Служебный «рафик» миновал стеклянную коробку поста ГАИ и въехал в город. Молодые парни в темно-синей форме вяло покуривали, лениво перебрасывались шуточками и больше напоминали спортсменов после тяжелой тренировки, чем вертолетчиков.
Эдгар и Лапин разговаривали вполголоса на переднем сиденье.
— Знаешь, не горячись. Ты новый человек — конечно, проверяют. Речь о Париже, а не о Слюдянке, — ворчал командир, поскрипывая своим кожаным регланом.
— Париж ни при чем. Ушастый меня сразу возненавидел. Как, впрочем, и я его. Вот он и копает, — злился Эдгар. — Сегодня опять вызывал. Вопросы какие-то идиотские задает, подлавливает… Николай Сергеевич, я уеду. Он же непременно какую-нибудь свинью подложит, вам из-за меня одни неприятности. И на кой черт он мне вообще сдался, этот Париж. В гробу я его видал!
Отлепившись от мягкой спинки сиденья, Лапин резко повернулся к Эдгару.
— Слушай, Банга! Кончай дурить! Что еще придумал? Куда ты уедешь?
— Гостиница! — крикнул шофер, не оборачиваясь.
Неловко, чуть ли не пополам согнувшись, Эдгар пробрался к двери.
— Я тебе еще позвоню — вечером, — крикнул вдогонку командир.
В холле было так сумрачно, что Эдгар не заметил девушку, сидевшую на низком диванчике. Но она увидела его сразу, как только он прошел стеклянные двери. Медленно поднялась навстречу, теребя поясок черного плаща и улыбаясь одними губами.
— Ты?!
Лиля смущенно пожала плечами, точно сомневалась в этом.
Плащ, которого он никогда не видел на ней; волосы собраны на затылке, и нет уже привычных черных крыльев, охватывающих щеки. Даже знакомая необычная ее улыбка вдруг показалась странной и чужой.
— Давно приехала? — не нашел он в себе других слов.
По выражению растерянности и смущения на его лице она не могла понять, рад или ошарашен он ее внезапным появлением.
— Извини, не предупредила… Ты, наверное, занят?
— Да нет, что ты… Просто все так неожиданно, но я… я рад.
Неуверенность сквозила в его словах. Он поднял с дивана ее дорожную сумку, которая оказалась довольно тяжелой.
— Ого! Что это у тебя здесь — камни?
— Приданое. Замуж решила выйти.
— Неужели? Его улыбка была вполне идиотской.
— Ты же меня звал как-то, если помнишь… — Лиля взглянула на него и вдруг звонко расхохоталась. — Не пугайся, я проездом. Просто повидаться зашла.
Строгая элегантная дама за стойкой одним взглядом осудила ее слишком громкий смех и вообще…
— Ах, проездом, — очередной бессмысленной улыбкой Эдгар пытался скрыть разочарование.
— Путевки с Маришей взяли. Золотые Пески, Болгария. Решили на солнышке погреться.
Ее непринужденный, веселый тон окончательно сбил Эдгара с толку. Он неловко переминался с ноги на ногу, не выпуская из рук тяжелой сумки.
— Так что мы тут?.. Может, зайдем ко мне?
— Нет-нет, — почему-то испугалась Лиля, — очень мало времени. Я спешу…
Отказ больно уколол его, и он не сумел этого скрыть.
— Тогда по чашечке кофе? — предложил он подчеркнуто официально.
— Что ж, — она передразнивала его тон, — по чашечке кофе можно.
Они сидели у стойки и ждали — в баре не было ни души, и бармен тоже куда-то испарился. Холодок отчуждения, появившийся с самого начала, никак не исчезал, сковывал слова и чувства. Фразы получались глупыми и натужными.
— Как же ты меня разыскала?
— Секрет фирмы, — с равнодушным кокетством ответила она.
Появился полусонный недовольный бармен. Заурчал автомат, две чашечки наполнились жидковатым кофе с белесой пенкой.
— Ну, и как ты тут живешь?
— Ничего вроде, — он старательно взбалтывал ложечкой кофе, из всех сил стараясь казаться таким же беззаботным и легким, как она. — Давай зайдем — посмотришь.
На этот раз Лиля промолчала. Подняла руку поправить волосы, но заколка вдруг соскочила — и два черных с тусклым отливом крыла, совсем как прежде, охватили щеки. Густая тень набежала на лицо.
— Вот свинство — последняя сломалась, — она вертела в руке сломанную заколку и избегала смотреть на Эдгара, а тот не сводил с нее глаз.
— Ну, если ты так настаиваешь…
Эдгар не сразу сладил с замком, он нервничал, и у него чуть дрожали руки.
— Вот скоро заделаюсь столичным жителем, — небрежно обронил он, маскируя свою заминку у двери. — Квартиру обещают. Нет худа без добра — перестану тебе в Иркутске глаза мозолить.
Они наконец вошли в номер. Эдгар потянулся зажечь свет, но Лиля перехватила его руку. Эдгар застыл в изумлении. Так в кромешной тьме они и стояли, застыв в неловкой, нелепой позе.
— Не надо, не зажигай, — жалобным шепотом попросила она, — не хочу, чтобы ты меня видел… Ну, не могу я без тебя, не могу… Что мне делать? Скажи — что? Уйти, убежать, улететь?.. Утопиться?
Волна нежности захлестнула его, сдавила горло.
— Лилька, ты…
— Дура, просто дура!.. Никаких песков, никаких путевок — все наврала, понимаешь? Сбежала к тебе, потому что…
— Лиля! — задохнувшись, очумев от ее слов, Эдгар подхватил ее в охапку и понес в комнату… Сами собой, как листья на ветру, упали на пол плащ, туфли, какие-то легкие цветные одеяния.
И тут в дверь постучали. Оба замерли, не дыша, прижавшись друг к другу.
— Дежурная, — прошипел Эдгар, стерва!
Лилия прижала ладонь к его губам.
— Не откроем, нас нету…
Но стук повторился. Послышалось глухое мужское покашливанье. Эдгар насторожился — оно показалось ему знакомым. Он подобрал с пола плащ, еще какие-то вещи, сунул получившийся ком в руки девушки и неслышно отворил дверь в ванную. Лиля быстро шмыгнула туда.
Тогда Эдгар громко затопал ногами, будто вышел из ванной, и крикнул:
— Сейчас! — Потом распахнул дверь, но за нею уже никого не было. Эдгар досадливо чертыхнулся. Нашли время шутить! На всякий случай выглянул в коридор и глазам своим не поверил. Бывают же в жизни сумасшедшие дни!
— Отец!
Артур обернулся от дверей лифта — торопливо и затравленно, как показалось Эдгару.
— Ты дома? Вот хорошо! А я уж собрался вниз…
Отец был каким-то рассеянным, и вместе с тем в нем явственно чувствовались напряженность и волнение.
— Ты откуда? — Эдгар быстро застегнул пуговицы на рубашке. — Что-нибудь случилось? А где мать?
— Все в порядке. Мать дома.
Артур подошел к дверям номера. Эдгар наконец догадался включить свет и пригласил отца войти.
— Понимаешь, прилег после работы и вырубился.
Артур не замечал ни смущения на лице сына, ни того, как он торопливо приглаживал волосы, поправлял одежду. Эдгару подумалось даже, что, останься Лиля в номере, отец не обратил бы на нее внимания. Он двигался и говорил, будто во сне, и сосредоточенно думал о чем-то своем.
Эдгар принялся суетиться: пододвинул отцу кресло, достал бутылку вина, нашарил в кармане плаща пачку печенья.
— Хорошо, что зашел, отец. Я рад… — Ему очень хотелось сказать отцу что-нибудь теплое, и было обидно, что не получается.
— Нет-нет, — запротестовал отец, увидев его приготовления. — Буквально на минутку. Очень много дел впереди.
— Да подождут твои дела. Мы же так и не успели за мой приезд с тобой выпить. Так выпьем хотя бы за твой!
Налив вино в гостиничные, с красной каемочкой, стаканы, Эдгар дотронулся своим до отцова, сделал глоток и подвинул отцу печенье. Но тот, по-прежнему ничего не замечая, задумчиво смотрел на свой стакан.
Что с работой у тебя? Определилось? — неожиданно и невпопад спросил он.
— Да вроде… А почему ты так внезапно приехал? Не позвонил — я ведь мог бы тебя встретить.
— Значит, в Москве собираешься жить? — отец явно гнул свою линию. — А то перебирался бы поближе к нам. Если, конечно… В общем, мать, волнуется.
— А может, скоро и окажусь к вам поближе, — заулыбался вдруг Эдгар. — Представляешь, у меня, кажется, командировка в Париж наклевывается!
Он сообщил новость по-детски радостно и удивился тому, как озабоченно и хмуро взглянул на него отец.
— В Париж? И надолго?
— Нет, конечно. Хорошо, если успею послать вам оттуда пару открыток. Вид с Эйфелевой башни…
Опустив голову, Артур молчал, словно не знал, как реагировать на сказанную сыном чепуху.
Эдгар залпом опрокинул свой стакан. Он уже начинал нервничать, потому что не мог понять, зачем и почему так неожиданно отец прикатил в Москву. Чего он хочет, сидя здесь, в номере и сосредоточенно разглядывая нетронутое вино. И наконец Эдгар почти физически ощущал, как тянутся для Лили минуты в ванной. Ну и дурацкую ловушку они сами себе устроили!
Осторожно, стараясь не шуметь, Лиля между тем натянула на себя платье, накинула китель Эдгара, который непонятно как тоже оказался в куче одежды. В кармане нашла спички. От нечего делать принялась зажигать одну спичку за другой и при неровном их свете наблюдала, как появляется и исчезает в зеркале ее собственное неверное отражение.
— Слушай, отец, а не спуститься ли нам поужинать? Посидим, — пригласил Эдгар, покосившись в сторону ванной, — я тебя с друзьями познакомлю.
Но Артур вдруг резко поднялся, неловко сунул сыну руку:
— Спасибо, сынок. В другой раз. Мне и правда пора…
Эдгар больше не удерживал, проводил отца до дверей.
— Ты позвони, отец. Может, завтра у нас получится. Какие у тебя планы?
— Да-да, завтра… Позвоню, конечно.
Артур поспешно вышел — не хотел, чтобы сын о чем-нибудь догадался. Но в последний момент не выдержал, обернулся.
— Ты вот что… Матери звони и пиши почаще. Не забывай ее. В общем, береги мать, сынок…
Эдгар согласно кивнул, хотя и не понял, к чему отец заговорил о матери.
Десять, девять, восемь, семь… Квадратные ячейки на длинном табло над дверями лифта быстро вспыхивали одна за другой.
Один…
Артур торопливо пересек полутемный вестибюль. Завершив одно дело — повидав и попрощавшись с сыном, он спешил теперь завершить другое, еще более неотложное. У самых дверей к нему подошел сидевший до того в глубоком кресле незнакомый человек в темном костюме. В руке он держал незажженную сигарету.
— Простите, спичек не будет? — вежливо спросил он.
Артур щелкнул зажигалкой. Ловко изогнувшись над стебельком пламени, незнакомец, как фокусник, незаметным движением вытащил откуда-то и развернул перед носом Артура красную книжечку.
— Гражданин Банга? Артур Янович? Вам придется пройти со мной в машину — вы арестованы.
Рука с зажигалкой опустилась. Инстинктивно Артур подался назад, но увидел еще двоих, возникших справа и слева.
— Пожалуйста, без лишнего шума, Артур Янович, — мягко предупредил тот, что просил прикурить…
— Эх ты, мог бы и познакомить нас, — немного обиженным тоном сказала Лиля. — Не голая же я в ванной сидела.
Эдгар не ответил. Озадаченный и встревоженный странным визитом отца, он стоял у окна и машинально фиксировал происходящее внизу — на серой асфальтовой площадке перед входом, залитой ярким неоновым светом.
Хотя внизу ничего особенного не происходило. Немного удивило только, что отец вышел из гостиницы в компании троих мужчин. Правда, теперь стало понятно, почему он спешил, — его ждали.
— Все-таки нехорошо получилось, — Лиля подошла к Эдгару, легонько прижалась к нему; у нее на плечах все еще был его китель. — Мне через дверь ванной почудилось, что у твоего отца неприятности.
Эдгар стоял, как столб, не ощущая ее присутствия, ее ласкового прикосновения. Сейчас Лиля даже раздражала его, мешала сосредоточиться на чем-то неизмеримо более важном. Но на чем — он не мог понять.
— Ничего-ничего, — словно очнувшись, вдруг заговорил он. — Завтра отец разгребет все свои дела, и мы устроим помолвку по всей форме. С шампанским!
Эдгар снова посмотрел вниз. Отец в обществе своих компаньонов в одинаковых темных костюмах уже подходил к черной «Волге». Один из них предупредительно распахнул дверцу, и отец исчез в машине. Остальные последовали за ним. «Волга» резко рванула с места.
Служебный «рафик» миновал стеклянную коробку поста ГАИ и въехал в город. Молодые парни в темно-синей форме вяло покуривали, лениво перебрасывались шуточками и больше напоминали спортсменов после тяжелой тренировки, чем вертолетчиков.
Эдгар и Лапин разговаривали вполголоса на переднем сиденье.
— Знаешь, не горячись. Ты новый человек — конечно, проверяют. Речь о Париже, а не о Слюдянке, — ворчал командир, поскрипывая своим кожаным регланом.
— Париж ни при чем. Ушастый меня сразу возненавидел. Как, впрочем, и я его. Вот он и копает, — злился Эдгар. — Сегодня опять вызывал. Вопросы какие-то идиотские задает, подлавливает… Николай Сергеевич, я уеду. Он же непременно какую-нибудь свинью подложит, вам из-за меня одни неприятности. И на кой черт он мне вообще сдался, этот Париж. В гробу я его видал!
Отлепившись от мягкой спинки сиденья, Лапин резко повернулся к Эдгару.
— Слушай, Банга! Кончай дурить! Что еще придумал? Куда ты уедешь?
— Гостиница! — крикнул шофер, не оборачиваясь.
Неловко, чуть ли не пополам согнувшись, Эдгар пробрался к двери.
— Я тебе еще позвоню — вечером, — крикнул вдогонку командир.
В холле было так сумрачно, что Эдгар не заметил девушку, сидевшую на низком диванчике. Но она увидела его сразу, как только он прошел стеклянные двери. Медленно поднялась навстречу, теребя поясок черного плаща и улыбаясь одними губами.
— Ты?!
Лиля смущенно пожала плечами, точно сомневалась в этом.
Плащ, которого он никогда не видел на ней; волосы собраны на затылке, и нет уже привычных черных крыльев, охватывающих щеки. Даже знакомая необычная ее улыбка вдруг показалась странной и чужой.
— Давно приехала? — не нашел он в себе других слов.
По выражению растерянности и смущения на его лице она не могла понять, рад или ошарашен он ее внезапным появлением.
— Извини, не предупредила… Ты, наверное, занят?
— Да нет, что ты… Просто все так неожиданно, но я… я рад.
Неуверенность сквозила в его словах. Он поднял с дивана ее дорожную сумку, которая оказалась довольно тяжелой.
— Ого! Что это у тебя здесь — камни?
— Приданое. Замуж решила выйти.
— Неужели? Его улыбка была вполне идиотской.
— Ты же меня звал как-то, если помнишь… — Лиля взглянула на него и вдруг звонко расхохоталась. — Не пугайся, я проездом. Просто повидаться зашла.
Строгая элегантная дама за стойкой одним взглядом осудила ее слишком громкий смех и вообще…
— Ах, проездом, — очередной бессмысленной улыбкой Эдгар пытался скрыть разочарование.
— Путевки с Маришей взяли. Золотые Пески, Болгария. Решили на солнышке погреться.
Ее непринужденный, веселый тон окончательно сбил Эдгара с толку. Он неловко переминался с ноги на ногу, не выпуская из рук тяжелой сумки.
— Так что мы тут?.. Может, зайдем ко мне?
— Нет-нет, — почему-то испугалась Лиля, — очень мало времени. Я спешу…
Отказ больно уколол его, и он не сумел этого скрыть.
— Тогда по чашечке кофе? — предложил он подчеркнуто официально.
— Что ж, — она передразнивала его тон, — по чашечке кофе можно.
Они сидели у стойки и ждали — в баре не было ни души, и бармен тоже куда-то испарился. Холодок отчуждения, появившийся с самого начала, никак не исчезал, сковывал слова и чувства. Фразы получались глупыми и натужными.
— Как же ты меня разыскала?
— Секрет фирмы, — с равнодушным кокетством ответила она.
Появился полусонный недовольный бармен. Заурчал автомат, две чашечки наполнились жидковатым кофе с белесой пенкой.
— Ну, и как ты тут живешь?
— Ничего вроде, — он старательно взбалтывал ложечкой кофе, из всех сил стараясь казаться таким же беззаботным и легким, как она. — Давай зайдем — посмотришь.
На этот раз Лиля промолчала. Подняла руку поправить волосы, но заколка вдруг соскочила — и два черных с тусклым отливом крыла, совсем как прежде, охватили щеки. Густая тень набежала на лицо.
— Вот свинство — последняя сломалась, — она вертела в руке сломанную заколку и избегала смотреть на Эдгара, а тот не сводил с нее глаз.
— Ну, если ты так настаиваешь…
Эдгар не сразу сладил с замком, он нервничал, и у него чуть дрожали руки.
— Вот скоро заделаюсь столичным жителем, — небрежно обронил он, маскируя свою заминку у двери. — Квартиру обещают. Нет худа без добра — перестану тебе в Иркутске глаза мозолить.
Они наконец вошли в номер. Эдгар потянулся зажечь свет, но Лиля перехватила его руку. Эдгар застыл в изумлении. Так в кромешной тьме они и стояли, застыв в неловкой, нелепой позе.
— Не надо, не зажигай, — жалобным шепотом попросила она, — не хочу, чтобы ты меня видел… Ну, не могу я без тебя, не могу… Что мне делать? Скажи — что? Уйти, убежать, улететь?.. Утопиться?
Волна нежности захлестнула его, сдавила горло.
— Лилька, ты…
— Дура, просто дура!.. Никаких песков, никаких путевок — все наврала, понимаешь? Сбежала к тебе, потому что…
— Лиля! — задохнувшись, очумев от ее слов, Эдгар подхватил ее в охапку и понес в комнату… Сами собой, как листья на ветру, упали на пол плащ, туфли, какие-то легкие цветные одеяния.
И тут в дверь постучали. Оба замерли, не дыша, прижавшись друг к другу.
— Дежурная, — прошипел Эдгар, стерва!
Лилия прижала ладонь к его губам.
— Не откроем, нас нету…
Но стук повторился. Послышалось глухое мужское покашливанье. Эдгар насторожился — оно показалось ему знакомым. Он подобрал с пола плащ, еще какие-то вещи, сунул получившийся ком в руки девушки и неслышно отворил дверь в ванную. Лиля быстро шмыгнула туда.
Тогда Эдгар громко затопал ногами, будто вышел из ванной, и крикнул:
— Сейчас! — Потом распахнул дверь, но за нею уже никого не было. Эдгар досадливо чертыхнулся. Нашли время шутить! На всякий случай выглянул в коридор и глазам своим не поверил. Бывают же в жизни сумасшедшие дни!
— Отец!
Артур обернулся от дверей лифта — торопливо и затравленно, как показалось Эдгару.
— Ты дома? Вот хорошо! А я уж собрался вниз…
Отец был каким-то рассеянным, и вместе с тем в нем явственно чувствовались напряженность и волнение.
— Ты откуда? — Эдгар быстро застегнул пуговицы на рубашке. — Что-нибудь случилось? А где мать?
— Все в порядке. Мать дома.
Артур подошел к дверям номера. Эдгар наконец догадался включить свет и пригласил отца войти.
— Понимаешь, прилег после работы и вырубился.
Артур не замечал ни смущения на лице сына, ни того, как он торопливо приглаживал волосы, поправлял одежду. Эдгару подумалось даже, что, останься Лиля в номере, отец не обратил бы на нее внимания. Он двигался и говорил, будто во сне, и сосредоточенно думал о чем-то своем.
Эдгар принялся суетиться: пододвинул отцу кресло, достал бутылку вина, нашарил в кармане плаща пачку печенья.
— Хорошо, что зашел, отец. Я рад… — Ему очень хотелось сказать отцу что-нибудь теплое, и было обидно, что не получается.
— Нет-нет, — запротестовал отец, увидев его приготовления. — Буквально на минутку. Очень много дел впереди.
— Да подождут твои дела. Мы же так и не успели за мой приезд с тобой выпить. Так выпьем хотя бы за твой!
Налив вино в гостиничные, с красной каемочкой, стаканы, Эдгар дотронулся своим до отцова, сделал глоток и подвинул отцу печенье. Но тот, по-прежнему ничего не замечая, задумчиво смотрел на свой стакан.
Что с работой у тебя? Определилось? — неожиданно и невпопад спросил он.
— Да вроде… А почему ты так внезапно приехал? Не позвонил — я ведь мог бы тебя встретить.
— Значит, в Москве собираешься жить? — отец явно гнул свою линию. — А то перебирался бы поближе к нам. Если, конечно… В общем, мать, волнуется.
— А может, скоро и окажусь к вам поближе, — заулыбался вдруг Эдгар. — Представляешь, у меня, кажется, командировка в Париж наклевывается!
Он сообщил новость по-детски радостно и удивился тому, как озабоченно и хмуро взглянул на него отец.
— В Париж? И надолго?
— Нет, конечно. Хорошо, если успею послать вам оттуда пару открыток. Вид с Эйфелевой башни…
Опустив голову, Артур молчал, словно не знал, как реагировать на сказанную сыном чепуху.
Эдгар залпом опрокинул свой стакан. Он уже начинал нервничать, потому что не мог понять, зачем и почему так неожиданно отец прикатил в Москву. Чего он хочет, сидя здесь, в номере и сосредоточенно разглядывая нетронутое вино. И наконец Эдгар почти физически ощущал, как тянутся для Лили минуты в ванной. Ну и дурацкую ловушку они сами себе устроили!
Осторожно, стараясь не шуметь, Лиля между тем натянула на себя платье, накинула китель Эдгара, который непонятно как тоже оказался в куче одежды. В кармане нашла спички. От нечего делать принялась зажигать одну спичку за другой и при неровном их свете наблюдала, как появляется и исчезает в зеркале ее собственное неверное отражение.
— Слушай, отец, а не спуститься ли нам поужинать? Посидим, — пригласил Эдгар, покосившись в сторону ванной, — я тебя с друзьями познакомлю.
Но Артур вдруг резко поднялся, неловко сунул сыну руку:
— Спасибо, сынок. В другой раз. Мне и правда пора…
Эдгар больше не удерживал, проводил отца до дверей.
— Ты позвони, отец. Может, завтра у нас получится. Какие у тебя планы?
— Да-да, завтра… Позвоню, конечно.
Артур поспешно вышел — не хотел, чтобы сын о чем-нибудь догадался. Но в последний момент не выдержал, обернулся.
— Ты вот что… Матери звони и пиши почаще. Не забывай ее. В общем, береги мать, сынок…
Эдгар согласно кивнул, хотя и не понял, к чему отец заговорил о матери.
Десять, девять, восемь, семь… Квадратные ячейки на длинном табло над дверями лифта быстро вспыхивали одна за другой.
Один…
Артур торопливо пересек полутемный вестибюль. Завершив одно дело — повидав и попрощавшись с сыном, он спешил теперь завершить другое, еще более неотложное. У самых дверей к нему подошел сидевший до того в глубоком кресле незнакомый человек в темном костюме. В руке он держал незажженную сигарету.
— Простите, спичек не будет? — вежливо спросил он.
Артур щелкнул зажигалкой. Ловко изогнувшись над стебельком пламени, незнакомец, как фокусник, незаметным движением вытащил откуда-то и развернул перед носом Артура красную книжечку.
— Гражданин Банга? Артур Янович? Вам придется пройти со мной в машину — вы арестованы.
Рука с зажигалкой опустилась. Инстинктивно Артур подался назад, но увидел еще двоих, возникших справа и слева.
— Пожалуйста, без лишнего шума, Артур Янович, — мягко предупредил тот, что просил прикурить…
— Эх ты, мог бы и познакомить нас, — немного обиженным тоном сказала Лиля. — Не голая же я в ванной сидела.
Эдгар не ответил. Озадаченный и встревоженный странным визитом отца, он стоял у окна и машинально фиксировал происходящее внизу — на серой асфальтовой площадке перед входом, залитой ярким неоновым светом.
Хотя внизу ничего особенного не происходило. Немного удивило только, что отец вышел из гостиницы в компании троих мужчин. Правда, теперь стало понятно, почему он спешил, — его ждали.
— Все-таки нехорошо получилось, — Лиля подошла к Эдгару, легонько прижалась к нему; у нее на плечах все еще был его китель. — Мне через дверь ванной почудилось, что у твоего отца неприятности.
Эдгар стоял, как столб, не ощущая ее присутствия, ее ласкового прикосновения. Сейчас Лиля даже раздражала его, мешала сосредоточиться на чем-то неизмеримо более важном. Но на чем — он не мог понять.
— Ничего-ничего, — словно очнувшись, вдруг заговорил он. — Завтра отец разгребет все свои дела, и мы устроим помолвку по всей форме. С шампанским!
Эдгар снова посмотрел вниз. Отец в обществе своих компаньонов в одинаковых темных костюмах уже подходил к черной «Волге». Один из них предупредительно распахнул дверцу, и отец исчез в машине. Остальные последовали за ним. «Волга» резко рванула с места.