В начале 1521 года Лютера отлучили от церкви. В письме, написанном из замка Вартбург в Тюрингии, Лютер утверждал, что его враги служат Сатане, а он прямо противостоит дьяволу. Не сдавшись, Лютер продолжил работу над переводом Нового Завета. Лютер не был единственной угрозой Риму. Всего через 12 месяцев после вступления на престол турецкий султан Сулейман I Великолепный (1494–1566) повёл турок-османов на штурм Белграда и овладел этим городом, совершив самое глубокое вторжение на территорию христианского мира. Как будто подав сигнал к отступлению и сдаче, неожиданно умер римский папа Лев X. Парацельс находился в Константинополе и, как он впоследствии утверждал, открыл в этом городе секрет философского камня. Конечно, в воздухе продолжал висеть страх колдовства. В работе De Strigimagorum Daemonumque Mirandis инквизитор Сильвестр Приериас приводил обширный список современных ему случаев колдовства, заставляя читателя поверить, что в XVI веке ведьмы процветали в Риме и центральной части Италии.
Скорее всего, Фауста мало интересовали обстоятельства жизни Лютера, и он вряд ли слышал об открытии Парацельса. Как учёный и маг, Фауст, без сомнения, считал, что занимает положение более высокое, чем заурядная позиция «колдуна». Никто из магов не лил слёз по поводу смерти римского папы, и у нас нет причин думать, будто Фауст мог оказаться в Белграде или его окрестностях: его вряд ли могли задеть события войны с турками. Многие «события мирового значения», ныне привлекающие интерес историков, не затрагивали обыденной жизни современников. Фауст сам устраивал собственную жизнь. Деньги епископа закончились. Маг нуждался в новом заказчике, новом деле, новом источнике денег.
В апреле 1521 года Франциск I объявил империи войну, и к наступлению лета фон Зиккинген сражался в Северной Франции, выполняя приказы императора. Заключив перемирие с Робером де ла Марком, фон Зиккинген сумел избежать опасности штурма хорошо укреплённого Седана. Музон, находившийся на левом фланге, сдался после короткой осады, открыв фон Зиккингену дорогу на Мезьер. Имея 35 000 человек против 2000 у противника, он мог не сомневаться в победе, но, по легенде, Пьер Террайль де Байярд, прозванный «рыцарем без страха и упрёка», хитростью прорвал осаду и рассеял войска фон Зиккингена. Фон Зиккингена вызвали в Императорский суд, находившийся в Брюсселе, где он встретил обвинения в предательстве и смутные обещания Карла V когда-нибудь покрыть расходы его военной кампании. Интересно, пошёл ли Фауст вместе с фон Зиккингеном, чтобы предсказывать течение военной кампании, или он дал астрологический прогноз до начала марша?
Всё ещё не успокоившись, фон Зиккинген выступил против архиепископа Трирского, с которым у него была давняя вражда. Это событие теперь считается частью «Рыцарского восстания» 1522–1523 годов. Если Фауст был с фон Зиккингеном в Мезьере, он мог следовать за ним и дальше. Однако, учитывая прошлое недоразумение в Кройцнахе и новоприобретённый протестантизм фон Зиккингена, между ним и Фаустом мог произойти раскол. Для авантюриста обещание богатой добычи, которую можно было захватить в Италии, казалось сладким зовом сирен, и 1522 год остался в истории в основном благодаря битве при Бикоке (близ Милана), а также турецкой осаде крепости ордена госпитальеров на острове Родос.
По преданию, Фауст присутствовал на свадьбе сына герцога Баварского в Мюнхене. Если Фауст действительно находился в Мюнхене (предположим, что это так) и это событие произошло 3 октября 1522 года, то у него было достаточно времени, чтобы сопровождать фон Зиккингена в походе на Францию.
Если верить «народной книге» о Фаусте, как-то его нашли «три благородных молодых графа», учившиеся в университете Виттенберга и страстно желавшие увидеть роскошь и великолепие свадьбы, которую устраивал своему сыну герцог Баварский{235}. Фауст пригласил этих графов в свой сад и, постелив на землю свой плащ, приказал им сесть. Фауст предупредил спутников, что никто из них не должен ни с кем разговаривать, даже с самим герцогом. Затем Фауст произнёс заклинание, и они взмыли в небо.
В этой истории никак не упоминается дьявольский конь Фауста. В отличие от лютеровского колдуна, Фауст не ездит на козле и не летает на метле. Фауст переносит молодых графов в Мюнхен, используя для этого удобный магический плащ. Здесь мы должны вспомнить о легендарной дыре в крыше дома на Шоссергассе в Эрфурте, проделанной как раз для того, чтобы Фауст мог вылетать из неё на магическом плаще.
Поддельная книга «Чёрный ворон», предположительно изданная в 1469 году в Лионе и приписываемая Фаусту, содержит необходимое для такого полёта заклинание, но, несмотря на якобы раннюю дату издания, похоже, что эта история заимствована из «народной книги» о Фаусте (а не наоборот). В главе под названием «Как доктор Иоганн Фаус летал на плаще» сказано, что маг должен постелить на землю просторное красное одеяние и начертить в центре магическую фигуру. Затем маг ступает на одеяние (крепко держа в руках другое изображение той же магической фигуры), занимая позицию в самом центре. Инструкция строго запрещала магу выходить из контура фигуры: в противном случае путешествие могло закончиться несчастьем. После этого маг должен был трижды призвать духа Азиеля. Глава заканчивается полезным советом: «Если хочешь покинуть комнату, убедись, что окна открыты».
Разумеется, Лютер имел своё мнение по поводу таких историй. Он писал: «Что же касается полётов на плаще, их, без сомнения, можно совершать как на короткие, так и на дальние расстояния»{236}. Вместе с тем Лютер высказывал сомнение, говоря, что такие полёты могут быть иллюзией, созданной дьяволом.
На фаустовском плаще можно было с удобством пролететь через внушительные ворота XIV века и через стены, окружавшие Мюнхен в XVI веке. В те времена ещё не придумали слогана München mag Dich («Мюнхен любит вас»). Как и в любом городе империи, в Мюнхене с подозрением относились к пришельцам. Чтобы пройти за его стены, гостю требовалось доказать, что в городе у него есть родственники, друзья или место, где он может остановиться.
Основанный в 1157–1158 годах герцогом Генрихом Львом (1129–1195) на торговом пути через реку Изар, по прошествии времени и многих кровавых войн Мюнхен превратился в столицу объединённой Баварии. Оказавшись над стенами и крышами этого, по выражению P.F., «поистине княжеского» города, Фауст и его благородные спутники увидели, что Мюнхен «выглядит совсем новым, с красивыми широкими улицами и разукрашенными домами»{237}. Особыми приметами Мюнхена были две «луковицы» на высоких шпилях ещё относительно новой, построенной в 1468–1488 годах Фрауэнкирхе (собор Святой Богородицы) и огромное здание городского магистрата.
У старого герцога Баварии Альбрехта IV (1447–1508) по прозвищу Мудрый и его жены Кунигунды Австрийской (дочери императора Священной Римской империи Фридриха III) было три сына: Вильгельм IV (1493–1550), Людвиг X (1495–1545) и Эрнст (1500–1560). Эрнст был священником. В 1522 году он служил в Пассау и впоследствии стал архиепископом Зальцбурга. И Вильгельм, и Людвиг носили титул герцога Баварии, несмотря на то обстоятельство, что по закону, принятому их отцом, престолонаследие осуществлялось в пользу старшего сына в княжеском роде. В 1516 году Людвиг, заручившись поддержкой матери и законодательного собрания, вынудил Вильгельма согласиться на совместное правление. Людвиг не оставил после себя наследника. Но Вильгельм, 3 октября женившийся на Марии фон Баден-Шпонхайм, в положенный срок обеспечил Баварии нового герцога.
Ненадёжность истории о трёх графах подчёркивается рассказом из «народной книги» о женитьбе сына герцога – в то время как сын был герцогом. К 1522 году Альбрехт уже много лет покоился во Фрауенкирхе. Ещё одно сомнение в подлинности вызывает фраза о том, что «здесь не подобает называть имён» благородных графов, составивших компанию Фаусту{238}.
Пролетая над рыночной площадью, путешественники не могли не обратить внимание на горящие факелы и радостный шум, доносившийся из «Водяного замка», выстроенного на месте нынешней резиденции баварских королей ещё в 1385 году. Резонно предположить, что Эрнст наверняка оставил церковные дела и приехал на церемонию, а нагловатый Людвиг тем более не мог пропустить свадьбу Вильгельма и Марии. По прибытии Фауста и его спутников встретили со всем радушием, разве что были несколько озадачены из-за их молчания.
Поскольку, вопреки написанному у P.F., «старый добрый герцог» не мог встретить гостей, их наверняка приветствовал 29-летний Вильгельм{239}. На групповом портрете 1534 года, изображавшем Вильгельма с семьёй, мы видим герцога уже 40-летним. Тщательно постриженные волосы украшает большая, щегольски сбитая на сторону чёрная шляпа. Герцог глубокомысленно смотрит в пространство мимо зрителя. Его супруга выглядит бледной и полноватой на лицо. Узкие губы поджаты, взгляд пуст. С её невыразительной внешностью контрастирует одежда, сверкающая золотом. Хотя портрет дышит роскошью, вид богатства вполне уравновешен серьёзностью и скованностью изображаемых персон.
Фауст, беспокоившийся о возможных последствиях, настоятельно советовал спутникам, «чтобы никто из них, пока они будут в отсутствии, не произнес ни слова и, когда они будут во дворце герцога Баварского и кто-либо с ними заговорит или о чем их спросит, чтобы они никому ничего не отвечали», а в случае, «если только крикнет он: вперед! – все они скорехонько должны были ухватиться за плащ и в ту же минуту исчезнуть оттуда» (См.: Жирмунский В.М. Легенда о докторе Фаусте. М.: Наука, 1978). Предупреждения его были напрасны: один из молодых графов, которому передали бутыль с водой, чтобы омыть руки, вслух обратился к другому. Фауст крикнул, благородные графы прыгнули на плащ и взмыли в небо – все, кроме «проговорившегося», которого тут же схватили и посадили в темницу{240}.
Пленника немедленно допросили. Кто ты такой? Кто были другие, так загадочно исчезнувшие? Поскольку тот держал рот на замке, герцог велел на другой день подвесить упрямого гостя на дыбу. Перспектива медленного и мучительного выворачивания конечностей ужасала, и пленник понимал, что расскажет всё рано или поздно{241}. Но Фауст не забыл своего спутника. Явившись перед рассветом, он наслал на стражников глубокий сон и чудесным образом открыл замки (вероятно, при помощи заклинания вроде «Ключа Плутона» из «Кодекса 849»).
Впрочем, теперь в помощи Фауста нуждались не только «благородные» и бестолковые студенты, но также его прежний покровитель фон Зиккинген. В августе 1522 года он повёл отряд численностью около 8000 человек против яростного врага Реформации архиепископа Трирского Рихарда фон Грейффенклау цу Волльрата (1467–1531), но остался без подкрепления и был вынужден отойти в Эбернбург, по дороге разграбив владения архиепископа. Действия рыцаря объявили незаконными. Появились памфлеты, в которых фон Зиккингена называли союзником дьявола, а в одном случае в тексте было даже приведено его письмо, якобы адресованное Сатане. Фон Зиккинген послал курфюрсту Палатината враждебное послание и провёл серию набегов на Оттербах, Лютцельштайн и Кайзерслаутерн. Таким образом, рыцарь открыто демонстрировал императорскому правительству своё пренебрежение.
Могущество Священной Римской империи, осаждаемой турками, было подорвано междоусобицей. Против фон Зиккингена объединились курфюрсты Трира, Гессе и Палатината. Заручившись поддержкой Швабской лиги, курфюрсты окружили войско фон Зиккингена, у которого осталось всего 3000 человек, в его замке Нанштайн в Ландшуле. Вскоре после начала осады огнем орудий была разрушена главная башня. Смертельно раненный хозяин замка подписал капитуляцию. Фон Зиккинген умер на следующий день, 7 мая 1523 года. Фауст лишился ещё одного могущественного покровителя и, возможно, друга.