Меня не покидало ощущение нереальности. Ведь так не бывает. Не со мной — уж точно. Но это именно меня несет на руках дракон, а я смотрю с улыбкой, как его черные волосы развевает ветер, как отражаются в его глазах яркие звезды, и как лунный свет смягчает строгие линии его обнаженных плеч. И самое поразительное: я и не думаю возражать, более того — удивляюсь, почему идея искупаться ночью, с ним, вдвоем, возникла не у меня?

— Пусть спит, — сказал Аодх, прежде чем взять меня на руки и вынести из пещеры, и тихое посапывание Керопа сопроводило наш уход.

Ну, и действительно, зачем держать уставшего дракона в полубессознательном состоянии, из которого он настойчиво пытается вырваться, если можно дать ему отдохнуть, а результат одинаков? Мы с Аодхом без свидетелей, на огромной скале. Отец улетел к маме, Кероп под действием чар уснул крепко, а других драконов или землеходящих в округе нет — проверено колдуном.

Между нами так много не сказано, что и сказать нечего. Мы оба молчим. Дракон идет медленно, зная, что я наблюдаю за ним, конечно, зная и продлевая такую возможность.

Зачем? Он ведь и сам в курсе, что довольно красив.

Тихий смешок.

В курсе, слышит, и пусть. Не уверена, какая из его сущностей вызывает во мне больший отклик. Драконья — когда огромные крылья ленивыми взмахами рассекают небо на две половины, а черные глаза прожигают насквозь все, что неосторожно летело мимо?

Человеческая — когда длинные волосы рекой падают ему на спину, а во взгляде смешинки и такая самоуверенность, что хочется рассмеяться? Или полутрансформация как сейчас, когда за спиной его сложены драконьи крылья, а взгляд пристальный, обжигающий, колдовской?

Не знаю, когда мое сердце обратило на него внимание, когда ускорило бег. Не уверена, что услышала зов, о котором он говорил, но… Что-то произошло, что-то случилось меж нами, и это многое изменило. Я могла бы сейчас лететь на спине у отца, быть свободной, вернуться к привычной жизни в городе детства, я ничем не обязана Аодху, выжил — и хорошо, но я не жалела, что отказалась лететь.

Поступь дракона мягкая, идет без единого шороха. Он как хищник прекрасно видит и ориентируется в темноте. Когда-нибудь и я смогу спокойно передвигаться, а не лежать бревном на руках, когда-нибудь и я смогу рассмотреть каждый камешек ночью, каждую веточку, каждый… Упс, кстати, о веточках…

— Я хотела пожаловаться.

— Интересно, — мурлыкнул дракон.

— Нет, правда, — для наглядности надула обиженно губы, — пока ты лежал без сознания, меня чуть не съели.

— Подозреваю, речь не о тех мужичках с корзинками?

— Откуда ты знаешь?

Улыбнулся, промолчал, предлагая продолжить. Ну, а кто от такого откажется? Тем более с непривычки? Мы ведь жили с мамой, и мой долг — помогать, а не усложнять, а здесь… эм…

— Можно, — еще шире улыбка.

Вот, а здесь можно.

И я выложила все о мерзком курнабусе, расписала в красках укусы спины, показала царапины (удивилась сама, что они остались), и в конце указала на горку веточек, сломанных мной в жесткой схватке. Мы остановились как раз у кустарника, когда я закончила речь.

— А ты мстительна, — похвалил дракон и развернул меня так, чтобы я сама увидела причину его гордости.

Пушистый кустарник несколько поредел, но не так типа осень настала, листья опали, а выборочно и прилично. А именно: в самой его гуще, там, где раньше обильно кустились кровожадные ветки, зияла дыра. Видимо, именно здесь я и проползала, вот только… я была уверена, что худее как минимум на три размера!

— Я могу сам выполнить твое обещание на счет трупаруса, — снова проявил поразительную осведомленность Аодх, — а могу показать, для чего тебе нужен хвост.

— Этот? — покосилась на длинное безобразие, которое тащилось за нами.

— Ты его явно недооцениваешь. Хвост для дракона — оружие, по-моему, ты это знаешь. Да, — кивнул, что-то высмотрев у меня в глазах, — это одно из немногих знаний о драконах, которыми с тобой поделились.

— Папа уже говорил, что…

— И я твоего папу прекрасно расслышал, но наша дочь будет знать о драконах все, не обижайся, — поцелуй вместо успокоительного. — Так вот, хвост — часть твоей силы, твоя опора. Если у тебя отказали ноги, благодаря хвосту ты все равно будешь передвигаться.

Если у тебя отказали руки, ты все равно не останешься голодной.

— Тьфу-тьфу, — сплюнула я за плечо Аодха.

— Размер хвоста и цвет тоже немаловажны.

— Я так и знала! Все эти рассуждения, что красота не главное — для отвода глаз! Я буду у вас там шутом!

— Вряд ли я позволю, даже если ты действительно этого захочешь, — остудил снова дракон. — Цвет твоего хвоста не просто красив, Доди. Не спорь, ты пока этого не понимаешь. Это, как знаешь… жить среди обжор-толстяков и считать, что это идеальные формы, а потом попасть к вегетарианцам. У тебя не сформировался правильный вкус относительно драконов.

— Дааа?! — выкрутилась, чтобы лучше видеть драконью морду, а то, может, я тут ошиблась, со своим-то непритязательным вкусом!

— Доди, — поцелуй в висок, щеки, и вот ни одного шанса позлиться, — ты постоянно меня смешишь и перебиваешь, и так странно, что меня это не раздражает.

— Дааа?! — воодушевилась поблажками. — Что, и повторяться можно до бесконечности?

— Продолжим говорить о хвостах, — сияющая улыбка вместо ответа. — Цвет хвоста — это тоже оружие или защита, как повезло, как сумеешь использовать. Как думаешь, цвет твоего хвоста — это что?

— Недоразумение.

— А если подумать?

— Ну, если подумать, то наказание. Я, правда, не знаю за что, вроде бы нагрешить не успела.

— А если подумать всерьез?

Подумала снова, на этот раз как полагается — сдвинув брови, нахмурив лоб, но нет, правда, ничего за собой не припомню: подругу не подставляла, чужого мужчину (тьфу блин не хватало) не возжелала, до недавнего времени даже не целовалась.

— Незаслуженное наказание, — озвучила рассуждения.

— Ладно, — Аодх спрятал взгляд за опущенными ресницами, и мне еще послышался стон, но, наверное, только послышался, — лучше я тебе как-нибудь покажу. Оставим пока эту тему, а то мы соединимся, несмотря на твою полутрансформацию.

И вот здесь у меня брови взлетели птичками, лоб разгладился, а дыхание прервалось.

Погоди-ка, а он что… хочет меня, даже видя в таком состоянии?

— Доди, — тяжкий вздох приговоренного к вечным мукам, — интересно, когда ты поверишь, что у меня голова кругом только от взгляда на тебя? После первого или второго ребенка?

А я как представила, что у меня будет ребенок от Аодха, у самой голова закружилась, а перед глазами испуганно затанцевали мутные мушки.

— Я пока не готова, — выдавила просьбу-признание.

— Я тебя подготовлю, — получила намек-обещание. — Ну, так что мы решаем с кустарником?

Окинув курнабус благостным взглядом, я махнула хвостом: пусть живет, а у нас купание намечается, не до разборок. И вообще, Луна очень яркая, и так низко висят звезды, что кажется, чуть подпрыгнешь — достанешь рукой. Только успела так подумать, почувствовала прикосновение ветра к лицу и, — ой, мы летим! — увидела, как стремительно приближаются звезды, а потом одна из них падает мне на ладонь!

Мы приземлились…

Плавно, медленно, в ленивой драконьей манере. Не было слов, чтобы выразить все, что чувствую. Обняла Аодха за шею, разжала ладонь с магическим светлячком — никому не отдам, мой! Светлячок — не звезда, это и легал ясно, он гораздо, гораздо, лучше!

Я с восторгом смотрела, как после полета за спиной дракона складываются сильные крылья. Хорошо, что у него тело прохладное, потому что мое невыносимо горело, а еще хорошо, что у меня есть такой безобразный хвост и все, что со мной сейчас происходит, можно списать на шок, просто шок.

— Все, что с тобой сейчас происходит, — прошептал Аодх, — это я.

А я посмотрела вниз, поняла, что мы оба уже без одежды, пискнула, скрестила руки, попыталась что-то сделать с ногами, но бесполезно, и отчасти из-за растерянности резко поинтересовалась:

— Не слишком самоуверенное заявление?

— Нет.

Дальше я спорить не стала, во-первых, потому что драконов не переспорить, во-вторых, потому что он прав. Все, что со мной происходит в последнее время, из-за Аодха. Он удивленно моргнул — ага, фраза ему не понравилась, но ведь правда, а то хотел смутить меня, выставить напоказ мои… ну… все, что я чувствую…

— А все, что происходит сейчас со мной, — провел ласково по щеке, не забыв почесать и мой лоб, — это ты, Доди.

Взгляд прямой, ничуть не смущенный, но лукавый, мол, смотри, мне не стыдно вслух признаться в том, что я чувствую. Все напоказ, для тебя. Но я пока не готова, не могу, не привыкла…

— Драконы долго живут, — усмехнулся.

А я закончила мысленно то, что осталось несказанным — «подожду»… и по темным глазам прочитала, что поняла его правильно. Хм, похоже, драконья мудрость — это наследственное.

— И самомнение тоже, — добавил Аодх, заходя в воду все дальше и дальше, пока она не скрыла наши тела. Дракона — по плечи, меня почти всю, потому что он все еще держал меня на руках.

Фух, так поприличней, хотя… я только сейчас поняла, что если мы оба обнажены, то, собственно…

— Не дергайся, — попросил Аодх и добавил с лукавой улыбкой: — Не усугубляй.

И я снова притихла. А что оставалось делать? Захотел раздеть — раздел, захотел рассмотреть — рассмотрел, захочет — возьмет, а я…

— Искушаешь? — строгий такой взгляд с предупреждением.

Молчу, боюсь усугубить, боюсь, что скажет потом, что сама напросилась…

— Доди, — вздох, один, второй, третий, длинная пауза, — ты серьезно думаешь, что я мог так поступить: захотел — взял? Хм, захотел — взял, — повторил он, смакуя, — это, конечно, очень привлекательно, но если бы я придерживался этого принципа, я бы не придумывал момент с кимоно, майками, да и плащ бы мне не понадобился в такую жару.

— Это я все понимаю, — подняла на него глаза, — и помню, что ты говорил про зов и мою к тебе привязанность, — погладила его по груди, меня как-то успокаивал стук его сердца, — и ты говорил, что пока я в полутрансформации, между нами не будет… ну… эм… ничего не будет… но…

— Между нами уже все есть, Доди. Скажи прямо, что тебя беспокоит. Или просто хотя бы подумай об этом. Я пойму.

Под моей ладонью стук его сердца ускорился, и несмотря на прохладную воду, мне стало еще жарче, чем было. Как объяснить, что я не привыкла к тому, что к моему обнаженному телу прикасается мужчина? Пусть даже этот мужчина мне нравится, пусть даже его прикосновения мне приятны…

Дракон облегченно выдохнул, прикоснулся ладонью к моим горящим щекам, и сказал:

— Так нормально?

Я посмотрела вниз: теперь под водой просматривалась нательная рубашка до колен, и несмотря на ее прозрачность я сразу почувствовала себя гораздо уверенней и в настроении.

— Спасибо, — потянулась к губам колдуна.

Я понимала, что рубашка ненастоящая, что он видит меня всю как и раньше, но мне было спокойно в этой иллюзии. Я смогла расслабиться, откинуть голову и позволить Аодху и течению удерживать себя.

— Поработай хвостом, — подсказал Аодх, я шевельнула чешуйчатым убожеством и с удивлением поняла, что плыву.

Я плыву! И причем убожество совершенно мне не мешает, а наоборот! Я слышала, что следом за мной плывет дракон, и когда устала, только успела подумать о нем, как тут же была подхвачена на руки.

— Ну как тебе хвост?

— Непривычно. И в воде не видно, какого он цвета!

Аодх только качнул головой, но на этот раз спорить не стал, что мне повезло. Вот ему повезло — это да, у него драконья сущность красивая; и папе моему повезло, а мне…

Постараюсь не показать при родителях, что расстроена, а то мама у меня впечатлительная, еще примет на свой счет, а я не хочу, чтобы она расстраивалась.

Дракон вышел на берег, сам уселся на землю, меня усадил к себе на колени, дунул, помогая обсохнуть, и откинулся на спину, увлекая меня. Похоже, ему нравится снизу…

Открыл глаза, усмехнулся.

— Знаешь, мне очень интересно слышать твои мысли, — сказал он, расчесывая пальцами мои подсыхающие пряди.

Я немного подвинулась выше, исключительно ему для удобства, да-да; повернула голову набок.

— Только мои мысли интересно слышать или вообще?

— Ты не пытаешься думать правильно или красиво.

— Не поняла. Я что, как-то неправильно формирую мысли?

— Обычно те, кто знает, что я их слышу, пытаются думать что-то пафосно-хорошее, но чаще всего получается пустое и лицемерное.

— Зачем они так делают?

— Чтобы спрятаться.

— От тебя?

— От себя.

— И у них получается?

— Пока я рядом — наверное, но когда я ухожу, они ведь остаются наедине сами с собой.

— А как твоя семья воспринимает твой дар?

— Ты первая, кто назвал это даром.

Понятно, дальше о семье можно не расспрашивать.

— Да нет, там не очень грустно, просто…

Ага, ага, уши мне не заговаривай, я ведь слышу вздох и как гулко забилось сердце.

— У меня есть два брата и одна сестра. Есть замечательные родители, — сказал Аодх после длительной паузы.

— Ух, ты! — приподнялась, заглянула в лицо, а оно такое задумчивое и печальное, что хоть сейчас начинай кого-нибудь оплакивать. — Эй, ты чего? Не хочешь — не рассказывай, мы вообще можем не общаться с ними. Я никогда не мечтала о свекрухе, знаешь ли, и прекрасно и дальше без нее обойдусь. А братья и сестры… ну… мне всегда нравилось, что я у родителей одна.

— Врушка, — не упрек, а маленькое замечание, но главное, что улыбнулся.

Честно говоря, пока я не подружилась с Сайв, мечтала, чтобы у меня была сестра, лучше старшая, с которой можно делиться секретами, и да, я не против обзавестись близкими родственниками немного другим способом, но если они скверно относятся к Аодху, я не собираюсь строить из себя добрую девочку.

— Они тебе понравятся, Доди. Я уверен, что ты подружишься с Алин — это моя сестра.

Может, будет сложно поначалу с Блэмом и Харди, но они ко всем относятся настороженно — это мои братья. А Урбан и Эрта — это мои родители, примут тебя как родную дочь. У них большое сердце. Когда-то они приняли в свою семью ребенка, которого бросила собственная мать. Когда-то они приняли в свою семью меня, Доди.

Каждая буква в словах Аодха была пропитана любовью, лицо стало умиротворенным, словно он сбросил тяжкий груз. А для меня и разницы никакой — родной он или приемный в семье драконов, просто теперь я постараюсь, чтобы из-за меня у них не ухудшились отношения.

— Они тебя полюбят, Доди.

Несмотря на заверения Аодха, у меня зашевелилось нехорошее предчувствие, но я постаралась отогнать его до того, как оно оформилось в мысли.

— А мы к ним летим, да?

— Так положено. Мой отец — глава клана. Я официально представлю тебя ему и своей семье, мы немного погостим и улетим домой.

— Немного?

— Несколько дней — не больше.

— Обещаешь?

Аодх прищурился, всматриваясь в меня, видимо, что-то рассмотрел, потому что прижал сильнее и пообещал:

— Улетим в тот же день, если тебе не понравится.

И я поверила и почти успокоилась: уж день-то я как-нибудь продержусь. А если кто-то что-то позволит себе лишнее в адрес Аодха, я… эм… я их хвостом напугаю — вот что! Или перышками на крыльях защекочу так, что обчихаются! Или…

Ой! Что это?!

Вскрикнув, отпрянула от Аодха и уставилась ему на грудь. Мамочка моя! Ужас непередаваемый! А дракон лежит и улыбается, будто это не ему в грудь упирается огромная желтая лапа с когтями! Одна лапа — что самое страшное, а вторая рука обычная, нормальная. И в итоге кто я?

— Мое сокровище, — сказал дракон и, видимо, чтобы я не оспаривала, поцеловал.

Забавно, подумала я после третьего поцелуя, но, похоже, ему действительно очень нравится драконо-монстр. И кто-то еще меня упрекал в отсутствии вкуса!