Жила в одном из горных аулов красивая девушка, с которой не могла сравниться ни одна из подруг. Никто не умел столь великолепно украсить одежду вышивкой, и никто не мог подобно ей станцевать и спеть на празднике. Звали её Седа, а имя это значит «ранняя звезда». За добрый нрав снискала она всеобщую любовь.

Посватался к красавице князь Сулим, богатый и храбрый жених. «Сулим и Седа – как в древней легенде», – шептались люди, желая счастья жениху и невесте. Никто не ведал, что скоро в их дом придёт беда…

 

Глава 1

Как будто в первое свиданье

Сегодня вечером в ресторации мне удалось лицезреть одну из самых неприятных личностей – черкеса, князя Зелимхана, который хоть и назвался нашим союзником, снискал весьма дурную славу предателя и убийцы. Я не силён в интригах, поэтому недоумевал, как его до сих пор не арестовали за предательство или просто не пристрелили ночью, объяснив всё кознями врагов, которых у Зелимхана немало – как среди соплеменников, так и среди русских офицеров.

Удивительно, но князь предпочёл европейский образ жизни родным традициям, купив роскошный дом в Петербурге, он год блистал на балах и светских обедах. Гладко выбритый, в модном костюме, он более походил на парижского щёголя, чем на горного абрека. Многие петербургские господа считали его кавказское происхождение глупой выдумкой для привлечения всеобщего внимания, принимая за притворство его незнание французского и резковатый южный акцент.

Я не мог понять, что привело Зелимхана на воды. Неужто, он решил проститься со светскостью и возвращается на родину, желая блеснуть в свете напоследок? Или просто последовал модному обычаю выезжать на воды? Или замышляет очередную интригу? Последнее казалось наиболее вероятным.

В этом небольшом путешествии князя сопровождали супруга и его младший брат. Заира, жена Зелимхана, в отличие от мужа одетая в национальную одежду, сидела в стороне, опустив взор, и не проронила ни слова за весь вечер. Похоже, Зелимхан считал, что для образованного европейца вполне достаточно лишь взять с собой супругу в свет. Как мне рассказали, Заира всегда молча сопровождала мужа, терпеливо ожидая, когда он закончит светские забавы, но чаще всего Зелимхан появлялся в обществе один, без жены.

В этот вечер я оказался с Зелимханом за одним карточным столом. Я не люблю карты и взялся играть лишь потому, что мне хотелось побольше узнать об этом неприятном субъекте. Поведение игрока за карточным столом может многое рассказать.

– Анзор! – обратился он к своему брату, скромно стоящему в стороне. – Иди играть!

Юноша послушно сел за игровой стол, но, как я заметил, в его глазах мелькнула ненависть. Не трудно понять, что Анзор не разделял светских страстей старшего брата. Он неуютно чувствовал себя в европейской одежде, которая сидела на нём нескладно.

Мне известно, что Зелимхан прекрасно освоил игру в карты. Мне рассказывали, что он играет с восточным пылом и азартом, всегда делая крупные ставки и очень часто выигрывая. Возможно, я не прав, но мне кажется, часто выигрывать сумеет лишь тот, кто ловко жульничает.

Из знакомых партнёром по игре оказался мой друг князь Александр Долгоруков, бросавший на Зелимхана внимательные недоверчивые взгляды. Вскоре к нам присоединился другой мой знакомый офицер Михайлов, судьба которого могла бы стать сюжетом для приключенческого романа. Он был схвачен в горах абреками и продан в рабство туркам, но благодаря своему уму и храбрости сумел быстро обрести свободу и даже снискать уважение турецких аристократов.

После пережитых злоключений Михайлов появился в России недавно, доктора настояли на его лечении на водах, поскольку перенесённые тяготы не могли не сказаться на здоровье. Многим подобное мнение докторов показалось нелепым. Никто бы не осмелился назвать этого высокого, широкоплечего, загорелого человека больным, напротив, всем казалось, что от вынужденных странствий он только окреп.

Я знал Михайлова задолго до его вынужденного путешествия, и сильные перемены сразу же привлекли моё внимание. Раньше это был открытый доброжелательный юноша, которому, казалось, были чужды злоба, зависть и прочие подобные низменные человеческие чувства. Иногда Михайлов казался мне несколько наивным, поскольку слишком много трудов уделял для помощи безответственным приятелям или сомнительным девицам, прикидывающимся бедными сиротками.

Теперь предо мною предстал совершенно другой человек. Да, Михайлов стал жестким и циничным. Многие его друзья совершенно напрасно пытались увидеть в нём прежнего добряка, но вскорости пришли к выводу, что перемена не особо скрасила нрав их друга. Многие светские болтуны утверждали, что он связался с пустынными колдунами и продал душу Дьяволу. Возможно, для изнеженных щёголей облик Михайлова, действительно, казался несколько демоническим.

На мой взгляд, главное, что честность и благородство остались его неизменными качествами, в чём я непоколебимо уверен. Поэтому оказался весьма рад, встретив желание Михайлова продолжить наше было общение.

– Приветствую тебя, Зелимхан, – с усмешкой обратился Михайлов к черкесу.

Зелимхан вздрогнул, боясь встретиться с собеседником взглядом.

– Наш восточный гость чем-то напуган? – шепнул ему Долгоруков по-французски.

– Да… значит, он не забыл, – на загорелом лице Михайлова мелькнула усмешка. – Не будем отвлекаться от игры…

От меня не ускользнуло, как за нашей игрой пристально наблюдала любопытная молодая особа, вдова Глухова. Многим не составило труда угадать в ней обычную мошенницу, промышляющую на курортах в поисках недотёп с тугими кошельками. Про таких дам обычно говорят, что её происхождение так же сомнительно, как и её драгоценности.

Глухова явно побаивалась сыщиков и, встретившись со мной взглядом, быстро улизнула. Неужели она решила облапошить Зелимхана? Слишком опасное дело для мелкой воровки.

Другой любопытной личностью на этом вечере я бы назвал таинственную гостью из славного города Кракова. Молодая особа путешествовала одна, в «сопровождении» множества старых книг. Представилась она как «пани Беата», не назвав фамилии. Внешности панночка была весьма привлекательной, но сдвинутые брови и напряжённый взгляд не придавали смелости кавалерам ухаживать за нею. Обладая изящным тонким станом, одета она была в платье чрезмерно строгого фасона, подходящего скорее для дальнего путешествия, чем для светского вечера. Стоит заметить, этому простому наряду оказались присущи хороший крой и изумительная ткань, что молча заметили все модницы водяного общества.

Увы, во время бала любимым занятием дам и барышень подобного нрава остаётся изучение паркета на полу, чем и была занята пани Беата весь вечер. Иногда она бросала пристальные взоры в сторону Михайлова. В её взгляде не было никаких чувств, только пронизывающая внимательность. Офицер заметил её внимание, и, приняв пани за знакомую, какое-то время пытался вспомнить, где они могли увидеться. Однако, ничего не припомнив, так и не решился подойти к ней, хотя местные свободные нравы позволяют завести беседу с незнакомыми дамами.

Наша игра не была интересной, крупных ставок никто не делал, разговор тоже не клеился. Даже Зелимхан играл вяло, совсем иначе, чем мне рассказывали. Неужели Михайлов так напугал бравого горца? Как мне показалось, князь пару раз пытался сжульничать, но под суровым взглядом Михайлова это оказалось сделать не легко. Я обратил внимание, что Зелимхан избегает смотреть людям в глаза. По собственному опыту вынужденного общения с некоторыми бесчестными людьми знаю: эта черта свойственна подлецам.

Зелимхан подозвал лакея, которому велел принести самого лучшего вина.

Вспомнилось недавнее видение Аликс… Ей привиделось, как Зелимхан умирает… Он отпивает из кубка, садится в кресло, закрывает глаза… и всё… Да, Зелимхан действительно пьёт вино и шампанское… Похоже, его не волнуют не только традиции, но и законы веры…

К своему удивлению я заметил, что пани Беата вновь пристально наблюдает за Михайловым. Офицеру под этим взором явно стало неуютно. Он поднял глаза на пани, которая немедля отвернулась.

Я первым покинул играющих. За мной вскоре последовал Долгоруков.

– Вы представить себе не можете, как омерзителен этот человек, – сказал мне Долгоруков, указав взглядом на Зелимхана.

– Нетрудно догадаться… Вы хотите расширить мои знание об этом негодяе? Жду вас завтра в гости к обеду, – предложил я.

В это время офицер Михайлов подошёл к сидящей в креслах пани Беате.

Вежливо поприветствовав молодую даму, он произнёс.

– Простите, кажется, вас я встречал несколько лет назад в Петербурге? – поинтересовался он.

Пани, пожав плечами, пробубнила:

– Возможно…

– Точно, мы с вами встречались! – воскликнул Михайлов, которые давно уже подзабыл о правилах учтивости. – Признаюсь, вы меня в те времена малость напугали своею таинственностью…

Пани Беата сурово исподлобья смотрела на собеседника.

– Вы, верно, переменились с тех самых пор, – наконец, натянуто произнесла она. На её лице промелькнула натянутая улыбка.

– А вы остались прежней, – хохотнул Михайлов. – Разве что похорошели…

Услышав комплимент, панночка взглянула на старого знакомого с явным недоумением.

– Да, – продолжал он, – тогда вы показались мне неприятной и отталкивающей особой, хотя ваша наружность не вызывает подобных чувств… Я боялся вас, хоть и стыдно в этом признаться…

На их разговор оборачивались светские любопытные, но Михайлов искренне не замечал, что попрал все правила приличия, и подобные речи надобно было вести наедине. Похоже, его собеседницу его слова также не смущали.

– А теперь вы меня не боитесь? – спросила она натянуто.

– Нет, напротив, вы мне любопытны, – улыбнулся Михайлов.

– Совершенно напрасно, – пробормотала пани, вновь занявшись изучением паркета.

– Любопытно, – повторил собеседник, – что за книги вы читаете, и чем вызваны ваши ночные прогулки по кладбищу…

Пани Беата отпрянула, встретив насмешливый взор Михайлова.

– Значит, теперь вы боитесь меня, пани ведьма? – поинтересовался он.

Ничего не ответив, панночка поднялась с кресла и почти бегом поспешила к выходу из ресторации. В её глазах светилась искренне возмущение. Михайлов с улыбкой смотрел ей в след.

Возможно, мне на ум пришёл вздор, но увиденная сцена выглядела так, будто ведьма испугалась Демона, вызванного ею из Ада.

– Вы правы, – услышал я задумчивые слова Долгорукова будто в ответ на мои мысли.

– Простите?… – переспросил я.

Князь вдруг смутился, что вновь позволил себе сболтнуть лишнее, не предназначенное для ушей простых смертных. Но его молчание оказалось красноречивее любых пояснений. Выходит, опять в наших краях завелась какая-то чертовщина. Надеюсь, Михайлов не намерен причинять вред беспечным представителям водяного общества.

Пожалуй, его интересует только Зелимхан, который явно напуган, ожидая грядущей мести. Но случайно ли присутствие пани Беаты? Похоже, старая знакомая вызвала пристальный интерес Михайлова…

Демон? Неужто жизненные невзгоды способны превратить человека, прославившегося своим поистине ангельским характером, в Демона? Случается, ангелы на земле становятся падшими…

Вечер в ресторации выдался душным, и я вышла в парк вдохнуть свежего ночного воздуха. Залюбовавшись на звёздное небо, невольно задела проходившую мимо даму.

Поспешно извинившись, поняла, что столкнулась с пани Беатой, присутствие которой на водах отвлекло светских болтунов от моей скромной персоны.

Как мне рассказывала Нина Реброва, пани читает много странных книг, которые, наверняка колдовского содержания. Князь Долгоруков тоже однажды намекнул мне, что панночка весьма опытная чернокнижница. Меня мало волновали увлечения эксцентричной особы, и встреча с нею в парке не вызвала у меня никаких переживаний. Мы бы, как обычно, разошлись, обменявшись сухой учтивостью, но на сей раз пани Беата схватила меня за руку, и, оглядевшись по сторонам прошептала.

– Мне нужна ваша помощь…

Не дожидаясь моего ответа, она продолжала:

– Сделайте так, чтобы Зелимхан умер…

Я отпрянула, глядя ей в глаза… Беата, поморщившись, опустила взор…

– Все хотят, чтобы он умер, и умер побыстрее! – произнесла она настойчиво. – Я знаю, кто вы, а вы догадываетесь, кто я… Так что мы понимаем друг друга… Я могу многое для вас сделать…

За кого она меня принимает? Что за вздор! С трудом я пыталась отогнать мысли, преследующие меня. Вновь перед внутренним взором мелькнуло насмешливое лицо человека из ночных кошмаров.

– Он умрёт скоро, – растерянно пробормотала я, вспомнив видение…

Беата облегчённо вздохнула. Затем вдруг, оглянувшись, замерла. К нам неспешно направлялся, покуривая трубку, офицер Михайлов.

– Мне нужно идти, – спешно пробормотала панночка, скрываясь за парковым кустарником.

– Прекрасная погода, не так ли, мадемуазель? – обратился ко мне подошедший Михайлов.

Оставалось только гадать, чем он так напугал пани Беату.

– Да, вы правы, – немного сбивчиво пробормотала я. – Пани Беата чем-то взволнована…

– Долгая история, – вздохнул Михайлов, пуская кольца дыма, – но с вашими талантами вы вскорости всё поймёте…

– Вы преследуете её? – возмутилась я.

Удивительно, но собеседник не принялся спорить со мною.

– Не знаю, – произнёс он, поразмыслив.

Пред моим взором пронеслась пугающая картина. Маленькая часовня, свечи, гроб… мёртвая пани Беата в белом саване… Михайлов нагибается над нею… Его губы шепчут слова молитвы… Молитвы? Неужели? Ведь от него исходит иная сила, которую я чувствую…

Моим глазам вновь открылось звёздное небо Кавказа.

– Вы что-то видели? – прозвучал бесстрастный голос Михайлова.

– Нет, – кратко ответила я, – простите, но мне нужно вернуться…

Опасаясь навязчивого приглашения проводить, я бегом бросилась к ресторации. Неужто благородный Михайлов решился убить ведьму? Нет, не думаю, что всё так просто… И кто он? О, как я устала от этих встреч с мистическими гостями!

Признаюсь, что пани Беата не вызывала у меня дружеского расположения, но я не полагала, что её ждёт скорая смерть. Не знаю почему, но я испытала к ней жалость… Хотя знание неизбежного сильно притупили мои чувства… Странно, что я стала сочувствовать всякой нечисти, которая обычно меня не жалует…

 

Глава 2

Слеза тяжелая катится

Есть мнение, что странное оружие само выбирает себе хозяина. Раньше я никогда не верила в это, но теперь поменяла своё суждение. Однажды, давно, когда я ещё была ребёнком, отец купил сирийский изогнутый меч в серебряных ножнах. С первого дня, когда эта вещь появилась у нас в доме, я привязалась к ней. Каждый день я просила достать меч из ножен, дабы полюбоваться, как его клинок сияет на солнце. Повзрослев, я сама снимала его со стены и долго всматривалась в холодную дамасскую сталь. Я люблю брать этот меч с собой на прогулку… Я и не отношусь к барышням, которые изъявили желание взять уроки фехтования, но в минуты опасности меч спасал мою жизнь… Верно, этот клинок сам избрал меня, но не могу понять, почему?

Этим утром я совершала свою обычную верховую прогулку. Сестра уже смирилась с этой моей слабостью, но каждый раз перед завтраком встречает меня недовольным взглядом. Ольга понимает, что у меня достаточно благоразумия, чтобы не отправиться в незнакомую местность, но всё равно опасается за мою жизнь. Я не чувствую никакой угрозы для себя и мне, слава Богу, ни разу не пришлось попасть в опасную ситуацию.

Эта прогулка оказалась первой, когда я встретила на своём пути незнакомцев, всерьёз испугавших меня. Из-за холма, опоясанного узкой дорогой, показались всадники: женщина в белом национальном черкесском платье, сопровождаемая двумя мужчинами разбойничьего вида.

Женщина, судя по осанке, красивой одежде и сабле в позолоченных ножнах, была знатного происхождения, а двое мужчин, ехавших следом, – её охраной. Черкесская княгиня – почему-то я решила, что она именно княгиня – склонив голову на бок, оценивающе взглянула на меня. Я сильно испугалась её сопровождающих, но виду не подала. Взгляд княгини пал на меч, висевший у меня на поясе. Она улыбнулась, тем самым выражая своё одобрение моему выбору оружия. Затем княгиня жестом руки указала мне на дорогу, давая понять, что пропускает меня.

– Благодарю, – ответила я, не задумываясь, поймёт ли она мою речь.

Княгиня ответила мне кивком головы.

Я не стала заставлять себя уговаривать и продолжила свой путь, чувствуя, что женщина и её спутники смотрят мне вслед.

* * *

Вернувшись домой, я узнала от Ольги о том, что со мной хочет поговорить черкесская княгиня по имени Седа.

– Седа переводится как «ранняя звезда», – заметил Константин.

Ольга пожала плечами, выказывая свое безразличие как к самому имени, так и к его обладательнице.

– Мне кажется, именно её я встретила сегодня утром, – предположила я. – Не может быть столь точного совпадения. Наверно, княгиня совершала прогулку…

– Чего ей надобно от тебя? – моя сестра была возмущена.

– Это можно узнать, только встретившись с ней! – ответила я.

– На твоём месте я бы не поехала, – заметила Ольга. – Но делай, как хочешь…

Она вопросительно посмотрела на Константина.

– Да, я провожу Алекс, – решил он. – Ничего нет страшного в том, что она встретится с черкесской княгиней.

Мы решили не откладывать эту встречу надолго и отправились сразу же после обеда. Княгиня остановилась в лучших комнатах одного из домов Алексея Фёдоровича Реброва. Значит, она, действительно, знатная особа. Я успела наслышаться шуток о том, что у черкесов всяк выдаёт себя за князя, если у него есть двор и бараны.

* * *

Я вошла в комнату, которая по воле гостьи была обставлена в кавказском стиле. Значит, княгиня не поскупилась на оплату. Седа сидела за вышиванием. В углу комнаты на ковре её сын, мальчик лет семи, играл с ножиками. Княгиня оторвалась от рукоделия и, улыбнувшись, жестом пригласила меня сесть напротив.

– Красиво, – сказала я о её вышивке.

– Да, до сих пор ни одна девушка не может сравниться со мной в рукоделии, – гордо произнесла Седа. – Танец и вышивка пленили князя Сулима, и он взял меня в жёны…

Она вздохнула, вспоминая мужа. Я промолчала, не зная, что ответить. В эти мгновения я почувствовала её боль и страдания от утраты любимого человека. Вдруг стало искренне жаль Седу, хотя я ей вовсе не симпатизировала. Она любила мужа и была с ним счастлива.

– Зелимхан и его злодеи напали на моего мужа в пути, ограбили и убили его, – продолжала Седа. – Я поклялась найти Зелимхана и убить его… Ради этого я стала главой нашего рода…

– Как тебе это удалось? – спросила я. – Неужели не было недовольных?

Меня удивило то, что женщина смогла добиться подобной привилегии. Насколько мне известно, женщины у черкесов довольствуются малым.

– Были те, кто согласился со мной, что жена должна мстить за мужа… Но были недовольные тем, что женщина хочет править ими… Знаешь, что я сделала?

Она насмешливо смотрела на меня. Я взглянула в глаза Седы и увидела окровавленные тела убитых.

– Верно, – кивнула она, видя мой испуг, – я перерубила их пополам… Больше мне никто не перечил…

Я промолчала.

– Не понимаю твоего страха! – искренне удивилась Седа. – Все знают, что ты можешь убить человека, всего лишь пожелав ему смерти.

– Нет-нет, – прошептала я.

– Тебе нравится убивать, зачем ты обманываешь себя… Я по глазам вижу человека, который любит убивать… И ты не зря носишь меч… Ты уже наносила им удары, и твой меч снова жаждет крови врагов…

Её речь звучала спокойно и плавно, я не смела возразить. Мне было страшно от того, что слова Седы отчасти были правдой. Её предположение совпало с предположением князя Долгорукова, что вызвало у меня непреодолимое волнение. Странное чувство тревоги, которое я всегда испытываю перед неизбежностью.

– Этот меч избрал тебя, такое оружие само находит хозяина, – сказала княгиня. – Мы, горцы, видим, когда человек сроднился со своим оружием… Этот воин опасен в схватке. Я прекрасно владею саблей, но понимаю, что в поединке с таким врагом трудно выжить… Твой дар и твой меч – как удар могучего джина.

– Я не обучена, – возразила я.

– Таким, как ты, этого не надо… Да, ты как джинья, как говорят в далёкой Персии.

– Зачем ты позвала меня? – спросил я.

– Я хочу узнать, умрёт ли Зелимхан. Ты видела его смерть?

Глаза княгини заблестели.

– Да, – коротко ответила я.

Седа с улыбкой кивнула.

– Я хочу убить его… Я хотела убить и его брата, но вижу, что он ненавидит Зелимхана больше, чем я… Зелимхана ненавидят многие… И этот русский с тёмным лицом…

– Михайлов? – решила я.

– Да… я забыла его имя… По взгляду этого мужчины я поняла, что он жаждет смерти Зелимхана…

Да, Константин рассказывал о злоключениях Михайлова по вине Зелимхана.

– Он доблестный воин, – продолжала Седа с восхищением. – Он силён и смел… Такого мужа желает каждая женщина…

Она немного ошиблась. Половина светских дам считала его уродливым, но зато другая половина полностью разделяла мнение Седы, восхищаясь его мужественным обликом.

– И странная женщина… вот она, вправду, сестра Шайтана, – Седа поморщилась.

Мне бы не помешала наблюдательность Седы. Я не заметила ничего.

– Странная женщина? – переспросила я.

– В сером платье, что избегает людей…

Неужто Седа говорит о пани Беату.

– Почему ты решила, что она хочет убить Землимхана? – недоумевала я.

– Она в его власти, – ответила княгиня, – не могу объяснить тебе… Но Зелимхан свёл дружбу с Шайтаном, а эта женщина колдунья…

Но горцы не увлекаются мистическими идеями.

– Зелимхан попрал все законы, – произнесла Седа будто бы в ответ на мои мысли. – Он сам превратился в брата Шайтана…

На этом, к моей радости, наш разговор закончился, и я почти бегом посмешила к коляске, где меня ждал Константин.

– Как прошла беседа? – спросил он.

– Спокойно, но наш натянутый обмен фразами невозможно назвать беседой, – ответила я, с трудом пытаясь унять волнение. – Седа не произвела на меня приятного впечатления…

– Не будь столь поспешна в своих суждениях, – сурово перебил меня Константин. – О чём вы говорили?

Его слова в защиту княгини несколько удивили, но спорить я не стала.

– Княгиня одержима желанием мести, и вся наша беседа была посвящена кровожадной тематике, – попыталась я внятно изложить свои впечатления.

– Это вполне понятно.

Константин не был удивлен. Я, впрочем, тоже. Мне не нравился Зелимхан, и его судьба нимало не волновала. Куда более интересной показалась история пани Беаты, неужто, абрек заполучил влияние на неё… значит, поэтому она уговаривала меня убить его…

Меня также встревожил рассказ Аликс о судьбе пани Беаты и возможном влиянии Михайлова на её печальную судьбу. Нет, пока я не смел подозревать офицера в намерениях лишить жизни эксцентричную молодую даму, но о некой его роли в названных грядущих событиях сомневаться не приходилось.

Удивительно, но Михайлов охотно поддержал мой разговор о таинственной чернокнижнице.

– Много лет назад, когда я был слишком юным и ужасно глупым, – задумчиво произнёс мой собеседник, – на одном из петербургских светских вечеров я заметил эту молодую особу, которая показалась мне удивительно отталкивающей и даже неприятной внешне, хотя её черты не были уродливы…

Михайлов смолк, дабы понять, занимает ли меня его рассказ.

– Весьма любопытно, – кивнул я.

– Потом долгое время не мог забыть этой пугающей встречи… да-да, тогда эта встреча казалась мне именно пугающей…

Офицер вновь смолк, будто собираясь мыслями.

– Потом в моей жизни стремительно появились события, изменившие мой нрав… Я попал на Кавказ, где вскорости меня ждали тяготы вынужденных скитаний… Мне казалось, что это она пожелала, чтобы я стал другим…

– А как вы полагаете теперь? – поинтересовался я.

– Вербин, вы серьёзно относитесь к мистическим явлениям, и поэтому вы не назовёте меня сумасшедшим, если скажу вам, что теперь полностью уверен в своих подозрениях…

Офицер пристально смотрел мне в глаза, будто пытаясь прочесть мои мысли.

– Разумеется, я не поднимаю на посмешище всех, кто рассуждает о сверхъестественном, – прозвучал мне ответ, – думаю, и вы не сочтёте меня безумцем, если я вам расскажу о некотором видении моей дорогой свояченицы… Если вы не доверяете видениям, возможно, вас заинтересуют слова княгини Седы…

Михайлов сосредоточенно выслушал мои слова.

– Весьма печально, – пробормотал он, тоном человека, мысли которого унеслись далеко от собеседника.

Затем он извинился, что вынужден спешно прервать наш разговор.

 

Глава 3

То было злое предвещанье!

Утром следующего дня я снова встретила Седу. Хотя со мной она держалась очень приветливо, мне захотелось поскорее завершить эту встречу… Наш разговор почти дословно повторил вчерашний, и я чувствовала себя неуютно. У реки мы спешились, чтобы напоить лошадей…

– Меня что-то беспокоит! – сказала я.

Рука сама легла на рукоять меча, ставшего моим верным спутников на прогулках. Седа прислушалась и выхватила саблю. На нас напало четверо…

Вновь повторилось невероятное… Клинок в моей руке за несколько мгновений пронзил людскую плоть… Он опять разил врага по своей таинственной мистической воле, ибо моя рука была необучена… Двоих убил мой меч, двоих – Седа.

У меня закружилась голова. Я отошла прочь от окровавленных трупов. Седа с улыбкой протянула мне платок, чтобы я вытерла кровь с меча. Окровавленный клинок играл на солнце жутковатым блеском.

– Твой меч, отведав крови врага, засиял ярче, – сказала Седа. – Ты можешь убивать… Я поняла это сразу, как увидела тебя…

Я молча опустилась на землю. Меч лежал у меня на коленях, я не могла положить его в ножны, будто оружие само противилось этому. Он будто управлял мною, желая посиять на солнце после боя. Зачарованно я смотрела, как лучи играют на смертоносном лезвии, будто жизнь и смерть пересеклись на острие его клинка.

– Твой враг умер от твоего удара, – говорила Седа. – Это добрый день для тебя…

Я промолчала. Княгиня, удивившись моему смятению, покинула меня.

– Ты привыкнешь, – сказала она мне на прощание.

Меня испугало то, что, собственноручно совершив убийства – пусть защищая свою жизнь, – я не испытываю никаких чувств жалости к врагу. Я сама поражаюсь своему безразличию.

Снова пронеслись неприятные воспоминания внезапных смертей людей, которые угрожали моей жизни и жизни моих близких… Случайность? Неужто камнепад в горах, убивший преследовавших нас горцев, был случайностью? О! Как бы я хотела, чтобы виною всему оказалась простая случайность…

Мне неприятна Седа? Почему? Ведь я ничуть не лучше. Она привыкла убивать холодной сталью, а я – силой мысли… Но совершая убийства собственноручно, я испытываю страх.

Дома, к моему счастью, ни Ольга, ни Константин не стали донимать меня ненужными расспросами. Наоборот, они нашли необходимые слова, которые немного приободрили меня. А что скажет обо мне водяное общество? Какая мне разница! Разве они говорят обо мне что-то хорошее?

Вечером я отправилась на церковную службу. Слова священника о том, что я защищала свою жизнь, окончательно успокоили меня…

…Надеюсь, сегодня мне не присниться неприятный улыбающийся человек, желающий заманить меня в бездну…

Рассказ Алекс всерьёз взволновал меня. Я понимал, что объектом нападения послужила не она, а по злой случайности оказавшаяся рядом княгиня Седа, но это не уменьшало моего беспокойства за Александру. Я решил пока не говорить об этом Ольге, хотя понимал, что вскоре о доблести Алекс станет известно всем. Наверняка во всём обвинят её мистические способности, и будут правы.

Вечером я вновь отправился с визитом к Михайлову. Как я и предполагал, история Седы и Алекс стала достоянием общественности.

– Восхищён умением барышни Каховской защитить себя, – весело произнёс Михайлов.

Его ирония вызвала у меня нескрываемое возмущение.

– Мне не кажется это забавным. Моей свояченице не посчастливилось оказаться в ненужном месте в ненужное время, жертвой нападения должна была стать Седа…

Офицер, понимая мои чувства, немедля сменил шутки на слова понимания и беспокойства.

– Какое совпадение, – заметил Михайлов, – на меня сегодня тоже напали четверо абреков. Вы догадываетесь, кто их подослал?

– Зелимхан, – не стоило труда догадаться. – Седа хочет ему отомстить… И вас он почему-то боится…

– Зелимхан – самое трусливое и омерзительное существо, которое я когда-либо встречал, – с отвращением произнёс Михайлов. – Я бы хотел убить его, но, увы, не могу…

Собеседник вдруг осёкся, понимая, что невольно сказал лишнего.

– Да, я не могу убить его, – повторил офицер, – совсем недавно я узнал об этом… думаю, вскорости ваша свояченица сама узнает… не беспокойтесь, никто не попросит её держать увиденное в тайне…

Лицо Михайлова вдруг на мгновение сделалось неподвижным, глаза смотрели куда-то в пустоту, будто душа покинула его тело.

– Да, там всё иначе… – произнёс он, наконец…

Невозможно, чтобы его не волновала судьба пани Беаты… Между ними существует какая-то незримая связь…

– Зелимхан был вашим проводником в горах, – перевёл я разговор на более обыденную тему. – В тот год, когда вы пропали без вести…

– Я не люблю вспоминать об этом, – перебил Михайлов.

Я не стал проявлять ненужного любопытства. Само собой напрашивалось предположение – все злоключения Михайлова начались по вине Зелимхана. Как я погляжу, желающих убить этого бесчестного человека предостаточно, видения никогда не обманывают Аликс.

* * *

Меня несказанно обрадовал визит князя Долгорукова. Разумеется, я не рассчитывал, что он поведает мне мистические тайны, о которых нельзя говорить, однако князь вполне мог навести меня на нужную мысль. Он уже свыкся с роль наследника мудрости огненного владыки предков, и, казалось, не испытывал былой печали от тяжести внезапно полученных знаний, и совершенно не стремился воспользоваться ими для собственной корысти.

– Я будто бы смотрю со стороны, – однажды пояснил он мне, – и мне начинает казаться, что мои тайны всего лишь плод усталого воображения… впрочем, с этими мыслями легче жить…

Долгоруков разделял моё беспокойство за судьбу пани Беаты, и, как оказалось, он весьма симпатизировал этой нелюдимой особе, и даже сумел завести с ней приятельские отношения.

– Михайлов оговорился, что не может убить Зелимхана, – произнёс я задумчиво, – а Седа утверждает, что пани Беата во власти этого злодея и поэтому желает от него избавиться… На мой взгляд, эти два пункта связаны между собою… Пока не рискну строить умозаключения…

– Ваши размышления верны, – согласился Долгоруков.

 

Глава 4

Вечерней мглы покров воздушный

Сегодня у Нарзана мне вновь встретилась пани Беата. Весьма удивительным показалось мне её испуганное лицо, обычно суровое и надменное. Бесцеремонно схватив меня за руку, она столь спешно отвела меня в сторону от колодца, что я, расплескав ненавистную мне целебную зловонную воду, даже не успела повесить кружку.

– Нельзя ли предотвратить смерть Зелимхана? – спросила она, сдвинув брови.

– Простите? – недоумевала я.

Вопрос собеседницы оказался весьма неожиданным. Ведь совсем недавно она желала его погибели.

– Неужто вы не догадываетесь? – с нескрываемым раздражением произнесла она.

Взволновано сжимая кружку, я смотрела на пани непонимающим взором.

– Ведь мне тоже грозит опасность, не так ли? – наконец произнесла она тоном учителя, уставшего от глупого ученика.

Внезапно промелькнула догадка, вспомнились слова Седы: Беата во власти Зелимхана.

Пани, чувствуя, что я начинаю понимать причину её беспокойства за судьбу врага, облегчённо вздохнула.

– Значит, ваша жизнь зависит от жизни Зелимхана? – робко поделилась я своими умозаключениями.

Чернокнижница молча кивнула. Былая надменность вновь сменилась волнением.

– Никогда не думала, что испугаюсь смерти, – вздохнула она, – этот мир вызывал у меня лишь ненависть, но так не хочется его покидать…

– Вас страшит неизвестность, которая ждёт подобных вам, – мой тон прозвучал зловеще, – вернее, возможная расплата…

Собеседница отпрянула, подняв руку, будто пытаясь заслониться.

– Понимаю, что у вас нет никаких причин помочь мне, – произнесла она натянуто, – но я прошу вас… Полагаю, вы понимаете, с каким трудом я произношу эти слова… Увы, мне нечего предложить вам в замен…

На мгновение мне почудилось, что за спиною пани Беаты мелькнул гость из моих ночных кошмаров, он молча положил руку ей на плечо, жутко улыбнувшись. Молодая дама, резко обернувшись, повела плечом, будто пытаясь освободится от невидимой руки.

– Вы полагаете, что я могу избавить вас от влияния Зелимхана? – предположила я. – Увы, не могу похвастаться колдовскими умениями.

Лицо Беаты вновь обрело прежнее суровое выражение. Мне никак не удавалось понять, зачем Зелимхан создал такое влияние на пани, которая и не думала преследовать его…

– Я прошу вас защитить меня от смерти, которая может последовать после гибели этого омерзительного человека, он подстроил это нарочно, чтобы ради своего спасения я приложила все магические знания для его защиты, – сбивчиво пояснила она.

– Михайлов жаждет смерти Зелимхана, – задумалась я.

Услышав имя офицера, пани вздрогнула. Затем, побледнев произнесла:

– Вчера я встретилась с ним и попросила пощадить Зелимхана… Михайлов понял причину моей просьбы… Думаю, вы сами догадались, что он необычный человек…

Последняя фраза прозвучала натянуто.

Неужто пани Беата испытывает к офицеру сердечную склонность. Будто в ответ на мои мысли собеседница прошептала:

– Не могу понять свои чувства к Михайлову. Раньше он вызывал у меня неприязнь, а теперь я испытываю непреодолимый страх, даже когда он смотрит на меня… Но при этом вдруг мелькают странные обрывки забытых снов…

На этом пани оборвала свою речь, а я не сочла нужным задавать вопросы. Учитывая скрытность дамы, она и так была со мною чрезмерна откровенна.

– И не удаётся понять, кто он, – с трудом произнесла Беата. – Я искала ответ в своих чёрных книгах, просила духов о помощи, но никто не помог мне…

Возможно, ответ на эту загадку знает князь Долгоруков, но не вправе говорить нам.

– Помогите мне, прошу вас, – прошептала она.

В этот момент мне хотелось кричать от собственного бессилия. Я видела её в гробу, а, значит, всё предрешено.

– Вы видели мою гибель? – спросила пани Беата, ощутив моё волнение. Удивительно, но её тон не был испуганным, скорее, полным надежды. – Прошу вас, опишите подробнее, тем самым вы окажете мне неоценимую услугу…

Недоумевая, я описала собеседнице своё видение: гроб, свечи и склонившегося над нею офицера Михайлова.

Чернокнижница внимательно выслушала мои слова, её лицо было напряжено, но былой испуг исчез.

– Значит, Михайлов, – произнесла она задумчиво, – благодарю за помощь…

Не сочтя нужным объяснится, пани покинула меня, погрузившись в свои размышления.

Никак не могу понять, почему эта неприятная особа вызвала у меня сочувствие, ведь я понимаю, что её неосторожные магические искания причинили много вреда нашему хрупкому миру. Пани Беата боится, что настало время платить, что рано или поздно должно наступить, ей следовало бы смириться с неизбежностью… Сколько смельчаков пытаются избежать оплаты силам, которые много лет исполняли их желания…

Сегодня Ольга оказалась весьма занята новостью о приезде некой мадемуазель Антиповой. Меня никогда не занимали светские сплетни, и моя супруга обычно избавляет меня от длительных обсуждений подобных событий. Однако на сей раз моя милая Ольга не могла скрыть возмущения.

– О! Эта чокнутая избалованная девица превратит вечера ресторации в сущий кошмар! – воскликнула она. – Не могу понять, почему её мать потворствует несдержанности дочери, именуя всё «детскими проказами». Детскими проказами? Право, мадемуазель уже двадцать лет! Хотя, на самом деле гораздо больше… Всем светским незамужним барышням никогда не бывает больше двадцати! – да, моя милая добрая Оленька иногда может позлорадствовать.

Поскольку приезд очередной светской особы не вызывал у меня интереса, я погрузился в свои мысли и лишь иногда кивал на слова супруги, не пытаясь особо вникать в их смысл, который для меня примитивно сужался – приехала глупая девица, неприятная Ольге.

– Что она о себе возомнила!? Удивляюсь, что некоторые офицеры находят её шутки забавными! – с возмущением восклицала супруга. – Надеюсь, ты не находишь подобное поведение забавным?

Ольга опустилась рядом со мною на диван, и, надув губки, сурово взглянула мне в глаза.

– Я против всяческого издевательства над ближним, – ответил я. – Но если бы сам стал объектом шуток ветреной барышни, то даже не удосужил бы их вниманием…

– Но многим нравится! – возмущалась Ольга.

– Значит, их нечего жалеть, – в ответ пожал я плечами, снова погрузившись в свои размышления.

– Я говорю не о жалости, – продолжала супруга, – не могу понять, почему некоторым мужчинам нравятся барышни подобного нрава…

– Возможно, им интересны хорошенькие кукольные личики, – предположил я, поскольку не люблю отвечать за других, – думаю, вам стоит ненавязчиво поинтересоваться у влюблённых офицеров, чем пленила их барышня Антипова. Думаю, вас ждёт особо живописный рассказ.

Заметив мою улыбку, Ольга поморщилась:

– Ну, уж выслушивать подобные бредни я не сумею! Право, однажды я не сдержусь и посрамлю несчастную!

Не сомневаюсь, остроумие Оленьки иногда бывает жестоким.

Поразмыслив, супруга занялась приготовлением к завтрашней встрече с водяным обществом. Поскольку её ждала встреча с Антиповой, Ольгу особенно беспокоил выбор наряда.

– Ты прекрасна в любом наряде! – попытался заверить я супругу.

– Фи, какой старый комплимент, – поморщилась она, – посуди сам, будь я одета невзрачно или безвкусно, ты бы не приметил меня…

– Речь идёт не о невзрачности или безвкусице, – возразил я, – разумеется, наряд помогает подчеркнуть изящный стан, но, моя милая Оленька, пойми, что при нашей первой встрече я взял на себя смелость взглянуть на твою фигурку будто сквозь наряд…

Супруга, рассмеявшись, поцеловала меня.

– А ты мне показался таким сдержанным, – пожала она плечами, – и неужто ты не вспомнишь платье, в котором я была тогда?

Красавица вновь обиженно надула губки.

– Я влюбился в прекрасную барышню, а не в шелка и кружева, – заметил я, – не сердись, милая Ольга, твое умение одеваться не осталось без моего внимания. Повторюсь, ты умело подчеркнула нарядом своё изящество…

Моя любимая смущённо улыбнулась, опустив взор, будто на одном из наших первых свиданий. Удивительно, но мне до сих пор удаётся смутить бойкую Ольгу.

Сегодня я осталась погостить у Нины Ребровой, которая оказалась занята грядущим приездом ненавистной ей барышни Антиповой. Обычно Нина спокойно относилась к выбору нарядов для появления в водяном обществе, но на сей раз придирчиво осматривала свои все платья, пытаясь отыскать достойное.

– Опять все будут заняты этой дурочкой, – ворчала она, – её шуточки над офицерами вызывают у меня непреодолимое чувство раздражения!

Подобные речи я уже слышала от своей сестры. Признаюсь, мне был совершенно безразличен визит Антиповой, поскольку я не чувствовала себя обиженной, когда окружающие оставались заняты её кокетством. Её визит даже несколько радовал, поскольку он означал, что злобные дамы, наконец-то, избавят меня от своего внимания и перенесут всю свою злость на ветреную Антипову.

– Уверена, что основным объектом внимания и шуточек этой скверной особы станет офицер Михайлов! – заметила Нина с некоторым ехидством. – О! Бедная пани Беата…

– Прости, но я не понимаю…

Иногда умозаключения Нины оставались для меня неясны. Подруга вновь упрекнула меня в невнимательности. Увы, у меня нет талантов Ребровой с лёгкостью угадывать о чувствах представителей водяного общества друг к другу.

– Бедняжка-ведьма сохнет по Михайлову, напрасно пытаясь укрыться за страницами толстых книжек! – пояснила подруга тоном, не терпящим возражений. – Хотя… Возможно, она превратит Антипову в жабу, было бы забавно…

Довольная своей шуткой, Нина занялась выбором лент и цветов, которыми надлежало украсить причёску и платье.

Оказав подруге посильную помощь, я отправилась спать пораньше ещё до наступления темноты. Будто непреодолимая сила заставляла меня погрузится в сон. Возможно, действительно, н е кто пожелал, чтобы моя душа стала свидетелем события, которое происходило не наяву… Но во сне ли?

Моему взору вдруг открылся великолепный бальный зал, в котором кружили беззаботные весёлые танцующие пары в разнообразных нарядах под завораживающие звуки музыки. Некоторое время я зачарованно наблюдала за пёстрой веселящейся толпой, несмотря на различия нарядов движения танцующих были грациозны и слаженны.

Вдруг среди танцующих я заметила Михайлова и пани Беату, оживлённо беседовавших, их улыбки и взоры выдавали романтическое настроение. Лицо чернокнижницы было спокойным, лишённым суровой складки между бровями, а обычно мрачные глаза казались лучистыми и чарующими. Признаться, я усомнилась, что предо мною госпожа Беата. Удивительным оказалось и то, что они танцевали, лично мне ни разу не удавалось видеть офицера Михайлова или пани Беату, занятых танцами. Обычно они предпочитали избавлять себя от этих забав.

Когда пара кружилась возле меня, невольно удалось уловить их разговор.

– Прошу вас вернутся к нам, – вдруг произнесла она натянуто.

– Вы уверены? – поинтересовался Михайлов, – возможно, вы готовы последовать моему примеру… выбор за вами…

В это мгновение мне на плечо легла холодная рука. Не могу объяснить почему, но мне почудилось, будто за спиною стоит тот самый человек из моих кошмаров…

Музыка затихла, веселящаяся толпа исчезла из зала, налетел ветер, круживший ворох сухих осенних листьев. Могильный холод окутал меня.

Собеседники резко прервали танец и повернулись в мою сторону. В глазах пани Беаты мелькнул панический страх. Михайлов сделал шаг вперёд, будто пытаясь заслонить собой даму от человека за моей спиной.

Я проснулась. С трудом сдержав крик, долго всматривалась в сумрак комнаты. Я задремала ненадолго, вечерняя мгла еще не успела уступить место ночной темноте. вспомнилось, что пани Беата снимает номер в доме Реброва на одном этаже с моими комнатами.

Набросив халат, я выбежала из спальни и понеслась по коридору к номеру пани Беаты. Не отдавая отчет в своих действиях, я постучала в дверь, которая оказалась не заперта. Вбежав в спальню, я увидела пани, сидевшую на кровати, сосредоточенно глядящую в одну точку. Мои торопливые шаги вывели её из забытья. Явно не ожидая моего визита, она окинула меня изумленным взором.

– Простите, мне приснился дурной сон, – пробормотала я, – вызвавший причины побеспокоится за вашу жизнь…

Беата молча кивнула.

– Дурной сон, – повторила она, обхватив голову руками… – никак не могу вспомнить…

В её голосе прозвучал стон бессилия.

Я подошла к окну, вечерняя мгла уступала место ночи.

Вдруг, будто опомнившись, чернокнижница быстро встала с постели и зажгла свечи на круглом столике, заваленным старыми толстыми книгами.

– Ступайте спать, – почти сквозь зубы процедила она, потом, нехотя добавила, – благодарю за заботу…

Мне не хотелось оставлять пани одну, но иного выхода не было, и я вернулась к себе. Сон наступил быстро, и кошмары не тревожили меня.

Сон Александры породил больше вопросов, чем ответов. Неужто во сне пани Беата и Михайлов влюблены друг в друга.

Доктор Майер задумчиво предположил:

– Существуют предания о некой двойной жизни, когда человек во сне любит того, к кому наяву безразличен или даже испытывает отвращение. Обычно подробности жизни во сне забываются, оставляя лишь непонятные обрывки чувств, причиняющих лишь беспокойство. Возможно, именно это волнение вызывает страх перед встречей с возлюбленным из сновидения…

– Даже если эта версия верна, то основная разгадка не столь проста, а мы вновь становимся свидетелями пугающих мистических явлений, – заметил я, поскольку не любил поспешных выводов.

Да, если бы слова доктора слышал его давний недоброжелатель жандармский офицер Юрьев, он бы вновь назвал Майера шарлатаном.

Однако я привык серьёзно относится к таинственным явлением и не поднимать на смех любую невероятную теорию. Особенно меня беспокоил человек за спиной Аликс…

– Прошу вас, хватит об этих ужасах! – взмолилась Ольга. – На вечере нам надлежит быть отдохнувшими и весёлыми! Верно, Аликс.

Александра рассеяно кивнула сестре. Её мало занимала предстоящая встреча с барышней Антиповой.

– Простите, что мои речи вызывают ваше волнение, – поспешил извиниться доктор, – но, позвольте заметить, нам следует быть готовы к любому повороту событий…

Тон Майера выражал всяческое сожаление.

– Возможно, вы правы, – моя супруга умела проявить понимание в нужный момент, – признаюсь, личность Михайлова меня беспокоит не меньше эксцентричной пани. Вернее, я опасаюсь его гораздо сильнее…

Видя недоумение доктора, Ольга пояснила.

– Константин научил меня опасаться сильнее именно тех людей, о которых ничего не известно… мы знаем, чем увлечена пани Беата, но Михайлов…

Она вопросительно оглядела нас.

– Беата просила его вернуться к ним , – робко напомнила Аликс.

На мгновение мы замерли, легко сложив два плюс два, но мгновенно отогнали пугающую мысль. Вернуться? Но ведь, напротив, раньше он обладал добрыми чертами! И почему наяву пани Беата боится Михайлова? Действительно ли её судьба под угрозой именно из-за Зелимхана?

* * *

По дорожкам, окутанным вечерней мглой прогуливались представители водяного общества, направляясь к ресторации. Вскорости и мы присоединились к беспечной светской компании.

Ольга, казалось, позабыв о приезде Антиповой, была весела и спокойна. Однако в глазах мелькали зловещие огоньки.

Вечер в ресторации протекал как обычно, разве что Антипова внесла некоторое разнообразие. Как и предполагалось, кукольная барышня с молчаливого одобрения довольной матушки старательно старалась привлечь к себе всеобщее внимание.

Впрочем, как догадалась барышня Реброва, офицер Михайлов стал главным объектом шуток Антиповой, чем вызвал некоторое сожаление и обиду поклонников ветреной особы.

Сам Михайлов принимал подобные знаки внимание с учтивой снисходительностью, вновь погружаясь в свои размышления.

Я перевёл взор на пани Беату, как обычно скромно стоявшую в стороне.

– Удивительно, она даже не дрогнула! – услышал я, как Нина Реброва шепчет Аликс. – Поразительное самообладание!

Пани взирала на разыгрывающуюся сцену с неким отстранённым безразличием. Неужто наблюдательность за жизнью водяного общества на сей раз подвела внимательную Реброву?

Смех Зелимхана отвлёк меня от размышлений. Тем самым он желал показать, что оценил очередную шутку Антиповой над его врагом. Но моё внимание привлёк иной момент, какими горящими глазами смотрел его брат Анзор на беспечную светскую девицу. Дурочка, явно не понимая с кем имеет дело, очаровательно улыбнулась ему и зала наиглупейший вопрос о жизни в горах. Серьёзный ответ вызвал у красавицы лишь хохот, который смогла унять лишь матушка, явно напуганная столь пристальным вниманием бусурманина к её наивной дочери.

Не понимая причин внезапной строгости, кукольная барышня, картинно надув губки, вновь отдала своё внимание усталому Михайлову.

 

Глава 5

Пришлец туманный

Сегодня мне сообщили, что Зелимхан умер.

– Похоже на остановку сердца, – неуверенно произнёс доктор Майер.

– Судя по вашему тону, вы тоже не верите, что такой человек мог внезапно скончаться от остановки сердца, – произнёс я.

Доктор согласился со мной. Майер давно догадывался, что рано или поздно ему придётся засвидетельствовать смерть Зелимхана – слишком много «мстителей» собралось на Кислых Водах.

– Я обратил внимание на его ладонь, – заметил доктор. – На ней были красные полосы, напоминающие ожог…

Майер недоумевал.

– Не могу предположить, как князь мог обжечься… Странно, я ожидал, что его зарежут или застрелят! Естественная смерть кажется мне невероятной, – он развёл руками. – Скорее поверю, что его отравили… Я знаю множество ядов, вызывающих остановку сердца… Вечером в шумной компании, которые Зелимхан так любил, так просто добавить яд в питьё… Ладно, не мне вас учить вести следствие…

– Не знаю, стану ли я разоблачать убийцу, – честно ответил я. – Кто бы он ни был, он оказал всем неоценимую услугу, избавив мир от подобного негодяя.

– Разоблачить убийцу следует, если он окажется ещё более омерзителен, – согласился доктор. – Но в данном случае это невозможно!

– Полагаю, всё не так просто, – задумался я, – иногда следствие одного дела, открывает множество других скрытых событий…

Наши рассуждения прервал офицер Юрьев. Обменявшись с доктором презрительным взором, жандарм произнёс:

– Наше счастье, что злодей умер, перебрав вина. Наше счастье, что они не очень-то они следуют своему Корану.

– Стараетесь представить сложное простым? – с нескрываемым ехидством поинтересовался Майер. – Увы, для вас смерть богатого горского князя слишком малый повод для размышлений, вас интересуют только заговоры…

Доктор вновь припомнил Юрьеву давнее оскорбление, когда жандармский офицер арестовал его по необоснованному обвинению в заговоре.

– Вы печётесь за судьбу мерзавца? – с наигранным изумлением спросил Юрьев.

Майер перевёл вопросительный взор на меня, явно интересуясь, зачем мне вдруг вздумалось вести следствие смерти негодяя?

– Возможно, причиной всему является заговор, – предположил я, – обычная ситуация, когда один заговорщик устраняет другого… Проведя следствие, можно узнать, что является целью заговора. Можно предположить, что мишенью заговорщиков может стать важный чиновник… А учитывая частые визиты господина Зелимхана в Петербург, данная версия не лишена оснований…

Юрьев побледнел, представив весь ужас возможной ситуации.

– Также следует вспомнить недавнюю поездку Зелимхана в Париж, – продолжал я, – Если жертвой станет парижский аристократ, представьте какой разразиться скандал!

Доктор, сочтя мои слова за шутку над мнительным жандармом, отвернулся, дабы скрыть улыбку. Однако мои размышления были вполне серьёзны, что весьма воздействовало на офицера Юрьева.

– Я немедля передам графу Апраксину, – произнёс он взволновано.

– Браво, дружище, – расхохотался Майер, когда жандарм покинул нас, – вы здорово придумали с заговором…

– Увы, это вполне вероятная версия, – прервал я весёлость друга.

– Неужто вы, правда, думаете, что бандиты Зелимхана прирежут в постели парижского барона? – недоумевал он. – Какого чёрта? Всё ради политического скандала?

– Наверняка, Зелимхан получил бы неплохое вознаграждение… Но, скорее всего, причиной преступления послужила бы не политика, а обычные семейные разногласия, столь свойственным знатным старинным фамилиям…

– Чёрт возьми! Тут вы правы! – доктор щёлкнул пальцами. – Наверняка, злодей придумал, как прикончить богатенького аристократа при помощи своих убийц… и наследники, опасаясь разоблачения, решили от него избавиться… да, верно, Зелимхан мог взяться шантажировать их… Его чести не убудет, а вот светским господам в случае огласки пришлось бы несладко…

Признаюсь, версия моего друга оказалась весьма логична.

– Кстати, недавно вернулись из Парижа: госпожа Антипова с дочерью, таинственная пани Беата и… Михайлов… Разумеется, никто из них не наследник имения барона, но… этим людям могли вполне поручить избавиться от злодея… особенно привлекательны в этой роли панночка-ведьмочка и мрачный Михайлов…

– А так ли наивна юная Антипова? – задумался я.

Доктор кивнул. Он давно привык к светским маскам.

* * *

Я осмотрел комнату, где умер Зелимхан. Его брат Анзор поклялся, что не прикоснулся ни к одной вещи.

– Он лежал в кресле, – сказал мне Анзор.

Нетрудно было догадаться, что пылкий юноша не оплакивает кончину своего родственника. Я также не мог не заметить, что Анзор сразу же сменил ненавистную европейскую одежду на национальную.

Мой взгляд упал на красивый кубок, стоявший на столе.

– Он любил вино, – с нескрываемым презрением произнёс Анзор. – Один аксакал, когда я рассказал ему о делах Зелимхана, сказал, что он – шайтан!

– Значит, ваш брат…

– У меня не было брата! – спешно прервал Анзор мои слова.

По правде сказать, мне хотелось согласиться с мнением аксакала о сущности покойного, настолько неприятен был мне умерший злодей.

В кубке оставались остатки вина, и я решил обратиться за помощью к доктору Майеру, который знал, как определить некоторые яды. Если химические искания не приносили результата, он давал остатки подозрительной еды или питья крысе, пойманной своим помощником.

– Я нашёл его мёртвым рано утром, – сказал Анзор, – вечером я не заходил в эту комнату. – Его многие ненавидели и желали смерти… Даже красивая молочноликая девушка говорила, что смерть Зелимхана поможет мне…

Не стоило труда догадаться, что речь шла о барышне Антиповой.

– Она сказала, что если мой брат умрёт, я стану самым завидным женихом, – продолжал Анзор. – Девушка говорила, что у них с матерью нет денег, бесчестный человек ограбил их, и она ищет богатого мужа… Теперь я могу жениться на ней, – задумчиво произнёс юноша…

Меня всегда поражала прямолинейность детей гор, казавшаяся столь наивной нашему уму, воспитанному в духе европейской неискренности.

Не думаю, что Анзор решился бы на убийство ради корысти, скорее, из-за ненависти, но юная Антипова… не захотелось ли ей поскорее заполучить состоятельного жениха?… Возможно, она не знает исламских законов и не подумала о последствиях подобного замужества, столь тяжких для особы европейского воспитания…

– Я хочу поговорить с супругой Зелимхана, – попросил я.

Анзор нехотя согласился.

Я проследовал за ним в комнату Заиры.

– Сестра устала, – заметил он мне.

– Не беспокойся, – заверил я горца.

Заира сидела в кресле, положив руки на колени. Когда я вошёл, она медленно подняла на меня свой взор. Её лицо оставалось спокойно и задумчиво. Заира обладала особой привлекательностью неброской красоты. Некоторые, возможно, сочли бы её бесцветной. Родным языком Заиры был не черкесский, а другой – редкий, сложный язык, который я знал плохо. Однако решил попытаться говорить на нём, чтобы снискать симпатию женщины. Анзор встал за спиной Заиры. Мои попытки коверкать родной язык собеседницы были восприняты весьма благосклонно.

– Я была в своей комнате, – ответила Заира спокойно. – Мой муж не звал меня к себе вчера вечером… А сегодня днём Анзор сказал мне, что он умер…

Заира говорила тихо и спокойно.

– Что делал ты этой ночью? – спросил я Анзора по-черкесски.

– Бродил по округе до утра, тосковал о доме, – ответил он. – Я всегда хотел вернуться в родной аул, где прошло моё детство! Мне надоели эти шумные люди и разряженные женщины!

– А ты хочешь вернуться домой? – спросил я Заиру.

– Да! – на её лице мелькнула улыбка.

– Зелимхан зарезал мужа Заиры, – сказал Анзор по-русски, – чтобы взять её в жёны… Потом он захотел продать её в Петербурге мерзкому богатому нечестивцу, но я пригрозил, что расскажу всем новым европейским друзьям обо всех его злых делах, и он испугался…

Я взглянул на спокойное лицо Заиры. Какие чувства сокрыты под этой маской спокойствия?

* * *

Мнимая вдова Глухова испуганно смотрела на меня. Она с трудом пыталась собраться с мыслями, чтобы продолжить играть роль благородной молодой вдовы, что в нынешней ситуации давалось с большим трудом.

– Зелимхан оказывал вам знаки внимания, не так ли? – спросил я прямо.

Мои слова прозвучали дерзко. Не будь Глухова мошенницей, я не осмелился бы на подобную наглость в отношении дамы. Однако не стоит недооценивать мошенников, они очень умны и способны обвести вокруг пальца даже опытного сыщика.

– Как вы смеете задавать мне подобные вопросы? – красавица снова вошла в роль. – Мне было совершенно неинтересно внимание этого дикаря! Замечу, оно было ужасно неприятно!

– Прошу вас, долой маску! – перебил я. – У меня достаточно опыта, чтобы догадаться, кто вы на самом деле и чем промышляете! Хотите, чтобы я подробнее изучил вашу истинную биографию?

«Вдова» молча опустила глаза. Я ждал, пока она примет решение.

– Хорошо, я вам всё расскажу, если вы меня не обидите, – произнесла она, одарив трогательным взором.

– Я не занимаюсь мелкими мошенниками, – ответил я, – меня интересует убийство…

При слове «мелкий» дамочка обижено надула губки, казалось, что она сейчас с гордостью перечислит имена всех аристократов, которых удалось ей облапошить.

– Мне довелось услышать, что князь Долгоруков собрался вечером в гости к Зелимхану. Моё чутьё подсказало мне, что эта встреча очень важна… Я подгадала по времени, чтобы придти к Зелимхану на несколько минут раньше. Он неравнодушен к женской красоте, поэтому не смог сразу же выставить меня за дверь… К счастью, он считает всех женщин глупыми, и когда пришёл князь, велел мне спрятаться за ширму, не опасаясь последствий… Князь отдал Зелимхану деньги в обмен на какой-то конверт… Это всё, что я видела…

Она запнулась.

– Продолжайте, очень интересно, – попросил я. – Что произошло потом, когда князь ушёл?

Мошенница после некоторой паузы взволновано произнесла.

– Затем, я предложила Зелимхану выпить по бокалу вина… Как вы знаете, он не следует традициям своих предков… Я добавила в вино снотворного… Потом забрала деньги и ушла…

Я не спешил с ответом. Стоит отдать должное, «вдова» прекрасно сдерживала волнение, и при этом вполне разумно не показывала никакой неприязни ко мне.

– Могу предложить вам два пути вашего будущего: первый – вы сами немедленно возвращаете деньги князю…

Когда речь зашла о деньгах, благоразумие изменило даме.

– Простите, но вам не удастся привести разумные доказательства! – дерзко перебила она.

– Но я смогу легко доказать, что вы добавили яд в вино Зелимхана – таков второй путь вашей судьбы… Если вам угодно, могу дать вам некоторое время на раздумье… Но если вы попытаетесь улизнуть, это будет расценено как доказательство вины…

– Нет… не надо, – натянуто произнесла она, – я выбираю первый путь… Сегодня же верну князю деньги!

Глухова сделала гримаску задумчивости.

– Обратите внимание на Михайлова, – сказала она, – как мне сказал один сговорчивый жандарм, у мрачного офицера есть весьма любопытный документ, согласно которому он может совершить убийство одного неугодного лица… Такую награду он получил за службу…

Не дожидаясь моего ответа, «вдова» продолжала:

– И весьма забавна юная Антипова, не так ли? Они накануне столь мило ворковали с Анзором в парке о богатстве ныне покойного Зелимхана… Вы, наверняка, оцените мою наблюдательность…

Лицо Глуховой на миг утратило маску благородной безмятежной вдовы, её черты обрели мудрость коварства, дама давала понять, что она далеко не простушка, и может оказаться опасным врагом.

– А про эксцентричную пани, думаю, можно промолчать, – заметила она, вновь войдя в благородный образ. – Весьма подозрительная ведьмочка, жаль, что сейчас таких не сжигают…

Меня поразила внезапная ненависть, с которой были брошены эти слова.

* * *

В комнате князя Долгорукова я увидел недавно опалённые свечи, воск которых ещё не остыл, – весьма странно для середины дня – и крупицы сметённого пепла на столе. Долгоруков оказался взволнован и рассеян, давненько я не видел его таким.

– Вы наверняка знаете, что Зелимхан умер, – я сразу же перешёл к делу.

– Хвала Аллаху! – с напряжением усмехнулся князь.

– Мне кажется, что Зелимхана убили, – продолжал я.

– Вы хотите найти этого доброго человека, чтобы добиться его награды? – иронизировал собеседник. – Вам наверняка известно, что Зелимхана хотели убить, но не могли найти подходящего случая… Именно убить, поскольку арест такого человека наделал бы слишком много шума и повлёк бы за собой множество неприятных фактов… Ведь ко всему прочему Зелимхан был мерзким шантажистом…

Князь говорил правду. Шантаж? Вряд ли Долгоруков так просто обмолвился… Я снова взглянул на крупицы пепла на столе возле опалённой свечи…

– Мне известно, что вы приходили к Зелимхану вчера вечером, – произнёс я. – Мне бы очень хотелось бы узнать цель вашего визита…

Князь явно смутился.

– Прошу вас, не усложняйте мне жизнь, – продолжал я. – Вы явно что-то сожгли, когда узнали о моём приходе, – я провёл пальцем по столу, где остались крупицы пепла.

– Вы правы, скрывать не имеет смысла… Зелимхан заполучил письмо, компрометирующее моего приятеля, позвольте мне не называть его имени. Приятель попросил меня выкупить это письмо. Я встретился вчера с Зелимханом, чтобы передать ему деньги и забрать письмо… Поначалу я решил отвезти конверт приятелю, но, узнав днём о смерти Зелимхана, сжёг его, опасаясь обыска…

Я выслушал князя.

– Надеюсь, вы понимаете, что у меня не было мотива убивать князя, – закончил свою речь Долгоруков.

Его глубокий внимательный взгляд будто проникал в мою душу.

– Возможно, – я понимал, бесполезно скрывать свои мысли, – но, зная ваши таланты, невозможно поверить, что дело столь просто… Разумеется, я понимаю, что вы не вправе открыть мне многие тайны, поэтому надеюсь на ответное понимание…

– Иногда простое может оказаться сложным, не так ли? – верно подметил мой друг.

Весть о смерти Зелимхана вызвала у меня беспокойство за пани Беату. Встретив Нину Реброву у колодца, я сразу же поинтересовалась здоровьем их постоялицы.

Моя подруга ответила на мой вопрос односложно, поскольку в этот момент её мысли были заняты встречей с Юрьевым, который на сей раз, не уделив ей должного внимания, принялся разыскивать графа Апраксина, совершавшего свою обычную предобеденную прогулку в парке.

– Удивительно, но служба для мужчин превыше всего! – возмущалась Нина, от волнения столь спешно расхаживая по галерее, что я едва успевала за нею. – Ах, пани Беата? Я совершенно не знаю, чем она занята сейчас… наверняка, читает свои жуткие книги или жжёт чёрные свечи… Нет, вот же она!

Действительно, у Нарзана появилась пани Беата. Кажется, я увидела её впервые на прогулке. Она шла медленно, потирая плечи, будто от озноба, весьма странно для столь жаркого дня… Водяное общество, прекратив болтовню, пристально наблюдало за молодой дамой.

Извинившись перед Ниной, я поспешила к пани Беате, поражаясь своей внезапной жалости. Увидев меня, чернокнижница остановилась, будто ожидая, когда я подойду ближе. Затем вдруг, пошатнулась. Подбежав, я попыталась поддержать её, но пани, обессилив, опустилась на дорожку у колодца. Её пальцы судорожно вцепились в рукав моего платья, острые ногти разорвали тонкую материю.

– Она умирает, – раздался шёпот. – Её убил призрак Зелимхана…

– Пульс есть, – вдруг прозвучал спокойный голос доктора Майера, который вывел меня из забытья, – всего лишь обморок… О! У бедняжки сильный жар, и при этом она бледна как покойница…

– Надеюсь, ведьма не умрёт, – забеспокоилась подошедшая Нина, – вряд ли это обрадует папеньку, какая паника начнётся среди постояльцев… Люди склонные верить всякому вздору об оживших мертвецах!

Доктор промолчал.

Впрочем, я не буду осуждать подругу за столь безразличное отношение к жизни неприятной особы.

Наконец, даму, которая так и не пришла в сознание, перенесли на носилках в нумер.

– Что вы на это скажете? – сурово спросила Нина доктора.

– Осмелюсь заметить, что медицина по латыни называет этот недуг…

– Прошу вас ответить на мой вопрос не как доктор, а как мистик, – перебила Реброва. – Вы же прекрасно понимаете, что у пани ведьмы вовсе не приступ редкой болезни… Неужто светские болтуны правы, и её душит злобная душа шайтана Зелимхана…

Майер тяжко вздохнул.

– Не думаю, что всё столь примитивно, – поморщился он, – на ваш вопрос, полагаю, верный ответ знает господин Михайлов… В моих силах лишь предполагать… Её душа сейчас может заблудиться и не вернуться…

Пожалуй, склонность Майера к мистицизму помогла ему снискать доверие многих пациентов. Нет, он никогда не отступает от общепринятых врачебных правил и не продает больным «волшебных амулетов», но при этом старается искать философские объяснения причин болезни.

Мне часто вспоминается старинное русское поверье, что болезни живут в Аду и происходят от нечистой силы, которая способна извести человека самым таинственным недугом, который не исцелит ни один доктор.

В некоторых губерниях, напротив, полагают, что болезни заперты между небом и землёй в железном доме с медными дверями, закрытыми на двенадцать замков, с наложенными на них Богом печатями, и с ключами у дьявола. Когда человек совершит зло, господь посылает Ангела снять печати. Затем приходит дьявол с ключами и открывает двери, так болезнь оказывается на свободе, поражая человека, который ради выздоровления должен искупить своё злодеяние. Лишь тогда Ангел отведёт от него болезнь и снова запрёт её в железном доме. Часто жертвами болезней становятся близкие люди грешника.

Майер, конечно, считает народные суеверия далёкими от истинных мистических исканий, но никогда не насмехается над ними.

Доктор снова пощупал пульс Беаты.

– Жизненные силы покидают бедняжку, – печально заметил он.

Нина спешно перекрестила пани, от чего лицо ведьмы на миг исказилось болью.

– Я поступила не подумавши, – пожала плечами Реброва, – оставим её, Аликс, мы ничем не можем помочь… Прошу тебя, даже не думай об этом…

Подруга уверенно увлекла меня за собою. Понимаю, она опасалась, что таинственные силы вновь заманят и меня в свои капканы.

Мы вышли на воздух в парк. Нина молчала, погрузившись в размышления об офицере Юрьеве, что дало мне возможность собраться со своими мыслями. Что мне сегодня снилось? Я не могу вспомнить… Помню, что проснулась совершенно уставшей и подавленной, будто после бессонной ночи… Напрасно я пыталась вспомнить хотя бы обрывок забытого сна… Даже жуткий человек из кошмаров не вспомнился мне…

Память рисовала лишь густой серый туман, который обычно окутывает по утрам горные ущелья, и силуэт крупной человеческой фигуры со спины… Обернувшись, я увидела Михайлова, он набирал воду из колодца, оказавшись спиною ко мне. Удивительное сходство с силуэтом из сна: те же широкие плечи и высокий статный рост… Будто почувствовав мой тяжёлый взгляд, он обернулся и ответил на моё внимание галантным поклоном. В его улыбке и взоре я уловила фразу «совершенно верно».

Нина заметила, что я пристально смотрю на Михайлова.

– Эх, жаль, что он нам ничего не скажет, – вздохнула она. – Ладно, барышням не стоит забивать голову мрачными мыслями. Кстати, подходит время обеда, надо бы поспешить… Аликс, ты же сегодня обедаешь у нас?

Оставалось лишь согласиться.

 

Глава 6

Душа рвала свои оковы

Михайлов выглядел раздосадованным, чего даже не пытался скрыть.

– Я знаю, что вы хотите узнать, – он первым начал разговор. – Вы верно догадались, что Зелимхан связан с моими заключениями… Да, это он предал меня и продал туркам… Дальнейшая моя жизнь вам известна. Не скрою, мне нравится хвастать тем, как я сумел выбраться из этой беды, но я не люблю вспоминать о том, как я туда попал…

– Ваша честность похвальна, – ответил я, – могу предположить, вы добились разрешения на убийство Зелимхана…

– Добился? – Михайлов усмехнулся. – Его смерть давно стала вопросом времени… Моё желание собственноручно убить Зелимхана было встречено с радостью… Нет… я не торопился его убивать, наслаждаясь его страхом… Даже его слабая попытка убить меня весьма позабавила…

Михайлов протянул мне бумагу, текст которой гласил, что её предъявитель совершил убийство для дела государственной важности. Подпись и печать были в порядке. Мне уже приходилось встречать подобные «разрешения».

– К сожалению, его убил не я, – сокрушался Михайлов. – Мне даже не удалось насладиться его страхом. Похоже, этот негодяй многим испоганил жизнь…

У меня мелькнула мысль, что бумага может оказаться поддельной. Михайлов не рискует, не пойду же я проверять её подлинность – опасность разглашения государственной тайны.

– Кого вы подозреваете? – спросил я.

– Я теряюсь в догадках. Если бы убийство совершила Седа – она бы просто перерубила его пополам… Его брат Анзор… возможно, он сумел научиться разбираться в ядах… Мнимая вдова Глухова, ищущая, чьи бы карманы обчистить – вот она могла бы отравить кого угодно… Все видели, как она строила глазки Зелимхану… Подмешала ему что-то в питьё, так ведь эти воровки промышляют… Кто ещё? Не знаю, вам виднее…

– Возможно, барышня Антипова, – предположил я. – Учитывая бедственное положение их семейства…

Михайлов пожал плечами.

– Возможно, Антипова весьма расчетливая девица, несмотря на страсть к идиотским проказам, – безразлично согласился он, – к тому же, насколько мне известно, она ужинала у семейства Зелимхана накануне. Надеюсь, вы не думаете, что я согласился с вашим предположением лишь потому, что её глупости вечером в ресторации едва не довели меня до безумия? – с хохотом добавил он.

Настало время поинтересоваться у Михайлова о пани Беате. Он говорил, что эта особа стала причиной, по которой он не может убить Зелимхана. Меня очень беспокоила судьба чернокнижницы. Да, её жизнь каким-то мистическим образом оказалась связана с жизнью Зелимхана. Возможно, она пыталась защитить его при помощи магии, но «закон мести» оказался сильнее заклинаний.

Офицер легко угадал мой следующий вопрос.

– Знаю, вас интересует пани Беата, – произнёс он задумчиво, – эта ведьмочка также вызывает и мой интерес… Не могу понять, почему она боится меня… Но куда больше беспокоит другое – как ей помочь? Какая опасность грозит бедняжке?

Любопытно, мне показалось, что Михайлов более осведомлён в судьбе таинственной гостьи.

– Полагаю, вы сами догадались о том, что Беата пыталась защитить Зелимхана мистически, – продолжал он, – увы, я сам не могу верно понять, какая опасность её подстерегает… Только обрывки снов мелькают перед глазами, знаю только – в них разгадка… Во сне я познаю многое, но, проснувшись, забываю…

Он судорожно сжал кулаки, злясь на собственное бессилье.

– Трудно объяснить, чем вызван мой нынешний интерес к этой странной особе… Я не испытываю к ней ни малейшей сердечной склонности наяву. Раньше она даже вызывала у меня неприязнь… но будто бы во сне…

Михайлов, забеспокоившись, что оказался слишком откровенным в личной беседе, прервал свои размышления.

– Желаю вам не найти убийцу, – сказал он мне весело. – Этот человек, кто бы он ни был, сослужил добрую службу всему людскому миру! Не осуждают же палача за его работу!

Но в его взоре я уловил необъяснимое беспокойство за судьбу дамы, к которой он оставался безразличен.

Мне вспомнились мои былые размышления о падших ангелах, вызванные невольной фразой князя Долгорукова. Неужто Михайлов не догадывается? Вернее, гонит прочь подобные мысли…

– Вы хотите спасти пани Беату? – вдруг поинтересовался я.

Офицер с недоумением кивнул.

– Попытайтесь не отбрасывать воспоминания сновидений, – прозвучал мой глупый, но столь очевидный совет.

Собеседник расхохотался.

– Иначе я сойду с ума! Слишком много противоречий.

– Факты, противоречивые на первый взгляд, нередко выстраиваются в одну чёткую картину, – заметил я, – послушайте слова бывалого сыщика…

Михайлов не слушал меня, но принуждённый смех вскоре покинул его суровое лицо, уступив печали размышлений.

– Верно говорят, что во сне душа покидает тело и странствует, – печально произнёс он.

* * *

Княгиня Седа, похоже, разделяла негодование Михайлова.

– Это я должна была покарать злодея! – воскликнула она, сжимая тонкие пальцы.

Её тёмно-зелёные глаза пылали праведным возмущением.

– Кто посмел опередить меня!? – черкесская княгиня задыхалась от гнева.

Признаюсь, я начал опасаться за некоторых болтунов водяного общества, как бы им не попасть под горячую руку мстительницы. Гордая Седа готова перерубить пополам любого, кто вызовет у неё хотя бы малейшее раздражение.

– Ты отомстишь убийце? – спросил я.

Хоть тон был серьёзным и учтивым, но вопрос оказался ироничным.

– Нет, закон мести не позволяет этого! – ответила Седа, к счастью, не сочтя мои слова оскорбительными. – Хотя я готова уничтожить этого наглеца! Когда ты узнаешь его имя, расскажешь мне?

– Зачем тебе знать его имя? – поинтересовался я, склонив голову в знак учтивости. – Как ты думаешь, человек, избавивший мир от такого негодяя, заслужил смерти?

– Он заслужил почести! – ответила Седа, не раздумывая. – Возможно, я буду добра к нему и награжу за труды…

Отчасти я был согласен с княгиней, но меня снова охватили сомнения: имеем ли мы право отнимать жизнь человека – кем бы он ни был – если не мы дали ему эту жизнь? Но, если взглянуть иначе, возможно, именно в наши руки вложен карательный меч. Поэтому мы, подавшись чувствам, покорно принимаем на себя роль палача.

Подобные размышления часто посещают меня. Я люблю делиться этими мыслями с Аликс, поскольку Ольга обычно иронизирует над моими философскими исканиями. Меня это не обижает, отнюдь, шутки супруги всегда остроумны и забавны.

– Зачем он выбрал яд?! – продолжала она удивлённо. – Враг должен пролить свою кровь! Вот истинное наслаждение от мести!

– А если это не месть? – спросил я. – Например, можно убить из-за страха перед врагом…

– Страх? – Седа недоумевала. – Победить врага – победить страх! Какое наслаждение от победы, если не увидеть ужас в глазах умирающего врага?

Я снова задумался. К своему стыду замечу, страх во взоре поверженного противника придает мне странное чувство жестокой гордости от превосходства. Мне с трудом удается побороть это недостойное чувство.

– Я говорю про другой страх. Если в лесу на твоём пути окажется дикий зверь, ты убьёшь его не ради мести, а потому, что боишься его, – прозвучало моё объяснение.

– Ты говоришь, будто кто-то испугался грядущего злодейства Зелимхана и убил его? – глаза княгини загорелись любопытством. – Значит, ты уже кого-то подозреваешь? Слухи от твоей мудрости достигли горных аулов, – Седа в знак почтение склонила голову, – хитрый убийца не ускользнёт от тебя.

Поблагодарив княгиню за лестные слова, я поинтересовался её мнением о подозреваемых. Весьма любопытен был взгляд со стороны на светское общество.

– Мне не нравятся все эти женщины, которых ты назвал, – произнесла княгиня с отвращением, – но самая бесстыжая из них Ан-ти-по-ва, – по слогам произнесла Седа, – кажется, так её имя… Удивительная бесстыдница! Не знаю, почему Анзор так смотрит на неё? – княгиня пожала плечами. – Неужто не понимает, что белая кожа не значит, что девица станет хорошей женой, которая сможет красиво вышить одежду и испечь вкусный хлеб… Она даже петь и плясать не умеет. Наверно, жизнь вдали от дома сделала Анзора глупым.

– Ты права, – выразил я своё согласие.

Верно, пение барышни Антиповой в ресторации не смогло усладить слух даже её самых преданных поклонников. А если говорить про пляски, дочь гор просто не смогла понять моду европейских бальных танцев.

– Госпожа Глу-хо-ва – презренная воровка, – не раздумывая, произнесла княгиня.

Не ожидал, что собеседница столь легко определит род занятий мнимой вдовы.

– Почему ты так думаешь? – спросил я.

Поразмыслив, Седа покачала головой.

– Не могу сказать, почему приняла её за воровку… Она похожа на воровку, и ты сам понял, что эта женщина воровка…

– Верно, – согласился я.

Пожалуй, сам не смогу внятно объяснить, что натолкнуло меня на эту очевидную догадку.

– Про сестру шайтана я уже говорила, и не стала думать о ней лучше, – продолжала княгиня.

Нетрудно понять, что речь шла о пани Беате.

– Михайлов храбрый воин, это я готова повторить! – с восхищением произнесла Седа.

– Как Анзор, брат Зелимхана?

– Анзор мог быть воином, но брат помешал ему, – с сожалением произнесла княгиня. – Жаль, что наш народ потерял воина… Анзор давно не мальчик, а его кинжал ни разу не испил крови врага…

Она печально вздохнула, опустив взор.

– А ваш друг князь Долгоруков, он мог убить Зелимхана! – вдруг оживилась Седа. – Зелимхан мог опозорить его друга. Князь хороший воин, готовый спасти честь друга…

В словах собеседницы звучала истина, хотя мне не хотелось подозревать Долгорукого в преступлении. И особенно не хотелось его разоблачать, окажись он убийцей. Однако, учитывая его визит к Зелимхану, пришлось включить князя в список подозреваемых. Особенно меня интересовало имя таинственного (или таинственной) незнакомца (незнакомки), кому князь вызвался помочь.

– Я вижу, ты согласен с моими словами! – воскликнула княгиня. – О, как глупа Заира, что не решилась отомстить!

В голосе Седы звучало злобное презренье.

– Твоя жизнь и жизнь Заиры схожи, – сказал я, пытаясь затупиться за несчастную, – ваши мужья погибли от рук Зелимхана.

– Нет! – перебила меня Седа. – Как она могла делить ложе с убийцей мужа? Неужели её народ не считает это преступлением? У нас отказ от мести страшнее разбоя и воровства! Мы майра къам!

Мне вспомнилось спокойное красивое лицо Заиры. Казалось, что она не испытывает никаких чувств. Так ли это?

* * *

Матушка не хотела оставлять дочь наедине с сыскарём, но несколько любезных фраз помогли мне растопить лёд.

Барышня Антипова исподлобья смотрела на меня, театрально надув губки. Маленькая ручка теребила веер. Я невольно представил, как за ужином эти тоненькие пальчики подсыпают яд в бокал злодея.

Наконец, молодая особа улыбнулась, будто бы разрешая мне приступить к беседе.

– Надеюсь, ужин у Зелимхана оказался приятным времяпровождением? – поинтересовался я.

– Весьма, – с ужимкой ответила барышня, – принимая во внимания, что я, нарушив все приличия, отправилась без матушки… Но ведь на Водах это не столь важно, как в Петербурге…

Весьма странное нарушение правил, не так ли? Уж не научила ли маменька дочь, как избавиться от Зелимхана, дабы Анзор заполучил его состояние. Неужто дама с такой слепой материнской любовью решилась продать дитя бусурманину. Это невозможно! Даже если он останется жить в городе, а не ускачет в горы, увозя с собой молодую жену.

– Его брат Анзор так мил, – продолжала барышня, – очень мил… Даже готов жениться на мне… Но маменька боится, что он увезёт меня в дикий аул, где нету салонов и не дают балы, – Антипова обижено насупилась.

– Позвольте нескромный вопрос…

– Как вам угодно? – оживилась она, даже не дослушав мою фразу.

– Анзор заинтересовал вас настолько, что вы испытали к нему сердечную склонность? – извиняющимся тоном поинтересовался я.

Презрительно хмыкнув, Атипова произнесла.

– Право, неужто вы полагаете, что у меня столь дурной вкус. Да, Анзор очень мил, но совершенно невоспитан… С таким мужем нельзя показаться в свете без стыда, но отныне его состояние, полученное в наследство от брата, с лихвой компенсирует все ужасные манеры… Думаю, Анзор не умеет считать деньги и, наняв искусного управляющего, я бы могла вести жизнь, нестеснённую средствах, чего сейчас мы с маменькой не можем себе позволить…

Поразительно, наивная на вид особа оказалась весьма осведомлённой в финансовых делах, и весьма разумно рассуждает о выборе супруга.

– Но, как говорит маменька, есть опасность, что он захочет вернуться в горы, – с сожалением произнесла Антипова.

Далее она перешла к нелестным высказываниям о личности пани Беаты.

– Неприятнейшая особа! – произнесла барышня, сморщив носик, – совершенно не умеет держаться в обществе и к тому же безвкусно одевается… Да, говорят, она ведьма… Не думаю, что на сей раз светские слухи оказались обманчивы… Она жжёт черные свечи в своём нумере, так что дым идёт в комнаты к соседям… Ох, какой срам, – Антипова спешно перекрестилась.

Затем, спешно добавила:

– Спешу заметить, что ваша свояченица очень симпатизирует ведьме, и вы, как родственник, должны позаботиться о её безопасности!

Весьма удивительной оказалась эта забота о судьбе Аликс, и я не сразу сумел подобрать слова благодарности за столь неожиданное участие. Антипова со снисходительной улыбкой выслушала меня.

– Слышала панночке нездоровиться, – продолжала Антипова, – неужто ведьма умирает? Говорят, страшно делается, когда умирают колдуньи: вокруг земля трясётся и в округе дикие звери воют, вороны слетаются, – барышня поморщилась, – бедный доктор Майер, неужто он будет дежурить у постели ведьмы?

– Доктор Майер давал клятву Гиппократа, – ответил я, давая понять, что он не вправе бросить человека, нуждающегося в медицинской помощи.

– Он смелый доктор, – произнесла Антипова с восхищением, – надеюсь, ему удастся не встретиться с умирающей ведьмой взглядом, от этого можно погибнуть… И не просто погибнуть, ведьма потащит несчастного за собой в преисподнюю… Я слышала, как в соседней станице одна казачка скончалась о того, что случайно посмотрела в глаза умирающей деревенской ведьме…

Поскольку я знаю, насколько неприятно было Аликс слышать о себе подобные байки, я проникся сочувствием к пани Беате, кем бы она ни была.

– Мадемуазель, – произнёс я учтиво, – ваши знания о народных суевериях весьма похвальны, но, полагаю, вы, получив светское воспитание, не склонны принимать на веру сельские сказки…

Барышне оставалось только кокетливо улыбнуться и завершить неприятный разговор.

Далее я попытался начать разговор об офицере Михайлове.

– О, Михайлов очарователен, способный вызвать истинную сердечную склонность, – романтическим тоном произнесла барышня, – разумеется, я не отказала себе в удовольствии поддразнить его… Суровость офицера была столь прелестна… Но, увы, он недостаточно богат для меня… Разумеется, у Михайлова имеются земли, приносящие стабильный годовой доход, и довольно приличное жалование, однако, этого недостаточно для моих нужд.

Да, со мной говорило не наивное юное создание, а осведомлённая особа, весьма обученная светским премудростям. Удивительно, как она разузнала о состоянии офицера Михайлова.

После беседы с дочерью я был удостоен аудиенции её матушки, которая пригласила меня на кофе. Мадам Антипова держалась с некоторым кокетством, но не теряя достоинства. Причёска и наряд дамы были идеальны, а аристократические черты лица ещё не утратили привлекательности. Не удивительно, что сам граф Апраксин с радостью наведывался в гости к столь привлекательной особе.

Дама сама подвинула мне чашку, дабы я обратил внимание на её прекрасные изящные руки в перчатках из тончайшего белого шёлка.

– Возможно, вас шокировали некоторые слова моей дочери, – произнесла она, не дожидаясь моего вопроса. – Но, полагаю, я и моя девочка достойны самого лучшего… Не стану скрывать, что лёгкостью пошла бы на преступление ради достойной жизни… А моя дочь есть моё зеркало…

В знак своих слов она указала на свой портрет в юности, который, если бы не александровская мода, вполне мог бы сойти за портрет дочери. Поразительное сходство!

Однажды вы уже обманулись, мадам? Полгали, что нашли богатого жениха, а он оказался мошенником, который прихватил ваши деньги.

– Да, девочка любит проказить и шутить с поклонниками, но она выберет только лучшего жениха! – продолжала дама, постукивая пальчиками по столу.

Голос мадам Антиповой звучал твёрдо.

– Спешу заметить, что нередко любовь заставляет нас позабыть былые намерения, – попытался возразить я.

– Понимаю, но я нахожусь рядом с дочерью, – заметила дама, – и удержу её от любого опрометчивого шага!

– Позвольте узнать, почему вы отправили дочь одну на ужин в компанию Зелимхана? – поинтересовался я.

– Мне нездоровилось. С дочерью отправилась няня-компаньонка, поэтому приличия остались соблюдены, – ответила дама, – а если говорить об опасности, моя дочь достаточно разумна, хоть и выглядит наивной…

Встретив мой взгляд, дама нехотя продолжила.

– Вас интересует причина, по которой я согласилась отправить дочь одну? Думаю, вы поймёте, что есть множество тем, которые никогда не будут затронуты при присутствии матери…

Ответ оказался весьма исчерпывающим.

Разумеется, я не стану осуждать барышень, желающих обеспечить себе достаток в жизни благодаря удачному замужеству.

Мнение, что по любви выходят замуж лишь за бедняка, а женой богача становятся только по расчёту, я считаю величайшим заблуждением, навязанным слащавыми романами. Неужто барышне невозможно влюбиться в достойного жениха? И почему богатый поклонник обязательно должен оказаться старым или уродливым? Неприятные личности чаще встречаются среди шаромыжников, выискивающих богатых невест, прикрывшись лживым романтизмом. Если девица достойна лучшего, почему она должна бежать из дому с голодранцем? Почему подобная глупость вызывает восхищение? Какой родитель или опекун хотел бы для своего дитя подобной участи?

Помню, Ольге в свадебные туфельки родня положила золотые монеты, дабы «невеста у алтаря стояла на золоте», что согласно примете означает безбедную жизнь в браке. Впрочем, не посмею отнести себя к богачам, хотя далеко не бедствую, и новая шляпка жены не вызывает у меня паники. Часто вспоминаю, как между мною и Ольгой, в первые дни нашего знакомства, возникло некоторое недопонимание. Я предполагал, что столь прекрасная барышня предпочла бы жениха с титулом и гораздо б о льшим доходом; а Ольге казалось, что меня, наверняка, заинтересовала бы невеста с более изящными манерами и богатым приданым. Как мы потом посмеялись над нашими мыслями. Однако я до чих пор удивляюсь, почему Ольга из множества поклонников выбрала именно меня? Она была бы достойна и княжеского титула!

Выходит, как всегда, нужно искать «золотую середину».

Разумеется, я осмелился поделиться с собеседницей своими мыслями, которые оказались встречены благосклонно. Далее наша беседа за кофе плавно перешла в отвлечённые темы, и мадам Антипова простилась со мною очень тепло, заметив, что будет рада видеть меня в гостях, и настоятельно попросила передать своё приглашение моей очаровательной супруге.

* * *

После бесед с подозреваемыми я вернулся к дому Реброва, надеясь отыскать доктора Майера. Пани Беата уснула, и он спустился в гостиную на чай, присоединившись к компании Нины Ребровой и своего былого недоброжелателя офицера Юрьева.

– Аликс устала и отправилась отдохнуть к себе, – взволновано сказала мне Нина, – полагаю, виною всему пани Беата, ваша свояченица очень обеспокоена состоянием её здоровья.

Я поблагодарил барышню за искреннюю заботу об Аликс.

– Доктор Майер особенно взволнован здоровьем пани Беаты, – с иронией произнёс Юрьев. – Неужто на бедняжку напала нечистая сила?

Однако ему пришлось прекратить насмешки под строгим взглядом Нины.

– Вернемся к нашей беседе, доктор, вы говорили нам о силе человеческого взгляда, – обратилась барышня к Майеру, – нередко наш взгляд способен оказать воздействие на другого человека…

– Именно поэтому, – продолжил Майер, не обращая внимание на скрытую ухмылку Юрьева, – опасно встретиться взглядом с умирающим, поскольку в это мгновение он обретает силу нечеловеческого воздействия, способного увести за собой. Верно, поэтому с древних времен пошла традиция закрывать глаза и лицо покойного.

– Вы правы! – воскликнула Нина, – есть примета, что если в гробу у покойника глаза приоткрыты, значит, он кого-то высматривает себе в попутчики, поэтому на глаза мертвеца некоторые чрезмерно осторожные родственники кладут монеты.

Удивительно, оказалось, что меня ждала тема, затронутая барышней Антиповой. Радовало, что собравшиеся не завели разговор о ведьминском взгляде пани Беаты.

– Значит, доктор, вы опасаетесь взгляда умирающего пациента? – наиграно серьёзным тоном поинтересовался Юрьев.

Дабы предотвратить возможную перебранку, я весьма бесцеремонно включился в разговор.

– Тот, кто видел взгляд умирающего, не забудет никогда, – произнёс я, – вы часто будете вспоминать этот взгляд и видеть во сне, отныне вы связаны с мертвецом незримой нитью. Возможно, это его душа приходит к вам… Особенно, если покойный был вам другом, умершим на ваших руках от пули врага… Можно поверить, что последний взор способен «увести за собой»…

Понимая, что мои мрачные впечатления отнюдь не вымышлены, собравшиеся предпочли переменить тему.

 

Глава 7

Навек угаснувших очей

Сегодня у меня с Ниной Ребровой завязался разговор о поэзии. Она сказала, что ей надоели вообразившие себя байронами молодые офицеры, которые снимают квартиры в домах её отца и докучают всем барышням своими скучными стихами. Я возразила ей…

Я очарована поэзией Лермонтова. Многие его стихи я переписала с листов его кузины, с которой познакомилась на немецком курорте. Люблю вечерами перечитывать эти строки.

– Многие говорят, что он очень неприятный человек, – сказала мне Нина.

– Много ли ты знаешь людей, которые сочтут приятной меня? – ответила я. – Он останавливался в доме твоего отца. Правду говорят, что он ухаживал за тобой?

Нина с улыбкой кивнула.

– Неужели ты не смогла понять, приятный ли он человек? – я не понимала.

– Думаю, ты сама прекрасно понимаешь, – ответила Нина, – что ухажёр всячески старается проявить только свои положительные качества. Так что в моменты ухаживаний, милая Алекс, составить верное суждение о нём невозможно!

Я с ней согласилась. Какое мне дело, приятный он человек или нет. Всё равно он меня, слава Богу, не знает. Как бы я повела себя, если бы вдруг встретилась с ним? Пряталась бы как от князя Долгорукова? Мне самой стало смешно.

Наш разговор о поэзии прекратился, когда мы вышли из ворот усадьбы и подошли к парку. На одной из скамеек одиноко, опустив голову, сидела молодая женщина в национальном черкесском платье.

– Я поговорю с ней, – решила я.

Нина пожала плечами. Она давно перестала удивляться моим странностям.

– Как твоё имя? – спросила я.

Спасибо, Константину, что научил меня некоторым фразам.

– Заира, – ответила она.

Жена Зелимхана – поняла я.

– Александра, – представилась я.

Заира медленно выпрямилась и посмотрела мне в глаза.

– Меня ждёт мой муж, – сказала она спокойно.

Не зная, как понимать её слова, я промолчала. Минуту я просидела рядом, не зная, как продолжить разговор, затем, простившись, поспешила к Нине.

– Разговора не получилось, – сказала я расстроено.

– Этого следовало ожидать, – утешала меня Нина. – Эта женщина умеет лишь покорно молчать…

Мне вдруг вспомнилось, как незадолго до убийства я проснулась ночью и долго не могла уснуть. Тогда я гостила у Нины. Я подошла к окну и в одном из открытых окон соседнего дома увидела Заиру. Она стояла, запрокинув голову, глядя на звёздное небо. Она протянула руку, будто пытаясь дотронуться до звёзд.

Нашу с Ниной болтовню нарушил князь Долгоруков.

– Мне пора, – улыбнулась Нина и, не дожидаясь моего ответа, оставила меня с князем наедине.

К счастью, я уже успела преодолеть былую робость, и между нами завязался вполне непринуждённый разговор. Я поделилась с князем своими размышлениями о Заире.

– Она похожа на героиню кавказских легенд, – заметил Долгоруков.

Это сравнение покоробило меня.

– Как же я не люблю кавказские легенды! – воскликнула я.

– Почему? – удивился князь.

– Они все глупые и имеют одинаковый финал – девушка бросается со скалы в пропасть или топится в озере! – пояснила я. – Так не бывает!

– Почему вы думаете, что так не бывает? – князь явно решил подразнить меня.

– Вы давно на Кавказе? – я решила ответить ему тем же.

– Да, уже два года…

– За эти два года много ли черкесских красавиц упало со скалы или утопилось? – весело спросила я. – Я здесь недавно, может, мне просто не посчастливилось лицезреть сей обычай! Или на водах такого не бывает? Нужно ехать в Дагестан? Вот там наверняка девушки разбиваются и топятся каждую неделю!

– Буду честен, я ни разу не встречал ничего подобного, – весело ответил Долгоруков, – но что с того? Многие ни разу не видели призрака…

Намёк был понят.

– Вы смеётесь надо мной, – я не знала, обижаться или тоже посмеяться.

Тон князя был так добродушен, в нём было столько симпатии ко мне. Похоже, своим ироничным возмущением я забавляла его.

– Нет, просто хочу вам объяснить, что всё возможно, – ответил он серьёзно.

– С этим, действительно, не поспоришь, – согласилась я, – простите мою резкость.

Мне стало искренне неловко за свою несдержанность.

Немного остыв, я почувствовала, что на нас пристально смотрит компания, устроившаяся на соседней скамейке. К счастью, они не слышали нашего разговора. Пусть болтают – решила я. Хотя мне не нравилось, что нас будут называть «Александр и Александра», как в глупом водевиле.

Вскоре меня ждала неожиданная новость – вино не было отравлено, что несказанно разочаровало доктора Майера.

«Чёртова крыса не сдохла!» – писал он мне.

Раздражение автора записки чувствовалось даже в чрезмерном нажиме пера.

Впрочем, результат опыта меня не удивлял.

Услышав упоминание о крысе, Ольга брезгливо поморщилась.

* * *

Смерть пани Беаты не вызвала у водяного общества удивления. Напротив, каждый с уверенностью заявлял, что давно догадывался о её грядущей кончине. Такая беседа весьма неожиданно началась во время вечера в ресторации.

– А каковы были её предсмертные слова? – интересовались дамы у доктора Майера.

Да, многие верят, что слова умирающего могут быть пророческими, а уж тем более слова колдуньи.

– Бедняжка скончалась во сне, – спешно ответил доктор, которому явно не хотелось обсуждать кончину таинственной пациентки.

Принимая во внимание, что в ресторации присутствовал его давний недруг жандарм Юрьев, Майер особенно не желал делиться мистическими рассуждениями.

– Не была ли пани больна чахоткой? – спросила одна из любопытных. – Возможно, она и не ведьма вовсе.

Майер, который легко определил бы больную чахоткой, развёл руками.

– Ужасно, что похороны в понедельник! – испугано прошептала барышня Антипова, – как бы ведьма кого-нибудь за собой не утащила…

Всегда поражала людская склонность к темам, которые вызывают у них ужас. Один мой французский приятель рассказывал, что сдает свою парижскую квартиру с окнами на площадь втридорога в тот день, когда кому-то рубят голову. Хотя сам обычно в такие дни всегда старался затыкать все щели, чтобы, не дай Бог, что-то увидеть или услышать.

Разумеется, зашёл разговор, по какому обряду надобно хоронить усопшую. Кто она была по вероисповеданию: католичкой или протестанткой. А надо ли вообще читать молитвы за упокой её души, если она занималась колдовством.

Католический священник не выказал особого желания проводить ночи молитв над трупом ведьмы, сославшись на строгий режим.

– Весьма разумно, – согласилась барышня Антипова, хлопая огромными чистыми глазами, – вдруг она вампир и выпьет из вас всю кровь…

Кюре, который хоть и не слыл суеверным, и подчеркивал прогрессивность взглядов современной церкви, поперхнулся напитком.

Вдова Глухова, которая по неизвестной причине также испытывала особую неприязнь к чернокнижнице, поддержала мнение барышни.

– Я бы не согласилась находится рядом с мёртвой ведьмой даже средь бела дня, – добавила она, – можно попасть под пагубное влияние злых сил…

– Да, нельзя быть рядом с сестрой шайтана, – высказался Анзор.

Неужто и мусульмане, которым чужды европейские байки, могут опасаться живых мертвецов.

– Вздор! – резко прервал их речи Михайлов.

Представители водяного общества с любопытством обратили на него свои взоры.

– Вы сочли мои слова вздором? – обиженно надув губки, произнесла Антипова.

Она смотрела на него таким игривым взором, что у многих поклонников в глазах промелькнула злость. А рука Анзора легла на рукоять кинжала.

– Совершенно верно! – без лишней учтивости произнёс офицер.

На мгновение гнев исказил красивые ангельские черты барышни. По залу пробежал недовольный ропот её поклонников: «Удивительное нахальство!», «Что он о себе возомнил?»

Однако Антипова не сочла себя побеждённой и продолжала.

– Неужто вы сами решитесь читать молитвы над ведьмой? – с нескрываемой иронией поинтересовалась молодая особа.

– Не откажусь! – задумчиво ответил Михайлов.

Он будто бы позабыл о споре, погрузившись в размышления. Заметив его рассеянность, разгневанные поклонники барышни Антиповой удивлённо замолчали.

«Его околдовала ведьма» – шепнул кто-то.

– Забавно, – рассмеялась вдова Глухова, – это напоминает старую страшную сказку о солдате и ведьме… Все помнят, как три ночи подряд ведьма оживала, но на третью ночь солдат сумел извести злодейку…

– Вы желаете убить ведьму? – оживилась Антипова, улыбаясь офицеру. – Чтобы она никогда не возвращалась и не мучила живых…

Признаюсь, что я не ожидал от этого милого создания такой кровожадности.

Михайлов, не вернувшись из собственных мыслей, не расслышал слов собеседницы и промолчал в ответ.

– А что вы скажете на это, доктор? – обратилась Антипова к Майеру. – Сможем ли мы надеяться увидеть Михайлова живым? Сколько ночей он продержится?

В её глазах загорелся интерес к новой игре, способной прогнать скуку, свойственную водному курорту. Барышня непринуждённо рассмеялась.

– Полагаю, что наш друг вернётся невредим, – спешно ответил доктор, которого несколько обескуражил подобный вопрос.

– Разумеется, невредим, – вмешался в разговор жандарм Юрьев, намереваясь немедленно пресечь любые речи, уловив в них лишь чуток мракобесия.

– Неужто вы согласились со мною? – съязвил Майер.

– Думаю, не стоит продолжать напрасную беседу, – вмешался я, желая предотвратить грядущую ссору.

– Верно, – согласился Михайлов, взглянув на часы, – мне самое время отправиться навестить усопшую панночку.

Под воистину гробовое молчание офицер покинул зал ресторации.

Странное сновидение вновь пригрезилось ночью. Не знаю, было ли это сном, или вновь моя душа стала свидетелем таинственного события.

Поначалу во сне я увидела, как офицер Михайлов вошел в комнату, где на столе стоит гроб с покойницей. Он неспешно зажигает свечи, потом подходит к усопшей. Он долго всматривается в её бледное лицо, которое, обретя безмятежность, несвойственную при жизни, кажется прекрасным. Улыбнувшись, офицер проводит рукою по её волосам, и, печально вздохнув, опускается на колени перед гробом.

Затем сон переменился, и я увидела, будто Михайлов и пани Беата, облачённая в белый саван, бегут по узкой скалистой тропе. Не знаю, откуда мне стало известно, но они спешили успеть куда-то до рассвета… но крик петуха, эхом разнесшийся по долине, и предрассветные лучи, озарившие горные вершины, вдруг заставили их остановиться… Беата упала на руки офицера и растаяла в утренних сумерках…

И я вновь увидела Михайлова в комнате рядом с умершей. Он спал, стоя на коленях, положив голову на руки, скрещенные на краю гроба. Свечи уже догорели, и утреннее солнце начало пробиваться через тонкие шторы. Офицер проснулся, и поморщившись от лучей, медленно поднялся на ноги…

Не зная, как растолковать сновидение, я решила побеседовать с князем Долгоруковым, надеясь, что на сей раз он хотя бы намекнёт на верный ответ.

У колодца я встретила Михайлова. Его суровое грубоватое лицо выглядело особенно измождённым и усталым.

Сделав глоток бодрящего Нарзана, он усмехнулся, услышав за спиной болтовню водяного общества:

– Михайлов жив?

– Да, но это всего лишь первая ночь… Обычно вся жуть начинается в третью ночь…

Завидев меня, он приветливо улыбнулся.

– Возможно, он желает с тобою поделиться некоторыми размышлениями? – предположила Нина.

Я хотела попросить её не оставлять меня одну, но не успела. Реброва, будто бы завидев кого-то из старых приятелей, покинула меня.

Михайлов, действительно, неспешным тяжёлым шагом подошёл ко мне.

– Вас не удивляет, что я жив? – спросил он меня, устало усмехнувшись.

– Что вы! У меня не было ни малейшего сомнения в том, что увижу вас утром, – спешно ответила я, невольно вспоминая свой сон.

Он на мгновение замешкался, пристально глядя в мои глаза, будто пытаясь понять, можно ли мне доверить его тайну. Да, я чувствовала, что Михайлов очень сильно жаждет с кем-то поделиться некими размышлениями, и сей выбор пал на меня…

– Полагаю, что вас удивит, что я заснул в комнате пани Беаты, – продолжил он шёпотом, – да, заснул почти сразу же, как только встал на молитву. Я спал, стоя на коленях у гроба с покойницей… Засыпая, не испытывал ни малейшего страха… И моему взору не предстал ни летающий гроб, ни свора нечисти, и никто не намеревался выпить мою кровь…

Он снова усмехнулся.

– Я должен был бы прекрасно выспаться, но сейчас чувствую себя усталым и опустошённым будто после ночи жаркого боя с невидимым врагом…

Его спокойное лицо на мгновение дрогнуло.

– Мне снилось, будто бы вы и пани Беата куда-то бежали по горной дороге, – не понимая зачем, рассказала я свой сон.

Офицер замер, будто пытаясь что-то вспомнить.

– Да… мы бежали… – кивнул он, – всё верно, именно это я и желал услышать от вас… Выходит, это было не просто сновидение…

– Значит, вы не хотите зла пани Беате! – воскликнула я.

Мне можно было и не делиться своими мыслями, ведь увиденное во сне уже сказало об этом.

– Разумеется, я не желаю зла этой особе, – уверенно произнёс Михайлов, – и раньше не желал, даже в те годы, когда испытывал к ней отвращение… Но никак не могу понять причину её страха… Даже следуя за мною в эту ночь, она не верила мне…

Оказалось очень трудно подобрать слова. Неужто моя душа наблюдала за Михайловым?

– Да, я желаю её спасти! – произнёс он уверенно, – но не знаю как… вернее, во сне я понимаю, что надобно делать… а наяву беспомощен… верно одно, мне нужно понять до третей ночи, кто я на самом деле…

– Простите за бестактность, – робко произнесла я, – неужто вы испытали сердечную склонность?

– Не хотелось бы разочаровывать вас, – ответил Михайлов задумчиво, – но пока мною движет лишь чувство справедливости… кем бы ни была несчастная, она не должна сгинуть преждевременно по воле колдовства злодея…

– Неужто виною всему колдовство Зелимхана? – спросила я недоверчиво.

– Зелимхана? – офицер расхохотался. – Нет… нет…

Он махнул рукою.

– Но ведь Беата боялась его… – недоумевала я.

– И совершенно напрасно… этот человек мог на кого угодно нагнать страху… удивительно, что опытная ведьма поверила ему, никак наш «приятель» продал Шайтану душу…

Спешно простившись со мною, офицер, под шёпот водяного общества, отправился к дому Реброва. Не стоило труда догадаться, что Михайлов поведал мне о своих снах не случайно. Тем самым он пытается получить мою помощь, но, увы, у меня не оказалось никаких идей… Однако еще оставалось время подумать! Возможно, князь Долгоруков мне поможет.

Князь оказался лёгок на помине. Заметив моё волнение, он предложил мне прогуляться по аллее парка. Как только компании сплетников скрылись за зеленью, я задала волнующий меня вопрос.

– Осмелюсь предположить, что вам известно, что происходит с Михайловым? – сбивчиво пробормотала я, боясь взглянуть в глаза Долгорукову.

Он осторожно взял меня за руку, и обычным извиняющимся тоном произнёс.

– Вы можете затаить на меня обиду, но Михайлову предстоит самому разобраться в своей душе.

– Но от этого зависит судьба пани Беаты, она не должна умереть сейчас! – в моём голосе звучало отчаяние. – Её час еще не пришёл!

– Увы, многое мне тоже кажется несправедливым, но, чувствую, эта боль стала притупляться, – произнёс он задумчиво, – впрочем, вы понимаете…

Намёк о моих талантах и безразличии к людской гибели оказался прост, и князь поспешил извиниться. Впрочем, я не обижалась на его слова. Долгоруков оказался прав.

Поддавшись порыву чувств, он привлёк меня к себе, будто бы пытаясь защитить от жестоких мистических сил, игрушкой в руках которых я стала. К счастью, от любопытных глаз нас скрывали деревья. Мои губы почувствовали осторожный поцелуй…

– Я подумаю, как помочь нашему другу, – произнёс князь.

Мне не хотелось покидать его объятия.

– А кто тот таинственный друг, которого едва не скомпрометировал Зелимхан? – вдруг поинтересовалась я.

Долгоруков вновь промолчал в ответ.

В эти мгновения меня волновало не то, что Долгоруков мог убить Зелимхана, а то, что этим «другом» могла оказаться женщина.

Второй поцелуй, жаркий и уверенный, заставил меня позабыть обо всех волнениях.

 

Глава 8

С душой, открытой для добра

– Дабы строить умозаключения нужно узнать, что стало причиной смерти пани Беаты, – рассуждал я.

Михайлов растеряно пожал плечами. Его лицо выражало удивление и… робость, да, таким я не видел своего приятеля со времен его юных лет, когда он слыл добрым малым.

– Игры с мистическими силами? – робко предположила Аликс.

Я покачал головой. Столько простая и очевидная версия, как обычно, оказалась ошибочной.

– Только вы можете дать ответ на этот вопрос, – обратился я к офицеру, – вам надобно получить этот ответ, даже если он окажется неприятным для вас… Иначе нам не понять, как спасти бедняжку…

Мой друг поморщился, будто, действительно, вспоминая нечто неприятное.

– Это невозможно! – вдруг воскликнул он. – Это противоречит моим нынешним стремлениям!

– Возможно, поначалу события покажутся вам нелогичными, – попытался я подбодрить Михайлова, но он только с раздражением махнул рукою.

Александра с испугом смотрела на него. Офицер почувствовал этот взгляд и сурово произнёс:

– Неужто и вы всё видели? – он сдерживался с трудом.

– Не могу понять, – пролепетала Аликс.

– Пожалуй, вам пока нечего мне сказать, – спешно произнёс я, опасаясь, что Михайлов начнёт донимать барышню ненужными вопросами.

– Да, вы правы, мне стоит многое обдумать, – ответил офицер, – прошу меня простить, мадемуазель, – извинился он перед Александрой.

Когда Михайлов покинул нас, я обратился к Аликс:

– Надеюсь, у тебя есть некоторые соображения?

– Мне вдруг вспомнился мой сон, о котором я позабыла с момента пробуждения, – ответила она, – возможно, мне рассказала её душа… Но, действительно, всё так противоречиво… Я не знаю, что сказать… Не знаю…

Барышня вздохнула, будто извиняясь за собственное бессилие.

– Ты хочешь сказать, что Михайлов убил Беату? – спросил я.

Александра с изумлением взглянула на меня.

– Вернее сказать, он убил её во сне, – уточнил я своё предположение.

– Да… ты прав, – удивлённо произнесла Аликс. – Но как ты догадался?

– Самое простое предположение, учитывая нежелание Михайлова даже думать об этом, и твои с ним разговоры о «противоречии намерениям», – пояснил я, не чувствуя особой мудрости в своей догадке.

Хотя ситуация, действительно, оказалась весьма противоречивой.

Михайлов поразил во сне душу панночки, но теперь желает её спасти… Зачем? И что послужило причиной убийства? Любому убийству нужен мотив. Офицер совершенно напрасно пытается не думать о своём мистическом преступлении, тем самым отдаляясь от ответа, как спасти Беату. Надеюсь, у Михайлова достаточно благоразумия, дабы понять столь очевидный факт.

Вернувшись в свою комнату, я вновь почувствовала непреодолимую сонливость, с которой безуспешно попыталась бороться. Непреодолимое волнение давало понять, что меня вновь затянет в мир ночных кошмаров, которым невозможно сопротивляться.

Вновь я, подобно дантовскому герою, очутилась в сумрачном лесу, где меня встретил старый знакомый Анпу, одарив хитрой улыбкой, ставшей для меня столь привычной.

– А вот и наш друг Михайлов, – произнёс он с лёгкой иронией, – который жаждет узнать правду, не так ли…

Значит, Проводник-Загробного-Мира желает побеседовать с Михайловым, но зачем моё присутствие для столь личной встречи?

– Дабы наш друг не счёл наш разговор пустым сновидениям, – ответил на мои мысли Анпу, – не так, ли? – он обернулся к Михайлову, – я давно пытаюсь помочь вам, а вы упорно не хотите ничего ни видеть, ни слышать, ни понимать!

Голос Проводника мертвецов зазвучал зловеще, но Михайлов лишь равнодушно пожал плечами.

– Сейчас вы ещё не погрузились в глубокий сон, где становитесь самим собой, – продолжал Анпу, – и вы сумеете чётко вспомнить наяву, всё, что узнаете сейчас… Но учтите, ваше время ограничено… Решайтесь, готовы ли вы узнать правду…

Михайлов опустился на камень, обхватив голову руками. Проводник молча ждал ответа своего собеседника.

– Зачем вы помогаете мне? – наконец, поинтересовался офицер, – вы не из тех, кто печется о благе людей…

– Я обеспокоен тем, что одна душа покинет этот мир раньше срока. Подобная мелочь способна пошатнуть хрупкое равновесие, – ответил Анпу, – мне не дозволено напрямую вмешиваться в людские дела, но я могу подсказать.

Офицер бесстрастно слушал слова мистического собеседника.

– Думаю, вам известно, что путь к спасению возможен только благодаря истине, – продолжал Анпу, – Можно закрыть глаза, дабы не видеть правды, и свалиться в пропасть, ведь с закрытыми глазами невозможно найти верный путь…

Он взмахнул рукою, преобразившись в человекоподобное существо с шакальей головою. Рядом с ним появилась бледная тень Беаты, готовая покорно следовать за своим пугающим провожатым. Я заметила узкую тропинку, проходящую сквозь чащу сумрачного леса.

– Скоро мы продолжим свой путь, – ласково обратился Анпу к своей спутнице.

Офицер спешно поднялся на ноги. Видение исчезло.

– Да, я готов! – решительно произнёс он.

Анпу благосклонно кивнул. Его лицо вновь обрело человеческие черты.

– Думаю, вы запомнили, что куда-то спешили во сне, но потом рассвет не позволил вам продолжить ваш путь, – произнёс он.

– Да, верно, – оживился Михайлов.

– Вам осталось две ночи, чтобы успеть… и всякий раз вам придётся начинать заново… На утро третьего дня, в момент отпевания, её душа совершит переход…

– Ни один священник в округе не решится отпевать ведьму, – усмехнулся офицер.

– Решится, – перебил Анпу, – и тогда ваша панночка уже никогда не сможет вернуться к живым…

– Что мне нужно сделать? – спросил офицер по-военному кратко.

– Осознать, кто вы… – прозвучал казалось бы простой ответ, – вспомнить сны своей юности, которые манили вас в пугающую неизвестность… вспомните, как однажды вы проспали весь день, чем напугали всю свою родню… Почему вас манили тропы? Вспоминайте, кто вы…

Умиротворяющий голос Проводника мёртвых будто настойчиво уводил вдаль.

– Изгнанник, ставший человеком, – вдруг ответил Михайлов, не задумываясь, – я решил стать свободным, за что и поплатился… мой дух был заключен в человеческое тело…

– Назовите вещи своими именами! – велел Анпу.

– Я был тем, кого в простонародье зовут чёртом, – устало произнёс Михайлов.

Признаюсь, что ответ был предполагаем, однако, не знаю почему, вызвал удивление, вернее нежелание верить. Пред моим взором вновь промелькнуло улыбающееся лицо молчаливого человека из ночных кошмаров. Я невольно отступила в сторону.

«Печальный демон, дух изгнанья» – затем в мыслях вдруг чётко промелькнули строки любимой поэмы.

– Тогда ваш дух, покидая ненавистное бренное тело, тянулся к былым знаниям, но человеческая плоть навязывает мятежному духу свои чувства… Во времена юности вы были милы и добродушны наяву, временами даже наивны, но постепенно ваша сущность начала проявляться, а вы даже не смогли верно понять причину внезапной жесткости…

Михайлов кивнул.

– Я объяснял всё жизненными тяготами…

– Да, столь простая причина! – иронично заметил Анпу. – Впрочем, вас, как человека, не стоит винить. Как я уже говорил, людское тело подвержено сильным чувствам, способным заглушить голос духа, несмотря на всю его мистическую силу… Да… ваш дух затеял опасную игру…

– Я обрёл свободу! – воскликнул Михайлов.

– Не стану спорить, – с прежней иронией ответил Проводник мёртвых. – Но замечу, что даже я не могу счесть себя свободным…

– Но как тут замешена Беата? – спросил офицер, почему я так привязан к ней.

– Вспоминайте! – ответил Анпу. – Вспоминайте, как вы смогли обрести свободу…

Не могу объяснить, но я сама поняла всё без слов. Как отринуть Тьму, не погрузившись во свет? Равновесие света и тьмы в душе… Для этого нужна чистая светла душа, которая отдаст часть своей сущности, а в обмен получит тьму… Значит, Беата раньше не была ведьмой… Но почему она погрузилась в абсолютный мрак?

– Вам понадобилось слишком много для равновесия, – прозвучал голос Анпу, – и с тех пор тёмная сущность панночки намного сильнее светлой… Царство мрака теперь пристанище её души…

– Мы с ней связаны… – прошептал Михайлов, – так вот почему я столь неудержимо желаю спасти жизнь особы, к которой равнодушен… И именно в этом заключается причина её страха ко мне, она чувствует, что зависима от моей души…

– Вы похитили часть её сущности? – спросила я.

– Нет, – Михайлов усмехнулся, – она сама желала меня так спасти, наивная душа была…

Я не смогла подобрать слов.

– Да, я злодей! – произнёс он устало.

Видение растворилось…

* * *

Я проснулась, за окном уже приближались сумерки.

Он злодей? Возможно… Он причинил зло душе… но она, наверняка, понимала все последствия своего шага…

Меня охватило множество беспорядочных мыслей. Во сне Беата помнила всё, но наяву оставались лишь ощущения, необъяснимый страх… Впервые встретившись наяву, они не узнали друг друга… В юности, когда Михайлов был еще слаб, она презирала его. Но каждую ночь во сне его душа улетала вновь странствовать по запретным тропам, и он становился сильнее.

Он рисковал и мог не проснуться, и навсегда сгинуть в мрачных тропах Дуата, но вновь отправлялся в путь… Он изгнанник света и тьмы… Изгнанник или свободный?

Но если они связаны неведомой нитью, зачем Михайлов хотел убить Беату?

Размышления прервала горничная, предав просьбу Ольги, чтобы я вышла к ужину. Сегодня сестра, не желая слушать глупые разговоры о грядущей судьбе Михайлова, решила поужинать дома.

Однако переживания мистические начали казаться бессмысленными перед переживаниями романтическими. Говорят, князь сегодня уехал из Кислых Вод. Но куда? Он не рассказывал о своих намерениях…

Рассказ Аликс, скорее, внёс вопросов, чем ответов. Радовало, пожалуй, лишь одно, что Михайлов решился познать себя.

– Значит, он из этих? – перекрестилась Ольга.

Она не осмелилась произнести просторечное имя врагов рода людского вовсе не из соображений этикета.

– Теперь он стал другим, – задумался я, – он получил свободу… В нём нет ни добра, ни зла…

Супруга поморщилась.

– Что ни говори, но душа у него чёрная, и чёрною осталась… Он же убил несчастную Беату, которая и помогла ему обрести свободу, загубив себя… Ох, мы, женщины, часто совершаем ради любви слишком много…

Я с трудом сдержал улыбку, меня всегда забавляли подобные дамские рассуждения о чувствах и самопожертвовании, но я никогда не осмеливался спорить или потешаться над столь искренними высказываниями.

– Увы, нам не оценить ваши старания, – произнёс я.

Однако лёгкая ирония в моих словах всё же прозвучала, и Ольга обиженно надула губки.

Часы на стене пробили девять.

– Близится ночь, – взволнованно произнесла Аликс, – Михайлов скоро отправится на молитву…

Ольга вздрогнула. Я нежно успокаивающе погладил её по руке.

Более радостные темы разговора на ум не приходили, мы съели ужин, иногда пытаясь разрушить мрачное молчание неловкими репликами о жизни водяного общества, но «все дороги» опять вели к напоминаниям о недавних событиях.

Когда после ужина в гостиной Ольга наигрывала очередную весёлую песенку, дабы отвлечься от мрачных мыслей, к нам заглянул доктор Майер. Супруга нахмурилась, понимая, что бесед о покойниках в этот вечер избежать не удастся, но ничего не сказала.

– А ведь забавно получается! – воскликнул доктор.

– Простите? Вы о чём? – изумилась Ольга, пытаясь припомнить хотя бы незначительное забавное событие на Кислых Водах за прошедший день.

– По народному поверью, если над умершей ведьмой три ночи подряд читать Псалтирь, то она будет вставать из гроба. Но её гнев не страшен, если стоять в кругу, обведенным стальным ножом. Так поступают для того, чтобы умершая ведьма не вставала из гроба по ночам. На третью ночь её душа покинет тело навсегда… По началу я не понял, зачем надобно читать молитвы над ведьмою. Оказывается, не ради спасения души несчастной, а чтобы избавиться от её нежелательных визитов…

Личико Ольги выражало искреннее недоумение.

– Что вы нашли в этом забавного? – переспросила она, поморщившись. – Вкусы разные, но, на мой взгляд, ваша забава помянута ни к ночи…

– Простите, что вызвал у вас неприятные чувства, – извинился Майер, – но… как бы объяснить?

Он умоляюще взглянул на меня.

– Вам кажется удивительным, что молитвы Михайлова не убивают ведьму, а спасают её, – понял я ход мыслей доктора.

– Совершенно верно! – воскликнул Майер. – Эта история с точностью до наоборот!

– Надеюсь, на третий день… это, значит, завтра всё разрешиться, – с надеждой в голосе произнесла Ольга.

Я задумался. Замечания моего друга оказались весьма точны…

Внимание доктора вдруг привлекла стопка книг, сложенная в углу гостиной.

– Библиотека ведьмы, – поморщилась супруга, – не могу позволить, чтобы эти книги лежали на нашем письменном столе в гостиной или стояли на полках… Мне даже жутковато приближаться к ним…

Помню, когда я принёс в дом книги Беаты, Ольга не скрывала страха и изумления, чем тома по магии могут помочь в расследовании. Однако спорить не стала.

Признаюсь, я мог бы согласиться с супругой в бесполезности колдовской библиотеки, но никогда нельзя предугадать, что может оказаться важным для следствия. К тому же, эти книги остались единственным ценным имуществом молодой особы, которому надлежало обеспечить сохранность. Местные жандармы будучи богобоязненными и суеверными казаками наотрез отказались «стеречь добро нечистого» и осеняя себя крестным знаменем плевались через плечо.

Ольга, как и следовало ожидать, разделила их чувства и весьма возрадовалась, когда Майер попросил позволения взять книги на время. Понимая, что панночка не одобрила бы столь бесцеремонного обращения с её вещами, мне пришлось разочаровать супругу и отказать доктору.

* * *

– Мне страшно, – призналась Ольга, когда мы укладывались ко сну.

Удивительно, что моя бойкая красавица-жена столь сильно опасается сверхъестественных явлений.

– В народных приданьях есть одно действенное средство, что всякую нечисть спугнёт, – таинственным тоном произнёс я.

– Какое? – оживилась супруга.

– Очень простое. Ложиться спать, раздевшись догола, – с трудом сохраняя серьёзность ответил я. – обнаженное тело защищает человека от нечистой силы… Даже ведьмы проводят свои обряды без одежды…

– Тьфу, – обиженно отмахнулась Ольга. – Глупость какая!

– Разве? – вопрос прозвучал недвусмысленно игриво.

Мои пальцы осторожно развязали шёлковые ленты на рубашке моей дорогой супруги.

– Ну, ладно, испытаем старинное средство, – Ольга рассмеялась, – надеюсь, ты не позволишь мне замёрзнуть…

 

Глава 9

Она в гробу своем лежала

Я проснулась, когда стрелка часов почти подошла к трём после полуночи. Обычно, очнувшись ото сна средь темноты, я привыкла слышать множество звуков южной ночи, доносившихся из приоткрытого окна. Но на сей раз вокруг царила пугающая тишина, которую нарушил спокойный голос Проводника мёртвых:

– Следуйте за мною.

Не смея возразить, я протянула ему руку. Страха давно уже не было, мистический гость стал для меня привычным… Возможно, он всего лишь сновидение, ставшее для меня реальностью…

Сделав шаг, я поняла, что очутилась в комнате с гробом Беаты. Коленопреклоненный Михайлов был рядом с нею, он стоял молча, закрыв глаза. Вокруг горело множество церковных свечей, тени от которых скользили по лицу покойницы.

Кажется, я предвидела дальнейшие события. Раздался чёткий звук часов, отбивающих полночь. Панночка открыла глаза и медленно села в гробу, глядя перед собой неподвижным взором. Её бледное лицо не выражало никаких чувств.

В это мгновение очнулся и Михайлов. Лицо его, казалось, переменилось. Не могу объяснить своё впечатление, черты и суровость остались прежними, но предо мною предстал уже другой человек… И человек ли? Я увидела теперь его душу, которая, возможно, обрела свободу…

– Пора в путь, – произнёс он бесстрастно, помогая Беате выбраться из её ложа.

Она покорно повиновалась. Будучи под впечатлением от сказок, можно было предположить, что она хотя бы попытается напасть на своего «спасителя», но Беата не проявила никакой злобы.

Я увидела на полу нацарапанный ножом мистический круг возле стены, в котором чтец должен был бы спасаться от гнева колдуньи. Однако события продолжали развиваться иначе. Михайлов встал в центр круга и жестом велел Беате отойти к стене. Особа, которая славилась весьма строптивым нравом при жизни, безропотно исполняла его приказы. Я заметила на стене зеркало, согласно старинному суеверию закрытое черным покрывалом, дабы покойник не утянул живого за собой.

Повинуясь приказу, Беата сняла покрывало с зеркала. Огни свечей, отражающихся в зеркале, были подобны светящемуся коридору. Вдруг налетел ветер, из зеркального коридора вырвалось множество теней, которые ринулись на Михайлова, но они будто бы ударялись о неведомую преграду. Панночка неподвижно стояла в стороне, безмолвно наблюдая за образовавшимся чёрным смерчем.

Офицер подошёл к зеркалу. Круг проходил возле самой стены. Он шагнул в зазеркалье, Беата последовала следом.

Неведомая сила вдруг толкнула меня за ними в зеркальную дверь. Я споткнулась и поняла, что лежу на каменистой земле, вокруг царит полумрак и снова тишина…

Оставалось лишь следовать за путниками, которые, удивительно, даже и не догадывались о моём присутствии. Зачем Анпу отправил меня за ними?

Странно, но мне казалось, будто мне знакомы эти дороги, кто-то подарил мне «память» о мире мёртвых. Мы пересекли пустынную серую равнину, похожую на рисунок старой выцветшей картины. Следовать за фигурами, которые подобно теням скользили по ландшафту, не составляло труда, усталости я не испытывала.

Вдруг перед ними возникла тень, едва различимый пугающий силуэт. Не могу объяснить, но от этого существа веяло холодом, и страх сковывал сердце. Михайлов, заслонив собой Беату, шагнул вперёд.

– Нет, я не буду сражаться с тобой, – прозвучал приглушённый голос тени. – Ты сам сгинешь в лабиринтах мира, где нет входа живым… ты нарушил границу и сам заманил себя в западню…

Офицер молчал, гордо выпрямившись, он шагнул навстречу к тени, которая растворилась в сером пейзаже.

– Река жизни высохла, – прозвучал тихий голос Беаты.

Оглядевшись по сторонам, я, правда, увидела глубокую впадину, оставшуюся от высохшей реки.

Налетел ветер, поднявший клубы серой пыли. Теперь я ничего не видела перед собою.

Необъяснимое чувство подсказывало мне, что они заблудились, оказались среди пустыни, из которой нет возврата… Почему, ведь Михайлов жив? Никакие тайные знания не помогли бы ему преступить неведомую черту. Здесь томятся неприкаянные души.

Почему он здесь? Ответ в мыслях прозвучал невольно – Михайлов убит…

Я проснулась. За окном начинался рассвет. Звучали первые крики петухов.

– Кто им поможет? – прошептала я.

– Всё зависит от вашего желания познать себя, – прозвучал голос Анпу.

Оглядевшись по сторонам, я никого не увидела. Наверное, ночные грёзы ещё не покинули мой разум.

Это был всего лишь сон… Кошмарный сон…

Но сновидение не отпускало меня. Пред внутренним взором мелькали картины мрачных пейзажей, среди которых Михайлов и Беата ищут спасительный путь, ведомый лишь хранителям врат Загробного Мира.

Проснуться мне удалось лишь к полудня, яркие солнечные лучи пробивались сквозь шторы.

– У них остался один день и одна ночь! – прошептала я.

В гостиной я увидела взволнованную Ольгу.

– Грустные новости, – вздохнула она, – Михайлов убит…

С трудом, сдерживая волнение, я опустилась в кресла.

– Тебе приснился кошмар? – сестра явно беспокоилась.

Однако не стала расспрашивать подробности.

Мне не хотелось оставаться одной, но при этом неведомая сила манила меня на прогулку по окрестностям. Не зная почему, я отправилась прогуляться пешком недалеко от нашей усадьбы.

Я опустилась на траву и долго пристально смотрела вдаль дороги, которая, петляя между холмами, уходила вдаль подобно пути-в-никуда.

На горизонте показался всадник, но я не двинулась с места, мои мысли оставались заняты сновидением. Вскорости я узнала князя Долгорукова.

Подъехав ко мне, он немедля спешился.

– Вам дурно? – взволнованно поинтересовался князь, опускаясь рядом.

Сил мне хватило только отрицательно покачать головой.

– Ваш сон… – понимающе произнёс он, – как эта дорога…

Долгоруков будто прочёл мои мысли.

– Не понимаю! – пробормотала я.

Он взял меня за руку и привлёк к себе.

– Напротив, вам всё понятно… Но правда вас пугает…

Неужто я уподобилась Михайлову?

– Ладно… Но как я смогу вывести их из мира мёртвых? – спросила я прямо.

– Настало время осознать себя, – ответил князь, – право, не предполагал, что так скоро…

– Я схожу с ума!

– Значит, я давно уже сумасшедший, – он рассмеялся.

Сегодня утром, спустившись в гостиную, я обнаружил, что стопка книг в углу явно уменьшилась. Наблюдаемый факт несколько озадачил меня. Разумеется, ни Ольга, ни наша прислуга не могли заинтересоваться подобным чтением. Аликс? Она равнодушна к магии, и разве могут эти книги научить её чему-то новому? Готов поспорить, Аликс знает гораздо больше тайн…

Я подошёл к приоткрытому окну. На подоконнике явственно оставались следы земли с обуви незваного гостя. Кто-то нанял проныру, чтобы он тайком пробрался к нам в дом и выкрал книгу… Впрочем, я ожидал подобного случая и именно поэтому оставил магические тома на столь видном месте, не забыв упомянуть об этом в водяном обществе… Книги не настоящие, подлинные только обложки. Настоящие книги надёжно припрятаны.

Надеюсь, пани Беата простит мою бесцеремонность… Интересно, сразу ли поймёт заказчик воровства, что он или она сильно ошибается…

Следствие становится всё более и более запутанным.

* * *

Вскорости меня ждало тревожное сообщение. Офицер Михайлов найден мёртвым возле гроба Беаты…

* * *

На месте преступления меня встретил доктор Майер, которого пригласили засвидетельствовать смерть.

– Михайлов ранен! – воскликнул доктор, пожимая плечами. – Невероятно, что он выжил!

Новость оказалась весьма неожиданной. Михайлов лежал на полу бледный в луже крови, но при этом был жив. Я с уверенностью могу сказать, что при таком ранении не выживают.

– Я думал, что он мёртв! – бормотал жандарм, осеняя себя крестным знаменем. – Он лежал неподвижно, и сердце его не билось…

– Да, я тоже так подумал, – недоумевал Майер, – он потерял слишком много крови и рана глубокая… И мне показалось…

Доктор замотал головой…

– Показалось… что рана начала заживать…

Я обошёл комнату. Опалённые свечи, зеркало на стене, чёрное покрывало на полу… Дабы не вызывать суеверный страх, я сам подошёл к зеркалу и занавесил его.

Невольно я задержался у гроба покойницы. Бледное спокойное лицо было прекрасным. Удивительно, но мёртвой панночка выглядела гораздо красивее, чем при жизни.

– Неужто его едва погубила нечистая сила? – пробормотал жандарм. – Круг на полу он начертил… может, не успел укрыться от нечисти…

– А ведь возможно, – щёлкнул пальцами доктор, – Михайлов жив, но без сознания… а вдруг…

Доктор вопросительно посмотрел на меня.

– Вербин, надеюсь, вы не верите в бредни безумца? – прозвучал суровый голос Юрьева, который, как оказалось, слышал последние реплики диалога.

Майер сумел промолчать и, сделав вид, что не расслышал насмешливой фразы, продолжил заниматься раненым.

Признаюсь, я сам не был склонен винить в случившемся сверхъестественные силы. Дверь изнутри была не заперта, так что любой мог войти в комнату покойной.

– Полагаю, для развлечения водяного общества мистическая версия окажется интереснее, – заметил я Юрьеву.

– Удивляюсь, как образованные люди способны верить подобным глупостям, – он перевел взгляд на Майера, который вновь сумел сохранить самообладание.

– Надеюсь, не стоит объяснять, что больного нужно поскорее перенести в его комнату и уложить на кровать. Место на полу рядом с гробом не поспособствует выздоровлению, – обратился он к офицеру, требуя себе в помощь двух жандармов. – Ваши люди помогут мне с живым? Ведь они были посланы унести труп.

– Зачем спрашивать очевидное? – не менее хладнокровно ответил Юрьев.

Их перебранку прервал пронзительный крик, донёсшийся со стороны парка.

– Чёрт возьми! – воскликнул офицер. – Неужто опять нечистая сила!

Мы с Юрьевым поспешили в парк. Вскорости нашему взору предстала толпа, собравшаяся возле высокого кустарника.

– Черкеса того зарезали, – сказал кто-то безразлично.

Я подошёл к трупу, лежащему ничком. Из спины мертвеца торчал кинжал. По вышивке на костюме легко было узнать Анзора…

– Говорили ему, что не для него молочноликая девица, – прозвучал печальный голос Седы. – Верно твердят люди, в этих краях сам Шайтан загостился…

Слова княгини вызвали ропот в толпе.

– Верно, – перешёптывались люди, – какой-то поклонник Антиповой умом тронулся вот и зарезал черкеса, который глаз с прелестницы не сводил…

– И Михайлова зарезать хотел, но не смог, – вторили другие.

– Нет, Михайлова ведьминская сила едва не угробила, – возражали третьи.

Офицер Юрьев с недоумением взглянул на меня.

– Любая версия возможна, – развёл я руками.

Мой друг отпрянул.

– Прошу вас, не надо сводить меня с ума рассказами об оживших ведьмах, – с нескрываемым раздражением произнёс он, – вы же здравомыслящий человек…

– Однако моё отношение к мистицизму далеко от скептического. Не забывайте о моей дорогой свояченице…

Разумеется, я не воспринял версию о нечисти столь прямо, но, зная о сущности Михайлова, было бы ошибочным исключать возможность вмешательства высших сил.

– Таланты барышни Александры, безусловно, неоспоримы, – спешно заверил Юрьев, – но, замечу, эта милая мистическая мадемуазель не станет рассказывать нам о покойнице ведьме, которая, восстав из гроба, зарезала Михайлова…

Доводы приятеля были весьма точны, и мне оставалось только кивнуть.

– Спешу вас заверить, что подобные мысли меня не посещали, – успокоил я жандармского офицера, – но, думаю, вы не станете упорствовать и согласитесь, что мистические явления влияют на нынешние события…

Юрьев задумался. По его напряжённому лицу можно было легко понять, как он старается найти материальное объяснение таинственным явлениям.

– Простите, но мне лучше оставить эти раздумья, иначе можно спятить, как доктор Майер, – произнёс он поморщившись.

Я не намеревался настаивать.

* * *

Позднее, рассматривая предметы убитого, я сразу же обратил внимание на его кинжал. На клинке оружия остались следы от недавно вытертой крови.

 

Глава 10

И лучших дней воспоминанья

Ольга, узнав о моём внезапном решении немного погостить у Ребровых, сразу заподозрила неладное. Однако возражать не стала.

– Надеюсь, тело пани убрали из дома Ребровых? – поинтересовалась она у Константина.

– Да, тело перенесли в нумер в доме неподалёку, где останавливаются офицеры гусарского полка. Поначалу собирались оставить тело в госпитале до погребения, но решение Михайлова отчитывать панночку изменило эти намерения. Поскольку никто из господ офицеров не пожелал прослыть суеверным трусом, возражений против такого соседства не последовало.

– Выходит, Михайлов также решился снять комнату по соседству с пани Беатой? – поморщилась Ольга.

– Разумеется, так ему удобнее наносить пани визиты, – ответил Константин.

– Будто живых барышень в округе нет, – сестра явно недоумевала.

Понимаю, она никогда не понимала и не любила мистические искания.

Наскоро собравшись, я отправилась к Нине Ребровой, которая ожидала моего визита.

– Жаль, что папенька велел унести тело ведьмы из дома, – вздохнула она.

– Ты бы предложила мне заглянуть к ней в гости? – мрачно пошутила я.

Однако Нина не восприняла мои слова за шутку.

– Возможно, ты бы смогла увидеть нечто важное… Ох, мой друг офицер Юрьев весьма обеспокоен произошедшим…

– Я была бы рада помочь, – искренне заверила я Реброву, – но, увы, не знаю как именно…

* * *

Наступила ночь. Отправившись в свою комнату, я даже не могла помышлять о сне. Стрелка часов приближалась к половине двенадцатого. Вновь неведомая сила манила меня. Набросив плащ, я быстро проскользнула по коридору к чёрной лестнице. Удалось остаться незамеченной. Страха в сердце не было. Меня даже не волновали неизбежные сплетни, если меня застанут в доме, где расквартирован полк.

На мою удачу, никто не встретился на пути.

По неведомому наитию я отыскала обитель покойницы. Внутри комнаты меня окутала темнота. Сквозь плотные шторы лунный свет не пробивался.

Постепенно глаза немного привыкли к темноте, и я смогла зажечь свечи.

Облик мёртвой был в точности как в прошлом сне. С невольным интересом я долго всматривалась в её бледное лицо, обрамлённое тёмными волосами. Думаю, Ольга, как знаток нарядов, сразу бы отметила, что погребальный саван был пани к лицу больше, чем многим барышням бальное платье последней парижской моды. Тонкие пальцы Беаты казались бледнее белой ткани.

Раненый Михайлов не сможет придти, дабы отчитать молитву… Значит, кто тогда, если не я? Но как ночные молитвы могут спасти несчастную? Ответа на этот вопрос не нашлось.

Оглядевшись по сторонам, я убедилась в точности деталей моего сна: расположение гроба в центре комнаты, окно и зеркало на стене, закрытое покрывалом.

На углу стола лежал небольшой нож, наверно, оставленный Михайловым. Вспоминая свой сон, я поспешно начертила круг на полу поближе к зеркалу, как делал офицер. Потом сняла с зеркала чёрное покрывало.

Стрелка часов на старых настенных часах уже подходила к двенадцати.

Встав в центр круга, я робко почти шёпотом произнесла слова молитв.

Беата раскрыла глаза и села в гробу. Её тёмные неподвижные глаза безразлично рассматривали меня. Затем, отвернувшись, она выбралась из гроба и медленно подошла к зеркалу. Было невозможно понять, видит ли пани меня?

Сосредоточившись, я дочитала молитву до конца.

Вдруг множество теней собралось возле начертанного круга. Поначалу они показались тенями от свечей, но мрак сгущался. Вскоре темнота затмила свечной огонёк.

Но сквозь этот мрак отчетливо пробивался зеркальный коридор, который манил и призывал сделать шаг в таинственную бездну.

Вдруг, обретя странную уверенность, я шагнула вперёд к зеркалу, взяв пани за руку.

– Я стану твоим проводником, – произнесла я неожиданную фразу и вошла в зеркальную дверь.

На мгновение меня окутала тьма, которая сменилась мрачным серым пейзажем.

Мы стояли посреди узкой дороги, петлявшей между невысокими холмами. Мне предстояло проводить пани Беату… Но куда? Зачем моей скромной персоне доверена столь значимая роль? Удивительно, но эта роль показалась мне привычной…

Вдруг, откуда-то из пустоты пред нами возник Михайлов.

– Кто-то хотел помешать мне, – произнёс он безразлично, – благодарю, что вы почувствовали, какую помощь способны оказать двум заблудившемся путникам…

Неужели я…? Не может быть, странный сон… Михайлов терпеливо ждал, пока я собираюсь с мыслями… Чувства и неожиданные знания не поддавались разумному объяснению… Вся окружающая местность казалось такой знакомой, где я чувствовала себя увереннее, чем наяву.

– Вы поможете нам? – спросила Беата.

Робость, прозвучавшая в её голосе, удивляла. Для меня привычным оставался задумчиво-надменный тон чернокнижницы.

– Присоединяюсь к просьбе, – произнёс Михайлов, – мы уже вторую ночь пытаемся отыскать путь для душ, которым ещё рано навсегда расстаться с миром живых… Для этих душ открыта дорога назад, но если её потерять, дух не успеет вернуться в тело и навсегда останется блуждать средь мрачных лабиринтов…

– Ступайте за мною, путники, – прозвучал мой уверенный ответ.

Теперь мне казалось, что во мне уживаются две разных сущности: наивная барышня и некое таинственное и опасное существо, ведающее тайными тропами загробного мира…

Сегодняшняя ночь последняя… если мы не успеем, Беата уже никогда не вернётся к живым… У нас есть время до начала отпевания её души, которое навсегда закроет путь назад… Невольно я представила, как дубовый гроб закрывают крышкой и забивают гвоздями…

А Михайлов? Сможет ли он вернуться?

Это были мысли обычной барышни, но помыслы другой сущности оставались уверенными, будто речь шла о простой прогулке…

Сегодня утром должны были состояться похороны пани Беаты, вызвавшие немалое любопытство. Большинство представителей водяного общества изъявили желание присутствовать на отпевании и погребении. Маленькая комнатка, где стоял гроб, не могла вместить всех желающих, а отнести тело колдуньи в храм священник отказался – удивительно, что он взялся отпевать покойницу – гроб с телом поставили возле дома.

Толпа любопытных не заставила себя ждать. Люди шёпотом переговаривались, делясь своими предположениями. Удивительно, что сей случай заставил господ курортников собраться к десяти утра… Что ж, последние дни водяное общество не могло пожаловаться на скуку.

Погода выдалась на удивление пасмурная и мрачная, казалось, что в любое мгновение прольётся ливень.

Ольга участвовать в этом предприятии отказалась. Она приехала, чтобы увести Аликс домой, но узнав, что сестра ещё спит, успокоилась.

– Бедняжку, наверно, всю ночь мучили кошмары, – сказала мне супруга, – я заглянула в её комнату. Аликс так сладко спит, дыхание спокойно и ровно… Я не стала будить, пусть отдыхает… Вдруг ещё вздумает идти на эти жуткие похороны…

С этими словами Ольга отправилась прогуляться к Нарзану, подальше от гроба с ведьмой.

Священник, перекрестившись, подошёл к гробу… и тут случилось поистине невероятное…

Мёртвая панночка села в гробу, удивлённо озираясь по сторонам, явно не понимая, где она находится. Собравшиеся зеваки тихо ахнули и медленно попятились назад. Вскоре возле гроба остался только я, доктор Майер и жандармский офицер Юрьев, который безразлично произнёс:

– Науке известны случаи, когда человек засыпал на несколько дней и его хоронили. Беда лишь в том, что доктора не могут отличить живого от мёртвого…

Он перевёл на Майера тяжёлый взгляд. Доктор, найдя в себе силы промолчать, сделал вид, будто высказывание не относилось к его персоне. Как подобает, Майер принялся помогать пани покинуть её неуютное ложе.

– Вы можете идти? – спросил он обеспокоено.

– Да, благодарю… – она попыталась улыбнуться.

Признаться, на этом бледном задумчивом лице мне ни разу не удавалось увидеть улыбку. Неужто смерть изменила нрав нелюдимой особы?

Беата осторожно оперлась на руку доктора, который заботливо помог ей добраться до дома Ребровых. Пани ждала её комната, по понятным причинам остававшаяся свободной.

Я решил повременить с разговором о сохранённых мною книгах, и молча отправился за пани и доктором, готовясь дать немедленные объяснения, если Беата первым делом обнаружит пропажу.

К моему удивлению, чернокнижница, вернувшись в свой нумер, даже не побеспокоилась о своих редких книгах.

Майер уложил пани в постель, распорядившись, чтобы немедля принесли горячий бульон.

– Мне снился странный сон, – пробормотала она, повернувшись ко мне, – я блуждала по запутанным тропам… Как долго я спала…

Разумеется, мы не стали говорить, что крепкий сон пани занял примерно трое суток.

– А Михайлов? – вдруг заволновалась она. – Где Михайлов?

– Простите за бесцеремонность, – прозвучал бесстрастный голос, – просто хотелось убедиться, что вам уже лучше…

На пороге стоял Михайлов в явном добром здравии.

– Невероятно! – воскликнул доктор. – Ещё вчера вы даже не приходили в чувства, а сейчас на вашем лице нет даже и следа усталости… А двигаетесь вы так уверенно, будто вас не ранили!

Офицер пожал плечами.

– Вы слишком преувеличиваете тяжесть моего былого недуга, – ответил он, – надеюсь, пани чувствует себя хорошо?

Он поклонился Беате, которая рассеяно кивнула в ответ. Она будто бы сжалась, взволновано глядя на Михайлова. В больших тёмных глазах мелькнул страх.

– Пожалуй, я не стану утомлять вас своим присутствием, – произнес офицер.

Нам оставалось лишь последовать его примеру.

– Мне кажется, что пани переменилась? – поделился доктор со мною своим впечатлением.

– Совершенно с вами согласен, – ответил я.

А этот необъяснимый страх в её взоре?

– Думаю, завтра Беата уже сможет прогуливаться по парку, – предположил доктор, – ей нужен день, чтобы тело… как бы сказать… привыкло к вернувшейся душе…

Мой друг на сей раз высказался весьма точно!

Проснувшись, я поспешила записать свой таинственный сон. Меня ещё не покидало ощущение собственной силы и значимости, но вскорости я поняла, что совершенно не могу вспомнить подробности странствий по мистическим тропам… Будто чья-то невидимая рука вырвала и сожгла страницы памяти…

Оставалась лишь уверенность, что Беата и Михайлов спаслись.

В комнату вошёл князь Долгоруков. Я вздрогнула от столь неожиданного визита.

– Не беспокойтесь, все заняты чудесным воскресением пани Беаты… – заверил он меня.

Напрасное беспокойство, я совсем не думала, что его внезапный приход скомпрометирует меня.

Князь подошел ко мне, встал за спинкой стула, его пальцы скользнули в мои еще не убранные в прическу волосы. Эти прикосновение дарили чувство удивительного спокойствия…

– Прошу вас, остановите меня, – прошептал князь.

Его руки ласкали моё тело…

Нет… мне совсем не хотелось противиться ему…

– Простите, – натянуто произнёс он. – Полагаю, прогулка во сне отняла немало сил, не стану докучать вам своим присутствием…

Его голос прозвучал холодно.

Поцеловав мне руку, Долгоруков спешно покинул комнату.

Мистические мысли уже не волновали. Я пыталась понять князя, почему он сдерживает свои порывы. Неужто дело лишь в том, что он боится запятнать моё имя? Что именно его беспокоит?

Я позвала служанку, дабы собраться для выхода к обеду. Отдыхать совсем не хотелось. Напротив, необходимым стало общение, любая даже самая глупая болтовня.

Когда я уже была готова, в комнату вошла Ольга.

– Пани Беата оказалась жива, – сказала сестра, – Михайлов выздоровел… Ну и, слава Богу… Очень хорошо, что ты уже собралась, скоро обед в ресторации, Нина тебя ждёт…

Мы не спеша спустились к ресторации.

Признаюсь, очень хотелось встретить князя Долгорукова, но его не оказалось среди собравшихся.

За соседним столиком сидела мадемуазель Антипова, весьма шумно обсуждавшая недавние новости.

– Мне очень жаль Анзора, – вздыхала она, – он был так мил, хоть и молчалив… Я уверена, что его убил тот же злодей, что покушался на жизнь Михайлова!

Сотрапезники молча кивали.

– Удивительно, что ведьма ожила! – восклицала она. – Опять будет наводить тоску своим мрачным видом! Не понимаю, почему все разговоры сейчас лишь о её персоне!

Нина Реброва, сидящая спиной к столу Антиповой, мрачно поморщилась.

– Невыносимое создание! – проворчала она. – А злится лишь потому, что теперь на водах до неё никому и дела нет. Все ждут появления чудом ожившей пани…

– Возвращение с того света, – задумчиво произнёс Константин.

Он был явно погружен в свои размышления, и мы старались его не отвлекать.

– Сейчас тоску наводит мадемуазель Антипова, – Ольга поддержала Нину. – Скоро у меня мигрень начнётся от её бессвязной болтовни!

Размышления Антиповой прервал неожиданный визит некоего господина Грановского. Я его не знала лично, но мне доводилось слышать о нём немало. Это был человек знатный и богатый, но с весьма противоречивой репутацией. Ходили слухи, что он отъявленный авантюрист. Внешность его многие нашли бы привлекательной, но мне этот человек показался неприятным и отталкивающим.

Грановский прибыл в Кисловодск сегодня утром из Пятигорска и остался весьма поражён столь бурной жизнью нашего тихого края.

Завидев свободное место за столиком барышни Антиповой, он попросил разрешения присоединиться к их трапезе.

Поскольку Грановский слыл интересным собеседником, сотрапезники, уставшие от болтовни Антиповой, с радостью пригласили его.

Далее, как и следовало полагать, разговор перешёл в иные темы. Грановский постоянно обращался к Антиповой. Его манеры были настолько галантны, что даже эта особа, пресытившаяся вниманием поклонников, не скрывала своего расположения к новому знакомому.

– Я слышал, что пани хозяйка весьма занимательной библиотеки, – Грановский вдруг вернулся к прежней теме.

– Она снова будет колдовать над своими книжками, – вздохнула Антипова, – может, Беате уже сотня лет! Ведьмы знают, как оставаться молодой…

– Возможно, – задумчиво ответил собеседник. – Но им не дана столь ослепительная красота.

Нина Реброва вновь поморщилась.

– Любопытно, чего задумал этот аферист, – шёпотом поделилась она своим мнением, – не поверю, что Грановский как юнец прельстился на жеманную красоту этой вычурной пуделихи…

Константин, извинившись, оставил нас. Внезапное появление господина Грановского вызвало у него явное беспокойство.

 

Глава 11

Тоской и трепетом полна

На следующий день утром я по обыкновению отправилась на прогулку верхом. Моим охранником, как обычно, служил мой таинственный меч, готовый молниеносно поразить любого врага.

У водопада я спешилась. Опустившись на один из камней, до которого не долетали брызги, расслабленно залюбовалась потоками воды, наслаждаясь чувством сладкого умиротворения. Никакие тревожные мысли сейчас не занимали разум. Уединение с природой дарило чувство небывалого спокойствия.

Будто погрузившись в пустоту, я смотрела на ручьи, скользящие между чёрных камней. В ущелье было свежо, и ночной туман ещё не рассеялся, но в струях водопада уже отражались лучики утреннего солнца.

Как отрадно наблюдать, когда мрак ночи отступает, отдавая время новому дню… Вот оно краткое время между тьмой и светом… Серые сумерки, сквозь которые прорываются первые лучи…

Только в горах Кавказа можно столь явственно уловить эти мимолётные мгновения…

Моё одиночество было нарушено княгиней Седой, она была одна без сопровождения ужасающего вида охранников. Княгиня молча опустилась на камень рядом со мною, положив свой меч себе на колени.

Достав оружие из ножен, Седа долго всматривалась в холодное мерцание клинка.

Наконец, она заговорила.

– Мой муж не отомщен, – произнесла княгиня. – Клинок жаждет крови врага, который до сих пор жив…

– Мне не понятны твои слова, – извиняющимся тоном ответила я.

Седа продолжала:

– Зелимхан был рабом в чужих руках. Хозяин дал ему богатство и власть. Зелимхан убил Сулима по приказу хозяина… Даже когда Зелимхан умер, я продолжала чувствовать, что меч моего мужа готов к бою с врагом. Прогоняя эти мысли, убеждала себя, что всему виною моя злость, ведь не я покарала злодея…

Княгиня протянула мне свой меч. Её проницательные зеленоватые глаза пристально всматривались в моё лицо, пытаясь уловить малейшее проявление чувств.

– Меч твоего мужа, – повторила я, проведя рукою по клинку.

Перед внутренним взором пронеслось множество сражений. Холодная сталь несла смерть врагам хозяина. И я почувствовала, что клинок стал невидимой связующей нитью между миром живых и миром мёртвых – между Седой и Сулимом. Будто рука мертвеца направляет меч в плоть врагов. Именно благодаря ему княгиня неуязвима ином. Мертвец видит каждый шаг противника заранее, его не перехитрить и не утомить своей ловкостью…

– Твой меч в руках Сулима, – кратко ответила я, – его дух жаждет мести и готов к бою…

Мои слова, полагаю, не стали новостью для Седы. Она лишь печально улыбнулась и кивнула в ответ.

– Один человек сказал мне, что знает, кто велел убить моего мужа! – произнесла она, убирая меч в ножны. – Этот человек приехал недавно…

Мелькнула мысль о Грановском. Я не ошиблась. Княгиня назвала его имя.

– Он хитрый человек, тёмный человек, – продолжала она, – Грановский рассказал мне про то, что Сулим правит мечом в моих руках… Не знаю почему, но я поверила этим словам… Твои речи убедили меня, что тёмный человек не солгал…Он – слуга Шайтана…

Никогда бы не заподозрила Грановского в склонности к мистицизму. Напротив, он любил иногда посмеяться над мистическими трактовками некоторых событий.

– Что он хочет от тебя? – спросила я, понимая, что о бескорыстности речи быть не может.

Седа поморщилась и с трудом произнесла.

– Он хотел смерти Михайлова… Грановский однажды приезжал тайно в ваши края… Он сказал, что укажет мне убийцу Сулима, если мой меч сразит Михайлова… Он рассказал про то, что Зелимхан убил Сулима по приказу… Я была готова поразить любого ради мести, но почувствовала, что меч не причинит вреда невиновному… будто рука Сулима отказывалась убивать… В тот же вечер Михайлов был ранен, и Грановский больше не показывался мне… И вот он явился вновь…

Тонкие пальцы Седы сжали рукоять меча. На глаза навернулись слёзы.

– Он снова просил тебя убить Михайлова? – спросила я.

– Нет… теперь ему нужна помощь клинка Сулима для другого злодеяния… Я бы согласилась, но чувствую, что меч не намерен даваться в руки слуги Шатана.

Седа была права, такое оружие слушает единственного хозяина.

– Эти дела противны воле Аллаха… Только Аллах укажет мне, как отыскать убийцу! – воскликнула она.

– Да… да… ты права… – кивнула я, – на всё воля Бога…

– Злодею нужна ты, – вздохнула Седа, – будь осторожна, сестра…

Она положила руку мне на плечо. Затем, отведя взор, молча поднялась и направилась к своей лошади.

– Что ему надобно? – спросила я.

– Не знаю, – ответила княгиня, обернувшись, – мне не понятны игры слуг Шайтана… Будь осторожна, сестра, – вновь повторила она.

Когда Седа, оставила меня, я вынула свой меч из ножен и осторожно провела пальцем по холодному клинку. Никаких видений не промелькнуло перед глазами, будто кто-то намеренно скрывал от меня тайну моего оружия…

– Кто твой хозяин? – прошептала я. – Почему ты оказался в моих руках? Ты привлекал меня с детства…

В ответ сталь лишь блеснула в луче солнца, скользнувшего сквозь листья деревьев.

Рассказ Аликс не на шутку обеспокоил меня и Ольгу.

– Неужто Грановский очередной безумец, готовый донимать Аликс? – возмущалась супруга. – Возможно, именно он зарезал горца и пытался убить Михайлова…

Я не спешил высказывать свои предположения. Чутьё сыщика говорило мне, что всё не так уж просто…

– Первым делом мне надобно увидеться с Грановским, – произнёс я, – посмотрим, что он скажет… Думаю, он догадался, что Седа рассказала Аликс о его намерениях…

Наш новый приятель оказался лёгок на помине.

Вальяжной походкой он прошествовал по комнате и, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло напротив меня.

– Позвольте мне уйти, – взволновано произнесла Аликс, отведя взор от незваного гостя. – Мне дурно…

Она спешно поднялась с кресла, поморщившись, будто от боли.

– Нет-нет, умоляю вас остаться, – тон его был приторным, заискивающим, – обещаю больше не бросать на вас пристальные взгляды, вызывающие приступы мигрени…

Его речи сопровождались красноречивой жестикуляцией.

Улыбка и манеры гостя были так же слащавы как и его голос. Грановский выглядел моложаво, мог бы сойти за юношу, но глаза выдавали возраст. Ему было уже далеко за тридцать.

Александра, будто повинуясь незримому приказу, снова опустилась в кресло, её лицо разгладилось.

– Сделайте одолжение, – перебила его Ольга, – если вы заявились пугать мою сестру, то я, презрев все правила этикета, велю немедленно выставить вас за дверь!

Грановский виновато улыбнулся.

– Уверяю вас, я не преследую намерений оскорбить, испугать или причинить боль вашей дорогой сестре.

Он склонил голову подобно поклону.

Ольга снисходительно промолчала в ответ.

– Чем обязаны вашему визиту? – поинтересовался я.

– Вам известна часть истории из уст болтливой черкешенки, – гость сразу же перешёл к делу, – она рассказала о моих намерениях убить Михайлова…

Грановский говорил спокойно и бесстрастно, будто речь шла о прогулки по парку в ожидании «действия вод».

– Понимаю, Вербин, в вашей власти обвинить меня в покушении на Михайлова и убийстве черкесского юноши, – продолжал он, – Поспешу заметить, нож в спину Михайлову воткнул не я, а судьба горца меня вообще не интересовала…

Он взял паузу, терпеливо ожидая моего ответа.

– У вас есть алиби? – прямо и кратко спросил я.

– Увы, никто не подтвердит, что в это время я находился в пути между Пятигорском и Кисловодском… Да, вы можете сказать, что покушение произошло позавчера ночью, а объявился я лишь сегодня… Дорога от Пятигорска до Кисловодска не длинная, а по пути я не останавливался ни на одном постоялом дворе…

Грановский говорил весьма уверенно, не изменяя своему сахарному тону.

– Но в своё оправдание могу сказать – я знал, что обычным оружием Михайлова не убить, поэтому мне был нужен меч Седы…

Оставалось признать, что факты оказались склеены превосходно, мотив исчезал. Однако, намерения Грановского не вызывали добрых чувств.

– Вы желаете повторить покушение? – спросил я.

– Нет-нет, теперь уже поздно… – он с трудом скрывал досаду, – мне нужно было помешать Михайлову вернуть к жизни Беату… Но какой-то глупец вмешался с неудачной попыткой убийства, а затем мадемуазель Александра помогла им найти дорогу с того света…

В его голосе не было ни тени недовольства поступком Аликс, только принятие к сведению уже свершившегося факта.

Мне совсем не хотелось расспрашивать у него причины столь запутанных планов, от которых веяло очередной чертовщиной. Меня беспокоила лишь Аликс.

– Не стану вас утомлять почему я невзлюбил пани Беату, уверяю вас, опасность ей уже не грозит, сделанного не воротишь… Она уже стала другой, Михайлов выкрутился, а мне не удалось это предотвратить… Значит, надобно следовать дальше и приступать к новым делам…

– Прошу вас не впутывать Александру! – возмутилась Ольга.

– Смею вас заверить, я не смею впутывать… Барышня уже сама впуталась, когда взялась помогать им…

– Мадемуазель не обязана принимать участие в ваших безумствах, – прервал я речь гостя, – или вы пришли запугать нас? Занятие неблагородное и опасное, кем бы вы ни были…

Мне стоило огромных трудов, чтобы не добавить фразу «как бы вам самому не стать жертвой».

Грановский, промолчав несколько мгновений, произнёс:

– Я не намерен вам угрожать, но ситуация весьма щекотливая… Полагаю, вам известно о такой забавной вещице мирозданья, как «равновесие»? Поэтому раз уж барышня помогла Михайлову, она должна помочь и обратной стороне…

– А если барышне откажется? – спросил я.

В этот момент я злился на собственное бессилия против неизведанных мистических сил. В моей власти было арестовать злодея, но жизненный опыт научил меня серьёзно относиться к сверхъестественным явлениям.

– Тогда хрупкое равновесие пошатнётся, и последствия могут быть самыми страшными и непредсказуемыми.

Его голос звучал спокойно и мягко, но Аликс сжалась, будто на неё сыпались угрозы.

– Я согласна! – воскликнула она. – Что вы хотите? Надеюсь, вы не потребуете от меня убийства…

– Нет, это было бы слишком просто, – спешно заверил её Грановский своим елейным голосом, – я попрошу вас составить мне компанию в одной прогулке… и не забудьте захватить ваш меч… Благодарю за тёплый приём…

Гость неспешно поднялся с кресла и, манерно поклонившись, направился к выходу.

– Аликс! – воскликнула Ольга, – Зачем ты согласилась помогать этому сумасшедшему?

– К сожалению, он не безумец, – печально ответила барышня, – он говорит правду… Этот человек чудовище… если он человек…

Она закрыла лицо руками.

– Равновесие? – пробормотала Ольга, пожимая плечами. – А что такого может случиться?

– Землетрясение, – с трудом выговорила Аликс.

Она хотела уйти к себе, но Ольга не отпустила сестру.

– Не надо печалиться заранее, – произнесла она ласково обнимая Аликс, – всё ещё возможно исправить… Я уверена…

Слова сестры подействовали на Александру успокаивающе, и она улыбнулась.

– Так что пора собираться на ужин в ресторацию! – весело произнесла Ольга. – Не стоит запираться в своей комнате и понапрасну предаваться грустным мыслям…

Здесь я был полностью согласен с супругой.

– Возможно, ты встретишь князя Долгорукого, – добавила она.

Упоминание о князе заставили Аликс улыбнуться и принять решение отправиться с нами.

* * *

Перед ужином в ресторации я встретился с доктором Майером. Надобно было передать пани её книги, но перед визитом следовало узнать, можно ли Беате принимать посетителей. Мой друг выглядел весьма озадаченным.

– Невероятно! Пани сделалась совершенно равнодушной к былым мистическим исканиям! – воскликнул он. – Неужто этот «сон» способен настолько изменить человека!

В его голосе даже чувствовалась некоторая досада. Похоже, доктор в процессе лечения намеревался пополнить свои знания о сверхъестественном.

– Я сейчас собираюсь нанести пани вечерний визит, предлагаю вам составить мне компанию, дабы вы могли убедиться в истинности моих слов.

Было сложно понять, что именно так взволновало доктора.

Когда мы вошли в нумер, пани встретила нас нарядно одетой к вечернему ужину в ресторации. Майер попытался возразить, что ещё рано подниматься с постели, но Беата, улыбнувшись, произнесла, что чувствует себя прекрасно.

Пришлось признать правоту Майера, её голос и взгляд были совершенно другими. Голос звучал мягко, а во взгляде исчезла былая колючесть, и, главное, на её лице играла улыбка.

– Простите за незваный визит, – произнёс я, – пока вы были без сознания, я взял на себя смелость укрыть ваши книги…

– Да, книги… благодарю вас за заботу, – всё с той же милой улыбкой произнесла она, безразлично взглянув на стопку книг, которую я оставил на столе.

Пани перевела красноречивый взгляд на часы.

– Простите, но мне пора на ужин, – виновато произнесла она, – буду рада продолжить с вами беседу в ресторации…

Нам оставалось только покорно последовать за пани.

– Что я вам говорил! – шепнул мне доктор.

Я кивнул в ответ.

– Полагаю, сегодняшний выход пани произведен фурор в водяном обществе, – ответил я.

– О! Безусловно! – воскликнул Майер, но тут же, уняв свой пыл, прошептал, – и я был бы не против приударить за милашкой, в которую превратилась былая злючка…

Припоминаю, как однажды доктор Майер попытался побеседовать с пани на любимые мистические темы, а в ответ получил несколько сдержанных фраз, нехотя процеженных сквозь зубы.

Пани легкими быстрыми шагами спускалась по дорожке к парку, оставив нас с Майером далеко позади. Солнце уже клонилось к закату, его прощальные красноваты лучи скользили сквозь кроны деревьев. Стройная фигурка Беаты в тёмном платье красиво вписывалась в вечерний пейзаж.

– Эх, какова чертовка! – воскликнул доктор. – Хороша!

– Могу поспорить лишь со словом «чертовка», – ответил я.

– Михайлов будет трижды болваном, если не станет волочиться за нею, – заметил Майер.

Можно было бы согласиться с этими словами, но… нам не были известны истинные намерения Михайлова… Выходит, он соперничает с Грановским, но какова конечная цель этого соперничества? И почему Грановский хотел помешать, чтобы Беата «стала другой»? Кто он? Неужто демон, которому было велено не отпускать душу из тёмной бездны? Нет… это слишком примитивно… Грановскому просто была нужна прежняя Беата… пусть даже мёртвая… Именно это он хотел нам сказать… Зачем? Надеюсь, мы узнаем об этом очень скоро…

* * *

Вечер в ресторации прошёл бы как обычно, если бы не появление пани Беаты, которая, как и предполагалось, очаровала всех собравшихся мужчин.

– О! Как ведьмочка утёрла нос нашей королевишне, – злорадно перешёптывались Ольга и Нина Реброва.

Надо отдать должное барышне Антиповой, которая быстро сообразила, что в этот вечер ей придётся остаться в тени и, сославшись на сильную мигрень, спешно удалилась.

– Эта новость через пару дней всем наскучит, – услышал я её фразу, брошенную одной из подруг. – Чего интересного в этой заурядной ведьме?

Хоть лицо оставалось спокойным, в больших и чистых глазах красавицы светилась явная злость.

Да, внешности пани была неброской, но теперь от неё исходило некоторое тёплое сияние, которое невозможно не ощутить.

Начались танцы.

Впервые мы увидели пани Беату танцующей, и на удивление весьма недурно.

– Простите, но ваши таланты превзошли все мои ожидания, – услышал я слова одного из кавалеров, которому посчастливилось заполучить её первый танец.

– Благодарю, я сама поражена! – весело ответила она. – Я давно училась танцам…

В ресторацию вошёл Михайлов, устроившись в стороне, он закурил трубку.

Поймав его пристальный взгляд, Беата явно забеспокоилась, хоть и старалась не подавать виду. Когда танец закончился, она подошла к нам.

– Прошу уделить мне несколько минут, – обратилась она к Аликс.

– Да, буду рада, – ответила барышня.

Однако их разговору не было суждено состояться именно в этот момент, к нам подошёл Михайлов. Пани Беата уже не скрывала своего страха перед своим спасителем. Она беспомощно отступила шаг назад, растерянно окинув взором зал ресторации. Затем, понимая, что её поведение может оказаться странным, опустилась в кресло рядом с Аликс. Одна из дам оказалась приглашена на следующий танец, и ещё одно кресло на время освободилось. Михайлов сел рядом с Беатой.

– Благодарю, что решили позаботиться о моей душе, – пролепетала она.

– Я счел своим долгом помочь вам, – Михайлов взял пани за руку.

Беата сдержала тяжкий вздох, будто его прикосновения причиняли ей немыслимые страдания. Она боялась поднять на него свой взгляд. Собравшиеся расценили её беспокойство, как обычное дамское смущение перед дерзким офицером.

– Простите, ничего не могу вспомнить, – пробормотала она, – будто всё прошлое было сном, в котором я вела себя несколько странно… Прошлые интересы теперь стали совершенно безразличны… Помню, что провалилась в забытье, потом очнулась в гробу… Очнувшись, долго не могла понять, где я и что со мною, поэтому даже не успела испугаться… Чувства вернулись, когда оказалась возле своего нумера…

Беата пожала плечами.

– Потом мне рассказали, что вы читали молитвы над моим гробом… – закончила она свою взволнованную речь.

– Вы помните события самого сна? – спросил Михайлов.

– Очень плохо… какие дороги и пустоту… – она попыталась сосредоточиться.

– Пустоту, – задумчиво повторил Михайлов.

Танец закончился, и Михайлову пришло время уступить место даме. Не растерявшись, он пригласил Беату на следующий танец. Она попыталась отказаться, показав бальную книжечку, где уже было записано имя другого кавалера… Однако юноша не осмелился спорить с бывалым офицером и уступил ему своё право на танец…

Нам не суждено было услышать дальнейший разговор солдата и ведьмы.

 

Глава 12

Кого-то ждет она давно

Весь вечер своего пребывания в ресторации я ждала появления князя Долгорукова. Необъяснимое предчувствие подсказывало, что он обязательно должен прийти. Огромного труда стоило сдерживать беспокойство. Наконец, князь появился в зале, и моё сердце застучало в ликовании, когда он направился ко мне.

– Надеюсь, вы позволите барышне совершить со мною небольшую прогулку? – обратился он к Константину и Ольге, которые, разумеется, не возражали.

Когда мы вышли из ресторации, князь предложил мне опереться на его руку. Слова Долгорукова звучали многообещающе… В это мгновение не только тело, но и моя душа ощутила поддержку… Этому человеку можно было доверить свою судьбу…

Мы неспешно прогуливались по аллее, освещенной огоньками фонарей. Князь ждал моего рассказа, но подобрать слова мне не удавалось, мысли беспомощно метались.

– Не знаю, как сказать, – робко пробормотала я, – Не знаю!

В голосе прозвучало отчаяние и злость на себя.

– Не стоит беспокоиться о ясности слов, мне всё известно, – ласково произнёс Долгоруков.

Его рука нежно обняла меня за плечо, князь привлёк меня к себе.

Я почувствовала, как по моему телу пробежала дрожь, которую князь принял за озноб от прохладного вечернего ветерка. Он снял свой сюртук и накинул мне на плечи… Благо нас никто не видел…

– Простите за вольность, но я не прощу себе, если вы сляжете с простудой, – произнёс он строго подобно старшему брату, опекающему младшую сестрёнку.

Оставалось лишь благодарно улыбнуться в ответ.

– Не знаю, – пробормотала я, возвращаясь к теме беседы, – возможно, мой поступок оказался слишком неосмотрительным… Но, увы, как можно было потупить?

Речь шла о помощи Беате и Михайлову.

– Этот поступок не заслуживает осуждения, – спешно заверил меня Долгоруков, – ваше великодушие предотвратило катастрофу…

Он, нахмурившись, отвёл глаза, будто пред его взором промелькнула картина страшной беды.

– Но при этом возникла другая опасность! – воскликнула я.

– Пока ещё ничего не случилось! – его тон звучал успокаивающе.

Только сейчас я поняла, что князь стоит в лёгкой рубашке, сам рискуя схватить простуду от прохладного вечера. Сразу стало совестно за причиняемое неудобство.

– Благодарю, что согрели, – голос звучал смущённо. – Мне тоже будет неловко, если заморожу вас…

Попытавшись улыбнуться, я спешно сняла сюртук.

Это волнение позабавило моего собеседника, он явно с трудом скрывал улыбку.

– Не беспокойтесь! – произнёс князь.

Невозможно было понять, к чему отнести его слова: к простуде или к моему поступку.

– Что бы не замышлял проныра Грановский, я не оставлю вас. Клянусь, что оправлюсь с вами в огонь и воду! – закончил он свою речь.

Долгоруков заключил меня в объятия, пристально всматриваясь в мои глаза. В эти мгновения я, как любая барышня, ждала поцелуя, как тогда у реки, но… Князь вдруг посерьёзнел.

– Думаю, нам пора возвращаться… Благодарю, что уделили мне ваше драгоценное внимание…

Слова холодной учтивости заставили меня продрогнуть до костей сильнее любого ночного ветра.

Галантно предложив мне свою руку, князь проводил меня назад к моему креслу.

Вежливо, поклонившись, он спешно удалился. Напрасно Ольга пыталась уговорить Долгорукова присоединиться к нашей беседе.

* * *

По возвращению домой я рассказала Ольге о нашей странной прогулке.

Сестра, удивлённо пожав плечами, пробормотала:

– Ничего не могу понять!

– Не знаю, – вздохнула я, – возможно, на его вкус я уродлива…

– Прекрати болтать всякий вздор! – сурово перебила Ольга. – Ох, опять тебе на ум приходят глупости!

Я сконфуженно замолчала. Сестра погрузилась в раздумье.

– Князь в тебя влюблён, – наконец, произнесла она, – но почему он ведёт себя столь странно?

– Возможно, виною всему его мистический дар, полученный от огненного владыки, – робко предположила я.

– Ох, – вздохнула сестра, – опять ваши мистические безрассудства! Лучше бы о чувствах побольше думали!

В словах Ольги звучало искреннее негодование.

– Не знаю, чего там князь надумал, но это чушь невообразимая! – продолжала она. – Пусть Константин поговорит с ним… Ну, правда, глупо… Долгоруков ведёт себя как ученик младшей школы, которому вдруг приглянулась соседская девочка…

Спорить с сестрой было бесполезно. Однако я понимала, что причина внезапной холодности князя гораздо глубже, чем банальная застенчивость…

– Главное, Долгоруков согласен помочь мне! – уверенно произнесла я.

– Верно, – улыбнулась Ольга, – очень мило, что он готов ради тебя на подвиги…

Следующим утром к нам заглянул князь Долгоруков. Мой друг не скрывал беспокойство по поводу грядущих событий.

Александра еще не вернулась с прогулки, и князь решился начать разговор до её возвращения.

– Я готов держать пари, что сегодня вечером Грановский явится к вам, требуя от Александры немедленно отправиться с ним в путь…

Князь взволнованно постукивал пальцами по ручке кресла.

– Куда отправиться? – испугано поинтересовалась Ольга.

– Причиной всему безумные идеи Грановского, – ответил Долгоруков, – ему нужны таланты Александры… Куда именно, я не смогу вам ответить… Он одержим поиском кладов, обладающие неведомой силой… Мне не дано проникать в людские помыслы, поэтому я не могу понять, куда именно он решится отправиться… Также не ясны истинные причины его исканий…

– Слишком много желающих поживиться за счет талантов нашей дорогой Аликс, – проворчала супруга.

– Любопытно, почему он столь старательно мешал Михайлову спасти пани Беату? – спросил я.

– Грановскому нужен помощник. Прежняя Беата согласилась бы помочь ему, – ответил князь, – нынешняя даже не понимает радости в мистических исканиях… У Грановского мало времени на поиски нового подельника, поэтому Александре придется занять место Беаты.

– Александра не ведьма! – с возмущением воскликнула Ольга.

– Грановский знает, и понимает, как способности барышни помогут ему для осуществления исканий, – голос князя звучал напряженно. – Уверен, что он не позволит Константину отправиться с Аликс.

Я не сумел скрыть негодования. Что себе возомнил Грановский? Неужто он готов попрать любые правила приличия?

– Как он смеет ставить подобные условия?! – даже при всей моей невозмутимости я был готов вызвать Грановского на поединок.

– Это неприлично! – добавила Ольга. – Барышня, путешествующая по горам в компании незнакомого мужчины!

– Грановский скажет, что путь не займет больше одного дня, и никто не узнает, что Александра путешествовала в его компании, – объяснил Долгоруков.

Понимая наше беспокойство и недоумение, князь спешно произнёс:

– Я смогу настоять на том, чтобы сопровождать барышню Александру, сославшись что мои неведомые знания могут оказаться полезны…

– Благодарю, мой друг, – произнёс я, понимая, что с Долгоруковым Аликс будет в безопасности.

Аликс, вернувшаяся с прогулки, вошла в гостиную. При виде князя её лицо засияло. По нашим напряжённым взглядам барышня поняла, что разговор зашёл о навязчивых намерениях Грановского и её невольном участии в этих предприятиях.

– Грановский приедет сегодня вечером, – произнесла она устало, – я встретила его на прогулке… Завтра утром мы отправимся в путь… Мне придется заменить спасённую Беату.

В голосе Аликс звучала обречённость.

Она с мольбой смотрела на князя Долгорукова.

– Я отправлюсь с вами! – уверенно произнёс он.

Словам князя был чужд юношеский порыв, столь свойственен людям его возраста, готовым безрассудно рисковать жизнью ради прекрасной дамы. Тон его был осмысленным, как у человека мудрого, который заранее продумывает стратегию своих действий для успешного предприятия.

Взволнованная Аликс спешно подошла к нему, явно надеясь на внезапное проявление чувств с его стороны.

– Простите, мне нужно многое обдумать, – произнёс Долгоруков.

Поцеловав руку барышни, он спешно удалился.

Аликс печально обернулась к нам.

– Ничего не могу понять! – воскликнула Ольга. – Странный человек…

– Груз тайных знаний не всегда позволяет отдаться земным чувствам, – печально заметил я. – Князь чувствует незримое препятствие, и чем сильнее его чувства, тем больше он переживает за объект своей привязанности…

– Ох уж эти знания, жизни от них нету! – проворчала супруга, обнимая сестру.

– Одно могу сказать с уверенностью, что князь влюблён в Аликс, – заметил я.

Барышня улыбнулась.

– Ладно, если Долгоруков не решиться, то это его беда! Вскорости более смелый поклонник легко займёт место в сердце нашей красавицы! – рассуждала Ольга.

– Нет-нет, – попыталась возразить Александра.

– Все влюблённые так твердят, – возразила Ольга тоном умудренной жизнью наставницы.

* * *

Оставив Аликс и Ольгу обсуждать сердечные дела, я отправился к нашему уважаемому водяному обществу, где намеревался встретить господина Михайлова.

У Нарзана мне встретилась весьма радостная барышня Антипова, которая о чём-то оживлённо беседовала с пани Беатой. Признаться, я не ожидал столь внезапной перемены мнения. Если молодые особы подобного склада кого-то ненавидят, то никогда не изменят своим первоначальным чувствам.

Вскоре Антипова упорхнула в компании молодёжи, оставив пани Беату одну. Я не преминул нарушить её одиночество. Былая ведьма улыбнулась мне как старому другу. Эта улыбка была столь искренней и светлой, будто меня осветил лучик солнца в пасмурный день.

– Вы подружились с барышней Антиповой, – заметил я.

– Мне бы хотелось снискать доброе расположение, – произнесла Беата, – до этого я чувствовала, что госпожа Антипова испытывает ко мне неприязнь… Я попыталась развеять непонимание…

Удивительная доброжелательность. Возможно, многие сочли бы подобный шаг глупостью, но Беата говорила о своих намерениях весьма убедительно.

Вдруг мне захотелось предостеречь пани. Антипова из тех людей, которые заводят дружбу лишь ради сиюминутной выгоды и легко предадут при любом удобном случае.

– К сожалению, – продолжала пани, – я чувствую холод в её сердце, эта барышня не способна ни на дружбу, ни тем более, на любовь. Антипову занимает лишь собственная внешность, и ничего не страшит бедняжку кроме неизбежной старости, когда красота увянет…

В её словах звучала горечь. Пани Беата оказалась не столь наивной. Напротив, она видела сущность людей сквозь их фальшивые яркие маски. Её внимательные глаза будто всматривались в душу.

– В ней слишком много злобы, которая съедает изнутри, эта злость способна ускорить старение тела, – голос собеседницы звучал с сочувствием, – подобные чувства мешают жить, закрывая даже самые простые радости…

Я собрался задать вопрос, вдруг мелькнувший у меня в мыслях, но, как ни странно… забыл… Такое со мной произошло впервые. Виноватая улыбка собеседницы говорила мне, что она не хотела говорить об этом… Значит, милая особа также видит наши помыслы и способна оказывать на них некоторое влияние…

К нашей беседе присоединился доктор Майер.

– Право, неужто вы совсем позабыли о былых исканиях? – обратился он к пани. – Магия теперь совсем не интересна вам?

Беата пожала плечами.

– Не знаю, – задумалась она, – просто я смотрю на мир иначе…

Доктор попытался было задать очередной вопрос, но, похоже, его постигла моя участь… Он забыл, что хотел сказать, от чего не сумел скрыть смущения…

– Пани, простите за прямоту, но я чувствую, что вы обрели иную проницательность, – прошептал он.

Слова прозвучали подобно неуклюжему комплименту.

– Не смею спорить, – ответила Беата, одарив доктора свой милой улыбкой, – вернее, я стала прежней… Сколько времени я потратила на бесполезную суету, пытаясь постичь совершенно бесполезные тайны, желая доказать своё превосходство над другими… Глупость!

Пани виновато вздохнула.

– К своему стыду вынуждена заметить, что ещё не могу достаточно скрывать свою проницательность, – продолжала она, – но я уверена, что вы не станете обсуждать мои неуклюжие умения в обществе.

Пани была права. Водяное общество не столь внимательно к тонким талантам. Мало кто сумеет заметить, что его душу видят насквозь.

– Спешу вас заверить, что не посмею совершить подобный поступок! – воскликнул Майер.

– Доктор, зря вы тратите время и силы, чтобы изучить опасные игры мрака, – произнесла Беата, – подобные искания заставляют меня опасаться за вашу жизнь… Сейчас ещё можно вернуться…

В её голосе звучало искреннее волнение.

Лицо Майера побледнело, но он сумел совладать со своими чувствами.

– Позвольте нескромный вопрос? – произнёс я прямо. – Почему вы опасаетесь Михайлова, который спас вам жизнь?

Беата задумалась, искренне пытаясь найти верный ответ.

– Наверное, потому что я не могу понять помыслов и чувств этого человека, – произнесла она взволновано, – его душа закрыта для меня… Безусловно, я благодарна Михайлову за то, что он вернул меня к жизни, – спешно добавила пани. – Но раз офицер столь скрытен, значит, ему есть, что скрывать…

На этом наша беседа завершилась.

– Полагаю, мой друг, вы заметили, что милая панночка, вернувшись с того света, обрела истинный дар, – пробормотал доктор, нервно поправляя галстук.

– Возможно, вернула то, чем обладала ранее, – заметил я.

Признаться, удивлён я был не меньше, чем доктор Майер.

После дальнейшего общения с представителями водяного общества мне стало понятно, что большинство уважаемых гостей очаровано внезапной переменой пани Беаты.

* * *

Одной из немногих, кто уловил проницательность пани, оказалась княгиня Седа.

– Не знаю почему, эта женщина стала единственной, кого я боюсь, – честно призналась мне княгиня.

Я оказался для Седы именно тем желанным собеседником, с кем можно поделиться смятением своих чувств. Иногда наступают моменты, когда невозможно сохранить свое беспокойство в тайне, и мы ищем слушателя, который сможет понять нас и сохранить сказанное в тайне.

– Да, она сияет добротою, но этот взгляд, пронзающий душу, заставляет вздрогнуть, – призналась Седа, – Беата не боится никого, так как знает помыслы каждого… Только Михайлов ей неподвластен…

Наша черкесская княгиня вновь поразила меня своей наблюдательностью.

– Мне жаль Заиру, – произнесла она озадачено, – Анзор заботился о ней как брат, а теперь у неё нет защитника. В ваших краях много бесчестных злых людей, которые захотят завладеть богатством её мужа… Они убьют несчастную…

Верно, после смерти Анзора тревожные мысли о судьбе вдовы Зелимхана не раз посещали меня.

– Вы ничем не сможете помочь, – заметила княгиня. – Наилучшим для неё будет возвращение домой.

– Верно, – согласился я, – по окончанию следствия я найду проводников, которые смогут сопроводить Заиру до её родного края.

– Это будет самым мудрым решением, – кивнула Седа.

– Грановский просил тебя отправиться с ним? – поинтересовался я. – Он заинтересован вашим оружием, не так ли?

– Ему нужен только мой меч, – ответила Седа, – он просил одолжить его для небольшого путешествия… Вернее, ему нужна помощь моего мужа, чья рука незримо управляет клинком…

Она не скрывала негодования.

– Только тогда он назовет мне имя злодея, приказавшего Зелимхану убить моего мужа. Я не доверяю Грановскому, и оружие не хочет даваться в руки человека, помыслами которого завладел Шайтан.

Любопытно, зачем Грановскому оружие мертвеца? Снова мы оказываемся во власти чужих мистических игр. И, действительно, знает ли он имя убийцы, или пытается обманом заполучить желанный клинок?

* * *

Михайлова я вскорости встретил в парке, он бесцельно бродил по аллеям, весьма фривольно улыбаясь проходящим мимо молодым дамам. Офицер предложил мне отобедать в ресторации, а заодно обсудить волнующие меня вопросы.

– Знаю, вас занимает милая ведьма, – начал разговор Михайлов, когда мы устроились за столиком ресторации.

Мой приятель держался спокойно, будто перемена пани Беаты совершенно не занимала его. На мои вопросы офицер отвечал неуклюжими шутками.

– Нередко люди, вернувшиеся с того света обретали странные способности, – заметил Михайлов, – а объяснения тому, что она избегает меня, я сам найти не могу…

Офицер развел руками.

– Ладно, меня больше волнуют намерения Грановского, который хотел убить вас, чтобы вы не смогли спасти Беату, – произнёс я.

– Да, прескверная ситуация, – кивнул собеседник, – странно, что он оставил свои намерения сжить меня со свету… Могу вас заверить, что негодяй пожалеет, что связался со мною!

В глазах офицера на мгновение сверкнул жутковатый огонёк.

– Он не знает, с кем связался, – продолжал Михайлов. – Я доберусь до его клада раньше, это станет моей маленькой местью наглецу!

В серьёзности намерений офицера сомневаться не приходилось.

– За Александру не беспокойтесь, Долгоруков малый – не промах! – весело заверил он меня, поднимая бокал доброго местно вина.

 

Глава 13

Лишь только ветер над скалою

Ольга, несмотря на мою просьбу остаться дома, настояла, чтобы я отправилась с нею на прогулку к Нарзану.

Меня донимало странное волнение, будто там я снова встречу князя, и мы сможем поговорить наедине. Возможно, сестра тоже думала об этой возможности. Впрочем, Ольга не ошиблась. Возле колодца мы столкнулись с Долгоруковым, который предложил мне прогуляться по парку.

Не успели мы скрыться от любопытных взоров водяного общества, как наше уединение нарушила княгиня Седа.

– Ты готов к путешествию? – спросила она князя, нахмурившись.

– Завтра я отправлюсь в путь, княгиня, – учтиво, но твёрдо ответил Долгоруков.

Седа, вздохнув, протянула ему свой меч.

– Я бы никогда не доверила это оружие чужаку, но такова воля моего мужа, – медленно напряженно произнесла она, – он не желает, чтобы меч во время странствия находился в руках раба Шайтана…

Не ожидала, что черкесская княгиня сумеет услышать голос умершего.

– Его голос звучит у меня в сердце, – произнесла она будто отвечая на мои размышления.

Князь молча взял меч, вынул его из ножен и пристально осмотрел клинок. Он перевёл взгляд на Седу. Удивительно, но гордая княгиня вдруг отвела свой взор.

– Грановский обещал тебе назвать имя убийцы твоего мужа, если ты одолжишь ему свой меч, – произнёс князь, – отдавая оружие в мои руки, ты выполняешь его просьбу, но при этом клинок не попадает в руки этого подлеца…

– Да, – кратко ответила Седа, гордо подняв голову, – ты согласен помочь мне? Знаю, слуга Шайтана – твой враг! Ты понимаешь, что я не хочу отдавать тебе меч Сулима, но иначе поступить не могу.

– Грановский не откроет тебе имя, – ответил Долгоруков, – он обманом хочет получить меч, нужный ему для дела…

Он убрал клинок в ножны и протянул оружие княгине.

– Я убью его! – воскликнула Седа.

– Без меча Сулима ты бессильна, – ответил князь, – рука твоего мужа разила врагов… Хотя, даже его меч, не позволит тебе тягаться с Грановским, ты знаешь откуда у него сила.

Седа сжала кулаки, сдерживая слёзы гнева.

– Прости, если мои слова ранили твою душу, – спешно добавил Александр. – Но ложь тут опасна.

– Возьмите меч! – обратилась я к Долгорукому. – Так надобно, возьмите…

Не знаю, но будто кто-то попросил меня сказать эти слова. Возможно, не упокоенный дух Сулима шепнул мне.

Княгиня, спешно протянула меч князю, который исполнил мою просьбу.

– Спасибо, сестра, – произнесла Седа.

– Клянусь, что верну вам ваше оружие, – заверил князь.

Она лишь устало кивнула в ответ.

По взору Седы, я поняла, что она не доверяет Александру, будто чувствует его неведомую силу. А вдруг он тоже Шайтан? – читалось в её взоре.

– Мертвые не ошибаются, – ответила я на её безмолвный вопрос. – Ты сказала, что услышала сердцем слова своего мужа. Он велел тебе довериться чужаку.

Когда Седа покинула нас, князь Долгоруков взял меня за плечи и спешно произнёс:

– Полагаю, вы сочли меня нерешительным?

Вопрос оказался слишком неожиданным, и я не нашлась, что ответить.

– Моя беда в том, что я не принадлежу себе и не вправе поддаваться чувствам, – продолжал он. – Мой недолгий жизненный пусть предопределён… К величайшему сожалению, наши дороги ведут в разные стороны…

К моему удивлению, слова князя не вызвали у меня боли, будто кто-то намеренно притупил мои чувства.

– Александра, я уже ревную вас к тому человеку, который вскорости встретиться вам, – Долгоруков не лгал, в его голосе звучала искренняя досада, – поверьте, когда я вижу вас, меня охватывает странное чувство будто, обретя этот «дар» я обрёл проклятье…

– Нет-нет, – пробормотала я, душой понимая, что мой собеседник говорит горькую правду.

– Увы, я знаю, что через три года мне суждено отправиться в другой мир. С этой мыслью легко смириться, поскольку там меня ждет другое бытие и многие дела, гораздо более важные, чем на земле… Здесь я всего лишь постигаю некоторые тайны, осмыслить которые можно лишь имея человеческие чувства…

Долгоруков замолчал, всматриваясь в моё лицо. Я сама поражалась собственному спокойствию.

– Я до мельчайших подробностей знаю обстоятельства своей скорой гибели, – продолжил он, – будет пустяковая ссора, затем дуэль, которая должна стать простой формальностью чести, когда дуэлянты намеренно стреляют в сторону… Но роковая случайность направит пулю в моё сердце…

– Может, я смогу вам помочь? – спросила я.

– Нет, не стоит, эти три года и так слишком тягостное испытания для меня, – произнёс Александр устало, – многие знания иногда подобны пыткам злобного палача… Моя душа и разум понимают, что мой дом, отнюдь, не в этом мире…

– Что со мной будет? – вдруг спросила я.

– Не знаю, – честно ответил князь, – надеюсь, что вы ступите на верный путь…

Пред моим внутренним взором вновь промелькнуло лицо улыбающегося гостя из ночных кошмаров.

– Очень сожалею, что не мне суждено быть вашим защитником, – в голосе князя прозвучало отчаяние, – как я ревную к тому человеку… Сомнения гложут, способен ли он защитить вас? Простите, это уже голос ревности… Не беспокойтесь, думаю, он сильный…

Не знаю, почему я с равнодушием неизбежности слушала эти речи. Ведь мне следовало возразить, что можно всё исправить. В моём теле будто бы вновь оказалась то существо, что провело Михайлову и Беату по дорогам загробного мира. А предо мной стоял не молодой князь Долгоруков, а хранитель знаний огненного владыки далекой загадочной эпохи…

Мы обнялись, пытаясь собраться с мыслями и чувствами.

– Я счастлив, что могу помочь вам в этом небольшом странствии, – произнёс Александр.

Мне оставалось только благодарно улыбнуться в ответ.

Примерно час мы молча бродили по аллеям парка.

Ольга была поражена моему внезапному спокойствию. Она ожидала увидеть либо расстроенные чувства, вызванные холодностью Долгорукова, либо радость от желанных признаний.

По дороге домой я рассказала Ольге о нашей с князем беседе. Внимательно выслушав мои речи, сестра покачала головою.

– Совсем князь обезумел. Могу только порадоваться, что ты не погрузилась в любовные страдания…

Действительно, на сердце было спокойно, неужто моя душа скоро утратит силы любить? Однако слова Долгорукова, что вскорости я встречу «защитника» немного приободрили меня.

Рассказ Михайлова, конечно, звучал убедительно, но я не мог допустить, чтобы Аликс отправилась в это странствие без моего присмотра. Как родственник, я не мог снять с себя ответственность.

– Позвольте мне отправиться с вами, – обратился я к Михайлову, – как понимаю, мы будем следовать за Грановским?

– У меня нет причин возразить вам, – ответил офицер, поразмыслив, – вы хороший следопыт и умеете красться незамеченным…

– Завтра утром выступаем в путь, – перешёл я к делу, – предлагаю, двигаться сначала по одиночке, потом встретимся и продолжим путь вместе. Думаю, выследить Грановского вам не составит труда…

– Здравая идея, – согласился собеседник.

* * *

Мои предположения оказались верны. Вечером Грановский нанёс нам визит, сообщим, что утром намерен отправиться в путь. Он высказал досаду, что Седа не отдала меч именно ему, но смирился с тем, что оружие будет рядом хоть и в руках попутчика. Грановский даже позволил мне проводить Аликс до начала горных троп.

Утром мы тронулись в путь. Долгоруков не заставил себя ждать и прибыл еще до визита Грановского. Ехали молча, никто не желал завести беседу. Через пару часов мы прибыли к началу пути кладоискателя.

– Дальше вы не поедете, – произнёс Грановский кратко.

Аликс и князь не знали о моём намерении следовать за ними, поэтому на их лицах отразилось искреннее сожаление. Нам пришлось проститься.

Спешившись на землю, я прислушался к удаляющемуся цокоту копыт. Дабы остаться незамеченным, разумным было отправиться пешком. Лошади путников шли медленным шагом, поскольку велика опасность слететь в обрыв с крутой дороги.

Я велел слуге, который следовал за нами, отвести коня домой, и сам направился следом за путниками.

Пройдя несколько минут, я встретил своего попутчика.

– Догадываюсь, куда негодяй держит путь, – произнес он, не скрывая злости.

– Вы знаете, где клад? – поинтересовался я прямо.

– Не совсем, – честно ответил офицер. – Но я знаю основного виновника моих бед. Зелимхан лишь послушно исполнял волю того, кто ему хорошо заплатил…

Нетрудно догадаться, что речь шла о Грановском.

– Длинная история, – произнес Михайлов, ожидая моих расспросов, – полагаю, вы понимаете, что нам не следует отвлекаться на болтовню.

Мой попутчик был более чем прав. Зазеваешься, можно упустить Грановского или не учуять засаду абреков. Опытные следопыты легко могут уловить малейший шорох, спрятавшегося врага. Это необъяснимое чутьё много раз спасало меня от пуль и сабель горцев. Но должное необъяснимое предчувствие возникает только тогда, когда пытаешься вслушаться в окружающую тишину, которая начинает казаться зловещей.

Мы следовали за кладоискателями на достаточном расстоянии, чтобы Грановский не заметил нас, но при этом на достаточно близком, дабы не упустить путников. Трудности не возникало, поскольку сквозь скалы петляла единственная дорога.

Грановский и его спутники подвергались не меньшей опасности попасться в засаду абреков. Оставалось надеяться на таланты Долгорукова, который сумеет почуять неладное.

На наше счастье нежелательных встреч избежать удалось.

Вскорости наши путники спешились, чтобы немного передохнуть. Укрывшись за камнями, мы с попутчиком получили несколько минут для беседы.

– Вы знаете, куда мы идем? – спросил я Михайлова.

Ответ оказался предсказуем.

– Разумеется, – ответил офицер, – мы идем к месту, где спрятан клад. Нет, там нет артефактов и мистических вещиц, всего лишь драгоценности, которые не должны попасть в лапы мерзавца…

– Если речь идет о сундуке с золотом, зачем кладоискателю понадобилась помощь Александры? – поинтересовался я, удивленный столь прозаичными планами Грановского.

– Клад охраняет заклятие, – ответил Михайлов. – которое не позволяет Грановскому завладеть сокровищами… Ему нужна помощь призраков, с которыми ваша родственница умеет беседовать…

– Надеюсь, вы расскажете мне о кладе, Грановском и роли Зелимхана в этой истории? – поинтересовался я.

Мой друг на мгновение задумался.

– Вас, наверно, уже не удивишь, – ответил офицер, – несколько лет назад я странствовал по Кавказу вместе с одним уважаемым господином, графом Н. Он рано овдовел, второй раз не женился и так и остался без наследников… Он посвятил меня в свою тайну, что собирается укрыть фамильные драгоценности в горах, дабы они не достались в наследство племяннику… Нет, племянник не был распутником или игроком, просто его дядюшка справедливо опасался, что наследство испортит юношу… Теперь я понимаю, что граф Н был прав.

Михайлов взял паузу, будто собираясь с мыслями.

– Мы отправились в странствие по окрестностям, нашим проводником стал Сулим, покойный супруг Седы… Он, помимо меня, стал единственным свидетелем предприятия старика… Граф велел мне позаботиться, чтобы его богатство было потрачено на благо нуждающемся, и чтобы я вернулся за ним ради благого дела…

– Что он подразумевал под благим делом?

– Старик сказал, что моё сердце само подскажет мне. Удивительно, но он доверился мне.

Михайлов искренне недоумевал.

– А Сулим?

– Сулим поклялся, что сам не притронется с сокровищам и даже под страхом смерти не выдаст тайну.

– Откуда про клад узнал Грановский?

Сомневаться в честности Сулима не приходилось.

– Тогда я не мог подозревать, что Грановский послал злодея Зелимхана следить за нами. Потом он велел Зелимхану продать меня в рабство, а Сулима убить… Но он не догадывался, что клад охраняет неведомая сила… Граф имел склонность к мистицизму и наложил на свои сокровища заклятье. Грановский провел много времени за изучением старинных книг, но его труды оказались напрасны… Теперь он решил обратиться за помощью.

В голосе Михайлова звучало презрение и… безразличие.

– Он не получит желаемое! – твердо ответил офицер.

– Значит, Грановский тот самый злодей, крови которого жаждет меч Седы, – задумался я, – Он обещал назвать княгине имя убийцы… Негодяй желал посмеяться над вдовою…

Всякий раз встречая подлецов, я поражался их беспринципности. Неужто у них в душе не осталось ни капли человеческой совести.

– Я отправился в путь не для бессмысленной мести Грановскому, чувствую, что возмездие само настигнет его, – задумчиво произнес офицер, – мне надобно выполнить волю покойного, сдержать слово…

Верно, граф не ошибся, выбрав себе столь надежного поверенного. Не знаю, какие душевные метания охватили моего спутника, но он не позабыл об офицерской чести.

– Нет… я не демон и не чародей, – продолжал он размышления вслух, – я всего лишь изгнанник…

Сейчас, когда пишу строки дневника, я удивляюсь, что Грановский не почувствовал слежку. Возможно, он оставался слишком погружен в свои мысли о спрятанных сокровищах. Меня несколько удивляло, что Грановский не скрыл от нас истинных намерений своего странствия. После непродолжительного отдыха мы подошли к груде камней возле отвесной скалы.

Наш провожатый молча вынул два кинжала из ножен и воткнул их в землю, один напротив другого с разных сторон груды камней.

– Воткните ваш меч здесь, – почти приказным тоном обратился он ко мне, – а вы, князь, воткните меч горца напротив…

– Как я погляжу, вы отметили стороны света вокруг клада оружием мертвецов, – заметил Долгоруков.

– Удивительная проницательность! – ядовитым тоном произнес Грановский.

От его былых слащавых манер не осталось и следа.

– Вы должны поклониться каждому мечу и попросить помощи, – вновь обратился ко мне искатель.

– Вы шутите? – я не понимала.

– Разве я похож на шутника? – в голосе его звучала неприкрытая злоба.

– Будьте повежливее с барышней, – перебил его Александр.

Голос моего друга звучал поистине угрожающе, в глазах мелькнул огонёк гнева, заставивший даже меня отпрянуть. Этот взгляд не принадлежал земному существу.

Грановский злобно поджал губы, но не посмел возразить.

Требование кладоискателя казались мне безумством, но я подошла к кругу мечей. Мой клинок тускло сиял в лучах солнца, клонившегося к закату.

– Друг мой, помоги очистить место от наложенного на него заклятья, – вспомнила я фразу из байки о кладах, которую мне рассказывали еще в детстве.

О, чудо, неведомый владелец меча будто бы внял моей просьбе. Клинок блеснул золотистым светом. Или мне почудилось? Это всего лишь лучи уходящего солнца…

Хозяин оружия Седы оказался также благосклонен к моей просьбе.

Я с опаской взглянула на кинжалы Грановского. Кто их владельцы? Удивительные клинки, ни разу не видала подобной формы… Из каких стран их привезли? Однако страх быстро отступил, и я вновь повторила просьбу к призракам.

Грановский остался вполне доволен моими стараниями и принялся сам разгребать камни. Небольшая шкатулка оказалась зарыта не очень глубоко. Удивительно, что никто не сумел отыскать её, верно, без помощи неведомого заклятья тут не обошлось.

– Свершилось! – воскликнул он. – Столько раз перебирал эти камни, но не мог ничего найти… И неведомая сила насылала на меня усталость и дремоту, что я не мог до конца расшевелить эти мелкие камушки, что под силу даже ребенку.

Долгоруков взял меня за руку и отвел в сторону. На сей раз мое предчувствие вторило беспокойству князя.

– Вы уверены, что это ваше добро? – прозвучал насмешливый голос Михайлова.

Грановский вздрогнул и медленно обернулся. Из-за скалы к нам шагнули Константин и Михайлов.

– Забери вас Ад! – воскликнул он.

– Благодарю, но я уже побывал там, – ответил Михайлов, – вашими стараниями мне хватило Ада на земле!

– Как вы меня нашли? Ах, да, ведь вы один из немногих, кому известно о кладе… Я думал, что вы позабыли о клятве, побывав в Аду, как изволили заметить…

– Напрасно надеялись, – перебил офицер, выхватив свой меч, – Вербин и Долгоруков станут нашими секундантами.

– Я опасный противник, – без ложной бравады произнес Грановский, вынув из земли меч.

Он первым бросился в атаку, но Михайлов хладнокровно перехватил удар. Я не понимала, почему всерьез забеспокоилась за офицера.

– О, Боже, – прошептала я, – Грановскому дана сила уничтожить изгнанника…

Однако страхи оказались напрасны. Поединок был недолгим. Грановский попытался перехватить удар Михайлова, но рукоять меча предательски выскользнула у него из пальцев. Острое лезвие выпавшего из рук оружия задело шею злодея. Он упал, истекая кровью, бросив в вечернее небо взгляд полный ненависти. Грановский погиб от меча, которым защищался от противника.

– Честная дуэль! – произнес Константин, подбирая окровавленный меч.

Клинок сиял в прощальных вечерних лучах, будто наслаждаясь полученной жертвой.

– Меч Седы! – воскликнул князь. – Призрак покарал своего убийцу!

Меч, ведомый мертвым хозяином, свершил священный закон мести…

 

Глава 14

Один как прежде во вселенной

Вечером, следующим за днем нашего возвращения из кратковременно странствия, я вновь сопровождал Ольгу и Аликс в ресторацию. Пани Беата, увидев Александру, не скрывала радости.

– Очень рада, что всё завершилось благополучно, – немного виноватым тоном произнесла она, – прекрасно понимаю, что если бы вы не спасли меня… нас…

Она перевела испуганный взор на подошедшего Михайлова.

– Вы продолжаете опасаться меня? – с улыбкой поинтересовался он. – И вновь у вас не осталось ни одного свободного танца?

Беата покраснела и попыталась ответить учтивой фразой, но ей удалось лишь пролепетать:

– Прошу простить…

– Я не сержусь, – добродушно рассмеялся Михайлов. – Вас занимает вопрос, какова причина моей внезапной помощи? Почему я сначала заставил вашу душу покинуть тело, а потом спасал? Странно, что ваша проницательность не помогла вам решить эту простейшую задачу… Думаю, вы прекрасно понимаете, что при моем дурном влиянии вы стали ведьмой… Чтобы исправить свою оплошность и позволить вам обрести былую сущность, нужно было пройти через смерть…

– Но зачем, зачем вы решились на сей поступок? Чтобы досадить тем, чьи имена я не могу назвать в обществе смертных? – Беата недоумевала.

Добродушие офицера сменилось сарказмом.

– Возможно, – ответил он, – вы вправе находить любые причины…

С этими словами, поклонившись, Михайлов покинул ресторацию, даже не обернувшись.

Пани, тяжело вздохнув, опустила взор.

Аликс с нескрываемым удивлением наблюдала за появлением чувств Беаты.

– Простите, – бесцеремонно вмешалась Антипова, – когда я получу обещанную магическую книгу?

– Завтра утром вам её передадут, – безразлично ответила прежняя ведьма, – только прошу вас быть осторожной, малейшая ошибка приведет к катастрофе, которая сломает вам жизнь…

– О! Я очень осторожная! – Антипова едва ли не взвизгнула от радости.

Я посмотрел в её огромные чистые глаза, в глубине которых была явственна видна жестокость.

Черт возьми! А ведь все очень просто.

Антиповой понадобилась книга, чтобы узнать рецепт вечной красоты и молодости. Она как-то сама обмолвилась, что такими знаниями владеет пани Беата. Узнав о внезапном сне ведьмы, Антипова пожелала, чтобы Беата никогда не очнулась… Именно она подослала вора выкрасть книгу у меня из дома! Антипова накануне третьего дня подговорила Анзора убить Михайлова. Горячий горец согласился выполнить «пустяковую» просьбу… Можно догадаться, что прелестница пообещала ему…

Верно сказала Седа, белые женщины кажутся глупыми, но иногда сам Шайтан дает им советы, способные поразить самого храброго и сильного война.

Анзор пытался убить Михайлова накануне третьего дня, когда оставалась последняя возможность спасти Беату. Однако Михайлов выжил. Антипова потом назначила Анзору встречу в парке, где убила его. Ложный след, что покушение на Михайлова и убийство Анзора совершено одним и тем же человеком…

Сложив разрозненные мысли в одну картину, я понял, что бессилен. У меня нет доказательств против злодейки. А вдруг я ошибся? А если нет? Убийство может стать привычкой капризной жестокой дамы, такая легко отравит надоевшего мужа…

– Вы не ошиблись, – будто в ответ на мои мысли шепнула Беата, – и не печальтесь о возмездии, оно вскоре настигнет беспечную злодейку…

* * *

В одном я был уверен, что Антипова не замешена в убийстве Зелимхана. К счастью, следствие удалось завершить до того, как я получил письмо от графа Апраксина, в котором мне дали ясно понять, что я должен немедленно прекратить любые попытки по выяснению обстоятельств смерти Зелимхана. Я ожидал этого – следствие могло привести к нежелательным последствиям. Пришлось дать немедленный письменный ответ графу о том, что следствие прекращено.

Водяное общество забыло о Зелимхане очень быстро, погрузившись в новые забавы. Разве что князь Долгоруков поинтересовался у меня, кто же покарал злодея. Наш разговор состоялся вечером после ужина. Разгадка поразила даже столь необычную личность.

– Как вы догадались, что Заира убила мужа? – спросил князь.

– Во-первых, видение Алекс, – сказал я.

– Но ведь в вине яда не было, – удивилась Александра, – неужели доктор Майер ошибся?

– Нет, доктор не ошибся, и видение тебя не обмануло… Ты видела, как Зелимхан взял в руки бокал, – пояснил я. – Потом я вспомнил, что на его ладони были красноватые следы.

– Отравлено не вино, а именно бокал? – неуверенно спросил князь.

– Верно, – подтвердил я.

Князь и Алекс удивлённо смотрели на меня. Следующий вопрос был понятен: как я догадался, что бокал отравила именно Заира?

– Такой способ убийства не подходит для Седы и Анзора, они бы действовали в своих традициях мести, – пояснил я.

– А Михайлов? – спросила Ольга. – Он готов был стереть Зелимхана в порошок!

– Враг только недавно оказался у него в руках, и Михайлов хотел насладиться его страхом. Он искренне сокрушался, что убийца поторопился…

– А воровка Глухова? – напомнил Долгоруков. – Вдруг она решилась на убийство, чтобы избежать мести Зелимхана? Она же обворовала его, украла деньги, которые я передал в обмен на конверт…

– Она не настолько умна для подобного продуманного убийства. Как верно вы заметили, она украла деньги, не задумываясь о возможных последствиях. Хищники Зелимхана убили бы Глухову на следующий день… Поначалу я польстил её уму, добавив в список подозреваемых, именно по этой причине – она украла деньги и, понимая, что не избежит возмездия, продумала убийство… Но когда Глухова попыталась скрыться с деньгами, я окончательно убедился в недалёкости молодой дамы. Она привыкла обманывать тех, кто глупее её. Богатых простаков нетрудно найти на водах. Похоже, что она впервые столкнулась с более умными соперниками.

– А как же я? – весело поинтересовался князь. – Я мог отравить чашу Зелимхмана! Все знают, что я приходил к нему в этот вечер.

– Князь я достаточно знаю ваше благородство даже по отношению к таким как Зелимхан, – ответил я. – Вы из тех, кто точно выполняет условия договора. К тому же вы действовали не от своего имени, и вы достаточно осторожны, чтобы понять – убийство Зелимхана могло скомпрометировать того, чьи интересы вы представляли.

Долгоруков скромно промолчал.

– Да, вы ненавидели Зелимхана и могли убить его в порыве ярости, но тогда бы эта смерть не выглядела естественной, как при отравлении…

* * *

Другими собеседниками, в надежности которых я не сомневался, были Ольга и Аликс.

– Ты говорил с Заирой? – спросила меня супруга.

– Да, Заира не стала мне лгать и созналась в убийстве… Я пообещал не разоблачать её, даже когда она покинет Кислые Воды… Хотя ей всё равно, она хочет вернуться домой, где могила её мужа…

– Она решилась на месть, – произнесла Александра задумчиво, – так легко и спокойно она убила ненавистного врага…

– Не знаю, легко ли ей дался этот шаг, или она намеренно ждала определённого дня, чтобы отомстить, – я сам не понимал.

– Когда я гостила у Нины, я видела, как Заира стояла у окна и смотрела на звёзды, – вспомнила Алекс. – Может, она верила, что есть несчастливый день, в который Зелимхан должен умереть, и ждала этого дня…

– В ваших словах возможна истина, – задумался князь. – Имя «Заира» переводится с арабского как «пророк» или «мудрец»…

– Увы, она ничего не сказала мне, а я не мог настаивать, – ответил я, – достаточно того, что она созналась…

Я решила прийти проститься с Седой. Вчера она рассказала мне историю своей любви, и мне стало совестно за былую неприязнь к ней. Сколько страданий ей пришлось пережить! Жизнь Седы была похожа на счастливую сказку, и вдруг по вине злодеев всё оборвалось…

– Мне кажется, что мы с тобой ещё увидимся, – сказала она мне на прощание. – Желаю, чтобы твоя судьба не повторила мою… Найди себе хорошего мужа, и пусть сердце твоё никогда не очерствеет от жажды мести…

Искренность этих слов заставила меня прослезиться…

– Мне жаль, что я плохо говорила о Заире, – сокрушалась Седа. – Я попросила у неё прощения за то, что обвиняла её в преступлении…

– Откуда ты знаешь, что Заира убийца? – удивилась я.

Константин не мог сказать Седе об этом.

– Заира сама сказала мне об этом… Она сказала, что опередила меня…

Седа печально опустила глаза. Я чувствовала, что в её душе борются противоречивые чувства.

– Она долго готовила этот яд, долго ждала подходящего момента, – печально продолжала Седа. – Зелимхан умер не сразу… Его тело умирало медленно… Он испытал сильную боль, которая несравнима с болью от удара кинжала… Даже я не смогла бы придумать более мучительной кары… Заира сказала, что мстила за всех несчастных, которым этот человек причинил зло…

Мне вспомнилась пословица, которую любит повторять Константин: «Вещи не такие, какими они кажутся». Княгиня улыбнулась.

– Главное, что мой меч поразил злодея, который заплатил Зелимхану за убийство Сулима… Я знаю, это рука моего мужа нанесла смертельный удар! Сулим отомстит сам за себя!

Я не нашлась, что ответить.

– Но я не знаю, сравнима ли та боль, которую испытали убийцы в минуты смерти, с болью, которую испытала моя душа! – воскликнула Седа.

– Нет… не сравнима… Боль уже покинула тела мертвецов, а боль в твоей душе осталась, – почувствовала я.

Седа кивнула:

– Эта боль не исчезнет никогда…

* * *

После встречи с княгиней Седой меня ждал не менее трогательный разговор с пани Беатой. Она выглядела очень печальной и взволнованной.

– Михайлов уехал, – произнесла она с нескрываемым сожалением, – похоже, мои слова прозвучали для него оскорбительно…

– Возможно, его ранило ваше недоверие, – предположила я, – признаться, не ожидала столь сентиментального проявления чувств от столь сурового на вид офицера…

Утешать Беату почему-то не хотелось. Понять её мысли оставалось для меня совершенно невозможным. Сердечной склонности к Михайлову она ранее не питала, напротив, испытывала к нему панический страх…

– Теперь я понимаю, чего боялась, – вздохнула она.

– Какая глупость! – воскликнула я.

К своему стыду мне не удавалось побороть свои чувства. Недавняя романтическая неудача не позволяли мне выразить сочувствие. Почему? Ведь я смирилась с неизбежным! Но почему эта ведьма вдруг осознала только сейчас, что всего лишь боялась влюбиться… Кто ей запрещал? Чем столь ужасен Михайлов?

– Простите, что мои речи причиняют вам лишь беспокойства, – Беата читала мои переживания. – Но никто не сумеет понять меня… Когда я была ведьмой, то боялась потерять власть над собою… Когда переменилась, боялась неведомой силы, которая ведома Михайлову…

Оправдания панночки не казались мне убедительными. Глупее причин я не слышала. Сейчас я даже мысленно злилась и на князя Долгорукова, ведь при желании он может переменить свой выбор… Выходит, он предпочел мне какие-то неведомые искания… А Беата тоже боялась чувств сначала ради нелепых колдовских идей, а потом ради неписаных правил ведомых только ей самой…

– Значит, теперь вы сожалеете об его внезапном отъезде, – подвела я итог бессмысленного на мой взгляд разговора.

– Сожалею, – пробормотала Беата, тяжко вздохнув. – И не знаю, как теперь его отыскать…

– Встреча во сне, – не задумываясь предложила я, – вам это неплохо удавалось, не так ли?

Печальное лицо собеседницы вдруг озарилось улыбкой.

– Благодарю… Но если он не пожелает…

– Прошу вас, избавьте меня от ненужных рассуждений! – перебила я нарочито добродушным тоном, – сначала попытайтесь…

Мне было совестно за очередную грубость, но я ничего не могла с собой поделать.

Наше обсуждение страданий Беаты прервал доктор Майер.

– Ужасная беда! – воскликнул он, утирая платком пот со лба. – Барышня Антипова вдруг внезапно заболела оспой и слегла…

Мы с Беатой взволновано переглянулись.

– Кошмар! – воскликнула я. – Но ведь она не умрёт, я не чувствую её смерти…

Впрочем, как мне рассказал Константин, именно она желала убить Михайлова и Беату, чтобы заполучить книгу… И она столь легко убила кинжалом Анзора… Такая злодейка не остановится… Внезапно нахлынувшее беспокойство за судьбу убийцы легко отступило…

– Не умрет, – кивнул доктор, – но ей уже никогда не блистать в свете… её лицо… О! Боже! И во всем опять обвинят меня, как прескверного доктора…

Я поспешила выразить Майеру свое сочувствие.

– Увы, я предупредила Антипову об опасности, – пожала плечами Беата.

Иногда пытаясь получить нечто недостижимое, можно потерять всё, что имеешь…