Аврора глотала пространство, а я, сидя в пилотском кресле, слушал рассказ горелого, представившегося как Пол. Вообще-то его полное имя звучало как Ан-Сарг Аль-Коприон Шестьдесят Семь Поллин, что, согласно традициям его планеты, означало сразу и сам родной мир – Ан-Сарг, и название города, где он родился – Коприон, и даже завод – да-да тот самый, номер, где работали его родители, произведшие на свет малыша Поллина. Такое необычное именование было обусловлено тем, что Ан-Сарг был планетой-заводом, на которой люди исполняли роль прислуги у автоматических производственных линий отвечая только за их исправность. И именно такой порядок именования – когда личное прозвище ставилось на последнее место этого подобия инвентарного номера, лишь подчёркивало ничтожность личности на фоне планеты-завода.

Мы следовали курсом в систему Вепперон, расположившуюся практически на другом конце освоенного человечеством пространства и, чтобы туда добраться, нам следовало пройти почти через три десятка Врат. В Веппероне проживал его товарищ по службе – батальонный техник Свенн, во время войны сильно подсевший на изучение жабьих технологий, и который должен был суметь скачать и декодировать информацию с моего жабьего носителя. Я согласился на это мероприятие по одной простой причине – идей, чем сейчас заняться не было никаких. Ну а так – хоть какое-то приключение, да и глядишь – пока мотаешься, что-то и в голову придёт. А что? Вполне возможно. Вот Пол и взялся развлекать меня рассказом о своей жизни, коротая долгий перелёт.

Но, вернёмся к Полу.

Как уже было сказано, родился и вырос он на одном из техномиров. Эти планеты, чью поверхность густо покрывают корпуса заводов, хоть и являются индустриальным хребтом человечества, его гордостью и величием, обеспечивающим развитие цивилизации – о чем без устали трубят местные СМИ, но как по мне, то жить в мире, где солнце не видно из-за вечного смога, а вместо травяных лужаек – свалки отходов, есть не лучший выбор.

Нет, простите, но это не по мне.

Правда, если быть честным, то есть и куда худшие места. Полу ещё повезло – его мир, заточенный на станкостроение, был относительно чист – он хоть мог дышать без защитной маски. А вот представьте планету, где специализация – химическое производство?

Лучше и не пытайтесь – бывал я на одной такой. Так после неё мне корпус заново красить пришлось – атмосфера там была настолько кислотой пропитана, что пока я снижался к ангару, а затем поднимался в космос – так за эти минут десять с моего корабля почти вся краска слезла. Пришлось потом перекрашивать, а это, знаете ли, ещё та копеечка. В общем на планеты с хим производствами я более – ни ногой.

Впрочем, на фермерской планете жизнь тоже не райская – как представлю себе, что день за днём ты то дерьмо за животными убираешь, то чистишь-доишь их, то всё то же дерьмо, простите, говорю, как есть, да по полям развозишь-раскидываешь – бррр…

Не, извините, тут даже девка-кровь-с-молоком под боком не поможет. По себе знаю – свихнусь, свихнусь как есть, и повсюду буду запах фекалий чувствовать. Нафиг надо?!

Вот как-то так думал и юный Пол, совсем не собиравшейся проводить свои дни в виде винтика в производственных корпусах родной планеты. А посему, стоило ему только внести своё ДНК в информационный фонд человечества, что производилось при достижении совершеннолетия, как он сбежал.

Куда?

А что, много вариантов? В армию, конечно.

Завербовавшись и выслушав напутственные проклятия от родителей – уважаемых тружеников родного Шестьдесят Седьмого производства, готовивших ему место смазчика агрегата номер Девять – с их точки зрения идеального места для старта карьеры, он стал линейным пехотинцем Славного Четыреста Пятнадцатого Полка.

Чем тот полк был славен – не скажу. Просто не знаю, но, со слов Пола название его Полка всегда произносилось именно так – с добавкой "Славный".

Но не суть.

Успешно выдержав учебку он так же успешно, и без особых залётов оттянул три семилетних срока, что позволяло уйти в отставку с приличным пансионом. Последний позволял прикупить домик на чистой планете и спокойно жить, развлекая себя разведением цветов, рыбоводством или ещё чем не особо обременительным для тела и приятным для души. Он уже себе и домик приглядел, и девчушку подходящую – из обслуживавшего их мед батальона – в хорошем смысле обслуживавшего, в медицинском, как начавшаяся война с жабами разом порушила все его мечты.

Поначалу их Славному везло – бои грохотали где-то далеко и они, числившиеся во втором резервном эшелоне, даже и не ждали, что война сможет докатиться до них.

Однако – докатилась.

Первый же бой, случившийся на влажной тропической планете, такие планеты жабы старались захватить без ущерба экологии, так вот – после первого же боя от их полка осталась едва треть, и командование, озадачено почесывая лысины, отвело его на переформирование.

Пополнившись необстрелянными, но полными рвения новичками, их снова бросили в мясорубку – жабы вцепились в тот мир намертво и теперь из боя вернулось уже менее трети. То, что вместе с новичками полезла и значительная часть ветеранов, пытавшаяся их спасти, говорить думаю не стоит, и так понятно. Очередное пополнение – теперь их усилили выжившие из других подразделений бойцы и новые бои.

Планету, если говорить о финале, пришлось оставить, несмотря на десятки тысяч погибших. Погибших, увы, безвозвратно – первым делом жабы уничтожали Центры Воскрешения. Было ли то их тактическим решением, или дело касалось религии, считавшей погибших потерявшими Удачу и недостойными второй попытки – выяснить не удалось.

Но всегда и с завидным постоянством жабы первой же атакой уничтожали именно Центры Воскрешения, обрекая погибших на окончательную смерть.

Всё это время Полу везло, но удача нисколько не заключалась в его меткости, или ловкости. Всё дело было в происхождении. Начальство, зная о его техногенной родине приставило Пола к батальонному технику Свенну, разумно решив, что толковый ремонтник принесёт гораздо больше пользы в отличии от ещё одного ствола.

Вот так и вышло, что он, числившейся линейным бойцом, в реальном бою участвовал всего пару раз. В первом он помогал ликвидировать прорыв жабьего отряда, пробравшегося под водой почти до самого лагеря, а во втором, ставшим для него последним, прикрывал погрузку раненых на транспорт. Вот тогда, стоя в оцеплении, он и словил кислотный шарик, выпущенный жабьим снайпером-хамелеоном, сумевшим пробраться на дистанцию стрельбы.

В мед части его залатали – используя то малое, что было на руках полевых врачей. Залатали и обратно в строй.

А что такого? Глаза целы, уши, нос, рот тоже. Ну да, выглядишь неважно, но сейчас война. Вот кончится, тогда и сделаем тебе симпатичную мордашку. А пока – терпи, солдат.

Он и терпел, хотя имел право на комиссию – ранение всё же относилось к классу тяжёлых. И терпел ровно до того момента, как узнал, что фонды, заложенные на его послевоенное восстановление – тю-тю. Самым натуральным и, увы, законным образом.

Чья конкретно это была инициатива узнать не удалось – просто в один из дней все СМИ вспыхнули сенсационной новостью – группа особо патриотично настроенных солдат вдруг заявила о непреодолимом желании перечислить свои боевые и страховые накопления в фонд Победы, спешно организованный в одном из Имперских банков.

Этот почин, распиаренный в СМИ, был встречен без энтузиазма – получившие увечья люди надеялись после войны вернуться к нормальной жизни, благо это произошло тогда, когда жабы начали проигрывать, обещая скорое завершение войны.

Масла в огонь подлили СМИ, раздувая как патриотическое, так и обратное им, эгоцентричное, начало.

Результат себя долго ждать не заставил – по некогда сплоченному телу вооружённых сил пробежала трещина, делая вчерашних друзей заклятыми врагами. Не помог даже Императорский эдикт, призывавший каждого бойца самостоятельно принять решение и запрещавший какое-либо давление сверху. Но, одно дело эдикт, выпущенный в далёкой столице, и совсем другое решение на местах. Полу не повезло – его командиры были все за перевод средств, и, не спрашивая мнения бойцов, перевели все их накопления в фонд Победы.

Пол, с другими сторонниками сохранения своих средств, пробовал протестовать – спорил, подписывал обращения, но война успешно завершалась и их крики были заглушены победными реляциями в СМИ, не оставляя шансов инвалидам быть услышанными. Зато вот начальство их услышало, даже слишком хорошо.

Результат – все протестующие были выкинуты на улицу – докопаться всегда есть до чего, тем более, когда вокруг гремят взрывы. Конкретно Пола обвинили в злостном небрежении и растрате казённого имущества – одних карабинов он утерял штук пять. То, что оружие было уничтожено в ходе боёв никого не интересовало – по логике обвинения он должен был предоставить хотя бы обломки, чтобы всё было списано положенным образом. Понятное дело, что все обвинения были надуманы и, при нормальном следствии у обвинителей не было бы ни шанса, но то при нормальном следствии. А так тройка быстро вынесла приговор и он, отдавший военной службе более четверти века, оказался на улице лишённый наград, звания сержанта и выходного пособия.

На мой вопрос – в что не реснулся? Бегал бы сейчас как новенький, последовал ответ, что в военное время самострел карался удалением личности. А он, будучи под подозрением из-за своих протестов вполне мог быть наказан даже за чрезмерную смелость в бою, которую полковой комиссар мог расценить как попытку суицида.

На гражданке же первое время было не до того, а после, как появились средства на страховку – а после он привык к своему виду, даже находя в нем некоторую прелесть – не всем же красавчиками быть, да и полно их. В отличии от чудовищ.

Его уродство даже принесло Полу пользу – связавшись с криминалом он занялся выбиванием долгов и редко кто мог отказать такому коллектору, прибывшему за просроченным платежом. Надо отметить, что сам он, став крайне религиозным после войны, всеми силами старался избежать насилия – мой случай проходил по верхней границе допустимого в его табели рангов подобных заданий. Согласился Пол на подобное – со срезанием шкуры и убийством только получив твёрдые гарантии о возможности моего воскрешения и был по-настоящему рад, когда я не умер с ножом в груди. Вот такое завихрение сознания. Что же – у каждого из нас свои тараканы в голове и их пляски порой бывают весьма неожиданными.

Закрывая эту тему замечу, что правда об охватившем всех патриотическом безумии выплыла на свет спустя несколько лет после окончания войны. Виной всему произошедшему были, как это и водится деньги. Крупные финансовые потоки, прибрать к рукам которые вознамерились два олигарха – назовём их условно медик и оружейный барон. Если медика всё устраивало, и он готовил клиники к наплыву клиентов по окончании войны, то барону было весьма досадно оставаться ни с чем. Ясно же, что стоит только воцариться миру, как его заводы встанут – смертоносного железа было наделано с изрядным запасом. И что? Перепрофилироваться? Это же расходы! Вот барон и задумал свою лебединую песню – сбор пожертвований в Фонд Победы. Переодетые в военную форму актёры, правильно созданные ролики, кампания в СМИ, выступление известных личностей – начатая им пропагандистская атака дала свои плоды, направляя финансовые ручейки в новое русло.

Естественно, медик такому повороту дел был не рад – а с клиниками и запасами протезов что делать? Не раздавать же их бесплатно покалечившимся на войне людям? Запущенная его командой компания давила на уважение к героям и на радость скорой победы. В роликах медика увеченные и обвешенные наградами бойцы возвращались к своим семьям, чтобы проведя пару дней в домашнем кругу, отправиться в ближайшую клинику, держа на виду медицинский страховой сертификат. Оттуда, из клиники, уже выходили лоснящиеся красавцы, спешащие обнять модельного вида жён и, зачастую ангельского вида детишек. Впрочем, чего я рассказываю – вы и сами подобные ролики ежедневно видите.

Скажу лишь, что война этих двух личностей внесла серьёзный раскол, как и в вооруженных силах, так и в самом человечестве, разделив людей на два лагеря – милитаристов и пацифистов, чем позже, уже после гибели Императора, не замедлили воспользоваться ушлые личности, разорвавшие тело Империи на лоскуты кантонов.

Но, вернёмся к нашему перелёту.

Система Вепперон, куда мы, сменяя друг друга в пилотском кресле, прибыли через почти двое суток, можно сказать была удачным приобретением для человечества. Здесь, вокруг небольшой желтой звезды, вращались сразу две пригодные к жизни планеты. Кроме них присутствовало крупное скопление камней, достаточно богатое минералами и ещё два мёртвых планетоида – один покрытый водородным льдом, а второй представлял собой мёртвый, лишенный атмосферы, булыжник, используемый обитаемыми мирами как свалка. Вполне разумное решение, кстати. Мало ли – наступит день, когда местные ресурсы истощатся, вот тогда и потянутся сюда караваны кораблей, собирая разделённые по типу отходы и доставляя их на перерабатывающие фабрики. Планета, благо большая, места надолго хватит.

Ещё здесь была Станция – разросшаяся за время своего существования до размеров небольшой луны и являвшаяся крупной торговой точкой даже по меркам ушедшей Империи.

Нам была нужна вторая обитаемая планета. Там, на одном из архипелагов и проживал Свенн, занимавшийся разведением местного подобия устриц, дававших небольшой, но стабильный доход, который, вкупе с положенными ему военными выплатами, позволяли бывшему технику коротать дни копаясь в жабьих артефактах. Последних у него хватало – батальонный техник как ни как. Ему тащили всё – и разбитые стволы, и покорёженную броню и, когда хотели выпросит какой-либо особый прибамбас на любимый ствол, или кирасу, части жабьих модулей.

Конечно, если поступать в духе буквы Закона, Свенн был обязан все подобные находки сдавать – куда и кому следует. Но кто будет сориться с батальонным технарём? Не дай бог – обидится и тогда бегай со складским обвесом или, что ещё хуже, в броне прямо из ящика. Военные поймут, а остальным поясню – в армии, в любой, и в любом времени, есть только два размера – слишком большой и слишком маленький. Всё остальное – и удобство, и внешний вид – исключительно заслуга подобных Свенну технарей, превращающих заводские изделия в пригодные к эксплуатации вещи.

Сама планета, если бы не обилие островов, отмелей и торчащих их морского дна скал, вполне могла бы быть классифицирована как планета-океан. Но, так как суши здесь было больше трети, то её отнесли к островному типу, ограниченно пригодному к массовому заселению, что, в свою очередь, устанавливало верхнюю планку населения Вепперона-Два на уровне полутра сотен миллионов – ничтожной цифрой по сравнению с иными мирами, где проживали десятки миллиардов.

Интересовавший нас остров располагался в умеренном поясе, но вот его размеры – островок был не более нескольких сотен метров в поперечнике, исключал возможность посадки на его поверхность. Не дай бог что-то пойдёт не так и наша Аврора сядет на нечто ценное хозяину? Злить его в наши планы никак не входило и мы, произведя посадку в порту за несколько тысяч километров от нужной точки, наняли гидроплан, чтобы быстро и с относительным комфортом добраться до его владений.

Тот полёт оставил в моей памяти крайне смешанные чувства.

Да, с одной стороны было приятно любоваться чередовавшимися внизу островками, окаймлёнными белыми полосами прибоя. Да, было интересно разглядывать крохотные кораблики, снующие по водной глади и высматривать купальщиков, надеясь найти девичьи силуэты. Но вот цена…

Моя среда – пустота. Спокойная, и, как это глупо не прозвучит сейчас – пустая.

А тут?

Воздушные ямы, тряска на невидимых ухабах, рёв атмосферных моторов, свист рассекаемого воздуха – нет, уважаемые, атмосферные полёты не моё. К концу второго часа я был нежно зелёного цвета успев полностью освободить свой желудок от необдуманно съеденного завтрака.

Последним испытанием для меня стала посадка.

Ага – на воду.

Вот тут мне настолько «хорошо» стало, что если бы не Пол, самым непочтительным образом схвативший меня за воротник, то ваш покорный слуга покинул бы борт не дожидаясь остановки, предпочтя морю финальную тряску и болтанку. И пофиг на всех местных гадов – они, пусть и самого мерзкого вида, были в тот момент куда мне милей чем садист пилот, решивший отыграться на своём пустотном визави. Да, я и раньше слыхал, что атмосферники недолюбливают нас – пилотов космоса, но относил все подобные байки к разделу слухов. Ну – завидуют они нам, и что? Ведь правда же – я меняю планеты и Станции как перчатки, греясь в лучах разных солнц, в отличии от них, прикованных к одному шарику. Но ведь это же не повод – вот так жестоко мстить тому, кто выбрал пустоту? Однако, на практике всё обстояло именно так.

С трудом дождавшись, когда это порождение ада застынет на месте, я прямо-таки выпал на песок пляжа и, кое-как добравшись до прибоя, принялся поливать лицо восхитительно прохладной, кисло-солёной влагой.

Ну да ладно, радуйся, пташка атмосферная – успокаивал я себя, ощущая, как проклятая тошнота начинает таять, покидая моё тело. Вот попадёшься ты мне – посмотрю, как ты клювом в невесомости защёлкаешь! Будешь потом кабину отмывать – в невесомости и блевать уметь надо!

– Пол? – Голос, раздавшийся у меня за спиной, не был полон радости от встречи со старым боевым товарищем: – Это что за земноводное ты сюда приволок? – Слово «земноводное» было произнесено столь выразительно, что не принять его за особо тяжелое и крайне оскорбительное ругательство, было решительно невозможно.

– Это не земноводное, – в интонации Пола звучал смешок, но никак не оскорбление: – Это товарищ мой. Пилот. Пустотник.

– То-то я гляжу укачало его, – хмыкнул первый и я, решив, что достаточно очухался, поднялся на ноги, разворачиваясь к говорившему.

– Сэм, – протягиваю руку, но мужчина лет так пятидесяти, лысый и в шортах – более на нём ничего не было, совсем не спешит закрепить знакомство рукопожатием. Ну и ладно, я не гордый, переживу. Засовываю руки в карманы и принимаюсь разглядывать окрестности, исключив хозяина из списка объектов достойных моего внимания.

Впрочем, мой взгляд быстро возвращается к нему – смотреть здесь особо не на что. Линия пальм, да небольшой домик светлого цвета. За ним просматривается короткий причал, подле которого качаются на волнах пара лодок.

Всё. Изучение обстановки – завершено.

– Свенн? Ты чего? – Подошедший ко мне Пол хлопает меня по плечу: – Сэм нормальный мужик. Сам же знаешь – иначе б я с ним не прилетел бы.

– И ты нормальный, – вздыхает в ответ Свенн: – И он. И оба вы – такие нормальные, непотребными вещами занимаетесь. И не криви морду, Пол, она у тебя и без того страшная. Думаешь я про твои похождения не знаю? Да и дружок твой – как-то он на ангелочка не тянет.

– Да зачем мне крылья? – Пытаюсь шуткой разрядить обстановку: – Пустотник я. А там, – хочу мотнуть головой вверх, но видя, как кривится лицо хозяина, обрываю себя на середине фразы. Лучше помолчу. Но то – я. Пола же слова приятеля, если он ему действительно приятель, цепляют за живое.

– Если б меня не лишили, – бугры на его лице белеют от злости: – Я б тоже, как некоторые, в раю б жил. Ты-то смолчал тогда?! Да, господин старший техник?! Смолчал? Тебе-то что – цел, в почёте. Смолчал, когда меня вышибали? Что ж на суд не пришёл? Если правильный такой? Ведь мог подтвердить, а?

– Ты же знаешь, – отведя глаза в сторону Свенн начинает мяться на месте, и я понимаю, что становлюсь свидетелем того, чего мне лучше не видеть.

– Ты же знаешь, – повторяет он, продолжая смотреть в сторону: – Я тогда на базе, на складе центральном. А тебя раз – и…

– И выкинули.

– Ну… Я, потом…

– Да ничего ты потом не сделал! – Рубанув ладонью воздух Пол окидывает товарища исподлобья: – И хватит о том. По делу к тебе пришёл.

– Если по делу, то конечно. Смогу – помогу. Но ты это, – Свенн бросает на меня осторожный взгляд: – Мы тут мирно живём, Пол. Тихо.

– И проблем тебе не надо, – заканчивает за него Пол, а затем, повернувшись ко мне, протягивает руку, в которую я молча вкладываю обрывок ремня.

– Хм, – любитель жабьего барахла с минуту крутит артефакт в пальцах: – Хм. Давненько не видел. О как, – заметив искорки, он подносит его к глазам: – И живой. Ценная находка, сколько хочешь? – Свернув ремень бухтой он сжимает его в кулаке всем своим видом показывая, что с такой находкой он расставаться не намерен.

– Нам информацию снять. После – забирай.

– Информацию? Ты что забыл? Как считаю, так всё – проще выбросить можно будет.

– Найдёшь, кому сбагрить.

– Ну, даже и не знаю, – раскрыв ладонь, Свенн снова принимается разглядывать артефакт: – Выжатый он мне не нужен будет. Его же даже школьный музей не примет – такого мусора горы кругом.

– Свенн!

– А что – Свенн?! Что? – Суёт он артефакт в ладонь Пола: – Ты хоть представляешь, как сложно жабьи модули запитать? Там колебания нелинейные идут. И, ладно если б, они волной шли – подогнал бы. Так нет! Там и волна меняется постоянно – хрен предскажешь! Жабы же! Считыватель у меня есть, – сложив руки на груди, техник раздражённо дёргает головой: – А вот с питанием – беда. Наши генераторы просто не подходят, а ихний я только-только собирать начал. Пошли, – развернувшись, он направляется к домику и мы, махнув пилоту чтобы ждал – самолёт мы заарендовали на двое суток, идём за Свенном.

Не доходя до дома полутора десятков шагов Свенн свернул на неприметную тропку, хороня тем самым все мои надежды на кондиционированный воздух и бокал холодного пива. Ну ладно, не пива – я был бы и соку доволен, даже кружке воды, лишь бы только была она холодной.

Увы, но хозяин, не обратив внимания ни на моё показательное кряхтение, ни на выразительные взгляды, бросаемые мною на дом, двинулся по тропинке вглубь джунглей и нам ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Идти, к счастью, пришлось недолго – минуты три и мы, выйдя на широкую проплешину, замерли перед подобием земляного вала, окольцевавшего центр расчищенной площадки.

– Пришли, – подойдя к столу, стоявшему в паре метров от земляной стенки, возвестил Свенн и махнув рукой в сторону деревянной лесенки, лежавшей на краю вала, продолжил: – Можете посмотреть – система обесточена и безопасна.

– Точно? – Быстро вскарабкавшийся на гребень Пол, перебрался на вторую лесенку, ведущую куда-то вниз.

– Точно. Хоть это и жабьи потроха, но не рванут. Обесточено там всё.

– Хм. – Было видно, что ответ Свенна Пола не убедил.

– Да точно тебе говорю, – решив лично показать безопасность скрытого за валом оборудования, Свен принялся карабкаться по лестнице и я, дождавшись, когда они оба начали спуск вниз, последовал за ними.

Ну что сказать – более всего эта, так называемая лаборатория, походила на воронку или кратер, посреди которого, на небрежно сколоченном из досок помосте, стоял шар. Из шара, нацелясь кончиком в зенит, торчал шест. На шесте висело колесо. Блестящее, с рубчатой как у тракторной покрышки, краем, этот тороид висел примерно посредине шеста. Вот просто себе висел и висел, не касаясь толстой оси, пронзавшей пустоту в его центре.

Картина показалась мне знакомой – я уже точно видел нечто подобное. Но вот где? На этот вопрос память отвечать решительно отказывалась и я, решив, что детали, видимые вблизи, помогут, начал спуск вниз.

Подле генератора сходство с покрышкой, надетой на ось только усилилось, а слова Свенна, рассказывавшего Полу об этом устройстве мигом навели меня на мысли о подобной хреновине в разбитом бомбовозе. А конкретно об этой самой покрышке, про которую и вёл речь Свенн.

– И ты понимаешь, – сложив руки на груди он недовольно качал головой: – Тот дебил, что снял волновой модуль, – оторвавшись от груди, рука указала на ребристый тороид: – Даже не удосужился снять параметры! Вот как мне понять – на какой высоте он должен быть в начале фазы? Я, – хлопнул он себя по груди: – Не знаю!

– А само не того? – Согласно кивая его словам предположил Пол: – Не откалибруется?

– Может. Но не факт. Нет, дружище, – рука Свена легла на плечо товарища: – Ты представляешь – мне его прямо с водорослями приволокли. Две недели только чисткой занимался! Вот руки бы этим сволочам оторвать! Хоть бы фото сделали!

– Как бы я его сделал?! Темно там было, – встав напротив него я тоже сложил руки на груди: – Да и не знал я, что за хрень это. Увидел висит, вот и взял.

– Ты?! – Его глаза едва не вылезли из орбит: – Ты его снял и так легко мне об этом говоришь?!

– Ну я. А чего такого? И вообще, дядя, – сделав шаг вперёд я ткнул его пальцем в грудь, отчего Свенн аж рот приоткрыл, не ожидая подобной наглости: – Мог бы и спасибо сказать – с чем бы ты сейчас игрался, не вытащи кое-кто эту хрень с разбитого бомбовоза.

– С бомбовоза? – Вернувшаяся к нему речь не несла в себе и капли обиды – нет, в ней преобладали хорошо знакомые мне нотки вставшего на след открытия учёного. Ага те самые – из смеси азарта и безумия. Последнее – присутствие безумия, заставило меня взвыть – мысленно, конечно. Вот мало мне одного психа, так нет же – Судьба еще нового подставляет!

– А ты уверен, что это бомбовоз был, – вкрадчивым тоном, словно боясь спугнуть удачу, поинтересовался он и увидев мой твёрдый кивок, довольно потер руки:

– Тогда, дорогие мои, задача упрощается. Данные по их кораблям у меня есть, параметры колебаний для бомбёра рассчитать – раз плюнуть.

– Ну так чего стоишь? – Ткнул его кулаком в бок Пол: – Заводи шарманку.

– Не могу. Резонаторов нет.

– Чего?

– Резонаторов, Пол. Начало и конец колебаний я высчитаю. Это легко. Но чтобы волновик двигался как надо, – ладонь Свена несколько раз поднялась и опустилась, иллюстрируя сказанное: – Нужны резонаторы. Три. Вот скажи, расхититель могил, – его палец нацелился на меня: – Ты, когда генератор курочил, резонаторы куда дел?

– Кого?! – Невольно отступаю на шаг: – Ты что, дядя? Я эту хрень снял и всё. Хотел палку отломать, – машу рукой в сторону шеста: – Да крепкий, гад, оказался – сил не хватило.

– А хватило бы, тебя здесь не было, – поскрёб он всей пятернёй затылок: – Могло так рвануть – распылило б нахрен.

– Ну, повезло значит.

– Ага. Таким как ты везёт. И нечего напрягаться – как есть правду говорю.

– Знаешь, дорогой, – начинаю закипать, но Пол хлопает меня по плечу, призывая к терпению. Что ж, потерпим. И не такое терпели.

– Так вот, – палец Свенна, словно ничего и не произошло, опять целит мне в грудь: – Там, у основания шара, должны были такие спиральки быть. Ты, мальчик, что такое спираль знаешь? Не плоская, а как пружинка.

– Знаю, дяденька, – бросаю на него многообещающий и не самый добрый взгляд: – Сталкивался. В задницу умникам вкручивал. Сам же знаешь – на всякий хитрый зад свой болт, со спиральной нарезкой, найдётся.

– Вот и славно, – кивает он и расплывшись в улыбке тычет Пола под ребро: – А ничего ты напарника отыскал. Если не прибьют раньше времени, глядишь и человеком станет. Так вот, Сэм, – из его голоса напрочь улетучиваются шутовские нотки:

– Ты информацию считать хочешь?

– Ну?

– А раз ну, так прошвырнись до того бомбёра, сними резонаторы и, с ними, сюда.

– Ты их что – заменить ничем не можешь? – Снова лезть в нутро затопленного корабля мне не хочется.

– Было б чем – заменил, – разводит он руками: – Но тут такое дело. Вот смотри, – указывает он на покрышку: – Генераторы у жаб все индивидуальные были. На каждом корабле – свои.

– Это потому, что дизайн кораблей, ну – их планировка, тоже каждый раз новая была.

– Ха! Соображаешь! – Расплывается он в улыбке: – Именно так. И генераторы каждый раз подстраивали под конкретный корабль. А подстраивали именно резонаторами. Ну а так как волновик ты с конкретного корабля приволок, то и резонаторы с него нужны. Вместе они точно заработают.

– Лети, Сэм, – подошедший Пол, подталкивает меня к лестнице: – А мы тут тебя подождём. Старые времена повспоминаем, товарищей помянем.

– Ага, – берёт его под руку Свенн: – Лети. Мы тебя здесь ждать будем.

У самого самолёта меня догоняет Пол.

– Ты… Ты это, Меченый, – глядя себе под ноги виноватым тоном произносит он: – Ну, что я так с тобой. Ты не серчай. Не стоит Свенну знать кто ты.

– Да всё норм, что я, не понимаю, что ли, – наклоняюсь, чтобы хлопнуть его по плечу и мне в нос бьёт запах алкоголя. Хм… А парочка эта времени зря не теряет.

– Ну… Так я пойду? – Делает он пару шагов назад: – Посидим, былые дела вспомним. Ну… Как воевали…

– Иди, – кивнув, разворачиваюсь в сторону гидроплана, пилот которого уже щёлкает тумблерами готовясь к взлёту. Угу… повспоминают. Лишь бы печень у них, после тех воспоминаний, не того – не отвалилась бы.

Комплект для подводного плавания я приобрёл здесь же – в двух шагах космопорта. Местный торговый центр, куда я зашёл чтобы перекусить перед взлётом, был просто нашпигован различными лавчонками, предлагавшими товары для ныряльщиков. Причём – как для любителей, навроде меня, так и для профессионалов, проводящих в глубине большую часть времени.

Мой выбор пал на ярко желтый комплект, предназначенный для долгих прогулок на небольших, до полусотни метров, глубинах. Гидрокостюм, баллон с воздушной смесью, ласты и маска. Простенько, но надёжно – а более мне и не требовалось. Продавец, лицо которого украшал косой шрам, убедил меня раскошелиться и на нож, которым можно было и отбиться от напавшего хищника, и разрезать сеть, если вы, не дай бог, в неё угодите. Взял. И не по тому, что опасался хищников – при прошлых вылазках на тот бомбовоз я и близко никакой живности не заметил. Нет, меня беспокоил вопрос отсоединения тех самых резонаторов – ведь должны же они быть как-то закреплены?

Кроме широкого лезвия с пилкой и стропорезом на обухе, этот клинок имел полую рукоять, хранившую несколько насадок, превращавших простой нож в подобие мультитула, утраченного мной вместе с Созвездием. Полезная, в общем штука, этот нож, хотя и тяжелая, если орудовать им не в воде.

Другой моей тратой стал скафандр, приобретённой на одной из Станций.

Правда купив его – мой выбор пал на лёгкий вариант, я, уже вернувшись на Аврору, несколько минут ругал себя последними словами.

С подачи своей жабы – сам я не настолько мазохистичен.

Вот зачем только я тот комплект для плавания покупал? Прошлый же раз – вполне нормально в скафандре лазил. Что мешало головой подумать, прежде чем за баблом лезть? Знал же, что скафандр возьму – он, при моей жизни, актуальнее. Так нет – повёлся на красоту.

Жаба давила конкретно и только когда Аврора замерла посреди руин городка, прекратила своё недовольное ворчание – пора было готовиться к вылазке.

Только полностью облачившись в снаряжение, я понял насколько необоснованным было её брюзжание. Сравнивать нынешние ощущения и те, к которым я привык постоянно, таская на себе скафандр было решительно невозможно. Сейчас, будучи затянутым в лимонно желтый костюм, я чувствовал себя просто голым. Ребёнком, отпущенным матерью поплескаться в пене ласкового прибоя. Ни тяжести, ни особого стеснения, ни шума вентиляции, короче ничего такого привычного, сопровождавшего меня в пустотном облачении. Красота!

Прицепив к ноге нож, я уселся прямо в прибой и надев ласты сполоснул маску местной водой. Зачем? Не знаю, но во всех фильмах, где главному герою следовало погрузиться в море, было именно так. Может чтобы не запотевала, может – ритуал такой. Не знаю.

Вернув её на лицо сую в рот загубник и, сделав несколько шагов спиной вперёд, падаю в теплые воды некогда популярной курортной планеты.

В воде всё стало ещё лучше. Неспешно перебирая ногами, я плыл над плавно уходящим в глубину дном любуясь игрой солнечных лучей, пробивавших толщу воды до самого дна. Пару раз, движимый чистым любопытством, нырял к песчаному ложу – то, чтобы полюбоваться необычной формой водорослью, розовой спиралькой, поднимавшейся ото дна, то – чтобы вблизи рассмотреть очередной обломок корпуса бомбовоза, утерянного им на пути к конечной точке своего похода.

Признаюсь – в эти моменты, когда я плыл над песчаными барханами, я ощущал себя птицей, парящей над бесконечными дюнами неведомой пустыни. Ощущения полёта, недоступные мне прежде, прямо-таки переполняли меня. Хотелось кувыркаться, выписывать петли, бочки – делать всё то, что могут счастливчики связавшие свою жизнь с водной стихией.

– «Ну и нафиг тебе сдался этот корабль?» – Прошипел бледный червячок, поднимая свою голову из глубин сознания: – «Ты обеспечен, свободен – к чему всё это? Жизнь – она одна, не рискуй мотаясь в пустоте. Поставь Аврору на прикол, а сам – на курортный мир. Море, пляжи, девушки – разве ты, своими приключениями и лишениями не заслужил свой кусочек спокойной жизни?»

Он был прав – поддавшись его сладкому шипению я даже перестал работать ластами, принявшись медленно подниматься к поверхности. А что? Деньги есть, ни что не держит – скину Полу сообщение – мол не ищи, и всё – свобода, пляжи и прочие радости в бикини и с коктейлями – мои.

Разве я и вправду – не заслужил такого?

Лёгкое, практически незаметное течение развернуло меня вокруг оси и впереди, темным монолитом проявился корпус бомбовоза.

Может и правда – ну нафиг и Древнего и всю эту суету? Домик купить на курортной планете – смогу, ещё и останется. На всю жизнь не хватит, но на несколько лет – точно.

Бомбовоз начинает уплывать из поля зрения и я, чуть доработав ластами, возвращаю его на место. А что бы точно хватило – так вот же решение! Чернеет прямо передо мной. Набрать артефактов, разыскать Сиама… Не найду его? Да и чёрт с ним – тот суперкарго поможет. Уверен – этот тип свою выгоду не упустит. Интересно, конечно, узнать, что на жабьей флешке. Хм… А что мне мешает достать эти резонаторы, прихватив с собой жабьего барахла? Точно!

Приняв решение возобновляю движение к затопленному кораблю.

Ведь все же довольны будут – и Свенн, и Пол – так и быть, баблом с ним поделюсь. Так ведь это выход! Дам ему денег и скажу, чтобы тихо сидел – дела, мол, зовут. Зелёные, хе-хе-хе. Когда нужен будешь – найду. Прокатит. Я же – Меченый! Послушается как миленький. Ага. Значит этих двоих – долой! А сам – на курортную. К пляжам, коктейлям и девушками в мини бикини. Точно! Так и сделаю!

Подо мной появляется чёрная дыра провала и я, перевернувшись вниз головой, погружаюсь в пролом, строя завлекательные планы по ожидающему меня волшебному отдыху.

Коридоры корабля встретили меня знакомой, а потому не опасной тьмой.

А чего бояться?

Здесь я уже бывал, да и облазил приличный кусок бомбовоза, не встретив на своём пути никаких опасностей. Кроме своей глупости, вызванной страхом первого посещения разве что. Щелчок выключателя и фонарик, вмонтированный в маску, выбрасывает вглубь коридора яркий луч. Как и в прошлый раз, его приходу начинают радоваться водоросли, толстым ворсом покрывающие все поверхности. По их густому меху принимаются прокатываться волны света и я, приветствуя старых знакомцев, верчу головой, насыщая пространство неярким свечением.

Вот и первый скелет.

Проплываю над ним, махнув рукой погибшему члену экипажа. Лежи-лежи – сегодня я не потревожу твой покой, мне дальше надо.

Рубка.

Зависнув примерно посредине, вожу лучом, спеша разогнать царящий здесь сумрак.

Здесь мне надо задержаться – собрать урожай шаров – уверен, выручить за них мне удастся прилично. Сейчас, залитая светом рубка являла мне куда как более интересное зрелище. В прошлый раз, когда я, страшась надуманных опасностей, только едва-едва осветил её, укрепившаяся в углах тьма скрыла от моих глаз большую часть интерьера.

Но сегодня был точно не её день. То есть ночь. Тьма же.

Кроме горки шаров, по-прежнему покрывавших пол, и их уцелевших на потолке собратьев, различаю, что по полу разбросаны похожие на обкатанную водой гальку булыжники, рядом с которыми возвышаются конструкции всем своим видом напоминающие перевёрнутые чашами вверх половники. Вертикальная ножка и полусфера сбоку. Немудрено, что в прошлый раз, без такого как сейчас освещения, я их и не заметил – покрывающий конструкции ворс сливается с полом, делая их обнаружение в сумерках практически невозможным.

Вблизи булыжник оказался мне почти по пояс – стой он на берегу, я бы вполне мог усесться на него, дав роздых усталым, после долгой прогулки, ногам.

Гладкий, с зализанными обводами он не представлял никакого интереса, пока я, оплывая его кругом, не обнаружил россыпь широких дырок на ближней к шарам стороне. К тем самым, что когда-то торчали здесь на своих ножках, а теперь валялись горкой в самой нижней части рубки. Отверстия были широки – мой палец, даже с учётом натянутой на ладонь перчатки, мог свободно, не касаясь стенок, поместиться внутри.

Но – только мог.

Не зная назначения этих дыр, сунуть палец туда мог только полный идиот. Ну а я себя к этому классу разумных не относил. Хотя, не спорю, сомнения по этой части нет-нет, да и проскакивали в голове.

Вот правда же – совать часть своего тела не пойми куда? Не. Это – не ко мне.

Да и кто его знает – что это и зачем? Может выводы амортизирующего геля, должен же он был откуда-то поступать? А может весь этот булыжник не что иное, как подобие нашего боевого терминала? Вот так нажмёшь что ни будь и всё, привет – самоликвидация активирована. А мне ещё резонаторы достать надо.

Нет. Не знаешь, что это – не трогай. Целее будешь.

Похвалив себя за осторожность – если больше некому, то чего бы и самому не проявить инициативу, отплываю в сторону ближайшего половника.

Отсюда, с расстояния вытянутой руки он оказывается огромным – уверен, что вытащи я его наружу, да переверни в нормальное, чашей вверх, положение, его вполне можно будет использовать как купальный чан.

Видел я такие в рекламе.

Ставят его на огонь, заливают воду с травами и готово, добро пожаловать дорогие гости. Дорогие – потому, что стоят такие развлечения ой как дорого.

Типа – традиции предков.

А что у нас дороже традиций и скреп? Да ничего!

Оплываю половник кругом и зависаю, держась рукой за толстую, в моё запястье, ножку.

М-да… Тут пила по металлу нужна. Подводная. Мне такой штырь в жизни не сломать. Эх… Жаль.

Это ж какой аттракцион замутить можно!

Жаба, дремавшая всё это время, чуть приоткрыла глаз, уловив запах денег.

Нет, ну правда!

Вытащить все эти…эти… А, пусть будут чаши. Да. Вытащить чаши наружу, отчистить, и всё. Готово!

Дам рекламу – "Они пришли к нам с войной", а мы в их…эээ… Ну в чём-то ихнем, здоровье поправляем! Ведь зайдёт же! Эээ… «Оседлай жабу!». Особенно с учётом моего, типа ветеранского, прошлого. Сочиню историю – в меру героическую, трагическую и слезливую, дам пару тройку интервью – деньги, чтобы нормального журналиста нанять есть – и всё.

Народ валом попрёт.

А как же!

Ведь в лечебнице Ветерана Сэма все хвори лечат!

ЖабьяИ секреты на службе человечества!

Так что – реклама, немного трав, найду, где по экзотичнее и всё. Остальное эффект плацебо сделает. Раз это у меня дома работало, то и здесь прокатит.

Так. Этот вариант мы запомним.

Ещё раз обплыв чан по периметру, заглядываю внутрь. Там пусто и вода под лучом фонаря принимается сверкать словно ртуть, указывая на границу сред.

Хм. Там воздух?

Немного поколебавшись подныриваю под край чана и секунду спустя моя голова покидает водную среду.

Интересно – а дышать здесь можно?

Успокаивая себя мыслями, что и мы, и жабы дышим одинаковой воздушной смесью, вынимаю из рта загубник.

Первый вдох приносит застоялый, отдающий тиной запах, болота и я, не желая продолжать эксперимент, торопливо закусываю загубник. Да, дышать можно. Отлично. Ставим себе любимому ещё один плюсик.

Выныриваю назад и отплыв от половника едва на метр, врезаюсь в булыжник. Чёртовы жабы!

Не могли что ли подальше разместить?!

Мысленно ворча растираю ушибленную ногу. И о чём эти земноводные только думали?!

Хм… Они же действительно земноводные. Не рыбы. А значит им и дышать нужно было. И если допустить, что эти камни и вправду нечто вроде наших рабочих станций, то всё более-менее логично получается. Поработал – отпрыгнул назад подышать. Тогда да, то, что они рядом – удобно. Нелогично, правда, отвлекаться от пульта во время боя, ну или не боя, посадки, например, но они же чужаки, кто ход их мыслей поймёт? Да и управление соседу передать можно.

Ладно. Мне всё это не важно. Вот вернусь сюда с инструментом, отломаю одну чашу, вот тогда, на берегу, и разберусь.

Не сдержавшись возвращаюсь к половнику и стащив с ладони перчатку и запускаю руку в его нутро. Немедленно мой палец натыкается в маленькую дырочку, рядом с которой нашариваю ещё несколько. Ага… Так вот вы как воздух подавали? Любили, значит, когда вас ветерок обдувал? Ну, это и мне пригодится – поставлю насос и будет у меня не просто лечебное прогревание, а водный массаж по ныне утраченной традиции.

С усилением эффекта жабьими технологиями!

Симбиоз, так сказать древности и трофеев. А что? Пойдёт! Народ, на такое, валом попрёт!

Точно! Всё. Решено.

Сдаю резонаторы Свенну и сюда – котлы доставать!

Ух, развернусь!

Не обращая внимания на шары плыву в сторону дальнего коридора. Там, в одном из закутков, и стоял генератор, круглая деталь которого так удачно попала к Свенну. Удачно и для него, и для меня – ведь не потребовались бы ему эти резонаторы, чёрта бы с два я сюда ещё раз полез!

Нужный аппендикс нахожу быстро, сказываются мои прошлые блуждания. А вот с резонаторами проблема.

Массивные спирали, густо покрытые водорослями и потому не привлекшие моего интереса прошлый раз, никак не желают покидать насиженные места. Особо усердствовать я опасаюсь – а ну как поломаю? Осторожные покачивания, нажимы, потягивания не дают никакого результата – резонаторы лишь слегка люфтят, только так и отвечая на все мои усилия. Защёлок, зажимов, или ещё чего подобного крепежу, здесь нет. Хвосты пружин просто входят в шар, скрываясь из виду в чуть более широких отверстиях.

М-да… Задачка.

И что – мне весь шар тащить? Так он тоже закреплён – взявшись за шест тяну его в сторону, но тело генератора и не думает сдвигаться с места. И снизу не посмотреть – сфера почти на треть скрыта в полу, устроившись в выемке-гнезде.

Чёртовы жабы! Не могли поднормальному, по-человечески сделать!

Ладно, что с них, холоднокровных взять.

Призовём на помощь логику. Ясно дело, что наша – человеческая, здесь не работает, а жабьей я не знаю, но! Но законы физики-то едины – будь ты хоть человек, хоть таракан!

Вот будь я жабьим техником, у которого генератор скис. Чтобы я делал?

Ну прежде всего – отключил бы. Так?

Сам себе киваю – кто же в работающее устройство полезет?

Потом… Потом бы снял ту покрышку – больше тут снимать нечего.

Так… Допустим верно.

После… Хм. Вынуть шест?

Ну-ка…

Подплываю к нему и пробую выдернуть его их шара. Не идёт. А если надавить?

Перевернувшись вниз головой и помогая себе ластами давлю на палку.

Щёлк!

Чуть провернувшись, шест выпрыгивает из гнезда.

О как… Ну да, конечно! Они, жабы, то есть, плавали же здесь и им пофиг было – где верх, где низ. Как при невесомости. Кладу шест на пол и подгребаю к шару.

М-да… Легче не стало. Теперь передо мной шар с дыркой и с всё теми же резонаторами, торчащими из его боков.

Ладно. Призываю логику, часть два.

Итак, я – жаба. Нет, пол оставим прежним – жаб я. СмЭц, то бишь.

Толстый и самодовольный в своей удачливости.

Переворачиваюсь на спину и складываю руки на животе, пытаясь почувствовать себя именно так.

Ква. Ква-ааа-ак!

И надо мне резонаторы заменить. Дабы Удача и дальше сопутствовала нашему кораблю. Выдернуть их нельзя. Надавить – тоже не работает, пробовал. Что остаётся?

А вот чёрт его знает! Хреновая из меня жаба – их лапки на животе не сложить – коротенькие. А резонаторы… Перевожу взгляд на спиральки – хм, они тоже короткие. Как раз на расстояние меж жабьих лапок. И не вдавить их, не отжать. А если сжать? Или – растянуть?

Перевернувшись на живот кладу руки на края пружинки и тяну их в стороны.

Ничего.

Сжать?

Щёлк!

Стоило только оборотам спирали двинуться навстречу друг другу, как та, вздрогнув всем телом и издав резкий звук, выскочила из креплений.

Ого! Так просто? Сожми и получи? Хотя, наверное, для них это было удобно.

Быстро достаю два оставшихся резонатора и цепляю к поясу, пропустив через их тела верёвку – кукан, предусмотренный изготовителем для любителей подводной охоты.

Всё. Можно плыть назад.

Выбравшись в коридор некоторое время вишу неподвижно.

Выбраться? Так знаю же себя – после лень будет обратно лезть. Сейчас заберусь в Аврору, скину резонаторы и за пиво. Надо же успех отметить? Да и стресс снять надо. Угу. Сниму. А то я себя не знаю – так наснимаюсь, что завтра, с головной болью нырять придётся. Не лучший вариант.

Нет.

Приняв решение плыву по коридору прочь от рубки. Сейчас, пока победный настрой есть, самое то – покопаться в мусоре. А вдруг чего интересного найду? Ага, киваю своим мыслям, зависая на пороге очередного аппендикса-каюты, что можно – возьму, ну а как что большое найду – вот за этим после вернусь. Это мне хорошим стимулом будет.

Внутри не обнаруживаю ничего интересного. Знакомые мне уже шарики на дне, какой-то смятый бублик серой не то пластмассы, не то кости, обломок прозрачной, как из стекла, пустотелой трубки. Из всего хлама забираю только бублик – его удобно на кукан повесить.

Выбравшись из каюты плыву дальше – к вертикальной шахте, или колодцу, чей провал чернеет метрах в пяти впереди. Или больше, чем в пяти – вода, она же вроде как увеличивает всё?

В прошлый раз я не рискнул погрузиться в её пучину.

Почему? Просто страшно. Но то тогда было, сейчас-то чего бояться? Корабль мёртв не один десяток лет и всё, что меня может ждать здесь так это кости, чего их бояться? Мёртвые же, как говорил классик – не кусаются. Или не классик? Ааа… Не важно.

Свечу фонариком вглубь шахты и там, где-то в её глубине, опережая разливающийся по стенам свет, что-то неярко вспыхивает.

Ого!

Здесь ещё что-то работает?!

Зелёный огонёк вспыхивает чуть ярче и я, привлечённый им, начинаю медленный спуск вниз.

Интересно же! Работающее жабье…эээ… Нечто. Да за такое что коллекционеры, что умники никаких средств не пожалеют! Это надо же – удар, затопление, прошедшие года – а хреновина всё работает! Я не я буду, если меньше миллиона… нет – двух, за него сторгую!

Вблизи привлекший меня шарик напоминает светильник. Видел я такие, дизайнерские – тонкая и гибкая ножка на конце которой красуется матовый шарик, заполненный светом. Хочешь лёжа почитать? Нет проблем. Укладывайся и подтяни его куда удобно. Мешает? Отодвинь в сторону. Удобная штука – я такой себе в каюту на Созвездие купить хотел, люблю на кровати с планшеткой в руках поваляться.

Огонёк то разгорается, то тухнет – ясно видно, что теплится он из последних сил и я, вытянув руку, хватаю тонкую и неожиданно скользкую ножку. Эээ, нет, приятель, не крутись. Со мной пойдёшь, я уж придумаю, как тебя запитать.

Дёргаю рукой и ладонь, скользнув по ножке, упирается в шарик. Тот чуть прогибается, наливается особенно ярко и, внезапно, лопается, выбрасывая вокруг моей руки тёмное, словно чернильное, облако.

Вот же…

Обругать себя по полной не успеваю – внизу, прямо под моими ногами, загораются два золотых кругляшка, поверхность которых рассекает медленно растущая чёрная щель зрачка.