Рассказав дежурному о краже шифера на стройке, Виктор и Леня задержались в отделении милиции: дружинники привели пьяного подростка в костюме, густо вывоженном в грязи. На щеках паренька алели ссадины, разбитые губы припухли.

— Устроил драку возле кинотеатра, — доложил один из дружинников. — По-хорошему уговаривали ребята его: иди домой, проспись, завтра стыдно будет не только на улицу, а и родителям-то показаться, так нет — ругается, машет руками и больше ничего.

Паренек плюхнулся на скамью.

Дежурный невесело усмехнулся.

— Ладно, оставьте. Знаю я его: беспризорщина, отец лет шесть назад бросил мать, а она вместо ума-то за водку схватилась. Двое у нее ребят, совсем отбились от рук, пьют не хуже матери.

— А где же отец-то? — не выдержал Виктор.

— Где же ему быть, здесь. Женился, новым семейством обзавелся, аккуратненький, чистенький ходит, в нашем доме живет, а они вот, — кивнул он на паренька, — до хорошей жизни не дойдут, если никто не вмешается.

— Но… разве никому до этого дела нет? — недоуменно спросил Виктор; офицер, задержав на нем внимательный взгляд, вздохнул:

— Есть-то есть, общественность за это сейчас крепко взялась, да… Только семейное-то воспитание никак этим не заменишь да и не все сразу делается.

Уже в трамвае, распрощавшись с Леней, снова вспомнил Виктор того паренька с распухшими губами. И почему-то рядом с ним вырос образ Валерки.

Вспомнилось, как пасмурна была сегодня все утро Валя, равнодушна, безразлична даже к ребенку, стараясь быть побольше в одиночестве. Нет, нельзя оставлять в таком положении человека одного, нужно мягко, но настойчиво переключить ее внимание.

Но… С чего же начинать, как ее отвлечь, как войти в ее мир?

Мысли об этом долго занимали Виктора. На следующий день, возвращаясь домой рано, Виктор на остановке вышел из трамвая.

Перед закрытием в универмаге покупателей не было, и молоденькая продавщица отдела детских игрушек с любопытством посмотрела на невысокого, плотного юношу в полосатой вискозной рубашке, слегка помятой после дождя.

— Что-нибудь из игрушек, — попросил он.

— А все-таки? — улыбнулась девушка и кивнула на полки: — Вот товар, выбирайте. Вам сыну или дочери?

— Сыну, — слегка смутился Виктор. — Два года ему.

Он и не представлял, какое это удовольствие — выбирать игрушки ребенку, заранее представляя, как обрадуется тот прыгающему лягушонку или цветастому, улыбающемуся клоуну, как деловито посадит на заводную машину курносого медвежонка, резинового слоника, а может быть, и забавного Ваньку-встаньку, который никак не хочет лечь на бок.

Попросив тщательно завернуть игрушки. Виктор заторопился на автобус.

Валерик, конечно, уже спал. Безмолвно лежала и Валя. Осторожно сложив игрушки в углу, Виктор написал на свертке: «Это — Валерику», ведь он и завтра не увидит ни ребенка, ни Валю, надо быть на стройке с самого раннего утра.

Уснул он с теплым чувством, зная, что подарок, вероятно, понравится Валерику и Вале.