Заявление Ковальских вызвало целую бурю сильных эмоций, и тон… Этот его холодный тон…
Пожалуй, тон его раздражал куда больше, чем сказанное.
А еще откровенно смеющийся взгляд — он снова ждал, когда я сорвусь, предвкушал это, намеренно провоцировал. А мне ужасно не хотелось доставлять ему этой радости. Мысленно я усаживала его в лодку с дыркой на дне, делала подножку, когда он проносился мимо, закапывала в песок, когда он лежал на пляже, и прощально махала рукой. В реальности…
— Об этом приказе знает мой непосредственный руководитель? — минуя Ковальских, заняла свое кресло.
— Естественно.
— Приказ оформлен документально?
— В устной форме, — последовал ответ после секундной заминки. — Для внутреннего распорядка этого достаточно.
Включив компьютер, я просмотрела пустую почту, окинула взглядом пустующий стол и развернулась в кресле к мужчине.
— Какие будут распоряжения?
— Что, вот так? — недоверчиво хмыкнул он, пытливо всматриваясь в меня. — Не будет ни малейшего сопротивления?
— А смысл?
— Вчера ты его находила…
— Вчера я еще была не оформлена. Это первое.
— А второе? — в глазах мужчины мелькнул интерес.
— Устная форма приказа и ваши слова указывают на то, что это краткосрочное испытание. Радостью не пылаю, но признаю, что мне интересно попробовать. И потом, вы сказали, что будет много работы…
— Бешеный ритм, — внес поправку Ковальских.
— Отлично. Я бы хотела провести этот день в вашем ритме!
— Ох, Ева-Ева… — на губах мужчины появилась предвкушающая улыбка, он задумчиво склонил голову набок, всматриваясь в меня, и отрицательно качнул головой. — Целый день в моем ритме ты пока не осилишь.
— Ну… — я немного расстроилась, но постаралась не показать этого. — А если с перерывом на легкий обед?
— Даже если с перерывом на плотный ужин.
Зеленые глаза мужчины заискрились весельем, казалось: он едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. И не сказать нечто такое, что мне не понравится, точно не понравится, определенно…
— Разговор про обед напомнил мне об одном важном деле, — оставив в покое и меня, и подоконник, Ковальских направился к двери. — Поскучай пока.
— Это можно принимать за первое распоряжение?
— Как угодно, — парировал он. — Но я бы принял за компенсацию того, что ты сегодня работаешь без обеда.
— А я-то чем провинилась?!
— Я мог бы солгать, что это тот самый бешеный ритм, на который ты напросилась… — Ковальских наградил меня пристальным взглядом. — Но скажу правду, а заодно дам совет. Пока ты работаешь под моим началом, одевайся скромнее.
— То есть, сегодня? — придя в себя, уточнила сроки странного приказания.
— Ева-Ева… — укоризненно покачал головой Ковальских. — Ты находишься в подчинении у Валерии Витольдовны. А Валерия Витольдовна находится в подчинении у меня. По-моему, довольно легко понять, что даже если ты перестанешь быть моим личным секретарем, ты все равно останешься под моим началом. Так что… с одеждой все равно придется что-то решать.
— Что именно?! — начала я кипятиться. — Зашить все разрезы и декольте?!
— Если есть талант белошвейки и лишнее время… — начал он фантазировать, а потом нырнул взглядом в вырез на моей блузе, подумал и выдал: — В сети наших бутиков продают хорошие шарфики. Разноцветные. Их можно комбинировать. И менять.
— Спасибо, — застегнув еще одну пуговичку, вывела мужчину из транса. — Если этой зимой будет холодно, я обязательно вспомню о вашем совете.
— А до тех пор? — с едва различимым вздохом разочарования поинтересовался Ковальских.
— А до тех пор буду зашивать то, что есть.
— Что ж, завтра я обязательно посмотрю…
— Увы, ручная работа так быстро не делается.
— Хорошо. Послезавтра.
— Снова вынуждена разочаровать: я еще только открываю в себе талант белошвейки…
— Итак, твои предложения? — скрестив на груди руки, поинтересовался Ковальских. — Только так, чтобы я не нервничал и увидел, что все в порядке…
— Сегодня принять все, как есть, и… До конца лета больше не видеться.
— А потом ты уволишься… — проявил он осведомленность.
— И у вас не останется повода нервничать, — поддакнула я.
— Отличное предложение! — Ковальских неожиданно рассмеялся, приблизился к моему столу и, немного склонившись, заглянул мне в глаза. — Но тебе также придется усвоить, Ева, что я всегда поступаю по-своему. И, пусть я понервничаю, ладно, переживу, но всё у нас будет…
— Что будет? — пискнула я.
И то удивительно, как смогла хоть что-то спросить — мой язык буквально немел под темнеющим взглядом Матеуша. А перед глазами уже проносились картинки, как мы с ним… как он и я…
Ужас какой-то! Да я никогда! Не с ним! А если бы даже и решилась на нечто вроде интрижки, то обговорив все условия, чтобы он даже не думал, что…
Усмехнувшись, Ковальских отошел от стола, позволив мне снова нормально дышать, но у двери обернулся и выбил весь воздух из легких.
— Всё будет! И только по-моему!
Сказав это, он вышел за дверь. Судя по звуку шагов, направился дальше по коридору. И судя по коварной ухмылке, которую я успела увидеть, он целенаправленно двигался к аналитическому отделу.
А я сидела в растрепанных чувствах и пыталась себя убедить, что все не так поняла, что он совсем не имел в виду, что мы однажды окажемся в одной и той же постели…
Лгать себе получалось скверно. Надеяться на то, что Ковальских — гей, тоже не приходилось. С учетом его засосов, также не стоило рассчитывать, что он человек занятой и на простые человеческие радости у него не хватает времени. Оставалось идти от обратного и полагаться исключительно на то, что у него в этих радостях такое разнообразие, что до меня просто очередь не дойдет.
Очередь… ну да, это как раз про меня… Но все это уже когда-то случалось, и повторения я не хотела…
Не желала больше быть ни в очереди, ни очередной, до которой наконец дошли руки…
Пока мне очень нравилось быть одной, свободной от отношений. И да, как и Ковальских, я крайне не любила нервничать. По крайней мере, из-за мужчины.
Да и пустое все это.
Померещилось.
Ему просто нравится меня дразнить. Это и так очевидно, а еще…
Подвинув к себе поближе клавиатуру, я забила в поисковик вопрос с рейсами в Лондон. Ну что сказать? Примерно так я и думала…
К моменту появления Матеуша в офисе вчера утром, он уже безнадежно на рейс опоздал!
Но если бы командировка была действительно важной, он бы вылетел на одном из последующих. Их было не менее трех, так что выбор имелся. И потом, за те десять дней, на которые планировалась командировка, Ковальских бы вылетел даже в том случае, если предпочитал исключительно ранние рейсы.
Значит, у него по каким-то причинам поменялись планы, и все. А его намеки в отношении меня — это действительно просто игра, развлечение скучающего бизнесмена. Ну что ж, отлично. Это меня устраивает.
— Ева, — заглянув в кабинет и заметив мою улыбку, Ковальских забавно дернул бровями.
— Да? — откликнулась я с готовностью хорошего секретаря и мгновенно увидела, что он расслабился.
— Мы выезжаем.
— С собой что-то брать?
— Улыбку. Вот эту, дежурную. И все. Даже сумочка будет лишней, — заметив, что я потянулась к ней, обронил Матеуш. — Хотя… Нет, бери.
— Как скажете, босс.
Он придержал дверь, а я, выйдя из кабинета, направилась к лифтам.
— Черт, она какая-то маленькая, — послышалось сзади тихое возмущение Ковальских. — Ни черта она не прикрывает!
Резко обернувшись, уже собиралась сказать, что меня моя сумочка очень даже устраивает. Но рассмеялась, заметив, что Ковальских сунул руку в карман брюк, выудил оттуда галстук-бабочку и, с возмущением рассмотрев ее, подумывает: надеть или нет.
— Бабочка хоть и маленькая, — меня словно черти дергали за язык, и промолчать я не могла, — но прикрыть ваши засосы вполне сумеет.
— К черту все! — резким движением руки Ковальских отправил бабочку в непродолжительный полет по офисному коридору и догнал меня у лифтов.
— Тоже вариант, — заметила я. — Раньше, помнится, считалось, что мужчин украшают шрамы… Но времена изменились — претерпели изменения и украшения…
— Если ты продолжишь в этом же духе… — с мягкой улыбкой навис надо мной Ковальских.
Двери лифта открылись. Пожав плечами на невысказанную угрозу, вошла внутрь. Следом шагнул Матеуш. Кабинка уже закрывалась, когда я услышала пораженный шепот у соседнего лифта.
— Надо же, на этот раз не одна едет, а с боссом! И как еще захватила его с собой? Судя по взгляду, могла и одна уехать… как всегда…
— Может, ей кто-то наконец объяснил, что этот лифт исключительно для руководителей высшего ранга?
— И про крупный штраф? Да уж, наверное. Впрочем, она уже столько наездила, что этот месяц точно работает в долг!
Дверь лифта закрылась. Кабинка медленно двинулась вниз. А я уставилась на ухмыляющегося Ковальских.
— Штраф?!
— Этот раз не считается, — осчастливил он. — На этот раз ты ведь захватила и босса.
Ситуация была абсурдной до невозможности, и мне бы впору переживать, но я рассмеялась.
— У нас презумпция невиновности! — выходя из лифта, заявила Матеушу. — И я платить не собираюсь.
— Знаю, — улыбнулся он. — Хотя кому, Ева, как не тебе быть в курсе, что у нас по всему бизнес-центру установлены камеры, и значит, доказательства есть. И еще, то, что тебе тоже наверняка очень знакомо: незнание законов от ответственности не освобождает.
— Настало время пригласить моего адвоката?
— Если ты намекаешь на свою боевую подругу, то нет. Как я понял, тебе не понравились мои украшения на шее — так что не будем экспериментировать еще и с моим лицом.
— При чем здесь я? Мне нет никакого дела… — обернувшись, едва не столкнулась с Ковальских.
Оказывается, все это время он шел едва не впритык ко мне. Да и сейчас отодвигаться не собирался, что явно указывало на неслучайность!
— И что это значит? — вскинулась я. — Почему вы так близко ко мне?
— Разве не ясно?
Заметив, что, проходя мимо, какой-то мужчина пялится на мою грудь, Ковальских сделал шажок в сторону и одновременно как-то умудрился стать еще ближе.
— Тогда поясняю наглядно, — протянув руку, Матеуш наглухо застегнул последнюю пуговичку на моей блузе. — Пока белошвейка только открывает в себе таланты, я подрабатываю у нее подмастерьем.
У меня не было слов. Да и вряд ли бы я смогла говорить: смех душил, и я ему поддалась.
— Пойдем, Ева-Ева, — улыбнулся в ответ Ковальских, и ему было достаточно прикоснуться к моей спине, чтобы я перестала хохотать и бросилась к выходу.
Слишком горячо, слишком… интимно…
И только когда мы уже сели в его машину и куда-то поехали, я расслабилась, а потом…
Взглянув на спутника, поняла, что… бабочка… Действительно, какая, к черту, бабочка, если он одет в джинсы и мокасины, а на рубашке небрежно закатаны рукава?!
Он просто пялился на мои ноги!
И злился, что моя сумочка слишком маленькая, а разрез на юбке, наоборот, слишком большой и позволяет пялиться на мои ноги не ему одному!