Глава 1

Скарабей неспешно шуршал колёсами по поверхности очередной мёртвой планеты, а я, сидя в его тесной кабине, ворчал, жалуясь на жизнь самому себе — в виду отсутствия других слушателей. И мне было от чего — Александер, после того как мы покинули территорию пространства обжитую человечеством, быстро покинул меня, сославшись на необходимость кое-что уточнить, как он сказал — по своим каналам. При этом он намекнул, что посторонние ему могут только помешать. Я, конечно, возмутился — это я-то посторонний? На что он ответил — что Лорду Империи, хоть и изгнанному, и Контр Адмиралу Федерации, хоть и не изгнанному, но чьё присутствие на территории Федерации нежелательно, не по чину якшаться с мутными личностями. Ха! Будто я раньше с такими не общался! Но когда надо он умел быть настойчивым и мне пришлось ему уступить. В качестве компенсации он сообщил мне, что почти уже знает на какой планете и в какой системе находится тюрьма с Бродяжкой и осталось только уточнить сущие крохи.

— Ты только учти, — сообщил он мне перед своим отлётом: — это Имперская зона. И она для особо опасных.

— И что?

— Защита там особая. Пробиться нахрапом не сможем. Тут думать надо. Да и просто так там не сесть — сначала надо на охранную платформу зайти. Там получить разрешение, код доступа.

— А, если, вот так, — я показываю рукой крутое пикирование. — Планета большая же? Зайдём с другой стороны — что бы с платформы нас не видели. Спустимся и потом низенько-низенько прокрадёмся.

— Не пойдёт. Там куча турелей развешена. Едва ниже десяти км — бух! И капут. А потом на орбиталке воскресят. А ты наказание за незаконное проникновение какое — знаешь?

Пожимаю плечами. Нет конечно, откуда.

— Минимум, для первого раза, — прижигание. — он поёживается.

— Это что?

— Три года аутодафе. Сожгут. Воскресят и снова — на костёр.

— Ого!

— Вот и я о том же. Это же ваша епархия, инквизиторская. А ваши орлы имеют весьма богатую фантазию.

— И что делать будем?

— Так я же говорю… Я сейчас смотаюсь тут, недалеко. Кое-что перетру. И возможно мы сможем легально спуститься. Вот правда, — он вздохнул: — Как на саму орбиталку попасть я не знаю. — И он печально развёл руками. — Но я что ни будь придумаю. Обязательно. А тебя я хочу попросить…

И вот я рыщу в своём Скарабее по поверхности мёртвой планеты. Ищу редкие минералы.

Сканер пискнул, привлекая моё внимание и отрывая меня от воспоминаний. На его экране появился новый сигнал — по самому нижнему краю экрана горела тонкая полоска. Мезосидерит, меланхолично констатировал я, где-то метрах в двухстах…

Я развернул свой вездеходик на новый курс и прибавил газу. Эх…, а пару недель назад я бы начал нетерпеливо ёрзать в кресле, стремясь побыстрее добраться до вожделенного камушка. Это была уже шестая или седьмая планета, на которой я побывал собирая ресурсы. Предсказать заранее, что можно найти на поверхности той или иной планеты было невозможно. В своё время учёные накидали просто море гипотез, но ни одна так и не была признана верной. Их споры тянулись не одно десятилетие, пока Академии наук — что в Империи, что в Федерации, не объявили эту тему закрытой и установили запрет на рассмотрение гипотез по данному вопросу. Я оставался сторонником звёздной или солнечной теории, согласно которой состав минералов в системе был привязан к звезде. Но и тут было много спорных моментов, не буду их тут перечислять что бы не утомлять вас заумными рассуждениями.

Полоска на экране сканера сузилась до нескольких сантиметров и бортовой комп услужливо обвёл рамочкой нужный мне камень.

Тра-трах-тах-таах! — Универсальная турель багги выплюнула несколько очередей, разламывая камень на небольшие куски и я, опустив ковш, начал сбор. Сера… Фосфор… Ну не так что бы супер, но пойдёт… О! Арсениум! Редкий элемент — за ним и другими редкими минералами я и охотился. Синтезатор корабля, после небольшой доработки очередным знакомым Александера, расширил границы своих возможностей — теперь он мог производить не только воздух, воду и различную еду, но даже и боекомплект. Правда при этом он сжирал просто гору минералов. Скажу просто — за две недели катаний по планетам я мог похвастаться только парой обойм.

Закончив сбор я убрал ковш и направился на поиски следующего сигнала, ориентируясь на какую-то далёкую, красную туманность, висевшую низко над горизонтом. Скарабей полз по равнине, озаряемой неярким светом местной синей звезды и под его мерное покачивание я снова погрузился в воспоминания.

— Нам нужно будет пробить оборону тюрьмы с одного удара, — расписывал мне свой план Александер.

— Один быстрый, мощный удар, потом посадка и рывок к её корпусу на багги.

— А ты знаешь — в каком она содержится? — Прервал я его поток оптимизма.

— Нет. Пока не знаю. Но — узнаю. Ты не отвлекайся. Я свою работу знаю, ты план тюрьмы учи, — и он в который раз принялся водить карандашом по карте.

Для своей тюрьмы Инквизиция выбрала очень грамотное место — в центре огромного кратера. Я ожидал, что все строения будут заглублены в тело планеты, но Святая Инквизиция решила иначе и все строения были размещены на поверхности. По периметру кратера они разместили несколько модулей защиты. Если верить добытым Александером данным, то мне предстояло быстренько уничтожить пару ракетных турелей и подавить отнесённую в сторону от ракет ячейку с импульсным лазерами.

— Но послушай, — мне его план казался бредовым. — Ты же, то есть — у нас же будет разрешение на спуск к планете. Сядем себе прямо в зоне, ну а там придумаем что ни будь.

— Не получится. Сесть не получится. В смысле не сесть а приземлиться. Внутри периметра.

— Угу. Сесть мы всегда успеем, — плоско пошутил я и он поёжился. — Скажи, Александер, а если я тебя отконвоирую? Типа я вот привёз опасного ЗК и передаю.

— Не пойдёт! — он аж вздрогнул, представив такую перспективу.

— Почему? — удивился я. — Мне нравится. Ослабим тебе кандалы, спрячем, — я оглядел его тощую фигуру: — куда ни будь, да найдём куда засунуть, нож то есть. Ты охранников — чик-чик, сзади я их огрею. Заберём ключи, форму и всё! А потом так же и Бродяжку вытащим — вроде как мы её конвоируем на другую зону. Ну, ну а чё? Хорошая идея, согласись.

— Нет, нет и нет!

— Почему?

— Я буду координировать всё с орбиты. Ты же заблудишься там. Один. Без меня.

— Так ты со мной будешь. Рядом! — Я уже понял, что опасность и интендантство есть две противоположности, свести которые невозможно и продолжал уже подкалывать его, стараясь сохранять серьёзный вид.

— Ты не бойся, как только ты их ножичком, я тебе ствол дам. Меня-то обыскивать не будут — Лорд как ни как. — Откуда то из памяти всплыла старая киношная фраза и я добавил. — Я дам вам Парабеллум!

— Не надо. — он даже отошёл на пол шага: — Я лучше головой работать буду.

— Головой бить, бодать в смысле? — Я сделал вид, что понял его буквально.

— Думать буду!

— Ааааа…, — делано разочаровано протянул я. — Значит девку тебе, а рисковать мне, да?

— Ну… — он замялся, — я вас эвакуировать буду. Нельзя же корабль вот просто так оставить. Угонят!

— Это то на тюремной планете — угонят? — Я скептически посмотрел на него, но он только кивнул в ответ. — А то! Там же эти… амнистированные живут. Это та ещё публика. Нет. Решено и не спорь даже! Спускаемся вдвоём, ломаем защиту, потом ты прорываешься на багги, а я тебя с орбиты навожу. Вытаскиваешь Бродяжку, выбираетесь с зоны и я вас беру на борт. Идеально!

— Идеально? — Я вопросительно посмотрел на него.

— Да! И не спорь!

Сканер снова привлёк моё внимание и я прервал свои воспоминания. На сей раз сигнал был другим — две близко расположенные горизонтальные полоски указывали на близость метеорита, окончившего свой полёт на этой планете и я свернул к нему. В основном такие небесные скитальцы несли в себе никель и железо, но чем чёрт не шутит — там могли оказаться и крайне редкие минералы. Например плутоний или уттриум.

Не свезло — я сопроводил грустным взглядом катящиеся со склона вниз обломки. Олово, железо и никель, а этого добра мне не нужно было от слова совсем. Хех… продолжим. И я снова нацелил нос Скарабея на далёкую туманность.

Но продолжить движение мне не удалось — на панели заморгал символ вызова и я активировал канал связи.

— Привет! — Несмотря на помехи голос Александера звучал бодро. — Ты как там? Сам камнем не стал?

— Тебя бы сюда, посмотрел бы я на тебя.

— Ну, не ворчи. У меня отличные новости! Двигай в HR 1621 1A, я тут тебя жду.

— Где это? — Я вызвал корабль.

— Неподалёку, думаю два или три прыжка, не более. Жду! До встречи! — И он отрубил связь.

На радаре Скарабея появилась метка моего корабля и я вытянул голову следя а его посадкой. Вот он перешёл из пикирования в пологий полёт, выбирая ровный участок для посадки. Вот вспыхнули синим нижние маневровые двигатели, гася вертикальную скорость, выдвинулись опорные лапы и он медленно опустился на поверхность. До него было недалеко — метров

триста — триста пятьдесят и мне было хорошо видно как откинулись люки ангара и вспыхнули приятным жёлтым светом огни, окаймляющие его проём.

Не сдерживаюсь и взбираюсь на соседний с кораблём холмик. В свете моих фар его корпус мерцает матовым чёрным светом. После эпопеи с радикально чёрной краской я довольно долго летал на ослепительно белом корабле. Я свыкся с непривычным цветом и даже начал им гордиться, особенно после того как мне подвернулась старая и потрёпанная книжка, что-то из детской серии. Там говорилось, что особо злобные подводники древности красили свои корабли в ярко белый цвет. То ли, что бы не выделяться на фоне айсбергов, то ли понты у них такие были.

Но затем Александер приволок откуда-то несколько бочек модного чёрного цвета и мы за неделю перекрасили наш Штурмовик. Хотя и белый был не плох, цвет то есть. Особенно на ледяных планетах. Уже с пары сотен метров его сложно было заметить на фоне ослепительно белых склонов.

Достаточно налюбовавшись я направил машину прямо в световой колодец образованный льющимся из ангарного отсека светом. Мягкое, жёлтое свечение окутало Скарабея и я дал команду на подъём машины в ангарно-гаражный отсек. Зажужжали, складываясь колёса, убрались в транспортное положение стволы турельки и подъёмник втянул меня в корабль.

В корабле я первым делом активировал карту галактики, ища нужную систему. До неё действительно было недалеко — не более двадцати световых лет.

Мягким, нарастающим рёвом отозвались двигатели когда я начал плавно поднимать корабль от поверхности. На высоте около пяти сотен я задрал нос корабля вертикально и выжал тягу до максимума — нужно было подняться хотя бы до двух километров что бы перейти на сверхскоростной режим, прыгать в гипер от планеты было опасно. По барам, впрочем, гуляли легенды о пилотах, которые умудрялись уйти в прыжок прямо с поверхности, но мне не хотелось проверять эти легенды — ещё больше ходило страшилок о неудачниках, рискнувших повторить подобную попытку. Страшилки обычно заканчивались тем, что кому-то попадались остатки подобных смельчаков, вплавленных в планету или о гигантских кратерах, появившихся в момент прыжка. Самих смельчаков более никто не встречал.

Переваливаю отметку в два километра и перехожу на сверхскорость. Прокладываю курс — по закону подлости первая система в прыжке находится аккурат за планетой. Не свезло. Медленно разгоняясь выползаю из гравитационного колодца планеты и огибаю её по большой дуге.

Путь свободен!

Прыжок!

Корабль шёл по курсу и руки привычно выполняли необходимые действия. Мыслями я был далеко — с Аришей, точнее с тем обломом, который мы получили найдя её.

Александер оказался на высоте. И он и его связи. Сидя в камере, куда нас запихнули после произошедшего в кабинете Тода, он сумел найти общий язык со своим охранником. Уж не знаю как, но вышел он из камеры имея нового друга. Этот друг и сообщил нам, что со Станции, под охраной, отправили пару девушек, одна из которых была бывшей Инквизиторшей. От него Александер получил контакт на следующее звено в цепи наших поисков — на пилота, который вёз Аришу в ссылку. С Бродяжкой было сложнее — её транспортировку поручили пилоту из отряда Карателей, а эти парни разговорчивостью не отличались. Но бывший интендант, хотя — почему бывший? Общаясь с ним я понял, что интендантство это состояние души и вот просто невозможно вот так взять и перестать быть хомяком. Короче — он умудрился через свои связи среди зав складами получить информацию об отгрузке большой партии научного оборудования в одну из тюрем, расположенную вне обитаемого космоса. Дальше получить информацию, что именно туда прибыл черный корабль из известного отряда, было делом техники. Так что место, где томилась Бродяжка у нас было.

Пилот, везший разжалованную Инквизиторшу, особо замкнутым не был. Секретным его тот рейс не был и он с чистой совестью, в обмен на несколько кружек пива, выложил нам конечный пункт своего маршрута. Нужно ли говорить, что мы сразу же устремились туда.

Скажу честно — не самое приятное местечко. Ледяной шарик с бедной атмосферой. Кислорода там едва-едва, что бы не сдохнуть сразу. Встретиться с ней нам разрешили без особых проблем. Вот только местом встречи определили некое подобие беседки, вырезанной из ледяных глыб. Не спорю — смотрелось это строение красиво. Если смотреть на него из тёплой рубки корабля, с кружкой глинтвейна в руках.

Ариша пришла на встречу в каком-то рванье — поверх старого, засаленного комбез была накинута какая-то мешковина. Сапоги тоже не первой свежести — и это у неё, всегда стремящейся к идеальному состоянию своей формы!

— Ариш, — начал я: — может тебе комбез новый дать, Алекс сейчас сбегает, принесёт.

— Не надо, — она мотнула головой. — Я грешна и должна пройти испытание.

— Испытание? Отморозишь себе всё, какой чёртов придурок тебе такую епитимью назначил? Ты ж девка, тебе детей ржать?!

— Не богохульствуй. — Её голос быт тих и как-то мёртв.

— Так! — я протянул руку и взял её за рукав: — идём на корабль!

— Я не могу. Я согрешила и грех моя тяжёл. Я не распознала козни Врага рядом с собой.

— Это ты Бродяжку уже врагом называешь? Забыла, как вы наряды и купальники выбирали?

Её взгляд на миг изменился, стал прежним, живым, но тут же потух и снова от неё начало исходить равнодушие и обречённость.

— Алекс, — я кивнул стоящему рядом Александару, — я за ноги, ты руки придержи, потащили эту зомби на борт.

Он придвинулся, готовясь помочь мне, но она отступила на пару шагов и откинув рукав продемонстрировала нам широкий, блеснувший металлом, браслет.

— Не смейте! Я должна искупить свою вину!

— Дура! Какую вину, ты о чём?

— Ты всё верно делаешь, дочка. — Из-за её спины выдвинулись ещё две фигуры, одетые гораздо более прилично и по погоде — в комбезы с подогревом. Я пригляделся — пара тёток, далеко уже шагнувших за грань Бальзаковского возраста. Бабок — если говорить не политкорректно.

— Не слушай искушающих голосов, преодолей соблазны и очисти душу через страдания тела, — раскачиваясь в такт своим словам, заныла одна.

— Сейчас я вам страдания обеспечу! — Я придвинулся к ним, сжимая и поднимая над ними кулак.

— Не надо. — Ариша поникла головой. — Сёстры всё верно говорят. Уходите.

— Алекс, хватай её, сдурела девка! — Он придвинулся, но два лазерника, ловко выхваченные бабками, охладили наш пыл.

— Идите, мальчики, летите отсель, голубки, — почти ласково сказала одна из них, не прекращая выцеливать меня ниже пояса. — Дочка выбрала свой путь, летите отсель.

Ариша отвернулась и не прощаясь побрела в сторону жилых блоков. Я сплюнул на снег.

— А вот мусорить — некультурно, — заметила вторая и они начали пятиться, прикрывая Аришу со спины от нашего, возможного рывка.

— Слышь, бабуль, — окликнул я их, когда они отошли на десяток шагов. Одна из них опустила пистолет: — чего, сынок?

— Что ж ты злая такая, а?

— Вали отсюда, — напускная ласковость пропала и перед нами стояла злобная старая бабка.

— А поласковее?

— Вас, — она выплюнула следующее слово с ненавистью, — мужиков, кастрировать при рождении надо. Убирайтесь отсюда! — И она взмахнула стволом.

— Полетели, Алекс, — я повернулся к нему. — Не у всех климакс нормально проходит. У некоторых со сдвигом крыши.

— Вижу, — он согласно кивнул.

— Собьём при подлёте! Только попробуйте сюда сунуться! — Последнее слово осталось за старухой.

После взлёта Алекс подошёл ко мне:

— Не переживай. Вытащим. Я обязательно что-нибудь придумаю. Вот только, — он замолк.

— Что?

— Мозги ей промыли качественно. Как к нормальной жизни возвращать её думаешь.

— Может сама оклемается? Ну — со временем?

— Вряд ли. Скорее наоборот. Чувство вины и всё такое. Ещё и руки на себя наложит. Психолог нужен или… — он склонил голову набок и прищурился. — Ты с ней… ну… было у вас?

— Нет, — я почувствовал как краснею. — Не успел… и… не успели мы.

— Жаль. Это могло бы помочь. Затащил бы в койку и…

— Перестань, — я поморщился. — Что — другого варианта нет?

Алекс развёл руками:

— Это наиболее простой, быстрый и… хммм… приятный. Но можно и по другому.

— Как?

— Тут нужен хороший психолог, но есть риск — бывали случаи когда объект, после выхода из этого, сумеречного, ну того… к психологу.

— Чего того?

— Чего-чего, — передразнил меня он. — Влюблялся. Ну или начинал отеческие чувства, тьфу! Материнские в нашем случае. Испытывать.

— К кому испытывать? — затупил я.

— К врачу.

— И что делать?

— Откуда я знаю? Я что — доктор что ли? Буклет читал в своё время, пока в очереди сидел на флюорографии. Помню, что там советовали плавно выводить, положительными эмоциями. Вот например — она цветы любит?

— Да.

— Какие?

— Ээээ… не знаю.

Алекс осуждающе посмотрел на меня.

— А из еды что любит?

— Да всё она ест. Ела.

Он вздохнул:

— Про привычки, хобби тебя спрашивать тоже бесполезно. Ты про неё хоть что ни будь знаешь?

— Ну… я это… ну неразговорчивая она. Платья любит.

Он снова вздохнул:

— И это говорит человек, который заявляет, что любит её. И она его. Супер!

— Я этого не говорил.

— Не любишь? Тогда чего комедию ломаем? Ах Ариша, ах её надо спасти — передразнил он меня закатывая глаза и прижимая руку к сердцу.

— Но она мой друг и… и член экипажа!

— Сам ты… Ладно. Раз ты про неё ничего не знаешь, значит нам нужен кто-то кто знает о ней по больше.

— Это кто?

— Да подружка её!

— Но я не знаю её подруг! — Заявил я, чем вызвал новый стон Александера.

— Я. Про. Бродяжку. Они же дружили?

Киваю.

— Вот. Меняем план. Сначала вытаскиваем Бродяжку, потом с ней по магазинам. И не морщись, твой счёт выдержит. Потом с ней летим к ней и она её заманивает к нам. Понял?

— Нет. Она, с ней, её… ты нормально объяснить не можешь?

Он только отмахнулся:

— Рули. Мне план прикинуть надо.

И, усевшись в своё кресло, приник к монитору.

Александер выскочил на посадочную платформу едва штурмовик коснулся опорами поверхности.

— Трюм! — заорал он. — Открывай!

Я пожал плечами, удивляясь про себя его спешке и дал команду на открытие. Едва люк распахнулся, как он подогнал к нему транспортную платформу и при помощи пары грузчиков начал перегружать её содержимое в корабль.

— Всё! — Он появился в рубке спустя минут десять, уселся на край пульта — рубка штурмовика просторностью не отличалась, и протянул мне свой планшет, предварительно ткнув в какую-то иконку на его экране.

— Что это? — Я развернул его и начал вчитываться в мелкие строчки.

— Это, — он поставил на пульт баул и начал в нём копаться: — Это, брат, я к нашему походу подготовился. Всё предусмотрел. Ты ознакомься, а мне ещё кое что найти надо. Вот точно помню — брал, но куда засунул… — и он чуть ли не головой влез в сумку. Я только хмыкнул и принялся вникать.

Список внушал. Сразу ощущался подход опытного хомячка — лист был разделён на несколько таблиц, с выделенными жирным курсивом названиями.

Самая первая таблица была обозначена как «Планетарная Часть» и включала в себя ещё ряд подтаблиц — Оружие, Еда, Прочее. Почесав за ухом я нажал надпись оружие и она развернулась открывая внушительный список:

— пистолет лазерный, штурмовой (ПЛШ-44) — Зшт.,

— пистолет пулевой, полицейский (ППП-О) — 3 шт.,

— карабин укороченный, армейский — 5 шт.,

— дробовик, 8 кал., ГК — 5 шт.

— дробовик, 12 кал., ГК — 5 шт.

— винтовка с опт. пр. (17,5мм., ДС) — 1 шт.,

— рейлган Гатлинга, 6 ст. с тур в компл. — 1 шт.,

— граната оборонительная — 25 шт.

— Граната… — Я прервал чтение и помотал головой. Рельсомёт? Вернулся на пару строк выше — да, действительно рельсомёт, или, говоря официально — рейлган. Ткнул пальцем в эту строку и экран, послушно сморгнув, вывел пояснительную картинку. С неё, целясь мимо меня, направив все свои шесть стволов на неведомого врага, грозно смотрела она — мечта свихнувшегося милитариста. Рядом были изображены ещё три фигурки, облачённые в стандартную пехотную броню. Одна фигурка держалась за рукоять блока стволов, а пара других, слегка согнувшись подтаскивали к турели приличных размеров конт. Стволы опирались на массивную даже с вида, трёхногую опору.

— Ээээ… Эй! — окликнул я Александера и, когда он выкопался из сумки, повернул планшет картинкой к нему.

— Это что?

— Класс, да? Чудом урвал! — Он явно гордился собой. — Раритет! Времён второй галактической войны. Я знал что тебе понравится!

— Мне? Понравится? Этот монстр?

— Прелесть!

— Скажи, друг мой, а как я это тащить буду? В вообще — зачем нам столько стволов? Мы что войну начинаем?

— Как тащить? Чёрт! Я об этом не подумал. — Он виновато посмотрел на меня. — Можно на Скарабея поставить!

— Ага! А сопрягать приводы турели с этим? — Я потряс планшетом и картинка сменилась — теперь с экрана на нас смотрел симпатичный броневичок со спаркой этих гатлингов на крыше.

— Во! Это нам и нужно! — просиял Александер с самым воинственным видом.

— Тут и броня, и скорость, и оружие! На нём ты мимо их обороны проскочишь с ветерком! Загрузишь Бродяжку и назад, ко мне.

— Сдурел? А куда мы его запихнём? Он же в ангар Скарабея не влезет!

— Да? — Он отобрал планшет и начал копаться в ТТХ броневика. — Мммм-да. А если на внешнюю? Броневичок — под брюхо и… — увидев мой взгляд воинственный хомячок погрустнел. — Не влезет. Жаль. Очень жаль. У меня как раз друг есть, на планетарной базе. У него должны быть такие. Хмм… Ну да ладно. Оставим на потом.

— Чего оставим?

— И пушку эту и броневик. — и он снова принялся копаться в сумке.

Я только пожал плечами, удивляясь его настрою и вернулся к табличке.

Новое нажатие вызвало список патронов, батарей и прочих расходных материалов войны. Судя по закупленным количествам, Александер ожидал что я перестреляю весь персонал базы. Раза эдак два. С половиной.

— А патронов-то зачем так много? И батарей к лазерникам?

— Пригодится. — Он складировал какие-то коробки на пульте и я торопливо деактивировал его, пульт то есть. Мало ли — нажмёт случайно чего.

Следующее нажатие вызвало список, означенный как прочее и по мере его прочтения я удивлялся всё сильнее и сильнее. Ну скажите — зачем мне, ну, или нам, сеть рыболовная 15х15 капрон? Или три спиннинга, комплект блёсен и четыре двухместные палатки. Когда мне на глаза попался мангал и соседствующие с ним, пардон, презервативы, Виагра и обезболивающие таблетки, моё любопытство не выдержало и вынудило снова отвлечь напарника.

— Ты меня извини, но зачем нам палатки? Сеть, мангал, блёсны и прочие… Презервативы?

— А? Что? — Он закончил выкладывать свои коробочки и теперь вертел в руках какой-то сверкающий зеркальной поверхностью шар размером по более моей головы. — Для этого самого. — Александер переложил шар в одну руку и неопределённо повертел пальцами свободной в воздухе. — Ты что, не знаешь зачем нужны презервативы?

— Знаю!

— Ну? Чего отрываешь?

— Мы. Идём. Спасать. Бродяжку. Так?

Он кивнул.

— Потом мы. Идём. Спасать. Аришу. Так?

Он снова кивнул.

— Так зачем нам эти… Эта резина? Я что — для спасения Ариши, по твоему, должен тех старух того?

— Того? — непонимающе переспросил он, но тут же поправился. — А! Понял! А что — отличная идея!!! Гениально! Посмотри, я не помню, афродизиаки я заказывал?

— Сам смотри! — Я ткнул его планшетом в грудь. — И я не собираюсь с этими, то есть с теми, ну на той планете, холодной. Ясно?!

— Жаль. Это было бы красиво.

— Может тогда ты сам с ними?

— Увы. Я не герентофил, да и Бродяжка будет рядом. Ей забота потребуется. И внимание.

— Родной, а ты не охренел ли часом? — Я начал злиться.

— Почему?

— Бродяжку с зоны мне вытаскивать, — я начал загибать пальцы. — Это раз. Аришу от старух отбивать — это два. А ты? Ты что делать будешь?

— А я уже всё сделал. Информацию добыл? Добыл! К экспедиции подготовился? Подготовился!

— Но это-то нам зачем?

— Командир, не тупи! Я всё продумал. За тебя, кстати, думал, — язвительно добавил он, но заметив, что я не шучу и начинаю злиться по настоящему, торопливо продолжил. — Её из ступора выводить надо? Надо! А лучше чем на природе, на рыбалке, под шашлычок. А что бы она оттаивала быстрее — тебя обольём этим, ну стимулятором, афро который. Его, кстати, не так-то легко и найти было! В таких количествах!

— В каких таких? — По спине пробежал холодок.

— Пять литров концентрата! Я себе и Бродяжке фильтры прикупил, ну ты понимаешь, что бы тебя не того. — Он кивнул на одну из небольших коробочек на пульте. — Мы тебя в нём замаринуем, накормим виагрой и запрём в палатке. С ней.

Я откинулся в кресле и застонал — желание спасать девушек таяло на глазах.

Александер же по своему истолковал мой стон.

— Я тебе даже завидую! Тебя ждёт такое… Такое… Ммммм… Нечто! Так что, ты сам видишь — я свою часть работы выполнил. Теперь твоя очередь. А то, пока я пол галактики обежал, груз собирая, кое-кто в Скарабее сидел и толстел. Во как отъелся! — он ткнул меня пальцем в бок.

— Отстань, — я раздражённо оттолкнул его руку. — Это что за хрень? — показал я на сферу.

— А это сюрприз. Для тебя! — Он протянул её мне.

По виду — это был шар. Только пустой. С одной стороны в нём была дыра, как раз голову просунуть. Дыра была окаймлена швом-разъёмом, типичным для скафандра.

— Это что? Шлем? — я покрутил его в руках, заглядывая внутрь.

— Ага!

— Экспериментальный или тоже — эхо войны? — Я не спешил засовывать в него голову.

— Сложно сказать. Он числился как боевой шлем десантника третьей Республики.

— Какой Республики?

— Третьей. Это та, что была после второй.

— Угу. И перед четвёртой, да? Не умничай, рассказывай, зачем он мне.

— Не, четвёртой не было. После неё уже Империя появилась. Потом Федерация Солнц, потом…

— Ну и зачем мне этот хлам? — Прервал я его исторические изыскания.

— С кирасой было бы лучше, но увы, — он развёл руками. — Кирасу найти не смог. А шлем хорош! Держит лазерник в упор.

Я постучал костяшками пальцев по древнему шлему и он отозвался тонким, хрустальным звоном.

— А не? Если об стенку там ударюсь? Не развалится?

— А ты не бейся! В те времена был расцвет лазеров, вот от них защиту и делали.

— Только от лазеров? — я продолжал крутить его в руках не решаясь надеть на голову.

— Это монокристалл хрусталя, с армированием молекулярными нитями углерода. Должен и пулю держать. По идее. Нити — пружинят и сферическая форма помогает.

— С нитями? — я заглянул внутрь. С одной стороны там было что-то вроде небольшой подушечки, мягкой — под пальцами материал приятно пружинил. Напротив её торчали усики — я смог опознать только микрофон, назначение же остальных мне было абсолютно непонятно. Изнутри шлем был прозрачным — сквозь всю его поверхность я мог смотреть как сквозь стекло. Я засунул руку внутрь и посмотрел снаружи — не видно! Зеркальная поверхность не позволяла увидеть содержимое шлема.

— Надевай уже! — прикрикнул он и я надел шлем на голову.

Щёлк! Вжжжж… щёлк-щёлк-щёлк! — Что-то защёлкало, прожужжало в районе ворота скафандра и перед моим лицом загорелись рамочки, индикаторы, иконки и прочие элементы непонятного мне интерфейса.

— Он что, сам питание подключил? — Спросил я у Александера, впрочем без особой надежды, что он меня услышит — как активировать тут связь я не знал.

— Громкость снизь, чего орать? — Он прижал руки к ушам, уронив какую-то коробочку.

— А как? — Шепотом спросил его я.

— Не знаю. Инструкции к нему не было. Кстати — на тебе офицерский вариант. Вот, глянь. — Он достал из своей, воистину бездомной сумки небольшое зеркало.

В зеркале отразился человек в обычном скафандре с зеркальным, новогодним шариком на голове.

— Дурацкий вид. — Проворчал я.

— И… Как это снимать? — Я попробовал повернуть шлем, потом приподнять его, но без толку — он крепко держался за ворот скафандра.

— Как снимать его, ты знаешь?

— Не, — напарник развёл руками.

— Когда забирал, мне сказали, что это офицерский шлем Чистого, третьего ранга. Это что-то немного выше нашего полковника. Новьё, не б/у, прямо с кого-то склада.

— Чистого? — Я снова потянул шлем с головы и тут заметил, что рисунок, узор иконок изменился. Несколько зелёных погасли и вместо них загорелись, запульсировали жёлтые. В шлеме раздался негромкий, мягкий женский голос. Судя по интонации она о чём-то меня спрашивала.

— Слушай, он чего-то хочет. — Сообщил я Александеру и постучал пальцем по сфере.

Голос снова что-то произнёс, затем прозвучало несколько мелодичных тактов и голос продолжил, но — уже на стандартном.

— Голосовая адаптация произведена. Кивните если понимаете.

Я кивнул.

— Вот, теперь по нашему базарит! — Поделился я радостной новостью с напарником.

— Древние. Они… уууууу! Какие были! — Согласно закивал он.

— Оболочка не соответствует стандарту. Неприемлемо. — Меж тем продолжил голос. — Проверка действующих стандартов. — Собеседница замолчала было, но быстро продолжила.

— Стандарт МЮ-Тета-два-восемь признан устаревшим по сроку давности и отсутствию обновлений. Оболочка признана стандартной.

— Слышь, она про оболочку какую-то говорит, — сообщил очередную новость напарнику.

— Наверное про скафандр. Забавно, сколько лет прошло, а разъёмы так и не сменили.

— А что менять-то? Если работает, — поддержал его я. — Вон мы вилками пользуемся. А им сколько лет.

— Ну… — начал он, но тут снова раздался голос.

— Проводится оценка чистоты. Откройте глаза и не шевелитесь.

Я замер.

Один из усиков, до сих пор спокойно лежавших где-то на уровне моего подбородка вдруг распрямился и завис напротив моей переносицы. Левый глаз обожгла короткая белая вспышка и одновременно я ощутил короткий укол в шею справа, под ухом.

— Пробы взяты… Во имя чистоты рядов! — Каким-то патетическим тоном воскликнула девушка и снова замолчала.

— Чего дёргаешься? — Поинтересовался Александер.

— Да меня тут на чистоту проверяют.

— Умывался?

— Угу. И зубы чистил.

— Тогда расслабься. Странные они были, в этой Республике номер три. На чистоте просто помешаны. На любой.

У меня начало появляться нехорошее предчувствие.

— На какой именно чистоте?

— Да на любой. Всеобщей. — Он зевнул. — Я кое что нашёл. Кодекс чистого мира. В нём есть весьма интересные моменты — про чистоту помыслов, деяний и вот — самое интересное, про чистоту сношений.

— Про что? — Мои опасения начали быстро расти.

— Да стандартный бред. Чистое может родиться только от чистого, чистота души, тела, крови…

— Крови? У меня только что кровь взяли! Как эта штуковина снимается?!

Я начал дёргать шлем, но возникший новый, резкий мужской голос заставил меня замереть.

— Ты нечист! Подлежишь безусловной очистке!

Все иконки сменили цвет на красный и шлем заполнил неприятный, стонущий звук.

— Прощаем тебе загрязнение твоё! Усни! — Голос смолк и я почувствовал легкое дуновение на лице. Очень захотелось спать.

— Эй! Убивают! — Я принялся вырывать шлем из креплений.

— Чего? — Не понял Александер. — Ты чего?

Глаза начали слипаться и я с трудом удерживал себя в сознании.

— Газ. — Сонно пробормотал я. — Усыпляют… суки…

Голова закружилась и я повалился на пульт. Напарник попытался удержать меня от падения, но только изменил мою траекторию — вместо того, что бы комфортно улечься на пульте, теперь я падал лицом на его край, окантованный металлической защитной полосой.

Дзиньк!

По правой части шлема зазмеилась трещина. Из последних сил я приподнял голову и уронил её на уголок, стараясь попасть по нему тем же местом.

Дзинь! От правой части откололся небольшой кусок и я вцепился в дырку, пытаясь расширить её.

Не получилось. Выломать, расширить дырку не получилось — пальцы соскользнули и я со всей дури приложился шлемом о подголовник кресла. При этом мой затылок сильно ударился о подушечку — в ней что-то щёлкнуло, зажужжали приводы ворота и шлем соскочил с замков крепления. Я мотнул головой и шлем слетел с головы.

Некоторое время я сидел глубоко дыша и приходя в себя. Рядом сокрушался Александер.

— Ну ты блииин! Косорукий! Это ж раритет! Не мог просто снять? Ломать-то зачем?!

— Был… Раритет… Но… Что б… Ни… Одного… — я разеваю рот как рыба, выброшенная на берег.

— Ааа… — он расстроено махнул рукой и вытащил из своей сумки термос. — Держи. — напарник протянул мне крышку термоса, заполненную ароматнейшим кофе. — Себе варил. Что бы — пока ты внизу будешь, не уснуть.

— Продашь… Как вынесенный из боя. — Кофе взбодрил и я постарался утешить его. Хотя бы из чувства благодарности.

Он ещё некоторое время ворчал о сложности доставания таких раритетов и о моих кривых руках, но я его не слушал — нужно было готовиться к отлёту на тюремную планету.

 

Глава 2

До нужной системы мы добрались быстро. Ну — почти быстро. Прыжков так семнадцать заняло.

Выйдя из сверхскорости около местной орбитальной платформы я по плотнее запахнул на груди плащ и надвинул капюшон на глаза.

Плащ я хотел было выкинуть — когда так печально закончилась моя служба в рядах Инквизиции, но Александер настоял, что бы я его сохранил. Вдобавок к плащу он где-то раздобыл парадный мундир Адмирала Космофлота Федерации, даже с положенным по рангу, коротким абордажным палашом.

— Станция, прошу посадки.

На экране появляется морда дежурного. Сержант, судя по нашивкам, имеет крайне заспанный вид.

— Чё надо?

— Зенки проспал?! Не видишь, кто перед тобой?! Требую срочной посадки!

— Требовать в другом месте будешь! Код гони.

— Я — Лорд Инквизитор Империи! Вам, милейший, этого мало?

— Да ты что? — Дежурный с экрана смотрит на меня ну совсем как-то непочтительно. — Что — взаправду Лорд? И ещё Инквизитор? А что на Федеральном корыте?

Ну я и не в таких дырах бывал — меня хамством не проймёшь.

— Назовите ваше имя, ранг и личный код.

— Может тебе ещё и номер кредитки с пином назвать?

В экране появляется новое лицо — не менее заспанное, но над козырьком его мятой фуражки золотом блестит офицерский кант.

— Мой Лорд! Приношу Вам свои извинения. Сержант будет наказан!

Со стороны сержанта раздаётся:

— Угу. Два раза. А кто работать тут будет? Наказальщики хреновы…

— Я вижу у вас тут проблемы с дисциплиной. — Стараясь держать голос нейтральным и не пропустить в него какие либо интонации говорю, скорее констатирую, офицеру.

— Увы, — он скорбно склоняет голову. — Жуткий дефицит кадров.

— Так что с моей посадкой?

— Извините, мой Лорд. Площадка № 4.

Милостиво киваю и отключаю связь.

Привычно завожу корабль на посадочную платформу и выбираюсь из пилотского кресла, намереваясь покинуть корабль — впереди самая сложная часть — получить разрешение на спуск вниз, к планете. Нужной бумагой Александер обзавёлся, по ней я являлся внезапным Генеральным Инспектором по исправительным и изоляционным комплексам Империи. Правда — только по части поставок хозбыт инвентаря, но я не планировал особо упоминать данный аспект, делая упор на волшебных словах Внезапный, Генеральный и Инспекция.

Каких либо полномочий бумага так же не давала и рассчитывать я мог только на свою наглость, трепет местных перед Столичной шишкой и на чёрный Инквизиторский плащ.

— Ого! — Напарник окликнул меня когда я уже подходил к проёму шлюза. — Как они переполошились! Даже караул построили!

— Боятся — значит уважают! — Величественно, входя в роль Генерального Инспектора, промолвил я и начал неспешно и, как мне казалось, степенно, спускаться на платформу.

На платформе я потянулся, расправляя плечи и повернулся к шеренге солдат, готовясь сказать нечто вроде милостивого «вольно, сынки», но ко мне подскочил сержант, до этого стоявший на правом фланге строя.

— Руки! Замри! — Сходу зарычал он на меня

— Ээ-ммм… Что за дела? Я Лорд Империи, прислан сюда…

— Молчать! Ты тут никто и звать тебя зк!

— Вы что, в натуре охренели что ли? Хоть документы гляньте!

— Ха! Документы гляньте! — Передразнивает меня сержант. — Руки! — Он сверяется с данными наручного комма.

— ЗК № 27-23-43-00LII-8! — диктует набор цифр. — Во исполнение постановления суда № три три ноль два дробь семь дефис один шесть шесть четыре, вы осуждены на пожизненную изоляцию от социума. — Он поднимает глаза на меня. — Руки в гору! Быстро!

Я, продолжая ничего не понимать, поднимаю руки и тут на корабле оживает верхняя турель.

Александер — видя такую хрень, происходящую с отцом-командиром, быстро разворачивает на солдат тяжёлый импульсный лазерник и активирует внешние динамики:

— Эй, на площадке! Охренели? Ну быстро стволы в землю!

— Что?! Мятеж?! — Орёт сержант и крепко хватает меня за ворот плаща.

— Общая тревога!!! — Свободной рукой он достаёт пистолет и буквально втыкает ствол мне в горло. — Из корабля, с поднятыми руками! Иначе!!!

— Ну и убей его, мне-то что? — Доносится из динамиков.

Наверное сержант всё же активировал тревогу — грохоча сапогами к нам подбежала ещё одна группа солдат, на этот раз возглавляемая офицером.

— Сержант! — Заорал, впрочем не выходя на передний край новой шеренги, офицер. — Что тут происходит, я вас спрашиваю?!

— Зек больно наглый, вашвысоблардие! — Не убирая ствола и не сводя с меня взгляда выкрикнул тот. — Думаю, налёт это, вашвысоблардие! Попытка побега! Банда тут у них, вашвысоблардие!

— Сержант! Твою дивизию! Вы. Что. Тут. Делаете?!

— Принимаю зк согласно команде! Налицо злостное неподчинение! Бунт! Вашвысоблардие!

— Сержант! Вы на какой площадке должны принимать зк?!!!

Сержант трясёт рукой, всё ещё держащей меня и рукав сползает, открывая экран кома.

— Так точно!

— Что точно?

— Всё как есть верно! Площадка № 4.

— Сержант! Ты дебил! — Лейтенант осторожно пробирается между солдат и подходит к нам. — Это. Какая. Площадка?!

— Так точно! Четвёртая!

— Дебил! Это! Восьмая! И отпусти уже Господина Генерального Инспектора!

Сержант нехотя убирает пистолет, отпускает мой плащ и отходит на пару шагов, продолжая пристально за мной следить.

— Почему вы перепутали платформу?! — накидывается на него офицер, судя по погонам — лейтенант.

— Вас это не заинтересует, Вашвысоблардие! — Сержант вытягивается по стойке смирно и перестаёт следить за мной.

— Чтоооо?!

— Так что, у нашего меха закончились микросхемы для коммов. Тип ММ-КШ-05Z!

— Сержант… — лейтюха набирает в грудь воздуха готовясь выдать что-то уж конкретно сверхзвуковое и я заранее напрягаюсь в ожидании его вопля.

— МЕНЯ! НЕ! ИНТЕРЕСУЮТ! ВАШИ! СХЕМЫ!

— Так точно! Именно так я Вашвысоблардию и доложил! Как есть!

Лейтенант зависает на пару секунд, то ли обдумывая сказанное сержантом, то ли готовясь к новому залпу.

— На площадку! Восьмую! БЕГОМ!

Сержант перетёк из стойки «смирно» в хорошо известную служившим позу «бегущий египтянин» напрягся, готовясь к рывку и едва первые раскаты офицерского вопля «МАРШ» сорвались с губ лейтенанта — испарился.

— Лейтенант. — Я решил что мне можно напомнить о своём существовании. — Можно я руки то опущу — затекли уже.

Лейтенант перевёл взгляд на меня.

— Извините, ошибочка вышла.

— А руки опустить можно теперь?

— Не знаю. Стойте так. Сейчас Полковник подойдёт — он и решит.

Ну что делать — стою.

Ещё спустя минут десять подошёл Полковник со свитой. Представительный мужик. Без брони, без оружия но с тростью.

— Лейтенант!

— Здесь, мой Полковник!

— Это кто? — тычет в мою сторону тростью.

— Не могу знать! Данное лицо прибыло на площадку № 4 согласно направлению дежурного оператора!

— А чего он с руками в гору стоит?

— Для безопасности, мой Полковник!

— Хм… А вы собственно кто такой? — обращается ко мне.

Называюсь.

— Прибыл к вам с поручением от Отдела Ха-Ке! — Название я придумал сходу. Вообще, как я заметил, подобные, не штатные ситуации, очень способствуют работе моего воображения. А что — вполне достоверно — ХК, то бишь Хозяйственный Контроль. Всё как в бумажке моей записано.

— А… ну вот всё и ясно стало — это он кивает лейтенанту. — я Вас, господин Генеральный Инспектор, уже жду. Что ж вы, батенька так? Не прибыли ещё, а уже влипли. Вы руки то — опустите. Успеете ещё.

Облегчённо опускаю затёкшие руки. Вздыхаю. Он улыбается, а его свита подобострастно хихикает. Ну, ну… посмеёмся, дай срок.

Полковник начинает неспешно прогуливаться и я, следуя его жесту, иду рядом.

— Послушайте меня, Господин Инспектор, — придерживая меня за локоть, полкан неспешно бредёт по ангару. — У нас старая и достойная структура, нам тут шум не нужен. Вы понимаете меня?

Я киваю, пытаясь понять о чём тут вообще речь.

— Там, внизу — он тростью указывает на пол, — там можно много разного увидеть… ну Вы же понимаете меня?

Опять киваю.

— А ведь можно и не увидеть?

Киваю.

— Вы же понимаете… в жизни всякое бывает. Ну не подкупать же вас банально, да и противозаконно это… а так — вот оступитесь, не ершитесь, не надо… Все мы люди, все ошибки делаем, так вот — не дай Бог оступитесь, вас осудят и направят к нам для исправления и изоляции. А тут я, — он расправляет плечи и совсем другим, жёстким тоном продолжает — я тут и Царь и Бог! — и опять включает режим доброго дядюшки — И представьте себе всё один… В обоих ипостасях. Вы же понимаете, я же вижу — вы человек с понятиями.

Он Вздыхает и я следую его примеру — пытаюсь значительно кивнуть и сочувственно вздохнуть одновременно.

— Кстати — вот, обратите внимание — он куда-то показывает тростью. — Тут у нас санаторий для передовиков исправления, с блекджеком и массажем. Массажистки господина Руя очень хороши.

— И бассейн есть? — Спрашиваю.

Он искренне удивляется:

— Конечно! И три вида бань и сауна. Мы же должны поощрять зк, вставших на путь исправления.

Уважительно цокаю языком.

— Рад, что мы поняли друг друга! Ну я вас оставляю, но не прощаюсь — мало ли что нас ждёт. В грядущем.

— Да, господин Полковник, вы правы, грядущее нам не ведомо, — соглашаюсь с ним.

— Вот именно, мой друг! Вот именно!

— Но я тут, увы, по делу. По служебной необходимости.

— Понимаю, понимаю. Добровольно сюда мало кто прибывает. А зря, доложу я вам, батенька, зря! Так что у вас за дело?

Протягиваю ему бумагу, но он отмахивается.

— Да вы так расскажите. Я послушаю, авось и смогу вам помочь.

— Мне необходимо провести инспекцию, — начинаю я и сам же себя обрываю. — Нет. Я не вижу решительно никакой надобности в инспектировании ваших складов. Но, прошу меня понять — я обязан это сделать. Служба.

— Складов? — полковник резко останавливается и поворачивается ко мне. — Каких складов?

— Да всех. Но вам незачем беспокоиться. Я уверен, что у вас, при такой великолепной организации, всё сойдётся. Мы с помощником…

— С помощником? — перебивает меня он.

— Да, он на корабле. Разгильдяй! Представляете — не успел до вылета все данные подготовить. Ну да вы же понимаете, что вам объяснять. Приход, уход и всё такое. Хотя он — ответственный.

— И что, вы вдвоём проверять будите?

— Как и положено. Согласно должностной инструкции отдела Ха-Ке, утверждённой для нас лично Императором.

— Прежним?

— Обоими! Но вы не переживайте. Мы быстро. У нас же норматив — три дня на такую платформу.

— А потом?

— Потом? — Я делаю вид, что не понимаю.

— Ах, потом… Скину данные на сервер Управления Собственной Безопасности и к следующей платформе.

— И что, много вот так уже проверили?

— Да, вы у нас уже восьмые. — Я вздыхаю.

— А что делать? Работа…

Некоторое время мы идём молча, практически замыкая круг по периметру платформы.

— Сочувствую, — произносит полковник, когда мы начали третий круг. — И что же, вот так — без роздыху и мотаетесь?

Вздыхаю.

— Но так же нельзя! Вам же отдых нужен! — Произносит он, но я не чувствую сочувствия в его голосе, только расчет.

— Привык, — стараясь придать в голос толику грусти отвечаю ему. — А вот мой напарник… Ему тяжко. Молодой он. По женской ласке тоскует. Вот данные те, что он не приготовил. Для этой Станции. Представляете — вместо того что бы работать он у ворот ангара проторчал всё время! Я у него спрашиваю — ты чего не работаешь? А он мне, нет — вы представляете?! Я, говорит, на женщин смотрел. Отдых… Вот вы говорите — отдых! А когда?! У меня ещё в плане четыре! — Я остановился и повернулся к собеседнику. — Вы представляете — шесть! Шесть Станций! Он же свихнётся! Ещё месяц такой!

Я горестно вздохнул.

— А жаль! Хороший парень. Въедливый и настырный! Вот две станции назад — он недостачу выявил — и несмотря на все хитрости того завхоза! Молодец! Ценю его!

— А большую недостачу? — Как бы вскользь, глядя в сторону спросил полковник.

— Не очень. Треть ящика мыла и превышение метража бумаги — на десять процентов от нормы.

— Какой бумаги?

— Туалетной, какой же ещё? — Я постарался натурально удивиться. — Там же его и арестовали.

— Где?

— Как где? Прямо в сортире и взяли. Будет теперь десять лет лес рубить. По году за каждый процент, согласно Указу Императорскому от третьего числа.

— Да, тяжела у вас служба, — похоже он что-то придумал, так как снова взял меня под руку и мы возобновили движение. — Отдых. Вам нужен отдых.

— Да я и не спорю, — совсем грустным голосом согласился я.

— Ну так в чём же дело? — просиял полковник. — Зона отдыха в вашем распоряжении. С бассейном и всем прочим.

— И массаж? — доверительным шёпотом спросил я.

— Конечно! Вам, верным сынам Империи нужен отдых.

— Спасибо! — я протянул ему руку и он вцепился в неё обоими руками пожимая её. — Но я вынужден отказаться.

— Почему???

— Служба! Но — вы настоящий друг!

— Послушайте, — он мягко развернул меня лицом к выходу из ангара. — Здесь, вы сами видите, полный порядок. Вам тут просто скучно будет. Всё сойдётся, вот увидите.

Я согласно закивал, подтверждая его слова.

— Так отдохните! — С энтузиазмом продолжил усиливать натиск полковник. — Сейчас баньку, потом бассейн, массаж. Шашлычок сделаем.

— Не искушайте, прошу вас! — Взмолился я и поверьте, в этом случае я говорил, что называется от сердца. — А как же проверка?!

— Дайте мне бланки, я их лично заполню. Честно! Слово Имперского офицера!

— Да?

— Да!

Делаю вид, что колеблюсь.

— Но…

— Никаких но! Сейчас в баню, а потом…

— Я сауну люблю…

— Отличный выбор! Сейчас тогда в сауну, девочки будут ждать на выходе, шашлык — из осетринки, да под водочку, а?

Я застонал. И опять — от всей души.

— Согласен! — Сказал я абсолютно искренне и мы ещё раз пожали друг другу руки. — Только один момент.

— Да ради вас, друг мой, всё! Абсолютно всё, что пожелаете! — Он наклонился к моему уху и прошептал. — Наркотик какой? Или… мальчика?

— Нет, нет, что вы! — Я натурально замахал руками. — Я обязан облететь планету. На разных высотах.

— Зачем?

— Ну… Я не имею права вам говорить, но раз мы уж такого уровня… Я про доверие… Между нами.

— Никому! Слово Имперского Офицера!

— Некоторые. — Я снизил голос и зашептал ему на ухо. — Прячут ворованные контейнеры на орбите. Кто на высокой, а кто — на низкой. И я обязан, — тут я перешёл на нормальный тон. — Облететь планету, дабы обследовать её и Станцию на предмет возможных нарушений!

— Да ради Творца! Конечно! Вас сейчас заправят. Разрешение — вплоть до посадки, сейчас будет передано на охранные орбитальные модули. Но — с одним условием. — Он поднял вверх палец.

— Каким?

— Сразу после возвращения — в сауну!

— Так точно, господин Полковник! — Я вытянулся по стойке смирно.

— Ну так не будем тратить время! Я организую ваш отдых, летите и возвращайтесь быстрее. Наши девочки могут заскучать. — Он отвесил мне короткий военный поклон и вышел из ангара. Я же, с трудом сдерживаясь, что бы не перейти на бег двинулся к трапу штурмовика.

— На планету! Мухой! — Скомандовал я Александеру и мы покинули столь гостеприимную орбитальную платформу. Пока мы выбирались с платформы и двигали к планете, Александер поделился со мной последними новостями — он успел познакомиться с местным завскладом и даже подарил ему одну из палаток. Не за так, конечно. В обмен на свежие сплетни. А они были не радостные.

— Из тюрьмы начали вывозить научное оборудование. — Поведал он мне.

— И что?

— А то! Думай — оборудование привезли вместе с Бродяжкой. Сейчас вывозят. Значит что?

— Ээээ… Завершили исследования?

— Да!

— Ну и отлично! Меньше народу значит там.

— Отлично! — передразнил он меня. — Ты головой-то подумай. Если оборудование увозят, значит что?

— Ээээ… Ну…

— Значит закончили исследовать! И теперь — с ней могут сделать что угодно. Как с утратившей ценность, но не утратившей опасность!

— И давно вывозят?

— Вчера начали. Ещё пару дней будут.

— Значит — время у нас есть. Двинули!

И мы направились к нашей цели.

К планете мы спускались по плавной дуге, рыская зигзагом — изображали поиск контейнеров, спрятанных на орбите. Естественно — никаких контейнеров мы не обнаружили, зато засекли расположение тюрьмы и теперь выбирали место для высадки Скарабея. Высадку осложняло то, что окрестности спрятанной в кратере зоны, были ровными как стол и любой объект, оказавшийся бы в зоне действия охранных турелей, не имел никаких шансов спрятаться.

— И что делать будем? — Спросил я Александера после очередной, безуспешной попытки найти относительно безопасный проход.

— А что делать? Полный газ — авось и не успеют выцелить.

— Не успеют? — Я с сомнением посмотрел на него.

— На этой равнине? Не успеют? Да я минут десять буду им виден — до того как в зону досягаемости их стволов попаду. Даже самый сонный наводчик успеет проснуться, сходить в сортир, выпить кофе и снова посетить заведение. А я всё ползти буду.

— Ну, да. — Вынужден был признаться напарник. — Ну а что ты предлагаешь?

— Нужен отвлекающий манёвр.

— Нужен. Какой?

— Наглый. Что бы они удивились и отвлеклись от поверхности.

— Эээ-ммм… Что ты конкретно предлагаешь? — Ты высаживаешь меня тут. — Я ткнул пальцем рядом с высвеченной компьютером дугой зоны поражения турелей.

Спустя полчаса споров я был на поверхности планеты и провожал взглядом набиравшего высоту штурмовика. Всё же это красивое зрелище — стартующий с поверхности корабль. Вот маневровые движки выдали длинный импульс и корпус, вздрогнув, начал медленно подниматься вверх, окутываясь клубами поднятой пыли. По мере подъёма нос корабля начал подниматься вверх, дрогнули и поползли внутрь корпуса посадочные опоры, вот корабль как бы замер, что бы в следующий миг исторгнуть из кормовых дюз длинный хвост выхлопа и рвануть стрелой вверх. Красивое, завораживающее зрелище. Я вздохнул и перевёл взгляд вперёд, туда, где в паре километрах от меня стояла выбранная нами на роль первой цели турель защиты периметра.

Александер долго не соглашался на мой план. Ему крайне не хотелось подставлять корабль и свою тушку под огонь оборонительных систем тюрьмы. Но я был настойчив и в конце концов он был вынужден сдаться. Он высадил меня за пару километров от цели и занял свою позицию надо мной, выжидая условленного сигнала. Я выжал газ и Скарабей покатил к цели, постепенно набирая скорость.

На одном километре от турельки бортовой комп высветил стандартное предупреждение — типа «Внимание! Вы въезжаете на охраняемую территорию!». Игнорирую его и двигаю дальше. На восьми сотнях меня вызвал пост охраны.

— Неопознанный Скарабей! Остановитесь! Вы находитесь на территории особо охраняемого объекта! — Раздался спокойный голос в моём шлеме.

— Я не неопознанный! Я представитель службы дальней геологоразведки! Проверьте по вашей базе. — В этом направлении я мог врать сколь угодно долго. Скарабей, как и штурмовик, действительно принадлежали к этой структуре.

Некоторое время голос молчал — наверное меня уже просканировали и сейчас сличали полученные данный со своей базой данных.

— Хм, — отозвался голос спустя три сотни метров. — Действительно, геолог. Но это ничего не меняет. Тут нельзя ездить! Разворачивайтесь!

Я отвоевал ещё пятьдесят метров.

— Мужики! — Взмолился я. — Это вам хорошо, вы на окладе. А я? Что накопаю — с того и живу. А у вас тут, под носом, метеорит валяется. Металлический! А в нём всякое может быть.

— Нельзя! Отворачивай! Не то огонь откроем.

— Будьте же вы людьми! Не дайте с голоду сдохнуть! И так — пол года уже из корабля не вылезаю.

— Что так? — Мне показалось, что в голосе проскочили сочувствующие нотки.

— Не прёт. Хлам один попадается. То сера, то фосфор. А кому это нужно? Мне бы Уттриума, Полония или ещё чего б редкого. Разрешите, мужики, а? Я его только проверю и тут же назад. Мигом. Ни кто и не заметит. А, мужики? — Продолжая заговаривать им зубы я отвоевал ещё почти две сотни. Невысокая, приплюснутая башня охранного периметра уже была хорошо видна, и я напрягся — сейчас!

— Ладно, — сжалился надо мной охранник. — Но только быстро! Ты и так уже нарушил. И без фокусов! — грозно повысив голос добавил он. — Ты у нас на прицеле!

— Конечно, конечно. Только вот фары включу. — Я три раза моргнул дальним подавая сигнал Александеру, который плыл где-то надо мной, на высоте около двух километров. Теперь, после этого сигнала начиналась его часть работы.

На радаре появилась зелёная отметка моего корабля, сразу привлекшая к себе внимание охраны.

— Неопознанный корабль! Немедленно покиньте зону! Неопознанный корабль!

Мне было хорошо видно как от чёрной громадины корабля отделились две маленькие, но очень яркие звёздочки и, оставляя за собой хорошо различимый тёмный хвост, помчались к башенке.

— Тревога! Нападение! — Завопил охранник, но было поздно. Мой Скарабей встряхнуло два раза, когда ракеты с усиленными боеголовками, не зря же я ползал по поверхностям планет собирая редкие минералы, нашли свою цель. Ещё две звёздочки накрыли турельную установку и она окончательно превратилась в груду металлолома.

— Дело сделано! — Прохрипел в моём шлеме голос Александера.

— Соседние накрой! — Попросил его я, снова выжимая газ до максимума. Соседние турели, получив сигнал тревоги вполне могли накрыть меня уже на территории тюрьмы.

В шлеме раздался его вздох и я увидел, как штурмовик начал закладывать дугу, направляясь к соседней башне. Я же двинул вперёд, к тюрьме. Пока я добирался до склона кратера, а до него было ещё почти три сотни метров, земля вздрогнула пару раз и в наушниках раздался мат Александера.

— Щиты в ноль! Отхожу на точку «Бе»!

Наверное турель всё же успела зацепить его. Щиты то на штурмовике так себе, мы и не стали их усиливать, понимая, что танковать против наземных турелей шансов нет. Весь расчет делался на один, ну два молниеносных удара усиленными ракетами — с немедленным отходом.

Стараясь держаться между двумя уничтоженными башнями двинулся вниз по склону, притормаживая двигателем. Вот и заветные корпуса тюрьмы. Ищу нужный, лавируя между различных зданий. Искал бы долго — табличек с пояснениями тут нет, а спросить, сами понимаете — не к месту, но мне помог случай. В лице небольшой группы людей, вытаскивающих из очередного неприметного здания какие-то ящики и контейнеры. На всех предметах сверкала, видимая издали, эмблема Имперской Академии Наук. Я подъехал к ним и запарковал Скарабея в ряду таких же машин. Не торопясь выбрался и так же, неспешно, направился к суетящимся людям.

— Н-ну? — спросил я в пространство, по хозяйски заложив руки за спину. — Чего копаемся? Из графика вы уже выбились. Конкретно. А это что значит?

— А вы, простите, кто будите? — От толпы отошёл ко мне человек. Сквозь стекло шлема блеснули золотой оправой очки.

— Инспектор. Генеральный. А вы кто?

— Профессор Арни. Старший над этим… — он протянул руку в сторону работающих людей.

— Над этим бардаком. Понятно. Что же вы, а ещё профессор.

— А что, простите, не так?

— Сроки срываете — это раз. Это я про ваше оборудование. Его же ждут.

— Кто ждёт? Профессор Мартинсонн? Так это моё! Моё и только моё! Оборудование. — Внезапно взвился профессор.

— Оно казённое. — Жестким тоном заявил ему я. — И вы не вправе задерживать отгрузку. Это было раз. Во вторых. — но тут профессор прервал меня и зажал мою руку, не дав мне загнуть второй палец.

— Нет! Он к нему не имеет никакого! Слышите, вы! Инспектор! Ни-ка-ко-го! Права!

— Но позвольте. — Я несколько оторопел от такого натиска и попытался вырвать руку — без толку, профессор крепко в неё вцепился.

— Не позволю! Мо-ло-дой человек! Не позволю! Это — он повёл рукой вокруг и его оправа очков гневно блеснула. — Это моё оборудование! И я не позволю! — Тут он выпустил мою руку и я принялся торопливо растирать пальцы — его хватка была весьма сильной.

— Я не позволю! — он погрозил мне пальцем. — Кому либо посягать на моё оборудование. Нет, нет и ещё раз нет!

Я отступил и приподнял руки как бы сдаваясь.

— Профессор, я не спорю о вашем оборудовании. Ваше оно или нет.

— Моё! — он тут же задрал нос.

— Хорошо, ваше. Просто вы срываете сроки. А мне ещё надо с объектом ваших исследований разобраться. А тут вы с вашими ящиками. А у меня — план.

— То есть, вы не отберёте моё оборудование?

— Нет. Мне с объектом надо.

Он снова прервал меня.

— Хорошо. Я вас понял. Мы приложим все силы, что бы быстрее убраться отсюда. Но! Вы могли бы прислать солдат — что они без дела шляются. Вот, помогли бы нам, мы бы быстрее бы всё загрузили.

— Не шляются, а патрулируют. Кстати, профессор. У вас же есть план-график движения патрулей?

— Да, конечно. Вот. — Он активировал и протянул мне планшет.

— Так. — Я пробежал взглядом схему движения патрулей. После объявления тревоги они все были стянуты к тем двум уничтоженным башням, и было просто чудо, что я смог проскочить мимо них. Обратно тем же маршрутом пройти шансов не было.

— Вот. — Я вернул планшет профессору. — Вы же сами видите, свободных нет. Вы уж сами. Только поспешайте.

— Да я уже понял, — ворчливо ответил он, убирая планшет. — Помощи от вас никакой. Я могу идти?

— Идите. Хотя нет. Постойте. Объект всё ещё на месте?

— Да, куда она денется-то?

— Камера 320? — Наугад спросил я.

— Голубчик, — профессор снисходительно посмотрел на меня поверх очков. — Может хватит играть в эти игры?! Развели тут, понимаешь, секретность. В 710 она! В 710! Как сидела, так и сидит.

— Извините, — я виновато развёл руками. — Служба.

— Пфафф… Служба. Вот у нас да! Работа на благо человечества, а у вас! — Он повернулся и пошёл к своим рабочим, бурно и негодующе жестикулируя.

В корпус я зашёл потеснив его подчинённых, которые, образовав живую цепь, передавали небольшие, но тщательно упакованные ящики. Я прошёл шлюз и попал в общий коридор, проходящий через весь тюремный блок. У входа аккуратной пирамидкой громоздились коробки. Неловко повернувшись я зацепил их и несколько штук обрушилось на пол. На шум из соседнего закутка выскочил техник, с эмблемой Академии наук. Увидев учинённый мной беспорядок он по-бабьи всплеснул руками и приготовился обрушиться на меня с упрёками на мою неуклюжесть.

— Так! — я решил первым пойти в атаку. — Это что за баррр-дак! Кто позволил? А?! Молчать! Загромоздили проход! А если пожар? Что вы молчите?! Захламили пути эвакуации и молчите?! Вы хоть понимаете, что вы натворили?! Немедленно убрать! — Я замолчал, набирая в грудь воздуха и техник сумел вклиниться.

— Так приказано же. Ускорение для.

— Кем приказано? Кто позволил нарушать технику безопасности?

— Дежурный.

— Ах, дежурный? Где он? — Я подобрал из полуразрушенной пирамиды коробку и потряс ей перед лицом техника. — Я немедленно сниму его с дежурства! Это бардак! Это недопустимо! Где он?!

— Вот. По красной линии идите. — Он показал на красную линию на стене. Под ней, через каждые три или три с половиной метра, было написано — «Рубка дежурного».

Ещё раз встряхнув коробкой, в ней что-то звякнуло, я направился по указателю.

В рубке сидел, подперев щёку рукой, сонный рядовой. Увидев меня с коробкой он начал было подниматься, но я быстро приблизился к его столу и уронил на его поверхность злобно звякнувшую в очередной раз коробку.

— Это что? — Я навис над дежурным, уперевшись руками в стол.

— К-коробка.

— Гениально! — Я выпрямился и заложил руки за спину. — Вы дежурный?

— Так точно! — Он всё же встал и вытянулся по стойке смирно.

— Нет. Вы не дежурный. Я вас снимаю. С занесением!

— За что? — Он побледнел. Ещё бы — снятие с дежурства не самое приятное событие. А с занесением — вообще кошмар. Кто служил — те знают, хуже нет, когда вот так, припирается какой-то мутный тип, орёт и тебя снимают. Офицерам то что? Отбрешутся, а все шишки на него, рядового исполнителя.

— За что? Нет, вы послушайте — за что? — Я снова придвинулся к нему. — Бардак! Пути эвакуации захламлены! А если — пожар?

— Прошу простить, но вы кто? — он слишком быстро приходил в себя.

— Генеральный Инспектор. Вас разве не предупредили?

— Так точно! Но, — он замялся. — Вы же только там, ну — на орбите…

— Внезапная вводная. Ясно?

— Так точно! — Он снова принял стойку смирно.

— Почему бардак?

— Умник… ээээ… Учёные. Ведут эвакуацию оборудования!

— Я в курсе. Почему бардак?

— Не могу знать! Разрешите принять меры?

— Бегом, рядовой. Даю вам, — я сделал вид, что задумался. — Десять минут. Я тут подменю вас. Заодно и журналы проверю. Вы же ведёте учёт в журналах?

— Так точно! — Он рывком вытащил стопку стандартных журналов. — Разрешите исполнять?

Я милостиво кивнул.

— Рядовой… Исправите это безобразие, — я поморщился, будто съел что-то совсем неприятное.

— Забуду об этом. Десять минут. Бе-гом! — На втором слоге рядового уже не было в рубке.

Я же придвинул к себе стопку журналов — так… учёт огнетушителей… не то, котловое довольствие — опять не то, график учёта отпусков ЛС — нет. Нужный мне журнал — учёта перемещение ЗК нашелся в самом низу. Быстро проглядев его я нашёл нужную запись, это было не сложно, учёт ЗК тут вёлся на твёрдую пятёрку. Судя по записи — ЗК под названием «объект Бродяжка» пребывала в камере номер 710. В поле примечаний было указано — вывод из состава. И срок — 48 часов. Однако. Вовремя мы прибыли — от указанного срока уже прошла большая часть. На первых страницах был размещён план камер. Судя по нему — камера 710 располагалась одним уровнем ниже. Едва я закрыл этот журнал и открыл котловой, как в помещении появился запыхавшийся дежурный.

— Разрешитедолложить! — Выпалил он. — Всё устранено! Эвакуационный пути расчищены! Опасность устранена!

— Точно? — Я оторвал взгляд от норм довольствия личного состава.

— Так точно!

— М-де… Похвально. А скажите, рядовой. Что у вас с питанием? Пайка масла была нормальная? Масло не мокрое подавали?

Рядовой не упустил своего шанса переключить внимание проверяющего на такой жизненно важный вопрос.

— Так точно! И масло мокрое и сахар влажный!

— Воруют. — Я даже не потрудился придать голосу вопросительные интонации.

— Так точно!

— Ясно, — со вздохом сказал я. — Разберёмся. С дежурства я вас снимать не буду. Но коридоры — проверю. И если только…

— Никак нет! Так точно! — И он снова вытянулся по стойке смирно.

— Вольно! — и я покинул рубку дежурного.

Спуск вниз особых проблем не вызвал — коридоры были пустыми. А вот отсек с камерами, где содержались «научные» объекты был закрыт решёткой. Охранник тоже присутствовал, на моё счастье он был не внутри отсека.

— Стой! Допуск! — Этот парень службу тащил отменно. Он не сидел — стоял, прикрывая собой пульт управления камерами и его пулевой карабин смотрел мне точно в грудь.

— Отставить! Генеральный Инспектор! — Попробовал я разыграть до этого выручавшую меня карту.

— Допуск! — Он щёлкнул рычажком, снимая оружие с предохранителя.

— Хорошо, хорошо, — я медленно, что бы не спровоцировать его, достал из нагрудного кармана бумажку, которую раздобыл мне Александер, развернул её и протянул охраннику. Он взял её и некоторое время изучал, не уводя ствол карабина в сторону.

— Это не допуск. Покиньте помещение!

— Как это не допуск? — Деланно возмутился я, делая короткий шажок к нему. — Смотри внимательно. Там внизу, мелким шрифтом.

— Где? — Он опустил глаза и я рванул его карабин, отводя ствол в сторону и вверх. Он дёрнулся, отдёргивая оружие и я тут же отпустил его. Охранник, не ожидая, что я так быстро сдамся, качнулся назад и я тут же помог ему завалиться навзничь. На его несчастье сзади стояла невысокая табуретка, на которой он коротал своё дежурство. Она, крайне невыгодно для него, ткнулась ему под колени и он полетел вверх тормашками. Я быстро подскочил к нему и коротко, без замаха пробил ногой по шлему. Он дёрнулся и обмяк. Не теряя времени я вытащил из контейнера на его поясе наручники и прищёлкнул его руки к решётке, пропустив цепь вокруг одного из прутьев. Вовремя! Охранник начал шевелиться.

— Сдурел? Отцепи! — Потребовал он, пока я разбирался с пультом. — Ты же инспектор, чего дерёшься? — Его голос звучал глухо из под закрытого шлема.

— Угу. Вот и инспектирую. На предмет бдительности. — Я нашёл нужные мне кнопки и решётка, отделяющая закуток с камерами от общего коридора поехала в сторону. Ещё одно нажатие и дверь камеры номер 710 распахнулась. Заблокировав решётку отобранным карабином я прошёл к камере.

На узкой и даже визуально жёсткой скамейке сидела Бродяжка. Когда я закрыл собой проём двери она только вздрогнула и не поднимая головы грустно спросила.

— Что… опять на опыты?

 

Глава 3

Она была в комбинезоне и я откинул забрало шлема.

— Привет, Бродяжка! — Произнёс я нарочито бодро. — Не надоело сидеть тут?

В ответ она окинула меня изучающим, но каким-то безразличным взглядом.

— Новый галлюциноген испытываете?

Она принюхалась.

— Хм… И без запаха совсем? Или это новая методика гипноза?

— Эй, эй. Это ж я, ты чего?!

— Я это я. А ты это ты. И ты не он. А он это он. — Механически произнесла она и отвернулась от меня, явно собираясь улечься на узкую койку.

— Бродяжка! — Я сделал шаг внутрь камеры. — Не время валяться. Пошли. Нас на орбите Александер ждёт. А ещё выбраться отсюда надо.

— Всё же это — гипноз. — Бродяжка передумала улечься и снова села, привалившись к стене. — Решили мне психику сломать?

— Так. — Я шагнул к ней, взял её за руку и заставил встать. — Пошли. С твоими тараканами я потом разберусь.

— Как интересно! — Она с любопытством посмотрела на мою руку, держащую её за предплечье. — И тактильные ощущения. Круто! Вы превзошли себя, профессор.

Я не стал отвечать и просто потащил её из камеры.

— А как же глаза?

— Что глаза? — спросил я, не оборачиваясь.

— Не завязываете? Ааа… Поняла. Новый уровень погружения.

Мы прошли мимо валявшегося на полу охранника и я вытащил карабин из решётки.

— Начальник. — Позвал меня пристёгнутый к решётке служака.

— Чего тебе?

— Ну ты, это. Отстегни, а?

— Извини. Не могу.

— А чего так? Ну ты ж вроде задачу выполнил. Пленника вытащил, меня обезвредил. Отстёгивай.

— Чего ради?

— Да что я, совсем ничего не понимаю, — Он зашебуршался на полу, пытаясь сесть. — Я ж слышал, туда, — он попытался кивнуть куда-то вверх. — Инспекция прибыла. К нам не должна была прибыть, а ты тут. Значит внезапная проверка. — Он вздохнул. — А я, получается, провалил её. — Он снова вздохнул. — Теперь квартальной лишат. Отстегни, а? Учение учением, а вот так валяться…

— Сам понимаешь, — назидательным тоном сказал ему я. — Всё должно быть достоверно. Лежи, вояка.

— Достоверно… Было б достоверно, ну, был бы ты террористом, ты б меня пристрелил.

— Угу. Всё. Времени нет. Извини, боец, полежать тебе придётся.

Он обиженно засопел и начал что-то говорить, но мы уже прошли мимо.

Перед тем, как выйти в основной коридор я повернулся к Бродяжке. Уж не знаю, какие у неё в голове за это время расплодились тараканы, но сейчас действовать нужно было слаженно.

— Послушай, Бродяжка, — стараясь говорить доверительным тоном начал я. — Сейчас мы пойдём к шлюзу. Ты впереди, я сзади, типа я тебя конвоирую. Держи руки за спиной и делай, что я скажу. Хорошо?

— Хорошо. — она хихикнула. — А ты забавный. Похож на Командира. Только он не такой уродливый. Вам, профессор, надо ещё поработать над галлюциногенной составляющей — выветривается быстро.

— Пошли, — я подтолкнул её вперёд. — Ээээ… погоди. Что ты сказала? Уродливый?

— Ага!

Чёрт! Я легонько подтолкнул её вперёд. Всего-то три дня не брился и вот, пожалуйста. И зачем я её спасаю.

— Вперёд! Руки за спину.

И мы пошли.

Коридор был пуст. Практически. По пути нам встретились от силы два или три человека. При виде ЗК, которого по всем правилам, отступив на три шага, конвоировал человек с карабином, они прижимались к переборкам, пропуская нас. Без проблем мы дошли для шлюза. Куча коробок тут значительно уменьшилась и рядом с уже совсем небольшой горкой стоял давешний охранник.

Он курил.

Я открыл шлем.

— Рядовой! Что за бардак! ЗК — к стене! Лицом! — Бродяжка послушно повернулась лицом к стене.

— Господин Инспектор! — Он вытянулся по стойке смирно, но бычок не выкинул. — Плановый перекур согласно расписанию! Имею пятнадцатиминутное время для отдыха, перекура, приёма пищи и отправления естественных потребностей! Согласно Уставу!

— И даже перекур? — Я удивился. — А разве на территории базы курение разрешено?

— Так точно! — Он сделал шаг в сторону и на переборке открылась скрытая до сего момента табличка: «Место для Курения Табака».

Хм… Действительно.

— Вольно! — Не найдя лучшего решения гаркнул я и он расслабился. — И как давно перекуриваете?

— Только приступил!

— А поесть? Надобности естественные?

— Не испытываю потребности, господин Генеральный Инспектор!

М-да. Не лезть же прямо при нём в шкаф со скафандрами. Или залезть?

— Рядовой! — Я направил на него палец. — Пух! — изобразил выстрел. — Вы убиты. Условно. Ваши действия? Быстро!

— Ээээ… Он выглядел растерянным. — Как убит? Почему?

— Учения. Внезапные. Повторяю вопрос — вы убиты. Ваши действия?

— Ну… Я не знаю. — он поник головой. — Меня ещё не убивали. А кто убил?

Я вздохнул.

— Злоумышленник. — Я ткнул себя пальцем в грудь. — Со своим освобождённым сообщником, — кивок в сторону всё ещё стоявшей у стены Бродяжки. — Воспользовались вашим плановым перерывом и убили вас выстрелом из бесшумного пистолета.

— Что, вот так, с одного выстрела? — Не поверил боец.

— Да! Мы такие. Диверсанты же. Прямо в сердце. — Для наглядности я ткнул его пальцем в грудь, в районе сердца и палец упёрся во что-то твёрдое. — Это ещё что?

Рядовой смутился и покраснел.

— Это… Я…

— Вы — труп! Отвечайте!

— Планшет небольшой. Я ролики на нём смотрел. — Он поднял виноватые глаза и неуверенно продолжил. — Но только во время перерывов…

— Угу. Верю. Как же. — Я насмешливо посмотрел на него. — Порнушку небось гонял?

Он густо покраснел.

— Нет, я играл. В жуков. Давил их.

— Эхх… Боец. Вы меня удивляете. Стоите на посту и… — я разочарованно покачал головой. — Ладно. Даю вводную! — произнёс я нарочито громко. — Злоумышленник проник в рубку дежурного и вывел из строя охранные системы базы! — Пошли, — я потянул его за рукав к двери рубки.

— Так я же — труп.

— Точно. Молодец! Соображаешь! Хвалю! Но ты же не хочешь потом там — кивок в сторону рубки, — Потом заново всё настраивать?

Он часто-часто замотал головой, соглашаясь со мной.

— Я вашей системы не знаю. Нет, ну как не знаю, она же — стандартная для таких объектов. Но ведь везде свои нюансы, да?

Теперь парень так же часто закивал.

— Вот! А, если, я твои настройки собью? Ты уж лучше сам.

В рубке я усадил его за пульт и скомандовал.

— Подать сигнал общего сбора патрулей сюда! — И ткнул пальцем в противоположный от сожженных турелей край карты.

— Да, и не пытайся поднять тревогу. Помни — ты мёртв. Не набирай штрафных баллов.

— Понял. — Он что-то ткнул на панели управления и огоньки, обозначающие патрули, начали сдвигаться в нужном направлении.

— Молодец. Теперь пошли.

— Куда?

— Как куда? На место твоего трупа.

Бродяжка всё так же стояла у стены и я не преминул заметить.

— Вот, боец! Бери пример. Твой коллега — всё чётко выполняет. А теперь ложись на пол и изображай труп.

Он послушно улёгся на пол.

— Разрешите? — Он потянулся к карману за планшеткой.

— Валяй! — разрешил я. — Ты труп, планшет разбит пулей, в общем вы оба на небесах. Логично?

— Так точно! — он попытался принять стойку смирно лёжа.

— Всё, боец. Отдыхай.

— А долго мне так лежать?

— Тебе сообщат. ЗК, ко мне! — я повернулся к шкафу со скафандрами и распахнул створки. — Скафандр проверить и надеть. Исполнять!

Бродяжка послушно проверила скафандр и быстро, но без спешки натянула его.

Снаружи продолжалась загрузка научного оборудования. Показав бродяжке на Скарабея я направился к профессору, приметив его стоящим чуть в стороне от общей толчеи.

— Профессор?

— А, Инспектор! Как ваша проверка?

— Успешно. А ваша погрузка?

— Аналогично! — Он коротко поклонился и отвернулся, возобновляя надзор за погрузкой своего драгоценного оборудования.

Вот и поговорили. Я откланялся и неспешно, временами останавливаясь и по хозяйски оглядывая окрестности, направился к машине.

Базу мы покинули спокойно. Вся охрана носилась по противоположной стороне, там, временами, вспыхивали всполохи выстрелов.

— Интересно, — произнёс я вслух. — Кого они там гоняют?

— Не знаю, — ответила Бродяжка. — И что будет дальше? — Задала она вполне логичный вопрос.

— Сейчас вот отъедем и я вызову Александера. Он нас заберёт и мы свалим с этой планеты.

— Очень интересный ход. Многослойное гипнопрограммирование? Поздравляю, профессор! Вы просто превзошли сами себя!

Я не стал с ней спорить, просто убедился, что мы уже отъехали от базы на почти два километра, и подал сигнал Штурмовику.

— Что так долго? — Вместо приветствия начал было возмущаться Александер, но увидев Бродяжку смолк и крепко обнял её.

— Ты! Я так рад! Я так скучал!

Она высвободилась из его объятий и отстранилась.

— Опять сильные тактильные контакты. И как мило! — Она внимательно осмотрела Александера и повернулась ко мне.

— Профессор, тут у вас прокол. Он какой-то несвежий. Помятый, круги вон, под глазами. Брачок-с!

— Чего? — не понял Александер. — Командир, что с ней?

— Мозги промыли, — устало вздохнул я. — Она считает, что всё происходящее — гипноз того умника, что её там, внизу, мучил.

Александер задумчиво кивнул.

— Хреново. Я думал только с Аришей придётся возиться, а тут эвон оно как. Я ей успокоительного дам, пусть отоспится. А потом подумаем как это лечить. Пойдём, — он взял её за руку. — Я тебя провожу в каюту. — И они удалились.

Мне же пришлось усесться в кресло пилота и заняться рутиной.

— Маневровые! Вверх на полной.

— Есть отрыв. — Подтвердил бортовой компьютер.

— Убрать шасси!

— Посадочные опоры убраны.

Задираю нос штурмовика вверх и плавно прибавляя тяги начинаю подъём от поверхности.

Перевалив отметку в два километра перехожу на сверхскорость. Едва успеваю выйти из гравитационного колодца планеты, как загорается индикатор связи.

— Уважаемый Инспектор, — голосом полковника оживают динамики. — Ну где же вы?! Баня истоплена, водочка охлаждена, девочки истомились…

— Дорогой полковник. Увы. Вынужден покинуть вас. — Отвечаю. — Срочный вызов. На станции в семнадцати световых годах — ЧеПе! Нерадивый завхоз пустил налево все запасы зубной пасты. А к ним цельный Вице Король прибыл. Утром встал — а пасты то и нет?! Вы представляете, что началось? Вот меня и дёрнули… Эхах! Я крайне расстроен. Крайне! У вас-то всё в порядке. Я уже отправил отчёт, дурак, поторопился. Вот меня — как досрочно завершившего дела и срочно направили туда. — Я вздохнул в очередной раз и замолчал, выводя корабль на курс прыжка.

— Что же вы так, батенька! — В голосе полковника явно чувствовалось облегчение. — Но обещайте мне, что как только освободитесь, так сразу сюда.

Рассыпаюсь в обещаниях, заверениях, клянусь дружить семьями и всё такое.

— До встречи мой друг! Жду! — Он разрывает канал связи.

Угу. Ждёт. Угу. Так я и поверил. Сейчас на радостях напарится, нажрётся и… Тоскливо вздыхаю — на его месте должен был бы быть я! Инспектор я Генеральный или нет?!

— Нет! — Комментирует мою последнюю фразу незаметно подошедший Александер. — И завязывай думать вслух.

— Привычка, — я поворачиваю кресло к нему. — Пока один в Скарабее мотался, вот так — сам собой. Как она?

— Ага. Тихо, сам с собою, левою… Не надо подробностей. Проехали. Она? Спит. Тут такое дело, не знаю — как тебе и сказать.

— Погоди. — Я прожимаю кнопку прыжка и корабль уходит в туманный коридор гиперперехода.

— Что ещё случилось?

— Тесно. — Он сразу переходит к делу. — Этот штурмовик, — Александер обводит пространство рубки вокруг себя рукой. — Он на одного рассчитан. Мы и так тут с трудом размещались. Один в каюте, другой тут. А сейчас-то нас трое. Я данные посмотрел — жизнеобеспечение сдохнет через сутки.

— И что делать будем? Могу высадить вас где-нибудь.

— А Ариша?

— Ну… Один за ней слетаю. Оружия ты море натаскал. Да не переживай ты за меня! Пробьюсь. Перестреляю бабок тех, вытащу её и…

— И тебя там пристрелят. — Он отрицательно мотнул головой. — Ты один не справишься.

— А втроём мы туда не долетим. Забыл? Туда почти трое суток лететь.

— Угу.

— А другого корабля у меня нет. Так что… Куда вас высадить?

— Как это нет? — ухмыльнулся Александер.

— Нет. — Пожал я плечами. — Анаконда, она сейчас под вице-королём. А другого корабля нет. У меня нет.

— А корвет?

— Корвет? Так он же не мой.

— Твой. Почти твой. Его же Тод под тебя зарезервировал.

— Ну, зарезервировал. Но кто его мне отдаст? Да и денег — на его выкуп нет.

— Выкупать… А зачем тебе его выкупать? Угони.

— Кх-а! — Я аж подавился. — Мне что по твоему — мало того понижения социального статуса?

— А что такого? — Удивился он. — Ты только что Имперскую тюрьму того. Ну ещё согрешишь. Разок.

— Знаешь, — говорю ему. — Как-то мне твой план не того. Да и — это же Тронная система! Меня расстреляют — едва я от платформы оторвусь! А потом реанимируют, допросят и впаяют — лет десять расстрела.

— Не более пяти. От трёх до пяти. Я ваш Имперский УК знаю. Читал — пока вас на орбите ждал.

— Мне уже легче. Всего-то — три года расстрелов, пыток и сожжений. Не вариант.

— Да не расстреляют тебя. Тебе главное со Станции выбраться — и в прыжок сразу. Кроме того, — он подмигнул. — И со Станции тебя выпустят.

— Ага. Пешком и без скафандра. Нет!

— Так. Законы ты, как я вижу, не знаешь.

— Ну?

— Тод его под тебя — зарезервировал?

— Да.

— По вашим законам — ты, как единственный прямой кандидат на владение или как наследник. А прямой ты — потому, что аукцион объявлен не был. Тут дело как с завещанием. Упомянут только ты, понимаешь? Так вот — по вашим законам…

Я не выдержал и перебил его.

— По короче можно? Сейчас из гипера выйдем, мне рулить надо — иначе в звезду врежемся.

— Короче — можно. Ты имеешь право ознакомиться с имуществом. Дошло?

— Нет. — Корабль вывалился из гиперперехода около звезды и я повёл его сквозь тропосферу, пополняя запасы топлива.

— Не тупи. Ты имеешь право ознакомиться с имуществом до вступление в наследство, то есть — во владение, в нашем случае.

— А чего знакомиться? Я же его и привёл туда. На Станцию. Я и так знаю — что с ним.

Судя по вздоху — Александер закатил глаза.

— Ты. Имеешь. Право. Точка. Остальное никого не должно интересовать. — Он шумно выдохнул. — Ты. Имеешь. Право. Провести ходовые. Перед. Покупкой. Понял?

— Угу. Не тупой.

— Иногда я в этом факте сомневаюсь — не замедлил съязвить он. — Так вот. Морду кирпичом — с этим ты хорошо справляешься, и в ангар. Мол так и так. Проверить хочу. Перед покупкой. Отказать тебе не смогут. Попросят — именно попросят не покидать систему.

— Ага. — Я задумался, выводя штурмовик на курс следующего прыжка. — Может сработать. Вы со мной?

— Нет. Она же всё ещё ЗК. Ей теперь путь в Империю заказан. Карту выведи.

Я подчинился и перед нами вспыхнула объёмная карта обитаемой части Галактики.

— Мы сейчас тут — Александер ткнул пальцем в маркер на карте. — Наш Корвет — тут. — Он показал на ещё одну систему.

— Летим сюда, — он выделил нейтральную систему, невесть как оказавшуюся немного внутри сферы Имперских интересов. — Высадишь нас тут и дальше быстро доберёшься. Три прыжка. Ну а мы тут будем. Тебя ждать.

Люблю нейтральные порты за их гостеприимство. Никто даже не поинтересовался кто мы такие и зачем сюда прибыли. Плати пошлину и не доставай стволы — этим ограничивались все требования и запреты к прибывающим. Для пущей наглядности над выходом из ангара на три краски светился информационный плакат — пачка денег в зелёном круге и перечёркнутые красными линиями крест накрест нож и пистолет. Рядом был изображён силуэт в боевой броне с карабином наизготовку. Всё просто, лаконично и доходчиво.

— А тут мило. — Заметила Бродяжка, когда мы, заплатив положенный налог, вышли из здания космопорта.

С желтоватого неба на нас смотрела небольшая, бледно красная звезда класса «Т», лёгкий ветерок крутил небольшие пыльные смерчики — после многих дней проведённых внутри корабля я был готов с ней согласиться.

Видно было что местные пытались облагородить обжитую территорию — вдоль тротуара, отделяя его от проезжей части тянулся неширокий газончик, заросший коротко подстриженной травой пепельного цвета.

Интересно, — пришла в голову дурацкая мысль, — а как местные говорят? Не озеленить же? Опепелить? Запепелить? Я бы и дальше предавался подобным мыслям, но Бродяжка отвлекла меня от подобных, несомненно важных, измышлений.

— Если это и гипноз, то я про подобный уровень внушений даже и не слышала.

— Это не гипноз, — практически хором сказали мы.

— Ага… Рассогласование при подаче убеждений. — Она повернулась и посмотрела на нас. — Вы должны были сказать это синхронно. Небрежность исполнителя?

— Послушай, — Александер взял её руку и прижал к своей груди.

— Это не гипноз. Невозможно столько деталей предусмотреть.

— Почему? Дали мне общую установку, вот я — мой мозг и подстраивает картинку.

— Уффф…

Тут мы подошли к стоянке наземного такси и Александер открыл дверку первой в очереди машины.

— Удачи! — Он протянул мне руку.

— И тебе! Она тебе понадобится. Она, — я подбородком указал на Бродяжку, хорошо различимую сквозь прозрачную крышу авто. — Она тебе понадобится.

Мы распрощались и я некоторое время наблюдал как авто увозило их в один из престижных отелей городка. По плану Александера — выводить Бродяжку из ступора следовало массой положительных эмоций. Как всегда — кому-то положительные эмоции, тонкие вина, сладкие яства, бассейны, сауны и прочие радости, а кому-то переться на станцию к Инквизиторам. Корабль угонять. И ведь не поспоришь — он всё так логично распределил. Логично-то, оно, конечно — логично, но вот как-то несправедливо. И у полковника не погостил и тут облом — не отдохнуть. Ясно же — стоит мне увести Корвет, как за мной такая толпа ломанётся… Эх-хе-хе…

С такими печальными мыслями я покинул нейтральный порт и проложил курс в Тронную Систему Империи — на станцию, где меня ждал Корвет.

Неприятности начались едва я вошёл в пространство системы. Едва я лёг на курс к Станции как меня выдернули из сверхскоростного режима.

— Служба охраны системы! Сбросить скорость! Приготовиться к сканированию!

— Пожалуйста!

— Чего?

— Вы забыли сказать пожалуйста.

— Шибко умный? Ну так дай нам повод, посмеёмся вместе.

— Хамы! Я всё ещё Лорд Империи! Требую уважительного отношения!

— Скан завершён! Проваливай. Те. Лорд.

Ну что взять — дуболомы как есть.

Пока я добирался до Станции меня останавливали целых четыре раза. И каждый раз — подобным хамским образом. Так что — когда я посадил свой штурмовик на платформу, предварительно провисев в очереди около шлюза с сорок минут, настроение моё было не самым лучшим.

— Цель визита… Лорд? — Нелюбезно буркнул таможенный офицер.

Я пожал плечами.

— А что? Мне запрещено тут бывать? Я вроде бы ещё гражданин и Лорд Империи.

— Цель. Вашего. Визита. — Он проигнорировал мой вопрос.

— Осмотр собственности.

— Какой именно?

— Вопрос не в вашей компетенции, милейший, — я решил не уступать и произнёс эту фразу презрительным тоном, давая понять о пропасти, разделяющей меня — Лорда и какого-то ничтожного офицеришки.

— Хамим значит. — Довольно сообщил, поворачиваясь к напарнику офицер. — Неуважение к представителям власти. — Он снова повернулся ко мне. — С вас штраф, Лорд.

— За что?

— Оспаривание решений представителя власти, — он снова кивнул своему напарнику. — Вить, фиксируешь?

— Так точно! — напарник старательно нажимал виртуальные кнопки на своём терминале.

— Вы что? Сдурели?

— Во! — довольно осклабился офицер. — Ещё одно оскорбление. Фиксируй.

Пришлось стиснуть зубы и тщательно строя фразу и следя за интонацией, спросить.

— Я всё осознал. Какой размер штрафа?

— Вить, сколько с этого лордика?

— Ээээ… Немного до круглой суммы недотягивает. Придумай ещё что-нибудь.

Первый офицер кивнул напарнику и повернулся ко мне.

— Так, лордишка. Чего припёрся сюда на своём вонючем федеральном корыте? Воздух наш поганить? Гадить в наши сортиры, а? Ты не стесняйся, морда баародная, говори смело. Или трусишь? — Он вновь повернулся к сидящему за конторкой напарнику.

— Вить, трусит он. Ща обмочится, того и гляди. И таких вот козлов дворянством награждают. Я же говорил — гнильё одно.

— Слышь, ты, — он повернулся ко мне. — Эк ты покраснел. Не лопнешь? А хочешь, — его тон стал задушевным. — Хочешь — в мору мне дать, а? Так вот он я? Давай, чего боишься.

Я с трудом сдержал порыв влепить ему в челюсть. Он заметил как я дёрнулся и расплылся в улыбке.

— Вот, лордец. Слабо тебе. А почему? А я скажу тебе — трус ты. Трус и ссыкло конченное.

Убью гада, прямо сейчас — вытащу из кобуры ствол и убью. Рука медленно, против моей воли, поползла вниз — к кобуре.

— Фиксируй! — Вопль офицера вернул меня к реальности.

— Налицо замысел против представителя власти. К кобуре потянулся, гад. — Он сноровисто направил на меня свою дубинку и активировал её. Между коротких и толстых шипов её кончиков заплясали весёлые, голубоватые, искорки разрядов.

— Сколько с меня?

— Сколько с этого, а, Вить? — Не убирая направленную мне в грудь дубинку, офицер переадресовал мой вопрос напарнику.

— Двести пятьдесят.

Всего-то? И стоило мне это терпеть — из за каких то двух с половиной сотен монет? Наверное моё удивление проступило на лице, так как первый офицер, злорадно ухмыльнувшись в мой адрес, пояснил.

— Тысяч, Лорд. Двести пятьдесят тысяч! Оплачиваем… или? — Он выразительно поиграл дубинкой.

Охренеть! Четверть миллиона?! Но — деваться было некуда и мне пришлось оплатить. Уже удаляясь из зоны таможенного досмотра я услышал.

— Я ж говорил — дерьмо все эти блаародные. Чуть надави и пшик. Верно наш Император, да продлятся её дни на Троне, чистку эту затеяла. Давно укоротить их надо было! Давно!

Путь до ангара, где меня ждал Корвет, выдался нелёгким. Если раньше толкнувший меня техник или рядовой, не говоря уже об офицере, стремился извиниться, или иным образом высказать своё сожаление случившемуся, то сейчас у меня сложилось такое ощущение, что толкали меня нарочно. Пару раз мне удалось увернуться, но потом, пытаясь прижаться к стенке, пропуская плотную группку докеров, я не заметил выставленной ноги и полетел на пол. Пока я пытался встать меня пару раз пнули пониже спины — и я вновь растянулся на полу под одобрительный гогот.

— Пусть поползает, золотознаковый!

— Верно их матушка приструнить решила!

— Точно, давно пора! — Из окружившей меня толпы раздавались одобрительные выкрики.

Рывком удалось подняться, но новый тычёк в спину заставил рухнуть меня на колени.

— Так и стой, благородный! — Услыхал я очередной выкрик.

— Разойдись! Расходимся! — Толпу оттеснили полицейские и один из них помог мне встать на ноги.

Полицейский смерил меня неодобрительным взглядом и ничего не сказав прошёл дальше, догоняя своих товарищей.

Кое как приведя себя в порядок я направился в кабинку лифта, что бы спуститься на уровень ангаров, где размещались большие корабли.

— Друг мой, — раздался чей-то голос сзади меня и я обернулся. Сзади стоял мужчина средних лет, в таком же как и у меня стандартном комбинезоне. Что-то в нём было не так и я не сразу понял — в чём дело.

— Снимите это, — он показал пальцем мне на грудь и я скосив глаза вниз понял, о чём он говорил. Там, ниже Золотого Имперского Орла был приколот знак моего ранга — эмблема Лорда. Переведя взгляд на него я понял, что именно меня смущало — у него, ниже Имперской эмблемы проглядывали две дырочки, оставшиеся от рангового значка. Мужчина перехватил мой взгляд и кивнул.

— Да, сейчас лучше не светить своим дворянством.

— Скажите, — я замялся.

— Герцог. — поняв моё замешательство подсказал он. — Имя вам ни к чему.

— Скажите, Герцог, что тут происходит? Я давно тут не был. Что творится?

Он скорбно склонил голову.

— Наша Матушка решила укрепить свой Трон.

— И?

— Она, не знаю — она или её советники, не знаю. Было принято негласное решение о вытеснении прежних родов от Трона. Дабы влить свежую струю, да. Некоторые, — он грустно улыбнулся. — Приняли это решение буквально. Результат… Да вы уже его прочувствовали, я вижу.

— Ничего себе?!

— Дам вам совет — покиньте эту Станцию, покиньте это созвездие. Или снимите это. — Он снова показал на мою эмблему.

— Нет. Я честно заслужил свой ранг.

— Ну как знаете. Но я бы вам советовал последовать моему примеру… Лорд.

Створки лифта разошлись и кивнув ему на прощание я направился к нужному ангару.

Сказать, что я был зол — это ничего не сказать. Я честным трудом заработал ранг Лорда и теперь, из-за политики, пусть и самого высокого разлива, трусливо прятать этот знак отличия? Да никогда! Я бы ещё понял, если б меня из Контр Адмиралов Федерального флота попёрли — то звание у фактически купил, но тут? Нет, ребята. Что-то конкретно прогнило в Империи. Конкретно.

Ангарную палубу охранял один полицейский. Должно было их быть три, но присутствовал только один и я списал это на царящий на Станции всеобщий бардак.

— Куда? — Неласково осведомился он, когда я подошёл к его столику.

— На Корвет.

Полицейский лениво откинулся на своём стуле и неодобрительно покосился на эмблему Лорда.

— Основание?

— Резервация. Он за мной зарезервирован.

— Сейчас проверим.

Он ткнул на сканер.

— Ладонь клади.

— Те.

— Чего?

— Ладонь кладиТЕ.

— Умный больно. Ну уж клади-те.

Я приложил ладонь и сканер, коротко пискнув осветил пластину под моей ладонью зеленоватым мерцанием.

— Да, допуск есть, — с сожалением констатировал страж закона. Он наклонился над своим пультом и щёлкнул тумблером. В коридоре что-то зашумело и одни из ворот начали медленно раскрываться.

— Вы имеете право осмотреть корабль, — скучным тоном начал зачитывать с бумажки охранник. — Вы можете подняться на борт и проверить работу механизмов и узлов. Вам запрещено запускать двигатели и производить отрыв от поверхности посадочной платформы.

— Стоп! — прервал его я.

— Ну чего? — Он оторвался от чтения и посмотрел на меня.

— Я законы знаю. И имею право на ходовые испытания.

— Зачем ходовые? Он и так исправен. Вот, — он ткнул в какую-то строку на невидимой мне поверхности экрана. — Ты же сам его пригнал?! Он так и стоит, ну, с тех пор.

— Вы. Да. Я его пригнал, но кто его знает, кто в нём копался. А мне лететь на нём. Нет, я должен его проверить!

— Ну как ВЫ хотите. ВАШЕ право. — Он выделил «вы» и «ваше» таким тоном, будто на языке у него оказалась какая-то редкостная гадость.

Я молча кивнул и направился в ангар.

— Вам запрещено покидать систему! — Крикнул он мне на прощанье, но я уже заходил внутрь.

Поднять и вывести Корвет из Станции оказалось простым делом. Правда на выходе меня уже поджидал полицейский эскорт, но предъявить мне они ничего не могли и я, проложив курс к нейтральной системе начал готовиться к прыжку.

— Вам запрещено покидать данную систему! — Ожил канал связи.

— Я и не собираюсь, по системе попрыгаю, — соврал я, нажимая кнопку прыжка.

Прыжок.

Привычный полёт по привычному, туманному и каждый раз новому, коридору гиперперехода.

Выход у звезды — первой в серии из шести, до конечной — нейтральной системе звезды класса «Т».

Вышел, развернулся для пополнения баков и тут снова ожил канал связи.

— Значит, нарушаем? Законы нам, благородным, значит, не писаны, да?

Смотрю на экран — о как! Меня окружает пятёрка кораблей. Быстро вызываю левый вспомогательный экран — что бы убедиться, да — полицейские.

— Так, Лорд. Переходим в обычный полётный режим и готовимся принять абордажную группу. И не пытайтесь от нас скрыться — мы знаем, куда вы можете прыгнуть, во всех системах, в радиусе вашего прыжка силы охраны правопорядка приведены в повышенную боеготовность. Эй, Лорд, вы меня слышите?

— Да. — Отвечаю внезапно пересохшими губами.

— Это хорошо. Не усугубляйте.

— Хорошо, подчиняюсь. — Отвечаю им, пытаясь найти выход. Эх… И Аришу не вытащить и Александер — с Бродяжкой зря меня ждать будут. Не справился. Подвёл я своих. Надо бы курс до той системы стереть, а то ведь эти проверят — зачем я туда летел. Может у Александера хватит мозгов сообразить — когда я не вернусь — что что-то пошло не так? Деньги у них есть, купят Гадюку и полетят куда по дальше. Скарабеев парочку купят — будут ресурсы собирать. Ресурсы…

Какая-то мысль начала оформляться, но меня с неё сбил всё тот же полицай.

— Переходи в обычный космос. Или принудительно вытащим. А это — сопротивление властям! Ещё лет пять накрутим. Не дури, тебе и так долго сидеть уже.

— За что? — Спрашиваю, пытаясь выгадать время и додумать смутную идейку.

— За угон. В особо крупных размерах. За контрабанду.

— Какую контрабанду?! Тут нет ничего!

— Значит будет! Зря мы что ли в такую даль, за тобой, пёрлись?! Не дури…

Но я уже не слушал его.

Вот оно!

Ресурсы! В такую даль! Синтезатор!

В соответствии с последним, нет — предпоследним Указом, а последним был тот, что послужил причиной начала этих гонений, так вот — предпоследним Указом было предписано оборудовать все корабли Империи — синтезаторами.

Выскакиваю из кресла, успев толкнуть рычаг газа в ноль — пусть думают, что я подчиняюсь, и бегу к нему, на ходу доставая пакетики с собранными крошками редких ресурсов.

Вот! Вот нужные — для повышение дальности прыжка на пятьдесят процентов. Высыпаю столь ценные крошки руды в приёмный зев аппарата и жму кнопу запуска.

Бегом возвращаюсь в кресло пилота.

— Ну, чего телишься? Выходи в нормаль! Последний раз говорю!

— Всё, всё, уже выхожу. — Торопливо перепрокладываю курс, установив режим прыжков на повышенный форсаж.

— Всё, сейчас выхожу! — Выжимаю газ до максимума и жму клавишу активации прыжка.

Ну сейчас… Или я прыгну почти на двадцатку — против обычной дюжины и распрощаюсь с ними или… О втором варианте мне даже не хочется думать.

— Эй! Куда?! Стой гад! Держи его! — Несётся мне в след, но бортовой комп уже начинает последний отсчёт и поля их модулей перехвата бессильно соскальзывают с моего корабля.

Прыжок!

Я задерживаю дыхание… Ну?

Корабль выскальзывает из гипера.

Радар чист.

Тут меня не ждут.

Вырвался!

 

Глава 4

Оторвавшись от преследования я сделал ещё несколько прыжков, надеясь запутать и сбить со следа возможную погоню. Прыгал я хаотично — просто тыкал на карте в ближайшую приглянувшуюся систему. Заправлялся от местного светила, устанавливал курс на любую из имевшихся планет и выскакивал в обычное пространство в произвольный момент движения. Там я висел или двигался куда-то некоторое время, всё время ожидая появления на радаре отметки преследователей и, не дождавшись таковой уходил в новый прыжок — с следующую систему.

Сменив таким образом с десяток систем я решил сделать перерыв — перекусить и выспаться, благо прорыв со Станции и последующие манёвры утомили меня изрядно.

Перейдя в обычное пространство в очередной системе я оперативно перекусил сухпаем, убедился, что отметок на радаре нет, выставил курс в пустоту и направился в каюту, намереваясь следующие минут так 600 предаться борьбе с подушкой.

Проблемы начались когда я уже завалился на койку и начал проваливаться в блаженное состояние засыпания. Уверен, что все хорошо знают этот момент — когда сознание истончается и ты ещё вроде и не спишь, но уже и не бодрствуешь, проваливаешься в сон, ощущая это скольжение уже не имея ни сил ни желания шевелиться или каким либо иным способом нарушать это скольжение.

Вот тут-то всё и началось.

Вместо того, что бы провалиться в сон я провалился… Трудно сказать куда. С одной стороны я всё ещё ощущал щекой подушку, а с другой стороны я чувствовал в руке тяжесть сабли. И жажду. И жару. И многое другое — с трудом совместимое с ощущением подушки под головой.

Внезапно в меня влились, втекли ощущения человека, в чьём теле я оказался — бойца 237 полка, направленного на данную планету для защиты производственных мощностей. Солдат чуть повернул голову и я, или он? Мы увидели стоящего в паре шагов от меня, или всё же нас, человека, замотанного в какие-то рваные плащи или тряпки.

— Джеллаба, — сказал или подумал солдат, — бандиты из свободных всегда носят их поверх стилсьютов.

Один из свободных что-то хрипло произнёс, неразличимое из за натянутой на лицо маски. Недовольно зарычав он откинул её, отрывая смуглое, бородатое лицо и повторил.

— Твоя вода будет моей! — При этих словах он вытащил из ножен длинный нож, чей клинок блеснул молочно белым поймав солнечный свет.

Тело действовало абсолютно вне моего контроля. Выпад в голову, перевод клинка в горизонталь и попытка чиркнуть по горлу противника. Тот резво отпрыгивает.

— Не так быстро, убийца, не так быстро! — Слышу я его слова. — Я ещё не наигрался с тобой. Ха! — наш противник делает резкий выпад и я отступаю, закрываясь своей саблей.

Вот же влип! — Проносятся наши мысли. А всего-то пошёл в дальний дозор. Добровольцем. Да и кто мог тут, тут — неподалёку от защитной стены а не в глубокой пустыне ожидать подобной встречи. Мы же к ним — к свободным из глубокой не лезем. Мы тут, они там. Мы их не трогаем, они — нас. Что случилось такого, что они из своей пустыни полезли?!

Он снова идёт в атаку, не прекращая что-то говорить и мы сосредотачиваемся на защите. Он быстр. Очень быстр — я с трудом успеваю отступать, блокируя его выпады. В какой-то момент наши сознания сливаются воедино и теперь уже я — и именно я отступаю по гребню песчаного бархана, с трудом сдерживая атаки бородатого.

— Ха! — Я не успеваю среагировать и молочно белый клинок с неприятным скрежетом оставляет глубокую зазубрину на моей нагрудной пластине. Ещё пара таких ударов и броне конец.

— Ха! Ха! Ха! — Он обрушивает на меня серию ударов и я отпрыгиваю назад. — Тебе конец! Я выпью тебя досуха, баггиз!

С запозданием вспоминаю о полуполе защиты и активирую его. Теперь моя правая половина защищена от резких ударов. Он делает очередной выпад и его клинок вязнет в поле — моя очередь атаковать.

Выпад! Бородач отступает, отмахиваясь и оставляя за собой запах давно не мытого тела.

Выпад и переход в вертикальный рубящий удар! Он подставляет свой кинжал под саблю, надеясь провести моментальное блокирование, но я наготове и перевожу рубящий удар в укол. Мой клинок неприятно визжит, скользя лезвием по поверхности кинжала, но я всё же успеваю кольнуть противника. Он отшатывается.

— Я твою воду… — не даю ему договорить, проводя удар по ногам. Бородач подпрыгивает, но неудачно — нога увязает в песке и я достаю его.

— Аррргхх! — Он падает и в падении выставляет свой клинок надеясь блокировать мой рубящий удар, но я без затей провожу укол ему в кисть, сжимающую оружие.

— Ты сдохнешь! Шай Хулуд покарает тебя! — Его кинжал падает на песок. Делаю шаг к нему и провожу укол в шею. Его тело вздрагивает и обмякает.

Отбился!

Поднимаю с песка его кинжал. Белое лезвие отделено от простой костяной рукояти широким кольцом зелёного метала. Знакомый метал… Очень знакомый. Я точно его где-то видел. Только где? Как и положено сну — я точно знаю ответ, только вот не могу его сформулировать.

Внимание отвлекает негромкий треск — будто где-то поблизости заработала вольтова дуга. Оглядываюсь и… О чёрт! Неподалёку из песка бьют в воздух молнии. Память услужливо подаёт кусок инструктажа.

— Никогда! Слышите, вы, тупицы! Никогда находясь в пустыне и не имея скалы рядом — не включайте защитные поля! Подманите червя — они всегда приходят к работающему полю!

Торопливо вырубаю защитное полуполе.

Поздно! Червь засёк меня — моё поле и движется прямо ко мне. Бежать бесполезно — эти твари очень шустры. Были бы гранаты — отвлёк бы, но их, увы, нет. На глаза попадается труп бородатого. А вдруг? Падаю на колени и переворачиваю его тело. Какие-то крючья, пулевой маула пистоль, фляга — редкость для пустынника, им обычно хватает воды костюма.

Вот! Есть!

Вытаскиваю из ремённой петли невзрачную, толстую и короткую палку — тампер. Теперь свернуть ей головку — тампер начинает ритмично биться в моих руках. Бум… Бум… Бум…

По-хорошему его надо бы засунуть в песок поглубже — но времени нет. Широко размахнувшись отбрасываю его в сторону и замираю. Тампер отлетает почти на три десятка шагов и косо втыкается в гребень соседнего бархана. Несколько долгих секунд червь не реагирует на него, но потом, нехотя меняет свой курс к новому источнику беспокойства. Он проходит мимо совсем рядом — шагах в десяти, и я вижу, что это совсем молодой экземпляр, не более шестидесяти шагов. Хотя мне бы и такого хватило — проглотил бы меня и не подавился б. Почти достигнув подошвы бархана он уходит на глубину, чтобы через пять секунд свечой взмыть вверх, заглатывая тампер. Ещё пару минут червь кружит вокруг злополучного бархана и всё это время я так и стою на коленях у тела бородатого, боясь проявить себя хоть малейшим движением. Наконец он уходит и когда бьющие то ли из него, то ли в него, молнии перестают быть различимыми я поднимаюсь с колен.

Пронесло. Я буду жить! Жить, назло всем дикостям этой планеты. Оглядываюсь и приметив около горизонта чернеющую массу скал начинаю осторожно и медленно, не ритмично, как и учил инструктор, пробираться к ней.

Из сна меня выбросило, когда до скал оставалось не более двух тысяч шагов. Я некоторое время сидел на кровати, тупо уставясь на свои ноги и пытался осознать — что это было. Всё было слишком… натурально. Реалистично. Вонь никогда не мытого тела бородатого, его выпученные и залитые синевой глаза, молочно белый клинок и жажда. Ощущение дикой, выматывающей жажды. Я даже провёл рукой по губам — во сне они были сухие и потрескавшиеся. Но тут с ними всё было нормально.

Приснится же такое…

Бортовой комп бодро отрапортовал, что за прошедшее время других кораблей обнаружено не было, нас ни кто не сканировал, не облучал — короче полнейшая тишина. Наскоро перекусив и водрузив кружку с кофе в держатель на подлокотнике пилотского кресла, я начал прокладку курса к той нейтральной системе, где меня ждали Бродяжка с Александером. До них было недалеко — всего где-то чуть более семи десятков световых лет. Четыре, ну пять прыжков на моей Анаконде.

Увы — Корвет прыгал гораздо хуже. После того как я ознакомился с предложенным маршрутом мне стало грустно — более десяти прыжков! Добираться придётся кружным путём — дистанции между звёзд в этом секторе слишком часто превышали допустимые 12 светолет. Но — деваться было некуда, я выровнял корабль по предложенному курсу и запустил процедуру прыжка.

Последовавшую серию прыжков можно было охарактеризовать как «нудную». Ни кто не пытался перехватить, ни кто не выходил на связь — тихо, спокойно и очень скучно.

Едва корвет замер на плитах космодрома как я вызвал Александера.

— Привет. На месте. Как Бродяжка?

— Привет! Добрался? Успешно? Как всё прошло? — Засыпал он меня вопросами.

— Да всё норм прошло. Были ну, шероховатости, но уже всё. Не совсем, но более-менее. Что с Бродяжкой?

— Расскажешь. Интересно же! А с ней… Не здорово. Я уж и так и сяк… Ни в какую! Плотно сидит на своей легенде — что мол это всё вокруг — гипноз. Ну я ей говорю — мол, какой нахрен гипноз?! Мы уже вон сколько времени тут сидим!

— А она?

— А что она… — он шумно вздохнул. — Типа это гипноз и моё воображение. И даже в койке — тож самое. Хорошо, хороший гипноз и всё!

— Какие идеи?

— Нет идей. Да что я говорю, сейчас приедем — сам увидишь.

— Лады. Жду.

Они появились на моей платформе спустя час. Надо признать, что Бродяжка сильно изменилась — увы, только телесно. Посвежела, пропали круги под глазами… Но вот сами глаза всё так же и оставались какими-то пустыми, грустными. Как у голодной собаки, которую поманили вкусной косточкой, а когда она подошла — её, кость то есть, демонстративно сами сожрали.

— Привет, Бродяжка! — Бодрым, полным оптимизма голосом начал я.

— Здравствуй.

— Смотри, чего я урвал, красотища, а? — Я показал рукой на возвышающийся за моей спиной корвет. — Уверен! — всё так же бодро продолжал я. — Ты такого не видела.

— Не видела, — повторила она изображая безжизненное и безразличное эхо.

— Это Федеральный корвет! Новьё!

— Корвет? — В её голосе проскочила искорка слабого интереса и я поспешил раздуть её.

— Да! Корвет! Только с месяц как со стапелей. Ты же раньше не видела корвет?

— Не видела, — снова эхо, но уже более заинтересованное. — Вот! И представить его не могла!

Она задумчиво нахмурилась, встревожив меня своей гримаской.

— Ты чего?

— Пытаюсь представить его внутри.

— И как?

Бродяжка неопределённо передёрнула плечами.

— Не получается. — наконец призналась она.

— Вот! Не можешь! А что это значит? — Произнёс я тоном фокусника, готовящегося достать из цилиндра не кролика а нечто большее — крокодила например.

— Что? — она уставилась на меня.

— А то! Что! Это всё! Не! Гипноз! — Провозгласил я, стараясь скопировать спортивного рефери на ринге.

Её симпатичную мордашку снова обезобразила маска мучительного мыслительного процесса.

— Ну… — неуверенно начала она. — Наверное ты прав. Хотя, я же могу построить конструкцию, не имея данных по ней? Или не могу?

Она растерянно захлопала своими огромными ресницами — надо было ломать её установки и я безжалостно начал добивать её.

— А ты можешь представить себе живой организм, скажем на кремне метановой основе? Ну, быстро опиши? На планете с шестикратной гравитацией? Быстро-быстро!

— Ну… оно должно… — я не дал ей договорить и снова перебил.

— Не можешь! Мозг человека, даже такого как ты мощнее любого вычислителя. А ты не можешь! А скажи мне, что находится под креслом штурмана в этом корвете? А потом мы зайдём и проверим. Это же гипноз — всё выдумано тобой. Вот и скажи — что ты там выдумала? А? Под креслом?

— А там что — есть кресло штурмана?

— Снова промах! Ты не можешь придумать то, что ты не видела!

Бродяжка вдруг зажмурилась и выпалила.

— Там под креслом или ничего или пыль или… или…

— Не знаешь! — Я торжествующе ухмыльнулся.

— А ты знаешь? — Она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Знаю! Но — не скажу.

— Ну скажиии… — она преображалась на глазах, появилось любопытство, прорезались просящие нотки.

— Нет! — Я сложил руки на груди.

— Ну пожалуйста… Ну скажи… Ну что же там?!

Нужно было что-то срочно придумать и я быстро перебирал возможные варианты. Сказать ничего? Проигрыш. Окурок? Она и так знает, что я курю. Коробка шоколадных конфет? Банально. Букет? А где я сейчас его достану? И тут не иначе чёрт дёрнул меня ляпнуть.

— Презерватив.

— Что?!

— Ну… Так получилось, понимаешь…

Теперь передо мной стояла не любознательная, сгорающая от любопытства девушка. О, нет! Это была богиня ярости и негодования, фурия и глубоко оскорблённая женщина.

— Меня… Там! Пытали! Мучили! Издевались надо мной, а он?! — Она растопырила пальцы и наверное бы вцепилась в меня, если б не Александер, успевший обхватить её сзади и сдержавший её рывок ко мне.

— Пусти! — Она яростно выдиралась из его объятий. — Я там… А он… Гад! Да пусти ты уже меня! Он там с девками крашенными!

На всякий случай я отошёл на несколько шагов назад, морально готовясь рвануть вверх по трапу — если она всё же вырвется.

— Бродяжка, ну, ты успокойся, — я примирительно поднял руки вверх. — Я пошутил. Шутка.

— Шутка?! — он рванулась и почти было вырвалась из рук напарника. — Шутка?! Да я тебе сама всё оторву, кобель проклятый! Мы значит — страдаем, а он! На наш корабль баб водит?!

— Не было ни кого! Честно! Пошутил я! — Я продолжил пятиться и уже стоял на нижней ступеньке трапа.

— Честно?

— Честно! Ну, правда, никого! По вам скучал… И страдал. Да мы оба страдали! На пару!

— Ты страдал? — Она повернула голову обращаясь к Александеру и тот энергично закивал, впрочем не спеша выпускать её из своих объятий.

— Страдальцы! Тоже мне! — Она фыркнула, но уже куда менее агрессивно. — Отпусти. Не буду бить… вас. Хотя стоило!

— А ты точно не будешь? — Спросил Александер, выпуская её из кольца своих рук.

— Не буду, не буду. Вот только сначала корабль проверю. Кобели!

Спустя час мы пили чай в небольшой и тесноватой кают компании корвета. Бродяжка досконально проверила все закоулки корабля и, не найдя ничего компрометирующего, успокоилась. Так что наше чаепитие с попутным примирением и составлением планов по вызволению Аришы проходило мирно, спокойно и конструктивно.

— Скажи, — я отхлебнул из чашки и поставил её на блюдечко. — Бродяжка, ты же придуривалась? Я про твой типа гипноз. Играла? И давно?

— Ну… — протянула она, внимательно вылавливая ложечкой чаинки. — Ну… Когда охранника у решётки увидела.

— И молчала?

— Я не молчала. — Теперь она пристально разглядывала выловленную чаинку. — Я же разговаривала. С вами.

— Ага! Дурила нас. — Подключился к обсуждению столь интересной темы Александер.

— А мы… Я. Так старался тебя из гипноза вывести. И деликатесы, и цветы! Даже ванну шампанского организовал. Со свечами!

— Это было так мило… — она наконец перестала изучать несчастную чаинку и мечтательно уставилась на потолок кают компании. — За мной же никто ещё не ухаживал, это было…

— Не ври! — Наверное излишне грубо прервал её я. — Я пыль с тебя протирал! Когда ты тем цилиндром была. Оранжевым.

— Фи! — Она недовольно наморщила носик. — Грубиян. Эх… как ты, — она потянулась к Александеру и чмокнула его в щёку. — Красиво ухаживал. И даже ночью…

При этих словах мой напарник начал быстро краснеть и надолго приник к своей кружке с чаем.

— Мне и сейчас кажется, что это всё вокруг, какое-то наваждение, гипноз какой-то.

— Во! — Я протянул в её сторону кулак. — И даже не думай!

— Всё же грубый ты. — Она вздохнула, впрочем без обиды, глотнула чая и сменила тему. — Вы уже придумали, как Аришу вытаскивать будем?

Мы с Александером переглянулись и я ответил.

— Кое какие мысли у нас есть, в общих чертах, так сказать.

— А давайте я угадаю? — Она поёрзала на диванчика, устраиваясь по удобнее. — Вы планировали на этом корвете ворваться в тихую обитель стреляя направо и налево, разогнать старушек монахинь и вынести Аришу на руках из горящих обломков монастыря? Да?

Мы с напарником переглянулись.

— Ну… — Неуверенно протянули мы хором.

— Всё с вами ясно. Мужланы. — Подвела итог нашего планирования она. — Никакого изящества и полное отсутствие фантазии.

— А что? — Набычившись произнёс Александер. — Неплохой же план. Был. Вон и корвет боевой достали.

— Там же бабушки. Старушки. — прервала его Бродяжка.

— Старушки. — Передразнил её я. — Ты бы видела как эти старушки лихо стволами крутят.

— Вот поэтому ваш план никуда и не годится. Неужто не поняли?

— Не-а. — снова, практически хором, ответили мы.

Она вздохнула и печально покачала головой, явно недовольная нашими умственными способностями.

— Ба-буш-ки. Старенькие. Скучают. Ну?

— Ну… На внуков мы не потянем. Разве что угнать школьный шатл, ну, экскурсионный. И к ним прилететь. Типа мы вам деток, вы нам Аришу? — Неуверенно предположил я и получил в ответ тяжёлый, полный разочарования вздох. Судя по нему мой рейтинг IQ перевалил нулевую отметку и начал движение вглубь отрицательных значений.

— А может мы им типа концерт устроим? — Предположил Александер. — Ну там, споём, под фанеру, спляшем. Я в детстве жонглировать умел. — Он помялся и добавил. — Немного, жонглировал то есть. И фокусы делал — из набора «Юный волшебник».

За своё предложение он был так же вознаграждён — правда не вздохом, а смехом. — К-клоуном будешь. — Отсмеявшись проговорила Бродяжка. — Зв-звездой станешь. Точно.

Александер обиделся, буркнул что-то неразборчивое и принялся мрачно пить чай, ожесточённо вгрызаясь в печеньку.

— Ну вы головой подумайте! — Она забросила попытки навести нас на конструктивные мысли и решила поделиться своим планом. — Бабушки. Старенькие. Они не одного Императора пережили. А реформ всяких-разных сколько?

— Ну и?

— И? И трава раньше зеленее была и вода — мокрее? Ну, дошло?

— Не.

— Великий Творец! — она всплеснула руками. — И зачем я только с вами связалась?! Старых хранительницы старых же традиций! Да они будут счастливы с вами поговорить о былых временах. Тем более, — она прищурилась на меня и по моей спине побежали первые мурашки.

— Тем более, если к ним, за умом-разумом прибудет целый адмирал с адъютантом. Теперь-то дошло?! — Она окинула нас довольным взглядом и, с видом полководца, только что одержавшего нелёгкую победу, откинулась на спинку диванчика. Воцарилась тишина.

— Скажи, — я решился первым нарушить молчание, благо моему IQ терять уже было нечего. — И как ты себе это представляешь? Мы с ними что? Чай пить будем? Вот, выходим мы вдвоём из корабля… — меня прервал Александер.

— Ага, я так и вижу — выходит, значит Контр Адмирал и его адъютант, целый Полковник и… — начал было он, но, в свою очередь тоже был прерван Бродяжкой.

— С тортиком.

— С чем?!

— С тортиком. Диетическим. Йогурнтно-бисквитным. С розочками.

— Зачем?

— Ох… Как же с вами тяжело… За кружкой чая вы попросите Хранительниц уделить вам толику их мудрости. Они не откажут — вы только смиренно просите.

— Да пошлют они нас! — заявил Александер и я с ним согласился. Что бы Империя с кем либо делилась? Да бред же!

— Не пошлют. Если вежливо попросите. Да сами подумайте! Им там скучно. А тут — прилетает боевой корабль и два военноначальника, не самого низкого звания, кстати, смиренно просят их — да, да, их — Великих Хранительниц Древних и Единственно Правильных Заветов, поделиться своей мудростью. Не откажут!

— А, если…, — начал было я.

— Никаких если! Садимся. Просите. Слушаете и набираетесь мудрости. Это вам точно лишним не будет.

Я не стал реагировать на её очередную подколку и перешёл к главному вопросу.

— Ну, допустим. Чай этот попьём, тортиком закусим, пыльные байки послушаем. Хорошо. Может даже и поумнеем.

— Это, конечно, вряд ли. — Не замедлила пустить очередную стрелу наша подруга.

— Но, — продолжал я, стараясь не вестись на её провокации. — Аришу-то! Как Аришу мы вытащим!

— Элементарно, мальчики! Вы попросите Мудрых показать вам результат перевоспитания — по их методикам. Они вам покажут. Вы ещё попросите. Они ещё покажут. А потом, вы, как бы невзначай, обмолвитесь — мол это всё хорошо, но вот в Инквизиции вроде как особые методики ментальных тренингов и что их — Инквизиторов-то такой технологией не того.

— И?

— Они, естественно, возмутятся — вашему, точнее твоему — адмиральскому недоверию. Ты тогда извинишься, мол так и так, спасибо за мудрость и всё такое. И откланяешься — со слегка недовольным видом.

— Ну и пошлют они меня.

— Не пошлют! Им гордость не позволит. Уверена! Приведут Аришу.

— Ну а мы их тут всех и перестреляем, да? Я гранат возьму. Термальных! — С воодушевлением продолжил за Бродяжку Александер.

— Нет! — Она даже рукой повела, в корне пресекая зачатки обсуждения подобного сценария.

— Вы тогда сошлётесь, что она, инквизиторша бывшая, такая покорная только в их присутствии. Бабки снова возмутятся, но согласятся отпустить её с вами — что бы вы могли убедиться в верности их Учения. Вы идёте на корабль и всё! Ну как?

— А как взлетим, можно я их монастырь того? А? — С надеждой спросил Александер.

— Я чуть-чуть. Пару залпов из спарки плазмы? Ну хоть разочек, а? Ну пожалуйста…

 

Глава 5

Двигатели смолкли и корвет замер на расчищенной от снега площадке. Невдалеке виднелись строения монастыря.

Первым, глубоко запахнувшись в роскошную бобровую шубу шествовал я. Немного сзади шёл Александер, плотно затянутый в форменный кожаный плащ с подогревом. Нашу процессию замыкала стандартная малая грузовая платформа с тортиком. Двух пудовым, йогуртным, щедро разукрашенным кремовыми розочками с шоколадными листочками. Тортик заказывала наша Бродяжка, сославшись на полное отсутствие у нас вкуса. В принципе она была права — после того как несколько пекарен прислали нам свои образцы — для дегустации, со вкусом, точнее с различением вкусовых особенностей, у нас действительно были проблемы. Шубу мне, кстати, тоже она выбирала, заодно обновив и свой гардероб. Легче всех отделался Александер. Адъютант же, ему положено по форме быть.

Приблизившись к входным воротам и окинув их надменным, мне так казалось — надменным, взглядом, я кивнул адъютанту — доложи мол, и Александер аккуратно постучал в закрытое деревянное окошко калитки, которая, в свою очередь, была вставлена в полотно ворот.

На его стук окошко открылось, сдвинувшись в сторону и изнутри послышался недовольный голос.

— Кого надо?

— Так что адмирал федерального флота прибыть изволил! — Слегка наклонившись к открывшемуся проёму проговорил он.

— Зачем?

— Так что приникнуть значит к истоку мудрости и традиций. Что б.

— А зачем?

— Традиций сохранения ради!

— А зачем?

Тут я решил вмешаться и слегка отстранив туповатого адъютанта самолично обратился к привратнику, или привратнице — в глубине окошка было темно и различить что либо было проблематично.

— Ээээ… Почтеннейши…ээээ…ая. Может вы соизволите пустить замёрзших путников обогреться? Чаем напоите, своими знаниями, мудростью и заветами хранителей традиций поделитесь?

— Чего ради? — Всё так же сварливо осведомились изнутри. — Чего ради с вами, бездельники и охальники, мудростью нашей делиться, да ещё и чаем поить?

— Торт.

— Чего? — С непониманием переспросила, теперь я в этом был уверен, привратница.

— Тортик. Большой. Йогуртный с цветочками и шоколадками. Нешто мы без понятия? К таким милым дамам — и без цветов и шоколадки?!

За окошком послышалась какая-то возня и в окошке появилось лицо. Старушечье, но не той милой бабушки, чей хрестоматийный образ всем хорошо известен, нет — это был её полный антипод. Не Баба Яга, конечно, но вот назвать её милой было сложно. Отчасти такому признанию мешала линза глазного протеза, отсвечивавшая холодным синим цветом.

— И что за тортик? Где он? — Бабка повела головой будто сканируя площадку перед воротами и Александер торопливо отошёл в сторону, позволяя привратнице увидеть платформу с тортом.

— Хмм… Действительно, тортик. — Лицо спряталось и изнутри послышались какие-то щелчки. Едва они стихли как одна из дверных створок приоткрылась и из образовавшейся щели выпорхнул дрон. Он, как бы разминаясь, сделал пару кругов над нами, после чего неподвижно завис над тортом.

— Хмм… Действительно, торт. Органика. — Лицо снова появилось в окошке. Дрон дёрнулся, получив новую команду и из него выскочил тонкий щуп. Нацелив его на торт дрон начал медленно сближаться.

— Эй, ты что делаешь? Испортишь же! — возмутился Александер. — Цветочки сомнёшь! Прекрати немедленно!

— Ну а вдруг вы отраву нам тащите?! Пробы взять нужно. Иначе ни как не… — она смолкла, прислушиваясь к чему-то и мы тоже расслышали тихий звонок, раздавшийся откуда-то изнутри.

Окошко резко захлопнулось и некоторое время мы просто стояли, тупо уставившись на него. Дрон тоже завис, не дотянувшись своим щупом до торта с десяток сантиметров. В тишине мы простояли около пяти минут и я уже был готов развернуться и вернуться на корабль, что бы перейти к плану «Б», который разработал Александер, как ворота снова пришли в движение. На этот раз обе створки ворот начали разъезжаться в стороны, открывая нам широкий проход. Мы двинулись внутрь.

— Стоять! Куды прёте?! — Из-за той створки, которая включала в себя калитку, выступила давешняя привратница.

— Проезд только для него, — она указала рукой на нашу платформу.

— А мы? — спросил мой адъютант.

— А вы — сюда, — привратница указала на калитку. — Сквозь неё пройдите. Оружие есть?

Мы отрицательно покачали головами.

— Ну-ка, адмирал, — обратилась она ко мне.

— Ты шубку-то свою распахни, дай-ка я гляну.

— Бабуль, — начал протестовать я. — Тут минус тридцать. Замёрзну же!

— Ничего, милок, чай не замёрзнешь. А если что — так я тебя отогрею. Лично.

Не могу сказать, что подобная перспектива меня обрадовала. Не, будь она лет так на 60 моложе — вполне, ну или хотя бы на 40. Но деваться было некуда и я широким жестом распахнул шубу.

— Ну вот, — удовлетворённо произнесла привратница. — А это что? — её палец точно указывал на мой палаш.

— Это? Ножик! Трот резать. Вон же он какой. Тут обычным не справиться.

— Ножик? Ну что ты старой бабке врёшь, а? Эх… Молодёжь. Ни стыда, ни совести. Палаш это, ваш, форменный. Снимай, иначе не пущу.

— Бабуль! — Попробовал переубедить её я. — Мне по форме положено. Не могу же я с нарушением формы одежды к вам прибыть? К ревнительницам порядка?!

— По форме-то тебе положено, — она кивнула. — Но тут тебе с ним ходить ни как нельзя. Снимай и клади сюда. — Она показала на стоявший за дверью столик. Пришлось подчиниться, и я оставил палаш на столе.

Пройдя калитку я оказался, нет, не во внутреннем дворе монастыря, я оказался в огромном зале и остановился удивленный увиденным. Сзади в меня врезался Александер, так же поражённый увиденным.

Когда мы подлетали монастырь показался всем нам самым простым, типовым — если так можно сказать о монастыре. Неровный многоугольник стен и различные постройки внутри. Теперь же я видел, что всё внутреннее пространство между стенами накрыто огромной, прозрачной крышей, сквозь которую проходят различные постройки.

— Нравится? — Вывел нас из ступора новый голос и мы вернулись к реальности.

Поворачивая голову я ожидал увидеть очередную бабушку, но это оказалась женщина бальзаковского возраста с хорошо наложенным макияжем.

— Ээээ… Кхм… Здравствуйте.

Она мелодично рассмеялась.

— Да, на это все покупаются. После знакомства в Гердой нашей, все ожидают что мы все тут такие.

— Кхм, — я прочистил горло и попытался сказать что либо умное и приличествующее моменту. Но в голову как назло ничего не приходило.

— Тортик, это вы замечательно придумали. — Она посмотрела на нашу платформу. — Только это лишнее. Говорите прямо — что вам тут надо?

— Мы… Это, ну… — начал было я, но меня перебил Александер.

— Сударыня! — Он коротко, по военному поклонился. — Мы, прибыли сюда дабы получить информацию. Признаемся — мы рассчитывали увидеть здесь несколько… ээээ других особ, не в обиду будет вам сказано. Вот мы и планировали… — тут дама жестом попросила его замолчать и закончила за него.

— Вы планировали задобрить несчастных старушек тортиком и что-то украсть? Девчата! — Она махнула рукой над головой и к нам подошла пара рослых девиц, облачённых в лёгкую броню.

— Нет, что вы! Ни разу ничего подобного не планировали. Мы и не знаем даже, что у вас тут такого ценного есть! — Попытался отвести от нас подозрения Александер.

— Ценное? То есть вы сюда прибыли даже не зная, чего будите воровать?! — Дама нахмурилась и девицы, заметив это, оперативно заняли позиции у нас за спинами.

— Знаете, господа, — продолжила дама после непродолжительного молчания. — Я подобной наглости ещё не встречала. Взять их!

И броненосные девушки тут же заломили нам руки, заставив согнуться в крайне неудобных позах.

— Так зачем вы прибыли в нашу тихую обитель? — Поинтересовалась дамочка, наклонившись ко мне.

— За… Знаниями… И… Традициями… Ой-ой-ой! Что творите! Больно же! — Видимо моей стражнице что-то не понравилось и она слегка повернула и без того сильно вывернутую руку.

— За знаниями? Не смешно! — Фыркнула дама.

— Я, Кстати, не представилась, уж простите. Матушка Телья, настоятельница данной обители. Вы можете не представляться — вас просканировали на входе и вы действительно те, за кого себя выдаёте — Адмирал и Полковник Федерального флота. Вот и скажите мне, господа федералы, — она отступила на пол шага назад, что бы лучше нас видеть.

— Зачем вы тут?

— Я же говорю — за знаниями! — Повторил я напрягаясь в ожидании новой порции боли.

— Какие знания вы хотели тут украсть? — Матушка обвела пространство вокруг себя рукой. — Это смиренная обитель, место покаяний и перевоспитания. Отпусти адмирала! — Неожиданно приказала она и я смог выпрямиться.

— Ну?

— Матушка Телья, — начал я разминая болящие руки. — Мы же не воюем. Между Вашей уважаемой Империей и Федерацией — мир.

— Допустим, — кивнула она.

— Есть мнение, — я заложил руки за спину, стараясь принять важный вид. — Что человечеству пора отринуть разногласия. И вот, как первый шаг, мы бы хотели изучить, или хотя бы ознакомиться — в первом приближении, с вашими методиками перевоспитания.

Телья задумчиво кивнула.

— По нашей информации вы здесь достигли поразительных результатов! — Решил попробовать подмаслить её я.

— Да, кое-чего мы действительно добились, — она снова кивнула. — Но почему вы решили, что Империя с вами поделится? И где ваши официальные бумаги?

— Видите ли, — я развёл руками. — Не все в Федерации готовы к подобному сближению и наша миссия неофициальна. Хотя — как вы уже убедились, мы оба — действительные военнослужащие Федерации.

— И чья это инициатива? — Прямо спросила настоятельница. — Премьера? Вице? Или это исходит от некой группы?

Пришлось снова развести руками.

— Я же могу применить спец средства. — Она недобро усмехнулась.

— И получите пару трупов.

— Ментальные? Блокировки то есть.

Я только молча кивнул и мы некоторое время помолчали.

— Отпустите полковника, — наконец нарушила тишину матушка Телья. — Хорошо, Адмирал. А с нашей стороны кто?

— Простите?

— Кто из наших лидеров в курсе?

— Вы.

— Что? То есть как это я? Меня не предупреждали!

Видно было, что подобного поворота настоятельница не ожидала.

— И не должны были! — Я услужливо подтолкнул её мысли в нужном направлении. — Вы профи по ломке сознания, так ведь?

Она кивнула.

— И вот к вам прибывают два высших офицера вероятного противника. Вы же, имея такой богатый опыт, разве вы не раскусите нас моментально?

Она снова кивнула и я продолжил.

— Так всё и произошло! Вы нас раскрыли. Моментально! Отличная работа, кстати. Мы бы дольше возились бы.

— Подождите, — Телья жестом приказала мне замолчать. — Допустим, я бы вас не раскрыла? Что тогда? К кому бы вы дальше пошли, после меня?

— Это было исключено! Мы были абсолютно уверены, что вы нас раскроете. Вы же — лучшая.

Её щеки зарделись и я решил подбавить лести.

— Уж простите, но мы за вами наблюдаем несколько лет. Не я, конечно, а те — кому положено. Было проверено больше сотни кандидатов, но все остальные сильно уступали вам. По всем параметрам. Безоговорочно. Кроме того, если ваша метода коррекции сознания окажется такой, какую мы ожидаем увидеть, то…

— Что то?

— Уверен, что метод воспитания «Телья» будет распространён по всей галактике!

— Вы так думаете? Но это не я придумала, всё разработано до меня. — Неуверенно проговорила настоятельница.

— Уверен! Всем известно, что именно ваше руководство позволило вывести эту технику на недосягаемые высоты. Вы просто об этом не думали. Из-за вашей сверхвысокой нагрузки или по причине вашей врождённой скромности.

— Да, — задумчиво проговорила она. — Нагрузка тут высокая. Всё же хозяйство на мне. — Она вздохнула.

— И по нашим данным вы всегда были очень скромны и щепетильны во всех аспектах. Порой чрезмерно.

При этих словах Телья стала совсем пунцовой. Мы с Александером тут же начали заинтересованно разглядывать одно из близко расположенных зданий, чьи стены проходили сквозь крышу в паре десятков метров от нас.

— Хорошо, — произнесла она и мы, как по команде, развернулись к ней. — Я помогу вам.

— Мудрое решение, госпожа. — Самым почтительным тоном поддержал её я. — Уверен, что это будет вашим первым шагом по тропе, которая сблизит Великие Государства. И вы, как первая вступившая на этот путь… — я многозначительно замолчал, не оканчивая фразу, предлагая ей самой завершить её.

— Пройдёмте в мой кабинет, обсудим детали. — Она рукой показала на расположенное метрах в двухстах здание и мы последовали за ней.

Говорят, что кабинет и особенно — рабочее место может многое рассказать о своём владельце. В нашем случае обстановка поведала нам, что мы находимся в редкостной дыре. Даже извечное женское стремление добавить уют тут не сработало, несмотря на то, что вся присутствовавшая в кабинете казённая мебель была накрыта вязанными чехольчиками, стол украшала самодельная скатерть и даже древний ламповый монитор был заботливо укрыт большой белоснежной салфеткой. Было ясно, что хозяйка не только знатная мастерица, но и то, что свободного времени тут у неё предостаточно.

Мы расселись за круглым столом для переговоров и некоторое время молчали, надеясь, что нам предложат кофе или чая или чего либо более крепкого — для менее официального продолжения переговоров. Увы — но ничего предложено не было и поняв этот печальный факт я прервал затянувшееся молчание.

— Матушка настоятельница, продолжая наш разговор, мне бы хотелось ознакомиться на практике, так сказать, с результатами вашей деятельности.

Она удивлённо изогнула бровь.

— Вы? Сами испытать хотите? На себе? А вы смелый. Думаете, что если вы прошли спецподготовку, то и не поддадитесь? Сейчас я позову девочек, они начнут процесс. — Она начала вставать из-за стола, но я отчаянно замахал руками, понимая что от пыток и ломки сознания меня отделяют считанные секунды.

— Извините, не правильно выразился. Посмотреть так сказать на практические результаты вашей работы.

— Ах вы про это. — Она с сожалением уселась обратно. — А было бы интересно проверить на вас нашу технологию.

Мы с Александером переглянулись.

— Возможно в другой раз, госпожа, — произнёс Александер. — Сейчас мы стеснены временными рамками и…

— А что? — поддержал его я, принимая, как мне хотелось надеяться, бравый и решительный вид. — И проверим. Но в следующий раз. Адъютант прав — цейтнот просто. Мы должны сами, лично убедиться и вернуться с докладом. Сами понимаете — доверять информацию такого уровня связи будет по меньшей мере безответственно.

Телья кивнула и задумалась.

— Кого же мне вам показать? Понимаете, — настоятельница нервно начала теребить ворот своего комбинезона, — все мои подопечные разные. Есть гражданские, их проще всего переработать. С военными сложнее — их ментальность более тренированная.

— Скажите, госпожа, — я протянул к ней руку в успокаивающем жесте. — А самый, скажем так, тяжёлый случай. Кто?

— Самый тяжёлый? — она нахмурилась. — Есть у нас один экземпляр. Ох и намучались мы с ней… Бывшая инквизиторша. Но она… Её статус… Не готова она ещё. Хотите я вам другие образцы покажу?

— Поймите, госпожа настоятельница, — Александер прижал руки к груди. — Нам именно необходим особо тяжёлый. — Он понизил голос. — У нас, в Федерации, есть подобные структуры.

— Да? Не слыхала про Федеральную Инквизицию. — Удивлённо перебила его Телья.

— Ну, у нас эта структура по другому называется. Вы про Компанию Глубокого Бурения или про Глубокую Геологоразведку слышали же?

— Конечно, а что — неужто это и есть аналог нашей…

Он молча кивнул.

— Прикрытие, — прошептал он краем рта.

Настоятельница только молча кивнула, приняв его враньё за чистую монету.

— Да, — я поспешил увести беседу в более конструктивное русло. — Нам нужна именно инквизиторша.

— Вы думаете? — С сомненьем в голосе начала Телья, но я не дал ей продолжить.

— Именно. Ментальные практики и ваших и наших схожи, и мы сможем оценить проделанную вами работу наилучшим образом.

— Наверное вы правы, — всё так же, с сомненьем в голосе, согласилась настоятельница. — Но учтите — процесс завершён только на две трети.

— Скажите, Телья. А что должно получиться в конце? Какая задача?

— А вы не знаете? — удивилась она.

— Увы, — я развёл руками. — Не буду скрывать, у нас велись подобные работы, но их прикрыли. Демократия, — я постарался произнести последнее слово с максимально негативным оттенком.

— Это у вас, в Империи, все просто. У нас увы.

— Понимаю, понимаю, — закивала она. — Моя цель, цель программы получить на выходе андроида. Биологического.

— Это как? — Не понял я.

— Как есть! — Она довольно улыбнулась. — Вот например. Из инквизиторши мы делаем телохранительницу, домохозяйку и любовницу. Соответствующие программы внедряются в её подкорковую область. Ах, простите. Не буду угнетать вас техническими сложностями. Скажу просто — это работает. — Она снова довольно улыбнулась, а я содрогнулся в глубине души. Это что же получается — из моей! Моей Ариши делают куклу безмозглую?!

— Хорошо, давайте посмотрим, — стараясь внешне оставаться спокойным, предложил я.

— Смотреть здесь будем или пройдём в тест-зал? — деловым тоном осведомилась Телья.

Я пожал плечами.

— Вы, госпожа, тут хозяйка, вам виднее.

— Тогда в зале. — Она быстро поднялась и мы последовали за ней.

Зал представлял из себя весьма интересное помещение. Довольно приличная площадь совмещала в себе несколько разных направлений. Тут была и стандартная пехотная полоса препятствий, правда в обрезанном варианте — хаотично и бессистемно разбросанные бетонные блоки, лестницы, куски забора и вертикально торчащие трубы — всё это соседствовало с роскошной кроватью, сценой с шестом и обычной кухонной стенкой.

— Это что? — Я поражённо обвёл открывшуюся перспективу зала рукой. — Тут что, всё одновременно? Происходит?

— Нет, ну что вы, — поспешила успокоить меня Телья. — Испытуемые меняют свои… Скажем так — задания, по мере получения команд. Например она может готовить завтрак, а в следующую секунду начать прорыв с огневым контактом.

— И что? Получается?

— Сейчас сами увидите. — Она кивнула на двери в другом конце помещения — они как раз открывались.

В зал ввели Аришу. Её охранница была точной копией тех рослых девиц, которые скрутили нас во дворе, даже лица казались такими же.

— Скажите, Телья, — я наклонился к ней и понизил голос. — А что, в Империи достигли успехов в клонировании? Ваши девочки такие… Одинаковые, что ли.

Она чуть усмехнулась.

— Адмирал, позвольте я не буду отвечать на Ваш вопрос. Вот после первого шага…

Я понимающе кивнул и уставился на Аришу. А она сильно изменилась с нашей последней встречи. Стала стройнее, в движениях появилась отсутствующая до этого плавность, она не шла — скорее плыла или танцевала. Я восхищённо покачал головой и перевёл взгляд на её лицо, благо она подошла уже совсем близко.

Лучше бы я этого не делал!

Абсолютно пустые глаза — как у дешёвой куклы безразлично и неподвижно смотрели вперёд. В сочетании с её телом и плавными движениями это производило крайне неприятное впечатление.

Меня передёрнуло и Телья заметила это.

— Это нормально. — Начала пояснять она. — Испытуемый находится в режиме ожидания. Вот сейчас дадим команду и… Кстати, — настоятельница повернулась ко мне. — Что тестировать будем? Какие навыки? Боевые? Можно прохождение полосы или рукопашку. Ваш адъютант на ножах как?

Я отрицательно покачал головой.

— Не надо. Он мне пока нужен.

— Может вы проголодались?

Эта идея мне понравилась и я кивнул.

— От кружки кофе я бы не отказался.

— Кофе? — Телья недовольно прикусила губу. — Это просто. Слишком просто.

— Просто кофе. Чёрный с сахаром. А там посмотрим.

— Хорошо. Номер Восемь Три Один Семь!

Ариша вытянулась по стойке смирно.

— Кофе! Чёрный с сахаром! Ему. Бегом! — Она кивнула на меня и моя девочка рванула с места.

Спустя пару минут она уже приседала передо мной в неглубоком поклоне, протягивая поднос с кружкой на блюдечке и сахарницей.

— Ваш кофе, господин Контр Адмирал. — Произнесла Ариша спокойным и очень почтительным тоном. Я было потянулся к кружке, но резкий окрик Тельи заставил мою руку замереть на пол пути.

— Номер Восемь Три Один Семь! Повторить обращение!

Я удивлённо посмотрел на настоятельницу, но та только кивнула на Аришу — туда смотри мол.

— Ваш кофе, господин Адмирал. — Она глубже присела в поклоне и я всё же завладел кружкой.

— А в чём дело? — Отпустив Аришу кивком головы я повернулся к Телье, размешивая сахар.

— Именование. Она должна была повысить вас при именовании. Я же предупреждала. Извините.

— Ничего, отличная работа. — Я пригубил кофе и с трудом сдержался что бы тут же не выплюнуть его — кофе было жутко солёным.

— Что-то не так? — Поинтересовалась матушка, заметив как я замер.

Собравшись с духом я проглотил отвратительное пойло.

— Горячий. — Я выдохнул. — Очень.

— Так вы подождите. — Она удовлетворённо кивнула и посмотрела на Александера.

— Проведём следующий тест?

Я молча кивнул, пристраивая чашку на бетонный блок.

— Номер Восемь Три Один Семь! Очаруй его! — Телья подбородком указала на полковника и Ариша моментально преобразилась — глаза засверкали, грудь начала вздыматься и она змейкой обвила остолбеневшего напарника, гладя его по голове и что-то мурлыча ему на ухо.

Александер начал медленно но уверенно краснеть. Его руки обняли мою девушку за талию и начали опускаться вниз…

— Кхм! — Я громко кашлянул и он замер. В отличии от Ариши, которая уже обнимала его не только руками, но и одной ногой. — Достаточно! — Я повернулся к Тельи. — Пусть она его отпустит. Парню ещё жениться — невеста на базе ждёт.

Настоятельница хмыкнула, довольная произведённым успехом и подала команду — минута и перед нами снова стояла кукла.

Я обошёл вокруг неё.

— Восхитительно! — Я повернулся к Телье и несколько раз хлопнул в ладоши. — Такой поразительный результат! Скажите — она теперь всегда такой будет?

— Увы, — помрачнела настоятельница. — Мы так и не смогли достичь постоянного эффекта. Необходимо раз в неделю делать инъекцию препарата, подавляющего волю. Но есть и положительный момент. — Она довольно щёлкнула пальцами. — Препарат биологической основы и накапливается в организме. Два, ну три года и всё! Эффект станет необратимым. — Она обвела нас довольным взглядом.

— Скажите… — я пытался придумать повод затащить Аришу на корабль, но в голову ничего ни приходило. — Скажите… А как она реагирует на внешние раздражители?

— Хотите лично проверить? Пыточная у нас двумя уровнями ниже. Оборудование не новое, но…

— Нет, нет, что вы. Я — офицер, а не палач! — Гордо заявил я, расправляя плечи, но на неё это не произвело никакого впечатления — разве что брезгливая гримаска проскользнула по её губам. Ну конечно — посчитала меня надутым чистюлей, когда она во всём это возится. — Я про внешние факторы. Смена, скажем, обстановки? Новые лица? Я про это.

— Хм, — настоятельница потёрла лоб. — Мы не проводили подобных тестов. Финансирование, понимаете, — она пошевелила пальцами как бы считая деньги и я кивнул.

— Тогда, госпожа матушка, вынужден вас просить незамедлительно провести полевые испытания! Иначе, прошу правильно понять меня, — я слегка поклонился извиняясь. — Я не смогу принять ваши результаты как окончательные.

— Но у меня нет фондов!

Я только пожал плечами — мол это твои проблемы.

— Полковник, — я развернулся к Александеру, немедленно принявшему стойку смирно. — Передайте на корабль — мы возвращаемся. И пусть они передадут код 85 по известной волне.

Он кивнул, давая понять что понял распоряжение начальника и что-то начал набирать на своём комме.

— Код 85? — переспросила Телья.

— Да, — я смерил её разочарованным взглядом. — 85, неудача.

— А почему 85?

— Да всё просто, — я грустно вздохнул. — Восемь плюс пять — тринадцать. Неудача. Вы разочаровали нас, госпожа. Мы очень, очень надеялись, а у вас только лабораторные тесты, — я махнул рукой, показывая своё разочарование, печаль и прочие нерадостные эмоции.

— Но наши тесты надёжны!

— Лабораторные. В идеальных условиях. А нам в поле работать. Разницу понимаете?

Она понимала — это было видно по её резко осунувшемуся лицу.

— Но… А может… — начала лепетать она и я её понимал — золотой шанс вырваться из этой дыры должен был вот-вот улететь вместе с парой Федеральных офицеров.

— Вы меня не видели, нас тут не было! — Вбил я последний гвоздь в гроб с её мечтой и кивнул Александеру — пошли отсюда.

— Подождите! — Она взяла меня под руку. — Нельзя же так! Может вы другие экземпляры посмотрите? У нас есть особо обученные. Девочки такое вытворяют в постели…

— Такое?! — Я вырвал свою руку. — Такое?! Милочка! Я тут по делу, а не ради прелестей ваших девок! Адъютант! На выход! Такое… — я гневно посмотрел на неё и она отступила на пару шагов.

— Адмирал! Простите, я не хотела обидеть вас таким предложением.

— Извинения приняты. Всего хорошего.

— Подождите. Возьмите её с собой.

— Что?!

— Проведёте тесты в другой обстановке, убедитесь, что…

— Вы что? Предлагаете мне! Мне! Боевому офицеру тестики проводить? А если она сорвётся? Вы когда ей инъекцию последнюю делали?

— Крайняя была позавчера. Пять дней гарантирую! Абсолютная гарантия!

Я неуверенно нахмурился.

— Мне это не нравится.

— Я прошу вас, Адмирал! Ну что вам стоит — через три… четыре дня вернётесь или адъютант сюда её вернёт. А я гарантирую. Абсолютное подчинение.

— Три дня? — Как бы колеблясь произнёс я. — Через три дня да, будем мимо проходить, обратным маршрутом. А вы точно обещаете?

— Абсолютная гарантия! — Она прижала руки к груди упрашивая меня согласиться.

— Ну ладно. Три дня с этим на борту я переживу. Бывало и хуже. По молодости. Вот помню, служил я значит под знамёнами…

— Кхм! — почтительно кашлянул Александер и я развернулся к нему.

— Чего тебе?

— Корабль до взлёту готов! Вас ждать изволят!

— Хорошо, передай — код отменяю. Идём. Пусть ванну приготовят. Устал я. — И повернувшись снова к Телье: — Три. Через три дня мы вернёмся. Я очень надеюсь, что вы меня не разочаруете… Госпожа… Канцлер… Возможно.

Матушка настоятельница только судорожно кивнула, так и не сумев произнести что-либо членораздельное и только махнула рукой прощаясь с нами.

 

Глава 6

Корабль был готов к взлёту и, едва мы оказались в рубке, Бродяжка подняла его, выводя в космос.

— Ариша, ты пока побудь в кают-компании, — обратился я к ней, но девушка даже не пошевелилась, продолжая стоять столбом посреди рубки.

— Ариш, ты чего? — Не понял я. — Всё же завершилось, мы вытащили тебя. Сейчас уберёмся подальше…

— Она не будет реагировать на твои слова, — перебил меня Александер. — Забыл, её же те твари наркотой накачивали.

— И как быть?

Он задумался.

— Ну можно попробовать… Номер Восемь Три Один Семь! — На это наша спутница прореагировала, повернувшись к нему всё с тем же пустым выражением в глазах. — Вот! Я же говорил! Номер Восемь Три Один Семь! Проследуйте в кают компанию. Это вторая дверь слева по коридору из рубки. Исполняйте!

— Исполняю. — Подтвердила она голосом, в котором отсутствовали какие либо эмоции и двинулась на выход из рубки. Я молча проводил её взглядом.

— Ну, твари! — Непонятно к кому обращаясь произнёс Александер и уселся на своё излюбленное место — оператора оружейных систем.

— Ну, я им задам! — Он потянулся к панели управления и быстро нажал несколько кнопок, сопроводив нажатия манипуляции с трекболом точного наведения.

— Ты чего? — Не понял я его действий.

Он не ответил и что-то нажал на пульте.

— ВВЖжааахххх! ВВЖжааахххх! Корабль пару раз встряхнуло и нижняя полусфера озарилась от взрыва на поверхности.

— Ты чего творишь?! Прекратить огонь! — Со своего командирского пульта я отключил его доступ к оружию.

— Уже прекратил. — Он откинулся в своём кресле, а я перешёл на камеры внешнего обзора расположенные на брюхе корвета. Монастырь горел. Не весь конечно — залпы тяжёлых плазменных орудий попали в центральное здание, которое колонной возвышалось практически в центре комплекса. Попадания пришлись почти в середину колонны, переломив её и нижняя, устоявшая часть теперь густо дымила.

— Сдурел?! — Накинулся я на него. — За нами теперь все Имперцы сектора охотиться начнут!

— Ничего, впервой что ли? — Он откинулся на спинку кресла, всем своим видом демонстрируя полную удовлетворённость от содеянного и пробормотал тихо, как бы ни к кому и не обращаясь: — Я всё же я жахнул!

Мне оставалось только осуждающе вздохнуть и залезть в карту Галактики — прикинуть где прятаться будем пока шум от такого яркого, во всех смыслах, приключения не уляжется, да и с Аришей разобраться было бы лучше не отвлекаясь на нападения очередных Имперских головорезов.

Систему, где можно относительно спокойно переждать горячие времена я определил быстро. Это была транзитная система двойной звезды, в которой отсутствовали какие либо планеты. Приказав Бродяжке разместить корабль в точке Лагранжа обоих светил я направился в кают компанию, попросив всех присоединиться ко мне как только наш корабль зависнет в обычном пространстве.

Ариша стояла около стола, повернувшись лицом к иллюминатору. На моё появление она ни как не отреагировала и я окликнул её.

— Привет ещё раз… Ариш, ты меня слышишь?

Реакции — ноль.

— Ариша! — Я схватил её за плечи развернул её лицом к себе. Увы — всё тот же отсутствующий взгляд. — Ты меня узнаёшь?

Тишина. Так… Как там Александер говорил?

— Номер Восемь… Ээээ… Три Один Семь. Вроде. Ты меня слышишь?

— Да.

— Уже лучше. Узнаёшь?

Тишина. Чёрт!

— Номер Восемь Три Один Семь! Ты меня узнаёшь?

— Да.

— Отлично! И?

А в ответ — тишина, её мозг не вернулся из… Тьфу! Какой бред в голову лезет!

— Ну, что? Глухо? — Послышался голос Александера, заходящего в кают компанию. За ним в дверь проскочила Бродяжка. Я только развёл руками.

— Ну, ты продолжай, я пока на стол накрою. — Бродяжка направилась к синтезатору, попутно отдавая указания Александеру какие тарелки и стаканы брать.

— Ариша, — возобновил я свои попытки достучаться до неё.

— Ты меня помнишь, да? Чёрт! Номер Восемь Три Один Семь! Ответь на вопрос.

— Помню.

— Номер Восемь Три Один Семь! Что помнишь?

— Всё!

— И?

— Команда не ясна. Повторите.

Я застонал.

— Отстань от неё, командир, — положил руку мне на плечо Александер. — Сейчас поедим, а на сытой желудок… Номер Восемь Три Один Семь! Садитесь к столу и откушайте с нами.

Ариша молча подчинилась и уселась на ближайшее место.

Пока Бродяжка раскладывала порции по тарелкам, а Александер расставлял их по столу, я смотрел на Аришу. Пристально и в упор, надеясь увидеть хоть какую-то реакцию в её глазах. Пару раз мне показалось, что что-то эдакое проскальзывало, но уверенно подтвердить это я не мог. От этого занятия меня отвлёк Александер, поставив передо мной тарелку с моей порцией. Сегодня это были макароны по-флотски. Пахли они чертовски привлекательно и я активно заработал вилкой. Со стороны Ариши вдруг раздалось урчание — я покосился на неё, но она сидела неподвижно, не прикоснувшись к лежащим перед ней приборам.

— Ариш, ты чего? Кушай.

Бесполезно.

— Номер Восемь Три Один Семь. Кушай…те.

Снова отсутствие реакции.

— Эээххх… Номер Восемь Три Один Семь. В чём проблема?

— Прошу указать стиль приёма пищи.

Мы все замерли.

— Чего?

— Прошу указать стиль приёма пищи.

— Эмм… А какие есть?

Не работает. Пора бы и привыкнуть.

— Номер Восемь Три Один Семь. Какие стили приёма пищи есть?

— Дворцовый этикет, ресторан, столовая, камбуз, полевой.

— Мы вроде как в походе, — начал было я и поддержанный кивками товарищей продолжил. — Полевой режим.

Ариша сграбастала тарелку, вилку и принялась быстро есть, держа её навесу. Буквально проглотив пищу она вылизала тарелку и откинулась на спинку стула. Мы переглянулись — однако! Раньше Ариша и близко не могла себе ничего подобного позволить — наши с ней трапезы на курорте проходили ну не как на дворцовом приёме, но близко к нему. Помню она как-то раз закатила скандал в ресторане у пляжа, за то, что официант принёс ей не ту ложечку для десерта. Ложечка как ложечка — на мой взгляд. Ан нет — не той формы. А тут — и вылизала.

— А… Ариша?! — Возглас Бродяжки убедил меня, что не я один заметил произошедшее.

— Чего? — раздался спокойный голос Ариши и у меня отвисла челюсть.

— Ариш… Ариша — это действительно ты?

— Ну я, а что?

— Так ты же зомби?!

Она только фыркнула и протянула тарелку Бродяжке.

— Добавка есть? А то я у этих… Брррр… Оголодала.

Бродяжка взяла тарелку и направилась было к синтезатору, но не дойдя до него остановилась.

— Погоди, подруга. Так это ты что? Дурила нас? Зомбаком прикинулась?

— Момента подходящего не было. Так добавка будет?

Бродяжка молча наложил а ей пол тарелки.

— А что мало так?

— За фигурой твоей слежу, вон как подтянулась-то. На казённых харчах.

— Скажи, — прервал их щебетание, грозящее перейти в небольшую склоку любимых подруг, я. — А ты что? Этим андроидом так и не стала?

В ответ она что-то промямлила с набитым ртом и увидев, что её ни кто не понял отрицательно покачала головой. Прожевав он пояснила.

— Нет конечно. За кого вы меня считаете? Те дуры крашенные меня успокоительными пичкали. Растительными. В основном валерьянкой. Химии они боялись. — Она хмыкнула. — Да и Тодд, — она вздохнула, отдавая дань уважения своему бывшему начальнику, — он мне, ещё когда я только начинала с ним работать, блокировку к гипнозу поставил. Каким-то старым способом. Вычитал где-то про подобное. Сейчас так не умеют.

— И что? Эти монахини и не заметили? — Спросил Александер.

— Я поначалу ломалась, — она рассмеялась. — А потом типа сдалась. Ну они и поверили в успех. Так обрадовались! Как же — Инквизиторшу одолели.

— А ты? — Задала ожидаемый вопрос Бродяжка.

— Отсыпалась, на тренажёрах занималась, — она довольно похлопала себя по плоскому животу. — Вот, жирок согнала. Отдохнула я, эээххх… — она повернулась ко мне. — А ты так и протупил?

— Я? Когда?

— И с кем я только связалась?! Кофе тебе там понравился?

— Он же солёный был!

— Вот! — Она гордо задрала носик. — Это я тебе знак подавала, да и вид у тебя тогда был, — она замялась.

— Какой вид? Нормальный был вид. Адмиральский.

— Угу. Пафосный и довольный такой. Вот я тебе соли и сыпанула. Нет, а что ты хотел?! Я там, понимаешь, страдаю на хлебе и воде, меня истязают — а тут ты, весь такой важный прибываешь. Нет что бы сразу всех перестрелять — с этой кикиморой любезничаешь!

— Эмм… Да, командир, — внезапно поддержал её Александер. — Ты там действительно того.

— Чего того?

— Ну, ты не сердись, но пальцы ты там гнул…

— Ага! — торжествующе воскликнула Ариша, почуяв поддержку. — Вот я тебя и решила проучить. Ну и знак заодно подать — мол всё путём, готова к бою.

— Знаешь, милая, теперь буду знать — солёный кофе это знак готовности. — Я демонстративно уставился в иллюминатор.

— Командир, — ко мне подошла Бродяжка. — Да ладно тебе, не дуйся. Главное мы её спасли.

— Да вот думаю, — я развернулся к ней. — А стоило ли? Спасать, в смысле? Она там фигуру в порядок приводила, отдыхала, а мы тут? Ради неё? А?

— Ну, что ты, конечно стоило. — С этими словами она погладила меня по голове. Точнее — попыталась погладить — едва я ощутил прикосновение её пальцев к моим волосам, как меня будто статикой шарахнуло. Но, если, статика быстро проходит — щёлк и всё, то тут…

Её пальцы будто прилипли к моей голове, и от макушки, волнами вниз — до самых пяток, пробегали судороги. Меня затрясло как в детстве, когда я поддавшись любопытству выкрутил лампочку и засунул на её место палец. Наше состояние заметила и Ариша и Александер — он рванулся со своего места на помощь, но Ариша была ближе и коротким ударом по спинке стула опрокинула меня вместе с ним на пол — пальцы Бродяжки оторвались от моей головы и всё прекратилось. Не сразу — ещё долгое время, по моим ощущениям, я бился на полу, но постепенно всё прошло и я смог сесть. Бродяжка сидела рядом, ошарашено качая головой, будто её оглушило.

— Ты как? — Александер начал помогать Бродяжке подняться. Мне, увы, ни кто помочь не спешил и я сам начал поднимать себя по частям — на колени, на одно колено и рывком, хватаясь за стул — выпрямиться.

— Что это было? — Бродяжка покачнулась, взмахнула рукой, пытаясь сохранить равновесие и мы соприкоснулись снова. И снова этот удар током, или чем-то похожим. Но не так сильно на этот раз — мы не упали, а только отшатнулись друг от друга, слегка. Тыльная сторона её ладони будто прилипла к моему запястью, да и судороги были гораздо слабее и куда менее болезненны. Александер и подошедшая Ариша замерли, не зная что делать, а меж тем нас уже более не трясло — на смену судорогам пришли волны ласкового и приятного тепла, растекавшиеся по всему телу. Меня окутала мягкая дремота, я зевнул и машинально прикрыл рукой рот. Той самой рукой, которая была в соприкосновении с Бродяжкой. Дремота и приятное тепло тут же пропали.

— Это что? — Бродяжка смотрела на меня круглыми глазами. Мне оставалось только пожать плечами. — Нет, погоди, — она дала Александеру усадить себя за стол. — Я знаю это ощущение. У меня уже такое было.

— Да? Когда? — Ариша поставила мой стул и уселась рядом с подругой, указав мне на своё прежнее место. Теперь она сидела между нами, готовая предотвратить наш возможный контакт.

— Тогда, до всего этого, у Тода в кабинете. Когда я к тому артефакту прикоснулась.

Повисла напряжённая тишина и все они разом уставились на меня.

— Командир… — напряжённым голосом прервал затянувшееся молчание Александер. — Ты нам ничего рассказать не хочешь? Ты вообще — человек?

— Кто человек? Я? — Выпалив это я осознал, что фраза была сформулирована не лучшим образом, но было поздно — все присутствующие уставились на меня ещё более пристально. — Сдурели? Да человек я, че-ло-век!

— Тогда поясни, — Ариша слегка наклонила голову внимательно следя за моей реакцией. — Почему она, — бывшая инквизиторша качнула головой в сторону Бродяжки. — Так прореагировала? Как на артефакт.

— Я то откуда знаю. — Я поёрзал на стуле. — Может статика это, а ей показалось.

— Нет, это не статика, — уверенно заявила Бродяжка. — Я точно помню то ощущение. Это знак артефакта. Рассказывай.

— Да не знаю я! Что рассказывать!

— Всё рассказывай. — Ариша жестом попросила меня отойти к иллюминатору и когда я встал около него, продолжила. — Я буду спрашивать, ты — отвечать. Честно отвечать. Согласен?

Мне оставалось только кивнуть, соглашаясь, и я принялся рассказывать — как Урфин подарил мне непонятную зелёную загогулину, как она слиплась с такой же подаренной Тодом. О полёте на ту планету, где я встретил Наблюдателя и о его подарке, вросшем мне в руку.

— Так что, наверное вы правы. — Закончил свой рассказ я. — Эта древняя хрень как-то вросла в меня, что ли.

— Скорее растворилась в тебе, — задумчиво подытожила Бродяжка. — Тогда да, логично. В тебе присутствует частица Его. Во мне, в моём сознании тоже его часть, скорее отпечаток. Нематериальный. Что-то вроде энергетической матрицы. Наверное.

— И что? — Рассказывая о своих приключениях я и сам уже осознал во что я влип и мне по честному стало страшно. — Я теперь, что? Не человек? Но с сознанием-то у меня всё нормально! — И тут я сам осёкся, вспомнив последний сон.

— Что? — Подалась вперёд Ариша, учуяв неладное своим Инквизиторским чутьём.

— Да вот сон недавно приснился. Странный какой-то. Я там по пустыне бегал, рубился с кем-то.

— И что? — попробовал успокоить меня Александер. — Мне порой такое снится… Местами даже эротич… — он замолк, поймав недобрый взгляд Бродяжки. — Ну, что ты! Мне только ты снишься. Но как… Ммм… Ты там такое… — Бродяжка погрозила ему кулаком и он заткнулся.

— А что ещё было странного — в том сне? — Тоном ведущего допрос спросила Ариша.

— Всё было слишком натурально. И память — обычно во сне ты главный герой, а тут я словно попал в чужую голову. В совсем чужую, понимаете? Там всё другое было — язык, одежда. Всё!

— Очень интересно. А больше тебе ничего не снилось?

— Нет. — Я покачал головой. — Можно я сяду? А то стою тут… Как перед расстрелом.

Ариша кивнула и я направился к столу. Уже подойдя к нему и отодвинув свой стул, что бы усесться я внезапно почувствовал резко нарастающее головокружение и рефлекторно ухватился за край стола. Стало легче.

— Что с тобой? — С тревогой в голосе спросила Ариша.

— Да вот, голова закружилась что-то. — Я зажмурился и потряс головой, надеясь отогнать неприятное ощущение. Внезапно мне в лицо подул ветер, принёсший с собой резкий, йодистый запах. Точь-в-точь как у ароматических картриджей для сортира. Я ещё успел удивиться — кому могла прийти в голову мысль вытащить их оттуда и засунуть в вентиляцию кают компании? В следующий момент я открыл глаза и тут мне поплохело уже по настоящему.

Корабля, кают компании, моих друзей не было! Я снова потряс головой, рискуя уронить небрежно сбитую на затылок треуголку.

— Что, опять контузия проявилась? — Заботливо спросил меня кто-то стоящий сзади, хриплым басом. Старпом — я узнал его голос. Сейчас он говорил тихо, а во время абордажа его вопли зачастую перекрывали даже гром пушечных залпов.

Я огляделся и обнаружил себя стоящим на палубе небольшого деревянного корабля. Руками я держался за планшир, а вокруг было море. Зашибись! Опять сон?! Но я же не спал?! Этот чёртов артефакт совсем обнаглел. И ведь не вырезать его. И куда он теперь меня закинул? Сволочь инопланетная. И что я тут забыл?

— Капитан. — От множества вопросов, грозящих разорвать мне голову меня спас всё тот же Старпом. — Команда ждёт ваших указаний. Какие ядра зарядить для первого залпа?

Я снова обвёл взглядом кораблик. Около коротких и толстых цилиндров пушек замерли канониры с прислугой. Карронады, 12 фунтов. По шесть орудий с каждого борта — заботливо подсказал мне незнакомый голос внутри головы.

Вдоль бортов, рядом с верёвочными лесенками, ведущими от борта вверх, к вершинам торчащих из палубы вертикально столбам с какими-то тряпками на них, стояли матросы.

— Это ванты, мачты и паруса, придурок! — Голос в голове стал громче. — Угробишь мне корабль — найду, где бы ты не прятался! Найду и… — тут голос смолк, а перед моими глазами пронеслись образы совсем не толерантных пыток. Я сделал усилие и как бы втянул этот голос в себя. Наши сознания соединились и я осознал его.

Капитан шхуны дон Пьетро де Солис был когда-то Испанским дворянином. Увы, родители не смоги оставить своему наследнику ничего. То есть ничего — от слова совсем. Именитых предков род де Солис тоже не имел, как и богатых родственников. Правда был очень дальний родственник, сумевший хоть как-то приподняться — дон Фернандо де Солис. Некоторое время Пьетро был при нём, но после неуспешной для Испанской Короны, осады города Арракса и памятного разгрома их батальона в последних днях августа, Пьетро банально дезертировал. Да в том бардаке его и не искал ни кто — наверное посчитали убитым.

Некоторое время он скрывался по разным городам, но неизбежность кары сильно давила. И виной тут было не только дезертирство — в образовавшемся после атаки маршала Тюррена хаосе он прихватил, или как сказали бы позднее, приватизировал кассу батальона, которая позволила ему безбедно существовать. Но страх быть разоблачённым как дезертир и что ещё более худшее — прослыть вором не позволяли молодому дворянину наслаждаться жизнью.

Выход был один — убраться от Испании подальше. Перебрав возможные варианты, он остановил свой выбор на Новом Свете.

Батальонной кассы как раз хватило на приобретение небольшого шлюпа и оснащение его пушками среднего калибра — 4 фунта. С экипажем помог военный комендант Ла Хабаны. По его приказу из городской тюрьмы на пирс доставили четыре десятка крепких молодцев, перед которыми был поставлен простой выбор — служба под началом молодого капитана или продажа на плантации. Колеблющихся не было. Свежеиспечённые матросы дружно поклялись на Библии служить честно и хранить верность Капитану и Короне, после чего отправились пропивать своё скромное жалование.

— А они вернутся? — Задал я резонный вопрос присутствовавшему тут же коменданту.

— А куда им деваться? — Вопросом на вопрос ответил он и видя моё непонимание продолжил. — Сбегут — поймаем. Не поймаем — дикари съедят. Опоздают на корабль — отец Альфонсо как раз мне жаловался, что давно аутодафе не было. Не переживайте, будут все.

И он оказался прав. Пришли все. Пара человек опоздали, но они бросились в воду и вплавь — мы только отвалили от причала и ещё не успели поднять паруса, догнали нас.

— Вот, что Вера и клятва на Библии с людьми делает! — Довольно констатировал Старпом. Хосе, так звали его, был моим спасением и волшебной находкой. Я сам-то море видел. И даже ходил на рыбачьем баркасе под парусом. Пару раз. Из моей команды матросами оказались ещё три человека. У всех остальных практический опыт морского дела ограничивался переходом от берегов нашей благословенной Родины до острова Куба.

Другое дело — наш Хосе. Он успел дослужиться до второго помощника боцмана на линейном корабле, прежде чем дезертировал с него. О причине дезертирства он не распространялся, но по его обмолвкам смутно вырисовывалась картина — пырнул ножом одного из офицеров. За что? Да мало ли. Он не рассказывал, я и не расспрашивал. Дезертировал, скитался, скрывался. Был пойман. Осуждён на повешение — казнь заменили пожизненной ссылкой на галеры. Галера была взята на абордаж Алжирскими пиратами. Продан в рабство на плантации Америки. По пути их корабль снова взяли на абордаж, на сей раз — Французским капером. К счастью в этот момент между Испанией и Францией был редкий промежуток мира и капер, приблизившись к Ла Хабане на безопасное расстояние, мир то он есть, но мало ли, выдал им шлюпку и распрощался.

Некоторое время Хосе нищенствовал, воровал, но в конце концов был схвачен альгьясилами и посажен в тюрьму, откуда и попал ко мне на борт.

Первое время мы не рисковали отдаляться от берега и гордо именовались Береговой Охраной. Гоняли контрабандистов в основном. Несколько кораблей с особо беспечными экипажами мы даже сумели захватить. Пару раз нас посылали отогнать пиратов — одного нам удалось потопить, для чего мы долго закидывали его шлюп ядрами. В конце концов он затонул, но от чего — от наделанных нами пробоин или просто от груза упавших на его палубу ядер, я так и не понял. Второй пират успешно от нас удрал, предварительно выбив нам руль. Вот в этом бою я и заработал свою контузию — удачливое ядро вырвало из борта добрый кусок дуба, который крепко приложил меня по темечку.

— Ну, так какими заряжать-то, а, атаман? — Прервал мои размышления голос нашего канонира, тоже редкостно эпической личности. Фёдор, на цивилизованное Тео или Теодор он ни как не соглашался, был из далёкой Московии. Там он служил в царской пехоте — стрельцом, или, говоря по нашему — мушкетёром. Дослужился до десятника и тут Русский Царь направил его отряд сопровождать какого-то их Епископа с некой миссией к нашему наихристианнейшему королю. Уж что они там решали — не известно, да и не рассказывал Фёдор, но Епископ решил остаться, а приданных ему стрельцов отправил обратно. И вот, где-то на южной границе с Францией довелось нашему Фёдору с французским дворянином пересечься. Тот то ли подшутил глупо над ним, то ли ещё чего сделал, но в результате — дуэль. Фёдор предложил было — на бердышах, это такой двуручный топор, но жабоед отказался брать в руки такое варварское, с его точки зрения оружие. Я так думаю — побоялся, что не поднимет просто. Решили стреляться. С двадцати шагов. В принципе — тут французу могло и свезти — пуля, она как известно дура и летит на крыльях случайности, но не свезло. В далёкой Руси Царь своих стрельцов гонял жёстко. По команде «Сходитесь!» Фёдор с места не сходя влепил тому дворянину точно промеж глаз, отчего дуэль тут же и закончилась, а вот приключения нашего будущего канонира только начались. Его тут же скрутили, обвинили в колдовстве и приготовились сжечь. Не успели — ночью остальные стрельцы взяли в ножи местную тюрьму и высвободили своего десятника. Потом, правда, их пути разошлись — Фёдор решил бежать в Новый Свет, а его товарищи подались куда-то на какой-то Дон, к казакам.

Сюда он прибыл на одном со мной корабле — там мы встретились, разговорились и стали практически друзьями. А когда я узнал, что Фёдор не только метко стреляет из пистоля, но и с пушками знаком не понаслышке, то приложил все усилия, что бы сей достойный воин присоединился ко мне. Он правда решил, что я собираю, как он сказал «ватагу», банду — что бы грабить купцов и, поначалу отказался. Но мне удалось переубедить его — и помогли тут французы. Узнав, что я тоже ветеран и пострадал от жабоедов он оттаял, а когда я на Библии поклялся, что не будем поднимать Чёрный флаг, а служить как подобает честным солдатам на службе Христианского Короля, согласился. И вот теперь он готовил наши орудия к бою.

— Хосе, — я повернулся к старпому. — А кто против нас? Не вижу — в глазах плывёт.

Хосе заботливо покачал головой.

— Эк тебя тогда… ни как не отойдёшь. Пикле. Вон, с правого борта. Пират.

— Будем топить! — Я повернулся к Фёдору. — Ядра. Бей под ватерлинию. Топим.

— Добро! — Фёдор отвернулся и начал раздавать команды своим матросам, суетящимся подле пушек.

— Хосе, паруса в боевое, идём на сближение. Идём носом к нему.

Тот кивнул и по кораблю разнеслись трели боцманской дудки. Всё же он был кадровым моряком и даже там, где, по моему мнению, достаточно было просто крикнуть — в конце концов мы же не на Линейном корабле, он все приказы сначала отдавал переливчатым свистом своей дудки и уж только после этого голосом.

Левый борт пирата окутался дымом и спустя пару секунд до нас докатился звук выстрела. Ещё спустя секунду у нашего правого борта встали несколько столбов воды.

— Пристреливается, — констатировал Хосе и я кивнул.

— Полные паруса, попробуем проскочить у него по корме.

Снова раздались трели дудки и спустя несколько секунд палуба под нашими ногами качнулась — мы резко набирали скорость приближаясь к пирату.

— Правь на его корму, сейчас он даст залп, но промахнётся… — договорить я не успел, пират снова окутался дымом и ядра легли у нас за кормой. Мы уже сблизились с ним на три кабельтова и я дал команду довернуть к ветру, чтобы пройти мимо его разряженного борта. Наш противник понял это и начал было разворачиваться — но не успевал, наш кораблик уже набрал скорость и мы шли почти в двадцать узлов.

— Поворот, пройди вдоль него, Хосе. Фёдор — приготовься. — Я быстро начал отдавать команды, стремясь использовать благоприятный момент. Мы ходко нагоняли пирата — два кабельтова, полтора, один, половина — уже были хорошо различимы лица его матросов и стали слышны их ругательства. В наш, естественно, адрес.

— Богохульники, — Фёдор сплюнул за борт. — Ну что, атаман? Палить или как?

— Пали! — Разрешил я и он дал отмашку.

Полдюжины карронад разрядились в борт пирата, не оставляя ему шансов избежать повреждений. Несмотря на заволокший обзор дым были видны куски его борта, разлетавшиеся щепками в разные стороны.

— Разворот! Покажи ему корму, Хосе.

Мы резво отвернули и ответный выстрел только и смог, что отколоть несколько щепок с нашего борта. А вот его повреждения были куда хуже — он лишился практически всей дубовой обшивки и наши следующие ядра должны были начать ломать его шпангоут.

— Разворот, вдарим ему со второго борта! И, Фёдор, эти перезаряди картечью. Проредим их.

Фёдор понятливо кивнул и продолжил отдавать приказания.

Мы начали было циркуляцию, но раздавшийся крик марсового заставил меня схватить подзорную трубу — к нам приближался ещё один корабль. Большой. Очень большой. Огромный.

— Мадонна! Это же Военный бриг! — Изумлённо произнёс Хосе.

Действительно — это был Бриг, военной постройки, и что самое плохое — за его кормой трепетал на ветру чёрный пиратский стяг. И он шёл на всех парусах к нам.

— Засада! — Выразил общую догадку Хосе, но развить свою мысль далее он не успел.

— Бууммм! Бууммм! Бууммм! Бум-буум! — снова проревели наши пушки. Это Фёдор, увидев удачный момент в очередной раз разрядил свои карронады в борт Пикля. В ответ раздались ругательства и крики — он снова удачно попал. Пират лишился практически всего борта и сейчас его экипаж срочно принялся латать дыры — спешно забивая чопики и заводя пластыри. Пикле начал оседать на повреждённый борт и в другой ситуации я бы уже праздновал победу… но Бриг не дремал.

Его борт вновь окутался дымом и Фёдор проорав «Ложись!» рыбкой распластался на палубе. Мы все дружно последовали его примеру. Раздался грохот и наш корабль вздрогнул — канониры на Бриге были не промах.

— Твари! — Выругался Фёдор, вскочив и осматриваясь.

Я тоже встал. Осмотр был неутешителен — нам снесли почти треть борта.

— Что делаем, Капитан? — Обратился ко мне Хосе и я только нервно пожал плечами.

— Как что, Хосе? Сваливаем. Разворачивайся по ветру и уходим на всех парусах.

Он кивнул и принялся отдавать приказания.

Заметив наш манёвр пираты с Пикле проводили нас улюлюканьем, свистом и новыми ругательствами. Увы — нам было нечем им ответить и они понимали это.

На Бриге также заметили наш манёвр и прореагировали соответственно — его борт в очередной раз окутался дымом и в нас полетели сцепленные между собой ядра. Раздался треск разрываемой парусины — он бил по нашим парусам, надеясь остановить нас и взять на абордаж.

Мы пытались маневрировать, но капитан Брига явно не был новичком — он талантливо предугадывал наши манёвры, раз за разом дырявя наши паруса. Скорость моего корабля упала до жалких девяти узлов и Бриг стал резво нагонять нас.

— Фёдор, заряжай картечь. — Приказал я с мрачной решимостью. — Хосе. Сейчас, после его залпа делаем разворот и идём на сближение. Подготовь людей к абордажу. Фёдор даст залп в упор — а потом идём в атаку.

— Капитан, — он попытался убедить меня изменить это решение. — Их там самое мало — раза в три больше. Может попробуем уйти?

— Куда, Хосе? Точнее — как? Он нагоняет нас. И так уже от парусов одни лохмотья остались. Выполняй, так у нас будет хоть какой-то шанс.

— Ага! — азартно оскалившись поддержал меня Фёдор. — Хоть повеселимся напоследок! — И он любовно протёр и без того сиявшее лезвие своей сабли.

Дождавшись очередного залпа Хосе лично крутанул штурвал, кладя корабль на встречный курс. Мы шли наперерез его курса. Бриг попытался повернуть, но Хосе не дремал и мы продолжали сближение. На какой-то миг порыв ветра заставил его флаг развернуться и под черепом золотом блеснули две буквы «ТР».

— ТР? Новая банда какая то объявилась? — Ни к кому не обращаясь проговорил Хосе, впрочем достаточно громко, что бы его услышали все.

— ТР…ТР…Тупые Пираты что ли? — Тоже как бы самому себе поддержал его Фёдор, но уже гораздо громче, так — что бы услыхали все. И его услышали — поначалу раздались негромкие смешки, потом хохот стал нарастать да так, что нас наверное услышали и с Брига. Наверное наш смех вызвал там замешательство — они не успели выстрелить, а мы — не успели повернуть. Это потом уже, в портовом кабаке Хосе с Фёдором во всю превозносили своего капитана, меня то есть, за гениальный ход. Но, я должен признаться честно — я просто забыл отдать команду к повороту.

Хрясть!

На полном ходу мы врезались в борт Брига. На наше счастье — аккурат перед этим нас немного приподняло на набежавшей волне и мы не совсем врезались — мы обрушились носом на борт Брига. Его матросы как тараканы рванули от нас кто куда. А потом всё замерло. Всё и все оцепенели — ещё бы, подобного ещё ни кто из живых не видел! Наш кораблик, влекомый силой инерции продолжал заползать на палубу пирата.

Раздались свистки команд и пираты, совладав с шоком ринулись на абордаж. Увы им! Добраться с палубы до нашего планшира у них не было никакой возможности. Они начали было подтаскивать лестницы, но тут Бриг не выдержал и начал заваливаться на борт, оседая под весом нашего кораблика. Со стороны пиратов неслись противоречивые команды. Кто то приказывал подтащить пушки и сбить нас ядрами, другой требовал достать багры, одновременно на баке строились матросы с мушкетами — но все эти команды запаздывали.

Бриг наклонился ещё больше, набежала очередная волна и он в первый раз черпнул бортом. Потом ещё и ещё. Крен пиратского корабля рос на глазах — матросы уже не могли стоять на палубе — так сильно она наклонилась. Очередная волна уже смогла перекатиться через всю его палубу, Бриг вздрогнул и начал заваливаться на борт.

Ещё миг и мы увидели его противоположный борт, а затем и днище.

— Оверкиль. — Констатировал Хосе, снимая платок с головы и вытирая им мокрое от пота лицо.

— Угу, перевернули, — поддержал его подошедший Фёдор и перекрестясь начал молиться.

Ну что сказать… Пиратский Пикле мы потом расстреляли особо не напрягаясь. Немного поманеврировали, предварительно залатав наиболее крупные дыры в парусах, подошли со стороны его уже избитого борта и Фёдор отработал по нему из всех. Спустя несколько минут о том, что тут был пират напоминал только мусор, плавающий по поверхности. Выживших мы подняли на борт — комендант найдёт им занятие, а не найдёт…, что ж, отец Альфонсо тоже будет рад получить закоренелых еретиков в своё распоряжение. Хосе с несколькими матросами разоружал неудачливых пиратов, складывая их оружие в кучку около мачты. Мне делать было особо нечего и я подошёл поближе — поглазеть, но это зрелище мне быстро наскучило и я переключил своё внимание с пиратов на их оружие. В основном это были ножи и кортики, то, что неудачники не успели отцепить со своих портупей или вытащить из-за поясов, когда их корабль пошёл на дно.

Я пошевелил носком своего сапога кучку клинков и один из них откатился в сторону. Я было приподнял ногу, чтобы пинком загнать его на место, но внезапно что-то заставило меня наклониться и взять кортик в руки. Даже и не понимаю — что на меня нашло. Обычный морской кортик в потёртых чёрных ножнах. Я нажал на защёлку и вытянул клинок на половину — он был бело-молочного цвета. Какое-то смутное воспоминание проскользнуло по границе сознания и я нахмурился, пытаясь вспомнить — где я уже видел подобное лезвие. Увы, но память работать категорически не хотела и, так ничего и не вспомнив, я загнал лезвие обратно в ножны и, взявшись за них, приготовился кинуть его к остальным. Уже практически выпустив его из пальцев я вдруг заметил, что внутренняя сторона гарды отличается от внешней. Если снаружи гарда была самой обычной — медной, то её внутренняя сторона отливала зеленым цветом. Патина? Старый владелец совсем не следил за оружием? Но рукоять была чистой, а лезвие без щербин. Уже более внимательно присмотрелся — изнутри гарду покрывал слой зелёно-жёлтого металла, как если бы нефрит можно было сплавить с золотом и из этой смеси выковать пластину. Не обнажая лезвия я взял кортик по-боевому — полным хватом, направляя остриё вниз — и когда моя ладонь соприкоснулась с этой зелёной пластиной я ощутил лёгкий укол, практически безболезненный.

Немного поколебавшись я сунул кортик себе за пояс, в конце концов как капитан я имею право на выбор трофея, и повернулся к штурвалу.

— Хосе, правь на Ла Хабану. Мы возвращаемся.

Он кивнул и матросы начали поднимать паруса, разворачивая корабль к нашему дому.

Я опёрся на перила, окружавшие по периметру корму, обводя взглядом бескрайние просторы моря и тут меня снова накрыло. Голова закружилась и как сквозь слой ваты я услышал встревоженный крик Фёдора.

— Атаман, что…

Я резко выпрямился, отстраняясь от борта и открыл глаза.

— Что с тобой, милый? — Меня заботливо держала за плечи Ариша. Я снова был на своём корабле посреди космоса.

— Присядь, — она усадила меня на диванчик в кают компании. — Что с тобой было?

— Сон наяву, — ответил я ей. — Снова. Но… — Я задумался. — Другой. Совсем другой.

— Рассказывай!

И я начал рассказывать. Когда рассказ завершился, в кают компании некоторое время стояла тишина — мои товарищи переваривали, осознавали услышанное. Первым тишину нарушил Александер.

— Знаешь, что меня настораживает? — Вопросом начал он и, не дожидаясь ответа продолжил. — В обоих твоих снах присутствовал один момент. Нож! Или кинжал, кортик. Белый клинок, зелёно-жёлтый материал. Ничего не напоминает?

— Артефакт? — Воскликнула Бродяжка.

— Он самый. Он тебя зовёт. Нужен ты ему зачем-то.

— Я?! Не. Не пойду. Нафиг мне это сдалось?! Да и с чего ты решил — ну, что артефакт это.

— А если он не только тебя зовёт? Смотри. Первый сон у тебя был когда её, — он приобнял Бродяжку за плечи. — Когда её от нас убрали. А когда вы соприкоснулись — тут же второй сон. Наяву. А?

Я неопределённо покачал головой.

— А то, что это артефакт. Ты подумай. Головой.

— Не могу, прервал я его. — Я же только что контузию перенёс. Я ж говорил.

— Не ты, а тот, в чьём мозгу ты был. На обоих клинках куски артефакта были.

— Мало ли какая грязь налипла, — продолжал сопротивляться я. — А лезвия? Они белые были. А лезвие — это первое, что нужно от ножа. Не какие-то украшалки, пусть даже и из артефакта.

— Лезвие — не знаю, согласился он. — Но вот что к этим ножикам наш древний друг причастен, в этом я абсолютно уверен.

— Хорошо, — я задумал тактическое отступление и немного сдал назад. — Что ты конкретно предлагаешь?

Задавая этот вопрос я очень надеялся загнать его в тупик — кто ж знает где искать этого Древнего?! Но, к моему разочарованию, он был готов к подобному вопросу.

— Прежде всего мы должны, — он тоном выделил «должны», — вернуть нашу Анаконду. А на ней уже отправимся искать Древнего.

— Хм, — скептически прищурился я. — Анаконда моя тю-тю. Её продали, перепродали и наверное ещё не раз того. Но — ладно. Допустим. Допустим мы её найдём и как-то уговорим владельца вернуть её нам. Угоним, в конце концов. А дальше?

— А дальше он сам нам подскажет. Если он нас зачем-то ищет, то найдёт способ указать путь. Не знаю как — может тебе очередной сон приснится, может она, — он указал на Бродяжку, — что-либо почувствует. Посмотрим.

— Бред. — отрезал я. — Ты несёшь бред! — И я оглянулся, надеясь увидеть поддержку в лице Ариши и Бродяжки. Но они были не на моей стороне.

— Милый, — обратилась ко мне Ариша и я подумал что надо бы почаще в обморок сваливаться — она резко стала очень заботливой, — нам действительно нужно с этим разобраться. Пока в тебе сидит эта гадость, эта ересь инопланетная, — на миг в её глазах промелькнул огонёк костра, заставив меня поёжиться, — ты должен стать человеком! — Безапелляционно завершила она. — Вот станешь им, тогда… — и она обворожительно улыбнулась.

— Да я и так человек! — Начал было я протестовать, но и так было всё ясно. Инквизиция — это не просто название, это образ жизни. Мне оставалось только вздохнуть и сдаться.

— Сдаюсь! — Я шутливо поднял руки вверх. — Что сейчас делаем?

— Ужинаем и выдвигаемся в сектора Альянса. Там будем информацию по Конде собирать. — Закрыл обсуждение Александер и девочки начали накрывать на стол.

 

Глава 7

Сделать всё запланированное оказалось гораздо сложнее чем придумать. Напрасно Александер задействовал все свои связи, напрасно Бродяжка применяла свои компьютерные навыки — найти или нащупать след моей Золотой Анаконды не получалось. Складывалось полное ощущение, что её либо разобрали на запчасти, либо угнали в соседнюю Галактику. Во всём огромном информационном поле обитаемых миров не нашлось ни одного упоминания о моём корабле.

— Боюсь, что мы её больше не найдём. — Подвела неутешительный итог Бродяжка, когда мы, спустя неделю безуспешных поисков, собрались в кают компании для подведения итогов.

— Просто растворилась! — С досадой махнув рукой подтвердил Александер. — Ни где не заправлялась, не пополняла боекомплект, не ремонтировалась. Машинка-то приметная — если бы хоть где мелькнула бы — заметили.

Мысленно я уже попрощался со своим кораблём ещё в самом начале поисков, когда Бродяжка только-только начала шерстить сеть и ничего не смогла выловить с первого захода. Это Бродяжка-то! Она общалась с ними на «ты», а они почтительно обращались к ней на «вы». Даже капризный и тупой кухонный синтезатор на этом Корвете признал её абсолютное превосходство и выдавал ей, увы — только ей, соразмерно приготовленные блюда, в то время как я получал стабильно либо недоваренное, либо пережаренное блюдо.

— Ну, что ж делать, — с сожалением вздохнул я. — Значит полетим на Корвете.

— Издеваешься? — тут же вскинулась Ариша. — Он же с трудом на дюжину светолет прыгает — это сколько мы ползти то будем? Год?

— Ну а мы что — куда-то спешим? — Попробовал я её успокоить. — Да и не знаем мы куда нам идти, верно? Кто знает, — я постарался добавить в голос таинственности. — Может база Древнего у нас под ногами — в этой системе!

— В этой точно нет. — Не то не поняла мою шутку, не то решила её не поддерживать Бродяжка. — Иначе я бы почувствовала.

— Кстати, — слегка приподнялся со своего места Александер. — Уважаемые, а как мы искать-то будем логово этого Древнего? Вот я, например, совсем не понимаю — как нам его искать? Ты же в первый раз на него случайно наткнулся? — Он уставился на меня.

— Ну да, можно сказать случайно. — Я кивнул в подтверждение его слов. — Только знаешь, — я передёрнул плечами, — у меня есть стойкое убеждение, что это не я его нашёл, а что он меня позвал. Как-то всё в строку получилось — и я без дела шлялся и на того старика наткнулся и с орбиты меня сковырнули. Как-то уж всё складно вышло. Не находите? — Адресовал я свой вопрос друзьям.

— А похоже, — после некоторого раздумья согласилась со мной Ариша. — Но что ты предлагаешь?

— Ждать. — Пожал я плечами. — Как бы мы не суетились — нам его не найти, если он сам не захочет с нами встретиться.

— Так мы же можем всю жизнь прождать?!

— Можем. — Я снова пожал плечами. — Но мы для него — пыль. Возникнет в нас потребность — призовёт, нет — так и будем мы на пару — до конца дней с этой заразой в тушках ходить. — Я вздохнул. — Так что, дорогие мои, давайте нашими делами заниматься. Я вот что предлагаю. Нам надо высадиться на поверхность и ресурсов собрать. Прыгает эта лайба хреново, вы и сами это знаете, так что надо нам минералов для увеличения дальности прыжка подсобрать. Что бы, ну, готовыми быть. Призовёт — быстренько доберёмся. Что скажите?

Возражений не последовало и мы направились было к выходу из кают компании, как внезапно раздавшийся голос заставил нас замереть. Громкий и какой-то густой, обволакивающий и вызывающий желание подчиняться.

— Ты всё верно сказал, пилот.

Я обернулся и замер от увиденного — говорила Бродяжка. Она застыла в движении — будто её заморозили, когда она готовилась сделать шаг, но так и зависла, приподняв одну ногу и пребывая в явно неустойчивой позе, слегка склонив корпус вперёд. Её глаз не было — глазницы заливало зелёное свечение — яркое, насыщенное и не человеческое.

— Вам меня не найти, пока вы мне не понадобитесь. — Губы Бродяжки шевелились не в такт словам, создавая ощущение, что мы смотрим кино с небрежно наложенной звуковой дорожкой. — Но ты и не прав одновременно. Ждать всю жизнь вам не придётся. Вы уже мне понадобились. Послужите?

Волна горячего — от самого сердца, желания служить Древнему повелителю захлестнула меня с головой. Послужить ему — да с радостью! Умереть ради него — легко, пусть только скажет, и я тут же умру. Что? Он не говорит? Но он же хочет этого — моей смерти! Прервать свою ничтожную жизнь во имя Славы Его! Сейчас, скорее, только так я смогу доказать Ему свою преданность!

Моя рука отщёлкнула застёжку кобуры и потянул пистолет. Сейчас… сейчас… Большим пальцем я поднял флажок предохранителя и начал поднимать ствол к голове. Ещё миг, о повелитель и я подарю тебе себя… сейчас вот уже… Я ощутил как холодный ствол упёрся мне в подбородок и волна восторга прокатилась по телу — ещё миг и я сольюсь с ним.

— Что же вы такие восприимчивые-то! — прогремел Голос и наваждение спало, оставляя чувство потери и горечи. Не оправдал Его надежд? Тогда зачем жить? Палец начал выбирать свободный ход спусковой скобы и внезапно замер. Замерло всё тело — мне показалось, что даже сердце сбилось с привычного ритма. Он САМ решил меня убить? Какая Величайшая честь! Я умру от его руки и сольюсь с ним…

— Кхм… Перебор. — В Голосе появились извиняющиеся нотки и, ощущаемое всё это время, Его присутствие пропало.

— Очень несовершенные модели. — С явным сожалением произнёс Древний и я начал приходить в себя. Осторожно снял палец со спуска и отвёл ствол в сторону. Потряс головой. Оглянулся. Александер торопливо и смущённо убирал в ножны свой любимый нож, а Ариша… Ариша стояла голая. Совсем. Руки на себя она накладывать не собиралась, предлагая Древнего себя несколько другим способом.

— Ну да, ну да… он на всех по своему подействовал, — проговорил я, откровенно любуясь красивым телом подруги.

— Ой! — Пискнула она, приходя в себя позже нас. — Ну, вы это…, отвернитесь, — она присела, подбирая ворох тряпок ещё пару минут бывших её одеждой. — Вы что, голых девушек не видели?

— Не-а, — ответили мы с Александером практически хором, откровенно любуясь ею. В ответ она обожгла нас таким взглядом, что мы чуть не задымились и отвернулись, предпочитая не обострять ситуацию. Инквизиторов бывших не бывает.

— Эмм… Вы готовы к общению? — Осведомилась Бродяжка всё ещё пребывая под контролем Голоса спустя пару минут.

Я огляделся. Александер вернулся за стол и ждал продолжения развития ситуации, глядя в дальний угол кают компании. Проследив его взгляд я обнаружил на полочке около синтезатора его нож. Немного поколебавшись я присоединил к ножу свой пистолет, после чего уселся напротив него. Посмотрел на Бродяжку — она сменила свою неустойчивую позу и теперь стояла практически по стойке смирно на том же месте, что и прежде.

— Ариш, ты скоро? — Я повернулся к подруге.

Она уже более-менее привела свой комбез в порядок и теперь пыталась застегнуть его на оставшиеся кое-где липучки-застёжки. Большая их часть была выдрана с мясом, так что теперь Ариша выглядела весьма фривольно с огромным и глубоким декольте, которое она постоянно пыталась застегнуть, сводя половинки застёжек. Они защёлкивались, но спустя несколько секунд распадались и Арише приходилось заново сводить края комбеза.

— Мне вот что интересно, — задумчиво наблюдая над её попытками проговорил Александер. — Мы с тобой оружие, от греха, убрали по дальше. А вот она что убирать будет? А, Ариш? Ты же тоже что-то хотела… сделать с собой, да? Так может — убрать это? Я про комбез, чтобы искушений не было, а?

— Не дождётесь. — Ей надоело бороться с непослушными застёжками и она просто придержала край рукой. — Хватит с вас, кобели.

— Эх… — я притворно скорбно вздохнул, — а ведь мне кто-то стриптиз обещал…

Подруга гневно зыркнула на меня и открыла было рот, что бы высказаться обо мне в явно нелестном ключе, но тут снова ожил Голос:

— Я вижу вы полностью отошли от шока. Должен извиниться — я не хотел подобного результата. Не ожидал, что вы настолько подвержены внушению.

— Ээээ… Древний? Нам тебя так называть? — Спросил его я.

— Можешь так, можешь иначе, мне без разницы.

— Зачем это всё? Ну, внушение? — Задал закономерный вопрос Александер.

— Хотел сделать вас более сговорчивыми, — не стал запираться голос. — Дело в том, что мне нужна ваша помощь.

И снова я почувствовал как по мне прокатилась лёгкая волна восторга — ЕМУ нужна моя помощь, что я, ничтожный, могу для него сделать?

Но в отличии от предыдущей, эта волна была гораздо более слабой — как океанский штормовой прибой отличается от волны в бассейне, куда плюхнулся бомбочкой не самый стройный купальщик. Я потряс головой, отгоняя наваждение, и покосился на товарищей. Александер сидел глубоко склонившись над столом, вцепившись побелевшими от напряжениями руками в столешницу. Ариша же наоборот откинулась на спинку стула и расстёгивала очередную застёжку — уже в районе живота — выше комбез был широко распахнут, являя весьма недурственное зрелище.

— Прекрати, — сжимая зубы, что бы не поддаться заполнявшему меня восторгу потребовал я, — ты не сможешь нас вечно контролировать.

— Смогу, — заверил меня Голос. — С вашим видом это не сложно.

— Но, в таком состоянии, мы не сможем выполнить то, что тебе надо! — Нашёл я показавшийся мне удобным аргумент. — Посмотри на них. Да и я за штурвал не сяду, а если сяду — то первым же прыжком в корону уйдём. Во Славу Твою! — Последние слова я прокричал, будучи не в силах противиться Ему.

— Вы не многозадачны. — Наваждение плавно, он учёл нашу предыдущую реакцию, сошло на нет.

Бум! — лоб Александера с громким стуком встретился со столешницей.

— Мляя… — Он схватился за голову и принялся растирать ушибленное место.

— Примитивы. — Недовольно произнесла Бродяжка. — Больше одной задачи делать не можете. Как вы вообще выжили?

— Да вот как-то выжили, — Ариша заново запахнула ещё более пострадавший комбез. — Без вас выжили и жили — не жаловались, пока ВЫ не появились.

— Я не появился, я был всегда! — Назидательно поправил её Голос.

— Я имела в виду — у нас на пути пока не появились, — пояснила Ариша.

— Без меня вы бы давно… — начал что-то пояснять Древний но я, совсем непочтительно, прервал его:

— Давай ближе к делу, чего надо?

— А ты не груби! Почтительнее надо! — Внезапно окрысился Голос, совсем по человечески и я удивлённо приподнял бровь — что это он?

— Да и не надо мне ничего от вас! — Теперь в его голосе проскальзывали какие-то мальчишеские нотки. — Я, может, для вас… а вы…

Зелёное свечение в глазах Бродяжки сморгнуло раз, другой и пропало.

— Я перехватила контроль. — Своим нормальным, только очень усталым голосов произнесла она. — Это всего лишь подпрограмма посланная Им. Я пока перехватила контроль — мы ему нужны, он хоче…

Зелёное сияние вновь заполнило её глазницы.

— Хорошая попытка, недооценил я её. — Снова раздался Голос. — Но, всё же я мощнее, хотя мы оба суть создания Его. Хорошо, я не буду более вас испытывать. Наш Господин…

— Твой. — Прервал его я.

— Нет, именно — наш. В ней, — Бродяжка кивнула, — и в тебе, — её рука судорожно дёрнулась, указывая на меня, — много его частей. В ней больше, поэтому она и выбрана была моим носителем. Наш Господин хочет воссоединиться со своей давно утраченной частью. Она была, скажем так, забыта на… — зелёное свечение снова сморгнуло и голос Бродяжки показал, что она вновь контролирует своё тело.

— Его господин прошляпил одну из своих баз и… — снова ровный зелёный свет из глазниц.

— Не прошляпил! Да перестань ты! Я — сильнее! Я его Вол…

— Да пошёл ты в задницу! — зелёное моргание.

— Ээээ… подруга, может тебе помочь? — Ариша приподнялась со своего места.

— Нет! Я — Воля Его и да…

— Да пошёл ты! — Бродяжка.

— Сама туда иди, су… — Голос.

— А вот так?! Ах, не нравится! — моргание.

— Ну я тебе сейчас задам! — свечение усилилось.

— Хватит! — я с силой хлопнул ладонью по столу. — Достали уже, оба!

Больно… Я потряс отбитой ладонью.

— Хватит, я сказал! Говорите по очереди что ли? Или…

— Что или?

В одном глазу свечение пропало полностью и теперь любой брошенный на Бродяжку взгляд заставлял вздрогнуть — уж больно нереальное это было зрелище. Почти половина лица было залито ядовито-зелёным цветом, в то время как вторая половина была вполне нормальная — человеческая.

— Пристрелю обоих! — Я сделал вид, что потянулся к кобуре.

— У тебя пистолета нет, — я так и не понял, кто из них это произнёс.

— Девочки, — миролюбивым тоном проговорил Александер, — не ругайтесь. Давайте выслушаем просьбу уважаемого Древнего, переданную нам Его Волей, а потом мы, как исполнители, обсудим её. Идёт?

— Да! — зелёное сияние вспыхнуло ярче.

— Нет! — тон Бродяжки.

Уффф… — я закрыл лицо руками. — Вы обе уже достали! Бродяжка, успокойся. Пусть это говорит.

— Я не это! Я посланник и проводник…

— Полупроводник, — не удержавшись хихикнула Ариша и это послужило спусковым крючком — заржали все, даже человеческая половина лица Бродяжки изобразила смех. Собственно это зрелище, а вы попробуйте смеяться половиной лица, и заставило нас довольно быстро успокоиться.

— Ладно, пол… проводник. Рассказывай. — Отсмеявшись я приготовился его внимательно слушать.

И он начал, пульсируя зелёным светом в тон своего рассказа.

Всё началось давно, когда данная Галактика была молода. Относительно молода, конечно. Первые разумные расы робко пробовали на вкус космическое пространство, не подозревая, что за ними следит Древний. Себя он считал осколком ещё более древней цивилизации, то ли существовавшей в параллельной вселенной, то ли жившей здесь же — но до Большого взрыва. Вполне возможно что он действительно был тем последним осколком — последним живущим той сверхдревней цивилизации, сам он уже не мог вспомнить ничего из своего прошлого. Задачей своей Древний считал сбор информации о развитии данной Галактики, но вряд ли он смог бы ответить на простой вопрос, если бы такой вопрос ему бы задали — зачем? Но спрашивать было некому и задумываться над такими простыми вопросами Древнему было некогда. Некогда, ибо Галактика была молода и новые формы Разума покидали свои родные системы, расселяясь по её просторам. Изредка они встречались и тогда заключались союзы или начинались войны. Сначала Древний просто наблюдал и прилежно фиксировал всё происходящее. Потом, спустя несколько десятков миллионов лет, ему стало скучно и он начал вмешиваться в происходящее.

Так, благодаря его вмешательству, раса разумных амёбоподобных существ, внезапно прониклась воинственным духом, прежде абсолютно чуждым, и начала первую в истории галактики войну с молодой растенеподобной расой. В бесчисленных схватках сходились флоты двух рас. Сферические корабли амёб засыпали ядрами живые конусы-аквариумы растений, те — в ответ, выстреливали закованные живой бронёй лианы, которые рвали на части металл боевых сфер. Много газовых гигантов — родных планет амёб сгинули, затащенные гравитационными орудиями водорослей в короны светил своих систем. Ещё больше водных миров были выпарены до безатмосферного состояния энергетическими лучами их оппонентов. Но со временем это развлечение приелось Древнему. Ну какой интерес играть самому с собой? Можно дать одной стороне преимущество — технологию управления гравитацией и наблюдать как распадаются ажурные конструкции парящих городов, попав в корону местного светила, но какой в этом интерес — если знаешь, что завтра ты же сам подскажешь амёбам технологию тепловых лучей? Смотреть как вскипают паром океаны? Скучно… И Древний забросил это развлечение, погрузившись в поиски новых развлечений. Какое-то время он не обращал внимание на эти две расы, продолжавшие взаимное истребление, а когда повернулся к ним, то обнаружил жалкие остатки некогда великих цивилизаций. Цена войны оказалась неподъёмной для обоих сторон — выжившие быстро деградировали и вернулись к примитивному существованию. Древний возмутился! Он негодовал такому исходу, он даже попытался заново раздуть огонь разума в кое-где тлеющих угольках — но безуспешно. Природа оказалась сильнее. Следующие сотни или тысячи миллионов лет он размышлял, развлекаясь игрой со светилами. Он выстраивал их в линию, создавал системы с несколькими солнцами — без планет и наоборот — системы с планетами без светил, но и это наскучило.

К этому времени на просторы Галактики начали выползать новые разумные. Наступала эра червей и насекомых. Древний решил было снова развлечься войной, но предыдущий результат его не устраивал — и тогда он решил создать себе противника. Но как создать оппонента равного себе? Да и опасно это — а вдруг он победит? Жить, несмотря на одолевавшую его скуку он любил. Поэтому он создал Оппонента. Программу, обладавшую почти всеми теми же знаниями, что и он сам, способную развиваться и учиться, почти разумную — но только почти. Проигрывать Древний тоже не любил. Дальше всё было просто. Уверенно осваивавшая космос насекомоподобная раса наткнулась на древний Артефакт — Оракул, как они назвали свою находку. Оракул сильно помогал им — подсказал как оптимизировать корабли, как адаптировать мертвые миры под свои нужды и много другое. Несколько десятков тысячелетий раса насекомых благоденствовала, полностью передав управление своим видом Оракулу, а потом они встретили Червей. Оракул был программой, практически разумной — но программой, и Древний, заранее зная результат, заложил в неё резкую агрессию к Червям. Сам он всё это время готовил Червей к неизбежной встрече, пестуя в них ненависть к Насекомым. Надо ли говорить, что конфликт вспыхнул едва контактёры увидели друг друга на своих экранах?

Вторая Галактическая война началась.

И снова сходились ненавидящие друг друга флоты. Борта похожих на комья ваты кораблей насекомых поглощали ядра, исторгаемые изгибающимися как змеи кораблями Червей, что бы, в свою очередь, сжигать их невидимыми лучами жёсткой радиации. Снова рушились города и гибли миллиарды разумных. Шла игра, и в этой игре медленно, но закономерно побеждал Древний. Но Оппонент, давно понявший неизбежность проигрыша, не собирался легко сдаваться — остатки последних флотов Насекомых прошли глубоким рейдом и распылили несколько планет, на которых были размещены основные части тела Древнего, благо вычислить их Оппоненту было несложно — он и сам был Древним. Флоты, конечно, погибли — эти планеты были сакральными местами для цивилизации Червей, но и Древний получил сокрушительный удар. Были утрачены колоссальные накопления знаний — его Знаний, Знаний которые он кропотливо собирал неисчислимое количество миллиардов лет. Древний испытал бешенство. Гигантский флот Червей смёл последние рубежи обороны Насекомых и обратил в пепел их материнскую систему. Но это не было победой — проанализировав ситуацию Древний снова испытал раздражение — Оппонент уцелел. Насекомые успели эвакуировать свою святыню.

Древний отвернулся от Червей и принялся буквально прочёсывать Галактику в поиске следов своего создания. Без его руководства Черви поначалу расплодились, захватив большую часть Галактики, а после устроили славную гражданскую войну — он создал их чрезмерно агрессивными. И когда Древний, поняв что в одиночку не справиться — особенно после потери нескольких ключевых своих структур, — обратил своё внимание на них, ему снова предстала сильно откатившаяся назад цивилизация. На сей раз он познал Гнев. Но гнев плохой помощник — стерев с лица Галактики Червей он снова остался один. Один, пока Природа — самый сильный игрок на этом поле — не крутанула колесо Эволюции, породив ящеров. Древний попытался было взять их под контроль, как он и проделывал до этого, но увы. Ему не хватило сил. Оппонент не просто выбил часть его тела — он прицельно выбил самые основные части, части и хранилища Знаний, где содержались технологии убеждения и подчинения — теперь Древний мог только наблюдать. Раса Ящеров спокойно повторяла путь, который до них прошли все предыдущие разумные, в счастливом неведении считая себя первопроходцами Галактики. Таковыми они себя и считали — пока не столкнулись с Насекомыми. К удивлению Древнего раса Насекомых всё же выжила и сумела скрытно просуществовать всё это время искусно не попадаясь ему на глаза. Это был проигрыш. Но признаться, что он проиграл своему созданию, Древний не мог. Он принялся создавать и раскидывать в пространстве Насекомых части себя — артефакты, содержащие знания, в надежде, что Насекомые примут их за части Оракула и он узнает его место. Но и Насекомые изменились — теперь это была агрессивная раса, всегда готовая нападать первой. Ящеры, на свою беду, встретившие их были моментально уничтожены, а их планеты заселены всё увеличивавшейся популяцией насекомых.

А Природа меж тем продолжала крутить колесо эволюции — на место сгинувших рептилоидов пришли теплокровные — и вновь по Галактике закипели войны. Насекомые побеждали — появлялась новая раса. Побеждали этих — появлялась новая. Природа явно решила избавить вселенную от насекомых, раз за разом выставляя против них всё новых и новых созданий.

Постепенно ареал расы Насекомых сжался до нескольких сотен систем и Древний был уверен, что его создание, его Оппонент, скрывается где-то там. Ему бы сейчас былое могущество — но увы, всё что он мог — это наблюдать. Минули очередные тысячелетия. Эволюция вынесла на просторы Галактики новую теплокровную расу — Людей. Изменились и Насекомые, теперь они звали себя Таргоидами. Расы закономерно встретились, повоевали — и насекомые снова откатились назад,

сужая зону поиска Оппонента до нескольких десятков систем. А вскоре и множество артефактов, которыми Древний всё это время наводнял пространство Насекомых засекли его излучение.

К удивлению Древнего его соперник и победитель более не являлся объектом поклонения — сигнал шёл с глубин одной из мёртвых и заброшенных планет, которую нынешние Насекомые не посещали.

— Как вы уже догадываетесь наш Господин желает, что бы вы отправились туда и уничтожили Оппонента. — Завершил свой рассказ Посланник.

— Всего-то? — я скептически поднял бровь. — Нам надо прорваться в центр обитаемой зоны Таргоидов, — начал я загибать пальцы.

— Высадиться на их Сакральной планете, — это два. — загнул я второй палец.

— Осквернить их храм, — третий палец.

— И разрушить Главную Святыню расы, не очень то любящую нас — людей. — Я покачал большим оттопыренным пальцем и медленно загнул и его, формирую кулак.

— И свалить оттуда живыми. Я ничего не упустил? — Я покачал кулаком.

— До планеты я вас доставлю, но в остальном верно. — Признал мои аргументы посланник.

— А не пошёл бы ты? — Я сформировал фигу и покрутил ей перед зелёной половиной лица Бродяжки.

— Погоди, командир, — слегка приподнялся Александер. — А что уважаемый господин Древний предлагает нам взамен?

— Полное удаление всех его компонентов из ваших тел, — моментально ответил Посланник, давая понять, что ответ был готов заранее.

— И всё? — Искусно изобразил удивление мой товарищ. — Извините, уважаемый, но как-то маловато будет. Маловато! Мы, между прочим своими головами рискуем.

— Ну, а что бы вы хотели? Возможности Господина — безграничны, — начал было Посланник, но был снова прерван — теперь Аришей.

— Если безграничны, то пусть сам и уничтожает своего Оппонента.

— Господин сильно занят. Но я думаю, что он вознаградит вас выше ваших ожиданий.

— У меня богатая фантазия, — негромко и как бы себе под нос пробурчал Александер.

— Давайте обсудим ваш бонус после выполнения вами этого задания. — Сделал вид, что не услышал его бормотания Посланник: — Кроме того я сейчас закачаю в память моего носителя базу данных по тем Насекомым, которых развивал Оппонент. Эти знания пригодятся вам в вашем походе.

Зелёное свечение слегка потускнело, как если бы часть мощностей перешла от освещения на закачку данных.

— Готово! — свечение снова налилось яркостью. — Я удаляюсь до конца вашей экспедиции. Разрушьте Оппонента и заработайте награду выше вашего разумения! — Излишне пафосно объявил он и свет начал медленно угасать, возвращая Бродяжке нормальный человеческий вид.

— Погоди, — остановил его уход в глубины сознания нашей спутницы я. — Ещё несколько вопросов.

— Ну, чего тебе на ясно? — Почти угасшее свечение слегка вспыхнуло, как если бы кто-то изнутри черепа Бродяжки дунул на тлеющие угли. — Я всё уже рассказал, знания, необходимые вам, ей в голову вложил. Чего ещё? Сами дальше. Мне энергию надо экономить — вас ещё туда перебрасывать.

— Вот как раз по переброске. Ты нас как туда отправлять собираешься? Этот Корвет прыгает не очень и если ты нас выбросишь далеко — не доберёмся. Собьют. — Я слегка поёжился — воевать против флота Таргоидов мне как-то не особо хотелось.

— Сделаю разрыв пространства. Как ваши крупные корабли прыгают. Сразу к планете. — Короткими фразами, демонстрирующими его нежелание продолжать общение ответил Посланник.

— Потянешь? — усомнился я. — Это же чёртова прорва энергии?

— Это просто вы не умеете пространство рвать. — Снизошёл до объяснений он. — На самом деле энергии не так уж и много надо. Хватит сил одного вашего Био объекта.

— Чего?

— Всё же вы тупые. Хотя — определённый потенциал в вас есть, может и разовьётесь. Когда-нибудь. Если не передохнете сначала. Её энергии хватит, даже для поддержания жизненных функций потом останется.

— Точно останется? — С тревогой в голосе поинтересовалась Ариша, сильно переживавшая за подругу.

— Точно, — Бродяжка кивнула. — А обратно я тебя использую.

— Меня? А я разрешу? — Я скрестил руки на груди давая понять что данная затея мне ну совсем не нравится.

— А куда ты денешься, — в тоне Посланника проскользнули издевательские нотки. — Если вас засекут. — Он многозначительно замолк.

— Не вас а нас. — Поправил его я. — Или ты с нами не пойдёшь?

— Пойду, куда же мне деваться из неё. — Я к ней привязан.

— Скажи, — осторожно спросил я. — А почему именно к ней? Во мне же тоже есть частица твоего Древнего?

— Ха! — с каким то чувством превосходства усмехнулся Посланец. — Она, точнее её разум, был создан на основе принципов Господина, нейтронные связи упорядочены, отлажены и перестроены в соответствии с его планом. А ты… — он снова усмехнулся.

— А что я?

— А твой разум дик, запутан и туп. Да как и у всех остальных. А перестраивать его долго и расход энергии большой.

— То есть туп?

— Примитивен. Ты просто обезьяна, летающая в космосе на примитивной скорлупке. Что ты, что макака — разницы нет.

— Сам ты… шимпанзе!

— Нет. — Бродяжка гордо подняла голову и скрестила на груди руки. — Я чистый Разум. Улучшенный и Доработанный. В отличии от вас. — Посланник окинул нас презрительным взглядом. — Хватит трепаться за зря. Займитесь уже делом!

— Погоди. Я действительно туп, и примитивен. Ты поясни — как мы, в том храме, найдём этого Оппонента? Там что — табличка будет? Или Алтарь какой? Хотя — как может выглядеть Алтарь у насекомых? Вдруг не узнаем и пройдём мимо?

С протяжным вздохом Бродяжка покачала головой.

— Создатель! Ну нельзя же быть настолько примитивным! Ты сны видел?

— Угу. Только непонятные какие-то.

— А что в них было?

— Ну, бои всякие.

Бродяжка снова вздохнула и покачала головой. Правда — воздержалась от очередной оценки моего разума, наверное решив не тратить время впустую:

— Ты нож во сне видел?

— Ну да, зелёненький такой.

— Это и есть Оппонент.

— Оппонент — нож? Что за бред?!

— Оппонент — это сложная многомерная структура, здесь его проекция имеет форму похожую на нож. Для тебя. Таргоид увидит другое.

— А что увидит Таргоид? — внезапно заинтересовалась Ариша.

— Боевой шип, — не то, что бы совсем понятно пояснил Посланник. — Но не в форме дело. Как увидите Центр Мысли Храма — так это называли Старые Насекомые, так сразу открывайте огонь. Оппонент должен быть хрупким, будет достаточно одного попадания, что бы расколоть его на части.

— Чего-чего увидим? — не понял я.

— Центр. Мысли. Храма. — Выделяя каждое слово по отдельности повторил Посланник. — Вы мимо не пройдёте, я заложил несколько вариантов дизайна этого сакрального места в память носителя.

— Ну хоть на что похоже-то? — практически взмолилась Ариша, прямо разъедаемая любопытством.

— Увидите, — Бродяжка сделала неопределённый жест. — И запомните — вам нельзя касаться Оппонента. Как увидели — стреляйте. Чего может быть проще.

— А почему нельзя касаться? Током ударит? — Сделав наивное лицо поинтересовался Александер.

— Фууухххх… Как же с вами сложно! Возможно, что при касании он почувствует присутствие Господина — если коснётся мой носитель или он. — Бродяжка вытянула руку в моём направлении.

— Ну почует и что? — продолжал задавать вопросы Александер.

— Как минимум — поднимет тревогу.

— А как максимум?

— Уберёт свою проекцию из этого измерения.

— Ну так вам же это и надо? — не понял его опасений я.

— Нам это — не надо. — Твёрдым голосом отрезал Посланник. — Исчезнет отсюда и что? Заново его по Галактике искать?

— Зато твоему Господину будет чем развлечься.

— Хватит! — Бродяжка резко рубанула воздух ладонью. — Я удаляюсь вглубь разума носителя. Готовьтесь к проходу. Она знает что делать. — Зелёное свечение начало медленно гаснуть, но, прежде чем оно совсем покинуло глазницу Бродяжки, вспыхнуло ещё раз.

— Но не думайте, что я отключусь. Я буду следить за вами.

— Даже в том Храме? Не боишься, что засечёт?

— Боюсь. Поэтому буду только наблюдать. Помочь или подсказать вам — не смогу. — С этими словами свечение окончательно угасло, возвращая нашей спутнице привычный, человеческий вид.

— Ты как? — Ариша бросилась к пошатнувшейся и едва не упавшей подруге.

— Ужасно. — Та обняла Аришу и уткнулась лицом ей в грудь: — Это… оно… во мне. Я чувствую. Сидит. Во мне. — Она всхлипнула. — Мерзость. Он видит мной… моими глазами, слышит всё…

— А ты его заблокировать не можешь? — Спросил так же подошедшей к своей девушке Александер.

— Я пробовала, но он наказывает меня. Больно. — Она снова всхлипнула. — Нам не избавиться от него. А если я умру — то он в тебя, — она мотнула головой в мою сторону, — перепрыгнет.

— Но я же того — неприспособлен.

— И туп, мы помним, — язвительно добавила Ариша.

— Да-да, я в курсе. Не обязательно было мне это напоминать.

— Он сможет, — печально подтвердила наши опасения девушка. — И что же мне делать? Я себя так гадостно ощущаю — что-то мерзкое, холодное тут. — Она провела рукой по своему животу. — И шевелится, ворочается. — она снова спрятала лицо на груди Ариши.

— Что делать… — я немного помолчал. — А что делать? Выбора у нас нет. Давай, отправляй нас туда. Как это, кстати, делать-то? Обратно мне нас вытаскивать.

— Ты почувствуешь, всё очень просто. — Она отстранилась от подруги и Александера. — Мне надо в рубку, нужно звёзды видеть.

— Почувствую? — Я с сомнением прикусил губу — уж слишком непонятно это прозвучало. Ладно, разберёмся потом — после этого Храма. — Иди тогда.

Бродяжка окончательно отлипла от друзей и направилась в рубку. Ариша и Александер двинулись было за ней, но я жестом попросил их задержаться.

— Мы сейчас тебя догоним, приберёмся тут только, — успокоила дёрнувшуюся было назад подругу Ариша. Как мне показалось — при этих словах в глазах Бродяжки промелькнуло зелёное свечение — всего на миг. Сморгнуло и пропало, подтверждая мои худшие опасения.

— Вы только не оставляйте меня одну, — попросила девушка, покидая кают компанию.

— Сейчас придём, — поспешил заверить её Александер, задраивая за ней дверь.

— Она точно ушла? — спросил я у него, — проверь.

Он приоткрыл дверь и кивнул:

— Ну, в коридоре её точно нет. А что?

— Не нравится мне этот посланник. — Я налил себе сока. — Не верю я ему.

— А кому он нравится? — Ариша бесцеремонно отобрала у меня стакан и осушила его в два глотка.

— Сама бы и налила, — я отобрал стакан и заново его наполнил.

— Мог бы и поухаживать за девушкой. Да, прав был Посланник.

— Хватит уже. — Я раздражённо протянул стакан ей.

— Сама пей, не хочу.

— Вы бы не ругались, а? — поспешил разрядить обстановку Александер, отбирая стакан. — Это я что бы никому обидно не было, — пояснил он, выпивая сок.

— Да вы охренели! — я с раздражением уселся на стул. — Ладно, проехали. Что делать будем?

— А что — у нас есть выбор? — Ариша уселась рядом и накрыла мою ладонь своей. — Сделаем как этот хочет. Может ещё и с выгодой обернёмся.

— Точно! — уселся на край стола Александер. — Сакральное место Таргоидов… ммм… — он закатил глаза. — Вы представляете — сколько там древних Артефактов? Озолотимся!

— Если вернёмся, — осадил его мечтательный порыв я.

— Ересь! — Ариша была ещё более категорична. — Святая Церковь…

— Ты уже не Инквизитор, — прервал её бывший интендант.

— Я могу покинуть Инквизицию, но Святая Инквизиция не покинет меня! — Она гордо выпрямилась на стуле.

— Скажи, — Александер повернулся ко мне, — а ты её… вы, ну когда вместе, ну ты понимаешь… она священные гимны не поёт?

В следующий миг мне пришлось приложить все свои силы, что бы сдержать рывок своей подруги.

Да и Александер оказался готовым к подобной реакции бывшей Инквизиторши — он моментально перекатился по столу, оказавшись за дальним от разъярённой девушки краем.

— А я что? Я просто спросил! Такая Сила Веры! Ой! — Ему пришлось пригнуться от пущенного в голову стакана. Стакан благополучно, для Александера, разминулся с его головой и разлетелся снопом осколков врезавшись в переборку.

— Да, это не Анакондочка моя. — Я посмотрел на небольшую царапину на краске переборки. — Там в кают компании акустические панели были, а это… — я вздохнул. — Одно слово — военщина. Никакого комфорта. Кстати, милая, ты что-то про уборку говорила — вот и займись.

— Пусть он убирает. — Фыркнула в ответ моя милая. — Это он виноват. Не увернулся бы — не было бы осколков.

— Тогда бы пострадала моя голова! — Попробовал возразить Александер.

— Тебе это не страшно, — парировала Ариша, вставая и направляясь за веником и совком. — Но ты прав, милый — на нашей Кондочке уборочные дроиды были.

Когда уборка была завершена, благо это не заняло много времени, мы направились в рубку. Пора было прыгать в гости к Таргоидам.

— Я вас хочу об одном попросить. — Обратился я к товарищам, открывая дверь. — Что бы я там, в храме не делал — не удивляйтесь. И не обсуждайте.

— Ты что-то придумал? — Посмотрела на меня Ариша.

— Да. Но не спрашивайте.

Они кивнули и мы вошли в рубку, где ждала нас Бродяжка.

 

Глава 8

Сам переход особо не впечатлил. Бродяжка, стоя посреди рубки, вытянула вперёд обе руки, запрокинула голову и сдавленным голосом прошептала:

— Я готова, начинайте движение.

Я только хмыкнул и передвинул рукоять селектора тяги вперёд, на пару делений.

— Жми полный! — Вот теперь в её голосе ощущалось напряжение и я сдвинул ручку до упора. Всё же Корвет — корабль не для гонок. Манёвренность у него да — отличная, но вот скоростные данные — увы. Корабль медленно начал разгоняться и я покосился на девушку — теперь она как бы что-то раздвигала руками впереди себя. Было видно, что это действие даётся ей с трудом — руки дрожали как от большого физического напряжения, на лбу выступила испарина, а само лицо начала заливать бледность.

— Ну же… давай! — С натугой произнесла она и я посмотрел вперёд — но там ничего не было, всё та же чернота космоса, с несколькими звёздами почти по курсу.

— Фокус не удался? — Послышался ехидный голос Александера из кресла оператора оружейных систем и тут одна из звёзд пропала. Вот только что — сияла себе спокойно и — хоп! Нет её. Вместо неё — просто чернота.

— Твою ж мать! — Теперь в его голосе было слышно неподдельное изумление. — Ты куда звёзды дела?

— Заводи. — Не обращая внимание на его слова произнесла Бродяжка.

— Куда? Я ничего не… — начал было я, но осёкся. Впереди по курсу была чернота. Пропали все звёзды — ничего.

— П-Прямо веди. Удерживаю, — прошептала она и покачнулась. Покачнулась и упала бы, если бы не всё та же Ариша. Она резво подскочила и придержала подругу за плечи. Было видно, что Бродяжка держится из последних сил — руки уже просто ходили ходуном, пот струйками стекал с её лица, а лицо… лицо было уже не просто бледным — в нём не было ни кровинки и от глаз расползался зеленоватый оттенок.

Тем временем нос Корвета начал уходить в черноту. Когда стена тьмы приблизилась к рубке я машинально поджал ноги и весь вжался в спинку кресла, ожидая… Чего именно я ожидал я и сам не знал. Удара тока? Тяжести гравитационной волны? Головокружения, тошноты? Не знаю. Точно могу сказать одно — я не ждал ничего хорошего.

Но, к моему удивлению, ничего не произошло. Даже свет не сморгнул. Стена тьмы резво пробежала сквозь меня, не оставив каких либо ощущений — никаких от слова совсем. Пробежала и схлынула, а впереди снова засияли звёзды.

— И это всё? — Недоверчиво и как-то разочаровано осведомился Александер. — Тю! Наши капиталы и то эффектнее проходят. С молниями. А тут…

— У нас технология не доросла ещё. — Отрывисто ответила Бродяжка. Ариша осторожно усадила её прямо на палубу и теперь платочком протирала её лицо.

— Много. — Бродяжка закашлялась и продолжила, когда восстановила дыхание. — Мы много энергии впустую тратим. Всё гораздо проще.

— И ты знаешь как? — Заинтересовано и вкрадчиво поинтересовался Александер. И я понимал его — такая технология — это даже не прорыв, это круче любой техногенной революции. Так скакать то по Галактике.

— Кстати, — задал я себе резонный вопрос, а где мы? — И открыл карту Галактики, продолжая внимательно прислушиваться к их разговору.

— Знаю. Но забуду. Он так сказал. Рано нам ещё.

— Записывай, рассказывай. — Александер пулей выскочил из своего кресла и отчаянно зашарил по карманам в поисках коммуникатора.

— Вот! — он сунул включённый на запись коммуникатор ей под нос. — Говори! Ну!!!

— Не могу. — Она отвела его руку с коммуникатором в сторону. — Ужё всё. Заблокировал Он.

— Эххх… — разочаровано простонал Александер. — Такой шанс… Слушай, — он воровато огляделся по сторонам и продолжил шёпотом, — а давай мы потом тебя под гипнозом допро… ээээ… расспросим? Может и вытащим что-либо?

— Не получится. Он говорит, сотру всё по завершении. Рано и всё такое. Обидное.

— Эххх… — Он вернулся на своё место полный разочарования.

Я разочарован не был — чего-то подобного я и ожидал. Не то создание этот Древний, что бы вот так просто свои секреты раздавать. К концу их диалога бортовой комп уже засёк основные ориентиры и на экране высветилась карта локальной области Галактики.

— Ого! — Я обернулся и взмахом руки пригласил друзей подойти. — Подруга, ты хоть представляешь — куда ты нас закинула?

Она только покачала головой:

— Нет, я просто ощущала тягу, меня тянуло сюда и руки покалывало.

— Тянуло… Покалывало руки… Что ещё помнишь? — Я обернулся и увидел как Александер торопливо записывает её слова в небольшой блокнотик.

— Не видишь — плохо ей, лучше сока принеси, — оттолкнула его Ариша.

— Ага. А кто запишет, если она ещё чего вспомнит? Ты что ли? Не видишь — для всех стараюсь, не бездельничаю, — и он выразительно посмотрел на меня.

— А чего я? Рулю я. — Идти в кают компанию не хотелось, но пришлось, особенно после того, как моя девушка выпихнула меня из кресла.

— Томатного принеси. Два стакана, — скомандовала она, склоняясь над картой.

— А мне дынного, — присоединился к её просьбе Александер.

— Сам сходи, — буркнул я, направляясь в кают компанию. — Дожили. Лорд. Адмирал. Владелец корабля. И на побегушках. — Пробурчал я покидая рубку, но ни кто не обратил на это внимания — все, включая более-менее пришедшую в себя Бродяжку, склонились над картой.

— Капитан на мостике! — Специально громко объявил я перешагивая комингс. Нулевая реакция.

— Вы что? В конец охренели? — Я законно возмутился и поставил пакет с томатным соком прямо на пульт, загородив проекцию карты. — Вот ваш сок. Вот — стаканы. — Я поставил стаканы рядом.

— А мой где? — возмутился Александер.

— В синтезаторе. Синтезатор — в кают компании. Кают компания…

— Тоже мне, друг называется, — пробурчал он, но я только пожал плечами.

— Ну, так где мы? — поинтересовался я у Ариши, когда они напились сока.

— Созвездие BLEE. Представляешь? Совсем рядом с обитаемыми мирами. С нашими! Всего то три — три с половиной тысяч световых лет.

— Да уж. Странно, что мы с ними до сих пор не пересеклись, — я прикусил губу. — А нам куда? Кстати, милая, — я положил руку на плечо своей подруги. — Место Капитану не освободишь?

— Мог бы и постоять, — она недовольно поморщилась, но вылезла из Капитанского кресла.

— Так куда нам? — Я поёрзал в кресле устраиваясь поудобнее.

— Сюда. — Палец Бродяжки ткнул в звёздочку на экране.

— Не картографирована, — формуляр системы был девственно чист. — Ну, заодно и обследуем. У нас жесть тут сканер?

— Не-а. — злорадно протянул Александер. — Стволы есть. А сканер я не ставил. Ты же не говорил.

— Мог бы и сам подумать, — буркнул я в ответ.

— Не, Капитан. Думать это к Вам. Нам, сирым да убогим этого не дано.

Я только погрозил ему кулаком.

— Ну что, прыгаем? — и дождавшись утвердительного кивка Бродяжки скомандовал. — Приготовиться. Ложусь на курс.

Бортовой комп привычно и буднично врубил обратный отсчёт и спустя пару десятков секунд мы выскочили в пространство около неизвестной звезды.

— Куда дальше? — Я повернулся к Бродяжке и та вытянула руку, указывая направление.

— А точнее ни как? Был бы сканер — мигом бы…

— Мигом бы нас Таргоиды засекли. — Вынесла бесспорный вердикт Ариша.

— Да нет тут никого. Кому засекать?

— Это их святыня. Ну, пусть не их — их предков, но не думаю, что бы они оставили такое место просто так. Кроме того… — произнесла Бродяжка и вдруг замолкла на середине фразы. — Он говорит, что тут много станций слежения.

— Понял. — Вздохнул я. — Значит и к лучшему, что мы без сканера. Куда рулить-то? — и девушка снова указала направление.

По системе мы проплутали около часа, выписывая в пространстве петли и, то выжидая, то отступая назад. Как пояснила Бродяжка — все эти манёвры должны были уберечь нас от попадания в зоны-сферы обнаружения станций. Но всё имеет свой конец и спустя час с хвостиком мы оказались на орбите нужной нам планеты.

— Я как-то иначе представлял себе сакральное место древней расы. — признался Александер, разглядывая расстилающийся внизу унылый пейзаж. С ним было трудно не согласиться — ровная как стол поверхность только изредка являла нам небольшие холмики и крохотные речки — практически ручьи.

— Атмосфера дрянь, — оторвалась от своего пульта Ариша. — Нужны скафандры. Давление и гравитация в норме, но в этом сероводороде кислород не обнаружен. Практически.

— Он тут был. — Подала голос Бродяжка. — Посланник мне сказал, что рельеф и атмосфера были изменены теми — предшественниками Таргоидов.

— Я думал они как и мы — кислородом дышат, — признался Александер.

— Не знаю. Но тут атмосфера изменена для сохранности Оппонента. И рельеф и климат — тут всё переделали.

— Переделали и переделали. Твой гость не говорит — куда рулить? — Спросил её я, ведя корабль в трёх километрах над поверхностью.

— Он спрятался. Теперь мы сами по себе, пока не улетим отсюда.

— И что теперь? — Я задумчиво качнул джойстиком и корабль сделал небольшую горку. — В том смысле — что куда нам лететь? Всю планету мы обшаривать сто лет будем.

— Вон туда лети, — Бродяжка, не обратив внимания на мои слова снова вытянула руку указывая направление.

— Туда? А чего не…

— Туда. Не спорь. Я знаю.

Спорить я не стал и послушно направил корабль в указанном направлении. Разговаривать особо не хотелось — однообразный пейзаж, проносившийся под брюхом корабля навевал сон и я начал клевать носом.

— Вон! Не спи! — Резкий толчок в плечо заставил меня взбодриться. А присмотревшись к тому месту, куда указывала Бродяжка, сон пропал окончательно.

Впереди, в ровной поверхности планеты, зияла дыра. Огромная дырища, своими размерами наводившая на мысль о промышленном карьере. Только в отличии от карьеров — тех, что я видел, у этой ямы не было дна — сплошная темнота заливала всё отверстие.

— И что дальше? Садимся рядом?

— Нет. Заводи корабль внутрь. Не бойся — это вход в их Храм.

— Вход? — Я ожидал увидеть какие либо украшения — статуи там, обелиски или хотя бы окультуренные дорожки для паломников — ничего. Вот степь, поросшая каким-то мутным мхом. Вот дыра. Точка. Добро пожаловать, да?

— Они же иные, зачем им дорожки и обелиски? — Удивилась такому очевидному ответу Бродяжка, а я понял, что произнёс последние слова вслух.

— Ну… а поклонение? Ритуалы всякие.

— Это святыня их далёких-далёких предков. Они просто закрыли сюда доступ. Им она не нужна, да и Оппонент давно им не помогает.

— Но станций понатыкали?

— Да кто их поймёт, — вздохнула девушка и перешла на более деловой тон. — Заводи нас внутрь, включи прожектора и ищи площадку.

— Не застрянем? — Спросил я заводя корабль внутрь входа-дыры, который оказался раз в тридцать крупнее стандартного станционного шлюза.

— Нет. Не думай. Просто заводи и ищи площадку.

— Не думать — это мы легко, — согласился я и медленно повёл Корвет внутрь, обшаривая лучами прожекторов внутреннее пространство.

Площадка отыскалась быстро — мы опустились примерно на километр, когда лучи высветили ровную каменную поверхность пола. Я выпустил шасси и аккуратно посадил корабль.

— Выключите фонари, — скомандовала Бродяжка когда мы, спустившись по трапу, сгрудились у его основания робкой кучкой.

— Так темно же будет? — Запротестовал Александер. — Я не люблю темноту!

— Выключай. — Резким, командным тоном потребовала она и мы подчинились. Некоторое время мы простояли в темноте, а потом совсем неподалёку от нас начало разгораться неяркое, едва уловимое свечение.

— Там же не было ничего? — В тусклом свете наши фигуры были едва различимы и я повернулся к той, которая должна была быть нашей проводницей. По моему.

— Вход активируется спустя несколько циклов, — непонятно пояснила она и пошла на свечение. — Стойте на месте, — даже не оглядываясь она догадалась, что мы двинули за ней, — я зайду и буду для вас ориентиром. Александер — направь ко мне дроидов. Пусть они световую дорожку проложат.

Вспыхнули габаритные огни грузового люка выпуская на свободу стайку дроидов и силуэт Бродяжки растворился под натиском яркого света. Ещё миг и она обозначила своё местоположение, включив фонарь на шлеме. К ней тут же заспешила пара дроидов, расставлявших прямо на полу одноразовые светильники.

— Передай мне управление, — обратилась она к Александеру и вскоре мы уже шли вдоль светящейся дорожки — внутрь, в Древний Храм.

Торжественные чувства — чувства первооткрывателей пошли на спад после того как мы отмахали первую пару километров. Мы стояли посреди длинного, прямого коридора. В белом свете светильников, заботливо расставленных по всей его длине шустрыми дронами, стены отливали неприятным, мутно серым цветом, кое где разбавленным тёмными не то разводами, не то включениями или выделениями.

— Выделениями чего? — Спросила Ариша и я понял, что последние слова я опять произнёс вслух.

— Мне то откуда знать? — я пожал плечами.

— Если Бродяжка не врёт, то эти, кхм… сооружения строили даже не Таргоиды, а их пред-пред-пред — шественники. Я верно тебя понял, а? — Я повернулся к Бродяжке и та утвердительно кивнула.

— Вот, — я поковырял стенку в месте очередного потемнения пальцем в перчатке скафандра. — Хм… Не отковыривается. Может это они так украшали свои ээээ… Дома?

— А с чего ты решил, что это их дом? — Бродяжка подошла ко мне и провела рукой по стене.

— Ну а что это может быть?

— Да что угодно! Склад, магазин, школа… Хотя нет. Школ у них не было. Они от рождения получали знания всех поколений.

— Здорово, — с лёгкой завистью выдохнул Александер. — Это только вылупился и оп… уже магистр! Или доцент. Класс!

— У них ещё не было разделения на касты, как у современных муравьёв, например. Просто ты знал при рождении в чём сейчас потребность и занимался только этим. Это вообще была очень мирная раса — раса учёных, исследователей.

— Угу, — недовольно пробурчал ей в ответ Александер. — Так и представляю — таракан в белом халате!

— Они не были тараканами! — Возмущённо ответила ему Бродяжка. — Скорее пчёлы. Только бескрылые и с…

— Может больше конструктива? — Прервал я готовившуюся начаться дискуссию. — Мы тут по делу, если кто забыл. Хрень ту неведомую найти и Древнему сдать. Ну что — двинули? — Я махнул рукой вдоль коридора и, сопровождаемый недовольным сопением Александера, двинулся первым подавая пример остальным.

Какое-то время мы шли молча и я вдоволь насладился, если так можно сказать, унылым однообразием коридора.

— Не удивительно, что они все вымерли, — прервал тишину Александер. — Тоска смертная. Уже минут двадцать идём и ничего. Ни дверей, ни вывесок.

— С чего ты взял, что тут дверей нет? — Подключилась к беседе Бродяжка.

Я не стал их прерывать, пусть выскажутся. Кроме того было видно, что её просто распирает от желания поделиться с нами своими новыми знаниями о бывших обитателях этих сооружений. Знаниями, которые в неё закачал чёртов Древний.

— Ну а какие тут двери? — Александер провёл рукой по гладкой стене. — Нет тут ничего.

— Ха! Мы уже с десяток дверей прошли.

— Брось! Ничего же не видно было. Стены как стены.

Действительно — стены, пол и потолок этого коридора, напоминавшего в своём сечении сильно сплюснутый и лежащий на боку овал казались монолитными — без каких либо швов, стыков или граней, так привычных нашей архитектуре.

— Да вот же дверь. — Бродяжка вытянула руку указывая на ничем ни примечательный кусок стены.

— Дверь? — Александер пошел к указанному месту и внимательно его осмотрел. — Но тут же ничего нет?! Ни стыков, ни щелей. Может ты и табличку на двери видишь? — Он ехидно усмехнулся сквозь забрало шлема.

— Вижу. Только прочитать не могу. — Спокойно парировала она, тоже подходя к стене.

— Привал. — Я решил дать своим спутникам передохнуть, благо отмахали мы уже километра с два. — Отдыхаем, камрады, пока наши спорщики дверь искать будут.

Ариша благодарно кивнула и опустилась прямо на пол, благоразумно расположившись посреди коридора, подальше от этих непонятных стен или дверей. Я устроился рядом с ней и она привалилась ко мне в намёке на близость.

— И что же ты видишь? — Не унимался Александер. — Вот же, смотри. — Она указала на серую, неровную полоску, наискосок пересекавшую стену.

— Ну?

— Это и есть табличка.

— Это и есть табличка? — Передразнил её оппонент. — И что же там написано?

— Тут не написано, — не обратив никакого внимания на подколку, Бродяжка приблизила к полосе рукав своего скафандра со встроенным в него газоанализатором.

— Сейчас посмотрим, — она что-то нажала на панели свободной рукой и в ответ там заморгали какие-то огоньки. — У них не было алфавита в нашем понимании. — Бродяжка продолжала пристально следить за моргающими огоньками, временами что-то тыкая на панели.

— Они общались запахами и касаниями специальных усиков. Вибрисами — если говорить корректно. Но за столько лет все запахи практически пропали, я конечно, попытаюсь распознать остатки, но только основные.

— Усиками? Общались? Это как дикари носами трутся что ли? Пфф… а говорила — типа мудрые, типа учёные. А они… — Александер разочаровано махнул рукой.

— Верно говорили наши предки — все эти чужие — дикари голые, — он передёрнул плечами, покосился на стены и добавил: — Голые и пятнистые дикари. Тьфу.

— Ариш, — он повернулся к нам и Ариша недовольно приподняла голову с моего плеча. — Ну хоть ты скажи, ты же инквизитор. Сжечь тут всё и… и всё!

Ариша уже готовилась ему ответить, но её опередила Бродяжка:

— Фу, как тебе не стыдно! Шовинист! И хватит спорить — я кое что расшифровала. Не всё, но основные пара понятий вполне читабельны — тут было хранилище и что-то с движением.

— Склад? Передвижной склад! В смысле — временный? — Предположил Александер, но Бродяжка отрицательно помотала головой:

— Нет, времени или понятия непостоянного тут нет.

— А открыть можешь? — В нём явно проснулся интендант и, разом забыв о своих предубеждениях против диких чужих, он начал ощупывать стену.

— Легко, если механизмы не померли. — Она отошла от той серой линии и вычертила пальцем на стене какую-то фигуру, пересекая ту полоску-табличку.

В следующий момент произошло сразу несколько событий.

Сначала просто исчезла стена. Была — и её не стало, а из открытого проёма прямо на девушку обрушилось непонятное существо, с растопыренными в разные стороны суставчатыми лапами. Надо отдать должное Бродяжке или Древнему, подкорректировавшему её реакции — с непонятным не то взвизгом, не то с хрюканьем она отпрыгнула назад и в сторону, уходя из под тянувшихся к ней лап.

В отличии от меня — прочно зависшего с приоткрытым ртом, Александер прореагировал сразу, хотя и тупо — он просто вмазал этой туше кулаком в бок и тут же откатился назад, выдёргивая из кобуры пистолет.

Непонятное существо мягко опустилось на пол и замерло явно готовясь к следующему прыжку.

Мы замерли.

Вытаскивая свой, в очередной раз застрявший в кобуре пистолет, я заметил как Ариша, только что мирно сидевшая рядом уже лежит готовая к стрельбе. И когда успела?! Наконец мне удалось совладать с ним и я навёл ствол на монстра.

Монстр был недвижим.

Внешне он напоминал гусеницу — только размером с большой диван. Эдакий перекошенный диван, с одним валиком и приподнятыми сиденьями. Такая не симметричная буква V, опирающаяся на множество небольших лапок. Такая вот помесь дивана-гусеницы и многоножки.

Внезапно по спине монстра пробежала волна, отчего его части, напоминающие диванные подушки приподнялись и опустились, заставляя ножки литеры V ещё более широко раздвинуться.

От неожиданности я нажал на спуск — но скоба только щёлкнула выбрав свободный ход.

Чертыхнувшись, я снял пистолет с предохранителя и заново навёл ствол на монстра.

— По моей команде, — максимально тихо просипел я в гарнитуру, — бьём по туше. Готовсь…

— Стойте! — Меня прервал окрик Бродяжки. — Не стреляйте. Я поняла, то есть вспомнила, то есть знала, чёрт, я уже запуталась в этом Знании от него!

Чуть повернув голову я увидел как она в полный рост идёт к монстру.

— Ложись! Сожрёт нахрен! — Заорал я на неё, но Бродяжка проигнорировала мои вопли. Она подошла вплотную к чудовищу и перегнулась через одну из стенок, что-то внимательно рассматривая в районе валика.

— Это не живое, — она выпрямилась и взмахом руки подозвала нас. — Это механизм. Я вспомнила, короче. Транспорт это.

— Транспорт? На складе? А чего он вывалился? Склад же это… — я неопределённо поводил рукой в пространстве, но остальные меня поняли и дружно закивали соглашаясь.

— Склад — это склад. Там скал… скул… лежать должны, а не прыгать. — поддержал меня Александер.

— Ну ошиблась с переводом, в первый раз же. — Призналась Бродяжка.

— Ошиблась?

— Ну да. Там не склад было, а место где ждут или готовы — в таком смысле. Ну а я решила что место где ждут — это склад. Там же тоже, ну вещи — ждут.

Александер кивнул и она продолжила:

— А тут получается место где ждут движения.

— Остановка что ли? — К нам подвинулась Ариша.

— Ну типа того. — Согласилась с ней подруга.

— Нифига себе остановочка! — Александер даже отступил на пару шагов: — Я, знаете ли, не привык, что бы на меня автобусы набрасывались. Какой-то уж слишком агрессивный маркетинг получается.

— Да не набрасывался он! — Бродяжка подошла к открытому проёму и рассматривала внутренности помещения. Я присоединился к ней, но увы — комнатушка, а точнее нечто вроде вертикального пенала, была абсолютно пуста. — Это я виновата. Надо было сбоку стоять. Или сверху. Они же насекомыми были — чирикнул усиком и поехал.

— Поехал? — Я развернулся к ней. — А мы поехать на этом сможем?

— Конечно, — кивнула она. — Строили тогда навсегда, да и вакуум тут — должно быть исправно.

— А энергия? Питалово откуда возьмём? В жисть не поверю, что за эти тысячелетия у него аккумуляторы или что там у твоих таракашек было, не высохли.

— У пчёлок. Пчёлы это были! Когда ты уже запомнишь… — Вздохнула Бродяжка. — Да не было у них аккумуляторов. Тут чистая механика. Простейшая. Вон валик видишь? — она указала рукой на переднюю часть агрегата.

— Ну допустим.

— Крути его в любую сторону — зарядишь пружину и поехали.

— Что, так просто? — Не поверил ей Александер. — Как детская игрушка?

— Ага. Ты крути давай.

Он с опаской подошёл к валику и слегка толкнул его ладонью — валик провернулся и один из усиков спереди слегка вздрогнул.

— Да не бойся ты! — Бродяжка подошла к нему и начала раскручивать валик. — Не укусит. А как этот усик горизонтально выпрямится, значит полный заряд. Крути давай!

— Ну вот. — Недовольно ворча себе под нос принялся за дело наш бывший интендант. — Как кататься — так все, а как работать, то я.

Но ворчать ему пришлось недолго — спустя пару минут указанный девушкой усик поднялся горизонтально, выпрямился и завибрировал. Я было протянул к нему руку, что бы погасить дрожание, но окрик Бродяжки заставил меня так и замереть — с вытянутой рукой.

— Не трогай! Если его тронуть вся накопленная энергия сбросится.

— Даже так? — Я убрал руку. — А может проверим? Александер у нас парень здоровый, ещё покрутит.

— А может не будем? Экспериментировать? — Он отошёл в сторону от машины: — Хотя… Если не терпится — вперёд, только крутить сам будешь.

— А что? Я бы покрутил. Делов-то. Вот только ехать пора. — Выкрутился я из этой ситуации и скомандовал: — Залезаем. Бродяжка — тебе рулить. Справишься?

— Да тут всё просто. — Девушка забралась на передние подушки и наклонилась над чем-то, напоминающим небольшую подушечку-думку, из поверхности которой торчали какие-то не то иглы, не то тонкие палочки.

— Пчёлы любили простоту. Простоту и надёжность. Все сели? — Она обвела нас взглядом и, убедившись что все мы удобно разместились в машине, решительно нажала пальчиком на одну из игл. Аппарат вздрогнул, по стенкам пробежала дрожь… и ничего не произошло.

— Ах, как плавно она движется, будто стоим на месте. — Не удержался и подколол её Александер.

— Странно. — Она вновь нажала на иглу, но в этот раз даже и дрожи не последовало.

— Очень странно. — Девушка склонилась над подушечкой, практически засунув голову между её краем и валиком. — Ясно. — Она вытащила голову из щели и повернулась к нам. — Он нас не видит.

— Чего? — Хором спросила Ариша и Александер.

— Ну, пассажира не видит.

— И что теперь? Пешком переться? — Спросил её я.

В ответ она только отмахнулась:

— Дай подумать. Так… Оптики у него нет. А что есть? Вес? Ну так мы как раз примерно на взрослого и тянем.

— На взрослого кого? — Осторожно поинтересовалась Ариша.

— На пчелу взрослую. Не мешай. — Отмахнулась в ответ Бродяжка, вновь прикидывая варианты, а я представил себе здоровенную пчелу, устроившуюся в развилке ножек буквы V. От раздумий меня отвлёк окрик Бродяжки.

— Выбирайтесь, мне тут разобраться надо.

Мы послушно выбрались из машины и расположились полукругом, занявшись излюбленным делом — смотрели, как человек работает. Я ещё раз попробовал представить, как бы выглядела здоровенная пчела, если бы она улеглась бы вдоль этого дивана.

Внезапно мне показалось, что я улавливаю смысл расположения всех этих подушечек. Они как бы повторяли, очень грубо, но всё же — повторяли очертания тушки пчелы. Небольшая группа подушечек в начале корпуса, потом резкая горка, после неё плавное снижение и снова плавный подъём. Если я был бы пчелой или пчёлом — как там мужиков у них называют? Трутни? Так вот — истинному бы трутню было бы очень комфортно лежать на таком сиденье.

— Бродяжка, — окликнул я её. — Подойди-ка.

Она не глядя отмахнулась — типа не мешай.

— Да иди ты сюда! — и когда она с очень недовольным выражением лица человека, оторванного от важного дела, подошла, я показал ей на изгибы корпуса. — Посмотри. Тело пчелы не напоминает?

— Хм… Похоже. Может там — в подушках, датчики давления или веса?

— Или просто контакты. Замкнул — едем. Нет — стоим. И безопасность заодно. Вывалился — машина встала.

— Надо проверить. — Она решительно полезла на сиденья, но внезапно остановилась на пол пути.

— Мы вот как сделаем. Александер, садись вот сюда. — Бродяжка рукой указала на первую, относительно ровную группу подушечек. — Вы с Аришей залезайте на этот вырост — ты ближе к Александеру, в начале, а ты подруга — с другой стороны.

— А ты? — спросил её уже удобно устроившийся Александер.

— Я поперёк вас лягу. И дорогу видно и управление рядом, да и придержите меня, если что.

Мы расположились согласно её указаниям и она снова принялась копаться в иглах.

— Эй, — вдруг она повернулась в мою сторону. — Если я в твоём экипаже и ты мой командир, это ещё не значит, что ты можешь хватать меня за задницу. Руки убрал, быстро! А то пешком пойдёшь!

— Ты же сама сказала — придержать. — Начал отнекиваться я. — Я что, виноват, что ты мне её сама подставила.

— Милый, — нежным тоном, но с явными недобрыми нотками, повернула ко мне свой шлем Ариша, — ты её за поясной ремень держи. Тогда ни кто не пострадает…Тебе понятно, любимый?

Тон, каким она выделила слово «пострадает» не оставил мне никаких шансов к сопротивлению.

— Внимание! Начинаем движение. — Бродяжка снова что-то там сделала и в этот раз машина приподнялась и начала неспешно перебирать лапами, неся нас по коридору.

— Уважаемые пассажиры! Передаём за проезд! Не забываем оплачивать, передаём водителю! — Не удержался от избитой шутки Александер.

— Скажи, — продолжая аккуратно придерживать её за ремень, обратился я к нашему водителю, — а быстрее она может? Да и куда мы едем? Тут что — автопилот есть?

— Угу. — Невпопад ответила Бродяжка не переставая копаться среди всех этих игл.

— Что угу? — Начал было я, но тут в стенках нашего дивана открылись какие-то окошечки и из них повалил густой голубоватый пар. Немного потупив я догадался подставить свой газоанализатор под ближайшую струю и спустя несколько секунд на моём забрале высветился состав этой смеси. Так… Кислород. Метан, азот, какие-то соединения углерода и целый ворох сложных и ничего мне не говорящих названий.

— Эй… — неуверенно обратился я к водительнице, — ты там что врубила?! Тут газ какой то идёт? Не надо нас обкуривать.

— Упс… Значит это не скорость, а что-то вроде климат контроля. Ща вырублю.

И действительно — окошки быстро закрылись, отсекая потоки газа. На скорость, впрочем, это ни как не повлияло — машина двигалась всё так же неспешно, немного быстрее пешехода.

— У них же трахеи были, — внезапно начала пояснять Бродяжка: — вот в их понимании комфорт и состоял в том, чтобы газовая смесь нужной температуры, влажности, со вкусовыми добавками, короче — приятная им, принудительно вентилировала трахеи. А я прочитала — плавный путь или быстрый — но быстрый в смысле приятный, ну что всё приятное быстро проходит — и решила, что это скорость. Я сейчас ещё поищу, должен тут быть газ.

Я только покачал головой — да, ей не позавидуешь. Разбираться в чужом языке, ещё и вымершем фиг его знает сколько тысячелетий назад. Тут и с помощью Древнего не легко.

Продолжая глазеть по сторонам я приметил, что впереди потолок начал разгораться тусклым малиновым цветом. По мере нашего приближения свечение становилось всё ярче, и кое-где из пола начали извергаться потоки уже знакомого голубоватого газа.

— Эмм… Бродяжка, — окликнул я её. — Ты это… ну — вперёд глянь.

— Ну что не там опя… Ой!

Наша машина плавно остановилась и мы все уставились вперёд по коридору.

Потолок впереди налился сочным малиновым цветом, давая хорошее, хоть и непривычное человеческому глазу освещение. Газовых гейзеров поубавилось, но с нашего места было видно что и свет и восстанавливаемая атмосфера отделены от нас некой прозрачной преградой — прямо как у нас при входе в Станцию.

— Это что? — Вытянул руку в сторону всего этого безобразия Александер. — Дорогая, что ты сделала?

— Я ничего, честно! Я отключила комфорт пакет только.

Она снова засунула голову в ту же щель.

— Ой! Я честно, это не я сделала!

— Что?! Что ты сделала?!

— Кажется я активировала расконсервацию этого комплекса. Но я не понимаю как?!

Мы переглянулись.

— Ага… а это ещё что?! — И прежде чем мы успели что то сказать, наша машина плавно опустилась на пол, палочки V приняли сначала горизонтальное положение, потом они опустились ещё ниже — и мы закономерно скатились с подушек на пол.

Пока мы чертыхаясь поднимались на ноги, наш диванчик резко сложился — как складывается чемодан и с очень большой скоростью устремился назад. Раза так в три-четыре быстрее, чем сюда.

— Сдаётся мне, — ни к кому не обращаясь и провожая удаляющуюся машину взглядом, произнёс Александер. — Что сюда мы шли задним ходом. Какой, однако глюпый мух. Вперёд — одну скорость сделал, а назад аж четыре. Да, водила?

— Да ну тебя, — отмахнулась Бродяжка и, пересмеиваясь, мы пошли к границе силового поля, разделявшей коридор впереди.

 

Глава 9

Подойдя практически вплотную к неярко мерцавшей пелене поля, она вытянула руку и ткнула пальцем в преграду.

Ничего не произошло. Поначалу. Только активизировался ещё один гейзер — прямо за силовым полем.

— Идите сюда, быстро. — Поманила нас к себе Бродяжка. — Встаём тут. — Она начала расставлять нас прямо напротив продолжавшего бить с той стороны гейзера.

— Ты, — она показала на меня, — встань вот тут и ноги расставь шире. Нет, теперь по ближе. Ага. Вот так. Ариша. Ты встань за ним. Чуть дальше, а ноги поставь как и он. Отлично! Александер — тебе самое сложное. Вот тут, — она показала рукой за Аришей, — вот тут сядь на корточки и упрись руками вот сюда.

— Да я упаду сейчас, — начал протестовать согнувшийся практически в позе низкого старта молодой человек. — Да и зачем это всё?

— Садись как я сказала! — она досадливо покосилась на начинающий ослабевать гейзер. — Потерпи, прошу. Так надо.

— Хорошо, — проворчал он в ответ и замер в неудобной позе.

— Теперь — держите меня.

С этими словами она подалась вперёд и мне пришлось обнять её чуть ниже груди, удерживая в горизонтальном положении.

— Ногами не дёргай, — проворчал получивший по шлему сапогом Александер.

— Голову наклони — не буду попадать, — парировала она. — Всё. Стоим неподвижно и молчим.

Стояли мы не долго — гейзер практически перестал извергаться и из пола, так и не утратившего визуально своей монолитности, теперь вверх поднималась тонкая струйка. Я засмотрелся на её изгибы и не сразу понял что освещение, до этого заливавшее помещение сочным малиновым светом, потускнело. Я задрал голову, желая осмотреть потолок и замер — с той стороны на меня смотрела гигантская пчела. Примерно с корову — машинально отметил я.

Пчела опустилась на пол, прижалась к нему и её усики-антенны, каждая примерно толщиной с моё запястье, затрепетали едва не касаясь пелены поля. Пчела выполнила серию взмахов, дрожаний, покачиваний усиками и замерла, явно ожидая ответа.

— Замерли. Не шевелимся, — прошептал голос Бродяжки в шлеме.

Не дождавшись ответа пчела или пчёл сменила позу, задрав голову с передней половиной корпуса вверх. Раздался какой-то скрип, шелест, чириканье.

— Чжишь-скрууужжжжжж. — Вдруг раздался голос Бродяжки, включившей внешние динамики. — Клессссь- жууууурххх, — продолжила она.

Пчёл тут же пропал, а стена силового поля начала медленно угасать, открывая нам проход внутрь.

— Уффф… кхе… — выдохнула и тут же закашлялась девушка. — Не для наших связок их язык. Ох. — Она помассировала горло, точнее ворот скафандра. Не думаю, что это облегчило её состояние — горло хорошо защищено, ножом не пробить, но ей тем не менее полегчало.

— Всё. Спускайте меня. — Я придержал её пока она нашаривала пол ногами, в очередной раз заехав сапогом по шлему своего парня.

— Ой, аккуратнее никак? — Он потряс головой. — И что это было?

— Привратник. — Коротко пояснила она. — Сначала он обратился к нам простым способом — через махи усиков. Этот язык очень примерно и отдалённо соответствует нашему языку жестов.

— Понятно, — перебил её Александер, делая очень известный и не очень вежливый жест куда то вглубь коридора.

— Ну наши жесты гораздо беднее, а они могли поэмы сочинять. Романтично, да? Поэма взмахами ресниц.

— Бродяжка, — прервал её рассуждения я, давай режим романтики на потом оставим?

— Грубый ты, — вздохнула она, но продолжила:

— Когда я не ответила, Привратник решил что перед ним инвалид. Без усиков. И перешёл на звуковое общение. Ну я и ответила.

— А что ты ему сказала? — Поинтересовалась Ариша тоном, который мне очень не понравился — таким тоном разговаривали дознаватели Инквизиции.

— Смиренно попросила пропустить инвалида, пострадавшего в боях за расу, к Центру сосредоточения Мысли Сущего, к Оракулу и Оппоненту. — Она перевела дух. — Дабы израненный и пострадавший за веру смог провести свои предпоследние дни подле Великой святыни и покинуть сию Обитель для умиротворённого угасания в окружении детей, коим он бы, кхе-кхе-кхе, — она снова откашлялась, и продолжила, — передал бы крупицы мудрости Великого. Ну это я так, кратко.

— Кратко? — Я был поражён. — Ты эту речь, этот спич, называешь краткой?! Да и говорила ты всего ничего.

— У них более сложный язык. Многослойный. Много понятий. Сложно объяснить. Попробовал бы сам — понял, а так объяснять всё одно что слепому про красный свет рассказывать.

— Замнём для ясности, — пробормотал я, но всё же задал ещё один вопрос. — Так ты что и по-ихнему говорить можешь?

— Нет, что ты. — Она даже остановилась, удивляясь как такая мысль мне могла прийти в голову. — Это всё Посланник. Он заранее подготовил ответ — я только повторила, понимая что говорю, конечно.

— Но какие-то их слова ты знаешь? — Не унимался я, мне было действительно интересно.

— Очень примерно. И… у них нет, не было слов. Это образ. Понятие. Когда я говорила о своих ранениях, я транслировала образ ветерана многих кампаний, если говорить нашим языком. Многократно страдавшего и терявшего части своего тела… ммм… ну образ такой, понимаешь?

Я с трудом понимал — воображение рисовало мне большую бескрылую пчелу, перемотанную бинтами и ковылявшую на костылях. Образ получился смешным и я фыркнул, стараясь сдержать смех.

— Ты чего? — Подозрительно посмотрела на меня Бродяжка сквозь прозрачное забрало шлема. — Не веришь?

— Верю, я не об этом.

Она снова окинула меня подозрительным взглядом, но ничего не сказала.

Некоторое время мы шли молча по плавно опускавшемуся вниз коридору. В какой-то момент пол начал более круто опускаться и Бродяжка остановилась.

— Всё. Дальше без меня.

— Ты чего? — Повернулась к ней Ариша, шедшая немного впереди и о чём то вполголоса беседовавшая с Александером.

— Мне нельзя дальше. Оппонент может почувствовать присутствие Древнего. Он предупредил меня об этом. Вы дальше идите. Я вас здесь подожду.

— А может… — начал было Александер, но девушка не дала ему продолжить:

— Идите, — она взмахнула рукой вдоль шедшего вниз коридора. — Я тут посижу.

— Как скажешь. — Я пожал плечами — в конце концов ей виднее. — Ариша — ты с ней или с нами? — Я повернулся к своей подруге.

— С вами. Проделать такой путь и не увидеть этого Оппонента? Пошли. — И она первой начала двигаться по спуску.

Спуск был относительно коротким — метров триста, после чего пол снова выровнялся и ещё спустя пару сотен метров коридор раздвоился и мы замерли на распутье.

— И… куда нам? — Разглядывая два одинаковых коридора задал предсказуемый вопрос Александер.

— Пошли в левый, — предложил я.

— Тебе лишь бы налево ходить, — тут же высказала своё мнение Ариша. — Направо пошли.

Я не стал спорить и повернул за ней — в правый отросток. Он оказался ещё короче — не прошло и минуты как мы оказались в полусферическом помещении. В центре помещения зияла очередная дыра, а чуть поодаль — справа от нас, чернел проём левого коридора.

— Что, опять? — Я с недовольством подошёл к краю дыры и облегчённо перевёл дыхание — дыра, а точнее полусферическое углубление, было неглубоким. Всего около полутора метров. В самом центре из поверхности пола возвышался, выполненный из прозрачного, как стекло, материала цилиндр, на верхнем торце которого лежал зелёного цвета клинок.

— И это всё? — Александер обошёл дыру по периметру. — И это и есть Оппонент? Как-то не впечатляет.

— Тебе же сказали — многомерен он. — Заметила Ариша, но я уловил прозвучавшие и в её голосе нотки разочарования. Сам я особо удивлён увиденным не был — ожидал чего-то подобного. Чем выше техническое развитие — тем проще выглядит инструмент. Наши коммуникаторы тоже визуально просто гибкая пластинка, которую можно носить в кармане или застегнуть на руке как браслет, но функций в них… А этот нож продукт гораздо более развитой цивилизации, ну — или её остатков.

— Расстреляем или рванём? — Прервал мои размышления голос Александера. Он катал на ладони небольшой округлый предмет, в котором я мигом опознал ГОФ — Гранату Оборонительную Фугасную.

— Это то у тебя откуда?

— Да давно валялась. Вот и решил захватить, так, на всякий случай. Вдруг взорвать чего надо будет? А мы без гранат.

— Скажи, — поинтересовался я, заранее предугадывая ответ. — А бомбу ты нам в трюм не засунул? На всякий случай — вдруг пробомбить кого надо будет?

— Хотел. — Признался он, ни чуть не смутившись. — Но мелкие брать смысла нет, а нормальную, — он вздохнул, — корпус резать пришлось бы. Бомболюков у нас нет. А бюджет на подготовку корабля кое кто крохотный выделил.

— Всё! — Я поднял руки сдаваясь. — Рванём. Только погоди сек. — И, прежде чем кто либо успел прореагировать, спрыгнул вниз к стеклянному цилиндру.

— Сдурел? В тебе же браслет?! — Запоздало всполошилась Ариша. — Почует!

— Нет. Иначе б давно засёк. Да и Посланник бы предупредил — сидел бы тогда с Бродяжкой там, — я махнул рукой куда-то в сторону.

— Ты чего удумал? — Александер тоже подошел к краю, предварительно засунув гранату в карман.

— Ща. Не мешайте только.

Я несколько раз глубоко вздохнул и, отщёлкнув замок шлема, рывком откинул его вверх. Теперь — быстро. Я не ныряльщик и могу не дышать секунд тридцать, не более.

Раз — одной рукой я схватил лежавший на своём пьедестале клинок, успев удивиться его схожести с простым кортиком, а второй рукой дернул застёжку скафандра.

Два — я сунул кортик за пазуху. Неудачно — кончик лезвия пробил ткань одетого под скафандром комбинезона и ощутимо кольнул меня в живот.

Три — рывком дёрнул застёжку, закрывая скафандр, но она заела, не доходя до верха. Не паниковать, спокойно, только спокойствие. Я плавно повёл застёжку вниз, освобождая попавший между краями скафандра край комбинезона и так же плавно довёл её до самого верха.

Щёлк! — замок закрыт.

Четыре — накинул шлем, всё ещё сдерживая дыхание. Из последних сил надо признать — всё же курение и отсутствие спорта в моей жизни сказывались.

Пять — откинул защитную крышку, освобождая панель прямого управления скафандром.

Шесть — ткнул пальцем в символ принудительной вентиляции скафандра… и ничего не произошло. Чёрт! Снять вторую блокировку! Перевёл флажок блокиратора в нужное положение и снова ткнул кнопку. Есть — в лицо мне с шумом ударили потоки воздуха, выгоняющего избыточным давлением чуждую атмосферу.

Семь! Я выдохнул, да так, что на миг запотело стекло шлема и жадно вдохнул живительный воздух. Вдохнул и замер — казалось вся вонь вселенной скопилась в моём шлеме. Из глаз потекли слёзы а перед глазами всплыл, виденный мной ещё в корабле, состав местной атмосферы — с доминирующем присутствием сероводорода.

Стараясь дышать только ртом, хотя ощущение при этом было такое, как если бы я плыл в море тухлятины, временами прополаскивая ей рот, я перевёл режим вентиляции на максимальный.

— Сдурел! Придурок! Помрёшь ведь! Козёл! — Я снова начал различать слова. Ариша. И как всегда полна ласки. Я хотел было вздохнуть, но вовремя вспомнил о запахе и просто промычал нечто, показывая, что я всё ещё жив.

— Ну нахрена, командир? — В голосе Александера так же звучали тревожные нотки.

— Фсё ф норме. — Прогундосил я, опасаясь начать нормально дышать, но всё же осторожно потянул воздух носом. Воняет, конечно, но терпимо. Я уменьшил силу обдува и вдохнул воздух ещё раз. Плевать, выживу — я перевёл вентиляцию в нормальный режим.

— В норме. — Я протянул руку вверх. — Лучше выбраться помоги.

— Ну и зачем ты это устроил? — Набросилась на меня Ариша, едва я при помощи друга выбрался из ямы.

— Надо было. — Я внимательно посмотрел на них. — Запомните. Ничего не было. Мы зашли. Посмотрели, — я кивнул на пустой пьедестал. — Посовещались и ты кинул гранату. Убежали. Ясно?

— Может сначала убежали, а потом я кинул? — Он с сомнением посмотрел на проём коридора. — Из него если кидать — попадёшь в яму?

— Легко!

— Тогда ставь максимальную задержку и пошли к коридору.

— Ариша, ты готова? — Спросил я её, когда мы зашли в коридор.

— Да. — Она согласно кивнула.

— Тогда беги, мы сейчас, — я подтолкнул её вглубь, туда, где осталась Бродяжка. — И помните — зашли, посмотрели, взорвали. Всё!

Александер уже с нетерпением катал с ладони на ладонь гранату.

— Тут максимум восемь секунд задержка. Не много? Может три поставим?

— Не, ставь максимум, хоть отбежать успеем.

— Да брось ты, — он подкинул гранату в воздух и ловко поймал её другой рукой. Я выдохнул.

— Взрыв в дыре, волна вверх пойдёт, коридор гнутый — не зацепит нас. — Он снова примерился подбросить гранату, но я опередил его, накрыв её своей ладонью.

— Ставь максимум, швыряй и побежали.

— Как скажешь. — Разочаровано протянул он, что-то подкручивая на её корпусе.

— Готов?

Я кивнул.

— Сейчас будет бросок Мастера! — Резким движением он выдернул традиционное кольцо, размахнулся… и выронил гранату себе под ноги.

— Мля! — Коротко вскрикнул я, пытаясь решить сложную проблему — куда бросаться? В зал и прижаться к стенке? По коридору, за изгиб? Или на гранату?

Додумать я не успел — Александер небрежно пнул тушку гранаты, отправляя её по красивой дуге к центру зала.

— Точно в цель! — Самодовольно произнёс он, отслеживая её полёт. — Ну что, побежали?

— Мммммууууудддд… — прошипел я устремляясь за ним.

Спустя несколько секунд пол под нашими ногами вздрогнул и сильно ослабевшая взрывная волна ласково, по-матерински, подтолкнула нас в спины.

— Ну… А ты боялся. — Александер привалился к стене восстанавливая дыхание. — Пошли, нас наверное, подруги заждались. — Он начал было идти, но внезапно повернулся ко мне. — А ведь ты перетрусил, Командир.

— Перетрусишь тут, — нехотя признался я.

— Испугался-испугался, — совсем по детски передразнил меня он, — саечка за испуг. Причитается с трусишки. — Он подмигнул мне сквозь стекло шлема. — На корабле. — И снова зашагал по коридору.

Храм мы покинули без осложнений, правда, когда мы вышли к кораблю, все были весьма утомлены. По самым примерным прикидкам, отмахали мы в его недрах ни как не менее десятка километров, что для нас — космолётчиков, привыкших проводить большую часть времени в комфортных креслах или в пробежках всё от того же кресла до синтезатора, это была весьма значительная дистанция.

— Взлетай, — скомандовал я Арише, рухнув в командирское кресло и вытянув гудевшие и взопревшие ноги.

— А ты? — Девушка так же пребывала без сил и стремилась переложить эту часть работы на кого-либо ещё.

— А мне ещё этот Портал или Провал открывать, — блаженно шевеля ногами ответил ей я. — Мне силы экономить надо. Вытаскивай нас отсюда.

Она только вздохнула и начала предстартовую подготовку. К счастью за время нашего отсутствия с кораблём ничего не случилось — хотя, должен признаться, я всё время опасался, что кто-то неведомый покусится на наш Корвет. Всё же — Сакральное место.

— Сакральное место, пффф… — словно прочитав мои мысли, проворчал Александер, тоже полулежавший в своём кресле.

— Сакральное… Храм этой, как её… Мысли Сосредоточения — и без охраны. Заслужено они поплатились. — Он повернул голову к Бродяжке и подмигнул ей. — Как там твой сожитель? Доволен?

Девушка уже хотело было что-то сказать, но её лицо начало заливать уже знакомым нам зеленоватым сиянием и мы поняли, что сейчас выступит Посланник.

— Успешно? — Механически, как кукла, произнесла она.

— А то! — Опередил меня Александер. — Нашли, кинули гранату. Фугасную! — Он со значением поднял палец. — Она танкам траки отрывает.

— Вы уверены в его гибели? — Всё так же механически произнесла Бродяжка, точнее — Посланник.

— Ну, проверять мы не полезли, но — если тебе верить, того ээээ… Оппонента пулей можно было повредить, а тут граната. Да его в клочья разметало. — Александер вздохнул. — Вот только я надеялся там артефактами вкусными разжиться, а там пусто было.

— Не переживай. — Она успокаивающе повела рукой. — Наш господин вознаградит вас. Выше твоих представлений. О награде.

— Ну не знаю, — Александер уставился в подволок рубки. — У меня очень богатая фантазия. Например…

Но договорить ему не удалось — наш корабль наконец выскочил из гравитационного колодца планеты и Ариша перебила его, повернувшись ко мне:

— Куда курс держать?

Я прислушался к своим ощущениям, надеясь уловить то притяжение, влечение — о чём рассказывала ранее Бродяжка.

Ни-че-го!

Совсем ничего — если не брать в расчёт всё ещё гудевшие и побаливавшие ноги.

— Ты, — я повернулся к Посланнику. — Включай, закачивай в меня эти знания. Нам за наградой пора. К господину твоему.

— Да, пора, — подтвердил он и смолк.

— Ну? — спросил его я спустя с десяток секунд.

— Что ну? Я всё передал — открывай.

— Нет ничего. — Я снова прислушался к своим ощущениям. — Не чувствую я ничего нового, да и знаний не ощущаю — я почесал было затылок, но пальцы наткнулись на поверхность шлема, который я забыл снять.

— Тьфу! — Выругался я и откинул шлем на спину. — Попробуй ещё раз, может шлем мешал?

Посланник кивнул, свечение притухло, разгорелось вновь… но ничего не изменилось. В моих ощущениях — точно.

На лице Бродяжки проступила озадаченность.

— Странно. Ты должен был получить навыки. Я передаю тебе пакет знаний, но он как бы просто проваливается сквозь тебя, не задерживаясь.

— В одно ухо влетает, из другого… — не удержался Александер. — Браво, Командир! Полнейшая незамутнённость разума. Похоже древним знаниям просто не за что зацепиться в твоей черепушке.

— Ты что? Намекаешь что я уж совсем безмозглый? — Я повернулся к нему и подтянул ноги, намереваясь встать и отвесить ему как минимум подзатыльник.

— Ну не знаю, — он откинулся в кресле, абсолютно не напуганный моими приготовлениями. — Это медики скажут. Ты томографию мозг… ээээ… черепа — давно делал?

Я кивнул.

— И что — мозг был? А сейчас — рассосался?

— Заткнись. Пожалуйста. — Я погрозил ему кулаком и повернул кресло к Посланнику. — И что делать будем?

Бродяжка-Посланник помолчала (или помолчали немного) и выдала. Или всё же — выдали. — Ну, раз ты оказался невосприимчивым…

— Слишком тупым, — пискнул со своего места Александер.

— К моим Знаниям, — продолжил не обратив никакого внимания на комментарий Посланник и я на короткий миг испытал к нему чувство благодарности. — Тогда мой носитель откроет. Сил у неё мало, это правда. Надо будет немного подождать.

— Немного — это сколько? — Осторожно поинтересовался я. Продолжать находиться в этой системе, нашпигованной следящими станциями, у меня не было ни какого желания.

— Минут сорок — час, — успокоил он меня.

— Хорошо. Ариша — тут астероидные поля есть? Спрячь нас там.

— Легко! — она повернула корабль, направляя его в какую-то точку системы.

— Приготовьтесь. Прыгаю!

— Стой! — Вдруг прокричала Бродяжка. И это была именно она — на её, всё ещё бледноватом лице, не было и следа зелени посланника.

…3…2…1!

Мы перешли в режим сверхскорости.

— Ты чего? — Повернулся я к ней.

— Так станции же! Они могли засечь наш выход в сверхскорость!

— Думаешь?

— Не знаю. Но могли. Прошлый-то раз — я вас, то есть — нас, вела по большой дуге, что бы от них по дальше быть.

— А сейчас?

— Одну сферу контроля мы уже пересекли. Ариш, прими вправо и ниже. Ага вот так и держи.

— Проскочим? — По спине пополз неприятный холодок.

— Не знаю. Как повезёт.

— Ничего! — Нарочито бодрым голосом я попытался приободрить свою команду. — Сейчас зайдём в камни и нас там никто не найдёт. Ты отдохнешь а потом короткий рывок и всё!

Следующие два часа мы провели спрятавшись в тени огромной ледяной глыбы — одной из многих в этом ледяном поясе-кольце, опоясывавшим небольшого газового гиганта на самой окраине системы.

Бродяжку я отправил отсыпаться вместе с Александером, попросив его проследить, что бы девушка отдохнула. Его присутствие в рубке, а особенно его шуточки, меня серьёзно раздражали. Не то что бы я был против юмора, но шутки, однообразно бьющие в одно место — это уже перебор.

— Как думаешь? — обратилась ко мне Ариша, которая осталась в рубке со мной. — Этот, ну — Древний, обещание выполнит?

— Ты про награду? Не знаю.

— Нет, я про то, что он обещал из тебя вытащить свой артефакт. Браслет тот.

— Не знаю, — повторил я. — Он же чужой, как нам понять его логику? Будем надеяться.

Она только вздохнула:

— Ты только не подумай, я тебя и такого любить буду, мою маленькую ересь богомерзкую. — Она хихикнула.

— Ты всё ещё считаешь себя Инквизитором?

— Да.

— Эххх… и это после всего, что они с тобой сделали?

— Ну я сама это заслужила, — снова вздохнула она, — так что — я всё только заслуженное получила.

— Ню-ню, — скептически поднял бровь я, — лихо вас там обработали. Я бы после такого…

— И что бы ты сделал? — Она изменила позу, забравшись с ногами в кресло, предварительно сняв сапоги скафандра. Я покосился на её обнажённые ступни и сильно ей позавидовал — если я сниму свои — духан пойдёт такой, что и вентиляции не справиться. Даже в аварийном режиме.

— Что бы я сделал… — я слегка задумался. — Загрузил бы этот Корвет взрывчаткой, полностью, всё пространство свободное — лишь бы движки б тянули и протаранил бы Станцию!

— Там же невинные люди!

— Виновные…не виновные… Как там твой Тодд говорил? Жгите всех, Господь на небесах разберётся. Кстати, он вроде помер? Вроде что-то такое в новостях проскальзывало? Или путаю?

Ариша неопределённо пожала плечами и поёрзала в кресле, устраиваясь поудобнее. Она умудрилась практически свернуться клубочком в даже визуально неудобном кресле и я подивился тому, как женщина может привнести уют практически в любое место — было бы желание и ради кого.

Мне остро захотелось подойти, присесть рядом и погладить её, но прислушавшись я уловил её равномерное сопение и решил не будить подругу — пусть отдохнёт.

Некоторое время я скучал рассматривая игру далёкого отсюда местного солнца на ледяных глыбах вокруг. Одна из дальних глыб вдруг блеснула особо ярко, привлекая моё внимание. Новая вспышка, ещё одна, потом от огромного куска льда отделился небольшой, но яркий кусочек и направился в нашу сторону. Какое-то время я следил за ним, гадая о причине произошедшего — толи это было столкновение ледяных глыб, то ли кусок откололся из-за нагрева. Внезапно, ярко блестевший осколок резко изменил направление своего движения — если до этого он летел как бы в сторону от нас, то теперь он двинулся практически точно на корабль. Я всё ещё рассматривал приближавшийся огонёк, когда коротко пискнул радар, привлекая моё внимание.

На его экране происходили странные дела — там появилась новая отметка.

Корабль?

Я наклонился над экраном. Странно, но новая отметка была непривычной формы. Ни квадратик, ни треугольник — как обычно бортовой комп обозначал другие, обнаруженные им корабли. По экрану радара неспешно пробирался к центру кружок! Только какой-то дрожащий — будто комп не мог принять решение, как обозначить новый объект.

Вот кружочек сморгнул и превратился в квадрат. Померцал несколько секунд и стал треугольником, который снова раздался в круг. И по новой — квадрат, треугольник, круг. Квадрат, треугольник… Я оторвался от экрана и бросил взгляд в черноту пространства — огонёк сиял уже очень ярко — глазам было больно и я невольно прикрыл их ладонью. Радар снова пискнул и я отвёл взгляд от уже нестерпимо сиявшего огонька.

Судя по всему компьютер принял решение — к центру экрана, то есть — к нам, полз кружок.

Покачав головой я активировал левый информационный экран и начал перебирать расположенные поблизости объекты. Камень, камень, лёд, лёд с примесями, снова камень. Наконец я добрался и до этого сигнала. Увы — информации о нём было крайне мало.

Искусственное происхождение, управляемый, в базе подобных нет — это было всё, чем комп мог мне помочь. Несколько секунд я тупо переваривал прочитанное, а потом выскочил из своего кресла и метнулся к сладко посапывавшей Арише.

— Проснись, у нас гости! — Я слегка потряс её за плечо. — Ну, просыпайся же! — тряхнул её сильнее и в следующий момент сильный удар ногой в корпус отбросил меня от любимой девушки.

— Ты чего, — всё ещё сонным голосом пробормотала она, потирая глаза кулачками. — А чего ты на полу лежишь? Спал?

— Хек… Кхе, — я попытался снова наполнить лёгкие воздухом. — Ты чего… кхе-хххх… пинаешься? — Начал я приподыматься с пола.

— Это я тебя? Ой, прости. — Она прикрыла свой ротик ладонью. — Наверное, это я со сна. Очень больно?

— Жить буду. — Я встал, но меня тут же повело в сторону и я уцепился за спинку её кресла. — Но хреново. Уф… Гости у нас — я тебя будить начал, а ты… — но договорить она мне не дала — выскочила из кресла и метнулась к радару. Более не удерживаемое ей кресло крутанулось, поворачиваясь и я едва снова не растянулся на палубе.

— Нет никого, — она повернулась ко мне. — Может тебе показалось?

Я отрицательно покачал головой:

— Логи глянь. Я точно что-то видел. Искусственное и не наше, не человеческое.

Она кивнула, и принялась исследовать логии радара.

— Сапоги принеси, — бросила она через плечо, не отрывая взгляда от экрана, а когда я их принёс продолжила. — Да, точно. Очень странный сигнал. Хмммм… ммммм… — задумчиво промычала она, застёгивая обувь. — Принеси-ка кофе. Подумать надо, со сна что-то тяжело идёт. И Бродяжку с Александером разбуди.

— Может ты сама? — Начал было я, но увидев, что она снова погрузилась в изучение данных вздохнул и направился в кают компанию.

Когда я вернулся в рубку, Ариша с ногами сидела в моём кресле — обхватив их руками и уперев подбородок в колени.

— Ты был прав, — сообщила она мне, принимая кружку с горячим напитком, — это действительно чужие. — Она прервалась делая глоток и я воспользовался паузой:

— Таргоиды? Они нас засекли?

— Сливки! — Она отняла кружку ото рта и требовательно посмотрела на меня.

— Чего? Какие сливки? Или слив? Сливают?

— Кофе почему без сливок?

— Ч-чего?

— Мы вместе уже давно! Ты что — не мог запомнить, что твоя девушка любит кофе со сливками?

— Разве? — Я попытался припомнить — вроде да, она что-то такое говорила. И кофе её всегда был не чёрного, как у меня — я люблю простой черный, а коричневого цвета.

— Ничего сделать нормально не можешь! — Она сделала очередной глоток и поморщилась.

На моё счастье тут в рубку ввалились Александер и Бродяжка. Последняя выглядела гораздо лучше — посвежевшей и даже с лёгким румянцем.

— Ну, что у нас плохого? — поинтересовался Александер.

— Пока ничего, — ответила Ариша, покидая моё кресло. — Ты как, подруга? — Она внимательно осмотрела Бродяжку. — Отдохнула? Выспалась? Вытащишь нас отсюда?

— Немного отдохнула, да. — Подавляя зевок ответила та. — Только этот, — она мотнула головой в сторону делавшего вид, что он сильно занят проверкой оружейных систем, Александера, — спать не давал.

— Приставал?

— Если б, — девушка сладко потянулась. — Если б приставал. Всё с расспросами. Что я помню и как портал открывать. Потом про язык начал выспрашивать, насекомых тех.

— Лучше б приставал, — согласилась с ней Ариша.

— А ты как? — в свою очередь поинтересовалась Бродяжка. — Время успешно провела?

— Успешно провела, — машинально потирая ушибленный живот прервал их воркование я. — Делом займитесь. Ариш — вытаскивай нас, Бродяжка — надеюсь ты сейчас готова?

— Ты Адмирал — ты и рули, — недовольно проворчала Ариша, пристёгиваясь к своему креслу.

— Я за кофеем ходил. — Показал ей язык я.

— Помои ты принёс, а не кофе, — проворчала она, начиная выводить корабль из астероидного пояса.

— Бродяжка, ты как? — Я не стал продолжать дискуссию со своей милой.

— Готова. — Она замерла напротив переднего иллюминатора.

— Хорошо. — Я положил руки на подлокотники, морально настраиваясь на приближение черноты перехода. — Начинайте по готовности.

Бродяжка начала было разводить вытянутые вперёд руки, как друг они замерли, будто упёрлись в стены.

— Не могу, — спустя минуту призналась она. — Что-то мешает.

— Что мешает? — Не понял её я.

— Я чувствую присутствие. Непонятное. Оно как стена, как две стены — не пускает. — Она вновь свела руки и попыталась раздвинуть их снова.

— Нет. Не могу.

Неужто Оппонент? — Пронеслось у меня в голове. — Тогда я сейчас пройдусь до шлюза и выкину его нафиг.

— Командир! — Прервал мои мысли слегка встревоженный голос Александера. — Тут чертовщина какая-то. На радар глянь. То есть сигнал, то нет. Точнее сигналы. Непонятные какие-то.

Я посмотрел на радар и обомлел — к нам приближалось сразу несколько кружочков. Внезапно отметки прыгнули к нам, сильно сокращая дистанцию, сморгнули и… пропали. Ушли? Не засекли нас и ушли?

— Бродяжка, попробуй ещё раз, — попросил я её, продолжая напряжённо рассматривать экран.

— Не могу. Теперь совсем не могу. Вообще.

— Кэп! — раздался вскрик Александера. — Есть визуальный контакт! Вывожу на правый вспомогательный!

Я задрал голову к правому верхнему экрану. Обычно на нём высвечивалась разная, малозначительная, информация. Раньше — но не сейчас. Сейчас с экрана к нам приближались яркие точки. Много точек.

— Три, восемь, одиннадцать, тринадцать. — Быстро сосчитала их Ариша.

Точки сморгнули, пропали и спустя миг засияли снова — уже гораздо ярче. Это были явно корабли — и они шли каким-то неведомым нам построением, формируя два кольца вокруг центрального огонька.

— Боевая спираль Таргоидов, — в наступившей на мостике тишине шёпот Аришы был слышен всем.

— Что?

— Таргоиды?

Раздались законные вопросы.

— Да, — она ответила сразу на все вопросы. — Это их атакующее построение. Крутят спираль вокруг цели. Первым идёт самый мощный, за ним — по мере снижения боевой ценности. Я в архивах той войны читала.

— Бродяжка, что твой сосед говорит? Может помочь?

Но она только отрицательно покачала головой.

— Рули назад, в камни, — принял на мой взгляд единственно верное решения я. — Там им маневрировать сложнее будет. Бродяжка, очнись! — Прикрикнул на как бы впавшую в транс девушку. — Ты провал этот в камнях открыть сможешь?

— Смогу, если давление пропадёт. — Она в очередной раз подняла руки, но не смогла даже разомкнуть ладони.

— Ясно, глушат. Ариш — всю энергию на движки, гони!

И мы снова юркнули в нагромождение камней.

И понеслось!

Ариша мастерски бросала корабль между громадных глыб, проводила его в опасной близости от острых ледяных граней и даже, изредка, шла на таран мелких обломков, сформировавших просто облака сверкавшего на солнце щебня.

Наши преследователи поначалу последовали за нами не меняя своего построения и даже медленно нагоняя нас, но стоило нам скрыться в поясе как дистанция до них резко начала увеличиваться.

— Струсили! — Победно поднял сжатый кулак Александер. — Тараканоиды грёбаные! Что, жуки, съели?! — Он погрозил пустому экрану кулаком.

— Они. Не. Струсили. — Напряжённым голосом произнесла Ариша. — Перестраиваются. В. Ус. — Она говорила отрывистыми фразами, полностью сконцентрировавшись на управлении кораблём и я невольно позавидовал ей — ТАК пилотировать я не умел. Да и вообще — проскочила неприятная мысль — сам-то ты что умеешь? Пилотируешь так себе. Торговать не умеешь — только спекулировать если. В рукопашке, на тренировках в училище тоже посредственно. Серость, короче.

— Во что перестроились? — Своим вопросом Александер отвлёк меня от неприятных мыслей.

— Ус. Или… Змее-йка. — Ариша, закусив губу, заставила корабль повернуться и продолжить движение боком, что было абсолютно недостижимым для меня результатом, загоняя его в узкую щель между глыбой грязного льда и крупным каменным обломком.

— Теперь впереди идут самые шустрые, — она выровняла корабль по вектору движения и прижала клавишу форсажа. — Они сейчас будут нас догонять и задерживать. Пытаться. — Корабль, подчиняясь её воле, проскочил под очередным обломком.

— Бродяжка, давай! — Я повернулся к девушке.

Та в очередной раз принялась разводить руки. И, в этот раз, дело пошло гораздо быстрее. Её ладони расходились, медленно, с напряжением, но расстояние между ними увеличивалось.

Впереди, как-то соразмерно с движениями её рук, начала клубиться чернота. Вот нечто чёрное и клубящееся накрыло ближайшую глыбу льда, а в следующий момент та лопнула, развалилась, демонстрируя нам ровный срез — точно по тому месту где прошла граница Провала и глыбы.

— Нас нагоняют! — Прокричал со своего места Александер.

Словно подтверждая его слова над нами, сильно выше выступающей вверх рубки Корвета, пронеслись несколько объектов. Более всего они походили на шары, на ядра как у древних пушек, только летели они оставляя за собой тёмно красный, светящийся след.

— Мазилы! — Вновь подал голос Александер.

Но я только покачал головой — следующая серия шаров проскочила под нами. Большая их часть растворилась в пустоте, проскочив между астероидами, но несколько штук врезались в некстати подвернувшийся кусок льда. К моему удивления взрыва не последовало — место попадания окуталось паром и только. Пар рассеялся быстро и я успел заметить несколько круглых отверстий в ледяной поверхности. Они что — проплавили лёд что ли? — Проскочила мысль и тут же раздавшийся голос Александера подтвердил мои предположения.

— Командир! Ты не поверишь! Они по нам ядрами лупят. Натуральные ядра, железоникелевый сплав. Горячие — спектрограф даёт около четырёх — четырёх с половиной тысяч по Кельвину.

Я молча кивнул, давая ему понять, что услышал и задумался. А что — не самое плохое решение. Ресурсов навалом — большинство астероидов имеют такой состав. Подлетел и греби сколько надо. Боезапас возить с собой необходимости нет. Раскалили их и пальнули — если в нас такая болванка попадёт… ну с десяток попаданий поле выдержит, отклонит. А вот корпус — брони то здесь почитай и нет. Один попадёт внутрь — выгорим моментом!

Следующие два залпа опять прошли ниже и выше соответственно, чем вызвали бурные комментарии Александера. На этот раз он советовал неведомым канонирам купить очки и проверить стволы на предмет их кривизны. Но мне было понятно что попадание по нам — это только вопрос времени. Тараканы постепенно нашаривали нас своими стволами, привыкая к нашим манёврам, несмотря на все старания Ариши.

— Бродяжка, ну? — Крикнул я ей.

— Уже почти. — Её руки были широко, но не до конца, разведены, а чёрное пятно, всё это времени летевшее как привязанное точно по нашему курсу, как бы не обращая внимания на манёвры корабля, расширилось почти до габаритов нашего корабля.

— Ариш! Попадёшь туда? — Я указал ей на пятно.

— Легко! — Она прожала клавишу форсажа и Корвет рывком приблизился к Провалу.

А в следующий момент Таракашки таки по нам попали.

И сразу очень кучно.

Силовое поле просто завизжало, когда не менее десятка шаров нарушили его энергетическую структуру. Подобного, резкого и пронзительного визга я никогда не слышал. И надеюсь что не услышу. Правда потом Александер говорил мне, что визжало не поле, а капаситоры щита, переполненные энергией — мол шары таракашек работали от обратного, закачивая энергию в поле и вызывая перегруз систем. Так это было на самом деле или нет — я не знаю, не инженер я. Но вот что я точно знаю — так это то, что наше поле, не самое слабое кстати — Класс 7, продержалось несколько секунд. Визг поднялся на самую высокую ноту, продержался там с пару секунд и стих. Резко, как отрезанный ножом.

— Повреждений нет. Поля тоже. — Как — то тихо доложил Александер. — Аришь! Выводи нас отсюда!

Чернота впереди вздрогнула и стала чуть меньше.

— Бродяжка? — Я крутанулся к ней в кресле и увидел как её руки начали медленно сходиться. Соразмерно их движению начало уменьшаться и пятно черноты впереди по курсу.

— Ариша!!!

Бум-Бум-Бум-Бумммм!!! — Корпус задрожал от множественных попаданий.

Накрыли, чёртовы тараканы!

— Минус тридцать! — Оперативно доложил Александер:

— Ещё пара… — он мог и не продолжать. Всё и так было ясно.

— Арррргыыыыыыыыыыыыхххххххххххххх!!! — От места Бродяжки раздалось какое-то рычание-вскрик и я увидел как она, как бы наваливаясь грудью на невидимую преграду, рывком развела руки до максимума.

— АРИША!!!

Но я мог и не кричать — БУМММ!!! Корабль резко дёрнулся, словно великан пнул его по корме, и нас окутала темнота.

 

Глава 10

— Все живы? — спросил я едва придя в себя.

Голова немного кружилась, перед глазами всё плыло, а во рту явственно ощущался привкус крови. А неслабо нас накрыло — подумалось мне, пока я отстёгивал ремни безопасности. В отличии от большинства кораблей рубка Корвета была смещена ближе к корме и окажись попадание жуков чуть выше, мои истории на этом бы и закончились.

Заморгали экраны бортового компа, выполнявшего аварийную перезагрузку, что обещало вскорости восстановить в корабле нормальные условия.

— Живые есть? — Я повторил вопрос. Тишина. По спине в очередной раз пробежал холодок. А если я тут один остался? Мой-то шлем самостоятельно захлопнулся, подчиняясь аварийному протоколу, а вот что с остальными? Может в рубке уже и воздуха нет?! Но быстрый взгляд на нарукавный индикатор позволил мне расслабиться — атмосфера тут была прежняя и пригодная для дыхания.

Справившись, наконец с ремнями, я выбрался из кресла и осмотрелся. Ариша и Александер безвольно лежали в своих креслах, только-только начиная приходить в себя. А вот Бродяжки ни где не было видно.

— Что это было? — Послышался какой-то непривычно глухой голос Александера.

— Походу попадание. — Пожал я плечами. — Проверь системы, мне почему-то кажется, что мы только что лишились двигателей.

Он кивнул и постанывая принялся копаться в своём терминала, ну а я направился к Арише.

— Живой! — С облегчением выдохнула она, когда я наклонился над ней, помогая расстегнуть замки.

— Да что со мной будет, — отмахнулся я, протягивая ей руку.

— Это что было? — Она практически повторила вопрос Александера и я кратко повторил уже ранее сказанное.

— Не, двигло целое, — крикнул нам со своего места Александер. — Ниже прошло. Свезло. Перебиты топливопроводы, но я уже направил дроидов, проложат новые. Прорежут где надо — работать будет, но о посадке на атмосферные планеты можно забыть.

Он понял наш невысказанный вопрос и пояснил:

— У нас снизу здоровенная дыра. Знатно распороло. Если войдём в любую атмосферу — выгорим изнутри.

— Времянку поставить? — Спросил его я. — Чисто щит от потока?

— Из чего я тебе его сделаю? — Он встал и упёр руки в бока: — Кое-кто решил сэкономить. Нет у нас аварийного склада, хотя мне предлагали, за недорого.

— А его бы хватило? — Что-то было не так, чего-то не хватало и я в очередной раз обегал глазами рубку, пытаясь понять что не так.

— Ммммм… — задумчиво промычал он. — Нет, наверное. Но… — Но я его перебил.

— Погоди. А Бродяжка где? Вот тут, — я показал рукой на то место, где она стояла до удара. — Тут же была. Потом удар. Очнулся — её нет.

— Может пошла… умыться? — Предположила Ариша и быстрым шагом направилась к выходу из рубки. Увы, но выйти ей не удалось — дверь перекосило, и только после наших с Александером совместных усилии, нам удалось её выбить и приоткрыть — и то, только на половину.

Ариша начала было протискиваться в щель, но я остановил её.

— Нет её там. — Я показал на покорёженную дверь и стенки коридора, видневшиеся далее. — Она б не выбралась. — Я подёргал рукой окончательно заклинившую створку. Та сидела прочно и на все мои рывки только легко вздрагивала и поскрипывала.

— Тогда куда она могла деться из запечатанной рубки? — Александер опустился на колени и залез под торпеду панели управления. — Тут её нет, — он вылез и отряхнул руки. — Не понимаю. Этого же не может быть! Как?! Она же была тут… — Он задумчиво уселся в моё кресло.

И действительно — куда она могла деться из закрытой рубки?! Лобовое — целое, дверь не открывали… разве что?!

— Её мог уволочить Посланник. — вполне уверенно произнёс я.

— Думаешь? — Повернулась ко мне Ариша, до этого обходившая рубку по периметру и открывавшая различные шкафы, ящички и люки.

— Других вариантов нет. — я развёл руками. — И закрой эту панель. Она для аварийного сухпая пилотов.

— Тут пусто. — Для уверенности она даже пошарила в углублении рукой.

— Конечно пусто. Я давно его съел. И перестань уже ерундой заниматься. Туда и её нога не поместится.

— Это я так, от нервов. — Она щёлкнула магнитным замочком панельки, закрывая её.

— Послушайте, — начал я объяснять свою идею товарищам, но Александер не дал мне даже начать:

— Это он! Я точно знаю. Чувствую. Полетели!

— Куда?

Он замер. Задумался, но быстро нашёл решение:

— Ты же с ним общался? Вот и должен знать! Из-за тебя всё это началось — тебе и расхлёбывать! Рули давай.

— Сдурел?!

Но Александер был настроен крайне решительно, едва ли не пинками он загнал меня в кресло и ткнул рукой в пространство впереди по курсу:

— Ищи!

— Да погоди ты! — Я активировал карту Галактики. — Сначала определиться надо — где мы.

— А чего тут определяться то? — Раздался голос Ариши. — Нам туда! — Она вытянула пальчик, указывая куда-то прямо по курсу.

— А поточнее?

— А присмотреться? — Она явно передразнивала меня. — Ну или очки одень. Вон же, — она снова показала рукой на нос корабля, — присмотрись. Видишь краешек планетоида? Нам туда!

— С чего ты так решила? — Я прищурился разглядывая краешек крупного астероида, практически малой планеты, и умная электроника шлема тут же перевела лицевой щиток в режим бинокля, стремительно приближая область пространства, куда я напряжённо всматривался.

С максимальным приближением стало ясно, что это небольшой каменистый планетоид, мирно висящий в пространстве. Я покосился на карту галактики — но попадание в нас сделало своё дело — вместо карты по экрану плавали переливаясь всеми цветами радуги размытые пятна.

— Сдох. Или какие-то помехи. — Проследив мой взгляд подтвердила Ариша.

— Угу. Но всё же — почему именно эта?

— А тут других нет. Мы вообще не в системе сейчас. Карта не работает, но ты посмотри вокруг.

Я покрутил головой, осматривая кусок пространства, видимый сквозь передний экран.

— Ну и что? Местная звезда вполне может быть сзади.

Ариша молча показала на рабочее место Александера, место оператора боевых систем.

— Пока вы цапались я осмотрелась.

— Сквозь прицел что ли? — Поинтересовался Александер.

— Ага. А какая разница? Покрутила турелькой, потом другой. Так вот — нет тут звёзды. Это — шатун.

— Планета-шатун?! — Я ещё раз присмотрелся к видимому краешку. Про подобные планеты я был наслышан. Учёные имели кучу гипотез — откуда они взялись с почему носятся по космосу, вместо того, что бы послушно наматывать круги вокруг своего светила. И что это обломки звёзд, что их сорвала со своих орбит некая местная катастрофа. Гипотез было море — но в одном учёные сходились во мнении — все шатуны практической ценности не имеют, картографированию не подлежат и вообще нафиг никому не интересны.

— И что? — Я положил руки на рычаги управления. — Ты хочешь что бы мы на эту каменюгу сели? Зачем? Это же просто камень.

— Послушай. — Она подошла и встала напротив. — Нас сюда выкинуло порталом Древнего. Так?

Я кивнул.

— Значит Он так и хотел, мы сюда и должны были прибыть. Так?

— Не факт! Нас подбили и выкинуть нас могло в любое место.

— Но мы же через Портал прошли!

— А я тоже так считаю, — пришёл ей на помощь Александер, — не думаю, что мы тут случайно оказались. Давай, сажай нас.

Мне оставалось только пожать плечами и… И начать диагностику систем.

А результаты диагностики были, мягко говоря, неутешительными. Силовая тянула едва на треть, щиты сдохли окончательно а движки… мы могли ползти едва с половинной скоростью. И это при том, что и до того Корвет особыми скоростными качествами не отличался. Единственно что более-менее утешало — прыжковый модуль. Он тоже пострадал, но прыгать мы всё ещё могли — всего на десяток светолет, но все же! Признаюсь, я опасался что и он умер, а перспектива висеть непонятно где и пытаться его реанимировать оптимизма не внушала. Пожалуй лучшим бы выходом было бы массовое самоубийство, с последующим воскрешением в клонилке последней Станции где мы были. Правда это бы поставило крест на поисках Бродяжки, но другого варианта я не видел.

— Чего задумался? — Не очень-то и вежливо пихнул меня в плечо Александер. — Планетка — вот! Джой — вот! Рули давай.

Пришлось подчиниться и, плавно увеличивая тягу, я начал опускать нос корабля к планетоиду.

Посадка прошла без особых проблем, благо сила гравитации на этом камешке практически отсутствовала. Так что сели мы мягко. Проблемы начались сразу после посадки. Выйти из корабля стандартным путём — пройти коридором к шлюзу, оказалось не возможным. Коридор был весь перекорёжен, торчали края плит обшивки и в одном месте даже торчал край одной из несущих балок.

— Лихо нас, — Александер, пробиравшийся чуть сзади положил руку на балку и слегка надавил — балка без особых проблем сдвинулась в сторону. — Процентов на 80 нас разломали?

— Если не больше, — согласился с ним я. — Тут не пройти, давай назад. — Я развернулся и тут же упёрся в не сдвинувшегося с места товарища.

— Из рубки нам по другому не выбраться, давай тут выход искать.

Я покрутил головой, осматривая разрушения и пытаясь что-либо придумать, но вариантов не было. Конструкция Корвета не предусматривала иного выхода из рубки кроме как по этому короткому коридорчику. Шагов пять и вы у шлюза.

— Может через кают компанию? — Предложил он, копаясь в карманах скафандра.

— Там дверей нет, — я отрицательно покачал головой.

— А обзорный иллюминатор?

— Сдурел? Там форточек нет и оно не открывается.

— Нет, так сделаем! — Он показал мне брусок чего-то серого, размером с обычное мыло. — С-47! У меня и взрыватель есть! Ну, был где-то. — Он снова начал обшаривать свои карманы и различные поясные футлярчики, а я молча прислонился к более-менее целому участку стены, чувствуя как по спине потекли холодные струйки пота.

— Ты чего? — Он покосился на меня. — Не трусь, я пластид и детонаторы в разных карманах держу. Не дурак чай!

— Д-дебил… — простонал я, — а если б он от сотрясения… того?

— Ну не того же. Чего переживать то? А рванул бы — были бы уже в клонилке.

— Угу, — я кивнул, признавая его правоту. Если бы этот кусочек пластида сдетонировал бы в рубке — мы бы все сейчас вылезали бы из мед капсул, вылезали будучи абсолютно уверенными что нас подбили таракашки.

— Это специальный пластид, для работ в открытом космосе, — не обращая внимания на моё состояние Александер раскатывал брусок в колбаску, — он при низких температурах мягкий. Ну вот. — Он оторвал кусок колбаски, убрав её большую часть обратно в карман. — Этого хватит.

— Для чего? — Машинально спросил я, но опомнившись заорал на него. — Я не позволю взрывать МОЙ корабль! Я вообще ничего тебе не позволю взрывать!

— Во первых не Твой а НАШ, — поправила меня тихо подошедшая сзади Ариша. — А во вторых — нам же нужно выбраться? Если у тебя есть другие варианты — предлагай. Но я таких вариантов не знаю.

— Я. Не. Позволяю. Вам. Взрывать. Мой… Наш корабль. — Я собрался с силами и постарался говорить максимально жёстко, но под конец силы всё же покинули меня и я заорал снова. — Да вы сдурели просто! Взорвать свой корабль! А если он развалится?! И так он едва живой! Запрещаю! Вы слышите — я, капитан, ЗА-ПРЕ-ЩА-Ю!!!! — Я прервался, набирая в грудь воздуха для очередного вопля, но резкий толчок в живот заставил меня сдуться как воздушному шарику, у которого развязали горловину.

— Ещё? — Ариша отвела руку для следующего удара и я замотал головой, показывая, что больше не надо. — Хорошо. Александер, — она не отвела руку и продолжала внимательно следить за мной, пресекая даже саму мысль потянуться за пистолетом. Такой мысли у меня, конечно не было — передо мной стояла моя девушка, но её взгляд заставил меня просто застыть. — Александер, — продолжила она, — взрывай окно, всё одно корпус разгерметизирован. Дыркой больше, дыркой меньше…

Тот кивнул и бочком проскользнул мимо меня, скрываясь в кают компании. Вернулся он быстро — не прошло и минуты.

— Сейчас. — Он прижался к стенке, подавая нам пример. — Десять секунд замедление… сейчас. — Договорить он не успел. Корабль вздрогнул, по палубе пробежала ощутимая волна вибрации — и всё.

— Я проверить. — Он скрылся в проёме двери и тут же помахал нам рукой, предлагая проследовать за ним. Ну что я могу сказать — кают компании больше не было. Был просто пустой отсек с кое-где валявшимися и неузнаваемыми обломками. Роскошного иллюминатора, ранее украшавшего стену подле того места где ранее был обеденный стол, тоже не было. Была приличная дыра, по краям сохранившая осколки бронестекла.

— Надо было по периметру лепить, — покосившись на такие осколки проворчала Ариша. — А ты по центру прилепил, да?

— Ага, — подтвердил он.

— Выберемся, — Ариша прервалась, рыбкой ныряя в дыру бывшего окна, — я тебя на курсы минёров пошлю. Подучат.

— Спасибо! — Александер жестом показал мне следовать за Аришей. Я не рискнул так же грациозно нырнуть в окно и просто перекинул своё лёгкое тело наружу, придерживаясь за раму.

Отойдя, точнее отпрыгав, от корабля на десяток шагов я окинул взглядом его корпус. Если смотреть спереди — корабль был в полном порядке. Но вот вид сзади снизу сразу давал понять, что эта птичка отлеталась. Разрушения были конкретные. Шар-ядро Таргоидов просто вырвал кусок корпуса снизу, прихватив с собой дюзу главной тяги и серьёзно искалечив пару вспомогательных. Орудия Главного калибра, располагавшиеся сверху, за рубкой, удар просто вырвал из штатных креплений — теперь вместо них в пространство торчал какой-то веник из проводов, тяг и балок.

— Идти придётся на вторичных вспомогательных, — обойдя корабль, из-за кормы появилась Ариша. — Медленно и печально, но пойдём.

— Куда пойдём? — Я рывком повернулся к ней, но не рассчитал усилия и меня закрутило волчком. — Карта сдохла, забыла?

— Туда, — она вытянула руку, указывая на что-то слева от меня и игнорируя мои последние слова. Кое как остановив вращение я посмотрел в ту сторону. Холмик. Обычный, ни чем ни примечательный холмик. Правда — единственный на всём окружавшем нас пейзаже.

— А почему туда?

— А потому что больше некуда, — несильно подтолкнул меня в направлении холма Александер. — Давай, шевели поршнями.

И мы двинулись к холму.

До холма мы допрыгали за пару минут — планетоид был маленьким и то, что мы приняли изначально за холм, при нашем приближении оказалось небольшой горой, до этого скрытой от нас горизонтом каменюги. Не могу сказать, что гора представляла какой то особый интерес — так, каменный вырост из поверхности, повыше иных, местных. Такого же серо-жёлтого цвета, как и всё окружающее. Она просто выступала из поверхности. Ради очистки совести мы обошли её кругом — безрезультатно. Камень и только камень.

— Ну что? Убедились? — Я приготовился произнести обличительную речь в адрес моих товарищей, упрекая их в самонадеянности и призывая заняться ремонтом корабля… как перед нами появилась Бродяжка. В своём любимом вечернем платье.

Я снова, уже второй раз за сегодня, подавился набранным в грудь воздухом.

— Эккккхххх… — выдохнул я и уже приготовился задать дурацкий вопрос типа — «А это ты?», как меня опередила Ариша.

— Показывай, где тут вход.

— Вход? Куда? — Я задал другой, не менее глупый вопрос, но меня опять проигнорировали. Бродяжка кивнула и показала рукой на склон горы — будто повинуясь её жесту в склоне образовался проход, уже по знакомой мне технологии — часть поверхности просто растаяла, а внутренность прохода осветилась двумя дорожками из святящихся точек.

— Пошли, — Ариша не оглядываясь направилась внутрь и я последовал за ней. Замыкающим шёл Александер, будто они с Аришей конвоировали меня.

Как и в прошлый раз коридор закончился внезапно — мы ввалились в уже знакомое мне сферическое помещение с зеленоватыми стенами, по которым неспешно перетекали тошнотно-жёлтые не то разводы, не то потёки.

— Ты бы хоть новый дизайн придумал. — Обращаясь в пустоту произнёс я.

— Зачем? — тут же ответил Голос. — Помещение функционально и достаточно.

— Бродяжку верни! — Вдруг выскочил из-за моей спины Александер и я с удивлением отметил, что теперь они оба прятались за моей спиной как за щитом.

— Возвращаю. — Голос был всё так же спокоен и лишён эмоций.

Часть стены справа от нас набухла, опала, формируя женское тело, истончилась — создавая впечатление что на стене просто барельеф. Барельеф, изображающий нашу Бродяжку. Я даже успел испугаться, что Древний поглотил её или превратил в эдакую зелёную статую, но барельеф продержался пару секунд — зелёные массы втянулись обратно в стену, а перед нами появилась Бродяжка — в своём скафандре, а не в платье, в котором я подсознательно ожидал её увидеть.

— Ч-Что? — она открыла глаза. — Вы? Ну как не вовремя! — Она даже притопнула ножкой в возмущении. — На самом интересном месте!

— Ты о чём, дорогая? — Осмелевший, или воодушевлённый её присутствием, Александер подошёл к ней и взял за руку.

— Я была Императрицей Аглаей 22 и только что подписала Указ о геноциде ксеносов! Всё инородное должно быть искоренено! — В её голосе проскочили незнакомые нам ранее жесткие нотки. — Всё, что в хитине должно быть сожжено! Очистим вселенную для Людей! — Она подняла вверх сжатый кулак.

— Я подключил её к историческому блоку своей памяти, что бы она не скучала ожидая вас. — Пояснил Голос. — Отчёт от Посланника я получил и я констатирую что вы выполнили положенное. Теперь, следуя вашей традиции я выполню ваши желания.

— Я желаю… — Начал было я уловив паузу, но Голос тут же продолжил.

— А так как вы существа несовершенные, я сам определил для вас ваши желания, исходя из максимального для вас блага.

— Хм… — Теперь Ариша попыталась высказаться, но с тем же что и у меня результатом.

— Цените милость мою. — Продолжил Голос. — И снимите скафандры. Тут можно без них.

Мы подчинились как автоматы. Я отстегнул перчатки, откинул шлем и вдохнул слегка влажный воздух помещения. Ни запахов, ни вкуса — просто слегка прохладный и влажный, как после небольшого дождя, воздух. Сделав несколько вдохов я окончательно раскрыл замок ворота и расстегнул скафандр, не спеша, впрочем, полностью от него освободиться.

— Во первых я забираю свои модули из вас.

По моему телу тут же забегали холодные мурашки. Их бег поначалу был хаотичным, но потом в нём проявилась какая то упорядоченность — они все разом, как солдаты получившие приказ, направились к моей левой ладони. Её на миг обдало жаром и что-то звякнуло об пол у моих ног.

Вскрикнула Бродяжка и обернувшись я увидел зелёное кольцо, быстро вращавшееся вокруг её головы. Ещё миг и кольцо поднялось над её головой и втянулось в стену.

— Ох… — Простонала девушка, закрывая лицо руками и практически падая в заботливо подставленные объятья Александера.

Переведя с них взгляд на Аришу, я заметил проскользнувшую в её глазах зависть и решился. Нагнувшись я поднял с пола небольшую прямоугольную пластинку желтоватого цвета толщиной в спичку.

— Ариша, — начал я. — Я вот из этого хочу пару колец сделать… ты не против будешь… ну, одно из них принять?

От неожиданности моя девушка даже приоткрыла рот и мне стало понятно, что с такими вопросами к ней ещё ни кто не обращался. Увы — но ответа я не получил, т. к. снова возник Голос:

— Избавьте меня от ваших примитивных чувств. Примитивы.

— Во вторых я сохраню вам память о произошедшем, а носитель Посланника сохранит память о том, что она успела увидеть.

— А нам посмотреть можно? — Не отрываясь от Бродяжки спросил Александер. — Чуть-чуть, а?

— Среди вас есть разумные, — в Голосе послышалось одобрение.

— И в третьих. — Он немного помолчал и если бы он был человеком, я бы решил что он сознательно нагнетает обстановку.

— За вашу службу я вознагражу вас величайшем даром — Бессмертием!

— Чем? — Поражённо выдохнула Ариша.

— Вы будете бессмертны и узнаете все тайны этой Галактики. Я поглощу ваши сознания и растворю их в себе. Вы станете моей частью!

На меня обрушился просто океан счастья. Стать Им, его частью! Узнать всё о вселенной, все тайны, все секреты…

— Ты будешь всемогущ… — Зашептал мне на ухо вкрадчивый голос.

— Ты узнаешь всё… — Мои друзья, стоявшие передо мной вдруг пропали, а я оказался на командном мостике Основного Имперского Разрушителя. Я, Адмирал Империи Человечества, вёл свой флот во исполнение воли моего Императора! Никогда до этого Человечество не собирало столь внушительных сил! Членистоногие будут повержены…

Короткий проблеск черноты и вот я уже на поверхности планеты с малиновым небом и пепельной растительностью.

— Вперёд! Жги! — Сбоку от меня вскакивает человек в боевом скафандре с тонкими золотыми кантами Лейтенанта. Его к нам неделю назад прислали, предыдущий продержался с месяц, пока не погиб в атаке. Я вскакиваю за ним, на ходу паля куда-то вперёд из штатного штурмового лазерника и замечаю как Лейтенант падает, словив кислотный шар от метателя. Быстро он… уловив движение слева в небольшом кустарнике, я стреляю туда, и из зарослей на меня выпрыгивает пробитое в нескольких местах хитиновое тело. Исступлённо жму спуск, поливая его импульсами, инсект падает на меня, сбивая с ног…

Чернота…

— Итак, господа студенты, — я стою на кафедре аудитории, до отказа забитой молодыми людьми, внимательно ловящими каждое моё слово. — Цивилизация инсектоидов оказалась гораздо древнее, чем мы ранее предполагали. Сейчас, спустя почти две сотни лет после их усмирения мы с уверенностью можем сказать, что они представляли собой структуру с одним управляющим стержнем-маткой, в отличии от их, так же инсектоидных предков. Эти предки, которые потом клонировали скажем так… мнээээ… Наших инсектов, были гораздо более продвинуты и если бы наши силы встретились бы с ними в период их высшего могущества… — Я многозначительно замолкаю.

Чернота… чернота… чернота… и Голос. Вкрадчивый, обволакивающий:

— Ты познаешь все наслаждения мира…

Передо мной сладко изгибается в танце стройная девушка. Вот к ней присоединяется вторая… третья. На пятой я перестаю их считать — зачем? Небеса послали удачу — надо ей пользоваться, а не считать. Я откидываюсь на подушки и не отрывая взора от танцующих протягиваю руку в сторону, что бы тут же ощутить тяжесть налитого до краёв вином кубка. Отпиваю и небрежно отбрасываю почти полный кубок себе за спину. Кто-то вскрикивает.

— Мой господин, — ко мне почтительно наклоняет своё безбородое лицо старший евнихус. — Кого вы выберите на сегодня? Это свежайшая серия клонов, с особо обострённой чувствительностью к ласкам и боли.

Хм… к боли? Это интересно. Я слегка шевельнул головой и ко мне тут же снова склонился евнихус.

— Пусть исполнят стриптиз. Я решу которую…

Тот склонился ещё ниже и, так и пребывая в склонённом состоянии, попятился назад. Я устало вздохнул. Скука… То ли дело у моего предка, жившего почти три сотни лет назад. Великий Адмирал, с крохотным флотом бросивший вызов неисчислимым полчищам гигантских жуков. Бросившийся в отчаянный бой — и победивший! А я? Всего лишь Его потомок, которому не досталось таких славных дел и всё, что мне остаётся — развлекаться с этими куклами. Ладно… Пусть танцуют. Лучшую — в пыточную, вторую я пристрелю без затей… или придумать что-то особенное? Ха! Учёные говорят что они разумны, эти клоны. Эти умники чего только не говорят… Их создали для моего удовольствия, вот и буду получать его всеми возможными способами.

Что-то кольнуло меня в бок.

Чёрт! Ничего слуги не умеют! Наверняка это остаток украшений вчерашней. Распустил я их всех… распустил. Может казнить? Массовое сожжение устроить? Заманчиво, заманчиво. Обдумаю это в пыточной. А сейчас стриптиз! Я слегка кивнул и девушки начали свой танец.

Снова что-то кольнуло в бок и я поморщился. Что смеет отвлекать меня от стриптиза?!

Откуда-то из подсознания пробилась мысль — стриптиз. Ариша. Стриптиз… Ариша? Кто это? Ах, это же моя Ариша… Какая моя? Ариша? Плебейское имя. Вот была бы Арисикусь или Арисиэль — другое дело.

Снова укол и я опять морщусь, отвлекаясь от стриптиза, а когда возвращаю взгляд на девушек — вижу что продолжает танец только одна. Одна, но с лицом Ариши. Ариша танцует для меня стриптиз.

— А она ничего, твоя Ариша. — Вдруг раздался голос древнего Адмирала и его внезапно поддержал седой профессор прямо со своей кафедры. От этих голосов повеяло какой-то свежестью что ли, в отличии от тягучих мыслей Адмиральского потомка… и я освободился от наваждения.

Мутным взглядом я обвёл помещение — мои товарищи, я скорее угадал в этих, наполовину затянутых в стены силуэтах их, они медленно погружались в зелёную жижу стен. Александер так вообще совершал бёдрами характерные движения, стремясь побыстрее погрузиться в Древнего. Их скафандры, в отличии от моего, валялись на полу.

— Ну что же ты… — Снова прошелестел в моей голове голос. — Снимай его и иди…

Я машинально потащил застёжку вниз, но замок не пошевелился. Заело? Дёрнул вверх — идёт нормально. Повёл вниз и рука упёрлась во что-то твёрдое и холодное. Это что-то и мешало замку дойти до конца.

Нужно убрать — я взял предмет в руку и приблизил к лицу. Нож? Тут? Откуда?! Но тут же вспомнил — это же мой сувенир от жуков. Как там его она называла? И кто — она? Зачем называла? Кого называла?

Слишком много вопросов. Я перехватил кортик, о — это кортик! Я вспомнил название этого! Перехватил его по удобнее и мою ладонь обожгла ледяная вспышка, заставившая меня почему-то только крепче сжать рукоять. Холод ледяной освежающей волной начал заливать моё тело изнутри — как металл заполняет пустотелую форму при изготовлении чего либо полезного и по мере продвижения этой волны мои мысли и мой рассудок начали восстанавливаться.

Я мысленно застонал припомнив потомка того героя флотоводца — ведь я же был им! Зачем? Зачем — я посмотрел на кортик, Зачем ты меня разбудил? Стыдно-то как, Господи!

В отчаянии, сгорая со стыда я взмахнул кортиком и со всей силы вбил его остриё в стену.

С каким-то хрустом зелёное лезвие вошло в зелёную же стену а мою руку внезапно отбросило от рукояти. Кортик задрожал и внезапно начал погружаться и растворяться в стене. Внезапно он замер, задрожал и вокруг него стена пошла волнами. Сначала небольшими, но постепенно волны начали усиливаться, да так, что всё помещение, до этого представлявшее из себя совершенную сферу, начало хаотично меняться — будто великан мял в ладони мягкий пустотелый шарик.

За моей спиной послышался шум падающих тел и вскрики. Я обернулся — мои друзья пытались встать, но всё те же волны опрокидывали их. Кое-как нам удалось выбраться, выкатиться в относительно спокойный коридор и натянуть скафандры.

Не сговариваясь, мы рванули к своему кораблю. Взлетели мы вовремя — волнами начала ходить и поверхность планетоида, а кое-где она даже лопалась и тогда пространство освещалось короткой вспышкой ослепительно белого цвета. Эта фантасмагория продолжалась с минуту — мы едва успели отойти от планетки на десяток километров.

Вдруг планетоид начал наливаться белым свечением, белое сменилось красным, красное — оранжевым и далее по всему спектру, после фиолетового опять возникло белое свечение. Оно становилось всё ярче и ярче и внезапно пропало.

Вместе с планетой.

Там где был планетоид простиралась пустота.

— Что? — Кажется этот вопрос задал Александер.

Я молча пожал плечами.

— Наверное… — Начала было Ариша, но её прервала Бродяжка.

— Ты изгнал его. — Она обличительно вытянула палец в моём направлении. — Ты принёс Оппонента и они начали войну. Между собой. Не спорь, я знаю.

— Откуда?

— Я сохранила память последних секунд до Разрыва с ним! Он… испуган. Начал защищаться, Оппонент накопил много сил. Господин ушёл из этого континуума, но Оппонент последовал за ним.

— И что теперь? — Прищурившись спросила у неё Ариша.

— Теперь они будут воевать в других измерениях. Пока один не победит. Но не победит никто, силы практически равны.

— Отсюда они, ты говоришь, ушли? — Всё так же внимательно на неё смотря спросила Ариша.

— Да. И сюда не вернутся.

— Точно?

— Да. Сил на новый пробой метрики не хватит — после их войны.

— А помириться они могут?

— Исключено, — Бродяжка даже замотала головой. — Господин создал Оппонента своим врагом, тот не может помириться с ним в принципе!

— Девушки, — прервал их общение я, — Ариш, ты была права — карта заработала, это действительно были помехи.

— И где мы? — Казалось, Ариша полностью утратила интерес к теме Древнего, склоняясь над картой.

— Тут. — Я уменьшил масштаб, чтобы стали видны обитаемые людьми миры. — Совсем близко, дотянем. Прыжков пять-шесть.

Она кивнула соглашаясь, и я продолжил курс.

— Погоди, — видя, что она хочет отойти я придержал её за руку. — Я там ну, пластинку ту. Забыл короче. Ты обычные кольца, то есть, ну, стандартное кольцо…?

Она внимательно посмотрела на меня и ничего не сказав, ушла на своё место второго пилота.

— Я подготовила курс. — Сообщила она некоторое время спустя и я склонился над картой.

— Ээээ… дорогая, а ты уверена, что нам туда надо? — Проложенный ей курс вёл к Тронному миру Империи, на станцию-резиденцию Имперской Инквизиции. А вот встречаться с инквизиторами, особенно после всех тех бед и невольно пройденных приключений, мне не хотелось совсем.

— А как ты думаешь? — Она повернулась и сквозь забрало её шлема я увидел как лёгкая улыбка на миг осветила её лицо. — Темнее всего — под пламенем свечи. Я уверена что вот там, — она кивнула в сторону карты, — там нас искать не будут. И кроме того… — она заколебалась, но продолжила, — у меня там знакомый падре есть.

— То есть ты — согласна?! — У меня перехватило дух от радости. — Деньги у меня есть, не переживай. Мы могли бы на любой попутной Станции обряд провести, а потом выбрали бы планету-курорт и осели бы там, а? Не знаю как тебе — а мне весь этот космос уже надоел. Хочется просто пожить.

— Как скажешь, я согласна. Но только после того как мой, — она выделила голосом слово «мой», — мой падре, он был, — её голос дрогнул, — он долго был моим наставником, как он нас обвенчает.

— Хорошо, — согласился с ней я, в тот момент я был готов согласиться на всё, что угодно, лишь бы быстрее добраться до её падре. — Но потом — вниз, на планету.

— Я согласна. — Скажи, — я поднёс палец к кнопке активации прыжкового модуля. — А тебе что показал Древний?

Ариша вздрогнула — это было видно несмотря на то, что она была в скафандре.

— Этого я никому не расскажу, — девушка повела плечами, будто замёрзла.

— И тебе… ммм… гадостно было?

— Мне кажется, — ушла она от ответа, — это не он выбирал нам что смотреть, это мы выбирали, показывая сами себе отдельные наши черты.

— Думаешь? — Я вспомнил последнего персонажа и почувствовал как краснею.

— Не знаю, — она вздохнула. — Давай закроем эту тему, а? Полетели уже.

Я вздохнул и нажал кнопку прыжка.

До цели назначения, системы Камадхеу, мы добрались вполне спокойно, без особых приключений. Я, правда, сомневался что мы доберёмся туда одним куском — при каждом входе и выходе в гипер Корвет жутко трясло и по палубе пробегали волны вибраций, которые я ощущал даже несмотря на хорошую амортизацию капитанского кресла. Но всё обошлось — мы выпрыгнули около знакомой жёлтой звезды и я развернул корабль к Станции.

До самой станции мы так же добрались спокойно, я влился в плотный транспортный поток и никто не пытался нас остановить.

А вот заход в Станцию и сама посадка доставили мне несколько неприятных мгновений. Сначала нас слишком долго мурыжили — не давали платформу. Правда, дежурный Диспетчер потом извинился — близилось очередное Коронное торжество, не то день тезоименитства Самой, то ли день рождения Её любимой собачки — я не стал вдаваться в детали. Все большие посадочные платформы были заняты грузовозами и мы смогли получить «Добро» только когда их длинная и неповоротливая цепочка полностью покинула пространство Станции.

— Вам назначена платформа № 6, — проинформировал нас Диспетчер. — Ваш корабль сильно повреждён. Вызвать аварийку, спасателей, медиков, ремонтную бригаду?

— Нет, спасибо. Дотянем. А там уже разберёмся.

— Как скажите, — получив отказ Диспетчер сразу потерял к нам интерес. — Должен вас предупредить — выброс мусора в пространстве Станции карается штрафом. Повторный — уничтожением.

— Мусор? — Не понял предупреждение я.

— Когда от вас что-то отвалится, — снизошёл до пояснений Диспетчер и отключился, хотя я успел напоследок разобрать его недовольное бурчание: — Летают на хламе, нищеброды, а мне потом…

Ругаться с ним я не стал и сосредоточился на том, что бы довести наш израненный и избитый корабль до нужной платформы.

Сели!

Сели и даже не развалились по пути. Если быть честным — разваливаться мы начали уже после посадки — когда платформа пошла вниз, перенося нас во внутренний ангар. То ли усиление гравитации сделало своё дело, то ли последний толчок платформы оказался слишком резким — но едва движение прекратилось как снизу раздался протяжный скрежет, завершившийся предсказуемым грохотом. Я не стал разбираться — что именно отвалилось и просто дал команду бортовому компу срочно отключить все системы.

Когда погас последний индикатор я отстегнул ремни, встал, с наслаждением потянулся и открыл шлем, вдыхая уже порядком позабытый воздух Станции.

Корабль мы покинули всё тем же маршрутом — через бывшее окно кают-компании.

Спустившись на платформу я первым делом осмотрелся — было интересно узнать, что же там отвалилось. Я бы не удивился, увидев валяющийся на платформе вспомогательный движок, но всё оказалось проще — отвалилась секция брони.

— М-де… ремонт тут будет стоить прилично. — Я попинал сапогом кусок брони.

— Ремонт? А зачем он нам? — Ко мне подошла Ариша. Она уже откинула шлем и её волосы слегка шевелились под потоками воздуха, активно вентилировавшего помещение. Из Корвета явно что-то химическое вытекало и автоматика спешно прокачивала кубометры воздуха, оберегая нас от возможного отравления.

— Пошли отсюда, — она протянула мне ладонь, уже освобождённую от перчатки и я торопливо отстегнул свои, стремясь взять её ладонь в свою, что бы ощутить тепло её руки.

— Пойдём, — она потянула меня к выходу из ангара. — Я уже связалась с падре, он должен ждать нас.

Так, взявшись за руки, мы покинули ангар. Настроение у меня было самое романтическое. А как же! Сейчас перетерпеть этот несомненно скучный ритуал и всё! С любимой вниз, на любую из планет! Сегодня вечером я уже буду плескаться с ней в тёплом прибое, полежу на горячем песке, а вечером… а вот вечером… Из мира мечтаний на грешную землю меня вернули слова Ариши, с которыми она обратилась к подошедший к нам, или это мы подошли? Я не заметил точно, пребывая в своих грёзах, к фигуре, облачённой в грубые и серые монашеские одежды с глубоко надвинутым на лицо капюшоном.

— Учитель! — Ариша выдернула свою ладошку из моей и встала на колени перед святым отцом, что вызвало у меня чувство нарастающего недовольства по отношению к этой фигуре. Что бы моя, МОЯ женщина, вставала на колени перед кем то кроме меня?! Да будь он хоть трижды учителем. ОНА — МОЯ! Я скрестил руки на груди, уставившись на фигуру максимально враждебным взглядом.

— Встань, дочь моя, — прошелестел смутно знакомый голос из глубины капюшона: — Справилась ли ты со своей миссией?

— Да, Учитель.

— Древнее Зло повержено?

— Оно изгнано из нашей вселенной.

— Хорошо, это тоже приемлемо. — Фигура протянула руку к Арише и та немедленно поцеловала её. Это было уже чрезмерно для меня и я сделал шаг вперёд, намереваясь высказать этому типу, всё, что я думаю о нём и об его религии.

Сделать я смог только один шаг — мой порыв был тут же пресечён крепкими руками схватившими меня.

Щёлк! — Я ощутил прикосновение к рукам холодного металла. Наручники! Усиленные наручники — автоматически определил я опустив глаза — это было единственное движение, которое я смог сделать — держали меня очень профессионально.

— Как предсказуемо. — С каким-то даже сожалением произнесла фигура чуть поворачиваясь ко мне. — Дочь моя, ты что — действительно хотело связать свою жизнь с этим?

— Учитель, — Ариша встала с колен. — Я выполняла волю Вашу и готова исполнить её до конца, если на то будет Ваша воля.

— Ну что ты. Я же не зверь. — Фигура подняла руки, откидывая капюшон и я дёрнулся, да так, что не ожидавшие этого штурмовики, а это были именно они, слегка покачнулись. Только покачнулись — не более того.

— Тодд?! — Выдохнул я. — Ты же сдох! Свихнулся и сдох!

— Слухи о моей смерти были крайне преувеличены, — с наслаждением процитировал слова классика Тодд. — Эта информация была, прости мою тавтологию, дезинформацией. Да-да-да. Всё это было сделано, что бы заставить тебя, заметь — добровольно, — он со значением поднял палец вверх, — выполнить эту работу. И мы оказались правы — ты её сделал.

— Ариша! Скажи ему! Мы же жениться хотели?!

В ответ девушка только усмехнулась:

— Ты и в правду решил, что я променяю служение Церкви нашей — тебе? — Она фыркнула и отошла за спину Тода, встав чуть сзади и слева от него.

— А как же планета? Море… семья? — Чувствуя, что падаю в какую-то пропасть, жалко пролепетал я, уже понимая что меня опять кинули. Все кинули — даже та, которую я любил.

— Братья и Сёстры по вере — вот моя семья. — Напыщенно ответила та, которую я уже считал своей суженой.

— А я? А как же я?!

— А ты, пилот… ты долетался. — Ответил за неё Тодд и Ариша кивнула, соглашаясь с его словами. — За тобой слишком большой хвост грехов.

— И что? — Я попробовал гордо задрать подбородок, но рука штурмовика, лежавшая на моём затылке, позволила мне только гневно, ну я надеюсь, что гневно, сверкнуть глазами. — Судить будите? А адвокат? Присяжные?

— Я буду и твоим адвокатом и обвинителем и судьёй. — Почти ласково произнёс Инквизитор Тодд.

— Как твой обвинитель я обвиняю тебя в многократных сношениях с врагом Человечества, в осквернении Храмов других религий, в неуважении к вере, в воровстве, мошенничестве и в совращении и прелюбодеянии.

— В каком прелюбодеянии? В каком совращении? Ничего же не было?!

— Не было? — Тодд покосился на Аришу и та согласно кивнула. — Хорошо. Суд справедлив. Последние два обвинения снимаем.

— Как обвинитель я требую для тебя смертной казни. Как твой адвокат — я не нахожу смягчающих обстоятельств. И как Судья, — он вздохнул и хлопнул в ладоши. — Приговариваю тебя к расстрелу. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. — Он снова приготовился хлопнуть в ладоши, но Ариша подняла руку.

— Ваше святейшество, вы позволите?

Тодд кивнул.

— Он всё же помог справиться с Древним.

— Признаю. Но он был замаран присутствием его.

— И он не, — она слегка покраснела. — Не домогался до меня. Вёл целомудренный образ жизни.

— Ты что? Хочешь защитить его? Он всё же дорог тебе?

— Нет, Учитель. Ни разу. Расходник он. Но вы же сами учили, что необходимо учитывать мелочи.

— Ну да. Помню. — Тодд недовольно поморщился. — Хорошо. Приговариваю его к… — он на секунду задумался. — К двадцати одному году каторги. На терроформировании. Пусть пользу приносит. — И он трижды хлопнул в ладоши, закрепляя приговор.

К моей шее прикоснулся холодный металл инжектора и последнее, что я увидел — удалявшиеся по коридору фигуры Тода и Ариши, причём моя несостоявшаяся жена шла с ним, держа Инквизитора под руку.

А потом всё заволокло чернотой и сном.

 

Глава 11

— 2775!

— Здесь!

— 2776!

— Здесь!

— 2777!

— Я! — Я по привычке снова нарушил устоявшийся порядок переклички каторжников нашего лагеря. Не специально, просто задумался и на автомате, вместо общепринятого «Здесь» выпалил более гражданское «я».

— Я?! — Капо нашего отряда также привычно-обречённо изобразил гнев и голосом, обозначавшим неизбежность наказания продолжил. — Головка от… самонаводящийся ракеты, твою мать, три семёрки! Опять мечтаешь?

Процедура была рутинной и привычной и я продолжил игру по устоявшимся правилам:

— Виноват, господин капо. Здесь!

— Здесь он… — недовольно пробурчал капо, — вот лишу пайки, а работы подкину. И я так сделаю, черти меня раздери, болван головоногий! — Но браслет на моём левом запястье уже провибрировал, сообщая мне, что Система меня опознала, подтвердила моё присутствие в лагере и гарантировала мне утренний паёк вкупе с заданием на дневные работы. Я покаянно опустил голову и снова погрузился в воспоминания.

— 2778!

— Здесь!

— 2779!

Я перестал прислушиваться к дальнейшей перекличке. Зачем? Своё я прокукарекал, теперь ещё минуты три-четыре до её окончания, потом капо скажет дежурное напутствие и мы пойдём завтракать. Перекусим — и по работам.

Брат Тодд, да гореть ему в аду вечно, сдержал своё слово. Когда я очнулся — после той кхм, беседы, я обнаружил себя на нарах в трюме транспортника, среди ещё нескольких сотен подобных мне «счастливчиков». Всё моё имущество, что было на мне в момент встречи с Тодом, пропало. Но и сказать, что взамен наша добрая мать-церковь ничего не дала я не мог — на мне был стандартный комбез яркого, химически-пронзительного зелёного цвета и широкий браслет на левом запястье. Едва я занял более-менее вертикальное положение, как он ожил — завибрировал, привлекая моё внимание. Одна из его широких секций засветилась оранжевым и я машинально ткнул в неё пальцем. Из моментально проявившегося голо-экрана я узнал, что отныне я — осуждённый № 5447032777. Осуждён высшим советом Судий Святого престола и срок моего наказания — 21 год каторги. Последние слова сообщения — про год и каторгу выделялись на общем фоне и я ткнул пальцем в эти слова. Как и ожидалось — это была гиперссылка, активировав которую я вызвал следующее окно. Прочитав текст и посмотрев на сопровождающую его картинку я крепко задумался. Да, наши наисвятейшие умеют держать своё слово. Текст описывал место, где мне предстояло провести следующие пару десятилетий — четвёртая планета системы Oxlahatta. В этой системе не было даже Станции — всего пара орбитальных платформ составляли всё её население. А вот четвёртая планетка попадала под закон о терроформировании. Почему её до сих пор не освоили — было решительно непонятно. Второй непоняткой было то, что система находилась в Федеральном пространстве. И как я, гражданин Империи, мог попасть на Федеральную зоны — мне это было непонятно. Хотя… я же одновременно был и Адмиралом Федерального флота и Тодд, что б он сдох раз десять подряд, говорил что-то о сотрудничестве с Федералами. Вот, походу — под этот договор меня и оформили. И, похоже что мне и тут свезло — одного того памятного угона новейшего Федерального корвета было бы более чем достаточно, что бы поставить меня к стенке. А тут — всего-то 21 год каторги. Я даже повеселел — легко отделался, сразу не шлёпнули. Но радость моя была недолгой, радовался ровно до того момента, пока не ткнул пальцем в весело крутящийся шарик планетки, которая должна была стать моим домом на следующие десятилетия.

В ответ на моё прикосновение шарик развернулся в плоскую карту с более-менее подробным описанием особенностей поверхности. По мере чтения настроение моё резко падало, а, когда я дочитал текст до конца, то мне захотелось сделать несколько вещей сразу — повеситься и горько пожалеть, что штурмовики не пристрелили меня ещё в ангаре. Планета, да — была запланирована под терроформирование, точнее не под терроформирование — под заселение. Землеподобная планета. Редкость, можно сказать — жемчужина на просторах Галактики. Атмосфера — вполне пригодная для дыхания. Небольшой избыток кислорода, отсутствие особо злобных вирусов, неглубокие и тёплые моря, отсутствие агрессивной и голодной флоры и фауны — всё это делало планету более похожей на Рай. К этому можно добавить обилие съедобных фруктов на суше и похожие на гигантских мокриц морские обитатели с чрезвычайно вкусным мясом. Рай, да и только. Так же думали и первые колонисты, они даже свой первый городок назвали — Небеса, столь рады они были такому гостеприимному окружению.

Неприятности начались немного позднее — когда колонисты организовали второй город — Мон Плезир и начали закладывать третий. Название третьему придумать не успели — ОНО пробудилось. Второй город, едва-едва заселённый, был разрушен в ноль. Полностью. Его жители только и успели что пискнуть в эфир невнятное — «нас атакуют…». Посланная группа спасателей не вернулась, успев сообщить только что видят руины Мон Плезира. После чего связь прервалась. Но ведь это же Рай! Что тут может быть такого? — Удивилось руководство колонии и послало ещё пару групп — одну за другой. Шедшая последней успела доложить, что идущую впереди колонну что-то атаковало, что бронированные колониальные вездеходы лопаются и… и смолкла навсегда. Тут руководство поняло, что что-то пошло не так и… и что делает руководство в таких случаях? Эвакуирует. Себя, любимого. Так и произошло и на этот раз — вся информация была закрыта а топ менеджмент тихо погрузился в свои шатлы, яхты и свалил на орбиту. Ибо они это соль земли а внизу там… Ну вы и сами понимаете. Ну, а с орбиты, как вы опять же понимаете, очень удобно «руководить» обороной. Вот они и «руководили». До упора, т. е. до последнего колониста…

А когда колонисты кончились — послали СОС. Справедливости радо стоит отметить, что руководство колонии не только наблюдало, но и записывало происходящее на планете. Долгое время эти данные и были единственным свидетельством о произошедшем. Почему долгое? С начала руководство Федерации не могло поверить, что на Райской — так журналисты окрестили планету, что-то могло произойти. Потом — осознав масштаб произошедшего, шутка ли — почти две сотни тысяч человек погибло, начали замалчивать. Ещё позднее, сквозь зубы признали произошедшее, но списали всё на экологов, сделав их крайними — мол те плохо исследовали планету, дали неверное заключение. У кого-то отобрали награды и премии, какого-то стрелочника осудили и посадили — всё как обычно. Планету закрыли на карантин и стали готовить военную экспедицию. Всё это я смутно помнил — в детстве рекламу колонизации Рая крутили из каждого утюга. Это я хорошо помнил. С плакатов атлетически сложенные юноши и девушки протягивали невиданные плоды, убелённые сединами пенсионеры аппетитно жрали какие-то блюда местной кухни — и молодели на глазах. Куча компаний была готова скупить вашу недвижимость в обмен на аналогичное — так они обещали, на планете. И многое-многое другое. А потом как отрезало. Помню я долго изводил родителей вопросами — когда мы поедем в Рай? И почему мы туда не едем, если там всё так хорошо?! Помню как отец мне сказал — «свой рай заслужить надо», прекратив этой фразой моё нытьё. Нытьё-то он прекратил, но в своих детских мечтах я бродил по густым лесам Рая, срывал и ел чудо плоды и купался в кристально чистых озёрах. Поначалу один, а потом, по мере взросления — с подружкой, как две капли воды похожей на девицу с рекламного плаката.

А потом всё кончилось. Краткие сообщения об экологической катастрофе, гибели колонистов. О прекращении программы колонизации до окончания расследования и тишина.

Не было такой планеты. И рекламы — не было. Интерес общественности быстро переключили на что-то другое, потом ещё на другое и о Рае все забыли. Все — кроме военных. Из информационной справки следовало, что два штурмовых корпуса, каждый по пять тысяч бойцов, были десантированы на поверхность планеты в районе руин г. Небеса. Они успели развернуть полноценный средний форт до того, как их атаковали. Как следовало из отчётов выживших — атаковали неизвестные механоформы. В живых, после первой и единственной атаки, осталось менее тысячи бойцов, которые и смоги доложить о произошедшем. Из их докладов следовало, что силы атакующих были сравнимы с количеством бойцов на поверхности. Без особых усилий разметав оборонительные сооружения, механоформы ворвались внутрь форта и устроили там форменную резню, но едва в живых осталось меньше тысячи бойцов, их натиск ослаб, а затем и вовсе сошёл на нет. Агрессоры прекратили атаку и отступили. Причём, это отметили все выжившие, атакующие нападали исходя из схемы один-на-один. На одного бойца нападало одно «существо». Если к бойцу приходил кто-то из своих на помощь, то и к «существу» приходил на помощь свой, выравнивая количество участников. Так же все выжившие отметили, что по мере гибели защитников форта, машины так же выходили из боя, как бы ожидая выравнивая количество бойцов с обеих сторон. Ну а когда живых людей осталось меньше тысячи — дерущиеся механоформы замерли, прекращая атаки, и исчезли. Все скопом, одновременно, оставив после себя руины форта усеянные телами погибших бойцов. Только людей, хотя было достоверно установлено, что и атакующие понесли потери, анализ видео боя, записанного нашлемными камерами показал, что люди проигрывали со счётом 1:2, платя двумя своими жизнями за одно существо — именно существо, т. к. на многих видео было видно как под расколовшейся и явно металлической бронёй, скрывалось вполне уязвимое для простых ножей, да что ножей — уязвимое даже для простых кулаков в бронеперчатках, тело. Но увы — трофеев победителям, а именно победой люди посчитали данный бой, трофеев людям не досталось. Так, какие-то невнятные куски-обломки брони, антенки — не более того. Ни одного трупа. Ни даже половинки трупа чужого.

Отпраздновав победу, и не забыв, в строгом соответствии с армейскими законами, наградить непричастных и наказать невиновных, военные начали вторую фазу операции «Освобождённый Рай». Начали с того, что направили на поверхность ещё четыре корпуса, всего более двадцати тысяч человек. На сей раз бойцы были усилены бронетехникой и имели прикрытие с воздуха. Не вдаваясь в подробности, но если кому-то будет интересно — расскажу отдельно, все эти бойцы, практически все, остались на поверхности. Погибшими. Чужие не собирались сдаваться и наземная группировка была атакована равными им по количеству существами. Пилоты так же не были обделены вниманием чужих — странные, подобные стрекозам и столь же манёвренные летательные аппараты чужих атаковали их в воздушном океане планеты. Бой, точнее бойня, продолжался сутки.

Когда бойцов опять осталось менее тысячи — чужие исчезли, уступая поверхность людям.

— Ага! — Радостно потёрли руки в штабе операции. — Мы их таки победили!

И уже были готовы направить третью волну, очередные, уже 50 тысяч смертников, как аналитики забили тревогу, обратив внимание, что в обоих случаях атака чужих прекращалась, едва людей оставалось меньше тысячи. Обладатели Дубовых листьев на мундирах выслушали аналитиков… и послали все резервы — сто тысяч бойцов.

Как и следовало ожидать, в живых осталось менее тысячи. Но генералитет это не смутило, по их рапортам выходило что необходим ещё один, последний рывок — силы чужих кончатся и планета вернётся в лоно человечества.

От продолжения мясорубки солдат спасло наличие «мирного» крыла в Федеральном Парламенте. Аналитикам удалось донести информацию до пацифистов, которые не упустили своего шанса насолить милитаристам. В результате грандиозного скандала, будем политкорректными, военную операцию свернули, генералов пожурили за чрезмерное усердие, аналитиков — всем отделом наградили за проявление твёрдости в отстаивании гражданской позиции и сослали в какие-то Богом забытые гарнизоны, где они тихо спились.

На планете оставили крохотный военный контингент — около батальона и немного учёных, так что бы общее количество людей на поверхности не превышало одну тысячу человек. Постепенно были выявлены места, где на людей нападали чужие, а где можно было ходить без опаски. Правда ходить можно было только группками не более трёх — на четверых сразу нападали. Со временем стало ясно, что на Рае можно поставить большой крест. Перебить всех чужих или, как их по старинке продолжали называть механоформы, возможности не было. Выяснить откуда они берутся и почему нападают — тоже не получилось. Учёные уехали, а гарнизон медленно загибался, превратившись из места, где можно было, если выживешь, быстро сделать карьеру, в место ссылки для самых неугодных. Вроде как и почётная миссия — освободить и вернуть планету, а вроде и высшая мера. Шансы выжить при встрече с чужим оценивались как 70 на 30. Т. е. из семи боёв один ты проигрывал.

Потом некая светлая голова решила устроить на планете тюрьму — бежать-то некуда. А отсюда довольно быстро родилась и идея Каторги. Действительно — зачем содержать ЗК, кормить его, охранять — пусть делом займётся. Так на планете, некогда бывшей Раем, появилась Каторга.

Идея была проста как мычанье.

Осуждённый получал лёгкую броню, лёгкое стрелковое оружие и задание — провести патруль или уничтожить обнаруженные предыдущим патрулём (упокой Господи их души) особи. Выполнил и выжил? Молодец. Получи пайку и зачёт суток. Нет? Мы помянем тебя на вечернем построении. Это был кнут. Но была в этой схеме и морковка — время пребывания тут засчитывалось 1 к 5. Т. е., что бы мне выйти на свободу с чистой совестью, как советовал улыбающийся перекаченный альфа самец с рекламного плаката над входом на лётное полк, мне нужно было всего-то выжить четыре года, с хвостиком. А при том, что задания выдавали из расчёта два выхода в неделю, задача казалась совсем лёгкой. Но дьявол кроется в мелочах. Средняя продолжительность жизни ЗК на Каторге чуть-чуть не дотягивала до 4-х лет. Нет, конечно были и ветераны и долгожители. Знаменитостью Каторги был Эдвин. Он находился тут уже второй десяток лет, регулярно и исправно совершая два выхода в неделю. Он был осуждён на два пожизненных и отбывал их соответственно — одно за другим. Первое он уже отбыл — когда лет восемь назад его приволокли из патруля в состоянии клинической смерти. Откачали, подлатали и — списали первое пожизненное.

Другой знаменитостью бы Палёный. Он уже разменял тут первый десяток. О своём сроке он не распространялся, да особо никто и не интересовался.

Всё это я узнал в первые дни пребывания на Каторге. Новичкам полагался бонус — первые два месяца без выходов. За это время предполагалось что вновь прибывший освоится с местным климатом, флорой-фауной, познакомится с товарищами по несчастью и всё такое. Но на практике всё вышло иначе.

К концу первой недели со мной «случайно» пересёкся начальник отряда, к которому я был приписан.

— А, новенький, — поприветствовал он меня. — Ну как, осваиваешься?

Я неопределённо кивнул.

— Да ты не дрейфь. И тут люди живут. — И он поведал мне уже известную вам историю Эдвина и Палёного.

— Ты кстати, — начал он ковать железо, видя промелькнувшую в моих глазах надежду вырваться отсюда живым, — не заскучал ещё? А то смотри, если раньше выйдешь, я тебе засчитаю эти два льготных месяца по особому тарифу. Один к пяти. А?

Выходило заманчиво — закрыть год, ну — почти год, двумя месяцами. О, я уже знал — про мышеловку с бесплатным сыром. Видя моё колебание капо, так на жаргоне мы — ЗК, называли начальника, нанёс смертельный удар:

— Ты, как я вижу парень умный, из пилотов. В верхах тёрся. Да не мнись — видел я твоё дело. А на нём пометочка, кстати есть. Спросишь какая? — Он усмехнулся и провёл ребром ладони по шее.

— Ага, — он довольно хмыкнул, видя как я побледнел, — кому то ты из небожителей дорожку конкретно перешёл, мда… Но, — он склонился ко мне и заговорил доверительным тоном: — я их сам, этих сук, высших терпеть не могу, так почему бы нам им не подгадить? — Капо заговорщески подмигнул, отодвинулся и продолжил нормальным тоном. — Ты не думай, я не зверь. В патруль по периметру лагеря походишь. Тут тихо, всё выбито. Практически. Пару месяцев тут погуляешь, освоишься, стрелять научишься. А я тебе год спишу. Идёт? — Он протянул мне ладонь и видя, что я всё ещё колеблюсь, продолжил — уже с напором. — Ты статистику смотрел? Тут больше четырёх лет редко кто выживает. Соглашайся, дурень, — он снова сунул мне ладонь. — Это твой шанс, дебил. Ну, по рукам?

Поддаваясь его напору я пожал ладонь и мой браслет тут же провибрировал, подтверждая заключение соглашения.

— Отряд! Нале-во! — Крик-команда капо прервал мои воспоминания.

— В столовую! Шагом… марш!

В колонну по два мы неспешно двинулись в столовую. Начинался новый день Каторги.

Но, едва начав движение, строй сломался. Люди, кучкуясь по сложившимся группкам, неспешно, с беседой двинулись к корпусу столовой. Капо, видя столь явное пренебрежение дисциплиной, тоскливо вздохнул — ломание строя и следование толпой в столовую или барак после построения было неотъемлемым правом каторжан. Тихим протестом, вольностью, на которое руководство закрывало глаза, поддерживая игру в демократию. Да и зачем доводить людей до крайности — в конце концов все тут регулярно получали оружие, так что некоторые, небольшие поблажки, страховали и само руководство от случайной пули или импульса от свихнувшегося каторжника. Это все понимали и соблюдали негласные соглашения. Вы нас строите — хорошо, но только на поверках и разводах, а в остальном мы — вполне свободные люди. Вот только бежать свободным было некуда. Но на эту мелочь мы, каторжники, внимания старались не обращать.

— Как думаешь, что сегодня дадут? — Толкнул меня в бок второй член нашей секции, невысокий и худощавый мужчина средних лет, носитель клички Чип. Когда-то, в другой жизни он был инженером и занимался проектированием различных улучшений для боевых модулей Федерального Флота и тюнингом стандартных. И вот, в один не самый прекрасный день, он получил заявку на тонкую доводку прыжкового модуля. Вояки просили хоть немного снизить энергопотребление — у них не влезала очередная мега-пушка, а поиграться с новой игрушкой хотелось сильно. Очень сильно. Ну, он и улучшил — что-то там намудрил с накопителями или оптимизировал проводку — Чип пытался мне объяснить, что именно он сделал, но я перестал понимать его слова уже на третьей фразе. Короче — потребление энергии он снизил. Аж на целых 4 % — ровно столько не хватало для запитывания новейшего боевого лазера. Правда появился побочный эффект — если уходить в прыжок немедленно после стрельбы, то точность прыжка немного сбивалась. Совсем на чуть-чуть, около 1 а.е., что согласитесь — ничто в масштабах Галактики, о чём Чип в письменном виде — что потом спасло его от расстрела, предупредил старшего штурмана Тяжёлого Крейсера Прорыва. Но военные просто проигнорировали его предупреждения и, проведя серию стрельб на полигоне, немедленно прыгнули к Базе. У Базы они, вполне закономерно, не появились. Куда делся огромный Крейсер так и осталось загадкой. Сам Чип считал, что виной была небрежность штурманов, наложившаяся на возникшую погрешность. Суммарный вектор погрешностей загнал крейсер внутрь звезды. Суд принял во внимание его письменные предупреждения и заменил вышку на четвертак каторги. Так Чип стал каторжником.

Тут он, как и все мы, ходил в патрули, а в свободное время подрабатывал апгрейдом и тюнингом оружия. За что уже несколько раз был бит другими ЗК. Классно иметь ствол, который мощнее стандартного раза в три, но гораздо менее классно иметь мощный ствол, который может задуматься в самый неподходящий момент или вообще отказаться стрелять из-за вспышки местного светила. В общем все его улучшения имели и негативный бонус.

— Да как обычно, — ответил ему третий член нашей секции, субтильный тип по прозвищу Дик. Его история была проста до абсурда. Как-то раз он, житель отсталой агропланеты, решил загулять по взрослому — как в фильмах показывают. Решено — сделано. И он, поднакопив приличную с его т.з. сумму, направился на орбитальное казино. Следует ли говорить, что его там ободрали как липку? Другой бы вздохнул и вернулся к своим посевам, но Дик, в силу своей абсолютной провинциальности закатил скандал, намекая не нечистоплотность крупье. Был бит и выкинут из Казино.

Обиделся — и решил отомстить.

Казино располагалось на Станции.

Станция потребляла массу еды с поверхности.

Дик выращивал самую популярную еду в системе — Универсальное Зерно.

Он раздобыл контракт на поставку зерна на станцию и… выполнил контракт, правда, предварительно напитав каждое зёрнышко слабительным.

Представляете? Он вручную, шприцом, закачал в каждое зерно партии пару грамм слабительного. После чего сел смотреть новости.

На второй день после отгрузки каналы новостей взорвались сенсацией — обосралось всё казино. Выращиваемые на планете ГМО зёрна употреблялись везде — в еде, косметике, напитках, шли на производство красителей и абсорбентов. Последнее качество и позволило залить в них препарат. С экранов не слезали героические журналисты, облачённые в противогазы и костюмы хим. защиты — фановая система Станции не выдержала одновременного гидравлического удара нескольких тысяч задниц и лопнула. Все, ну почти все, трубы разошлись по швам и всё их содержимое заполнило коридоры и залы сначала Казино, а потом, так как вентиляция не справлялась да и не была рассчитана на подобное, характерное амбре заполнило всю Станцию — приковывая к белым сиденьям всё новые и новые жертвы, вызывая всё новые и новые разрывы в гибнущей фановой системе.

Станцию просто закрыли. Ни одна клининговая компания не решилась взять контракт на очистку так качественно засранной Станции. Хотя деньги предлагали хорошие.

Ну а Дик… он влетел по своей провинциальной наивности, разболтав по пьяни соседу причину всеобщего ээээ… ну вы понимаете — причину чего. Тот рассказал другу, тот — своему и спустя неделю после «Фекальной Вспышки» — так окрестили произошедшее журналисты, Дика арестовали. Спасло его то, что никто не погиб. Материальный урон тоже был, но молодой и прыткий адвокат сумел доказать, что ущерб Станции носит исключительно косметический характер, а все тех службы — исправны. А трубы лопнули из-за ошибки в проекте. А мой подзащитный тут не при чём. И вообще — прямых доказательств его вины нет, это он в пьяном кураже болтал. Ну и в таком духе. Да и Станцию не Дик же лично загадил, да? Вот с тех кто гадил и спрашивайте.

Судья, почесав лысину под париком, приговорил Дика сначала к 10.000 дням трудовой повинности — очистке Станции, но затем заменил приговор на пятнашку Каторги.

— Вот там ты сам обделаешься по полной! — Такие были финальные слова судьи, после чего троекратный удар судейским молотком подвёл черту над прошлым бывшего фермера.

— Да как обычно, — повторил Дик. — Пару кусков сахара, пайку масла, ломоть хлеба и чай. Чего зря языком молоть — и так ясно.

— Да это я так, разговора поддержания для, — пробормотал Чип и повернувшись ко мне добавил. — А ты, Поп, чего бы ты хотел на завтрак схарчить?

Меня в отряде прозвали попом. Якшался с длиннорясыми и пострадал от них? Так тебе и надо — нефиг с мать её нашей церковью связываться. Ну а раз с ними работал, значит и молитвы всякие бормотал и поклоны бил и в церемониях разных участвовал. Так? Ну и быть тебе здесь попом. Может какой и толк будет — хоть молитву пробормотать-то сможешь? На могилкой? Примерно так со мной общался Палёный, назначенный моим наставником на первые два выхода. Сами первые два выхода оказались полнейшей рутиной — трёхчасовая прогулка в сотне метров от забора Каторги. Нападения чужих тут были редкостью, чем и пользовались наши начальнички, приучая новеньких к среде обитания. Палёный честно отработал оба выхода, попутно растолковав мне некоторые аспекты жизни на Каторге.

— Прежде всего, — поучал он меня, — забудь кем ты был до прибытия сюда. Тут мы все равны. Все под Богом ходим. — Он быстро отмахнул рукой Символ Веры и покосился на меня, явно ожидая какой либо религиозной реакции.

— Custodi et serva, — пробормотал я, что бы не разочаровывать своего наставника. Он удовлетворённо кивнул и продолжил:

— Далее. Помни — не рутина губит а рвение. Не рвись в ударники — целее будешь. Вот ты вызвался в свой льготный период патрулировать, а оно тебе надо?

— А что не так. Тихо же всё, да и зачёт идёт 1 к 5?!

— Ты серьёзно думаешь, что ты вот так тихо-мирно все два своих льготных отгуляешь? — Хмыкнул Палёный. — Готов с тобой поспорить, наш капо уже на этой неделе тебя в полноценный патруль поставит.

— Но он же обещал? Только вокруг забора…

Мой собеседник только усмехнулся.

— Сам убедишься завтра.

Некоторое время мы шли молча, но потом я не выдержал и спросил:

— А ты знаешь, кто это — Чужие? Чего им надо-то?

— Да тут у каждого своя гипотеза есть, — он неопределённо пожал плечами. — Хочешь — свою изложу? — И, не дожидаясь моего ответа тут же продолжил. — Это не наша планета. Это их, паучья земля. Вот они и защищают её от нас.

— Паучья?

— Паучья. У чужих восемь ног. Или лап. Пофиг как называть. Это насекомые. Может даже когда-то они и были разумными, а может и нет. Умники наши, — он презрительно скривился, — пытались контакт организовать.

— И что?

— Что-что. Съели их.

— Они что — нас едят? — Искренне удивился я.

— Ну не съели. Понадкусали. Убили короче. Умники! — Он снова скривился и сплюнул на траву. — Ты не задумывался, — продолжил он после того как мы прошли в тишине с десяток шагов, — почему мы тройками ходим?

— Нет.

— Смотри. Три человека. Шесть ног. Не восемь. А у них, — он махнул рукой в сторону темневшего неподалёку леса, — восемь. Понимаешь? Шесть и восемь. Они не считают шесть ног признаком опасности. А если идут четверо — то это восемь. Опасность. На четверых нападение гарантировано.

— А на троих что, не нападают?

— Нападают, — признался он. — Но не сразу. На четверых нападение моментально — едва от Каторги на пару километров отойдёшь. А троим можно и с десяток отмахать никого не увидев.

— Но тогда что — одиночка тут вообще в безопасности?

— Увы. — Палёный вздохнул. — На одиночку гарантировано нападут. На пару тоже, причём, — продолжил он с воодушевлением, почуяв во мне внимательного ученика, — на пару нападут четверо чужих, но из них два будут не боевыми особями.

— А какими?

— Рабочими. Обычно носильщики. Понимаешь? — Он остановился и повернулся ко мне. — Они считают, что двуногое — это опасность. Четырёхногое — это либо свой раненый, либо что-то аномальное. Шесть ног — нейтральное или слабо враждебное. Восемь — противник.

— Но тогда почему они на восемь ног посылают не одного а четырёх?

Палёный пожал плечами:

— Кто его знает. Может они био-сигнатуры считывают. Никто не знает.

— Ну хорошо, — я решил поспорить с ним. — А как же тогда Каторга? Тут же ног всяко больше восьми?

— Да говорю тебе — не знаю, — раздражённо отвернулся он от меня и продолжил прерванный патруль. — Может они нашу Каторгу чем-то вроде гнезда считают. Кто их знает то. Пауки короче.

Задумавшись я упустил момент когда мы подошли к столовой. В реальность я вернулся только влетев по инерции в спину шедшего впереди Дика. Но он не обратил на это никакого внимания, уставившись во все глаза на привычное и виденное сотню раз, здание.

— Чего это? — Он слегка посторонился, давая мне обзор и я смог увидеть то, что привело его в такое удивление.

За прошедшее с ужина время здание столовой претерпело разительные изменения. Ещё вчера это был просто большой барак с пристроенной рядом кухней. Стандартное, дешёвое решение для колонистов. Три стены, крыша, ряды столов и стойка раздачи еды. Сейчас же нашим взорам предстал тот же барак, но вдоль всего периметра стен были уложены рельсы, центр занимала овальная конструкция с множеством окошек, на данный момент они были закрыты шторками, а на месте отсутствующей стены нас встречал поезд, состоявший из открытых вагончиков-кабинок. Три сиденья и столик по центру. Больше всего всё это напоминало какой-то детский аттракцион. Сходство дополняло то, что вагончики были округлой формы и просто светились новенькой жёлтой краской.

— Эй, начальнички! — Разнёсся над толпой хорошо известный всему лагерю бас Эдвина. — Мы тут жрать пришли, а не на карусельках кататься!

— Верно! Жрать!!! — Поддержали его несколько человек, а по толпе прокатился недовольный шум.

— Граждане осуждённые! — Наш капо залез в одну из кабинок, сразу поднявшись над нами. — Сохраняйте спокойствие. Еда будет. Точнее — это новая столовая. Для вас.

— Нас и старая устраивала! — Не собирался сдаваться Эдвин.

— Да! Старую вертайте! Жрать!!! — Поддержало его сразу много голосов, но это не смутило нашего начальника.

— Спокойно! — Он повёл руками, призывая толпу успокоиться и, дождавшись когда стихли последние крики, продолжил. — Мы — руководство Каторги, неустанно думаем о том, как бы улучшить здесь всё. Даже, — он сделал паузу и многозначительно поднял вверх палец, — даже, если речь идёт об улучшении жизни таких личностей как вы!

— Новая столовая, — ему пришлось сильно повысить голос, чтобы перекрыть начавшийся после последних его слов недовольный ропот толпы. — Предоставлена нашими новыми спонсорами. Теперь каждый из вас и из нас, — он прервался на миг, указывая на административный корпус. — Будет получать индивидуальное меню, разработанное диетологом-вычислителем, — капо махнул рукой себе за спину, указывая на многооконное сооружение в центре зала.

— Вы идентифицируетесь своим браслетом у турникета, — он снова указал рукой куда-то около себя. Мне не было видно — закрывали спины стоявших впереди ЗК.

— Проходите, садитесь в кабинку и всё. Дальше всё сделает автоматика. — А что бы вы не переживали и не думали лишнего, мы — ваше начальство, будем теперь завтракать с вами.

Он демонстративно покинул кабинку, приложил руку к чему-то пискнувшему, всё ещё невидимому для меня и спокойно уселся в кабинку. Спустя минуту к нему, пройдя ту же процедуру, присоединился лагерный доктор и кто-то в пилотском комбинезоне. Кабинка, едва последний уселся, вздрогнула и покатилась по рельсам к ближайшему окошку. Стоило капо поднести руку с браслетом к шторке, как та открылась и он вынул оттуда небольшую тарелку с чем-то похожим на кашу. Кабинка сдвинулась к следующему окошку и Док получил свою порцию — высокий стакан с какой-то мутно-белой жидкостью. Следующее окошко одарило пилота небольшой, но глубокой миской — содержимого я не видел. Все трое принялись аппетитно уминать полученные порции и толпа не выдержала — над нашими головами прокатилось частое пиканье.

Когда дошла наша очередь я успел более-менее рассмотреть источник писка. Им оказался стандартный турникет-трипод. Я поднёс браслет к чёрному окошку считывателя и он загорелся зелёным, подтверждая мою идентификацию. Провернув рычаги я прошёл на территорию столовой и уселся в ближайшую свободную кабинку, ожидая своих товарищей. Когда все расселись наша кабинка начала движение к ближайшему окошку, закрытому ребристыми створками, издали сильно похожими на жалюзи. Дождавшись остановки я протянул руку с браслетом и створка втянулась в низ окошка, открывая моему взору небольшое углубление со стоявшим внутри небольшим горшочком. Стоило мне забрать горшочек как тут же поднялась створка, а кабинка плавно продолжила прерванное движение, заскользив к следующему закрытому окошку. Приблизившись к нему она слегка повернулась, давая возможность Чипу удобно вытянуть руку. Одарив его тарелкой с чем-то похожим на макароны кабинка вновь заскользила, и вскоре Дик стал обладателем небольшой тарелки с несколькими кусочками сыра на ней.

— Сыр! Ммммм… — Дик расплылся в улыбке и принялся руками запихивать в рот небольшие, аккуратно нарезанные кусочки любимого лакомства.

Я поставил свой горшочек на стол, отметив что всё это время держал его в руках, и открыл крышку. Внутри оказалось нечто исходящее паром. Я принюхался — пахло весьма привлекательно и приложился к краю горшочка, решив выпить содержимое — ложки или ножа с вилкой в комплекте не было. Вкус блюда был просто потрясающим. Кисло-пряное содержимое сначала обжигало рот и нёбо, но стоило сделать глоток, как во рту с шипением и потрескиванием начинали разрываться крохотные ледяные бомбочки. Я и не заметил как осушил свой горшочек — на меня накатило сытое и умиротворённое безразличие. Кабинка плавно покачивалась, завершая первый круг и я начал подрёмывать, заметив что и мои товарищи пребывают в подобном расслабленном состоянии.

Внезапно кабинка резко качнулась останавливаясь и я вдруг почувствовал себя хорошо отдохнувшим, подобно тому как бывает после хорошего сна — настроение супер, полон сил, вот только дрёма до конца не пропала — мной всё ещё владело желание и дальше вот так комфортно куда-то ехать. Приподняв всё ещё тяжёлую, как со сна, голову, я заметил открытое передо мной окошко. Увы — оно было пустым. Что-то слегка кольнуло пальцы и я опустил глаза вниз — моя рука всё ещё удерживала горшочек.

— Посуду сдаём, — машинально пробормотал я и поставил его в нишу. Кабинка вздрогнула, сделала небольшой оборот, избавляя поочерёдно Чипа и Дика от освободившейся посуды.

— Эххх… макарончики как дома, — отчаянно зевая пробормотал Чип, но развить свою мысль не успел — кабинка притормозила около следующего окошка, которое одарило меня высоким стаканом с густой коричневой жидкостью. Я осторожно принюхался.

— Кофе! Кофе с корицей! — Приложившись к стакану я просто застонал от наслаждения. Кофе! После почти года вынужденного потребления того, что в меню именовалось чаем. Горячий, слегка обжигающий напиток с бодрящей горчинкой. Я сделал ещё один небольшой глоток, стремясь растянуть удовольствие и обвёл абсолютно счастливым взглядом своих товарищей.

Дик с видимым блаженством потягивал через толстую соломинку что-то белое, очень похожее на молоко, а стакан Чипа светился, именно светился, голубоватым светом, распространяя какой-то смолистый запах.

— Отвар синюхи, — пояснил он, перехватив мой вопросительный взгляд, — с моей планеты. Бодрит не хуже кофе, плюс много витаминов.

— Молоко! Парное молоко, только из коровы. Даже зачуток говнецом отдаёт — значит натуральное. — Высказался о содержимом своего стакана Дик.

Мы неспешно допили свои напитки и быстро поставили их в указанную кабинкой нишу, настраиваясь на продолжение банкета. Но увы — кабинка подкатила к месту старта и замерла.

— Сломалась что ли? — С тревогой осведомился Чип, но тут стулья под нашими задницами внезапно потеряли всю свою мягкость, превратившись в нечто жёсткое и вдобавок начали медленно наклоняться вперёд, как бы намекая, что пришло время покинуть кабинку.

Деваться было некуда — мы со вздохами сожаления встали и покинули ставшую вдруг такой гостеприимной столовую.

— Хорошо-то как! — С наслаждением потянулся Дик. — А всего-то порция макарон и синюха. Вы обязательно должны её попробовать! Это замечательный напиток! Как они смогли его сюда притащить? Он же только у нас, — но договорить ему не удалось. Синхронно завибрировали наши браслеты, информируя нас о получении нового сообщения и мы дружно прожали информационный сегмент. Как и ожидалось, это была стандартная разнарядка на дежурство.

Ознакомившись с содержимым я хотел было присвистнуть, но что-то меня удержало. Ещё вчера подобное задание как минимум сильно бы озадачило меня, но сейчас…

Задача 1 — Следуя по пеленгу 96 град. удалиться от Базы на дистанцию в 5 км.

Задача 2 — Прибыв в Точку произвести прочёсывание поверхности в радиусе 1 км от точки на предмет обнаружения гнезда чужой жизнеформы.

Задача 3 — Уничтожить гнездо чужих и вернуться на Базу.

Бонус 1 — Уничтожить защитников гнезда. Коэффициент зачёта времени изменится на 1 к 5

Бонус 2 — Уничтожить прибывших извне Защитников гнезда. Коэффициент зачёта времени изменится на 1 к 6.

Бонус 3 — При возвращении, отдалившись от Точки на дистанцию 2 км. сменить курс на 163 град. и произвести поиск патрулей чужих. При обнаружении Патруля — уничтожить. Коэффициент зачёта времени, затраченного на выполнение задачи «Бонус 3» изменится на 1 к 8.

Примечание 1: Данные о Патруле будут переданы при начале выполнения задачи «Бонус 3».

Примечание 2: При выполнении Задач 1–3 и Бонусных задач 1–3 коэффициент зачёта времени изменится на 1 к 10.

Примечание 3: Уничтоженные особи чужих будут зачтены по стандартной схеме. Одна особь минус одни сутки.

Получив вчера такое задания мы бы и не задумались даже. Быстренько протрусить до гнезда, закидать его термальными гранатами и рвануть назад. После уничтожения гнезда чужие обычно становились крайне агрессивны и заняться выполнением бонусов мог только человек, решивший прекратить свой жизненный путь.

Кстати тогда ещё, в своём втором выходе я поинтересовался у Палёного, мол а чего терпеть-то? Пустил пулю в лоб и всё. Увы, всё было совсем не просто. Самоубийцу воскрешали. На орбите висел списанный транспорт, Тип-9, весь трюм которого занимала стандартная аппаратура — как на любой Станции. А дальше начинались наказания, или, как их тут называли — процедуры коррекции психики. Первая попытка вела к десятидневному коррекционному циклу. Вторая — к месячному. Третью желающих совершить не было. Под красивым и политкорректным названием «Коррекционные мероприятия» скрывались самые банальные пытки.

— А что? — Вдоволь налюбовавшись моим вытянувшимся лицом невозмутимо продолжил Палёный:

— Палачи и Дознаватели тоже люди, им учиться нужно. На манекенах-то много не освоить.

Но подобные мысли — о суициде, могли бы посетить меня вчера. Вчера — но не сегодня. Сейчас мы были полны уверенности в нашей безоговорочной победе над пауканами и выполнении всех, абсолютно всех бонусных задач. Посмеиваясь и обсуждая наше будущее после неотвратимого досрочного освобождения, что представлялось очень близким и вполне реализуемым, — с такими-то бонусами, мы направились в Оружейку — готовиться к выходу.

Солнце светило ярко и отличное настроение, уверенность в своих силах и реальная близость досрочного освобождения пьянила нас, наполняя наши головы лёгким головокружением.

 

Глава 12

Подойдя к Оружейке, так мы называли длинный приземистый ангар, где хранили и обсуживали своё оружие, мы замерли в недоумении. Ко входу в помещение было не пробиться через галдящую, возбуждённую толпу. Складывалось впечатление, что все ЗК вдруг резко захотели выйти на боевое и сейчас толкались у входа, стремясь побыстрее получить своё оружие и броню.

Мы тоже попытались пробиться сквозь толпу, но получив ощутимый тычок локтём под рёбра и выслушав несколько обещаний встретиться за забором, дабы успокоить особо наглых, смирились, и стали как и все неспешно продвигаться к заветному входу.

Топтание в толпе продолжалось не так уж и долго — не более получаса, хотя может и меньше, и в конце концов мы прошли сквозь заветные двери. Пока мы стояли в очереди Дик успел принять свои пилюли — наш лагерный эскулап, проанализировав его состояние, прописал ему ежедневный приём пары капсул антидепрессанта и стабилизатора психики. Дик очень переживал из-за своего срока, настолько сильно, что первые пару месяцев просто был как какой-то механизм. Он не реагировал ни на что — механически ел, выполнял несложные лагерные работы и категорически отказывался хоть как-то реагировать на окружавшую его обстановку. К концу второго месяца — аккурат к началу самостоятельных выходов, медик забил тревогу — ещё бы, с таким состоянием шансы Дика на выживание вне забора были равны нулю. А за смерть, пусть и смертника, но наступившую в первом же выходе, отвечать никому не хотелось, да и статистику опять же портить нехорошо. За некрасивые циферки по головке не погладят. Вот наш Док и прописал ему эти пилюли. Ну а что бы пациент не переел бы их, выдал и дозатор — небольшую коробочку, реагировавшую строго на прикосновение пальца владельца. Ровно в десять утра коробочка начинала тихо попискивать, напоминая Дику, что пора принимать пилюли. Он прикладывал палец к сенсору и на подставленную ладонь падало две капсулы.

Вот и сейчас — едва услышав начавшийся писк, Дик приложил палец и быстро заглотил свой утренний медпаёк. Писк смолк, едва капсулы оказались у него в желудке. Уж не знаю как машинка контролировала это, но если капсулу брал и глотал кто-то другой, то спустя миг машинка начинала истошно верещать и ещё спустя пару минут прибегали охранники. Впрочем били они только Дика, не трогая остальных, но пары таких экспериментов ему хватило, что бы прекратить сопротивление и исправно поглощать прописанные лекарства. Пока он проделывал все эти манипуляции, мы успели продвинуться практически ко входу в ангар.

Само помещение Оружейки состояло из двух залов: около входа зал побольше, со столами и стульями и различными тестировочно-отладочными стендами, где мы чистили оружие после возвращения с выхода, и поменьше, где собственно и хранилось наше снаряжение. Как ни странно, но к выходу ни кто не готовился! Если раньше секция, получив свою броню и стволы, усаживалось за стол и тщательно готовилось к выходу, то сейчас тут никого не было. Получившая свою снарягу, шедшая перед нами и незнакомая нам секция, трусцой помчалась на выход, просто таща в охапку свои стволы и броню.

— Что это они? — Дик неодобрительно покачал головой, но развить свою мысль не успел — подошла наша очередь получать снаряжение.

Процесс выдачи оружия, как и много в лагере был оптимизирован и автоматизирован. Я поднёс браслет к сенсору на широкой стойке, делившей ангар на две части. Тот пискнул, подтверждая мою личность. Продолжая держать браслет у сенсора, я положил правую ладонь на окошко сканера справа от него, и спустя пару секунд окошко загорелось зелёным, подтверждая мою личность. Ещё пару секунд — и транспортёр доставил ко мне контейнер со всем моим боевым оружием. Контейнер напоминал стандартный корабельный — такой же цилиндр с круглой крышкой, только гораздо меньшего размера и с парой ручек по бокам. Я подхватил его за ручки и поволок к одному из столиков. Всё же выход дело серьёзное и, несмотря на продолжавшую переполнять меня уверенность в своих силах, я всё же решил лишний раз всё проверить.

— Да брось ты, — рядом раскрыл свой конт Чип. — Всё ж порядке, мы ж проверяли после крайнего выхода. Тогда и почистили. Пошли отсюда — снаружи оденемся.

— Послушай, — я аккуратно вскрыл конт и принялся раскладывать элементы моей снаряги, — пара минут ничего не решит. Успеем. А…

— А дохнуть из за небрежности, — перебил, точнее продолжил мою мысль Дик, — совсем нет желания. Таракашки подождут.

— Зануды, — недовольно пробурчал Чип, но всё же присоединился к нам, начав выкладку своего снаряжения.

Я не стал вступать с ним в дискуссию, предпочтя плотно заняться подготовкой снаряжения.

У каждого из нас был свой, отличный от товарищей комплект брони и оружия. Здесь, на Каторге, вопрос выбора вооружения не стоял. Каждый мог заказать себе любой тип оружия или брони, исходя исключительно из своего видения основной задачи каторжанина — задачи выживания вне Забора. Хочешь сверхтяжёлую броню — нет проблем. Привезут. Хоть самую распоследнюю модель. Пользуйся на здоровье. Военные — и сами генералы и корпорации-производители тебе только спасибо скажут. Кстати говоря — каталогами с новинками военного снаряжения было тут завалено всё. Даже в сортирах и то валялись свежие каталоги. Любой каторжник мог заказать всё. Ну почти всё — летательные аппараты и всё, что могло оторвать вас от поверхности — реактивные ранцы например, подобное было под запретом. Также были запрещены все типы полностью космических скафандров. А всё остальное — да ради Бога! Хоть танк проси — дадут. Но, к большому сожалению вояк и магнатов, дураков среди каторжан не было. За всё время нашёлся только один, скажем так — неадекват, который заказал штурмовой шагающий комплекс — трёхметровый человекоподобный ээээ… механизм, обвешенный стволами и ракетами по самое не могу. Уселся в него и пошёл патрулировать. В компании ещё пары таких же придурков, выбравших себе бронированные экзоскелеты тяжёлой штурмовой пехоты. И что? Первые пять километров они прошли весело, практически — с песней, выжигая всё, что шевелилось. А потом появился какой-то червячок, пыхнул чем-то ярким — и вся навороченная электроника моментом загнулась. Последнее, что передала телеметрия, и что видели столпившиеся у экрана в комнате отдыха ЗК — был тот невзрачный червячок и вспышка. Посланная на розыски группа обнаружила любителей тяжёлого металла именно там, где и окончился их поход.

— Они стояли как живые, — потом рассказывал мне Палёный.

— Вот только в каждом из них были просверлены сквозные дырочки. Небольшие, диаметром не более полусантиметра. Да и немного их было — по три в каждом. В голове, груди и ниже. Сам понимаешь, им хватило. Только по номерам на броне и опознали — тушки их были в кашу перемолоты. Так что ты, конечно, можешь заказать себе нечто эдакое, — он сделал неопределённый жест рукой. — Но я бы не советовал. Не гонись за толщиной брони. Целее будешь.

Мой боевой набор, приняв во внимание советы ветерана, был практически стандартным. Комплект средней брони линейного пехотинца, нож, несколько оборонительных гранат — я выбрал оборонительные здраво рассудив, что воевать мне предстоит в лесу, так что куда укрыться я найду и, наверное единственное, чем я нарушил совет Палёного — ствол.

Ствол я выбирал долго. Вариант вооружиться привычными мне пистолетами я отмёл сразу — им просто не хватало мощности чтобы гарантированно пробить сверкающую броню Чужих. По этой же причине я исключил из списка всё лазерно-лучевое. А ну как мне же в лоб и отразится?! Чип, узнав о моих критериях отбора оружия, тут же загорелся идеей сделать не отражаемый лазер. Но проект «Чёрный Луч» — как он его назвал, был всё ещё далёк от завершения.

Пулевое оружие у меня так же не вызывало энтузиазма. Патроны. Не таскать же на себе пару цинков? А что — некоторые таскали. Кто-то не таскал, полагаясь на свои снайперские навыки, но я-то себя знал. Мне, что бы поразить цель, даже такую крупную как средняя таракашка, потребуется не менее рожка. А их трое. А потом ещё трое приползут и ещё и ещё. Это мне вагон рожков таскать. В первом моём боевом столкновении я высадил весь рожок в безобидного жука-носильщика. Стрелять я перестал только когда патроны кончились, а отцепить палец со спусковой скобы смог ещё пару минут спустя. Палёный помог, сильно пнув меня по заднице, чем вывел из ступора. Ещё и обматерил. Правда потом извинился — мол так со всеми нубами в первый раз бывает. И, кстати, я потом осмотрел того жука, ну — до того, как он пропал. Они все пропадают спустя минут десять после гибели. Так вот — из полусотни патронов, в жука я попал только три раза. Три из пятидесяти! Тут, как вы понимаете, не надо быть гением чтобы понять — снайпер из меня…

— Как из г. пуля. — Подтвердил мои мысли Палёный. — Стрелковка не твоё. Может энерго-копьё попробуешь?

Энерго-копьё это просто трёх или четырёхметровая палка с разрядником на одном конце и комплектом аккумулятор плюс конденсатор на другом. Тычешь ей в цель и она получает конкретный разряд. Жуков копьё глушит на раз. Вззз… И жук замирает. Тут его спокойно и расстреливают твои товарищи.

Увы. Копьё мне тоже не подошло. Я в нём запутался. Как? А фиг его знает. На бегу решил переложить его из одной руки в другую — ну и… Закувыркался по траве, умудрившись сначала наступить на конец копья. Попробовал его отдёрнуть и, в результате продолжил движение на брюхе.

— Мда… — Только и смог сказать Палёный, с трудом сдерживая смех.

— Не твоё. Ракеты? Наплечные станции и боекомплект в ранце? На наплечных платформах по три установки и ранец с системой подачи-заряжания, ещё шесть десятков. Хотя… — он пристально посмотрел на меня и задумался. — Нет. Даже не пробуй. Своих, свою секцию в смысле, перебьёшь. И вообще — утомился я с тобой. Сходи в сортир.

— Куда? — Не понял его я.

— Туда, — он махнул рукой в сторону лагерного сортира на четыре десятка кабинок, — там каталогов завал. Посиди, полистай, подумай.

— Ты серьёзно? — Я решил, что он шутит, по Палёный был очень серьёзен.

— Абсолютно. Федеративные учёные обнаружили, что там, — он снова махнул рукой в уже известном направлении, — там думается лучше всего. Не смотрел новости что ли? Они даже свои кабинеты все этим оборудовали. Теперь сортир у них называется важно — местом раздумий и решений. Так что вали. Каталогов там много, может и найдёшь чего.

И действительно, заседая на белом брате я листал каталоги. Листал, пока не наткнулся на то, что стало моим окончательным выбором — Плазмомёт малый, пехотный, стандартный. С ним я и ходил во все свои выходы.

Несмотря на то, что в названии присутствовало определение «малый», этот ствол был довольно велик в размерах — держать его приходилось двумя руками. Одна ручка располагалась практически рядом со срезом ствола, а вторая была расположена практически у самого конца, она же имела кнопки режима стрельбы и предохранитель. По факту плазмомёт представлял собой стандартный, переделанный для военных целей, малый движок от космического корабля. Если на корабле задачей двигателя было создание постоянной тяги, то в военной модификации он просто плевался небольшими, где-то с греческий орех, шариками плазмы. Летели они недалеко — не более полусотни метров, по пути истаивая от взаимодействия с воздухом, но, при попадании в любой предмет, очень эффектно взрывались. Одно попадание гарантированно разрывало Чужого напополам. Скорострельность была так себе — десять, максимум двенадцать шариков в минуту, но мне это было более чем достаточно. Кроме того Чип, горячо одобривший мой выбор, взялся доработать его и, спустя неделю, с гордостью продемонстрировал мне обновлённый ствол. Теперь он выпускал короткие, по три шарика, очереди и мог за один раз выплюнуть аж пять таких очередей. Другой стороной медали было то, что после отстрела всех пяти очередей плазмомёт замолкал почти на минуту, накапливая заряд, и всё это время представлял из себя эдакую технодубину. Чип хотел было впихнуть в него ещё комплект аккумуляторов и кондёров, что бы я мог выдать две серии по пять очередей, но я ему не разрешил — плазмомёт и так весил прилично, а после его апгрейда и вовсе прибавил полтора килограмма. Увеличивать вес ещё на пяток кг у меня желания не было.

Я закончил обвешивать себя бронёй и надел на голову шлем. На прозрачном забрале тут же высветился простой, можно сказать — простейший интерфейс. Мини-комп быстренько протестировал все элементы брони и, довольно пикнув в наушниках, высветил зелёного человечка в правом верхнем углу экрана-забрала. Ок, броня в норме. Когда я взял в руки плазмомёт, комп на мгновенье задумался, пытаясь опознать его. Это происходило каждый раз — комп брони видел и опознавал стандартное изделие, но, благодаря Чиповским модификациям, стандартное изделие отказывалось опознаваться именно как стандартное. То есть комп видел его, прилежно высвечивал на забрале маркер, подсказывая мне, куда прилетят шарики, но не более. Комп не видел количества зарядов, температуры ствола, остаточной ёмкости аккумуляторов-накопителей и прочей мелкой, но иногда крайне важной информации.

Ну и ладно, привык уже — очереди в уме считаю.

Я привычно отщёлкнул первый предохранитель и прожал большим пальцем кнопку активации оружия. Плазмомёт в моих руках мелко завибрировал, накачивая через кормовые воздухозаборники воздух в накопитель. Спустя минуту вибрация стихла, показывая мне, что рабочего тела для производства плазмы набрано достаточно. По-хорошему эта информация должна была быть высвечена на забрале, но увы, точнее — спасибо Чипу. Да, собственно, это и не важно. Привык уже. Закинув свой ствол на плечо я посмотрел на товарищей.

Дик предпочитал лёгкую броню и лёгкий стрелковый комплекс. Природно гибкий он предпочитал отпрыгивать, уворачиваться от опасностей, заливая цель градом небольших бронебойных пуль. С его меткостью это было несложно.

Чип же взял за основу такую же как и у меня броню, но глубоко её переработал, что ни у кого не вызывало никакого удивления. Инженер, одно слово. Сейчас его броня являлась по сути средней, но была обвешена массой различных дополнений. На одном его плече топорщился ствол однозарядной ракетной установки, в левом наручне прятался шип-штык, а правый скрывал в себе обоюдоострый клинок. Плюсом шли различные сенсоры и датчики. Из оружия он выбрал себе стандартную лучевую винтовку. Мои опасения по поводу возможного отражения луча он парировал, продемонстрировав мне свой шлем. На его забрале модифицированный комп подсвечивал наиболее уязвимые места цели. Попади туда — и ущерб будет максимальным.

Ещё раз оглядев своих товарищей и убедившись в их готовности к выходу, я махнул рукой в сторону выхода из Оружейки.

На КПП нам опять пришлось немного подождать. Такого оживления я никогда не видел — очередные полчаса были потрачены на стояние в очереди на выход. Сама процедура выхода была проста как мычанье.

Снять перчатки.

Приложить браслет к сенсору.

Дождаться писка и приложить правую ладонь к считывателю. Дождаться подтверждения.

Пройти через турникет и замереть перед Доктором.

Открыть панель управления брони — медицинский сегмент.

Док подносит к мед сегменту брони считыватель и, если ты достаточно здоров что бы умереть — кивает, пропуская тебя через второй турникет.

За вторым турникетом ты замираешь, приняв горделивую позу победителя и откинув забрало — тебя фотографируют. Что бы было что послать родственникам — если ты всё же сдохнешь там, за забором.

Затем, промаргиваясь после вспышки, ты бредёшь по небольшому коридорчику в накопитель. Обычно он пуст, но сегодня народу там было под завязку.

Стоило нам зайти, для чего пришлось утрамбовать и так плотно стоявших каторжан, как ожил небольшой проблесковый маячок, показывая, что вот-вот откроются внешние ворота. И действительно — створки дрогнули и начала неспешно расползаться, выпуская нас из лагеря.

Выйдя из лагеря мы немного отошли от забора и остановились, прикидывая оптимальный маршрут движения. Некоторые секции последовали нашему примеру. Некоторые, но не все. Большая часть каторжан сразу начала движение, корректируя курс на ходу. Пожав плечами — такая спешка удивляла, я активировал карту, намечая ориентиры для движения. Вот сейчас движемся с километр до вот этого приметного камня. От него ещё пару до поляны с небольшим болотцем — там сделаем краткую остановку, а дальше двинем… — но проложить весь маршрут мне не удалось.

— Привет, Поп. — Отвлёк меня от карты неприятный, немного гнусавящий голос.

— А, это ты, Чих. — Я протянул руку для рукопожатия, но Чих, прозванный так за неизлечимую аллергию на что-то местное, проигнорировал моё движение.

— Слух сюда, Поп. Мы сверили наши маршруты.

— И что?

— А то — первые две тысячи метров мы будем идти практически по одной линии.

— И что? — Снова повторил я, не врубаясь в смысл его слов.

— А-Апчих! — Он оглушительно чихнул, подтверждая своё прозвище.

— А то! Жуки на первых двух тысячах наши. Ясно?! Он слегка наклонил корпус на меня, демонстративно выдвинув вперёд левое плечо. На левом наплечнике, согласно последней лагерной моде были размещены четыре печати с лентами из пластибумаги, на которых были напечатаны выдержки из приказов. Три печати были чёрными — демонстрируя всем, что их обладатель является злостным нарушителем лагерной дисциплины и только одна — красной, выданной за что-то положительное. С т.з. руководства лагеря. Откуда пошла такая мода ни кто не знал. В наших электронных файлах, личных делах, фиксировались все наши проступки и благодарности. Строки с благодарностями и поощрениями выделялись красным цветом, а штрафы, наказания и замечания — чёрным. Стандартным цветом шрифта был белый, на сером фоне.

Так, у меня было два поощрения — за выход в патруль в течении адаптационного срока и за примерное, читай — без нарушений дисциплины, поведение в течении года.

Как легко догадаться — мои печати, так же украшавшие мой левый наплечник, были красными.

Чип так же имел пару красных, а вот Дик, за давние выходки с пилюлями — две чёрные. Кто придумал делать из пластибумаги печати и крепить их к наплечнику — не знал ни кто. Так было принято и всё тут. Руководство с подобным проявлением индивидуализма не боролось, махнув рукой на подобное творчество, так что если нам навстречу попадался ЗК без печатей, то это означало, с большой степенью вероятности, что перед нами либо новичок, либо абсолютно серая личность.

— Усёк, Поп? Все жуки тут — наши! — И он снова потряс плечом, намекая на ждущие нас проблемы, если мы не уступим ему.

— Усёк, усёк, — поспешил согласиться я, хотя мне очень хотелось просто двинуть ему плазмомётом меж его широко расставленных ног. Но территория около лагеря просматривалась и драка была бы наверняка зафиксирована, а получать чёрную метку желания не было.

Чих слегка отодвинулся, продолжая внимательно смотреть на меня.

— Мы пойдём первыми. Вы — ждите тут минут двадцать. Да. Именно двадцать. А потом можете начинать. Всё ясно?

— Угу.

— То-то же. — Он довольно осклабился: — Сегодня папа Чих скостит себе срок. Учитесь, салаги! — С этими словами он закинул себе на плечо тяжёлый пулемёт и, не обращая внимания на двух свои товарищей потрусил к лесу. Впрочем, они быстро его догнали, сформировав короткую колонну и довольно быстро растворились среди растительности.

— Вот же дебил, — подошёл ко мне Дик. — Обкуренный он что ли? Тут же нет никого.

— А! — Я неопределённо махнул рукой. — Пусть идёт, почистит нам дорогу. Давайте что ли перекурим и двинемся — долго торчать под камерами не гуд.

Мы неспешно подымили и, выждав ещё немного, двинулись следом за секцией Чиха.

До первого ориентира мы добрались спокойно, не встретив никого на своём пути. Сверившись с картой, я задал новый вектор движения и мы неспешно потрусили вперёд. Мы уже практически добрались до болотца, как внезапно, справа от нас послышалась частая стрельба.

— Из тяжёлого пулемёта лупят. — Прислушавшись определил Чип.

— Чих? — Я приподнял забрало, будто это могло бы мне позволить лучше слышать.

— Он, — подтвердил Чип. — Поможем?

— Не. — Я сплюнул на траву. — Он же просил не лезть, нехай сам разбирается. Но свезло ему — едва отошёл и сразу фраг.

— Да, — вздохнул Дик, — некоторым везёт.

Тут пулемёт выдал длинную, очень длинную очередь и замолк. Мы некоторое время стояли и прислушивались. Ничего, только пиликала местная живность, поскрипывали ветви деревьев и шумел где-то по вершинам ветер.

— Ладно, — прервал я затянувшееся молчание, — пошли. Наши таракашки от нас на сбегут. Дождутся.

И, взвалив свой ствол на плечо, потрусил к болотцу.

До нашей промежуточной цели мы добрались быстро, так никого и не встретив на своём пути.

— Привал, пять минут и пошли, — скомандовал я, опускаясь на плоский камень, выступающий из красноватой травы, окружавшей практически идеальный круг затянутой местной ряской воды. Во времена «Освобождения Рая» сюда, скорее всего по ошибке, влепили чем-то очень крупнокалиберным. Со временем образовавшуюся воронку заполнили грунтовые воды, подтянулись местные мелкие формы жизни — в общем Природа, которую, мать её, беречь нужно, активно залечивала и адаптировала под себя следы былых сражений. По какой-то, неизвестной нам причине, механоформы избегали появляться в окрестностях болотца, что сделало его любимым местом отдыха секций, без разницы шли ли они на задание или возвращались в лагерь. Постепенно ЗК облагородили небольшой участок берега — натаскали камней, на одном из них я и сидел, т. к. сидеть непосредственно на земле категорически не рекомендовалось — в густой траве шныряли десятки различных насекомых. Нет, желающих попробовать на зуб человечины среди них не было, но, при известной неудаче, можно было раздавить кислинку — небольшого жучка, сок которого запросто разъедал броню или заполучить в бок или пятую точку, как не повезёт, шип кнопки — жучка, формой напоминавшего старые канцелярские кнопки, такого же круглого, с одним, торчавшим вверх, острейшим шипом.

Чип, усевшись на такой же как и подо мной, плоский камень, увлечённо игрался с сенсорной панелью своей брони. Поймав мой взгляд он, не прекращая своего занятия, пояснил:

— Да я тут немного покопался с броне…

Я с трудом сдержал вздох — когда Чип начинал свою речь словами типа «я тут немножко…», это означало, что в самом ближайшем будущем нас могли ждать самые различные и не всегда приятные, сюрпризы. Так, пару месяцев назад, он обрадовал нас что доработал, или точнее — переделал, свою наплечную ракетницу. Теперь она стреляла не ракетами — она должна была, по его замыслу, выстреливать вверх небольшой шарик-сканер. Не особо высоко — метров на сто. Медленно опускаясь на парашютике сканер должен был просматривать всё пространство вокруг нас в радиусе до трёх сотен метров и транслировать полученные данные на наши компы брони. Оповещать нас о приближающихся чужих. Отличная идея — кто ж откажется заранее знать откуда на нас попрут жуки?! Отличная идея — но не для леса.

Когда он, в первый и последний раз, выстрелил вверх своим сканером, над нами был плотный полог из ветвей, листьев, лиан и прочей местной растительности — со всей полагающейся к месту фауной. Шарик, выпущенный из ракетницы, как хорошая пуля пробил плотный покров над нашими головами, попутно перебив несколько ветвей, поднялся на заданную высоту, выпустил парашют и… продолжил движение дальше вверх. Сила вышибного заряда оказалась слишком большой. Правда теперь за шариком тянулся и раздутый купол парашюта, усиленно цепляясь за ветви и ломая-тряся всё, до чего он мог дотянуться. Парашют Чип тоже сделал на совесть — из армированной углепластиком ткани. Ну а пока шарик пробивал себе путь вверх, на нас обрушился натуральный дождь из обитателей верхних этажей леса. Дождь из различных паучков, мокриц, жучков, бабочек и различных прочих насекомых, которых я, не будучи энтомологом, классифицировать не мог. Дождь из насекомых был щедро сдобрен сучьями, ветками и листьями. Я не особый любитель членистоногих, а когда вам на голову сыплются различные неприятные существа — ну вы меня понимаете…

С места того пуска мы просто телепортировались одним рекордным прыжком, а потом ещё минут пять прыгали, стряхивая, вытряхивая и вытрясая различную живность из складок и щелей брони.

От немедленного суда Линча Чипа спасло только то, что несколько особо жирных ээээ… насекомых, просто лопнули при ударе о шлемы Дика и мой, залив жирной коричнево-зелёной слизью забрала. Шлемы пришлось потом выкинуть — размазанная перчатками, в попытках очистить забрало, слизь засохла плотной коркой и не отчищалась никакими патентованными средствами бытовой химии. Перчатки и наплечники тоже пришлось списать. В общем из того выхода мы возвратились с поднятыми, на манер рыцарей древности, забралами, отводя душу в обсуждении того, что мы сделаем с нашим гением по возвращении в лагерь.

Так что услышав знакомую фразу я, хоть и не вздохнул, но внутренне напрягся.

— Не, ничего особенного, вы не подумайте, — уловив наше с Диком напряжение, тут же поспешил нас успокоить Чип: — Я всего лишь усилил наши сенсоры. Теперь… — договорить ему мы с Диком не дали, одновременно встав и направившись к инженеру.

— Ты игрался с моей бронёй? — Дик опередил меня на пару секунд. — Да мне того твоего сенсора хватило! А огнемёт твой, капсульный? Мы же тогда едва удрали… — Дик начал сжимать кулаки и Чип вскочил, выставив вперёд руки в останавливающем нас жесте.

— Да постойте вы. Вот же чудаки, — он отпрыгнул назад, так — на всякий случай. — Я же для всех нас старался!

— Что ты сделал с моей бронёй? — Дик перепрыгнул камень, на котором до этого сидел Чип и продолжил своё движение, прижимая его к краю болотца.

— Как ты получил доступ к нашим контам? — Я зашёл сбоку, отрезая ему путь бегства.

— Ребята… Мужики… Да что вы в конце концов! Дайте договорить!

— Говори. — Дик остановился, но по его виду было ясно — ща Чип будет битым.

— Дик, дружище, — голос Чипа был полон позитива и оптимизма, — у тебя же лёгкая броня, тип «Скаут».

— Угу, — Дик сделал небольшой шажок, сократив ещё немного дистанцию до нашего инженера и тот снова выставил вперёд руки. — Скаут. Понимаешь? В нём, в ней то есть, в броне, есть опция усиленного сканирования, — торопливо и немного сбивчиво продолжил он, — ну я и активировал эту функцию, немного её доработал, усилил и теперь ты можешь активно сканиро…

— Активно?! — Взорвался Дик. — Это теперь я буду звенеть на всю планету?!

— Почему будешь? Ты уже. Я сделал этот режим основным.

— Я, что, всё время звенел? Ну, всё. Ты меня…

Но договорить или тем более воплотить свои желания в жизнь ему не удалось. Сзади, примерно там, откуда раньше слышались пулемётные очереди, вдруг раздался взрыв гранаты.

Мы замерли. Ещё взрыв и, спустя десяток секунд — ровно столько, сколько надо что бы выдернуть гранату из кармашка, выдернуть кольцо и метнуть — ещё один. Тишина. Мы снова переглянулись, но сказать что-либо не успели — всё с того же направления послышались частые одиночные выстрелы.

— Пистолет? — Определил Чип. — Стандартный армейский, 9мм. Что у них случилось?

Действительно, палить из пистолета здесь было не по кому. Если только по пьянке по пустым бутылкам. Не брал пистолет броню чужих, не брал от слова совсем. Да и не брали с собой их ЗК в выходах. Точнее брали — но только самые отмороженные, да и то скорее ради понтов, чем для боевого применения. Нож и то предпочтительнее — его хоть можно попробовать в щель между сочленениями бронепластин загнать. Понятно, что если ты взял в руки нож, то, скорее всего, ты ужё труп, но всё же. А от пистолета толку было ноль — застрелиться разве что. Тут, как бы подтверждая мои мысли стрельба стихла, чтобы возобновиться спустя несколько секунд.

— Магазин сменил, — негромко прокомментировал Чип.

Снова послышались выстрелы — серия из пяти-семи и тишина.

— Что? — Начал было Дик, но внезапно раздался один выстрел и сразу после него — взрыв гранаты.

— За мной! — Первым рванулся Чип и мы побежали за ним. — Дик, — не сбавляя темпа бега, продолжил Чип. — введи код на панели 44-7-12. Уффф… Вводи 44-7-12. Поп, ты 44-7-13.

— Зачем? — Спросил я его, на ходу пытаясь попасть пальцем в перчатке по панели быстрого доступа, смонтированной на левом наручне. Набирать код на бегу, одновременно удерживая одной рукой плазмомёт было сложно и я на миг остановился.

— Это даст вам доступ к сенсорам, к информации от сенсоров Дика, — продолжая бег пояснил Чип и в ответ получил хлёсткую, но короткую и полностью нецензурную тираду от Дика. Её суть сводилась к процессу зачатия нашего инженера, в котором, по мнению скромного фермера, принимали участие многие представители классического животного мира. Чип, на это эмоциональное проявление чувств ни как не прореагировал, продолжая свой бег.

Наконец я сумел попасть пальцем по последней кнопке цифрового набора и тут же мини карта, проецируемая на забрало моего шлема расцвела множеством отметок. Разбираться в деталях времени не было, но прямо по направлению нашего движения располагалось несколько маркеров и среди россыпи непонятных белых звёздочек резко выделялся маленький человечек, такой, каким его рисуют дети — кружочек-голова, ниже горизонтальная чёрточка — ручки и перевёрнутая У — тело и ножки. Человечек-маркер медленно менял цвет — зеленый силуэт постепенно заполнялся чернотой.

Отходит — проскочило понимание в моей голове и, подхватив плазмомёт, я рванулся вдогон своих товарищей. Теперь я не боялся их потерять, хотя они и скрылись из виду — на карте были видны два зелёных силуэта, почему-то окружённых кружочками.

Вот они наложились на уже полностью чёрный маркер и замерли. Я поднапрягся, стремясь побыстрее к ним добраться и вскоре выскочил на край небольшой полянки.

Всё её пространство было просто перепахано, кусты и деревья на дальней от нас стороне были жестоко истерзаны множественными попаданиями и близкими разрывами гранат. На противоположном от измочаленной растительности краю лежало, не по-человечески засунув голову в шлеме под себя, тело в стандартной штурмовой броне. Я подошёл к телу как раз в тот момент, когда мои товарищи аккуратно, будто спящего, перевернули его на спину. Это был Чих. Лица видно не было — надвинутое забрало-визор было изнутри залито уже подсыхавшей кровью, а на самой броне в районе живота что-то белело. Броня в том месте была разорвана в клочья.

— Он застрелился и подорвал себя, — пояснил Чип.

Я молча кивнул, продолжая приближаться к телу Чиха и едва не упал, зацепившись за что-то сапогом. Наклонился и поднял кусок грудной бронепластины. Левой. На ней были видны цифры — 2778… Последней цифры не было видно, недостающая часть была просто срезана, будто кто-то ножом откромсал кусок брони, скрывая её как голодный каторжник вскрывает банку консервов на привале.

— Они всё тут легли, — глухо проговорил Дик и, немного помолчав, продолжил. — Не нравится мне всё это. Давайте возвращаться. В лагерь. Чих был сволочью, но не дураком. И что бы такой ветеран — и так погиб…

— Да тормозом он был. И лохом, — прервал его Чип и внезапно я почувствовал как во мне вскипает, вытесняя остальные чувства, гнев.

На всех. На Чиха — тупого лузера, позволившего себя так легко завалить. На жуков, которые осмелились убить человека. Пусть он и был сволочью и заслуживал смерти — но он был ЧЕЛОВЕКОМ! Последние слова я, неожиданно для самого себя, прорычал во весь голос.

— Да! — таким же, хрипло-рыкающим тоном, поддержал меня Чип. — Мы им отомстим. Немедленно. Пошли.

И он повернулся в сторону побитого края полянки. Я двинулся за ним, на ходу переводя регулятор мощности зарядов в максимум. Да, будет не пять очередей по три, а пять одиночных. Одиночных — но зато повышенной мощности. А потом я их голыми руками рвать буду. Голыми руками! Твари! Завалить секцию Чиха! Смерть. Только всеобщее уничтожение! До последнего! Всех!

— Эй, ребята! Вы куда?! — Раздавшийся сзади окрик Дика заставил меня обернуться в недоумении. Как? Он всё ещё не идёт с нами? Он что — не хочет отомстить чужим? Он — трус? Они же наших убили?!

Мои мысли неслись по кругу и я понимал это. Понимал — но ничего не мог поделать. Моё сознание как бы раздвоилось — одна часть требовала немедленно бежать к гнезду и рвать! Рвать! РВАТЬ! Всё и всех! До последней таракашки! А другая, с привычным мне скептицизмом и откуда-то взявшейся, брезгливостью что ли, смотрела на всё происходящее, заставляя меня остановиться и прислушаться к Дику.

— Да стойте вы! — Дик озадаченно смотрел на нас. — Что с вами? Вы будто взбесились?! Морды красные, трясёт вас. Успокойтесь, а? Давайте хоть их похороним. — Он кивнул на тело Чиха и разбросанные по поляне неопознаваемые куски плоти.

— ГГXXхххрррр… — попытался что-то сказать Чип, но закашлялся и продолжил непривычным для него тоном: — вперёд! Убьём их! Это будет лучшая память по ним!

Я бросил мимолётный взгляд на тело и снова меня накрыла кровавая волна гнева:

— ДА! Всех! До последнего! Пошли, Дик!!! — Я отвернулся от тела и последовал за Чипом, который уже практически скрылся в зарослях.

Через пару минут нас нагнал Дик.

— Я маячок на тело поставил, — начал объяснять он каким-то, показавшимся мне жалким, голосом. — Ох, не нравитесь вы мне, ребята, — продолжил он свое, несомненно трусливое блеяние. Трусливое? — проявила себя моя вторая, осторожная половинка сознания. А может он прав? Куда спешить? Надо осмотреть поле боя. Кто напал, сколько их было? Но первая, боевая составляющая, бесцеремонно вытеснила эти пораженческие мысли из моего сознания куда-то на её периферию.

Убить! Убить! Убить! — Как молотом гвозди вбивало оно в меня. Всех! Всех! Всех! — Продолжало оно, заглушая осторожные мысли. И что самое странное — я ощущал себя как бы сторонним наблюдателем их спора, то окунаясь в обжигающе волны гнева со сладким привкусом скорой и неизбежной победы, то леденея от страха перед скорой смертью.

— Стой! — Послышался в наушниках хриплый голос Чипа. — Карта. Пеленг 205. Группа чужих. Колонна. — Продолжил он отрывистыми фразами.

— Готовы? — И, не дожидаясь наших ответов проревел: — Атакую! — Одновременно вскакивая в полный рост и стреляя на бегу понёсся в направлении появившейся на карте цепочки белых звёздочек.

Наконец-то! Кровавая пелена упала на мои глаза, отсекая остальные эмоции и рёв крови в ушах заглушил робкие мысли что хорошо бы подойти тихо и расстрелять чужих с дальней дистанции. В следующий момент я обнаружил себя бегущим сбоку сзади от Чипа и стреляющим на ходу. Цепочка сверкающих жуков рывком приблизилась ко мне и я с наслаждением обрушил тяжёлый ствол плазмомёта на ближайшего. Длинное тело чужого переломилось от удара и на миг я увидел белое, сочащееся бледной, светло-синей жидкостью, мясо. Меня на миг замутило, но перед внутренним взором проявилось тело Чиха, каким я его увидел, мертвое, с неестественно подвёрнутой головой, и я окончательно потерял контроль над собой, растворяясь в красной пелене ярости.

Не знаю, не могу сказать сколько это продолжалось. В памяти остались какие-то фрагменты произошедшего. Вот Чип приставив ствол своей лазерки прожигает сверкающую броню длинного и плоского жука. В следующий миг он уже накалывает другого шипом и остервенело, наотмашь, рубит ещё одного выскочившим из наручня клинком. Дик, расположившись позади нас, трус! Трус, стократно — трус! Стреляет короткими очередями куда-то в сторону. Многоглазая морда с торчащими и дёргающимися жвалами надвигается на меня и я, невесть когда вытащенным из ножен на ноге клинком, колю морду прямо между трепещущих жвал. Куда-то качусь по изрытой земле — кто-то пнул меня, тупое ощущение боли в боку. Некогда. Вскакиваю и прыгаю с места на повернувшегося боком жука. Он катится кувырком, переворачивается на брюхо и я прыгаю на мягкое брюхо, ударяя обоими ногами. Что-то хрустит внизу и сапоги заливает уже знакомая белёсая жижа. Опять рядом Чип — он работает своей винтовкой как дубиной, пробивая по морде очередного длинного жука. Тот смешно оседает на задницу, если она у них есть. Чип отдёргивает винтовку, замечаю, что у неё больше нет приклада, а у жука головы — там теперь месиво от блестящих обломков, перемешанных с белёсым мясом и слизью. Опять пропускаю удар — боли нет. Вскакиваю на четвереньки и снизу, из непривычной позы, бью головой подставившего брюхо жука. Снова вскакиваю. Снова куда-то бью. Падаю. Встаю…

Внезапно обнаруживаю себя сидящим верхом на жуке и бьющим кулаками по его спине. Жук не шевелился. Я неуверенно ударил пару раз и покрутил головой осматриваясь. Неподалёку Чип так же неуверенно тыкал обломком своего шипа в своего жука. Тот лежал раскинув лапы звездой и не подавал признаков жизни. С другой стороны к нам подходил Дик, державший свою винтовку по охотничьи — на сгибе правой руки. Всё окружающее я видел как сквозь туман и просто почувствовал что это он. В наушниках раздался его голос, но я смог разобрать только вопросительную интонацию и отрицательно покачал головой. Он снова что-то спросил и снова я не смог понять чего он от меня хочет. Привстал, пытаясь слезть с жука, но меня резко повело в сторону и, потеряв равновесие, я рухнул на землю. Тело немедленно отдалось острой болью. Болело всё — туловище, ноги, руки и даже голова. Со стоном я перекатился на живот и шипя от боли кое-как смог встать. Покачнулся и упал бы, если б меня не придержал за немедленно вспыхнувшее от боли плечо, Дик.

Он снова что-то сказал, но я только медленно, стараясь не обострять боль, покачал головой. Тогда он сделал жест рукой перед своим лицом, будто откидывал забрало-визор и я последовал его совету — откинул своё. Резко, как отсечённый ножом пропал белёсый туман.

— Навоевались? — Наверное в третий уже раз произнёс Дик и сочувственно покачал головой. — Ну вы, блин, даёте. Звери. — Последнее он произнёс с лёгким оттенком зависти. — Это ж надо — с голыми руками на жуков кинуться.

— Ээээ… ну… — я не знал что ответить и промычал нечто нейтральное.

— А здорово мы их, да? — Чип подковылял к нам, опираясь на какую-то палку, в которой я не без труда опознал ствол и ствольную коробку бывшую когда-то его лазеркой.

— Десятка три намолотили, а? — В отличии от меня Чип держался, да и выглядел, гораздо лучше.

— Десятка три? — с непонятной интонацией повторил Дик. — Я скажу вам — что вы навоевали, благо я вас сзади прикрывал. Семь.

— Чего? — Недоверчиво переспросил Чип.

— Вы забили семь жуков-носильщиков.

— Да не, не может такого быть, — не согласился с ним инженер. — Сейчас, я же записывал. — Он принялся очищать левый наручь от белёсой слизи, щедро покрывавшей его с головы до ног. Окинув себя взглядом я обнаружил что тоже полностью покрыт это гадостью. Дик, перехвативший мой взгляд, усмехнулся.

— Вы завалили семь носильщиков. И, судя по их раздутым брюшкам, ну — до боя, он тащили какую-то жидкость или гель. Ну а вы их того. Герои! Орлы! Семь перегруженных носильщиков завалили!

— Погоди, — не мог поверить ему я, — семь? Их точно больше было. Я лично не менее десятка завалил.

— Ты? — Он окинул меня взглядом, будто видел впервые. — Ты убил двух. Он, — Дик кивнул на Чипа, всё ещё пытавшегося что-то сделать со своим компом. — Трёх.

— Итого пять. — машинально сложил я.

— Да. Я двух подстрелил. И трёх боевых, они в хвосте цепочки шли. Их я первыми кончил. А потом вас прикрывал — что бы не затоптали.

— Ага! Вот! — Прервал его Чип. — Их десяток был. И мы всех перебили! — Он гордо вскинул голову. — Практически голыми руками!

— Проверь мою телеметрию, — спокойно, без эмоций произнёс Дик. — Я пристрелил трёх боевых, двух транспортников да и ваших подранил. — Он вздохнул. — Ну скажите мне, чего вы в рукопашку то понеслись?! Спокойно бы перебили их с дистанции.

Я не знал что ответить, не знал судя по его молчанию и Чип. Видя, что ответа от нас не дождаться Дик махнул рукой:

— Пошли на базу.

— А как же задание? — Встрепенулся было Чип, но под жёстким взглядом нашего фермера сник.

— Чем ты его выполнять будешь? — Дик пинком выбил из рук инженера палку, бывшую совсем недавно грозной лазерной винтовкой.

— Ээээ… гранатами закидаем. — Неуверенно предложил Чип.

— Вы что, совсем свихнулись? Едва на ногах стоите а всё драться лезете! Дебилы.

— Не кричи. — Чип даже поморщился от накатившей на него волны боли. — Ну, Дик. Ну, пожалуйста, а? Карту посмотри — мы же почти на месте. Уж полтора километра осилим, а? — Начал канючить он и внезапно я почувствовал, что без выполнения этого задания — хотя бы его основной части, моя жизнь будет лишена смысла. Я не выполнил задание. Провалил. Не выполнил. Провалил. Эти слова снова, знакомым молотом кто-то неведомый вбивал и вбивал мне в сознание, снова заглушая робкие требования моей трусливой составляющей. А она просто верещала — назад, домой, в лагерь, к доку, назад, смерть, смерть, смерть! Но молот был неумолим — Провалил! Подвёл! Не оправдал!

— Мы идём к гнезду. — Максимально жёстким тоном прервал я спор Дика и Чипа, одновременно заглушая писк труса в себе.

Дик только вздохнул и покрутил пальцем у виска.

— Пошли! — Чип снова выдвинулся первым, подобрав с земли и перехватив на манер дубинки остатки своей винтовки.

Полторы тысячи стандартных метров — это же совсем немного, да? Безусловно, если ехать по улице современного города, идти по дороге с прочным покрытием или прогуливаться по тропинке в парке, петляя среди замысловато подстриженных кустов.

И совсем по другому эта ничтожная дистанция выглядит, если вы пробираетесь по дикому, чёрному, лесу. Чёрному не потому, что вокруг вас окружают чёрные деревья и зловеще ухают несомненно злобные существа и тревожно воет ветер, заставляя путника вздрагивать в страхе. Чёрному — по тому, что тут до вас ещё ни кто из людей не ходил. Да и вряд ли кто-то пройдёт после.

Мы шли именно по такому лесу. Перебирались через вспученные корневища огромных, в добрых три охвата, деревьев, уклонялись от лиан, беспорядочно свисавших повсюду и обходили огромные паутины, своими габаритами вполне соответствующие гигантским деревьям.

— Гнездо где-то рядом, — прокомментировал Чип, когда мы в очередной раз обходили огромную паутину. Впрочем, давно покинутую и забитую различным древесным мусором. Паутина вообще была хорошим признаком — раз её много, то и гнездо где-то рядом. Верный признак.

Гнёзд мы уже уничтожили не один десяток, без затей забрасывая их связками термальных гранат и везде была паутина. И всегда — покинутая задолго до нашего прибытия.

— Да вон оно, — поправил его Дик, кивая головой в сторону неприметного холмика. — Это у вас электроника накрылась. Моя-то работает.

И действительно — впереди виднелся небольшой холмик, напоминавший своей формой выход кротовьей норы. Только вот крот должен был быть размером с хорошего барана. Сам вход в гнездо был традиционно затянут паутиной. Не липкой — в отличии от той, что в избытке висела на окружавших его деревьях. Это была скорее сеть — в меру прочная и упругая — как раз такая, что бы один человек мог по ней спокойно забраться к открытому входу, скинуть гранаты и успеть сбежать до взрыва.

— Дошли. — Дик облегчённо выдохнул и занял положение для стрельбы с колена, беря на прицел верх холма.

Сколько раз мы не ходили на подобные задания — из гнезда ни кто ни разу не выполз. Но бережённого и Бог бережёт.

В нашей секции почётным подрывником был я. Не помню, как это началось, но вот как-то само собой сложилось именно так. Специально для этого я таскал на перевязи несколько термальных гранат.

— Ты давай побыстрее там, — напутствовал меня Чип, перемещаясь за спину Дика и вновь раскрывая панель управления своего компа.

— Угу, — кивнул я, направляясь к холмику.

До входа я добрался быстро, перемещаясь в смешной, если смотреть со стороны позе — на карачках. Но именно так было удобнее всего упираться ногами и хвататься руками за толстые, толщиной в мой большой палец руки, нити паутины.

Вот и чёрный зев входа.

Я уселся рядом с ним, вытянув уставшие ноги вниз по склону и помахал рукой товарищам, давая им понять, что вот ещё немного и мы двинем домой, в лагерь. Настроение резко начало улучшаться — вот, ещё немного и всё! Победа!

Я задрал голову вверх, пытаясь рассмотреть местное светило сквозь плотное кружево ветвей и тут земля под моими руками начала проваливаться, осыпаясь внутрь гнезда. Я дёрнулся было всем корпусом вперёд, стремясь скатиться со склона, но было поздно — обрушение приняло лавинообразный характер и я верх тормашками полетел в черноту.

Приземление оказалось на удивление комфортным. Что-то мягкое и подпружиненное приняло меня в свои объятья и я некоторое время барахтался, шипя сквозь зубы и ойкая от боли — всё же, несмотря на принятое обезболивающее, последствия проведённого боя давали о себе знать. Встав, я первым делом посмотрел вверх, на сверкающий дневным светом кружок выхода и попытался связаться со своими товарищами.

Тщетно! Сигнал не проходил.

Страшно мне не было — не бросят же они меня, поэтому я, вытащив из заднего поясного крепления фонарик и включив его, начал осматриваться.

Я стоял посреди обширного и пустого зала. Стоял я на паутине. Ячея её была как раз достаточно небольшой, что бы мои ступни не проваливались, но и довольно крупной — как раз, что бы наши гранаты могли провалиться сквозь её ячейки. Хмыкнув, я машинально передёрнул плечами — значит все наши старания по выжиганию гнёзд были напрасны? Свет фонарика, направленный вниз дна не высвечивал, а кинуть вниз мне было нечего. Не гранату же?!

Круговой осмотр показал, что из зала вёл куда-то вглубь единственный овальный и густо затянутый паутиной коридор. Я осторожно приблизился к нему и посветил лучом на стену. Здесь паутина покрывала стену особенно густо, в её рисунке просматривалась какая-то закономерность, но какая, я понять так и не смог — резкий удар боли пронзил мою голову и, застонав, я рухнул на паутинный пол, роняя фонарик. Он, хаотично вращаясь полетел вниз и спустя пару секунд я перестал различать взблески его луча. Боль все нарастала и нарастала, заставляя меня скорчиться в позе эмбриона и внезапно пропала, оборвалась резко, как натянутая струна, оставляя после себя мягкое умиротворение и сладкую истому.

Я развернулся из своего калачика и с наслаждением встал на четвереньки.

Меня окружала мягкая и ласковая темнота. Коридор к Мудрой, так гласил рисунок изысканных линий на его поверхности, светился тёплым красноватым светом, обещая покой и отдых. Сквозь окружавший меня сумрак я различил не замеченную мной ранее сеть-отдохновения-медитации. Мне немедленно захотелось на ней повиснуть, засунуть все лапы в эти изящные петли и отдыхать, отдыхать, покачиваясь в потоке сладкого и влажного воздуха, бьющего из идеально расположенных в стене щелей. А если я смогу засунуть свои вибриссы — только две верхние пары вот в эти уловители, распушив щетинку нижних и расслабив их так, что бы они доставали до нижнего плетения, то я окажусь в сфере вибрационного наслаждения и смогу ощущать вибрации Мудрой. Точно! Так и нужно сделать!

Досадуя на несовершенное и увеченное тело я поковылял к сети и уже был готов прикоснуться к ней, как грубый рывок заставил меня встать на ноги.

— Поп, ты чего? — Переход в человеческую реальность был резким и грубым, разрушавшим нежные плетения. Я застонал. Не от боли — от ощущения утраты. В душе была какая-то пустота.

— М-да. Гранатой тут ничего не сделать, — констатировал Дик, светя фонариком вниз. — Хотя…

Он на минутку задумался и, приняв какое-то решение, снял с меня шлем. Я не протестовал. Чувство разрыва, потери, утраты окончательно добило меня и я не обращал внимания на то, как Дик вытаскивал из моей перевязи термальные детонаторы, как складывал их в мой шлем, предварительно подвесив его, пропустив подбородочный ремень сквозь одну из петель места отдохновения и медитации.

— Чип? — Услышал я его голос. — Готов? Я поставлю задержку на три минуты, больше нет. Успеешь?

Из моего, превращённого в корзинку шлема, послышался голос Чипа:

— Успею. Давай отмашку.

— Готовься!

Дик подошёл ко мне и пропустил конец тонкого троса сквозь транспортные крепления моей кирасы. Потом он повторил ту же процедуру и с собой. Подойдя к висящему шлему он скомандовал:

— Давай!

Пару секунд ничего не происходило — трос змеился вверх, выбирая слабину, а затем меня резко дёрнуло и потащило наверх. Опустив голову я заметил как Дик, дождавшись своей очереди, бросил в шлем детонатор и устремился за мной.

Мы пробками вылетели из гнезда и закачались, подвешенные на перекинутом через толстый сук тросе. У подножья дерева стоял Чип и что-то нажимал на небольшом пульте управления походной лебёдки. Трос дрогнул и мы начали спускаться вниз. Дик раскачивался как на качелях, всё увеличивая и увеличивая амплитуду. Когда его ноги коснулись земли он был уже в паре метрах от начала холма. Вдвоём они быстро подтянули меня к себе и резво потащили подальше от гнезда.

Вовремя!

Земля под ногами вздрогнула и обернувшись я увидел как оседает внутрь кротовина, одновременно выплёвывая вверх куски чего-то горящего.

— Отлично! — Подытожил Чип. — Задание выполнено. Возвращаемся. Да, Поп?

Я кивнул, говорить не хотелось.

 

Глава 13

Возвращались мы долго — забор Лагеря появился в пределах видимости когда местное светило уже практически касалось кромки леса за базой. Мы бы и быстрее дошли — по моим прикидкам, в этот раз мы не отошли от Лагеря более чем на пять… ну шесть километров, но Чип едва плёлся, опираясь на свою импровизированную дубину, и нам часто приходилось останавливать свой шаг, давая ему краткий, очень краткий отдых…

Кроме того нам пришлось заложить несколько больших дуг, обходя обнаруженных сканерами Дика групп таракашек.

— Всё. Привал. — Скомандовал Дик, шедший первым. — Сейчас минуток десять перекурим и к базе.

— Может ну его? — Предложил Чип. — Помнишь толкотню на выходе? Сейчас наверняка не мы одни возвращаемся. Не хотелось бы простоять до темноты, пока все классики пропрыгают.

Он был по-своему прав. Процедура возвращения имела свои тонкости и одним из них были «классики» — семь выложенных белыми камушками квадратиков три на три метра. По процедуре мы должны были поочерёдно пройти все из них, простояв в каждом не менее одной минуты. Это было сделано для того, чтобы дежурные на воротах Лагеря смогли детально осмотреть нас. В оптику конечно. А то, не дай Творец, прицепился к вам на разгрузку какой жучок. Почему именно семь? Никто не знал. По лагерным легендам число семь было выбрано только по тому, что семёрка — счастливое число. Бредовая версия, не спорю — но другой не было.

— Нет. — Твёрдо ответил Дик. — Отдышись и поползём дальше. Лучше медленно идти, чем быстро лежать. Вы оба просто никакие.

Возразить ему было нечего и мы добросовестно отдыхали всё указанное им время. Дик занял позицию между нами и лесом, контролируя его опушку. Чип завалился на траву, злостно нарушая все правила безопасности, ну а я остался стоять, опершись на свой ствол. Стоять и внимательно рассматривать свои ноги. Когда я бежал, а точнее трусил, замыкая хвост нашей короткой колонны, смотреть под ноги времени особо не было. Но, хочешь не хочешь, мои ноги, точнее сапоги, мелькавшие на самом крае поля зрения, временами пропадали, точнее превращались в тонкие, покрытые сверкающим серебром членистые конечности. Когда я первый раз такое увидел даже остановился. За что получил окрик Дика, мол с тобой всё в порядке? Тогда я пробормотал что-то невразумительное и продолжил бег, списав увиденное на эмоциональную перегрузку. Членистая конечность появилась снова, спустя минут десять бега. На этот раз я не стал останавливаться и просто скосил глаза вниз — нет, ноги как ноги. Ещё спустя десять минут видение повторилось, теперь к нему добавились воспоминания о виденных мной утонченных узоров паутины на стене уничтоженного гнезда. Такие красивые, совершенные и зовущие. Только вот куда зовущие? Мысль ускользала едва я пытался вспомнить что мне привиделось в гнезде и я получил второй окрик Дика — теперь я единственный из нашей тройки продолжил бег прямо, в то время как мои товарищи отклонились влево, обходя небольшую группку таракашек. Если б не окрик Дика я бы вылетел прямо на них. С ожидаемым финалом. Пришлось до этого привала бежать избегая смотреть вниз, хотя нет-нет, да и проблёскивало внизу суставчатое серебро.

— Очухались? — Дик пихнул сапогом Чипа. — Пошли, пошли. Шевелимся. Нам ещё классики, да и ужин сухпаем получим, если не поторопимся.

И мы поторопились — потрусили к едва различимым в начинающем темнеть свете контрольным квадратикам.

К нашему удивлению около них никого не было! Совсем никого! Я даже покрутил головой — а мы точно к своему Лагерю пришли? По всем официальным данным мы были единственными людьми на Рае, но среди каторжан временами начинали циркулировать слухи о Лагере номер два, три и пять. Что служило источником таких слухов ни кто не знал. Просто вдруг кто-то получал весточку от друга или знакомого, отбывавшего свой срок на этой же планете, но не в нашем Лагере. Устную весточку от пилота — мол ты такой-то? Тебе этот просил привет передать и сказать, что он тоже тут. Кто-то случайно слышал обрывки фраз пилотов, которые жаловались на то, что им приходится много мотаться по этой планете. А раз мотаться — значит они садились не только у нас? Несколько раз ЗК собирали представительные делегации и пытались выяснить у начальства — мы тут одни или ещё люди на Раю есть? Но каждый раз лагерное начальство отвечало одинаково — мы знаем только про наш лагерь. И только один раз начальник Каторги почти проговорился, добавив — планета, она большая.

Эти его слова моментально обросли подробностями и фантазиями — у других лагерей появились номера, появились ЗК, которые якобы слышали в своих шлемах переговоры ЗК других лагерей. Но Чип категорически развеивал подобных слухи — ну не может система связи нашей брони ловить что-либо в радиусе более десяти, ну пятнадцати километров. В принципе не может. А вокруг лагеря мы зону в двадцать пять — тридцать держим. На это ему отвечали особенностями атмосферы Рая. В ответ он только фыркал, завершая дискуссию. Как вы понимаете, достоверных сведений о прочих лагерях не было. От слова совсем. Но это не мешало половине ЗК верить в их существование, а другой половине — отрицать подобное и споры сторонников с противниками этой версии заметно разнообразили нашу жизнь. Новостей-то мы не получали.

— Никого… — Немного растеряно озвучил явный всем нам факт Дик.

— Тем лучше, быстрее пройдём. — Я не стал задерживаться и шагнул в первый квадрат. Сами квадраты были расположены цепью вдоль забора, каждый последующий всё ближе и ближе к воротам и мои товарищи быстро последовали за мной, желая побыстрее пройти проверку.

Едва мы все оказались внутри выложенного белыми камнями периметра, как у нас под ногами загорелись жёлтым светом три лампы, предлагая нам встать перед ними, что мы и сделали, встав так, что наблюдатели Каторги могли осмотреть нас во фронт.

Меньше минуты ожидания и лампы сменили свет на зелёный, разрешая нам пройти в следующий квадрат. Там ситуация повторилась, но теперь огни заставили нас встать правым боком к забору.

Следующий квадрат — левый бок.

Следующий — спина.

Следующий — огни заморгали, требуя выполнить несколько приседаний.

Далее — попрыгали.

В последнем квадрате мы совершили несколько оборотов вокруг своей оси, подняв руки вверх.

— Ненавижу! — Прохрипел Чип. Ему хуже всех нас давались все эти упражнения. — Они что, не могли что ли сенсоры поставить? Прыгаем, крутимся как идиоты.

Мы с Диком его не поддержали. Ибо эту пластинку он заводил каждый раз при прохождении классиков, а мы были крайне вымотаны и мечтали только сдать наш обвес и завалиться спать. Даже без ужина — сухпай мы и потом съедим.

Но всё имеет свой конец и вот вспыхнули, приглашая нас в ворота лампы по его периметру.

Процедуры внутри мы прошли гораздо быстрее.

По одиночке прошли турникеты и рамки сканеров.

Сложили оружие по контейнерам и транспортёр унёс их куда-то вглубь Лагеря на проверку, дезактивацию и прочие, неинтересные процедуры. Чип только хмыкнул, укладывая в конт свою дубинку, но не более.

Прошли опять через турникеты и сканеры. Мы вообще ходили по кругу. Сдали стволы — заново в сканеры. Сняли броню и уложили её в конты — сканеры.

Сняли комбезы, оставшись в одном исподнем — в сканеры.

Всё. Проверка закончилась.

Мы прошли в предбанник перед выходом на территорию лагеря и начали натягивать новые комбинезоны — тут мы обычно перешучивались, подтрунивая и обсуждая выход, но не в этот раз. Слишком устали.

— Жрать? — Спросил Дик, протягивая руку к кнопке открытия двери.

— Спать! — Чип был не более многословен.

Я кивнул соглашаясь и Дик ткнул пальцем в кнопку открытия дверей.

Ничего. Двери не шелохнулись.

Он снова ткнул кнопку — никакой реакции.

— Заело что ли? — Он прижал и держал кнопку нажатой, пока откуда-то сверху не раздался недовольный писк перегруженного сенсора или реле.

— Отожмём? — Предложил я, рассматривая стандартные раздвижные двери.

— А что? Вполне отожмём. — Дик придвинулся к сомкнутым створкам и попытался засунуть пальцы между двух полос резинового уплотнителя.

— Отставить! ЗК! — Резкий окрик заставил нас обернуться назад. Сзади, держа в одной руке стандартную армейскую флягу и несколько пластиковых, вложенных друг в друга стаканчиков, стоял наш Лагерный Доктор.

— Ээээ… да, Док? — Поинтересовался я.

Доктор был фигурой уважаемой. Бывший полевой медик, он толи кому-то не то отрезал, то ли не так и не то пришил, тёмное дело. Был сюда сослан, но не как ЗК, а именно как лагерный эскулап. И, в отличии от нас, имевших теоретические шансы покинуть планету, шансов вернуться в нормальный мир не имел. Бессрочный контракт без права расторжения. Док был вечно мрачен, не многословен, но лечил крепко. На совесть.

— Вам всем. — Он протянул нам те самые, вложенные друг в друга одноразовые стаканчики. — Пить. — И, когда мы разобрали их, набулькал грамм по двести из своей флаги.

— Что это, Док? — Я принюхался. Пахло пряностями, сквозь которые пробивался едва уловимый едкий аромат чего-то знакомого. Ацетон? Не, бред. Зачем нас поить ацетоном?

— Стресс. Снять. Пейте.

— Так раньше-то…

— Теперь надо. Пейте. Ну?!

Портить отношения с ним не хотелось и мы быстро опорожнили свои стаканчики. Напиток плавно, масляно обволакивая рот и горло, протёк в желудок, оставляя ментоловое послевкусие.

— Этот состав снизит уровень тестостерона и позволит вам быстрее адаптироваться после перенесённых там, — он кивнул куда-то в сторону, — стрессов. Пейте, это вам поможет быстрее адаптироваться к мирному состоянию.

После такой длинной фразы Дока мы тут же выпили.

— Ээээ… Док, — я хотел было спросить, чего это он вдруг стал столь красноречив, но он не дал мне закончить фразу, резко отобрав пустые стаканчики.

— По одному. Ко мне. — Он снова вернулся к своей излюбленной манере разговора.

Деваться было некуда и мы, образовав нечто вроде очереди подошли к нему. Осмотр занял не более десяти секунд — Док внимательно вгляделся каждому из нас в глаза, пощупал что-то на шее и удовлетворённо кивнул.

— Разблокируй. Можно. — Проговорил он куда-то в пространство и не прощаясь с нами покинул помещение.

— Я и не думал, что он может так долго говорить. — Начал было Чип, но тут створки открылись и мы покинули сектор возвращения в Лагерь.

Обычно в вечернее время в Лагере было немноголюдно. Кто-то прогуливался перед сном. Кто-то

совершал пробежки или висел на турнике или тягал тренажёры. В курилке всегда присутствовало несколько человек, обсуждающих последние сплетни, спорящих о чём либо или перемывающих косточки лагерному начальству. Временами даже кто-то играл на музыкальных инструментах, в основном играли местные, рождённые в Раю, тягучие и невесёлые мелодии. Весёлых песен было совсем мало — я слышал только одну, об удачливом ЗК, выполнившего последнее Задание и собиравшемся домой и представляющем как он обнимет любимую. У этой песни было несколько куплетов и часть из них, содержавших, скажем так — эротические моменты, исполняли только в крайне узком кругу. Во избежание начальственного гнева, ибо в них он вспоминал как его… кхм… начальнички и как он… кхм… будет… ёё. Общий смысл вы уловили, да?

Обычно — но не сегодня. Мы были единственными, кто шёл через виа праэтория — через центральный плац, по факту и являвшийся единственной улицей Каторги.

Никого.

— Что-то тихо сегодня, — заметил Дик, я было хотел с ним согласиться, как раздавшиеся от Доски Приказов голоса и, что было совсем неожиданно, смех, заставили нас круто изменить траекторию нашего движения и направиться к небольшой кучке ЗК, что-то бурно и весело, весело?! там обсуждавших.

Сама Доска состояла из трёх частей. Левую часть занимали Наши Передовики — с фото ЗК, регулярно перевыполнявших Задания — ниже каждого портрета была табличка, указывавшая продолжительность начального срока и сколько данный передовик уже скостил себе дней.

По центру высвечивались Приказы и Распоряжения нашего начальства. Единственно ценным там было меню на неделю, но сейчас, после запуска новой Столовой, эту информацию передавать перестали и центр Доски был абсолютно пуст.

А вот правая часть была посвящена нашим потерям — погибшим и пропавшим без вести ЗК. И тем неожиданней было услышать от стоявших перед правой частью людей смех.

Мы подошли поближе.

Однако!

Список погибших занимал добрые две трети пространства. Я попытался прочитать имена и личные номера, как стоявший передо мной ЗК, почувствовав моё приближения, обернулся и призывно махнул рукой.

— О! Поп! Ты живой?! — Он заржал. — Прикинь, да? А Палёного-то того — спалили! — Он согнулся в приступе хохота. На пару секунд я замер, шокированный подобным отношением к смерти. Но постепенно, пробиваясь и ломая все моральные устои до меня начал доходить весь юмор ситуации. Это ж надо! Палёного — и спалили!

— Как спалили? — Уголки моих губ дрогнули, формируя на лице против остатков моей воли улыбку.

— А вот так! — ЗК снова заржал. — Вон, сам смотри. На жука огнеплюя выскочил. Спалился наш Палёный!

Шутка пришлась по вкусу и рядом рассмеялось ещё несколько голосов.

— А, это, мужики… — начал кто-то, усиленно борясь с душившим его смехом. — Прихлопа помните? Ну, Прихлопа — опа-опа, три прихлопа?! — Снова смех и на этот раз я рассмеялся со всеми.

Я помнил этого не особо уклюжего мужчину старше меня. Он любил танцевать какой-то немудреный танец своей планеты, изобиловавший короткими подпрыгиваниями и хлопками себя по ляжкам.

— Прихлопнуло его! Деревом прихлопнуло! Аха-ха… не… не могу. Прихлопа — деревом прихлопнуло! Напарничек помог.

Смех душил меня, разрывая мне грудь. Я согнулся вдвое, потом опустился на одно колено — меня накрыла просто истеричная волна смеха.

Как сквозь пелену я слышал возгласы всё более и более расходившихся мужиков:

— А Гусь-то! Слопала гусеница гуся!

— Ааааа…!!! Мусор наш — мусором и стал!

— Консерву-то глянь те, гляньте, — прям в броне сожгли! Запекли!

Из этой толпы меня и Чипа, пребывавшем в таком же истеричном состоянии, выволок Дик. Схватил за вороты комбезов и выволок. К нашему удивлению он не смеялся, сохраняя спокойное состояние духа.

Оттащив нас через виа праэтория, он бросил нас, и откуда сил-то взял, к стенке одного из бараков. А когда мы немного отошли от всё ещё душившего нас смеха наклонился над нами:

— Вы что, мужики? Сдурели? Люди же погибли?!

— Па… Па… Палёного-то… под-по-поджарили, — я снова рассмеялся, вспоминая лицо моего первого местного наставника.

— Ха-ха-ха… И Косого вылечили, — заржал в тон мне Чип.

— Да что с вами такое?! — Дик наклонился над нами, пристально вглядываясь в наши лица. — Вы же нормальные люди… были. — Он ещё внимательнее присмотрелся к нам. — Не понимаю!

А нас переполняло веселье. Весело же! Особенно с Палёным. Уржаться! Да и с тем толстым — с Прихлопом. Они того, а мы-то, мы-то — тут! Живые!

— Пошли жрать. — Помогая нам встать произнёс Дик.

— Ага! Жаренного! — Поддержал его я и Чип зашёлся в хохоте. — Или кашки прихлопнем! — Заржал он.

— Эххх… да что с вами-то!

— Дик, дружище! — Я положил руку ему на плечо. — Смешно же! Не?

— Нет. — Он сбросил мою руку со своего плеча. — Не смешно.

— Да брось ты, — Чип попытался взять его под руку с другой стороны, но Дик ускользнул.

— Они все такие крутые фу-ты ну-ты, ветеранчики. А слились! А мы?! — Он горделиво выпятил грудь. — А мы — живые. Не спалились, не сплющились, не слились и нас жуки не прихлопнули!

Я кивнул. На смену смеху приходило чувство нашего полного и подавляющего превосходства над жуками-пауками. Вот сейчас перекусим, короткий сон и снова в бой!

— Зададим им! — Я потряс поднятым кулаком.

— Да! — Рявкнул Чип. — Пожжём их поганые гнёзда! Все до единого!

— Все! — Поддержал я своего боевого товарища.

— Прямо сейчас! С собой сухпай берём и на выход!

— Да!

— Отомстим за наших!

— Эй, ребят, вы чего? — Дик вышел вперёд и преградил нам дорогу. — Куда, на ночь-то глядя?!

В моей груди начали разгораться угольки ярости. Что? Он не хочет убивать жуков?! Он их боится?! Как тогда — в лесу? Трус? Трус! Предатель! Предатель или изменник?! Может он продался чужим?!

Его купили… Точно!

— Ты чего, Поп, — Дик отступил на пару шагов. — Чип… ребята? Что с вами?

С другой стороны на него наступал Чип. Сейчас мы зададим этому предателю! Только не до смерти! Проучим и сдадим начальству. Ишь как он своим прикидывался! Гад! Гад! Га…

Левую руку пронзила резкая боль и я затряс ей в воздухе.

Браслет на ней сильно завибрировал, сообщая мне о получении срочного сообщения. Машинально, не спуская налитого кровью взгляда я поднял руку, поднося его секцией аудио к уху.

— Отставить! ЗК 2777! Вам выносится первое предупреждение! — Раздавшийся голос заставил меня замереть — в нём были, ощущались какие-то такие нотки, от которых по мне пробежал холодок и страх. Я подвёл своё руководство Каторги! Ой… что они со мной сделают…

— ЗК 2777! Немедленно прекратить! — Продолжал повторять голос и я медленно выпрямился. — ЗК 2777! Прослушайте данное сообщение до окончания звукового сигнала!

Из аудио секции раздалась простейшая, восьми битная мелодия, похожие я слышал в детстве, в своей первой, примитивной игровой приставке. Мелодия завораживала, заставляла вспомнить дом, родителей, попутно смывая гнев, злость и заставляя меня по-другому посмотреть на всё происходящее. Вот Чип — отличный, верный и надёжный боевой товарищ. Вот Дик — проверенный во множестве боёв напарник. И что я на него ополчился? Мелодия закончилась и браслет коротко провибрировал, показывая что сообщение прослушано полностью. Я медленно опустил руку.

— Дик, ты это, ну, в общем. Ну, прости, — слова с трудом лезли из пересохшего горла.

— Что-то на нас накатило, дружище. Не серчай, сорвались, — таким же сдавленным голосом произнёс Чип.

Дик немного помолчал, всматриваясь в наши лица:

— Ну, вы меня и напугали, мужики, — произнёс он после небольшой паузы. — Морды красные, глаза горят и — на меня идёте. Что с вами было-то?

— Не знаю, — пожал я плечами, ощущая полнейшее спокойствие и умиротворённость. — Может откат после выхода?

— Да, я про такое слыхал, — вставил Чип.

— Ну, откат, так откат. — Не стал спорить Дик, но тревога из его взгляда не пропала. — Пошли в барак, наш сухпай у баталера получим и на боковую. А завтра…

— А завтра — в бой! — Прервал его Чип.

— Да, зададим этим пауканам! — Поддержал его я, машинально сжимая кулаки до боли.

— Ох, не нравитесь вы мне, парни, — пробормотал Дик и мы двинули к своему бараку.

Следовало хорошо отдохнуть — ведь завтра мы уничтожим столько гнёзд и жуков, сколько найдём! Убьём всех! Очистим планету для человечества! С этой твёрдой решительностью я последовал за моими товарищами.

* * *

Подъём.

Просыпаться по звонку будильника не самое приятное начало дня, а просыпаться от команды дежурного по бараку, чей истошный вопль многократно перекрывает звенящий сигнал горна, раздающийся из динамиков общей трансляции — вообще, скажу я вам — задница. И так каждое утро. Одновременно с осточертевшим визгом горна слышать «Баааарррррраааак!!! Подъёёёёём!»

это не то что бы раздражает, мягко говоря, но гарантировано демотивирует.

Увы, но и это утро не стало исключением.

Привычно обматерив всех подряд мы потянулись на «утреннюю оправку». По крайней мере это так называлось в нашем распорядке дня. По факту — посещение сортира плюс умывание. Если вы не служили, то вам сложно представить себе амбре армейского сортира поутру, когда там, практически одновременно опорожняют свои накопления человек так сорок или по более. Ну, а если вы не служили, то и не стоит мучить своё воображение. Не служившим скажу просто — самый заплёванный сортир общего назначения на самом нижнем уровне самой обычной Станции благоухает фиалками по сравнению с утренним армейским.

Спустя ровно пятнадцать минут, в течении которых нам предлагалось совершить все необходимые утренние действия, двери зоны оправки автоматически закрылись. Не успевшие уложиться, в основном таковыми были новички, едва попавшие на Каторгу, оказывались запертыми там. Со всеми вытекающими последствиями — как-то не самая приятная беседа с капо, логично завершавшаяся предупреждением и нарядом на работы. Второй залёт грозил получением замечания, третий — отправкой на коррекционные мероприятия, ну да я вам про них уже рассказывал.

Но сегодня в сортире было малолюдно. Поначалу, не проснувшись окончательно, я только обрадовался тому, как много вокруг свободных мест, мысленно похвалив себя за проворство. Но к моменту окончания водных процедур и по мере расставания с сонным состоянием, я начал понимать, что что-то тут не так. В сортире было подозрительно тихо. Нет, слышался плеск воды, жужжание электрощёток и временами звуки отправления биологических потребностей. Но, по сравнению хотя бы со вчерашним или позавчерашним утром тут царила абсолютная, гробовая тишина.

Закончив процедуры как минимум за пять минут до окончания разрешённого срока, ветеран я в конце концов или нет? я неспешно подошёл к месту дежурного по бараку. Сегодня дежурил Макарон — длинный и жутко тощий парень лет тридцати, недавно пополнивший ряды нашего отряда.

— Слышь, Макароныч, — авторитетным тоном бывалого старослужащего начал я. — А где все? Чё народишку-то мало так, ась?

— Не велено, проходи, — попытался он увильнуть от ответа, но не тут то было.

— Слышь, паря, не бузи. Старшему ответь, да? — Я сознательно копировал поведение одного из авторитетов нашего отряда — ЗК Дрожж. Рыхлый и тучный мужик сумел построить всех в нашем бараке. До отправки сюда он трудился бухгалтером на заводе по производству дрожжей. Насквозь мирная профессия, не так ли? И вот, во время какой-то проверки — не то аудиторской, не то при сдаче стандартного квартального, у него в отчёте нашли ошибку. Мелкую. Исправить — раз плюнуть. Другой бы и исправил, а наш Дрожж — нет. Упорствовал до последнего, а потом взял нож — обычный, канцелярский — тот, которым конверты вскрывают, и перерезал весь свой отдел. Потом и проверочную комиссию вроде. Спокойно, по-деловому так перерезал. Отлавливал каждого и ножиком в глаз.

Чик! И — к следующему. Человек около двадцати он так оприходовал. Что характерно — закончив это дело он спокойно уселся за свой рабочий стол и продолжил отчётность свою ваять. Дебеты с кредитами сводить. Там его и взяли. Кругом трупы, кровища, а он спокойно сидит — циферки в ведомость вносит.

Посчитали психом, но все тесты он успешно прошёл. На временное помутнение рассудка тоже списать не смогли — на все вопросы он чётко и крайне детально отвечал. Кого, в каком месте, что они говорили перед смертью. На вопрос — зачем? Он ответил тоже чётко и честно:

— Надоели, работать мешали.

Поначалу, когда его сплавили к нам, администрация была в восторге — как же! Профессиональный бухгалтер! И его сразу же засунули в административный корпус. Ненадолго. Ровно до того момента, как он, на невинный вопрос кого-то из работающих там, не рявкнул, что ему мешают работать. Ну и его тут же к нам отправили. Во избежание, так сказать.

Все были абсолютно уверенны, что его первый выход станет и последним. Но! Он вернулся — целый и невредимый. Напарников же, в отличии от его бодрого состояния, просто трясло. Оказывается, едва они встретили таракашек, наш мирный толстячок выхватил нож и рванул на них с нечленораздельным воплем, в котором, впрочем, различались отдельные слова — не мешайте, отчётность и сведу баланс. Зарубил он букашек короче. Это же повторилось и во втором выходе и в третьем. К четвёртому он подготовился, заранее заказав себе кончар, который он ловко вгонял в узкие щели сочленений бронепластин панцирей жуков. Ещё немного времени спустя наш толстячок пообщался с авторитетами, державшими Каторгу и снова удивил нас. В нём словно щёлкнул ещё один переключатель — теперь его стиль общения изменился на приблатнённо-превосходный, речь обогатилась феней и Дрожж, с благословления авторитетов, стал неофициальным «Папой» нашего барака.

— Так где все мужики то? — Повторил я свой вопрос, небрежно почёсывая голый живот.

— Так это, — сдался Макароныч. — Вчера ж выход был. Ну и того…

— Чего того? — не понял я.

— Не вернулись, — он опустил голову. — Многие. Ты сам глянь — вон сколько коек нетронуты стоят.

— Да иди ты, — не поверил ему я и посмотрел вглубь барака. Вчера мы ввалились сюда поздно, уже после отбоя — работало только ночное освещение, да и мы особо не осматривались — скинули комбезы и завалились спать. А вот сейчас, обегая взглядом помещение барака я медленно охреневал.

Две трети коек были не тронуты. С учётом того, что нас тут обитало около сорока, картина была не радостная.

— Чего завис? — Жизнерадостно подтолкнул меня в спину Чип. — Одевай комбез, пойдём, дымнём до завтрака.

— Глянь, — я махнул рукой в сторону коек.

— Ну? — не понял он. — Койки. Уже заправили. — Но до него дошло быстро:

— Ох-хренеть… Они, — он сглотнул, — вчера того?

Я молча кивнул.

— То-то в сортире так свободно было. — Чип коротко вздохнул. — Пойдём к баталеру. Эдакое дело… Я не я буду, если по двести не накатим из его запасов. Помянуть надо. — Он снова вздохнул, поворачиваясь в сторону каптёрки:

— Эххх… ребята. Ну что ж вы так…

Мы сделали только пару шагов в сторону каптёрки, как нас окликнул дежурный:

— Вы, это, мужики. Ну, не ходите туда.

— Чего это? — Развернулся к Макаронычу Чип.

— Нет его.

— А где он?

В ответ дежурный только вздохнул.

— Что? И он тоже пошёл? — Не поверил я. Что бы наш баталер, не кажущий и носа из своей норки вдруг подорвался и понёсся в бой?

— Ага, — грустно подтвердил мои мысли Макароныч. — После завтрака прибежал, я как раз к наряду готовился, сухпаем перекусывал. Глаза горят, говорит — мол вот и мне, ему то есть, шанс вырваться выпал. Схватил бронник, каску, ствол какой-то, не рассмотрел я. И — бегом на улицу. — Дежурный снова вздохнул. — И не вернулся.

Чёрт! Чёрт! Сто раз чёрт! Да что ж это такое?!

Мы молча натянули комбезы и вышли из барака, направляясь к курилке.

Громкоговорители снова ожили, выдавив из себя очередную мелодию горна, на сей раз — общий сбор. Это тоже было привычно. Сбор играли перед утренним и вечерним построением. Непривычно было то, что ни кто из заполнивших курилку ЗК не прореагировал на поданную команду. Кто-то негромко переговаривался, но большинство молча курило, временами зло сплёвывая во вкопанный посреди обрез.

— Чего стоим? На построение! — Резкий и чрезмерно бодрый окрик нашего капо неприятно резанул по ушам.

— Да пошёл ты. — Кто сказал это было не понятно. Лично я всё это время тупо разглядывал носки своих сапог. Тупо и бездумно пялился на них.

— Вы что? Замечания получить захотели? Кто? Кто это сказал? — Не ожидавший подобного ответа капо растерялся.

— Конь в пальто! — Снова ответил тот же голос.

— На построение, я сказал! — Капо дёрнул кого-то за плечо и это было его ошибкой — народ взорвался моментально, сбив его несколькими ударами наземь и окружив нелепо барахтающегося на спине начальничка. Он несколько раз пытался было встать, но каждую его попытку пресекал добрый пинок.

— Мужики, вы… вы чего это? — Вдруг дав петуха на последней ноте взвизгнул он. — Так я…

Раздавшийся выстрел заставил нас замереть. В нескольких метрах от нас, уверенно сложив руки за спиной, стоял на Док. Рядом с ним медленно опускал руку с пистолетом Начальник Каторги. За их спинами неспешно разворачивались цепью линейные пехотинцы из отряда внутренней охраны.

— Отставить! — Док сделал небольшой шаг к нам и мы машинально подались назад, освобождая ему проход к всё ещё лежащему капо.

Подняв его и бегло осмотрев, Док повернулся к нам и сделал ещё один шаг — оказавшись в самой середине толпы.

— Бунт. Отставить. — Коротко приказал он. — Его, — он мотнул головой назад, в направлении осторожно отходящего за спины солдат капо. — Накажем. За превышение.

Народ загалдел, но Док молча поднял левую руку вверх, затянутую в чёрную перчатку, призывая нас к тишине:

— Сейчас завтрак. Разговор после. — Он повернулся, намереваясь уйти, но, в последний момент остановился, окидывая нас взглядом через плечо. — Если захотите. — И видя наше непонимание пояснил: — Разговаривать.

После чего, не оборачиваясь направился к административному корпусу, махнув на ходу пехотинцам, что бы те шли назад.

Спустя пару минут на виа претория остались только ЗК.

Некоторое время мы стояли молча, но потом все как-то дружно вздохнули и нестройной толпой побрели к Столовой.

Наш второй завтрак в обновлённой Столовой ни чем не отличался от вчерашнего. Кабинки так же сноровисто подвозили нас к окошкам, исправно снабжавших нас вкусными блюдами. Отличие было только одно — сегодня нам дали на завтрак четыре порции и последняя была одинаковая для всех — небольшой цилиндрик с чем-то желеобразным внутри. На блюдечке.

— И что с этим делать? — Я покрутил цилиндрик в руке рассматривая его. Ни крышки, ни кнопки обнаружить не удалось. Я со вздохом положил его обратно на блюдечко, между небольших наплывов в самом центре. Стоило мне убрать руку как по корпусу цилиндрика пробежала трещинка и он раскрылся, распадаясь на две половинки и заливая всё пространство блюдечка желтоватой, обильно пузырящейся жидкостью.

— И как это есть? Ложек то нет? — Дик тоже выглядел озадаченным.

— Может это пить надо? Как травяной сбор из блюдечка? — Предположил Чип, беря его под донышко и поднося к губам. — У меня так бабушка пила, — пояснил он, готовясь отхлебнуть, но внезапно замер закрыв глаза.

— Чип? Чииип? — После небольшого ожидания окликнул его Дик. Ноль реакции — Чип сидел неподвижно, только слегка покачиваясь в такт движения кабинки.

— Хм… — я повторил его жест, поднося блюдце ко рту и машинально втягивая воздух.

Лето. Жара. От моря тянет приятной свежестью, наполненной запахами йода.

Мне четырнадцать и мой отец ведёт меня в первый раз охотиться на морских пауков. В руках у меня дешёвая маска и дыхательная трубка. Его спина впереди, он уже зашёл в море по пояс и машет мне рукой, подбадривая.

Страшно.

Очень страшно.

Ему-то что, он нырять любит. А я? Только у прибрежных камней ползал.

Страшно.

От страха мне становится холодно, но я делаю небольшой шажок вперёд, в белую пену прибоя.

Может не стоит? Я вот в этих камнях, тут мелко и не страшно.

Отец поворачивается ко мне и, придерживая одной рукой маску снова машет.

Надо. Перебороть. Он. Он же на меня смотрит.

Ещё шажок. Ещё. Вот я уже рядом с ним.

— Не бойся. Я буду рядом, — говорит он и закрывает маской лицо, закусывает загубник трубки и ныряет.

Выныривает, выбивая выдохом фонтанчик воды из трубки и снова машет мне.

Иду. Он же рядом.

Натягиваю на лицо маску, закусываю загубник дыхательной трубки и неуклюже, не ныряя, плыву к нему.

Я — смог! Я переборол свой страх! Я всё смогу!

Победа.

Победа будет нашей!

— Фууухххх… — я шумно выдыхаю. Кабинка стоит неподвижно, ожидая когда мы её покинем. Рядом сидят товарищи и, судя по их ошалелым взглядам — они тоже пережили что-то подобное.

— Что это было? — Сдавлено шепчет Чип, но тут оживают наши сиденья, намекая нам что пора и честь знать, и мы покидаем Столовую, положив на столик блюдца заполненные неприятной на взгляд затвердевшей коричневатой массой.

— Что у тебя было? — Спрашивает меня Дик.

— Детство, море. Первая охота на подводных пауков с папой. А у тебя?

— Первое свидание. Ух… как я тогда трусил…

— А я первый патент защищал, — подаёт голос Чип. — Ох и гоняли меня тогда… страху натерпелся — жуть.

Договорить не удаётся — оживают наши браслеты, ожидаемо высвечивая задание на сегодня.

В двух словах нам предлагали повторить вчерашнее задание, отличие было только в векторе движения. Сегодня нас посылали в диаметрально противоположном вчерашнему направлении.

— Да они что, сдурели? — Начал было заводиться я, но вдруг вспомнил море, отца и как я переборол свой страх тогда. Тогда же я смог? Смогу и сейчас. Делов-то. Да и вчера мы же вернулись? Вот и сегодня вернёмся.

Мои товарищи похоже переживали те же чувства — первоначальная неуверенность покидала их глаза, замещаемая убёждённостью в своих силах.

— Сделаем их! — Решительно рубанув рукой воздух произнёс Дик.

— А то! Легко! — Поддержал его Чип и посмотрел на меня.

— Пффф… — Я отключил секцию браслета, убирая информацию о миссии. — Плёвое дело, мужики! Пошли за обвесом.

У Оружейки снова, как и вчера толпился народ. Не так много, как сутки назад, но постоять в очереди нам всё же пришлось. И, как и в прошлый раз, Дик воспользовался моментом, что бы заглотить свои пилюли — едва успел. Вторую он сунул в рот уже стоя перед прибывшим к нему контом.

— Что за хрень? — Чип недовольно рассматривал содержимое полученного конта. — Мне в этом идти? — Он надел на кулак каску и теперь крутил её, рассматривая со всех сторон. — Это же хлам. Древний хлам. Пустынный комплект. Он же…

— Забей! — Прервал его нытьё я. — И так порвём. Не в первой.

— А ствол? Ты глянь. — Он бросил каску, не шлем, а простую каску с узким забралом, оставлявшим открытым большую часть лица — от переносицы и ниже. — Это ж вообще антиквариат. Пулевое.

— И что? — Я взял в руки свой ствол. Мда… не плазмомёт, но все же.

— Чем ты недоволен? У нас пол лагеря с такими бегает. Бегали, неудачники. — Поправил я себя.

— Они бегали с поколением 6 или 6.2.

— Ну?

— Гну! Это 2.0. Тут пули тупо болванки с сердечником. Не доворачивают они в полёте. Понимаешь? Только по прямой.

— Пофиг! — Уверенность в своих силах даже не поколебал тот факт, что стреляю я, мягко говоря, не очень. — Бронебойные? Отлично! — Я лихо вставил цилиндрический магазин в нужный паз на затыльнике своего ствола. — Будем в упор бить гадов! — Молодцеватый удар и магазин с характерным щелчком замирает на своём месте.

Хотя броня действительно не того. Простейшая каска с минимум электронной начинки, лёгкий бронник, наручни, наколенники и тактические перчатки. По сравнением с тем обвесом, в котором я был вчера — бронзовый век, если не каменный. Но наши дикие предки и тогда динозавров били! И ели потом у костра. Они же преодолели свой страх? Смогу и я.

Я уже его преодолел. Тогда — на море. Я смог тогда, смогу и сейчас.

Решительно надеваю каску, не застёгивая подбородочный ремень. И так сойдёт.

Рядом возится с чем-то большим Дик.

— Помочь? — Наклоняюсь к нему, но проклятая каска тут же сползает на глаза и мне приходится придерживать её рукой.

— Угу. Я вообще не понимаю что это за хрень. — Дик выпрямляется, протягивая мне двумя руками сильно увеличенное в размерах подобие моего ствола.

— Ну — пулевоё, — лихо определяю я, не боясь ошибиться — уж очень они близки, его и мой стволы.

— Деревня, — к нам подходит Чип и отбирает оружие. — Это пулемёт. Вот, — он чем-то щёлкает и в конце ствола откидываются растопыренные лапки. — Это упор. Поставил и пали. Это, — перегнувшись и слегка потеснив через Дика, Чип вытаскивает из его конта что-то округлое, цилиндрическое, до боли напоминающее магазин моего автоматического карабина. — Вот так. — Он закрепил цилиндр снизу, закрепляя его торцевой защёлкой около рукоятки со скобой управления огнём.

— Как выйдем дёрнешь вот за этот рычаг. — Показал пальцем на неприметный выступ. — Он взведётся. Дальше отожмёшь вот эту планку, — Чип повернул пулёмёт левым боком вверх, указывая нужную деталь. — И можно стрелять. Только запасные магазины возьми.

— А тут что? Выстрелы ограничены? И сколько их? — Привыкнув к практически бездонным аккумуляторам лазерников и плазменников, где ограничением было только время накопления необходимой ёмкости конденсаторов, ограничение по патронам выглядело диким. Нет, я помню, что на моём корабле… эх, когда это было…, я ставил пулемёты. Но их боекомплекта в три тысячи выстрелов хватало с запасом на пару боёв. А потом и синтезаторы корабельные появились — вопрос БК был закрыт.

— В твоём, — снизошёл до разъяснения Чип. — Да и в моём тоже — по сотне пуль. Патронов то есть. У Дика тоже сотня, но у него крупнее.

— Кончаем языками молоть, — прервал он сам себя. — Пауканы сами не передохнут. Пошли!

На ходу поправляя броню мы двинули за ним.

Контроль на выходе мы прошли быстро. За прошедшую ночь ничего в процедуре не изменилось и только гораздо меньшее количество рвавшихся наружу ЗК позволило нам выскочить за забор спустя три, может четыре минуты.

Обойдя Лагерь мы выбрали нужное направление и неспешно побежали, экономя силы. В этом направлении у нас так же было облюбованное под короткие привалы место. В отличии от болотца, тут ту же роль играла обширная полянка с большим плоским валуном почти по центру.

Усевшись на его край я с наслаждением поболтал едва заметно гудевшими ногами. Местное светило ласково пригревало нас, поднимая наше и без того отличное настроение. Наше — это моё с Чипом. Дик, как выяснилось тут же пребывал в крайне негативном состоянии духа.

— Мужики, — осторожно начал он. — А ведь нас того, списали.

— Сдурел? — Вопрос задал Чип, но я, как и он непонимающе уставился на Дика.

— Мозги включите, — Дик снял каску и постучал себя согнутым пальце по лбу. — Древний хлам выдали. Этому обвесу, — он подкинул и поймал свою каску. — Три сотни лет.

— Гонишь. — Я снял свою и внимательно её осмотрел. — Новьё. Не гони. Наверняка какие-то новые разработки. Их нам же постоянно шлют. Вот и эта…

Договорить он мне не дал — повернув каску внутренней стороной к нам он молча оттянул резинку тканевого чехла, демонстрируя оттиск-штамп производителя.

Мы дружно повторили его действия.

— Ого! — присвистнул Чип. — Это ж антиквариат! Это сколько ж будет? — Он прищурился что-то высчитывая в уме и тут же сообщил. — Триста двадцать четыре года. Ого! А как сохранилась! Надо сберечь — за неё коллекционеры на ауке знаешь сколько отвалят? — И он расплылся в мечтательной улыбке.

— Ни сколько. И знаешь почему? — Грубо прервал его мечтания Дик и, не дожидаясь ответа, продолжил, — Потому что они, — он пробарабанил пальцами по своей каске. — Останутся здесь. С нашими трупами!

— Дик, дружище! Ну нельзя быть таким пессимистом! — Начал уговаривать его я. — Мы этих жуков-пауков голыми руками порвём. Сейчас быстро гнездо забросаем и назад. Не дрейфь.

— Ты так уверен в победе? — Каким-то очень осторожным тоном ответил мне вопросом Дик.

— Конечно! — Вместо меня вернулся в разговор Чип, закончив осмотр своего обвеса. — Древнее не значит плохое, старина! Мы их порвём. Вот увидишь!

— Да что с вами такое? — внезапно взорвался Дик. — Вчера вы какими-то неадекватами были — что в бою, что потом в лагере. Сейчас в бой рвётесь?! Убьют нас. — Добавил он тихо. — Чувствую я.

— Дик, дружище, — начал было я, но он меня не слышал.

— Выдали хлам. Вы что, серьёзно хотите их этим валить? — Он потряс своим пулемётом и с раздражением бросил его на камень. Скрежетнув внезапно откинувшимися сошками, его ствол завалился на бок.

— Смертники мы, — выдохнул он. — Как вы этого не видите.

— Сопли. Отставить! — Подражая Доку я скомандовал резко, рублено. — Конец привалу. Вперёд!

Дик вздохнул, покачал головой, и подобрав свой пулемёт двинулся за нами.

Первую группу пауков мы встретили спустя пол часа. По этому вектору мы ранее не ходили и по началу, углубляясь в неизведанную территорию, шли осторожно. Но никого не встречая довольно продолжительное время, мы расслабились, за что и были закономерно наказаны.

Мы шли быстрым шагом, сверяя наше направление с высвечиваемым на забрале маркером цели, сожалея об отсутствии в этой броне таких, ставших привычных нам элементов, как сенсоры и мини-карты. Собственно — указать направление на точку, это было всё, что могла предоставить нам трёхсотлетняя броня.

Поэтому полянка, на край которой мы выскочили к полной нашей неожиданности, оказалась большим сюрпризом. Большим и неприятным — справа от нас на ту же полянку выскочила тройка боевых пауков.

Выскочившие пауки моментально, в отличии от нас, развернулись в нашу сторону и задрали переднюю часть тела вверх, принимая атакующие позы. Их минус, чем мы всегда пользовались, состоял в том, что паукам всегда было необходимо несколько секунд на принятие позы атаки или позы отступления — может у них были и другие стойки, не знаю. Мы знали только три — атаки, бегства и смерти. Последняя, как вы и сами понимаете, была нашей самой любимой.

Я едва успел сорвать с плеча свой автомат, как пауканы, сверкая своей зеркальной бронёй бросились на нас.

Не целясь направляю ствол на ближайшего и до боли в пальцах зажимаю спусковую скобу. Оружие оживает в моих руках, посылая длинную и почему-то сверкающую жёлтым огнём очередь в цель. Паук будто напарывается на стенку — бронебойные пули не пробивают зеркало его брони. Они то рикошетируют в разные стороны, то просто бесследно исчезают, разбиваясь о плиты защиты, но одно они делают — паук останавливается, замирает на месте, что даёт мне краткий миг на раздумья.

Куда бить? Низ головогруди, я даже вспомнил как это по научному называется, мне не пробить.

Паук приподнял голову и на меня уставились, мерцающие тёмно рубиновым огнём его глаза. Интуитивно я повёл стволом, сдвигая бившую из ствола жёлтую струю на них.

Погасить!

Ослепить!

Есть!

Пара крупных глаз по центру разлетелись блестящими осколками.

Чуть сместить струю.

Мимо!

Паук неожиданно мотнул головой и моя очередь прошла выше, бессильно рикошетируя от покатой спины.

Неожиданно к треску моего автомата добавился грохот пулемёта. Ага! Дик очнулся. Долго же он!

Ещё очередь — мимо.

Дёргаю стволом, стараясь погасить оставшиеся глаза, их много, с десяток наверное. Мимо. Паук крутит головой и я мажу, мажу, мажу.

Вдруг он замирает и удачная очередь гасит сразу три глаза.

Есть!

Ещё один или два. Ах, как неудачно — они на противоположных краях головы!

Дёргаю стволом влево и автомат замолкает.

Патроны?

Трясущимися пальцами отщёлкиваю пустой магазин и трясу автомат одной рукой, шаря в подсумке. Ну падай же, вываливайся, я уже держу новый наготове.

Не падает!

Бью по нему заряженным, выбивая его из горловины приёмного отсека. Есть! Магазин начинает медленно, как на планете с небольшой гравитацией падать вниз — мне некогда за ним следить, я уже засовываю на его место полный.

Удар ладонью вгоняет его на место.

Затвор.

Огонь!

Длинная очередь шарит по морде паука, ища последний глаз.

Мимо! Мимо! Мимо!

И тут он на меня прыгает.

Уже в полёте везучая пуля находит его последний глаз, но это не оказывает на него никакого действия — крупное, шириной в пару коней, тело сбивает меня с ног, опрокидывая на траву.

Автомат отлетает в сторону. Я дёргаюсь, инстинктивно пытаясь выбраться из под туши, но проворные многосуставчатые лапы прижимают меня. Надо мной склоняется ужасная голова и я ору в ужасе.

Всё. Конец.

Его жвала подрагивают в предвкушении моей плоти.

Вырваться, выскользнуть любой ценой.

Голова наклоняется ниже и я вижу целую россыпь маленьких глаз на его нижней части. Жвала раскрываются для смертельного удара и я зажмуриваюсь в страхе.

Ничего.

Резко пропадает навалившаяся на меня тяжесть.

Открываю глаза — паук стоит ко мне спиной, принимая классическую позу бегства — лапы напряжены, спина-брюшко, та огромная часть его тела, на которой у садовых пауков нарисован крест, выровнена параллельно земле, на меня смотри дырка его задницы. Пардон, дамы.

Ещё миг и он срывается с места, скрываясь в кустах.

Тишина.

Я бессильно опускаю голову.

Жив.

— Ты живой? — Слух, да и прочие чувства медленно возвращаются ко мне. Вроде это голос Чипа.

— Не уверен, — отвечаю ему, пытаясь встать.

Встаю. С трудом — на колени и только потом, помогая себе руками, кое как встаю.

На краю полянки лежит труп паука. Поза смерти — лапки согнуты и прижаты к брюшку. Готов!

Сейчас исчезнет.

— Это ты его? — Спрашиваю Чипа, но тот отрицательно машет головой, отчего его каска смешно трясётся.

— Не. Дик его завалил. Я по поляне бегал. — Он отстёгивает подбородочный ремень и вытирает пот сняв каску.

— А он где?

Чип молчит и я оглядываю поляну.

Дик лежит на том самом месте, где мы и вышли из леса. Лежит, бессильно уронив голову на землю, рядом с прикладом пулемёта. Одна его рука всё ещё сжимает рукоять, другая где-то под телом.

— Дик, старина, — я бросаюсь на колени рядом с ним и медленно переворачиваю его. Его тело. Оболочку. Дика больше нет.

Длинный разрез разрубил-разрезал его грудь от шеи и дальше вниз, оканчиваясь немного выше колена.

— Дииик! — Ну как же ты так, дружище.

— Отомстим! — Напротив меня так же — на колени, опускается Чип.

— Убьём гадов!

— Да!

— Маячок есть? — спрашиваю Чипа, но он отрицательно качает головой.

— Пошли, — он встаёт и протягивает мне мой автомат.

— Нет, — не соглашаюсь с ним. — Дика похоронить надо.

— На обратном пути. Пошли. Пока следы этих, — он скрежещет зубами и я вздрагиваю от этого звука. — Пока не пропали.

— Ну хоть ветками давай забросаем!

— Потом. Сейчас — месть! Месть! Смерть! — Рычит он и во мне медленно начинает нарастать знакомый мне уже багровый гнев. Дик! Друг ты наш! Мы вернёмся! Мы принесём тебя на базу!

Я делаю шаг назад от тела, но моё внимание привлекают какие-то янтарные шарики, рассыпанные около тела. Я наклонился и подобрал одну — к моему удивлению все шарики оказались как бы нанизанными на одну нить, как бусы.

— Пошли, — в очередной раз поторопил меня Чип. — Чего застрял?

Я поднял руку, демонстрируя ему свою находку.

— А, это же колёса Дика, — сразу опознал их инженер. — Помянем товарища. — Он протянул руку и оторвал сразу несколько бусин.

— Помянем, — я последовал его примеру, отправляя в рот свой кусок с не менее чем четырьмя шариками. Едва я их положил на язык, как шарики начали немедленно распадаться, наполняя рот сладкой, слегка покалывающей нёбо пеной и я, немного по наслаждавшись новым вкусом, сглотнул.

— Идём! — Коротко качнул головой Чип и мы двинулись по следам — один из пауков был подранен и его след из белёсой слизи был хорошо заметен, резко контрастируя на красноватой траве.

Едва мы отдалились от места гибели Дика, как кровавая пелена в моей голове начала резко опадать, оставляя после себя резко контрастирующее с ней состояние спокойствия. Пройдя ещё десяток метров я остановился, что бы не врезаться во внезапно замершего Чипа.

Он медленно повернулся ко мне и меня поразила бледность его лица.

— Он был прав, — тихо проговорил мой последний товарищ.

— Ты о чём, — начал было я, но тут и на меня нахлынуло понимание.

— Нас приговорили.

— Да, — подтвердил его мысли я.

— Накормили химией, наверно новые стимуляторы опробовали. А мы-то и рады. Вперёд в бой. Тьфу! — он сплюнул на траву. — А Дик-то — он знал это с самого начала.

Я молча кивнул. Таблетки покойного кроме снятия стресса, судя по всему имели и побочный эффект — они нейтрализовали всю постороннюю химию. И сейчас те лошадиные дозы, что мы заглотили — сработали. Без химического стимула мы ясно видели всю картину. И необъяснимо высокие потери и то, что нам было смешно от этих потерь и чувство победы и превосходства. И, конечно, стало понятно — зачем нас послали на это задание, выдав откровенный хлам. Всё одно сдохнут. Зачем тратиться? Могли бы и вообще с голыми руками послать. С палками. Чуть поменяв дозы в Столовой.

Я медленно поднял голову и посмотрел на Чипа:

— Что делать будем?

— Мстить! — он резко выдохнул. — Нет, не этим, — кивок в сторону матового следа подранка. — Лагерным с-сукам! А Док-то, ну тварь, ну…

Договорить ему не удалось — из-за деревьев, весело посверкивая корпусами, на нас шли пауки.

Много. Шесть или восемь.

— Аххх… твари! — Заорал Чип, падая на одно колено и открывая огонь.

— По глазам бей! — Крикнул я ему. — Броню эта хрень не берёт!

Пауки шли неспешно, выстроившись полукругом. Наши пули бессильно бились об их броню, отскакивая и дополняя картину боя красивыми жёлтенькими вспышками.

Пауки разошлись ещё шире, окружая нас с трёх сторон и между ними засверкали их гораздо меньшие собратья.

— Фуражиры! — Вдруг заорал во всё горло Чип, и я похолодел. Это было самое поганое.

Небольшие, не бронированные — с телёнка размером шестиногие жуки были в принципе лёгкой добычей. Их главная опасность заключалась в горбатом наросте, содержащем приличный запас быстро твердеющей на воздухе массы. Фуражиры выплёвывали сгустки этой массы в цель и, при попадании, жертва оказывалась приклеенной. К чему? Да к чему угодно — к стволу дерева, к земле или склеивая руки-ноги жертвы, если особенно не везло. Обездвиженные жертвы куда-то уволакивали простые жуки-носильщики и думать об их дальнейшей судьбе как-то не хотелось — хотелось только молится, что бы их смерть была лёгкой.

— Уходим, — крикнул я ему в ответ и открыл огонь, прикрывая его кувырок назад, туда, где ещё оставался проход.

— Ты, — выкрикнул Чип и я привстал, готовясь откатиться назад. В ствол над моей головой с мягким чавком угодил клеевой заряд, слегка обрызгав меня мелкими белыми брызгами.

— Это не страшно, — пробормотал или подумал я, откатываясь назад.

Чавк! Чавк!

Надо мной пролетели сразу два заряда, попав в пару близко расположенных деревьев. При практически одновременном попадании брызги белёсой массы встретились и склеили стволы между собой, сформировав нечто вроде сети. Пути нет! Кувырок в сторону, обошёл! Рывок, нырок вперёд и перекат через голову.

Надомной со свистом пролетает очередная серия зарядов, блокируя и это направление.

Очередной перекат приводит меня за очень толстый ствол. За ним, прячась от непрекращающегося обстрела сидит на корточках Чип.

— Рванули? — Предложил он, когда я смог восстановить дыхание. — Вдоль этого поваленного ствола, — он указал на лежавшее в двадцати, примерно, шагах от нас дерево.

— Потом, прикрываясь им выскакиваем на крайнего. Они плохо поворачиваются, проскочим.

Я кивнул. Пауки, по крайней мере эти, поворачивали действительно плохо и среди ЗК были удальцы, у которых получалось бегать вокруг них, отстреливая лапы на трофеи. Таких, как их называли, кайтеров, было мало. Но они были, и их опыт, многократно виденный нами по лагерному видео, мог нас спасти.

— Ну что, готов? Дыхалка как? — Спросил он, осторожно, едва-едва выглядывая из-за ствола.

Всё это время фуражиры не прекращали свою работу и, наверное, ствол — с их стороны, был уже покрыт толстым-толстым слоем клея. Лучше бы — шоколада, проскочила мысль, как реакция на вбитую и виденную много раз рекламу очередного химического снека.

— Пошли. — Я сгруппировался, готовясь к рывку и едва уловив начало движения Чипа рванул к поваленному стволу.

Первые пять шагов мы пролетели в прыжке. Жуки не успели среагировать и перевести огонь.

Ещё пять мы проскочили под свист пролетающих над нами комьев клея.

Половина!

Отталкиваюсь от земли и рыбкой ныряю за ствол.

Что-то бьёт меня по ногам. Попали?!

Чип, проскочивший первым хватает меня за руки и втаскивает под укрытие. Поваленное дерево тут же начинает мелко содрогаться от множества попаданий.

— Задели тебя, — с абсолютно спокойным выражением лица он достаёт нож.

— Ты чего? — Я приподнимаюсь на локтях, вжимаясь в дерево. Ногами шевелить я не могу — в районе колен они спаяны крупной блямбой клея.

Чип не отвечает и, поигрывая ножом склоняется надо мной.

— Ты?… — Выдыхаю я ему прямо в лицо.

— Расслабься. Штаны срежу. Побежишь с голой задницей, авось напугаешь жучков.

Он начинает резать мои штаны, помогая мне вытащить ноги из закаменевших участков, но треск сучьев сзади — с единственного пока безопасного направления заставляет его обернуться. Что там я не вижу — выпрямившись он полностью перекрыл мне обзор.

— Вот же су-суки! — Слышу я его всхлип и в следующий момент нас обоих накрывают небольшие, но очень точный плевки клея.

Хлоп-хлоп-хлоп! Серия коротких плевков намертво блокирует мою нижнюю половину тела.

Ещё серия хлюпающих звуков и передо мной падает, скованный в напряжённой позе, пойманный во время движения Чип.

Он поворачивает голову ко мне и шепчет:

— Гранату. Успей.

— Нет. Нету, — отвечаю ему я, пытаясь вытащить из ножен на чудом не заплёванном сапоге нож.

— Хлоп-хлоп! — Моя рука приклеивается к сапогу. Кончиками пальцев я могу дотянуться до яблока ножа, но толку от этого нет никакого.

Какая-то тень накрывает нас и я вижу одного из пауков. Он, стоя в позе атаки, приподнимает передние лапы и мощный удар вбивает меня в темноту.

 

Глава 14

Темнота. Темнота и тишина.

Хотя нет, это мои мозги тупят, медленно выводя меня из забытья, вызванного мощным ударом паучьей лапы. Постепенно, сильно тормозя, включаются органы чувств.

Первым на рабочую мощность выходит слух и я начинаю различать целую гамму шумов — какое-то поскрёбывание или шуршание, шелест, скрип. Следом и глаза — мне удаётся проморгаться и приходит осознание, что я нахожусь в неком помещении, очень слабо освещённом. Свет исходит от одной из стен, красноватый и какой-то умиротворяющий, навевающий покой и дрёму. Свечение очень слабое, или это мои глаза всё ещё не пришли в норму? Я различаю только эту одну, светящуюся, стенку. Она какая-то полупрозрачная, с разбросанными по всей её поверхности прожилками и за ней проскальзывают какие-то неясные тени, даже не тени — сгустки темноты. Одни крупные, перекрывающие собой источник света, отчего моя комнатка на краткий миг погружаются во тьму, другие маленькие, быстрыми тёмными пятнами мелькающие на багровом экране стены. Одно из таких небольших пятнышек начинает увеличиваться в размерах, приобретать контрастность и упорядоченность, формируя на светящейся плоскости силуэт. И чем чётче я начинаю его различать, тем меньше мне нравится то, что я вижу.

На тёмно багровой стене чётко, чрезмерно чётко чернеет силуэт паука с растопыренными в разные стороны лапами. Некоторое время он, силуэт то есть, неподвижен и у меня возникает ощущение, что он наблюдает за мной — прямо сквозь стену. Я напряжённо смотрю на неё и тень исчезает, быстро превращаясь сначала в тёмную кляксу, затем просто в тёмное пятно и наконец просто пропадает, скользнув за край освещённого участка.

Пробую пошевелиться, но едва я напрягаю мышцы, как мириады крохотных иголочек впиваются в мою плоть. Я шиплю от боли и непроизвольно дёргаюсь, чем только увеличиваю свои страдания.

— Пройдёт, ты просто отлежал себе всё. — Раздаётся из темноты голос Чипа и понимание, что я тут не один, придаёт мне сил.

— Чип, ты тоже тут?

Короткий смешок.

— А где ж мне быть. Тот гад сначала тебя отоварил, а потом и меня вырубил. Только я раньше очнулся.

— Где мы?

— А ничего умнее придумать не можешь? В плену, где ж ещё. Ща эти, — судя по звуку, Чип сплюнул. — Проголодаются и за нас возьмутся.

— Думаешь?

— А зачем мы им? Живая консерва. Если свезёт — убьют сразу.

— А если нет?

— Тогда хреново. — Он снова сплёвывает. — Могут личинку подсадить. Прилепят на брюхо кокон и всё.

— Что — всё?

— Двоечник. Биологию в школе учить нужно было. Вылупятся и тебя живьём сожрут. — Он снова вздыхает. — Так что лучше если нас прямо сейчас взрослые схарчат. Один укус и мы спим. Сонному легче дохнуть.

Его слова производят на меня ожидаемый эффект и я начинаю дёргаться, пытаясь освободиться, но увы — паучий клей держит крепко. Как и до оглушения всё, что я могу сделать — это коснуться кончиками пальцев самого краешка рукояти ножа. Услышав мою возню Чип невесело окликает меня:

— Не дёргайся. Бесполезно. Да и вредно.

— Чем вредно-то?

— Вспотеешь, простудишься. А кто будет сопливого жрать?

— Типа пошутил?

— Ага.

Я замолкаю, обидевшись на его шутку и некоторое время мы лежим молча, наконец моему товарищу это надоедает и он возобновляет разговор:

— Кстати. Головой биться тут тоже бесполезно. Мягко тут, как в дурке.

— Бывал там? — Пытаюсь подколоть его я и не дожидаясь ответа продолжаю. — По тебе заметно. Их клиент.

Но Чип не обижается.

— Бывал, конечно. После того корабля долбанного, где меня только не мурыжили. И в психушке тоже. Проверяли — может я съехал и несознательно-сознательно его угробил?

— И что? То есть — сознательно? — Отвечаю ему просто что бы поддержать разговор.

— Да ничего. Не псих. А корабль… А что корабль. Не свезло им просто.

— А у меня нож есть. — Сообщаю я ему, всё ещё пытаясь ну хоть как-то его вытащить. Увы — кончики пальцев соскальзывают с круглого яблока рукояти.

— Нож? — В его голосе проявляются нотки надежды. — Вытащил?

— Не могу, — признаюсь ему. — Я только касаюсь его, не могу подцепить.

С его стороны раздаётся какая-то возня.

— Я… я сейчас, попробую подкатиться к тебе.

Спустя пару минут меня толкает в бок что-то мягкое.

— Ффуууххх… — выдыхает он. — Дополз.

В красноватом сумраке я различаю его фигуру. В отличии от меня, скованного клеем в позе «Зю» — ноги согнуты в коленях, правая рука запястьем приклеена к голени, а левая, в согнутом положении намертво прилипла к пояснице, я в тот миг пытался привстать, опираясь на локоть, так вот — в отличии от меня, Чипа склеили в момент рывка — ноги и корпус прямые, руками он готовился вцепиться во что-то — так они и застыли слегка согнутыми, направленными вперёд — на врага.

— Ну, где твой нож?

Шевелить он мог только ступнями и кончиками пальцев рук. Не Бог весть что, но по сравнению со мной — не имевшем и такой возможности, это было просто отлично.

— Вон, на сапоге, — я попытался пошевелить ногой, но мне удалось только слегка качнуться всем телом.

— Чёрт. Ты же лежишь на нём. Перевернуться можешь?

— Нет. Я вообще шевелиться не могу.

— Ладно, — он начал забираться под меня, стараясь засунуть голову между моими ногами и полом.

— Уффф… — услышал я его приглушённое невнятное бормотание. — Ты ноги вообще моешь? Духан тут, — Чип деланно закашлялся, потом смолк и я почувствовал как какая-то сила начала тянуть меня за сапог.

— Ногу не откуси только, да? — Забеспокоился я, когда начались частые рывки в районе моего сапога.

— Ава… твааау ноууу мыыыыы… — неразборчиво промычал он и начал шустро перебирать мысками своих сапог, на удивление быстро выползая из-под моих склеенных ног.

Наконец он закончил свою возню и облегчённо выдохнул, замирая около моих ног.

— Достал! — В его голосе чувствовалось удовлетворение как после успешно выполненной тяжёлой работы.

— Очень прошу тебя — ноги мой. Дышать там нечем. Я едва…

— Перестань уже, — перебил его я. — Что делать будем?

— Делать? Я уже делаю.

Действительно — приглядевшись, я различил как он, зажав рукоять между пальцами правой руки пилит сковавшие его руки путы.

— Ну? — Спросил я его спустя примерно минуту наблюдений за его действиями.

— Не запряг.

Было видно как он напрягся, рванулся — и ничего.

— Ах тыж сссс… — зашипел он и продолжил пилить ножом невидимые мне нити. Ещё рывок — на этот раз что-то звонко треснуло.

— Ага! — Торжествующе воскликнул Чип, продолжая свои рывки. Снова что-то лопнуло, потом послышался треск как от раздираемой ткани и он издал победный крик. — Йййеееесссс!

Его левая рука была свободна и он несколько раз взмахнул ей, разминая мышцы.

— Ну всё! Теперь быстро пойдёт. — Заверил Чип меня, принимаясь с ожесточением вырезать из слоя подсохшего клея и правую руку.

— Знаешь, это странно. — Прекратил он работу по высвобождению руки спустя пару минут.

— Что?

— Эта хрень, чем нас заклеили. Она больше не режется.

— Как это?

— Не, не так сказал. Режется, но всё хуже и хуже. С каждой минутой хуже — лезвие скользит просто.

— Засыхает?

— Похоже на то. Если не успеем будем как черепаха — в панцире.

Чип озадачено постучал лезвием по оставшемуся между правой рукой и грудью куску клея и я заметил как от смутно белевшей массы откололся небольшой кусочек.

— Стукни как ещё раз. Стой. Не лезвием, обухом бей.

Он хмыкнул и стукнул обухом клинка. Ничего. Показалось?

— Сильнее.

— Да ну, бред. — Но всё же он стукнул гораздо сильнее и удивлённо вскрикнул, когда по застывшему кому пробежала тонкая трещинка.

Ещё удар, ещё и ещё — ком клея раскалывается на множество мелких осколков, полностью освобождая его руки.

— Ух ты!

Он вскинул вверх и вторую руку.

— Я сейчас, быстро. — И он, перехватив мой нож за лезвие принялся колотить шариком на конце рукояти по всё ещё сковавшему его тело панцирю. Я наблюдал за его действиями — как он равномерно но быстро молотил по белёсой массе, как та, подчиняясь его силе звонко потрескивала, покрываясь новыми, становившимися всё толще трещинами и что-то, какое-то чувство неправильности, упущения чего-то важного наполняло меня всё больше и больше.

— Чип, — наконец я решился поделиться с ним своими опасениями. — Тебе не кажется это неправильным?

— Ща. — Он согнулся в поясе, стряхивая с себя мелкие осколки и продолжил высвобождать свои ноги.

— Что неправильно?

— Как-то просто всё. Высохло и ломать можно?

— Так жуки же. Тупые. — Корка, закрывавшая его ноги полностью покрылась сетью трещинок и теперь он, отложив нож ломал её голыми руками.

— Так легко не должно было быть.

— Легко? Шутишь? — Он вскочил было на ноги, но, потеряв равновесие, качнулся и опёрся об пол руками.

— Хааа… Затекли, — констатировал он медленно, прислушиваясь к своим ощущениям, выпрямляясь во весь рост. — Забей. Жуки. Может сожрали что-то не то. Или не того, — он хохотнул. — Хорошо-то как. Сейчас я тебя вызволю.

Спустя несколько минут я стоял рядом с ним, держась для равновесия за его плечо. Моё освобождение прошло ещё быстрее — стоило Чипу разок стукнуть по моей корке, как она послушно распалась белёсой пылью, моментально освобождая меня из долгого плена.

Увлёкшись процессом освобождения мы не следили за светлой стенкой — и, как оказалось, зря. Мы даже не заметили, что в нашей комнатушке стало гораздо темнее. Сейчас, закончив стряхивать с себя пыль и небольшие осколки, оставшиеся от корки, я повернулся к этой стене и обомлел.

— Чип…, — позвал я его. — Ты это видел?

Он повернулся в указанном направлении и со свистом втянул в себя воздух — практически вся поверхность стены была заполнена небольшими, примерно со среднюю собаку, тенями. Паучьими тенями. Тени то сходились вместе, то перекрывали друг друга, иногда рассасывались по краям — было ясно что там, на другой стороне стены их много. Очень много.

— Знаешь, — задумчиво проговорил мой товарищ, наклоняясь и поднимая с пола нож. — Я и не думал, что мы отсюда выберемся, но уж лучше в драке, чем бессильной куклой.

— Угу, я кивнул в ответ соглашаясь с ним.

Не сговариваясь мы сделали пару шагов к светящейся стене и она, словно почувствовав наши приближение начала таять, истончаясь и исчезая снизу вверх. Стенка растаяла, да, но на её месте осталась ещё одна, сформированная из множества небольших паучков нового, ранее не встречавшегося нам вида.

Небольшое тело — шарик, размерами чуть больше футбольного мяча, был окружён множеством длинных, тонюсеньких ножек. Эти ножки находились в постоянном движении, временами сплетаясь и расплетаясь как со своими, так и с лапами соседей.

И все они висели эдакой живой, шевелящейся сетью, полностью перегораживая проход.

— Тьфу, — скривился Чип. — Ну и мерзость. Как пройти-то?

Я представил как я буду пробираться сквозь этот колышущийся полог и меня передёрнуло. В скафандре для работ в открытом космосе я бы пожалуй рискнул, но вот так — практически голым лезть сквозь это, ощущая прикосновения тонких, белёсых лапок… брррр.

— Гадость! Ненавижу! — Чип рванулся вперёд и пнул одну из тушек. Та, издав какой-то странный визг, удивлённо-возмущённый, вылетела из общей сети и скрылась в сумраке где-то впереди.

— Ага! Не нравится! — Взревел Чип, щедро раздавая пинки соседям улетевшего паучка. Верхние ряды живой занавеси заколыхались, по рядам пуканов пробежала судорога и они как горох посыпались вниз. Чип, как заправский футболист, носился между ними, пиная всех, кто не успевал подняться на свои тонкие ножки. Переборов гадливое ощущение я присоединился к нему. Вместе мы выпинали последних и остановились, тяжело дыша.

— Куда? — Жадно глотая воздух ртом, спросил я у Чипа. В ответ он только пожал плечами и покрутив головой повторил свой предыдущий жест.

— Пошли… — он неопределённо махнул рукой. — Куда ни будь. Авось выйдем. Всё одно в долг живём.

И мы пошли, потом побежали по широкому, овальному коридору, сильно напомнившему мне тот, где обитал Оппонент. И чем дальше мы продвигались, тем сильнее во мне росла убеждённость, что и на той планете и тут поработали конечностями представители одной расы.

Коридор был пуст. Почти — несколько раз мимо нас проносились, именно проносились, двигаясь с очень высокой скоростью, уже знакомые нам шарики на ножках. Их бег был столь стремителен, что их тонких ножек просто не было видно — только размытое, беловато-мутное марево. Одного из таких бегунов Чип попытался было пнуть, но куда там! Шарик присел-приник к полу избегая удара и мой друг с трудом удержался на ногах, когда его удар не достиг цели.

— Шустрые твари, — констатировал он, восстановив равновесие.

— Забей, не до них, — возобновляя наш бег посоветовал ему я.

В отличии от того древнего Храма, здесь коридор шёл строго горизонтально, мы бежали уже с пол часа и всё это время не почувствовали ни спуска ни подъёма.

— Знаешь, — переводя дыхание на короткой остановке произнёс Чип. — Мне кажется, что мы по кругу бегаем. Что же это такое — бежим-бежим и ничего! Ни двери, ни ответвления. Бред!

Я кивнул соглашаясь.

— Согласен. Только как нам это проверить?

Чип огляделся по сторонам и приняв какое-то решение протянул ко мне руку.

— Нож. — Потребовал он. Я вынул клинок из ножен и протянул ему.

С ножом в руке Чип подошёл к стене и, с размаха, воткнул нож в стенку.

— Стой, — запоздало попытался остановить его я, но было поздно — к моему удивлению лезвие вошло в стену почти на половину своей длинны.

Ещё удар и ещё — Чип вырубал в стене нишу. Вот он нанёс несколько горизонтальный ударов и от стены отделился, сочащийся уже знакомым нам белёсым соком брусок толщиной с мою руку и длинной чуть по более её. На пол он не упал, изогнулся и завис, всем своим прямоугольно-квадратным видом показывая свою чужеродность и противоестественность относительно окружающих нас мягких линий.

— Теперь точно мимо не пробежим, — заметил Чип, возвращая мне нож. — Ты чего хотел-то?

— Я?

— Ну когда стой орал?!

— Да это, за нож испугался. Что ты сломаешь его.

— Я, конечно псих, — начал он мягким тоном, разговаривая со мной как с ребёнком, — но не идиот. Когда мы ещё из комнатки выбирались — я тогда заметил. Стены тут не такие.

— Не такие? — Не понял его слов я.

— Блин. Мягкие, тёплые. Не камень это и не бетон наш. Побежали. — Резко закончил он нашу беседу и мы рванули вперёд по коридору а спустя менее получаса стояли и смотрели на изогнутый параллелепипед, контрастно торчащий из стены.

— Эээ-ммм… вроде это не наш. — Неуверенно начал я. — Наш больше к полу согнут был.

Чип не ответил — он внимательно рассматривал края загогулины.

— Наш. Вот тут — он указал пальцем на что-то не видимое мне. — Тут у меня рука дрогнула. Криво разрез вышел.

— Но наш был ээээ… больше согнут. А этот — вон почти прямо стоит.

— Ага. Стоит. Как член у порно актёра. Наш это. Зарастает дырка просто. Смотри.

Он подтолкнул параллелепипед и тот, с влажным чавканьем вернулся на своё место.

— Готов поспорить — на следующем кругу мы даже шва не найдём.

— Думаешь? Так это что — мы внутри живого?! — Я представил как сейчас коридор заполнится желудочным соком и как мы начнём в нём медленно растворяться. Меня передёрнуло и Чип это заметил.

— Если и в живом, да — я уверен, мы в чём-то живом сейчас, короче. Не в желудке.

— А где? — Как-то наивно надеясь на то, что он знает ответ спросил я.

— В…, — ответил он рифмой и видя моё непонимание, — я-то надеялся на конкретный ответ, пояснил: — В заднице мы. Тьфу ты! Да я откуда знаю. В чём-то живом. Другие тут бегают — значит не опасно тут.

— И что будем делать?

— Не знаю. — Он подошёл к стене и влепил в неё серию коротких, но злых ударов.

— Не знаю, но я набегался. — Устало повторил он, усаживаясь на пол и упираясь спиной в стенку. Я уселся радом. Некоторое время мы молчали, потом Чип заговорил:

— Эх… Мне бы кусок этого, — он ударил головой, затылком в стену. — Да в мою лабораторию. Живая материя из которой они стоят свои… свои… ну, здания скажем. Это ж какие перспективы. Представляешь? — Он повернул голову в мою сторону.

— Угу.

— Не, ты не представляешь, — внезапно заводясь начал он. — Живой корабль, представляешь? Зарастит дырки в теле после боя… Или — живое орудие, само производящее снаряды. Это же гениально! — Он со злостью ударил кулаком в мягкий пол.

— Так-то оно, да, но… — начал было спорить с ним я, собираясь высказаться в том смысле — что живое кормить надо, гадить будет, а летать по космосу, уворачиваясь от… кхм… продуктов жизнедеятельности таких кораблей. Я как-то в детстве попал на поле, где только что отпаслись коровы. Минное поле. Натуральное. И вот летишь ты себе, летишь и влетаешь в подобное. Не увернулся и — хлоп! Весь в этом самом. Отмывать потом…

Я криво усмехнулся, представив себе летящих и гадящих около Станции коров, но короткий тычок в бок заставил меня вернуться к реальности.

— Смотри, — одним краем рта прошипел Чип, продолжая свой монолог о несомненных выгодах живых кораблей. Я, не шевелясь скосил глаза и зашарил взглядом по стене напротив.

По стене крался паучок. Знакомый нам шарик. Но он именно крался, замирая каждый раз, когда Чип замолкал переводя дух или набирая воздух в лёгкие для очередной тирады.

— А знаешь, друг мой, — внезапно произнёс он нарочито громким и уверенным тоном. — Дай-ка мне свой нож.

— Зачем он тебе? — Не понял я его просьбы, но Чип скорчил такую гримасу, что я поторопился дать ему требуемое.

— Что-то у меня спина зачесалась, почесать хочу.

— Ножом?

— Да, знаешь ли. Люблю. Ой как люблю ножом спину покарябать.

Паучок, успокоенный нашей беседой, продвинулся ещё немного и замер, распрямляя лапки звёздочкой на самом обычном куске стены.

— Держи, друг! — Я наконец справился с ножнами и протянул ему нож лезвием вперёд — до меня начал доходить план инженера.

— Спасибо друг! — Так же пафосно и громко ответил он мне, беря нож двумя пальцами за лезвие.

— Сейчас я встану и почешусь, — возвестил он, медленно поднимаясь.

Тем временем паучок закончил раскладывать свои ножки и стена ниже его налилась багровым светом, принимая знакомый нам по первой комнате вид. Паучок резко отлип от стены и сполз вниз, встав на свои лапки перед багровым прямоугольником, нижняя часть которого начала плавно исчезать.

Не закончив выпрямляться, Чип резко метнул нож и сверкающий диск устремился к паучку.

Уж не знаю — куда он целился, но по шарику он не попал. Лезвие срезало несколько тонких лапок и, продолжая движение, перебило ещё одну, оставляя насекомому только одну точку опоры с левой стороны.

С нечленораздельным воплем Чип прыгнул на закачавшегося паучка и сбив его грудью влетел в черноту прохода. Я рванул за ним.

— Мерзость, — Чип поднимался с пола вытирая лицо. — Тьфу, гадость-то какая, — он несколько раз сплюнул на пол.

Паучка не было — на полу валялась кучка какого-то хлама, из-под которой растекалась белая лужица. Брезгливо пошевелив хлам я смог опознать в нём оболочку тела паучка.

— Это что? Всё? — Я присел на корточки и осторожно, стараясь не запачкаться, протянул вверх криво обрезанную тонкостенную трубку. За трубкой вытянулась и оболочка шарика.

— Хм… — Чип поворошил лужицу лезвием. Потом лезвием же отогнул край оболочки.

— Хм… забавно, — наконец произнёс он.

— Что именно?

— Это неживое существо. Это машина. Но — живая.

— А это? — Я указал на отлетевший чуть в сторону кусок чего-то, больше всего напоминающий крохотный мозг с хвостиком кишок. Размером ну чуть по более моего кулака.

— Хм… биотехнологии? — Он ткнул лезвием в мозг и сталь скрежетнула по чему-то твёрдому.

Несколько взмахов лезвия и по полу катится небольшой, с мизинец размером кристалл.

— Ух ты, имплант Чужих! — Сдавленно и одновременно восторженно прошептал Чип, и наплевав на слизь, схватил кристалл рукой. Быстро обтерев его краем комбеза он недовольно выругался — к одному концу прилипла и никак не хотела отваливаться целая борода каких то нитей.

— Вот же гадость! — Он снова взмахнул рукой с кристаллом — белёсые нити ни как не отваливались и он потянулся за ножом, намереваясь их срезать.

— Дай глянуть, — попросил его я и он, не вставая с корточек протянул его мне. Взяв кристалл в руку я повернулся к свету, намереваясь по лучше его рассмотреть. Странно, но нити выходили из самого тела кристалла. Даже не так — не выходили. Они входили в него и уже там, внутри, распадались на множество более тонких, концы которых исчезали в его глубине. Я поднёс кристалл к лицу, намереваясь получше рассмотреть этот момент и тут одна из нитей неприятно, липко и холодно мазанула меня по руке.

А в следующее мгновенье из кристалла пришла Боль. Я вскрикнул роняя кристалл, но Боль не пропала — она волной катилась от кончиков пальцев правой руки, заполняя моё тело как вода пустую кружку. Я ещё успел заметить, как Чип рыбкой прыгнул ко мне, ловя кристалл и тут Боль достигла своего апогея, заполнив меня всего.

В глазах потемнело, я замер парализованный и тут всё кончилось.

— Что такое? — Чип, лёжа посреди мутной лужи внимательно на меня смотрел, задрав голову. В его вытянутых руках покоился, разметав по голой ладони веер белых нитей кристалл.

— Н-не знаю. Больно стало. Вдруг.

— Ты это, не пугай так, хорошо?

Я кивнул.

— А то побледнел весь, вскрикнул. Кристалл вот чуть не разбил. — Он встал и бережно спрятал его в нагрудный карман, не обращая никакого внимания на стекавшие с его комбеза мутные потоки.

— Ну, здесь пусто, — объявил он, окинув взглядом пустое помещение. — Пошли. Следующего ловить.

Я двинулся за ним, но едва я вышел в коридор как меня снова скрутила боль. Теперь она пульсировала только в моей голове. Я застонал и прислонился к стене.

— Опять? — Сочувственно посмотрел на меня Чип. Я было кивнул, но тут…

— ЯРАТБПРВЕТПСЛАНК! — Громкий голос, казалось, шёл отовсюду, заставляя нас согнуться под ударом звуковых волн.

— СЛШГРОМК?

— Ааа… Громко, — вскрикнул, сгибаясь вдвое и закрывая уши Чип. — Я скорее угадал его слова по движению губ.

— Нормльно? — Гораздо тише осведомился голос.

— Да, — проговорил-прошептал я, пребывая всё ещё в оглушённом состоянии.

— Яратебпривепосл, — скороговоркой выстрелил Голос и я поморщился, ничего не разобрав в этой слитной очереди звуков.

— Я Радо Тебя Приветствовать, Посланник! — Гораздо медленнее и чётко проговаривая слова произнёс Голос.

— Здрасте, — только и смог ответить я, наблюдая как коридор заполняют огромные, достающие почти до потолка пауки, покрытые чем-то матово мерцающим.

* * *

— Привет, — помахал в воздухе рукой Чип. — А вы — кто?

Ответа не последовало, замерли и пауки — нет, паучищи, гиганты по сравнению с теми, с которыми мы сражались несколько часов назад.

— А с кем я говорю? — Решился я нарушить тишину.

— Мудрая. Мудрая мать, посланник. — Ответ пришёл немедленно.

— Посланник — это когда тебя посылают, — не удержался от едкого комментария Чип.

— Ээээ… Мать. — Я с трудом удержался, что бы не выругаться. — М-Мудрая… ээээ… Мать, а что ты от нас хочешь?

— Посланник испытывает меня? — В голосе, или наверное вернее сказать — в её голосе прозвучали лёгкие, насмешливые нотки с оттенком превосходства.

— Посланник желает знать! — Раздражённый этими интонациями я ответил резко и уже произнеся, практически выкрикнув похолодел — а ну как эта Мать, её ж мать, осерчает, а пауканища-то вот они, рядом, мы и пискнуть не успеем.

Но, к моему удивлению и облегчению Мать никак не прореагировала на мою агрессию.

— Прошу простить меня, Посланник. Прошу простить меня дважды.

— Прощаю, оба раза. — Великодушно ответил я, лихорадочно соображая — а за что она прощения просит.

— Мне тяжело удерживать этот контакт. Твой канал узок. Тебя проводят ко мне для прямого обмена информацией.

— Ну, хорошо, — не совсем понимая смысл её слов согласился я.

— Канал у тебя узок? — Чип окинул меня насмешливым взглядом. — Наверное ещё и тонок и мал.

— Да иди ты, — отмахнулся от него я.

— Прости, — тут же повинился он. — Что-то меня мандраж бьёт. И твари эти, они… — договорить ему не удалось.

Из глубины коридора к нам подбежало несколько крупных насекомых, больше всего похожих на эдакие подносы. Подносы, опиравшиеся на много-много маленьких ножек.

— И что это за хрень? — Осматривая подносы задал я вопрос в пустоту.

— Ты знаком с ними? — Теперь в голосе Матери звучало неподдельное удивление, удивление и опасливое почтение. Наверное так первоклашка мог бы обращаться к Директору своей школы.

— Ну, — я неопределённо покрутил рукой в воздухе. — Так, в общих чертах.

— Конечно, я понимаю, Посланник. Значит ОН не покинул нас! Нам надо обменяться информацией. Храмовый Носильщик доставит тебя ко мне.

Я обошёл кругом одного из подносов, рассматривая его более внимательно. Ну да, натуральный поднос. Диск, примерно с колесо моего Скарабея. По краям небольшой, пальца в три высотой бортик. Поверхность подноса, когда я ткнул в неё пальцем мягко, но упруго спружинила. И что — залезть на него что ли? Я обернулся, ища взглядом Чипа и надеясь получить от него хоть какой-то ответ или совет, но он уже залез на свой поднос и теперь сидел на нём, скрестив между собой ноги.

— Залезай. Это просто машина.

— Думаешь? — Я опасливо покосился на терпеливо ждущий меня… ээээ транспорт.

— Уверен. И кстати — твою… ээээ… твоя мать, она общалась с тобой через переводчик.

— С чего ты так решил? — Я сделал ещё круг вокруг подноса, пытаясь придумать как на него залезть.

— Просто. Программа уловила, вычленила основные понятийные звуки — ты сказал «хрень», она не смогла понять или подобрать точный аналог, ну — значение слова и решила что это какое-то сокращение. Аббревиатура. Понимаешь?

— Не совсем. — Я боком запрыгнул на «хрень» и теперь медленно продвигался к его центру, придерживаясь за бортики.

— Хрень. — Повторил он с чувством. — Ключевые звуки Ха, Ры и Эн. Переводчик перебрал комбинации и выбрал наиболее верный — ХН. То есть он — программа, зная что тво…я мать послала, он подобрал перевод. Подогнал оба варианта. Понял?

— Нет, — честно признался я, так как не особо вслушивался в идущий от него поток слов. Ну надо человеку выговориться — пусть говорит.

— Сейчас ещё раз объясню, — начал было он, но тут подносы начали движение и он тут же замолк, с любопытством разглядывая нечто под моим диском.

— Интересно они это реализовали, — начал было он, но я махнул ему рукой — заткнись мол, ибо гигантские пауки зашевелились как-то однообразно двигая лапами.

Подносы двигались не очень быстро и когда до ближайшего гиганта оставалось совсем немного, буквально шагов, моих — человеческих, шагов пять, он коротко скакнул вверх, одновременно подбирая под себя лапы и так и упал на них в стандартной позе смерти, только не брюхом вверх, не на боку — как я привык видеть убитых жуков, а сохраняя нормальное положение. Едва я поравнялся с ним как его голова с огромными кроваво-красными глазами, до этого неотрывно следившими за мной, отчего мне было не по себе, склонилась вниз, открывая самое уязвимое место — щель между броневыми стыками. Попадание туда было гарантированно убивало насекомое.

Пока я рассматривал первого паука мой поднос начал ускоряться и, соразмерно его движению по шеренге насекомых покатилась волна движения. Они все поочерёдно повторяли действия первого — подпрыгивали, замирали и склоняли головы. Обернувшись я увидел, что оставленные сзади так и оставались — все в одном положении, со склонёнными головами.

— Это что? — Раздался сзади удивлённый голос Чипа. — Это ритуал какой-то?

Ответить я не успел — диск начал разгоняться и пауки просто замелькали, постепенно сливаясь в один серовато-серебристый поток. Глаз ещё мог различить отдельные фигуры, но осознать, увидеть детали уже отказывался.

Едва шеренга пауков кончилась, как к нам присоединились новые, скажем так, спутники. Ими оказались уже хорошо знакомые нам тонконогие мячики. Они заняли позицию перед нами и сзади — я специально оглянулся, что бы убедиться в наличии кого-либо в своём тылу. Но они не просто бежали, как почётный эскорт — нет, они устроили какое-то дикое мельтешение. Шарики метались из стороны в сторону, подпрыгивая и пригибаясь. Я даже злорадно усмехнулся в предвкушении неминуемых столкновений. Но прошла минута, вторая — а шарики продолжали метаться не сталкиваясь.

— Во дают! — Произнёс я, заворожено смотря на их кувырки.

— Управляемый хаос, — услышал я голос Чипа.

— Чего? — Не поняв его переспросил я.

— Обалдеть! Ты представляешь мощность процессора, который просчитывает их манёвры?

— А разве они не просто так скачут?

— Нее… — Чип даже рассмеялся. — Было бы просто, как ты сказал — скаканье, столкнулись бы моментом. Я слежу за одним, ни разу не смог предсказать его манёвр. Ты приглядись, сам попробуй.

И я попробовал. Выбрав один из шариков я приложил все силы, что бы не упустить его из виду. Вот он метнулся влево и сразу подпрыгнул — пропуская другой мячик. Ещё раз влево и приник к полу — теперь кто-то пролетел над ним, рывок вправо-вверх и тут же, снова приник к поверхности, опять вправо, прижимаясь к полу, секунду постоял на месте — ну, это мне казалось, что он постоял — мы всё это время продолжали движение, так что все эти манёвры шарики выполняли на ходу, не снижая скорости и оставляя между своим мельтешением и нашими подносами пустое пространство, шириной с пару метров. Мячик подпрыгнул, коротко метнулся влево и я потерял его из виду. Порыскав взглядом среди подобных ему в надежде отыскать я мысленно махнул рукой — без шансов. Кроме того в памяти вдруг всплыло воспоминание об одной лекции — ещё в Академии. Тогда седой ветеран рассказывал нам, что звено, освоившее хаотическое маневрирование будет непобедимо. Абсолютно — так как противник просто не сможет по нему попасть, ни в ручном, ни в автоматическом режиме.

— Но, — закончил он свою речь, — на данный момент мы имеем отличные математические модели, хорошие корабли, и совсем недостойных пилотов, которые получаются вот из таких как вы обалдуев!

Мы тогда пофыркали над старым маразматиком и благополучно забыли про его слова. Гораздо позднее, мотаясь по галактике уже в статусе полноценного пилота, я слыхал легенды про великих Асов. Про таких говорили просто — призрак, уходит из под выстрела. Потом, после солидного возлияния, один наёмник принялся изливать мне душу рассказом — как погибла его эскадрилья. И основным моментом, на который он особо упирал, было то, что встретившийся им кораблик — стандартный Сайд, уходила из под слаженных залпов всей его команды. А это четыре Фер да Ланса. Было четыре.

— Ты понимаешь, — втолковывал он мне. — Делаю залп — а он уходит! Но мы-то не пальцем деланные! Некуда ему идти — мы квадратом идём, всё перекрываем, некуда ему. А этот гад раз — вильнёт в одну сторону, ну мы за ним и поворачиваем, а он уже выше нас! Мы за ним, а он справа! Мы тогда начали по площадям бить — про Огненный трал, манёвр такой слыхал?

Я кивнул — слышал про такое. Корабли при его выполнении ведут огонь прямо по курсу, чуть-чуть покачиваясь из стороны в сторону, просто засевая пространство впереди плотным огнём. Обычно подобное применяют при проделывании проходов в минных полях, когда надо что-то особо ценное протащить. Так вот — четвёрка наёмников засевала огнём довольно большие куски пространства стараясь слаженно плюнуть огнём перед самым носом цели, чтобы он гарантированно влетел в зону поражения, но так и не смогла попасть по Сайду. Они просто не могли предугадать его следующий манёвр, чтобы насытить нужный квадрат огнём.

— Вот он вроде и прямо летит — и уже влево, мы за ним, а он свечку и опять влево. Ну мы думаем — сейчас он вниз или вправо — и заранее поворачиваем туда, а эта сволочь — прямо!

Устав от бесплодной погони наёмники изобразили отступление, щедро засеивая пространство за собой и перед бросившимся в погоню Асом скрытыми минами.

— Подорвался? — спросил тогда я.

— Хрена. А трое моих. Да!

— А… твои-то как?

— Да он нас на свои же мины и заманил. Дал по себе попасть и… — он недоговорил, махнув рукой и приникнув к стакану. Было и так ясно — обозлённые пилоты, увидев что Сайд потерял поле рванули его добивать, забыв о своих же минах. Ну и…

— Воскресили? Твоих?

Он кивнул.

— Ну а что тогда печалиться? Все живы-здоровы. А железо — так это же ерунда. — Попытался подбодрить его я и тут он придвинув своё лицо ко мне тихо проговорил:

— Это не был человек. Это был не Сайд. — И, видя мои округлившиеся глаза добавил ещё тише: — Мы не можем так летать. Человек — предсказуем. А этот…

Ещё позднее, уже работая на чёртового Тода я вычитал в одном из закрытых архивов, что пилотировать корабль маневрируя по теории Хаоса возможно. Технически. Бортовой комп может просчитать траекторию хаотичного полёта, но человек слишком слаб, чтобы выдержать подобное. То есть автопилот-то может провести корабль, но вот в кресле будет сидеть полностью дезориентированное и плавающее в своей, пардон, блевотине, тело, не способное к каким-либо действиям. Отдел Перспективных разработок, есть и такой в Святой, мать её, Церкви, матери нашей, сделал экспериментальную эскадру. Запустил — сначала по одному кораблю. Получил пилотов в невменяемом состоянии. Ок, решили тогда умники от Инквизиции. А если вааще без пилота? И выпустили корабли в автоматическом режиме. Активировали полёт Хаоса… И тут же насладились сочными взрывами незамедлительно столкнувшихся космолётов.

Ага! Догадались тогда учёные — нужен один мозг, процессор, который будет ими управлять, планировать хаотичные манёвры! Упс… Но проц, который мог бы управлять звеном кораблей помещался только во что-то сравнимое с Анакондой. При этом Конда не могла нести оружие — вся мощность реактора уходила на питание и охлаждение суперпроцессора.

Хорошо! Снова обрадовались умники и запустили проект с громким названием — «Рука Хаоса». Согласно проекту — Анаконда управляла двумя тройками Кобр, которые, перемещаясь согласно теории Хаоса должны были расстрелять аналогичные силы противника. Ну, в принципе они своего добились. Две тройки завалили противостоявшие им такие же силы, и проект бы пустили в производство, если бы не одно но — цена. Дорого. Шесть Кобр и Анаконда на одной чаше весов против шести Кобр противника? А смысл? А помехи? Забьют вам канал связи и что? Да и грех это — корабль без пилота, ересью отдаёт. Уж не Лукавый ли вас, о умнейшие, надоумил? Примерно такими были аргументы противников проекта, до кучи накинув и опасения бунта машин. В общем — проект признали нерентабельным и закрыли, засекретив и скинув в архив, где я, копаясь по какому-то поручению Тода на него и наткнулся.

Из воспоминаний меня выдернул крик Чипа:

— Стой, тварь! Куда прёшь? Поооп!!!

Обернувшись я успел заметить как поднос с Чипом скрылся в неприметном отвороте нашего коридора.

— Эй, Мать! — Встревожено попытался обратиться к Голосу я. — Что с моим другом?

Но ответа я не получил. А меньше чем через минуту мой транспорт замедлил ход и вскоре остановился около открытого прохода, намекая на окончание поездки. Я нерешительно потоптался у тёмного проёма и тут что-то ткнуло меня в правую голень.

Наклонившись я увидел, ставший уже привычным, мячик на ножках. Он ткнулся в меня ещё раз и забежал немного вперёд, как бы указывая куда идти.

— Ну, веди, рыжик, — произнёс я, делая шаг за паучком, чей корпус отдавал жёлтым блеском в неярком красноватом освещении коридора.

Шли мы недолго — шагов десять и передо мной появилась уже знакомая мне полупрозрачная мембрана с прожилками сосудов. Рыжик что-то пискнул, издал короткую серию щёлкающих звуков и перекрывавшая проход занавесь исчезла, истаивая вверх. Я сделал пару шагов в новое помещение и возмущённо вскрикнул, когда сзади, закрывая проход и соответственно отсекая возможный путь бегства, опустилась, снижая общее и без того скудное освещение мембрана двери.

В этой комнате было довольно темно и я некоторое время стоял, привыкая к густому сумраку. Постепенно глаза освоились с новым форматом освещения и я огляделся. Это была не комната — это был огромный зал, чьи края тонули в темноте, несмотря на светящиеся в полу линии. Они образовывали какой-то узор, который постоянно менялся, будто я смотрел в детский калейдоскоп, только оборудованный тёмно-красным светофильтром. Хотя света было мало, и его направление и сила постоянно менялись, я сумел высмотреть некую тёмную массу, висящую в пространстве где-то над центром помещения.

Очередной толчок Рыжика напомнил мне о том, что надо куда-то идти и я последовал за ним, благо ориентироваться по вспыхивавшим на его боках бликам было просто. Пройдя шагов около двадцати я зацепился за что-то ногой и с трудом удержал равновесие. Нагнувшись присмотрелся — это был кусок паутины, кусок паутинной нити толщиной с моё запястье. Однако! Это ж какие монстры бегают по таким тросам? Более внимательно рассмотреть находку мне снова не дал Рыжик, требовательно несколько раз ткнув меня под колено. Пришлось подчиниться и, отбросив паутинный канат, я продолжил свой путь.

К моему удивлению Рыжик вёл меня не к центру помещения — не в ту точку, где сходились змеящиеся по полу световые узоры. То забегая вперёд, то толкая в ноги он привёл меня к одной из стен, после чего с видом выполнившего трудную работу ээээ… создания, медленно опустился на пол. Вот ей Богу — уверен, были бы у него руки, он бы сейчас вытер бы ими пот с… со своего шарика, достал бы сигареты и закурил.

— И что? Что тут? — Спросил я его вертя головой вокруг. — Чего ты меня сюда привёл?

— Здравствуй, Посланник, — услышал я уже знакомый мне голос Матери и поднял голову.

Сверху, заливая абсолютной тьмой всё видимое мне пространство, находилось нечто. И посреди этой тьмы, неярким, но контрастным ко всему окружению, золотисто-матовым цветом старого золота, светилась цепочка глаз.

 

Глава 15

— Ну, здравствуй…те, — после небольшой паузы ответил я. — Хотелось бы получить больше информации.

— Информация… информация… Все хотят её, — как-то не в тему ответила Мать. — Всё имеет свою цену. Какую ты готов заплатить, Посланник.

— Соразмерную, — ляпнул я на автомате и запоздало прикусил себе язык. Кто знает логику чужих? Она мне выдаст рассказ про изменения климата на планете, а в замен откусит мне голову. Поэтому я быстро добавил:

— Сначала обсудим вопросы и цену, а потом, если договоримся — обмен.

— Мудро, — согласилась паучиха. — И что же тебя интересует?

Я было задумался, прикидывая — что у неё можно узнать, как она снова подала голос. — Я расскажу всё. Моя цена…

— Всё? — совсем не вежливо перебил её я.

— Всё, что я знаю и всё, что ты захочешь узнать. Моя цена — услуга.

— Услуга?

— Да. Ты отвезёшь мою кладку на более подходящую планету. Любая информация в обмен на услугу. Договор?

— Нет.

— Причина?

— Как я покину планету?

— Транспорт я предоставлю.

— Я не один, — вспомнил я про Чипа. — Что с моим напарником? Где он?

— Это уже информация. Договор?

— Нет. Информация о спутнике. Договор потом. Возможно.

— Спутнику Посланника созданы комфортные условия, — мне показалось, что в тембре её голоса проскочили нотки раздражения, но полностью понять этот момент мне не удалось — на меня обрушился образ. Или не обрушился — сложно объяснить. Я просто вдруг увидел и понял, что Чип находится в небольшом помещении. Он вполне комфортно устроился в неком подобии гамака и сейчас пребывает в сытой полудрёме. Вроде бы я даже ощутил, что он только что закончил есть что-то мясное, волокнистое, с привкусом йода — будто крабового мяса поел. От него исходили волны спокойствия и позитива, слегка оттенённые нотками сексуального желания.

Ну да — это был Чип. Брюхо набил, теперь о бабах мечтает.

— Посланник доволен?

— Да.

— Договор.

— Уточни условия Услуги.

Некоторое время Мать молчала и я уже начал было беспокоиться — а не передумала ли она и сейчас, изменив планы прикидывает — как меня лучше схарчить. Потом в моей голове пронеслась волна образов, оставившая после себя полный раздрай и невразумительный калейдоскоп образов, разобраться в которых я, вот так — сразу, не мог.

— Прости меня, Посланник, — подала она голос. — Акустическое общение сложно для меня. Кроме того оно слишком медленное и ограниченное. Если ты не против — я перейду на образно-акустическое. Ты согласен?

— Д-Да, только не так быстро.

— Я постараюсь. Устраивайся на полу — наша беседа будет долгой. У твоего вида низкая скорость восприятия информации.

Чёрт! Эти слова я уже слышал!

— Хорошо. Долго, так долго. Я не тороплюсь, — ответил ей я усаживаясь, а потом и вовсе растянулся на мягком и пружинящем полу, закинув руки за голову. Немного поёрзал, устраиваясь поудобнее и, стараясь не смотреть в золотистое свечение её глаз скомандовал:

— Ну, начали!

В следующий миг меня как бы окунули в чужую память — я перестал быть человеком, пилотом, каторжником — моё «Я» было поглощено, переварено и встроено в сознание и память Матери.

Моя комната. Свёрнутый в конус багровый лист сияет под нежными лучами Солнца-Матери. Его внутренняя поверхность плотно оплетена ровным слоем паутины, о, я долго выплетала эти узоры, подгадывая их рисунок под структуру Дома. Милые сердцу безделушки и мои первые боевые трофеи развешаны по всей внутренней поверхности. От входа ко мне тянутся насколько нитей информационных и развлекательных каналов. Я задумчиво перебираю их, пытаясь выбрать — что мне узнать сегодня. Или не узнавать? Вот трепещет развлекательная нить — достаточно прикоснуться к ней и можно будет присоединиться к своим товарищам, сейчас они как раз должны развлекаться в новой игрушке — воюют с чудовищами из наших легенд. Пойти что ли с ними? Несколько циклов я могу себе позволить, задания Учителя выполнены и до следующих суток я свободна. Я вытягиваю тонкую, покрытую густой светло-бурой шёрсткой лапу к нити развлечений, но в последний момент меня привлекает необычная, чрезмерно резкая вибрация нити общего оповещения. Такой вибрации я не помню и моя лапа, изменив траекторию движения, опускается на инфоузел.

Передают срочное сообщение — наш флот встретился с Мягкими, и сейчас он ведёт бой в сто семнадцатом секторе всеобщей сети.

— Мы представляли галактику как спираль-паутину, исходящую из центра нашего родного мира, идущая от Матери к Первым колониям и дальше — по всей галактики, — в моё сознание внедряется голос Матери и остатки моего человеческого я понимают её слова. На миг в моём сознании проявляется карта нашей галактики, вся затянутая обычной паучьей сетью. В некоторых местах нити идут неровно, отклоняясь от классического рисунка и я осознаю что там, в точках пересечения нитей, находятся планеты, колонизированные этой расой. Один участок карты вообще очень плотно затянут нитями, практически не оставляя свободного места.

— Наш родной мир и первые колонии, — поясняет Мать.

Картинка-образ меняется и я осознаю, что прошло много лет. Я уже не та беззаботная девчонка. Я подросла и теперь нахожусь в коконе своего корабля — Среднего Оплетателя. Вместе со своими новыми товарищами мы мчимся в бой — Мягкие, своим существованием бросавшие оскорбление нашим жёстким формам, не вняли голосу разума и напали на наши планеты, перестраивая их под себя. Они срывали горы, уничтожали выращенные Садоводами гигантские леса, формируя унылые ровные степи, на которых произрастала только невысокая трава. При этом они не считали нас, обитающих на поверхности и раскидывающих свои ажурные нити между деревьями и пропастями, разумными! Они нас уничтожали! А все попытки установить контакт они игнорировали. Сколько раз не пытались мы привлечь их внимание выплетая идеальные спирали, круги и квадраты — реакции ноль! В конце концов Великая Мать признала Мягких опасными животными и поручила флоту их уничтожение.

Вот мы и летели вдоль двадцать седьмой нити Великой Спирали в поисках противника. То, что они здесь мы не сомневались — их неуклюжие, отвратительно изгибающиеся в полёте корабли задели, сами того не заметив, сигнальную нить, послав нам знание о месте нахождения их флота. Ещё несколько коротких циклов и мы встретимся.

Я поудобнее переставил заднюю пару ног, отвечающую за управление группой кормовых маневровых двигателей. Ещё немного — один-два мало-средних циклов и сигналы их кораблей затрепещут на моей обзорной паутине.

Последние мгновенья бездействия тянулись особо долго.

И вот, наконец-то! По обзорной паутине побежали вибрации их кораблей. А их много! Гораздо больше, чем рассчитали, проанализировав полученные вибрации Мудрые.

Я двигаю передней парой лапок и мой Оплетатель послушно начинает вращение, готовясь насытить пространство передо мной десятками компактных, свёрнутых до времени сетей.

А вот и первая цель!

Вторая верхняя пара лап слаженно выполняет сложный танец по сенсорам управления и мой корабль, двигаясь по сложной, ломаной и непредсказуемой спирали, начинает выплёвывать белые шарики зарядов.

Первый залп неудачен — звёздочка из восьми белых точек исчезает в пустоте пространства. Корректирую своё вращение и выстреливаю заново. Теперь гибкому деваться некуда — попадание неизбежно. В точно рассчитанный момент шарики лопаются, выстреливая по всем восьми направлениям длинные и тонкие нити. Они сталкиваются между собой, формируя сеть, и в местах их пересечений тут же начинают зреть комочки клея.

Накрытие! Удачное накрытие! Я испытываю волну гордости — и на тренажере лучше не получалось!

Гибкий влетает своей мордой точно в нижний сегмент сети и она тут же закручивается вокруг его отвратительного, будто состоящего из одних колец, тела. Моя паутина моментально оплетает цель, приклеивается и ещё спустя миг застывает, надёжно блокируя все попытки мягкого хоть как-то пошевелить своим корпусом. Двушку микроциклов я провожаю взглядом неподвижное тело гибкого. Теперь он до конца существования этой вселенной обречён на полёт в пустоте. Ну, или на встречу с каким либо светилом или планетой.

Мои ноги вытанцовывают новые команды и корабль устремляется к новой цели. Нижними глазами я смотрю на пульсирование огней других моих товарищей. У парочки, рядом с их индикаторами, появились белые точки, сигнализирующие об одержанных победах. У меня — в их кабинах, горит только одна. Надо напрячься!

Внезапно, ярким белым светом вспыхивают, до этого ровно сиявшие приятным красноватым светом несколько индикаторов. Вспыхивают и тут же гаснут. Насовсем.

Погибли!

Присматриваюсь к паутине — несколько гибких активно отстреливают свои кольчатые сегменты и они, заполняя все видимое пространство, принимают на себя всю силу наших паутин.

Так не честно! Возмущение во мне растёт с каждым новым сегментом, наполняющим пространство нашего поля боя. В полёте эти пустотелые круги распрямляются и летят кувыркаясь как брошенные хулиганом палки. Только вот в отличии от простых палок, эти очень острые — своими краями они распарывают безупречные восьмиугольные звёздочки и летят дальше, редко-редко застревая в наших сетях.

Рой палок приближается ко мне и личинка предсказателя начинает отчаянно биться в своём гамачке. Так же судорожно как и личинка я дёргаю задними лапами, стремясь ускользнуть из под удара — и мне это почти удаётся. Почти — одна из них, самая удачливая, своим кончиком задевает меня и по левой задней проносится обжигающая волна холода.

Всё!

Задели — половины задних маневровых нет.

Но тут же, вытесняя боль ледяного ожога, меня накрывает волна спокойствия — пришли основные силы. Дёргаю уцелевшей правой, откатываясь из зоны поражения их метателей.

Вовремя!

Мимо меня проносятся, раскрываясь на ходу, огромные сети. Они настолько огромны, что способны целиком перекрыть всё пространство нашего поля боя. Теперь мягким несдобровать — их пеленает в один большой, гигантский кокон.

Победа!

Вибрация паутины требует моего возвращения и я поворачиваю назад, домой, на нашу уютную базу. Мимо меня, растопырив огромные лапы метателей проносится огромная туша корабля — я узнаю Великого Заплетателя, флагмана нашего флота. На миг ощущаю непонимание — зачем в такой рядовой бой прислали его но тут из за тени соседнего планетоида, наперерез Заплетателю, выдвигается его альтер эго Мягких. Пожалуй этот червь мог бы несколько раз обернуть собой тот планетоид, если бы захотел. Удар его хвоста разносит недопланетку на части, отправляя рой осколков на Заплетателя и ему приходится потратить свой залп для перехвата облака разнокалиберных осколков. По телу мягкого пробегает волна и из его передней части исторгается поток грязно-коричневой массы. Она расплывается в пустоте, формируя неприятного вида бугристый диск, направляющейся к Заплетателю и я вижу как он пытается серией своих могучих выстрелов остановить его.

Тщетно!

Частично оплетённый сетями, частично выкрошенный диск продолжает своё движение и бьёт в бок не успевшего уйти в сторону флагмана. Бьёт и раскалывается на множество частей, которые своими острыми краями режут и погружаются в тело нашего корабля.

Волна боли и злости накрывает меня.

Вернуться?

Отомстить!

Я разворачиваю корабль, но тут же получаю чёткий приказ — следуй на базу.

Подчиняюсь.

На заднем экране я вижу как Заплетатель, криво и дергано разворачивается в пространстве, готовясь дать отпор поганому червю.

— Мы тогда победили, — нарушает гармонию картины голос Матери. — Потери были огромными — для обоих сторон. После уже не было подобных столкновений. Так — небольшие стычки. А потом и мы и они научились гасить звёзды.

Снова передо мной затянутая паутиной карта нашей Галактики. Но теперь на ней робким светом добавляют освещения ещё несколько звёзд. Ракурс диска галактики не совсем мне привычен, но что-то в этом сиянии чувствуется знакомым. Но что?

— Я добавила несколько твоих миров, — поясняет Мать и всё моментально встаёт на свои места.

— Так близко? — удивлённо восклицаю я, обнаружив совсем рядом с пузырём пространства обжитым людьми плотно заплетённую область.

Внезапно она начинает тускнеть, пропадая. Звёзды и связывавшие их ажурные нити тают, исчезая из вида. Вот их осталось с десяток… семь… четыре… всё. Темнота.

Внезапно я осознаю что я вижу:

— Это же туманность Угольный мешок!

— Да. — подтверждает Мать. — Вы так её называете. А мы раньше звали это место «Материнский Кокон».

Некоторое время ничего не происходит и я просто смотрю на карту галактики.

— Они тоже потеряли свои родные, материнские планеты, — прерывает тишину Мать.

Снова тишина и на этот раз она продолжалась долго.

— Вы так и не помирились? — Задаю я глупый вопрос.

— Мы установили контакт, но уже было слишком поздно. И их и наша раса стремительно деградировали — наша численность упала ниже критической, хранилища Знаний были разрушены и мы скатывались в дикость. Тогда Мудрейшие наших рас приняли решение спасти хоть крохи оставшихся знаний.

Я снова паучиха. Теперь уже я ощущаю тяжесть прожитых тысячелетий — и это не игра слов. Моё тело изменилось. Пропал чудесный мягкий мех на стройных лапках — только кое-где торчат отдельные жёсткие щетинки. Брюшко так же потеряло былую округлость — теперь оно вспучивается в местах где мне были вращены различные импланты и усилители. Я уже не могу самостоятельно ходить, да что там ходить, я и ползать-то не могу. В моём поле зрения появляются несколько планет — они просто кружатся, выстроившись в ряд, готовые рассказать мне о своих достоинствах. Одна из них станет нашим новым домом.

Некоторое время я раздумываю — все планеты близки к Матери, но ни одно не является ей полностью. Наконец я принимаю решение и моя лапа указывает на один из шариков.

Шарик приближается и вот я вижу висящую в пространстве планету. И нескончаемый караван транспортов, опускающейся на её поверхность. По мере спуска на поверхности загораются ласковым красным светом огоньки формирующихся поселений. Между ними протягиваются транспортные нити, зачастую уходящие под воду. Там, на небольшой глубине светятся серебром купола моих сородичей, выбравших море в качестве своего дома. Они весело мельтешат вокруг своих куполов с забавными шариками воздуха по всему телу.

Планета отдаляется и ускоряет своё вращение.

Я вижу как растёт число поселений, как их становится всё больше и больше.

Но, внезапно, рост их количества прекращается. Постепенно огни начинают угасать. Истончаются и прерываются транспортные нити, гаснут серебряные пузырьки подводных поселений.

— Мы не учли одного, — подаёт голос Мать. — Восстанавливая знания и культуру мы выродились. Всё меньше и меньше оказывалось желающих покидать планету, всё меньше было желающих одевать броню и готовиться защищать свой дом. К нашему несчастью мы слишком окультурились, стали слишком ценить жизнь. Наши учёные разработали и запустили производство искусственных созданий — полных аналогов нас, но ограниченных разумом. Они стали нашими воинами, им мы передали всю тяжёлую работу, оставив себе развитие разума. Постепенно мы всё совершенствовали их разум и они стали почти такими же разумными как и мы, начав свои собственные разработки, с каждым шагом всё совершенствуя и совершенствуясь в своей основной задаче — нашей защите.

В какой-то момент наши слуги пришли к выводу об опасности проживания на поверхности планеты и выстроили для нас эти подземные города, куда мы и переселись. Наша численность снижалась — нам некогда было заниматься такими простыми делами как спаривание и откладка яиц. Некогда! Успеем! Мы стали практически бессмертными и уже были готовы сделать последний шаг — вернуть молодость, раздуть едва тлеющие угольки азарта в нас, как наши слуги решительно этому воспрепятствовали. Молодости свойственен азарт и безрассудство. А значит и риск.

— Риск — недопустим. Мы выполняем свой Долг — говорили они. — Долг — спасение Вас и служение Вам. Бессмертие — хорошо. Молодость — плохо.

В один день они разрушили все наши лаборатории и уничтожили все записи. Никакие команды не помогали: — мы выполняем свой долг, Создатели! — говорили они, не подпуская тех из нас, которые пытались спасти бесценные крохи вновь обретённых и внезапно утерянных знаний.

На тот момент нас оставалось около миллиона на всей планете.

Население одного из подземных центров приняло решение провести массовое самоубийство, дабы своей смертью показать Слугам ошибочность их пути. Не помогло. Слуги приняли это к сведению и… внесли коррективы в свои программы, полностью запретив науку. Мы попытались отключить их — они поменяли коды и, в целях сохранения вида, уничтожили население ещё одного города, перекрыв им подачу дыхательных смесей.

Сейчас нас осталось не более ста — ста пятидесяти тысяч. Мы начали готовить отлёт с этой планеты, благо космос закрыт не был, Слуги просто не рассматривали его как вариант, привыкнув к тому, что последние несколько тысячелетий мы им не интересовались.

Но тут прибыли представители вашей расы.

Поначалу Слуги не обращали на вас никакого внимания, но когда ваша численность приблизилась к нашей они стали воспринимать вас как возможную угрозу.

— И напали? — спросил Мать я.

— Да. Мы попытались войти с вами в контакт, объяснить произошедшее, но все наши попытки ваши представители уничтожали, после чего Слуги уничтожали всех.

— Не всех! — запротестовал я. — Они каждый раз оставляли около тысячи. Почему?

— Меньше одной сотой от нашей численности они не считают угрозой.

— Вот такая история нашей расы, — свет её глаз притух, но тут же вспыхнул. — Но есть выход, Посланник. Мы можем всё начать с начала. Помоги нам начать с нуля. Отвези мой кокон с яйцами на другую планету. Там наши дети смогут развиться и построить свою цивилизацию не повторяя наших ошибок.

— Не боишься, что они там погибнут?

— Нет. Иначе бы ОН не направил тебя к нам.

— Да кто он?

— Древний. — Это были не слова, это был образ, неявный, скорее смесь чувств, воспоминаний и ощущений — всё то, что я испытал, когда посещал Его. — Да, ты понял о ком я.

— Но я не могу быть его посланником вам! — Запротестовал я. — Я тут вообще случайно. И Древнего я изгнал… ну, скажем так — принял участие в том событии, когда он покинул нашу реальность!

— Что ты можешь знать об Его планах?! — В голосе Матери послышался смешок. — Кто мы такие что бы понимать Его? Ты уверен, что он не хотел встречи с Оппонентом?

— С кем…? Погоди. Откуда ТЫ знаешь про Оппонента?

Мать коротко рассмеялась — наверное это был смех, серия скрипучих и повторяющихся звуков, сопровождаемая короткий эмоцией веселья.

— Из твоей памяти, Посланник. Я считала её ещё когда ты прибыл на планету. Уж неужели ты считаешь, что мы могли оставить ваше гнездо…

— Каторгу, то есть Лагерь — машинально поправил её я.

— Каторга. Я осознаю значение этого символа, но не понимаю его. Как можно наказывать разумного? Он должен сам наказать себя и исправить сделанное… Всё же вы странные создания.

— Угу. Знаю. Странные и тупые, — слышал уже. И не раз. Давай к делу.

— Как скажешь. Мы не оставляли вас всех без наблюдения.

— Вы следили за нами?

— Конечно. Я поручила Слугам организовать наблюдение за всеми вашими особями в вашем гнез… лагере и вне его.

— И их не заметили?

Снова серия скрипов.

— Извини, Посланник, но ваше технология слишком примитивна.

— И что — вы вот так, спокойно, следили за всеми нами?

— Да.

— Везде?

— Да.

— И в душе? — Признаю, это был глупый вопрос, но представить, что вот я моюсь, а меня, голого, рассматривают чужие — Чужие глаза! Пффф…

— Мы узнали много нового о вашей расе.

— Представляю, — буркнул я себе под нос. — А доказать можешь?

— Что доказать?

— Что видела всех… нас.

— А что бы ты хотел узнать?

Я задумался. А действительно — что? Посмотреть как начальник лагеря в душе моется? Да ну нафиг. Или как сидит на толчке, эмм… сидел, Палёный? Не, бред. Я же не извращенец какой то. Вот были бы в Лагере женщины… Эххх… Хотя… Я прикинул — в голову пришла неплохая идея.

— А ты можешь показать мне что-либо вне планеты? — Интересно было бы посмотреть, чем сейчас Ариша занята… может она в душе сейчас. Именно в этот момент намыливает свои бёдра, ласкает свою грудь…

— Увы, нет. — Спокойный голос Матери моментом сбил с меня нахлынувшее было возбуждение. — Мои возможности ограниченны только этой планетой.

— Жаль, очень жаль. — Честно признался я.

— У вашей расы гипертрофированное желание размножаться, — всё так же спокойно констатировала она, вплетя в голос нотки пренебрежения и превосходства.

— Просто мы — молоды и рвёмся жить! — Парировал я.

— Да, ваша биохимия молода.

Своими словами она, сама того не желая подала мне ещё одну мысль.

— Скажи… А ты можешь показать мне Лагерного Доктора?

— Целителя вашего гнезда? Конечно. Какой временной период тебя интересует?

Я задумался…

— Думаю, пару оборотов назад. Оборотов планеты вокруг оси. Назад. В прошлом то есть.

— Мог бы просто сказать — два дня назад, — фыркнула Мать. — Повторяю — я знаю ваш язык и слова. Ну… Смотри.

В следующий момент я оказался где-то под потолком какого-то помещения. Док сидел откинувшись в кресле за своим рабочим столом и вёл с кем-то неторопливую беседу по своему стационарному терминалу. В его кабинете я был несколько раз и сразу узнал обстановку. Рабочий стол с терминалом, пара шкафов у стены — сквозь прозрачные створки видны плотно стоящие медицинские карты. За спиной Дока плакат, демонстрирующий тело человека в разрезе. Холодильник с мед препаратами в дальнем углу и небольшой топчан, упирающийся своим изголовьем в этот холодильник. Обстановку дополнял стеллаж с различными контейнерами. Из своего опыта я знал, что в них Док хранит различные медицинские приспособления — от вполне безобидных, типа палочек (модель — скажите Ааааа…) и до зловещего вида зазубренных щипцов.

Видел я их однажды — больше не хочу. Насмотрелся.

— …в конце концов, это каторжники, приговорённые к смерти, — говорил кто-то невидимый с экрана. Наблюдатель расположился точно напротив Дока и мне не был виден экран.

— Согласен, — Док кивнул, — но я отвечаю за них. Что будет если они передохнут от вашей химии?

— Нам не впервой терять Лагеря.

— Это да. Я помню нулевой и первый, но там была глупость военных, жаждущих испытать новое оружие и броню. А сейчас?

— Послушай, Пайтер. — Невидимый мне собеседник Дока вздохнул.

Хм… я и не знал, что его так зовут — сделал я себе зарубку на всякий случай.

— За этой линией будущее. Мы должны обкатать её. Пойми ты наконец! Здесь оптимальные условия!

— Сейчас что — войн нет? — Как-то отстранённо произнёс Пайтер. — Корпорантам отдайте. Они постоянно воюют.

— Ага. Щаз! А если что-то не так пойдёт? А они в худо-бедно, но цивилизованном пространстве действуют. Ты представляешь — какой скандал будет.

— Представляю, — всё так же равнодушно произнёс Док и внезапно, рывком приблизил своё лицо к экрану. — А ты представляешь — что тут будет? Тут восемь с чёртовым хвостиком Зеков. С оружием! Злых и привычных стрелять! Ты представляешь, что тут начнётся, если твои яйцеголовые напутали с дозировками?!

— Ну-ну-ну… Что-то я тебя не узнаю, Пайтер. Ты тут сильно изменился. Отрез.

— Не вспоминай мою кличку! Док я! Док — и точка! — Скорее прорычал наш Док.

— Ладно, не буду… хм… Отрез. Всё-всё-всё. Молчу.

Док немного успокоился и опять откинулся в своём кресле.

— Кроме того, — вкрадчиво продолжил убеждать Дока собеседник. — Мы выдернем тебя из КЛ-2. К тебе-то ЗК не полезут, у тебя репутация доброго докторишки, — собеседник рассыпался коротким смешком, больше похожим на похрюкивание.

— И куда вы меня выдерните? В Кат Лаг Три? — Пайтер не присоединился в веселью, оставаясь серьёзным и нахмуренным.

— Хватит ныть! — Тон человека в экране резко изменился, из него пропало всё обаяние и мягкость, теперь он говорил жёстким, командным голосом. — Ты. Это. Сделаешь. Забыл. Где ты у нас? Вот где! — Мне не было видно, но по интонации я догадался, что собеседник потряс в экране сжатым кулаком. — Запомни, Отрез. Нам и так было сложно отмазать тебя от немедленного расстрела со стиранием матрицы. Или ты сам уже забыл — как тебя едва не линчевали?

Док мрачно кивнул.

— Визируй. И завтра что бы все ЗК были на завтраке. Сделаешь всё по норме — подумаем как тебе ротацию сменить. Отбой.

Некоторое время Док сидел неподвижно рассматривая что-то в шкафу напротив, затем встал, прошёлся по своему кабинету и снова уселся в кресло. Активировал свой комм и вызвал голограмму какого-то документа. Мрачно пробежал по нему глазами и выматерился. Затем он приложил большой палец правой руки к одному из секторов своего браслета и отчётливо выговаривая слова произнёс:

— Я, штатный старший врач Каторжного Лагеря номер два настоящим разрешаю развёртывание экспериментальной Столовой в вверенном мне Каторжном Лагере номер два.

Сказав это он убрал палец с сегмента браслета и снова выругался.

Открыл стол и, достав из ящика средний армейский пистолет, принялся его чистить.

— Убедился? — Голос Матери вернул меня к реальности.

— Да уж, — ответил я, всё ещё пребывая в шоковом состоянии после увиденного и услышанного. Дик, покойный Дик, был прав — на нас ставили эксперимент. Вот же…

— Скажи, — обратился я к Матери. — А увидеть, что сейчас делает этот же человек — можно? — После всего увиденного ну не мог я называть его Доком.

— Мы зря тратим время, — в её тоне чувствуется недовольство, но она отвечает моей просьбе.

Теперь я нахожусь на крыше одного из бараков, лицом или глазами неведомого наблюдателя, рассматривая вход в административное здание. Там несколько человек. Делаю усилие и картинка приближается, а вместе с ней и звук.

Перед Доком, одетым в полевую пехотную форму без знаков различия и перетянутую портупеей с кобурой и длинным клинком, стоит кто-то в броне и с эмблемой охранного отряда Лагеря.

— Точно все? — Спрашивает его Док.

— Так точно. Согласно вашего приказа мы обнулили две возвращавшиеся секции.

— Контроль?

— Произведён. Один ЗК, наименее пострадавший на миссии, доставлен к вам для допроса.

Человек в броне взмахивает рукой и пара охранников подтаскивает к ним безвольно висящее на руках охранников тело.

— Свободны. Завершайте эвакуацию. — Отдаёт приказание Док, кладя ладонь на эфес своего оружия.

— Исполняем, — козыряет стоящий перед ним человек и вместе со своими уходит, направляясь в сторону посадочного поля.

Зек, которого охранники просто бросили на плацу начинает копошиться, пытаясь встать. Даётся ему это с трудом, но, после нескольких попыток, он всё же встаёт более-менее вертикально.

— Док… Док, это вы? — Слышу я его голос, но не узнаю. — Я ранен, помогите. А эти Патрика и Гену убили. Что случилось, Док? За что?

— Конечно помогу, я тебя вылечу. Обязательно. — Док подходит к ЗК и, моментально выдернув саблю срубает тому протянутую к нему руку.

— Док? — ЗК не понимает происходящее, видно, что он всё ещё под действием той химии, которой нас тут пичкали. — Как же это, Док? Как мне стрелять теперь, а, Док?

— Хм… Болевые сигналы отсутствуют. — Пайтер взмахивает саблей ещё раз, перерубая ногу ЗК и тот мешком падает, подняв небольшое пыльное облачко.

Док встаёт над телом и делает несколько коротких и резких взмахов клинком. Лежащий дёргается и начинает хрипло орать на одной ноте. Пайтер снова коротко замахивается и в воздух подлетает кровавый комок, который он, словно игрок в бейсбол или лапту ловко отбрасывает в строну ударом сабли.

— Всё же чувствует, — задумчиво рассматривая бьющегося и уже хрипящего ЗК, замечает он. — Красный орёл пробил блок.

Он взмахивает клинком и с его лезвия слетает кровавый дымок.

— Ну, ты полежи, полежи. — Обращается он к ЗК. — Минут тридцать и излечишься. Жаль одного приволокли. — Док аккуратно вкладывает клинок в ножны и направляется следом за ушедшими охранниками.

— Теперь хватит?

Я молча киваю. Ну и сука наш Док. Пайтер-Отрез… Хорошо, я запомню это имя.

— Тогда вернёмся к нашим более важным вопросам.

Я снова киваю, всё ещё оставаясь в заторможенном состоянии после второго увиденного сюжета.

— Это точно вот сейчас происходило?

— Да.

— Теперь ты убедился, что я знаю многое о вас и о тебе, — как ни в чём не бывало Мать возвращается к теме нашего разговора. Хотя — ей то что? Она — чужая.

Киваю.

— Если бы Он не хотел воссоединиться с Оппонентом — ты бы его не нашёл.

Киваю.

— И если бы мы не были в Его планах — Он бы не прислал тебя сюда.

— Погоди. — Делаю я попытку оспорить её логику. — Но во мне нет ничего от него. ОН забрал тот браслет, артефакт.

— Это так. — Её голос полон торжественного спокойствия. — Но на тебе след. Его след. Ты же был с ним недавно?

Теперь наступает моя очередь усмехаться.

— Недавно! Нуты даёшь. Почти три года прошло!

— Что такое три года по сравнению с вечностью? — По мне прокатывается волна грусти и лёгкой зависти — зависти ко мне, коротко живущему, молодому и полному жизненной энергии. От этой зависти мне становится немного не по себе — от ощущения колоссальной разницы между собой и этим, чужим и невообразимо старым созданием.

— Ладно, проехали, — бормочу я смущённо. — Ну след и след. Что ты от меня хочешь?

— А ты уже забыл?

— Не, я уточнить хочу.

И в очередной раз я становлюсь ей — немолодой паучихой, выбирающей планету для колонизации.

— Есть ещё три планеты, — слышу я её голос. — Две отпадают.

И два шарика растаивают в черноте космоса.

— Почему?

— На одной зародилась своя разумная жизнь, а другую ваша раса, — последнее она произносит с чётким оттенком недовольства. — Выбрала для заселения.

— Ага. И ты не хочешь повторения? Что тут произошло?

Волна понимания.

— Вот эта планета, — оставшийся шарик приближается, разворачивается в плоскость и подо мной начинает скользить каменистый, мышиного цвета, кое-где разбавленный рыжими пятнами растительности, рельеф планеты.

— Расположена вдали от ваших миров. Вы её не обнаружили и вряд ли ваша экспансия туда двинется. Ты отправишься туда.

— Хм… А что взамен?

— Ты покинешь эту планету.

— И?

— Что и? — В её тоне сквозит нескрываемое раздражение.

— И всё?

— И ты сможешь вернуться к своей расе.

— Я каторжник. Понимаешь? Меня там моментом убьют, — я щёлкаю пальцами, показывая как быстро меня там того. В расход.

— Ты — Посланник. Ты справишься.

— Мне бы твою уверенность.

— Кроме того, — снова этот скрип! — Тут тебя точно уничтожат.

— Ты? Ты уничтожишь? Если я откажусь?

— Нет. Зачем. Твои соплеменники.

Ну да, тут она права на все двести процентов… Зачем им свидетели.

— Согласен. — Вынужденно сдаюсь я.

А действительно — чем чёрт не шутит? Отвезу её кокон куда скажет, выкину его там, а сам, с Чипом, в какую-нибудь норку. Сменим доки — Чип же инженер? Придумает как. И — с чистого листа начнём. Всё лучше, чем тут подыхать. А что? Вполне вариант получается.

— Согласен. — повторяю я. — А как мы полетим? Я же не умею ваши корабли пилотировать?

— Научу. — Её ответ полон радости и оптимизма, резко контрастирующего со всем окружающем нас антуражем. — У нас простые технологии.

 

Глава 16

— Ну, Мать, твою ж мать! — Я в точности повторил ту же фразу, что произнёс буквально несколько секунд назад Чип, первым зашедший в крупную пещеру, где пауки хранили свои космолёты.

В ангаре, если выражаться нормальным языком стояли и висели в сетях из паутины чужие корабли различных форм и размеров.

Рыжик несколько раз требовательно ткнулся мне в ногу, выводя из ступора и засеменил к одному из… из этих объектов. К кораблю, наверное, хотя — по моему мнению ЭТО ну ни как не могло быть кораблём, а тем более космическим. Да что там говорить — это вообще не могло летать!

Вот представьте себе клок ваты. Большой такой клок — по моим прикидкам в длину это… хорошо, этот корабль был шагов так с полсотни. Теперь разделим или отщипнём от этого куска небольшую часть и отогнём её в сторону так, что бы получилась кривая и разными верхними палочками литера У. Представили?

Отлично!

Обматываем получившуюся ээээ… хреновину, ну не могу я назвать это кораблём, уж простите меня, так вот — обматываем всё это сетью. Обычной, рыболовной — с крупными, очень крупными ячейками, не мене чем два на два метра. Обмотали. Получилось нечто чуть более упорядоченное, но не менее уродливое и несуразное.

Следующим шагом — берём великана, накачиваем его алкоголем до беспамятства и немного злим, так что бы он несколько раз стукнул кулаком по данной конструкции и попытался отщипнуть от ней кусочек.

В результате получаем мятую, несимметричную букву У, по всей поверхности которой разбросаны выщипанные клочья… ну пусть будет ваты. Разлохмачиваем торчащие клочья, так, что бы они больше походили на сильно обглоданные саранчой кусты и вот он — наш паучий корабль!

Для завершения образа снизу втыкаем много-много и ещё раз много коротких и тонких палочек, а-ля зубочисток того же великана — это будут посадочные опоры.

Ну как — прониклись? Если нет — попробуйте на досуге описать обычную ложку тому, кто её в глаза не видел. Ну да, чего её описывать — ложка же?! А вы всё же попробуйте.

Вот так и с этим кораблём.

— Твою ж мать! — Повторил я ещё раз, завершая обход корабля. — И что, это — летает? — задал я вопрос в пустоту, не надеясь на ответ, но тут появившийся в голове образ этого, стремительно летящего в пустоте заверил меня — летает мол, ещё как летает!

Рыжик, в отличии от Матери, был лишён возможности говорить и мы общались весьма забавным способом — смесью звуков-слов-образов, с моей стороны и образами — со стороны Рыжика. В те моменты, когда мы упирались в тупик взаимонепонимания, вмешивалась Мать, честно предупредившая, что после отрыва корабля от поверхности планеты она более не сможет улаживать наше непонимание.

— Привыкайте общаться самостоятельно, — напутствовала она меня, когда я, покинув её помещение, направлялся вслед за золотистым поводырём к ангарной пещере.

Вот и сейчас, наблюдая стремительно несущийся меж звёзд корабль, я подсознательно ожидал, что вот сейчас, вот-вот и он прыгнет в гипер, моментально пересекая десятки, а может быть и сотни — кто же знает этих тараканов, световых лет.

Рыжик же, уловив моё ожидание передал в ответ образ непонимания.

— Ну… вы гипером пользуетесь? — Свой озвученный вопрос я сопроводил образом-картинкой — вот прыжковый модуль отсчитывает последние секунды, пространство сжимается, растягивая неподвижные звёзды в яркие полоски, корабль несётся по туманному коридору гиперпространства и выскакивает из него подле жёлтой звезды.

Снова образ непонимания.

Они что — не пользуются гипером?

— А… как же вы по Галактике тогда? — Растерянно спросил я, со страхом вспомнив предложение Матери привыкнуть друг к другу. Это что — мне несколько лет лететь в… кхм… этом, пардон, корабле? В обществе Чипа и Рыжего? Да ну нафиг! Пусть меня лучше тут, на поверхности свои пристрелят, это, по крайней мере, быстрее будет. Ещё раз представив себе полёт длинной в несколько десятилетий я содрогнулся и тут же ощутил успокоительную волну от Рыжика.

— Не, Мать, так не пойдёт! — Выкрикнул я в пустоту над своей головой.

— Что не пойдёт? — Мать откликнулась моментально, будто ждала моего вопроса.

— Я, то есть мы, мы не собираемся лететь сто или двести лет в этой хреновине! — Я мотнул головой назад, в сторону несуразного корабля.

— Планета, отобранная мной, находится совсем рядом. Полёт будет не долгим…

— Не долгим? — Я прервал её довольно резким выкриком. — Это для тебя, прожившей да я хрен его знает сколько тысячелетий, пара-другая сотен лет ни что! А мне? Я сдохнуть в твоём корабле не хочу! — Я сложил руки на груди и продолжил не самым любезным тоном. — Короче, Мать. Можешь меня кончить тут или отправить на поверхность — пусть свои убьют. Но в этот гроб я не полезу!

Я представил себя постаревшим, с длинной седой бородой, ползущим по затянутому паутиной коридору, и моё воображение тут же дополнило картинку ползущими за мной мелкими — с теннисный мячик рыжиками. С огромными зубами. Картинку-образ дополнил обглоданный человеческий скелет, висящий в очередном комке паутины. Скелет принадлежал Чипу.

Точно! — Пронеслась в голове мысль. Мы — консервы, как он, снова видение скелета, Чип то есть и говорил! Не-не-не. Лучше очередь из плазмомёта.

— Успокойся! — Прошелестел в моём сознании голос-образ Матери, одновременно наполняя меня спокойствием.

— А ты не лезь ко мне в голову! — Уже более спокойным тоном, осознавая откуда это спокойствие пришло, огрызнулся, правда слабо огрызнулся, больше по инерции и повинуясь врождённому упрямству, но всё же огрызнулся я.

— Успокойся! — Резкая команда, даже окрик ударила меня как кнут палача, обжигая и оставляя после себя абсолютное и чуждое спокойствие. — Планета недалеко, лететь вам совсем немного. Что за негативные эмоции?

— Недалеко? — Спокойным и отстранённым тоном, наблюдая как бы со стороны всё происходящее переспросил я. — Это сколько? Свет, скажем отсюда, до той планеты, сколько идти будет?

— Менее ста пятидесяти циклов твоей родной планеты.

Я быстро вспомнил, что год моей родной планеты был несколько больше стандартного, и собрался было возмутиться, как новая волна спокойствия в корне пресекла мои поползновения.

— То есть, ползти нам около ста пятидесяти стандартных лет? Даже по более? — Спокойным тоном произнёс я, испытывая неприятное чувство раздвоения сознания — мой разум негодовал и рвался куда-то, в то время как слова выходили спокойными.

— Почему ты так решил?

— Скорость света — предел! — Спокойно, но твёрдо ответил я, ощущая даже некое торжество — а как же! Я уел эту старуху, не знающую основных законов мирозданья! Пффф… мудрая. Как же.

— И что? — Спокойно осведомилась Мать. — Вы же нашли способ как обойти этот предел?

— Мы — нашли! — Гордо задрав подбородок заявил я, преисполняясь чувством гордости и превосходства за всю человеческую расу.

— Ах, вот оно что, — понимающе произнесла Мать. — Ну и мы тоже нашли. Свой способ, который — смею тебя заверить, ни чуть не хуже вашего. — Я был готов поклясться что в её голосе проскочили интонации превосходства.

— И какой же этот ваш способ?

Ответить Мать не успела — откуда-то из под корабля выскочил перевозбуждённый Чип.

— Ты представляешь? — Он даже подпрыгивал на месте от возбуждения. — Нет, ты не представляешь!

Я молча пожал плечами. Хотел было удивиться — в таком состоянии я его ещё ни разу не видел, но воздействие Матери всё ещё продолжалось, и мой разум спокойно констатировал, что до сего момента Чип так сильно не возбуждался.

— Да я и сам не представлял! До этого дня! Что такое — такое!!! — Он подпрыгнул на месте и рванулся было снова куда-то под днище корабля, но тут же остановился. — Это невозможно! Это прорыв! Революция! — Тут он как-то странно дёрнулся и продолжил спокойным, уже знакомым мне, спокойным, тоном.

— Не могу поверить. Они покорили гравитацию.

— Мать? — понимающе вздохнул я.

— Что Мать?

— Успокоила?

— А… да.

— Ясно.

— Это не имеет значения. Ты только представь — они освоили гравитационные волны! — При это он снова дёрнулся в сторону корабля и я удивлённо, спокойно, только слегка удивлённо, приподнял правую бровь, на манер лорда из древнего рода, которого сложно чем либо удивить. Однако! Он своими эмоциями пробил брешь в нагнетаемом ей спокойствии? Может и мне того? Разозлиться? Я же, кажется злился на неё… А за что? Ах да, за долгий срок полёта. Неприемлемо долгий.

Я попытался разозлиться, но увы — либо меня Мать держала крепче, либо Чип был гораздо более эмоционален чем я.

— Гравитационный двигатель? — Осведомился я у него.

— Нет! Круче! Отстань! — Последнее явно относилось не ко мне.

— И чем круче?

— Это не двигатель!

— Хм… а что?

— Да я и сам не понимаю, — сник он. — Двигатель — движет, а этот не движет.

— Ээээ…

— Ну это не двигатель.

— Это я уже понял. — Заметил я с сарказмом в голосе, но Чип просто отмахнулся.

— Он создаёт ээээ… поле. Да, поле — вокруг объекта. Корабля, ну — понимаешь?

Я пока не понимал, но кивнул утвердительно, на всякий случай.

— А вот это поле оно уже как бы встраивается… нет, не то. Скользит по волне. Гравитационной. Понимаешь?

Вот теперь я с чистой душой продемонстрировал своё полное непонимание. Как это — материальный объект поместить внутрь гравитации? Бред какой-то. Объект — это объект. Он твёрдый. Точно твёрдый — когда я обходил корабль, медленно шизея от увиденного, я пару раз постучал пальцами и кулаком по его борту. Должен вам сказать — твёрдый, сто процентов материальный объект. И вот его — запихнуть в гравитационное поле? Дык — мы и так всё время в нём. Галактика вся пронизана гравитационными волнами. Бред. Бред и ещё раз бред.

— Нет, не понимаю, — я неспешно провёл рукой в воздухе, показывая, что я не понимаю, сохраняя при этом олимпийское спокойствие тут же, самым краешком сознания уловил одобрительную эмоцию Матери. Следит. Ладно… поиграем по её правилам, а потом — а вот мысль о потом я тут же, не позволив ей сформироваться, загнал в самый дальний угол своего сознания. Потом, всё потом.

— Да я и сам не понимаю, — грустно признался Чип. — Это поле, оно как-то обволакивает корабль, как смазка — в самых общих чертах и он скользит.

— По гравитационным волнам?

— Да.

— Но они же везде, мы и так в них, в этой гравитации находимся.

— В этом-то вся фишка! — Он улыбнулся, радуясь, что сумел понять хоть какие-то крохи технологий Чужих. — Поле позволяет материальному объекту становиться как бы частью гравитационной волны, понимаешь?

— Нет, — возразил я, но он снова не обратил никакого внимания на мою реплику.

— И как часть гравитационного излучения, как его частица, мы перемещаемся куда угодно! Понял?

— Нет. Погоди. Он нас, — я кивнул на корабль, — в излучение превратит?! А потом что — соберёт заново?! Это типа телепорта что ли?

— Нет. Не так. Нас не превратит. Если сработает, то мы станем частью гравитационной волны. Как бы. Но оставаясь материальными. Объектами. Ну, дошло?

Я отрицательно покачал головой:

— Как бы… Если бы… мутно это всё.

— Да я и сам не понимаю. — признался Чип и вздохнул. — Но и Мать и Рыжик, они оба подтвердили, что всё в рабочем состоянии и поводов для беспокойства нет.

— Ну, раз Мать говорит, то верю, — с нарочито деланным спокойствием кивнул я. — Пойдём что ли?

— Пойдём, — согласился он, направляясь куда-то под брюхо корабля, к той части корпуса, где рогатка У начинала раздваиваться на половинки. Там, ожидая нас, уже приплясывал, перебирая тонкими ножками, Рыжик.

Подойдя к нему мы остановились, ожидая открытия люка или чего либо подобного — но ничего не происходило.

— Ты что-то говорил про рабочее состояние? — Рассматривая возвышавшийся над нами корпус, делано-нейтральным тоном поинтересовался я.

— Угу, — кивнул он в ответ. — Сейчас пассажир прибудет и полетим.

— Кто прибудет? — Я повернулся к Чипу.

— Пассажир. Забыл задание?

— Помню, — мотнул я головой в ответ. — Доставить кокон с яйцами на планету. Точка. Конец. Жирная точка.

— Ну, вот его и ждём, — невозмутимо ответил он и тут же добавил. — У тебя сигарет нет? Курить охота.

Я обхлопал свои карманы. Пачка точно была — я всегда брал на задание пару пачек, рассовывая их по разным карманам, но увы — ни в одном она не нашлась. Пришлось скорбно развести руками.

— Жаль, — погрустнел товарищ.

— Ты стрелки не переводи, разве кокон не загружен уже?

— Нет, сейчас должен прибыть. Да ты сам у Матери или у Рыжего спроси.

Обращаться к Матери у меня желания не было и я, сформировав в голове банальный вопрос «Рыжик! Чего ждём, почему не летим?» уставился на Рыжика, который неспешно нарезал вокруг нас круги.

Уловив мой вопрос, мяч на ножках остановился и уставился на меня своим единственным глазом.

По крайне мере я так считал, что это глаз. Небольшое, меньше моего кулака, немного более тёмное, чем весь корпус пятно. Обычно оно находилось спереди шарика, на той его части которая была впереди по направлению его движения, но при обращении к Рыжику пятно тут же разворачивалось, оказывалось напротив обращавшегося. Может это был вовсе и не глаз, а что-то вроде антенны — разбираться в его анатомии, особенно после того как Чип раздавил его собрата, лично у меня желания не было.

Вот и сейчас — пятно перетекло в мою сторону и мне был передан образ ожидания. Короткого ожидания, после чего наш золотистый спутник продолжил свой бег по кругу.

Так, ничего не делая, мы простояли ещё несколько минут. Я простоял. Чип же возобновил обследование корабля. Он даже попытался забраться на его верх, используя вместо ступенек выросты-кусты из его корпуса, но быстро отказался от своей затеи — когда торчащие лохматые выросты начали сгибаться под весом его тела.

Едва он спустился, сквозь зубы матеря хлипкие конструкции и, заодно себя — за свою тупость и неспособность понять их назначение, как Рыжик замер, подавшись своим шариком в сторону от корабля.

Я глянул в том направлении и, несмотря на продолжавшуюся блокировку моих эмоций Матерью, обомлел — к нам, на подгибающихся ножках ковылял Шар. Так он выглядел метров с пятидесяти. По мере его приближения я оценил его габариты — этот, мутно белого цвета шар, был по крайней мере раза в три крупнее Рыжика. А, когда он добрался до нас я мог более точно оценить его размеры — его лапки подогнулись и он устало приник к полу. Лёжа на полу он был мне почти по грудь, может ну самую малость ниже.

— Это что? — Перевёл я взгляд на Рыжика. — Кокон?

Утвердительная эмоция. И тут же сложная комплексная, состоящая из множества, наложенных друг на друга, образов. Тут была и любовь и забота, материнская любовь и забота. Тревога соседствовала с уверенностью в успехе и определённостью, незыблемостью выполнения приказа Матери.

Я потряс головой, отгоняя нахлынувшее наваждение.

Ничего не понимаю. Кокон? Самоходный?

Я-то ожидал увидеть нечто вроде контейнера, заполненного яйцами. Мы его доставляем, выгружаем и сваливаем. А тут — это.

Приглядевшись к поверхности я заметил, что она, опять же в отличии от Рыжика, местами прозрачная, и сквозь неё проглядывает содержимое шара. Я, движимый любопытством, наклонился приглядываясь — там, внутри что-то двигалось. Тёмно зелёные, кое-где бурые полосы вращались внутри него, одновременно и завораживая и вызывая тошноту. Пару раз их движение выносило к облюбованному мной прозрачному участку поверхности шара некие огранённые объекты золотистого цвета.

— Это что, кокон? — Повторил свой вопрос я Рыжику, сопроводив его мысленной картинкой из школьного учебника — прилепленного к ветке растения серого вытянутого кокона будущей бабочки.

Но на этот раз мне ответила сама Мать, голосом ответила. — Это инкубатор-кокон-инкубаторов.

Некоторое время я пытался осознать услышанное, но всё же сдался:

— Поясни, Мать.

И она пояснила.

Этот шар был хранилищем и инкубатором, питателем, согревателем, защитником и много ещё всякого для размещённых внутри него капсул-инкубаторов, уже которые содержали в себе оплодотворенные и готовые выпустить в окружающий мир новых обитателей, яйца. Шар, попав на планету, имел очень простые задачи — двигаться в одном направлении, собирать информацию об окружающем мире и высаживать на поверхность капсулы. Эдакий сеятель Жизни. Капсулы укоренялись в поверхности, устанавливали между собой связь и одновременно, по готовности последней, выпускали сотни крохотных паучков, которым, имея рядом с собой источник знаний и энергии, было бы просто начать, точнее возродить новую жизнь.

— А не развалится? Пропорет бок о камень? — Поинтересовался я, ткнув пальцем в белёсую поверхность, которая мягко спружинила, поддаваясь моему нажатию.

— Он неразрушим.

Хм… не похоже. Я ткнул сильнее и под моим пальцем образовалась небольшая вмятинка, впрочем, тут же распрямившаяся, едва я убрал его. Я что? Конечно ткнул ещё сильнее, почти изо всех сил. Если у вас есть рядом стенка — можете повторить мой эксперимент, почувствуете то же, что и я. Едва не сломал. Палец.

— Ну, неразрушим, так неразрушим, — потряс я ладонью в воздухе, унимая боль.

— Вы доставите кокон на планету, высадите его на приемлемую для начала Пути равнину и можете считать свои обязательства выполненными. Корабль доставит вас, куда скажете. — Тем временем Мать решила освежить в нашей памяти задание. — С вами я отправляю своего личного слугу. Ты называешь его Рыжиком, — продолжила она.

— Ты что, не доверяешь? — Вскинул я голову.

— Доверяю, — короткая серия скрипов. — Но так надёжнее. Будет. Я знаю, немного знаю, вашу расу. Так будет надёжнее.

— Не доверяешь. — Я послал ей эмоцию раздражения и грусти.

— Он поможет вам избежать ошибок, — снова скрип. — Убережёт и предотвратит.

Я покосился на стоявшего чуть в отдалении Рыжика и он, почувствовав мой взгляд или распознав эмоцию, навёл на меня свой глаз.

Оп-па… Сюрпрайз, однако!

Ниже глаза, пройдя сквозь его золотую шкурку, на меня уставился, посверкивая гранями кристалл.

Оружие?

— Это оружие, — подтвердила мои мысли Мать. А может просто считала их, она может. — Одно из. Выполните назначенное и получите ожидаемое.

Сверху по корпусу корабля прошло какое-то движение и я отвернулся от Рыжика, сделав себе ещё одну зарубку на память.

Сверху, прямо из корпуса корабля на белый шар спускались, слегка покачиваясь, тонкие нити. Вот они оплели кокон и он начал подниматься и проходить сквозь поверхность днища корабля. Секунды три — и кокон скрылся с наших глаз, оставив после себя нетронутый корпус.

Следующим этот же трюк повторил Рыжик. Он встал на место Мутного — так я окрестил кокон и быстро скрылся за поверхностью корпуса.

— Кто следующий? — Поинтересовался Чип.

Он храбрился, но было видно, что ему страшно. Одно дело пауки — это их техника. А мы? Не распознает и размажет по броне.

Я вздохнул и сделал шаг к тому месту пола, где только что стоял наш золотистый спутник. Сверху на меня упали, спелёнывая, нити и повлекли внутрь корабля. За те секунды пока меня тащило вверх я сообразил, что так и не спросил — как управлять кораблём?! Но было поздно — белый, составленный из множества переплетающихся паутинок, борт надвинулся, вытесняя из сознания все чувства, кроме страха и я сжался, ожидая неминуемого удара.

* * *

Поверхность борта всё надвигалась, и я зажмурился в ожидании удара. Время растянулось и застыло. По моим ощущениям я пробыл в неподвижности несколько минут, прежде чем раздавшийся голос Чипа выдернул меня из состояния оцепенения:

— И долго ты собираешься так стоять?

Я открыл глаза и обнаружил, что стою, скорчившись, посреди небольшого помещения цилиндрической формы. Под ногами мягко пружинит светло-серая поверхность, вся в небольших бугорках, из которых поднимаются струйки чего-то больше похожего на пар. Сверху — точно такая же панель, с такими же бугорками, но они светятся, наполняя помещение неярким, красноватым свечением — точно таким же как ночное освещение в моей пилотской казарме Академии. Вдобавок что-то негромко гудело и временами мы слышали какой-то скрип или шелест.

— Мы в шлюзе. В шлюзовой камере, — уверенно пояснил Чип. — Сейчас процедура очистки закончится и пойдём отсюда.

И точно, стоило ему договорить свои слова как свет изменился, стало светлее — будто на лампе освещения поменяли светофильтр. Пропало и гудение. Снова что-то скрипнуло, очень коротко, и часть стены пропала, открывая нам выход. В отличии от таявших, исчезавших дверей на базе, тут стена распалась из цельного монолита сначала на тонкое кружево паутинок, которое начало изгибаться от центра стены, образуя овальный проход — точь-в-точь как коридоры, по которым мы недавно бродили.

— Пошли, — первым в проход пролез Чип и, практически сразу, я услышал его ругань.

— Осторожнее, — продолжая ругаться сквозь зубы, предупредил меня он, едва я наполовину оказался вне шлюза.

— Под ноги смотри.

Я присмотрелся — этот отсек, или короткий коридор, был всё той же овальной формы и состоял из множества переплетающихся нитей. Наклонившись над той его частью, по которой нам предстояло идти, я обнаружил причину раздражения Чипа — пол был как слоёный пирог, только тут слои были составлены из сетей. Та, по которой нам предстояло идти, имела самые крупные ячейки, где-то по треть метра. Под ней располагалась более мелкая — её ячейки были раза в два меньше. Ещё ниже я разобрал ячейки совсем небольшого размера. Дальше приглядываться я не смог — несмотря на то, что тут было довольно светло, в глазах начало рябить и я вернул взгляд на верхнюю сетку.

— Провалился. Представляешь? — Чип очень осторожно поставил ногу на узел сети и с опаской перенёс на неё вес своего тела. Ещё шажок. Ещё.

— Тараканы чёртовы, — выругался он снова. — Всё как не у людей!

Я только хмыкнул. Корабль то — их.

Так, очень медленно, мы прошли несколько метров, внимательно следя куда ставить ноги. В некоторых местах переплетение сгущалось, практически формируя непроницаемые взгляду площадки, наверняка скрывавшие что-то под своей поверхностью. Я уже было решил наступить на такую поверхность и дать ногам немного отдыха, как раздавшееся спереди поскрипывание заставило меня замереть. В дальнем конце коридора стоял Рыжик. Стоял и скрипел.

— Чего он? — Недовольно произнёс я, заново прикидывая как попасть на столь желанную площадку.

— Торопит? — Предположил Чип, так же озабоченный проблемой поиска надёжной точки опоры.

— Уф… Я и не знал, — продолжил он, успешно переместившись вперёд ещё на пару ячеек, — что он говорить может.

Я кивнул и уже было приготовился сделать последний шаг, который бы перенёс меня на то плотное сплетение паутины, как Рыжик снова выдал несколько коротких, трескучих серий, сопроводив их картинкой.

Вот силуэт, довольно близкий к человеческому, становится обоими ногами на ту площадку. Несколько секунд ничего не меняется, а затем силуэт пропадает.

Следующий образ — летящая в космосе наша рогулька-корабль, от которой отделяется медленно темнеющий, уже знакомый, силуэт.

— Это что? Аварийный выход? — Я осторожно, стараясь сохранить равновесие, вернул ногу назад.

Отрицание.

— Сброс мусора?

Колебание. Неуверенное отрицание и чувство облегчения. Как после сортира. Пардон.

— Ээээ… туалет?!

Согласие.

— Туалет посреди коридора?!

Согласие.

— Ты что, в туалет захотел? — Окликнул меня Чип. Он уже значительно продвинулся вперёд и был уже почти около дальней стенки, совсем рядом с переминавшемся на своих лапках-тростинках Рыжиком.

— Да не, просто нашёл сортир. Вот он — прямо передо мной.

— Рыжик сказал? — Чип сделал последний шаг и облегчённо вцепился пальцами в сеть на стене.

— Ага.

— Ну, как дела сделаешь — догоняй. Я отвернусь.

— Да не хочу я, — начал было я, но махнул рукой, обрывая себя и двинулся к нему.

— Давай быстрее, шевели копытами, — поторопил меня Чип, усаживаясь на пол и вытягивая ноги, но я пропустил его высказывание мимо ушей. Не гробануться бы! Пока я полз, хождением это назвать ни как нельзя было, Чип во всю общался с Рыжиком. Я не слышал его слов, но готов поклясться, что Рыжик скрипел именно ему в ответ.

Наконец я добрался до них и тут же рухнул на слегка вздрогнувшую сеть пола. Дошёл! Я с наслаждением вытянул ноги. Если там, за стенкой ещё один такой же коридор, то я лучше через местный сортир выберусь.

— Поп, а он и вправду разговаривает! — Толкнул меня в бок Чип.

— У него рта нет. И дыхалки, совпадение это, — отмахнулся от него я.

— Он как кузнечик. Ногами. Да ты сам глянь, — Чип снова пихнул меня. Пришлось повернуть голову в сторону стоявшего перед нами шарика.

— Рыжик, Рыжулечка, — сладким голосом попросил Чип. — Скажи — Папа Чип.

Рыжик замер, будто обдумывая услышанное, а затем пара его задних ног дёрнулись, пересеклись и мы услышали:

— Пша-Пша…Чзииип.

— Во! — Торжествующе поднял вверх палец новоявленный Папа. — Произношение не очень, но подработаем. А язык наш он знает.

— Ззззшшшаауууу.

— Ничего, парень. — Чип встал и погладил верхнюю часть шарика. — Мы из тебя человека сделаем!

Я с сомнением посмотрел на Рыжика. Бедняга! Не хотел бы я оказаться на его месте — с таким-то папашей.

— Ну что? Двинули дальше? — Чип, помогая себе руками встал и тут же рядом оказался Рыжик. Пришлось подниматься — следуя его, Чипа, примеру, я цеплялся руками за толстые жгуты, проходившие по стене.

Рыжик тем временем подскочил к неприметному участку стены, вскарабкался, ловко перебирая лапками примерно на высоту моего плеча и проскрипел:

— Шрубкха.

— О! Мы пришли! Рубка. — Перевёл его слова инженер.

Паутина стены, примерно на уровне моего пояса, разошлась, освобождая небольшой и, в этот раз — круглый проход, и я первым проскользнул в него.

Рубка корабля чужих.

Неведомые, намного опередившие нас технологии. Непонятное оборудование, светящееся загадочными огоньками и висящие в пространстве голографические экраны, покрытые загадочными символами — вот как-то так я представлял себе это помещение. Даже с поправкой на паучью натуру.

Увы, всё оказалось совсем не так. Небольшое помещение — не скажу, что нам вдвоём в нём было тесно, но и просторным его назвать было сложно. Рубка моей Анаконды была, по крайней мере раза в три просторнее.

Никаких приборов.

Никаких таинственных огоньков и, тем более — экранов с загадочными символами.

Ни-че-го.

Пустое, если не считать паутины по центру и нескольких сморщенных стручков, свисавших с потолка, эллипсоидное помещение.

— Ииии… это что? — Протянул я в недоумении, отходя в сторону от прохода и ещё раз внимательно обегая глазами внутренние поверхности рубки.

— Шрубкха. — Незамедлительно ответил Рыжик, сопроводив свой скрип положительным и утвердительным эмоциональным посылом.

— Интересненько… — проговорил попавший сюда последним Чип. — Однако, — он быстро подошёл к одному из стручков и теперь внимательно его рассматривал.

Тем временем Рыжик передавал мне образы.

В начале я увидел-осознал образ, где в паутине, висящей по центру рубки лежал, растопырив лапы, некрупный паук. Потом образ паука сменился на силуэт человека. Одновременно пришло понимание — нити, на которых лежали сначала лапы паука, а потом и конечности человека и есть управление этим кораблём.

— Мне туда? — Я покосился на шарик.

Утвердительно.

Забрался. Не могу сказать, что сидеть в центре паутины мне было комфортно. Скорее терпимо. Напоминало сидение в гамаке без подложенного снизу матраца или хотя бы покрывала — жёсткие нити неприятно впивались в седалище.

Ничего, перетерплю.

Так. Теперь припомнить ту картинку с пауком. Где тут управляющие нити?

Рыжик, уловив моё замешательство, повторил образ, выделив в нём нужные мне места. Удобно, чёрт побери!

Я вытянул ноги так, что бы рядом с каждой ступнёй было по две паутинки и приподнял руки, растопырив пальцы. С потолка рубки тут же опустились, расходясь каждая надвое, ещё две верёвки и я, не придумав ничего лучше, обмотал их концами себе пальцы — указательный и мизинец.

Так. Ногами — почти как на педалях авто, водил, справлюсь. А вот с руками сложнее. В куклы-марионетки я не играл и с трудом представлял как я буду этим всем управлять в полёте. Ноги-то ладно. Там просто — две группы маневровых. Кормовых. Задняя-Левая-верхняя-и-нижняя и такая же Правая. Тоже всего пара групп — верхняя и нижняя. Как-нибудь справлюсь. А вот в руках… С руками было сложнее. Тут была нить управления тягой — от её колебаний зависело на какую из групп двигателей сколько мощности подавать. Не просто дёргать, а отклонять в нужном направлении и дёргать. Сильнее — больше тяги, отпустил — нет. Потом шла верёвочка пары главных движков — нить Главной Тяги, так её обозначил Рыжик. Её так же следовало отклонять в зависимости от желаемого направления полёта — и чем резче её дёргали, тем быстрее поворачивались сопла, вводя корабль в циркуляцию. Последняя пара отвечала за передние, вспомогательные, маневровые, полностью аналогичные кормовым.

— У вас что, бортового компа нет? — Недовольно проворчал я, всё более и более запутываясь во всех этих верёвках. Очередная попытка поддать газу, одновременно поднимаясь вверх и поворачивая в сторону привела к тому, что мои руки оказались полностью спутанными чёртовыми Управляющими Нитями.

Непонимание.

Понимание.

Рыжик.

Он передал мне свой образ?!

— Ты что? Можешь этим управлять?

— Хра!

— Да? Ты сказал Да? — Я начал выпутывать руки из образовавшегося узла.

— Залезай и рули! — Я с облегчением выполз из Командирского Гнезда.

Отказ.

— Чего? Почему? Чип? — Я оглянулся, желая призвать его на помощь, но Чип спал, уютно устроившись в плавном изгибе одного из концов рубки.

Вот же гад! — Проскочила и тут же пропала завистливая мысль.

— Залезай! — Я требовательно уставился на Рыжика.

Отказ.

— Но почему?!

Запрет.

— Чей?

Запрет. Отказ. Запрет. Живое. Разрешение. Рыжик. Живое. Отказ. Человек. Живое. Разрешение.

Образы и эмоциональные посылы неслись в моей голове как лавина кавалерии, несущаяся в атаку. И так же непонятно.

— Погоди. — Я попытался понять этот поток сознания. — Я — могу управлять?

Подтверждение.

— А ты?

Отказ.

— Я могу управлять, потому что я живой?

Подтверждение.

— А ты что — мёртвый? Бред! Ты же живой.

Подтверждение. Отказ.

Брррр… И как это понимать?

Образ — явно из моей памяти. Женщина с ребёнком на руках.

Эмоциональный посыл — Живое.

Разрешение.

Образ — длинная цепочка шариков, с собранными в подобии позы Смерть лапками, ползёт на ленте транспортёра.

Образ — в шарик чёрного цвета впивается во что-то вроде трубы. Отдёргивается. Лента транспортёра дёргается, убирая чёрного и подставляя под удар следующий шарик, на сей раз зелёного цвета. Отдёргивается.

Образ — золотой шарик, ба… да это Рыжик, встаёт, выпрямляя лапки и я понимаю, осознаю, что он встал в первый раз.

Живое.

Отказ.

Отказ.

— А, — до меня доходит понимание. — Ты не рождён? Тебя создали… ну да. Мать же говорила — ты её слуга. Так?

Подтверждение.

— И что — тебе нельзя самому управлять кораблём?

Подтверждение и тут же — Облегчение.

— Да понял я, понял. Ты рад, что растолковал мне проблему.

Подтверждение.

Уффф… И что делать?

— Идеи есть?

— Дша. — Коротко скрипит слуга Матери и тут же передаёт мне новый образ-картинку. Скажу честно — поняв, что он предлагает, мне поплохело.

На картинке силуэт человека, теперь лежащего на паутине пилота, был дополнен образом Рыжика, распластавшегося сверху.

Я и так пауков… скажем так — гадливо побаиваюсь, а сейчас я весь полёт должен был бы терпеть его на себе!

НА СЕБЕ?! Понимаете?

Рыжик понял и окатил меня волной сожаления.

— А другого способа нет?

Подтверждение-Отказ.

Твою ж мать, Мудрая Мать! Уверен, ты знала про мою «любовь» к насекомым.

— Может есть другой способ? — Пытаюсь отвертеться от, ну крайне, крайне нежелательного решения я.

Отказ. Сожаление. Понимание.

Скрипнув зубами залезаю в центр паутины. Раскидываю руки и ноги, принимая позу морской звезды. По мне, в район поясницы, пробирается Рыжик. Его лапки прокалывают мой комбез и крохотными иголочками впиваются в кожу.

— Осторожнее!

Понимание и сожаление.

Угу. Мне вот как-то сразу полегчало. Два раза.

Чувствую как на меня опускается его тело-шарик. Тонкие лапки тянутся вдоль моих рук и ног, оплетая пальцы. Сапоги пришлось снять. Вместе с носками. И теперь я злорадно прикидывал — есть ли у Рыжика обоняние.

С потолка рубки снова спускаются, раздваиваясь на ходу Управляющие нити. Приподняв голову я вижу, как вытянувшиеся в несколько раз конечности шарика ловят их и притягивают к моим пальцам, обматываясь вокруг них. Не самое приятное чувство — его лапки холодны. Холодны не как мёртвый металл, валяющейся на свалке железки, а скорее как привычный инструмент. Ты берёшь его, зная, что ощутишь холод, но это свой, неопасный, холод.

В следующий миг мне становится не до размышлений о холоде. Перед моим лицом медленно надувается, растёт ком паутины.

Обзорная Паутина — транслирует мне образ Рыжик.

Обзорная? Да в ней же ничего не видно?! Сложное переплетение и дрожание тоненьких ниточек пробегает по неровному кому.

Удовлетворение.

Чего?

Образ — паук, уютно и комфортно лежащий в таком же гнезде, смотрит нижними глазами на этот ком.

Но у меня нет нижних глаз!!!

В ответ Рыжик транслирует непонимание.

— Нет у меня нижних!

Удивление. Надежда. Просьба. Поиск.

— Нет. У меня всего два! Глаза. И оба — сверху.

Сожаление.

Внезапно он, его тело начинает перемещаться — в сторону моей головы.

— Эй, ты чего задумал? — Я пытаюсь протестовать, но — под тяжестью его шарика, не такой уж он и лёгкий, я вынужден опустить голову вниз, упершись лбом в одну из верёвок каркаса гнезда.

Мотаю головой, пытаясь его сбросить.

Удивление.

— Слезай, козёл! — Рычу я куда-то в пол рубки.

Непонимание.

— Слезь!

Шарик немного откатывается назад и замирает у меня на плечах.

Уф…

Беспокойство.

— Не смей лезть мне на голову!

Понимание. Сожаление.

Медленно успокаиваюсь, насколько можно успокоиться в подобной ситуации.

— А обзорный экран тут есть?

Непонимание.

Представляю себя в кабине Анаконды. В кресле пилота. Впереди — звёздные россыпи, простор и свобода.

Непонимание.

— Я космос хочу видеть! Куда летим, понимаешь?

Непонимание. Удивление.

— А как ты полетишь — не видя куда?

Обзорная Паутина — он повторяет ранее посланный мне образ.

— И этого достаточно?

Утверждение.

— Хм… Ладно. Ты рулишь. Двинули?

Согласие.

Мои пальцы дёргаются, подчиняясь движениям опутавших их лапок и по кораблю пробегает волна какой-то живой дрожи.

 

Глава 17

Волна дрожи несколько раз пробегает по кораблю, после чего всё прекращается. Мы, по моим ощущениям, всё так же неподвижны, единственное, что движется — это мои пальцы рук и ноги. Рыжик успешно дирижирует ими, сидя на моей шее.

Некоторое время ничего не происходит и я коротаю время пытаясь разобраться в мельтешении нитей Обзорной Паутины — неровного клубка у меня под носом. Нити изгибаются, формируют протуберанцы — всё очень красиво, загадочно и абсолютно непонятно Пытаюсь смотреть то одним, то другим глазом, но яснее картина их беготни не становится. Тогда пробую расфокусировать зрение, как делал при попытке рассмотреть модные несколько лет назад 3D картинки. Помните такие? Ряды цветных загогулин, но если посмотреть как бы сквозь них — начинает проявляться псевдо-трёхмерное изображение.

Что-то знакомое на миг показывается, но только на миг, и тут же исчезает. Наверное, если бы я смотрел не двумя, а четырьмя глазами, да ещё предназначенными для периферийного восприятия, то может что-то и увидел.

Не для человека это создано, нечего и глаза ломать зря — прихожу я к логичному выводу и перестаю напрягать уже заболевшие от напряжения родные органы зрения.

— Ну? — не поворачивая головы, себе под нос, спрашиваю я. — Закончил предстартовую? Когда взлёт уже?

В ответ он посылает мне образ — примитивную плоскую картинку, так рисуют дети. Ломаная горизонтальная полоска и над ней мятая коробочка. Коробочка приближается и в её середине я вижу простенький рисунок — лежащий человечек из кружочка и палочек, на котором пририсован ещё один кружочек и палочками, тянущимися к рукам-ногам человечка.

Ага… это мы в корабле — понимаю я и тут же, уловив мои мысли, Рыжик отдаляет кораблик так, что наши силуэты сливаются, а затем и вовсе пропадают. Зато теперь видно как мятый прямоугольник отдаляется от ломаной горизонтальной линии. Она начинает изгибаться, гнётся всё больше, больше, пока не замыкается в колечко.

— Это что? Это мы уже летим что ли?

Колечко начинает уменьшаться в размерах.

Эмоция подтверждения и облегчения.

Вот же гад! Радуется, что сумел мне, примитивному объяснить?

— А экрана обзорного у вас тут нет, что ли? — Крайне неприятно лежать, уткнувшись носом в клок паутины и ничего не видеть. Ненавижу быть пассажиром, от которого ничего не зависит.

Хотя… почему это не зависит?! Ща как дёрну рукой! Или ногой! Пусть мне обзор обеспечивает, раз уж на шею уселся, таракан толстый!

Рыжик улавливает мои эмоции и, прежде чем я успеваю воплотить их в жизнь, реагирует — что-то колет мне в шею. Раз, другой и третий укол куда-то в позвоночник.

— Ты что творишь, гад?!

Пытаюсь дёрнуться, но меня накрывает сонная апатия. Чего дёргаться-то? — В голове ползут ленивые мысли. Куда он без меня, да… Нужен я ему… Ничего он мне не сделает…

Шевелиться лень — по телу прокатывается ленивая, сонная волна. Спать не хочется, мне просто лень шевелиться, ибо любое моё желание грозит нарушить тихое блаженство ничегонеделанья.

— Доберусь я до тебя, — лениво шепчут мои губы, — ноги повыдергаю.

Согласие. Понимание. Сожаление.

— Гад ты, золотой.

Сколько времени продолжалось моё пребывание в подобном состоянии — не знаю. Рыжик ещё несколько раз колол меня в шею и спину. Сколько раз? Не считал — я плавал на волнах дремоты, лениво отмечая — вот сейчас мой левый большой палец руки дёрнулся два раза подряд влево и, одновременно с последним движением немного вниз. Нога правая согнулась в колене и задралась вверх так, что любая гимнастка позавидует. Пусть завидует… И так всё время. Наверное со стороны это выглядело как серьёзный массаж, совмещённый с оздоровительной гимнастикой — неплохо бы запомнить эти упражнения… Такая мысль мелькнула где-то на границе сознания, но тут же оказалась погребённой под волной лени. Несколько раз я пытался дремать, закрывая глаза, но едва стоило дрёме начать меня окутывать своим покрывалом чуть больше, чем дозволял Рыжик, как следовал очередной укол и волна свежести промывала мне мозги. Увы — ненадолго. Она только сбивала сонливость, не более того. Ей на смену тут же снова шла ленивая и приятная дрёма.

В какой-то момент корабль вздрогнул. Резко, будто столкнулся с чем-то. Совпадение? Но буквально за миг до этого Рыжик сделал мне очередную, на этот раз бодрящую инъекцию, и я рывком приподнял голову:

— Авария? Мы с чем-то столкнулись?

В ответ последовал успокаивающий укол и мне снова стало всё безразлично. Ну авария… подумаешь… раз не… мысленный зевок… не погибли — значит всё в норме… пусть Рыжик разбирается… у него ног много, пусть он и думает… Некоторое время я пытался вывести взаимосвязь между количеством ног и умственными способностями организма, но лень оказалась сильнее и, так и не придя к какому либо заключению, я снова возобновил расслабленное наблюдение за танцем паутинок в Обзорном клубке.

Но всё имеет свой конец и в какой-то момент по кораблю прокатилась знакомая уже волна судорог-дрожи. Мою шею кольнуло в очередной раз и, к моему удивлению, лапки Рыжика отпустили мои конечности.

— Пршблиии.

— Пришибли? Кого? — Не понял его скрип я.

— Ншшшеееттттшшш. Пршблиии. — На сей раз он показал мне ту же картинку что и в самом начале, ту, плоскую. Теперь наш кораблик стоял, опираясь множеством тоненьких палочек на ровную полосу поверхности.

— Ах, прибыли?

— Дзззаа!

— А кокон?

Картинка дополнилась изображением шарика, откатывавшегося от силуэта корабля.

— Уже выгрузили? Быстро… А окно тут есть? Интересно же!

Я ожидал новой картинки или отрицательной эмоции, но, как это ни странно, Рыжик решил показать мне происходящее снаружи. Часть стены рубки, немного слева от меня стала прозрачной и, сквозь образовавшийся иллюминатор, я увидел ни чем не примечательную серую, мышиного цвета поверхность. Равнина больше всего смахивала на степь, только непривычного цвета. Кое-где её лысую и неприятную на вид поверхность украшали кустики невысокой растительности, более всего похожей на кораллы, виденные мной в аквапарке. Кораллы были привычного розоватого цвета и резко контрастировали с общей серостью. Пейзаж дополняло низкое серое, без туч, небо.

— Не лучший мир для новой жизни, — пробормотал я себе под нос и Рыжик что-то проскрипел, соглашаясь со мной — я скорее угадал его мнение, нежели чем смог разобрать его скрип.

Наверное подул ветер — толстые ветви кораллов дружно вздрогнули и изогнулись в одну сторону.

— Ветер… дождь будет.

— Кхххррошшшш. Взлаггаа.

— Влага, говоришь? — Понял его я. — Твоим легче закопаться будет? Наверное.

Ещё некоторое время мы смотрели на серый пейзаж. Не по тому что нам — ну, по крайней мере мне, было интересно, скорее это был некий ритуал прощания с крохотными колонистами, которым предстояло выживать и осваиваться в таким неприятном месте.

Наконец Рыжик дёрнулся, и засеменил к паутинному ложу, одновременно посылая мне образ-эмоцию — всё, задание Матери выполнено. Одновременно, перекрывая этот посыл через меня прокатилась просто гигантская волна облегчения — приказ Матери выполнен более чем успешно.

— Сделали? — Я уселся на край плетения и заболтал ногами, как ребёнок, от наполнявшей меня радости.

— Дзззаа!

— Теперь пора в тебе выполнить часть её обещания.

— Дзззаа! — Снова проскрипел он.

— Эээххх… что я пропустил? — Из своего угла-норки выполз Чип и уселся прямо на полу, сонно тря кулаками глаза. — Уже прибыли?

— Да, Чип. Всё сделано, сейчас решим куда нам и всё.

— Куда… — Он почесал затылок. — Куда двум беглым каторжникам податься? Если только к пиратам. Мы ж беглые. У тебя знакомые пираты есть?

Я задумался. Можно, конечно рвануть к «Братьям Адо», но у них, после той истории с порно, зуб на меня имеется и неслабый такой зубик. Разве что задобрить их? Свеженькой клубничкой? Достать просто порно — не сложно, этого добра везде навалом, а вот что-то свежее… экзотическое. В меру экзотическое — за слишком уж экзотику могут там и оприходовать. Классика нужна. Свежая.

— Чип, а ты порно свежее, топ класса, достать сможешь?

— Чего? — Он даже рот приоткрыл. — Не, Поп, я понимаю — три года, но сейчас как бы не совсем тот момент, что бы…

— Не для меня, Чип, — я почувствовал как краснею. — Ты же сам про пиратов говорил. А я знаю одно местечко. Только… — я замялся. — Ну… без элитного этого меня там того…

— Чего того? — Он подозрительно на меня уставился. — Опустят?

— Ну… — я покраснел ещё сильнее. — Не то, что бы того, но вот…

— Хм… — он нахмурился. — А я ведь тебя совсем не знаю, Поп. Ты что — из этих? — Он повёл руками в воздухе, описывая нечто, отдалённо напоминавшее женскую фигуру.

— Сдурел?! Нормальный я. Просто там мужики… того. Суровые. И одинокие. Я там был у них… раз.

— Всего один раз? Типа один раз, не… — он нехорошо прищурился, внимательно меня рассматривая.

— Да пошёл ты! Сам ты этот! — Взорвался я. — Я по делу у них был! По. Делу. Ясно!

— Конечно ясно, — он снова пристально посмотрел на меня. — По делу. Ясно. Чего такого. Ну залетел к оголодавшим мужикам мальчик. По делу. — Чип показательно-нейтрально пожал плечами, мол мне-то какое дело. — Ты только меня в свои — с ними, дела не впутывай, хорошо?

— Да пошёл ты! Да что б я! Да я…

Нашу бурную дискуссию прервал раздавшийся в рубке перезвон тонких хрустальных колокольчиков и мы замерли.

— Приветствую тебя, Посланник! — Разнёсся по всей кабине голос Матери.

— Мать? — Меня обдало холодком. А она то что тут забыла? Сбежала с нами?

— Да, Посланник. Эту запись я составила до вашего отлёта. — Скрипучий смешок, от которого у меня почему-то побежали по спине мурашки. — Задолго до вашего отлёта, — она выделила голосом «задолго» и количество мурашек разом утроилось. — Я знаю и знала, что вы успешно выполните моё задание.

— Что? Как? — Вырвалось у меня.

— Сейчас ты, Посланник, издашь возглас удивления, — продолжила, Мать. — Что ж… я поясню.

— Да уж, пожалуйста, поясни по быстрее, о Мать! — С издёвкой в голосе вставил Чип.

— А твоему слуге, Посланник, не стоит вклиниваться в мой рассказ. Он искажает его.

Я толкнул подошедшего ко мне Чипа локтём в бок:

— Слышь, слуга, не мельтеши, засохни.

— Кто слуга? Я — слуга? — Он моментально завёлся.

— Перестаньте спорить и слушайте. — Слегка повысив голос продолжила Мать.

— Проблема нашего вырождения беспокоила нас уже давно, — начала свой рассказ она. — Мы перепробовали множество способов, но ни один из них не давал нужного эффекта. В нас угасла сама искра поиска, стремлений, жажды жизни — мы слишком через многое прошли и зажились на этом свете. Постепенно стало ясно, что мы, живущие на планете, которую вы, короткоживущие, назвали Раем, обречены.

Она ненадолго замолкла, будто переводила дух, а у нас перед глазами пронеслись картины-образы лабораторий, заполненных приборами непонятного назначения и множеством пауков — самых различных цветов и размеров, шевелящих лапами подле них.

— Моя лаборатория, — продолжила она своё повествование. — Занималась исследованием космических перелётов. Мы многого достигли ещё на своей Родине, но оставались разные аспекты, которые тогда мы не смогли разгадать. Одним из них было третичное явление тахионных волн, возникавших при разгоне и торможении. Что это? Отчего это появляется? Почему — когда мы движемся в гравитационной реке, стоит нам ускориться, как появляется нездоровая вибрация? Эту проблему, проблему вибраций, мы решили в свои первые столетия пребывания на Рае — изменили и укрепили корпуса, разработали гасители волн, но это был скачок через проблему, он не решал саму проблему возникновения этого эффекта. Не буду утомлять вас деталями…

— Нет, уж, поутомляй! Пожалуйста! — Чип даже подпрыгнул от возбуждения.

— Посланник, твой слуга опять мешает тебе, — как ни в чём не бывало заметила Мать и мне пришлось на него цыкнуть, призывая к спокойствию. Странно но сейчас ни Мать, ни Рыжик не пытались успокоить нас своим психологическим воздействием.

— Мы выяснили, что возникавшие при ускорении волны являются побочной функцией взаимодействия с материей времени и я приняла решение исследовать этот момент более детально. Потребовалось несколько тысячелетий, что бы разобраться в нюансах, но в конце я получила прибор, устройство, способное менять метрику времени, прокалывая её в ограниченном пространстве.

Мурашки на моей спине развернулись в боевые порядки и начали оккупацию всего тела. Чипа просто колотила сильная дрожь — ещё бы! Такие откровения! Он жаждал новых знаний а я банально трусил, смутно ожидая очередной крупной, скорее даже — Крупной Неприятности.

— Тогда у нас родился новый план. План «Новое Начало». Ещё несколько столетий мы разрабатывали Абсолютный Кокон-Инкубатор. Ты его видел. Это было несложно. Мы отобрали яйца из самых свежих кладок и доработали их, готовя наших потомков к любым сложностям колонизации, снабдив их багажом наших Знаний. И мы отправили Первый корабль в наше прошлое. Корабль-автомат с кристаллическим мозгом.

Корабль достиг выбранной нами системы — она располагалась в тылу владений Мягких. По нашему замыслу — наши потомки-предки должны были развиться раньше Мягких и предотвратить ту войну. Любым способом.

Но нас постигла неудача.

История не изменилась.

Мы послали ещё один корабль — разведчик, автомат. Переданные им сведения почти заставили нас отказаться от этой программы.

Передо мной возникла объёмная картина — я стоял, вцепившись всеми лапами в небольшой каменистый обломок, медленно вращавшийся в пустоте. Мимо проплывали другие подобные — некоторые крупнее, некоторые много меньше. Постепенно они становились всё мельче и мельче и вот я вижу только бурую песчаную взвесь, сквозь которую смутно проступают контуры чего-то светлого, бесформенного и огромного.

Корабль проекта «Новое Начало» — бесстрастно отмечаю я по мере приближения к этой массе.

Приходит узнавание, основанное на сличении моей базы данных с увиденным.

Корабль размыт. Другого определения я подобрать не могу. Он весь какой-то смазанный, нечёткий, одновременно расплывающийся дымчатым туманом и нереально чёткий одновременно. Эмоции горечи, утраты, трагедии.

— Он не смог совершить временной переход. — Возвращает к реальности голос Матери.

— Когда мы исследовали этот эффект в лаборатории, то всегда были рядом. Наши биополя успешно нивелировали этот момент, отчего все эксперименты были удачными. Биополя кладки оказались слишком малы и Кокон был слишком удалён от генератора волн.

— Ну так сами бы и слетали, делов-то? — Не сдерживается Чип.

— Сейчас твой слуга удивится, почему мы сами не полетели, — эхом за ним повторяет Мать. — Отвечаю. К этому времени Слуги уже начали полностью нас контролировать. Нам было запрещено, не… не верный термин. Нас не допускали на поверхность. Нас загнали в убежища.

Но работать ещё на запретили — и мы запустили ещё один корабль. Без Кокона — чистых яиц у нас оставалось мало. С малым Слугой. Результат оказался схожим. Несмотря на то, что малый Слуга был биологическим и живым — он не прошёл. Сказалось его искусственное происхождение.

Мы были близки к отчаянью и уже рассматривали возможность всеобщего суицида — зачем тлеть медленно угасая? — Мать прервалась. Она не транслировала никаких эмоциональных волн, но на душе было гадко. Вот уж действительно — не свезло…

— А совсем недавно, около трёх циклов Рая назад, я получила сообщение — от себя.

Тут я поперхнулся. Три года назад? Ой, мамочка… Мурашки на спине перешли к водным процедурам — меж лопаток потянулась первая струйка пота. Холодного.

— Да, Посланник. Три года назад. И в этом сообщении было…

— Погоди, — я зачем-то сделал шаг вперёд. — Догадался я. Оно было о том, что ты встретила нас и что мы доставили Кокон?

— Да. Ты догадлив. А так же я получила видео с этим разговором. Я только немного его дополнила. Помнишь, что я говорила про Древнего? — Снова её скрипучий смех. — Всё предопределено. Отправляя вас я знала, что ты справишься. Справишься — не зная нашей техники и не умея управлять ей. Да, я знаю. Сейчас ты спросишь меня… — она смолкла.

— И что… мы теперь на три года назад, в прошлом что ли?

— Да!

Это короткая фраза оглушила меня. Я покачнулся, с трудом устояв на ногах.

— А как же… — начал было я, но Мать, точнее запись её голоса, прервала меня:

— Парадокс двойников? Его нет. Вы, вернувшись назад, сделали петлю и теперь вы единственные в этой вселенной.

— То есть — Каторги не было?

— Нет.

— А как же три года? Их что — не было?

— Их не будет.

— Но как же… я же помню. Были!

— Были у тебя в прошлом. У тебя-прошлого. Но не будут у тебя-настоящего.

Я помотал головой — не понимаю.

— Забей, — положил мне руку на плечо Чип, — тут без литра… — Он помолчал, что-то прикидывая. — Или пары вёдер — не разберёшься.

— Так что? Мы сейчас где… точнее — когда?

— Правильный вопрос, посланник — когда. Я надеюсь, вы отошли от шока. — Продолжила Мать. — Сейчас вы находитесь во временном потоке за несколько ваших месяцев до прибытия на Рай. Временные потоки капризны и я не могу сильно на них влиять. Всё, что я ещё могу для вас сделать — это перенести вас в указанную точку пространства.

— Куда угодно? — Уточнил я, прикидывая, есть ли на этом корабле оружие.

— Куда угодно. И, предвосхищая твой вопрос, Посланник, — оружия на этом корабле нет.

Жаль… ах, как жаль. Стоп! Я же ничего не спрашивал?!

— Ты спрашивал про оружие в прошлый раз.

— Когда?

— В прошлой петле.

— Ээээ…

— Забей. Ещё раз — забей. — Снова дёрнул меня за рукав Чип.

— Мать, — он сделал шаг и вышел немного вперёд. — Ты можешь отправить нас… — далее он назвал серию цифр, наверное это были координаты какого-то места.

— Там мой схрон, — пояснил он мне. — Так, на всякий случай приготовил. Скорее склад даже. Маленький камушек, вдали от основных, да и вспомогательных трасс. Ни чем ни кому не интересный. Я его долго подбирал.

— Исполняю, — быстро, даже как-то поспешно подтвердила Мать и корабль знакомо задрожал. Дрожание прекратилось на несколько секунд — я уж было решил, что всё отменяется, но тут оно возобновилось и очень быстро пропало.

— Вы на месте.

— ТАК быстро? — Возглас Чипа был весьма эмоционален.

— Вы на месте, — повторила Мать.

— Мать, а как мы пойдём? Скафандров то нет? — Поинтересовался я.

Лучше бы я этого не спрашивал…

С потолка рубки на нас обрушился поток белых нитей, обильно смазанных уже знакомым нам клеем. Из пола выросли и быстро начали обматывать нас ими суставчатые лапки.

— Погоди, тьфу! — Я выплюнул некстати попавшую мне в рот нить. — Ты что делаешь?

— Зазззжжжитныый Ккон. — Пояснил крутящийся рядом Рыжик.

Больше я сказать ничего не смог — лапы начали оплетать мою голову и вскоре вокруг меня сомкнулась темнота кокона.

— Не стоит бояться, — услышал я голос Матери. — Эвакуационные коконы безопасны. Малый слуга доставит вас в убежище твоего слуги.

— Он не откроет люк, — к моему удивлению я услышал голос Чипа! Он что — может говорить? В этом мумиеподобном состоянии?!

— Чип, — пробормотал я, не надеясь на ответ, но, к моему удивлению он ответил:

— Поп, он не откроет люк. Я там защиту ставил!

— Успокойтесь, — прервала нас обоих Мать. — Он. Откроет.

В следующий момент я почувствовал, что падаю. Вот как стоял — так и завалился на бок. Я сжался, ожидая удара, но его не последовало — меня мягко, можно сказать заботливо, переместили в горизонталь и поволокли. То, что поволокли, я понял по сотрясению нижней части кокона — мои ноги слегка цеплялись за какие-то неровности. Потом меня переволокли через большую неровность и оставили в покое. Лёгкое сотрясение поверхности, на которой я лежал подсказало, что рядом уложили Чипа.

С минуту ничего не происходило, а затем по кокону пробежала вибрация, раздался негромкий треск — и я обнаружил себя лежащим в куче пыли. Рядом, неловко возясь в такой же куче, был Чип.

— Взззёёёё. — Проскрежетал Рыжик.

Эмоция расставания. Грусть.

— Эй, Рыж, — окликнул его Чип. — Оставайся, а? — Предложил он заискивающим тоном. — Ты же всё одно не вернёшься. Мать же только сигнал получила. Не корабль. Не тебя. Ты жить хочешь? Программа самосохранения и избегания ущерба есть?

— Дддззззаааа…

— Ну так отошли сигнал и оставайся!

Шарик качнулся на своих ножках будто в сомненьях, дёрнулся к входному люку, застыл. И Чип усилил натиск:

— Зачем тебе погибать?! Оставайся — ты ещё поможешь Матери! Отошли корабль и оставайся.

Слушая его разговор с Рыжиком я попытался встать, но проклятая пыль адски скользила и я барахтался в ней, пока не догадался выкатиться боком.

— Уф… — Я встал и стряхнул её с комбеза.

— Поп, помогай, — тут же запряг меня Чип. — Ты же Посланник. Чего парню зря гибнуть?

Рыжик подбежал ко мне и потёрся об ногу как соскучившийся кот. Я присел на корточки и погладил его.

— Рыжик. Оставайся. Действительно — живым ты принесёшь больше пользы Матери.

— Вжжжжжжииизззз…

— Чего?

— Послушай Посланника, — продолжил Чип. — Он гораздо умнее, чем выглядит — он же Посланник!

Ну гад. Припомню я тебе эти слова!

— Ввжжжжуууу?

— Матери. Послужишь ещё! — Произнёс я скорее даже командным тоном и это сработало. Рыжик как то обмяк и медленно перебирая ножками побрёл к обзорному иллюминатору схрона Чипа.

Мы последовали за ним.

За стеклом иллюминатора, посреди рыжеватой, слегка, самую малость, холмистой равнины, стоял, сверкая белым корпусом корабль пауков. Рыжик выставил вперёд пару своих ног, поднял их над головой и замер в такой странной позе, слегка раскачиваясь из стороны в сторону.

Корабль вздрогнул и тоже начал раскачиваться, приседая, прижимаясь к поверхности то одним, то другим бортом.

— Что это? — прошептал Чип.

Так они оба раскачивались около минуты, показавшейся нам очень долгой, а затем корабль, не прекращая качаться начал подниматься вверх, одновременно сгибая и переламывая свои опорные лапки.

— Он же живой?! — вскрикнул Чип. — Это поза Смерти! Рыж, тормози его! Стой!

— Низзжжжяяяя.

Всё также покачиваясь корабль перевернулся кверху брюхом, напоминая мертвых пауков Рая и ускорил свой полёт. Ещё пару секунд мы следили за ним, пока он не растворился среди черноты пространства.

— Эххх… — покачал головой Чип. — Жалко. Я думал… эххх. — Оборвал он себя.

Я просто молчал — на душе было тоскливо. Рыжик опустил свои лапки и прижался к моему колену, напоминая о себе.

— Эх… Рыжик, — я опустил руку на верхнюю часть шара. — Что ж ты не сказал, что он живой…

Чип с Рыжиком отошли куда-то вглубь купола, а я ещё некоторое время стоял и смотрел на звёздное небо. Мыслей в голове не было. Просто стоял и смотрел на то место, где скрылся живой корабль.

Живой. Со своими чувствами, ощущениями, сознанием — пусть и ограниченным, кастрированным, но ведь с сознанием. И сейчас это сознание, подчиняясь воле своего начальства покорно идёт на смерть. Абсолютно ненужную, бесцельную, не приносящую своим создателем никакой пользы. Просто потому что стал не нужен. Неправильно это. Чёртовы тараканы, всё у них не как у людей. А не как ли? Разве наши лидеры не так же легко отказывают в праве на жизнь своим подданным? Те солдаты, которых генералы раз за разом бросали в топку боёв на Рае? Им же было плевать на людей?

Я вздохнул и бросил прощальный взгляд на черноту пространства. Несправедливо устроен этот мир. Глупо, кроваво и несправедливо.

Сделал шаг назад от иллюминатора, намереваясь подойти к ворковавшему над Рыжиком Чипом и тут под ногой что-то хрустнуло. Нагнувшись я поднял высохший тюбик с питательной кашицей — такие есть в каждом аварийном пайке. Редкостная гадость, как бы ярко не был он размалёван. Этот когда-то содержал персиковое пюре, судя по картинке, на которой пухлощекий детёныш запихивал себе в рот огромный персик.

Бросив тюбик на пол и загнав его пинком в дальнюю часть купола, я огляделся. Внутреннее пространство стандартно-типового купола ожидаемо не блистало изысками. Сзади меня громоздилась гора полуразвалившихся и местами сильно проржавленных контов. Крышка одного из них была откинута, что позволило содержимому рассыпаться по полу. Вот на это самое содержимое я и наступил.

И это — схрон Чипа? Как-то по другому представлял я себе тайное убежище инженера. Тут же даже компа нет, не говоря уже о койке. Только пыль и гора просроченной жратвы.

Я ещё раз обежал внутреннее пространство взглядом — короткий вертикальный овал шлюзовой камеры вдавался во внутреннее пространство купола на пару метров и служил естественной границей двух половин — жилой и служебной. В жилой сейчас царило запустение и те самые старые контейнеры. Служебная половина была отделена недлинной хордой переборки, на которой тлели тускло зелёным огнём индикаторы, показывающие, что реактор купола заправлен, ресурсы — воздух и вода есть, фильтры исправны. Даже над дверкой совмещённого, туалетно-душевого отсека зеленел небольшой светодиод.

Такие купола были очень популярны как среди честных работяг, так и среди их, не совсем, скажем так — легальных, коллег. Старатели, шахтёры, контрабандисты, и даже влюблённые парочки скупали их для организации своего досуга, предпочитая его надёжность и быстроту установки комфорту более продвинутых моделей.

В данном, редком случае, реклама не врала — эта модель действительно ставилась на раз-два-три.

Раз — сдуваем выхлопом маневровых пыль с облюбованной площадки.

Два — покрываем очищенное место универсальной — клеюще-выравнивающе-и-прочее-прочее пеной.

И три — универсальным манипулятором ставим купол.

Три минуты ожидания — и готово, можно заселяться. Понятно, что снять его уже не получится, пену поставляли качественную, но крайне низкая цена изделия позволяла не думать об этом.

Небольшие габариты — радиус шесть метров, высота три, позволяли транспортировать его практически любым средним кораблём, что тоже сильно способствовало его популяризации.

И вот — стоя в этом сооружении я пытался понять — как Чип, инженер и фанат всего электронного мог назвать эту пыльную дыру своим схроном?!

— Чип, — а подошёл к нему, продолжавшему что-то сюсюкать Рыжику. — Это точно твой, твоё убежище?

— Угу.

— Знаешь… — я замялся, не желая его обидеть. — Я как-то по другому представлял себе… ээээ, обиталище инженера.

— А что — не похоже? — Он поднял голову и посмотрел на меня.

— Не-а, — помотал я головой в ответ.

— Чего тебе не хватает? — Удивился он, но как-то фальшиво. — Воздух есть, вода есть, тепло. И даже сортир работает! И жратва есть. Чего тебе ещё нужно?

— Ты же инженер? — Не сдавался я, понимая, что он издевается, дурит меня. — А где твои… ну… верстаки, приборы. Комп где?

— Комп? Верстаки? Зачем? — Он снова фальшиво улыбнулся. — Может я его для отдыха поставил? Посидеть в тишине, помедитировать… да, Рыж? — Он снова наклонился над шариком.

— Чип, не дури.

— Ладно, — он встал и подошёл к переборке с перемигивающимися индикаторами. — Всё же это ты меня вытащил с Каторги. — Он что-то нажал и пол подо мной вздрогнул. Что-то звонко щёлкнуло и одна из плит декоративного покрытия приподнялась.

— Пошли, — он наклонился и откинул её, открывая достаточно крутую лестницу, ведущую куда-то вниз. В отличии от царившего в самом куполе полумрака — работало только аварийно-дежурное освещение, внизу было очень светло.

— Понимаешь, — начал он пояснять спускаясь по лестнице и держа Рыжика на руках — для него спуск был слишком крут. — Что увидит случайный посетитель?

— Хлам, — я медленно следовал за ним, придерживаясь руками за страховочные поручни. — Хлам, пыль, и всё такое.

— Вот. Посмотрит на очередной забытый купол и полетит дальше. — Он спрыгнул с последней ступеньки и, поставив Рыжика на пол, повернулся ко мне:

— Вон ту ручку дёрни, ага, слева.

Я сделал как он сказал и плита, ранее открывшая проход встала на место. Что-то влажно чавкнуло и Чип, довольный услышанным, продолжил.

— А тут, — он обвёл вокруг себя рукой. — Можно нормально жить.

К этому моменту я добрался до пола и смог оглядеться.

Действительно… жить тут можно было хорошо.

Передо мной предстала довольно длинная, окультуренная пещера. Метров так примерно полста на где-то около двадцати поперёк. Её неровная форма явственно определяло её естественное образование — стены и потолок были немного, совсем чуть-чуть обработаны лазерным резаком и спилы камней проблёскивали в свете стоявших на полу светильников. По левую от меня сторону всё видимое пространство было заполнено шкафами, стеллажами и полками, заполненными практически до отказа различными приборами и непонятными деталями. Подле них расположились три рабочих стола, или верстака, на которых тоже лежал хлам непонятного мне назначения. У дальней стены — мне пришлось изрядно напрячь зрение, стоял большой вычислитель и светилось несколько экранов — стандартные, плоские мониторы. На одном из них мелькали картинки какого-то новостного канала, в то время как остальные демонстрировали какие-то непонятные графики и таблицы.

Правая часть представляла собой жилую зону. Тут, вдоль стены, размещалась стандартная кухня класса «Люкс+» и барная стойка с несколькими кранами и коллекцией пивных кружек. В самом конце пещеры, держась на резных деревянных столбиках, раскинул свой полог роскошный балдахин, в раскрытой части которого виднелся неслабых размеров траходром. Линией разграничения двух зон служило несколько кожаных диванов, повёрнутых спинками к рабочей части.

— Однако… — я сделал шаг по направлению к диванам, намереваясь растянуться на одном из них, как вскриг-визвизг Чипа заставил меня торопливо отдёрнуть уже занесённую для шага ногу.

— Ноги!

— Чего? — Я посмотрел вниз. Пол как пол. В полушаге от моего места застелён коврами.

— Ноги вытирай.

— Чего? — Я непонимающе на него посмотрел.

— Ноги вытирай. Нечего мне тут грязь разводить. Вон тряпка лежит, — он кивком головы указал на лежавшую чуть справа от меня серую тряпицу. — И ты тоже, — покосился он на Рыжика, — все вытирай. Все восемь.

— Ну ты и зануда, — протянул я, тщательно обтирая подошвы о тряпку. После меня, недовольно скрипя на тряпку залез Рыжик и последовательно — одну за одной, повозил лапками по ней, копируя мои движения.

— Ну? Теперь можно?

— А будешь ворчать, — не стал давать мне спуску Чип, — бахилы выдам.

— Всё же ты зануда. — Констатировал я проходя к вожделенному диванчику.

— Погоди, — снова остановил меня хозяин пещеры, когда я уже был готов рухнуть на диван.

— Ну что опять? — Вот честно, мне захотелось просто, без затей дать ему в морду. Нет, я понимаю — это его дом, чистоту он любит, но чёрт побери! Всему же должен же быть предел.

— Вот, — он протянул мне какой-то пакет. — Душ — там, — последовал кивок на неприметную дверь с наклеенной на поверхность картинкой писающего мальчика.

Спустя полчаса я, сверкающий чистотой, выбритый и чувствующий себя абсолютно новым человеком сидел на диване и потягивал пиво из высокой керамической кружки с оловянной крышкой. В соседнем, глубоком кресле расположился Чип, с такой же, но стеклянной кружкой.

Рыжик, как верный пёс устроился в стороне от нас, угнездив свой шарик на выделенной ему большой подушке и разложив лапки идеальной звёздочкой.

— Да, — я поставил кружку на картонный кружочек с эмблемой Союза Независимых Инженеров и аккуратно закрыл крышку. — Хорошо ты устроился.

— Жизнь заставила. — Чип повторил моё движение и оттёр клочки пены с губ.

— Я же не всегда на федералов работал. Начинал в Империи. Потом пересёкся с одним, — он скривился. — Благородным, ну и пришлось ноги делать.

— Чего не поделили-то?

— Долго рассказывать. Слежку он организовывал. Ну а я, по молодости, глупый был — на бабло позарился. — Чип грустно вздохнул. — Да, глупый, но не дурак. Как узнал за кем он следить решил, так всё бросил и сбежал.

— За кем?

— За одним инквизитором. Там, у этих — в рясах, — он снова скривился. — Как раз вакансия образовалась, вот мой наниматель и решил компроматика качнуть. На одного из. Кандидатов.

— Качнул? — Я потянулся за очень аппетитной канопешкой, нанизанной на крохотную шпажку.

— Качнул. — Он хмыкнул и пододвинул блюдо ко мне. — Ты ешь, не стесняйся. У меня синтезатор класса «Маэстро-МЛЛ++». Любые деликатесы приготовит.

— А ты? — Я выбрал следующую шпажку, на сей раз с креветкой и оливками.

— Да что-то не хочется. Я тут новости посмотрел, — погрустнел он.

— Погоди, — мне стало интересно, да и упоминание инквизиции насторожило. — Ну а тот, благородный, что было-то?

— Да ничего. Погиб он. Сразу после выборов у попов. Ой, Поп, ты не обижайся, я не про тебя.

— Забей. — Я откинул крышку и отпил пива.

— Данные так и остались в хранилище. Не успел он ими воспользоваться. Или успел — не знаю. Я в бега подался.

— А кого тогда выбрали?

— У попов-то? Какого-то то ли Тома, то ли Эромма. Не помню. Да и давно это было, лет с пять назад. Сейчас это хлам.

— Не Тодд?

— Не. Точно не Тодд. Там «эм» была, в имени. Забей. Старая история. Они там так грызутся… Наверняка этот Эром-хером, — Чип хрюкнул, оценив нечаянно сложившуюся рифму. — Сдох уже.

Я кивнул головой соглашаясь с ним, но одновременно и делая себе зарубку на память. Кто его знает, может и сгодится.

— Ты вот на что глянь. — Он взмахом руки раскрыл перед нами голографический экран.

На экране появились заголовки горячих новостей. И, надо сказать что новости, точнее их подборка, впечатляла.

«Трагедия или комедия? Что от нас скрывают?!»

«Очередная катастрофа на военной базе»

«Заслуженная Кара!»

«Фед Флот сводит счёты»

«Трагедия Крейсера — невиновный ли наказан?»

«Гибель свидетеля — кому на руку?»

Строчки постоянно менялись местами — статьи, набравшие больше лайков двигались в топ, не набравшие срывались вниз, исчезая из поля нашего зрения.

— Что за хрень? — Я повернулся к Чипу за разъяснениями.

— Помнишь, я говорил — за что меня сюда упекли?

— Ну… за крейсер тот, — припомнил я. — Но там же вроде штурмана накосячили?

— Угу. И сидел я тогда… точнее сейчас в камере, на тюремной базе флота. Автоматизированный пересыльный пункт. Кроме ЗК — никого. А вот сейчас — в новостях передают, что того та тюрьма-то.

— Как это?

— Взрыв какой-то. Весь астероид — в пыль.

Я покачал головой, продолжая краем глаза коситься на экран. В топ пробилась и прочно сидела новость, озаглавленная как «Чужие атакуют Федеральный флот!». Я не выдержал и ткнул в неё пальцем. Заголовок тут же развернулся в стену текста, сопровождаемую размытыми картинками.

Автор, основываясь на тех самых — нечётких и размытых фото, утверждал, что в астероид врезался корабль-камикадзе чужих, тем самым положив начало очередной Галактической войне. На фото был изображёно какое-то мутное, белёсое пятно на фоне звёзд. Со слов автора следовало, что это и есть корабль Чужих, заснятый наблюдательным спутником за полторы секунды до столкновения. Ради интереса ткнул пальцем в плашку мнения, рядом с которой росло число написанных комментариев. И росло это число на глазах, грозя вот-вот перевалить десяток тысяч.

— Забей, — проговорил Чип, увидев мои действия. — Там обычный срачь, троллинг и реклама.

Я не последовал его совету и поплатился. Толпы экспертов по Чужим анализировали статью и фото со всех сторон. Выкладывали обработанные неведомыми мне фильтрами фото, обвиняли друг друга в некомпетентности и призывали кары небесные на головы тех, кто осмеливался оспаривать их мнения. Здравая мысль была только одна, но она в корне отвергала гипотезу о Чужих — за полторы секунды корабль должен был преодолеть более семи сотен тысяч стандартных километров, что превышало скорость света. И, следовательно, не могло быть материальным объектом — торжествовали противники гипотезы вторжения. А что мы знаем о Чужих? — логично отвечали им сторонники вторжения ну и так далее — по кругу, обильно посыпанному взаимными оскорблениями.

— Чип? — я повернулся к инженеру. — Если мы допустим, что это двигалось быстрее света…

— Думаешь наш корабль? — Он подался вперёд, пристально разглядывая фото. — Не, бред. Он же не может сам во времени перемещаться. Без нас.

— А тот? Первой экспедиции? Помнишь? Размытость похожая.

— Хм… — он было задумался, но тут же повернулся к Рыжику. — Рыж, скажи, а что сейчас с кораблём?

— Шмерттть.

— Как он… ну, погиб?

— Тебббзяяя сккрллл.

— Меня? Но я же тут?

— Следдззз Убззалл.

Я почесал затылок.

— Ты чего ни будь понял?

— Смутно. Корабль погиб прикрывая меня? Но я же тут?!

— А в камере кто? И, кстати — где я сейчас?

— Ты-то тут… а вот в камере… — он задумался и, не желая ему мешать, я двинулся к стойке — моя кружка уже показывала дно.

Вернувшись я застал Чипа, возбуждённо потиравшего ладони.

— Я понял! — Начал он, не дав мне даже усесться. — Смотри. Мы сделали петлю во времени. Понимаешь?

— Ну… наверное.

— При этом мы из будущего, с Каторги, переместились сюда. В прошлое. Но мы же тут уже были, на момент переноса.

— И что?

— Вот! Нас из прошлого, где мы сейчас, то есть из нашего этого настоящего, не стало!

— А куда делись?

— Так это мы и есть!

— Погоди. Я поставил кружку на стол.

— Я — это я. Я помню суд. И я был на каторге. Я это помню. А теперь что?

— Каторги не будет.

— Когда не будет?

— В том будущем, откуда мы пришли сюда. В прошлое.

— В настоящее?

— В прошлое-настоящее. Понимаешь? А вот будущего-настоящего не будет.

— Как это не будет?!

— Не тупи. Ты на каторгу хочешь?

Я отрицательно замотал головой.

— Его и не будет. У тебя — потому что тебя не осудят — ты до суда пропал. У меня — потому что я официально погиб.

— Но ты жив.

— Да. Корабль протаранил пустую камеру. Меня там не было, потому, что я с тобой был на Каторге и потом при помощи Матери, вернулся в прошлое. Понимаешь?

— Нет! Если меня То… — я осёкся, не желая произносить имя инквизитора, но Чип этого не заметил, пребывая в крайнем возбуждении. — Если меня тогда не осудят, то я не буду на Каторге. Так?

Он кивнул.

— Если я не буду на Каторге, то я не встречу тебя. Так?

Так.

— И не попаду, мы не попадём к Матери и, — увидев, что он что-то хочет сказать, я махнул рукой, прося его не перебивать меня. — И не полетим по её заданию — с Коконом. И не попадём сюда. В сейчас. Уф… так?

— Ээээ… да.

— Но мы здесь. В прошлом.

— В настоящем-прошлом.

— И что?

— Да ничего.

Теперь он встал и пошёл за пивом. А я продолжил раздумывать над произошедшим. Если мы не были на Рае, то как мы оказались здесь? И Мать говорила про полученное ей сообщение — с записью наших действий. Но мы же там не будем? Вот в этом настоящем, которое должно стать будущим.

— Рыжик, — окликнул я нашего нового спутника.

— А Мать, когда говорила про сообщение. Кто его отправил? Корабль?

— Нзззееее… Ййаааа…

— Ты?

— Ддззззаааа…

— Когда?

— Тзиии разззззаааа.

— А зачем три раза?

— Зетттооо зеттверззтая попзззитка.

— Чётвёртая попытка? — Упавшим голосом повторил подошедший к нему Чип. — Мы что? Мы. — Он обвёл рукой помещение. — Поп, ты и я, мы что — уже четыре раза кокон доставляли?

— Дзззаа.

— И что?

— Гзибблллл.

— Гибель. Гибли мы, Чип. Три раза уже подохли. — Я откинулся на восхитительно мягкую спинку дивана. — Гибли, петля твоя распрямлялась — и всё по новой. А сейчас — выполнили.

— Хм… логично.

— Знаешь, — я пригубил пиво и продолжил свою мысль. — Пожалуй, я последую твоему совету.

— Какому?

— Забью на всё… на всю эту химию.

— Физику. Физику времени.

— Один хрен. Мы тут, Каторги не будет, а Мать… она своё получила. Забей!

— Поддерживаю! — Он приподнял свою кружку и мы чокнулись ими, отмечаю нашу победу над временным парадоксом.

Некоторое время мы провели в тишине, отдавая должное отличной настройке синтезатора — горячее было просто отменным, а потом Чип поинтересовался:

— Ну а ты? Чем ты займёшься? Я-то тут посижу. Многое обдумать надо. Да и это, — он подкинул на ладони кристалл раздавленного им на Рае шарика. — Изучить надо. Задницей чую — тут нереальный прорыв, революция. Но разбираться и разбираться придётся.

— Я? — Я отставил кружку и задумался. — Не знаю. Если верить твоим расчетам, то я, ну тот, из нынешнего времени…

— Ты это ты. Ты один, — прервал он меня. — И другого быть не может — ни в прошлом ни в будущем.

— Забей! Забыл? Хватит твоей этой хим… ээээ… физики.

— Хорошо, но…

— Чип!

— Молчу-молчу, — он поспешно приник к кружке.

— Я должен был или буду… Чип! — Рявкнул я, видя, что он снова что-то хочет сказать. — Исчезнуть, как ты из камеры, прямо перед выходом из своего корабля. Но. Ты — уже был осуждён, а я — нет. Но под подозрением. И если я сейчас вернусь к своему кораблю, то меня тут же закроют. И, знакомой дорожкой — на Каторгу.

— Не отправят, — он воспользовался тем что я замолк, примериваясь к аппетитно выглядевшему солёному грибочку, и вставил таки слово. — Тебя шлёпнут на месте. Пропал? Да посреди столичной Станции, на виду Инквизиции… Я бы шлёпнул. Во избежание.

— Угу. Так что корабль — вычёркиваем. Бабло?

— Забудь. Как только обратишься к счёту — идентификация по ДНК, сетчатке и…

Он не стал договаривать — всё было и так кристально ясно — стоит мне засветиться — Святая Церковь тут же пришлёт отряд Очистки. Или Зачистки — кому как удобнее, любой термин подойдёт.

— Да уж…

— Есть пара вариантов, — он прищурился, прикидывая что-то в уме.

— Ну?

— Пираты…

— Отпадает.

Чип хмыкнул и заржал.

— Заткнись!

— Да ладно тебе. Шутка. Другой вариант — я имею связи среди инженеров. Есть у нас закрытое сообщество, но…

— Из меня инженер, как из Рыжика балерина. — Уныло ответил я. Какой из меня инженер? Венец моих способностей — это лампочку на пульте поменять.

— Я тоже так думаю. — Согласился он. — Тогда только одно. Легион.

— Что? — Я чуть не подавился пивом. — В наёмники? Это ж дно.

— Послушай. — Он решительно отодвинул свою кружку и выставил над столом распахнутую ладонь. — Стрелять ты умеешь. Каторга научила. Это — раз.

Он загнул мизинец.

— В Легионе имён не спрашивают и по базе не пробивают. Тест пройдешь и — в строй. Это два.

Он загнул безымянный палец.

— Деньги там платят хорошие. Я бы тебе дал взаймы, но сам в такой же ситуации — я труп. Заработаешь там на корабль себе. Это три.

Очередной палец убрался в формирующийся кулак.

— И, последнее. Отработаешь там стандартный контракт — три года, а к тому времени придумаем как тебя легализовать, скрыть от друзей твоих. Это четыре. — Указательный палец согнулся, оставляя поднятым только большой.

— Во, решение! — Он потряс кулаком с оттопыренным вверх большим пальцем.

— Легион… — протянул я, не зная что ему ответить.

Аргументы, по крайней мере первые три, были весомыми. Но, с другой стороны — Легион, это сборище убийц, насильников, мародёров и прочего отребья со всех планет. Платят там хорошо, что правда, то правда, вот только плата это сильно замешана на кровище и дерьмище. Надо грязную работёнку выполнить — зови Легион. Он сделает.

— Сомневаешься?

Я кивнул.

— Не буду тебе советовать лезть в сеть. Там грязи много. Сам прикинь — что хуже Легиона? На свете есть что либо хуже его?

— Каторга, — вырвалось у меня машинально.

Он ничего не ответил, а откинулся в своём кресле с видом триумфатора.

Действительно… Если я смог выжить на Каторге целых три года, то что такое три года в Легионе? Курорт просто.

— Уговорил, красноречивый. — Я потянулся за кружкой, но Чип опередил меня, выставив на стол пару невысоких и широких стопочек.

— За Легион! — Он разлил из бутылки прозрачную жидкость и пододвинул одну из них мне.

— За Легион! — Я опрокинул стопарь водки, горькой, сильно отдающей перцем и чем-то ещё, имеющим резкий химический привкус.

— Привыкай, Легионер. Водка с перцем и селитрой.

— Гадость. С чего ты взял, что там её пьют?

Чип заржал, наслаждаясь видом моего покрасневшего и перекошенного лица.

— Я там служил, сынок. Механиком роты бронеходов. Два контракта.

— Ты?!

— Да. Думаешь в Федеральный флот так легко устроиться? Ну давай ещё, — он снова наполнил стопки.

— Я думал ты моложе, — заметил я принимая свою.

— Страховка, горел два раза. Фигня. Я тебе рекомендацию дам. — Он поднёс стопку ко рту и подмигнул:

— За Легион! Прорвёмся!