Наш ЦКП мы разместили в лесу, отодвинувшись от столицы почти на три сотни километров к востоку. Конечно, по всем Уставам, он должен был быть на борту одной из крепостей, выбранной Главнокомандующим в качестве своего, пусть и неподвижного, но флагмана. Это было предсказуемо, слишком предсказуемо, а допустить шаблонность наших действий я позволить себе не мог.

Участок леса, выбранный нами для Командного поста, ничем, совсем ничем не отличался от любого другого зелёного массива — мы даже не стали вырубать деревья, ограничившись только уборкой природного мусора — ходить по прелой листве, треща сухими ветками, было неприятно, да натянули над головами полотнища брезента, раскрашенного художниками под всё тот же лес — вид сверху.

— Цели слабо бронированные, малоскоростные. Следуют курсом в квадрат ноль-три четырнадцать! — не отрывая напряжённого взгляда от своего экрана, доложил оператор, вернее сказать симпатичная операторша тропосферных и станций слежения: — До входа в верхние слои — ноль точка восемь мегаметра.

— Ну что, Мрак? — посмотрев на голограмму, где, в режиме реального времени отражалось всё происходящее вокруг нашего шарика — голосовые оповещения были данью традиции, я повернулся к нему: — Втянулись! Пора? А то разгонятся — проскочат?

— Я бы еще подождал, сэр, — подойдя к проекции, он показал палочкой, несомненно только что отломанной с соседней ветки, на голограмму.

Там, к бледно зелёному шару Нового Акзара, шли, разбившись на две колонны по четыре корабля в каждой, шли транспорта — красные прямоугольники на нашей модели. Последний, девятый, замыкал их построение. То ли на нём обнаружились, как всегда это и бывает — в последний момент, какие-либо неисправности и он отстал, устраняя их, то его капитан был более осторожной личностью чем все остальные. В любом случае — последний прямоугольничек, в силу своего разрыва с остальными силами, никак не хотел умещаться в пределах тонкой желтой линии, ограничившей зону уверенного накрытия.

— Думаешь они притормозят? Перед входом в атмосферу?

— Надеюсь, сэр. Уж очень хочется всех с одного залпа накрыть, сэр! Вот притормозят, этот, — веточка прошла сквозь голограмму отставшего: — Подтянется — тогда и жахнем!

— Ага… — не соглашаясь с ним я покачал головой: — И нырнут они в атмосферу — твои девчата и хрюкнуть не успеют, как без мишеней останутся! Открывай огонь!

— Но, сэр! — его указка снова прорезала воздух вокруг отставшего: — Тогда этого не зацепим.

— И чёрт с ним, — отмахнулся я, подходя к столу с кофейниками: — Сколько там пехоты? Триста? Четыреста?

— Триста пятьдесят, сэр!

— Нехай высаживаются, — кивнул я, приникая к кружке с горячим, бодрящим, напитком: — Здесь закопаем!

Сделав несколько шагов в сторону, я выбрался из-под брезентового полога и расслабленно привалился к стволу. Над моей головой безмятежно шелестели кроны деревьев, играя в догонялки со сновавшим между ними, ветром. Птицы, потревоженные было нашим вторжением, уже свыклись с присутствием людей и сейчас, как и до него, во всю чирикали, делясь местными, неизвестными нам, сплетнями.

Сделав небольшой глоток, я поднял голову вверх, подставляя лицо тёплому солнечному лучу, пробившемуся сквозь переплетение ветвей… Хорошо-то как!

Думать о том, что сейчас произойдёт над моей головой мне совсем не хотелось.

— Север! Говорит Центр! — послышались торопливые слова Мрака, отдававшего приказания и вздохнув — возвращаться от этой идиллии к грубой прозе жизни не хотелось ни как, я оторвался от ствола и шагнул под брезент.

— Всем орудиям! Согласно целеуказанию! Картечью! Залпом! Далее — беглым! Темп — максимум! По моей команде! — облизнув пересохшие губы — было видно, что он крайне взволнован, Мрак продолжил: — Юг! Всем орудиям! Бронебойными! Темп стрельбы — максимальный! По моей команде! — подняв голову он вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул, одобряя его решения и, одновременно, подбадривая лейтенанта — всё же сейчас он командовал силами, руководить которыми он бы смог только, став адмиралом, не менее.

— Крепости! Разом! — глубоко вдохнув он выпалил: — Огонь!

Не удержавшись, я поставил чашку на стол, и выбравшись из-под брезента задрал голову, словно ожидая, если не увидеть своими глазами, то хотя бы представить, происходящее там — в тысяче, если не больше, километрах от нас.

Вот сейчас, получив команду, оживают приводы наводки до сего момента молча ждавших орудий. Их хоботы вздрагивают, начинают шевелиться, словно они хотят учуять запах своих жертв, неспешно ползущих к беззащитному шарику планеты. Вскрикивают, сдвигаясь с места ленты транспортёров и погрузочные лапы элеваторов, нежно укладывают на их спины унитары с выкрашенными в чёрный цвет снарядами.

Вдоволь отдохнувшие на стеллажах погребов, они ползут к нетерпеливо распахнутым затворам орудий, готовые немедленно, получив ласковый прощальный шлепок бойка, окунуться в пламя своих зарядов и покинуть пределы Крепости, так долго бывшей их домом.

Преодолев, за несколько долгих секунд, отделявшее их от выбранной оператором точки пространства расстояние, оживут спрятанные в их телах вышибные заряды, вырывая из заточения картечь, которая щедро усеет отмеченное тонкой жёлтой рамкой нашей голограммы пространство.

И на орбите воцарится Ад…

Крупные, в несколько кулаков, градины, разогнанные до вполне орбитальных скоростей, помчатся в сторону своих жертв. Пройдёт день, может два, и те из них, что пронеслись мимо своих визави, либо унесутся в пространство и затеряются в нём, либо, грустно простонав на последок, сгорят в атмосфере, разукрасив небо яркими хвостами, а пока…

А пока большая их часть рвала на куски нежные, защищённые только тонкой бронёй, тела транспортов. Градины, проламывась сквозь корабельные потроха, жадно искали достойные своей сокрушительной силе цели. Некоторым не везло — они, проделав сквозные дыры, и растратив на это всю свою мощь, разочаровано устремлялись к атмосфере, надеясь огнём смыть позор своих промахов.

Другие, более удачливые, вгрызались в модули кораблей и тогда смертельно раненый транспорт вздрагивал, исторгая из своих недр огненные языки разрывов, или вовсе — превращался в огненный шар, когда особо везучий гость принимался разрывать прочные, но такие хрупкие части корабельного реактора.

Самые же везучие из этой кровожадной братии, растратив большую часть материнской силы выстрела на кости шпангоута, находили десантные отсеки и там, визжа от восторга, принимались скакать от стены к стене, перемалывая ожидавших высадки десантников в кровавую кашу, полностью исключавшую какое-либо посмертное опознание, бывших всего мгновение назад живыми, людей.

— Сэр! — звонкий голос оператора заставил меня прервать полёт фантазии: — Господин лейтенант! — чисто женским движением поправив выбившуюся прядку, девушка, кажется её звали Инна, вопросительно посмотрела на Маркова: — Сообщение от Севера. Сэр?

— Докладывай.

— Сэр! Крепость Север сообщает о множественных попаданиях по группе транспортов, сэр! — не сговариваясь, мы с Мраком, задрали головы вверх, уставившись на брезент, растянутый над нашими головами: — Цели один, четыре, пять и восемь — уничтожены. Цели два и шесть повреждены и выходят из боя. Цели три, семь получили лёгкие повреждения — продолжают движение.

— А девятка — уцелела! — выдохнул он, косо посмотрев на меня: — Я же говорил, сэр! Выждать надо было!

— Тогда бы другие проскочили, — пожал я плечами: — Продолжайте огонь.

Количество красных отметок, до этого двумя колоннами двигавшихся к планете, сильно уменьшилось — большая их часть, сменив свой цвет на чёрный замерла неподвижно, отметив собой места гибели кораблей. Ещё пара отметок, сильно потускнев и рассыпая крохотные искорки — так на голограмме отмечались серьёзные повреждения, поползла в сторону от планеты, стремясь спасти свои жизни.

Из всей десантной группы, только три отметки сумели сохранить свою первоначальную яркость, и сейчас они рвались к атмосфере, стремясь погрузиться в неё, скрыться в этом природном щите, заслонившись массами воздуха от наших, разящих их тела, ударов.

— Уйдут же! Уйдут! — Мрак с силой ударил кулаком по своей ладони и, повернувшись к Инне, рявкнул: — Ну?! Где огонь?! Чего тянут?! Эххх…

Ответить девушка не успела — неподалёку от красных отметок, уже почти добравшихся до жёлтой границы зоны поражения, вспыхнули жирные, пронзительно зелёные, маркеры добравшихся до своих целей снарядов. Мгновенье — и толстые точки рассыпались на множество ярких белых искр, отмечая рождение очередной порции картечи, и ещё через пару секунд, один из транспортов потускнел, вокруг него вспыхнул рой искр, а, спустя ещё секунд пять он почернел и замер, обозначив собой очередную братскую могилу так и не добравшихся до спасительного воздушного океана, десантников.

— Мало! Мало! — лейтенант снова врезал кулаком по своей ладони и зашипел от боли перестаравшись с выражением своих эмоций: — Уйдут! Как есть — уйдут, сэр!

Два транспорта, словно поняв, что до спасительной границы им осталось совсем немного резко прыгнули вперёд — сейчас их пилоты, выжигая дюзы сверхрежимным форсажем, стремились спуститься как можно ниже, платя, сгоравшими под многократно превосходившими расчётные нагрузки движками за свои жизни.

Представив себе перегрузки, которые должны были сейчас испытывать десантники в их трюмах, я поёжился — после такой встряски в себя прийти они должны были нескоро.

— Эххх! — он было собрался снова наказать свою, ни в чём не повинную ладонь, но, уже занеся кулак сдержался, рубанув им, на этот раз, воздух между нами: — Прорвались! Проскочили, сэр!

— Всего парочка? Пффф… Мелочь! Молодец! — хлопнул я его по плечу: — Лейтенант Марков! — перешёл я на официальный тон, отчего он тут же вытянулся по стойке смирно: — От лица штаба обороны Нового Акзара объявляю вам и вашим людям благодарность!

— Рады стараться, сэр! — вскинул он руку к своему берету, носить который Мрак стал после моего посещения казарм.

— Вольно! А что касается проскочивших… — повернувшись к оператору я продолжил: — Инна, будьте так любезны — сообщите Римасу о зонах посадки транспортов — не можем же мы обойти этих славных джентльменов своим гостеприимством. Что о нас подумают?!

— Есть, сэр, — кивнула девушка, и, вслепую набирая на клавиатуре сообщение стрельнула глазками: — А вопрос разрешите, сэр?

— Конечно милая!

— Ваша благодарность, сэр… Она и на меня распространяется? Или только на тех, — она мотнула своей красивой головкой вверх: — Кто там, в крепостях сейчас, сэр?

— И на тебя, конечно. Благодарю за службу, оператор!

— Ой, спасибо, сэр, господин главнокомандующий, — опустив глазоньки она показательно засмущалась: — Может, сэр, — новый выстрел двух её зелёных лазеров пришёлся точно мне в сердце: — Вы тогда меня… Поцелуете? Взамен устной… Благодарности?

— Обязательно, — кивнул я, направляясь к Вжуху, припаркованному на соседней полянке: — После операции. Если время будет. Всех расцелую, обещаю!

Последнее было сказано мной явно зря — едва стихнувший треск клавиатуры возобновился с удвоенной силой — оператор не могла не поделиться такой новостью со своими подругами.

— Не фига себе! — присвистнул я, оглядывая подготовленные совместными усилиями Римуса и Михаила, укрепления: — Вы тут что? Армию остановить планируете?!

Изогнутая дугой линия траншей охватывала, как мне показалось, и большую часть города, и заводские корпуса, по счастливому наитию, размещённые сразу за последней, кольцевой дорогой, поясом шедшей вокруг Нового Акзара, нашего столичного поселения — до полноценного города нам было ещё далеко.

— Ну, армию, не армию, — смущённо отвёл взгляд Самсонов: — А гостям нашим хватит.

— Копать не задолбались? — перепрыгнув через траншею, я отошёл на десяток шагов, и, обернувшись, посмотрел на их творчество — маскировка была на высоте — передо мной простиралось самое обычное поле, покрытое выгоревшей на солнце травой. Единственным, что указывало на работу наших пехотинцев была чуть более яркая зелень, повторявшая все изгибы траншей.

— Задолбались? — подошедший ко мне Михаил посмотрел на меня и перевёл взгляд на укрепления: — Так экскаваторы же, сэр. Ими и выкопали. Разметили, — принялся пояснять он, помогая себе руками: — Срезали дёрн, ну и выкопали. За три часа управились, сэр.

— А чего трава там, — я махнул рукой на более яркую полосу растительности, не зная до чего докопаться: — Сочная такая? Вы её что? Поливаете?

— Поливаем раз в час, сэр! Солнце же — завянет моментом и вся маскировка насмарку.

— Понятно…

Подойдя к траншее, я спрыгнул в её прохладное нутро и огляделся, выискивая взглядом стрелковую ячейку. Прошу понять меня правильно — я, не пехотинец, я — пилот, это всё — окопы, траншеи и прочие, наземные технологии, были для меня в новинку, любопытно же!

— Вот, босс, держите, — бесшумно появившейся рядом Прохор, протянул мне мой дробовик: — Так вам примериться удобнее будет.

Поблагодарив его, я взял оружие в руки и, уложив его в проём земляного холмика бруствера, поводил стволом из стороны в сторону, прикидывая сектор обстрела. Не знаю кому как, а мне было удобно — полулежи себе, навались грудью на такую прохладную землю, да отстреливай наступающих как в тире — мечта, а не работа! Это тебе не бегать по лесу, уворачиваясь от летящих комков клейкой паутины, как было на каторге… М-да…

— Удобно! — отойдя от ячейки я залез на противоположный край траншеи и уселся, свесив ноги вниз: — Вам тут только прохладительных напитков не хватает — курорт прямо! Я вам, вот честно — завидую!

— Это пока курорт, Пью, — уселся рядом Римус: — А как пули запоют, не до коктейлей будет.

— Тоже верно, — вытащив пачку сигарет я закурил, и, выпустив струйку дыма вверх — выдыхать её вниз мне показалось неправильным — а вдруг боец, кому выпадет тут стоять — некурящий? Зачем напрягать человека? Так что, выпустив её вверх, я поинтересовался: — Народу хватит? Вы вон чего тут наворотили — заполнить есть кем?

— Ну что ты, Пью! — такой вопрос похоже не просто удивил, но даже как-то расстроил, охотника: — У нас конкурс был — по восемь человек на место!

— Конкурс?! Сюда?! — сигарета описала дугу вдоль видимой с нашего места линии траншей: — Тут же стрелять будут, да и наёмники же?! Псы войны, проффи!

— Это наш дом, Святой Пью, — подошедший с другой стороны Линг, не стал усаживаться рядом как мы — он спрыгнул в траншею и, похлопав ладонью по тёмной, практически черной почве, повторил: — Наш дом это, наш! Так что…

— Да и девки с крепостей, — перебил его однофамилец: — Как к ним подкатывать? Они-то, — он мотнул головой вверх, указывая на чистое небо, за чьёй границей сейчас продолжал гибнуть флот вторжения: — Сейчас вражин десятками кладут, а ты, мальчик? Скольких ты завалил, а? Или всё время пока мы, — Михаил поправил воображаемую прядь длинных волос: — Пока мы воевали — ты у мамочки под юбкой, в лесном лагере сидел?! А? Глаза не отводи, а?

— Эй-эй, Миха! — остановил я, слишком глубоко вошедшего в роль капитана: — Всё, успокойся уже, понятно всё.

— Извините, сэр, — притопнув ногой он впечатал в грунт чем-то неугодивший ему комочек земли: — Всегда меня перед атакой заносит. Я бы сам лучше, ну — вылазку там провести, разведку — всё лучше, чем ждать.

— Во! Точно! — выбросив выкуренный до фильтра бычок себе за спину, я встал в полный рост и, приложив ладонь ко лбу козырьком, поинтересовался: — Господа? А где наши уважаемые гости? Мы хоть знаем — откуда они попрут?

— Должны оттуда, — не вставая, Римус махнул рукой в сторону леса, шумевшего своими кронами метрах в пятиста — шестиста от нас: — Экипировка у них что надо, Пью, да и сенсоры глушат, но, — усмехнулся он с видом профессионала: — Вон, над лесом, птичек видите?

Приглядевшись, я разобрал, едва различимые, на таком расстоянии, чёрные точки, вившиеся в отдалении слева над деревьями.

— Ну… Что-то там летает, и что? Они же далеко отсюда — с километр будет.

— Там чужаки, Пью. Поверь опыту охотника. Они выбрали тот край леса для сбора сил. Сейчас соберутся, в себя придут и сюда, — взмахом руки он обвёл участок леса прямо перед нами: — Переберутся. Как здесь птицы взлетят — всё значит, атака будет. За нас природа, Пью.

— Хм… А ты что скажешь? — повернулся я к Михаилу, доставшему и копавшемуся в своём планшете.

За нас природа, Пью.

— А ты что скажешь, — повернулся я, садясь на корточки перед Михаилом.

— Природа — это хорошо, — кивнул он, водя пальцами по его экрану: — Но техника — лучше, сэр. Подтверждаю. Сейсмические сигналы исходят оттуда, сэр. Вот, гляньте.

На карте был выбран участок леса непосредственно перед нами и, в левой его части той самой — отстоящей от нас примерно на километр, пульсировало множество красных точек, сливаясь в одно, дрожавшее и постоянно менявшее форму, облачко. Выровняв изображение по линии траншей, я поднял глаза на тот участок леса — да, верно, и птички, и данные электроники, все указывало на один участок леса, выглядевшего отсюда… Лесом. Мирным и спокойным.

— Ориентировочно под тысячу человек, сэр. — проследив мой взгляд, кивнул Самсонов: — Мы успели разместить датчики, они, сэр, небольшие, — сжав кулак и оттопырив мизинец он продемонстрировал его мне: — Чуть больше, сэр. Как гвозди. Вот мы их и повтыкали по опушке. А сигналы они по радиоканалу передают, сюда, — он похлопал по планшету. Так что, сэр, природа природой, но техника, оно тоже неплохо, сэр.

— Ну а найдут, эти твои гвозди, да повыдергают, — немедленно встал на защиту птичек и природы, матери нашей, Римус: — Или сигнал засекут, да заглушат?! Всё, приплыли! А птички, — он махнул рукой на точки: — Их не заглушишь!

— Оба молодцы, — поспешил я прервать их, обещавший стать жарким, спор: — И птички, и датчики — все молодцы. И самое главное, что мы их видим, а они нас нет.

— Ну, вас-то, сэр, положим, они уже срисовали, — позволил себе усмехнуться Миха: — Когда вы во весь рост встали.

— И что теперь? — спросил я чувствуя неприятный холодок в животе и чувство вины — это получается, что я всю их маскировку, того?

— Да ничего, сэр, — пожал плечами Михаил: — Они же не дураеи, понимают, что мы их ждём, особенно после того, как девчата Мрака, их на орбите побрили, сэр, — хохотнул он: — Теперь только полный идиот не поймёт, что к встрече готовились.

— Думаешь — пойдут?

— А куда им деваться, сэр?! Сейчас выход у них один — атака, прорыв к заводу. Нахватать заложников, захватить производство — и торговаться.

— Торговаться?! С нами?

— Ну… Жить-то они хотят, сэр. Корабли есть. А уйти как? Да крепости их в труху перемелют, стоит им только нос из атмосферы показать, сэр. Нет, — он поёжился: — Драться будут, и крепко драться. Других вариантов у них, сэр, нет.

— Эй, босс, — толкнул Джамбо в бок Колымин, назначенный Джа своим заместителем и правой рукой: — Гляньте-ка, не иначе крестьяне на пасти выползли? Вон там, правее того, ну, зелененького домика.

Они лежали в кустах на опушке леска, выбранного Джамбой для сбора сил, проводя рекогносцировку местности перед атакой.

Вся эта операция, казавшаяся такой лёгкой при её планировании — ну всего-то проскочить мимо крепостей, высадиться, разогнать фермеров и сжечь городок, попутно веселясь с селянками, уже таковой не казалась — практически молниеносный разгром десантной группы заставил Джа посмотреть на ситуацию с другой стороны и отменить, планировавшийся изначально, лихой наскок на город с высадкой на главной площади. После всего произошедшего, даже самому тупому из выживших подставляться под ПВО городка, а в том, что оно есть и ждёт гостей, не сомневался никто — так вот, подставляться желающих не было.

Вглядываясь по указанным Колыминым ориентирам, он несколько раз провёл биноклем от приметного домика правее, пытаясь найти обнаруженных своим помощником людей, прежде чем в окулярах появилась бледная, запакованная в броню непривычного вида фигура.

— Нашли, босс? — поинтересовалась его правая рука: — Готовились, суки, — сплюнул он в сторону: — Вон, даже броню в цвет травы покрасили. Я его только на фоне более сочной полосы и разглядел. Низинка там, наверное, босс, ручеёк, вот и не выгорела, трава-то.

— Заткнись! — разглядывая фигуру, бросил его босс. При всех своих достоинствах Колымин быль большим любителем почесать язык, но… При отсутствии других кандидатов — из экипажа Аркана с Джамбо осталось не более десяти человек, годился и такой.

— Ха! — напрягая зрение, Джа вгляделся в лицо крестьянина: — Так это же та сволочь?!

— Какая именно, босс? — тотчас встрепенулся его помощник: — У нас список большой, который, ну, этот?

— Да Люциус же!

— Это тот, что нашего Жерга кончил?

— Он, эта тварь…

— Хм… Этот хлюпик?

— Этот самый. Нашим передай — его брать живым.

— Сделаем, босс.

Фигурка меж тем сделала несколько шагов вперёд, повернулась к ним спиной, вернувшись назад, уселась на траву, практически слившись с окружающим пейзажем.

— Значит так, Кол. — убрав бинокль от глаз, Джа повернулся к напарнику: — Гони толпу вон туда, — он махнул рукой в сторону выступа леса, максимально близко подходившего к городу: — Пусть все там собираются. Как все на месте будем — пойдём на город. Стой, — придержал он помощника за руку: — Нашим скажи — что бы в первые ряды не лезли. Пойдём за всеми — по левому флангу. Пока они, — Джа кивнул на то место, где только что был виден силуэт одного из защитников города: — Будут мясо валить, мы просочимся к заводу и закрепимся там. И вот ещё — скажи, что б пленных набрали — заложники нам пригодятся.

— Бу сделано, босс, — начал отползать вглубь леса Колымин, а Джамбо, ещё раз осмотрев пространство перед лесом, на котором им предстояло схлестнуться с фермерами, поднял глаза вверх, на такое мирное, если смотреть с поверхности, небо, путь к которому преграждали две, внезапно оказавшиеся полностью боеготовыми, крепости.

А в припланетном пространстве, меж тем, продолжался Ад — да, именно так, с Большой буквы. Наводчики и канониры крепостей, убедившись в отсутствии приоритетных целей — последний подранок из числа десантных транспортов, был обращён в пыль сразу десятком попаданий, вновь зарядили свои орудия бронебойными, принявшись слаженно долбить по крейсерам, всё это время продолжавшим углубляться в зоны их ответственности.

Со стороны продолжение подобного движения могло показаться полной глупостью, но крейсера просто не успели среагировать — уничтожение транспортов заняло не более десятка минут и сейчас, капитан Моллет, всё ещё пребывал в шоке от увиденного им зрелища — все его подозрения относительно засады внезапно обрели почву, явив собой худший из кошмаров, который мог быть реализован. Вдобавок, крепости не стали разделять огонь между тремя целями — Мрак, обозлённый пропуском к планете двух транспортов, приказал сконцентрировать огонь на головном крейсере, страстно желая добавить хоть один боевой корабль к своему счёту.

— Разворот сто восемьдесят! Отступаем! Полный ход! — выкрикнул свой приказ Моллет, стоило ему только преодолеть вызванный картинами массового убийства, ступор, но… Излишнее бронирование его кораблей, столь полезное при других задачах, сейчас играло против него. Его крейсер — «Превосходство Семь», как и остальные корабли ведущей тройки, хоть и начал описывать циркуляцию, но делал это крайне медленно, с большим трудом выполняя предписанный манёвр, что не могло не порадовать, приплясывавшего от охватившего его охотничьего азарта, Мрака, уже не один раз успевшего пометить головной корабль как приоритетную цель.

— Ну же, девочки, — как ему казалось, шептал он в микрофон, на деле выплёскивая эмоции во весь голос: — Огонь! Прошу вас милые — добейте гада! Огонь же…ну!

И милые, слыша эти просьбы, старались.

«Превосходство Семь» успел описать только половину дуги, должную вывести его на обратный курс, как его корпус застонал и затрясся от множества попаданий.

— Господин директор, — повернулся Моллет к Ла Саллю, сжавшемуся на своём троне: — Боюсь, что мы попали в засаду, сэр. Будем пытаться уйти, сэр, но…

Новая судорога, пробежавшая по корпусу, и последовавший сразу за ней тревожный писк его планшета, заставил капитана на миг замолчать, а, когда он ознакомился с новыми данным — выматериться — особо удачное попадание срезало сразу два маневровых двигателя, отчего махина корпуса начала сваливаться в неуправляемое вращение. Само по себе это было не критично — перераспределив, парой команд, вектора тяги оставшихся двигателей, он остановил вращение, возвращая крейсер на курс отхода, и уже повернулся было к Члену Совета Директоров для продолжения своей фразы, как новая серия разрывов, сопровождаемая всё тем же писком, заставила Моллета скрипнуть зубами — броневая плита, уже испытавшая на себе попадания в самом начале боя — та самая, в районе восемнадцатого шпангоута — бронеплита восемь-три-один, не выдержала и, сорвавшись со своих креплений, оторвалась, открывая небольшой, но ничем не защищённый кусок борта.

Само по себе это было не критично — попасть в оголившийся участок, можно было разве что случайно, и, при других условиях он бы и не обратил на это внимания, чуть повернув корпус вокруг оси, спрятав тем самым уязвимый участок, вот только сейчас, из-за так не вовремя уничтоженных маневровых, сделать подобное он не мог — направив всю силу оставшихся на вывод из зоны огня своего пусть и подраненного, но вполне ещё исправного крейсера.

— Что? Что случилось, капитан? — Ла Саль, скорчившийся в своём кресле, не мог не заметить реакцию Моллета: — Опасность? Нас подбили?

— Не стоит беспокоиться, господин директор, — с трудом натянув на лицо беспечную улыбку, развернулся в своём кресле капитан: — Нам сбили одну из бронеплит, но, уверяю вас, сэр, это абсолютно безопасно — шанс, что туда попадут… Он просто ничтожен, сэр. И, кроме того, сэр, через сто двадцать, максимум сто пятьдесят секунд, мы закончим разворот, после чего нам останется потерпеть ещё совсем немного — не более четырёх — пяти несколько неприятных минут, прежде чем мы выйдем из зоны обстрела этих чёртовых крепостей. Повреждения, не буду скрывать, господин директор, есть, но не критичные. Нам только броню ободрали, — он позволил себе небрежно усмехнуться: — Сэр! «Превосходство Семь» — крепкий корабль, мы и не в таких передрягах бывали, и, как видите — живы и здоровы!

— Вы уверены, капитан?

— Конечно, сэр! Теория вероятности на нашей стороне, сэр!

Но то, что произошло спустя несколько минут наглядно показало, как опрометчиво доверять свои судьбы такой строгой, но всё же непредсказуемой даме как математика.

Продолжавший трястись в охотничьем азарте, Мрак, так же был большим поклонником этой науки, и так же внимательно отслеживал все манёвры порядком уже избитого, но всё ещё сохранявшего ход, крейсера. Если его расчёты, относительно того, как скоро он покинет зону поражения и отличались от выкладок неизвестного ему Моллета, то только в меньшую сторону — артиллерист сознательно принимал во внимание худшие варианты.

— Инна, всем крепостям, — прикусив губу, решился он: — Всеми стволами, по головному — картечью!

— Вы уверены, сэр?! — девушка вопросительно изогнула тонкую бровь: — Там брони ещё — бронебойными пилить и пилить, сэр!

— Исполнять! — рявкнул, не сумев сдержать свои эмоции, её командир, но заметив, как вздрогнули плечи девушки, поспешил исправиться: — Бронебойными не успеем, а так, — вздохнув, он развёл руками: — Вода дырочку найдёт. Нам бы хоть пару шаров им закатить… Глядишь и свезёт!

Следующие несколько минут, как позднее признавался Мрак, были самыми тяжёлыми в его жизни — так сильно он не волновался даже на выпускном, когда на кону стояли его офицерские погоны. За те несколько секунд он успел и проклясть себя и воодушевиться — когда искорки шрапнели начали вспухать около бортов крейсера, и снова пасть духом, видя, как рассеиваются в пространстве отметки картечи, так и не сумевший повредить истерзанную более чем на половину, броню цели.

Но всё же обе госпожи — удача и математика, сегодня явно ему благоволили — «Превосходство Семь», уже лёгший на обратный курс, почти достиг границы опасной зоны, когда сразу несколько шаров сумели-таки нащупать ту злосчастную прореху в районе восемнадцатого шпангоута.

Повреждения, нанесённые этими, особо удачливыми, попаданиями, хоть и повредили крейсер, но оказаться смертельными никак не могли — для его громады они были скорее лёгким ранением, нежели чем-либо серьёзным, могущим повлиять на движение корабля, но, как это бывает зачастую, слабым звеном оказались люди — всего один человек — господин директор Ла Саль.

Стоило только вспыхнуть аварийным лампам, а по трансляции раскатиться — «Пробой корпуса! Структурные повреждения!», как он, не раздумывая, и не доверяя автоматике, дёрнул рычаг своего кресла, приводя в действие механизм персональной катапульты. Винить его в это было сложно — в конце концов был он человеком насквозь гражданским — да поставьте себя на его место — резкие всполохи аварийного освещения, звон аварийных колоколов — всё это, вкупе с мертвым механическим голосом, перечислявшим повреждения… В такой ситуации и ветеран вздрогнет, куда там чиновнику, тем более высокого ранга, в жизни не бывавшему в подобных переделках?!

В общем, когда Моллет, успевший за несколько секунд оценить происходящее, повернулся к своему начальнику со словами ободрения, то всё, что он успел увидеть — была макушка Ла Салля, уносимого в недра корабля своим креслом.

Облегчив душу длинной тирадой, характеризовавшей моральную стойкость руководителя корпорации, он развернулся к пульту, и, быстро прикинув ситуацию, довольно хмыкнул — до выхода из зоны поражения оставались считаные десятки секунд, а, как известно, дважды в одну воронку, снаряды не падают.

— Внимание по кораблю! — наклонился он над своим микрофоном: — Парни! Ещё чуть-чуть! Мы почти вырвались! Вы — молодцы! По прибытию на базу… — капитан, чувствуя облегчение — смерть в очередной раз впустую щёлкнула своими клыками над его ухом, уже хотел пообещать всему экипажу выпивку, как в этот самый момент сработали реактивные ускорители, выстреливая бронированное яйцо с Ла Саллем, от обречённого, с точки зрения автоматики, корабля.

Произведённый, в любое другое время, отстрел капсулы, ни как бы не повлиял на движение исправного корабля — собственно все тесты, так и производились — кто же будет курочить корабль ради испытания?! Предполагалось, что ВИП персона будет покидать крейсер одним из последних, либо показывая всем пример выдержки и мужества, либо — пребывая в бессознательном состоянии на своём посту, что подразумевало — в любом из вариантов полную и гарантированную обречённость корабля.

Сейчас же отстрел капсулы, наложенный на и так раненый корабль, дёрнул его корму вверх, к чему, операторы маневровых, сосредоточенные на удержании корабля в горизонте, относительном конечно — в космосе нет ни верха, ни низа, готовы не были — крейсер будто пнули под корму, отчего его корма резво пошла вверх, ставя корабль на нос.

Само по себе это тоже было не опасно — ну покрутит малость, операторы погасят вращение — ничего страшного — так бы и произошло, но госпожа удача сегодня смотрела совсем в другую сторону. Град картечи, которой крепости продолжали осыпать корабль, по-прежнему продолжал бессильно барабанить по изъеденной бронебойными зарядами брони, не в силах нанести хоть какие-то повреждения, и на «Превосходстве Семь» уже праздновали победу, постепенно гася так не вовремя возникший импульс, как в этот самый момент, несколько шаров, отразившись от его брони, рикошетом ушли в сторону двигателей — часть из них сгорела, попав в потоки перегретой плазмы, а несколько, несомненно отмеченных личной печатью госпожи Удачи, вошли в юбку дюз, и в дыры, проделанные ими, тут же выплеснулось пламя мгновенно потерявших центровку движков.

Матерясь так, что ему бы позавидовал любой боцман эпохи парусного флота, Моллет приказал немедленно отрубить питание двигателя главной тяги, буквально кожей ощущая, как по ней катятся последние песчинки разбитых часов его жизни — поступить иначе он не мог, разбалансированный факел, потеряв свою центровку мог, и не только мог — должен был, хлестая более не управляемой плетью выхлопа, не только окончательно превратить корабль в неуправляемый кусок металла, но и грозил прожечь собой корпус, обрекая крейсер на неминуемую гибель в облаке сгорающего топлива.

Теоретически, ничего особо страшного не произошло — «Превосходство» строился из расчёта и не на такие повреждения и всё ещё был шанс уйти — двигатели вспомогательной тяги всё ещё работали, пусть медленно, но толкая крейсер к выходу из опасной зоны. Кораблю оставалось прожить совсем немного — минут пять, не более, но только давать ему эти три сотни секунд, Мрак, нетерпеливо подпрыгивавший около своего терминала, не собирался.

Заметив непонятную эволюцию кормы и, сразу за тем прекращение работы главного двигателя, он сделал то, о чём писали во всех учебниках и наставлениях по ведению артиллерийских дуэлей — и крепости, чьи орудия только что выплюнули в сторону подранка порцию картечи, немедленно зарядили все свои стволы бронебойными снарядами.

«Превосходство Семь» был обречён — его броня ещё держалась, но Моллет понимал, что это уже агония. Откашлявшись, он склонился над микрофоном: — Вниманию экипажа! — надеясь, что его голос звучит достаточно твёрдо проговорил он, готовясь произнести команду, которой он удачливо избегал всю свою карьеру: — Приказываю всем! Покинуть корабль! Это — приказ! Исполнять!

Озвучив своё решение от расслаблено откинулся в кресле, сквозь прищуренные веки наблюдая как уменьшается ползунок присутствия живых людей не его корабле. Вот зелёная полоска уменьшилась вдвое, вот от неё осталась треть, затем четверть, вот она исчезла, перейдя на цифровую индикацию. Дождавшись, когда ряд цифр закончил свой бег, высветив единичку, он вздохнул — что ж… Не так он себе представлял конец своей карьеры, и, слегка дрожащими пальцами, откинул, словам сургучную печать, крышечку, закрывавшую кнопу самоликвидации.

Занеся над ней палец капитан несколько секунд колебался, не в силах принять решение, но тут его корабль, за долгие годы ставшей его плотью, длинно и устало вскрикнул — его броня, истерзанная множеством попаданий, сдалась — снаряды, выпущенные проклятыми крепостями, принялись рвать тело крейсера, прорываясь всё глубже и глубже — и он решился.

— Готов! — подпрыгнул, сияя от счастья Мрак, когда отметка «Превосходства Семь» почернела, и, в следующий момент, пропала с экрана. Не в силах сдерживать свои эмоции, лейтенант выскочил из-под навеса — задрав голову он всматривался в безоблачное небо, силясь рассмотреть звёздочку, на краткий миг возникшую на месте превратившегося в огненный шар, крейсера.

— Мы победили! — закинув в воздух свой берет, он прижал к себе вышедшую вслед за ним Инну и крутанулся с ней вокруг оси, словно исполняя па какого-то танца.

Наверху, на самой границы зоны действия крепостей, медленно остывая и расходясь в разные стороны, готовились сгореть в атмосфере Нового Акзара, обломки крейсера, так неудачно завершившего эту, казалось бы, такую простую операцию.