Глава 1

И мне предстала тень твоя

Из журнала Константина Вербина

Сегодня нас вновь навестил доктор Майер. Узнав о недавнем приключении, он всерьез забеспокоился о моем здоровье. Однако после медицинского осмотра уверенно сделал вывод, что состояние моего организма не ухудшилось.

— Женитьба пошла вам на пользу, дружище! — воскликнул он. — С вами будто бы и не приключалось никакого ранения!

— Предлагаете мне вернуться в строй? — весело поинтересовался я, понимая, что доктор преувеличивает, дабы подбодрить меня.

— Ну уж нет, в роли сыщика вы на своем месте! — спешно возразил Майер. — Драться с горцами всяк горазд, но вывести на чистую воду хитреца убийцу под силу не каждому!

— Придется согласиться с вами, — ответил я, — не думаю, что супруга отпустит меня в поход…

— Право, забудьте о походах! — воскликнул доктор. — Повторюсь, на вас очень благотворно повлияла женитьба. Как врач замечу, что жены либо морят своих мужей, либо продлевают им жизнь — третьего не видал!

Нашу беседу нарушила Аликс, вернувшаяся с прогулки. Она поднимается рано, чтобы успеть выехать до восхода солнца. Ольга, напротив, не любит рано просыпаться, полагая, что молодой даме негоже вставать раньше десяти. Моей милой женушке готов простить любые капризы, ведь они выходят у нее столь очаровательно.

Николай Майер неравнодушен к мистическим изысканиям, поэтому очередная беседа с нашей Аликс произвела на него благотворное действие. К счастью, доктор никогда не задает глупых вопросов, которыми большинство гостей осыпает Аликс, вызывая праведный гнев Ольги, беспокоящейся за чувства сестры, ставшей после недавнего предприятия особенно знаменитой.

— Мне бы хотелось побеседовать с вами об одном важном деле, — задумчиво произнес Майер.

Он мялся, не зная, как начать разговор.

— Убийство или мистика? — попытался я помочь ему, понимая, что другой помощи ни я, ни Александра ему оказать не в силе.

— И мистика, и убийство, — вздохнул врач.

— Любопытно, — подбодрил я его.

— Не томите! — пришла на помощь и Аликс.

— Меня беспокоит один мой приятель, — сказал Майер, — граф Белосельский… Кто-то задумал убить его… Вчера граф обнаружил, что ему подменили лекарства… Во флаконе с микстурой оказался яд… А пару дней ранее кто-то пробрался к усадьбе и выстрелил в Белосельского. Вы можете убедиться в истинности моих слов, увидев след от пули на стене гостиной…

— У графа есть враги? — спросил я.

— Думаю, будет лучше, если вы сами побеседуете с ним, — сказал Майер. — Белосельский будет особенно рад видеть Александру…

— Чем могу помочь? — смущенно поинтересовалась Аликс.

— У графа недавно умерла жена, он незримо чувствует её присутствие… Белосельский желает узнать, действительно ли душа супруги присутствует рядом, или он сходит с ума…

— Буду рада оказать помощь графу, — согласилась Аликс.

— Надеюсь, его жену не убили? — обеспокоено спросила вошедшая Ольга.

Образ моей супруги был как обычно безупречен. Ольга всегда выходит к гостям изящно одетой и тщательно причесанной, даже в деревенской обители. Возможно, несведущему показалось бы, что ее кудри уложены с очаровательной небрежностью… Но мне-то хорошо известно, что этакая небрежность занимает немало времени… Ольга всегда недоумевала, как некоторые молодые дамы принимают гостей в халате и чепце подобно больным старухам, оправдывая свою неряшливость деревенской жизнью.

— Сударыня, вы как всегда ослепительны! — воскликнул Майер, поднимаясь с кресла, дабы поприветствовать хозяйку дома.

— Благодарю, — улыбнулась Ольга, — вы, вправду, говорили о мертвецах, или я ослышалась?

Супруга обиженно нахмурилась. Майер задумчиво смотрел на нее.

— Всякое возможно, графиня умерла столь неожиданно, — честно ответил он, — весьма подозрительно…

— Понимаю ваши чувства, но можно ли надеяться, что смерть графини походила на естественную? Мне бы не хотелось, чтобы Аликс преследовали жуткие видения, — сурово произнесла Ольга.

— Графиня умерла, задремав в кресле, — спешно ответил доктор.

— Как давно? — спросил я.

— Со дня похорон ещё не минуло срока дней, — подумав, произнес Майер.

— Вполне вероятно, что убийца графини желает устранить её мужа, — задумался я. — Но, прежде чем строить какие-то догадки, надобно увидеться с графом… Возможно, графиня Белосельская умерла своей смертью, и граф — единственная цель убийцы…

— Заверяю вас, Белосельский примет вас и Александру в любое удобное для вас время, — заверил меня доктор. — Вновь повторюсь, основания для беспокойства не преувеличены… И, поймите меня, если графа отравят, я тоже не сумею избежать подозрений… Не забывайте о моей "дружбе" с жандармом Юрьевым, тут-то он своего не упустит!

Волнения доктора оказались вполне понятным. Верно, дурная молва для врача опаснее любого обвинения, поскольку сулит скорый печальный финал медицинской карьере. Однако я не разделял опасений Майера в столь кровожадных намерениях жандармского офицера.

Из журнала Александры Каховской

Граф Белосельский встретил нас весьма приветливо. Он улыбался той улыбкой, которой люди обычно напрасно пытаются скрыть грусть. В глазах вдовца читались усталость и обречённость. После потери любимых нас охватывает ощущение бесполезности грядущей жизни.

Мы поднялись на изящную веранду особняка. В плетеном кресле сидела красивая молодая женщина, задумчиво взиравшая за горизонт. Я уже собралась поприветствовать даму, как вдруг её очертания стали бледнеть и растворились в красках весеннего дня. Нет, я увидела не призрак, я увидела момент её смерти…

— Кресло моей супруги, — произнёс граф, заметив моё замешательство, — она любила сидеть на веранде, с которой открывается изумительный вид на горы. Моя милая Катерина умерла в этом кресле на закате…

Я смущённо отвела глаза. Видения вновь не обманули.

— Вы медиум, давно известно, — улыбнулся он.

Мне не нравится слово "медиум", но возразить на подобное прозвище всегда не хватает смелости. Мы прошли в дом.

— Как вам известно, недавно скончалась моя супруга, которую я любил горячо и безумно, — Белосельский указал на портрет, в котором легко узнавалась женщина в кресле на террасе.

Портрет аккуратной, тщательной работы, особенно хорошо выписаны глаза, от которых исходит неуловимое свечение. Так сияют глаза умерших недавно, их душа ещё не оставила наш мир и незримо присутствует рядом с близкими. Вдруг, даже не попытавшись сосредоточиться, я увидела светлый переливающийся силуэт женщины, черты её лица были едва различимы, но узнаваемы. Она стояла рядом с графом, положив ему руку на плечо. Даже в нечётких чертах явственно читалась скорбь грядущего расставания. О! Столько любви и нежности было во взгляде! Так могут смотреть только мёртвые, которых даже прерванная жизнь не лишает возможности любить. Наоборот, как я полагаю, любовь мёртвых к живым сильнее обычной земной любви.

Белосельский осторожно дотронулся до призрачной руки, и вздрогнул, смутившись, что собравшиеся примут его за безумца, страдающего галлюцинациями.

— Катерина рядом с вами, — произнесла я, не дожидаясь вопроса. — Супруга положила вам руку на плечо, и вы почувствовали это прикосновение.

— Благодарю, об этом я и желал спросить вас, — сказал граф. — Значит, мои видения не безумие… Я чувствую Кати, вижу желанный образ в зеркалах, каждую ночь она приходит ко мне во сне. Я ощущаю дыхание любимой, но не холодное загробное дуновение, а жар любви…

Граф говорил спокойно и задумчиво.

— Завтра вечером наступят сорок дней со смерти Кати, — продолжал он. — Все эти дни её душа оставалась на земле рядом со мною, но скоро она покинет меня… Чувствую, моя Катерина не хочет уходить, и, возможно, останется… Но в этом мире страдания для бестелесного призрака неизбежны… Мёртвым тяжело находиться среди живых…

Он говорил верно.

— Совершенно с вами согласна! — воскликнула я.

— Скоро наступит наш час прощания…

— Не навсегда, — я заранее перебила Белосельского, — вы встретитесь там! Только сейчас отпустите супругу! Катерина не сможет уйти, если вы её не отпустите! Вы верно заметили, пребывание в нашем мире приносит мёртвым только страдание…

Призрак печально взглянул на меня.

— Нет, она сама не захочет уходить, — прочитала я по взгляду, полному боли. — Ваша Кати желает остаться рядом с мужем… Графиня желает подождать вас на земле…

Белосельский кивнул.

— Да, я чувствую, — произнёс он, — благодарю вас… Но для Катерины будет лучше уйти, попытаюсь убедить ее. Возможно, супруга захочет проститься со мной во время поминального песнопения…

— Прошу меня извинить, — Константин осторожно включился в нашу беседу. — Мы с вашим другом доктором Майером имеем все основания полагать, что ваша жизнь находится в опасности. Как мне известно, на вас уже дважды совершалось покушение.

Константин перевёл взгляд на стену напротив окна, на которой остался чёткий след от пули.

— Не могу предположить, кто может желать моей смерти, — граф не скрывал недоумения. — Врагов я не нажил. Конечно, недоброжелатели существуют, но вряд ли они хотят видеть меня мёртвым.

— Вы написали завещание? — поинтересовался сыщик.

— Да, завещание готово… К чему этот вопрос? Заверяю вас, что господин Федулин, брат моей супруги, и его жена не имеют подлых качеств корыстного убийцы…

— Кого ещё вы упомянули в завещании?

— Лизаньку, мою кузину, я её опекун. Дитя получит половину моего состояния как приданое. Это самое милое и безобидное создание, она даже ни разу даже не перечила мне…

Кузина оказалась легка на помине. Действительно, барышня ангельской внешности не походила на коварного убийцу. Девушка впорхнула в комнату, неся букет весенних полевых цветов. Подобные молодые особы всегда вызывали у моей сестры недоверие. Ольга учила меня, что эти "небесные создания", оказываются страшнее черта и способны на любую подлость. Она охотнее заводила дружбу с дерзкими острыми на язык девицами, обходя умильных сладких барышень стороною, как прокаженных. Константин вполне разделял мнение своей супруги, припоминая случай, как ангельская барышня отравила свою молодую мачеху и малолетнего сводного брата-младенца. Жуткая история, вызвавшая гнев и недоумение в Петербургском обществе. Ольга помнила другую, не кровавую историю, о том, как "девушка-ангел" увела у своей подруги жениха незадолго до венчания.

Увидев нежданных гостей, Лиза немного смутилась, поприветствовав нас грациозным поклоном. От ответного приветствия Константина барышня вздрогнула и покраснела, будто затворница, никогда не видавшая мужчин. Мне стало стыдно за свою внезапную неприязнь к особе, которую я увидела впервые.

— Можно я поставлю цветы в гостиной? — спросила Лизанька кузена нежным мелодичным голоском.

— Да, милая, разумеется, — несколько отрешённо ответил он.

Не спеша составив букет, воздушное создание покинула нас. Выходя, она странно оглянулась на графа, и, задумчиво улыбнувшись, скрылась за дверью.

— Мне бы хотелось побеседовать с вашими родственниками, — сказал Константин. — А также со знакомыми графини, которые сейчас в Кисловодске…

— Катерину приехала навестить одна из её приятельниц. Завтра я устрою вам встречу со всеми, кто заинтересует… Уверен, никого из них даже не помышлял о подобной подлости… Скорее всего, у меня есть тайный враг, которого я очень сильно обидел несколько лет назад, а сам даже не придал этому значения, — голос графа звучал уверенно.

Вдруг я услышала тихое звучание гитары, доносившееся из комнат.

— Кто-то музицирует? Очень мило, — заметила я, полагая, что Лизанька решила поразить нас своими талантами.

— Вы тоже слышите! — воскликнул граф. — Кати играет на любимой гитаре в своей комнате… Право, никто, кроме вас и меня не слышит этих звуков…

— Вы правы, я не слышу ничего, — признался Константин.

Мелодия звучала все увереннее и громче. Граф, прикрыв глаза, задумчиво вслушивался в милые сердцу звуки. Он не безумец!

* * *

Вернувшись домой, мы застали доктора Майера. Думаю, в этот день некоторые пациенты остались без его полуденного визита.

— Что вы теперь скажете? — спросил доктор, не скрывая любопытства.

Я пересказала наш разговор, описав видения и чувства, охватившие меня.

— Позвольте узнать, вы испытываете какое-либо предчувствие о судьбе графа? — тревожно спросил доктор.

— Нет, я ничего не чувствую, — ответила я немного виновато.

— Доктор, не докучайте моей сестре, — сказала Ольга сурово. — Если граф обречён, то мы ничем не сможем ему помочь! Если же опасность ему не угрожает, нет нужды беспокоиться понапрасну.

— Простите мою навязчивость, — поспешил извиниться доктор, — но я надеюсь предотвратить возможное убийство.

— Увы, у нас есть основания беспокоиться за жизнь графа Белосельского, — сказал Константин. — Сам граф назвал нескольких людей, у которых может быть мотив… Хотя он доверяет им…

Ольга пожала плечами. За время замужества она привыкла к убийствам и уже не испытывала былого беспокойства за судьбу каждой возможной жертвы. А мои видения грядущих смертей только усилило её безразличие. Сестру волновало лишь моё душевное спокойствие.

— От этих убийств Аликс дурно спит, — сказала сестра. — Помню, она неделю не могла успокоиться, когда ей дали осмотреть нож, которым зарезали молодую даму…

Картинки былого убийства вновь промелькнули перед моим взором, но на сей раз я сумела сдержать чувства. Видения смерти — как привычны! Спокойный уход человека в мир иной не вызывает печали. Недавно наяву видела смерть разбойников, но злодеи достойны кары, поэтому их участь не тронула меня. Но как можно спокойно взирать на жестокое кровавое убийство невиновного, слышать крик боли умирающего, чувствовать его страдание и отчаяние. Иногда я плачу от несправедливости. Почему этот человек убит? Разве он совершил зло, за которое следовало заслужить подобную участь?

Константин виновато промолчал.

— Беседа с графом оказалась вполне приятной, — поспешила заверить я, — мне лишь грустно, что его любовь оказалась трагичной…

Мы замолчали, поминая новопреставленную рабу божию Катерину.

Из журнала Константина Вербина

Сегодня я встретил моего приятеля князя Александра Долгорукова, недавно прибывшего на воды. Молодой человек приятный в общении и достаточно благоразумный, чтобы не докучать мне своей юношеской философией.

Разумеется, нельзя было не пригласил князя отобедать у нас.

— Рад вашему приглашению… но, — князь Александр запнулся.

Я промолчал, дабы дать ему возможность подобрать слова. По правде сказать, не стоило трудов догадаться, речь пойдёт о нашей дорогой Алечке.

— Мне очень жаль, что я не пришелся по нраву вашей свояченице, — сокрушался князь. — Стоит мне только появиться у вас в гостиной, как она находит благовидный предлог уйти…

Ответ найти не удалось. Как сказать князю, что дело вовсе не в неприязни Аликс, а как раз наоборот?! Даже наблюдательная Ольга не смогла понять истинной причины желания Аликс немедленно сбежать при появлении князя Долгорукова.

— Даже если князь неприятен тебе, ты не должна уходить! — поучала она. — Неужели тебе надобно повторять о столь очевидных правилах приличия!

В том-то и дело, что Аликс находит Долгорукова очень даже приятным, но никак не может победить застенчивость. При всяких попытках поговорить о князе, барышня всякий раз, краснея от волнения, прерывает разговор.

— Аликс, как вам известно, обладает особыми талантами, — наконец, придумал я правдивое объяснение. — Она может покинуть гостей в любой момент… Дело не в её отношении к вашей персоне… Такие люди несколько чудны в своих поступках…

— Надеюсь, что это так… Мне бы хотелось произвести на Александру наиболее благоприятное впечатление, — Долгоруков запнулся, понимая, что его слова звучат двусмысленно.

Я сделал вид, будто ничего не понял. Похоже, чувства Аликс взаимны. Не имею ничего против такого ухажёра для Александры, князь человек порядочный. Меня очень беспокоят кавалеры, которые вьются вокруг моей родственницы. Знаю, она мудрая барышня и её нелегко обмануть, но опасения остаются, что Аликс сочтет за искренность заученные пышные фразы.

— Как вы относитесь к мистике? — спросил я.

— Сейчас просвещённое общество разделилось на три группы, — задумался князь. — Одни считают мистику глупыми суевериями, другие не мыслят жизни без гаданий и спиритических сеансов, третьи относятся к мистике с уважением и осторожностью. Я отношу себя к третьей группе…

— Значит, тут мы с вами схожи, — обрадовался я.

— Вы беспокоитесь, не считаю ли я способности Александры выдумкой? — Долгоруков немного обиделся. — Напротив, меня восхищают подобные люди, но я достаточно вежлив, чтобы не донимать их глупыми расспросами!

— Это делает вам честь… Спешу заметить, Аликс не очень жалует водяное общество, — добавил я. — Стоит мне или Ольге замешкаться, как она постоянно становится объектом насмешек злобных дам и их тугоумных услужливых кавалеров.

— Как я заметил, кавалеры быстро унимают свой пыл, когда понимают, что им придётся иметь дело с вами, — отметил князь.

— Но больше они боятся не выстрела моего пистолета, а остроумия моей милой Ольги!

— Да, после точных замечаний вашей супруги этим господам лучше бы быть застреленными, — согласился Долгоруков.

Он не преувеличивал. Обычно дамы и господа, ставшие объектом метких фраз Ольги, на следующий день покидали Кислые воды.

— Меня беспокоит судьба графа Белосельского, — взволнованно произнес князь. — Все водяное общество судачит о покушениях…

Долгоруков выдержал паузу.

— Судя по вашему взору, мой друг, желаете поделиться некоторыми предположениями, — заметил я.

— От вас ничего не ускользнет! — воскликнул князь. — Верно, у меня есть на примете один неприятный тип, доктор Войнич, лечивший супругу графа в Петербурге… Личность неприметная, но подлая… Нерадивый врач мог стать причиной смерти несчастной графини, и, опасаясь мести графа, решился на убийство…

— Весьма любопытно, — версия, действительно, заслуживала внимания.

Доктор Майер ничего не сказал мне о своем коллеге, он всегда щепетильно относился к врачебной этике.

— Значит, Петербургского доктора занесло в наши дикие края, — размышлял я.

— Подозрительно, — согласился князь, — Войнич приехал неделю назад…

Выходит, с его появлением и начались покушения на графа. Любопытно, почему Белосельский не рассказал мне о приезде врача своей супруги, неужто не придал значения?

Нашу беседу с князем нарушил подполковник Юрьев. По волнению в глазах офицера, я легко догадался, что меня ждет весть об очередном назревающем заговоре. Мне оставалось надеяться, что моего приятеля терзают лишь очередные напрасные беспокойства.

Долгоруков, понимая, что его присутствие нежелательно для жандарма, тактично удалился.

— Не доверяйте князю Долгорукову! — сурово заметил Юрьев. — Черт разберет, чем они занимаются в своем "Кружке шестнадцати"*, - он махнул рукою, — поносят имя Государя Императора. Заговорщики!

________________________

* "Кружок шестнадцати" — одно из знаменитых светских обществ, куда также входил М.Ю. Лермонтов. "Там, после скромного ужина, куря свои сигары, они рассказывали друг другу о событиях дня, болтали обо всем и все обсуждали с полнейшею непринужденностью и свободою, как будто бы III отделения собственной его императорского величества канцелярии вовсе и не существовало — до того они были уверены в скромности всех членов общества" — так описал этот кружок Браницкий, один из его участников.

— Для заговора князь слишком благоразумен, — ответил я, — и, к счастью, никому не докучает вольнодумными суждениями… Не бойтесь тех, кто болтает глупости за дружеской попойкой, настоящие заговорщики не тратят время на подобные развлечения.

Юрьев пожал плечами.

— Иногда я не понимаю вас, Вербин! — проворчал он. — Граф Апраксин обеспокоен делом государственной важности, — шепнул он, оглядевшись по сторонам, — он ждет вас…

 

Глава 2

Чего не выразить моим словам

Из журнала Константина Вербина

Задумчивый вид графа Апраксина явственно подсказал, что я вновь буду посвящен в государственную тайну.

— Могу предположить, мы вновь столкнулись с заговорщиками, — произнес я.

— На сей раз вы ошиблись, Вербин, — сурово перебил генерал, — хотя не знаю, что может оказаться хуже, заговор или это безумие… На своем веку пришлось повидать немало заговорщиков, но такое душегубство лицезрю впервые…

Он с раздражением махнул рукой. Понимая мое недоумение, Апраксин жестом велел Юрьеву пояснить мне, что к чему.

— На воды прибыл некий господин, назвавшимся братом Генрихом, проповедник какой-то европейской церкви, — начал Юрьев неспешный четкий рассказ.

— В Европе этих церквей выросло как грибов после дождя, — с раздражением прокомментировал Апраксин. — Пропади они все пропадом!

Мне стоило больших трудом скрывать изумление, обычно граф не проявлял никакого интереса к новомодным религиозным взглядам.

"Пусть хоть самому чёрту молятся, но от меня подальше!" — иногда восклицал он.

Однако теперь Апраксин придерживался иного мнения.

— До нас дошли печальные новости, будто некий уважаемый господин в Петербурге, состоявший в обществе брата Генриха, совершил убийство компаньонки, своей супруги… — продолжил рассказ Юрьев.

— Позвольте узнать мотив? — полюбопытствовал я.

— Несчастный сумасшедший заподозрил бедняжку в колдовстве, — получил я весьма неожиданный ответ, — А потом убил свою жену, догадавшуюся о его злодействе…

Жандармский офицер взял паузу.

— Былые друзья убийцы говорили, будто после знакомства с братом Генрихом рассудок их друга будто помутился… Он начал избегать людей и противиться любым развлечениям, даже тем, к которым раньше имел особую склонность…

— Вы хотите сказать, что брат Генрих может дурно повлиять на общество, не так ли? — решил я уточнить.

— К счастью, последователей в свете он нашел немного, — вздохнул Апраксин, — но, думаю, вам не надо пояснять, насколько опасны безумцы, убивающие любого, кто им не по нраву…

Граф вновь велел Юрьеву продолжить рассказ.

— Вчера вечером, как вам известно, загорелся амбар в казачьем поселении, в котором нашли обгоревшее женское тело…

— Да, мне известно о трагедии, — ответил я печально.

— Погибшей оказалась местная ворожея, которую на селе звали Анкой, — продолжил Юрьев, — надеюсь, вы с легкостью поймете, о чем речь…

Меня охватило недоумение.

— Вы полагаете, что некий брат Генрих решился организовать охоту на ведьм? — я не верил своим догадкам. — Это безумие!

— Именно безумие, — согласился Апраксин. — Он удрал из Петербурга, как только его последователя обвинили в убийстве… Мне кажется, что мсье Генрих неспроста отправился к нам на Воды…

— Почему его не выслали за границу? — удивился я.

— Нам велели побольше разузнать о его обществе, возможно, Генрих оказался готов к возможной высылке и отыскал себе преемника, — отметил Апраксин.

— Значит, нам надобно отыскать того, кто станет главой их общества в России после отъезда Генриха? — спросил я.

История "инквизиторов" казалась слишком невероятной, хотя меня нелегко удивить.

— Да, — кратко ответил граф, — он здесь, я чувствую… Будущий преемник Генриха решил отправился на Воды, а после убийства учитель срочно поехал за ним, дабы передать ему правление своей "вотчиной"! Какая мерзость — они разделили всю Европу на провинции своего умалишенного царства душегубов… Куда катиться белый свет?

Граф вновь сокрушался о падении современных нравов.

— Мне очень жаль, — Апраксин вдруг прервал свою речь, — но ваша свояченица в опасности… Не беспокойтесь, мадемуазель будет обеспечена надежная охрана…

Аликс жертва безумца? Ну уж нет, я скорее убью злодея собственноручно, пусть он только приблизится к Аликс! Да что там говорить, пусть он только подумает о своих злобных намерениях! Я привык не поддаваться чувствам, но сейчас гнев охватил мой разум.

— Вы бледны, Вербин! — забеспокоился Апраксин.

Предательская бледность выдала мои переживания.

— Право, наши жандармы не спускают глаз со злодея! — заверил меня Юрьев.

— Меня сейчас особенно беспокоит граф Белосельский, — напомнил я.

— Согласен с вами, весьма любопытное дело, — кивнул граф, — учитывая некоторые связующие моменты… — он вновь кивнул Юрьеву.

— Граф Белосельский давний враг брата Генриха, — произнес жандармский офицер.

— Не могу понять, почему граф не сказал мне о нем? — недоумевал я.

— Белосельский недооценивает Генриха, — печально заметил Апраксин.

Напрасно, никогда не стоит недооценивать безумцев. А безумен ли брат Генрих? Не служит ли фанатичная идея прикрытием иных преступлений, еще более жестоких?

Из журнала Александры Каховской

Сегодня мне вдруг захотелось проехать иной дорогой. Проплутав несколько минут, удалось выехать к казачьему поселению. Когда я проезжала мимо села, мое внимание удивительно странно привлек амбар возле одного из домиков на отшибе. Дверь оказалась открыта, и я вошла внутрь, не отдавая себе отчета в причинах своих действий. Дверь резко захлопнулась. Вспышка пламени ослепила меня, едкий дым преградил дыхание. Схватившись за горло, я опустилась на колени и потеряла сознание.

Очнувшись, я увидела, что не спеша еду верхом по узкой дороге. С большим трудом удалось подавить испуганный крик от столь неожиданной перемены. Никогда раньше не засыпала во время прогулки. С трудом спешившись, уселась на траву — о своем платье забеспокоилась позднее — дабы перевести дыхание. Вокруг была поляна и холмы — никакого поселения поблизости… Только уняв беспокойные мысли, смогла вновь сесть верхом и отправиться домой…

Рассказ Константина о встрече с графом Апраксиным, помог мне понять смысл видения.

— Это ужасно! — воскликнула Ольга. — Бедняжка сгорела живьем!

— Нет-нет, — спешно перебила я, — она задохнулась в дыму и умерла раньше, чем огонь коснулся ее тела…

В глазах моих родных читался молчаливый вопрос. Преодолев волнение, я пересказала им странности своей утренней прогулки.

— Говоришь, некий мсье инквизитор, — Ольга умела придумывать точные прозвища, — прибыл на Воды? — ее тон был отнюдь не шутливым.

— Увы, нетрудно догадаться, что он замышляет недоброе, — ответил Константин, — знать бы что именно…

— Пожечь всех красивых дам и барышень как оплот греха, — проворчала Ольга, — видите ли, он уверен, что мы искушаем их… Ах, слабые духом! Уж мы-то покрепче. "Явись вы предо мной, в чем родила вас мать, перед соблазном я сумела б устоять!*"

Моя сестра вовсе не смеялась — она негодовала.

— Ничего, он у меня завтра же уберется из Кисловодска! — добавила Ольга сурово.

_________________________

* Цитата из комедии Ж.Б. Мольера "Тартюф"

— Моя милая Ольга, — ласково произнес Константин, — нам надобно выяснить имя преемника брата Генриха, поэтому прошу вас, не спугните нашего "брата инквизитора" раньше времени.

В тоне Константина звучала легкая ирония. Ольга обиженно надула губки.

— Так уж и быть, я не стану стращать вашего "друга", — произнесла она нехотя, — раз его персона влечет за собою дело государственной важности, — и, успокоившись, добавила, — ты прав, надобно поподробнее разузнать, чего замышляют злодеи…

— Я рад, что ты понимаешь меня, моя милая, — ласково произнес Константин, — спешу заметить, не стоит недооценивать господина Генриха, он может оказаться гораздо опаснее и умнее, чем желает казаться.

* * *

Вечером в ресторации мы, наконец, смогли лицезреть брата Генриха. Признаюсь, я представляла его совсем иначе. "Инквизитор" оказался моложав, тщательно одет, доброжелателен и не дурен собою. Его лицо озаряла приветливая улыбка, которую он дарил собеседникам, увлекая их непринужденной восхищенной беседой о природе Кавказа. Его любопытный акцент никак не позволял понять, какой он национальности. К примеру, немецкое, французское и итальянское произношения весьма характерны.

— Рай на земле! — восклицал он. — С его красою может сравниться разве что красота собравшихся дам!

Невозможно представить, что столь любезный человек, дарящий комплименты светским красавицам, способен убивать женщин, заподозрив их в колдовстве.

Я почувствовала, что боюсь попасть во внимание Генриха. Вдруг, завидев меня, он переменится в лице и начнет посылать проклятия? К моей радости, "инквизитор" не обратил на меня никакого внимания.

Константин недоверчиво взирал на гостя.

— Не могу понять, что за человек? — недоумевала Нина Реброва, глядя на брата Генриха. — На безумца не похож, хотя в нем есть нечто странное, неуловимое…

Нина повидала на своем коротком веку немало ярких типажей среди водяного общества, поэтому редко удивлялась. Она не понимала, почему новый гость вызвал у нее столь пристальный интерес. Умалишенных, которые лечили свою нервозность успокаивающими нарзанными ваннами, моя подруга тоже встречала. Были среди них особые личности: испанский инфант, потомок Цезаря и сама царица Клеопатра. Многие сочли бы слова Нины шуткой, но она не любитель подобных розыгрышей.

Вдруг я поймала взор князя Долгорукова… Снова глупое волнение и желание исчезнуть, раствориться в воздухе подобно призраку.

— Князь смотрит на вас, — шепнула мне Нина.

Я вздрогнула.

— Право, хотела обрадовать вас, что вы стали предметом внимания господина, о котором сохнут все барышни водяного общества, — спешно добавила она, — не сочтите мои слова издевкой…

— Нет-нет, — прошептала я.

— Аликс, не стоит так пугаться, — улыбнулась Реброва.

— Если князь станет моим ухажером, то нас начнут звать Александр и Александра, будто в глупом водевиле, — неуклюже пошутила я.

Реброва с улыбкой пожала плечами.

Даже не будучи наблюдательной, я увидела, что Нина перевела взор в сторону подполковника Юрьева, скромно наблюдавшего за Генрихом. Многие в обществе зовут Нину чрезмерно добродетельной, но Константин говорит, что барышни подобного склада никогда не упустят выгодного замужества. Возможно, он прав, Нина весьма мудрая молодая особа.

Взоры Долгорукова заставили меня покраснеть, почудилось, будто его внимание к моей скромной персоне стало заметно всему обществу. Я выскользнула в парк. Устроившись на скамье, от волнения теребила веер, кусая губы. Дрожь не проходила. Солнце еще не опустилось за горы, даря прощальные теплые лучи уходящего дня.

Мое одиночество вдруг оказалось нарушено мсье Генрихом. Мое сердце сжалось в комок, ожидая злобных слов.

— Надеюсь, барышня разрешит мне присесть рядом? — любезно поинтересовался он. — Право, беседы весьма утомили меня, возникло желание насладиться вечерним воздухом…

Согласно этикету, поборов страх, пришлось отчеканить, что рада его обществу. Лицо Генриха выражало всяческое благодушие.

— Прошу вас, не бойтесь меня, — произнес он с улыбкой, — я не из тех, кто возненавидит любого, кто отличается от остальных…

— Весьма благородное качество! — ответила я, скрывая удивление.

— Вам одиноко, — произнес Генрих, в его тоне не было жалости, лишь понимание, — могу порадоваться, что у вас есть любящая семья…

Его голос и улыбка действовали успокаивающе.

— Благодарю, — кратко ответила я, смущаясь от внезапной заботы.

— Не хочу быть навязчивым, но вам стоит вернуться в зал, — произнес Генрих, — солнце скоро скроется, и быстро похолодает…

Он был прав, солнце уже почти скрылось за деревьями, потянуло прохладой.

Поблагодарив за заботу, я поспешила в ресторацию в сопровождении нового знакомого.

— Ничего не бойтесь, — шепнул он мне, — страх ваш враг, мадемуазель.

В ресторации только что начались танцы. Не успела ступить в зал, как меня пригласили. Бальная книжка* всегда заполняется быстро. Отказывать любезному кавалеру слишком трудно.

______________

* Бальная книжечка — список танцев бала, напротив которых дама записывала имена пригласивших кавалеров.

— Милая Аликс, — сказала мне Ольга в этот день, — прошу тебя, не заполняй всю книжечку, оставь пару танцев для того, кто, действительно, придется по нраву…

Во взоре сестры мелькнуло лукавство, но послушалась.

На второй танец меня пригласил князь Долгоруков.

В ответ на приглашение прозвучал тихи лепет:

— Простите, но у меня нет ни одного свободного танца.

— Аликс, ты забыла, этот танец у тебя свободный! — воскликнула Ольга, на такой тон я не посмела возразить. — Князь, прошу простить мою сестру, она столь невнимательна…

Глубоко вздохнув, я не знала, благодарить сестру или злиться… Мы с князем пустились в вальс…

После танца князь расстроено сказал Константину.

— Барышня воротит от меня лицо, неужто я столь неприятен, — сокрушался он.

На сей раз меня бросило в холод.

— Эх, Аликс, когда же ты научишься говорить? — добродушно пожурила меня Ольга.

Я промолчала, отведя взор.

— Ладно, милая, не вздумай беспокоиться, воспитанная барышня не должна сразу дарить надежду поклоннику! Пусть немного потомиться… Но лишь немного, иначе перебежит в стан более сговорчивой особы…

Ох уж эта невыносимая светская премудрость!

Танцевать я люблю. Удивительно, но в танце с людьми, которые мне безразличны, чувствую себя более увереннее, просто наслаждаясь танцем.

Кружась в очередном вальсе, я вдруг заметила, что Генрих наблюдает за мною. В его взгляде был интерес, но не внимание поклонника и не любопытство мистика. Похоже, Константин заметил заинтересованность Генриха к моей персоне и направился к нему. Как бы хотелось услышать их беседу!

Из журнала Константина Вербина

Брат Генрих произвел на меня особое впечатление. Признаюсь, встретив столь любезного и веселого проповедника новомодных религиозных идей, я остался очень удивлен. Предо мною предстал человек располагающий к себе и вызывающий только благоприятные чувства. Также мне показалось странным его внимание к Аликс. Разумеется, не удивило бы, кидай он на мистическую барышню взоры полные ненависти, но в его взглядах читалось явное нескрываемое любопытство и… жалость. Да, весьма занятно, но брат Генрих смотрел на Аликс с неким сочувствием.

Не дожидаясь, когда нас представят, я сам направился к брату Генриху, дабы завести знакомство, имея все основания рассчитывать на доброжелательный ответ.

— Весьма рад встрече! — произнес Генрих, когда мы обменялись сухими фразами, с которых незнакомые люди начинают беседу. — Я слыхал, вы весьма удачливый сыщик…

Он четко сделал ударение на слове "удачливый". Я решил не возражать, что в деле сыщика одна удача не поможет, куда важнее умение мыслить и действовать.

— Любопытно, что привело вас в наши далекие края? — поинтересовался я.

— Хотелось лицезреть рай на земле, — ответил Генрих вкрадчивым голосом, вновь улыбнувшись своею мягкой улыбкой.

— Мне приходилось слышать, что вы проповедуете некие религиозные взгляды, — перешел я к интересующему меня делу.

— Совершенно верно, — ответил проповедник.

— Было бы очень интересно послушать ваши рассуждения, — я старался придать своему тону наибольшую благожелательность и интерес.

— Право, очень жаль, но это не представляется возможным, — ответил Генрих, его тон вдруг обрел строгость.

— Позвольте узнать, почему? — я оказался крайне удивлен.

— Беседы о святых делах возможны лишь с учениками на тайных собраниях… Простите, но вы не готовы стать моим учеником…

— Весьма интересно, кто заслуживает вашего внимания? — поинтересовался я, всячески стараясь скрыть иронию в голосе.

— Только тот, кто готов отвергнуть себя, предоставив свой разум пастору, — ответил Генрих, вновь одарив меня улыбкой, которая в свете сказанных слов выглядела жуткой.

— Пастору? Вы говорите о себе? — мой голос прозвучал насмешливо.

Генрих кивнул.

— Прошу меня извинить, но вы не готовы внимать истине, — произнес он, — надеюсь, со временем ваше сердце смягчиться…

— Не уверен, — задумчиво ответил я.

На сей раз сочувственный взгляд пастора был адресован мне.

— Вы несчастный человек, Вербин, которому никогда не познать правды, — произнес он печально.

Мне присуще достаточно благоразумия, дабы не затевать бесполезный спор.

— Придется существовать в неведении, — ответил я.

Ответ оказался неожиданным для брата Генриха, на мгновение на его спокойном лице отобразилась тень удивления, тут же скрытая под сладкой улыбкой. Оставив странную философию без ответа, проповедник удалился.

— Я представляла его совсем иначе! — шепнула мне Ольга.

— Выходит, брат Генрих личность гораздо более безжалостная, чем мы думали.

— Прости, я не понимаю… — супруга растерялась.

— Злодей, прячущийся под маской доброжелательности, гораздо опаснее, — пояснил я, — самые жестокие преступления совершались с умиротворяющей улыбкой на устах…

Ольга вздрогнула.

— Не могу понять… ведь он глядел на Аликс с такой добротой и пониманием… Она рассказала, что Генрих был с ней очень мил при беседе в парке…

— Именно эта доброта вызывает беспокойство, — задумался я.

Меня охватило сожаление, что я так и не успел задать нашему новому другу вопрос о его взаимоотношениях с графом Белосельским. Потом, понимая, что достопочтимый пастор остановился в наших краях надолго, решил не корить себя понапрасну. Вновь чутье сыщика говорило о надвигающейся опасности. Думаю, что причина приезда Генриха на Воды кроется отнюдь не в желании встретиться с преемником.

Размышления нарушил доктор Майер, пришедший на вечер с опозданием. Причиной задержки стал один из многочисленных мнительных пациентов, уверенный в своей кончине от неизвестного медицине недуга. Обычно такие господа-пациенты умудряются надолго пережить своих куда более молодых врачей.

— Пастор почтил нас визитом? — озадаченно пробормотал доктор. — Я полагал, что такие господа избегают любых развлечений…

— Он желает узнать побольше о водяном обществе, — высказал я свою догадку.

— Зачем? — Майер удивился еще сильнее.

— Пока у меня нет ответа на эту загадку, — признался я. — Выходит, вы знали о брате Генрихе… Почему не сказали мне? — я корил доктора за невнимательность.

— Право, не полагал, что подобный субъект заинтересует сыщика. Даже мне, как доктору, малоинтересны безумцы, которым чудится нечисть… — сконфуженно оправдывался приятель, так и не понимая причины моего интереса к проповеднику.

— Такие люди не так уж просты, — пояснения вывели доктора из замешательства. — Особенно, если принять во внимание их улыбчивую маску.

— Черт! А ведь вы правы, дружище! — воскликнул Майер, хлопнув себя ладонью по лбу.

Подобные жесты восхищение моими талантами, всегда вызывали у меня смущение.

— Когда родственники князя готовы переговорить со мною? — поинтересовался я.

— Завтра в любое время, — ответил доктор, — право, беспокойство за жизнь графа усиливается с каждым часом! — взволнованно добавил он.

Поймав мой вопросительный взгляд Майер спешно пояснил.

— Возможно, вы пренебрегаете приметами, но готов тут поспорить с вами… Дважды за день графа преследовали дурные предзнаменования…

— Любопытно, какие именно? — поинтересовался я без ложного интереса.

— На церковной службе священник вместо того, что помолиться "за здравие" помянул графа "за упокой"… причем, эта оплошность прозвучала не единожды… Когда я шепнул священнику, что он путается, тот ответил, будто мне послышалось и… — доктор сделал паузу, — отпел графа в третий раз…

— Действительно, весьма неприятно, — согласился я.

— Право, Белосельский ничего не заметил. Признаюсь, я и сам поначалу решил, будто ослышался, но когда "ошибка" прозвучала повторно… А после службы узнал у одного из присутствующих, что тот услыхал то же самое…

— А другая примета?

— Возможно, мелочь, но… сегодня утром я застал графа в гостиной за чтением, в комнате горели три свечи…

Стоило больших трудов сообразить, о чем речь.

— Оказаться в комнате с тремя свечами — к покойнику! — пришел на помощь Майер. — Глупо звучит, но я видал, как сбылась такая примета… Мне стало бы страшно сидеть в комнате при трех свечах… Иногда бывает, что глупые слуги выносят или гасят четвертую свечу…

— Странная теория, — пожал я плечами.

— Роковая тройственность! — нахмурившись произнес доктор. — В Тартаре три фурии, а вход охраняем трехглавым Цербером…

Понятно, вновь античность, которая, верно, никогда не выйдет из моды. Неужто древние легенды смогли породить мрачные светские приметы? Приметы, которые иногда сбываются… Доктор Майер весьма наблюдателен в делах мистицизма.

— Позвольте узнать, говорил ли вам Белосельский о своей вражде с братом Генрихом? — вернулся я к интересующему меня разговору.

Майер задумался.

— Нет, ни разу даже не упомянул… Думаю, граф знает о приезде Генриха на Воды, и никак не отреагировал на эту новость… Не уверен, что они знакомы… А почему вас это заинтересовало?

— Подозрительный тип и готовящееся преступление вряд ли случайность, — ответил я кратко.

Доктор кивнул.

Чем дальше, тем дело графа Белосельского казалось все безнадежнее. Я злился на себя от собственного бессилия, что не могу помешать злодейству. Увы, как не вертись, от смерти не отвертишься — не отпускала печальная мысль. Но почему Аликс ничего не предвидит? Возможно, есть удача спасти графа…

Заметив суровый пристальный взор офицера Юрьева, Майер спешно добавил.

— Лучше вас оставлю, а то нашему мудрейшему жандарму взбредет в голову, будто вы делитесь со мною государственными тайнами.

Я пожал плечами. Вражда между моими приятелями иногда доходила до абсурда. Увы, на сей раз опасения Майера оказались верны. Когда доктор ушел, ко мне твердым шагом подошел жандармский офицер и, насупившись, поинтересовался:

— Надеюсь, вы не сказали этому пройдохе-шарлатану ничего лишнего?

— Только то, что не стоит доверять брату Генриху, — устало ответил я, — полагаю, будет лучше, если он передаст мои слова всем своим пациентам…

Поразмыслив несколько мгновений, Юрьев кивнул в знак согласия.

 

Глава 3

Таинственностью нам еще милей

Из журнала Константина Вербина

Перед встречей с возможными недоброжелателями графа Белосельского, я решил поподробнее разузнать о погибшей ворожее. Из старшей родни у нее оказался только дядька, человек пожилой и уважаемый.

— Эх, Анка, — вздохнул он, — неужто взаправду злодей отыскался, который грех такой учинил? Добрейшая ведь была, ребятишки ее любили… Внучат моих нянчила…

— Значит, никто из села ей смерти не желал? — уточнил я.

— Бог с вами, барин! — замахал руками казак. — Хотя странной была Анка, травы собирала и бормотала над ними, ночью в лес ходила. Но добро нам делала, скотину больную лечила, незамужним помогала жениха отыскать… Ох, другим-то услужила, а сама в девках так и осталась! Вижу, грустила Анка иногда от одиночества, часто с ребятишками играла, своего семейства ведь не было… Побаивались парни ее взгляда…

Поблагодарив казака за рассказ, я отправился в дом графа, размышляя о мотиве убийства ведуньи. Она могла оказаться неугодным свидетелем или, действительно, стала жертвой фанатика?

* * *

Первыми, с кем довелось побеседовать, оказался господин Федулин, брат покойной графини, и его супруга, которая звалась Люси на французский манер. Федулин казался человеком серьёзным, склонным к некоторому занудству. Его строгий костюм только подкреплял догадку.

Госпожа Федулина, напротив, на мой взгляд, являла собой образец томной задумчивой дамы с лёгкой хандрой в глазах. Ее утонченно-романтическая манера одеваться в платья светлых тонов весьма подходила к подобному душевному состоянию. Никто бы не заподозрил Фидулину в старомодности из-за любви к множеству бантов, которые придавали движением невысокой изящной дамы некую воздушность. Казалось, будто она влетела в комнату подобно сказочной фее.

Можно смело заметить, что супруги составляли весьма гармоничный союз, когда противоположности дополняют друг друга.

Дама, кокетливо шелестя шелками, опустилась в кресла, супруг встал рядом с нею, вытянувшись как на карауле, и смерил меня недоверчивым взглядом. Шелковый темный галстук, повязанный под горло, в сочетании с суровым скуластым лицом делали его похожим на важную птицу, охраняющую гнездо.

— Граф настоял на том, чтобы мы ответили на ваши вопросы, — произнес он недоверчиво, — позвольте узнать, кто вы?

— Капитан Вербин, сыщик третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии, — ответил я, — мне вверено следствие убийств на Кислых Водах… Поскольку присутствуют основания опасаться за жизнь графа Белосельского, вынужден ненадолго нарушить покой его родственников…

Ответ прозвучал весьма убедительно.

— Не могу понять, кто желает смерти графа? — произнес Федулин, не дожидаясь вопроса.

Он явно нервничал. Возможно, переживая за судьбу графа. Однако скуластое лицо не сменило выражения, оставаясь неподвижной суровой маской.

— Прошу вас вспомнить утро покушения, — я решился сразу перейти к делу.

Собеседник на мгновение задумался, запрокинув голову.

— Рано утром по обыкновению я совершал верховую прогулку перед завтраком. По возвращении граф показал мне дыру в стене и рассказал о случившемся… Как ни странно, он не был напуган, скорее, удивлён…

Рассказ оказался краток. Федулин не был свидетелем покушения, о чем ясно давал понять.

— Выстрел прозвучал, когда я собиралась спуститься к завтраку, — немного робко включилась в разговор его супруга, — О! Мне стало страшно, и я на некоторое время задержалась в коридоре, вслушиваясь в голоса из гостиной. Вам покажется глупым, но, лишь удостоверившись, что все живы, рискнула спустилась вниз…

Дама смущенно улыбнулась, поправляя пышный манжет изящною рукою в белой кружевной перчатке.

— Моя супруга боится крови, — пояснил Федулин с улыбкой, в голосе звучала некая гордость за душевную нежность жены.

Его ладонь покровительственно легла на открытое плечико молодой дамы. Рассудительному мужу нравилось опекать утонченную супругу.

— Да, для меня нет ничего страшнее окровавленного мертвеца, — Дама взглянула на меня немного виноватым взглядом.

Своим взором она извинялась за сказанное, поскольку меня, повидавшего на своём веку немало "страшного", могли задеть столь не осторожные слова. Федулина напрасно опасалась, ее страхи не побудили никаких чувств.

— Нельзя не заметить, что подмена лекарств вызвала вполне справедливое волнение? — продолжил я.

— Не могу знать, кто это сделал! — четко отрезал Федулин. — А раз не знаю, то и гадать не стану. Неблагородное дело!

Супруга послушно промолчала, изящно пожав плечиками, утопавшими в бантах.

* * *

Госпожа Роговцева, подруга покойной, не скрывала, что наша вынужденная беседа сильно досаждает ей, хотя встретила меня с исключительной учтивостью. Вспомнилась болтовня об этой персоне, мол, "уморила трёх мужей и ищет четвёртого". Роговцева одетая и причёсанная по последней парижской моде, являла собой образец светскости. Каждый её жест и интонация были отточены до мелочей. Она держалась в привычной холодной и отстраненной манере, как всякая светская особа, пресыщенная восторженным вниманием поклонников.

Несмотря на подчёркнутое спокойствие дамы, остро чувствовалось её внутреннее волнение.

— Я услышала выстрел, когда была в своей комнате, — сказала она задумчиво, — и, немедля, поспешила в гостиную. Когда прибежала, в комнате уже присутствовал Озеров, приятель графа, недавно остановившийся погостить…

— В доме бывало много гостей? — спросил я.

Вопрос оказался неожиданным, Роговцева одарила меня удивленным взором, но дала ответ.

— Да, после смерти Катерины все представители водяного общества и даже вновь прибывшие считали своим долгом приехать и высказать свои соболезнования… Позвольте узнать, к чему этот вопрос? — в голосе дамы звучало явное недоверие.

— Подмена лекарства… — напомнил я, глядя в глаза собеседнице.

Роговцева, вздрогнув, отвела глаза.

— Да, доктор Майер всем рассказал об этом случае, — устало кивнула она, — он уверен, всему виною кто-то из домочадцев… Мне кажется, злодей мог нанять человека, дабы совершить подмену, пробравшись в дом во время нашего отсутствия… Ведь сумел же кто-то подкрасться к окну и выстрелить в графа…

— Ваши замечания точны, — я не мог не похвалить логику дамы, но не стоило отказываться от версии, что главные подозреваемые — живущие в этом доме.

— Есть ли у вас ко мне другие вопросы для следствия? — безразлично поинтересовалась она, закрывая ладонью демонстративную зевоту.

— Вы были подругой графини? — рискнул я задать вопрос личного характера.

Дама насмешливо улыбнулась.

— Подруги-соперницы с юных лет! — воскликнула она. — Поначалу она проигрывала мне, но в итоге, — светская особа вздохнув, прервала речь.

Весьма странно, неужто когда-то Роговцева имела виды на графа?

— Граф очень заботиться о кузине, — решил я проверить догадку.

Вопреки моим ожиданиям, моя собеседница не дрогнула.

— Глупая девочка, — произнесла она с искренним сочувствием. — Нет ничего бесполезнее слепого обожания. На своем веку пришлось повидать немало девиц, которые старились, напрасно ожидая внимания идеала! — в голосе не было ни тени презрения, только жалость.

Выходит, я ошибся. Роговцева не претендовала на внимание графа, она просто завидовала счастливой подруге. Обретя толпы поклонников и сменив богатых мужей, дама не обрела душевного счастья.

Увы, нередко я бывал свидетелем, когда очаровательные особы, пленившие множество сердец, оставались одиноки, а когда попадали в беду, все былые возлюбленные отворачивались от них. Беда в том, что мужчина, не без тщеславия овладевая подобными красавицами, чувствовал себя одним из многих, и поэтому не видел никаких обязательств перед прелестницей, полагая, что у нее и без него предостаточно утешителей. Такова человеческая душа.

* * *

Лизанька, очаровательное дитя, одарила меня взглядом, полным надежды.

— Вы отыщите негодяя, который желает смерти графа? — спросила она.

Столь трогательная простота вызвала у меня улыбку умиления. Однако подозрительность не отступала, я встречал девиц с наивным взором, которые хладнокровно вонзали нож в спину своим врагам.

— Заверяю вас, мадемуазель, что сделаю всё возможное, — ответил я.

Об её пылкой восторженной любви к кузену ходили легенды. Многие утверждали о тайном романе Лизаньки с графом, но, на мой взгляд, слухи были слишком преувеличены. Похоже, юная барышня упивается неразделённой любовью, преклоняясь перед своим кумиром, который будто не замечает восторгов родственницы. Лизанька принадлежит к числу тех особ, которым нравится безответно обожать. Они нарочно выбирают недосягаемый объект любви. А если вдруг предмет страсти обращает внимание на безответно влюблённую барышню, у бедняжки возникает чувство панического страха…

— Граф столь добр ко мне, — Лизанька улыбнулась.

Белое нежное личико залил румянец. Она прикрыла огромные василькове глаза.

— Будьте любезны, опишите утро, в которое произошло покушение, — попросил я.

— Будучи в своей комнате, я услышала выстрел. Мне совестно, что не почувствовала опасности, грозящей графу, — виновато произнесла барышня, хлопая длинными ресницами. — Несколько мгновений даже не могла шелохнуться от охватившего меня ужаса, но, очнувшись, сразу же поспешила в гостиную…

— Позвольте уточнить, вы прибежали первой?

— Нет, в гостиной уже были Озеров и Роговцева, — взволнованно пролепетала девушка будто в ответ на обвинение.

— Вам известно о подмене лекарств? — продолжал я интересующую меня беседу.

— Не знаю, кто это мог сделать, — ответила барышня закрывая лицо руками.

— Вы можете предположить? — настойчиво повторил я вопрос.

Любопытно, есть ли, по мнению Лизаньки, подозреваемые? Пылкие влюбленные готовы любого заподозрить в преступлении против объекта их чувств.

— Не знаю… я внимательно слежу за лекарствами… Доктор просил меня присматривать за графом, чтобы он не забывал принимать порошки и микстуры вовремя… Хотя… однажды забыла шкатулку с лекарствами в гостиной… О, Боже! В эти дни у нас дома было много гостей…

Лизанька побледнела, сдерживая слёзы.

— Граф мог погибнуть по моей оплошности! — воскликнула она, заламывая руки.

Далее наш разговор затянулся по причине восторженных эпитетов барышни, касающихся кузена. К моему счастью, нас прервал сам Белосельский.

— Полагаю, моя кузина может быть свободна, — сказал он.

Разумеется, возражений не возникло.

— Спешу вас успокоить, наша беседа состояла не из сурового допроса, а из лестных отзывов о вашей персоне, — поспешил я заверить графа, полагая, что он может заподозрить меня в том, что я утомил его юную кузину.

— Да, я догадываюсь, — Белосельский не сумел скрыть смущения. — Влюблённость юности… Мне, право, самому неловко… Надеюсь, что детские чувства вскорости оставят сердце девушки… Совсем недавно у Лизаньки появился достойный поклонник, но, к сожалению, она отвергла его… Юноша очень подавлен, вернее сказать, раздосадован… К счастью, мне удалось избежать его обвинений…

Я молча выслушал графа, понимая, что он с нетерпением ждёт, когда его кузина, наконец, отыщет иной объект обожания. После смерти супруги, эта пылкая любовь особенно тяготит Белосельского.

— Вы кого-то подозреваете? — я перевёл разговор на интересующую меня тему.

Некогда заданный вопрос пришлось повторить, надеясь, вдруг граф переосмыслил ситуацию.

— Да, — задумчиво повторил он прошлую версию. — Возможно, кто-то из врагов юности затаил на меня обиду… Тот, кого я не видел несколько лет, мог сильно измениться… Не могу вспомнить ни лиц, ни имён, с кем враждовал много лет назад… Многие перепалки кажутся теперь юношеской глупостью, а не враждой…

— Насколько известно, вы раньше враждовали с отцом Озерова, — заметил я, — и сын полностью разделял мнение отца даже после его смерти… А сейчас, как погляжу, вы стали приятелями…

— Вражда забыта с того дня, когда умерла моя жена… Озеров написал мне искреннее письмо, в котором выразил свои соболезнования… На похоронах он нашёл нужные слова утешения. Пожалуй, былой недоброжелатель — один из немногих, кто по-настоящему поддержал меня… Так бывает, в сложные минуты жизни враг может стать другом…

Не скрою, меня тронули слова графа Белосельского, но я не оставил свои сомнения в искренности чувств Озерова.

— Меня весьма заинтересовала личность некоего брата Генриха, — напомнил я графу. — Спешу заметить, он недавно прибыл на воды… Вы враждовали с ним, не так ли?

Собеседник явно смутился.

— Поведение проповедника вызывало возмущение у всех мыслящих людей, — ответил Белосельский натянуто, — врагов у него оказалось пол-Петербурга. Неприятный тип, скрывающий под слащавой маской добродушия злобную подлую душу!

Граф осекся, понимая, что выдает свои чувства.

— Теперь позвольте напомнить о другом вашем недоброжелателе, докторе Войниче, — подсказал я.

— Право, выходит, вы знаете моих врагов лучше меня! — воскликнул граф.

Его неуклюжая попытка шутить встретила мое суровое молчание.

— Войнич лечил Кати в Петербурге, — нехотя ответил граф, — возможно, не стоит осуждать врача, который не сумел победить болезнь… Но, как всякий влюбленный, я думаю, что существовала надежда на спасение, и причина трагедии — бездарность доктора…

Белосельский прервал речь. Благоразумие брало верх над чувствами.

* * *

Господин Озеров, казалось, не очень волновался о грядущей судьбе графа. Хотя и высказывал слова беспокойства, но любовные переживания занимали все его мысли. На водах давно судачили, будто госпожа Федулина привлекла его пристальное внимание.

Признаюсь, слишком много влюблённых в одном следствии — очень утомительно для меня. Они постоянно лгут и ничего не замечают.

Никак не удалось понять, столь задумчивое лицо — природное качество или причина в недосягаемой любви. Небрежность в одежде тоже казалась непонятной. Судя по ткани и крою костюма, юноша далеко не из бедных.

— Никому не пожелаю страданий, выпавших на долю графа, — сказал Озеров, — мое сердце и разум давно простили его… Отец, наверно, тоже не держал бы зла на Белосельского, поскольку был очень добрым человеком. Когда отец видел страдания врага, он становился ему другом, полагаю, что он уже получил свое наказание от Бога. Считаю нужным последовать отцовскому примеру. Вы согласитесь, никакая людская месть не может сравниться со страданием, которое переживает Белосельский.

— Мне нравится ваше семейное благородство, — искренне восхитился я.

Озеров ответил смущенной улыбкой.

— Позвольте узнать, где вы были в момент покушения? — задал я важный вопрос.

— В своей комнате. У меня есть одна неприятная черта — поздно просыпаться… К моему стыду, довольно часто опаздываю к завтраку… Услышав выстрел, я сразу же поспешил на помощь. К счастью, никто не пострадал.

— Вы кого-то видели в коридоре, когда спешили в гостиную?

— Нет… Я спустился первым… Не могу вспомнить кто за кем прибежал… Помню, когда шумиха улеглась, прибыл Федулин, совершавший по обыкновению свой утренний моцион…

Собеседник не сумел сдержать иронии. Какое неприкрытое соперничество!

— Вы можете поделиться соображениями о подмене лекарств? — поинтересовался я.

— Не знаю, что ответить, — Озеров развел руками.

На его лице мелькнуло искреннее удивление.

— А вдруг? — в глазах юноши мелькнул огонек. — Виною всему близкие родственники?

Не стоило труда догадаться, на кого намекал наш друг. Разумеется, он не рискнул напрямую очернить соперника.

— Неужто вы подозреваете юную кузину? — с изумлением произнес я, пристально вглядываясь в лицо Озерова, следя за выражениями его чувств.

Он вздрогнул, окинув меня удивленным взором.

— Нет-нет, у меня не было подобных мыслей! — воскликнул он, теребя небрежно повязанный галстук. — Лизанька добрейшее создание!

Юноша не понимал, как я могу заподозрить ангелоподобное существо в преступлении. Признаюсь, мне было весьма неприятно уловить в его глазах сомнение в моих умственных способностях. Вроде бы не мальчик, чтобы абсолютно доверять внешности… Неужто постоянные следствия убийств сделали меня чрезмерно недоверчивым.

— Значит, чета Федулиных кажется вам подозрительной? — продолжал я. — Что ж, сговор супругов вполне возможен…

Подобный вопрос заставил подозреваемого позабыть о Лизаньке. Озеров выдохнул. Он мялся, не зная, как продолжить разговор. Влюбленный явно не желал, чтобы я подозревал предмет его страсти в продуманном злодействе.

— Пожалуй, я поспешил с предположением, — наконец, произнес он, нервно потирая ладони, — мое суждение было высказано относительно типической ситуации, когда родственники желают заполучить имущество наиболее богатого из них… Простите, что не успел осмыслить случай вашего следствия. Уверяю вас, родня графа совсем иных моральных принципов…

Озеров устало улыбнулся, радуясь, что не бросил тень подозрения на госпожу Федулину.

* * *

Напоследок ждала беседа с господином Коновым, отвергнутым поклонником Лизаньки, которого видели в день покушения в окрестностях усадьбы графа Белосельского.

— Не стану отрицать, я собирался в этот день побеседовать с Лизанькой, но передумал… Глупо надеяться, что барышня изменит своё мнение за один день…

— Это произошло на следующий день после вашей ссоры? — уточнил я.

— Вернее сказать, на следующий день после того, как она отвергла меня, — заметил Конов. — Злые языки болтают, будто я, приревновав Лизаньку к графу, решился убить его. Какая нелепость!

В ответ оставалось промолчать.

— Лизанька столь трогательно принимала мои ухаживания, так смущённо и задумчиво, что появилась вера в ответное чувство, — продолжал мой собеседник. — Зачем она подарила напрасную надежду? Зачем унизила?

В глазах отвергнутого поклонника мелькнула злоба. Однако Конов тут же обуздал свои эмоции.

— Спешу заверить, что не питаю никакой ненависти к графу, — сказал он, — он любил только свою жену… он до сих пор любит её… влюблённый понимает влюблённого… Белосельский не виновен в глупостях своей родственницы…

— Рад узнать, что вы не обижены на графа и его кузину, — произнёс я.

Как и ожидал, пылкий юноша попался в ловушку.

— На графа я не обижен, а вот на Лизаньку… Теперь я её ненавижу…

Мне не удалось скрыть улыбку.

— Я отомщу! — продолжал он. — Она будет не убита, а унижена…

По правде сказать, меня удивляла откровенность Конова. О готовящейся мести давно знало всё водяное общество. Тут уже дело не в правилах приличия, а в доводах рассудка. Ни один убийца, если он не сумасшедший, никогда не объявит публично о готовящемся преступлении. Точно так же и мститель — он будет молча ждать подходящего момента для решающего удара… Возможно, мститель прикинется на время, что простил обидчика… Возможно, так поступил Озеров, кажущийся столь искренним… Нет, нельзя полностью доверять подозреваемым. Способен ли на месть болтливый человек? Месть вспыльчивых людей ограничивается угрозами, что пришлось уяснить давно… слишком часто они совершают необдуманные поступки, приносящие больше вреда "мстителю", чем его "жертве".

* * *

Побеседовав с подозреваемыми, я подошёл к окну, из которого стреляли в графа. Задумавшись, едва не задел огромную вазу в античном стиле, стоящую возле штор. Выйдя во двор, я обошёл усадьбу графа, на некоторое время задержавшись у рокового окна, путь к черному ходу которого оставался только один, и пролегал через дорожку около главного входа. Обойти невозможно — сад усадьбы оказался неухожен и сильно разросся, ветки раскидистых деревьев не позволяли пройти иначе, как здесь.

Задумавшись, я достал "карманный" английский пистолет и выстрелил в воздух, вслушиваясь в звук выстрела. Потом снова обошёл дом.

* * *

Доктор Войнич всячески пытался сделать вид, будто рад нашему знакомству. Наша встреча состоялась в парке. Невысокий лысоватый человек неопределенного возраста и непримечательной внешности с любопытством заглядывал мне в глаза.

— Право, нынче я на Водах не доктор, а обычный курортник, — спешно заметил он.

— Не беспокойтесь, я не намереваюсь стать вашим пациентом, — спешно заверил я Войнича.

Доктор улыбнулся, приняв мои слова за шутку.

— Чем обязан вашему интересу? — с живым любопытством произнес он.

Его маленькие глазки горели.

— Насколько известно, вы были лечащим врачом графини Белосельской, — прозвучало мое напоминание.

— Совершенно верно, — печально ответил Войнич, — увы, бедняжку сразил тяжкий недуг, для которого она оказалась слишком слаба… Горный воздух продлил ненадолго дни страдалицы…

Он прикрыл глаза, погружаясь в воспоминание.

— Вам известно о покушении на графа Белосельского? — поинтересовался я.

— Разумеется! — воскликнул доктор. — Ума не приложу, кто отважился на подобное злодейство?

Эскулап возмущенно взмахнул руками.

— Простите, а чем я могу вам помочь? — его лицо оживилось.

— Возможно, вы, как лечащий врач, были вхожи в семью графа, и вам знакомы враги Белосельского? — задал я вопрос, старясь, дабы доктор не догадался, что находится под подозрением.

— О! Премного благодарен за доверие! — воскликнул он. — Для меня часть оказать помощь следствию… Враги… Думаю, главный враг — брат Генрих… Они с графом ненавидят друг друга… Не забудьте Озерова, не думаю, что он столь легко простил недруга семейства… Ах, семейство… Все они весьма подозрительны, готовые запустить когтистые лапы в графское имущество…

Разговорчивый доктор подозревал всех.

— Что вам известно про брата Генриха? — полюбопытствовал я.

— Он лицемер и злодей, — кратко ответил Войнич, — впрочем, вы сами поняли, какая это отвратительная персона! Только глупцы считают его святым, слушая глупые проповеди…

Войнич скривился.

— Вы говорите столь уверенно, будто вам посчастливилось побывать на его собраниях, — задал я вопрос, дабы вызвать собеседника на большую откровенность.

— Нет, я же не безумец, — возразил доктор, — а вот одна из моих пациенток, — он сделал красноречивую паузу, глядя на меня выпученными глазами.

Одна из пациенток? Неужто графиня Белосельская?

— Совершенно верно, — кивнул Войнич, поймав в моих глазах догадку.

Он огляделся по сторонам, вздрогнув от шелеста листьев кустарника.

— У этой пациентки едва не помутился рассудок, благо супруг, сразу же заподозрил неладное и послал проповедника ко всем чертям! — продолжил собеседник, — и… - он замер, собираясь мыслями, — Как я раньше не подумал! Глупец!

Доктор вновь смотрел на меня вопросительным взглядом, пытаясь понять, догадался ли я.

Любопытно, возможно брат Генрих решился избавиться от сбежавшей ученицы, дабы она не сболтнула лишнего. Известно, что у жен от мужей нет секретов, значит, граф в опасности.

— Понятно, — кратко ответил я.

Собеседник вновь испуганно огляделся.

— Приятно было побеседовать, — улыбнулся он, крепко пожав мою руку, — желаю поскорее отыскать злодея…

Не дожидаясь ответа, он поспешил прочь по парковой дорожке. Интересная история выходит. Однако не стоит исключать возможности, что доктор Войнич сочинил сказку, дабы отвести от себя подозрения. Ежели так, то он мастер актерства!

 

Глава 4

Тебе я был пожертвовать готов

Из журнала Александры Каховской

Как завораживает обряд отпевания, когда душу провожают в путь Вечности! Многие находят этот обряд печальным, а для меня он самый светлый и радостный. Разумеется, когда умирали мои родные и любимые, я очень страдала. Но эта скорбь подобна грусти перед долгой разлукой, когда кто-то уезжает в дальнее путешествие. Но там мы встретимся, я знаю… Когда умер отец, а потом мама — только обряд отпевания помог мне смириться с этой вынужденной разлукой…

На заупокойной службе Катерины Белосельской я вновь невольно погрузилась в свои размышления о жизни и смерти. Песнопение очаровывало меня, чудилось, будто певчим подпевают ангелы смерти.

Я обратила внимание на князя Долгорукова, который стоял в стороне, задумчиво опустив взор, верно окунувшись в думы о зыбкости бытия. На его лбу четко отразилась складка печали, возможно, боли. У меня нет ни талантов читать мысли, ни логики Константина, но не стоило труда догадаться о его печальных размышлениях. Князь думал о несправедливостях жизни — как часто подобные мысли охватывают нас.

Граф Белосельский находился в стороне от мира живых. Он прощался с любимой супругой. Прикрыв глаза, граф чувствовал незримое присутствие ее души. Возможно, мне почудилось, но его губы беззвучно произнесли "не покидай!"

Поминки прошли в полном молчании. Вокруг графа помимо родных собрался небольшой круг знакомых, которые время от времени подбадривали его. Большинство собравшихся ничего не знали об усопшей и лишь с любопытством украдкой рассматривали печальное лицо вдовца. Войдя в ресторацию, они быстро подходили к Белосельскому, говорили красивые фразы соболезнования и с лицами фальшивой скорби усаживались за стол. Некоторые в глубине души были раздосадованы траурным собранием, считая всё пустой формальностью, которую надо пережить ради приличия, а завтра снова будет царить веселье.

Даже не обладая наблюдательностью Нины Ребровой, я увидела, как господин Озеров смущённо поглядывает на госпожу Федулину, но ни она, ни её муж не замечают этого. О тайной любви Озерова знали все, кроме предмета его обожания.

Константин говорил мне, что подобные дамы склонны погружаться в свой внутренний мир и многого не видят. Однако он не исключал, что неведение madame Федулиной — всего лишь искусное притворство. Ведь об этой "тайной" страсти знал даже её муж. Он не считал Озерова своим соперником и даже, как рассказывала Ольга, однажды сочувственно высказался о бедном страдающем юноше.

Нина Реброва считала Озерова одним из многочисленных молодых болванов, наводнивших курорт, с которыми абсолютно не о чем побеседовать. Подруга также с долей презрения отметила нарочито небрежный вид Озерова, посетовав на очередную глупую моду.

Поскольку я ни словом не обмолвилась с этим господином, у меня не было никаких оснований подтвердить или опровергнуть мнение Нины.

Господин Конов, успев обменяться с Лизанькой некоторыми колкостями, на поминках не остался. Его уход, похоже, был замечен только Константином, на что он обратил моё внимание.

Спустя час граф Белосельский вышел из ресторации в парк. Родные и близкие графа один за другим тоже отправились прогуляться. Когда уход графа оказался замечен, водяное общество завязало оживлённую беседу о нём и его супруге.

Принесли питьё. Я невольно взглянула на часы, висевшие на стене, и выронила кружку. Не раздумывая, вскочила из-за стола и поспешила в парк. Не понимаю, зачем я торопилась? Всё уже свершилось, и я ничего не могла изменить, но бежала, не ведая причины.

Граф лежал на парковой аллее. Мертвая рука сжимала пистолет.

Два белых светящихся силуэта прильнули друг к другу, и, обнявшись, растворились в лунном свете. Она увлекла его за собою…

Я отвела взор от мёртвого тела. При виде крови, сочащейся из раны на парковую дорожку, мне стало дурно, дабы не упасть пришлось на колени. Я видела смерть разбойников, которые не вызвали у меня никаких чувств, иное дело — смерть честного уважаемого человека. Не могу передать чувство ужаса, охватившее меня. Рядом со мной опустилась Ольга, она ничего не говорила, только обняла. Эта молчаливая искренняя поддержка придала мне силы. Чувствуя руку сестры у себя на плече, становилось легче.

К телу подошёл последовавший за мною доктор Майер. Как понимаю, он должен был засвидетельствовать смерть. Доктор достал часы на цепочке. Его лицо вздрогнуло.

— Мистика, — прошептал Майер, — он умер в тот же час, что и его супруга, спустя сорок дней!

Граф дождался назначенного часа.

— Прошу всех разойтись! — прозвучал суровый голос Константина.

Обернувшись, я поняла, что за мною последовало множество любопытных, которые с интересом, некоторые в лорнет, разглядывали труп. Удивительно, мертвец вызвал любопытство даже у дам и барышень, которые обычно едва ли не теряли сознание от ужаса, подходя к пятигорскому Провалу.

— У меня есть все основания полагать, что графа убили! — произнес сыщик.

Удивлённый ропот пробежал среди собравшихся.

— Все верно! — воскликнул кто-то. — Белосельского застрелили и вложили пистолет в руку, будто бы он застрелился сам!

— Прошу всех разойтись, — повторил Константин. — Неповиновение будет расценено, как желание помешать следствию!

Любопытные нехотя разбрелись, обмениваясь оживлёнными репликами о кровавой ране в голове и призраке, которая забрала мужа. Некоторые дамы уверяли, что видели привидение собственными глазами.

* * *

Сегодня Константин получил распоряжение произвести следствие смерти графа. Ему передали предмет, найденный на месте убийства — жемчужную серёжку, принадлежавшую Лизаньке Белосельской.

Эта новость несколько расстроила Ольгу: она понимала, что это дело коснётся и меня. Поэтому моё желание погостить пару дней у Нины Ребровой она встретила с искренней радостью, надеясь, что я хотя бы на время не буду вовлечена в следствие убийства.

— Тебе надобно общаться с живыми, — часто полушутя повторяла Ольга.

Встретившись, мы с Ниной отправились на прогулку в парк, надеясь встретить подозреваемых в убийстве. Мне хотелось взглянуть на их лица. Как они переживают смерть графа?

— Это будут всего лишь маски печали, — заметила Реброва, — не удивлюсь, что они рады его смерти. Теперь родственники смогут поделить и состояние графа, и ту часть состояния его жены, которую он наследовал после её смерти.

— Меня немного настораживает Лизанька Белосельская. Она ведёт себя странно, — рассуждала я.

— Лизанька была безответно влюблена в графа, — сказала Нина безразлично.

— Неужели? — меня охватило искреннее удивление.

— Милая Аликс, ты видишь мир мёртвых, и при этом не замечаешь столь очевидных вещей, — с некоторым укором заметила Реброва.

Я вспомнила, каким взглядом смотрела кузина на графа, и поняла, что Нина права.

— Тогда ясно, почему она отвергла поклонника, — задумалась я. — Любопытно, почему он ей не понравился?

— Вы говорите обо мне? — нас прервал голос Конова.

В нём не было досады, только любопытство. На лице юноши заиграла фальшивая улыбка вежливости.

— Мы не сплетничаем, — мило улыбнувшись, ответила Нина. — Речь идёт об убийстве, следствие которого ведет родственник Александры…

— Я и не смел подозревать вас в сплетнях… Но что вы ответите на слова Александры? Этот вопрос не покидает меня…

Конов с трудом скрывал волнение.

— Лизаньке Белосельской нравится поклоняться далёкому недосягаемому предмету обожания, — ответила Нина. — А ваши ухаживания и признания она находит слишком явными и пылкими…

— Верное наблюдение, — похвалила я.

— Это не единственный случай на водах, — улыбнулась Реброва, — пришлось повидать немало подобных любовных драм… Всё слишком одинаково… А вы, мой друг, опасный человек… Вы грозились отомстить, не так ли?

Отвергнутый поклонник виновато опустил глаза.

— Простите, вынужден покинуть вас, — пробормотал Конов.

Неуклюже поклонившись, юноша почти бегом направился к ресторации.

— Да, он опасен, — задумчиво произнесла Нина, глядя ему вслед. — Я бы не осмелилась связать свою судьбу с подобным человеком. Он наверняка ревнив до безумия. Хоть Конов слишком глуп для мести, но его ревности и злости достаточно, чтобы сделать жизнь несчастной. Ничего нового…

Скрывая зевоту, Реброва прикрыла рот ладошкой.

Может, Нина и считает свои выводы очевидными, но я решила рассказать о них Константину, не забыв упомянуть о встрече с Коновым.

Вскоре мы встретили его объект любви. Лизанька Белосельская сразу же поспешила к нам. Умоляюще глядя красными от пролитых слёз глазами, девушка упала мне на плечо и разрыдалась.

— Я отвратительна! — сказала она сквозь плач. — Желала смерти Катерины! Понимала, что она смертельно больна, и с нетерпением ждала того момента, когда она умрёт… Будучи с нею мила и учтива, в мыслях проклинала как соперницу…

"Этого следовало ожидать", — подумала я, но промолчала. Несколько смутило прилюдное выражение чувств застенчивой барышни. Казалось, бедняжка от горя на грани безумия.

— Но я так и не смогла сказать графу о своей любви, — сокрушалась она.

— Он знал о ваших переживаниях, — ответила Нина спокойно.

Лизанька отпрянула, её слёзы высохли.

— Да, граф не любил меня, — она вздохнула, — он ушёл с ней… Я до сих пор её ненавижу… Хотя она не сделала мне ничего дурного…

— Мне очень жаль, — я не находила слов.

— Граф говорил с вами? Что он сказал? — по вопросу стало понятно, почему Лизанька начала эту беседу — интересовал мой дар.

— К сожалению, не удалось получить никаких посланий от графа, — ответила я.

— Но почему? Обычно убитые желают, чтобы их убийцу покарали, и пытаются достучаться до живых!

Ответа не нашлось. Увы, я не почувствовала грядущей смерти графа и не получила никаких посланий и знаков от его души. Может, Константин догадается, в чем причина?

— Граф желает забыть наш жестокий мир, — предположила я, — возможно, он признателен убийце, благодаря стараниям которого ушел вместе с возлюбленной!

Девушка вздрогнула, в синих глазах отразился испуг, она попыталась что-то произнести, но задыхалась от страха. Лизанька не собиралась спорить, она поверила моим словам, испытав панический ужас перед неизбежностью смерти.

* * *

Не знаю почему, но я решила довериться Нине Ребровой. У меня давно не было друга, который не испугается и поверит мне. Я пыталась говорить с Ольгой, но мои слова только вызывали у неё беспокойство за моё душевное состояние.

— Иногда я боюсь засыпать, — сказала я Нине.

— Ты не похожа на барышню, которая ещё не избавилась от детских страхов, — удивлённо заметила Реброва. — Чего ты боишься? Это, наверняка, нечто опасное!

Нина с трудом скрывала охвативший ее интерес, опасаясь показаться бестактной, мне ее чувства были вполне понятны.

— Я часто вижу во сне странного человека, но никак не могу запомнить его лица, — мое признание нашло понимание подруги.

— Он молод или стар? — спросила она озадаченно.

— Скорее стар, чем молод, — никогда не задумывалась о его возрасте, — неопределённо… Иногда он выглядит лет на сорок, иногда старше…

— Человек говорит с тобой? Запугивает? — Нина с трудом сдерживала любопытство.

— Этот господин пугает меня, даже не заговорив со мной, — погрузилась я в неприятные воспоминания страха, — Он приходит во сне, молча смотрит на меня, не говоря ни слова. Иногда он неприятно улыбается… У него ужасный леденящий взгляд, от которого замирает сердце.

Подруга поежилась, унимая внезапную дрожь. Она прониклась моим страхом.

— А ты пробовала спросить, что ему нужно? — попыталась посоветовать Реброва.

— Да, я пыталась… Он молчал и жутко улыбался…

Гость ни разу не заговорил со мною, что ему надобно — загадка для меня, остаются только догадки и предположения, пугающие своей неопределенностью.

— Тебе давно снятся эти сны? — беспокоилась Нина. — Вдруг тебя сглазили завистницы?

Опасения вполне разумные, завистниц, проклинающих мое имя, я нажила немало.

— Сон повторяется уже много лет, сколько себя помню. В детстве после этого ночного кошмара меня трудно было успокоить, — немного разочаровала я Реброву.

— Доктор Майер увлекается мистикой, — задумалась Нина. — Может, он поможет тебе… Он изучил много книг…

— Я говорила с доктором, чем вызвала у него лишь недоумение… Иногда мне кажется, что неизвестный из кошмара преследует меня и наяву, даже сейчас ощущаю его незримое присутствие… Только в храме чувствую себя защищённой… Поэтому не пропускаю ни одной воскресной службы… Не сочти меня набожной, только там я, действительно, в безопасности…

Реброва не нашлась, что ответить на мои слова… Какое-то время мы сидели молча, погрузившись в невесёлые мысли. Первой очнулась Нина.

— Давай поболтаем о приятном, о поклонниках, — весело предложила она.

Меня всегда поражал её живой ум. Разумеется, страшные сны немедля позабылись, когда мы принялись обсуждать наших ухажёров. К счастью, несмотря на свой пугающий дар и отсутствие умения вести светские беседы, на недостаток мужского внимая мне жаловаться не приходится. Мысленно я благодарила Нину, что они ни разу не упомянула имя князя Долгорукова.

— А жандармский офицер Юрьев нередкий гость в вашем доме, — заметила я Нине.

Она вдруг смутилась.

— Прошу тебя, давай не будем обсуждать Юрьева.

Никогда не думала, что серьёзная Нина может смутиться.

* * *

Ближе к вечеру нас навестили доктор Майер и князь Долгоруков. Почему Реброва не предупредила? Верно, опасалась, что немедля сбегу, только узнав о предстоящем визите князя.

— Озеров вызывает беспокойство, — сказал Майер, — вчера он расспросил меня о некоторых редких ароматических маслах, испарения которых вызывают помутнение рассудка… Они опасны для жизни…

— Озеров решил кого-то отравить? — испугалась Нина.

Признаюсь, у меня промелькнула такая же мысль.

— Нет-нет, — доктор запнулся. — Я прочёл много книг по истории колдовства и знаю, эти масла используются для магических обрядов… А сегодня я узнал, что Озеров где-то раздобыл черные свечи, а масла ему продала какая-то эксцентричная дама из приезжих, неравнодушная к магическим увлечениям…

— Насколько опасен этот обряд? — спросила я. — Простите, ничего не знаю о магии.

— Вам и не надо знать, — улыбнулся князь, вызвав мое смущение.

— Все эти шарлатанские штучки меркнут перед твоим даром, — добавила Реброва.

— Позвольте с вами не согласиться, — вежливо возразил доктор, — мне, как врачу, пришлось сталкиваться со многими странными смертями, не поддающимися логическому объяснению…

— Вы думаете, магический обряд на смерть возможен? — спросила Нина.

Князь кивнул, подтверждая слова доктора.

— Увы, все возможно, — печально произнес Долгоруков.

— На моей памяти одна цветущая молодая дама сгорела за месяц. Будто кто-то высосал всё её жизненные силы, как тенец* выпивает кровь, — припомнил Майер. — Виной всему магический обряд на смерть!

Последнюю фразу он произнес нарочно зловещим тоном, от которого Реброва поморщилась.

___________________________

*Тенец — вампир (славянск.)

— Возможно, даму отравили, — неуверенно предположила моя подруга.

Доктор покачал головой:

— Поначалу возникло именно такое предположение, в чём я пытаюсь убедить себя. Надеюсь, причиной смерти послужил какой-то редкий яд, который невозможно определить…

Нина перевела взгляд на закатное небо.

— Скоро стемнеет, — произнесла она, поёжившись.

Нина была не из робких барышень, но даже её слова Майера заставили ее вздрогнуть.

— Озеров, наверно, хочет сделать обряд чёрной магии на соперника, — предположила я. — Доктор, вам надо обязательно рассказать об этом Константину.

— Разумеется, — кивнул Майер, — никогда не знаешь, что пригодится при следствии.

Не знаю почему, но перед моим внутренним взором предстал образ Федулина. Он вдруг схватился за горло и начал задыхаться. Я вздрогнула, но тут же совладала со своими чувствами. Пусть о моём видении Константин узнает первым…

— Доктор, расскажите нам, что вы знаете о чёрной магии, — попросила Реброва.

— Хорошо, сударыня, но вы должны поклясться, что никогда не будете этим заниматься, — произнёс он сурово, — это очень опасно… Можете мне поверить…

— Опасно, — задумчиво повторил Долгоруков, — люди слишком глупы для магии. Нередко мы несем разрушения, не обладая магическими талантами… Но ведь кто-то должен сохранить знания для потомков, которые окажутся мудрее.

— Возможно, потомки окажутся глупее нас, — возразил доктор в любимой циничной манере.

— Однако вы не согласились бы уничтожить любые знания о магических ритуалах? — заметил князь.

Я смотрела в его глаза, в которых светилась жажда знаний об неизведанном. Долгоруков весьма сведущ в мистицизме. Внезапно меня охватило беспокойство за его судьбу.

— Князь, прошу вас быть осторожнее! — вдруг воскликнула я. — Ваши искания таят опасности!

Долгоруков смотрел на меня с любопытством и… нежностью.

— Неужто вы увидели мою смерть? — поинтересовался он без тени страха.

— Нет-нет, — спешно ответила я, мой голос дрожал, — пугающие видения не посещали меня… Лишь беспокойство за вашу дальнейшую жизнь… Я чувствую, что любой, кто преступит незримую черту, погибнет… Существуют тайны, которые нельзя знать живым…

— Простите, я не могу с вами согласиться, — вмешался доктор, — взглянуть хотя бы на деревенских ведьм, они доживают до старости… Да и если припомнить средневековых колдунов, которые пережили за сотню лет, когда остальное население мерло, не дожив до сорока…

— Маги не преступают допустимую грань, — ответила я.

Доктор и Реброва с волнением смотрели на меня, князь лишь улыбнулся.

— Вы правы, Аликс, у меня чрезмерная тяга к знаниям, — произнес Долгоруков. — Чем дальше я погружаюсь в свои размышления, тем больше уверяюсь в том, что деление мирозданья на "черное" и "белое" слишком примитивно…

— В ваших словах есть мудрость, — задумался Майер. — Признаюсь, я бы тоже предпочел не ввязываться в их вечный спор, а довольствоваться ролью наблюдателя, покуривая трубку, глядя как ангелы и демоны бьют друг друга, — закончил он в излюбленном циничном стиле.

Князь в знак согласия хохотнул.

Нина Реброва окинула гостей взволнованным взглядом.

— Право, мне ничего непонятно! — воскликнула она, хватаясь за голову. — Ох уж эта новомодная философия…

— Дело не в моде, — возразил князь, — мои рассуждения вызывают раздражение как у религиозных господ, так и у их врагов… Любопытно узнать мнение мадемуазель Аликс…

— Да, — кивнула Нина, — Аликс, что вы скажете по поводу любопытных взглядов князя на вечную тему светы и тьмы?

Реброва надеялась, что я сумею изъясниться понятнее, чем наши приятели. Мне вновь вспомнился улыбающийся человек из ночных кошмаров.

— Не знаю, — ответила я, виновато пряча взор.

— Самый верный ответ! — похвалил доктор.

— Прошу простить, что прерываю вашу беседу, — робко вмешалась Нина, — но мне бы хотелось послушать обещанный рассказ доктора о магии…

— Верно, — поддержал Долгоруков.

Глядя в его глаза, я поняла, что князь не ждет от рассказа Майера ничего для себя нового, он уже слишком далеко продвинулся в своих знаниях. Да, именно такие люди не страшатся сделать роковой шаг.

Нет, я бы не осмелилась, слишком люблю жизнь. Весьма странно для вестника смерти. Не боюсь неизвестности, которая ждет меня после жизни, а просто желаю подольше насладиться радостями нашего мира. Напрасно Ольга беспокоиться, что другой мир для меня милее. Ведь я, как любая барышня, так мечтаю изведать настоящей страсти любви!

Мне вдруг вспомнился, внезапный обвал, убивший преследовавших нас абреков, тогда моё сердце вдруг пронзила острая боль, будто от иголки. Что это значит? Такое же покалывание, только слабее, я ощутила, когда убила противника Константина… В эти мгновение пред моим внутренним взором вновь промелькнуло насмешливое лицо человека из сна.

Весьма занимательный рассказ доктора вывел меня из печальных размышлений о грядущей судьбе.

* * *

На следующее утро я поднялась рано до рассвета. Этим утром решила отправиться на прогулку по кладбищу. Отрадно бродить по земле мертвых в предрассветные сумерки, кажется, что их души, усталые от забвения, рады моему непрошенному визиту.

Так и на сей раз я брела вдоль могильных холмов с покосившимися крестами, позабыв о мире живых — оказалась в мире мертвых. Призраки отвечали на мои приветствия. Души печальные, страдающие, счастливые — вечный покой и вечная боль сменяли друг друга.

Вдруг кто-то накинул мне удавку на шею. Я попыталась закричать, но почувствовала, что лишь хватаю воздух. В глазах потемнело, сознание покидало меня. Вдруг удушье резко ослабло. Вырвавшись, я упала на колени и увидела, как рука в черной перчатке ловко перерезает горло нападавшему.

— Простят меня мертвые, что осквернил их землю, — произнес мой спаситель.

Первые лучи осветили его лицо, предо мной стоял князь Долгоруков, печально взиравший на поверженного врага.

— Благодарю, — неуклюже произнесла я, поднимаясь.

— Теперь понимаю, какая сила заставила подняться до рассвета и отправиться на кладбище! — воскликнул он. — Право, начало казаться, что мистические искания свели меня с ума… Любопытно, кто ваш "приятель"?

Не представлялось возможным удовлетворить любопытство князя. От пережитого волнения, я даже не смогла произнести ни слова.

— Не абрек, судя по одежде и наружности, на грабителя не похож, — задумался Долгоруков, вытирая кинжал платком, — не посыльный ли достопочтимого проповедника брата Генриха?

— Брат Генрих оказался весьма любезен со мною, — робко возразила я.

Долгоруков, вздрогнув, насупился, вызвав мое недоумение. Потом Ольга объяснила мне, что, испытывая ко мне сердечную склонность, князь мог неверно понять слово "любезен".

— Комедиант! — с презрением произнес мой поклонник, пнув тело поверженного врага. — Лицемер! Прошу вас, держитесь от него подальше. Слащавые речи влекут за собою нож в спину!

В словах князя прозвучала истина.

— Вы правы, простите, я слишком наивна, — ответила я взволнованно, — Еще раз благодарю за спасение…

— Право, не стоит, мадемуазель, — улыбнулся мой спаситель, — уверяю вас, что расцениваю случившееся как величайшее везение!

Кажется, я покраснела.

Мы поспешили поделиться с Константином нашими новостями, оставив труп на попечение кладбищенского сторожа. Ужас еще не отпустил меня. Кому понадобилась моя смерть? Неужто обезумевшему фанатику, который сжег деревенскую ворожею? Или хладнокровный корыстный убийца, опасающийся моих видений? Но почему погибшая ведунья больше не говорила со мною?

 

Глава 5

Из сумрака могил

Из журнала Константина Вербина

Получив тревожную новость о покушении на Аликс, я немедля отправился отсмотреть труп злодея. Александра вернулась к Ребровым, дабы не напугать Нину своим внезапным отсутствием.

— Что скажете? — поинтересовался Долгоруков.

— Горло перерезано превосходно, — мрачной шуткой я вновь благодарил князя за спасение Аликс.

Князь смущенно промолчал.

— Весьма странно, — задумался я, — человек холеной внешности, взгляните на его руки… Да и его костюм непригоден для странствия… Наемный убийца? В наших краях для этой роли куда пригоднее ловкие абреки.

— Неужто из свиты брата Генриха? — предположил князь.

— Возможно, пред нами чей-то преданный слуга, — задумался я, — но вот из чьей свиты? Тут уж вопрос не столь прост…

Я обратил внимание на тонкую черную ленту-удавку, которую мертвец сжимал в руках.

— Он напал на Аликс не с ножом, — отметил я.

Неужто для того, чтобы не пролить кровь ведьмы на кладбищенскую землю, а потом сжечь тело? Я поморщился.

— Обряд безумцев! — князя посетили похожие мысли.

— Не стоит спешить с выводами! — прервал я пыл Долгорукова, который был готов немедля отправиться к брату Генриху и предъявить публичные обвинения.

Возможно, нападавший не желал убивать Аликс. Удавкой можно не задушить насмерть, а всего лишь заставить жертву потерять сознание.

— А к чему медлить? — пылко возразил он.

Рука князя сжала эфес сабли.

— Мой друг, у меня внушительный список подозреваемых, — напомнил я, — если все наше внимание будет обращено к фанатику, можно упустить истинного убийцу…

— Вы правы, — сконфуженно произнес Долгоруков, — но проповедник…

— Буду вам весьма признателен, если вы попытаетесь не спускать глаз с брата Генриха, — просьба не делала князю одолжения, подобная помощь была незаменима, — увы, жандармы Юрьева не особо внимательны…

Я решил не добавлять, что у господ жандармов попросту нет личных причин для пристального внимания к персоне фанатика.

* * *

Беседы с подозреваемыми не принесли желаемых результатов. Абсолютного алиби не было ни у кого, каждому в предполагаемое время убийства вдруг вздумалось выйти в парк подышать свежим вечерним воздухом. Лишь серёжка Лизаньки оставалась единственной осязаемой уликой, но я повременил с выводами, решив не предавать новость о находке огласке.

Дабы передохнуть после вынужденных бесед, я отправился к колодцу с Нарзаном. Сделав несколько глотков воды, я почувствовал, как утраченные силы возвращаются ко мне.

— Доброго вам дня, Вербин, — прозвучал приветливый голос.

Я поперхнулся, узнав по интонации брата Генриха. Учитывая тревожное происшествие этого утра, мне стоило больших трудов дать вежливый ответ на любезное обращение.

— Благодарю, брат Генрих, — произнес я учтиво, — увы, сегодняшнее утро принесло мне немало огорчений…

Вопреки моему ожиданию, проповедник и бровью не повел, и его лицо ответило мне гримасой искреннего сочувствия.

— Как это ужасно! — воскликнул он. — Не знаю, как выразить свое негодование!

Генрих вздохнул, сетуя на безысходность нашего жестокого мира. К моей радости, он не изменил своему правилу проповедовать только в кругу избранных, и удалось избежать занудных высказываний, которые столь любят новомодные проповедники.

Наша короткая беседа завершилась. В стороне я заметил Долгорукова, весело болтавшего в компании молодежи. Когда проповедник скрылся из виду, князь подошел ко мне.

— Готов представить донесение о сегодняшнем времяпровождении брата Генриха, — шепнул он, передав конверт, — отыскал осведомителей, которые наблюдают за господином проповедником в различных уголках Кисловодска… Увы, на сегодня ничего важного — обычный распорядок курортника… А ночь слежки оставлю для себя…

Оставалось порадоваться, что князь держит обещание наблюдать за Генрихом, причем ведет слежку весьма умно.

— Благодарю! Весьма недурно! — похвалил я. — Могу рекомендовать вам только послеполуденный сон, дабы набраться сил перед ночной прогулкой… По себе сужу, стоит не выспаться, так ни на что не годен!

— С вами не поспоришь! — согласился Долгоруков.

Мы отправились вдоль парковой аллеи, и вскорости забрели весьма далеко от излюбленной для прогулок водяным обществом местности. Журчание реки заглушало наши неспешные речи. Вновь знакомое беспокойство. Шум воды приносящий умиротворение, заставляет насторожиться того, кому довелось странствовать по опасным горным тропам. Журчание воды способно заглушить шаги ловкого врага. Странное предчувствие, вызванное опытом бывалого следопыта. Рука сама потянулась к пистолету в кармане сюртука. Я перевел взор на князя, удивительно, но мое беспокойство во взгляде мгновенно передалось ему. Этот малый не так-то прост!

Ошибки не было! Нас, действительно, встретили весьма недружелюбные господа. На наше счастье открытая местность у реки не давала возможность спрятаться стрелкам. Первого нападавшего поразил мой выстрел. Уклонившись от удара клинка, я нанес ему удар кинжалом в бок. Князь, не расставшийся с саблей, весьма умело перерубил двух других. Затянувшихся схваток не было, бой занял несколько мгновений.

— Да, господа наемные убийцы весьма уступают абрекам в ловкости, — удивленно заметил я, — возможно, они не ожидали подобного отпора…

Мы привыкли к войне с горцами, поэтому атаки обычных разбойников стали для нас детской шалостью, они не привыкли молниеносно реагировать на опасность и спешно принимать решения, от которых зависит жизнь.

Нагнувшись над телом одного из убитых, я отметил поразительное сходство его одежды с костюмом убийцы, напавшего на Аликс.

— Они из одного клана? — озвучил мои мысли Долгоруков.

— Вероятно, — задумался я, — но откуда они появляются? В Кисловодске трудно укрыться… особенно, если учитывать их "мундиры"…

Долгоруков вопросительно смотрел на меня, ожидая предположения.

— Они появились будто ниоткуда, — размышлял я.

Верно, как из-под земли. Из-под земли? Меня посетила странная догадка. Нередко приходилось слышать про подземные ходы в горах, ловко используемые горскими следопытами. Неужто подобные природные лазейки существуют в окрестностях Кислых Вод? Речные воды нередко вытекают из горных пещер… Как подтверждение моей догадки — ил на подошве сапог нападавших…

Но кто-то должен был предупредить убийц, что мы прогуливаемся по направлению к реке.

Осторожно ступая по камням, я спустился к воде бурлящей горной реки. Затем прошелся вдоль берега, внимательно осматривая возвышающиеся скальные пласты. Мое внимание привлекла широкая расщелина между камнями. Наклонив голову, я свободно протиснулся боком, оказавшись в довольно просторной пещере. Полоска света сквозь камни бросала тусклый свет на стены коридора, уводящего вглубь мрака. Вскорости князь присоединился ко мне.

— Поразительно! — воскликнул он. — Любопытно, куда ведет этот туннель?

— Весьма интересная загадка, — согласился я, — хотелось бы знать, как наши новые приятели ориентируются в подземных лабиринтах?

Мы прошли несколько шагов, пока полоска света из входа потонула в темноте. Сомнений не было, надобно возвращаться назад. Тишину темного коридора нарушили внезапные шаги. Мгновенное предчувствие нападения вдруг охватило меня. Вновь вспомнились былые уроки моего товарища. Резко обернувшись, я вонзил кинжал в невидимого противника. Раздавшийся стон, говорил о точности моего удара. Будто не заметив победы, я продолжал вслушиваться во мрак. Тишина…

Князь, не дожидаясь просьбы, помог мне вытащить на свет тело убитого врага. Что и предполагалось — одинаковый костюм как у разбойников, пытавшихся убить нас у реки.

— Возможно, часовой, которого поставили стеречь вход, — предположил я.

— Позвольте узнать, откуда у вас столь удивительное умение драться в темноте? — поинтересовался Долгоруков.

— Школа агента Серова, — ответил я, понимая, что тайные общества молодежи, наверняка, слышали об этом человеке, ставшим грозой вольнодумцев.

— Вы знавали Серова? — удивился князь.

— Не просто знал, мы работали в паре в Третьем отделении, — уточнил я, вглядываясь в удивленное лицо собеседника. — В общем, губили свободу мысли, как могли… Впрочем, вернее сказать, губили свободу дела… — иронично добавил я.

Причина моей насмешки в том, что я весьма подустал от постоянных укоров за дружбу с Серовым, которыми меня осыпают некоторые любители пофилософствовать о свободе. Разумеется, Долгоруков знал о моих взглядах и службе в тайной канцелярии, поэтому новость не стала для него шокирующей.

— Я не фанатик, призирающий любого несогласного с моими убеждениями, — ответил князь, — да и политик из меня никудышный… Признаюсь, агент Серов мне во многом симпатичен, удивительное хладнокровие и мужество, а как он фехтует!

Мое недоверие несколько задело офицера.

— Вы мудры, князь, — похвалил я.

Понимая, что разговор о взглядах нынче неуместен, мы вернулись к нашему делу. Отправив князя за жандармами, я опустился на камень у реки, погрузившись в размышления. Кто эти люди? Откуда они появляются? Как им удается не заблудиться в подземельях? Я вновь повторил волнующие меня вопросы.

Новость о наших с князем приключениях вызвала недоумение у графа Апраксина и подполковника Юрьева.

— Подземные ходы! Невероятно! — воскликнул жандармский офицер. — Вы уверены?

— Тела разбойников пока находятся при госпитале, — иронично указал я на реальность произошедшего, — один из которых напал на нас именно в подземелье!

Апраксин молчал, постукивая пальцами по ручке кресла.

— Откуда, черт возьми, они берутся?! — пробормотал он, наконец. — Чего им надобно?

— Признаюсь, граф, у меня нет никаких догадок, — ответил я.

— Надобно отправить людей для обследования подземелий! — предложил Юрьев.

— Мы окажемся на территории врага, где он гораздо сильнее, — возразил я, — да и природная опасность подземных коридоров пострашнее удара кинжала в спину…

— Вы правы, Вербин, — кратко согласился Апраксин, — даю вам поручение разгадать этот сложнейший ребус… Полагаю, вы уже сами давно взялись за эту задачу, — он уверенно улыбнулся.

Загадка, поистине, не поддавалась скорому решению.

* * *

Сегодня вечером мне пришло письмо от госпожи Федулиной. Она писала, что муж догадывается, кто убил графа, но пока не уверен в своих домыслах и боится очернить невинного человека.

"Прошу вас убедить моего супруга не скрытничать понапрасну, — писала дама, — он подвергает свою жизнь опасности! Я опасаюсь, что он решиться поговорить с убийцей, дабы убедиться в истинности своих догадок. Убийца может понять, что разоблачён, и тогда… я даже боюсь подумать об этом".

Мне хотелось немедленно выехать в имение покойного графа, но Ольга отговорила меня.

— Уже темнеет, — сказала она. — Ты прибудешь к Федулину, когда он уже приготовится ко сну. Слова незваного гостя вряд ли убедят его…

Моя милая женушка оказалась права. Особенно, если принять во внимание педантизм Федулина, подобное качество он желает видеть и в окружающих. Для Федулина непрошенный вечерний визитер — наглец, которого недолжно пускать на порог приличного дома. Завтра же на меня будет жалоба генералу Апраксину.

— А если он уже говорил с убийцей? — я не мог успокоиться. — Его жизнь в опасности!

Пожалуй, ради спасения человеческой жизни, я бы рискнул потерять репутацию, хотя подозревал, что Федулин больше оценит нарушение своего спокойствия, чем избавление от преждевременной кончины.

— Ты сам понимаешь, что твоё присутствие не остановит разоблачённого убийцу, — разумно заметила Ольга. — А сам ты подвергнешь себя напрасной опасности, дорога неблизкая.

Здравый смысл супруги всегда гасил мои геройские порывы.

— Меня беспокоит видение Аликс, — сказал я, — она сказала мне о видении. Федулину грозит опасность!

— Увы, — Ольга вздохнула, — значит, бедняга обречён…

Выходит, вновь придется мучиться от безысходности.

* * *

Утром моя коляска неслась к имению Белосельских. Поднимаясь по ступеням, я едва не сбил с ног встретившего меня лакея, который на спешный вопрос о господине Федулине спокойно ответил, что барин вскоре изволит спуститься к завтраку. Я успокоился, но ненадолго… Аликс может предвидеть смерть человека за несколько дней… Однажды она предсказала кончину одного моего приятеля за неделю до его смерти. Хотя он отличался завидным здоровьем, умер от остановки сердца.

Меня проводили в гостиную, где ждала взволнованная госпожа Федулина.

— Благодарю, что вы приехали! — благодарно улыбнулась она. — Никакие силы небесные не убедят моего мужа.

Она говорила шёпотом, озираясь по сторонам. Несмотря на волнение, дама не утратила своего томного романтического образа. Испуг в ее взоре вновь сменился задумчивостью.

Господин Федулин вошёл в гостиную. Его явно удивил и даже немного раздосадовал мой визит. Человека, привыкшего к четкому распорядку, нежданные визитеры всегда раздражают. Однако он смирился, что на время следствия я стану частым гостем.

— Приглашаю вас позавтракать с нами, — добродушным тоном произнёс он, хотя мое присутствие его явно не радовало.

Отказаться было невозможно. Разумеется, мои уговоры не могли произойти во время завтрака в обществе подозреваемых.

Мы устроились на террасе. Я, скрывая тоску, наблюдал за застывшими лицами моих сотрапезников. Разве что Озеров иногда оживлялся, бросая взоры на томное личико Федулиной, испуганно поглядывающей на своего супруга. Невозмутимый Федулин наслаждался трапезой, не предавая значения Озерову и не чувствуя беспокойства супруги за свою судьбу. Наверняка, Федулин счел беспокойство жены за обычную дамскую истерию, вызванную недавней трагедией.

Озеров держался весьма вызывающе, учитывая присутствие мужа объекта своего внимания. Впрочем, его поведение оказалось заметно только мне. Я отметил, что некогда скромный страдающий юноша держится весьма уверенно, будто бы добился благосклонности той, которая не отвечает на его чувства. Неужто Озеров полагает, что сумеет приворожить романтическую даму. Приворожить? Уж не для этого ли наш друг обзавелся магическими предметами?

Среди гостей, что весьма удивило, оказался Конов. Он старался не замечать свою обидчицу, но его присутствие уже говорило, что обиженный готов забыть все неприятности, если барышня ответит взаимностью.

Лизаньку, похоже, страдания и мысли поклонника не волновали, а его визит вызывал лишь равнодушие. Юная барышня ни разу не взглянула в сторону воздыхателя. Конов замечал безразличие Лизаньки, от чего его губы сжимались, а в глазах светился огонь злости. Возникло весьма справедливое опасение, что следующей жертвой станет барышня Лизанька, печально глядящая вдаль васильковыми глазами.

Вдруг Федулин замер, схватившись рукой за горло. Его супруга вскочила с места, опрокинув стул.

— Что с тобой? — в панике закричала она.

— Трудно дышать, — с трудом прохрипел он.

Я вспомнил слова Аликс. Ей привиделось, будто Федулин задыхался.

Ещё мгновение — и его взор померк, тело безжизненно повисло на стуле. Перепуганная Люси обнимала труп, будто не веря в случившееся. Впервые от задумчивой томности не осталось и следа.

Лизанька взвизгнув, бросилась в сад. За нею весьма обоснованно последовал взволнованный Конов, опасаясь за жизнь возлюбленной. В такие мгновения человек не контролирует свое поведение и может запросто свернуть себе шею. Юноша нагнал барышню у порога террасы, и весьма фривольно схватив за плечи, пытался успокоить.

— Очнитесь! — сурово твердил он.

Мне почудилось, что еще мгновение, и он попытается привести девицу в чувства при помощи пощечин.

Лизанька, тяжело дыша, приходила в сознание.

— Опять, опять, неужто опять? — бормотала она. — Мы прокляты! Мы прокляты!

Она разрыдалась, уронив голову на плечо своего утешителя, лицо которого засияло улыбкой победителя.

Будь Федулин жив, он бы поднял на смех столь суеверную боязнь проклятья. Мне самому стало неловко за мрачную шутку над жертвой. Хотя… вдруг я, подобно Аликс, уловил мнение духа убитого… Наверняка, Федулин сурово взирает на нашу возню, укоряя в безалаберности. Всё верно. Он обругал бы меня за бездействие, Лизаньку за панику, Конова за непристойное поведение, супругу за бесполезное проявление чувств, а Озерова…

Я бросил взгляд на Озерова, он был бледен и испуганно пятился к стене, что-то беззвучно бормоча. Я мог читать по губам и легко понял фразу: "Я не мог этого сделать".

Из журнала Александры Каховской

Утром я встала раньше обычного. Моя прогулка начинается на два часа позднее. Не могу объяснить, какая сила на сей раз заставила отправиться в опасный путь. Мне не давал покоя рассказ Константина о горных подземельях, из которого на него напали враги. Будто кто-то позвал меня. Прихватив свечи, я покинула дом. Удивительно, я будто бы знала куда идти, и совершено не заботили "часовые", которые могли охранять вход в подземные коридоры.

Какая душа поманила? Мне вновь вспомнился горящий амбар. Неужто сельская ворожея просит помощи, внушая мне отправиться в опасный путь? Увы, мне не дано умения сопротивляться воли призраков, и я послушно последовала к пещере.

Предрассветная мгла еще не рассеяла краски ночи, когда я остановилась у реки. Чувство подсказывало мне, стою именно на том месте, где побывали Константин с князем.

Спешившись, я достала свечу. Сирийский клинок был со мною, придавая храбрости. Дабы запомнить дорогу, решила воспользоваться мифическим примером путеводной нити Ариадны*, привязав конец нити к кустарнику у входа в пещеру.

____________________________

*Ариадна — дочь критского царя, которая помогла своему возлюбленному Тезею выбраться из лабиринта, передав ему моток нити, конец которой он привязал у входа. Благодаря мифу появилось нарицательное выражение "путеводная нить Ариадны".

Будто зачарованная шагнула в подземелье. Спустя несколько шагов, темнота окутала меня. Испугано попятившись к выходу, спешно зажгла огонек. Будто невидимая рука сурово подтолкнула меня вперед, и я пошла, сжимая в руках мерцающую свечу. Уходя вглубь темного коридора, почти не испытывала волнения, будто опасность меня не подстерегала. Уверенно шла вперед, останавливаясь лишь для того, чтобы размотать нить. Вода хлюпала под ногами, я чувствовала, что замочила подол платья. Оставалось только надеяться — подземная река не преградит мне дорогу. Никакой призрак не сумеет заставить меня влезть в ледяную горную воду.

В душе теплилась надежда, если попаду в беду, Константин по делу следствия вернется на место нападения и увидит нить.

Вдруг мне почудились чьи-то шаги за спиною. Остановилась. Шаги стихли. Эхо — предположила я и, глубоко вздохнув, продолжила путь.

Тени от свечи казались зловещими соглядатаями, ступающими за мною по пятам. Снова поворот в темноту — слава Богу, навстречу — никого. Вдруг шаги послышались вновь. Кто-то направлялся ко мне навстречу. Я выхватила меч, не понимая, как сумею дать отпор нападавшему, наверняка, более искусному фехтовальщику. Однако клинок, поблескивающий в свете свечи, придавал мне смелости. Будто разумный меч знал, как поразить врага без искусства своего хозяина. Вторая рука сжимала свечу, которая также могла стать неплохим оружием защиты.

Спустя мгновения, показавшиеся вечностью, из темноты пещерного свода ко мне шагнул человек. Его яркий мундир под черным плащом давал понять, что предо мною не слуга таинственного клана охотников на ведьм. Завидев меня, человек остановился. Когда он поднял свой фонарь на высоту лица, чтобы разглядеть таинственную незнакомку подземелья, я узнала князя Долгорукова.

Мы едва не бросились в объятия друг другу. У каждого из нас хватило благоразумия не расспрашивать о причине столь необычной подземной прогулки. Нетрудно догадаться, что нас поманило следствие Константина. Разве что я, в отличие от князя, отправилась в путь не по своей воле.

Офицер рассказал сам:

— Я следил за братом Генрихом, который под утро отправился в горы, где весьма ловко нырнул в одну из пещер, явно не впервые! Разумеется, я подозревал заранее подобный поворот, и прихватил с собою фонарь… Но негодник вскорости скрылся от меня…

Долгоруков с досадой едва не чертыхнулся.

— Меня будто кто-то ведет по подземным коридорам, — поделилась с князем своими чувствами.

— Ваше предчувствие поможет нам! — произнес князь уверенно, отметив одобрительным взглядом мою "нить Ариадны", которую прикрепила к поясу, когда доставала меч.

— Мне страшно, — призналась я, — будто ночной кошмар стал явью! Неужто есть люди, которым нравится странствовать по подземельям…

Я поморщилась, припоминая статью в одной из газет, в которой рассказывалось об английском путешественнике, занятом исследованием альпийских пещер.

Мой спутник приложил палец к губам, прося о тишине. Он прав, не стоит забывать о безопасности. Незаметность — наше спасение.

Самое страшное для меня — не знать, куда приведет призрак, а вдруг это всего лишь плод воображения?

Князь отмечал дорогу знаками на стенах, внимательно следя за оставшемся маслом в фонаре.

— Еще час и пора возвращаться, — шепнул он сокрушенно, — иначе масла не хватит на дорогу назад.

У меня еще оставалась только одна свеча, не считая огарка, зажженного в начале пути.

Увы, избежать нежелательной встречи нам не удалось. Они выскочили из темноты подобно теням. Князь шагнул вперед, пытаясь заслонить меня, но за моею спиной возникло еще двое нападавших.

В эти мгновения клинок, ждавший своего часа, проявил себя. Оружие будто руководило мною. Когда смертоносная сталь злодея, блеснула пред глазами. Меч поднял мою руку вверх, я на мгновение испугалась, что не хватит физической силы перехватить саблю, но клинок, наклонившись, легко отвел удар в сторону. Оружие врага просвистело мимо моего лица, и я даже не ощутила тяжести в руке. Дамасский клинок нанес ответный удар. Он поразил столь стремительно, что мои противники не успели понять внезапной атаки.

Тяжело дыша, я взирала на тела с перерезанными шеями, ощущая лишь безразличие.

Долгоруков, расправившись со своими врагами, бросился мне на выручку и замер, увидев поверженных мною подземных разбойников.

— Мой меч, я говорила вам, как чувствую его силу, — прозвучало сбивчивое пояснение, — не надо восхищений, в победе нет моей заслуги.

Вытерев клинок платком, я поцеловала его в благодарность за спасение. Сталь засияла в тусклом свете фонаря.

По коридору разнеслись крики. Понимая, что численность врага непредсказуема, мы бросились бежать вдоль узкого коридора. Будучи барышней изнеженной, бегаю я медленно, но под страхом жестокой расправы не отставала от быстрого князя, ловко перепрыгивая через камни, которыми оказался усеян наш путь. На мгновение мы замешкались перед развилкой, но неведомый проводник будто силой толкнул меня на одну из дорог.

— Сюда! — сказала я князю, бросаясь вперед.

Едва не споткнувшись на повороте, мы скрылись из виду разбойников на несколько мгновений. Сообразительный князь погасил фонарь. Меня едва не охватил истерический хохот, когда представила, как преследователи пытаются отыскать нас в темных коридорах. Не теряя времени, мы двинулись по стенам на ощупь. К сожалению, из-за погони пришлось бросить нить, ведущую к выходу. Набегу князь, разумеется, не сумел поставить метки пути. Неизвестно сколько мы петляли в темных коридорах, скрываясь от злодеев.

Оставалась надежда на подсказку неведомого проводника.

Наконец, мы опустились на землю отдышаться. Огонь зажечь не решились, опасаясь, что преследователи могут находится слишком близко, и свет привлечет их. Желая сесть поудобнее, я вдруг потеряла равновесия и упала в объятия князя. Долгоруков обнял меня, будто пытаясь защитить. Его ласковые руки дарили чувство умиротворения. Я прижалась к нему, положив голову на плечо. В столь опасной ситуации невозможно думать о правилах этикета. Каждый шаг мог стать последним…

 

Глава 6

Вовек из горных сфер

Из журнала Константина Вербина

Сегодня утром я отправился на вчерашнее место нападения. Со мною нехотя плелся жандармский офицер Юрьев. Когда мы подошли ко входу в подземелье, я заметил нить, привязанную к кусту, уходящую вглубь пещеры.

— Значит, наши подземные друзья ориентируются при помощи нити Ариадны! — насмешливо высказал подполковник свою догадку.

Если мне свойственна манера многое усложнять, то мой друг Юрьев, напротив, желает найти всему более простое объяснение.

— Этой нити вчера не было, — возразил я уверенно.

Офицер сначала явно решил поспорить, но, понимая, что от моего взгляда редко укрываются очевидные детали, сдержался.

Мелькнула единственная догадка — князь решился последовать за братом Генрихом в подземелье. А вдруг, не только он осмелился на рискованный шаг… Вспомнилось, что Аликс сегодня задержалась на прогулке, я выехал из дому рано и не дождался ее возращения.

Вновь мне пришлось принимать незамедлительное судьбоносное решение.

— Придется отправиться в подземелье, — высказал я Юрьеву свои намерения.

— Прямо сейчас? — с недоумением поинтересовался он.

— Думаю, разумным будет вернуться домой, захватить фонарь и веревки, — рассуждал я, надеясь, что застану Аликс дома.

— Вам дать подмогу? — спросил офицер.

— Не стоит, — решил я, поразмыслив, — меня может спасти только незаметность, перевес по численности в любом случае окажется на стороне нашего тайного противника.

Дома меня встретила взволнованная Ольга, даже по взору она поняла, что я замыслил пуститься в очередное приключение.

— Ты хочешь отправиться за Аликс? — спросила супруга уверенно.

— Да, — признался я, — думаю, и за князем Долгоруковым тоже…

— Где они? — Ольга не могла сдержать волнение.

— В подземелье, — ответил я, — князь, возможно, следил за братом Генрихом… но Аликс? Неужто призраки заманили?

Ни одна догадка не приходила на ум.

— Призраки, — вздохнула Ольга, — ох уж эти призраки… Значит, ты собираешься на прогулку по пещерам?

Супруга пристально смотрела на меня своим очаровательным лукавым взглядом.

— Хочешь сказать, что собираешься увязаться за мною? — произнес я устало.

Спорить с Ольгой бесполезно, даже под страхом смерти она составит мне компанию. Если ей отказать, проказница пойдет тайно, я прекрасно успел изучить неугомонный нрав возлюбленной жены.

— Вспомни, в горах я неплохо проявила себя, — напомнила Ольга.

С этими словами не поспоришь, моя супруга стреляла в абреков очень метко.

После непродолжительных сборов мы пустились в дорогу.

Когда мы с Ольгой направлялись к подземелью, нам встретился брат Генрих, не знаю, какой чёрт принес его к нам навстречу. Не предполагал, что господин пастор вообще умеет ездить верхом.

— Вы отправляетесь на дальнюю прогулку? — поинтересовался он, указав взором на сумку, висевшую сбоку седла моей лошади.

— Да, желаем насладиться горной природой, — ответил я, пытаясь придать своему тону беззаботное добродушие.

— Позвольте узнать о вашей милой барышне Аликс? — настойчиво спросил Генрих, пристально глядя мне в глаза.

Хм… Любопытство, вызывающее беспокойство.

— Аликс гостит у наших приятелей, соседских помещиков, — ответил я спокойно, надеясь, что настырный проповедник не заподозрит о наших планах. Ежели исчезновение Аликс, его рук дело — пускай думает, будто мы еще не хватились Александры.

Брат Генрих, пожелав нам приятного дня и приветливо улыбнувшись, понесся по предгорной равнине, весьма резво для человека религиозного.

— Любопытно, а Генрих хотя бы раз был с женщиной? — неожиданно заинтересовалась Ольга.

Меня этот вопрос совершенно не интересовал, поэтому решил оставить слова супруги без ответа.

— Неужто он взаправду видит во всех женщинах ведьм и оплот греха, хотя на ужинах в ресторации рассыпался в комплиментах? — рассуждала она.

— Моя милая Ольга, — сурово прервал я ее размышления, — взаимоотношения господина Генриха с женщинами меня сейчас волнуют меньше всего!

Супруга обиженно надула губки, но мою правоту признала. Сейчас меня занимала мысль, как найти Аликс и князя в подземелье. Оставалась надежда на нить Ариадны.

Легко отыскав злополучную пещеру, мы приготовились к прогулке. У входа нас ждали двое жандармов, оставленных охранять вход, защита небольшая, но нельзя пренебрегать любыми мелочами.

Наконец, мы шагнули в темноту. Фонарь в моей руке тускло освещал дорогу. Обычно бойкая в странствии Ольга жалась ко мне, испуганно озираясь по сторонам.

— Нить Ариадны, ведущая в царство Аида*, - прошептала она, но предложение вернуться назад пока не поздно, отвергла. — Я тебя не брошу! — твердо решила супруга.

________________________

*Аид (греч.) — владыка подземного царства, где согласно древнегреческой мифологии располагался загробный мир.

В свете фонаря на илистой дорожке отчетливо проступали следы маленьких ножек Аликс. Потом к ним присоединились следы мужских сапог. Неужто она встретила князя в подземелье? Похоже, так и есть. Вскорости печальные предположения подтвердились, мы обнаружили брошенный моток нити.

Я осмотрел множество следов, устремляющихся вдоль подземного коридора. Ольга молча наблюдала за мною. Оставалось лишь ступать по следам. Отгоняя мрачные мысли, мы брели по подземелью.

След вывел нас к развилке. Куда они направились? Я осмотрел следы, ведущие в одну сторону. Среди них не было маленьких туфелек. Другая дорога преподнесла сюрприз. На полу каменистого коридора расположенного наклонно вверх не было ила, и отпечатки ног Аликс и князя вскорости затерялись.

— Им удалось уйти от погони, — поделился я размышлениями. — Они выбрали верный путь. Взгляни, на этом пути струйка подземной воды смывает ил, поэтому враги не сумели последовать за ними…

— Но как на бегу они догадались, что лучше скрыться этой дорогой, не оставляя следов? — недоумевала Ольга. — Неужто призраки указали им путь?

Новость оказалась весьма радостной, дарящей надежду. Однако оставалось непонятным, как нам отыскать наших путников в лабиринтах?

— Вся надежда на призраков, — печально произнесла Ольга будто в ответ на мои мысли.

Мы побрели по подземному коридору. Весьма беспокоил факт, что брат Генрих мог предугадать наши намерения, и, если это его люди бегают по кавказским подземельям, следует опасаться внезапного нападения.

Из журнала Александры Каховской

Не могу знать, сколько времени просидели в темноте, казалось, долгие часы. Вздохнув, мы пришли к печальному выводу, что пора двигаться дальше.

— Думаю, будет разумным вернуться на то место, где встретили врагов, поскольку там у нас остались путевые метки, — предложил князь. — Полагаю, что они решат, что мы не рискнем вернуться назад…

Идея была вполне верной, но как ее осуществить?

— Вы помните дорогу? — спросила я, не надеясь на утвердительный ответ.

— У меня были попытки запомнить число поворотов и их направления "налево-направо", — несколько смущенно ответил Долгоруков, — надеюсь, память не подвела.

Оставалось уповать на внимательность спутника. Мы двинулись по темным коридорам. Иногда, князь включал фонарь, чтобы увидеть нужный поворот.

— Сначала налево, потом направо, — вспоминал он.

Вдруг чьи-то руки схватили меня. Крикнуть не успела, мне крепко зажали рот тряпкой пропитанной зловонной жидкостью, от которой я едва не задохнулась. В голове мелькала испуганная догадка, что князь нескоро схватиться моего отсутствия.

Мысли путались, тряпка пропитана дурманящим зельем? Я не заснула, только обрела ощущение странного безволья, не имея возможности сопротивляться, послушно перебирая ногами в такт шагам врага. Меня волокли в пустоту, не знаю, как мой похититель ориентировался в темноте. Наконец, вдали замелькали огни, которые вызвали чувство искренней радости, поскольку неопределенность дарила мне больший ужас, чем открытый взгляд злодея.

— Поймал ведьму, — произнес похититель.

Признаюсь, что не испытывала никаких чувств, даже мысли не повиновались.

— Эта ведьма непростая, — ответили ему, — ее родня шум поднимет до Государя Императора!

— Ради благого дела нам не страшен гнев земных царей, — отозвался другой.

Услышанный разговор не вызвал переживаний. Возможно, для того они применили дурманящее зелье, дабы избежать внезапного "колдовства".

— Я не ведьма, — прозвучал мой усталый шепот, вызвавший хохот.

Вдруг мне приснился кошмар, и я оказалась в средневековье? Именно так, наверно, глумилась толпа над несчастными девушками, попавшими по лживому доносу в лапы жестокого правосудия инквизиции.

Меня выволокли из пещеры. После холодной темноты приятно ощутить на лице тёплые солнечные лучи.

— А она на солнце не превратиться в пепел? — поинтересовался кто-то.

Похоже, он решил, что я вампир, чем вызвал у меня приступ истерического хохота, весьма напугавший бравых провожатых.

— Она бесноватая! — зашептались похитители.

Кто вы такие? Что за безумцы? Мысли метались. Хотелось кричать, но голос не повиновался. Пошатнувшись, я потеряла сознание.

Из журнала Константина Вербина

Прогулка в подземелье долго не приносила никаких плодов. Мы обошли несколько мрачных коридоров, Ольга с большим трудом скрывала волнение, стены пещер не вызывали приятного расположения духа. Вдруг вдали забрезжил свет фонаря. Огонек одиноко сиял сквозь темноту, оставляя надежду, что наш встречный один без роты головорезов. Каково оказалось наше удивление, когда к нам навстречу шагнул брат Генрих собственной персоной.

— Где Аликс? — сурово спросила Ольга, выхватив кинжал.

Генрих невозмутимо поднял ладонь вверх, жестом прося нас остановиться.

— Давно наблюдаю за вами, — произнес он, — признаюсь, вы весьма недурно читали следы своей родственницы и ее храброго спутника…

— Благодарю, — ответ на похвалу прозвучал сухо, — как вы понимаете, нам бы очень хотелось узнать о местонахождении барышни Аликс.

Я взял Ольгу за руку, понимая, что она готова разорвать проповедника.

— У меня есть предположение, — ответил Генрих, — недалеко от этих тоннелей находится одна из хижин, которые "инквизиторы" сделали местом заточения ведьм… Возможно, ваша сестренка находится там…

— Кто вы такой? — задала бойкая Ольга весьма дельный вопрос. — Выходит, что не охотник на ведьм?

Генрих едва сдержал смех.

— Вы сочли меня "инквизитором"? Право, сударыня, ваша догадка с точностью до наоборот! — произнес он, не скрывая некоего торжества. — Дабы не вызывать подозрений охотников на ведьм, я весьма успешно старался намекнуть окружающим, что являюсь представителем религиозного общества фанатичных взглядов. Однако мне не очень удалось прослыть женоненавистником среди прекрасных русских барышень. Мы не убиваем ведьм, а, наоборот, спасает их от рук несчастных безумцев!

— Несчастных? — сурово переспросила Ольга.

— Разве счастливый человек станет похищать красивых девушек, дабы убить? — весьма верно заметил проповедник.

— Позвольте узнать, почему общество ведьманенавистников направилось на Кислые Воды? — поинтересовался я. — Неужто наш край прославился ведьмами?

— Да, верно, — ответил Генрих, — газетчикам нравится сочинять забавные истории, действие которых происходит вдали от столицы.

— Выходит, вы не уговаривали одного из петербургских господ убить компаньонку супруги? — оживленно поинтересовалась Ольга.

— Напротив, я пытался вразумить его… и промедлил, — Генрих сокрушенно вздохнул, коря себя за нерасторопность, которая привела к гибели девушки, однако его голос звучал ровно, как у врача, похоронившего очередного тяжело больного.

Получается, что я поддался глупым слухам. Значит, наш приятель принадлежит к обществу защитников ведьм, оригинально!

— Наше общество существует со времен охоты на ведьм, — уловил проповедник наше любопытство, — в те времена выискалось немало мудрецов, понимающих, что несчастных девиц казнят по лживому обвинению, и что болтовня про ведьм — жестокие сказки, дабы держать чернь в страхе и послушании. Разумеется, многие из нашего общества попадались в лапы инквизиторов и погибали на кострах как еретики! Замечу не шутя, среди нас был сам великий просветитель Джордано Бруно, правда, казнили его по политическим причинам… Но он спас одну очаровательную особу, которую полюбил… Она не пережила его гибели, говорили, будто спустя сорок дней, она умерла, и свидетели видели, как его душа увлекала за собою ее душу.

Генрих прикрыл глаза, упиваясь собственными рассказом, весьма походящим на местечковую байку. Подобные особенности тайных орденов всегда вызывали мое раздражение. Чего только не присочинят, разве что потомками Христа себя не называют, уж подобного святотатства даже я бы не вынес.

Хотя про то, что Джордано Бруно был казнен именно как политик, а не как учёный доводилось слышать от любителей изучать исторические факты. Радовало, что в этой истории есть хоть пара слов правды.

Я уже приготовился выслушать красочное повествование Генриха о его родстве с казненным итальянцем, но защитник оказался достаточно умен для подобных утверждений.

— Вы не верите в существование ведьм? — Ольга от удивления захлопала глазами, не веря сказанному.

— Весьма глупо поверить в то, что просвещенные люди считали выдумкой еще в мракобесную эпоху, — заметил он.

— Верно, наша Аликс не ведьма, — произнес я уверенно. — Она…

— Разумеется, не стоит подозревать в колдовстве барышню с богатой фантазией, — кивнул Генрих.

— Фантазией? — переспросила моя супруга.

Я вновь взял ее за руку, пытаясь избежать бесполезного спора, мы и так много времени потратили на болтовню.

— Да, фантазией, — повторил защитник ведьм. — Вообще, если барышня оригинальна, это уже вызывает всеобщее недовольство и подозрение в сговоре с чертями. Предлагаю тронуться в путь…

Не дожидаясь ответа, он побрел вдоль коридора.

Разумеется, меня волновали намерения нашего нового приятеля, вдруг он ведет нас в ловушку, но иного выбора не было, бесцельно блуждать по подземельям куда опаснее и бесполезнее для дела.

— Откуда вы столь прекрасно изучили подземелье? — поинтересовался я.

— Мои осведомители следили за "инквизиторами", — ответил Генрих, — мы не носим отличительных мундиров, поэтому легко слились с водяным обществом.

— Любопытно, как "инквизиторы" освоили подземные дороги? — спросила Ольга.

— Выведали у горцев, — ответил Генрих, — Вербин, вы сами знаете, что черкесы весьма успешно изучили горные коридоры… За щедрую награду любой вызовется стать подземным проводником, а за время нескольких прогулок можно оставить знаки…

Генрих остановился у развилки, осветив фонарем подножие подземной арки.

— Взгляните, вот тут слева красный камешек, значит, налево, — указал он, — "инквизиторы" помечают путь красными камнями…

Из журнала Александры Каховской

Очнулась я на охапке хвороста, брошенной на земляной пол узкой комнатушки. Головная боль пронзала все тело. Сесть удалось с огромным трудом. Очень хотелось пить. Враги оказались гуманны, оставив кувшин с водою. Где я? Что происходит?

Чья-то рука легла мне на плечо, леденящий страх сжал сердце, но закричать не было силы.

— Не бойтесь, Аликс, — прозвучал шепот знакомого голоса.

— Князь! — прошептала я.

Радость от встречи переполняла меня, не будь слабости, то бросилась бы на шею своему спасителю, презрев все правила этикета.

— Да, я шел за вашими похитителями на шум по коридорам, — ответил он, — потом они отнесли вас в свое пристанище, которое, на счастье, оказалось недалеко, и злодеи были пешими…

— Они не стерегли меня? — изумилась я.

— Нет, — удивленно ответил князь, — не составило труда проникнуть к вам через окно…

С большим трудом я попыталась встать на ноги и, пошатнувшись от сильного головокружения, снова опустилась на пол. Ужас охватил меня, когда поняла, что у "инквизиторов" нет причины охранять пленницу, поскольку она не сможет ступить ни шагу. Злодеи даже не отняли меч.

Князь, не давая мне погрузиться в печальные размышления, протянул руку, помогая подняться вновь.

— Будьте спокойны, — произнес он ровно, — у меня вполне хватит силы донести вас…

От подобного предложения стало неловко, я уверенно попыталась подняться сама. Опираясь на плечо своего спасителя, ничего не видя перед собой из-за темной пены, окутавшей глаза, медленно перебирала ногами. Вечерний холодок немного вернул к жизни, и перед взором появились очертания окружающих предметов.

Уходя, я обернулась, увидев силуэт сложенной из камней избы, наверняка, ставшей местом ожидания казни для многих несчастных девушек.

Долгоруков рассуждал будто в ответ на мои мысли.

— Эх, найти бы, где их логово! — бормотал он, помогая мне перешагивать через горные булыжники.

Вдруг из темноты к нам вышел человек, горская одежда и косматая шапка которого указывали на непринадлежность к клану охотников на ведьм. Однако нежданный встречный на вечерней горной дороге не сулил ничего доброго. Князь выхватил саблю, готовясь защитить меня.

— Мне не нужна ни твоя жизнь, ни жизнь твоей женщины! — произнес горец. — Я Байсар, жаждущий крови злодеев, убивающих женщин и дев. Недалеко пещера, ставшая моим пристанищем, там вы отдохнете, а я поведаю вам о своей печали… Не бойтесь, я один…

Усталость оказалась настолько сильной, что победила всяческое благоразумие, и мы отправились за нашим новым знакомым. Байсар не солгал, в пещере никого не было.

— Значит, тебе тоже досадили охотники на ведьм? — хохотнул князь, опускаясь на каменистый пол. — Неужто они напали на твой аул?

Тон был шутлив от пережитого напряжения, но Долгоруков спрашивал серьезно.

— Они похитили мою невесту Лейлу, — ответил Байсар, — я прознал, что они убивают женщин, сжигая их тела!

— Они убили твою невесту? — спросила я.

— Не знаю, — ответил Байсар, — они украли ее…

— Не понимаю, — задумался Долгоруков, — неужто злодеи настолько обезумели, что ищут ведьм среди черкешенок, среди которых нет никакой тяги к колдовству? А ты уверен, что они похитили Лейлу? Вдруг тут вина твоего соперника?

— Нет-нет, — замотал головою горец, — Я знаю всех кто, желал взять Лейлу в жены…

— Постой, расскажи о своей невесте? — попросил князь. — Почему злодеи приняли ее за колдунью?

Вопрос оказался весьма верным.

— Не знаю, — ответил Байсар, — однажды в наш аул пришел путник в странной одежде. Увидев Лейлу, он захотел узнать, кто ее жених… Потом он позвал меня и сказал: "берегись этой девицы, у нее глаза дочери Шайтана".

— Почему ты не убил его? — удивился Долгоруков.

— С гостем был кунак, уважаемый нами человек, поэтому я не посмел причинить ему вреда, — рука Байсара сжала рукоять кинжала. — На следующий день после ухода гостя Лейла пропала… Один из стариков соседнего аула рассказал мне историю, услышанную от одного из странников, о злодеях, которые видят в женщинах детей шайтана, и убивают их.

Воцарилось молчание.

— Значит, ты желаешь, чтобы мы помогли тебе выследить похитителей? — спросил князь.

— Да, я видел, как ты спасал свою женщину, и слышал, что желаешь отыскать их логово, — ответил Байсар, — мы оба жаждем отомстить… Одному трудно справится. Их слишком много.

Долгоруков задумался.

— Буду рад помочь тебе, — произнес он, — сейчас мы возвращаемся в Кисловодск, завтра вечером я встречусь с тобою, и решим как действовать!

Байсар перевел взор на меня.

— Верно, надо проводить твою женщину домой, — согласился он.

Горец счел меня супругою князя, но Долгоруков пока не посмел разубедить его.

— Мой спутник не супруг мне, — поправила я, видя смущение офицера.

— После спасения брат с радостью отдаст тебя за храброго героя! — уверенно произнес Байсар, чем вызвал волнение князя. — Муж должен уметь защитить жену!

Выходит, горец знает про Константина Вербина, раз заговорил именно про брата.

Немного передохнув, мы тронулись в путь назад. Только теперь я вспомнила про Константина с Ольгой. Пропав на целый день, я заставила их побеспокоиться. Увы, находясь под властью призрака, я не думала о близких. Но что хотела сказать умершая, отправив меня в опасное путешествие? О том, что в плену злодеев находится горская девушка? И, возможно, не только она одна… Наверняка, у охотников на ведьм есть еще тюрьмы в лесах и горах.

Из журнала Константина Вербина

Вскорости к нашей радости мы выбрались из подземелья, сумерки уже начали опускаться на горы. Генрих, весьма ловко прыгая по горным камням, увлекал нас за собою. Преодолев небольшой подъем, оказались у темной хижины, сложенной из камней.

— Они не стерегут жертв, предпочитая одурманивающую микстуру, после которой тяжело подняться на ноги, слишком сильно головокружение, — пояснил он, — держу пари, они могли привести Александру только сюда, иное место слишком далеко…

Я спешно отворил грубо сколоченную дверь. Свет наших фонарей ворвался внутрь, найдя лишь пустоту.

— Вы уверены, что Аликс похитили? — спросил я.

— Да, я сам видел, как они вели барышню к хижине, — уверенно произнес Генрих.

Задумчиво я обошел комнатушку. На полу лежал белый платок, ярко выделяясь на черном земляном полу. На сей раз пришлось отдать должное моде на вензеля, вышитые на платках.

— Платок Аликс! — воскликнул я.

Ольга не сумела сдержать крик радости.

— Она сбежала! — воскликнула моя супруга. — Но как?

— Не стоит недооценивать князя Долгорукова, — предположил я.

Брат Генрих стоял в стороне, задумчиво облокотившись о каменную стену.

— Неужто ваш друг сумел проследить за "инквизиторами", — изумился он, — но иного объяснения не найти… Они не убивают сразу… Сначала нужен суд, а потом приговор…

— Странно, а как же казачка-ворожея? — спросил я. — Ее подожгли в амбаре без похищения…

— Деревенские не сказали вам, что накануне девица пропала, — возразил Генрих, — она частенько исчезала из дому, что дядюшка уже привык к таким отлучкам и перестал тревожиться… Потом ее тело нашли в амбаре… Увы, мы не успеваем спасти каждую…

Генрих говорил с горечью, но весьма спокойно. Жизнь притупила в нем чувство боли от смерти каждой не спасенной.

— Надобно порасспросить казаков, — задумался я.

— Что ж, отныне вам следует получше присматривать за Аликс, — улыбнулся защитник, — а мне пора возвращаться. Завтра наведаюсь в иное местечко ловцов ведьм, пошел слух, что они похитили девушку-горянку.

— Горцев можно обвинить в чем угодно, но не в магии! — воскликнул я.

— Попробуйте потолковать об этом с безумцами, — развел руками Генрих.

— Простите, можно узнать, а вам удалось кого-то спасти на Кавказе? — полюбопытствовала Ольга.

— Двух девиц в Пятигорске и трех Ставрополе, — ответил Генрих, — бедняжки даже не подозревали о своих "ведьминских" талантах, — усмехнулся он, — весьма милые барышни, разве что склонные к мистицизму… Любили играть в медиумов с тарелочками, за что едва не поплатились… После случившегося, надеюсь, станут мудрее… Наши люди охраняют барышень, и "инквизиторы" пока решили повременить и не повторяют своих нападений на этих милых особ.

Возможно, наоборот, барышни уверятся в своих талантах — мрачно предположил я. Надо бы поскорее отыскать главу клана, который правит охотой на ведьм, пока не случилось новой беды.

Мои размышления прервали шум и крики, доносившиеся издалека. В узком окне мы увидели людей с факелами, приближающихся к нам. Оставаться в хижине — предоставить безумцам возможность сжечь нас заживо. Мы бросились вверх в горы, надеясь, что сумерки укроют нас. Когда нас заметили, нам уже удалось занять позицию для боя, оказавшись будто в осажденной крепости. Осаждавших было шестеро, они весьма резво поднимались к нам, выкрикивая проклятия вперемешку со срамными словами. Столь непристойных фраз, доносившихся из уст благочестивых "инквизиторов", не доводилось слышать даже от пьяных казаков. Пляшущий свет факелов ёще сильнее искажал лица, и без того изуродованные злобой. Господам не помешала бы ледяная ванна в сумасшедшем доме.

Прозвучал первый выстрел нашего врага…

 

Глава 7

Как сумрак и покой по вечерам

Из журнала Константина Вербина

Брат Генрих метко выстрелил в самого ловкого из осаждавших, который резво карабкался к нам, оставив своих товарищей далеко позади. На пороге смерти лицо врага еще сильнее исказилось от боли злобы, губы беззвучно прошептали проклятия. Я заметил, как вздрогнула Ольга, безумцы сумели на мгновение вызвать страх моей супруги, чего не удавалось даже свирепым абрекам.

Мой выстрел не заставил себя ждать, поразив охотника на ведьм прямо в лоб. Я хорошо видел свои "мишени" благодаря факелам в руках инквизиторов. Ольга, спустив курок дрогнувшей рукою, ранила одного из них в плечо. Помешанный, казалось, не почувствовав боли, продолжал приближаться, прытко взбираясь по камням.

Оставалась надежда на победу в рукопашной схватке. Признаюсь, я прекрасно изучил боевую манеру горцев и обладаю некоторой возможностью предугадать их движения, но не могу предположить, чего ожидать от опасного сумасшедшего. Абрек всегда готов отступить, понимая, когда исход поединка возможен не в его пользу, а безумец продолжит сражаться, пока не упадет замертво.

— Не надейтесь понять их тактику, — мрачно усмехнулся Генрих, будто прочитав мои мысли. — Они не искусные воины, но весьма непредсказуемы!

Мы приготовились принять бой. Ольга, сделала шаг вперед вместе с нами, выхватив легкую саблю. Зря надеялась, что я готов подпустить к ней врага. За нашей спиною раздался пронзительный свист. Доли мгновения оказалось достаточно, дабы понять — нас окружили. "Инквизиторы" забрались с другого подножия скалы и теперь спускались к нам сверху. К счастью горный уступ, подобный навесу, защитил нас от града булыжников, посыпавшихся сверху. Господа охотники на ведьм решили последовать древней традиции "побить камнями".

Брат Генрих вскарабкался вверх по скале, дабы встретить внезапных врагов, предоставив "осаждавших" на мое скромное "попечение".

Мой клинок перерезал горло очередному смельчаку. Другой "инквизитор" получил вертикальный удар от Ольги, рискнувшей выйти из-под моей защиты. Впервые мне стало совестно, что я недооценивал уроки салонного фехтования моей супруги. Поскольку мои глаза слабо видят в сумерках, стоило больших трудов вовремя увернуться от камня, который метнул "осаждавший", и он сумел задеть мою руку. Ольга, безрассудно шагнувшая к краю скальной площадки, замахнулась, дабы поразить врага, но злодей, резко прыгнув вперед, сбил ее с ног. Его руки вцепились в тонкую шейку Ольги. Я не привык наносить удары в спину, но иного выбора не было. Впервые в глазах моей супруги промелькнул искренний страх за свою жизнь. Даже мертвый, безумец не отпускал горло своей жертвы, и мне пришлось самому разжать его пальцы. Ольга сидела облокотилась спиною о каменную стену и тяжело дыша поглаживала шею.

Я поспешил наверх на помощь Генриху, весьма ловко отбивавшемуся в окружении. Подобному искусству фехтования позавидовал бы бывалый вояка. Предательский сумрак поубавил моей прыти, приходилось двигаться почти на ощупь. Схватка намечалась жаркой. Еще несколько минут — местность окутает ночная темнота, и вновь придется прибегнуть к урокам боя в темноте. Неизвестно, насколько мои умения окажутся полезны в сражении с фанатиками, готовыми вцепиться в горло. Вдруг средь вечерних сумерек прозвучали выстрелы. Поначалу я увидел силуэт горца, потом появился человек в мундире, коим оказался князь Долгоруков. Подмога пришла весьма кстати… Спустя несколько минут враги оказались повержены.

— Мы услышали выстрелы, доносившиеся со стороны хижины инквизиторов, — сказал мне князь после боя, не забыв представить своего нового приятеля.

— Пожалуй, следует вернуться домой, — вздохнула моя супруга, — там и поделимся нашими приключениями, — она одарила Аликс суровым взором. — На моей шейке останутся синяки! — укоризненно заметила Ольга сестренке.

Стоило больших трудов сдержать смех, наша доблестная амазонка злилась на Александру не из-за опасности, которой мы подвергли себя, и не из-за пережитых волнений, вызванных опасениями за ее судьбу, Ольгу беспокоил лишь временный урон своей прекрасной внешности.

— Неподалеку "инквизиторы" оставили лошадей, — обрадовал нас Долгоруков, спускаясь со скалы.

— Благодарю за великолепную новость! — воскликнула Ольга, опираясь на мою руку.

Мы приготовились последовать вслед за князем.

— Зажгите фонарь, — заметил мне брат Генрих, — иначе свернете себе шею верхом в темноте.

— Великолепно! — удивиться не пришлось, — вы узнали, что я слепну в темноте! Кто вам сказал?

— Ваши движения в бою выдали вас, так дерется мой слепой приятель, — в голосе Генриха прозвучало искреннее уважение. — Давайте поспешим, проведу вас короткой дорогой…

— А где Байсар? — вспомнила Аликс, оглядевшись по сторонам.

Наш друг-горец исчез так же внезапно, как появился.

— Мы с ним позже встретимся, — пообещал князь.

— Шайтан с вашим абреком, — захныкала Ольга, — поехали скорее, пока не явились приятели "инквизиторов", одержимые местью!

Ведомые князем, мы быстро отыскали коней. Начался столь желанный путь домой. Мой фонарь освещал личико Ольги, которая, пожалуй единственный раз на моей памяти, размышляла — не всыпать ли своей сестренке.

Однако, добравшись до желанного пристанища, приняв ванну с лепестками, и забравшись в гостиной на диван с чашкой изумительного чая, моя супруга решила сменить гнев на милость. Аликс, убедившись, что ее не ждет наказание, попросила позволения отправиться спать.

— Доброй ночи, — произнесла она, не поднимая взора.

— Ночи? Вернее, добрый утро! — рассмеялась Ольга, указав на окно, за которым уже занимался рассвет.

Александра радостно улыбнулась шутке, убедившей, что сестра на нее не сердится.

Вздохнув, Ольга взяла со столика зеркало.

— Верно, останутся синяки! — всхлипнула она, тяжко вздохнув. — Прикрыть бархоткой? Как старомодно!

— Нередко мода рождается из старомодного, — ответил я, сам поразившись своей философии.

Супруга взглянула на меня высоко подняв брови.

— Не полагала, что ты столь верно понимаешь моду! — воскликнула она. — Теперь все дамы на Кислых Водах, следуя моему примеру, наденут бархатки! — довольно произнесла Ольга, сладко потягиваясь.

Из журнала Александры Каховской

Сегодня мне приснился весьма необычный сон. Знаю, виною всему призрак ворожеи. Вновь почувствовала себя в ее теле, но на сей раз сцена убийства не преследовала меня.

В раннее утро до пения петухов я пришла к заводи у села. Опустившись на траву, залюбовалась своим милым отражением — лицо округлое простоватое, но весьма миловидное. А какие глаза! Столь пронзительные, зеленые, верно, мистические. Шикарные длинные золотистые волосы распущены, бережно заплетаю их в косу, глядя в воду-зеркало, улыбаюсь себе. Поднявшись на ноги, потягиваюсь, выпрямившись в великолепный рост, на мне льняная рубаха, не скрывающая изгибов тела, с пышными формами, но тонкой талией и стройными ножками. Как всякая молодая особа не могу налюбоваться на себя. Босые стопы утопают в мягкой зелени будто в пушистом ковре. Первые лучи солнца окутывают меня, каждый день я так встречаю рассвет.

— Аннушка, — раздается ласковый мужской голос.

Рассмеявшись, оборачиваюсь и… просыпаюсь…

Ворожея знала его и не испугалась, даже не смутилась будучи полураздетой. Верно, у нее был возлюбленный, чего тут гадать.

Я села на постели, на мгновение меня охватила невольная зависть, что не обладаю столь статным ростом и соблазнительными формами, но тут же стало совестно за подобные мысли, ведь девушка так доверилась мне.

Когда я вышла в гостиную, Константин и Ольга уже давно наслаждались кофе. По моему взору сестра легко догадалась об очередном мистическом сновидении.

— Что тебе приснилось? — весело поинтересовалась она, скрывая беспокойство.

Сон вспомнился весьма легко, будто недавнее событие наяву.

— А ведь красавицу-девицу могла убить и завистливая женщина! — уверенно предположил Константин, выслушав мой пересказ сновидения.

— Приревновав к своему жениху или мужу, — согласилась Ольга, — ревнивые дамы готовы пойти на любое преступление дабы отомстить сопернице…

— Не стоит исключать и самого ухажера, — заметил Константин, — возможно, он опасался, что случай будет предан огласке…

Ольга печально вздохнула.

— Жаль бедняжку, — произнесла она. — Выходит, смерть ворожеи и графа Белосельского не связаны между собою?

— Ничего не могу утверждать, — ответил он задумчиво, — да и охотники на ведьм, наверняка причастны… Увы, пока фрагменты мозаики не выстраиваются в стройную картину!

Его голос прозвучал с раздражением. Видя дурное настроение супруга, Ольга сразу же уселась к нему на колени.

— Мой милый, — ласково прошептала она, поглаживая мужа по голове, — Всему свое время, догадки никогда не приходят быстро…

Константин благодарно улыбнулся.

Наш разговор прервал визит жандармского офицера Юрьева.

— Рад вас видеть живыми и невредимыми! — воскликнул он с порога. — Право, как вам удалось выбраться?

— Приготовьтесь выслушать долгую увлекательную историю, — улыбнулась Ольга.

Константин не спеша поведал о своих с Ольгой приключениях, вызвав у гостя нескрываемое сочувствие. Потом настала моя очередь, пришлось, поборов смущение, рассказать о своем странствии. Поскольку Константин не упомянул о брате Генрихе, разумным стало последовать его примеру.

— О! позвольте высказать мои восхищения! — обратился офицер к Ольге, услышав, как прекрасно она сражалась с врагами.

— Надеюсь, что после нашего боя охотники на ведьм затаятся, — с гордостью ответила она, довольно улыбнувшись.

— А подземелье? — недоумевал Юрьев. — Как вам удалось найти дорогу?

— У нас оказался таинственный проводник, желающий пока остаться неизвестным ради своей безопасности, — ответил наш сыщик, — он указал мне на красные камешки, по которым и ориентируются "инквизиторы".

— Немедля прикажу сжечь хижину, где они держали мадемуазель Александру! — воскликнул офицер. — Я велю захватить подземелья!

— Не стоит спешить, мой друг, — возразил Константин, — лучше сделать вид, что я сохранил все в секрете… Возможно, "инквизиторы" не сразу вернуться к подземным прогулкам, а сначала понаблюдают, не бродят ли жандармы по их тропами, и не осмелятся подойти к хижине очень долго… Лишь осторожность поможет нам разузнать об их логове.

Затем к нам присоединилась Нина Реброва, желающая справиться о моем самочувствии после пережитых страхов.

— Рады вашему визиту, — произнес Константин, поднимаясь с кресла.

Офицер Юрьев встал по струнке, будто приветствовал не барышню, а высокого чина. Даже я заметила, как жандарм стушевался, когда она вошла в гостиную.

Завидев меня отдохнувшую, Нина высказала искренние слова радости. Разумеется, в ответ по правилу вежливости я также поинтересовалась ее самочувствием.

— Странная слабость преследует меня, — ответила Реброва, опускаясь в кресло напротив смущенного Юрьева, — но доктор Майер уверен, что я совершенно здорова. Он предположил, что всему виной дурной глаз завистниц и предложил мне умыться водицей с угольками, "умыться с уголька" как говорят знахарки…

Ольга не могла сдержать улыбки, видя, как Юрьев уже приготовился высказать свое нелестное мнение о мистических склонностях Майера, но в последнее мгновение сдержался, опасаясь вызвать гнев барышни Ребровой, которой весьма симпатизировал.

— Любопытно, — задумалась Ольга, — никогда не задумывалась о сглазе…

— Майер пояснил, что виною всему злобные мысли недоброжелателя, которые и приносят вред нашему здоровью, — ответила Нина, довольная своей осведомленностью. — А угольки в воде способны впитать все дурные чувства, которые будто прилипают к человеку.

— Вполне логичное утверждение, — задумался Константин, — учитывая впитывающие свойства угля.

Офицер Юрьев молчал, сжав губы. Реброва перевела на него вопросительный взор.

— А бывало, чтобы вас сглазили, офицер? — поинтересовалась она.

— Никак нет, мадемуазель! — по-военному ответил он.

Нина пожала плечами.

— Некоторые особы, опасаясь сглаза, носят длинные ногти на мизинцах, что, на мой взгляд, слишком вульгарно! — заметила она. — И чем может помочь длинный ноготь от злобного пожелания врага?

— Возможно, придаст уверенности, которая не позволит дурным мыслям оказать влияние на организм, — предположил Константин.

Юрьев с удивлением взглянул на него, явно одобряя подобное объяснение.

— Значит, достаточно просто не бояться сглаза? — оживилась Нина. — А вы как полагаете, офицер?

— Так точно, мадемуазель! — пробормотал он.

Ольга отвернулась, скрывая улыбку, сестру всегда забавляло наблюдать за робкими влюбленными. Реброва прекрасно знала о впечатлении, которое производит на Юрьева, но не осмеливалась глумиться над поклонником, как обожают делать многие барышни, узнав, что ухажер к ним, действительно, неравнодушен.

— Сегодня утром у колодца с Нарзаном мне не встретился господин Генрих, — вспомнила Нина, — весьма странно, учитывая его педантизм к лечебным процедурам…

— А ведь верно! — воскликнул Юрьев. — Чего это он запропастился? Уж не гонялся ли за вами всю ночь, а теперь прилег отдохнуть…

— Осмелюсь заметить, что Генрих не похож на исполнителя приказов, — высказался Константин, — обычно главы подобных обществ никогда собственноручно не убивают…

— Разумеется, простите, но вы меня неверно поняли, — спешно возразил офицер, — Генрих мог выступать их командиром…

Юрьев явно желал блеснуть перед Ниной своей смекалкой.

— Ваша версия вполне разумна, — поддержал его Константин, — но не стоит торопиться…

— Да, мы не можем уделять пристальное внимание лишь одному эксцентричному подозреваемому, — согласился офицер, взглянув на Нину, одарившую его благосклонным взором.

— Право, Никанор Иванович, вы весьма мудры! — воскликнула Реброва.

В ее голосе прозвучало некоторое кокетство, но Юрьев не заметил подвоха. Нина редко строила глазки ухажерам, предпочитая прямоту в общении, которую некоторые считали либо занудством, либо чрезмерной добродетелью.

— Мне сегодня встретился доктор Войнич, — продолжала Нина делиться подробностями утренней прогулки, — не могу знать, откуда он прознал про сглаз и воду с угольками, но он принялся убеждать меня, что в наш век барышне не пристало верить в подобный вздор!

— Вполне обычный случай на водах, — пожала Ольга плечами, — доктора пытаются очернить друг друга…

— Доктор Войнич и мне показался весьма завистливым! — кивнула Нина.

Наша беседа потекла весьма непринужденно. Когда Реброва собралась уходить, Юрьев, как офицер жандармов, робко предложил барышне проводить ее до дома, и это предложение было встречено с благосклонностью.

Из журнала Константина Вербина

Вечером мне нанёс визит господин Конов. Разговор оказался весьма неожиданным для меня. Взволнованный гость не сразу начал свою речь, попросив стакан холодной воды.

— Я убил графа, — наконец произнёс он, опустив взор.

Новость, действительно, оказалась весьма неожиданной. Несколько мгновений я молча смотрел на Конова, выжидая, когда он поднимет лицо, очень желая взглянуть в его глаза. Молодой человек не шелохнулся.

— Выходит, вы убили и господина Федулина? — подвел я итог, с трудом скрывая изумление.

Подобная болтовня не вызывала ничего кроме раздражения.

— Нет… Я не убивал господина Федулина… — спешно ответил собеседник, не поднимая взора. — Зачем мне его смерть?

В голосе юноши прозвучало удивление, смешенное с возмущением. Он робко взглянул на меня, будто интересуясь, почему я несу подобный вздор? Встретив мой холодный взгляд, Конов спешно опустил глаза, явно сожалея о своей смелости.

— Любопытно, мне казалось, будто два убийства связаны, — прозвучали мои утверждения.

Конов вздрогнул, подобная мысль явно не приходила ему на ум. Собеседник молчал, хотя, кажется, уже начал терять терпение. Я хладнокровно ждал его ответа.

— Лизанька Белосельская не убийца, — наконец пробормотал он. — Вы подозреваете её, я знаю… Она потеряла серёжку в парке…

Наконец-то Конов сам назвал причину своей болтовни, а я уже полагал, что придется самому заговорить об этом.

— Да, серёжка найдена рядом с телом графа, — кивнул я, — откуда вам стало известно об этой потере? Мы не предали находку огласке.

Тон прозвучал несколько насмешливо. Мой собеседник снова вздрогнул, с трудом сдерживая охватившее волнение, его обычно спокойное лицо раскраснелось, от чего утонченный юноша начал походить на мальчишку-казачка, удравшего от своры деревенских собак.

— Значит, вы, убийца? — переспросил я, не сумев сдержать улыбки.

Конов, тяжело дыша, кивнул.

— Простите, но мне надоел ваш спектакль! — я с трудом скрыл возмущение. — Судя по вашему "признанию", дело обстояло иначе. Решив отомстить обидчице, вы подбросили к трупу потерянную ей сережку. Мне показалось странным, что сразу не обнаружил этой вещицы. Без хвастовства замечу, я очень наблюдателен.

— Не смею сомневаться в ваших талантах! — воскликнул юноша.

— Вы бросили серёжку после осмотра тела и места убийства, — продолжал я, оставив без внимания заверение собеседника. — Но теперь вас замучила совесть, вот и решились на благородный шаг — взять вину на себя…

— Всё верно, — прошептал Конов, весьма удивленный моей логикой, подобного поворота он никак не ожидал.

Стоило больших трудов побороть недостойное желание хорошенько отругать романтического героя, столь внезапно решившегося спасти любимую ценою ложного признания. А вдруг мне пришлось свидетелем великолепной актерской игры, и юнец пытается обмануть меня?

Лицо Конова, уверенного, что теперь он и его возлюбленная вне подозрений, засияло нескрываемой радостью. Неужто он оказался столь никудышным лицедеем?

— Однако я не исключаю вас из списка подозреваемых, — произнес я сурово. — Вдруг, вы разыграли предо мною часть искусной пьесы, желая наигранным признанием отвести от себя подозрения…

Услышанное весьма расстроило собеседника, который мгновенно помрачнел, не смея возразить.

— Я понимаю и не прошу избавить меня от подозрений, — робко пробормотал он, — а Лизанька…

— Вынужден вас разочаровать, игры с серёжкой также не снимают подозрения с барышни, — развел я руками, — увы, мой друг, увы…

— Белосельская не убийца! — уверенно прошептал Конов, сжав кулаки.

Глаза юноши лихорадочно заблестели. Возникло опасение, что он наброситься на меня в порыве гнева.

— Предоставьте мне вести следствие! — мой суровый голос вернул его в чувства. — Простите, но ваши глупости с подброшенной серёжкой и так отняли много времени!

Конов вновь промолчал. Затем, пробормотав слова прощания, неуклюже ретировался. Я погрузился в размышления.

Меня особенно занимал вопрос: почему Аликс не почувствовала опасности, грозящей графу Белосельскому? Её дар ни разу не обманывал!

* * *

Поскольку вчерашний день я провел дома, отдыхая после подземных приключений, то сегодня намеревался не только побеседовать со всеми подозреваемыми, но и наведаться в казачье поседение, дабы подробнее расспросить дядьку ворожеи о недавно выявившихся фактах.

Сегодняшнее следствие я решил начать с села. Старый казак не удивился моему возвращению, наоборот, высказал нескрываемую радость, что смерть его племянницы столь сильно заботит сыщика. Меня усадили за стол, и жена хозяина истинная казачка — крупная высокая румяная баба, принялась хлопотать об угощении.

— Вы говорили, что парни побаивались вашей племянницы, — начал я разговор, — неужто красивая девица не пришлась никому по сердцу?

— Да, сельские побаивались нашу Анку! — вздохнул старик. — Да и неинтересны они ей были!

Он махнул рукою.

— А не сельские? — спросил я.

Казак насупившись смотрел на меня.

— От вашей правды будет зависеть удача в поиске убийцы, — заметил я.

— Чего таить! — отозвалась его супруга. — Бегала Анка на свиданки к какому-то пришлому! Эх, сотню раз я повторяла, держись, дуреха, подальше от мужика или парня, разряженного в господский наряд, даже если он выглядят как барин. Наслушались страшных историй! Такие "женихи" либо как горцы девок крадут, только еще хуже — потом грех чинить заставляют с распутниками за деньги, либо, усладив утехи, топят в речке, дабы помалкивала! Ох, спаси Господи! — она перекрестилась.

— Эх, болтливая ты баба, — проворчал казак, — я бы и сам сказал, чего надобно, а ты про распутников нашему гостю сказываешь, тьфу…

Он махнул рукою.

— А чего молчать, старый ты дурень? — казачка встала руки в боки. — Сыщику надобно знать, какие злодеи могли нашу деточку убить! Много пришлых по округе ошивается, вырядятся как баре, на деле-то разбойники! Эти поганцы похуже горцев, которые наших невест к себе в аулы воруют.

— Значит, у вашей племянницы был ухажер? — спросил я. — Вы его видели?

— Нет, барин, — виновато ответил казак. — Она к нему тайно на свиданки ходила… Я бы и не узнал, да жена смекнула!

— Как уж тут не смекнуть, — усмехнулась казачка, — Анка-то сияла вся от счастья! Ох, дуреха! — она смахнула слезу передником.

Мои предположения, вызванные сном Аликс, оправдались.

— Как долго они встречались? — продолжил я беседу.

— Неделю, — ответил дядька, поразмыслив.

Супруга кивнула, подтверждая слова мужа.

— Девица кому-то рассказывала об этом человеке? — не терял я надежды на малейшую зацепку.

— Анка всегда молчалива была, — вздохнул казак. — Подруг не было. Девки к ней приходили, когда нужно было суженого получить.

— А как ваша племянница помогала девицам женихов найти? — поинтересовался я.

Казак задумался.

— Хоть ее и звали ворожеей, она никогда парней не привораживала. Всегда уговаривала девок, дескать не будет тебе с ним счастья, а если приворожить, только большее горе наживешь! Нельзя заставить полюбить супротив воли — твердила Анка. Она всегда помогала девке подходящего жениха найти, не ошибалась никогда… Сходит в поле за травами, пошепчет, побормочет и потом сказывает, кто чей суженый, — старик всплакнул.

Неужто девушка, столь прекрасно разбиравшаяся в людях — благодаря природному уму или мистике — могла столь легко поддаться на ложные чувства. Нет, все не так просто. Хотел бы я побеседовать с ухажером ворожеи. Верно, им может оказаться любой юноша водяного общества. Придется понадеяться на подсказку призрака убитой. Если бы Юрьев догадался о моих мыслях, он бы весьма удивился столь чрезмерной склонности к мистицизму при следствии, хотя не раз убеждался в талантах Аликс.

— Анка однажды сказывала про одного господина, который уговаривал пособить извести барина, в жену которую влюбился! Тьфу! Срамота! — хозяйка осенила себя крестным знаменем. — Мало того, что грех учинить с замужней барыней желал, так еще и порчу на супруга навести удумал! — возмущалась казачка, далекая от порочной жизни света. — Анка очень грустила, что к ней пришли просить о злодеянии. Говорила, что никогда такого поступка не совершит!

Озеров? Значит, он всерьез взялся навести порчу на соперника. Получив отказ ворожеи посодействовать, он решился сам приняться за колдовское дело…

 

Глава 8

И всё ж ответа не слыхал

Из журнала Константина Вербина

Господин Озеров с огромным трудом сдерживал волнение, ожидая моих вопросов.

— Ваши увлечения мистикой весьма известны, — заметил я, пристально глядя в глаза собеседника, который с трудом сумел выдержать мой взгляд.

Молодой человек старался сохранить непринужденность.

— Понимаю, о чем речь, — вздохнул Озеров, — вы полагаете, что я пытался навести порчу на смерть Федулина. Неужто вы верите в возможность подобного?

Он попытался принужденно рассмеяться, но не сумел.

— Да, вы желали навести порчу, — повторил я.

Озеров махнул рукою.

— Мне стоило больших трудов унять желание убить Федулина! — воскликнул он. — Поэтому я решил выплеснуть свой гнев на деревенское суеверие. Признаюсь, не верил, что мои старания принесут плоды, хотелось лишь выпустить гнев из души! Неужто вы полагаете, будто обряд убил Федулина?

В глазах Озерова читалась боль. Собеседник сомневался в своих словах, и явно чувствовал себя весьма неловко в роли мистического убийцы. Или меня вновь пытаются обмануть искусною игрою?

— Похоже, мой друг, вы сами верите, что порча стала причиной его смерти, — печально заметил я.

Озеров промолчал, пытаясь подобрать слова.

— Вы правы, — согласился он, — я никак не могу отделаться от преследующего чувства вины… Вы подозреваете меня?

— Подозреваю… но не в мистическом убийстве, — ответил я, — а в убийстве обычном…

Собеседник отпрянул.

— Почему? — недоумевал он. — Зачем наводить порчу, готовясь совершить убийство?

— Затем, чтобы запутать сыщика, — ответил я.

Опровергнуть сказанное оказалось невозможно.

— А ведь вы правы! — печально ответил Озеров. — Остается только надеяться, что вы не упустите истинного убийцу…

Однако юноша сумел сохранить самообладание.

— Приложу все усилия, уверяю вас! — заверил я.

— Полагаю, больше у вас нет вопросов? — голос собеседника звучал твердо.

— Только один вопрос. Вы были знакомы с ворожеей из казачьего поселения? — спросил я, наблюдая за лицом подозреваемого.

Понимая, что отпираться глупо, Озеров ответил:

— Я наивно счел, что деревенская ведунья поможет мне в моем мрачном замысле, но девушка испугалась и убежала, мне показалось… — он отмахнулся.

Мой взор заставил Озерова закончить начатую фразу:

— Показалось… будто в её глазах заблестели слёзы.

* * *

Госпожа Федулина выглядела весьма очаровательно, траур и скорбь шли к лицу этой печальной даме. Такие вдовы умеют красиво ронять слезы у гроба усопшего супруга. Но даже траурные одежды украшало множество бантов из кокетливого черного кружева. В минуты горя красавица не изменила своему привычному облику.

— Меня пугают любые предположения! — воскликнула она, поднося дрожащей рукою платок к красным от слез глазам.

— Увы, сударыня, — печально произнес я, — под подозрение попадают все, кто завтракал с вами за одним столом…

— Право, невозможно, — Федулина попыталась улыбнуться, отведя взор.

— Позвольте узнать, наносили ли вам в то утро визиты до моего приезда? — поинтересовался я.

— Да, — задумалась дама, поправляя кружевную манжету, — доктор Войнич, он о чем-то долго беседовал с моим мужем в кабинете…

Ее глаза испуганно смотрели на меня.

— Нет-нет, я не спешу обвинять доктора в убийстве, — спешно заверил я, — хотя сей визит вполне может поставить Войнича в ряд подозреваемых… Но мне бы хотелось разузнать о любых возможных мотивах… Надеюсь, вы мне подскажете?

Дама вздохнула, закрыв лицо рукою.

— Признаюсь, меня никогда не интересовали дела мужа! — виновато произнесла она, — Когда-то он делился со мною, но потом, видя, что его речи не занимают меня, перестал вести со мною важные беседы…

Весьма распространенный случай, не каждую даму заинтересуют скучные дела супруга.

— Дале у меня к вам весьма деликатный вопрос, — неловкость всегда охватывала меня в подобных разговорах, — господин Озеров весьма симпатизировал вам, не так ли?

— Неужто? — удивленно воскликнула собеседница, смерив меня недоверчивым взором.

— Боле того, об этом знал ваш супруг, — добавил я, — и жалел несчастного юношу, мучащегося от безответной любви…

Федулина всплеснула руками.

— Право, не возникало даже мысли! — пробормотала она, ее бледные щеки залил румянец.

Любой даме приятно узнать, что к ней неравнодушны.

— Неужто вы полагаете… Озеров… — в ее глазах светилась мольба.

— Позволю себе заметить, пока рано предполагать, — сурово перебил я.

Как неприятна подобная несдержанность собеседников, воображающих, будто сыщик готов предъявить обвинения любому.

Дама, явно смутившись, промолчала.

— Доктор Войнич, — сбивчиво произнесла она, — неприятнейший тип!

Понимаю, что Федулина хотела бы видеть в роли убийцы человека малознакомого. Однако пришлось напомнить и о близких.

— Позвольте узнать, как переживала смерть графа его воспитанница? — задал я вопрос.

— Плакала бедняжка, — не задумываясь, ответила дама, — она не желала вести беседы, пряталась от нас… Впрочем, теперь понимаю, как желаемо одиночество в минуты горя!

Федулина с трудом сдержала слезы.

— А госпожа Роговцева? — поинтересовался я.

Дама презрительно усмехнулась.

— Этой особе даже смерть графа оказалась безразлична, — осуждающе произнесла собеседница, — она и не удосужилась хотя бы надеть маску печали. На следующий же день кутила в веселой компании, при этом оставаясь жить в доме покойного… А смерть моего мужа вообще не вызвала у Роговцевой никаких переживаний…

Столь язвительно высказанная неприязнь поразила меня.

— Весьма неприятно, понимаю ваши чувства, — я попытался вновь расположить к себе собеседницу. — Помню, Роговцевой не было за роковым завтраком?

— Она отправилась утром на прогулку, — ответила Федулина, пристально взглянув на меня. — Утром Роговцева выпила кофе на террасе в компании моего супруга…

Ее красноречивый взор давал понять, что гостья вполне могла бы отравить ее мужа перед отъездом.

— А господин Конов, не пытался ли он поддержать печальную Лизаньку?

— Да, Конов очень чуткий юноша, — одобрительно произнесла Федулина, — он пытался утешить барышню, но она оттолкнула его… Напрасно! Глупая девчонка! Конов высказал мне столь теплые слова соболезнования о кончине моего супруга, — дама снова всплакнула.

— Пожалуй, мой следующий вопрос покажется вам странным… Слышали ли вы о смерти сельской ведуньи? — поинтересовался я.

— Ох, разумеется, я знаю о столь страшном душегубстве! — воскликнула дама. — Право, неужто в этих краях есть злодеи страшнее горцев!

— Вам ничего не известно об этой девушке? — продолжал я. — Никто из родственников и приятелей графа не говорил о ней?

Федулина задумчиво покачала головою.

— Возможно, будь я внимательнее! — с укором к себе воскликнула дама.

Она вновь не смогла сдержать рыданий. Беседа со мною отняла у Федулиной много сил, чтобы сдержать чувства, которые невозможно долго скрывать, меня охватила неловкость.

* * *

Госпожа Роговцева взирала на меня со скучающим безразличием. Казалось, дама с огромным трудом сдерживает зевоту. Ее безупречно отточенные жесты давали понять, такая особа не намерена тратить время на бесполезную для нее болтовню.

— Чем могу быть любезна? — наконец произнесла она с легкой иронией.

— Смею полагать, вам известны мои намерения, — ответил я несколько грубовато, поскольку не люблю, когда ко следствию относятся столь равнодушно.

— Разумеется, вас привела сюда кончина господина Федулина, — произнесла она, пытаясь придать своему голосу заинтересованность, — весьма печально, — спешно добавила Роговцева, что прозвучало неискренне.

— Насколько мне известно, вы, отведав утреннего кофе в обществе господина Федулина, отправились на прогулку, не дождавшись завтрака? — поинтересовался я.

— Весьма скучное деревенское общество, — пожала плечами дама, — после смерти графа домочадцы стали невыносимы! Не сочтите меня бессердечной, я прекрасно понимаю их горе… — запнувшись, она покачала головой, — но зачем быть ханжою, ни у кого из них не чувствовалась скорбь!

Роговцева с раздражением щелкнула пальцами, любопытная привычка выражения чувств.

— Неужто даже юная Лизанька, боготворившая опекуна? — постарался я придать своему голосу изумление.

Дама усмехнулась.

— Право, вы же сами понимаете, какая скорбь возможна у столь наивной особы, попавшей под власть детской влюбленности… — взгляд собеседницы не позволил мне возразить, красавица давала мне понять, что не потерпит лицедейства. — Лизаньке все равно, на какой объект обратить свою пылкую любовь… Глупые детские слезы!

В голосе Роговцевой звучало презрение.

— Полагаете, что у Конова нет надежды? — продолжал я, опасаясь возмущения собеседницы, вызванного моей неискренностью.

На сей раз дама не заметила моей игры.

— Не могу знать, — пожала она плечами, — юным барышням быстро надоедает страдание от безответной любви, и они решаются на роман с более сговорчивым кавалером…

Собеседница рассмеялась, не смущаясь двусмысленности своих слов.

— Позвольте узнать, какое впечатление производил на вас господин Федулин? — вернулся я к теме разговора о домочадцах. — Вы находили его таким же скучным?

— Увы, — вздохнула дама, — его речи были способны усыпить любого…

— Любопытно, что вы столь любезно составили ему компанию за кофе, — мысль прозвучала бесцеремонно, и я приготовился к новой волне возмущения.

Нет, светская особа промолчала, лишь усмехнулась, взглянув исподлобья.

— Ох, мой друг, — вздохнула Роговцева, — какой мне резон травить чудака Федулина? Впрочем, вы не ответите…

Она махнула рукою.

— Позвольте следующий вопрос, возможно, покажется вам странным, — произнес я, поймав во взгляде подозреваемой насмешку, явно говорящую, что более странного, чем сказано, она вряд ли услышит. — Вам известно о гибели сельской ведуньи?

Дама замерла, пытаясь унять участившиеся дыхание.

— Ужасно! — произнесла она натянуто. — Ведь я накануне говорила с этой девушкой… На прогулке в обществе поклонника я встретила ее… Она не испугалась и бойко подошла ко мне, предложив погадать, не требуя платы за свои труды… Позвольте умолчать о той чепухе, которую наговорило несчастное дитя…

Невозмутимая особа едва сдерживала слезы.

— Вам жаль ворожею? — вновь мой тон звучал искренне.

Но собеседница вновь раскусила меня.

— Вербин, умоляю! — воскликнула она, всплеснув руками. — Говорите прямо! Вы насквозь видите меня и понимаете, что дело не в жалости… У нас состоялся личный разговор, который не дает мне покоя…

— Вы полагаете, что разговор связан со смертью девушки? — прямо спросил я. — Тогда почему скрываете?

— Не могу сказать, — надменная особа взмолилась. — Прошу вас…

Нетрудно было понять, что дама не станет откровенничать даже под пытками. Оставалось только теряться в догадках и надеяться на внезапное благоразумие скрытной особы.

* * *

Пожалуй, самый сложный разговор, как я и опасался, состоялся с Лизанькой. Барышня испугано смотрела на меня, будто загнанный зверек.

— Не сочтите меня безумной! — воскликнула она, закрывая лицо руками.

— Смею вас заверить, что подобные мысли ни разу не посещали меня! — спешно произнес я.

— Мы прокляты! — собравшись с духом, произнесла юная барышня, пристально глядя мне в глаза, дабы понять, восприняты ли ее слова в серьез.

Мое лицо выражало заинтересованность, молодая собеседница оказалась не столь прозорливой как Роговцева, привыкшая к маскам светскости.

— Виною всему та деревенская ведьма! — Лизанька сжала губы. — Она прокляла нас, и ее злобный призрак будет мстить!

Скрыть изумление не удалось, но собеседница приняла мою гримасу удивления за проявление интереса.

— Граф частенько встречал эту колдунью и разговаривал с нею… Она говорила, что может беседовать с его умершей женою! Ведьма!

Глаза Лизаньки гневно сверкнули. Признаюсь, не ожидал, что столь юное беззащитное создание таит в себе столько злобы.

— Выходит, ворожея сдружилась с графом? — попытался я унять пыл юной барышни.

Лизанька нехотя кивнула.

— Не могу тогда понять, зачем призраку ведуньи проклинать графа и его семейство? — продолжал я, понимая, что девушка многое скрывает.

В чем причина подобной уверенности? Почему столько ненависти к несчастной убитой? Теперь Лизанька уже не казалась ангельским созданием, я представил, как она нажимает курок пистолета или подсыпает яд…

— Она злобная, — произнесла барышня, удивляясь, что не понимаю столь простой истины.

Никак не могу сдерживать чувство досады, когда подозреваемые смотрят на меня как на глупца.

— Позвольте, мадемуазель, — возразил я твердо, — на свете умирает множество злобных людей, но весьма трудно отыскать среди них тех, кто мстит после смерти своим врагам!

Суровый голос напугал собеседницу, и она разрыдалась.

— Вы знали о встречах ведуньи и графа? — поинтересовался я, не намереваясь унимать слезы собеседницы.

Возможно, я слишком жестокий сыщик, которому наплевать на людские чувства. Не умею проявлять жалость в моменты, когда меня пытаются обвести вокруг пальца.

— Да, не стану лгать, что знала о каждой их встрече, — кивнула девица, утирая слезы, — но я пыталась отговорить графа, а он лишь отмахивался от всех моих стараний…

Неужто виною всему простая ревность? Но откуда столь странные мысли о проклятии?

— Вы полагаете, ведунья прокляла графа? — повторил я вопрос.

— Разумеется! — воскликнула Лизанька. — Ведь граф убил эту ведьму….

Услышанное поразило меня, я ожидал услышать от барышни любую новость, но не настолько необычную.

— Позвольте узнать, чем вызвано ваше мнение? — стоило с большим трудом сохранить хладнокровие.

— Умоляю, сохраните мои слова в тайне! — воскликнула барышня, заламывая руки.

— Мадемуазель, не в моих интересах предавать огласке ваши слова, — ответил я спокойно, готовясь услышать самый невероятный рассказ.

Однако собеседница весьма обманула мои ожидания.

— В этот день граф ездил встречаться с ней, — дрожащим голоском произнесла Лизанька, — он вернулся поздно, а его лицо выражало горе и ужас, еще сильнее, чем в день смерти жены… Я бросилась к нему, но граф, отстранив меня, отправился к себе в комнату, бормоча: "неужто я способен на злодейство?"… На следующий день разнеслась весть о смерти ведьмы…

Барышня смолкла вопросительно глядя на меня.

— Прошу вас, не осуждайте графа, он мертв, к чему напрасная огласка! — прошептала она, закрывая лицо руками.

Слишком много слез. Да, мне прекрасно понятны чувства людей, потерявших близких, но иногда выражения эмоций чрезмерны и, возможно, не искренни.

— Вновь уверяю вас, сказанное останется в тайне, — повторил я, не сумев скрыть усталость в голосе.

Выходит, мысль о том, что граф убил ворожею, пришла на ум испуганной девице. Разумеется, она не стала свидетелем сцены убийства, а я было подумал… Тьфу, глупец! Но что могли бы значить слова Белосельского о злодействе? Возможно, Лизанька не ошиблась в догадках…

— Спешу заметить, мадемуазель, что ваши предположения могут отказаться поспешными, — заметил я, — пока не стоит обвинять графа в преступлении…

Потухшие глаза Лизаньки засияли.

— Вы полагаете, что граф невиновен? — оживилась она, одарив меня робкой улыбкой. — Неужто, напрасно заподозрила его в преступлении?

— Увы, подозрения вполне объяснимы, — спешно добавил я дабы предотвратить возможно новый поток рыданий. — Но пока рано делать окончательные выводы…

— Благодарю, что подарили мне надежду в невиновности графа! — воскликнула барышня.

Она явно испытала ко мне искреннее расположение, если это не было искусством лицедея.

— Позвольте узнать, почему вы столь уверены в проклятии? — поинтересовался я.

Вдруг кто-то запугал барышню.

— Мне пришло несколько анонимных писем, — ответила девушка, вновь помрачнев от грустных мыслей, — автор письма говорил о призраке ведьмы, которая будет преследовать весь наш род…

— Любопытно, разрешите взглянуть на письма? — попросил я.

Лизанька вновь оживилась, встретив понимание. Барышня явно опасалась моего недоверия, что я приму ее слова за истерию. Она выпорхнула из комнаты, дабы поскорее принести мне доказательства своих слов. Вскорости юная особа вернулась, на милом личике читалось недоумение и страх.

— Письма пропали! — воскликнула она. — Я положила их в шкатулку… Кто-то выкрал письма! Неужто она?

Стоило огромных трудов сдержать желание поинтересоваться, не полает ли Лизанька, что убитая ведунья превратилась в сороку*, которая и унесла письма.

— Не стоит винить призрак в краже, — произнес я твердо, — разрешите осмотреть вашу комнату?

Барышня не возражала, наоборот, выразила неприкрытую радость.

— Когда вы перебирали письма? — спросил я.

— Вчера утром, — уверенно ответила Лизанька.

— А где вы провели вчерашний день?

— На пикнике, мне, право, не хотелось идти, но родственники проявили настойчивость. Они опасаются за мое душевное здоровье.

Девица вздохнула.

На мою удачу, горничная еще не сделала уборку. Пока я осматривал комнату, светская барышня бормотала простонародный заговор против ведьм:

— Красная девица по бору ходила, болесть говорила, травы собирала, корни вырывала, месяц скарала, солнце съела. Чур ее колдунью! Чур ее ведунью**!

____________________________

* Сорока — по страрорусским представлениям умершие ведьмы превращаются в сорок, которые питаются мясом и сырыми яйцами. Существовала легенда, что Марина Мнишек, жена самозванца Лжедмитрия, была ведьмой и после смерти превратилась в сороку и улетела.

** Славянское заклинание против ведьм.

Как и предполагалось, на подоконнике остался знакомый илистый след. При некоторой сноровке легко влезть в окно невысокой двухэтажной деревянной усадьбы.

— Ваш вор не призрак, — заметил я, указав на илистый порошок, — и, возможно, посыльный анонима…

* * *

Господин Конов устало взирал на меня, ожидая череду бесполезных на его взгляд вопросов. Он валялся на диване в сапогах, даже не соизволив сесть для беседы. Собеседник был не брит, взъерошен и выглядел будто пару недель не мылся. В подобном облике заполучить взаимность юной барышни не представиться никакой возможности.

— Право, какие у меня причины убивать господина Федулина? — устало поинтересовался он, покуривая трубку.

Признаюсь, подобная манера некоторых подозреваемых всегда раздражала.

— Возможно, господин Федулин был убит как свидетель убийства графа Белосельского, — заметил я.

Собеседник на мгновение вздрогнул.

— Готов ответить на ваши вопросы, — нехотя произнес Конов, — надеюсь, вы не долго будете вести следствие и избавите меня от напрасных подозрений… Разумеется, я понимаю вас как сыщика и не держу обиды…

Обиды? Удивительное нахальство! Однако он, наконец, соизволил сесть.

— Позвольте узнать, говорила ли вам Лизанька о неком проклятии ворожеи? — первый вопрос оказался весьма необычным.

Конов с изумлением взглянул на меня, но дерзить не осмелился.

— Неужто бедняжка от горя винит в случившемся колдовские силы? — усмехнулся Конов. — Нет, она мне ничего подобного не говорила, и вряд ли нашла бы понимание… Я не склонен верить подобным глупостям…

— Барышня утверждает, будто получала анонимные письма, в которых говорилось о проклятии призрака ворожеи, — заметил я.

Спокойное лицо Конова стало напряженным. Он продолжал курить трубку, пытаясь казаться невозмутимым, однако дым пускал вниз, что указывало на неуверенность. Один мой наблюдательный приятель научился наблюдать за курильщиками сидя за карточным столом: если игрок пускает дым вверх, значит, у него козырные карты, а если вниз, дело — дрянь.

— Нет-нет, — пробормотал собеседник, — я бы не стал так шутить… Подобные мысли ни разу не посещали меня…

Возможно, он говорил правду, Конов человек иного склада.

— В котором часу вы пришли в утро убийства? — спросил я.

— Времени не припомню… Примерно за час до рокового завтрака, — задумался молодой человек, — я пытался поговорить с Лизанькой наедине…

Он опустил взор, поддавшись любовным переживаниям.

Мне вспомнилось, что юноша сидел за столом рядом с Федулиным.

— Вы надеетесь на взаимность барышни? — поинтересовался я.

Конов печально покачал головою.

— Теперь нет, — признался он, поразмыслив.

В его взоре мелькнуло безразличие.

— А вы знакомы с доктором Войничем? — не знаю, по какой причине мне пришла подобная мысль.

— Весьма скучный человек, — ответил Конов бесстрастно, однако я уловил в его голосе скрытую неприязнь.

— Вам известно о смерти сельской ворожеи?

— Об этом известно всему водяному обществу, — отмахнулся Конов, — неужто смерть девчонки связана с убийством графа?

Собеседник, казалось, искренне недоумевал.

— Вполне вероятно, — прозвучал мой краткий ответ.

Конов пожал плечами, не смея спорить со мною. Однако дым вновь пустил вниз.

— Неужто, правда, по округе рыскают охотники на ведьм? — спросил он насмешливо.

Пришлось пресечь глупую шутку.

— Эти люди едва не убили Александру, один из них пытался задушить мою супругу, а боль в левом плече от камня, брошенного в меня "инквизитором", до сих пор дает о себе знать, — ответил я, — как можете заметить, лично у меня поводов для сомнений не осталось…

Резкая ирония удивительно остудила скептицизм молодого человека.

— Простите, я принял новости о ваших приключениях за салонные слухи, — виновато пробормотал Конов. — Но кто эти люди? Откуда? — недоумевал он.

Оставалось только развести руками. Ответов на эти вопросы у меня пока что не появилось.

 

Глава 9

Твои усилья мир спасут

Из журнала Александры Каховской

Сегодня у нас собрались гости: брат Генрих, доктор Майер и князь Долгоруков. Предстояла долгая серьезная беседа об охотниках на ведьм, устраивающих набеги на нашу тихую местность подобно банде черкесских "хищников".

Ольга, сгорая от любопытства, с огромным трудом дождалась вечера. Признаюсь, я тоже не оставалась равнодушной, взволнованно расхаживая по гостиной. Константин, для которого следствие было не развлечением скуки ради, а службой, бросал на нас укоризненные взгляды.

Наконец, долгожданные гости собрались.

— Любопытно, откуда взялись "инквизиторы"? — размышлял Константин. — Насколько мне известно, подобные общества не возникают в наши дни из ниоткуда…

— Вы правы, — подтвердил его слова доктор Майер, — они, наверняка, последователи какого-нибудь Мэтью Хопкинса, безумного юриста прославившегося массовыми судебными процессами над ведьмами в Англии.

— Совершенно верно, — улыбнулся Генрих, — несмотря на опалу у этого сумасшедшего оказалось немало последователей по всей Европе, что привело к возникновению многочисленных тайных обществ, занятых охотой на ведьм.

— Один мой приятель-горец собрался вызволять свою невесту из их плена и просит нашей помощи, — высказался Долгоруков. — Он говорит, что знает, как добраться до логова злодеев…

Мы с Ольгой с нескрываемым интересом молча слушали их разговор.

— Мне известен подземный путь, — задумчиво произнес Генрих, — я давно думал попытаться проникнуть в их крепость…

— Крепость? — изумленно переспросил доктор Майер. — Неужто "инквизиторы" облюбовали старую заброшенную горскую крепость в горах?

— Замечу, непростую крепость, а пользующуюся весьма дурной славой у местных жителей, — ответил Генрих.

— Любопытно, — произнес Константин, — вы сведущи в легендах, о которых мы даже не слышали…

— Вам не приходилось следить за "инквизиторами", — улыбнулся он.

— Удивительно, почему они выбрали крепость, пользующуюся дурной славой? — недоумевал князь, — ежели они сражаются с происками слуг Ада…

— Этот вопрос немало занимает и меня, — задумчиво произнес брат Генрих, — любопытно, что скрывают стены этого замка…

Константин погрузился в размышления.

— Ваши товарищи по тайному обществу помогут нам, брат? — спросил он.

Генрих вздрогнул.

— Каждый из нас воюет в одиночестве, — спешно ответил он, — лишь "инквизиторы" нападают толпой… Мы должны прорваться в крепость и убить предводителя…

— Значит, их предводитель не разгуливает по Кислым Водам? — изумился доктор Майер.

В его голосе прозвучало не скрываемое разочарование.

— Возможно, у него есть ловкий осведомитель, передающий новости с гонцами, — рассуждал Константин, — право, брат, вы сумели многое разузнать…

Защитник "ведьм" смущенно улыбнулся.

— Прорваться в крепость! — пылко воскликнул князь. — Воистину героическая затея…

— Но безумная, — закончил Константин сурово, — каковы наши цели?

Собравшиеся не сумели ответить сразу.

— Проникнуть в крепость, отыскать предводителя и убить его! — наконец произнес Генрих. — Я разведал, где его покои!

— Спасти девицу, — робко добавила я.

— Да, девицу, — закивал доктор, — любопытно, как удастся отыскать ее в крепости? — в его голосе вновь прозвучали циничные нотки. — Убейте предводителя, тем самим обезглавив гадину… А что девица? Может, потом и удастся ей помочь…

— Ее нужно спасти! — воскликнула я, не сумев сдержать чувства, — вы верите моим словам? Призрак ведуньи просит, чтобы мы не допустили следующей жертвы… Иначе ее душа не успокоится…

— Да, моя сестра права! — произнесла Ольга тоном, не терпящим возражений, сдвинув тонкие брови.

— Прошу простить, но как найти черкешенку в крепости? — спросил Долгоруков, глядя на меня извиняющимся взором.

— Девушка, наверняка, обладает талантами, — задумался Константин, — иначе она не попала бы во внимание инквизиторов… Слишком чужда магия горцам… Говорят, что между влюбленными существует связь, а при определенных мистических умениях…

— Верно-верно, — я вновь не сумела сдержаться, — Байсар сам отыщет невесту, повинуясь невидимому зову!

— Черкес-медиум! — хохотнул доктор.

Но суровый взор Ольги заставил его сконфуженно замолчать.

— Прекрасно! — завершил Константин. — Горец поможет нам добраться до крепости, в которой сам отправится на поиски невесты, а мы попытаемся проникнуть к предводителю… Ах, прошу прощения, я позабыл о том, что нам сначала надо попытаться оказаться в самой крепости… — он вопросительно взглянул на Генриха.

— Я проберусь под землею до крепости, где встречу вас, потом мы отправимся вместе, — ответил он. — Дожидаясь вас, я разведаю, как проникнуть внутрь из подземелья…

— Но почему бы нам не отправиться под землею вместе с вами? — недоверчиво спросил князь Долгоруков.

— На одном из участков пути дорога слишком узкая, нас заметят… Я сам ни разу не пробирался этим путем…

Константин кивнул.

— Готовьтесь к тяжелому бою, — отметил он, — мы ничего не знаем о численности их "армии"… Надо постараться избежать прямого столкновения… Нас будет четверо, достаточно, чтобы дать отпор нескольким стражникам, и вполне терпимо, дабы не привлечь внимания…

Спокойные черты его лица напряглись. Ольга, несмотря на присутствие гостей, ласково положила голову на плечо мужа. Ее нежные прикосновения всегда действовали на Константина успокаивающе. В глазах сестры я прочитала скрываемое волнение, Ольга не хотела отпускать мужа, но не сумела возразить ему. Она любит Константина, поэтому не смеет заставить его отказаться от опасного приключения ради собственного женского спокойствия. Он привык к службе, связанной с риском, без которого уже не мыслит существования. Помню, Ольга сказала мне, что жена не должна заставлять мужа менять привычную холостяцкую жизнь, если дело не касается морали.

Ольга понимала, что на этот раз не сможет отправиться с ним. В старой крепости, она станет обузой, поскольку не умеет пробираться незаметно по узким коридорам и даже не представляет, как выглядит древняя горское укрепление внутри.

— Я знаю этот замок, доверьтесь, — уверенно повторил Генрих.

Константин посмотрел на него с нескрываемым изумлением.

Из журнала Константина Вербина

Настал назначенный день, когда мы тронулись в путь.

К моему удивлению, Байсар отнесся ко мне с уважением, не преминув сказать, что у меня слава храброго воина и мудреца. Никак не могу привыкнуть, что в этих краях ненависть очень часто ходит рука об руку с восхищением. Потом, меня ещё больше удивило, что горец прислушивается к моему мнению и даже не пытается перечить. Неужто, он вправду уверен, что лишь я сумею помочь ему? Посмотрим, насколько сильно его благоразумие и доверие.

— Расскажи мне о своей невесте, — попросил я Байсара, надеясь в его словах понять, почему иноземные путники приняли ее за ведьму.

Предположение не обмануло меня, среди живописных восточных эпитетов прозвучали причины беды.

— Не было девицы добрее, — говорил горец, — дикие звери любили Лейлу, я видел, как барс ел с ее рук… Духи гор и лесов говорили ней… Однажды мой брат собирался в дальнюю дорогу, а Лейла остановила его. Она сказала, что горный дух велел ему повременить со странствием. На следующий день, отправившись на охоту, мы увидели, что ночью в горах случился обвал, засыпавший всю дорогу… Если бы брат отправился в путь, он бы погиб…

Во взгляде Байсара читалось удивление, неужто иноземцы могли принять столь добрую девушку за злодейку.

— Похитители убивают дев, обладающих умениями как у твоей невесты, — задумчиво произнес я.

— Зачем? Ведь Лейла делала добро! — воскликнул горячий юноша.

Признаться, вопрос поставил меня в тупик.

— Они говорят, что эти умения дар Шайтана, — ответил я.

— Шайтана? Неужто их вера учит, что Шайтан делает добро? — дитя гор не понимал моих слов.

В его глазах читалось искреннее удивление, от которого мне стало совестно, что суеверия нашей просвещенной Европы оказалась более жестоки, чем некоторые законы гор.

— Нет, они знают, что Шайтан сеет зло, и уверены, что такие умения девушек принесут зло, — вновь попытался пояснить я.

Растерявшийся горец остановил своего коня.

— Зло? Лейла не сделала ничего злобного! — начал горячо убеждать он меня.

— Моя сестра тоже, — перебил я пылкую речь, — но эти люди думают, что они ведьмы, дочери Шайтана!

— Они глупы? — спросил Байсар.

— Верно! — произнес князь Долгоруков, доселе с молчаливым недоумением взиравший на нашу беседу. — Беда в том, что эта глупость заставляет их убивать…

Выходит, гости узнали о талантах девушки-горянки. Наверняка жители аула в привычной кавказской манере хвалились талантами Лейлы перед странниками.

Близился вечер, солнце клонилось к горному хребту. Князь Долгоруков явно беспокоился, сомневаясь, что удастся провести ночь под крышей теплой сакли. Он иногда бросал мне вопросительные взгляды, намекая на свое недоверие к проводнику.

— Если бы нас хотели зарезать, то давно бы зарезали, — сказал я Долгорукову по-французски, — не хочу хвалиться, но обычно я предчувствую опасность…

Поднявшись на очередной скалистый пригорок, мы увидели неспешно бредущего, опираясь на длинный посох, старика в потрепанной черкесской одежде.

Встреча указывала, что неподалеку находится аул. Старик заметил нас и остановился, терпеливо ожидая, когда мы подъедем.

Мы с князем последовали примеру Байсара, который спешился, поскольку невежливо вести беседу сидя верхом, когда собеседник преклонных лет пеший стоит пред тобою.

— Я и мои спутники ищем крепость, где живут черные люди, убивающие юных дев, — произнес я после приветствия старику. — Твой аул стоит неподалеку, ты знаешь путь к крепости?

Старик отпрянул, замахав посохом.

— Эх, зачем тебе крепость, ставшая домом Шайтана? Раньше в ней жили наши великие предки, а теперь там поселились злодеи! Отдохни со спутниками в наших домах и ступай назад, незачем тревожить змеиное гнездо…

Слова Байсара, что мы отправляемся на поиски похищенной девушки, изменили мнение старика, и он перестал отговаривать нас от столь опрометчивого странствия.

Аул, действительно, оказался расположен неподалеку. Преодолев еще один невысокий подъем, мы увидели горную долину с множеством домиков-саклей, теснящихся друг к другу. Старик ступал на удивление бодро, с любопытством оглядываясь на меня и князя. Мы послушно шли за нашим провожатым.

Вдруг меня охватило странное неприятное предчувствие. Сразу не удавалось понять, что именно насторожило меня в старике, но я резко замедлил шаг, будто желая полюбоваться красотою залитого вечерним солнцем ландшафта. Дальнейший путь к аулу пролегал через невысокую узкую скальную ращелину, начинающуюся у подножия скалы, с которой мы собирались спуститься. Мысли беспорядочно метались. Действительно ли нам угрожает опасность? Я еще раз украдкой окинул взором старика с улыбкой ожидавшего, когда мы решимся продолжить путь к долгожданному крову.

"Далековато до аула" — мелькнула мысль.

Спутники не испытывали никакого беспокойства и явно не понимали моей внезапной охоты задержаться. Пришлось проделать слишком трудный переход, чтобы откладывать желанный отдых.

— Предлагаю продолжить путь, — произнес старик, — вы готовы идти? — обратился он ко мне по-русски.

Теперь у меня не было сомнений. Одним движением я выхватил у противника посох и повалил его на землю, заломив ему за спину руки. Шапка слетела с головы "старика", мы увидели светлые волосы и веревку, к которой крепилась ложная борода.

— Как видишь, причина боя не в моем неуважении к старшим, — произнес я, глядя на Байсара, который не успел проронить ни слова.

Подоспевший князь связал нашему пленнику руки. Я поднял брошенный на землю посох, в котором оказалась тонкая сабля.

— Занятные ножны! — хмыкнул Долгоруков. — Почему ты не догадался? — спросил он Байсара.

— Человек говорил на чужом мне языке, который я знаю плохо, — ответил горец, — не даром говорят, что на нашей земле рассыпался мешок с языками, которые всадник Аллаха вез всем народам мира…

Пленный решил покориться судьбе и не пытался вырваться.

— Он посыльный злодеев? — сурово спросил горец. — Позволь, я убью его, а тело бросим здесь без погребения на съедение голодным шакалам!

Рука Байсара решительно потянулась к кинжалу.

— Повременим, — я преградил путь горячему сыну гор. — Путь он расскажет нам про своих друзей… Но лучше сначала добраться до аула и попроситься на ночлег!

Конечно, возникло сомнение, что свободолюбивый горец, не станет слушать никаких доводов. Однако Байсар призадумался и, нехотя, решил ненадолго сохранить жизнь пленнику. Мое второе предложение об отдыхе было встречено более одобрительно.

Предоставив пленника в распоряжение горского спутника, мы продолжили путь верхом. Несчастному пришлось плестись за нами, поскольку к его рукам Байсар привязал веревку, другой конец которой закрепил на своем седле.

— Поедем в обход, — решил я, указав на узкую ращелину, ведущую к короткой дороге, весьма прекрасное место для засады.

— Но так вы догадались, что перед нами не почтенный старец? — спросил князь.

— Окончательно я уверился в своих догадках, когда "старик" сказал мне "вы", ведь у горцев нет такого обращения… А до этого, — я задумался, — странно, что человек преклонных лет один и пеший отошел столь далеко от аула… Да и слишком резво он шагал, и на посох почти не опирался… А ведь ловко придумано нарядиться стариком — чтобы мы спешились и стали легкой добычей для нападавших…

Только после разоблачения "старика" мне удалось собрать свои мысли.

Байсар с восхищением смотрел на меня.

— Ты очень мудр! — воскликнул он. — А мой разум Шайтан сумел обмануть…

Когда мы ступили на широкую проезжую дорогу, проходящую сквозь аул, солнце уже скрылось за хребтами, и сумерки окутали горную равнину.

"Инквизитор" за весь путь не проронил ни слова, кроме как "Вы встали на сторону армии Дьявола!".

Наше появление в ауле не могло не вызвать всеобщего оживления. Особенно радовались любопытные ребятишки, принявшись дразнить пленника. Подбегут, дернут его за одежду, и деру в сторону к своим хохочущим друзьям-братьям-сестрам. "Инквизитор" стоял с гордым видом мученика, вызвав у меня непреодолимое отвращение.

Но взрослым оказалось отнюдь не до смеха. Они шептались, испугано глядя на нашу "добычу". Однако нас проводили в просторную саклю, упиравшуюся в скалу. Пленника по просьбе Байсара отвели в яму.

Наконец мы оказались в просторной комнате, приятно окунувшись в тепло от горящего очага после вечернего горного холодка.

— Пусть никогда не потухнет огонь в твоем доме, гостеприимный хозяин, — произнес я, вспомнив одно из наиболее добрых пожеланий-приветствий.

— Благодарю тебя, путник, — ответил хозяин.

Мы устало опустились на деревянные скамейки возле огня. Хозяин дома, человек средних лет весьма типической внешности, велел принести нам поесть.

За ужином я предоставил Байсару право рассказать о причинах нашего странствия. Слушая его речи, хозяин все больше хмурился, почесывая подбородок.

— Там в крепости Шайтан, — произнес он, когда Байсар закончил свой по-восточному красочное повествование, достойное быть положенным на песню. — Я покажу вам, куда идти, но никто не отправиться с вами… Послушайте мои слова, не берите с собою пленника, он накличет несчастье, лучше убейте по дороге…

— Мы хотели допросить его, — пояснил князь.

— Злодей солжет, — ответил горец, — убейте его сразу, иначе он одурманит вас речами Шайтана! — он уверенно повторил свои слова. — А пока ешьте, пейте, отдыхайте, завтра вас ждет трудная дорога…

Больше хозяин дома не проронил ни слова.

* * *

Утром мы отправились в дальнейший путь. Нас провожали мужчины-домочадцы, поскольку по традициям при женщинах нельзя садиться верхом.

— Не ударяйте коня, — предупредил я Долгорукова, — иначе хозяин может подумать, что мы недовольны его приемом…

Князь, весьма уважительно относившийся к обычаям народов, внимательно выслушал мои наставления.

Пленник вновь плелся за нами. Байсар постоянно бросал на него злобные взгляды, твердя:

— Позволь мне убить его!

Удивительно, что пылкий горец спрашивал моего позволения. Наконец мы остановились передохнуть. "Инквизитору", к явному недовольству Байсара, тоже достался наш провиант.

— Расскажи нам о своем пристанище, — спокойно попросил я пленника, который, уплетая наш сыр, ответил презрительным взглядом.

— Не слушай его речей, — перебил меня горец, — вспомни, что сказал тебе мудрый человек из гостеприимного аула…

Возможно, он прав. Не думаю, что мнение местных жителей вызвано простыми суевериями. Как узнать, что фанатик не заведет нас в ловушку?

— Убей его, — решился я.

Байсар выхватил кинжал, намереваясь расправиться со злодеем по закону гор. Пленник не дрогнул, вновь воображая себя святым мучеником. Я перевел взор на Долгорукова, который с безразличием взирал на готовящуюся казнь.

Когда нож оказался у горла "инквизитора", тот робко взмолился.

— Я покажу вам дорогу, — пробормотал он.

— Подлый Шайтан! — прошипел горец. — Нет веры твоим лживым словам… Ты украл мою невесту, чтобы твои друзья убили ее!

— Нет-нет, не я, — пролепетал несчастный.

— Где девушка-горянка? — спросил я, надеясь, что Лейла единственная кавказская "ведьма", попавшая в лапы инквизиторов.

— Она в крепости, клянусь, — уверял нас пленник, — зачем нам ее далеко вести? Она еще жива! Сначала состоится суд!

Горец опустил кинжал, глядя на инквизитора, сдвинув густые брови. Тот самый горящий взгляд абрека, навевающий ужас на незадачливых путников.

— Девушка в крепости… в подвале, — повторил пленник.

Байсар махнул рукою.

— Пусть уходит, — решил он, — если оставит свои злодейства, Аллах поможет ему добраться живым… А если его сердце желает мучить и убивать юных дев, пусть станет пищей шакалов…

Ни прибавить, ни убавить, мне оставалось лишь кивнуть в знак согласия со словами спутника.

Освободившись от веревок, "инквизитор", не дожидаясь уговоров, поспешил вдоль горной дороги. Презрительно расхохотавшись, Байсар пальнул ему вслед из пистолета. Пленник ускорил бег. Мы видели, как пробираясь по краю горного уступа, "инквизитор" вдруг оступился и с криком свалился в пропасть. Невероятно — на ровном месте!

— Духи гор, которые хранят Лейлу, покарали злодея, — гордо воскликнул Байсар.

Мистикой меня не удивишь, оставалось согласиться.

Волнение не отступало. Наверняка, кто-то успел предупредить "инквизиторов". Выходит, подземный ход к крепости покороче наземных горных дорог.

Преодолев долгий запутанный путь, мы вышли к горной равнине, с которой открывался вид на невысокую мрачную крепость, построенную на крутом склоне.

— Дом Шайтана, — указал рукою хмурый Байсар.

Я огляделся. К крепости вела узкая тропинка среди скал. Как бы не стать добычей бдительных часовых… Любопытно, откуда появиться наш ловкий друг.

— Где мы встретимся с братом Генрихом? — спросил князь, наши мысли совпали.

Будто в ответ на вопрос, из расщелины в скале появился человек в серой одежде, который спешно направился к нам.

— А вот и он! — воскликнул я, — сумел пробраться…

Генрих, приближаясь, помахал нам рукою. Его лицо оставалось удивительно спокойным, будто он отправлялся на светский пикник.

— Что-то вы задержались, — произнес он озадаченно, — я уже начал беспокоиться…

— Не станем утомлять вас ненужным рассказом, — ответил я. — Где здесь можно укрыться, дабы обсудить наши дальнейшие действия за скудной трапезой?

— Неподалеку есть грот, — кивнул наш приятель.

Мы последовали за Генрихом. Байсар смотрел на нашего спутника с нескрываемым недоверием, сжимая рукоять кинжала.

Когда мы опустились на каменистый пол грота, я, наконец, приступил к волнующим меня вопросам.

— Прежде чем вы поведете нас в лапы "инквизиторов", — произнес я, — хотелось бы услышать от вас правду…

— Простите, не могу понять, — Генрих принужденно рассмеялся. — Чем вызвано ваше недоверие? Разве я не сражался с вами против злодеев?

Спаситель ведьм бросил взор на выход из грота, но Байсар, смекнув о его намерениях, тут же преградил возможный путь к бегству.

— Меня насторожила ваша осведомленность, — признался я. — Откуда вы знаете план крепости? И как вы изучили ходы подземелья?

Генрих явно смутился, с трудом пытаясь подобрать слова.

— Нашему обществу… — наконец, попытался пробормотать он.

— Обществу? — насмешливо перебил его князь. — Вы один, не так ли?

Мне оставалось только кивнуть, подтверждая слова Долгорукова, опередившего меня.

— Кто вам рассказал про подземелье и крепость? — задал я прямой вопрос. — Кто?

— Э-э… Некий горец за плату, я уже говорил вам, — спешно пробормотал Генрих.

— Он лжец! — воскликнул Байсар. — Горцы не бродят дорогами Шайтана и не бывали в его доме!

Рука черкеса вновь сжала рукоять кинжала. Генрих понимал, что любая попытка удрать от нас может закончиться для него весьма печально.

— Ведунья Анна, — подсказал я, — не так ли? Это вы виделись с нею… Её дар помог вам узнать дорогу по подземелью и составить план крепости…

— Ладно, не стану отрицать, — Генрих поднялся на ноги, скрестив руки на груди, — чёрт возьми, как вы догадались?

— Причины недоверия уже названы: ваша чрезмерная осведомленность и единоличная борьба с многочисленным врагом… Далее, как сложить два плюс два. У девушки, обладающей мистическими талантами, был поклонник, а вы получили знания, не ведомые никому…

— Кто вы? — спросил Долгоруков сурово. — Вы не защитник ведьм… Тогда, какого Дьявола, вам нужно проникнуть в крепость?

Казалось, благородный князь перережет горло обманщику, опередив горячего горца.

— Уж не Шайтан ли ты? — глаза Байсара вспыхнули недобрым огнем.

— Я авантюрист, — с улыбкой вздохнул Генрих, — на мою долю выпало немало путешествий, приключений, храбрых друзей и безжалостных врагов… Устав от странствий и риска, я притворялся священником новомодных религиозных учений. Нет, я не жаждал славы и богатства, мне хватало ограниченного круга состоятельных господ, которые обеспечивали мое существование… Прибыв на Кавказские Воды, я познакомился с ворожеей Анной, которая рассказала мне о злых людях, подземельях и крепости. Эти видения преследовали ее. Тогда я решился узнать подробнее, наверняка, в их подвалах водится золото, спрятанное со времен первых хозяев замка…

— Вы использовали влюбленную в вас девицу! — возмутился Долгоруков.

Генрих хохотнул.

— Анна была не столь проста, как вы думаете! — воскликнул он. — Она оказалась такой же авантюристкой… Мы отправлялись с ней в опасные прогулки по подземельям… Её дар хранил нас, и мы проскальзывали незамеченными… Девчонка описала мне крепость из своих видений… Постепенно я сумел собрать обрывочные рассказы в стройную картину… Мы предположили, что там есть древний клад…

— Значит, вы утверждаете, что ведунья действовала расчетливо? — спросил я, не скрывая иронии.

— Нет, мы, вправду, испытывали друг к другу сердечную склонность, — нехотя ответил Генрих, — Анна не желала золота, её привлекла сама авантюра, как ребенка привлекает новая игра… Увы, для неё все завершилось трагично и, возможно, такая же участь ждет меня…

Он смолк, пытаясь собраться с мыслями.

— Ваше право последовать за мною или повернуть домой, — произнес он, разведя руками.

Его лицо выражало искреннюю растерянность.

— Мне совестно, что я решился использовать вашу помощь, солгав про тайное общество, спасающее ведьм, — Генрих усмехнулся, — действительно, вздор…

— Вы помогли спасти Александру, — заметил я.

— Верно! — воскликнул князь. — Не стоит принижать своего благородства…

— Я не мог поступить иначе, — Генрих явно не любил подобного внимания к своей персоне. — Оставим глупый пафос! Вы же люди дела, а не слов!

— Тебя в крепости влечет золото? — спросил Байсар. — Или жажда мести за твою женщину?

Генрих махнул рукою.

— Жажда приключений, — усмехнулся он, — даже если в крепости ни черта нет! Как погляжу, вы согласны пойти со мною, дабы расправиться с предводителем безумцев. Верно, Вербин, это ведь ваши дела служебные? Граф Апраксин огорчится, если злодеи убьют какую-нибудь светскую любительницу салонных гаданий.

Прогремел гром, предвещающий кратковременный горный дождь. Каменный грот надежно хранил нас от небесной воды. Лишь приятная свежесть прохлады окутала нас. Сквозь грозовые тучи прорывались лучи солнца — добрый знак.

Авантюрист задумчиво смотрел на размытые очертания крепости на сером дождливом небе. Возможно, печальная участь ждет и его. Неужто призрак ведуньи пытался предупредить Генриха об опасности?

 

Глава 10

Вопрос о высшем обратить к теням

Из журнала Александры Каховской

На время отсутствия Константина мы с Ольгой остановились в доме Реброва, где были в гораздо большей безопасности, чем в незащищенной усадьбе вдали от Кисловодска.

Вечером в ресторации сестра сразу же прогрузилась в болтовню со светской молодежью, явно пытаясь прогнать мысли волнения за судьбу мужа. Мы с Ниной занялись гаданием на картах, скорее развлечения ради, чем для познания будущего. У нас выходила полная бессмыслица, вызывающая смех, подогреваемый глупыми шутками офицеров. Вдруг я почувствовала на себе чей-то тяжёлый взгляд. Обернувшись, я увидела Роговцеву, которая насмешливо наблюдала за нашим гаданием. Доктор Майер, прослывший ловеласом, пытался увлечь даму беседой о колдовских обрядах, но она явно не слушала его, прикрывая веером зевоту.

Вечер прошёл спокойно. Примерно в полночь я отправилась спать, ощутив непреодолимую сонливость. Сон окутал меня, как только голова коснулась мягкой подушки.

Среди ночи проснулась от неприятно холода и, оглядевшись, поняла, что стою на тропинке, ведущей вниз к реке, стремительные воды которой освещены лунным светом. Не ведая причины, спустилась вниз. На широком плоском камне стояла фигура в темном плаще, который соскользнул, обнажая стройное женское тело. Сжимая в руке нож, женщина опустилась на колени. Поддавшись несвойственному любопытству, я попыталась подойти ближе, дабы увидеть ее лицо, но споткнулась о камни. Женщина обернулась на шум… Мой взгляд встретился с презрительным взором Роговцевой, в ее глазах сверкнул яркий зеленый огонек. Неужто она ведьма? Я бросилась бежать, не видя дороги, мне вслед донесся раскатистый хохот. Вдруг меня обняли крепкие руки.

— Аннушка, что случилось? — прошептал ласковый мужской голос. — Ты напугана!

Внезапно сновидение исчезло, уступая молчаливому человеку с жуткой улыбкой…

* * *

Сегодня утром я столкнулась с Роговцевой у колодца Нарзана. Нина задержалась, встретив одну из приятельниц, я отошла в сторону, дабы не мешать им делиться дружескими воспоминаниями.

После страшного сна я иначе смотрела на эту утонченную безупречную даму, Роговцева вызывала у меня неконтролируемый страх.

Ведьма обернулась, одарив меня непринужденной улыбкой, и произнесла слова приветствия. Мой ответ прозвучал натянуто, вызвав сначала недоумение собеседницы, а потом внезапную догадку. Неужто колдунья прочла мысли?

Госпожа Роговцева презрительно улыбнулась, в ее глазах сверкнул зеленоватый огонек, тот самый, как ночью.

— Вы правы, я истинная ведьма, — гордо произнесла она, смерив меня презрительным взором. — Правда, у меня хватает ума сохранить в тайне свою сущность.

Я не сумела сдержать возмущения:

— Мы не просили своих талантов! И не занимаемся колдовством!

Роговцева рассмеялась.

— Глупые девчонки, вы получили всё даром, и не можете по достоинству оценить свои возможности! — в ее голосе прозвучала нескрываемая ненависть. — Даже не сумеете скрыться от врагов…

— Мы не ведьмы! — произнесла я, задыхаясь от негодования. — Почему нам приходится умирать по ложному подозрению?

— Именно потому, что вы не ведьмы, — красивые черты Роговцевой исказила неприятная улыбка, — настоящая ведьма не позволит себе стать загнанным зверьком и никогда не привлекает к себе внимание…

— Значит, нам суждено умереть, а вам наслаждаться жизнью? — в моих словах звучала горечь.

— А как вы желаете? Думаете, легко стать ведьмой, будучи обычной женщиной? Представьте, какого пройти множество обрядов, дабы проникнуть в тайны, которые открыты вам с рождения!

Она снова расхохоталась.

— Вы всего лишь ошибки природы, — произнесла Роговцева, — вас всегда будут либо презирать, либо охотиться за вами… Ведьмы только смеются над вашей глупостью…

Никакого ответа не приходило на ум, я молча стояла, глядя в глаза собеседнице. Которая, вдруг внезапно смягчилась.

— Право, я не чудовище, — вздохнула она, — иногда мне, действительно, жаль несчастных избранниц высших сил… Но ваша гибель позволяет утолить жажду ненависти охотников на ведьм, что дарит нам возможность не просто жить, но и продолжать наши магические искания…

Её взор пронзал насквозь. Мне стало страшно, что едва сдержалась, дабы не плюнуть ей в лицо по славянскому поверью — ведьма на время потеряет силу, если ей плюнуть в глаз.

— Ворожея Анна? — спросила я.

— Деревенская девчонка, ее дара хватало только для того, чтобы развлечь селян, — отмахнулась Роговцева, — откуда в деревне можно постичь тайны магии? Деревенщины умеют только собирать травы и бессвязно бормотать над ними. Она недостойна называться ведьмою!

Колдунья усмехнулась и, изящно повернувшись, последовала прочь по парковой дорожке. Ее темно-синий плащ зловеще развевался на ветру.

Ко мне подошла Нина Реброва.

— Роговцева — ведьма, — прошептала я.

— Мне она тоже не нравится, — кивнула подруга, не задумываясь, что моя фраза прозвучала в прямом смысле.

Я решила не разубеждать Нину. Роговцева явно не боялась, что я разоблачу её. Кто мне поверит? Разве что доктор Майер и Константин. Но они достаточно благоразумны, чтобы не предать новость огласке.

А ведь ведьма мне завидует! Промелькнула внезапная догадка. Неужто Роговцева чувствовала зависть и к сельской ведунье, над умениями которой посмеялась?

Значит, Анна случайно увидела колдовской обряд Роговцевой и рассказала мне во сне, о чем хитрая колдунья, явно, не догадывается. Но как Роговцева поняла, что я разгадала её тайну? Надеюсь, ведьма не знает, что мне помог призрак презираемой ею ворожеи.

Снова перед моим взором промелькнуло насмешливое лицо человека из ночных кошмаров, в мыслях прозвучали слова Роговцевой "вы всего лишь ошибки природы". Я пошатнулась.

— Аликс, наверно, ты опять дурно спала ночью, — покачала головою заботливая Нина, — предлагаю вернуться и отдохнуть…

Вернувшись домой, застала Ольгу, которая только поднялась и собиралась позавтракать у себя. Поразмыслив, я решила пока повременить с рассказом о ведьме. Аннушка, ну где же ты? Что нужно сделать? В ответ на мои мысли ветер легонько тронул шторы открытого окна.

— Тебе снова снились покойники? — строго спросила Ольга, видя мое замешательство.

— Как обычно, — улыбнулась я.

Сестра посмотрела на меня, поджав губки, но ничего не сказала.

А вдруг Роговцева убила Белосельского, поскольку он узнал о том, что она ведьма! Анна могла рассказать графу о своей встрече с нею возле реки.

Я опустилась в кресло у окна, глядя вдаль на линию горных хребтов. Где-то там сейчас странствует Константин со своими спутниками.

Нас навестил доктор Майер, выглядевший весьма озадаченным. Впрочем по вполне ясным причинам.

— Нина Реброва сказала, что вы дурно себя чувствуете, — обеспокоено произнес доктор, окинув меня пристальным взором опытного врача.

— Призраки, — вздохнула Ольга, принимаясь за ароматный кофе. — А меня беспокоит крепость, куда оправился Константин…

Майер опустился в кресло, не сводя с меня врачебного взора.

— Верно, кошмары, — ответила я, — но видений смерти не было…

— А ведь меня тоже занимает эта странная крепость, — поделился Майер своими размышлениями.

— Неужто? — изумилась Ольга, склонив голову на бок.

Она всегда недоверчиво относилась к мистическим исканиям доктора, но никогда не пыталась вступить в спор.

— Древние крепости хранят непостижимые тайны, — ответил Майер.

— Какие? — прямо спросила сестра.

Невозможно было понять, заинтересовали ли её измышления врача всерьез, или она спрашивает согласно этикету, дабы не обидеть собеседника.

— Возможно, крепости хранят в своих подземельях мистические артефакты, — ответил доктор, — я читал заметки одного английского путешественника, он уверен, что среди горских замков есть некие тайники…

Ольга теряла терпение, но прекрасно сдерживала свои чувства. Доктор не заметил ее волнения. Неужто сестра сочла важными искания путешественника, обычно она никогда не интересовалась подобными теориями.

— Ученый утверждает, что когда-то в древние времена в этих краях жили великие мудрецы, — продолжал Майер, — ведавшие сокровенными тайнами… На месте их былых дворцов горцами были построены средневековые крепости…

— Но куда вдруг пропали эти мудрецы? — задумалась Ольга. — Если они покинули эти земли, почему они оставили свои сокровища?

Моя сестра всегда умеет задавать точные вопросы.

— Ответа ученый так и не дает, — развел руками наш мистик, — но, если задуматься, когда-то Рим был захвачен варварами… Возможно, такая же участь постигла в древние времена обители мудрецов… Замечу, путешественник утверждает, что они жили там задолго до появления Рима, несколько тысячелетий назад.

Слова доктора звучали убедительно, и Ольга понимающе кивнула. За тысячелетия многое могло произойти: воины, эпидемии, землетрясения.

— Не думаю, чтобы "инквизиторов" заинтересовали тайны древности, — произнесла она после раздумий, — наверняка, они даже не подозревают, какой дом избрали своим пристанищем…

Она мрачно усмехнулась.

Нас ненадолго отвлек визит посыльного, передавшего мне письмо от Роговцевой, которая вежливо, но настойчиво просила меня о визите. Она недавно переселилась из усадьбы Белосельских в дом Реброва. Чтобы повидать колдунью, стоило лишь пройтись по коридору в ее апартаменты.

— Странно, Роговцева казалась такой нелюдимой, — пожала плечами Ольга, — неужто она испугалась убийцы и просит тебя о предсказании?

Сестра сама не поверила своему предположению, но у нее не было причин отговаривать меня от встречи.

Я решилась, поскорее покончить с неприятным визитом, и отправилась в нумер к Роговцевой.

Дама встретила меня утроившись в креслах, кутаясь в темно-синий атласный халат. Она сидела, небрежно закинув ногу на ногу, обнажив ступни в красных восточных туфлях. Присутствие молодого лакея ее явно не смущало.

Роговцева жестом указала мне на кресло напротив.

— Мне нужно проникнуть в ту крепость, — прямо сказала колдунья.

Спрашивать "зачем?" было бессмысленно.

— Ничем не могу помочь, — искренне ответила я.

— Ошибаетесь, — улыбнулась дама, сладко потягиваясь, — вам поможет призрак, а вы поможете мне!

— Простите, но это опасно! — воскликнула я.

Собеседница лишь насмешливо улыбнулась.

— Не бойтесь "инквизиторов", они не заметят нас. Вас укроет призрак, а я сама сумею замести следы, — ответила она. — Нам нужно пробраться в крепость… — повторила дама тоном, не терпящим возражений.

Нам? Мне-то зачем? Колдунья будто прочла мои мысли.

— Призрак поманит вас этой дорогой сегодня ночью, — ответила Роговцева, — а я отправлюсь с вами…

В ее глазах вновь мелькнул зеленоватый огонёк.

— Вам нужны древние предметы, укрытые в крепости? — спросила я.

— Много будешь знать, скоро состаришься! — сурово произнесла ведьма.

Старая поговорка в ее устах прозвучала как заклинание, и мне стало жутковато.

— Сегодня в полночь увидимся! — улыбнулась Роговцева.

Её слова значили, что мой визит окончен.

* * *

Действительно, вечером я ощутила странное беспокойство, будто кто-то звал, умоляя последовать за собою. Как ни странно, Ольга решила лечь спать пораньше, хотя обычно предпочитала засиживаться светскими вечерами допоздна. Моя горничная тоже заснула. Тоже к лучшему, как бы я объяснила ей свое внезапное желание отправиться на ночную прогулку. Пришлось самой натянуть дорожное платье, а волосы заколоть под шляпу. Сестра явно бы не одобрила столь небрежного внешнего вида. "В крепости ты можешь встретить князя Долгорукова — сказала бы Ольга сурово — как можно отправляться в столь неопрятном виде"? Будучи барышней, привыкшей к нарядам, я, действительно, испытывала волнение от возможной встречи с князем. Удивительно, но наши женские страхи показаться непривлекательной всегда пересиливают чувство настоящей опасности.

Прихватив свой меч, я поспешила к Роговцевой, с которой столкнулась в коридоре. Колдунья, облаченная в облегающий черный костюм, который даже на карнавал не каждая дама осмелиться надеть, действительно, походила на тень. Я вновь поддалась чувствам женской зависти. Узкие штаны и высокие сапоги были не только весьма удобны для нашего подземного путешествия, но и весьма красили облик спутницы.

Роговцева позаботилась, чтобы нас ждали запряженные лошади. Повинуясь необъяснимому чувству, я неслась сквозь ночь, поражаясь, что быстрая езда не страшит, как обычно. Мы спешились у одного из высоких пригорков, на ощупь я отыскала узкий вход. Мы обладали достаточной стройностью и легко проникли внутрь. Роговцева зажгла два небольших необычных факела, один из которых достался мне. Прежде, чем тронуться в путь, она пробормотала невнятные слова, очертив в воздухе огнем какие-то знаки.

— Это позволит мне пройти незамеченной, — гордо пояснила Роговцева, — а вас укроет призрак… А теперь в путь!

Неведомая сила увлекла меня вдоль подземного коридора. Моя спутница послушно следовала за мною. Вдруг она, испуганно вскрикнув, остановилась.

— Постойте! — попросила она. — Ручей!

Нагнувшись, я увидела, что мы, действительно, прошлись по подземному ручейку, настолько мелкому, что удалось не промочить ног.

— Я перешла через бегущую воду! — с досадой пояснила колдунья. — Придется все начинать заново!

Не сразу удалось сообразить, что переход через бегущую воду рассеивает колдовские чары. Даже заговоренное зелье нельзя переносить через реку.

В эти минуты я ощутила, что не знаю, куда идти. Роговцева вновь чертила факелом странные знаки. От ее усердия у меня так разболелась голова, что пришлось опереться о стену. Никак не могла понять, почему помогаю неприятной особе, которая относится ко мне с презрением. Неужто ведьмины чары заставляют подчиняться?

Когда ведьма закончила свой обряд, неведомая сила опять увлекла за собою, и мы вновь заплутали по коридорам. Роговцева, похоже, полностью доверилась моему таланту. Не знаю, сколько времени заняло наше подземное странствие. Возможно, дорога напрямик оказалась короче наземного пути, петляющего по горным тропам.

Впервые мелькнула мысль, что стану причиной беспокойства сестры.

— Не стоит волнений, — ответила колдунья, будто прочитав мысли, — лакей сообщит Ольге, что мы с вами отправились погостить в имение приятелей. Моя безупречная репутация позволит сестре не страшиться за вас, я бываю только в приличных обществах!

Новость немного успокоила меня, но… Ольга заметит, что я отправилась в дорожном платье, не захватив с собою никаких вещей. Сестра может простить мне, что я не предупредила ее об отъезде, но подобной небрежности не поймет…

Наконец, мы выбрались из подземелья, окунувшись в краски ночи. Очертания крепости вырисовывались на ночном небе. Колдунья едва сдержала возглас радости.

— Но как мы проникнем внутрь? — забеспокоилась она.

Повинуясь неведомому проводнику, я поспешила по горной тропинке, а потом вновь свернула в узкий вход, ведущий в подземелье.

Не сразу удалось заметить, как стены пещеры постепенно превратились в каменную кладку подвала. Потом показалась лестница, не разбирая дороги, я поспешила вверх по ступенькам. Преодолев крутой подъем, мы оказались в просторной комнате. Яркий свет ослепил глаза.

— Я привела девчонку, — прозвучал голос колдуньи, — и жду справедливой платы по нашему договору!

В комнату вошел человек в одежде средневекового европейского монаха. Резкая головная боль отняла любую возможность собрать мысли. Ведьма и предводитель инквизиторов. Невероятно! Выходит, она и есть тот самый осведомитель, о котором размышлял Константин!

Слезы от злости за свою глупости застилали мои глаза.

— Не стоит торопиться, — ответил человек, жестом приказывая своим слугам удалиться.

Колдунья пристально взглянула на меня, и снова этот зеленоватый огонек. Ноги подкосились от боли. А ведь она боится моего дара. Если я сосредоточусь, то смогу убить… Человек средневекового образа подошел к ведьме и обнял её. Я увидела их горячий весьма не братско-сестринский поцелуй и потеряла сознание…

* * *

Очнулась я от прохлады, скользящей по лицу. Открыв глаза, увидела решетку под потолком, сквозь прутья которой проникал ветерок с первыми солнечными лучами. Рядом со мной сидела девушка, в глазах которой читалось сочувствие.

— Тебе больно? — спросила она.

Поднявшись в положение сидя, я ответила:

— Нет, благодарю.

Головная боль прошла.

— Злые люди хотят нашей смерти, — произнесла девушка.

Её слова звучали ни как новость или утверждение, а как обыденное событие. Дескать, чего еще ожидать от злодеев?

— Твои друзья идут к нам! — сказала она, улыбнувшись. — И твой брат… С ними мой жених, он смелый воин! — в голосе девушки прозвучала гордость.

Немного придя в чувства, мне удалось, наконец, рассмотреть собеседницу. Невысокая тоненькая, с огромными темными глазищами, одетая по горской моде, вернее сказать, по обычаю.

— Откуда ты знаешь? — не удалось скрыть изумления.

— Мне сказал дух ветра, он приносит весточки, — ответила девушка. — Я Лейла…

— А я Аликс, — представилась я, пытаясь собраться с мыслями.

Значит, мы товарищи по несчастью Нетрудно было догадаться!

— Злая женщина обманула, — сочувственно сказала Лейла, — мертвая девушка не звала тебя в подземелье…

А ведь верно! Так вот почему неведомый зов исчез, когда мы перешли через бегущую воду! Виною всему чары колдуньи!

— Она сестра Шайтана, — уверенно решила девушка.

Точнее не скажешь!

Облокотившись спиною о каменную стену, я смотрела на кусочек синего неба в окне. Неужто теперь остается лишь ждать, когда нас выручат? Произошедшее казалось бессмысленным сновидением. Мысли беспомощно метались. Как могла ведьма взяться за одно дело с теми, кто убивает ей подобных? И как предводитель "инквизиторов" стал ее любовником? Магия? Нет, он не под властью чар, он с колдуньей добровольно! Что они замышляют? Зачем я им нужна? Если бы меня хотели убить, то убили бы сразу… Такая участь ждала бы и Лейлу… Мы нужны им живыми? Зачем? Что происходит?

"Много будешь знать, скоро состаришься!" — прозвучали в мыслях слова Роговцевой.

 

Глава 11

И высшее могущество обрел

Из журнала Константина Вербина

Слова Генриха заставили меня всерьез призадуматься.

— Значит, вы сочинили историю о тайном обществе, которое спасает ведьм, — произнес я, пристально глядя в глаза авантюристу.

Мой проницательный взгляд заставил собеседника опустить взор.

— Разумеется, — улыбнулся он, — вы уже спрашивали об этом…

В голосе Генриха прозвучало нескрываемое удивление.

— Спешу вас заверить, что не жалуюсь на память, — перебил я, надеясь, что спутник поймет ход моих мыслей, — а про вековую историю общества инквизиторов вы тоже изволили выдумать?

— Чёрт, а вы правы! — воскликнул князь. — Глупо соваться в логово того, о ком ничего неизвестно, и стремления которого не понятны!

Байсар хоть и не понял смысла наших догадок, но, взявшись за рукоять кинжала, одарил Генриха суровым взглядом.

— Признаюсь, я ничего не знаю об этом обществе, кроме того, что они убивают девушек, обладающих мистическими талантами! — воскликнул Генрих. — Или вы полагаете, что я с ними заодно и веду вас в ловушку…

Авантюрист явно что-то недоговаривал, поэтому старался не смотреть в глаза.

— Не совсем, — произнес я таинственно, — меня интересуют цели этого клана, вернее, цели их предводителя, который обосновался в крепости…

— Чего тут непонятного? — махнул рукой Генрих. — Они безумцы, которые убивают…

— Низшие чины именно таковы, — мой голос звучал спокойно, но сурово, — но предводители… Ведь вы, Генрих, собрали простодушных, которым внушили идеи, которые не разделяете… Возможно, наш враг поступил также…

— Вы полагаете, что предводитель "инквизиторов" может преследовать иные цели, сделав своим орудием фанатиков? — спросил князь.

— Совершенно верно, — кивнул я.

— А ведь и такое возможно! — воскликнул Генрих. — Но что натолкнуло вас на эту мысль?

Сыграть удивление ему удалось не слишком убедительно.

— Во-первых, почему они обосновались в старинной горской крепости, и вообще зачем их принесло в нашу дикую местность? — высказался я, — ведь в нашей просвещенной столице куда больше объектов для охоты… В Петербурге не счесть медиумов и гадалок. А, во-вторых, меня смутила и ваша история, господин Генрих. Оказалось, вы не уверены в том, что мы имеем дело с многовековым тайным обществом охотников на ведьм… В-третьих, почему ворожею Анну они убили сразу, а черкешенку Лейлу похитили?

Сказанные слова удивительно поразили собеседников.

— Что им нужно? — первым спросил Байсар.

Будто ответ на вопрос мне вдруг удивительно вспомнился рассказ доктора Майера, основанный на предположении одного из английских путешественников. Он говорил о мудрецах, некогда живших в горах, будто средневековые горские крепости построены на месте древних дворцов. Мне и самому попадались заметки, что в горах можно отыскать немало мистических предметов, оставленных "в наследство" от предков.

Я поделился столь неожиданной версией со спутниками, которые отнеслись с пониманием. Генрих, несколько замявшись, произнес:

— Значит, ему нужны мистические девушки, чтобы раздобыть артефакты? — спросил он. — Но почему тогда они убили Анну? Да, возможно, она разгадала замысел предводителя, но ведь у нее был подлинный мистический талант…

Авантюрист нервно пнул камешки на полу грота.

— Мне очень жаль, но пока нет ответа на ваш вопрос, — произнес я, — Анна могла оказаться помехой для этой цели…

Беседа помогла мне собраться с мыслями и составить некоторую стратегию дальнейших действий.

— Поскольку вероятнее всего, наш король инквизиторов личность расчетливая, я попробую встретиться с ним, — сказал я, — это будут обычные переговоры, которые помогут хотя бы частично отвлечь внимание… А вы попытаетесь пробраться внутрь… Генрих, на вас вся надежда как на проводника… Вы говорили, что знаете путь в крепость через подземелье…

— Да, я знаю, — кратко ответил Генрих. — Мы можем проникнуть незамеченными и убить предводителя!

Мой недоверчивый взгляд заставил его вновь отвернуться.

— Если он задумает предать нас, я его зарежу! — слова Байсара прозвучали обнадеживающе.

— Хватит! — возмутился Генрих. — Будь я посыльным "инквизитора", то давно бы перестрелял вас…

Довод оказался вполне разумным. Обстоятельства и факты говорили скорее в пользу авантюриста. А ведь, верно, он сам здорово рискует!

— Пожалуй, единственное подозрение, от которого вы не отделаетесь, корыстное желание самому раздобыть мистическую вещицу, а нас оставить в лапах врага, — заметил я.

Генрих развел руками.

— Тут уж с вами не поспоришь, таковы мы, авантюристы… Но на сей раз я играю честно, в чем, надеюсь, вы вскорости убедитесь…

— И я надеюсь, — проворчал Байсар, вновь одарив Генриха горящим взором. — Знай, я не позволю тебе удрать!

Передохнув, я отправился к крепости, оставив своих спутников, которые должны были повторить мой путь через некоторое время. Оставалась надежда, что соглядатаи клана не бродят по горам и не видели моих попутчиков.

Наверно, заметив меня издали, стражник замка любезно вышел мне на встречу. Значит, его начальник ожидает моего визита — решил я. Неужто они добрались до Аликс и ждали, что я отправлюсь её искать? Мелькнула тревожная и, как потом оказалось, верная догадка.

Стражник с перекошенной презрением физиономией жестом велел спешиться и следовать за ним. Приходилось повиноваться.

Я обратил внимание, что первый этаж крепости, обычно служивший хлевом для скота, возможно, из-за последствия стихии, сильно просел за годы, и мог служить подвалом. Лошадей господа инквизиторы не держали. Вход в жилые комнаты замка на втором этаже остался по старинке при помощи приставных лестниц. Видя мое беспокойство за своего коня, стражник удивительно учтиво заверил меня:

— За вашим конем присмотрят и накормят!

Поблагодарив стражника, я полез вверх по деревянной лестнице, и сразу же оказался в просторном зале. Строение горцев вместе с убранством в стиле европейского замка смотрелось весьма непривычно. Хозяин не заставил себя долго ждать и почтил меня своим любезным вниманием.

Главой "инквизиторов" оказался человек невысокого роста и непримечательной внешности, но, встретившись с ним взором, я испытал нешуточную головную боль.

— Быстро вы примчались! — с восхищением произнес он. — Хотя я знал, что проныра Генрих приведет вас к крепости…

Стоило больших трудов сделать вид, будто я не догадываюсь об исчезновении Аликс. Собеседник впивался в меня глазами, будто пытался прочесть мысли. Поддавшись догадке, начал воображать, как, будто бы вернувшись на следующий день из Пятигорска, узнал об отъезде Аликс к приятельнице, и совсем не обеспокоен за ее судьбу… Однако решил не думать об этом слишком много, дабы не ошибиться… А вдруг я всего лишь поддался искусному влиянию, и мой новый приятель не обладает талантом чтения мыслей?

— Вы ищите мистические предметы в округе? — я решился сразу же проверить точность своей версии.

Человек в плаще взглянул на меня с явным одобрением.

— Зовите меня доктор Фрост. Знал, вы поймете, что я не склонен разделять фанатичные взгляды своей паствы, — он усмехнулся, — однако, эти люди весьма полезны…

Он взял продолжительную паузу.

— Ваша сестра у меня, а компанию ей составила очаровательная дочь гор, — Фрост улыбнулся.

Пришлось приложить усилие, дабы сохранить самообладание.

— Меня интересует судьба Александры и девушки-горянки, — перешел я к делу. — Вам нужна их помощь, не так ли?

Он утвердительно кивнул.

— Если они помогут, то отправятся вместе с вами домой… К нашей всеобщей радости, барышни оказались благоразумны и не перечат… Поверьте, я не собираюсь создать Апокалипсис или открыть врата в Ад… Моя цель — вернуть то, что когда-то принадлежало мне по праву…

Фрост вновь холодно улыбнулся. Я взглянул в его глаза и к своему стыду ощутил неуловимое беспокойство. Неужто злодей владеет искусством гипноза? Резкая боль вновь будто ударила в голову.

— Как давно вы обосновались в горах? — задал я глупый вопрос, который позволил мне стряхнуть оцепенение мыслей.

— Я вернулся домой, — кратко ответил Фрост, в тоне которого прозвучало безразличие. На миг я ощутил радость, что такой человек снизошел до беседы со мною. — Мне пришлось отправиться в изгнание, годы, столетия… тысячелетия… Я менял города, страны, имена…

"К нам явился очередной граф Калиостро, утверждающий, что он ровесник Клеопатры" — ирония — слабая попытка призвать свои мысли к порядку. Признаюсь, я испугался, что встретил куда более опасного безумца.

Будто в ответ на мои мысли Фрост расхохотался. В моих мыслях пронесся ответ "я не ровесник Клеопатры… а гораздо старше…". Что за чертовщина? Он пытается свести меня с ума!

Неужто средневековая крепость, взаправду, построена на месте древнего дворца?

— Чем вам не угодила ворожея Анна? — спросил я, пытаясь перейти к делу.

— Девчонка могла помешать мне, она отыскала наследника, который должен стать моим соперником, — отмахнулся Фрост. — Он назвался братом Генрихом?

"И ему тоже несколько тысяч лет?" — вновь промелькнула ироничная мысль.

"Нет, он моложе вас!" — прозвучал мысленный ответ нового хозяина крепости.

— Девчонка не знала, но чувствовала, — на мгновение господин Фрост*, своими манерами олицетворявший выбранное имя, на мгновение поддался гневу.

_____________

*Frost — мороз (англ.)

— Позвольте узнать, о каком наследнике вы толкуете? — поинтересовался я.

Признаюсь, у меня даже и не было надежды, что Фрост начнет вдаваться в какие-либо объяснения, дабы удовлетворить любопытство незваного гостя.

— Вашей сестре уже обо всем рассказала дикарка, — ответил он, — но мне бы хотелось, чтобы вы услышали правду от меня. Наследник древних тайн, тот, кому суждено встать между светом и тьмою, заполучить силу Властелина Огня, который в назначенный час должен стать хранителем ключа знаний и равновесия… неосязаемого ключа, который принадлежит мне по праву! Именно этот ключ должны отыскать мои гостьи…

Таинственный человек вновь вздрогнул, поддавшись недостойным чувствам.

Странно, что он решился на столь откровенную беседу с незнакомцев.

— Всегда желательно побеседовать с неглупым человеком, — вновь прозвучал ответ на мои мысли.

— Простите за глупость, но неужто вы сами не в силах разыскать свою вещь? — вопрос был слишком смелый, но Фрост воспринял спокойно.

— Будь все столь просто, вам бы не пришлось говорить со мною, — собеседник одарил меня ледяною улыбкой. — Каждый камень может оказаться тайником! Но ключ недалеко, я это чувствую… и ключ неосязаем, — вновь повторил он.

Фрост, надо отдать должное, весьма величественно взмахнул рукою. Странный человек, кем бы он ни был, держался подобно персоне царской крови.

Но зачем ему две девицы с мистическими талантами? Аликс — говорит с умершими, а Лейла с духами окрестных гор… Умело объединив их усилия, он сделает из них нужный ему инструмент… Фрост, уловив мою догадку, одобрительно кивнул.

Однако что-то в столь складной, хоть и невероятной истории собеседника, показалось нелогичным. Неужто я поддался безумству? Увы, жизненный опыт научил, что возможен любой поворот. Есть многое на свете, друг Горацио… Однако, будучи сыщиком, я не намеревался доверять словам господина Фроста, желающего заполучить неосязаемый ключ к тайне Огненного Властелина.

Моё удивление усилилось, когда нам на встречу вышла госпожа Роговцева, приветливо кивнув мне, будто на светском вечере.

Из журнала Александры Каховской

— Позволь, я расскажу тебе легенду, — черные глаза Лейлы пристально глядели на меня.

Признаться, кавказские легенды я невзлюбила сразу. Они все заканчиваются одинаково: кто-то бросается со скалы, и на этом месте появляется либо река, либо горы, либо озеро.

— В этой легенде никто не прыгнул со скалы? — спросил я прямо.

— Нет-нет, — замотала головой хохочущая Лейла.

— Тогда рассказывай, — с облегчением вздохнула я.

Мелодичная речь девушки погрузила меня в удивительную атмосферу далеких времен, когда в этих диких краях жили великие мудрецы, хранители тайн Огненного Властелина. Но оказался среди них предатель, который возжелал единолично заполучить сокрытый ключ знаний, за что правитель мудрецов изгнал его. Но злодей успел коснуться ключа и обрел способность продлить свою жизнь на тысячелетия. В назначенный час предатель вернется.

Наш бесславный удел против своей воли помочь ему заполучить тайную мудрость Огненного Властелина, но среди людей укрыт наследник, которому суждено завладеть ключом знаний… Он, тот, которого избрал сам Огненный Властелин…

Неужто эта история — правда, и наш похититель, действительно, жил в этих краях много тысяч лет назад? Или мы попали в плен безумца?

— Не бойся, тебя хранит сам Властелин Волков, — улыбнулась Лейла, будто утешая дитя, испугавшегося темной комнаты, — он хочет помочь тебе…

— Властелин Волков? Кто это? — сейчас не время для загадок.

Человек из моих кошмаров явно не склонен помогать мне, значит, не может быть Властелином Волков… Неужто у меня есть защитник? Почему он ни разу не проявил себя?

— Скоро ты сама все узнаешь, — твердо ответила черкешенка.

Расспросы оказались бы бессмысленной тратой времени, но я почувствовала, что испытываю долгожданное спокойствие, хотя улыбка человека из кошмара продолжала мелькать перед моим внутренним взором.

Наш разговор прервал визит одного из прислужников, который велел следовать за ним. Лейла казалась спокойной, а мне стоило больших трудов сдерживать волнение.

— Скоро придут и наши милые барышни. Не беспокойтесь, они целы и невредимы! — раздался голос предводителя, когда мы поднимались по лестнице.

— Рад вашей честности, господин Фрост, — ответил ему знакомый голос Константина.

Радость, что нас отыскали, предала храбрости, и я ускорила шаг. Мы ступили в просторную комнату, где, как оказалось, нас уже ждали.

Фрост и Роговцева вышли к нам подобно царственной чете, нарядившись в белые шелковые одежды. Ведьма с нетерпением ждала долгожданной победы, после которой ей открывались новые горизонты познания. В горящем зеленоватым огоньком взоре читалось торжество.

Из соседней комнаты донесся шум, и мы вскорости увидели Долгорукова, Генриха и Байсара, ведомых инквизиторами.

— Он нарочно подстроил, чтобы нас схватили! — произнес Байсар, окинув суровым взором их незадачливого провожатого.

Генрих промолчал, будто не слышал слов горца. Он насмешливо смотрел в глаза Фроста.

Повинуясь жесту предводителя, один из охранников выстрелил в Генриха, который, пошатнувшись, упал навзничь. На мертвом лице застыла усмешка.

— Наследник убит, — произнес Фрост, — теперь ключ принадлежит мне… Ваш ход, милые барышни…

Роговцева самодовольно усмехнулась, упиваясь нашим унижением.

Он жестом подозвал меня и Лейлу. Байсар шагнул вперед, намереваясь увести невесту, но Константин удержал его.

— Жди, — услышала я его строгий шёпот.

— Я не умею колдовать! — воскликнула я. — Что нам делать?

Меня охватило отчаяние.

— Поддайтесь чувствам, — прошептал Фрост, — Лейла, тебе подскажут духи гор, Александра, тебе помогут призраки… Слушайте их… слушайте…

Я почувствовала, как проваливаюсь в пустоту, неужто злодей загипнотизировал нас? Мы стали послушными инструментами в его руках.

Очнувшись, я поняла, что стою на краю пропасти, не помня, как мы покинули крепость…

— Ключ станет моим, — прошептал Фрост, теряя сознание.

Мы обернулись, увидев князя Долгорукого, не сводящего взора с предводителя. Лицо князя выглядело другим, не могу описать причины своих впечатлений…

— Фрост мёртв, — произнес он бесстрастно.

— Что это значит?! — сорвалась на крик Роговцева, падая на колени перед трупом своего некогда могущественного возлюбленного.

Чувствуя, что от моего друга исходит какая-то иная сила, я разделяла ее недоумения.

— Беда в том, что Фрост неверно определил наследника, — пояснил Константин, — он решил, что это брат Генрих… На самом деле, все было иначе. Авантюрист знал о целях Фроста от сельской ворожеи Анны, и решился принять удар на себя, дабы наследник оказался рядом в момент обряда, что и позволило ему заполучить неосязаемый ключ тайн Огненного Властелина… Приходится заключить, что пророчество сбылось…

— Не может быть, — шептала ведьма, нервозно кусая губы.

— Увы, сударыня, ведунья, которую вы презирали, провела вас… Хотя ценою своею жизни и жизни своего возлюбленного… Помню, еще в пути Генрих намекал нам о своей грядущей гибели…

Так вот что значила предсмертная усмешка Генриха — это была улыбка победителя.

— Неужто остались на свете такие глупцы? — простонала дама, закрыв лицо руками, — зачем они согласились умереть? Ради чего?

— Он настоящий воин! — сурово возразил Байсар. — И мне совестно, что я поначалу принял его за предателя.

— Воин? — передразнила ведьма. — Что он защищал? За что воевал? За какую землю? За какие богатства? Безумство!

Её истерические выкрики не слушал никто.

— Генрих не хотел говорить нам правду… Некоторые мои догадки о целях предводителя "инквизиторов" вызвали у него явное волнение… Князь не должен был узнать, что он наследник, раньше времени, — произнес Константин.

— Почему? — спросила я.

— Возможно, господин Фрост, действительно, обладал талантом чувствовать человеческие мысли, а целью Генриха было отвлечь внимание от истинного наследника, он не хотел рисковать…

Как это жестоко! Отвлечь врага ценою жизни, будто на войне… Неужто Огненный хозяин ключа столь безжалостен? Как в ответ на мое негодование в мыслях прозвучало "Они знали, на что шли! Никто не может отнять у человека право выбора!"

Я перевела взор на неподвижное лицо Долгорукова.

Любопытно… где находился таинственный ключ? Я ничего даже не увидела? Почему именно на этом месте? Неужто мы сошли с ума?

— Странное чувство, — задумчиво произнес князь. — признаюсь, я не испытываю радости от подобного дара, наоборот, будто тяжкая ноша сдавила плечи… Мне открыта сама бесконечность времени… Но я знаю, что не должен говорить о том, что ведаю…

— Ты привыкнешь, — твердо произнесла Лейла, — тебя избрал сам Огненный… Ты стал хранителем тайны народов, которые когда-то столь близко приблизились к вечности…

Мне почудилось, будто устами девушки говорит призрак древней царицы народа-хранителя тайны. Даже Байсар смотрел на невесту иначе, не смея прикоснуться к ней

— Тайны, которые сгинут со света вместе со мною, — иронично пробормотал Долгоруков, опускаясь на камень.

Я не смогла возразить, поскольку его слова оказались правдой. Князь стал хранителем ключа… вернее, теперь он сам ключ…

— Твоя миссия не столь проста, князь, — рассмеялась девушка странным смехом. — Если суждено просто избавиться от ключа, ты был бы убит сразу…

Он печально улыбнулся, запрокинув голову, глядя в ярко-синее безоблачное небо. Никогда небо не казалось мне столь ярким.

— Я столь часто философствовал о том, как прекрасно оказаться на грани между светом и тьмою, — произнес Долгоруков, — и даже не мог представить себе…

Поймав взор князя, я вздрогнула, в его глазах была огненная бездна.

— Простите, — Долгоруков смущенно опустил взор, — вскорости я научусь не выдавать своих талантов… Думаю, не стоит пояснять, что произошедшее останется в тайне… Хотя, все равно никто не поверит нам, сочтя рассказ бредом безумия…

Константин молча кивнул.

— Могу вас поздравить, не ожидал, что род Долгоруких настолько древний и ведет свое начало с незапамятных времен, — произнес он, желая подбодрить друга.

— Хотел бы я узнать о своем родоначальнике, — ответил князь.

Через минуту Долгоруков уже выглядел прежним, только в глазах иногда мелькал огонек, но, как оказалось, заметный только мне.

— Вы арестуете меня? — робко спросила ведьма Константина.

— Она красивая, — вмешался Байсар, — позволь, я отдам ее в жены своему брату!

Роговцева тяжело дыша, умоляюще смотрела на Константина, который не отказал себе в удовольствии взять долгую задумчивую паузу.

— Зачем твоему брату сестра Шайтана, желающая смерти твоей невесты, — ответил Константин горцу, который, одарив ведьму презрительным взглядом, отказался от своих намерений.

Князь, следуя этикету, протянул руку, дабы помочь даме подняться, но ведьма отшатнулась от него. Красивое лицо на мгновение исказилось болью.

— Отойдите, — с трудом прошептала она.

Долгоруков послушно отступил.

Генриха похоронили в горах, один из священников "инквизиторов", которые узнав о смерти своего пастора стали гораздо дружелюбнее, предложил отслужить заупокойную службу. Однако князь отверг столь любезное предложение, сказав, что отпевание отслужат в Кисловодске.

— Генрих встретится там с Анной? — вслух размышляла я.

— Если их души, действительно, этого пожелают, — ответил князь.

Мы неспешно отправились в путь домой. Обернувшись, я увидела размытые силуэты Генриха и Анны, которые, взявшись за руки, смотрели нам вслед.

Лейла вновь стала прежней, и жених вскорости позабыл о былом страхе пред невестой, когда её устами говорила далекая царица. Постепенно их молчание сменилось неспешной беседой на незнакомом мне языке. Возможно, черкешенка тоже потомок древних?

А что ждёт меня? Чувствую, как с каждым днем мое беспокойство становится сильнее.

— Я постараюсь защитить вас, Аликс, — произнес Долгоруков, его голос звучал уверенно, давая понять, что речь идёт не о защите в пути от нападения абреков.

— Кто такой Властелин Волков? — спросила я, вспомнив слова Лейлы.

— До принятия ислама горцы верили, что страж загробного мира иногда принимает облик волка*, - чётко ответил Долгоруков, — Эти верования они переняли у огненных хранителей…

___________________

* Образ хранителя врат загробного мира с головою волка, также был распространен в религии древних египтян.

Князь замолчал, явно не собираясь сказать мне нечто большее.

— Не бойтесь, — произнес он, на сей раз его голос звучал неуверенно.

Долгоруков понимал о незавидности моего положения, но не желал себе в этом сознаться.

 

Глава 12

Свет пополудни безмятежно строг

Из журнала Константина Вербина

Граф Апраксин воспринял мой рассказ с удивительным спокойствием, будто речь шла об обыденном случае.

— Значит, господа инквизиторы уберутся из наших краев? — спросил он задумчиво.

— Вы правы, граф, после смерти Фроста, их общество обречено, — ответил я, — один из них процитировал писание "порази пастора и рассеятся овцы"…

Генерал кивнул.

— А госпожа Роговцева? — спросил я. — Как вы понимаете, мы не можем предъявить ей обвинения, хотя она едва не убила мою родственницу, и стала соучастницей убийства сельской ворожеи…

— Пусть убирается ко всем чертям! — с раздражением воскликнул Апраксин. — Поверьте, мне самому тяжко на душе, что из-за боязни предать случившееся огласки, преступница избежит наказания…

— Случай слишком невероятный, — согласился я.

К своему удивлению, меня совершенно не беспокоило, что ведьма не предстанет перед судом. Странная уверенность говорила, что преступницу ждет скорое наказание… Она ввязалась в опасную игру с мистическими силами и действует слишком самоуверенно и неосторожно…

— Хотя в водяном обществе уже говорят… ладно, наплевать, что говорят! — махнул рукой граф. — Они постоянно что-то говорят!

На несколько мгновений воцарилось молчание.

— Позвольте узнать, как обстоят ваши дела со следствием убийства графа Белосельского и господина Федулина? — задал Апраксин вполне ожидаемый вопрос. — Вас столь досадно отвлекли…

— Спешу вас заверить, что у меня появились некоторые соображения, — ответил я, — но мне нужно совсем немного времени…

— Действуйте! — перебил меня генерал.

* * *

Поразмыслив, я велел кучеру запрячь коляску и поспешил в усадьбу графа Белосельского, очень надеясь застать госпожи Федулину. Дама любезно согласилась меня принять. Вернувшись, я узнал, что Озеров стал другом безутешной вдовы, и хотя не дает поводов для домыслов, сплетники прочат внезапной дружбе скорое романтическое завершение. Возможно, они правы, многие дамы, с легкостью и без сожаления меняют темный траурный наряд на светлое подвенечное платье.

— Я знаю, кто убил графа и вашего мужа, — я сразу же перешёл к делу.

— Кто убийца? — взволнованно спросила она.

Ей стоило больших трудов сдерживать чувства. В печальных глазах сияла искорка нескрываемой радости от подаренной надежды торжества справедливости.

— Господин Озеров, — прозвучал мой краткий ответ, как я и подозревал, вызвавший бурю негодования.

— Не может быть! — Федулина гневно отпрянула.

Былая доброжелательность сменилась явным отчуждением. Неужто водяное общество право, и вдова решила найти утешение в объятиях некогда тайного поклонника.

Поскольку возникла угроза с позором быть выставленным за дверь раньше времени, пришлось попытался смягчить гнев дамы.

— Дай Бог, чтобы я ошибался. Мне бы хотелось встретиться с Озеровым завтра… Простите за навязчивость, было бы любезно с вашей стороны присутствовать при нашей беседе…

Она смерила меня надменно-презрительным взглядом.

— Как вам будет угодно, — коротко ответила Федулина, — я впервые встретила доброго друга… неужто вы поддались глупым сплетням…

Её тон и взгляд красноречиво говорили мне, что я не должен более задерживаться в этом доме. Тем самым дама давала мне понять, что очень обижена моими подозрениями.

— Простите, думаю, вам известно, что я не снискал славу любителя светских новостей, — таковы были мои слова, брошенные на прощание.

* * *

Дмитрий Озеров держался очень взволнованно, скорее опасаясь за свою репутацию в глазах Федулиной, чем за возможное обвинение в убийстве. Он молча исподлобья смотрел на меня, не зная, как подобрать слова, иногда переводя нежный взор на объект своих былых страданий.

— Я не убивал ни графа, ни Федулина! — в его тихом голосе звучало отчаяние. — Зачем мне их смерть? Вы можете утверждать, что я решил отомстить графу… Но зачем мне убивать Федулина?

Он вновь умоляюще взглянул на свою даму сердца, которая в знак утешения ответила ему ласковым взглядом.

— Не отпирайтесь, вы хотели смерти Федулина, поскольку влюблены в его супругу, — перебил я.

Подобное заявление, разумеется, звучало как возмутительная наглость, но иногда сыщику приходится пренебрегать этикетом.

— Моя любовь к Люси не означает, что я желал зла её мужу!

Ох уж эти романтические фразы, способные вывести из терпения любого.

— Вы занимались чёрной магией, — напомнил я, — обряд на смерть соперника.

Озеров понимал, что боле отпираться бесполезно. Он молча опустил взор.

— А давно вы практикуете? — иронично спросил я.

Федулина молчала, кусая губы.

— Нет, я не любитель мистического ремесла, — в тон мне ответил подозреваемый. — Я не верил, что обряд может убить человека… Мне просто хотелось выплеснуть свою злость… Я уже говорил вам!

— Злость может убить, — заметил я.

— Почему вы решили, что я сделал обряд именно на Василия Федулина? Может, мишенью стал один из многочисленных врагов. Что привело вас к выводу, будто я хотел убить графа и Федулина? — Дмитрий Озеров не мог сдержать чувств.

— Вы хотели жениться на госпоже Федулиной, — сказал я. — и продумали всё до мелочей, чтобы заполучить его состояние. После смерти графа половина его имущества перешла к Федулину — брату его жены, другая половина — Лизаньке, в качестве приданого. После смерти Федулина его состояние переходит к супруге… Вы решили разыграть свою любовь к госпоже Федулиной, чтобы потом, убив её мужа, жениться на богатой вдове…

Озеров окинул меня взглядом полным негодования.

— Вы можете обвинять меня во всех смертных грехах, но вы не смеете говорить о неискренности моих чувств! — фраза оказалась вполне ожидаема.

Госпожа Федулина продолжала молча взирать на наш разговор, утирая платком заплаканные глаза. Надо отдать должное, дама держалась весьма мужественно.

— Я нашла это в саду нашего дома, — вдруг произнесла она, — это ваша табакерка?

Она достала из ящика стала ничем непримечательную вещицу.

— Судя по вензелю, табакерка принадлежит Дмитрию Озерову, — задумчиво произнёс я, рассматривая внезапную находку.

— Впервые вижу эту вещь! — отрицал он.

— Верно, Озеров не единственный на водах с подобными инициалами, — согласилась Федулина.

— Простите, вынужден вас задержать, — объявил я о своем решении.

Озеров устало вздохнул.

— Люси, я не убийца, вы верите мне? — с мольбой в голосе спросил он, глядя в задумчивые глаза Федулиной.

Она улыбнулась ему трогательной печальной улыбкой.

— Да, я вам верю, — кивнула она, сдерживая слёзы.

На прощание влюбленные заключили друг друга в объятия, присутствие посторонних их явно не смутило. Ох уж эти слащавые сцены!

Доктор Майер любезно согласился помочь мне, дабы выяснить, не стала ли табакерка тайником для яда, который убийца подсыпал сопернику, а саму табакерку бросил в саду.

Предположения подтвердились, в табакерке, действительно, остались крупицы яда.

Из журнала Александры Каховской

Мне приснился сон, будто госпожа Роговцева разбилась на прогулке верхом. Её лошадь оступилась на узкой горной дороге, и дама не удержалась в седле, хотя слыла искусной наездницей. Она упала в ущелье, и достать тело оказалось невозможно.

— Роговцева обречена, — коротко произнес князь, когда я пересказала ему свое сновидение.

В его голосе звучало безразличие. Впрочем, я разделяла его чувства. Ведунья Анна будет отомщена, но, думаю, её призрака это не волновало, она желала лишь помешать Фросту.

Князь вновь взглянул на меня сочувствующим взором, от чего смутился. И снова странный огонек в глазах, пугающий даже меня.

Потом я поделилась своими соображениями с подругой Ниной:

— Князь изменился после недавнего странствия.

— Не знаю, — пожала плечами Реброва, — не заметила никаких перемен, — и с улыбкой добавила, — тебе, возможно, виднее… Надеюсь, перемены произошли к лучшему?

— Князь стал мудрее, — мой ответ позволил удовлетворить любопытство.

— Лучше бы он стал посмелее, — улыбнулась Нина.

Посмелее? У меня такое чувство, что Долгоруков видит меня насквозь, будто прожигает взором… Не знаю, сохранилась ли его былая симпатия ко мне… Наверняка князь уже прознал обо всех моих дурных качествах… А ведь и я теперь смотрю на него иначе, не как на поклонника… Думаю, его отношение ко мне также переменилось…

— Ой, милая Аликс! — спохватилась Реброва, к счастью, позабыв о князе, — Ты же не слышала новость, что Лизанька Белосельская все же дала согласие на брак с Коновым. Да уж, они будут столь мило с наслаждением изводить друг друга… Некоторые предпочитают и такую семейную жизнь…

Признаюсь, весть меня мало заинтересовала, но я не могла не согласиться с Ниной. Лизанька не так уж наивна, как мы уже успели в этом убедиться, да и Конов обладает пресквернейшим характером, чего даже не пытался скрыть.

Нашу беседу прервал визит офицера Юрьева, и я, видя смущение Нины, поспешила оставить их наедине. Вот уж кому не помешало бы быть посмелее, так это господину жандарму!

Из донесения Константина Вербина

Во-первых, мне бы хотелось отметить, что граф Белосельский не был убит. Он, не сумев пережить утрату любимой супруги, покончил жизнь самоубийством.

На эту догадку меня натолкнул один эксперимент. Будучи на улице у окна я выстрелил в воздух, и никто в доме не услышал звука. Значит, чтобы домочадцы графа слышали выстрел, он должен был прозвучать в доме. Однако граф уверял, что в него стреляли из открытого окна. Все подозреваемые, кроме Федулина, который потом был убит, и Конова находились в доме. Они не могли выстрелить в окно, а потом незаметно проникнуть в дом, поскольку, чтобы добраться от окна гостиной к чёрному ходу, нужно пересечь дорожку, ведущую от парадного входа. Разумеется, граф не хотел навлечь подозрения на своих близких, поэтому и рассказывал мне о тайных врагах, имён которых якобы не помнил.

Выстрелив в стену, чтобы создать видимость покушения, Белосельский спрятал пистолет. Еще при первом визите я увидел у окна огромную вазу, которая никак не вписывалась в убранство гостиной. Возможно, она и послужила временным тайником для оружия.

Подмена лекарства на яд мне тоже показалась странной. Удивительно, что именно сам граф обнаружил это. Как, не будучи доктором, он смог определить яд? Как отличить отравленные порошки от безопасных?

Граф не желал, чтобы о нём говорили как о самоубийце, поэтому разыгрывал покушения на себя, чтобы его грядущая смерть выглядела как убийство.

Прошу, чтобы моё открытие оставалось в тайне, дабы доброе имя графа Белосельского не носило клейма самоубийцы.

Кузина графа сказала мне, что он говорил о неком злодействе, на которое способен. Поначалу казалось, будто Белосельский говорил об убийстве, но речь шла о самоубийстве.

Когда я установил причину смерти графа, круг подозреваемых в убийстве господина Федулина значительно сузился. Кто мог желать смерти Федулину? Разве что госпоин Озеров, влюблённый в его жену, и сама госпожа Федулина, которая давно хотела избавиться от надоевшего супруга. Мне стало известно, что Озеров провёл обряд чёрной магии. Частично это снимало с него подозрения. Убийство Федулина хоть и было спонтанным, но оно было очень продуманным. По правде сказать, мне ни разу не встречался убийца, который перед преступлением наводил бы порчу на свою жертву. Позвольте считать это абсурдом!

Мадам Федулина вызвала у меня куда большие подозрения. Именно она сказала, что её муж знает, кто убийца, но молчит об этом. Мне не удалось поговорить с Федулиным, он умер во время завтрака. Добавить яд в еду или питьё во время завтрака было невозможно. Только супруга могла подмешать яд мужу в утренний стакан воды, точно рассчитав, когда яд начнёт действовать. Замечу, у Дмитрия Озерова не было подобной возможности.

Замысел будущей вдовы оказался прост. Воспользовавшись таинственной гибелью графа, она решила убить супруга, надеясь, что все подозрения падут на её поклонника Озерова.

Разумеется, её муж ничего не знал об убийце Белосельского. Федулин умер за завтраком, до нашего возможного разговора. Так убийца желала запутать меня.

Помимо любви Озерова вдова решила воспользоваться и его былой семейной враждой с Белосельским.

Понимая замысел убийцы, я решил поймать её в ловушку, разыграв спектакль, будто хочу предъявить Озерову обвинения в убийстве. Федулина столь трогательно защищала его от моих нападок, она великолепная актриса. И, как я полагал, дама решила бросить на юношу ещё большее подозрения. Федулина принесла грубоватую деревянную табакерку, которую можно изготовить за день, украшенную его инициалами, которую якобы нашла в саду усадьбы. На стенках табакерки, действительно, остались частицы яда. Ради поиска возможного мастера табакерки, я обратился к знакомому резчику по дереву, который сразу же узнал работу своего родственника Ахмеда.

Ахмед подтвердил, что к нему приезжала дама, закрывшая лицо вуалью, и заказала эту табакерку кому-то в подарок. Невозможно, чтобы Озеров, переодевшись в женское платье, заказал отдельную табакерку для яда и украсил её своими инициалами. Причём сделал это после убийства. Такая версия была бы полной чепухой!

Федулина хотела окончательно меня запутать и также обратить мое внимание на охотников за ведьмами. Она слала пугающие письма Лизаньке о колдунье, которые потом забрала, посыпав подоконник илом, будто следы "инквизиторов", пробравшихся из подземелья. Такая возможность была только у домочадцев! Даже при понимающем отношении к мистическим явлениям, невозможно поверить, что письма могли быть украдены призраком.

Мои умозаключение и доказательства оказались убедительны, и госпоже Федулиной предъявлены обвинения в убийстве.

Из журнала Константина Вербина

Бедняга Озеров, новость для него оказалась сильнейшим ударом. Поначалу он пытался утешить себя, будто Федулина совершила преступления ради него, чтобы они были вместе… Однако он не мог долго обманывать себя…

— Лучше умереть, чем познать такое унижение, — сказал он мне.

В его голосе звучал укор.

— Вы злитесь на меня за то, что открыл вам правду? — догадался я. — Мой друг, задумайтесь… Стань вы мужем Федулиной, вас бы постигла участь ее первого мужа… Вы не настолько наивны, чтобы поверить, будто к вам она отнеслась бы как-то иначе…

Озеров оказался достаточно благоразумным и не отверг мои слова.

— Возможно… — кратко пробормотал он, — я полюбил не ту особу, которой была дама Федулина на самом деле… Я любил нежное воздушное создание, которое хотелось защитить, а не жестокую убийцу… Понимаю, что мне больно не от того, что Федулина использовала меня, а от того, что я столь сильно обманулся… Какая глупая наивность!

Юноша с досадой пнул камешек у дороги.

— Черт возьми! — прозвучал звонкий голосок.

Его удар оказался слишком сильным и камешек задел каблучок туфельки одной из барышень, немедленно выразившей свое негодование об этой неудаче в несколько грубоватой форме. Она обернулась и, заметив, что Озеров смущенно смотрит на нее, весьма непосредственно помахала ему рукою, приняв камешек за знак, вызванный желанием обратить на себя внимание.

— Барышни подобного характера могут показаться чрезмерно простоваты, но от них не стоит жать удара в спину, — заметил я, — и с ними, пожалуй, всегда весело…

Озеров, не отрываясь, смотрел на молодую особу, которая продолжила беседу со своей компанией будто бы позабыв о моем приятеле. Ее смех разносился по парку.

— Замечу, они нуждаются в защите не меньше, чем "воздушные" недотроги, — произнес я, — станьте надежной опорой, что поможет вам победить всех соперников, уверенных, что подобной барышне на надобна забота…

— Да, — улыбнулся Озеров, — вы правы… До встречи…

Не задумываясь, он направился к хохочущей компании. Благо местные нравы позволяют подобным образом завести беседу и с незнакомой дамой.

Я снова с досадой подумал о том, что не могу написать в донесении, как Аликс помогла догадаться о самоубийстве графа. Насторожило то, что она не предчувствовала его смерть. Белосельский колебался до последнего, уйти за любимой, или остаться жить в этом мире… Он любил жизнь, но любовь оказалась сильнее — не только любовь графа, но и любовь его умершей супруги, которая не позволяла ей покинуть мужа… Аликс однажды сказала мне, что сила любви мёртвых может увлечь за собой живых… Недавно я сам в этом убедился…

Люди верят в мистические силы, но считают, что их не должно упоминать в государственных документах… Просвещённый мир сам сознательно хочет ослепить себя… Мне страшно представить, что будет через сто лет…

Версия-новелла — лето 2008 г.

Версия роман — лето 2009 г.