О «взаимопроникающем» характере психических процессов

Наше обучение иноязычной речи исходило из того факта, что формирование речи зависит от развития всех без исключения психических процессов, как когнитивных, так и эмоциональных, причем эти процессы являются не только взаимопроникающими, или, по терминологии Л. М. Веккера, «сквозными», но и – непременными речевыми составляющими.

«Речь, – писал Л. М. Веккер, – занимая особое положение среди сквозных психических процессов, все же, как и память, воображение и внимание, принадлежит к их числу и тем самым связана со всеми остальными психическими явлениями» [80, с. 606]. Л. М. Веккер указывал, что обычно речь сопрягают лишь с мышлением, хотя это должно быть не так. «Речь фактически оказывается теснейшим образом связанной вовсе не только с мыслительными процессами, с второсигнальным уровнем человеческой психики. В такой же мере она охватывает всю психику человека, осуществляя в ней структурообразующую и интегративную функцию» [80, с. 607].

Поэтому для правильного формирования речи необходимо развитие всех сопутствующих ей психических процессов. Известно, например, что чем больше развивают познавательную и эмоциональную сферу ребенка в детстве, тем более интеллектуальной, образной и лингвистически правильной становится его речь.

Чтобы активно овладеть иноязычной речью, также требуется тренировка и развитие всего комплекса психических процессов (с непременным учетом закономерностей их функционирования). Так как все психические процессы, и речь в том числе, работают в тесном взаимодействии, в большинстве случаев даже отделить один процесс от другого бывает сложно. И внимание, и восприятие, и память, и мышление, и воображение, и эмоции являются не просто «попутчиками» речи: глубоко проникая в речь, они становятся ее неотъемлемыми компонентами.

Так, например, внимание входит в процесс речевого восприятия, настраивая одновременно память и мышление, которые, с одной стороны, существуют преимущественно в речевых образах и символах, а с другой стороны, сами являются частью речевого процесса: без памяти и мышления невозможно ни понимание, ни продуцирование речи.

Тренировка психических процессов приобретает особо важную роль в ходе взросления человека и особенно в его пожилые годы: со временем наши познавательные механизмы неизбежно начинают покрываться возрастным «налетом ржавчины». Совершенно необходимой она становится тогда, когда взрослый человек приступает к не совсем привычному для себя делу. Так, например, у врача может быть прекрасно развита профессиональная память, и он без труда вспомнит названия всех необходимых больному лекарств, в том числе импортных – на иностранном языке. Однако когда дело касается, скажем, бытового применения иностранного языка, то память ему вдруг начинает изменять. Если в привычном виде деятельности этот врач свою память постоянно тренирует, то при иных обстоятельствах его интеллектуальные мышцы могут оказаться абсолютно неразвитыми и их требуется основательно «накачать».

Как правило, овладевать иноязычной речью взрослому человеку приходится в сжатые временные сроки, которые ставит перед ним сама жизнь. В таком случае тренировка того, что поможет ему в этом непростом предприятии, становится вдвойне актуальной. Человеку необходимо развить в себе все, что поможет иноязычной речи проникнуть в его мозг и психику, стать органической составляющей его тела и разума, его мыслей и чувств, его сознания и подсознания. Постижения только лингвистической стороны речи бывает для этого недостаточно. Чтобы речь стала живой и гибкой, необходима тонкая настройка всех психических процессов, которые пронижут эту «новую», иноязычную, речь, словно живительные лучи.

Действительно, ведь только для того, чтобы понять обращенное к нам высказывание, нужно произвольно или непроизвольно настроить внимание, восприятие, мышление, память, а для того, чтобы на это высказывание ответить, нужно также вольно или невольно отыскать в памяти необходимые слова, наполнить их подходящими эмоциями, включить мыслительную логику, дать полет воображению. И совершенно неважно, происходит ли многое из перечисленного сознательно, «на автопилоте» или совсем подсознательно. Главное, что все это совершенно необходимо для общения как на родном языке, так и на языке иностранном.

Хочется заметить также, что если у человека возникает проблема, скажем, с концентрацией внимания или с работой памяти, то решать ее, скорее всего, нужно комплексно, через тренировку всех психических процессов. Особенно справедливо данное положение становится в случае овладения человеком иноязычной речью. Именно поэтому большинство упражнений в ИЛПТ имеет полифункциональный характер.

Чаще всего взрослые и особенно пожилые люди, которые приходят к нам на обучение, жалуются как раз на ослабленную память. Этих людей страшат воспоминания тех лет, когда им при изучении иностранного языка приходилось заучивать наизусть тысячи чужеродных слов и сотни грамматических правил. Но самые неприятные их воспоминания почти всегда бывают связаны с тем, как трудно эти механически заученные слова и правила чужого языка уживались с ментальностью языка родного. (И возникает вопрос: только ли память во всем этом виновата?) Людей мучат большие опасения, что вновь пройти через подобные испытания им в их возрасте будет уже не под силу. Тем не менее, на такой непростой шаг их толкает острая необходимость. И эта та воистину драгоценная – мотивационная – движущая сила, которая дает надежду на успех. Преодолевать же подобные страхи помогает психотерапия, которая является методологической основой нашего обучения иноязычной речи и в учебно-оздоровительный комплекс которой включены и тренинги по развитию памяти и других психических процессов.

Надо сказать, что многие опасения людей оказываются вовсе не беспочвенными. Простейшие тесты на проверку разных видов памяти показывают, что, например, из 10 предъявленных на слух или зрительно слов многие испытуемые бывают в состоянии запомнить и повторить сразу лишь 3–4, а по прошествии определенного времени 2–3 слова, в то время как нормой считается удержание в памяти не менее 5–7 лексических единиц. При этом слова предъявляются даже не на иностранном, а на родном языке. И запоминаются они чаще всего механически, хотя материал предоставляет возможность нарисовать себе мысленные картины и запомнить слова ассоциативным способом. Так, лексическая цепочка «лето, вечер, море, дом, кот, стол, песня, огонь, игла, часы» позволяет представить, например, следующее видение: чудесный летний вечер и домик у моря; кто-то сидит у огня камина и, вышивая иглой, тихо поет песню; на столе уютно свернулся кот, а на стене мирно тикают часы.

Картина будет более запоминающейся, если человек внесет в нее личностный элемент, например, увидит сидящим у огня камина себя самого.

Научить человека такому мнемоническому приему, как находить в материале, который нужно запомнить, ассоциативные связи и соединять их в мысленные зрительные образы – не единственная задача. Это лишь крохотный элемент из калейдоскопа тех техник, которые используются в ИЛПТ. Однако если присмотреться к этому приему поближе, можно заметить, что он затрагивает не только память в чистом виде: соединить отдельные части в стройный зрительный образ – это задача и внимания, и мышления, и воображения.

Кроме того, описанная выше картина станет во много крат ярче и живее, если удастся наполнить ее запахами моря и смолы горящих в камине дров, тихими звуками прибоя и размеренного боя настенных часов, мягкими красками вечернего заката и ощущениями тепла и покоя, которые приносит в синеву сумерек добрый свет огня; для полноты картины можно мысленно погладить пушистую шерстку кота и ощутить ее гладкую шелковистость. А это вопрос не только воображения, но и способности воспринимать окружающий нас мир во всем богатстве и многообразии ощущений: звуковых, цветовых, обонятельных, тактильных, двигательных и т. п.

Очень надежно сохраняются в памяти странные и неожиданные образы, для чего стоит выдумать и представить себе нечто совсем фантастическое, например: дом посреди моря, кота, который, сидя на часах и распевая песню, вышивает иглой и потеет от зажженного летним вечером камина, в котором догорает огромный стол.

Возможность поддерживать память в рабочем состоянии и извлекать из нее необходимую информацию как раз и зависит от развитости всех психических процессов: ощущений и восприятия, внимания и эмоций, мышления и воображения. Так, восстановив зрительно ту ассоциативную картину, которую вы мысленно нарисовали в момент восприятия слов и, оживив возникшие в ту минуту эмоции и ощущения, вы с легкостью сможете вспомнить потом и сами слова, которые было нужно сохранить в памяти.

Поэтому для того, чтобы обучиться активно владеть иноязычной речью, необходимо развивать не только память (очень важную познавательную функцию), но и все прочие психические процессы и функции, которые сопутствуют речи и являются ее неотъемлемыми составляющими.

Предваряя разговор о развитии конкретных психических процессов, нужно отметить, что посвященные этому главы и параграфы книги содержат немало примеров и иллюстраций, которые иногда могут показаться тривиальными. Да, в сущности, вырванные из целостного контекста тренинга, лишенные в изолированном виде той глубинной связи, которая объединяет все упражнения, игры и психотехники в единое смысловое и функциональное целое, они, наверное, такими и являются. Тому, как работает ИЛПТ в системной форме на практике, будет посвящена отдельная глава. Приводимые же здесь и далее выборочные примеры необходимы для того, чтобы прояснить принципы работы отдельных психических процессов и пути их развития. Задача этих примеров не обучить читателя конкретным приемам и техникам, а помочь разобраться в естественных механизмах, которые определяют действие психических процессов.

 

Развитие ощущений и восприятия

В жизни нас окружает большое разнообразие предметов, людей, явлений, событий, которые мы одновременно воспринимаем и ощущаем.

Вот наше ухо отреагировало на раскатистый и мощный гул над головой, а глаз выхватил яркие всполохи огня, осветившие потемневшее небо; вот лицо окропили редкие мокрые капли, и вскоре тело отозвалось болью под ледяными струями воды, а пересохшие губы уловили ее свежий привкус… Мы не только восприняли это явление как грозу с громом, молниями и дождем, но и ощутили ее чувственно и физически. Вот мы откусили ярко красное яблоко и почувствовали сладость его вкуса, шероховатость кожицы и терпкость аромата. Психологи сказали бы, что яблоко мы восприняли, а его цвет, запах, текстуру и вкус ощутили.

Иными словами, мы воспринимаем предметы и явления в их сложном целом, а ощущаем их отдельные свойства и качества: звук, цвет, запах, вкус, форму, размер, характер поверхности, температуру и тому подобное.

Мы испытываем также органические ощущения, которые получаем из рецепторов, расположенных во внутренних органах: например, ощущения жажды, голода, боли, телесного холода и жара, давления крови, легкости или затрудненности дыхания.

«Ощущение и восприятие, – пишет С. Л. Рубинштейн, – теснейшим образом связаны между собой. И одно, и другое являются чувственным отображением объективной реальности, существующей независимо от сознания, на основе воздействия ее на органы чувств: в этом их единство». Но восприятие, – говорит С. Л. Рубинштейн, – это обычно «осознание чувственно данного предмета или явления; в восприятии перед нами обычно расстилается мир людей, вещей, явлений, исполненных для нас определенного значения и вовлеченных в многообразные отношения, этими отношениями создаются осмысленные ситуации, свидетелями и участниками которых мы являемся». Ощущение же – это «отражение отдельного чувственного качества или недифференцированные и неопредмеченные впечатления от окружающего. В этом последнем случае ощущения и восприятия различаются как две разные формы и два различных отношения сознания к предметной действительности. Ощущение и восприятие, таким образом, едины и различны» (курсив наш – И. Р.) [377, с.177].

Определяя ощущения и восприятия, говорят также, что «они составляют сенсорно-перцептивный уровень психического отражения», так называемые образы, которые возникают при непосредственном воздействии предметов и явлений на органы чувств [297, с. 204].

(Данное определение как нельзя лучше указывает на непосредственную связь восприятия и речи. Так, Л. М. Веккер отмечал, что «слуховые, зрительные или кинестетические образы слов – в прямом и точном смысле этого понятия – частный случай образов и, соответственно, частный случай психических процессов», отвечают их сенсорно-перцептивному уровню, но уже не предметного, а речевого восприятия [80, с. 609]. А речевое восприятие, добавим мы, является неотъемлемой частью общего восприятия.)

Ощущения, или иначе сенсорика (от лат. sensus «чувство», «ощущение»), всегда сопрягаются с моторикой (от лат. motus «движение») – «всей сферой двигательных функций организма, объединяющей биомеханические, физиологические и психологические аспекты» [413, с. 204]. Как считал И. М. Сеченов, мышечное чувство примешивается ко всем ощущениям, усиливает их и помогает связать в единое целое. Психофизиолог М. М. Кольцова отмечает, что «за последние годы получено много фактов в исследованиях на животных и на взрослых людях, которые показывают, что именно в двигательной области объединяются нервные импульсы со всех органов чувств» [194, с. 64].

Наши ощущения очень многообразны и многолики, в связи с чем существуют различные их классификации. По характеру органов чувств издавна принято различать пять основных видов, или модальностей ощущений: 1) зрительные, 2) слуховые, 3) обонятельные, 4) осязательные, 5) вкусовые. Очень часто к этим модальностям добавляются еще и следующие виды ощущений: 6) двигательные и статические, 7) равновесия и координации движений, 8) вибрационные, 9) температурные, 10) органические. Однако и такую расширенную классификацию ощущений нельзя назвать исчерпывающей.

Более того, специализация ощущений не исключает их всевозможных взаимодействий и комбинаций. Это проявляется, например, в явлении синестезии – «слиянии качеств различных сфер чувствительности, при котором качества одной модальности переносятся на другую, разнородную» [377, с. 184]. Относительно часто встречающейся формой синестезии является «цветной слух», когда качества зрительной модальности переносятся на слуховую. Хорошо известен тот факт, что таким слухом обладал А. Н. Скрябин. Автор этой книги, например, видит в цвете практически все имена людей, при этом цвета бывают яркими, насыщенными и мягкими, пастельными, а также смешанными, в зависимости от качества звука – твердого и мягкого, звонкого и глухого, дрожащего, сонорного и т. д. Явление синестезии находит свое отражение и в самом языке. Так, всем известны выражения «холодный взгляд» и «теплая улыбка», «горячее прикосновение» и «звонкий смех», «скрипучий голос» и «кричащие краски» и т. п.

В органических ощущениях, – указывает С. Л. Рубинштейн, – перцептивная, сенсорная чувствительность сливается с аффективной. Недаром говорят «ощущение жажды» и «чувство жажды», «чувство голода» и «ощущение голода». «Все органические ощущения имеют более или менее острый аффективный тон, более или менее яркую аффективную окраску. Таким образом, в органической чувствительности представлена не только сенсорика, но и аффективность» [377, с. 191].

Мы бы сказали, однако, что не только органические, но и прочие ощущения могут быть сплетены с различными сторонами психики – с аффективными и иными психическими состояниями, эмоциональными и познавательными процессами.

Наши сложные и многоликие ощущения входят в структуру восприятий, которые также имеют виды или модальности, однако, поскольку мы воспринимаем вещи и явления в их сложном целом, эти модальности определяются по тому, какой орган чувств, или анализатор, играет в том или ином случае восприятия ведущую роль. Таким же образом обычно выделяют слуховые, зрительные, осязательные, обонятельные, вкусовые и двигательные восприятия. Но такая трактовка видов восприятий, конечно же, представляется упрощенной и необходима для их анализа, потому что любое восприятие, как правило, является смешанным – полимодальным: в нем задействуются сразу все возможные виды анализаторов. Известный психолог В. А. Артемов приводит пример созерцания водопада, восприятие которого мы называем зрительным. «Но не следует забывать, – говорит он, – что в восприятии водопада имеются также слуховые и двигательные ощущения» [22, с. 104]. Однако и такое объяснение восприятия водопада является, на наш взгляд, неполным, поскольку наверняка вы почувствуете запах этого водопада, прохладу, влажность и вкус долетевших до вас водяных брызг. К вашему восприятию, несомненно, примешаются яркие эмоции, эстетические впечатления и переживания. Такое восприятие будет считаться уже сложным. Любое эстетическое восприятие является сложным; к сложным видам восприятий относятся также восприятия пространства и времени.

Мы воспринимаем тот или иной предмет, то или иное явление на основе ощущений, и все же восприятие не исчерпывается содержанием этих образующих его ощущений. Действительно, в процессе восприятия к нашим ощущениям присоединяются определенные эмоции и чувства, представления и понятия, образы фантазии, возникавшие в нашем прошлом опыте. Так, вы бывали когда-нибудь ночью в лесу? Там ствол отдаленного дерева может представиться зловещей фигурой незнакомого человека, а его раскидистые ветви – цепкими руками, пытающимися схватить вас за одежду. Там огоньки светлячков могут показаться глазами хищного зверя, а тени шелестящих листьев – шуршащими крыльями летучих мышей. Несомненно, такое восприятие ночного леса характерно для человека, которым движет страх и беспокойство: к его ощущениям явно примешиваются образы фантазии.

Иногда говорят, что наше восприятие селективно. Из всей массы вещей и явлений мы выхватываем и воспринимаем в данный момент то, что вызвало наибольший интерес и внимание.

Восприятие одних и тех же вещей у разных людей могут отличаться в зависимости от их прошлого опыта, профессии, интересов. Припоминается случай, когда во время ремонта квартиры маляр поставил ведро с краской на прикрытое полиэтиленом старинное пианино – им оно воспринималось не иначе, как удобная подставка.

Под влиянием настроения, чувств, эмоций, различных психических состояний восприятие вещей может оказаться разным и у одного и того же человека. Так, сегодня вы проснулись в прекрасном расположении духа, и снегопад за окном показался вам чудесной зимней сказкой, а на следующий день под воздействием обстоятельств ваше настроение ухудшилось, появилась головная боль или простуда, и тот же снегопад стал восприниматься как проклятие судьбы. А вспомните, какими яркими красками расцветает мир, когда человек находится в состоянии влюбленности. Тогда обостряются и становятся богаче все ощущения и жизнь воспринимается как сплошной праздник. Но как меркнет и чернеет этот мир, когда наступает стресс или депрессия.

Подобная зависимость восприятия от прошлого опыта, эмоций, настроения, знаний называется апперцепцией. Апперцепция делает восприятие более объемным, глубоким, содержательным, но иногда она же его и ограничивает, превращает в несколько одностороннее, а порой и искаженное, что можно увидеть в приведенных выше примерах. И тем не менее, в каждом акте перцепции имеется факт апперцепции. Например, даже тогда, когда мы просто слышим какой-то звук или видим какой-то цвет, наш мозг, чтобы их воспринять и распознать, автоматически сличает этот звук или цвет с теми «акустическими» и «цветовыми» эталонами, которые уже были в нем запечатлены.

Ощущения иногда называют каналами восприятия: по ним информация о внешнем мире и внутренних состояниях человека поступает в его мозг, предоставляя человеку возможность впитывать эту информацию и ориентироваться в окружающей среде. Нередки факты, когда дети, в раннем детстве помещенные в закрытые стены дома ребенка или узкую кроватку больницы и лишенные возможности видеть, слышать, обонять и осязать краски, звуки, запахи и предметы большого внешнего мира, начинали резко отставать от своих сверстников в своем психическом развитии. У взрослых же людей в подобном случае изоляции могут развиться психические расстройства, они могут впасть в состояние сна или апатии. Хорошо известно, например, что такое явление, как световая депривация – нехватка солнечного света вследствие долгой зимы или иной причины, может вызвать состояние депрессии.

Для того, чтобы восприятие окружающего мира было полным, ярким, насыщенным, для того, чтобы мозг питался новой информацией, наши каналы восприятия нужно постоянно «прочищать» и расширять. Особенно необходимо это становится во взрослом и пожилом возрасте, когда начинает наблюдаться естественный процесс сужения этих каналов.

Спросите себя, давно ли вы наблюдали, как зимним вечером, нежно мерцая, кружились снежинки в волшебном свете фонаря? Давно ли вы ощущали, как свеж и сладок на вкус морозный воздух? Давно ли вы замечали бездонную синеву звездного неба? Думается, что давно. Ведь это ребенок радуется, ловя губами солоноватые дождинки и ощущая всей кожей их живительную прохладу; это он видит, как утоляют жажду росой нарядные ромашки, это он слышит звон голубых полевых колокольчиков… Куда уходит то ощущение чуда, когда мы становимся взрослыми, возможно ли вернуть его? – Мы ответим, что возможно. И обязательно нужно. Потому что вместе с возвращенным ощущением чуда и полноты жизни к нам придет и новая, необходимая нам иноязычная речь. Придет так, как приходит к ребенку речь родная: вместе с запахом дождя и красками полевых цветов, вместе с движением танца и звуками соловьиных трелей.

Иноязычная речь придет к нам по всем каналам восприятия не только в виде лингвистической информации, но и в виде целого оркестра сопровождающих ее ощущений: звуковых, зрительных, обонятельных, осязательных, двигательных, которые вольются в речевые образы, и, даже оставшись частично на периферии сознания, закрепят эту лингвистическую информацию в нашей памяти. Именно поэтому Г. Лозанов придавал такое большое значение периферийному восприятию, т. е. восприятию, действующему на окраине сознания и даже за его пределами. «В захлестнутом информацией современном мире, – писал Г. Лозанов, – было бы неоправданно концентрировать наше внимание только на той информации, которая сознательно попадает в эту категорию (т. е. осознанной информации. – И. Р.). Вне ее имеется другая информация, которую мы усваиваем благодаря периферийной перцепции (курсив наш. – И. Р.). Эта перцепция организована сложным образом и осуществляется не только вне области сознательного внимания, но и внутри этой области, в микроструктуре воспринимаемых элементов. Всеобъемлющее и одновременное использование процессов сознательного и бессознательного восприятия позволяет справиться с большим объемом знаний. Это также относится и к другим бессознательным функциям, которые могут быть использованы в различных целях одновременно и совместно с сознательными функциями» [250, с. 92].

Для обеспечения более широкого и объемного восприятия наши ощущения, чувства, да и сами органы чувств, необходимо тренировать и развивать. С этой целью в ИЛПТ и используются специальные психотехники – упражнения по раскрытию всех каналов восприятия, – которые выполняются на иностранном языке и для его постижения. Приведем лишь некоторые примеры таких упражнений.

Так, к теме изучения названий цветов мы подобрали различные музыкальные отрывки, которые попросили во время прослушивания увидеть в цвете (для большего обострения чувств и ощущений прослушивание проходило в полной темноте). В частности, были предложены: 1) фрагмент «Испанского танца» (Э. Грандоса), который ученики представили в мощных и ярких красках – красных и оранжевых, со всполохами золотого, рыжего и лилового, как огонь, цветов; 2) фрагмент «Лебедя» (К. Сен-Санса), который был увиден в мягких, пастельных, бело-голубых и бело-розовых тонах; 3) отрывок из музыкального произведения Ж.-М. Жарра «Кислород», который вызвал ассоциации со сложными оттенками бирюзового, как глубины вод, совершенно прозрачного, как пузырьки воздуха, и глубокого синего, как пространство космоса, цвета, 4) отрывок из музыки Р. Вагнера к опере «Гибель богов», который произвел впечатление чего-то темного, черного, тревожного, устрашающего, а также 5) фрагмент симфонической картины М. Чюрлёниса «Лес», который ученики увидели в сочно-зеленых и солнечно-желтых красках. Как можно заметить, это упражнение дает человеку возможность ощутить синестезию звука и цвета.

Следующее упражнение предназначено для раскрытия и расширения канала обонятельного восприятия и обогащения его иными модальностями перцепций. Для большего обострения чувств и ощущений оно также проводилось в полной темноте. Суть этого упражнения заключалась в том, что ученикам предлагалось «вслепую» понюхать три разных аромата, связать эти запахи с личными воспоминаниями или фантазиями и рассказать на их основе короткую историю, а также сделать зарисовку своих ассоциаций (уже, конечно, при свете) акварельными красками и цветными карандашами. Все запахи были сложными, неоднозначными, состоящими из различных компонентов, а потому не просты для восприятия. Так, в детскую вишневую микстуру от кашля мы добавили ложку клубничного варенья и несколько капель лимонного сока – получился первый аромат. Следующий аромат представлял собой смесь запахов всевозможный кулинарных специй: корицы, гвоздики, черного перца, укропа, кардамона, миндального ореха и т. п. И третий аромат состоял из запаха капли французских духов, душистого цветочного мыла, мужского крема для бритья и нежного детского талька. На основе этих ароматов было придумано множество историй, реальных и сказочных: о первой любви – светлой и грустной, о волшебных яблоках, дарующих молодость и здоровье, о коварной колдунье, варящей на огне свое страшное зелье. Было нарисовано много чудесных рисунков: персиковых садов, рождественских пирогов, прекрасных незнакомок и даже пира пиратов.

Здесь мы отчетливо видим, насколько сложно и неоднозначно наше восприятие, насколько связано оно с другими психическими процессами. И в наших силах сделать его еще богаче и глубже, чтобы воспринимать этот мир во всей его полноте и красоте, а вместе с ним и иноязычную речь, как важную и неотъемлемую его частичку, которую, превратив в живой организм при помощи наших чувств, эмоций и ощущений, можно человеку привить и развить.

Одно из самых действенных и любимых учениками упражнений, или психотехник, по развитию всех видов ощущений и восприятий – «оживление» известных картин природы. Можно раздать ученикам, например, репродукции известных произведений художников из коллекции Третьяковской галереи и попросить не только описать эти картины на иностранном языке, но и передать настроение каждой картины, выразить те эмоции, которые она вызывает у зрителя. Нужно, чтобы они прочувствовали ощущения цвета и света, холода и тепла, влаги и сухости, которые исходят из этой картины, чтобы услышали в ней звуки, почувствовали в ней запахи. Вот, например, картина И. К. Айвазовского «Черное море». Выполненная в мрачноватых, сине-свинцовых тонах она вызывает чувство тревоги. Серое небо нависает так низко, что возникает ощущение тяжести и давления туч. Можно почувствовать плотную влагу, которой напоен воздух, ощутить йодистый запах морской воды и невидимых водорослей, услышать перекаты морских волн, крики редких чаек и далекие раскаты грома, почувствовать брызги ледяных капель на лице и ощутить их солоновато-горький вкус… А вот иная картина – «Рожь» И. И. Шишкина. Эта картина спокойная и теплая. Она напоена запахом созревших злаков, полевых трав и хвои придорожных сосен. В ней слышится стрекот кузнечиков и жужжание пчел. И если она и дышит одиночеством, то одиночеством светлым, как бегущая вдаль дорога и само уходящее лето.

Еще один вид упражнений – для развития слухового восприятия – это придумывание рассказов и разыгрывание сценок на основе череды прослушанных шумов. Шумы могут быть хорошо опознаваемыми, например, топот ног по лестнице и свист полицейского (милиционера), а также такие, которые допускают различные толкования, например, шипение змеи или масла на сковородке. Здесь к тренировке уха добавляется движение и так же, как и в предыдущих упражнениях, происходит развитие всех прочих психических процессов: внимания, памяти, мышления, воображения, которые, в свою очередь, помогают развиваться речи.

Таким образом, все наши упражнения, хоть и имеют определенную направленность, скажем, развитие слухового или зрительного восприятия, отражают связь и взаимозависимость всех психических процессов и, действительно, полифункциональны. В следующей главе мы поговорим о развитии внимания и памяти.