Глава 1

Поначалу я часто задумывалась: а что, если бы я сделала другой выбор? Как сложилась бы моя жизнь? Но потом поняла, что у меня изначально не было выбора. Только его видимость. Иллюзия. И что на самом деле мой выбор — это умело расставленная ловушка для той наивной девушки, которой я была. Более того, полагаю, что ловушка захлопнулась в первый же день, как мы ступили на земли львов-оборотней.

Или нет, наверное, чуть раньше: когда закрутились события, вынудившие нас сорваться с привычного места и переехать.

До этого мы с родителями жили в Мантисе — это небольшой городок, расположенный так далеко от столицы, что о нем мало кто знает. Отец работал помощником обувщика, мама — помощником булочника, я ходила в местную школу и дружила с соседскими ребятами. Все как у всех. Наша семья не была богатой, но и не бедствовала, и все было хорошо, пока Кайл, на которого работал папа, не положил на меня глаз.

Мне было всего пятнадцать, и я даже предположить не могла, чем закончится просьба Кайла зайти в сарай и принести инструменты отцу. Мол, это отец попросил меня, а сам занят.

Я как раз возвращалась из школы, когда Кайл окликнул меня. Я немного устала от летней жары и занятий, и медленно брела мимо его двора, но, обрадовавшись, что могу хоть как-то помочь отцу, зашла во двор Кайла, а потом и в сарай, на который он указал, и…

Я не сразу поняла, что следом за мной зашел Кайл, только когда он схватил меня сзади и попытался задрать юбку. Пожалуй, впервые я обрадовалась, что у корри, среди которых мы жили, принято носить длинные юбки, в которых легко запутаться худосочным рукам извращенцев!

Чудом мне удалось вырваться, но на этом все чудеса и закончились.

Я заперлась в доме, закрыла все ставни и просидела под дверью, боясь, что Кайл надумает ее выбить, до позднего вечера, пока не вернулись родители. Рассказывая им о случившемся, я все еще тряслась от пережитого ужаса и омерзения.

— Ничего, ничего, Керрая, тише, — успокаивала мама, обнимая и гладя меня по спине, как маленькую, а потом со вздохом сказала: — Может, все обойдется?

Отец промолчал, но я заметила, как он качнул головой. И оказался прав.

Не обошлось.

Вскоре к нам в наш дом заявился Кайл с обмотанной тканью рукой и стражником, и заявил, что я набросилась на него, как безумная кошка, и покусала. В доказательство обвинений он размотал руку, и все увидели, что она покрасневшая, и на ней действительно следы от укусов.

Честно говоря, я не помнила четко, как мне удалось вырваться — может, и укусила, но вряд ли так сильно. Все-таки я — человек, здесь же след был как после дикого зверя, которому он добровольно сунул ладонь в распахнутую пасть.

Обвинения, как и доказательства, были нелепыми, но стражнику они показались весьма убедительными. Может, потому, что он жил на этой же улице и давно ходил в обуви из мастерской Кайла, а, может, потому, что тот приплатил ему. От моих оправданий, что у меня нет таких острых зубов, и что меня пытались изнасиловать, стражник отмахнулся под громкий и противный хохот Кайла.

— Да ты на себя глянь! — скривился извращенец, тыкая в меня скрюченным пальцем. — Ты же сухая, как ветка! В тебе нет ничего от той женщины, которую может пожелать нормальный мужчина!

Я хотела крикнуть в ответ, что нормальный — возможно, но это как раз не о нем! Но папа, глянув на меня, качнул головой, приказывая молчать. И я, стиснув зубы, молча слушала, как Кайл озвучивает непомерную для нас сумму компенсации за причиненный ущерб, и как стражник сообщает, что если мы не заплатим в течение недели, иск направится в суд, и тогда всем нам не отвертеться от куда более серьезных последствий.

У нас не было таких денег, и даже проработай отец бесплатно на Кайла десяток лет, нам все равно не собрать всей суммы. Я слышала, как ночью это обговаривали родители, думая, что сплю, но я и сама это знала.

Мысль о том, что я виновата в свалившемся на семью несчастье, подталкивала меня пойти к Кайлу с повинной. Да, я знала, чем это закончится для меня — позором, ночью, проведенной с ним, а, может, и не одной, но я не видела другого выбора.

Не видела выбора, но… не могла решиться.

Тянула до последнего, с ужасом глядя на календарь на стене и отсчитывая уже не дни, а, казалось, минуты.

Время, отведенное для уплаты мнимого долга, неумолимо заканчивалось, а я только и могла выть в подушку по ночам и проклинать свою внешность, приманившую ко мне Кайла. Это при стражнике он мог говорить, что я страшная и не привлекаю его, как женщина. Увы, я знала, что внешностью меня Бог не обидел — стройная фигура, лицо с чистой кожей и без расширенных пор, чем обычно страдали подростки, большие синие глаза, пухлые губы, да еще длинные светлые волосы, за которыми я обожала ухаживать. Правда, с тех пор, как произошел случай с Кайлом, я отказывалась не только их мыть, но даже расчесывать.

Я смотрела на себя в зеркало и злилась. Злилась, что, несмотря на мои усилия, вижу все еще симпатичное личико. А мне так хотелось быть страшной! Или хотя бы обычной. Так хотелось ходить в школу вместе с подружками, бегать после уроков по улице, дразня мальчишек, но мама боялась меня отпускать одну. Честно говоря, я сама опасалась куда-нибудь выходить, к тому же, чувствовала вялость, раздражение и бессилие.

А еще отчаяние, потому что знала, что другого выбора нет, и мне все-таки придется пойти к Кайлу, а он…

А он такой возможности не упустит.

И еще он словно читал мои мысли, потому что дважды приходил к нам в дом поинтересоваться у родителей, как там с долгом, а сам хитро смотрел на меня и улыбался.

Он ждал. Просто ждал, когда я решусь.

Не знаю, хватило бы у меня смелости? Думаю, все-таки нет. Но родители не собирались сбрасывать на меня ответственность, и бездействовали они только для видимости, чтобы успокоился Кайл, чтобы подумал, что все уже решено, и никуда я не денусь. А сами договорились с торговцами, чтобы мы вместе с ними смогли быстро и без подозрений покинуть город.

Мои папа и мама гораздо храбрее меня. Они оставили дом, работу, взяли только пару узлов, да и то в основном мои вещи, и однажды ночью мы навсегда покинули Мантис.

До сих пор помню пряный запах ночи, когда мы уезжали — с примесью страха, неверия, надежды и облегчения. Я смотрела на темные стены городка, в котором прошло все мое детство и в котором могла пройти юность, и наряду с легкой горечью ощущала радость и ликование. Я сберегла свою честь! Пусть и такой ценой, но… не знаю, смогла бы я жить после прикосновений Кайла?

Скорее всего, нет.

А еще я помню, с каким восторгом смотрела на маму — такую хрупкую внешне, и такую сильную духом. Она родилась в этом городе, она безумно его любила, с ним были связаны все ее приятные воспоминания, но она оставила его, не задумываясь. Ради меня. Ради папы. Ради того, чтобы наша семья была вместе.

Мама сидела в телеге, глядя вдаль, а я, проводив взглядом стены города, смотрела на нее, и мечтала стать такой же сильной и способной пожертвовать чем-то очень дорогим ради семьи.

Глупая девочка, тогда я понятия не имела, что мечты имеют привычку сбываться!

Неправильные мечты, недосказанные, не сформулированные полностью, недодуманные, непродуманные, спонтанные.

Вот как моя.

Да, довольно скоро я поняла это, но… пока же телеги торговцев катились по темной унылой дороге, а я мечтала.

Мечтала быть смелой, отчаянной, мечтала о светлой, спокойной жизни на новом месте без стариков-извращенцев, о новых друзьях. В то время мне даже ребята старше на восемь-десять лет казались взрослыми, а Кайл был на добрый десяток лет старше моего отца. Хотя сейчас я понимаю, что пятьдесят — это и для простого человека не старость, не говоря о корри, но до сих пор мысленно называю бывшего папиного работодателя не иначе как извращенцем.

Из-за него мы вынуждены были сорваться в ночь, и ехать неизвестно куда. Лишь бы дальше, лишь бы скорее, и лишь бы никто не выдал. Мы не знали, станет ли он разыскивать нас, но папа все равно дополнительно заплатил торговцам за молчание, да и сошли мы на распутье, чтобы торговцы, если и захотели сказать где мы, а не смогли.

Помню, как мы втроем плелись по незнакомой местности, уставшие, или скорее измотанные, шустро прячась в придорожный лес, едва заслышав какое-то движение на дороге. Но погони не было, и на второй день пряток и перебежек мы немного расслабились, и зашли в ближайшее поселение, чтобы поесть нормально. Продукты, которые взяли с собой, заканчивались, да и не были уже свежими, к тому же, хотелось выспаться на кровати, а не на ветках в лесу.

Свою ошибку мы поняли практически моментально. Стоило только зайти в трактир, как внимание всех, кто там был, мгновенно приклеилось ко мне и маме. Мы были с дороги, пыльными и уставшими, но мужчин, которые нагло ухмылялись при взгляде на нас, не смущало ни это, ни то, что с нами был папа.

Его-то они и недооценили. Этой же ночью папа устроил нам всем побег, да еще в качестве морального ущерба мы прихватили с собой трех лошадей.

Стыдно не было. Было страшно, что нас догонят, на этот раз точно догонят, и тогда все! Ни от моей, ни от маминой чести не останется даже воспоминаний, а папа, наверняка, поплатится жизнью. Он-то никому из тех мужиков не приглянулся.

Мы гнали лошадей, практически не разбирая дороги, мелькали то степь, то лес, и расслабились только когда ночная прохлада сменилась дневной жарой. Животным нужно было отдохнуть, да и мы без привычки устали. Я не чувствовала ничего ниже ключиц, и просто упала в руки отцу, когда он помогал спешиться. Мама тоже выглядела не так грациозно, как обычно, слезая с лошади.

— Немного отдохнем, — сказал отец, — а то придется лошадей на себе тащить.

Мы согласились, да и близкий ручей, уже поманивший своим звоном лошадей, буквально звал и нас освежиться.

— Ладно, — сдался отец на мои просьбы окунуться, — но только быстро. Боюсь, как бы и здесь хватких мужиков не оказалось. Что-то их развелось в последнее время.

— Досталось тебе из-за нас, — усмехнулась мама, обнимая отца.

— Просто все завидуют красоте, которая меня окружает, — отшутился отец, но выглядел он действительно сильно уставшим.

И словно немного постарел за эти несколько дней. Никогда не замечала у него морщинок на лбу, а тут вдруг заметила — сразу две, и такие глубокие, а еще в уголках карих глаз, когда он начинал хмуриться.

— Может, нас не найдут? — спросила я отца. — Отпустим лошадей, и пойдем дальше?

— Без лошадей далеко не уйдем, — вздохнул отец. — Придется еще немного побыть ворами. Выбора нет. И потом, это малая плата за то, что они хотели сделать. Теперь бы решить, куда двигаться дальше. Вот отдохнем немного и подумаем. Иди, купайся, Керрая.

— Ага!

Порывисто обняв отца, я с радостью бросилась к ручью, и только скинула с себя платье и потянула за подол длинную и некогда белую сорочку, как услышала откуда-то сверху насмешливое:

— Ну-ка, ну-ка! Что у нас здесь?

Я вскрикнула и схватилась за платье, пытаясь прикрыться, а сверху издевательски расхохотались. А потом одновременно подбежал отец и с огромного камня спрыгнул поджарый темноволосый парень.

— Вы кто такие?! — строго спросил парень, пока я, прячась за спину отца, спешно облачалась обратно в платье.

Говорил он тоном хозяина, надменно и с каким-то вызовом, словно имел право задавать такие вопросы. И мне это ужасно не понравилось. Одевшись, я вышла из-за спины отца и, стараясь подражать тону парня, спросила, вздернув подбородок:

— А ты-то сам кто такой?

Парень усмехнулся, отвел взгляд от отца, попытавшегося снова спрятать меня, и представился:

— Я? Кайл. И так, чтобы больше не было тупых вопросов, — племянник лэрда Аррона, хозяина земель, на которых пьют воду ваши ворованные лошади!

Не знаю, чего больше ожидал парень — шока, страха или смущения, но у меня невольно сжались в кулаки пальцы, едва я услышала его имя.

— Кайл! — выплюнула я с ненавистью, и глянула в серые глаза парня, ярко сверкнувшие мне в ответ.

— Оборотень, — пробормотала мама, вцепившись в руку отца.

— Верно, — парень с не меньшим чувством неприятия продолжал смотреть на меня, пристально наблюдая за реакцией. — Лев-оборотень.

Наверное, он все-таки обратил внимание, что моими эмоциями были вовсе не страх или восхищение, потому его челюсти сжались, короткие волосы стали дыбом, а глаза сверкнули ярче прежнего.

Лев готовился к атаке?

Папа сделал шаг вперед, а нас попытался оттолкнуть — наверняка, чтобы бежали, оставили его одного разбираться. Но и мама, и я, лишь сильнее вцепились в него. Не оставим, не сможем!

— Полегче, Кайл, — из-за огромного камня, похожего на кусок обвалившейся скалы, вышел еще один темноволосый парень. — Девчонку уже совсем запугал.

Кайл с усмешкой прошелся взглядом по моим давно не мытым волосам, потемневшему от пыли и усталости лицу, по несвежему платью с остатками лесной зелени, по туфелькам, носки которых не были готовы к свалившимся на них испытаниям. А взгляд его не скрывал удивления, мол, и где здесь девчонка?! О ком вообще речь?

Чувствуя, что краснею, я выше вздернула подбородок и так же медленно прошлась взглядом по Кайлу. Ничего особенного: лет на пять старше меня, одет просто — обычные черные штаны чуть закатаны, видимо, чтобы удобней было бродить у ручья, клетчатая рубашка расстегнута, на шее на простой веревке болтается связка из каких-то клыков, ноги босые, а короткие волосы торчат во все стороны, словно у шокированного ежа. Лицо худое, даже изможденное, как после болезни, и вообще, я не считала, что его желтоватый оттенок лица смотрится лучше моего серого! А тонкие губы парня были так сильно сжаты, что вместо рта — одна линия, щеки впалые — в общем, решила я: он сам не эталон элегантности и красоты, чтобы с такой неприязнью смотреть на меня!

Перевела взгляд на второго парня, и растерялась, увидев вместо враждебности улыбку. Она добавляла ему симпатии, хотя он и так был довольно привлекателен — на правой щеке ямочка, глаза серые, как у Кайла, но более насыщенного цвета, и не такие колючие. Короткие волосы растрепаны, как после сна, но ему это шло, и даже закатанные черные штаны, простая рубашка в клетку, и болтающиеся на шее клыки смотрелись уместно.

Этот парень мне понравился, и я поняла, что он это заметил, и что мои щеки, едва успев остыть, снова пылают.

— Привет! — парень хотел подойти, но его остановило рычание приятеля. Он вопросительно обернулся к Кайлу, потом пожал плечами и предложил. — Ну, хорошо, тогда представь меня сам.

Кайл посмотрел на него так, словно его только что послали (к слову, очень хотелось это сделать, и, уверена, не одной мне), но после долгой паузы кивнул на своего приятеля и выдавил, не разжимая челюсти:

— Этан.

— Керрая, — представилась я, — а это мои родители.

— Судя по вашему виду, — усмехнулся Этан, — вы издалека.

— Ты еще пожалей их! — возмутился Кайл. — Они — воры! Украли лошадей, и я что-то не наблюдаю даже тени раскаяния.

— Да как ты… — начала я закипать.

— Керрая! — отец предупреждающе сжал мою ладонь и качнул головой, приказывая молчать.

И я послушалась, умолкла, а отец начал объяснять оборотням, почему мы здесь и как решились на кражу. Я судорожно вздохнула, когда поняла: папа взял вину на себя. Он сказал, что его бывший начальник обвинил его в воровстве и потребовал выплатить большую сумму, угрожая расправой семье. Он говорил убедительно, даже я на какую-то минуту поверила, что так и было, но оборотни недоверчиво переглянулись, а потом Кайл, скучая, уставился на ручей.

— Ты лжешь, — равнодушно обронил он после того, как отец замолчал.

Я возмущенно запыхтела, заметив, что он обратился к моему отцу на «ты», хотя слепому видно, что мой папа намного старше этого хвостатого сопляка. А еще ужасно задело обвинение во лжи, хотя так и было, но… папа ведь не специально, не прост о так лгал…

— Пожалуйста, поверьте нам, — попросила мама, и я готова была провалиться сквозь землю со стыда и обиды, когда Этан отрицательно качнул головой.

Не верят — и не надо!

Сжав ладонь отца, я улыбнулась ему и посмотрела вдаль — туда, где красовалось жаркое солнце, туда, где нас встретит прохладой еще один лес, туда, где, преодолев все испытания, мы найдем свой дом, и опять будем счастливы!

Легкий ветерок коснулся моего разгоряченного лица, спрятал свидетельство моей минутной слабости и тут же сместился, пощекотав между лопатками, охлаждая медленно ползущие капельки пота. С сожалением перевела взгляд на ручей — так и не удалось помыться! И вообще, только время потратили на разговоры.

А что если за нами все-таки гонятся?

Что, если они уже близко?

Что, если эти двое парней сейчас уйдут, довольные, что их потешили интересной историей, а нас поймают?

Я осмотрелась по сторонам, и облегченно выдохнула, никого не заметив. Но все равно надо было поторопиться, собраться с силами, снова усесться на лошадей, несмотря на то, что мое тело ноет и протестует, и ехать дальше. Надо. Потому что пока наш единственный выбор — это дорога.

— Поверьте, — повторила мама, но Этан снова качнул головой.

— Это невозможно, — сказал с сожалением он. — Невозможно поверить, даже когда сильно хочется. Оборотни чувствуют ложь.

Мама едва слышно ахнула, папа упрямо сжал челюсти, а я разозлилась, видя, с каким удовольствием Кайл наблюдает за нами.

— Неожиданно, правда? — усмехнулся он. — Удивлен, что кто-то из людей еще этого не знает.

— А почему мы должны это знать? — буркнула я. — Делать нам больше нечего, только оборотнями интересоваться!

— Ну да, конечно, — Кайл расплылся в мерзкой улыбке, — у вас же столько других интересных дел: воровать лошадей, обманывать оборотней, купаться голышом перед незнакомцами…

— Что?! — вскипела я, и если бы отец все еще не держал мою ладонь, я бы точно постаралась выцарапать хотя бы один сверкнувший глаз этому оборотню!

— Ладно, — удивительно спокойно сказал мой отец, — мы вас поняли. Керрая, Сильвия, нам пора.

Отец и мама направились к лошадям, и я тоже, но успела заметить, как переглянулись приятели, и Этан что-то шепнул Кайлу. Тот сморщился похлеще вяленой сливы и громко вздохнул, а потом Этан подошел к нам и сказал моему отцу:

— Когда будете говорить с лэрдом, не лгите. Он этого не просто не терпит — переносит. Могут быть серьезные последствия.

— Какие? — заинтересовалась я.

— С лэрдом? — заинтересовалась мама.

— Если вам некуда идти, попробуйте попросить у него убежища, — избегая ответов, посоветовал Этан.

Мне так и хотелось возмутиться: как это некуда?! Это нам-то некуда?! Да вон, ближайший лес уже ожидает нас, а там…

А там насекомые, сырость, ночная прохлада, шорохи, и…

Да, нам действительно некуда идти, и передышка в несколько дней ох как не помешает. Вымыться, пусть и в холодной воде, выспаться, не вслушиваясь в ночные шорохи, и не оглядываться вслед случайным прохожим — а так ли они случайны? — это станет настоящим подарком для нас троих. Поэтому как бы сильно мне не хотелось вспылить и гордо отказаться, я промолчала и вслед за парнями и родителями побрела к лэрду оборотней.

Честно говоря, когда мы направились в сторону леса, я подумала, что лес — это просто препятствие, что за ним располагается поселение оборотней, с уютными домиками, с ванной, с нормальными кроватями, где можно будет хорошо отдохнуть, но мои надежды не оправдались.

Оказалось, что лес — это и есть зона для отдыха, и что если нас оставят на пару дней, мы должны быть безмерно благодарны и за насекомых, и за сырость, и за ночную прохладу. Это мне сообщил Кайл, который, поручив Этану вести группу, подождал меня и начал учить, как своей человеческой неблагодарностью не разозлить его чуткого дядю!

Да-да, он именно так и сказал — чуткого. И еще предупредил, что, если я сорвусь и поведу себя неправильно, если не смогу усмирить беспричинную строптивость, то лучше сразу обойти лес стороной, потому что его чуткий дядя мстителен и обидчив.

— Очень мстителен? — уточнила я мрачно.

— Надеюсь, ты прислушаешься к моим советам и этого не узнаешь, — усмехнулся Кайл.

Я ускорилась, догнала папу и с надеждой посмотрела на него — он слышал весь разговор, он наверняка понял, как опасно нам идти в этот лес, и что лучше вернуться, пока есть такая возможность. Но отец качнул головой, разрушая мои надежды. И только у кромки леса, когда я застыла в неуверенности, приобнял меня за плечи и сказал:

— Мы не можем вернуться, Керрая.

Он развернул меня, и я увидела пока еще далекие, но стремительно приближающиеся черные точки на горизонте. Погоня! За нами все-таки гнались!

— Папа… — потрясенно выдохнула я, не зная, что делать дальше.

— Стивен, — мама встала за спиной отца, тоже вглядываясь в черные точки, — это…

— Не думаю, что это он, — пробормотал отец, — мы довольно далеко ушли.

— Может, отпустим лошадей? — поспешно предложила я. — Может, это за ними?

— Вот еще! — встрял в наш разговор Кайл. — А чем вы собираетесь платить за постой нашему клану?

— Лошадьми?! — поразилась я.

— А у тебя есть другие варианты? — хохотнул Кайл, и опять пройдясь по мне внимательным насмешливым взглядом, качнул головой. — Лошади — это единственный вариант, дорогуша.

— Ты… — начала я закипать.

— Тратим время, — нетерпеливо выдохнул он и скомандовал: — Идите в лес! Этан проводит вас к лэрду, а я пока развлекусь.

— Пойдемте! — позвал Этан, и мы двинулись следом за ним, в уже не отталкивающую, а такую приятную и манящую зелень.

Мы сделали всего несколько шагов, как сзади послышался протяжный звериный стон, а следом за ним раздраженный рев такой силы, что у меня подкосились ноги от страха. К счастью, я успела смягчить падение, зацепившись руками за какой-то куст, да и длинное платье не дало ободрать колени сухим веткам, на которые я упала.

— Не бойся, — помогая мне подняться, сказал Этан. — Это Кайл.

Мне стало ужасно стыдно, что Этан догадался о причине моего падения, поэтому я поскорее избавилась от его помощи и поближе подошла к отцу, практически приклеившись к его боку. Если Этан и понял, почему я так поступила, на этот раз проявил тактичность и ограничился только улыбкой, от которой у меня опять едва не подогнулись колени.

Никогда не видела, чтобы ребята так красиво улыбались — так искренне и по-доброму. В его улыбке хотелось греться, и от его улыбки я не чувствовала себя земляным червем, как в случае с Кайлом.

Услышав еще один рев, я обогнала не только родителей, ведущих за собой лошадей, но и нашего проводника, и первой выскочила на лесную поляну, усеянную зевающими львами, как грибами в сезон дождей. Мало того, я оказалась настолько неуклюжей, что наступила одному льву на хвост, лежащий прямо на тропинке, и вместо того, чтобы зевнуть, как собирался, лев взревел, поднялся на крупных лапах, и плавно, многообещающе развернулся ко мне, опасно сверкнув глазами.

— Мамочки! — пискнула я, невольно пятясь, и уперлась в чью-то грудь позади себя.

Этан — поняла сразу же, но легче не стало. Застыла испуганным кроликом, прижалась к мужской груди еще сильнее, пытаясь буквально вжаться в нее. А лев между тем начал подкрадываться.

— Лэрд, — раздался голос Этана у меня за спиной, — эти люди пришли, чтобы просить вашего убежища.

— Лэрд?! — ахнула я.

Зачарованно глядя в сверкающие глаза льва, я поняла, что не только неуклюжая, увы. Я еще и невезучая, очень.

Только я могла за один день настроить против себя племянника лэрда, в помощи которого мы нуждались, да еще и наступить самому лэрду на хвост!

И только я, холодея от страха, могла размышлять: интересно, все случившееся — пустяк, пройдет и забудется или знак, как именно у нас сложатся отношения с кланом оборотней? Потому что… ну какие еще отношения, когда намерения льва, раскрывшего огромную пасть, более чем прозрачны?!

Не простит! Да и зачем? Я для него — еда. Завтрак, обед или ужин — смотря сколько раз в день едят львы.

Жаль, подумала я, прежде чем потерять сознание…

Жаль, что дядя Кайла оказался настолько чутким!

 

Глава 2

Придя в себя, я испытала облегчение, что жива, и стыд, что позорно грохнулась в обморок. Конечно, можно было утешить себя, что кроме зверей, почти никто и не видел, но, к сожалению, эти звери умели оборачиваться людьми и ранили не менее сильно. В этом я убедилась едва открыла глаза и поняла, где я вообще и как здесь оказалась.

Место, где я находилась, было весьма необычным. Вместо кровати — гамак, вместо потолка — ворох зеленых ветвей, через которые просачивался неяркий свет, вместо стен — такое же переплетение веток. Я повернулась, чтобы рассмотреть пол, и с удивлением увидела в нескольких шагах от себя Кайла.

Он наблюдал за мной с нескрываемым недовольством, руки скрещены на груди, ноги широко расставлены, словно он пытался устоять во время землетрясения, одежду хоть и сменил, но на такую же — обычные брюки, распахнутая рубаха, и он опять был босиком. Я не успела и рта открыть, как он со вздохом мученика предупредил:

— Только не вздумай снова грохнуться в обморок!

— Что? — опешила я.

— Святые львы, она еще и глухая!

— Ты… — я запнулась от переполнявших меня эмоций. — Иди ты, знаешь куда?!

Кайл вперил в меня тяжелый взгляд, я прикусила язык и завершила послание мысленно. Добрых минут пять мы просто рассматривали друг друга. За стенами слышалось пение птиц, негромкий звериный рев, мурчание огромных котов, а в этой лачуге только два дыхания и стук моего сердца.

— Ага, я, кажется, понял. Ты бредишь. Иначе с чего вдруг такая прыть? — Кайл подошел к гамаку, посмотрел на меня, сдвинув брови, и неожиданно прикоснулся ладонью к моему лбу. — Да нет, холодный. Жара нет.

Я шлепнула его рукой по ладони, но он демонстративно продержал ее на моем лбу еще пару секунд, и убрал только когда сам захотел. К этому моменту я чувствовала, что закипаю в буквальном смысле — и потому, что ладонь у оборотня слишком горячая, и потому, что он так пристально смотрит на меня, и потому, что мне хочется так много сказать ему, а я не могу.

Племянник лэрда, как же! Хватит и того, что я имела неосторожность потревожить его чуткого дядю! Тому случайно наступила на хвост, а этого хотелось выставить вон, накричать на него, сказать, чтобы духу его рядом не было, но…

Я сделала глубокий вдох и принялась убеждать себя, что я одна, я здесь одна, и надо мной никто не нависает с недовольной рожей. А еще я совершенно спокойна, мое дыхание ровное.

— Смотрю, тебя совсем не волнует, где родители?

Открыв глаза, я подскочила в гамаке, от чего едва не рухнула под ноги Кайлу. Судя по сверкнувшим серым глазам, он не был против, и даже этого ждал.

— Где они?

— Тебе придется выйти на улицу, чтобы узнать, — усмехнулся парень и направился к выходу. В проеме, где не было двери даже из веток, оглянулся. — Хотя бы умойся. Тебя хочет видеть лэрд.

Прежде чем Кайл ушел, я успела заметить, как он скривился и сморщил нос. Ну да, сейчас я выгляжу не лучшим образом, но если бы он спал в лесу вместо теплой постели, если бы он не имел возможности часто менять платья, потому что дорога их явно испортит, если бы он…

Я не расплакалась, нет. И ничего не сказала вслед этому хаму. Не поймет. И потом, он живет в лесу, и его это устраивает. Он не носит платьев, и, судя по всему, равнодушен к одежде. И вообще, какое ему дело до чужих проблем, да еще человеческих?

Но хватит себя жалеть.

Приподняв руку, принюхалась — да, запах есть, и если его чувствую даже я, представляю, каково оборотням. В одном из углов лачуги заметила узел со своими вещами, но надевать другое платье на немытое тело? Нет уж. И вдруг я увидела, что рядом с вещами торчал какой-то пенек, на нем стояла миска с водой и лежал кусок белой ткани.

Хотя бы умойся… хотя бы… Можно подумать, с помощью одного тазика воды можно принять ванну!

Вода в тазу была холодной, как из горной реки, но принесла с собой минутную свежесть и удовольствие. К сожалению, хотя в данном случае скорее — к счастью, зеркала в этом странном домике не наблюдалось, расчески тоже, поэтому я просто вытянула шпильки из прически и еще сильнее скрутила узел на затылке. Так меньше видно, что вода в тазу волос даже не коснулась, и они успели соскучиться по шампуню.

Выходить на улицу было немного страшно, это шаг в неизвестность, но мысль о родителях придала сил. То, что с ними все в порядке, я поняла, когда осознала, что жива и здорова, и это после того, как наступила на лэрда. Наверное, они как раз с ним общаются, и папа, как обычно, пытается взять вину на себя.

Представив, как отец убеждает оборотня, что тот плохо видит, и на самом деле нога обидчика была на пять размеров больше, то есть папина, я улыбнулась.

Но едва вышла из домика и осмотрелась, от улыбки и следа не осталось.

Домик, в котором я отдыхала, был не только сделан из веток, но и расположен на ветвях огромного дерева!

А внизу, поглядывая на меня, сидели около десятка львиц, и несмотря на звериную сущность, было ясно, что они улыбались! Еще бы, такой аттракцион!

Они переглядывались друг с другом, порыкивая, и мне не нужен был переводчик, чтобы догадаться. Наверняка, они говорили что-то вроде: «Смотрите, смотрите: человек на дереве! А сейчас она еще и спускаться начнет!»

О том, что мне придется спуститься, я догадалась. Вот только понятия не имела как.

Как это сделать, если я в длинном платье, ствол дерева внизу практически лысый, до земли не менее пяти — шести метров, а к ожидающим представления львицам присоединился Кайл с его мерзкой улыбочкой?!

И еще, если я спущусь… интересно, а львы едят человечину? Вернее, оборотни-львы, когда находятся в звериной сущности? По законам империи необоснованная смерть человека строго каралась, но… Убийство ради еды — это достаточное обоснование для хищника или нет?

Заметив, как одна из львиц облизнулась и переместилась поближе к дереву, я оглянулась на маленький домик, но от мысли спрятаться там избавилась сразу. Даже обычные львы могут взобраться на дерево — что говорить об этих?

Я глянула вниз, сосредотачиваясь не на зрителях, а на цели. Села на широкую ветку, снова примерилась. Прыгать — единственный вариант. Да, высоко, даже слишком, но когти, чтобы легче спуститься, мне все равно отрастить не удастся, так что, увы. Надеюсь только, получится приземлиться на землю, а не на чей-то неосторожный хвост.

Я зажмурилась, качнулась, настраиваясь, пробуя, каково это — болтаться в воздухе, и тут послышался взволнованный крик моей мамы:

— Керрая!

Вот он-то меня и подтолкнул.

Я бы еще долго примеривалась, сомневалась, может, даже вернулась в домик, ожидая, пока родители сами меня найдут, а так…

С визгом, который удержать не удалось, я рухнула вниз, успев подумать несусветную чушь — хоть бы платье не задралось, когда упаду!

Но падения не было.

Только чей-то рваный выдох у моего уха, и еще один вскрик от меня, когда, открыв глаза, я обнаружила себя на руках Кайла. Очень и очень злого Кайла.

— Керрая! — Мама подбежала к нам, и когда парень поставил меня на землю, укоризненно покачала головой. — Разве так можно? А если бы ты ушиблась?

— Значит, ушиблась бы, — успокаивая ее, я улыбнулась, хотя руки у Кайла костлявые, и приземление можно было считать удачным, но никак не комфортным. — Что у меня, синяков никогда не было?

— Ты никак не хочешь привыкнуть, что уже не девочка-сорванец, а девушка, — ласково пожурила мама.

А мне вдруг вспомнился папин бывший работодатель, его руки, лезущие под мою юбку, его шепот, чтобы не вырывалась и что только в первый раз будет больно, а потом сама попрошу добавки, и я с жаром выпалила:

— Да. Не хочу привыкать!

— Девочка моя, — обняла меня мама, — моя девочка.

Больше она ничего не сказала, только гладила меня по спине и обнимала, а мне вдруг сильно захотелось расплакаться. Вот так, ни с того ни с сего! Может, потому что я понимала: у меня нет выбора, и я больше никогда не буду девочкой-сорванцом, которую не замечают мужчины.

— Пойдем, папа нас ждет, — мама взяла меня за руку, и я опять улыбнулась, прогоняя прочь слезливое настроение.

Да, как ни старайся, я больше не буду девочкой-сорванцом, но для мамы навсегда останусь маленькой и любимой.

— Спасибо, Кайл, — поблагодарила она парня.

Тот стоял в паре шагов от нас и нагло подслушивал все, о чем мы говорили. Маме кивнул, а на меня уставился так, будто я ему своим падением позвоночник сломала.

— Интер-р-ресно, — рыкнула одна из львиц, нервно гоняя хвост по земле и посматривая то на меня, то на Кайла.

— Ничего интересного, — усмехнулся тот, демонстративно отвернулся и ушел куда-то в лес.

Собственно, я была очень не против. Мог бы и раньше уйти, чтобы не подслушивать. Без него на полянке и дышать стало легче — напряжение улетучилось, я с удовольствием вдохнула в себя запах леса, трав, зелени, запах свободного ветра и лета. Подняла голову вверх, глядя на яркие солнечные лучи — значит, не так долго я отдыхала, все еще день. А минутная слабость девушкам позволительна. Так говорила мама, если изредка они о чем-то спорили с папой.

— Пойдем, — мама улыбнулась моему хорошему настроению, и как маленькую, повела за руку мимо львиц, мимо двух львов, мимо двух незнакомых парней, которые пристально наблюдали за нами.

Мама шла легко, непринужденно, словно давно жила в лесу, среди оборотней, и словно ей было привычным такое внимание хищников. А я пыталась не показать своего страха, хотя внутри меня сворачивался нервный клубок. Хвосты, гривы, сверкающие взгляды, порыкивания, медленные переглядывания и глубокое мурчание, наглые ухмылки, облизывания — все это напрягало. Но осознав, что на этот раз давит на меня сама атмосфера и обстановка, а не Кайл, я снова расслабилась.

Надеюсь, за те пару дней, что лэрд позволит нам отдохнуть в клане, мы с Кайлом будем видеться не так часто.

Ой!

А лэрд позволит нам отдохнуть в клане?!

Мы прошли через всю поляну и оказались у большого шалаша из веток. Правда, присмотревшись, я поняла, что он очень похож на домик, в котором я отдыхала, и ветки только кажутся небрежно наброшенными друг на друга, а на самом деле образуют сложное и прочное плетение. Мы вошли с мамой внутрь, и я буквально застыла на пороге, глядя на отца, сидящего, скрестив ноги, на какой-то деревянной подставке (деревянных ковриков ведь не бывает, да?); он пил ароматный чай из большой чашки и улыбался. Улыбался так беззаботно и заразительно, что мне на мгновенье показалось: не было бегства, дороги, воровства лошадей, преследования, мы дома, просто дом чуть-чуть изменился.

— А вот и наша дочь, — с нескрываемой любовью сказал отец. — Отдохнула? Керрая, лэрд хочет познакомиться с тобой.

— Со мной? — машинально переспросила я.

— Пора уж. После всего, что было, — ответил мужчина, сидящий напротив моего отца в той же позе.

Я видела, что отец не один в этом шалаше. Конечно, видела. И что мама ведет меня к лэрду, знала и помнила, но не решалась посмотреть на мужчину. Все внимание в пол, на стены, на отца — куда угодно, только не на него. Было стыдно, неудобно и некомфортно. Даже не видя мужчину, я ощущала, как он на меня давит, чем-то неуловимым, незримым, но давит. А когда он заговорил, и мне все-таки пришлось посмотреть на него, я поняла, что на меня давят его сила, власть.

Ему не нужно было сверкать глазами или грозно рычать, чтобы заставить подчиниться, внушить страх и ужас. Ему было достаточно просто быть рядом и смотреть вот так — пристально, не мигая, и с такой похожей на Кайла улыбкой на тонких губах.

Даже когда мужчина сидел, было понятно, что он очень высокий. Высокий, широкоплечий, мощный, и свободная белая туника не могла скрыть его мускулов, как и длинные светлые волосы с двумя тоненькими косичками у висков не могли спрятать тяжелого взгляда.

Взгляда того, кто привык повелевать. Кто привык к мгновенному подчинению. И кто не потерпит даже намека на сопротивление.

Лэрд так долго смотрел на меня, что мне стало душно, захотелось рвануть ворот платья, стянуть его через голову, отбросить прочь. Захотелось в холодную воду, голышом… нет, не так, не в холодную — ледяную, но голышом обязательно! Вымыть волосы, снова начать за ними ухаживать! Захотелось вновь почувствовать удовольствие от своей внешности, и еще захотелось, чтобы он… в холодном ручье…и когда там буду и я тоже…

Нет!

Не могу!

Не хочу!

Ни один мужчина больше!

Ненавижу!!!

С ужасом я снова увидела себя в сарае, различила шепот за своей спиной и тяжелое дыхание извращенца-Кайла. И начала вырываться, биться, кусаться, хотела крикнуть, но чья-то рука закрыла мне рот.

Не надо!

Я не выдержу!

Ненавижу!

— Тихо, — приказали мне, грубо встряхивая и вырывая из чужих рук и тягостных воспоминаний, которые внезапно обрушились. — Тихо, Керрая.

И я подчинилась. Успокоилась, притихла, а потом, удивленно моргнув, встретилась с непроницаемыми серыми глазами, которые были так близко от меня и так безразличны.

Лэрд.

Он нависал надо мной подобно скале, вдыхал мое дыхание, и наверняка чувствовал мою дрожь, потому что держал за плечи. Он всматривался в мое лицо так внимательно, словно искал отголоски моего прошлого, словно проглатывал их, впитывал в себя, забирал.

— Садись, — приказал лэрд, и я как безвольная кукла, попыталась усесться прямо там, где стояла.

Придержав меня, лэрд кивнул напротив себя, и я, сгорая со стыда, развернулась. Мама уже сидела рядом с папой, нервно сжимая его ладонь и отпивая чай из его чашки, а когда я тоже села, она вернула пустую чашку отцу и обратилась к лэрду:

— Теперь все? Прошло?

— Нет, — лэрд посмотрел на меня, — но начало хорошее.

— Мама, что происходит? — шепотом спросила я, как будто боялась услышать ответ.

Мама взяла меня за руку, заглянула чуть виновато в глаза и призналась:

— Мы рассказали лэрду, почему бежали из города.

Я бросила быстрый взгляд на папу и украдкой вздохнула. Смотреть на лэрда мне теперь не хотелось категорически: было так стыдно, словно я сама пыталась соблазнить извращенца-Кайла. Одно дело, когда знают свои, но чужие… незнакомые… и такие угрюмые, властные…

Впрочем, вслед за этими мыслями пришли другие: не моя вина, я ведь не хотела, я сопротивлялась, поступила правильно, я молодец. Лицо мое еще пылало, но эти мысли успокаивали, как прохладный бриз, и я прислушалась к ним, повторяя еще раз.

Я не хотела… сопротивлялась… правильно поступила… я молодец… храбрая девочка… почти львица…

Что?!

Откуда это… как… почему?

В легком шоке я уставилась на лэрда. Это не мои мысли. Это его внушение!

Но озвучить мелькнувшую догадку не смогла. Открыла рот, просидела так несколько секунд и закрыла.

Нет, ну как же? Да это ведь он! Я знаю, чувствую! Интересно, ответит, если спрошу? А как спросить, если язык не желает и шевельнуться? Фух. Ничего не выходит. А, ладно, значит, не надо…

И только когда я избавилась от желания задать вопрос, поняла, что способность говорить вернулась. Вот так легко и непринужденно. Словно и не было ничего.

— Мама? — мой голос звучал немного хрипло, пришлось откашляться.

— Девочка моя, не волнуйся так, — мама слегка сжала мои ладони, успокаивая, без слов говоря, что они с папой рядом, и все в порядке. — Лэрд нас не выдаст. Более того, избавит тебя от плохих воспоминаний.

И тогда я поняла, почему мне показалось, что я невольно ступила в прошлое, такое реальное, густое и темное.

Мысль о том, чтобы снова оказаться в сарае с Кайлом, пусть даже не по настоящему, испугала. Картинка, как это было и как могло быть, если бы я не вырвалась, казалась настолько яркой, что я почувствовала тошноту.

— Да я и не вспоминаю! — горячо возразила.

— Ты не думаешь об этом ежесекундно, но ты это не отпустила, — возразил лэрд. — Первая мысль, которая у тебя возникла при словах «плохие воспоминания» — это несостоявшееся изнасилование.

Да. Он прав.

Но я не хотела, чтобы он копался у меня в голове. Я была уверена, что это пройдет само, просто… зачем было об этом напоминать?! Зачем спрашивать? Зачем ворошить?

Тем более, что мне все еще было стыдно за мысли о ледяном ручье, моей обнаженности и…

— Я против! — выпалила поспешно, надеясь, что громкий голос прогонит постыдные мысли.

Помогло… я вырвалась из странного видения, которое пыталось опять затянуть в себя. Никакого ручья… Никакой ледяной воды. Мы сидим в шалаше и просто разговариваем.

А значит, нет ни одной причины моим щекам пылать, кроме того, что сейчас лето, а в шалаше очень душно. Нет причины — пыталась себя убедить, и все же потянулась к тесному вороту платья.

— Альва, принеси холодной воды, — отдал приказ оборотень.

— Да, мой истинный лэрд, — послышался томный женский голос у входа в шалаш.

— Постой, — остановил ее новый приказ. — Принеси ледяной воды. И стаканы.

— Да, мой истинный лэрд, — снова услужливое согласие.

А уже через пару минут симпатичная темноволосая девушка принесла на подносе графин с водой и четыре стакана. Наполнив один из них, лэрд убрал руку и, взглянув на меня, кивнул, предлагая принять угощение.

— Спасибо, — немного удивленная разговором и тем, как он догадался, что в горле у меня пересохло, я взяла стакан.

Понятия не имею о способностях оборотней, но лэрд явно не из обычных. Впрочем, наверное, обычный оборотень и не стал бы лэрдом? И еще эти его поправки — принести не холодную воду, а ледяную… значит ли это, что он тоже видел мои видения?

— Угощайтесь, — лэрд предложил воду и родителям, но они отказались.

Не знаю, как папа, возможно, и не успел, но мама уже утолила жажду из его чашки.

— Тебе всего пятнадцать, Керрая, — после того, как я напилась, заговорил лэрд. — Ты молодая и красивая девушка. У тебя вся жизнь впереди. И лучше, тебе же лучше, если ты будешь идти по ней, не оглядываясь.

— Но я совсем не думаю о том, что случилось, — успокоенная холодной водой, размеренным голосом и тем, что никто не пытается настоять на своем, заверила я. Правда, под взглядом лэрда не выдержала и призналась: — Почти не думаю. Но это пройдет. Забудется.

— Хорошо. Пусть так. Не хочешь, чтобы я помог тебе — не стану упрашивать. Только ответь честно на два вопроса. Сама себе. Вслух можешь не говорить. Первый вопрос: что ты почувствовала, когда услышала имя моего племянника? И второй, думаю, не менее важный: зачем ждать, чтобы начать снова жить? Подумай хорошенько, Керрая. Ты сама решишь: хочешь, чтобы я помог тебе или нет. А я приму любое твое решение.

Он примет…

Такая самонадеянность!

О моих родителях даже не заикнулся. Я бы поняла: скажи так папа или мама, но лэрд…

Не о том думаю.

Не о том.

Наверное, потому, что не хотелось думать о неприятном. Не хотелось вспоминать свои ощущения в момент знакомства с Кайлом, но… надо ведь разобраться.

Итак, Кайл. Перво-наперво, он неприятный субъект. А второе — наверное, я все-таки перенесла на него часть эмоций, вызванных стариком-извращенцем. Может, этот Кайл не настолько плох? Пришел разбудить, поймал, когда я падала с дерева. Если подумать и присмотреться, в нем есть и что-то хорошее. Наверное.

Так, теперь — что я почувствовала, услышав имя того, кого ненавижу?

Ненависть, отвращение, необъятную злость.

Да. Лэрд прав. Прошлое не отпустило меня. Пока. Но я питала надежды, что в будущем…

В будущем…

И здесь я плавно перехожу ко второму вопросу лэрда.

Зачем ждать, чтобы начать снова жить?

А третий вопрос всплыл самовольно — как именно я буду жить?

Вспомнила видение ледяного ручья, мое странное желание невозможного и мое отвращение, страх, ужас, что это случится на самом деле…

Вот так?.. Я буду жить так?.. Ненавидя? Презирая? Боясь?

Посмотрела на папу с мамой — они выглядели уставшими (еще бы, такой трудный путь), но счастливыми (еще бы, такая любовь!), и мне захотелось вот как они, спокойно и доверительно, прижаться к своей любви, когда ее встречу. Чтобы без отголоска кошмарных воспоминаний, вне зависимости, кем он окажется, как будет выглядеть, как его будут звать. Мне хотелось, чтобы моя любовь была без оглядки.

— Керрая, — позвал меня лэрд.

Взглянув на него, я поняла, что он знал — изначально знал, какое решение я приму. И, тем не менее, я кивнула, а потом ответила вслух:

— Да, я согласна на помощь, — и добавила, вспомнив, как к нему обращалась незнакомая девушка. — Да, мой истинный лэрд.

Не знаю, что я сделала или сказала не так, но лицо оборотня передернулось, он закрыл глаза и, кивнув на дверь, приказал:

— Выйди.

Я замешкалась. Может, не так поняла?

— Выйди! — не открывая глаз, рыкнул оборотень, и я шустрым зайцем, успев только глянуть на побледневших родителей, выскочила на улицу.

Я выдохнула, оглянулась на шалаш, ничего не понимая.

— Ну и день, — пробормотала тихонько.

— Очень, просто очень плохой день для тебя, малявка! — прошипели мне в ухо, и дернув за волосы, попытались оттащить подальше от шалаша.

Я не сразу сообразила, что это девушка, и вырывалась ожесточенно, с ненавистью, била куда придется и не обращала внимания на треск своего платья. И на треск одежды девушки, которая зачем-то напала на меня. Все смешалось в клубок — деревья стали верхушками вниз, кусок чьей-то (не разобрать в суматохе) материи полетел вверх, кто-то испуганно ойкнул, я уже перестала чувствовать боль от ударов.

Девушка пыталась навалиться сверху, и она была сильнее меня, но я старалась не поддаваться. На каком-то подсознательном уровне я понимала, что не могу проиграть ей. Не знаю, за что мы деремся, но проиграть не могу!

— Керрая! — послышался окрик.

Мама….

Но я не могла отвлечься. Не могла прекратить драться, потому что…

Если бы знать почему, но я чувствовала, что если я проиграю, случится что-то непоправимое, а потому продолжала биться, драться, кусаться, рвать, отрывать.

— Альва! — послышался гневный мужской окрик, и девушка, напавшая на меня, мгновенно освободила мои волосы и вскочила на ноги.

Я медленно поднялась следом. Глянула на землю, усеянную лесными иголочками и листьями — нет, шпильки искать бесполезно. Поправила волосы как могла — увы, сейчас они не были красивыми, и смотреть на них не хотелось, но еще меньше хотелось смотреть на маму, папу и главное — лэрда. Потому что… я понятия не имела, почему эта девушка на меня напала, но кто мне поверит? Папа и мама — да, но лэрд точно нет.

— Альва, ты свободна, — после долгой паузы сказал оборотень.

Весело улыбнувшись, девушка прошла мимо меня, задев плечом. Очень хотелось ответить ей чем-нибудь неприятным, но с огромным усилием воздержалась. Не могу. Да и вообще не стоило. Она — своя, она львица, лэрд обязан ее защищать в любом случае, а я…

Виновато глянула на родителей, поискала глазами лошадей — не нашла. И где они? Наверное, придется снова двигаться в путь. Погостили, напились холодной воды, отдохнули на ветках — и хватит. Мама сильно устала, папа тоже, но они, конечно, ничего мне не скажут. Свой упрек — самый горький. Ведь могла сдержаться, могла позволить себя избить, могла перетерпеть, подавив гордость. В моем положении гордость — слишком тяжкая ноша.

— Керрая, — властный голос лэрда заставил посмотреть на него, — чтобы стать членом клана, тебе придется пройти испытание.

— Что?!

Нет, наверное, Альва все-таки умудрилась ударить меня по голове. Такое послышалось, что ужас ужасный. Какой член клана? Какое испытание?!

— Ты сама признала меня своим истинным лэрдом, — тяжело вздохнув, пояснил оборотень. — Это обращение значимо и необратимо, чтобы ты понимала. И для девушки есть всего три варианта. Первый вариант — это просьба о принятии в клан. Второй — прошение о милости или обращение в случае провинности и раскаяния. Третий…

Оборотень слегка улыбнулся, но мгновенно опять стал серьезным.

— Думаю, третий не пригодится. В любом случае он сюда не подходит.

— Почему?! — у меня все надежды возлагались именно на этот загадочный вариант. — А, может, все-таки попробуем третий?

— Керрая, первым делом тебе придется научиться доверять лэрду. Я сказал, что третий вариант не подходит — ты не поверила. — Лэрд скрестил на груди руки, прошелся по мне внимательным взглядом, и уже не скрывая усмешки, продолжил. — Хорошо, я скажу, чтобы ты понимала. Третий вариант таков: когда девушка обращается ко мне, дословно: «мой истинный лэрд», это значит, что она либо моя любовница, либо предлагает ею стать. Так что, подходит нам третий вариант? Как ты думаешь?

Поспешно качнув головой, я получила в ответ лукавый взгляд. Лэрд отвернулся, мгновенно утратив ко мне интерес, и буднично распорядился, так, словно мы уже были членами его клана:

— Вам покажут ручей и принесут все необходимое. Ждите. — Перед тем, как снова зайти в шалаш, он глянул на меня, и тихо, на пределе слышимости, спросил: — Как знать, не пожалеешь ли ты о своем решении, Керрая?

 

Глава 3

Видимо, лэрд умудрялся отдавать распоряжения даже сидя в шалаше, потому что вскоре за его невнятным рычанием оттуда, к нам с родителями подошли двое ребят. Узнав в одном из них Этана, я чуть не подпрыгнула от радости, если честно. Среди всех оборотней, с которыми успела познакомиться, он мне казался самым нормальным и дружелюбным.

— С твоим платьем беда, но сразу видно, что ты немного отдохнула, — по-своему растолковал мою улыбку Этан. — Полотенца, шампунь, мыло, ваша одежда, — он кивнул на второго парня, в руках у которого было два знакомых узла, — вроде бы все необходимое мы прихватили. Идем?

Белые пушистые полотенца в руках Этана буквально просились, чтобы я их поскорее отобрала, а шампунь — тут я не удержалась, взяла, открыла, вдохнула душистый аромат незнакомых трав, и со вздохом закрыла пузырек, возвращая.

— Потерпи еще немного, Керрая, — папа обнял меня за плечи, и подтолкнул вслед за ребятами, которые после очередного рыка из шалаша, рванули к ручью.

Мысль о том, что скоро я избавлюсь от неприятного запаха пота, а так же раздавшееся двойное мурчание из шалаша лэрда, заставили и меня как можно скорее присоединиться к ребятам. Мама с папой более спокойно восприняли любовные игрища оборотней, только понимающе улыбнулись друг другу, а я… Кажется, у меня даже пятки стали красного цвета!

Впрочем, когда мы вышли к обещанному ручью, и я сняла обувь, поняла, что с пятками преувеличила. Да, натоптыши появились — всего несколько дней приключений, а никто бы не сказал, что на самом деле я люблю баловать пятки скрабами, кремами и масками. Небольшие покраснения были только на мизинчиках, но я никогда раньше не ходила подолгу в туфлях, да и вообще раньше никогда не ходила так долго.

Вот на ребят глянешь, и хотя они любители ходить босиком, стопы ухоженные, не потрескавшиеся, без натоптышей. Словом, на их стопы было куда приятней смотреть, чем на собственные. И вообще, на ребят было приятно смотреть — темноволосые, симпатичные, улыбчивые, в отличие от некоторых. Этан представил мне своего приятеля — Холгера, и мы мило поболтали, пока шли к ручью. Но теперь-то все, мы пришли, и несмотря на их приятную компанию, я очень, просто очень сильно хотела искупаться! А они как не догадывались и стояли надо мной, рассматривая мои стопы, рассматривая, как я любуюсь живописным пейзажем, рассматривая меня. Интересно, а когда я буду раздеваться, они тоже будут меня рассматривать?

— Этан… — начала я, терзая нетерпеливо платье, — я бы хотела искупаться.

Он удивленно моргнул, потом оглянулся на ручей, искрящийся прохладой и солнцем, и указал вправо.

— Там сильное течение, так что осторожней, но если что, кричи.

— Да, — с готовностью поддакнул Холгер, — мы будем близко и спасем.

Отлично!

Просто замечательно!

И самое интересное, глаза ребят такие честные-пречестные, что даже как-то неловко было просить их не дожидаться моих криков о помощи поблизости, а наоборот отойти как можно дальше. И желательно, чтобы им ручей вообще не было видно!

— Ээээ… — Холгер растерянно переглянулся с приятелем, тот пожал плечами, и он озвучил, видимо, их общее удивление. — Ты что, стесняешься при нас раздеваться?

— А что, — удивилась я в свою очередь, — не должна?

— Хочешь сказать, ты ни разу не раздевалась при мужчинах?! — поразился Холгер.

Но я поразилась не меньше. Во-первых, он явно польстил им обоим: они пока парни, юноши, ребята, но не мужчины. Слишком молоды, и я не о физической стороне вопроса — здесь я не в курсе. А во-вторых, я даже при отце не позволяю ходить себе в ночной сорочке, к примеру. И тем более, и речи нет, чтобы раздеваться при посторонних! Как они себе это представляют? Или по меркам оборотней, это нормально?

Как оказалось, да. Потому что пока родители неспешно петляли между деревьев, приближаясь к нам, ребята успели рассказать, что девушки клана не привыкли прятаться от парней клана.

— Как так?! — растерялась я.

— Если нечего скрывать, зачем прятать? — спросил меня Этан.

— Но мужчины ведь… они могут…

Ребята недоуменно переглянулись, а потом, видимо, догадались, о чем я.

— Ни один оборотень клана не возьмет девушку, которая не хочет его, — заверил серьезно Этан.

— Никогда? — не поверила я.

— Никогда. Любой мужчина нашего клана — это не только хороший охотник, но и защитник. Любая женщина клана рядом с ним в безопасности. Мужчина никогда и ни к чему не принуждает ее. Это ниже его достоинства.

Я с завистью вздохнула. Нет, я тоже в безопасности рядом с папой, но папа — мамин мужчина.

— Красиво вы все рассказываете, — усмехнулась я. — Но давайте вы все-таки отойдете? Хочу искупаться по нашим, людским обычаям.

— Как знаешь, — не стали препираться оборотни, чем доказали правдивость слов на счет мужчин-львов, никогда и ни к чему не принуждающих женщину.

И хотя я пока не женщина — слова Богам, в обоих смыслах этого слова, но поступок ребят оценила именно как мужской и достойный. Оборотни оставили наши вещи и банные принадлежности на огромном бревне на берегу и начали углубляться в лес. Я наблюдала, как они уходят, чтобы если что, знать, откуда могут подглядывать. Уже на опушке, отойдя довольно далеко, они развернулись, сверкнули широченными улыбками, а Этан крикнул:

Тебе все равно придется привыкать к тому, о чем мы только что рассказали!

— Почему это?! — крикнула я в ответ.

— Потому что вы остаетесь в клане!

Этан с Холгером скрылись в густых зарослях, а я присела на бревно, шокировано глядя прямо перед собой. Жить в клане львов-оборотней постоянно? Обосноваться здесь?!

На дереве или в шалаше? Свободных, кстати, не наблюдалось, наверное, шалаш еще предстоит построить. А школа? Друзья?

Не представляла я себя лесным жителем. Вот никак. Одно дело — пожить в лесу несколько дней, отдохнуть и двинуться дальше в поисках лучшего места, а другое — жить здесь постоянно!

Нет, надо уговорить родителей одуматься, надо, как и планировали, переждать, найти наших лошадей и отправиться дальше…

Услышав звонкий смех мамы, я отвлекалась от планов на будущее и перевела взгляд на родителей — они шли к ручью, рука об руку, такие беспечные и счастливые, такие молодые и самые дорогие. Они выглядели не столько отдохнувшими (да и когда бы они успели?), а какими-то… помолодевшими, словно с их плеч кто-то снял очень тяжелый груз. У папы разгладились морщинки на лбу, а мама смеялась так беззаботно и заразительно, что я невольно улыбнулась.

Не нравилась мне идея жить в клане оборотней. Сильно не нравилась. Я прямо чувствовала, что грядут неприятности, и хотя в тот момент даже не представляла насколько большие, сердце тревожно сжималось. Но я попыталась не думать об этом. Если нахождение в клане делает родителей такими счастливыми, я буду жить здесь. С ними. Я постараюсь привыкнуть. Хвостатыми мы, конечно, не станем, но, может, и приживемся?

Пока папа отвлекся на поцелуй мамы, я, глянув на всякий случай в сторону, где скрылись ребята, быстро разделась и зашла в ручей. Это были неописуемые впечатления — прохлада воды принесла не только долгожданную свежесть, но словно окунула в лесной притягательный мир. Я более громко услышала пение птиц, шелест деревьев, заметила, как яркое и теплое солнце отразилось в холодной воде. А когда взяла шампунь и вымыла голову — оказалась на пике блаженства! Аромат незнакомых трав щекотал ноздри, белая пенка, покружив рядом со мной, уносилась прочь — так красиво, естественно, как невесомое кружево.

— Ох, хорошо, — услышав рядом голос мамы, я обернулась.

Папа зашел в воду дальше в нескольких метрах, нырнул, фыркнул и быстро поплыл против течения, чтобы обратно было легче возвращаться.

— Давай я потру тебе спину, — предложила мама.

Я с улыбкой кивнула, и когда намыленная мочалка коснулась моих плеч, не сдержала тихого стона. Даже глаза закрыла от нахлынувшего удовольствия.

— Это было великолепно, — поблагодарила маму, и в свою очередь потерла ей спину.

Поплескавшись еще какое-то время, поняла, что вода очень холодная, солнце уже не такое теплое, значит, на сегодня водных процедур с меня хватит. Вышла на берег, предварительно осмотревшись, обмоталась пушистым полотенцем, села на бревно и первым попавшимся камешком принялась тереть пятки.

— Керрая, ты не против, если я немного поплаваю? — отвлекла меня от приятного занятия мама.

— Плавай, — заметив, как она осматривается, я подсказала: — Папа уплыл в правую сторону.

Мама притворилась, что не смутилась, и поплыла в указанном направлении, а я осталась на берегу. Тихо, уютно, и есть чем заняться.

— Думаешь, получится сделать из себя красотку?

Я так расслабилась, что подскочила от неожиданности, услышав за спиной голос, полный сарказма и желчи.

Не обязательно было оборачиваться, чтобы догадаться — это Кайл. В общем-то, если бы этот вопрос мне принесли на клочке бумаги, даже не слыша голоса и не зная почерка, я бы все равно догадалась, кто это.

— Думаю, это не твое дело, — беззлобно ответила я, снова устраиваясь поудобнее на бревне.

Не хотелось мне с ним ругаться: тип неприятный, но племянник лэрда. А мне еще предстояли загадочные испытания, как будто общения с Кайлом мало, и тратить энергию на ссоры, как минимум глупо. К тому же, я понятия не имела каков он — а вдруг не только неприятный в общении, но и пакостный? И именно из-за него я не пройду испытания?

А, кстати, вот интересно — что тогда? К лэрду я уже обратилась неправильно, что и привело к грядущему вступлению в клан. Но если я вдруг не пройду испытания, удастся ли мне загладить ситуацию просьбой простить меня, что так вышло — то есть, прибегнуть к варианту номер два, или мне и лэрду в таком случае не отвертеться от третьего варианта?

Передернув плечами, я выбрала другой камешек и взялась за вторую пятку. Жуть какая-то, а не перспектива. Становиться любовницей лэрда я не собиралась. Я вообще против того, чтобы у мужчины было несколько женщин. Так что надо не просто стараться пройти испытания, а пройти — и без отговорок!

— Ты что, — мой вздох оживил застывшего за спиной оборотня, — сама с собой разговариваешь?

Очередная попытка вывести меня на эмоции и заставить ему нагрубить, провалилась, потому что мне стало кое-что интересно. Причем настолько, что я развернулась, чтобы увидеть парня.

— А ты хотел бы, чтобы я поговорила с тобой?

В моих словах не было поддевки и желчи, как обычно в его, но тем не менее, они разозлили Кайла. Он сжал челюсти, его и без того тонкие губы стали практически черточкой на худом лице, а волосы на моих глазах поднялись вверх. Это было похоже на то, будто зверь ощетинился. Будь у него хвост в этой сущности, наверное, он бы махал им или бил им сейчас по земле, показывая раздражение.

— О чем мне с тобой говорить, — сказал, как выплюнул оборотень. — В чем ты разбираешься настолько хорошо, чтобы это меня заинтересовало?

— Нет — так нет, — я пожала плечами, и отвернулась.

Глянула на ручей, но родителей пока не было видно.

— Они еще не скоро вернутся, — буркнул Кайл.

Я промолчала. Зачем говорить с тем, кому я не интересна? К тому же, он, наверное, принимает меня совсем за дурочку, думает, я не понимаю, зачем родители уединились. Усмехнувшись, только пожала плечами.

— Опять болтаешь сама с собой? — не отставал почеме-то парень.

Я развернулась на бревне и посмотрела в серые недовольные глаза оборотня. Кайл стоял в прежней позе — со скрещенными руками на груди, с широко расставленными для упора ногами и с улыбочкой на губах. Ему нравилось раздражать меня не только словами, он, наверняка, понимал, как неприятно, если за твоей спиной кто-то стоит и дышит.

— А ты видишь здесь кого-то, с кем можно поговорить? — поинтересовалась я. — Нет, я не имею в виду тебя. Мы уже выяснили, что тебе со мной неинтересно, а у меня обычно все чувства взаимны. Кого-нибудь другого, интересного, готового к разговору и не напыщенного, ты видишь?!

— Ненадолго же тебя хватило, — фыркнул Кайл. — Вот твоя суть. Вот она ты! А не та, какой ты пыталась казаться. Нет в тебе кротости, послушания. Даже знаешь, что надо промолчать, в твоих же интересах, и все равно вякаешь. Я, было, тогда, в домике, подумал, что у тебя температура: не может нормальный… ну, пусть и человек, вести себя так, мало того, что с незнакомцами, мало того, что с теми, кто дал временный приют, так еще и с оборотнями. Но нет, ты на самом деле строптивая, невоспитанная, дерзкая…

— Замечательно! — мне надоело слушать его.

— Ничего в этом замечательного нет, — не успокоился Кайл. — И это еще не все твои недостатки. Уверен, если к тебе присмотреться, их обнаружится куда больше!

— Хорошо, что это не твоя забота, — разнервничавшись, я встала с бревна, и мы очутились напротив друг друга. Оказывается, Кайл стоял очень близко ко мне, наши босые ступни соприкоснулись. — Тебе ведь не за чем присматриваться ко мне.

Кайл прошелся взглядом по моему телу, не упуская ни мокрых волос, ни влажной шеи с бьющейся от волнения жилкой, ни ключиц, дрогнувших то ли от ветерка, то ли от его холодного взгляда. Глянув на мою грудь, он качнул головой и опустился взглядом к ногам.

На ступни, которые я терла с таким усердием — ноль внимания; его заинтересовали икры и бедра. Там взгляд оборотня задержался, и опять же, проскочив мою пока маленькую грудь, вернулся к лицу.

— Верно, — усмехнулся он. — Присматриваться к тебе не за чем, да и, честно говоря, не к чему.

— Все-таки, Кайл — это диагноз, — пробормотала я.

— О ком ты говоришь? — насупился оборотень.

— О тебе.

— Не увиливай, — рявкнул он раздраженно. — Кто второй Кайл?

— Почему второй? — усмехнулась я зло. — Он как раз первый.

— Кто он?

— Не твое дело!

Я разозлилась, хотела уйти, но неожиданно Кайл схватил меня за полотенце и рванул на себя.

Я думала, что наши тела были близко друг к другу? Я ошибалась. Сейчас они практически соприкасались, и я старалась дышать неглубоко, чтобы не прижаться к распахнутой рубашке Кайла, или еще хуже — к его груди.

— Пусти! — я попыталась отодрать его пальцы от своего полотенца. — Пусти, а то закричу!

— Керрая, кто он? — упорствовал Кайл, не обращая внимания на мои попытки освободиться.

Притворившись, что собираюсь ответить ему, я качнулась к Кайлу, и когда он ожидаемо склонил лицо, крикнула что было силы:

— Этан!!!

И хотя я позвала одного, из леса выскочили оба моих спасителя. Заметив, как они торопятся, я победно посмотрела в потемневшие глаза оборотня.

— Я ведь предупреждала, что крикну.

Кайл оглянулся на ребят. Усмехнулся. Одернул пальцы от моего полотенца, брезгливо вытер руки о свою рубаху и, отвернувшись, сказал:

— Ты права. Это не мое дело.

Он ушел, не оглядываясь. Я выиграла, справилась. Не расплакалась, не сдалась, более того, поставила на место наглого оборотня. Вот только ликования не было. В душе зрела обида и непонятное чувство утраты, как будто я лишила себя чего-то долгожданного и хорошего.

Но отмахнувшись от грустных мыслей, я весело улыбнулась подбежавшим ребятам.

— Керрая, — не поверил моей улыбке Этан, — он к тебе приставал?

— Он меня доставал, — уточнила я.

— Керрая! — от реки послышался встревоженный голос отца, и я оглянулась.

Отец плыл очень быстро, а следом за ним, стараясь не отставать, плыла мама. Видимо, с криком я все же перестаралась.

— Папа, — догадавшись, как он может воспринять парней рядом со мной после вопля, я поспешила к ручью. — Со мной все в порядке! Я просто… подумала, что здесь змея! Плавайте с мамой, не беспокойтесь!

— Нет уж, — отец подплыл к берегу и вышел из воды, приближаясь ко мне, — на сегодня мы с мамой наплавались. Тем более, если здесь змеи.

— Да мне показалось!

— Мне тоже кое-что показалось, — он строго взглянул на ребят.

— Керрая, — шепнул подошедший Этан, — твой папа хоть и не оборотень, но понял, что ты ему солгала.

— Спасибо за подсказку, — шепнула ему в ответ, — я уже догадалась.

Мама тоже вышла на берег, и не смущаясь ребят и того, что в мокрой сорочке, поспешила ко мне. Этан и Холгер отвернулись, делая вид, что рассматривают лес.

— Керрая, — любимые мамины глаза взглянули с тревогой, — что случилось? Про змею можешь рассказывать кому-то другому.

— Интересно, кому? — Папа подошел сзади к ней и укутал ее в полотенце.

— Я не имела в виду тебя, Стивен.

— Значит, мне показалось?

— Керрая? — чтобы не лгать отцу, мама переключилась на меня.

А мне вот тоже не хотелось им лгать, но и рассказывать было особо нечего.

— Здесь был Кайл, — я пожала плечами. — Мы немного повздорили. Я позвала Этана. Кайл ушел.

— Немного повздорили?

— Не волнуйся, Сильвия, — вступился папа. — Такое часто бывает между мальчиками и девочками, которые друг другу нравятся.

— Папа! — возмутилась я. — Это совсем другое! Это… это какая-то неприязнь! С первого взгляда!

— Ну, видишь? — спросил он у мамы, и она… вот невероятно, но она улыбнулась.

А я была готова провалиться сквозь землю, потому что рядом стояли приятели Кайла, они, конечно, все слышали и могли рассказать ему. Что, если Кайл решит, что понравился мне?!

Но как следует ужаснуться я не успела, потому что помощь пришла с той стороны, с которой я ожидала подвоха.

— Кайл со всеми такой, — сказал Этан. — Это его привычный стиль общения. Просто не обращай внимания, Керрая, и он отстанет. Проверенный метод.

— А вы с ним друзья? — поинтересовалась я.

— Да, — рассмеялся Этан, правильно поняв ход моих мыслей. — Но я сам не захотел, чтобы он отстал.

Смех Этана разрядил обстановку, и мы в хорошем настроении начали собираться обратно. Мелькнула тревожная мысль: а обратно — это куда, на полянку со львами? Но напомнив себе, что Этан с Холгером тоже львы, я бросила волноваться по пустякам.

К тому же, мы пока не знали, где нас разместят. Может, и не в самом логове — или как там у львов называется? Может, просто скажут, что мы можем выбрать себе любую симпатичную поляну и отдыхать там. Или выбрать любое дерево — и свить гнездо. Я хихикнула, и ребята пристали с расспросами: расскажи да расскажи. Я созналась, думая, что они тоже посмеются, но они уставились на меня в полном недоумении. Помолчали с минуту, мешая мне наконец сменить полотенце на платье, а потом Этан спросил:

— А лэрд разве не говорил, где вы будете жить?

— Пап, — окликнула я, он ведь с лэрдом больше общался, — а лэрд что-нибудь говорил по этому поводу?

— Нет. Сказал только… — отец усмехнулся. — После того, как ты к нему неправильно обратилась, сказал, что вынужден теперь принять тебя в клан, и все. Объяснил причины, спросил нашего дозволения. Остальное ты знаешь.

— Да, знаю, — кивнула я, и тут же опять встрепенулась. — Подожди, пап! А что, в клан будут принимать только меня?

— Да.

— А тебя и маму?!

— А нас… — отец бросил быстрый взгляд на маму. — Нас лэрд просто предупредил о последствиях, если мы повторим твою ошибку.

— То есть… иными словами… если я правильно поняла…

— Да, — кивнул папа, и взглядом запретил мне озвучивать мысли.

Кошмарные мысли. Ужасные. Отвратительные. Для меня неприемлемые!

А именно: если мама обратится к лэрду неправильно, он не оставит ей выбора. И несмотря на то, что она замужем и у нее есть мой папа, лэрд запросто и, думаю, с большим удовольствием, потому что мама у меня красавица, примет ее в любовницы!

— Пап, — прошептала я жалостливо, — а, может, мы не будем здесь оставаться? Может, найдем наших лошадей и поедем дальше, искать новый дом?

— Нельзя.

— Почему?

— Он лэрд, — коротко пояснил папа. — Одевайся, пойдем, Керрая.

Он не хотел говорить большего при ребятах, но я сама поняла, когда вспомнила предупреждение Кайла — лэрд мстителен и обидчив. А мы на его землях, так что…

День чудесен! А жизнь вообще прекрасна!

Этан с Холгером снова притворились, что никогда не видели леса, и я переоделась в чистую сорочку и платье. Были у меня в узле, захваченном родителями из дома, платья и покрасивее, но я выбрала практичное — темно-бордовое, длинное, но легкое, как раз для лета. Прежнее платье и сорочка нуждались в хорошей стирке, и, честно говоря, я не знала, как с ними поступить.

— Потом починю и постираю, — мама кивнула на свою и папину одежду, которую держала в руках, и взяла мою.

Папа подхватил полотенца, банные принадлежности, хотел взять и узлы с вещами, но ребята отмерли и вызвались с помощью. Упираться никто не стал.

— Красивое платье, — мимолетно заметил Этан.

— Эй, это был мой комплимент! — возмутился Холгер. — А, ладно, скажу тогда не комплимент, а чистую правду. На красивой девушке, — он подмигнул мне, — любое, даже затрапезное, платье красивое.

— Ты сам себя перехитрил, — поддел его Этан. — Только что дал понять Керрае, что платье у нее некрасивое.

— Заметь, это ты сказал, — не согласился тот.

— Да ладно вам, — прекратила я спор, — платье у меня практичное, и это главное.

Ко мне опять вернулось хорошее настроение, и судя по улыбкам ребят, именно этого они и добивались. Я слегка задержала взгляд на пухлых губах Этана, тихонько вздохнула и беззаботно улыбнулась, когда он заметил мой взгляд.

Красивый парень, отзывчивый, добрый, и это я успела заметить только за день. А ведь наверняка в нем хорошего гораздо больше. Вот чувствую просто, но… даже мне, не очень разбирающейся в оборотнях, известно: они ищут свою пару, свою истинную половинку, а другие девушки в их жизни могут быть, конечно, но или в качестве друзей, или так, несерьезно. Как у лэрда любовницы.

Перебрасываясь шутливыми репликами, мы быстро вышли к знакомой полянке. Возникло некое чувство дежавю при виде домика на дереве, но когда я перевела взгляд вправо, у меня пропали совершенно все эмоции и ощущения, кроме дурного предчувствия.

В тени огромного дерева, скрестив ноги, сидел лэрд. С левой стороны от него разместилась чем-то явно довольная Альва. С правой — как контраст, вечно недовольный всем Кайл. По бокам от них в человеческих сущностях и кто как — лежа на боку, на животе или спине, сидя, стоя — расположились другие члены клана. Не больше тридцати, хотя тогда мне показалось, что эта цифра, если учитывать, что это оборотни, просто огромна!

В основном, там были молодые привлекательные девушки. Мужчин примерно от двадцати пяти лет и старше я насчитала шестерых, из более юных увидела только Кайла. После рыка лэрда, Холгер поспешил к своим, а Этан, прежде чем уйти, обернулся ко мне и шепнул:

— Ничего не бойся. Просто не бойся, поняла меня?

Я кивнула, хотя в эту минуту не понимала совершенно ничего, и слова Этана не успокоили меня, а наоборот, насторожили сильнее. Он хотел еще что-то сказать, но очередной рык лэрда заставил его уйти. Единственное, что он успел — качнуть головой, как бы повторяя: не бойся, просто ничего не бойся.

Но как не бояться? Я знала, что мне предстоит испытание. Знала, что от этого зависит: примут ли меня в клан. Знала, что мне нельзя провалить испытание, и надо стать одной из львиц. Мне, простому человеку, — одной из львиц. Не смешно ли?

Увы, смешно не было.

Как и особого выбора.

Я слышала, как подошли родители. Почувствовала, как мама взяла меня за руку. Увидела, как отец вышел вперед, прикрывая собой маму и меня от десятков взглядов — любопытных, равнодушных, откровенно враждебных, и от шепотка оборотней.

— Итак, — начал лэрд, и все звуки, включая привычные лесные, стихли, какая-то птица заглохла на полукрике. — Я попросил вас собраться, чтобы сообщить важную новость. Сегодня эта человеческая девушка обратилась ко мне с просьбой принять ее в клан.

Взгляды оборотней пронизывали, несмотря на защиту папы, глаза у некоторых начали сверкать без остановки, как магические светлячки. А Кайл, пока все таращились на меня, нервно дернулся и посмотрел на дядю — видимо, для него это действительно оказалось новостью. Лэрд невозмутимо выдержал паузу, чтобы все, включая племянника, прониклись, и продолжил.

— Чтобы я мог с честью принять ее, Керрае предстоит пройти испытание.

И опять пауза для нагнетания обстановки.

Все смотрели на меня, а я не могла сфокусироваться ни на ком. Просто держала спину и смотрела прямо перед собой, и пустяк, что в поле зрения попадал именно Кайл. Пустяк, что весь его вид говорил: до него только сейчас дошло, что я посмела посягнуть не на временный приют, а на постоянное место жительства. И где? В одном клане с ним! Но все это пустяки в сравнении с тем, как у меня внутри все переворачивалось от неизвестности и страха ожидания. А, может, от голода? Может, дело не в страхе?

Вздохнула, перевела взгляд на лэрда, который все-таки решил заканчивать со вступлением и перейти к сути.

— Ничего непосильного не будет, Керрая, — он выдавил скупую улыбку. — Поверь своему лэрду.

Боюсь, я как-то выдала себя — то ли взглядом, то ли дрогнувшими на секунду бровями, то ли молчанием вместо радостных визгов, потому что лэрд вдруг вкрадчиво поинтересовался:

— Керрая, ты веришь своему лэрду?

Спина отца напряглась. Мама сжала мою ладонь. От моего ответа зависело очень многое.

Но что я могла ответить?

С учетом, что лэрду я не поверила, и с учетом, что оборотни чувствуют ложь?

 

Глава 4

Впрочем, вскоре у меня появилось достаточно времени, чтобы сотни раз задать себе этот вопрос и сотни раз прийти к выводу, что я чудом нашла единственно верный ответ.

— Но вы пока мне не лэрд, — сказала я с толикой сожаления.

Секундная пауза, которая показалась мне бесконечной, и…

Картинка с вытянувшимися лицами оборотней и раскатистым смехом лэрда еще долго будет радовать мою душу. Эх, если бы приятные воспоминания не только поднимали боевой дух, но и могли накормить, я бы продолжала копаться в них, выискивая наиболее яркие.

К примеру, как расслабился отец, услышав смех лэрда, и как с огромным облегчением выдохнула мама, и как мне от души улыбнулся Этан, подмигнул Холгер, и как о чем-то сильно задумался Кайл. И как лэрд заверил меня, что пока я буду проходить испытание, с родителями все будет в порядке, они будут вместе и в полном комфорте. Что такое комфорт в понимании лесных жителей, я уточнять не стала. Наверное, выделят или построят им отдельный шалаш? Уже хорошо. А еще накормят, потому что лэрд поздравил меня с началом испытания, отдал какое-то распоряжение другому оборотню и пригласил моих родителей на ужин.

— Керрая! — мама никак не хотела отпускать мою руку, но я храбро улыбнулась и заверила ее, что справлюсь как можно скорее.

Хотя на самом деле я понятия не имела, что именно мне предстоит, и как надолго все это затянется. Единственное, что сказал лэрд — я должна доказать, что не буду клану обузой, а, наоборот, явлю собой ценное пополнение.

Довольно туманное пояснение, но когда лэрд задержал на мне вопросительный взгляд, я с готовностью кивнула.

— Не переживайте, — обратился лэрд к моим родителям, — Керрая справится. Я в ней уверен. Иначе мы бы даже не рассматривали возможность ее вступления в клан. Пойдемте, она должна настроиться. Но, Керрая, — это уже мне, — ты ведь понимаешь, что это испытание, а не пытка, верно? Если ты решишь сдаться, свистни, и все закончится. Умеешь свистеть?

Я кивнула.

— Хорошо. А пока держись.

Едва родители, постоянно оглядываясь, ушли, я поняла, что последние слова лэрда были не пустым выражением поддержки, а советом. Потому что когда поляна начала пустеть, ко мне подошел незнакомый оборотень, подхватил на руки и, проигнорировав мой писк, прыгнул на дерево с домиком. Естественно, со мной вместе.

— И что? — спросила я, удивленно глядя то вниз, на землю, то вверх, на небо, то на парня.

— И все, — оборотень развел руками, спрыгнул вниз и крикнул: — Хочешь совет?

— Хочу! — не стала отказываться от малейшей подсказки.

А вдруг он проникся моим положением и действительно хочет помочь? Хотя бы раскроет суть задания. Пока же я понятия не имела, в чем оно заключалось, зато была в курсе, как его прекратить. Где логика?

— Пользуйся и помни мою доброту…. Керрая, самое главное…

Я даже с ветки склонилась, чтобы лучше расслышать, а парень усмехнулся, подмигнул по-хулигански и выдал со смешком:

— Самое главное — постарайся выжить!

На эмоциях, я хотела в него чем-нибудь запустить, и уже схватилась за туфли, но вовремя остановилась.

— Я запомню, — прошипела я, и зашла в домик, сожалея, что не получится даже дверью хлопнуть, чтобы показать степень моей благодарности.

Прошло прилично времени, прежде чем я успокоилась и, подгоняемая голодом, вышла из домика. Парень, понятно, уже ушел, вообще поляна была совершенно пустой. Я села на толстую ветку и задумалась: как быть и что делать дальше?

Серьезно задумалась…

День уже поменялся на вечер. Легкое чувство голода сменилось звериным. Я, как никогда, была близка к птицам, и даже неплохо их видела с этой позиции, но не могла их поймать!

Я ведь не львица. Я самый обычный человек, которого загнали на дерево!

Без еды, без воды, без сменной одежды, без веревки, чтобы был шанс взобраться обратно. Без спичек. Безо всего. И я бы сказала: без единого шанса выжить, если бы не услышала далекие раскаты грома. Кажется, я смогу хотя бы напиться.

Но со временем я поняла, что поторопилась с выводами. Самое обидное — я уже и большой листок присмотрела, и сорвала его с дерева, и проверила, что он легко сворачивается трубочкой, а дождь и не думал начинаться. Где-то вдали гудело, кто-то, вероятно, уже утолял жажду, а я сидела на ветке с заготовленным желобком и только и могла, что любоваться природой.

Да, здесь было очень красиво, но с пересохшим горлом мне не нравилось все — и то, что вокруг слишком зелено, и то, что уже не так жарко, и то, что перед ночью притихли птицы, и то, что одна горластая наоборот встрепенулась и заорала так, будто ей кто-то немилосердно выдергивал перья.

Устав надеяться на дождь и что крикунья-птица заткнется, я зашла в домик. Но, увы, от этого ничего не изменилось: и раскаты, и птицу было великолепно слышно. Что делать? Надо же что-то делать, верно?

Села на гамак, легла на гамак, встала. Мысли о еде испарились от сильной жажды, я начала поглядывать на таз с водой, но… Таз был тот самый, и вода в нем была та же, которой я умывалась. К сожалению, ее никто не сменил.

Вообще, у меня возникло ощущение, что у домика до моего появления не было хозяина — какой-то он неухоженный и безликий, ни одной личной вещи.

Еще раз с жадностью глянув на таз, я взяла его, вышла из домика и так сильно размахнулась, что не только вылила воду, но и отпустила таз полетать. Не знаю, что именно попало в цель — вода или таз, но птица заткнулась. Уже легче. А то, честно говоря, я начала подозревать, что смысл испытания — не сойти с ума.

Теперь же, в тишине и под звуки далекого грома, я вернулась к прежнему выводу. А именно: в испытании нет никакого смысла.

Ну, сижу я на ветке, и что? Научиться летать не смогу, спускаться точно не буду — это лес, здесь вполне могут разгуливать хищники, которым не повезло с едой так же, как мне. Пить нечего. И что дальше? Так, думаем. Логично предположить, что мертвый член клана — не самое удачное пополнение, поэтому, полагаю, до крайности доводить не будут. Промаринуют голодом — ну… не знаю, сколько дней для меня запланировали оборотни, но я продержусь один. Один — точно. А потом придется изобразить, что мне плохо, чтобы не поплохело на самом деле. У оборотней слух острый, поэтому мои громкие стоны точно должны услышать.

Свистеть не буду. Ни при каких обстоятельствах. Понятно, что свист — это добровольное признание проигрыша, а мне надо выиграть. Надо пройти испытание.

Итак, надо держаться.

От того, что у меня появился план, стало чуть легче. Но ненадолго. Вместе с сумерками ко мне потянулись запахи жареного мяса, и не имело значения — в домике я или на улице. Запах мяса поначалу дразнил ноздри, потом разбудил желудок, и он начал издавать рычания почти как у льва, а потом, не выдержав, я застонала в голос, но…

Естественно, это не помогло.

Никто не примчался с тарелкой, никто совершенно случайно не проникся сочувствием и не подбросил на ветку шампур с шашлыком. И мне оставалось просто сидеть, мысленно облизываться и терпеть. Наверное, от голода у меня обострилось зрение, и я присмотрела горсть кем-то рассыпанных ягод не так далеко от дерева, но не спустилась. Обратно залезть не смогу, и если днем перспектива гулять одной по лесу была просто смешной, на ночь глядя она приравнивалась к самоубийству.

Сумерки перешли в густой вечер, теплый ветерок сменил направление, видимо, устав дразнить меня запахами, и оставалось по моим подсчетам не так и долго — только ночь переждать. Но испытания заканчиваться не желали, а наоборот, наслаивались. Итак, вполне логично, но так не вовремя передо мной встал насущный вопрос человеческой жизнедеятельности, который заставил нервно прохаживаться из домика и обратно к ветке. Но ходи — не ходи, а выбора не было.

Впервые я обрадовалась, что давно ничего не ела, и мой стыд не такой сильный, каким мог быть. И без того было неудобно, неуютно, и я, конечно, понимала, что дерево — не самое подходящее место, но пусть лучше лопнет моя советь, чем мочевой пузырь.

Когда проблема разрешилась, я опять посидела в домике, опять вышла из него, но так как дождя не было, а вечер стал практически черным, пришла к выводу, что пора собирать силу воли в кулак и постараться уснуть. И только я хотела вернуться в домик, как заметила под одним из деревьев движение.

Сначала думала, что показалось — темно ведь, и в темноте двигалась тень, но потом сердце радостно встрепенулось, видимо, чувствуя, узнавая раньше, чем различили глаза.

— Папа… — не веря самой себе, прошептала я.

Он очень осторожно передвигался, стараясь не задевать сухих веток, и чтобы его не выдала скупая Луна.

— Папа… — зажав рот ладонью, я едва не расплакалась.

Однажды, когда я была маленькой девочкой, я так увлеклась игрой в прятки с другими девочками, что потерялась на чужом чердаке. Сначала я радовалась, что меня никто не нашел, потом испугалась, что уже не найдут, и расплакалась. А потом меня нашел папа и когда я, хлюпая носом, обняла его и призналась в своих страхах, он обнял меня и пообещал:

— Всегда, запомни, Керрая, всегда — и в радости, и в горе, я буду рядом с тобой. Я буду с тобой всегда, пока нужен тебе, и ничего, даже смерть, не разлучит нас.

— Это похоже на брачную клятву, — рассмеялась я.

— Нет, девочка моя. Это больше, чем брачная клятва. Брачную клятву можно нарушить, предать. А это обещание нет.

И он меня не предал…

Я смотрела, как отец крадется ко мне, и душа разрывалась от нежности. А потом я заметила в его руке сверток, и все-таки не выдержала и тихонько, чтобы не услышали, и чтобы не догадался папа, всхлипнула.

Это было так трогательно и так по-домашнему, и с любовью… Я знала, что в этом свертке — еда. Даже не видя, знала. И еще я заметила бурдюк — мой папа нес для меня еду и воду. И он уже почти подобрался к дереву, он даже успел посмотреть вверх, и я почувствовала, как наши взгляды встретились в темноте, но в эту минуту с двух сторон послышалось звериное рычание, и на поляну вышли два льва. Папа закаменел на месте, а я приросла к дереву, наблюдая за происходящим.

— Нарушение, — рыкнул один из львов, глянул вверх сверкающими глазами. — Испытание будет усложнено.

— Ветку подпилите? — буркнула я, немного расслабившись, что папе ничего не грозит, и это свои.

Второй лев фыркнул, словно смеясь, а первый повернул ко мне недовольную морду.

— Было бы идеально, — рыкнул он и глянул на папу. — Предупреждаю: говорить с девушкой запрещено, иначе сложность испытания будет повышена.

— Без воды, без еды, без нормального туалета, — я снова не удержалась. — Интересно, что еще можно придумать? Заставите чирикать, как эту… птицу-крикуху, которая замолкает только после душа из тазика?

Второй лев припал на передние лапы и начал фыркать вместе с каким-то утробным рычанием, а вредный отвернулся от меня к папе и заявил:

— Надо вернуться.

— Надо — так надо, — со вздохом смирения согласился папа и быстро направился в ту сторону, откуда пришел. У одного из деревьев обернулся и нетерпеливо поинтересовался у хищников. — Идем?

— Кто откуда пришел, туда и уходит, — ответил лев.

Глянув на меня, папа кивнул, без слов говоря: держись! И еще говоря кое-что, о чем, я очень надеялась, оборотни не догадаются. Но как только отец ушел, мои надежды рассыпались прахом.

— Посмотри, — приказал один лев второму.

И тот, перестав смеяться, мотнул мордой и приблизился к свертку и бурдюку, которые папа незаметно подбросил сбоку под дерево. Ну, это мы с ним думали, что незаметно, но, увы.

— Мясо и вода, — сообщил второй лев, открыв сверток лапой и принюхавшись к бурдюку. — Попробуем.

Я сидела, глядя вниз, сглатывая и не упуская ни единой детали. Не знаю, зачем я заставляла себя смотреть, но не могла уйти. Пока не могла. Вот лев доел, все выпил, оставил возле дерева уже пустой сверток из листьев и пустой бурдюк, и лениво, махая отъевшимся задом, подсвечиваемым шокированной Луной, ушел в заросли. И тогда первый лев, который отдал ему приказ посмотреть, что было в свертке, и тоже следил за трапезой, глянул на меня и направился в другую сторону.

— Спокойной ночи, Кайл, — сказала я ему вслед. Да, я сразу узнала его, по одному взгляду, и даже в звериной сущности. Когда он обернулся, добавила: — Добрых снов.

Надеясь, что мое пожелание высшими силами будет расценено правильно, и оборотню приснится кошмар, я встала с ветки и зашла в домик, где с отчаянием вцепилась зубами в приготовленный, свернутый трубочкой, зеленый листок. Горько! Бросила остатки листка в сторону, но то ли сильно размахнулась, то ли от обиды, то ли от голода — голова закружилась, и я неловко умостилась на пол.

Тело, которое только-только, кажется, отошло после скачки на лошади, тупой болью напомнило, что обращаться с ним нужно бережно.

Как ни странно, боль избавила от обиды и опять настроила на борьбу: я смогу, пройду это непонятное испытание. Гром, раздавшийся за моим домиком и крупные капли дождя, ударившие по крыше, словно вторили моему настроению, тарабаня: да, да, ты пройдешь, да! Улыбнувшись, я встала и выглянула на улицу.

— Вода! — крикнула я, смеясь.

Но потом оглянулась на покусанный листик, валяющийся на полу, и уже безрадостно посмотрела на дождь.

Выставила вперед ладонь, но капли только бились об нее, собрать их хотя бы на один глоток не получалось. Слишком медленный дождь, а у меня больше не было желобка.

Долго всматривалась в дерево, пытаясь сквозь капли рассмотреть листик побольше, но безрезультатно. Пришлось положиться на везение. Я вышла из домика, и стараясь не обращать внимания на стремительно влажнеющее платье, добралась по скользкой ветке к густому лиственному участку. Придерживаясь рукой за гладкий ствол дерева, сорвала первый листок — мелкий. Выбросила. Второй — еще меньше! Показалось, что заметила листок покрупнее, потянулась за ним, и…

Поскользнулась так, что едва не слетала с дерева, расцарапала руку, да и листок оказался еще меньше, чем предыдущие, просто в том участке, где я его присмотрела, было темнее всего.

И с чего я решила, что мне должно повезти? Не с моим счастьем.

Кое-как поднявшись, поняла, что вдобавок умудрилась удариться ногой, так что в домик я вернулась с несколькими приобретениями сразу: еще одним стрессом для пятой точки, рукой, украшенной не глубокими, но довольно уродливыми царапинами, и пострадавшим коленом, которое начало противно ныть.

А пить, между тем, не перехотелось.

Высунула из жилища ладонь, подождала, пока ее смочит дождь — слизала. И так много раз, не чувствуя вкуса и что жажда хоть чуточку отступает. От бессилия хотелось завыть, но помня, что рядом разгуливают или, что скорее всего, дрыхнут львы, я не позволила себе такой слабости.

Ладонь на улицу — к языку. На улицу — к языку.

Радости моей не было предела, когда вскоре скупой дождик перешел в щедрый ливень. Я могла пить с наслаждением, буквально черпая воду горстями!

Глядя в черное небо, я даже поблагодарила его, а потом, когда напилась и думала ложиться спать, увидела, что ливень напоил не только меня. Был мокрым пол домика, была мокрой ткань, которую мне оставили вместо полотенца, а вот гамак был только слегка влажным, из-за своей неплотной структуры.

Да уж, плетеная из ветвей крыша — не самое надежное убежище, хотя, стоит признать, если на улице шел сильный ливень, то в домике просто дождь.

Выбора не было — я села на влажный гамак, поморщилась, когда на лицо свалились первые крупные капли, а потом свернулась калачиком, пытаясь согреться, забыться и уснуть. Пролежала с открытыми глазами практически до утра, а потом, наконец, повезло — рассвет принес не только первый солнечный луч, но и полудрему, в которую я с облегчением окунулась.

Снилось странное. Будто я сплю в домике, а надо мной склоняется Кайл, и лицо у него участливое такое, и руки очень холодные. Он трогает мой лоб, а мне так хорошо, что я даже прошу его не уходить. Интересно, внешне он прежний — босой, худой, взъерошенный, а ощущаю я его иначе. Как будто он — это и не он вовсе.

Потом ко мне во сне приходил Этан. Он на кого-то сильно ругался, метался по комнате раненным зверем, а я ему улыбалась и просила чуточку потерпеть, потому что я справлюсь с заданием, скоро вернусь, и…

Надеюсь, я ничего лишнего не сболтнула, даже во сне.

Потом пустота, в которой я плавала… а потом мне приснилось совсем уж невероятное. Будто у входа в домик стоит лэрд. Стоит, смотрит на меня и ждет чего-то, хмуря светлые брови. Только во сне я обратила внимание, что он тоже босой, и еще, что у него не заплетены косички. Так странно. Но ему шло и с косичками, и без них.

Но вообще, я так устала, что меня утомили даже эти визиты во сне. А еще заныл правый бок. Может, это было и не очень деликатно, и никто в клане так не поступал, но я повернулась на другой бок, спиной к лэрду. Услышала какое-то движение, но сил обернуться не было. Ощутила взгляд так остро, словно в домике действительно кто-то был. А потом ощущение, что на меня кто-то смотрит, пропало, и практически сразу мой сон растворился.

С трудом разлепив тяжелые веки, я ощутила, что у меня ломит все тело — наверное, смешались и долгое путешествие, и гонка на лошадях, и стресс, и мое вчерашнее скольжение по дереву. Ну и вдобавок ко всему, я поняла, что простыла.

Долго лежала, не чувствуя ни холода, ни голода, ни жажды, ни единого желания двигаться. Смотрела на пустой домик, который теперь дышал влагой, на солнечный свет, пробивающийся через ветви, и пыталась сообразить, что делать дальше. В то, что мне дадут разболеться всерьез, я не верила. Но чтобы львы были в курсе, что с окончанием задания надо поторопиться, я настраивалась сделать рывок и выйти из домика.

Долго уговаривать себя не пришлось, и я, покачиваясь, вышла на улицу.

Тут же обступили лесные звуки — шелест прогретой солнцем листвы, едва различимые рычания каких-то животных, шорох, издаваемый мелкими обитателями, ну и птицы. Куда без них?

Хотя крикливой сегодня не было — или улетала, обидевшись на душ (а у меня мелькали догадки, что каким-то образом я в нее все-таки попала), или она предпочитала исключительно вечернее соло. В таком случае жаль. Жаль, что у меня не было еще одного таза несвежей воды.

Но расстраиваться по мелочам глупо, когда для этого есть более серьезные причины. Осмотрев пустую поляну, я несколько раз громко прочистила горло. Кашля пока не было, и я не стала переигрывать, а вот в горле першило по-настоящему. Потянувшись, я застонала — мышцы на самом деле противно ныли.

— Только заболеть не хватало, — пробормотала я как бы сама себе, но рассчитывая на острый слух оборотней.

Они ведь дежурят, верно?

Наверняка дежурят, поэтому должны услышать, передадут лэрду и, возможно, тот посчитает, что испытание пройдено? А что? Я не начала ныть, не свистнула, объявляя на весь лес, что сдаюсь, выдержала почти целый день без еды, я выжила в отвратительных погодных условиях. А не это ли советовал тот любезный парень, который закинул меня на дерево? Выжить!

Так вот, я жива.

Прошло прилично времени, прежде чем я убедилась, что кусты, в которых вчера скрылись оборотни, и на которые я так надеялась сегодня, даже не шевельнулись! Поразительно, но мои скромные жалобы на самочувствие попросту проигнорировали! А вдали показался дым, и несмотря на то, что ветер дул в спину, так вкусно запахло мясом, что я неосознанно едва не спрыгнула с дерева.

Но нет уж. Вчера, когда к дереву крался папа, спускаться на землю еще был смысл, а сегодня определенно нет. Я с сомнением глянула на рассыпанную у одного из деревьев горсть ягод — после дождя она казалась еще более спелой и ароматной, но я сдержалась. Во-первых, я понятия не имела, что это за ягоды, а во-вторых, одна горсть не даст мне силы, чтобы даже попытаться взобраться обратно.

Но вот взгляд зацепился за шапки крупных грибов, под этим же деревом, но с другой стороны, и я громко сглотнула. Они съедобные, и даже в сыром виде вкусные. Я точно знала, потому что такие грибы мы ели, когда ночевали с родителями в лесу.

Папа — догадалась я. Скорее всего, это он оставил грибы. Вчера, когда нес мясо и воду. Наверное, подозревал, что вылазка может закончиться неудачей и подстраховался.

Таким образом, встал вопрос: спускаться за грибами или сидеть в безопасности дальше?

Аппетит при виде грибов разыгрался нешуточный, но я все-таки решила остаться на ветке. Да, я перекушу, а дальше? Во что обойдется мне минутная слабость? Ночь под деревом я не вынесу — страшно. Даже зная, что неподалеку дежурят оборотни, все равно жутковато. Вряд ли они здесь единственные хищники. А вдруг, если что, не успеют? Или не захотят успеть?

Подумаешь, скажут потом лэрду, что сама дурочка — бросилась в объятия дикому зверю, и что? Как докажешь? Нет, я не могла подвести родителей и себя. Держаться. Надо держаться.

Кряхтя, я встала, сделала пару наклонов, покрутилась из стороны в сторону, разминая спину, ноги и зашла в домик. Но только задумалась: лечь на гамак или присесть на пенек, как услышала странное хныканье.

Звуки раздавались близко, хотя я бы не сказала, что прямо под деревом. С каждой секундой хныканье становилось громче, надрывней, потом кто-то буквально захлебнулся плачем.

Я застыла на месте, прислушиваясь и боясь прислушиваться. Медленно обернулась, но из домика не вышла. Стояла у выхода, слушала, чего-то ждала, и вздрогнула всем телом, когда раздался непонятный звериный рык и отчаянный возглас ребенка:

— Мама! Мамочка!

Сердце заколотилось, как сумасшедшее, когда рев животного перекрыл крик ребенка. Что, если он…

Я выскочила на улицу, покрутилась по сторонам, но ни ребенка, ни хищника не было видно. Звуки стали четче и словно насыщенней — я почти увидела, как где-то неподалеку маленькое существо прижимается к дереву в то время, как кто-то большой подступает к нему на мягких лапах.

— Кайл! — крикнула я. — Кайл!

Но чуда не произошло, оборотень не выскочил на поляну. Он даже не вышел лениво, в своей любимой манере.

Ребенок истошно завизжал и я, не в силах вынести его боль, свистнула. Громко. Что было силы. Пусть я проиграю, пусть меня теперь не примут в клан, но я не в силах сидеть на дереве, когда могу хотя бы попытаться спасти чью-то жизнь.

Но никто не появился и после свиста.

Никто.

Только невидимый зверь зарычал громче, а ребенок, наоборот, стал всхлипывать тише.

— Ка-а-а-йл! — крикнула я в пустоту, уже зная, чувствуя, что это безнадежно.

И словно подтверждая мои опасения, ветер сменился, он буквально ударил в лицо ароматным мясом и без слов намекнул, почему никого из оборотней нет. Еда — первейший инстинкт у хищников. Наверное, это правило работает, даже если у хищника есть и другие сущности, и даже если речь идет о чьей-то защите…

Сделав глубокий вдох, я различила несколько мясных специй, а потом встряхнула головой, прогоняя никому ненужную обиду, присела на ветку и спрыгнула вниз. Стараясь не издавать лишних звуков и не стучать от страха зубами, я двинулась в ту сторону, откуда все тише слышался плачь.

Я не знала, смогу ли отпугнуть зверя от ребенка. Не знала, смогу ли ему помочь, потому что он хныкал уже едва различимо.

Я знала только, что не могу поступить иначе. И что Кайл не придет. Никто не придет.

А впрочем, теперь даже если захотят, не успеют…

 

Глава 5

Не передать словами, что я почувствовала, когда поняла, что никакого ребенка нет и, скорее всего, не было. Очень сложный коктейль эмоций, основанный на страхе, с примесью облегчения, непонимания, раздражения и злости, потому что меня выманили. Просто выманили с дерева!

Если бы мама слышала, как я ругалась, она бы сказала, что хорошие девочки так не общаются. Но в эту минуту я не была и не хотела быть хорошей девочкой. Я мечтала накрутить чей-то хвост с кисточкой на руку и с силой дернуть, мечтала взъерошить львиную гриву, а еще лучше — слегка подпалить. В моих фантазиях львиная грива пахла так же заманчиво, как тот шашлык, дымом от которого я могла сполна наслаждаться даже здесь, на земле.

Кто так жарит шашлык?

Такое ощущение, что они там не одного кабана поймали, а как минимум выводок!

Увы, ни один оборотень под руку не подвернулся, и не знаю кому с этим повезло больше — мне или им. Выплеснув эмоции, я задумалась: что делать дальше?

По логике — испытание я провалила. Эти оболтусы, включая душку-Кайла, сделали все, чтобы я сдалась. Я свистнула, и по словам лэрда, с этого момента испытание, в чем бы оно ни заключалось, закончилось. Но подождав пять минут, потом примерно еще пять, потом еще где-то около получаса, я так и не заметила, чтобы за мной пришли. Куда ни глянь — всюду лес, и ни одного оборотня.

— Кайл! — крикнула я, но и эта попытка дозваться не увенчалась успехом.

То ли у оборотней не такой острый слух, то ли человеческая пословица «Когда я ем — я глух и нем» для них священна, то ли… и это самое невероятное предположение — испытание продолжается. Странное испытание, непонятное, нелогичное, и, судя по всему, нескончаемое.

Стоять под деревом, откуда предположительно и доносился подставной крик, надоело, и я вернулась на знакомую полянку. Хорошо, что солнце в лесу, несмотря на жаркий июнь, щадящее, потому что силы у меня были практически на исходе. До того, как спрыгнула с дерева, в горле только першило, сейчас же стало трудно глотать. Фигура у меня стройная, так что диетами я себя не истязала, и с непривычки день голодания давал о себе знать. Ноги казались ватными, руки огромными, а когда я попыталась присесть на землю, покачнулась, увидела мушки перед глазами и просто плюхнулась вниз.

Глянула вверх, на свой домик, вздохнула и прислонилась к стволу дерева, посматривая на кустарники. Кто выйдет первым — Кайл или второй лев?

Не знаю, сколько я просидела в ожидании, мое платье успело высохнуть на теплом воздухе, а оборотней все не было.

Значит, свист не засчитан? Тогда зачем меня на него развели?

Но если я в хорошем настроении и на сытый желудок не смогла понять сути испытания, то сейчас любые мысли стали неуловимыми. То о том думалось, то о том, но ничего связного.

Наверное, я задремала, потому что вздрогнула от громкого крика какой-то птицы. Такое ощущение, что это вчерашняя знакомая подобралась ко мне достаточно близко ради мести. Оглянулась — ничего не увидела. Закрыла глаза, чувствуя, как наваливается дрема, но птица опять заорала, причем более истошно, чем в первый раз. Даже, показалось, укусила меня за ухо!

Осмотрелась — с плеча на колени упала сухая шишка. Прислушалась — птица гаркнула справа и довольно далеко от меня. Наверное, я думала о ней, вот и приснилась. Во сне и не такое привидится. Этой ночью моя фантазия так разгулялась, что до сих пор вспоминать стыдно.

И раз уж я проснулась, птица не унималась и не позволяла опять окунуться в сон, а за мной так никто и не пришел, надо было подсуетиться и подумать о себе. С трудом поднявшись, я доковыляла до дерева напротив, и со стоном наслаждения, только отряхнув их от сухих травинок, принялась за грибы. Никогда не ела ничего более вкусного! Куда там шашлыкам!

Грибы были уничтожены за пару минут, и мой жадный взгляд остановился на красных рассыпанных ягодах. Взяла несколько штук, полюбовалась, как они алеют на ладони и положила обратно. Голод не утолят, а неприятностей могут принести много, тем более что оборотни, как оказалось, бывают нерасторопны.

Так, попить бы, и надо решать вопрос с жильем.

О том, что место испытания — именно поляна, сказано не было, поэтому я, захватив забытый оборотнями бурдюк, побрела к ручью. Остановят — так остановят, заберут бурдюк — заберут. Как таз, который после внезапного полета исчез в неизвестном направлении.

Не остановили и не забрали.

Дорогу я запомнила, поэтому довольно быстро вышла к ручью, где вчера купалась. Наклонилась к воде, умылась, вымыла ноги, поцарапанные руки, затекшую после сна под деревом шею. Купаться не стала — не было ни банных принадлежностей, ни во что переодеться. Вдоволь напившись, почувствовала себя почти счастливой и здоровой, набрала в бурдюк воду и двинулась в обратный путь. Проходя мимо, махнула рукой приютившему меня домику, прошла через поляну, через густые заросли, и вышла к жилищу лэрда.

Пока шла, осматривалась, но ничего не указывало на то, что поблизости кто-то есть. В жилище, сколько я ни вслушивалась, стоя у входа, тоже никого не было.

Войти или нет?

Это хижина лэрда, он обидчив и мстителен, я не знала порядков в клане и могла невольно опять что-то нарушить. Последствия могут быть какими угодно. Это с одной стороны. А с другой — ночь настигнет тогда, когда я меньше всего буду готова к ней. Что толку бродить под деревом с домиком? Я не умею прыгать так высоко, а по голому стволу не взберусь, к тому же, у меня начала подниматься температура и все немного плыло перед глазами. Просто ходить по лесу, надеясь, что мне повезет? Тоже не вариант. Я скоро свалюсь, и стану легкой добычей даже для крохотных перклов, которые предпочитают охотиться стаями на мелких зверьков.

Вроде бы все логично, надо зайти в хижину, тем более что никто не против, но… что-то меня не пускало, что-то не позволяло этого сделать. И я продолжала стоять у входа, раскачиваясь от слабости и с трудом соображая, как поступить.

Итак, все-таки войти или нет?

Меня словно дернуло что-то назад.

Нет!

Сделав шаг, я мысленно кричала себе, что надо войти — там удобней и проще, там я могу прилечь и хотя бы какое-то время ни о чем не думать, но…

Я сделала еще один шаг назад, закусив ладонь, чтобы не застонать от обиды. На кого обижалась? На себя, конечно. Потому что не могла понять, что именно не пускает в шалаш — гордость, глупость или упрямство, в то время как меня уже покачивало от усталости и простуды. Бой с собой — самый трудный, но мне удалось не поддаться.

Отвернулась от шалаша. Сделала глубокий вдох. Глянула на ладонь со следами от своих зубов, и как-то мимолетно подумалось, что, наверное, я могла тогда так сильно укусить Кайла-извращенца, потому что вот, и себя не пожалела, а боли не почувствовала. Но даже если и так, я жалела только о том, что ему мало досталось.

Еще один глубокий вдох. Осмотрелась, сама не зная, что ищу и что пытаюсь увидеть. Села под деревом — платью уже не повредит, а ногам стало легче, да и голова не так сильно кружилась. Итак, расставим все по полочкам. Несмотря на то, что меня выманили из домика, испытание продолжается. Никто и не подумал вмешаться, когда я собиралась войти в шалаш лэрда.

Подвох или можно?

Не знаю, но что-то мне нашептывало, что я поступила правильно. Понятия не имею почему, но правильно.

Так, дальше. Чувствую я себя все хуже, значит, надо найти место, где можно отлежаться. Деревья не для меня, простая земля тоже, но я могу их совместить. Пока это единственный вариант, который пришел в голову.

Не отходя далеко, я присмотрела несколько сухих ветвей, отломала их — и лесу польза, и мне; набросала напротив шалаша лэрда, присела. Не мягко, но уже не чувствуется влажность земли. Вздохнув, сделала еще рывок, с сожалением оборвала несколько пушистых веток с кустарников, тем самым их проредив — пахли они умопомрачительно, перекрывая уже ненавистный запах жареного мяса. Расстелила — это, конечно сказано громко, скорее набросала пушистых веток поверх сухих, огляделась и, никого не заметив, легла. Положила голову на бурдюк с водой и бесстрашно закрыла глаза.

Это у здорового человека много страхов. А вдруг? А если? А что будет? Сейчас я чувствовала себя так плохо, что пугать себя не было сил. Наоборот, я пыталась найти позитив хоть в чем-то, и, что удивительно, находила. У меня была вода и какое-никакое ложе — не так мало в данных условиях.

Я слышала шорох в кустах, мне даже казалось, что кто-то бродит и смотрит на меня, но сил открыть глаза не было. Да и зачем? В первый день и в хорошем самочувствии я боялась диких животных, а сейчас нет. Это территория оборотней, в человеческой сущности ничего подобного за ними не замечала, но в звериной они наверняка источают специфический запах, который отпугивает хищников. И тем паче, на территории лэрда.

Вот потому-то я и пристроилась рядом с его жилищем, а не из-за того, что мне леса мало.

Уснула я крепко. Помню, пару раз открывала глаза, но голова раскалывалась, и я, сделав несколько глотков воды, опять засыпала. Для меня день сменился вечером незаметно, да и ночь наступила за пару минут. Все это воспринималось урывками, в виде странной мозаики, иногда казалось, что я не сплю, а смотрю в глаза Кайла-оборотня так же пристально, как он смотрит в мои.

— Одни несчастья, — бурчит он и заставляет пить какую-то гадость.

А я вместо смеха отвечаю ему затяжным кашлем, и после строгого взгляда и приказа вести себя нормально, устало делаю несколько глотков, и опять засыпаю.

В следующий раз мне снилось, будто этой же гадостью меня поит Этан, но так как я узнаю вкус и признаю чашку, пытаюсь уклониться.

— Надо, Керрая, — говорит он, удерживая мою голову. — Надо.

— Вот от тебя этого не ожидала, — ворчу я, и слышу в ответ смех и странное:

— Очень похожи.

Хочу уточнить, кто именно и на кого похож, но снова окунаюсь в сон, пустой, черничный, в котором я лежу, всматриваясь в темноту, и жду. Кого или чего — не знаю, но на душе так тоскливо, что я не выдерживаю и начинаю стонать вслух.

Тут же чувствую, как меня обнимают горячие руки, и несмотря на то, что мне и так жарко, вырываться не хочется.

Открыть глаза не могу — нет сил, даже когда эти руки поворачивают меня к себе, прижимают к сильному телу. Хочу увидеть его, но сон сильнее.

Тяжелый сон, в котором мне так плохо, что хочется сорвать с себя платье, вырваться из душного кокона. Горячие руки не позволяют, голос шепчет что-то неразборчивое, и я утихаю. На время. Как и мой кашель.

А потом все повторяется. Я снова пью что-то мерзкое, уже неосознанно, с закрытыми глазами, но эту гадость узнаю уже не только по вкусу, но и запаху. Не хочу, но пью.

А он меня держит, и…

Хочу посмотреть на него, но сон запрещает, забирая к себе, и я успеваю только шепнуть:

— Спасибо.

Казалось, прошла секунда, но когда внезапный рев животного заставил меня подскочить, я поняла, что, во-первых, уже утро, а, во-вторых, чувствую я себя достаточно хорошо, чтобы не стать легкой добычей.

Судя по реву, животное двигалось быстро, и на беду — в моем направлении. Времени спрятаться не было, и я заставила себя замереть. Большие животные редко без причины нападают на человека, а вот если начать бежать — нападение практически неизбежно, включится охотничий азарт. К тому же, если это «мамочка», я случайно могу выбрать не ту сторону для побега и нарваться на ее малыша. Детеныш мне вряд ли навредит, а вот мать расценит это как нападение и нападет.

Глубокий вдох, медленный выдох.

Я полностью положилась на удачу и папины наставления, когда мы первый раз ночевали в лесу. Хищника можно отпугнуть громким, но уверенным голосом. Не кричать. Не бежать. По возможности не дрожать. Собственно, не так сложно и довольно хорошие шансы, что обойдется.

Мелькнула мысль свистнуть, чтобы позвать на помощь, но я отбросила ее, как ненадежную. Мелькнула еще одна мысль, что никакого зверя нет, и это проверка, но она тут же улетучилась, когда на поляну, важно перекатываясь с лапы на лапу, вышел огромный скалго.

Мохнатый зверь принюхался, дернул мордой, остановил на мне любопытный взгляд темных глаз и двинулся в мою сторону.

— Стой! — не сильно надеясь, что зверь послушается, но как можно уверенней и спокойней сказала я.

Вопреки моим опасениям, скалго остановился. Интересно, у меня верная тактика или он разумен?

— Уходи! — отдала очередной приказ зверю, и мы оба замерли в напряжении и глубоких раздумьях.

Зверь дернул узкой мордой, оглянулся, и когда я уже понадеялась, что мне повезло, снова принюхался и, высунув синий язык, продолжил медленно приближаться.

Что делать?

Поднесла пальцы ко рту, чтобы все-таки свистнуть, и опустила руки.

— Стой! — Животное, недовольно рыкнув, остановилось в нескольких шагах от меня. — Ты сейчас развернешься и уйдешь с моей территории.

Скалго, как мне показалось, удивленно моргнул.

— Это моя территория, — повторила с нажимом. — Моя!

Скалго задумался. Не приближался ко мне, но и не уходил. Смотрел, щурясь, в глаза, и чего-то ждал.

— Уходи, — внушала уверенным голосом. — Это моя территория!

Замерли деревья, перестали щебетать птицы, даже солнце спряталось за набежавшую серую тучку, словно приняло мои слова на свой счет. А скалго сверлил меня взглядом, пыхтел, фыркал и не двигался с места. В сердцах я чуть не топнула по земле, но вовремя удержалась: эффекта ноль, а внимание зверя привлечет еще больше.

— Это моя территория, — прибегла к рычанию, но зверь оказался не впечатлительным. — Уходи!

Я повторялась, но вряд ли скалго это отметил. Стоял. Рычал. И смотрел. Я вымоталась, устала, все надоело, поэтому единственное, на что вдохновилась после долгого рассматривания коричневой морды, это уверенное и многозначительное:

— Брысь!

Я ни на что особо не надеялась, но это слово оказалось волшебным!

Глянув на меня раздраженно, скалго развернулся и так же неторопливо, как появился, ушел с поляны.

— Не может быть… — выдохнула я.

И тут же услышала откуда-то сверху насмешливое подтверждение своему потрясению:

— Естественно, не может!

Подняв голову, я увидела Кайла, сидящего на ветке дерева и по-мальчишески болтающего босыми ногами.

— Почему ты не свистнула? — наехал он.

— А ты бы пришел? — удивилась я.

— Конечно, я бы пришел, и эта игра закончилась.

Он говорил уверенно и с таким апломбом, что сдержаться я не могла. Смешалось и раздражение, и обида, и непонимание происходящего, и усталость, и остатки простуды.

— Знаешь что, может, для тебя это игра, — я сделала глубокий вдох, но успокоиться не получилось, наоборот, я еще больше вскипела. — А для меня — испытание! Хотя, может, ты и прав. Может, для всех вас это тоже игра. Не удивлюсь. А что? Подумаешь, встретили скучающие оборотни трех человек и решили с ними развлечься! Ну и как тебе развлечение?

Улыбочка скривила тонкие губы Кайла, он шустро спрыгнул вниз и оказался передо мной.

— Ты даже не представляешь, какие увлекательные развлечения я предпочитаю. Торчать в лесу, наблюдая за сопливой девчонкой — не одно из них, можешь поверить на слово.

— Не могу, — он навис надо мной, пытаясь давить своей аурой, но я не отшатнулась, а только вздернула подбородок. — Судя по тому, что я вижу, ты как раз и торчишь постоянно в лесу!

Кайл прищурил глаза, склонил лицо к моему — я вздрогнула, но не бросилась наутек, как советовала интуиция.

— Человек! — парень презрительно фыркнул. — Дорогуша, твое зрение не такое совершенное, чтобы на него полагаться.

— Меня оно еще ни разу не подводило. Сейчас, к примеру, оно мне четко показывает, как выглядит хам, и, знаешь, я склонна ему верить.

Я думала, Кайл разозлится, как минимум ответит что-то колкое в своей любимой манере, но его насмешливый взгляд стал задумчивым, глаза на секунду сверкнули, и он очень мягко, на выдохе, почти в мои губы, шепнул:

— Забавно. К чему еще есть склонности у наглой малолетней девчонки? Что-то мне подсказывает, что я вижу перед собой именно такую.

Его лицо неожиданно оказалось слишком близко, и вообще он сам оказался слишком близко…

Меня буквально окутало жаром его тела. Мне было неуютно, но отойти я сообразила только когда услышала треск и, оглянувшись, увидела вышедшего на поляну лэрда, а следом за ним — родителей и остальных членов клана.

Сделала шаг назад от парня, но бросив взгляд в его сторону, с удивлением заметила, что он куда расторопней, и отделяет нас уже не менее трех метров. Кайл подарил мне ухмылку и перевел взгляд на лэрда. И как бы мне ни хотелось, я сделала то же самое.

Лэрд стоял впереди всех. Босой, в обычной черной майке, обтягивающей тело, синих свободных брюках, он выглядел величественно. Серые глаза смотрели понимающе, но с холодком. Он перевел взгляд с меня на племянника и обратно, и заметив его слегка приподнявшиеся светлые брови, я поняла, что да, он видел, как близко мы стояли с Кайлом, более того — дышали одним дыханием.

Вспыхнув, как полевой мак, я не позволила себе отвернуться. Нервно сцепила за спиной руки, и ждала: каков будет вердикт.

А что, если меня не примут в клан? Что, если я провалила испытание, и именно поэтому появился Кайл?

Боялась посмотреть на родителей, боялась увидеть на их лицах, что я права, что не сложилось, не справилась, и теперь…

А что теперь?

Теплилась надежда на второй вариант выхода из той ситуации, в которую я влипла сама и втянула родителей. Попрошу у лэрда прощения. Даже повод придумала: извинюсь, что отняла столько времени и что не оправдала его надежд. Для усиления раскаяния могу плюхнуться перед ним на колени (все равно платье многострадальное, еще раз потерпит), могу склонить голову. Судя по тому, что перед ним даже мужчины опускают глаза, это не слишком постыдно.

Ой, кстати…

Спохватившись, я перевела взгляд с лэрда на землю.

Земля и земля, зелени много, еще сыровата — ничего вкусного и интересного, а жаль. Молчание затягивалось, у меня начали подрагивать колени — и хотя я убеждала себя, что это простудное, щеки запылали ярче. А, впрочем, пусть принимают красные щеки за простудный румянец.

— Почему ты дрожишь, Керрая?

Вот если бы он не назвал моего имени, я бы сделала вид, что это не про меня, я бы даже удивленный взгляд изобразила. Кто это там дрожит, а? Что за прихоть, дрожать в такой теплый день и в такой чудесной компании?

— Немного простыла, — ответила я.

— Посмотри на меня.

Приказ. Нельзя не послушаться. Посмотрела.

— Как думаешь, ты прошла испытание?

Вздохнула. Подумала. Еще раз вздохнула. Посмотрела на Кайла и выдала его с потрохами:

— Я ему не свистела!

Кайл фыркнул, оборотни за спиной лэрда начали посмеиваться и странно посматривать на меня, мама улыбнулась, папа кивнул, но я еще не могла понять, что происходит. Тем более что лэрд оставался серьезен и холоден.

— Ты сомневаешься, — сказал он.

И я едва не кивнула, тем самым выдав с потрохами себя.

— Ты без лишних слов пошла на испытание ради своей семьи, даже не зная сути. Ты провела целый день на дереве, в невыносимых условиях для человека, тем более, девушки. Ты не спустилась вниз, когда тебя выманивали спелыми ягодами. Ты не попробовала их, потому что не знала, что это за ягоды, тем самым не подвергла свою жизнь опасности. Ты не спустилась вниз и не прекратила испытание, даже когда заболела. Ты понимала, что самое безопасное для тебя — это быть на дереве. Но, ты не раздумывая покинула безопасную зону ради спасения чужого и незнакомого тебе существа. И ты сомневаешься, что принята в клан?

Нуууу, да…

Да, я все еще сомневалась, хотя надежда, что каким-то чудом справилась, затеплилась в сердце и позволила еще раз робко взглянуть на родителей. Правда, заметив, что мама от слов лэрда растрогалась и прячет лицо в папиной рубашке, я снова перевела взгляд на лэрда.

— Почему ты не вошла в мой дом, Керрая? — спросил он, а я…

Стыдно признаться, а я недоуменно осмотрелась по сторонам в поисках его дома — как гордо звучит! — а потом поняла, что это шалаш, и… Устала краснеть, устала стоять в напряженном ожидании, устала тщетно ворошить в памяти словарный запас, поэтому ответила просто, но честно.

— Потому что он ваш.

За спиной лэрда смешки сменились ропотом. Лэрд кивнул, принимая ответ, потом оглянулся на моих родителей, и наверное, это был знак, потому что они мгновенно оказались рядом. Мама порывисто обняла и взяла меня за руку. Папа подарил улыбку и обнял за плечи, оберегая меня, как обычно. Чтобы сдержать поток рвущихся наружу эмоций, я несколько раз глубоко вздохнула и с надеждой посмотрела на лэрда.

— Для оборотней очень важны семейные узы. Так же для нас важны такие качества, как выносливость и твердость духа. Оборотни нашего клана придут на помощь любому слабому существу, не раздумывая. Как это сделала ты. И как это сделали Кайл и Этан, приведя в клан вас.

Я прекрасно помнила, что Кайл не жаждал приводить нас в клан, но промолчала. А лэрд усмехнулся, словно прочел мои мысли, и продолжил:

— Любой оборотень клана беспрекословно подчиняется лэрду, не уточняя: почему и зачем. И все в клане знают, что в мой дом можно войти только по моему приглашению. У тебя нет чутья оборотней, но, судя по всему, неплохая интуиция. Она помогла тебе не сделать ошибки. Должна быть четкая грань, и ты интуитивно поняла это. Ты все еще думаешь, что я не приму тебя в клан?

— Нет, я уже так не думаю! — качнув головой, не сдержала улыбки. — Вы слишком хорошо меня расписали!

Лэрд поднял правую ладонь, и не только шепот оборотней стих за его спиной: замолчали птицы, перестала шелестеть трава, застыли деревья. Не знаю, может, мне все это и показалось — слишком напряженным был момент, но я видела только лэрда и слышала только его негромкий, уверенный голос.

— Поздравляю, Керрая. Ты с честью прошла испытание, и я принимаю тебя в наш клан. Твои родители тоже могут остаться. Теперь ты одна из львиц. Ты рада?

— Да! — не стала скрывать своих чувств.

Лэрд милостиво махнул рукой и отвернулся к сородичам, а я обняла родителей, по которым успела соскучиться, и уткнулась лицом в папину рубашку. Такую родную, такую теплую, такую свою. Я прошла. Сумела. Теперь мы можем остаться, и пусть здесь не самые лучшие жилищные условия, но безопасно. Моего хорошего настроения не испортило даже фырканье и колкая поддевка одного хамоватого парня:

— Тоже мне, львица! Ты еще хвост распуши!

Слова Кайла меня рассмешили, чего он, судя по взгляду, не ожидал.

— Да, у меня нет и никогда не будет хвоста, — ответила я. — Поэтому я никогда не смогу распушить его. Но кое-что из того, что часто проделывают оборотни, я сделать могу.

— Ну-ка? Ну-ка?

Скрестив руки на груди, он, видимо, приготовился, что я буду рычать или выть.

— Легко, — изобразив на лице скуку, я глянула на него исподлобья и громко фыркнула. Как он. Просто один в один. Для усиления сходства, скрестила на груди руки. — И как тебе?

— Львицы в тебе не заметил, — фыркнул он. — Заметил только, что произвел на тебя очень сильное впечатление.

— Что?!

— Керрая, — отец улыбкой прервал мои возмущения, — перестань задирать парня.

— Но это не я!

— У вас будет достаточно времени выяснить отношения, — поддержала мама отца, и тоже с широченной улыбкой. — А пока давай ты приведешь себя в порядок, отдохнешь и поешь, потому что вечером будет праздник.

— С чего вдруг?

— Не принимай на свой счет, — вклинился Кайл, который, конечно, и не думал никуда отходить. — У меня день рождения.

— А… — скисла я, и ради приличия все-таки выдавила. — Поздравляю.

— На словах не пойдет, — отмахнулся он, — у тебя целый день, чтобы приготовить подарок. И если не в честь моего дня рождения, то за то, что сегодня я в очередной раз тебя спас. Что за оскорбительное удивление? Нет, не может быть! Я в это никогда не поверю! Скажи, ты ведь не думала, что скалго тебя испугался? И что он, как кот, послушался твоего веского «брысь»?

Сполна насладившись произведенным эффектом, Кайл, весело насвистывая себе под нос, отошел к другим оборотням. А я бы еще долго, наверное, стояла на месте, если бы мама не сказала волшебное слово. Нет, не то слово, которое я посчитала волшебным для скалго.

— Керрая, — сказала она, — пойдем, девочка моя, ты отдохнешь, приведешь себя в порядок и поешь.

Надо ли уточнять, какое именно слово прозвучало сказочно для человека, который два дня почти ничего не ел?

 

Глава 6

Вечер прогнал жару, окрасил небо в розово-алые тона и принес с собой освежающий ветерок. Хорошо, что в узле с вещами было много моих заколок, потому что искать в лесу потерянные шпильки бессмысленно, а вымытые в ручье и еще влажные волосы упрямо соскальзывали на лицо.

Поглядывая на родителей, я всякий раз невольно улыбалась, понимая, как мало на самом деле надо для счастья — здоровье, пища, безопасность, и самое главное — чтобы хорошо было близким.

Усталость после двухдневного испытания не прошла, хотя я и в ручье поплавала, и поела плотно, и переоделась в чистое платье, и даже часик вздремнула, положив голову на колени мамы, пока она расчесывала мои волосы.

Но эта усталость не была безнадежной, а потому ощущалась приятной.

Мне нравилось сидеть на огромной поляне, куда нас пригласили на ужин. Нравилось наблюдать, как босые мужчины, облаченные в свободные туники и брюки, крутят на вертелах огромные туши кабана, кирайи и голдо, и как на груди мужчин при каждом движении раскачиваются странные амулеты. У кого-то преобладали перья птиц, у кого-то клыки диких зверей, как у Этана с Кайлом, а у кого-то висели кожаные мешочки с таинственным содержимым внутри.

Травы? Почему-то думалось, что да — травы с заговором, на легкую охоту, удачу. Мало ли, что хотели привлечь в свою жизнь хищники.

Именинник, несмотря на скверный характер, был в центре внимания, и судя по улыбкам девушек, им его компания нравилась. Лэрд сидел со своей любовницей неподалеку от Кайла, казалось, внимательно слушал то, что она, прижимаясь пышной грудью, шептала ему на ухо, но зорко следил за происходящим. Изредка он отдавал распоряжения оборотням, но чаще я слышала от него глухое рычание, суть которого могла понять только по тому, какие изменения происходили на поляне.

Так, после одного из рычаний лэрда нам принесли темное одеяло и предложили с земли пересесть на него. А после второго, перед нами появились фрукты, сыры, два бурдюка и стаканы на деревянном подносе.

— Мы налегке, поэтому все по-простому, — отмахнулся лэрд на благодарность, высказанную отцом.

Мы сидели неподалеку от лэрда, всего через две пары оборотней, поэтому он изредка отвлекался от любовницы и переговаривался с папой или мамой, а я благоразумно отмалчивалась. Не хотелось нарушать царившее вокруг умиротворение, а то у меня как всегда — во что-нибудь, да влипну. И даже когда Этан, сидевший в круге приближенных к имениннику, кивнул, приветствуя, и поинтересовался, как дела, я ограничилась ответным кивком и поднятым вверх большим пальцем. А заметив, что в мою сторону начал посматривать Кайл, отвернулась.

Наблюдать за кланом было интересно. Несмотря на свою вторую хищную сущность, оборотни казались расслабленными и домашними.

Женщины расстелили на земле огромную белоснежную скатерть с изумительной вышивкой, и теперь расставляли поверх нее блюда с фруктами, жареной рыбой, тушеными овощами, картофелем, утопающем в масле и зелени, но серединку оставляли пустой — скорее всего, для тушек, которые томились на вертелах. По краю скатерти были расставлены стаканы и разложены бурдюки, наверное, графинов не было или их посчитали неустойчивыми, но общей картины заявленная лэрдом простота не портила.

Наоборот, по-моему, каждая деталь, и в том числе бурдюки, работали на особенное настроение вечера.

Устав сидеть, и так как обстановка не была напыщенно-официальной, я легла на бок, и подперев голову рукой, продолжала наблюдать за оборотнями. Высокие, красивые, на вид примерно возраста именинника, и только некоторым мужчинам я бы дала около двадцати пяти. От них веяло уверенностью в себе и мужественностью, но даже когда они стояли по два-три человека, спокойно переговариваясь между собой, ощущалась звериная сила, не такая, как от лэрда, и все же.

Бросив взгляд на дядю Кайла, я застала момент, когда Альва с земли перебиралась к нему на колени. Короткое красное платье девушки неприлично оголило бедра, но поправлять ткань никто не спешил. Лэрд увлеченно гладил любовницу по волосам, а потом неожиданно сжал их и отвел голову девушки назад, что-то высматривая на красивом лице.

Может, она призналась ему в любви, а он проверяет? Хотя, какая ему разница, если его взгляд не горит ответной любовью? А, может, она сказала, что хотела бы, чтобы они… прямо здесь… у всех на виду… и он испытывает, готова ли она к этому?

Ой! Я так задумалась, что не успела вовремя отвернуться, и лэрд заметил мой взгляд!

Я покраснела, невероятно смутившись, но не могла отвернуться. Что-то словно удерживало, заставляя наблюдать, как пальцы лэрда сжали волосы девушки, оттянули ее лицо еще дальше, а потом оборотень, мазнув взглядом по мне, посмотрел на шею любовницы.

Альва выглядела трогательно и беззащитно, а еще так смело, что я почти забыла ее трусливое нападение на меня.

Смогла бы я подставить шею хищнику, словно приглашая попробовать себя на вкус?

Нет.

Никогда.

Уголок губ лэрда дернулся, как от не очень удачной шутки, он прикрыл глаза и начал медленно склоняться к шее Альвы…

Я с ужасом смотрела, как пальцы оборотня задирают платье и ползут по женским ногам, и ждала, что вот сейчас, сейчас Альва закричит, начнет вырываться, оттолкнет…

Мысленно я уже видела, как она мчится прочь с поляны, утирая крупные слезы, и сидит на бревне у ручья, безуспешно пытаясь прийти в себя. Так стыдно и так противно, и никогда не будет как раньше…

А потом меня как холодом обдало понимание: с ней так не будет! Не будет. Потому что так было не с ней, а со мной.

Борясь с невидимым сопротивлением, я все-таки отвернулась.

Сердце стучало так гулко, что я с опаской глянула на родителей: не услышали, не заподозрили? Папа, встретив мой взгляд, чуть нахмурился, и я поспешно попросила воды, а когда он передал стакан, сделала глоток и поперхнулась, не кстати вспомнив об увиденном.

— Керрая, тебе лучше сесть, — посоветовала мама.

Я села, сделала еще глоток и вопросительно уставилась на стакан. Почему, когда вода есть, она не нужна?

— Вижу, пить ты не хочешь, — мама взяла стакан и вернула его на поднос. — А есть хочешь?

— Ничего не хочу.

— А спать?

— Мама! — я рассмеялась, прогоняя ее беспокойство и чувство вины, которое отчетливо читалось в больших синих глазах. — Я уже выпила половину реки, съела, наверное, половину запасов клана, так что сейчас отдыхаю и берегу место для основных блюд.

Кивнула в сторону томящихся на огне туш, и мама, прикинув размеры порций, а больше, полагаю, убедившись, что я в порядке, успокоилась. Я прижалась к ней и с удовольствием ощутила, как она обняла меня. Папа подвинулся ближе к нам, закрывая от взглядов, и мы втроем напоминали собой маленький, но очень уютный и стойкий домик.

— Вы у меня такие красивые, — сказал отец с нескрываемым восхищением, — аж дух захватывает. Я очень рад, что теперь у меня гораздо меньше поводов волноваться, что такую красоту попытаются забрать или обидеть.

— Пап?

Он улыбнулся на мой вопросительный взгляд, переглянулся с мамой и поцеловал нас обеих, куда достал — меня в обе щеки, а маму в губы, конечно, но мимолетно, не увлекаясь, как лэрд.

— Думаю, большая удача, что мы теперь в этом клане. Особенно, что ты в него принята на равных правах, Керрая. Нам раньше сталкиваться с оборотнями не приходилось, и мы не так много знаем о них, но есть кое-что, что успокаивает меня и даже примиряет кое с какими… пока неулаженными вопросами.

Я поняла, что папа имел в виду отсутствие дома, причем для него наличие стен не было важным. Он сильно переживал, что не может обеспечить жильем нас с мамой. Да, мы никогда не жили в роскошных условиях, но точно не голодали и могли быть уверены, что дождь не будет капать на голову, пока спим.

— И что это? — спросила я с куда большим энтузиазмом, чем ощущала на самом деле.

Я даже ладошки друг о друга потерла, изображая предвкушение узнать тайну, и своего добилась — прогнала со лба папы задумчивые морщинки. Нет, папочка, тебе еще рано обзаводиться морщинами — ты у меня молодой и красивый.

Конечно, вряд ли посторонний мог назвать папу красавцем, особенно если сравнивать с оборотнями — и нос крупноват, и тени под темными глазами, и роста он не слишком высокого. Но для меня и мамы он выглядел гораздо привлекательнее всех вместе взятых оборотней.

— Пап, — напомнила я, — так что тебя успокаивает?

— Все оборотни пытаются найти свою пару, — ответил он, а я…

Ну, я, конечно, попыталась удивиться, но получилось не ахти.

— Конечно, ты это знала, — улыбнулся отец, — но ведь не задумывалась: насколько это хорошо в данных обстоятельствах?

Кивнула, потому что в эти суматошные два дня я думала о птицах, исчезающих тазах, о скалго — да о чем угодно, но все это было мимолетным и неважным. По крайней мере, сейчас.

— Никто из этих мужчин, — легкий кивок в сторону, как намек на оборотней, — не почувствовал ни в тебе, ни в твоей маме пару, — отец, казалось, даже в эту минуту немного переживал, что могло быть иначе. — Вот за что я спокоен, Керрая. Значит, никто из них вас и пальцем не тронет.

У меня едва не сорвалось с языка: «Ну да, а Кайл?», но я только попыхтела и промолчала. По сути, Кайл меня не трогал — тот случай у ручья, когда он схватил меня за полотенце, я попыталась вычеркнуть из памяти и перенести в разряд «никогда не было».

К тому же, я тогда не была членом клана, а так, под ногами путалась. Этан же мне говорил, что ни один оборотень клана не тронет девушку без ее согласия. Так что повторения эпизода с полотенцем я могу не опасаться, потому что согласие Кайлу прикоснуться к себе точно не дам.

— «Никто» — звучит хорошо! — согласилась я с папой, и вечер показался мне еще приятней, чем был изначально.

Но вдруг по ушам неприятно ударил звон, заставив нас с родителями удивленно оглянуться на оборотня, сжимавшего в руках яркий диск цвета солнца и фигурную палку, которой он снова ударил по диску. Не успели мы отойти уши от шока, как к этому оборотню подошел другой, с такой огромной трубой, что если бы он направил ее в нашу сторону, то дунул бы мне прямо в лицо.

К счастью, он повернул трубу в сторону, и стоило его губам к ней прижаться, поляну сотряс оглушительный рев, напоминающий редкие и крайне раздражительные песнопения скалго.

Едва рев стих, со всех сторон раздались громкие аплодисменты и радостные крики. Мы не остались в стороне: я вяло хлопала в ладоши, а мама с папой кричали что-то вроде «Ура! Да-да! Ура». Выходило у них дружно и комично, и я открыто посмеивалась. Спустя пару минут лэрд плавно поднял руку, и все стихло.

— Сегодня в клане двойной праздник, — сказал он. — Мы принимаем в нашу семью Керраю.

Все взгляды устремились на меня, но я смотрела только в серые глаза и еще на две косички лэрда, которые, несмотря на откровенные ласки его любовницы, по-прежнему были безупречно заплетены. Альва, к слову, выглядела немного потрепанной, хотя и пыталась придать хоть какой-то вид поникшей прическе.

— А еще сегодня день рождения моего любимого племянника, Кайла, — в словах лэрда прозвучала откровенная гордость. — Я рад, что в этот день собралось так много его друзей.

На этих словах я не удержалась и хмыкнула. Взгляд, которым наградил меня именинник, дружелюбным отнюдь не казался.

Он услышал, он точно услышал!

Но или не захотел, или не успел ничего сказать, потому как к нему обратился лэрд.

— Кайл, — голос вожака заставил парня встать с земли и почтительно склонить голову, — я горд, что из тебя получился хороший воин и защитник.

Я снова не удержалась, и фыркнула, но притворилась, что чихнула, когда Кайл и другие оборотни наградили меня раздраженными взглядами. Просто в моем представлении «защитник» никак не ассоциировался с Кайлом. Но я напомнила себе, что мало его знаю и у него вообще-то день рождения. Более внушительным был, конечно, второй аргумент.

— Я хочу сделать тебе подарок, — лэрд грациозно поднялся.

Выглядело эффектно и необычно — практически неуловимое движение. А еще при моей слабости к красивым волосам, впечатляюще — его длинные светлые волосы беспечно и смело развивал ветер.

Оставив Альву, лэрд подошел к племяннику и что-то повесил ему на шею. Широкая спина лэрда загораживала обзор, но когда он отошел, я увидела у Кайла длинную цепочку с двумя кольцами, похожими на серебряные.

— Издавна они передавались в нашем роду от отца — старшему сыну, чтобы облегчить ему поиск пары, а его паре облегчить то время, когда придет пора подарить миру первого сына. Оба эти кольца принадлежали твоему отцу, Кайл, пока одно из них он не подарил твоей матери.

Слова лэрда больше не передавали эмоций — не было в них ни гордости, которую он показал ранее, ни грусти. И хотя я понятия не имела, что стало с обладателями этих колец, но догадалась, что их больше нет, раз кольца были у лэрда.

— Это единственное, что мне удалось сохранить о них, кроме памяти. Теперь они твои, Кайл. Твой отец тоже получил их на свой восемнадцатый день рождения.

Я думала: Кайл постарше, хотя теперь становились понятны его детские выходки — задеть, обидеть. Правда, сейчас, надо признать, он выглядел серьезным и преисполненным гордости. Он вежливо поблагодарил за подарок, обменялся с дядей порывистыми объятиями, и лэрд, развернувшись ко всем лицом, объявил:

— В этот час он родился. Можете поздравить именинника, и начнем праздник!

Лэрд глянул на потемневшее небо, словно сверяя время, а у меня потемнело в глазах, когда я увидела, как к Кайлу потянулась вереница с подарками.

— Керрая, — позвала мама, — пойдем, тоже поздравим Кайла и покажем ему, что ты для него приготовила.

— Я не… — начала я, но ощутив странное жжение на щеке, повернулась, чтобы встретиться с насмешливым взглядом Кайла.

Скорее всего, он все слышал, и теперь ожидал: осмелюсь подойти к нему или нет? Я же, заметив, какие дорогие подарки ему несли — в основном украшения и оружие, волновалась: как решиться отдать ему подарок? Как, если подарок очень простой и дешевый?!

К сожалению, ничего другого и более подходящего не было, а подарить оборотню одну из своих сверкающих и новых заколок я не могла. Но и оставить родителей в неловкой ситуации я не могла тоже, поэтому поднялась и следом за ними направилась к имениннику.

Будь что будет. Высмеет — так высмеет, хотя, может, при стольких свидетелях ограничится издевкой в глазах?

— А давай именно ты отдашь подарок? — шепнула мама, пока мы стояли в очереди на поздравление. — Думаю, так будет правильней, ты же сама его сделала.

— Мама… — я попыталась отбиться от этой чести, но потом со вздохом кивнула.

Если кому и позориться, то мне. Сама сделала — сама отвечай, и пустяк, что я не планировала это отдавать.

Подарок перешел из рук мамы в мои, и я с силой сжала ладонь, заметив насмешливый взгляд Кайла. Перед нами была очередь, именинник отвечал на поздравления, принимал подарки, улыбался, что выглядело нелепо на его вечно угрюмом лице, и в то же время, умудрялся следить за нами и нагло подслушивать!

Не удивлюсь, если он успел увидеть подарок, когда мама вкладывала его в мою ладонь, и теперь…

А впрочем, какая разница? Другого нет.

Настала наша очередь приблизиться к имениннику. Отец от имени семьи начал перечислять, что и в каком количестве мы ему желаем, мама добавляла яркие поздравительные вставки, а я неотрывно смотрела на шею Кайла и сильнее сжимала ладонь. Когда мы только обговаривали, что бы такое подарить, когда по сути дарить нечего, мелькнула даже надежда, что подарок понравится, но…

Ему столько всего подарили, и эти кольца, которые, он, наверняка, будет носить, не снимая, и клыки у него на веревочке… слишком много, чтобы еще и это…

Папа с мамой закончили вступительную часть, и, чтобы не привлекать лишнего внимания, я набралась храбрости и сделала шаг вперед.

— Поздравляю, — посмотрела на шею Кайла, но не решилась поступить, как лэрд, и протянула раскрытую ладонь.

Именинник не торопился забирать подарок, и мы застыли в неловкой паузе напротив друг друга.

Я знала, что он сейчас видит — непримечательный кожаный шнурок с двойным переплетением, черные полудрагоценные камни и с фиолетовым отливом, вот и все. Ждала смешка, издевки, как вариант — лицемерного восхищения, ждала чего угодно, потому что молчание затягивалось, и на нас стали поглядывать даже те, кто был чем-то занят.

Но Кайл все так же смотрел на мою ладонь и молчал.

Как и я.

— Керрая сама сделала этот чокер, — начала говорить мама, видя, что я не в силах ни сказать что-либо, ни сделать. — В нем нет драгоценных камней, но все камни, что есть, сильные. Они подарят владельцу защиту от больших неприятностей, дурного глаза, помогут лучше разбираться, кто есть кто, а еще обязательно подарят любовь.

— Звучит многообещающе, — пробормотал оборотень.

Выйдя из оцепенения, Кайл подошел так близко, что почти уткнулся босыми стопами в носки моих новых туфель, склонил голову и, насмешливо сверкнув глазами, не сказал, а дал позволение:

— Дари!

Вымучив улыбку, я встала на цыпочки и надела на шею именинника чокер.

Два месяца у меня ушло, чтобы научиться их делать, и почти полгода, чтобы правильно подбирать камни. Можно ведь такие камни вставить, что и о цели в жизни не вспомнишь, просто поплывешь по течению, а эти светлые, к тому же, украшение сделано от души.

Застегнув застежку, я шагнула назад, чтобы полюбоваться своей работой, и вынужденно признала, что на оборотне чокер смотрелся великолепно. Это мой «первенец», и для себя я не угадала с размером, поэтому очень берегла украшение, но не носить не могла.

А вот на Кайле чокер смотрелся как родной: не сильно обхватывал шею, гармонировал с другими его украшениями и при этом оттенял серые глаза, делая их более насыщенными и… хищными.

— Тебе идет, — не удержалась я от восторга.

— Спасибо, — парень потрогал украшение, как бы пытаясь привыкнуть к нему. — Себе-то оставила?

— Что оставила?

— Такой же чокер.

— Себе еще сделаю, — отмахнулась я.

Он хмыкнул, прошелся по мне внимательным взглядом и выдал странный совет:

— Не опоздай.

— Успею, — на этот раз я улыбнулась искренне, довольная, как все-таки красиво у меня получилось, и что у этой красоты теперь есть владелец.

— А если уведут? — не отставал оборотень со своими вопросами.

— Что уведут? — не поняла я.

— Твою любовь, — пояснил он с кривоватой ухмылкой. — Пока ты будешь делать новый чокер, ее уведут.

Я рассмеялась, понимая, что вряд ли он поверил в силу этих камней, просто снова не удержался от подтрунивания.

— Не волнуйся, — отмела напрасные переживания. — Моя любовь, даже если поспешит и ошибется, все равно будет моей.

Прежде чем Кайл успел поднять меня на смех, я отошла к родителям. Именинника заняли другие поздравляющие, а мы вернулись к покрывалу. Через несколько минут все подарки, наконец, были отданы, и по указу лэрда на больших блюдах были расставлены порезанные туши, приготовленные на костре.

Все расселись вокруг скатерти, причем оборотни предпочитали сидеть прямо на земле, с удобствами в виде одеяла были только мы.

И начался праздничный ужин.

Не ожидала, что будет так весело. Я практически никого не знала, но время от времени меня пыталась втянуть в беседу Хельга — девушка, сидящая по соседству с каким-то парнем по имени Мартин. Я пока не поняла, то ли это ее друг, то ли брат, а расспрашивать показалось неудобным.

Иногда подходил Этан, уточняя, какой кусочек на меня смотрит, и угрожал, что отвоюет его для меня у любого оборотня. И еще, самое главное — я не ощущала на себе взгляда Кайла. Совсем.

Это позволило расслабиться и в полной мере окунуться в радостную атмосферу. К тому же, оборотни не хотели просто набивать животы, спиртного они не пили, но развлекаться, видимо, любили и умели. Сначала поднялись две красивые девушки — в длинных юбках красного и желтого цвета, в черных блузах с глубоким вырезом, с распущенными длинными волосами.

Отойдя от скатерти, они выжидающе замерли. Следом за ними поднялись двое ребят, они ненадолго скрылись в кустах, а вышли с чем-то, напоминающим высокие барабаны и с дудкой.

Поляна заполнилась ритмичными звуками. Девушки, выгибаясь, как большие сильные кошки, начали танец. Никогда не видела такой красоты! танцовщицы, казалось, не прикасались к земле, а парили над ней. То приближались друг к другу, то разбегались, и снова сходились под тревожные барабаны.

— Ну как тебе? — шепнула Хельга.

— Восхитительно!

— Каждый жест в этом танце имеет значение, — охотно зашептала моя соседка. — В этом танце рассказывается история молодой девушки, обычного человека. Она влюбилась в мужа старшей сестры, но, увы, он был оборотнем и, даже если бы хотел, не мог ответить на чувства девушки. У него уже была единственная, которой он был верен. Всегда. Всю свою жизнь. Он не мог ни изменить, ни измениться сам. Девушке пришлось уйти из дома, чтобы не сойти с ума. Как сложилась ее судьба в дальнейшем, неизвестно, танец заканчивается вопросом к зрителям: а как они думают, что случилось с девушкой?

— Ух ты! — восхитилась я. — Спасибо, что рассказала!

Когда знаешь смысл танца, смотреть гораздо увлекательней. Тела танцовщиц просто завораживали. Их длинные красные и желтые юбки в самом начале летали как крылья свободных птиц — это надежда, любовь. И утихали, замедлялись позже — это непонимание, нежелание принять выбор любимого. В конце танца юбки взлетали вверх и продолжали парить без остановки, кружась, играя с ветром, зазывая и его в этот чувственный танец. А потом неожиданно музыка прекратилась, и девушки, как подкошенные, рухнули на колени, склонив головы и пряча лица за длинными волосами.

— Ну? Как ты как думаешь, что случилось с девушкой? — спросила меня Хельга.

— По-моему, ей удалась забыть того мужчину и встретить, наконец, свою любовь. Поэтому девушки опустились — она успокоилась, она нашла.

— Свою любовь? — удивилась новая знакомая. — Но ведь ее любовью был другой мужчина.

— Думаю, она ошибочно так считала. Пока не влюбилась по-настоящему.

— Хм, занимательное мнение.

— Ага, — раздалось фырканье у меня за спиной, — человеческое!

И мне даже оборачиваться было не нужно, чтобы знать, кому принадлежит этот голос.

Кайл.

Опять рядом Кайл.

Почему он постоянно возле меня?

Хельга проводила его внимательным взглядом, посмотрела на меня и хмыкнула:

— Интер-ресно!

— Ничего интересного, — повторила я слова, сказанные однажды Кайлом.

Переглянувшись с девушкой, мы весело рассмеялись, и несмотря кое-кого угрюмого, оглянувшегося на нас, настроение было хорошее вплоть до завершения праздничного вечера, плавно перешедшего в ночь.

Стихла музыка, лес наполнился привычными звуками ночных птиц, стрекотом и шорохами. Оборотни стали убирать посуду и остатки еды. Мама порывалась им помочь, но они отмахнулись, сказали, что все равно она не знает что куда, так что пусть отдыхает.

Кстати, об отдыхе.

Зевнулось, глаза начали закрываться, а я пока понятия не имела, где мы будем спать. К отцу с вопросами не лезла, видела, что он сам о чем-то задумался, и подозревала, что, скорее всего, о том же.

— Ну что, мои девочки, — обняв нас, вздохнул папа, — наверное, надо выбирать себе какое-то место, где свободно. Я наношу веток, одеяло вот никто не забрал, и будем укладываться.

— А где вы раньше спали? — полюбопытствовала я. — Может, пойдем туда?

— В лесу, Керрая, — улыбнулась мама, — и тот участок леса ничем не отличался от этого.

— Тогда, действительно, нет смысла для ночной прогулки, — улыбнулась я. — Ну, где выберем уголок?

Мы начали внимательно осматриваться, чем, видимо, привлекли внимание лэрда. Понаблюдав за нами, он осторожно отстранил любовницу, которая не желала его отпускать, и направился к нам.

— Что-то ищете?

— Место для ночлега, — призналась я.

— Не понял, — нахмурился лэрд.

— Ну… — я замялась, не желая, чтобы он принял мои слова за жалобу. — Ночь ведь, праздник закончился и хочется спать.

— Где? — Он недоверчиво повел рукой в сторону темных деревьев. — Здесь?!

— А мы не знаем пока где, — под его взглядом я совсем растерялась. — Вот, выбираем.

Лэрд глянул на отца, на маму, снова посмотрел на меня, чуть прищурившись.

— Понятно.

Не оборачиваясь, он издал негромкий рык, и к нам поспешно подошел один из оборотней.

— Почему вы не показали людям, где их жилище?

Лэрд не повышал голоса, был спокоен, но парень поежился и поспешно опустил взгляд.

— Не успели. Лэрд, мы закончили буквально пять минут назад.

Лэрд какое-то время внимательно всматривался в лицо оборотня, и, видимо, ему понравилось увиденное.

— Хорошо, Питер. Пожалуйста, отведи их, ребенок уже почти засыпает.

Я удивленно моргнула, открыла рот, и… зевнула.

— Да, лэрд, — улыбнулся оборотень, заметив это.

Лэрд щелкнул пальцами, и к его ладони подлетели два магических светлячка.

— Ух ты! — восхитилась я, и светлячков тут же отправили на мою ладонь. — Ух ты! — не удержалась от повторного восклицания.

— Кормить не надо, я их сам подпитаю. Слушаться будут. Хлопнешь в ладоши — прилетят, два раза хлопнешь — погаснут. Некоторые команды, например, «подлети», «улети» понимают словами, но ленятся. Поняла?

— Это было несложно, — улыбнулась я.

— Умница, — равнодушно обронил лэрд.

Он вернулся к заждавшейся любовнице, а парень пригласил нас следовать за ним. Светлячки очень помогали не зацепиться за корни деревьев или коряги, поэтому шустрым шагом через несколько минут мы вышли на знакомую поляну с шалашом лэрда.

Не успела я удивиться, как оборотень кивнул на второй шалаш, которого раньше здесь точно не было!

— Осваивайтесь, — обронил он и он развернулся, чтобы уйти.

— Мы будем жить здесь? — поразилась я. — Рядом с лэрдом?

— Это его земля. Его территория, — усмехнулся оборотень. — Где он сказал построить жилище для вас, там мы это и сделали.

Бросив на меня многозначительный взгляд, парень ушел, а я…

Ну, а что я?

Оказывается, я скалго не солгала, теперь это и моя территория тоже. Лэрд разрешил!

Отпустив светлячков, я подошла к родителям, и мы втроем смотрели, как, покружив, светлячки залетели в жилище, и теперь манили нас мягким светом к себе. Нахлынуло воспоминание, что в наших окнах свет всегда горел так же тепло и по-домашнему.

— Ну что, девочки, идем? — спросил папа.

— Ага, — зевнула я.

— Идем, — ответила мама.

Мы вошли — сначала папа, проверяя обстановку, за ним мама, а следом я.

Но стоило только шагнуть, чтобы понять — изнутри наш дом, увы, уже ничем не напоминал прежний…

 

Глава 7

И все-таки это был дом.

Наш.

Новый дом….

Мысленно прокрутив этот факт несколько раз, я начала осматриваться. Свет светлячков не был ярким, но его хватало, чтобы оценить довольно скудную обстановку — деревянные доски не только в качестве пола, но, судя по всему, общей кровати, маленький пенек вместо элементарного стула, и…

И все.

Конечно, если не считать за украшение наши узлы в дальнем углу и одеяло, которое мы с собой захватили.

Папа с мамой впечатлились первыми, и теперь поглядывали на меня в ожидании реакции.

— Ну… — я неопределенно махнула рукой, больно ударилась о стену из плетеных веток, но сдержалась от вскрика. — Обживемся?

— Конечно, — обняла меня мама, а папа облегченно выдохнул.

— Обживемся, девочки, — подбодрил он нас. — Сегодня я успел переговорить с лэрдом, и он разрешил открыть на своей территории обувную мастерскую. Так что все наладится, и, думаю, скоро мы сможем… как бы сказать… позволить себе…

Он махнул рукой, подбирая слова, ударился, как я, и так же мужественно смолчал.

— Позволить себе дом из более пушистых веток? — я хихикнула, следом за мной мама, а уже потом, наблюдая за нашим весельем, рассмеялся отец.

Смех помог отнестись ко всему проще. Какая разница, где нам жить? Мы вместе, в безопасности, и у нас одна цель на троих. Значит, все наладится, а временное пройдет и забудется.

Расстелив одеяло, мы начали укладываться. Папа и мама с одного края; я, переодевшись следом за ними, примостилась с другого. Честно говоря, очень хотелось почистить зубы и хотя бы умыться, но здесь не было ни воды, ни таза, а идти ночью к ручью было долго и лень.

Пришлось смириться, закрыть глаза и попытаться уснуть. Какое-то время я крутилась, почему-то казалось, что я должна выпить какой-то отвар, хотя это полная чушь, а потом я почувствовала, как меня обняла мама, и провалилась в сон.

И вот там, во сне, мне и подсунули противный отвар!

Знала бы — лучше и дальше крутилась. А так я спала, но вместо отдыха выслушивала ворчание непонятно кого, кто не только заставлял пить мерзкую жидкость, приговаривая, что я еще нездорова, а с тяжелым вздохом праведника поправив на мне ночнушку, сделал серьезное внушение, что хорошие девочки даже во сне так себя не ведут!

— А так — это как? — огрызнулась я обессилено, потому что не знаю, как отвар влиял на здоровье, но сон точно делал более крепким.

— Святые львы, — пробормотал недовольный голос, — ты даже болеть и спать молча не можешь.

— Тебе-то что? — переворачиваясь на другой бок, буркнула я. — Мама и папа не жалуются.

Перед тем, как уснуть еще глубже, я услышала смешок и язвительное:

— Мама и папа — да, но ты ведь не всегда будешь…

Что голос болтал дальше, для меня осталось загадкой, потому что в другом сне, в который я окунулась, его уже не было. Наверное, только благодаря этому я и выспалась на твердых досках. Одеяло было не слишком мягким, я много крутилась, поэтому на теле вполне могли остаться один или два синяка, но это пустяки. У нас теперь собственный домик!

Вставать не хотелось, и какое-то время я просто лежала с закрытыми глазами, слушая шорохи, птичий щебет и приглушенные разговоры на улице. Перевернувшись на бок, осмотрелась — родителей уже не было, но только опять закрыла глаза, услышала голос мамы:

— Выспалась?

Она зашла в домик, присела рядом со мной и ласково провела по щеке.

— А как ты узнала, что я не сплю? — поинтересовалась я.

— Почувствовала.

Я улыбнулась и открыла глаза. Другому могла не поверить, но мама… мама — это святое, даже если лукавит.

— На речку пойдем? — спросила она.

— Ага!

Я подскочила, закрутилась юлой, оглядываясь — в домике ничего не изменилось, разве что пенек теперь облюбовали светляки. Меняя ночную рубашку на платье, не удержалась от вздоха — мне бы сначала вымыться, а уже потом одеваться, но приходилось приспосабливаться к тому, что есть.

— Пойдем, полотенца и все необходимое уже у папы, — заметив, что я осматриваюсь, сказала мама.

Мы вышли на улицу, и солнышко защекотало мои ресницы, заставив на секунду зажмуриться.

— Доброе утро, — услышала голос отца.

— Доброе!

Я открыла глаза, махнула ему рукой и, завороженная приятным запахом, обернулась к домику. Странно, вчера я не заметила, какая красота его окружает — приблизилась к двум высоким розам — одна алая, вторая белая, они соревновались друг с другом в пышности и великолепии, подставляя взгляду бутоны.

— Ух ты, — прошептала я восхищенно, и нерешительно прикоснулась к лепесткам белой розы.

Она была такой совершенной и такой ранимой, но я едва не оторвала лепесток, услышав сзади чье-то ругательство и невнятный шум. Оглянувшись, заметила Кайла, застывшего у хижины лэрда.

Косо глянув на меня, он подобрал таз, лежащий возле его ноги и, прихрамывая, молча прошествовал мимо. Ни тебе «здравствуй», ни тебе «доброго утра», и вдобавок ко всему, в обнимку с тазом, с которым я успела сродниться за время испытания!

— Почему такая хмурая? — заметил папа. — Не хочешь идти купаться?

— Купаться я хочу, — вздохнула вслед удаляющемуся тазику, — а вот идти…

— Идем, идем, взбодришься. А то ты слишком быстро пытаешься стать похожей на львицу.

— И ничего я не пытаюсь, — возразила я, не совсем поняв где связь между львицей и моей маленькой ленью, и вприпрыжку побежала следом за родителями.

А тазик просто до слез было жаль! Насколько проще нам бы жилось с такой полезной вещью в хозяйстве! Умываться точно можно было бы в домике, и зубы чистить по вечерам, и вообще…

Где Кайл его нашел, интересно? И зачем носил к лэрду?

Впрочем, я перестала думать о странном поведении Кайла, как только пришла к ручью.

Утренняя прогулка, да и прохлада воды быстро избавили от пустой обиды: вдоволь наплававшись и сделав все утренние процедуры, я вышла на берег и села на бревно. Тепло, хорошо, уютно, и как-то привычно уже, хотя прошло всего несколько дней, как мы ступили на земли оборотней.

Плохо, конечно, что это бедные оборотни, и у них условия оставляют желать лучшего. И школы нет, и лавки нет, и я пока понятия не имела, что и как у них заведено, но спасибо за то, что они приняли нас. В Мантисе мы жили гораздо лучше, но я бы не хотела туда вернуться.

Поежилась от неприятных воспоминаний, глянула на родителей, которые с улыбкой любовались друг другом, и отвернулась, как нашкодивший кот.

— Мам! Пап! — одевшись, крикнула им. — Я в клан!

— Керрая… — начала мама.

— Сильвия, — качнул головой папа, остановив ее.

Он сказал одно слово, но оно прозвучало достаточно веско, чтобы мама перестала спорить и отпустила меня. Все мы понимали, что надо привыкать, и я не могу все время ходить хвостиком за родителями. А я вдобавок понимала, что моим родителям иногда нужно оставаться вдвоем, потому что они у меня молодые и любят друг друга.

— Привет! — услышала я голос Этана, подходя к поляне.

Осмотрелась, но нет, судя по всему, на этот раз он прогуливался без приятеля.

— Привет!

— Тебя проводить?

— Куда? — я непонимающе глянула на поляну в двух шагах от себя, только и осталось, что отвести густые ветки кустарника в сторону.

Но Этана смотрел на меня с таким ожиданием, что я с усмешкой позволила:

— Ну, хорошо, проводи.

Не успела я и глазом моргнуть, как парень оказался рядом, причем так близко, что пришлось задрать голову вверх, чтобы посмотреть на него.

Я видела, конечно, видела, что он высокий, но рядом со мной он казался почти великаном. Красивым таким великаном. Почувствовав, что начинаю краснеть, я опустила голову, и не могла не заметить, что он опять босиком.

— Этан, — я начала беспокоиться, что папина мастерская может совсем не открыться, — а вы вообще носите обувь?

— Бывает, — усмехнулся он. — А что, ты из тех девочек, которые любят хороших мальчиков?

— Я из тех девочек, которым пока не до мальчиков.

— Чувствую, что не лжешь, но когда ты так открыто любуешься моими ногами, предпочитаю верить не чутью, а глазам.

— Этан! — Заметив усмешку оборотня, я тоже улыбнулась ему. — Это я смотрю на тебя по делу. Волнуюсь за папину мастерскую. Понимаешь, лэрд разрешил папе ее открыть, но я пока не видела, чтобы кто-нибудь из вас носил обувь.

— Жаль, что ты такая деловитая, а не легкомысленная, как я обнадежился, — Этан открыто улыбнулся, отчего на его правой щеке появилась ямочка, и я только фыркнула, не став с ним препираться. — Ладно, по делу так по делу. Знаешь…

Он задумался, потом отошел от меня и застыл. А так как он вроде бы начал хоть что-то объяснять, я сделала несколько шагов к нему.

— О, тропинка, — обрадовался он. — Она тоже ведет к вашему дому, пойдем.

Я оглянулась на поляну, которая просвечивалась сквозь ветви кустарника.

— Куда тебе спешить? — подначивал Этан. — А так перед тобой живой источник полезной информации. Нет, у меня, конечно, есть масса других, более любопытных качеств, но тебя ведь интересует только деловая часть?

— Не вижу ничего плохого в том, что меня волнует, как наша семья будет жить дальше.

— Я тоже, — стал серьезным Этан, и тем самым все же склонил меня к тому, чтобы пройтись. — Не переживай, Керрая. Думаю, ваша семья будет жить хорошо.

— Хотелось бы.

— Уверен, что у твоего отца будет работа.

— Правда?

— Лэрд не дает пустых обещаний. Но чтобы ты не волновалась, клянусь, что обязательно закажу у твоего отца… — он глянул на свои стопы, на мои туфельки, и решился. — Вот туфли и закажу.

— Обещаешь?

— Да.

— Папа дорого берет.

— Не обеднею.

— Правда? — вырвалось у меня. — Прости, я не хотела, просто… сама не знаю…

— Не смущайся, — отмахнулся Этан, — даже не могу представить, что бы я подумал на твоем месте, но…

Он замолчал и остановился. Я заинтересованно оглянулась на него. А он стоял и смотрел на меня.

И совершенно ничего не собирался пояснять. Я почувствовала, что опять краснею под его пристальным взглядом, и мне стоило большого усилия не отвернуться, и просто огромного — не сбежать.

— Этан… — стушевалась я.

— Мы пришли.

Сделав два шага вправо, он развел ветки кустарника в сторону, подождал, пока я выйду на поляну, и отпустил ветки, закрывая меня. Сам он за мной не пошел.

Может, был занят, а, может, почувствовал присутствие лэрда и не захотел с ним пересекаться без надобности.

Честно говоря, если бы я знала, что лэрд стоит у своей хижины, я бы тоже выбрала более удачное время, чтобы зайти в домик.

Но оборотень заметил меня и, судя по пристальному взгляду, не ждал, а требовал, когда я к нему подойду.

Меня же, как обычно в его присутствии, охватило оцепенение, я продолжала стоять на месте. Стоять и смотреть, чувствуя странное жжение в глазах и не в силах закрыть их.

— Керрая, — холодный голос лэрда сбросил с меня оцепенение, которое всегда охватывало в его присутствии.

— Доброе утро, — поздоровалась я, склонив голову, а потом подумала, что меня опять могут понять неправильно и решат, что я любуюсь босыми ногами, и посмотрела на лэрда.

— Как спалось? — мазнув равнодушным взглядом по моим собранным в хвост волосам и закрытому длинному платью, лэрд посмотрел мне в глаза, а я…

А я с трудом могла понять, о чем он спрашивает. Смотрела на него, а видела себя, наш домик, ночь и незнакомые мужские пальцы, которые подносили кружку к моим губам…

— Ясно.

Недовольство лэрда выдернуло меня из воспоминаний о сне, зато напомнило, что на лэрда не принято долго таращиться. Я посмотрела на землю, хотя, конечно, на мужчину было смотреть интересней. Но и гораздо страшней. Но интересней. Но и…

— Какой цветок тебе понравился больше?

Я недоуменно взглянула на лэрда, и заметив, что он кивнул мне за спину, с улыбкой обернулась к двум розам, чей запах ощущался даже здесь, возле хижины вожака.

— Обе розы великолепны, — искренне ответила я.

— И все-таки?

— Не знаю. Не могу выбрать. — Поймав напряженный взгляд лэрда, я потупилась. — Спасибо, что дали распоряжение построить наш домик рядом с такой красотой. И… с вами. На вашей поляне очень живописно, вам повезло… то есть… нам повезло, что вы разрешили, и что здесь так… Это замечательно, просыпаться и чувствовать невероятный аромат, любоваться этими цветами…

— Керрая…

Не смея проигнорировать обращение, я подняла взгляд, хотя старалась смотреть куда угодно — на белую тунику, на черные свободные штаны, даже на босые стопы мужчины, но не в глаза.

Мне было трудно выдерживать его взгляд. Наверное, потому что он лэрд. И еще потому, что он мог заглянуть так глубоко, как я никого не хотела впускать.

— Еще вчера на этой поляне не было этих… — ладно, польстим и назовем их ароматными, — роз. Оборотни слишком чувствительны к запахам. Далее: у меня нечасто выпадает свободное время, чтобы тратить его на цветы. Но, думаю, я смогу перетерпеть пару дней, чтобы ты вдоволь налюбовалась, хм… а заодно и насладилась… этим бьющим в нос… ароматом. Можно было бы здесь задержаться и дольше, но, — оборотень раздраженно глянул на цветы, — все равно скоро начнутся занятия в школе, так что мы переберемся из зоны отдыха в жилую. Но эти две вонюч…

Он оборвал себя, выдохнул и продолжил, как и прежде, спокойно и ровно:

— В общем, привыкай к мысли, что цветы останутся здесь!

— Что? — не поняла я сути претензий

Я ведь не собиралась ни срывать, и выкапывать розы.

— Я все сказал, — обронил оборотень. — Мое слово неизменно.

Лэрд резко развернулся и ушел с поляны, а я, с улыбкой проводив его взглядом, подошла к цветам, вдыхая их чудесный, необыкновенный, и дарующий счастье, запах.

Скоро начнутся занятия в школе…

Папа откроет свою мастерскую…

И этот лес — это всего лишь зона отдыха…

Не знаю, какая новость обрадовала меня больше, по-моему, меня обхватило безграничное счастье.

Всего через несколько дней…

А мне уже сейчас хотелось подхватить наши узлы и переехать. А еще хотя бы одним глазком посмотреть на школу.

Примут ли меня? Если я в клане, значит ли это, что я могу учиться в одном классе с оборотнями? Наверняка, у них другая программа, и…

Нет, это все пустяки, пустые страхи.

Я поняла, что не боюсь трудностей, которые могут возникнуть, а боюсь… быть счастливой. Потому что счастье так хрупко, и потому что уже сейчас у нас есть гораздо больше, чем мы ожидали.

Но ничего, к счастью привыкать гораздо приятней, чем к неприятностям.

Солнце подсматривало за мной через зеленые ветки деревьев, пели птицы, благоухали цветы. У меня не было желания сидеть в домике, и я села возле него. Поближе к природе, как говорится. Ну, а что? Я теперь не только человек, но и львица!

Заметив родителей, возвращающихся с реки, я радостно им помахала, но вдруг заметила, что они чем-то расстроены. Хотя нет… не расстроены, а сильно взволнованы.

Не понимая, что могло так резко испортить им настроение, я снова помахала им — двумя руками, да, их ведь двое, и так удачно совпало, что у меня две руки! Я широко улыбнулась, радуясь такой удаче, и…

И это словно стало сигналом для отца — он неожиданно сорвался с места и побежал ко мне, причем так быстро, как будто я находилась в опасности!

Оказавшись возле меня, отец обхватил ладонями мое лицо, заставляя посмотреть на себя.

— Что случилось? — взволнованно пробормотал он, заглядывая в мои глаза. — Керрая, что произошло?

— Где?

Не понимая его волнений, я осмотрела пустую полянку. Никого нет. Никто не просит о помощи.

— Керрая, ты можешь объяснить, что произошло? — спросила подоспевшая мама, пока папа, отойдя от меня, с подозрением склонился над цветами и вдохнул их запах.

— Я смогла бы объяснить, если бы вы подсказали, где именно что-то случилось. Папа! — оторвала я его от важного дела. — У тебя будет мастерская!

— Я знаю, — кивнул он, отстраняясь от цветов. — Если не ошибаюсь, это я тебе и сказал.

— Нет, пап, ты не понимаешь! — Он подхватил меня под мышки, заставив встать, а я обняла его, крепко-крепко. — Она у тебя действительно будет!

— Кто-то перегрелся на солнышке? — пожурил он меня. — Пойдем в дом.

— Я думаю, — протянула я мечтательно, — у нас действительно будет дом!

— Стивен, — забеспокоилась мама, — заведи Керраю внутрь, а я схожу к лэрду. Что-то мне все это не нравится.

— Мамочка! — не отлепляясь от отца, я непонимающе посмотрела на нее. — Тебе не нравится, что у нас будет мастерская и дом? Не эти ветки, обнимающие друг друга, а дом?

Мама, обменявшись взглядом с отцом, поспешно направилась к лэрду, но я успела ее предупредить:

— Не заходи в шалаш без приглашения! Его там все равно нет!

— А где он, ты не знаешь?

— Нет, — удивилась я, что он не отчитался. — Наверное, у любовницы.

— Керрая, — упрекнул папа, и повел меня в домик, а я так не хотела заходить, так не хотела…

Но еще больше я не хотела расстраивать папу, а он уже хмурил брови и странно на меня смотрел. А еще отдавал нелепые распоряжения — заставил лечь, например.

— Сейчас?! — поразилась я.

— Керрая, пожалуйста.

Он потрогал мой лоб, и вот только чтобы доказать, что я не болею и что он для меня кумир, я легла. И даже глаза закрыла. Но подсматривала, конечно, и видела, что он нервно ходит из угла в угол.

— А что вы с мамой по лесу не прогулялись? — не выдержала я, и выдала себя, а впрочем, он вряд ли надеялся, что в разгар дня, да еще без завтрака я усну за минуту. — Там так хорошо, и гораздо больше места, чтобы размять ноги.

Он посмотрел на меня и на вход в домик, а мне было скучно лежать и молчать.

— А мы с Этаном прогулялись! Он такой… — Я попыталась подобрать нужные слова, но то ли из-за папиного внимательного взгляда, то ли из-за лежачего положения, нашла только одно. — Интересный.

Папа вздохнул. Я тоже. Ждала, что он начнет расспрашивать, мне так хотелось рассказать об Этане, попытаться его охарактеризовать получше, но папа молчал. И я из солидарности. Правда, долго не выдержала, да и настроение папе очень хотелось поднять.

— А у тебя будет мастерская, папа, — улыбнулась я. — Своя. Собственная. Я так рада!

— Я тоже рад, солнышко, — он перестал ходить, сел рядом, снова потрогал лоб. — Что же с тобой?

— А что со мной? — удивилась я.

— Не знаю.

— Но что-то есть, да?

— Похоже на то. Не пугайся, милая, — спохватился он, и совершенно напрасно, потому что страшно мне не было.

Наоборот, казалось, я все могу, даже сказать вслух ту чушь, которая просто вертелась на языке.

— Может, влюбилась? Ой! — я спрятала в ладошках лицо и захихикала над взглядом отца. — Ты бы себя видел! Ой, папа-папочка, не нужен мне ни один мужчина, кроме тебя. Другие, они… они… а ну их!

Я скривилась, чтобы мои слова были не только убедительными и правдивыми, но и, как ни странно звучит, наглядными, и, конееечно! Конееечно, именно в эту минуту в наш дом зашел лэрд! Когда я на полу, с перекошенным лицом и болтаю глупости!

— Приглашаю вас… — начала я.

Но отец прислонил ладонь к моему рту, заставляя молчать. Обиженно глянув на отца, я прям хотела перевернуться на другой бок — от такого позора, но…

— Не надо, Керрая, — качнул головой лэрд, — ты пока не знаешь наших обычаев, тем более, в таком состоянии… Твой отец прав. Помолчи.

Что?

Как это не знаю?

Да ведь нельзя без приглашения войти в чужое жилище! Нельзя! Это я помню, потому что лэрд сам говорил. И я бы все это сказала, если бы ладонь отца все еще не грела мне губы.

— Я могу заходить в любое жилище клана без приглашения, — сказал лэрд, словно считав мои мысли. — Стивен…

Отец убрал руку, и я жадно вдохнула ртом воздух. Нос у меня тоже был, конечно, но ртом показалось вкуснее.

— От вас пахнет жареным мясом! — сообразила я, жадно сглотнув.

Лэрд положил руку мне на макушку, кивнул отцу, и тот вышел, а я, оторопев, так и лежала с рукой лэрда на голове. Долго лежала. А он сидел на корточках напротив меня. Долго сидел.

— Вам так удобно? — не выдержала я.

Сама себе не поверила, когда тонкие губы лэрда дрогнули.

— Вам очень идет улыбка, — ляпнула я. — Вы сразу становитесь таким… таким…

Я попыталась подобрать подходящее слово, но поняла, что или я не сильна в характеристиках красивых мужчин, или сегодня не их день. Так что пусть лэрд будет просто невероятно красивым, величественным, притягательным и пугающим. И то в моих мыслях. Никогда ему этого не скажу. До чертиков боюсь, особенно, когда он пристально смотрит, и так пронзительно, будто для него во мне нет никаких тайн.

— Спи, маленькая, — мужчина усмехнулся и поднялся, чтобы уйти, а я…

— Как спи? — поразилась, резко сев. — А мясо?

— Маленькие девочки должны завтракать не мясом, — сообщил он мне нравоучительно, еще бы палец вверх поднял, и я бы поверила, что передо мной не его величество лев с косичками, а наш старый преподаватель. — Тем более, ничего не попишешь, завтрак тебе придется пропустить.

— Не может быть!

— И может, — возразил он. — И Будет.

Сделав шаг ко мне, он положил руку на мою голову, и я почувствовала, что меня просто тянет лечь. Лечь и поспать. Да-да. Вот сию минуту, в разгар дня и, как ни обидно, без завтрака.

— Не вздыхай, это для твоего же блага, — услышала голос лэрда неподалеку от себя.

Наверное, уже уходит, погрел свою ладонь о мою голову и уходит. Но убедиться в этом не могла, глаза закрылись, я зевнула и перевернулась на бок, устраиваясь на куцем одеяле.

Эх, мне бы тазик, и я бы совсем счастливой поспала. Одеяло, тазик — прям почти все, что нужно на первых порах в хозяйстве, а потом обживемся. У нас будет мастерская! Школа! И еще что-то будет, но я забыла… может, и напутала… спать…

— Что с ней? — услышала голос мамы.

Хотела выбежать на улицу и ответить, что со мной все в порядке, но сил не было. Сон наваливался, заставляя нырнуть в него.

— Небольшое отравление, — услышала голос лэрда.

Интересно, кого угораздило отравиться? Лето, вокруг красота, цветы ароматные, а кто-то взял и объелся, что ли?

— … Придется потерпеть, — часть пояснений я пропустила, наверное, дрема подкралась, но то, что это опять лэрд, разобрала четко. — Я сам не поклонник, но кроме того, что они одуряющее воняют, они защищают… Знак другим…

Другие голоса возражали лэрду, кажется, даже спорили, но сути я разобрать не могла. Они звучали как фон, пока вновь не прорвался голос оборотня.

— Какая разница: пара или не пара? Можно подумать, у людей любовь — только раз и на всю жизнь… Нет, не думаю, не пугайтесь… Это не остановило бы желающих соблазнить, а так они теперь в курсе, что лучше не совать свой нос… Ничего страшного, просто она долго вдыхала запах… Редкий сорт, с магической составляющей, как он подействует на человека, кроме защиты, никто не знал… все будет хорошо… Не пугайтесь: две розы — не обязательно значит два зятя. — Усмешка. — У нас чаще наоборот, к примеру, я…

А вот этого слушать мне совершенно не хотелось, и я наконец благополучно уснула — так глубоко, словно не просто вдыхала магический аромат, а меня осторожно и бережно окунули в саму суть этой магии.

 

Глава 8

Первое, что я увидела, когда открыла глаза — таз. Тот самый таз. Он сиротинушкой подпирал стену домика, ожидая, когда же я проснусь.

Честно говоря, давно было пора. Судя по солнечным бликам, которые я различила через плетеные стены, день в самом разгаре, а я даже не завтракала. Откинув в сторону простынь, я потянулась и… так и застыла с закинутыми за голову руками, когда до меня дошло.

Простынь!

Которой у нас раньше не было…

Приподнялась, осмотрелась и обнаружила еще одну новинку — вместо прежнего и куцего, новое желтое и толстое одеяло, которое сильно сбилось от моего долгого сна. Провела по нему рукой — мягкое, вполне соответствует своему веселому цвету, и такое уютное, что даже вставать расхотелось. Но через минуту голод громко напомнил о себе, и я выбралась из сонного кокона.

Потрогав рукой растрепавшиеся волосы, стянула их в хвост, пригладила, подошла к тазу, рассматривая его серые бока с такой теплотой, словно он — давно утраченный, но любимый родственник, и ахнула изумленно.

Таз был с водой!

Рассмеявшись нежданному счастью, я с блаженным вздохом зачерпнула воду ладонью, любуясь, как она чистыми каплями стекает по пальцам. Умылась, вытерлась обнаруженным под тазом куском белой материи, вылила воду из таза, и вышла на погулку.

В нерешительности потопталась у домика, осматривая пустую поляну, глянула на цветы и уже хотела подойти к ним, но запах жареного мяса изменил мои планы.

Движимая целью, я набрала довольно приличный темп, но проходя мимо шалаша лэрда, остановилась. Без видимых причин, и догадываясь, что в шалаше никого нет, я стояла и смотрела на него, пытаясь понять… что-то вспомнить… сложить один к одному…

Мне казалось важным и обязательным что-то воспомнить… но что?..

И, словно помогая мне, ветер донес до меня очередной поток вкусного запаха, а память, продравшись сквозь дебри сна, воспроизвела недавние слова лэрда.

— Маленькие девочки должны завтракать не мясом, — сказал он, а я…

Помнится, меня это возмутило, а потом…

Что было потом?

Что-то же было…

Не знаю, как долго я простояла у шалаша, но когда память подбросила странные, путанные обрывки фраз о цветах, я озадаченно вытерла пот со лба и от сильного порыва ветра качнулась на нетвердых ногах.

Воспоминания изматывали, они словно требовали плату за то, что приоткрывали завесу.

Так, сначала надо поесть, а уже потом еще раз попытаться вспомнить все, что было вчера.

Я шла так быстро, боясь опоздать на обед, что на поляну, где обычно собирались оборотни и откуда слышался запах мяса, почти выбежала.

— Эй, мой хвост! — рыкнул один из львов, успев убрать пушистую конечность от моих туфелек.

— Извините, — растерялась я под взглядом желтых глаз крупного зверя.

— Ладно, уж, — отмахнулся он, — можешь говорить мне «ты», по знакомству. Или не узнала?

Пушистая коричневая морда, львиная грива, огромное тело, сильно превосходящее размерами обычного льва, четыре лапы, хвост — бросив взгляд в сторону, заметила еще не менее десяти точно таких же.

— Подозреваю, — неуверенно произнесла я, — во время знакомства ты выглядел по-другому.

Лев издал странное рычание, через которое послышались отголоски смеха.

— Погоди-ка, — неожиданно припомнила я, — не ты ли тот оборотень, который во время моего испытания дежурил с Кайлом и съел еду, которую принес мой папа? А после запил все это водой из бурдюка, который опять же принес мой папа?

— Если бы это съела и выпила ты, ты бы не прошла испытание, — мне показалось, собеседник даже обиделся, что я не поняла его благородных намерений.

Я рассмеялась.

— Знаешь, — сказала доверительно оборотню, — если хочешь выглядеть спасителем не только в своих, но и моих глазах, подскажи, пожалуйста, где здесь кормят голодных девушек.

Я покрутила головой, но моему взгляду попадались только явные последствия обжорства — спящие львы, храпящие львы, и львы, лежащие на боку с выпирающим пузом.

— Пойдем, — прозвучал у меня за спиной мужской голос.

Обернувшись, посмотрела на темноволосого парня. Оказывается, пока я осматривалась, лев умудрился сменить звериную сущность на человеческую.

— Холгер — Холгер, — вздохнула я, теперь узнав его, — от тебя такого коварства не ожидала!

— Спасения, — поправил тот, проджолжая придерживаться своей точки зрения.

— Так и быть, прошлое забыто, — предложила свой вариант. — Тем более что у тебя появился шанс исправиться.

Парень с усмешкой покачал головой, мол, «я прекрасно понял твою игру слов, ты все равно считаешь меня виноватым, но я не такой и сейчас докажу, чтобы тебе стало стыдно», и повел меня через поляну. Мимо спящих и храпящих оборотней, мимо лениво перекатывающейся львицы, мимо Кайла, который как раз вышел из домика на дереве.

Того самого домика, в котором проходила испытание я.

Кайл окинул меня настолько недружелюбным взглядом, что я споткнулась о какую-то кочку и едва не упала.

— Ты что-то совсем приуныла, — обернулся Холгер, заметив, что я отстала.

— Пустяки, — отмахнулась я, выравнивая дыхание и отворачиваясь от Кайла. — Сильно проголодалась.

— Вот только не говори и потом, что я не помог! — подхватив меня под руку, Холгер заставил меня уйти от ядовитой усмешки Кайла и от домика, который я привыкла считать своим.

— А где мои родители, не знаешь? — почти на бегу, поинтересовалась я у своего помощника.

— Знаю, конечно. Лэрд показывает им новый дом.

— Дом?

Я снова остановилась, и Холгеру на этот раз пришлось приложить некоторые усилия, чтобы сдвинуть меня с места.

— Нет, так мы нескоро дойдем! — пожаловался он, обратив внимание, что я мечтательно оглядываюсь, пытаясь угадать, в какой стороне теперь наш новый домик.

— Когда мы пересеклись, не было похоже, что ты куда-то торопишься, — заметила я.

— Имеешь в виду, когда ты чуть не оттоптала мне хвост? Все верно. Тогда мне некуда было спешить.

— А что изменилось сейчас?

— Обед ведь!

— А ты разве не ел? Я думала, что это я… опоздала.

— Ну… — на этот раз застыл оборотень, потом окинул меня хитрым взглядом. — А ты разве съешь всю порцию, что тебе выделят?

— Нет, подожди, — хихикнула я, — дай отсмеяться. Холгер, скажи сразу: твоя помощь всегда будет заключаться в том, что ты вместо меня будешь есть?

— По-моему, неплохая помощь, — насупился он. — А что, ты разве не следишь за фигурой?!

Желто-карие глаза парня ярко сверкнули, но когда я проморгалась, они уже были вполне нормальными. Крайнюю степень удивления теперь выдавали только подскочившие вверх темные брови и взъерошенные волосы. Так и тянуло потрогать их, чтобы немного пригладить, но я сдержалась. Отсюда мы еще хорошо просматривались с поляны, особенно с дерева, где был Кайл, и я не хотела давать лишнего повода пофыркать.

— Не знаю, насколько тебя это огорчит, но моя фигура меня вполне устраивает, — сказала я Холгеру. — Скажу больше, я не против немного поправиться.

— Как так?! — опешил он, явно ожидая другого ответа.

— Вот так, — я провела ладонями вдоль плеч, и чуть ниже, намекая на грудь, которой у меня почти не наблюдалось.

— Керрая! — рассмеялся парень, и потащил меня за руку дальше, к месту, которое пахло все притягательней. — Смешная ты!

— Рада, что подняла тебе настроение. Теперь и ты подними его мне.

Он вопросительно обернулся, и я подсказала.

— Покорми меня.

— Легко, — не переставая посмеиваться, пообещал он. — А хочешь, могу еще что-нибудь для тебя сделать?

— К примеру?

— К примеру, — он немного замялся, а потом решительно выдохнул. — К примеру, я могу пересадить от твоего домика розы. У них слишком сильный аромат, не находишь?

Холгер остановился и посмотрел на меня так напряженно, как будто от моего ответа как минимум зависела чья-то жизнь.

Остановилась я. Остановился Холгер. Мы уставились друг на друга. Я всерьез. Он с улыбкой. Я удивленно. Он выжидающе.

Мне не верилось, то цветы можно просто взять и выкопать. Какая же это тогда защита? Нет, если они действительно обладают защитными свойствами, все точно не может быть так просто.

— А ты можешь это сделать? — выдала я свое сомнение.

— Угу, — хмыкнул парень. — Здесь особый талант не нужен.

— А… разве для тебя никаких последствий не будет?

— Будут, — согласился он. — Но не смертельные.

Интересно, цветы становились все загадочней и загадочней.

— Хотя и серьезные? — поинтересовалась я.

— Переживаешь за меня или пытаешься выпытать свойства цветов? — заподозрил подвох Холгер.

— И то, и другое, — призналась я честно.

— Надо же, не соврала, — усмехнулся он. — Тогда и я врать не буду. Ты о себе подумай. Со мной в итоге все будет нормально, а вот ты…

— А что я?

Не нравилась мне такая настойчивость, да и с чего бы ему ради меня подставляться?

— Цветы красивые, — сказала я искренне, зная, что оборотни чувствуют ложь, — не мешают, более того, радуют мои глаза.

— И лэрда, — хмыкнул Холгер.

— При чем здесь лэрд?

— Не знаю, как он вас не переселил вместе с домиком? Пожалел, что ли? — задумчиво пробормотал парень. — Хотя на него не сильно похоже. Он эти цветы на дух не переносит.

— Почему?

— Потому что у него, в отличие от тебя, острый нюх.

— Знаешь… — у меня было что сказать, но ветерок принес очередную порцию вкусного запаха, и я посчитала за лучшее отложить спор. — Ой, есть хочу!

— Вот это девушка! — восхитился Холгер, хватая меня за руку вновь и таща следом за собой через встречные заросли. — Настоящий звериный аппетит!

Преодолев первую преграду из кустарников, мы пересекли небольшую полянку, усеянную цветами, и я не удержалась от вопроса, который мучил мое любопытство.

— А чьи цветы возле нашего домика, ты знаешь?

— Знаю, — пожал плечами парень.

— Ну и?

— Твои.

Отличный ответ. Просто отличный. Но я постаралась взять эмоции под контроль, чтобы наконец узнать правду.

— А кто их для меня посадил, знаешь?

— Естественно, — хмыкнул он. — Как и весь клан.

— А мне сказать? — попросила я.

— А догадаться? — передразнил он.

— Холгер, но я ведь тоже член клана, верно?

— Лэрд так сказал.

— Тогда почему я, тоже член клана, единственная не знаю, кто посадил цветы?

— Пойдем, утешишься едой, — избежал он ответа и вздохнул. — Недогадливая ты моя.

— Идем. Но я тебе ничего не оставлю! — мстительно пообещала я, потом подумала и добавила. — И я не твоя!

Холгер не обернулся, только расхохотался и ускорил шаг. Было обидно, что все вокруг знали тайну, которая непосредственно касалась не их, а меня, но когда мы вышли на небольшую поляну, в центре которой красовалась миленькая скатерть, заставленная глиняными горшочками, я всех простила. Даже двух незнакомых девушек, ничуть не обрадовавшихся нашему появлению.

— Ты уже ел, — обвинительно сказала одна из них Холгеру, в то время как вторая ускорилась с уборкой горшочков со скатерти.

— Так я и не спорю, — он даже руки поднял вверх, демонстрируя, что не собирается набрасываться на еду, которую так торопятся убрать. — Вот девушку накормите. Она голодная.

Для убедительности я кивнула, и тут же получила небольшую тарелку и вилку.

— Что?! — возмутился за моей спиной Холгер. — Я же сказал: голодная!

Смерив меня взглядом, девушка выдала тарелку чуть больше.

— Очень голодная, — не сдавался мой провожатый, и мне с тяжелым вздохом недовольства выдали тарелку размером с маленький тазик.

— Ты шутишь?! — возмутился парень — Это новая львица! Ей нужны силы, чтобы научиться… эм… мурчать, а ты… Она очень, очень, просто очень голодная!

Я возмущенно обернулась, и встретилась с не меньшим возмущением.

— Ты же сама мне так говорила! — заявил парень.

— Холгер… — прошипела я, так неудобно мне было от пристальных, подозрительных взглядов.

— Так, — мне всучили деревянный поднос размером полметра на метр и огромную двузубчатую вилку, которой впору охотиться на кабана, и поставили условие: — Все, теперь избавьте меня теперь от ваших брачных игр!

— Что? — опешила я.

— Не дури, — возмутился от предположения девушки Холгер. — Как ты вообще могла такое…

Он выхватил у меня вилку и грозно потряс ею в воздухе. Честно, я прониклась. На месте девушки вообще испугалась бы. А она только хмыкнула и удивленно глянула на меня.

— Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

Получив ответ, она посмотрела на оборотня и укоризненно покачала головой.

— Холгер-Холгер, ты явно торопишься, и потом… — Она насмешливо улыбнулась. — Небось, девушка и не догадывается, что ты за ней ухаживаешь?

Я не поверила. Конечно, я не поверила. Обернулась с улыбкой к Холгеру, а он…

Такой спокойный, я бы сказала — степенный, стоит и смотрит на меня так, словно чего-то ждет. Какой-то иной реакции, чем неверие и улыбка.

— Так, — вздохнув, он пожал плечами, положил огромную вилку на поднос, который выпросил, и забрал его. — Давай, донесу.

Парень направился к горшочкам с едой, я следом за ним, мы сели на край скатерти, он заполнил поднос тушеным мясом, салатом, рыбой, выбрав всего и побольше, поставил поднос между нами, и, начав есть руками, проворчал:

— Ты же не думала, что я буду есть этим? — Он кивнул на лежащую на скатерти необъятную вилку. — Все лучшее девушкам.

— Я вижу, — заметив, что он нацелился на манящий меня кусочек мяска, и еле успела его перехватить. Тоже руками, игнорируя вилку и частые взгляды двух девушек, уже не спешивших убирать посуду. — А ты правда ухаживаешь?

— А ты правда недогадливая, — хмыкнул он.

— Зато отходчивая, — нашлась я, чтобы скрыть неловкость от признания, не прозвучавшего, но повисшего между нами. — Говорила, что съем все сама, но видишь, делюсь.

— Может, отходчивая, — усердно жуя, поддакнул парень, — а, может, небезнадежная: просто решила прислушаться к моим словам насчет фигуры.

Он рассмеялся, прежде чем я решила, чем бы в него заехать. Еду жалко, вилка чистая. В общем, было проще простить его снова и посмеяться вместе, чем отомстить.

— Вот еще! — фыркнула я.

А Холгер неожиданно застыл с куском мяса у рта.

— Ты чего?

Он промолчал.

— Подавился?

Глянул на меня, улыбнулся, закинул в рот кусок мяса и проглотил, не жуя.

— Налегай на салат, — посоветовал, — я его для тебя положил. Полезный. Капустный.

— Знаешь, еле держусь, чтобы не ткнуть в тебя этой вилкой.

— Правильно лэрд говорил, что у тебя неплохая интуиция. Не советую насаживать меня на этот двузубчатый вертел.

— Отговори меня, а то соблазн слишком велик.

— Керрая, — оборотень чуть придвинулся ко мне, проникновенно заглянул в глаза и доверительно прошептал. — В моем подтянутом теле ни грамма жира, так что на вкус я буду не очень, и кроме того… я волосат.

— Да ну тебя! — рассмеялась я, отодвигаясь, а то сама не заметила, как тоже придвинулась к нему, он так тихо говорил.

— Ну что я за удивительный парень! — посмеиваясь вместе со мной, воскликнул Холгер. — И веселый, и находчивый, и в беде не оставлю.

— Не парень, а находка, — согласилась я.

— Так бери. — предложил он.

— В каком смысле?

— Нашла — бери.

Я чуть не подавилась. Холгер похлопал меня по спине, дал водички, подождал, когда я напьюсь и убрал стакан, чтобы я случайно не задела его.

— Заботливый, — добавил он.

— Подожди, ты что, серьезно? — удивилась я.

— Иногда со мной такое бывает.

Не знаю, говорил ли он правду, но в любом случае я не могла ответить иначе. Как только представила, что мы будем встречаться, что однажды он попробует меня поцеловать, а потом…

Меня замутило от одного предположения, что мужские руки прикоснутся ко мне, потянут подол платья вверх…

— Спасибо за честность, — усмехнулся парень, а когда я посмотрела на него удивленно и чуть виновато, пояснил: — У тебя лицо побелело.

— Понятно, — вздохнула я. — Ты здесь ни при чем.

— То есть… еще есть вероятность…

— Ничего не выйдет, — я вернула на поднос листок салата, который держала в руке, и только теперь заметила, что превратила его в рваные зеленые кусочки. — Спасибо, я наелась.

Я думала, что лучше уйти от Холгера, мне было неуютно под его посерьезневшим взглядом, но он тоже встал и, словно догадываясь, усмехнулся разбойником.

— Тогда пойдем, — взяв за руку, вывел меня с поляны.

Он шел впереди, отгораживая мое лицо от веток, рассказывал забавную историю, как чуть не утонул в младенчестве, когда его учили плавать, бросив в реку. История была забавной и живой, несмотря на то, что я прекрасно понимала: он не мог помнить себя в таком юном возрасте, и либо все это придумал, либо раскрасил своими собственными подробностями.

— Зачем тебе это надо? — дождавшись, когда в истории он научится плавать, спросила я.

— Что?

— Ты знаешь.

— Я-то знаю, — согласился он. — А ты нет. Вот когда и ты будешь знать, я тебе отвечу.

На мои дальнейшие расспросы он отвечал смешками, ухмылками, смехом, а в основном молчал. В хорошем настроении мы вышли на поляну, где, как я поняла, любили собираться оборотни, и я опять едва не наступила на чей-то хвост.

Оборотень был в звериной сущности, так что я определила только, что это самец, но вот Холгер его узнал.

— Не разбрасывайся своими конечностями, Альпин, — сказал он, посмеиваясь, — иначе их могут не только отдавить, но и оторвать.

Лев рыкнул, но не угрожающе, а как-то вопросительно.

— Керрае понравились цветы, — бросил на ходу Холгер.

Лев промолчал, мы прошли дальше, только теперь мне казалось, что за каждым моим шагом пристально наблюдают, и я пару раз споткнулась на практически ровном месте.

Когда мы отошли достаточно далеко, я повернулась к Холгеру и прямо спросила то, что насторожило меня:

— Для чего ты сказал тому льву о том, что цветы мне понравились? Это не просто так. Ты ведь преследовал какую-то цель, верно?

Вместо ответа Холгер подвел меня к невысокому пеньку в тенечке.

— Садись, — посоветовал, — пусть еда переварится.

Сам же он лег у пенька, перевалившись на бок и с усмешкой наблюдая за мной.

— Так зачем, Холгер? — повторила я свой вопрос.

— Они ведь тебе понравились, — пожал он плечами.

— Не юли, — попросила я. — Это какой-то знак.

— Как и сами цветы.

Он окинул меня задумчивым взглядом, прищурился.

— Я правильно понял, что тебя не интересуют сейчас отношения… ни с кем? — После моего кивка, он так же кивнул и дернул плечом. — Вот потому и сказал. Подумаешь на досуге — поймешь.

Мы помолчали какое-то время. С разных сторон периодически слышалось львиное порыкивание, трещали и копошились в траве насекомые, пели птицы, ветерок приятно охлаждал лицо. Хорошо. Скоро вернутся родители, расскажут о нашем новом доме. Еще лучше. С ними я не буду чувствовать себя так… неуютно.

Хотя, стоит признать, без Холгера я бы вообще не знала, куда себя деть. Первый день, вокруг все незнакомые и не слишком спешащие это исправить. К примеру, я понятия не имела, где Хельга и Мартин. Может, они и лежали среди этих львов, но не торопились ко мне подойти. И Этан. Его тоже нет. И даже Кайла не было видно — наверное, сидит себе в домике, там уют и прохлада.

Они среди своих и на своем месте, а я чужая. Конечно, со временем, по крайней мере, я так надеялась, это пройдет, но сейчас я была очень благодарна Холгеру за поддержку. Не знаю, зачем он возился со мной, тем более, после отказа, но я была ему благодарна.

— Расскажи что-нибудь, — попросила его.

— Без проблем, — откликнулся он с готовностью, — хочешь узнать, куда тебе повезло попасть?

— Хочу! — улыбнулась я.

— Ну, так слушай, слушай и только не засыпай. Итак…

Итак, Холгер лукавил — рассказывал он увлекательно, и даже если бы я не спала две ночи, все равно вряд ли уснула. К тому же, он говорил о том, что было важно. К примеру, я понятия не имела, что территория, где мы находимся, называется Жаркие Земли, и что мы с родителями — первые люди, которым разрешено быть в клане.

Не жить на территории клана, а быть его частью.

А еще Жаркие Земли — это не только этот лес, ручей и поле, где мы познакомились с Кайлом и Этаном. На самом деле, это внушительная территория, состоящая из города и пяти крупных поселений, но управляемая настолько жесткой рукой, что на территорию никто и не зарится. Своему здоровью дороже.

Связываться с лэрдом Арроном не хотели даже кланы волков и пантер с соседних территорий. Хотя позариться, если не считать саму землю, было на что: на территории клана львов имелись залежи драгоценных камней, часть которых скупалась самим императором, а часть его приближенными.

— И ты мне так открыто рассказываешь про драгоценные камни? — поразилась я.

— А что такого? Вряд ли ты метнешься на их поиски. И даже если найдешь, тебя к ним не подпустят. К тому же, все вокруг знают, что мы богатый клан. Богатый и кровожадный. Тебе бы все равно кто-нибудь рассказал, а мне слишком нравится, как ты удивляешься, чтобы упускать такую возможность.

Чувствуя, что краснею под взглядом парня, я попыталась улыбкой и градом новых вопросов отвлечь внимание от румянца. Холгер понятливо усмехнулся, но позволил считать, что у меня получилось задуманное.

Мы проговорили с ним, наверное, с час, — время пролетело незаметно, несмотря на не слишком комфортный пенек, — когда меня окликнула мама.

— Керрая!

Глянув в сторону, я в первую очередь увидела лэрда, а уже потом маму и папу. Мои родители так счастливо улыбались, что я поспешно подскочила с пенька, и только сделав пару шагов, вспомнила о кое-чем важном.

— Спасибо тебе, — снова вернулась к Холгеру.

— За что? — усмехнулся он.

— За то, что ты полдня возился со мной, за то, что заразительно смеялся и смешил меня, за то, что когда все вокруг были в звериной сущности, ты… был как я. Спасибо, Холгер.

Тщетно подождав хоть какого-то ответа, я улыбнулась ему и направилась к родителям.

— А мне уже сказали, что вы ходили смотреть на наш домик, — призналась я им.

— Ох, Керрая, — обняла меня мама.

И такая радость охватила меня, что я еле сдержалась, чтобы не хлюпнуть носом. Не знаю почему — накатило вдруг. День такой хороший, насыщенный, столько событий, и так много непонятного, загадочного, но привлекательного, что хотелось или расплакаться, или пуститься в пляс.

— Лэрд показал мне помещение под мастерскую, — сказал папа, и вот здесь я не сдержала восторга.

— Ух ты! — воскликнула радостно я, невольно разбудив несколько задремавших львов. Перевела взгляд на лэрда. — Спасибо, спасибо вам!

Он неопределенно повел рукой, мол, пустяки, и отошел.

— Ну, как ты здесь? — поинтересовался папа.

И только я собиралась похвастаться, как услышала громкий голос лэрда:

— Спасибо, что присмотрел за девочкой, Холгер. Ты справился с поручением.

Обернувшись, я увидела взгляд парня до того, как он склонил голову перед лэрдом. Он явно хотел мне что-то сказать, но, видимо, не мог.

Да и зачем?

Я и так поняла, что не было никакого ухаживания, и что он был рядом со мной не по своей воле.

Это было просто распоряжением лэрда.

 

Глава 9

Я так мечтала о школе, новых друзьях, но теперь не была уверена, что все это будет.

Впрочем, в школу, скорее всего, меня примут, не зря лэрд обмолвился. Если у них в клане есть маг (а в богатом клане, думаю, есть), он сделает запрос в мою школу, и ему вышлют все необходимые данные. Только теперь, осознав, что никто особо не жаждет со мной общаться, у меня пропало нетерпеливое желание — скорей, скорей бы!

Да, учиться — нужно, и мне нравится, в школу, если дадут такую возможность, я пойду, а вот друзья…

Сомневаюсь, что они у меня появятся. Я для них совершенно чужая, да еще человек, и в большинстве своем пока наше общение с оборотнями напоминает если и не эксперимент над новенькой, то игру, правил которой не рассказали.

Посадили розы, не объяснив от кого и зачем, и если бы не мое случайное отравление, я бы так и не узнала их сути. Предложили выкопать, тоже не сказав зачем. Забрали тазик — вернули тазик. Лошадей увели в неизвестном направлении, и, видимо, далеко, потому что я даже ржания их ни разу не слышала.

Или не увели, а съели, как намекал Кайл? Все-таки не стоит забывать, что они — хищники.

А что, если…

Нет. Да ну! Не поверю, что они могли поступить так со мной…

Хотя… почему нет? Только потому, что мне не хочется думать, что я уже давно могла пообедать одной из тех веселых лошадок, которые нас спасли?

Меня замутило, и встав с пола, где сидела, обмотавшись желтым одеялом, я вышла на улицу. Села у порога. Взгляд тут же метнулся к розам, но подышав немного воздухом и придя в себя, я вернулась в домик.

Не хотелось никого видеть. Родители сейчас с лэрдом, специально для них подготовили свежий обед, от которого я отказалась. Во-первых, потому что была сыта, а, во-вторых, мне нужно было побыть одной, чтобы подумать. Холгеру, который, судя по всему, намеревался пойти следом за мной, чтобы поговорить, я отрицательно качнула головой, и он не стал навязываться. С благородным спасением у него не очень, но за понятливость большое спасибо.

Сама бы не отказалась от такого таланта, потому что сидела я в домике уже около часа, много чего передумала, но мало что поняла.

Опуская пока «лошадиную» тему — все-таки об этом опасно думать после обеда, сразу вспоминаются вкусные кусочки тушеного мяса…

Нет, ну это невыносимо!

Пробежалась на улицу, подышала еще раз свежим воздухом, вернулась. Ну вот, светлячков разбудила!

— Мои хорошие, — позвала их, подставляя ладонь и с удивлением наблюдая, как они подлетают, садятся и мирно гаснут. — Что поделаешь, на пеньке не слишком удобно, но это временно. Мои лапочки…

Посюсюкав, я снова уместилась на одеяле, стараясь не потревожить своих подопечных. Интересно, лэрд позволит забрать их с собой в новый дом?

Эх, это еще один вопрос, на который у меня нет ответа. Как будто мне других было мало! Кто посадил розы? Почему они сделали это так, чтобы я не узнала? Именно я. Потому что весь клан удивительно в курсе.

Как у меня получилось быстро избавиться от простуды? Были ли приходы мужчин с отваром только во сне?

Если нет, почему родители не проснулись, когда этот, — ну, скажем, сон, — повторился, и мы спали уже все вместе в этом домике?

Почему оборотни босиком, но все равно в принципе не против заказать у моего отца обувь?

И еще не давало мне покоя одно странное выражение, которое я слышала дважды. «Святые львы» — это что-то значит или так, своеобразная отсебятина? Очень уж меня это интересует, потому что второй раз я его услышала, когда мне казалось, что кто-то поит меня мерзким отваром, а вот первый…

Первый раз я услышала это выражение от племянника лэрда, и поэтому не складывалось у меня один к одному.

Не могу представить, чтобы Кайл, который меня на дух не переносит, проник тайно в домик, заботливо заставил выпить отвар, каким-то образом сделав так, чтобы мои родители не проснулись, и благородно исчез, обойдясь без своих едких реплик!

Не могу представить, потому что это на него не похоже.

Тогда кто это был? И был ли вообще? Или у меня вдруг проснулся хороший иммунитет к простудным заболеваниям?

— Привет! — девичий голос у входа в домик прервал мои размышления. — Ты спишь?

Узнав Хельгу, замешкалась с ответом. Появился соблазн притвориться, что да, я сплю, потому и она ведь тоже могла прийти не просто так, а по просьбе лэрда, но…

Я не знала этого наверняка, и не могла обидеть ее ложью и подозрениями, поэтому встала, стараясь не потревожить светлячков, и выглянула на улицу.

— Почему ты прячешься в домике? — поинтересовалась девушка, когда я вышла. — Такой солнечный день, к тому же, не слишком жарко.

Был вариант возразить, что не прячусь, был вариант промолчать, но я выбрала третий — признаться.

— Не знаю, куда себя деть.

Хельга улыбнулась. Подозреваю, ее улыбка не оставила равнодушными многих мужчин, и Мартину пришлось постараться, чтобы заострить внимание на себе. Если они с Хельгой не истинная пара, конечно.

Но даже если они просто встречаются, все равно вдвоем смотрятся хорошо. Мартин — жилистый, темноволосый, высокий и симпатичный. Хельга немногим ему уступает в росте, подтянутая, но в нужных местах с пышными формами, с длинными темными волосами, собранными сегодня в тяжелые косы, в коротком платье малинового цвета, которое подчеркивало ее фигуру. Да, ее можно назвать красоткой, хотя и не такой вызывающе яркой, как другие девушки-оборотни, которых я успела увидеть.

— Не знаешь, куда себя деть? Печаль. — Она вздохнула. — А у меня, признаюсь, была совершенно другая, куда более романтичная версия. Я подумала, что тебя заворожили цветы.

Улыбка Хельги померкла, она действительно выглядела опечаленной, но вовсе не потому, что я не нахожу себе места. А потому, что ее романтическая версия не подтвердилась. Заметив какое-то движение вдали поляны, я прищурилась, но различила только темный мужской силуэт, задвинувший обратно ветви кустарника.

Впрочем, сделано это было не слишком проворно, и прежде чем кустарник снова стал изображать из себя надежную охрану границы, помимо силуэта я заметила две любопытные львиные морды.

— Говорят, они тебе очень понравились? — привлекла к себе внимание Хельга, вновь пытаясь вернуть разговор к интересующей ее теме.

— Я вообще смотрю: здесь любят поговорить обо мне, — я выдавила улыбку, несмотря на то, что мне стало невыносимо обидно и грустно. — Но не в глаза, а так, чтобы я не услышала.

— Колючка! — в удивленном восклицании Хельги послышалось восхищение, и я не стала ее разочаровывать.

— Спасибо, — изобразила шутовской поклон. — Люблю все острое и с шипами.

— А знаешь, — обрадовалась девушка, — теперь я точно уверена, что мы подружимся.

Жаль, что ее слова не всерьез. Жаль, что я не могу изобразить даже притворную радость, потому что притворяться невыносимо. Посмотрев в зеленые глаза, такие искренние и лукавые одновременно, я решила спросить напрямую:

— Зачем?

— Зачем мы станем друзьями? — Девушка удивленно моргнула. — Или зачем нужен друг?

— Зачем все это? — я кивнула ей за спину, и она даже не обернулась, как сделал бы тот, кто не знал, что за нами наблюдают. — Знаешь, я очень сильно хочу, чтобы у меня появился друг. Настоящий. С которым можно советоваться, делиться секретами, радоваться, плакать, уткнувшись в плечо — ну, мало ли? Друг, который общался бы со мной не потому, что ему приказали, не потому, что ему нечем заняться, а потому, что со мной интересно.

— Я…

— Я понимаю, — перебила девушку, не ожидавшую, что я догадаюсь, увижу, почувствую, — прекрасно понимаю, что пока это невозможно. Потому что я здесь всего несколько дней, и мой будущий друг пока понятия не имеет, что я из себя представляю. Но я очень надеюсь, что у меня появится возможность показать себя такой, какая я есть. И понравиться такой, какая я есть. Потому что на самом деле я хороший друг.

— Керрая, почему ты думаешь, что…

— Потому, что у людей не такое ужасное зрение, как считают другие расы. И не такая плохая память. Поэтому один и тот же розыгрыш с разницей в час — это не пошло и не обидно уже. Это попросту не оригинально.

Девушка промолчала, лишь на секунду опустила глаза, признавая мою правоту.

— Всего хорошего, Хельга, — сказала я, подавив невеселый вздох. — Желаю повеселиться в этот солнечный и не жаркий день. Но хорошо бы не за мой счет и не за счет кого-то другого.

Отвернувшись, я зашла в домик и какое-то время отчетливо слышала сопение у входа, но Хельга ничего не сказала. И не зашла.

Возможно, правило запрета на вход без приглашения распространяется не только на жилище лэрда? Или у кого-то совесть проснулась? В любом случае, я не в накладе. Вряд ли Хельга рассчитывала на такой результат, но ее визит избавил меня от приступа меланхолии и взбодрил.

Все наладится. Те, кому некуда возвращаться, идут только вперед.

Итак, что делать дальше? Куда двигаться мне?

Я могу просидеть в домике целый день и выйти только к ужину с кислой физиономией, показывая всем, как я обижена, огорчена и все в таком траурном духе. Могу сказаться слегка простуженной, потому что людям все-таки не свойственно выздоравливать с такой скоростью. Мне предложили думать, что отвар — это сон? Ну, так и мое внезапное выздоровление может оказаться сном.

Но мне в этом клане жить. И я хотела жить полноценно.

Поэтому пересадила светлячков на пенек, взяла пустой таз и вышла из домика. Налюбовавшись цветами, но не приближаясь к ним, я перевела взгляд на макушки деревьев, подсвечиваемые желтым солнцем, и отправилась к ручью.

Там оказалось также пустынно, как и на полянке лэрда, поэтому, зачерпнув воды, я спокойно посидела на бревне, наблюдая за струящейся зеркальной гладью у моих ног, и пошла обратно.

Хельга права — день слишком хорош, чтобы сидеть дома, поэтому шла я медленно, вдыхая уже почти привычный горьковато-мускусный запах леса с примесью разнотравья, и получая удовольствие от того, как изредка трещали под моими туфельками сухие веточки и листочки, и даже от того, как изредка цеплялось мое длинное платье за незаметные глазу коряги.

Неприятный осадок от поступков Холгера и Хельги никуда не исчез, но глупо было надеяться, что новый коллектив примет с распростертыми объятиями. По крайней мере, раньше у меня так никогда не было, и здесь изначально я была бы настороже, но я расслабилась.

Наверное, сказывалась усталость от нашего «подвешенного» положения. Сначала испытание, в котором правил не объясняли, а потом выделенный нам домик оказался временным, а не постоянным убежищем.

Нет, вторая новость, конечно, хорошая, но постоянства ведь нет. Вот когда мы поселимся в доме, который сможем назвать своим, когда я устроюсь в школу, когда найду ответы на волнующие вопросы…

Так много «когда», что пришлось напомнить себе, что живу я сейчас, а не в будущем.

А сейчас я просто наслаждаюсь прогулкой и осознанием, что когда мама или папа захотят умыться или помыть руки, в домике будет вода.

Лес творил чудеса — на поляну я вернулась в куда лучшем расположении духа, чем уходила, и даже растерялась, услышав гневное рычание из шалаша лэрда.

Неужели он? А на кого? За что? В такой солнечный день?!

К рычанию присоединился женский голос, и узнав Альву, я поторопилась пройти мимо, но голос львицы звучал громко, звонко, и все равно втянул меня в суть конфликта.

И меня охватили недоумение, недоверие и, пожалуй, шок, когда стало ясно, что сутью конфликта была именно я!

На удивление, слышен был лишь голос любовницы лэрда, но и он позволял увидеть отчетливую картинку.

— Ты потакаешь… — послышалось из домика обвинение Альвы, а после паузы, во время которой, видимо, лэрд ей что-то ответил, она продолжила через явные всхлипы. — Нет, Аррон, это не мелочи…. Каприз… Таз — это не мелочи! Она захотела — и пожалуйста. А если она захочет что-то другое?.. Ты тоже ей это дашь?

Не знаю, как лэрд терпел этот писклявый голос, меня он раздражал неимоверно, даже мелькали мысли подарить девушке кляп, могу с ручной вышивкой, могу с камнями, как в чокере, но не оценит ведь. Да и проблем с вожаком не хотелось: все-так эта девушка — его выбор, его симпатия, его половинка.

— А дом за какие заслуги?! — еще одно возмущение девушки соблазняло вспылить, повернуть назад, зайти в шалаш лэрда и вылить холодную воду ей на голову.

Она раздражала меня неимоверно. Видимо, так же сильно, как я — ее. Но интуиция подсказывала, что лучше продолжить путь, не вмешиваться, не показывать вида, что я вообще что-то слышала.

— А еще все знают, что ты собираешься… — по голосу, ставшему громче, было понятно, что девушка наметилась отвести душу и высказаться, но очередное рычание лэрда, на этот раз куда более громкое и угрожающее, неожиданно заткнуло ей рот.

Это было… внушительно. Честно скажу, если бы мои волосы не были длинными, они бы наверняка встали дыбом. Мне стало страшно, жутко, и я даже не хотела предполагать, каково сейчас любовнице, которая один на один с раздраженным мужчиной.

— Прости… — послышался из шалаша виноватый голос Альвы. — Прости, я не должна была… Знаю, что не имею права, и меня это убивает! Неужели не понимаешь? Меня это убивает, Аррон…

— Выйди! — отчетливый голос лэрда поразил своей холодностью и заставил меня ускориться.

Раньше если раньше мне казалось, что наши домики с вожаком недалеко друг от друга, лэрду вон даже запах цветов мешал, а здесь сколько ни шла, а словно топталась на месте. Не успевала уйти, спрятаться, понимала, что надо поторопиться, но не могла.

— Альва… — в голосе лэрда послышалось предупреждение, которое поняла даже я, поэтому ничего удивительного, что это поняла и та, для кого оно прозвучало.

Я так и не успела скрыться в домике, только подошла к нему, когда из шалаша лэрда выскочила разгневанная девушка.

То ли она заметила меня, то ли просто почувствовала, но резко развернулась и уставилась с нескрываемым раздражением. Прекрасная в своем гневе, расстроенная, но величественная. Она открыла рот, явно собираясь что-то сказать мне, выплеснуть на меня свое настроение и обиду, но тихое рычание из шалаша спугнуло ее так, что только пятки сверкнули.

Фух.

Перевела дыхание, отвернулась, уже собиралась войти в свой шалаш, когда…

— Святые львы, менять любовницу — так утомительно, — послышался за моей спиной уставший голос мужчины.

Он неожиданного заявления, которому стала невольным свидетелем, я выронила таз. Чувствовала, как холодит вода мои щиколотки и как щеки наливаются жаром, и мне бы спрятаться, как и хотела, но меня словно что-то развернуло в сторону лэрда, который только что вышел из шалаша.

Святые львы… Он сказал: «святые львы»…

Как и тот мужчина из моего сна… Неужели мне снился лэрд? Или… еще более невероятней… он ко мне приходил?!

— Керрая? — Лэрд посмотрел на упавший таз, на мои влажные теперь туфельки, мокрые щиколотки, а уже потом перевел взгляд на лицо. Придя в себя, я сделала новую попытку спрятаться в домике, но он, нахмурив брови, распорядился: — Зайди ко мне.

Лэрд скрылся в шалаше, а я и с места не могла двинуться.

Что? Я? Зайти к нему?

После того, как он объявил о смене любовницы?!

Из шалаша раздалось нетерпеливое рычание, но я человек, а не оборотень, мне свойственно не понимать, зачем он рычит и вообще я могу плохо слышать. Да-да. А еще у меня не очень острое зрение. Я могла не заметить ни его, ни любовницу, которую он бесцеремонно выставил, чтобы…

Чтобы что?..

Мысли, одна неприятней другой, закрутились калейдоскопом, подкидывая пугающие картинки.

Вот я захожу в шалаш лэрда, а он, посмотрев на мои ноги, просит сначала снять обувь, потом раздеться, а потом… ложится на спину, прямо на пол, и говорит мне… а я…

Так противно!

И следом перед глазами мелькнула другая картинка — как я бегу от него, а он… ему даже бежать не надо, чтобы догнать, всего один шаг, и я…

Нет, пожалуйста, не могу!

— Керрая… — почувствовав прикосновение к щекам, открыла глаза и удивленно моргнула, увидев лицо лэрда так близко.

Тонкие губы были сжаты, светлые брови недовольно хмурились, от чего казались едва ли не сросшимися, глаза не серые, а замерзшей воды, отражающей небо. Красиво, но холодно.

Поежившись под понимающим взглядом, глянула в сторону, качнула головой, перевела взгляд вправо.

Вздохнула и вынужденно признала, что это не сон — я неуклюже сидела на земле, рядом валялся таз, а надо мной склонился лэрд, а не мой страх. Я даже чувствовала, как шевелит ветер его косички, заплетенные у висков, и щекочет ими мое лицо.

— Простите, — пробормотала я и попыталась подняться.

Но лэрд был так близко, и я замерла в неуклюжей позе, уткнувшись взглядом в его широкую грудь.

Стоять так было неудобно, но если бы я попыталась подняться дальше, мое платье непременно скользнуло бы по его одежде. Платье у меня летнее, легкое, и я наверняка почувствую его тело, а меня мутило от одного предположения, что такое возможно.

Я не могу… это не для меня…

— Дальше тянуть некуда, — лэрд отошел от меня, ожидая, когда я встану.

Колени под пристальным взглядом пытались выдать меня и подогнуться, но я старалась не показать, как сильно на меня давит присутствие этого оборотня.

— Сама придумала — сама поверила, — обвинил меня лэрд. — Керрая, иди смени обувь, если тебе неудобно в этих туфлях. Занеси домой таз, чтобы его снова никто не похитил, и зайди ко мне.

— А…

— Если хочешь, переоденься, — ответил он на вопрос, который я даже не успела озвучить. — Мне все равно. Делай, как удобней тебе. Я тебя не на свидание приглашаю.

— Нет? — я воспрянула духом и улыбнулась.

Но улыбка замерзла под холодным взглядом мужчины.

Лэрд устало выдохнул, качнул головой и терпеливо пояснил, чтобы развеять все отголоски моих опасений.

— Начнем работать с твоими страхами. Давай, поторопись, Керрая, у меня сегодня еще не было дневного сна.

Удивившись последнему заявлению еще больше, чем тому, что он не забыл и собирается избавить меня от страха мужчин, я кивнула и, подхватив таз, юркнула в домик.

Сменила влажные туфельки на другие, а платье оставила — удобное, оно надежно закрывало ноги, и если от сиденья на полу останутся пятна, они будут не очень заметны.

Впрочем, когда я, предварительно уточнив у лэрда можно ли, вошла в его жилище, поняла, что на полу сидеть не придется. И на деревяшке, на которой сидел тогда папа, тоже. Мне было предложено разместиться на одной из пушистых шкур темно-коричневого цвета, на второй уже сидел лэрд.

Странно было видеть хищника, восседающим на хищнике (а уж что под нами был не кролик, даже мне понятно), но я не стала задавать лишних вопросов. Лэрд не выспался, и чем раньше мы начнем, тем раньше закончим.

— Вряд ли мы уложимся в один раз, — наблюдая за мной, прокомментировал лэрд. — Поэтому если у тебя есть вопросы, задавай сразу, сейчас. Я сам решу — лишние они или нет.

— Вы читаете мысли? — озвучила я тот вопрос, который немедленно закрутился в мыслях, и тут же прикусила язык. — Простите, просто мне показалось…

— Я много чего умею, Керрая, — то ли поверив, что я раскаиваюсь, то ли устав от гнетущей тишины, которая повисла в домике, ответил лэрд. — Но сейчас у тебя все было написано на лице. Оно у тебя очень живое, ты пока не умеешь прятать эмоции.

— А надо?

— Все этому учатся, — усмехнулся он.

— В смысле, умнеют? — поникла я духом.

— В смысле, взрослеют. Хватит себя накручивать. Я не считаю тебя глупой, Керрая. С твоими страхами точно так же — ты накрутила себя до такой степени, что теперь тебе трудно избавиться от них самой. Они стали живыми. А на самом деле живая ты, а не они. И раз у тебя больше вопросов нет…

— Ой, — всполошилась я, сообразив, что предложение лэрда — просто удача, когда никто не хочет ничего объяснять. — У меня есть вопросы!

Лэрд длинно вздохнул и приподнял бровь, предлагая задать их.

— А… вы знаете, где мама и папа?

Бровь лэрда разочарованно опустилась.

— У меня есть и другие вопросы, — поспешно заверила я. — Просто мне интересно — вы ведь вместе обедали, а потом…

— А потом у меня наметились личные дела, как ты знаешь, — это был намек на мое невольное подслушивание, — а твоим родителям так не терпится улучшить жилищные условия для любимой дочери, что они не стали ждать, когда переварится пища, и в сопровождении одного из членов клана вернулись в жилую зону.

Было очень интересно побольше узнать о жилой зоне, но я рассудила, что скоро увижу ее, и это куда лучше, чем подробный рассказ. А вот шанс задать другие вопросы, может больше и не представиться.

Видимо, утомившись ждать или догадавшись, что быстро я не отстану, лэрд лег на бок, подперев голову рукой.

Я невольно засмотрелась на длинные пряди его волос, так удивительно, в домик проникал только неровный свет, прямых солнечных лучей не было и в помине, а мне казалось, что я вижу яркие искорки в его волосах.

Так и хотелось прикоснуться к ним, поймать, зажать в ладони, и…

Испуганно глянув в лицо лэрда, заметила, что он не только сменил позу, но и закрыл глаза. Мой взгляд уже спокойней переместился с его длинных волос на ухоженные короткие ногти, перешел на мои, вызвав тягостный вздох, а когда вернулся к лицу мужчины, я заметила, что лэрд на меня пристально смотрит, и стушевалась.

— Ждешь, когда я усну? — поинтересовался мужчина, намекая на отсутствие тех самых вопросов, на которые сама же выпросила дать фору.

— Нет, — я постаралась скрыть невольное смущение от пристального взгляда мужчины. — Я бы хотела узнать о цветах, тех, которые кто-то посадил у моего домика. Я так поняла, что они — знак… ну, что это кто-то пытается ухаживать за мной, да?

— Ты это не сама поняла, — усмехнулся лэрд, и холод его глаз на секунду стал мягче, теплее. — Ты это подслушала.

— Случайно.

— Согласен. А что ты еще успела подслушать? Скажи, чтобы я не повторялся.

— Ну… — я начала чертить пальцем непонятный узор на шкуре животного, — что два цветка — это не обязательно значит два зятя. Я правильно поняла?

— Ты услышала правильно, — поправил он с той же усмешкой. — А чтобы ты именно поняла, думаю, надо тебе кое-что объяснить про цветы.

— Хотелось бы, — согласилась я. — А то я пыталась порасспрашивать, но мне почему-то никто ничего не захотел рассказывать.

— Понятно. Цветы, которые посадили у твоего жилища — знак симпатии. Два цветка в данном случае означают, что ты нравишься сразу двум парням. Выбрали они этот сорт не случайно — он запоминает отпечаток ауры того, кто его посадил, и более чем ясно дает понять другим оборотням, чтобы не думали дурачить тебе голову, потому что за тебя есть кому заступиться. Негласно ты под их опекой. Здесь ясно?

Я кивнула.

Нет, мне, конечно, было удивительно, что кто-то собирался заступаться за меня, и еще более удивительно — что никто из моих заявленных опекунов сегодня не проявился, хотя от дружеской поддержки я бы не отказалась.

Но мало ли, какие у них причины оставаться в тени? Может, они передумали или пожалели о своем поступке, что же теперь, цветы вырывать? Не пришли, и все. Кстати…

— То есть, все оборотни знают, кто их посадил? — уточнила я.

— Да.

— А почему они не сказали мне, когда я спросила?

— Видишь ли, по традициям нашего клана, если парень сажает цветок у жилища девушки — он не только объявляет остальным, что она под его защитой, но и открыто показывает свою симпатию к ней. В свою очередь, он ждет реакции от девушки. Если девушка оставляет цветок и после так же открыто подходит к парню и благодарит его (здесь разные способы, на усмотрение), она тем самым подтверждает, что симпатия взаимна.

— Но я…

— Да. Ты не знала, кто это был, — согласился лэрд. — Ты человек, и не могла этого понять по одному виду цветов. И хотя раньше у нас в клане людей не было, традиции — есть традиции. Тебя взяли под опеку, выразили симпатию, но если ты оставила цветы, но не подошла, чтобы поблагодарить, значит, дарителю рассчитывать не на что. Его симпатия не взаимна. Подсказывать никто из клана не мог, это было бы рассчитано как давление на тебя. К тому же, думаю, в твоем случае рассудили так: если подойдешь к тем, кто посадил цветы, значит, симпатия взаимна, вопреки тому, что вы разной расы. А если нет, какой смысл дарителю открывать свое имя? Ему и без того сейчас не слишком приятно.

— Но я ведь не знала о традициях!

— Это не значит, что их нет или что для тебя их поменяют, Керрая.

— И… что теперь?

— Да ничего. Защита остается, потому что ты понятия не имеешь, кому отказать, цветы — тоже, они ведь тебе понравились. Только не дыши ими долго, как в прошлый раз. Твои дарители немного не рассчитали, выбрав этот магический сорт. Он действует на оборотней-соперников как легкое внушение «не тронь, иначе…», тут троеточие, потому что последствия бывают разными. А вот то, что цветы одурманивают человека, никто не знал.

— А я могу их забрать с собой?

— Куда?

— Хочу посадить их у нового дома.

— Зачем?

Впервые я видела, как лэрд удивился: глаза немного расширились, рот слегка приоткрылся, показав острые белые зубы, а брови взлетели вверх.

— Ну… — начала мямлить я, а потом взяла себя в руки и нормальным тоном пояснила. — Мне нравятся эти цветы, и я была бы рада, если бы они росли у нашего домика. Если, конечно, это не будет обидно дарителям, которых я не узнала. И если наш новый дом не очень близко от вашего! — добавила я, вспомнив, как лэрд высказывался по поводу их "аромата".

— Вряд ли они обидятся. У тебя такие упрямые дарители, что, скорее всего, выкрутят это в свою пользу, — задумчиво протянул мужчина. — Но запах… Хотя знаешь, пусть цветы переезжают следом за тобой. Лучше две вон… Лучше два таких… ядреных цветка на окраине, чем половина города в разного сорта васильках и ромашках.

У меня на языке завертелась масса новых вопросов, но как со мной иногда случалось, задала я самый нелепый из всех:

— Почему вы не любите цветы?

— Не знаю. — Лэрд всматривался в меня так пристально, словно не понимал, кто я и что здесь делаю, а потом пожал плечами и продолжил: — Никогда не было времени подумать об этом. Может, потому что у меня самый чуткий нюх среди всех оборотней клана. Может, потому что я цветы никогда никому не дарил. А может, потому, что их никогда не дарили мне?

 

Глава 10

Неловкая пауза, которая возникала после его ответа, затянулась.

— Лэрд, — нарушила я тишину, — если честно, я еще не все поняла про цветы… Папа говорил, что никто из оборотней не признал нас с мамой как свою пару, и в то же время…

— Никто из тех оборотней, что вас видели, — уточнил он. — Ты же не думала, что наш клан такой малочисленный?

Всмотревшись в меня, он усмехнулся.

— Понятно. Можешь не говорить: по глазам вижу, что именно так ты и думала, — он качнул головой, не давая мне возможности опровергнуть его слова и тем самым невольно солгать. — Жаркие Земли довольно просторны, чтобы оборотни могли позволить себе не тереться хвостами. Эту зону для отдыха облюбовали мы с Кайлом. Остальные здесь — приглашенные нами. Сейчас в школе каникулы, и многие разбрелись кто куда. Через пару дней их увидишь. Что касается цветов… Керрая, у людей мужчина проявляет интерес не только к будущей супруге, верно?

— Да, — согласилась я. — Значит, получается, я просто кому-то нравлюсь?

— В общем, да. Хотя все не так просто, как ты думаешь.

— То есть?

— Хорошо. Давай приведу наглядный пример, а то или свечереет, или я усну, прежде чем мы перейдем от болтовни к сути. Мне может нравиться половина девушек в клане, но ни для кого из них я цветков не сажал. Посадить цветок у дома девушки — это не просто симпатия. Это защита, ответственность. Это серьезный поступок, Керрая. Серьезное заявление всему клану. Да, твои дарители не все учли, да и не могли обойти традиции и рассказать тебе, но клану обозначили свои намерения четко.

— Клану… — вздохнула я чуть обиженно, что опять остаюсь в стороне.

А потом встрепенулась, вспомнив, что ведь лэрд говорил уже на эту тему с мамой и папой! А значит, они могут знать…

— Как ты понимаешь, имена твоих опекунов перед кланом знают только оборотни, — разрушил мои надежды узнать эту тайну, лэрд. — И здесь либо кто-то проболтается, что маловероятно, либо эти два садовода выйдут из тени и сами тебе признаются. Впрочем, это для них нежелательно, потому что будет воспринято кланом — будто они вешаются тебе на шею.

— А разве у оборотней не принято добиваться внимания девушки? — Я настолько удивилась, что перебила лэрда. — Даже если бы я знала, от кого эти цветы и не подошла, то что? Они сразу сдаются?!

— Признаю, мужчины клана избалованы женским вниманием, — усмехнулся лэрд, и мое недоумение мгновенно перешло в возмущение.

— И зачем мне ухажеры, которые сбегают сразу же, если их не похвалишь? — пропыхтела я. — Я должна подойти, не зная к кому и сказать, не зная что! С такой массой традиций, которых я не знаю и нарушаю как минимум по несколько в день, я могу и замуж случайно выйти!

Лэрд не перебивал меня, продолжая смотреть с легкой усмешкой, и я продолжила.

— Причем, если так пойдет дальше, муж мой наверняка будет ждать, когда я сама приду к нему в брачную ночь! — возмутилась я. — А если я не приду, то развод? Вышла замуж, не зная, и так же развелась? Не понимаю я. Сильные оборотни, красивые, уверенные в себе, на мой взгляд, даже в какой-то степени высокомерные, и чуть что — на попятную?! К ним, видите ли, не подошли и не сказали: «Благодарю! Запах твоего цветка сразил меня наповал, теперь я твоя!» Я в шоке. Да мой папа ухаживал за мамой семь лет!

Тихий смех лэрда прозвучал настолько неожиданно, что у меня мгновенно пропал запал.

Это было невероятное зрелище — в нейтральном взгляде промелькнули смешинки, у глаз мужчины образовались лучики, которые настолько ему шли, что и язык не повернулся бы обозвать их морщинками.

Теперь лэрд выглядел намного моложе, чем показался мне изначально, а еще мне стало легко и просто в его присутствии, и напряжение, которое возникало от одного его взгляда, прошло.

Сменив позу на более удобную, я скрестила ноги и продолжила заворожено наблюдать за мужчиной. То, что он красивый, я признала еще во время знакомства. Но сейчас он был не просто красивым. Красивым можно было назвать почти каждого оборотня, которого я видела.

Лэрд был каким-то… невероятным и…совершенно другим.

В голове промелькнули тысячи несуразных мыслей, удивляя, пугая, смеша и вгоняя в краску. А еще мне казалось, что если бы один из цветков для меня посадил лэрд, я бы узнала.

Не знаю как, но узнала об этом.

Лэрд прекратил смеяться так же неожиданно, как и начал. Посмотрел на меня внимательно, прищурился, приподнял мое лицо пальцами, от чего я вздрогнула и покраснела; заглянул в глаза.

Я чувствовала, как жар с моих щек переходит сначала к шее, потом к плечам, потом показалось, он пополз вдоль позвоночника, а потом что-то внутри меня дернулось и я попыталась мотнуть головой, вырваться, но не смогла.

Пальцы лэрда крепко удерживали мое лицо, а тело словно закаменело.

Я испугалась, в голове зашумело, или это шумели деревья на улице? В глазах появились слезы — почему-то обиды.

А потом свет исчез, и я ничего не видела, кроме тьмы, в которой парила, ведомая едва различимым шепотом.

— Тише, тише… — уговаривал меня ласковый шепот, — уже все прошло.

Чей это шепот и кого он просил… Я не знала, но верила ему, и тянулась за ним… и безумно не хотела, чтобы все прошло, чтобы шепот пропал, оставил меня…

Не хотела, но…

Меня словно дернуло что-то назад, завертело, закружило и выбросило…

Открыв глаза, я увидела, что лежу на звериной шкуре. В домике лэрда. Одна.

Но как?..

Не успела я толком удивиться и сесть нормально, как в дом шагнул лэрд. Подошел ко мне, склонился, заглянул в лицо.

От его колкого взгляда захотелось спрятаться, на плечи словно набросили шубу, и я запыхтела под ее тяжестью. Смахнув рукой капельки пота, выступившие на лбу, моргнула. Затем еще раз. И опустила глаза, чувствуя молчаливый приказ это сделать.

— Отдохнула? — голос лэрда прозвучал спокойно, с привычной прохладцей.

И не знаю, связано это было или нет, но с моих плеч словно скинули невидимый груз. Я смогла сесть и перевести дыхание, и поняла, что внезапный жар, охвативший меня, тоже пропал.

— Да, — опасливо посмотрела на лэрда, но на этот раз не ощутила давления, значит, на него можно смотреть, дозволено.

Я иногда забывала, что оборотни редко смотрят в глаза своему лэрду, и, видимо, мне об этом напомнили.

Что-то неуловимое промелькнуло в воспоминаниях, но растворилось дымкой, оставив легкую грусть.

— Не понимаю, почему меня вдруг сморило, — призналась я, когда лэрд сел на шкуру напротив. — Вроде бы и так сегодня долго спала.

Вместо ответа лэрд издал глухое рычание. Усмехнулся, заметив мою растерянность, а когда в домик через секунды зашел молодой парень с подносом, на котором стояли две чашки, заварник и несколько видов печенья, он приглашающе махнул рукой:

— Давай восстановим силы.

— Да я как-то не устала, — смущенно пожала плечами.

— Кто спал, — возразил вожак, — а кто и работал.

Парень, косо глянув на лэрда, вышел. Посмотрев на мужчину, я разлила нам чай, радуясь, что за таким занятием можно задать очередные вопросы, взяла в руку чашку и начала медленно пить. Поняла, что чай из трав, ни за что не определила бы из каких, но было вкусно.

— А печенье? — предложил лэрд.

— Я не очень его люблю, — призналась несмело.

— Мне тоже больше нравятся торты. — Очередной рык, и очередной визит незнакомого парня с большим подносом, на котором уместились два торта, белый и коричневый, одна тарелка и нож. Парень ушел, а лэрд, взяв нож, поинтересовался: — Кремовый или шоколадный?

Я выбрала шоколадный и получила тарелку с таким огромным куском, что можно было пригласить как минимум троих друзей и отметить именины. Вздохнув, я в растерянности посмотрела на лэрда.

— Мало? — истолковал он мой взгляд по-своему.

— Да нет, — поспешила возразить, не сомневаясь в его щедрости. — Спасибо, я и с этим не справлюсь…

— С тортами у всех открывается второе дыхание и не иначе второй желудок, — возразил лэрд. — Давай, ешь. Скоро спать ложиться, а мы с тобой еще ничего не успели. Дневной сон я из-за тебя пропустил, так хоть ночь моя. Керрая, не отвлекайся.

А как здесь не отвлекаться, если лэрд, пока я раздумывала, успел съесть один торт — кремовый, от которого я отказалась, и уже почти полностью расправился со вторым?! Нет, торта мне не было жаль. Он не мой, и тут бы со своим огромным куском справиться, но…

А как же мои вопросы?!

Я так рассчитывала, что у меня будет возможность задать их во время долгого чаепития…

Лэрд же, запив два торта маленькой чашечкой чая, лег на бок, нетерпеливо ожидая, когда я расправлюсь с едой. После того, как я съела две ложки торта, услышала его длинный вздох и неохотное предложение:

— У тебя пять минут, чтобы либо доесть, либо задать вопросы, которые вертятся на языке.

— Откуда вы… — под взглядом мужчины я понятливо кивнула и, отставив в сторону тарелку с тортом, задала первый вопрос: — Про цветы…

Лэрд застонал как от навязчивой боли, но я не сжалилась и не сдалась.

— Я быстро. Просто хочу подвести итог. Если парень высаживает у дома девушки цветок, он выражает ей свою симпатию и защиту. Девушку же это ни к чему не обязывает, так?

Лэрд даже не кивнул, он просто ждал, когда я закончу, а значит, пока все было верно.

— По идее, девушка, которая отвечает ему симпатией, должна подойти и поблагодарить за подарок. Со мной — понятно. Я не знаю, кто это и физически подойти не могу. Но вряд ли в клане все чувства взаимны. Что, если парень высаживает цветок у дома девушки, но девушке парень не нравится?

— Она может оставить цветок, как ты, и тем самым оставить защиту парня, но только в том случае, если парень не решит, что ему это не нужно и не выкопает цветок сам.

— Такое бывало?

— Пару раз. Обычно оборотни чувствуют симпатию друг друга и не промахиваются.

— Хорошо. А если кто-то предлагает девушке избавить ее от цветка?

— Что, уже подходили? — усмехнулся лэрд. — Это либо тот, кто его посадил, либо тот, у кого есть как минимум запасной глаз.

— В каком смысле?

— Если цветок выкопает парень, который его не сажал, он… скажем так… нароет себе неприятности.

— А если он перед этим спрашивал позволения девушки?

— Об этом бы тоже узнали в клане, но это не смягчило бы последствий для парня, который предложил тебе это сделать. Только стало бы унизительным для того, кто посадил цветок. На этом все?

— Почти. А если я сама выкопаю цветок? Какие могут быть последствия для меня?

— Твоему здоровью ничего не грозит, — успокоил лэрд. — Таким образом ты просто дашь понять опекуну, что не нуждаешься в его опеке. Теперь все?

— Про цветы — все, я вроде бы разобралась, — быстро взглянула на оборотня, проверяя по-прежнему ли он в благостном настроении. — У меня остался только один вопрос, можно?

— Давай, — разрешил лэрд.

— Я хотела бы узнать… понимаете… когда я проходила испытание, я сильно простыла…

— А по тебе не скажешь, — обронил без малейшего интереса лэрд.

— Это потому, что… — сложно объяснить кому-то то, что и сама с трудом понимаешь.

— Мне снилось, что ко мне кто-то приходил и заставил выпить отвар. Я смутно помню… только вкус самого отвара… Лэрд, можно ли узнать: было это во сне или на самом деле? И если да, выяснить, кто именно ко мне приходил?

Лэрд заинтересованно приподнялся на шкурах, окинул меня внимательным взглядом и холодно поинтересовался:

— У тебя есть основания предполагать, что это был не сон?

И вот я почувствовала, что ответ на этот вопрос очень важен. Не могла понять, что именно будет зависеть от этого, но что-то существенное.

— Ну… — задумчиво протянула я. — Я точно помню, что простыла. И я никогда не выздоравливала так быстро. Обычно такая простуда подкашивала меня как минимум на неделю.

— Вот как… — взгляд мужчины стал крайне задумчивым. — Ну что ж, если ты хочешь, я могу узнать был это сон или нет.

— Правда?

— Поверь своему лэрду, — кивнул он. — Только, понимаешь, Керрая, если я узнаю, что это было на самом деле, и кто-то помогал тебе во время испытания…

Его взгляд стал тяжелым, а у меня мгновенно пересохло в горле, когда я наконец поняла то, что осталось недосказанным.

Я даже подумать не могла, что вопрос будет стоять именно так, но…

Мало того, что у тех, кто помог мне, могут возникнуть проблемы. Огромная вероятность, что мое испытание могут не засчитать!

У меня перехватило дыхание и, кажется, на пару минут даже сердце остановилось. Я ведь могла из-за своего любопытства подставить не только себя, а дорогих мне людей. Не будет поддержки клана, нового дома, мастерской папы, не будет спокойной улыбки мамочки…

— Л-лэрд… — выдавила я, заикаясь.

Одна белесая бровь приподнялась, предлагая мне самой искать варианты.

— А… — я замялась, неудобно было говорить о таком с мужчиной, тем более с таким, как лэрд, но заметив, что он начинает хмуриться, я подавила робость. — А может быть, что мне все показалось?

— Что показалось?

— Все. Не было никакой простуды. Не было никакого отвара. А все это было… — наверное, у меня даже корни волос покраснели, но я продолжала смотреть ему в глаза. — Ну… следствием моего страха.

— Попробуй меня убедить, — предложил он.

И моя фантазия разлилась красноречием, словно только и ждала позволения лэрда.

— После того случая, вы сами говорили, у меня настолько сильный страх перед мужчинами, что самой с ним справиться невозможно. Поэтому вряд ли бы я спокойно перенесла присутствие кого-то из мужчин, ночью, в моем доме, где ни единого намека на свет, да, к тому же, когда я одна. Скорее всего, стресс усилил страхи и вывел их в форме сна. Приснится же такое! Да и кто бы решился нарушить правила ради человека, который для него ничего не значит, верно?

— Верно, — оправдал мои ожидания лэрд. — Это можно сделать только ради того, кто имеет значение.

— Ну, вот! Вряд ли это мой вариант, — мой горестный вздох прозвучал, пожалуй, громче, чем львиный рык, поэтому должен был возыметь эффект.

Но нет. Лэрда не проняло.

— Вряд ли — это вероятность, которая не делает полного исключения, — заметил он.

— Но в моем случае сводит вероятность к нулю. Кстати, — встрепенулась я, — а те магические светлячки, что вы подарили…

Бровь лэрда снова взлетела, но я не сдалась. Не то, чтобы светлячки меня сейчас интересовали больше всего, но я ведь не рассчитывала, что лэрд согласится с моими хлипкими доводами, и попыталась его отвлечь.

— Их можно будет забрать с собой?

Лэрд молча наблюдал за мной, и я понеслась рассказывать, как к ним привыкла, и какие они замечательные и яркие, и вообще, они меня просто во всем выручают, а еще…

— Вот что, — остановил меня мужчина, — убедить меня у тебя не вышло…

Я покаянно вздохнула и уже мысленно начала настраивать себя, что ничего, пройду еще одно испытание, а перед ребятами извинюсь. Вот только узнаю, кто они…

А как узнаю?

Ну, наверное, им серьезно влетит, вот и будет знак для меня. Да, извинюсь, потом пройду испытание, а потом…

— Но развлечь меня у тебя вполне получилось, — обронил лэрд.

И я едва сдержалась, чтобы не завизжать от радости и не броситься его обнимать!

— Керрая, сядь так, чтобы тебе было удобно, — прохладный и отнюдь не веселый, несмотря на озвученное заявление, голос лэрда вернул меня в нормальное состояние. — Постарайся расслабиться. Сейчас во мне много энергии, и мы этим воспользуемся.

— А много энергии из-за тортов или из-за того, что у меня получилось развлечь?

— Не трать ее на вопросы, которые на самом деле тебя не интересуют, — пресек он мое любопытство.

Сказано было тоном, не терпящим возражения, и я послушалась.

Оглянувшись, отсела чуть назад, упершись спиной в деревянную стенку, закрыла глаза и постаралась не думать о пустяках. Да вообще ни о чем не думать.

В домике стало тихо и от того непривычно. Исчезли звуки и за его пределами.

Еще секунду назад чирикали мелкие птицы, шелестели деревья, звучали отдаленные голоса оборотней, я знала, что где-то неподалеку дежурит парень, ожидая распоряжений лэрда, напротив меня сидит лэрд.

Знала, но их словно не было.

Ни шороха, ни тягостного ощущения, ни дыхания. Не было ничего, кроме меня.

И пустоты, вязкой, облепленной серой паутиной, в которую я медленно заходила.

Зачем? Не знаю. Словно кто-то толкал меня, заставлял, а я понимала, что иначе нельзя. И я должна не только быть здесь, а дойти до конца. Хотя где конец, в пустоте понятия не имела.

Пыталась осмотреться, но видела лишь паутину — ни пола, ни стен, ни потолка. Может, я шла по ней? Спустя какое-то время услышала звук каблучков, и рванула навстречу, чувствуя, что мне надо туда.

Да, мне туда! Но следом за каблуками услышала мужской голос, и я резко остановилась.

Нет…

Шагнула назад, чувствуя, что начинаю проваливаться.

Бежать бы… мне надо бежать, потому что звук каблуков отдалялся, а вот мужской голос становился ближе ко мне…

Сделала еще шаг назад и увязла.

А голос мужчины, неразборчивый, еле слышный, теперь шептал что-то в ухо, он что-то просил меня сделать, но…

Я?.. Оглянуться?.. Посмотреть на него?..

Нет, страшно.

Почему-то страшно, хотя…

Прикосновение к моей шее заставило вздрогнуть. И тут же кто-то невидимый коснулся плеч, потянул молнию платья вниз, прижимаясь сухими губами к коже.

Так жарко. И стыдно. И… непривычно приятно…

И вдруг что-то изменилось, как будто прикосновения уже были другими, чужими, не теми!

Я вырвалась, метнулась вперед в гулкой пустоте, где слышен только звук каблуков и дыхание мужчины у меня за спиной.

Он догонял.

Он был так близко, что я поняла, что спрятаться не успею: негде! И вот тогда я обернулась и посмотрела в лицо того, кто гнался за мной.

Кайл… Ненавистный извращенец-Кайл!

Увидев, что я больше не бегу, он расхохотался, и…

Я дернула головой, как от пощечины, открыла глаза, но когда мир вокруг закружился красками, снова закрыла их.

— Пей, — мужские руки поднесли к моим губам чашку с чаем, заставив выпить до дна. — Керрая, все, приходи в себя.

— Не помогло, да? — открыв глаза, я посмотрела на лэрда.

— Прогресс наметился. Ты перестала бегать от страха, признала его и повернулась к нему лицом.

— Вы все видели вместе со мной?

— Я там был, а не видел, — уточнил лэрд. — Не забивай голову, это тяжело объяснить, и не так просто понять, если не обладаешь такими же способностями.

Пришлось принять слова лэрда как факт, не требующий доказательств.

— И что теперь? — спросила его. — Дальше пройдет само или нужен еще сеанс?

— Пройдет, но я это ускорю.

— Как?

— Увидишь. А теперь иди, твои родители через пять минут вернутся домой, и с удовольствием развлекут тебя разговорами, а мне нужно поработать.

— Спасибо!

Радуясь, что на этот раз сеанс закончился не только быстро и положительно, но и обошелся без пошлых картинок, я побежала к домику. А то, помнится, первый раз мне такое привиделось — про меня, ручей и, стыдно даже подумать, лэрда…

Качнув изумленно головой, я остановилась возле своих розочек, и вопреки предупреждению, с удовольствием вдохнула их аромат.

Услышав какой-то шорох, обернулась, думая, что это родители, как и говорил лэрд, и несколько удивилась, заметив Альву. Она шла на высоких каблуках, в красном коротком платье, которое обтягивало ее фигуру так, что не оставляло простора для фантазии, волосы были собраны в высокий хвост, шея увешана длинными бусами, струящимися через ложбинку пышной груди к плоскому животу.

Она выглядела великолепно, ярко, дерзко, и она это знала.

У шалаша лэрда девушка повернулась ко мне, демонстративно оттянула лиф платья вниз, улыбнулась так, что обнажила практически все свои зубы, и вплыла внутрь.

Но ведь лэрд ее бросил…

Я села у домика, поджидая родителей и посматривая на шалаш, но прошла минута, потом еще одна, их все не было, Альва из шалаша не выходила. Не выходила, а до меня вдруг дошло, и я почувствовала себя такой дурой, что стыдно признаться!

Лэрд же специально выставил меня, чтобы я не столкнулась с Альвой. Видимо, его любовница — это и есть работа, о которой он говорил!

Глянув на шалаш вожака, я почувствовала что-то неуловимое, странное, пугающее и тревожное, будоражащее и нервозное.

Мелькнула мысль, что я что-то забыла — важное, очень важное, но я отмахнулась от нее и зашла в домик.

Несколько раз меня словно толкало что-то выбежать на улицу и куда-то мчаться, куда-то спешить, но я останавливала себя. Ни к чему это. Непонятно это. Да и зачем?

А вскоре пришли родители и за разговорами о новом доме, мастерской и Сакрин-лэнде — городке, где мы скоро будем жить, я успокоилась и выбросила из головы все странное и тревожное.

Тем более что в душе зашевелилось радостное ожидание — всего через день мне, наконец, исполнится шестнадцать, и я стану взрослой.

Увы, тогда я даже предположить не могла, какие испытания готовит для меня мой собственный день рождения.

 

Глава 11

На следующий день родители еще с рассветом ушли в Сакрин-лэнд, а меня не стали будить. Но это мы так договорились. Городок, в котором мы будем жить, я все равно скоро увижу, а пока же мне предлагалось выспаться и хорошенько отдохнуть перед школой.

Несмотря на то, что учиться мне нравится, утренние подъемы всегда для меня немного болезненны. Кажется, что вот если бы мама разбудила через пять минут, я бы выспалась! Но это самообман. Несколько раз мы пробовали будить меня позже на пять минут означенного времени, потом позже на десять минут, потом на целых пятнадцать, но, если не считать опоздания в школу, результат был всегда одинаков.

Я бы, может, и увязалась следом за родителями в Сакрин-лэнд, несмотря на рань и что идти туда почти два часа, но у меня было подозрение, что они занимаются не только вопросами мастерской, а готовят для меня какой-нибудь сюрприз или выбирают подарок.

Шестнадцать лет — это же такое событие!

Жаль, что на празднике не будет моих школьных друзей, собственно — совсем не будет друзей, да и праздник предстоит чисто символический, на троих человек, но если бы мы остались в Мантисе, сомневаюсь, что увидела этот день вообще.

Я бы не выдержала, сломалась после отнюдь недвусмысленных притязаний Кайла. Но так как эти мысли портили настроение, я постаралась тут же от них избавиться.

Этого нет. Это прошлое, оно растворилось, ушло. А я живу дальше.

Кажется, так учил меня лэрд?

Самовнушение помогло, и приведя себя в порядок с помощью оставленной для меня воды, я заплела волосы в косу, надела фиолетовое платье, обула туфельки, которые уже пугала лесом, взяла таз, полотенце, мыло, вышла на улицу, и… остановилась, увидев выпорхнувшую из домика лэрда Альву.

Довольно необычно было лицезреть ее в брюках, а не в коротком платье, пусть даже брюки облегали ее так плотно, словно вторая кожа, да и волосы ее были собраны в тугой узел, поэтому узнала я ее скорее по походке. Несмотря на стремительность, с которой девушка покинула поляну, плавность никуда не исчезла.

Я тихонечко прокралась мимо домика лэрда, а потом, подивившись своему поведению, специально наступала на сухие веточки и шуршала листьями, пока шла к ручью.

Мои планы искупаться рухнули, когда я заметила в нескольких метрах от себя компанию, которая резвилась в воде. Действительно, парни и девушки, вместе. Судя по тому, что я видела, девушки были либо совсем без одежды, либо только в трусиках, река застенчиво прикрывала нижнюю половину. Было ли хоть что-то на ребятах, я рассматривать постыдилась — набрала воды и собралась идти обратно, когда меня окликнули:

— Керрая!

Обернувшись, увидела Холгера — он стоял на другом берегу, но заметив, что я остановилась, нырнул в воду и буквально через минуту вышел на моем берегу. Удивительная скорость, хотя если бы я сразу не увидела на нем темных приличных трусов, он бы меня вряд ли догнал.

— Привет! — тряхнув головой, стобы стряхнуть влагу с коротких черных волос, улыбнулся парень.

— Привет, — я понятия не имела о чем с ним говорить, была уверена, что одной вежливой репликой и обойдемся, но заметив у него под глазом огромный синяк, не удержалась от удивления. — Откуда это?!

— Да так, — отмахнулся он, — пострадал ни за что.

— За цветы? — догадалась я.

— Вот-вот, — кивнул он, — я же говорю: ни за что. Керрая, я не об этом хотел поговорить. В общем, хочу, чтобы ты знала: вчера я проводил с тобой время не потому, что лэрд приказал.

— Разве нет?

— Нет! То есть… Да, он приказал, когда ты проснешься, отвести тебя пообедать. Но проводить с тобой время после… В общем, это я уже сам захотел.

Он резко обернулся, словно его окликнули, и снова посмотрел на меня с какой-то хулиганской улыбкой.

— И пусть к вечеру у меня будет не один фингал, а два, все равно скажу, — хмыкнул он. — Ну а вдруг? Керрая, ты мне нравишься!

Не знаю, чего он ждал от меня, но с моей стороны «вдруг» не случилось.

С тоской подумалось, что Холгер за дурашливостью может скрывать истинное положение дел, а сам — один из тех, кто посадил для меня цветок. А что предлагал их выкопать — так это была проверка моей реакции: понравились или нет.

А еще таким образом он мог намекнуть, мол, вот же я, давай, самое время благодарить!

Но я, не обладая нюхом оборотней и не зная правил, естественно, не могла этого сделать. Фингал ему мог поставить второй «садовод», ведь Холгер предлагал выкопать сразу два цветка. А если бы я согласилась? Вот за это «если бы» он и получил.

Да, могло быть так.

И как бы сильно мне ни нравились цветы, с Холгером у нас могли быть только дружеские отношения. Причем не только сейчас. И не потому, что я пока вообще не видела в своей жизни места для мужчины — кроме папы, конечно.

Я чувствовала, что Холгер не для меня, что между нами как бы эмоциональная стенка. Дружба — да, возможно, все остальное — нет.

И жаль было расстраивать парня, и цветок выкапывать не хотелось, но и обнадеживать его не могла.

— Холгер, — опасаясь услышать ответ, все же спросила: — это ты посадил для меня цветок?

— Нет, — признался тот, и не замечая моего облегченного вздоха, пообещал: — Но я могу это сделать! Даже прямо сейчас!

— Вот только не надо мне угрожать, — рассмеялась я, понимая, что он дурачится.

— Я рассмешил тебя. Я прощен за вчерашнее?

— Да, если тебе это нужно.

— Еще бы, — он потрогал фингал, подмигнул. — Помимо того, что ты неплохая девчонка, мне больше нравится моя естественная красота, без прикрас. Так, давай таз — помогу.

— А второму глазу за это ничего не грозит?

— За это нет. Помочь девушке — обязанность каждого парня в клане.

Я с сомнением посмотрела на Холгера, но от комментария воздержалась. Лучше молча идти налегке, чем красиво высказаться, приведя убедительные для меня доводы, и гордо тащить таз самой. Нет, носить воду — это не мое хобби точно.

Кстати, я очень скучала по рукоделию, но для этого мне нужен был покой, душевное умиротворение, а жизнь кипела и бурлила в странном, бешеном темпе. Вот, подстроила мне встречу с Холгером, который почти без умолку болтал всю дорогу, и я успела узнать, что ему семнадцать, это его последний учебный год, но чем заниматься дальше он выбрал давно, потому что с малых лет помогает отцу в столярной мастерской.

— А ты чем планируешь заниматься в будущем? — спросил он мимоходом.

И я задумалась.

Всерьез задумалась. Потому что талантов у меня особых не наблюдалось, магического дара и в помине не было, из интересов вне школы — только работа с камнями, да и то в качестве украшений.

— Эй, чего распереживалась? — пожурил парень. — Не знаешь — не беда. Замуж выйдешь, и все. Думаю, у тебя с этим проблем не будет. Оборотни вряд ли, сама понимаешь, но… Пока повзрослеешь, может, у нас в клане появятся еще люди? Как знать?

— Спасибо, — выдавлила я благодарность.

Едва мы вышли на поляну, я забрала таз у Холгера, но он и не рвался лишний раз проходить мимо домика лэрда, тем более, в таком виде, без брюк.

— Примерно через полчаса завтрак, — сообщил парень.

— Спасибо, — еще раз поблагодарила его и медленно, чтобы не разлить воду, пошла к жилищу.

На этот раз справилась на отлично — никто не испугал, не отвлек, да и сама не оплошала. Проходя мимо цветов, зачерпнула воду ладонью, раз-другой, и когда мои подопечные напились, зашла в домик.

Тихо, хорошо, не жарко, но сидеть просто так, да еще одной было скучно. Если бы у меня были друзья…

Хотя, наверное, друзья, как и любимый мужчина, мне среди оборотней не полагались.

Вот если бы у меня был хвост и такие большие зубы — да, а так…

Так, хватит себя жалеть!

Можно подумать, я уже настроилась замуж. Да еще за оборотня! Холгер прямолинеен до зубной боли, но прав. Оборотень и человек — не пара. Как вспомню, что отцу наболтала, пока была под действием цветков…

Папа, а, может, я влюбилась?..

Дурочка!

Стоило кому-то проявить ко мне чуточку расположения, а я…

Стыдоба.

Папа никогда об этом не напомнит, и я забуду.

Тем более что оборотня, влезшего в мои постыдные мысли, давно не наблюдалось на горизонте.

Интересно, где он? Хотя, более актуальный вопрос, наверное: — «С кем?».

А, впрочем, не мое дело.

Нет, и не надо.

Чтобы легче забылось о всяких глупостях, и пока было время до завтрака, я достала из узла тряпичную сумку, расшитую бисером, и закопалась в ней, любуясь своим богатством.

Бусины из полудрагоценных, но не пустых по своей сути камней, простая леска, шнурочки, прочная шелковая нить — пока рассматривала и перебирала, душой отдохнула. И не только отдохнула, потому что на завтрак отправилась с новым браслетом из черного горного хрусталя и авантюрина.

Горный хрусталь избавит от хандры и уныния, авантюрин прибавит удачи — именно то, что мне сейчас нужно. А потом распущу браслет и сделаю более прочную и сложную композицию.

Солнышко любовалось моей поделкой вместе со мной, заставляя темные бока камней загадочно блестеть, настроение поднималось, как по заговору, и его не испортили даже косые взгляды любовницы лэрда, которыми она встретила мое появление на поляне.

Хотя взгляды были не просто пристальными, а жгучими, как обозленные осы, готовящиеся к атаке.

Любовница лэрда была в центре женской компании, рядом с ними тарелки ломились от обилия пищи, но женщины были здесь явно не ради еды.

Они сидели очень плотно друг другу, частенько склоняли головы, шептались, посмеивались. Нетрудно было догадаться, что их цель — разговоры, сплетни, и пересуды. А еда — так, был бы повод собраться.

Осмотревшись, я выбрала творог, налила себе чая и присела с края скатерти, чтобы никому не мешать. Даже до моего неидеального слуха изредка доносились смешки веселой компании под предводительством Альвы, но я старалась не обращать внимания.

Странно, что к ним не присоединился Кайл, собственно, его вообще не наблюдалось поблизости, а то компания «Посмеемся над Керраей» собралась бы в полном составе.

Когда вдруг стихли насмешливые перешептывания, я даже расслышала, как громко в траве чирикают кузнечики. Интуитивно поняла, что тишина эта ненадолго, и оказалась права.

— Смотри-ка, — уже в полный голос, наверное, совсем разочаровавшись в моих слуховых способностях, сказала Альва, — не только племянника Аррона дешевой бижутерией наградила, но и сама носит с таким видом, словно это драгоценности от знатного мастера!

Ее подруги задорно рассмеялись удачной шутке.

— А он-то носит? — поинтересовалась одна из них.

— У мальчика, как и у дяди, хороший вкус! — хохотнула Альва, вызвав новый приступ веселья у женщин.

Глядя в свою тарелку, я пыталась ложкой поймать творог, который почему-то ускользал.

— А платье… — ужаснулась другая. — На ней всегда длинные платья! Как будто она опасается, что кто-то позарится на ее тощие ножки и изнасилует!

— Чшш, — громко шикнула Альва, — только не смейтесь, но она уверяла, что кто-то действительно пытался с ней это сделать!

— Что? — ахнула в ужасе третья.

— С ней? — вторила еще одна хохотунья. — Да нет, она гораздо хитрее! Прячет кривые ноги, думает, что кого-нибудь привлечет на обманку!

— Она… — начала Альва.

И осеклась, когда я перевела взгляд с тарелки, которую от злости, обиды и разочарования почти перестала видеть, на нее — красивую, несмотря на то, что сегодня она в брюках и с собранными узлом волосами, высокомерную и холодную.

Стерву.

Она перестала смеяться, побледнела, от смеха осталась лишь тень улыбки.

Неужели я на нее так действую? А, может, она, как и лэрд — умеет заглядывать в душу?

Тогда она знает, что я хотела бы сделать с ней. И страх, мелькнувший в ее глазах, связан с этим?

— Альва, — раздался за моей спиной тихий, но показавшийся мне громовым, голос лэрда. — Ты больше не среди приглашенных.

— Что? — выдохнула брюнетка и побледнела.

— Я и Кайл отменяем свое приглашение.

— Аррон… — голос девушки под взглядом притихших подруг показался жалобным писком, но мужчину не тронул.

— Мы еще вчера обсудили, — холодно обронил он. — Привыкай называть меня снова «лэрд».

Альва скривилась, ее подруги как-то незаметно отстранились, уже не напоминая слипшиеся гроздья винограда. Бросив на них обвиняющий взгляд, девушка сначала поникла, а потом…

В одну секунду она изменилась, снова став уверенной в себе, на ее лицо вернулась улыбка, и, сверкнув глазами, как кошка ночью, она покорно произнесла:

— Как скажешь, — томный выдох, и еще более покорное продолжение: — Как скажешь, мой истинный лэрд.

Я, кажется, перестала дышать, ожидая, что будет дальше.

Теперь-то я знала, что фраза, которую она произнесла — значимая, и есть только три варианта развития. Первый — принятие в клан после испытания — это то, что случилось со мной. Но она уже в клане!

Второй вариант — извинение, которое лэрд может принять или нет. Но за что ей просить прощения?

А третий вариант — предложение стать любовницей лэрда.

Вряд ли она затеяла все это ради первых двух вариантов, скорее всего, мысленно отмела их, как и я, а значит…

Значит, остается только один вариант, последний?

Я медленно обернулась к лэрду.

И едва удержалась от восхищенного вздоха. На лице ни единой эмоции. В серых глазах стынет лед. Длинные белые волосы развивает вдруг поднявшийся ветер. Черные брюки свободного кроя, черная туника с глубоким вырезом, позволяющим увидеть длинную цепочку и сверкающий фиолетовым медальон, босые стопы…

Я смотрела на стопы лэрда, не в силах отвернуться или поднять глаза. Почему-то смотрела на стопы, только на них…

Гулко стучало сердце, пылали щеки, дыхание сбилось, я хватала воздух рывками, и не могла надышаться…

Что со мной?

Смолкли птицы, перестали трещать сверчки…

Не было ничего вокруг.

Я падала…

«Тише… — услышала голос, но он раздавался внутри меня. — Тише, Керрая.»

Сердце притихло, словно послушалось, я жадно втянула воздух и удивленно моргнула. Подняла взгляд на мужчину, а он, чуть кивнув, посмотрел мимо меня — на притихшую и еще больше побледневшую Альву.

Под пристальным взглядом лэрда она низко склонила голову, что-то едва слышно шепча…

— Хорошо, — выдохнул оборотень, и после победной улыбки девушки, равнодушно продолжил. — Я дарую тебе прощение за то, что ты не только подслушивала мои личные разговоры, но имела наглость озвучить их для других.

— Но я… — заикнулась растерянная любовница.

— Не то? — Одна из бровей лэрда удивленно взлетела вверх. — Чего ты хотела, назвав меня истинным лэрдом? Ты уже в клане. Ты уже была моей любовницей. Я никогда не даю второго шанса, и ты это знаешь. Но если ты не хотела прощения, ты тратишь мое время. Какой у меня выбор, Альва?

— Я… ты… — Девушка отчаянно замотала головой, вскочила, и застыла под взглядом лэрда. А потом, опустив голову, чуть слышно, так, что я почти прочла по губам, попросила: — Прости. Я не хочу лишиться твоего расположения. Я… прости…

— У тебя есть мое прощение, — милостиво огласил лэрд. — И полчаса, чтобы покинуть зону отдыха.

— Да, лэрд, — еще ниже склонила голову Альва.

— Керрая, ты позавтракала? — посмотрев на меня, спросил лэрд.

Отставив тарелку, я поспешно кивнула — все равно кусок в горло не лез.

— Пойдем со мной.

Я только успела встать, а лэрд уже удалялся. Он даже не обернулся, чтобы убедиться: иду я за ним или нет. Он был уверен, что да. И все. Привык, что его слово — закон.

— Беги, беги… — начала заводиться Альва, и явно вряд ли остановилась бы на этом, но тихое рычание уходящего вожака заставило ее не только утихнуть, захлебываясь собственной желчью, но снова измениться в лице.

— Да, лэрд, — прошептала она и закрыла рот с громким клацаньем.

Я же поторопилась уйти с поляны.

Не знаю, зачем я понадобилась лэрду. Пусть даже вымыть полы в его деревянном домике, но лучше с ним, чем с женщиной, которая не понятно за что меня ненавидит!

Впрочем, мне повезло. Когда, получив разрешение лэрда, я вошла в его домик, он жестом предложил сесть напротив, на знакомую пятнистую шкуру, и указал на заварник и пустую чашку. Сам он уже пил чай, притом с таким расслабленным видом, словно и не выходил никуда и не вещал грозные речи.

На подносе пустовала тарелка с остатками белкового крема, но вторая тарелка пока была с печеньем, которым похрустывал лэрд.

У меня почему-то руки дрожали, когда я взялась за заварник. И голос сел, пришлось неловко откашляться. И вообще было как-то неловко в присутствии лэрда. Он выглядел так… по-домашнему, что ли?

Спокойное лицо, свободная одежда, немного взъерошенные после порыва ветра длинные волосы, которые так и тянуло потрогать, глаза хоть и серьезные, но без властных льдинок, босые стопы, на которые я опять уставилась…

Сообразив, что громкий вздох, прозвучавший в домике — мой, ужаснулась, пролила чай на поднос, потом чуть не пролила чай на себя, потом перевернула заварник, и все это продолжая рассматривать стопы, потому что смотреть в глаза лэрду долго я не могла, и вообще…

— Керрая, — позвал меня он.

А я, держа в одной руке опустевший заварник, схватила второй рукой чашку, и не могла понять, где же чай, и…

Посмотрела на лэрда, повинуясь силе, которую он вложил в приказ, и вспыхнула под внимательным, чуть удивленным взглядом.

— Не бойся, — шепнул мужчина, и голос его был таким, что мне стоило большого труда вспомнить, кто он.

Он — лэрд. Он — оборотень. А я…

Мужчина приподнял мое лицо, заставляя смотреть в глаза, и я дернулась, затрепыхалась под этим взглядом, чувствуя, как перестают пылать мои щеки, как перестает разрастаться жар, проснувшийся глубоко внутри.

Взамен пылающих искр полетели снежинки, заныла печально капель, кто-то хныкал, а кто-то стал уговаривать, что так будет лучше.

— Потому что ты — лэрд? — тихий шепот.

— Нет, — ответ еще тише.

— Потому что ты — оборотень?

— Не поэтому, — грустный смех.

Я никак не могла понять, кто это говорит? Почему? И что со мной происходит? Только чувствовала, как мне становится легче… легко… невесомо. Немного пусто, но… гораздо привычней. Как раньше. Да, раньше мне ведь было удобно. Я привыкну опять?..

— Да, — подтвердил чей-то голос.

И я поверила беспрекословно, потому что знала — он главный, и ему можно верить. А что еще? Смутные воспоминания растворились, показались надуманными. Он — лэрд. Я — член его клана. И только.

— Открой глаза.

Приказ, который вдохнул в меня новую жизнь.

Открыла, посмотрела на лэрда.

— Все хорошо?

— Да.

Лэрд сменил позу, откинул назад свои волосы, пронзил меня задумчивым взглядом. Чего-то ждал. Еще раз сменил позу, я удивленно глянула на его пятки и чуть подвинулась, чтобы ему было удобней. Мало ли, может, устал с утра, хочет лечь. А, может, ему по времени как раз положен обеденный сон? Тем более, что из-за меня вчера его не было.

— Да. Вижу. — Отрывисто сообщил лэрд и убрал от меня стопы, скрестив ноги. — Теперь действительно все хорошо.

— А что было до этого?

— Ничего, — с тенью улыбки заверил он. — Поверь своему лэрду.

И несмотря на то, что чувствовала я себя легко и прекрасно, и несмотря на заверение лэрда, я ощущала какой-то подвох, только не могла понять его сути.

— Чай? — предложил лэрд.

— Не откажусь, — согласилась я.

После негромкого рыка лэрда в домик зашел тот же парень, что был в прошлый раз. Забрал поднос, на котором все было перевернуто, принес новый, с другим заварником и другими чашками. Печенье оставил.

— Подкрепись, и еще немного поработаем с твоими страхами, — сказал лэрд.

Я кивнула.

Кто я такая, чтобы с ним спорить?

Я пила чай и ела печенье, и под наше двойное молчание прятала одну важную мысль: «Не забыть. Разобраться».

Это я пока не могла понять, в чем подвох. Но я знала, что со временем все тайное становится явным, если для тебя оно все еще важно.

 

Глава 12

Вот мне и шестнадцать!

Ночью я несколько раз просыпалась, чтобы взглянуть: не рассвело ли? Мама говорила, что когда я родилась, небо робко пронзил первый лучик, и теперь каждый год в свой день рождения (ну, каждый год, который я помню), я вставала раньше других, чтобы увидеть этот лучик, поздороваться с ним, как бы это не выглядело нелепо со стороны.

Пожалуй, это единственный день в году, когда я просыпаюсь легко, без желания еще хоть чуть-чуть полежать. Правда, этой ночью непонятные шорохи за пределами домика вообще помешали окунуться в сон.

Многое передумалось за почти бессонную ночь.

Неловко признаться, но я была рада, что Альва вняла распоряжению лэрда и ушла. Ее не было уже на обеде, и я смогла спокойно поесть. Подружки ее бросали в мою сторону косые взгляды, но молча жевали, не решали напасть с упреками или обвинениями. А когда неподалеку от меня разместился лэрд, переключили внимание на него.

Лэрд их призывы игнорировал, а я, наблюдая за подружками бывшей любовницы вожака откровенно недуомевала. Быстро же они про нее забыли!

Была надежда, что у Альвы с памятью так же неважно, и она перестанет меня донимать. Ясно, что в Сакрин-лэнде мы с ней встретимся, но впереди несколько дней, а значит, у нее есть время образумиться или остыть.

Много еще чего передумалось. О друзьях, школе, о доме, который нам пришлось бросить, об Этане, который куда-то пропал, и я не видела его уже несколько дней. О Кайле, которого тоже не видела — но это к счастью.

А больше думалось о приятном, о будущем.

По-моему, наши занятия с лэрдом шли мне на пользу. Он говорил, что все не так скоро, и мой страх мужчин надо заменить новыми впечатлениями — но, мне кажется, прогресс уже есть. В последний раз, когда мы работали с лэрдом, лицо папиного бывшего работодателя уже не всплывало в памяти, имя «Кайл» заставляло только слегка морщиться, да и то перед глазами мелькало лицо племянника лэрда, а не старого извращенца.

Странная это была ночь. Ароматная. Казалось, цветы под домиком пахли особенно ярко, и их сладковатые нотки разбавлены толикой горечи.

Я упоенно вдыхала насыщенный запах, удивляясь, насколько он сильный, а у меня от него никаких последствий, даже голова не кружилась. Просто было немного грустно. Как им.

Вскоре цветы притихли, их запах стал едва уловимым, и пропал, или я надышалась и больше не различала его, или просто уснула.

Но едва ночная тьма сменилась предутренними сумерками, я встрепенулась, будто не спала вообще ни минуты. Глянула на родителей: они лежали в обнимку и так мирно посапывали, что я улыбнулась. Встала тихонечко, стараясь не разбудить их, начала красться к двери, и вдруг услышала за спиной:

— Доброе утро, солнышко!

Мамины руки обняли меня, и я развернулась, уткнувшись в ее плечо.

— Доброе утро, моя красавица! — обнял меня папа с другой стороны, и я развернулась в его руках и уткнулась лицом ему в грудь.

— С днем рождения, доченька, — прошептала мама.

— С днем рождения, милая, — улыбнулся папа.

И я улыбнулась в ответ, такая счастливая, что они у меня есть, и обняла их еще крепче.

— Ну, — легонько отстранил меня папа, — дай-ка я посмотрю, какая ты у меня теперь взрослая! Ну да, вижу, вижу!

— Папа! — рассмеялась я.

— Ох, конечно, — поддержала мама отца, — такая взрослая девушка!

— Женихов теперь гонять да гонять, — вздохнул папа.

— Не придется, — успокоила я его, — они — оборотни, они ищут пару, а не меня.

— Сворачиваем болезненную тему, — вздохнул отец. — Вот будет тебе восемнадцать, так и быть…

— И что тогда? — заинтересовалась я.

— Тогда я почти спокойно приму новость, если тебе понравится какой-нибудь парень, и это взаимно. А пока только так — пусть показывают свою симпатию в нашем саду, — он махнул рукой в сторону выхода, намекая на цветы.

После того, как мы дружно отсмеялись, я обняла папу крепко-крепко и заверила, что пока ему не о чем волноваться, он для меня единственный и любимый мужчина.

— Ладно, я успокоился, — сказал он, — даже настолько, что мы с мамой наконец можем подарить тебе подарок.

— Подарок? — изобразила я удивление.

Нет, я ждала и очень надеялась на какой-то милый сюрприз, но поняла бы, если бы подарка не было. Все-таки мы пока не в том положении, чтобы тратиться на пустяки. Но когда папа подошел к скрученному одеялу и развернул его…

А я еще удивлялась, что они забрали себе одеяло в такую жару!..

Так вот, когда папа его развернул, и я увидела расписанный старинными буквами сундучок темно-синего цвета, с посеребренной крышкой…

Мне даже не нужно было заглядывать внутрь, чтобы понять, что это.

— Это же… — пробормотала я восхищенно. — Это… это же…

Слов не было.

Глаза предательски увлажнились, когда я перевела взгляд на родителей. Этот сундучок не только стоил дорого, он был сокровищем, о котором я давненько вздыхала, но боялась признаться даже себе. Он был настоящей находкой для тех, кто занимается рукоделием и камнями, потому что помимо удобных внутренних отделений и набора редких камней, бисера и всевозможных застежек, шнурков, серебряных нитей, в нем были порошки с безобидными, но такими важными заговорами — на удачу, на расположение, на встречу с любовью.

И по слухам тех, у кого уже был такой сундучок, порошки были действенными!

А еще каждая работа как бы благословлялась магом, который сделал сундук. Если, конечно, рукоделие несло добро.

Сундук стоил дорого, очень, и я была и рада, и поражена тем, что он теперь есть у меня; и взволнована: а как же дальше? Нам ведь так нужны деньги! Зачем тратить на меня столько?

— Его еще можно вернуть? — жалобно пискнула я, боясь даже прикоснуться к нему. Пока не трогаешь — не твое, а потом будет жаль расставаться.

— Шестнадцать лет больше не повторится, а деньги мы еще заработаем, — прервал мои душевные метания папа.

— Спасибо! — кинулась обнимать его, маму, а заодно сундук с моими богатствами. — Спасибо!

— Ладно тебе, ладно, беги уж, а то пропустишь свой лучик, — с усмешкой отпустил меня папа.

И я, еще раз обняв родителей, метнулась к выходу.

И что, что в одной сорочке? И что, что с растрепанными после ночи волосами? Вряд ли кто-то в такую рань бродит под домиком!

Выскочив на улицу, я подняла голову вверх, к небу, выискивая взглядом мой лучик, а потом…

Я с удивлением поняла, что стою не на земле, и моих стоп касается что-то мягкое, чуть прохладное…

Глянула вниз. Лепестки. Белые с красным. И я стою на них, как на красивом живом ковре.

Это что, подарок?.. Такой странный подарок?..

И вдруг мой взгляд зацепился за стебель, зеленый сломанный стебель, кем-то откинутый прочь. Затем еще за один, такой же, сломленный.

А после медленно, не веря в происходящее, переместился вправо, где росли две мои розы.

Белая и красная.

И где сейчас было пусто…

Я медленно, с трудом подняла правую ногу. Шагнула назад. Подняла левую ногу. Шагнула назад.

И опустилась на колени перед лепестками, небрежно кем-то разбросанными. Моими лепестками. Но уже не живыми, а мертвыми…

Так вот почему они так печально пахли ночью… Они умирали…

— C днем рождения, Керрая, — прошептала я, собирая в ладонь разноцветные лепестки. — Вот она, взрослая жизнь…

На мои тихие всхлипы выглянули встревоженные родители. Мама села рядом, и ничего не говоря, начала помогать. Не проронив ни слова, мы зашли в домик, а папа остался на улице. Через плетеную стену я видела, как он утоптал землю у домика, а потом подобрал стебли роз, и ушел.

— Мы их засушим, — мама принялась раскладывать лепестки на пеньке, разбудив и потеснив светлячков.

Они обиженно подлетели ко мне и сели на руку, заставляя открыть ладонь. Добившись своего, успокоились и потухли. Вернулся папа, посмотрел на разноцветный пенек, внимательно — на меня, и подвинул сундук.

— Посмотришь наш подарок?

Начни они жалеть меня, сомневаюсь, что успокоилась бы так быстро. Скажи они хоть слово, когда я собирала лепестки, я бы разревелась, навзрыд, с удовольствием, как маленькая. А так глаза уже были сухими, только сильно болели, и я с улыбкой прикоснулась к подаренному сундуку.

Переместив светлячков на плечо, щелкнула тяжелыми замками, открыла крышку и восхищенно выдохнула.

У меня никогда не было столько всего! А если учесть, что здесь потайные отделы, которые при выдвижении утраивались, и соответственно, множилось их содержимое…

Я глянула благодарно на отца, не в силах что-то сказать — и от восторга, и от обиды, которая спряталась, но никуда не ушла…

— Однажды на мой день рождения, — папа сел рядом, рассматривая камешки из сундука с вежливым интересом, — родители подарили мне новую белую рубашку. В ней я сам себе казался очень взрослым и, уж чего теперь скрывать, необычайно красивым. — Он усмехнулся, встретив улыбку мамы. — Не утерпев, я выбежал в ней на улицу, похвастаться перед друзьями. Они азартно играли мячом, сама понимаешь — были потные, грязные, к тому же, накануне прошел сильный дождь и земля не успела высохнуть, а здесь я… Такой весь в белом, и как я уже сказал, красивый и взрослый. Они знали, что у меня день рождения, но все равно их взбесило то, как я выгляжу, и они сделали так, чтобы я выглядел, как они. Опуская подробности, скажу, что домой я шел с разбитыми губами, взъерошенный и с куском грязной ткани, которую сильно сжимал в ладони. Вот и все, что осталось от подарка родителей. Я был очень зол на ребят, в ту минуту я их почти ненавидел. Я стискивал зубы и усиленно моргал, чтобы не разреветься от обиды, как какая-нибудь капризная девчонка. Утешало и сдерживало только то, что ребята ушли домой еще в худшем виде, чем я.

— Но почему они так поступили? — поразилась я. — Вы ведь были друзьями!

— Все мы жили в бедном квартале, Керрая. И все мои друзья мечтали о такой же рубашке.

— Понятно, — кивнула я. — А вы потом помирились?

— Да, хотя и не сразу. Бабушку с дедушкой ты не помнишь, они умерли, когда ты была совсем маленькой, а то бы ты поняла, какую трепку они мне устроили. Они отказывали себе во многом, чтобы купить эту рубашку, а все, что от нее осталось — кусок ткани с пуговицей. Но, знаешь, они ругали меня, а я слушал их и улыбался, как блаженный. Да-да, и такое было.

— А чему ты так радовался?

— Видишь ли, Керрая, — папа с теплотой взглянул на маму, а она, зардевшись, отвернулась, — когда я был маленьким, услышал одну странную фразу. Вернее, тогда она показалась мне странной, я просто запомнил ее машинально, а понял ее в тринадцать лет…

Отец взглядом сверлил спину мамы, ожидая, когда она обернется, но она сделала вид, что увлечена лепестками.

— Пап? — напомнила я. — Что за фраза?

— Когда жизнь дает тебе сотни поводов, чтобы поплакать, покажи ей, что у тебя есть тысячи причин, чтобы улыбнуться.

Я помолчала, проникаясь фразой — хорошая фраза, правильная. Только я понять не могла, как отец применил ее в том случае? Рубашку порвали, он шел грязный и расстроенный, дома влетело, и что?

— Пап, а какая у тебя была причина для улыбки?

— Не догадалась?

— Нет. Причина вообще была или ты так, храбрился?

— Причина была. И веская. Когда я шел домой, злясь на весь мир, смотрел только в землю, потому что все остальное меня просто бесило. И так получилось, что я буквально столкнулся с одной очень красивой девочкой из соседнего двора. Я все стеснялся с ней познакомиться, она многим ребятам нравилась, а тут она сама влетела в мои объятия и страстно меня обняла!

— Не слушай его, Керрая, — мама, наконец, оставила лепестки в покое и обернулась. — Никто тебя не обнимал, Стивен. И вообще, это не я, а ты на меня налетел! А я схватилась за тебя, чтобы не упасть, и чтобы мое красивое платье не превратилось в такое же непотребство, как твоя рубашка!

— Ну да, конечно, — расплылся в улыбке папа. — Ты мне сама говорила, что после этой встречи никак не могла выбросить меня из головы, так тебя поразил мой обнаженный торс.

— Да, — согласилась мама. — Поразил, еще как. Ты себя помнишь? Необычайно красивый он… Ага. Ты был тогда — кожа да кости! Да мне после того, как я увидела тебя без рубашки, неделю скелеты снились!

— Не важно, что тебе снилось, — отмахнулся папа. — Главное, что ты меня запомнила и отметила среди других, а потом еще и замуж за меня пошла.

Устав хихикать в кулак, я рассмеялась, и мама, собираясь что-то ответить папе, передумала, тоже начав смеяться.

— Вот и ты, Керрая, несмотря на то, что кто-то сделал тебе гадость, постарайся найти повод для улыбки, — посоветовал папа. — Собственно, я уже его вижу, и если что, подскажу.

Я глянула на лепестки, вздохнула, снова посмотрела на них.

Нет, повода не находилось.

Понаблюдав за мной, папа улыбнулся.

— Подсказать?

— Давай.

— Кто-то считает тебя серьезным соперником, Керрая, и это прекрасная возможность действительно стать сильнее. А заодно проверить, что из себя представляют твои «дарители».

Отец кивнул на грустные лепестки, и я, подумав, с ним согласилась. Цветы мне нравились, очень, и я планировала забрать их с собой, чтобы посадить у нового дома, но… вдруг этого не хотели те, кто их подарил?

Мало ли? Заявили, что я под их опекой, но так и не объявились.

Ладно, сразу они не учли, что я не разбираюсь в обычаях клана, но после? Наверняка ведь поняли, что я просто физически не могу узнать их и подойти с благодарностями, и что? Притихли, спрятались от неминуемых насмешек клана, о которых говорил лэрд.

Ну что ж… В таком случае не удивлюсь, если от цветов избавились тоже они.

Если же это сделал кто-то другой, судя по синему глазу Холгера, последствия будут заметны. Он пострадал за один вопрос: не хочу ли я избавиться от цветов? А здесь уже не слова, а действия, и надо лишь подождать, чтобы определиться: или я кому-то мешаю, или просто уже вне опеки.

Честно скажу, второй вариант устраивал меня больше.

Я не любитель ссор, тяжело переношу всякого рода конфликты: после них приходится довольно долго возвращаться к хорошему настроению, а опеку как таковую я и не чувствовала. Что изменилось? За время, пока я была под опекой, мне нахамила Альва с подружками, пыталась подшутить Хельга — да, я сама отбилась от них, но если бы мне нужна была помощь опекунов?

А нет их. Не объявились, и я даже понятия не имела, как их зовут. Цветы были красивые, хорошо пахли, а опека и защита… все это болтовня.

— К ручью? — отвлек от размышлений папа.

— А в новом доме у нас душевая будет? — с надеждой поинтересовалась я.

— Будет. Там как раз заканчиваются строительные работы. Пойдем, пойдем, в новом доме у нас не будет ручья, так что душ тебе еще надоест.

— Это вряд ли! — почувствовав себя после такой новости совершенно счастливым человеком, я пересадила светлячков на сундук, а сама быстренько надела лиловое платье, подготовленное мамой, побежала к выходу, и…

Остановилась, чувствуя, как бешено колотится сердце. Сделала глубокий вдох и медленно вышла из домика.

Убедившись, что больше неприятных сюрпризов нет, обернулась. Родители стояли позади меня с такими серьезными лицами, что я улыбнулась.

— Идем? — подбодрила их.

Не буду же я теперь шарахаться каждый раз, выходя на улицу! И вообще, у меня праздник, солнце еще только начало подниматься, и день еще может исправиться! По крайней мере, я на это очень надеялась.

Мы искупались в ручье, а после того, как я посидела на берегу на бревне, и мои волосы подсохли, мама заплела мне красивую косу. Уложив ее короной, она нахваливала, какая я у нее красавица, совсем уже взрослая, правда-правда. Неловко признаться, но я чувствовала себя, пожалуй, так же, как папа, когда ему подарили рубашку. Так не терпелось показаться перед кланом.

Подумать только, всего ночь прошла, а я уже старше на целый год…

И хотя никто в клане не знал о моем дне рождения, и друзей у меня здесь не было, я очень спешила на завтрак. Правда, я так хотела, чтобы все заметили, что я повзрослела, что шла важно, с прямой спиной, и пыталась, как женщины клана, не забывать про бедра. Вряд ли у меня получалось так же красиво, но я очень старалась.

Такая ходьба, да еще по лесу, требовала неимоверных усилий, и я немного отстала от родителей. А потом случайно задела густую массивную паутину, и остановилась, брезгливо снимая ее с щеки и прически.

— Не ждите меня! — крикнула маме и папе, когда они обернулись. — Занимайте места на солнышке!

Родители удалились, а я услышала над ухом ворчание и знакомое восклицание:

— Святые львы!

Обойдя меня, Кайл стал напротив, внимательно наблюдая за тем, как я борюсь с паутиной.

— Что это у тебя? — хмыкнул он. — Новая маска для лица или линяющая сеточка для волос?

Паутина была громадной и плотной, а еще неприятной, поэтому я ничуть не удивилась, заметив, что парень скривился не менее брезгливо, чем я.

— Хочешь примерить? — предложила я.

Он был так соблазнительно близко, что если бы я просто взмахнула рукой, мне все равно светила удача. Попаду на лицо — вот ему маска, попаду на короткие волосы — вот ему сеточка.

— Даже не думай, — серьезно предупредил парень, — я подачек не принимаю. Тем более что это путаное безобразие тебе так идет.

— Жаль, — отбросив паутину, буркнула я, — уверена, есть люди, которым это безобразие подошло бы гораздо больше.

— Люди? — пожал плечами Кайл, удаляясь в том же направлении, куда направлялась и я. — Да, люди бывают странными.

— Например? — я вынужденно шла позади него, и вынужденно рассматривала спину, обтянутую тесной футболкой; так же вынужденно глянула ниже, заметила, что там тоже все было обтянуто, и…

Неожиданно встретилась взглядом с Кайлом.

Обернувшись, он с ехидной усмешкой рассматривал меня.

— Впечатляет? — поинтересовался он.

— Что именно?

— Да ладно тебе притворяться! То, по чему ты слюнки пускала!

— Я не пялилась на твой зад!

— Вот-вот, — он остановился, подождал, когда подойду и обвиняюще ткнул пальцем в мой рукав. — То, чем можно похвастаться, нужно подчеркивать, а не прятать!

— Мне нравится мое платье, — я попыталась обойти Кайла, но он сделал шаг в сторону, и занял собой всю дорожку.

— А еще оно, наверняка, нравится твоим родителям, — сказал он, и не промахнулся.

Все платья мы выбирали с мамой, она и сама одевалась в таком же стиле, поэтому да, моя одежда нравилась ей. Да и папе было приятно смотреть на нас.

— Волосы у тебя тусклые, но когда ты их, наконец, вымыла, стало понятно, что они длинные и ухоженные, — заявил Кайл, прохаживаясь по мне взглядом. — Глаза большие. Лицо ничего. Начни нормально одеваться, и от ухажеров отбоя не будет.

Выдав этот вердикт, он отвернулся и спокойно двинулся дальше.

— Нужны мне твои ухажеры, — буркнула я тихонько.

— У меня ухажеров нет, — бросили мне на ходу. — У меня есть девушки, которые по мне сохнут.

— Что же ты не облегчишь их страдания? — поинтересовалась я. — У них что, тоже что-то не так с одеждой?

— Отнюдь. Они умеют не только правильно одеваться, они умеют себя правильно подать.

— Так в чем же дело?

— Маленькая ты пока.

От неожиданного заявления я резко остановилась, за это время парень успел отойти на довольно приличное расстояние, и мне пришлось пробежаться, чтобы догнать его. А вот когда я его догнала, и он обернулся, ожидая вопроса, я… промолчала.

— Ну? — подтолкнул он.

А я под его пытливым взглядом прикусила губу, чтобы не проболтаться про свой день рождения. Подумает еще, что на подарки набиваюсь! Поэтому я просто обошла его, и уже выходила на полянку, где собрались оборотни для завтрака, когда услышала насмешливо-снисходительное:

— Я же говорил: маленькая.

Он просто искушал наговорить ему гадостей и все-таки проболтаться про день рождения, поэтому я скорее шагнула на поляну.

Осмотревшись, увидела родителей в дальнем конце расшитой скатерти, перед ними уже стояли тарелки с вкусностями, чашки, в том числе, и для меня. Кивая по пути незнакомым оборотням (их лица я раньше видела, а как зовут не знала), я направилась к родителям, когда кое-что привлекло мое внимание.

Кое-что странное и неприятное.

Я остановилась, почти физически почувствовав на себе напряженные взгляды, от которых невольно поежилась, а еще память сейчас отметила то, что всего минуту назад я пропустила мимо ушей.

Никто ведь из оборотней не ответил на мое приветствие.

Никто. И это значит…

Да к демонам! Прямо сейчас и узнаю, что это значит!

Я обернулась.

Исподтишка на меня смотрели несколько оборотней. Осуждающе. Неприязненно. Некоторые с ухмылкой, позаимствованной у Кайла. Сам он выбирал себе еду, и жаль, не видел, как преуспели его последователи. А некоторые, и это был вариант из лучших, смотрели просто недоуменно, мол, кто это? И что она здесь вообще делает?

Я чувствовала, что начинаю краснеть — да что там, лицо наверняка было цвета заката перед морозом. Но я не посчитала нужным отвернуться, спрятать взгляд или притвориться, что не замечаю.

Я так же не захотела изобразить немой вопрос, как это ловко получилось у Кайла, когда он взглянул на меня.

Он сделал вид, что тоже не понимает, что происходит, но я была уверена, что он с ними заодно. Или вообще все это с его подачи.

Да. Почему бы нет?

Я знала, что неприятна ему. Понять не могла почему, но знала. И он вполне мог настроить против меня других.

Племянник лэрда. Да, он мог это сделать. И из десятка глаз я выбрала серые.

Его.

Пожалуй, это был единственный раз, когда я не заметила в них насмешки, а только прежний вопрос. Но этот вопрос был моим, и я не собиралась его уступать.

— Что? — поинтересовалась я.

Вместо того, чтобы честно признать, как сильно я его раздражаю, чтобы сказать это в глаза, Кайл отвернулся, обвел присутствующих пытливым взглядом и недовольно рыкнул. Никакого эффекта. Они по-прежнему пялились на меня.

В бессильной злобе я сжала кулаки. Да, теперь они увидели, насколько сильно это меня это задевает. Да, я на дух не переношу конфликты, и меньше всего хотела бы участвовать в них сейчас, сегодня. Но я не собиралась поджимать хвост и прятаться по кустам. Да, они хищники, и за ними сила. Но я человек, а не заяц.

Я смотрела на всех и ни на кого, потому что от обиды незнакомые лица казались размытыми. Хотела сказать им, открыто, прямо, в глаза, все, что думаю, но не успела.

Мой голос неожиданно был заглушен громким львиным рычанием, а после того, как Кайл замолчал, и поляна стихла, я почувствовала на себе руки мамы, увидела рядом папу, и услышала невнятное объяснение от одного из парней.

— Кайл, она сама виновата! Она обидела двух ребят, ты даже не представляешь как! Она…

— Альпин, говори внятно! — приказал Кайл.

И парень послушался, кивнул, и переведя дыхание, продолжил обвинительную речь:

— Она могла просто сказать, что не принимает цветы. И все! А она сначала врала, какие они красивые, и как ей нравятся, дарила надежду, а потом… Она могла просто сказать, Кайл, а она их выкопала, поломала и растоптала! Тем самым она втоптала в грязь и тех, кто их подарил. Показала, что они для нее ничего не значат. Она врала, Кайл! Она… Я сам видел, как она топталась по ним!

— От этого ты так завелся? — хмуро поинтересовался племянник лэрда. — Каким боком это касается тебя?

После долгой паузы и очередного недовольного рыка Кайла, видимо, приказывающего говорить, парень посмотрел на меня и с неприязнью выплюнул:

— Я, как дурак, купился на ее кукольную внешность, и подарил ей цветок!

Дурак…

Кукольную внешность…

От незаслуженной обиды в глазах потемнело.

Мама ахнула, папа нахмурился и сделал шаг вперед, но я положила ему ладонь на предплечье, останавливая.

— Спасибо, что помог все выяснить, — подойдя к Кайлу, поблагодарила его и подошла к тому парню, который только что при всех меня оскорбил.

Посмотрела на него внимательно — симпатичный, чего уж там. Лет девятнадцать-двадцать, а ведет себя, как малолетний придурок. Он неприязненно усмехнулся, видя, что я рассматриваю его.

— Что, нравлюсь? — сверкнул белыми зубами. — Жалеешь, что промахнулась?

Он так хотел видеть мое сожаление, что я вздохнула, опустила голову, словно признавая вину, и глянула на него осторожно.

— Оба цветка были твоими?

— Нет уж. Они слишком дорогие. Мой белый, — еще более развеселился парень, — самый красивый.

Узнав, что хотела, я перестала изображать раскаянье.

— И, наверное, самый дешевый?

Парень открыл рот, но сделал только вдох, и… промолчал. Значит, я угадала.

— На самом деле, — сказала я, — мне все равно, сколько он стоил. И все равно теперь, кто посадил второй цветок…

— Еще бы! — фыркнул Альпин.

— … Если он так же, как и ты, не учел того, что я человек, и что попросту не знаю ваших традиций, а если бы и знала, не могу определить по запаху, кто это был… — невозмутимо продолжила я. — Если он до сих пор сидит в теньке, ожидая, пока я обрасту шерстью и обзаведусь звериным нюхом, и если он думает обо мне так же гадко, как ты… Мне все равно, кто это был. А ты…

— А я? — передразнил парень.

Я видела, что он слегка опешил, но все еще хорохорится, оглядываясь на приятелей, которые с жадностью прислушивались к каждому моему слову.

— А ты потратился зря. Мне нравятся мужчины с мужскими поступками, а не детскими переглядками за спиной.

— Ты… — заикнулся он.

— Удивительно, как вы, оборотни, можете только по запаху узнать, кто посадил цветок, но совершенно не способны различить, кто его уничтожил. Удивительно, как вовремя ты пришел, чтобы успеть увидеть, как я топчусь по цветам. — Я заметила в глазах парня если не понимание, то догадку. — Если цветок, действительно, стоил так дорого, что ты с апломбом намекаешь об этом, я бы на твоем месте предъявила счет тому, кто тебя разорил.

Голова парня дернулась, но он все-таки не оглянулся.

— Знаешь, — я посмотрела на трех девушек, стоящих поодаль, среди которых явно была виновница его трат и моих утренних слез. — Цветы мне жаль. Они действительно мне очень нравились, но теперь… — Наши взгляды с Альпином встретились, и я сказала прямо, как и хотела, в глаза. — Теперь я даже благодарна, что их уже нет.

Я отошла от парня, еще более остро ощущая на себе взгляды собравшихся.

А оборотней-то прибавилось; наверное, услышали, что разгорается такое представление, и подтянулись. Вздернув голову, я расправила плечи, потом вспомнила о походке, и вообще почувствовала себя умницей и небывалой красавицей, пока не поравнялась с Кайлом.

Взяв меня за плечо, он сделал вид, что поправляет выбившийся из моей прически локон, а сам склонился к моему лицу близко-близко, так, что я даже различила темно-серые звездочки у него в глазах, и шепнул:

— Красиво говорила. Я впечатлен не меньше Альпина. Бедняга почти растоптан и разорен, а я едва не лопнул от смеха.

— Кайл… — прошипела я, пытаясь освободиться так, чтобы не привлекать к себе еще больше внимания.

— Это обязательно надо отметить.

— Не надо.

— Когда я говорю «надо», это не предложение. — Взяв меня за руку, Кайл повернулся к притихшим собратьям, а я глянула на взволнованных родителей. — Для тех, кто еще не знал, сообщаю: сегодня вечером у нас состоится праздник. Керрае исполнилось шестнадцать, и мы обязательно должны это отметить!

Родители ободряюще улыбнулись, а я, посмотрев на оборотней, сильно сжала ладонь Кайла. Какой позор! Не знаю, как он узнал о моем дне рождения, но остальные, судя по удивленным лицам, явно были не в курсе, и не заметно, чтобы обрадовались.

— Зачем? — шепнула Кайлу, дернув его вниз и заставляя склониться.

— Затем, что так положено. А значит, так будет.

— Вряд ли вы отмечаете дни рождения абсолютно всех в клане! Тем более, лэрд говорил: клан у вас многочисленный! — схватилась я за последнюю соломинку. — Давай, отменим праздник?

— Как это? Совсем?

— Ну… нет. Я, конечно, отмечу его с родителями, но…

— Я так и знал, что ты просто ищешь предлог, чтобы не пригласить меня! — возмутился он. — Нет уж, я тоже хочу праздник. Керрая, празднику быть!

Я поняла, что он не собирается отступать, поэтому попыталась хоть как-то спасти положение и посмотрев на притихших парней, сообщила:

— Подарки необязательны!

— О, хорошо, что напомнила, — усмехнулся мне в ухо Кайл, и уже громче, для каждого, сказал: — Надеюсь, намек все поняли правильно?

— Кайл! — опешила я от подобной наглости.

А он опять усмехнулся, опять склонился так, чтобы другие его не слышали, и шепнул:

— Не злись, Керрая. Скоро ты станешь взрослой, а пока…

Я много чего хотела сказать ему, потому что, во-первых, я уже взрослая и вообще, но…

— Пока воздержись от виляния бедрами, — посоветовал Кайл, лишая меня не только готовых вырваться слов, но и дыхания. — Тебе не идет быть развратной. По крайней мере, мне так не нравится.

Усмехнувшись, он пожелал мне приятного завтрака и отошел, а я…

А я смотрела ему вслед и никак не могла понять: к чему была последняя фраза? Неужели он думает, что я мечтаю ему понравиться?

 

Глава 13

После завтрака родители отлучились в Сакрин-лэнд посмотреть, как идут работы в нашем домике и в мастерской, а я засела над своим сокровищем. До вечера времени было много, но теперь меня это не пугало. Теперь мне было чем занять себя, и чем поднять себе настроение.

Пусть некоторые продолжают считать мои поделки дешевой бижутерией, я не настаиваю, чтобы они носили что-то, сделанное с душой. Кому короткие платья с глубокими вырезами, а кому новые бусы.

Возьму молодую бирюзу ярко-голубого цвета, она обещает долголетие и удачу, добавлю немного белого жемчуга — он, вопреки старым уверениям, все-таки приносит не слезы, а гармонию и наслаждение жизнью, а в представлении корри хранит в себе частичку души дарителя, и нанизав все это на серебряную нить, дыхну сверху магическим порошком для отвода зависти. Вот и все, новые бусы для моей мамы готовы.

Красивые какие!

Очень подойдут к ее синим глазам. Надеюсь, когда мы переедем в Сакрин-лэнд, у мамы появится возможность носить их вместе с новыми платьями. Эти-то платья, что мы забрали с собой, только для хождения по лесу и годятся.

Но ничего, вот папа откроет обувную мастерскую, и…

Вспомнив о мастерской, невольно подумалось о том, кто обещал быть первым клиентом, но я отмахнулась. Он обо мне точно не думает, вообще неизвестно где, и я думать не буду.

Так, времени еще много, только день разгорается, что бы еще такое сделать? Камней хватает, желание есть — надо подумать. Итак…

— Тук-тук, — послышался женский голос у входа.

Вздохнув, нехотя поднялась и выглянула. Хельга пришла не одна, а с Мартином, которого я помнила еще со дня рождения Кайла. Оба выглядели какими-то расстроенными, и хотя я собиралась постоять-помолчать, а потом молча удалиться, не удержалась:

— Что случилось?

— Мы это… — Хельга, запнулась, ткнула в бок парня, тот выдержал эту пытку, но в отличие от меня, к которой рукоприкладства не применялось, мужественно сохранил молчание. Девушка бросила на него укоризненный взгляд, и когда и это не подействовало, сказала сама. — Мириться пришли.

Мартин встрепенулся, всем своим видом показывая крайнее удивление. Кто это "мы"? Да как это "мы"? И, собственно, я разделяла его сомнения, потому что с ним я точно ссоры не помнила. А вот с Хельгой…

— Керрая, — она твердо встретила мой взгляд, наверное, многое по нему поняла, но в голосе ее только прибавилось уверенности. — Я не хотела тогда подшучивать над тобой. Честно говоря, вообще не думала, что ты так воспримешь, и… По-моему, мы друг друга не поняли.

— А, по-моему, я все поняла.

— Неа, — еще один тычок в бок парня не принес никаких результатов, и ей пришлось опять говорить самой. — Я только потом сообразила, что ты их заметила и обиделась. И намного позже до меня дошло: что здесь такого. Ну, подглядывали это оболтусы, и что? — Еще один тычок, и слабый рык, намекающий, что тело его не из теста, поэтому месить не обязательно. — А уже потом я тут кое-с кем поговорила, и мне объяснили твои слова про одинаковую шутку, да еще в один день. Ничего такого не было, Керрая. И приходила я к тебе не для того, чтобы поиздеваться, а чтобы…

Девушка все силы вложила в убийственный взгляд, обращенный на Мартина. Но тот все так же был жив и молчалив.

— Они попросили меня уточнить про цветы, — продолжила речь девушка, — ну, правда ли, что тебе понравилось и все такое? Просили узнать, что ты по этому поводу думаешь, какие твои дальнейшие планы? Сказала же им — мы сами поговорим, между нами девочками, а они… Да я сама не знала, что они увяжутся следом и будут подглядывать! Это я потом их почувствовала, но было поздно, ты их увидела, и вот… Ну, вот и все. Все было совсем не так, а гораздо проще, чем тебе показалось.

Проще? Я бы так не сказала. Если я правильно поняла, первым оболтусом был хамло-Альпин, а вторым, получается… парень Хельги?!

К счастью, в отличие от ее взглядов, мои на Мартина подействовали.

— Я не сажал цветок! — открестился он. — Альпин — да. А я тогда подглядывал так, за компанию.

— А что еще ты с ним делаешь за компанию? — поинтересовалась я.

— В точку! — поддакнула Хельга. — Нет, ну зачем было высовываться из кустов? Слышишь — и ладно. Нет же, им надо было обязательно глянуть!

Она говорила так горячо, и возмущение ее выглядело так искренне, что я улыбнулась.

— А тут еще нам рассказали, что случилось сегодня за завтраком, и… — Заметив, что я напряглась, Хельга поторопилась все объяснить. — Это, кстати, очень хорошо, что рассказали, а то у меня тяжелый характер, я бы первой мириться не пришла. Но когда поняла всю несправедливость!.. Я за справедливость, вот!

Она потрясла в воздухе кулаком, Мартин, не доверяя ее глазомеру, сделал шаг в сторону, а я рассмеялась. Смешная пара. И друг другу подходят.

— Керрая, давай мириться! Чем скорее помиримся, тем скорее ты узнаешь, как на самом деле отдыхают львы!

Хельга хитро прищурилась и закинула приманку для скорейшего согласия:

— Мы ведь как раз хотели тебя поближе познакомить с некоторыми обычаями клана.

Соблазн согласиться был не просто большим, а огромным.

Друзей у меня здесь не было, а хотелось, а что касается отдыха львов… Я, конечно, видела, как оборотни веселились на дне рождения Кайла, но подумала, что увижу что-то другое, что-то тайное, загадочное для людей, интересное.

— Конечно, — согласилась я, — давай мириться.

— Я знала, что мы подружимся! — Хельга сделала шаг ко мне, обняла, чмокнула у моей щеки воздух и отстранилась, жутко собой довольная. — Привет, подружка-колючка.

— Привет, — ответила я. — Но если ты будешь называть меня так, я тоже что-нибудь придумаю.

— Хорошо, проверим твою фантазию! — рассмеялась она.

Наверное, в эту минуту я поняла, что да, мы действительно станем друзьями.

Мы все вместе двинулись в правую сторону, а минут через десять быстрого шага, Мартин, покосившись на меня, спросил:

— Чего молчишь?

— Пытаюсь сохранять дыхание и не отставать, — ответила честно, потому что Хельга так спешила показать, как отдыхают оборотни, что почти совсем вымотала человека.

— И даже не воспользуешься моментом, чтобы узнать, кто посадил для тебя второй цветок?

— Нет.

— А почему? Такая возможность — мы сами к тебе пришли, и такие прям сильно раскаявшиеся… Не верю, что тебе это неинтересно.

— Раньше — да, — согласилась я, — было интересно. А теперь уже нет.

— Почему?

— Потому что теперь я кое-что поняла… — заметив заинтересованный взгляд оборотня, охотно ему пояснила: — Тот, кто посадил второй цветок, так же, как и Альпин, сделал это для себя, а не для меня.

С минуту мы шли молча, не считая моего пыхтения, а потом Мартин сказал:

— С Альпином ты права, пожалуй. Не то, чтобы он намеренно хотел тебя обидеть, просто он не везучий с девушками. Одна понравилась — взаимностью не ответила, потому что он слишком долго медлил, и она начала встречаться с его приятелем. Понравилась вторая — тоже не повезло, только у них все начало складываться, как вдруг в клан приехал оборотень из другого клана, и эта девушка оказалась его парой. Сама понимаешь, здесь без вариантов, она Альпина бросила. Теперь еще одна прохода ему не дает, а ему на нее даже смотреть не хочется. И красивая девушка, а он нос воротит, что-то ему не так. А здесь появляешься ты, и… Он поспешил посадить цветок, обозначить, так сказать, территорию, но снова в пролете. И многого не учел, и повелся, когда ему про тебя наврали. Теперь-то он понял, что оплошал, только ленивый не пошел понюхать те розы, которые заботливо похоронил твой папа, но… Тот, кто подарил красную розу, не такой, Керрая.

— Ну да, — буркнула я, — нас только я поняла, он богаче.

— Нет, правда, — хохотнул Мартин, — сама скоро увидишь.

— А я не хочу.

— Почему нет?

— Потому что поздно. Потому что я не вижу смысла в опеке, которую не ощущаю. Потому что не хочу, чтобы со мной поступили так, как та девушка с Альпином. Пока причин хватит?

— Знаешь, что я тебе скажу? — Мартин прикоснулся к моей руке и остановился, вынуждая и меня отдохнуть. — Скажу довольно банальную вещь, по сути. Пока, — ну, в твоем случае, пока человек жив, никогда не поздно. И еще… можно сидеть и ждать, когда на тебя свалится вселенское счастье, и то не факт, что это произойдет. А можно позволить себе быть счастливым сейчас, а с последствиями разбираться, когда или если, — они появятся. Понятно?

— В общем, да, но… — я с подозрением взглянула на серьезного оборотня. — Ты сейчас говорил о себе?

— Не только, — признался он. — Хельга — не моя истинная пара, но мы любим друг друга. И мы пара. Да, мы оба могли бы ждать, когда встретим свои половинки, но, знаешь, оборотни живут очень долго, а везет далеко не каждому. Но вообще, я думаю, нам и так повезло: не представляю, что можно любить сильнее. Поэтому то, что случилось с Альпином — это случилось с Альпином. И это не повод отталкивать того, кто тебе нравится только потому, что ты человек, а он оборотень.

— С чего ты взял, что мне кто-то нравится?!

Мартин окинул меня внимательным взглядом, довольно усмехнулся и уверенно обронил:

— Не нравится — так понравится. По-моему, шансы есть.

Улыбнувшись, Мартин кинулся догонять Хельгу.

Я, пыхтя, старалась не отставать, но получалось скверно. Длинное платье норовило зацепиться за ветки, туфельки умоляли смотреть под ноги, а голова была полна тяжелых мыслей. И кто этот второй? И с чего Мартин взял, что он мне может понравиться? Вот так вот, сразу, только потому, что подарил розу?!

Нет уж, он спрятался, не проявил себя, когда меня обвинили непонятно в чем. Но даже если его не было рядом, судя по Хельге и Мартину, слухи разносятся быстро, так что он знал и не посчитал нужным явиться.

А теперь уже поздно. Да. Я тверда в своем решении. И цветка уже нет, так что благодарить мне не за что.

— Мартин! — перейдя с быстрого шага на бег с препятствиями, я довольно скоро поравнялась с парнем. — А что ты имел в виду, когда сказал, что папа похоронил розы?!

— Ну а как это еще назвать? — удивился он. — Он вырыл ямку подальше от жилой зоны, бережно уложил стебельки, засыпал мягкой землей и оставил бугорок, поверх которого самой печалью легли два лепестка!

Да, я видела, что папа унес стебли роз, но думала, что он их просто отбросил, а он…

— Это было ужасно трогательное зрелище, — Мартин тяжко вздохнул. — И я любовался им, сопереживая цветам и проникаясь их болью, пока… — Еще один вздох. — Пока не увидел Альпина, ожесточенно роющего землю и жадно нюхающего убиенных!

Представив эту картину, невольно улыбнулась.

— Эй, — окликнула Хельга, — я уже устала вас ждать!

Я бы сказала, что выглядела она не уставшей, а скорее приревновавшей, поэтому не стала ее дразнить, а из последних человеческих сил изобразила рвение.

— Далеко же вам приходится удаляться, чтобы отдохнуть, — это была не жалоба, а скорее замечание, хотя и прозвучало на выдохе и после промакивания платочком капелек пота со лба.

— Ну так мы же сюда не на пять минут идем! — заявила девушка. — И па-бам! Хорошая новость — уже пришли!

Через десяток шагов она раздвинула густые ветви кустарника и пропустила меня вперед, как самую нетерпеливую. Я шагнула на поляну, затаив дыхание, ожидая увидеть нечто невероятное, и… недоуменно обернулась к вышедшим на поляну Хельге и Мартину.

— Ну вот! — девушка с лучезарной улыбкой плавно повела рукой, а я следила за ее лицом, пытаясь понять: она всерьез или нет.

Потому что я не видела повода для такой искренней радости, которая отражалась в ее глазах. И, кстати, в глазах Мартина тоже. Поляна была огромной — это да. Зеленой — ну так лето, сейчас все полянки зеленые. С крапинками мелькающих в беспорядке цветов — тоже привычно даже для городского жителя. Еще на этой поляне наблюдалось засилье лежащих львов. Ну, как бы, даже к этому я вполне успела привыкнуть. И что?

И все!

Львы просто лежали — кто с глазами закрытыми, кто с лениво открытыми, кто тихо, кто похрапывая. Но ничего, вот совершенно ничего интересного здесь не наблюдалось!

Я осмотрелась по сторонам — за поляной лес, собственно, такой же, что у нас за спиной. Еще раз глянула на Хельгу и Мартина — радости у обоих не поубавилось. Мартин потягивался с улыбкой, будто разминался после тяжелой работы, Хельга посматривала на него ласковой кошкой и открыто зевала.

Я все еще сомневалась, что мы шли полчаса, чтобы увидеть, как львы скучают. Нет, ну конечно, в приглашении ведь речь шла не о скуке, а об отдыхе, и мне как-то не верилось, что для оборотней это одно и то же. Тем более что я прекрасно помнила, как интересно было на дне рождения Кайла и подумала, что певцы или танцоры пока настраиваются, а их все ждут.

— Где нам устроиться? — спросила Хельга Мартина.

— Надо было прихватить с собой одеяло, она ведь в платье, — изрек Мартин, посмотрев на меня. — Давайте тогда рядом вот с тем пеньком!

— Хельга тоже в платье, — заметила я между прочим, но следом за проводником пошла.

Они усмехнулись, усадили меня на пенек, а сами сказали, что вернутся через минутку и скрылись в ближайших кустах. Не успела я пересчитать всех львов, дошла только до двадцать девятого, как из этих самых кустов появились лев и львица: оба крупные, хотя Мартин, конечно, повыше Хельги.

— Красавцы! — искренне восхитилась я.

А когда львица ткнулась мордой в мое колено, намекая, что можно ее погладить, я чуть не поплыла от радости. Такие необычные ощущения! Я глажу хищника, который, стоя на четырех лапах, мне примерно по пояс!

Мартин тоже сделал шаг ко мне, но львица рыкнула и клацнула на него зубами. Фыркнув, он отошел и важно улегся на землю. Спустя несколько минут к нему присоединилась и Хельга. Я же сидела на пеньке, ловила на себе солнечные лучи и любопытные взгляды тех львов, что не спали, и откровенно скучала.

С каждой последующей минутой мои надежды на веселое времяпровождение таяли, как утренняя роса. А уж когда я увидела, что Хельга уснула, а следом за ней задрых Мартин, поняла, что никаких танцоров и певцов никто, кроме меня не ждет вообще!

Не знаю, сколько прошло времени, по моим ощущениям не меньше часа, а картина на поляне оставалась неизменной, за тем исключением, что львы прибавлялись. Прибавлялись, укладывались и спали!

Нет, я, конечно, за сближение с коллективом, но не таким нудным способом!

И тут мелькнула у меня одна светлая мысль, которая буквально спихнула с пенька и заставила растолкать уснувшую Хельгу. Когда мне это удалось, и на меня недовольно глянул один глаз львицы, я спросила:

— Это еще долго продлится?

Она открыла второй глаз, моргнула и прорычала:

— Отдых?

— Да. Долго у вас будет длиться сон на природе?

— Львы могут спать по двадцать часов в сутки, — она приподнялась на лапах, а я все-таки плюхнулась на зад, забыв, что вместо шерсти, за которую трава не цепляется, у меня платье.

— Двадцать?!

Хельга рыкнула, махнула хвостом.

— Не каждый раз, — открыто зевнула. — Только в звериной сущности и во время таких вот выездов, например. Или в выходной. Сегодня точно будет гораздо меньше. Мы же не можем пропустить твой день рождения!

Тихое фырканье Мартина от моей реакции перешло в откровенное хрюканье. Он все еще пытался притворяться спящим и прятал морду в траву, но не отказывал себе в удовольствии и иногда подглядывал.

— Чудесно! — восхитилась я. — А что прикажешь делать все это время мне?!

— Впитывать в себя обычаи клана? — неуверенно предложила Хельга, и выдохнула, извиняясь. — Прости, теперь я вижу, что эта идея была плохой.

— Ладно уж. Бывает. Ответь тогда честно на два вопроса, и я буду рада, что проделала этот путь.

— Ну?

— Кто рассказал тебе и Мартину о том, что произошло за завтраком на поляне?

— Вот уж нашла секрет, — обрадовалась легкому прощению Хельга. — Кайл рассказал. А что, наврал?

— Нет. И второй вопрос. Чья это была идея, познакомить меня с обычаями клана способом… — я подавила зевок, — экстремального внедрения?

— Чья-чья, — буркнула львица. — Тоже его, конечно. Я и подумать не могла, что тебе это будет интересно, но он сказал, что ты новый член клана, ничего не знаешь о нас, и… Я поверила. Знаешь, он умеет быть убедительным!

— Ага, а еще очень милым, — поддакнула я, вставая и отряхиваясь от травинок.

— Уходишь? — немного придя в себя после тихих смешков, спросил Мартин.

— Да, — ответила я, — спасибо, все было… незабываемо. Но пенек у меня и дома есть, я здесь просто не выдержу.

В лесу я ориентировалась не так хорошо, как оборотни, поэтому запетляла. Какая-то обманчивая тропинка мне попалась — вроде бы та, по которой мы пришли на спящую поляну, а завела в непроходимые заросли.

Мало того, что здесь деревья были рассажены так плотно, словно природа перепутала их с полевыми цветами, здесь еще и кустарники были густыми и почти с меня ростом.

Что делать?

Покрутилась по сторонам — везде одно и то же, деревья да кустарники. И вообще покрутилась зря — раньше я хотя бы представление имела, в какую сторону идти, а теперь что?

И вдруг я услышала ржание. Не человеческое. Конное. Выглянув из кустов, увидела лошадь: она, как и я, беспомощно озиралась по сторонам. Вот угораздило же беднягу попасть в лес, облюбованный львами!

Хотя, вряд ли она здесь без хозяина — нормальная лошадь, ухоженная, хвост с косичками, и… чем дольше я смотрела на лошадь, тем больше она казалась мне смутно знакомой.

— О, боже! — признав ее, я вышла из кустов и, приближаясь, начала приговаривать: — Хорошая моя, красивая моя…

— Если мне не изменяет память, — послышался где-то у копыт голос Кайла, — она никогда твоей не была.

Я глянула вниз — парень подозрительно близко сидел у ног лошади и неотрывно смотрел на ее филейную часть. Ну нет… надеюсь, он не собирается… вот так… в лесу… еще живую и ничего не подозревающую… Подавится!

— Что ты там делаешь? — спросила его.

Я решительно обняла лошадь за шею и принялась поглаживать сиротинушку, а Кайл нехотя перевел взгляд с ее филейной части на мою. Пришлось оставить лошадь в покое и стать к парню лицом.

— Ты правильно поняла, — кивнул он с серьезным видом, — пытаюсь выбрать с чего начать свой обед.

— Не верю, — хмыкнула я.

— Как хочешь. Уйдешь или поможешь определиться?

Кайл перевел взгляд с филейной части лошади на хвост, и я окончательно убедилась, что он блефует. Я спокойно могла оставить с ним лошадь, если бы знала, куда мне идти. Демонстративно покрутилась на месте, нахмурилась, поразглядывала кусты с разных сторон, но этот чурбан бесчувственный не проникся и не предложил попавшей в беду девушке, помощь. Так что пришлось обратиться к нему самой.

Не хотелось, честно скажу, не вызывал он во мне теплых чувств, но лошадь говорить не умела, а значит, выбора у меня не было.

— Не подскажешь, в какой стороне мой дом? — наступила на горло гордости, и, судя по резкому выдоху Кайла, его горло тоже задела.

— Так-так… — он мгновенно утратил интерес к лошади, даже встал, чтобы нависнуть надо мной, и с каким-то непонятным умилением выдохнул. — Что у нас здесь? Потеряшка?!

— Подскажешь или нет? — насупилась я.

— Помочь девушке — мечта каждого парня в клане, — воодушевленно произнес он. — Разве не так тебе говорил Холгер?

— Он говорил, что это обязанность, а не мечта, — поправила я, с подозрением глядя на парня.

Не верила я, что все будет так просто. Не с ним. И не у меня.

И тут до меня дошло.

— Ты что, подслушивал наш разговор?!

— Как ты могла такое подумать?! — выдохнул он с праведным возмущением. — Просто я хорошо слышу. Такое бывает. А вы как раз проходили мимо меня.

— Мы шли по лесу. И рядом никого не было!

— А еще я хорошо вижу, — с ухмылкой поведал Кайл. — И к твоему сведению, этот лес полон оборотней!

— Так только кажется, — буркнула я. — Сейчас мне очень хочется встретить хоть одного, но здесь только ты и лошадь.

— Скучаешь по ней? — кивнул Кайл на животное, видимо, заметив мой грустный взгляд.

У меня никогда не было лошади. Да, я каталась на лошадях, потому что у Кевина, с которым мы дружили в школе, папа работал на конюшне, но, конечно, я не могла позволить себе иметь свою, собственную. Тем более, не клячу, а такую красавицу, как эта.

Я ужасно скучала по ней, но была даже рада, что не успела придумать ей имя. Она просто лошадь. Чужая. И я не дам лишнего повода Кайлу повеселиться.

— Нет. — Он недоверчиво усмехнулся, и я по возможности равнодушно добавила. — У нас было мало времени, чтобы привыкнуть друг к другу.

Кайл с сомнением глянул на меня, окинул долгим взглядом лошадь, наблюдающую за нами, и неожиданно предложил:

— Хочешь прокатиться?

— Только если ты едешь в направлении моего дома, — быстро сориентировалась я, и… получила словесный щелчок от Кайла.

— Так ты хочешь прокатиться вместе со мной?

И прежде чем я успела отнекаться, он согласился:

— Ладно. Так и быть. Подкину тебя домой.

Много чего хотелось ему сказать, но я благоразумно смолчала. Кайл (что было весьма неожиданно) помог мне взобраться на лошадь, потом сел сам, и мы поехали. Удивительно, но лес словно расступался перед нами, иногда я думала, что мы впечатаемся в дерево, но нам везло, да и Кайл, стоит признать, был умелым наездником.

И мне бы радоваться, что повезло его встретить, и что он предложил подвезти, и что молчал и даже не усмехался мне в ухо, хотя сидели мы слишком близко друг к другу, но…

В том-то и дело, что слишком. Слишком близко. Я чувствовала не только руку, которой он придерживал меня, чтобы не упала, но почти все его тело — от шеи до икр!

Я даже чувствовала, как приподнималась его грудь, когда он дышал! Я даже ощущала, что не так давно он пил мятный чай!

Пыталась, но не могла отодвинуться от него. Не пускал. Один раз рыкнул предупреждающе, второй раз сжал сильнее ладонь на моей талии, а третий придвинулся ближе, и я поняла, что это тот случай, когда надо расслабиться и смириться.

А когда сия пытка закончилась, и мы выехали на знакомую поляну, я мысленно признала, что поездка мне даже понравилась.

Кайл не позволил мне спрыгнуть. Сначала спешился сам, а потом помог мне.

— Спасибо! — поблагодарила его.

— Рад, что потеряшка нашлась, — усмехнулся он, и мы неловко застыли напротив друг друга.

— Ну, мне пора, — я собиралась зайти в домик, но ржание лошади меня задержало. — А зачем ты потащил лошадь в лес?

— Чтобы тебя подвезти, зачем же еще?

— А честно?

— Честно? — задумчиво переспросил он. — Ладно, сама напросилась.

С этими словами он всучил мне поводья и, расплывшись в фальшивой улыбке, громко провозгласил:

— Поздравляю! Вот тебе мой подарок!

Не веря, я глянула на поводья. На ничего не подозревающую лошадь. На веселого Кайла.

— Нет слов, — озвучила вслух свои мысли.

— Так поразил подарок?

— Еще бы! — пробормотала растерянно я, и тихо, так, что, наверное, даже он и не слышал, удивленно добавила: — Мне никогда не дарили ничего моего. Ничего моего и… в то же время, ворованного…

 

Глава 14

Сидя на собственном празднике, я притворялась, что счастлива находиться здесь и видеть гостей, а на самом деле с тоской ждала, когда все закончится.

Это было невыносимо.

Нет, на первый взгляд все было прекрасно и ничем не отличалось от недавнего дня рождения Кайла — и блюд так много, что не только вышивки на скатерти не различить, но и саму скатерть не видно. И гостей полон лес. И лица у всех с улыбками. И среди пришедших не было Альвы, а ее подружки так отчаянно пытались охмурить лэрда, что на меня внимания не обращали. И родители были рядом, и с теплотой улыбались, радуясь тихому летнему вечеру. И судя по наряду двух девушек, ожидались танцы, которые мне понравились в прошлый раз. И Кайл сидел достаточно далеко и с моей стороны, так что мне его практически не было видно, если только специально не искать его взглядом. И Хельга с Мартином не проспали, и пришли не только вовремя, но и с хорошим настроением, и даже сели подле меня, как бы демонстрируя всем наши изменившиеся отношения. Мы — друзья! И с погодой повезло — не пошел дождь, не поднялся ветер, а так, кружил легкий летний ветерок, дразня безумно вкусными запахами.

Словом, все было на таком уровне, что я и мечтать не могла из-за свалившихся неприятностей, но я не ощущала, что это мой праздник и не хотела быть здесь. Но и уйти не могла.

В душе поселилось неприятное предчувствие, и я только и ждала, что вот сейчас… сейчас обязательно что-то произойдет.

А потом, когда проходила минута, и чья-то шутка оказывалась просто шуткой, и так странно, не обо мне. Я внутренне еще больше сжималась, ожидая, что вот теперь… теперь уж точно что-то случится…

Невыносимо это — от каждого ждать подвоха.

Иногда я ловила на себе взгляды лэрда и силилась улыбнуться, но, думаю, он не верил мне так же, как я не верила в искренность здесь собравшихся. За исключением родителей (естественно), лэрда (безусловно) и Хельги с Мартином (возможно).

Остальные вряд ли пришли бы на мой день рождения, если бы не ужин, предполагаемые развлечения и тот факт, что они выспались, а больше здесь и заняться-то нечем.

Почему бы не сходить на день рождения Керраи?

Ну, а правда, почему бы не притвориться, что она для нас что-то значит?

Глядя на оборотней, я почти физически ощущала, что только еда и зрелища держат их, а так бы сидела я с родителями в домике, причем без подарков, которые пока еще никто не дарил, если не считать Кайла с лошадью. Но я знала, что этот неловкий момент с подарками неизбежен.

Лэрд поднимется, объявит, что я уже родилась, и, мол, пора показать, кто что подготовил. А никто, кроме папы и мамы, ничего не готовил. Но подарки будут. Как иначе после заявления Кайла за завтраком?

А его выходка с лошадью?!

После того, как он пытался всучить мне животное и я отказалась, прошло около пяти часов, а у меня до сих пор кровь к лицу приливает, как вспомню его реакцию. Я отказалась, и не в вежливой форме, но я просто опешила! А он глянул так, что…

Я почувствовала себя полным ничтожеством, ужасно захотелось, чтобы время открутилось назад, и я ничего такого не говорила, но…

Я сказала. А он услышал. И точки возврата не было.

— Как знаешь, — на мой выпад он равнодушно пожал плечами, взял поводья и порадовал лошадь: — Ей ты не нужна, мне тоже, других желающих возиться с тобой я не нашел, как ни искал, так что пойдешь на колбасу и шашлык.

— Кайл, ты с ума сошел! — возмутилась я. — Какой шашлык?

— Не сегодня вечером, — успокоил он, уводя лошадь прочь, — не переживай, не попробуешь.

У меня не было возможности держать лошадь — не было ни условий, ни средств, но я не хотела, чтобы из-за меня пострадало невинное животное.

— Кайл! — окликнула парня. — А где две другие лошади?

— Там же, где будет эта, — ответил он, не оборачиваясь, и я бросилась следом за ним.

— Оставь ее мне! — попросила, нагнав его.

— Зачем?

— Я принимаю подарок!

— Поздно, я передумал.

— Кайл, пожалуйста…

Я запнулась под его пристальным взглядом. Это такая редкость — не видеть в серых глазах усмешки.

— Почему ты не взяла ее сразу?

— Потому что опешила. Не ожидала. Не была готова. И у меня нет ни условий, ни средств, чтобы держать ее, — сказала чистую правду, помня, что оборотни чувствуют ложь.

Он кивнул, и я думала, что он понял, проникся и пожалеет меня и животное, но…

— Она уходит со мной, — сказал, как отрезал.

Жестко. С нажимом. Напомнив мне своего дядю. Тот тоже никогда не меняет решений. И последнее слово за ним.

На вечер Кайл явился без лошади, и это не прибавило мне настроения. Глядя, как жарится на вертелах мясо, я думала не о том, как ловко это получается у таких красивых мужчин (а там было на что посмотреть), а о том, что, возможно, в эту минуту моя лошадь, от которой я отказалась… тоже… вот так… у кого-то на вертеле…

— Что с тобой? — видимо, я побледнела достаточно сильно, раз мама это заметила, несмотря на подкрадывающиеся тени вечера.

— Немного нехорошо себя чувствую, — я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы унять дурноту.

Телу полегчало, а на душе по-прежнему скреблись кошки. И когда на поляне раздался звон, посягающий на барабанные перепонки, кошачьи коготки заострились, и стали царапать еще сильнее. Образно, конечно, но от этого не менее неприятно.

Все повернулись к парню, который держал в руках яркий солнечный диск, и мужественно вытерпели еще один звонкий удар. Когда на поляну вышел оборотень с огромной трубой и дунул в нее, раздались громкие аплодисменты, к которым я присоединилась, как и к радостным крикам.

Выплеснув эмоции, я отчасти выплеснула и страхи, и смогла заметить, что остальные кричали куда громче и радостнее, чем я. И успокоилась: силком я их не тащила на поляну, подарки с них требовала не я, и вообще, если не мандражировать, то очевидно, что веселящиеся оборотни мало напоминали жертв заговора коварного Кайла.

Так что, когда лэрд поднял руку, призывая к тишине, и начал говорить, что сегодня мы собрались здесь по праздничному поводу, я покраснела от усиленного внимания, но улыбнулась, чувствуя, как на корнях необоснованных страхов пробиваются несмелые лепестки надежды.

А, может, все к лучшему?

— Керрая, — после вступительной речи обратился ко мне лэрд, и, вспомнив, как поступил в подобной ситуации Кайл, я встала и почтительно склонила голову.

— Я рад, девочка, что ты стала членом нашего клана, — сказал вожак.

И вроде бы говорил искренне, но… Я поморщилась. Что-то задело меня, что-то царапнуло в его словах, и я подняла голову.

Наверное, не стоило этого делать.

Я помню, Кайл стоял, рассматривая землю, пока лэрд не подошел к нему. И, наверное, лэрд не ожидал, что я посмотрю на него, потому что мелькнуло в его взгляде что-то странное — то ли недоумение, то ли легкая растерянность…

Но с чего бы ему теряться?

Так, показалось.

Несколько долгих секунд он смотрел мне в глаза. Я видела, что он достаточно далеко, он не сделал ни единого шага, ни единого жеста, но я чувствовала, что он близко.

Больше, чем близко. Он был даже не рядом. Он был во мне… В моей голове, в моих глазах, в моих мыслях…

Я задохнулась от свежего запаха лесных ягод, от тонкого запаха белого цветка, раскрывшегося робким бутоном на одном из кустарников, от терпкого запаха хвойного дерева, которое росло близ соседней поляны. Оглохла от крика птицы, взметнувшейся с дерева в небо. Ослепла от угасающего солнечного луча, растворившегося в розово-фиолетовом небе.

Я видела только серую глубину — она плескалась внутри меня, и нам обеим было уютно.

А потом глубина, как морская волна, беспокойно шатнулась назад, в попытке безумного бегства, когда знаешь, что сбежать невозможно, но надеешься, веришь и… снова проигрываешь… Но ты хотя бы пыталась…

А ее лишили даже этой попытки. На моем полувздохе. И уже на моей попытке уйти, сбежать, оставить себе, спрятать!

Не дали…

Не разрешили.

И волна поползла обратно, через мое сердце, через мою душу, через надежды, которые легли у нее на пути осколками…

— Чшш… — услышала голос внутри себя, такой ровный, такой спокойный, что не узнать невозможно. — Сейчас все пройдет.

Первыми перестали пахнуть ягоды. И правильно — они так далеко. Словно растворился цветок на кустарнике, да и сам кустарник был едва различим. И правильно — какие цветы на кустах?

Потом я перестала ощущать запах хвои и стала слышать только тех птиц, что сидели на ветке сверху.

А потом, подняв голову, увидела вечернее небо, и ничего ослепительного не было в его темноте. Тоже верно, я человек, а не оборотень, я не могла видеть все так… насыщенно, ярко, до боли в глазах.

Зашуршала, прощаясь, волна, и…

Нет!

Встрепенувшись, я потянула ее обратно.

Не отдам!

— Успокойся, — пытается вернуть надо мной контроль голос, но…

Нет!

Чувствую, что лечу, кувыркаясь, падаю в пропасть, из которой голос пытается меня вырвать, но я упрямо поджимаю губы и не отзываюсь.

Молчу.

Тихорюсь.

Не отдам, нет, мое…

— Посмотри на меня! — приказ.

Распахиваю глаза. И смотрю в лицо того, кто пытался забрать у меня что-то важное. Что-то ранимое. Что-то… общее между нами…

— Керрая, — голос лэрда только в моей голове, потому что слышу его, хотя губы мужчины сжаты в тонкую линию.

Он недоволен мной, а я…

Качаю головой, пытаюсь сделать шаг назад — не дает. Держит за плечи. Смотрит в глаза. Давит взглядом, от которого начинает болеть шея, требуя склониться перед ним.

А я смотрю. Терплю боль и смотрю.

— Не пытайся бороться со мной, — угрожает.

Благоразумно молчу. Терплю дальше и падаю глубже; пока он отвлекся, зарываюсь в новые для себя ощущения. Новые, но как будто знакомые. Что это? Я не знаю. Только понимаю, что без них не хочу.

— Я тебе помогу, Керрая, — голос смягчается, в нем различима печаль.

И когда удивленно моргаю, чувствую жгучую боль.

Я кричу. Вырываюсь. Плачу, и…

Забываю.

Все забываю.

Потому что так велел — он.

— Я хочу сделать тебе подарок… — доносится до меня голос лэрда.

Открыла глаза.

Лэрд стоял уже не вдали, а рядом, напротив меня, и протягивал толстую книгу. А я чувствовала в себе непонятные отголоски и силилась разобраться: что это было? И почему все вокруг ведут себя так, будто не было ничего, я ведь…

— Успокойся, — прошептал лэрд, вручив книгу, — ты едва не упала в голодный обморок, но я успел тебя поддержать. Никто не заметил.

— Что?

— Ничего не было, Керрая. Расслабься.

Лэрд отвернулся и громко провозгласил, что настало время даров имениннице. Ко мне потянулась дружная вереница оборотней, я слышала их поздравления, я принимала подарки, но ножи, вилки, внушительные вилы, грабли, лопата, набор соусов из ядреных сортов перца и специй, кожаная куртка с заклепками, массивные ботинки с шипами, шпоры, охотничий нож, ножницы, пилочка для ногтей, вязальные спицы, живой ежик и даже дикобраз, не отвлекли меня от лэрда, который, подойдя к одной из подружек Альвы, что-то шепнул ей такое, от чего девушка расплылась в улыбке охотника, поймавшего крупного зверя.

Когти внутри меня, рванувшись, сделали незаметный порез, и я почти физически ощутила первую каплю крови.

Больно до тошноты. До ненависти. До отвращения.

Лэрд обернулся — долго смотрел, тяжело.

Отвернулся на секунду, словно в раздумьях, а потом еще раз мимолетно взглянув, взял девушку за руку, помогая ей подняться. Еще бы, с таким обтягивающим платьем, как у нее, встать непросто. Одно неосторожное движение — и порвется.

— Начнем же праздник! — громко объявил лэрд.

Поток дарителей вокруг меня рассосался, и я получила возможность рассмотреть в подробностях уход лэрда и его дамы с поляны. Вот она прильнула к нему, оставив красную помаду на шее, а он положил руку на ее толстый зад, облепленный коротким платьем.

Брр-р…

Вскоре я перестала различать их в лесных зарослях и мгновенно успокоилась, не понимая, что со мной вообще было? Хотя в ушах все еще стоял женский смех, когда девушка обернулась. Я постаралась не обращать на это внимания. И вообще, какое мне дело, что у лэрда плохой вкус в отношении женщин?

По-моему, это заметила только я. Как и его уход, собственно. Другие отдались празднику, а не размышлениям. Ели, пели, смотрели в танце новую печальную историю о любви — на этот раз оборотня и человека. Я же, сложив все дары в одну горку, больше следила за неожиданно образовавшимся у меня зверинцем, чем за представлением, поэтому суть печали танца так и не поняла.

— Ну как тебе подарки? — спросила шепотом сидевшая рядом Хельга.

Помня о легендарном слухе оборотней, пришлось подумать минуты три, чтобы ответить честно и никого не обидеть.

— Эм… оригинальные.

— Не понравились?! — поразилась подруга, причем так громко, что мне безумно захотелось подсунуть ей под пятую точку подаренного ежа.

Но ежика было жалко: за полчаса, что он суетливо ползал по моим коленям, мы друг к другу успели привыкнуть. Был еще дикобраз, он сидел позади меня, но, увы, был заперт в большую клетку, так что тоже для мести не вариант.

— Хельга! — шикнула я.

Девушка покаянно приложила ладонь к губам, оглянулась и опять поинтересовалась, на этот раз даже не шепотом, а скорее дыханием:

— А почему не понравились?

Это как раз объяснить было просто. Но не здесь же! Родители увлеклись представлением, оборотни вроде бы тоже смотрели на импровизированную сцену, а не на меня, но я решила подстраховаться и встала.

Кивнула Хельге в сторону деревьев — все равно ведь не отстанет с расспросами, а так меньше шансов, что кто-то подслушает, да и захотелось ноги размять. Тело все еще помнило более комфортные условия проживания, и иногда наказывало ломотой, как сейчас.

— Ну? — поторопила с ответом Хельга, когда мы отошли.

— Подарки любопытные… — начала я.

— Так я тебе и поверила! — фыркнула девушка. — И нож, что мы с Мартином подарили, тоже не понравился?

— Вот нож, будь уверена, пригодится, и вне конкуренции. — искренне заверила я.

— А остальное?

— Остальное… — я погладила ежика, которого машинально захватила с собой. — Знаешь, мне кажется, не только я не ожидала, что будут подарки, поэтому и не была к ним морально готова, но и… гости не ожидали, что придется что-то дарить, и вот…

— И вот очень зря ты так думаешь! — подбоченившись, заявила Хельга. — Гости очень даже готовились!

Девушка заметила мой скептический взгляд даже в подступившей темноте вечера и заявила с еще большей горячностью:

— Да если хочешь знать, многие из них подходили ко мне и спрашивали: что тебе подарить?

— А почему они подходили к тебе? — удивилась я.

— Потому что… — глаза Хельги так ярко сверкнули, что я четко увидела и надолго запомнила — они у нее светло-зеленые, — потому что посчитали меня твоей лучшей подругой. Вот почему! И даже если ты сама пока так не считаешь, знай: я приложу максимум усилий, чтобы так и было!

Искренность в словах девушки заставила улыбнуться.

— Хорошо, — согласилась я. — И все равно не понимаю… ну не могла же ты посоветовать подарить мне ежа! И дикобраза!

— Нет, конечно! — возмутилась она. — Я просто намекнула, что могло бы тебе понравиться, а дальше уже каждый проявил фантазию, как мог.

— А можно узнать, в чем заключался намек?

— Я ничего не придумывала, — тут же горячо возразила девушка. — Ты мне сама говорила, что любишь все острое и с шипами!

— И что?

— Так вот тебе, — она кивнула на ежика, — острое и с шипами.

Ежик зашевелился и глянул на меня не менее удивленно, чем я на него.

По-моему, у него просто иголки чесались осмотреть себя со спины и убедиться, что хотя бы никаких шипов там не выросло!

— Н-да, — я задумалась над подарками, — ножи и вилки всегда пригодятся, и набор острых соусов. Что делать с вилами и граблями, я примерно могу представить — возможно, мама захочет высадить у дома какую-нибудь зелень… Ботинки с шипами и кожаная куртка в заклепках — хоть и не в моем стиле, но тоже придутся кстати, все-таки скоро осень, а мастерская папы пока не работает, о доходе говорить рано. Но что делать с животными?

Ежик затаился. Ждал. Хельга развела руками. Ни одной подсказки. И тогда я поняла, что хватит с меня того, что от меня пострадала лошадь. Больше ни одной жертвы в мой день рождения!

— Что ты задумала? — зашептала Хельга, когда я начала углубляться в лес.

— Хочу отпустить ежика.

— Серьезно?

Я повернулась. Наверное, и я, и ежик выглядели настолько уверенно, что смогли не только убедить, что не врем, но и вдохновить Хельгу к проявлению инициативы.

— Давай я сбегаю за дикобразом! — предложила она.

— Давай!

Подруга поспешила за клеткой с животным, а мы с ежиком все дальше удалялись от песнопений. Хотелось выпустить его подальше от оборотней, а то с их сюррным чувством юмора с них станется поймать его завтра и принести обратно, как беженца.

Нет уж. Сбежал — так сбежал, не надо мне тут трогательных возвращений!

Перестав слышать песни, я поняла, что отошла достаточно далеко, чтобы у нас с ежиком появился шанс на удачное бегство.

Оглянулась — были видны отблески костров, так что точно не потеряюсь. Так, ну, наверное, здесь и выпущу, это место ничем не хуже других: на земле много сухих веточек, рядом пышный кустарник, в который легко можно юркнуть.

Ежик при виде кустарника начал сопеть и нетерпеливо вырываться. Ага, значит возле него.

Подошла. Опустила на землю ежика. А тот вдруг успокоился и свернулся клубком, намекая, что больше спасать себя не планирует!

— Эй, ты чего? — шепнула ему.

Не ответил. Кажется, еще больше сжался.

Подтолкнула упрямый шарик. Еще раз. Вздохнув, что все приходится делать самой, взяла ежика, раздвинула ветки кустарника, собираясь перенести животное по ту сторону баррикады, и…

Замерла в шоке, увидев мужчину и девушку, которые… даже слов нет описать, что они делали!

Они были боком ко мне, я с трудом различала мужской силуэт в темноте леса и как резко он двигает бедрами. А девушка… она была перед ним на коленях, ее длинные пальцы сжимали ягодицы мужчины, обтянутые темными брюками, и она…

Услышав длинный стон девушки, я дернулась. Хотела сбежать, уйти, чтобы не видеть, не знать, чтобы не было больно, но…

Не только ноги не слушались, но и руки — я продолжала стоять на месте, удерживая и ежика, и ветви кустарника. Продолжала смотреть, как жестко двигается мужчина, практически выбивая из девушки стоны.

Не отчаянные, не жалобные, а жадные, удовлетворенные.

Снова попыталась двинуться с места, и снова безрезультатно.

Мои глаза следили за происходящим, отмечая каждую деталь. Вот мужчина поднял к небу лицо, вот жадно втянул в себя воздух, вот откинул с лица длинные светлые волосы — конечно, светлые, хотя я и не видела их цвета в сгустившемся вечере.

А вот… обернулся.

Увидел меня, но… не перестал двигаться. Не перестал вырывать стоны из девушки, что стояла перед ним на коленях с задранным к талии платьем. Видимо, то, что застала я, уже послесловие, и платье мешало.

Он не сбросил с себя ее руки. Глядя мне в глаза, он ускорился!

Его движения стали жестче. Девушка перестала стонать, и, задыхаясь от бешеного темпа любовника, только изредка всхлипывала. А он двигал бедрами и смотрел на меня.

Вечер, вокруг темнота, но я видела, как сверкнули серыми льдами его глаза, когда девушка попыталась чуть отстраниться.

— Нет, — он намотал ее длинные волосы на кулак и сделал рывок, чтобы она почувствовала наказание и его главенство. Он отвлекся всего на секунду, и взглядом снова вернулся ко мне. — Я люблю до упора!

И новые размашистые движения. До тошноты противные всхлипы. Но я все еще не могла уйти, словно кто-то невидимый удерживал меня здесь, заставляя смотреть.

— Да-а. Вот так! — простонал мужчина, запуская вторую руку в волосы девушки.

Он просто насаживал ее рот на себя. И, не мигая, следил за моей реакцией. Увидела ли я? Да. Запомнила ли? Даже не сомневайся. Хочу ли так же? Да пош…

Пугливо дернулась, почувствовав прикосновение к своим губам. Не явное, не видимое, а ментальное.

Ясно. Усвоила. Я все поняла… лэрд.

И только я так подумала, невидимая ладонь с моих губ исчезла.

Я шевельнулась, сделала шаг назад. Руки, если не считать, легкой усталости и дрожи из-за ежика-тяжеловеса, снова слушались, ноги уже не напоминали желе, и я могла уйти, не дожидаясь финала, но…

Не знаю: случайно ли я выбрала это место для воплощения доброго дела или все было подстроено, но увиденное не изменило первоначальных планов, только слегка их подкорректировало. Друг-ежик и так насмотрелся и наслушался страшного, так что я не стала пугать его еще больше — просто опустила по ту сторону кустарников, и, проследив, как он удаляется, отошла дожидаться Хельгу.

— Ну вот! — заявила она громко, потрясая передо мной клеткой и заставляя дикобраза неприязненно ощетиниться на такое кощунство.

— Тише ты! — шикнула я на подругу.

— Почему? — несмотря на удивление, она все-таки перешла на шепот.

— Почему-почему? — передразнила я, силясь придумать что-то правдоподобное.

Даже зная, что оборотни легко относятся к интимным вопросам, не хотелось, чтобы она смотрела на лэрда, когда он в таком… неадекватном состоянии.

Впрочем, он выдал себя сам — вот не верю, что не мог тише! И эта его толстуха… чего так стонать, будто не нравится?!

— Что там? — Хельга ткнула пальцем в кустарник и с силой втянула в себя воздух.

— Постой, пожалуйста, здесь, — попросила ее, — и так уже всех зверей в лесу распугала.

— Что? Какие звери? — опешила Хельга, а я, воспользовавшись ее состоянием, быстро юркнула в сторону.

Раздвинула ветки кустарника, не глядя, поставила клетку с той стороны, мысленно извинившись перед животным, слегка встряхнула и быстро открыла. Дикобраз сидел в шоке, так что пришлось его подталкивать, но не зря было столько усилий, потому что в итоге он меня не разочаровал и выбрал правильное направление.

А когда вместо стонов послышался женский вскрик, я открыла глаза, насладилась зрелищем и в приподнятом настроении ломанулась обратно.

По пути подхватила под локоть подругу, и, не разбирая дороги, путаясь платьем во всех сучках и задоринках, поспешила на поляну обратно, к сверкнувшим призывно кострам.

Нет, ну вечер определенно исправился!

И я с уверенностью могу заявить, что в мой день рождения ни одно животное не пострадало!

Если, конечно, не считать изрядно обколотый иголками дикобраза зад одной оборотнихи! Но это, конечно, плюс, а не минус, потому что, возможно, научит ее правильно подбирать себе платья!

 

Глава 15

Я неслась с такой скоростью, что Хельга, которая, в отличие от меня, хотя бы видела куда наступает, едва поспевала.

У кромки леса я отпустила подругу и резко остановилась. Оглянувшись и не заметив грозной погони, прислонилась к дереву — дыхание сбилось, волосы, утром уложенные мамой в корону, скорее всего, напоминали окультуренное гнездо, на подол платья я не смотрела, чтобы настроение не испарилось, Я смотрела только на подмигивающие красным костры с поляны и на подругу, пытающуюся испепелить меня взглядом.

— Я поняла, кто там был, — заявила она таким обвинительным тоном, словно это я с голым задом пугала маленьких беззащитных дикобразов!

Конечно, я не сказала этого вслух. Во-первых, дыхание еще не восстановилось, во-вторых, это не застольная тема, а у меня прорезалось не только настроение, но и аппетит, и не хотелось портить его неприятными воспоминаниями.

— Ты понимаешь, что нам за это может влететь? — строго спросила Хельга, а я на секунду даже дышать забыла от такого двуличия.

— За что это, интересно?! Мне говорили, что у вас в клане считают: если нечего скрывать, то и прятать не надо. Разве это так?

— В общих чертах, — согласилась девушка, — но ты это несколько извращаешь…

— Знаешь что? Извращение это… — я махнула рукой в сторону темного леса. — Там. И это они, а я не я посчитала, что там нечего скрывать и нечего прятать. Хотя, как по мне, кое-кому точно прикрыться не помешало бы!

— Керрая… — девушка собиралась возмутиться, но не выдержала и рассмеялась, но тут же притихла и зашептала. — Ой, если лэрд услышит, о чем мы с тобой говорим, нам точно влетит! Теперь уже точно-точно!

— За что?

— Ну, как ты не понимаешь? Обсуждать это — неприлично.

— А делать «это» у всех на виду прилично?! — вновь возмутилась я двуличию оборотней.

— Это не было у всех на виду, — заступилась за парочку девушка. — Любой оборотень почувствовал бы не только близкое присутствие лэрда, но и… то, чем он занят. И, соответственно, никогда бы не подошел.

— Да ну? — Я недоверчиво глянула на подругу. — А что же ты подошла?

— Да просто… я и подумать не могла!.. Я… несла тебе дикобраза и думала только о нем! Прощалась с таким красивым животным!

— Красивым и, как оказалось, полезным, — хихикнула я, вспомнив, как эффектно он за меня отомстил.

— Керрая, — возмутилась Хельга, — почему ты смеешься?

— Нервное, — я смахнула слезинку, скорее всего, вызванную смехом, чем же еще? — В общем, если лэрд захочет нас наказать, так и скажем ему — только правду, и ничего кроме нее. Ты прощалась с дикобразом, а я с ежиком — тоже, знаешь ли, успела его почти полюбить. Мы были так огорчены расставанием, но понимали, что не в силах и дальше неволить этих прекрасных животных, а тут… еще одно случайное огорчение!

Хотя мелькали у меня мысли, что огорчение вполне себе удачно подстроенное, делиться ими я не собиралась даже с подругой.

— Ну что, пойдем поедим? — кивнула на поляну. — Я после бега с препятствиями ужасно проголодалась.

— Не знаю, мне кусок в горло вряд ли полезет.

— Да не расстраивайся ты заранее! Ты была так занята мыслями о дикобразе, что не почувствовала лэрда, он тоже был… увлечен. Он мог тебя вообще не услышать.

— Плохо ты знаешь лэрда, — вздохнула девушка.

— Полностью согласен с тобой, Хельга, — послышался откуда-то из-за кустов голос Кайла, а через секунду он вышел и окинул меня насмешливым взглядом. — А ведь как я тебе рассказывал, в деталях, да еще с первого дня!

Он вздохнул. Хельга тоже. А я возмутилась их единодушию.

— В каких деталях? Ты только сказал, что твой дядя мстителен и обидчив!

— Ты такое сказал? — поразилась Хельга.

— А что, это тайна клана? — пожал Кайл плечами. — Я думал, она внемлет моим словам и избежит неприятностей, а она обвешивается ими, как елка гирляндами. Едва избавится от одной — и нацепит на себя новую! Зачем только — понять не могу. Не хватает внимания?

— Твоего внимания у меня точно переизбыток, — буркнула я и отвернулась, планируя уйти, но следующие слова парня развернули меня обратно.

— Понравилось наблюдать? — Увидев, что завладел вниманием, Кайл усмехнулся. — Поверь, участвовать гораздо приятней. Причем для обоих.

— Какой же ты… — я покачала головой, с трудом сдерживаясь, чтобы не наговорить гадостей.

— Хельга, — не отрывая от моего лица взгляда, сказал он, — тебя там Мартин потерял. Кто-то ему шепнул, что видел, как ты удалялась в лес, и он теперь сильно тревожится. Ему шепнули, что ты ушла не одна, но не уточнили, что с тобой был всего лишь дикобраз. Не хочешь его успокоить?

— Это ты нашептал! — обвинила девушка Кайла.

— Я, — не стал отпираться тот. — Если что, он побежал вправо. Минут десять назад побежал, — добавил Кайл, заметив, что девушка даже не шевельнулась. — На большой скорости. Просто так не услышит, придется или ждать, когда он вернется, или побегать за ним.

Хельга тоскливо глянула вправо, потом на меня.

— Не волнуйся, — продолжил Кайл, — не съем я твою подругу. Так, кое-что уточню, и все.

— Что уточнишь? — насторожилась девушка.

— Тебя это не касается, — огрызнулся он. — Хельга, Мартин все дальше, пока ты болтаешь. Ты знаешь, что он очень упрям.

— Иди, — я кивнула на поляну, намекая, что если что, спасение близко, и Хельга, чуть помявшись, помчалась обратно в лес.

А вот Кайл не торопился ничего уточнять.

Он вообще, по-моему, мало был настроен поговорить.

Сделал шаг ко мне, поднял руки, уперся или в ствол дерева, у которого я стояла и тем самым практически пришпилил меня к нему.

Серые глаза оборотня сверкнули разъяренными молниями, а горячее дыхание коснулось моего лица.

Мне стало жарко.

Жарко и неуютно, и от этой близости, и от этого взгляда, и от молчания, которое все больше сгущалось.

— Не понравилось, — устав ждать, ответила я, и хотела отойти от оборотня, но он не позволил.

— Не понравились что?

— Наблюдать не понравилось.

Тонкие губы оборотня медленно растянулись в улыбке, и я вздрогнула, когда красные отсветы костров упали ему на лицо. Мелькнул отчего-то страх, дурное предчувствие вернулось, как будто подсказывая, что вот… вот сейчас произойдет то, чего я опасалась весь вечер…

— Пусти! — прошипела я.

Он качнул головой, склонил лицо к моему и выдохнул в мои губы:

— Наблюдать не понравилось. Это я понял. А как насчет попробовать?

Нас прятала темнота, худое лицо Кайла с непременной ухмылкой и кровавыми отсветами костров напоминало хищную маску, его глаза сверкнули серым, ослепляя меня.

Он был так близко, что даже я, человек, ощутила — он недавно пил травяной чай и, кажется, немного вина.

Его ровное дыхание смешивалось с моим, рваным, его губы почти касались моих, один вдох — и коснутся, и…

В памяти пронеслись почти стертые картинки — день, солнце, и мужчина, который пытался меня изнасиловать…

Так странно…

Если бы Кайл подошел ко мне в темноте и так близко несколько дней назад, я бы впала в истерику, но скорее, в ступор. И меня бы стошнило. А сейчас только сердце забилось сильнее, и меня хватило на то, чтобы улыбнуться.

Отчасти такая реакция объяснялась тем, что вокруг было много людей, и я знала, что если крикну, меня спасут, но, пожалуй, впервые я поняла, что сеансы с лэрдом мне помогли. И, действительно, впечатлилась. Им. А не Кайлом.

— Хорошо, попробую, раз ты предлагаешь, — пообещала ему, а когда его губы намеревались прикоснуться к моим, добавила: — Не с тобой.

Он застыл, глаза снова сверкнули, а я попыталась юркнуть у него под рукой. Увы, мой отказ не превратил его в соляной столб, и он быстро сориентировался. Перехватил меня, прижал бедром к дереву, обнял руками ствол, тем самым обнимая меня.

— Для взрослых игр ты пока слишком маленькая, — шепнул мне в висок, потерся щекой, вызывая не возбуждение — оторопь. — Поэтому не дразни меня.

— Не дразнить? — вскинулась я, пытаясь хотя бы на сантиметр отпихнуть его. — А чем сейчас занимаешься ты?! Разве не этим?!

— Я тебя не дразню, — хмыкнул он куда-то мне в шею, обдавая ее своим жарким дыханием. — У меня другие намерения — стать первым, кто тебя поцелует.

— Это не тебе выбирать!

— Мне, — заявил он самонадеянно. — Первый мой подарок тебе не понравился, так что я подготовил второй.

И только я открыла рот, чтобы позвать на помощь, как он…

Боже мой, никогда не думала, что это настолько противно!

Мама, когда целовалась с папой, выглядела так, словно ей это нравится, да и другие целующиеся парочки, которые мне встречались, выглядели воодушевленно и вызывали легкую зависть, а здесь…

Понятия не имею, как такое извращение может понравиться?! Кайл не просто прикоснулся ко мне губами, такое ощущение, что он пытался устроить так, чтобы наши губы поменялись местами! И никак не мог определиться, как же все-таки это сделать правильно? То ли припечатать своими губами, то ли мои потянуть на себя?

А потом, скорее всего, от растерянности вообще перепутал губы и попытался всунуть в мой рот… тьфу, демоны, как вспомню… попытался всунуть в мой рот свой язык!

Это было мерзко.

Меня замутило, да в конце концов, мне элементарно не хватало дыхания, а этот гад сероглазый продолжал удерживать и языком пересчитывать мои зубы. Какая жалость, что они у меня все, и экзекуция не обещала скоро закончиться, вот если бы мой одноклассник Коллин все-таки выбил мне парочку, как собирался (ухаживал он за мной, как легко догадаться), мне было бы сейчас куда легче.

Кто ж знал, действительно? Может, у нас бы тогда и сложилось, если бы я поддалась, а так…

А так я против того, чтобы сдаваться. Что тогда, что сейчас!

Попыталась ударить Кайла коленом в пах, но он практически слился со мной, и лишь застонал, когда моя нога скользнула по его.

А-а-а, демоны, ему понравилось!

Попыталась отпихнуть — опять стон мне в губы, и он вжался еще сильнее. Да я практически слилась с корой дерева!

Я замычала, качнула головой, а он и это использовал в свою пользу, обхватив ладонями мое лицо. Оторвался на мгновенье, но я успела сделать только вздох, когда его губы снова завладели моими.

Он явно не планировал прерываться, и я нашла только единственный выход прекратить эти мучения. Главное — не жалеть. Не жалеть, потому что он меня не жалеет!

Когда его язык опять полез к моему, я набралась храбрости, зажмурилась и сжала челюсти.

Сильно.

Он замер и распахнул глаза.

И наконец увидел и осознал, что я не в восторге от всего, что он сделал…

В серых глаза отразилась не боль, не удивление, не раздражение, а… смятение.

Я разжала челюсти, отпуская его, а он…

Отпустил меня тоже.

Дыхание стало рваным у нас обоих, взгляды скрестились, я машинально прикоснулась к своим волосам — они спутались, разметались, да и пусть. Хотя нет, там же мама…

Я начала плести косу, не представляя, чем скреплю ее: заколки, конечно, слетели, и в темноте я не найду ни одной. Кайл безучастно стоял напротив и следил за моими руками. А потом тяжело выдохнул, качнул головой и выругался. Я продолжала плести косу и смотреть на него.

— Керрая… — произнес он чуть хрипловато.

Снова глубокий вдох. Медленный выдох. Взъерошил свои короткие волосы. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но я как раз доплела косу и, сделав шаг на поляну, прочь от него, обронила:

— Мне не понравилось пробовать.

— Керрая…

Я не хотела слушать его.

Не хотела быть рядом с ним ни одной лишней минуты. С сожалением осмотрев мятое платье, вздохнула и уже намеревалась уйти, но странный вихрь за спиной меня развернул.

Не сразу поняла, что увидела — какой-то клубок, что-то перемещается, кто-то рычит, а потом до меня дошло, что это Кайл и Этан, и я поспешила обратно.

— Не надо! — крикнула над клубком. — Этан, не надо!

Они не слышали. Катались по земле, издавая настолько грозные рычания, что удивительно, как сюда не сбежались оборотни. Наверное, их отвлекли громкие песнопения, но… с их-то слухом?

— Этан, не надо! — крикнула громче, не решаясь подойти ближе, не решаясь к ним прикоснуться.

Мне показалось, будто у них выросли когти, а вместо лиц появились львиные морды, челюсти вытянуты, я даже хвосты рассмотрела, хотя ребята вроде бы и оставались в человеческих сущностях.

— Этан! Кайл!

Моя очередная попытка разнять их тоже не увенчалась успехом, но вдруг из леса послышался львиный рев, и я впала в оцепенение, а клубок из тел откатился еще чуть-чуть и… распался, практически у моих ног.

Из лесной темноты показался лэрд и его новая пассия. Лэрд взглянул на меня, перевел взгляд на ребят, которые уже поднялись и встали по обе стороны от меня, приблизился.

Без слов.

Давя одним присутствием, даже когда смотрел на Кайла и Этана. Не знаю, какое впечатление он производил на них, но они опустили глаза и склонили головы, я же машинально смотрела на лэрда, чувствуя, что меня потряхивает, как в лихорадке.

Я как-то сильно прониклась этим моментом, неожиданно осознав всю глубину того, что произошло. И даже без всяких причин ощутила привкус вины — наверное, просто так, за компанию, попала под ментальную раздачу от лэрда. И я бы, может, начала заверять, что больше никогда, ни за что, и… ну что еще там придумать, когда вины нет, но…

Всю трагичность и пафосность нарушила пассия лэрда, выйдя из леса поближе к свету. И, соответственно, к нам.

Ее короткое платье, которое больше походило на липучку, чем на одежду, в цвете не изменилось — нет, и не было на подоле травяных пятен, как на моем — ну, может, потому, что подола как такового не было. Девушка метала гневные молнии, выражая всю степень возмущения тем, что увидела, как будто не она минут пятнадцать назад сидела полуголой на земле перед лэрдом.

Она вздернула голову, испепеляя меня насмешливым взглядом, а я смотрела на ее распухшую щеку, и вот никак не могла понять — это от чего ее так раздуло? От того, что лэрд упирался, как и хотел, до упора, и не рассчитал скорость их притяжения? Или это мой дикобраз сообразил, что мстить можно разнообразно, а не только в филейную часть?

— Афффон… — прошепелявила девушка.

Если бы она не схватила за руку лэрда, я бы в жизни не догадалась, что это она не ругается, а просто к нему обратилась. Мужчина наградил ее недовольным взглядом.

— Фы… фухт…накффф…ть… — пролепетала она.

— Ада, чего ты от меня хочешь?!

Лэрд явно не хотел отвлекаться от нашей троицы и прерывать ментальное воздействие, которое привело бы к непременному осознанию и раскаянию, может быть, и к пустым обещаниям тоже. Я думаю, к чему-то такому обязательно привело. Но было поздно. Ребята глянули исподлобья на девицу и, переглянувшись между собой, начали сдавленно посмеиваться.

— Молчать! — прикрикнул лэрд, и даже ночная сова, так вписавшаяся в этот важный момент преступления и наказания, заткнулась.

Вожак обернулся к любовнице.

— Чего ты от меня хочешь?

— Афффон… — простонала она.

— Четче! — приказал он, и о чудо, следующая фраза прозвучала без слуховых спецэффектов.

— Аррон, давай ты скорее погрозишь пальчиком мальчишкам, отругаешь за распутство и хулиганство человеческую девчонку, и мы уйдем, наконец. Я ужасно устала, и язык у меня болит, щека, по-моему, распухает. Я хочу сделать примочки и отдохнуть.

На этот раз от странного взгляда лэрда, по-моему, задрожала трава. И не заметила этого только его спутница, так что мое предположение на счет его дурного вкуса в отношении женщин, лишний раз подтвердилось.

— Аррон, ну пожалуйс… — снова заканючила девушка, но когда перевела ехидный взгляд с меня на лэрда, замолчала.

Попятилась.

Встряхнула головой.

А через секунду ляпнула возмущенно, выдавая тем самым, что во время паузы лэрд говорил с ней мысленно:

— Да, я не собираюсь молчать о том, что здесь произошло! Из-за ее выходки я чуть языка не лишилась!

— Какой кошмар, — буркнула я, — так как, судя по тому, что видела я, язык с одиноким мужчиной в лесу просто необходим!

— Керрая, — тихое предупреждение лэрда показалось ужасно несправедливым, но я ограничилась вздохом.

Вряд ли он произвел на лэрда хоть какое-то впечатление, но я просто устала.

От Кайла, у которого на лице довольно четко читалось, что извиняться за поцелуй он не будет. От Этана, которого не было несколько дней, а тут вдруг заявился, и что? От любовницы лэрда, которая, как и его предыдущая пассия, считала, что я в чем-то перед ней виновата.

И от того, что я уже несколько раз вытерла рот ладонью, а мне казалось, что я до сих пор чувствую губы Кайла, и вкус поцелуя, которого не желала.

Моего первого поцелуя…

Любовница лэрда попыталась снова что-то сказать, но взмахом руки мужчина оборвал новый поток обвинений.

— Ада, ты никому не скажешь ни слова, — припечатал приказом.

— Я прикусила язык, чтобы не прикусить тебя, а ты… — пискнула она жалобно, но вдруг сделала рваный вдох, качнулась, и растерянно посмотрела на лэрда. — Аррон?

— Иди, Ада, — нетерпеливо выдохнул он. — Я пока задержусь.

— Хорошо, — она изменилась, уже почему-то и не думала спорить, в голосе лишь патока и доброта. — Мне тебя ждать?

— Не сегодня.

— Но…

— Ты собиралась заняться примочками, помнишь?

— Ах, да! — она повеселела, поднялась на носочки, прижалась распухшей щекой к щеке лэрда и ушла на поляну.

Лэрд внимательно обвел нас взглядом, и, судя по взлетевшим светлым бровям, выглядели мы занимательно.

— Я успел застать ваши разборки, от Керраи до сих пор пахнет Кайлом, так что причину можете не объяснять.

Вообще-то лэрд сказал это ребятам, но на меня его слова произвели более сильное впечатление, чем на них. Пахну… Кайлом… Все-таки пахну…

— Я так и знала… — разочарованно простонала я, в очередной раз вытирая ладонью губы.

Этан в утешение приобнял меня за плечи, и я была так расстроена, что даже не стала спрашивать: где он был и почему пришел сейчас, а не раньше хотя бы на пять минут?

И вообще, мне ужасно хотелось перебить запах Кайла, о котором упомянул лэрд. Кстати, сам обвиняемый, увидев мою реакцию, состроил такую рожу, будто это я на него напала, а теперь заметаю следы!

— Теперь давайте разбираться, что будем делать, — вернул к себе внимание лэрд. — Никто из клана не знает о том, что произошло. Да, я так сделал, — заметив мое удивление, пояснил он. — Накинул на вас защитный купол, как только услышал. Ада пока не забыла, но я переключил фокус ее внимания на другое. Завтра у нее не только язык заживет, а и память сотрет яркость того, что она здесь видела. Но… Керрая, ты хочешь, чтобы твои родители знали? Ты имеешь на это полное право.

Даже не задумываясь, я качнула головой.

— Уверена?

Кивнула.

— Почему? — поинтересовался лэрд, а я, встретив его пронзительный взгляд, поняла: он знает.

Знает. Но зачем-то хочет, чтобы я произнесла это вслух. Легкий кивок лэрда выдавил из меня признание:

— Думаю, я имею полное право забыть.

— Твой первый поцелуй, — заинтриговано протянул лэрд, заставив меня покраснеть.

— Да, но… Если я посчитаю нужным, то расскажу родителям о первом поцелуе, который мне понравится, а этот… — Я видела, как заходили желваки по лицу Кайла, но выдержала его взгляд и, пожав плечами, закончила: — … Этого поцелуя для меня не было.

— Я тебя услышал и понял, Керрая, — кивнул лэрд одобрительно. — Надеюсь, не только я.

Кайл справился с эмоциями, и его губы снова кривила ухмылка, а наши с Этаном пальцы, пока я говорила, переплелись. Неосознанно для меня самой, но… убирать ладонь я не стала.

— Теперь решим вопрос с вами, — под пронзительным взглядом, парни снова склонили головы, но голос лэрда не стал радушней. — Кайл, если ты не умеешь правильно обращаться с девушками, потренируешься на животных. Поработаешь месяц на конюшне, полагаю, это научит тебя терпению. Да и конкуренция не помешает, какой-нибудь соревновательный момент я тебе там организую. Потом посмотрим…

— Но… — хотел возразить парень.

— Два месяца.

Кайл подавился возмущением, так что, увы, на три месяца не нарвался.

— Этан… — лэрд взглянул на наши переплетенные пальцы и усмехнулся, — так, все понятно. И это несмотря на то, что Керрая до сих пор не знает, что красную розу у ее дома посадил ты, и что тебя не было последние дни из-за участия в строительных работах в ее новом доме. Кайл, тебе тоже понятно?

Кайл притворился глухим. Этан сжал мою руку, и я обернулась к нему — столько вопросов, столько слов, столько эмоций рвалось из меня, но мы все еще были не одни…

— Кайл, пойдем, — позвал лэрд племянника, удаляясь. — И вы не задерживайтесь. Керрая, как только дождешься зверьков, возвращайтесь. Праздник еще не закончен. Я так сказал.

— Эм… — я засмотрелась, как плавно движется лэрд, как порывисто следом за ним идет Кайл, а потом меня осенило: — Каких зверьков?

— Твоих. Каких же еще? Слегка модифицированных лично мною перед дарением, — обернувшись, ответил лэрд. — Ежика, которого ты направила в кругосветное путешествие, и дикобраза, которого натравила на Аду. Они скоро вернутся.

Заметив мою растерянность, он с легкой улыбкой продолжил:

— Они всегда будут к тебе возвращаться, Керрая. И простые команды они тоже будут всегда понимать. Но только твои, других за попытку командовать могут и наказать. Так что, как только вернешь себе едва не потерянные подарки, милости просим. И их накормишь, и себя заодно.

 

Глава 16

— Этан… — начала я, когда мы остались одни.

Ну, как одни? Относительно. Поляна, где отмечали мой день рождения, была полна оборотней, и к нам доносились песнопения, звуки бубнов и других инструментов, которых в эту минуту я точно не могла опознать.

Не до этого.

Вот мы вдвоем. Теперь я знаю, что его не было последние несколько дней не потому, что он не хотел быть рядом, а потому, что он был занят ремонтом в новом доме, где нам предстоит жить с родителями. Еще я теперь знаю, что красная роза была от него, и он не проявил себя потому, что не мог. Да, я думаю так. Иначе он бы не держал меня за руку и не смотрел на меня так… что от глубины его взгляда я опускала глаза.

Я набиралась смелости, чтобы попросить его кое о чем, мысленно подбирала слова, чтобы не показаться навязчивой, но пока смогла произнести только имя.

— Этан, я… — ну вот, опять меня подвело красноречие.

Почему-то с Кайлом я таким не страдаю. На одну его реплику у меня как минимум две, и еще одна запасная, которую просто не успеваю озвучивать, а здесь…

Это просто усталость. Наверное. А еще Этан мне сильно нравится, с первого дня, но…

Думаю, он ровесник Кайла, они друзья, и если тот считает меня маленькой, то и Этан… А я тут гадаю: как да как… и еще эта просьба… Нет, наверное, промолчу. Да. Потерплю, и… завтра, так же, как у Ады, у меня все забудется.

Провела по губам ладонью и, подняв глаза, встретилась с понимающим взглядом Этана. Ой, как неудобно-то, и я по-прежнему ничего не решаюсь сказать, и…

— Прости, — сказал он вместо меня.

— За что?

— За то, что поздно пришел.

Я улыбнулась, а заметив, как от улыбки Этана у него на правой щеке появляется ямочка, перестала смущаться. Совсем. И даже осмелела настолько, что, сделав глубокий вдох, сказала ему:

— Спасибо за розу.

А потом поднялась на носочки и… поцеловала его. Сама. Первая. В губы. Потому что мне так хотелось…

Правда, целоваться я не умела, а так как целовал меня Кайл, не хотела испытывать Этана, поэтому получилось как получилось…

Мое касание. Его ожидание. И два глубоких выдоха одновременно, как будто мы не дышали неделю…

— Не хочу пахнуть Кайлом, — моя жалоба.

— Не будешь, — его обещание.

И на этот раз его губы коснулись моих, и…

Я удивленно отметила — что ощущения совершенно другие, что поцелуй может быть так приятен и сладок, и не сдержала улыбки.

— Что? — поцеловав ее, спросил мягко Этан.

Качнула головой и прижалась к нему. Не хотела при нем вспоминать Кайла. Вычеркну тот поцелуй из памяти, как страшный сон, а этот… Этот был гораздо лучше, но…

— Этан, — не зная, как сказать ему, начала я.

— Я все понимаю, — он погладил меня по спине, а потом протянул мне цепочку с кулоном. — С днем рождения, Керрая.

Взяв цепочку, я с восхищением рассмотрела белый цветок из пяти лепестков в обрамлении серебра. Но это же… цветок… и он…

— Этот точно никто не выкопает, — сказал Этан. — Если ты, конечно, примешь его.

— То есть… я правильно понимаю, что его значение такое же, как у той розы?

— Да. Если ты примешь подарок, все будут знать, что ты под моей защитой, и что на этот раз ты точно в курсе, от кого он. Прости, я бы объяснил и в прошлый раз, но сначала спешил и не учел, что ты не знаешь традиций, потом закрутился в Сакрин-Лэнде… Так что ты скажешь?

У меня было много сомнений.

И разница в возрасте — хотя я понимала, что через два года она сотрется. И то, что мы разных рас — впрочем, я не хотела думать, что будет, когда на горизонте появится пара Этана. И разный менталитет. И хрупкость моего будущего. И много еще чего.

Но одно я знала точно и наверняка. Я хотела принять этот подарок, и никогда бы не простила себе, если бы от него отказалась.

— Застегнешь? — повернувшись спиной, попросила Этана.

После того как кулон коснулся моей груди, я развернулась обратно, и только глянула на парня, как он догадался, и на этот раз мне не пришлось становиться на носочки, чтобы выразить степень своей благодарности.

— Спасибо, — прикоснулась к его губам.

И вскрикнула, почувствовав ответный поцелуй, но мокрый, в обе щиколотки одновременно, и не от Этана!

Подскочив на месте, я уже собиралась выставить Этана против невидимого противника — он парень, защитник, вот пусть и сражается, а я позову на помощь, и…

Но тут увидела два укоризненных взгляда. Услышала два сопения. От двух очень милых животных, которые всегда будут ко мне возвращаться.

— Это твои подарки? — улыбнулся Этан.

— Да.

Я присела на корточки и тоже не сдержала улыбки, заметив, что ежик вернулся с яблочком на спине и, повернувшись боком, предлагал угоститься, а за спиной дикобраза стояла та клетка, в которой я отнесла его в лес.

— Привет, — шепнула зверькам, ожидающим реакции на свое возвращение, — ну что, будем знакомиться заново?

Ежик глубокомысленно повел носом. Дикобраз настороженно глянул на Этана. А я рассмеялась, заметив, что он не менее внимательно, чем они, смотрит на них.

— Это друг, — сказала животным.

И они мгновенно утратили к Этану интерес, даже, кажется, кто-то большой и игольчатый вздохнул разочарованно, мол, эх, войнушка накрылась, а у меня ведь так хорошо получалось!

— Ну? — с интересом взглянула на них. — И как мы вас назовем?

Какое-то движение, теперь уже из глубины леса, прервало наш разговор со зверьками.

Я ничего не могла рассмотреть в темноте, только слышала, как громко хрустят ветки и что-то странно позвякивает. Зверьки насторожились и приготовились обороняться. Я приготовилась хватать их, клетку, под руку Этана, и бежать на поляну.

— Это Хельга и Мартин, — пояснил Этан, который, естественно, слышал лучше меня.

— Такой странный звук… — я облегченно выдохнула. — Я думала, сюда как минимум ломится пьяный скалго!

— Они услышали нас с тобой, — хмыкнул парень, — и намеренно дают знать, что приближаются.

— Зачем?

— Чтобы не застать врасплох.

— В каком смысле?

Этан улыбнулся, и я… Ну, а что я? Тоже улыбнулась, с ним у меня по-другому не получается.

Вскоре к нам вышли Хельга с Мартином — сразу видно, что у них все нормально, держатся за руку, загадочно улыбаются. Девушка, кажется, еще больше похорошела.

— Вижу, ночная пробежка была не зря? — заметила я.

— Ревность Мартина немного утомительна для моих мышц, — пожаловалась девушка таким тоном, как обычно сладкоежка просит добавки. — Теперь я тоже проголодалась и хочу перекусить чего-нибудь вкусненького! Идем? Тебя, Керрая, кавалеры ведь тоже пока так и не покормили?

— Да вот у меня, есть, — я аккуратно сняла яблочко с иголок ежика и хвастливо покрутила им.

Ну и что, что с одного бока червоточинка? Зато нес, старался, хотел угодить!

— Ладно, — я поднялась, — приглашаю всех на мой день рождения!

— Другое дело, — обрадовался Мартин, выводя в первый ряд себя и Хельгу. — Сейчас хорошо поедим, потому что утром всем будет точно не до завтрака.

— Почему? — поинтересовалась я, взяв ежика и вручив Этану дикобраза.

Клетка пусть в лесу остается, не подходит она для боевого защитника.

— Как почему? — откликнулся Мартин. — Завтра все, каникулы заканчиваются, собираемся дружно и возвращаемся в город.

И пока я переваривала одну информацию, Хельга нагрузила меня второй:

— Керрая, а ты сделаешь мне такие же бусы, как у твоей мамы? Все на празднике на эти бусы смотрели, и я хочу. Ну, не прям такие же, но такие же красивые! И не просто так, — добавила она, — я буду твоим первым клиентом.

— Зачем тебе? — поразилась я.

— Не хочу отставать от других.

— Каких других?

— Которые к тебе скоро в очередь выстроятся с такими же просьбами. Не забывай — я первая, и мы друзья!

— С чего бы им становиться в очередь? Ты путаешь. Это к папе за обувью будет очередь. Я надеюсь, — многозначительно посмотрела на Этана, а тот с улыбкой кивнул, мол, помню-помню.

— С того, — вздохнула подруга, — что в клане многие пытаются подражать Кайлу, и, поверь мне на слово, захотят нечто подобное, что ты ему подарила. Чокер, да?

— Да он его даже не носит!

— Ага, конечно, — усмехнулась Хельга, — он носит его, не снимая.

Я резко остановилась — вот уж не ожидала!

— Пойдем? — остановившись вместе со мной, Этан поправил прядь моих волос, и…

От этого прикосновения я задрожала и поспешно опустила глаза, чтобы не догадался.

— Идем, — кивнула ему.

А пока мы шли на вкусные запахи, думала вовсе не о еде.

Я думала о том, что сегодня вечером у меня было сразу несколько поцелуев. Впервые поцеловали меня. Впервые поцеловала я.

Второй вариант мне понравился больше первого, но…

Если честно, гораздо большее впечатление на меня произвели прикосновения Этана к шее, легкие, без всякого умысла, а дрожь вызывающие, простые прикосновения…

Я надеялась, у нас с Этаном впереди достаточно времени, чтобы лучше узнать друг друга, разбудить у меня вкус к поцелуям и вообще…

Я очень верила, что у нас с ним есть этот шанс, и в тот вечер мне все виделось в светлых, радужных красках.

Я верила, что все неприятности остались где-то там, позади, и теперь все будет легко и прекрасно.

Но, как оказалось, зря…

 

Глава 17

Время многогранно и удивительно…

Кажется, не далее как вчера мы с родителями ступили на Жаркие Земли, и даже не верится, что на самом деле пролетело почти два года…

Оказывается, не так уж это плохо — наступить оборотню на хвост, потому что удача нам, наконец, улыбнулась.

Папа открыл обувную мастерскую, и она пользуется успехом, так что напрасно я переживала, что оборотни ходят босиком. Пусть себе ходят! Как оказалось, босиком они бывают только в периоды отдыха, когда выезжают из города и пытаются стать ближе к природе, а заодно к своей второй сущности.

А так они не только носят обувь, но и очень требовательны к ней. Папе пришлось сильно попотеть, чтобы его товар отвечал требованиям клиентов, но зато теперь обувь от Стивена Ланчес пользуется спросом не только в Сакрин-ленде, но и на другой территории Жарких Земель, а это включительно пять крупных поселений.

Так что с деньгами у нас все нормально, и мы не только около года назад вернули клану средства, вложенные в постройку нашего дома, но и подумываем о том, чтобы выкупить булочную, в которой работает мама.

Кстати, да, постройка дома оказалась не бескорыстной, но лэрд не настаивал на точных сроках возврата средств, это уже мы сами подтянулись.

В принципе, мы могли дом и не выкупать, а жить в нем какое-то время бесплатно, но… Какое-то время — понятие растяжимое, мало ли кому что взбредет в голову, или цена на недвижимость повысится? А так у нас свой собственный дом, и мы никому ничего не должны.

Дом не роскошный, по меркам оборотней, довольно скромный, но нам подходит. В нем уютно, в него хочется возвращаться, а что еще надо? Камин в зимнюю пору, чтобы смотреть на огонь? Есть, причем настоящий. И свет в доме есть — оборотням такое удобство ни к чему, а мы примерно раз в месяц приглашаем городского мага, и он нам все обновляет. И светлячки в доме есть — те самые, которых мне когда-то лэрд подарил. Мы часто сидим с ними по вечерам на крыльце (если в летнюю пору) или на подоконнике (если слякотно или холодно), и мечтаем.

Вернее, мечтаю я, а они тихо сияют у меня на плече. А еще светлячки просто незаменимы, когда мы с Кайлом и Этаном идем на прогулку.

Поначалу к этому было сложно привыкнуть, но когда я втянулась, мне начало нравиться. Впрочем, я слегка отвлеклась.

Итак, дом. Небольшой, особенно по меркам оборотней, всего две комнаты и гостиная, кухня, две кладовые с разным уровнем температуры, одна душевая. Расположен в дальней части города, что естественно — не распихивать же другие дома ради того, чтобы втиснуть по центру наш? Когда мы вселялись, были от леса крайними, а теперь за нами живут еще три новые семьи, да и четвертая, судя по активной стройке, скоро должна появиться.

С соседями повезло. Приветливые, если что, всегда готовы помочь, а в первое время вообще поделились с нами всем самым необходимым. Это мы потом разжились, а тогда были рады и одеялу, и лишней подушке, и сковородке, потому что лишнего-то у нас как раз ничего и не было.

Никого из соседей мы прежде не видели: они не были приближенными к лэрду, так что в лес их не приглашали. Но они не расстраивались по этому поводу, и обычно летом отдыхали у своей родни в других кланах или путешествовали по империи. Хотя позже Марта, моя ровесница, соседка, и одноклассница, как оказалось, проговорилась, что все в клане мечтают быть к лэрду поближе, и если бы он пригласил их в лес в зону отдыха, они бы имели в виду эти путешествия! Любые путешествия, да хоть и в столицу!

Я так поняла, каким-то образом приглашение лэрда влияло на социальный статус, хотя и не заметила, чтобы это как-то отразилось на нашем. Мы ведь были в зоне отдыха лэрда, более того — жили у него под боком, и что?

Были и были. Кто о том вспоминает? Теперь мы живем в разных концах города, и его чуткий нос не страдает от обилия цветов, которые красуются у нашего дома.

Это мне папа как-то сказал, что лэрд сильно переживал по этому поводу, мол, начнут для меня ребята сажать магические цветы, а у них аромат, который лэрд на дух не переносит!

Но обошлось.

Цветов возле дома хватает, конечно, но магический только один — высокая красная роза. От Этана.

Мало ему показалось цветка, который я не снимаю, сказал, что кулон — это кулон, а здесь он просто не удержался. И вообще, пусть каждый входящий знает, что я под защитой!

Я спорить не стала. Цветок мне понравился, Этан… что скрывать, нравился тоже. Правда, я сильно переживала: а не случится ли с этим цветком то же, что с прошлым? Но Этан меня успокоил. Цветок, конечно, легко сломать, но последствия будут жесткими — обладая сильным магическим фоном, он так отомстит обидчику, что два фингала и сломанное ребро Альпина, а так же странная сыпь на руках его верной поклонницы Брук покажутся милой забавой.

Увы, тот цветок хоть и был магическим, но мстить не умел, и мне было безумно интересно, как Этан все это устроил — я про сыпь у поклонницы Альпина, а не про телесные повреждения оборотня. Цветы ведь Брук уничтожила, и лепестки у домика раскидала она, и Альпина пригласила, чтобы он увидел, как я топчусь по его подарку, тоже она. Вот и причина для сыпи. Альпин же ответил за хамство и ложные обвинения, которые выдвинул мне перед кланом.

При этом клан придерживался четкого мнения, что никто этим двоим не мстил, и скорее всего, даже не думал, просто они жертвы несчастного случая. Сама же причина «несчастного случая» на все мои расспросы отвечала улыбкой. С ямочкой на правой щеке. При виде которой я терялась и забывала, что вообще собиралась спросить, а потом…

Альпин выздоровел за неделю, за месяц избавилась от сыпи Брук — его верная любовь, которую он почему-то замечать отказывался, и как-то все забылось за другими событиями, коих в клане хватало.

Я бы даже сказала, с избытком.

Несколько раз кто-то пытался посадить рядом с моей розой другие магические цветы, но ни один не прижился. Обычно к тому времени, как я выходила из дома в школу, новые цветы засыхали и встречали меня поникшими бутонами, и папе приходилось их выкапывать, чтобы они меня не расстраивали хотя бы на обратном пути. Потом папа приловчился вставать пораньше и первым делом проверять обстановку за дверью. А потом маме надоело видеть папу почти каждое утро с лопатой, да еще по такому грустному поводу, и она весь участок земли вокруг нашего дома засадила цветами обычными, и так плотно, что и сорняку негде приткнуться.

Выкопать ее цветы, чтобы посадить другие, никто не решался — крупный штраф и скандал обеспечен, но фантазия оборотней иногда поражала.

Так, однажды утром, когда я открыла дверь, откуда-то сверху свалилась блеклая розочка и упала мне под ноги. И такая она была невзрачная, и такая несчастная, что руки буквально тянулись поднять ее и дать приют в палисаднике, но…

Я понятия не имела, кто даритель, ничего не собиралась менять в своей личной жизни, да и все равно розочка бы не прижилась. Так что зря кто-то лазил по нашей крыше.

Так же зря кто-то приклеивал розы скотчем к двери. И зря оставлял их у моих окон.

Максимум, что ожидало цветы — несколько дней в вазе, которую пришлось купить едва ли не первой, как мы вселились.

А роза в цветнике оставалась только одна.

Со временем дарители успокоились. Папа посмеивался, мол, это потому, что я всех соседских ребят разорила, и теперь предлагал маме вместо цветов высаживать более полезную зелень, или вообще овощами заняться.

— Зря, что ли, — говорил он, — у нас одну из кладовок занимают сельскохозяйственные инструменты? Все есть: и лопата острая, и грабли наточенные, и вилы неподъемные, а применить их некуда! С цветами ведь вашими нужно нежно. Обидно, что подарки стену подпирают.

Да уж, наградили меня на шестнадцатый день рожденья.

Впрочем, остальное всё пригодилось.

Всё и все.

— Этан, Кайл! — устав сидеть на крыльце в ожидании, крикнула я. — На прогулку!

И невольно улыбнулась, когда из люка в двери показалась сначала одна виноватая мордочка, потом другая.

— Полчаса собираетесь, — посетовала ежику и дикобразу, а те переглянулись и фыркнули, мол, ври-ври, да знай меру. Всего-то и задержались, чтобы твоя мама нас потискала!

И чтобы показать, что я уж совсем зря на них наговариваю, а они вон какие шустрые, дружно засеменили в сторону леса. Через пару метров оглянулись, попыхтели, мол, эх ты, мы уже вон где, а ты все по крыльцу расхаживаешь! И дальше пошли, не оглядываясь.

Я хлопнула в ладоши, и когда из распахнутого окна вылетели два светлячка и уселись мне на плечо, неторопливо направилась следом за питомцами, наслаждаясь вечерним ветерком. Жаркие Земли оправдывали свое название: зимы здесь были мягкими, без сильных морозов, но зато весна и лето тоже были названию под стать.

Сейчас конец мая, и солнце палит немилосердно, нагоняя духоту, а успокаивается только ближе к закату. Днем я в школе (последний рывок — и аттестат с отличием у меня на руках), там стены скрывают от жары, а по вечерам у нас со зверьками обязательная прогулка.

И мне приятно подышать свежим воздухом, и им размяться. Все-таки оба они в обычных условиях — ночные жители и, несмотря на магическую модифицированность, некоторые привычки остались прежними. Днем они напоминали что-то вроде колючих подушек — можешь их переносить с места на место, будут лежать и лениво посматривать, мол, когда ты уже утомишься мелькать тут перед глазами?

А к вечеру оживают и крутятся у двери, подначивая пыхтением: пойдем на улицу, нечего тут рассиживаться! Зато после прогулки спокойно спят, и здесь определенно заслуга лэрда: потому что останься они обычными, мне пришлось бы устраивать им повторный побег в лес. Уже безвозвратный.

И бродили бы они ночью, и охотились бы, и спать не давали, но это еще полбеды. Самое печальное, у них между иголками было бы полно всякой заразы и насекомых. А мы с родителями придерживались единогласного мнения, что с нас и двух питомцев хватает, это если не считать светлячков.

Но перед тем как мы ушли из зоны отдыха, лэрд сказал, что когда модифицировал зверьков, подумал об этих мелочах, для оборотней несущественных, но важных для человека, и избавил меня от них.

Помимо прочего, лэрд избавил меня и от себя. Я редко видела его за эти два года, а он, скорее всего, не замечал меня вовсе.

Но это правильно, это логично. Он — взрослый мужчина, лэрд клана, а я…

Я была благодарна ему за все — за теплый прием, за защиту, за то, что избавил от страха мужчин, ну и за двух колючих друзей, которые всегда будут ко мне возвращаться

Смешные. Идут, сопят, и не оглядываются. Но хоть подружились, а то когда мы вселялись в дом, чуть иголки друг другу не повыдергивали!

Мне долго не верилось, что мы больше не будем спать в лесу, не будем слышать крика нервных птиц, и теперь мало шансов проснуться от того, что где-то неподалеку рычит грозный скалго. Помню, как нерешительно стояла на крыльце, оглядываясь то на улыбающихся родителей, то на розу, которая меня удивила не меньше дома, то на зверьков, ожидающих, когда им уже будет позволено заселиться.

Последние не выдержали. Начали царапать лапками двери с требованием впустить! А стоило открыть дверь, как вместо того, чтобы войти, радуясь, что своего добились, они начали фыркать друг на друга, дикобраз вообще издал какой-то странный звук и бросился сверху на ежика. Ежик пыхтел, но не сдавался, и под дверью образовался игольчатый мяч.

— Хм, признаюсь, я был уверен, что это два самца, но они себя так ведут… — наблюдая за странной возней, задумчиво сказал папа, и…

Возня прекратилась. Дикобраз оставил в покое ежика. Ну, почти. Толкнул его сердито мордочкой и вошел первым в дом. Важно. Как настоящий самец! Следом в дом вкатился недовольный ежик.

— Хм, они боролись за то, кто первым войдет? Зачем? — снова изумился папа. — Интересно, они понимают, что один из них еж, а второй дикобраз, и никто из них ни разу не кошка?

Зверьки на замечание папы обиделись, и даже не пошли смотреть комнату, которую выбрали родители. Облюбовали мою, потому что там никто не делает им резких замечаний; и гостиную, потому что она для всех членов семьи, и если кому-то кто-то не нравится, то пусть терпит.

Впрочем, они не раз бросали на папу взгляды, мол, у тебя есть шанс помириться с нами прямо сейчас, если ты найдешь и принесешь что-то вкусненькое, но папа эти взгляды попросту не замечал. И надежд зверьков на вкусное примирение не оправдывал.

Скажу в защиту отца — ему нужно было подготовить все для нас с мамой, но зверьки, естественно, считали, что они важнее. Впрочем, обида улетучилась, когда папа внес в дом корзину с фруктами, подаренную новыми соседями и, сделав нарезку ассорти, подал ее двум пыхтящим прямо под нос.

В доме перестали пыхтеть, повеяло уютом, потянуло на отдых, но перемирие оказалось временным. Стоило нам всем разойтись по комнатам на ночь, как двое колючих, разбредшихся где-то по закоулкам гостиной, начали царапаться в мою дверь и проситься впустить их. И ладно бы зашли, выбрали себе угол потемнее и уснули — комната у меня просторная, было где разместиться.

Но нет! Вот прямо здесь и сейчас они начали драть тряпичный напольный коврик, одолженный соседями, чтобы устроить себе гнездо!

Да вот беда — коврик один, и маленький, а тут такие милые и необъятные звери, и неустроенные, а уже ночь, а они модифицированные, и тоже хотят ночью спать! С удобствами! То есть предложенный мною вариант — а именно: набросить на них пострадавший коврик (а уже потом как-то утром посмотреть в глаза соседям и пояснить, что коврик к ним никогда не вернется), этих двоих не устроил!

Коврик разлетелся на цветные лоскутки, но для гнезда этого оказалось слишком мало, и вообще, тряпичное гнездо какое-то ненадежное, вот бы чего поустойчивей…

— Даже не думайте! — предупредила я две наглые морды, когда они уставились на трюмо.

Большое зеркало их мало волновало. То, что трюмо одолжено соседями не волновало вовсе. А вот две тумбочки… по бокам… показались очень удобными для двух лесных жителей, выдернутых из привычной среды.

— Нет! — повторила я им строгим голосом, и…

После часа возни, покушения на деревянный половичок в ванной, на который нацелились рыжие зубы дикобраза, и бега по кругу ежика под моей кроватью, не выдержала и распахнула две тумбочки.

Мне было все равно, если кто-то не рассчитал с размерами, я не слышала, как они решали свои проблемы, потому что дико хотела спать.

Утром, обнаружив под трюмо ворох опилок, поняла две вещи одновременно. Первая — дикобраз отказался признать, что жирнее ежика и проблему с размерами решил кардинально. И вторая — соседи не увидят не только коврик, но и трюмо.

Соседи, когда я покаялась им в содеянном и предъявила вредителей их имущества, заверили, что прощают и вообще не собирались брать ничего обратно. Тем более что провинившиеся такие милые, и их просто нельзя наказывать, а уж тем паче, вгонять в долги.

Что тут началось! Дикобраз встал на задние лапки и начал раскачиваться из стороны в сторону, словно танцуя, ежик закрутился подле него юлой. На этот раз папа не затронул кошачью тему, но все равно выразил сомнение, что они те животные, за которых себя выдают.

— Слушайте, — обратился он к нам с мамой и к соседям, наблюдающим за представлением, — только мне они напоминают собак?

Зверьки уставились на папу за разъяснением, а взгляды такие — одно неверное слово, и даже овощная нарезка не спасет такую хрупкую дружбу!

— Собаки очень верные, — нашелся папа, — они больше друзья, чем питомцы.

И вот этим он завоевал сердца двух колючих животных.

А еще, подозреваю, именно словам отца я была обязана двойному сопровождению, когда шла в первый раз в новую школу. Они ведь теперь не мои питомцы — друзья! А друзья всегда вместе!

Тут и так нервничаешь, а когда за тобой плетутся два пыхтящих зверька, и на всех встречных, которые удивленно на нас засматриваются, фыркают или стреляют иголками, почти невозможно настроиться на позитив.

Отогнать я их не могла — пыталась, но не получилось, так что просто шла и повторяла про себя: «Все будет хорошо, все будет хорошо, меня встретят улыбками, я отвечу тем же, со всеми подружусь в первый же день…»

Как бы не так!

Помня витиеватый прием в лесу, в зоне отдыха лэрда, я морально готовилась к тому, что с оборотнями легко не будет, но и представить не могла, через какие испытания заставит пройти меня школа.

Все, как и задумывала: мое появление было встречено улыбками, но язвительными. Два зверька топтались подле меня, вызывая тем самым шквал унизительных насмешек. Мало того, что новенькая, и не в первый класс, когда познакомиться проще, мало того, что человек, так еще сама прийти побоялась, взяла с собой группу поддержки!

Это я, конечно, смягчаю их выражения, да и вообще немного смягчаю, потому что все в прошлом, и в итоге наладилось. Но тогда было сложно.

Первый день, когда мое появление встретили насмешками, и второй, когда на приветствие ответили гробовым молчанием — ничто по сравнение с тем, когда меня начали встречать тихим шепотом. Поползли странные слухи — то ли я любовница Кайла, то ли его дяди, то ли их обоих, потому что с чего бы лэрду приглашать человека не только отдохнуть на своей территории, но и в клан?

Неслыханно!

Клан большой, сильный, в городе около сорока тысяч жителей, и большинство из них члены клана, были приезжие, но их никто в клан не принимал, а здесь…

Кто она?

Да вы только гляньте, как она одевается!

А потом однажды в школу зашел Этан, подождал, когда я выйду на перемену, обнял при всех, шепнув, что соскучился, попросил не строить никаких планов на вечер, потому что хочет устроить мне экскурсию по городу, и ушел, подарив мне улыбку, а невольным зрителям — предупреждающий взгляд.

Уже дома я обратила внимание, что поверх моего платья висит цепочка с кулоном Этана — наверное, он и достал, чтобы другие видели, чтобы знали наверняка.

Оборотни, конечно, чувствовали, что я под защитой, тем более что этот цветок всегда был со мной, но то ли не хотели принимать правду, то ли устроили мне проверку новичка.

На следующий день после визита Этана в школу, все изменилось.

Нет, друзьями я не обзавелась. По-моему, это далеко не простой и скорый процесс. Но коситься в мою сторону перестали, фантазия на счет мелких пакостей как-то иссякла, и больше не было шепотков за спиной.

Отношение в школе ко мне стало ровным. Нейтральным. И, к сожалению, таким и осталось.

Не трогали, не задевали, замечали только в случае необходимости. И все.

К этому было сложно привыкнуть, более того — привыкать не хотелось, но… я устала биться в закрытую дверь.

Пришлось оставить прошлое в прошлом и принять настоящее. Да, такое, как есть. Но теперь оно было моим.

Конечно, сильно помогала поддержка родителей — они моя опора, они все для меня. А еще Хельга с Мартином, с которыми мы подружились в зоне отдыха, не позволили отдалиться от себя в городе.

А еще Этан. Этан для меня значил многое…

Может быть, поэтому его от меня и забрали?

 

Глава 18

Это случилось в начале осени…

Два года почти прошло, а я помню тот день очень ярко и практически по минутам. Я спешила со школы, чтобы поскорее сделать уроки и встретиться с Этаном — мне безумно нравились наши прогулки, разговоры, и то, как он держал меня за руку, не позволяя ничего больше.

Наш первый поцелуй в лесу пока оставался единственным, и не скажу, что я сильно расстраивалась.

Я просто не задумывалась об этом, позволяя времени расставить все по местам. Мне нравился Этан, с ним было уютно, надежно, меня завораживала ямочка на его правой щеке, и я старалась сказать что-то смешное, чтобы он улыбнулся. А я нравилась Этану, и достаточно сильно, чтобы он не пытался меня торопить или на чем-то настаивать.

Многие, в том числе и родители, считали наши отношения просто дружескими, поэтому так легко отпускали вместе, а мы никому ничего не пытались доказывать, объяснять. Тем более что я сама не могла до конца разобраться.

Я думала, нам некуда торопиться, у нас будет масса возможностей узнать друг друга получше, и посмотреть, куда в итоге выведут эти отношения.

Но я ошибалась.

Вечером третьего сентября Этан пришел на свидание, чтобы проститься…

— Я не хочу уезжать, — сказал он с тяжелым вздохом, — но приказы лэрда не обсуждаются.

Да, я знала. Слово лэрда закон, и оно неизменно.

Но я понять не могла: зачем?!

Впрочем, этого не понимал и Этан.

Приказ лэрда звучал четко и обжалованию не подлежал — завтра на рассвете Этан с Кайлом будут телепортированы из Сакрин-ленда в столицу. Цель — обучение. Документы не только поданы, но и приняты, так что Кайла ждут в Высшей Академии Магии, а Этана в Академии Архитектуры.

— В Академии… — пробормотала я. — Но почему ты ничего мне не говорил?

— Ни я, ни Кайл не подавали никаких документов, — ответил Этан.

Оказывается, предстоящее обучение стало новостью даже для них. Час назад лэрд пригласил двух друзей и попросту поставил их перед фактом. У них была одна ночь, чтобы собрать вещи, проститься с родными и настроиться на то, что в ближайшее время они домой не вернутся.

Ристет слишком далеко от Сакрин-ленда, и хотя порталы есть в двух городах, воспользоваться ими будет неимоверно дорого, да и некогда. Столица — город императора, а еще это город без сна. Всякий находящийся там, физически во сне не нуждается, а если находится долго — даже забывает о бывшей привычке. Можно купить магический порошок и уснуть, но мало кто к этому прибегает. Там не привыкли тратить время впустую, и именно этому в первую очередь придется научиться двум новым студентам.

Когда Кайл попробовал спорить с лэрдом, тот разозлился и заявил, что не для того воспитывал из них воинов, чтобы один затерялся на конюшне, а второй — возле девичьей юбки. Подозреваю, лэрд сказал еще много чего и не так деликатно, как мне передал Этан: я видела, как сжались челюсти парня и несколько раз сверкнули глаза от избытка сильных эмоций, но на мои расспросы он ответил вымученной улыбкой.

— Все будет хорошо, — сказал он, когда я прижалась к нему от порыва сильного ветра. Да, от ветра, а не потому, что мне в глаза попала соринка, и я не хотела, чтобы он видел, что я готова расплакаться. — Все будет хорошо, Керрая. Верь мне.

Я кивнула, еще сильнее прижимаясь к Этану и пряча лицо в его синей тунике. Синий цвет удивительно подходил его серым глазам, и почему-то именно эта туника, и то, как я судорожно сжимала ее, часто снились мне после его отъезда…

В ту ночь я вообще не уснула.

Бродила по комнате как привидение, из угла в угол, то садилась на кровать, то вставала, всматриваясь в черное небо за окном, и только утром, когда прорезался первый луч, заметила, что возле меня петляют два очень уставших маленьких друга.

— Эй… — присела рядом с ними, — вы что, тоже не спали?

У них даже не было сил переглянуться и язвительно фыркнуть, просто вздохнули, мол, понимай, как знаешь, но лучше с первой попытки правильно.

— Отдыхайте, — погладила каждого из них, и, наконец, успокоилась.

Я не могла изменить обстоятельства. Но я могла постараться к ним приспособиться.

Быстро переодевшись, плеснула в лицо холодной воды, чтобы прогнать подкатившую сонливость, наспех заплела волосы в длинную косу, взяла деньги и вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

— Я скоро вернусь, — пообещала, услышав, как по ту сторону начали недовольно сопеть. — Попрощаюсь с Этаном, и сразу домой.

Сопение усилилось, но у меня было слишком мало времени, чтобы разбираться с обидами питомцев. Я знала, что Кайл и Этан будут телепортироваться от дома лэрда, а это в другом конце города.

Пробегая мимо гостиной, увидела отца. Он сидел в кресле и делал вид, что просто пьет утренний кофе, но чашка перед ним была пустой, и в доме не ощущался запах любимого папиного напитка.

— Мама тоже не спит? — вздохнула я, останавливаясь.

— Сегодня такая ночь, — он подошел ко мне, поцеловал в щеку и кивнул, давая молчаливое позволение. — Деньги взяла?

— Да, — похлопала по карману, куда положила остаток от гонорара за бусы.

Хельга, как и грозилась, все-таки стала моим первым клиентом, и довольно щедро заплатила за работу. Денег хватило на то, чтобы не только в моей комнате, но и у родителей на полу лежали ковры ручной работы и приличных размеров, и вот, как раз на проезд осталось.

— Ты успеешь, — заметив мой взгляд на дверь, улыбнулся отец. — Иди.

— Спасибо, — порывисто обняв его, я выскочила на улицу.

Мы не договаривались с Этаном, что я приду. И я не обсуждала этого с родителями. Более того, с Этаном мы простились вчера, и оба согласились, что так лучше. Он уверял, что будет забрасывать меня магическими письмами так часто, что я не успею соскучиться, но…

Утром я поняла, что уже скучаю по нему. И что очень хочу увидеть. И что все наши договоренности не тревожить душу лишними прощаниями — ерунда! Потому что я не собиралась прощаться с ним. Сказать «до свидания» — это пообещать, что новая встреча будет, а не проститься.

И пусть потом будет еще сложнее, и пусть он даже увидит мои слезы, хотя я постараюсь быть сильной, я не могу не прийти!

— Керрая! — окликнул меня отец.

Обернувшись, я сначала увидела на пороге его, а потом уже заметила, как несутся ко мне два зверька, причем у каждого в зубах торчат свежие опилки.

— Похоже, не только ты хочешь увидеться с Этаном, — улыбнулся отец, и уже сварливо добавил для двух колючек: — А еще, похоже, пора менять в твоей комнате дверь.

— Как вы могли? — поругала я зверьков, когда они подбежали.

Не прониклись. Выплюнув опилки, понеслись мимо меня, мол, хочешь — стой, хочешь — догоняй, а у нас дела, дела, и раскаиваться некогда, может, после или как-нибудь в другой раз.

Действительно, не время выяснять отношения. Подхватив ежика, я побежала к порталу. Следом за мной трусил дикобраз и даже воздержался от обиженного сопения, что несут не его. Но с двадцатью кило лишнего веса в руках я бы точно опоздала, и, наверное, он это понимал.

Очереди у портала не было — рань, и оборотни предпочитали ходьбу пешком, чтобы держать тело в тонусе, могли проехаться на лошади, но это так, перед друг другом покрасоваться. А для меня портал был единственным вариантом быстро добраться из одной части города в другую.

Забежав в деревянную беседку, подождала, когда догонит дикобраз, подхватила его на руки, нажала на картинку с изображением Цветочного Сквера, и бросила монету. Конечно, от сквера до замка лэрда еще бежать и бежать, но городские порталы не были настроены на перенос к вожаку. В целях безопасности и из предпочтений лэрда. А он, как я прекрасно помнила, предпочитал, чтобы ему не сваливались на голову без приглашения.

Итак…

Прошли секунды, а я по-прежнему стояла в беседке на улице Лаунж-стрит.

— Ну что за… — удивилась я, а потом заметила, что картинка Цветочного Сквера подсвечивает желтым, а не зеленым, и бросила еще две монеты, успев посетовать зверькам до того, как портал сработал: — Одни расходы…

Говорят, те, у кого есть хоть капля магического дара, не только видят, что порталы состоят из тоннелей, не только видят момент переноса, но и могут блуждать по тоннелям, как по городским улочкам. Я же едва успела моргнуть, как перенеслась в Цветочный Сквер.

К счастью, по пути ни одно животное не потерялось, я не надорвалась от удерживаемого в руках веса, и мы дружно понеслись дальше. Дикобраз, судя по жалостливому взгляду, надеялся, что здесь планы поменяются и кто ехал у меня на руках, на этот раз пробежится, но пришлось ему продолжить утреннюю пробежку.

— Или жди здесь, — предложила я в ответ на усталое сопение, но у обидчивого зверька тут же прошла обида и открылось второе дыхание.

Полагаю, со стороны мы представляли собой странное зрелище — несется по сонному городу девушка с растрепавшимися волосами и путаясь в длинном платье, в руке у нее упитанный еж, а сзади со всех сил торопится дикобраз, но не было времени засматриваться на редких прохожих. Время бежало с такой скоростью, что я почти уверилась: опоздаем!

И теплилась одна маленькая надежда, что у нас все-таки будет минутка увидеться. Минутка, а большего и не надо.

Глазам своим не поверила, когда вдали увидела замок лэрда. Нет, я, конечно, бывала возле него, ведь каменный замок — один из достопримечательностей Сакрин-ленда, и Этан включал его в план экскурсии для меня, но в эту минуту меня мало волновало величественное строение. Главное, что возле него были оборотни!

И я легко различила фигуру Этана — подле мужчины и женщины, они что-то ему говорили, а он смотрел на огромное дерево на опушке, за которое я держалась, чтобы восстановить дыхание.

Он ждал.

Он верил, что я приду!

И когда я поняла это, оттолкнулась от дерева и стремительно побежала дальше, птицей влетев в распахнутые объятия того, кто не сомневался во мне, того, кто надеялся еще тогда, когда я только принимала решение.

— Успела, — прошептала я, без стыда обнимая его у всех на глазах.

— Так вот ради кого ты тянул время, — услышала рядом смешок Кайла. — А говорил: хочу наговориться с родителями, получить наставления.

Не стала оборачиваться, спорить, тратить время на Кайла. Не хотела, чтобы его ухмылка осталась в воспоминаниях этой минуты.

— Успела, — повторила, улыбаясь серым глазам.

— Да.

Одно короткое слово, но в нем отразились уверенность, надежда и обещание: «Я знал. Я ждал. И я счастлив…»

Этан провел рукой по моим волосам, приглаживая их после бега, погладил любопытного ежа, склонился, чтобы не обделить вниманием и добежавшего дикобраза. Он был таким родным, и таким близким, мне не хотелось отпускать его, и когда лэрд сообщил, что с прощанием пора заканчивать, я сильнее прижалась к парню.

— Я буду писать тебе, — повторил он вчерашнее обещание. — Магические письма приходят мгновенно.

— А у тебя будет время для писем?

Вчера не решилась спросить, а сегодня…

Сегодня я хотела немножко уверенности.

Обоих ребят записали на два факультета и взяли обещание не стыдить клан плохой успеваемостью. И Кайл, и Этан должны окончить Академии с отличием, чтобы через пять лет вернуться в Сакрин-ленд с дипломами и привнести пользу клану.

Лэрд рассчитывал, что они далеко пойдут, если их отправить как можно дальше от того, что отвлекает. Кайла — от лошадей, к которым он привязался, и даже взял второе место на летних скачках, Этана — от меня и мелких строительных работ, к которым у него был явный талант.

— Ты не будешь успевать читать одно, — улыбнулся Этан, — а к тебе уже придет следующее.

— Правда? Но… это же дорого! — вспомнила я.

— Ты дороже.

У него это прозвучало просто и естественно, но я, честно говоря, растерялась. Я знала, что у него ко мне серьезные чувства, несмотря на разницу в возрасте и то, что он оборотень, а я человек. Знала, что он видел свое будущее рядом со мной и даже не рассматривал вариант появления своей пары, но…

— Этан… — я затаила дыхание, не зная, как напомнить, что он много значит для меня, но я еще не готова к серьезным отношениям, да и к любым отношениям, кроме дружбы. — Этан, я…

— Керрая, не переживай, — шепнул он, чтобы никто не слышал, и подмигнул. — У нас есть несколько лет, чтобы во всем разобраться.

— Пять? — прикинула я, выдыхая.

— Можно и пять, — согласился он. — Можно и десять, если захочешь. Хотя, надеюсь, ты в меня влюбишься намного быстрее.

Я смутилась, но увидев ямочку у него на щеке, тоже не удержалась от улыбки.

— Раз больше нет причин тянуть время, — сказал лэрд, — Этан, Кайл, подойдите ко мне.

Сжав меня на секунду в объятиях, Этан отстранился. Кивнул отцу с матерью (я видела их до этого, хотя и не была знакома), и подошел к лэрду. Подарив мне кривую ухмылку, к лэрду подошел и Кайл. Кроме дяди, ему не с кем было прощаться, и словно прочувствовав это и сопереживая, дикобраз подошел к парню и ткнулся мордочкой ему в ногу.

— Что это? Я не поклонник иглоукалывания, — Кайл попытался осторожно отпихнуть зверька, но тот отказывался уходить.

— Иди ко мне, — уговаривала я питомца, не желая приближаться к Кайлу, — видишь, там тебе не рады.

Но вместо того, чтобы одуматься, дикобраз ткнул Кайла лапкой, словно обнимая, да еще и ежик попросился у меня с рук. Оказавшись на земле, ежик поспешил к Этану и начал неловко карабкаться вверх по его ноге.

— Не скучай, — почесав носик ежику и тем самым прекращая попытки взобраться на него, сказал Этан, — когда я вернусь, покажу тебе еще много лесных полянок для прогулок.

— Слышал? Туда иди. А я ничего показывать не собираюсь, — поставил Кайл в известность дикобраза. — И вообще считаю, что диким животным в доме не место. Лес. Без вариантов.

— Ну да, именно поэтому оборотни строят себе такие большие дома! — буркнула я, и… прикусила язык, встретившись взглядом с лэрдом.

Почувствовала, что краснею, но не отвернулась. Вместо меня это сделал лэрд. Он оглянулся на свой большой замок, повернулся обратно, и задумчиво посмотрел мне в глаза.

— Доброе утро, Керрая, — прозвучал его равнодушный голос.

И здесь уж я совсем со стыда готова была провалиться сквозь землю, или шагнуть в портал вместо ребят, но…

— Доброе утро, лэрд, — ответила, склонив голову.

Помнится, поначалу я даже дергалась, когда мужчины обращались к вожаку «лэрд мой», поражаясь: они хотят покаяться или надеются стать любовниками лэрда?! Но потом поняла и разобралась, что незначительные словесные отличия между «лэрд мой» и «мой истинный лэрд» несут в себе огромную разницу в последствиях.

— Пора, — лэрд посмотрел на зверьков, но те, если и покраснели от того, что задерживают всех, спрятали совесть за иголками.

— Идите ко мне, — позвала их.

Ноль реакции. Ежик сопел в лицо улыбающемуся Этану. Дикобраз пытался за пару минут втереться в доверие к Кайлу, но пока только хорошенько протер ему одну из штанин.

— Ко мне! — уже строже повторила я.

Но удостоилась недовольного сопения с двух сторон, раздраженного взгляда Кайла и повышенного внимания лэрда.

— Ну хоть ты-то остепенись, — обратилась я к дикобразу, — ладно ежик, но, видишь же, тебя там никто не ждет и не любит!

— Интересно, — неожиданно Кайл склонился и нехотя провел пальцем по носику дикобраза, — сколько еще тебе надо прожить среди оборотней, чтобы научиться не только разбираться в чувствах, но и не скрывать их?

— Ты это кому? — насторожилась я.

— Керрая, — перебивая племянника, сказал лэрд, — тебе надо дать имена животным.

— Ну… я пока не придумала подходящие, — стала оправдываться, а потом еще раз глянула на живописную картину передо мной, и…

Кайл с вечно торчащими вверх волосами, дикобраз, упрямо настаивающий на дружбе и недовольно фыркающий, потому что его снова не замечали. Этан, мило улыбающийся симпатичному ежику…

И еще я вспомнила драку Кайла и Этана в лесу, сопоставила с дракой за половичок у меня в комнате и… Без вариантов, как говорят некоторые.

— Пока не озвучивай, — предупредил лэрд, — напишешь в письме. У нас нет времени на проявление эмоций, и так задержались.

Один взмах его руки, и оба зверька сидят у моих ног, освободив от себя двух будущих студентов. Второй взмах — и Кайл с Этаном словно растворились, прямо у меня на глазах. Остались только я, ежик, дикобраз, родители Этана и лэрд.

— Расходимся, — мазнув по нам взглядом, лэрд направился к себе в замок.

Навстречу ему уже торопились две девушки в красных коротких платьях. Все, как он любит. Ярко. Минимум одежды. Максимум, выпадающий из декольте. И никаких обязательств.

Странно, что Кайла не пришла проводить ни одна из тех многочисленных поклонниц, о которых он говорил, ну да это не мое дело. И личная жизнь лэрда тоже меня не касается.

— Пойдем? — обратилась ко мне мама Этана.

Я кивнула, но позволила паре уйти вперед, зная, что без меня они дойдут гораздо быстрее, да и вообще нам в разные стороны. Они живут неподалеку от лэрда, а я в другом конце города, и максимум, что бы мы прошли вместе — до Цветочного Сквера.

— Так, — обратилась к зверькам, когда мы остались одни, — вы только что выбрали себе имена.

Зверьки недоуменно переглянулись, а я уверенно продолжила.

— Как вам имена Кайл и Этан?

Они опять обменялись взглядами, и я пояснила.

— Ты, — ткнула пальцем в дикобраза, — Кайл. А ты, — ткнула пальцем в ежика, — Этан. Ну, как? Можно сказать, вы напросились, но еще есть шанс передумать.

Зверьки снова переглянулись и потрусили вперед, опасаясь, что я действительно передумаю, и они снова станут просто ежиком и дикобразом.

Обратно мы добирались медленно. Они часто отставали, прятались за деревьями или откликались не на свое имя, потому что им нравилось слышать, как я их зову, но пока мы дошли домой, они успокоились и чувствовали себя так, будто их всегда так и звали, и будто каждый лесной житель уже рождается с именем!

Странно, но давая имена питомцам, я даже не вспомнила о бывшем папином работодателе, которого тоже звали Кайлом. Благодаря занятиям с лэрдом, это имя перестало ассоциироваться у меня с чем-то неприятным, постыдным. И уж тем более, обращаясь к дикобразу, я ни разу не вспоминала о его тезке, похитившем у меня мой первый поцелуй.

Нет — и нет его, даже дышалось легче.

А вот без Этана я скучала.

Сильно, сильнее, чем мне бы хотелось…

Правда, он выполнил обещание, и уже этим вечером, когда я вышла из ванной и собиралась ложиться спать, обнаружила на подушке письмо. Белый конверт, на котором значилось только его имя, пах Этаном — чуть хвои, чуть запаха костра, чуть горького шоколада, и маленькая доля горного криопалинуса. А внутри всего несколько строк, но таких, над которыми я около часа вздыхала:

«Привет, мой цветочек.

Только устроился в общежитии, условия столичные, все есть, как и в Сакрин-ленде. Кроме тебя.

Надеюсь, ты прочла между строк и поняла, что здесь совершенно пусто.

Скучаю.

Твой Этан»

Сказывалась сонливость, и после сотого прочтения послания, я решила все-таки поспать. А утром встать пораньше, написать ответ и побежать до уроков на почту, чтобы отправить письмо, как вдруг заметила на обратной стороне конверта маленький круг, означающий, что мой ответ уже оплачен отправителем.

То есть, свое письмо я могла просто вложить в этот конверт, и оно будет у Этана. Он подумал даже об этом!

Теперь ничего не удерживало меня от мгновенного ответа, и, вырвав лист из блокнота, я написала:

«Привет, Этан.

Не знаю, как продержусь пять лет, потому что уже скучаю по тебе. Честно говоря, не знаю, что еще написать, надеюсь, все остальное ты прочтешь между строк…

Спокойной ночи,

Керрая».

Только вложила листок в конверт, как он, сверкнув на прощанье, исчез.

Еще раз вздохнув, зажмурилась, сонно потянулась, и уже хотела встать со стула, как что-то ударило меня по голове. Не больно, но весьма ощутимо.

Открыв глаза, увидела лежащий у моих ног белый конверт. Немного удивилась, потому что была уверена: Этан прочтет послание правильно: скучаю, ложусь спать, и желаю хорошо отдохнуть ему, потому что день выдался суматошным. К тому же, судя по количеству строк в его письме, он явно устал больше, чем хотел показать.

Может, ответил: «Спокойной ночи?». Но глупо тратить приличные деньги всего на два слова.

Я подняла конверт, достала вложенный в него листок и прочла:

«Привет, Колючка!.."

Странно.

Так меня иногда называла Хельга, но почерк был незнакомым, и я поспешно побежала по строчкам дальше.

«… Представляю, как ты удивилась, получив это письмо. Хотя ты же у нас девочка правильная, ты на подпись сразу не посмотришь, а сначала прочтешь, да?.."

Я нервно сглотнула, потому что с такой ехидцей и так небрежно со мной общался только один человек. То есть, оборотень, но в данный момент не суть, ведь он не может написать мне письмо! Не потому, что физически не в состоянии, а потому что зачем ему мне писать?!

Да нет, это несерьезно, это…

Впрочем, оборотень, которого я заподозрила в авторстве послания, и серьезность — вещи, как по мне, несовместимые.

Не он.

Да, не он.

Просто…

А кто тогда?

Ну, кто-то другой, и все. Сейчас узнаю и сама посмеюсь над нелепыми предположениями.

Нет, это надо же, что подумалось!

Немного успокоившись после самовнушения, я продолжила читать…

«… Хотел бы я видеть твое лицо в эту минуту, ох, хотел бы…»

И вот здесь я поняла, что самовнушение — это самообман, и только. Хотела отложить письмо, но взгляд самовольно пополз по строкам.

«Не удивляйся. Просто здесь очень нудно, а ты всегда на меня так ярко реагируешь. Гораздо ярче, чем на Этана, не замечала?

Хотя куда там. Прячешься за его спиной, боишься. Но ты ведь вырастешь, Колючка, и что тогда?

Злишься. Знаю. Чувствую. Хочешь выбросить письмо, да? А лучше — порвать на клочки и пафосно выбросить в форточку! Угадал? Ах, как было бы эффектно, Колючка, но зачем?

Нет, ты девочка серьезная и слишком любопытная, чтобы порвать письмо, не дочитав. К тому же, меня рядом нет, весь пафосный момент пропадет даром, листочки далеко не разлетятся, а папе утром убирать.

Ты ведь любишь своего папу, да, Колючка?

Пока ты знаешь только такую любовь, а в других чувствах не разбираешься. Но это я тебе уже говорил.

Тут так нудно, но только представлю твое лицо в этот момент, и уже настроение появляется, поэтому…

Да-да, даже не уговаривай, я сам согласен. Буду тебе писать. Не так часто, как Этан, все же он тщетно надеется, что у вас что-то есть, но скучать я тебе не дам. Потому что между нами уже что-то есть, верно?

Что же это — тебе любопытно?

Первый ответ не верный. Второй и сотый тоже, а теперь, когда ты перебрала все варианты от раздражения до ненависти…

Вещего тебе сна, Колючка.

Будущий маг высшего уровня,

Кайл».

Хотела ответить ему, послав куда подальше, но на обратной стороне конверта не было знака для отправки. Кипя от злости, планировала утром зайти к лэрду, взять адрес Кайла, зайти на почту и написать ему все, что о нем думаю, но потом решила, что много чести. И что лучший мой ответ ему — никакого ответа.

Легла спать, и мне приснилось такое…

Такое, что я запретила себе вспоминать.

Не было.

И не будет!

Я надеялась, что это было первое и последнее письмо от Кайла, но, увы, он оказался постоянным в желании позлить меня, и письма от него поступали почти с такой же регулярностью, как от Этана.

Поначалу я действительно сильно злилась, а потом… то ли сыграло роль, что я не могла ответить ему сразу, на эмоциях, то ли привыкла, но его письма стали меня забавлять. Кто бы подумал, что он может так увлекательно рассказывать о проделках своих одногруппников? И все это через призму цинизма, с примесью насмешки и пытаясь скрыть между строк долю своего участия.

Я стала воспринимать его письма как веселую историю с продолжением, и как-то поймала себя на мысли, что жду, когда он напишет.

Действительно, жду. Так странно.

А однажды, примерно через три месяца после первого письма, я получила от него конверт, на обратной стороне которого был отпечатан круг.

То есть, он впервые давал мне возможность ему ответить.

 

Глава 19

Долго я сидела над листом бумаги, начинала писать то одно, то другое, а потом зачеркивала.

Все слова казались неправильными, неестественными, не для Кайла. Спустя какое-то время я устало откинулась на спинку стула и посмотрела на заваленный скомканными листами стол, под которыми где-то затерялся конверт.

— Не судьба, — решила я, и отвлеклась на ежика, начавшего ластиться. — Да, мой хороший? Вот придет нам письмо от Этана, и ему мы обязательно ответим, а Кайл…

Заметив неяркую вспышку на столе, я не сразу поняла, что случилось. И даже увидев поникшего дикобраза среди белых клочков бумаги, ни в чем его не заподозрила, а вот когда на него буквально через пару минут свалился конверт, и он подвинул его ко мне лапкой, я сопоставила и виноватую мордочку, и вспышку, и мгновенно прилетевший ответ.

— Святые львы… — пробормотала я, жалея, что от стыда еще никто не научился проваливаться сквозь землю в буквальном смысле. Чтобы никто не нашел. И не увидел моей реакции.

Я начала припоминать, что именно пыталась написать Кайлу, и…

— Демоны! — выругалась я.

Увы, не помогло, моим горящим щекам легче не стало. Представив, что мог так быстро отписать Кайл, я мученически застонала, но не стала откладывать гибель на завтра, и вскрыла конверт.

«Привет, Керрая…"

Прочла и не поверила своим глазам.

Что? Как? А где Колючка? Это точно Кайл написал?

Почерк его, но закрыв глаза, я все равно поднесла письмо к лицу и вдохнула запах леса, перечной мяты и еловых шишек.

Он.

Теперь уж без вариантов.

«Из того сумбура, что я получил, и состояния этого самого сумбура, я понял, что ты растеряна, и еще — что ты себя накручиваешь.

Расслабься.

Я никуда не денусь, поэтому просто попробуй привыкнуть.

И нет, ты не изменяешь Этану. Потому что между вами ничего нет.

Не злись, следующее письмо будет привычным для тебя — об учебе, об одногруппниках, но это такое же открытое, как и то, что мне отправил твой дикобраз.

И да, ты права, я больше не буду называть тебя Колючкой. И не потому, что ты изменилась, просто… к чему повторяться? Раз тебя так уже называет подруга, пусть это останется между вами, а я придумаю что-нибудь новенькое, что останется между нами.

Ну, разве не интригующе?

Кайл,

Маг, пока еще не высшего уровня, но даже не сомневайся».

Это письмо вызвало у меня такую бурю эмоций, что я несколько дней ходила сама не своя. Естественно, это не осталось незамеченным близкими: и мама, и папа, и Хельга, и даже Мартин спрашивали: что у меня случилось?

— Ничего, — отмахивалась я.

Но они не верили.

А потом пришло следующее письмо от Этана, вызвавшее у меня щемящую нежность. И следующее письмо от Кайла, заставившее меня облегченно выдохнуть. Оба они писали об учебе, о городе, и не пытались давить на мои чувства.

Постепенно все вошло в привычное русло.

Письма Этана, и мой мгновенный ответ. Письма Кайла с белым конвертом, намекающим, что ответ не нужен.

В плавной переписке прошла осень, медленно протянулись зима и весна, а летом…

Летом приехал Кайл.

В первую минуту, увидев его, глазам своим не поверила, но так как мы почти столкнулись в дверях лавки, у меня даже права на ошибку не было.

Это был он.

Заметно вытянувшийся, хотя казалось бы — куда выше? По-прежнему худощавый. Со взъерошенными черными волосами — здесь тоже без изменений. И, увы, все с той же ехидной улыбкой.

День был солнечным, жарким, я хорошо сдала экзамены за год, родители настояли на том, чтобы я обновила свой гардероб, и мы с Хельгой приятно и с пользой проводили время, намереваясь после лавки зайти в кафе и охладиться мороженым, а здесь такое… возвращение Кайла…

Его цепкий взгляд медленно прошелся по моим ногам, и переключился на босоножки на каблуках. Я нервно одернула короткое розовое платье, жалея, что Хельга уговорила меня не только купить его, но и идти в нем, и горюя о таких удобных и неприметных туфлях на плоской подошве.

Взгляд Кайла снова пополз по ногам, повторив маршрут, вверх — вниз, и обратно. Если бы знала, лучше бы осталась в своем платье, темно-синем, длинном, надежном. В этом же я чувствовала даже не взгляд Кайла, а его ментальные прикосновения, и едва не подавилась конфеткой, которой меня угостила продавщица.

Только после этого Кайл поднял взгляд.

Но лишь для того, чтобы снова вернуться к ногам.

— Здравствуй, Кайл, — напомнила я о приличиях и скрестила на груди руки, когда взгляд парня поднялся от ног и попытался заглянуть в мое декольте — кстати, довольно скромное по меркам оборотней.

Кайл посмотрел в глаза, так же, как и я, скрестил руки на груди, хотя я смотрела не на его фиолетовую тунику, а на свой чокер, и предвкушающе усмехнувшись, ответил:

— Привет, Карамелька!

Я медленно выдохнула.

Снова набрала в грудь воздуха, и…

Постаралась взять эмоции под контроль и лишить яркого зрелища невесть откуда подтянувшихся зрителей. Любопытные оборотни прохаживались мимо, скорее всего, у кого-то были дела, но они все бросили и теперь делали вид, что с большим интересом любуются пушистыми облаками, которые лучше всего видно именно под раскидистым деревом возле лавки. Причем дерево было настолько большим, что позволяло только догадываться, какого цвета небо (про облака молчу).

— А этот похож на птичью голову, да? — ломала комедию одна из зрительниц, постреливая глазками в нашу сторону.

— Да нет, — зная, что человек не чувствует лжи, подыгрывала ее подруга, — скорее на хвост оборотня.

— Нет-нет, это облако напоминает мне пасть скалго, — подключилась еще одна любопытная. — Хотя, согласна, хвост оборотня тоже напоминает.

До этого она стояла поодаль, и там хотя и было слышно не хуже, но видимость была не такой четкой, Кайл практически закрывал меня. Теперь же ничего не мешало ей наблюдать за сценой у входа в лавку, как и мне ничего не мешало лишить их такого удовольствия за свой счет.

— Не касаясь вопроса длины, а исключительно внешних данных, — сказала я, — бедный тот оборотень, у которого хвост похож то на клюв, то на зубы.

Девушки, обсуждавшие облака, сочли за благо притвориться глухими. Среди других зрителей раздались смешки. Хельга громко расхохоталась. А Кайл, что с ним редко случалось, избавился от усмешки и посмотрел на меня серьезно.

— А ты повзрослела, — он сделал шаг, и почти нависая надо мной, дыхнул куда-то в макушку, — чуть-чуть.

Сначала накатило сильное раздражение — мне было неудобно стоять вот так, практически соприкасаясь с ним, и я поежилась, ощутив забытое давление, которое в начале нашего знакомства было неизменным, но от которого успела благополучно отвыкнуть.

Повеяло опасностью, внутри меня что-то пугливо сжалось и подсказывало: бежать, бежать, иначе…

Мне стало страшно.

Не знаю почему, но страшно.

Быть рядом с ним. Дышать рядом с ним. Чувствовать его дыхание на своих волосах.

Страшно.

Как будто сделаю шаг, и… ступлю туда, откуда уже не смогу вернуться.

А потом меня окутало запахом перечной мяты, еловых шишек и незнакомых пряностей, навеявших мысли о письмах, о странствиях, и о том, что на самом деле мы только виделись редко, а знакомы давно, и мне нечего опасаться.

И я поняла, что боюсь не Кайла. Вовсе нет. Я боюсь неизвестности, которую несет за собой наше общение.

И что мне будет проще сделать вид, что мы с ним приятели. В крайнем случае — друзья, хотя не хотелось бы. Все-таки дружба — сложнее, и я в нее верю, но, впрочем, как вариант — друзья по переписке.

Почему нет?

Он мне писал. Мой дикобраз ему даже ответил.

Да, это выход.

Главное вести себя уверенно, не показывать своего страха, и говорить ни о чем, как приятели, которые когда-то давно вместе учились в первом классе, но которым сейчас и поговорить-то не о чем, и единственная цель случайной встречи для них — скорее разойтись в разные стороны.

— Ты тоже вырос, — ответила я, и по-приятельски добавила: — Давно не виделись.

Но мой шутливый тон, позаимствованный у Кайла, и мои слова не произвели ожидаемого эффекта ни на зрителей, ни на самого Кайла. Кто-то из зрителей недоверчиво фыркнул, почему-то в обсуждение невидимых облаков им верилось проще, чем в мое безразличие, а Кайл…

— Давно, — он сделал еще один шаг, и скользнул дыханием по моей шее, — очень давно, Карамелька.

— Не называй меня так, — попросила я, вмиг теряя и благожелательность, и показное равнодушие.

Честно говоря, я сильно расстроилась, что не получится у нас с Кайлом так, как я себе запланировала. По-приятельски — это ведь, по сути, — никак, а между нами опять искры летают. Жаль только, что летают без толку, лучше бы обожгли кому-то очень насмешливому хвост. Или шерсть — согласна на любую часть тела, я в этом вопросе не прихотливая!

Но серые искры почему-то обжигали одну меня.

Холодные серые искры, которые прятались в глазах Кайла…

Я почувствовала, как начали гореть щеки, и понимая, что розовое лицо пусть и в тон моему новому платью, но вряд ли меня украшает, разозлилась. На Кайла, который проигнорировал мою попытку немного его отпихнуть. На зрителей, которые больше не отвлекались на облака. И на себя — за то, что позволила загнать себя в угол, а больше — за то, что читала письма, ждала, и даже собиралась ответить, думая, что Кайл изменился.

Нет.

Он вырос, возмужал, и, тем не менее, остался прежним. А письма… Это или одна из его сторон (хотелось бы верить), или игра (что скорее всего).

Игра в кошки-мышки.

Старинная игра, и правила давно известны, но я всегда считала, что если тебя собираются съесть, у тебя должен быть выбор: или позволить тому, кто запланировал трапезу, подавиться, или, что более эстетично, но не менее действенно — позволить отравиться тобой.

— Ты в лавку? — я сделала маленький шаг назад.

Махнула рукой, мол, я тебе не мешаю, давай, путь свободен, но Кайл качнул головой.

— Нет.

— Нет? — поразилась я. — А что ты тогда здесь делаешь?

— Как что? — он посмотрел на ветвистое дерево, на зрителей, и вернувшись взглядом ко мне, ответил: — Как и другие, любуюсь.

Странные звуки справа избавили меня от вопроса, который, судя по сверкнувшим глазам парня, он ждал.

— Экх… кхех… простите, — выдавила Хельга, отдышавшись, — не хотела мешать, случайно подавилась.

Странно, потому что карамелькой продавщица угостила только меня. Не то, чтобы ей было жалко — Агни не только продавщица, но и хозяйка лавки, и у нее жадность только по отношению к новым клиентам, она придерживалась принципа: никто не уйдет быстро и без покупки. Просто Хельга сладкое не любила и от угощения отказалась, поэтому мой вопрос был более чем обоснованным.

— Чем подавилась? — спросила я подругу.

— Новостями, — небрежно пожав плечами, она кивнула на меня, потом на Кайла, и заговорщически подмигнув, восхищенно сказала: — Ты никогда не рассказывала, и я подумать не могла, что между вами…

— Мы друзья! — поспешно вставила я, пока она не заразила романтическим восторгом всех вольных слушателей.

— Друзья? — Хельга наградила Кайла разочарованным взглядом.

Мне, кстати, тоже досталось, но уже от двоих, потому что Кайл хотя и молчал, но смотрел так, что мне стало жарко. И стыдно. И неудобно.

Хотелось скорее уйти, вздохнуть свободней, и чтобы все было как прежде. До появления Кайла. Когда день был солнечным и беззаботным, и когда надо мной так явственно не сгущались тучи. Сейчас мои чувства были сродни тому, как если бы я вышла в жару в меховой шубе, прошлась в ней до центра города, причем город этот был бы, как Сакрин-ленд — обителью оборотней, а шуба у меня была бы из одного из его жителей. Определенно, приятного мало. А еще эти взгляды зрителей…

Повернув голову в сторону, туда, где мне послышался спасительный порыв летнего ветра, я машинально задержала взгляд на вывеске лавки, и только большим усилием воли сдержала улыбку. Пожалуй, я решила, какой сделать ход в этой игре в кошки-мышки. В том случае, когда трапеза затягивается или совсем отменяется, лучший вариант — уйти.

— Агни! — открыв дверь лавки, крикнула я. — Смотри, к тебе толпа покупателей!

В дверях мгновенно появилась высокая черноволосая женщина с густыми бровями. Она так воинственно обвела взглядом собравшихся, что они дрогнули, но устояли, посчитав бегство постыдным. Особенно это было бы не к лицу мужчинам, которые, как оказалось, тоже не против полюбоваться на облака.

— Скромные они, — видя, что ни продавщица, ни покупатели не делают шаги навстречу друг другу, вздохнула я и бодро добавила: — Но судя по кошелькам, с деньгами!

Очень удачно последняя мода оборотней диктовала мужчинам носить кошельки на поясе, демонстрируя состоятельность, так что после моей подсказки Агни их состоятельность оценила и воспользовалась замешательством зевак, уводя по одному в свою лавку, а там оставляя в цепких руках помощниц. Они девушки проверенные и могут не только чаи распивать в подсобке, а и, выйдя из нее, продать все, что угодно.

— Спасибо, Керрая, — заведя последнюю жертву, поблагодарила хозяйка лавки. — В следующий раз для тебя специальная скидка.

— Ух ты! — обрадовалась я.

Хотела посватать ей в покупатели и Кайла, но он только едва заметно качнул головой, и для Агни это оказалось достаточно весомым предупреждением, чтобы не лезть. Более того, она слегка поклонилась и уважительно произнесла:

— С возвращением, — а прикрывая дверь лавки, добавила: — Закрою на замок, чтобы никто не мешал вам нормально поговорить.

При этом она многозначительно посмотрела на Хельгу, но та изобразила такое же удивление, как и я. Нет, подруга мне не мешает! Вот если бы кто-то запер в лавке Кайла…

Но, увы.

Дверь лавки закрылась, а Кайл остался.

Напротив меня.

Прикасаясь к моей коже своим дыханием.

Есть в нем все-таки что-то такое… пугающее, причем чувствую это не только я, потому что даже возможность солидного навара не заставила Агни приблизиться к Кайлу.

Но вот что?

Он ведь пока не маг.

Или?..

Пытаясь проверить, сначала внимательно присмотрелась к нему, а потом специально стала думать: что он все такой же невыносимый, и прошедший год не принес никаких изменений — тот же колкий взгляд серых глаз, те же короткие волосы, в которых устроил вечеринку северный ветер, те же тонкие губы, искривленные ехидной улыбкой. Так привычно, и так…

— Рад, что тебе нравится то, что ты видишь, — услышала голос Кайла, и подняла взгляд от его губ к глазам.

— Ты себе льстишь, — ответила с удивлением. — А ведь это в большей мере присуще драконам…

— Керрая, Керрая, — он не повелся на маленькую провокацию и, к сожалению, не стал демонстрировать клыки или хвост, несмотря на то, что я делала вид, будто пытаюсь увидеть за его спиной крылья. — Я думал, за год, что ты живешь среди оборотней, ты успела не только понять, но и усвоить, что мы легко считываем сильные эмоции. Такие, как ложь, например.

— Это я знаю, — в легком раздражении, что он невыносимо спокоен, ответила я.

— Такие, как привязанность, — продолжил он, не сводя с меня спокойного взгляда. — Такие, как симпатия, влечение, интерес.

— Не переживай, — я возмущенно выдохнула. — Ничего из этого тебе не грозит.

— А я и не переживаю, — сделав шаг, он оттеснил Хельгу и тем самым практически прижал меня к двери лавки. — Даже несмотря на то, что все это у меня уже есть. И эти чувства твои. Ко мне.

— Святые львы… — шокировано пробормотала я.

Нет, как хотите, но в предках Кайлах точно затесались самоуверенные драконы!

— Ничего не говори, Карамелька, — усмехнулся он, — ты ведь помнишь, что я чувствую ложь?

Ничего не говорить?

Да у меня внутри просто костер разгорался от желания выказать чувства вслух, если он до сих пор не понял! Правда, пока я подбирала слова попроще, чтобы до него точно дошел весь спектр эмоций, Кайл приподнял мой подбородок и добавил масла в огонь приглушенным шепотом:

— У меня было много времени, чтобы потренироваться и преуспеть. Теперь тебе точно понравится…

Что?

Эм…

Что за взгляд?!

Сомнений не оставалось — он собирался меня поцеловать.

Снова.

В одну секунду промелькнули воспоминания нашего первого поцелуя, и я невольно скривилась.

У меня не было шанса отпихнуть парня или уговорить оставить меня в покое — я видела, что он серьезно решил продемонстрировать мне свои навыки, и вряд ли отпустит. Кричать и привлекать внимание не хотела — меня больше устраивал вариант быть незаметной, как целый год без Кайла, а громкий скандал вряд ли поспособствует этому.

К тому же, оборотни прекрасно знают, кто такой Кайл и кто у него дядя, и могут отреагировать так же, как Агни или Хельга. То есть, никак.

Поэтому я подалась вперед, положила ладонь на шею парня, мол, я готова, и мне хватило секунды его растерянности, чтобы юркнуть у него под рукой и оказаться на свободе.

Кайл резко повернулся ко мне, явно не ожидая такого поворота.

— Нет, — отрезала я, когда он сделал шаг в мою сторону.

Он остановился. Глянул на меня, на Хельгу, тряхнул головой, и снова посмотрел мне в глаза.

— Я не хочу с тобой целоваться, — процедила сквозь зубы, и бросив взгляд на подругу, которая не сделала ни единой попытки помочь, развернулась и направилась прочь.

Медленно. Очень медленно. Зная, что от хищников бежать нельзя.

Я слышала тяжелое дыхание за спиной, но не оборачивалась. Даже когда до меня дошло, что это не Кайл, — он просто не стал бы красться следом, — не повернулась.

В эту минуту мне не хотелось видеть и Хельгу. Никого не хотелось видеть.

Появилось навязчивое желание немедленно вернуться домой, написать письмо Этану, спросить, почему Кайл здесь, а его нет. Мне так хотелось его услышать, хотелось увидеть его улыбку, обнять…

Мелькнула надежда: а вдруг он тоже приехал, но…

Почувствовала, что нет, а интуиция у меня часто спит, но когда срабатывает — не ошибается.

А потом я машинально остановилась у какой-то двери, а глянув на вывеску и осознав, что это кафе, поняла, что да, все правильно, сначала мне действительно лучше съесть мороженое, а уже потом, поостыв, написать письмо Этану.

А то распишу все на эмоциях, а у него обучение, ему надо об этом думать, а не о тех мелочах, которые меня расстраивают.

Но после второй порции мороженого все, что случилось и могло случиться у лавки, действительно показалось мелочью, и я даже беззлобно встретила появление Хельги за моим столиком.

— Прости, — повинилась она, присаживаясь напротив, — я просто не ожидала, что между вами что-то есть, вот и растерялась.

— Не порть мне настроение снова, — благодушно попросила я, наслаждаясь мороженым. — Ничего между нами нет.

— Керрая…

— Нет, — повторила с нажимом.

Хельга кивнула, заказала себе фисташковое мороженое, но в отличие от меня, даже после него не охладилась.

— Скажи это Кайлу, — буркнула она, — потому что, судя по всему, он считает так же, как я — что между вами что-то да есть. И он не отступится.

— Не понимаю… — ковыряясь ложечкой в третьей порции мороженого, вздохнула я.

— Что здесь не понятного? — повторила мой вздох Хельга. — Ты ему нравишься. Он по своей сути охотник. Он будет тебя добиваться.

— Добиваться… Он меня добивает! — вскипела я, и замолчала, когда немногочисленные посетители кафе стали оборачиваться.

— А он тебе что, совсем не нравится? — полюбопытствовала подруга.

— Мне казалось, все в клане знают, что у меня в саду цветет роза Этана! — возмутилась я, и снова притихла под взглядами оборотней.

— Иногда, знаешь ли, бывает: цветет роза от одного, — усмехнулась Хельга, — а девушка выбирает другого.

— Это, наверное, если кто-то из двоих встречает свою пару, — предположила я. — Но у Этана пока пары нет, а Кайл… Кстати, с чего он такой настойчивый? Я ведь тоже не его пара!

— В данном случае это не важно, — после заминки сказала Хельга.

— Охотничий интерес?

— Думаю, не без этого.

— И что делать? Как избавить себя от его внимания?

— А сдаться ты точно не хочешь? Кайл вполне симпатичный, у него хорошие перспективы, кто его самый близкий родственник, тебе объяснять не надо.

— С ума сошла?! — заподозрила я. — Говорю же, мне другой парень нравится.

— Симпатия — не любовь, — заметила подруга.

— А то, что я чувствую к Кайлу, далеко от симпатии, — заметила я. — Так, что-то от тебя никакой помощи в этом вопросе.

— Ну, прости, тут, по-моему, без вариантов.

— Любимая фраза Кайла, — фыркнула я. — Теперь понятно, что ты за него, только не понятно: почему?

— Ну, мы никогда не были с ним друзьями, он вообще близко общается только с дядей и Этаном, но… мне кажется, он неплохой. О перспективах я тебе говорила.

— Тогда почему ты не променяешь на него своего Мартина?! Если Кайл такой перспективный?!

— Потому что Мартин мой, — она примирительно улыбнулась. — Не злись, Керрая. Ты спросила — я тебе честно ответила. Просто хочу, чтобы ты поняла…

— Я тебя уже поняла. Ты хочешь внушить, что выбора нет, и мне волей-неволей придется терпеть заскоки Кайла, но я лично вижу целых два варианта, как этого избежать.

— Интересно: каких?

— К сожалению, — призналась я, — они оба завязаны на времени. Первый вариант — подождать, когда Кайл переключит свой интерес на кого-то другого. Скоро он опять надолго уедет, и там у него будет достаточно времени, чтобы кем-нибудь заинтересоваться. В конце концов, с поцелуями ведь он на ком-то тренировался! А второй вариант, идеальный, но опять же, связанный со временем, — подождать, когда Кайл найдет свою пару. Думаю, тогда бы он окончательно успокоился. И вот очень хотелось бы, чтобы это произошло как можно скорее. По-моему, Ристет для этого идеально подходит — столица, народа много, да еще обучение сразу на двух факультетах, что удваивает шансы.

Подруга невесело улыбнулась, и я возмутилась. Сама она вообще не предложила ни одного варианта, а когда я увидела целых два, с легкостью отмела их.

— Почему нет?!

— Первый вариант сомнителен, — ответила она, — потому что, очевидно, что Кайл запал на тебя всерьез, и скорее будет менять тактику, чем цель.

— А цель — это я?

— Вот видишь, ты даже не спрашиваешь, а утверждаешь. Все правильно.

— А второй вариант?

— Второй… — она замолчала.

— Не тяни.

— Хорошо, все равно в клане все знают. Дело в том, что… ну… — еще один вздох, еще одна долгая пауза и продолжение, от которого я испытала шок. — Кайл ущербный.

 

Глава 20

— В каком смысле ущербный? — прохрипела я, мысленно пытаясь вспомнить за ним что-нибудь этакое.

Честно говоря, кроме мерзкого характера, я никаких видимых изъянов не замечала. Впрочем, единственный оголенный участок тела, не считая рук и головы, который я у него видела — стопы, и все недостатки вполне могли быть замаскированы свободными брюками или туникой.

— Ты думаешь не о том! — рассмеялась Хельга, видимо, уловив суть моих размышлений по вытянувшемуся лицу, потом оглянулась на других оборотней, и предложила: — Давай прогуляемся?

Расплатившись, мы вышли из кафе, выбрали тихую улочку, утопающую в тени деревьев, и медленно пошли по ней. Я нетерпеливо посматривала на подругу, видела, что она пытается подобрать слова, чтобы доходчиво объяснить тайну Кайла, но делала вид, что любуюсь красотами Сакрин-ленда. Нет, город мне нравился, он был светлым, уютным, доброжелательным, если не считать моих одноклассников, но в этот момент меня не восхищала даже цветочная аллея, подмигивающая всем прохожим разноцветьем желтого.

— Понимаешь, — после того, как мы дошли до конца улочки и повернули обратно, заговорила Хельга, — Кайл лишенец.

— Честно? — так же шепотом спросила я. — Не понимаю.

— Вот этого я и боялась, — опечалилась девушка, и еще дважды заставила в молчании пройти вдоль улицы.

— Слушай, — вздохнула я, — мы столько ходим, что, во-первых, я снова проголодалась, а во-вторых, мы хотели поговорить наедине, но своим хождением туда-сюда только привлекли ненужное внимание.

Отпустив кончик косы, которую теребила в волнении, я кивнула на двух парней, вышедших из кафе и пристально наблюдающих за нами.

— Пусть смотрят, они чувствуют, что мы под защитой, — отмахнулась Хельга и, подхватив меня под руку, решительно отвернулась от них. — Хотя ты права, их внимание нам не нужно, Мартин у меня слишком ревнивый, а я не хочу, чтобы он постоянно дрался из-за меня.

Несмотря на сварливый тон, глаза девушки сверкнули довольством. Ей нравилось, что Мартин, вопреки тому, что не является ее истинной парой, проявляет собственнические замашки. Да она сама готова была любой девице, только посмотревшей на него, выцарапать глаза за своего ненаглядного. В моем человеческом представлении они являли собой идеальную пару, крепкую, любящую, хотя, признаюсь, иногда мне казалось, что они друг на друге слишком зациклены. Стоило Мартину появиться на горизонте, как Хельга забывала буквально обо всем, да что там — она забывала о многом, стоило только упомянуть его имя.

— Что значит «лишенец»? — спросила я, заподозрив, что мысли девушки полностью переключились на Мартина, а заодно напомнив, что у нашей прогулки вообще-то есть цель.

Девушка остановилась. Попыталась еще раз задуматься всерьез и надолго, но я нетерпеливо одернула ее:

— Хельга?

— Это значит, что у него не может быть пары, — страдальчески вздохнув, сказала она.

— То есть… — не поверила я. — Совсем?

— Подразумевается, да.

— Никогда?

— Так говорят.

— Очень содержательно, — хмыкнула я. — И над этим ты думала четыре прогулки в один конец улицы и три в другой?

— Ну как ты не понимаешь? — неожиданно взвилась подруга. — Для оборотней это почти приговор!

— Какой приговор? — растерялась я.

— Что ты никогда не будешь по-настоящему счастлив! — крикнула она так громко, что у меня заложило уши, и почему-то… совсем чуть-чуть, и почти незаметно… екнуло сердце…

Но сердечное недомогание быстро прошло, когда я внимательно посмотрела на Хельгу. Нет, я попыталась проникнуться новостью, даже вздохнула, но с оборотнями притворяться глупо.

— Что? — насупилась Хельга под моим взглядом.

— Прости, — повинилась я, — но для меня это не выглядит так страшно, как ты преподносишь.

Ноздри девушки нервно встрепенулись, она посмотрела в сторону, и не потому, что увидела там нечто интересное, а чтобы не видеть меня, такую черствую, в ее понимании, бессердечную.

— Хельга, — я взяла ее за руку, и почувствовала, как она вздрогнула, желая отстраниться. — Думаю, дело в том, что я человек.

— А я думаю, дело в том, что речь о Кайле.

— Нет.

Почувствовав уверенность и искренность в моем голосе, она посмотрела в глаза.

— Хельга, — продолжила я, — у нас с Кайлом сложные отношения, это да, но будь на его месте другой оборотень, ничего бы не изменилось. У людей нет такого понятия истинной пары, как у вас. Мои папа и мама любят друг друга, и для меня они и есть истинная пара, понимаешь? Люди расходятся, женятся, влюбляются, не ожидая, когда в их отношениях появится кто-то еще. Нет, кто-то может появиться, конечно, все бывает, но… у людей это все-таки немного не так. И еще, не знаю, может, это тебя заденет… хотя, мне бы этого не хотелось, но… вы с Мартином не выглядите угнетенными. Вы ведь счастливы? Несмотря ни на что? Ведь счастливы, Хельга?

— Да, — после долгого молчания, согласилась подруга.

И я облегченно выдохнула, что не обидела, не задела.

— Мы счастливы, — согласилась Хельга с грустной улыбкой, — но ты даже представить себе не можешь, насколько это хрупкое счастье. И еще… это странно, это противоречит сути оборотней… я хочу, я чувствую нужду найти свою настоящую пару, но я боюсь, что найду ее, Керрая. И еще больше боюсь, что ее найдет Мартин…

Она сделала глубокий вдох, усиленно поморгала ресницами, чтобы не показать слабости, и я, помогая ей оставаться сильной, долго смотрела на желтеющую аллеею.

— Ты боишься того, чего нет, — сказала я спустя время. — У меня, конечно, еще не было отношений с парнями, но я точно знаю, что если бы мама постоянно подозревала папу в том, что однажды он может уйти к другой, вряд ли они бы до сих пор были вместе.

— Я понимаю, что ты права, — улыбнулась Хельга, — но… как тебе объяснить? Мы с Мартином оба знаем, что не настоящие половинки друг друга, и это изводит. К тому же, о том, что мы не истинная пара, знают другие оборотни, и у некоторых просто руки чешутся присвоить себе моего Мартина!

— Но ведь ваши вторые половинки могут так и не появиться?

— Могут, — согласилась Хельга. — Очень многие оборотни до конца жизни так и не встречают истинной пары.

— Ну вот. Мало ли, какие у вас будут отношения с Мартином, когда кто-то из вас встретит пару!

— Керрая… — угрожающий рык.

— Не пугай меня, — улыбнулась я. — Я имела в виду — может, вы к тому времени уже будете старенькими дедушкой с бабушкой, которым даже передвигаться лень, разве что в кресле-качалке, и не захотите менять один теплый плед на другой?

— Оборотни долго живут и поздно стареют, — рассмеялась она с заметным облечением. — И даже в глубокой старости не становятся такими немощными, как ты описала.

— Тем более ни одного повода для преждевременной грусти! — восхитилась я. — А пока вы вместе и в боевой форме, ты легко расправишься со всеми конечностями, которые вдруг потянутся к Мартину!

— Собственно, да… — отошла от жалости к себе девушка.

И только я подумала, что этот тяжелый на эмоции день все-таки еще может исправиться, как услышала рядом мужское мурлыканье:

— Какие красотки!

Обернувшись, увидела, что позади меня стоит один из тех парней, которые наблюдали за нами у кафе.

— О да, — его приятель, кошкой подкравшийся к Хельге, вдохнул запах ее волос и расплылся в похотливой улыбке. — И не в паре!

— Вот, — подруга обвинительно ткнула в каждого из них пальцем, — это то, о чем я тебе говорила!

— Да что… Брысь! — вырвалось у меня, когда, утробно замурчав, парень, стоящий сзади, попытался зарыться носом в мои волосы.

Он удивленно отодвинулся, но только чтобы заглянуть мне в глаза.

— Хорошенькая, — дыхнул в лицо какой-то горькой травой, и порадовал, — мне даже все равно, что ты человек.

— А то, что я занята? — демонстративно достала кулон из ворота платья.

Парень склонил лицо, сделал глубокий вдох, задумался на секунду, и качнул головой.

— У людей нет понятия пары. И хотя тот, кто тебе это подарил, сильный соперник, но далеко. И он не маг. Простой оборотень.

— И что теперь?! — разозлилась я.

— И теперь я хочу с тобой познакомиться, — заявил парень, схватив меня за плечи и пытаясь полностью развернуть к себе.

Запах горькой травы стал противно-навязчивым, и когда лицо оборотня склонилось к моему, я невольно скривилась.

— Не нравлюсь? — не поверил он, заглядывая в глаза.

— Представь себе, такое бывает!

Я видела, как сверкнули глаза оборотня. Я слышала, как со вторым грозно выясняет отношения Хельга. Я понимала, что лучше бы мне промолчать, но… чем закончится мое молчание? Хорошо если простым поцелуем, а если…

Нахлынули забытые воспоминания, как мое платье пытается задрать папин бывший работодатель, и как шепчет в ухо, что мне понравится, обязательно понравится с ним…

Меня затошнило, голова закружилось от ощущения реальности, как будто прошлое перенеслось сюда, только сменив декорации с сарая на пустынную улицу.

И я остервенело начала вырываться, беззвучно, забыв все слова, забыв, что не одна и можно попытаться позвать на помощь…

— Какого беса… — возмутился оборотень, все-таки пытаясь меня удержать.

А я молотила его по ребрам, не чувствуя, как ноют ладони, я вилась в его руках, когда он схватил и приподнял вверх, отрывая от земли в ответ на мою попытку оттоптать ему ноги.

Понимая, что он сильнее, я не сдавалась. И даже когда он полностью обездвижил меня, пораженно рассматривая, я все равно не перестала сопротивляться.

Услышав шипение рядом, медленно повернула голову и с удивлением увидела Хельгу, пытающуюся не только отбиться от своего кавалера, но и спасти меня. И только тогда наваждение схлынуло, и я обмякла в руках оборотня, осознав, где я и что происходит.

— Успокоилась, — возликовал оборотень, но ненадолго.

В следующую секунду он замер, глядя куда-то мимо меня стеклянными глазами, и нехотя разжал руки, отпуская.

— Я… я … н-не, — начал он, заикаясь.

Я медленно обернулась, чтобы встретиться взглядом с Кайлом.

Он ничего не делал особенного. Он даже еще ничего не сказал. Он просто смотрел. Но взгляд его был таким жутко-холодным, что я едва подавила порыв спрятаться за спину того, кто напал на меня.

Больше на κнигоeд.нeт

— Керрая, — позвал меня Кайл.

И я шагнула к нему. Боясь его в эту минуту, и испытывая нечто похожее на восхищение.

— Хельга, — позвал Кайл, как только я стала рядом с ним.

И она так же, как я, молча и беспрепятственно, отошла от настырного поклонника.

— Мы не знали, что они заняты, — затараторил один из парней. — Просто хотели познакомиться с симпатичными девушками.

— Да они сами дразнили нас! — заявил второй. — Ходили вокруг, крутили своими зад… хвостами…

— Хвостами? — обманчиво мягко переспросил Кайл, посмотрев на меня, и снова вернулся взглядом к парням.

— Да что такого? — стушевался первый, и как-то поник.

— Они сами нас завлекали! — не сдавался второй.

— Я думаю, — медленно сказал Кайл, — у вас проблемы с обонянием, если вы не поняли, что обе девушки под защитой. Так же у вас проблемы с поведением, если вы попытались навязаться девушкам, которые этого не хотели. А еще у вас проблемы с законом, потому что от вас за версту несет настойкой из валериантты.

По мере того, как Кайл говорил, оборотни все больше грустнели. Или теперь, после слов о настойке валериантты, объясняющей дикий запах, вернее сказать — трезвели? Плечи поникли, в их глазах даже промелькнуло раскаяние, но оно не тронуло ни меня, хотя сердце уже успокоилось и страх отпустил. Ни все еще злющую Хельгу, которой лишний раз и так некстати напомнили, как хрупки ее отношения с Мартином. Ни Кайла, от которого вдруг повеяло холодом, заставившем меня скрестить руки в тщетной попытке согреться.

— Маг… — шепнул один из них, и осуждающе глянул на меня, словно я обязана была предупредить, что он здесь появится.

— Начинающий, — усмехнулся Кайл.

— Сильнее меня, — тряхнув головой, сказал парень.

— Да, — согласился Кайл все с той же ухмылкой. — И вот вам мое магическое предсказание. Ваши проблемы гораздо серьезней, чем вы себе думаете, потому что уже через несколько секунд вы предстанете перед лэрдом.

Оборотни загудели, попытались оспорить предсказание, а потом, глянув на Кайла, поняли, что напрасно и попробовали хотя бы прийти в себя перед важной встречей. Один парень отчаянно тряс головой, второй метнулся за какой-то травой и начал ее жевать, чтобы сбить запах, и в момент, когда они уже подумывали: а не пробежаться ли к фонтану, чтобы освежить лица… их обоих не стало.

Они просто растаяли в воздухе.

Оставив на земле после себя две травинки.

А буквально через секунду я услышала громкое рычание, которое пронизывало небеса, неслось через улицы, затрагивая каждого встречного и заставляя нервно вздрагивать и бормотать испуганно: «Святые львы… кто эти самоубийцы?»

Чтобы не оглохнуть от странного звука, я была вынуждена закрыть уши. Думала, что замерзну, пока разносилось рычание, но холод пропал вместе с оборотнями, и на улице снова было тепло, как и полагается летом.

— Что это было? — пораженно спросила я спустя время.

— Свинство! — взмутилась подруга.

— Да нет, — возразила я неуверенно, пытаясь припомнить звук, — на свинью это никак не похоже, скорее на…

И тут, посмотрев на Кайла, я, наконец, поняла, на что именно похож этот рев, хотя мне в это и слабо верилось. Все-таки разные части города, да и слух у меня далеко не такой, как у оборотней. И тем не менее, сопоставив слова Кайла и интуицию, я выдвинула нелепое предположение:

— Это… был… лэрд?

— Он самый, — подтвердил Кайл. — Лэрд. В бешенстве.

— А такая сильная реакция, потому что двое из клана перебрали с настойкой валериантты?

— Скорее, потому что двое попытались навязать свое общество девушкам клана, — Кайл помолчал, прислушиваясь к отголоскам рычания, напоминающим теперь уходящую грозу. — И, судя по всему, они выбрали для этого не самое удачное время.

— Лэрд был не один? — отчаянно краснея под взглядом Кайла, спросила я.

— Он редко может позволить себе побыть в одиночестве, — ответил парень.

— Какое свинство! — повторила Хельга.

— Действительно, — теперь уже согласилась я.

И хотя я понимала, что ее реплика относилась все к тем же ухажерам, она совершенно точно выражала мои мысли в эту минуту. Какое свинство — лишать лэрда права на уединение!

— Пожалуйста, Кайл, — попросила Хельга, — будь другом, предскажи, что им хорошенько влетит от лэрда!

— Здесь и без предсказания ясно, что вам, как минимум, придется снова обновить гардероб.

Я посмотрела на свое платье — чуть примято, но его легко можно привести в первозданный вид. Принюхалась — посторонних запахов вроде бы нет, но все равно постираю, чтобы не было никаких напоминаний, что к нему прикасались.

— Ну тогда ладно, — обрадовалась Хельга, хищно раздувая ноздри, — пусть живут, тогда я даже не стану натравливать на них Мартина!

— Почему нет? — спросила я, желая получить хоть какие-то объяснения.

Но вместо этого Хельга захихикала, словно услышала удачную шутку, а Кайл окинул меня заинтересованным взглядом.

— Знаешь, — сказал он, изобразив восхищение, — пока не пойму: кровожадная ты или просто жадная, но… и то, и другое мне нравится!

— Знаешь, — изобразила я умиление, но перешла на привычный тон в отношении Кайла, — понятия не имею, к чему ты это сказал, но мне это не нравится.

Бросив взгляд на веселящуюся подругу, я собиралась развернуться и гордо уйти, но не успела.

— Похоже, ты и правда не знаешь, — вздохнул Кайл, и посмотрел так укоризненно, что вместо радости, что до него наконец-то дошло, я почувствовала себя виноватой. — Керрая, если ты собираешься жить среди оборотней…. А ты собираешься, — безапелляционно возразил он в ответ на мой взгляд, — тебе надо стремиться гораздо больше узнать о нас, чем сейчас. Гораздо больше, Керрая.

— Узнаешь о вас, как же! — обиженно просипела я — на него, на тех двух парней, да и на весь день в целом, который обещал быть хорошим, а сам… — Почти полный город оборотней, и ни одного превращения на глазах за весь год! Хотя бы спонтанного! Ни одного!

Да, это было очень обидным, но факта не изменяло. Оборотни могли обернуться в другую сущность при себе подобных, но предпочитали не делать этого при человеке. Таким образом, я могла спокойно наблюдать, как мимо меня пробегает лев или львица, но еще ни разу не видела, как они обращались в другую сущность. Как-то я даже пыталась проследить за бегущим львенком, и мне вполне удавалось выдерживать бег в его темпе, но… прежде чем скрыться за очередным поворотом, он предупреждающе клацнул зубами и, ускорившись, убежал.

Следить за взрослыми львами я не стала из чувства самосохранения, понимая, что пусть и с хвостами, но это мужчины. Львицы же в основном ассоциировались у меня с неприятной Альвой, бывшей любовницей лэрда, и с ее подружками, которые тоже не вызывали умиления и, соответственно, не было ни малейшего желания на них поглазеть.

Я могла бы посмотреть, как меняет сущность Хельга, но эта идея вызывала у подруги полное отторжение, маскируемое под смех.

— Нет, — говорила она, — тут или дано, или нет.

Приходилось мириться с тем, что мне дано не было.

И вот как в таких несправедливых условиях больше узнать об оборотнях?

— Вот что, — выслушав мои пространные жалобы, сказал Кайл, — пожалуй, я тебе помогу.

— Каким образом? — насторожилась я.

— Принесу пару интересных книг по этой тематике. Очень редких, кстати, из личной библиотеки лэрда. А ты что подумала?

— Ну… — протянула я. Хотела солгать, что подумала именно это, но вовремя вспомнила, что он услышит ложь, так что не стала оправдываться. — Что, просто так принесешь?

Мне все еще не верилось в его бескорыстность: он даже на конвертах экономил, присылая их без возможности ответа, а здесь — несколько книг, да еще из личной библиотеки лэрда!

— Вряд ли лэрд будет рад, если я приду просто так, — взгрустнул парень, и, кстати, почти естественно. — Он наверняка будет настаивать, чтобы я тренировался перемещаться… Иногда у меня бывают сбои… Но вечером я непременно буду.

— Ну… не знаю… — начала я с сожалением. Вот если бы можно было заполучить книги, не увидевшись с Кайлом… — Не уверена, что буду сидеть дома в такой прекрасный вечер…

Но прежде чем я продумала, что можно уйти в гости к Хельге, отсидеться у нее допоздна, а в это время книги получат родители, Кайл воспользовался моим интересом.

— И то верно, — поддакнул он, — дома сидеть не будем. Я принесу тебе книги, и пойдем на прогулку.

— Как это?! — опешила я.

— По-дружески, — он изобразил не меньшее удивление. — Ты ведь сама, и заметь, при свидетелях, заявила, что мы — друзья.

— Но я…

Я не считала его своим другом. И, судя по смешинкам в серых глазах, он это прекрасно осознавал.

— До вечера, — воспользовавшись моей растерянностью, он поспешил раствориться в воздухе, успев добавить маленькое предупреждение: — Не меняй из-за меня ближайшие планы. Я легко перемещусь туда, где ты будешь.

И…

Он исчез.

А у меня не было слов, чтобы хоть как-то обрисовать его вопиющую наглость. Слов не было и у Хельги. Новых так точно. Она довольно долго рассматривала пустое место, где недавно стоял Кайл, а потом посмотрела на меня и повторила вердикт:

— По-моему, тебе все-таки пора всерьез подумать о тех перспективах, что я говорила. Керрая, он не отступится.

 

Глава 21

Я не находила себе места до самого вечера. В буквальном смысле. То бродила по дому, то принималась убирать, но довольно быстро теряла интерес к такому скучному занятию, замирая у окна и глядя на красную розу Этана, то бегло перечитывала письма из двух резных шкатулочек, подаренных родителями на Новый Год, то к радости зверьков принималась их гладить и щекотать, то к их глубоком огорчению, просто мерила шагами комнату.

Ежик и дикобраз сопели, считая это напрасной тратой времени, в то время как у кого-то верного и колючего есть такие милые ушки, или животик, или маленький хвостик — не суть, только гладь! Они поначалу пытались крутиться у меня под ногами, но быстро устали от бесцельной ходьбы — если бы еще на природе, когда есть возможность найти яблочко или погрызть яркий листик, а так…

К вечеру, честно говоря, устала и я. Устала ждать от Кайла неизвестно чего, устала строить в голове варианты нашего диалога, каждый раз разного, но все в негативном окрасе, устала переживать наперед о том, чего еще нет. Советовать всегда легче, чем делать, и я попробовала успокоиться и посмотреть, что будет.

Мелькали мысли куда-нибудь уйти, я даже подумывала о том, чтобы посетить городскую купальню, но… Раздеваться перед незнакомыми женщинами мне нравилось не больше, чем перед мужчинами. К тому же, я понимала, что неприятным это будет лишь для меня, а Кайл, переместившись туда, скорее даже обрадуется.

Радовать мне его не хотелось.

Тем более что это было бы несправедливо. Из-за него у меня приятный поначалу день наполнился неприятным ожиданием, да еще и голова разболелась.

— Керрая, — заглянула в комнату мама, села рядом со мной на кровать, серьезно заглянула в глаза. — Что случилось?

Мама — не оборотень, но самый лучший в мире человек, поэтому я не могла ей лгать. Ни ей, ни отцу, заглянувшему следом.

— Встретила в городе Кайла.

— И? — не поняла мама.

А вот отец, судя по мелькнувшей улыбке, не только все понял, но много чего про себя добавил. Он даже в нашей переписке с Кайлом видел нечто большее, чем разбавление скуки, а здесь — встреча, да еще мое угнетенное состояние!

Запоздало пожалела, что выдала себя, а ведь могла закрыться в комнате и просто гладить своих зверьков.

Словно почувствовав, что я думаю о них, ежик и дикобраз попытались запрыгнуть на кровать. После четырех безуспешных попыток, я помогла сначала одному, потом второму.

— Есть меньше надо, — посоветовала путь к удачным прыжкам, за что удостоилась дружного фырканья, но милостиво была прощена.

Ежик, забравшись ко мне на колени, простил меня первым, а дикобраз, довольный вниманием мамы, тоже не смог долго злиться.

— Понимаешь, мам, — поглаживая ежика, я почувствовала, что окончательно успокаиваюсь, — Кайл воспринимает меня не так, как мне бы хотелось.

— Милая, он воспринимает тебя как красивую девушку, — улыбнулась мама, а папа нахмурился.

— Ничего не имею против этого парня, — сказал он, — но сейчас я полностью на стороне Керраи. Рано ей еще… И я рад, что она это понимает.

— Дело не в том, что рано, — возразила я, но заметив взгляд папы, поспешно поправилась. — Хотя, да, рано, конечно, но сейчас дело не в этом, просто… У меня есть Этан, а Кайл… Он сказал, что сегодня придет… и я… Он сказал, что принесет книги по оборотням, но…

— Книги — предлог, — уверенно заключил папа.

— Знаю, — вздохнула я. — Но только не знаю, что делать.

— Ну, если книги тебе нужны, я бы их взял и ушел, — посоветовал папа.

— Книги хотелось бы, — призналась я, — но уйти можно, если это ты куда-то пришел. А в данном случае собирается прийти он.

— К нам? — уточнила мама.

— Туда, где я буду.

— И на когда вы договаривались?

— Неопределенно. Сказал, что придет вечером.

— Если все так неопределенно, — обменявшись с папой улыбками, сказала мама, — почему бы тебе не воспользоваться советом папы? Если ты не хочешь, чтобы он зашел в твою комнату и легко считал все твои эмоции за последнее время, — а он ведь не только оборотень, но и маг, верно?..

Я обреченно кивнула.

— Возьми своих друзей, пусть развеются, — она кивнула на заинтересованных зверьков, — и встреть Кайла на крыльце. Таким образом, ты в любую минуту, как только тебе надоест, сможешь зайти в дом, а гость, не получивший приглашения, вынужден будет уйти.

— Поддерживаю, — согласился папа.

На сборы ушло не больше пяти минут, и я со своей колючей свитой и светлячками удобно устроилась на крыльце, в кресле-качалке, радуясь, как мне повезло с родителями. Вокруг так тихо, умиротворенно, в нашей части города не было совсем уж малышей, и ничего не мешало наслаждаться криком птиц, щебетом кузнечиков и солнцем, окрашивающим бока в малиновый цвет, даже голова перестала болеть.

Но вдруг повеяло холодом, и я встрепенулась, догадавшись, к чему эта аномалия. Придала лицу удивленный вид, мол: а, это ты? А я и не ждала, забыла совсем.

Но прошла минута. Вторая. И когда я уже начала стучать зубами от холода и всерьез размышлять: сбежать совсем или сбегать за пледом, Кайл все-таки материализовался.

И он действительно смог меня удивить, так что не пришлось притворяться.

Во-первых, он был не просто в брюках и тунике. Он был в оранжевых брюках, и в обтягивающей футболке, на черном фоне которой просто бросался в глаза чокер, некогда подаренный мной. Как намек или?..

Во-вторых, у него в руках не было книг. А, в-третьих, он был не один, и спутник Кайла невольно перетягивал на себя все внимание, заставляя на какое-то время забыть о книгах.

— Что он здесь делает? — я нервно оглянулась на двери дома, и это не осталось незамеченным ни Кайлом, ни тем, кого он привел ко мне на порог.

Они оба синхронно скривились, от чего желание удрать только усилилось. Да, я понимала, что передо мной два хищника, и что побег — не лучший вариант, но я так же понимала, что физически слабее и не могу отправить их восвояси, если они не захотят уходить. Не знаю, как приятель Кайла, но сам Кайл вряд ли напрашивался прийти, чтобы уйти уже через пару секунд. Да и вообще вряд ли хотел быть гостем.

Скорее всего, он планировал позлить меня в очередной раз. Так похоже на него. Так привычно. И странно, что я совсем не ждала от него подвоха.

Но у меня не было злости. Просто стало противно и неприятно, и немного обидно, хотя я понимала, что Кайл — это Кайл, и для него такое поведение в отношении меня — это норма. Отвыкла я. Расслабилась. Поэтому и поверила на какое-то мгновение, что между нами хоть что-нибудь изменилось.

— За что ты меня ненавидишь?

Не ожидала, что скажу это вслух. И Кайл, судя по взлетевшим на секунду черным бровям, так же не был готов к этому. Впрочем, в отличие от меня, он быстро взял себя в руки.

— Ненавижу? — сделав шаг вперед, он навис надо мной и заслонил красное солнце. — Ты правда думаешь, что я тебя ненавижу?

У меня не было возможности сбежать теперь, когда он так близко, что я различала в его серых глазах по меньшей мере два новых оттенка. Но паника, возникшая, когда я увидела спутника Кайла, пропала. Такое ощущение, будто кто-то впитал ее губкой, забрал себе. А вместо нее появилось четкое осознание, что мне ничего не грозит, что я под защитой.

— Ты… — удивленно посмотрела на Кайла.

Удовлетворенно усмехнувшись, он отстранился. И мой вопрос, как и его, остался без ответа.

— Он здесь не для того, чтобы обидеть тебя, — Кайл кивнул на безмолвного парня, и я невольно перевела на него взгляд снова.

— Тогда, может, он просто уйдет?

Кайл недовольно поморщился. Парень тяжко вздохнул и наградил меня недоверчивым взглядом, мол, ври-ври, кто же тебе поверит, что ты действительно хочешь, чтобы я ушел?

Странно все это.

Не думала, что когда-нибудь увижу его снова. Не хотела, чтобы наши дорожки пересеклись, но вот он на пороге моего дома, и, как по мне, две неприятные встречи за один день — это слишком. Тот самый парень, который так хотел со мной сегодня днем познакомиться, что не выбирал средств помягче. Он делал то, что хотел. И полагал, что я должна была радоваться.

И если бы не появление Кайла…

Я не могла понять, зачем Кайл привел его ко мне, если несколько часов назад самолично избавил от его навязчивого присутствия. И почему парень ведет себя так спокойно и… обреченно, я бы сказала, и смотрит так, будто ждет какой-то гадости. От меня. А на самом деле он хотел бы быть как можно дальше. От меня. Но не может.

— Просто уйдет? — переспросил Кайл.

Я поспешно кивнула.

— Просто? — переспросил Кайл, разглядывая меня с интересом. — После того, что он сделал?

Парень от слов Кайла заметно побледнел, я тоже как-то подобралась.

— Ну… — видя, что кое-кто почти в гневе, начала мягко. — А ты что предлагаешь с ним делать?

И совершенно растерялась, когда услышала:

— Да все, что хочешь! Все, что только придет тебе в голову!

— То есть… как?

— Не ограничивая твою фантазию, могу продемонстрировать то, как это может происходить. Хочешь?

Я неуверенно пожала плечами, но Кайл воспринял это как одобрение, и в следующую секунду…

— Сесть! — приказал он.

Скрипнув зубами, парень мгновенно повиновался.

— Встать! — новый приказ.

И, подобравшись, парень быстро сменил положение.

— Сесть! — прежняя команда.

Парень послушно выполнил приказание.

— Встать!

Парень тоже не возразил.

— Лечь!

— Нет! — я успела остановить безумие, и парень остался стоять.

Тяжело дыша, будто это меня заставляли заниматься унизительными гимнастическими упражнениями, я встала с кресла-качалки и приблизилась к Кайлу.

— Что это было?

— Наказание, — невозмутимый ответ. — Хочешь, покажу, как далеко ты можешь зайти?

Не веря, качнула головой, бросила взгляд на парня, наблюдающего за нами и напомнила:

— Ты же говорил: будет штраф.

— Штраф есть. Чек тебе завтра принесет служащий банка, — подтвердил Кайл. — Но я так же говорил, что эти два любителя валериантты попали к лэрду не вовремя.

— Да, — слова эти я помнила. — И что?

— И лэрд решил, что штрафом они не отделаются.

Парень, навязываемый мне в пленники, горестно вздохнул, вызвав улыбку. Теперь не верилось, что я его испугалась — он был такой раскаявшийся, такой мирный, такой… трезвый, судя по разумному взгляду.

— А где второй?

— Второго я доставил твой подруге. В гостях у нее как раз был Мартин, так что… вряд ли он просто топчет крыльцо, как этот.

— Этот… — повторила за Кайлом, и обратилась к парню, которого мне предлагалось помучить. — Тебя как зовут?

— Аррон.

— Как твоего дядю! — глянула на Кайла с упреком, а тот невозмутимо пожал плечами.

— Дяде очень не понравилось, что его имя позорят.

Мой укоризненный взгляд на Кайла никак не подействовал, и я вложила все, что думаю в раздраженный вздох.

— Вот что, — приняла решение, — не надо мне ни чека, ни пленника. Вполне достаточно, если он просто уйдет с моего порога, и мы больше не встретимся.

Нет, я не рассчитывала на поток благодарности, мне и на самом деле не хотелось заставлять кого бы то ни было проходить через унижение, но, честно говоря, недовольный взгляд Аррона меня удивил. Я постаралась не показать вида, что меня это задело, но… Кайл заметил.

— Ты не можешь отменить его наказание, — пояснил он, перевел взгляд на парня. — Он заплатит штраф, причем не только за нападение, но и за запрещенную настойку валериантты, и он понесет наказание. Но раз ты отказываешься, им займусь я.

Скрип зубов в образовавшейся тишине был довольно громким выражением чувств и не оставил мне выбора.

— Ладно, — смирилась я, — так и быть, я его накажу.

— Как? — Кайл скрестил на груди руки и окинул меня недоверчивым взглядом, давая понять, что если наказание покажется ему слишком мягким, он отыграется на пленнике сам.

— Как долго все это будет длиться? — план у меня был, я только уточняла детали.

— Пока он не раскается.

— А если он раскается прямо сейчас? По-моему, он уже осознал и готов.

Мы оба посмотрели на парня, и поняли, что нет, увы. Он выглядел немного растерянным, немного злым, но… жалел скорее о том, что попался.

— Когда он раскается искренне, будет свободен, — ответил Кайл. — Но так как установка магическая, обойти ее не удастся.

Мы с Арроном синхронно вздохнули, понимая, что впереди у нас нелегкое дело. Кайла наша реакция только позабавила.

— Ладно, — повторила я, морально настраиваясь, — сегодня я устала, да и поздно уже, начнем воспитательные работы завтра.

— Какого плана воспитательные работы? — въедливо поинтересовался Кайл.

— Ну… для начала, как ты и советовал, потратим завтрашний штраф на обновление моего гардероба… А потом я бы прошлась по лавкам для рукоделия, мне много чего надо купить.

Аррон горестно простонал и схватился за голову. Вот можно подумать, что я жестока! Стараюсь для него, а в ответ опять никакой благодарности. Да, да, я знаю, какой ужас для любого мужчины — хождение вместе с девушкой по лавкам, но мне подумалось, что если он морально сильно устанет, это подстегнет его быстрее раскаяться. У меня не было желания возиться с ним бесконечно! Наказан он, но мелькнуло странное ощущение, что наказание несу за него я. И где справедливость в этом кошачьем мире?

— Ты слышал? — спросил Кайл парня.

А я заметно напряглась. Особенно после того, как Аррон покосился на меня с недовольной рожей и кивнул. Эмм… слышал что?! Надеюсь, никто из них не обладает способностью лэрда — заглядывать в мысли?!

— Завтра… — Кайл взглянул на меня. — Керрая, чек тебе доставят около десяти, сразу после открытия банка — ты когда планируешь поход за покупками?

— Ближе к вечеру, — я тут же отреклась от перспективы провести весь день рядом с типом, который меня на дух не переносит, да и к которому я, вопреки жалости, теплых чувств не питаю.

— В пять — шесть? — настаивал на конкретике Кайл.

Вот же ж…

— В семь, — определилась я, и привела аргумент его нахмуренным бровям. — Мне же еще список надо составить, подумать хорошенько. Я не хочу тратить деньги, куда попало.

— А гардероб — это не куда попало? — усмехнулся Аррон.

И вот единственной фразой он умудрился вывести меня из себя, заставить припомнить, как он меня напугал и что у меня после драки с ним еще долго болели ладони, а потом голова, так что…

— А, впрочем, — решила я, — список я составлю сегодня, и за покупками мы можем отправиться сразу, как только я получу чек. С утра и людей меньше в лавках.

— Да людей в городе вообще раз-два и обчелся! — попытался возмутиться оборотень, и я мысленно поставила галочку.

Все, он договорился! День у него завтра будет жарким!

— Завтра к десяти чтобы как штык стоял у дома Керраи, — не обратив внимания на мученический стон, приказал Кайл. — Сам знаешь, что если не придешь…

— Да знаю, знаю… — по-прежнему стеная, протянул оборотень.

— Пока свободен.

Наказанного как ветром сдуло, а я печально посмотрела на притихших зверьков, которые только теперь медленно выползли из-под кресла, на подлетевших и усевшихся мне на плечи светлячков, и на причину моих сегодняшних несчастий — Кайла.

— За что мне это? — страдальчески протянула я. — Я совсем по-другому думала провести завтрашний день, а мне придется терпеть этого… Аррона. Это несправедливо…

— А я-то здесь при чем? Это повеление лэрда. Он посчитал, что так будет правильно.

— Сомневаюсь, что обошлось без тебя.

— Да? — безразлично поинтересовался Кайл. — Ну, тогда тем более все логично. Ты ведь уверена, что я тебя ненавижу.

— Ладно, — я благоразумно пропустила реплику парня мимо ушей, с надеждой глянула на его руки, но, увы, они по-прежнему были пусты. — Пойду готовить список на завтра.

— А обещанная прогулка? — поинтересовался Кайл.

— А обещанные книги? — поинтересовалась я.

Нет, если бы он промолчал, я бы тоже задавила в зародыше любопытство и легкую обиду, что не оправдались мои ожидания. Но раз он начал первым…

— С собой, — невозмутимо заявил Кайл, и, взмахнув рукой, продемонстрировал мне два толстых тома.

Я моргнула. Глянула на обложку одной из них, и моргнула еще раз, потом благоговейно прикоснулась к узорчатому тиснению.

— Серебро? — выдохнула, не веря.

— Со специальным магическим сплавом.

— И мне правда можно их взять?

Вместо ответа Кайл передал книги. Тяжелые. Красивые. Старинные, даже судя по внешнему виду. И, полагаю, очень, очень дорогие. Я нервно сглотнула, оглянулась на притихших зверьков.

— А если…

— Подавятся, — унял мои страхи Кайл.

Ежик обиженно фыркнул, мол, наговаривают тут, никто и не собирался портить зубы об это! А дикобраз озадаченно плюхнулся на зад, виновато поглядывая на своего тезку за преждевременное раскрытие коварного плана. Оба питомца вздохнули, и в этом вздохе легко читалось: «Э-эх, мы к вам со всей душой, а вы какие-то книги пожалели!»

— Кажется, кто-то проголодался, — заметил Кайл. — Чем ты их кормишь?

— Ковриком, частью деревянной тумбочки, дверью, — перечислила я ущерб, и глянула на две сопящие мордочки. — Что там еще? А, фрукты, овощи, молоко, листья, но сам понимаешь, это уже не так вкусно.

Кайл фыркнул, рассматривая провинившихся.

— Керрая, — предложил он, — занеси книги в дом, и пойдем на прогулку, пока ночь не настала.

— А ночью что? Боишься? — фыркнула я.

— А ночью оборотни перекидываются в другую сущность и набрасываются на невинных девушек, ты что, не знала? — поинтересовался он, а я…

Я покраснела. Не потому, что вдруг поверила, что он перебросится и накинется на меня. Да, Кайл мне не нравился, и я его в каком-то смысле опасалась, но…

Меня смутили другие его слова, и я, чтобы он не заметил мои стремительно покрасневшие щеки, препираться больше не стала. Юркнула в дом, оставила книги в комнате, сообщила родителям, что ненадолго прогуляюсь, и вышла на крыльцо. Светляки летели следом за мной.

— Отлично. Идем? — глянув на меня, Кайл обратился к зверькам. — Фрукты и овощи не обещаю, но вкусные листья я вам обеспечу.

И, кажется, в эту минуту он окончательно покорил сердце дикобраза и заставил ежика относиться к себе чуточку благосклонней. Все-таки ежик был верным, и не собирался быстро менять свои симпатии к Этану.

Впрочем, как и я.

Так как некоторым были обещаны листики, они целеустремленно побежали в сторону леса. Мы же с Кайлом медленно двинулись следом. Медленно и молча.

Изредка я поглядывала на своего спутника, но совершенно не представляла, о чем мне с ним говорить и зачем вообще эта прогулка?

— Спасибо за книги, — наконец, нашла тему для разговора.

— Скажешь это, когда прочтешь, — отмахнулся Кайл, и разговор на этом закончился.

Поначалу меня напрягало молчание, все-таки странная у нас выходила прогулка, но потом я глянула на веселящихся ежика с дикобразом, и решила вести себя, как они. Экзамены были сложными, так что последние две недели я все вечера проводила за учебниками, это, можно сказать, был первый свободный вечер, и я полной грудью вдохнула в себя запах ближнего леса, свободы, правда, с примесью, шишек и мяты из-за близости Кайла.

У кромки леса мы остановились, и я, посмотрев на закатное солнце, зажмурилась. Тепло. Уютно. Мне казалось, что в эту минуту я отпускаю от себя суматошный день, обиду на решение лэрда и легкую тревогу о завтрашнем дне, а втягиваю в себя уверенность, что все будет хорошо, обязательно, без вариантов…

Распахнув глаза, я посмотрела на Кайла.

Он стоял в нескольких шагах от меня, прислонившись к дереву. В нескольких шагах… Так странно… Я готова была поклясться, что секунду назад ощутила его дыхание…

Или это был ветер?

Я не знала, что сказать, и на этот раз молчание меня напрягало. Кайл как будто чувствовал это, но не торопился или не желал исправлять.

Он просто молча смотрел на меня. Долго смотрел.

Зверьки уже успели порезвиться по лесу, обвешать себя найденными листиками, погрызть веточки, справить другие свои дела и вернуться, а мы по-прежнему стояли напротив друг друга и молчали.

Мелькнула мысль спросить у него об Этане — да, я уже поняла, что он не в городе, иначе, конечно, пришел бы, и я хотела узнать: почему он там, а Кайл здесь. Это было бы прекрасной темой для разговора на обратном пути, и не пришлось бы мысленно считать наши шаги, чтобы хоть как-то разбавить молчание, но…

Я не спросила.

Сам Кайл сегодня был удивительно молчалив. Больше ни единой колкой реплики, и даже ни одной многозначительной.

Еще больше он удивил меня, когда мы подошли к дому, и я неловко застыла. Светлячки приглушенно замерли у меня на плече, зверьки нетерпеливо топтались рядом, мол, ну что, вам не надоело еще пялиться друг на друга?! Пойдем, есть пора! Впереди длинная ночь, а листики и веточки — это весело, но не еда!

Недовольно покосившись на них, я перевела взгляд на Кайла, и с удивлением заметила, что он улыбается.

— Они правы, — сказал парень.

— Что?

Не знаю, что поразило меня больше — улыбка на его губах, казавшаяся случайной гостьей, или то, что он впервые за прогулку заговорил.

— Они правы, — повторил Кайл, — этим прожорливым шарикам пора снова толстеть, а тебе… Судя по фигуре, на ночь ты не ешь, так что… Спокойной ночи, Керрая.

И прежде чем я успела переварить полученную информацию, Кайл исчез.

Ежик и дикобраз фыркнули, и я медленно обернулась к ним, потому что явно поняла, что это фырканье — ничто иное, как возмущение, и…

Сопоставив свои ощущения со словами парня, поняла так же, что все это время не додумывала диалог за этих двоих, а действительно их понимала!

 

Глава 22

Впрочем, после некоторых раздумий это предположение показалось маловероятным. Я решила его проверить, и уже через час похвалила сама себя, что не побежала к родителям хвастаться, потому что… хвастаться было не чем.

Я пыталась уловить хоть какие-то эмоции от зверьков, но их не было. Ни единой эмоции. За целый час.

Ни праведного возмущения, когда по возвращении в дом я предложила ежику и дикобразу вместо вкусного молока обычной воды. Ни уместного негодования, когда, зайдя к себе в комнату, я подхватила ежика и закрыла дверь перед носом дикобраза. Ни облегчения, когда спустя пару секунд я открыла дверь и позволила дикобразу все-таки зайти в комнату.

Дикобраз зашел с таким видом, словно ему все равно, где спать и не он некогда зубами отстаивал права на проживание именно в этой комнате. Ни радости, когда я принесла двум зверькам красивую фруктовую нарезку. Так, поели, будто одолжение сделали. А потом, даже не поластившись, как обычно, прыгнули в тумбочку, и утомленно закрыли глаза.

Ни сопения, ни фырканья. Ничего. Тихо. Как будто зверьков подменили. И вот именно этот факт, несмотря на все старания подопытных, подтвердил, что они понимают даже гораздо больше, чем я полагала. К тому же, эмоции, связанные с усталостью, я от них уловила.

— Бедняги, — присев возле тумбочки, посочувствовала им. Глаза зверьков дернулись, но не открылись. — Как же трудно вам притворяться.

А вот на этот раз на меня посмотрели. Переглянулись между собой и посмотрели снова. Чуть виновато, но в большей степени — с любопытством и настороженностью: а что теперь? Когда тайна раскрылась? Теперь между нами что-нибудь изменилось?

— А теперь, — аккуратно погладив одного и второго по носику, сказала я, — спокойной ночи.

После облегченного вздоха, зверьки закрыли глаза и действительно уснули, а я еще долго читала одну из книг, которую принес Кайл. Интересная книга, и, несмотря на древность, написана внятным и увлекательным языком. В ней довольно просто рассказывалось о многих нюансах оборотней, в частности, о лишенцах. Несмотря на то, что эта глава была примерно пятидесятой, я начала книгу с нее.

Как выяснилось, лишенцы бывают не только среди оборотней, а и среди других рас, которым интуитивно свойственно найти свою пару. В частности, такое понятие не чуждо драконам, но на них внимание не заострялось. Лишенцами называли тех, кто с первого обращения в животную сущность или со временем, в силу определенных причин, утрачивал способность чувствовать свою пару.

Считалось, что первым повезло больше, потому что первый оборот оборотни проходят примерно в три года, и в силу возраста еще не понимают, чего, собственно, лишены. Конечно, потом они вырастут и осознают, но все равно полностью не прочувствуют, так как легче терять то, чего у тебя не было.

К тому же, считается, что если оборотень — лишенец с первого обращения, то пары для него изначально нет, иначе это было бы слишком жестоко. А раз нет, такому оборотню гораздо проще принять этот факт и создать союз с кем угодно.

Намного хуже дело обстоит с теми оборотнями, которые стали лишенцами спустя время. Они изначально были настроены на то, чтобы найти свою пару, а потом…

Ломку, которая следовала за лишением, было перенести тяжело, не все оборотни выдерживали ее морально, некоторые теряли смысл дальнейшего существования, хотя до неприятного события вполне могли жить счастливо с кем-то другим или пребывать в истинном союзе.

Приводился случай, когда после смерти сына лишенцем стала женщина-оборотень, до этого счастливо живущая в истинной паре. Смерть сына настолько ее потрясла, что она утратила способность чувствовать пару, а со временем утратила и малейший интерес к мужу, и несмотря на то, что он продолжал любить ее и считать своей, ведь он-то оставался прежним, женщина от него ушла.

Что стало с мужем, не упоминалось, но так как его отношение к женщине не изменилось, полагаю, перенес он расставание сложно. И да, я очень сильно надеялась, что он расставание все-таки перенес, и старательно пропустила мимо ушей приводимые примеры, когда подобные случаи заканчивались плачевно.

Затронул меня чем-то этот оборотень, и просто по-человечески хотелось, чтобы у него все было хорошо.

Так же в книге упоминалось, что некоторые лишенцы, несмотря на то, что в клане к ним отношение не менялось, все равно уходили в поселения таких же, как они, или образовывали новые. Морально там им было проще, несмотря на то, что в таких поселениях часто собиралась довольно разношерстная компании, и ничего удивительно, если среди оборотней-тигров, к примеру, приживался оборотень-барсук или оборотень-дикобраз.

Прочитав последнее, я покосилась на тумбочку, в которой спал упомянутый зверек, но… тут же отбросила мелькнувшую мысль. Вряд ли оборотень предпочтет свободе проживание в довольно стесненных условиях.

Это я уже из личных наблюдений усвоила, что, несмотря на человеческую сущность, оборотни любят простор и природу, и вполне могут обходиться без домов и прочих благ. Некоторые неженатые оборотни отказываются от своего жилища, пока не обзаведутся парой. Это потом они стараются обеспечить своим половинкам и детенышам комфорт, а для себя им зачастую и леса хватает.

Так что мой дикобраз — хоть и магически модифицированный, но только дикобраз, и сменить может разве что иголки. Да, он, как и ежик, оказался с секретом, но это мы ведь уже выяснили и даже простили. Не знаю, почему они скрывались, но худого в том я лично ничего не видела.

И потом, другие оборотни прекрасно чувствуют друг друга, а с учетом, что зверьки часто следуют за мной, уже давно бы кто-нибудь поинтересовался: зачем я выгуливаю их сородичей? Ну, в том случае, если бы дикобраз и ежик оказались оборотнями.

Да и Этан не позволил бы двум оборотням-мужчинам проживать со мной в одной комнате, он бы…

Я ненадолго отвлеклась от книги, вспомнив, что так и не написала письмо, но продолжила читать дальше. Днем я сгоряча думала пожаловаться на Кайла, собиралась узнать, почему не приехал Этан, а теперь…

Теперь я остыла, и писать о Кайле мне ничего не хотелось, а тем более не хотелось спрашивать, почему нет самого Этана. Ну… он ведь наверняка знал, что Кайл будет здесь, и даже если не предполагал, что мы увидимся, все равно мог написать: так, мол, и так, Кайл приедет на выходные, а я не могу, потому что…

Впрочем, он мог даже не писать объяснений.

Но он не написал ничего.

Признаюсь, я не понимала почему, и немного даже обиделась, и еще мне что-то смутное не давало покоя. Но я отбросила и эмоции, и тревожные мысли, и вернулась к чтению, успокоив себя, что Этан писал почти каждый день, выполняя данное обещание, и так как сегодня от него вестей не было, они придут завтра.

Итак, лишенцы…

Было только одно исключение, когда лишенцы становились изгоями в клане, и их не только с позором выгоняли, но и запрещали общение даже с родственниками. Или родственники могли последовать за изгоем, лишившись клана.

Такое бывало в тех случаях, если лишенцем оборотня намеренно делали в результате обряда: как вариант — за сильную провинность (преступление) перед кланом. Но оборотни еще душки по сравнению с драконами. Вот те за аналогичное преступление перед кланом, помимо всего вышеперечисленного, могли срезать длинные волосы, которыми так гордилась их раса, пропитав оставшиеся специальной магической настойкой, либо прекращающей рост волосяных лукавиц, либо позволяющей волосам достичь только определенной длины. Иногда волосы даже кардинально меняли цвет.

К счастью, такое случалось нечасто, и в основном лишенцами были или те, кому изначально не повезло с даром, или те, кто лишился его в результате сильного эмоционального потрясения, к примеру. Упоминалось, что некоторые могли стать лишенцами добровольно, обратившись к сильному магу, но это уже их выбор, и вообще крайне редкое явление.

Чтение было увлекательным, но накатила сонливость, и книгу пришлось отложить. Дом уже давно погрузился в тишину, а увидев, что я выключила магический свет и планирую отдыхать, светлячки, весело кружившие под потолком, приземлились на книги и погасли.

Я уснула практически сразу, и снилось мне…

Снилось странное и слегка тревожное…

Я увидела лесную поляну, она была раскрашена не только цветами, но и лучами вечернего солнца, ветер мягко шевелил ветви высоких деревьев, а шесть малышей, открыв рты, с интересом слушали мужчину, стоящего напротив них. Иногда они отвлекались и оглядывались на кого-то, а потом снова поворачивались к мужчине, некоторые мальчики нетерпеливо переминались с ноги на ногу, а одна девочка постоянно дергала подружку за косички. Видимо, мужчина им что-то сказал, потому что глаза детей в предвкушении сверкнули. В буквальном смысле сверкнули, и я поняла, что эти дети — маленькие оборотни.

Полностью я мужчину не видела, взгляд охватывал только его темные свободные брюки, и босые стопы; дети, кстати, тоже были без обуви. Я не рассмотрела лица мужчины, даже когда он приблизился к первому мальчику и что-то шепнул ему.

Шепота я не слышала, просто, как и в каждом сне, знала, что так было. Мальчик опустил голову, будто задумался, а потом то ли я моргнула во сне, то ли это и происходит практически незаметно, на месте мальчика уже стоял маленький львенок. Он еще переминался с лапы на лапу, а мужчина уже отошел к другому ребенку, и вот на поляне появился еще один львенок. И две маленькие львицы, одна из которых лапой пыталась достать подружку.

Мужчина подошел к последнему мальчику, и…

Не знаю, сколько прошло времени, у сна свои границы, но по ощущениям было долго. Долго и… ничего.

Ничего не происходило. Мальчик стоял, склонив голову, но…

Только его маленькие кулачки сжимались сильнее, ногти впивались в нежную детскую кожу, а он так и не менял свою сущность. Не мог. Что-то не получалось. А когда у него все-таки вышло, я отчетливо услышала чей-то облегченный вздох, уловила отголоски радости тех детей, у которых все вышло сразу, и ощутила ликование самого мальчика.

Он такой же, как они! Он такой же!

Мужчина начал заново подходить к маленьким львятам, и те под его присмотром возвращались в человеческую сущность. Они не хотели, пытались рычать, но он пояснял им, что сразу долго нельзя, что они еще наверстают. Так удивительно стало слышать голоса, все было как по-настоящему, я даже запахи чувствовала, и все еще отголоски эмоций, и потому, наверное, так болезненно приняла растерянность маленького темноволосого мальчика, который, едва вернувшись в человеческую сущность, услышал:

— Лэрд, он…

— Да, я вижу, — прозвучал мужской голос, смутно знакомый, но непривычный.

Мне казалось, он должен быть не таким — более отстраненным, почти равнодушным, а этот…

Этот был надтреснутым, в нем было столько эмоций, что их ощутила и я, хотя они промелькнули калейдоскопом. Секундная оторопь, нежелание верить, сочувствие, мгновенное приятие и каменная решимость.

— Сожалею, лэрд, — сказал мужчина с явным сочувствием.

— Он научится с этим жить, — ответ, не терпящий и тени сомнения.

И я одновременно с мальчиком поняла, что, к сожалению, он не такой… не такой, как другие! Неприкрытое разочарование, растерянность, маленькая надежда, что это ошибка и почти мгновенное понимание, что нет, все верно. Не такой, как другие…

Чей-то вздох, маленький, незаметный.

Мой?

Или мальчика, который неожиданно повернулся и посмотрел на меня знакомыми серыми глазами.

Кайл…

Я резко проснулась, и какое-то время лежала, рассматривая темный потолок. Дождавшись, когда успокоится встрепенувшееся сердце, встала, осмотрелась в комнате, освещаемой луной, прислушалась к тихому посапыванию зверьков и медленно приблизилась к окну.

Не знаю почему, просто захотелось, вот так, глубокой ночью, посмотреть на улицу. Да, я понимала, что мало что увижу, и все же меня что-то буквально притягивало, а когда я посмотрела в окно, глазам своим не поверила.

Нет, такого точно не может быть! С чего бы?!

Ночью, у нашего дома, более того — у меня под окном…

Но или я сплю, или это действительно Кайл!

Я моргнула, но Кайл не исчез.

Так же стоял на улице и смотрел на меня — окруженный пятью яркими светлячками, вероятно, не полагаясь на луну, и желая лишить меня последних сомнений, что он — это он.

Но у меня все еще были сомнения!

Я распахнула окно, и…

— Кайл? — недоверчиво поинтересовалась у парня.

Ну, раз другого никого поблизости не было, а он так и не исчез.

Он ответил усмешкой, и чтобы я окончательно убедилась, что не сплю, спросил в свою очередь:

— Надеюсь, завтра ты выберешь другую сорочку? Эта… — я почувствовала взгляд на своей шее, — слишком длинная.

— И как же ты определил длину, если видишь меня только по пояс?

— У меня богатое воображение. К тому же, — проигнорировав мой смешок, добавил парень, — вряд ли при таком глухом вороте, который тебя практически душит, ты позволишь себе удобство хотя бы в длине.

Эту сорочку мне покупала мама, еще когда мы жили в другом городе, еще когда я понятия не имела, что когда-то нам, простым людям, придется не только жить среди оборотней, но и вступить в их клан. С ней у меня были связаны детские воспоминания, которые еще не были подмяты поползновениями папиного бывшего работодателя, и вообще, она в какой-то мере ассоциировалась с беззаботным прошлым. И меньше всего меня волновало, нравится она Кайлу или нет.

— По-твоему, короткая сорочка удобней? — хотела съязвить, но…

— По-моему, спать удобней без ничего, но ты, конечно, этого никогда не сделаешь, поэтому не поймешь, — съязвил пришедший.

— Пока я не понимаю другого — что ты здесь делаешь? — не повелась на его провокацию.

Спать голышом… придумал тоже! Да чтобы я…

— Не переживай, — успокоил гость, — я пришел не для того, чтобы привить тебе вкус.

— Кайл… — предупреждающе прошипела я.

Но он, конечно, не раскаялся и не принялся уверять, что погорячился, наговорил лишнего и что осознал: с девушками так себя не ведут. Особенно с теми девушками, с которыми ты днем многозначительно прогуливался по лесу. Конечно, нет, Кайл не такой, он…

— Керрая… — неожиданно тихо окликнул он.

— Кайл… — ожидая подвоха, ответила я.

А в следующую секунду увидела, как вместо темноволосого парня на меня смотрит лев. Довольно крупный лев, с серыми глазами, подтвердившими факт узнавания.

То есть… он только что… при мне…

Не было никакого плавного перехода из одной сущности в другую, не удлинялась челюсть, как я себе представляла, не дергались лапы, трансформируясь вместо рук, это произошло незаметно, хотя и полностью на моих глазах.

— Кайл! — восхитилась я, и тут же прижала ладонь к губам, сдерживая эмоции.

Я только что. Своими глазами. Видела. Момент превращения!

Он запомнил мои слова, запомнил, как я жаловалась, что за целый год жизни среди оборотней ни разу не видела, как они меняют сущность, и позволил хотя бы так прикоснуться к этому волшебству. И вот теперь я почти убедилась, что сплю. Действительно сплю. Как иначе? Да, я сплю. И не было ночного визита Кайла, не было нашего разговора о том, в чем надо спать, и не было… этого льва?

Хотя… он ведь есть…

Но это пока…

Я моргнула. Лев не исчез. Я зажмурилась. Лев не исчез. И тогда, вздохнув, я нехотя прислонила ладони к глазам, и…

— Хочешь меня погладить? — прозвучало заманчивое предложение.

От льва.

Который никуда не исчез.

Осмотревшись и никого не заметив, кроме него, я решила позволить себе то, что хочется. Даже если я сплю, и тем более, если не сплю.

И без разницы, что сейчас ночь, и что я, соответственно, в ночном одеянии, без разницы, что одеяние раскритиковано в пух и прах. Не имеет значения, что в доме все спят, и если я решу уйти через дверь, разбужу их. И еще все равно, что когда-то я уже прикасалась к оборотню в звериной сущности.

Не считается. Это было почти год назад, и Хельга просто позволила потрогать себя за шерсть.

Этот лев предлагал мне гораздо больше…

Я ужасно хотела прикоснуться к нему. И ужасно хотела, чтобы утром не выяснилось, что это сон. Впрочем, сейчас все еще ночь, и пока она давала возможности, я села на подоконник, подобралась и спрыгнула вниз. Посмотрела на льва, на секунду усомнившись так ли безобиден большой и пушистый котик.

— Не бойся, — рыкнул он.

И моя слабость к животным победила мой страх. Я приблизилась, протянула руку, с улыбкой заметив, как лев склонил голову на бок, предлагая выбрать левое ухо.

— Как кот, — улыбнулась я.

Он попробовал мяукнуть, но это прозвучало не мило и тихо, а угрожающе и довольно громко.

— Тише, — шепнула, зарываясь пальцами в густую гриву, — соседей разбудишь.

Мне достался насмешливый взгляд.

— Что?

Лев мотнул головой и, фыркнув, подставил правую сторону.

— Что? — повторила я.

— Хех, — выдал он, стараясь убрать рычание, — просто вспомнил один древний, почти забытый обычай у оборотней.

— Какой?

— В книге об этом есть, ты пока не дошла.

— Откуда ты…

— Давным-давно, — перебил меня Кайл, — еще когда озера империи были лужами, а горы простыми камнями, был принят негласный закон. Если человеческую девушку, да еще в таком виде, как ты сейчас, заставали ночью с оборотнем… и если выяснялось, что она вышла к оборотню добровольно…

Он замолчал, а я застыла, похолодев от ужаса и мысленно заканчивая фразу за него. У меня были тысячи вариантов, но все они, увы, сводились к одному. И это логично… в какой-то мере… Если девушку в неприглядном виде заставали ночью с парнем… то что?

Разве был у девушки выбор? Скорее всего, это считалось позором, и ведь, правда… если бы папа увидел, что я стою посреди ночи рядом с парнем, пусть он и в звериной сущности, но ведь парень… если бы папа увидел…

Я оглянулась, сделала шаг назад, и услышала недовольное рычание.

— Гладь!

Покачала головой, словно очнувшись, и сделала еще один шаг назад.

Лев вздохнул, сел на задние лапы, сверкнул на меня глазами и отвернулся, что-то бухтя под нос.

И опять вздохнул, и такой весь печальный, что даже грива, которую я распушила, как-то поникла.

А мне вдруг стало смешно. Смешно и легко. Чего испугалась? Легенды? К тому же, если кто-то надумает прогуляться ночью, Кайл услышит его задолго до того, как откроется дверь и сбежит, а увидят меня…

Ну, гуляю. Да, в таком виде. И что? У своего дома ведь. И я пока могу позволить себе выходить на прогулку без укладки, тщательно продуманного костюма и макияжа. И потом, моя ночная сорочка гораздо скромнее того, что многие оборотни носят открыто и днем.

Поэтому я шагнула обратно, протянула руку к загрустившему льву, и спросила:

— Если человеческую девушку заставали ночью с оборотнем, то?..

Но ответил мне не Кайл, а очень, очень знакомый голос — почти равнодушный, с едва уловимой толикой веселья, прозвучавший у меня за спиной.

— То ничего не могло спасти оборотня от немедленной помолвки.

Резко обернувшись, я встретилась взглядом с лэрдом. Высокий, светловолосый, босой, в облегающих черных брюках и наспех наброшенной рубашке, которую кто-то лишил почти всех пуговиц, он выглядел…

— Это не легенда, Керрая, а хотя и почти забытый, но обычай, — лэрд заставил сосредоточиться на словах, а не на своем впечатляющем облике, — поэтому…

Он перевел взгляд на Кайла, тот начал что-то недовольно рычать, а я испугалась, что они уже обсуждают дату свадьбы и выпалила:

— Я не выйду за Кайла! — Стоило двум взглядам устремиться на меня, я тверже, чем на самом деле ощущала это, добавила: — У меня есть Этан!

Лев фыркнул, а лэрд, не впечатлившись моим пылким заявлением, холодно обронил:

— Сомневаюсь, что ты выйдешь за Этана, — но прежде чем я начала отчаянно спорить, сказал: — Успокойся, Керрая, это не означает, что ты выйдешь замуж за Кайла. Как лэрд, я могу спасти своего единственного племянника от нежелательной помолвки. Рано ему еще поводок набрасывать. Ну? Успокоилась?

Я кивнула, стараясь подавить непонятную обиду. Сейчас было важнее, что мой необдуманный поступок не приведет к непоправимым последствиям, а то, что меня посчитали не подходящей партией Кайлу…

Пусть. Так даже лучше. В душе царапнула досада, но… он ведь мне даже не нравится, у меня другой парень есть, и вообще, захочу и выйду замуж за Этана! Просто мне еще рано о таком думать. Я тоже, может, против поводков, я, может, тоже люблю свободу! И вообще, мне еще учиться…

— Правильно, — услышала голос лэрда.

И вспыхнула, вспомнив, что он ведь может читать мои мысли, а я здесь… ой!

— Кайл, — обратился лэрд к сидящему льву, — ты показал Керрае все, что хотел, произвел впечатление отросшей шерстью, попугал перспективой стать приближенной к лэрду и жить в большом замке, на этом хватит. Она девочка умная, хоть и доверчивая, сама сделает выводы, так ли все было интересно и страшно. Сегодняшняя прогулка окончена.

Выдерживать взгляд лэрда было тяжело, но я не опускала глаза, пока не вспомнила, что вообще-то именно это и надо было сделать! Почему-то, когда он смотрел на меня, я забывала, что члены клана так себя не ведут.

— Керрая, — позвал лэрд, словно только и ждал, когда я осознаю, кто передо мной и склоню голову, а когда это случилось, позволил посмотреть на себя вновь, — читай книги внимательно и запоминай. То, что кажется неважным на первый взгляд, таким не является. Кайл выбрал для тебя правильные книги, они помогут не попасть впросак снова.

— Да, лэрд, — покорно согласилась я.

— И еще, — он взмахом руки приказал льву приблизиться к себе, и когда их уже охватило смутное марево, продолжил: — Помолвки между вами не будет, как я уже говорил, но с учетом того, как часто ты вляпываешься в неприятности, цветок я бы на твоем месте принял.

— Цветок? — удивилась я.

— Защита Кайла сильнее, чем Этана, — пояснил лэрд.

Ну, вроде бы как пояснил, а на самом деле…

— Но он… — пролепетала я.

— Подарит, — отрезал лэрд. — Сегодняшняя прогулка окончена, я своих решений не меняю, так что… завтра. Все завтра. Спокойной ночи, Керрая.

И оба они исчезли, оставив меня одну на тропинке, босую и в растрепанных чувствах.

Несостоявшаяся помолвка… нежелательная невестка… цветок… спокойной ночи…

Как-то все это не способствовало спокойному сну и, вернувшись в комнату тем же способом, что и вышла, я долго ворочалась в кровати и думала: а если я не возьму цветок? Цветок ведь должен понравиться…

Я упорно не понимала: зачем мне цветок от Кайла, если у меня есть Этан?

А утром, едва солнечные лучи прокрались в комнату, улегшись со мной на подушку, я узнала, что Этана у меня больше нет.

И что многое, слишком многое изменилось необратимо…

Конец 1 тома