Впрочем, всего через пять минут никакой загадки в улыбке начальства я больше не видела. Все было просто, как дважды два. Улыбка начальства — это радость, что можно на кого-то спихнуть тот объем работы, который пришлось бы выполнять самому начальству, не будь у него подчиненных.

Стоило Ирине Матвеевне отправиться в приемную генерального, как на меня посыпались распоряжения, которые я едва успевала записывать. А ведь их еще предстояло выполнить! И конечно, сегодня!

А как иначе? Два дня выходных без этих графиков можно было прожить, а ко вторнику, если я не успею, развалится целая компания. Нет, ну я всегда считала, что секретарь — значимая фигура, но не предполагала насколько. У меня даже не было времени выйти на обед, когда позвонила Лариса.

— Как так? — поразилась она. — Даже я отпросилась!

— Тебе повезло, — загрустила я.

— Можно подумать! Все сама! Все моя личная инициатива! Посмотрела на часы, поняла, что пора и устроила Калинскому вид голодного обморока.

— И?..

— Батут не треснул, а он проникся, — в трубке послышался довольный смех. — Теперь он сидит под кондиционером, пьет холодный чай и приходит в себя. А я сижу в кафе и тебя жду. Тут правда сегодня что-то толком нечего есть… Но надо же провести свободное время с пользой!

— А у меня наоборот, — пожаловалась я. — Есть вкусные домашние пирожки, лежат еще с самого утра, а вот времени на них нет.

— Это же извращение! — в трубке послышался звук, похожий на поспешно отодвигаемый стул, потом связь прервалась, а спустя пару минут дверь в приемную открылась, и вошла Лариса. Перекинув косу с одного плеча на другое, она воинственно заявила: — Я здесь, чтобы тебя спасти!

— Вот, — я достала пакет с пирожками и подвинула к ней.

— Как ты могла такое подумать?! — возмутилась подруга и направилась в кабинет Леры. — Сначала спасение — потом вознаграждение!

— Стой! — пискнула я.

— Сядь, — дразнясь, усмехнулась она, показала мне язык и, постучавшись, вошла в кабинет моего начальства.

У меня от удивления пульсировала только одна мысль: интересно, она успела спрятать язык? Или предстала перед моим руководством а-ля натураль?

Пока я истерично била по клавишам клавиатуры, за соседней дверью то и дело слышался заливистый смех. А спустя минут пять показались Лера и Лариса. Обе с широченными улыбками.

— Ева… — начала моя начальница, но замолчала, когда в приемную вошел высокий светловолосый мужчина.

Он деловито посмотрел на часы, перевел взгляд на Леру, а она поспешила к нему с чуть виноватой улыбкой и позволила обнять себя и поцеловать в губы. Ничуть не смущаясь тому, что мы смотрим.

— Мне уже напомнили про обед, — покаялась она. — И я как раз бежала к тебе.

— Вот как раз бегать тебе и не надо, — отчитал ее мужчина, но, несмотря на строгий тон, прозвучало это как ласка.

Было удивительно наблюдать, как стремительно заалели щеки моего руководства, и как она шкодливой девчонкой взглянула на мужчину.

— Исправлюсь, — пообещала ему.

— Прослежу, — пообещал он.

Лера еще больше зарделась, но выглядела при этом не только милой, но и крайне счастливой.

— Девочки, — обернулась к нам. — Это Савелий, мой муж. Савелий, это моя помощница — Ева. И Лариса — ее подруга и лицо проекта «Пончики без сахара».

Мужчина в ответ на наши заявления, как мы рады знакомству, кивнул и задержал внимательный взгляд сначала на мне, потом на Ларисе.

— Знаю-знаю, — усмехнулась она. — В мою любовь к пончикам поверить легко, а вот в то, что они без сахара…

Лера на секунду задумалась, как реагировать, но, услышав мой смех, и себе позволила рассмеяться. А у Савелия изменился взгляд: это уже был не рентген, а простой и незначительный интерес. С женой все в порядке, компания, которая ее окружает, не напрягает — можно и себе на этот счет успокоиться.

— Ева, я отлучусь на обед, — отсмеявшись, сказала Лера. — Ты тоже отдохни и перекуси, а то твоя подруга напугала меня страшными историями, как стремительно в нашей компании сбрасывается вес. А это ведь может привести к анорексии! А здесь итак большая часть мужчин этим страдает! И если еще и женщины начнут сохнуть и превращаться в сельдь — это уже урон репутации компании! Все верно?

— Почти, — кивнула Лариса. — Только я говорила «стерлядь» и что урон будет не по репутации компании, а по пышности бюстов ее сотрудников.

Я со стоном закрыла лицо блокнотом, и вынырнула из укрытия, только услышав смех троих человек.

— Ну? — после ухода повеселевшей пары, Ларисы присела на край моего стола. — Чего сидим? Кого ждем? Твой герой уже здесь и ждет заслуженную награду!

— Одну минуту!

Я встала, чтобы сделать чай нам двоим. Лариса считала, что я долго вожусь и активно жевала пирожки, то и дело урча от удовольствия. Я смеялась, наблюдая за ней. И только поставила перед ней чашку с чаем и сделала глоток из своей…

— Не зря я присмотрел на столе это же место, — войдя в приемную, Ковальских кивнул в сторону Ларисы. — Знал, что там будет удобно и хорошо. Хотя я, признаюсь, рассчитывал на немного иные бонусы, чем еда.

— Например, какие? — тут же нахохлилась я и с неким разочарованием отметила, что он явно вспомнил о назначении пуговиц. Теперь на рубашке расстегнуты были лишь верхние.

— Например, шикарный вид из окна, — подсказал с усмешкой Ковальских. — Подоконник же теперь занят.

Какое-то время мы втроем молча рассматривали цветник. Лариса, поняв, что на ее место посягают, устроилась поудобней и продолжила активно жевать. А я окончательно утратила аппетит, прекрасно понимая, что Ковальских зашел не просто так. Он подгадал момент, чтобы продолжить утренний разговор. Наедине. А присутствие Ларисы ему мешало.

— Корнев уже с ног сбился, разыскивая вас, — оборонил он, подтверждая мои подозрения.

— Кто? Он? Сбился? — Лариса рассмеялась и вырвала у меня из рук блокнот, прежде чем я успела вновь за него спрятаться. — Простите, но если бы вы видели, как он часами танцует, вы бы сами себе не поверили.

— Танцует? — недоверчиво хмыкнул Ковальских. — С такой травмой он даже ходит с дикими болями.

Лариса пожала плечами: мол, если вы позволяете себя обманывать — это исключительно ваше дело, и взялась за другой пирожок. Босс не стал ничего доказывать, посмотрел на горку оставшихся пирожков, прикинул, что их хватит еще надолго и вышел.

— Так, все, — Лариса тяжело выдохнула, выбросила надкусанный пирожок и слезла со стола. — Хорошо, что ушел, а то я из-за него чуть не лопнула!

— Спасала меня? — хихикнула я.

— Наивный мой хлюпик, — пожурила она, — я просто дала тебе маленькую отсрочку. Понятно же, что он от своего не отступится.

— А я здесь при чем?!

Лариса похлопала меня по спине, когда я сделала глоток и поперхнулась чаем, сочувственно поцокала языком и просветила:

— Ты знаешь, по-моему, он думает, что ты — его.

У меня слов не нашлось для ответа. Я снова сделала глоток чая, взмахнула рукой в воздухе, щелкнула пальцами.

— Ясно, — хмыкнула она и направилась к двери. — Тебя это и пугает, и радует, но ты еще не определилась.

— Я такого не говорила! — опомнилась я.

— Угу, — коварно усмехнулась подруга, — тут даже говорить ничего не надо. И знаешь что, Ев… Я бы на твоем месте поторопилась с определением. Мужчина видный и интересный — такие долго одинокими не бывают. Поэтому если он тебе нужен, ты бы хоть как-то заявила на него права.

— Одинокий?! — расхохоталась я, а потом кое-что припомнила.

Хотя бы из сегодняшнего… Рубашка, которая была практически расстегнута утром и позволяла взгляду легко скользить по мужскому телу… И даже когда он зашел сейчас, можно было легко увидеть… Да и раньше, я просто не обращала внимания, не придавала значения, а ведь…

— У него больше нет засосов! — осенило меня.

— Или они перешли на другие части его шикарного тела, — пошутила подруга, но потом поспешно затараторила: — Да нет-нет! Правильно все! И я, кстати, сегодня подслушала разговор Калинского… Оказывается, уже весь бизнес-центр гудит, что босс на кого-то серьезно запал. Но пока нет четкой уверенности, кто же это.

— А какие есть варианты? — нейтральным тоном и так, лишь бы быть в курсе, спросила я.

— Или девушка, которую он возит в лифте руководства и из-за которой взвыл целый отдел. Тут аналитики либо мстительные, либо не зря хлеб едят — эта версия именно их, — посмеиваясь, озвучила Лариса. — Или же это девушка, которая делает стремительную карьеру в модельном бизнесе, несмотря на свои габариты и белый билет в шоу «Взвешенные и счастливые». Девушка, лучшую подругу которой босс катает в лифте для руководства. Как ты поняла, тут только два варианта, подруга. Или ты, или я. И мы-то знаем, какой вариант лишний.

— Оба?

Рассмеявшись, Лариса поспешила на съемки, а мне понадобилось какое-то время, чтобы выбросить нелепые мысли из головы. Рутина, кстати, хорошо помогала. А еще то, что за весь день Ковальских больше ни разу не заходил — ни ко мне, ни к моему руководству. Я даже прониклась к нему благодарностью и подумала, что вот же, случается — и даже такие, идущие напролом к своей цели, одумываются и сворачивают, и забывают, и переключаются на что-то другое, бегущее не прочь, а навстречу…

И зря я начала думать о нем, даже в таком благородном ключе: настроение почему-то испортилось, работалось через силу, и думалось… думалось… Не о работе думалось, в общем.

Как ни странно, но большую часть заданий мне удалось закончить сегодня. Конечно, еще достаточно оставалось, но когда Лера заметила, что я никуда не спешу, сама меня отпустила.

— А как же работа? — я кивнула на стопку документов, к которым еще даже не подобралась. — Мне еще часа три-четыре, и я все успею!

— Эм… — Лера смущенно улыбнулась, — вообще-то это было задание на неделю вперед…

— Как это? — опешила я.

— У меня все не было времени решить, что переключить на тебя, а в субботу это время образовалось, и я разошлась, как видишь, отвела душу. Все, Ева, иди домой, не мучай мою совесть. И потом, если ты все закончишь сегодня, мне опять придется что-то придумывать. А у нас с Савелием на вечер другие планы.

— Хорошего вечера, — с улыбкой и от всей души пожелала своему руководству и, выключив компьютер, вышла на волю.

Свежий ветер свободы мне мерещился уже в коридоре. Прикрыв глаза, впитала в себя это ощущение, но потом стала различать духи и одеколоны сотрудников, которые уже проходили, чихнула возмущенно и направилась к лифтам. Кстати, судя по обилию ароматов и тому, что уже было ближе к половине седьмого, я думала, что большинство сотрудников успели разъехаться. Но куда там!

Все было по-прежнему: у двух лифтов наблюдалось столпотворение, а один лифт пустовал. Изменилось только одно: мне почему-то катастрофически не хотелось идти к свободному лифту — вот не хотелось, и все. А за мной следили не удивленно, как поначалу и не с завистью и недоумением, как после моей десятой поездки в лифте для руководства. А с каким-то злорадством и ожиданием. Многие взгляды буквально подначивали: ну же, ну!

И, что самое странное — когда один из лифтов приехал, в него не сел ни один человек. Все ждали, когда я подойду к третьему лифту.

— Ева! — попытался о чем-то предупредить меня тот самый парень из аналитического, но на него зашикали, и он замолчал, опустил голову, чтобы не видеть меня.

Так, с опущенной головой, его и впихнули в лифт, и отправили вниз, чтобы не мешал представлению.

Я могла воспользоваться лестницей, но не стала. Мне хотелось узнать, чего добиваются эти люди. С чего хотят посмеяться. А уже потом начать действовать, ведь все равно не успокоюсь, пока все не выясню. А еще мне не хотелось, чтобы они не думали, будто я испугалась.

Это внешне я — хлюпик, а так… Упрямая, невозможная, наивная и не думающая о себе — так бы сказала Лариса, если бы могла меня сейчас видеть.

Ну что ж, она во многом права.

Сделав вид, что ничего не замечаю и мне все равно на шепотки за спиной и жгучие взгляды, я подошла к лифту и нажала на вызов. Послышался первый смешок, шепот стал громче. Лифт на все это ответил молчанием, как и я.

Я снова нажала на вызов.

Лифт не проявил ни единого признака жизни, а я постаралась не проявить непонятной обиды и убедить себя, что все правильно. Да, так правильно. Я ведь не руководство, да и штраф платить не хотела, и они что-то изменили, они что-то сделали с лифтом, чтобы его не могли вызвать все, кому этого хочется.

Ну что ж…

Я не собиралась ждать, когда начну глохнуть от явного смеха и уже не шепота, а голосов, веселых, язвительных. Я так же не собиралась дожидаться у закрытой двери электронной махины, когда придет кто-то из высшего руководства, и, уехав у всех на глазах, опустит меня морально гораздо ниже подземного паркинга.

Вздернула голову, развернулась, чтобы уйти и почти соприкоснулась телом с Ковальских.

— Почему ты не зашла за карточкой? — Он прислонил к кнопке вызова лифта небольшой пластиковый квадратик, лифт тут же откликнулся и распахнул двери. — Наконец, починили. Видишь, все просто.

Вручив мне карточку, он мягко подтолкнул меня внутрь кабины, а сам, перед тем, как войти следом, обернулся, посмотрел на сотрудников, и…

Молчание, которое установилось с его появлением, разбавилось громкими вскриками, слоновьим топотом несущихся к лестнице и чьим-то обещанием потерять сознание, вот прямо здесь и сейчас, потому что это ведь невыносимое напряжение, и все так неожиданно!

— Спуститесь для начала на первый этаж, — холодно посоветовал этой даме Ковальских. — Там больше шансов найти кого-то из сердобольных. Здесь же, судя по всему, не просто пройдут мимо, а еще и наступить постараются. Был рад узнать многих из вас получше. Всем хорошего вечера.

Ковальских зашел в лифт, нажал на кнопку первого этажа и повернулся ко мне. А мне вдруг стало так весело, что я не удержалась и рассмеялась. Он ничего не спрашивал и не говорил — наблюдал за мной со спокойной улыбкой.

— Хорошего вечера… — повторила его слова, отсмеявшись. — Да какой тут хороший вечер? У многих из них будет явно нервный вечер и бессонная ночь!

— Ничего, им на пользу, — Ковальских не проникся состраданием к пострадавшим от его ледяных угроз. — Если используют это время, чтобы хорошенько подумать, могут даже избежать увольнения.

— А… — опешила я. — Вы что, хотите их всех уволить?!

— Соблазн велик, — совершенно серьезно ответил Ковальских. — Но мне тоже надо хорошенько подумать.

Скрестив на груди руки, он неожиданно усмехнулся, а, заметив, что я начинаю нервничать, пожалел и добил:

— А ты, Ева? Положение ты не исправила. Жертву Ирине Матвеевне, за которой я ее направлял, взять не позволила. И я трактую это в свою пользу. Я расцениваю это, как знак, что ты готова к тому шагу в двадцать пять сантиметров, о котором я говорил. И если так…

Шагнув вперед, Ковальских склонил лицо к моему…