Свен Маркверинг считал жизнь большим несправедливым куском дерьма. Например, в этом месяце ему выпало стоять на страже у Олдейлского моста. Спокойная работа, скажете вы? Кой-черт спокойная! То есть да, так и есть — стабильность и неподвижность, как на кладбище. Весь день на виду, словно заводной болван. Ни сходить потрясти нищих и мелких лавочников, как у парней на Торговой площади, ни оттянуться всласть в маленьких комнатках Веселого квартала, пока прикрывает напарник. Стой себе в узкой нише, защищающей от дождя, следи, чтобы не потухли факелы, да считай пролеты в верхней арке моста.

Можно еще перекидываться фразами с таким же неудачником с другой стороны, но Свен возненавидел это занятие с первой же минуты. Джианмария Лангер был классическим, неизлечимым идиотом — ему нравилась его работа городского стражника, и нравился его нынешний пост. Стоять на месте, вот так счастье! Не бродить по узким промозглым улицам, каждый миг рискуя получить по голове дубинкой, не участвовать в облавах на притоны Гильдии Воров — просто стоять и ни за что не отвечать!

— Да я скорее готов искупаться в ледяной воде в любое время суток, чем тратить время здесь, — проворчал Свен, но очень тихо. Непрерывная болтовня Лангера и его прямо-таки нездоровое желание обязательно ответить на любую реплику собеседника выводили из себя.

Потрескивая и чадя черными струйками смолистого дыма, горели факелы. С неба сыпалась мелкая мокрая дрянь. Вокруг было темно и спокойно.

Приближающиеся шаги оба стражника услышали одновременно — услышали и насторожились. Но оружие доставать не стали — шаги не звучали угрожающе. Даже когда ты простой парень, ради стремления к справедливости и денежного содержания напяливший на себя кирасу на размер больше и повесивший на пояс меч, которым не умеешь как следует размахивать, различать темп и характер шагов ты учишься очень быстро. День, максимум два.

Шаги бывают крадущиеся, твердые, маршевые, вприпрыжку, танцевальные, пьяные, переходящие в бег — и еще два десятка более мелких разновидностей. Наконец, самые опасные — это те, которых ты не слышишь, шаги наемного убийцы или мастера вора. Но те, что сейчас доносились из-за угла, не подходили ни под одну из перечисленных характеристик. Они были медленные, сбивчивые, неуверенные — и, в общем, походили на шаги пьянчуги, перебравшего дешевого разбавленного пива в забегаловке неподалеку. Правда, тут вмешивалась логика: пьяные не ходят молча — они бормочут себе под нос, сморкаются, кашляют, их тошнит, в конце концов. Ничего подобного здесь не было.

Может быть, зомби прорвали стену возле Старого квартала?

Или к ним приближался тихий, интеллигентный алкоголик?

Второе показалось более вероятным, и стражники обменялись понимающими кивками. Джианмария сделал шаг вперед, Свен остался на месте, страхуя. Из-за угла показалась узкая, неверная тень. Фонари там светили тускло, вполнакала, и тень тоже получалось неправильной, бледной, она танцевала и дергалась.

Свен Маркверинг покрепче сжал рукоять короткого меча. Он не верил в чушь вроде злонамеренных духов, свивших себе гнезда в древних кавернах под Городом, а ритуалы язычников так и оставались для него лишь глупыми и кровавыми плясками. Но сейчас стражнику сделалось не по себе. Кто скрывался за этой тенью, чьи трясущиеся конечности отбивали чечетку на мокрой мостовой?

Человек вывернул, наконец, из-за угла, и Свен не смог сдержать вздоха облегчения. Это был всего лишь припозднившийся прохожий — худой, даже тощий, и сильно, безнадежно пьяный. Лицо неизвестного было скрыто капюшоном, но длинные руки безвольно болтались, а обрывки черного плаща волочились за ним подобно королевской мантии.

Джианмария остановился и бросил короткий взгляд назад. Свен ухмыльнулся и ткнул пальцем — давай, мол. Подвыпившего прохожего можно и обобрать — не обеднеет, а потом пинком прогнать на другую сторону моста. Начальство на такие шалости смотрело сквозь пальцы — доказать пострадавшие все равно ничего не могли, да и с жалобами почти не обращались.

Пожалуй, эта ночь могла оказаться совсем не такой унылой, какой выглядела поначалу.

— Эй, парень! — Джианмария подошел совсем близко к пьяному. — Заблудился? Помочь дойти?

Тощий парень с трудом сфокусировал взгляд на стражнике, и того на секунду пробрал озноб — отчего-то почудилось, что из-под капюшона на него глядят слабо светящиеся зеленые и совсем не пьяные глаза.

— Имею желание пройти насквозь! В Доки! — едва шевеля губами, прошепелявил он. Стражник сбросил минутное оцепенение и расхохотался.

— В доки, дружище? Да ты и на ногах не держишься! Давай помогу! — он подхватил парня за плечи, словно собутыльника, а рука привычно скользнула по карманам. Пьяный или нет, а деньги у таких субчиков зачастую водились, и немалые. Эвон, какой плащ на нем — блестит, словно шелковый, а на самом деле куда толще на ощупь, да еще и не промокает совсем, похоже…

Не успел Джианмария надивиться замечательным свойствам плаща, пьяный парень как-то странно извернулся, и рука стражника оказалась самым болезненным образом вывернута в суставе, а раззявленный рот накрепко закрыла рука в мягкой перчатке.

— Извини, плащ не отдам, — прошипел в ухо злой голос. Ей-ей, в нем не слышалось ни капли алкоголя. А в следующий момент в висок Лангеру пришелся быстрый и крайне болезненный удар короткой, залитой свинцом дубинки. Стальной шлем смягчил удар, и перелома височной кости не случилось, но сознание стражник потерял, причем надолго.

Все описанное заняло не больше пары секунд.

Свен открыл было рот, чтобы сделать — что? Закричать? Предупредить? Поднять тревогу? На все это не было уже времени, и все было уже поздно. Тем более, что сзади в шею ему неожиданно ткнулось что-то холодное и острое, по всей вероятности, стальное, и тихий голос сказал.

— Пикнешь — прирежу.

Голос был убедительным, и стражник счел за лучшее помолчать, наблюдая, как тощий лже-пьяница деловито обшаривает карманы валяющегося на мостовой Джианмарии. То есть делает то же самое, что они собирались проделать с ним.

В этом была какая-то печальная ирония, какая-то поэтическая соразмерность…

— Выбирай, — шепнул на ухо голос. — Дубинка в висок, как твоему другу, или сам нырнешь в канал?

— Э… Аха…

— Варианта всего два, — предостерег голос. — Сопротивляться не советую, может выйти нехорошо. Убивать людей я не люблю и обычно избегаю, но и испытывать мою доброту тоже не стоит. Итак?

— Канал, — решился Свен. Удар по голове выглядел более опасным, после эдакого можно и на всю жизнь идиотом остаться. Хорошо, что придурку Джианмарии это уже не грозит. А канал — это мелочи. Это ерунда. Максимум — подхватит простуду, да отлежится в тесной комнатушке дома с соплями да кашлем. Все лучше, чем остальные варианты.

Человек в нише у опоры моста дождался, пока подойдет тощий, и вместе они некоторое время глядели, как, ругаясь вполголоса, спускается по ступенькам нескладный стражник и, ежась, лезет в воду. Меч, шлем и кирасу он предусмотрительно оставил наверху.

— Славно сработано, — оценил происходящее тощий. — Но времени, как мне кажется, нет. Идем быстрее, Старший.

И они растворились в ночи.

Так, совершенно случайно, Свен Маркверинг оказался прав в обоих своих предположениях. Ему все-таки пришлось искупаться в холодной воде, да и ночь оказалась вовсе не такой скучной, какой выглядела поначалу.

* * *

Трудно сказать, что помогло им добраться до Района складов, ни разу не подняв тревоги — нестандартные навыки обоих, или обычное везение. После забавной выходки у Олдейлского моста патрули попадались всего пару раз — замерзшие от нежданно появившейся в ночном воздухе промозглой влаги, злые и оттого невнимательные. Оба раза обошлось без происшествий, Старший и Младший вовремя и синхронно истаивали в боковых улочках, среди мусорных баков и тряпья, бельевых веревок и брошенных тачек.

Не так и сложно затеряться во тьме, когда знаешь свою цель.

Сами склады были огорожены высокой каменной стеной, но тут уж Младший показал, на что способен — разложил свой странный угловатый лук, что-то подтянул и настроил — да и пустил вверх стрелу с веревкой так ловко, что Старший даже диву дался, настолько все гладко вышло. По этой самой веревке они и поднялись, переступая ногами по стене, словно цирковые акробаты.

Наверху, на стене, было тихо — склады возвышались впереди темной массой камня и крашеного железа. Электрические фонари Механистов исправно освещали территорию, разбрасывая яркие искры. Перекликались неторопливые стражники, дальше, в бухте, плескало неспокойное море. Дождь не прекращался.

Старший Гаррет осмотрелся, сидя верхом на груде ящиков, крайне удачно примыкавшей к стене с внутренней стороны.

— Итак, на мой взгляд, основных пути у нас два, — заключил он. — Налево, где горят эти отвратительные фонари, бродят как минимум два грозных стражника и довольно противным писклявым голосом требует какие-то документы невидимый отсюда парень. И направо, где тихо, темно и спокойно. Что скажешь?

Младший нахмурился, похожий на клюв нос вытянулся, кажется, еще больше.

— Это твой город, — осторожно протянул он. — Я в нем еще новичок, так что прокладывать путь должен…

— Эй, не рассказывай мне о моих обязанностях, и я не скажу ни слова о твоем прискорбном интеллекте, — предложил Старший. Странное дело, он всегда был один, но сейчас, неожиданно получив не то ученика, не то подмастерье, он чувствовал себя совершенно свободно, как рыба в воде. Было ли это эффектом от встречи со своим образом и подобием из далекого будущего или последствиями шока, неизвестно. Он сделал внушительную паузу, метко сплюнул в темноту внизу и продолжил чуть мягче:

— Речь не идет о прокладывании пути, основываясь на знаниях планировки, тайных ходов и всего такого прочего. По правде говоря, склады для меня — темный лес, а леса я не люблю. Просто подумай. Включи голову. Доверься своим воровским инстинктам.

— Здравый смысл говорит, что идти нужно вправо, туда, где темно, — решительно сообщил Младший. — Это логично и оправдано. Но…

— Да?

— Но мне этот путь почему-то не нравится. Что это значит?

На этот раз даже темнота не смогла скрыть мрачной ухмылки вора.

— Это значит, что ты не совсем безнадежен, парень. Справа, конечно, тихо, но только потому, что в тридцати шагах, вон за той контрольной будкой, стоит охранник. А еще один, с луком, торчит наверху. Пойди мы туда — они бы тут же услышали и подготовились. У них преимущество внезапности, привыкшие к темноте глаза и адреналин в венах. С вероятностью три к одному тебя бы убили, а меня ранили. — Он немного подумал. — Легко.

— Откуда ты…

— Верхнего почуял — он как раз решил закурить, олух. Видишь огонек?

Младший прищурился и поглядел туда, куда указывала рука в черной перчатке, но разобрать ничего не смог.

— А насчет другого я не уверен точно, но будь я охранником, обязательно стал бы там. Где же еще ему дежурить, как не у будки, открывающей грузовые ворота во всем этом здании?

Младший помотал головой и вздохнул.

— Выходит, придется идти на свет, по самому опасному маршруту?

— Почему опасному? — удивился Старший. — Охранники ведь такие же люди, как и мы. Ну, чуточку поглупее. Чем я. Они любят находиться на свету. Они считают, что там безопасно. А человек, который считает себя в безопасности…

— Расслабляется, — закончил за него тощий Гаррет. И ухмыльнулся. И старший в ответ ухмыльнулся тоже.

— Верно, потомок. А что маршрут там опасный — это чистая правда. Электрические фонари, механические двери на кодовых замках… Поганые перспективы, парень. Но, поверь, в наших силах сделать их немного более симпатичными.

* * *

Пио Глезье нельзя было назвать законопослушным гражданином. Он был торговцем — это многое объясняло. Не слишком крупным для магазина на главной площади, но достаточно разбирающемся в деле, чтобы иметь собственную камеру хранения на складах Доков.

И пользоваться время от времени услугами «серых посредников», появляющихся ниоткуда и исчезающими в тот же день. Или ночь — такую же темную и дождливую, как нынче. Прекрасное время для заключения некоторых долговременных соглашений об эксклюзивных поставках на фоне неожиданной эпидемии куриной чумки у конкурентов.

Пио Глезье был торговцем, и у него доставало ума не нести чушь о невидимой руке рынка, которая регулирует спрос и предложение. Он знал, что единственная рука на рынке, которая сможет ему помочь — его собственная.

Отдав все необходимые распоряжения своим помощникам, он направился к выходу. Вокруг было светло и спокойно — администрация складов охотно сотрудничала с Механистами и с готовностью выкладывала круглую сумму монет за несколько ярких «фонарей-солнц», заливающих территорию мертвенным желтовато-зеленым светом. Какой самоубийца решит лезть сюда, когда в окрестностях есть целая куча темных местечек? Пио был разумным человеком, и понимал, что таковых не найдется, и потому шел спокойно и не торопясь.

Позади него перебрасывались неспешными шуточками охранники, на которых здесь тоже не скупились. Похоже, ленивые мерзавцы обсуждали перспективу партии в карты, что было строжайше запрещено правилами. Но кто же соблюдает правила от и до?

Пио Глезье был немолод и хорошо понимал, что таково свойство человечьей натуры — искать короткую дорожку в любой ситуации. Выбирать сложный путь — нет, этого не было в естественной природе вещей.

В приятное сумеречное состояние духа — дела успешно закончены, впереди несколько относительно спокойных дней — вплелся некий дискомфорт. Торговец поморгал и сообразил, что его насторожило — кто-то шел ему навстречу. И этот кто-то не был охранником. Сам факт не выглядел беспокоящим — на территории каждую ночь совершалось столько не афишируемых сделок, что в отдельные часы здесь немудрено было встретить самого Трикстера. Даже сейчас в гавани у одного из пирсов стоял корабль контрабандистов, а о том, что Механисты переправляли в тех странных контейнерах, не стоило даже задумываться… Но многократно обостренный торговый нюх нашептывал: что-то не так. Что?

Глезье пригляделся к приближающейся фигуре. Обычный для этого района типаж — худой, длинный парень, одетый в черное. Глядит в землю, глаз демонстративно не поднимает. Возможно, наемник или мелкий бандит, пришедший сюда на встречу с работодателем? Торговец поморщился и постарался выбросить догадки из головы. Не все ли равно, откуда взялся тощий парень? Что имело значение, так это перспектива скоро оказаться дома, в старательно согретой усилиями дородной женушки постели, с пухлым кошельком и уверенными видами на будущее…

Они поравнялись, Пио Глезье бросил рефлекторный взгляд на ноги незнакомца. И понял, что его насторожило! Неизвестный старался не смотреть в его сторону, но ступни ставил мягко, колесом, на внешнюю кромку, как ходят воры!

Парень в черном был фальшивкой.

Торговец открыл было рот, чтобы позвать охранников, но сделать этого не успел, потому что получил мощный и быстрый удар по затылку и потерял на некоторое время способность двигаться и соображать.

— Не переборщил? — вполголоса поинтересовался Старший, по-прежнему наблюдая за событиями с груды ящиков.

— Имеется некоторый опыт, — пропыхтел Младший Гаррет, волоча торговца под руки в направлении спасительной тени. — Минут на пять-семь выключил его, проверено.

Старший крутанул в пальцах свою дубинку — от себя и к себе.

— Уважаю. От моих рук охранники выходят из строя как минимум до конца ночи. Есть чему поучиться.

— Тут больше от инструмента все зависит… — Младший закончил работу и утер пот со лба. — Мою дубинку видел? — компактная, центр тяжести близок к рукояти, практически, это кистень. Работать одно удовольствие.

— Нужно будет после всего этого зайти к Беккету ОʼЛеаннану — большому специалисту по оружию, пусть снимет мерку, сделает копию — не хотелось бы оставлять тебя без этого произведения искусства.

— Сперва отбери, — скупо усмехнулся Младший. — А уж потом… ха, как я и говорил — наш парень приходит в себя. Чуть меньше шести минут.

— Добрый вечер, дружище, — без улыбки поздоровался Старший с ворочающемся на земле между ящиками Пио Глезье и продемонстрировал ему короткий, не дающий отблесков меч, а может, длинный кинжал. — Меня зовут Мистер Добрый Парень, а того, кто тебя так ловко вырубил — Хмырь. Из этого тебе лучше бы сделать несколько быстрых выводов.

— Что… что вам нужно?

— Так это твой мерзкий голос мы слышали давеча, — догадался Старший. — Но выводы, как ни крути, ты сумел сделать очень даже правильные. Кричать и звать на помощь сейчас не нужно, охранники все равно не успеют, а тебе, готов спорить, не понравится жить с перерезанным горлом. Соображаешь?

Торговец не стал рисковать и ограничился осторожным кивком.

— Возвращаясь же к вопросу — нас очень интересует ключ от твоего помещения на складах. Ведь есть же у тебя таковое? На всякий случай предупрежу — Хмыря злить не стоит, он довольно нетерпеливый и очень опасный парень.

— Ключ… в кармане.

— И верно, — подтвердил Старший, наскоро охлопав торговца. — Один на вход и на выход внутрь здания, так? Отлично. Стоит ли нам ждать скверных сюрпризов? Не знаю, системы слежения, ядовитые пауки какие-нибудь… мины-ловушки? Нет? Вот и славно. Видишь, как все быстро решилось? За голову извини, еще с полчаса поболит, но жить будешь, и даже, думаю, неплохо. Ты, кстати, на чем специализируешься-то, такой румяный? Судя по приятному выражению лица, оружием подторговываешь?

— Нет… кормовым зерном. Поэтому в помещении постоянно работает механическая вентиляция. Чтобы не отсырело.

— Вентиляция — это шум. А шум — это значит, нас не услышат. Отлично, пухлый, ты нам очень помог, и по этому случаю получаешь главный приз — мы пальцем не тронем твои припасы, поживимся у других ребят. И то сказать — на кой-черт нам твое кормовое зерно?

* * *

— Послушай… — сказал Младший, когда они, немилосердно топоча, что не имело никакого значения при громко воющей вентиляции, миновали владения невезучего торговца. А может, и очень даже везучего — как посмотреть. — Я тут кое о чем подумал.

Старший неразборчиво фыркнул.

— Не стоит стыдиться — мы все этим грешим порой. Некоторые чаще, чем другие.

Использовав тот же ключ, они вышли в общий коридор с десятком дверей по обеим сторонам. У каждой, разумеется, был свой собственный ключ, поэтому стоило поискать что-то вроде учетной конторы, где стало бы ясно, в какие двери стоит искать ключи, а какие представляют собой пустышки вроде помещения с зерном.

— Сейчас, когда мы провернули этот трюк с толстым… да и раньше, со стражниками на мосту… я оба раза был наживкой. Приманкой.

— Сообразительность — явно не твоя сильная черта, парень. Но продолжай, разумеется.

— Они ведь могли догадаться, что это все подделка… да этот торговец, мне кажется, в конце догадался, как-то раскусил меня — он мог позвать охрану, и она имела все шансы успеть.

— Это более, чем вероятно. Что с того?

— И ты бы не стал меня выручать? Спасать, отвлекая внимание? Атаковать стражу, рисковать?

Старший Гаррет на секунду призадумался, потом покачал головой.

— Не думаю.

— Выходит, я был просто инструментом? Отмычкой, которую можно использовать, а можно и бросить, если риски слишком велики?

Старший в некотором удивлении поглядел на внезапно ставшего словоохотливым напарника. Задело его, что ли?

— Парень, все мы в те или иные моменты используем друг друга — правда, с разным успехом. Все дело в том, что у одних это получается чуть лучше, а другие так и не овладели этим искусством, и в качестве успокоения решили, что это для них слишком низко и неэтично. Все мы инструменты друг для друга, дружище. Все.

Младший ссутулился и стал похож на огорченного и потрепанного ворона. Мастер-вор изогнул уголок рта в усмешке.

— Не так уж похоже на легенды, которые ты слышал в детстве, четыреста лет спустя? Не расстраивайся, парень. С легендами всегда так, они редко бывают похожи на свои поздние описания, здесь не бывает черного и белого, и даже в бессловесной грязи обязательно находятся свои мерзкие оттенки и полутона. С одним из них ты сейчас имеешь счастье беседовать. Я не совершаю подвигов и не спасаю мир — это не в моем характере. Это просто жизнь, и она у меня — вот такая.

Но что я могу сказать, чтобы подсластить пилюлю? Я, по крайней мере, стараюсь беречь свои инструменты.

* * *