Какое-то время мы с Ковальских просто смотрели в глаза друг другу. Я не знала, что говорить. Он… подозреваю, он бы нашел слова, если бы увидел, что я способна принять их правильно.

Но пока я пребывала в каком-то тумане, когда то, что случилось, казалось произошедшим с кем угодно, но не со мной. Ну не могла же я в самом деле… в лифте… с собственным боссом, которого боятся все подчиненные… И у которого поцелуи с эффектом падения с Чертового колеса… И ремень… Его ремень все-таки надо попробовать расстегнуть, и…

— Ева, — вновь прозвучало тихое предупреждение.

Подавив вздох, перевела взгляд в сторону — на осиротевшую остановку, на белый лимузин, пытающийся свернуть к нашему бизнес-центру, на девушек, которые проходили мимо здания на шпильках и со вздернутыми подбородками, рискуя сломать себе шеи с такой высоты.

На что они тут смотрели?

Мой взгляд снова вернулся к Ковальских. Нет, ну… вряд ли. Не может быть, чтобы…

Взглянула на красотку, дефилирующую мимо лестницы — минуту назад она шла в одну сторону, теперь уверенно направлялась в другую. Траектория изменилась, а объект внимания оставался прежним. И она так увлеченно его рассматривала, что едва не сбила другую барышню, которой тоже хотелось ходить и смотреть именно здесь! Да, вот здесь и сейчас!

Послышалась ругань, девушки попытались выяснить, кто из них красивей и более достоин ходить ближе к лестнице, и у кого, соответственно, больше шансов.

Переведя взгляд на Ковальских, увидела, что он недовольно прищурился. Ему не понравилось то, что он лицезрел. А вот мне это явно принесло пользу: туман, в котором я мысленно пребывала, рассеялся, настроение из странного перешло в замечательное, а язык снова не захотел сидеть за зубами.

— Если не ошибаюсь, это девушки из «черного списка»? Которые мечтают поработать вашими секретарями?

— Представь себе, Ева, есть и такие, — несмотря на якобы похвалу, Ковальских прокомментировал это недовольным тоном.

— Если до сих пор не знаете, как от них избавиться — примите их на работу, — я с трудом подавила смех и стала спускаться по лестнице. — При виде вас в таком настроении, все сотрудники разбегаются.

— Сомневаюсь, что это тот случай, — услышала разочарованный вздох Матеуша, и все-таки рассмеялась.

Обернувшись, поймала его улыбку и продолжила спуск. Так, у меня еще много планов, а я здесь медлю…

— Ева! — послышался голос подруги, потом стук каблуков и она догнала меня у подножья лестницы. Выдохнула, восстанавливая дыхание, склонилась к моему уху и тихонечко прошептала: — Отлично! Хвалю и горжусь! Какой фееричный выход из лифта! И последующее нежелание расставаться… Ох, ты не просто кое-как заявила права на Ковальских. Я бы сказала: ты поставила на нем свою метку!

Я обернулась, чтобы посмотреть на Матеуша — он с кем-то довольно холодно общался по телефону и при этом смотрел на меня. Тон его был неприятным, но меня не касался. Для меня главным было, что на нем никаких меток не наблюдалось.

— Ничего нет… — начала я защищаться, но наткнулась на хитрый взгляд подруги и замолчала.

— Ага, — расплылась она в довольной улыбке, — значит, поцелуи все-таки были… Я так и думала!

— Без комментариев, — максимально строго ответила я, чувствуя, что сама при этом улыбаюсь во все тридцать два.

— Слушай, Ев, а у меня тоже имеется хорошая новость! — Лариса стала плести кончик своей косы. — Ты даже представить себе не можешь… Я пока тоже не представляю, но чтобы я удержалась на каблуках, мы должны посмотреть на это вдвоем! Так что… Я, конечно, подозреваю, какие у тебя наметились планы, но сначала я! Сначала я, а потом уж…

— Хорошо, хорошо, — видя, что она нервничает всерьез, я погладила ее по предплечью. — Мы посмотрим на брудершафт. А если ты все-таки захочешь упасть, я подставлю плечо.

— Вот мне только греха не хватало, что я раздавила лучшего друга! — рассмеялась Лариса. — Нет уж, мы это как-то уже обсуждали! Я могу пройтись танком лишь по мужчинам! И потом, тут другое…

Я смотрела на подругу, ожидая, когда она закончит фразу, а она взглянула в сторону и застыла с приоткрытым в восхищении ртом. Я заинтересованно перевела взгляд вправо и… сделала шаг назад. Сделала бы еще, но в самом начале бегства меня перехватила подруга.

— Это… — прошептала она чуть осипшим голосом и замолчала совсем, изумленно рассматривая мужчину, только что вышедшего из белого лимузина.

Мужчина был в темно-синем модном костюме, с большой плетеной корзиной, из которой выглядывали несколько разноцветных мягких игрушек, бутылка вина, минимум две коробки конфет и белый букет для невесты. Он выглядел дорого, элегантно, уверенно и притягивал взгляды. Он даже перехватил внимание двух барышень, которые еще минуту назад сохли по Ковальских, а теперь взирали исключительно на него. Еще бы! Этот мужчина явно был состоятельным и не менее привлекательным, чем их былой объект безутешной симпатии. Несмотря на то, что у этого мужчины не было таких шикарных черных волос, как у прежнего. Собственно, у него и светлых волос тоже не было. Или рыжих. У него вообще волос не было.

Этот мужчина из лимузина был харизматичен, улыбчив и… лыс. А еще…

— Это он? — громко, видимо, пребывая в шоке, прошипела подруга, рассматривая мужчину, подходящего к нам. — Этот тот самый лысый, из клуба?!

У меня же от шока слов не было, я даже кивнуть не могла — просто зачарованно смотрела прямо перед собой. А Лариса, которая обычно и по взгляду меня понимала, потребовала конкретики, причем куда громче, чем раньше:

— Ев… Это от его вертела ты отказалась?!

С крыши двадцать девятого этажа испуганно взметнули ввысь голуби. Я моргнула, прогоняя морок и понимая, что это реальность. А лысый, сверкнув белозубой улыбкой, сделал последние два шага и остановился напротив меня.

— Тот самый, — не сводя с меня взгляда, подтвердил он и небрежно махнул корзинкой. — Здравствуйте, Ева. Надоело кормить конфетами ваших охранников и дарить цветы вашему боссу. Решил выйти из тени.

В этот момент солнышко словно подслушало, о чем речь, и решило тоже взглянуть. В результате чего лысина мужчины заблестела и засверкала, как начищенное зеркало.

— Ну что ж… — с трудом подавив улыбку, почувствовала, как изумление и толика старого страха меня окончательно отпустили. — Третий выход у вас получился не менее эффектным, чем первые два.

— И надеюсь, наконец, позволит мне извиниться, — мужчина ловко изобразил толику смущения. — Прошлые выходы… к этому не располагали.

— Я бы сказала не так. Судя по вашему поведению, они располагали к чему угодно, только не к разговорам.

— Хм… — Он заинтересованно склонил голову набок и снова махнул корзинкой, привлекая к ней внимание. — Ева, прошу вас проявить снисхождение. Каюсь. Не рассмотрел, не оценил с первого взгляда, и даже посмел испугать! Поверьте, я этого не хотел.

— Верю, — согласно кивнула я. — Было вполне очевидно, что вы хотели совсем другого.

На губах мужчины заиграла хитрющая улыбка, и…

— А-бал-деть! — прокомментировала ее Лариса.

Мужчина медленно перевел на нее взгляд, что-то прикинул в уме, а потом взял ее руку и галантно поцеловал.

— Фрол, — посмотрел исподлобья темными глазами.

— Лор… — растерянно пробормотала моя подруга, но после моего тычка в бок, моргнула и согнала с себя морок обаяния. — Простите, я немного простыла. Лариса.

Ее голос по-прежнему звучал сипло, так что на простуду вполне можно было списать. И голос, и чуть порозовевшие щеки. А вот с заблестевшими глазами было сложнее, их на температуру не спишешь. И, кажется, Фрол прекрасно все понимал. И так же, как его приятель Ковальских, умел и любил пользоваться моментом.

— В таком случае, девушки, — он повел рукой, и дверца лимузина открылась, — я просто настаиваю на том, чтобы вы позволили мне вас подвезти. И угостить шампанским, которое очень полезно для горла.

— Впервые слышу о таком чудесном эффекте, — заметила я.

— Еще и шампанское?! — поразилась Лариса. — Я тут все еще вашей корзинкой любуюсь!

Я рассмеялась. Фрол умудрился за пару секунд переварить услышанное и присоединиться к веселью. А Лариса от звука его хрипловатого смеха окончательно утратила интерес к содержимому корзинки и переключила внимание на мужчину.

— Ева? — Фрол вопросительно взглянул на меня.

— Ева? — состроила просительную мордашку Лариса и взглянула мимо лысого, на лимузин.

— Извинения принимаю, а все остальное нет, — озвучила я свой вердикт.

— Почему? — Лариса кокетливо посматривала то на лысого, то на корзинку, то на лимузин, но так и не определившись в симпатиях, обтекаемо похвалила: — Такое очарование, новизна, мощь… Ева, мощь! Неужели мы это пропустим?

— Действительно, — с готовностью подхватил ее аргументы Фрол.

— Я уже все сказала, — повторила мужчине. — К тому же, мы сильно спешим, а лимузин хоть и шикарен, но крайне неповоротлив.

— Правильно, Ева, — послышался за моей спиной прохладный голос Ковальских, его дыхание обожгло мою шею, а потом он спустился по ступеням и подошел к приятелю. — Фрол, удачно, что ты заехал на этом неуклюжем «крокодиле». У меня к тебе разговор, и мне, в отличие от девушек, спешить некуда. Тебе тоже. Так что посидим в вечерних пробках с комфортом.

— Я не за тобой приехал, Ковальских, — беззлобно попытался отмахнуться лысый от навязываемой компании.

— В жизни такое часто бывает, — по-змеиному улыбнулся Матеуш, — пришел за одним, а получил другое. Я только пару раз проверну тебе в мыслях ту информацию, которую лучше усвоить, и отпущу к твоим любовницам. Не обещаю, что тебе будет хорошо, но даю слово, что никто ничего не узнает.

Я едва сдержалась, чтобы не начать аплодировать, потому что легко узнала эти слова. Да, они были немного искажены, и ситуация была совершенно иная, но Матеуш только что ввернул своему приятелю те фразы, которые он говорил обо мне. Это поняла я. Это понял и Фрол.

— Наябедничали, значит… — вздохнул он. — Столько заплатил за молчание, а они…

— И на содержимое корзинки потратился зря, — поддел Ковальских, потом достал букет невесты, покрутил в руках и поинтересовался: — Ты же знаешь, к кому попадают твои цветы. Мне расценивать это как намек?

Фрол вырвал букет из рук приятеля, взглянул на меня, но я спрятала руки за спину. Тогда он протянул цветы Ларисе, но она-то видела, кому предлагалось первому — Матеушу! И потому невинно поинтересовалась:

— Так это намек для меня?

— Нет! — рявкнул Фрол и спрятал цветы за спину.

Его водитель, который привык понимать хозяина по единому жесту, выскочил из машины и попытался избавить босса от ноши.

— Так вот для кого намек? — хмыкнул Ковальских.

— Лев, — с трудом оставив букет себе, Фрол отдышался после небольшой схватки, — возвращайся в машину.

Водитель послушно ушел. Фрол уставился на букет, потом на Ковальских и махнул корзинкой в сторону лимузина.

— Ладно, поехали, поговорим. А это…

— С собой возьмем, — вдруг ты еще передумаешь, — Ковальских перехватил и цветы, и корзинку и направился к лимузину.

Фрол, улыбнувшись нам, молча исчез за дверцей заднего лимузина. Дверца закрылась. Машина отъехала от бизнес-центра.

— Ну? — с упреком взглянула на меня Лариса. — Жадины уехали и с едой, и с комфортом, а нам с тобой предстоит поститься и мозоли зарабатывать! И как это называется?

— Жизнь? — изобразив раскаяние, предложила я вариант.

— Ева Кирилловна, — ко мне подошел смутно знакомый высокий мужчина в черном костюме. — Меня зовут Назар. Я — личный водитель Матеуша Леславовича.

— Очень приятно, — теперь я вспомнила, что однажды видела его в холле с Ковальских. — Чем могу быть полезна?

— Это я могу быть полезен, — улыбнулся мужчина, кивнул Ларисе и вновь посмотрел на меня. — Матеуш Леславович попросил, чтобы я отвез вас, куда вы захотите.

— Спасибо, мы сами…

— Босс настоятельно попросил, — не принял отказ мужчина и снова взглянул на Ларису. — К тому же, вы спешите, а в центре сейчас очень большие пробки. Поверьте, быстрее меня никто вас туда не доставит.

— А нам что, нужно в центр?

— Еще как! — спохватилась Лариса. — Нам просто не терпится там оказаться! Спасибо, мы едем!

— Рад, — мужчина с улыбкой ушел, а через минуту подъехал на черном джипе Ковальских.

Мы не стали заставлять его открывать для нас двери и сами с этим прекрасно справились. Впрочем, он и не спешил угождать. По всему было видно, что он привык выполнять распоряжения только одного человека, и работал на равных, не раболепствуя.

— Ура! Не будет никаких мозолей! — Лариса с удовольствием разместилась на переднем сиденье и вытянула вперед уставшие за день ноги. — Вам сказать точный адрес или вы действительно в курсе?

— В курсе, — заверил мужчина, отъезжая от здания. — И про центр, и про дальнейшую поездку Евы Кирилловны в больницу.

— А к кому — тоже в курсе? — поинтересовалась я.

— Нет, — усмехнулся водитель. — Это уже не мое дело, а босса.

— Интересно как! — возмущенно пропыхтела я, но потом подумала, что Назар ни при чем, а того, кому бы я хотела показать степень своего возмущения, здесь не наблюдается, и замолчала.

Окинула прощальным взглядом бизнес-центр, где провела целый день и… Почти прислонилась к окну, чтобы рассмотреть лучше. Не показалось ли? И действительно ли тот худощавый мужчина, который статуей стоит на вершине лестницы и сверлит джип долгим взглядом, это…

— Корнев это, — довольно протянула Лариса, ни разу не взглянув в сторону, где он стоял, а увлеченно подкрашивая блеском губы. — Давно уже там. С самого начала знакомства с этим… хозяином горячего вертела!

— И по какому поводу у нас радость? — уточнила причину ее настроения.

— Пока без повода, — обернувшись, Лариса весело подмигнула. — Но что-то мне подсказывает, что повод будет! Будет, вот увидишь, мой самый смелый и отчаянный хлюпик!

Я улыбнулась. Водитель бросил на меня взгляд в зеркало и облегченно выдохнул, увидев, что скандала не прогнозируется. А Корнев, теперь уже и я рассмотрела, что это он — начал медленно, и сильно прихрамывая, спускаться по лестнице…

Лариса его страданий не видела — она вовсю болтала с водителем о футболе, который очень уважал ее папа. А потом, когда мы промчались мимо белого лимузина, открыла окно и визжала от восторга, оглушая своим писком всю улицу и перекрикивая гудки других машин, которыми ее восторг пытались заткнуть. Когда же мы остановились на одной из центральных улиц, она схватила меня за руку и потащила из машины, заставляя чуть-чуть пробежаться и не думая ни о каких мозолях.

— Смотри… — спустя пять минут пробежки, прошептала она с замиранием и кивнула куда-то вперед.

Я посмотрела на незнакомых прохожих, на поток иномарок, а вот когда подняла голову вверх…

Я увидела совершенство.

На боку одного из высотных зданий был не баннер и не картина, а настоящее произведение искусства. И на нем была изображена моя подруга, моя самая красивая подруга — в изумительном платье цвета неба. Она сидела на облаке, смотрела на двух симпатичных мужчин и никак не могла выбрать, кто из них лучше. А ее уверенный взгляд и улыбка говорили всем, кто проходил мимо и, любуясь, смотрел на нее: мне нечего торопиться с выбором, я знаю, кто мне нужен на самом деле… потому что я — это я…

— Лариса… — я смогла говорить только спустя минут десять, не раньше, порывисто обняла ее и снова уставилась на рекламу на торце дома. — Лариса, ты…

Я замолчала, переживая восторг. И услышала рядышком облегченный выдох.

Да, она волновалась. И потому, что это ее первый опыт. И потому, что знала, как об этой работе мечтала я. А потом она увидела, что я не завидую, а радуюсь за нее, и что это искренне.

— Что скажешь, Ев? — тихонько прошептала она.

— А-бал-денно! — я повторила ее слова и добавила немного своих: — Вот не зря ты столько тренировалась. Я всегда знала, что на батуте можно подпрыгнуть довольно высоко, но даже не предполагала, насколько!

Мы дружно рассмеялись.

Еще минут двадцать полюбовались невероятной красотой и сели обратно в машину. Я хотела в больницу, а Лариса — домой, но потом она решила, что пора мальчику увидеть, с кем я дружу, и тоже вызвалась поехать к нему.

Когда мы вышли у больницы, водитель настаивал на том, чтобы нас дождаться, но я уговорила его уехать. Я ведь здесь не на пять минут, я надолго — чего человеку портить вечер после рабочего дня?

Лариса, не участвуя в наших переговорах, ушла немного вперед. Я, довольная, что удалось настоять на своем, двинулась следом за ней.

— Ева Кирилловна! — догнал меня водитель. — Простите, чуть не забыл. Матеуш Леславович просил передать, что ваше домашнее задание остается прежним.

Я поначалу удивилась, а потом вспомнила…

— Спасибо, Назар, — поблагодарила мужчину. — До свидания.

— До свидания, Ева Кирилловна.

И только когда он ушел, я позволила себе волю в чувствах и застонала. Нет, ну надо же…

И не забыл ведь!

И ведь напомнил!

Домашнее задание… Он хочет, чтобы я тренировалась называть его только по имени!

Имя… Какое имя?!

Питон он!

Точно питон!