На третий день (хотя с отсчетом я по-прежнему не согласна, по ощущением прошло не меньше недели) я открыла глаза и поняла, что могу двигаться, не испытывая сводящей с ума боли. И немедленно воспользовалась этим приятным обстоятельством.
Вытащить иглу от капельницы из вены было делом двух секунд. Найти плоские больничные тапочки под кроватью — примерно настолько же сложно. Первым пунктом назначения оказалась все еще лежащая лицом к стене Владка.
— Влад, а Влад? — заговорщицким шепотом позвала я. Девушка не пошевелилась, хотя наверняка не спала. Да и вообще, когда все твои возможные занятия в койке исчерпываются сном или тягостными размышлениями, спать как-то быстро надоедает. Проверено Викторией.
— Ну Влада? — продолжила я, одновременно соскальзывая с кровати и перенося вес на ноги. Сморщенная, сгоревшая кожа на плечах немедленно напомнила о себе. Ох ты, черт…
Если мне, после интенсивной терапии и литров крови, через несколько суток после ранения, так больно, то как же было Кристине? Было — и есть? Вообще, самым большим чудом, случившемся после атаки упырей на «Хеллсинг», следует считать, наверное, именно это. Что Кристинка выжила. Девяносто процентов ожогов, обугливание кожных покровов и мягких тканей — обычный человек превратился бы в мертвую, дымящуюся головешку раньше, чем успел бы понять, что случилось. Но вирус не сдавался. Вирус отчаянно боролся за жизнь — свою и носителя, наращивая новые мышцы, кожу, медленно восстанавливая кости и внутренние органы. Давать прогнозы медики еще не решались, но пока что вирус жадно поглощал исправно вводимую кровь и жил. А значит, жила и Кристина.
А пока через меня протекали эти невеселые, в общем-то, мысли, я успела доковылять до соседней койки. Влада лежала, не шевелясь, но было понятно, что она не спит.
— Ох! — сообщила я ей, плюхнувшись на ее кровать без разрешения. Хотелось сказать что-нибудь более… информативное, но боль забрала у меня из головы знание о том, как складывать в слова звуки. Влада так и не пошевелилась. — Ты меня вообще слышишь? Алло, Земля вызывает Владу, это я, Виктория, ты меня еще помнишь?
Была долгая-долгая пауза, а потом девушка все-таки решила ответить:
— Помню.
Ну, уже хлеб.
— Ты чего молчишь?
— Хочется.
— А почему не отвечаешь?
— Не хочется.
Черт, ну взрослый же человек… то есть, вампир, конечно. А ведет себя как тринадцатилетний подросток.
— Ну послушай, — я легонько провела рукой по одеялу, в которое, бог его знает по какой причине, закуталась Влада. — Все ведь не так уж плохо. Мы живы. Мы поправляемся. Нас не смогли уничтожить, хотя очень пытались. А все потому, что мы — ты и я — очень классные. Непобедимые просто. И теперь наша задача — вылежать тут до полного выздоровления, еще пару дней, и вернуться к работе. А выздоровление пойдет быстрее, если мы будем говорить друг с другом, если мы…
— Они не принесли сюда зеркал, — неожиданно прервала меня Влада. Я вздохнула. Это, конечно, да. Это важно.
— Я… попрошу, — пообещала я. — В следующий раз, когда появится…
— Думаешь, нужно? — в голосе Влады появилась ирония. А потом она повернулась и впервые за прошедшие дни посмотрела на меня.
Я не вздрогнула, не заорала дурным голосом, и вообще, кажется, не изменилась в лице. Хотя, конечно, было от чего.
Правой стороны лица у Влады, можно сказать, не было, сплошная спекшаяся розовая масса, мышцы, не прикрытые кожей, резво ходили туда-сюда, а пустой провал глазницы поблескивал свежей влагой. Не Фредди Крюгер, и не Двуликий, конечно, но довольно близко к тому. А ведь и верно: вирус — это не пластический хирург, его задача — быстро восстановить жизнедеятельность организма и довести ее до боевых значений. А будет получившийся результат красивым или нет — его очень мало заботит. Стремление быть красивым — это наше, человеческое. Микроорганизмы такими категориями не оперируют.
— Симпатяга? — поинтересовалась Влада. Я промолчала.
— Вот так и живем, — вздохнула она. — Лежим, молчим, думаем. А говорить — о чем говорить-то? Настроение такое… неразговорчивое.
— Влад, ну, что поделать, — неловко сказала я. Почему-то я чувствовала себя виноватой, что отделалась легче, чем она. — Никто в случившемся не виноват, на то и война — бывает всякое. Одни погибают, другие сгорают, третьи… получают ранения.
Говорить «уродуются» не хотелось.
— Никто не виноват, — желчно процедила девушка, снова отвернувшись. — Просто судьба так сложилась, ага… У каждого косяка, как у нас говорят, всегда есть фамилия, имя и отчество. Кто-то же все это проморгал, проглядел, кто-то облажался… из-за кого-то в этом здании со мной случилась… случилось… вот это.
Такой ход ее мыслей мне совсем не понравился.
— Посмотри на это с другой стороны, — предложила я. — Вон, Кристина — та вообще…
— Да лучше бы уже как Кристина! — в сердцах отрубила Влада и шумно выдохнула. — Лучше бы тупым бессловесным чурбаком, чем…
Она замолчала. Надолго.
* * *
Интересно все же устроена человеческая психика. И нечеловеческая, вампирская, скажем — тоже интересно. Никому не хочется признаваться, что накосячил сам, чисто своими силами. Нельзя, это как самому себе зуб выбить. А у психики тоже есть свой инстинкт самосохранения, она зубы выбивать не дает. Поэтому выход очевиден — назначить ответственным за свои ошибки кого-нибудь другого. Кого угодно. Хоть начальство, хоть противника, хоть господа бога. Главное, чтобы вместо неприятного «я сам — причина своих неудач» или нейтрального «так сложилось, это судьба» красовалось гордое «это не я, это все они!»
Ну, а на крайний случай можно посчитать виновными даже товарищей по оружию — за то, что не уберегли, не предупредили, не обеспечили безопасность. Именно этот путь, похоже, и избрала для себя Влада. Во всяком случае, с Артуром, в те редкие минуты, когда тот все же забегал к нам, она не общалась совсем, отвернувшись к стене и воткнув в уши горошины наушников. Да и со мной, то ли решив, что и без того хватила лишку с откровениями, то ли просто потеряв интерес к беседам, тоже разговаривать перестала.
Я не настаивала. Один раз, правда, попыталась связаться с Алукардом, посоветоваться, или помощи попросить, как получится, но он был чем-то занят, слушал рассеянно и ответил невнятно, в духе «разбирайтесь сами, а мне некогда влезать в душу каждой расстроенной институтки». Что-то разумное в его словах, конечно, было — мне вот тоже, например, нынешний цвет моих волос не нравится, и что теперь, истерики устраивать?
Но с Владой и впрямь творилось неладное. Она совсем не ела, зато жадно пила приносимую кровь, а остальное время неподвижно лежала, уставившись единственным глазом в стену. Но это было еще полбеды. Вокруг нее начинало происходить что-то странное. Медсестры, приближаясь к ее кровати, роняли подносы и бледнели. Цветы на столе, регулярно и аккуратно заменяемые, вяли через считанные часы. Кардиографы выдавали дикие значения, искрили и отключались. Но и это было не самым пугающим.
Однажды ночью я проснулась от давящего, липкого сна, где я металась по бесконечным коридорам, кишащими какими-то фиолетовыми насекомыми и ожившими строчками стихов Вергилия, и поняла, что Влада тоже не спала. Она лежала на спине, уставившись в потолок… и ее незрячая глазница мерцала блеклым зеленым светом. Все тело невыносимо ныло, в голове была тяжесть, словно сквозь нее проскакал табун лошадей, а живот тянул, вырывался и, казалось, готов был выпрыгнуть прямо сквозь рот, сквозь сжатые до боли зубы. Мне было дико страшно.
Моя напарница подруга на глазах превращалась во что-то чужое и, возможно, опасное. Тревога и предчувствие беды разъедали душу как кислота, и как это предотвратить, остановить, да хоть как-то среагировать — я не знала.
Нехорошие мысли прервал звонок по внутреннему телефону. Чуть не подпрыгнув от неожиданности, я доковыляла до тумбы и сняла трубку.
— Виктория? — Это оказалась Интегра. Второй раз за все время я услышала ее голос. — Через пятнадцать минут жду у себя.
И немедленно отключилась, пока я думала, что сказать в ответ. А я так и не придумала. Это все депрессия, будь она неладна.
* * *
— Есть вопросы?
Это Интегра интересуется. С первого взгляда подразумевается, что вопросов быть не должно, все изложено достаточно ясно. Но это иллюзия. На самом деле, она понимает, что вопросов не может не быть, и этим своим наводящим вопросом ориентирует меня, что вопросы задавать можно. Наверное, так.
Снова меня куда-то не туда повело. На самом деле, она сообщила мне то, что я и так уже знала — про чипы, найденные в телах упырей, позволяющие превратить в упыря или вампира любого человека, равно как и управлять ими. Чипы идентифицировать не удалось, как и понять их принцип действия — такое могло производиться хоть в Америке, хоть на Тайване, хоть в Сингапуре. Я это знаю потому, что помню оригинальное аниме, но для настоящей Виктории вся рассказанная информация стала бы, конечно, шоком. Поэтому я его и изобразила. Интегра повелась.
Дальше стало немного интереснее. Поиск загадочной организации под названием «Миллениум» результатов не дал — слово не редкое, и в Интернете встречается только чуть реже, чем, скажем, «бесплатный секс прямо сейчас». Прощупывание информации по официальным каналам тоже оказалось бесцельным. А вот столь нелюбимая Интегрой католическая церковь неожиданно проявила полезность и предоставила запрашиваемые данные. В аниме это выглядело куда более пафосно и агрессивно, но суть оказалась все той же — «Миллениум» был организацией нацистов, посвященной исследованию и, по возможности, воспроизведению сверхъестественных существ. Надо полагать, упыриные чипы как раз и являлись таким вот средством воспроизведения.
— Есть вопросы? — нетерпеливо повторяет Интегра.
А вот интересно, если бы у меня на самом деле не было вопросов, ее бы это удивило? Наверняка. Но не будем превращать наш разговор в театр абсурда, футуризма и прочей ереси.
— Так точно, есть, — соглашаюсь я. — В чем заключается боевая задача?
Интегра хмыкает.
— Правильный вопрос, Серас. Поскольку Алукард с Артуром сегодня утром отбыли в Рио — искать хвосты «Миллениума», используя предоставленную католиками информацию…
Я шумно выдыхаю. Почему Артур? Но ведь… но ведь в оригинале все было по-другому!
— …то отправить на выполнение этой миссии я могу только тебя с Андреевой, — невозмутимо заканчивает Интегра. — А что, какие-то проблемы?
Тут даже и не знаешь, с чего начать. Отбыли в Рио… это же там будет какой-то мутный дядька в костюме с картами, от которых не сворачивалась кровь. В аниме он таким манером чуть не убил Алукарда, и только отважная Виктория (то есть я) ураганным огнем противотанкового ружья отогнала вампира и дала Алукарду возможность собраться с силами и контратаковать. А тут, получается, Артур вместо меня будет отдуваться. Бедный, мающийся разбитым сердцем Артур. Потом… что потом? Потом Влада — она же не в состоянии даже встать, какая еще миссия в такое время? Ну и напоследок повтор — в чем наше задание заключается-то?
— Никаких проблем, — отвечаю ровно. — Каково наше задание?
— Мы локализовали производителя фрик-чипов, — радует Интегра. — Фабрика находится в Гонконге, ее нужно уничтожить. Вы отправляетесь завтра утром.
Уничтожать — это хорошо. Ломать не строить, как метко подметила одна моя подруга. Ныне вампир. Вот только…
— Операцию будем проводить мы вдвоем?
— Конечно, нет, — усмехается Интегра. — Пойдем, кстати, познакомишься со своими новыми однополчанами. И напарницу тоже прихвати — ей не помешает развеяться.
* * *
Странная штука жизнь. Или, если конкретизировать, странные все же существа — люди. И вампиры тоже, до кучи. Еще утром я сидела в черной депрессии, страдая от непонятного поведения Владки, от отношения Алукарда, холодного и отстраненного, от сочувствия несчастной Кристине… А сейчас вот — валяюсь в укрытии, напряженная до предела, нервы как натянутые струны, но довольная, чуть ли не облизываясь от предвкушения. Как говорится, ожидание хорошей драки лучше самой драки!
Тут мимо меня с визгом пролетает срикошетившая пуля, и философские мысли сдувает куда-то в неизвестные глубины.
На долю секунды выглядываю из-за полуразрушенной кирпичной стены, как выясняется, совершенно зря — все поле обзора заволакивает мутная белая пыль. То ли бетонная крошка от здания напротив, то ли перекрытия где-то рухнули, и это штукатурка — бог его знает. Но лупят по нам, конечно, здорово. От души.
Принудительно зеваю несколько раз — от грохота уши закладывает все сильнее. Интересно, это из АГС у них так хорошо получается, или это условный вражеский танк? Для гранатомета вроде бы слишком редкий огонь, наверное, все же танковое орудие работает. Все равно что кувалдой гатят, демоны. Да еще из пулемета кто-то сверху добавляет, прижимая нас к земле. И самое печальное, что напрочь неясно, куда теперь бежать — видимость у меня еще хуже, чем у противоположной стороны. В таких случаях — а их много было, случаев, пока мы воевали дома — полагается связываться с командованием, либо — на самый крайний случай — запускать беспилотник для разведки и выработки оперативных путей отхода. Только вот ни связи у меня нет, ни даже квадрокоптера. Неприятная ситуация. Не смертельная, понятно, но неприятная.
Тем временем паузы между выстрелами становятся все длиннее — дом заволакивает дымом и пылью окончательно, и рассмотреть что-то здесь противнику становится все сложнее. А вот это уже скорее хорошо.
«Влада, наблюдаешь провал в стене на десять часов?»
«Так точно».
«Прямо сейчас сдвигаешься туда и контролируешь проход. Я пройду справа, по второму этажу, потом по сигналу подавим пулеметчика и выйдем на дистанцию поражения брони.»
«Приняла, мой генерал».
Что хорошо в таком вот мысленном общении — оно быстрое, куда быстрее любого радио. И секунды не прошло, а маленькая фигурка слева как бы размазалась в задымленном воздухе, растаяв без следа. А еще хорошо, что все пока что вернулось на круги своя, и Владка стала собой прежней — сосредоточенной, ехидной и смертельной. Но, конечно, появилось и кое-что новое. Кое-что, отчего мы и оказались здесь.
В здании слева дважды бахает. Значит, был там секрет, как мне и показалось. Значит, теперь можно двигать. Перекатываясь, добираюсь до края обрушившейся стены, осторожно выглядываю. Пулеметчик молчит. Вряд ли Влада его уже приголубила. Значит, или затаился, или по-прежнему ничего тут не видит из-за пыли. Первый вариант средней паршивости, второй — нормальный, его я бы и предпочла. Рывком перескакиваю через кладку, быстрых десять метров до очередного скелета здания, по треснувшему лестничному пролету — наверх-наверх-наверх. Уф-ф, все.
А вот и удобное окошко, как раз в нужную сторону смотрит. Ну-ка… тепловое вампирское зрение не отказывает — на двенадцать часов, метрах в ста от меня видно коренастую квадратную фигуру. Пулеметчик. Машинка рядом с ним уже почти остыла, стала синенькой и малозаметной. Но нам пулемет и не нужен, наша цель — коммунизм. То есть нет, это я уже заговариваюсь.
Наша цель — нейтрализовать всех.
«Влад, видишь цель?»
«Лучше, чем тебя, дорогая».
«Снимаешь по команде, я контролирую».
«Яволь, герр Штирлиц!»
Проверяю еще раз подсвеченный красным силуэт, убеждаюсь, что он тут один, ни о какой приманке речи не идет, после чего командую.
«Огонь».
Сухо кашляет слева винтовка, и силуэт в окне медленно заваливается, красное сияние гаснет. Теперь только танк, и мы, можно сказать, прорвались. Да только где он, танк этот? Явно на возвышенности, иначе как он в застройке мог работать? Да наверняка же и не один, они же знают, что мы — всего лишь снайперская пара, а значит, на подходах будут контрснайперские меры, растяжки всякие в забавных местах, и прочее веселье. И как к нему тогда подбираться, спрашивается?
Тут меня осеняет. Вампиры ведь сильны не только своей быстротой и ловкостью, но и некоторыми другими качествами. Неплохо было бы попрактиковаться.
«Влада, — быстро транслирую. — Сможешь на расстоянии убедить танкиста, что ему срочно нужно уснуть и видеть сны? Чтобы без лишнего кровопролития?»
Долгая пауза. Короткий смешок.
«Думаю, смогу, подруга. Я теперь многое могу».
Пауза еще длиннее.
«Готово. Там еще снайпер сидел за ним, в здании, едва дотянулась».
«Все… обошлось?»
Влада фыркает.
«Да спят они, спят. Ну, может кровь носом потом пойдет, в крайнем-то случае. Я же не волшебник, я только учусь».
«Тогда — выходим.»
И не дожидаясь подтверждения, подтягиваю в углу рта бусину микрофона: «„Белая Лилия“, это „Двойник-1“, задание выполнено, потерь нет, запрашиваю эвакуацию. Прием»/
— Двойник-1, это Белая Лилия, — отвечает Интегра через секунду. Следят за нами, конечно, непрерывно. — Транспорт будет на вашей позиции через пять минут, оставайтесь на месте. Конец связи.
* * *
— Я на такое не подписывался! — веско отказывается худощавый и бородатый парень, с повязкой на левом глазу, и в щегольской шляпе с заломленными вверх полями. — Я не согласен!
— С девушками, или с показанными ими результатами? — вежливо интересуется Интегра, иронически ухмыляясь. Всякие, кто знает главу организации дольше, чем пять секунд, должны знать, что такая гримаса не сулит ничего хорошего тому, кому она адресована. Парень этого, правда, еще не сообразил.
— Да с обоими! Поставленная задача — нейтрализовать противника и зачистить территорию — не выполнена. Вместо этого имеем двух спящих красавиц, выведенную из строя пулеметная турель и нескольких моих ребят с легкими ранениями. И это вы считаете победой своих цыпочек? Да ни хрена подобного!
— Отсоси не нагибаясь, парниша, — нехорошо щурясь, рекомендует ему Влада. Ее лицо идеально чисто и гладко — ни малейших признаков ожога. Гипноз, иллюзия, магия или какая-то другая энергия — вот бы узнать!
Интересно, это после ранения Влада такой наглой сделалась, или удачно притворялась все это время хорошей, а в душе лелеяла ростки грубости и хаоса? Вопрос, конечно, интересный.
Парень в шляпе — его, кстати, Пип зовут — озадачен нашим умением вести продуктивные дискуссии.
— Ну, ты злая сука, детка, — бормочет он, сворачивает переговоры и отваливает к своим — разношерстной компании угрюмых, обвешанных оружием хмырей. Жаль, жаль Влада его так однозначно отшила. В другое время, при других обстоятельствах могли бы подружиться.
Интегра улыбается, зажигает очередную сигарету и отворачивается к Уолтеру. Это, кстати, его идея была — привлечь наемников для укрепления безопасности организации. А также — раз уж так удачно по времени сложилось — и для работы за пределами Великобритании.
Но вот беда — нанятые «дикие гуси» поначалу наотрез отказались работать с нами. Обоснование было простое: во-первых, женщины на корабле — к беде, а во-вторых, они понятия не имеют о наших способностях и боевых навыках. Пришлось потратить полдня и отправиться на полигон «Хеллсинга», в ту его часть, что называлась «Городские бои». Предварительно пообещав Интегре никого не убивать без крайней необходимости. Что удивительно, получилось.
* * *
Путешествия по воздуху и по морю вампиры переносят плохо. Не знаю, почему. У Артура была какая-то мудрая теория относительно того, что вирус, якобы, постоянно сканирует пространство вокруг носителя и, не обнаруживая под ногами устойчивой тверди, впадает в панику. И передает ее, соответственно, и нам тоже. Теория получилась замечательная, вот только когда Артур изложил ее Алукарду, тот мерзко захихикал и посоветовал принять это как данность и не забивать себе голову «богопротивной ересью». Я и не стала.
С другой стороны, рассказы о гробах, в которых мы только и можем пересекать воздушные просторы — они тоже, мягко говоря, далеки от реальности. На самом деле, все что нужно — это спокойная обстановка и укол сильного снотворного. Так что весь перелет в компании Пипа Бернадотте и его «Диких гусей» мы с Владой безмятежно проспали. Чему я, например, была очень рада.
Еще перед вылетом мы получили от Интегры устное, но официальное разрешение — не сдерживать себя в Гонконге ни в чем. Летели мы неофициально, через какой-то подставной фонд, без униформы и значков, с чистыми стволами и одноразовыми документами. Соответственно, жертвы среди работников фабрики — равно как и всех прочих, как выразилась Интегра, ее заботили чуть меньше, чем никак. Задача была поставлена четко: «Найти и уничтожить!» Владе этот приказ откровенно нравился. Мне — так себе. Но обсуждать его я не собиралась.
Бррр! Мне почему-то казалось, что Гонконге должна стоять тропическая жара. А тут холодно! И еще ночь. Ну, ночь как раз понятна — это для облегчения нашей работы сделано. А вот холод — он как-то совсем не сочетается с моими представлениями о Юго-Восточной Азии. И еще с пальмами, растущими тут кругом в диких количествах, тоже.
А мы сидим в неприметном фургончике в трех кварталах от нужного адреса и слушаем указания от капитана. Этот Пип, как выяснилось, как раз и есть капитан. Удивительно, как он до своего возраста дожил, с таким-то гонором. Хотя и с потерями — вон, кто-то на целый глаз его побрил. Не то, чтобы меня это смущало — у нас и без ног ребята воевали, и отлично воевали, между прочим. Просто какой-то он… слишком уж вспыльчивый и инфантильный для своего возраста и положения. Не доведет его это до добра, нутром чую.
— В общем, так, детки, — начинает Бернадотте, зажигая очередную вонючую сигарету. Маленькое, душное пространство фургона его, я смотрю, совсем не смущает. — Раз уж вы умеете то, что люди делать не могут, надо этим воспользоваться. Вот наша цель…
На ноутбуке открывается карта. На карте отмечено унылое серое здание, облепленное кондиционерами и рекламными щитами, как днище судна ракушками. А над этим зданием криво надстроено за какой-то надобностью еще одно — такое же серое. А сбоку, на расстоянии — вот не вру — метра, возведено еще одно. И с другого бока тоже. Как там вообще люди живут и работают?
— Ваша задача — попасть вот на эту крышу, — тычет рукой с сигаретой в экран Пип. — Тут, как видите, целый ряд открытых окон, через которые удобно проникнуть внутрь. Внутри, естественно, будет охрана, вполне возможно, обученная и многочисленная. Охрану нужно убрать, вот вам для этого инструменты.
На стол ложатся четыре пистолета с ПБС. Судя по массивным рукояткам, что-то из семейства «Глоков».
— После этого нас интересуют боковые грузовые ворота вот тут, — продолжает тем временем капитан. — Их нужно открыть, чтобы подрывная команда проникла на место. После этого вы сопровождаете подрывников и обеспечиваете их бесперебойную работу. Судьба сторожей, техников или неуместных прохожих, способных поставить под угрозу успех операции, меня волнует очень мало. Все понятно?
— Системы наблюдения? — Влада впервые за эту ночь разлепляет губы. Не нравится ей Пип, ох, не нравится. Это ничего. Я и сама от него не в восторге.
Капитан кривится.
— Детка… — начинает он. Напрасно так начинает.
— Тамбовский волк тебе детка, «капитан Пи-пи», — выплевывает Влада, и из-за ее красивого неподвижного лица, как из-под маски, на секунду проглядывает черная обугленная кожа. — Я задала вопрос.
В фургончике звенящая тишина. Владка крута. Но и Пип не промах.
— Будут отключены к моменту, когда вы доберетесь до крыши, — цедит он. — А теперь вон отсюда.
Влада хмыкает, одним движением подбирает пистолеты со стола и распахивает дверь, подставляя лицо ночному небу.
— Пошли, подруга. Ночь нас ждет.