Где-то далеко часы пробили полночь. Бен поднял глаза на Джека, и, словно возвращаясь к реальности, вспомнил, что он в Лондоне. Его рассказ длился долго, но для обоих мальчиков время пролетело так стремительно, что они не заметили его.

Джек молча взирал на своего нового друга и никак не мог оправиться от потрясения, вызванного рассказом. Ночь была ясной, и двор купался в бледном свете яркой луны, жизнь в доках замерла.

— И вот я здесь, — закончил Бен.

— По крайней мере, тебе посчастливилось добраться до дома, — заметил Джек.

— Да, мне посчастливилось! Только мне одному. Сэр Дональд понимал, что один не управится с парусами, поэтому он до самого конца сохранял жизнь части матросов, необходимых для того, чтобы ввести судно в устье Темзы. — Бен сглотнул. — Я слышал крики этих последних. Бедняги, наверное, тоже думали, что им посчастливилось добраться. Ведь порт был уже совсем близко.

— Их тоже пожрали летучие мыши? — спросил Джек. Теперь он понял, от какого ужаса бежал с корабля стивидор.

— Да, — подтвердил Бен. — И теперь Камазотц в Лондоне.

— Да уж, — протянул Джек. — Теперь он здесь. — Он огляделся вокруг с каким-то новым чувством. Джек вырос в Лондоне и считал, что знает его как свои пять пальцев. Но теперь город стал куда загадочнее и интереснее. — Хорошо, говори, где живет этот твой «сэр Дональд». Наша задача — противодействовать ему и вставлять палки в колеса. Верно?

— Да, — ответил Бен. В голосе его слышалось сомнение. — Но было бы проще, если бы отец успел сказать мне, как именно ему противостоять.

— Так что же ты собираешься делать? — спросил Джек.

— Сначала собираюсь попасть домой, — медленно поднимаясь, ответил Бен, — обнять Эмили и поесть приличной еды — не в упрек твоей доброй Молли, искупаться и лет сто проспать в теплой удобной кровати. И если после того как я проснусь, Лондон все еще будет существовать, я займусь сэром Дональдом.

— Мы займемся, — поправил его Джек. Лондон был его городом, он любил его и совершенно не собирался отдавать на растерзание какому-то богу майя. — Это наша общая проблема.

Бен слабо улыбнулся, но это была благодарная улыбка.

— Спасибо, — сказал он. — А теперь объясни мне, как добраться до Бедфорд-сквера?

— Хм! — Джек почесал затылок и задумчиво посмотрел на Бена. — И как ты себе представляешь это свое счастливое возвращение домой? Думаешь просто подойти к парадной двери и позвонить?

— А как еще? — удивился Бен.

Джек усмехнулся и, взяв Бена за руку, подвел к ближайшему темному окну. Лунного света, отражаемого стеклом, оказалось достаточно, чтобы ясно рассмотреть отражение. Увидев себя, Бен ахнул: на него смотрел чумазый оборванец.

— Да у меня же вид попрошайки! — воскликнул он.

— Да уж, не лучший вид для Блумсбери, — согласился Джек. — Подойдешь к двери, а тебя сцапают, как пить дать. А твоя домоправительница захочет узнать, где твой отец.

Бен продолжал смотреть на свое отражение в окне.

— Я проплыл тысячи миль по океану в обществе кровожадного демона, — сказал он. — И капля грязи меня не остановит. Найду способ поговорить с Эмили и сделать так, чтобы миссис Миллз не узнала о случившемся. Пошли!

С этими словами Бен повернулся и пошел прочь, но, сделав несколько шагов, остановился, увидев, что Джек не сдвинулся с места.

— Ну? — спросил Бен. — Ты идешь или нет?

— Конечно, иду, — с задором ответил Джек. — Только нам в другую сторону…

Энергия, неожиданно вспыхнувшая в его новом друге, сильно поразила Джека. Они направились с Беном вдоль реки, поднялись на новый лондонский мост и, перебравшись на другой берег Темзы, оказались в Сити.

Залитые луной мощеные улицы Лондона понемногу оживали. Леди и джентльмены, имевшие деньги, могли позволить себе спать до рассвета, а торговцы и слуги, которые обеспечивали их уютную жизнь, уже работали. И ничего не было необычного в том, что двое мальчишек куда-то шагают в столь ранний час.

Бен с интересом смотрел по сторонам. Эту сторону лондонской жизни ему еще не доводилось видеть. Поначалу он старался держаться в тени, чтобы кое-кто его не заметил, но скоро людей на улицах стало так много, что можно было уверенно идти по открытому месту.

Они прошли по Чипсайду мимо собора святого Павла, который высился над ним, прекрасный и призрачный в лунном свете.

Бен остановился и поднял взгляд на величественный купол.

— Ты чего? — спросил Джек.

— Просто вспомнил о тех храмах, что видел в Мексике, — ответил Бен, — тех, где делались человеческие жертвоприношения. Обещаю больше никогда не жаловаться на длинные и скучные церковные службы.

Мимо процокала лошадь, запряженная телегой молочника. Джек подал Бену знак, подсказывая, как можно быстрее покрыть часть пути. Приятели побежали за телегой, ухватились за край борта и вспрыгнули на борт. Так они доехали до самого Холборна, а потом лошадь свернула в сторону, из-за чего мальчикам пришлось спрыгнуть. Но отсюда до центра Блумсбери было уже рукой подать.

До Бедфорд-сквера мальчики добрались, когда уже всходило солнце. Обычно Джек ошивался совсем в других районах города, не таких аристократических, как этот. Площадь окружали высокие изящные здания, а посередине ее был разбит зеленый парк, огороженный узорчатой металлической решеткой. Еще было слишком рано, и местных обитателей на улице не было, однако, Джек мог себе представить эту картину: по тротуарам прогуливаются красивые женщины в модных чепчиках и длинных платьях, их сопровождают славные джентльмены в цилиндрах и во фраках. Здесь были тишина и покой, которые напрочь отсутствовали в его, Джека, жизни.

— Пришли. Вон мой дом, — сказал Бен, указывая рукой на высокий трехэтажный дом на северной стороне площади: обычная для Лондона потемневшая кирпичная кладка, белые оконные рамы и зеленая парадная дверь. Голос Бена вдруг сел. — Так близко…

— Так что будем делать?

— Ждать, — ответил Бен и зашел за куст.

Ждать пришлось добрых два часа. Часы пробили восемь. Наконец зеленая парадная дверь открылась, и из нее вышли двое — женщина и девочка. Первая была средних лет, довольно крупная. Ее черная юбка была совсем не такой модной, как представлял себе Джек, но тротуар подметала славно. На голове женщины был чепчик. Девочка, с длинными каштановыми волосами (как предполагал Джек, Эмили), была примерно того же роста, что и Бен, и одета она была в красивое, белое с синим, платье. Джек вспомнил, что она на год старше своего брата.

— А кто эта женщина? — шепотом спросил Джек.

— Это миссис Миллз, — ответил Бен.

— Вид у нее такой, как если бы она собралась пососать лимон, а вышло, что лимон всосал ее, — заметил Джек.

Бен улыбнулся.

— Она хорошая. Нянчила нас обоих с самого рождения.

— Куда они?

— На утреннюю прогулку, — ответил Бен. — Обычно они прогуливаются вокруг площади.

Ну да, конечно, что же еще делать двум леди?

Мальчики наблюдали из кустов. Джек считал, что прогулка — это бессмысленное занятие. Зачем идти, если тебе никуда не надо?

— Сделай мне одолжение, Джек, — попросил Бен.

— Какое?

— Выхвати сумку из рук миссис Миллз и беги со всех ног.

— Чего-чего?

Бен, как ни в чем не бывало, пожал плечами.

— Она погонится за тобой, а я смогу поговорить с Эмили.

— Но, помимо нее, за мной погонятся все фараоны Вест-Энда! Ты поговоришь с Эмили, а я загремлю в Ньюгейтскую тюрьму. И все останутся довольны.

Лицо Бена выражало отчаяние.

— Но мне необходимо с ней поговорить!

— Обязательно поговоришь, — Джек по-дружески потрепал Бена по плечу. — Ты так долго обитал среди кровососов, что умом тронулся. В вашем доме имеется задняя дверь?

Задняя дверь имелась, но находилась она спереди. Это был вход для прислуги, и к ней вел марш каменных ступеней. Ребята быстро преодолели расстояние до дома и торопливо спустились по ступенькам.

Джек задумчиво оглядел деревянную дверь, окрашенную в черный цвет, и на окошечко рядом с ней. Можно разбить стекло, сунуть руку и открыть щеколду. Он нагнулся, подобрал камень и занес руку…

— Эй-эй-эй! — Бен еле успел перехватить руку своего товарища. — А теперь ты, по-моему, тронулся. Ты что, думаешь, миссис Миллз у нас единственная из прислуги? — Он приложил палец к губам, наклонился и прижался к двери ухом. — Тиллет, Эванс и кухарка. Думаю, они все в кухне. Наверное, пьют чай.

— Ты уверен? — спросил Джек.

Не отвечая, Бен медленно и осторожно повернул ручку. Потом толкнул дверь, и она отворилась.

— Не заперта! — тихо ахнул Джек.

— Она не запирается, если в доме кто-то есть. Пошли.

Дверь вела в узкий низкий коридор с каменным полом. Над головой шли трубы. Из-за двери, которая находилась справа, слышались голоса.

Мальчики прошли мимо нее на цыпочках и поднялись по лестнице, устланной потертым ковром. Когда они оказались наверху, Бен открыл дверь, и для Джека эта оказалась дверь в другой мир.

Это был холл дома Коулов. Красный ковер с длинным ворсом, обои со сложным узором золотых цветов, тяжелая люстра, свисавшая с потолка, ряд портретов по стенам. Где-то сонно тикали дедовские часы, а простенок между дверью для слуг и лестницей был отгорожен высокими растениями в кадках. Над входной дверью располагался витраж из цветного стекла, и солнце, пробиваясь сквозь него, расцвечивало холл сочными оттенками синего, зеленого и оранжевого.

Джек стоял, разинув от изумления рот. В этом холле богатства и роскоши было больше, чем он видел за всю свою жизнь; и это была еще не жилая комната, а всего лишь холл, проходное место, где никто никогда не задерживается.

— Сюда! — прошептал Бен.

Джек пошел на зов, но потом остановился, заметив портрет у подножия лестницы. Это был групповой портрет, на котором были изображены мужчина с женщиной, маленький мальчик — несомненно, Бен в раннем детстве — и девочка. У Бена были такие же светлые волосы и серые глаза, как у отца. Такие же глаза были у девочки, но рыжеватые волосы достались ей от матери. Мужчина стоял, обняв обеими руками детей, и лицо его излучало такою доброту, какую Джеку еще никогда в жизни не приходилось видеть. Оно так заворожило его, что он не мог отвести глаз.

Внезапно с наружной стороны входной двери послышался шум. Джек услышал звяканье щеколды и метнулся за Беном, перепрыгивая через две ступеньки. Они как раз успели добраться до второго этажа, когда отворилась входная дверь.

Площадка на втором этаже очень напоминала холл, но ковер здесь был кремовый с золотым отливом. У Джека было такое ощущение, что он пачкает этот ковер уже одним своим присутствием. Бен поманил его в комнату.

— Входите и снимайте пальто, мисс Эмили, — донесся снизу женский голос. Вопреки первому впечатлению Джека, миссис Миллз говорила дружелюбным тоном — дружелюбным, но твердым. — А потом у вас начнутся занятия.

— Да, миссис Миллз, — ответила девочка.

Джек с Беном в это время ждали за дверью. Джек огляделся и понял, что они находятся в комнате Эмили. Тюлевые занавески на окнах. В углу — кровать на четырех ножках, укрытая кружевным покрывалом. У стены стоит комод, а напротив него — большой стенной шкаф.

Вдруг Джек вздрогнул, увидев в другом конце комнаты еще двух притаившихся мальчишек, но через секунду сообразил, что это всего лишь они с Беном, отражающиеся в большом зеркале, вделанном в дверь шкафа.

За дверью послышались шаги, а потом она распахнулась. Эмили вошла в комнату, расстегивая пальто, и вдруг остановилась: она тоже увидела отражение в зеркале! И открыла рот, приготовившись закричать…

Крикнуть она все-таки успела, но очень коротко и приглушенно — оттого, что ей помешала рука Джека, зажавшая ей рот. Но Эмили не растерялась: она попыталась вывернуться и даже ударила Джека каблуком по ноге. Он взвыл от боли, но, сжав зубы, сдержал крик и не выпустил девочку из рук.

Но тут к ним подскочил Бен и зашептал на ухо Эмили:

— Тише, Эми, это я! Бен!

Эмили затихла и, пораженная видом брата, уставилась на него огромными серыми глазами.

Джек тихонько выпустил ее из рук, готовый снова схватить, если она попытается поднять шум. Но беспокоиться было не о чем.

— Бен! — Эмили бросилась к брату, и они крепко обнялись. — Но ты ведь должен быть в Мексике! Фу, ну и пахнет же от тебя! — Она повернула голову и сердито взглянула на Джека. — А ты кто такой?

— Лучший друг вашего брата, — ответил тот.

— Я все тебе объясню, Эмили, обещаю, — Бен обнял сестру за плечи и отвел к окну.

Джек смотрел на них и чувствовал укол ревности: они были так близки друг другу, эти брат и сестра. Он понимал, что Бену придется рассказать Эмили ужасную историю и сообщить страшную весть о смерти отца, и не завидовал другу. В его памяти всплыл семейный портрет, виденный в холле, — дружное семейство во главе с отцом, Гаррисоном Коулом. И Эмили придется услышать о том, что у этой семьи вырвано сердце…

Впервые в жизни Джек имел хоть какое-то отношение к семье, пусть и чужой. Бен и Эмили были разными, но у них было очень много общего: воспитание, совместное детство, общие родители. Это означало, что у них есть некая такая общность, какой у него, Джека, никогда и ни с кем не было. Джек всегда ценил свою независимость, но впервые в жизни ему подумалось, что не слишком ли дорогой ценой она ему досталась…

Бен тихо рассказывал, склонив голову. Вдруг Эмили охнула, обхватила Бена руками за шею и молча зарыдала, уткнувшись в плечо брата. Бен поглаживал сестру по спине и пытался утешить. Он не плакал, но глаза его были красные.

Джек закусил губу и отвернулся.