Глава 12

…Вновь Отари чувствовал на руке знакомую тяжесть браслета — но это был чужой браслет, как и имя. Его звали отныне Эванг Ллбван… Диковатое сочетание звуков вызвало в памяти заунывный пульс тамтамов в каких-нибудь джунглях. Что ж, смуглая кожа и черные вьющиеся волосы вполне подходят эдакой фамилии…

Идентификатор, подмигнув зеленым глазом, выплюнул учетную карточку — с этого момента вновь прибывший автоматически считался приступившим к своим обязанностям. Отари припомнилось то нетерпение, с каким он еще недавно ожидал начала своей работы. Какая ирония судьбы! Он все же влился в дружный коллектив экспедиции — в качестве контроператора без ступени… Массивная дверь отворилась, и бывший координатор вступил на территорию базы в сопровождении излучающего уверенность летуна-атмосферщика. Грор выглядел радостно возбужденным и сыпал словами, как из рога изобилия — атмосферщики, свободно порхающие с базы на базу, служили чем-то вроде переносчиков неофициальных новостей, и сила привычки, по-видимому, заставляла его излагать их и перед своим новым соратником. Отношение к высшим кастам вообще и к боулистам в частности выражалось у него с предельной ясностью и даже яркостью — таких ядовитых характеристик Ило давно не слышал. Досталось и Инар, этой «фифочки с острова, воображающей себя монашкой — только что не молится на своего дядюшку!» С этим Отари, впрочем, был вполне согласен. В общем, не было в мире оживленнее человека, чем его нынешний спутник. Отари, подумав, приписал это удачно пройденной проверке. Сам он не ощущал азарта — преследуемой дичи несвойственны такие чувства.

Станция оказалась точной копией резиденции Бронтома — пройдя тамбур и пост охраны, они вышли на верхнюю палубу и очутились перед внушительным лесом колонн разного диаметра — шахтами подъемников, составляющими главную ось. Грор остановился и дружески положил руку на плечо молодого управленца:

— Теперь нам в разные стороны… Эв! — он весело сощурился, потом продолжил серьезно: — Пока вам нет нужды ни во что встревать — обживайтесь, привыкайте… Когда будет нужно, я вас найду.

Отари на секунду замялся, проглотив возражение — спорить с этим самоуверенным жизнелюбом не стоило. И, похвалив себя за хладнокровие, смиренно поблагодарил:

— Хорошо, спасибо вам…

Грор кивнул и повернулся к раздвинувшимся дверям. Но войти не успел — из лифта вылетел какой-то смуглый тщедушный парень в черном комбинезоне оператора. Не заметив Отари, он схватил Грора за рукав и зачастил придушенным голосом:

— Грор, где ты был — там все давно в сборе, а тебя нет…

Грор кашлянул и парень осекся, уставившись на Отари круглыми глазами, в которых плеснул страх.

— Вот, познакомьтесь, — недовольным тоном произнес атмосферщик, поворачиваясь к Ило, — Дино Микки, связь… Да ты не бойся, — одернул он съежившегося паренька, — это свой…

— Эванг Ллбван! — подчеркнуто вежливо представился Отари и протянул руку. Покосившись на осклабившегося бородача, Микки нерешительно пожал ее; потом спросил:

— Вы… тоже к началу?

— Эв будет работать один, — прервал его Грор, поморщившись; виновато улыбнулся Отари, — Дино отличный специалист, но конспиратор никудышный…

Парень виновато потупился и даже, кажется, покраснел — по крайней мере, смуглость его стала гуще. Не зная, чем прервать неловкую паузу, Отари стесненно вздохнул. И тут, очень вовремя — и очень неожиданно — его браслет издал зудящий звук. Почти сразу же над головой прогремел голос транслятора: «Аварийная вахта — тревога, тревога!» Отари растерянно огляделся, глянул на браслет — на тусклой поверхности дежурного сегмента проступила загадочная аббревиатура: «24-8, 36А». «Двадцать четвертый уровень, — сообразил он, — восьмой… Что восьмой? Или восьмая? Ладно, на месте выясню…»

— Я отвезу тебя, — шагнув в лифт, отреагировал Грор, — а ты поди скажи, чтобы ждали до конца тревоги, — и он махнул рукой топчущемуся в растерянности связисту. Тот радостно кивнул и вмиг умчался к соседним шахтам.

— И часто у вас такое? — спросил Отари, когда лифт начал мягко проваливаться под ногами.

— Регулярно, — лаконично ответил Грор, потом добавил — сами увидите… С работой-то знакомы?

Отари молча кивнул — он успел уже ознакомиться с послужным списком предыдущего владельца браслета. Стабилизация энергообменных реакций любого типа — кандидатура словно специально подобрана для него, несколько лет после интерната работавшего на биохимической фабрике. Но вот так, с ходу…

— Ничего, — словно отвечая на его мысли, подбодрил Грор, — аварийная смена нужна для страховки — может, и обойдется…

Лифт тряхнуло — Отари перенес мгновенную тяжесть, вдавившую подошвы в пол. На табло выскочила лиловая цифра; двери разъехались и Грор увлек его за собой в полутемный коридор. И здесь, ступив на палубу, Отари впервые ощутил биение пульса океана — вся эта тысячетонная громада чуть заметно содрогалась.

— Дальше идите сами, — мотнул головой Грор в сторону герметических дверей, расположенных вокруг оси, — мне здесь делать нечего… и смотрите, смотрите! Может, поймете, каково тут…

Отари отвел глаза — Грор глядел так, будто хотел передать ему все, что чувствовал сам. Непривычному к излияниям освоителю это было чуждо, и он испытывал тоскливое стеснение, но из уважения к чувствам собеседника терпел. Тряхнув его за плечи немного театральным жестом, Грор резко отвернулся и пошел к поджидавшему его лифту. Ило облегченно вздохнул и отправился в другую сторону. Найдя дверь с номером восемь, уверенно провел рукой с браслетом по идентификатору. Тяжелая дверь распахнулась бесшумно и медленно, словно пасть, готовая пожрать неосторожного — перед координатором открылась жаркая глотка коридора, и он шагнул вперед. Дрожь палубы стала заметнее, по коридору перекатывался смутный гул — сквозь него неясно пробивались голоса людей… «Пост № 36», — вспомнил новоиспеченный контроператор. В нем поднималась знакомое нетерпение — скорее бы добраться до дела! Даже такого пустякового — ведь, как ни крути, а он-таки проник в святая святых! И каково было бы гран-эрмиеру Эшу Бронтому узнать сейчас, что этот малозаметный унтерспец, осторожно пробирающийся в лабиринте отсеков восьмой базы, и есть так насоливший ему координатор! Настроение у Отари поднялось — он даже замурлыкал что-то себе под нос. Обнаружив, наконец, нужную дверь, вошел в полутемное помещение, наполненное электронным зудом и негромким гомоном — со всех сторон на него уставились разноцветные пузыри экранов; возле них рядком сидели люди в черных комбинезонах. Знакомая картина!

— Эй, ты откуда?

Отари не сразу обнаружил того, кто спросил — тот рассматривал неведомо откуда взявшегося посетителя с легким недоумением. На груди его красовался ромбик старшего диспетчера — вытянувшись, Отари доложил по всей форме:

— Контроператор первой категории Эванг Ллбван, прибыл по распоряжению…

— Ладно! — прервал его диспетчер, — по какому типу грямзишь?

Жаргонное словечко напомнило невозвратное прошлое, и Отари ответил без напряга:

— Универсал, господин дип…

Тот кивнул:

— Отлично! Садись к функционалу, что-то там сегодня дергается — отследи и сдай.

Этот стиль пришелся координатору по душе — без лишних разговоров заняв указанное место, он быстренько осмотрел хозяйство и не забыл зарегистрироваться перед включением в сеть. Знакомые действия сами всплывали в памяти, несмотря на трехлетний перерыв, и он действовал, как заправский «гасильщик» — проверка зон реакции, статистический анализ, раскладка фактор-векторов… Кажется, все — можно присоединятся на параллельный канал к сдающему дежурство. Ило удовлетворенно качнул головой:

— Готов!

Оказывается, он принимал у самого старшего. Да никак тот решил устроить ему проверку! Взбодренный удачным началом, Отари лихо отсалютовал ладонью.

— Ну, держи параллель…

Отари с любопытством уставился в обретший кубическую форму экран — какую реакцию подсунет ему этот хрыч? Наверняка, самую пакостную — недаром сам на ней… Ну, нас запугать не так то просто! И, не отрывая рук от покалывающих биоконтактов, он чуть улыбнулся, чувствуя себя прочно и устойчиво на двойном фундаменте рефлексов оператора и знаний координатора. Может, ему в самом деле удастся что-то узнать… Хотя, откровенно говоря, не стоило очень-то рассчитывать на это. «Смотрите!» — сказал Грор. Вряд ли он хорошо представлял себе работу контролера. Управляя экстраполируемой компьютером моделью крохотной частички реакции, оператор функционала видит лишь разложенную по полочкам картину поглощения и выделения энергий, образующую в экране нечто вроде розы ветров со строгой центральной симметрией, обусловленной законами сохранения. Его главная задача — не дать этой «розе» войти в режим автоколебаний и поддерживать заданную интенсивность энергообмена. В сущности, оператор играл с машиной в бесконечную игру, предлагая варианты готовых решений на все прогнозируемые ситуации и варианты самих ситуаций (так называемый «дурак», специальность редкая и очень ценимая). Чем больше операторов, тем больше вариантов действия имеет машина, тем надежнее вся система, поэтому на избыток их никогда не жалуются, руководствуясь правилом: «Один ум хорошо, а два лучше». Вспоминая все это, Отари был готов к встрече с какой угодно экзотической реакцией — циклическим «котлом»; многоцентровым «бесконечником»; вывернутой наизнанку «бабочкой» или двухмерной вращающейся «юлой» — все равно, он ожидал увидеть на экране негатив хорошо знакомой картинки. Но только не то, что там появилось на самом деле…

Самолюбию его был нанесен чувствительный удар. Только навык хорошо тренированного «гасильщика» позволил избежать позорного провала на первых же секундах. Гнусно перекошенная фигура и отдаленно не напоминала «розу» — законы сохранения летели к чертям! Энергия, неизвестно откуда берущаяся и неизвестно куда исчезающая, смерчем вихрилась в зоне реакции — от одного этого могла хватить кондрашка! Отари судорожно пытался подогнать величины стабилизирующих полей, чтобы утихомирить «трясучку» — куда там! Он едва не упустил контроль. След — холодная испарина, которую некогда даже утереть рукой, прилипшей к биоконтакту. Может быть, кто другой на его месте сразу спасовал бы, вызвав на подмогу диспетчера — однако за три года учебы у Отари успел появиться тот самый гонор, который он так не любил в евгенистах — гордость за свои знания и умения. На что же ты годишься, если не можешь применить их в деле?! И, обозленный на весь свет, а в первую очередь на себя, координатор заставил себя думать. Именно заставил — наперекор дрожащим пальцам и бухающему сердцу. «Масштаб, масштаб…» — лихорадочно бормотал он про себя, плавно отодвигая картину вглубь. Что — масштаб? И издали картина поражала своей несоразмерностью — хаотически возникающие ниоткуда протуберанцы напоминали взрыв сверхновой… Хуже! «Не так» — трезво подумал он, оборвав угрожающие нити тенденциографа и получив несколько секунд на размышление. Масштаб… Да! Картинка вдруг неимоверно ускорилась, задергалась, словно в припадке… «Мало. Еще быстрее!» Протуберанцы внезапно размылись в сплошное дрожащее зарево… Вокруг точки симметрии! Вот она — та картина, что он ожидал с самого начала, по привычке задав максимальное замедление времени. Масштаб времени — вот в чем загвоздка. Отари перевел функционал в прежний темп и секунду отдыхал, собираясь с мыслями. Во-первых, закон сохранения не может быть нарушен — утвердившись в этом, Ило взглянул на происходящее новыми глазами. И увидел то, что не заметил раньше — симметрию. Но не геометрическую — временную! Только изощренным взглядом можно было уловить в хаосе векторов и значений некий ритм — однако он существовал. И, воспрянув духом, он понял, что нужно делать! Осторожно изменяя синхронизацию полей отражения, он намеренно расфокусировал ее — сдвиг достиг миллисекунды! «Роза» словно съежилась на мгновение, потом вновь взорвалась — но способ был найден, и Ило уже спокойно глядел на это безобразие, тихонько подгоняя фокусировку, чтобы запаздывание отражающих полей уложилось в нужную величину. Но не точно! — иначе реакция загаситься. Однако это была уже азбука, которая у Отари отскакивала от зубов — через десяток секунд клубок векторов в экране сбился в плотную кучку и лихорадочно замерцал. Все! Отари облегченно откинулся, только сейчас почувствовав боль в занемевшей от напряжения шее. Ухватил взглядом показатель общего уровня — и чуть не свалился с кресла. Так вот почему дрожит пол под ногами! Запоздалый страх окатил его леденящей волной — а если бы он не справился?

— Не беспокойся, сынок, — раздался позади спокойный голос. Он оглянулся — диспетчер покинул свое место и стоял за спиной экзаменуемого, насмешливо и в то же время одобрительно улыбаясь.

— Все в порядке… Ты действительно универсал. Завтра к восьми ноль-ноль.

— А… как же вахта?

— Думаешь, без тебя не справимся? — насмешливо поинтересовался дип. Успокоил: — Насидишься еще…

Хлопнул Отари по плечу и неторопливо вернулся к себе, оставив того в новых сомнениях. То, что все шло под контролем, стало ясно сразу — диспетчер не мог доверить такую энергию первому встречному. Но не выдал ли себя Отари? Вряд ли рядовой контропёр мог бы справиться с совершенно незнакомым типом реакции… Тут Ило чуть не рассмеялся — незнакомым? Кому? Эвангу Ллбвану? Ф-фу, гора с плеч — уж тому-то все эти типы должны быть знакомы, как свои пять пальцев. Диспетчер наверняка счел его тридцатисекундный подвиг просто проявлением достаточного опыта. Ну и ладно… Хотя ему эти тридцать секунд стоили дорого. Зато он кое-что узнал — невыполнение закона сохранения, хотя бы и временное, само по себе уже достаточно любопытно. Отари вспомнил специализацию Бронтома — проакустика. Теперь понятно, каким боком она в экспедиции — фокусы со временем ее хлеб. Жаль, что ему со своего насеста много не увидеть, как ни тужься. Надо бы придумать что-то еще… А пока — досидеть до конца аварийной вахты. Он посмотрел на браслет — прошло всего-навсего полчаса его пребывания на базе. Вздохнув, Отари приготовился к долгому и скучному ожиданию.

Однако аварийная вахта не была простой формальностью — он убедился в этом очень скоро. Механически-бездушный голос транслятора в мгновение ока превратил спокойный доселе пост в заполошный муравейник: «Пробой в реакторной зоне… Пробой в реакторной зоне… Пробой…» «Вот, черт…» — мысли недоставало четкости, но чувство было предельно ясным. Неслышные волны паники уже мчались по коридорам. Словно перестрелка началась — наперебой захлопали задраиваемые люки. Отари вцепился в пульт, чувствуя под ногами биение монстра — отметка энергооборота уже подходила к красной черте. Автоматически прикинув, он ужаснулся — где-то близко варился котел, равный по мощности атомной бомбе. Но на экране все выглядело нормально! Реакция стабилизировалась, как хорошо смазанный двигатель, и теперь постепенно угасала, исчерпывая запасы неведомого сырья. «Аварийной вахте приступить к ликвидации очага прорыва…» Отари растерянно оглянулся — это и к нему… Внимание привлекла группа деловито снаряжающихся людей — проворно выбравшись из-за пульта, он присоединился к ним.

— Новенький? — один из собиравшихся кинул ему металлизированный костюм и показал на шкаф — там Отари увидел стоящие в ряд толстые голубые стволы с громоздкими ранцами. Хладомёты… Костюм оказался облегченным вариантом оболочечного скафандра — знакомая штука.

— Наша группа идет в трюм, — объяснил тот же человек (видимо, командир аварийного отряда), — там увидишь, что делать… Ну, все готовы?

Отари срастил крепления шлема — лицо овеял холодок первой порции воздуха, на краю поля зрения весело моргнула зеленая искорка. Система жизнеобеспечения в порядке… Кое-как навьючив ранец, взял под мышку увесистый хладомет и вместе со всеми затопал к выходу. Подождав своей очереди, пролез в люк и оказался в настороженной пустоте коридора. Ничего не говорило о каких-то неполадках — освещение работало, воздух исправно подавался… Скафандры выглядели нелепо в окружающей обстановке, но командир уверенно вел группу, словно такое положение вещей было само собой разумеющимся. Они спустились вниз по аварийному трапу, не встретив по пути никого. Только палуба под ногами вздрагивает, да в ушах отдается собственное дыхание… «Прорыв в пятом отсеке… Командам А принять транквилизаторы после упреждающего сигнала…» Удивление умерло, не успев встрепенуться. Значит, нужно… Недружно топая, все втянулись в клетушку подъемника (не того, в стволе, а местного, проходившего сквозь все трюмы). Никто до сего момента не проронил ни слова — царило сосредоточенное молчание. Через минуту они так же молча вышли в низкое полутемное помещение, явно не бывшее трюмом. Пол под ногами вдруг заходил ходуном и в воздухе повис тоскливый вой — вздрогнув, Отари огляделся. «Команде А-36 ждать сигнала…» — отдалось в ушах. Как ни странно, бездушный голос транслятора придал уверенности, и он зашагал бодрее, время от времени половчее перехватывая оттягивающий руки хладомет. Пустынное помещение кончилось, они начали гуськом спускаться по круто заворачивающему наклонному тоннелю. Видимость заволакивало бледной дымкой — вскоре они шли уже по колено в белом текучем тумане. Невнятный гул расширялся, надвигаясь, казалось, отовсюду; туман прорезали вспышки света… «Сигнал первый!..»

Отари отковырнул крышку прикрепленного к запястью иньектора и, выбрав кнопку нежно-салатного цвета, нажал. В руку кольнуло, и почти сразу за этим накатила волна приятного расслабления. Спина впереди идущего расплылась — он обеспокоенно огляделся. «Это туман…» — мысли ворочались тяжело, как жернова. Белая пелена поднялась уже до плеч. «Хладометы — к бою!» Механически подчиняясь неизвестно откуда исходящей команде, он взял тяжелую штангу наперевес — мозг почти отключился, руки действовали сами. «Смотреть вниз, смотреть вниз… Не поднимать голову!» Гул превратился в мощный рев — выйдя за поворот, Отари вдруг оказался по колено в бурлящей воде. «Холод!!!»

* * *

…Трюм представлял собой первозданный хаос вздыбленной воды и пара — вода мгновенно вскипала и твердела под ударами морозных струй; вой продолжал сотрясать стены — он перекатывался в каком-то потустороннем пространстве, не вмещающемся в трюм, отдаляясь, приближаясь… Ило воспринимал его остраненно, словно сквозь вату. Вялым, но неуклонным шагом он двигался вперед, время от времени по команде нажимая на спуск и с легким недоумением наблюдал за собой как будто со стороны. Так же виделось все происходящее вокруг — словно во сне, где ничто не вызывает удивления. Поскользнувшись, он случайно поднял голову… Несколько долгих мгновений смотрел вперед, не осознавая увиденного. Потом сквозь броневые заслонки пробилось тупое удивление — это неправильно… Неправильно… не…

Цепочка серебристых фигур — он принял бы их за людей. Если бы… Они медленно двигались, плыли навстречу — зеркальные отражения людей в скафандрах. Ило моргнул, мучительно сморщившись. Ближайшие фигуры начали медленно оседать, осыпаться белесыми хлопьями — на смену им откуда-то выплывали новые, подергиваясь, словно картинки на телеэкране — плоские белые контуры. Они сливались, вырастая в какого-то неустойчивого громоздкого снеговика… И он вдруг оказался рядом. Из бесформенного туловища тянулись два дрожащих тонких отростка, ощупывая воздух — Отари машинально отклонился от проехавшегося рядом студенистого щупальца. Вновь переведя взгляд, он едва не вскрикнул, несмотря на прочный химический щит, отгородивший его от внешнего мира. Не было безликого контура — рядом стоял человек! Ило разглядел под мутным стеклом шлема молочно-белое лицо с закрытыми глазами. Своё лицо…

…Он пятился, открыв рот в беззвучном крике — белая фигура надвигалась, лихорадочно шаря вокруг. Панически оглянувшись, он увидел понуро бредущие тени в скафандрах — они медленно удалялись. И тут рука привидения настигла его! Помертвевшим взглядом Отари уперся в неподвижное лицо-маску; руки держали крепко, но охваченный страхом человек и не думал вырываться. Веки дрогнули — вот, сейчас! Шестым чувством он понял, он знал, что не вынесет этого взгляда… Но отвернуться не мог. Оцепенение, какое бывает лишь во сне, сковало его — не пошевелить ни рукой, ни ногой… Но жизнь еще билась в сдавшемся теле, и за миг до провала в кошмар острая, как боль, вспышка протеста пронзила его — не осознавая, что делает, он судорожным движением нажал на спуск…

…Облачко снега взвилось, окутав человека с головы до ног. Он вмиг побелел, сделавшись похожим на гипсовую статую — без мыслей, без чувств, без движения… «Не разрывать цепь — кто зазевался!!!» Гневный окрик вернул чувство реальности — Отари словно грубо пихнули в спину. Он вернулся к прерванному делу, словно робот — химия вновь подавила естественные чувства, оставив только механическое послушание и минимум сообразительности. И память…

…Время потеряло значение. Все затянула белая пелена — хладометы работали на полную мощность, превращая воду в ледяную кашу. Туман оседал на шлем алмазно блестевшим инеем, и Отари уже несколько раз неуклюже протирал его деревенеющими руками. Холод пробирал сквозь все защитные слои и электроподогрев. Упершись взглядом вниз, он водил перед собой жерлом хладомета, вместе со всеми намораживая здоровенную глыбу льда — поднимаясь по ней, цепочка людей в скафандрах сжимала кольцо, в центре которого, как живая, билась струя воды. Но вот они сошлись, и стало тихо. Медленно ступая оскальзывающими ногами, Отари спустился вниз — туда, откуда начинал работу. Складки скафандра противно скрипели, в голове отдавалась тупая боль; мыслей не было — было эхо движений: «Шаг… сюда… осторожно, горка… хладомет на плечо… Холодно, холодно… х… холодно». Зубы выплясывали какой-то свой танец. «А-тридцать шесть, к подъемнику…» — донесся голос. «Радио… Командир… Идти…» Неуклюже переваливаясь, серебристо-белые фигуры начали подниматься по наклонному пандусу. Никто не оглянулся, чтобы попрощаться с фантастической страной льда, остающейся позади.

 

Глава 13

Пара вдохов цитеры и горячий душ привели его в чувство. Сейчас Отари не спеша одевался, предаваясь сладким мечтам о ждущей его койке. На другие мысли сил пока не было. Проходящий мимо человек остановился — Отари узнал командира группы и слабо улыбнулся в ответ.

— Ну как, отошел?

— Да…

— Ничего, ерунда. Могло быть хуже.

— А что все-таки произошло?

— Произошло то, что какой-то кретин не подключил эмиттер энергозащиты. Вот в стыки погрузочного люка и хлынуло… — охотно объяснил бывший командир. Еще раз поощрительно улыбнувшись, отправился дальше — вскоре донесся его подбадривающий голос. Пожав руки всем своим новым товарищам, Отари вышел из гигиенической, и, слегка приволакивая ноги, отправился к подъемнику.

В информашке учета значился одиннадцатый уровень. Далее надлежало изыскать в шестом секторе «Помещение № 19». После недолгих поисков он действительно нашел указанное «помещение», в просторечии обзываемое «свальней». Оно оказалось неожиданно приличным: восемь гидрокоек, при каждой свой гигиент — в общем, жить можно. И он с облегчением развалился на своей. Вздохнул. Поспать бы… Провел рукой по одеялу, пощелкал ногтем… Черт его знает, может, здесь так не принято. До конца смены еще больше часа, можно и обождать… Мысли вернулись к произошедшему. «Регулярно» — сказал Грор. Хотелось бы знать, насколько регулярно — или ему просто так сильно повезло? И еще многое хотелось бы узнать про это чертово ПУВ и про этих чертовых боулистов, черт бы их совсем побрал! Отари попытался собрать разбегающиеся мысли, но безуспешно — голова была словно ватой набита, и думать отчаянно не хотелось. Помучившись с минуту, безнадежно выдохнул. Чертовщина… Он готов был уже малодушно сдаться, когда мысль на излете вдруг зацепилась за нелепую на первый взгляд деталь. Транквилизатор… Кой черт транквилизатор — самая настоящая «заглушка» типа зомбина! Поморщившись, он оперся лицом о руки и потер лоб. Эта чудовищная кукла, так похожая на него. Он содрогнулся, вспомнив дергающееся веко. «Смотрите вниз…» Те, кто командовал, знали, в чем дело. В голове мелькнул смутный образ — тень озарения… Он попытался ухватить, задержать этот миг понимания, но отблеск стерся — он уже забыл, что хотел вспомнить. Осталось лишь чувство легкой досады. Однако спать уже не хотелось — получив толчок, мозг, словно хорошо отрегулированный часовой механизм, уже не мог остановиться — зажужжали идеально подогнанные колесики, заходили рычаги и шатуны, цепляя то, что им положено — и больше не было слабого измученного человека. Был координатор. И он занимался тем, что ему и надлежало по рангу — думал.

…Он начал с того, с чего и следовало бы — с начала. То есть с вещества, именуемого полностью управляемым. Хотя, судя по сегодняшнему, следовало бы его назвать полностью неуправляемым. ПНУВ… Пнув, таким образом, неведомых экспериментаторов, Отари перешел к фактам. В этом веществе не соблюдались основные законы сохранения — пусть на какие-то доли секунды, но не соблюдались. Эдакая фаза беззакония… И вещество-призрак — потому что в этой фазе оно вообще не должно существовать. А раз не должно… То, наверное, и не существует — в реальном физическом мире. Где же тогда? Ну, сейчас это не важно — хоть в царстве фей. Важно то, что в нормальном мире сему веществу все дозволено, как настоящему призраку. Например, переносить с места на место задремавших координаторов. Или лепить снежных баб по их образу и подобию… Он вспомнил свое молочно-белое лицо под стеклом шлема… И резко сел, потрясенный — отражение! Его отражение, которое само ищет его взгляд! Так же, как сам он искал взгляд отражения — там, в пещерах…

«Глаза — зеркало души», говорили древние, не подозревая, что в поэтической форме излагают самый что ни на есть прозаический факт. Если сравнить мозг с лампой, то именно из глаз выходят самые мощные потоки «света». «Свет» этот вполне реален, он регистрируется приборами и носит обыденное название «психоизлучение». Отари припомнил всю историю надежд и разочарований, связанную с этим открытием, совершенным задолго до его рождения. Все давно утихло, сменившись обычной рутиной — психоизлучение можно было регистрировать, измерять, даже усиливать, стало известно многое о его физической природе… Но прямая передача мыслей так и осталась мечтой. Потому что «свет» одного человека не был виден никому, кроме него самого…

…Казалось бы, все ясно. Транквилизаторы, не бывшие транквилизаторами, приказ смотреть в пол, металлизированные скафандры — все это предохраняло от контакта с… ПУВ. Значит, оно опасно. Но как же он, Отари Ило? Ведь он-то жив?! Или ПУВ в трюме более опасно, чем в океане? Да, до полной ясности еще далеко. Все равно — в основе он не ошибался, он интуитивно чувствовал это.

…Ило думал еще минуту, прежде чем окончательно объединить в голове сопротивляющиеся факты — к ним добавилось еще и чудовищно несоразмерное с щелями стыков количество воды в трюме. Это можно было объяснить только одним — еще одним! — свойством. Прыжок через фазу небытия был мгновенным, то есть — квантовым. Это вещество должно было иметь такую особенность.

Он хлопнул себя по колену, словно заложив последний кирпич — и, словно откликнувшись, браслет издал требовательный писк.

— Эд?

Отари вначале не понял, что обращаются к нему. Секунду смотрел на коммуникатор, потом спохватился, узнав:

— Грор! Вы…

— Я ждал вас. Нам нужно поговорить.

— Сейчас?

— Именно сейчас!

— Понятно… — протянул Ило. Оглянувшись на пустое помещение, нерешительно предложил:

— Можно встретиться у меня — до конца смены еще час, так что никто…

— Хорошо, согласен! — нетерпеливо перебил Грор и отключился. У молодого управленца сложилось впечатление, что атмосферщик решил не отвлекаться на мелочи. Может, он имел виды на то, как использовать угодившего к нему координатора. А он, как назло, не готов! Отари еще раз прошелся по своим рассуждениям в чаянии составить на их основе пригодный план. Однако в любой план теперь влезала вызывающе неопределенная величина — сам Грор. Энергии в этом человеке не убавилось со времени их знакомства — Ило убедился в этом очень скоро.

…Он появился, не дав Отари закончить свои розмыслы — с шумом ввалившись в «свальню», бородач из вежливости постучал по другой стороне двери:

— Можно?

Отари сдержал улыбку:

— Конечно, входите…

Грор повертел головой — в бороде блеснула усмешка:

— Да я вроде уже зашел…

— Садитесь. — Ило показал на соседнюю койку. Гость грузно опустился на всхлипнувшую перину и уставился на Отари горящими глазами:

— Видели?

— Да.

— Значит с вами можно говорить прямо…

Он остановился, помолчал, не отрывая взгляда от собеседника.

— Я уже понял, во что может превратиться эта штука, — он постучал согнутым пальцем по перине, — эта сатанинская сила, подчиняющаяся боулистам. И только им! Против такого козыря не попрешь… И они возьмут власть без звука. Какое там без звука, на ура! Их будут носить на руках — те бездельники, что живут в мегаполисах на содержании — ужо будет им булка с маком! А я не хочу — понимаете, не хочу всю оставшуюся жизнь питаться чьими-то подачками. И детям своим этого не желаю…

Он говорил, как профессиональный оратор, модулируя голос в нужных местах и умело подчеркивая слова скупыми жестами. Отари поймал себя на том, что невольно заслушивается.

— …если мы — мы с вами! — не возьмем дело борьбы в свои руки… — он выдержал драматическую паузу. Отари, не став дожидаться, вклинился в нее:

— Борьба? Вы предлагаете…

— Я предлагаю объявить им войну! — отрубил Грор, ударив кулаком по всхрапнувшей перине. Несмотря на излишнюю патетичность заявления, Отари не усомнился в его искренности. Перед ним встала трудная задача…

— Каким образом вы хотите воевать? — спросил он, сохраняя профессионально-бесстрастный тон знающего себе цену специалиста. Грор наклонился вперед и понизил голос:

— Раздолбать к чертям проклятые лаборатории… Первым делом! Способы есть, взрывчатка тоже…

— А люди?

— Люди готовы! — не поняв его вопроса, воскликнул Грор; небрежно взмахнул рукой — сегодня был сбор руководителей групп — большинство меня поддержало…

«Значит, есть и несогласные», — отметил про себя Ило.

— Но что вы в таком случае хотите от меня? — задал он риторический вопрос.

— Вы — координатор, — усмехнулся Грор, — вы сможете спланировать все наверняка… Это редкая удача — если бы не ваше присутствие здесь, меня не поддержало бы и половина.

«Вот еще новость — я, оказывается, пособник этого безумия!» — сердито подумал молодой управленец, но сдержал эмоции. Вообще при разговоре с Грором нужно было постоянно сдерживаться — его манера просто-таки провоцировала на ответный всплеск.

— Я должен подумать, — начал Отари отвлекающий маневр.

— О чем тут думать?! — шепотом вскричал Грор, напряженно вытянувшись вперед, — разве вы недостаточно видели?

— Мало видеть — надо еще понять, — наставительно произнес Отари, в душе сам поражаясь своей наглости, — мне нужны и другие источники — очевидцы, а главное…

— Очевидцы? — тяжело задышал Грор. Лицо его изменилось — теперь он сверлил координатора презрительным взглядом исподлобья. — Вы хотите знать? А вы слышали что-нибудь про «дно»?

«Дно… — вспомнил Ило, — ведь им угрожал Бронтом?»

— …Человека оставляют якобы на дежурстве — аккурат на время очередных фокусов с океаном. А потом находят кровавые ошметки! — лицо Грора налилось кровью, — а еще потом пишут, что дежурного задавило упавшей балкой… или он отравился нейтрализатором — здорово, да?! — его кулачище путешествовал в опасной близости от носа Отари. Отодвинувшись, тот спросил, стараясь сохранять спокойствие:

— Отчего же это происходит на самом деле?

Грор замолчал, отходя от внезапного гнева. Ответил немного погодя севшим, каким-то надтреснутым голосом:

— А черт его знает… Трюмы задраены со всех сторон — капля не просочится… И ведь ясно, что подстроено! — он досадливо хлопнул ладонью по койке. — Но все молчат. А что остается? — и он поднял на Отари словно промытые грозой ясные светло-серые глаза.

Отари промолчал. Ему вспомнилась статистика несчастных случаев — двенадцать человек за пять лет. Десять из них, по словам Грора, за последний год. Предположение напрашивалось, конечно…

— Так что? — вопрос вывел Отари из задумчивости. — По-прежнему считаете, что нужно ждать, а не наказывать убийц?

Грор действовал напролом — и его напору трудно было противостоять.

— Убийц наказывать нужно, — осторожно начал Отари, — но доказательства…

— Какие, к черту, доказательства! — взорвался Грор, — все боулисты одним миром мазаны, мы для них ничто, так — удобрение!

— А они для нас? — спокойно возразил Ило. Грор открыл было рот, но тут же захлопнул. Внимательно посмотрел на Отари:

— Вы хитры, координатор… Да только тут ваша хитрость не поможет — тут дело в простой человеческой справедливости.

— Я хочу добиться справедливости, — с расстановкой сказал Ило, — но только справедливым путем. Война — это худшая несправедливость.

— Вы так считаете? — зло отпарировал Грор. — А я вот нет! — Он воинственно задрал бороду. — Я не собираюсь ждать, пока нас превратят в рабов. И вы должны помочь мне, координатор — ведь это в ваших же интересах!

Отари согласно кивнул:

— Я и хочу помочь вам…

— Так в чем же дело?!

Ило почувствовал, что мало-помалу начинает контролировать направление беседы, и поспешил воспользоваться этим:

— Дело в том, что без достаточной информации я бесполезен… Сегодня я узнал немало, но мне нужен источник постоянный — лучше всего доступ в сеть управления. Тогда, скорее всего, не потребуется никаких взрывов и жертв. И, кстати, тогда я смогу быть свидетелем, а не обвиняемым.

— Где? — недоуменно спросил Грор.

— Суд наверняка состоится, — объяснил Отари, — ведь даже если не считать убийств на «дне», которые я, наверное, смогу доказать, существует еще и мое личное дело. Я не собираюсь отпускать Бронтома с миром!

— Но дело может сложиться так, что будет поздно, — мрачно заметил Грор.

— Вряд ли проект завершится раньше, чем придет очередной корабль, — ответил Отари, — а он придет через полгода.

— Вы так уверены?

— Я знаю свое дело.

Грор помолчал — его словно выключили. Пропал задорный блеск в глазах, и Отари видел перед собой просто усталого мужчину лет пятидесяти, переживающего не лучшие времена. Наконец, тот поднял голову и сказал:

— Хорошо… Может быть, я устрою вам встречу с Микки… Вы его видели — связист. Он имеет прямой доступ…

— Спасибо! — радость Отари была искренней. Грор тяжело поднялся и не спеша направился к выходу — Отари вскочил, чтобы проводить его. У самой двери Грор повернулся и посмотрел искоса:

— Вы и в самом деле сможете доказать убийства на «дне»?

Странный тон… Отари ответил честно:

— По крайней мере, я знаю одно свойство ПУВ, которое может их объяснить.

— Какое?

— Сверхтекучесть. Это квантовая жидкость — я это понял сегодня… Наверняка это связано с другими его свойствами.

— Значит, вы думаете, что эта чертовщина могла просочиться сквозь люки?

— Конечно. Если у меня будут данные, я смогу доказать, что каждый раз трюм был в зоне реакции и не прикрывался энергозащитой. А взаимодействие ПУВ с человеком, я думаю, кое-кому хорошо известно — иначе бы аварийные команды не снабжали «заглушкой» под видом транквилизаторов.

Грор внимательно выслушал, грустно покачал головой:

— Это было бы здорово…

Ничего больше не добавив, крепко пожал на прощание руку и вышел в коридор. Вернувшись на свою койку, Отари некоторое время сидел, ни о чем не думая, потом незаметно для себя задремал.

…Его разбудил звонок, возвещающий о конце очередной вахты. Не успело отзвонить, как в «свальню» вошел первый ее обитатель — румяный детина в синем комбинезоне ремонтника:

— Ты откуда? Новенький?

Отари протер глаза и, осторожно подбирая слова, ответил и представился. Детина протянул руку:

— Антек Война, будем знакомы. Куда пристроился?

— Я… в контроль. Оператором…

— А-а… — только и ответил Антек, вздохнув, — ты к Ингу… А мне сменщика до сих пор нет — сколько уж говорил… — он скроил расстроенную мину, но тут же добродушно хохотнул: — Ну, ты с Ингвельссоном не соскучишься!

Отари догадался — тот самый диспетчер, что так радикально проверил его квалификацию.

— Как он — ничего? — наполовину уже искренне поинтересовался он. Антек открыл было рот, но ответить не успел — дверь распахнулась, и в «свальню» один за другим начали вваливаться распаренные работой унтерспецы в разноцветных комбинезонах. Тут были: энергомеханик в тускло отсвечивающем изолирующем костюме, оборотник в мутно-желтом балахоне, два черных оператора и еще один в чем-то оранжевом — Ило так и не вспомнил, к какой службе относится этот цвет. Знакомились быстро — несколько фраз, и его оставили в покое. Последним подошел таинственный «оранжевый» — тщедушный парень с выцветшими грустными глазками, оказавшийся попросту мусорщиком. В помещении постепенно установился плотный уютный гул, присущий любому общежитию. Отари не был новичком, и, присмотревшись, понял, что здесь он может позволить себе все в пределах разумного — четкой субординации освоителей не было и в помине, как и изысканных манер «евгениев». Главенствовала полная расхлябанность — только по отношению к энергомеханику выказывалась какая-то почтительность, да и то скорее потому, что он был здесь самым старшим. И новоявленный «спец» со спокойной совестью разлегся на койке. На это никто не обратил внимания.

 

Глава 14

…Негромкие голоса вплелись в сон: «…уже несколько часов…» «Что, ищут?» «Нет вроде — так, охрана…» Пауза. «Надоели…» Кто-то с кряхтением повернулся. «Через полгода уматываю отсюда…» «Думаешь, выпустят?» Вопрос повис в воздухе. Отари открыл глаза и прищурился на светляк ночника. Каюта погружена в мягкий сумрак — в первый момент он не мог вспомнить, как оказался здесь. Один из давешних голосов повторил раздумчиво: «Выпустят… не знаю. Похоже, дрянь дело». Ило стряхнул сонное оцепенение, осознав, где находиться. Табло на переборке показывало полночь — еще спать и спать…

— …Да, гайки подзакрутят… Кому нужно было взрывать этот несчастный корпус?

Тут Отари понял, что проспал нечто важное.

— Аккурат после смены грохнули — переходник вдребезги, отсек ушел на дно вместе с батискафом. У них на Титановой всего один и был-то…

Тяжелый вздох:

— Хорошо еще, никто не пострадал — знаем мы этих… Кричат о милосердии, а прихлопнут человек сто, и не поморщатся… Вот, как в прошлом году на Мелисее. Нет, ты скажи мне — зачем?

«Грор!» — огненными буквами отпечаталось в голове. Война началась — без предупреждения, без плана… Без смысла, в конце концов! Между тем разговор продолжался — вопрос не остался риторическим:

— …А ты разве не знаешь — зачем?

Ответом послужил брюзгливый смешок:

— Слухи…

— Из-за слухов на такое не пойдут…

— Да, господи — сколько угодно! Дураков мало, что ли…

— Там не дураки. Ты не слышал циркуляр до конца — во главе всего дела стоит настоящий координатор…

Отари вздрогнул — это… Съежившись в своей койке, он успокоил дыхание. Сволочь… Кто?! Не слушая дальнейших препирательств, осторожно распрямился и притворно заворочался, словно бы просыпаясь. Голоса умолкли. Сев, он протер глаза и, зевнув, сырым голосом оповестил глазеющих на него «спецов»:

— Что-то неможется — пойти отлить…

— Направо по коридору, — услужливо подсказал уже знакомый голос, принадлежавший, как оказалось, одному из операторов. Кивком поблагодарив его, Отари не спеша поднялся, и, натянув комбинезон, отворил дверь.

…После обжитого помещения снаружи казалось особенно неуютно. Отари прошаркал к повороту, выглянул — радиальный коридор стыл в операционном блеске ламп. Нырнув в кабину нужника, заперся, подрагивая то ли от холода, то ли от волнения. Код «нитки» набирался непривычно медленно — он никак не мог понять, в чем дело. В преддверии тяжелого разговора это нервировало. Наконец, все девять цифр замерцали на индикаторе, и он уже набрал было воздуху, чтобы с ходу обрушиться на клятвопреступника Грора — но запал пропал втуне. Потому что на экране теперь горела другая надпись… Отари он неожиданности не воспринял ее целиком и прочел по буквам: «З А П Р Е Т».

«…уже несколько часов», — вспомнилась фраза, услышанная сквозь сон. Чего? «Запрет…» Отари лихорадочно набрал собственный номер — на этот раз запрещающая надпись загорелась, не дожидаясь последней цифры. «Ввели, болваны, осадное положение…» Самодовольный смешок Грора — однако явно не он сейчас смеется. Бронтом воспользовался монополией на связь — злосчастная диверсия на Титановой дала ему неограниченную власть «экстремальной ситуации». Выбравшись из кабинки, Отари еще раз осторожно выглянул в радиальный коридор — по крайности, самому пойти… Но местный начальник охраны тоже знал устав — возле дремлющих лифтов главной оси Отари увидел не замеченную ранее тень. Шевельнувшись, она переместилась — поле зрения появился часовой. Отари отвернулся и оперся о стену, тяжело дыша. Он успел заметить блеснувший под локтем охранника ствол бластера и откинутый на спину шлем. Корпус Стражи отнесся к делу серьезно — шансов проскочить не было. Сникнув, словно побитый пес, он побрел восвояси. Без связи, без поддержки, с фальшивым именем и чужим браслетом он дотянет только до ближайшей проверки. А уж в чем он не сомневался, так это в том, что проверка не заставит себя долго ждать.

Все уже спали, когда он вернулся. Скинув комбинезон, он посидел с минуту, потом вздохнул и улегся на спину, закинув руки за голову. С упорством, воспитанным всей предыдущей жизнью, настраивал он себя на нужный лад — спокойствие обреченности. Если уж идти, то до конца, пусть это даже кажется бессмысленным…

…Под утро сон все же одолел — Отари только растерянно хлопал глазами, разбуженный гудком подъема.

— Завтрак проспишь! — улыбаясь сказал Антек Война, проходя мимо с роскошным голубым полотенцем из капиллярки. Ило нехотя опустил босые пятки на пол — по всему видать, о казарменном положении еще не объявили. Одеваясь, он поискал глазами давешних спорщиков — увидел только одного, оператора. Тот невозмутимо жевал очищающую пастилку. После мытья и массажа Отари вместе со всеми устремился в столовую. Пока что никаких видимых последствий нового режима. Выходя из столовой, он недоуменно повертел головой — не приснилось же ему, в самом деле… У лифтов никого не было — он беспрепятственно спустился на свой двадцать четвертый уровень и прошел на пост. Главный диспетчер кивнул ему, как старому знакомому:

— Будешь дежурить на утечке — слава богу, пик миновал, так — кое-что подчистишь… В общем, сам разберешься…

В этом Отари не сомневался — включив функционал, он бездумно уставился в экран. Сигнал начала смены напомнил давнее прошлое — подчиняясь ему, он послал в Систему подтверждение — мол, такой-то и такой-то к дежурству приступил. И именно в этот момент резким диссонансом в хоре настройки громыхнул динамик: «Внимание… Проверка, проверка… Всем выдать в инфорсеть личный код…» Гнусавый голос несколько раз повторил это по громкой связи и умолк, оставив после себя недоуменную тишину. Потом ее нарушил гул голосов — операторы задавали вопросы, негодовали на непредвиденную задержку, шутили… Отари сидел молча — руководители станции оказались хитрее, чем он думал. Они начали, не предупреждая — с проверки личного состава.

— Быстрее, быстрее, не копайтесь! — Ингвельссон недовольно взирал на общее оживление со своего места, как филин из дупла. Отари недрогнувшей рукой набрал на браслете свой номер — сейчас выяснится, насколько хорошо он замаскирован. Палец скользнул по пластику — он осторожно вытер ладонь о комбинезон. Сейчас где-то в недрах местной сети мечется его кодовый сигнал — и если он не найдет соответствия, то этот браслет станет таким же предателем, как и его собственный. Время между двумя вдохами бежит быстро — тихий зуммер подтверждения прозвучал оглушительно для напряженного слуха. Уф! Он облегченно выдохнул — в штатном расписании нашлась единица по имени Эванг Ллбван. Но сигнал вдруг повторился — Отари вздрогнул. Это еще что за новости? Незаметно оглянувшись, наклонился к пульту. Бросил взгляд на руку — вызывающего номера не было.

— Кто? — спросил одними губами. Подождал, повторил уже громче: — Кто там?

Тишина словно всхлипнула — с динамика браслета донеслось чье-то дыхание… затем голос:

— Грор… не знаете, где Грор?

Ило напрягся:

— Кто говорит? Ну!

— Это я… — нерешительно посопев, ответил браслет, — Дино… Дино Микки…

Отари лихорадочно перебрал в памяти все знакомые лица… Ба — вот кто! Вспомнилась встреча сразу после прибытия. Обрадованный, он чуть не крикнул:

— Ты можешь со мной связаться?!

— Да… Я же оператор связи. Но…

— Погоди! — перебил его Ило. Новые мысли зароились в голове — теперь он не один!

— Слушай, — начал он, внимательно оглядевшись еще раз, — ты можешь вызвать меня часа через четыре?

— Ну да… — чуть замешкавшись, ответил Дино, — но наши люди…

Отари мгновенно все понял, припомнив о сборе руководителей подполья:

— Они не в штате?

— Нет! — отчаянно прошептала мембрана. Он думал не больше двух секунд:

— Пусть раздеваются и занимают койки отсутствующих — ночная смена, понимаешь?

— Да! — ни на йоту не изменив интонации, ответил связист.

— Со мной свяжись через полчаса — что-нибудь придумаю… Грора больше не ищи.

— По…

— Потому что это приказ! — Отари говорил намеренно резко, чтобы в зародыше убить опасные сейчас колебания.

— Есть! — четко ответил Микки и отключился. Голос был уже другим — и следа не осталось от недавнего испуга. Может, ему удастся передать эту уверенность другим… Отари продолжал механически регулировать фокусировку, сосредоточившись на том, что предстояло сделать. Ни на секунду он не задумался о том, что уже сделал — а задуматься было о чем. Ведь он фактически возглавил нелегальную организацию…

А теперь — за дело! Предстояло за полчаса навести порядок в заданной частотной полосе. Это оказалось не так-то просто, даже при его ранге — генералы далеко не всегда стреляют лучше солдат. На счастье, у него была достаточная подготовка для того, чтобы образование помогало, а не мешало работе. Действуя, как заправский оператор, Отари сумел довольно быстро свести амплитуду отклонений к минимуму. Окинув пульсирующую картину хозяйским взглядом, подправил ее кое-где и перевел в авторежим — теперь энергообмен в его области реакции стал подобен разогнанному до хорошей скорости волчку. «Хорошо бы еще понять, что там происходит», — думал Отари, снимая пальцы с контактов. Появление на горизонте Дино Микки вызывало не только надежду спастись… Он рассеянно пощупал нагрудный карман — там хранились кристаллики программ. Кто знает… Оглядевшись, крикнул старшему диспетчеру, осовело глядевшему перед собой:

— Мастер? Я выйду ненадолго?

Оживившись, Инги вмиг очутился рядом:

— Что, нужна подмена?

Тон был угрожающе ласковым. Ило спокойно показал на экран:

— Зачем? Минут десять, я думаю, удержится…

Ингвельссон некоторое время пристально разглядывал картинку, потом так же въедливо изучил показания тенденциографа. Перевел взгляд на Отари — тот сидел с ангельским выражением. Выдержав томительную паузу, старший диспетчер ухмыльнулся (Отари перевел дух).

— Десять минут, говоришь? Да тут минимум на полчаса!

— Можно отлучиться на полчаса? — быстро переспросил Отари — Ингвельссон погрозил ему пальцем:

— Но-но, парень — тебе, я вижу, палец в рот не клади… Что, приспичило?

Отари только понурил голову и вздохнул.

— Ну, ладно, — смягчился дип, — иди уж… Минут пятнадцать тебе хватит?

— Конечно! — обрадовано ответил молодой управленец. Выскочив с поста, он помчался в указанную Инги сторону, мысленно поздравляя себя с тем, что так хорошо понял характер своего начальника. Старый служака — но при всем при том не без искры в душе. И он, Отари, был бы ничуть не удивлен, узнав о том, например, что тот собирает коллекцию каких-нибудь радужных бабокрылышек с Черных Миров… Машинально оглянувшись, он толкнув дверь и вошел в журчащую тишину. Опять. «Прям подпольная явка какая-то, — подумалось с мрачной иронией, — явочный гальюн…» Запершись в кабинке, посмотрел на часы — истекала последняя минута назначенного срока. Одновременно с моргнувшей цифрой раздался писк вызова — Дино, как и положено связисту, отличался пунктуальностью.

— Эванг… — тихо позвал он. Узнав голос, Отари обошелся без предисловий:

— Всех оповестил?

— Да… Грора видели в последний раз вчера вечером — его самолета нет на месте.

— Понятно. Стало быть, я его замещаю…

— Я так и передал.

— Ага… Сколько у нас людей на станции?

— Не знаю… Я ведь был напрямую связан только с Грором — он говорил, что связь надо беречь, и не сообщал обо мне никому…

Н-да… Может, это и правильно — Отари с досадой потер переносицу. Правильно-то оно правильно, только помочь теперь некому. Ну а раз так, остаются только самые радикальные средства. И он решительно проговорил:

— Мне нужен доступ к управляющему компьютеру.

Терпеливо выслушав изумленное гуканье мембраны, повторил:

— Мне нужен выход в Систему, ясно? Иначе всем нам крышка.

— Но как?! — изумление Микки оформилось, наконец, в слова. Его можно было понять — электронный мозг охраняют, как зеницу ока. На всей планете, кроме полусотни программистов, вряд ли сыщется пять человек, кроме эрмиеров, по своему положению имеющих право на командный канал. Среди них, правда, должен был быть и координатор… Отари насупился. Что ж, так или иначе, а он осуществит это свое право.

— Успокойся, — коротко приказал он кудахчущему Дино.

— Да, но…

— У тебя должен быть выход на канал связи между сетями станций.

— Есть, — помолчав, сказал Дино, — как же… Но он закрыт…

— А мы откроем! — с мрачным весельем пообещал Ило. Подумал и добавил про себя: «Если удастся добраться…»

— Вам не добраться, — озабоченно сказал Микки, — я видел — охрана кругом…

— Ладно, придумаю что-нибудь. Адрес?

— Четвертый уровень, пятнадцатый сектор, пост № 38, код 13538! — выпалил Микки, не переводя духа, — я здесь сегодня до вечера…

Запечатлев все это в памяти, Отари качнул головой:

— Отлично… Жди. Если не появлюсь до конца следующей вахты — извести остальных, пусть уходят, как могут, в техотсеки… Там можно попытаться переждать… Да, не забудь поднять их к концу этой смены — пусть походят, пообедают, и снова…

— Ясно! — ответил Дино, явно сияя от своей понятливости.

— Тогда все, — Отари отключил нитку и некоторое время в задумчивости смотрел на медленно гаснущую звездочку. Потом, использовав помещение по назначению, отправился обратно на пост — прошло уже чуть больше пятнадцати минут.

…До конца дежурства ничего больше не произошло — расправившись с очередной порцией помех, Отари с тоской считал минуты, убивая время извечной забавой операторов — игрой в рулетку со своей электронной системой. Внедренный в незапамятные времена программный вирус, видоизменяясь и совершенствуясь, проник во все уголки освоенной вселенной, позволяя обалдевшим от скуки людям предаваться невинному, как первородный грех, развлечению — гигабайты против кредитов. Наиграв пару ГБ, Отари перевел их в кредиты и вежливо попрощался с программой малопонятным старинным словом — «Чао!» Поскольку тур был завершен, возражений не последовало. Координатор только вздохнул — какой прок от игры, если даже выигранные деньги ему не достанутся… Подготовив все к сдаче дежурства, дождался сигнала и вместе со всеми потянулся к подъемникам главного ствола. «Что-нибудь придумаю», — ответил он Микки. Именно этим он и сейчас и занимался — придумывал. Архитектуру космических кораблей у них проходили на первом курсе, но лишь в самых общих чертах, и теперь, мучительно напрягая память, он вспоминал схему коммуникаций на транспортнике, послужившим основой станции. До поста Дино нужно добраться во что бы то ни стало — всецело сосредоточившись на этой задаче, Ило оставил остальные на потом, ибо что стоит лестница без нижних ступенек? Но пока, как ни прикидывай, пути нет — ко всем подъемникам приставлена охрана, ремонтные пути годятся лишь для роботов, наружу ему не выйти… Начал было приглядываться к вентиляционным шахтам, но мертвенный взор телекамер отпугнул — воздушное снабжение на космических кораблях контролировалось от и до. Он и не заметил, как оказался сначала в столовой, где механически сжевал обед, а затем в своем новом жилище. И здесь рассеянный взгляд вдруг зацепился за что-то, настолько идеально соответствующее его замыслу, что дух захватило…

— …Слушай, у тебя нет шовника — мой куда-то запропастился, — начал Отари, чуть ли не с нежностью глядя сверху вниз на стриженый затылок сидящего. Парень поднял голову — в его глазах было недоумение.

— Да… ну… То есть — есть… — путаясь от неожиданности, ответил он. Отари поощрительно улыбнулся в ответ:

— Спасибо! А то, понимаешь, не заметил, как облил какой-то пакостью — оно и расползлось… — он продемонстрировал предусмотрительно попорченный электроразрядником стимулятора шов, продолжая при этом улыбаться — радость от найденного решения так и перла наружу, и сдержать ее в первый момент было трудно. Парень согласно закивал — в свете ламп оранжевый цвет его рабочего комбинезона вспыхнул особенно ярко. Мусорщик! То есть, попросту говоря, техник утилизации и поддержания санитарного режима. Сеть мусоропроводов пронизывала весь корабль — значит, и всю теперешнюю станцию. И Отари умильно, как удав на будущую жертву, смотрел на польщенного неожиданным вниманием техника. Пария среди спецов, каким-то образом затесавшийся в их «сваленку», оказался сущим кладом — не прошло и пяти минут, как он выложил коварному координатору всю душу вкупе с режимом работы утилизаторной системы. Как и предполагал Отари, Крин (так звали мусорщика) попал сюда случайно — как, впрочем, и все остальные. В это помещение селили всех, кому не хватило место в общежитиях, и таких, как Отари, переселенцев. Крин работал надсмотрщиком мусоропотоков. Как ни странно, работа ему нравилась. А что — все механизировано, знай себе сиди да командуй… Искусно направляя разговор в нужное русло, Отари выяснил, где обычно расположены люки мусоросборников и в какое время проводится проверка и чистка — все это под видом легкомысленной болтовни о достоинствах и недостатках разных профессий. Парень бесхитростно принял эти уловки за чистую монету — Ило даже стало как-то неловко за свою изворотливость. С этой стороной своей профессии он так до конца еще и не примирился — а работа требовала, чтобы он именно использовал людей… Но, в душе негодуя на такое правило, Отари умом все же признавал его необходимость — и совесть не помешала ему самым бесстыжим образом выжать незадачливого техника, словно лимон. В конце концов, это для него не было ведь чем-то новым — вспомнив негодующие глаза Инар, Отари сморщился, как от чего-то невообразимо кислого — вот они, последствия выжимания лимонов… Отгоняя назойливое воспоминание, он поднялся и похлопал собеседника по плечу:

— Ну ладно, пойду… Спасибо за шовник, — он подкинул в руке матовый цилиндр. Крин наконец-то улыбнулся от души — и лицо его, утратив на миг всегдашнюю бесцветность, стало таким, каким, наверное, было в детстве…

 

Глава 15

Обитаемая зона кончилась четкой отметкой аварийной переборки. Из анфилады подсобных помещений тянуло сыростью и каким-то неопределенным нежилым запахом; хаотические переплетения трубопроводов и коммуникаций терялись во тьме. Руководствуясь скудными указаниями мусорщика, Отари отыскал здоровенную трубу с облупившейся оранжевой краской. Приложив ухо к теплому кожуху, уловил отдаленный глухой гул. Получасовая прочистка… Ловя каждый подозрительный шорох, он начал подниматься по трапу на контрольную площадку.

…Звук шагов заметалось среди стальных балок — Отари нырнул в их переплетение и затаился. Эхо доносило топот сразу отовсюду. Так же, как тогда, в пещере… Послышались голоса — звук, наконец, обрел постоянный источник и стал приближаться. Вот шаги загремели совсем близко: «Хват передавал, тут никого…» «Дурак твой Хват!» «Ну так сам смотри…» Сквозь скрещение балок Ило успел заметить чешуйчатый отблеск металла — два стража и два небольших крабовидных робота протопали чуть ли не под ним. «Какой-то патруль», — решил Отари. Неведомый Хват вряд ли был дураком — в этих отсеках людям делать нечего, даже тайную опиекурильню не устроить — вмиг налетят пожарные роботы. «Перестраховщики!» — презрительно подумал координатор и продолжил свое противозаконное занятие. На контрольной площадке обнаружилось запыленное кресло оператора, закрытый чехлом пульт и похожий на гроб шкаф в рост человека. Все, что нужно — плюс просачивающаяся из трубы вонь. Подойдя к шлюзу, он снял колпачок с кнопки и нажал. Послышалось ритмичное «чух-чух» насоса. Оставив его прогреваться на холостом ходу, Ило сдернул чехол с пульта и быстро настроил его на параллель с четвертым уровнем; затем, нервно размяв руки, приблизился к шкафу. Что ж, посмотрим — быстро справившись с несложным запором, распахнул створку…

…Цвет, конечно, дело вкуса. Жуткий оранжевый цветище! В шкафу стояло два специальных герметических костюма. Крин не соврал! Вытащив один из костюмов, Отари придирчиво осмотрел его, как вещь, ранее незнакомую. Система оказалось типовой, на основе оболочечного скафандра, только полегче и попроще. Единственное, что было добавлено, так это активный поплавок, меняющий плавучесть человека в костюме. Продолжая исследование, Отари почувствовал, что в окружающем что-то изменилось. Он непонимающе повертел головой, потом до него дошло — прекратился гул в трубе. Начало нового получаса. Стараясь не спешить, принялся натягивать непослушную оболочку — армированная резина оказалась куда более жесткой, чем привычный силикон. Замыкая себя в резиновый кокон, щелкнул последним замком; в наушниках коротко пискнуло — ощутив в себе человека, активизировались системы жизнеобеспечения и коммуникации. «Пошли…» — крышка люка, выпустив клуб серого пара, грузно отошла в сторону. Тускло высветилась тесная переходная камера — перешагнув высокий порог, Ило, не оглядываясь, повернул запор — глухой толчок возвестил о том, что путь назад отрезан. «Ну и вонища здесь, должно быть…» — брезгливо подумал он, оглядывая грязные потеки на стенах. С потолка свисали гнусного вида сосульки. Насос заработал — стало трудно дышать. Сглотнув несколько раз, он уставился вперед, ожидая. Наконец, диафрагма люка со скрежетом подалась, и под ноги брызнула вязкая струя цвета асфальта — полупереваренное содержимое механического кишечника. Ило пробрала дрожь омерзения, хотя он и знал, что большую часть здесь составляют смолы обменников. Придется окунуться в это с головой… В таком случае чем раньше, тем лучше — и, не дожидаясь заполнения, Отари полез в извергающую грязь клоаку.

…Часы показывали десять минут четвертого — в его распоряжении оставалось ровно двадцать минут. Пока отходы концентрируются в этой трубе, он должен забраться на высоту десятиэтажного дома и выйти — в противно случае его просто смоет. Цепляясь за скользкие скобы, он лез вверх, спеша изо всех сил; вязкая масса сопротивлялась, замедляя движения. Тьма кромешная — никакой свет не пробивал густую, как мазут, смесь. Перед глазами мерцали только указатели ресурса и часы — следя за миганием зеленых секунд, Отари с трудом удерживался от искушения наполнить свой «плавательный пузырь» и в мгновение ока подняться наверх… Рука натолкнулась на что-то угловатое. «Четыре…» — отсчитал он про себя. Нащупав следующую скобу, подтянулся и миновал запор диафрагмы. Нельзя было просто всплыть в этой тьме — вряд ли после этого найдешь нужный уровень… Спертая масса, разогретая разложением, давила со всех сторон, вызывая что-то, похожее на удушье. Жара становилась труднопереносимой, едкий пот жег глаза — Отари пытался проморгаться, но безуспешно. А вокруг уже творилось неладное — трубу словно раскачивали гигантским махом, заставляя судорожно цепляться за скобы; в глазах с феерической скоростью мелькали какие-то выцветшие пятна; почти полностью утеряв ориентацию в этой взбесившейся темени, он продвигался вперед чисто автоматически, дергаясь, как заводная кукла…

…Рука ударилась о замок люка — боль вернула чувство реальности. Он поймал себя на том, что все это время тихонько подскуливал, как заблудившийся щенок… Хрипло выдохнув, взглянул на часы. «15.26», — глаз некоторое время отдыхал на источающих зеленоватый свет цифрах. Потом пришло понимание — и мерзкая холодная тяжесть заполнила желудок. До прочистки оставалось четыре минуты… Как, где он потерял столько времени?! Он не мог вспомнить — в ближайшем прошлом словно разверзлась черная яма… Однако предаваться отчаянию было некогда — Отари начал ощупывать механизм замка. Предварительный сигнал должен был включить насос на четвертом уровне. Ему оставалось лишь открутить маховик ручного запора, и люк откроется в уже заполненную камеру. Если это четвертый уровень… Если… Ну что ему стоило разблокировать соседние уровни! Отари с усилием отбросил досаду и вплотную занялся замком. Время еще есть… Рука беспомощно шарила в недрах запора — сквозь толстую резину ничего определенного не прощупывалось. Где же этот треклятый маховик?! Наконец, схватив что-то, похожее на баранку, попытался повернуть… А секунды неумолимо капали, деловито помаргивая зеленым огоньком! Заскрипев зубами, он вновь напряг мышцы — маховик стоял, как приваренный. Отари забыл обо всем — сдвинуть, сдвинуть этот тупой, ржавый, сволочной механизм хоть на миллиметр! Нет… Закрыв глаза, попытался вспомнить систему запирания — примитивная механика, но вот поди ж ты! А открыв глаза, сразу натолкнулся на изумрудную цифру: «15.29».

…Глухое отчаяние сотрясло тело — неужели он так и закончит здесь, в этом дерьме?! Глупо, глупо! И в неистовом припадке ярости он набросился на замок, до скрипа в суставах пытаясь повернуть винт… Винт? На секунду он остановился… «15.49.25… 26… 27…»

* * *

…Свет хлестанул по отвыкшим глазам — поскользнувшись, Отари тяжело плесканул черной, как деготь, жижей, больно ударившись обо что-то локтем — но не обратил на это ни малейшего внимания. Он был неистово счастлив — сейчас, в данную секунду! И грязная каморка тамбура казалась храмом спасения… Глянцево поблескивающая жижа, смачно хлюпая, утекала в пол, обнажая стены — заслышав чмокающий звук диафрагмы, Отари оглянулся — иссякающая струя грязевого гейзера окатила его напоследок, и сквозь расползающиеся по шлему помои он увидел благостную картину — закрытый по всем правилам люк. Осталось нанести последний штрих — неуклюже переступив ногами, он плотно закрутил ручной замок — справа налево. Вот так-то! Вот из-за этой-то ерунды он чуть не загремел. И если бы в последний момент не догадался приналечь как следует в другую сторону… Но как он мог забыть, что для запоров применяют левый винт? Наверное, темнота повлияла. И жара… Найдя хоть какое-то оправдание, Отари облегченно вздохнул — уж очень глупо вел он себя там, в «дерьмопроводе». Тот, кстати, уже гудел вовсю — прочистка шла своим чередом. Через десять минут все, что там бурлило, окажется в котле-утилизаторе — и, подвергшись окончательному разложению и сортировке, вновь пойдет в оборот. Там ничего не уцелеет — слава богу, координатору удалось счастливо избежать участи быть залитым в бак или оказаться поданным на десерт.

…Отшумев, вода убулькала в сток, и Отари счел возможным снять шлем. Вдохнув, он тут же пожалел об этом — едкая вонь вышибала слезы. Откашливаясь и отхаркиваясь, поспешил выскочить наружу.

…Как будто и не уходил — то же и так же. Только на пульте чехол, да шкаф закрыт. И еще — неожиданная тишина. «Ну и хорошо. Значит, никто не заметил…» — рассудил Отари, и начал спускаться вниз. До конца дежурства Дино Микки оставалось полтора часа.

…Прошло минут пять, прежде чем удалось найти нужный сектор — не спрашивать же у первого встречного, как пройти к посту связи? На него внимания тоже не обращали — черная форма оператора примелькалась повсюду. Зайдя под номер пятнадцать, светящий с потолка, он обнаружил недлинный коридор, заканчивающийся тупиком. «Теперь тридцать восьмой», — напомнил он себе, идя вдоль ряда дверей. Вот и он. Оглядевшись, начал набирать код — пост связиста неприкосновенен, и войти туда самовольно может лишь капитан… Ну, здесь это начальник станции, то есть эрмиер. Доверив код постороннему, Дино Микки уже совершил должностной грех. «13… 53… 3», — Ило наморщил лоб… Ага — «8…» И, услышав щелчок, ввалился в помещение, прихлопнув за собой дверь.

— Привет… Вот и я!

В крохотной конурке, тихо зудевшей электронными голосами, было тепло и уютно — сидевший у пульта человек поперхнулся чашкой кофе и выпучил глаза:

— Дошли? Но как?

— Потом… — подойдя, он склонился к пульту. — Где здесь вызов того канала?

— Какого? А… — проворно переключив что-то у себя под носом, Дино вновь поднял голову:

— Видите?

Ило молча кивнул. На плоском экране, среди паутины эталонной развертки виднелось шифр-название канала и адреса связи.

— Как там наши? — коротко спросил он, деловито роясь в нагрудном кармане.

— Наши… Пока все в порядке — спят, как вы и приказывали.

Ило хотел было поправить — не приказывал он, но потом передумал. Не до хорошего тона… Сейчас эти люди зависят от него — от того, сумеет или не сумеет он воспользоваться предоставленным шансом. Вытащив из кармана горсть плоских разноцветных кристалликов, он начал перебирать их в ладони под любопытным взором связиста:

— Программы? — наконец, рискнул спросить тот.

— Угу… — рассеянно ответил Ило. Сейчас он не был настроен на долгие объяснения — он выбирал оружие.

— Где ввод?

Микки показал пальцем:

— Это служебный, только для связи…

— Все равно.

Микки примолк, смущенный таким тоном. Ило не поощрил его к разговору — выбрав маленький прозрачный кристаллик неправильной формы, он с сомнением оглядел его со всех сторон. Это была жемчужина его коллекции, созданная на основе полицейских программ-отмычек и одной из последних мутаций вируса «Протей». Попадая на любую периферию компьютера, она должна была рано или поздно доползти до его «нервных центров», напоминая этим вирус энцефалита. Превосходная программа, если бы не один-единственный недостаток — она еще ни разу не испытывалась им в деле. «Придется рискнуть», — решил Отари.

Кристаллик легко скользнул в гнездо, на ходу обрастая бахромой выходов — Ило выпрямился и машинально потер руки. Дело сделано. Микки следил за ним, приоткрыв рот. Проследив некоторое время за каналом, он, не утерпев, все же спросил:

— Что теперь?

— Теперь? — Отари покосился на экран. Там ничего не изменилось. Вздохнув, сел на кожух питателя, и, помолчав, ответил: — Теперь — работать.

…Следующие четверть часа он работал — хотя всякий, видя его со стороны, назвал бы это чем угодно, только не работой. В самом деле, когда человек сидит в расслабленной позе, полуприкрыв глаза, и лишь изредка словно нехотя переключает что-то на браслете — если это работа, то что же тогда безделье? Бедный Дино Микки извертелся на своем месте, не понимая причины такой беспечности — даром, что сам оператор. А дело-то простое — работала программа, а человек лишь контролировал ее. Но для этого требовалось постоянно следить за всеми перипетиями процесса — то есть думать вместе с машиной. И если бы Дино заглянул ему в глаза, то невидящий взгляд объяснил бы ему все без слов.

…Первый сигнал появился через десять секунд после ввода — крохотная светящаяся точка на служебном сегменте браслета. Отари тревожно покосился на контрольный экран — конфуз с Инар научил его осторожности. Изображение не изменилось. Облегченно вздохнув, он дал разрешающую команду — теперь это можно было делать непосредственно с браслета. Неслышные импульсы, перебегая с цепи на цепь, уже просочились сквозь защиту ввода, подчинив себе периферийные процессоры, ведающие связью. Если бы координатор захотел, он мог бы сейчас отрезать электронный мозг станции от внешнего мира. Правда, в этом случае поднимется такая тревога… И Отари продолжал терпеливо ждать, готовый к неожиданностям — в том-то и была изюминка этой программы, что при малейшей заминке она прекращала попытки взломать защиту, восстанавливая все, как было, и обращалась к своему владельцу. Это напоминало вкрадчивые движения вора, незаметно ощупывающего чужой карман. Или игру в бирюльки — только при неудачной попытке вся куча обрушивается прямо на тебя…

Не отрывая глаз от браслета, он незаметно для себя делал рукой странные движения, словно пытаясь достать что-то в глубокой норе… Процесс достигал опасной стадии. Сейчас человек уже ничем не мог помочь импульсам, блуждающим в запутанных электронных лабиринтах, насыщенных коварными ловушками и кровожадными призраками. В невидимой битве двух информационных чудовищ время считают наносекундами. При этом подвергнувшаяся нападению сторона продолжала считать, что имеет дело лишь с досадными помехами! Изображение на контрольном экране так и не изменилось — Ило с молчаливым торжеством смотрел на безмятежную картину, а на руке у него вишнево горел приглашающий сигнал. Безмолвная битва завершилась. Расслабив сжатое пружиной тело, он поймал взгляд Микки, и, не удержавшись, подмигнул.

— Все в порядке?!

— Да… Давай, вызывай всех по очереди, — и Отари царственным жестом простер руку к экрану. Дино все-таки еще сомневался:

— А это… — он показал на изображение, — того…

Отари ухмыльнулся — не говоря ни слова, протянул руку к пульту и слегка огладил золотистый контакт. На экране, прямо на неприкосновенной ни при каких обстоятельствах эталонной развертке появилась улыбающаяся рожица и подпись: «Дино Микки». Связист только охнул:

— Ну и ну! А нас не накроют?

— Нет. На других экранах не появится.

— Ну так чего же мы ждем? — осведомился Микки через некоторое время, видимо, переварив сей факт. Ило только развел руками — ну что тут скажешь…

Ввод и привязка новой информации заняли минут пять — в памяти машины прочно обосновалось еще дюжина штатных единиц. Сделав это, Отари словно сбросил тяжелый груз, который тащил с собой все это время. Ощущая эдакую невесомость, он некоторое время наслаждался непривычным ощущением.

— А вы теперь что — все можете сделать? — Дино явно не в силах был сдерживать любопытства и смотрел на Ило восхищенным взглядом — как же, вместо одного идола — Грора, появился новый, еще более блестящий! Отари почувствовал перемену, и она ему не понравилась. Видно, как Грор подбирал людей… Ответил нарочито сухо:

— Нет, конечно. Только то, что в рамках основной программы.

— Все равно здорово!

«Ему-то все равно…» — проворчал про себя Ило. Эйфория прошла, и ему вспомнилось… кое-что. Ведь он все-таки был координатором… И вряд ли можно считать работу сделанной — собственно, по своему профилю он не сделал ничего. Легчайший укол тоненькой иголочкой — но в самое больное место. До сих пор он шел вслед за событиями, лишь спасая по мере сил свою шкуру. Но теперь… Обшарив каморку взглядом, Отари быстро углядел то, что нужно — хлопнув по плечу весело щебетавшего Микки, прервал его излияния:

— Включи-ка вон ту штуку, — он указал пальцем на скромно поблескивающий в гуще проводов аппаратик.

— Какую? — Дино непонимающе уставился в указанном направлении.

— Запоминатель, — объяснил Отари. Дино только хмыкнул:

— Да он уже, наверное, пылью покрылся… Зачем он вам?

— Включай! — махнул рукой Ило и сам удивился своему повелительному тону. «Дурной пример заразителен…» Микки безропотно выполнил приказ, правда, провозившись дольше обычного и шепотом чертыхаясь под нос. Наконец, все было готово, и сиреневый глазок запоминателя неуверенно замерцал, пробужденный от долгого сна. Это был один из приборов, не снятых с космического корабля и оставленных про запас — на всякий случай. Он осуществлял функцию хранилища оперативной информации, дублируя память главного компьютера на памятном кристалле. При работающей глобальной сети он был просто архитектурным излишеством. Для Отари, однако, он оказался манной небесной — найдя на стеллаже чистый кристалл, он опустил его в гнездо запоминателя и мысленно пожал себе руку — теперь информация окажется у него в кармане в буквальном смысле. Кристаллик вместит большую часть данных по указанным темам. А с выбором первой темы проблем не возникнет. И на вводном индикаторе появились знакомые, уже чуть надоевшие буквы — «ПУВ».

* * *

Не спеша шагая по коридорам станции, Отари чувствовал себя ее хозяином. Постоянный канал связи с системой давал для этого все основания, а приятная тяжесть кристалла в кармане придавала этому чувству даже какую-то фундаментальность. Он, наконец, стал тем, кем должен был стать — даже больше, поскольку его связь с сетью обходилась без посредников. И, ощущая себя эдаким «серым кардиналом», смотрел в будущее с оптимизмом… Выйдя к площадке лифтов, он рассеянно протянул стражнику руку с браслетом и терпеливо подождал, пока на пульте идентификатора загорится зеленый глазок. Разрешение на свободный переход с уровня на уровень он предусмотрительно отстучал себе еще у Микки — возвращаться прежним путем почему-то не хотелось. Заодно разрешил он неким двенадцати штатным единицам выход с базы — всегда должна оставаться запасная лазейка… Поймав себя на том, что отнимает руку от идентификатора жестом монарха в изгнании, он попрекнул себя глупым снобизмом и заискивающе улыбнулся стражнику. «Проходи», — равнодушно обронил тот. Отари прошел — вокруг все было спокойно. Казарменное положение вряд ли намного осложняло жизнь обитателям станции — к привычному распорядку добавились лишь ограничения передвижений и ежедневные проверки. «Лишняя работа стражам», — злорадно подумал координатор. На своем уровне он прошел ту же процедуру и отправился в свою драгоценную «сваленку» — успокоенный, довольный, уверенный. Наконец-то он взял свою судьбу на этой планете в свои руки!

 

Глава 16

…Муха зудела и жужжала назойливо, если не сказать — нагло. У нее были вызывающе толстые волосатые ляжки и круглые красные глаза. «Откуда здесь мухи?» — возникло смутное удивление. А муха между тем не теряла времени. Непонятным образом уместившись на руке со всеми своими ляжками, она для пробы ущипнула запястье кривым клювом — Отари беспорядочно замахал рукой… И открыл глаза.

Зуденье повторилось, запястье уколол разряд вызова — не стряхнув еще остатки сна, Отари уставился на руку — а ну как там давешняя муха? Опомнившись, поднес браслет к губам и хрипло спросил:

— Да… Кто там?

Ответом было молчание. Отари повернулся на бок — в каюте залегла уютная тишина, нарушаемая лишь дыханием спящих. Вызов не умолкал. «Кто там, в конце концов?!» — мысленно рявкнул координатор и посмотрел на служебный сегмент… Там, как и положено, светило имя вызывавшего: «ЕН408Л». Он удивленно поморгал — это что еще за напасть? Вот именно — что, а не кто! Хлопнув себя по лбу, коснулся пальцем сегмента «Машинный код». Сразу же, мигнув, возникли слова: «Общая тревога».

…Отари обдало холодом. Секунду он глядел непонимающе, вскочил… Сел. Почему нет сирены? Вокруг царила тишина… Но теперь она не казалась уютной. Компьютер базы извещал его о тревоге — его одного… «Причина тревоги?» — (Отари говорил вслух, негромко, но четко. Компьютер отвечал текстом): «Неполадки системы биозащиты 11 и 12 уровней». Ну и что? Молодой управленец недоуменно хмыкнул — на Плоне чудовищ не водится…

— Последствия?

«Разрушение первой степени…» Он чуть не подпрыгнул — что?!

— Предпринятые действия?

«Сигнал тревоги по каналу 182155067…» Багровые буквы чуть подрагивали — казалось, машина из последних сил сдерживает рыдания. У нее остался один канал — из двух миллионов! Его канал — единственный неучтенный…

— Причина отключения каналов?

«Блокировка… блокировка… блокировка…» Надпись вспыхивала и гасла. Отари был в растерянности. Почему неполадки биоконтроля грозят разрушением? Невозможность что-либо предпринять причиняла почти физическое мучение — нужно, наконец, разобраться! Он зачастил с лихорадочной быстротой:

— В чем опасность неполадок биозащиты для станции?

«Разрушение первой степени…» Тьфу ты!

— Суть биологической опасности?

«Неясно…» Ах ты…

— Источник информации об опасности нарушения биозащиты?

«Инструкция по мерам безопасности при контактах с активной средой».

…Маленький ключик поворачивается в замке, и громадная дверь распахивается во всю ширь; понимание пришло разом, вне логики и рассуждений — сразу уверенность. Вспыхивающие в памяти картины под тяжкими ударами рассудка сбивались в одно целое. Внезапный провал памяти в концентраторе… А перед этим — уверенно идущие к цели «крабы». Ремонтные роботы, единственные, не подчиняющиеся сети напрямую! Биозащиту не отключить изнутри — все под контролем, еще почище, чем вентиляция. Но роботы могут сделать это снаружи. Для этого они и нужны… Но кому? Неостывшая масса ПУВ, вливающаяся сквозь отключенные фильтры внутрь станции… «Вы хотите на «дно»?!» — внезапно взорвался в мозгу скрипучий голос Бронтома. «…а потом находят кровавые ошметки», — горько-язвительный тон Грора… Теперь масштаб поменялся — «дном» становилась вся станция. И в первую очередь — этот уровень…

— …Подъем, подъем! Тревога! Вставайте, эй! — Отари прыгал на одной ноге, пытаясь попасть другой в штанину, и кричал на начинающих шевелиться людей. Обалдело хлопая глазами, они смотрели на нелепо дергающуюся фигуру.

— Вставайте — говорю же, тревога! — впихнув себя в комбинезон, Отари почувствовал уверенность и уже покрикивал на копошившихся. Пока что ни один из них ни о чем не спрашивал… Мусорщик уже одевался, остальные двигались менее уверенно, видимо, не до конца убежденные в реальности угрозы.

— В чем дело-то? — спросил один из операторов (тот самый, что говорил о диверсии прошлой ночью). Отари застыл, раскрыв рот — у него сразу будто прояснилось в голове. Конечно же! Как он сразу не подумал… Война уже объявлена — теперь она перекинулась на их жилище. Но Грор! Неужели он решил пожертвовать своим новым союзником? Похоже на то… А Отари еще и выпустил всех главарей подполья!

— …Сирена не работает, — объяснил он, придя в себя, — мне приказали с центрального пульта…

— Почему это тебе? — недоверчиво протянул кто-то.

— Просто попался мой номер, — не моргнув, соврал Ило. Все зашевелились — а он тем временем обшаривал помещение напряженным взглядом — что же он забыл… Ага! Подскочив к аптечке, выгреб из нее содержимое и быстро пересмотрел разноцветные ампулы. Вот — выбрав горсть розоватых баллончиков сильного успокаивающего, удовлетворенно кивнул — хоть и не «заглушка», но все же…

— Нужно принять это, — обратился он ко всем, — на всякий случай…

— На какой случай? — живо поинтересовался Антек Война — он уже почти экипировался, и теперь с любопытством наблюдал за действиями координатора. Отари не успел ответить — неожиданно возникший рокочущий бас наполнил «свальню»:

— Это что же, как на «дне», что ли?

Отари обратил лицо к говорившему — энергомеханик с меланхолическим видом ожидал около двери. Он был уже полностью готов. Отари только кивнул — тот ответил понимающим взглядом, и, повернувшись, зычно прикрикнул:

— Всем принять по максимальной дозе, понятно? Иначе может плохо кончиться.

«Как на «дне»… Ило вспомнил колеблющуюся бледную фигуру и ему стало зябко. На Плоне не водились чудовища — здесь было кое-что пострашнее, от чего и предохраняла биозащита. Сейчас ничем не контролируемая вода океана уже вовсю циркулирует в водопроводе и канализации — а может, уже не вода? Он прислушался — вроде пока все тихо. Но в этой тишине что-то было не так. Тишина на станции обычно состояла из множества едва слышных обертонов — насосы, вентиляция, водопровод и другие всегда работающие системы создавали чуть зудящий фон. Сейчас этот фон звучал на октаву выше…

— …Пошли! — выскочив наружу, Отари быстрым шагом, почти бегом, двинулся по радиальному коридору. Возле первой попавшейся на встречу двери он остановился на мгновение, потом, поддав ее ногой, крикнул в сонную темень: «Спасайтесь, тревога!» С другой стороны коридора то же сделал энергомеханик.

…Около санузла пол дрогнул под ногами — не успев ничего сообразить, Отари прыгнул вперед — дверь со смачным чмоканьем распахнулась, и он краем глаза успел заметить среди умывальников бьющегося в судорогах словно бы огромного червя… «Береги-ись!» Воздух упруго толкнул в спину — совсем не сильно, но Отари неожиданно для себя растянулся на полу. Попытавшись подняться, вновь поскользнулся — пол вдруг стал скользким, как лед. Панически оглянувшись, облегченно вздохнул — идущий следом энергомеханик прихлопнул дверь и закрутил герметический запор. «Обходите водопровод!» — крикнул он и осторожно шагнул. Отари уже понял причину падения — пол покрывала тонкая пленка воды. Поднявшись, попробовал идти. После пары неудачных попыток удалось двинуться вперед наподобие конькобежца — неуклюже отталкиваясь ногами и скользя. Вокруг стоял какой-то неопределенный зыбкий гул — источник гудения гулял вдоль коридора, то приближаясь, то удаляясь. Цепочка людей двигалась, напоминая инвалидов на негнущихся ногах. Еще шажок, и он едва не ткнулся носом в пол — водяная смазка исчезла. Позади слышались голоса разбуженных — гул и содрогание стен делали объяснения излишними. Отари устремился вперед — страх смыл все сомнения, как струя из брандспойта. Теперь он был уверен, что через час, максимум через два, станция превратится в филиал ада.

…Бледное лицо охранника, сунувшегося навстречу, выдавало растерянность.

— Чего стоишь? Давай тревогу! — гаркнул на него Отари.

— А… Почему? — страж забыл закрыть рот.

— Затопит сейчас все к чертовой бабушке! — просветил его координатор, нажимая на кнопку лифта. Дернувшегося было к нему часового отпихнул плечом Антек Война:

— Удираем? — весело оскалился он, кивнув на загоревшийся сигнал вызова.

— Сейчас… — сдержанно отозвался Ило и вновь повернулся к стражу:

— Где громкая связь?

— Но…

— Объявляй тревогу или дай микрофон, — безапелляционно заявил управленец, — иначе тебе сделают больно.

Лица окружающих подтверждали сказанное. Непонятный шум звучал угрожающе — и страж сдался, несмотря на бластер под мышкой. Открыв своим кодом аварийный пульт, он повозился и отступил, поднося браслет ко рту — но доклады начальству не волновали Отари. Взревела сирена, из ниш с лязгом начали выскакивать роботы-ремонтники — схватив в руки микрофон, молодой управленец подождал, пока сирена как следует не раскочегарит стоячее болото сна, а затем, успокоив дыхание, произнес:

— Всем… Объявлена тревога первой степени с эвакуацией жилых уровней с… десятого и ниже. Внимание! На одиннадцатом и двенадцатом перед выходом обязательно примите «заглушку»! — Отари перевел дух и посмотрел на своих спутников — энергомеханик согласно кивал головой; взгляд Крина выражал лишь безоговорочное восхищение; Антек Война быстро ощупывал глазами коридоры — встретившись взглядом, ободряюще подмигнул. Вдали что-то загремело, потом стихло — повернувшись, Ило продолжил:

— Старайтесь обходить водопровод и канализацию… Что еще… Да — смотрите все время вниз, в пол! Не поднимайте глаз — это может быть опасно!..

Голос гулко разносился по коридорам. Отзвук его пропадал в нарастающем гудении — словно сами стены начинали рычать от ненависти к обитавшим в них людям. Отари посмотрел на роботов. Они явно теряли время… Черт! Они же ничего не знают — информацию им дает сеть. Отари набрал на браслете код и вполголоса произнес несколько фраз. Роботы вдруг ожили — бодро лязгнув, они спешными шажками зацокали по одному из коридоров. Никто из стоявших поблизости так ничего и не понял… А Отари лишился своего единственного канала связи с компьютером. Теперь нужно уходить… Блестящие язычки воды, дрожа от нетерпения, показались на палубе. «Я сообщил наверх…» Подрагивающее от страха зеленоватое лицо охранника… «Уровень будет изолирован через десять минут». «Через пять будет уже поздно…» Отари с трудом оторвал взгляд от мерцания воды — она уже хлюпала под ногами, разбегаясь очень быстрой рябью. «Не смотрите». «Лифт подошел — пора?» «Сейчас, возьмем еще людей…» Пауза — палуба содрогается. «Роботам не справиться…» «Не каркай». Голова чуть кружилась — дрожащие блики одели все вокруг изменчивым блеском. В коридоре начали появляться люди — разбуженные сиреной, ничего не понимающие. Отари побрел к шахте, загребая воду ногами. Гудение перешло в рев — издали то и дело доносился грохот. Вскоре первый лифт отошел наверх, унося с собой и того, кто поднял эту бучу — прислонившись к стене и закрыв глаза, он умерял биение сердца. Рядом оказались Крин и Антек — они приходили в себя медленнее, и Отари, махнув рукой на осторожность, вызвал Дино Микки. Услышав знакомый сонный голос, он без обиняков приказал:

— Узнай, кто выгонял вчера наружных ремонтников… Слышишь? Откуда был приказ?!

— Понял, — сипло прошептал Дино и отключился.

— Связь? — Антек глядел с любопытством.

— Знакомый оператор, — неохотно объяснил Ило, всем видом показывая нежелание продолжать разговор. При дальнейших объяснениях неизбежно пришлось бы врать… Почти тотчас снова кольнул вызов — покосившись на соседей, Отари все же буркнул:

— Я слушаю.

Голос вызывавшего был незнаком:

— Эванг Ллбван?

— Да… — насторожился Отари. Лифт слегка тряхнуло — створки расползлись, и перед взорами предстала цепь стражей в полной экипировке.

— Пройдите в шестнадцатый сектор, — между тем вещал радиоголос.

— Зачем? — удивился Ило, — и вообще — кто вы?

— Мы? — в свою очередь удивился неизвестный, — программисты. Страж проводит вас.

Вызов погас. Теперь уже две пары глаз смотрели на координатора. Тот неловко пожал плечами:

— Ладно… Встретимся позже.

— Мы будем во втором жилом секторе, — согласно кивнул Антек.

— Откуда вы знаете? — без всякой задней мысли поинтересовался Ило. Война взглянул на него с еще большим любопытством:

— План эвакуации заставляли зубрить каждого…

— А… — только и смог сказать управленец. Его спас Крин со своим горячим желанием помочь:

— Приходите обязательно — я могу подождать здесь, я отведу…

— Спасибо — не стоит. Я могу задержаться… — совершенно не представляя, о чем говорит, ответил Ило. — Но я, конечно, буду — как только освобожусь.

«Эванг Ллбван!» — разнеслось над толпой. Махнув рукой, Отари отправился в направлении голоса. По крайней мере, на арест это не было похоже.

* * *

Программисты всегда составляли отдельную касту в сословии управленцев, и не входили ни в какие политические блоки. Особое положение обеспечивало им независимость — специфика работы с важнейшей информацией внушала почтение даже закоренелым боулистам, ни во что не ставящим хоть бы и самого Координатора Конференции. Программисты же рьяно, даже с некоторым фанатизмом, охраняли эту свою независимость, обеспечивающую им и их детям спокойное и безбедное существование. И это давало надежду… Отари прокручивал все это в голове, следуя за проводником — здоровенным стражем в повседневном комбинезоне. Тонкая полимерная ткань, казалось, вот-вот лопнет на могучем торсе. Ко всему прочему, разговорить его оказалось делом невозможным — бросив несколько «да» и «нет», он замолчал вовсе и не произнес ни звука до конца пути. Остановившись возле ничем не примечательной двери, он коротко приказал: «Ждать здесь» и застыл, подобно статуе атланта. Так и хотелось нагрузить его чем-нибудь сверху… Дверь щелкнула и открылась (Отари еще раз поразился царящей здесь тишине — слух еще не отошел от рева). На пороге предстала фигура человека — свет из-за спины мешал рассмотреть лицо.

— Спасибо, Реннат, можешь идти.

Повинуясь спокойному голосу, страж вскинул руку в приветствии и тяжелым шагом отправился куда-то по своим делам.

— Проходите, — вежливо пригласил встретивший. Отари вошел не без волнения — происходящее понятней не становилось. К тому же, несмотря на ранг, он еще ни разу не был в действующем Центре Управления, от которого зависела деятельность, а то и сама жизнь тысяч людей…

— Я — Пауль Эркин, — представился человек, протянув руку. Отари чуть не назвал свое настоящее имя, поправившись в последний момент:

— Э-э… Эванг Ллбван…

Эркин чуть улыбнулся — теперь Отари мог как следует рассмотреть его. Лет сорока, с, в общем, обыкновенным лицом, которое вряд ли запомнилось бы в толпе. Зеленоватые глаза и глубокие залысины на лбу предполагали принадлежность к одной из каст «первой поры». Отари отметил про себя, что представляясь, Эркин опустил свое генетическое имя. И еще заметил Отари, что, несмотря на улыбку, его гостеприимный хозяин совсем не весел.

— Приступим сразу к делу, — подведя гостя к уютно расположившимся в уголке креслам, начал Эркин. Сидевшие за пультами и свободно гулявшие кое-где люди в темно-зеленой форме, казалось, не замечают вопиющего нарушения правил, но Отари успел приметить два-три блеснувших любопытством взгляда.

— К какому делу? — непринужденно осведомился он, подавляя нервную дрожь. Чтобы еще вернее справиться с ней, он вольготно развалился в кресле. Программист еще раз чуть заметно усмехнулся:

— Я мог бы сейчас долго и нудно излагать вам причины, побудившие нас принять в Центре совершенно незнакомого человека. Но я скажу прямо — мы рассчитываем на ваше сотрудничество в деле разблокировки Системы.

Вот в чем дело! Отари не знал, то ли ему облегченно вздохнуть, то ли попытаться тотчас удрать из этого мирка тишины и спокойствия.

— …Мы выявили вас окончательно после запроса некоего Дино Микки, последовавшего пять минут назад.

Ило дернулся — ч-черт! Он забыл предупредить Дино, что компьютер заблокирован… Эркин сделал успокаивающий жест:

— Не стоит злиться на вашего товарища — мы заключили джентльменское соглашение. Никто из вас не пострадает — вернее, никто о вас и не узнает, кроме работников Центра. В нас-то вы не сомневаетесь?

Отари расслабился — честность программистов общеизвестна. Собственно, без скрупулезной честности невозможно само их существование — в результате это стало как бы их религией, а по Федерации гуляли клятвы типа: «Слово программиста!»

— Я готов, — просто ответил он, — в чем моя задача?

Эркин кивнул одобрительно:

— Мы не сомневались в этом. Человек, имеющий достаточно интеллекта для использования такой программы, должен быть логичен во всем.

— Как связана моя программа с блокировкой? — сразу встревожился Ило. Честно говоря, это не давало ему покоя с самого начала. Программист некоторое время смотрел на молодого управленца, потом медленно произнес:

— Ваша программа спасла станцию.

Отари захлопнул рот с готовым вырваться вопросом. Какое там — с целым роем вопросов!

— Мы не знаем, кто вы, не знаем, каким образом вам удалось взять под контроль центральный процессор… Вашу программу мы обнаружили, когда внезапно заработал один из каналов…

— Ремонтные роботы? Кстати, как они там?

— Держатся… Но их слишком мало. Закрыть все бреши в гидросистеме не удается.

Да… Этого можно было ожидать. Отари понуро опустил плечи. Программист сделал нетерпеливый жест:

— Но все это мелочи — главное, оживить мозг станции. Тогда удастся восстановить управление энергощитом и синхронизировать защиту водозаборников.

Отари молча полез в нагрудный карман, и, вытащив прозрачную каплю кристалла, протянул его Эркину. Тот махнул рукой и, не оглядываясь, передал его назад тотчас подбежавшему подчиненному.

— Надеюсь, вы понимаете, что это не исключает вашего личного участия?

— Конечно. Но разве нельзя просто отозвать программу?

Эркин скривился в усмешке:

— Вы, я вижу, еще не поняли сути происходящего. Если отозвать вашу программу, машина свихнется в ту же наносекунду, и уже ничто ее не восстановит. А с ней и нашу станцию…

— А компьютеры других станций?

— Лишь отсрочка. Связь ведь тоже заблокирована… Нельзя оживить труп электроразрядами — можно лишь заставить его дергаться. Вы поможете разобраться с управлением через вашу систему. В дальнейшем мы попытаемся перевести под ее контроль все — тогда удастся ликвидировать «диверсанта».

— Сколько времени это может занять? — поднимаясь, спросил Ило.

— От пяти до десяти часов…

Отари посмотрел на программиста расширенными глазами. Помолчал. Сказал внезапно севшим голосом:

— Мы не успеем…

* * *

…Резкий сигнал вызова прервал напряженную тишину. Вскочив, Эркин спешно подошел к расположенному неподалеку терминалу:

— Пауль Эркин, дежурный…

В пузыре экрана появилось слегка одутловатое лицо человека лет пятидесяти, с покрасневшими, как от систематического недосыпания, глазами:

— Эркин, когда вы придете в себя?

— Не меньше пяти часов, эрмиер…

«Начальник базы» — понял Отари. Поднявшись, он безбоязненно приблизился к терминалу — программист, занятый разговором, не заметил его:

— …Нет, быстрей не сделать… Спешка приведет к непоправимому ущербу для мыслительных функций.

— Но, черт возьми, без энергозащиты вся станция понесет непоправимый ущерб! Эркин, я всегда верил вам — неужели действительно ничего нельзя сделать?

— Можно, — негромко, но отчетливо произнес Отари. Программист вздрогнул и оглянулся — эрмиер грозно взглянул на неизвестно откуда взявшегося нахала:

— Это кто? Пауль, все эти ваши демократические замашки…

— Это не мой подчиненный, — кратко ответил Эркин, отодвигаясь от экрана.

— А кто же тогда?!

— Позвольте представиться, — перебил его Отари, — Отари Ило, координатор экспедиции!

…Отдавал ли он себе отчет в том, что делал? Хотя ему было не до того, чтобы копаться в своих побуждениях — яростная энергия била в нем и искала выхода. Полное неприятие развалившейся ситуации — уж этого-то он вытерпеть точно не мог! Пусть ему дали звание координатора во имя каких-то темных политических махинаций — наплевать! Теперь это его звание — и точка!

— …Эрмиер, что бы не говорили обо мне — я здесь, и я хочу спасти станцию и людей.

— Вы — преступник!

— Это еще неизвестно. По закону я сейчас, скорее, жертва… Но оставим это — вы выслушаете меня?! — голос его загремел. Головы операторов поднялись, как по команде — такого тона здесь не слышали. Эрмиер замолчал, пуча глаза. Отари продолжал уже спокойнее:

— Компьютер не спасет базу — поздно. Выйти наружу равносильно самоубийству — правильно? — озабоченно склонился он к экрану. Одутловатое лицо кивнуло.

— Отлично. Теперь ответьте мне — кто вчера приказал начать наружные работы?

— Хр-р… Пф… Профилактика проводится по плану… А ваше какое дело?!

«С точностью до наоборот! Значит, Грор… Скорее всего, он знал время заранее. Но роботов надо еще запрограммировать… Да, он же говорил, что у него есть люди среди операторов». Отари подозрительно огляделся — кто-то из них? Это было бы вопиюще!

— Профилактика превратилась в диверсию…

— Вашу диверсию! — взвизгнул толстяк.

— Не говорите глупостей, — хладнокровно ответил Ило, — я не самоубийца. Поэтому я предлагаю не дожидаться починки компьютера, а для начала прекратить подачу энергии в зону реакции.

— Подача энергии прекращена десять минут назад, — Эркин выступил из-за спины Отари и провел рукой по схеме станции, светящейся разноцветными огнями, — однако активность среды не падает — общий показатель превышает все прежние нормы…

— Дураки! — прохрипел эрмиер. — При такой массе ПУВ будет остывать еще неделю…

Программист оглянулся на задумавшегося координатора:

— Получается, все бесполезно?

Отари поднял голову:

— Вы забыли об одном…

— О чем мы еще, по-вашему, забыли? — начальник уже не скрывал раздражения.

— А как расшифровывается — ПУВ? — вопросом на вопрос ответил Отари. Эрмиер аж задохнулся от возмущения — этот наглый выскочка нарочно испытывает его терпение! Ило оглянулся на программиста — тот, напротив, был задумчив. В отличие от узких специалистов, он привык обобщать — это роднило его с координатором. Да и кастового возмущения он не испытывал.

— Насколько я понял, вы собираетесь использовать психопластичность активной массы? — наконец, спросил он (за это время эрмиер успел выдохнуться).

— Да, — подтвердил Ило, не отрывая взгляда от лица человека, облеченного властью и в душе удивляясь, что тот не приказал его арестовать.

— Но в полной мере это не удавалось раньше… — это звучало вопросом.

— Стоит попробовать… — отрешенно уронил Ило.

— Пожалуй, — согласился Эркин. Как ни странно, манера его разговора не изменилась оттого, что он узнал, кто перед ним. «Поклонники чистого разума…» — чуть снисходительно думал координатор. Если бы ему приходилось иметь дело только с разумом! Сколько есть людей, у которых даже незаурядный ум полностью подчинен предубеждениям — вон, как у гран-эрмиера… Уж лучше программисты с их бесстрастной логикой. Однако сейчас эта неумолимая логика посылала его в самое страшное место, какое только возможно в воображении…

— …Я поставлю в известность Бронтома, — донеслось с терминала. Отари обернулся — хоть какое-то полезное сообщение среди пыхтения и суеты. Эрмиер так и не догадался арестовать его — вернее всего, эта мысль просто не пришла ему в голову. Все-таки ученый, а не простой администратор… Но его скоро наведут на эту идею — собственно, Бронтом и наведет. Ох и влетит же толстяку за нерасторопность! Хотя — через час на это будет наплевать…

Экран погас. Отари продолжал стоять посреди просторной «прихожей» Центра, словно не в силах расстаться с этим островком кажущегося спокойствия. Вопреки точному знанию, помещение казалось уютным и безопасным… Пересиливая себя, он сделал шаг к двери, остановился. Глядя в пространство, задумчиво произнес:

— Если в ближайший час ничего не изменится, останется еще одна возможность…

— Да, — кивнул программист, — наркотики. Максимальной дозы «заглушки» хватит на три часа, потом можно перейти на обычное снотворное — это сутки. Воздуха в гермокостюме хватит на 25 часов…

«А потом они проснутся… Но не все. Даже не большинство. И убьют их, как ни странно, собственные сны… Ну, координатор, как будешь действовать?» Вопрос, скорее, для проформы — все уже решено. И пусть у него нет достаточных знаний о ПУВ, и неясны пока способы его обуздания, да и плана-то особого нет — зато у него есть нечто, делавшее его незаменимым — жизнь. Ибо всех тех, кто кроме него вступал в прямой контакт с неведомым, находили потом распределенными по площади в несколько десятков квадратных метров…

…Очнувшись, он заметил, что Пауль Эркин внимательно наблюдает за ним. Шумно выдохнув, Ило кратко сообщил о своем решении, умолчав, правда, об обстоятельствах второй встречи с ПУВ. Эркин выслушал, не возразив ни словом. Затем пожал плечами:

— По рангу мне не положено возражать вам…

— Вы можете преложить что-то другое?

— Нет… — помолчав. — Нет, ничего другого я предложить не могу. Ловушка подстроена дьявольски ловко…

Решительно повернувшись к выходу, Отари приказал:

— Выведите канал связи на меня.

— С полным контролем?

— Конечно! Об остальном договоримся по ходу дела…

Эркин на секунду замялся — полным контролем над инфорсетью пользовались только руководители высших рангов. Но быстро преодолел себя:

— Будет сделано.

И добавил — тише, словно боясь быть услышанным:

— Удачи… координатор.

 

Глава 17

План операции сложился сразу, зримо и выпукло. На отработку таких заданий в Академии давали пять минут — Отари справился за две. И радостно улыбнулся, позабыв на время о нависшей неизбежности — чуть опьяняющее чувство власти над происходящим ласкало его изголодавшуюся душу.

С помощью информашки он быстро подобрал в Сети необходимые сведения и код нужных ниток. Первым был вызван Пауль Эркин — разговор продолжался не более десяти секунд. После этого на экранчике браслета замерцала сиреневая искра пеленг-связи. Как пуповина, эта тоненькая нить протянулась теперь между ним и Центром. Для чего? Но не стоит лезть с вопросом под горячую руку… Координатор направился во второй сектор — по пути он вызвал еще и Дино Микки. Вытерпев целую минуту бурных извинений и объяснений, Ило приказал ему оставаться на дежурстве до особого распоряжения, внятно растолковав, зачем это нужно. Но Дино и без этого остался бы на посту — он все же чувствовал себя виноватым, хотя и не мог рационально объяснить себе этого чувства… И это тоже входило в план. Ило спешил — нужно было действовать быстро, так, чтобы его не успели остановить. Угроза ареста висела над ним по-прежнему.

— …Ну, как? Тебя отпустили? — этим вопросом встретил его Антек Война, первым увидевший на пороге захламленного складского отсека фигуру координатора. Но тот уже не мог отвлечься на простую болтовню, больше всего напоминая сейчас летящую к цели боеголовку. И, не вдаваясь в объяснения, коротко ответил:

— Я иду вниз.

На него оглянулись — все, кто еще не смотрел. И он повторил:

— Я иду на дно… Мне нужны добровольцы.

Может быть, целую минуту никто не произнес ни слова. Отари молча обводил глазами лица — напряженные, непонимающие, испуганные. Но никто не усомнился, никто не принял это за шутку, даже неудачную.

— Зачем? — наконец, спросил вышедший из дальнего угла энергомеханик.

— Станция обречена. Я хочу попробовать спасти ее, — просто ответил Ило.

— Как?

— Сейчас не до объяснений.

— Но объяснить все же придется… — начал было энергомех, но Отари устало произнес, не дожидаясь конца фразы:

— Я координатор экспедиции Отари Ило. Надеюсь, больше ничего объяснять не нужно?

…Как ни странно, ему поверили сразу — так же, как и раньше, во время тревоги. Неизвестно, кто что подумал — может, некоторые решили, что он сам и затеял эту громоздкую диверсию. Отари было уже все равно. Он не притворялся перед собой, действительно напоминая сейчас боеголовку, жестоко ободранную пламенем до самой сердцевины. А в сердцевине живут самые простые чувства… У него это оказался — долг. Долг освоителя, сплавленный в одно целое с долгом управленца, отвечающего, помимо прочего, еще и за безопасность подотчетных ему штатных единиц… людей.

— Я подожду у секторного входа ровно одну минуту. Думайте. Но предупреждаю — назад можем и не вернуться.

Вежливо склонив голову на прощание, он вышел — лицо его было спокойно, даже чуть расслабленно. Стоя у входа, он озабоченно проверял себя — ничего не забыл? Машинально проведя рукой по карманам, нащупал памятный кристалл и слабо улыбнулся — сам не зная, чему. Смешного мало, если записанная информация ему не пригодится. Минута прошла — сверившись с часами, он повернулся к выходу. Честно говоря, он и не рассчитывал на успех. Столь откровенная перспектива превратиться в пушечное мясо вряд ли кого привлечет. А гибель станции — в это как-то мало верилось… Ну а в случае аварии ведь всегда можно покинуть ее — просто выйти наружу. И сколько средств спасения — самолеты, суда, капсулы, скафандры, в конце концов! Вот только Пауль Эркин почему-то даже не упомянул о них. А молчание системщика, сделавшего целью жизни всегда верную и вовремя поданную информацию, многого стоило…

Шаги за спиной заставили оглянуться. А раздавшийся клич — и вовсе повернуться спиной к выходу.

— Эй! Координатор, как тебя, ч-черт!

— Антек? — удивился Отари.

— И не только, — Война вытащил из-за спины смущенного Крина, — вот он, главный пропагандист!

Потупившись, мусорщик не знал, куда деть глаза.

— Спасибо, — улыбнулся ему Отари. Потом перестал улыбаться:

— Вот что, ребята — я ведь не шутя говорил. Не на прогулку идем.

— Знаю, знаю! — отмахнулся Антек, — но если рассудить, то лучше уж героями помереть, а? — и гулко хлопнул Крина по спине.

— Я могу помочь… — чуть слышно пробормотал тот.

— Конечно, — кивнул Ило, — ты нас и поведешь. Для начала на двадцать пятый уровень. Сможешь?

— Да… Там как раз выход грязевого коллектора.

— Что?! В помойку лезть?! — громогласно вопросил Антек. — Ну, если б знал, точно бы не пошел!

Лицо его покраснело, временами прорывавшееся беспричинное веселье выдавало ищущую выхода энергию. «Наверняка он был бы отличным солдатом», — подумал Ило. Сосредоточенный и преданный Крин идеально дополнял группу — лучших спутников трудно было пожелать. Если бы он отправлялся навстречу известным опасностям…

— Пошли, — скомандовал он и уверенно направился к выходу. Но, как оказалось, рано — Крин дернул его за рукав:

— Посмотрите…

Оглянувшись, Отари увидел приближающегося человека, облаченного в отливающий металлом костюм. Через миг узнал его — энергомеханик.

— Дождались… Вот ладно, — запыхавшись, чуть смущенно приговаривал тот, подходя ближе.

— Энерг, дружище, и ты с нами? — Антек шагнул ему навстречу.

— Не бросать же дело на такого обормота, — проворчал механик и обратился к Ило, — ну что ж, веди…

Ило внимательно смотрел на него — нет, такой человек не поддастся минутному порыву. И, значит, вновь испеченный координатор может поздравить себя с первой настоящей победой.

…Подготовка рейда заняла немного времени — Отари имел причины спешить. С минуты на минуту ожидал он появления стражей с приказом об аресте. Он не знал, что приказ уже отдан — но, вопреки строжайшим указаниям Бронтома, эрмиер станции не спешил с его выполнением. Возможно, причиной этому послужил минутный разговор с Паулем Эркиным… Так или иначе, координатору предоставлялось самому пройти путь до смерти — или спасения.

…В медотсеке их встретил толстощекий и румяный врач — ходячая реклама здоровья. Ничего не спрашивая (вероятно, уже предупрежденный), он окинул четверку взглядом, и, кивнув, произнес: «Подождите». Через минуту он вышел из своего кабинета (Отари явственно слышал лязг закрываемого сейфа).

— Будьте осторожны, действует почти мгновенно, — предупредил врач, раздавая мутно-розовые ампулы. Все молча разобрали впрыскиватели — раз дают, значит, надо… А для чего надо, про то знает командир. Вот именно сейчас Ило почувствовал себя действительно командиром — проявленное доверие окончательно расставило все по местам. Без дураков. Он почти физически ощутил надавливающий на плечи пресс безоглядного доверия — это сразу повысило душевный тонус. Чтобы проявить силу, нужно взяться за что-то весомое — иначе чем ты отличаешься от любого слабака? Накачанными мышцами? Но без работы эти мышцы — просто гора никчемного мяса, бесполезный атрибут мужественности. Отари нужна была ответственность — накачанные мышцы воли и знаний требовали работы, и сейчас он с безотчетной радостью чувствовал, как они напряглись. Выйдя из медотсека, он вполголоса послал запрос по коммуникатору — через пару секунд на экране побежали строчки мелкого шрифта: «Литан (порядковый аналог — меоин). Специализированный психотропный препарат избирательного действия. Подавляет проявления бессознательной психической деятельности высших уровней, ослабляет мотивацию, эмоциональную сферу, либидо… Внимание! Срок действия одной ампулы — 45 минут. После принятия препарата на все время его действия сон невозможен! Во избежание истощения рекомендуется предварительно отдохнуть…» Отари вспомнил свое всеобъемлющее равнодушие во время аварии и такую же всеобъемлющую усталость после. Похоже, эта штука отнимает самое желание жить — и этим, как ни странно, дает шанс… Чтобы добраться до полигона, придется сначала превратиться в тупых роботов-исполнителей. Лиловатый огонек пеленг-связи ровно горел на браслете — Отари с надеждой покосился на него. Потом спохватился:

— Наберите на своих браслетах код вызова Центра…Так, а теперь скиньте… Огонек у всех горит?

— Угу… — ответил Антек, уткнувшись в свой браслет, — зачем это?

— Пеленг-связь, — объяснил Отари, — чтобы не потеряться…

Что-то удержало его от продолжения объяснения — какая-то инстинктивная брезгливость. Сообщить о том, что они, четверо здоровых мужчин, вскоре превратятся в безмозглых кукол, было выше сил. И они пошли дальше молча.

Медотсек, потом склад — оттуда вышли четыре безликие фигуры в ярко-оранжевых балахонах. Одеяние мусорщика лучше защищает от агрессивных сред, к тому же в нем есть активный поплавок. Отари с томительным чувством вспомнил тесную трубу концентратора. Там ему был дан первый сигнал — если бы он догадался… Тогда, возможно, ему не пришлось бы сейчас возвращаться.

…Запутанными переходами они начинали свой поход — лифты не работали, захлестнутые наводнением, и никто не рисковал показываться в шахтах. Они шли пустынными коридорами девятого уровня, не встречая никого на пути — Центр управления позаботился об устранении всех помех, уповая на то, что вновь обретенный координатор знает, что делает. Центр бдил — в лице дежурного Пауля Эркина и связиста Дино Микки. Сейчас, в данную секунду Эркин не сводил тяжелого взгляда со схемы станции — огоньки сигналов вначале вспыхивали красным, потом медленно затухали… Тьма наползала снизу, как гангрена. Омертвение захватило большую часть жилой зоны и неспешно распространялось дальше. А здесь, наверху, все вроде как обычно — свежий воздух (вентиляция); вкусный запах из окна доставки (биосинтезаторы); весело горят огоньки указателей (электронные системы сигнализации и защиты)… Вот только странно, что у туалетов и душевых стоят вооруженные стражи. Они нелепо выглядят на фоне наглухо заваренных дверей…

«Внимание, следующий уровень затоплен… Не забудьте про «заглушку», не забудьте…»

— Стоп! — скомандовал Отари и остановился сам. Идущий впереди Крин повернулся:

— Что, уже?

— А ты чувствуешь, как припекает пятки? — отозвался Антек. Он шел сразу за координатором и теперь вольготно расположился на какой-то балке, как на шезлонге. Отари приложил руку к переборке — металл тонко вибрировал. Неуловимыми толчками набегала легкая тошнота; явственно услышалось вдруг висевшее в пространстве монотонное гудение. В воздухе витал какой-то трудноопределимый безжизненный запах — пресный и одновременно едкий, как у кислоты. Осознав все это, Отари принял решение:

— Пора начинать… Ампулы! — и первым прижал холодящую присоску к сонной артерии.

— Опустить забрала, переключить браслеты на внутреннюю трансляцию и поставить на постоянный прием! Крин, тебе вести… — чувствуя, как с каждой секундой тускнеет голос, успел скомандовать Ило и опустил прозрачный щиток забрала. Знакомый писк в ушах, секундное удушье — включилась система жизнеобеспечения. Мир вокруг обесцветился и вымер… Это не было наркотической дурнотой — Отари мог анализировать свои ощущения. Способность трезво мыслить не исчезла — но он отметил это уже без всякого удовлетворения. Потому что ничего уже не хотел… Грандиозный фундамент сознания стал призраком — мысли потеряли свою вещественность, превратившись в бесплотные тени мыслей. Без желаний, без чувств… Без цели.

«Отари Ило, координатор», — прозвучало в шлеме.

— Я… — машинально ответил Ило, продолжая стоять. Перед ним неподвижно замер Крин, позади, он знал, стоят еще двое — но и бровью не повел. «Отари Ило, спускайтесь вниз… Идите вслед за проводником». Крин дернулся и деревянной походкой двинулся вперед, видимо, получив соответствующий приказ. Операция вступила в решающую фазу — Центр взял управление живыми марионетками на себя. Отари помнил это — он сам и предложил этот план, но сейчас ему было в высочайшей степени наплевать и на план, и на станцию, и на себя самого. Потеряв подталкивающие мотивы, мышление превратилось в уродливо-плоскую паранойю, и только внешние силы приказов могли заставить его как-то действовать.

…Живой робот помнит все — Крин уверенно вел группу к одному ему ведомой цели. Бушевавшая стихия уже вовсю сотрясала переборки, палуба под ногами ходила ходуном — однако люди не обращали на это никакого внимания. Страх был подавлен вместе с другими чувствами. Движение, неотличимое от покоя; трезвость, неотличимая от обморока — и лишь монотонный голос где-то в глубине черепа: «Вперед… Налево… Прямо…» Этот голос вел вглубь, в скопившуюся тень. Вел уже долго… Но сколько? Время утратило свою протяженность, превратившись в плоскую картинку — «сейчас». Отари не выпускал из виду блеклое оранжевое пятно — спину идущего впереди мусорщика. Но вот оранжевый цвет заполнил всю площадь зрения — он остановился, услышав голос Крина:

— Это… — томительная пауза; Отари лениво перебирал слова, которые могли последовать за «этим». Наконец, пауза разрядилась вздохом:

— Концентратор… Туда…

«Да, это концентратор», — констатировал Отари с глубокомыслием идиота. На этом его мыслительная деятельность прекратилась, ожидая очередного толчка. Тот не замедлил последовать: «Вам нужно спускаться вниз, спускаться вниз…» — знакомый голос размеренно повторил фразу несколько раз и умолк. «Мне нужно спускаться вниз», — тупо повторил про себя Отари. Громадная оранжевая труба будила какие-то смутные ощущения. Наконец, он вспомнил. Загребая ногами, подошел к трапу, ведущему на площадку аварийного пульта и полез наверх. Воспоминание словно проторило колею в сознании — гораздо легче было повторять то, что делал когда-то. Лесенка задрожала — остальные лезли следом, но он не оглянулся — его «интересовало» (если это можно было так назвать) лишь то, что он делал сам.

Крин встал возле пульта, медленно двигая руками — застучал насос, весело осветились сигнальные огоньки. «Почему тем же путем?» — захлороформленное удивление на миг пробилось в сознании. Услужливо отвечая на столь необычное проявление чувств, ум заработал вдруг быстро и активно, получив, наконец, какое-то подобие цели. Вскоре причина была найдена, и результат выскочил на каком-то внутреннем мозговом экране: «Прочистка… Произведена. Безопасно…» Безопасно ли? В накопитель на этот раз закачали воду из системы охлаждения реактора — единственную, не имевшую отношения к океану. Если концентрация ПУВ в ней еще не достигла критической… Но об этом ничего никому не известно. «Готово», — отозвался от пульта Крин. «Поплавки минус ноль пять… По одному». Отари первым вошел в ощерящийся люк тамбура. За ним в клубах белесого пара полезли остальные — стало тесно. Люк захлопнулся, тусклый свет освещал теперь лишь поблескивающие макушки шлемов. Голос в черепе занудно протянул старую песню: «Спускаться вниз… вниз…» Отари и сам помнил, куда — хотя ему и было абсолютно все равно. Но раз запущенный процесс должен идти — поэтому он действовал уже без напоминаний. Надо бы сказать об этом занудному голосу — да ведь все равно не поверит…

…Спускаться вниз оказалось гораздо приятнее, чем подниматься — они парили в смутно просвечивающей воде под падающим сверху зеленым лучом прожектора, и лишь ползущие вверх изъеденные коррозией стены говорили о движении. Это замедленное, как во сне, падение продолжалось неизвестное количество лет — чувство времени отказывало напрочь. Отари не смотрел на спутников, расслабившись до последней степени — вода подпирала тело мягче пуха… Он, без сомнения, заснул бы сейчас — если бы мог спать.

…Плотное зудение принизывало пространство колодца, то повышаясь, то понижаясь — оно воспринималось уже не слухом, а всем телом, как щекочущая дрожь. Свет тускнел, вокруг воцарился густой изумрудный полумрак. «Координатор, доложите, где вы сейчас?» — проскрежетало в наушниках. «Между двадцать вторым и двадцать третьим уровнем», — ответил Отари в пустоту. «Приготовьтесь выходить на двадцать пятом», — теперь голос хрипел и булькал, словно простуженный. Несомненно, связь ухудшилась. Отари не обратил на это внимание — подрегулировав плавучесть, он приказал остальным замедлить падение: «Сейчас выходим…» Через несколько секунд он мягко приземлился на ноги — расширившаяся книзу труба образовала нечто вроде котла. Оглядевшись, с трудом различил в зеленоватой мгле черные кляксы проходов. Крин, разводя воду руками, направился к одному из них — остальные молча потянулись следом, плавно подпрыгивая и вздымая облачка тягучего ила.

Еще неизвестно сколько времени они затратили, пробираясь куда-то в извивающейся трубе — извивающейся в прямом смысле — мягкие волны проходили вдоль стенок, ощутимо изгибая их… «Здесь, кажется…» — пробормотал Крин, улегшись на спину и ощупывая невидимыми руками что-то над головой. Отари видел светящийся контур шлема — внутреннее освещение приборов. «Нашел», — наконец, явственно сказал мусорщик. Первый, самый простой участок пути кончился.

…Если Отари и ожидал чего-нибудь из ряда вон, то ошибся. Знакомые коридоры, залитые по пояс стоячей водой — и ничего более. Слово «катастрофа» никак не подходило к этой картине. «Смотрите вниз, не глядите по сторонам», — менторский тон голоса звучал особенно шутовски из-за подзвизгиваний в самых неожиданных местах. Выбравшись из люка вместе с потоком грязной воды, замыкающий четверку энерг плотно задраил его и оглянулся.

— Не смотреть, — приказал Отари и уперся взглядом в темную воду. Изотопные лампы еще горели, убегая в пустынный коридор цепью оранжевых огней; гладь воды лаково блестела. Отари застыл, словно забыв, зачем сюда пришел… «Вам надлежит спуститься в нижний трюм через реакторную ось…» — гнусаво напомнил голос в наушниках. Вода всколыхнулась от движения — все четверо теперь смотрели друг на друга. «Куда?» — читалось во взглядах. Очнувшись от созерцания, Ило дал себе, наконец, труд подумать о дальнейшем. Через секунду он двинулся по коридору к оси станции, гоня перед собой маленькие зализанные волны. Если бы он мог смеяться, то от души потешался бы сейчас над своими опасениями. Между тем гул то усиливался, то затихал, но не пропадал вовсе, продолжая выводить свою монотонную песню…

* * *

«Воздушная пробка… Вот что это такое», — думал Отари, осторожно сглатывая и хватая ртом спертый воздух. Воздуху некуда было деваться — давящая снизу масса воды спрессовала его до боли в ушах. Отари уже подумывал, что зря, наверное, приказал открыть забрала. Но давление было терпимым, а ресурс воздуходела надо было экономить… Они все шли по бесконечным коридорам двадцать пятого уровня — когда это началось? Немыслимый покой разливается по телу, застывший покой кругом — лишь гул нарушает тишину, но он уже и неотличим от самой тишины, он и есть тишина… Взгляд с трудом отрывается от тусклой глади, скользит кругом… Отари тупо глядел за задраенный люк мусоросборника.

«…вы не отвечаете уже десять минут, в чем дело…» Десять минут? Это было то самое место, откуда они начинали. Поморгав, молодой управленец неуверенно оглянулся на спутников. Непорядок… Смутное беспокойство овладело им — как же так… Они шли — шли все это время вперед, вперед…

— Мы вернулись, откудова начали… — неожиданное косноязычие вдруг выдало его происхождение.

— …я не знаю, в чем дело… Нет, не поворачивали, — послушно отвечая на вопросы, он ощущал в душе какой-то дискомфорт — словно в уютную комнату проник сквозняк. Единственное, что у него оставалось — рассудок, сейчас подвергался сомнению. Решительно повернувшись, он вновь пошел, почти побежал, с шумным плеском подгребая руками. Глухое гудение налегло на плечи душной тяжестью — он чувствовал, как струйка пота сбежала между лопатками. Лицо словно облепили влажной простыней… Бухая по воде, он вырвался к очередному пересечению — по правую и левую руку плавно загибался вперед кольцевой коридор. «Вперед!» Движение продолжалось — снова буханье ног и плеск. Бух… бух… — шаг, другой — бух… бух… — коридор прыгал и метался перед глазами. Снова пересечение… Отари поднял тяжелую голову и в первую секунду не мог ничего сообразить. Посмотрел на свои ноги — вот правая… Мелькнула дикая мысль, что все здесь вывернуто наизнанку — кольцевой коридор загибался теперь в противоположную сторону.

— Сколько времени прошло? — спросил он в пространство, забыв о часах в костюме. «Семь минут», — незамедлительно отозвалось оно голосом Дино Микки. Отари оглянулся, не узнавая сектора. Неуклюже переваливающиеся оранжевые фигуры с шумом появились из коридора и обступили его — блестящие от пота лица, устремленные глаза. «Где мы?» — вопрос прозвучал глухо, как в бочку. «Может, техничка…» — энерг настороженно поворачивал голову — вправо, влево… «Крин, где проход в трюм?» «Наша система туда не доходит — у испыталок свои утилизаторы». «Антек?» Война раскрыл полузакрытые глаза и некоторое время молчал. Потом качнул головой: «Вниз только по оси — подъемники отключены. Других проходов нет — только ремонтные…» Безнадежно — ось словно вырезали гигантскими ножницами, оставив… Нет, даже дыры не оставив. Отари не испытывал удивления — но неуютное чувство неправильности происходящего не давало покоя — он метался мыслью по всему пройденному пути… Путь был пройден, это несомненно — но в памяти одна лишь чернота. В центре происходит что-то, в присутствии чего нельзя оставаться в сознании. Это с ним уже было… Но они вышли своими ногами — здесь нет совпадения. Своими ногами… Отари бессмысленно пошарил глазами — у них ведь только свои ноги и есть, что же еще искать? Внезапно он повернулся к Антеку:

— Ты говорил о каких-то проходах… — Отари мучился от неясности своей мысли, как от зубной боли — решение было уже принято, но еще не осознано.

— Ремонтные проходы не годятся для человека… — начал Антек — и решение вдруг выкристаллизовалось, ясное и бесспорное, как сама истина. «Роботы!» В памяти всплыла бодрая колонна, шагающая в сторону техотсеков. Он сам направил их туда!

— Нам нужны твои роботы, — заявил он, перебив ремонтника, — управишься?

— Да… — сразу же ответил тот. В тоне проскользнула обида — уж кому, как не ему…

— Тогда пошли, — Ило махнул рукой вперед, — они должны быть где-то здесь…

— Подожди… — Антек неуклюже проковылял к одной из бесчисленных панелей, украшавших стены у перекрестка. Повозившись, открыл крышку и представил бесстрастно глазеющим зрителям небольшой пульт связи с плоским экраном. «Контроль ремонтной службы», — пояснил Война, нащупывая руками контакты. Экран осветился, показав россыпь красных огоньков в углу. «Все там», — удовлетворенно констатировал ремонтник. «Где?» «Резервуары водозаборников…» «Это в другой стороне… Вызвать можно?» Пауза. «Нет. Не отвечают…» Еще несколько секунд на раздумье, потом решение: «Идем по кольцу вправо». «Так дольше?» «Так безопаснее».

…Деятельность роботов ощущалось задолго до их появления — мелкая рябь, мерный лязг и скрип, прерываемые треском сварки. Воздух приобрел угарный синеватый оттенок, сквозь который просвечивала грубая нагота стали и пластика. И повсюду — вода. Серебристые струйки, казалось, повисли в воздухе — в общем шуме их плеска не было слышно. Затопление здесь оказалось неравномерным, пузыри не вытесненного воздуха в беспорядке дырявили воду — она словно вспенилась… Отари приказал закрыть шлемы — то и дело приходилось окунаться с головой; струи били по макушкам, рассыпаясь хрустальными брызгами; неведомо кем поднятые волны перекатывались в самых неожиданных направлениях, раскачивая и грозя смыть. Сквозь сплошную завесу воды Отари первым увидел размытый силуэт:

— Антек!

Повторения не потребовалось — ремонтник шустро юркнул под водяной полог; остальные последовали за ним.

…Робот заделывал змеящиеся трещины, не обращая внимания на происходящее. Это оказался универсальный ремонтник — одна из бесчисленных модификаций. Поднявшись на три манипулятора вровень с человеческим ростом, он с механическим старанием водил горелкой сварочного аппарата, вовсю шипя испаряемой влагой. Антек несколько раз выкрикнул слова команды, неслышимые в реве воды и пара, потом подскочил к блестящему подбрюшью и запустил руку куда-то вглубь механического чрева. Жужжание сварки прекратилось, и робот застыл неподвижно. «Анализаторы попорчены», — отдуваясь, сказал ремонтник, по привычке вытирая руку о костюм. «Программировать можно?» — поинтересовался Отари. «Можно, чего там…» — Война беспечно махнул рукой. Затем спросил сам, продолжая глядеть на замерший механизм: «Зачем они тебе?» «Они довезут нас». И ответил на непонимающий взгляд: «Самим не дойти — разве ты не понял?» Остальные молча слушали этот диалог.

…Они продолжали двигаться плотной группой, хотя разделение было бы, наверное, эффективней. Отари не хотел рисковать — смутное беспокойство не покидало его с момента первого провала памяти, словно он вынес его оттуда. Держаться надо было вместе, обязательно вместе — в этом заключался глубинный смысл, заложенный в основание всего плана. Смысл этот не поддавался расчету, и Отари, подчиняясь своей интуиции, вынужден был принять его за аксиому — без доказательств.

…Через минуту они обнаружили «ползуна» — трубного надсмотрщика. Длинный, гибкий, как змея, механизм бессмысленно таращился на них вылупленными фотоэлементами. Он был непригоден для их цели. Пару минут спустя им повезло больше — возле громадного отстойника копошилось сразу трое «универсов». Но справится с ними оказалось потруднее, чем с первым — непрерывно перемещаясь по гладкой поверхности бака, цокая магнитными присосками, роботы словно охраняли друг друга, не давая людям приблизиться. Как выразился Антек, у них «в мозгу замкнуло». После нескольких безуспешных попыток он вернулся назад, подобрал «ползуна» и перепрограммировал его на новую неисправность — некоторое время Отари наблюдал, как удавом свесившийся с верхней балки «ползун» поворачивал вслед за кибами свои красноватые телегляделки. Наконец, изловчившись, он уцепился за пробегавшего рядом. Отпустив балку, обвил его эластичным телом — и из корпуса «универса» вырвался сноп искр. Обладая тончайшим электрическим «нюхом», удав почти сразу же нашел нужный сегмент, и намертво переплетенная парочка, покатившись вниз, с шумом плюхнулась в воду. Так же удалось расправиться еще с двумя — вместе с первым обнаруженным этого как раз хватило. Не дожидаясь конца охоты, Антек Война приступил к делу — выдрав с корнем блок автозащиты, он пережег несколько цепей и превратил совершенный самонастраивающийся аппарат в примитивное транспортное средство с фиксированной программой.

…Пехота превратилась в кавалерию. Химерические тени заплясали на станах баков и труб… Роботы, словно салютуя, взметнули вверх лучи прожекторов и с плеском двинулись в путь, унося на своих спинах людей. И лишь молчавший все это время голос благословил поход, прозвучав напоминанием: «Мы ждем…»

* * *

Манипуляторы с гулкими всхлипами входили в воду — кибов почти не было видно, над поверхностью лишь поблескивали глаза-перископы. Отари рассекал воду, сидя на жестком панцире. Сам себе он в этот момент напоминал средневекового рыцаря, почему-то оседлавшего кузнечика (на которого больше всего и смахивала его механическая лошадка). Отари еще раз проверил, крепко ли привязался — его не должны выбить из седла! Коридор мерно раскачивался в такт шагам, негромкое цоканье доносилось из-под воды. Вот минул кольцевой коридор. Отари напрягся в ожидании — сейчас… Но ничего не происходило. Все так же тянулся нескончаемый коридор, в воде играли оранжевые блики отражений. Отари с опаской прислушался к себе — но ничего не вспомнил. Приглушенные химией страхи начали потихоньку оживать, придавая скучной картине зловещий колорит. Ило замедлил ход, шевельнув рукой на контакте — что-то заставило его некоторое время настороженно прислушиваться. Ничего… Кроме привычного уже гула. Хотя само гудение изменилось — чуть заметно… Если бы Отари обладал развитым музыкальным слухом, он без труда установил бы, что в монотонный рев начали вплетаться обертоны. Отари закрыл глаза, вновь открыл их — нет, ничего не изменилось… Но тело, словно струна, отзывается на неведомый зов — безотчетно взволнованный, он пришпорил своего «скакуна» и неуклюжими скачками пошел вперед, бухая и поднимая брызги. Внезапно остановился, осененный какой-то мыслью… Громко позвал:

— Центр… Эркин! Вы слышите меня?

— Да, — незамедлительно отозвалась тишина бесстрастным тенорком.

— Медицинский контроль!

— Что?

— Поставьте всех на медконтроль… И вызывайте через каждую минуту — разрядом!

— Понял вас, ставлю на контроль…

Отари поднес запястье к носу и увидел, как рядом с пеленгом заплясал зайчик пульса. Страховой полис оплачен. Теперь коммуникатор будет непрерывно слать сигналы об изменении электропотенциала кожи и частоте пульса, а уколы вызовов не дадут надолго отключиться.

…Течение уже явственно ощущалось. Робот несколько раз занесся, скребя по стенам суставами манипуляторов. Отари жестко тряхнуло, наподдав по седалищу; привязной ремень больно врезался в живот — он только крякнул. Выправляя вихляющийся механизм, ощутил силу потока — напор буквально сбивал с ног. Откуда он? Еще минуту назад все было спокойно…

Робот пошел ровно, словно угодил в центр течения — теперь оно мягко подпирало сзади. Раскачка прекратилась, но Отари продолжал бороться с подступающей к горлу тошнотой — то ли от едкого запаха, обволакивающего все кругом, то ли от тряски. То ли от гремевшего органом рева… В запястье ощутимо кольнуло, и некто невидимый отрешенно произнес: «Все в порядке, все в порядке, ведем вас… До оси двадцать метров». Краем глаза Отари заметил быстро убегающую тень позади идущего — кто там был? Он не помнил. Как не мог и повернуть головы — перед глазами плясали текучие отблески, вызывая головокружение… На секунду он ощутил невесомость — отблески начали менять цвета, радужно зарябив. Он зажмурился — не помогло, как будто век и нет вовсе… Секундный провал — он вновь увидел себя на «коне» — посреди текучей, плещущей струи чего-то жидкого, как расплавленное серебро… В первый момент он разглядывал лежащие перед носом руки — пока не понял, что это его руки. Только тогда сознательным усилием он смог пошевелить ими, уперев в мокрый панцирь киба. Не только руки — все тело стало чужим, и он никак не мог почувствовать его по настоящему, управляя со стороны, словно марионеткой. Однако спокойствие его было нерушимо — в ватное безмолвие мозга не пробивались никакие мысли. Он бездумно смотрел вниз — манипуляторы робота скользили совершенно беззвучно, не поднимая брызг; это тоже что-то значило — только никак не вспомнить, что…

«Выходите к оси; внимание — начинайте спуск…» Пространство раздалось — гудение достигло наивысшей точки и, казалось, от него закипает вода вокруг. Отари, нарушая собственный приказ, невольно поднял голову, чтобы осмотреться… И непроизвольно вздрогнул.

…Человек, придя домой, снимает одежду и входит в уютную тьму обжитой комнаты, на ходу небрежно щелкая выключателем. И при вспыхнувшем свете вдруг видит, что оказался в совершенно незнакомом месте. Этот полумистический ужас испытывал сейчас Отари Ило… Ибо то, что он видел, не было станцией.

…Казалось, какая-то паутина стянула все углы и плоскости в одну хаотическую мешанину из отливающих ядовитой зеленью поверхностей, похожих на хитиновые надкрылья жуков — нет, они были мягкими, они дышали… скорее, мыльная пена — тончайшие пленки затянули все сверкающей завесой. Сверкание вызывало нестерпимую резь в глазах — сквозь выступившие слезы Отари обводил взглядом неузнаваемо преображенное помещение, забыв о дыхании… Вокруг уже не гудело — торжествующе ревело сразу всем слышимым диапазоном, сливая звуки в один потрясавший душу и тело аккорд. И при всем при этом — мертвая, стылая неподвижность! Ничего, кроме липкого колыхания перепонок — там, где, казалось бы, должен был бесноваться ад!

…Легкий укол в запястье на миг привел в себя — Отари крепче сжал чужими пальцами контакты управления, активизируя программу. И, лязгнув, робот с равнодушием вещи двинулся в самую гущу ядовитого сверкания! Волны обжигающего жара пробежали по телу — Отари чуть не закричал от боли… Иссушенное горло издало жалкий клекот. «…путь свободен до… (шум в ушах, серия беспорядочных звуков от самого низкого до неслышного писка) …вы найдете с помощью «домового» — по плану…» В мозгу кипятком плескались остатки мыслей: «Опустить глаза… Больно… Ох, больно!» Жесткая сталь под бедрами уносила его куда-то — он очнулся от очередного укола вызова: «Медконтроль выдает сигнал тревоги — вы в состоянии продолжать?..» «Чего?» — только и смог родить отупелый рассудок. Машину куда-то несло — на миг перед глазами возникло видение огромной воронки, бешеное вращение казалось покоем, стенки остекленело блестели… Картина опрокинулась — Отари увидел себя в бесконечной жидкой трубе, слившейся в разрывающем напряге вращения… Отрешенно созерцая меняющиеся со скоростью бреда картины, он уже не воспринимал их, как реальность. Стремительное беспорядочное движение — железная туша робота колотилась под ногами, вяло шевеля манипуляторами. Ни толчков, ни ударов — плавное, словно в тягучем сиропе, падение… На миг показалось, что он видел мелькнувшие в ртутном блеске скрюченные фигурки — и некоторое время всерьез гадал, не он ли одна из них… В следующий миг взбурлившая темнота накрыла его с головой.

 

Глава 18

…Открыв глаза, он увидел шероховатую серую поверхность. Поверхность дернулась и переместилась — Отари безвольно перевалился на другой бок. До слуха донеслось: «цок-цок…» Лежать было неудобно, что-то больно врезалось в живот… Качнувшись, Отари почувствовал, как натянулся привязывающий его ремень. «Прочная штука», — возникла первая мысль. В поле зрения теперь была другая поверхность — такая же серая и шероховатая, как и первая. Покачиваясь, она ползла куда-то вбок… или назад? Запутавшись, Отари завозился, пытаясь принять вертикальное положение. Поверхность оказалась переборкой — обыкновенной трюмной переборкой из керамита, такой же, как и потолок. Сев, наконец, прочно, Отари задался вопросом, куда едет — робот шел безостановочно, и, казалось, уверенно. «Раз идет, значит, знает», — решил он, припоминая кое-какие подробности. Вопросом, как он очутился в трюме, координатор не задавался — нужды нет.

…Запрограммированный Антеком механизм быстро отыскал намеченное место — помещение бывшей силовой установки. Когда-то здесь стоял один из маневровых двигателей космического транспортника — сейчас тут помещался склад. «Сейф в сейфе», — думал Отари, с почтением обозревая могучую заслонку. Отдаленный шум прорезало цоканье шагов — он ожидающе повернулся. Из-за поворота показался кузнечик «универса», на спине которого болталось чье-то бесчувственное тело в оранжевом комбинезоне. Отари отстегнул непослушными пальцами замок привязного ремня, и, спрыгнув на палубу, на негнущихся ногах подбежал к киберу.

— Крин!

Лицо за прозрачным забралом страдальчески перекосилось, и человек открыл глаза:

— Где… я?

«Все в порядке», — подумал Ило, а вслух произнес:

— В трюме. Мы почти у цели.

Мусорщик, наконец, остановил взгляд на говорившем, и первая морщина понимания прорезала его лоб. Оставив его приходить в себя, Отари вернулся к люку и, отворив его, проник внутрь. Времени оставалось очень мало.

…Когда он вышел, на плечах его громоздился объемистый пластиковый ящик — сбросив его на пол, он выпрямился и обвел глазами вновь прибывших. Поперек коридора в раскорячку стоял еще один кибер — с него пытался сползти человек. По внушительной фигуре Отари распознал энергомеханика.

Все в порядке?

Да… — с трудом переводя дух, ответил тот. — Как только жив остался…

Крин уже стоял рядом, помогая ему сойти. Кибер сиротливо подрагивал усиками антенн. «Больше роботы не пригодятся», — понял Отари. Чудо, что довезли… Похоже, эта своевольная среда им не на пользу — сверхтекучая жидкость проникала в мельчайшие щели, замыкая контакты и вытворяя еще бог знает что. Но где же Антек?

…Ожидание не затянулось надолго — услышав знакомое цоканье, Отари успокоенно вернулся к своему ящику. Цоканье смолкло — он как раз сорвал пломбы и снял крышку, удовлетворенно хмыкнув при виде содержимого. Но тишина за спиной все длилась… Помедлив, он обернулся, тщетно подавляя вдруг возникшее томительное предчувствие. И, не успев увидеть, уже знал — с той необъяснимой уверенностью, с какой подтверждаются самые худшие опасения.

…Робот был в полной исправности — он стоял, как побитый пес, чуть подрагивая расхлябанными сочленениями и виновато помаргивал зачем-то включенными габаритными фонарями. Он был один. Обрывки ремней жалко болтались на стальных боках…

Снадобье продолжало действовать — только этим можно было объяснить то, что Отари после нескольких секунд оцепенения, так и не сказав ни слова, вновь вернулся к своему ящику. Торжество здравомыслия. «Он был бы хорошим солдатом…» — вспомнил Отари. Теперь уже просто — был.

* * *

— …Дальше пойдем сами, — оповестил координатор спутников, надевая на плечи тускло-серый ранец. Затем вытащил из ящика увесистую серебристую трубу:

— Берите, чего смотрите, — приказал он глазеющим на него Крину и энергу, — это хладометы. Будем пробиваться…

Связи по-прежнему не было — маршрут сохранялся в оперативной памяти браслета. Предстояло пройти до самого дна, миновав несколько трюмных уровней. Что там может повстречаться — неизвестно. Может быть, они полностью затоплены — в любом случае придется заморозить все на пути. Отари кратко изложил эти соображения, приказав напоследок снять ремни с киберов и образовать нечто вроде альпинистской связки, обмотав их вокруг поясов. Он сам проверил прочность этой связки — ремни выдержали усилие двух роботов, по его приказу тянувших их в разные стороны. Остальные не комментировали эти приготовления…

…Через минуту маленькое подразделение, ощетинившись стволами хладометов, выступило в поход. С момента их появления в аварийной зоне прошло не больше получаса. С начала тревоги — часа полтора. Если их постигнет неудача, станции останется существовать еще столько же. На этот момент связист Дино Микки уже охрип от безрезультатных вызовов — поглотившая группу тьма отвечала лишь безумными воплями заблудившихся токов. Дежурный программист Пауль Эркин, сделав все возможное для спасения скучившихся на верхних уровнях людей, остановившимся взглядом следил за гаснущими огнями схемы, нервно перекатывая в пальцах мутно-розовый цилиндрик, в котором заключалась последняя надежда на жизнь. Но кому, как не ему, было знать, сколь слаба эта надежда…

…Затопление не было полным — как и на верхних уровнях, вода загнала воздух в тупики, где образовались воздушные пробки. Компьютер, составлявший маршрут, учел это, и Отари прошел мимо первых встретившихся на пути люков. Он искал свой — единственный, дающий надежду пройти. Концентрация ПУВ в центре уже достигала критической величины, прямое соприкосновение грозило гибелью — двенадцать жертв свидетельствовали убедительно. Остановившись у невзрачного люка техобслуживания, Отари принялся отворачивать запор, временами косясь влево — там ему почудилось знакомое летучее сверкание. Чмокнув, крышка открылась — взору предстала мрачная ржавая труба, уводящая куда-то вбок и вниз.

— Крин! — он показал рукой. Мусорщик послушно заполз первым, за ним энерг — Отари поставил крышку на место, заслонив ею свет из коридора. Топнул по поверхности — ржавый металл глухо отозвался. «Ничего, не скользит», — удовлетворенно заметил Ило и первым пошел под уклон, держа наперевес увесистый ствол хладомета.

Стальная труба объяснялась просто — архитектура космического корабля осталась без изменений, и в ней сохранились все архитектурные излишества, в том числе и спираль пространственного генератора. Вернее, то место, где она помещалась — многослойная, изолированная от внешнего мира труба, наращенная изнутри чистым железом. Сохраняемое от окисления на протяжении многих лет полужидким кристаллом сверхпроводника, нынче железо утеряло былую гладкость, покрывшись чешуйчатой коростой ржавчины. Этот маленький фактор (вернее, надежда на него) тоже включался в расчет. Отари вовсе не улыбалось на своих ягодицах с разгону влетать в поджидающую где-то внизу хищную пасть. Труба наверняка затоплена — вот только никто не знает, до какой отметки дошел уровень. Тут уж приходилось полагаться на удачу. И на хладометы…

Отари отсчитывал витки на ощупь, по ремонтным панелям, и чертыхался про себя, досадуя, что не взял на складе фонарь. Один люк на 270° — он заранее подсчитал, что их должно быть семь. Двигаться было на редкость удобно — уклон не превышал двадцати градусов. Чувствовалось, что это не сверхскоростной крейсер — на тех спираль покруче. Пройдя шестой люк, Отари удвоил осторожность — расчет кончался, пришло время везения. «Приготовиться», — негромко скомандовал он, нащупывая пальцем курок. Рядом с ним в темноту уставились еще два дула. И чуть ли не в следующую секунду тьму впереди озарило летучее сверкание.

— Включай! — сорвался на фальцет Ило, никак не попадая пальцем на курок. Никакая химия не спасет от боязни собственного страха. Три прозрачные струи ударили прямо в растекающуюся мерцающую лужу, взметнув ее облаком сверкающих льдинок.

— Пошли скорее… — внезапно севшим голосом приказал координатор. Все поспешили — это жидкое нечто продолжало сочиться из капиллярных щелей, и глубина озарялась смутным посверкиванием. «Она еще и светится…» — с тупым удивлением констатировал Ило. Спешка — плохой помощник. Он вдвое быстрее бы снял крышку, если бы не суетился. Кто-то еще раз пустил в ход струю — защищаясь, или так, на всякий случай — Отари не понял. Тонкое лезвие света вырезало прямоугольный контур — помешкав, панель рухнула наружу. Свет хлынул потоком — как показалось, с гулким рыком, словно зверь, выпущенный из клетки. Отари прищурился. И здесь — свет… Но было понятно, что это не изотопные лампы — тускло трепетавший отблеск шел снизу… «Вот и мы», — сразу почему-то успокоившись, приветствовал Ило это мерцание. «Идущие на смерть приветствуют тебя!» — подсказала память. Напыщенная латынь как нельзя более соответствовала настроению бесшабашной обреченности. Они находились в узком коридорчике — быстро сориентировавшись, Отари направился влево, настороженно присматриваясь — он никак не мог понять, откуда исходит это лихорадочное сияние. Оно ничуть не помогало — скорее, наоборот, превращая окружающее в неопределенные зыбкие тени. Но вскоре все стало ясным. Даже слишком…

…Этот путь длинною всего в несколько десятков метров оказался самым длинным. Заряд за зарядом уходили в зыблющуюся светоносную топь, каждый заряд — один шаг. Отари не рисковал поднимать голову — да, пожалуй, и не мог. Когда сияющее нечто подступало вплотную, голову словно сдавливало железным обручем — судорожный рывок курка приносил мимолетное облегчение. Если бы не связывающие их ремни, они разбрелись бы в разные стороны, не осознавая, что делают — и погибли бы. Только теперь, в секундном просветлении, Отари до конца понял, зачем ему так нужны были спутники. Он знал, что один ни за что не снес бы этой пытки. Знал без объяснений, без всякого основания — просто знал. «На миру и смерть красна». А до троих сразу не так-то просто добраться. Он нечаянно вспомнил трех киберов на резервуаре — похоже… Очередной приступ вышиб лишние воспоминания — пора делать еще один шаг.

…Они шли, оскальзываясь на потеках льда, снова шли, гася растекающиеся вокруг сияния; закоченевшие пальцы потеряли чувствительность — но продолжали нажимать на курки, извергая потоки холода. Спасибо тем, кто изобрел эти страшные пушки — без подзарядки их хватало на сто выстрелов. Стало быть, сто шагов.

…Уже какое-то столетие спустя Отари вновь очнулся — стеклянные брызги света продолжали жечь веки. С трудом припомнил, куда шел. Подняв тяжелую голову, исподлобья осмотрелся и тут же закрыл глаза, брызнувшие слезами. Воздействие света было каким-то химическим. Вокруг — каша… В памяти осталось что-то круглое… Что? Круг. Белый… В центре что-то чернеется… И надпись. Он механически повел заиндевевшим стволом — дышать стало легче. Надпись… Ага — «…центр». Какой-то центр… Сзади на него грузно налег энергомех, бодая круглой головой. Шалун… Отари еще раз на мгновение вскинул глаза, смаргивая ледяные слезы. Потом длинно вздохнул и провел перчаткой по стеклу шлема, словно хотел вытереть лицо. Просипел устало: «Пришли…»

Круглое оказалось здоровенным люком, по типу реакторных — под энергозащиту. Подстегиваемый нетерпением и холодом, Отари со скрипом отворачивал многочисленные запоры, в то время как энергомеханик с Крином охраняли его с тыла. Торосы льда уже громоздились до потолка, когда люк, наконец, распахнулся — и открыл еще один люк. Секунд пять соображая, Отари, наконец, уразумел — и полез в тесное пространство, крикнув остальным: «Набивайся!» Вход был с маленькой переходной камерой. Что, в общем, не совсем обычно для внутреннего помещения…

* * *

Закоченевший координатор глядел на тесную каморку поста, как на землю обетованную. Здесь было тепло… Крин, обессилев, привалился к стенке и только воздел глаза к небу, увидев вопросительный взгляд. С энергомехаником все было в порядке — он уже деловито обследовал систему питания, только сухо кивнув на вопрос о самочувствии. Откинув забрало шлема, Отари с наслаждением ощутил мягкий ток воздуха — двойная оболочка сработала, как термос, сохранив благословенный дар — тепло. Постояв так с полминуты, он смог, наконец, обратиться мыслями к делу. Отставив сослуживший свою службу хладомет, он протиснулся к предположительно главному пульту и шлепнулся на кресло оператора. Мозги все-таки отходили медленно — еще минуту он соображал, пока, наконец, не соединил в сознании разнородные элементы увиденного. Первым делом, конечно, энергия — обернувшись, он увидел, что щит питания ожил, горя зелеными огоньками задействованных цепей. Среди них мерцала и синяя звездочка энергозащиты — пост был надежно прикрыт.

— Уже сдали? — спросил он, имея в виду Центр.

— Нет еще. Послал запрос… — коротко ответил энерг.

Это навело Отари на мысль о связи. Радио не работало, но ведь есть еще и проводная… Движение пальца — экран вздулся световым пузырем, и в нем четко обрисовалось лицо Пауля Эркина — усталые глаза блеснули радостным изумлением:

— Вы живы?! Вы добрались!

— Как видите… — ответил слегка растерявшийся от подобного проявления чувств Ило. Продолжил более деловито:

— Я уже здесь, так что можно начинать.

— Сейчас еще рано, — посмотрев на свои часы, ответил Эркин.

— Почему?

— Действие литана должно быть прекращено. У вас в аптечке есть специальный препарат…

— Я понял, — не дожидаясь окончания, ответил Ило. Кремового цвета капсула была выдана вместе с розовой — открыв аптечку, он достал ее и молча показал остальным. Энерг понимающе кивнул — у него в руке уже была такая же. Крин суетливо копался в своей аптечке.

…Через несколько секунд Отари ощутил могучий прилив сил, начисто смывший остатки апатии. Эркин наблюдал за ним из своего далека:

— Действие литана может сказываться еще минуты три… За это время можете освоиться с пультом психотрона, приготовиться…

— Я готов, — отрезал координатор. Он не врал — при более внимательном взгляде разобраться в системе управления не составляло труда. Стандартный блочный вариант из стандартной блочной аппаратуры. Отличие было лишь в генераторе программ — на сей раз его представлял элегантный черный ящик с дюжиной кнопок и какой-то разлапистой штуковиной на проводе, чем-то средним между наушниками и сеткой для волос. «Психосъемник», — догадался Ило. Остальное нагромождение оказалось просто кучей контрольных приборов, частью даже вовсе из других комплексов. Некоторые еще работали. Глянув на показания энергообмена, Отари почувствовал себя нехорошо — привычный уже уровень был превышен раза в три.

— …обычно мы не ставили задачей какое-то целенаправленное воздействие, — вещал меж тем Эркин, обретя привычный апломб, — исследовалось в основном зависимость от силы психоизлучения… Векторы психополя развернуты по периметру полигона, чтобы охватить район действия реакторов-излучателей (Отари вспомнил загадочное слово «ПУВ» на двери и маленького техника, с гордостью демонстрирующего свое хозяйство) …и при включенном энергощите выход психопотока в зону реакции составляет не более одного-двух процентов. Но этого вполне достаточно для наблюдения…

Отари обвел глазами мертвый пульт — как было настроено воздействие на реакцию, сейчас понять было невозможно.

— Реакторы мы отключили, когда поняли, что реакция вырвалась из-под контроля, — закончил Пауль и вновь обратил на Отари вопрошающий взгляд — надеюсь, вы имеете ясное представление…

— Ясного представления сейчас не имеет никто, — отрубил Ило, — я только надеюсь.

— У вас есть основания?

— Да. Я единственный, кто вступал в прямой контакт с ПУВ.

— И остались живы?! — Эркин рассматривал его слегка расширившимися глазами, словно впервые увидев. Отари покосился на часы:

— Три минуты прошло.

Программист словно бы мгновенно подобрался:

— Включите автомат управления — прямо перед… Да.

Сигнал автокоординации налился зеленым и удовлетворенно замерцал.

— …Теперь проверьте себя по шкале психотрона.

Отари надел «наушники», плотно охватившие лоб и затылок ячеистой сеткой. Повинуясь командам Эркина, быстро настроил психоусилитель на себя и проверил реакции. Все оказалось в норме — остатки действия литана развеялись.

— Внимание — после подачи энергии по главному стволу в вашем подчинении оказывается семь автоматических лабораторий-полигонов (Отари сделал знак энергомеханику — тот согласно кивнул и склонился к схеме распределения). Вы должны синхронизировать частоту психоизлучения и установить общий пульс, чтобы затем модулировать его своими сигналами…

Отари терпеливо дождался конца инструктажа, не перебивая и не торопя. Эркин, наконец, закончил — внимательно поглядев на сосредоточенное лицо молодого (все-таки очень молодого!) координатора, он сделал какой-то незавершенный жест рукой — словно остановил ее на полпути. Сказал неловко:

— Удачи вам.

— Удачи всем нам! — подавляя возбуждение, ответил Ило. Ромбик индикатора психоактивности уже вовсю светился тревожным огнем. «На старт!» — скомандовал себе Отари, привычно охватывая ладонями контакты управления. Экраны начали потихоньку разгораться — пока что только фоновым матовым светом.

— На проводе, — напряженным голосом произнес из-за спины механик. Отари вздохнул, еще раз оглядел пульт…

— Давай! — решительно скомандовал он и подался вперед, словно бросаясь в схватку.

…Первое, что понял Отари из появившейся картины — не сдвинуть! Это стало ясно сразу и без оговорок — такого гигантского маховика энергии он не видел за всю свою карьеру. Эрмиер был прав — реакция будет крутиться еще неделю, не нуждаясь в подпитке, извлекая энергию из микроскопического запаздывания между её поглощением и выделением. Она, словно волчок, балансировала на этом микроскопическом отрезке времени — но не было в мире несокрушимей фундамента! Координатор быстро синхронизировал пульс всех полигонов — тех самых, через которые будет передана его воля… Эх, если бы все стихийные бедствия можно было прекращать таким образом! Да, но таким же образом они и вызывались, ведь именно психоконтакт с людьми так раскочегарил реакцию. Любая медаль имеет оборотную сторону. А палка — о двух концах… Что-то заставило его еще раз повторить эту мысль. Он не успел понять — что, увлеченный открывшейся картиной…

…Экраны полыхали, словно адские топки. Телезрение позволяло следить за ближайшими окрестностями — и Отари впервые сподобился наблюдать «северное сияние» в глубине океана. То же самое, что и у центрального ствола, только раз в десять мощнее. Гигантская толща воды светилась — дрожащие сполохи завораживали своими переливами и суматошным мельканием огней — роем искр они срывались со сферических оболочек лабораторий и ребер корпуса. Отари хмуро следил за отражением этих световых игр на шкалах приборов. По правде говоря, пора было уже браться за дело — но какое-то подспудное тягостное недоумение снедало его, не давая должной решимости. Попытавшись разобраться в его причинах, он словно натолкнулся на глухую стену. Все, что он знал о ПУВ, представлялось никчемным и разрозненным — и, что самое главное, крепла уверенность в том, что он делает что-то не так. Но что?! Секунды текли — вот прошла минута, началась другая… Надо на что-то решаться — в конце концов, есть ведь заранее намеченный план… Да только Отари уже не был уверен в его правильности — вообще ни в чем не был уверен. Мерзкое ощущение… Экран связи отсвечивал пустотой — да и какой совет тут поможет? На исходе второй минуты Отари пришел в состояние холодного трезвого отчаяния — это и придало ему решимости. Отступать некуда — поглубже напялив сетку прибора, он закрыл глаза, сосредотачиваясь. Все семь полигонов теперь ждали его сигнала, чтобы тут же выплеснуть его в окружающее пространство с миллионократным усилением. Как странно, что на это среагирует бездушная среда ПУВ, а не сотни людей, населяющих станцию… Отари отогнал непрошеные мысли. Теперь нужно решить, что подумать. Вернее, чего захотеть. Впрочем, тут решать уже нечего — он ведь хочет загасить реакцию… Загасить? Он вспомнил полыхающие топки экранов… Приоткрыл один глаз, посмотрел — тенденциограф прочно застрял на нуле. Реакция стабильна. Что будет, если бесконечно долго не выпускать пар из котла? Можно, конечно, попытаться заморозить всю массу вещества. Вот только станция после этого окажется в ледяном айсберге… Да и неизвестно, возможно ли такое — не взорвалась бы, как тот самый котел… Как трудно работать вслепую! Отведя досаде пару секунд (для выпуска пара!), он в следующие же две секунды принял вполне разумное и со всех сторон обоснованное решение. Пусть этот котел беснуется и дальше… Только в другом месте.

Теперь Отари открыл глаза, и, сжавшись внутри себя в крохотный комочек одного лишь желания, одной мысли, со вздувшимися желваками на скулах следил за медленно ползущей стрелкой накопителя. Пробой! Огромный вздох пронесся по станции — сигналы мозга, мгновенно промодулировав несущую частоту усилителей, вонзились в океан… Вокруг словно на мгновение выключили свет — тьма моргнула и исчезла, отозвавшись легким сотрясением во всем тысячетонном теле базы. Исчезла бесследно…

…Отари проклял все на свете — этим и завершилась его эпопея?! За это погиб Антек Война?! Дрожащими от гнева пальцами еще раз подстроил психоусилитель и до упора отодвинул ручку мощности. Теперь вся энергия накопителя, преобразованная в трудноуловимую субстанцию психополя, должна будет излиться в одном коротком импульсе.

…Тряхнуло ощутимей — где-то зазвенело стекло, за спиной выругался энергомеханик. Этим и ограничились последствия. Отари с ненавистью покосился на пульт. Потом, глубоко вздохнув, попытался взять себя в руки. Неудача… Звучало горько, но правдиво. Прогнав остатки расслабляюще-беспредметной злости, вызвал Центр:

— Первая попытка не удалась, — проинформировал он появившегося на экране Пауля, — видимо, мы чего-то не учли… Как это происходило раньше?

…Этот вопрос пришел сразу — кончиком нити. И Отари с энтузиазмом вновь обретенной надежды ухватился за этот кончик, нутром чуя — не зря. Ведь различие между тем, что было с ним, и тем, что случилось сейчас, просто бросалось в глаза!

— Так же, как и у вас, должно быть, — говорил Эркин, озабоченно глядя в глаза собеседнику, — воздействие прослеживалось на протяжении отрезка запаздывания. То есть вещество подчинялось психоизлучению мозга только в этот момент — следующее колебание уничтожало начатое… А разве у вас было по-другому?

«В том-то и дело!» — хотел было в отчаянии крикнуть Отари, и уже приподнялся было… Но не крикнул. С отсутствующим видом медленно осел в своем кресле. В том-то и дело. Именно. В том. Различие лежало на поверхности, надо было лишь увидеть — и, стоило только дернуть за эту нить, как посыпались позабытые было факты, фактики, выскакивая, словно чертики из коробок, и мозаикой складываясь в единую картину. Оператор, посылающий свою волю сквозь сложнейшую систему усилителей — и беззащитный в своей открытости одиночка. И кому, в конечном итоге, подчиняется вся эта сверхтекучая дьявольщина? Правильно — беззащитному одиночке. Почему? Отари вспомнил провалы беспамятства после встречи со взглядом отражения… Не только он воздействовал на эту среду — она воздействовала на него. Обратная связь! Та самая палка о двух концах, что не давала ему покоя — отражение тоже смотрело на него! И существовали они вместе… Отари не замечал, как под изумленным взором Пауля Эркина свирепо покусывал себе губы — давно забытая привычка, проявившаяся неожиданно в столь неподходящий момент. Сейчас он был в упоении открытия — для него это было открытие, никак не меньше!

— Что с вами, координатор? Вам нехорошо? — до него, наконец, дошел обеспокоенный голос программиста. Поглядев влажными глазами, Отари почувствовал, что любит этого человека:

— Эркин! Черт побери — я, кажется, понял!

— Что поняли? — окончательно не понял тот.

— Все… — выдохнул Отари и, помолчав немного, перешел на более деловой тон:

— У этого комплекса есть канал к внешним психоприемникам?

— Да; контрольный, как обычно… Зачем вам?

— Попробую пообщаться с ПУВ поближе! — ответил Ило и, подняв уже руку, чтобы отключиться, добавил, подумав: — Если что… Ну, вы понимаете? (Пауль кивнул). Да… Постарайтесь сообщить все, как было… тем, кто будет расследовать эту историю.

Эркин уже открыл было рот, но Ило одним движением отключил его, не дав возможности высказаться. Последний намек расстроил его самого — выходит, он допускал возможность гибели? Рука застыла на полпути к алчно поджидавшем ее золотистым контактам. Двенадцать жертв — не считая возможных нынешних… Сверхтекучий убийца, просачивающийся в микроскопические щели; темный, животный ужас от тянущегося дрожащими щупальцами привидения… Рука бессильно упала на колено. Он не может начать вслепую… Оглянувшись, натолкнулся на напряженные взгляды товарищей — за все это время они ни разу не побеспокоили его. Энергомеханик взял на себя всю обузу черновой работы — для того, чтобы координатор мог сделать то, что только он может… Но ведь тогда он смог? Кажется, Отари начал понимать. Тогда — когда не знал. Не знал и не боялся… А те двенадцать — разве они погибли случайно? Отари покачал головой. Нет, не случайно… Их убил страх — их собственный страх, внезапно ставший реальностью. А надо было просто не боятся… Отари поднял опущенную голову и слепо глянул перед собой. Просто не боятся… Не боятся… Тьфу ты! Да он трусит! Ударив кулаком по пульту, координатор попытался привести себя в чувство — но действие литана давно кончилось, и это удавалось с трудом. Страх заползал в тело и омерзительно копошился там, переворачивая внутренности. Со дна души медленно поднималось отчаяние… Тупик. Для того, чтобы вступить в контакт с ПУВ, нужно забыть о страхе — именно забыть, не больше и не меньше. Как?! Головой в песок, как страус?! Озлясь на собственную беспомощность, Отари мрачно уставился на мерцающие экраны. На шкале тенденциографа по-прежнему жирно выделялся ноль. В этот момент по сознанию тенью скользнула какая-то догадка — какое-то очень простое сравнение. Отари напрягся, пытаясь ухватить мысль… Но та словно испугалась света, так и оставшись тенью где-то на грани разумения. Оставалось только посопеть от огорчения — вот и еще, ко всему… Но мимолетная вспышка освежила мозг — Отари вышел из состояния мрачного отупения. И первое же, что он увидел, оглянувшись, дало ответ на мучающий его вопрос. «Дурак, ох дурак, надо же — не вспомнил!» — полный еще неостывших воспоминаний о пережитом страхе, честил он себя в следующую секунду. ПУВ ничем не грозило ему здесь — с самого начала! С того самого момента, как энергомеханик, верный инструкции, оживил энергозащиту поста. И перед глазами спокойно горел сигнал нагрузки энергощита.

…В неутомительной возне прошло минуты три — Отари настроил канал с наружных приемников и уравновесил его с каналом выхода; осталось подключиться к усилителю, и вся миллионотонная масса ПУВ будет в его распоряжении. Так же, как сам он — в распоряжении этой массы. Радуга на экране продолжала переливаться павлиньим хвостом, утомляя глаз; сюрреалистическая среда словно приманивала его, соблазняя игрой красок — Отари вдруг стало смешно. Как бездомная собачка, ласкающаяся в надежде на поживу! «Сейчас будет тебе сахарная косточка…» Страха как не бывало — Отари без удивления отметил это. Возможно, он просто устал все время думать об одном и том же — всегдашнее противоречие человеческой психики. Но сейчас это играло ему на руку. Уйдя поглубже в кресло, он сосредоточился, ловя нужный миг в своем настроении. Помня прежнее, он считал, что сразу же потеряет сознание. Выполняется последнее желание перед обмороком — вернее, сам обморок является его следствием. Перебарывая инстинктивное отвращение к беспамятству, он не спеша готовился к единственному мигу единственного желания — оттолкнуть, отбросить пульсирующее вокруг нечто. Пробой мог произойти в любой момент — Отари был готов к этому, желая изгнания прозрачного беса страстно и зло, как будто это был живой враг. Враг, погубивший Антека Войну, так и не успевшего стать ему другом… Скрючившись в кресле, Отари ждал. Где-то на периферии сиротливо мигал огонек — время шло, короткими рывками, от секунды к секунде. Новая цифра стирала предыдущую властно и нагло, чтобы, в свою очередь, быть стертой последующей — и так до бесконечности… «08.09.13… 14…» — механически отщелкивалось в каком-то глухом уголке мозга. «15…» Струна натягивалась все туже, ядовито звеня в пустоте… «16…» Отари моргнул. «17…» «Когда же, наконец…» «18…» «Когда…»

 

Глава 19

Все исчезло. Все вокруг и он сам — лишь одно громадное ничто… Мир закрыт. Тишина… В этой пустоте и тишине бьется громадное ничто! Плавно дирижируя, тьма раскачивалась… «И дух святой носился над водами…» Осознать ли весь ужас этого одиночества? Отари Ило принял его сейчас… И ощутил тоску — страшную, смертную тоску, потому что должен был умереть — но не мог…

…Спустя неизмеримо долгое время он вынырнул из беспамятства. Открыв глаза, сначала не мог понять, что видит. Наконец, мазки и кляксы сложились в знакомый вид пульта. Знакомый? Отари разглядывал его с удивлением прозревшего слепого. Он созерцал довольно долго (как ему казалось), впитывая мельчайшие подробности — вплоть до какой-нибудь царапинки на пластиковой панели или мерцания неисправной ячейки экрана. Потом увидел нечто, напомнившее о прошлом: «08.09.19». Светящаяся строчка цифр ничего не говорила сознанию, но Отари ощутил смутное беспокойство. «19…» — цифра вдруг медленно перетекла в новую форму. «20…» И с мгновенным блеском понимания словно что-то прорвалось — в уши ударил плотный гул, бешено замигали огни, сверкающей вьюгой взметнулись цвета с экранов — и Отари сделал вдох одновременно с первой мыслью — «Часы!» И поражающее недоумение — прошла всего секунда! Потрясенный, он оглянулся — Крин, как ни в чем не бывало, глазел мимо него на экран наружного обзора; механик с напряженной гримасой на лице держал руки на контактах распределителя. Увидев обращенное к нему лицо, он крикнул:

— Энергию «съело»! Остался только резерв!

— Сколько длился импульс?

— Секунды полторы…

Отари, помедлив, кивнул:

— Ясно.

Что бы там ни было, а кое-что действительно прояснилось — контакт произошел. Отари повернулся к пульту, нащупывая глазами тенденциограф… И длинно выдохнул — в центре шкалы по-прежнему красовалась жирная баранка. Ноль… Тишь да гладь графической проекции возмущал лишь маленький зубец отклонения — но этот бутон так и не развернулся в цветок. В чем же дело? Обхватив голову руками, он начал с остервенением припоминать. Ведь главное удалось! Контакт прошел — и он жив… Да и что могло ему грозить в этом уютном бронированном гробу? Даже в случае полного затопления станции тут можно существовать, пока не кончится воздух. Перспектива вполне реальная… Ило зажмурился, ожесточенно потер лоб. Потом отнял руку и с полсекунды недоуменно смотрел на нее. Недоумение быстро прошло, оставив легкое замешательство… Хмыкнув, снова зажмурился и несколько мгновений сидел смирно, словно что-то рассматривая под опущенными веками. Потом рука его начала медленно опускаться — когда она коснулась колена, он открыл глаза… Но это был уже другой взгляд, принадлежавший человеку лет на двадцать старше… Ибо теперь он знал, что делать — и от этого знания воистину происходили многие печали…

…Крин и энерг не поняли, что произошло с их командиром — тот как-то сразу потускнел… Даже голос, кажется, стал глуше. Но команды этим голосом он отдавал с прежней уверенностью — не успев оглянуться, они уже вовсю работали во имя неведомой пока цели. Крин помогал присоединять психотрон к аварийной батарее от воздуходела, приклеивая контакты специальным электропроводным клеем, энергомеханик, бросив свой щит, пересел за главный пульт и слушал указания координатора, все больше приходя в недоумение. Наконец, он не выдержал:

— Похоже, ты готовишь себе смену?

— Да. — Только кивнул Отари.

— Зачем? Ты же здесь…

— Меня здесь не будет.

Механик смотрел непонимающе… Потом выругался:

— Ты что, спятил?!

Крин тоже оторвался от дела и уставился на него:

— Зачем?

Отари ткнул пальцем в психосъемник:

— Это… я беру с собой. Сигналы должны доходить до наружных трансляторов — ваша задача…

— Ты что, самоубийца?! — непонимание энерга перешло в возмущение.

— Нет… — безжизненно ответил Ило. Разговаривать сейчас не хотелось… Но нужно было все объяснить, чтобы люди четко выполнили то, что требуется:

— Я должен войти в прямой контакт, иначе ничего не получится…

— С чего ты взял? Дичь какая… — энерг был смущен таким уверенным тоном, но старался этого не показывать. Крин попросту страдал, не отрывая по-собачьи выразительного взгляда от лица координатора.

— Я знаю, о чем говорю… Узнал недавно. Готово? — обратился он к застывшему, как статуя, мусорщику. Тот засуетился:

— Да, да, вот еще один проводок… Вот, все.

— Хорошо. Проверьте связь и… Я начинаю.

С этими словами он надел на голову «наушники», и, расправив как следует металлическую сеточку, повернулся к выходу. На психотроне начал разгораться зеленый огонек. «Все в порядке», — то ли сказал, то ли подумал Отари, выходя за порог этого уже ставшего родным помещения. Сомнений он больше не испытывал.

…Память не лгала — на этот раз он не терял сознания (или, скажем, терял, но не полностью), и отражение на краткий миг настигло его… И нечеловеческая тоска, которая жгла его тогда, была действительно нечеловеческой… Отражение не могло исполнить его желания, потому что без поддержки его сознания оно вообще не существовало — вернее, существовало лишь несколько миллисекунд. «Ты что, самоубийца?» — вопрошал недавно энерг. Он и не подозревал, насколько оказался близок к истине…

…Створка люка с глухим ударом встала на место, оставив человека одного. Отари поежился. Холодно… Намороженные глыбы льда еще не оттаяли, загромождая оба конца коридора зеленоватыми наплывами. Вздохнув, Отари полез на тот, что казался пониже. Лед и талая вода неактивны — это он усвоил еще в свою бытность контропером. Как давно это было! Мимоходом глянув на браслет, увидел, что механик уже взялся за дело — шла синхронизация частот. Добравшись до вершины, примостился на корточки и начал съезжать, в конце концов не выдержав и плюхнувшись на свои природные салазки. С плеском влетев в обширную лужу, он, ничуть не огорчившись, отряхнулся и побрел дальше, не опуская глаз — теперь это было ни к чему. Усиливающийся свет заставил щуриться… Резонанс еще не найден — Отари оторвал взгляд от коммуникатора и остановился. Дальше идти не было нужды…

…Бесшумное сияние охватывало спереди, с боков — несколько секунд, и он оказался в самом центре пляшущих отсветов, появившихся невесть откуда, словно передовой дозор летучей конницы океана… Теперь можно не спешить. Устало присев, Отари бездумно смотрел на игру света — странно, что теперь она не вызывала рези в сухих глазах… Что-то мягко коснулось щиколотки — он даже не вздрогнул. Снова прикосновение — скорее, поглаживание… Посверкивающий жидкий язычок струился, завиваясь возле ног, словно сигнализируя — нашел! Гладкая поверхность то расплющивалась, то взбугривалась; гудение чуть забрало вверх — это еще один поток приблизился вплотную, обдав терпким запахом — но не сказать, чтобы неприятным. Отари откинул голову на переборку, и, расслабившись, ждал продолжения. Сейчас, когда на голове у него датчик связи со всей массой этого вещества, трудно не представить, чем обернется контакт. Один человек — и несколько миллионов тонн жидкого кошмара… Но боятся поздно — он и не боялся. Страх словно выкипел… Холодное сияние обнимало его, принимая в себя; оно жило в нем… Очень скоро Отари уже не различал, происходит что-то на самом деле или только в его воображении. Хотя — где кончалась реальность в этом тайновище образов, овеществляющих самые прихотливые движения мысли… Сонмище духов выплясывало вокруг головы, принесенной им в жертву — пена лиц, лопающихся с квакающим звуком; заходящаяся скороговорка множества голосов: «Зб… онн… Я хчушщ-щ… тби…» Люди распадались, сливались в одно копошащееся нечто, злобно поблескивающее глазками; щелкающий туман наплывами извергался из гнусных пор, застилал глаза — остекленелым взором человек смотрел прямо перед собой, загипнотизированный видениями. Должен быть финал… Стены бесшумно сотряслись и раздались в стороны, открыв слепящий простор — простор без дали, одно громадное белесое ничто… С безличным интересом Отари наблюдал, как его тело постепенно растворяется в окружающей мути — он растекался все стремительнее, захватывая пространство… А вокруг ничего не менялось — на собственном опыте можно было постигнуть простую истину бесконечности. «Пространство бесконечно…» — погромыхивали где-то слова, существуя сами по себе. Пространство уже не было — он заполнил его целиком; он был вселенной — она была им; он был всем — от кванта до протосгустка галактик — пространством, временем, пустотой, пустотой… В ней нет времени; да и пространства, если подумать… Так Отари остановился на грани собственного исчезновения. Бесконечно долгое время висел он здесь — нигде и никогда, с любопытством перебирая градации несуществования, словно выбирая новый наряд. «Никогда…» — тень звука, отдаленный гром… Ворон, хрипло каркнув, вряскорячку уселся на хлюпнувший пол, подняв кучу мелких брызг. Сердито завозился, топорща перья — черные бусины глаз мгновенно подергивались белесой плевой… Вот он склонил набок голову, обремененную костяным наростом клюва. Застыл. С конца клюва сиротливо свисала капля… «Он пришел…» — подумал Отари. И предчувствие неминуемого прочно воцарилось в душе. Оставалось немного… Коридор плавно двинулся, поворачивая к нему нептичьей устремленности взгляд. И сквозь маску ворона проглянул острый блеск полированной стали… Она тускнела, покрываясь сизым налетом — палач, деловито поплевав на руки, уже половчее ухватился за рукоять тяжелого топора, примериваясь… Чуть довернуть — калейдоскоп сложился в новый узор, оживив бессмысленный орнамент на ремне воспитателя — хитрая вязь пауком сидела на пряжке. Взлет — стремительное предчувствие боли… Еще доворот — картины мелькали все быстрее, сливаясь в один тошнотворный крутень — кружение достигло апогея, перебитого вдруг тремя басовыми аккордами фортепиано… Огромный выпуклый глаз медленно поворачивался, уставляясь в упор темным дулом зрачка — Отари уже проваливался, неудержимо и страшно, судорожно цепляясь руками за края бездны — а глаз все полз и полз из-за горизонта, разбухая на весь небосклон; раскаленный зрачок медленно полыхал закатом…

Тьма рванулась и накрыла его.