После завтрака родители отлучились в Сакрин-лэнд посмотреть, как идут работы в нашем домике и в мастерской, а я засела над своим сокровищем. До вечера времени было много, но теперь меня это не пугало. Теперь мне было чем занять себя, и чем поднять себе настроение.

Пусть некоторые продолжают считать мои поделки дешевой бижутерией, я не настаиваю, чтобы они носили что-то, сделанное с душой. Кому короткие платья с глубокими вырезами, а кому новые бусы.

Возьму молодую бирюзу ярко-голубого цвета, она обещает долголетие и удачу, добавлю немного белого жемчуга — он, вопреки старым уверениям, все-таки приносит не слезы, а гармонию и наслаждение жизнью, а в представлении корри хранит в себе частичку души дарителя, и нанизав все это на серебряную нить, дыхну сверху магическим порошком для отвода зависти. Вот и все, новые бусы для моей мамы готовы.

Красивые какие!

Очень подойдут к ее синим глазам. Надеюсь, когда мы переедем в Сакрин-лэнд, у мамы появится возможность носить их вместе с новыми платьями. Эти-то платья, что мы забрали с собой, только для хождения по лесу и годятся.

Но ничего, вот папа откроет обувную мастерскую, и…

Вспомнив о мастерской, невольно подумалось о том, кто обещал быть первым клиентом, но я отмахнулась. Он обо мне точно не думает, вообще неизвестно где, и я думать не буду.

Так, времени еще много, только день разгорается, что бы еще такое сделать? Камней хватает, желание есть — надо подумать. Итак…

— Тук-тук, — послышался женский голос у входа.

Вздохнув, нехотя поднялась и выглянула. Хельга пришла не одна, а с Мартином, которого я помнила еще со дня рождения Кайла. Оба выглядели какими-то расстроенными, и хотя я собиралась постоять-помолчать, а потом молча удалиться, не удержалась:

— Что случилось?

— Мы это… — Хельга, запнулась, ткнула в бок парня, тот выдержал эту пытку, но в отличие от меня, к которой рукоприкладства не применялось, мужественно сохранил молчание. Девушка бросила на него укоризненный взгляд, и когда и это не подействовало, сказала сама. — Мириться пришли.

Мартин встрепенулся, всем своим видом показывая крайнее удивление. Кто это "мы"? Да как это "мы"? И, собственно, я разделяла его сомнения, потому что с ним я точно ссоры не помнила. А вот с Хельгой…

— Керрая, — она твердо встретила мой взгляд, наверное, многое по нему поняла, но в голосе ее только прибавилось уверенности. — Я не хотела тогда подшучивать над тобой. Честно говоря, вообще не думала, что ты так воспримешь, и… По-моему, мы друг друга не поняли.

— А, по-моему, я все поняла.

— Неа, — еще один тычок в бок парня не принес никаких результатов, и ей пришлось опять говорить самой. — Я только потом сообразила, что ты их заметила и обиделась. И намного позже до меня дошло: что здесь такого. Ну, подглядывали это оболтусы, и что? — Еще один тычок, и слабый рык, намекающий, что тело его не из теста, поэтому месить не обязательно. — А уже потом я тут кое-с кем поговорила, и мне объяснили твои слова про одинаковую шутку, да еще в один день. Ничего такого не было, Керрая. И приходила я к тебе не для того, чтобы поиздеваться, а чтобы…

Девушка все силы вложила в убийственный взгляд, обращенный на Мартина. Но тот все так же был жив и молчалив.

— Они попросили меня уточнить про цветы, — продолжила речь девушка, — ну, правда ли, что тебе понравилось и все такое? Просили узнать, что ты по этому поводу думаешь, какие твои дальнейшие планы? Сказала же им — мы сами поговорим, между нами девочками, а они… Да я сама не знала, что они увяжутся следом и будут подглядывать! Это я потом их почувствовала, но было поздно, ты их увидела, и вот… Ну, вот и все. Все было совсем не так, а гораздо проще, чем тебе показалось.

Проще? Я бы так не сказала. Если я правильно поняла, первым оболтусом был хамло-Альпин, а вторым, получается… парень Хельги?!

К счастью, в отличие от ее взглядов, мои на Мартина подействовали.

— Я не сажал цветок! — открестился он. — Альпин — да. А я тогда подглядывал так, за компанию.

— А что еще ты с ним делаешь за компанию? — поинтересовалась я.

— В точку! — поддакнула Хельга. — Нет, ну зачем было высовываться из кустов? Слышишь — и ладно. Нет же, им надо было обязательно глянуть!

Она говорила так горячо, и возмущение ее выглядело так искренне, что я улыбнулась.

— А тут еще нам рассказали, что случилось сегодня за завтраком, и… — Заметив, что я напряглась, Хельга поторопилась все объяснить. — Это, кстати, очень хорошо, что рассказали, а то у меня тяжелый характер, я бы первой мириться не пришла. Но когда поняла всю несправедливость!.. Я за справедливость, вот!

Она потрясла в воздухе кулаком, Мартин, не доверяя ее глазомеру, сделал шаг в сторону, а я рассмеялась. Смешная пара. И друг другу подходят.

— Керрая, давай мириться! Чем скорее помиримся, тем скорее ты узнаешь, как на самом деле отдыхают львы!

Хельга хитро прищурилась и закинула приманку для скорейшего согласия:

— Мы ведь как раз хотели тебя поближе познакомить с некоторыми обычаями клана.

Соблазн согласиться был не просто большим, а огромным.

Друзей у меня здесь не было, а хотелось, а что касается отдыха львов… Я, конечно, видела, как оборотни веселились на дне рождения Кайла, но подумала, что увижу что-то другое, что-то тайное, загадочное для людей, интересное.

— Конечно, — согласилась я, — давай мириться.

— Я знала, что мы подружимся! — Хельга сделала шаг ко мне, обняла, чмокнула у моей щеки воздух и отстранилась, жутко собой довольная. — Привет, подружка-колючка.

— Привет, — ответила я. — Но если ты будешь называть меня так, я тоже что-нибудь придумаю.

— Хорошо, проверим твою фантазию! — рассмеялась она.

Наверное, в эту минуту я поняла, что да, мы действительно станем друзьями.

Мы все вместе двинулись в правую сторону, а минут через десять быстрого шага, Мартин, покосившись на меня, спросил:

— Чего молчишь?

— Пытаюсь сохранять дыхание и не отставать, — ответила честно, потому что Хельга так спешила показать, как отдыхают оборотни, что почти совсем вымотала человека.

— И даже не воспользуешься моментом, чтобы узнать, кто посадил для тебя второй цветок?

— Нет.

— А почему? Такая возможность — мы сами к тебе пришли, и такие прям сильно раскаявшиеся… Не верю, что тебе это неинтересно.

— Раньше — да, — согласилась я, — было интересно. А теперь уже нет.

— Почему?

— Потому что теперь я кое-что поняла… — заметив заинтересованный взгляд оборотня, охотно ему пояснила: — Тот, кто посадил второй цветок, так же, как и Альпин, сделал это для себя, а не для меня.

С минуту мы шли молча, не считая моего пыхтения, а потом Мартин сказал:

— С Альпином ты права, пожалуй. Не то, чтобы он намеренно хотел тебя обидеть, просто он не везучий с девушками. Одна понравилась — взаимностью не ответила, потому что он слишком долго медлил, и она начала встречаться с его приятелем. Понравилась вторая — тоже не повезло, только у них все начало складываться, как вдруг в клан приехал оборотень из другого клана, и эта девушка оказалась его парой. Сама понимаешь, здесь без вариантов, она Альпина бросила. Теперь еще одна прохода ему не дает, а ему на нее даже смотреть не хочется. И красивая девушка, а он нос воротит, что-то ему не так. А здесь появляешься ты, и… Он поспешил посадить цветок, обозначить, так сказать, территорию, но снова в пролете. И многого не учел, и повелся, когда ему про тебя наврали. Теперь-то он понял, что оплошал, только ленивый не пошел понюхать те розы, которые заботливо похоронил твой папа, но… Тот, кто подарил красную розу, не такой, Керрая.

— Ну да, — буркнула я, — нас только я поняла, он богаче.

— Нет, правда, — хохотнул Мартин, — сама скоро увидишь.

— А я не хочу.

— Почему нет?

— Потому что поздно. Потому что я не вижу смысла в опеке, которую не ощущаю. Потому что не хочу, чтобы со мной поступили так, как та девушка с Альпином. Пока причин хватит?

— Знаешь, что я тебе скажу? — Мартин прикоснулся к моей руке и остановился, вынуждая и меня отдохнуть. — Скажу довольно банальную вещь, по сути. Пока, — ну, в твоем случае, пока человек жив, никогда не поздно. И еще… можно сидеть и ждать, когда на тебя свалится вселенское счастье, и то не факт, что это произойдет. А можно позволить себе быть счастливым сейчас, а с последствиями разбираться, когда или если, — они появятся. Понятно?

— В общем, да, но… — я с подозрением взглянула на серьезного оборотня. — Ты сейчас говорил о себе?

— Не только, — признался он. — Хельга — не моя истинная пара, но мы любим друг друга. И мы пара. Да, мы оба могли бы ждать, когда встретим свои половинки, но, знаешь, оборотни живут очень долго, а везет далеко не каждому. Но вообще, я думаю, нам и так повезло: не представляю, что можно любить сильнее. Поэтому то, что случилось с Альпином — это случилось с Альпином. И это не повод отталкивать того, кто тебе нравится только потому, что ты человек, а он оборотень.

— С чего ты взял, что мне кто-то нравится?!

Мартин окинул меня внимательным взглядом, довольно усмехнулся и уверенно обронил:

— Не нравится — так понравится. По-моему, шансы есть.

Улыбнувшись, Мартин кинулся догонять Хельгу.

Я, пыхтя, старалась не отставать, но получалось скверно. Длинное платье норовило зацепиться за ветки, туфельки умоляли смотреть под ноги, а голова была полна тяжелых мыслей. И кто этот второй? И с чего Мартин взял, что он мне может понравиться? Вот так вот, сразу, только потому, что подарил розу?!

Нет уж, он спрятался, не проявил себя, когда меня обвинили непонятно в чем. Но даже если его не было рядом, судя по Хельге и Мартину, слухи разносятся быстро, так что он знал и не посчитал нужным явиться.

А теперь уже поздно. Да. Я тверда в своем решении. И цветка уже нет, так что благодарить мне не за что.

— Мартин! — перейдя с быстрого шага на бег с препятствиями, я довольно скоро поравнялась с парнем. — А что ты имел в виду, когда сказал, что папа похоронил розы?!

— Ну а как это еще назвать? — удивился он. — Он вырыл ямку подальше от жилой зоны, бережно уложил стебельки, засыпал мягкой землей и оставил бугорок, поверх которого самой печалью легли два лепестка!

Да, я видела, что папа унес стебли роз, но думала, что он их просто отбросил, а он…

— Это было ужасно трогательное зрелище, — Мартин тяжко вздохнул. — И я любовался им, сопереживая цветам и проникаясь их болью, пока… — Еще один вздох. — Пока не увидел Альпина, ожесточенно роющего землю и жадно нюхающего убиенных!

Представив эту картину, невольно улыбнулась.

— Эй, — окликнула Хельга, — я уже устала вас ждать!

Я бы сказала, что выглядела она не уставшей, а скорее приревновавшей, поэтому не стала ее дразнить, а из последних человеческих сил изобразила рвение.

— Далеко же вам приходится удаляться, чтобы отдохнуть, — это была не жалоба, а скорее замечание, хотя и прозвучало на выдохе и после промакивания платочком капелек пота со лба.

— Ну так мы же сюда не на пять минут идем! — заявила девушка. — И па-бам! Хорошая новость — уже пришли!

Через десяток шагов она раздвинула густые ветви кустарника и пропустила меня вперед, как самую нетерпеливую. Я шагнула на поляну, затаив дыхание, ожидая увидеть нечто невероятное, и… недоуменно обернулась к вышедшим на поляну Хельге и Мартину.

— Ну вот! — девушка с лучезарной улыбкой плавно повела рукой, а я следила за ее лицом, пытаясь понять: она всерьез или нет.

Потому что я не видела повода для такой искренней радости, которая отражалась в ее глазах. И, кстати, в глазах Мартина тоже. Поляна была огромной — это да. Зеленой — ну так лето, сейчас все полянки зеленые. С крапинками мелькающих в беспорядке цветов — тоже привычно даже для городского жителя. Еще на этой поляне наблюдалось засилье лежащих львов. Ну, как бы, даже к этому я вполне успела привыкнуть. И что?

И все!

Львы просто лежали — кто с глазами закрытыми, кто с лениво открытыми, кто тихо, кто похрапывая. Но ничего, вот совершенно ничего интересного здесь не наблюдалось!

Я осмотрелась по сторонам — за поляной лес, собственно, такой же, что у нас за спиной. Еще раз глянула на Хельгу и Мартина — радости у обоих не поубавилось. Мартин потягивался с улыбкой, будто разминался после тяжелой работы, Хельга посматривала на него ласковой кошкой и открыто зевала.

Я все еще сомневалась, что мы шли полчаса, чтобы увидеть, как львы скучают. Нет, ну конечно, в приглашении ведь речь шла не о скуке, а об отдыхе, и мне как-то не верилось, что для оборотней это одно и то же. Тем более что я прекрасно помнила, как интересно было на дне рождения Кайла и подумала, что певцы или танцоры пока настраиваются, а их все ждут.

— Где нам устроиться? — спросила Хельга Мартина.

— Надо было прихватить с собой одеяло, она ведь в платье, — изрек Мартин, посмотрев на меня. — Давайте тогда рядом вот с тем пеньком!

— Хельга тоже в платье, — заметила я между прочим, но следом за проводником пошла.

Они усмехнулись, усадили меня на пенек, а сами сказали, что вернутся через минутку и скрылись в ближайших кустах. Не успела я пересчитать всех львов, дошла только до двадцать девятого, как из этих самых кустов появились лев и львица: оба крупные, хотя Мартин, конечно, повыше Хельги.

— Красавцы! — искренне восхитилась я.

А когда львица ткнулась мордой в мое колено, намекая, что можно ее погладить, я чуть не поплыла от радости. Такие необычные ощущения! Я глажу хищника, который, стоя на четырех лапах, мне примерно по пояс!

Мартин тоже сделал шаг ко мне, но львица рыкнула и клацнула на него зубами. Фыркнув, он отошел и важно улегся на землю. Спустя несколько минут к нему присоединилась и Хельга. Я же сидела на пеньке, ловила на себе солнечные лучи и любопытные взгляды тех львов, что не спали, и откровенно скучала.

С каждой последующей минутой мои надежды на веселое времяпровождение таяли, как утренняя роса. А уж когда я увидела, что Хельга уснула, а следом за ней задрых Мартин, поняла, что никаких танцоров и певцов никто, кроме меня не ждет вообще!

Не знаю, сколько прошло времени, по моим ощущениям не меньше часа, а картина на поляне оставалась неизменной, за тем исключением, что львы прибавлялись. Прибавлялись, укладывались и спали!

Нет, я, конечно, за сближение с коллективом, но не таким нудным способом!

И тут мелькнула у меня одна светлая мысль, которая буквально спихнула с пенька и заставила растолкать уснувшую Хельгу. Когда мне это удалось, и на меня недовольно глянул один глаз львицы, я спросила:

— Это еще долго продлится?

Она открыла второй глаз, моргнула и прорычала:

— Отдых?

— Да. Долго у вас будет длиться сон на природе?

— Львы могут спать по двадцать часов в сутки, — она приподнялась на лапах, а я все-таки плюхнулась на зад, забыв, что вместо шерсти, за которую трава не цепляется, у меня платье.

— Двадцать?!

Хельга рыкнула, махнула хвостом.

— Не каждый раз, — открыто зевнула. — Только в звериной сущности и во время таких вот выездов, например. Или в выходной. Сегодня точно будет гораздо меньше. Мы же не можем пропустить твой день рождения!

Тихое фырканье Мартина от моей реакции перешло в откровенное хрюканье. Он все еще пытался притворяться спящим и прятал морду в траву, но не отказывал себе в удовольствии и иногда подглядывал.

— Чудесно! — восхитилась я. — А что прикажешь делать все это время мне?!

— Впитывать в себя обычаи клана? — неуверенно предложила Хельга, и выдохнула, извиняясь. — Прости, теперь я вижу, что эта идея была плохой.

— Ладно уж. Бывает. Ответь тогда честно на два вопроса, и я буду рада, что проделала этот путь.

— Ну?

— Кто рассказал тебе и Мартину о том, что произошло за завтраком на поляне?

— Вот уж нашла секрет, — обрадовалась легкому прощению Хельга. — Кайл рассказал. А что, наврал?

— Нет. И второй вопрос. Чья это была идея, познакомить меня с обычаями клана способом… — я подавила зевок, — экстремального внедрения?

— Чья-чья, — буркнула львица. — Тоже его, конечно. Я и подумать не могла, что тебе это будет интересно, но он сказал, что ты новый член клана, ничего не знаешь о нас, и… Я поверила. Знаешь, он умеет быть убедительным!

— Ага, а еще очень милым, — поддакнула я, вставая и отряхиваясь от травинок.

— Уходишь? — немного придя в себя после тихих смешков, спросил Мартин.

— Да, — ответила я, — спасибо, все было… незабываемо. Но пенек у меня и дома есть, я здесь просто не выдержу.

В лесу я ориентировалась не так хорошо, как оборотни, поэтому запетляла. Какая-то обманчивая тропинка мне попалась — вроде бы та, по которой мы пришли на спящую поляну, а завела в непроходимые заросли.

Мало того, что здесь деревья были рассажены так плотно, словно природа перепутала их с полевыми цветами, здесь еще и кустарники были густыми и почти с меня ростом.

Что делать?

Покрутилась по сторонам — везде одно и то же, деревья да кустарники. И вообще покрутилась зря — раньше я хотя бы представление имела, в какую сторону идти, а теперь что?

И вдруг я услышала ржание. Не человеческое. Конное. Выглянув из кустов, увидела лошадь: она, как и я, беспомощно озиралась по сторонам. Вот угораздило же беднягу попасть в лес, облюбованный львами!

Хотя, вряд ли она здесь без хозяина — нормальная лошадь, ухоженная, хвост с косичками, и… чем дольше я смотрела на лошадь, тем больше она казалась мне смутно знакомой.

— О, боже! — признав ее, я вышла из кустов и, приближаясь, начала приговаривать: — Хорошая моя, красивая моя…

— Если мне не изменяет память, — послышался где-то у копыт голос Кайла, — она никогда твоей не была.

Я глянула вниз — парень подозрительно близко сидел у ног лошади и неотрывно смотрел на ее филейную часть. Ну нет… надеюсь, он не собирается… вот так… в лесу… еще живую и ничего не подозревающую… Подавится!

— Что ты там делаешь? — спросила его.

Я решительно обняла лошадь за шею и принялась поглаживать сиротинушку, а Кайл нехотя перевел взгляд с ее филейной части на мою. Пришлось оставить лошадь в покое и стать к парню лицом.

— Ты правильно поняла, — кивнул он с серьезным видом, — пытаюсь выбрать с чего начать свой обед.

— Не верю, — хмыкнула я.

— Как хочешь. Уйдешь или поможешь определиться?

Кайл перевел взгляд с филейной части лошади на хвост, и я окончательно убедилась, что он блефует. Я спокойно могла оставить с ним лошадь, если бы знала, куда мне идти. Демонстративно покрутилась на месте, нахмурилась, поразглядывала кусты с разных сторон, но этот чурбан бесчувственный не проникся и не предложил попавшей в беду девушке, помощь. Так что пришлось обратиться к нему самой.

Не хотелось, честно скажу, не вызывал он во мне теплых чувств, но лошадь говорить не умела, а значит, выбора у меня не было.

— Не подскажешь, в какой стороне мой дом? — наступила на горло гордости, и, судя по резкому выдоху Кайла, его горло тоже задела.

— Так-так… — он мгновенно утратил интерес к лошади, даже встал, чтобы нависнуть надо мной, и с каким-то непонятным умилением выдохнул. — Что у нас здесь? Потеряшка?!

— Подскажешь или нет? — насупилась я.

— Помочь девушке — мечта каждого парня в клане, — воодушевленно произнес он. — Разве не так тебе говорил Холгер?

— Он говорил, что это обязанность, а не мечта, — поправила я, с подозрением глядя на парня.

Не верила я, что все будет так просто. Не с ним. И не у меня.

И тут до меня дошло.

— Ты что, подслушивал наш разговор?!

— Как ты могла такое подумать?! — выдохнул он с праведным возмущением. — Просто я хорошо слышу. Такое бывает. А вы как раз проходили мимо меня.

— Мы шли по лесу. И рядом никого не было!

— А еще я хорошо вижу, — с ухмылкой поведал Кайл. — И к твоему сведению, этот лес полон оборотней!

— Так только кажется, — буркнула я. — Сейчас мне очень хочется встретить хоть одного, но здесь только ты и лошадь.

— Скучаешь по ней? — кивнул Кайл на животное, видимо, заметив мой грустный взгляд.

У меня никогда не было лошади. Да, я каталась на лошадях, потому что у Кевина, с которым мы дружили в школе, папа работал на конюшне, но, конечно, я не могла позволить себе иметь свою, собственную. Тем более, не клячу, а такую красавицу, как эта.

Я ужасно скучала по ней, но была даже рада, что не успела придумать ей имя. Она просто лошадь. Чужая. И я не дам лишнего повода Кайлу повеселиться.

— Нет. — Он недоверчиво усмехнулся, и я по возможности равнодушно добавила. — У нас было мало времени, чтобы привыкнуть друг к другу.

Кайл с сомнением глянул на меня, окинул долгим взглядом лошадь, наблюдающую за нами, и неожиданно предложил:

— Хочешь прокатиться?

— Только если ты едешь в направлении моего дома, — быстро сориентировалась я, и… получила словесный щелчок от Кайла.

— Так ты хочешь прокатиться вместе со мной?

И прежде чем я успела отнекаться, он согласился:

— Ладно. Так и быть. Подкину тебя домой.

Много чего хотелось ему сказать, но я благоразумно смолчала. Кайл (что было весьма неожиданно) помог мне взобраться на лошадь, потом сел сам, и мы поехали. Удивительно, но лес словно расступался перед нами, иногда я думала, что мы впечатаемся в дерево, но нам везло, да и Кайл, стоит признать, был умелым наездником.

И мне бы радоваться, что повезло его встретить, и что он предложил подвезти, и что молчал и даже не усмехался мне в ухо, хотя сидели мы слишком близко друг к другу, но…

В том-то и дело, что слишком. Слишком близко. Я чувствовала не только руку, которой он придерживал меня, чтобы не упала, но почти все его тело — от шеи до икр!

Я даже чувствовала, как приподнималась его грудь, когда он дышал! Я даже ощущала, что не так давно он пил мятный чай!

Пыталась, но не могла отодвинуться от него. Не пускал. Один раз рыкнул предупреждающе, второй раз сжал сильнее ладонь на моей талии, а третий придвинулся ближе, и я поняла, что это тот случай, когда надо расслабиться и смириться.

А когда сия пытка закончилась, и мы выехали на знакомую поляну, я мысленно признала, что поездка мне даже понравилась.

Кайл не позволил мне спрыгнуть. Сначала спешился сам, а потом помог мне.

— Спасибо! — поблагодарила его.

— Рад, что потеряшка нашлась, — усмехнулся он, и мы неловко застыли напротив друг друга.

— Ну, мне пора, — я собиралась зайти в домик, но ржание лошади меня задержало. — А зачем ты потащил лошадь в лес?

— Чтобы тебя подвезти, зачем же еще?

— А честно?

— Честно? — задумчиво переспросил он. — Ладно, сама напросилась.

С этими словами он всучил мне поводья и, расплывшись в фальшивой улыбке, громко провозгласил:

— Поздравляю! Вот тебе мой подарок!

Не веря, я глянула на поводья. На ничего не подозревающую лошадь. На веселого Кайла.

— Нет слов, — озвучила вслух свои мысли.

— Так поразил подарок?

— Еще бы! — пробормотала растерянно я, и тихо, так, что, наверное, даже он и не слышал, удивленно добавила: — Мне никогда не дарили ничего моего. Ничего моего и… в то же время, ворованного…