Леарина

— Изыди! — воскликнула я, резко проснувшись. Из‑за внезапного пробуждения не удержалась и соскользнула с ветки, повиснув на веревке. Еще пару секунд назад видела чумазую морду рогатого существа, которое пыталось сорвать мой амулет, а теперь все закончилось. Переход со сна в явь был столь неожиданным, что пришлось немного повисеть, приходя в себя.

— Пора отсюда выбираться, — сказала сама себе, отвязываясь. Спуск с дерева много времени не занял. Секунда — и я уже сижу, потирая многострадальную филейную часть.

Займемся осмотром местности. Впереди маячила симпатичная полянка с какими‑то ягодами. Ежик уже утащил пару, поэтому пришлось поспешить ему на помощь. Он же маленький — все не съест, а мне не помешает завтрак перед дорогой.

— Дерево, еще одно дерево, — продолжала я бормотать себе под нос и преодолевать метр за метром. Желание плюнуть на все было сильным, но выйти самой из этого прямо таки заколдованного леса, было делом чести.

— Вот черт! — возмутилась я, не заметив очередную ветку и едва не приложившись носом о землю — матушку. Отряхнувшись, уже собиралась продолжить свой путь, как меня привлекло какое‑то шевеление в кустах. Достав из ножен меч, я сделала несколько осторожных шагов, и отодвинула ветки куста рукой. К шороху добавилось какое‑то скуление. Собака там, что ли?

— Кто ты?

— Только не убивайте, — до меня донесся едва слышный шепот.

— Хорошо, — согласилась я, сильнее отогнув ветки, а спустя всего секунду в изумлении приоткрыла рот. Существом оказалась девушка. Ее лицо, волосы и платье были испачканы непонятно чем, а испуганный взгляд затравленного зверька заставлял сердце сжиматься от жалости.

— Кто тебя так? — шокировано выдохнула я. Ответом мне был тихий плач.

— Пожалуйста, не отдавайте меня! — тихо попросила девушка, устремив на меня свои большие зеленые глаза полные слез. Ее били? Из‑за налипшей грязи трудно было сказать что‑то по поводу кожи спасенной, но вот разбитую губу разглядеть было несложно.

Меч я спрятала в ножны и оглянулась по сторонам. Тихо, птички поют. И все бы прекрасно и радостно, если бы не состояние девушки. Я перевела на нее взгляд и увидела, как она буквально замерла, ожидая ответа на свою просьбу.

— А кому не отдавать? — уточнила осторожно. Ответ услышать мне не удалось — вдалеке послышался топот копыт.

Сделав шаг назад, я отпустила ветки и сделала вид, что присела под деревом, что росло рядом «отдохнуть». То никого (с животом приходиться разговаривать), то сплошные встречи.

Через пару секунд из‑за деревьев показался отряд всадников, а через минуту они остановились возле меня. Одеты они были приметно так, как охранники из дворца — штаны, заправленные в высокие сапоги, рубашка и жилетка. Ну и еще оружие — у каждого был меч, а у некоторых еще и несколько метательных ножей. Вот только лица мне их не нравились… Во что я вляпалась? Поднявшись, положила руку на меч, приготовившись в любой момент его достать.

— Слышь, парниша, ты девицу тут не видел? — спросил один из мужчин. «Предводитель», — решила. Ой, хорошо, что про парнишу напомнили.

— А что? — имитация мужского голоса у меня уже неплохо получается.

— Да у хозяина дочка сбежала… — протянул все тот же мужик, сплюнув на траву. «Какое хамство!» — возмутилась я мысленно, но внешне осталась беспристрастной. На балах и не такому научишься!

— Не видел, — пожала я плечами.

— Жаль, — сказал предводитель, которого я про себя прозвала Верзилой за крупное телосложение и сомнительную морду. Сомнительную потому, что смотришь на него и сомневаешься — мужчина это, али примат какой‑то. Верзила дал знак, и отряд двинулся дальше.

— Ты это, — грозно сказал один из вояк, внезапно остановив коня и нагнувшись ко мне. — Если видел, то лучше скажи. Она ж больная — на людей кидается и считает, что все ее обидеть хотят. Мания у нее. Она отца чуть не убила и сбежала.

— Не видел, — снова флегматично пожала плечами я, стараясь не выдать себя и девушку заодно. Надо будет ее расспросить обо всем.

— Вен, отстань от малого! — послышался окрик Верзилы и тот, кого назвали Веном, как‑то разочарованно вздохнул и пришпорил коня.

Усевшись возле того же дерева, я смотрела вслед удаляющимся всадникам. К лошадиным седлам были привязаны дубинки и кольца веревок. Нехилая экипировка для поимки любимой дочурки хозяина.

Отряд скрылся из вида, а я пару секунд просто смотрела вдаль. Попала, так попала.

Удостоверившись, что они действительно уехали, встала и пошла в обратном от кустов направлении. Завернув назад через несколько деревьев, оказалась на том же месте, но с другой стороны. Теперь, даже если кто‑то остался за деревьями, чтобы следить за мной, не мог узреть моих передвижений — меня скрывали кусты и ветки деревьев. Я подошла к месту, где сидела девушка. Она даже не пыталась куда‑то передвинуться, подрагивая от страха.

— Тшшшш. Они ушли, — прошептала я, стараясь не напугать беглянку еще больше.

— Они вернуться, — опустив плечи, сказала незнакомка и вновь разрыдалась.

— Тогда надо выдвигаться отсюда. Не бойся меня.

— Я не боюсь, — сказала девушка, предприняв слабую попытку улыбнуться.

— Расскажешь мне? — попросила я.

Беглянка кивнула и закусила губу, видимо не зная с чего начать. Этого движения хватило, чтобы она сдавленно ойкнула.

— Как тебя зовут?

— Каталина, — тихо сказала моя новая знакомая.

— А меня Ринардар, — представилась я придуманным недавно мужским именем, — но можешь звать меня Рином. Ведь тебя не отец ищет?

— Нет.

— А кто? — спросила я.

— Муж, — выдохнула девушка, а на ее глазах вновь заблестели слезы.

— Муж?! — округлила я глаза от удивления. Что ж она такого сделала?

— Да. Когда родители отдавали меня замуж, то не знали, что Манорик окажется чудовищем, он показал свою черную сущность уже после свадьбы. В первый же день он поколотил меня и сломал палец. Во второй изнасиловал. Этот кошмар длился неделю, прежде чем я попробовала сбежать.

— Рад, что у тебя получилось, — я даже дышать забыла, слушая девушку. Сейчас более внимательно рассмотрев беглянку, я увидела еще несколько синяков на руках и ссадины на запястьях.

— Нет. Это было в прошлый раз. Меня тогда нашли в первый же день. Нашли, и последовало наказание. Меня высекли. Правда потом супруг проявил несказанную роскошь и неделю пальцем ко мне не прикасался, а потом все началось снова.

— Давно ты в бегах? — едва выдавила из себя я.

С подобной жестокостью я сталкиваюсь впервые, у нас в семье поднять руку на женщину считается неприемлемым, хотя папа и грозился ремнем в детстве, но его я так и не испробовала.

— Второй день, — тихо ответила Каталина.

— Ты ж голодная, небось! Я сейчас с тобой поделюсь! — горячо воскликнула я, доставая из сумки последний сухарик. Живот был со мной солидарен, поэтому не возмущался.

— Нет, не нужно, — сказала девушка, выставив вперед руки, но по глазам можно было понять, что все это время она голодала.

— Ешь! — настояла я. Скорее всего, сказано это было слишком громко потому, что Каталина вся сжалась и задрожала. Я, осознав свою ошибку, протянула девушке сухарик и улыбнулась:

— Все будет хорошо, вот увидишь!

Осторожно взяв сухарь, беглянка робко откусила кусочек и улыбнулась мне в ответ.