День оказался насыщен событиями, и офицеры, решив, что сполна отработали свой хлеб, собрались провести вечер в ресторане. Предварительно они заглянули к Вельяминову, чтобы доложить об успехах.

Иван Леонтьевич выхватил у Шувалова из рук схваченные скрепкой листы и углубился в чтение.

– Да, недурно потрудились, – изучив бумаги, заключил ветеран. – Полосухина можно вычеркнуть из нашего списка. Вы его выжали до последней капли.

– И Железняка тоже, – добавил Шувалов. Он сообщил о том, что узнал на конспиративной квартире анархистов, и сделал вывод: – Боевикам теперь не до охоты за Калитниковым – им надо бегством спасаться.

– Не скажи, – отрицательно покачал головой отставной сыщик. – Были бы они просто уголовниками, так бы и сделали. Но эти считают себя борцами за всеобщую справедливость, а у политических не принято отступать от задуманного. Буквально перед вашим приходом телефонировали наружники, которые в Петровском парке вели наблюдение. После вашей ретирады из того дома больше никто не выходил. Спустя сорок минут прибыл наряд сыскной милиции – видно, где-то по соседству услышали выстрелы и вызвали на всякий случай стражей порядка. Те осмотрели дом, но нашли лишь мертвое тело. Полагаю, Железняк сотоварищи ушли задами на Масловку, предварительно оставив сигнал об опасности. Вернувшиеся к вечеру Карась и Грузин даже не стали заезжать на мост, а – просто поворотили оглобли назад. Попетляв по городу, они поехали в Замоскворечье, где нашли пристанище в доме номер три по Бабьегородскому переулку. Железняка пока там не заметили, но, думаю, он обязательно объявится.

– Ну, а как быть с нуворишем? По-моему, настала его очередь.

– Ты что, дружок, опять взялся мысли читать? – усмехнулся Вельяминов. – Как раз хотел вам предложить по отношению к главному фигуранту перейти от созерцания к действиям. На этот счет одна мыслишка имеется. Сдается мне, среди обитателей дома Калитникова самым подходящим для нас является его секретарь – Василий Энгельс.

– Немец, что ли? – удивился Юрий. – Тогда почему не Фридрих?

– Он из обрусевших. Настолько слился душой с Россией, что вместо того, чтобы следовать примеру предков и собирать капитал по копеечке, решил разбогатеть разом. Он занялся спекуляциями, для начала пустив в ход подложные векселя. Надеялся быстро обернуться с товаром и, получив деньги, вернуть векселя раньше, чем афера откроется. На свою беду Василий нарвался на жулика, который выплатил ему едва ли не десятую часть от суммы сделки, а липовые векселя в итоге оказались у Калитникова. Благодаря им Москвич держит парня в руках, грозя в случае чего упечь того за мошенничество в тюрьму.

«Поделом вору мука, – подумал Петр. – Но старик прав – этот парнишка для нас сущая находка». Заметив, как озарилось догадкой лицо поручика, Вельяминов поощрительно кивнул, продолжая говорить:

– Шантажом Павлуша вынудил Энгельса оставить учебу в Коммерческом институте и поступить к нему в секретари практически без жалованья. Сославшись на то, что потерпел убытки, он объявил неудачливому коммерсанту, что тому придется служить, пока не отработает долг. Ладно бы, Калитников просто эксплуатировал парня, но он его постоянно унижает. Любимое развлечение богача – при гостях вызвать Василия и потребовать ответа на какой-нибудь научный вопрос. А потом отослать со словами: «Вот видите, какие образованные у меня в прислугах ходят!» Мне представляется, надо убедить Энгельса поработать против своего мучителя в качестве внутреннего агента. Взамен пообещайте уладить дело с векселями, в конце концов, посулите денег, чтобы он смог откупиться. Думаю, наш благодетель – господин Гучков – выделит необходимую сумму.

– Каким образом мы с ним встретимся? – спросил Малютин. – Насколько я помню донесения ваших людей, молодой человек весь день находится при хозяине. Вечерами он также недоступен, поскольку безвылазно сидит дома. Хотя нет, по воскресеньям Василий ходит в храм, а потом навещает родителей.

Вельяминов одобрительно кивнул, а поручику послал выразительный взгляд: мол, молодец твой ученик – делает успехи. Проделав привычные манипуляции с портсигаром, закурил и, не закрывая, переправил его Юрию. Штабс-капитан также задымил папиросой,

– Завтра как раз воскресенье, – напомнил он. – Сходите к ранней литургии в храм Иоанна Предтечи в Староконюшенном. Василий, отстояв в нем службу, затем обычно – отправляется навестить родителей. Александр Иванович Энгельс с супругой Эмилией Карловной живут на Садовнической улице. Выберите подходящее место, лучше всего подальше от особняка Калитникова, и побеседуйте с юношей. Сильно не запугивайте, но добейтесь согласия на сотрудничество. Чтобы вы не обознались, от дома объект поведут Толстый и Тонкий. Ты, Петр, их должен помнить по поездке в Лосиноостровский. На подходе к храму кто-то из них столкнется с парнем и, приподняв шляпу, извинится. Это будет вам сигнал. С того момента вы берете Энгельса под свой контроль.

Петр оказался возле своего дома около полуночи. Открыв дверь подъезда, он заметил, что к ручке двери с внутренней стороны привязана белая нитка. Еще в первый день по возвращении из Севастополя контрразведчик условился со швейцаром об этом тайном сигнале, означавшем, что произошло чрезвычайное событие. Действуя по договоренности, Шувалов без промедления позвонил в швейцарскую. После второго звонка Пчелкин вышел к нему в исподнем, набросив на плечи солдатскую шинель и сообщил:

– Днем приехала барышня. Назвалась Аглаей Никитичной Щетининой – вашей гражданской женой и потребовала впустить в квартиру: Я пытался было наладить ее в гостиницу – мол, без вашего ведома не могу, да разве удержишь такую. Чисто бронепоезд!

– Сейчас она там? – спросил Петр, ошарашенный этим известием.

– Где ж ей быть – в квартире, – виновато опустил глаза Пчелкин. И осторожно поинтересовался: – А что, Петр Андреевич, действительно супруга ваша?

– Да я еще сам не разобрался, – пожал тот плечами. – Теперь вот придется что-то решать. Спасибо тебе за предупреждение, пойду, пожалуй.

– Бог даст, образуется, – постарался подбодрить Николай. – Только это не все. Ближе к вечеру заходил человек незнакомый и расспрашивал о вас. Целый четвертной сулил за то, что расскажу подробно, кто и когда к вам ходит. Я прикинулся жадным до денег, но стоял на одном – с утра до ночи вы где-то пропадаете, а больше ничего не знаю. Так тот гад дал всего рубль и пообещал зайти другим разом. Говорил, если разузнаю всю вашу подноготную, получу сразу сотню.

Дверь в квартиру Шувалов открывал со всеми возможными предосторожностями, стараясь производить как можно меньше шума. Выключатель, привычно попавший под руку, издал легкий щелчок, и матовый шар, свисавший с потолка, неожиданно ярко осветил прихожую. Прямо возле порога поручик сиял штиблеты, чтобы пройти в комнаты в одних носках, но когда выпрямился, оказалось, что его усилия пропали даром. В дверном проеме белым видением стояла и сонно щурилась на него Аглая. «Она добежала до прихожей босиком, поэтому я не слышал звука шагов», – мельком подумал Петр.

– Я тебя ждала, ждала и незаметно уснула, – произнесла женщина немного плаксивым – со сна – голосом. – Здравствуй, мой любимый! Почему ты меня не обнимаешь? Ты не рад моему приезду?..

– Здравствуй, милая! – прошептал поручик, прижимая ее к себе. – Просто не ожидал тебя так скоро увидеть. Откуда ты узнала, что я здесь?

Но Аглая не ответила, а лишь сильнее прильнула к нему. Сквозь тонкий шелк пеньюара он ощутил под ладонями волнующее тепло ее тела. Рукам сразу стало жарко, и Петр почувствовал, что внутри у него разгорается ответный пожар. Их поцелуй был долгим и страстным. В одно мгновение его разум исчез, спрятался в самый дальний уголок сознания, уступив место яростной вспышке любовного восторга…