Эмили напомнила Бену, что им надо в явиться домой к ланчу, иначе у миссис Миллз возникнут какие-нибудь подозрения. Джек, который постоянно испытывал голод и знал, что друзья обязательно передадут ему что-нибудь из еды, нашел эту мысль в высшей степени удачной. Потому все трое вернулись на Бедфорд-сквер.

Миссис Миллз настояла на обычном послеобеденном отдыхе, но к трем часам дня трое друзей были свободны и могли, наконец, отправиться в Британский музей. Спустя несколько минут они оказались на месте.

Джек смотрел на огромное здание круглыми от изумления глазами.

— Да это же не музей, а целый дворец! — воскликнул он.

И действительно, перед ним возвышался внушительный фасад в три этажа, поддерживаемый мощными колоннами. К главному входу вели широкие ступени.

Эмили и Бен с улыбкой переглянулись, и Бен похлопал Джека по спине.

— Пошли.

Бен и Эмили по-хозяйски взошли по ступеням и вошли в холл. Они много раз бывали здесь прежде, обычно с отцом. Швейцар узнал и приветственно коснулся полей шляпы.

— Добрый день, мистер и мисс Коул!

Внутри музей был так же величествен, как и снаружи. Джек смотрел по сторонам с благоговением. Потолок, ему казалось, уходил на полмили вверх. Шаги и шепот посетителей эхом отдавались в широких каменных коридорах и залах. В таком месте надо было молчать. Шум здесь был неуместен.

Бен повел всех по широкой каменной лестнице к галерее, где через боковую дверь они вышли в коридор, куда обычно публика не заглядывала. Бену даже пришлось один раз спросить дорогу. Вскоре они оказались перед дверью кабинета профессора Эйденснэпа. В ответ на их стук из-за дверей раздался дребезжащий голос:

— Входите!

Бен открыл дверь, и все трое оказались перед профессором Эйденснэпом.

Хозяин кабинета сидел за письменным столом, держа в руке гусиное перо. У него была большая лысина с венчиком снежно-белых волос вокруг и очки на кончике носа. Когда профессор стал рассматривать своих неожиданных посетителей, очки соскочили, но он тут же их поймал и водрузил обратно, впрочем, ненадолго. Скоро друзья поняли, что непослушные очки соскакивают каждую минуту, и что профессор почти не смотрит через них.

— А! — сказал профессор, рассмотрев своих посетителей. Голос у него был сухой, с придыханием и слегка дрожащий. — А я подумал, что это снова полиция. Снова одни и те же назойливые вопросы. Но нет, приятный сюрприз. Вы потеряли родителей? Могу позвать кого-нибудь, кто…

Бену пришлось перебить.

— Мы пришли к вам, профессор Эйденснэп.

— Ко мне? Бог ты мой! Я тронут. Польщен. Обрадован. Мне оказана честь! Так важны юные умы, так важны! Входите, входите! Садитесь… гм… куда-нибудь.

Кабинет был полон книжных полок и всяких ящиков. Сквозь единственное грязноватое окно, выходящее во двор музея, струился тусклый желтоватый свет. На всех свободных поверхностях лежали стопки книг, бумаги, а поверх них — слой пыли. За дверью висела карта Южной Америки.

Профессор Эйденснэп обошел вокруг стола и смахнул груду рукописей с одинокого диванчика в углу кабинета. Немного потеснившись, трое друзей уселись на него. Эмми оказалась посредине.

— Таких юных посетителей, как вы, мне нечем угостить, — извиняющимся тоном произнес Эйденснэп. — Мне вообще редко приходится принимать гостей. Будь вы чуть постарше, я предложил бы шерри. Может быть, удастся сделать чай…

Бен снова взял дело в свои руки. Он наклонился вперед, поставив локти на колени.

— Профессор, меня зовут Бенедикт Коул. Это моя сестра Эмили, а это…

— Коул? Коул? — Лицо Эйденснэпа засветилось. — Кем вы приходитесь Гаррисону Коулу?

— Он… — Бен осекся.

Джек подхватил нить разговора.

— Он их отец, профессор.

— Дети Гаррисона Коула? Бог ты мой! Поразительно. Ваш отец — очень умный человек, мои друзья. Его труды — весьма ценный вклад в науку. Я слышал, что он отправился в Мексику.

— Он все еще там, — ответил Джек, предупреждая очередное неловкое молчание.

— Чудесно, чудесно, — сказал Эйденснэп. — Итак, дети Гаррисона Коула, чем могу быть вам полезен?

— Мы прочли в газете о краже статуэтки, профессор, — сказала Эмили. — Печальное известие. Эдвин Шервуд был нашим крестным отцом.

Лицо Эйденснэпа омрачилось.

— Да, конечно. Печальное известие — это еще очень слабо сказано. Вот взгляните. — Старик подошел к стене кабинета и отодвинул груду книг. У стены стоял небольшой металлический сейф, и дверца его болталась на одной петле. — Видите? Этот сейф обошелся мне очень дорого, ибо, как утверждалось, он гарантирован от взлома. И что? Заходит с улицы какой-то тип и вскрывает его как жестянку. Видите следы взлома? Если бы я мог это себе представить, то сказал бы, что этот тип выдрал дверцу голыми руками.

— Нас очень интересует эта статуэтка, сэр. Вы не могли бы нам о ней рассказать?

— Рассказать? Вам? — Эйденснэп снова пришел в доброе расположение духа. — Я в восторге! Доколумбовыми цивилизациями, знаете ли, мало кто интересуется. Практически никто. Все больше — греками да римлянами. Но эти ребятки из Южной Америки, знаете ли, тоже не глупые были. Религии у них страшные, неимоверно кровожадные. Никто не пожелал бы выдать свою дочь за представителя этих народов. Но они были совсем не глупые, это точно.

— А статуэтка, сэр? — вежливо напомнил Бен.

— Ах да, статуэтка. Невосполнимая потеря. Единственное, что утешает: этому типу не удастся ее продать. Единственная, знаете ли, в своем роде. Правда, у Шервуда есть теория о том, что она изготовлена тем же мастером, что и статуэтка Дампьера…

Только так и можно было слушать Эйденснэпа. Дать ему рокотать и ждать, пока он не дойдет до нужного.

Он снова покопался среди бумаг и нашел рисунок пером, изображавший статуэтку нетопыря. Крылья его были распахнуты, словно он готовился заключить кого-то в объятия. Или напасть.

— Найдена и привезена в Англию вашим крестным, — сказал профессор. — Известно о ней очень мало, ибо наши познания о языке племени майя весьма скудны. Хотя ваш отец, как вам известно, добился в этой области блестящих результатов.

— Но она имеет какое-то отношение к Камазотцу?.. — осторожно спросила Эмили.

— А? К Камазотцу? Да-да, разумеется. Без сомнений. Камазотц! Самый мерзкий из мерзкой шайки! Вот!

— Так для чего была нужна эта статуэтка? Просто для украшения?

Эйденснэпу вопрос понравился.

— Хороший вопрос, молодой человек, — ответил он. — Хороший вопрос. Майя очень любили символику. Что внизу, то и наверху, и так далее. Очевидно, эта статуэтка что-то символизировала. Мы не знаем, для какой цели ее использовали, но, вероятнее всего, она каким-то образом усиливала власть Камазотца.

В кабинете повисло молчание. Друзья обдумывали услышанное. Эйденснэп, сидя в кресле, поглядывал на них с понимающим блеском в глазах. С виду он был все тот же старик, но голос его вдруг совершенно утратил дрожь и неуверенность.

— Ну, — спросил он, — а что она значит для вас?

Бен, Джек и Эмили переглянулись. Воспоминание о полицейском участке было еще свежим, и Эмили с Беном не хотелось выставить себя на посмешище во второй раз.

Поэтому заговорил Джек.

— Мы считаем, что в настоящее время Камазотц здесь, в Лондоне. Мы считаем, что это он спер статуэтку. Всем известно, что умирают люди, и мы уверены, что это его работа. Бен видел Камазотца в действии в Мексике. А теперь то же самое происходит в Лондоне.

Эйденснэп приподнял брови.

— Последний раз о Камазотце слышали тысячу лет назад, — сказал он мягко. — Я сомневаюсь, чтобы ваш друг видел его недавно.

По тону профессора невозможно было понять, забавляет его услышанное, раздражает или же он просто не верит в него. Бену показалось, что профессор колеблется, одновременно веря и сомневаясь. От того, что они скажут, будет зависеть, в какую сторону склонится у него чаша весов.

В этом кабинете они еще почти ничего не добились, но их достижение тем не менее было гораздо большим, чем в полиции. Эта тоненькая нить надежды придала Бену сил.

— Это невероятная история, сэр, — сказал он. — Но читали ли вы в газетах примерно неделю назад о приходе в доки корабля-призрака?

— Читал, — оживился Эйденснэп.

— Так вот, я приплыл на нем. А читали ли вы об эпидемии странной болезни?

— Читал. Ее называют холерой, но это может убедить только тех, кто ни разу не видел настоящей холеры. Скорее это какое-то злокачественное малокровие. У меня двоюродная бабка болела очень похоже. Вы и в этом замешаны, мистер Коул?

Бен оставил вопрос без внимания.

— А этой ночью, как сообщает «Таймс», в Темзе нашли человека с вырезанным сердцем. Как вы сами понимаете, сэр, очень похоже на майя.

Эйденснэп как-то странно посмотрел на Бена, и тот от волнения сглотнул.

— Может… мне рассказать вам мою историю, сэр?

Эйденснэп подался вперед.

— Думаю, это было бы весьма уместно.