Лорд Карлейн произвел на графиню неприятное впечатление. Вежлив, обходителен, но за всей его вежливостью даже не таился вопрос: «Когда вы уедете?!». Графиня слишком много общалась с людьми разного сорта, чтобы ошибиться.

К жене почтителен, возможно, любит, но маскирует чувства под привычку и равнодушие, со слугами строг, сына обожает, а вот дочь… Хотя девушка, которая не вышла замуж в таком возрасте – не жемчужина в семье и далеко не бриллиант, и ничего необычного в пренебрежении нет.

Гейдж не выполнила первостепенную задачу, не оправдала возложенных на нее надежд и иначе как обузой не является. Скорее всего, это и заставило ее принимать ухаживания барона, хотя до сих пор вспыхивает, как свеча, стоит упомянуть Тейна.

Что же между ними произошло? Тянутся друг к другу, но порознь. Не она будет леди Сейвудж, если не узнает правды.

Графиня коснулась волнующей ее темы за обедом. Все члены семьи в сборе – можно понаблюдать, а после провести анализ.

– Вы уже получили деньги по долговой расписке моего сына? – спросила она.

Лорд Карлейн поперхнулся, его жена прикрикнула на слуг, чтобы сменили блюда, мисс Карлейн посмотрела графине в глаза, Артур заинтересовался столовыми приборами. Кажется, такая же привычка у одного из приятелей Тейна, маскирующая интерес и сосредоточенность. Хэнскрафт. Точно. Бедняга, ему пришлось научиться отгораживаться от мира, иначе отзвуки скандала до сих пор бы не стихли, а он, в виду своего отзывчивого характера, вляпался бы в очередную неприятную историю.

– Я отправлю поверенного, как только у нас возникнут дела в Лондоне, иначе поездка выйдет расточительной, – ответил виконт с вызовом в голосе.

Смешон. Вызов? Ей? Да он играет по ее правилам!

– Абсолютно верно, – кивнула графиня. – Думаю, дела возникнут очень скоро. Июнь, июль – больше тянуть не стоит. Будет слишком жарко, духота, а для невесты и так день бракосочетания утомителен. Хоть и приятен, несомненно.

– Невесты? – вступила в беседу леди Карлейн. – Для какой невесты?

– Странный вопрос. Для Гейдж.

– Но вы слегка опережаете события, – вздохнула леди Карлейн. – Лорд Невилл еще не сделал ей предложения.

– Отнюдь, – сказала графиня. – События опережаете вы. Помолвка вашей дочери и моего сына в силе, если вы помните. И если Гейдж примет предложение другого джентльмена сейчас… Даже не знаю, что скажут в свете. В лучшем случае сочтут ее легкомысленной. Опять же, если деньги по долговой расписке не будут получены перед свадьбой, что подумают о моем сыне? Сейвуджы никогда не числились в скрягах и уж явно не стоит начинать новых традиций.

– Простите, – Гейдж поднялась, – я вас оставлю.

– Нет, – отрезала графиня и тут же смягчилась. – Дорогая, задержитесь ровно на десять минут. Должны же мы когда-нибудь обсудить детали?

– Леди Сейвудж, – сказала Гейдж, – вы, скорее всего, не в курсе… Потому, наверное, и приехали… Я подумала сначала… Но вы просто не знаете…

– Ваш сын бросил мою дочь, – пояснил лорд Карлейн. – Право, ваш визит мне показался странным, теперь-то понятно… Хотя как вы могли не знать?

– Вот именно! – подхватила графиня. – Я знаю все, что меня интересует. Известий о расторжении помолвки со стороны жениха не было. Со стороны невесты – так же. Это означает одно: они помолвлены, а нам стоит обсудить детали и подвести молодых к венцу. Я не права? Или видеть дочь баронессой предпочтительнее, чем графиней?

– Вы думаете, – после небольшой паузы спросила леди Карлейн, – это возможно?

Вместо ответа графиня посмотрела на Гейдж.

– Если чего-то сильно хочешь, оно имеет свойство сбываться. А как вы думаете, дорогая? Хотите ли вы замуж за моего сына?

Лицо Гейдж было одного цвета с белоснежной скатертью, ее била дрожь, но ответила она спокойно:

– Нет.

После чего вышла из столовой, не обращая внимания на окрик отца и возмущение матери.

– Неслыханно! – закудахтала леди Карлейн. – Приношу вам свои извинения. Мы…

– Полноте, – графиня так же поднялась из-за стола. – Думаю, ваша дочь права, и нам лучше сначала поговорить наедине. Благодарю за прекрасный обед. Ваш повар выше всяких похвал.

– Зато манеры дочери оставляют желать лучшего, – недовольно буркнул лорд Карлейн.

– Манерами своей невестки я займусь лично, – улыбнулась графиня и вышла из столовой.

Реакция Гейдж удивила ее и, как ни странно, порадовала. Не кукольная, не показная, как принято. Живая. Хотя далеко не искренняя. Гейдж питает чувства к Тейну – это уже не подлежит обсуждению, а значит, все не безнадежно. И не напрасно.

Узнать бы правду, что случилось в день помолвки – хочется внуков, смеха в МартинХолл, а не угрюмости, которую ныне предпочитает Тейн.

Графиня постучала в комнату Гейдж.

– Позволите? – спросила, переступив порог.

– Да, конечно, – ответила Гейдж, поспешно пряча носовой платок, даже постаралась улыбнуться.

– Вам придется следить за своим лицом, когда станете леди Сейвудж, – мягко сказала гостья, плотно прикрыв за собой дверь. – Пока все чувства как на ладони.

Она замолчала, но Гейдж не сделала попытки заговорить.

– Вы любите моего сына, – пошла ва-банк леди Сейвудж и, не давая времени возразить, продолжила. – И хотели бы стать его супругой. Если бы не то недоразумение, которое возникло между вами…

– Недоразумение? – вскинулась Гейдж и снова замолчала.

– Вы можете назвать это иначе?

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Когда гостья присела в кресло, Гейдж налила в бокалы вино, передала один графине, размышляя, стоит ли говорить правду. Леди Сейвудж прибегает к провокации, чтобы узнать ее, и будет закономерно, если она получит ее в обмен на правду о Тейне.

Где он? С кем? Что делает? О чем говорит? Знает ли, что его мать с визитом в ДримКарлейн?

Письма Хэнскрафта с рассказом о Тейне – история со слов знакомых, по сути, вольное изложение. Вот перед ней человек, который располагает свежей и, что немаловажно, достоверной информацией. Рискнуть? Как жаль, что у нее больше нет миндальных орешков, и решения приходится принимать самостоятельно.

Всего несколько штук. Сейчас. Их бы хватило, чтобы унять дрожь и не бояться смотреть в глаза этой великолепной женщине. И признаться. В своем обмане, в падении с лестницы с лордом Хэнскрафтом, бегстве Тейна без каких-либо объяснений, его прощальном письме…

Гейдж подавила вздох разочарования. Сама она сотни раз прокручивала Рождественский день в голове, пытаясь найти ответ. Скорее всего, Тейн узнал о миндале, иначе все теряло смысл. И тем не менее, в письме он благодарил ее за искренность. Насмешка?

Жестокость за ложь вполне допустима.

– Вы хотите мне что-то сказать, – заметила леди Сейвудж. – Но что-то вас останавливает. Можете быть уверены, что никто, никогда не узнает ни слова из нашего разговора, если вы так хотите.

– Ваша светлость…

– Чуть проще.

– Леди Сейвудж…

– Еще проще.

– Миледи?

– Пока мы не близкие родственники, остановимся на полуофициальном обращении, – улыбнулась графиня и сделала глоток вина.

Гейдж пригубила вино в своем бокале, отставила его, набрала в легкие побольше воздуха и начала разговор, к которому стремилась давно, которого боялась и время которого пришло.

Она рассказала леди Сейвудж о первом предложении Тейна – и та смеялась над историей с проигрышем и восхищалась находчивостью Артура. Она рассказала о втором, абсолютно неожиданном предложении Тейна, когда уже ничто его к тому не принуждало – и графиня, ничуть не удивившись, попросила продолжить. Наконец, она рассказала о Рождественском дне, когда Тейн подарил ей фамильное кольцо, расписала в малейших деталях, утаив всего одну, а после достала письмо Тейна и предложила прочесть.

Сама же сидела, затаив дыхание и боясь пропустить хоть слово.

– Вы уверены, что рассказали мне все, дорогая? – усомнилась графиня, отложив письмо в сторону.

И Гейдж, глядя ей прямо в глаза, призналась:

– Нет.

– Я вас слушаю.

– Ваш сын сделал предложение не мне.

– У меня другая информация.

– Миледи, – Гейдж сделал два больших глотка из бокала, но вино не помогло. – Боюсь, когда вы узнаете всю правду…

– Для начала перестаньте бояться.

– Хорошо, – кивнула Гейдж, – все равно уже поздно что-то исправить. Видите ли, дело в том, что когда ваш сын сделал мне предложение…

– Все-таки вам, – улыбнулась графиня.

– Да, мне. Точнее, он думал, что это была я, но на самом деле лорд Сейвудж…

– Неужели он просил называть его по титулу?

– Когда Тейн сделал мне предложение, – новая попытка и благосклонный кивок графини, – он был подвластен магии.

– Рождественская ночь волшебна – это не секрет, дорогая.

– Миледи, вы не понимаете. Пожалуйста, выслушайте меня. Если я собьюсь, так и не решусь признаться в обмане.

– Обман? – Леди Сейвудж пристально посмотрела на Гейдж. – Мой сын не прощает всего две вещи: обмана и предательства. Продолжайте. Я перетерплю несколько минут без своих ремарок.

И Гейдж рассказала о подарке Артура на Рождество, о том, какой силой обладали миндальные орешки, о том, что если бы не они, она бы никогда не посмела поверить в мечту. Она так же сказала, что пыталась расторгнуть помолвку сама, понимая, что семейная жизнь, основанная на обмане, не принесет счастья, но ее опередила гостья Артура, украв орешки и пригрозив, что Тейн станет ее безмолвной куклой.

– А что было дальше, вы уже знаете, – закончила Гейдж, избегая смотреть в глаза. – Думаю, Тейн узнал правду и…

Ее прервал смех графини.

– Простите, – сказала леди Сейвудж, отсмеявшись. – Давно мне не рассказывали такую трогательно-наивную историю. Я даже перестала верить в чудеса.

– Но они случаются.

– Конечно! Теперь я первая стану это утверждать! – воскликнула графиня. – Чудо в том, что вы так сильно любите моего сына, что готовы повесить на себя любой грех. Чудо в том, что ваш брат так любит вас, что готов пойти на обман. Не думала, что в нашем мире, изможденном интригами, сплетнями, завистью и ненавистью, такое встречается.

– Право, я…

Графиня поднялась и вышла из комнаты без объяснений.

Что ж, заслуженное презрение. Такая же реакция была бы у Тейна – успей она сказать ему правду. Быть может, лучше расставание без объяснений? Было бы его письмо столь нежным – узнай он все до отъезда?

Дверь открылась. В комнату вошли улыбающаяся графиня, – улыбающаяся? – и Артур.

– Ты простишь меня? – спросил он, приблизившись.

– За что? – удивилась Гейдж.

– Тейн уехал из-за меня.

Гейдж долго отказывалась верить Артуру. Орешки волшебные – твердила она, и даже приводила весомые аргументы. Разве могла бы она без них вести себя так свободно с Тейном? Могла ответить «да», когда он сделал ей предложение?

– Конечно, – заверила графиня, – вы ведь его любите.

– Но я и раньше его любила.

– Раньше он не делал вам предложения.

– И раньше ты боялась в это поверить, – подхватил Артур. – Гейдж, я придумал историю с миндальными орешками, чтобы ты перестала бояться быть самой собой. Момент подходящий – атмосфера Рождества, всегда хочется верить в сказки. И, как мне показалось, сказкой для тебя был Тейн. Все, что тебе было нужно – выйти из своей скорлупы. И ты это сделала. Теперь ты понимаешь, почему я так спокойно отреагировал на шантаж мисс Уолтер? Ну, сказала бы она Тейну об этом миндале, и, как ты думаешь, какова была бы его реакция?

– Презрение?

– Смех, – уверенно заключила графиня.

– То есть… – Гейдж все еще сомневалась. – Получается, все это время я просто была настоящей с ним?

– Именно так мой сын сказал вам в письме.

– Гейдж, прости, – Артур развел руками. – Я не думал, что так все получится.

– Ты ни в чем не виноват. Я, действительно, собиралась признаться Тейну в обмане. Когда думала, что это обман. И даже заводила несколько раз разговор, что мы не пара, нам лучше разойтись, но он был убедителен и на свадьбе настаивал. Откровенно говоря, я даже подумывала о том, чтобы промолчать. Малодушные мысли, недостойные, но они были.

– Вы сейчас не перед священником, – напомнила леди Сейвудж. – Не стоит покаяний.

– Правда раскрылась и все такое, – сказал Артур, – но мы так и не знаем, почему Тейн уехал. Ну, не из-за того же, что застал тебя рядом с Хэнскрафтом после падения с лестницы? Что-то я вовсе запутался.

– Да, – согласилась леди Сейвудж, – этот вопрос так и остался под вопросом.

– Скажите, – попросила Гейдж, – Тейн… Как он?

– Вернулся из ДримКарлейн без настроения и в том же расположении духа уже почти три месяца. Будь иначе, я бы не решилась на столь длительное путешествие.

Гейдж кивнула. Тихая радость разлилась в ее сердце. Неужели помнит?

– Спасибо, что приехали, – сказала она графине. – Знаете, я не хотела ни с кем говорить о Тейне. Было невыносимо думать, что он считает меня лживой и…

Она покрутила золотую цепочку на шее, достала ее из выреза платья. На длинной золотой цепочке висело фамильное кольцо Сейвуджей.

– Так или иначе, ничего не исправить. Слишком поздно. Пожалуйста, возьмите его.

– Чушь какая! – возмутилась графиня и даже сделала шаг назад, отдалившись от кольца. – Пока человек жив, слишком поздно не бывает. Да, Тейн уехал. Да, мы не знаем причин. Но хотите ли вы их узнать? Хотите ли посмотреть в лицо своим страхам, не прикрываясь мнимым волшебством? Если ваш ответ утвердительный, через несколько дней мы уедем в МартинХолл. Вместе.

– На правах кого, смею спросить? – вспомнил об обязанностях брата Артур.

– Не разочаровывайте меня, – улыбнулась графиня. – Гейдж поедет на правах невесты моего сына, конечно.

– Но если… – усомнилась Гейдж.

– Но если вы так неуверенны в себе, своих чувствах, – перебила графиня, – если вам предпочтительней оставить все, как есть и разделить ложе со старцем, пусть так. И все же вам придется приехать в МартинХолл. Без моей поддержки. Позже. Дабы вернуть кольцо. Видите ли, оно слишком дорого нашей семье и отправлять его с посыльным – верх неуважения и беспечности. Вы бы так не сделали, правда?

Гейдж зарделась и молча кивнула. Артур поцеловал графине руку, желая прикоснуться к устам. Леди Сейвудж поняла, что самое действенное средство в достижении своей цели – шантаж и угрозы, несмотря на лицемерное отторжение их святошами.