База Кило.

267 год правления 28 Императора (следующий день).

Мы сидели в кают-компании Жнеца и пили чай. Мы — это Вильсон, Самарин, Роже и я. Вообще-то, если говорить по-честному, мне было не по рангу присутствовать на совещании старших командиров нашего отряда. Но, во-первых, я и так уже прикоснулся к этой тайне и, во-вторых — хрен бы я пустил кого копаться на камбузе в моё отсутствие — собственно именно так я и сообщил капитану, когда он, после того как все мы, осмотрев и даже ощупав капсулы сна, столпились около распахнутого контейнера.

— Завтра в три дня. — Весельчак немного пришёл в себя от увиденного и даже сумел выдавить кривую ухмылку. — В кают-компании. Жду всех. Чай пить будем и думать. Самарин, Роже! Да перестаньте вы туда, — он махнул рукой вглубь конта. — Пялиться! И так ясно — влетели. Всё, всем отдыхать!

— Значит в пятнадцать ноль-ноль? — Переспросил его я.

— А тебя я не звал, Сэм. Вали отдыхать!

Как вы понимаете — свои аргументы — касательно своего участия в совещании, я тут и высказал. Наверное сработало потрясение от увиденного — капитан даже спорить не стал, только кивнул, мол чёрт с тобой. А вот Самарин, в отличии от него, прореагировал быстро и, к моему удивлению — негативно:

— Сэм? Зачем тебе это? Посуду не побьём, помоем. После. Шёл бы ты лучше отдыхать, ну — со всеми.

Я отрицательно мотнул головой. — Не, старпом. Раз уж я в это, вместе с вами, вляпался, то и идти мне — с вами, до конца.

— Ну смотри, — не стал он спорить. — Только запомнил бы — многие знания…

— Угу, многие печали. Знаю.

— Ну а раз знаешь — чего голову в петлю суёшь. Копии, Империи, наши бабы замороженные — тут такой узел… — Он закатил глаза. — Неспроста это всё так. И смотри — одно дело — ты рядовой боец, кок — спрос один и, совсем другое — если ты в совете офицеров участие принимаешь — ценник сразу возрастёт. Сечёшь? Тут просто сроком не отделаешься.

— В курсе. — Я кивнул. — Но и ставки растут — если всё хорошо срастётся.

— Не замечал в тебе азарта раньше, Сэм. Удивил, — капитан был действительно удивлён. — Ты всегда пофигистом был же? Что случилось?

— Я просто почувствовал себя в команде, — пожал я плечами.

— Твоё дело. Только, — он повернулся ко мне и ткнул меня пальцем в грудь. — Смотри, пожалеешь потом.

И вот мы сидели в кают-компании попивая имбирный чай. Имбирным его я называл специально, исключительно ради повышения своей значимости — по факту это был самый обычный цветочный чай из пакетиков, чьё отличие было только в том, что в каждую кружку я заранее положил по кусочку очищенного имбирного корня.

К чаю шли плюшки — те самые, абордажные. После всех наших приключений они здорово изменились в своей форме, но, к счастью, все те встряски никак не отразились на их вкусовых качествах, так что я, слегка всего лишь заново распёк их в духовке и засыпал новым слоем сахарной пудры.

— Ну? — Вильсон отставил в сторону ополовиненную чашку. — У кого какие идеи? Предлагаю начать с начала — почему на транспорте оказалось это? Сэм?

— А что я? Тут и по опытнее народ есть.

— Ты — самый молодой, тебе начинать.

— Да, такова традиция, — согласно кивнул Самарин.

— Подчиняюсь насилию, — пробормотал я, кинув на старпома далёкий от любви взгляд. — Я уже говорил, повторюсь — у Копий могло не оказаться под рукой своих контов, вот в наши и запихнули.

— Допустим, — кивнул Весельчак. — А по поводу Имперских капсул сна? С бабами?

— А скажите мне, уважаемые, — я покрутил в руках чайную ложечку. — Кто-либо их женщин видел?

— Нет, их сообщество плотно закрыто, — покачал головой Роже. — У нас, я имею в виду наши — человеческие, источники, те, что нам открыты, информации, касательно их женщин нет. Всё, что нам известно это то, что они рождаются сразу пачками — по два-три или больше существа за раз.

— И то, — подхватил Самарин. — Что на несколько тушек один разум. Но каждый при этом — не тупой исполнитель, как у муравьёв, например, а вполне разумный индивид, способный принимать самостоятельные решения в случае изоляции.

— То есть, — подытожил я их слова. — Мы ничего не знаем об их быте, семьях и тому подобному, да?

— Ну да, — кивнул капитан. — Да и не копался никто — своих проблем хватает. К нам не лезут — и на том спасибо.

— А об их структуре, я про общество — ну, кто главный у них? Про это что-либо известно?

— Вроде всё решает совет семей, — неуверенно оглядываясь на товарищей произнёс старпом. — Слушай, Сэм! Мы тут не на твои вопросы отвечать собрались. Что по ситуации сказать можешь?

— Так как мне отвечать, если я про них ничего не знаю?

— Тут про них никто ничего не знает, — успокоил меня Вильсон. — Знали бы — сами додумались. Идеи есть? Вот и выкладывай. Любые, самые сумасбродные.

— Как скажите, — пожал я плечами. — Только потом не жалуйтесь.

— Не будем. Давай.

— Как первый вариант. Бабы им нужны для борделей. Своих типа нельзя.

— Не катит, — тут же покачал головой Самарин. — Для этого замораживать не надо — объяви ценник и так набегут.

— Хорошо. Второй вариант. Зап части.

— Что?!

— Они купили людей на запасные части. На органы. Самарин, ты же сам говорил — мол они когда-то людьми были, ну вот и покупают себе людей — органы менять.

— Бред, — покачал головой он. — Сейчас дешевле вырастить органы, нежели с трансплантаций возиться.

— И что? — Не сдавался я. — Всё вырастить можно?

— Почти всё, — кивнул он головой. — Так что — этот выстрел тоже мимо.

— Погоди, — идея с донорством, пусть и таким незаконным, мне понравилась, и я не хотел от неё так просто отказываться. — Ты говоришь — почти всё выращивают, да?

— Да.

— А что нельзя вырастить?

— Яйца нельзя, — ответил на вопрос Роже. — Оторвут в драке, иди в оперу. Фальцетом петь будешь.

— Яйца?

— Ага, — он кивнул и потянулся за плюшкой. — Там с генами всё сложно, не получается механизм воспроизводства генома повторить. Сколько ни пробовали — одни мутанты потом рождаются. У нас так одному прилетело. Туда. Ну, морковку-то ему новую сделали, больше прежней, а вот остальное — не. Не смогли. Сейчас где-то в опере трудится.

— Погоди, — я даже замахал руками, буквально физически ощущая близость разгадки. — Чёрт с ней, с оперой. Скажи, — я сглотнул, так как вопрос, который хотел задать, даже мне казался диким. — А матки выращивают? С яичниками ну и всем остальным?

— Сэм? Чего тупишь? Я же тебе говорю — не… — Он замер на полуслове посмотрев на меня округлившимися глазами. — Ты думаешь они… Их для… Ну…

Я молча кивнул.

— Ну вы, блин, даёте! — Прервал воцарившееся было молчание Вильсон. — Фантасты! Ишь — до чего договорились! Бред!

— Погоди, — сидевший всё это время молча Самарин, отодвинул от себя чашку. — Ты сам предложил — любые варианты, вот Сэм и дал волю фантазии. Бредовая, конечно, версия, но вполне логичная.

— Где? Где ты тут логику увидел? Самара? Ну ты-то! Ты хоть голову включи!

— А я и включил, Виль. Смотри. В грузе — одни бабы. Так?

— Ну?

— Возраст — средний. Нет ни молоденьких, ни старух. Так?

— Так.

— Не в бордели же их, на самом деле. И не на органы. Согласись — не на мясо же их.

— На мясо — тогда там бы и мужики были. Да согласен я, — капитан устало покачал головой. — Только… Ты представляешь — во что мы вляпались?! Если всё так как этот говорит, — он устало кивнул в мою сторону. — Так нам конец. Копии нам такой секрет не простят.

— И не только Копии. Капсулы — Имперские, а это значит, что Империя в этом тоже замазана. Ты размеры скандала представляешь? — Самарин широко развёл руками, будто раскрывал в воздухе огромный баннер. — Империя торгует женщинами! Наши жёны проданы Чужим! Копии — массовые насильники! Да журналисты это до небес раздуют! Я тебе говорил — соглашайся! Сейчас, ну поторговались бы, ну продали бы им груз — вместе с Волом, за две…ну три сотни! Сидели б сейчас — пиво с раками пили! Нет! Всё жадность твоя! Что теперь?

— Погоди, может не всё так и плохо! — Он прищурился и некоторое время молчал, прикидывая и просчитывая варианты. — Допустим — всё так и есть. Тогда у нас два варианта. Либо кто-то из чиновников решил подзаработать, но тогда за ним стоит такая мафия, что тут потребуются силы всего Братства. Либо, — он судорожно вздохнул, не желая произносить очевидное — слишком уж дико оно звучало.

— Либо за этим стоит сам Двадцать Восьмой, — произнёс я.

— Ты сдурел, Сэм?! — Старпом покачал головой. — Что бы Он — и своими торговал?! Тем более — женщинами!

— Так ты же сам только что? Ну, заголовки?

— Это дурковал я. Журналисты — те да, этим только повод дай! Не, не мог Он.

— А если…

— Никаких если! — Самарин хлопнул ладонью по столу. — Забудь!

— Хорошо, — не стал спорить с ним я. — Есть ещё один момент.

— Ну? — Он с подозрением уставился на меня.

— Жерг. И его Аркан. Он всё это замутил, но сам, хотя его корабль свалил первым, сюда не вернулся.

— Кстати да, капитан? — Роже повернулся к Вильсону. — Наш друг что? Всё это время — молчит? Не поинтересовался даже, что за груз мы взяли?

— Молчит, — развёл руками Весельчак. — Я послал ему стандартный сигнал — об успешном завершении, ну, когда мы упрыгали оттуда.

— И?

— И ничего! — Он раздражённо покачал головой. — Ни слова в ответ.

— Подстава? — Я отложил ложечку и откинувшись на спинку стула сложил руки на груди.

— Кого? Да и зачем ему? Наверное, ему тоже на хвост сели, вот и крутится, сбивает, как и мы.

— И за два дня не сбил? — Я с сомнением посмотрел на него. — Он же из ветеранов, да?

— Да не знаю я! — Капитан зло выругался. — Не знаю!

— Капитан, сэр. — Я попробовал его успокоить. — Ну, может и вправду занят он, хвосты рубит. Освободится — выйдет на связь. Уж что-что, а вот от своей доли отказываться, уверен он не будет. Если только…

— Что если?

— Если это изначально не подстава была.

— Сэм. — Вильсон тяжело вздохнул. — Тебе не говорили, что ты — параноик?

— Говорили, сэр.

— Это — Братство, Сэм. И ему несколько сотен, слышишь — сотен лет. Какие подставы?

— Ну я же только фантазирую, сэр.

— Фантазёр, — пробормотал он, успокаиваясь. — Ладно. Делать-то что будем?

— Скинем Вола на звезду? — Предположил Самарин, стараясь смотреть мимо нас.

— Ты готов вот так легко убить несколько тысяч людей? Женщин? Не, мужики, — Роже встал. — Я пасс.

— Я тоже, — поддержал его Вильсон.

— Всё понимаю, мужики, но — нет груза, нет улик. — Самарин тоже встал и прислонился к переборке. — Поганое решение, не спорю, но так будет лучше для всех. Подумайте.

— Не вариант, нет, — покачал головой Роже. — Кроме того, ты забыл про Копий. Они-то знают, что груз у нас и знают, что мы знаем, что это за груз.

— Так давайте им отдадим, — я вставать не стал, ограничившись тем, что просто обвёл всех присутствовавших взглядом. — Капитан, позвоните им. Мол мы подумали и согласны. Ну и молчать, если они спросят — смотрели или нет, молчать пообещаем.

— А что? — Оживился старпом. — Вариант. Звони им, Виль.

— Ну, давайте попробуем, — он с сомнением посмотрел на меня и достал коммуникатор. Набрав код, он приложил его к уху и, мы затихли, напряжённо ожидая начала разговора, но, спустя всего несколько секунд, он чертыхнулся и положил коммуникатор на стол.

— Их нет на станции. Абонент не абонент!

— Как это нет?! — Не понял его Самарин. — Вчера были, а…

— Вчера были, а сегодня нет. На, сам попробуй, — он толчком послал устройство по столу к нему, но старпом не спешил брать комм в руки.

— Значит договариваться они не будут. — Пробормотал он. — Что ж! Им же хуже! Воевать они сюда не полезут — база укреплена, значит что?

— Что? — Эхом вернул ему вопрос капитан.

— А то! Живём как прежде, испугались они с Братством тягаться. Свалили.

— Допустим, — Вильсон не был столь оптимистичен. — Допустим ты прав. Включили заднюю, может решили, что мы тоже испугаемся и, действительно, избавимся от груза. Типа ничего и не было. Допустим. А с грузом-то что делать?

— Разрешите? — Я поднял руку как примерный школьник, знающий ответ и желающий побыстрее сообщить учителю о своём знании.

— Опять ты? — Весельчак поморщился, но всё же кивнул, разрешая мне высказаться. — Говори.

— Мы же можем узнать — где их того? Ну и слетать туда.

— Погоди. Я не понял. Кого их? Куда слетать?

— Женщин где — в капсулы эти законопатили, понимаете? — Я заторопился, боясь, что меня оборвут. — Слетать туда, где всё это произошло. Если речь идёт о таких масштабах поставок, то должен быть центр! Не по одной же отлавливают?! Центр — где всех собирают, грузят в конты и передают Копиям. Оптом. Крупным. Вот туда и слетать надо.

— Зачем?

— А затем… Когда прилетим… Потом, — что потом я не придумал и сейчас торопливо пытался что-то изобразить. — Посмотрим, что там. Если криминал, тогда можно попробовать договориться, Братство же мафия должна уважать.

— Так, — согласно кивнул капитан. — А, если, это местные чиновники? Тогда что?

— Тогда… Тогда надо покопаться в них. В чиновниках, то есть. Наверняка есть какой-то правдолюб или карьерист — ему слить инфу, он, я в этом уверен, ради своей карьеры всё и всех на уши поставит! Такой шанс лично перед Императором и выслужиться и утопить десяток другой коррупционеров-конкурентов.

— Хм, — Самарин взъерошил волосы ожесточённо почесался. — А что? Сыграть на их, я про чинуш, противоречиях? Может и сработать. Что думаете, братья?

— И как мы такую инфу сольём? — Скептическим тоном поинтересовался Роже. — Не — как это технически сделать не проблема. Связи есть. Я про легенду. Мол — летели мы себе, летели, а тут — хлоп и транспорт Копий. Ну мы его малость того, грабануть решили, а когда экипаж вырезали, то баб во льду, нашли. Так что ли? Так нас распылят моментом!

— Погоди, — я снова приподнял руку. — А у нас каперское свидетельство есть?

— Штук пять, — меланхолично жуя плюшку, ответил Вильсон. — И все — легальные. Что, хочешь ими сыграть? Так у нас с Копиями войны нет.

— Не, зачем нам война. Типа — летели себе… Эээ… Честные каперы-исследователи. Да. А стволы — вот свидетельство — в нейтральных системах опасно бывает. Вот. Ну, исследовали, себе — исследовали, а тут — хоп, — я скопировал тон Роже. — Вол висит. Брошенный. Ну мы его того, а там — бабы во льду. А мы, как честные сыны Империи, видя такое непотребство и радея о своих согражданах, его и отбуксировали — в безопасное место. А теперь — готовы передать его законной власти. За скромное вознаграждение. Ну а чтобы подстраховаться — видео снимем. В скафандрах — типа подлетели, вскрыли, охренели и задокументировали. Ну а если власть нас прижмёт — мы видео в СМИ сольём. Вот как-то так.

— Эх… Тебе точно попом быть надо, Сэм! Так красиво всё расписал, я даже едва не прослезился, герои прямо! Добрые и честные самаритяне прямо… Орден каждому! Нет — по два сразу. Каждому! — Вильсон смахнул воображаемую слезу.

— У тебя бумажка есть?

— Нет, зачем? — Мне очень не понравился его тон, и я непроизвольно напрягся.

— Запиши, забудешь ещё.

Я кивнул, чувствуя, как первые мурашки начали своё восхождение по моей спине.

— Запиши, запиши. Тебе эту речь толкать.

— Мне?!

— Конечно тебе, — он усмехнулся в своей любимой манере. — Ты предложил — тебе и делать. Таков закон!

— Чего?!

— Да, таков закон Братства. — Подтвердил Самарин. — Предложил — делай. Делаешь — отвечай! Таков закон, Сэм. Таков закон… Брат!

Прошло три дня и оба наших корабля покинули базу Кило, взяв курс на пустую нейтральную систему в ничейном секторе. Не надо думать, что все три дня, прошедшие с момента нашего разговора в кают-компании были посвящены попыткам вытащить экипаж из кабаков.

Отнюдь! Народ собрался моментально, стоило только Самарину разослать всем сообщение о сборе.

Все эти дни мы готовились к походу.

Прежде всего, нужно было снять информацию с капсул — считать их паспорта, в которых хранились все данные с момента её активации. Данные модели широко применялись как спасательные модули — встроенная в них автоматика фиксировала своё местоположение, при каждой смене координат — получая эти данные от навигационных буёв, с незапамятных времён, раскиданных по большей части известных систем и тотчас внося в паспорт новые данные. Зачем это делалось — понятно, имея такие подсказки можно было легко определить систему, происшествие в которой вынудило человека залечь в сон.

На наше счастье Имперские технологии не отличались излишней сложностью — разработчики предпочитали идти по пути наименьшего сопротивления, размещая паспорт в самом обычном текстовом формате на встроенном накопителе. Собрать эти данные было несложно — втыкай считыватель в разъём и скидывай себе копию. Несложно — физически и весьма сложно — эмоционально. Разъёмы считывателей находились точно напротив лица спящей и волей не волей мы вынуждены были встречаться взглядами со спящими женщинами — должен признать это было не самое приятное зрелище. Не все просто спали, на некоторых лицах я различал застывшие гримасы ужаса, отвращения и отчаянья. Некоторых сон захватил в момент, когда они с кем-то боролись или протестовали — выдержать взгляд открытых, сохранивших эмоции несмотря на ледяную патину глаз, было тяжело.

Со стороны может показаться — а чего такого? Они же просто лежат, как куклы или манекены. Заиндевевшие только. Может и действительно — ничего, но меня порой просто передёргивало, когда, втыкая считыватель в разъём я встречался своим взглядом со взглядом симпатичной девушки, чей рот был перекошен замороженным криком, а глаза просто молили — нет, не надо, спаси!

Проняло даже Самарина — завершив считку данных с очередного конта он вышел из трюма и, усевшись прямо на пол ангара, закурил. Не сговариваясь мы сами себе определили норму — делаем по конту и перекур.

— Ну, что скажешь? — я прислонился к корпусу Вола и вытянул ноги. Вопрос я задал просто так, разговора поддержания для и не надеялся на какой-либо ответ кроме дежурного — типа да ничего, устал или ещё чего-то подобного. Но старпом меня удивил, повернув ко мне бледное лицо он едва слышно произнёс:

— Император. Он не мог не знать. Об этом.

По нему было видно — его привычный мир, основанный на стержне абсолютной веры в Императора, дал трещину. Это для меня — чужака в данном мире, не было ничего необычного, власть, по крайней мере на моей Родине, ни брезговала ничем ради наживы, но тут — тут культ Безгрешного и Мудрого, Заботливого и прочая, прочая, прочая Императора, был возведён в абсолют. Он — святой и мысли Его — только о детях Его. О нас то бишь… И тут — такое. Да, увиденное нами серьёзно разрушало эту веру.

— Ну, — я затянулся. — Он вполне мог и не знать о происходящем. Сам знаешь — до неба высоко, до царя — далеко. — Я снова затянулся. — Вот местные и творят произвол. Власти местные я имею в виду.

— А Особисты что?

— Купили. Не задаром же Копиям их… эээ… эти конты, капсулы — передают. Все и всё на откатах. Круговая порука — слыхал?

— Ты что? Что бы Особый Отдел и брал?

— Да легко. Вопрос цены.

Я сознательно переключал его внимание с августейшей фигуры на чиновников — Самарин слишком болезненно переживал любую попытку очернить Двадцать Восьмого, что, для человека, которому с детства вбиваю мысль об Его непогрешимости, было естественной реакцией.

— Надо Ему доложить, донести до него Правду.

— Угу, надо, — мысленно я вздохнул. Донести. Ага. Два раза. Тебя с этой правдой, в обнимку, там и закопают, прямо перед троном. Дабы не. И в назидание для. Проходили уже.

Но конечно — ничего подобного я говорить не стал, наоборот:

— Только идти, к Нему надо подготовившись, со всеми данными. Да и не нам. Кто мы такие? Тут кто-либо из Его окружения нужен, к кому Он прислушается, понимаешь?

— Чего расселись? — Подошедший Вильсон был далёк от своего весёлого образа, невооружённым глазом было видно, что и на нём сказалась та же эмоциональная нагрузка. Признаюсь — в этот момент я совсем по-другому посмотрел на них. Казалось бы — головорезы, бандиты, преступники — им вырезать экипаж Бабулюса было плёвым делом, да и Чужих перебить тоже, ан нет. Видя перед собой беззащитных, явно насильственно схваченных и замороженных женщин они не то что бы размякли, нет — они скорее были злы на тех, кто совершил это, злы и полны сопереживания, сочувствия к жертвам этого насилия.

— Пошли! — Он пнул корпус Жнеца. — Всё, хватит отдыхать, нам ещё под сотню контов пройти надо.

Проверка всех капсул растянулась у нас на два дня, по завершении которой мы снова собрались в кают-компании.

— Итак, — Весельчак положил на стол бумажку и обвёл нас тяжёлым взглядом. — Знаю, задача была не из лёгких, и все вы порядком вымотались. Понимаю. Но! Господа-Братья! Результат есть. Вот он, — он ткнул пальцем в листок. — Сейчас, имея эти данные мы можем сказать, что.

Он начал загибать пальцы. — Первое. Капсулы поступают не менее чем с четырёх десятков планет.

Второе. На этих планетах производится первичное накопление партий — до заполнения контейнеров. Примерно по достижении десятка готовых контов, они отправляются далее — на точку промежуточного сбора, где из них формируются небольшие партии по две — две с половиной сотни контейнеров. Третье, — он на мгновенье замолчал, переводя дыханье и продолжил. — Третье. Промежуточные партии отправляются различными перевозчиками, легально, под левыми накладными — я задействовал свои связи и проверил — да, официально это перевозка стройматериалов, руды, деталей — да чего угодно! Так вот! Крупные партии перевозятся в точку общего сбора в систему второй звезды созвездия Голова Змеи. Там прибывший груз формируется в крупную партию и передаётся кораблям Копий. Это всё. — он сел и пододвинул лист бумаги на середину стола. — Кому интересно, может проверить.

— Голова Змеи… Голова Змеи — Самарин поднял голову к потолку и прищурился, припоминая какую-то информацию. — Если не ошибаюсь, там — во всей Змее, губернаторствует Герцог Рико. Доверенное лицо самого, — для наглядности он ткнул пальцем вверх. — К нему так просто не подступиться.

— А враги у него есть? — Роже протянул было руку к листку, но в последний момент передумал и отдёрнул её, будто боясь обжечься. — Им слить такой компромат, а?

— Враги у всех есть, — пожал плечами Самарин. — Рико враждует… Ну как враждует, так, не любит, маркиза Сиверса, тот сумел оттяпать кусок его территорий, расширив своё губернаторство. Законно причём — обосновав Двадцать Восьмому преимущества логистики через свои владения. Не то, что бы эти два десятка систем так уж и нужны были герцогу, но сам факт! Факт, что какой-то выскочка увёл у него системы его разозлил основательно, о чём он — наш Рико, не замедлил объявить на Большом Приёме. А так как он — из старых аристократов, А Сиверс выбился в люди, род его, лет так сто — полтораста, назад. Естественно — Двор встал на сторону Рико, сделав маркизика персоной нон-грата, несмотря на то, что Он к Сиверсу был расположен. Выводы?

— Надо искать выходы на маркиза, — соглашаясь с его словами кивнул Вильсон. — Думаю, у меня есть — к кому по этому вопросу обратиться.

— Ты вхож к маркизу? — удивлённо изогнув бровь поинтересовался полным недоверия тоном, Роже.

— Нет, зачем, — Его недоверие Вильсон парировал своей усмешкой. — Скажем так… У меня есть один… одна знакомая — из СМИ местного, она как раз на жизни аристократии специализируется.

— Думаешь — поможет?

— Не знаю, но почему бы и не попробовать, верно? Кроме того — мы ей кусочек видео покажем, для затравки. Типа — мы такие летели и наткнулись на транспорт… Интересный транспорт такой, с грузом. — По его виду было ясно, что он уже планирует разговор, связывая слова так, чтобы из этого плетения получилась надёжная сеть — сеть в которой завязнет и охочая до сенсаций журналистка, и маркиз, жаждущий свести счёты со своим обидчиком.

За день до вылета, по уже сложившейся традиции, я поднялся в рубку, держа в вытянутой руке ведомость на продукты.

— Опять ты со своей… — недоговорив, Вильсон протянул руку. — Ну, чего в этот раз насочинял? Давай сюда.

— Всё только самое необходимое, капитан, — я, с лёгким поклоном, вручил ему бланк и отошёл на пару шагов — мины, точнее всего одна, была заложена и в этот раз, так что я предпочёл разорвать дистанцию пинка — получать от него мне совсем не хотелось.

— Так… Крупа… Масло… Масло… Молоко? Хм… ладно. Мука, Хм, Сэм! Да ты ни как на путь исправления встал? — дойдя до раздела морепродукты он напрягся, но, не найдя там ничего предосудительного, заметно расслабился. — А что! Неплохо, неплохо. А сухофрукты где?

Я сконфуженно развёл руками — забыл мол.

— Эххх… Молодёжь, — Весельчак совсем расслабился, решив, что я решил более не рисковать. — Сэм! Запомни! Сухофрукты должны быть всегда! Слышишь? Кипятком залил — народ доволен. Ягодки вылавливает… Ты им главное — ложек не давай — пусть так вылавливают! Дольше провозятся. Хе-хе-хе… Так… Что дальше… Мясо… Угу… Хорошо.

Я напрягся — он всё ближе и ближе подходил к моему фугасу и я, как бы невзначай, оглянулся, проверяя пути бегства.

— Так… С Мясом — согласен, можно было бы ещё немного баранинки… Но ладно — в другой раз. О! Птица! Хм… Сэм, — он оторвался от ведомости и посмотрел на меня. — Растёшь! Всё так организованно оформлено… — он снова уткнулся в бланк, и я напрягся — моя мина оказалась точно под его ногой.

— А это ещё что? — Помня предыдущий раз, Вильсон не спешил произнести в слух сомнительное название.

— Где? — Я достал свою копию и изобразил внимательное её изучение. — Ах это? Так это птичка. Небольшая, с кулак.

Подрыв! Мина ухнула, запуская очередную серию нашего шоу.

— С кулак, говоришь? — Он сжал кулак и покрутил им в воздухе, явно намекая на ожидаемые и не самые приятные, для меня разумеется, последствия.

— Да, именно такая, — я сделал вид, что намёка не понял. Кроме того, краем глаза я заметил, как все присутствовавшие в рубке поспешно отложили свои дела, готовясь к зрелищу нашей пикировки.

— Точно такая, — я кивнул на кулак. — Двуцветная. Я её нафарширую мясом, запеку — ммммм…. Пальчики оближите!

— Сэм! — Поняв, что намёков я не разумею, капитан убрал кулак и печально посмотрел на меня. — У нас здесь что? Рейдер. И мы на нём что? Типа воюем. Рейдер, Сэм. Боевой корабль, а не яхта олигарха. Тут суровые парни, — он сжал кулак и выставил его на всеобщее обозрение. — Они жизнями своими рискуют, а ты что?

— А что я?

— Этих своих… — Он скосил глаза на бумажку. — Питохуев двухцветных им! Нехорошо, Сэм, нехорошо. Парни ведь и обидеться могут. Ты об этом подумал, а?

— Обидеться? С чего вдруг?

— Послушай меня. — Он вздохнул и свернув ведомость в трубочку, ткнул ей в меня. — Давай я тебя на берег спишу, а? Откроешь кабак, назовёшь — Описто…опистахор… Сам как ни будь назовёшь. Будешь там рыбок этих продавать — к тебе любители этих самых двух цветов питохреновых будут со всей галактики слетаться! Знаменитым станешь. А, Сэм?

— Опистопроктовых. — Машинально поправил его я и отрицательно покачал головой. — Не, капитан. Не могу я ни вас, ни парней бросить. Оголодаете же. Отощаете на сухпае-то. Немогу. Да и камбуз новый — как это — уйти, не заценив его возможностей? Нет капитан! Я — остаюсь.

— Сэм. Я ведь просто списать тебя могу, имею такое право.

— Так точно! — Я вытянулся по стойке смирно. — Ваше право, капитан. Вот только…

— Брюхо подбери, вояка… Что только?

— Как член Братства я могу потребовать вынести этот вопрос на совет команды, капитан.

— Чё? Самый умный, да? В Братстве без году неделя и уже права качать?

— А я не просил себя сюда тащить. Прибили бы там тогда, на Бабулюсе — вопросов бы сейчас не было.

— Это верно, как верно и то, что ты нас всех спас. Эххх…. Ну что ты за человек такой, Сэм, а? — Он покачал головой. — Сидел бы себе тихо в норке, супчики варил бы. Так нет, неймётся ему! Иди отсюда! — Он взмахнул рукой со свёрнутой в трубочку ведомостью, но я не сдвинулся с места.

— Так… Оглох?

— Ни как нет, капитан.

— А что тогда? Чего ещё тут?

— Ведомость, — я кивнул на трубочку. — Подпишите.

— Ну ты и зануда, — он развернул бумажку и размашисто её завизировал. — Всё?

— Так точно, капитан! — Я забрал ведомость — с подписанного экземпляра надо было снять копию, прежде чем отдать старпому и повернулся к выходу из рубки.

— Эй, кок? — Окрик капитана настиг меня, когда я готовился перешагнуть комингс. — Что сегодня на ужин?

— Капитан, — я мысленно потёр руки предвкушая момент мелкой мести. — Вы верно заметили ранее — Жнец — это боевой рейдер и парни здесь рискуют своими жизнями каждый вылет.

— Да, — он кивнул головой, всё более и более заматываясь в моих сетях.

— И верно — тут не яхта олигарха.

Он снова кивнул, и я продолжил.

— И я считаю, что рискующие, ежесекундно рискующие жизнями люди, достойны такой кормёжки, которой не достоин самый главный олигархище!

По рубке прокатился вал аплодисментов.

— И, капитан, — я уже перешагнул через комингс и взялся за ручки двери. — Это касается всего экипажа. Да. А вы, вы, как наш образец скромности и соответствия Уставу, получите рацион-паек номер семь! Доширак с грибами.

Я проворно захлопнул створку двери, отсекая себя от последствий своих слов.

Вовремя!

Что-то ударило по её внутренней стороне и изнутри послышался неразборчивый, приглушённый бронёй вопль.

На третий день мы добрались до выбранной Самариным ничейной системы и принялись снимать видео. Несмотря на все мои попытки избежать участия в это процессе — я был приказным порядком отряжен в съёмочную группу.

— Сэм, — увещевал меня Весельчак, когда я в категорической форме отказался от участия. — Да пойми ты! Тебе с маркизом разговаривать! Вот спросит он тебя — А что, молодой человек? Вы там сами были? А ты что? Замямлишь — нет, другие, я на камбузе кашку варил? Сэм! Ну сам посуди — несерьёзный разговор же получится!

В общем, совместными усилиями, применяя метод кнута и пряника, причём если первым было воздействие на мою совесть и командные чувства — Ты же член Братства, Сэм! Мы — одна банда, брат! То в роли позитивного мотиватора выступали клятвенные обещания понизить мой градус и повысить размер доли.

Так что спустя несколько часов я уже ковылял по хорошо знакомой броневой равнине Жнеца, направляясь к тросику, соединившему его с Бабулюсом.

Транспортник висел в пустоте с полностью выключенными огнями, отблескивая стеклом ходовой рубки в свете прожекторов нашего рейдера. Створки грузового трюма, к которым тянулась серебрившаяся в свете огне Жнеца нить, были приоткрыты и подле них суетилась фигурка в скафандре.

— Цепляйся к тросику и прыгай, — подтолкнул меня в спину Роже, совмещавший в себе функции и старшего и режиссёра. — Сейчас снимем как ты отправляешься на помощь коллеге, едва справляющемуся с заевшими створками.

— Да мы их руками в жизни не сдвинем! — Запротестовал было я, но хороший пинок отправил меня скользя по тросику к замершему Волу.

Сволочь. Гад. Хамло абордажное!

Долго изощряться в ругательствах я не смог — дистанция между кораблями была не более сотни метров и преодолел её я секунд за двадцать, по истечении которых корпус Вола ощутимо ударил меня по предусмотрительно выставленным рукам.

— Перецепляй страховку и давай сюда, — поманил меня к себе Самарин, взявший на себя главную роль в нашей постановке.

Пропустив страховочный тросик через поручень и защёлкнув на нём карабин так, что образовалась свободная петля, я двинулся к нему. Вдвоём мы некоторое время добросовестно вертелись вокруг створки, пытаясь её отжать, пока наш режиссёр не решил, что снято достаточно и не отправился к нам, одновременно просигналив на Бабулюс, дабы сидевший там в темноте экипаж чуть-чуть приоткрыли её, подав питание на моторы.

В трюме царил бардак, свойственный трюму любого корабля, попавшего в аварийную ситуацию. Луч моего фонарика выхватывал то какие-то обрывки ткани, то гнутые обломки балок, мимо пролетела разбитая пивная бутылка, которую тотчас сменила кукла с оторванной рукой, и я вскрикнул от неожиданности.

— Каково, а? Пробирает, а? — довольным тоном поинтересовался Роже. — Антураж я придумал. Наложим сверху ваше хриплое дыхание и вскрик Сэма — самое то будет!

— Значит так. — Роже подошёл к нам и принялся руководить. — Старпом. Ты — сюда. Стоишь и руками размахиваешь — типа недоволен увиденным бардаком. Ну, тебе не привыкать, справишься. Сэс, встань вот тут, чуть сбоку. Разводи руками — мол да, ну да и срач тут. Можешь затылок почесать — типа в недоумении от увиденного.

— Роже? Ты чего? Я же в скафандре? Какой нафиг затылок?! — Попробовал было возмутиться я, но, услышав в ответ. — Я так вижу! — И. — Кто здесь режиссёр?! — Предпочёл заткнуться и молча следовать его указаниям.

Мучения, а по-другому назвать это действо я не мог, продолжались около часа. Он бы и больше реализовывал в себе творческое начало, но, к нашему счастью, воздух в баллонах был ограничен и ему волей не волей пришлось унять свой творческий раж.

В результате картина, наш главный по абордажам категорически отказывался называть этот ролик иначе, получилась следующая.

Сначала на зрителей надвигался, выхваченный светом прожекторов Жнеца, кусок борта Вола. С минуту лучи шарили по его поверхности, выхватывая то кусок остекления ходовой, то чуть приоткрытые створки трюма, то соскальзывали в пустоту и тогда с экрана нас, первых зрителей этого шедевра, окутывала непроглядная тьма.

Это было вступление.

По замыслу Роже мятущиеся лучи должны были показать наше смятение, шок и даже трепет от неожиданной встречи в пустоте.

Следующий эпизод показывал, как сначала одна, а потом и вторая фигурка скользит по тросику к находке и как они безуспешно пытаются распахнуть створки грузового трюма.

Когда начался третий эпизод, в котором мы с Самариным уже находились внутри Бабулюса, Весельчак нажал на паузу. — Я что-то не понимаю. Вот они, — он махнул на экран где мы оба застыли в нелепых позах с растопыренными руками, показывая своё удивление увиденным бардаком.

— А трюм-то они как открыли? Копались-копались и тут хоп! И уже внутри. Как, Роже?

— Это неважно, — отмахнулся он. — Второй эпизод — это путь к Тайне! Преодоление пустоты, преград, понимаешь? Серебряный трос — это их путеводная нить в руке Судьбы, которая, как прекрасная дева манит зовёт…

— Чё звать-то?! Наливай и пошли, — безо всякой романтики в голосе, прервал его старпом. — Угу. Дева. Зовёт. Манит.

— Самара! — Наш режиссёр аж поперхнулся от услышанного. — Ты приземлённое, примитивное существо! Кино — это аллегорическое искусство! А ты?!

— А что я? — Он ни на дюйм не обиделся от таких эпитетов. — Если баба зовёт, то я чё? Я понимаю — наливай и…

— Варвар! Дикарь!

— Может мы продолжим? — Осторожно поинтересовался я, не желая быть свидетелем их перепалки.

— Запускаю, — поддержал меня капитан и ткнул кнопку воспроизведения.

На экране парочка бродила по пустому трюму, временами нагибаясь, поднимая и, после осмотра, отбрасывая различный хлам. Фигуры изображали удивление, временами поворачиваясь друг к другу, разводя руками и почёсывая шлемы. По-честному — шлем чесал только один из них…нас, то есть. От последнего я так и не смог отбиться и сейчас, наблюдая за этим идиотским действом, мысленно готовился к тому, что любой, увидевший этот ролик будет характеризовать мою фигуру кратким, но ёмким термином — дебил.

Наконец луч фонарика Роже наткнулся на распахнутые и слегка покорёженные створки грузового контейнера и он, махнув мне рукой, пошёл к ним.

Подойдя, он заглянул внутрь и тут же отступил назад, одновременно задирая обе руки вверх, будто увиденное смертельно напугало его. Следующим туда заглянул я.

По задумке Роже я должен был медленно начать пятиться, суматошно размахивая руками. Ну, я так и сделал, почти. Картину испортило то, что мне под ногу подвернулась та самая кукла и я упал на спину, смешно дёрнув и задрав вверх и руки, и ноги.

Впрочем, наш режиссёр оказался только рад этому происшествию и следующие секунд двадцать мы лицезрели наполовину раздавленную моим ботинком тушку пупса.

А вот следующий кадр заставил меня, да и не только меня — и Самарин, и Весельчак, все мы трое, просто подскочили на своих местах.

Слишком уж резким был контраст между пупсом и следующим кадром.

С экрана, раскрыв рот в немом крике, смотрело заиндевевшее лицо красивой девушки.

— Ну как? — Горделиво выпятив грудь, поинтересовался Роже. — Проняло?

— Я сейчас тебя… — Самарин вытер подрагивавшей рукой лоб. — Пройму. По самые гланды! Так же кони двинуть можно!

— Контраст впечатлений, — пожал он плечами в ответ. — Образ куклы, раздавленный сапогом интервента и лицо девушки, захваченной злыми силами. Сопоставление, понимаете? Транспаренция образов, их взаимное проникновение и дополнение отсутствующей сути при явной хрупкости образов. Это должно показывать…

— Дури в тебе много, вот что это показывает, — проворчал Весельчак. — Ладно. Переснимать не будем. Пока вы там творили, — последнее слово он произнёс со вполне понятной и далеко не лестной интонацией, отчего наш новоявленный гений экрана немедленно надулся. — Да, пока вы там развлекались, я делом занят был. В общем так. Аудиенция с маркизом — на мази.

— А фильм?

— А шедевр твой мы обязательно покажем.

— Маркизу?

— И ему, если на конструктив не пойдёт. Как меру психологического давления. Уверен, одного просмотра хватит, ну, а если упорствовать будет, то и в СМИ передадим. Для массового поражения населения его губернаторства.