– Под бледным мерцанием звезд неслышно движется он в беспрестанном поиске добычи. Чутье, превосходящее чутье любого зверя или человека, неумолимо ведет к выбранной цели. Невообразимая выверенность движений и точнейший расчет с самого начала ведут к единственно возможному результату охоты, которая может длиться неделями. О, он умеет ждать! Невидимый и неслышный, пристально следит он за своим очередным трофеем, в ожидании момента, предопределенного естественным развитием событий – когда добыча окажется от охотника буквально на расстоянии вытянутой руки. И лишь тогда, в точно отмеренный срок, совершит он свой бросок. Охватят его руки жертву, заключат в крепкие стальные объятья; клыки, что прочнее алмаза и острее легендарных клинков древности, вопьются в нее в поисках ихора, ценнейшей жидкости, которая только и может продлить существование охотника; и с последними каплями того, что для охотника является синонимом жизни, лишь взметнется в лунном свете его плащ, предзнаменуя похороны его последней жертвы. Не последние, отнюдь, ибо зверь насытился и стал полон сил; но не заснул, поскольку вложенные его создателем инстинкты не дают ни единого шанса прекратить вечную охоту…

Я остановился, оглядывая свою аудиторию. Не так-то просто держать голос на нужном уровне торжественности, не скатываясь в завывания злодея из дешевого драматического сериала. Обычно получалось.

– Скажите, как его зовут? – негромко пропел Лешка из своего закутка, разрушая всю атмосферу.

Стажерки захихикали. Жизнерадостный толстяк, по злому капризу судьбы назначенный к нам инженером-программистом, обладал сверхъестественной способностью привлекать девчонок. Причем наш мачо-колобок, по меткому и оттого намертво прицепившемуся Витькиному определению, делал это абсолютно машинально, не прилагая никаких усилий, что и угнетало сильнее всего. Как неоднократно демонстрировала жизнь, с момента первого знакомства до, скажем, прилюдного завязывания бантиков на блузке воркующей практикантки проходило самое большее дней пять. В прошлом году кто-то даже пожаловался наверх, после чего Дженни собрала всех парней (естественно, кроме Лешки) и сообщила, что позиция Большого Руководства весьма проста и незатейлива – до тех пор, пока означенные практикантки и впредь будут выдавать одни из наилучших показателей по сектору, оному руководству с высокой колокольни плевать на моральный облик некоторых отдельно взятых сотрудников. Потому что на грамоты, благодарности и квартальные премии мы почему-то никогда не жалуемся. Грамоты и премии были весомым аргументом – справедливости ради следовало упомянуть и о том, что молодое поколение, причем вне зависимости от пола и симпатичности, Лешка натаскивал за весь отдел.

– Пафос-пафос-пафос, – захихикала Леночка, комментируя мой рассказ.

– А мне понравилось, – возразила Оля, поддержав меня улыбкой. – Немного напыщенно, зато соответствует моменту. И эмблеме.

Насчет эмблемы – это было верно. Никто и не помнил, кому первому в голову пришла эта идея, но Дженни ее одобрила и пробила наверх. Стилизованный черный силуэт летучей мыши на фоне глобуса с девизом «Выше нас только звезды» у главного входа был предметом особой гордости отдела, хотя и вызывал обычно в корне неверные ассоциации с военной разведкой. Впрочем, мы и не думали никого разубеждать, с мужественно-суровыми лицами прогуливаясь по городу в условно-форменных куртках с характерными шевронами, привлекая внимание юных дев и восторженных мальчишек.

– Я, конечно, мог бы рассказать вам про работу отдела словами комсорга, но…

– …девочкам нравятся летучие мыши и байки про вампиров, – пробормотал Лешка себе под нос, не отрываясь от расчетов. – Вступайте в ряды юных упырят! Выше нас только звезды, круче нас только…

– Алексей Игоревич, – я постарался придать голосу официальный тон. – Скажите мне, вот какого фига?..

– Я ниче, – моментально отозвался Лешка, поднимая голову. – Так, к слову пришлось. Кстати, мне на завтра нужны два стажера, погодники выдали новое расписание.

– А сам никак?

– Михаил Евгеньевич, во-первых, не вмешивайтесь в процесс подготовки молодых кадров, а во-вторых, меня Дженни забирает на пару дней в Переславль.

– Двух не получишь, Юлия, Татьяна и Ольга уже сданы в аренду.

Девчонки захихикали, подозревая в нашей шуточной перепалке очередную подколку. Абсолютно зря, кстати. Стажеры и практиканты в качестве неквалифицированной рабочей силы были весьма востребованы. Чем, собственно, все и пользовались: отдел, в котором на данный момент подрастающее поколение проходило практику, частенько отправлял стажеров к другим, обменивая «стажерочасы» на определенные блага – машинное время, подготовку внутренней документации или, если ничего такого не требовалось, – на пару пачек бумаги или переходящую бутылку коньяка. Отдавать «неквалифицированную рабочую силу» за просто так было бы вопиющим нарушением традиций.

– Тогда возьму Елену, – ни на мгновенье не задумался Лешка и продолжил, обращаясь уже к ней. – Леночка, солнышко, вам когда-нибудь говорили, как чудесно блестят ваши обворожительные глаза при расчете градиента поля?..

Я не понимал, как подобное вообще могло срабатывать. Полная мистика. Но готов был поспорить, что сразу после возвращения из Переславля эта парочка будет завтракать вдвоем.

– Михаил Евгеньевич, – обратилась ко мне Юля. – А почему вы зовете начальника отдела Дженни?

Алик демонстративно посмотрел на часы. Перед каждым прибытием стажеров или практикантов сотрудники делали ставки. В частности, на то, кем и как скоро будет задан этот очевидный вопрос.

– Потому, что по паспорту ее зовут Дженнифер Петровна, в начале века английские имена были в моде. Но это звучит чересчур по-дурацки, и все ограничиваются одним лишь именем. Вышестоящие начальники – Дженнифер, а мы – просто Дженни. И да, предупреждая следующий вопрос, фамилия у Дженни…

Петр Гадин вовсе не был глупым или жестоким человеком. Мать Дженни, Ирина Чибисова, фамилию в браке не меняла и дочь тоже записала как Чибисову. Фамилию Дженни поменяла на отцовскую уже в сознательном возрасте, находясь на должности замначальника группы. В ЗАГСе, по слухам, ее долго пытались отговорить, но сдались перед непробиваемой аргументацией – при такой фамилии руководителю в принципе не надо будет гадать, дали ли ей подчиненные какое-нибудь прозвище. Да и большое начальство перманентно терялось после недвусмысленного и короткого представления «Здравствуйте, я – Гадина!»

По этажу прокатился негромкий, но сразу привлекающий всеобщее внимание перезвон колокольчиков. Практически сразу же из туалета выскочил чертыхающийся Витька, на бегу вытирая наполовину выбритое лицо полотенцем.

– Никогда не успевает, – прокомментировал стажеркам Лешка.

– Почему?

– Спит до последнего, а потом бреется уже здесь, перед самой сменой. Результат, как вы сами видите, непосредственно на лице. Кстати, девочки, у вас же появилась отличная возможность.

– Посмотреть на небритого Виктора Андреевича?

– Посмотреть на работу небритого Виктора Андреевича! Звонок слышали? Это сигнал часовой готовности.

– Ух ты! Прямо сразу же! – восхищенная галдящая стайка упорхнула вслед за Витькой.

Спустя пару минут в раскрытую настежь дверь кабинета заглянула Дженни.

– Где? – не утруждая себя ненужными уточнениями, с ходу поинтересовалось руководство.

– У Измайлова часовая готовность. Детей отправили на охоту поглядеть.

– Это хорошо, – одобрила Дженни. – Курить пойдем?

Курили мы чуть в стороне от главного входа. Лешка, как обычно, захватил с собой пакет с печеньем – местные белки, чувствовавшие себя на окраине города весьма вольготно, прибегали сразу же, как только видели сидящего на скамейке человека. Мы все гадали, когда обнаглевшие животные начнут стучаться в окна.

– Что думаете? – Дженни откинулась на спинку скамейки, подставляя лицо теплому осеннему солнцу.

– Думаю, все останутся, – подумав, ответил я.

– Рано, рано еще говорить, – лениво возразил Лешка, пока осторожная белка тырила из его протянутой ладони кусочки печенья. – Два дня только прошло. Я бы сказал, что рассчитывать мы можем на двух или трех. Но вот надолго ли?

Через стеклянные двери главного входа было видно, как в вестибюль спустилась Оленька. Оглядевшись и заметив нас, девушка, чуть поколебавшись, вышла на улицу.

– Я не помешаю? – чуть смутившись, спросила она.

– Конечно нет, садись! – немедленно отреагировал мачо-колобок. Променянная на стажерку и оскорбленная в лучших чувствах белка, громко вереща, ускакала на соседнюю сосну.

– А о чем вы говорите?

– О вас, – невозмутимо ответила Дженни. – Прикидываем, сколько стажеров останется после испытательного срока.

– Мы будем стараться, мы не подведем. – Возмущенная горячность девушки была понятной. Попасть в Центр было не просто, все кандидаты проходили серьезный отбор. И, разумеется, все они мечтали работать у нас, хоть где-нибудь.

Просто Оля еще не понимала.

– Не в том дело. – Дженни потянулась, распрямила спину и вдруг как-то очень серьезно посмотрела на девушку. – Никто и не сомневается, что каждая из вас сдаст необходимые зачеты и нормативы.

– А в чем же тогда это самое «дело»?

– У нас на самом деле – тяжелая, выматывающая и непопулярная работа. Нужная, важная, но почти незаметная. Это сейчас стажеру кажется, что отдел и должность не играют никакой роли, ведь он же работает в Космосе. Но уже через пару лет человек осознает, что о нас не упоминают в новостях, мы не совершаем научных прорывов или героических подвигов. Он понимает, что про него не снимут фильм, не напишут песню, не позовут провести школьный урок… да даже простеньких стихов в стенгазете к 12 апреля не будет. Его ждет лишь маленький мирок, о котором слышали только специалисты и коллеги. И он начинает искать новую должность, отдел, в котором будет место его амбициям. Свершениям, благодарственным грамотам, премиям, переходящим вымпелам, медалям и фотографиям крупным планом на доске почета.

– И тогда все уходят? – негромко спросила Оленька.

– Конечно не все, – возразил я.

– Уходят только эти, как их? Коммуникабельные, активные, целеустремленные, исполнительные, быстрообучаемые, стрессоустойчивые и желающие работать в команде. – Лешка попытался выдержать серьезный тон, но под конец захрюкал, пытаясь скрыть смех. – А остаются одни раздолбаи вроде нас. Те, у кого в жизни есть не только трудовые подвиги в передовицах и показной героизм.

– Зато у вас весело. – Стажерка улыбнулась.

– И атмосферно, – добавила Дженни. – Вон Михаил Евгеньевич, например, постоянно про вампиров пишет. Знала бы ты, сколько у него фанаток на англоязычных тематических форумах…

– Издержки профессии. – Я не удержался и подмигнул Оле. – Ты только вдумайся, вот мы сидим здесь, болтаем, а в это время под бледным мерцанием звезд неслышно крадется он…

Захват прошел строго по графику. Манипуляторы надежно зафиксировали цель, контактные виброщупы добрались до систем вытеснительной подачи. Оставалось менее двадцати минут до окончания «питания»: того момента, когда, выкачав так и не понадобившиеся резервы топлива и окислителя, орбитальный мусорщик «Вампир-4У» раскинет плащ атмосферного паруса, сводя отработавшую ступень на трехдневную траекторию контролируемого падения…