Вся персидская армия была стянута к новым мостам — переправе, построенной через Геллеспонт. Ждали царского распоряжения, чтобы начать переправу через пролив.

Наконец вдали показались отряды царского войска. Впереди ехала тысяча всадников, потом шла тысяча воинов с копьями, опущенными к земле. За ними следовало десять прекрасных лошадей с пастбищ Несейской долины в Мидии. Эти лошади были даром персидскому богу Ахурамазде. Затем двигалась священная колесница бога, запряженная восьмеркой белых лошадей. Возница, держа вожжи, шел рядом, так как никто из людей не был достоин взойти на нее. За ней на боевой колеснице, запряженной несейскими лошадьми, ехал Ксеркс. Позади царя шли копьеносцы с поднятыми вверх копьями. Проносились всадники на горячих конях вороной масти, и, наконец, шествие замыкали десять тысяч всадников. Ни одного жителя из покоренных персами стран не было в их рядах. Все двадцать тысяч принадлежали к знатным персидским родам и были самыми храбрыми воинами в армии Ксеркса.

На ночь войска расположились на отдых.

Вдруг к берегу приблизилась лодка. Она бесшумно скользила по волнам, так как весла ее были обвязаны кусками материи, чтобы не скрипели уключины. Но как только гребцы высадились на берег, перед ними выросла грозная фигура вооруженного воина. Он велел им следовать к начальнику береговой охраны — Датису.

Начался допрос. Гребцы оказались греками, их послали к переправе, чтобы добыть сведения о персидском войске. На вопросы они не отвечали, и Датис назначил на утро их казнь. К царю послали гонца с сообщением о поимке соглядатаев.

Решение Ксеркса было неожиданным.

— Нам не страшны афинские лазутчики. Не мы должны бояться их! Пусть они испугаются, увидев наше могучее войско.

И Ксеркс повелел гонцу передать приказ об отмене казни. А греков целый день водили по лагерю. И когда стемнело, усталых пленников привели в шатер Ксеркса. Царь приказал развязать им руки и обратился к ним с такой речью:

— Итак, вы видели моих воинов, пехоту и конницу, верблюдов и мореходов. Это только небольшая часть моего войска! Идите же в Афины, расскажите о том, что вы видели, и дайте мудрый совет вашим правителям — пусть пришлют мне землю и воду в знак того, что они покорились мне. Если же афиняне не захотят добровольно подчиниться моей власти, я силой заставлю их платить дань.

И Ксеркс отдал приказ отпустить греков.

Перед переправой Ксеркс пожелал устроить смотр войскам. На холме был поставлен высокий трон из белого мрамора. Отсюда были хорошо видны строившиеся в боевом порядке отряды, морская гавань, где был собран весь флот. Флотоводцы устроили маневры судов и показали морской бой. После этого началась переправа.

По одному мосту шли пехота и конница, по другому — вьючный скот и военная прислуга. Впереди всех шли десять тысяч персов с венками на головах — шли, как на праздник, предвкушая победу. Одновременно с войском двинулись в путь и корабли. Семь дней и семь ночей без остановки шли войска по мостам, и, наконец, все несметные полчища Ксеркса переправились в Европу. Царь в окружении «бессмертных» — телохранителей замыкал шествие.

Страшное зрелище представляла собой эта лавина воинов, движущаяся по мостам, и сам царь на своей боевой колеснице, богато украшенной золотом, казался неземным существом.

Один из прибрежных жителей Геллеспонта, глядя на это, в ужасе воскликнул:

— Зачем, Зевс, ты принял образ перса и назвался Ксерксом?! Зачем, желая сокрушить Элладу, ты ведешь с собой столько людей?! Ты мог бы это сделать и без них!

После переправы, когда все войско было сосчитано и построено в ряды, Ксеркс пожелал осмотреть его. Он сел на боевую колесницу и объехал все отряды конницы и пехоты из конца в конец. Затем Ксеркс сел на корабль, где специально для царя был раскинут золототканый шатер. И, сидя в нем, Ксеркс проплыл вдоль кораблей, построенных в одну линию. Все воины были в полном боевом облачении.

Так закончил Ксеркс смотр своей армии и дал приказ готовиться к походу: кораблям плыть на юг, вдоль берегов, пехоте и коннице через леса и горы держать направление на Афины — сердце Аттики.

Перед долгой и трудной дорогой Ксеркс отдыхал в своем шатре… Он вызвал к себе Демарата и обратился к нему с вопросом:

— Ты служил моему отцу, теперь ты один из моих военачальников. Но ты грек, и Спарта одно из сильнейших государств Эллады. Так скажи мне: устоят ли против меня греки и дерзнут ли поднять на меня руку? Я хочу знать, что ты думаешь об этом — ведь ты хорошо знаешь твоих сограждан.

Демарат медлил с ответом. Наконец он произнес:

— Как отвечать тебе, царь? Сказать тебе истину или говорить то, что тебе хочется услышать?

— Говори только правду, Демарат! Ты же знаешь, что умение говорить всегда только правду — это одно из трех искусств, которым обучают персов с детства: владеть мечом, ездить на коне и быть всегда правдивым. И что бы ты ни сказал мне, я не изменю к тебе своего расположения!

— Тогда слушай меня, повелитель! Я буду говорить о спартанцах. Нет в Элладе того богатства, как в твоей стране, но доблесть побеждает и бедность. И если все эллины перейдут к тебе, и тогда спартанцы не склонят перед тобой голову. И если у них будет всего тысяча воинов, то и тогда они будут сражаться с твоим войском до последнего человека.

Ксеркс засмеялся:

— Пустые твои слова, Демарат! По-твоему выходит, что на одного эллина придется тысяча моих воинов. Не бывает на свете таких храбрецов. Не устоять Элладе против меня!

— Я был уверен, повелитель, что тебе не понравятся мои слова. Ты знаешь сам, что я предан тебе и ненавижу тех, кто захватил власть в Спарте. Но помни, что не только доблесть отличает спартанцев, но и повиновение закону. А закон требует от воинов одного — не покидать поля битвы, сколько бы ни было воинов у противника, оставаться в строю и одержать победу или пасть на поле брани. Если ты считаешь, что слова мои ничего не значат, я впредь буду молчать. На все, господин, пусть будет твоя воля.

— Ну что же, Демарат, — улыбнулся Ксеркс, — ты бежал из Спарты, ты служил моему отцу и теперь служишь мне и вместе со мной идешь завоевывать Элладу. Но ведь и сам ты спартанец, и с такими полководцами мне не страшен никакой противник!

По всем городам Эллады разослал Ксеркс гонцов, требуя земли и воды, и много северных городов склонили голову перед могущественным персидским властелином. Без боя проходили персидские войска по равнинам Фессалии и Беотии, и жители встречали их и по приказу владыки готовили для них обильную еду. Тяжела была эта повинность, разорялись горожане, но не осмеливались ослушаться.

Только в Спарту и Афины Ксеркс не послал гонцов. Свежо было у него в памяти, как поступили там с послами отца.

Победным маршем двигалось персидское войско на юг. И Ксеркс не сомневался в успехе. Он так был уверен в этом, что даже отпустил захваченные корабли, груженные хлебом. Они шли от берегов Понта на Эгину и Пелопоннес.

— Куда держите вы путь? — спросил Ксеркс приведенного к нему начальника флотилии.

— К твоим врагам, владыка, везем хлеб, — последовал ответ.

— Не держим ли и мы путь туда, куда следуют они с хлебом и другими запасами? Что же плохого в том, что они везут для нас продовольствие!

Демарат, главный советник Ксеркса, как всегда, находился около господина. Смешанное чувство владело им. С одной стороны, он радовался тому, что скоро увидит Спарту, отомстит тем, кто был причиной его изгнания, побежденные спартанцы будут у его ног. И вместе с тем Демарат прекрасно сознавал, какой дорогой ценой будет куплено его наслаждение местью. Его сограждане понесут тяжелые потери, многие из них найдут смерть, и гордая, независимая Спарта преклонит колени перед властелином мира — персидским царем.

Демарат не находил покоя. Надо было что-то предпринять. Пусть лакедемоняне хотя бы знают, что их ждет. Нужно предупредить их, что Ксеркс готовится к войне.

Демарат решил известить Леонида о начавшейся переправе через Геллеспонт. Он выбрал для этого гонцом самого близкого, самого верного человека — своего сына.

Одного только не мог понять Демарат, зачем он это сделал. Хотел ли он действительно предупредить спартанцев о нависшей над ними угрозе рабства? Или он заранее наслаждался при мысли о том смятении, которое вызовет в Спарте его сообщение?

В Спарту явился путник. Никто не знал, откуда он. По лицу — грек, по одежде — варвар, перс. Он пришел издалека и требовал свидания с царем. Подозрительный вид пришедшего насторожил спартанцев, но человек был так настойчив, что его в конце концов проводили к одному из двух царей Лакедемона.

Неизвестный низко поклонился, достал спрятанный на груди плоский предмет, тщательно завернутый в кусок ткани, и протянул его Леониду:

— Это велел передать тебе отец мой Демарат.

— Демарат? — удивился Леонид. — Что нужно царю, изгнанному из своей страны и бежавшему к врагам? Какое предательство замышляет он против своих бывших сограждан?

— Прочти, и тебе станет ясно, о чем он предупреждает тебя. «Пусть в Лакедемоне первыми узнают, какая судьба ждет Элладу» — эти слова Демарат приказал передать тебе.

Леонид взял завернутый предмет и начал осторожно разворачивать его. Жестом он отпустил гонца, и тот удалился.

С изумлением смотрел Леонид на восковую табличку, освобожденную от куска материи: воск был чист и нетронут, ни одной строчки, ни одной буквы не было на ней начертано.

— Что это значит? — воскликнул Леонид. — Пустая табличка!

Никто из присутствующих не мог разгадать значения «ненаписанного письма».

— Это насмешка над нами, — говорили одни.

— Демарат предупреждает, что нас ждет неизвестная судьба! — предполагали другие.

«Беглец и предатель хочет вернуться. Письмо послано, чтобы выведать, как будет принят его гонец», — думали третьи.

И только вечером, когда Леонид рассказал о случившемся жене, она дала ему разумный совет:

— Попробуй соскоблить воск с таблички. Может быть, на дереве ты найдешь надпись.

Действительно, когда удалили воск с таблички, на деревянной дощечке ясно проступили ровные строчки письма:

«Владыка Персии, царь царей Ксеркс, собирается выступить в поход на Афины. Хотя он говорит только об Аттике, знайте — поход будет против всей Эллады. Ксеркс хочет завладеть ею так же, как Египтом, Вавилоном и многими другими странами. Я посылаю к вам гонца, чтобы вы, лакедемоняне, первыми узнали об этом».

Прочитав это послание, Леонид догадался, почему оно было покрыто воском. Демарат опасался, что гонца могут задержать в пути и обнаружить письмо. Тогда оно не попадет по назначению, посланного казнят, да и сам Демарат подвергся бы суровому наказанию. «Пустая табличка» не была уликой, и можно было не опасаться, даже если она попадет в руки неприятеля.

Одного только не мог понять Леонид: из каких побуждений Демарат предупредил их о предстоящем походе Ксеркса на Элладу. Может быть, в нем заговорила совесть и он позаботился о том, чтобы нашествие персов не было неожиданным для его бывших сограждан. Или Демарат был уверен в том, что Ксеркс поработит Грецию, и из ненависти к эллинам в злорадстве поспешил известить об этом лакедемонян.

Но какие бы причины ни побудили Демарата прислать им это известие, спартанцы начали готовиться к предстоящей войне.

В греческих городах уже давно распространились тревожные слухи:

— Ксеркс выстроил мост через Геллеспонт!

— Персы роют канал вокруг Афонского мыса!

— Неисчислимые полчища варваров начали переправляться в Европу!

— Вражеский флот движется на эллинов!

Вернулись из Азии афинские лазутчики. Они своими глазами видели огромное войско в лагере персидского царя и подтвердили все слухи.

Но все еще не было согласия между городами Эллады. Они постоянно решали споры силой оружия, то и дело возникали кровопролитные войны.

Теперь, перед страшной угрозой варварского вторжения, все раздоры надо прекратить.

Спартанцы отправили гонцов во все греческие города. Они созывали правителей на общеэллинский совет.

Всюду произносили гонцы одинаковые речи:

— Послали нас лакедемоняне и их союзники звать вас против персов. Слышали вы, что Ксеркс соединил мостом Геллеспонт, чтобы перевести свои войска и идти войной на Афины? Замышляет же он поработить всю Элладу! Помогите нам. Будьте освободителями отчизны вместе со всеми эллинами!.. Не рассчитывайте, что персидский царь, одолев нас, не явится сюда. Помогая нам, вы защищаете самих себя. Хорошо задуманное дело имеет хороший конец.

Не все города Греции откликнулись на призыв Спарты — некоторые совсем не дали ответа. Аргос уже успел заключить с персами соглашение и заявил о своем нейтралитете, города Крита ответили отказом. Но все же в храме Посейдона на Коринфском перешейке собралось много граждан со всех концов Эллады. Было решено прекратить войны между греческими городами-государствами, объединиться всем эллинам и действовать заодно в борьбе с персами.

Ксеркс между тем уже захватил Северную Грецию и начал продвигаться в Аттику. Путь на Афины проходил через Фермопильское ущелье. Именно там сосредоточили эллины союзные войска. Здесь решено было встретить врагов и преградить им дорогу к сердцу Аттики. Сама природа, казалось, благоприятствовала этому.

На западе Фермопил поднимается высокая отвесная гора. Ни пройти по ее склонам, ни подняться на ее вершину. На востоке — непроходимые топи болот, часть границы проходит по морю. Само же ущелье настолько узкое, что там едва может проехать повозка. Когда-то на севере у Фермопил была сооружена стена. К этому времени большая ее часть разрушилась. Теперь эту стену спешно восстанавливали.

Около пяти тысяч воинов из разных городов Греции собралось у Фермопил. Из Спарты под предводительством Леонида прибыл отряд гоплитов. Их было триста человек. Среди них находился сын Леонида.

Леонида единодушно избрали военачальником над всем войском. В сухопутных сражениях спартанцы славились как самые храбрые и надежные бойцы, а о доблести и мужестве Леонида знали во всей Элладе.

Греческие войска заняли рубежи у входа в Фермопильское ущелье и готовились дать отпор наступающему врагу.

Подступы с моря защищал соединенный флот Эллады. Большая часть кораблей принадлежала Афинам.

Во главе флота был спартанский царь Эврибиад. Афиняне роптали. Они считали унизительным подчиняться спартанцу. Назревала ссора. Афинский стратег Фемистокл понимал, что распри между союзниками в такой момент могут привести к гибели. Он добровольно уступил командование Эврибиаду. Своих же сограждан уговаривал не ссориться с ним. Свою речь Фемистокл закончил такими словами:

— Покажите свою доблесть в борьбе с варварами. Если вы докажете, что афиняне сильны не числом триер, но славятся храбростью, мужеством и стойкостью, то весь флот Эллады добровольно подчинится Афинам!

И действительно, афиняне стяжали себе славу тем, что храбростью они превзошли неприятеля, благородством — союзников. Этим они обязаны были Фемистоклу.

В детстве Фемистокл поражал всех своим острым умом и неистощимой энергией. Он никогда не сидел без дела, не любил детские игры, не принимал участия в забавах товарищей. Фемистокл мечтал стать оратором. Часто он воображал себя судьей или защитником и произносил пламенные речи, то обвиняя преступника, то защищая обвиняемого.

Не раз говорил ему учитель:

«Мальчик, ты никогда не будешь посредственностью! Из тебя выйдет нечто великое — доброе или злое».

Слова учителя оправдались. Фемистокл прославился тем, что благодаря его заботам в Афинах был создан мощный флот.

— Надо ожидать нового нашествия вражеских войск, Персы захотят мстить за свое поражение! Наша сила в боях на море. Надо создавать флот, строить корабли, — не уставал повторять Фемистокл.

Для этого нужны были большие средства. И Фемистокл стал уговаривать афинян отказаться от прибылей, которые давали Лаврийские серебряные рудники. Их делили между всеми афинскими гражданами, и на долю каждого приходилась немалая сумма. Афиняне были согласны с Фемистоклом, его горячие речи убедили всех, кроме аристократов. Аристократы не хотели отказываться от доходов. В конце концов большинство одержало верх: на доходы от серебряных рудников было построено сто триер и афинский флот стал самым могущественным в Элладе.

Фемистокл занял позицию около острова Эвбеи, у мыса, где стоял храм богини Артемиды. В ее честь мыс назывался Артемисий.

Вдали показались персидские суда. Они приближались к берегу. Часть кораблей причалила к нему, остальные стали на якорях.

Ночь прошла спокойно.

На рассвете при ясном небе и тихой погоде разразилась сильная буря, подул резкий восточный ветер, который местные жители называли геллеспонтским. Он рвал снасти и опрокидывал вражеские корабли. Волны сносили мачты и ломали обшивку. Многие суда были разбиты и затонули. Персидский флот, еще не вступив в бой, понес большие потери.

Греки считали это хорошим предзнаменованием. Они рассказывали, что им помог бог ветров Борей, женатый на афинянке.

Когда прекратился шторм и море успокоилось, персидские суда зашли в пролив и выстроились против греческих. К этому времени сухопутные войска Ксеркса подошли к Фермопилам.

Армия эллинов была готова к встрече с неприятелем. И хотя греки знали, что силы у них неравные, одно чувство владело каждым воином — победить или умереть в бою, но не сдаться персам.

Еще по пути к Фермопилам Ксерксу донесли, что греки готовятся к обороне. Он послал туда разведчика узнать, как велика армия греков и что они делают. Персидский всадник подъехал к расположению греческих войск совсем близко. На него никто не обратил внимания. Однако разведчику была видна только часть войска, находившаяся перед стеной. Он был поражен тем спокойствием, которое царило в их лагере: одни воины занимались гимнастическими упражнениями, другие расчесывали волосы. Вернувшись к царю, всадник рассказал обо всем, что видел.

Ксеркса удивило поведение греков, их спокойствие.

— Скажи, Демарат, — обратился он к спартанцу, — не смешно ли, что, готовясь к сражению, греки занимаются гимнастикой и заботятся о своих прическах?

— Я и прежде говорил тебе о спартанцах. Так знай же, что перед тобой находится самое доблестное государство и храбрейшие из греков. Если ты покоришь их, ни один народ в мире не сможет устоять перед тобой.

— Неужели же небольшая горстка воинов собирается сразиться с моей неисчислимой армией?

— Эти люди пришли защищать подступы к Афинам. Они будут стоять насмерть, И чем большая опасность грозит им, тем большее спокойствие они сохраняют. Великий владыка, ты можешь наказать меня за ложь, если не произойдет все так, как я говорю, — заключил Демарат и отвесил Ксерксу низкий поклон.

Но Ксеркс и на этот раз не поверил Демарату.

Четыре дня стояло на месте персидское войско. Ксеркс ожидал, что греки увидят его полчища и покинут Фермопильское ущелье.

Но эллины и не думали отступать.

И тогда на пятый день Ксеркс, разгневанный упорством греков, послал против них мидийские полки. Захватить греков живыми и привести их к нему — таков был приказ Ксеркса.

Несколько раз шли в атаку мидийские воины, но каждый раз отбивались греки, и враг уходил с большими потерями. Сражение длилось целый день. И к ночи мидяне отступили.

На следующий день Ксеркс повелел выступить своим лучшим войскам, которые назывались «бессмертными». Это были самые отборные персидские воины, и командовал ими знатный перс Гидарн. Против них эллины не смогут устоять.

На возвышенном холме поставлено было кресло для Ксеркса, и оттуда он наблюдал за сражением.

Вот двинулись к ущелью первые отряды «бессмертных». В узкую теснину прошло немного воинов, вся масса осталась у входа. Эллины встретили их лесом ощетинившихся копий. И так как копья их были длиннее персидских, то враги были отброшены и понесли большие потери.

Снова и снова наступали персы, снова и снова их отбрасывали эллины.

И вдруг неожиданно греки повернулись и стали отступать. С победным криком персы устремились в теснину. Они уже почти настигли убегающих. Но в этот момент греки бросились врукопашную. Они уложили множество персидских воинов. Несколько раз повторяли эллины этот прием, и каждый раз персы, решив, что наконец-то греки отступают, теряли многих убитыми и ранеными.

Три раза вставал в гневе Ксеркс со своего кресла, видя, как терпят поражение его воины. И на этот раз персам пришлось отступить.

Эллины поразили Ксеркса своей стойкостью и выносливостью. Тут вспомнил он слова Демарата. Только теперь понял персидский властелин, что не удастся измотать эллинов ни долгой осадой, ни упорными боями. И тяжело было у него на сердце, так как не знал царь, как выйти ему из этого положения, что предпринять.

В этот момент в лагере персов появился молодой грек. Его схватили стражники, но он требовал, чтобы его отвели к царю, так как у него есть важное сообщение.

Стражники недолго колебались. Пленный был доставлен к начальнику стражи. А тот привел его к царской палатке и доложил о нем Ксерксу. Тот приказал ввести грека.

— Говори, зачем пришел! — грозно сказал ему Ксеркс.

Пленник посмотрел на начальника стражи:

— Только тебе одному я могу все сказать!

Ксеркс жестом повелел начальнику удалиться, и, когда тот ушел, грек промолвил:

— Я знаю дорогу в обход Фермопильского ущелья.

Ксеркс с недоверием посмотрел на него:

— Ты сам поведешь?

— Да, я буду проводником…

— Помни, если обманешь, будешь на месте убит! А если сказал правду — получишь награду.

— Я это знаю. Верь мне, владыка! Я ненавижу чернь, которая правит в Афинах. Лучше твоя власть над нами, владыка, чем их.

Ксеркс хлопнул три раза в ладоши и велел вошедшему слуге позвать Гидарна.

— Собери отряд из самых лучших воинов. Вот этот грек будет твоим проводником. Он укажет путь, как обойти Фермопилы.

И с приближением ночи, когда настал час зажигать огни, большой отряд под предводительством Гидарна покинул лагерь. Проводник шел впереди.

Отряд переправился через реку и подошел к узкой тропе. Она вела на гору сквозь покрывавший ее склоны лес. Всю ночь двигались воины, взбираясь все выше и выше, и заря встретила их уже на вершине. Там на южном склоне была греческая застава, охранявшая тропу. За частыми деревьями им не были видны персы, но хорошо были слышны их шаги по шуршащей прошлогодней листве. Раздалась команда. Греки схватили оружие и выбежали навстречу персам. Завязался бой. Персы отбили атаку и начали спускаться с горы. Проводник шел впереди, указывая дорогу.

Прибежавшие к Леониду воины с заставы сообщили, что персы обходят гору. Грек-предатель открыл им тропу и ведет вниз. Леонид понял, что бесполезно всему войску оставаться в Фермопилах. Большая часть греков должна была отступить. Отряд спартанцев во главе с Леонидом остался на месте. Не ушли также и отряды, над которыми был начальником Демофил. Он сказал, что не покинет Леонида в опасности. Они должны были задержать наступление персов и прикрыть отход остальных войск.

Пока Гидарн обходил гору, Ксеркс снова повел свои войска на приступ Фермопильского ущелья.

Греки, защищавшие ущелье, знали, что им не выйти оттуда живыми. Но они были полны решимости прикрыть отход своих отрядов и дрались отчаянно, не щадя своих жизней.

Тучи стрел посылали персы на горстку смельчаков, засевших в ущелье, даже солнце померкло от их множества и ясный день потемнел. Но стрелы отскакивали от панцирей тяжеловооруженных воинов. Яростным натиском обрушились спартанцы на персов. Мечами и копьями разили они врагов, не давая им опомниться, и теснили их из ущелья. Но Ксеркс поставил позади своего войска целый отряд стражников с бичами, и они избивали каждого, кто бежал с поля брани. И на место одного убитого перса становилось десять других.

Но вот переломались копья у спартанцев, и они пошли драться врукопашную. В смертельной схватке персы и греки поражали друг друга мечами. Но чаще ловкие и тренированные спартанцы побеждали своих противников. Трудно было устоять перед таким многочисленным противником. Вот, сраженный, упал Леонид.

Гибель вождя еще больше ожесточила спартанцев, и они продолжали храбро наступать. Сломались в бою мечи. Один за другим падают отважные воины, их становится все меньше и меньше. Нет копий и мечей — дерутся руками и зубами.

Много сотен персидских воинов пало в этот день. Среди них были и знатные военачальники, принадлежавшие к богатым персидским родам. Погибли и царские родичи, убиты два брата Ксеркса.

Но вот наконец показались отряды Гидарна, которые проводник-предатель привел в тыл спартанцев. И кончилось сражение.

Оставшиеся в живых похоронили убитых в братской могиле и поставили над ней камень. Ксеркс торжествовал победу. Путь на Аттику в Афины наконец был открыт. Но он хорошо понимал, что на самом деле только предательству он обязан своим торжеством.