Глава 1
— Банг! Банг! Банг!
Хлесткие выстрелы травмата заглушили звуки жесткой драки. Толпа озверевших обывателей на мгновенье отпрянула, оценивая новую угрозу и ощупывая себя на предмет незапланированных дырок.
Тусклый фонарь у заплеванного подъезда старой девятиэтажки давал достаточно света, чтобы разглядеть участников замеса.
Четверо изрядно помятых парней в потертом и заляпанном кровью камуфляже, против двух десятков разнокалиберных ловцов удачи. Сегодняшняя ночь выгнала на морозные улицы всех: обычных работяг и дворовую шпану с мутными глазами, непонятного возраста баб и лишенных внутренних тормозов девочек-подростков.
Ночь Звездопада…
Голубые искры вспыхивали над столицей раз в восемнадцать секунд, экономно засеивая город драгоценными артефактами. Десять миллионов долларов за штуку, абсолютное здоровье, либо семь лет тюрьмы, согласно свежей поправке к законодательству.
Кто что выберет и кому как повезет…
— Пашка, в подъезд и на крышу, бегом! Мы прикроем!
Я в тысячный раз проклял нашу безумную идею заполучить инопланетный арт, беспомощно скрипнул зубами, но мгновенно повиновался, не желая делать жертву парней напрасной.
Тридцать секунд, вряд ли больше, и озверевшая толпа втопчет друзей в грязь бетонных ступеней. Настоящих друзей, таких больше не завести, их можно только потерять! Ребят, готовых прикрыть спину, подставиться под срок и густо умыться кровью. Только бы дать мне шанс на исцеление…
Колченогой уткой я рванулся в темный зев парадного. Хрипя от натуги, харкая кровью и цепляясь непослушными руками за перила. Пальцы онемели и почти не слушались. Хоть я и берег спину, как мог, но драка против толпы непредсказуема. Пока мы месились с мужиками, какая-то безумная бабка протиснулась вдоль стены и с первородной яростью приложила меня тяжелым костылем.
Искусственные позвонки, не так давно заменившие раздробленные кости, выдержали. А вот пучок тончайшего оптоволокна, худо-бедно дублирующего функции разорванных нервных волокон, явно пострадал.
Руки едва повиновались, дышалось пугающе тяжело, дешёвые социальные протезы ног отказывались покорять невысокие ступени. Призрак паралича вновь замаячил на горизонте.
Я с трудом сглотнул вязкую соленую слюну и на ходу впечатал запястье в стену, вдребезги разбивая панически верещащий браслет медицинского мониторинга. Ладно бы он просто пищал, так ведь взывает, гад, ко всем службам спасения, а заодно обкалывая пациента успокоительным и противошоковым, пытаясь стабилизировать мое состояние до прибытия санитаров. Я у них на особом учете, как-никак — три зарегистрированные попытки суицида. Очень уж это страшно — очнуться в госпитале неподвижным обрубком. И очень уж это больно — реанимация контуженного нервного столба…
Вот только мне сейчас ценна каждая капля адреналина! Меньше всего я стремлюсь к покою уютной койки стационара. На карту поставлено все! И не только мной, но и ребятами из поискового клуба «Эхо войны», дарящими мне сейчас драгоценные секунды форы. Кстати именно на такое «эхо» я и напоролся во время своего последнего поиска.
Помню, как звякнула по металлу лопата, вышибая искру из ребристого бока ржавого боеприпаса, затем ослепительная вспышка и блаженная темнота…
Отброшенный взрывом обрубок человека был очень удобен в транспортировке — на треть легче и почти в два раза короче, чем минутой ранее. Быть может именно это и спасло мне жизнь — до ближайшей дороги ребята девять часов тащили носилки через лесной бурелом.
Лестничный пролет, словно штурм Эвереста. Зло кусаю разбитые в лепешку губы — месились обыватели всерьез, на убой и без дураков. На инвалидность и медицинские справки никто не смотрел — сегодня «травма» и морги соберут годовой урожай. Каждый из рвущихся к артефакту сражался за потенциальный особняк на Рублевке, либо за гарантированное излечение от любых болезней и бонусные десятки лет жизни.
Луплю кулаком со сбитыми костяшками по обгорелой кнопке вызова лифта. Молю всех богов — пусть кабина окажется на первом этаже! Ждать времени нет, а путь пешком на своих ходулях — я просто не осилю…
Боги благосклонно кивают — дребезжа несмазанным металлом половинки дверей медленно ползут в стороны. Протискиваюсь вовнутрь, нервно давлю на «девятый». Скорей, скорей! Падение звездочки на крышу этой убогой бетонной коробки наверняка засекли жители всех окрестных домов! Скоро тут будет настоящее столпотворение!
Бесконечный подъем позволил мне немного успокоить дыхание и протереть глаза от заливающей их крови. Рассечения кожи головы они такие — раны пустяковые, а юшки — словно кабана зарезали.
Наконец лифт вздрогнул, устало вздохнул и неохотно захрустел створками из мятого и облупленного железа. Пришлось ему помочь, рывком раздвигая двери и пятная их алыми отпечатками.
Снизу по лестнице уже гремели разноголосый мат и нарастающий топот, а из ведущего на крышу проема доносились явные звуки борьбы. Опередили, гады!
Штурмую очередной пролет, отбиваю плечо о косяк чердачной двери — шатает меня неслабо. Мысленно извиняюсь перед мирозданием, с трудом напяливаю кастет на непослушные пальцы правой руки. Шансы в драке надо хоть как-то уравнивать.
Мои девяносто кило тренированного спортивного тела не так давно усохли до полупарализованных шестидесяти. Вместо ног вставили спички, в позвоночнике раскалённая спица, руки — словно отлежал во сне.
В бой Пашка, последний и решительный! Если проиграешь, можешь смело шагать с парапета — второго шанса, скорей всего, не будет.
Вываливаюсь на крышу. Очередная падающая звездочка рассекает небо напополам и освещает место локальной трагедии.
Двое грузных пивных мужиков топчут ногами худенькое тело, судорожно извивающееся на мокром рубероиде. Третий старательно ломает тонкие пальцы жертвы, добывая из грязного кулачка сверкающий кристалл артефакта.
Камень светился все ярче, постепенно меняя спектр и выходя на рабочий режим. Еще секунд десять — и он отдаст свою силу шустрому мелкому, навсегда превратившись в тривиальный искусственный бриллиант. Не копеечной стоимости, но отнюдь не волшебных свойств.
Мужик в дешёвом турецком пуховике это понимал, и от того все больше зверел. Наконец, наступив тяжелым ботинком на хрупкую кисть, он принялся яростно лупить каблуком свободной ноги по намертво сжатому кулаку.
Жертва болезненно застонала, расплющенные пальцы разжались, выпуская добычу на волю. Быстро тускнеющий кристалл покатился по мокрому рубероиду.
Мужик радостно взревел, привлекая к себе ненужное внимание, и по-собачьи, на четвереньках, рванулся за камнем.
Я метнулся навстречу, и футбольным ударом углепластикового протеза в голову отправил его в нокаут. Минус один!
Неловко нагнувшись над артефактом, попытался было его поднять, как на меня обрушилось тело второго охотника за сокровищами. Сверкнувший нож вспорол штанину и звякнул о титановый шарнир колена. Заваливаясь на нападающего, я выставил в падении локоть, максимально жестко вбивая его в толстый загривок.
Что-то хрустнуло, мужик обмяк. Очень надеюсь, что не убил…
Позади возня, чавкающие звуки раздираемой плоти и испуганно-бабские охи третьего добытчика.
Я оглянулся. Мелкая истоптанная фигура то ли девушки, то ли подростка, вновь ожила, и теперь цепко висела на спине у мужика, раз за разом всаживая ему в бок острое горлышко разбитой бутылки. «Розочка» бликовала черной кровью, а последователь Индианы Джонса испуганно верещал и пытался стряхнуть с себя цепкую и смертельно опасную мелочь.
Безумие какое-то…
Вся эта ночь, этот неопознанный корабль, уже месяц висящий на орбите и молчаливо засеивающий поверхность Земли чудесными дарами. Мы теряем человеческий облик, режем друг друга, превращаясь в зверей, а Чужаки развлекаются, словно богатеи, бросающие горсти серебра в толпу нищих.
Твари! И мы, и они!
Впрочем, рефлексии и злость не мешали мне шустро работать локтями. Преодолев ползком последние пару метров, я загреб с крыши горсть мусора, вместе с тускло пульсирующим артефактом.
Камень мгновенно ожил, теплые лучики ласково защекотали мою ладонь, сканируя нового владельца и готовясь к передаче Силы.
Я замер, еще не веря своему счастью и с трепетом ожидая всамделишного чуда. Как показала практика — ураганная регенерация, подаренная артом, способна не только вырастить новые нервные волокна, но и восстановить утраченные конечности. Никто не знает как — но оно работает!
Крыша вздрогнула, позади рухнуло тяжелое тело. Я встревожено перевернулся на спину, крепко прижимая к груди камень и оглядываясь назад. Господи, за что?!
Наверное, когда-то это было девушкой. По крайней мере, на это намекали хрупкие плечи и бретельки лифчика, выглядывающие из разорванной футболки. А вот лица у существа не было…
Куртку с капюшоном сорвали в драке, широкий шарф грязным ошейником болтался на шее. На лбу — перекошенный обруч «Эхолота», позволяющий слепым хоть как-то ориентироваться в пространстве. Глаза — мутные бельма вареного белка. Чудом сохранившиеся слезные каналы вымывали мокрые дорожки среди пятен свежей крови. Ниже глаз — сплошное бугристое месиво глубоких шрамов от химического ожога. Вместо носа — темный провал, вместо рта — тонкая безгубая полоска.
Я вздрогнул, и заелозил протезами по мокрому рубероиду, пытаясь отползти подальше от чудом выжившего огарка человека.
Силы покинули девушку в шаге от меня. Беспомощно застонав, она протянула руку с изломанными пальцами. Окровавленная щель рта приоткрылась, оголив неожиданно белые и красивые зубы.
Едва слышный измученный голос безнадежно прошептал:
— Дай мне… Пожалуйста… Я не могу так больше жить…
Я закрыл глаза и беззвучно взвыл! Отпихнуть ее ногой, а затем, счастливо урча свернуться калачиком вокруг артефакта, чувствуя, как вливается в меня заемное здоровье? Где граница, где та грань, переступив которую жизнь потеряет смысл, а я — право называться человеком?
Кристалл пульсировал все ярче. Новоявленные гуру собирательства рекомендовали изолировать его в контейнере для перепродажи, либо проглотить в случае риска потери. Одно движение — и я уже ничего не смогу изменить. А уж карму как-нибудь отмою, дурное дело не хитрое, оправдывать свои поступки мы приучены с детства…
Тяжело вздохнув, тоскливо покосился на парапет крыши — эту ночь я тоже не переживу…
Кряхтя уселся, протянул камень заплаканной и окровавленной маске.
— Держи… И будь счастлива. Не потрать вторую жизнь на глупости…
Девушка недоверчиво склонила голову к одному плечу, затем к другому. Да она просто не видит ничего! Обруч «эхолота» внешне цел, но это не значит, что нежная электронная требуха осталась неповрежденной.
Я с тревогой покосился на все ускоряющуюся пульсацию арта. Прислушался к шуму с лестничной клетке и уже откровенно нервничая, прокричал:
— Да скорее же!
Рванулся всем телом к девушке и впечатал в ее нелепо растопыренные пальцы свою ладонь с раскаленным артефактом!
— Ах!
Словно ударом тока нас обоих выгнуло дугой! Мышцы свело судорогой, рукопожатие стало литым. Тонкие девичьи пальцы затрещали у меня в руке. Девушка болезненно закричала, а я, как зачарованный, смотрел на просвечивающуюся плоть. Кристалл сиял как сверхновая звезда, и не нашим жалким ладоням скрывать его свет!
Вспышка! Разряд электрошокера! Артефакт слил энергию в одном запредельном импульсе, раскидывая нас в стороны, словно прижатые друг к другу однополярные полюса магнита.
Девушка недоверчиво щупала свою ладонь, водя пальцем затухающему рисунку кристалла с 57-ю гранями. Видела она его, что ли?
Я же косился на точно такой же рисунок у себя на ладони.
Как так?! Неужели артефакт одарил нас двоих?
— Обоим, да? — тихо спросила девушка.
Да уж, у слепцов все чувства развиты на порядок лучше, чем у зрячих…
— Похоже, что так… Тебя как хоть зовут?
— Лера… — прошептала незнакомка, тревожно прислушиваясь к многочисленному топоту на лестнице.
— Павел. — ответил я, косясь туда же.
Сейчас нас забьют. Тупо от разочарования. Хотя…
Я посмотрел на крупный бриллиант, лежащий у наших ног. Двести пятьдесят шесть карат идеальной чистоты. Полмиллиона баксов. Неплохие были бы подъемные для старта новой жизни…
Взяв в руку камень, дождался, когда первые запыхавшиеся обыватели покажутся в дверях. Криво улыбнулся, демонстративно покатал драгоценность по ладони и метнул ее в зев дверного пролета, аккурат между ног у загонщиков.
— Ловите!
Яростный мат, счастливый вскрик и звуки частых ударов сообщили нам, что диверсия прошла успешно. С трудом поднявшись на ноги, я протянул руку девушке:
— Пошли. Попробуем спуститься через соседний подъезд.
Тяжело опираясь друг на друга, пошатываясь под собственным весом и порывами ночного ветра, мы успели сделать едва ли десяток шагов.
В небе загрохотали лопасти вертолета, ослепительный луч прожектора поймал нас овальным пятном, из пустоты резво посыпались фигуры в матово-черной броне.
Усиленный динамиками голос грозно прорычал:
— Мордой в землю! Работает спецназ!
*
Туго стянутые наручниками руки уже отекли, яркий свет настольной лампы выбивал слезы из глаз. Шоу, в лучших традициях Лубянки. Скоростная обработка тысяч задержанных имела свою специфику и требовала дешёвых киношных спецэффектов.
Впрочем, я не обольщался. Контора и статья серьезные, не сломают с наскока — возьмутся за дело всерьез, сплетут из меня все, что им угодно — хоть коврик прикроватный.
Рядом раздраженно вышагивал усталый следователь. Видать немало я подгадил его ведомству использовав драгоценный артефакт. У них ведь, наверное, за второй молодостью стоит спецочередь с мигалками.
Правительство спешно готовило население к «Ночи Звездопада». Со всех медиаканалов обывателям внушали важность сдачи кристаллов властям. Мол: «в повышенной регенерации и творческом долголетии срочно нуждаются академики, космонавты, разведчики, видные государственные деятели и прочие заслуженные герои».
Может оно и так, хотя терзают меня смутные сомнения. У нас в стране одних только долларовых миллионеров тысяч триста. Плюс топовые чиновники и их родственники, да целые полки армейских и ведомственных генералов. И всем им хочется жить долго и здорово.
А ведь всего на всех не хватит! По опыту других стран нам достанется примерно один артефакт на тысячу душ населения.
Чем ближе к границам России подлетал неопознанный корабль с инопланетными дарами, тем истеричней становился тон дикторов центрального ТВ.
Превентивная национализация кристаллов и предупреждение об их потенциальной опасности лишь обозлила народ. Объявление премии в сто тысяч рублей за каждый сданный камень окончательно убедило людей — арты надо хомячить!
Следователь наматывал круги по кабинету и вещал, а я осторожно прислушивался к своему организму. Температура была явно выше нормы, особо покалеченные места и вовсе припекали. Однако со сбитых костяшек уже осыпалась засохшая корочка крови, оголив свежую розовую кожу. Чем бы ни была инопланетная заманушка — но она работала!
— …итак, у вас сейчас есть три опции! Первое — добровольно подписать двадцатилетний контракт на службу в интересах Родины. Стране нужны люди с повышенной выживаемостью!
Я покосился на свои протезы, сиротливо выглядывающие из-под грязных задравшихся штанин. Затем посмотрел на следака и вопросительно поднял бровь.
Тот лишь отмахнулся.
— Отрастет! И не делайте такое удивленное лицо — за тем и шли! Значит далее, опция номер два! Вы можете дать согласие на череду медицинских экспериментов по изучению инопланетного феномена. Не стоит волноваться, ничего смертельного, по крайней мере — для вашего нового тела…
Я нахмурился — что-то не воодушевляет. Как и «ать-два» сроком на двадцать лет. Нет, я и сам мечтал пойти в летное училище, стать боевым пилотом и рассекать небесную гладь на истребителе пятого поколения. Но кто ж мне теперь даст?! Превратят в диверсанта какого-нибудь, либо спасателя, способного продержаться четверть часа в активной зоне реактора. Стремно мне че-то…
— Ну и третье! — тут следователь хищно улыбнулся, и у меня окончательно засосало под ложечкой. — Главный приз — честно заработанный срок на спецзоне! Признаюсь сразу — от медицинских экспериментов он вас не убережёт! Вангую без хрустального шара — туберкулез вы подхватите уже через месяц, а по выздоровлению — обязательно надышитесь парами ртути, ну или что там у наших научников следующее по списку?
— Это незаконно… — безнадежно выдохнул я.
Настроение следователя мгновенно переменилось. Резко приблизившись, он зашипел прямо мне в лицо:
— А о чем ты думал, когда закон нарушал и Родину через хрен кидал?! Один раз не леголас? Ты хоть представляешь, КАКИЕ люди сейчас реально загибаются без волшебной таблетки?! Да ты ногтя их не стоишь! Информацию о том, что они сделали для страны, лишь через полсотни лет можно будет осторожно извлечь из секретных архивов!
Я набычился и уперто стиснул зубы. Не знаю как там заслуженные пенсионеры, но изуродованная девчонка на крыше спальной девятиэтажки также имела право на свой крохотный кусочек счастья!
Следователь внимательно смотрел в мои глаза, затем чуть смягчился.
— Понимаю, парень ты не самый плохой. Бывший спортсмен, поисковик, за что тебе мой реальный поклон. Не куришь, мозги в наличии, собирал пакет документов на подачу в «летку»… Только поэтому с тобой говорю именно я и именно здесь. Поверь, сегодняшняя ночь еще возродит легенды о кровавой Гэбне. На самом высоком уровне было принято решение об абсолютной нетерпимости к сокрытию или частному использованию инопланетных артефактов. Уж лучше бы ты его попытался продать, там мимо наших сетей хрен прошмыгнешь…
Я тяжело вздохнул, затем безнадежно поинтересовался:
— А личные предпочтения к роду службы будут учитываться?
Следователь весело подмигнул.
— Будут, обязательно будут! Учтем все, вплоть до подростковых эротических фантазий. Не дрейфь, юноша! Ты у нас еще в космос полетишь!
Пророк гребанный… Кто бы знал, что в космос я полечу гораздо раньше, чем предполагала могущественная контора…
