«Таким образом вооруженные формирования Претории завершили первую стадию своей операции, изолировав расу Фиян от наиболее перспективных, с торговой точки зрения, миров.» — Отложив в сторону отчёт, Змеев с тоской покосился на стопку ещё не раскрытых им папок, в чьих картонных объятьях ждали своего часа доклады остальных групп. Работа не шла. Мысленно обругав себя, он выбрался из-за стола, размявшись несколькими резкими выпадами в голову воображаемого противника, призрачная фигура которого была сложена из мятого картона, довольно покряхтел, потягиваясь.

Ему, самому в прошлом полевому игроку, было мучительно тоскливо сидеть в уютном кабинете с кондиционированным воздухом. Ещё более тяжело было отправлять в далёкие миры своих подчинённых — нет, не из-за опасений за их безопасность — на ту сторону уходили матёрые волки, сами готовые порвать любого вставшего у них на пути. Змееву было завидно. Самая банальная мальчишеская зависть червячком точила его изнутри — сухие строчки отчётов доносили до него свежий ветер приключений, запахи иной еды, шум волн чужих морей. Его подчинённые всё это видели, осязали… А он сидел в кабинете.

На той стороне он был всего один раз — на планете с Айчапами. И хотя планета была полностью, совсем, то есть, абсолютно безопасна, Косин потом долго ему выговаривал за беспечность и пренебрежительное отношение к Проекту.

Бросив грустный взгляд на каменные пальцы Портала — сейчас возле них готовилась к отправке очередная группа бойцов в пустынном камуфляже и гражданских археологов, он вернулся за свой стол. Утратив первую новизну, выходы «туда» уже стали рутиной. Теперь он редко когда выходил проводить уходивший на ту сторону отряд, делая исключения только для отряда Карася.

Захлопнув едва раскрытую папку, Змеев раздражённо отодвинул её от себя — некстати вспомнившийся майор увёл его мысли далеко в сторону от темы очередного отчёта.

— Карась, Карась… — Пробормотал себе под нос генерал: — И что же мне с тобой делать, рыбка-то ты моя?

Ген Древнего, так некстати проснувшийся у майора и суливший немалые выгоды в будущем, уже сейчас создавал вполне ощутимые проблемы. Самой главной была неопределённость с группой — она начала банально разваливаться.

Трирема, управляемая Карасём, выписывала в пустоте такие вензеля, что бывшие на борту пилоты только опускали руки, отказываясь даже попытаться повторить его манёвры. Всё что они могли, так это просто пилотировать, намечая в проекционной модели навигаторского пульта, вектора движения и торопливо меняя их, надеясь заставить корабль двигаться боком или ввести его во вращение. К сожалению, несмотря на заранее просчитанные компьютерами последовательности смены векторов движения, повторить манёвры майора никому так и не удалось.

Слова Красса, говорившего, что весь Имперский флот летает точно так, по прямым линиям, не утруждая себя лишними манёврами, были весьма слабым утешением пилотам. А факт, что майор, развив свой дар, сможет в дальнейшем управлять кораблями удалённо, оставаясь на борту Ренегата, сильно остудил пыл потенциальных кораблеводителей. Понятное дело, что от такой возможности — от удалённого управления, чрезмерно возбудились адмиралы ВКС, жаждущие получить под своё командование армады боевых машин — давление с этой стороны просто зашкаливало. Доходило даже до того, что наиболее ретивые из их числа, едва ли не в приказном порядке требовали от Змеева проведения налёта с целью захвата новых боевых единиц. Да и сам генерал прекрасно понимал, что отныне место майора не на земле и что гонять его по дальним мирам — суть пустое расточительство средств и времени.

С другого фланга его подпирала учёная братия.

Эта братия, представители которой были обвешены титулами не менее, чем адмиралы наградами, денно и нощно атаковала его, требуя предоставить в их распоряжение и корабль, который они собирались разобрать до последнего винтика, и майора, чья судьба, попади Карась в их цепкие лапки, была бы схожей со вполне предсказуемой участью Триремы. И вот если корабль они клялись после собрать обратно, то за гораздо более хрупкое тело человека Змеев откровенно опасался.

К сожалению, уйти с Карасём в космофлот, пожелали и Чум с Досей, и Красс. Единственным, кого не особо тянула расцвеченная далёкими звёздами пустота, был Маслов, явно и открыто не одобрявший тягу своих товарищей к космической пустоте.

— Ну, зачем вам эта железка? К чему сидеть в консервной банке и дышать консервированным воздухом, если можно бродить по планетам, вдыхая запахи нового мира?! — Пытался отговорить их Игорь: — Да и что вы там, наверху, найдёте?! Обломки кораблей? Сожжённые много лет назад станции? Чего ради туда лезть? Прикрыли планету — и всё, хватит. Наше дело здесь — на поверхности!

К сожалению, его слова не находили отклика у товарищей.

Красс кивал на свою клятву, обязывавшую его находиться рядом с командиром, а Чум с Досей, хоть в душе и были согласны с аргументами Маслова, всё одно отказывались оставлять майора одного — слишком много было пережито ими вместе, чтобы вот так легко разойтись в стороны.

Противоречивые чувства были и у самого Карася.

Управлять кораблём майору нравилось. Стоило только ему расслабиться на своём Троне, позволив своему сознанию слиться с Духом корабля, как стены тесной рубки пропадали, оставляя его один на один с заполненной искрами звёзд пустотой. Бесчисленные огоньки манили его — казалось — протяни руку, и они послушно приблизятся, превратившись из крохотных точек в пылающие огнём шары, и что было самым плохим — дела именно так и обстояли.

Карасю постоянно приходилось сдерживать себя — истосковавшийся за столетия покоя Дух, требовал действий. Трирема жаждала полёта, корабль хотел мчаться в пространстве, окунаться в протуберанцы далёких звёзд и лавировать среди каменных глыб, распавшихся на куски планет. Те манёвры, до глубины души, потрясшие собой и бывших на борту пилотов, и наблюдателей, столпившихся у иллюминаторов Плавной Спирали — все эти выкрутасы делал не он. Тетрарх, дух корабля, которому он отдавал управление, крутил петли, горки и прочие фигуры, а он только указывал направление манёвра да примерный курс выхода из него, оставаясь как бы в стороне и наслаждаясь ощущением полёта.

И чем дольше он летал, тем сильнее, в точном соответствии со словами легионера, проявлялся Зов Звёзд. Выбираясь из кресла, Карась почти физически ощущал, как лопаются тонкие нити, связывавшие его сознание с машиной. Момент расставания приносил ему едва ли не физическую боль, наполняя сознание горечью разлуки и маня назад, туда, где он был почти всемогущ. Гнетущее чувство утраты спадало медленно, неохотно возвращая человека родной планете, но каждый раз Зов отхватывал всё новый и новый кусочек его сознания, заполняя восторженным чувством свободного полёта глубины подсознания.

Очередной головной болью Змеева, не меньшей, чем военные и учёные, была политика. Несмотря на то, что он показательно дистанцировался от всех подобных дел, отзвуки борьбы, кипевшей в высоких столичных кабинетах, долетали и до тихого Тобольска, раз за разом ставя на уши всю местную власть. Чего только стоил визит премьера, возжелавшего посетить оба корабля.

Вспомнив кувыркания второго номера Российской вертикали власти в лишённом гравитации ангаре, Змеев расплылся в улыбке — малая задержка, пока обученные перемещению в невесомости спецы, добирались до раскинувшего руки и ноги высокого гостя была хоть и слабой, но всё же хоть какой-то компенсацией за нервотрёпку, предшествовавшую его визиту.

В принципе, говоря откровенно, тот визит прошёл успешно. Номер Два, впечатлённый обоими кораблями, долго тряс руки участникам экспедиции, обещая им все блага мира. Что ж. Следовало согласиться — держать своё слово премьер умел — финансирование Проекта было увеличено вдвое, а все участники того похода обзавелись новенькими орденами. Вот только вручали их не перед строем, а кулуарно, одновременно протягивая грозную бумагу казённого вида, категорически запрещавшую не то что носить заслуженные награды, но и заикаться о самом факте их получения.

Ещё одной проблемой были, так называемые, заокеанские партнёры. Не заметить прибытие Триремы они не могли, и сейчас, то грозили санкциями, то, наоборот, предлагали дружбу и всяческое содействие в обмен на допуск к прибывшим со звёзд технологиям. Пока их удавалось держать на дистанции, но то, что это только вопрос времени, янки всегда отличались настойчивостью при движении к намеченной цели, Змеев не сомневался.

И всё же следовало заняться отчётами. Досадливо крякнув, он вновь раскрыл папку, но стоило только его глазам пробежаться по заголовку, как мысли, в очередной раз потекли по совсем другому руслу. Папка содержала в себе отчет группы майора Нестерова о подводных изысканиях на Отривусе.

Оружие. Остатки производств и образцы готовых изделий — вот что было целью подводной экспедиции майора и, увы — закончилась она безрезультатно.

Трирема была хороша всем. Собранная руками погибших в далёком прошлом мастеров, она превосходила своих собратьев по классу, что в скорости, что в манёвре. Красс, тщательно просмотревший таблицы с характеристиками Ренегата, только восторженно присвистнул, преисполнившись гордости за шедевр старой имперской школы. По его словам, им досталась не совсем стандартная модель — будучи по своей конструкции и габаритам Триремой, их корабль имел всего две боевые палубы, принеся огневую мощь в жертву богам ветров, чьи четыре статуи были скрыты в незаметных нишах на стенах рубки.

Возможно, этот корабль был первым, как говорят моряки, головным в серии, испытав и проверив который, наварх Симус вполне мог затеять перекройку всего своего флота, перейдя от фронтальных, линейно-плоскостных атак к резким манёврам и фланговым обхватам.

На таком корабле можно было особо не опасаться огня орудий противника. Манёвренный как Унирема, он легко менял эшелоны, то ныряя, то взмывая вверх над плоскостью поля боя, а превосходная скорость позволяла сблизиться с противником едва ли не вплотную и пустить торпеды с убийственно короткой дистанции, беря меткостью, а не числом выпущенных снарядов.

Вот только стрелять было нечем и не из чего. Обе боевые палубы несли на себе только полноразмерные макеты, дававшие хорошее наглядное представление об оружии, но не более того.

С другой стороны, это было лучше, чем ничего.

Тщательно замерив все габариты, лучшие ракетные коллективы засели за расчёты, обещая уже в самое ближайшее время представить на суд госкомиссии прототипы, идеально точно соответствующие полученным данным.

К сожалению, даже в этом вопросе не удалось всё решить мирно. Споры разгорелись и здесь.

Военные, которым не терпелось получить в свои руки новую игрушку, раскололись на два лагеря.

В то время как одни требовали создания аналогов вооружения запланированного для этого корабля его создателями, то другие, ставя во главу угла вопрос скорейшего ввода в строй новой боевой единицы, требовали поставить на Ренегата имевшиеся на складах орудия сверхвысокого калибра, хранившиеся там если и не с царских времён, то с послевоенного периода точно.

Конец этим спорам положил премьер, на которого и навалились оба крыла спорщиков, после того как Номер Первый перевёл на него стрелки, сославшись на свою занятость и мотивируя своё решение фактом знакомства Номера Два с кораблём. Выслушав обе стороны, премьер принял самое простое решение:

— А готовьте и то и другое. Проведём учения. Сравним торпеды с орудиями. Мишени нам Страж запустить поможет — куда-нибудь за Луну, чтобы наших партнёров не беспокоить лишний раз. Подведём корабль и…

— Жахнем! — Не сдержавшись, стукнул кулаком по столу генерал, бывший сторонником артиллерийских систем.

— Ага! Термоядом! Всё одно их, головки те, списывать пора, а так хоть посмотрим на мегатонны в деле, — поддержал его лоббист ракетно-торпедного подхода.

— И тем нарушим запрет на ядерное оружие в космосе, да? — Премьер, бывший неплохим юристом, покачал головой: — Нет, господа, ядерное оружие мы применять не будем.

— Запрет? Да с этим кораблём нам на тот запрет… — артиллерист не стал договаривать фразу, одной только интонацией передав свои чувства по отношению к заокеанским партнёрам: — А рыпнутся, так подвесим Ренегата над их столицей, да вывалим вниз с десяток боеголовок! Всё! — Грохнул он кулаком по столу: — Кончилась их исключительность и уникальность! Хватит!

— А, действительно, — приверженец ракетно-минной темы был более мягок, хотя полностью разделял слова своего коллеги: — Что они нам сделают? Да и санкции отменят — на наш аргумент им ответить нечем.

— Им — нам ответить нечем, вы правы, — кивнув обоим военноначальникам, не стал спорить премьер: — Но я не про Штаты. В галактике, если вы не знали, уже несколько сотен лет действует запрет на военное применение оружия распада, ядерного, если по-нашему. В мирных целях — астероид там взорвать — ещё можно, а вот для войны — нет. Не думаю, что будет хорошей идеей начать наше вступление в галактическое сообщество с нарушения законов.

— Думаете — они заметят? — Разочарование обоих адмиралов было видно, наверное, с орбиты Луны: — Скажем — шальной астероид, того, подорвали.

— Нет. И Он, — премьер качнул головой вверх: — Добро, на применение ядерного оружия, не даст. Будем стрелять обычными зарядами. Правительство уже дало распоряжение на изготовление макетов кораблей, ну а так как нашим вероятным противником, скорее всего, окажется Претория — это же их Трирема у нас, то и мишени будут максимально приближены к габаритам и сигнатурам их кораблей.

Если с оружием были проблемы, то вот мишени удалось сделать на славу. Собранные из труб конструкции, стоило их только обтянуть металлизированным брезентом, раскрашенным под цвета Имперского флота, выглядели внушительно. Собирали их прямо в ангаре Стража, благо размеры позволяли, а после, прицепив длинные буксировочные тросы, вытаскивали наружу и здесь, без помощи Карася, провернуть подобное мероприятие было бы просто невозможно.

В одном, надо признать, военные сумели настоять на своём — пробные стрельбы было решено провести не за Луной, а на орбите Земли, причём место и время были выбраны так, что запланированный для этого шоу кусок пространства, отлично просматривался из США. Для обеспечения достойного шоу — дорогие партнёры должны были проникнуться мощью Российского оружия, внутрь моделей поместили несколько десятков ёмкостей наполненных сжиженным кислородом и водородом, рассчитывая подорвать их, если те не сдетонируют от попаданий болванок.

Партнёры же, обнаружив в поле зрения макеты, действительно не на шутку напряглись — присутствие в какой-то тысяче километров от планеты четырёх объектов, пусть даже те мирно ползли по орбите, напрягало.

Прощупывание их всеми радарами, ради такого дела даже был развёрнут орбитальный телескоп, успокоения не принесло — наоборот, только повысив градус напряжённости. Да и как ему было не повыситься, когда радары исправно доложили о металлической природе объектов, а телескоп, наведённый на мишени, явил картинку явно боевых кораблей, ощетинившихся тонкими и длинными стволами неведомых орудий. Видя, как накаляется обстановка, а градус напряжённости повышался не по дням, а по часам, в правительстве начали звучать голоса, предлагающие открыть правду, но первым лицам пока удавалось их сдерживать, благо до дня Х, дня проведения первых стрельб торпедами, оставались уже считанные часы.

Ренегат, действуя согласно утверждённому плану учений, должен был выскочить к целям с ночной стороны планеты и, приблизившись на три сотни километров, провести сдвоенный залп одним бортом, после чего, описав дугу, разрядить установки второго борта, отправив в полёт весь свой запас импровизированных торпед, все восемь штук — по две на каждую цель. В качестве оружия здесь выступали слегка переделанные старые добрые Р-36, известные за рубежом под именем Сатана. Без первой ступени они отлично помещались в пусковых трубах, откуда их должны были выбросить метательные устройства, честно скопированные с Преторианских пружинных выбрасывателей. Единственное, чем их земные аналоги отличались от оригинальных моделей, так это тем, что пружины сжимались не мускульной силой легионеров, а электродвигателями, благо энергии на борту корабля было более чем достаточно. Изменена была и боевая часть — восемь с лишним тонн взрывчатки были явно избыточны для обтянутых брезентом труб, а потому несла она всего полторы тонны ВВ, более чем достаточного количества для организации огненного шоу на орбите.

Прокрутив всё это в голове, Змеев огорчённо вздохнул — ему очень хотелось оказаться на борту Стража или в рубке Триремы, но, увы — этот путь ему был заказан, да и мест что на Плавной Спирали, что на борту Ренегата не было. И если на Триреме не было вообще никого, кроме Карася, то палубы Стража были сейчас заполнены военными высших рангов, представителями МИД и некоторыми, тщательно отобранными, дипломатами из особо дружественных на данный момент, стран. Среди последних были и представители США — руководству России было ясно, что далее секрет сохранить не получится, так почему бы и не заработать лишних очков, продемонстрировав извечным конкурентам и противникам свою мощь? Пусть проникнутся, а когда, и если, откроется правда, так хуже не будет — два корабля на орбите придавали веса любым действиям родной державы.

Вздохнув ещё раз, Змеев захлопнул папку и покосился на часы — до начала прямой и закрытой трансляции с борта Спирали ещё оставалось около сорока минут, но занять их было решительно нечем. Ну не в отчётах же копаться на самом деле?!

Приняв, наконец, волевое решение, он выбрался из-за стола и направился к шкафчику, в прохладной глубине которого покоилась бутылка коньяка и несколько лимонов, определённых на роль закуски. В конце концов, сегодня — историческое событие, вполне претендующее на занесение в анналы истории всей планеты, наравне с запуском первого спутника и полётом Гагарина. Первый земной корабль будет проводить первые боевые стрельбы. Ну, почти земной, и почти боевые, так ведь это только начало — и не отметить подобное было бы серьёзной ошибкой!

Робкий стук в дверь застал его с бутылкой и стаканом в руках.

Поспешно убрав всё назад и закрыв дверку, Змеев, напустив на лицо выражение крайней задумчивости, отошёл к окну, откуда, обозревая пустую площадку Портала, негромко произнёс: — Ну, кто там ещё?! Ни минуты покоя! Заходите, чего уж там.

— Прошу прощенья, высокородный господин, — в приоткрытую дверь протиснулся Красс, а следом за ним в кабинет просочилась Дося с Игорем.

— Я думал, вы трансляции ждёте? — Поменяв выражение лица с задумчиво-недовольного на радушное, шагнул он им навстречу: — Через полчаса начало же.

— Чум стол накрывает, — кивнул в проём двери Маслов: — Ну, а пока время есть, мы вот решили к вам зайти — командира-то у нас нет, вот мы к вам и пришли.

— По делу, товарищ генерал-лейтенант, — закивала Дося: — К вам, больше-то не к кому.

— Если вы позволите, господин, — завершая вводную часть, поклонился Красс.

— Давайте, что там у вас, — махнув рукой в сторону стола и слегка поморщившись — тема Карася была больной, Змеев вернулся на своё место: — Чего хотели?

— Увольнения, высокородный господин, — оставшись стоять, вновь поклонился легионер: — И жалованья.

— Чего?!

— Отдохнуть хочется, Виктор Анатольевич, — сложив руки на столе, кивнул Маслов: — По Ярмарке прогуляться, на сутки отлучиться можно же. Вроде как — заслужили.

— Заслужили. Не спорю. А что не в санаторий? На недельку?

— Скучно там, — покачала головой девушка: — Душа нового просит. А где как не на Ярмарке найти что-то редкое и совсем необычное? Отпустите в увольнение, пожалуйста, товарищ командир.

— Ну, какой я вам командир, — поморщился Змеев: — Хотя да… В отсутствие Карася, я у вас следующий начальник. Ладно! — Хлопнув ладонью по столешнице, он встал из-за стола: — Увольнение на сутки даю. Всё? Или ещё вопросы есть?

— А жалованье? — Стоявший Красс, выразительно потёр большим пальцем по указательному в известном жесте: — Не с пустыми же карманами туда идти? Я вам уже месяца три служу, хотелось бы и монет получить.

— И на сколько монет ты рассчитываешь?

— Легионером я получал десять кругляшей в месяц, высокородный господин. Ещё семь — за выслугу. И четыре за отсутствие нарушений по службе за месяц. Всего выходила двадцать одна.

— То есть ты хочешь получить шестьдесят три?

— Было бы неплохо, высокородн…

— Но здесь ты не в легионе, — перебил его Змеев: — Скажем так… — На минутку задумавшись, он прикинул свои резервы и мысленно усмехнулся, вполне представляя дальнейшее развитие этой сцены: — Двадцать пять монет. И не полушкой больше!

— Я не знаю, что такое полушка, господин, — поклонился Красс: — И хотя сумма невелика, с радостью принимаю ваше решение. Где получить можно?

— А нам? — Вскочившая на ноги Дося, упёрла руки в бока: — Разве мы не заслужили?

— А вы зарплату получаете, — мысленно усмехнувшись и поставив себе плюсик — события развивались точно по предугаданному им сценарию, генерал откровенно покосился на часы — до начала трансляции оставалось двадцать минут, как раз, чтобы нарезать лимоны и удобно устроиться на диванчике с бокалом коньяка: — Ладно, чёрт с вами. Ради сегодняшнего события сделаю исключение. Вам, — он поочерёдно кивнул да Игоря и девушку: — По тридцать монет. Каждому. Чума я тоже считаю.

— А чего так мало? — Опять же предсказуемо вступил в игру Маслов: — Мы тут из походов не вылезаем, мы…

— С вас хватит. — Вытащив из ящика стола шкатулку с монетами, он быстро отсчитал сто с хвостиком монет и пересыпав их в прозрачный канцелярский файл, протянул Досе, бывшей ближе всего к нему: — Берите и проваливайте.

— Не, ну мало как-то, товарищ генерал-лейтенант, — начала было канючить она, но перехватив его ироничный взгляд, быстро передумала и, забрав пакет, двинулась к выходу.

Выпроводив компанию из кабинета, Змеев, дождавшись, когда в коридоре стихнет шум их шагов, запер дверь, и более не сдерживая улыбки, последние минуты прямо-таки рвавшейся наружу, двинулся к заветному шкафчику.

«Нет, ну какие молодцы», — думал он, сервируя стол в комнате отдыха: — «Как всё точно рассчитали! Знали же ведь, обормоты, что я буду смотреть трансляцию и времени на воспитательные беседы не будет. Да и то, что с ними ссориться не стану, тоже учли. Прохиндеи!»

Он успел вовремя — когда экран телевизора осветился, высветив давно позабытую заставку «Интервидения», в руке генерала уже был наполовину наполненный пузатый бокал.

— Однако! — Покачав головой, пробормотал он себе под нос: — Интересно кино начинается!

— Здравствуйте, уважаемые товарищи! — Раздавшийся с экрана голос всесоюзного диктора минувшей эпохи заставил Змеева приоткрыть в изумлении рот. Вот уж чего-чего, а такого явного намёка на смену курса он не ожидал.

— Мы ведём свою трансляцию с борта орбитальной станции Плавная Спираль, где наши соотечественники держат рубеж планетарной обороны, защищая мирное небо не только нашей Родины, но и всей Земли. В самое ближайшее время президент Российской Федерации сделает специальное заявление по данной теме, а сейчас мы продолжим вести наш репортаж. — Картинка Кремля пропала, и вместо неё появился вид на Землю с высоты орбитальной станции.

— Товарищи! Наша Родина, заслуженно являющаяся лидером в области изучения космического пространства, сегодня, в очередной раз, доказала всему миру, своё лидерство в данной области. — Земля в кадре сдвинулась вправо и прямо по центру экрана появились четыре яркие точки, образовавшие вытянутый по горизонтали ромб. Начав расти, они вытянулись сначала в палочки, а затем приняли вид серебристых прямоугольников со скошенной вперёд-вниз левой оконечностью.

— На своих экранах, уважаемые телезрители, вы сейчас наблюдаете взбудоражившие всю западную публику объекты, которые появились над нашей планетой пару недель назад. Поспешим их успокоить — данные небесные тела не несут никакой угрозы мирным гражданам Земли. Созданные на наших заводах, они являются всего лишь мишенями, по которым, всего через несколько минут, откроет огонь первый боевой космический корабль Российской Федерации. — Камера вновь пришла в движение и, описав плавную дугу, нацелилась на ночную сторону планеты.

— Наша Родина, всегда славившаяся своим миролюбием, сегодня, этой демонстрацией, представляет вам залог мира на нашей планете. Внимание! Представляем вам крейсер ВКС России — Ренегат!

Змеев, как и все имевшие доступ к закрытому каналу, уставился на быстро растущую яркую точку, выскочившую из-за планеты: — Ну да, ну да. Мы мирные люди, и бронепоезд у нас под парами стоит, — пробормотал он, отпивая коньяка: — А кто сомневаться будет — на того мы, исключительно из гуманитарных чувств, вывалим весь свой скромный запас бомб. Прямо с орбиты… Чёрт! Это что же такое творится?! А янки как? Это же их прерогатива… была?!

Словно услышав его слова, камера сменила картинку, показывая заполненный сидящими перед огромным экраном людьми зал, в котором генерал сразу узнал один из иллюминаторов обзорной палубы Стража. Чуть помедлив, камера сделала наплыв, выхватывая из множества людей, американского спецпредставителя, отличавшегося от остальных особо бледным цветом лица.

— Как бы старикана удар прямо там не хватил, — усмехнулся Змеев, закидывая в рот ломтик лимона: — Это ж надо было ему так попасть, — сочувственно покивал он головой, глядя как по лицу записного ястреба и последовательного русофоба, гуляют желваки: — Значит, наши решили раскрыть карты. — Покачав головой, он глотнул коньяка: — А что? Момент подходящий, да и по любому в секрете это всё долго держать бы не получилось. Так хоть мы сразу первыми становимся. Автоматом.

— Управляет кораблём один из наших опытнейших пилотов, — продолжил диктор, и камера вновь переключилась на блестящую точку: — Герой России, майор Карась, ставший подлинным мастером своего дела!

— Эй-эй! — Змеев озадачено покосился на экран: — Какой Герой?! Я же представление не подписывал на него?!

— Сейчас он проведёт свою грозную боевую машину мимо трибун с гостями, чтобы все могли в полной мере ощутить мощь военно-космических сил нашей Родины.

Точка, уже выросшая за это время до размеров карандаша, продолжала расти в размерах. Ещё несколько секунд и Трирема, демонстрируя зрителям выкрашенный серой шаровой краской борт, проплыла мимо зрителей, продемонстрировав красную, в тонкой белой кайме, звёзду, расположившуюся посреди носового скоса.

Прекрасно знавший реальные боевые возможности Ренегата, Змеев только покачал головой, когда перед ним проплыл борт корабля — всё три боевые палубы которого чернели рядами открытых люков торпедных аппаратов.

— Два… Пять… Восемь, девять, — принялся быстро считать он и когда ряд чёрных кругов с видневшимися в их глубине головками ракет, закончился, прикусил губу не зная смеяться тут или плакать: — Тринадцать в ряд, палуб три, это тридцать девять на каждом борту! Всего — почти восемь десятков! М-да… — Камера, на пару секунд сменив ракурс, показала заокеанского ястреба — спецпосланник сидел с приоткрытым ртом, замерев не хуже жены библейского Лота.

— Что, родной, не нравится?! Ууу….упырь! Сколько ты нам крови попортил, — качнул бокалом в сторону экрана, генерал: — Кончилось твоё время, гегемонистый ты наш.

Ренегат, отвернув от зрителей и на короткий миг притушивший факела своих движков, продемонстрировал всем кормового орла — камера, словно специально, показала старый символ Империи во всей красе и при всех регалиях — явный намёк на преемственность традиций. Выждав положенное время, движки вновь ожили, и Трирема, описав крутую дугу, устремилась в сторону давно ожидавшего её ромба мишеней.

— Проведя боевой разворот, наш крейсер откроет огонь по мишеням сначала левым, а затем и правым бортом! — Продолжил комментировать ситуацию диктор: — Демонстрационный залп будет произведён четырьмя аэрокосмическими торпедами из установок на двух палубах.

— Вот же…молодцы! — Куснув ломтик лимона, Змеев одобрительно крякнул: — Не, ну молодцы! Ловко провернули — порты все видели, а то, что по факту у нас их всего четыре, так кто ж вам это скажет! — ткнул он пальцем в сторону опять показавшегося на экране американца. Теперь в его руках появился бинокль, при помощи которого он собирался рассмотреть детали пуска.

— А вот хрен тебе, дедуля! — Видя, как чуть в стороне от Ренегата на черноте космоса загорелись четыре звёздочки, рассмеялся генерал: — Спецом с дальнего борта пустили — ага, так мы тебе реальную картинку и покажем. Угу. Щаз!

Разойдясь в стороны, торпеды, сделав небольшую с такой дистанции, горку, рванулись к своим целям — двум ярким точкам горизонтальной оси ромба.

— Сейчас вы можете наблюдать, как выпущенные с борта нашего корабля торпеды — модифицированные баллистические ракеты Р-36М, легли на боевой курс и в самом ближайшем времени поразят намеченные к уничтожению мишени, — продолжил давать пояснения диктор: — В прошлом, эти ракеты несли многотонные боевые части с ядерными боеголовками, но Россия, верная букве и духу договора о нераспространении ядерного оружия в космосе, заменила разделяющиеся боеголовки на облегчённый запас обычного взрывчатого вещества.

— Который мы, в любой момент, обратно поменяем на ядрёный, — докончил за него Змеев, хорошо понимавший недосказанные слова.

— Есть поражение первой цели! — Голос диктора зазвучал особенно торжественно — на месте левой мишени вспух быстро разраставшийся в пустоте ярко желтый шар огня.

— Накрытие второй! — Стоило первому шару начать растворяться, как правее его вспух второй разрыв: — Выполняя манёвр уклонения, наш крейсер перемещается на противоположный фланг, готовясь к новому боевому заходу.

На сей раз звёздочки торпед зажглись снизу, со стороны земли, став видимыми только на чёрном фоне космоса. Сам корабль Змеев заметил гораздо позже — на фоне светлых облаков его корпус был едва заметен, а разглядеть огонёк выхлопа с большой дистанции было и того сложнее.

Последние две мишени скрылись в облаках разрывов не менее эффектно, чем их предшественницы и диктор, не снижая пафосного накала, продолжил рассказывать о несокрушимости защиты планеты, неспешно подводя слушателей к мысли, что теперь именно Россия является той самой уникальной и исключительной страной на Земле, чьё мнение станет основополагающим для всех остальных стран, включая и только что свергнутого с пьедестала гегемона.

Поняв, что дальше будет только пропагандистская трескотня, Змеев выключил телевизор и подлив себе коньяка, принялся катать бокал в руках, прогревая напиток.

Что же… То, что наши решили сыграть по правилам противника, максимально громко распиарив проведённые стрельбы, несомненно радовало. Но вот этот чрезмерный пафос диктора и явно читаемые между строк угрозы — вот это напрягало и даже немного пугало.

С другой стороны — как не крути, но именно у нас был Портал и целых два космических корабля, пусть даже один и заточен строго на планетарную оборону — тем более, что янки про это не знают, а возможности второго только что были наглядно продемонстрированы, вполне надёжно страхуя Россию от любых неожиданностей — удар с орбиты будет неотразим и, одновременно же, протягивая через океан морковку — мол, будете хорошими — допустим к чужим технологиям, благо сами, только что, их видели.

Вот только смирятся ли привыкшие всегда быть первыми янки? Смогут ли более миролюбивые сенаторы удержать своих ястребов — ведь таким старикам как спецпосланник, всё одно скоро на высший суд идти, так чего терять? Но ведь и его можно подкупить, нет, не деньгами — к чему стоящему на пороге вечности резаные бумажки? А вот лекарства — он же, как вспомнил Змеев, болен раком? Вколоть ему один из чудо препаратов — и что тогда он запоёт? Предложить лечение — сможет ли он, да и его далеко не молодые коллеги, преодолеть такой соблазн, предпочтя излечение, огню всеобщей гибели? Вряд ли.

Допив коньяк, генерал ещё малость поколебался — на столе оставалось ещё много папок, но махнув рукой, всё же какая работа после почти полбутылки коньяка, покинул кабинет, предпочтя работу праздному безделью.

Следующий день начался у Змеева с приятной новости — Косин, его московский куратор, позвонил ни свет не заря, было похоже, что он ещё и не ложился, проведя ночь на работе, разбирая результаты проведённого шоу. Даже не здороваясь, он сразу перешёл к делу, передав своему подчинённому целую кучу благодарностей от вышестоящего начальства, включая личные похвалы от обоих первых лиц страны. Дифирамбы лились рекой и Змеев, не привычный к такому, даже оторопел, выслушивая лестные слова в свой адрес и адрес собранных им команд.

— Теперь главное — не останавливаться на достигнутом! — Подошёл к концу своего монолога куратор: — Сделано многое, но ещё больше нам предстоит сделать. Самое главное — раздобудь ещё один корабль. И не спорь, — хорошо зная своего подчинённого, Косин легко предугадал ход его мыслей: — Витя… Я не говорю, что уже завтра он должен объявиться в ангаре Стража. Но не ты ли доложил, что на той верфи остался ещё один? Полусобранный? Хоть на буксире притащи. Не завтра, конечно, но и не через год. Понимаешь? Мы показали хороший драйв, — щегольнул он непривычно резанувшим ухо Змеева, иностранным словом: — Сейчас важно держать марку. Тот второй — не на ходу? Нормально! Поставим в ангар и будем показывать — мол, собираем. Так что — думай. И вот что — американцев на базе пока не будет. В ближайшие полгода — точно. Наш МИД им такую бумагу с требованиями выкатил, — в трубке раздалось хихиканье: — Что им и шести месяцев не хватит — если они, конечно, решатся наши условия исполнять. Ну, а чтобы сговорчивее были, мы одного из них того… Не подумай плохо, вылечили, а не наоборот. От спида. Твой антидот вкололи — он иммунитет мигом поднял.

— Только вчера об этом думал, Сергей Васильевич, — сумел, наконец, вставить слово Змеев: — Правда, о том спецпосланнике, что на Страже был. У него рак же, если я верно помню досье?

— А вот его лечить мы вряд ли будем. Слишком много… Скажем так — негатива от него поступало. Мы, Витя, помогаем тем, кто к нам лоялен. Всё, я заканчиваю и на боковую — ночь была, скажем так — напряжённой, — он снова хихикнул: — Утешает, что за морем сейчас гораздо жарче… Утёрли мы им нос, Витя, ох как утёрли! Спасибо тебе — от меня лично! И парней своих награди — своей властью. Заслужили.

Положив трубку, Змеев некоторое время сидел, молча разглядывая телефон и собирая мысли в кучу. Так и не сумев собрать, он встал из-за стола, решив заняться более приятными делами — та четвёрка, что вчера так ловко выцыганила у него кругленькую сумму, как раз сейчас должна была появиться около Портала и оставлять их без напутственного слова генерал не мог.

— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! — Чум, заметивший его появление в дверях первым, вытянулся по стойке смирно: — Отряд майора Карася готовится отбыть в увольнение!

Пашеш, стоявший рядом с ним, внимательно посмотрел на Змеева: — Вы, Виктор Анатольевич, их что — действительно отпускаете погулять?

— Да, — коротко кивнул тот: — А что такого? Заслужили. Я только что говорил с Москвой, — развернулся он к торопливо образовавшим шеренгу, бойцам: — И хочу передать, что наше с вами командование высоко оценило проделанную работу.

— Ура! — Дося, на сей раз опередившая Чума, подтолкнула стоявшего рядом Красса и мгновенье спустя вся четвёрка заученно, сказывались тренировки, отбарабанила положенные к такому моменту слова благодарности.

— Вольно, — Заложив руки за спину, генерал покачался на носках: — Но это не значит, что там, — он кивнул на столбы Портала: — Можно вести себя как свиньи — нажираться, приставать к местным жителям и всё такое. Хочу вам напомнить, что вы представляете Землю и что по-вашему…

Проём Портала начал заполнятся молниями и, прервавшись на середине фразы, Змеев повернулся к Пашешу: — Павел Викторович, уважаемый Ключник — я ещё команды на открытие не подавал. К чему такая самодеятельность?!

— А это не я, — развёл руками тот: — Это оттуда к нам. Или наши возвращаются, или гости приблудные.

— Ещё интереснее, — Змееву даже не надо было напрягать память, чтобы вспомнить — есть сейчас кто-либо на той стороне. Отправленная последней вчерашняя группа должна была вернуться только через пару дней — мир, выбранный для посещения, представлял собой одну бесконечную пустыню, и раскопки, которые там должны были провести бойцы и прикомандированные к ним археологи, должны были занять не менее трёх суток.

— А все остальные уже вернулись, — пробормотал он себе под нос, наблюдая как пелена из молний медленно заполняет собой весь проём.

— Это не наши, Виктор Анатольевич, — напрягшейся Пашеш озабоченно посмотрел на Портал: — И мне не удаётся поговорить с ключником той стороны. — Он озабоченно почесал кончик носа: — Очень странно. Мои коллеги, где бы они не располагались, всегда отвечают на вызов. А тут — молчит. Я его чувствую, мир его ощущаю — тёплый и светлый, но Привратник меня просто игнорирует. Очень странно.

— Нам же здесь ничего не грозит? — Косясь на бойцов охраны, занимавших позиции вокруг Портала, повернулся к нему Змеев: — Насколько я помню, вы, как Ключник, можете легко пресечь любую угрозу, возникшую внутри Кольца?

— Именно так, — закатав рукава ковбойки, Пашеш похрустел пальцами, словно разминая их перед дракой: — Мигом успокою бузотёра — пусть только попробует.

Появившейся из сверкающей завесы человек был кем угодно, но только не бузотёром. Его лорика, густо покрытая тонкой золотой насечкой ярко блеснула на солнце, когда он, приветствуя стоявших на земле людей, поднял вверх руку с зажатым в ней коротким жезлом, на верхушке которого расправлял крылья Орёл Легиона.

— Жители Тартарии! — Провозгласил он, указывая и одновременно обводя Орлом всех присутствовавших: — Уберите своё оружие и радуйтесь! Претория возвращается к вам! Это говорю я! Прокт! Легат Шестого легиона.

Пара вышедших из Портала людей — наброшенные поверх брони пятнистые шкуры и связки прутьев, из которых торчали острия топориков, сомнений не оставляли — Легат прибыл к ним в малом параде, сопровождаемый парой ликторов.

— Радуйтесь! — Повторил Прокт, спускаясь с каменных ступеней: — То, что вами было утеряно по неразумности, возвращается! Вам надлежит передать своему правителю, чтобы он был готов к передаче власти — назначенный Императором губернатор вскорости прибудет сюда.

— Простите? — Шагнувший вперёд Змеев, удивлённо посмотрел на Легата: — Губернатор? Передача власти? Уважаемый Прокт, а вы не…

— Обращаться к Легату стоя на коленях! — Вышедший вперёд ликтор угрожающе направил не него выдернутый из связки топорик.

— На колени, варвар! — Второй топорик взлетел вверх, готовый в любой момент обрушиться на непокорную голову.

— Полегче на поворотах, скользнувший вперёд Чум, одним движением перехватил занесённое над Змеевым оружие и короткой подсечкой отправил его владельца на землю.

— Вы посмели напасть на нас! — Первый ликтор, не мешкая, встал между легатом и генералом, держа топор наготове: — Назад, господин! Я прикрою!

— Вы глупы, варвары, — легат, презрительно скривившись, положил руку на пояс: — Нет выше чести, чем служить Империи, став её частью. Ещё раз предлагаю вам пасть ниц и признать власть вашего господина!

— Мы не рабы. Рабы не мы! — Чум, поигрывая топориком, недобро посмотрел на него: — Дружить — будем. Рабами — не станем. Усёк, благородный?

— Я… Знаю тебя, — отодвинув ликтора, Прокт выдвинулся вперёд: — И тебя, — его палец указал на Досю: — И тебя, — перевёл он его на Игоря: — Вы — те самые варвары, что подло, со спины, напали на отдыхавших легионеров, но получив отпор, сбежали, затаив злобу. После — выследив их на Кайтране, вновь напали на них и довершили своё чёрное дело, предательски убили их, когда те готовились оказать помощь местному населению. Вот только старшего вашей банды я не вижу. Он не околел от страха перед неминуемой расплатой?

— Чего?! — Слушавший всё это с открытом ртом Чум, выразительно покрутил пальцем у виска: — Ты бредишь, дядя?! На ярмарке ваши на нас напали. И на Кайтране — тоже. Это мы местным помогали — а вы! Вы грабить их пришли! Чё врёшь-то?!

— Презренный! Ты обвиняешь легата во лжи! — Взмах топора едва не лишил Чума головы, но Красс, стоявший рядом, успел толкнуть ликтора в бок, отчего тот отлетел назад, едва не сбив Прокта с ног.

— И тебя я знаю! — Не обративший на произошедшее никакого внимания легат направил обличающий перст на бывшего легионера: — Дезертир! Твой портрет украшает все доски позора на всех планетах!

— Я Красс Дехт Минтус! — Гордо выпрямившись, он с вызовом посмотрел на Преторианца: — Бывший легионер Третьего Легиона, а ныне — свободный человек!

— Ты пойдёшь с нами, — Прокт кивнул ему, словно говорил что-то само собой разумеющееся: — Крест ждёт тебя. Что до остальных, — определив в Змееве начальника, он чуть повернул голову в его сторону: — Принесёшь мне их головы на блюде, варвар. На Преторию Секундус. Если жить хочешь. Ты же хочешь, жить, варвар?

— А не пошёл бы ты, — дёрнувшегося вперёд генерала успел перехватить Красс: — Запомни, Прокт! — Отступив назад, дёрнул головой Змеев: — Это — не ваша земля. Вы сбежали отсюда, поджав хвост удрали, загадив нашу землю ракетами и последовавшим катаклизмом. Бог ведает — сколько душ вы сгубили! Это — наша земля! Наша! И мы её тебе и твоей Империи — не отдадим! Услышал? Теперь — уходи! Спеши, пока мои люди не выгнали тебя отсюда пинками!

— Другого ответа я и не ожидал, — усмехнувшись, легат вытащил из-за пояса сложенный в несколько раз лист бумаги: — Ознакомьтесь, глупцы! — Бросил он его к ногам Змеева: — А ты, дезертир, — короткий кивок был адресован Крассу: — Расскажи им о правилах войны, если не пропил свои мозги окончательно. Ключник! Проход на Преторию Секундус! — Развернувшись, он двинулся в сторону Портала, сопровождаемый слегка помятыми ликторами.

— Мы прибудем через неделю, — развернулся легат уже на пороге прохода: — Готовьтесь к смерти, глупцы!

— Да пошёл ты! — Чум, всё это время крутивший в руках топорик, с силой метнул его в сплетение молний: — Вот же гад! — Повернулся он к товарищам: — Увольнение испортил! А у меня такие планы были!