Головной мозг человека как «мультипроцессор»

Речевая способность человека теснейшим образом связана со всей его нервной деятельностью, с психофизиологией, поэтому описание процессов речевосприятия и речепорождения мы будем вести под психофизиологическим углом, тем более что и восприятие, и воспроизведение речи, а соответственно, развитие как понимания речи, так и речи моторной, подвержено действию схожих механизмов и имеет те же закономерности.

Чтобы представить, с чего начинается развитие речевой способности и процессов речевосприятия и речепорождения, проще всего, пожалуй, будет вновь обратиться к грубым, но достаточно адекватным техническим аналогиям. Для этого мы предлагаем сравнить головной мозг новорожденного ребенка с абсолютно новым компьютером, который имеет чистое и свободное от информации внутреннее устройство, но который способен и готов к работе – его лишь нужно постепенно этой информацией заполнить.

Возвращаясь к головному мозгу новорожденного ребенка, можно сказать, что, хотя он тоже еще практически чист и свободен от информации, биологически и генетически он уже готов и способен к работе – это то, что можно назвать биологической и генетической «закладкой» речевой способности.

Ячейки памяти компьютера, по аналогии с нейронами головного мозга, загружаясь все большим и большим количеством информации, станут с течением времени обрастать все увеличивающейся и разрастающейся сетью внутренних связей-кодов, необходимых для работы на определенном языке.

То же самое станет происходить и с нашим ребенком: получая все больше информации из окружающей среды, в процессе предметной деятельности, общения и обучения психофизиологический аппарат ребенка станет вырабатывать все большее количество внутренних нейронных связей, так называемых речевых кодов, которые обеспечат ему овладение и владение языком – речевая способность под влиянием социума будет формироваться, развиваться и действовать.

Но компьютер, уже прекрасно работающий на одном языке, способен к функционированию и на другом языке. Не стоит много говорить о том, что к этому способен и подросший ребенок, и даже взрослый уже человек. (Мы оставим в стороне проблему билингвизма: дети способны и к одновременному овладению двумя и даже несколькими языками.)

Первый способ научить компьютер работать на другом языке – это ввести конкретные переводческие программы, и компьютер сможет по формальным моделям переводить с одного языка на другой.

В педагогической практике подобное обучение людей называется грамматико-переводным – когда по формальным лингвистическим схемам строится и заучивается система языка, и на основе этих данных путем перевода, иногда очень быстрого и адекватного, осуществляется речевая деятельность.

Однако можно и полностью перепрограммировать всю языковую систему компьютера, введя новые сложные языковые коды, переведя новый внешний язык в язык внутренний машинный, при этом способность компьютера пользоваться прежним языком сохранится.

Здесь мы подошли к тому способу обучения, которому посвящена данная работа – нам таким же образом нужно перепрограммировать психофизиологический аппарат человека, чтобы он, расширив речевую способность, вырабатывал новые нейронные связи – речевые коды с целью сделать речевую деятельность человека на новом языке очень близкой к естественной.

Мы привели данные аналогии для того, чтобы, пусть очень и очень приблизительно, но зато наглядно продемонстрировать основной принцип овладения человеком языком и различные возможности его обучения другому языку, в котором нас интересует именно второй, глубинный, способ полного внутреннего психофизиологического перепрограммирования, ответственного за процессы восприятия и порождения речи. Это перепрограммирование пойдет социальным путем, через специально направленное обучение, но оно будет успешным лишь в том случае, если затронет и разовьет все необходимые психофизиологические и психические функции обучаемого.

В связи с вышеизложенным интересны наблюдения и идеи Н. И. Жинкина, который, рассматривая начальные этапы детского речеформирования, исходил из того предположения, что «мозг ребенка (аналогично описанному нами выше компьютеру. – И. Р.) представляет собой «систему, способную к научению», но еще не обладающую никакими содержательными связями» [136, с. 323]. «Ребенок не понимает речи и не говорит, но может усвоить то и другое», поскольку его анатомо-физиологический аппарат с внутренними психофизиологическими механизмами готов к этому (имеется биолого-генетическая закладка речевой способности. – И. Р.) [136, с. 323–324].

Мозг взрослого человека, несмотря на то, что он оброс уже целой сетью нейронных содержательных связей, имеющих отношение к одному языку, способен тем не менее вырабатывать и сводить в систему огромное количество новых связей, имеющих отношение к другому языку. И если их выработка пойдет естественным и эффективным путем, то обе эти системы (или даже несколько систем) нейронных связей смогут существовать в мозгу и психике человека не перемешиваясь и не в режиме интерференции, а параллельно и независимо.

Таким образом, развитие и формирование языковой и речевой способностей представляет собой процесс наращивания, разветвления и укрепления сети нейронных связей головного мозга, ответственных за восприятие, понимание и производство речи.

Эти связи образуются в результате многократного и многофакторного воздействия внешних раздражителей (речевых и сопутствующих сигналов) на органы чувств и через них – на систему анализаторов: сложный нервный аппарат, включающий в себя механизмы от первичных рецепторов до корковых зон головного мозга и осуществляющий функцию анализа и синтеза раздражителей (восприятие речи); причем для выработки нервных связей, ответственных за распознавание речи, такое воздействие должно быть повторяющимся. Образование связей совершается также в результате неоднократной отработки воспроизведения речевых сигналов (порождение речи). Однако не столько частота воздействий, сколько богатство и разнообразие стимулов, которые И. П. Павлов называл «многообъемлющими раздражителями» [305, с. 337], подкрепление их яркими эмоциями, являются решающими при выработке большого количества необходимых для восприятия и порождения речи нейронных связей, иногда называемых условными. Например, можно множество раз услышать название экзотического фрукта, но так и не запомнить его. Однако, слыша поначалу ничего не говорящее название, стоит только раз увидеть этот плод, взять в руки, понюхать и вкусить его, получив при этом положительные эмоции, т. е. одновременно с лингвистическим сигналом впитать в себя подкрепляющие его стимулы, и название фрукта прочно укоренится в вашей памяти.

(Надо сказать, что, принимая языковой код, человеческий мозг через комплекс чувственных ощущений и представлений постоянно ищет смысл в поступающей информации, поэтому образуемые им нейронные связи получили также название содержательных.)

 

Развитие речевой способности в комплексе «языкового» и «психического»

Развитие речевой и в ее составе языковой способности как психической функции происходит только совместно с участием и развитием всех прочих психических функций и процессов, как интеллектуальных, так и эмоциональных. Так, и восприятие, и порождение речи связано с процессами внимания, памяти, мыслительной деятельностью и зависит от большого количества побудительных, мотивационных и эмоциональных факторов.

Пользуясь приведенным выше примером с экзотическим фруктом, можно заметить, что внимание, необходимое для восприятия и запоминания слова, включилось только тогда, когда возникли потребность и интерес, вызывающие мотивацию. Все это плюс сенсорные и эмоциональные стимулы заставили, в свою очередь, работать память, причем происходило это не только на бессознательном уровне, но и на уровне осмысления и размышления. Более того, все эти процессы, как лингвистические, так и психологические, работали не только симультанно, но и интегративно, взаимно проникая друг в друга и друг друга дополняя.

Речевой сигнал не поступает в мозг человека изолированно, лишь в виде языковых знаков и кодов, он всегда сопровождается массой экстралингвистических стимулов, и в его восприятии работают сразу все органы чувств и все виды анализаторов. Фонетические, грамматические, синтаксические, лексические явления постоянно аккомпанируются целой гаммой чувственных и двигательных ощущений, в результате чего вырабатываемые нейронные связи, отвечающие за речевую способность, представляют собой не только «систему потенциальных языковых правил», но ее сплав с внутренними чувственно-двигательными кодами.

Отрыв языкового от психического при подаче речевого сигнала (что чаще всего и происходит в обучении иностранным языкам) приводит к ломке механизмов автоматизма при речевосприятии и речепорождении.

Возможность развития и расширения языковой способности в сторону формирования в ней иноязычной кодовой системы, функционирующей параллельно с системой кодов на родном языке и в режиме «автопилота», обеспечивается именно тем, что она создается как бы заново, вместе с новыми психическими стимулами и знаками (чувственными, двигательными, эмоциональными и пр.), и закрепляется в психике человека именно при их помощи. Можно прикоснуться только к одному звену этой сложной системы, и в действие придет весь ее механизм (так, лишь тонкий намек на запах может вызвать в памяти название цветка или упомянутого выше экзотического фрукта, а забытая мелодия – целую гирлянду поэтических строк).

Более того, как доказано рядом психолингвистических экспериментов, каждое слово имеет больший или меньший круг связанных с ним других слов, называемый ассоциативным полем, поэтому при возникновении в памяти одного слова, оно может, при необходимости, потянуть за собой на свет огромную словесную цепочку. Весь комплекс упражнений и психотехник ИЛПТ, целью которого является обучить человека иноязычной речи практически как родной, направлен на выработку в аппарате его головного мозга целой системы таких взаимопроникающих, полифункциональных (языковых и сопутствующих им) речевых кодов и ассоциативных полей.

При так называемом традиционном обучении иностранным языкам также вырабатываются определенные условные связи, но они вырабатываются в результате волевых, логических, целенаправленных действий по заучиванию правил языковой системы и остаются в аппарате головного мозга в виде отражения формальных схем и операций. Такие связи так и закрепляются в форме грамматико-переводных действий и не обеспечивают ни автоматического восприятия иноязычной речи, ни такого же автоматического ее воспроизведения.

Да, способные к иностранным языкам люди или студенты «языковых» вузов в силу работоспособности и большого количества занятий все же осиливают иностранный язык, обучаясь ему как знаковой системе, но, тем не менее, пользоваться этим языком из-за искусственно привитых правил им бывает довольно трудно: чтобы активизировать язык и привести его в действующую форму, они нуждаются в так называемом «погружении», то есть в тех же психологических условиях, в которых вступают в действие психические механизмы речи. Остальные же люди при таком обучении чаще всего терпят неудачу.

Это происходит потому, что уже упомянутые психические факторы, делающие языковую систему живой и приводящие ее в действие, либо не учитываются, либо игнорируются, что ведет к неизбежному отрыву языкового от психического и, соответственно, к ломке механизмов автоматизма при восприятии и воспроизведении языковых знаков.

Речь – это понятие «синтетическое», оно соединяет в себе не только собственно языковые элементы, но и обязательно движущие их психические силы. При формировании в речевой способности новообразования – иноязычной кодовой системы – опора только на логические связи приводит к одностороннему функционированию этой системы, ее ущербности и малоподвижности. Такое языковое новообразование способно работать лишь в режиме переключения одних языковых кодов на другие и только с включением логических компонентов мышления, поскольку формировались эти коды без необходимых для их автоматизации психических драйвов.

Чтобы объяснить причину этого явления и посмотреть на него в несколько ином ракурсе, можно проанализировать данный феномен с точки зрения учения И. П. Павлова о «двух сигнальных системах действительности». И. П. Павлов полагал, что основной задачей головного мозга человека является восприятие и переработка сигналов, поступающих из окружающей среды. Отражение в мозге внешней действительности в виде непосредственных ощущений – «первых сигналов», которые являются общими и у человека, и у животных, И. П. Павлов назвал «первой сигнальной системой действительности». Данное положение было прекрасно проиллюстрировано М. М. Кольцовой: «Вы любуетесь формой и красками цветка, чувствуете его аромат, т. е. получаете непосредственные ощущения, первые сигналы действительности. Вы почувствовали запах розы или лимона, и у вас сейчас же возникло представление о самом цветке и плоде – это следы непосредственных ощущений (вернее, их комплексов). Однако у человека все явления действительности отражаются в мозге не только в форме ощущений, представлений и впечатлений, но и в форме условных знаков – слов» [194, с. 27–28]. «Слово составило вторую нашу (человеческую. – И. Р.) сигнальную систему действительности, будучи сигналом первых сигналов», – объяснял И. П. Павлов [305, с. 568].

Слово получилось в результате и с целью обобщения множества непосредственных раздражителей, как бы суммировав и синтезировав в себе все те ощущения, впечатления и представления, которые маленький человечек приобрел от знакомства с действительностью. Так, ребенок видит домашнюю кошку, гладит ее мягкую шерстку, слышит мяуканье и даже чувствует боль от ее коготков, и название этого животного, которое сообщает ему мама, перестает быть для ребенка просто пустым звуком, а воплощает в себе все полученные от зверька ощущения и впечатления. Затем он видит похожих кошек у соседей, на улице, по телевизору и на картинках в книжке и переносит слово «кошка» на новые объекты – слово приобретает обобщающее значение и становится понятием. Когда ребенок вновь слышит слово «кошка», в его психике оживают следы ранее пережитых ощущений и впечатлений, поэтому уже само отвлеченное слово, саккумулировавшее в себе весь сенсорно-чувственный, моторный и эмоциональный опыт, полученный ребенком во время его восприятия, становится мощным раздражителем для перцептивной системы – таким образом, слово становится «сигналом сигналов». И наоборот, даже один из непосредственных раздражителей, сопутствовавших слову при его восприятии, может вызвать в памяти само это слово.

При обучении иноязычной речи формальным путем, с использованием только второй сигнальной системы, человек лишается как бы первоосновы речи, тех дополнительных, сопутствующих слову раздражителей, которые на подсознательном уровне делают языковую систему живой и гибкой.

Да, в силу того, что вторая сигнальная система на родном языке бывает у взрослого человека уже хорошо развита, его обучение иноязычной речи по модели онтогенеза, т. е. с включением первой сигнальной системы, может происходить в очень сжатые сроки, т. к. этап обобщения речевых сигналов в данном случае оказывается как бы пропущенным: если человек на родном языке уже знает значение слова «кошка», он поймет это и на иностранном языке. Другое дело, что сопутствующие сигналы помогут взрослому человеку в нужный момент оживить, активизировать необходимое слово, заставить его возникнуть в памяти и произноситься автоматически. Именно поэтому в обучении иноязычной речи взрослых людей за строгими и, казалось бы, логичными схемами языковой системы так важно не забывать о том, что было в начале, а именно ощущения, эмоции, чувства и чувственные образы внешнего мира.

От довольно схематически очерченных здесь принципов развития языковой и речевой способности (еще раз подчеркнем, что одной способности без другой просто не существует) мы перейдем к более детальному рассмотрению вопросов, связанных с постижением человеком речи.

 

Восприятие и понимание речи

Развитие и формирование речевой способности как ребенка, так и взрослого, овладение человеком речью, если обучение ей строится на онтогенетических началах, начинается с процессов речевого восприятия и распознавания речевых сигналов. Разобраться в основных положениях работы этих процессов важно потому, что их механизмы задействованы в понимании чужой речи – самого главного этапа в овладении речью иноязычной.

Говоря о восприятии речи, нужно отметить, что иногда различают его психофизиологическую и психолингвистическую трактовки. Так, в психофизиологии этим термином обозначают «процессы обработки речевого сигнала, включающие первичный слуховой анализ, выделение акустических признаков, фонетическую интерпретацию. В качестве результата фонетической интерпретации рассматривается создание моторного (артикуляторного) образа услышанного сигнала» [238, с. 86]. В психолингвистике и психологии речи данный термин обозначает «систему процессов информационной переработки текста, опосредующих его понимание» [238, с. 87].

Поскольку наша работа междисциплинарна и в понятие психолингвистики нами включается и психология речи, и психофизиология, то и наше понимание восприятия речи является широким – оно интегрирует в себе оба описанных выше подхода к указанному явлению. Более того, мы не отделяем речевое восприятие от восприятия общего, ибо считаем первое составной и органической частью общей психической функции. Мы расширяем и само понятие речевого восприятия, выводя его за рамки отражения и осознания сугубо лингвистических явлений, ибо оно есть психический и психофизиологический процесс и не может функционировать в отрыве от нервной системы и психики человека, принимающих и перерабатывающих информацию внешнего мира во всей ее полноте. Как мы уже говорили, вместе с языковыми сигналами в мозг человека попадают сигналы сопутствующие, без которых восприятие и распознание первых было бы не только затруднено, но и невозможно.

Восприятие, которое в зависимости от используемых анализаторов может быть слуховым, зрительным, осязательным, обонятельным и вкусовым (это так называемые модальности восприятия), представляет собой отражение предметов и явлений при их непосредственном воздействии на органы чувств. И хотя на первый взгляд может показаться, что как ребенок, делающий первые шаги в освоении родной речи, так и взрослый человек, который начинает обучаться речи иноязычной исключительно на слух, пользуются лишь слуховым анализатором, на самом деле это далеко не так. В усвоении человеком речи всегда, с самых первых мгновений, бывают задействованы все виды имеющихся анализаторов, поэтому восприятие речи можно назвать полимодальным.

Нам очень нравится выражение «привиться с молоком матери», потому что оно очень образно и точно отражает суть постижения человеком речи – язык приходит к ребенку через органы чувств, которые у маленького человечка сильно обострены. Они очень чутко улавливают не только собственно речевые сигналы, но и любые сопутствующие раздражители: ведь только таким образом поначалу осуществляется у ребенка связь с миром. Так, мать подходит к малышу, ласково говоря: «Это мама!». И вместе с этим созвучием в душу ребенка проникает свет ее улыбки, запах и вкус молока, нежность прикосновения рук, тепло груди. Органы чувств тонко реагируют на малейшие изменения интонации и тембра голоса, выражения глаз, мимики, жестов – всего того, что сопровождает звучащую речь, и после первичной обработки посылают эту сложную информацию в мозг. Попадая через органы чувств в святая святых – в мозг человека, отражаясь и закрепляясь там в виде нейронных связей, эти, казалось бы, неречевые сигналы, являются речевыми в том смысле, что пронизывая речь тысячей ярких страхующих нитей, помогают ей прижиться в сознании и подсознании человека. Многократно услышав слово «мама», связанное с целым комплексом сложных ощущений, малыш будет скоро не только в состоянии распознавать его, но и со временем произносить.

Поэтому, обучая и взрослых людей, так важно не забывать вместе с развитием речи развивать в них как чувствительность анализаторов, раскрывая и расширяя все возможные сенсорные каналы, по которым поступает информация, так и сами угасшие порой чувства.

Именно по этому пути следует идти и во время коррекции различных искажений восприятия (напомним, что в нашем тренинге обе эти задачи – обучения и психокоррекции, решаются одновременно).

Ведя разговор о речевом восприятии, нужно заметить, что, как и всякое восприятие, оно константно, т. е. проявляется в независимости образа от физических условий восприятия. Так, говоря о слуховом восприятии, мы непременно узнаем фразы «Здравствуйте!» и «До свидания!», независимо от того, кто их произнес – мужчина, женщина или ребенок и каким по тембру голосом. Мы постоянно будем узнавать, например, мелодию «Подмосковные вечера», независимо от того, исполняется она симфоническим оркестром, оркестром русских народных инструментов или просто на фортепиано, саксофоне или гитаре. Аналогично этому, как дети, так и взрослые, очень чутко воспримут интонации радости, восторга или гнева, независимо от того, кому они принадлежат. Попутно напомним, что восприятие, распознавание и воспроизведение речевого сигнала всегда начинается с просодических средств, т. е. с ритмико-интонационного рисунка. А поскольку слуховое восприятие, а одновременно с ним внимание и слуховая память, изначально опираются на мелодические и ритмические компоненты звукового сигнала, то бывает целесообразно при обучении речи оформлять звучащие тексты не только интонационно, но и музыкально (о чем под несколько иным углом уже говорилось ранее).

Восприятие всегда целостно, т. е. образ воспринимается как устойчивое системное целое. Принцип целостности восприятия восходит к гештальт-психологии, в рамках которой была выдвинута и экспериментально обоснована идея целостности образа и не сводимости его свойств к сумме свойств составных элементов. Предметы и явления окружающего мира воспринимаются нашими чувствами не в виде отдельных объектов, а интегрируются в целостные образы. Так, услышав фразу, мы воспринимаем ее целостно, синтетически, а не как сумму отдельных слов, слово также воспринимается единым смысловым целым, а не совокупностью конкретных звуков. Именно поэтому при обучении целесообразно предъявлять речевой материал не в аналитической, а в синтетической форме – фразами и целыми текстами. Разложение текстов, фраз и слов на отдельные составляющие связано с последующими операциями головного мозга.

Понимание речи возникает тогда, когда начинает происходить различение воспринимаемых речевых единиц (фраз, слов) и их распознавание (узнавание). Механизмы этого процесса основываются на том, что кора головного мозга вырабатывает нервные связи, с помощью которых разнообразные звуковые образы (акустические речевые сигналы) оказываются связанными при восприятии в определенные блоки: слова – в сверхфразовые единства, фразы и особые ритмические группы (синтагмы), звукосочетания – в слова. Дело в том, что, например, во фразах слова располагаются не хаотически, а следуют друг за другом в определенном порядке. То же самое происходит и со звуками в словах. Это приводит к установлению между ними особых стереотипных связей (каждая фраза – стереотип сочетаний слов, каждое слово – стереотип звукосочетаний), которые в процессе восприятия находят свое отражение в выработке соответствующих связей в коре головного мозга. Более того, возникает и закрепляется целая система таких нервных связей, благодаря которой звуковые образы воспринимаются и узнаются не разрозненно, а целостно, связанными во фразы и слова.

Так же, как ребенок сначала начинает понимать не отдельные слова, а целые фразы (причем и «фраза, – по словам М. М. Кольцовой, – воспринимается не сама по себе, а лишь как часть какого-то еще более общего воздействия на нервную систему» [194, с. 39]) и только потом становится способен производить операции вычленения более мелких речевых единиц из более крупных, так и понимание иноязычной речи взрослым человеком начинается на уровне целых фраз, и только лишь после этого наступает этап разложения их на составные элементы. Более того, на начальных этапах обучения звучащие фразы воспринимаются и распознаются слитно, как единое смысловое целое, как одно большое «слово» (например, англ. How-do-you-do «здравствуйте», How-are-you «как поживаете», Don’t-mention-it «пожалуйста»). Однако при помощи все тех же установившихся нервных связей, фразы эти, так же, как и слова, способны в дальнейшем разлагаться на речевые единицы, особенно при включении мыслительных операций.

Далее (и мы частично говорили об этом выше), для того, чтобы как ребенок, так и взрослый научились воспринимать, понимать и вслед за этим воспроизводить речь быстрее и лучше, необходимо, чтобы слышимые звуковые образы связывались при восприятии с целым комплексом ощущений, движений и эмоциональных переживаний, получаемым от объекта или предмета, этим словом обозначаемым. Так, например, фразу «Дождик!» (а это именно фраза, ибо в отличие от слова она предикативна, а предикативность ее выражена просодическими средствами) ребенок воспримет, поймет, запомнит и распознает в следующий раз лучше, если он намочит под дождиком ручки, почувствует запах этого дождя, услышит его шум, увидит водяные струи и даже попробует их на вкус. Воспоминания будут еще более яркими и крепкими, если при знакомстве с дождиком он будет чувствовать радость и ощущать иные положительные эмоции. Именно по этому принципу раскрытия всех сенсорных каналов человека и настройке его эмоциональной сферы построены многие упражнения ИЛПТ.

Даже абстрактные, а не только конкретные понятия можно предъявлять для восприятия не исключительно на слух, а включая, задействуя и развивая другие, важные для речеобразования, сенсорные анализаторы. Так, восприятие и воспроизведение названий времен года, устное описание погоды и природных явлений может сопровождаться показом репродукций прекрасных картин из Третьяковской галереи (И. И. Левитана «Золотая осень», И. И. Шишкина «Утро в сосновом лесу», А. К. Саврасова «Грачи прилетели» и др.). При этом хорошо использовать звучание красивой музыки, например, «Времен года» П. И. Чайковского или этюдов Ф. Шопена, а может быть предложено и иное, стимулирующее слух и эмоции, звуковое оформление – в виде пенья птиц, журчанья ручьев, раскатов грома и шума дождя. Можно наполнить аудиторию запахом трав, цветов или моря. А еще лучше будет включить при этом у учащихся двигательные функции и изобразить пантомимой катанье на лыжах с гор, купание в реке, сбор грибов и ягод в лесу. Мы уже отмечали, что, как совершенно верно пишет М. М. Кольцова, «именно в двигательной области объединяются нервные импульсы со всех органов чувств» [194, с. 64] – в этом проявляется активность восприятия. Как считал И. М. Сеченов, мышечное чувство примешивается ко всем ощущениям, усиливает их и помогает связать в единое целое. Именно поэтому движение, действие с предметами и активность человека в тренинге и игре способствует развитию речи как ребенка, так и взрослого.

Восприятие и дальнейшая работа всех психических процессов всегда сопряжены с работой мышечной системы человека. В этой связи И. М. Сеченов говорил о «мышечных чувствах», т. е. ощущениях, которые поступают в человеческий мозг от движений работающих мышц и которые несут в себе разнообразную информацию о воспринимаемых объектах и явлениях. При восприятии речи это относится как к внутренней работе так называемых слуховых и речевых мышц, которые, получая речевой сигнал, реагируют на него внутренними незаметными глазу движениями, посылая эти двигательные импульсы в мозг и закрепляя там воспринимаемую информацию, так и к внешней работе всех мышц тела. Если мы услышим звук, то мы не только, как правило, повернем по направлению к нему голову. В барабанной перепонке и тонкой мембране внутреннего уха возникнут легкие колебания, которые передадут информативные раздражения на слуховой нерв, в мышцах нашей гортани незаметно произойдет настройка на силу, тональность, мелодику, ритм, тембр звукового раздражителя; речепроизводительные органы начнут невидимую деятельность по артикуляторной обработке акустического сигнала, подготавливаясь к работе по его воспроизведению. Собственно говоря, еще только воспринимая сигнал, обрабатывая его и выискивая в нем смысл, мозг, который функционирует как мультипроцессор и всегда настроен на продукт, уже готовится к воспроизведению этого сигнала.

М. М. Кольцова, анализируя работы И. М. Сеченова, отмечает, что И. М. Сеченов считал мышечное чувство не только обязательной составляющей любого ощущения, но и его доминантой. «Изучая биоэлектрическую активность мозга, – пишет она, – ученые установили, что любое воздействие – зрительное, звуковое, осязательное – обязательно вызовет повышение возбудимости двигательной области головного мозга» [194, с. 63]. Поэтому когда человек слышит звук, видит и трогает предмет, получает иные осязательные ощущения, «в его мозгу вспыхивает целая мозаика возбужденных очагов» [194, с. 63], необходимых для выработки условных связей, при этом нервные импульсы со всех органов чувств объединяются и усиливаются именно в двигательной проекционной области [194, с. 63].

Восприятие, память и прочие познавательные процессы работают лучше, если при восприятии явлений, в нашем случае речевых, человек совершает различные манипуляции. Так, ребенку, объясняя название предмета, обязательно нужно дать этот предмет посмотреть, потрогать или поиграть с ним. При этом очень важно создать ситуацию положительного аффекта. И. М. Сеченов приводит очень яркий пример чувственно-двигательного восприятия и познания речи ребенком, использованный в качестве иллюстрации в книге М. М. Кольцовой [194, с. 52]. «Вот, говорит он, маленький ребенок видит елку, трогает ее, колется иголками, чувствует смолистый запах – и весь этот комплекс ощущений связывается со словом «елка» (Цитируется по М. М. Кольцовой [194, с. 52].)

То же самое – и при обучении взрослых людей. Вспомним пример с экзотическим фруктом, когда, воспринимая, запоминая и воспроизводя его название, человек опирается на сопровождающий слово чувственно-двигательный комплекс сигналов.

Наши чувства – это, действительно, ворота в мозг. И восприятие никогда не работает в одиночку. Воспринимая, человеческий мозг одновременно настраивает внимание, раскладывает информацию по кладовым памяти, подключает мышление, активизирует воображение. Поэтому если при подаче языкового материала при помощи специальных упражнений развивать у человека все модальности ощущений и восприятия: визуальные, акустические (слуховые), мышечные (двигательные), тактильные, обонятельные и даже вкусовые (что и происходит в ИЛПТ), – то при этом непременно разовьется и его память – человеку будет легко не только воспринимать и обрабатывать, но и запоминать этот языковой материал, мысленно преобразуя его в яркие визуальные образы, сопровождаемые цветом, звуком, запахом, тактильными ощущениями и соответствующими эмоциями. Такие образы, в создании которых участвуют все наши чувства, с органично вплетенным в эти образы языковым материалом, надолго сохранятся в сознании и подсознании человека. Даже уйдя в подсознание или в пассивные слои памяти, эти образы с сопровождаемыми их языковыми символами, могут легко выйти на свет из тени забвения, достаточно будет услышать знакомый звук, увидеть знакомый силуэт или движение, почувствовать знакомый запах, вызвать знакомые ощущения, воскресить забытые эмоции.

 

Порождение моторной речи

Для формирования и развития моторной речи, т. е. воспроизведения звучащей речи, необходима постоянная тренировка всех речепроизводящих органов. Как мы уже говорили, еще на стадии восприятия речевой аппарат человека начинает готовиться к воспроизведению речи, реагируя на звук соответствующими незаметными глазу движениями губ, языка, гортани и пр. При этом голосовые реакции как ребенка при овладении им родной речью, так и взрослого при постижении речи иноязычной начинают формироваться быстрее и лучше, если тренировка артикуляций происходит в обстановке общения и человек видит глазами артикуляторные движения, мимику и жесты другого человека. Поскольку между звуковой артикуляцией, мимикой и жестами есть прямая связь, о чем писал еще И. М. Сеченов, то правильные артикуляции вырабатываются скорее, если человек копирует не только саму артикуляцию, но и сопровождаемую ее мимику, причем на первых порах очень помогает и движение рук. Таким образом, между произносимым звуком и артикуляторной мимикой и жестами возникают особо прочные и точные связи (этот принцип, в частности, заложен в основу как самой речи глухонемых, так и ее обучения). Эти звуко-мимические связи важны и при производстве речи, и при ее восприятии; они продолжают работать даже тогда, когда общение происходит дистантным способом, например, по телефону. Более того, в случае отсутствия личного контакта с собеседником, прослушивания речевых аудиозаписей, они облегчают восприятие речи. Поэтому для обучения моторной речи непосредственное, лицом к лицу, общение является очень важным. При этом голосовые реакции становятся выразительными и стойкими, если общение происходит на радостной, эмоционально насыщенной ноте.

Кроме того, для развития правильных артикуляций и порождения звучащей речи необходима тренировка не только артикуляторного аппарата, но и всех речепроизводящих органов, начиная от движения мышц брюшного пресса, рук и даже всего тела и кончая тренировкой корковых зон головного мозга через его психические функции – таким образом вырабатываются необходимые для речепроизводства психомоторные связи. Поэтому в программу обучения речи, особенно при формировании произносительных навыков, обязательно нужно включать «психомоторные» упражнения, сопровождаемые положительными эмоциями. Так, бывает очень полезно громко и весело, даже утрируя артикуляцию, распевать песни, сопровождая слова подходящими движениями рук и всего тела и отбивая ритм речи ногами, в форме танцевальных движений. Можно, набив рот конфетами, растянув улыбку почти до ушей и отчаянно жестикулируя, тренироваться в чтении стихов. При этом для выработки более отчетливых артикуляций можно включить запись шума моря или грозы и, представив себя на берегу океана, пытаться его перекричать. Полезно тренироваться в произнесении фраз громким шепотом или скороговоркой, на задержке или расслаблении дыхания, посылать голос в полет, заменяя громкость протяжностью звучания гласных, не забывая при этом сопровождать речь мимикой, жестами и движением.

Так же, как и при восприятии речи, для выработки и закрепления большого и богатого числа условных связей, необходимых для производства речи, ее произнесение должно сопровождаться целым комплексом сенсорно-чувственно-двигательных ощущений, происходить на фоне радостных эмоций и возникать из собственных потребностей и желаний человека, хотя и последнее (при помощи искусно создаваемой педагогом мотивации) можно регулировать. Таким образом, в развитии моторной речи действуют те же закономерности, что и в восприятии, распознавании и понимании речи. Все эти принципы развития моторной речи нашли свое отражение в создании психотехник ИЛПТ.

 

Овладение грамматикой

Хотя мы уже затрагивали проблему о том, как взрослый человек, обучаясь иноязычной речи при помощи ИЛПТ, овладевает языковой системой, мы бы хотели ответить на довольно часто возникающий и интересующий многих вопрос о том, как же происходит освоение грамматики.

Дело в том, что освоение грамматической и всей языковой системы в целом: фонетики, лексики, грамматики, синтаксиса при таком обучении проводится по модели развития речи в онтогенезе – через развитие языковой способности (наращивания содержательных нейронных связей) – и потому подвержено действию все тех же вышеописанных закономерностей. Лингвистическая информация всех уровней, и грамматическая в частности, инкорпорирована в речевую и закрепляется в головном мозге человека при помощи сопутствующих экстралингвистических сигналов, которые помогают не только ее переработке, но и воспроизведению. Таким образом, можно сказать, что языковая система, и в частности грамматика иностранного языка, является «самопорождающейся».

Мы уже цитировали А. М. Шахнаровича, который по следам Л. С. Выготского утверждает, что «всякий фрагмент языкового материала содержит в себе, как живая клеточка, все основные свойства, присущие языку в целом» и что именно поэтому ребенок выводит из этого ограниченного материала целую языковую систему. [490, с. 29]. То же самое, практически, происходит и со взрослым человеком при обучении через ИЛПТ. При восприятии речи в психике как ребенка, так и взрослого – в их языковой способности – формируются особо устойчивые нейронные связи, имеющие отношение собственно к языку, которые А. М. Шахнарович называет потенциальными языковыми эталонами (однако еще раз добавим, что они всегда аккомпанируются паралингвистическими кодами).

Как представляется А. М. Шахнаровичу (и мы с этим согласны), в языковой способности человека имеется несколько систем таких эталонов: «система эталонов на восприятие ритмико-мелодической структуры, система эталонов на восприятие корней полнозначных слов, система эталонов на восприятие словообразовательных аффиксов, система эталонов на восприятие флексий, предлогов, служебных слов и пр.» [490, с. 34]. В процессе переработки вновь поступающего языкового материала, головной мозг человека как бы сличает этот материал с уже имеющимися и закрепленными в нем в виде нейронных связей грамматическими эталонами и по их модели строит и производит на свет схожие грамматические образцы.

При этом данный познавательный процесс подвергается общим психологическим законам работы всех познавательных процессов, независимо от их характера. Такими законами и их последовательными стадиями являются: целостное синтетическое восприятие предмета или явления, вычленение основных частей этого предмета или явления и определение взаимоотношений этих частей, вычленение более мелких деталей предмета или явления и установления их взаимоотношений с основными частями [490, с. 29]. Таким образом, например, выводится грамматическая система языка.

При обучении через ИЛПТ очень хорошо видно, что поначалу, скажем, английская речь взрослого человека, как и родная речь ребенка, имеет «телеграфный стиль» – человек пользуется лишь основными частями речи, часто выпуская связочные глаголы, глагольные и именные окончания, артикли, однако со временем (в нашем обучении очень небольшим) все становится на свое место.

При этом замечено, что в процессировании грамматической информации принимает участие как сознание, так и подсознание. Человек может сознательно выводить систему спряжения связочного глагола «to be», пользуясь речевым текстом, где представлены образцы всех форм этого глагола, например: «I am a sailor. You are a tailor. He is a scout. It is a trout (Я (есть) моряк. Ты – портниха. Он – скаут. А это – форель. – Шуточная считалочка); при этом очень важны эмоциональные и мотивационные моменты. А может почти бессознательно получать информацию, которая затем перерабатывается как бы сама, если переключить внимание человека на экстралингвистические факторы. Так, эту считалочку можно произносить, изображая все имеющиеся в ней персонажи пантомимой под музыку, и при этом память, опираясь на психомоторику и эмоциональные стимулы, зафиксирует не только лексику, но и правильные грамматические формы глагола, которые впоследствии сами будут «выскакивать на кончик языка» в нужный момент. Для этого важно создать в речевой способности человека систему потенциальных языковых правил с непременно входящими в нее чувственно-сенсорно-двигательными кодами, которые сделают эту систему устойчивой, гибкой и автоматической.

Причем верно и то, что переработка информации как на бессознательном, так и на сознательном уровне у взрослых людей при их обучении иностранному языку, в силу развитости их психических процессов и уже имеющейся сформированной системы родного языка, проходит практически одновременно. Тем не менее, чем больше помощи будет оказано именно бессознательной сфере, тем легче новая языковая система станет формироваться, тем гибче и автоматизированнее она окажется.