А звезды падают вверх

 Наталья Ручей

 

Глава 1

Когда окна распахнуты, а ты сидишь на подоконнике, свесив ноги вниз, звезды кажутся особенно яркими. И волшебными. Складывается ощущение, что если загадать желание и протянуть ладонь, хотя бы одна звездочка сорвется с небосвода, чтобы подарить тебе чудо.

Но, увы, это только ощущение, а на самом деле…

Я уже довольно долго сидела на подоконнике, пронзительно смотрела на самые яркие звезды, а те и не думали падать ради меня. Несмотря на то, что желание у меня было очень простым, и для его осуществления нужна всего лишь капелька волшебства.

Ни мои просьбы, ни мои уговоры, ни мой шантаж, что смотрю на них последний раз — ничего не срабатывало. Да что там — упрямые звезды с неба не помогло спихнуть даже вино. Хорошее вино, красное, чуть терпкое. Я выпила за вечер почти половину бутылки, а эти блестящие искры даже не помутнели и, увы, ни разу не покачнулись. Один раз мелькнула надежда, но то оказался самолет, а звезды…

Они так и взирали на меня безжалостно и недоступно, словно отнимая право на желание.

Но как же так?

Лето, конец июля, я в ожидании на подоконнике, чтобы к природе поближе, чтобы ничего не упустить, и…

И где ожидаемый звездопад?

Обновив в бокале вино, я все еще с надеждой поглядывала на небо (мало ли кто-то там, наверху, одумается), когда зазвонил мобильный. Протянув руку, взяла телефон с кухонного стола, глянула на имя вызывающего и положила телефон рядом с собой, ожидая, когда он успокоится. Не хотелось ни с кем говорить. И вообще, я устала — устала от разговоров, от посиделок на подоконнике, устала от безнадежного ожидания. Звезды сияют себе далеко, на темной улице ничего интересного, потому что район у нас тихий, даже коты, откормленные днем сердобольными бабушками, предпочитают спать, и никому нет дела до той трагедии, которой этим душным вечером переполнен мой подоконник.

Переполнен не в том смысле, что я толстая и на подоконнике не умещаюсь. С весом у меня все в порядке. Да и с остальным тоже ничего. Средний рост, средняя внешность, волосы темно-коричневые средней длины… О, Боже, так описала, что самой стало тошно и даже на минуту показалось, что Павел имел все основания сказать обо мне так, как сказал.

В общем, проблем с весом у меня нет, и не только я считаю себя симпатичной. Единственная моя проблема — мужчины.

Именно по их вине я и сидела ночью на подоконнике в обнимку с бокалом вина. А конкретно — по вине Павла, который несколько часов назад высказал мне все, что думал обо мне целый год, пока мы встречались. Он так увлеченно рассказывал, какое я ничтожество, что я почти прониклась и будь я не я, сбежала бы от себя куда подальше. А он такой смелый и такой благородный — он целый год пытался вылепить из меня женщину. Настоящую женщину, на которую глянешь, и даже мысли не возникнет, что перед тобой — лимитчица, нищеброд.

Павел был настолько убедителен, что мне хотелось как можно скорее его забыть. Я пыталась просто не думать о нем, но его слова все еще обжигали, более того, они что-то плавили внутри меня, что-то незримо меняли, а я, вопреки ожиданиям Павла, хотела остаться сама собой.

Собственно, длинная обвинительная речь теперь уже бывшего парня и привела меня сначала в магазин за вином, а потом к моему подоконнику.

Просто вдруг вспомнилось…

Вспомнилось, как в детстве дедушка увлеченно рассказывал о звездах. Мне было лет восемь, я всегда слушала его с открытым ртом, хотя мало что запомнила — только некоторые названия, и что звезды, падая вниз, могут исполнять желания. Тогда верилось, ребенком вообще проще верить, а потом я выросла, все вокруг как- то закрутилось, рассматривать небо иногда было просто некогда.

А сегодня вот накатило. Да и желание у меня действительно было простеньким — мне хотелось как можно скорее выбросить из головы Павла. Это для него наши отношения ничего не значили, а я…

А я только сегодня узнала, что главное в женщине — это то, как она выглядит, и ее деньги.

Обидно и больно, и кажется, что это никогда не пройдет, хотя, конечно, у меня, как и у всех, была первая любовь, и я знала, что все чувства остывают. Остынет и разочарование, которое я ощутила к Павлу. Я думала, что ему нужна я, а ему нужна была богатая женщина, чтобы он сделал карьеру.

Я много чего хотела сказать ему, но не стала. Зачем? Он уже на несколько социальных уровней выше (его слова), и даже скажу — с такой высоты не расслышит.

Поэтому все, что я могла сказать Павлу в ответ, оставила при себе, и мысленно повторяла в качестве аутотренинга. Глоток вина, взгляд на звезды — и аутотренинг. Очень простой. Но пока не срабатывающий.

Итак…

Да, я приезжая, да, зарабатываю не так много, как другие, да, живу в съемной квартире на окраине города, да, я предпочитаю в одежде простоту и почти не пользуюсь косметикой, но это не делает меня хуже.

В общем-то, себя я убедила довольно быстро, потому что так и считала, но слова Павла и его пренебрежительное лицо никак не хотели стираться из памяти. У него было красивое лицо, и ему не шло пренебрежение, но Павел считал, что к его внешности не подхожу только я.

Итак, опять…

Да, я приезжая, да, зарабатываю не так много, как другие, да, живу в съемной квартире на окраине города, да…

Мобильный, обманчиво успокоившись, снова разразился мелодией, на которую откликнулся бродячий разбуженный кот. Не дожидаясь, когда к его воплям присоединится кто-то из бабушек нашего двора, я решила ответить на звонок. Можно было выключить телефон, можно было убрать звук, но я знала Иру — она не успокоится, пока своего не добьется.

— Да? — отозвалась я.

— Вижу, вижу, ты рада меня слышать, — отозвалась Ира. — Давай, выкладывай, что там у тебя с Павлом? Ты согласилась?

— Откуда ты… — начала я, а потом сквозь ароматную дымку вина запоздало вспомнила, что Ира не только моя подруга, но еще и главный бухгалтер, и как мой непосредственный руководитель, отпустила сегодня пораньше. Как раз для разговора с Павлом.

Он позвонил, попросил срочно приехать на встречу в наше любимое кафе, я отпросилась, Ира многозначительно посматривала на мою правую руку, намекая, что, скорее всего, меня в жизни ждут серьезные перемены, и, в общем-то, оказалась права. Только, как оказалось, спешила я не для того, чтобы сменить статус «девушки» на «невесту», а чтобы Павел выговорился напоследок.

— То есть, — зацепилась за слова подруга, — я здесь сижу на нервах, даже мужа любимого не кормлю и детей, так волнуюсь, что там у тебя и как, а ты и не думала поделиться со мной, первой, долгожданными новостями?

— Да уж, — проворчала я, — долгожданными…

— Я тебя внимательно слушаю, — безапелляционно заявила Ира, — только ты ничего от меня не утаивай, ладно?

И я, немного подумав, решила рассказать ей все, ничего не утаивая, как и просила. Она слушала внимательно, не перебивая, иногда только мне чудились приглушенные ругательства, пару раз нечто смутно похожее на всхлипы, но это вряд ли. Да, я знала, что последняя свадьба, на которой гуляла Ира — это ее собственная, и она ждала, когда же будет моя, чтобы с чистой совестью оторваться. И потом, мне уже двадцать пять, самое время для стабильных узаконенных отношений по ее мнению, но, увы, порадовать подругу было нечем.

— Вот же гад! — выслушав меня, возмутилась она, и с подозрением поинтересовалась. — Ты там как вообще?

— Сижу на подоконнике, — сокрушенно произнесла я, вроде бы такой случай и мне полагается быть в печали. На душе действительно было паршиво, но я намеренно сейчас переигрывала, чтобы Ира не догадалась, насколько все плохо. — Окно распахнуто, мои ноги свешены вниз, я немного пьяна и неадекватна…

— Очень правильно, — вместо сочувствия похвалила подруга. — Одобряю. А завтра я приеду к тебе и составлю компанию в неадеквате.

— А ты так уверена, что будет завтра? — я добавила в голос трагизма, поражаясь, что или у меня наметился театральный талант, или мне досталась «черствая» подруга! — Я же тебе говорю: подоконник, вино, я в расстроенных чувствах, окно нараспашку…

— Натали, — рассмеялась она, и мне стало чуточку легче от ее смеха, — я надеюсь, что у тебя хватит ума не прыгать из-за этого заср… идиота. Оно, конечно, звучит заманчиво пафосно, но ни один мужчина не стоит того, чтобы из-за него страдать. А так как ты живешь на первом этаже, сильно не покалечишься, но вдруг случайно подвернешь ногу? А в понедельник на работу. А добираться тебе почти полтора часа. А место в общественном транспорте, насколько я помню этот кошмар, даже если ты полностью обмотаешься гипсом, все равно никто не уступит.

— Убедила, — согласилась я, только представив, как трудно будет в гипсе сесть в маршрутку. И почти нереально — никого не покалечить, когда водителя заносит на поворотах.

— До завтра, — сказала подруга.

— Пока, — ответила я, и глянув на небо, спрыгнула с подоконника и закрыла окно. — Пока, звезды!

Вряд ли у меня в обозримом будущем будут время и желание ими любоваться. Все равно никакого толка.

 

Глава 2

Ира, как и обещала, приехала на следующий день. Правда, я не ожидала, что она явится в такую рань, да еще не пожалеет разбудить своих мальчишек — все-таки суббота, и, подозреваю, дети с большим энтузиазмом мяли бы щеками подушки вместо того, чтобы утешать тетю Наташу, но…

Утешать меня никто и не собирался.

Собственно, для этого просто не было времени.

— Привет, Маркова, — сказал Костя, зайдя в квартиру и внимательно осматривая сонную меня и такую же сонную, еще не заправленную, кровать.

Костя — старший сын Иры и Михаила, ему уже целых одиннадцать лет, и целых два года, что мы дружим с его мамой, он называет меня исключительно по фамилии. Не знаю почему, но так как моя фамилия мне нравится, у меня возражений нет.

— Привет, — повторило за старшим братом трехлетнее чудо по имени Славик.

— Привет, Натали, — дошла очередь до их мамы. — Давай, быстренько собирайся, и поедем.

— Привет. А куда поедем? — я сонно зевнула.

Но тут Костя заметил пустую бутылку из-под вина, и я, прекратив расспросы, спровадила гостей на кухню и начала спешно собираться. Квартира однокомнатная, и они вынуждены были выйти, чтобы я оделась. На большие апартаменты денег не хватало, да и эту жилплощадь я вряд ли смогла бы позволить на бухгалтерскую зарплату, потому что, откровенно говоря, незаменимым специалистом не являлась, так, просто могла делать свою работу, и все. Прекрасно осознавая это, карьерных планов в этом направлении не строила, и даже на повышение зарплаты не рассчитывала. Кризис — бухгалтеров с большим опытом работы и большим желанием работать пуд пруди. Так что светила бы мне максимум комната у какой- нибудь злобной хозяйки, как, в общем-то, и было до этого, но повезло. Эту квартиру нашел для меня наш водитель: его приятель-футболист подписал контракт и выехал за границу, ему просто был нужен человек, который бы не превратил квартиру в грязную нору до его возвращения.

Порядок я тщательно поддерживала, это вот только бутылка, которую заметил Костя, все портила. Спрятав бутылку в безразмерную сумочку, я быстро сбегала в ванную, потом быстро переоделась и быстро вышла к гостям. Впрочем, увидев, что они уже по-свойски выпили по чашке чая с бутербродами и Ирина домывала чашки, поняла, что не так-то быстро я и передвигалась. Но это все головная боль, которая намекала, что целая бутылка вина для одной девушки, пусть даже сильно расстроенной и имеющей повод, — многовато будет!

Голове моей сегодня сильно досталось. Сначала спешные сборы, и тут же, не давая времени прийти в себя, поездка в машине с Ирой. Водила она по правилам. В основном. Могла, конечно, стать прямо у светофора, включив аварийку, если ей нужно было выйти в магазин, а парковка была забита машинами. Могла на сложном перекрестке, где намечалась тянучка, высунуться в окно, чтобы мужчины, ослепленные огненным цветом ее волос, пропустили машину вне очереди. А могла, если машин на дороге не было, гнать на скорости, как сейчас.

— У нас много планов, — в ответ на мое замечание, что в машине есть не только педаль газа, но и тормоза, ответила она. — Мы должны успеть все!

Первым делом мы завезли детей в развлекательный центр, оставив на попечение их бабушки. Я мысленно посочувствовала еще одному человеку, который сегодня из-за меня не выспался, и мы поехали воплощать планы Иры в жизнь.

Маникюрша, парикмахерша, косметолог — эти три пункта мы прошли в одном салоне, поэтому вышло довольно быстро и довольно накладно. У Иры, помимо нее самой, хорошо зарабатывал муж, а я собиралась поэкономить до зарплаты, но подруга сказала, что надо потратиться. Надо, чтобы почувствовать себя лучше и счастливей. Вот прямо сейчас, не откладывая до следующей зарплаты!

Ну, что сказать? Когда моя сумочка в этом салоне избавилась не только от пустой бутылки вина, но и от солидной суммы наличности, я как-то счастья не ощутила. Даже рассматривая новый розовый маникюр на ногтях. Даже рассматривая в зеркало все ту же прическу каре, но с обновленными кончиками. Даже рассматривая чуть красное лицо после чистки, которая должна была освободить не только поры моей кожи, но и поры моей души от всяческих загрязнений.

Но особо расстраиваться времени не было. Мы мчались претворять в жизнь следующие планы Иры, и я только отчаянно простонала, когда машина остановилась у знакомого бутика.

— Там скидки, — утешила меня подруга.

Но я прекрасно знала, что цены со скидками в этом бутике намного выше наваристых цен в торговых рядах на рынке. Да, здесь качество лучше. Да, здесь лучше обслуживание. Но когда Ира принесла мне модную черную кофточку с какими-то перьями на вороте, я отчетливо поняла, что моя печаль от расставания с Павлом не настолько и велика. И вообще, чем дольше Ира махала перед моими глазами кофточкой, а заодно и ценником, тем меньше я горевала по бывшему парню. Просто волшебство какое-то!

— Тебе она идет больше! — горячо заверила я, и мне удалось отбиться и от кофточки, и от убеждений Иры, что надо, эту кофточку просто надо купить и спасти от одинокого прозябания в этом бутике!

Кофточка была спасена, мой кошелек при этом не пострадал, голова перестала болеть, я, наконец, окончательно проснулась, и уже в более приподнятом настроении ехала дальше.

А дальше у нас было кафе. То самое, где меня так обидел Павлик. Ира считала, что мы должны наложить хорошие впечатления на плохие, это всегда срабатывает, и тогда весь вчерашний вечер гораздо быстрее испарится из моей памяти. И вообще, она убеждала, что я не должна отказывать себе в радости бывать в любимом кафе только потому, что там некогда водились идиоты. Не знаю, как она поняла, что я дала себе слово больше в это кафе «ни ногой», но доводы подруги показались убедительными. Действительно. Пусть это он сюда больше не ходит, если не хочет. А я хожу, и буду ходить! Это мое кафе! Вот!

— Правильное настроение. Показывай дорогу, — попросила подруга, — а то я только слышала, про «ваше» кафе, но так и не поняла, где оно?

Я показала. И дорогу, и кафе. А после того, как мы в полном молчании выпили там по чашке растворимого кофе, я осмотрелась по сторонам, и словно впервые увидела, где я вообще. Никакое это кафе не уютное, как мне казалось, да и вообще не кафе, а какая-то «наливайка». И я отчетливо поняла, что действительно больше сюда «ни ногой», и что даже не буду скучать по нему.

— Судя по взгляду, ты что-то решила, — заметила подруга, когда мы вышли из маленького, душного заведения, где в основном преобладали запахи пива и рыбы, а не кофе с пирожными.

— Решила, что моя душа требует найти себе другое любимое кафе, — ответила я, и невольно улыбнулась, когда подруга расплылась в широкой улыбке.

— Мой метод дает результаты!

— Не спорю. Куда дальше?

— Сейчас решим, я не могла даже подумать, что пункт с кафе мы пройдем так быстро. Готовилась к твоим долгим рассказам и безутешным слезам, даже платочки нам купила — вдруг бы и меня проняло. Так, так…

Ира полезла в сумочку, достала белый платок с кружевом и протянула мне.

— Слез не будет, — напомнила я.

— Да ладно уж, так бери, — рассмеялась она.

Мы подошли к машине, обдумывая дальнейшие планы, я почувствовала внутренний подъем, захотелось какого-то движения, перемен, захотелось чего-то неожиданно-приятного, но…

Видимо, Судьба решила, что приятного на сегодня хватит, достаточно с меня обновления прически и все еще местами красного лица, и послала просто неожиданное.

А увидеть Павла, выходящим из иномарки алого цвета, было очень неожиданным. Я знала, что у него есть права, как знала и то, что у него не было своей машины. Видимо, это подарок от той эффектной женщины в огненном, которой он помог выйти из машины, чтобы она ни за что не зацепилась длиннющими каблуками, длиннющими ногтями или длиннющими наращенными волосами, и которую нежно приобнял за талию, и, бросив на меня взгляд победителя, завел в то место, которое раньше именовалось слишком гордо — «кафе».

— К морю? — правильно уловила мое настроение подруга.

— К морю, — ответила я.

Через полчаса мы стояли на пирсе, рассматривая, как волнуются сегодня волны и стараясь не замечать отдыхающих, заполонивших некогда пустующий пляж. Но некоторые купальники были таких ядреных расцветок, что невольно забирали все внимание на себя, а пестрота утомляла. К морю местные предпочитали приходить в любую пору года, кроме лета, если, конечно, им нужно было море, а не знакомства. Ну и если им не требовалось мысленно отдохнуть, отрешиться ото всего, как сейчас мне. Тогда уж все равно на сезонность и погоду. Тогда даже купальники отдыхающих практически незаметны.

Море…

Оно всегда меня успокаивало и вдохновляло жить дальше, ворочаясь в той пене, которая иногда меня окружает.

Мне кажется, только море и держало меня в этом городе.

Надышавшись запахами жареных шашлыков, шаурмы и вареной кукурузы, мы уже подумывали уходить, и бросали на волны прощальные взгляды, когда к нам подошел какой-то парень. Он остановился позади, и просто стоял, ничего не говоря, ничего не спрашивая. Это начало слегка напрягать.

— Вы что-то хотели? — обернувшись и посмотрев на него, спросила я.

Парень обвел нас с подругой взглядом, и, наконец, спросил:

— Девушки, вы знаете, что вы не красивые?

Мы обе настолько опешили, что промолчали. После слов Павла мне только этого признания не хватало. Уж лучше бы и дальше молчал!

— Даже если так, нас это устраивает, — ответила я, стараясь не думать, что парень, в общем-то, не солгал.

Себя я красавицей никогда не считала — симпатичной, да, но не более. И это в обычные дни. А после посещения косметолога я выглядела, мягко говоря… Ну, наверное, некрасиво и выглядела, так что…

— Вы не красивые, — повторил парень, глядя поочередно то на меня, то на подругу, и признался. — Вы… восхитительные…

Уезжать с пляжа так спешно, как собирались, мы передумали. Просто парень очень живописно и душевно описывал, как любовался нами, и как его что-то буквально подтолкнуло подойти и признаться, какой восторг мы в нем вызвали. В общем, мы решили его вежливо выслушать и еще подышать свежим воздухом. Подозреваю, отчасти выговориться парня подтолкнуло вино, которое он пил с друзьями в кафе, открывающим вид на пляж, но мне ли не знать, что иногда вино — это можно, и за грех не считается?

Кстати, о вине…

Распрощавшись с парнем, который был так любезен, что не настаивал на продолжении знакомства, мы заехали в магазин, купили бутылку вина, сыр, который любит Ира, конфеты, которые люблю я, и подъехали к моему дому. По дороге Ира успела договориться с мужем, что он не только заберет детей из развлекательного центра, отвезет бабушку домой, но заедет и за ней, потому что она идет ко мне в гости и собирается выпить. Муж согласился, так что расположились мы на кухне с удобствами и чистой совестью.

Сделав нарезки сыра и колбасы (моей зарплаты пока хватало, чтобы она в моем холодильнике не переводилась), выложив в вазочку конфеты, разлив вино по бокалам, я открыла окно и, махнув рукой, приветливо предложила подруге:

— Располагайся!

День выдался содержательным, но уже свечерело, хотелось и продолжить приключения, и отдохнуть, поэтому Ира спорить не стала. Разулась и села на подоконнике, свесив ноги. Вскоре рядышком с ней примостилась и я. Легкий ветерок остужал не только раскаленный солнцем асфальт, но и наши лица, на душе было почти легко, по крайней мере, гораздо легче, чем вчера или еще утром, и мы просто молчали. С удовольствием, как молчат только с близкими друзьями. Без подтекста. И напряжения.

А когда за Ирой заехал муж, я проводила их до машины, и вдруг с удивлением поняла, что за целый день ни разу не подумала о Павле. Ни разу. И если бы он мне случайно не встретился…

А раз это возможно — не думать о нем, я была настроена и дальше придерживаться верного курса.

Не думать о нем… не вспоминать…

Я не хотела страдать по тому, кто сделал мне больно.

Некоторые ученые уверяли, что любовь — это всего лишь болезнь, и я склонна была им поверить, потому что очень, очень сильно хотела выздороветь.

 

Глава 3

Воскресенье провела лениво, созванивалась с родителями, созванивалась с Ирой, смотрела телевизор и что-то в Интернете. Не скажу, что к понедельнику мои чувства к Павлу испарились, но мне удалось себя убедить, что все к лучшему.

Нет, я это и раньше понимала, конечно, но принять было тяжело. Тем более что это уже вторые отношения, которые у меня не сложились.

Первого моего парня звали Юрой. Мы были одногруппниками, в какой-то момент, для меня практически незаметный, приятельские отношения перешли в нечто большее, мы начали с ним встречаться. Многие считали Юру красивым, и он прекрасно это осознавал, как и то, что полностью не в моем вкусе. Мне никогда не нравились блондины среднего роста, но как-то так получилось, что я влюбилась.

Всерьез влюбилась. И всерьез полагала, что это у других первая любовь заканчивается с треском, а у меня…

Но у меня вышло, как и у многих, может, за исключением некоторых нюансов. В какой-то момент мы с Юрой поняли, что не подходим друг другу. Я устала от его слов, что никто не будет любить меня так, как он, и что мне повезло. Устала от того, как он менялся в те моменты, когда видел внимание других девушек. В нем появлялось что-то чужое, что-то напыщенное, что-то, что я не смогла полюбить. Он устал от того, что я не таяла от его красоты, как другие. И много еще от чего тоже устал.

А усталость — не лучшая подпитка для отношений.

Удивительно, я слышала, что некоторые мужчины просто пропадают, когда решают, что отношениям пришел конец. Мои же бывшие упорно старались выговориться. И Юра, и Павел могли бы просто не позвонить — я никогда не перезваниваю мужчинам первой, могли бы просто сказать: «Давай на этом закончим, а?», и я бы поняла, что все. Правда, поняла бы. Но они заманивали меня на встречу и поражали своим красноречием, говоря и говоря, говоря и говоря, говоря и говоря.

Что такое знак бесконечности для меня? Это момент расставания с бывшими.

Но, слава Богу, математик из меня никакой, и эта бесконечность рано или поздно заканчивалась.

По случаю с Юрой я понимала, что примерно через неделю перестану всюду носить с собой телефон, а еще через неделю дышать станет легче. Все-таки, неприятная это штука, когда парень, который говорил о любви, не просто заявляет, что ты никакая, а пытается тебе это внушить.

Каюсь, воспоминания привели к тому что я встала и не поленилась сходить в магазин за вином. А особенно я раскаялась, когда утром пришлось встать и, несмотря на головную боль, идти на работу.

Проходя мимо магазинчика, не удержалась от тяжкого вздоха. Вот никогда раньше мне не было от вина плохо. Не то, чтобы я алкоголик, это у меня сейчас трудный период и хотелось немного расслабиться, но я ничего не имела против бокала вина, и никогда голова не болела, а теперь…

— Они что-то там добавляют в вино, — пожаловалась я Ире, когда назло утренним пробкам добралась вовремя в офис, и она, увидев мое кислое лицо, сделала для меня кофе.

— Просто пора заканчивать с выпивкой, — не прониклась моими детективными выводами подруга.

— Я могу, — согласилась я, — но по правилам замещения неприятного на приятное, о которых ты мне в субботу рассказывала, мне к кофе нужен хотя бы кусочек шоколадки!

— Нету — рассмеялась Ира, — но чтобы у тебя разгладилось таки лицо до появления шефа, я так и быть, схожу в магазинчик.

— Неожиданно, — заметила я.

— Сама в шоке, — согласилась она, — но у тебя такой случай…

— Ира, не переживай, — успокоила я подругу, — в ближайшее время я не планирую ни с кем встречаться, так что меня никто не бросит, и тебе не придется ходить ради меня в такую даль.

— Это обнадеживает, — подхватив свою сумочку, подруга вышла из кабинета, который мы делили с ней на двоих, и уже, судя по голосу, на выходе из офиса, крикнула. — Натали, не пугайся, там может зайти мой брат, занести ключи! А то вдруг мы с ним разминемся…

И прежде чем я успела спросить, откуда у нее брат, если за два года, что мы знакомы, она ни разу о нем не упоминала, дверь хлопнула. Ну ладно. Я начала перебирать документы, размышляя, за какую горку бумаг взяться первой, такое ощущение, что за выходные они самопроизвольно размножились. Если серьезно, работать сегодня упорно не хотелось, и вся надежда была только на шоколадку: все-таки это глюкоза, это как витамин радости, и когда через пару минут дверь открылась, я почти ощутила прилив рабочего энтузиазма. Сейчас как начну работать… после кофе и шоколадки… как начну… да я… Да у шефа челюсть отпадет, когда он заметит, с каким объемом работы я справилась!

И тут я посмотрела на дверь кабинета, и челюсть отпала у меня.

В дверях стоял мужчина. Незнакомый мужчина. И я просто не могла оторвать от него взгляда.

И не потому, что понравился, а потому, что меня дико испугал его облик. Лысый, смуглый, высокий, тело поджарое, уши в стороны как у Чебурашки торчат, взгляд цепкий, изучающий, от которого хотелось спрятаться. Если бы я не сообразила, что это Иркин брат и что его не надо пугаться, я бы и спряталась, честное слово.

— Добрый день, — справившись с эмоциями, выдала я.

— Добрый, — согласился мужчина после некоторых раздумий.

В отличие от меня, он просто мазнул по мне взглядом, его куда больше заинтересовал вид за окном и мой кофе.

— Хотите? — я подняла свою чашку, не то чтобы предлагая отпить из нее, а намекая, что ему можно сделать такой же.

— Нет, — мужчина глянул на меня чуть удивленно, — я и так задержался.

— Ира скоро придет, — обнадежила я.

— У меня нет времени ее ждать, — ответил мужчина, достал ключи и положил на стол. — Передадите ей?

Вертелась колкость на языке, что нет, воспользуюсь и залезу в квартиру, но под гипнотическим взглядом мужчины, я молча кивнула.

— Спасибо, — развернувшись, он вышел из кабинета.

Но только когда хлопнула дверь офиса, я облегченно выдохнула. Было что-то в этом мужчине, что до чертиков меня напугало. Не знаю что. Внешность у него, конечно, непривлекательная, но дело было не в этом. Я просто интуитивно почувствовала, что лучше мне никогда с ним больше не пересекаться, и надеялась, что моя интуиция сама позаботится о том, чтобы наши дороги с этим странным мужчиной никогда не сошлись вновь.

Когда Ира вернулась, я на нервах разобрала по папкам всю стопку документов, допила кофе и уже варила новую порцию, на нас двоих.

— Похвальное усердие, — оценила порядок на моем столе подруга, а по совместительству главный бухгалтер. Заметив ключи, она подхватила их, забросила себе в сумочку. — Назар заходил?

— Ага, наверное, — я поделилась с главбухом кофе, она со мной шоколадкой, мы расселись за своими столами, напротив друг друга, и я не удержалась: — Как-то вы с братом не сильно похожи.

— Это потому, что двоюродные, — улыбнулась подруга.

— Но ты и о двоюродном раньше никогда не рассказывала!

— А зачем? Мы с ним редко видимся. Он живет в другом городе, а это был проездом, вот и остановился у нас. Нам-то с Мишей на работу, а ему можно было поспать, не знаю, почему он так рано подскочил и привез ключи. Лучше бы выспался, с таким темпом жизни, как у него…

Я понимала, что это уловка, но шоколадка пока не начала вдохновлять на работу, до появления шефа было еще около получаса, и я решила: почему бы и не поболтать?

— Интересно, а какой у него темп жизни?

— Интересно? — хмыкнула Ира. — Ну, тогда слушай…

Хитро посмотрев на меня, подруга выдержала довольно долгую паузу.

— Ладно… — начала и снова помедлила, подогревая интерес. — Назар живет в ста шестидесяти километрах от нас, работает на атомной станции. Несколько лет назад все имущество оставил жене, теперь хочет начать все сначала.

— Молодец, — похвалила я, думая, что вот такой благородный мужчина уж точно не говорил своей бывшей жене напоследок гадости.

— Да, — согласилась подруга, — Назар молодец.

А дальше неожиданно рано пришел шеф, и на этом мы разговор на тему, не касающуюся работы, прекратили. Не то, чтобы шеф был против, ему в соседнем кабинете было далеко не все слышно даже при открытых дверях, но как-то у нас так сложилось, что о личном мы говорили или на перерыве, или вне стен офиса. Да и не думала я, что когда-нибудь снова увижусь с Иркиным братом, как-то эта встреча забылась за суетой обычных дней. Он в другом городе, у него, говорят, бешеный темп жизни, а я как желе — застыла, медленно вытравливая из себя ядовитые слова Павла и агонизирующую любовь.

Но так случается, что иногда жизнь играет со скоростями. И так случилось, что наши пути с Назаром вскоре снова пересеклись.

 

Глава 4

Это произошло примерно через две недели. Муж Иры уехал на рыбалку на все выходные, а она, чтобы не скучать, пригласила меня. Мы организовали небольшую полянку радости, и, болтая ни о чем, смотрели что-то из мира моды по телевизору, дети мотались по дому, периодически пытаясь втравить нас в какую-то игру, но в пятницу вечером лениво было даже вставать. Поэтому мы с Ирой предпочитали быстро проиграть, не особо вникая в суть, и они на какое-то время прятались в другой комнате, придумывая новые правила.

Было относительно тихо, уютно, спокойно, и вдруг в квартире сначала раздалась трель звонка, а потом и двухголосый радостный визг!

Так как мы с Ирой слишком удобно сидели, дверь побежали открывать непоседы, вот они-то через несколько секунд и вернулись с прибывшим гостем, коим оказался Назар. Костя гордо держал мужчину за руку, а Славик вообще прибыл на шее гостя.

— О, какими судьбами? — выпорхнула навстречу мужчине Ира. Поцеловав его в щеку, она обернулась ко мне. — Ну, познакомьтесь теперь по нормальному. Это Натали, моя лучшая подруга, а это Назар, мой самый любимый брат.

— Потому что единственный? — спросил мужчина, улыбнувшись, и я невольно на него засмотрелась.

Улыбка странно меняла его лицо — нет, мягче или красивей не делала, просто такое чувство, что человек отвык улыбаться, забыл как это, и от того улыбка выходила кривоватой, и неловкой, что ли?

Да и вообще, когда я первый раз увидела его, не зря мелькнули ассоциации с уголовником. Вернее, не только из-за колоритной внешности. Возникло ощущение, что он грозный, жесткий, что держаться от него лучше подальше, а здесь… улыбка.

— Да я смотрю, у вас симпатия с первого взгляда, — рассмеялась Ира, заметив, что я пялюсь на ее брата.

— Мы уже виделись, — вяло отбилась я, намекая, что о первом взгляде точно речь не идет, а что касается симпатии… ну, они брат и сестра, так что лучше я промолчу.

— Не злись. — попросила Ира, — просто я очень рада видеть брата, мы слишком редко видимся, и поэтому мне позволительно нести всякую чушь.

— Ладно, — смилостивилась я.

— Или не чушь, — поправила сама себя Ира.

Не дав мне времени ответить, она начала суетиться возле Назара, усаживая его в третье кресло, чтобы было удобно и вкусные нарезки доставать, и телевизор смотреть. Но как Ира ни крутила кресло, оно все равно получалось спинкой к экрану и слишком близко ко мне.

— Как же так? — вознегодовала она после очередной безуспешной попытки.

— Не переживай, — криво улыбнулся Назар, — здесь мне нравится. И что я, моделей не видел?

Это были его первые слова, кстати. Он никак не прокомментировал ни наше знакомство, ни намеки Иры на мою симпатию. Но я не обиделась, понимая, что, скорее всего, ему нет до меня никакого дела, он приехал к Ире и племянникам, облепившим его с двух сторон, а тут в доме чужой человек.

Уходить сразу показалось неприличным, поэтому я выдержала минут пятнадцать повисшего напряжения, и только потом собралась домой.

— Вот еще! — возмутилась подруга. — Никуда ты не пойдешь. Во-первых, уже темно, во-вторых, уже очень поздно, в-третьих…

— Маркова, — вмешался Костя, — ты же обещала, что приедешь с ночевкой!

— Вот, умница, — похвалила мама старшего сына и погрозила мне кулачком. — Нечего мне тут, Натали!

— С ночевкой я не останусь, — попыталась настоять на своем.

И хотя я старательно не смотрела в сторону Назара, он догадался, что это из-за него.

— У меня заказан номер в гостинице, — сказал он, — это я так, заскочил детей повидать.

— И меня, — вклинилась Ира.

— И тебя.

— И раз ты нас с детьми любишь… — пользуясь покладистостью брата, заключила она и глянула строго на меня. — И раз ты моя лучшая подруга… Никто не выйдет за эту дверь до самого утра!

Дети встретили постановление радостным визгом, полезли целовать то Назара, то меня, и как-то дико было после такой бурной реакции уходить. Ну, пересплю здесь, как и собиралась. В конце концов, квартира трехкомнатная, места всем хватит. Я даже удивилась: что это на меня нашло — уходить, в ночи, когда я не слишком люблю темноту и после посещения салона траты на такси не вписывались в мой бюджет.

Отчасти, смириться с неизбежным мне помогло то, что Назар вскоре избавил от своего присутствия. Сказал, что пока не нагулял аппетит, подхватил детей и скрылся с ними в другой комнате. Там у них были свои игры, свой мир, а мы с Ирой продолжили рассматривать с экрана мир моды и болтать ни о чем.

— Назар очень любит детей, — после очередного громкого писка счастья из комнаты, сказала Ира.

— Это заметно, — улыбнулась я.

— Ему бы своих…

Ира закончила фразу тяжелым вздохом, намекая, что, в принципе, не против развить эту тему, но я не купилась на уловку, и так догадываясь, почему у Назара нет детей. У него такой угрожающий облик, что мало какая девушка решится на отношения. Я вот знаю его, так сказать, по знакомству, знаю, что у него ко мне никакого интереса нет, ни мужского, ни просто человеческого. А если бы он ко мне на улице подошел? Так просто подошел. Я бы с криком шарахнулась в сторону — это как минимум, а то и побежала. Конечно, если бы от страха вообще смогла открыть рот и двигаться.

Это потом уже видишь его улыбку и любовь к детям, которые как-то сглаживают первое впечатление, а поначалу… Нет, Назар уж точно не герой-любовник, хотя мне вдруг почему-то сильно захотелось, чтобы однажды и с кем-то ему повезло.

— У него был ребенок, — не дождавшись вопроса, сказала Ира. — Погиб. В автомобильной аварии. После этого жена Назара загуляла, они развелись, и… он начал все сначала.

Пауза затянулась. На экране мелькали модели, в чашке давно остыл чай, принесенный Ирой, в соседней комнате слышался детский смех и громкий голос мужчины, я поймала на себе внимательный взгляд подруги и, почувствовав пустую неловкость, сказала лишь бы что-то сказать:

— Ну, пусть женится опять.

Она пожала плечами.

— Пусть, я не против.

— Встречается он с кем-нибудь?

— Не знаю. Наверное, — задумалась подруга. — По нему сохнут некоторые, а вот встречается он с ними или нет — не скажу.

Я как раз сделала глоток холодного чая, и чуть не поперхнулась. Сохнут? По нему?! Это показалось настолько невероятным, что я бы рассмеялась, но… смешно не было.

В эту минуту из комнаты вышел Назар, на плечах у него сидел один сорванец, постарше, а на руках он держал второго, и я невольно задержала взгляд на этом мужчине. Он некрасивый. Он, можно сказать, пугающий внешне, но… То, как он относился к племянникам, то, какой выглядел в этот момент… Это было как-то по- домашнему, уютно, от сердца.

— Ну что, проголодался? — поинтересовалась Ира. — Укатали они тебя? Дети, оставьте Назара в покое, он с дороги, а из-за вас еще ничего не ел.

Дети, отлипнув от мужчины, попытались перекинуться на меня, но я шустро сбежала следом за Ирой на кухню под предлогом помощи. Не знаю, что больше подтолкнуло меня вскочить с насиженного места — атака мальчишек или внимательный взгляд Назара. Но такое ощущение, что он только что меня вообще заметил и принялся наверстывать упущенное.

Его взгляд…

Его взгляд было выдержать тяжело.

Впрочем, возня с мальчишками тоже не была для меня легкой, поэтому побег на кухню можно списать еще и на это. Детям объяснили, что Назар устал, а играть хочется, так что я бы точно попала в их загребущие ручки. Нет уж, спасибо. У меня тоже пятница, и я тоже устала.

Ира быстро организовывала ужин из котлет и спагетти, а я стояла рядом, смотрела в окно, но видела перед собой только темноту. Слышался телевизор в зале, голоса детей, придумавших новую игру, негромкий голос Назара. И я сама не знаю почему со вздохом, сказала:

— Хорошо у вас здесь.

Нет, то, что у Иры хорошо — это понятно, и она знала, что я так думаю. Но мой вздох даже мне самой показался слишком… громким и слишком… откровенным, что ли?

— А я давно говорила, Натали, пора тебе создавать свою семью, а ты находишь таких, что… — всучив мне теплую тарелку с котлетами, посетовала подруга, потом опомнилась, что невольно затронула того, о ком я вспоминать не хотела, и торопливо выпроводила меня.

Но мне хватило всего пары секунд и нескольких шагов, пока я прошла от кухни до зала, чтобы понять удивительную вещь: мне больше не было больно думать о Павле. Тягостно, потому что всколыхнулось все неприятное, но не больно. И когда Ира вышла с кухни и вопросительно глянула на меня, мол, не обижаюсь ли, я качнула головой и улыбнулась.

— Вам идет. — сказал Назар.

Я вопросительно посмотрела на него, и встретилась с карими глазами. Странно, я столько раз смотрела на него, а цвет глаз только заметила. А еще более странно, что я почувствовала, как начинают гореть мои щеки.

— Ир, открой окно побольше, у тебя душно, — попросила я.

— Не хочу комаров кормить. Может, кондиционер?

— Давай кондиционер, — согласилась я, радуясь, что щеки пришли в себя, и, кажется, маленький конфуз остался никем не замеченный.

— А хотя… — Ира подошла к окну, открыла его полностью, и села в кресло. — Все равно это вам насекомых кормить, так что подышу свежим воздухом за ваш счет.

— Как это нам? — не поняла я.

— Тебе и Назару, — накладывая спагетти себе на тарелку, просветила подруга. — Я вам здесь постелю.

Я глянула на Назара — он накручивал спагетти на вилку, но смотрел на меня, а я…

— С ума сошла? — разозлилась я.

— Натали, я не сказала, что постелю вам вместе, — подруга притворилась обиженной, что ее заподозрили в сводничестве. — Но эта комната просторная и здесь кресла.

Кресла — это аргумент. В других комнатах их не было. Но я все равно не хотела спать в одной комнате с Назаром. Это дико — он совершенно посторонний мужчина, а вдруг у меня спадет на пол одеяло? Нет, я не спала голышом, но не считала нужным щеголять перед незнакомыми мужчинами в пижаме. Я вообще не хотела в ближайшее время находиться с мужчинами на одной территории. Они меня напрягали. Исключение — шеф, муж Иры и ее дети. Они воспринимались как безобидные и свои.

— Я лягу в комнате с детьми, — пришел мне на выручку Назар.

— Там тесно, их кровати на тебя не рассчитаны, — возразила хозяйка.

— На полу помещусь.

— Ну да, ты приехал в такую даль, чтобы поспать у меня на полу! — возмутилась Ира.

— Могу я. На полу. — Это уже мое предложение.

— И эта туда же! — Ира так вскипела, что не усидела на месте, а подскочила и нависла всей мощью своих пятидесяти килограмм сначала над Назаром, потом надо мной. — Вот что. Вы оба будете спать в этой комнате. Раздельно. Но рядом. И я очень надеюсь, что вы будете вести себя прилично, ясно? Я чутко сплю, я все слышу!

Переглянувшись с Назаром, мы обменялись улыбками и притворились, что угроза возымела результат. На самом деле, сказывалась усталость. Дело было в пятницу, и мой организм требовал отдыха за всю неделю — посмотрели телевизор, поболтали, поели, и хватит. Назар, судя по всему, тоже устал. К тому же, он был с дороги. Так что, быстро поев и убрав за собой, мы принялись укладываться.

Мне досталось одно кресло, Назару второе, недалеко друг от друга, но все же не вместе. Мужчина, как джентльмен, все время, пока я провела в ванной и переодевалась, провел в комнате у племянников. И только дождавшись, когда я лягу и выключу свет, он вышел, чтобы переодеться самому.

— Если хотите, — услышав его шаги, предложила я, — можете включить свет.

— Спасибо, — мне послышалась в голосе улыбка, — но я всегда четко знаю, где сплю.

И действительно, ни по пути в ванную, ни обратно, я ни разу не услышала ни тихой ругани, ни вздоха, а значит, он дошел без приключений. Лег тихо, в отличие от меня, не ворочался, и, скорее всего, сразу уснул. А я, как ни старалась, уснуть не могла.

Почему-то вдруг подумалось, что вот я делю ночь с совершенно чужим мне мужчиной, и что я ни разу не делала этого с Павлом. У нас были встречи, и все. Я думала, это к лучшему: я не слышу, как он храпит, он не слышит, как я посапываю иногда во сне, наши отношения не подвергаются тяжелому испытанию в виде быта, а, значит, продлятся дольше, будут более яркими, и когда мы придем к тому, чтобы пожениться, не успеем наскучить друг другу.

Но, оказывается, я изначально лгала себе. И Павлу тоже лгала, что меня все устраивает, что я так и хочу.

Да, быт пугал, но не сам по себе. Скорее, меня пугали мои представления о нем.

Но если судить по Ире, не всякий быт — это удавка для женщины. Она вот, наоборот, в браке цветет, муж ее обожает, дети — ну, дети понятно, от мамочки без ума.

А если судить по Назару — не каждый мужчина храпит. Он спит тихо, не шевелясь, только дыхание и слышно, глубокое, размеренное, дыхание уставшего человека.

Я вслушивалась в его дыхание, пока не уснула, а утром, едва забрезжил рассвет, наспех оделась и вызвала такси.

— Чего так рано? — ворчала Ира, провожая меня. — Не пущу!

— Ты обещала выпустить утром, — нашлась я, — а слово надо держать.

— Но почему так рано? Субботнее утро — понятие растяжимое. Натали, что за спешка?

Я только улыбнулась, потому что ответа у меня не было. Вернее, был, но какой-то невразумительный. Странно. Смешно. Непонятно. Я бежала от дыхания мужчины, который спал отдельно от меня, но… так близко… так рядом.

 

Глава 5

— При всей моей любви к тебе, Натали, но зря ты так! — выговаривала в понедельник Ира.

Не знаю, как она выдержала целых два дня, чтобы не позвонить и не высказаться. И удивительно, как ее запал не прошел за выходные, но я уже минут десять слушала, что совершила непростительный поступок, а подруга и не думала униматься.

Оказывается, она успела выстроить на субботу грандиозные планы с участием меня и Назара, а я взяла и уехала.

— Да, уехала, — в какой-то момент согласилась я. — И что?

— Ты сбежала! — припечатала обвинением Ира.

И… я не стала спорить.

Да, это действительно было бегство. Глупое, которому не было объяснений. Бегство.

Не знаю почему, просто…

Нет, не знаю.

— Я так надеялась, что между вами что-то будет, — с грустью призналась Ира. — А ты… А вы…

— Ты сама сказала вести себя прилично, — напомнила я.

— Можно подумать, ты плохо выучила меня за два года. Это была уловка, намек, пинок, если хочешь, чтобы вы все сделали наоборот. Чтобы смяли простыни, чтобы сломали хотя бы одно кресло под своим весом, а вы…

— Ну, извини, что ни я, ни Назар не подготовились к запланированному тобой мероприятию и не набрали пару килограмм лишнего веса, — притворилась я простофилей.

— Жаль, — вздохнула подруга. — Жаль, Натали, что ты… что вы оба…

— Полчаса назад начался рабочий день, — устав слушать сетования и обвинения, заметила я, и красноречиво посмотрев на часы в офисе, принялась усердно разбирать документы.

Я занята. Не видно, что ли? Занята. Так занята, что и не слушаю совсем. А когда поняла, что Ира не собирается сдаваться, и что ее запала хватит как минимум на день, не выдержала и сказала. То, что думаю. И что было одной из осознанных причин моего бегства.

— Я не хочу сейчас общаться с мужчинами. Они меня напрягают. Понимаешь? Не хочу видеть в каждом взгляде оценку моей внешности, а я сейчас вижу именно это. Даже во взгляде Назара, который совсем не обращал на меня внимания, как на девушку, мне и то иногда мерещилось… Не хочу, Ир. Понимаешь? И, пожалуйста, давай больше не будем об этом.

Признаться в том, что Павел своего добился и изрядно потоптался по моей самооценке, было тяжело. А еще тяжелее было признаться самой себе, что я все еще по нему сохла и мысленно строила планы: что могло бы быть, если бы не…

Даже несмотря на то, что я снова видела его, и он четко продемонстрировал, как без меня счастлив. В эту субботу, когда я выходила из такси, он случайно проезжал мимо, а заметив меня, посигналил и важно кивнул из окна своей иномарки.

Да, я уверенная в себе девушка, да, симпатичная, просто… мне нужно время, чтобы снова осознать это. А еще мне нужно время, чтобы простить себя за неправильный выбор. Вот и все.

Последнего Ире я не сказала, но, скорее всего, она поняла это сама.

Когда люди становятся друг другу близки, они перестают придавать большое значение словам. Они понимают, что есть нечто большее — принятие друг друга, полностью, без оговорок, такими, как есть.

— Прости, — повинилась Ира, подойдя ко мне с чашечкой кофе спустя пару минут. — Я все поняла и больше так не буду. Простишь?

Кофе был вкусным, и я, конечно, простила. Даже несмотря на то, что на этот раз шоколадка не прилагалась. Это тоже привилегия дружбы — прощать просто так.

Жизнь, скрипнув колесами, закрутилась по новой…

Ира сдержала слово, и больше не делала намеков, что мне пора начать встречаться с кем-то другим. Она, как и я, молча пережидала, когда мои чувства пройдут. Казалось бы — это так просто, разлюбить того, кто не достоин твоей любви, и, может быть, то, что я чувствовала к Павлу, уже и любовью не было, но свободно дышать не давало.

Мешали этому воспоминания одинокими вечерами, да и наши случайные встречи с Павлом. Мимолетные, но слишком частые. Как я поняла, дама, приютившая Павла, была хозяйкой нескольких ларьков и пары точек на рынке, а некоторые ларьки находились поблизости от дома, где я жила. Наверное, у одного из ларьков Павел с дамой и познакомился. По крайней мере, я других точек пересечения у них не видела.

Павел курил часто, но сигареты у него всегда заканчивались неожиданно, и он бегал в ларек. Теперь же он подъезжал к местам своей славы на красной иномарке, чтобы снять кассу или подвезти товар. Это ничего. Он хотел карьеры, он ее делал — флаг ему в руки и педаль газа в помощь. Плохо, что к ларьку возле моего дома он подъезжал в основном в то время, когда я либо выходила на работу, либо возвращалась с нее.

Он всегда сигналил или махал мне рукой, но я не отвечала. Его это, видимо, не смущало, потому что при встрече он все равно всячески давал понять, что заметил меня. Но я делала вид, что он пустое место. Поначалу просто делала вид, а потом… потом он действительно перестал вообще что-либо для меня значить, и я была крайне удивлена, когда однажды он соизволил выйти из машины и предложить меня подвезти.

— Куда? — опешила я не меньше, чем продавщица в ларьке, высунувшаяся почти по пояс, чтобы не упустить ни слова.

— Куда скажешь, — Павел пожал плечами и как-то просительно посмотрел на меня. Впрочем, могло и показаться, потому что я как раз возвращалась с работы, и был вечер.

— Я уже пришла.

— Да, — подтвердил он, — я помню. Наташа, а ты…

Голос Павла мне не понравился еще больше, чем взгляд, и я поторопилась уйти.

— Я тоже на память не жалуюсь, — сказала ему, и не оборачиваясь, хотя спину жег взгляд, пошла домой.

После этого он больше не пытался заговорить, и видеть его машину я стала несколько реже, но все равно он периодически появлялся на моем горизонте. Правда, со временем меня это перестало волновать, а где-то через полгода я почувствовала себя полностью свободной от бывших отношений и пошла на свидание со своим коллегой.

Витя — замечательный человек, у которого есть свое обаяние. Мы провели вместе веселый вечер, он вполне удачно шутил, я много смеялась, но, не сговариваясь, мы интуитивно поняли, что ни к чему эти отношения не приведут, и остались просто коллегами.

Я не переживала. Главное — меня больше не тянуло оглядываться, вспоминать и ностальгировать на тему: а что, если бы…

Я приняла случившееся, смирилась с ним, простила себя за неудачный выбор, а спустя время поняла, что даже благодарна Павлу, что он меня бросил. Лучше сразу, на берегу, чем когда у нас было бы двое детей, и он бы довел меня до состояния забитой мышки. А с учетом всего, что он обо мне думал, но скрывал, вероятность такого исхода была весьма велика.

Нет уж. Спасибо, но с меня и этого хватит.

В течение следующего полугода я сходила еще на пару свиданий, парни были не менее замечательными, чем Витя, но эти встречи тоже никуда не привели, кроме приятельских отношений.

— Я хочу погулять на свадьбе! — как-то после очередного моего отчета, что у меня теперь есть новый друг, просто друг, а не ухажер, завела старую песню Ира.

— Если бы я плохо относилась к твоему мужу, — ответила я, — я бы посоветовала тебе развестись с ним и выйти замуж второй раз.

— Неплохая идея, но он не позволит, — загрустила она. — Он у меня такой: увидел, что это его, и взял. Я сама не понимаю, как согласилась за него выйти, он совсем не в моем вкусе.

— Вот когда я встречу такого же, как твой муж, и сыграем свадьбу, — успокоила я подругу.

Она обреченно простонала, я вздохнула, потому что обе мы понимали, что второго такого нет.

А если и был, то мне не встречался.

Прошел еще год…

Который не принес никаких значительных изменений.

Я сходила еще на десяток пустых первых свиданий, со всеми ребятами сохранив приятельские отношения. Двое из них спустя время пригласили меня на свои свадьбы, я в утешение подруги, выдвинула условие, что мы придем только вдвоем. Возражений не поступило, несмотря на то, что это были сотрудники нашей компании, а с нашим главным бухгалтером мало у кого получалось дружить. Но все знали, что подарки она дарит хорошие и потому без проблем соглашались на комплект из двух гостей вместо одного.

Ира, успокоившись малым, снова перестала требовать моей свадьбы. Не знаю, надолго ли ее хватит, но пока ее устраивала такая компенсация.

В общем, год был спокойным, я бы даже сказала вялым и сонным, а потом случился день рождения Иры, и жизнь словно проснулась заново…

Собственно, день рождения Иры, как и положено, был каждый год, просто на этот раз я не уехала из города. С отпуском не сложилось. Раньше график отпусков составлял шеф, и мне, как хорошему сотруднику, перепадало лето, а в этом году инициативу с отпусками перехватила главный бухгалтер, и вот, отдых у меня теперь в январе, а я — приглашенная на день рождения, и без всяческих возражений.

То, как я выбирала подарок имениннице — отдельная и довольно утомительная история. Я объездила множество магазинов, прежде чем нашла то, что подошло бы ей идеально. А когда увидела синее боа из пушистых перьев, поняла, что это мой золотой пропуск в бар, где будет проходить праздник. Золотой в том смысле, что у меня даже сомнений не было — как только я достану боа, меня ждут обнимашки и поцелуи.

Так и случилось.

Когда пришла моя очередь говорить тост, я встала и всем гостям объявила, как рада, что у меня есть такая подруга, Ира благосклонно прослушала мою проникновенную речь, а когда я достала боа, она удивленно ахнула, бросилась меня обнимать, а я…

Я тоже не удержалась от вздоха, заметив в дверях бара Назара.

 

Глава 6

С появлением Назара, вместительный зал бара сразу стал каким-то тесным и душным.

Да, я понимала, что это лето, а приглашенных достаточно много, что-то около двадцати, но…

Я чувствовала, как взмокла спина, чувствовала, как горят мои щеки и уже устала тайком вытирать капельки пота со лба. Представив, как выгляжу — наверное, и пудра размазалась, и тушь потекла, я пожалела, что сегодня изменила своим правилам и воспользовалась косметикой чуть более чем обычно. Хотелось быть красивой, а получилось…

Посмотреть бы, что получилось. Но, увы, я сидела возле именинницы, в самом начале стола, и встать было довольно проблематично. Поэтому я успокоилась тем, что никто на меня не показывал пальцем, да и вообще никто на меня не смотрел, а значит, все хорошо, и макияж, в отличие от меня, оказался стрессоустойчивым. Я же, изредка позволяя себе поглядывать на Назара, ощущала противную дрожь в коленях и боялась, что он поймет… Поймет то, то я только что с удивлением поняла сама…

Это было странным. Пугающим. И давящим. Я отпихивала от себя тревожные мысли, прячась за тем, что так не бывает. Так не бывает. Нет. Я мысленно повторяла эти слова, они стали моим новым аутотренингом. Так… Не бывает… Повторяла про себя и ждала, когда же сработает? Когда станет легче? Когда я поверю сама себе?

Я пыталась говорить с кем-то другим, я пыталась притворяться, что слушаю песни, я пыталась смотреть на танцующих, когда начали танцевать, но я слишком часто встречалась взглядом с Назаром, чтобы оставаться беспечной. Он лишал меня этой возможности. Он, как магнит, притягивал к себе и поглощал подобно бескрайнему океану.

Аутотренинг не помогал. Увы. Иногда я просто физически не могла оторвать жадного взгляда от некрасивого мужчины напротив, пытаясь себя убедить, что это чушь, и что в нем нет ничего притягательного. Но странный вечер, странная этим вечером я — притягательным в этом некрасивом мужчине мне казалось практически все. И его торчащие в стороны уши, и слишком крупный рот для такого худого лица, и то, что он лысый, и то, как его крупный рот кривится в улыбке…

Он шутил, поддерживал серьезные разговоры, произносил интересные тосты — не с интернета, а свои, от души, и мне казалось, что я с каждым сказанным словом становлюсь все ближе к нему, хотя между нами расстояние не менялось.

Он сидел напротив меня, вокруг нас было много людей, а мне казалось, что мы только вдвоем, и он не напротив, а рядом.

Может, наши взгляды слишком часто встречались, чтобы я была к нему равнодушна? Может, опьянела от бокала вина? Я не знала. Только очень сложно было прятать глаза, и еще сложнее — не искать его взгляда.

Ждать, надеяться, верить и снова обжечься…

Стало страшно до тошноты.

Он следил за тем, чтобы в моем бокале обновлялось вино, и чтобы я попробовала интересные блюда. А я следила за ним и почему-то за временем. Мне казалось, у нас только этот вечер, а потом… Потом разные города, разные жизни…

Мне не хотелось вновь собирать себя по осколкам, но я отчетливо понимала, что если позволю себе то, что хочу, а потом лишусь этого, я разобьюсь, и на этот раз вдребезги.

Я хотела Назара.

Хотела так сильно, что боялась выдать себя даже движением, даже взглядом, даже дыханием.

Я почти разучилась дышать, чтобы он не заметил.

Не могу…

У нас ничего не получится…

Он завтра уедет, а я останусь. Одна… А я не хотела быть без него, узнав, что такое быть с ним.

Лучше так, не зная, не ведая, лишая себя, уговаривая, что этого нет.

Да, я трусила.

Но имела смелость признаться в этом.

Хотя бы себе.

— Потанцуем? — услышав голос Назара, я вздрогнула.

И покраснела, когда поняла, что смотрю на него уже очень давно, и… что, если он понял?

Потанцевать с ним… Ощутить его руки… Я очень хотела, но еще больше боялась. А потому нацепила на лицо пустую улыбку и отмахнулась:

— Позже.

— Уверена?

Я промолчала. Потому что знала, что танца не будет. Если он прикоснется ко мне, я сорвусь.

И я просто сбежала, притворившись, что меня тянет курить. Я вышла на улицу, бесцельно осмотрелась по сторонам — вечер, мимо проходили чужие люди, у бара стояли гости, с которыми я пока не знакома. Что делать мне? Что вообще я делаю здесь, на душной вечерней улице?

Курить не тянуло. А вернуться я не могла. Не сейчас, когда он так рядом, и кажется, что доступен, а потом… Что будет со мной потом, когда он уедет?

Я достала из сумочки сигареты и зажигалку — надо же, больше года болтались, а теперь пригодились. Щелкнула зажигалкой, сделала первую затяжку — голова слегка закружилась, но не от удовольствия, просто давно забытый эффект первой утренней сигареты.

— Не знал, что ты куришь, — услышала рядом с собой мужской голос, и расслабленно выдохнула.

Не Назар. Всего лишь Иркин отец.

— Бросила — ответила я, жадно делая вторую затяжку, — но иногда бывшая привычка меня догоняет.

Он усмехнулся, достал свои сигареты, закурил. Завязался разговор о пустяках, и я забылась, отвлеклась, из головы выветрились странные мысли. Они сдулись благодаря сигаретному дыму, и ладно, и правильно. Я не хотела думать о мужчине, который остался в баре и ждал, когда я вернусь на танец.

Танец с ним…

И все-таки, несмотря на благие намерения не думать о нем, я слишком ушла в размышления о Назаре: я даже не уловила момента, когда наши разговоры с Иркиным отцом из беспечных и безобидных перешли сначала в многозначительные

— сколько нужно красивой девушке для красивой жизни, а потом и в конкретные — сколько нужно именно мне?

— В каком смысле? — я все еще надеялась, что неправильно поняла.

Это ведь отец моей лучшей подруги. Он не мог сказать то, что сказал, верно? Я сидела рядом с именинницей и ее родителями, поэтому видела, как трепетно Иркин папа ухаживает за женой.

Мелькнула мысль — так же, как за мной ухаживал Назар, а значит… значит, это тоже пустое? Так, вежливость. Ну да, на что я надеялась? Накрутила себя, надумала невесть что, а на самом деле…

И, казалось бы, теперь, когда я поняла, что интерес Назара — всего лишь вежливость, мне должно было стать немного легче, а у меня возникло ощущение, что я на ринге, и не только пропустила удар, а проиграла. Совсем. И реванша не будет.

— Подсчитываешь?

— Что?

Я глянула на Иркиного отца, потом припомнила, о чем он спрашивал — деньги, содержание… Тряхнула головой. Да нет, я все неправильно поняла, я…

— Я много зарабатываю, — мужчина взял меня за руку, и неожиданно сделав шаг ко мне, спросил едва слышно. — Тебе хватило бы тысячи долларов в месяц, Натали? Это ведь достаточно, правда? Скажи, тебе бы хватило тысячи долларов, квартиру, само собой, я бы оплачивал сам…

И все-таки я правильно поняла. Увы. Стало неприятно и немного противно, возникло ощущение, что я ступила во что-то липкое, и если сделаю шаг, туда, где проще, и где свободней, обратно уже не выберусь.

— Вы знаете, — сделав вид, что мне срочно что-то понадобилось найти в сумочке, я убрала руку, — я не по этому делу.

В одной руке у меня была сигарета, которой я впервые за вечер была благодарна, второй я все еще бесцельно копошилась в сумке — а вот, взяла влажную салфетку, вытерла лоб.

— Жарковато сегодня, — улыбнулась мужчине.

Он понятливо усмехнулся. А потом расплылся в улыбке питона.

— А, может, ты хочешь моего племянника, а? Натали? Его хочешь? Сосватать тебе его? Ты только скажи, я уж для тебя постараюсь… Надо же, такой мир, такое все вокруг, и вдруг ты… Отказываешься от денег, больших денег, Натали.

— Спасибо, — я качнула головой, давая понять, что не передумала.

— Значит, Назар? — спросила мужчина.

— Нет, — соврала я.

И мне кажется, он понял, что я вру. Понял и принял к сведению. Мелькнул испуг, что теперь он использует это против меня. Пойдет к племяннику, расскажет ему обо мне невесть что, и я не отмоюсь, но… У меня ведь все равно с Назаром нет будущего, так что какая разница, что он будет обо мне думать там, куда скоро уедет? Хуже, если папа постарается настроить против меня свою дочь, подругу мне терять не хотелось. Назара… Не думать… не думать о нем… Назара у меня нет и не было, так что…

— Ты права, Натали, — усмехнулся Иркин отец, — действительно, жарковато.

Разговор плавно вернулся к пустым, ничего не значащим темам, будто и не было ничего, а так, жара, вино — показалось. Я выкурила вторую сигарету, и не хотела доставать третью — в горле и так першило, и было немного противно от дыма, но не могла уйти от Иркиного отца. Интуитивно чувствовала: даже сейчас, когда он говорит ни о чем, я прохожу испытание, и к нему нельзя поворачиваться спиной. Нельзя, потому что ужалит. Он говорил, я делала вид, что мне интересно, поддерживала беседу, смеялась, а на самом деле не могла избавиться от омерзения к этому человеку.

Он думал меня купить. За тысячу долларов в месяц. Плюс оплата квартиры. Противно…

А когда отказалась, попробовал предложить Назара, чтобы что? Вряд ли по доброте душевной и чтобы пристроить племянника. Ох, вряд ли. Не похож этот мужчина на альтруиста. Вполне вероятно, он рассчитывал, что если я буду с Назаром, то и с ним буду видеться чаще, а значит…

В горле образовался ком. Не знаю, сколько бы я еще выдержала эту пытку — стоять напротив того, кто считает меня товаром и делать вид, что этого не поняла, если бы из бара не выпорхнула веселая именинница.

— Куряги! — пожурила она, подойдя к нам.

— Да, — усмехнулся ее отец, — у нас с Натали нашлось что-то общее. Я думал: будет больше, но все-таки у нас слишком огромная разница в возрасте.

Ира намеков отца не поняла, начала причитать, что пусть уже я, но в его возрасте пора думать о здоровье и бросать все вредные привычки.

— Ладно, ладно, я согласен, — он с любовью обнял дочь, и глянул на меня, — тем более, что некоторые вредные привычки меня уже и сами не хотят.

— Замечательно! — обрадовалась Ира. — Ну что, в бар? Там уже все собрались, только вы здесь стоите.

— Можно и в бар, все равно я здесь уже все, что мог, выкурил, — отец Иры бросил на меня упрекающий взгляд, мол, одумайся, пока еще есть время.

Я снова притворилась, что ничего не поняла и достала еще одну сигарету. Курить не хотелось. Но возвращаться в бар вместе с ним хотелось еще меньше. Поэтому я решительно щелкнула зажигалкой и затянулась.

— Ох, пойду к своей любимой старушке, — мужчина со вздохом зашел в бар, оставив нас с подругой наедине.

— Ну? — требовательно спросила Ира, и я на какое-то мгновенье испугалась, что она знает.

Знает, что ее отец сделал мне непристойное предложение!

— Ты-то с чего куришь? — нахмурилась Ира, и я облегченно выдохнула.

Нет. Не знает. А я ничего не стану рассказывать. С ее отцом я, в худшем случае, увижусь через год, на очередной день рождения Иры, да и то вряд ли. Уж я-то постараюсь, чтобы следующий отпуск достался мне летом, а не зимой, и именно в конце июля.

— Да так, — отмахнулась я.

— Ты нервничаешь, — заметила Ира, а потом, услышав шаги, обернулась. Глянула на Назара, который целенаправленно шел к нам, и перевела взгляд на меня. — Натали?

Я качнула головой и ничего не ответила.

— Натали? — требовательно спросила подруга, но я отвернулась в сторону, делая вид, что не хочу дышать на нее дымом.

На самом деле я не хотела смотреть на Назара. А он уже подошел. И стоял у меня за спиной. И дышал чуть слышно, но слишком жарко. Я курила, делая быстрые затяжки и мысленно вздыхая, что четвертую сигарету мои легкие точно не примут, но… я не знала, что делать. У меня не было других методов притворяться. Не было других причин не смотреть на мужчину, который стоял рядом и ждал. И не уходил, хотя я мысленно молила его уйти, оставить меня в покое, и… не уходить, не оставлять меня здесь. Я разрывалась на части от желания и невозможности, от страха и отсутствия даже надежды. Разные города — это не мой вариант. Я не смогу без него, когда он будет моим. Лучше уж так…

— Вы тут поговорите, — чмокнув брата в щеку, сказала Ира, — а я в бар, гостей развлекать.

Поговорите? О чем? Какие у нас общие интересы с Назаром? Нет ни единого. И я уже думала бросить сигарету и мчаться следом за предательницей-подругой, когда Назар неожиданно меня попросил:

— Не уходи, ладно?

И мои ноги послушно приклеились к асфальту, а сигарета тлела сама по себе, как и я. Потому что он стал напротив меня и смотрел прямо в глаза. Не знаю, как у него получилось поймать мой взгляд, но он это сделал. И теперь не желал отпускать. Ни мой взгляд, ни меня. Если я не ошиблась…

— Не уходи, — повторил Назар.

— Не уходить… в бар?

Он улыбнулся. Качнул головой.

— Не уходи этим вечером.

Под его взглядом я покраснела. Я не знала, что ответить ему. И тогда опять заговорил он.

Сказал, что после бара вся родня поедет на дачу, что празднование продолжается, и он хотел бы, чтобы я поехала с ними. С ним. Он говорил, что там будет весело, а я смотрела на него, и с каждым сказанным словом мне становилось грустнее.

Я знала, что не поеду. И даже не потому, что дача принадлежит Иркиному отцу, а я не хотела с ним часто пересекаться. А потому, что там будет Назар, и между нами больше не будет десятка других гостей, не будет моего правдоподобного бегства на улицу. Мы сблизимся. Скорее всего, сблизимся, а потом…

Я устала собирать по кускам свое сердце, а сейчас оно кровоточило, чувствуя, что я сделаю, но было цело. Так лучше. Так можно жить.

Я всматривалась в мужчину, пытаясь запомнить его лицо. Колоритная внешность, с другим не спутаешь, но мне хотелось смотреть и смотреть на него. Да, неприлично и взгляд его напрягается, вбирая в себя темноту, но еще минуту… еще хотя бы минуту, чтобы запомнить надольше…

Я вслушивалась в его голос, впитывая в себя, зная, что от этого потом будет только больнее, но я очень хотела запомнить и голос. Глубокий, ровный, уверенный, как у того, кто не допускает и тени сомнений. В отличие от меня. Как у того, кто ничего не боится. В отличие от меня.

Так много различий, и только одно у нас общее.

Я чувствовала, я видела, я понимала, что Назар меня хочет.

Этот мужчина, от которого как от утренней сигареты, голова идет кругом, хочет меня, а я…

— Останусь, — сказала ему.

— Со мной? — странный вопрос, так некстати.

— Да, — не менее странный ответ невпопад.

Я не могла отказать себе в этой маленькой странности, чувствуя прогорклое сожаление, что он мог быть моим. Ненадолго. На вечер. Моим. Мог… Но не будет…

— Наташ… — он, видимо, почувствовал или что-то заметил.

Я видела мелькнувший вопрос в карих глазах, видела, как на его лбу появилась морщинка, но в этот момент из бара выбежали его племянники, и он не успел озвучить его.

— Назар, пойдем, там без тебя очень скучно! — Старший требовательно взял мужчину за руку, строго посмотрел на меня. — Маркова, а ты что?

— Я курю, — махнула рукой, спрятав за спину потухшую сигарету.

— Надо бросать, — насупился мальчик.

— Брошу, — пообещала ему, думая, что вот уйдут они все, и брошу.

— Назар, — присоединился к просьбам младшенький, — а ты пойдешь с нами? Пожалуйста? Пойдешь! Давай ты пойдешь?

Я встретилась с вопросительным взглядом Назара и улыбнулась.

— Иди, — отпустила его.

— Наташ?

Всего одно слово, но я поняла. Он напомнил о моем обещании. И я кивнула, мол, да, помню. Да, конечно, останусь. Да, да, да… все «да», лишь бы ушел.

Он ушел…

Оставшись одна, я бросила потухшую сигарету в урну и, ни разу не оглянувшись на бар, позорно сбежала.

 

Глава 7

Я неслась по улице на каблуках, думая и боясь, что он заметит и кинется следом. Что я буду делать, что скажу ему, когда он меня догонит, когда спросит? У меня не было слов, не было объяснений.

Но он не догнал. Не спросил. И вряд ли вообще заметил, что я ушла.

Или все-таки?..

Зайдя в квартиру, я долго стояла в коридоре, не включая свет и не раздеваясь. Мне казалось, что вот сейчас, сейчас он позвонит, я открою, и дальше не будет слов. Ира ведь знает, где я живу, и он спросит… Догнать не успел, но придет сейчас…

А когда поняла, что он не придет, выдохнула — не облегченно, устало, разделась и направилась в кухню. Отрыла окно, села на подоконник и посмотрела на звезды. Ничего не просила у них. Просто смотрела. И в тайне, боясь признаться самой себе, прислушивалась к малейшим звукам в подъезде.

А с рассветом я перестала ждать и смирилась.

Он не придет.

Но жалеть не о чем. Все, как я и хотела. У нас по-прежнему разные города, мое сердце цело, хоть и болит.

Но это пройдет. Это всегда проходит.

Переодевшись и приведя себя в порядок, я прилегла на часок, только вздремнуть, потому что скоро ведь на работу, понедельник никто пока не отменял, и с трудом открыла глаза, когда начал звонить мобильный. Мелькнула сумасшедшая мысль, что это Назар, но… с чего бы?

Уже нет. Наверняка, он обижен, что соврала ему. Это в том случае, если заметил, что я ушла и не нашел себе для продолжения вечера кого-то другого. А у него такая харизма, что он мог. Мог вскружить голову любой девушке, а не искать причину: почему сбежала одна из них.

Накрутив себя, на звонок я ответила почти со злостью.

— Да?

— Рада, что твое бегство прошло без приключений, и ты дома, — услышала Иркин голос.

— Ты это к чему? — слова подруги мне не понравились.

— К тому, что уже одиннадцать дня, — отчеканила она. — И я, как твой главный бухгалтер, жду тебя на работе.

— Ой!

Я быстро глянула на часы — да, одиннадцать. Вздохнула. Но все равно уже ничего не исправить. Совсем ничего.

— Прости, — повинилась, — или будильник на мобильном забыл позвонить, или я не Наташа, а Соня.

— Натали… — строгий голос Иры подсказал, что она не в духе.

— Ага, значит, я не Соня, значит, это мобильный виноват. Все, встаю и спешу на отработку! Пока!

Я нажала отбой и начала спешно собираться. Пока доехала на работу, и проснулась окончательно, и решила, как избежать возможной взбучки. Когда Ира строила из себя начальницу, это значило, что она очень зла, но лучший способ избежать нападения — показать, что и я не в духе. Поэтому на работу я пришла раскаявшаяся в том, что у меня крепкий сон и шальной мобильный, но всем своим видом намекающая, что из-за того, что некоторые родились в воскресенье и празднуют в воскресенье, у меня немилосердно болит голова.

Ира молча позволила мне разобрать документы на столе, молча подождала, когда пройдут полчаса после того, как я демонстративно выпила шипучую таблетку, и только потом сказала:

— Зря ты, Натали.

И я не стала притворяться, что не поняла, о чем она. Я и сама была с ней согласна, поэтому ответила немногословно, но честно:

— Да.

Я бежала, надеясь, что он догонит и остановит меня. Вернет. Я бежала, надеясь, что каким-то немыслимым образом мы все равно будем вместе, что это наш шанс, один на двоих. Но иногда мужчины просто уходят. Унося шанс на счастье с собой.

Целый день я крутилась как белка в колесе: документы, общение с должниками, чего в принципе не люблю, чтобы не думать о том мужчине, которого упустила. Хотела спросить у Иры, как отдохнули на даче, но не стала теребить себе душу. А если она ответит, что хорошо? Если скажет, что Назара кто-то утешил?

Впрочем, это я зазнаюсь. К чему его утешать? Вряд ли мой уход был для него трагедией. Так, эпизод, о котором при случае можно будет рассказать друзьям, чтобы посмеяться. Книголюб.нет

Представляете… она сбежала, думая, что я побегу следом… Ха-ха…

Нет, нет, на этот раз я себя накручиваю. Так тоже нельзя. Он ведь не знал, что я хочу, чтобы он догнал, не знал, что я жду его.

Никто не знал.

А то я сейчас такого надумаю, что слова Павла, сказанные мне на прощанье, покажутся правдивыми и разумными. Нет уж.

Как там у меня в личном аутотренинге?

Да, я приезжая, да, зарабатываю не так много, как другие, да, живу в съемной квартире на окраине города, да, я предпочитаю в одежде простоту и почти не пользуюсь косметикой, но это не делает меня хуже. Да, я совершила вчера ошибку, но…

А вот это лишнее, про ошибку…

Что-то с первого раза не помогло. Итак…

Да, я приезжая, да, зарабатываю не так много, как другие, да, живу в съемной квартире на окраине города, да, я предпочитаю в одежде простоту и почти не пользуюсь косметикой… Так, стоп!

— Слушай, Ир, — я достала зеркальце из сумочки, встретилась со своим потухшим взглядом, и подумала, что «такую» я бы тоже не стала догонять. — Как думаешь, может, мне прическу поменять?

— Может, и поменять, — согласилась она.

— А на какую? — воодушевившись, я начала мысленно перебирать, что бы хотела увидеть на своей голове, но как-то с короткими волосами воодушевление быстро прошло. — Тут или под мальчика, или совсем под ноль, да?

— Ну, почему же? — не согласилась подруга. — Можно оставить, в принципе, твою прическу, но обновить ее, добавить шик, что-то, что отвлечет внимание от твоего постного вида.

Узнать, что это за прическа такая, хотелось куда больше, чем цепляться к словам и выяснять отношения, поэтому я спросила:

— И что же это?

— Пальма!

— Что-что?

— Пальма, пальмочка, — повторила Ира, и видя, что я не понимаю, пояснила. — С помощью стрижки немного приподнимается макушка. Это добавит не только эффектности, но и роста. И потом, волосы выглядят всегда живо, естественно. У меня есть хороший мастер, она может тебе обновить прическу и сделать такую пальмочку, если хочешь.

Я еще раз глянула в зеркальце — не сказала бы, что мои волосы были мертвыми, наоборот, я всегда берегла их, избегая средств для укладок. Мне казалось, что естественно волосы выглядят именно так, а согласиться на пальмочку… да нет, я за растения в горшках и в саду, а не на собственной голове!

— Как хочешь, — заметив мой скептический взгляд, отмахнулась Ира. — Но Книжка сделала, и ей очень идет. Нам всем понравилось.

— Книжка?

— Это моя подруга, Оля Книгова, ты ее не знаешь. Она живет в том же городе, что и Назар.

— А… — я совсем немного запнулась. — Назар ее знает?

— Конечно, помнится, она ему сильно нравилась.

— А сейчас?

— И сейчас, думаю, тоже. Книжка многим нравится, она уверенная в себе, бойкая, не боится экспериментировать, иногда мне кажется, она вообще ничего не боится.

В общем, полная противоположность меня. И задавая следующий вопрос, я была уверена, что получу ответ утвердительный.

— Они с Назаром встречаются?

— Нет. Вроде бы у Книжки есть парень. А что?

Что?

Что?!

И она еще спрашивает?!

Йе-хо!

— Ничего, — надеюсь, Ира не заметила моей улыбки и облегченного вздоха, — просто узнаю о тебе много нового. То новые братья, то новые подруги.

— Бывает, что и о себе что-то новое узнаешь, — хмыкнув, Ира начала активно кликать мышкой.

Сомневаюсь, что у нее проснулось усердие к концу рабочего дня, скорее всего, нашла новую игру-стрелялку. И пусть, пока она целилась по мишеням, я внимательно рассматривала себя в зеркало, и вот беда — чем ниже садилось за окном солнышко, тем менее живыми и блестящими казались мне мои волосы. К концу рабочего дня я смирилась:

— Ладно, записывай меня к своей парикмкахерше!

— Не ругайся. Она — стилист, — поправила Ира и подстегнула мою решимость следующим заявлением. — И к ней не так просто попасть, чтобы ты знала. Книжка ждала две недели, а ты хочешь вот так, сразу и…

— И пальму! — добавила я решительно. — Да, я хочу пальму!

Улыбнувшись, Ира оттаяла и простила, казалось, не только оскорбление своего стилиста, но и мой вчерашний побег. Даже перестала старательно красить губы, а отвлекалась и позвонила стилисту. Через пару минут разговора мне сообщили, что мне повезло, и у Насти, так звали стилиста, вот как раз случайно образовалось окно, и надо спешить.

В погоне за новой прической я вызвала такси и поехала по указанному адресу. Мне все не терпелось измениться, да еще так, чтобы нравиться всем! Хотя, чего скрывать, к изменениям меня подстегнуло то, что такая прическа у Книжки, и она понравилась Назару. Мне тоже хотелось ему понравиться, несмотря на то, что я знала, он уже в другом городе, и мой поезд ушел. Но даже если и так, это был, наверное, первый раз в жизни, когда я бежала не «от», а «за»…

Настя оказалась приятной девушкой примерно моего возраста, мы быстро нашли общий язык, да, собственно, Ира еще по телефону сообщила ей, что я хочу такую же прическу, как у Книжки. Так что не было долгого поиска имиджа, был мгновенный переход к делу.

Через час я посмотрела на свое отражение, и…

Ну, что сказать? Глаза точно горели. В них появился лихорадочный блеск, когда я увидела на голове пальму. Ту самую, ради которой приехала. Название не подкачало, более того полностью отражало суть — на макушке действительно образовалась растительность, которой раньше в таком количестве не наблюдалось. Стоило встать — пальма качнулась. Стоило сделать шаг — она поникла и снова воспрянула духом. Да, теперь ни у кого бы язык не повернулся назвать мои волосы мертвыми. Они жили своей собственной жизнью, они качались, словно расстраивались, они пушились, словно бодрились, и они увядали от геля, словно впадали в спячку.

— Ну как? — за моей спиной гордая своей работой улыбалась Настя, и не хотелось мне ее расстраивать, но пришлось.

— Делай, что хочешь, но пальма должна погибнуть.

Настя ахнула, пальма печально качнулась, а я взяла в руку ножницы и протянула их парикмахерше. Только так. Я не могла выйти с таким веником на голове. И если это мужчинам нравится, пусть смотрят на кого-то другого!

— Так и быть… — страдальчески протянула Настя, и чуть ли не рыдая над пальмой, начала меня от нее избавлять.

Да уж… Оказывается, посадить и вырастить растение менее трудозатратно, чем его выкорчевать — домой я вернулась только часа через два. Глянула в большое зеркало на короткую стрижку, убедилась, что пальма снова не выросла, и облегченно выдохнула.

Ничего, волосы отрастут. Им просто нужно немного времени, чтобы стать прежними. Как и мне. В этом мы с ним похожи. А пальмы… пальмам — бой! Не собираюсь я уподобляться другим. Лучше все-таки оставаться собой.

 

Глава 8

— Не может быть! — увидев меня в офисе, Ира потрясла в воздухе руками, явно намекая на пальму. — А где… где? Где она?!

— Спилили, — я покрутилась, чтобы она рассмотрела мою короткую стрижку со всех сторон. — Нравится?

— Натали… ты… меня поражаешь!

— Значит, тебе со мной не скучно.

— Ага, — буркнула подруга, — успеешь тут за тобой…

Скорее всего, она намекала на то, что я быстро бегаю, но я замечание проигнорировала. От поступка в воскресенье на душе было паршиво, но я уже немного смирилась с неизбежным. Так или иначе, а прошлого не исправить и не вернуть.

— Поработаем? — отвлекая Иру от рассматривания меня, предложила я.

Я начала разбирать документы на столе, которые опять набросали менеджеры, Ира активно закликала мышкой, из кабинета шефа запахло кофе, так что рабочий день начался. И неожиданно увлек. Так нечасто, но тоже бывало.

Работа поглотила своей рутиной, и вынырнула я из нее только дважды — в обеденный перерыв, и когда уже пора было идти домой. С Ирой мы сегодня мало общались, она все еще была в шоке, что пальмы нет, а я старалась не думать о Назаре, но все равно думала о нем, и не хотела отвлекаться на болтовню.

Мне нравилось о нем думать. Нравилось вспоминать первый раз, когда я его увидела — лысого, с большими ушами. Нравилось вспоминать его взгляд, когда он в баре сидел напротив. Тогда он казался таким красивым, таким… своим. Это было волнительно и пугающе. Это было… А уже нет, и не будет…

— Отбой, — посмотрев на часы, объявила Ира, и мои воспоминания оборвались, растаяли смутной дымкой.

— Пора, — я подхватила сумочку, посмотрела в зеркало на новую прическу — еще сама не привыкла к ней, и направилась к дверям. — Пока, подруга!

Иногда Ира подвозила меня или к моему дому, или к остановке, но сегодня хотелось пройтись, проветриться, побыть одной. И Ира, по-моему, поняла, потому что не стала спешить с уходом, как я, а медленно и сосредоточенно красила губы. Еще бы — она едет к мужу, ее ждут, она должна быть красивой…

— Пока, Натали, — глядя в зеркальце, сказала она. — Будь умницей.

— Буду, — улыбнулась я.

Обещать пустяки просто, тем более, Ира всего одной фразой показала, что несмотря ни на что, по-дружески любит меня. А я всего одним словом показала, что для меня это важно.

Домой я добралась не так быстро, как обычно: сначала шла пешком до остановки, потом, сама не знаю почему, выбрала троллейбус, а не маршрутку, потом зашла в магазинчик у дома и долго ходила между рядами, удивляясь, зачем я здесь. А потом поняла. Поняла и решительно вышла из магазина. Все дело в том, что мне не хотелось идти домой. Не хотелось, потому что там одиноко. Но среди незнакомых людей не было легче, и все равно ведь придется вернуться к тому, что я выбрала.

Дома я всячески себя напрягала, чтобы не замечать, как ноет душа, чтобы не слышать ее. Сделала уборку, нажарила сковородку котлет, хотя и не собиралась их есть на ночь глядя, приняла ванну, нежась и слушая печальную музыку. Вообще-то подборка называлась «романтической», но навеяла ненужную грусть. Потом устроилась на огромной кровати, включила телевизор, не выбирая канала, приготовилась ждать, когда навалится сон, и вдруг в дверь позвонили.

Сначала подумала, что показалось, поэтому в первый раз даже не пошевелилась, а когда звонок повторился, глянула на часы, сообщившие, что уже девять, и в такое время по гостям добрые люди не ходят, и все-таки пошла открывать. Уж очень пришедший был настойчивым: я тут и так уснуть не могу, а под трель звонка тем более не получится.

— Кто там? — спросила строго.

— Я, — послышался мужской голос.

— Кто я? — подумала, что показалось.

— Павел. Кто же еще?

Я нервно затянула потуже пояс халата, поправила влажные после ванны волосы, глянула на свое отражение в большом зеркале. Лицо розовое, ни грамма косметики, на ногах пушистые тапочки — ну да, только так и встречают бывших.

В первое время, когда мы с Павлом расстались, я строила планы, как однажды мы встретимся, и он, увидев меня, сильно пожалеет, что бросил, поймет, какое сокровище потерял. Все правильно, как в одном всем известном фильме. А потом у меня, как и в фильме, это желание испарилось. Мне стало все равно: пожалеет когда-нибудь Павел или нет, что бросил меня. Он бросил. А я не потерялась.

Теперь он был мне полностью безразличен.

Может, в отличие от героини фильма, у меня этот процесс прошел куда быстрее, потому что не было феерической встречи спустя двадцать лет? Я видела Павла по нескольку раз в неделю, и когда видела, сердце молчало.

— Наташа, — позвал Павел.

— Ты дверью не ошибся?

— Нам надо поговорить.

— Нам? Не помню, чтобы хотела поговорить с тобой.

— Хорошо, — тяжело выдохнул он. — Мне. Мне надо поговорить с тобой.

— Сейчас?! — намекнула на позднее время.

— Да, — еще один вздох. — Наташа, открой, это очень важно.

Я знала, что пожалею. Вот чувствовала, что так и будет. Но дернул меня черт открыть дверь. Павел тут же протиснулся в коридор, и не успела я и слова сказать, размашистым шагом прошел на кухню. Включил свет, сел на стул и оглянулся, ожидая, когда зайду я.

— Совсем обалдел? — остановившись в дверях кухни, я возмущенно следила за тем, как он осматривается, принюхивается и уверенно идет к сковороде с котлетами. — Даже не думай!

Подлетев к нему, я отобрала крышку и водрузила ее обратно на сковороду.

— Говори, что хотел, и уходи, — процедила я.

— Вот ты как… — Павел нехорошо усмехнулся, и я испугалась.

Да, я знала его больше года. Да, когда-то даже любила. Но сейчас испугалась, что если разозлю его, он ко мне прикоснется, воспользуется тем, что мы одни, что загнал меня в угол. Странные мысли, я стала такой трусихой, или всегда ею была, но я почувствовала, как начинаю дрожать.

— Павел, — я сменила тон, теперь он был относительно спокойным и дружеским, — зачем ты пришел? Говорил, что хочешь поговорить, а сам молчишь.

— Для кого ты нажарила котлеты? — неожиданно спросил он.

— Для себя.

— Не верю.

— Тогда не для себя, — согласилась я, чтобы не злить его, но заметив его взгляд на сковороду, все-таки не смолчала. — Но не для тебя — это точно.

Какое-то время Павел молча смотрел на меня, а потом отошел к окну.

— Знаешь, — сказал он с отчетливой нотой трагизма, — мне тебя не хватает.

Я смотрела ему в спину и знала только одно — я хочу, чтобы он ушел. Я очень хочу, чтобы он ушел из квартиры.

— Лида — она… — он замолчал, то ли ожидая вопроса, то ли собираясь с мыслями.

Но я и так поняла, что Лида — эта та дама в огненном, которая увела его в новую, богатую жизнь.

— Лида — она… — Павел снова выдержал паузу и шокировал признанием. — Жаба.

Я поправила полы халата, беспокойно глянув на дверь кухни. Если попытаться уйти, пока он стоит спиной…

Но в этот момент Павел обернулся, и я поняла, что поздно, незаметно уйти не выйдет. Да и куда мне бежать? Из своей квартиры? В одном халате на голое тело и в тапочках? Смешно. Тут же мелькнула мысль, что некоторые жертвы насилия, как и я, боялись бежать, чтобы не выглядеть смешно, некоторые слишком медлили, тоже как я, а некоторые впускали насильника к себе сами — без комментариев.

Я сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Накручиваю сама себя, а человек пришел просто поговорить. Тут же мелькнула тревожная мысль: ну да, в девять вечера. Но я нашла, чем себя успокоить, хотя бы немного: лето, в такое время мало кто еще спит. Да, он пришел просто поговорить. Я выслушаю. И он уйдет.

— Ты даже представить себе не можешь, что такое спать с жабой, — Павел внимательно в меня всматривался, а я никак не могла изобразить хоть каплю сочувствия. — После того, как я к ней прикасаюсь, я тщательно мою руки, мне так противно… Она подарила мне машину, ты видела, а я когда берусь за руль, смотрю на свои руки, и вижу ее лицо. Она отвратительна. Она как страшное чудовище, которое пытается меня поглотить… Наташа, ты даже не представляешь, как мне тяжело…

Да, я понимала, что лучше бы промолчать, интуитивно ощущая некую угрозу от Павла, но слушать бред, который он нес, не было сил. Мне надоело. Я устала. Я хотела, чтобы он скорее закончил весь этот фарс и уматывался.

— Зачем ты здесь? Чтобы я пожалела?

— Нет.

Красивое лицо Павла выглядело вдохновенно, когда он сделал шаг ко мне, и наклонившись, вкрадчиво прошептал:

— Я здесь, чтобы ты поняла.

Я выставила перед собой ладонь, показывая, что он переходит границы. Павел шагнул еще ближе, и моя ладонь мимо воли прикоснулась к его груди. Нет, к рубахе! Я не хотела даже думать, что прикасаюсь к нему! К рубахе можно. К нему — больше нет.

— Я хочу, чтобы ты ушел.

Он качнул головой и медленно, глядя в глаза, стал наклоняться ко мне.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — повторила я.

— Нет, — он дыхнул в мои губы ментоловой жвачкой, — я знаю, что ты тоже скучала… Наташа, я…

— У меня есть другой мужчина! — выпалила и зажмурилась, потому что губы его были слишком близко, а я не хотела его поцелуев.

Спустя мгновенье открыла глаза и встретилась с не верящим взглядом.

— Смешно, — усмехнулся Павел. — И как же его зовут?

— Назар.

Имя слетело с языка, поразив не только Павла, но и меня. Я могла придумать любое, но от Фрейда не спрячешься.

— Назар… — Отстранившись, Павел посмотрел на мой халат, потом на котлеты. — И кто же он?

— Обычный мужчина, — ответила я.

— Кем работает?

— Какое тебе дело?

— Кем он работает?

Я поняла, что он не уйдет, пока не поверит.

— Рабочий на электростанции.

— Электростанции? — Павел несколько растерялся от моих быстрых ответов, он видел: я не задумываюсь, а значит, я говорю правду. — Но у нас в городе нет электростанций.

— Правильно.

— Хм, — его растерянность сменилась неприкрытой радостью, — если он существует, то все равно сейчас в другом городе, а ты и я…

— Уходи, — процедила я.

— Не так быстро, — возразил Павел.

— Убирайся! — потребовала я, теряя остатки самообладания.

— Мне так плохо без тебя, — прошептал он, склонившись к уху, — ну пожалей меня, Наташа, пожалей. Заставь меня забыть о моей жабе… Я не могу уйти… Не так…

— Пошел вон! — крикнула я, пытаясь оттолкнуть его, вывернуться, сбежать.

— Сначала я тебя поцелую, — возразил он, не сдвинувшись ни на шаг, ни на полшага, и поймав мой испуганный взгляд, пообещал: — А потом… потом поцелую снова… и снова… Уверен, ты передумаешь.

И я поняла, что раньше… бежать надо было раньше, не обращая внимания, на то, что это моя квартира и что я в тапочках. А сейчас уже поздно…

 

Глава 9

Но в следующий момент произошло нечто странное, необычное, да и просто невероятное. Губы Павла уже были возле моих, несмотря на сопротивление, когда как раскат долгожданного грома в засуху, прозвучал голос другого мужчины:

— Неужели ты с первого раза не понял?

Удивленно посмотрев на меня, мол, кого я тут привела, когда он здесь, Павел обернулся. Я выглянула из-за его плеча, пытаясь и отдышаться после стресса, и убедиться, что мне не почудилось. Но нет, на моей кухне действительно был Назар.

Он сидел на стуле, закинув ногу за ногу (никогда не понимала, как это можно сделать столь грациозно, естественно) и, не обращая внимания на меня, смотрел на Павла.

— Кто это? — все так же глядя только на Павла, спросил он.

— Мой бывший.

— Бывший — это прошедшее время, — заметил Назар, и пройдясь взглядом по помятой рубахе Павла, выдал вердикт. — Он мне не нравится.

— Мне тоже, — согласилась я.

— Тогда минутку.

Назар резко поднялся, сделал шаг к Павлу и, остановившись напротив, предложил:

— Выйдем?

— Я никуда не пойду, — огрызнулся Павел, и требовательно спросил у меня. — Кто это?!

— Назар, — ответила я.

— Назар? — недоверчиво переспросил Павел, и вдруг расхохотался. — Так это и есть Назар? Все-таки есть? И это ему ты жарила котлеты? Вот ЭТО то, на кого ты меня променяла?!

— Это ты меня променял, — обретя уверенность от присутствия здесь Назара, возразила я. — А я… — встретилась с карими глазами, и все же договорила. — А я его выбрала.

— Невероятно! — усмехнулся Павел. — Просто невероятно! Я ей рассказываю, как ужасно жить с жабой, и удивляюсь, почему она такая черствая и не сочувствует! А теперь понимаю! Тебя уже жабами не напугать, потому что ты живешь с троллем!

— Заткнись! — опешила я.

— Тролль! — повторил Павел, и имел наглость рассмеяться в лицо Назару.

— Наташ, — обратился ко мне Назар, словно не слыша издевательств и смеха, — извини, не хотел при тебе, но сильно устал, чтобы подождать, когда он заткнется.

Один удар, и Павел, скривившись от боли, согнулся и начал завывать. Одно мгновенье, и Назар выволок его сначала из кухни, а потом из квартиры. Я смотрела прямо перед собой, на стол, а потом суетливо начала доставать тарелки, ставить воду для спагетти, искать кетчуп и соус в холодильнике, резать зелень для украшения, ну и… она же полезна мужчинам.

Это казалось сном. Назар у меня в квартире…

Не знаю, как далеко зашел бы Павел — надеюсь, что после нескольких поцелуев без моего ответа, поостыл бы, очень надеюсь, не хотелось думать, что я целый год потратила на сволочь, которая могла изнасиловать женщину. Но появление Назара

— это не только вовремя, это…

Я открыла крышку, глянула на закипевшую воду, поднесла к кастрюле спагетти, и замерла.

А был ли Назар на самом деле?

Может, мне показалось?

Может, я просто…

Услышав, как открылась и закрылась дверь квартиры, неспешные шаги, запах покоя и ветра, я облегченно выдохнула и бросила в воду спагетти. Обернулась. Назар сидел на стуле, закинув ногу за ногу, и смотрел на меня.

— Ты говорил, что устал, — я махнула на кастрюлю, — а у меня как раз были котлеты. Через пару минут сварятся спагетти. Хочешь?

— Хочу.

Он действительно выглядел очень уставшим. И очень родным. Я знала, что совершила ошибку, сбежав, понимала, что мне его не хватает, но только сейчас, наверное, осознала — насколько.

И чтобы не сделать новой ошибки, чтобы не разрешить ему меня отпустить, я шагнула к нему и обняла. И с затаенной радостью ощутила, что он обнял меня в ответ.

— Спасибо, — сцепив руки у него за спиной, пробормотала чуть слышно.

— Не за что. На моем месте так бы сделал любой мужчина.

Но я не это хотела сказать. Да, я была благодарна, что он избавил меня от Павла, но главное было в другом.

— Спасибо, что ты вернулся, — сказала, мазнув губами по его шее.

И Назар словно слетел с катушек.

Не знаю, как очутилась у него на коленях, но так было удобней. Не знаю, как его руки успели незаметно распахнуть полы моего халата, но так было жарче. Не знаю, кто первым потянулся к губам, но так было слаще. Не знаю, кто дышал за двоих, но хотелось еще. Не знаю, когда успела рвануть рубаху, но под музыку отлетающих пуговиц голова кружилась сильнее, чем от утренней сигареты. Не знаю, что шептала ему, и слышал ли он мой шепот, но с каждым сказанным словом поцелуи становились более жадными. Не знаю, как я могла думать, что обойдусь без него, лишь бы не чувствовать боли, когда он уйдет.

И что значит боль потом, когда так сладко сейчас?

Его чуть солоноватая кожа на моем языке, его губы на моей шее, его руки везде… Неужели я действительно собиралась от всего этого отказаться? О, Господи, нет… Как хорошо, что он не послушал. Как хорошо, что поступил по-своему и пришел. Теперь он мой. На этот вечер или чуть дольше, но мой. Пусть до утра, но я смогу скользить языком по всему его телу, смогу ловить его поцелуи, смогу дышать в унисон, смогу впитывать его хриплый стон, смогу…

— Кхм, извините…

Я открыла глаза не потому, что обратила внимание на чужой мужской голос в моей квартире, а потому, что Назар прекратил меня обнимать. Как так? Что случилось? Недоуменно посмотрела в карие глаза, которые были так близко, что я с трудом могла себя контролировать, погружаясь в них и теряясь.

— Извини, — улыбнулся чуть виновато Назар, — я немного увлекся.

— Знаешь, — растерялась я, — первый раз мужчина просит прощения за то, что немного увлекся мной, и, честно говоря, я не знаю, как реагировать. Мне… встать?

Назар рассмеялся, и я, все еще сидя у него на коленях и прикасаясь к груди, ощутила его смех, как свой собственный. Особое ощущение близости — смех на двоих.

— Извини, что я немного увлекся, и нас застали, — отсмеявшись, сказал Назар.

— Кто?

Если Павел решил вернуться, я пожертвую котлетами и познакомлю его поближе со сковородкой, к которой он так тянулся! Могу даже спагетти на голову высыпать.

Ааа, спагетти!!!

— Ой! — Я вскочила, запахнув халат, бросилась к плите, открыла крышку и, ахнув, начала спасать положение. Оглянулась на Назара, наблюдающего за мной с самодовольной улыбкой, и с надеждой на чудо поинтересовалась: — Ты любишь переваренные спагетти?

— Не приходилось пробовать.

— У тебя есть шанс.

— А есть шанс отказаться от шанса?

— Да, но спагетти закончились, так что тогда будут только котлеты.

— Хорошо, положи мне немного спагетти, буду хотя бы знать, чего мне удавалось довольно долго избегать. А котлет побольше, чтобы закрыть глаза на несовершенство спагетти.

— Просто скажи, что любишь котлеты, — улыбнулась я и начала суетиться, а Назар, сказав, что сейчас придет, вышел из квартиры.

Через пару секунд он вернулся с незнакомым коренастым мужчиной, который предпочитал смотреть уж лучше на утомленные спагетти, чем на меня. И у него, и у Назара в руках было по большой закрытой корзине, будто они собрались в церковь на Пасху, выгрузив все из холодильника, а по дороге заглянули ко мне.

Обе корзинки были водружены на стулья, потом мужчина бросил прощальный взгляд на котлеты и сказал им:

— До свиданья, приятного вечера.

Проводив его обалделым взглядом, я посмотрела на Назара. Вопреки тому, что рубаха на нем лишилась большинства металлических (вау!) пуговиц, и была теперь нараспашку, а брюки были слегка помяты от моего ерзания, он умудрялся сидеть на стуле так же величественно, как и до этого.

— Кто это? — поинтересовалась я.

— А ты не знаешь?

Я попыталась вспомнить, видела ли этого мужчину раньше, но покачала головой.

— Не думаю, что мы когда-либо пересекались.

Назар позволил положить себе спагетти и прикрыть их увядание множеством котлет, а потом, к моему удивлению, принялся накладывать еду для меня. Молча. И так естественно, словно он всегда так за мной ухаживал, и вот такие совместные ужины стали для нас обыденными. Он встал, открыл одну из корзин, и начал выгружать из нее продукты — две бутылки вина, виноград, персики, ананас, какие-то консервы. Я открыто любовалась его уверенными движениями и спиной, спина просто притягивала взгляд, не знаю почему.

— У тебя есть бокалы? — обернулся он.

На его губах мелькнула улыбка, когда он заметил, что я не свожу с него глаз. Но я не чувствовала ложной неловкости. Я хотела его. Он был мне нужен. И он это знал.

— Бокалы есть, но хозяйские, не мои.

— Подойдут. Если разобьем, я куплю другие.

— С чего бы нам бить бокалы?

— Мало ли?

Хитрый взгляд указал на разбросанные по полу пуговицы, которые сегодня тоже не ожидали нападения, но пострадали, и ему все же удалось смутить меня.

Принеся бокалы и поставив их на стол, я мимо воли задумалась: при каких обстоятельствах они могли бы пострадать? И мне очень, просто очень не терпелось перейти к этим обстоятельствам. Но рядом стоял мужчина, который устал и был голоден, и я, пройдясь рукой по его спине, откинула спешку. Да, теперь, когда я снова к нему прикоснулась, я могу подождать.

— Красное или белое?

Я посмотрела на две бутылки, на стратегический запас продуктов и на Назара. Он подготовился. Не зная, что его ждет, не рассчитывая на теплый прием, и уж тем более на сытный. Он решил. И он сделал. Это было открытым заявлением, что он как минимум планировал задержаться. Смелый шаг. В мою сторону. И я, набравшись храбрости, шагнула к нему.

— Ты в курсе, что я не отпущу тебя, пока не закончатся все эти припасы?

— Я на это рассчитываю.

Он наградил меня улыбкой и повторил вопрос:

— Красное или белое?

— Красное.

Вино было разлито в бокалы, мы сели за стол, пересекаясь взглядами. Взявшись за вилку, Назар сказал:

— Это был Виктор, мой приятель.

— Где? — опешила я.

— У тебя. — Он кивнул на вторую корзину. — Это был Виктор. Мы вместе приехали, я попросил его помочь с корзинами, и… увлекся.

— Ас Павлом он тоже помог?

— С подонками я предпочитаю справляться сам.

Ответ прозвучал жестко, сухо, и я вдруг вспомнила свои первые впечатления. Не зря я сравнила его с уголовником. Этот мужчина действительно мог быть пугающим, отталкивающим, резким. А мог быть другим, и я ужасно хотела, чтобы как можно скорее закончился ужин, и я поцелуями смогла смягчить эту резкость, разгладить эту морщинку со лба.

— В прошлый раз, когда на столе были котлеты, вино и спагетти, — сказал Назар, — ты предпочитала смотреть куда угодно, только не на меня.

И я снова вспомнила, что да, это было, у Иры, когда он заехал проведать племянников. И улыбнулась, припомнив заодно, какой была беспокойной ночь. Я крутилась, ворочалась, не могла уснуть, когда он так рядом, а сегодня я надеялась, что мы не будем спать оба.

— И хотя спагетти тогда были… другими, — деликатно оценил мои кулинарные таланты Назар, — мне больше нравится сегодняшний вечер. Когда ты смотришь на меня вот так… Надеюсь, ты не рассчитываешь снова сбежать? Мне как-то не очень нравится эта твоя привычка.

— Грешна, — признала свою вину под колким взглядом, — и каюсь.

— Каешься? Хм, что же, я проверю насколько велико твое раскаяние.

— Каким образом?

— Самым эффектным. Как ты предпочитаешь каяться? На спине, на животе или на коленях?

Невольно вспыхнув, я следила, как Назар медленно водит большим пальцем по бокалу, и не могла посмотреть в глаза.

— Наташ, — позвал он.

Я посмотрела на его подбородок. Чисто выбритый. Потом взгляд скользнул на его грудь, и я не удержалась от вздоха.

— Подойди, — приказал он.

Именно приказал. И я шагнула к нему. По-прежнему пряча глаза.

— Сядь, — новый приказ.

И не было и тени сомнений, чего он хотел, потому что я безумно хотела того же. Я села ему на колени.

— Раздвинь ноги шире, — поглаживая бокал, он ждал, когда я выполню и это распоряжение.

Он явно привык командовать, и складывалось ощущение — не только в сексе. Может, он не всегда был работником электростанции? Была ведь у него другая жизнь, до того, как он развелся с женой…

Я подняла взгляд на мужчину, и на его губах появилась предвкушающая улыбка.

— Так лучше. Хочу видеть твои глаза, чтобы четко прочесть в них раскаяние. Ну?

Я вопросительно изогнула бровь. Он обновил себе в бокале вино, и только потом, видя, что я ничего не делаю, подсказал:

— Когда я пришел, у тебя была неплохая попытка показать, как ты рада, что я догнал тебя. Ты можешь ее повторить.

И на этот раз с катушек слетела я.

Мои пальцы, которым позволили прикоснуться к желаемому, не искали легких путей. Остались пуговицы? Ни к чему! Пусть идут к тем, что уже раскиданы по полу, я так хочу слышать их звук! Ремень? О, нет, несмотря на железную бляху, тоже сомнительная преграда. Так горячо, и так томительно, и ни грамма не стыдно, когда кожей к коже.

Лихорадочные поцелуи, озноб на мгновение, когда отстранилась, чтобы увидеть его, мужчину, который мой. На эту ночь — мой. Он не смутился моего жадного взгляда. Приглашающе двинул бедрами и отставил бокал, а когда я помедлила с возвращением, потянул на себя, заполняя, требуя, не давая времени отдышаться. Бешеный темп сменялся медленным. Дикий танец на стуле… Только двое кружили не по полу, не по паркету, а друг в друге.

Не желая прятаться от него, я стонала, просила, я требовала. А он целовал мои стоны и давал, и требовал сам.

Иногда я путала, где его руки, а где его губы на мне. Он был всюду. Он был моим. И я каялась, искренне каялась, что пыталась бежать от него. Глупая, столько потеряно времени! Целых два года… впустую…

Когда я со стоном упала ему на грудь, не способная больше ни думать, ни чувствовать, он хрипло спросил:

— Ты ведь не хочешь пока детей?

Я испуганно вздрогнула, а он, несколько раз качнувшись, отстранился, а спустя пару секунд прикоснулся лбом к моему.

— Я так и подумал.

Мы долго сидели на кухне, обнявшись и смакуя вино. Не хотелось ни двигаться, ни вставать, ничего не хотелось. Я рассматривала мужчину, которому, наверное, отсидела колени, но который и не думал от меня избавляться, и в моей душе пускало ростки невольное восхищение.

Я совсем потеряла голову с ним. Ребенок… какой ребенок, когда сама живу на съемной квартире, а мужчина… Этот мужчина со мной, но не мой…

И хорошо, что он подумал за нас двоих.

И за нас двоих решил, что я достаточно отдохнула и готова продолжить раскаяние.

— Итак? — он нахмурился, пронзил меня взглядом. — Это было вступление. Вижу, что ты кое-что осознала, но раскаяние… это пока под вопросом. Покажи, что совладала с грехом. Убеди меня, а иначе…

Я смотрела, как он строит из себя строгого инквизитора, обещая мне сладкую пытку, и улыбалась.

Раскаяние…

Какое, к черту, раскаяние? Если все, о чем я думаю, только взглянув на него, — это грех…

 

Глава 10

Утром ужасно не хотелось вставать.

Не открывая глаз, я слышала дыхание мужчины, который лежал со мной рядом, чувствовала на своем бедре его руку, и понимала, что не хочу, не хочу никуда идти! Но чтобы его не разбудил будильник моего мобильного, нехотя поднялась. Отключила будильник, тихо прошла в ванную, встала под горячий душ, с улыбкой вспоминая, сколько раз ночью пришлось им воспользоваться…

Мне нравилось быть бесстыдной с этим мужчиной. Я понимала, что препятствия в виде разных городов неизменны, отношения на расстоянии невозможны, и не хотела больше упускать ни минуты с ним.

Мелькнула мысль позвонить Ире и отпроситься, но… Она ведь спросит: почему, зачем, и не отстанет, пока не услышит правду. А мне было как-то неловко признаваться, что я хочу валяться весь день в постели с ее братом. Два года бегала от него, и вот… Так странно…

А еще мелькнула мысль, что вряд ли Назар останется у меня на целый день. Он редко бывает в городе, наверное, захочет поехать пообщаться с сестрой, с племянниками, а тут я заявляю: «Ты знаешь, у меня отгул, и я могу провести этот день с тобой!» Навязчиво. Некрасиво. Нет, не смогу…

— Почему ты вздыхаешь? — требовательный вопрос и не менее требовательные мужские руки, обхватившие грудь, заскользили по моему животу.

— Просто так.

Откинувшись назад, я прижалась к обнаженному телу Назара и снова вздохнула. Я когда-нибудь им насыщусь? Он был в моем распоряжении целую ночь, а мне мало. Мне так хотелось еще… И сейчас за это желание почему-то было немного неловко.

— Это я тебя разбудила?

Руки Назара, уже с гелем на пальцах, скользнули на мои бедра, опустились ниже и нырнули, вырвав предательский стон.

— Нет, — пальцы, казалось, петляли в танце, но делали это уверенно, ловко. — Это я тебя бужу. У меня получается?

— Да.

Он качнул бедрами, и окончательно отбросив сонливость, я начала просыпаться внутренне, выбираясь из того кокона, в который загнала себя своими страхами и сомнениями. Какое мне еще нужно доказательство, что я не навязываюсь? По- моему, это более чем неопровержимое и полное…

Скользнув в меня, он не прекратил танец пальцев, и вот я уже сама закружилась в вихре причудливых па. Танго, сальса, диско, медленный вальс — все смешалось, все спуталось. Иногда мне слышался звук барабанов, и Назар, словно угадывая, отчаянно двигал бедрами.

А потом мы возвращались к вальсу.

А потом опять было резко и горячо, и я не успевала дышать. Только стоны — мои. Только хрипы — его… И горячие струи воды, которые он направил туда, где до этого были пальцы…

— Назар! — мой крик, и судорога удовольствия.

— Да, — его выдох, несколько грубых движений, и жар его кожи…

Когда я снова смогла твердо стоять на ногах, обернулась, обняла его, провела языком по шее, и услышала то, что сильнее стонов или криков доказывало, что ему хорошо со мной:

— Это стоило того, чтобы догонять.

— Жаль, что ты не сделал этого два года назад, — улыбнулась я.

— Тогда я только тренировался бегать.

Назар помог мне выйти из ванны, досадуя, что она такая маленькая для наших маневров и хорошо бы это исправить. А я не спорила, я млела от удовольствия. Потому что он говорил так, будто считал, что у нас будет продолжение, и он не исчезнет из моей жизни сегодняшним утром.

За завтраком, который мы организовали из его продуктов, — в корзинке нашлись несколько сортов сыра, несколько видов колбас и хлеба, — я, набравшись храбрости, решилась все-таки поинтересоваться: какие у него планы.

— Вообще или на сегодня? — с понимающей улыбкой уточнил он.

— На сегодня, — выбрала вариант наименьшего разочарования.

— Подвезу тебя на работу, повидаюсь с сестрой и поеду по делам.

— У тебя есть дела в городе?

— Да.

Наивно было думать, что он приехал только из-за меня. Да, наивно, и я прекрасно все понимала, только… никто ведь не запрещает мечтать?

— Но если бы не ты, — добавил Назар, — я бы не приехал вчера, а занялся ими позже.

И да… Да, я знаю, что, скорее всего, это выглядело глупо, но я никак не могла спрятать довольной улыбки!

— Хочешь кофе? — спросила, чтобы хоть как-то порадовать этого мужчину в ответ. — Или лучше предложить тебе чай?

— Я выбираю сначала тебя, потом кофе.

Я рассмеялась, думая, что он шутит. А он поднялся со стула, навис надо мной, прожигая взглядом, и…

Я перестала смеяться, когда поняла, что это всерьез.

— День будет долгим, — взяв меня за руку, Назар помог мне подняться, нежно обнял, а в следующее мгновенье резко повернул спиной к себе. — Я хочу, чтобы ты думала обо мне. Я хочу, чтобы ты мечтала обо мне. Я хочу, чтобы ты искала новые слова и способы, чтобы я простил тебя.

— Но я ведь вчера…

— Этого мало. — Он задрал мой халат, властно провел рукой по обнаженному телу, и почувствовав, что тело очень даже не против, вошел в него. — Я хочу, чтобы ты подготовилась к сегодняшнему вечеру. Я хочу, чтобы ты думала обо мне, даже когда я уеду.

— Уедешь?

— Завтра. Надолго. По делам. — Между рывками говорил он. — И я хочу, чтобы ты ждала меня. Слышишь? Сегодня вечером… ты покажешь, как сильно будешь скучать без меня. И ждать.

— А если… ты… не вернешься?

— Я догнал… не для того… чтобы отпустить…

Разговор получался рваным из-за того, что мы ни на секунду не прекращали движений и не сбавляли темпа. И еще неприятным, потому что все будет, как я и боялась — он уедет. Но чувствуя его в себе, я верила, я хотела верить, что он вернется, что он захочет ко мне вернуться.

Он вернется… А когда это произойдет, я покаюсь от всей души, что могла допустить нелепое предположение, что он солгал сейчас, уверенно, не краснея, как умеют мужчины…

— Назар! — крикнула я, приглашая его присоединиться ко мне, что он и не замедлил сделать…

А после был быстрый душ и утренний кофе. Пожалуй, самый вкусный утренний кофе, который когда-либо был у меня. А потом, пока я одевалась, Назар сходил в свою машину, принес сменную одежду и облачился в джинсы и свободную синюю рубашку. Удачно он продумал с заменой, потому что я недоумевала: как он думает отправиться по делам в рубашке без пуговиц?

— Идем? — он собрался раньше меня, потому что мне по-девичьи захотелось накрасить ресницы, тронуть помадой губы, подвести стрелки.

Понятно, что он видел меня и раскрасневшейся после ванны, и усталой, и сонной, но мне хотелось, чтобы он увидел меня немного другой, и понял, что я могу выглядеть лучше. Чуть-чуть, но лучше.

— Идем.

Мы вышли из квартиры, и я замешкалась, глядя на ключи.

— Что? — спросил Назар, потом посмотрел на связку ключей и развеял сомнения: — Вечером я за тобой заеду, так что ты сама откроешь мне дверь.

— Заедешь?

— И завезу, и заберу, — его взгляд стал хитрым, — так что Ире ты можешь ничего не говорить, она сама все поймет.

Он угадал. Я понятия не имела, как сказать обо всем Ире, но, может, это и к лучшему? У меня нет ни его мобильного, ни его адреса, и если он вдруг пропадет, не нужно будет искать предлог, чтобы спросить у нее…

— Хорошо, — бросив быстрый взгляд на Назара, я начала спускаться по ступенькам, ужасаясь тому, что только что поняла.

Нет, не то, что хочу Назара, и он мне нравится. С этим я определилась, это я приняла, это я даже прочувствовала. Но я только что допустила мысль, что если он растворится на горизонте, я ему позвоню.

Я, которая терпеть не может выяснения отношений и не навязывается мужчинам, более того, ненавидящая прощальные встречи, которые они мне устраивали. Позвоню ему…

Улица встретила солнцем, шумом проезжающих неподалеку машин, и это отвлекло, успокоило. Мы пересекли дворик, подошли к дороге, и я увидела красную иномарку. Не Павла, нет. Ту я запомнила и могла узнать даже без номерных знаков. Эта была роскошней, наверное, и стоила дороже, но она была красной, и я невольно скривилась, когда заметила, что Назар остановился именно возле нее.

Конечно, это его машина. И какая мне разница, что она красного цвета, который я с недавних пор терпеть не могу? Павла в душе отпустила, а красный цвет все еще ассоциировался с неприятным. Пройдет.

— Наташ?

Заметив в глазах Назара вопрос, призналась:

— Не люблю красный цвет.

— Я тоже, — к моему удивлению, согласился он. — Когда за рулем. А сейчас нормально.

Он взял меня за руку, и когда загорелся красный свет светофора, мы перешли на другую сторону улицы. Назар подвел меня к черному внедорожнику, и после короткого писка сигнализации помог забраться в салон. Только когда мы отъехали, я оглянулась на красную иномарку и облегченно выдохнула. Едва успела подумать: как хорошо, что Назар принял мою реплику на счет светофора, как он спросил:

— Моя машина тебе нравится больше, чем та?

— Однозначно, — я улыбнулась.

— Что еще раз доказывает, что у тебя хороший вкус.

— Еще раз? А что было доказательством в первый?

— Я.

 

Глава 11

Признаюсь, я ожидала от Иры более ярких эмоций, а она, увидев в дверях офиса меня вместе с Назаром, только сказала:

— Ну, наконец-то.

И продолжила щелкать мышкой, ведя с кем-то бой на экране.

— Ты что, по мне совсем не соскучилась? — подойдя к ней и чмокнув в макушку, поинтересовался Назар.

— Соскучилась, конечно, — отказалась от предположения Ира, — просто надеюсь, что теперь ты будешь появляться в городе чаще, и я скоро опять тебя увижу. Ты надолго, кстати?

— Нет, завтра утром уезжаю обратно.

— Жаль, — Ира все-таки отвлеклась от игры и посмотрела на него, — а я думала, ты… вы, — кивок в мою сторону, — вечером заедете. Дети и Миша были бы рады.

— Я не могу. И Наташу тебе не отдам, — улыбнулся Назар. — Сама понимаешь, уезжать рано утром, так что…

— Ну да, ну да. Ладно, — если Ира и обиделась, то тут же простила брата. — Но в следующий твой приезд чтобы оба были у нас. Как хочешь, планируй на день больше, но семейный ужин обязателен.

Чтобы никто не увидел, как я покраснела при упоминании семейного ужина, я шире распахнула окно и выглянула на улицу. Город гудел машинами — уже начали образовываться пробки (старая часть города, узкие улицы), и у некоторых водителей сдавали нервы. А Назару куда-то ехать по этим пробкам…

— До вечера, — он обнял меня со спины, лизнул в шею и, не позволяя обернуться, прошептал: — Мне нравится, когда ты в этой позиции.

А потом отстранился и быстро вышел из кабинета. Я видела, как он уверенно пересекает улицу, видела, как садится в машину, не замечая, что я за ним наблюдаю, видела, как отъезжает спустя пару минут… И заулыбалась, как полоумная, когда он посигналил. Он видел. Он знал. И, возможно, тоже наблюдал за мной из машины.

Целый день я была необычайно счастлива и рассеяна. Ира пыталась настроить меня на работу, но я так нелепо рассортировала документы, что она вытащила их из папок обратно, образовав на моем столе свалку, и позволила пробыть в этом беспорядке до завтра.

— Да уж, — только и вздохнула она, — а я уже и забыла, как это прекрасно — влюбиться по уши.

— Это ты про кого? — витая в облаках, поинтересовалась я.

Мне достался укоризненный взгляд, будто я что-то скрываю, и вздох, намекающий, что сколько бы ни скрывала, меня все равно уличат.

Ну и пусть. Ну и ладно.

Я мало воспринимала реальность, то и дело вспоминая, как шагнула к Назару, как его обняла, а потом…

Вспоминала и краснела. Краснела и опять вспоминала. И литрами пила кофе, потому что работать все равно не могла, а день был нескончаемо нудным.

Но неожиданно часы показали шесть часов вечера, и я, встрепенувшись, достала из сумочки пудреницу, помаду и начала приводить себя в порядок.

— С возвращением в реальность, — поприветствовали меня из-за стола напротив.

— Я была сегодня плохой подчиненной, да? — расплываясь в улыбке, поинтересовалась я.

— И ты еще спрашиваешь? У тебя совесть есть? — Прерываясь на тяжкие вздохи, которые вместо слов должны были поведать о моем поведении, Ира начала красить губы. А потом, взглянув на меня, сказала: — Знаешь, видеть в тебе счастливого человека мне нравится гораздо больше, чем усердного бухгалтера.

— Спасибо, — я подбежала к Ире и шутливо чмокнула в макушку, как Назар утром.

— Отлично, — осмотрев себя в зеркало, сказала подруга. — Твой мокрый поцелуй лучше геля уложил мои волосы.

— Поцелуй не был мокрым! — возмутилась я.

— Был. — Ира спрятала пудреницу и помаду в сумочке и направилась к двери. — Жаль, что у Назара волос нет, а то бы и он оценил.

Представив себе живописную картину, как я подкрадываюсь к мужчине, чтобы сделать ему с помощью поцелуев укладку, я рассмеялась. А потом у меня вдруг возник вопрос.

— Слушай, — окликнула я подругу, когда она уже шагнула в коридор, — а он… всегда был лысым?

— Нет, — ответила она. — Только при рождении и последние несколько лет.

— То есть, такая прическа — это его выбор?

— Ну да. Я же тебе говорила, что после того, что случилось с сыном, он начал все сначала. — Я кивнула, и Ира продолжила. — Ну вот, он изменился, Натали. Сильно изменился. И не только внешне. А волосы… понимаешь… — Она зашла обратно в кабинет, прикрыла дверь и только после этого сказала: — У Назара и у его сына были очень густые черные волосы. Они с мальчиком были как две копии — большая и маленькая. У них даже прически были одинаковые, мальчик очень любил отца и во всем хотел быть на него похожим… А после аварии… Последний раз я видела Назара с волосами на похоронах сына. Потом… уже нет. Я думаю, он сделал это, чтобы как-то пережить смерть сына… чтобы не видеть его каждый день… в зеркале. Понимаешь, Натали?

Я кивнула. Да, я тоже теряла близкого человека. Это был дедушка. Бабушку я не застала, а вот дедушку любила и помнила хорошо. Возможно, кто-то подумает, что это другое, не та любовь. Но мне кажется, любовь бывает разных оттенков, но она или есть или нет. И, уходя, неизменно приносит боль. Разной степени, но с обязательным опустошением после.

— Ир, — трудно было задать вопрос, но я решилась, — кто был тогда за рулем?

— Назар.

— Точно он? — усомнилась я. — Просто сегодня мы ехали, и я обратила внимание — он очень уверенный водитель… Может, это была жена?

— Ты заметила, что когда он улыбается, рот выглядит немного кривовато?

— Да, но…

— Это осталось после аварии. За рулем был Назар, Натали.

Мы помолчали. Ира подошла к окну, а я так и сидела за столом, глядя прямо перед собой.

— Жена не смогла его простить, — сказала подруга. — Нашла сначала одного любовника, потом другого… Она лишила его многих друзей, Натали. И все равно не смогла простить. Только когда вокруг него образовался вакуум, никого близкого — одни деловые… коллеги, — быстро взглянув на меня, Ира перевела дыхание, — она отпустила его, подав на развод. Мне пора, Натали. А ты… ждешь Назара?

Я поняла ее настоящий вопрос. Он звучал иначе. Она не просто спрашивала: жду ли я? Она спрашивала: жду ли я его после всего, что узнала?

— Да, — ответила я.

Ира ушла, я осталась в офисе. Приподнятое настроение, в котором я пребывала весь день, улетучилось. Не потому, что мое отношение к Назару изменилось из-за его прошлого. А потому, что я искренне сопереживала тому, что случилось — с ним, с его сыном, с женщиной, которая не смогла простить, и потому потеряла и ребенка и мужа. Жаль, безумно жаль, что иногда жизнь, играя со скоростями, забывает включить тормоза…

У меня было много времени, чтобы подумать. Офис давно опустел, а я сидела одна и ждала. Назара не было. Часы показывали девять, а он даже не позвонил. А, может, и не позвонит вовсе? Может, я — тоже часть того, с чем он решил расстаться? Ну, было и было. Мало ли что бывает у свободных мужчин?

Я взяла сумочку, закинула ее на плечо, повернулась к двери, и… увидела в дверях Назара.

Как давно он стоял там, наблюдая за мной?

Я подошла к нему.

— Грешен, задержался, — он шутливо развел руками, заодно обняв меня. — Каюсь.

— Хорошо, — облегченно выдохнула я, — когда мы приедем домой, я посмотрю, как велико твое раскаяние.

Назар хмыкнул. Это были его слова, и он узнал их. И понял, что я играю по его правилам. Вот только я не учла, что он может правила менять. В следующую секунду я услышала странный звук, а потом Назар взял мою руку, потянул вниз, заставив прикоснуться к нему, и предложил:

— Мое раскаяние настолько велико, что предлагаю не терпеть до дома.

— Назар! — вспыхнула я, как школьница, и хотя знала, что в офисе никого, кроме нас, нет, опасливо покосилась на открытую дверь.

Он шагнул внутрь. Запер дверь. Посмотрел в глаза и прижал мою руку сильнее.

— Наташ?

Я смотрела на него в восхищении. Он был великолепен — в свете угасающего солнца, заглядывающего в окно. Он был величественен даже в расстегнутых брюках. И он был красивым, даже несмотря на лысину, сильный загар, лопоухость и кривоватый рот. И самое главное — он был моим.

— Больше никаких возражений? — строгий вопрос не кающегося, а инквизитора. Все- таки эта роль ему ближе.

— Нет, — ответила я.

— Прекрасно. — Он осмотрелся и вынес мне приговор: — Для начала я выбираю твой стол. Расслабься, хотя я и заставлю тебя поработать, но не с бумажками, тебе понравится.

Тогда я подумала, что звучит нагло и многообещающе. А когда мы воспользовались сначала моим столом, потом Иркиным, потом в густых сумерках перешли к подоконнику, потушив в кабинете свет, но оставив окна не только открытыми, но и распахнутыми, и когда я силилась не стонать вслух, и все равно один из прохожих нас заметил, более того — нами увлекся, а Назар и не подумал остановиться, а только ускорил темп… заставив меня уже открыто стонать, несмотря ни на что, вопреки ложной скромности… Я поняла, что он выполнил все свои обещания, даже более чем…

Когда все закончилось, Назар поцеловал меня на глазах у того же прохожего, а потом закрыл перед ним окно и бессердечно опустил жалюзи. Я наблюдала за его уверенными действиями, сидя на стуле и все еще дрожа от пережитого. У меня было двое мужчин, не так много по современным меркам, но достаточно, чтобы иметь представление.

Этот мужчина знал толк в сексе, о да. Он был умелым любовником.

И еще — он, видимо, любил быть в курсе всего, потому что, сделав нам два кофе на дорожку и усадив меня к себе на колени, сказал:

— Тогда за рулем действительно был я. Но я рад, что для тебя это ничего не меняет.

 

Глава 12

У нас с Назаром были еще только вечер и ночь вместе, а потом он уехал. Я не ждала звонков, потому что он предупредил, что будет много работы, и…

Нет, вру.

Он действительно сказал, что у него будет много работы, он хочет что-то там скорее закончить, чтобы как можно быстрее опять приехать ко мне, но… я ждала, когда он позвонит. Я очень ждала, до дрожи в пальцах. Я часами гипнотизировала взглядом телефон, помня, что по одной теории, очень распространенной в Интернете, человек чувствует, когда о нем думают, более того, словно притягивается в ответ.

Я пыталась притянуть Назара. Хотя бы так, в телефонном режиме. Потому что в физическом плане прижаться к нему, обнять его смогла бы нескоро. Он собирался закончить какой-то проект, я ничего не понимала в работе электростанций, поэтому расспрашивать подробней не стала, просто с его слов приняла: этот проект очень важен. И чем скорее он с ним расправится, тем быстрее я увижу его.

Назар не звонил. Вопреки теории мысленного притяжения, вопреки моему гипнозу телефона, не звонил. Сбросил смс, что доехал, и все. Короткая трель на мобильном, короткое сообщение, а остальное время мой телефон молчал. Но я все равно продолжала смотреть на него в ожидании и всюду носить с собой.

Ждать было тяжело. Хотела бы я сказать, что придерживалась своих принципов и не звонила сама, но… если скажу так, снова совру.

Я звонила ему. Причем дважды. И оба раза он не ответил. В первый раз не принял звонок, хотя гудки шли, а во второй — мне механическим голосом сообщили, что связи с вызываемым абонентом нет.

Нет связи…

Какое вранье!

Связь была. И более сильная, чем желание и простое влечение.

Мне безумно не хватало Назара. Хотелось услышать хотя бы его голос, чтобы уверить себя, что все у нас хорошо. Несмотря на расстояние между нами. Несмотря на разные города. Несмотря на то, что мы были слишком мало времени вместе. Я надеялась, что он увидит мои звонки и перезвонит, или сбросит сообщение, я была даже согласна на смайлик, но… нет.

К концу недели я практически перестала надеяться. Перестала ждать, верить, что он вернется. У меня появился новый аутотренинг: «Да, он уехал. Но у него своя жизнь. Пусть будет счастлив. Моя жизнь на этом не заканчивается. Я тоже буду счастливой». Ну, что-то в этом духе, иногда я меняла слова местами, но смысла это не искажало.

Я пыталась внутренне примириться с тем, что он меня бросил. Обычная история. Так бывает. Мне ли не знать? И когда-нибудь я прощу и забуду.

Когда-нибудь…

А пока было больно, и забывать ничего не хотелось…

Слишком хорошо было с ним, и еще, несмотря на все доводы разума, трепыхалась надежда.

Чтобы избежать возможной жалости к себе, я стала частым гостем на женских форумах. Там девушки делились тем, как встретились-полюбили-потом расстались, и, читая их истории, я радовалась уже тому, что не успела в него влюбиться. Это было бы совсем ни к чему и некстати. Это было бы маленькой катастрофой для моего сердца. Но у меня не было времени разбиваться, искать себя, собирать по осколкам, потому что жизнь не только самовольно меняла скорости, но иногда и в тупик загоняла…

Так, через полторы недели после отъезда Назара позвонила мама хозяина квартиры и сообщила, что ее сын, возможно, скоро приедет в город на пару месяцев. На дверь мне не указали, но посоветовали иметь запасной вариант на такой случай. Понятно, что квартира однокомнатная, у хозяина жилплощади была любимая девушка, которая уехала вслед за ним за границу, и которая с ним вернется, так что я не смогла бы просто потесниться у них пару месяцев.

Жаль. Квартира мне очень нравилась. Я так к ней привыкла, что мысленно начала мечтать: вот когда у меня будут деньги, куплю в этом районе точно такую же. Хотя и понимала, что денег на квартиру у меня никогда не будет, даже на однокомнатную, и на первом этаже. Но эти мечты помогали не сорваться, не бросить все к чертям, перестав барахтаться в сетях большого города, эти мечты вдохновляли меня остаться.

Мечты — мечтами, но нехотя, я начала просматривать варианты, куда можно будет переехать, и поняла, что особенно вариантов нет. С моей-то зарплатой. И что максимум, на что я могу рассчитывать — это комната у какой-нибудь злобной старухи, которая станет меня гнобить только за то, что моя молодость еще не прошла.

Я знаю, о чем говорю, потому что три года скиталась по этому городу от одной злобной старухи к другой. Это потом повезло с квартирой, а тогда… Возможно, для кого-то они и были добрыми бабушками, но не для меня точно.

Для полноты ощущений, меня поражала своим равнодушием Ира. Она видела, что я мечусь, как рыба в затхлом аквариуме, но не сделала ни единой попытки хоть как- то помочь. Нет, я не рассчитывала, что она предложит пожить у них, я бы и не согласилась на это, но надеялась, что она окажет моральную поддержку, а она…

— Ты зря суетишься, — сказала Ира, когда я начала просматривать варианты комнат.

— Сомневаюсь, что ты в ближайшее время будешь куда-то переезжать. Возможно, когда у вас все станет стабильно с Назаром… А пока нет. Точно тебе говорю.

Сомнительная точность, тем более что она знала: Назар мне не звонил и не ответил, когда ему позвонила я. Поэтому я прекратила ждать помощи извне, даже моральной, и продолжила суетиться. Через несколько дней я нашла парочку вариантов на случай экстренного переезда и, наконец, перевела дыхание, даже поделилась новостью с Ирой, прощая ее и за черствость, и за то, что все это время она своими разговорами и вопросами упрямо не позволяла мне забыться и забыть ее брата.

— Ну вот, — сказала я подруге, — если что, я смогу переехать. Будет безумно жаль,

но…

— Натали, — со вздохом сказала она, — запомни мои слова: никуда ты переезжать не будешь. Что же ты недоверчивая такая?

— Может, потому, что реально смотрю на вещи?

— Как же, как же, — усмехнулась она. — Реалист — это я. Сколько раз говорю тебе, что Назар вернется, что вы не расстались, а ты не веришь.

— Как же, вместе, — передразнила я. — И, наверное, именно потому, что мы вместе, он не только сам не звонит, но и моих звонков избегает.

— Он и мне редко звонит, — в который раз повторила Ира. — Не звонит — значит, занят, может вообще куда-то ул… уехал. Он же говорил тебе, Натали, ты сама мне рассказывала, что говорил, мол, ему надо разобраться с каким-то проектом. Помнишь?

— Помню, — я кивнула, — только вот никак не пойму: какой такой проект может быть у обычного работника электростанции?

— Почему обычного? — Ира взяла сумочку и начала припудривать порозовевшее лицо. — Я не говорила, что он обычный работник. Я просто сказала, что он там работает. Вот. Так что не приписывай мне лишнего, и без того…

— И кем он работает?

— Откуда я знаю? Спроси у него, если тебе очень важна конкретика.

— Меня это вообще не интересует.

Ира, хмыкнув, продолжила подправлять безупречный макияж, а я монотонно разбирала документы на столе, удивляясь, как сама не подумала: откуда у простого работника электростанции такая дорогая машина? И злилась на себя, что опять думаю о Назаре, хотя он не давал о себе знать уже почти две недели. И не могла ничего изменить.

Каким-то немыслимым образом этот некрасивый мужчина запал в душу и не желал оттуда никуда уходить. Я ждала его. уже практически не надеясь. А вот когда этим же вечером мне позвонила хозяйка квартиры и сказала, что сын не приедет, так что я могу и дальше спокойно жить, у меня впервые с отъезда Назара проснулась надежда. А вдруг Ира и здесь угадает, и ее брат вернется?

Да, я понимала, что это глупо, и вообще, разве я могу простить его после того, как он просто исчез? Гордость уверяла, что прощать нельзя, что он недостоин, но вопреки ей, я знала, что дам ему шанс.

Я дам шанс нам двоим, и позволю ему объясниться.

Но чем дольше Назар не давал ничего знать о себе, тем отчетливей я понимала, что гордость права. Какой такой шанс? А нет больше шанса!

И мне настолько удалось убедить себя, что так правильно и так лучше всего, и ничего не вернуть, что когда через пятнадцать дней после отъезда Назар позвонил, я ему не ответила.

Впрочем, он не был навязчивым. Мой мобильный проиграл до конца мелодию, и утих.

Вот, значит как…

На душе стало слякотно, сыро. Я стояла у распахнутого окна, смотрела на подступающие сумерки, и сжимая в руках мобильный, ждала, что он зазвонит снова, чтобы снова не ответить и тем самым показать Назару, что я обижена, что так с девушками не поступают, что нельзя исчезнуть на пятнадцать дней, а потом объявиться, нельзя думать, что тебя ждут после всего!

Но прошло больше часа, а Назар так и не позвонил.

Устав от давившей тишины, я переоделась, взяла сумочку и вышла на улицу. Если бы я была на работе, мне было бы легче. Почему он не позвонил днем? Я бы уже отрыдалась, уже успокоилась и перестала корить себя, что не ответила, я бы уже спокойно сидела одна в квартире.

А пока не могла.

Не могла: мне было душно, невыносимо.

Постояв на остановке, я увидела достаточно полных маршруток, чтобы понять, что не хочу в них садиться. Я не вынесу еще и такой духоты. Никогда так не делала раньше, только наблюдала за другими, но не составило труда махнуть рукой у дороги и поймать попутку.

Через двадцать минут я стояла у моря, смотрела на серые волны и чувствовала, что потихоньку начинаю приходить в себя. Не знаю, сколько прошло времени, но уже изрядно стемнело, когда я поняла, что смогу вернуться в квартиру и смогу выдержать тишину телефона.

Осмотревшись, увидела, что отдыхающих словно волной слизало, кроме меня по песку бродило еще несколько человек, и я поспешила уйти. Глянула на мобильный

— половина одиннадцатого, ни одного пропущенного вызова, ни одного незамеченного смс — ну да, пора. Пора перестать надеяться и возвращаться в обыденность.

На этот раз я могла и хотела поехать на маршрутке, но пока ждала, ни одной не было. Вечером они ходили не по графику, а как вздумается, так что я поняла: если бездействовать, можно и рассвет на обочине встретить. Вся надежда была на попутку, и когда я увидела огни машины, отчаянно замахала рукой.

К моей радости, машина остановилась. «Жигули», да и какая разница? Я была бы рада и «Запорожцу». Приоткрыв дверь, я с надеждой посмотрела на профиль седовласого водителя и назвала адрес. Он кивнул, и я поспешно села на заднее сиденье. Машина тронулась, но мне вдруг захотелось курить, и я достала из сумочки все ту же пачку сигарет и зажигалку.

— У вас курить можно? — уточнила вежливо.

— Только на переднем сиденье, — сказал водитель, но когда я послушно закинула сигареты и зажигалку в сумочку, машина остановилась. — Пересядь, так будет удобней.

Никогда не садилась на переднее сиденье, если ехала в такси. Во-первых, мне казалось, что на заднем удобней, а во-вторых, в какой-то передаче о криминале услышала и запомнила совет: если водитель незнаком, лучше сесть на заднее сиденье. Правда, только в том случае, если кроме водителя и вас, в машине никого больше нет.

Но здесь меня как черти дернули — и закурить вдруг, и согласиться пересесть на переднее сиденье. Наверное, потому, что в душе каждый надеется, что все плохое произойдет с кем-то другим, а не с ним.

Вот и я даже предположить не могла, к кому подсаживаюсь поближе. И только когда водитель повернулся, меня парализовал страх. Лицо в ямах, как после оспы, седые волосы всклокочены, в глазах застыли злость, ненависть и смех одновременно. Никогда не видела таких прозрачных и таких диких глаз.

— Дверь не закрыта, — упрекнул водитель, и…

Я чуть не закричала, когда его рука прошла в миллиметре от моего лица. Но когда он просто закрыл плотно дверь, облегченно выдохнула и мысленно упрекнула себя за ребячество. Глупость какая: думала, что он даст мне пощечину. Правильно говорят, что у страха глаза велики. Он — обычный человек, которому не повезло родиться красавцем, он просто устал.

Машина тронулась с места, а я, чтобы окончательно успокоиться, все-таки закурила злополучную сигарету. Вокруг засыпал город, некоторые улицы были не только пустыми, но и темными, и освещали их только фары «жигулей». Тихо, привычно, и я уже перестала ожидать какого-то подвоха от водителя, когда он сказал:

— Девушку так просто убить.

Думаю, я изменилась в лице, но вряд ли он это заметил. Он смотрел на дорогу, как и я. Только на дорогу. Я вдруг подумала, что если повернусь к нему, то спровоцирую, мало ли — даже взглядом, дыханием, страхом, который во мне снова проснулся и, вероятней всего, отчетливо читался в глазах. И еще, это странно, необъяснимо, но я почувствовала, что права, и он не должен догадаться, что я боюсь.

— И тебя просто, — продолжил водитель, не дождавшись моей реакции. — Начать можно с пощечин, потом ударить — куда угодно, все равно не будет никакого сопротивления. С девушками всегда все просто. Можно даже ножом не пользоваться, просто свернуть шею, как утке.

Я задрожала, но продолжала молча смотреть на дорогу и медленно курить, словно меня ничего не заботило, словно это не надо мной нависла угроза.

— Не понимаю, о чем думают девушки, когда садятся в машину, — водитель посмотрел на меня. — О чем думала ты? Впрочем, без разницы. Ты уже села. И теперь ты…

— Слушайте, хватит, — у меня включилась защитная реакция, маскируя страх за наглостью.

Я открыла кармашек в машине, затушила сигарету. Не ожидала, что она так быстро закончится и подведет меня. Под пристальным взглядом водителя, я закурила следующую, и, сделав над собой усилие, повернулась к нему:

— Вы же сами разрешили курить.

Ну да, можно подумать, он так смотрел на меня потому, что я курила одну за одной! Конечно, нет, но я прикидывалась, что ничего не понимаю и вообще все хорошо. Я даже выслушала его очередную порцию того, как можно расправиться с беззащитными девушками, и в ответ на вкрадчивое замечание, как восхитительно, что вокруг нас безлюдные тихие улицы, не только согласно кивнула, но и поддакнула:

— Да уж.

— Вокруг никого… — водитель перешел на шепот. — Никого… какая удача, девушка…

Меня передернуло. Не потому, что это было невежливо, а потому что так он называл своих потенциальных или состоявшихся жертв — девушками. Возможно, я и накручивала себя, но этот тип все больше мне казался маньяком, а я не могла сдаться, не могла. Ради себя, ради родителей, ради… Назара. Я понимала, что хочу снова увидеть их, а если опущу руки, если покажу страх, этого больше не будет.

— Все спят… — опять прошептал водитель.

— Вот именно, — буркнула я и жадно затянулась. — Все спят, отдыхают, а вы все болтаете и болтаете…

— Думаешь, я шучу?

— Нет, — здесь нельзя было перегибать, и я пожала плечами, — мы ведь не в цирке.

— Не в цирке, — согласился он, перейдя с шепота на нормальный голос.

Пару минут ехали молча, я мысленно считала секунды, когда покажется хотя бы моя улица, но мы были еще далеко. Город спал и не ведал, что по его улицам несется машина, в которой двое — маньяк и его возможная жертва. Изредка я бросала взгляды на дверь, но понимала, что не смогу выпрыгнуть на ходу. А если выпрыгну, то куда дальше? Вокруг действительно ни души.

— Куда баранку крутить? — заговорил с ехидцей водитель. — Вправо — влево?

Он покрутил руль, и машина послушно дернулась сначала в одну сторону, потом в другую. Он выжидательно посмотрел на меня, и я поняла: это проверка, он тестирует меня на знание города. Не знаю зачем. Может, он расправляется только с приезжими? А, может, наоборот? Хотя, нет, скорее первый вариант, у него вполне может быть фишка, как у многих местных: понаехали здесь! Только многие просто думают и возмущаются, а этот… Этот, возможно, действует.

— Так куда? — повторил водитель.

— Странный вопрос. Вы еще обратно поверните, — усмехнулась я.

Тяжело далась эта усмешка. Тяжело было не сорваться, не начать плакать, но я держалась. В ход пошла третья сигарета, я снова щелкнула зажигалкой.

— Вижу, ты знаешь, где мы едем, — медленно произнес водитель. — А ты живешь где? Конкретно. У церкви, которую недавно отгрохали? Повезло тебе! Огромная церковь, куполами весь район освещает. Кто бы мог подумать, что на месте той развалюхи- кафешки когда-то церковь отгрохают?!

Я поняла, что это снова проверка, но и на эти вопросы я знала ответ.

— Нет там никакой церкви, и темно так же, как и в этом районе, а кафешек хватает. Их сейчас как аптек — куда ни глянь. Я вот очень любила в одну такую кафешку ходить, а потом…

— Что потом?

Машина, сбавив скорость, начала почти ползти, но я понимала, что это мой шанс, и что если я не сорвусь, если не позволю сорваться ему, то скоро мы свернем на мою улицу, и я буду дома.

Дома… Вдали от пережитого ужаса.

Бояться буду потом, а пока же я нацепила на лицо осколок улыбки и, изредка бросая взгляды на водителя, как на обычного собеседника, начала рассказывать о том, как познакомилась однажды с парнем, с которым мы прожили год, а потом он взял и бросил меня, купившись на карьеру в продуктовом ларьке.

— Это как? — заинтересовался мужчина.

И я ему рассказала, но не жалуясь, а в шутливой манере, о бизнесе женщины с наращенными волосами. Так же, ерничая, рассказала, что спустя два года бывший парень ко мне приходил и жаловался, что бесплатные пиво и сигареты в ларьках не спасают его от тоски по мне.

— Занимательно, — хмыкнул водитель, и машина остановилась. — Здесь пойдет?

— Да.

Я нервно сглотнула, глядя на свою улицу, но старательно отводя глаза от своего дома. Потому что если он — маньяк, как я думаю, может отпустить сейчас, но прийти после.

— Иди, — водитель перегнулся через мое сиденье, мазнул по моему лицу заинтересованным взглядом и открыл дверь.

Я вышла. Еще не веря, что эта поездка ужаса подошла к концу. Не осознавая, что я стою на своей улице, и буду сегодня дома… Я объясняю это стрессом — вдруг начала копошиться в сумочке, чтобы заплатить водителю, мелькнула мысль, что я сама себя напугала, а дядька просто…

Что «просто» я не успела додумать, потому что, увидев деньги, он хмыкнул, качнул головой и сказал:

— Сегодня тебе крупно повезло, девушка. Думаю, чувство юмора не раз тебя выручало. Прощай, фартовая!

Я проводила взглядом отъехавшую машину и медленно побрела по улице, глядя на редкие фонари, на такие яркие звезды, а потом достала телефон и позвонила Назару. Едва он ответил, я с жаром выпалила:

— Мне ужасно тебя не хватает. — И вопреки гордости, попросила: — Пожалуйста, приезжай.

А в ответ услышала такое неожиданное и приятное, заставившее сначала рассмеяться, а потом и расплакаться:

— Я уже здесь.

 

Глава 13

Назар давно уснул, а я лежала рядом и рассматривала его лицо в тусклом свете Луны, скользнувшей в комнату. Чтобы не разбудить ненароком, не шевелилась и дышала чуть слышно. Подумать только — я могла больше никогда его не увидеть…

Не из-за гордости и обиды, он, слава Богу, имеет собственное мнение, отличное от моего. Я не ответила на звонок — и он просто приехал. Приехал, но мог меня не застать. Если бы я как-то неправильно повела себя с тем водителем, если бы показала, как на самом деле сильно боюсь его, я могла просто исчезнуть. Как тысячи людей, которые исчезают бесследно, и не по причине нашествия НЛО.

Я долго не могла успокоиться, меня трусило, и когда Назар вышел из машины и обнял меня, мрачно взглянул мне в глаза и потребовал ответа:

— Что? Наташ, не молчи. Что с тобой?

— Хочу домой, — проскулила я.

— Пойдем.

— Пойдем.

Я хотела как можно скорее спрятаться в четырех стенах, чтобы за моей спиной не было темной улицы, такой сонной и такой безразличной, но навалилась усталость, и чтобы дойти, я вцепилась в локоть Назара. Наверное, ему было больно, потому что, когда мы остановились у квартиры, чтобы я достала ключи, я не смогла убрать руку, пальцы словно свело.

Назар молча взял мою сумочку, достал ключи, открыл замок, и мы вошли в квартиру. Постояли в коридорчике, в темноте, а потом он зажег свет и, с улыбкой кивнув на мои сжатые пальцы, пообещал:

— Я никуда не уйду.

— Спасибо.

Уткнувшись лбом ему в грудь, я сделала глубокий вдох, медленно разжала пальцы, и заметила на локте мужчины следы от моих ногтей.

— Прости.

— Только когда такие же окажутся на моей спине.

Я кивнула. Если смогу… если мне вообще будет сегодня до этого…

Сняв обувь, я прошла в кухню, распахнула окно и посмотрела на звезды. Я слышала, как подошел Назар. Он остановился за моей спиной, уверенно притянул к себе, заставив опереться, и повторил требование:

— Рассказывай.

Меня снова начало мелко трясти, и я качнула головой.

— Потом. Со мной все в порядке, просто… испугалась немного.

— Хорошо, — дыхание Назара коснулось моей шеи, пощекотав. — Но не думай, что мы не вернемся к этому вопросу. И к другим тоже.

— К каким другим?

— Позже. Когда ты придешь в себя.

Так уверенно. И так безапелляционно. Он хотел знать ответы на все вопросы. Но у меня были свои.

— Почему ты не звонил?

— Уезжал.

— И там не было связи?

— Там включался роуминг. Я был за границей, в командировке.

Я поежилась от завуалированного намека, что у меня недостаточно средств на счету для таких звонков. А, может, мне показалось? Может, мне вообще весь вечер просто кажется все? И маньяк, и Назар, и…

Отвернувшись от звезд, я обняла лицо мужчины, а он, медленно склоняясь ко мне, выдохнул в губы:

— Наташ, честно говоря, я был чертовски занят, я работал как проклятый, чтобы скорее вернуться.

— Ко мне?

Он усмехнулся.

— Ты должна раскаяться за свои сомнения. Представляю, как ты успела себя накрутить, поэтому… заставь меня простить тебя.

— Но я все еще на тебя злюсь.

— Правда? Тогда ты должна раскаяться и за это.

— Нет, это ты…

— Начинай, — перебил он. — А я помогу.

Его взгляд поглощал, его улыбка обещала греховное, его руки уже пытали меня, медленно… томительно медленно… и я отбросила вопросы и сомнения. К чертям! К бесам! К прошлому, которое запрещало отдаваться отношениям без оглядки! А, может, с Назаром у нас будет иначе? Нет, не так… Не хочу сомневаться! У нас обязательно будет иначе!

Назар…

Он был так близко. И я, наконец, могла сделать то, о чем долго мечтала — прикоснуться к нему. Могла целовать. Могла вести себя дерзко, потому что у меня действительно могло не быть этой встречи.

Я могла всхлипывать и, не стесняясь, разместиться на подоконнике, обхватив мужской торс, потому что он так сказал. Я могла поделиться с ним, позволить ему любоваться звездами вместо меня, потому что он зажигал мои личные звезды…

Назар…

Не первая наша близость, но другая, волшебная. После всплеска удовольствия, я долго не отпускала его, продолжая обнимать всеми конечностями, и сама бы точно не слезла с подоконника — не было ни сил, ни желания, но он приподнял меня и отнес в ванную.

Совместный душ был томительно-нежным, а потом было резкое растирание полотенцем, и мой смех. Я почувствовала, что страхи начали отпускать, поняла в полной мере, что я здесь и… я есть. Я жива, со мной ничего не случилось.

А после я кормила мужчину и слушала, как он без восторга и энтузиазма рассказывает о командировке в Англию. Такое ощущение, что он устал от частых поездок, в особенности от Лондона, да и вообще от заграницы.

— А кем ты работаешь? — жуя кусочек сыра, который остался с прошлого приезда Назара, поинтересовалась я.

— Для тебя это важно?

— Это не важно, — я пожала плечами, — это любопытно.

— Хочешь вина?

После того, что произошло, конечно, я захотела. Назар с усмешкой извлек бутылку белого вина, она, как и сыр, осталась с прошлого раза, достал бокалы, запомнив, куда я их поставила в прошлый раз. И все это, бросая на меня такие жаркие взгляды, что несмотря на то, что мы уже были близки, и не раз, я краснела, как школьница.

— Я работаю руководителем. — Встретив мой взгляд, улыбнулся. — Что, не похож?

— Да нет, — я пожала плечами, — откуда я знаю, как должны выглядеть руководители электростанций? Никогда об этом не задумывалась. Просто я уже и не ждала, что ты ответишь, отвлеклась, задумалась…

— Обо мне?

— Конечно.

Какое-то время он терзал меня цепким взглядом, а потом, видимо, поверил.

— Хорошо, — он разлил вино по бокалам, — я рад, что стал частым гостем твоих мыслей.

— Я не говорила, что частым.

Он улыбнулся, мол, говори-говори, а думаешь-то ты по-другому, и я это знаю…

— У тебя был переводчик? — чтобы избавиться от неловкости, я попыталась перевести разговор на другую тему.

— Нет, я владею английским.

— А…

— А еще немецким. Наташ, не хочу больше говорить о работе. Вообще, мне кажется, я успешно наобщался на год вперед. Давай ты лучше расскажешь, что делала, пока меня не было?

— Ела, спала, — начала я без энтузиазма. — Да нечего рассказывать, это у тебя командировки, Лондон, а у меня обычные серые будни.

— А ты расскажи, — предложил он, — может, мы вместе найдем в твоих серых буднях другие цвета?

Я попыталась упереться, но Назар оказался упрямей. В общем, начала я рассказывать о своих буднях без него, а потом с удивлением поняла, что не так-то все было уныло и серо. Я видела, как улыбнулся Назар, когда я рассказала, что теперь не только старшенький сын Иры называет меня по фамилии. И как оба мальчишки попытались потребовать, чтобы к ним обращались на «вы», потому что они личности. Еще я рассказала, что у меня на работе заколдованный стол. Да-да, заколдованный, потому что, сколько его ни очищай, а к утру он опять завален документами. И это тоже позабавило Назара. А еще я рассказала несколько историй о нашем шефе, по сути безобидных, на которые уже и внимания не обращаешь, потому что они случаются каждый день, но со стороны, как оказалось, очень забавных. Назар даже смеялся.

В общем, я поняла, что иногда жизнь маскируется. Она может показывать тебе серые полосы, но на самом деле это закрашенный бежевый или желтый, или зеленый, или любой другой. И окрас зависит от того, с каким настроением ты пройдешь по этой полосе. Верхний слой стирается от шагов, поэтому может и измениться. А может остаться серым. Во многом это зависит только от самого человека.

Реакция Назара показала мне. что моя жизнь — это не только серость, в ней на самом деле мелькают разные краски, только их надо научиться замечать, но для начала хотя бы просто поверить, что они есть.

Я смотрела на улыбающегося мужчину и верила, потому что очень сильно хотела верить, что у нас все получится. Впервые я не отмахнулась от мысли, что у нас с ним есть будущее. Несмотря на разные города, несмотря на то, что мы вместе совсем недавно, и многого друг о друге не знаем. Комплекса, что он руководитель на электростанции, а я бухгалтер — у меня не было. Бухгалтера никогда не сидят без хлеба, и лишней моя зарплата в общем бюджете точно не будет…

Поймав себя на этой мысли, я едва не поперхнулась вином и ошарашено посмотрела на Назара. Я что… только что… действительно строила планы… что мы можем жить… вместе?!

— Что? — усмехнувшись, спросил Назар.

А я, разом растеряв красноречие, только качнула головой, мол, все в порядке, это я так…

А на самом деле… какое такое «так»?!

Да я рехнулась, если начала думать о переезде!

Тем более что никто и не предлагал…

Придя в себя, я попыталась вернуть разговору легкость, но постоянно спотыкалась, встречая внимательный взгляд Назара. Мне начало казаться, что он догадывается о моих коварных мыслях укорениться в его жизни, и почему-то было так неловко и стыдно, как будто видеть рядом желанного мужчину — преступление. Я понимала, что в этом нет ничего плохого, и вообще, думать не запретишь. Я же не напрашиваюсь. И даже не намекаю, мол, я согласна, если ты скажешь — мой чемодан будет готов. Для меня самой мелькнувшие мысли — шок.Книголюб.нет

— По-моему, ты устала, — заметил мою отрешенность Назар, — пойдем-ка спать.

Я машинально убрала со стола, машинально закрыла перед мужчиной дверь, когда вошла в ванную, машинально переоделась и вспыхнула, увидев, как он стоит, прислонившись к стене, и улыбается. Опять промелькнул страх, что он знает, и «о, Боже ж ты мой, как это стыдно», но я махнула рукой и бодро объявила:

— Ванная свободна.

— Это-то меня и расстраивает, — намекнув, что хотел бы видеть там и меня, Назар притворно вздохнул.

Но я сделала вид, что намека не поняла и, быстро поцеловав его, прошла в комнату. Мне нужна была хотя бы минутка, чтобы побыть одной и чтобы избавиться от пугающих посильнее маньяка в машине, мыслей. Маньяк, слава Богу, уехал, отпустил меня, а мысли…

Мысли о том, что следующий неминуемый шаг в наших отношениях с Назаром — это совместное проживание, уходить не желали.

Под впечатлением от них, я легла и притворилась, что уснула, когда Назар вышел из ванной.

А теперь, когда уснул он, я лежала, всматриваясь в его лицо в лунном свете, и уже не боялась признаться сама себе, что если он предложит мне переехать к нему, я все брошу и перееду, потому что…

А вот почему, я признаться пока не могла.

Даже мысленно.

Даже себе…

 

Глава 14

Я надеялась, что на этот раз Назар пробудет в городе дольше, хотя бы недельку, но, увы, он уехал через два дня. Правда, теперь он находил время на звонки; и иногда вечером, иногда поздно ночью, я слышала его голос, и радовалась хотя бы этому.

Я понимала, что у него работа, он не последний человек на электростанции и не может позволить себе частые разъезды туда-сюда. Я все понимала, но все равно надеялась.

Он никогда не предупреждал о приездах, но я всегда ждала его — может, сегодня? А, может, завтра? Вот возьмет и приедет! Я возвращаюсь с работы, а он выходит из своей машины… Или еще лучше — заезжает за мной на работу, и…

И дальше моя фантазия пускалась в буйный полет. Кстати, часть из этих фантазий мы потом с Назаром превращали в реальность.

— Вижу, что ты соскучилась, — улыбался он.

А я и не скрывала особенно, наоборот, доказывала, что он прав. Пусть улыбается самодовольно, как кот, обнаруживший спрятанную сметану — главное, что это было в удовольствие нам обоим.

Мне нравилось быть с Назаром. Не только в физическом плане. Мне просто нравилось быть с ним. Готовить для него, украдкой наблюдать, как он ест, сидеть рядом с ним, лежать рядом с ним, молчать рядом с ним, говорить или слушать, нравилось чувствовать, что он здесь, со мной.

Мне так хотелось быть к нему еще хоть чуточку ближе, что я купила путеводитель по городу, в котором он жил, и самоучитель английского языка. Путеводитель не впечатлил, но я ничего особенного и не ожидала от маленького городка. Это не важно. Я рассматривала картинки, представляя, как Назар проезжает по одной из этих узких улочек… По этой. Или вот этой… И мечтала, что однажды я тоже увижу этот маленький городок. Нет, Назар меня не приглашал, но вдруг?

Когда-нибудь…

Самоучитель же открывала с твердым намерением изменить свой уровень английского с отметки «базовый», до «в совершенстве», но… Закрыла с осознанием, что скорее пешком дойду до Лондона, чем скажу честно: да, я владею английским. Пока мною владела лень, но отступать я не собиралась и записалась на курсы. По вечерам мне было особенно одиноко, так что курсы пришлись очень кстати.

Назару я ничего не рассказывала, но и не врала — он всегда звонил, когда я уже возвращалась домой, и я честно отвечала, что сижу и скучаю. Это было моей маленькой тайной. Я не хотела выглядеть перед ним глупо, а если бы он узнал о путеводителе и курсах, я бы от стыда провалилась сквозь землю. Подумает еще, что навязываюсь, строю на его счет кардинальные планы, намекаю, чтобы он свозил меня заграницу, заманиваю в сети, ловушку и… Ну, чего там еще опасаются мужчины?

И доказывай потом, что мне нужен только он. Да и стану ли я доказывать, если увижу в нем параноика-идиота? Нет. Я берегла наши отношения и не хотела подвергать их пустым проверкам. С нас хватало испытания расстоянием.

Лето сменилось переменчивой осенью, а у нас с Назаром все было по-прежнему. Жаркие встречи, неминуемые расставания и звонки. Иногда звонки тоже были жаркими: если мы долго не виделись, он скучал и спрашивал, скучала ли я? После моего подтверждения, требовал доказательств, и я, поначалу краснея, все уверенней их приводила. Своими руками — за неимением под боком Назара, и описанием того, о чем я мечтаю, что бы он со мной сделал. Его хриплый голос… Мой стон… Чувственная пытка на расстоянии…

Даже по телефону я слышала, что он возбуждался, и млела от этого, и терзалась, что он далеко…

Однажды меня осенило, что мы с ним как староверы какие-то (игры при встрече и по телефону не в счет), и я предложила общаться по скайпу. Так хотя бы можно видеть друг друга!

— Мне нравится, — сказал он после раздумий.

— Нравится моя идея? — чуть-чуть пококетничала.

— Твой шаг ко мне.

В тот момент я впервые порадовалась, что он далеко и не видит, как я краснею и улыбаюсь одновременно.

Теперь общаться стало намного удобней, и ждать стало чуточку легче. И он действительно видел, как я скучаю по нему, а я, к сожалению, видела не только это, но и как сильно он устает.

В таком режиме онлайн осень сменилась холодным декабрем…

Жизнь шла своим чередом — не считая разлук, очень даже успешно. Я совсем забыла о встрече с маньяком, и вряд ли бы вообще о ней вспомнила, если бы не случайность. Нет, мы не увиделись с ним вновь. Я бы, наверное, не пережила второй встречи, и вряд ли это можно считать утрированием.

Просто однажды Назар на несколько дней вырвался ко мне, а вечером нас двоих пригласили Ира и Миша. Компания у нас получилась небольшая, но веселая, мы много смеялись, а Костя, старший сын Иры, пришел из комнаты к нам и начал щелкать пультом телевизора, переключая каналы. К моему удивлению, выбор остановил на криминальной постановке, где допрашивали вора, который нападал на старушек — говорят, такие передачи сделаны на основе реальных событий, может, и так. Но герои вели себя настолько неестественно и пафосно, что я, слушая их, начала откровенно скучать.

— Натали, — поразилась Ира, увлекшись рассказом бабушки с телевизора, — ты что, не переживаешь?!

— Как-то не получается, — зевнула я.

— Но это ведь страшно! Он ждал их, подкрадывался, срывал цепочки и убегал! А старушки смотрели, как мчатся в ночь их драгоценности! — повторила Ира слова диктора, передав и пафос, и трагические нотки. Вот кому в актрисы надо было идти…

— Да что тут страшного? — поинтересовалась я. — Да, плохо, что у людей воровали драгоценности, но их жизни ничего даже не угрожало. Вот если бы они встретились с маньяком, как я, это другое дело. Это действительно страшно.

— Маньяком? — Костя выключил телевизор и подбежал ко мне, жадно заглядывая в глаза. — Маркова, расскажи!

— Говорю же — это страшная история, — улыбнулась я такому неприкрытому энтузиазму.

— Так вот я как раз и хочу такое послушать! — настаивал он. — Буду потом мелкого пугать. Маркова, расскажи!

— Неа, мне, в отличие от тебя, мелкого жалко.

— Да ладно, Натали, — поддержала сына подруга, — расскажи, интересно ведь!

Я обвела взглядом нашу компанию. Назар грел в руке бокал вина и выжидательно молчал. Миша жевал бастурму и взглядом требовал зрелищ, раз телевизор выключили. Ира пугливо прислонила ладонь ко рту, демонстрируя, что готова слушать. Костя продолжал требовательно стоять надо мной. Мелкий сидел на ковре, устраивая из горы игрушек бардак, и мало интересовался планами на него старшего брата. И я решила: а почему бы не рассказать?

Тем более что теперь эта история уже не казалась трагической и минорной, скорее — в чем-то забавной. К тому же, я выпила два бокала вина, у меня было хорошее настроение, я была в окружении друзей и не прочь поболтать. В общем, стала я рассказывать, посмеиваясь и подхихикивая:

— …И вот тут он поворачивается ко мне лицом, и я вижу его прозрачные глаза и понимаю… Это я потом, когда вспоминала, сообразила, что несмотря на старость «Жигулей», дверь закрывалась автоматически и на ней изнутри не было ручек, а тогда просто побоялась выпрыгнуть… да и все равно бы догнал… А он мне и говорит: «Прощай, фартовая!», и уезжает… Ну, вот и все!

Я обвела взглядом слушателей, а все они, за исключением усердного мелкого, зарывшегося в игрушках, и Назара, курившего у окна сигарету, смотрели на меня так, будто я вернулась после долгой разлуки.

— Вы чего? — поразилась я.

Ведь рассказывала с юморком, а они… Может, долго рассказывала и они просто устали?

— Это… — Ира запнулась, прочистила горло и продолжила. — Это, правда, было?

— А, так вы не поверили? — рассмеялась я. — А я думаю: что это у вас лица слегка… странные? Да, было. Назар, помнишь, ты еще меня тогда в машине ждал? Я как раз вышла из этих «Жигулей», позвонила тебе, а ты сказал…

Назар потушил сигарету и обернулся. И вот не знаю… сигарету-то он потушил, но такое ощущение, что огонек от нее впитался в его глаза. Он едва ли не прожигал меня тяжелым взглядом, обещая, что каяться мне и каяться, и все равно жестокой расплаты не избежать.

— Ты куришь? — спросила я, чтобы отвлечь его.

— Только если доводят, — ответил он, и я поняла, что мой план с отвлечением провалился.

Покрутила бокал вина, обвела взглядом комнату — а хорошо здесь, уютно; и снова перевела взгляд на Назара. Не остыл — глаза по-прежнему жесткие, а пальцы нервно вертят зажигалку.

— И часто доводят? — спросила я.

Мало ли. может, зря я принимаю все на свой счет? Может, он просто легкоранимый. Ну а что, так бывает.

— За последний год это удалось только тебе.

— Огоо, — впечатлилась я.

— Ты даже не представляешь, насколько «ого».

— И что это значит?

— Что я бросил курить три года назад и не хочу травить легкие.

— Это понятно. А что твои слова значат для меня?

Назар ограничился странной улыбкой, оставив меня без ответа.

Разговорился он только, когда мы сели в машину, чтобы ехать домой. Да так разговорился, что у меня к концу поездки пылали не только уши, не только лицо, но и шея. Не помню, чтобы меня так отчитывали даже в детстве! Я безответственная, неосторожная, шальная, и так далее, и в том же духе…

Но когда я вспыхнула негодованием и собралась ответить по полной, машина резко затормозила, и Назар, обхватив мое лицо, спросил:

— Ты хоть понимаешь, как мне было страшно за тебя?! Ты рассказывала с улыбкой, ты думала, что это смешно… а мне было страшно, что я уже мог тебя потерять! Никогда… я прошу тебя, никогда больше не садись в чужую машину…

— Да я и не… — хотела объяснить, что я вообще-то сегодня первый раз воспользовалась попуткой, просто мне крупно не повезло, но не смогла.

Назар впился в мои губы, передавая свой страх за меня и заставляя молчать. Он целовал бешено, исступленно, как будто меня уже не было рядом, и я хихикнула между поцелуями:

— Эй, я жива…

За что тут же заработала гневный взгляд и новую порцию наказывающих поцелуев…

Ну, что сказать?

Хорошо, что когда я выходила из машины, было темно, и никто не видел, в каком состоянии мои губы — я чувствовала, что они припухли, а когда мы вошли в квартиру, я разулась и поспешила в ванную, где зеркало подтвердило — припухли, и еще как!

Я набрала в ладонь воды, прислонила к губам, повторила так несколько раз, умылась, снова глянула на отражение — вроде бы уже не так критически, и вышла.

— Мне нравятся твои поцелуи, но… — начала я, а потом зашла в комнату и замолчала, увидев, что Назар рассматривает путеводитель по своему городу и самоучитель английского.

Как я могла забыть их припрятать? Оставила на подоконнике, не думая, что он туда заглянет, а он… а я…

Он ничего не спрашивал. Молча смотрел на меня. Мне многое чудилось в его взгляде, и, признаюсь, предположения были не самыми радужными. Но я расправила плечи и вздернула голову вверх. Разве я сделала что-то плохое? Да, я хотела чуть больше знать о том, где он живет. Да, я хотела стать к нему чуточку ближе. Да-да-да, еще на сотню предположений! И что? Что теперь?!

— Если не ошибаюсь, — Назар ласково провел подушечками пальцев по книгам, — ты сделала еще как минимум два шага ко мне?

Я кивнула — все равно узнал. Узнал и понял, отпираться глупо.

— Значит… — он подошел ко мне, улыбнулся, заметив, что я все еще хорохорюсь, и склоняя лицо к моему, сказал: — Теперь моя очередь… Как ты смотришь на то, чтобы выйти за меня замуж?

 

Глава 15

Невозможно передать словами, что я почувствовала. Радость, восторг, страх, недоверие, мелькнуло подозрение, что я сплю и этого не может быть, а еще мне на какое-то время показалось, что я оглохла.

Я смотрела на Назара, видела, что он улыбается и что-то говорит, но не разбирала слов. А потом у меня перед глазами замелькали белые мушки, и я решила, что, наверное, я просто потеряла сознание и мне привиделось. Ведь не мог же он на самом деле сказать то, что сказал? Конечно, нет! Он же не знает, что я в него… ну, что он для меня…

Не знает, я старалась не проболтаться, боялась, что это спугнет его. И о своих чувствах ко мне он тоже не говорил — я бы такое не пропустила, даже если бы спала. Все-таки показалось… эх… а я-то…

— Так что? — спросил Назар.

— Что? — спросила я у него.

— Выйдешь за меня, готовиться мне к твоему переезду или продлим конфетнобукетный период?

И вот тут я совсем растерялась. Окончательно и бесповоротно. Потому что другого объяснения своим словам до сих пор найти не могу.

— Не было… — пробормотала я.

— Чего не было?

— Ничего не было, — пояснила ему. — Ни конфет, ни букетов.

— Правда?

Я кивнула, и он задумался. Я наблюдала, как он хмурит брови, что-то припоминая, а потом согласно кивает.

— Точно. Но как ты думаешь, корзинки с продуктами во время моих приездов могут сойти за ухаживание? Вино французское, и тебе всегда нравилось — это я так, напоминаю, вдруг ты успела забыть?

Вдруг… Да у меня укоренилась мысль: а вдруг я сошла с ума?! А это куда страшнее, чем возможная амнезия!

— Наташ, — палец Назара погладил мои припухшие губы, тут и так мысли разбегаются, а он… — Так что, мы можем посчитать, что я за тобой ухаживал?

— Можем и посчитать, — согласилась я, все еще не веря, что мы ведем этот разговор.

— И тогда…

Он выжидательно замолчал, видимо, рассчитывая хотя бы на этот раз получить ответ, а я смотрела на него, и прийти в себя не могла. Вот оно — долгожданное счастье! Хватай и беги! Но у меня в голове не укладывалось, как он пришел к решению, что нам надо пожениться, если мы не только ни разу не касались этой темы, но даже не признавались, что чувствуем друг к другу?! И вообще, разве мужчина может вот так, сам, без малейших намеков со стороны девушки, захотеть жениться? Тем более что для него это второй раз, и первый брак не был удачным… Нет, как-то все это… странно.

— Назар… — я замолчала, не решаясь спросить, потому что это ведь может все разрушить, и вообще, это не самое главное в браке, но… поняла, что долго молчать не смогу, и все равно этот вопрос когда-нибудь вырвется. — А ты разве любишь меня?

— Да, — ошеломил он меня мгновенным ответом. — А ты меня разве нет?

— Конечно, да! — обиженная, как он мог обо мне так плохо подумать, горячо воскликнула я. — Но… а ты как догадался?

— Я не догадывался, — он с улыбкой начал покрывать мое лицо быстрыми поцелуями, — я просто надеялся… Так что… какой твой ответ?

— Конечно, «да»! — повторила я, беря на себя инициативу с раздеванием и доказательством своих пламенных чувств…

На этот раз обошлось без отлетающих пуговиц, но было не менее страстно, потому что теперь я знала, что он меня любит. Пока еще не успела понять и поверить, но знала, и казалось, знала давно, просто не позволяла себе принять эту мысль.

Любовь…

Моя любовь к Назару отличалась от тех чувств, что были к Юре и Павлу. Возможно, время просто стерло воспоминания, а, возможно, все действительно было иначе. Насыщенней, ярче, ближе, роднее. Не знаю. Возможно, все дело в том, что Назар и сам отличался от моего прошлого. Он был другим, но моим. И, наверное, я поняла это в первую минуту, как увидела его, и испугалась не внешности, а именно этого ощущения. И именно поэтому пыталась от него держаться подальше, и даже посмела сбежать. Потому что понимала: если такой мужчина догонит, выбора у меня больше не будет…

Утром ужасно не хотелось не то, что вставать, но даже двигаться. Было так приятно лежать в объятиях не только любимого, но и любящего мужчины… Я нежилась от одного ощущения, что он рядом, что он со мной, я млела, чувствуя его дыхание на своей шее, и не хотела его будить. Еще минутку, хотя бы минутку… но будильник на моем мобильном мыслей читать не умел, и начал трезвонить.

— Привет, — пробормотал в шею сонный голос.

Меня прижали поближе к себе, демонстрируя отнюдь не разочарование от раннего пробуждения.

— Привет, — послушно прижимаясь к Назару бедрами, ответила я.

Моим плечам достались горячие поцелуи, моему животу нежное поглаживание, палец мужчины скользнул внутрь, убедился, что я очень не против, и меня прижали сильнее, заставив прогнуться.

— Почему так рано? — между уверенными толчками бедер, поинтересовался Назар.

— Спешишь выбирать платье?

— Нет… — мое дыхание уже сбилось, я начала терять нить разговора, и не сразу сообразила, о каком платье речь. — Просто… понедельник…

— И что? — более резкий толчок бедрами, и палец мужчины, усложняя мое дыхание, спустился по моему животу вниз.

— Работа… — выдохнула я. — Назар, я… ох…

— Ты хочешь работать?

— Нет, но… — удивительно, как ему удавалось говорить четко, и вообще думать, когда у меня начало плыть перед глазами.

— Зачем ты ходишь на работу, которая тебе не нравится?

— Думаю…

Я задохнулась от нахлынувшего удовольствия, и не смогла продолжить.

— Что думаешь? — к одному пальцу прибавился второй, а медленные поглаживания перешли в дерзкую пытку.

Бедра Назара ускорили ритм, и я дышала уже через раз, а он предлагал мне поговорить!

— Что думаешь?

Назар перестал двигаться, я чувствовала, что он во мне, чувствовала прохладу его умелых пальцев, и призывно качнулась, но он удержал мои бедра, и не повелся на приглашение. Он давал понять, что продолжит, только когда я отвечу.

— Думаю, — сказала я, воспользовавшись паузой и развернувшись к нему лицом, — моя зарплата не будет лишней в нашем бюджете.

Назар с усмешкой перевернул меня на спину и снова вошел, на этот раз резко, отчаянно, с диким удовольствием следя за моей реакцией. Но мне не было стыдно, мне нравилось, что он смотрит, что наблюдает за моим удовольствием. Мне нравилось биться в его руках, нравилось стонать, разлетаться на звездные осколки, нравилось слышать его удовлетворенный вздох и ощущать, как он сжимает меня крепче, чтобы взлететь самому.

Мне так нравилось, когда он рядом со мной, но…

Подарив мне огромный кучерявый цветок в горшке, водрузив его на шкаф в комнате и проинструктировав, что это безобразие взамен тех букетов, которых у меня не было, а так же просветив, что поливать его почти не надо и пугать переездами по квартире тоже, Назар вскоре уехал.

Мне никогда не нравились его отъезды, но этот был совсем уж не вовремя, потому что со мной вдруг начали происходить странные вещи.

Мне всюду начал мерещиться его приятель, тот самый, который как-то заносил в квартиру корзину с продуктами.

Случилось это на следующий день после отъезда Назара. Стою я на остановке, высматриваю маршрутку, поворачиваю голову, может, случайно, а, может, почувствовав взгляд — уже не припомню, и вижу спину какого-то мужчины в черном пальто. Обычная спина, мужчина тоже обычный темноволосый, каких в городе много, но что-то в его фигуре показалось смутно знакомым.

Впрочем, вряд ли бы я придала этому значение, если бы на следующий день не увидела этого же мужчину в магазине, причем на этот раз я четко почувствовала его взгляд, но когда посмотрела на него — он быстро отвернулся к полке с кошачьими консервами. И еще через день я снова заметила его — он топтался у ларька, делая вид, что выбирает сигареты, и даже держал пачку в руках, но когда я села в маршрутку и посмотрела в окошко, увидела, как он поспешно отходит от ларька без покупки. И вот тогда-то я и увидела его лицо, и… мне показалось, что это приятель Назара.

Несколько дней, выходя на улицу, я подозрительно осматривалась, но мужчины в черном пальто нигде не было. Я успокоилась, списала это на то, что сильно тоскую по Назару, мое желание стать к нему еще хоть чуточку ближе, никуда не делось и вот, результат. Я даже со смехом призналась в этом Назару, когда вечером мы общались по скайпу; мне уже не было стыдно говорить о том, что я скучаю по нему, потому что он знал. Знал, что я к нему чувствую. В ответ на рассказ о моих видениях, он сказал, что тоже сильно скучает и делает все, чтобы как можно скорее приехать и чтобы мы не только вместе проводили старый год, но и встретили новый.

Я понимала, что на этот раз ему гораздо сложнее, потому что он подгоняет работу, дабы суметь взять отгулы, а еще решает некоторые вопросы с нашей свадьбой. Мы не ходили в загс подавать заявление, Назар сказал, что сделает это сам, и все равно расписываться мы будем в его городе. Там же будем и жить, но здесь у меня возражений не было.

В отсутствие Назара мне предлагалось подготовить шефа к моему скорому увольнению, выбрать с подружкой платье, которое оплатит жених, и присмотреть кольца.

С шефом я, кстати, поговорила на следующий же день, как стала невестой, не оттягивая. И вообще, как-то совпало — он всегда приходил позже, а здесь иду — а он в офисе. Ну, и я и зашла к нему первому, решив, что с Ирой поговорю потом. С шефом — это быстро, я скажу, он согласится, и все, можно идти к подруге, радовать, принимать поздравления, обсуждать, рассказывать и мечтать за чашечкой кофе.

Но быстро с шефом не получилось. Узнав, зачем я пришла, он расстроился и долго отказывался верить. Даже предлагал увеличить оклад, заподозрив, что с моей стороны это легкая манипуляция, но узнав о скорой свадьбе и переезде, сдался.

— Ладно, Наталья, — тяжко вздохнул он. — Повышение зарплаты — это, конечно, не аргумент, чтобы остаться, если речь идет о свадьбе. Поздравляю, желаю счастья и все такое. Иди с глаз моих, расстраивай теперь свою подругу!

Я вышла из кабинета в растрепанных чувствах, недоумевая — или я действительно была слишком самокритична к себе, а на самом деле супер-бухгалтер, или шеф расстроился потому, что даже в кризис на такую зарплату желающих мало? Но я успела только подойти к соседнему кабинету, как меня догнал окрик шефа:

— Наташа, — выглянул он из кабинета, — а ты сможешь начать передавать дела уже завтра? У меня есть на примете одна бухгалтерша, она давно хотела работать у нас в компании…

— Да, конечно, — согласилась я, без сожаления лишаясь лавров супер-бухгалтера. — Пусть приходит.

— Отлично! — радостный шеф, что-то насвистывая, скрылся в своем кабинете, а я открыла дверь и зашла в кабинет, который мы делили с Ирой.

Делили… Да, теперь уже можно говорить в прошедшем времени, потому что скоро так и будет…

При виде Иры, усердно щелкающей мышкой, охватило сожаление и преждевременная тоска, я только сейчас поняла, что потеряю ее, как подругу, когда уеду, но… Я не могла потерять Назара.

— Что там у вас за секреты? — она даже перестала щелкать мышью, вероятно, поставив игру на паузу, и с любопытством посмотрела на меня. — Натали?

— Я…

Чувствуя, что к глазам подступают слезы, я отвернулась, подошла к окну, глядя на город, который скоро брошу ради мужчины. Ну и пусть. Город я тоже любила, но… это другое. Скучать я буду не столько по улицам и по морю, сколько по людям.

— Натали?

Я слышала, что Ира подошла, и что теперь стоит у меня за спиной. Думая, что что-то случилось, она положила руки мне на плечи в знак поддержки.

— Натали, ну что? Не пугай меня, пожалуйся, я еще после твоей истории с маньяком не отошла. Всю ночь крутилась, Миша, кстати, просил тебе передать, что это ты виновата и поэтому он не выспался. А Костя потребовал, чтобы ты как можно скорее снова пришла к нам в гости и рассказала, куда еще успела вляпаться! Он и не знал, что в городе так много интересно, а то у него только школа, и все, а тут, оказывается, такое!..

Я рассмеялась и обернулась к Ире.

— Тебе не идут слезы! — заявила она, ткнув в меня пальцем. — У тебя лицо сразу делается красным, как после косметологической чистки!

— Ужас какой, — пробормотала я, вытирая все бегущие и бегущие слезы. — Мне нельзя быть некрасивой, Ир, я замуж выхожу.

— Правильно, верный подход, нечего тут рыдать, — похвалила меня подруга, а потом округлила глаза и едва не оглушила меня криком: — Что?! Замуж?!

Дверь распахнулась, в кабинет вбежал встревоженный шеф, осмотрел нас и облегченно выдохнул:

— А, это вы… Фух, можно дышать спокойней. Ты, Ира, замужем, а с потерей Наташи я уже смирился. Ну, Ира, порасстраивалась, погоревала и хватит — поздравляй подругу. Что вы обе застыли? Ира, ну? Ты же давно хотела погулять на ее свадьбе!

Не дождавшись, когда его советы воплотят в жизнь, шеф махнул рукой и, снова насвистывая, закрыл дверь и ушел, а мы с Ирой недоуменно переглянулись. Я и подумать не могла, что он знает о наших девичьих тайнах, а он…

— Назар? — спросила меня Ира, почему-то шепотом.

— Дурочка, — кивая болванчиком и тоже шепотом, ответила я. — Конечно, да.

А потом мы обе рассмеялись, обнялись по-дружески, и Ира начала строить планы, как лучше организовать нашу свадьбу, а я слушала и улыбалась. Даже когда ее идеи были совсем уж дикими.

В приподнятом настроении, практически летая то в облаках, то вместе с первыми снежинками, закрутившими танец на улице, я возвращалась с работы, ничего не подозревая, вышла из маршрутки, направилась к дому, но у обочины притормозила красная иномарка, и из нее на всех парах ко мне понесся Павел.

— Наташа! — крикнул он, видя, что я проигнорировала его эффектное появление. — Наташа, подожди, мне надо с тобой поговорить!

— Уже наразговаривались! — не сбавляя шага, огрызнулась я.

— Да подожди ты! — Подбежав, он схватил меня за руку, заставляя остановиться. — Я как лучше хочу, а ты…

— А для меня лучше — это не пересекаться с тобой, — я попыталась высвободиться, но он цепко держал.

— Послушай, это касается твоего тролля, я…

— Катись к черту! — разозлившись, я резко наклонилась и укусила его ладонь.

Павел, не ожидая такого подвоха, отпустил, и я пошла дальше. Не ускоряясь, чтобы не провоцировать его хватать меня за руку снова, но и не оглядываясь, когда он потребовал остановиться.

— Да послушай ты! — крикнул он. — Твой тролль…

— Повторяю для тугодумов: катись к черту! — крикнула я на ходу.

Павел все-таки попытался догнать меня и схватить за руку, но потом удивленно ойкнул и зашипел. Пройдя немного вперед, я все-таки поддалась любопытству и обернулась. Увиденное поразило — Павел, согнувшись пополам, держался за живот и рассматривал асфальт, а от него ко мне уверенно шагал мужчина в черном пальто. Тот самый, который мерещился мне несколько дней кряду, а потом пропал.

— Все в порядке? — спросил мужчина, поравнявшись со мной.

Теперь его лицо было хорошо видно в свете фонарей, и я убедилась, что это был действительно тот самый приятель Назара.

— Да, — я кивнула, шокировано рассматривая его. — Да, спасибо.

— Не за что, — улыбнулся он. — До свидания, Наталья Александровна.

— Что? — выдохнула я.

— Я говорю: до свидания.

Не знаю, что удивило меня больше: его появление сейчас, его мелькание рядом со мной до этого или то, что он назвал меня по имени-отчеству? Но увидев, что Павел приходит в себя, я кивнула и поспешила уйти.

Я опасалась, что Павел попытается меня догнать или, дождавшись, когда нежданный защитник уйдет, явится ко мне, но, к счастью, он ограничился только смс-кой. Она пришла примерно через час, и была странной и пафосной до невозможности: «Наташа, ты все еще мне дорога! Мне нужно только поговорить с тобой! Ты в опасности! Позволь мне тебе помочь!».

И сердечко в конце.

Мило.

Я удалила сообщение, не раздумывая, и внесла номер Павла в черный список на телефоне.

 

Глава 16

Кстати, правильно сделала. Это и Назар сказал, когда мы с ним по скайпу разговаривали, и утром доказал мой мобильный, отобразив около двадцати звонков Павла и целых пять смс в черном списке.

Я не стала читать ни одного, просто удалила. Очень сильно хотелось верить, что у Павла взыграет гордость, он обидится и перестанет меня преследовать. Мне не хотелось ни видеть его, ни слышать, у меня были куда более приятные планы.

Сегодня с Ирой мы, вопреки обычаю, не остались в офисе на обеденный перерыв, а поехали по свадебным салонам выбирать мне платье. Новая бухгалтерша пришла, и пока она старалась оправдать доверие шефа и всем понравиться, нужно было ловить момент. В офисе есть человек в рабочее время? Есть. Шефу есть с кем поговорить, если что? Есть. И на звонки ответит, если клиенты позвонят. Понятно, что пока только запишет информацию, но и то хлеб.

Несмотря на радужное настроение, в первый салон я заходила чуть ли не со скандалом — почему-то стало неловко: я в обычных джинсах, обычном свитере, простой шапочке и не самом шикарном пальто, а здесь все так красиво и дорого…

— Во-первых, — успокоила меня Ира, — Назар тебе говорил, что заплатит за платье сам. В принципе, он тебе и выбрать его сам мог, у него отменный вкус, но я никогда бы его не простила, и он это прекрасно знает. Так что давай, подруга, не отказывай мне в удовольствии. Досидеть до двадцати семи лет в девках! Подумать только! Столько заставлять меня ждать!

— Ну и что? — отмахнулась я. — Я, может, просто ждала такого же, как твой муж. Я же говорила, что если встречу мужчину, который просто покорит и возьмет, не стану сопротивляться, а выйду замуж.

— Таких, как мой муж, больше нет, — гордо постановила Ира.

— И таких, как мой Назар, тоже, — поддакнула я.

Рассмеявшись, мы зашли в салон, а там… настоящее царство платьев и свадебных атрибутов. Глаза разбегались, а мерить поначалу было страшновато. Вдруг не влезу? А вдруг случайно наступлю на подол? А вдруг… Потом я решилась, но платье не выбрала.

— Нет, Ир, — после нескольких безуспешных примерок, вздохнула я, — тут все красивое, но… не мое.

— Вижу, — она тоже тяжко вздохнула. — Ничего, мы еще успеваем заехать в другой салон.

— Ладно.

В другой салон я заходила уже без упрашиваний. А потом был третий, четвертый, а потом мы подъехали к пятому, но я уже так устала и расстроилась, что наотрез отказывалась даже выходить из машины.

— Все равно здесь не будет того, что я хочу, — ныла я. — Тут все то же самое, что в предыдущих!

— Выходи, выходи, — настаивала Ира, — я хочу пойти и убедиться сама.

— Так, может, ты и сходишь сама? — обнадежилась я.

— Ты еще предложи мне самой за Назара выйти! — возмутилась подруга. — Натали, не делай мне нервы. Я по-хорошему прошу: выходи, а то…

— А то что?

— А то я выйду из машины, — она действительно вышла и заглянула в дверь, — оставлю тебя здесь, поставлю машину на сигнализацию и уйду. А когда ты пошевелишься, сигнализация взвоет на всю округу, выйти ты из машины не сможешь, а я покину свадебный салон только, когда приедет полиция и начнет строчить на тебя акт за кражу!

— Впечатляет, — согласилась я и вышла. — Только маленькая поправка: не за кражу, а за попытку угона. А так да, история занимательная. Ну, пойдем, помучаем меня еще раз.

Но, как оказалось, из машины я выходила не зря!

Мне это платье сразу понравилось. Мы только зашли в салон, я повернула голову вправо, и увидела его на манекене. Оно не было пышным, не блестело камнями и вышивкой, оно было простеньким по сравнению с остальными нарядами, но милым.

— Меряем? — заметив мою реакцию, Ира уже подозвала продавца.

— Меряем! — подтвердила я.

А когда я надела платье и увидела себя в зеркале, поняла, что да, это оно, и я просто физически не могу с ним расстаться!

С опаской посмотрела на ценник и ахнула в приятном удивлении. Я могла позволить себе купить это платье! Прямо сейчас! Ура!

— Беру, — решила я.

— Конечно, берешь, — согласилась Ира, одобрительно меня рассмотрев. — Видно, что это твой фасон, и вообще сшито как для тебя. Хотя ты могла бы и притвориться, что сомневаешься.

— Зачем?

— Чтобы я почувствовала, что нужна тебе не только, как водитель, но и как подруга.

— Нужна!

В знак компенсации за мою поспешность, я радостно обняла Иру.

— Хватит, верю, а то задушишь, — она ворчливо высвободилась из объятий, но было видно, что я прощена. — Хватает денег?

— Да!

Переодевшись, я поспешила к кассе, расплатилась карточкой, и выпорхнула из магазина с огромным пакетом. Следом за мной вышла Ира, преисполненная значимости своей роли в выборе платья.

— Удачный выбор, — сказала она, когда мы сели в машину. — Назар, конечно, мог купить и гораздо дороже…

— А при чем здесь Назар? Я хотела сама купить себе платье.

— Понятно, — Ира бросила на меня странный взгляд, но от комментариев воздержалась. — Смотреть кольца поедем завтра, а то мы и так два часа на работе прогуляли. Побережем нервы шефа?

— Побережем, — согласилась я.

И потом, у меня было столько приятных эмоций, что перебивать их другими, пусть и не менее приятными, не хотелось.

До окончания рабочего дня я успела не только выполнить все, что планировала и помочь новой бухгалтерше адаптироваться, но и много раз мысленно представить, как я иду навстречу Назару в этом свадебном платье, и как восхищенно он на меня смотрит… И он, и мои родители… Мама так обрадовалась, когда я сказала, что встретила замечательного мужчину и скоро выхожу за него замуж! Папа выразил меньший восторг, ему не хотелось меня ни с кем делить, но… тоже поздравил и пообещал, что они непременно приедут, когда я уточню дату свадьбы.

Эх, скорей бы…

Уже собираясь домой, я глянула на мобильный и увидела, что Павел опять пытался дозвониться до меня бессчетное количество раз, смс-ки я даже сосчитать не бралась. Что ему так неспокойно-то? Но, конечно, я не собиралась перезванивать и уточнять. Если ему от меня что-то надо, это его проблемы, его вчерашнее смс параноика я вообще вспоминать не хотела.

Я бы с большим удовольствием забыла о Павле совсем, но когда вышла из маршрутки, возвращаясь с работы, он опять выскочил из машины и бросился ко мне, крича, что нам надо поговорить.

— Да отстань ты! — я встряхнула его руку, когда он вцепился в мое пальто. — Что тебе все неймется? Оставь меня в покое!

— Наташа, ты в опасности!

На самом деле Павел выглядел так, словно сам попал в какую-то передрягу — волосы взъерошенные, свитер поверх рубашки, хотя он считал это признаком колхоза и никогда так не одевался, глаза блестят ярче уличных фонарей, лицо бледное, взгляд отчаянный.

— Это не твоя забота, — отрезала я, пытаясь избавиться от него.

— Моя. Ты можешь думать все, что угодно, но Лида… Она — жаба! Я ненавижу ее, она мне противна, я…

— При чем здесь я?!

Мимо неспешно проходили люди, но никто даже не подумал вмешаться, хотя все они видели и понимали, что я хочу уйти и что Павел удерживает меня силой. Надеяться на появление приятеля Назара смысла не было, приходилось рассчитывать на себя, но что я могла по сравнению с сильным мужчиной? Слова на него не действуют, отскакивают, как горох от стенки, и вряд ли мне удастся уйти, пока он не выговорится. Пусть уж здесь, на улице. Прежней ошибки я больше не сделаю, и в квартиру его не впущу.

— Наташа, если бы ты знала… Но теперь у меня есть машина, и… я все еще люблю тебя. Я всегда любил только тебя. Давай все забудем, давай снова будем жить вместе. Давай… — Он вздохнул и как в воду нырнул с головой, хватая меня за обе руки и пытаясь обнять, несмотря на мешавший объемный пакет, который я держала. — Давай поженимся!

— Что?

— Давай поженимся! Я готов… я понял, что готов к этому, если женой будешь ты, я…

— С ума сошел?! — Меня разобрал смех, и я не стала отказывать себе в удовольствии. — Я уже выхожу замуж. За мужчину, которого люблю. И это не ты.

— Не я… — Павел состроил страдальческую мину и покачнулся, у меня даже мелькнуло подозрение, что он собирается упасть передо мной на колени. — Да, не я…

И столько пафоса в голосе, что стало вконец противно. Я ведь четко сказала, что выхожу замуж, но ему все равно. Он собирался доиграть свой спектакль. Не знаю, зачем ему это было надо: вроде бы он никогда не хотел в театральный, да и зрители на улице не задерживались, а проходили мимо.

— Павел, к чему эта трагикомедия?

— Наташа, я пытался сказать тебе… пытался тебя спасти… ты ведь ничего не знаешь о нем…

— Ты думаешь, что знаешь больше?

— Да! — горячо воскликнул Павел и на эмоциях отпустил одну мою руку. — Знаю! Он просто играет тобой, а ты ему веришь! Он не тот, за кого себя выдает! У него все продумано! Ты даже не представляешь, что…

Боковым зрением я заметила черное пятно справа, но подумала, что это один из прохожих, и вздрогнула, услышав знакомый вежливый голос.

— Наталья Александровна, — приятель Назара стал рядом со мной, сверля взглядом Павла, — вас проводить домой?

Справившись с удивлением, я кивнула.

— Да, это было бы очень кстати.

Я попыталась встряхнуть руку Павла, но он продолжал удерживать меня и явно был настроен на продолжение странного разговора.

— Отпустите девушку, — вежливо обратился к нему мужчина в пальто, и все мы понимали, что это временная вежливость, и что если Павел заартачится, будут последствия.

— У нас с ней разговор! — со злостью обронил мой бывший, не желая сдаваться.

— Разговор окончен, — безапелляционно постановил приятель Назара.

Он сделал только шаг к Павлу, и я моментально оказалась свободна.

— В целях интересов вашего здоровья, — мужчина говорил спокойно, но у меня от его тона по телу разбежался табун трусливых мурашек, — не советую искать с Натальей Александровной новых встреч.

Павел застыл с открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег. Он был мне неприятен, но я не захотела любоваться его унижением, и направилась к дому. Приятель Назара двинулся было следом за мной, но Павел пришел в себя и так просто отпускать меня не собирался.

— Наталья Александровна?! — расхохотался он. — Да она просто подстилка тролля, которую разыграли! Замуж она собралась! Дура! Поверила, что такой, как ее тролль, на ней женится! Да чтобы ты знала…

Он подавился следующей гадостью, которую готовился выкрикнуть, потому что обернувшись, я увидела, как к Павлу уже подлетел приятель Назара и нанес удар. Всего один, но этого хватило, чтобы он задохнулся и перестал поливать меня грязью. Меня и Назара…

Я видела, как мужчина склонился над Павлом, и, по-видимому, что-то сказал ему, потому что Павел кивнул. Мужчина вернулся ко мне — спокойный, как и прежде, поразительно невозмутимый.

— Пойдемте, Наталья Александровна.

И мы уже свернули за угол дома, когда Павел то ли пришел в себя, то ли, судя по сузившимся глазам моего защитника, решил нарушить данное слово, и крикнул во всю глотку:

— Посмотри «Все про светский мир», за двадцать третье августа этого года! Я помочь тебе хочу, идиотка наивная!

Я остановилась, не столько от резких слов, сколько от удивления: к чему тут известная телепередача и мое спасение?

— Идите домой, Наталья Александровна, — посоветовал приятель Назара, а сам, я видела, собирался вернуться к Павлу. — И не верьте тем, кто для вас не имеет никакого значения.

Я кивнула. И только когда машинально дошла до подъезда, вспомнила, что не сказала своему спасителю даже «спасибо», и еще не спросила, как ему удается оказываться рядом со мной так вовремя?

Обернулась, но мужчины уже не было. Если Павел не совсем рехнулся (а последние события доказывали, что он как минимум к этому близок), то уехал, а не стал дожидаться, когда ему снова перепадет.

Впрочем, это его дело.

Я зашла в квартиру, разделась, наспех перекусила и, аккуратно разложив платье на кровати, с умилением любовалась своей покупкой, снова представляя, как иду в нем к Назару, и как он восхищается мной. А потом вдруг ни с того, ни с сего вспомнила крик Павла, чтобы я обязательно посмотрела передачу про гламур и светские тусовки, и настроение пропало.

Наверное, виной тому любопытство. Думаю, все дело в нем. Конечно, я не приняла угроз Павла всерьез. Но я включила ноутбук, нашла в инете передачу за указанную дату и принялась смотреть.

Ничего особенного. Светские тусовки, разговоры, улыбки, блеск, гламур, лицемерие, красота, пафос. Как вариант убить вечер впустую — вполне подойдет. Но я глазам своим не поверила, когда увидела на экране Назара. Он был в шикарном костюме, дорогих часах и ботинках, которые отметила камера, а внизу даже написали примерную стоимость этих изделий. От названной суммы у меня слегка закружилась голова. Назар улыбался ведущей так же постановочно, как и многие другие, кто мелькал до него на экране.

Это определенно был он, мой Назар. И тем не менее, это был совсем другой человек.

Я никогда не видела его таким… уверенно-отстраненным. Я никогда не слышала, чтобы он так тонко кого-то троллил. как ведущую. И я никогда не думала, что он может быть настолько чужим.

— Назар Юрьевич, вы — владелец крупного холдинга… — обратилась к нему ведущая, и я прижала ладонь к губам, чтобы не сорваться, не закричать.

Я смотрела на Назара, видела, что он что-то отвечает, но в голове стоял такой шум, что я не разбирала слов. Прочитала по мелькнувшей внизу экрана табличке название холдинга, направление деятельности и примерный годовой оборот, а потом буквы растворились в мутной дымке. Противные слезы — с чего бы? И так не вовремя!

— Многих молодых и завидных невест страны интересует вопрос, — когда я немного пришла в себя, услышала звучный голос ведущей, — есть ли у вас дама сердца?

— Нет, Катя, у меня нет дамы сердца.

— То есть, сезон охоты на миллионера, о котором так громогласно объявила Злата Самарская, жена вашего друга, можно по-прежнему считать открытым?

— Я его точно не открывал, — улыбнулся Назар.

— Скажите, Назар Юрьевич, верны ли слухи, которыми полнится светская тусовка, что вы и еще два ваших друга, которые так же состоятельны и свободны, как вы, после удачной жениться еще одного вашего друга, Ярослава Самарского, на девушке из провинции, захотели повторить его историю любви? И теперь, о чем не раз намекала в своих статьях Злата Самарская, вы присматриваетесь именно к простым девушкам, скажем так… не вашего социального уровня? Или у девушек- моделей, которых вам приходится сегодня судить на конкурсе красоты, есть шансы заполучить вас в мужья? И еще, если да, связано ли это с загадочным пари, о котором так же все говорят в свете?

— Катя, у вас столько вопросов, что если я стану отвечать на все, вам придется посвятить мне отдельную передачу.

— Это можно считать вашим согласием на эксклюзивное интервью?

— Ни в коем случае. Я не готов к такому серьезному шагу — так же, как и к женитьбе. Что касается слухов о повторении истории любви Ярослава Самарского, я не сторонник плагиата, Катя, и можете мне поверить, моя история любви будет только моей и особенной.

— То есть, вы отрицаете возможность женитьбы на провинциалке?

— Я этого не говорил. Нет, Катя, не юлите, вы меня поняли правильно. Я отрицаю возможность женитьбы на Злате Самарской.

— А что касается пари?

— А что касается пари… — повторил с улыбкой Назар. — Если оно и существует, то для меня не менее загадочно, чем для вас. Впервые о нем слышу.

— Об этом говорит вся тусовка, Назар Юрьевич.

— Правда? Катя, а вы можете, когда я выиграю, сообщить мне об этом? А то вдруг я даже этого не замечу?

— Договорились.

— Надеюсь, это все вопросы?

— Еще один. Последний. Он станет маленькой подсказкой для девушек, которые мечтают выйти замуж за олигарха. Скажите, пожалуйста, что вам нравится? Как и с кем вы проводите свободное время?

— С книжкой, — последовал быстрый ответ.

— С книжкой? — ведущая явно ожидала чего-то другого.

— Да, Катя. Люблю читать… — Назар усмехнулся. — Я ответил на все ваши вопросы. До свидания.

— До свидания, — ответила я вместо ведущей и, щелкнув мышью, остановила передачу.

Я долго всматривалась в лицо мужчины, о котором, оказывается, совсем ничего не знала, и который свободное время проводит с книжкой…

Всматривалась и пыталась понять не то, почему он солгал, кто на самом деле. И не то, действительно ли имело место пари? А что он имел в виду, говоря о книжке? Чтение или… подругу Иры, по которой когда-то сох?

 

Глава 17

У меня не было истерики по поводу того, что мужчина, за которого я собираюсь замуж — миллионер. Думаю, если бы я сказала так, это выглядело неправдоподобно и глупо. Да, я не знала этого. Я вообще, как оказалось, не знала ничего о жизни своего жениха. Стала ли я любить его меньше, узнав правду? Нет. Мне кажется, любовь или есть, или нет, а измерить ее невозможно.

Мои чувства к Назару остались прежними, но мне нужно было время, чтобы принять новости, разобраться, и я занялась тем, что не особо любила, но что у меня благодаря профессии получалось неплохо. Потеснив белое платье, я удобно устроилась на кровати и стала раскладывать все по полочкам.

Итак, Назар сделал мне предложение сам. Я его даже к мысли такой не подталкивала. Значит, я его в качестве будущей жены устраиваю. И он меня полностью устраивал в качестве будущего мужа. Да что там? Я буквально летала от счастья!

Но готова ли я стать женой олигарха?

Можно сколько угодно говорить о равноправии в нашей стране, но социальные уровни есть, и нужно быть идиоткой, чтобы считать, что там, наверху, с распростертыми объятиями принимают тех, кому удается подпрыгнуть. У меня даже сомнений не возникало, что если я выйду за Назара, по моему самолюбию пройдутся не единожды и куда ловчее, чем Павел.

После его слов мне понадобилось около полугода, чтобы восстановить самооценку и начать жить заново, а здесь могут вообще не дать времени для возвращения душевного покоя. Я уже буквально видела заголовки бульварных газет, и там было что-то наподобие: «Провинциалка славно поохотилась на олигарха!». И ведь никто не поверит, что я два года бегала от этого самого олигарха, и поймал меня он, а не я. А о том, что я не знала о его состоянии, даже заикаться не стоит — поднимут на смех.

Но, рассуждая логически дальше…

Рано или поздно Назар был бы вынужден открыться. Так как он не посчитал нужным сделать этого до свадьбы, полагаю, я бы узнала после. Как вариант — увидев дом, в котором мы должны были жить. С учетом его статуса, вряд ли это «хрущевка», как я представляла. Итак, он понимал, что я столкнусь с реалиями его жизни, и так как оттягивал этот момент до обмена кольцами, меня в этих реалиях вполне представлял. Более того — хотел там видеть.

Как человек умный (умалчивание своего статуса пока в расчет не берем), он явно знал и учитывал тот факт, что я… ну да, смотрим правде в глаза, человек не его круга. Вот совсем не его. Уверена, он обдумал и план моей адаптации для более легкого вхождения в свой круг, а, значит, на эту тему у меня голова может не болеть.

Это потом, когда придется усвоить деловой и светский этикеты, ораторское искусство и прочее, и прочее, чтобы с улыбкой и вежливо затыкать рот сплетникам, я взвою, а пока есть другие вопросы.

Что там за пари, о котором упомянула ведущая?

Нет, у меня не было мысли, что согласно пари он должен на мне жениться. История нашего знакомства насчитывала уже два года, и если бы ему нужно было просто охмурить провинциалку, он мог сделать это сотни раз и гораздо проще. Некоторым достаточно было узнать о его деньгах, чтобы испытать внезапное чувство любви. Но про пари мне хотелось знать. Чтобы однажды меня не подловили с каким- нибудь коварным вопросом, а если там есть подводные камни, кто-нибудь вполне может попытаться на них спихнуть. Так что лучше знать и закрыть для себя эту тему.

Что касается книги, о которой он сказал в интервью…

Пока я размышляла над другими вопросами, ревность слегка отпустила, и я поняла, что не стал бы он на всю страну заявлять о своей любовнице — Книжке. Если бы он хотел ее показать миру, он бы как минимум пришел с ней на конкурс красоты или просто сказал, что проводит вечера с дамой сердца. Кстати, на тот момент его дамой сердца была я.

Ну, почти.

Точных дат, когда мы начали встречаться, не припомню, но теперь кое-что понимаю. Когда Назар первый раз был у меня дома, его приятель Виктор… о, даже имя, наконец, вспомнила! Так, вот, его приятель Виктор зашел с корзинкой, и я спросила: кто это был? Назар тянул с ответом, а потом спросил у меня, мол, а разве я не знаю, кто это?

Так как Виктора я никогда раньше не видела, думаю, Назар подозревал, что я узнала о его социальном статусе и могла предположить, что это за мужчина топчется в моей квартире. А как бы я могла догадаться? Сам он молчал. Ира, соврав пару раз про электростанцию, версию не меняла. Скорее всего, в эфир как раз вышла эта передача, и Назар думал, что я ее видела.

Если бы видела, я бы догадалась, что Виктор — это никакой не приятель, а его подчиненный. Впрочем, они вполне могут находиться и в приятельских отношениях, но он точно на службе у Назара. И теперь становятся понятны его внезапные и своевременные появления — Назар приставил его ко мне. Возможно, после моего рассказа о маньяке. А, может, и раньше, после того, как услышал о намерениях Павла возобновить наши отношения вопреки моей воле, когда выставил его из квартиры.

Здесь я не злилась, наоборот, была благодарна. Павел успел меня порядком достать своим преследованием, и Виктор сильно помог. Так что спасибо и Виктору, и Назару.

Так, что дальше?

Если Назар не говорил о том, кто он, значит, на то были причины. Это связано или с ним — мало ли, комплекс, что он нужен только из-за богатства? Или со мной — он мог опасаться, что я снова попытаюсь сбежать. Вполне логичная мысль, кстати. Я могла, да. Но от Назара я уже набегалась, теперь если и соглашусь на пробежку, то или вместе с ним, или оставляя махровые подсказки, как в детской игре «Казаки-разбойники», чтобы быть уверенной, что найдет и догонит.

Вывод: я хочу быть с Назаром.

Второй вывод: я по-прежнему хочу за него замуж, только… сомневаюсь, что смогу это сделать в купленном платье. Скорее всего, будет много важных гостей и придется соответствовать…

Господи, слово-то какое противное!

Я встала с кровати, нервно прошлась по комнате, чувствуя, как во мне запоздало зреет раздражение. Да, я все разложила по полочкам, и теперь все выглядело гладко, причесано, всему нашлось объяснение. Я понимала, что глупо ссориться с мужчиной, которого любишь, только из-за того, что он оказался на пару миллионов богаче. Некоторые женщины после свадьбы обнаруживают, что к ним пристроился альфонс — вот где повод для расстройства, а я вроде бы как должна прыгать до потолка и визжать от счастья, но…

Я действительно почувствовала просто непреодолимое желание закричать, только это не имело никакого отношения к счастью. В душе начал образовываться ком из горечи и сожаления — у него могли быть причины, чтобы скрывать правду, согласна. Но если он не открылся мне, значит… не доверял? Считал, что эта причина как раз имеет ко мне отношение?

Да уж, жизнь, умеешь ты петлять и заносить на поворотах!

Обида разрасталась, не помогал даже аутотренинг, что ничего в этом страшного нет, это же хорошие новости, я должна радоваться. Радости не было, а вот горечь увеличивалась в размерах.

Неужели он думал, что мое отношение к нему изменится? Вполне допускаю то, что он уже обжигался и привык к тому, что его деньги меняют людей. Но… он допускал такую мысль и в отношении меня, раз скрывался?

Накрутить себя у меня всегда получалось гораздо лучше, чем успокоить. В рассуждениях я впадала из крайности в крайность: то оправдывала Назара, то злилась за недоверие. То я терпеливо ждала его звонка по скайпу, то решительно выключала ноутбук и бродила по комнате, как сыч поглядывая на темный экран, то снова мчалась, включала и ждала. Я не представляла, что скажу ему, как пройдет наш разговор, знала только, что в отличие от него, удержать это в тайне не смогу!

К тому моменту, как Назар позвонил, я была уставшей от почти двухчасового беспрерывного хождения по комнате и нервной от того, что успела представить наш разговор в разных вариациях, когда я сообщаю ему, что все знаю, и потом он…

Но вышло все по-другому, и Назар меня удивил. Я даже рот открыть не успела, когда Назар, посмотрев на меня с экрана, устало сказал:

— От того, что ты узнала о моем состоянии, я не изменился. Я все тот же мужчина, который тебя любит.

И у меня из легких как будто воздух выдавили.

Улетучилось раздражение, начала проходить обида. Я смотрела на лицо мужчины, которого люблю, и не могла насмотреться. Не верилось, что когда-то он показался мне некрасивым. Просто у меня не было вкуса — Ира давно говорила, что и одежду я выбираю не ту, и с мужчинами промахивалась только поэтому.

— Прости, что не говорил. Но ты… — Он улыбнулся, и я растаяла окончательно, но вида не подавала. — Наташ, ты мне понравилась еще два года назад, когда я впервые тебя увидел, но по твоим испуганным глазам, я понял, что не понравился тебе и у меня никаких шансов.

Я покраснела, но понадеялась, что камера ноутбука меня не выдаст.

— На самом деле, — призналась я, — ты тоже сразу произвел на меня впечатление.

— Да. Я заметил. — Кривоватая улыбка Назара манила прикоснуться к его губам, чтобы забыться и простить все на свете. — Когда ты протянула мне чашку, предлагая кофе, у тебя дрожала рука.

— Придумываешь на ходу?

— Нет, вспоминаю.

И вот хотела же не показать вида, что уже почти не злюсь на него, но губы самовольно расползались в улыбке.

— Мне нравилось, что ты понятия не имеешь, кто я такой, и ведешь себя со мной естественно. Нравилось, что в страсти ты не притворяешься и сходишь с ума от меня, а не от моих денег. Нравилось, что ты не заморачиваешься условностями, и мы с тобой можем поужинать, как нормальные люди, накручивая переваренные спагетти на обычные вилки, разливая французское вино по коньячным бокалам и жуя сыр, нарезанный от души.

— Ты понимаешь, что вгоняешь меня в краску?

— Я это вижу. И мне это нравится. Ты даже не представляешь, как удивительно видеть человека… женщину, которая не разучилась краснеть.

— Назар!

— Наташ…

— Я злюсь.

— Нет. Ты пытаешься на меня злиться, но слишком умна и слишком любишь, чтобы я поверил в эту чушь.

Я вздохнула, пряча улыбку. Невозможный мужчина! Все-то он знает, все-то он понимает. Но я не хотела так просто сдаваться.

— Что еще ты от меня скрываешь? — спросила я. Но так как Назар с ответом не торопился, а смотрел на меня и коварно улыбался, я пошла на маленький шантаж.

— Лучше сознавайся сейчас, потому что если я узнаю потом…

— Хорошо. Мне все-таки не понравились переваренные спагетти, поэтому своего повара я выгонять не буду.

— Что еще?

— Жить мы будем не в маленьком городке, а в столице.

— Ясно. Не скажу, что против такой замены. Что еще?

— На свадьбе будет много гостей.

— Это я уже поняла, — я тяжко вздохнула. — Ладно…

Я уже хотела сообщить, что прощаю и все такое, с остальным постараюсь не просто смириться, а принять и ужиться, но следующая фраза Назара напрочь лишила меня благодушия:

— Наташ, в твоей квартире установлена видеокамера.

 

Глава 18

Я слышала: бывают в жизни такие моменты, когда можно вытерпеть кучу испытаний, а потом сорваться, что чай не достаточно горячий.

Примерно так со мной и произошло.

Я поняла и приняла тот факт, что человек, за которого я собираюсь замуж, скрыл о себе правду. Я поняла и приняла тот факт, что он приставил ко мне охрану. За второе я даже была ему благодарна. Но то, что он установил в квартире камеру…

Назар сказал, что это исключительно в целях моей безопасности, и только потому, что любит меня. С него хватило истории с Павлом, и больше он мною рисковать не хотел. И я понимала, что да, в этом есть логика, и, наверное, я тоже должна испытывать благодарность, но…

Только представила, что кто-то мог наблюдать за мной, когда мы в телефонном режиме играли с Назаром в сексуальные игры, на душе стало мерзко, противно. И все то, что казалось правильным, потому что происходило между двумя людьми, которые друг другу небезразличны, показалось грязным, отвратным. Захотелось вымыться, захотелось напиться, захотелось курить и еще… захотелось увидеть звезды… Такие далекие и чистые…

— Это как-то связано с пари? — впившись взглядом в монитор, спросила Назара.

— Не было никакого пари. Уже давно. А то, что было, с тобой не связано.

— Кто, кроме тебя, наблюдал за мной?

— Никто. Видеть тебя такой могу только я.

Казалось, он говорил правду. Собственник, он бы не стал делиться. Он мог вообще промолчать о камере, и я бы вряд ли узнала, но он сказал… И я все понимала, но… принять пока не могла.

— Мне нужно время подумать, — не дожидаясь ответа Назара, я вышла из скайпа.

Обвела взглядом комнату, потом еще раз, и только с третьей попытки обратила внимание на кучерявый цветок, который Назар водрузил на шкаф, сказав, что поливать его не надо, переставлять тоже. Скорее всего, камера была именно там, но лезть наверх я не стала. Как-то слышала по телевизору, когда хозяева разоблачали домработниц, служивших в их домах, что некоторые объективы камер могут быть размером с ушко булавки. Ну, найду эту камеру, и что дальше? Самое главное: я знаю, что она есть. И что об этом мне сказал Назар. А цветок не виноват. Но я в таком унылом настроении, что ему может достаться.

Не виноват цветок — это да, но чем дольше я на него смотрела, тем меньше он мне нравился на шкафу.

Цветок не виноват… не виноват… он тоже хочет жить…

Вроде бы аутотренинг пока спас растение, но выплеснуть эмоции было просто необходимо, поэтому я позвонила Ире, и прежде, чем она возмутилась, что так поздно, спросила ее:

— Когда ты собиралась мне рассказать, что твой единственный брат — олигарх?

— Эм… — секундная заминка и честный ответ. — Да вообще говорить не собиралась!

— Спасибо, друг!

— Вот именно, что я тебе друг, — подтвердила Ира, — и когда будешь отдыхать от бухгалтерии в шикарном доме моего брата, не забудь пригласить меня, моего мужа и двух наших очаровательных детей хотя бы на пару недель! Ты понимаешь, что твое возмущение выглядит нелогично?

— Да, — не стала врать.

— И? Какие выводы?

— Меня кидает из крайности в крайность. Я злюсь. Могу даже признаться, что я в легком неадеквате.

— Ну, ты знаешь мой метод…

— Вино?

— Нет! — возмутилась подруга. — Замещение неприятного на приятное. Сто пудов, ты сейчас сидишь и пялишься на что-нибудь, что тебя раздражает и нервирует еще больше. Угадала?

Отведя взгляд от цветка на шкафу, я призналась:

— Да.

— Так вот, — продолжила Ира, — для начала посмотри на что-нибудь, что тебе нравится, что тебе приятно, сними градус раздражения, понимаешь?

— Да.

Поднявшись, я направилась в кухню и, не включая свет, взобралась на широкий подоконник. Холодно, окно не отроешь, даже форточку не распахнешь — задубеть можно, но любоваться звездами зима не мешает.

Снега в этом году не было, и, несмотря на приближение Нового Года по календарю, праздничного настроения не возникало. Конечно, может, все дело в том, что радость по поводу предстоящего увольнения и замужества была куда большей, чем предвкушение от какой-то там смены дат, но…

Вдруг подумалось, что в этом году я сама сделала все, чтобы не заметить Нового Года. Елку я никогда не ставила, но всегда, даже когда жила в квартире с хозяйками, покупала много еловых веток, чтобы пахло зимой, и раскладывала вокруг них мандарины с конфетами. Игрушки с моими частыми переездами побьются, поэтому украшения у меня были как в детстве, когда хотелось всего и сейчас, а приходилось ждать.

Завтра же пойду и куплю еловые ветки! И мандарины, а то в холодильнике только колбаса да сыр, нечем будет украсить, и конфеты — у меня стресс, мне нужно перебить его сладеньким, и побольше, чтобы к приезду Назара привести свое душевное состояние в норму.

Нет, я продолжала злиться на него, и всерьез, поэтому не собиралась сдаваться так легко. Я знала, что он приедет, и у нас будет не один серьезный разговор, я не планировала спускать ему с рук фокус с камерой!

Почувствовав, что снова завожусь, постаралась переключиться на мысли про Новый Год и звезды — такие красивые… эх…

— И чего ты вздыхаешь? — напомнила о себе подруга.

— Ты даже не представляешь, что сделал твой брат.

— А ты расскажи. Миша благодаря твоему звонку уже тоже не спит, но я выдворила его на кухню сделать мне чай, Костя весь вечер корпел над уроками, Славик притомился от сказки, которую ему читал папа, так что давно сопят в подушки и не подслушивают. Давай, Натали, выговорись мне, чтобы не сорваться и не испортить отношения с Назаром. Он женских истерик не переносит.

— Не переносит?! — взвилась я. — А кто, интересно, до истерик доводит?!

— Вот видишь, Натали, — невозмутимо продолжила Ира. — О чем я и говорю. Давай, жалуйся, я тебя утешу, как смогу, и мы обе ляжем спать. Миша мне уже и чай принес с пироженкой.

— Пироженка на ночь глядя?!

— А что такого? — хмыкнула подруга. — Мне замуж не выходить. Так что, если хочешь пожаловаться, я тебя внимательно слушаю. А пока я жую, можешь собраться с мыслями.

Усмехнувшись, я опять посмотрела в окно, и с удивлением заметила, что начался снег. Пока еще маленький и какой-то неуверенный, он кружил над желтыми фонарями, усаживался на подоконники, покрывал серый асфальт. Не первый снег за зиму, но, возможно, тот, что не поспешит таять?

Чем дольше я наблюдала за танцем снежинок, тем отчетливей чувствовала, что моя истерика тает, так толком и не начавшись. Такая красота вокруг, а я трачу эмоции на негатив…

Не хочу видеть плохое. На зиму тоже можно обидеться: за то, что холодная, за то, что можно упасть, да много еще за что, а она укрывает посевы, дарит детям снеговичков и санки, а еще дарит особенное наслаждение утренним кофе.

Да еще эта фраза Иры — «жалуйся»…

Это мой мужчина, и, несмотря на то, что его поступок мне не понравился, я обсужу это с ним. И жаловаться на него буду только ему. Все, я решила! Только праздничное, предновогоднее настроение, вон и снежинки мне для аутотренинга в помощь, и никаких истерик! Уверена, Назару и так хватает людей, которые ему треплют нервы, а тут еще я со своей обидой…

— Ты доела? — спросила я спустя пару минут.

— Да, а что?

— Спокойной ночи.

— Что, жаловаться не будешь?

— Нет.

— Ну… — подруга хмыкнула. — Думаю, Натали, у вас будет удачный брак.

— Спасибо, — расплылась я в улыбке.

— Не знаю, что он там сделал, но… скажи мне по секрету, ты быстро его простишь или сначала помучаешь? Это мне так, любопытно просто. Ты же меня разбудила, так хоть что-нибудь расскажи!

— Быстро, — успокоила я подругу, и со смешком, чтобы помучить исключительно ее, добавила, глянув на небо. — Как только звезды начнут падать не вниз, а вверх, так и прощу!

— Но это же… — ахнула она. — Но как же?!

— Спи спокойно, — улыбнулась я, — и пусть пироженка тебе не мешает.

Я нажала отбой на мобильном, и еще долго с улыбкой любовалась снегом, который становился все уверенней и крупнее и, наконец, полностью закрыл собой небо…

А утром, едва рассвело, привела себя в порядок и побежала к ближайшему супермаркету, чтобы купить еловых веток — там уже давненько разместились продавцы лесных красавиц, но я все мимо проходила. Увидев, что снег за ночь не растаял, обрадовалась — почти как в детстве, и понеслась вперед. Выбрала семь веточек — больших, пушистых, которые, пока несла, норовили пощекотать лицо, а еще прихватила оранжевые мандарины, конфеты и гранат — захотелось ярких красок, настроения. Идти по хрупкому снежку было приятно, а с ветками так вообще, я то и дело с удовольствием вдыхала их запах, а еще они маскировали улыбку, что тоже было кстати.

— Доброе утро, Виктор, — проходя мимо киоска, поздоровалась с мужчиной в черном пальто, который делал вид, что выбирает сигареты.

— Доброе, Наталья Александровна, — к разочарованию продавщицы, он отошел от киоска без покупки, и кивнул на мои. — Помочь?

— Нет, с этим я сама справлюсь. А за вчерашнее спасибо.

Он просто кивнул.

— Хотите кофе?

Он оглянулся, думая, что я приглашаю его на чашечку кофе на улице или вообще намекаю, чтобы он купил мне стаканчик в автомате.

— У меня еще целый час перед работой, что вы мерзнуть будете? Пойдемте, я вас угощу кофе. Я его хорошо готовлю. Правда.

Вряд ли ему было приятно караулить меня на улице, тем более что сегодня действительно было намного холоднее, чем, к примеру, вчера, но он не спешил соглашаться. Сообразив почему, я предложила:

— А вы позвоните ему. А потом приходите. Я как раз ветки расставлю и успею кофе сварить. Приходите, Виктор.

Я развернулась и ушла домой. Пока расставила ветки в большой вазе, выложила возле них мандарины с конфетами и украсила экспозицию пузатым гранатом, раздался звонок.

— Уже готовлю кофе, — открыв дверь Виктору, я поспешила на кухню. — Не стойте в коридоре, проходите. Вы что-нибудь перекусили?

— Шоколад, — мужчина зашел в кухню и сел на стул, наблюдая, как я и за кофе посматриваю, и горячие бутерброды быстренько организовываю.

Я не расспрашивала его о работе, не терзала вопросами: как давно он меня охраняет, поэтому беседа у нас получилась легкой и непринужденной. Мы говорили о городе, который Виктору успел понравиться, о предстоящем празднике, который он надеялся встретить с любимой женой, но все зависело от некоторых нюансов. «Нюансы» только улыбнулись, и ничего не ответили.

— А вы вкусно готовите, спасибо, — после завтрака поблагодарил Виктор, и я не удержалась от смеха.

— Да уж, представляю, какого вы были мнения о моих кулинарных талантах после того, как увидели спагетти.

— Они были… запоминающимися, — Виктор слегка покраснел, и я поняла Назара. За такой редкой реакцией людей действительно приятно наблюдать.

Убрав со стола, я начала собираться на работу. Мне хватило пары минут, и из подъезда мы с Виктором вышли вместе.

— Ну, что, — спросила я, — как обычно? Я на маршрутку а вы в машину?

— Назар Юрьевич сказал, чтобы я вас подвез, — улыбнулся мужчина. — Если вы не против.

— Ладно, — не стала ломаться, — все равно нам по пути.

На машине добираться до работы было гораздо быстрее, и я приехала в такую рань, что сама от себя не ожидала.

— Я буду целый день в офисе, — сказала, выходя из машины. — Может, вы займетесь чем-то другим? Ждать — это ведь утомительно.

— Уже ведь недолго томиться осталось?

Виктор вопросительно на меня посмотрел, а я пожала плечами. Не хочет отдохнуть — я не буду настаивать, не хватало, чтобы ему потом из-за меня от Назара влетело. Но откуда я знаю, когда Назар приедет и убедит меня в том, что время обижаться уже прошло?

В офисе я, как и думала, оказалась первой. Охранник, выдавший ключ, такому рвению удивился, тем паче, что знал о моем скором увольнении. Пока пришла Ира и новая бухгалтерша, я успела еще раз подумать о новых фактах, которые мне открылись вчера, и порадоваться, что не поддалась первым эмоциям и все не разрушила. Сидела бы сейчас и рыдала в платочек — нет уж, хватит с меня, я хочу быть счастливой, а счастье без испытаний редко дается, так что справлюсь.

Сейчас важно не то, как поступил Назар, а чтобы он так не делал после. Чтобы понял, что я — личность, женщина, которую он выбрал сам, и со мной надо считаться. Ну и да, чтобы убедительно подтолкнул меня к мысли скорее его простить. Пока я даже не представляла, как это сделать, и убеждала себя, а обида не отпускала.

В обед Ира предлагала съездить посмотреть кольца, но я отказалась. Понятное дело, что я планирую помириться с Назаром, но… присматривать кольца при сложившихся обстоятельствах, это как прокричать ему — а и ладно, делай и дальше что хочешь, я против не буду, согласна на все — мне лишь бы замуж!

Нет уж.

Он знает, что я обижена, знает за что, и… Мой вчерашний звонок по скайпу и так был огромным шагом к нему, несмотря на внутренне сопротивление. Теперь я ждала, когда шагнет он.

Но Назар не беспокоил весь день. Тишина. Носила с собой бесполезный телефон с черным экраном, и… ничего. К вечеру стемнело не только на улице, но и у меня в мыслях. Ира активно щелкала мышкой, новая бухгалтерша проявляла рвение новичка, я чувствовала, что здесь уже вполне могут обойтись без меня, и стоя у окна, любуясь городом, думала: а, может, без меня могут обойтись уже не только здесь? Может, Назар уже сделал шаг? Только не ко мне, а в сторону или назад? Может…

Вдруг в кабинете погас свет. Удивленно обернувшись, я увидела, что кабинет совершенно пуст — нет ни Иры, ни новой бухгалтерши, а в дверях стоит высокий мужчина. Его лица не было видно, только тусклый свет из двери напротив подсвечивал контуры фигуры, но мне было достаточно. Я узнала его. Наверное, я узнала бы его, даже будь вовсе темно — просто почувствовала бы, что он здесь, рядом.

Не говоря ни слова, он шагнул в кабинет и плотно закрыл дверь, а в следующую секунду я увидела, как по полу начали расползаться серебряные звезды, и…

Покружив в медленном танце, звезды начали красться по стенам — вверх, к потолку! Вот первая звезда, вторая, третья… А вот весь кабинет осветился яркими живыми звездами, которые падали не вниз, а вверх! Они кружились в звездном хороводе, меняли цвет от серебристого до синего с золотом и обратно, а я смотрела в немом восхищении на мужчину в дверях, и никак не могла поверить и насмотреться…

Назар молчал. Я не видела его лица, но остро чувствовала взгляд, в котором затаилось ожидание. У стены притаился маленький звездный проектор, который тоже, казалось, чего-то ждал. И я подумала — ну что такое простить, не закатывая истерики, которая наградила бы прощение горечью и нескоро забылась? И что такое сделать шаг к мужчине, который вроде бы должен сказать «прости», но не скажет?

Пустяк, да и только.

И я не просто шагнула к нему, сама, первая, но и обняла, крепко-крепко.

Потому что соскучилась. Потому что безмерно люблю. Потому что этот мужчина ради меня не только преодолел длинный путь, а заставил даже звезды сменить свою траекторию!

 

Эпилог

Тот Новый Год мы встречали дома у Иры и Миши, а на следующий они уже приехали к нам с Назаром. Места в доме было много, так что пригласили мы их не на пару дней, а на пару недель, как Ира намекала еще до свадьбы.

Кстати, замуж я все-таки выходила в том платье, которое купила сама. Во-первых, Назару оно тоже понравилось, а, во-вторых, он сказал, что сейчас в моде не выставлять деньги напоказ. Ну, в моде у тех, у кого есть вкус. И вообще, сейчас мировой кризис, и вполне разумно показать, что ты не только это осознаешь, но и меру знаешь. Так что мое платье было вполне благосклонно встречено гостями, и его даже пресса признала милым.

Как мило с их стороны…

Ира была моей свидетельницей, но это и не обсуждалось, и я, вопреки своим опасениям, не потеряла ее как подругу. Конечно, прошел всего год, как мы живем в разных городах, но теперь-то она мне еще и родственница, так что, думаю, не потеряемся. Близость отношений, как я убедилась из личного опыта, зависит не от расстояния, а от желания людей оставаться близкими.

Очень сильно порадовало, что на свадьбе не было Иркиного отца. Не знаю, как бы я выдержала его присутствие — видеть мне его по-прежнему не хотелось. Зато были Костя и Славик, два чуда, которые немного расстроились, что теперь я не Маркова. Эх, а им так нравилось называть меня по фамилии. Но ничего, они быстро согласились, что Славская — тоже запоминается и звучит, особенно она звучала для мелкого, потому что напоминала ему его имя.

Еще на свадьбе я узнала от Иры, что новая бухгалтерша, как ни странно, все еще старается, и вообще в офисе по-прежнему скучно, был только один яркий момент. Сразу после моего отъезда в другой город, в офис заявился Павел и попытался сделать скандал: кричал, пока его не выставила охрана, что я испортила ему карьеру, и теперь у него нет даже прежней машины, а ведь он так рассчитывал на новую!

Вместе со мной он упрекал и Назара, так что пришлось отвлекать мужа от важных гостей и просить разъяснений. Выслушав вопрос, он нехотя признался, что кое-кто из его «доброжелателей», узнав обо мне, попытался все разрушить. Павлу пообещали новую крутую машину, если ему удастся разладить наши отношения, а чтобы у него это точно получилось, на одну его смазливую внешность не понадеялись, а снабдили компроматом. По крайней мере, именно так я должна была принять новости о том, кто Назар на самом деле и как, соответственно, может ко мне относиться. Павлу предлагались роли внушителя, что я Назару не подхожу, и утешителя, что мне подходит только он, и никто другой.

А когда он не справился ни с одной из ролей, но достал Назара, он сделал ответный ход и послал запись его даме, где тот награждает ее нелестными эпитетами. Узнав, что она не любовь всей жизни, а жаба, дама сердца отобрала все свои подарки, включая машину, и выставила Павла за дверь. Говорят, он сильно переживал по этому поводу, а еще потому, что во многих ларьках (а дама расширила сеть), ему перестали продавать сигареты, а было-то так удобно!

Но Павел — не моя забота, так что от этих новостей я не испытала ни радости, ни огорчения. Только в связи с этой историей уточнила у Назара: а дал ли он от меня сдачи тому, кто хотел нас рассорить?

— Даже не сомневайся, — ответил он, и у меня не было причин не поверить.

Мы с Назаром договорились, что я не лезу в его дела, потому что все равно в них не разбираюсь, но если что-то непосредственно касается меня или нас, он не будет скрывать. Назар согласился, и придерживается договоренности. А чтобы не забывал, я перевезла с собой кучерявый цветок и водрузила его на полку в нашей комнате. Он, конечно, переезжал без всяких технических штучек, ничего не указывало на то, что они когда-либо там были, и цветок мне по-прежнему был не ахти как симпатичен, но не бросать же его?

Кстати, я узнала, что это благодаря Назару мне не пришлось никуда переезжать раньше. Был такой момент, когда звонила мама хозяина квартиры и сказала, что, возможно, скоро приедет ее сын и придется освободить жилье. Я уже начала присматривать, куда бы переместиться, когда она позвонила и сказала, что я могу остаться. Тогда я подумала, что мне крупно повезло, но нет. Это было не везение. Это был Назар.

— А что, Наташ, — спросила меня женщина, когда я сообщила, что хочу передать ей ключи, — Назару Юрьевичу квартира уже не нужна? Сережа может въезжать?

— Да, — немного растеряно поддакнула я.

Из ее дальнейших радостных слов я узнала, что ее сын все-таки приехал, и вообще со времени ее первого звонка жил в городе. Но Назар Юрьевич предложил такую цену за то, чтобы я оставалась в квартире, что у бедной женщины не нашлось сил отказаться, и пришлось ее сыну с девушкой пожить на съемной квартире. Впрочем, в накладе они не остались, потому что смогли позволить себе снимать трехкомнатную, в центре, со всеми удобствами, еще и на расходы оставалось. Но дом — есть дом, так что возвращению в родные пенаты они тоже обрадовались.

А уж как обрадовалась я, узнав, что в огромном доме Назара есть человек, который помогает с уборкой! Я бы не выжила, если бы этим пришлось заниматься мне! Тем более что почти сразу после свадьбы, я забеременела и беременность проходила мучительно, я даже нагнуться спокойно не могла. А теперь, с рождением Юленьки, нашего темноволосого солнышка, у меня вообще ни на что нет времени. Только на нее и Назара. Но, по-моему, они этому очень рады.

Не скажу, что в новой жизни у меня все легко и просто. Вовсе нет. Хотя с родителями Назара повезло — приняли не с распростертыми объятиями, но без испытаний. С рождением Юленьки, свекровь вообще прониклась теплыми чувствами не только к внучке, но и ко мне заодно. А еще у меня здесь появилась подруга — та самая Злата Самарская, о которой упоминала ведущая. Мы с ней обе из маленьких городков, поэтому мне с ней изначально было проще общаться, чем с остальными. Конечно, со временем я смогу свободно общаться и с теми, с кем нужно общаться, а не только с теми, с кем интересно, но придется многому научиться, да и пока не до них.

Жизнь идет своим чередом, и случается всякое: и на поворотах заносит, и в тупик иногда загоняет, и, бывает, выводит на встречную, но в такие моменты я повторяю про себя: «Мы справимся… Мы справимся, потому что мы вместе!».

Занятно, но мои аутотренинги всегда помогают.

То ли потому, что благодаря им удается себя успокоить и настроиться на правильное решение. То ли потому, что в мире есть кто-то сверху, кто слышит мои слова и содействует. Но главное не это. Я согласна и на первый, и на второй варианты. Главное другое — вопреки всему, мы с Назаром справляемся, и мы вместе…

Конец