Конец игры

Полёт сквозь радужно мерцавшую вокруг пустоту показался одновременно и бесконечным, и кратким. С одной стороны, Сэм успел прокрутить в голове слова Витуса, а с другой, он только-только успел по удобнее перехватить свой эвисцератор, как кувыркание прекратилось и он, развернувшись ногами вниз, мягко опустился на покрытую самым обычным песком круглую арену.

— Это мы где? — Надев шлем — начинка силовой брони послушно активировала все системы, расцвечивая забрало изнутри служебными иконками, повернул он голову к напарнику.

— Зал личных боёв Её Стяжательства, — качнул узкой щелью шлема тот: — Рубин по центру видишь? — Клинок указал на невысокую круглую площадку по центру арены, всё пространство которой занимал огромный — не менее метров двух в поперечнике, кроваво красный, сверкавший множеством граней, драгоценный камень.

— Это мы в нём были?! Вроде просторнее — в той комнатке, после девок, было?

— Размер не имеет значение, — пожал плечами хаосит, к чему-то прислушиваясь: — Начинается! — Качнувшись он встал в стойку атаки и пошевелил перед собой мечом, словно примериваясь к новому оружию.

— Что начинается? — В отличии от него, Сэм напрягаться не стал, а просто подойдя к нему, закинул меч на плечо, отгоняя в сторону сервитора.

— Смотри. Впереди!

Подиум, до этого казавшийся частью арены, вздрогнул начав втягиваться в пол, а камень, до того лежавший на его гладкой поверхности, взмыл вверх, зависнув примерно на высоте третьего этажа — метрах в десяти над ровной гладью песка, покрывшего то место, где ещё только что, почти на метр, возвышалась круглая площадка.

— Куда это он? — провожая рубин взглядом, задрал голову вверх инквизитор.

— После боя опустится. Не туда смотришь, — переступив с ноги на ногу, Витус снова качнул мечом: — Впереди.

Там, прямо напротив них — у противоположного края арены, сидела, положив ноги на обильно разукрашенный золотом и камнями пуфик, огромная — раза в два крупнее Дикаря, и, мягко говоря, полная дама. Из одежды на ней был только мини купальник, выставлявший свисавшие складки плоти на всеобщее обозрение.

В одной руке эта толстуха держала здоровенную и тоже густо разукрашенную драгоценностями дубину, а в другой — огромный гамбургер, от которого она часто откусывала, роняя на плоские груди кусочки еды и поливая их соусом.

— Меня сейчас стошнит, — переводя взгляд на пуфик — на его гнутые ножки, смотреть на покрытые ужасными мозолями ступни было ещё хуже, признался Сэм.

— Госпожа Алчность! — Торжественно провозгласил хаосит: — Во всей своей красе. Правда хороша?

— Да пошёл ты!

— Э нет, брат. Пойдём мы. Нам её атаковать надо — чтобы бой начать.

— А договориться — ни как? — Заметив рой мух, крутившийся над её телесами, Люциус ощутил реальные позывы тошноты, поднимавшиеся от желудка: — Может — переговоры?

— Пошли! — Сохраняя боевую стойку Витус, осторожными шагами двинулся вперёд: — Значит так. Слушай — я тут на тесте был. Тактика простая. Она будет бить дубиной — уворачивайся. Может прочарджить, то бишь — рванёт вперёд, сметая всё на своём пути. Избежать просто — перед рывком воздух, по её пути, замерцает. Как бы дорожкой. Опять — отходи в сторону. И третье — может начаться золотой дождь.

— Что начаться? — Поперхнулся Люциус: — Она что — взлетит и нас… Ну того — сверху? Обделает?! Ты меня за кого принимаешь?!

— Нет. Но твои познания в извращениях меня… эээ… Радуют, — заржал в ответ колдун: — Золотой дождь — это в буквальном смысле. Сверху начнут падать монеты, это не страшно, а временами — сундуки с богатством. А вот это, как раз, страшно. Убить не убьёт, но оглушит качественно. Избежать тоже просто — на песке круги появятся. Место падения. Отойди в сторону и порядок. Сундук, конечно, взорвётся, но осколки ерунда. Броня выдержит. В общем, — он остановился шагах в пяти от продолжавшей поливать соусом свой бюст, тётки: — Не тормози и порядок. Атакуй с боку и с тыла. Готов?

— Ну… С тыла? — Перехватив двуруч по удобнее, Сэм покосился на необъятный, покрытый фурункулами и прыщами зад: — А ты уверен? Ну — про зад?

— Начали! — Подскочив к Алчности, он одним ударом меча перерубил ножку пуфика и тут же отпрыгнул назад.

С пару секунд не происходило ничего. Не обратив никакого внимания на людей, дама продолжала поглощать свой гамбургер…

Но затем…

Стоило ей чуть пошевелиться, как пуфик, до того чудом сохранявший равновесие, покачнулся, накренился и принялся заваливаться набок, скидывая огромные ступни с хоть и напедикюренными, но заметно кривыми ногтями, наземь.

Оторвавшись от еды, тётка, словно не понимая происходящее, уставилась на свои ноги, уже начавшие скольжение к полу, а когда те ударили в песок, удивлённо захлопала глазами, выронив бутерброд.

Ему, в отличии от ног, упасть в поверхность арены не удалось.

Выскочивший прямо из копны её спутанных волос, гоблин — тот самый ресторатор в своём почти белом халате, подхватил его прямо в полёте и что-то торжествуя вопя, юркнул назад, моментально скрываясь в грязных, и даже на вид липких, прядях.

Обнаружив пропажу — судя по всему Алчность была близорука, свою пустую, перепачканную едой руку она поднесла практически к глазам, дама рассвирепела, и обрушив на пуфик град ударов дубины — в её понимании за потерю гамбургера отвечал именно он, разнесла его в пыль, не обращая внимания на отлетавшие при каждом ударе с её оружия, драгоценные камни.

Расправившись с виновником, она чуть пригнулась и, подслеповато сощурившись начала подыскивать следующую жертву.

Первым, ей на глаза, попался Сэм.

Взревев — человека обдало вонючей волной, она шарахнула по нему дубиной, но толи дама двигалась медленно, то ли у Люциуса открылось второе дыхание — из-под удара он ушёл легко, коротким перекатом оказавшись сбоку сзади и сразу, не дожидаясь продолжения, ткнул её под колено завывавшим на максимальных оборотах, мечом.

— Ыыы? — Как-то удивлённо вскрикнула леди, разворачиваясь к нему и тут по ней отрядился Витус.

Яркая малиновая молния, ударив Её Стяжательство в бок, лопнула, распадаясь на целый куст разрядов, принявшихся плясать по складчатому телу.

— Ыыых! — Мгновенно забыв о своём первом обидчике, она повернулась к колдуну, одновременно широко отмахиваясь мечом и стряхивая с себя молнии. Упав на песок, ставшие тёмно лиловыми разряды, ещё с пару секунд плясали на поверхности, стремясь хоть кого-то ужалить — Сэму пришлось обегать их по дуге, чтобы добраться до поистине необъятной кормы дамы.

Упав на колено, он повторил удар, целя по ране, но Алчность внезапно присела — что творилось впереди он не видел — его меч, вместо того, чтобы поразить раненную ногу, врезался в одну из складок, где и застрял, рыча и разбрасывая в стороны куски бледно зелёного жира.

— Отойди, яд! — Крик напарника Люциус услышал одновременно с заколыхавшимися вокруг него хорошо знакомыми зелёными волнами. Дернув рукоять пару раз — меч сидел крепко, Сэм, стараясь не обращать внимания на начавшую стремительно желтеть броню, перекинул рычажок режима работы меча в полный автомат и отпрыгнул назад, отлетая на выросших из ранца огненных крыльях метров на двадцать — почти к противоположному краю арены.

Оставленный в одиночестве хаосит, тем временем продолжал рубить мечом даму, скорее раздражая её, нежели нанося серьёзный урон. Отмахнувшись от него в очередной раз, Алчность заметила Люциуса, вытаскивавшего из кобур пистолеты — радостно взревев, она повернулась к инквизитору и воздух между ними вдруг задрожал, превращаясь в узкую дорожку из марева, резво пробежавшую от ног толстухи прямо к человеку.

Вспомнив слова колдуна Сэм напрягся и вовремя!

Сорвавшись с места и выставив перед собой, на манер тарана, свою дубину, толстуха рванула вперёд, готовая превратить в пыль любого и любое, оказавшееся у неё на пути.

Проскочив до конца дорожки, она подпрыгнула в воздух — представить подобное, он не мог в принципе и, вкладывая в удар все силы, с грохотом опустила свою дубину на песок.

— Охренеть… Она так и танк расплющит! — Наблюдавший за всем этим со стороны Сэм, отпрыгнул он, когда Алчность ещё была на середине своего забега, вскинул пистолеты, предусмотрительно заряженные разрывными пулями — промахнуться по такой туше было просто невозможно.

— Сэм! В сторону! — Заорал, размахивая мечом псионик. Его другая рука, с по-особенному сложенными пальцами, взлетела вверх и человек, представляя — что сейчас произойдёт, рванул в сторону.

Воздух, вокруг колдуна, вскипел, наливаясь краснотой, вспучился, лопнул и из множества отрывшихся порталов, лязгая зубами в предвкушении еды, рванули — не тратя времени на обычный при переходе транс, десятки зубастиков.

— Ударная сварма, — пояснил инквизитору, подавая ему пиломеч, подбежавший Витус: — Спец абилка. Перезаряжается жуть как долго, но… — Не договорив он кивнул на Алчность.

Зрелище, разыгравшееся там было достойно кисти великого художника. Покрытая почти полностью шевелившимся буро зелёным ковром, Алчность, воя от боли, лупила по себе своей дубиной за раз превращая в слизь не менее пяти зубастиков.

Тщетно!

Стоило только плоти освободится от впившихся в неё клещей, как новые, из числа нетерпеливо подпрыгивавших у её ног сухопутных пираний, тут же карабкались по её складкам вверх, спеша ухватить свой кусок добычи.

Новый визг, на сей раз тоньше и громче предыдущих, совпал с появлением иных действующих лиц. Отбиваясь руками, ногами и мешками из её гривы посыпались наземь гоблины. Скатываясь по телу Её Стяжательства, они становились лёгкой добычей для поджидавших их внизу демонов и только единицам удалось вырваться из зелёного, щёлкающего голодными челюстями, кольца.

— Лихо ты её! — пнув опрометчиво подбежавшего к ним слишком близко зеленокожего гоблина — из его мешка на песок высыпалась куча самоцветов, покачал головой Сэм: — Я бы, пожалуй, и не отбился!

— А, ерунда, — отмахнулся колдун: — Отбежать в сторону — они же тупые, растянутся, и — по одному перебить. Хорошо, что она на месте стоит.

Словно услышав его слова, дамочка изменила тактику — отбросив дубину, она рухнула на пол, сотрясение заставило напарников покачнуться и принялась кататься, как человек, стремящийся сбить охватившее его пламя. Надо признать — такая манера дала результат. Демоны гибли под её тушей, предпочитая расползтись слизью, нежели разжать зубы и скоро — её катания заняли не больше трети минуты, всё было кончено.

Жалобно поскуливая, Алчность, вся перемазанная останками зубастиков, поднялась на ноги и, посмотрев на своих обидчиков ненавидящим взглядом, принялась бормотать что-то нехорошее, то опуская голову, то поднимая и бросая на них полные злобы.

— Слушай… — подтолкнул Витуса в бок Сэм: — Она, по-моему, похудела?!

И точно — наседавшие на неё демонята, хоть и не нанесли ей серьёзного урона, но так изгрызли свисавшие складки, что жир, прежде наполнявший их, вытек, добавив грязи в образовавшееся вокруг Алчности озерцо самого мерзкого вида.

— Фирму по похуданию открыть не хочешь? — Вновь толкнул его в бок Люциус: — Будешь их сдавать…

— В сторону! — словно проснувшись, псионик сильным толчком отбросил его в сторону, а на то место, где они только что стояли, рухнул здоровенный сундук, щедро разукрашенный замысловатыми золотыми узорами.

Бах!

Лопнув, он выбросил в стороны настоящий град золотых монет и драгоценных монет, осыпавший Сэма градом частых ударов.

— Под ноги смотри! — Отпрыгивая — красное кольцо проявилось прямо под ним, Витус торопливо махнул инквизитору рукой: — Нам эту стадию продержаться надо! Бей её! Слаба она сейчас!

Машинально кивнув, Сэм бросился к Алчности, всё так и шевелящей губами.

Стараясь не смотреть не раскачивавшиеся прямо перед его лицом огромные, с его голову, коричневые соски — в левом, на небольшом колечке был подвешен кулон с крупным алмазом, Сэм воткнул натужно зажужжавший меч прямо в солнечное сплетение и налег на рукоять, радуясь, что части её нижней анатомии надежно скрыты от его глаз многочисленными, обвисшими вниз, складками.

— За полом следи! — Возникший рядом колдун с силой воткнул свой клинок Алчности в бок и, навалился на него всем телом, стремясь вогнать пылающую малиновым светом сталь как можно глубже.

Вскрикнув — их действия не могли не остаться незамеченными, дама, вскинув руки — вонь, исходившая от её не знавших бритвы подмышек, наполнила глаза Сэма слезами, заорала громче, явно спеша призвать нечто огромное.

— В сторону! — Заметив под ногами пошедшую волнами красноту, Люциус отпрыгнул в сторону.

Поздно!

Упавший сверху сундук взорвался всего в метре от него, вынуждая человека покачнуться, получив в грудь заряд сверкающей картечи.

— Работаем! — Витус, переживший эту атаку, не сходя с места, ещё сильнее надавил на уже почти на половину ушедший в плоть толстухи, меч: — Давай, брат! Ещё немного осталось!

Привалившись к его спине боком, Сэм, упираясь ногами в песок, навалился на колдуна, слитным усилием загоняя клинок всё глубже и глубже.

Хрясть! Чавк!

Два звука слились в один, а в следующий миг упругая волна сжатого воздуха, опрокинула напарников на спины.

Перед ними — это Сэм разглядел с пугающей отчетливостью, возвышался бок огромного, с небольшой дачный коттедж, сундука.

«Всё. Слились». — Проскочила в голове паническая мыслишка: — «От такой картечи никакая бронь не спасет».

Но секунды шли, а взрыва всё не было.

— Если ты отдохнул, — послышался голос напарника: — То, я надеюсь, ты в состоянии с меня слезть?

— Что? — Переспросил инквизитор, садясь, но последовавший толчок в бок, отбросил его в сторону.

— Ты что? Просто откатиться в сторону не мог? — Согнувшийся вдвое Витус, тёр руками свою промежность: — Больно же, Сэм! Ты своим железом чуть мне всё фаберже не того. Всмятку.

— Зато ты стал бы петь фальцетом, — не сдержавшись, засмеялся Люциус: — Знаешь, — встав и приняв красивую позу он повел рукой: — Сердце красавицы склонно к измене и… кхе-кхе, — закашлявшись — сами попробуйте петь фальцетом с целыми фаберже, он махнул рукой: — Я же не специально. Извини.

— Да понимаю я, — сделав несколько энергичных приседаний, псионик замер, прислушиваясь к своим ощущениям: — Вроде норм. Не, Сэм, — принялся оправдываться он: — Отрегенит, вопросов нет, но сам понимаешь — а вдруг сбой какой, а? И что мне тогда — действительно фальцетом петь? В Кричащий Легион идти?

— А зачем тут хозяйство? — Разглядывая возвышавшийся над ними сундук, поинтересовался тот: — Тут что — бабы есть? Я имею в виду — нормальные, ну с кем можно? Те, что у гоблина, то есть после гоблинов — Я так понял обманки были.

— Не… — Подойдя к нему, Витус осторожно переступил через торчащую из-под днища огромную руку: — Девки, нормальные, с полным комплектом тут есть. Только на них отдельный квест. Задание то бишь. Сложное и нудное — реально так затрахаешься, пока делать будешь — уже и никаких баб не надо.

— Что — сильно муторное?

— Ха!

— Чего ржешь?

— Да смешно просто. Мы с тобой через такое прошли, а чуть отпустило — сразу о бабах!

— А о чем ещё? — Пожал плечами в ответ Сэм: — Самая нейтральная тема. Во! Вспомнил! — Прищелкнул он пальцами: — Всё спросить хотел. Там, — мотнул он головой: — Где девки на нас…

— Где мы от них сбежали?

— Ага. Там к тебе какие-то… С трубочками подходили. Кто это? Я таких не встречал.

— А, эти? То эльдарки. Темные эльфийки, если по-простому. Ведьмы. У тебя — Сестры, у меня они. А трубочки… Ты у них наручни видел, такие массивные?

— Не помню.

— Наркота это. В наручне. А трубочки — чтобы по телу распространять быстрее.

— Так ведь в койке — неудобно будет?! Ещё зацепишь?

— Зато что они вытворяют… — Мечтательно зажмурился колдун: — Если им нужную смесь дать, — он воровато огляделся по сторонам и продолжил едва ли не шёпотом: — Знаю я одного торгаша в серой зоне — продаёт по не многу. Так ты, дружище и не представляешь — что они вытворяют!

— В серой зоне? Это что за локация?

Послышавшийся протяжный скрип заставил их замолчать, а последовавшая затем дрожь стенок сундука и вовсе отойти на десяток шагов.

Сундук весь дрожал, словно его била лихорадка. Осыпались камни, отваливались, ломаясь в полете на куски детали отделки и, наконец, вздрогнув особенно сильно, он принялся разваливаться на части, исчезавшие, стоило им коснуться песка.

— А вот и наш лут! — Подойдя к появившимся предметам, Витус наклонился, разглядывая их.

— Шлак! — Вынес он приговор спустя несколько секунд: — Нет, для нуба, или даже для игрока со средней прокачкой — пойдет. Но нам с тобой — шлак.

— Совсем отстой что ли?

— Средняк. Тебе фиолет нужен? Да ещё не на твою раскачку?

— Эээ…

— Вот! Пусть сервитор заберёт, хоть продашь потом. Хотя… — Он задумчиво поворошил носком сапога груду вещей: — Мы же к Октодуосу. Победим — лучше будет, а сольемся… Ты то хоть жив останешься, а я… Стой! — Резко развернувшись, он подошёл к Сэму и положив ему руку на плечо, попросил: — Если сольёмся. Найди меня и… Похорони по нормальному, ладно? В земле, как положено.

— Сделаю. — Склонив голову пообещал Люциус, понимая безысходность грядущего для Витуса — даже в случае победы его ждал замкнутый круг мнимого мира.

— Запомни. Капсула номер три-семь-дикси-ноль-ноль-гамма.

— Три-семь Дэ, ноль-ноль Гэ. — Послушно повторил Сэм. Сделаю… Только, Вит? Я иду победить.

Подойдя к спустившемуся на пол камню, сам момент его спуска и появления из пола пьедестала они упустили, Витус с минуту стоял молча, не решаясь на последний шаг.

— Ты номер запомнил? — не отрывая глаз от игры света в глубине рубина, негромко спросил он у Сэма.

— Да, — пожал плечами тот: — Тридцать семь, Дэ, два нуля — Гэ. Тактика у нас какая будет?

— Понятия не имею — мы же не знаем где окажемся. Может в спальне, может в столовой или ванной. Как выкинет, — кивнул он на пульсировавшую драгоценность.

— Ну тогда пошли! Куда жать здесь? — Подойдя, Люциус протянул было руку, намереваясь положить ладонь на красную поверхность, но колдун, вытянув свою, перехватил его.

— Стой. Запомни — главное, не дать ему взять банхаммер. Без него он ничуть не сильнее нас. Вдвоём — завалим. Значит — как зайдём — сразу атакуем, без переговоров и вступлений. Понял?

— Погоди, — выдернув руку из его захвата, Сэм покачал головой, не соглашаясь со своим напарником: — Забыл? Мне с ним пообщаться надо.

— Помню я. Но сам понимаешь — если мы его к банхаммеру допустим — не до разговоров будет, особенно мне, — вздохнув, он поднял обе руки над усилившим своё сияние камнем: — Готов?

— Вроде как, — перехватив эвисцератор, Сэм замер рядом: — Хотя нет, погоди! — Придержав его за локоть, Люциус отвёл в сторону готовую коснуться красной поверхности руку: — Я его атаковать смогу? Мы же с одной стороны?!

— Сможешь, — успокоил его псионик: — Магистр, его покои то бишь, зона полного ПВП. Атаковать там можно кого угодно — хоть бабушку свою. Ну? Все? Готов?

— Ну…

— Тогда — поехали! — Прижав ладони к сверкающей поверхности, Витус громко и отчётливо произнёс: — Требуем свой Дар! Перенос к магистру Октодуосу. Личные покои, время отдыха!

Едва он смолк, как драгоценность, до того момента мирно пульсировавшая на своём постаменте, вдруг прямо-таки вскипела. Ровные грани, на одной из которых лежали ладони псионика, заколебались, принявшись изгибаться то внутрь, опадая полусферами к центру, то, наоборот — вспучиваться, вырастая небольшими, сталкивавшимися между собой, шариками.

Розовое свечение, едва менявшее свою яркость до его слов, теперь ярко вспыхивало — когда камень принимался раздуваться и практически гасло, стоило бывшим ровными плоскостям начать втягиваться к центру.

— Ты ничего не сломал? — Отойдя на пару метров, покосился на колдуна Сэм: — Так и должно быть?

— А я почём знаю? — отойдя к нему, псионик медленно опустил руки: — Этот режим я не тестировал. Знаю только форму запроса на Дар, но…

Раздувшийся почти в два раза против своего начального размера, камень ослепительно вспыхнул, покрылся чёрными трещинами и, не снижая сияния, напарники отвернулись, прикрывая глаза руками, принялся обрушиваться внутрь.

Взревев, воздух, втягиваемый в его нутро, принялся тащить в трещины всё, до чего мог дотянуться. Поднялись, принявшись танцевать песчаные вихри, захватывая своими хоботами и песок, и монеты, и камни. Пискнул, увлекаемый потоком сервитор, в последний момент, успевший вцепиться лапками в меч колдуна, да и сами люди, будучи не в силах противостоять напору, медленно, сгибаясь под порывами, двинулись к ставшему практически чёрным, камню.

— Ты уверен, что нам туда? — медленно переставляя ноги прокричал сквозь рёв ветра Люциус.

— Нет, но других-то вариантов… — Не договорив, Витус, словно сдавшись, сделал несколько шагов к чёрному провалу и, слегка подпрыгнув, расставил в стороны руки, отдаваясь на волю потока.

Отказаться от такого подарка ветер не смог — радостно взвыв, он подхватил тело колдуна и потряхивая, словно желая убедиться, что держит свою жертву он крепко, потащил человека к чёрной дыре. Заметавшийся было по мечу сервитор — бедняга не знал, что ему делать — лететь со своим врагом или отцепившись, попробовать пробиться к своему хозяину, перебежал по телу к сапогам и там замер, протянув свободные лапки к Сэму.

Подпрыгнув, Люциус улёгся на упругие волны воздуха, едва не закричав во всё горло от охватившего его ощущения восторга. Покачиваясь он летел точно, как в детских снах. Казалось — взмахни руками и тело, освоившее полёт, взмыв вверх примется описывать петли, горки словно соскучившаяся по свободе птица.

Чуть шевельнув рукой, Сэм прикоснулся кончиком меча к сапогу своего товарища и черепок, внимательно отслеживавший все его манёвры, моментально перебрался на его плечо.

Готово!

Расправив руки, Люциус махнул ими как крыльями, устремляясь вверх и плотный воздух, угождая его желанию, упруго толкнул его в живот, приподнимая над полом. Согнув ноги в коленях и подняв грудь вверх — броня приобрела неожиданную гибкость, он стал набирать высоту поднимаясь над черневшим внизу провалом. Чуть навалиться набок — ветер понял его с полуслова, с полужеста и, повинуясь воле человека, понёс его по широкой дуге вокруг превратившегося в портал камня.

— Хорошо-то как! — Не сдержавшись, проорал он во всё горло, не слушая недовольный писк сервитора, всеми своими лапками вцепившегося в его наплечник. Взмахнув руками, словно он плыл баттерфляем, Сэм свечкой взмыл вверх и там, почти под потолком, замер, наслаждаясь чувством полёта.

Внизу, это было хорошо видно с высоты его полёта, подгребая под себя воздух, словно он плвл по-собачьи, двигался к порталу Витус.

Гребок, другой и вот — вытянутая им рука коснулась пошедшей волнами глади портала, словно это была вода. Запустив руку по локоть, колдун шарил ей внутри черноты, рождая новые и новые волны, а ещё спустя несколько секунд, он, смешно забултыхав ногами, сумел ещё приблизиться — как раз достаточно, чтобы запустить внутрь и вторую руку.

Чёрное зеркало, сохранившее несмотря на пробегавшие по её поверхности волны, свою зеркальность, словно этого и ждало. Выплюнув из самого центра длинную и тягучую на вид струю, оно сжалось, выпустив руки Витуса из своих недр, а затем чавкнув — звук был слышен даже висевшему в вышине Сэму, рванулось в стороны, заглатывая фигурку колдуна.

Одновременно с этим, ветер, до сего мига послушно качавший инквизитора в своих объятьях, смолк и Люциус, лишённый его мягких рук, полетел вниз, насаживаясь грудью на так и не опавший чёрный столб. Прежде чем всё вокруг заполонила тьма, он ещё успел услышать пронзительное верещанье сервитора, изо всех сил пытавшегося вырваться из охватившей того липкой массы.

Приземление, несмотря на всю свою жесткость — ступни Сэма протестующе взвыли, врезавшись в поверхность, оказалось бесшумным. Усаженный ударом на корточки, он понял причину — пол был покрыт густым, с высоким ворсом, ковром мягкого кремового цвета.

— Это мы… — Начал было говорить, оглядываясь по сторонам Люциус, но метнувшаяся к нему рука Витуса поспешно зажала его рот — ту часть шлема, против которой он был.

— Тихо. — Наклонившись к нему, прошептал псионик, кивая на стоявшую у дальней стены кровать, почти полностью скрытую балдахином такого же, как и ковёр мягкого пастельного цвета: — Разбудишь. Тссс… Осматриваемся — банхаммер ищем.

Само помещение оказалось не таким уж и большим, как вначале показалось Сэму. Метров десять на десять и не более трёх в высоту. Кровать была практически единственным предметом мебели, доминировавшим над полом, покрытым уже известным нам ковром. Стены, затянутые пушистой на вид и тоже кремово-серой материей, были пусты, не неся на себе ни картин, ни гобеленов, ни даже просто узоров на ткани. Три стула, небольшой, со стеклянной столешницей, стол — на нём стояла ваза с фруктами, да тумбочка в изголовье с хрустальным графином, полным прозрачной жидкости — этим обстановка спальни исчерпывалась полностью.

— Нашёл? — Быстро осмотрев свою половину, прошептал, подойдя к напарнику, Сэм: — У меня пусто.

— И у меня, — так же тихо ответил ему Витус: — Не под подушку же он его засунул.

— Я бы туда и сунул, самое надёжное место.

— Ты думай хоть! — Палец хаосита замер, едва не ударив в шлем — сообразив, что звук рождённый их встречей будет, в царящей вокруг тишине, подобен грому будильника, он в последней момент прервал свой жест: — Он же здоровенный! А спать на чём?

— Я под кроватью гляну, — не включаясь в дискуссию, инквизитор опустился на колени и, уперевшись руками в ковёр, заглянул под полог кровати.

— Там что-то есть, — подняв голову, прошептал он сдавленным шёпотом подняв голову: — Сейчас… — подобравшись, не вставая с колен, поближе, Сэм вновь склонился, шаря руками под пологом: — Есть! — Вскрикнул он во весь голос, забыв об осторожности: — Достал!

— Тихо! Тссс…

Но — было поздно.

Кровать скрипнула, послышалось сонное бормотание, вздох и перед его лицом показались голые и достаточно волосатые мужские ноги.

Включив заднюю, Люциус принялся отползать, крепко удерживая в руках свою добычу. Ещё немного… Чуть-чуть в сторону… Не задеть бы обладателя…

Утвердившись на полу, ноги, немного, как бы в раздумьях, пошевелили пальцами, потом замерли — сверху, из пространства над кроватью, плотно завешенного складками балдахина, послышался зевок и звук почёсывания… И Сэм, не дожидаясь продолжения ополз ещё немного, вытаскивая на свет…

Роскошную, с тонкой золотой насечкой, ночную вазу из кованного серебра.

Выпученные глаза Витуса можно было рассмотреть даже через узкую щель жабьего рта…

Качнувшись, полы балдахина, раздвинулись и, в образовавшуюся щель просунулась черноволосая, взлохмаченная со сна голова, чей владелец мог бы быть горд идеально правильными чертами лица.

Зевнув и потерев глаза кулаками, мужчина подался вперёд, раздвигая края ткани атлетическим тросом и, слегка качнувшись, выпрямился во весь рост, почесывая низ живота.

— Ооо? А ты кто такой? — Звучным, с легкими басами в голосе, за которыми чувствовалась недюжинная сила и нарождающееся беспокойство, обратился он к стоящей перед ним на коленях фигуре.

— Ааа… — Смягчился его тон, когда магистр увидел в руках Сэма горшок: — Писс-бой! Ну наконец-то реализовали! Иди сюда! — Сжавшиеся было кулаки разжались и опустились вниз, для проведения утреннего туалета.

— Сэм! Вон он! — Заорал Витус, рыбкой ныряя на кровать — из-под полога тут же послышался женский визг и, похоже, напрягала свои связки далеко не одна дама.

— Что? Кто?! — Взревел Октудуос, начиная разворачиваться, но пущенный снизу горшок заставил его покачнуться, прикрывая хозяйство руками.

— Задержи его! — Крик колдуна прервался, заглушаемый визгом девиц, но теперь в их воплях была слышна не испуганная растерянность — «Ай! Кто здесь?!», а радость хищниц, заполучивших лакомый кусочек с доставкой на дом. Вздрогнув, поменяться ролями со своим напарником он не был готов ни за какие, да хоть всё сразу, богатства вселенных — всех, сколько их там есть, Сэм с силой дёрнул магистра за щиколотки и когда тот, легко справившись с такой нехитрой уловкой качнулся вперёд, восстанавливая равновесие, резко выпрямился, вбивая облитое броней плечо тому в живот.

Вообще-то, целился он ниже, надеясь болевым шоком хоть на миг вывести красавца из строя, но Октодуос, словно ожидая его атаки, в последний момент пригнулся, выводя самую дорогую часть тела из-под удара.

— Ыыыхххх! — Сопроводив сиплым возгласом, выбитый из лёгких воздух, он согнулся вдвое и Люциус, неразборчиво матерясь от напряжения, метнул его тело себе за спину, опрокидываясь навзничь.

Последовавший спустя миг грохот, перемешанный с дребезгом разбиваемого стекла подсказал ему, что бросок тянет как минимум на три очка.

— Сэм? Ты как? — Появившийся в том же месте, где только что был магистр, Витус спустил ноги на пол: — Вместе со спинкой отбросил. Отломал её., — мотнул он головой назад, в подозрительную тишину, воцарившуюся у него за спиной.

— А девки?

— Исчезли, стоило ему кровать покинуть.

— Вы кто такие? — Послышавшийся рёв магистра заставил товарищей вскочить на ноги, готовя оружие к бою.

— О как! — На теле Октодуоса медленно проступали элементы роскошной брони: — Как глубоко ересь проникла в наши ряды! — В его руках появился похожий на неглубокое корыто щит и короткий меч: — Инквизитор на пару с Хаосом! Что же! — Звучный удар клинка о плоскость щита неприятно резанул слух: — Это даже лучше! Сразу двух вычеркну! — Не договаривая фразы магистр прыгнул вбок, намереваясь обойти их со стороны и Сэм, только приложив все силы успел перекатом встать у него на пути, поднимая цепник.

Удар!

Эвисцератор вздрагивает, принимая на себя лучащийся яркими солнечными лучами короткий клинок и тут же, не делая паузы, по его рукам, бьёт щит, отбрасывая человека на пару шагов.

— Слабак! — Магистр делает шаг вперед, но другой меч, превратившись в черно лиловую молнию, бьёт его в бок вынуждая отступить.

— Какая трогательная дружба! — Отбросив в сторону колдуна, золотая фигура поворачивается к Люциусу: — Тебя я просто убью, чтобы ты вновь возродился. И поверь! — Коротким взмахом отбив его выпад, он продолжает, ощерив рот в злобной усмешке: — Это будет очень долгий кач!

— А с тобой! — Оттеснив Сэма магистр разворачивается к псионику: — Всё проще! Думаешь — я не узнал тебя? Тестер? Я почти всех вас вывел — ты, да ещё пара крыс где-то прячутся! Ну да ничего… — нанося удары то клинком, то щитом он уверенно теснит колдуна к стене: — Всех вас выведу! Слышишь? Всех! До… — поймав черный меч щитом, Октодуос резко вскидывает руку, уводя клинок колдуна вверх и, присев на корточки, коротко колет Витуса точно под нижний обрез кирасы.

— Один готов, — отпрыгнув назад, магистр бросает презрительный взгляд на медленно оседающую фигуру: — Здесь побудь, я скоро, — кивнув колдуну он поворачивается к Сэму.

— Теперь ты! — Узкий клинок, рассыпая острые белые искры чертит в воздухе дугу.

Выпад! Качнувшись, Октодоус прыгает вперёд и Люциус, чтобы не быть сбитым с ног, отскакивает в сторону, освобождая тому путь к валяющемуся у дальней стены банхаммеру.

Но магистр не спешит.

Отступив назад, он вновь принимается рассыпать искры с клинка, наслаждаясь игрой с заведомо более слабым противником.

Удар! Удар! Удар! Сверкающей молнией силовой меч обрушивается ему на голову, шею, плечо!

Не сумев отразить последний, Сэм отступает, чувствительно получив по наплечнику, блестящую поверхность которого пересекает глубокий рубец.

— М-даааа… — явно издеваясь магистр отходит назад: — Печально у нас дела обстоят с прокачкой нубья: — Может хоть так достанешь? — Разводя руки в стороны он выпячивает грудь: — Ну же, мальчик! Я открыт! Бей!

Взревев мотором эвисцератор устремляется вперёд, грозя сокрушить всё на своем пути… Только путь этот оказывается коротким — шагнув к нему Октодуос ловко ловит кричащий от ненависти цепной двуруч острием и, подбросив его вверх, скользит к Сэму.

Толчок щитом — пол и потолок меняются местами.

— Вставай! — Фигура магистра отделяется: — Я дарую тебе легкую смерть… Пока легкую.

Качаясь, Люциус встает на ноги с трудом поднимая ставший неподъёмным меч.

— Ну, соберись! Тряпка! Давай, атакуй! — Вновь разведя руки в стороны, он замирает, ожидая атаки.

— Скажи… — Удерживаясь на грани сознания только злостью, Сэм делает шаг вперёд: — Скажи, Император… Зачем ты…

— Император? — Его голова склоняется к груди: — Меня так давно не называли. Но теперь я — Маги…

Тело Октодуоса вздрагивает — из его груди, рассыпая темные молнии высовывается остриё меча Витуса, который, стоя на коленях всаживает свой клинок ему в спину.

— Как предсказуемо… Всегда в спину, — не высказывая никакого раздражения, магистр поворачивается боком, вырывая рукоять из рук колдуна и тот, потеряв опору, валится на пол, прижимая руки к животу.

— Ты глуп, псионик, — выдернув из тела клинок он отбрасывает его в сторону: — Ты что? Действительно решил, что меня, Магистра, можно так легко убить? — Подойдя к нему, Октодуос ставит ногу на его грудь: — Ты наивен, тестер! Но подожди. — возникший в его руке меч, нацелился на руку: — Брюхо ты себе почти отрегенил — а руку вырастить сможешь? А? А, колдун? Аарррргггххх!

Его торжествующий крик сменился воплем боли, когда светлое остриё, с натужно, рывками работающей цепью, показалось из дыры, проделанной темным клинком.

— Отрегень это! — Раскачивая меч вверх и вниз Сэм расширял проделанную товарищем дыру: — Что, Император? Не нравится? А так? — Выдернув оружие он сунул в дыру гранату: — Давай, магистр! Жри!

Глухой удар, прогремевший где-то в районе нижней части анатомии Остодуоса выплеснул сквозь дыры брони фонтаны крови, основательно выпотрошив тушку магистра.

Сорванный взрывом шлем отлетел в сторону, и голова повелителя мнимого мира глухо стукнула об пол, когда его, почти разорванное надвое тело неровной кучей украсило скромный интерьер спальни.

— Ты как? — Усадив всё ещё прижимавшего ладони к животу напарника, Сэм устроился рядом, уперевшись, как и он спиной об стену.

— Нор… мально, — прерывавшимся от боли голосом кивнул тот: — Пол часа… Минут сорок и… я в порядке буду.

— Хорошо.

— Скажи, — оторвав от живота перепачканные кровью ладони, Витус с минуту смотрел на них, прежде чем вернул их на место: — Ты Магистром… Ну — новым… Будешь?

— Нет. Мне Октодуос нужен.

— Отка… Отказываешься?

— Да.

— Точно? Подтверди.

— Ты чего, Вит? Я же тебе говорил — я Магистром не буду, у меня здесь…

Бумм!

Трах-тах-тах!

Громкий удар гонга и последовавшая дробь литавр, заставили Люциуса закрутить головой в поисках источника звука. Свет плавно угас, а когда, спустя несколько десятков секунд, возродился, то в его спектре было гораздо больше красного, нежели раньше.

Обстановка спальни так же начала претерпевать изменения — стены начали затягиваться черной кожей с бегущими по её поверхности малиновыми прожилками, кровать стала какой-то костлявой, с выпирающими в стороны ребрами, а пол, до того ласкавший их своей мягкостью, стал жестким, взамен даря своим гостям обжигающий жар преисподней.

— Люблю полы с подогревом, — осторожно оторвав ладони от тела, Витус, теперь уже Великий Лорд Хаоса, встал и расхохотался, потягиваясь: — Да, Сэм! Мы его сделали! Мне, заодно и левел дали!

— И полный реген?

— Да! Ко мне пойдёшь? Лордом сделаю. Подумай!

— Нет, — с трудом встав, в отличии от пышущего здоровьем хаосита, чувствовал он себя хреново: — Мне император нужен.

— Тогда беги, Сэм. Беги, баржа сейчас перерождаться начнёт — демоны будут сменять лоялистов. Я всех сюда призову — всё тебе меньше встретится, но поспеши — патрули остановить я не смогу.

— Мутит сильно, — отрываясь от стены пожаловался тот: — Какой бежать… Да и куда?

— Это мои эманации, — раскинувшиеся у него за спиной темные, парившие черной дымкой крылья, заставили Люциуса согнуться от боли.

— Иди от сюда! — Отступив к стене, Великий Лорд замахал руками: — Хуже же будет, Сэм! Моя сила растёт — тебе тут не выжить. За той дверью, — его рука, покрытая светящимися прожилками, указала на распахнувшийся напротив проем: — Прямо до лифта, потом на главную — мимо фонтана и к лифту. Должен помнить — тут только антураж меняется, текстуры, понимаешь?

— Да-а…

— Планировка прежняя. После Главной — спустись на нулевой. Ну, где капсулы. Переход на Хаос часа два займет — лоялисты, игроки, если бы они были — для них это окно, чтобы успели на Седьмую палубу удрать. Понимаешь? Выбрал ты Свет, загрузился, а тут раз и Хаос контроллит. Вот для этого и окно. Там типа центр сопротивления — на крейсер они после уйдёт. Понял?

— Да.

— Беги!

До лифта Сэм пронесся, установив рекорд бега в доспехах, не иначе. Ткнув кнопку главной палубы, он уперся руками в стену и, опустив голову закашлялся — тошнота, хоть и слабела, по мере удаления от ауры Великого Лорда, но полностью выпускать его из своих объятий никак не желала.

— Сока глотни, — послышался полный сочувствия голосок сервитора: — Эк тебя корежит.

— Спасибо, я и забыл про него. — После нескольких глотков ему и вправду стало легче — сползя по стенке вниз, Люциус уселся на пол вытянув ноги: — А ты как? — Посмотрел он на висевшего рядом спутника: — Не корежит?

— Меня? Нееее, — беззаботно отмахнулся тот лапкой: — Эти ауры-шмауры только на вас, игроков, я хочу сказать, действуют. Я же программа — мне то что?

— Ясно. Как к главной подъедем — разбуди, — опустив голову на грудь, он попытался было расслабиться, но ехидный черепок никак не хотел проводить остаток пути в тишине.

— Какие вы, люди, всё же хилые создания, — устроившись на плече одного из хилых, начал он: — Вот, к примеру, та аура. Тебе плохо, а мне — нипочем. Что это доказывает?

— Что я спать хочу! — Дернув плечом, Сэм попытался согнать нахала, но тот только покачнулся, держась за наплеч всеми лапками.

— Хорошо… Поговорим о более приятном. Ты про гранату в брюхе — как догадался? Ну же! Расскажи! Это был тщательно продуманный план или озарение? А? Да не спи ты! — заколотил он лапкой по шлему: — Босс! Не спать! — Было видно, что эмоции просто распирают крохотное создание: — Не спать! Кому я говорю! Не-не-не…

— Да как же ты меня достал! — отмахнувшись — сервитор легко ушёл из-под удара вспорхнув вверх, Люциус покачал головой: — Отдохнуть, ну — самую малость, а? Будь человеком!

— Да как же я им буду?! — Всплеснул лапками от такой нелогичности тот: — Я же сервитор!

— Но ты же был им? Вот и вспомни.

— Эээ… Дорогой… Это когда было-то!

— Вот и вспоминай! Потом доложишь!

Довольный собой — исполняя приказ черепок принялся нарезать круги, задумчиво шевеля лапками, Сэм снова опустил голову на грудь надеясь подремать, но стоило только сонной хмари начать мягко обволакивать его сознание, как короткий «Дзиньк!» возвестил о прибытии платформы на уровень Главной Палубы.

— Сволочь! — Никого, конкретно не имея в виду, или же имея всех сразу, выругался он, вставая и направляясь к двери.

Осторожно выставив голову из-за угла, Сэм принялся внимательно разглядывать пространство перед ним. Можно сказать, что там было пусто — Хаос, только-только заполучивший баржу в свою власть, только готовился к установлению над ней своего контроля, успев пока сменить только антураж.

Ранее многолюдная палуба сейчас была девственно пуста — даже мусора, добавленного художниками для придания большего реализма, не было.

Но, несмотря на отсутствие ботов, обстановка всё же изменилась.

Панели, до того бывшие светло серыми, сменили свой цвет на грязно коричневые, вспучились пузырями и покрылись потёками. Редкие ровные поверхности были заняты, как и у Светлых, картинами и плакатами, только сейчас смысл их поменялся на диаметрально противоположный. В отличии от Имперских, направленных на восхваление Императора или призывы к защите человечества, эти шедевры были более приземлёнными.

«Боец!» — Призывал читателя плакат, на котором солдат в потрёпанной форме, целился из лазгана в ярко синий дредноут: — «Бей лоялиста по уязвимым местам». Из обведённых красными кружками уязвимых мест валил дым, подчёркивая мастерство стрелка.

«Помни! Плазмомёт может перегреться!» — боец, закованный в броню космодесантника хаоса, назидательно указывая на надпись, отбирал у выглядевшего недотёпой перекошенного мутанта, раскалённый до красного свечения ствол.

Но попадались и плакаты совсем уж, скажем так, нелицеприятного вида. «Правильно разделывай жертвы!» — Вещал, направив на читателя окровавленный нож, некто, закутанный в заляпанную бурыми пятнами, робу: — «Не допускай пролития крови мимо подноса!». На заднем фоне угадывалось нечто окровавленное, свисавшее с дыбы.

«Верно разделанный ребёнок» — Плакатно усреднённый демон, подносил ко рту насажанную на вилку ножку младенца: — «Это не только полезные витамины, но и гарантия отсутствия колик!»

Средь плакатов попадались и настоящие картины в тонких рамках, обтянутых настоящей человеческой кожей — по крайней мере именно так гласили аккуратные, хоть и заляпанные грязными отпечатками, бирочки, приклёпанные к их поверхностям. Каллиграфическим, с обилием завитушек, почерком, строчки повествовали, когда, и с кого именно была снята шкура, украшавшая теперь рамы. Сами картины же особого интереса у Сэма не вызвали — их сюжет зеркально повторял сюжеты, восхвалявшие прежде Императора. Так, на одной из них, он разобрал здоровенного мужика, сидевшего в задумчивости на троне из черепов — для полной схожести с Императором не хватало только лампадки, свисавшей сверху. На другой — обольстительная дама, она была бы ещё обольстительнее, если бы не множество рогов и щупалец, выраставших из её тела, эта дама обнимала-ласкала и одновременно пытала сразу с десяток пребывавших в экстазе фигурок, прильнувших к её телу и конечностям. На третьей — огромная и крайне жирная фигура очередного Бога Хаоса, торжественно поднимала вверх руки, держа в одной здоровенный кубок, а в другой окорок, размером, наверное, с самого Сэма.

— Чего ты эту гадость рассматриваешь! — повисший перед его лицом сервитор, растопырил лапки, загораживая очередной плакат, не давая Люциусу рассмотреть наставление по правильной разделке человеческого тела: — Пошли! А то — как начнут появляться.

— Пошли, — не став с ним спорить — действительно, слуги Хаоса могли начать проявляться здесь в любую секунду, Сэм рысцой двинулся дальше, но — стоило ему сделать всего несколько шагов, как он снова замер, рассматривая едва ли не до неузнаваемости изменившуюся скульптурную группу фонтана.

Теперь, торжественно подняв к потолку меч, здесь доминировала фигура Архи-еретика, чьё имя в Империи избегали произносить вслух. Другой рукой он указывал вниз — на испуганную, закрывавшуюся от него руками, фигуру Императора, из-за чьей спины робко выглядывали перекошенные паническим страхом лица людей.

— Опять ты! — Схватив его за наплечник, сервитор дёрнулся, словно беря человека на буксир, но прокатившийся по палубе рокот барабанов, заставил его отцепиться и поспешно взлететь вверх, высматривая возможную опасность.

Стоило торжественному рокоту затихнуть, как по палубе прокатилась прозрачная волна и Люциуса вновь накрыло волной тошноты. Охнув, едва сдерживая рвотные позывы — с наружи его обдало редкостно мерзкой вонью, он упал на колени, затряс головой, упершись ладонями в пол.

— Вставай, вставай же! — вцепившийся в шлем череп, потянул голову Сэма вверх и тут, в каких-то трёх метрах от него, прямо из воздуха стали проявляться полупрозрачные фигуры.

— Загрузка пошла! — Взвизгнув, сервитор подлетел ему под грудь и впечатав макушку, принялся поднимать своего хозяина отталкиваясь всеми сразу лапками от пола: — Ну же! Что — не видишь — они прогружаются! Ноги делать надо, ноги!

Вскочив, нельзя не признать, что помощь его спутника была лишней, инквизитор рванул по заполненному призраками проспекту. Кое-где загрузка шла быстрее и фигуры, уже почти заполненные плотью, поворачивали головы, провожая проносившегося мимо человека, безразличными пока, взглядами.

Силы кончились аккурат напротив памятного Сэму места, где троица воинов дала ему первое задание. Сейчас здесь тоже различались три фигуры. Одна сжимала щупальцами одноручный цепной меч, вторая — её броня топорщилась множеством шипов, перекидывала из руки в руку огромную пушку, концы стволов которой были украшены пламегасителями в виде оскаленных драконьих голов, а третья и вовсе была безоружной — а зачем вам какое-то железо, если ваши руки заканчиваются такими клешнями, которым позавидуют любые гидравлические ножницы?

Бредя мимо Люциус не смог сдержать улыбку — беззвучно щёлкавший клешнями комодесантник напоминал ему рака и удержаться от смеха, при виде такого прямого намёка разработчиков на игровые таланты большинства пользователей, было сложно.

Миновав троицу быстрым шагом, Сэм свернул за угол и расплылся в довольной улыбке — прямо перед ним, словно ожидая спешащего скрыться от враждебного окружения, приглашающее подняв решётку, стояла платформа лифта.

Запрыгнув внутрь он торопливо нажал самую нижнюю кнопку и уселся на пол, когда пол под ним вздрогнул, начиная движение.

— Можно, я тебя отвлеку? — Неожиданно вежливый тон, до того презиравшего такую манеру общения, сервитора, заставил его напрячься.

— Что-то случилось? — Внимательно разглядывая зависшего перед ним спутника, осведомился он, ощущая неприятный холодок, начавший зарождаться в его животе: — С тобой всё в порядке? Не поломал чего?

— Нет, хозяин, я полностью исправен.

— Не врёшь? Какой-то ты подозрительно вежливый?!

— Просто… Тут такое дело, Сэм, — подлетев к нему, сервитор положил лапку на его руку и приподняв череп, посмотрел на Сэма своими темными линзами: — Время прощаться пришло.

— Че-го?! Это как?

— Ну ты же исчезнешь, как своё дело завершишь. Тут. Ты же так Витусу говорил?

— Эээ…

— Мне тоже жаль, — качнул черепом его спутник: — Но — других вариантов нет. Ты — уйдешь… А мне что делать? Я же не могу быть сам по себе. Молчи! — Щёлкнув клешнёй перед его лицом, сервитор продолжил: — Когда игрок удаляет свой аккаунт — всё, совсем всё связанное с ним — пропадает. Стирается.

— И тебя — стоит мне пропасть тоже? Сотрут?

— Да.

— Чёрт! Я же не знал… А может ты того — к Витусу? Я… Я поговорю с ним — он тебя примет! Точно примет! Он же мне обязан! Включай чат!

— Нет, Сэм. Не примет он — против правил это, а переходить к Хаосу я не могу, невозможно это, понимаешь?

— Но должен же быть хоть какой-то выход!

— Его нет. Да и не бери в голову, Сэм! Кто… То есть — что я такое? Всего лишь набор электрических импульсов — к чему твои переживания?

— Но… Чёрт! — Вскочив, он принялся ходить по платформе: — Послушай, — сбросив на пол перчатку, он погладил череп по костяной макушке: — Прости. Не хотел я так. Не знал.

— Да расслабься! Не стою я твоего внимания! Забудь!

— Я сдружился с тобой. Может — затаишься где-то, а? А я — я придумаю что ни будь! Обещаю!

— Да и я тоже… Того… Сдружился. И — спасибо! — Отлетев к краю платформы, сервитор начал медленно бледнеть, становясь прозрачным: — Другом меня ещё не называли…

— Постой! Остановись! Я тебя на Седьмую проведу — там…

— Сэм… — Череп стал уже почти невидимым и его голос был едва слышен: — Прощай и… И мы ещё увидимся, Сэээ…

Остаток пути он провёл, мрачно поглаживая свой эвисцератор и изредка бросая недобрые взгляды на проползавшие мимо палубы.

Лишь однажды, когда платформа проползала мимо генераторной палубы его лицо исказила саркастическая усмешка — корабль изменился весь и только этой палубы изменения практически не коснулись.

Всё так же, обречённо — монотонно ряды полуголых рабов переступали по гигантским ступеням шестерней-генераторов энергии. Всё так же, сидевший на своей подвешенной к потолку платформе, задавал ритм барабанщик, терзая кожу своих литавр — менялось всё — за исключением этой палубы.

Хотя нет — привстав Сэм разглядел новые лица.

Теперь, поигрывая выраставшими прямо из верхних конечностей, плетьми, меж рядов, заменив собой прежних надсмотрщиков, прогуливались невысокие демоны, так же как и предыдущие, постоянно опуская тонкие, змеящиеся хвосты на спины нерадивых шагальщиков.

Он отслеживал безрадостную картину до тех пор, пока она не скрылась, отрезанная очередной плитой перекрытия — «Что ж…» — Проскочила очевидная в своей наглядности мысль: — «Наверху могут меняться властители, рушиться и приобретать противоположный знак идеалы и политика, а для простых людей — тех самых, чьими силами живёт здание государства — будь то Империя, или Патриархия, ничего не меняется — как крутили они свои колёса, приводя всё здание в движение, так и будут крутить дальше, надеясь только на то, что новые плети будут легче прежних. А стоит ли тогда менять одно на другое? К чему возвращать Императора, если на его место уже уселся Патриарх? Не станет ли только хуже — верни он Двадцать Восьмого, так и аристократы набегут — уцелевшие, озлобленные, обедневшие за годы войны. Не начнёт ли государственная машина с новой силой выжимать соки, отбрасывая в сторону истощённых непосильным бременем людей?».

Толчок остановившейся платформы прервал его рассуждения — перед ним, заполненный красноватым сумраком, простирался нулевой, начальный уровень этого мнимого мира.

Его первый шаг по давно покинутой локации совпал с прохождением второй волны Хаоса, вновь бросившей инквизитора на колени ударом тошноты, заполонившей его тело. Тряхнув головой, Сэм поднялся на ноги, обшаривая взглядом десяток капсул, чёрным пунктиром, перегородившим ему дорогу. Судя по всему, программа, управлявшая этой реальностью, сделала выводы оценив количество игроков и радикально уменьшив количество точек респа.

Уже полностью сформировавшиеся фигуры Тех Пристов Хааоса — от своих светлых ипостасей они отличались разве что более гнутыми и покрытыми шевелящимися наростами серворуками, медленно бродили вдоль капсул, не обращая никакого внимания на инквизитора — программы, определяющие их поведение, должна была принести третья волна и Люциус спешил найти Октодуоса до её появления.

Верх четвёртой, с ближнего к нему края, капсулы сморгнул, меняя цвет с желтого на зелёной, но шедший мимо бот даже не обратил на это внимания, продолжая впустую поднимать и опускать свою клешню. Оттолкнув приста, бот не обратил на такое непочтительное поведение никакого внимания, он замер перед капсулой ожидая момента раскрытия её створок.

Ожидание, к облегчению Сэма с тревогой ожидавшего приход третьей волны, оказалось не долгим. Спустя всего секунд пять, с того момента как он оттолкнул механика, огоньки, венчавшие капсулу, полыхнули особенно ярко и крышка, скрывавшая возрождавшегося игрока, поползла вверх, сопровождая своё движение легким скрипом.

Не дожидаясь пока она полностью завершит свой путь, Люциус нырнул в открывшееся нутро, вытаскивая ещё не пришедшего в себя игрока. В том, что она содержит Октодуоса, Сэм не сомневался ни секунды — слишком мало было здесь живых и вероятность, что в капсуле окажется кто-то иной была не то чтобы ничтожно мала, нет, она скорее была отрицательной, гарантируя инквизитору нужный вариант.

Оттащив безвольное тело за капсулу — всё же боты могли обрести сознание в любой момент, он легонько похлопал бывшего магистра по щекам, приводя его в сознание: — Ну, морда императорская, — видя, что взгляд красавца начинает принимать осмысленное выражение, произнес он: — Прочухался?

— А, это ты? Глумится пришел? — Не стал скрывать что узнал его тот: — Ну так давай, начинай!

— Нет, Ваше Величество, — видя, что Двадцать Восьмой повелитель Галактики пришёл в себя, Сэм предпочёл перейти на соответствующий тон. А то мало ли…

— Ваше Величество, — склонив голову в поклоне, почтительным тоном продолжил он: — Империя в огне. Планеты и целые созвездия истребляют друг друга в братоубийственной бойне. Мириады детей стали сиротами, болеют и голодают. Император — вернетесь! Люди молятся о вашем, мой господин, возвращении. Вернитесь, молю вас я.

— Молятся? Быдло! — Оттолкнув его руку, Октодуос выпрямился, презрительно глядя на Люциуса: — Чего ради мне возвращаться? Снова взваливать на себя роль заботливого Отца? Скажи мне — чего ради? Чтобы со всех экранов вновь критиковали мои решения? Опять сутками не спать, ломая голову над тем как шестью… или пятью — не помню, хлебами накормить голодные мириады? Да-да, приятель, те самые мириады, что даже не скажут спасибо, посчитав что я и так обязан был это сделать! Император обязан заботиться о своих подданных! — Отойдя в сторону он воздел руки вверх: — Обязан! Ты же — Император! Спаси нас! — Повернувшись к Сэму он требовательно взмахнул рукой: — Ты тоже так считаешь? Что я — обязан? Ты! Как твоё имя?

— Сэм Люциус, мой господин.

— Сэм… Сэм… Сэм, — несколько раз произнес Октодуос, копаясь в своей памяти: — А не ты ли, Люциус, тот самый, что явился к нам из какого-то другого мира? Помню, мне докладывали про такого…

— Да, Ваше Величество. Это я.

— Так скажи мне, чужак, чего ты не в своё дело лезешь? Это не твой мир и не тебе просить… Ха! — осенённый внезапной мыслью, Император хлопнул в ладоши: — Смотри, Сэм-из-Другого-Мира! Ты ратуешь за это стадо — ты, чуждый нам. Так?

— Да, — не понимая к чему он клонит, Люциус предпочёл отвечать кратко.

— Но заметь! Ни один из местных, ни-о-дин, — покачал он пальцем перед лицом Сэма, повторив: — Ни один! Не пришёл меня просить! Им плевать! Неблагодарные! Так пусть они горят! Пусть все сдохнут!

— Но, Император…

— Чего? — Сложив руки на груди бросил на него недовольный взгляд властитель.

— Возможно, они просто не смогли? Вы допускаете мысль, что мне — как чужаку, было проще пробиться к вам?

— Не допускаю, — отрицательно дернул головой тот: — Захотели бы… Вот ты — не рожденный здесь — сумел? А они нет.

— Император, — тошнота, покинувшая было Сэма, вернулась вновь, скручивая его тело мучительной судорогой: — Император, — повторил он, преодолев приступ и удерживаясь от падения только благодаря капсуле, очень своевременно оказавшейся за его спиной.

— Молю вас — вернитесь! Да, я чужак, но я полюбил вашу вселенную, я… — новая судорога была сильнее прежней — преодолевая заплясавшие перед глазами круги, он сумел прохрипеть: — Вернитесь!

— Что, чужак, хреново? — Накопившийся над ним красавец блеснул ослепительной улыбкой: — Это третья волна, дружок. Мне — как нубу, она нипочём, она только хай-левелов корежит. Хочешь, чтобы я вернулся? А зачем… Как там тебя… эээ… Сэм. Да, зачем мне возвращаться, а Сэм? Воевать, потом восстанавливать? Снова засесть за тупые бумажки? Нет, приятель, — подмигнул он бледному как мел человеку: — У меня план по лучше. Я сейчас, техническими туннелями, проберусь на Седьмую и там, — он аж зажмурился, предвкушая новые приключения: — Партизанская база! Налёты! Рейды! Это же новая, почитай, игра! Организовать Сопротивление Хаосу! Агитировать рабов к мятежу — их всё одно перебьют, но они расчистят мне путь наверх… Ммм… И всё — благодаря тебе! Нет, Сэм, я и вправду… Ой, что совсем хреново? Ай-ай-ай… — Проводил он взглядом сползавшую вниз по стенке капсулы фигуру в броне.

— Послушай, — прохрипел в сторону расплывчатой фигуры Сэм, с трудом удерживаясь чтобы окончательно не завалиться на пол: — Ты нужен живым. Не миражам из электо импульсов, а реальным, живым людям. Вернись — Церковь набирает силу, у неё флот, армия машин — они же разрушает всё, что ты и твои предшественники создавали тысячелетиями. Неужто тебе игра важнее живых?

— А ты уверен, что этот мир не реален? Ха! Он гораздо реальнее! — Резким толчком опрокинув Люциуса на пол — сопротивляться у того уже просто не было сил, Остодуос принялся выламывать из его сведенных судорогой пальцев эвисцератор.

— Реальные они или нет — мне всё равно. Мне здесь хорошо и причин возвращаться я не вижу. А что там — мне плевать. Ха! Детки дохнут! Так нечего рожать было!

Голос Императора сливался в однообразное и неприятное жужжание, словно это была надоедливая и наглая муха, мешавшая послеобеденной дреме. Тошнота, волнами резкой боли накатывавшая на него как-то отдалилась, а, в следующий миг и вовсе пропала, сменившись теплой и ласковой дремотой, приятно качавшей его истерзанное тело.

Или сознание?

Ответ, несомненно важный, от правильности которого зависело не много ни мало, а судьба всего бытия, Сэм искать не стал. Расслабившись, он отдался в по-матерински нежные руки тьмы и та, заботливо уложив его на перину забытья принялась покачивать люльку, с каждым разом уводя его сознание всё дальше и дальше по тропинке забвения, милосердно гася сознание…