Из журнала Бенедикта Коула.

3 апреля 1850 года (продолжение).

Мы бежали, потом шли, потом снова бежали. Отец все время молчал. Мы держали путь к побережью. Морской ветер не спасал от жары беспощадного солнца, а мы даже шляп не успели прихватить с собой.

Я не понимал, что произошло, меня переполняли вопросы. Тебе, Эмили, проще, ты хотя бы можешь забежать вперед, перелистав страницы.

Мы бежали час, и к концу этого часа отца уже шатало от усталости так, что мне приходилось поддерживать его. Наконец мы решили передохнуть под каким-то деревом, но перед этим отец велел мне залезть наверх и посмотреть в том направлении, откуда мы сбежали. Он опасался, нет ли за нами погони. Я не увидел никого и ничего, о чем и сказал ему. Потом я спрыгнул вниз и впервые за это утро внимательно присмотрелся к отцу.

Эмили, у меня едва хватает сил писать эти строки. Я думал, что наш отец бел от потрясения, но теперь понял, что ошибся. Отец был бледен, но не от потрясения. Это был симптом, который я заметил и у других больных. Он подхватил ту же болезнь.

Он лежал, сжавшись в комок у подножия дерева. Выслушав меня, он слабо улыбнулся и попросил сесть рядом. Обняв меня за плечи, он сказал: «Бен, мой мальчик, мне не следовало брать тебя с собой». Потом мне показалось, что он умер, таким тихим стал его голос. Набравшись сил, он поднял голову и посмотрел на меня.

— Он перестал притворяться, — едва слышным голосом проговорил Гаррисон. Еле сдерживая слезы, Бен прижался к отцу, чтобы не пропустить ни единого слова. Отец вздохнул. — Это была последняя стоянка. Скоро порт, и ему уже не нужно было притворяться. Ему уже не нужны носильщики, не нужен никто из нас, и потому он отдал нас нетопырям. Не питаться, как раньше, а напиться досыта.

Бен наморщил лоб, отчаянно пытаясь найти в этих словах смысл.

— Ты говоришь о сэре Дональде?

Гаррисон Коул устало покачал головой.

— Нет, Бен, сэр Дональд мертв. Он погиб в пещере. Я говорю о Камазотце!

Бен округлил от изумления глаза.

— Легенда говорит правду, Бен, — продолжал отец. — Я перевел надпись. Это приблизительный перевод, но я понял смысл написанного. Поначалу мы с Эдвином не верили, ведь мы — современные люди. Но потом все понемногу стало проясняться. Мы видели странности, намеки и наконец поняли…

Послушай, Бен, я не знаю, как Камазотц оказался в той пещере и что он там делал столько веков. Но я знаю, что сейчас он владеет телом сэра Дональда. А эти летучие мыши, нетопыри, адские создания — его слуги.

Мы осознали с Эдвином, что нас всех ждет, и напали на Камазотца в обличье сэра Дональда. Глупцы! Мы вообразили, что огнестрельное оружие девятнадцатого века может убить бога майя! Эдвин выстрелил ему прямо в грудь, в упор, а тот лишь засмеялся, и рана без единой капли крови закрылась сама собой. И тут на нас налетели летучие мыши — на Эдвина, на носильщиков, на меня.

Я просто свалился наземь под их весом. И почувствовал у себя в шее их клыки…

Гаррисон отогнул воротник, показывая Бену две маленькие ранки.

— Эдвин сорвал их с меня и крикнул, чтобы я хватал тебя и бежал. Последнее, что я увидел, это как он отстреливался от них из револьверов, давая нам возможность спастись. Он умер как настоящий герой, Бен.

— А теперь послушай, — голос Гаррисона слабел с каждой минутой. — Это очень важно. Я не знаю, чего хочет Камазотц, но предполагаю, что он захочет добраться со своими летучими мышами до Лондона. Слушай, что ты должен сделать: нужно попасть в Пуэрто-Морелос и пробраться на корабль раньше его. Сегодня переночуй у кого-нибудь в доме. Дело в том, что Камазотц и его вампиры не смогут туда войти. Этому роду требуется особое приглашение. Вот почему нам ничего не грозило в палатках — они были нашими домами в джунглях. Завтра ты сядешь на корабль и отплывешь…

— Один? — перебил Бен. — Нет, отец, нет! И ты со мной!

— Я? — Улыбка Гаррисона Коула была едва заметной и бесконечно усталой. — Да, конечно. И я с тобой поеду. Мы должны добраться до Пуэрто-Морелос, добраться сегодня до заката, иначе нетопыри нас настигнут. И не забудь: ночевать нужно в доме… — Он перевел дыхание, и Бену пришлось напрячь слух, чтобы услышать его голос. — Я очень устал. Надо немного поспать…

Отец и сын крепко обнялись. Бен поднял взгляд и посмотрел сквозь ветви на солнце. Около полудня. Еще есть время отдохнуть, а потом — в Пуэрто-Морелос. Надо будет найти воду перед дорогой, потому что становится жарко.

Вдруг руки Гаррисона ослабли, и его голова упала на грудь. Бен осторожно высвободился, стараясь не разбудить отца, но тот стал медленно сползать на землю.

— Папа! — закричал Бен, хватая отца за плечи. — Папа!

Он тряс отца изо всех сил, не отдавая себе в том отчета. Слезы стекали по его лицу, и страшная правда становилась все реальнее: отец уже не очнется. Он умер.

Бен уткнулся головой в грудь отца и долго, очень долго плакал. Почему-то ему вспоминался день, когда он играл в парке Бедфорд-сквера. Ему было лет пять, и он решил залезть на дерево. Лез все выше и выше, но тут под ногой подломилась ветка, и он полетел с дерева вниз головой. Сильные руки отца поймали его в дюйме от земли. Гаррисон Коул спокойно поставил Бена на ноги и повел домой обедать, а после обеда стал учить сына, как лазать по деревьям. С тех пор Бен никогда больше не падал с дерева.

А теперь подхватить его будет некому…

Бен утер слезы с воспалившихся глаз и вспомнил наставления отца. Поднявшись с земли, он бережно уложил тело отца на спину и накрыл сверху его плащом. После этого опустился на колени и прочитал «Отче наш».

— Прощай, отец, — сдерживая рыдания, произнес Бен.

Потом он поднялся с колен, последний раз посмотрел на отца и отправился к морю, к своему дому.

Из журнала Бенедикта Коула.

3 апреля 1850 года (продолжение).

Я пишу эти строки, Эмили, и у меня больше нет слез. Думаешь, я черствый и бессердечный? Нет, я думаю, что отец одобрил бы мое поведение. Я оплакал его, и теперь у меня важное дело. И чтобы справиться с ним, очень важно самому остаться в живых…

Бен вошел в Пуэрто-Морелос среди дня, голодный и иссохший. Весь путь ему пришлось пройти под зноем полуденного солнца. По дороге встречались ручьи, но мальчику не во что было набрать воду. Он снял пиджак и обернул его вокруг головы как чалму. Потом, входя в город, Бен надел его как полагается.

Небольшой городишко был так же тих и сонлив, каким Бен его покидал. На зоколо все так же по-прежнему стоял отель. Бен подумал, что люди платят за ночлег в этом отеле и домом его можно назвать временным, но, с другой стороны, владелец живет при нем постоянно. Следовательно, он все-таки является домом, а значит, недоступен Камазотцу и его племени.

Но Бен не дошел до отеля. Одной стороной зоколо выходил прямо к рыбачьим причалам, и Бен, посмотрев в сторону моря, увидел корабль! Он почти обрадовался.

Это был не их корабль, так как возвращение экспедиции ожидалось только через месяц. Но корабль был британский — на мачте развевался «Юнион Джек»! И еще один флаг развивался пониже — синий с белым квадратом в центре. Это был «Синий Питер», возвещавший о том, что судно готовится к отплытию.

Бен усилием воли заставил себя бежать. Ботинки стучали по иссохшей земле, потом по трескучим доскам причала. Корабль, торговое трехмачтовое судно, стоял, ошвартованный штирбортом, кормой к городу. Надпись на борту указывала на его приписку к Ливерпулю. Матросы грузили припасы. По всему было видно, что до отплытия еще есть время, и поэтому обессиленный Бен перешел на шаг.

Он рассмотрел на борту седоватого мужчину, наблюдавшего за погрузкой. По опыту он знал, что лишь один человек на корабле может позволить себе стоять вот так, властно поглядывая на кипящую вокруг работу, — капитан. Бен прошел по причалу, пока не оказался напротив него.

— Э-э-э-й, капитан! — крикнул он.

Человек на борту повернулся на зов и улыбнулся.

— Ну, здравствуй, юный сэр! — произнес он. — Не ожидал я услышать здесь английскую речь.

— Вы направляетесь в Англию? — с замиранием сердца спросил Бен.

— Точно, через Нью-Йорк и Галифакс. Отплываем через час, с началом отлива.

— А у вас… — Бен старался произнести следующие слова как можно более беспечно, но не мог скрыть волнения. — …у вас не найдется места еще для одного пассажира?

Капитан сразу помрачнел.

— Разве ты не видишь, что мы забиты под завязку. Везем набивной мексиканский текстиль для лондонских леди. Хотя такого мелкого, как ты, наверное, могли бы куда-нибудь втиснуть. Судя по твоей речи, ты джентльмен, поэтому, думаю, что, — капитан прищурился, — насчет оплаты проблем не будет. А?

У Бена упало сердце: в его карманах не было ни единого пенни!

Капитан сразу же понял это по унылому выражению его лица и покачал головой.

— Так я и думал. А бесплатных билетов, юный сэр, у меня нет. Так ведь и прогореть недолго.

— Я… — сбивчиво начал Бен, — я мог бы отработать свой проезд. Каютным боем.

Капитан усмехнулся:

— На тебя посмотреть, так не скажешь, что ты опытный работник. Верно ведь?

Бен зарделся.

— Но я…

Капитан покачал головой.

— Извини, сынок. Если ты решил драпануть от папаши, то только не на моем судне.

Он сплюнул в воду и отвернулся от мальчика.

Бен отошел от края причала, лицо его пылало от стыда. Он чувствовал себя самым последним дураком на свете. И, что еще хуже, до него дошло его новое положение: сирота без гроша в кармане, в чужой стране. И никто ему здесь не поможет. Бена охватило отчаяние.

Но он вспомнил завет отца, и решимость с еще большей силой вспыхнула в нем. Нет, не так уж он и беспомощен. А что касается корабля, то есть и другие способы пробраться на корабль, кроме как по сходням.