Модернизация наших трофеев шла, несмотря на наличие всех запасных частей, неспешно — виной тому было отсутствие инженеров — парни Деда выбивались из сил, работая практически без перерывов, но за пару недель, прошедших с того момента как к нам, начали поступать части обречённых кораблей, всё что они успели — это переделать только два корабля.

Зато — запасных частей было вдосталь.

Как и предполагалось — на верфях, представителя конверсионного завода, его роль играл Жбан, встретили просто с распростёртыми объятьями и тут же попытались впарить не только стволы с бронёй, но и кучу всякого разного оборудования, демонтированного с уничтожаемого флота. Жбан, отыгрывая роль прижимистого коммерсанта, сопротивлялся упорно, но, получив неплохую взятку, сдался, позволив увеличить смету закупок на несколько сотен движков — как главных, так и маневровых, десяток радарных систем последнего поколения и всякую мелочь типа ЗИПов, расходников и снарядов под закупаемые стволы. Мысль о том, зачем конверсионному заводу снаряды к списанным орудиям никого не насторожила — в царившем вокруг празднике разрушения всем на всё было плевать — с большой буквы «Пы».

В общем, из этой командировки, Жбан вернулся с троекратно увеличенным грузом, приличной дырой в бюджете и новым позывным — «Купец», которым он, вполне заслуженно гордился.

Другой проблемой были люди.

Экипажи, то есть.

Говоря по-честному, всё, на что я мог рассчитывать при тревоге — сейчас я говорю о кораблях, был наш Весельчак и, с большой натяжкой ещё один переделанный Вол.

Всё.

И, если трюмных, связистов, операторов радаров я ещё мог сдёрнуть с крепостей, несмотря на жёсткое противодействие Мрака, то пилотов, штурманов и канониров у нас не было, а оголять те же крепости я не мог, прекрасно понимая, что именно на них и держится вся наша оборона.

Задачу поиска людей взял на себя протрезвевший Шнек. Раскидав десятка два объявлений по форумам, где тусили вольные пилоты он мониторил ответы, надеясь выцепить хоть кого-то из старой гвардии, но пока единственным результатом был поднявшейся в СМИ визг — как же! Красный Причетник набирает силы! Эксперты, ломавшие копья вокруг моей персоны, доставили нам немало весёлых минут, но кроме поднятого ими нам настроение результатов не было.

Нет, время от времени старпом получал приватные ответы от потенциальных добровольцев — но то это были вконец опустившиеся личности, то зелёные юнцы, только что выброшенные за борт сокращением военных училищ и академий.

Против вторых я ничего особо не имел, если рассматривать пареньков в качестве заготовок, поставив их третьими номерами к профессионалам… Вот только профессионалов-то у меня и не было.

Вдобавок ко всему по галактике прокатилась мода на бороды, серьёзно подкосив продажи нашего крема — обложки всех модных журналов были украшены физиономиями известных личностей, с гордостью демонстрировавших обильную растительность на лице. По случайному, а как же иначе, совпадению, именно в этот момент корпорация «Клинки» анонсировала запуск в продажу новой линейки триммеров и шаблонов, гарантируя, что даже самый криворукий пользователь теперь может похвастать бородой и усами не хуже, чем у звёзд экрана. Как вы понимаете — наш финансовый ручеёк немедленно начал пересыхать, радуя нас только эпизодическими продажами.

Но, как это обычно и бывает, сплошным потоком негатив идти не может — так, выйдя встречать возвращавшегося из очередного рейса Бубалюса, я был приятно удивлён фигурами трёх флотских офицеров, разминавшими ноги подле его трапа.

— Господин Причетник, — поклонившись, чем вверг меня в шоковое состояние еще больше, Жбан, тоном крайнего почтения продолжил: — Я могу просить вас, господин Люциус об аудиенции вот этим господам, — произнеся эту, так непривычную для его уст речевую конструкцию, он вновь поклонился, плавно поведя рукой в сторону подтянувшихся офицеров.

— Ну, попросить, конечно, можно. — засунув большие пальцы за ремень, я качнулся на каблуках, принимая его игру: — А, собственно, чего ради мне на них время тратить?

— Святой Пью, это капитаны Имперского флота.

— Бывшие капитаны, — поправил его я, в упор рассматривая их: — Бывшие капитаны, бывшего флота.

— Возможно, — он вновь склонил голову в поклоне: — После беседы, вы, сэр, найдёте применение их талантам? — завершив эту фразу, Жбан сделал короткий шажок, и, уже шепотом продолжил: — Не кобенься, морда святая — боевые офицеры, на мели и, с экипажами! Товар первый сорт! Готовы летать за еду, Сэм! На берегу воют уже — в космос хотят!

— А ты что за спектакль устроил?! Не мог по-простому?

— Сэм! Я их весь перелёт запугивал — ну, какой ты зверь!

— Что наплёл?!

— Ну, про кровь говорил…

— Младенцев?

— Не, Сэм, что ты?! Только про девственниц — про младенцев СМИ ещё не писали.

— Сволочь! — оттолкнув его от себя, я подманил стоявших в отдалении людей: — Ну? Чего встали? Сюда идите!

— Капитан первого ранга Плошк! — коротко, по-военному, кивнул первый, и, показав на своих спутников, продолжил: — КапразЕрнин и капдва Шустов. Сэр.

— Представляться не буду, — кивнул я в ответ: — И так знаете, кто я. Чего пришли?

— Мы слышали, сэр, вам нужны экипажи? — ничуть не смутившись продолжил Плошк: — Мы говорим от имени наших команд, сэр.

— Крепко же вас прижало, господа, — покачал я головой, пробежавшись взглядом по иконостасу наградных планок, занимавших приличный кусок их мундиров: — Я же бандит? А вы, офицеры флота…

— Мы считаем, сэр, — снова не высказав никакого удивления, произнёс капраз: — Что информация в СМИ сильно преувеличена, сэр.

— То есть я — белый и пушистый? — саркастически хмыкнул я в ответ.

— А кто из нас без греха?

— Я. Если вы не в курсе, то скажу — я тут местный святой и чудотворец. И?

— Не понял вас, сэр?

— Ладно. Пропустим. Значит вы готовы ко мне наняться? И не только наняться, но и присягнуть?

— Да, сэр!

— Вы же Императору присягали?

— Да, сэр!

— Послушай, Плошк, — взяв его под руку, я отвёл его в сторонку: — Что-то я не понимаю. Вы присягали Императору, а сейчас — плюете на ту присягу?

— Понял вас, сэр, — осторожно высвободив мою руку, он качнул головой в сторону остальных своих спутников: — Он нас предал. Выгнав нас, ничем не запятнавших ни свою, ни его честь, Император сам освободил нас от присяги. Наши корабли порезаны в утиль, награды, — скрипнув зубами как от боли, офицер прикрыл планки рукой: — Отменены. Нас, господин Причетник, выкинули на берег как шелудивых котят, с парой окладов в зубах! Я двадцать лет служил Империи — и что?! — его лицо пошло красными пятнами: — Нас вот так?! На улицу?

— Успокойся, капраз, — положив руку ему на плечо, я развернул его к себе: — Жизнь штука поганая, но нервы свои — дороже. Я могу тебе обещать две вещи. Первое — не брошу, и — второе — летать будешь. Чем командовал, Плошк?

— Линкор «Гром Восторга», сэр! — вытянулся он по стойке смирно: — Ернин и Шустов — тяжелыми крейсерами прорыва. Мы в одной эскадре были, сэр. В ударной, сэр.

— К конникам не ходили?

— Нет, — помрачнев покачал он головой: — Если бы ходили — перед вами бы не стояли, сэр.

— Тоже верно. Ну, линкор я вам не дам, да и крейсер — тоже, но…

— Это не важно, сэр, — перебил он меня: — Хоть на сторожевике, хоть на катере — лишь бы снова туда!

— Зови своих и пойдём, — махнув рукой Жбану, я двинулся в обход Бубалюса — к стоявшим в отдалении и, уже переделанным, транспортам.

— Вот, господа офицеры, — показав на переоборудованные Волы, я повернулся к ним: — Что есть. Не стрёмно? На рейдерах-то? После тяжёлых крейсеров и линкоров?

— Это — рейдеры? — приложив руку козырьком ко лбу, начал присматриваться к ним Шустов: — А орудия — башни, сэр, крейсерские. Да и броня…

— Верно. Орудия с крейсеров, броня с линкоров. Движки, сразу успокою — тоже с крейсеров.

— И оно — летает?

— И ещё как, капдва! Маневровые — новьё, а масса меньше — прикинь, а? Ты влюбишься в эту птичку!

— Хм…

— Башен всего две, — не стал прятать минусы я: — Внутри — тесно, да и реактор стандартный — для прыжка энергию набирать долго, но зато — скорость! Маневр!

— Два орудия? У меня на крейсере четыре было.

— Действовать, эти ласточки, — название родилось экспромтом: — будут тройками — а это уже шесть башен! Налетели, обстреляли — разворот, отрыв и новый заход! Это рейдеры, Шустов, рейдеры, понимаешь?

— А что, — сняв фуражку, Ернин почесал лоб: — При грамотном подходе эти малютки, Ласточки, то есть, шороху наведут — мама не горюй. — внимательно осмотрев свой головной убор, он водрузил его на голову и вытянулся по стойке смирно: — Готов присягнуть вам, сэр!

Вот так, нежданно-негаданно мы обзавелись экипажами наших трофеев.

Надо отметить, что слова капитанов о своих экипажах, готовых следовать за ними, были, как бы это помягче сказать, сильно преувеличены. Со своими командирами осталось не более десяти процентов от их, некогда многочисленных, экипажей. Большая часть списанных на берег людей весьма недурно устроилась на поверхности, благо выходное пособие, о котором с таким негодованием говорил Плошк, было вполне нормальным, а множество программ реабилитации бывших военных позволяли последним быстро освоить гражданскую специальность, обзавестись семьёй и спокойно доживать свой век, вздрагивая от звуков колоколов громкого боя, разве что во сне, да и то — в кошмарном.

Оборотной стороной этой медали было то, что к нам пришли именно те личности, для которых понятия пространство, полёт и бой были синонимами слова жизнь. Насквозь отравленные космосом они просто не понимали — как это возможно, жить и не летать?!

Слух о нашем наборе — сарафанное радио бывших военных работало очень оперативно, разнёсся по галактике намного быстрее скорости света — едва ли не каждый день на площадку космопорта Нового Акзара садился корабль, из которого, щурясь на яркое солнце нашего вечного лета, выходили всё новые и новые космолётчики и специалисты.

Пройдя собеседование — комиссию из наиболее опытных капитанов возглавляли Док со Шнеком, люди либо направлялись ко мне — для принятия личной вассальной присяги, либо, такое тоже случалось — обратно на лётное поле, ждать следующего корабля. Флот, несмотря на его гигантские размеры во время своего расцвета, всё же оставался достаточно закрытой кастой, где все знали почти всё друг о друге и нередко кандидату отказывали за грехи, известные только узкому, относительно узкому, конечно, кругу, и оставшиеся неизвестными Имперским Дознавателям.

Реконструкция кораблей так же пошла вперёд семимильными шагами. Хочешь летать? Вот тебе корабль, инструменты и зап части. Вот проект и Главный Системный Механик — на случай вопросов. Как закончишь — выйдешь в космос.

И, как мне не было странно, такой подход работал — новые экипажи, засучив рукава, во всю копались в железках, превращая мирные транспорта в грозные боевые машины. Правда, грозность эту, каждый понимал по-своему. Кто-то стремился нацепить побольше брони, другие — двигателей, третьи — стволов. В общем Деду, по началу, как ребёнок радовавшемуся звучному титулу, скоро стало не до веселья и он быстро заработал себе репутацию сволочи, гада и прочей мерзости, которой его, конечно, только в спину, называли капитаны, чьи, без сомнений гениальные дополнения к типовому проекту были безжалостно зарублены Механиком.

Меня, точно так же, за глаза, величали «зверем», и, спрашивается, за что? Я вообще был паинькой — даже на Офицерском совете, когда обсуждалась судьба Слона, дал себя убедить сделать из него не авианосец, как я хотел, а линкор.

Как по мне, так переделать танкер в авик, было гораздо проще — прорезай люки для москитного флота, ставь палубы и готово! Вон — Волына таким авианосцем и был, чего велосипед изобретать?! Но офицеры встали горой!

С пеной у рта они доказывали мне, что толку от авианосца в бою нет, что москитный флот уязвим, что катать кучу бездельников, именующих себя почему-то бортовой авиацией — глупо и так далее.

Причину их такого поведения я понял довольно быстро — собравшиеся здесь офицеры были, ну практически все поголовно, артиллеристами и их нелюбовь к палубникам была не более чем проявлением классовой вражды — мы тут понимаешь, все в чаду, дыму и грохоте, а эти чистюли знай себе летают где-то! Уверен — будь здесь больше народу с авианосцев, ситуация была бы диаметрально противоположной. Но… И в этом крылась ещё одна причина нелюбви «богов войны» к летунам, пилоты палубной авиации отлично устроились не гражданке, заняв нишу таксистов, курьеров и так далее, благо с их-то навыками сделать это было проще простого. А кому, скажите на милость, на гражданке, нужен канонир?

Так что новым топливом, тлевшая всю историю флота классовая рознь, теперь была обеспечена надолго.

Не имея над собой закостенелых в своих догмах Имперский НИИ, капитаны творили свой шедевр, основываясь на боевом опыте, и, надо признать, рождавшийся под их руками монстр впечатлял.

Семь строенных башен главного, сверхбольшого калибра, располагались сверху и снизу вытянутого, закованного в броню корпуса — четыре сверху и три снизу. Двадцать две — по одиннадцать с каждого борта, башен среднего размера были готовы преподнести неприятный сюрприз любому, проскочившему к линкору на среднюю дистанцию, а без малого полсотни турелей точечной обороны только и ждали того момента, когда торпеда или москитный истребитель войдёт в зону их поражения.

При всём это «Святой Пью» — на это названии настоял Линг, грозя, в случае неприятия данного имени, посадить всех на сухпай, при всём этом линкор имел весьма хорошие, для своего класса разумеется, ходовые характеристики — уж чего-чего, а двигателей, как главных, так и вспомогательных с маневровыми, у нас было предостаточно.

Единственной проблемой, впрочем, быстро решённой тем же Жбаном, был корабельный реактор — их, в отличии остальных модулей раскупали хорошо, но, как говорится, связи решают всё, и, спустя месяц после утверждения проекта, наш купец приволок-таки сразу два, ставших сердцами «Святого Пью», реактора, демонтированных с уже распиленного недостроя. Во что это нам вышло — с точки зрения финансов, промолчу — после практически полного пересыхания финансового ручейка, в казне Нового Акзара оставались сущие крохи — меньше двух сотен миллионов, что, как вы сами понимаете, для бюджета планеты просто смешно.

Опять же, желая быть с вами откровенным, должен сказать, что никто из вновь прибывших, не ставил целью выбить себе супероклад. К нам шли те, кто просто хотел летать, кто не понимал и боялся гражданской жизни, а таким — деньги лишнее. Форму дали? В столовой накормили? Корабль предоставили? А чего ещё-то желать? Ну, разве что — врага, да желательно равного по силе, чтоб сойтись с ним и…Ух! А потом, вернувшись из боя, долго, греясь в восхищённых взглядов девиц, рассказывать о своих подвигах. Благо уж чего-чего, а девиц у нас хватало…

А вот чего не хватало — так это врагов, и, не могу сказать, что меня это сильно печалило — на данный момент.

Корабли, закончив переделку, пополнялись экипажами и отправлялись в пространство для ходовых испытаний, плавно переходивших в учебные бои.

Линкор, висящий под брюхом северной крепости, тоже медленно, но верно принимал очертания боевой машины — опутанный строительными конструкциями он походил на кокон гусеницы, из которой, дай только срок, вылупится, в нарушение всех законов биологии, не бабочка, призванная очаровывать мир красотой узоров своих крыльев, но злобный шершень, готовый смертельно жалить всех недругов, посягнувших на его гнездо — на наш Новый Акзар. В строй он должен был вступить через полгода — всё же объём работ был огромен, и я, в силу отсутствия опыта в подобных делах, слабо верил, что мы уложимся в заявленные советом Офицеров сроки, не раз и не два упрекая их в своём выборе — переделать танкер в авианосец было бы гораздо проще. Единственным минусом авика была дороговизна корабликов его москитного флота — их, в отличии от орудий и прочих модулей, продавали по нормальной цене, благо от желающих, несмотря на всю антивоенную пропаганду, отбоя не было.

Ну а кто откажется приобрести себе боевой, пусть и разоружённый, истребитель или перехватчик?

Воткнул муляжи стволов — и вперёд, ощущай себя героем пилотом — сходу вытравить любовь мужчин к оружию не получалось несмотря на все усилия СМИ.

В общем, положа руку на сердце, я признавал правоту совета Офицеров, отложив мечты о своём авианосце в долгий ящик. Сейчас, убеди я их в своих словах, это было бы просто смешно — ну какой это носитель? С четырьмя — пятью бортами? Смех, да и только…

Меж тем, судьба, подготовила мне новый сюрприз, и, на сей раз, преодолеть его предстояло только мне одному…

В тот день, я, как обычно, вышел на лётное поле встречать очередной транспорт. Солнце уже далеко перевалило за полдень и от немногих кораблей, расположившихся на космодроме, уже протянулись длинные тени, обещая очередной спокойный вечер. Большая часть боевых машин, укомплектованных свежесформованными командами пребывала вне планеты оттачивая своё мастерство в одиночных и групповых схватках.

Кроме экипажей, оставшихся без кораблей, к нам, что меня сильно удивляло, шёл пусть небольшой, но стабильный поток переселенцев из, в общем-то, благополучных миров. Техники, служащие, фермеры — несмотря на пропаганду, выставлявшую нас натуральным зверьём, люди шли на Новый Акзар в поисках лучшей доли. Их объяснения, зачастую спутанные и косные, сводились к одному — они хотели защиты и стабильности.

Мир, в котором они привыкли жить — рушился. Разгон вооружённых сил, демонтаж орбитальных крепостей, всеобщая половая распущенность — всё это заставляло людей бросать нажитое и лететь сюда, на ощетинившуюся стволами планету, где никто не посмеет требовать интима от ваших детей, кто не будет вторгаться в вашу личную жизнь, требуя частой смены партнёров и где, с экранов не крутят рекламу всё новых и новых способов удовлетворения своей похоти.

Журналисты, сами того не понимая, создали нам образ угрюмо консервативной планеты, оберегающей замшелые традиции прошлого батареями своих крепостей и флотом — размеры последнего были сильно преувеличены. В общем, как заявил с экрана один из новомодно-бородатых звездунов — «дикая планета, там даже секса нет!». И верно — по сравнению с тем, что творилось в Империи, у нас его, действительно не было.

Другим фактором, способствовавшим прибытию к нам всё новых и новых переселенцев, было то, что Император, до этого времени, регулярно освещавший своим августейшим присутствием выпуски новостных каналов, вдруг пропал.

Первый месяц, новостные каналы, словно по инерции продолжали выделять время на освещение жизни Дворца, объясняя отсутствие Двадцать Восьмого большой нагрузкой — то Он работал с документами, то проводил закрытые совещания — настолько закрытые, что в прессу не просачивалось и слова о повестке дня или о принятых решениях. Ещё через месяц все СМИ дружно убрали и эти обзоры из сетки своего вещания, вспоминая об Императоре только эпизодически, когда в кадр попадали его статуи или картины с ним в главной роли, а ещё спустя немного прекратилось и это.

Империя, ещё полгода назад бывшая единым организмом, начала медленно расползаться — как из-под земли повыползали новые пророки, чудотворцы и маги. Резко скакнула наркоторговля — заправлявшей ей криминалитет сумел протащить закон, разрешавший применять наркотики, полит корректно именовавшиеся теперь «чувственными стимуляторами» для разнообразия своего восприятия мира. Ну а церковь, до этого стоявшая на страже пусть ослабленных, но всё же традиционных ценностей, пустилась просто вразнос, устраивая в своих монастырях оргии и демонстрируя своим прихожанам примеры совсем обратные принципам нестяжательства и аскетизма.

Так что, увидев робко столпившихся подле трапа взрослых и весело скакавших вокруг детей, последние были рады размяться после долгого перелёта, я махнул рукой подходившему Лингу: — Это твои. Принимай как обычно.

Ничего не ответив, переселенцы прибывали каждый день, принося с собой кучи проблем, несмотря на вроде, как и отлаженную процедуру их приёма, он, натянув на лицо приветливую маску, двинулся к ним, на ходу приветственно разводя руки в сторону.

— Добро пожаловать на благословленную Святым Пью землю Нового Акзара, — начал он стандартную приветственную речь, отчего я начал медленно отходить в сторону — быть экспонатом после того, как Ли представит меня новеньким, желания не было. Ну — не люблю я быть в центре внимания, что поделать.

— Господин Люциус? Сэм? — женский голос настиг меня, когда я уже почти добрался до борта, стоявшего рядом Бубалюса — эта часть космодрома была отведена под транспорта. Сделав вид, что мне срочно надо подняться на его борт, я ускорил шаг, направляясь к трапу.

— Сэм Люциус! Да постой же ты! — говорившая находилась у меня точно за спиной и я, мысленно выматерившись — опыт общения с экзальтированными дамочками, прибывшими сюда ради просветления у меня, увы, уже был, я повернулся.

— Сафронова?! Екатерина?! — сказать, что я был удивлён — значило ничего не сказать. Увидеть здесь её, после того, как Марьяна стала моей я ну никак не ожидал. То есть то, что рано или поздно мы пересечёмся, я знал, галактика, как не крути, не такая уж и большая, особенно когда за тобой должок висит, но я ждал встречи в бою, был готов увидеть её лицо на экране атакующего корабля, а не здесь, на Новом Акзаре.

— Узнал! — хохотнула она, уперев руки в бока: — Я уж думала не признаешь…

— Извините, капитан Софрина, — развёл я руками: — Задумался, да и признать вас там, среди переселенцев, в этом обличье…

Последнее было чистой правдой — сменив привычный глазу любого космолётчика комбез на туфли лодочки, короткую юбку, открывавшую приятный мужскому взору вид на стройные ножки и топик, плотно облегавший аккуратную грудь, оставляя открытым подтянутый, с переливавшимися под кожей мышцами, животик — узнать в этом небесном создании капитаншу было непросто.

— А что не так — с моим обличьем? — улыбнулась она: — Или вам не нравится мой новый образ?

— Что вы, капитан, — я старательно отводил глаза в сторону от магнитом притягивающих мой взгляд её соблазнительных выпуклостей: — Ваш… Эээ… Новый стиль… Он весьма хорош. Да — очень… Эээ… Хорош!

— Значит и в этом они соврали, — рассмеялась она, прикрыв рот ладошкой.

— В чём? И кто?

— Да журналисты, кто ж ещё! Вас же женоненавистником и, одновременно — сексуальным маньяком объявили!

— Меня?! Это не так!

— Что именно? — прищурившись, она окинула меня оценивающим взглядом: — Кстати, Сэм — помывшись ты выглядишь симпатичнее.

— Хм… Спасибо. Ты тоже ничего так. Без одежды. — я хотел сказать без комбеза, но язык подвёл меня, выдав против моей воли совсем другое слово: — Я хотел сказать — без…

— Но — к маньяку ты всё же ближе, — покачала она головой из стороны в сторону, будто раздумывая.

— Капитан Софирина, — поняв, что переспорить женщину вообще, а конкретно эту у меня вряд ли получится, я перешёл на официальный тон: — Чем обязан честью видеть вас тут?

— Не капитан, — тоже враз стерев с лица всю свою весёлость, вздохнула она: — Я больше не капитан, Сэм. Экипаж разбежался, я пару раз нанималась, но не пошло. Не спрашивай, — махнула она рукой, хмурясь: — Иначе много неприятного о своей породе узнаешь.

— Не буду, — усевшись на ступеньку трапа я кивнул ей, но Екатерина, отрицательно мотнув головой осталась стоять, только перейдя напротив меня.

— Могу вернуть Марьяну, — закурив предложил ей я: — Всё одно без дела стоит.

Это было правдой. Не знаю почему, но отправить на переделку её кораблик у меня просто не поднималась рука — вот он и стоял в стороне ожидая того момента, когда до него дойдёт очередь.

— Не надо, — отвернулась она: — Что было, то прошло, к чему мне Марьяна теперь.

— Извини, не понимаю, — выпустив практически невидимую в ярком солнечном свете струйку дыма, я посмотрел на неё: — Если ты не ради корабля, то зачем… Ну…

— Зачем пришла?

— Ну да. Хочешь корабль — бери. Мы флот собираем, опытные кадры нужны. Экипаж из девчонок наберёшь…

— Знаешь, Сэм, — подойдя к краю трапа, она уселась на корточки передо мной: — Ты же мог меня тогда, ну — на Марьяне, взять. Силой, прямо в рубке. Мог?

— Ну мог.

— Но — не стал.

— Не стал.

— Почему? И рабыней не взял. Ведь имел право?

— Не люблю насилие, — на сей раз струя дыма, отнесённая порывом ветра, вернулась мне в лицо, отчего я заморгал, сбивая выступившую слезу: — Чёрт… По любви — другое дело… — вытерев глаза, и, потеряв при этом сигарету — ветерок сдул её с края трапа, куда я её положил, я достал новую: — Да и броню снимать долго было. Ясно?!

— Допустим ясно, — кивнула она, внимательно следя за мной: — А у тебя, на твоём корабле, для меня местечка не найдётся?

Местечко было — Шнек, всё более и более зарывавшийся в вопросы управления нашим новым флотом, уже не раз говорил мне о необходимости замены его персоны, не предлагая никого взамен. Жбан, единственная готовая кандидатура — отказывался, ссылаясь на занятость производством, а более никого, из ветеранов, я имею в виду, готовых взвалить на себя собачью должность старпома не было.

— Допустим найдётся, — в тон её ответил я, во всю пялясь на её бюст, как назло оказавшийся прямо перед моими глазами.

— Тогда пошли, — она пружинисто встала, отчего я, против своей воли, задрал голову вверх, провожая взглядом эти, столь восхитительные полусферы.

— Куда? — торопливо вставая и спускаясь с трапа на бетон лётного поля поинтересовался я.

— Для начала — угости девушку ужином. Ты в такой дыре засел — трое суток сухим пайком питалась. У вас здесь приличные места, куда девушек водят есть?

— Вроде есть… — неуверенно пробормотал я, осознавая, что за всё время, проведённое на планете, так и не удосужился поинтересоваться культурной жизнью нашего мирка. Да и некогда было: — Должно быть что-то!

— А ты точно не женоненавистник? — поинтересовалась Софрина, чуть отставляя локоток, что бы я мог взять её под руку: — Хотя… Это неважно — исправим!

— И… Какой у тебя план… — я хотел было сказать на ночь, но, посчитав это пошлым, смолк.

— План? Как у любой бедной девушки, оставшейся без своего корабля и защиты, — звонко рассмеялась она: — Ужин. Танцы, вино и последующий завтрак. Совместный завтрак.

— Капитан Софрина. — выдернув руку я отступил на шаг и заложив обе руки за спину, продолжил казённым тоном: — Предлагаю вам должность старшего помощника на эсминце Весельчак. Завтра познакомитесь с командой.

— Сэм, ты чего?

— В вашей жертве, госпожа Софрина, нет необходимости — место ваше. Уверен, вы…

— А я уверена, что ты, Сэм, дурак! Стала бы я ради должности к тебе в постель прыгать!

— Не стала бы?

Подойдя ко мне, она чмокнула меня в щёку: — У тебя была масса возможностей сделать со мной всё, что ты хочешь — но ты не стал. Другие бы — не колебались. И сюда я пришла — не ради этой должности…

— Тссс. — положив ей палец на рот, я вынудил её замолчать: — Давай не будем спешить.

— Не будем, — мотнув головой и освободив губы, она вновь подставила руку: — Пойдём ужинать, уже? Я — чертовски голодна!

Легкое жужжание комма, разбудило меня, когда солнце, судя по его весёлым лучам, заливавшим комнатку небольшой гостиницы, уже почти добралось до полудня.

— Ого! — выкопавшись из груды белья, Катя озадачено покачала головой: — Уже почти полдень! Здорово мы с тобой продрыхли. Отвечать будешь?

— Да ну их всех, — попытался я опрокинуть её на спину, но она ловко вывернулась: — Ответь, может важное что, а я пока в порядок себя приведу. — и, не давая мне второго шанса, скрылась в ванной.

— Слушаю. — не испытывая никакого энтузиазма я поднес комм ко рту.

— Сэм, ты меня извини, — тревожные нотки, кои просто переполняли голос Шнека, заставили меня напрячься.

— Что случилось?

— Да… Да ничего, Сэм. Чего ты переполошился? Вставай…те, завтракайте и на Совет. Ничего срочного. Так, рутина.

— Точно ничего не случилось? — несмотря на то, что старпом полностью вернул себе контроль над своими эмоциями — сейчас, в его интонациях царствовало спокойствие, верить ему я не мог, буквально кожей ощущая какую-то фальшь. Да и шум голосов, на заднем фоне — собравшиеся там люди галдели, обсуждая какую-то, сильно взволновавшую их новость — их выкрики были совсем уж далеки от спокойствия.

— Ничего-ничего, Сэм. Завтракайте спокойно и приходите, — посмотрев на комм, чей экран высветил сигнал отбоя, я потёр лицо, приводя мысли в порядок.

— Что-то не так? — обмотанная полотенцем Катя, уселась рядом: — Чего звонили?

— Да, ерунда, — изловчившись, я поймал край её импровизированного платья: — На Совет зовут. Но — не срочно, так что…

— А, может срочно? — улыбнулась она, придерживая, впрочем, не сильно край полотенца, которое начало медленно скользить меж её пальцев.

— Подождут, чего в этой дыре может случиться, — резко дёрнув материю я опрокинул её, не ожидавшую такого рывка, прямо в свои объятья: — Подождут, — пробормотал я, преодолевая её наигранное сопротивление: — Ещё как подождут.

— Знаешь, — намазывая на тост джем, каким-то рассеянным тоном, произнесла Екатерина: — У тебя здесь так мирно… Будто мы в другой галактике. В Империи, ну — в бывшей Империи, всё кипит, бурлит, а тут…

— Погоди, — не поняв её слова я вопросительно посмотрел на девушку: — Как это — в бывшей?

— Ты что — не в курсе? Новости не смотришь?

— У нас спутник связи того — сдох две недели назад, — покачал я головой: — Два месяца, гад, отработал — и сгорел. Представляешь? Ну — гарантийка к нам ехать отказалась, далеко мол, хорошо, что хоть ЗИП отправили — с твоим транспортом прибыть, кстати, должен был. Так — что с Империей?

— Расформировали, десять дней назад, — с хрустом откусив кусочек тоста, пояснила она: — В связи с отсутствием Императора.

— Оба-на… А это разве законно?

— Нет, но, кто их осудит? — сделав глоток кофе, она принялась пояснять: — Собрался совет Аристократов и раз — закон принят! Императора нет, да здравствует Федерация! Быстро попилили территории, поделили остатки казны, она, правда сказать, и так дно показывало. Всё! Готово!

— Погоди, погоди, — будничность, с которой была упразднена Империя меня просто шокировала: — А как же флот? Армия? Народ, в конце концов? Что — никто не возмутился?!

— Ну, флота и армии уже нет, странно, что спрашиваешь.

— Но не всех же уволили? Хоть какое-то части, эскадры — остались?

— Остались, — кивнула она, принимаясь за второй тост: — Остались, как не остаться. Вот только все, кто остался — под Аристократов легли — милостью Двадцать Восьмого все уже по горло сыты. А народ… А что народ? По всем каналам о великой победе демократии трубят! О возвращении к истокам — к истинно народной власти.

— Бред! — помешав кофе ложечкой, несмотря на то, что сахар был давно размешан, я сделал небольшой глоток и потянулся за сигаретами: — Бред какой-то!

— Не бред, а — народовластие, соборность и возрождение исторических традиций.

— Это соборность-то традиция? Попы же в унисон с Императором пели?!

— Ты что? — Екатерина, в притворном возмущении, округлила глаза: — Святая Церковь, просто подчинялась тирану — и Двадцать Восьмому и всем предыдущим, а на деле — стенала и молилась о нисхождении демократии, страдая под Его пятой!

— Ты хочешь сказать — сейчас они его хают?!

— И ещё как! Ты бы послушал их проповеди… Хотя нет, — тебе не стоит. Но, в двух словах — да, льют грязь на ушедшего и благословляют новых.

— Это аристократов что ли? — поморщился я, с трудом веря в подобное. Хотя — почему — с трудом? Головой-то я уже давно понимал, что вся эта движуха, затеянная Императором, начиная с разгрома Баронов и уничтожения Копий — неспроста. И поход к конникам, и последовавший разгон флота, совмещённый с послаблением нравов — всё это были элементы одной мозаики, вот только складываться в единый образ, который бы мог ответить на простой вопрос — «а нафига всё это?», кусочки никак не хотели.

— Их самых, — кивнула она: — Истинных носителей демократических ценностей. Представляешь — они, из поколения в поколение, из уст в уста, передавали семейные предания о Золотом Веке, царившем до прихода первого Вечного Императора. Тогда же — Республика была. Ну а он припёрся и того — узурпировал и порушил.

— Чё, правда?

— Сомневаешься? В архивах, случайно и внезапно, нашли кипы документов времён той, Первой Республики. Уже и учебники в школах поменяли. А аристократы наши — это потомки того, до Имперского, парламента. Вот.

— Охренеть, — покачав головой я отпил кофе: — И все этот бред сожрали? Империи — пять тысяч лет, да не помнит уже никто о том, что до неё было. Понятно дело — бумажки сами же и сочинили, и нашли — подлог же! Пять тысячелетий лежали и на них никто не смотрел, да? А тут раз — и нашлись. Не верю! Да и никто не поверит в такой бред.

— А попробуй не поверь, тут же в роялисты запишут и демократично того, с конфискацией. Да и СМИ все запоем поют про сладкую жизнь в Республике — мол де тогда рай был, а сейчас ещё круче сделаем, технологии сильнее, а новый правители — мудрее. В общем — все ждут богатств, кои, несомненно, в самое ближайшее время просто посыплются с неба.

— Богатства? На халяву? Ага… Щаз вот прямо поверю, что аристократия будет что-либо для народа делать.

— А вот люди верят, что им остаётся? Раньше верили в Императора, теперь… — вздохнув, она потянулась было к третьему тосту, но передумав, и снова вздохнув — поджаренный хлеб выглядел более чем аппетитно, убрала руку: — Худею, — пояснила она в ответ на мой вопросительный взгляд: — У тебя тут разжиреть нечего делать — всё такое вкусное и натуральное.

— Вот и ешь, раз нравится, — подвинул к ней вазочку с оставшимися в ней двумя кусочками хлеба: — Ешь, мы с тобой ночью столько сил сожгли — лопай давай, а как поешь, — взяв в руки комм я на миг задумался, подбирая подходящую кандидатуру: — Прогуляешься. Я попрошу Анну, это жена моего телохранителя, тебе экскурсию устроить, хорошо?

— Вот умеешь ты уговаривать, — рассмеявшись, она взяла желанный тост и принялась покрывать его толстым слоем джема.

— Купальник не забудь, — кивнул я ей прощаясь: — Здесь у нас купальный сезон круглый год.

— Да я и без него могу, — пожала она плечами, бросив на меня озорной взгляд: — Я же — современная женщина.

— Во! — показав ей кулак, я угрожающе покачал им в воздухе: — Это ты там была современной, а здесь — ты моя. Скажи спасибо, что паранджу не ввёл!

— Паранджу? Это которая с головы до ног, да? — уточнила Катя, проведя пальчиком в воздухе перед собой вертикальную, сверху вниз, черту.

— Она самая.

— Вводи! — встав со своего места, Катя подошла ко мне, и, обняв за шею чмокнула в щеку: — Вводи, я под ней совсем голенькая ходить буду. Ммм… Как тебе? Быть со мной рядом и знать, что я…

— Госпожа Сафронова! Прекратите разврат!

— Странно, — потеревшись щекой о мой подбородок, она выпустила меня из своих объятий, оставив за собой последнее слово: — А ночью ты как-то против разврата, не был, а?

— И что у вас случилось? — бодрым тоном осведомился я, подходя к кубу проектора, вокруг которого толпились, продолжая что-то горячо обсуждать, члены Совета: — Честным людям спать не даёте!

— Спать, сэр, — подался в сторону, освобождая мне проход, Док: — Ночью надо.

— Вот чего ты такой злой, а Жерг? — облокотясь о край куба, я пробежал взглядом по высвеченным столбцам текста и разномастным, стремящимся вниз, графикам — ничего особенного, обычные сводки.

— Он, Сэм, злой потому, — подал голос Жбан: — Что у него бабы нет. Вот у тебя появилась — ты и подобрел.

— Кастрирую, — меланхоличным тоном не остался в долгу врач: — Тупым скальпелем и без наркоза.

— Случилось-то чего? Ну, кроме развала Империи? — предотвращая их возможную пикировку, постучал я костяшками пальцев по металлу: — Авария? Корабли на манёврах столкнулись?

— Ааа…Развал Империи, Сэм? Ты о чём?! — взмахнув рукой, Шнек вывел на экран список горячих новостей: — Тут про развал ничего нет?!

— Да я сам только узнал — мне Сафронова рассказала прямо во время завтрака…

— То есть — ночь удалась? — снова вклинился штурман: — И как оно?

— Нормально.

— Не, Сэм, — ухмыльнувшись, толстяк потёр ладони: — Как было-то? Ну — ты над или под был? Подробности давай!

— Жбан!

— А что? — сделав невинное лицо, без тени иронии продолжил он: — Всё же как это? Ну — капитан с капитаном. Капитаншей, то есть. Кто сверху-то был? Интересно же!

— Док — будешь его кастрировать, заодно и язык отрежь, ладно?

— Эх… Сэм, я думал ты друг, а ты, — махнув рукой Жбан напустил было обиженный вид, но не сдержался и заржал: — А покраснел-то как!

— Давайте к делу. — демонстративно отвернувшись, я присмотрелся к кричащим о новой, и, как всегда — неведомой угрозе, заголовкам. Странно, но в них, действительно, ни словом, ни полусловом Империя, или хоть что-то имеющее к ней касательство — ну там флот, администрация, или Император — не упоминалось: Шнек — неужто в новостях ничего нет? Про Империю?

— Сам смотри, — кивнул старпом, а вернее сказать — наш адмирал, на голограмму: — Про Империю — ни слова. Так что, не знаю…Откуда подруга твоя эту новость взяла. Все новости о созвездии Щупалец.

— И что там? Ну? Чего молчите? — уяснить что-либо вразумительное из заголовков было сложно — СМИ, как обычно, нагнетали, во всю, общими фразами, расписывая угрозу и ловко уходя от конкретики.

Насколько я помнил карту, а помнил её я не особенно хорошо — созвездие Щупалец, представляло из себя скопление двух десятков звёзд, как бы волнообразно расходившихся из общего центра — ничем не знаменитой маленькой туманности темно серого цвета, где-то на краю Империи. Само созвездие тоже редко появлялось в новостях — обитатели каменистых планеты были в основном, шахтёрами, добывавшими не особо ценные металлы — и чего про них писать?

— Кхм, — откашлялся в кулак Шнек: — Ты почти прав, Сэм. Нашли, только не клад. И не мы. Нас нашли, Сэм. Чужие. И идут они к нам, отнюдь не с подарками.