Глава 1

Центральный государственный архив Республики Мордовия, фонд 1028, опись 123, дело № 67, лист 4. Фрагмент донесения майора Фиглера — командира 2 роты Саранского полка от 16 декабря 1715 г.

«…Сего месяца 20 дня перешли мы со всею командою через Оку и по сторону оной с малою милю от Мордовское Маскино встали с приказом разорить языческое капище и изничтожить непотребные игрища.

Округ деревни собрались крестьяне зверинага вида душ около 40, желая учинить нападение…

Крича ненашега языка атаковали нас с превеликою храбростию. Не единожды не остановились они от огня нашего пушечнага и ружейнага. Даже пиками и багинетами колоты, рычали и бросались аки звери.

И токо милостию Всевышнего Господа нашего Иисуса Христа спасся я с двумя солдатами».

— Черт побери, еще один! — пробормотал невысокий коренастый парень, изучая исписанный аккуратным почерком листок. С видимым огорчением он отложил опечалившую его бумагу и подошел к окну.

У него были очень необычные волосы: в полумраке они казались русыми, а на солнце их цвет напоминал ржаную солому. Под стать волосам его лицо было густо усыпано веснушками — особенно досталось носу, который, следует отметить, был далек от классически греческого.

Довольно высокий лоб прорезали несколько продольных морщин; по-видимому, проблем в жизни паренька было столько же, сколько и у любого из нас.

Наконец, он вернулся к столу и вновь схватил этот злополучный листок. Необычность заключалась в том, что подобных документов за последнее время ему встретилось уже несколько десятков, и это вносило в его уже практически законченную работу определенный элемент диссонанса.

На протяжении нескольких лет тщательно подобранный материал, кирпичик за кирпичиком, выстраивался в стройную систему и грозил произвести в научных кругах настоящий фурор. С членами диссертационного Совета уже были «налажены мосты», что обещало почти безболезненную защиту кандидатской. Более того, Сергеем как талантливым и оригинальным исследователем заинтересовался не только его родной институт, но и всем известные и в тоже время секретные «органы». Так вот, все эти результаты последние «раскопанные» им в архиве факты полностью перечеркивали и вежливо намекали на неправильно сделанные выводы.

— Едрен-батон…, — вновь пробормотал Сергей (он ну просто категорически не переносил мат и все его ругательства были в высшей степени «зеленые» и «не дозрелые»- прим. автора). — Что же мне теперь снова весь диссер переписывать?!

Вопрос, не смотря на всю свою эмоциональность, был чисто риторическим и поэтому ушел в пустоту. Однако ответ все же был нужен и не когда-нибудь, а в самое ближайшее время.

Суть вставшей перед Сергеем проблемы состояла в том, что его выводы об успешной и практически бескровной христианизации Среднего Поволжья в свете новой информации оказывались несостоятельными. Выходила полная несуразица: в самом центре Российской империи, почти в её подбрюшье, в расцвет крепостничества и усиления гонений на язычников раскинулась территория, жители которой не только не признавали центральную светскую и церковную власть, но и успешно защищались от всяческих её поползновений. Более того, представлялось невероятным, что безоружные крестьяне в состоянии дать отпор более опытному и искушенному в военном деле врагу. Конечно, в отечественной истории известны многочисленные случаи крестьянских восстаний и волнений, в ходе которых правительственные войска терпели порой и сокрушительные поражения, но ни разу (подчеркиваю, ни разу — прим. автора) российские правители во второй половине XVII–XVIII вв. на долго не теряли власть над территорией, по площади сравнимой с небольшим европейским государством.

Что со всем этим делать, Сергей просто не представлял… Кроме того, положение осложнялось тем, что почти все эти, так не кстати обнаруженные, документы откровенно «попахивали» мистикой. Везде фигурировали какие-то «звериного вида» люди, которым не причинял видимого вреда ни огонь фузей, ни штыковой удар, а их вопли оказывали на солдат просто ошеломляющее воздействие, вводя их в ступор. Несколько раз, он ловил себя на том, что называл их мордовскими оборотнями, которые днем мирно копались в земле, а ночью оборачиваясь волками резали людей.

В голове Сергея теперь занозой стоял вопрос: «Как все эти факты могли пропустить наши маститые ученые, сотни раз перелопатившие архивы и написавшие по данным темам не один десяток работ?». Приходило на ум лишь одно — вся эта информация, выходящая за рамки общепринятых в науке взглядов, исследователями оценивалась как иносказательная, не объективная. «Сказка», «сплетня» — вот ярлыки, которые навешивались на все необычные документы. В науке стало хорошим тоном двигаться по уже наезженной другими исследователями колее, практически полностью игнорируя при этом целый пласт богатой и разнообразной информации.

На этой фразе он чуть не задохнулся от охватившего его возмущения, и ему пришлось прервать свой мысленный монолог.

Из возникшей ситуации Сергею виделось два выхода: первый — плюнуть на все несоответствия и закинуть увесистый талмуд с готовой диссертацией на проверку своему руководителю и со спокойной совестью готовиться к банкету, а второй — съездить в это самое село (Мордовское Маскино — прим. автора), которое чаще всего фигурирует в заинтересовавших его документах и разобраться с этой проблемой раз и навсегда. Очаровательные (и не только — прим. автора) глаза подруги и желание поскорее разобраться со своей затянувшейся учебой голосовали за первое решение, а теплый летний день, переполнявшая тело энергия и острое любопытство стояли за вторым вариантом решения проблемы.

Немного поколебавшись и мысленно попросив у подруги прощения, он принял решение и пошел собирать вещи.

Тельняшка, плавки, шорты, а после некоторого размышления и теплый свитер улеглись на самое дно объемистого рюкзака, за ними полетели зубная щетка и областная карта, а в боковые карманы влезла куча самых разных и нужных мелочей — нитки, иголки, ножницы, бинты и т. д. Через минуту рюкзак уже удобно устроился за плечами Сергея, плотно стиснув его плечи. Темная рубашка военного покроя, потертые синие джинсы и удобные кроссовки завершили экипировку русского Индианы Джонса.

Подойдя к двери, он оседлал стул и стал названивать по телефону. Весь разговор занял минут 10–15, из которых 2–3 минуты были наполнены уверенными обещаниями в самое ближайшее время закончить дисер, а остальное время — нежным воркованием со своей возможной второй половиной. Вторая часть разговора представляла собой интересный диалог, в котором одна из сторон то жалостливо, а то возмущенно сопела в трубку, а другая — пыталась состряпать какое-то более или менее правдоподобное оправдание своей неожиданной поездке. В заключении, Сергей раз пять поклялся не только звонить каждый божий день, но и не смотреть на все проходящие мимо юбки.

Уладив, таким образом, могущие возникнуть вопросы по поводу его внезапного отъезда, он щелкнул замком и отправился на вокзал.

Через пару часов нудной поездки, Сергей вылез из душного троллейбуса, попутно ткнув локтем какого-то невежливого и очень спешащего мужчину, и оказался перед вокзалом. Немного обшарпанное здание уже с первых шагов окутало его не только приятной прохладой, но и плотной атмосферой столь свойственных нашим автовокзалам запахов — пахло всем сразу — псиной, напряженно караулящей беляш, упавшим и размазанным по кафельному полу мороженным, резким дезодорантом и тут же легким одеколоном, бензином, принесенным сапогами дворника, немытым телом, а с сбоку вдоль стены убийственно отдавало туалетом и т. д.

В ходе милой беседы с диспетчером, он узнал всю необходимую ему информацию: автобус на Мордовское Маскино отправлялся только через два часа. Удобно устроившись в кресле, Сергей по старой привычке обежал взглядом зал ожидания. В его противоположном конце обернувшись друг к другу о чем-то беседовали две бабули, похожие на маленьких и злющих собачек. Тут они, вдруг, оправдывая свое внешнее сходство словно по команде повернули головы и с осуждением посмотрели на расположившуюся рядом парочку. Последним не было ни до кого ни какого дела: самозабвенно целуясь они слились в одно существо, которое дрыгало ногами и что-то шептало.

Рядом с колонной примостился на корточках мальчонка лет тринадцати; он ожесточенно нажимал на кнопки телефона, изрыгавшего из себя звуки автоматных очередей и взрывов снарядов. Чуть дальше оживленно беседовала стайка симпатичных девушек. Предметом их столь бурного обсуждения, судя по доносящимся выкрикам, была очередная серия нового сериала, герои которого определенно переживали такие страсти, что им позавидовали бы и персонажи бессмертных произведений В. Шекспира.

Презрительно хмыкнув, Сергей тем не менее отметил, что одежда современных подростков, в особенности их женской части, определенно не успевает за ростом их фигур.

— Да… Во всем виновата акселерация, — задумчиво пробормотал Сергей, продолжая свое наблюдение дальше.

Словом это была типичная картина обычного провинциального автовокзала, если бы не одно но…

К кассе уверенной походкой подошел высокий парень и попросил билет тоже до Мордовского Маскино. Едва услышав это, Сергей принялся рассматривать своего будущего попутчика.

Положив руки в карманы, он изучал расписание движения автобусов. Парень производил крайне противоречивое впечатление: немного детское выражение лица, нос картошкой, классически мультяшные русые волосы выдавали в нем добродушного человека, а мягкие и плавные движения, пружинистая походка придавали ему нечто кошачье и опасное.

Отметив все это и отложив в свой мысленный загашник намерение присмотреться к нему, Сергей перешел к составлению плана дальнейших действий. Во-первых, ему необходимо жилье: комната в избушке на краю села его вполне бы устроила; во-вторых, нужно было сразу же найти источник информации об истории села, обо всем самом необычном и из ряда вон выходящем. «И то и другое, — рассуждал он. — можно разузнать либо в сельсовете либо в местной школе. Кроме того, совершенно не лишним было бы зайти к местному батюшке, да порасспросить его. Определенно, он смог бы многое рассказать о своем селе и прихожанах».

Вдруг раздавшееся с улицы тарахтение, прервало его измышления, а для остальных послужило сигналом для немедленных действий. Первыми, как это ни странно сорвались с места бабули: привычно навьючившись все своими баулами, они быстро доковыляли до автобуса и заняли самые «блатные места». Чуть медленнее среагировала молодежь — девчонки, радостно завизжав, припустились следом за пенсионерами, определенно надеясь успеть к дележу свободным мест. Вновь обратив внимание на девчонок, Сергей не мог не отметить, что демографическая обстановка в этом селе не только не ухудшается, но и в скором времени должна кардинальным образом измениться. За «будущим России» неторопливо влезли несколько угрюмых мужиков и с видом неприступных беременных мамаш расселись на оставшиеся места. Общее оживление не могло не коснуться и Сергея, поэтому он, захватив рюкзак, подошел к автобусу и примостился на заднем сидении. Рядом с ним устроился и незнакомец с кошачьей походкой; он вытянул ноги и, облокотившись на сидение, задремал.

Три часа по проселочным дорогам, лишь изредка скрашиваемые хрипловатым басом шофера, посылающим очередного лихача, отчетливо напомнили Сергею одну из своих поездок на БТРе. Рытвины на дорогах, бросавшие автобус из стороны в сторону и натуженное ревение движка еще более усиливали это впечатление.

— Да…, - протяжно протянул он. — Кто не ездил по сельским дорогам, тот не «нюхал» жизни.

Тут словно в подтверждение, водитель резко дал по тормозам и автобус встал как вкопанный. Удивленные, но, как это ни странно, совершенно не встревоженные пассажиры, повылазили из окон. Причина столь внезапной остановки выяснилась довольно быстро: какая-то дворняга пыталась быстро перебежать дорогу. Очевидно, в этот раз его собачий бог решил помочь лохматому и автобус просто чудом не размазал его по дороге.

Судя по замысловатым ругательствам, которые подобно пулеметной очереди изрыгались из рта шофера, именно это барбос точно в этом самом месте постоянно перебегает проезжую часть. Пообещав в очередной раз дать газу и отправить собаку в «страну вечной охоты», водила уселся на сидение, и поездка продолжилась.

…Легкое оживление в салоне, грохот багажа, отчетливое почесывание и даже раздавшееся где-то похрюкивание (скорее всего, это бесилась молодежь — прим. автора) и куча других звуков, к сожалению, не очень приятных, подсказывали, что пункт назначения уже близок.

Быстрее всех автобус покинули вновь пенсионеры («они у нас, как самолеты — самые быстрые в мире, — подумал Сергей»), привычно растолкав зазевавшихся у входа. За ними, словно камень из пращи, вылетели девчонки и так же быстро растеклись по разным концам села.

Оказавшись на дороге, Сергей как гончая взял след и двинулся к приземистому одноэтажному зданию, над которым развивался российский флаг. Глава сельского совета оказалась милой черноволосой женщиной средних лет, что приятно удивило Сергея, которому в силу совершенно объективных причин нравились миловидные женщины.

Свою просьбу Сергей изложил за 5-10 минут, в течение которых он предстал как минимум ответственным сотрудником Института военной истории, откомандированным для изучения истории села. Столь впечатляющая тирада, подкрепленная для пущей уверенности красной корочкой аспиранта, принесла свои плоды не только в виде целой кучи адресов нужных ему людей, но и в виде приглашения на чай с печенюжками. Первое сразу же было воспринято с должным энтузиазмом, а от второго он вежливо отказался, объяснив это усталостью и желанием поскорее устроиться на новом месте.

Благодаря информации, полученной в сельсовете, он быстро нашел нужный ему двор. Его взору предстала изумительная картина: в гуще цветущей сирени спряталась небольшая избушка с резными ставнями на окнах. Рядом примостилась увитая плюшем покосившаяся беседка, манящая к себе прохладой и тишиной. Подойдя к калитке, Сергей рассмотрел среди деревьев и баню, что подняло его настроение ну просто до небес.

— Командировка обещает быть интересной! — проговорил Сергей, тем самым, подведя итог всему увиденному.

Отворив скрипучую калитку, он по заросшей тропинке подошел к дому и осторожно постучал по двери. На стук вышел вихрастый пацан и едва взглянув на гостя, затараторил:

— А бабушка вас уж заждалась! Звонила Марья Семеновна (глава сельсовета — прим. автора): говорит постояльца к вам направила….

Говорил он быстро, проглатывая слова, словно боялся не успеть. Торопыгу прервала вышедшая хозяйка, оказавшаяся на редкость живой и добродушной бабулей:

— Ну что стоишь, как столб? Я уж комнату приготовила… Скидывай мешок и давай за стол — супцу похлебаешь! А я пока блинов нажарю…

Сергей от такой встречи просто «расцвел красным цветом и запах розами»: улыбаясь, он пристроил рюкзак на диване, а сам мигом за стол. Что тут и говорить, но с едой у него всегда был разговор короткий — сел, принюхался и съел. Дальнейшее он воспринимал не иначе, как сон: густой и наваристый суп, окутавшись непередаваемым ароматом, молил его попробовать, маленькие и пупырчатые огурчики, неторопливо плавая в рассоле, обещали изумительный хруст на зубах, радовали глаз дымящиеся картофелины, густо посыпанные солью и даже нарезанный огромными ломтями черный хлеб, и тот прошибал слюну. Все увиденное, пронюханное и прочувствованное было взято приступом и уничтожено.

Ну а попробовав толстых и румяных блинов, Сергей понял, что он раньше не жил, а существовал. Еще через некоторое время, изредка прерываемое чавканьем, ему стало ясно, что нужно остаться здесь в деревне и, женившись на местной молодухе, завести кучу толстопятых мальцов. Однако, выпив чашку крепкого черного кофе после столь роскошного ужина, он мигом вернулся к действительности, а точнее к своим делам.

Он стал осторожно расспрашивать свою хозяйку о селе, его старожилах. Бабулю настолько обрадовало такое любопытство, что через пару минут Сергей понял — словесный поток может снести не только все его планы, но и его самого. Она выложила все сплетни, которые знала: семейная жизнь буквально каждого жителя села, начиная с грудничков и заканчивая старыми маразматиками, была обсосана до косточек и препарирована до самых мельчайших подробностей.

Услышав такие подробности, Сергей искренне удивился, что наши доблестные органы проморгали подобного ценного сотрудника, способного не только отчеканить мельчайшие биографические данные нескольких сотен сельчан, но и удивить просто парадоксальными наблюдениями.

Со слов бабули выходило, что «село — это последний райский уголок на земле и живут здесь не люди, а золото»:

— Помогают друг другу… И дров наколют, и воды принесут, и забор поправят… Вчерась только Сашка с братом — сыновья нашего батюшки — валун с усада убрали, а то, проклятый, пол огорода занимал.

Уже через несколько часов Сергей с некоторой досадой понял, что всё это ему стало напоминать старые советские фильмы о счастливой жизни в одном отдельном колхозе. Поэтому он применил хитрый прием, задав самый беспроигрышный и провокационный для пенсионера вопрос:

— Ну а молодежь….? Как? Ничего? Поди пьют, хулиганят…?

Реакцию бабули можно было описать лишь одним словом: взорвалась и огнем своего гнева «опалила» не только собеседника, но и даже стоявшие на подоконнике цветы. Её ответная тирада была настолько сладкой и необычной, что Сергей понял — коммунизм наступил здесь и именно сейчас, а не через 20 лет, как обещал Никита Сергеевич Хрущев.

Чуть успокоившись, она выдала:

— Как можно так говорить! Грех жаловаться… Хорошие! Помогают всегда. Чуть, что попросишь, сразу прибегут и сделают. Вон церкву недавно обновили — покрасили, почистили все кругом… Дорожки все песочком посыпали, источник наш вычистили. А все они — ребятишки (в категорию «ребятишек» она включала, определенно, всех начиная с пятилетнего и заканчивая тридцатилетним возрастом — прим. автора)!

Сергей вновь был приятно удивлен — поведение молодежи, да и похоже остальных сельчан, совершенно выбивалось из колеи. «Черт! — проскользнула у него мысль. — Во всей стране творится бедлам: молодежь спивается, кто постарше — вообще, практически покойники, а тут в поряде!». Вдруг бабуля прервалась и всплакнула:

— Это все батюшка наш — отец Анатолий! Ему спасибо! Он отвадил от водки проклятущей наших мужиков! А то было пили у нас страшно…. А уж ребятишек как жалко было… и что мы сними не делали, все мимо. Хорошо батюшка приехал…

Подробный рассказ об отце Анатолии, который далее последовал, вызвал у Сергея непреодолимое желание познакомиться с ним. Уж больно он странен, а это, в свою очередь, прекрасно соответствовало цели его поисков. Сделав мысленную зарубку — напоминание, Сергей стал слушать дальше…

Поведав историю появления священника в селе, бабуля плавно перешла на пенсии и цены, неравномерный рост которых напоминал плетение черепахи за несущимся вскачь быстроногим Ахиллесом. Вместе повздыхав какое-то время над этим, они разошлись по комнатам.

Оставшись один, Сергей подвел итог первому дню своей эпопеи: во-первых, он обеспечен жильем, хозяйка которого оказалась одновременно и бесценным источником информации; во-вторых, завел знакомство с местной администрацией, что могло стать хорошим подспорьем в его поисках; в-третьих, его легенда прошла свою проверку и была признана достоверной; и, наконец, в-четвертых, определился первый необычный объект — сельский священник.

На священнике, насколько он понял, оказалось завязано очень много всего необычного: среди жителей села, отец Анатолий пользовался огромным влиянием, фактически он был центром всей духовной жизни этого малого мирка. Практически каждый житель, со слов бабули, был обязан ему если не физическим исцелением, то как минимум духовной помощью и участием. «Безусловно, — пробормотал Сергей, — это интересный экземпляр. Определенно, фанатик или, чем черт не шутит, инквизитор, решивший в отдельно взятом селе искоренить все зло и пороки». Улыбка чуть тронула его губы, когда он живо представил себе, как высокий человек с горящими глазами и развивающимися волосами, одетый в рясу и потрясающий посохом, изгоняет бесов из местных алкоголиков.

— Занятно… — вновь усмехнулся он. — Но как он может быть связан с этой долбаной проблемой, ума ни прилажу!

Промучившись до утра, Сергей наконец уснул….

 

Глава 2

Утреннее пробуждение было на редкость странным… Уже знакомая вихрастая башка осторожно просунулась в окно и отчетливо поинтересовалась, почему он так долго дрыхнет и не собирается на рыбалку.

Сергей несколько раз порывался дать пацану подзатыльник, но потом рявкнул:

— Щас!

Через некоторое время перед Мишкой, а именно так и звали бабушкиного внука, предстал Сергей, одетый в длинные темные шорты и футболку цвета хаки.

Получив от заботливой хозяйки сумку, полную припасов, рыбаки двинулись на пруд. Проходя мимо огорода, Сергей обратил внимание на огромный, в два-три обхвата, валун. Глыба красноватого гранита с мощными прожилками кварца, перегораживавшая полдороги, явно выглядела здесь инородным телом. Однако Мишку такое чудо природы совершенно не заинтересовало и, обойдя его, он заметил:

— Кстати, именно этот булыжник Сашка с братом (сыновья отца Анатолия — прим. автора) и убрали с огорода.

Комментарий мальца был настолько обыденным, что Сергей не сразу сообразил — разговор шел о валуне тонн под пять весом, который нужно было не просто поднять, а передвинуть на десяток метров от забора. Отсюда даже видно было его старое место — свежее углубление посреди огорода, почти уже засыпанное навозом. «Да уж, — подумалось ему. — Занятие достойное титанов. И странно, что титаны нашлись именно здесь, в этом богом забытом краю, и выглядели они уж слишком обыденно».

Разговор определенно требовал продолжения и он спросил:

— А как?

На что он получил вполне закономерный, но в тоже время и обескураживающий ответ:

— А так! Молча! Пришли в вдвоем, попыхтели, покряхтели… Да и вечер уже был — ни черта не видно! А с утра мы с бабушкой вышли, а валун уже за огородом…

Все это было сказано таким нравоучительным тоном, что желание потрепать пацана за вихры становилось все сильнее и сильнее, а веры в воспитательные способности местных учителей все меньше и меньше. Однако начинать утро с мордобоя, тем более одностороннего, Сергей не только не любил, но и считал признаком плохого тона.

— Ладно, разберемся… — пробурчал он и двинулся следом за своим неразговорчивым проводником.

По мере приближения к пруду, Сергея почему-то не покидала уверенность, что его копилка с необъяснимыми случаями будет не просто наполняться, а пополняться с космической скоростью. Эта мысль, к его сожалению, оказались просто пророческой… Буквально через несколько минут взору изумленного аспиранта предстало странное зрелище: обширное поле около водоема было со знанием дела превращено в целый спортивный городок. Футбольные ворота, гимнастические брусья, турники всевозможного рода, куча каких-то крюков и канатов, масса пухлых мешков на утоптанной площадке — все это было расположено в каком-то странном порядке, принцип которого Сергею был до боли знаком.

— Черт! Полоса препятствий! — наконец выдал он.

Именно на такой дорожке, в свое время, Сергей наматывал десятки километров, ностальгия по которым сразу же заставила остро заныть под сердцем.

Разинув рот, он мысленно перебирал причины, которые хоть приблизительно смогли бы смогли объяснить появление здесь подобного великолепия:

— …Зона для тренировки областного ОМОНа… Да, нет, слишком уж как-то все с любовью сделано, да и близко к деревне. Пожалуй и феэсбешники отпадают — тем вообще подавай безлюдье с рядами колючей проволоки и вышками по периметру (здесь Сергей, определенно, хмыкнул — прим. автора). С другой стороны, все это может быть местом проведения военно-патриотических игр.

Последнее предположение ему показалось очень даже правдоподобным… Он сразу же представил несколько десятков бегающих, прыгающих и еще черт знает что делающих юнцов, которых оценивали умудренные опытом строгие судьи. «Очень даже неплохо, — сам же и оценил он эту картину. — Еще бы добавить пару тройку салютов, ну может даже фейерверк после награждения и все — разгадка готова».

Наконец-то закрыв рот (который, кстати, так и оставался открытым на протяжении всей напряженной мысленной работы — прим. автора), Сергей решил приступить к практически действиям: он решил немного «потрясти», на предмет получения информации, своего юного, но в тоже время очень неразговорчивого друга. Мишка, словно предчувствуя шквал вопросов и дружеских, а может и не совсем дружеских тычков, уже давно умчался к пруду и спокойно застыл с удочкой, «гипнотизируя» рыбу. Увидев такой маневр, Сергей тоже решил присоединиться к нему, повременив с вопросами (не только же вынюхивать он сюда приехал? Он планировал и отдохнуть чуток… — прим. автора).

Только он сел на берег и, размотав удочку, забросил её в воду, как из головы мгновенно вылетели все странности, которые ему встретились. В этот момент все, что не касалось рыбалки, стало для него нереальным… Ощущение зыбкости усиливалось медленно надвигавшимся на них густым утренним туманов. Он был похож на вату, которая мягкой и одновременно плотной ватой окутывала их и скрывала от окружающих. Вскоре, в беловатой дымке скрылись огромные ивы, раскинувшиеся метрах буквально в двадцати метрах, минут через десять Сергей потерял из виду уже и своего соседа… Реальным и настоящим осталась лишь удочка, удилище которой он твердо сжимал в руках… Ему казалось, что выпусти из рук удочку, и он сам сгинет во мгле…

…Вдруг поплавок легонько шевельнулся. Совсем чуть-чуть! Сергей мгновенно насторожился и стал во все глаза следить за малейшим его движением. Через минуту поплавок вновь ожил, легко шевельнув самой макушкой… Вокруг него стали медленно расходиться небольшие круги, постепенно переходящие в большие и, наконец, в просто огромные, затухающие где-то около самого берега… Вскоре поплавок стал вести себя, как взбесившийся бык, совершающий непредсказуемые скачки и норовящий боднуть… Сергей взмок… Руки дрожали от желания резко рвануть удочку вверх и убедиться, что на крючке плотно засела долгожданная жертва. Но он ждал, прекрасно понимая, что настоящего клева еще нет… С каждой секундой терпеть становилось все сложнее и сложнее… Постепенно, откуда-то исподволь нарастало уверенность в том, что он может легко и опоздать, если не потянет в эту самую минуту. Вскоре, поведение поплавка резко поменялось — безумные рывки в стороны прекратились, казалось, рыба успокоилась раз и навсегда… Однако, поплавок неожиданно мощно пошел в сторону, практически уходя из виду! Сергей быстро среагировал и рванул удочку в противоположную сторону… Рывок оказался настолько сильным, что бедная рыбка, взлетев метров на пять-шесть, исчезла в кустах…

Рыбалка оказалась на редкость удачной (по крайней мере, так считал Сергей): вместе с Михой они натаскали штук 20 небольших карасей и с пяток приличных карпов. Однако, едва взглянув на своего напарника, Сергей понял, что для него такой улов явился, чуть ли не оскорблением. Его презрительно опущенные уголки рта, и печальное выражение глаз наводили на мысль, что обычно он ловит раз в десять — двадцать больше.

— Вот, юный браконьер-любитель! — пробурчал Сергей.

Так и не дождавшись реакции сматывавшего удочки Мишки, он тоже начал потихоньку собираться. Чуть позже они уже молча вышагивали назад, думая каждый о своем. В таком молчании было пройдено и поле с полосой препятствия и валун с такой интересной историей. Юный браконьер (в чем стал подозревать его Сергей — прим. автора), очевидно ожидавший продолжения вопросов, не выдержал и сам спросил:

— Ну чё? Видел?

Задав столь глубокомысленный вопрос, Миха вновь замолк. Через некоторое время он снова поразил Сергея краткостью своей речи:

— Ну, поле то… как тебе?

— Видел, — в тон ему ответил Сергей и продолжил, решившись закинуть удочку дальше. — Поле как поле, что я полей что ли не видел?!

Однако пацан был не таким лопухом, каким выглядел: он точно заметил удивление Сергея на берегу пруда и похоже «тянул резину». В ответ Сергей сделал зверское лицо, обещавшее очень много неприятностей, и пацан «раскололся»:

— Да мы это сделали! Мы! Отец Анатолий сказал, что школе нужна новая спортплощадка. Они с Николай Петровичем (директор школы — прим. автора) попросили мужиков помочь, а сами школьников собрали. Целую неделю мы копали, таскали, прибивали…

Больше информации из него вытянуть не удалось, да и они, наконец, подошли к дому. Мишка исчез сдавать улов, пообещав вечером уху, а Сергей пошел переодеваться.

В его руках оказалась еще одна ниточка, потянув за которую, он надеялся, хоть немного прояснить ситуацию. «Директор, — подумал Сергей. — Определенно директор должен быть в курсе всех этих событий. Странная ребятня, еще более странная школьная спортплощадка. Короче, нужна встреча». Сказано (а точнее, выдумано) — сделано.

Забрав свое удостоверение, он уверенно двинулся к одноэтажному зданию школы. Директора, пожилого, но еще крепкого мужчину с орденской планкой на груди, Сергей нашел в библиотеке. Среди рядов потрепанных книг он кого-то шутливо отчитывал:

— Олеся, тебе бы не фантастику читать… Вот, возьми, Есенина.

В ответ из глубины комнаты зазвучал приятный девичий голос:

— Николай Петрович!!! Она же интересная… Это та же классика, только в ином виде!

Буквально через мгновение показалась и сама обладательница этого волнующего голоса. Девушке на вид было лет восемнадцать с небольшим. Она стрельнула на показавшегося в проходе Сергея своими пронзительно зелеными глазами и мягко поправила прядь каштановых волос, настойчиво спадавшей на глаза. Очертания её изящной фигурки, сокрытой голубым сарафаном, ненадолго выбило у нашего героя почву из под ног.

Он никогда не верил в любовь с первого взгляда, считая вероятность возникновения такого чувства очень малой, а для себя совсем нулевой. Но в это мгновение случилось что-то невероятное… Сергей смотрел в её глаза и не мог насмотреться, как не может досыта напиться измученный жаждой путник, прильнувший к колодцу с обжигающе холодной водой. Они притягивали к себе, заставляя забыть обо всем, кроме этой малахитовой манящей бездны… Она моргнула раз, второй, пытаясь, словно стыдливая женщина Востока прикрыться ресницами, как паранджой… Но для Сергея уже было все кончено — он оказался поражен в самое сердце.

… Он смотрел на неё и ни как не мог опомниться! Её глаза казались не просто глазами, её губы — не просто губами, а очаровательный носик — не просто обычным девичьим носом… Все это сплеталось в какой-то невероятно гармоничный рисунок, излучавший доброту и нежность… Он в эту же секунду проклял себя, что не владеет кистью и пером и не сможет запечатлеть на бумаге и полотне столь совершенный образец красоты…

Пожалуй, Сергей мог бы стоять перед ней целую вечность, если бы до него из-за книжных полок не донеслось вежливое покашливание… Собравшись с мыслями, он представился, выдав давно уже заготовленную речь о своей командировке и научной работе. В награду он получил не только одобрительное ворчание своего пожилого собеседника, но и заинтересованный взгляд очаровательных глаз его юной спутницы.

Директор школы оказался идеальным собеседником: он быстро разобрался в том, какая от него требуется информация. По его словам, молодежь здесь действительно отличается завидным прилежанием, как в учебе, так и в отношениях со взрослыми.

— Занятия не прогуливают, с охотой учатся… Одно удовольствие с такими детьми работать, — сообщил он.

— А коллектив как? — постарался как можно более тактично встрять Сергей, чтобы направить разговор в нужное ему русло.

Николай Петрович особо не обиделся и перешел на другую тему:

— Хороший… Грех жаловаться. Только молодежи мало. Пока вон у нас одна Олеся осталась — библиотекой заведует. Она вам столько про детишек расскажет, что не на одну книгу хватит. Да, коллектив хороший! Елена Петровна, например, наша «физичка». На ее уроках ученики сидят раскрыв рот и задачи щелкает как орехи. А все ведь просто (тут он сделал хитрое выражение лица и подмигнул Сергею — прим. автора)! Она рассказывает им о природе, о ее законах — это все их окружает, все им знакомо. Или отец Анатолий…

Услышав знакомое имя Сергей насторожился…

— …Чистой души человек, хоть и священник… Я знаете еще с детства не люблю церковников. Но он человек грамотный; историю религии у нас преподает, да и физкультуру, бывает, заменяет. Кстати, сейчас как раз он занятия у пруда проводит!..И еще чуть не забыл вам рассказать… Вы ведь историей села интересуетесь?! Так вот, отец Анатолий у нас знатный краевед; только благодаря ему наш музей не только не угас, но и очень даже не плохо смотрится по сравнению с другими.

Тут Сергей понял, что откладываемое знакомство с отцом Анатолием, состоится в самое ближайшее время, а к этому событию следовало подготовиться по основательнее.

Заглянув после разговора с директором школы домой, он сменил длинные шорты и майку аля-негр из Гарлема на джинсы и рубашку с короткими рукавами; ручка и клетчатый блокнот завершили все сборы, превратив отдыхающего дачника в серьезного ученого, окунувшего с головой в науку.

Место, где шел урок физкультуры, очень легко определялось по раздававшимся крикам.

Поднимаясь на пригорок, Сергей вновь оторопел от увиденного (и это уже в который раз — прим. автора). Его взору предстало (О, ужас!) орущее и визжащее воинство, окупировавшее весь спортинвентарь: одни крутили на турниках солнышко, вторые прыгали через козла, третьи раскачивались на брусьях… Чуть в сторонке от всех группа парней играла в некое подобие регби: куча полуголых и перемазанных парнишек азартно носились по полю. В тоже время, происходящее лишь внешне напоминало хаос; внимательный взгляд Сергея сразу же вычленил человек, который грамотно и незаметно дирижировал всем этим «концертом».

Отец Анатолий, это именно он был руководителем всего этого действа, оказался крупным мужчиной, одетым в темную сутану, с серебристым крестом на груди и с тренерским свистком в руке.

Неожиданно раздавшиеся два резких свистка, мгновенно изменили ситуацию на поле: вместо хаотично занимающейся толпы перед священником предстали две стройные шеренги учеников. Отпустив своих подопечных, с радостным воплем помчавшихся по домам, он неторопливо направился к Сергею.

— Здравствуйте, молодой человек. — поздоровался он, подойдя ближе. — Вы Сергей? Я ведь не ошибся (в ответ Сергей закивал головой и уверил своего собеседника, что никакой ошибки тут нет — прим. автора)? Бабули уже все уши прожужжали… Говорят, приехал из города ученый; селом нашим интересуется (тут он усмехнулся в усы). В кои то веки кто-то нами интересуется… Ну что мы тут стоим, пойдемте в дом, там и поговорим…

Скромно промычав в ответ, что определенно должно означать искреннее согласие, Сергей двинулся следом за ним.

Увидев жилище священника, Сергей тихонько присвистнул… «Да… Руки у святого отца растут именно из того места, откуда и положено» — подумал он.

Дом напоминал игрушку, украшенную деревянным кружевом. Светлая липа и темно-коричневый дуб, причудливо между собой переплетаясь, длинными косами свисали вдоль окон. По стенам резные животные бродили вдоль резной травы. Мастерство, с которым они были выполнены, порожало и пугало своей выразительностью и правдоподобностью.

Слово в ответ на то искреннее восхищение, которое определенно отразилось на лице Сергея, отец Анатолий спокойно заметил:

— Да, балуюсь я маленько…

Фразу «балуюсь я маленько…» Сергей обсасывал словно холодное мороженное, пытаясь понять её смысл. «Это он так балуется, вырезая невиданных по красоте зверей. Кого здесь только нет?! И мощный гривастый лев, горделиво повернувший голову, и изящная, тонконогая лань, стремительно мчавшаяся сквозь дремучий лес, и гороподобный тур, настороженно высматривавший опасность… Черт, они что позировали ему… А что получится тогда, когда он действительно захочет что-нибудь сделать» — подумал наш герой.

Двор священника был весь заставлен деревянными скульптурами. Казалось, это было не жилище священнослужителя, а мастерская какого-то народного мастера, промышляющего вырезанием из дерева чуть ли не в промышленных масштабах… Буквально окинув взглядом двор, можно было мгновенно увидеть весь цикл создания деревянной скульптуры. У самого сарая лежало штук шесть-семь только что ошкуренных бревен, словно ждущих, когда мастер ими займется. Рядом с ними находилось большое количество заготовок в разной степени готовности: начиная с изделий, где были едва намечены контуры, и заканчивая статуями, уже практически готовыми к заключительной обработке…

Проводив гостя в дом, священник буквально несколькими движениями так накрыл стол, что Сергей в очередной раз ощутил это жгучее чувство зависти.

Вокруг самовара, пузатым начальником возвышающимся на середине стола, столпились фарфоровые плошки с вареньем, медом и еще чем-то таким незнакомым, но отчаянно будоражащим голодный желудок Серея своим запахом. Две небольшие чашки с душистым чаем, стояли напротив друг друга словно два война, сошедшиеся в поединке. Столь хлебосольную картину довершал разрезанный на несколько ломтей пирог.

Чай они пили в полной тишине, лишь изредка прерываемой негромким чавканьем и сопением. Тихая идиллия прервалась лишь где-то после пятой чашки, осилив которую Сергей с ужасом осознал, что отец Анатолий останавливаться на достигнутом явно не собирается. Определенно его достижения в этом своеобразном виде спорта были впечатавшимися и Сергей вряд ли мог составить ему достойную конкуренцию.

— Я аспирант… Приехал изучать историю села… — попытался прервать молчание Сергей.

В ответ он получил язвительное замечание:

— Знаю! Сейчас об этом у нас разве что собаки не слышали! Поэтому говори толком, что интересует…

Не сдержавшись и забыв про оторопь, Сергей выложил все свои соображения о язычестве, процветавшие в этих районах долгое время, о странном бессилии властей, безуспешно пытавших огнем и мечом крестить местных крестьян, о периодически исчезавших здесь отрядах «красных» и «белых»…

Он говорил с жаром, пытаясь увлечь собеседника рассказом, на что последний то многозначительно хмыкал в бороду и прихлебывал чай, то прерывал редкими репликами о других известных только ему случаях. Закончив через некоторое время монолог, Сергей спросил:

— А что вы по поводу всего этого думаете?

Отец Анатолий, немного помолчав, ответил:

— Да… занятная картина вырисовывается… Но не полная она, не хватает многих деталей.

Сергей, предчувствуя интересное продолжение беседы, отложил баранку, которую теребил все это время, и приготовился внимательно слушать.

— Язычество здесь действительно процветало; моления бывало собирали до нескольких тысяч человек… Христианство долго не могло в этих местах закрепится не смотря на все усилия церкви и власти. Дело иногда до настоящих боев доходило: священники приходили во главе целых рот а то и полков, да ничего хорошего из этого не выходило… Скроется местный люд в лесах — у них там целые селения были построены — и пережидает, а то нет да и потреплет солдат… Только ближе к 70–80 гг. XIX в. все меняться стало: слаб народ духом стал, мне думается. Соблазнов много душу нашу терзает… Вот и здесь так же было: постепенно, шаг за шагом, все меньше и меньше стало сторонников старых богов, забывать стали свои корни… Люди появились, готовые за червонцы любого провести в заповедные места и осквернить их…

Странно, но Сергею показалось, что в словах священника звучало сочувствие к судьбе языческих богов. Он говорил так, как говорят о бесславном конце сильного и уважаемого тобой врага… А священник тем временем продолжал:

— Тут ведь в округе сел 5–6 было и народу в них тысячи 3–4 проживало… И жили в них почитай почти все родственники; держались друг за друга — кровь чувствовалась… Горячая кровь! Ни пытки ни налоги не могли их сломить! Тут, что ни год, то волнение, что ни год то восстание! Сильно они миссионеров не любили. Да и те, тоже горазды… Им бы не спешить, не торопиться. Так нет, нужно, чтобы быстрее крестились да побольше народу в церкви ходило! А что ни по нраву, так изволь плетей или в костер. Кому думаешь это может понравиться?

Мы то сейчас думаем, что это только в горах живут свободолюбивые и воинственные люди. Но ведь и здесь, в этих самых местах, люди никогда не любили неволю и несправедливость!

— Кстати, капище здесь сохранилось. Очень любопытное, скажу тебе, сооружение… Огромные валуны кругом лежат, вокруг дубы чуть не стеной растут; мимо проходить будешь и не заметишь. Если есть время, могу сводить на место…

Предложение было с восторгом принято…

Далее разговор стал плавно закругляться, переходить с конкретных тем на более общие. В конце концов, чувствуя, что полученную информацию необходимо переварить, Сергей засобирался домой.

На улицу к этому времени уже опустился вечер, темную улицу прорезали светлые линии фонарей… Сергей практически уже дошел школы, когда буквально рядом с ним раздался непонятный шум. Через минуту из-за пышно разросшихся кустов сирени нарисовалась изящная фигурка явно чем-то испуганной девушки. Следом за ней выскочила и причина испуга, оказавшаяся большим рычащим рыжим барбосом.

В Сергее мгновенно проснулся джентльмен, но усилием воли он запихал его туда, откуда он только что выполз. В такой ситуации спасет лишь холодный ум и трезвый расчет…

…Быстрый разбег, ловкий замах и блохастая тварь получила такую путевку в небо, что оно ей показалась гораздо ближе, чем это было на самом деле. Как только затихло обиженное скуление, девушка прошептала:

— Спасибо… — и чуть громче продолжила. — Думала укусит…

На этот раз, заткнуть рот джентльмену ему не удалось, и он ответил:

— Ничего… Главное обошлось! — а потом немного таинственным голосом спросил. — Но что же делает столь очаровательная незнакомка в такой поздний час?

Однако как только свет фонаря коснулся её лица, Сергей понял, что незнакомка оказалась той самой Олесей из библиотеки. Высказанное им предложение проводить её, было тут же благосклонно принято и парочка медленно двинулась по тропинке.

Если бы кто-то подслушал их разговор, то он сильно бы удивился: они беседовали совершенно не о том, о чем могли бы говорить парень и девушка в столь чудесный вечер. Дело было в том, что коварный Сергей не мог упустить столь удивительно выпавший ему шанс. Он осторожно, вопрос за вопросом, вытягивал из девушки все, что она знала об отце Анатолии и его семье.

Священник вновь был охарактеризован с самой лучшей стороны и подозревать Олесю в необъективности, не было ни каких на то оснований.

Список положительных качеств святого отца становился излишне длинным. «Просто какой-то ангел в рясе, — подвел итог Сергей, который с упрямством крота все же пытался что-то раскопать на священника. — Опять тупик! Информации ноль…». Вдруг его размышления были прерваны восклицанием Олеси:

— Чуть не забыла — он же травник! О каждой травинке может столько интересного рассказать, все и не запомнишь!

Постепенно беседа (а точнее мини допрос — прим. автора) начала плавно переходить в дано ожидаемое русло: их голоса снизились до полушёпота, шаги замедлились, фигуры сблизились… и темой для разговора стала та милая чушь, по которой легко можно узнать влюбленных или почти влюбленных людей…

Утро неожиданно преподнесло Сергею очередной сюрприз. Пока он медленно просыпался, наслаждаясь дремотной слабостью и теплом, по стеклу кто-то громко постучал и уверенный бас спросил:

— И где постоялец?

Раздавшийся в ответ, голос бабули звучал тона на 2–3 пониже:

— Так спит еще… Умаялся вчерась, видать! Пусть поспит…

— Праздность — грех божий, Елена Владимировна. С ним бороться надо.

Столь нравоучительный голос, изрекавший прописные истины, было сложно не узнать. Более того, Сергей легко догадался, в чей огород был этот камень.

— Ха! Не дождешься! — пробурчал он.

Одежда по доброй армейской привычке, словно сама прыгнула на него, и вскоре перед священником стоял полностью одетый «боец», лицо которого являло собой полную готовность следовать хоть на край света.

Не смотря на возражения священника, сердобольная бабуля просто силой заставила Сергея перехватить пару пирожков и залить их парным молочком.

Отец Анатолий, наблюдая весь этот процесс кормления с некоторым неодобрением, сообщил ему:

— Пойдем не торопясь… Дорога тяжелая — там троп то толком нет, сплошной бурелом!

— Не торопясь, так не торопясь, — с готовностью отозвался Сергей, разумно решив довериться своему более опытному напарнику.

— Кстати, одежонка то слабовата… — собираясь выходить во двор, сообщил отец Анатолий. — Клещи, комары… Короче форма одежды — походная!

Только теперь до Сергея дошло, что действительно с одеждой он несколько промахнулся. Исправляю эту оплошность он натянул темную рубашку с длинными рукавами (спасибо, бабуле, одолжила из своих запасов — прим. автора), а на голову напялил кепку с непопулярным сейчас логотипом компании ЮКОС.

Во дворе его ожидал священник. Сам он был экипирован, как отметил Сергей, очень по походному. Его не самую маленькую голову венчала зеленая бандана, похожая на головной убор американских рейнждеров. Внушительных размеров туловище было облачено в джинсовую куртку с таким множеством карманов, что рюкзак за его плечами выглядел явным излишеством. Широкие брюки были заправлены в видавшие виды берцы.

Первые километров пять дались Сергею легко: он шел, насвистывая, и любуюсь открывавшимися картинами. Посмотреть тут действительно было есть на что. Кругом стеной стояли высоченные деревья (как пояснил отец Анатолий, это остатки реликтовой среднерусской тайги, занимавшей в свое время значительные просторы нашей страны). То там, то сям лежали упавшие деревья, густо поросшие зеленовато-бурым мхом. Вблизи мох был похож на необыкновенную бархатную ткань, шершавую и приятную на ощупь. Местами из кустарников выглядывали пирамиды муравейников, а сами их обитатели (негодяи — прим. автора) так и норовили забраться под штанину и покусать за самые нежные места.

Однако, пройдя еще примерно с десяток километров, Сергей начал с горечью осознавать, что слишком мало времени уделял длительным пешим прогулкам. Каждое поваленное дерево, незаметная под кучей листьев яма, надоедливый и колючий кустарник — все это просто вопило об отдыхе, ну если не о полноценном отдыхе, то хотя бы о небольшом перекурчике. «Едрен батон, — пробурчал он. — А батюшке хоть бы хны; километров 15 уж отмахали по этим завалам, а он шагает как заведенный».

Наконец отец Анатолий остановился, прислушался… и спросил:

— Слышишь? Лес пилят!

Тут и до Сергея донеслись слабые звуки бензопилы.

— Сколько раз я их ловил, упрашивал… Все одно: загонят КАМАЗ в чащу и набьют его под завязку…

Последнюю фразу он уже договаривал на ходу, стремительно двигаясь в сторону источника шума. Сергей двинулся за ним чуть медленнее: ему совсем не улыбалась встреча с «черными лесорубами» (что уж тут скрывать, но лишних неприятностей он никогда не искал и не желал — прим. автора).

Минут десять они пробирались сквозь чащобу и вскоре выбрались на широкую просеку, в центре которой, действительно, стоял довольно потрепанного вида КАМАЗ.

Лесорубы почему-то очень опечалились, увидев гостей; или они были слишком нелюдимыми, или прошлая встреча со священником запомнилась не с самой хорошей стороны.

Пять человек рослых мужиков не торопясь, взяли их в кольцо и что-то в их небритых лицах ясно говорило Сергею, что они очень не любят, когда им мешают. Отца Анатолия, по-видимому, это совершенно не волновало; он с жаром принялся их урезонивать…

— Ну, что падре, может договоримся?! — предложил хмурого вида здоровяк с неприятным красным лицом.

— Таможня дает добро? — ухмыльнувшись, поддержал его другой, поглаживая здоровенный топор.

Сергей чувствовал (а в такой ситуации не надо быть провидцем — прим. автора), что ситуация выходит из под контроля. Сказать, что он был взволнован, это значит ничего не сказать. Сердце работало как бешеное, перекачивая литры крови, в ногах появилась легкая дрожь… Отец Анатолия, несмотря ни на что, выглядел спокойным и даже несколько отстраненным, словно не понимал происходящего.

Развязка наступила мгновенно, и Сергей запомнил только летящей в лицо кулак… и темноту.

Пробуждался он медленно. Тело отзывалось как старенький компьютер — по частям и со скрипом: сначала болью откликнулась челюсть, затем заныло плечо. Наконец он открыл глаза и попытался оглядеться, опасаясь увидеть картину, оставшуюся после «избиения младенцев».

— Лежи пока! — услышал он знакомый голос. От расположенного недалеко КАМАЗа к нему приближался священник с бутылкой воды в руках. Приблизившись, он осторожно потрогал серёгину челюсть и молча начал обрабатывать её йодом.

Роль медсестры ему, определенно, была знакома, подумал Сергей. Неуловимые движения, легкие касания и челюсть вроде уже болит чуть меньше. Однако он отметил и другое: на святом отце не только не было ни царапины, но и его одежда выглядела достаточно опрятной и чистой.

Тогда Сергей решил поинтересоваться:

— А как наши новые друзья?

— Они осознали свою неправоту и хотели бы извиниться… — заявил отец Анатолий.

Серж после этих слов, попытался улыбнуться и что-то съязвить в ответ. Но раздавшиеся сзади шаги привлекли его внимание: уже знакомая пятерка любителей «халявного» леса медленно подходила к нему, виновато поглядывая друг на друга. Челюсть Сергея начала постепенное но неуклонное движение вниз, явно не собираясь останавливаться.

Лесорубы выглядели так, словно их битами отделала банда футбольных фанатов. Здоровенные фингалы, порванные и перепачканные в крови и грязи комбинезоны — выглядели очень внушительно и даже вызывали жалость. Особенно неприглядно смотрелся тот самый красномордый парень с лицом уголовника, что так неприветливо их встретил. Похоже мужик сполна заплатил за свое грубое поведение: его рука была какими-то палками зафиксирована на туловище, лицо кривилось от боли и кажется не хватало пары зубов.

— Ты… это… браток, извини… — прошамкал он, испуганно оглядываясь на священника. В ответ отец Анатолий спокойно махнул рукой, словно разрешая им уходить. Удивительно, но долго ждать не пришлось: вся побитая братия погрузилась в КАМАЗ и дымя выхлопом стремительно убралась. Вскоре от них остались только сиротливо лежащие бревна, да забытая бензопила с экзотическим для этой обстановки названием — «Дружба».

Отец Анатолий несколько минут рассматривал Сергея; видно, увиденное его удовлетворило и он, глубоко вздохнув, спросил:

— Так как не передумал?

Сергей не спеша посмотрел на свои руки, покрытые бурыми пятнами крови, тронул языком разбитую губу и только потом ответил:

— Значит, я сюда тащился по бурелому за тучу километров, огреб здесь подарков и что же? Теперь потяпую назад! Нет уж!.. Я если надо на карачках поползу…

Видимо такая решимость несколько смутила священника и он ни чего не ответив, двинулся дальше. Чуть позже к нему присоединился и Сергей.

— Еще пару километров и мы на месте. — донеслось до него.

Лес становился гуще, словно деревья решили не пускать их в чащобу. Все чаще приходилось отыскивать обходные пути; пройти на напрямик мешали то густо поросшие овраги, то колом стоящий кустарник. Эти последние километры просто добили Сергея и он снова начал подумывать об остановке.

— Может перекур? — с надеждой подал он голос, одновременно отмахиваясь от длиннющей ветки орешника, так и норовившей его хлестануть.

— Вот мы и пришли… — был ему ответ. Сказав эту фразу, отец Анатолий куда-то ужом протиснулся между двумя дубами исполинами и пропал из виду.

Только тут Сергей осознал, что буквально метров через пятнадцать за дубами, за которыми так неожиданно исчез его проводник, вырисовывался контур широкой поляны. Через пору минут он тоже воспользовался лазейкой…

Его взгляду предстал просторная поляна, окруженная деревьями. Поляна имела форму достаточно ровного овала, границы которого со временем потеряли геометрическую четкость и заросли. Зрелище Сергея впечатлило…

Увиденное наложившись на рассказы священника услуживо рисовало ему величественные картины прошлого. Заполненная людьми поляна, в ожидании чего-то вытянувших к небу руки. Десяток седобородых старцев, окруживших расположенный в в центре поляны огромный валун, взялись за руки и начали громко петь гимны неведомому богу… Неуловимая мелодия, словно так и не куда и не уходила с этой поляны, мощно и настойчиво раздавалась в голове Сергея; ему стало немного не по себе.

— Сергей! — раздавшийся крик, его отрезвил, наваждение спало и он посмотрел в сторону священника. Отец Анатолий стоял около валуна и что-то энергично расчищал.

Предчувствую очередную тайну, Сергей быстро подошел к нему и увидел то, над чем так увлеченно трудился священник. На камне сквозь синеватый мох отчетливо просматривался какой-то рисунок. Вдвоем они его быстро расчистили: на них смотрел довольно странный символ, представлявший собой не рисунок, а выбитого в камне человечка. Контур его с небольшими пропусками был обведен три раза; словно старательный ученик медленно раз за разом прорисовывал фигурку своего героя из космического комикса.

— Интересный символ, — постучал по нему пальцем священник. — Очень интересный…

— Ничего подобного я раньше не встречал, — проговорил Сергей. — Знаете, мне даже идея о том, что может означать данный символ.

В ответ отец Анатолий удивленно и пожалуй даже несколько настороженно посмотрел на него.

— Смотрите, эта поляна, как вы говорили, была тайным местом моления язычников. Поэтому, естественно, что в месте моления должно находится какое-то пусть даже и символическое изображение божества или божеств. Вон у славян на капищах стояли изображения Перуна, Сварога, Рода и других, у половцев — каменные бабы. Скорее всего, фигурка человечка — это изображение божества. Самый большой человеческий контур, похоже, тут главный — эдакий создатель всего на земле, фигурка поменьше — это его сын, покровитель, скажем, людей и посредник между ними и своим отцом, своеобразный Иисус Христос.

— Ну, а маленький, как укладывается в вашу теорию? — ехидно спросил священник.

— Все очень просто. Маленький человечек — это и есть человек, самый обычный человек, вот как мы с вами. Скажем, так, мы видим то, как люди представляли себе мир.

— Очень, очень даже оригинально! — похвалил наконец его отец Анатолий. — Я, кстати, видел уже такой знак… Слышал может быть что-то про альбигойскую ересь?

Приняв мой недоуменный вид в качестве отрицательного ответа, он продолжил:

— В средневековой Франции католики так называли учение, которое исповедовали жители южных провинций. Они отрицали власть римского папы и его кардиналов, критиковали богатство католической церкви — это было своеобразным прообразом протестантизма с его аскетизмом и примитивизмом. Новое учение настолько распространилось, что вызвало серьезные опасения в Ватикане. Римский папа посчитал угрозу достаточно серьезной и призвал всех католических государей принять участие в крестовом походе против отступников. А что такое крестовый поход в средневековье? Это не только возможность поучаствовать в богоугодном, как говорили священники, деле, но и прекрасный повод материально поправить свои дела. Тысячи рыцарей стекались небольшими ручейками в Рим, а оттуда прожорливой ордой начали опустошать мятежную провинцию.

Сергей с интересом слушал этот небольшой экскурс в историю, ожидая когда священник расскажет о символе…

— Так, вот, это изображение очень часто встречалось на знаменах альбигойских повстанцев. По их представлениям, ты кстати оказался не так уж далек от истины, именно так должна изображаться Святая Троица. При этом самая маленькая фигура, как это ни странно, символизировала божьего сына, а не святого духа.

Так обсуждая пути проникновения альбигойского вероучения на эти земли, они еще раз медленно обошли всю поляну. В очередной раз Сергей обратил на неестественность обстановки; не смотря на время все таки чувствовалось рукотворность всего сооружения.

Мощные очень близко растущие дубы высокими стражами охраняли поляну от любопытных сторонних взглядов. Более того, со слов священника еще совсем недавно леса здесь были совсем непроходимы; пару десятков лет назад здесь скрывались бежавшие зеки с недалеко расположенных колоний. Три месяца их ловили. Была проведена целая войсковая операция с привлечением массы войск и техники. «Словом, — подумалось Сергею, — места здесь заповедные, а пару столетий назад сюда вообще добраться мог только знающий человек. Отсюда вывод: язычников здесь не так то просто было взять — партизань, не хочу!».

Время постепенно стало склоняться к вечеру, да и серегин желудок вежливо, но очень настойчиво намекал на несоблюдение режима дня — обед то уже давно прошел.

Через полчаса они собрались возвращаться. Обратный путь показался Сергею в несколько раз тяжелее: дыхание его стало сбиваться, ноги отяжелели, неимоверно хотелось пить, но еще больше не хотелось в этом признаваться. В конце концов, его страдания закончились — при взятии очередного бастиона из наваленных деревьев, он неудачно поставил ногу и, подскользнувшись, уткнулся головой в муравейник. Неожиданно рядом оказался священник и осторожно помог ему переползти на ровное место, свободное от муравьев. Здесь отец Анатолий медленно засучил штанину и не торопясь пропальцировал пострадавшую ногу. Выглядела она не очень хорошо (радует, что перелома не было — прим. автора): две большие царапины пересекали немного посиневшую лодыжку.

— Похоже, ничего серьезного, немного потянул. — вынес резолюцию священник. — Давай ка попробуй встать!

Сергей, опираясь на него, сделал попытку, но ногу пронзила резкая боль и он мешком сел на землю.

— Все равно надо идти. — проговорил отец Анатолий. — Оставаться ту нельзя: живность всякая по лесу ходит, да и помощь сюда сама не доберётся. Так, поэтому, придется тебя нести.

Пострадавший недоуменно посмотрел на него, видимо подумав что ослышался. В Сергее было килограмм 80–85 и в то, что священник дотащит весь этот вес всю оставшуюся дорогу, верилось с большим трудом. Отец Анатолий снова удивил его: он ни говоря ни слова осторожно помог ему подняться и усадил его к себе на плечи.

Следующие примерно пять часов Сергей чувствовал себя наездником, уютно устроившимся на крупе лошади: с плеч открывался хороший обзор, успевай только отбивать так и норовящие ударить тебя ветки. Священник пер по лесу как хороший трактор, который совершенно не чует бездорожье. Складывалось впечатление, что груз на плечах ему совершенно не в тягость.

За все время пути отец Анатолий так и не проронил ни слова: вообще он был какой-то отстраненный, весь погруженный в себя. Сергей поначалу подумал, что священник расстроен случившимся и злиться за необходимость тащить на себе такой груз. Однако никакой злости не ощущалось, более того, идти он старался крайне осторожно, боясь растрясти пассажира.

При входе в деревню, Сергей ощутил как что-то случилось: походка священника немного изменилась, стала более неровной и тяжелой. «Наконец-то, устал». - со странным удовлетворением подумал Сергей. В это время отец Анатолий подал голос:

— Уж не заснул ли ты там, сиделец? А то может укачало?

Сдав Сергея на руки хозяйке, он поручил ей проследить, чтобы постоялец наложил холодный компресс на ногу. Уже уходя, он проговорил, обращаюсь к Сергею:

— А на счет дороги не расстраивайся! Не каждый смог бы даже туда добраться! Да, вот еще, что…. хозяйка твоя, ведь, здесь старожил: она из рода первых поселенцев здесь. Поэтому можешь ее поспрашать — глядишь что и помнит. А через пару дней давай приходи ко мне, посидим, поговорим… Расскажу, что сам знаю.

Уже лежа в кровати и баюкая ногу, Сергей начал приводить в порядок свои мысли, бестолково копошащимися в его голове:

— Денек выдался занятный! И на капище успел сходить и покататься на священнике удалось, что тут говорить день удался!

Отец Анатолий и здесь смог удивить его. Он никак не мог успокоиться: как мог, даже пусть крепкий с виду человек, столько тащить на себе почти пять пудов веса? Святого отца, вообще, в двужильности заподозрить трудно. Он просто достаточно широк в кости, чуть оброс мясом, но ни как не богатырь с саженными плечами и огроменной силой.

Почти сразу же, Сергей вспомнил и другую странность — это полную безэмоциональность священника, словно он вышел на прогулку цветочков понюхать, послушать пение лесных пташек. Ни упрека, ни сарказма, ни тем более мата — ничего этого не было! Отец Анатолий шел так, как будто это был и не он вовсе, а совершенно другой человек или машина, незнающая усталости.

Сергей и так и эдак пытался составить все кусочки этой мозаики в ясную картину, да выходила какая-то несуразица. Священник-супермен, ну никак не вписывался в его понимание всего здесь происходящего. Он, являясь здесь совершенно инородным элементом по воспитанию, более того, состоянию духа, стал своим среди сельчан, стал для них знаменем, ориентиром в современном жестоком и непростом мире. Такое положение много стоит; достичь его может, действительно, только незаурядный человек, который своими личными качествами выделяется из основной массы людей. Отец Анатолий, похоже, также считал себя именно таким человеком. Об этом говорили все его поступки: и масштабный «крестовый поход» против пьянства (и ведь удался! — прим. автора), и инициатива в строительстве столь невероятного спортивного городка, и лечение сельчан травами и мазями… Словом, все происходящее было похоже на формирование нового центра силы в районе, центра притяжения для людей, которым надоела неустроенность и бардак в головах и на улицах. «А такого народу, — с усмешкой подумалось Сергею, — только в его родном городке и его пригороде легко можно насчитать несколько тысяч. Да, что тут говорить, уверен, что каждый второй с радостью бы поменял свою сегодняшнее существование желудком и гениталиями на жизнь с, действительно, стоящей целью — целью-мечтой».

В конце концов, итогом размышлений явился скромный план дальнейших действий, первым пунктом в котором стояло окончательное выздоравливание. Во-вторых, ему надо поговорить с бабулей, у которой он квартируется, в третьих — обстоятельный разговор со священником. На закуску он оставил близкое знакомство с внуками отца Анатолия (у Сергея до сих пор из головы не шел их «трудовой подвиг» на огороде).

 

Глава 3

Новый, уже четвертый по счету, проведенный здесь день начался очень умиротворяюще: легкие и озорные солнечные лучи, проникая через оконное стекло, так и норовили попасть Сергею в глаза. Наконец, он устал от них отмахиваться и, со вкусом потянувшись, решил вставать. Не торопясь оделся, он осторожно, немного припадая при этом на правую ногу, пошел на улицу умываться. У двери он, случайно задев ведро, чуть не загремел с крыльца. Услышав шум, из кухни выглянула бабуля и, улыбаясь, заявила:

— Проснулся уже? Как ноженька то? Болит по — меньше?

Сергею, в действительности, за ночь сильно полегчало, о чем он и сообщил.

— Ну вот и хорошо… Я сейчас чайку свежего поставлю, с малиновым вареньем попьем…

Ради малины Сергей готов был и сам чаю поставить; малину и варенье из неё он просто обожал, за уши не оттащить.

Вода из умывальника была что-то уж очень холодной и, проскользнув змейкой между лопаток, вызвала дрожь. Растерев до обжигающей красноты спину и грудь, Сергей натянул футболку и помчался на кухню.

За столом его уже дожидался немного закопченный чайник, из — под крышки которого ароматно пахло смородиной. Он намазал на хлеб огромный слой малинового варенья и с наслаждением откусил от этого бутерброда-мутанта. Бабуля все это время сидела напротив и тихонько прихлебывала чай из блюдца.

Как только в плошке с вареньем показалось донышко, Сергей решил перейти к расспросам бабули о его предках.

— Бабуль (он уже с первого дня решил так называть свою хозяйку)! — с вопросительной интонацией обратился он к ней. — А отец ваш с матерью здесь жили?

Она чуть помедлила с ответом, видимо, не ожидая такого вопроса, искренне удивилась:

— Здесь жили, а где же им еще жить то! У меня, почитай, в этом селе и ишо и прапрабабка со своим дедом жили. Мы тут первые были. Вон там, у колодца, их домик стоял.

Сергей обрадовано заерзал, понимая, что она может многое ему порассказать не только о своих родителях, но и о том, кто были первые поселенце здесь и откуда они здесь появились.

Вдруг бабка поднялась со стула и сказала:

— Так ведь у меня целый короб фотокарточек есть. Сейчас вытащу их и покажу их всех…

С этими словами она открыла стоявший у стены здоровенный наверное 60-х гг. сервант; он не смотря на свой возраст так и не потерял свой первоначальный лакированно-торжественный вид. С нижней полки бабка вытащила довольно большой ящик, с верхом набитый фотографиями.

Убрав со стола следы завтрака, она начала медленно, даже с некоторым почтением, выкладывать фотографии с обязательным комментарием к каждой. Более часа Сергей слушал её рассказы о близких: и о непутевом сыне, что никак не может устроиться на одном месте, и мыкается уже который год по разным предприятиям, и о младшей дочке, которая работает в Горьком оператором банка, и, наконец, о старшей, жизнь которой, в изложении бабули, вообще, была похоже на дамский роман. Они перебрали практически все фотографии, которые находились в ящике, но так и не добрались до главного — до патриархов рода, основателей села.

Сергей уже почти потерял надежду, когда и недр короба появилась не то фотография, не то литография. Старческие руки бережно держали пожелтевший, обтрепанный на краях листок, с которого на них смотрел бравый солдат с двумя георгиевскими крестами на груди.

— Вот это Порфирий Силантьевич! — с гордостью произнесла бабуля. — Он как раз и первым здесь первым и построил дом… Тут он в Севастополе с хранцузами воевал (речь несомненна шла о Крымской войне — прим. автора). До унтер-офицера дослужился из рядовых, два георгия получил за храбрость — говорят жутко храбрый был. Ни бога, ни черта не боялся!

В лице солдата, действительно, было что-то бесшабашное. Казалось, вот-вот сорвется он с места и, схватив оружие, ворвется во вражеские окопы… Пожалуй от точно легко мог стать здешним отцом-основателем, который держал бы в кулаке всю округу.

Словно в подтверждение бабуля, продолжая свой рассказ, сообщила:

— Рассказывали, старостой он стал, как только дворов здесь побольше стало… Люди со всей округи стекались сюда. Земли много, лес кругом — места глухие: ни то, что конному, пешему то нелегко было к нам добраться. Да земли эти спорные были — за них аж три помещика судились. Почитай полвека тяжба длилась, да так до революции и не смогли договорится…

Рассказывая, бабуля вынула последнюю фотографию (скорее всего, это была литография, и описываемые события следует датировать примерно концом 50-х — началом 60-х гг. XIX в. — прим. автора) и положила на середину стола. На снимке была изображена небольшая часовня на фоне леса. Показывая на изображение, бабуля продолжила:

— Совсем запамятовала ведь старая дура… Когда Порфирий Силантьевич начал избу рубить для себя и молодой жены, тут уж часовенка вот эта стояла. Монах её построил, а сам рядом в землянке жил… (тут бабуля перекрестилась, глядя на образа). Так вот, монах этот родственником дальним приходится нашему батюшке. Хороший, говорят, был: дети так и льнули к нему, а скотина, так с ним как ручная…

Полученная информация Сергея сильно удивила, так как в его поисках открылись совершенно новые обстоятельства, которые полностью дезориентировали его. «Оказывается, отец Анатолий не только из этого села, но и имеет самое прямое отношение к старожилам этих мест… Более того, чувствуется, что практически весь его род состоял из одних священников. А это означает, что отец Анатолий владеет информацией обо всем, что здесь творилось и твориться… И поди, попробуй, заставь его ею поделиться…», — рассуждал Сергей.

Бабуля тем временем продолжала свой рассказ:

— Бабка моя (очевидно, в семье была очень сильно семейная память, если сохранились сведения о предках через столько лет — прим. автора) рассказывала, что уважал Порфирий Силантьевич очень батюшку… И даже немного побаивался, хоть сам то ох как крут бывал…

«Вот те на! — аж вздрогнул Сергей. — Только показалась, что разгреб весь этот хлам, снова непонятка! Бесшабашный и буйный солдат, прошедший севастопольскую мясорубку, немного побаивался какого-то священника. Даже делая скидку на тогдашнюю религиозность, в такую картину не верилось. Да после пары чарок, Порфирий, похоже строил там все село, как хотел…».

Вскоре, летопись об истории её рода закончилась и Сергей поинтересовался о том, знает ли она еще кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить об истории села, истории здешних семей. Бабуля не только охотно все рассказала, но и вызвалась сама проводить его к тем, кто еще был в «здравом уме и светлой памяти».

Таким нехитрым способом Сергей надеялся собрать как можно больше сведений о начальной истории села, в частности, о старостах, и обязательно о священниках местной церкви. Запланировав посещение своих пожилых информаторов, он решил посетить школьный музей, о котором слышал так много хорошего.

На улице было достаточно жарко. Близился полдень. Деревенские собаки, развалившись в теньке, перестали даже обращать на него внимание. Лишь одна шавка, удивительно похожая на того самого ночного лохматого бандита, увязалась за ним, непрерывно лая и норовя цапнуть за ногу. Наконец, хозяин, выглянув из-за забора своего сада, окликнул свою собаку.

Дальше можно было идти без опасений, что твоя ляжка может стать добычей беспородного пса. Однако оказалось здесь можно стать добычей не только собак, но и очаровательных девушек: из соседнего дома по направлению к школе шла та самая Олеся, о которой он, со всеми этими пинкертоновскими делами, совершенно забыл. Увидев его, она энергично замахала рукой и улыбнулась. Сергей сразу же почувствовал себя маленьким щенком, так ему захотелось встать на задние ноги и помахать хвостиком (конечно, если бы они у него были — прим. автора). Вместо этого, он просто улыбнулся и чуть прибавил шаг, думая про себя, насколько же он беззащитен перед женскими чарами.

Непринужденно болтая, они зашли в школу, где Сергей рассказ о цели своего визита. Олеся жутко обрадовалась и сразу же вызвалась быть его экскурсоводом.

Музей располагался в просторном помещении со стенами, оббитыми евровагонкой. Внутри было тихо — экспонаты со своей вековой историей совершенно не располагали к громкому шуму; хотелось снизить голос до шепота и осторожно красться вдоль стен, чтобы ничего и никого не потревожить. Однако на Олесю эта атмосфера тайны и мхом покрытой истории не произвела такого же впечатления, как на Сергея. Уже одним своим приходом она полностью изменила обстановку, привнеся в неё и шум, и веселье, и настоящую весну.

Экскурсия в прошлое началась с нескольких банальных предметов, которые заинтересовали бы только, наверное, маленьких деток. Потемневшая от времени, прялка, тусклый самовар, черный утюг, пыхтевший раньше жаром набитых в него углей — мимо всего это они прошли достаточно быстро. К сожалению, современный человек избалован, и ему сложно понять и оценить ту роль, которую играли все эти предметы в жизни их предков.

Несколько задержалась парочка перед красиво вышитыми женским платьями, богато украшенными блестящим монисто. У Олеси даже тут проявился её непоседливый характер; она все порывалась примерить монисто. Сергею с трудом удалось уговорить её не делать этого — он опасался строго директора.

Настоящим сокровищем музея Олеся считала чучело здоровенного черного медведя, горой возвышавшего в центре музея. Она, показывая на медведя, с гордостью подчеркнула:

— Этого медведя убил дедушка нашего батюшки почти 80 лет назад…

— А как же это случилось? — перебил её Сергей, поняв, что он что то снова нащупал.

Олеся приняла классическую позу лектора, выступающего перед студентами — руки за спиной, подбородок чуть приподнят, взгляд задумчив и устремлен в потолок — и начала рассказывать историю, ставшую, наверное, местной легендой и поэтому от бесконечного повторения отлетающую от зубов:

— В 1926 г. из-за сильной засухи в нашем колхозе погиб весь урожай. Не уродились не только зерновые, но и картофель и свекла. Жара страшная стояла: в окрестностях деревни горели леса на протяжении сотен километров. В пруду, что расположен рядом с деревней, вода становилась горячей. Многих животных стихия выгнала из леса на открытые места; на близлежащих полях кого только можно было не встретить — и лис, и волков, и даже лосей. Однажды, ранним утром 15 июля к сельсовету прибежал один из пастухов, который вместе со своим напарником пас деревенское стадо. Пастух был весь в крови и изодранной одежде; он рассказал, что из леса на них напал огромный медведь. Он разорвал его товарища и уволок буренку. Председатель сразу же собрал всех, у кого были ружья и они двинулись на место. Среди них был и священник — отец Михаил, который мог в случае возникновения такой необходимости оказать медицинскую помощь пострадавшим. Коровье стадо нашли совсем недалеко от леса; там же лежали останки одного из пастухов, которому помочь уже ничем нельзя было. Было решено идти по следам медведя… Нашли его в одном из оврагов, где он обгладывал коровью тушу. Начав шуметь, охотники загнали его к стенке оврага и начали стрелять по нему. Медведь словно обезумел; он бросился на охотников и разорвал председателя, стоявшего к нему ближе всего. Ужас обуял людей и они, бросив ружья, побежали к деревне. Одному из них не повезло и он, поскользнувшись, сломал ногу. Только священник не испугался и, выхватив нож, бросился на медведя. Он нанес ему три ножевых удара, попав примерно в область подмышек…

Пока Олеся рассказывала, Сергея чуть ближе подошел к чучелу. Медведь, действительно, впечатлял: стоя на задних лапах, он достигал около двух метров, лапы с кинжалоподобными когтями вытянуты вперед, словно животное до сих пор пытается дотянуться до человека… Зрелище производило жуткое впечатление — охватывало желание сбежать прочь и где-нибудь подальше спрятаться.

Сергей протянул руку и дотронулся до брюха медведя — шерсть была густой и приятной на ощупь. Он провел рукой сначала в одну сторону, затем в другую… и тут почувствовал несколько тщательно заштопанных швов. «Странно…, - размышлял он. — Попали ножом примерно около подмышки… А тут здоровенные швы на пузе. Неужто это свежевали так неаккуратно? Да, нет! Не может таксидермист так работать (таксидермист, для того чтобы вынуть внутренности, использует уже существующие отверстия или нанесенные раны; но ни в коем случае он не наносит дополнительные раны на самом видном месте — прим. автора). Надо будет спросить…

Тем временем Олеся уже завершала свой рассказ:

— Медведь из последних сил навалился на священника — да так и издох! Потом уж люди вернулись всё это увидели…

Сергей воспользовавшись небольшой паузой, которую сделала Олеся, задал так интересовавший его вопрос:

— Олесь, я тут смотрю на животе у него какие-то зашитые раны. Похоже, когда мужики прибежали, то со злости и исполосовали медведя ножами…

Она как-то странно посмотрела на Сергея, будто решала можно ли ему доверять. Наконец, Олеся сделал выбор и, чуть понизив голос, сказала:

— Здесь какая-то темная история. Мой дедушка ведь тоже был там; он то как раз и сломал ногу… Его должен был задрать медведь, если бы не святой отец. Вот после того случая он стал немного не в себе; люди говорят дедушка очень сильно испугался и сошел с ума.

Тут она, зло мотнув головой, проговорила:

— Только не верю я в этой… Дедушка был сильным и храбрым. Когда он зимой провалился под лед прямо на середине реки, то сумел не только вылезти из подо льда, но и сам добежал до дома. Ну, не мог он свихнуться!

Она замолчала, а через пару минут снова продолжила:

— Так вот, он мне один раз, когда немного выпил, рассказывал о том случае… Говорил, у отца Михаила и ножа то не было… Он медведя голыми руками убил — весь живот ему разорвал в клочья. А когда рвал, то страшно рычал. Потом он деда предупредил, чтобы тот никому ничего не рассказывал… Сам же взял у деда нож и три раза сильно ударил медведя в бок.

Сергея рассказ очень порадовал, так как он давал сильные козыри против святого отца. «Отец Анатолий ничего этого мне не рассказывал, — думал он. — Конечно, я здесь чужой и не сегодня-завтра уеду! Но эта именно та информация, которая мне нужна… Ох, уж не прост наш батюшка!».

Совместная экскурсия по музею близилась к концу; Сергей был уверен, что после медведя вряд ли остальные экспонаты произведут на него хоть какое-то впечатление. Однако он вновь ошибся: проходя около застекленного стола, он обратил внимание на большие листки бумаги с двуглавыми орлами, аккуратно разложенные на вертикально расположенном стенде.

Олеся, обратив внимание на его интерес к письмам (эти листы оказались именно старыми письмами — прим. автора), сразу же выдала свой комментарий:

— Это ксерокопии документов из Центрального государственного архива, где содержится упоминание о нашем районе. Вот смотри (она указала на самый крайний листок) — это сообщение о судебной тяжбе местных помещиков за наше село из газеты «Губернские вести» за 2 апреля 1824 г. Рядом с ним лежит письмо помещика Степанова губернатору, в котором он жалуется, что местные крестьяне побили его лесничих. А это документ с самым первым упоминанием о наших землях: доклад одного из миссионеров, посланных в 1724 г. крестить окрестную мордву.

Сергей не выдержал (он почувствовал добычу) и спросил:

— Интересно, и о чем же он пишет?

Когда Олеся ответила, что не знает, он предложил посмотреть.

Пока они снимали немного запыленное стекло, пока собирали листки, которые сразу же разлетелись по всему помещению, прошло минут пятнадцать. Наконец, когда вожделенный документ был крепко сжат в руках, глаза наткнулись на непривычный шрифт. Старые яти, корявый почерк — все это сильно затрудняло чтение; разбор буковиц, из которых слагались слова, грозил сильно затянуться. Олеся начала выказывать первые признаки нетерпения…

Через полчаса Сергей вышел из школы, оставив Олесю в библиотеке. В кармане у него лежал тот самый листок бумаги, который он незаметно позаимствовал со стенда, надеясь дома изучить повнимательнее.

Время уже перевалило далеко за полдень; «дома уже похоже все стынет, — печально он подумал и прибавил скорость».

Бабуля долго возмущалась, что он так задержался:

— Щи то уж давно остыли. Все бегать вам, да бегать! А щи у меня из свежей капустки, наваристые, да с мосолком…

Из кухни, действительно, доходили удивительные ароматы… Сергей просто «выпал в осадок» и сразу же начал каяться: то да сё, то да это — был в школе, заходил в музей, взял пару книг. Бабуля, видно было, сердилась не со зла, а так для порядка. Есть такая категория людей: они вроде и ругаются и сердятся, да как-то все не по настоящему: поворчат немного и успокоятся…

Сергей быстро подмел все что лежало на столе и за это заработал бабулину жалостливую реплику:

— Ишь как оголодал сердешный… Может тебе еще кашки вчерашней разогреть в чугунке?

Ну, и что на это мог ответить молодой голодный организм, которому природой заложено быть всегда голодным? Короче, Сергей с удовольствием умял и порцию гречневой каши (не позавидуешь тому, кто окажется с ним рядом в голодные годы — прим. автора).

Лежа на кровати и вдыхая аромат сирени, ветки которой свисали совсем рядом с его открытым окном, Сергей пытался разобрать корявый почерк этого миссионера-путешественника. После часа корпения ему удалось перевести на «нормальный» язык только часть письма, в которой довольно подробно описывались тяготы путешественников. Миссионеры больше месяца перебирались от одной деревеньки, затерянной в лесах, к другой и в каждой из них они проповедовали православие и обличали язычество. Рассказывали они о странном селе, расположенном за труднопроходимом болотом, жители которого «погрязли в мерзком язычестве» и «в многолюдстве поклоняются идолам». Далее текст документа был неразборчив; отдельные предложения смазались, словно сам оригинал заполнялся под дождем на коленке. Тем не менее, смысл отдельных слов ему все таки удалось уловить — на миссионеров кто-то напал и выгнал их за пределы селения. Вроде бы монахам даже удалось кого-то убить… В конце листка все чаще стали встречаться очень образные эпитеты, которыми награждали жителей этого селения побитые миссионеры: «аки звери», «аспиды алкающие крови», «убивцы» и т. д.

— Да… (протяжно протянул он — прим. автора). Занятные вещи творятся в наших селениях… Медведей рвут как «тузик грелку», миссионерам такого пинка дают, что те аж патриарху жалуются. Не хватало здесь еще упырей и колдунов встретить…

Проговорив это, Сергей выгнул дугой спину, потом с хрустом потянулся и решил пока оставив свои поиски, пойти размяться. Натянуть кроссовки было делом нескольких минут, поэтому постель на кровати не успела остыть, а он уже шел по дорожке к пруду. Проходя мимо гранитной глыбы, Сергей в очередной раз подивился её массивности и внушительности.

Спортплощадка выглядела покинутой; ученики, отбегав и отпрыгав урок физкультуры, только что умчались в школу. Сергей сначала немного разогрелся, пробежав пару кругов. Потом, оседлав брусья, он покачал руки. Далее перешел к турнику, на котором сделал с десяток подтягиваний. В конце концов, он переоценил свои силы и свалился с турника. К счастью, все было цело, и Сергей пошел купаться.

Прохладная вода приятно его освежила, а ссадина на руке уже и не так болела. Расстелив футболку, он разлегся на солнышке и задремал.

Очнулся Сергей неожиданно, будто кто-то дотронулся до его руки — оказалось любопытная бабочка, порхая рядом, несколько раз коснулась локтя. Неугомонное насекомое, не обращая внимания на проснувшегося человека, стало интересоваться уже не рукой, а его носом. Вдруг, бабочка резко отодвинулась на второй план; в лесу раздался гулкие удары, словно кто-то «лупил» по здоровенной трубе. Сергея обуяло любопытство — кто же это мог там издавать такие странные звуки?

Поднявшись с импровизированного пляжа, он пошагал в сторону леса. Уже с первых шагов зеленый полог окутал его большими папоротниками, гибким орешником, скрывая все окружающее.

Прошагав таким образом метров двести, Сергей вышел на небольшую и укромную полянку, где располагались странные сооружения. Ему сразу же бросился в глаза ствол дерева, закутанный в какой-то ватник. Последний выглядел настоящей рваниной, как будто пара питбулей забавлялась с ним. Рассматривая это непонятное приспособление, он чуть не свалился в яму. «Это то еще, откуда здесь? — пробормотал он. — Может ловушка на мамонтенка?». Яма была примерно метр на метр и в глубину вряд ли достигала груди Сергея.

Последним элементом этой загадки явился здоровенный деревянный чурбак, которому придали форму грубо обработанного шара.

— Может сразимся в волейбол? — неизвестно к кому обращаясь, крикнул Сергей.

Он не ждал ни ответа ни привета, однако все это почти сразу же раздалось… Из-за монстровидного раздвоенного дерева вышел русоволосый парень, проговоривший:

— А что, может и поиграем.

Сергей сразу же узнал его — автобусный попутчик с кошачьей грацией. Он спокойно прошел мимо него и, непринужденно схватив деревянный шар, спросил:

— Ну, что предложение поиграть еще в силе?

Его глаза смотрели серьезно и немного оценивающе… Сергей медлил с ответом: он прикидывал вес мячика (непонятно, как у него язык повернулся назвать этот деревянный чурбак мячом — прим. автора). «Похоже килограмм десять — пятнадцать, не больше! — размышлял он. — Вот вляпался! И отступать не куда, позади… нет не Москва, позади гордость».

Сергей, наконец, ответил:

— Можно и сыграть, коли не шутишь.

— Тогда лови! — фраза и мяч вылетили почти одновременно. Сергей напрягся, вытянул руки вперед и… мощным ударом его чуть не выкинуло с площадки. «Черт побери, да тут точно не меньше пятнадцати кило, — застонал он. — Хорошо хоть устоял».

— Как мячик, — услышал Сергей насмешливо брошенный вопрос.

— Пойдет! — выдохнул он и запустил деревяшку назад.

Парень мягко принял мяч, а затем несколько раз подбросив его над головой, отправил его в яму. Он молча протянул Сергею руку, а после того, как тот её пожал, представился:

— Александр. Думал, вынесу тебя с площадки этим броском… Выдержал!

— А я Сергей. Так я почти и вылетел, если бы не сгруппировался, то глотал бы пыль вон под той березкой…

Немного опомнившись от столь неожиданного знакомства, Сергей спросил:

— Это все твоих рук дело?

— Мы с братом все это оборудовали. Отец показал, говорит это получше самбо будет.

Нащупав общую для них тему, Сергей буквально расцвел — он не только расспросил про назначение каждого из орудий, но и сам их опробовал. Оказалась дерево, обитое ватником — это не что иное как жесткая груша, а яма — прекрасное средство тренировки прыгучести. Александр, в конце концов, показал даже дубину, которая использовалась ими для отработки замаха и удара. Он ухватил средних размеров оглоблю и начал ритмично бить по лежащему на земле бревну. По лесу понеслись гулкие звуки, которые так встревожили вначале Сергея.

«Короче, рубаха-парень! И что я в нем такого страшного нашел, там на вокзале, — подумал Сергей».

Беседуя, они вышли из леса и неторопливо побрели к селу. Около гранитного валуна, парень внезапно заявил, что ему пора домой и, поправившись, умчался. Через мгновенье из-за камня показался бабкин внук с удочками. Он шел медленно, по-хозяйски нагрузившись многочисленными инвентарем, который так необходим для успешной рыбалки: тут были и вместительное железное ведро, и пакет с подкормкой (как оказалось, это была та самая вчерашняя каша, которую ему с трудом удалось выпросить у своей бабушки — прим. автора), и ножик, и запасные крючки с разноцветными лесками…

Он шел, задумавшись, сосредоточенно что-то жуя, пока не налетел на Сергея. Сергей спросил:

— Чего такой хмурной? В школе что-ли проблемы?

Он с важностью отвечает:

— Меня выбрали стражником младшей дружины. Мы в школе за порядком следим.

Сергей, опешил, подумал: «Что это за фентезийные игры в стражников? Может вскоре учеников поведут биться с нечистью, вооружив амулетами и артефактами?».

— Давай-ка по порядку дружок. Что это за такая младшая дружина?

Пацан с гордым видом, словно королевский мушкетер перед оборванным Д'Аартаньяном, разъяснил:

— В школе уже пять лет действует детско-юношеская организация «Дружина»; она включает в себя два отряда — «Старшая дружина» и «Младшая дружина», в которые могут войти только самые — самые… (тут он поднял вверх палец, видимо желая именно так подчеркнуть важность фразы — прим. автора). Младшая дружина следит за порядком в школе, а старшая — в селе.

Сергей даже от удивления чуть присвистнул: «Не слабо кого-то колбасит! Задумка просто убийственная — и детей пристроили к полезному делу и в селе порядок! Кто же это такой умный, интересно? Уж не отец ли Анатолий здесь постарался?». Задавал вопрос он уже будучи практически уверен в ответе:

— И кто же это все придумал?

С ответом он угадал стопроцентно: оказалось с этой задумкой отец Анатолий вышел сначала на директора школы, а потом и на председателя сельсовета. Идея им понравилась, да и многое уже было готово и опробовано (пионерские организации — прим. автора). Осталось только наполнить все «хорошо забытое старое» новым современным, а главное близким ребятне содержанием. Собралась эта троица активистов и за пару ночей придумала и гимн, и клятву, и даже форму новых пионеров: что-то взяли из Интернета, из компьютерных игр, что-то из Российской истории, что-то подсказала церковь…

Чувствуя, что пацан, поделившись переполнявшей его новостью, торопиться на рыбалку, Сергей закруглил их беседу. Парнишка, уже уходя спросил:

— Так ты у Сашки то спросил, как они с братом этот булыжник приперли сюда?

— А это что был он? Высокий, худощавый, светловолосый? Это он сын отца Анатолия? — несколько растерянно переспросил Сергей.

На каждый из вопросов пацан утвердительно кивал головой пока не скрылся за поворотом.

Сергей в тихой прострации дошел до дома и, поужинав, завалился в кровать, которая в последнее время стала для него последним прибежищем от удивительных новостей. Лёжа, он снова пытался собрать всю имеющеюся на сегодняшний день у него информацию: получалось не очень хорошо. И дело было не в том, что не хватало данных; их то как раз было много, но все они были какими-то не форматными, нестандартными. Сергей вновь и вновь складывал два плюс два, а в итоге получал три или, более того, пять.

В селе происходило странное шевеление, траектория которого была совершенно непонятна Сергею. На совершенно необычную историю села причудливо накладывалось просто маниакальное стремление жителей к совершенству во всем — в учебе, в работе, в поступках, даже в уборке территории около своих домов и то шло негласное соревнование. Более того, все это затронуло и молодежь: в селе вечером не было видно не то что пьяных, но и просто подвыпивших подростков. Дети были просто счастливы помогать взрослым; они всячески стремились принять самое активное участие в жизни села. Наконец, совершенно все запутывало поведение святого отца, которого по одним признакам можно было смело записывать в святого еще при его жизни, а по другим — в опытного манипулятора общественным поведением… Чем это все можно было объяснить? Повсеместным помешательством, массовым зомбированием, внезапным прояснением сознания жителей, их верой в бога — перебирать варианты можно было бесконечно, а Сергею требовался немедленный ответ (он также как и миллионы его сверстников был максималистом и желал как можно больше и именно сейчас — прим. автора).

В конце концов, после долгих и бесплодных раздумий он принял решение — пойти завтра на очередную встречу со священником. «На этот раз, надо потрясти его как следует, — засыпая подумал Сергей».

 

Глава 4

Утро снова «порадовало» его «легким и ненавязчивым» пробуждением: протяжное мычание коров, раздавшееся где-то в конце села, громкий лай собак, раздававшийся в ответ, буквально вытолкнули его из сна.

— Пять утра! — чуть не с яростью выдохнул из себя Сергей, пытаясь натянуть на голову одеяло.

Ему почти удалось снова заснуть…, но неожиданно кто-то с сильным скрипом закрыл входную дверь дома. Сон вновь как-будто выбило из головы. Его терпение, которым он с утра и так не мог похвастаться, окончательно испарилось. Выглянув в окно, он к своему удивлению увидел бабулиного внука, перебравшегося через забор, видимо забывшего о наличии калитки.

Наряд внучка заслуживал отдельного описания. На нем была синяя майка и короткие шорты, которые похоже не очень грели его в раннее июньское утро.

— Спортсмен хренов! — со злости наградил его Сергей. — Дрыхнул бы себе! Так нет ведь, поперся куда-то…

Тут его пронзила неожиданная мысль: «Ведь пацан не спроста так рано вылез из постели и направился в сторону пруда… Что у них там тайное сборище что ли? А почему бы и мне не поприсутствовать?!».

Он быстро собрался, стараясь одеться по теплее, и потихоньку прошмыгнул следом.

Недалеко от пруда Сергей несколько сбавил скорость и прижался к кустам, которые тесно обступили дорогу. Отсюда открывался прекрасный вид на заинтересовавшее его зрелище.

Небольшая группа мальчишек, одинаково легко одетых, стояли навытяжку перед священником. Через пару минут они начали выполнять обычные общеукрепляющие упражнения, составлявшие суть обычной гимнастики: повороты, наклоны, приседания, прыжки на месте и т. д. Картина живо напомнила Сергею так нелюбимую им утреннюю зарядку в пионерском лагере — та же форма одежды, те же движения, пожалуй ситуацию портила только прохаживающаяся из сторону в сторону фигура отца Анатолия, одетого в традиционную сутану с огромным крестом.

Сергей устав стоять присел на корточки, на мгновенье, теряя ребятню из виду. Взглянув снова, он увидел или ему показалось, что священник учит детей правильно падать…

— Да вроде точно! Вон один упал в бок… и раз перекат, и вот он уже на ногах. Так, похоже, теперь пошел второй… Хм! А этот брякнулся на спину! Да! Репа то недовольная какая — ну точно, приложился… Это же мой браконьеристый рыбачёк…

Он наблюдал за ними уже около часа и, наконец, решил потихоньку продвигаться к священнику. В нем тлела надежда после разговора с ним окончательно разъяснить ситуацию.

Сергей попытался подняться, но сразу же присел обратно… На поле случилась какая-то заминка: к священнику бежала в растрепанном виде и чувствах Марья Семеновна. Несмотря на утреннюю прохладу ей было жарко; с его импровизированного наблюдательного пункта была хорошо видно, как раскраснелось её лицо, съехал с головы и мотался тряпкой платок. Она была сама на себя не похожа, словно испуганна или встревожена чем-то…

Сергей даже «поводил носом», уж не пожар ли случился… Но деревенский воздух был также чист и прохладен, как и с самого утра. С деревни несло обычными запахами навоза, сена и немножко машинного масла, которым его хозяйка намазала свой забор отпугивая коров и кур. Даже в раздававшихся звуках не было ни чего необычного: перекрикивались по прохладе петухи, щебетали птицы…

С поля тем временем, очевидно получив какое-то указание, к деревне помчались ребята. Сергей понял, что сейчас его согнувшегося и тайно наблюдавшего, обнаружат… Он выпрямился и с непринужденным видом пошагал к священнику, решив, что раз уж не прячешься, то надо хотя бы разузнать, что же случилось.

Отец Анатолий тоже его заметил, но по-прежнему продолжал что-то так же рьяно обсуждать с председателем сельсовета. Она пыталась вставлять какие-то реплики, но напор священника не оставил ей ни одного шанса.

При приближении Сергея они внезапно замолчали, тогда он спросил:

— Что-то случилось?

— Беда! — практически не колеблясь с горечью выдал отец Анатолий и начал обрисовывать ситуацию.

Уже через минуту после его рассказа до Сергея начала доходить вся опасность происходящего. В области произошел самый массовый за последние 20 лет побег заключенных. Из расположенной примерно в сотне километров зоны сбежало около ста человек. Положение осложнялось тем, что им удалось не только обезоружить часть охраны, но и захватить транспорт. По всей области была начата целая войсковая операция с привлечением не только обычных и специальных армейских частей, но резервистов. Председателя просто поставили в известность об этом, сообщив, что их селение, находится на наименее вероятном направлении отхода бандитов и беспокоится им нечего.

Сергею при этой ремарке чуть не стало дурно… «Они ждут, что зеки как бараны рванут в сторону больших городов, где легче затеряться, а тут, почти под носом, леса, что и на сивом мерине не объедешь! — в сердцах чуть не вскрикнул он. — Да, самые матерые и опытные, как раз и сюда то и полезут!».

Судя по лицу отца Анатолия, эта же мысль пришла в голову также и ему, так как он, прервав мысленную тираду Сергея, тоном приказа заявил:

— Надо собрать всех на сход и предупредить, чтобы смотрели во все глаза, вдруг заметят кого-то незнакомого. Если что, то мухой ко мне или к вам! Хорошо бы пару дней детишек в школу не пускать; пока все утрясется, да станет ясно… Как вы думаете Марья Семеновна?

Вопрос прозвучал практически в пустоту: она растерялась. И Сергей её прекрасно понимал: то ей сообщили, что можно почти не беспокоиться, то святой отец говорит, что все может быть… Наконец, Марья Семеновна привела свои чувства в порядок и сказала, что полностью согласна с отцом Анатолием:

— Я всех соберу и предупрежу! А школу пока закроем от греха подальше. Так, я пойду…

Когда она скрылась за поворотом, священник тяжело вздохнув проговорил:

— Бедная женщина… Сюда бы мужика… да покрепче…, да чтоб с мозгами! А так ей все отдуваться… Ну а ты, аспирант, поможешь или…?

Что подразумевалось под словом «или» Сергей прекрасно понимал, но вида не подал. Он твердо заявил:

— Рассчитывайте на меня. Американский коммандос из меня, конечно, никакой, но некоторый военный опыт у меня имеется… (тут он даже позволил себе немного улыбнуться — прим. автора).

— А нам герои и не нужны, нам мужики нужны, которые когда нужно в кусты не побегут! — ответил священник. — Есть у меня мыслишка организовать дежурство около дороги… Ведь это самый удобный и незаметный путь сюда, а потом в леса… Проскользнут и никто не почувствует: проснемся а в селе уже другая власть… Давай сегодня вечерком и начнем.

Видя на лице Сергея согласие, он продолжил:

— С сынком моим посидите, вон у тех берез… Мимо вас и мышь не проскочит. Да, они не попрутся то сразу, днем поди втихаря посидят где-нибудь. Вечерком то как раз и самое их время… Значит, добро. Часа в три зайдет он за тобой.

Возвращаясь домой, Сергей пребывал в растерянности: «Вот тебе и съездил в деревню, поговорил со старичками… Какая к черту диссертация? Еще и пристрелят за здорово живешь!».

Он не был суперменом как герои Брюса Уиллиса, отмороженные уже при рождении, или Стивена Сигала, пачками укладывавшие плохих парней; более того, ему совсем не улыбалось спасать людей, посмертно получая за это почетный орден. Сергей был совершенно обычным парнем, которого в данный момент разрывали два совершенно противоречивых желания: собрать барахлишко и рвать отсюда, пока не запахло жаренным, или попробовать хоть чем-то помочь местным. Однако все решило то, что он уже дал слово. «Назвался груздем, — пробормотал он, — так полезай в кузов».

До часа «X» он болтался по саду, присматриваясь к то к яблокам, то к грушам. Не то чтобы ему очень хотелось есть, просто он немного волновался, а деревья хорошо успокаивали… Около бани оглушительно пахло разами, до которых бабуля была большой охотницей. Сергей прислонился к потемневшей стене и посмотрел на небо: облака белыми барашками медленно плыли по своим известным только им делам. «Вот у кого ни каких забот… Плыви и плыви, а на все остальное наплевать! — с завистью проговорил он».

Небо было таким уже давно; его красота была все время новой, свежей — словно оно стремилось поразить людей своим непостоянством, указать им на их приземленность, на грязь, в которой они копаются… Тем временем, небо было совершенно нейтрально к людям, к их заботам и проблемам. Оно не делало разницы между бомжеватым мужиком, ковырявшемся в мусорке, и его гораздо более удачливым соперником, живущим в огромном особняке; точно также разве задумывается идущий человек о том, кто там ползет по тропинке. Именно так смотрело небо и на осторожно пробиравшийся проселочными дорогами мощный «Урал». Если бы на машину посмотрел сторонний наблюдатель, то он бы обратил внимание на странную манеру езды автомобиля: «Урал» рыскал по всей дороге из стороны в сторону, словно водитель первый раз сел за руль этого гиганта. Наконец, перед машиной неожиданно выросло дерево и двигатель заглох, а из под брезентового тента начали неспешно вылазить угрюмого вида субъекты.

Однако небо спокойно молчало…, видно такая картина ему была совершенно привычна…

Задумавшись, Сергей чуть было не пропустил приход Александра, который, тихо прикрыв калитку, мягко ступая, подошел к нему. «Видно, осторожность у них в крови, — подумал Сергей, наблюдая за ним. — Что он, что отец — оба как кошки идут! Ни черта не слышно! Да, и приготовился вон как…».

Сашка, действительно, был тепло одет: июньские ночи, особенно если проводить их около леса, совсем не располагали к шортам и гавайским рубахам. Рядом с его ногами удобно пристроился огромных размеров рюкзак, размеру которого наводили на мысль о патологической предусмотрительности святого отца.

— Мне что-нибудь брать? Или уже поздно? — с улыбкой кивая на мешок, спросил Сергей.

— Я все уже прихватил, — ответил он. — Так что собирайся и пойдем место присмотрим, немного освоимся…

По тону было видно, что он ни чуть не обижается и воспринимает все, как дружескую шутку.

«Ну что ж, парень имеет чувство юмора, — подумал Сергей. — Это очень хорошо и в дороге не помешает».

Намеченное отцом Анатолием место, действительно, было идеальным наблюдательным пунктом. Небольшая возвышенность, густо поросшая молодыми березами, располагалась в стороне от интересующей их дороги, однако именно отсюда она далеко просматривалась…

Парень присел к березе и начал деловито разгружать свой рюкзак. Из него, словно из сундука волшебника, начали вылазить вещи, о необходимости которых в таком мероприятии Сергей бы никогда не догадался. Вначале, прямо на земле был расстелен большой плед, куда сразу же и улегся Сергей (скромность он всегда считал не очень хорошим качеством — прим. автора). Потом друг за другом появились небольшой, немного похожий не театральный, бинокль, пакет с бутербродами, потертый термос литра на 2 и небольшой нож.

Первое время Сергей лежал, вслушиваясь чуть ли не в каждый шорох; ему все казалось, что к ним кто-то осторожно подкрадывается. Он часто нервно дергался и начинал напряженно осматриваться. Опускавшаяся на лес темнота помогала создавать его воображению фантастические фигуры из окружавших их кустов орешника. «Вон тот куст, — подумалось ему, — просто зверски похож не присевшего человека… А рядом, похоже пристроился лось с огромными рогами… Черт, еще немного и можно ждать в гости «деда Кондрата». Наконец, Сергей успокоился и стал находить в этом занятии даже определенное удовольствие: в его воображении одна фантастическая фигура медленно сменялась другой и потом снова и снова…

Вскоре он настолько освоился, что даже немного задремал. Вдруг кто-то осторожно тронул его за плечо; Сергей мгновенно проснулся и дернулся было «открыть рот», но наткнулся на предупреждавший взгляд Александра. Его напарник кивнул головой в сторону дороги…

Сергей осторожно высунулся… и в том месте, где дорога поворачивала в сторону деревни, заметил несколько склонившихся фигур. Три человека, закрывшись от деревни кустами, что-то оживленно обсуждали. Один из них сильно жестикулировал, держа при этом какой-то странный продолговатый предмет. Сергей внимательно следил за ним, но темнота скрывала свои секреты очень хорошо…

— Это кажется автомат… — заметив его бесплодные попытки, прошептал Сашка. — Только почему-то я остальных не вижу… Их же должно быть больше. Нужно все рассказать отцу.

Они молча наблюдали за незнакомцами: за полчаса никто из них не произнес не слова… Наконец, Сергей не выдержал:

— Надо что-то делать. Кто знает, что им сейчас в голову взбредет… Давай двинем в деревню и поднимем на ноги милицию…

— Нет… — немедленно отозвался Сашка. — Отсюда уходить нельзя… По крайней мере обоим. Нужно, чтобы кто-нибудь остался здесь и продолжал за ними следить — вдруг они решат прямо сейчас идти в деревню…

— Пожалуй, ты прав… — согласился Сергей. — Я останусь и буду присматривать. Если что, то сразу же рвану к вам…

Однако у Александра, как оказалось, было совершенно иное мнение, которое он шепотом и озвучил:

— Иди лучше ты… Я лучше вечером вижу… Да и смогу дворами в темноте спокойно пробраться, если что… А сейчас ты не заблудишься. Прямо к отцу иди…

Сергей подумав, согласился с ним и начал потихоньку отползать в сторону деревни. Дойдя до пруда, он уже не скрываясь понесся к дому священника.

Село казалось вымершим — свет в окнах горел редкими маячками, собаки тихо дремали, будто никакой опасности и в помине не было… Упав несколько раз по дороге, Сергей рванул на себя калитку и столкнулся лицом к лицу с отцом Анатолием. Тот сразу же повел его в дом и, усадив, спросил:

— Значит, они здесь!?

Дождавшись утвердительного кивка, он продолжил:

— Сколько человек? Оружие?

Вопросы были по военному короткими и емкими. Священник пытался ухватить самую суть и опасался, что уже поздно, что-то предпринимать.

Торопясь все выложить и немного сбиваясь, Сергей начал рассказывать:

— Мы видели троих… Машину не заметили… Оружие кажется у одного было! И еще, спорили они о чем-то сильно. Только не слышно было ничего.

Отец Анатолий хмыкнул, и коротко бросил:

— Вон, возьми воды. На столе крынка… Я пока пойду позвоню.

Сергей перевел дыхание и, дотянувшись до воды, начал медленно пить. «Оказалось, обычная вода может быть удивительно вкусной, — почему то подумал он. — Черт побери, о чем я думаю?».

Из соседней комнаты доносился приглушенный голос священника. Он говорил спокойно, словно все происходило именно так, как он и задумывал.

— … Тогда, звоните… и закройтесь дома… Да! Двери, окна — все на замки! А мы пока посмотрим за ними…

Вскоре, он вышел… и Сергея очень удивило выражение его лица. Священник плакал…:

— Что же с нами такое случилось, Боже? Страх…, страх…, везде один страх… в глазах, в голосе… Что же мы за люди такие?

Он тяжело сел, руки положил перед собой и, замолчав, напряженно уставился в стену…

Сергей негромко позвал его, чувствуя что время неумолимо убегает:

— Отец Анатолий!.. Там Сашка одни остался. Надо что-то предпринять. Вдруг ему помощь нужна.

Священник посмотрел на него…, потом медленно поднялся. В его голосе «прозвучал метал», чувствовалось, что он все решил:

— В милицию звонят… Но пока никто из деревенских на улицу носа не высунет… Говорят, не наше дело урок гонять. Бери ружье! Вон у порога. Пойдем, посмотрим на них!

До места им добраться не удалось… У поворота к пруду им в спину ударил резкий звук выстрела… Сергей, вздрогнув, чуть втянул голову в плечи. Священник, оглянувшись, быстро сориентировался и прошептал:

— Похоже началось… Думаю у нашего председателя они… Господи прости их… Господи прости нас… Давай потихоньку ты к сараю, а я к воротам — там у них свет должен быть… Осторожно, смотри, не лезь на рожон!

Сергей почти на ощупь добрался до сарая и прислушался… Во дворе было тихо… Он осторожно подтянулся и заглянул…

— Похоже никого… — прошептал он.

Сквозь не зашторенные окна было хорошо видно, как около обеденного стола металась женская фигура. Спиной к Сергею сидел какой-то высоченный мужик: он что-то говорил, то и дело поднимая руку в характерном жесте. В отдаление просматривался еще один человек… Словом, ничего не говорило о том, что здесь совсем недавно стреляли. Разве только… около крыльца валялось что-то странное мешковатое, похожее на мешок набитый тряпьем.

Вдруг раздавшийся шорох привлек внимание Сергея: со стороны ворот метнулась какая-то тень и затаилась около собачьей конуры… Только сейчас он заметил, что около конуры валяется ее хозяин с растекающимся вокруг пятном крови (скорее всего это была именно кровь — прим. автора). Собака валялась, смешно раскинув лапы…

В доме раздались шаги и резко открылась входная дверь. Высокий силуэт заполнил собой весь дверной проем.

— Как там этот щенок? — прозвучал хрипловатый голос. Сердце Сергея пронзила боль; он осторожно разжал руки и сполз вниз. Обхватив голову, он попытался вжаться в доски забора — ему казалось, что за этими шершавыми и досками его никто не достанет.

В голове раскаленной иглой сидела мысль — этот мешковатый предмет, который валялся во дворе, и есть Сашка, которого он оставил одного в лесу с бандитами. Не менее страшной была мысль и том, что он оказался слабаком, на которого нельзя положиться, которому нельзя доверять. Он всегда считал себя крепким парнем…, считал, что не струсит в нужный момент… Вся жизнь, что он уже прожил, оказалась не более чем прелюдией к этому моменту, к этому поступку… Все события, что с ним происходили, все чувства, которые он испытывал, рассеялись как туман. И на его месте оказалось пустое место: не было ни Сергея — военнослужащего, ни Сергея — забияки, ни Сергея — мужчины. Не было человека — осталось животное, которое обуял страх, которое хочет только одного — спрятаться как можно дальше, как можно глубже…

Все это пронеслось как в замедленном кино… Получилось, что больнее всего тебя может ранить именно твое слово. Сергей предстал перед собой полностью «раздетым», сбросив одежки, в которые его нарядило общество… Он всю свою жизнь строил по правилам, которые были придуманы другими и для других. Каждый свой шаг он сверял с чужим мнением, с чужими поступками. Только мнение одного человека было для него не важным, второстепенным — как это ни странно этим человеком был он сам…

Скрючившись под забором он дрожал…, но не от холода, а от стыда. Сергей сжал руки в кулаках и стал медленно подниматься.

— Это мой шанс хоть что-то изменить в своей жизни… Жить по настоящему… — шептал он, выглядывая из-за забора.

Во дворе разговаривали двое мужчин. У их ног лежало тело парня, похожее на изломанную куклу. Свет, падавший из-за незакрытой двери, освещал его очень бледное лицо и неестественно вывернутою ногу.

— Козел! — выругался один с характерным кавказским акцентом. — Падла, Коку укусил… Еле оттащили…

Второй стволом автомата попробовал перевернуть тело Мишки, но он вдруг застонал.

— Гляди! Живучий тварь! — удивленно воскликнул урка. Потом он добавил чуть тише: «Похоже Лютый стареет — раньше один удар и руби деревья на гробы. А тут молотили…».

Договорить он не успел; в дверях показался главарь (действительно, главарь до последнего момента находился в доме — прим. автора), который похоже прекрасно расслышал последнюю фразу.

— Хочешь проверить, гнидник? — с угрозой спросил он. В ответ не прозвучало ни слова, видно его авторитет оставался еще на высоте. Он не торопясь, спустился по лестнице, толкая впереди себя Марью Семеновну.

— Все амба! Менты скоро могут быть! Кончайте этого (кивок в сторону Сашки). Бабу с собой возьмем…

Сергей все это прекрасно видел и решил немного пошуметь, надеясь спугнуть их. Нащупав в траве какую-то железку он со всей дури ударил по забору — раздавшийся звук испугал его самого и он сломя голову понесся в сторону ворот.

Заглянув сквозь щель в заборе, он увидел сгрудившихся в центре двора бандитов. Немного взвинченный голос сказал:

— Уходим! Шмаляйте во все, что движется…

Произошедшее дальше Сергей отчетливо не разглядел — обзор был маловат, но зато он все прекрасно слышал…

Резкий хлопок и мощный вопль практически слились в одно целое. Потом длинными очередями захлестали автоматы… Кто-то безумным голосом все это время непрерывно орал:

— А-А-А-А-А-А-А.

— Заткнись! — раздался рев кавказца. Вопящий действительно, сразу же умолк; только вопль сменился каким-то странным хрипом, прерывавшимся булькающими звуками…

Сергей уже ничего не замечал; все смешалось — выстрелы, крики… Вдруг прямо об забор, за которым он прятался, что-то сильно ударилось и Сергея отбросило далеко в сторону.

Его куда-то несли. Носилки немного мотало, казалось еще одно неосторожное движение и его уронят. Руки привязаны, голова осторожно зафиксирована шинами. Глаза так не хотелось открывать… «И зачем? Здесь спокойно… Тепло… Темно… Там — страх и смерть… — мысли тяжелыми валунами медленно ворочались у него в мозгу». Наконец, его положили. Кто-то осторожно поправил повязку у него на лбу — пальцы были прохладные и почему-то был он уверен, что женские.

— Сергей… — его тихонько позвал очень знакомый голос. В нем было столько нежности и участия, что он не удержался и открыл глаза… Олеся! Огромные глаза, из которых непрерывно падали слезы, не отрываясь смотрели на него. Он снова тонул, тонул в этих чудесных глазах и на этот раз его уже никто не спасет…

— Больно? — спросила она.

«Какая к черту боль? — думал он. — Да, я в раю!». Но сказал он совершенно иное:

— Нормально. Ты скажи, что случилось то?

Вокруг был полнейший бедлам. Не смотря на ночь было светло как днем! Сверкали мигалки скорой помощи и милиции, горели мощные прожектора пожарки. Туда сюда носились люди в самой разнообразной форме: синей, красной, зеленой — у Сергея аж начинало рябить в глазах. Из ворот кого-то выносили на носилках, только лицо пострадавшего почему-то было закрыто покрывалом. Чуть ли не на каждом углу стояли солдаты с испуганными лицами. Один прислонился к забору и его ожесточенно рвало… Трое его товарищей осторожно ходили по двору и что собирали в черные пакеты… Не хватало лишь одного — отца Анатолия.

Сергей, бросив мотать головой, спросил скромно устроившуюся рядом Олесю:

— А отец Анатолий то где?

— Домой они с Сашкой пошли… Врач йодом помазал ему лицо и руку… Говорит, до свадьбы заживет… — ответила Олеся. Потом она наклонилась к нему и тихо спросила:

— Сереж, а что здесь случилось?

Он ожидал от неё какого угодно вопроса: о крове на лице, о бинтах на руках, пусть даже о личной жизни, но это… Знал ли он сам, что там случилось на самом деле? Что он слышал? Что он видел? Что он наконец может рассказать? Не было у него ответов ни на один из этих вопросов, но он, кажется знал, где, а точнее у кого, может их получить…

Оказалось, все эти вопросы беспокоят не только само Сергея, Олесю, но и милицию, а судя по форме и армию, в лице мордастого полковника. Вся компания, увидев, что Сергей очнулся, быстрым шагом направилась к нему. Но на встречу им разъяренной волчицей выскочила симпатичная докторша. Она яростно жестикулировала (он улавливал только некоторые, из доносившихся до него фраз — прим. автора), пытаясь донести до них, что именно сейчас пострадавшего беспокоить нельзя. Под таким напором они не устояли и на время оставили Сергея в покое… Женщина, что-то прокричав им вслед, победно подмигнула Сергею.

— Ну что парень? Как голова? — она посветила фонариком в глаза. — Хорошо… Немного бы посильнее и можно было бы заказывать памятник… А так отделался одними царапинами! Ладно, лечись (она вновь подмигнула, стрельнув глазами в сторону Олеси)!

— Доктор! — позвал Сергей. — А что с парнем было? Сильно его задело?

Она удивленно свела брови:

— Парень?! Это который со священником был что ли? Да что ему будет то? Через пару дней йод и зеленку отмоет, царапины слезут и хоть под венец!

Теперь настал черед Сергея удивляться — он был готов поклясться, что видел собственными глазами его страшно вывернутою ногу. «Пусть даже темно было! Но черт с ней с темнотой! Я же видел…, сам видел… Он бы еле живой, стонал».

— А нога? Рука? Что ни царапины?

— И нога, и рука — все на месте! — смеясь, подтвердила женщина. Чувствовалось, её жизнерадостность нельзя было ни чем поколебать…

«Ну разве может быть застрелиться прямо у нее на глазах?! Да и то, похоже, ей будет по барабану — хихихнет, утрется и бирку повесит на мешок».

Вдруг он почувствовал, что окончательно выдохся. Сил не оставалось даже, чтобы чихнуть… «Может попросить кого-нибудь об этом, — успел только подумать он, прежде чем вновь вырубился».

 

Глава 5

Сергей было тепло и уютно… Он уже почти проснулся, но глаза так и не раскрыл. Наслаждался покоем, запахами: пахло чистым бельем, сиренью… Он осторожно двинул рукой и наткнулся на что-то мягкое и пушистое. «Может кошка?… — вяло подумал Сергей». Пытаясь открыть глаза, он сразу же вновь зажмурился: прямо в лицо ударил яркий солнечный свет. Через пару минут глаза привыкли, и он увидел желтоватый с темными прожилками сосновый потолок. Скользнув с потолка, его глаза пробежали по стене и наткнулись на уткнувшуюся в подушку Олесю. Она уютно устроилась рядом с кроватью, волосы волной рассыпались по подушке…

— Вот тебе и на…! У меня появилась собственная сиделка… Нет даже не сиделка, а друг… А может и не только друг… — тихо рассуждая, шептал Сергей.

Он осторожно протянул руку, чтобы погладить её шелковистые волосы…, но дверь резко открылась, и на пороге появились два сотрудника милиции. Высокий аскетичного вида капитан цепко оглядел комнату — немного задержав взгляд на вскочившей и ни чего не понимающей Олесе, он уставился на Сергея.

— Гражданин Кравцов, — скорее утвердительно, чем вопросительно заявил он. — Капитан Пивоваров. Старший лейтенант Мирской. В прошлый раз мы с вами так и не смогли нормально поговорить…

Сергей совершенно не удивился столь неожиданному вторжению — приход милиции был в любом случае вопросом времени и чем быстрее все проясниться, тем лучше.

— Да, это я. Слушая вас…

Капитан нервно рассмеялся:

— Это я вас слушаю… (его напарник вытащил планшет и приготовился записывать — прим. автора). Что же вчера здесь произошло?

Сергей ни чего и не собирался скрывать… Он рассказал все о чем знал: и о разговоре с отцом Анатолием, и о дежурстве с его сыном, и о своих «подвигах»… Сергей осторожно описал увиденное им во дворе — зеков с оружием, испуганную женщину, мертвую собаку и поломанное тело. Потом коснулся своей беготни вдоль забора, упомянул про странные звуки, раздававшиеся из-за забора.

— Наконец, я услышал…, нет не услышал — меня снесло вместе с забором… Вот и все, больше я ни чего не помню!

Капитан, словно не заметил окончания рассказа, продолжая вопросительно смотреть… Тогда в дело вступил его напарник:

— Ну, а как же выстрелы? Крики? Кто стрелял, вы помните?

Сергей немного придвинул сползающую подушку и устроился по удобнее:

— А кто еще мог стрелять, кроме бандюганов? Хотя я и ни чего не видел… Забор мешал…

Капитан продолжал молчать. По его лицу чувствовалось, что борется с желанием врезать Сергею от души… Но раздавшийся спокойный и немного раздраженный голос, даже близко не позволял предположить, что его обладатель полон злости:

— Значит, вы, гражданин Кравцов, не желаете помочь следствию… А между прочим, погибли три человека… И погибли очень нехорошо… А вы нам говорите, ни чего не видели, ни чего не знаете… А кто же по вашему все видел и все знает — господь Бог?

На последний вопрос Сергей бы с удовольствием ответил; он был уверен, что кое-кто прекрасно осведомлен обо всем случившимся… Но, лучше узнать все самому, чем читать новости в утренних газетах.

Капитан, не дождавшись ни какого ответа, развернулся к двери и уже с порога бросил:

— Ждите вызов к следователю… Думаю, там вы будете более разговорчивы и все к этому времени вспомните…

Не прошло и пяти минут с их ухода, как дверь снова распахнулась и влетел раскрасневшийся старший лейтенант:

— Товарищ капитан папку оставил… Кажется у вас. А вот же она!

Сергей чуть привстал и негромко окликнул его:

— Слышь, старшой, а че там случилось то?

Тот ошалело на него посмотрев, ответил:

— Так ты, что точно ни чего не помнишь?!

Сергей продолжал непонимающе смотреть на него…

— Да… Крепко тебя приложило… Короче… (он непроизвольно оглянулся на дверь) бойня там во дворе — куски тел повсюду разбросаны, кровищи как от резанного кабана… Женщина у крыльца лежала — думали каюк ей тоже. Только тронули её, а она как начнет орать дурью… Еле успокоили… Тебя нашли метров в десяти за забором — я сам рулеткой расстояние мерил. Кстати, ты валялся не один! Прямо на тебе лежало единственное из всех более или менее сохранившееся тело. Когда тебя тащили, ты что-то мычал так и не приходя в сознание… Да, вот еще, священник с сыном у сарая сидели… Бледные оба, в лице ни кровинки… Говорят, как услышали стрельбу, так и побежали прятаться…

Из окна раздался начальственный возглас…

— Похоже меня, — проговорил старшой. — Ну, чертяка бывай!

— Наконец-то, свалили! — вздохнул Сергей и посмотрел на Олесю. — Ты, что здесь была всю ночь?!

Краска бросилась в её лицо, глаза опустились… Вдруг она тряхнула водопадом своих волос и с вызовом спросила:

— И что? Мешаю?

Он осторожно схватил её за руку и медленно поднес к губам… Нежные пальчики совершенно не сопротивлялись его поцелуям; она наклонилась и обняла Сергея… — это был её ответ на так и не высказанный им вопрос.

Время как во сне замедлилось и стало тянуться за горизонт. Все прошлое и все будущее потеряло всякое значение — не стало боли, не стало спешки, не стало страха… Осталось только чудесное ощущение нежности, неуловимо заполнявшее всего Сергея с головы до ног. Он чувствовал себя страшно неуклюжим, огромным и неповоротливым зверем, которому, о как это только стало возможным, доверилось юное создание… По рукам пробежала дрожь — он боялся слишком сильно сжать руки, боялся причинить её боль… Но разжав руки, он мог бы потерять её; как только эта мысль к нему приходила, он вновь стальным капканом сжимал объятия… Сергей молил Бога, чтобы всегда он был рядом с ней, чтобы всегда он успевал встать между опасностью и ею!

Громким звоном отозвалось упавшее в сенях ведро… В сердцах воскликнула бабуля… Объятия разжались и только их счастливые глаза напоминали о случившемся…

В дверь громко постучали.

— Прямо день приемов! — огорченно воскликнул Сергей. — Заходи!

Не заставив себя долго ждать вошел человек, которого Сергей ни как не ожидал так скоро увидеть. В дверях стоял абсолютно здоровый, даже немного загоревший Александр; только небольшая припухлость его верхней губы свидетельствовала о том, что её хозяин в прошлый вечер был отнюдь не на вечеринке.

— Здорово, Серега! Как спалось? — поинтересовался он, одновременно выкладывая на стол яблоко и пару бананов.

Сергея немного удивило такое начало:

— А ты сам то ни чего не хочешь мне рассказать? А то (тут он показал вокруг — прим. автора) я многое пропустил… И мне, представляешь, интересно, а что же произошло?

Сашку, похоже, сарказм совершенно не расстроил — по видимому он ждал чего-то в этом роде:

— Ты лучше полежи пару дней! Отец сам обещал к тебе зайти и все объяснить…

Уже с уходя он утвердительно-одобрительно сказал:

— А ты не сбежал…, хотя и мог бы…

Выздоровление немного затянулось… Поэтому с постели он встал лишь на следующий день, более или менее заковылял еще через пару. Если бы не частые визиты Олеси, Сергей бы точно от безделья полез на стенку.

Ночью, когда он оставался один и никого не было с ним рядом, он вспоминал ту злополучную ночь… Чернильная темнота окутывала его и он вновь оказывался около того самого забора. Перед глазами стояли фигуры бандитов, избитое тело подростка, растерзанная собака… Он тянулся, чтобы их предупредить! Предупредить бандитов! «Предупредить! Сказать! Крикнуть! Надо бежать, всем бежать!». Встав на цыпочки, Сергей потягивался на руках, но в последний момент пальцы срывались и он оказывался на земле. А за забором начинался ад… Снова и снова Сергей все переживал заново — липкий страх, беготню, страшные крики, оглушающий удар… Каждый раз он пытался задержаться немного дольше: вдруг все же удаться заглянуть за забор, но что-то отталкивало назад. За забором была запретная зона, скрывавшая ответы на все так интересующие его вопросы.

Вот, уже можно и в поле выходить! — поставила диагноз пожилая медсестра, осмотрев Сергея.

После ее ухода, он быстро собрался и вышел из дома; «сегодня то, — надеялся Сергей, — мы разгадаем эту чертову загадку!».

Осторожно прикрывая калитку, он столкнулся священником…

— Здравствуй Сереж. Я к тебе… Вижу, что ждал… Тогда пошли пройдемся немного…, подышим воздухом…, поговорим на природе.

Сергей, так толком и ни разу не открыв рот, пошел за отцом Анатолием. Уже около пруда, Сергей догадался, что это за место, в котором они могли бы спокойно поговорить…

Священник, смахнув гнилушку с бревна, осторожно сел; Сергей выбрал себе в качестве кресла мешок с опилками.

Отец Анатолий, неторопливо оглядевшись вокруг, остановил взгляд на собеседнике:

— Вижу, что был уже здесь… Мишка рассказал, как вы с ним в волейбол играли. Он так живо описал твое лицо, когда предложил покидать мяч, что я не смог удержаться от смеха… Да ладно, не затем мы пришли сюда.

Он, не отрываясь, смотрел в глаза Сергея, словно пытался заглянуть ему в душу и узнать, каков же его собеседник на самом деле. Сергей просто физически не переносил, когда его разглядывают; об этой своей особенности, особенно в транспорте, он немедленно словом и делом старался втолковать своим попутчикам. В этот же раз, все было как-то иначе: он ощущал не праздный и посторонний взгляд, который тебя препарировал, смеялся и издевался над тобой…. На него смотрели как на близкого человека, члена большой семью, которому полностью доверяют и стараются защитить от всех напастей.

Наконец, священник улыбнулся… и сказал:

— Спрашивай…

Сергей сразу же задал вопрос, что мучил его все эти режимно-больничные дни:

— Что случилось в тот вечер с уголовниками?

— Наш разговор будет не простым, поэтому будь осторожен в своем любопытстве… На все свои вопросы ты получишь ответы, но поймешь ли ты их, примешь ли ты их — все это покажет лишь время…

Сделав небольшую паузу, он продолжил:

— Когда мы с тобой разделились, я незаметно пролез через ворота и спрятался у собачьей будки. Прежде чем, вышли бандиты я увидел и застреленного Тучу (собака председателя — прим. автора) и связанного Мишку… Я молил Бога, чтобы они ушли и некого не тронули…

Священник говорил негромко, переходя на шепот:

— Но они жаждали крови, смерти; словно дикие звери хотели рвать себе подобных на части… И я воздал им по их делам!

Произнеся последние слова торжественным тоном, он с вызовом посмотрел на Сергея…

— Что вы сделали? Воздали…? Там же было все в крови…, - с недоумением переспросил Сергей. — Как у вас получилось? Как вы смогли? Их же было трое, да еще с оружием!

Отец Анатолий, оставив его вопросы без ответа, вдруг резко спросил:

— Ты считаешь это не справедливым? Значит, ты отпустил бы их?

Сергей, не ожидавший такого быстрого перехода от спокойного тона к резко агрессивным нападкам, вяло пробормотал:

— Может их лучше надо было судить…, чтобы все видели…

Священник неожиданно рассмеялся:

— Ты хоть сам веришь то в то, о чем говоришь? Права человека, справедливый суд, невинно обвиненные…, а людей уже не вернуть! Помнишь слова, сказанные Иисусом одному из посланников Синдериона — «отдай Кесарю кесарево, а Богу богово»?

Сергей молча кивнул.

— Но есть и продолжение этой фразы: «отдай человеку человеково, а зверю зверево»… Пойми, Сереж, они не были людьми! Это были настоящие звери, в которых не осталось ни капли человеческого! Для того чтобы быть человеком, недостаточно иметь два уха, два глаза, посередине рот и т. д… Совсем недостаточно выглядеть как человек! Человек, настоящий человек (при этих словах он мягко коснулся своей груди, потом показал на Сергея), имеет вот здесь искру Божью — душу! Человек душой стремится стать ближе к Богу; своими поступками, мыслями он каждый миг доказывает это! Преступая свое человеческое начало в угоду звериным инстинктам, мы начинаем терять нашу искру! Раз за разом проигрывая в борьбе с жадностью, гордыней, злостью…, мы уходим от Бога, отдаляемся от себя Человека и приближаемся к себе Животному, для которого нет правил и заветов, нет запретов и догм…

Он замолчал, будто иссяк после столь бурной речи… Сергей тоже молчал, впечатленный сказанным.

— Эти люди перестали быть людьми в тот момент, когда перешли грань, отделяющую всех нас от нелюдей. И разве я был не прав? — вопросом закончил священник.

Сергей в этот момент практически не раздумывал, так как он был полностью согласен с ним. Его самого давно уже с завидной регулярностью посещали мысли о том, не всякий человек является «настоящим человеком». Священник лишь озвучил его убеждения…

— Я полностью согласен с вами — таким людям не места на земле. И то, что вы очистили ее от этой скверны, лишь говорит о силе вашего духа… Но я все же никак не могу понять, что же случилось с ними?

— Господь любому из нас дает силы для борьбы со злом! Перед каждым из нас всегда стоит выбор подчиниться и терпеть или взять протянутою тебе силу и покарать зло! Его сила делает нас свободным от страха, боли! Она делает наш дух сильнее, тело крепче и выносливее, мышцы мощными и неутомимыми… Ты обретаешь силу десяти, двадцати, тридцати человек; ты прикасаешься к неиссякаемому источнику мощи и божественного вдохновения!

Сергей внимательно слушал и в его душу закрадывалось сомнение, а нормален ли отец Анатолий? Все таки случились страшные для нормального человека события; так легко и с ума сойти. Разве мало солдат, впервые попавших в ситуацию реальной опасности, теряют рассудок, а что тут уж говорить об обычных людях, ни разу не слышавших автоматной стрельбы?

Видимо сомнения Сергея полностью отразились на его лице, раз священник, посмотрев на него, усмехнулся. Он поднял с земли небольшой, примерно с кулак, песчаник, и протянул его Сергею… На вид это был обычный сильно спрессованный природой песок; он был шершавым и немного теплым на ощупь и совершенно не раскалывался, когда им стучали по бревну.

Получив камень обратно, отец Анатолий вытянул руку и сильно сжал камень… В этот момент Сергей собственно ничего особенного и не заметил. Да и как он мог узнать то, чего ни разу не видел и о чем ни разу не слышал? А вообще разве можно было это почувствовать? Можем ли мы увидеть как растет дерево, стираются горы? Способны ли мы заметить течение энергии по нашим телам? Все это Сергею, как и миллионам других людей, так и осталось пока недоступно…

Раздался негромкий хруст, словно в кулаке вместо булыжника находился обыкновенный рафинад, и на землю посыпался грязно-бурый песок.

— Силен! — с восхищением оценил Сергей.

— Сереж, ты ни чего не понял! — с некоторым раздражением сказал священник. — Это делая не я, это совершает сила! Пойми же ты, я и сейчас и тогда был и остаюсь всего лишь орудием Господа, его средством для борьбы со злом… Сила, обретаемая мною, это не игрушка и дается она лишь в самый необходимый момент! Именно с помощью такой силы мои предки защищали свою свободу и веру…

Сергей в этот момент уже почти его не слушал и совершенно легко пропустил все мимо ушей. Он думал о том, о чем на его месте думал бы любой другой — о жизни без страха, о силе, дающей возможность защитить себя и своих близких… В его сознании проносились десятки сцен: вот он с легкостью расправляется с десятком бандитов, угрожавших мирным гражданам, или запрыгнув на третий этаж горящего здания, он выносит испуганного ребенка… Он — Герой, Победитель… Но тут Сергей опомнился, наткнувшись на внимательный взгляд давно уже молчавшего священника.

— Мечтаешь?! Хочешь уметь делать тоже самое?! — священник встал и скрестил на груди руки.

Прозвучал долгожданный вопрос, и все было забыто: и разорванные в клочья уголовники, которым не помогло их оружие, и испуганные лица лесорубов, и даже языческие волхвы… Сергей этого действительно хотел, он желал обладать такой силой — разве кто-то отказался бы от такого подарка?

— Да! — ответил Сергей. — Я бы хотел это!

— А что согласен отдать в замен за такое знание? — серьезно поинтересовался священник. — Ты согласен забыть о праздности? Готов ли ты каждый день бороться со своими грехами? Открыта ли твоя душа для любви? Способен ли ты бросить и забыть всем, и даже жизнь, ради другого? Выдержишь ли ты страшный груз ответственности, получив силу и божье благословение? Устоишь ли ты от соблазнов, которыми полна наша жизнь? Найдешь ли в себе силы, чтобы побороть самого главного своего врага — самого себя? Позволишь ли ты отпустить себя земным проблемам?

Подумай хорошенько, а можешь ли ты доверять себе сам? А могу ли я доверять тебе? Ты хочешь получить силу…, но для чего она тебе, ты задумывался? Ответь мне только на этот один вопрос: для чего тебе она нужно?

Сергей подавленно слушал град вопросов; все было ясно и без этих красивых слов — священник не доверял ему, даже может опасался! Но у него не было обиды на отца Анатолия. «Обладание таким знанием накладывало серьезные обязательства, — думал он. — И нужен ли мне этот геморой? Нужен ли он мне именно сейчас, когда все в жизни уже практически налажено. Я уже почти защитился, почти женился, почти… Все в моей жизни распланировано на годы вперед; в ней не было и местечка для неожиданности, для сюрприза». Тут Сергей понял, что он все это время готовил себя для жизни, которая ему совершенно не интересна. Сейчас ему предлагается прикоснуться к источнику сокровенного, бесконечного знания, дается возможность жить полноценной и настоящей жизнью, целью которой является не вечно меняющаяся мишура, а борьба со злом!

— Я хочу стать сильнее, чтобы защищать людей от зла! — он говорил медленно и даже немного торжественно, словно давал клятву (вполне возможно, что это и была клятва, только он то это сразу и не понял — прим. автора). — Во мне не так уж и много хорошего, но я уверен, что справлюсь…

Отец Анатолий, выслушав ответ, по-видимому остался доволен или сделал вид, что доволен сказанным.

— Значит ты решился… Тогда будь готов потрудиться, так как у меня нет таинственного эликсира, мгновенно наделяющего выпившего его человека огромной силой… Господь свою милость являет всем, но только терпеливый ее узрит полностью. Сегодня ты начнешь учиться… Обещаю заранее — будет трудно, очень трудно! На пути к истинной свободе ты должен пройти три ступени или уровня, на каждом из которых, даст Бог, ты будешь открывать в себе новые возможности.

Первая степень свободы — это достижение человеком контроля над своим телом. Наше тело представляет собой сложный и взаимосвязанный организм, реагирующий на жизнь различными поведенческими и биологическими реакциями. По сути дела мы является механизмами, так наше поведение стало стереотипным. Мы променяли осознанную жизнь, полную ответственности и свободы, на шаблонную жизнь — жизнь по принципу «как и другие». Пойми, твоя первая задача состоит в том, чтобы подчинить тело своему разуму; накинь на своеволье своего тела узду разума, победи животное человеческим.

В начале от тебя требуется не так много: научись владеть своими мышцами, так как это приводные ремни твоего будущего более совершенного тела. Выдели каждую мышцу и добейся полного над ней контроля. Начни с самого малого — с мизинца на твоей правой руке. Почувствуй его отдельно от остальных пальцев, от самой руки, от всего тела. Пусть этот палец станет для тебя всем: только в нем для тебя соберется весь мир, вся вселенная, весь космос. В тот момент, когда мизинец станет мгновенно откликаться на твою мысль, переходи на следующий палец…

Сложно сказать, сколько времени тебе понадобиться, чтобы перебрать все свои мышцы, конечности, органы… Да и не важно, сколько времени! Главное — это результат! В итоге, твое должно стать идеально настроенным инструментом, на котором гениальный композитор, то есть ты, сможет сыграть бессмертные произведения. Вот и есть цель нашего урока!

— Смотри! Вот это… — закатав рукав сутаны до плеча, он продемонстрировал сильно загорелую руку. — и есть первый уровень свободы.

Сергей сначала не поверил своим глазам: по руке ходили волны. Священник играл своими мышцами, превращая руку в клубок живых змей… Начиная с пальцев, волна напряжения захватывала по очереди каждую мышцу и двигалась к плечу; достигнув его, она откатывалась назад, повторяя все тоже самое, но в обратной последовательности.

— Ты должен уметь делать точно так же со всеми мышцами своего тела… Только тогда можно говорить о дальнейших наших уроках. Кстати, заходи вечерком, расскажу тебе о нашем селе. Узнаешь много интересного!

Возвращаясь домой, Сергей чувствовал себя очень своеобразно: с одной стороны, он чувствовал, что прикоснулся к одной из тайн, веками будоражащих человечество — тайна достижения первозданной мощи, а с другой, он сомневался, правильный ли выбор сделал? Может и не стоило связываться со всем этим, а отправляться спокойно домой… Однако его склонность к риску, перевесила все опасения и он даже с некоторым нетерпением оправился тренироваться…

Начал он мизинца правовой руки, здраво рассудив, что если уж начинать, то лучше уж с правой, ведущей. Немного поерзав по покрывалу, он наконец удобно устроился на кровати и закрыл глаза. «Успокойся и расслабься, — повторял он себе раз за разом, пока не почувствовал нарастание тепла и нежности». Постепенно он перестал ощущать свое тело — оно словно исчезло, растворилось как сахар в горячем чае. Тело стало легким как пушинка… И тогда он подумал о своем мизинце, как о самом дорогом существе на свете, о самом близком среди всех сейчас живущих. Палец сразу же отозвался, ритмично запульсировав. «Я тут, я готов! — подавал он сигнал».

Сергей очень живо представил себе мизинец со всеми внутренностями: небольшие бледные мышцы, тоненькие сухожилия, белые косточки — все это окутывалось запутанной сетью крошечных кровяных капилляров. Ярко алая кровь бежала по пальцу, проникая в самые отделенные его места. Возвращаясь назад, она теряла уже не только свой насыщенный цвет, но живительный кислород.

Он попытался очень осторожно пошевелить пальцем. Преодолевая ватное оцепенение палец нехотя пошевелился. Тогда Сергей попробовал напрячь его, но весь настрой мгновенно улетучился… Напрягая мизинец, он непроизвольно напрягал и остальные пальцы. Оказалось очень непросто выделить группу мышц, отвечающую за движение одного пальца…

Сергей тяжело вздохнул:

— И это только один палец! Черт его дери! Да так годами можно тренироваться и ждать «просветления»!

Решив сделать перерыв, он пошел искупаться… Вода встретила его ошеломляющей прохладой. Она приятно холодила тело; хотелось так лежать вечно, медленно раскачиваясь от ветра… Глубоко вздохнув, Сергей нырнул: вода у самого дна была очень холодной и оставляла какое-то неприятно гнетущее впечатление. Поскорее вынырнув, он направился к берегу… Оказалось его уже здесь ждали: вокруг небольшого костра сидели Сашка с братом. Судя по их напряженному взгляду они что-то жарили; наконец, один из них дуя на ладони вытащил с самого края костра, где скопилась куча углей, здоровенную картофелену.

— Садись, грейся, — предложил СашкаМишка.

Сергей и правда немного замерз, поэтому костер был в самый раз. Уже почти обсохнув, он ради интереса попробовал «поиграть» мышцами. То ли во всем было виновато недавнее купание и мурашки, стаями бегавшие по всему телу, то ли дел было в его сильном желании, но мышцы отзывались крайне легко. Он чувствовал, что может напрямую обратиться к любой части своего тела и свободно управлять ею!

Александр заметил его манипуляции и проговорил:

— Похоже у тебя многое получается… Нам с братом это дается по труднее. Особенно у него очень тяжело идет (он кивнул в сторону паренька, который подошел к пруду).

— Скажешь тоже, — с удивлением сказал Сергей. — У меня с пальцами ничего не выходит, хоть к батьке вашему за помощью идти.

Александр подсел к нему по ближе:

— Смотри! Почаще делай вот такие упражнения (показанное им очень напоминало упражнения для развития моторики рук у детей — поочередное колебание разными пальцами) и потом будет очень легко напрягать отдельные пальцы.

Дальше разговор у них стал напоминать бахвальство своими игрушками двух малышей. Только здесь в роли игрушек выступали навыки и умения. То один, то другой вдруг вскакивал и пытался повторить то, что только что увидел. Сергею особенно запомнилось, как Сашка мог, мгновенно напрягая все мышцы своего тела, «окаменеть». Стоит обыкновенный теплый и живой человек, но вот раз и превратился в подобие мраморной статуи. Особенно эффектно этот фокус смотрелся на воде. Александр разделся и медленно залез в воду. Через минуту он расслабленно лежал на спине, раскинув руки и ноги в стороны. Еще через минуту, одно неуловимое движение словно сжимает его и тело начинает быстро тонуть.

Сашка вылез и с немного виноватой улыбкой сказал:

— Не все еще получается… Поэтому в лесу и полянку себе отдельную оборудовал. Слушая, Серега, давай завтра подваливай туда с утречка и вместе позанимаемся!

Осваивать новую науку вместе со сверстником (почти — прим. автора) — что же может быть лучше и эффективнее.

Уже дома перед тем как лечь спать, Сергей до изнеможения проделывал все им сегодня увиденное. В конце концов, ему показалось, что кое-что начало получаться. У него стал формироваться новый взгляд на свой организм: не как на некие биологические костыли, которые позволяет нам двигаться, наслаждаться и т. д., а как на удивительную саморегулирующую систему, потенциал которой просто огромен.

Уже засыпая, он чувствовал, как расслабляются его мышцы, сознание становится ватным и он погружается во тьму…

 

Глава 6

Раннее утро он встретил уже в лесу. Хорошо разогревшись, Сергей приступил к своим занятиям. Раз за разом, десяток за десятком, сотня за сотней лились упражнения… Расслабился — напрягся, расслабился — напрягся… Со стороны он напоминал припадачного, которого «среди бела» дня настиг приступ: его трясло, руки дрыгались. Первая серия упражнений его так измотала, что он с наслаждением вытянулся на траве и позволил себе немного побездельничать.

Рядом продолжал заниматься Александр, и его успехи выглядели гораздо лучше, чем у Сергея. Его мышцы двигались, словно солдаты под руководством опытного командира: он уже достаточно легко контролировал отдельные мускулы, ему удавалась пускать, правда, немного грубо, мышечную волну.

Когда со стороны села появился отец Анатолий, он как раз пытался одновременно напрячь все мышцы правой части своего тела. Судя по его красному и напряженному лицу работал Сашка качественно, со всей отдачей, ну разве что пар из ушей не шел.

Оказалось, священник пришел не просто так, а понаблюдать за занятиями. Сразу же парней он взял в оборот, попросив показать «мышечный взрыв» — мгновенное напряжение всех групп мышц и сразу же следом за ним максимально полное расслабление. После демонстрации, отец Анатолий посадил новоявленных кадетов напротив себя и начал «разбирать» упражнение:

— Саш, у тебя получается уже гораздо лучше. Я почти не увидел ошибок, поэтому еще немного и можешь переходить к следующему этапу… С тобой Сергей разговор особый: занимаешься ты только пару дней, но схватываешь все на удивление быстро. Притормози маленько, не гонись за внешним эффектом. Постарайся достичь полного контроля на телом и сознанием! Заметь, я сказал, сознанием! Выполняя «взрыв», уверен, что мне не показалось, ты был уж очень в хорошем настроении…

Священник здесь чуть покривил душой: Сергей был просто в чудесном настроении… Причиной всему была Олеся, точнее ее незабываемые огромные глаза, магнитов не просто притягивающие, а затягивающие… Желание ее увидеть подстегивало его и даже казалось, что все получается гораздо лучше и легче.

— Сергей, ты забыл о главном — о концентрации! Делая упражнение, нужно думать именно о нем, а не о чем-либо постороннем. Только в этом случае можно надеяться на успех и продвижение вперед! Удели этому пожеланию особое внимание…, а сейчас смотрите внимательнее — я покажу вам новое упражнение, это касается Александр, прежде всего, тебя.

— Нужно стараться, чтобы мышцы не просто напрягались, а «деревенели».

Увидев непонимание на лицах своих учеников, он пояснил:

— Напряжение — это результат работы только вашей физической стороны! Теперь подключайте к занятиям голову: пусть мышцы учатся «деревенеть» с помощью образов… Подумайте на досуге, с каким образом вам лучше всего работать… Попробуйте его на вкус и цвет (уже усмехаясь добавил он). Запомните хорошенько, это не игра и относится к этому этапу стоит самым серьезным образом! Все чем вы сейчас занимаетесь, станет трамплином для вашего дальнейшего развития. Если спустя рукава относится к занятиям уже в самом начале, то в конце мы получим не бойца, а фокусника и в душе и по жизни.

С этими словами он, напряг выпрямленную руку, и довольно сильно ударил ею по дереву. Раздался очень странный глухой звук, немного напоминающий звук удара дерева по дереву. Потом священник также молча протянул руку Сергею, предлагаю потрогать ее. Еще только прикоснувшись к руке, Сергей ощутил необычную фактуру кожи: она была прохладной и однородно-шершавой. Казалось, ее было невозможно не то что повредить, но и даже просто ущипнуть. Под своими пальцами Сергей чувствовал настоящее дерево: плотная структура, мышцы практически не прощупывались, рука представляла собой своеобразный цельный кусок…

— Вот это и называется «одеревенеть», — наконец, прервал молчание отец Анатолий. — Это ваша цель на ближайшее время! Ну а потом я подготовлю небольшой экзамен… И еще, что это вы когда напрягаетесь трясетесь как ушибленные током? Поймите, напряжение должно быть не только как можно более глубоким, но и незаметным.

После его ухода, они с Сашкой как проклятые повторяли одно упражнение за другим, пока окончательно не выдохлись… Освежившись в пруду, они неторопливо двинулись в село.

— Слышь, Саш, а тебя как бандюганы то поймали? — не выдержал Сергей.

— Да, лопухнулся я! — с горечью ответил он. — Решил подслушать, что они говорят… Ну и начал подползать ближе. Короче, они услышали… и втроем бросились за мной! Первого я укусил и думал, что оторвался… (при этих словах Сергею почему-то вспомнилась фраза одного из бандитов о том, что кто-то чуть не загрыз их). По голове засветили, прикладом кажется!

— Похоже, если бы не твой отец, нам бы всем каюк! — подвел итог Сергей, осторожно выводя разговор на священника. Ему хотелось, чтобы Мишка ему хоть что-нибудь рассказал о своем отце и тот не сдержался…

— Он еще и не то умеет, — с гордостью проговорил он. — Знаешь, как быстро он по деревьям лазает… Еще в мае мы в лесу так носились, что…

Однако здесь Сашка почему-то немного замялся и как-то невнятно закончил предложение:

— …в походе были по окрестностям.

Вскоре они разошлись, и уже дома Сергей вновь вернулся к занятиям…

— Так, значит, выбросить все из головы, как ненужный мусор, и работаем…

Оказалось, сказать это вслух было намного проще, чем сделать. В голову непрерывным потоком лезла всякая всячина: подрумяненный поросенок с независимо вздернутым пятачком и кучей яблок вокруг него, потом почему-то вылезли старые пыльные сапоги, следом за ними улыбающаяся Олеся в изумительно расшитом кокошнике, ее сменил отчетливый вкус поцелуя, мягкое прикосновение рассыпавшейся волны волос и т. д. Словом, очистить сознание ему никак не удавалось: куда бы он не посмотрел, то увиденное почти мгновенно вызывало в нем какие-то ассоциации…

Тогда Сергей решил воспользоваться проверенным способом: дыханием. Он следил за дыханием, повторяя про себя слова «вдох», «выдох». Вдох и в носоглотку врывалась очередная порция живительного газа, следом сразу же теплело в области легких. Выдох и, опускающаяся грудная клетка, выталкивала воздух наружу, уже нагревая нос. Наконец, дыхание стало постепенно более глубоким и медленным, посторонние мысли испарились из головы, и он почувствовал, что время для занятия пришло.

Сергею всегда нравилось дерево и как материал и как нечто живое (он был уверен, что деревья живые и с ними даже можно говорить — прим. автора), поэтому неудивительно, что в качестве образа для своих тренировок он выбрал именно дерево, а точнее идеально прямое, гладкое и обструганное для зеркального блеска небольшое бревно. Он закрыл глаза, и оно медленно выплыло перед ним, сверкая стеклянной ровной поверхностью и красивым узором. Он вспомнил, как приятно на ощупь хорошо обработанное дерево; ни один другой материал, используемый человеком для строительства, не дает больше такой же эффект.

Однако именно в этот момент всплыло еще одно затруднение, которое могло существенно осложнить все дело: Сергей ни как не мог представить как ему связать это самое бревно со своими мышцами. С одной стороны, можно представить себя эдаким деревянным солдатом Урфина Джуса, а с другой — напрягая мышцу, просто думать об этом куске дерева… В чистом виде ни тот ни другой способ ему особенно не подходили — не было уверенности в их практической ценности.

Тогда Сергей решил идти другим более рациональным путем. Что ему нужно от этого бревна? Естественно, не то, что оно может гореть и из него можно настругать карандашей! Ему нужны его такие качества, как плотность и однородность структуры, крепость и монолитность! То есть, данное дерево ему необходимо представлять не как именно дерево, в отличие от камня, стекла, пластмассы, а как материал, в котором наиболее оптимально сконцентрированы все нужные ему качества: чрезвычайная плотность, незначительная гибкость и достаточная однородность.

Поэтому следующий шаг Сергею виделся очень простым: нужно добиться, чтобы при напряжении какой-либо части тела в сознании автоматически всплывало чувство монолитности и плотности тела. В течение следующих пару часов он старательно испытывал свой метод. И сработало — образ твердого как металл дерева сразу же вызывал, чуть ли не паралич соответствующих мышц. Это было незабываемое ощущение — тело словно одели в мощную броню. Сотни мышц, начиная с самых маленьких и заканчивая наиболее массивными, сплетались в стальной доспех, совершенно не мешающий двигаться. Сергей чувствовал себя средневековым рыцарем, готовым сражаться со всем злом на земле.

Вечером у него вновь состоялась очень интересная беседа со святым отцом — эдакий экскурс в прошлое. Оказалось, священник действительно прекрасно ориентировался в истории села и рассказал такого, что у Сергея временами вставали дыбом волосы.

…Выяснилось, что село возникло не на пустом месте. Ранее здесь жили многочисленные мордовские племена, контролировавшие огромную территорию от Оки и до Волги. Согласно сохранившимся преданиям устного народного творчества население этих земель очень долго сдерживало натиск христианских миссионеров, под прикрытием воинских отрядов пытавшихся здесь закрепиться. По словам священника, это объяснялось не только воинственностью местных жителей, но и целым рядом удивительных качеств, им присущих. На стороне язычников в различных столкновениях выступали отряды особо подготовленных воинов, известных своей неуязвимостью.

В ходе рассказа, Сергей не раз ловил себя на том, что эти бойцы очень напоминали ему скандинавских берсерков. Они точно также не носили доспехов, облачаясь лишь в звериные шкуры; с такой же яростью набрасывались на врага, не считаясь ни с его силой, ни с его вооружением. И тех и других периодически охватывало безумие, заставляя крушить и убивать все и всех вокруг. Лишь одно отличало их — это появление… Если берсерком, по скандинавским сагам, можно было стать родившись от берсерка, или специально опившись пьянящего мухоморного настоя, то у язычников таким воином мог стать лишь тот, на кого укажет старейшина.

— Лишь достойный из достойнейших получал право стать непобедимым бойцом, которому поручалась оборона племени. Только того, кто выказал неслыханную отвагу и беспокойный ум, уводили на поляну под глаза Богов, где он и получал силу, — торжественно подытожил отец Анатолий.

— Да уж… немного неожиданные у вас сведения! — проговорил Сергей. — Значит, русские путешественники сотни лет стремятся попасть в Тибет, найти Шамбалу, познать древневосточные тайны, а у нас тут под боком свой шаолиньский монастырь…

— Сереж, ты бы не ерничал! Если все верят в красивые сказки о Востоке, как месте духовного совершенствования человека, то это не обязательно должно быть именно так! Иногда самое на первый взгляд безумное объяснение является наиболее верным и единственно правильным.

— Я знаю, о чем говорю! — в голосе священника, вновь зазвучал метал. По-видимому, недоверие сильно подстегнуло его красноречие. — Знаешь ли ты, сколько поколений моих предков отдали свою жизнь на алтарь служения Богу? Пять поколений! Все мужчины моего рода служили именно в этой самой церкви…; бок о бок с людьми они по бревнышку возводили все, что ты видишь вокруг… Но и до церкви здесь жили люди и верили они тоже в единого Бога, но верили по своему, по особому! И тогда, тоже мои предки направляли агнцев божьих!

— Не уж то они были волхвами? — изумился Сергей. Не каждый день слышишь, как православный священник рассказывает о своих предках, которые главенствовали над язычниками.

— Да! — был ответ. — И в этом нет ни чего зазорного! Бог был и есть один, как бы при этом его не называли — Яхве, Христом, Аллахом или Буддой! И тогда и сейчас мы все поклоняемся ему одному.

Рассказывая, отец Анатолий немного отошел от образа рассудительного и уравновешенного человека: его глаза горели фанатичным огнем, пальцы непроизвольно сжимались в кулаки. Чувствовалось, что его задели за живое; он говорил короткими рублеными фразами, стараясь сделать свою речь более доступной для собеседника.

— Именно мои предки помогали людям обрести силу, стать непобедимыми воинами и защищать свои семьи! Теперь ты понял, в чем разгадка воинственности здешних крестьян. Он видели за собой силу, способную охладить жестокого помещика, наглого миссионера или лживого торговца.

Сергей внезапно осознал, что тайна, ради которой он собственно сюда и приехал, раскрыта, и здесь его ничего не держит, кроме… острого, просто животного любопытства. Он слышал и видел, что умел священник и его старший сын; он видел и свои успехи в тренировках и его грызло желание узнать, а чего он может достичь в дальнейшем, а кем может стать он, если будет заниматься?

Казалось, священник прекрасно видит его насквозь и понимает все его колебания:

— Сергей! Не бойся своих сомнений! Они обязательно должны быть, иначе я не взялся бы за твое обучение. Сомневаясь, мы задаем себе вопрос, а достойны ли, а не ошибся Господь, избрав именно меня? Отвечая на такие вопросы, человек учиться оценивать себя, свои поступки, достижения и неудачи, в конечном итоге, он учиться быть Человеком. Только машина не может сомневаться и не делает ошибок на своем пути!

— Теперь, я вижу, пришло время переходить к новому этапу в наших занятиях. Ты привел свое тело в новое состояние, придал мышцам иные мало свойственные им качества. В дальнейшем на пути к Силе ты столкнешься с другим серьезным препятствием — твое сознание не сможет успевать за твоим телом!

Видя непонимание в глазах Сергея, отец Анатолий, пояснил:

— Проводимость твоих нервных путей в настоящий момент крайне мала и любой сигнал от органов чувств до мышц будет идти очень долго в твоем субъективном времени. Повысить реакцию организма на внешние раздражители можно несколькими путями, об одном из которых, я уверен, ты наслышан — это путь ниндзя — долгие и кропотливые тренировки, которые начинались с пеленок и не прекращались уже никогда. Однако, есть и другая дорога к нашей цели; она, конечно, не такая ясная и понятная, но зато более действенная!

— Слушай внимательно! Попарься сегодня в баньке и ложись пораньше спать. Как выспишься, приходи ко мне, и мы сходим прогуляться в лес…

Он сделал все именно так, как ему и велели: был в бане, потом отлично вздремнул и часам к 11 вечера двинулся обратно…

Священник встретил его у дома с каким-то мешком в руках. Минут 40 в темноте они плутали по лесу, и Сергей мысленно проклял такие ночные прогулки, когда в очередной раз растянулся на тропинке. Наконец, около здоровенного дуба отец Анатолий остановился, и жестом попросил его сесть рядом со стволом дерева. Он медленно развязал свою котомку и осторожно передал Сергею какую-то флягу.

Сергей взял протянутою емкость и сделал пару небольших глотков. Во рту остался легкий пряный вкус, немного похожий на специи. Положить флягу на землю не удалось, так как отец Анатолий вновь протянул ему её.

— Похоже, придется пить всё! — вздохнув, пробормотал Сергей. Примерно литр неизвестного напитка он втолкнул в себя и не почувствовал особо неприятных ощущений. Легкая теплота разлилась сначала по желудку, потом каким-то неведомым образом начала растекаться по его конечностям.

— Действительно, хорошая штука, — оценил он. Однако тут с ним что-то начало происходить. Сначала начали меняться лесные звуки — птици заорали более чем странными голосами, ухавшая до этого сова чуть ли не заверещала. Потом, что-то случилось с его зрением: в темноте и так было практически ничего не видно, а тут даже расположенные неподалеку деревья стали расплываться и исчезать. В конце концов, он понял, что не чувствует своего тела — руки, ноги, голова, органы, их словно никогда и не было! И при всем при этом полностью отсутствовало даже легкое опьянение! Сергея начала охватывать паника…

— Успокойся! — рядом раздался спасительный голос священника. — В твоем состоянии нет ничего страшного и опасного и продлиться оно до утра. Сейчас практически все твои органы чувств работают в четверть силы и не станут тебя отвлекать от этого упражнения. Да, ты не ошибся, это тоже одно из твоих упражнений. Слушай и запоминая! Этой ночью ты должен встретить своего хранителя, свое второе «Я»! Оно обязательно придет, если почувствует, что ты готов… Поэтому, не паникуй, уже все равно ни чего не изменить — ты переступил черту.

После этих слов он тихо ушел… и Сергей остался совершенно один. Вместе со священником куда-то испарился и страх, осталась лишь легкая грусть, что у него не осталось собеседника.

Лес наполнился новыми звуками, большинство из которых Сергею были совершенно не знакомы.

Он ждал… Глаза его были закрыты… На душе было спокойно… Все самое страшное, что могло с ним случиться, уже случилось, и впереди только хорошее. Мысли бежали непрерывным нескончаемым потоком, словно лесные муравьи…Над ним ничего не довлело, он ничего не желал — он просто сидел и ждал.

Дальнейшее было похоже на неожиданную щекотку, когда разомлевшего человека осторожно щекочут тоненькой травинкой за ухом… У Сергея закололо, запульсировало в висках и кто-то прошептал: «Я здесь». Эти слова он не услышал; они сами возникли у него в голове.

Сергей открыл глаза. Почти у его ног стояло крупное животное и несмотря на темноту каждая его черта была прекрасно видна. Это был матерый вепрь-красавец, морду и бока которого густой сетью покрывали шрамы. Его клыки кинжалами угрожающе выступали из пасти.

Животное медленно приблизилось к сидящему Сергею; он напрягся…, но глаза так и не смог отвести от нависающей над ним огромной головы. Вепрь неуловимо коснулся его волос, потом носа, затем шумно вдохнул в ноздри воздух. Маленькие глазки, глубоко утопленные в черепе, настороженно смотрели на Сергея…

Наконец, что-то изменилось в настроении вепря: жесткая щетина на загривке резко встала колом, из пасти раздался тихое, но отнюдь не жизнерадостное, хрюканье. Ноздри вновь стали мощно раздуваться — он пытался почуять, есть ли поблизости что-либо угрожающее. Огромная голова медленно поворачивалась из стороны в сторону.

В этот момент все равнодушие Сергея пропало — его, словно окатили холодной водой. Он чувствовал каждой клеткой своего тела, что опасность угрожает и ему; отсидеться за спиной зверя вряд ли ему удаться. А вепрь хотел схватки, хотел втоптать неведомого врага в пыль, разорвать клыками его тело, почувствовать, как теплая кровь медленно струиться по его щетине… Его настроение стало овладевать и Сергеем. Словно человечек, сидящей внутри него, открыл маленький кран, и адреналин мощным потоком стал поступать в кровь. Им овладело нетерпение — он ужасно завидовал зверю, его острым клыкам, мощным копытам, его слепой готовности броситься на все, что могло стать опасностью.

Пламя стало охватывать его тело. С мышцами происходило что-то невообразимое: они то сжимались в гибкий и пружинистый клубок, то рвались в стороны, словно кожный покров стал им детской рубашкой, из которой они уже давно выросли… Сергей уже ни о чем не думал; в его сознании мелькали разные дикие образы, которые были разрозненны и между собой совершенно не связаны.

Из этого безумия Сергея вытолкнул резкий толчок в ногу. Кабан, поворачиваясь в сторону огромного дуба, задел его копытом. Из-за мощных корней желтели два зрачка… Вскоре осторожно вылез и их владелец, который оказался здоровенным волчарой. Склонив голову, он неторопливо и уверенно изучал своих жертв. Ему не нужно было даже рычать, так как все было ясно и так — пришел хозяин, которому была нужно его дань. Волк пришел за кровью, хозяин пришел за своей собственностью.

Вепрь взревел и, низко склонив голову, бросился в атаку… Словно набирающий скорость мощный локомотив, он был готов впечатать волка в древесину дуба. Сергей несся за ним…, бежал рядом с ним…, он был им! Ярость волнами накатывала на него, заставляя рваться вперед!

Волк неожиданно прыгнул, резко сокращая расстояние — страшные клыки целились в загривок. Один укус, один удар сильного тела и сломанный позвоночник превратит кабана в легкую добычу.

Но неожиданно что-то изменилось вокруг. Движения и охотника и его жертвы замедлились: волк, будто немощный паралитик стал с трудом перебирать своими лапами, пытаясь достать до шеи вепря, который, изогнувшись всем телом, старался встретить его на клыки. Лесные звуки потерялись в странном гудящем звоне, которые усиливающимся потоком заполнял все пространство этой арены.

Время для Сергея практически остановилось и кровавая пелена начала постепенно спадать; он с ужасом осознал, что еще мгновенье и волчьи клыки вопьются в кабанью шею. Однако страх вновь был сметен яростью! Она заполнила его изнутри до самого верха — он стал похож на сгусток огня, взрывом распространяющийся по поверхности.

Волку так и не удалось почувствовать теплой кабаньей крови; его брюхо было вскрыто одним страшным ударом, раскидавшим внутренности по поляне. Вепрь потом еще долго не мог успокоиться, с ожесточением втаптывая окровавленную плоть, клочки волчьей шкуры в пыль. В конце концов, грозный рёв, исторгнутый им, положил конец этому ужасному победному танцу…

 

Глава 7

Солнечный зайчик осторожно пробился сквозь крону дерева и стал настойчиво щекотать веки Сергея, словно воздавая ему за все его ночные приключения. Сергей сильно зажмурил глаза, так и не открывая их, потом ожесточенно провел по лицу рукой… Рука почему-то отозвалась острой болью, а по щеке теплой струйкой потекла кровь. Он открыл глаза и с удивлением увидел на ладони глубокую кровоточащую рану.

С трудом приподнявшись, Сергей осторожно забинтовал рану носовым платком, так кстати ему подвернувшимся. Под стать руке была и его одежда: джинсы не только приобрели грязно-бурый цвет, но и заимели несколько новых дыр, а рубашка лишилась одного из рукавов. Удобные кроссовки, не раз выручавшие Сергея в походах на природу, похоже этого испытания уже не переживут — подошва одного из них «просила каши», а второй стал похож на открытые сандалии.

Вокруг него была сильно изрыта земля, а один из толстых корней, которыми дуб вцепился в землю, был толи перекушен, толи перерублен чем-то острым. На самом дубе Сергей нашел пару странных глубоких следов, очень напоминавших след от лапы какого-то зверя. Прямо под ними в коре застрял кусочек чего-то белого и очень твердого. Не пожалев свои израненные руки, Сергей расковырял древесину и вытащил примерно десятисантиметровый пожелтевший кабаний клык.

— Вот так и сон под открытым небом! — с нескрываемым раздражением стал заводится он. — Отморозок в рясе! «У нас не водятся хищники — гуляй смело»!

Однако монолог ему пришлось вскоре прекратить: раздавшийся не вдалеке шум говорил, что кто-то приближается. Через несколько минут из-за деревьев показался священник. Он быстро окинул взглядом поляну, потом самого Сергея и спросил:

— Кого ты увидел?

Сергей опешил: «Я стою весь в порубанных шмотках, с неслабо помятым лицом и в, результате, что же он спросил?». Говорить ничего этого вслух он естественно не стал и, нарочито бодрым тоном, сказал:

— Ночью ко мне заявился здоровенный кабаняра, центнера под два весом!

Отец Анатолий сильно удивился и на этот раз более тщательно осмотрел почву и окружавшие их деревья. Проведя пальцами по обнаруженным на дереве отметинам, он с некоторым благоговением произнес:

— Не думал, что узнаю о таком! Сам старый вепрь тебе явился. Ну что ж, значит, отец кабанов принял тебя…

Потом он внимательно посмотрел на Сергея и проговорил:

— Знаешь, я, пожалуй, нисколько не удивлен, что он выбрал именно тебя. Вы с ним удивительно похожи.

Сергей в ответ попытался обидеться:

— Это что же, я похож на свина?

Отец Анатолий, словно не чувствуя иронии, продолжал по-прежнему спокойным тоном:

— У вас одинаковая натура! Вы оба непостоянны и переменчивы как лёгкий южный ветерок, имеющий привычку неожиданно для всех превращаться в неистовый шторм! Вепрь никогда и никому не верит, он всегда во всем сомневается и везде ищет подвох. Он может насторожиться от небрежно висящей ветки, может сменить направление своего пути от постороннего шороха. Ты его полная копия! За те несколько дней, что я знаю тебя, ты уже успел проявить практически все эти черты: то ты мечешься в панике, не зная на что решиться и как избежать опасности, то ты, наоборот, сломя голову бросаешься в самый омут, невзирая на все предупреждения.

Теперь ты знаешь свое истинное «Я», поэтому будь особенно осторожен с ним! У вепря есть еще одно качество, которое может стать для тебя особенно важным. Я говорю о слепой кабаньей ярости… Кабан осторожен только до известного предела, за которым стоит опасность для его племени, выводка. Если за спиной вепря прячутся его самки и беззащитные поросята, то ему уступают дорогу даже слоны, которых упрекать в трусости, я уверен, никто не рискнет! Будь внимателен, ибо ярость хороша только в одном случае, когда других средств победить врага и избежать опасности, уже нет.

Заканчивая свою речь, священник немного изменил свой тон или Сергею показалось, что изменил. В голосе, кажется, появились настороженные нотки, словно он в чем-то сомневался или, более того, чего-то опасался. Однако Сергей тогда толком не обратил на это внимание, о чем позднее сильно пожалел…

Отец Анатолий осмотрел ушибы и раны Сергей, потом стряхнул с него пару комьев прилипшей траву и признал его годным для дальнейшей жизни.

На этот день у Сергея было запланировано лишь одно мероприятие, на которое следовало обратить самое пристальное внимание — это визит к следователю, так не кстати желавшего еще раз допросить его по поводу ночных событий.

Приведя себя в порядок под жалостливые причитания бабули, он засобирался в районный центр, где и находилось местное РОВД. Безуспешно прождав на пыльной остановке автобус, Сергей остановил немного потрепанную желтую «копейку». Ее водитель оказался на редкость разговорчивым и почти без участия своего пассажира рассказывал всю дорогу о своей жизни, события которой были достойны стать сюжетом среднебюджетного мелодраматического сериала о трудной, но, в конце концов, счастливой любви. Чего только он не намешал: и счастливое детство на жарких улочках Таджикистана, и поспешное бегство от из него от своих бывших соседей по лестничной клетке, которые вдруг воспылали сильной ненавистью ко всем русскоговорящим, и трудное обустройство на новом месте в холодной и неприветливой России. Мужик как раз заканчивал свою историю, когда они въезжали в поселок.

Центр оказался типичным для аналогичных населенных пунктов Средней полосы России. Перекресток двух основных его улиц был застроен официальными зданиями еще золотой советской эпохи. Во дворах, куда посторонний взгляд редко заглядывал, ютились старые двухэтажные бараки, жители которых так до сих пор и ждали обещанных новых квартир. Пожалуй, единственным украшением поселка являлась не заново отстроенная громадина церкви, где поселились очень упитанные и любящие комфорт святые отцы, а современное трехэтажное здание школы, стеклом и бетоном красовавшееся близ здания местной администрации. С окраин к официальному центру примыкал утопавший в зелени частный сектор, очень добротные дома в котором наводили на мысль о неплохих заработках местного населения. Словом это был обычный для России пейзаж страшных контрастов, когда рядом с фешенебельным офисным зданием и роскошным дворцом-особняком теснились скромные «хрущевки» и «сталинки», а то и халупы-развалюхи.

Дорогу к РОВД ему показала сердобольная бабуля, которую он остановил около школы. «Похоже, именно на таких бабулях, божьих одуванчиках, и держится наша страна. Кто еще кроме них, поддержит молодую семью своей пенсией, сходит на выборы, не побоится поругаться с местным начальником и хулиганом? — с некоторой грустью успел подумать Сергей».

Здание, где размещалась милиция, уже давно требовало ремонта, но деньги, по всей видимости, еще не дошли. То тут то там виднелись обвалившиеся куски штукатурки, целые стены облупленной краски. Дежурный на входе минут десять пытался понять, за чем к нему заявился Сергей, а потом еще столько же старался связаться с кем-то по телефону. С раздражением хлопнув телефонной трубкой по аппарату, он бросил:

— Проходите на второй этаж, а там по коридору первая дверь на лево. Вечно до них не дозвонишься!

Через полуоткрытую дверь было видно, что кабинет пуст. Сергей неторопливо зашел и стал садиться, но сразу же вздрогнул от громко раздавшегося саркастического голоса:

— Ба! К нам явился господин Кравцов собственной персоной!

Он повернулся и увидел того самого аскетичного вида капитана, который недавно его допрашивал. Капитан с некоторым изумлением оглядел его и произнес:

— Что-то вас уж очень плохо лечат. Я смотрю, у вас на лице не только прошлые отметины, но и появились несколько новых… Наверное, это ваши новые знакомые так переусердствовали?! Ну что ж, поздравляю, жизнь у вас удалась: вы всего то у нас пару дней, а успели и с зеков обезвредить, и новых синяков подзаработать!

Вообще то юмор Сергей всегда воспринимал очень хорошо, но эти замечания начинали выводить его из себя. Тем временем, капитан сел за стол и вооружился острозаточенным карандашом:

— Думаю, вы многое смогли вспомнить, и теперь с нами поделись чем-то новым. Например, что же, в конце концов, случилось во дворе председателя сельского совета в ночь со 2 на 3? Как целая группа здоровых и вооруженных мужчин могла так странно погибнуть?

Сергей неторопливо скрестил пальцы и только потом ответил:

— Пожалуй, ничего нового я вам сообщить не могу… Там я видел несколько вооруженных человек. Кажется, их было трое… Еще видел председателя и связанного парня. Потом, испугавшись, что они застрелят Михаила, я громко стукнул по забору. Ну а около ворот меня чем-то стукнули… Собственно вот и все!

— Да… небогато вы нам поведали или может быть просто не захотели поведать, — практически сквозь зубы оценил капитан его рассказ. — Хотя, по словам врача, после такого удара можно было вообще остаться сопливым пацаном, которому интересны только мягкие игрушки… Ладно, допустим, все так и было и вы совершенно ничего не помните и ничего не видели. Но что же вы тогда делали чуть раньше до описанных событий? На краю села в компании с неким Михаилом Селивановым (Селиванов — фамилия сына священника)?

— Я же вам рассказывал, что отец Анатолий попросил нас посидеть у старой лесной дороги и понаблюдать, не появиться ли кто-нибудь со стороны колонии, — устало начал повторять Сергей. — Вот мы там, в кустах и сидели. Разве это было противозаконно — сидеть в кустах веером?

— Мне непонятна ваша ирония, — почему-то печальным голосом начал следователь. — Все серьезно, вес очень даже серьезно! Мы, что по вашему, здесь в бирюльки играем? Вот гражданин Кипаев Николай Федорович, напротив, утверждает, что из леса на него набросились незнакомые люди и попытались убить его!

Увидев явное недоумение Сергея, капитан счел необходимым пояснить:

— Гражданин Кипаев — это четвертый из бежавших к деревне заключенных, который к своему счастью остался в лесу. Вот он говорит о том, что на него из кустов набросились и укусили…

В ответ Сергей нервно рассмеялся:

— Хотите сказать, что матерого уголовника покусал пацан, который едва только получил паспорт?! Это же смешно!

Милиционер лишь небрежно пожал плечами и сказал:

— Вы называете нелепостью то, что у человека оказалась практически обглоданной правая часть лица, прокусана до кости рука. Я склонен верить показаниям Кипаева, что если бы парня, который по вашим словам, едва только получил паспорт, не оттащили, то он бы самым натуральным образом загрыз человека!

— Вы знаете… Простите я так и не узнал вашего имени отчества…

— Алексей Николаевич!

— Так вот Алексей Николаевич, поправьте меня, если я ошибаюсь! Эти люди сбежали из колонии строго режима, прихватив с собой оружие и боеприпасы к ним. Они ворвались в деревню, расстреляли собаку предсельсовета, а ее саму взяли в заложники. В конце концов, зеки практически добрались и до меня! И я что, должен сейчас переживать из-за какого-то негодяя?! Да мне совершенно наплевать на то, что с ним там такого могло приключиться!

Капитан сразу же погрустнел:

— Значит, вы не хотите помогать следствию? Отказываетесь сотрудничать с нами?

Сергей начинал медленно закипать:

— По моему, я уже помог вам тем, что вообще пришел сюда и даю показания! И если у вас больше нет ко мне вопросов…

Алексей Николаевич, чувствуя, что контакт потерян, молча махнул рукой и поставил печать на протянутый пропуск.

Из РОВД Сергей вышел в очень скверном настроении. «Капитан переживал из-за какого-то подонка! А этот уголовник, не задумываясь, перестрелял бы пол деревни, — думал он. — А Мишка то, оказался орел! Похоже, когда я пошел к его отцу рассказать о зеках, он решил действовать сам. Отчаянный парнишка!».

Притормозив у магазина, он решил взять пива и пойти прогуляться по местному парку. До автобуса была еще куча времени, и его надо было с толком использовать.

Парк поразил своей опрятностью, множеством скамеек и мусорниц, что в наше время пакетиков и бутылок было просто чудом. Особенно было приятно, что по парку в одиночестве прогуливались очаровательные девушки, с которыми просто требовало завести знакомство.

Прохаживаясь с такими мыслями и высматривая такую жертву, Сергей забрел почти в самое захолустье парка, который в этом самом месте плавно переходил в самый настоящий лес. Аккуратные асфальтовые дорожки превратились в покрытые глубокими трещинами тропинками, а солнечные и тенистые аллейки сменились мрачными тоннелями, образованными огромными липами. Горы мусора и поломанные скамейки делали пейзаж еще более неприятным.

Сергей уже собирался повернуть, когда обратил внимание на уединившуюся вдали от всех парочку. Высокий нескладный парень с огромной черных копной волос и большими очками в придачу стоял на коленях и, держа за руку свою спутницу, что-то оживленно рассказывал. Картина вырисовывалась очень красивой: что говорить, даже только наблюдая за влюбленными, уже можно заразиться от них чуточкой счастья и тепла.

Девушка сидела на чудом сохранившейся скамейке и то и дело очаровательно смеялась. Смеялась она так, как могут смеяться только счастливые люди, которые живут именно этим сегодняшним моментом, которым нет дела до других. Внешне её можно было назвать очень привлекательной, если бы не веснушки, которые густо усыпали ее лицо. Небольшой прямой нос, лоб, небрежно прикрытый непокорной челкой и даже щеки с ямочками — все это было богато покрыто солнечными подарками. Однако, для её парня, по-видимому, не было на свете существо более прекрасного чем, она.

Допив свое пиво, Сергей стал осторожно выбираться из укрытия, из-за которого любовался молодыми людьми; он не хотел нарушать их одиночество…

Однако из глубины парка, неожиданно, появилась большая группа молодых подвыпивших парней, которые, если судить по их поведению, решили нарушить покой всех отдыхающих в парке. Лет по шестнадцать — семнадцать, хорошо одетые, с наглыми хамоватыми лицами, они чувствовали себя хозяевами этой жизни, где им позволено абсолютно все, а иногда и даже больше.

Сергей настороженно следил за ними глазами. Они напоминали ему стаю голодных собак, которые рыскают по закоулкам большого города в поисках выброшенного кем-то куска хлеба. Только сейчас они были сыты, а поэтому нужна была им не пища, а зрелище, развлечение…, в поисках которого они вряд ли перед чем-нибудь остановятся.

Что может быть опаснее таких пресытившихся подростков, которым пиво и гормоны туманят разум? Может быть, бандиты, решившие ограбить киоск или маньяк, преследующий своих жертв в темных подъездах? Пожалуй, в наше время, как это не прискорбно это признавать, и те и другие представляют собой гораздо меньше опасности для общества, чем обыкновенная молодежь, которым недавно оконченная школа и алкоголь полностью снесли тормоза! Уголовник, собираясь на «дело», старается придерживаться более или менее определенного плана, маньяк, нападающий с ножом на молодых девушек, тоже поступает в соответствии с какими-то правилами. И только тинэйджер, опьяненный чувством принадлежности к стае и «бодрящей дозой», отвергает любые правила и рамки; только он способен разрушать без всякого разумного объяснения и какой-либо цели…

Небрежной походкой, оживленно жестикулируя, они не торопясь, обступили скамейку, с которой молодая парочка так и не успела сбежать. Высокий парень встал, стараясь прикрыть собой девушку. «Поступок настоящего мужчины, — подумал Сергей. — Твою дивизию…, поломают ведь парня! Огребет, да так, что мама не горюй!». Предчувствую развязку, он старался незаметно приблизиться к основному месту событий.

Сергей стоял буквально метрах в сорока от них и, несмотря на густой орешник, ему были хорошо видны все действующие лица. Он смотрел на издевающихся парней и чувствовал, как на него накатывает злость — злость на этих подонков, посягнувших на самое святое в жизни каждого человека — первую любовь…, злость на родителей, вырастивших таких детей…, злость на страну, в которой возможно такое!

В просвете между ветками было прекрасно видно, как парня ударили сзади по почкам. Он со стоном сложился на скамейке, что стало сигналом для остальных. Не обращая на девушку внимания, подростки с каким-то странным азартом пинали упавшего парня, старательно пытаясь попасть ему в голову и живот. Девушка с жутким криком отталкивала от него напавших, колотя их по спинам своей маленькой сумочкой. Наконец, один из тинэйджеров не выдержал такого назойливого внимания, и со всего размаха ударил её в лицо. Охнув, она отлетела на бордюр. Почти сразу же она попыталась снова встать, но тоненькие ручки почему-то не слушались её… Из разбитого носа густо капала яркая кровь и, смешиваясь со слезами, стекала на изумительно белую футболку. Странное и страшное это зрелище, когда на ослепительно белом расцветают красные цветы…

Вид избиваемой девушки стал для Сергея последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Он издал бешеный вопль и ринулся сквозь кусты. Гибкий орешник хлесткими ударами оставлял на его лице кровавые следы, а следом легкая и прозрачная паутинка клейким пластырем налипала на его раны…, но все это проходило мимо сознания. В этот момент Сергей исчез; он без следа растворился в своем гневе к людям, посмевшим ударить женщину.

Последовавшее за страшным криком появление на сцене Сергея явилось для стаи неприятной неожиданностью, но похоже совершенно не испугало их. Молодые «волки» быстро перестроились и приготовились проучить еще одного. Блестящие затуманенные глаза со всех сторон хищно смотрели на новую жертву, посмевшую бросить им вызов. Что он мог противопоставить двум десяткам крепких подростков, уже вкусивших крови и желавших проложить развлечение и дальше?

К счастью или, пожалуй, к сожалению, для них Сергей уже ни о чем думать не мог; он просто несся в атаку, как в последний раз в своей кабаньей жизни. В голове вертелось лишь одно — напасть, чтобы защитить, растоптать, чтобы спасти!

Сергей снес троих напыжившихся пацанов, даже не почувствовав, что его пытался кто-то остановить. Они полетели в разные стороны как сбитые мощным ударом кегли. Вновь взревев, он прыгнул на самого рослого из противников и как фольгу смял его своим весом. Удары со всех сторон сыпались как из рога изобилия, но, по-видимому, здесь не помогла бы даже старая добрая свинцовая дробь. Сергей не чувствовал боль от ударов, ибо она была ничто в сравнении с его внутренним огнем, сжигавшим его нутро и не дававшим ему остановиться. Он чувствовал, что еще немного и начнет рвать их зубами, раздирать их кожу ногтями. «Хватит! Хватит! — пытался он достучаться сам до себя. Но все громче и громче в нем звучал зов, призывавший, как и тысячелетия назад крушить и убивать врагов. — Растопчи! Напейся их крови! Они хищники, они опасность! Спаси и защити семью!». Не в силах бороться, Сергей отдался на волю этой волны ярости…

— Помогите… Помогите же, — сквозь кровавый туман в сознание Сергея стал пробиваться чей-то плач, то и дело переходящий на хриплый шепот. — Да очнитесь же вы!

С трудом разлепив веки, он увидел склонившуюся над ним девушку. Увидев, что он очнулся, она зарыдала уже не сдерживаясь. Разбитыми пальцами размазывая по лицу кровь и слезы, девушка выглядела так, словно только что вышла из кровавого боя.

Сергей привстал на локтях и огляделся: о произошедшем побоище практически ничего не напоминало, разве что скорчившийся от боли парень у скамейки. Встав, Сергей подошел к нему и попробовал осторожно осмотреть его. Однако, ни тут то было — парень, прижав руки к животу, свернулся почти в клубок и никак не желал вставать.

— Похоже, тут не помешала бы скорая и желательно поскорее, — больше обращаясь к девушке, чем самому себе проговорил Сергей.

Минут через пятнадцать парня уже укладывали на носилки в машину скорой помощи, а Сергея вновь допрашивал тот самый капитан. «Он, что у них один на всю милицию? — со злостью подумал он. — Задолбал уже своей добротой!».

— Снова вы?! — с искренним удивлением воскликнул капитан, едва только увидел Сергея. — Как говориться, наш пострел везде поспел.

Видимо, он был как обычно настроен на шутливый тон. Однако Сергей ошибся — капитан, достав свой блокнот, заговорил официальным тоном:

— Потерпевшая утверждает, что на них в парке напали около двадцати подростков. Он без всяких на то оснований принялись избивать, попытавшего защитить её, парня. Вы, гражданин Кравцов, подтверждаете все эти сведения…

Сергей утвердительно закивал — у него просто не осталось силой снова трепать языком.

— Очень хорошо! — даже обрадовался капитан. — Далее гражданка говорит о том, что в драку вмешались вы и заставили подростков разбежаться. Просто удивительно, как же вам это удалось?

И что на это мог ответить Сергей? Естественно, только правду:

— Я просто выбежал из-за кустов, крича по громче… Думал, что они испугаются шума и перестанут их бить. Потом я кого-то ударил, а остальное все в тумане… Похоже, они просто разбежались!

— Очень интересное хулиганье! — словно рассуждая, пробормотал следователь. — Допустим…, допустим… было именно так. Знаете, пожалуй, с вами мы сейчас закончим, а то опоздаете на автобус, да и пусть врач на вас пусть посмотрит. Я почему-то практически уверен, что мы с вами еще не раз встретимся!

Сергей последнюю фразу как-то пропустил мимо ушей; он спешил на автовокзал. Едва он увидел пазик, на котором собирался добраться до деревни, как сразу его охватило некое нехорошее предчувствие…С виду, как будто все было совершенно нормально: пожилой шофер, взбиравшийся на свое место, куча ребятишек, бегавшая вокруг автобуса, крупный грузный мужчина с огромным пакетом, предъявлявший билет на посадку. Все это он видел свои глазами и ничего страшного не находил. Однако его глаза подметили также много такого, чего он просто еще не мог осознать и переварить. С виду совершенно собранный водитель почему-то несколько раз не мог поставить ногу на подножку, а глаза его очень странно блестели и выглядели заплаканными. Из верхнего кармана шофера выглядывал небольшой кусочек письма, в котором сообщалось о тяжело болезни его сына, только недавно ушедшего в армию… Среди играющей ребятни один мальчишка сжимал в руках недавно купленный пистолет, пробивная сила пластмассовых пулек которого лишь немногим уступала хорошей отечественной пневматике. Судя по его нетерпению, он очень хотел показать своим друзьям новую игрушку в действии, и если бы не запрет матери, с удовольствием сделал бы это именно сейчас… Толстый мужчина с большим багажом, оказавшийся плотником, совершенно случайно уронил возле одного из передних колес несколько саморезов с крупными головками. Саморезы были импортного производства с закаленными наконечниками, которые так легко было вкручивать в дерево и как оказалось в резину…

Автобус лихо стартанул с места, заставив пассажиров немного поворчать, а некоторых и попотеть от страха. Хорошо накаченные колеса буксанув на месте оставили на пыльном плацу четкие отпечатки, среди которых, даже если тщательно поискать, уже нельзя было найти тех самых не отечественных саморезов…

Они уже довольно далеко отъехали от районного центра и вот повернули на отвратительный асфальт боковой ветки, которая вела к селу. Сергей смотрел в окно, где быстро проплывали белоствольные березы, ровными рядами окружавшими дорогу. Вся эта красота проходила мимо него; он никак не мог отделаться от ощущения, что должно произойти что-то неприятное. Но все было спокойно. Пока…

 

Глава 8

В салоне было достаточно шумно: пассажиры вполголоса беседовали друг с другом. Особенно усердствовали в этом две женщины, сидевшие прямо позади Сергея. Ему даже не надо было прилагать особых усилий, чтобы понять, о чем они говорили. Темой их бурного обсуждения был происшествие в парке.

— Я же тебе говорю, почти у леса… Мой Сашка весь в крови прибежал, орет дурным матом. Я ему говорю, что в милицию надо, а он ни в какую!

— Подрался, значит с кем-то! Оставь ты его! Жив, здоров и ладно!.. Хотя подожди ка… В парке говоришь он подрался? Дочка моя в регистратуре сегодня слыхала, что как раз в район парка сегодня три скорые выезжали. Одного лежачего и девятерых с переломами привезли!

— Скотина! Вот, значит, как! С друзьями, говоришь, подрался?… Ладно, когда приеду домой, я с ним поговорю!

Сергей с большим удовольствием узнал, что поломал все-таки кости этим подонкам… Хотя оставалось опасение, что кто-то из них заявит в милицию.

Мальчишка, сидевший совсем недалеко от Сергея, непрерывно ерзал, чем страшно досаждал своей матери. В конце концов, она разрешила ему перебраться на переднее место, поближе к водителю, где уже сидели двое его ровесников. Они потеснились и все вместе, шумно галдя, стали смотреть, как водитель крутит руль. Минут через десять им это наскучило — ведь любой ребенок в таком возрасте чрезвычайно непоседлив и требует частой смены занятий. Пацаненок, обернувшись к своим товарищам, вытащил их кармана легкой курточки пистолет и стал показывать, как его заряжать. Затвор его слабенькими руками было очень тяжело взводить, так как заводская пружина была совершенно новой и с трудом сжималась. Он неловко дернул рукой, и небольшие разноцветные пластмассовые пульки упали с его колен и покатились по всему салону. Одна из них остановилась около Сергея и, наклонившись, он её поднял.

Совсем крохотный и безобидный на вид шарик обладал страшной способностью пробивать с близкого расстояния бутылку из под шампанского, однако этот факт совершенно не заинтересовал ни изготовителя, ни тем более продавца.

При подъезде к очередному повороту мальчишка наконец сумел взвести затвор своей игрушки и с довольным видом продемонстрировал это приятелям. Один из них протянул руку к пистолету, намереваясь посмотреть его поближе, а второй в это время потянулся в задний карман за своим мобильным телефоном. Все трое и так сидели на двух сидениях и дорога к тому же была далека от совершенства, а курок оказался таким легким на спуск, что произошел выстрел. Маленькая, ну почти дробинка, пулька с резким хлопком вылетела из своего убежища и направилась именно туда, куда указывал ствол…

Водитель автобуса в этот рейс совершенно не хотел ехать; известие о сыне его совершенно добило, и он не мог думать ни о чем другом. Но водителей не хватало. Разве кто-то в здравом уме согласится крутить баранку за жалкие копейки, вот и пришлось ему вновь садиться и ехать…

Вслед за раздавшимся хлопком, шофер почувствовал резкую боль в правой руке. Она мгновенно отнялась и повисла плетью вдоль тела. Рука отказала именно в тот момент, когда поворот уже был почти пройден. Он крутанул руль влево и чуть прибавил газу, надеясь выровнять машину… Но саморез с закаленным жалом наконец добрался до нежного нутра покрышки и резкое давление пушечным ударом разорвало резину.

Автобус подпрыгнул и, сделав кувырок, вылетел с дороги прямо в овраг…

Пробуждение было ужасным. Открывшаяся глазам Сергея картина была похожа на фрагмент какого-то сюрреалистического сна, где небо поменялось местами с землей. Перед его глазами висели покореженные сидения, а прямо на голову медленным дождем сыпалось стекло. Оно мелкими кристалликами покрывало практически весь салон автобуса, соперничать с ним могла разве, что кровь, которой были измазаны и поручни, и седушки сидений, а даже чья-то спортивная сумка.

Со стороны водителя отчетливо тянуло запахом бензина. «Похоже, топливо течет, — автоматически отметил Сергей. — Значит, пора отсюда валить!». Он окинул взглядом салон и вдруг со страхом понял, почему в самом начале ему было так неприятно садиться сюда. Автобус представлял собой идеальную ловушку: вопреки всем требованиям безопасности его оба люка на потолке были прикручены какими-то древними цепями и заперты на амбарные замки, а задние окна, усиленные дополнительными металлическим прутками, оказались в итоге настоящими решетками. До боковых окон с одной стороны машины он мог бы еще попытаться дотянуться, но определенно эта акробатика не годилась для остальных. Автобус лег на бок так неудачно, что закрыл не только входную дверь и часть окон с боку, но и покорежил ход к водителю.

Сергей понял, что из этой переделки он и десяток других пассажиров могут уже не выйти. Тут неожиданно он почувствовал устремленный на него пристальный взгляд: из под покореженного сидения на него уставились черные бусинки глаз. Девочка лет трех, застрявшая, похоже, под этим железом, шевелила маленькими ручками и ножками, словно пойманная в силки птица. Её миниатюрные пальчики скользили по дерматиновому сидению и не находили никакой опоры. Казалось, она пыталась дотянуться до железного поручня, раньше верой и правдой служившего пассажирам. Наконец, шевеление затихло… «Устала, — подумал Сергей. — О! Черт! Она просто тянулась за своей игрушкой». Девочка достала небольшого пушистого зайца и крепко прижала его к своей груди — белые уши зверушки на глазах Сергея стали окрашиваться в красный. Окровавленное лицо девочки выглядело очень странным: на первый взгляд его перекашивала страшная гримаса, но это была все на всего улыбка. Ребенок просто улыбался…

На Сергея снова нахлынуло красная пелена: в глазах медленно темнело, а в висках застучали маленькие звонкие молоточки, через мгновение сменившиеся огромными молотами. Его организм получил приказ — спасти ребенка и выжить! Произошел резкий выброс адреналина, кровь бешеными порциями ринулась к органам, мышцы стала бить мелкая дрожь постепенно переходящая в судороги. Затем он глубоко вздохнул, как будто пытался до краев наполнить свои легкие живительным газом… Сознание сразу прояснилось! Все случившее перестало выглядеть неразрешимой проблемой — вместо кучи безысходных картин перед Сергеем предстала череда четких задач, решение которых давало им всем шанс.

Железная скамейка, щупальцами железных труб раскинувшаяся по всему проходу, смялась как пластилиновая… Бедная девчушка, доверчиво тянувшая к нему руки, сразу же схватила его за штанину, выше ей было просто не дотянуться. Сергей осторожно отцепил её и посадил позади себя на какое-то тряпье, а сам подошел к ближайшему люку, находившему примерно на уровни его груди. Схватив железную цепь, просунутую в ушки люка, он без всяких усилий разомкнул несколько колец. Цепь с грохотом упала на стекло, и через получившуюся дверцу в салон ворвался свежий воздух…

Минут через двадцать ему с каким-то крепким парнем удалось вытащить практически всех пассажиров. В салоне оставалась лишь одна женщина, которая не могла даже сдвинуться с места, не то что пролезть в люк. В её боку торчала крупная щепка от старого деревянного ящика, в котором водитель хранил свои инструменты. Самое обидное, что лежала она почти в самом конце салона у задних сидений. Казалось, выбей стекло и осторожно выноси. Но здоровенные прутки, крестами перекрывавшие задние окна, лишали её этой последней надежды… Лишали её…, но не Сергея!

Прикрыв её лицо чьим-то забытым свитером, он с диким ожесточением стал молотить ногой по стеклу — мелкие осколки дождем летели во все стороны, открывая выход… для кошки или маленькой собачонки, но не человека.

Еще удар! Другой! Чертовы прутки, как спички отлетали в траву, оставляя за собой рваные раны. Сергей обернулся и увидел, как женщина с надеждой смотрит на него.

— Ничего! Еще немного и вытащим вас! — успокоил он женщину.

Отверстие для пострадавшей все равно оставалось маленьким — не хватало каких-то двадцати-тридцати сантиметров! Сергей положил ладони на холодный металл, в краях которого еще остались осколки заднего стекла, и стал медленно полосовать железо. Оно рвалось, как фольга, издавая при этом неприятный звенящий звук…

Первая скорая подъехала примерно через час, а следом непрерывным потоком стали прибывать пожарные, милиция. Повсюду царила полная неразбериха: бегали туда сюда врачи, сновали санитары с носилками, летали обрывки бинтов, и на фоне всего этого остро пахло йодом. В стороне от всех, почти около автобуса, стояла группа милиционеров, с недоумением рассматривавших странные повреждения корпуса машины. Со сторону было очень хорошо видно, что это рваные дыры на боку автобуса напоминали футуристические железные цветы, широко раскинувшие свои металлические лепестки.

— Ну, вот и хорошо, — с удовлетворением в голосе проговорил Сергей. — Будет им чем заняться! А мне пора потихоньку отсюда валить…

Он стал медленно пробираться в сторону дороги, по пути отмахиваясь от врачей. Выбравшись с места аварии, Сергей направился в деревню, до которой автобус не доехал буквально пять — шесть километров.

Дорогой он обдумывал приключения, свалившиеся на его голову за последние дни. Перестрелка с уголовниками, происшествие в парке, авария автобуса — все это были звенья одной странной цепочки, начало которой было непонятным образом связано с этой самой деревней и её жителями. За всю его жизнь произошло гораздо меньше столь опасных и насыщенных событий, чем за эту командировку.

Вдобавок на него свалилось еще одна проблема, о которой до этих дней он даже не догадывался и мог только мечтать — чрезвычайная вспыльчивость. Сергей стал замечать, что ему становится очень трудно сдерживаться свой гнев; он начал превращаться в крепкий бочонок, наполненный превосходным порохом, так жаждущим яркой искры. Косо брошенный взгляд, несправедливо брошенное острое словцо, картины насилия могли непроизвольно спровоцировать его на мордобой. Он отчетливо вспомнил, с каким большим трудом удержался от того, чтобы не ударить капитана. В голове сразу же услужливо всплыла картина кровавой потасовки, во время которой он с наслаждением вбивал свой кулак в самую переносицу следователя. Детали получились настолько реалистичными, что его перекосило…

Вдруг за спиной раздались отчетливый визг тормозов, и Сергей мгновенно обернулся. У обочины, буквально в паре метров от него, остановился легендарный хаммер. Сергей просто прирос к земле, зачарованно наблюдал за ним. Угловатые обводы кабины, хищный разрез фар и раскрытая пасть никелированного радиатора придавали машине чрезвычайно агрессивный вид, как собственно и задумывалось создателями этого монстра.

Наконец, пассажиры, по-видимому, насладились зрелищем пускающего слюни деревенского парня. Передняя дверь хаммера отворилась, и из салона неторопливо вылез пожилой человек в бежевом костюме. Он медленно осмотрелся и только после того, как пригладил свои редкие волосы длинными узловатыми пальцами, обратил свое внимание на Сергея:

— Молодой человек, вы нам не подскажете дорогу до Мордовского Маскино… А то я практически убежден, что мы пропустили поворот и едем совсем в другом направлении.

— Вы зря беспокоитесь, — успокоил Сергей мужчину. — Вам по этой дороге осталось проехать буквально пару километров… Вон за тем пригорком будет крутой поворот и вы на месте.

Подумав, что разговор на этом закончен и помощь его больше не потребуется, он повернулся, чтобы продолжить свой путь. Однако в спину ему прозвучал следующий вопрос:

— Вы извините меня, что я вам надоедаю…, - Сергей вновь обернулся. — Возможно, вы знаете местного священника. Отцом Анатолием его зовут.

Сергей усмехнулся:

— Думаю, в округе нет такого человека, который бы ничего не знал о нем! Найти его вам будет совсем нетрудно — его дом находится прямо по соседству с церковью.

Получив всю нужную ему информацию старичок сел в машину и, обдав Сергея вонючим выхлопом, они умчались.

Через раскрытое заднее окно джипа, Сергею почудилось, что его салон был полон людьми. Проводив хаммер внимательным взглядом, он пробормотал:

— Не дай бог таких друзей!

Приведя себя дома в порядок, он сразу же двинулся к священнику. Сейчас ему был нужен совет именно этого человека…

Около дома отца Анатолия он стал невольным свидетелем окончательного акта разыгравшейся здесь драмы. Тот самый благообразный старичок, встретившийся Сергею на дороге, изрыгал такие проклятия, что им позавидовал бы самый последний грузчик. Он вцепился в резную калитку и, тряся жилистым кулаком, кричал визгливым голосом, то и делом срывающимся на хрип:

— Ты так ничего не понял! Тебе мало того, что случилось с этой девкой?! Мало?! Так, ты получишь еще…

Чуть успокоившись, он хрипло проговорил:

— Короче, срок тебе — неделя, начиная с этого дня… А вы, козлы, чё стоите? Живо в машину!

Последняя фраза, похоже, была адресована двум амбаловидным парням, что стояли позади него. Однако, присмотревшись, Сергей заметил, как у машины скрючился еще один качок, комплекцией удивительно похожий на остальных. Он со стоном пытался остановить кровь, хлеставшую из носа. «Кажется, по его наглой и любопытной физиономии кто-то крепко приложился, — подумал Сергей».

Вся эта братия быстро погрузилась в машину и уехала.

Сергей осторожно прикрыл за собой калитку и подошел к священнику, до сих пор так и стоявшему на крыльце. В его глазах стояло такое горе, что Сергей невольно отшатнулся. Он будто бы даже стал ниже ростом: его плечи поникли, могучие руки бессильно повисли вдоль тела.

Это страшное зрелище, когда вырывают опору из под ног человека, который для тебя всегда был примером несгибаемой воли и стальной силы духа. Видеть его полностью опустошенным и лишенным всякой надежды было для Сергея настоящей пыткой, терпеть которую он оказался не в силах. Подхватив, ставшего вдруг удивительно легким, священника под руки, он осторожно помог зайти ему в дом, где усадил на кресло.

Сергей уже довольно хорошо ориентировался здесь и поэтому быстро нашел горшочек с травами, из которых получался напиток с чудесным вкусом и ароматом. Заварив густой и пахучий настой, он медленно разлил его по чашкам и поставил перед отцом Анатолием его бокал.

Минут пятнадцать они молча пили… Сергей неуловимым образом почувствовал, как меняется настроение священника. Его черты лица стали медленно расправляться, взгляд начинал приобретать осмысленное выражение — отчаяние уходило из него, давая место для надежды.

Наконец, священник, оценивающе посмотрев на Сергея, сказал:

— Сереж, у меня к тебе есть серьезный разговор… Я ведь тебе не всю правду рассказал о себе…

Он тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на своего собеседника, словно ожидая его реакции. Немного помолчав, отец Анатолий продолжил:

— Наш край в свое время был знаменит ведь не только бунтарскими настроениями своих жителей и крепкими языческими корнями, но и богатством местных купеческих династий. Ряд известных историков вполне обоснованно утверждают, что некоторые наши торговые династии на протяжении века кредитовали великих князей царствующего дома Романовых. Представь себе, речь шла о миллионах полновесных рублей… Это страшно огромные деньги по тем временам, соразмерные с десятилетними доходами от целых регионов Российской империи… Не все банки Западной Европы на тот момент обладали такими финансовыми возможностями. Правда, в дальнейшем все полетело в тартарары! Первая мировая и Гражданская войны нанесли сильной удар по купеческой торговли региона, а последавшая за этими событиями экономическая и политическая разруха нанесла окончательный удар. За первые годы советской власти финансовая база местных купцов была в подчистую разрушена и на прежние позиции никто из них уже больше не поднимался. Тем не менее в Великую отечественную войну некоторые граждане нашего района на свои собственные средства строили и безвозмездно жертвовали фронту целые танковые и авиаполки, полностью укомплектованные тяжелыми «КВ» и мощными Илами… Понимаешь, это сотни современных машин!

Повторов несколько раз окончание фразы, он вновь сделал паузу, на этот раз более продолжительную. Сергей чуть облокотился на край стола, отодвинув в сторону свою чашку: его чрезвычайно заинтересовала эта тема, после стольких лет получившая столь неожиданное продолжение.

— Вся соль тех давнишних событий состоит в том, что многочисленные и финансово успешные торговые дома на территории нашего края были настоящей фикцией или даже более того, очень умелой маскировкой. Вся здешняя финансовая и материальная мощь была сконцентрирована в руках только одной, правда очень многочисленной и крепкой своими родственными узами, семьи. Ты представь себе, что кто-то морочил голову очень серьезным людям в течение длительного времени…

Почувствовав некоторую заминку, Сергей задал мучивший его вопрос:

— Я все же, никак не возьму в толк, а каким боком эта история касается вас?

Отец Анатолий, горько усмехнувшись, произнес:

— Так, я и мои дети — это и есть последние представители той семьи, в лучшие годы насчитывавшей более четырех сотен членов. Четыреста человек!.. и все они сгинули, будто их никогда и не было!

К сожалению, есть один человек, которому стали известны эти факты из моей биографии… Он почему-то уверен, что, раз я являюсь единственным старейшим представителем нашей династии, то в моих руках должны находиться несметные сокровища нашего рода, накопленные за более чем трехсотлетнюю историю этого края. Этот человек, в свое время, был близким знакомым моей бабки, поэтому он и владел некоторой информацией. К тому же, я в годы своей бурной молодости, продав на черном рынке несколько николаевских золотых червонцев, невольно подкрепил его уверенность в этом.

Вот уже десять проклятых лет он сидит в моей жизни как клещ… Сначала я думал, что моя сила станет надежной защитой нашей семьи, но это было сильное заблуждение. Первый удар он нанес в том месте, где я меньше всего его ждал! В автокатастрофе неожиданно погибла моя супруга — её не было и 25 лет. Тогда я чуть не потерял рассудок… К счастью, трое суток блуждания по лесу изменили мое сознание и дали мне новую надежду. Я приехал сюда, откуда и росли мои корни… Почти девять лет мы жили в тишине и мире. Церковь и деревня стали моими миров, который я старался сделать немного лучше и добрее. Ты мог бы заметить, что нам многое удалось изменить к лучшему. Конечно до рая на земле, обещанного коммунистами, нам еще далеко, но начала было положено хорошее.

Я занимался со своими сыновьями, надеясь, что именно они станут новыми защитниками этого села. Мишка уже сейчас достиг неплохого уровня, мой меньший —, думаю, вскоре догонит его… И вот сегодня я дождался. Милый интеллигентный старичок, которого ты видел у моего порога, как раз и является тем самым человеком, что преследовал меня и мою семью все эти годы.

Этот человек обладает огромными возможностями в нашем мире… В столице он известен как очень порядочный предприниматель и меценат, особенно интересующийся искусством и помогающий ему, по мере своих финансовых возможностей. Я же его знаю, как страстного коллекционера: его интересуют буквально любые древности, от монет времен князя Владимира и до мебели эпохи империи Людовика XV.

Однако в определенных кругах его больше знают под именем Коршуна. Пожалуй, именно эта зловещая птица, лучше всего отражает его сущность как человека. Он очень коварен, но свое истинное лицо всегда прячет по маской беззащитности и интеллигентности. К его мнению прислушиваются очень серьезные люди, среди которых, к сожалению, много настоящих отбросов нашего общества.

Сейчас, он знает, где мы скрывались все это время… и я уверен, долго он ждать не будет. Сейчас, мне довериться некому, кроме своих сыновей…

При этих словах в душе Сергея все перевернулось, и он проговорил обиженным тоном:

— Значит, вы считаете, что на меня положиться нельзя!

— Сереж, мы знаем друг друга неполных несколько дней… Но даже за этот столь малый срок я понял, что ты очень хороший человек. Я не хочу подвергать тебя опасности — все началось с меня, и все мною закончиться!

Сергея это ни сколько не убедило, и он яростно замотал головой:

— Я, конечно, немного трусоват и бывая нерешителен, но никто никогда не смог бы назвать меня подлецом и предателем!

Отец Анатолий вдруг резко встал с места и, подойдя к нему, сказал:

— Выходит, ты остаешься с нами… Тогда, давай домой отсыпаться! Завтра у нас у обоих трудный день: мы будем готовиться, и, даст Бог, справимся со всеми напастями! Прямо с утра, я жду тебя в лесу…

Осторожно прикрывая входную дверь, Сергей обернулся и посмотрел назад. Его поразило каменное выражение лица священника. Черты лица выглядели абсолютно беспристрастными, словно никто не готовиться расправиться с ним. За столом сидел человек, который ни в коей мере не сомневался в том, что он выйдет победителем из предстоящей схватки…

Уже ложась, Сергей неожиданно подумал о том, что приходить домой немного помятым у него становится крепкой традицией.

Не смотря на вчерашние приключения, ранним утром Сергей чувствовал себя абсолютно отдохнувшим и посвежевшим. Все полученные в аварии синяки и порезы, сейчас казались ему не иначе, как царапинами, которым не следует придавать особого значения.

Лес встретил его приятной прохладой и мощным птичьим концертом. С высоких кустов орешника прямо на него падали капельки влаги, когда он не осторожно их касался. Подходя к поляне, Сергей чуть замедлил шаг, надеясь застать священника врасплох.

Отец Анатолий стоял лицом к большому дубу. Неожиданно он проговорил:

— Уже пришел. Я ждал тебя чуть позже… Значит, начнем наш первый на сегодня урок.

Священник повернулся к нему лицом и вдруг резко вскричал:

— Ты думаешь, что готов?! Да, не черта ты не готов! Как ты мог поверить, что я воспользуюсь твоей помощью! Слабак мне в команде совершенно не нужен! Да, если бы ты был последним человеком в деревне, то и тогда бы я не посмотрел в твою сторону! Твоя нерешительность и слабовольность загубит любое дело!

Он отчитывал его как последнего мальчишку, провинившегося своими шалостями. Реплики его были резкими, точными и били в самые больные места.

Кровь вскипела в жилах Сергея! Обида физической болью захлестнула его так сильно, что ему стало нехорошо. «Сам пришел к нему и предложил свою помощь! Черт, свою башку, в конце концов, решил подставить под пули! И, в итоге, такая благодарность!».

Отец Анатолий в это время стоял, презрительно ухмыляясь, словно Сергей был пустым местом, совершенно неспособным ответить на оскорбление. Пожалуй, именно эта поза и стала тем красным полотнищем, которое окончательно сбило Сергея с катушек. Мгновенье назад он стоял совершенно обескураженный столь явными и непонятными нападками, но раз и мощный удар головой направился в грудь священника. Однако тот чуть отступил назад и только ветер задел его лицо.

Сергей взвыл и взорвался чередой ударов, впустую ушедших за спину противника. Он даже не почувствовал, как один из них вырвал из ствола дерева, стоявшего за священником, целый ком древесины.

Отец Анатолий вновь издевательски засмеялся:

— Я же говорил, что ты слабак!

Резким кувырком Сергей вывернулся назад и не останавливаясь атаковал обидчика. Его пальцы буквально несколько сантиметров не достали до горла священника; он с огорчением даже прищелкнул зубами, представив как бы разорвал гортань и погрузил руки в текущую теплую кровь.

Замерев, он несколько секунд стоял на месте, пристально наблюдая за фигурой в темной сутане через щелки-глаза. Для постороннего глаза Сергей выглядел полностью опустошенным не прекращавшимися атаками: его руки безвольно висели вдоль тела, ноги были безвольно подогнуты… Тело выглядело обманчиво расслабленным, словно схватка высосала из него все соки… Однако, зверь в нем не устал, потому что он просто не мог устать! Он ждал…, ждал ошибки…

В этот момент святой отец, решив немного поторопить события, сделал свой ход. Сплетая широко раскинутыми руками в воздухе замысловатые узоры, он стремительно бросился на Сергея. Еще мгновение и сталь его пальцев крепким захватом сомкнется на шее, не оставив самонадеянному юнцу не шанса… Но, кто может с уверенностью утверждать, что многолетний опыт рассудительной зрелости сможет растоптать всесокрушающую слепую ярость безумной юности!

Бой перешел в иную физическую плоскость — фигуры противников стали размываться, словно безумный художник, стремясь обмануть саму природу, решил изобразить стремительный полет времени… Поляна наполнилась низким гудением, то там то тут на вытоптанную землю падали обломанные ветки и сучья, вихрем кружило кучу листьев… Птицы, что минуту назад, своим щебетанием заполняли пол леса, испуганно замолкли и попрятались по своим углам. Даже невозмутимый ёжик, только что тащивший полусгнившую шишку, в мгновение ока превратился в шипастый шар, отовсюду карауливший опасность.

…Священник почувствовал, что не успевает… Сергей с легкостью ушел от захвата, и, набрав скорость, неожиданно, атаковал сзади. Мощный удар буквально выбросил святого отца за пределы поляны: центнер живого веса локомотивом пронесся в орешник, ломая молодые деревца и вспахивая землю…

Однако, насладиться победой ему не удалось: даже не успев выпрямиться, он оказался прижатым к земле. Через некоторое время, убедившись, что Сергей успокоился, священник убрал свое колена с его шеи и помог встать.

— Это был первый на сегодня урок! — сказал он, внимательно наблюдая за реакцией Сергея. — Надеюсь, ты все усвоил правильно… Ни в коем случае в течение схватки нельзя терять контроля над собой!

Сейчас ты был очень силен и быстр, но тело тебе не подчинялось! Выпустив на свободу зверя, ты стал более уязвимым, так как твоими действиями начали управлять звериные инстинкты. Ты стал несоизмеримо более сильным, чем раньше, но вместе с тем приобрел и предсказуемость. Каждое твое движение, каждый твой следующий удар я видел заранее — твое желание, твоя ярость выдавали тебя!

Зверь внутри тебя не должен быть самоцелью; он всего лишь средство и не более того! Подчини его себе! Накинь на него узду! Стань сильнее его, ибо вепрь подчиниться только сильному волей и духом.

Приготовься, повторим еще раз…

Священник приблизился к нему и неожиданно ударил по щеке; удар был настолько резким, что на ней остался четкий отпечаток ладони. Вдобавок, он наклонился прямо к его лицу и прошипел неприятным голосом:

— Думая, тебе не удастся приручить зверя… Нутро то у тебя с тухляцой, нет в тебе настоящей силы! Все ты сомневаешься, все ты раздумываешь…

Придав последней фразе эдакий презрительный оттенок, отец Анатолий чуть в сторону сплюнул, выразив высшую степень отвращения.

Сергей понимал, что это только испытание и реагировать на оскорбления крайне глупо. Но уж очень убедительно священник говорил, словно искренне верил в свои слова. Поэтому, червячок сомнения вновь в нем зашевелился: а, вдруг, святой отец, действительно, именно так о нем и думает… Очень неприятно было даже предположить себе такую возможность, а не то, чтобы представить.

Несмотря ни на что, Сергей остался спокоен и весь свой заряд отец Анатолий потратил на этот раз абсолютно впустую.

 

Глава 9

В просторном кабинете, находящемся в одном из престижнейших особняков столицы, в полной тишине сидел невысокий пожилой человек. Склонившись над огромным письменным столом из красного дерева, он внимательно изучал пожелтевший пергамент, густо усеянный гербами самых различных форм и расцветок.

Кабинет на первый взгляд был обставлен достаточно скупо и консервативно — в интерьере не было даже намека на то, что за окном уже давно наступил XXI век. Могло создаться впечатление, что вся обстановка новому хозяину досталось от какого-то бывшего партийного бонза некогда великой страна. Однако, сотрудник Третьяковской галереи, которому посчастливилось хотя бы одним глазком полюбоваться на это убранство, пришел бы в ужас от такого предположения. Без всякого сомнения, он сразу бы указал на то, что высокие резные стулья, удобная софа, ножки которой были причудливо инкрустированы слоновой костью и янтарем, примостившийся у самого окна изумительной работы секретер со множеством выдвижных и потайных ящиков, украшавшие стены картины, написанные Айвазовским, в свое время служили семье последнего российского императора…

Вот именно здесь, на софе любил читать книги Николай II; экскурсовод мог бы даже показать небольшую вмятину на кожаном покрытии боковины, оставленную царственным локтем. За столом любили заниматься вышиванием его супруга и их милые дочки. Чинно рассевшись, они успевали между делом обсудить все придворные новости… Время от времени, Николай Александрович направлял на них укоризненный взгляд, когда до него доносились откровенные сплетни. Любимым делом наследника была игра с содержимым ящиков огромного и богато изукрашенного секретера. Он любил, разложив на плотном и высоком ворсе персидского ковра кучу самых разнообразных штучек, строить из них фантастические замки и города…

Однако, по прошествии почти ста лет, единственным хозяином всего этого стал Алексей Петрович Брагин — известный политик, общественный деятель и авторитетный коллекционер. Его собрание древнерусских монет IX–XII вв., поражающее экспертов своей полнотой и прекрасным состоянием, объездило все крупнейшие музеи мира, и не раз становились центром частных экспозиций элитных салонов Парижа, Лондона и Нью-Йорка. Более того, он серьезно занимался коллекционированием раритетных автомобилей и обоснованно мог похвастаться некоторыми экземплярами, которых в мире насчитывалось несколько штук.

Политические оппоненты и конкуренты по антикварному бизнесу поражались его огромными финансовыми возможностями… Брагин, не задумываясь, мог выложить за отсутствующий в его коллекции предмет старины сотни тысяч долларов. Подобных случаев, только широко известных прессе, насчитывалось более десятка, а, сколько таких сделок оставалось за объективом камер и не попадало на страницы модных газет и журналов одному богу известно.

Все это порождало волну обвинений в тесных связях с криминалитетом, который являлся источников его баснословных доходов. Сам же Алексей Петрович, где бы ему не задавали этот вопрос, очень уверенно опровергал любые подозрения в своей нечистоплотности. Сложно было не поверить этому интеллигентному пожилому человеку, который значительные средства из своего бюджета тратит на помощь детским школам Подмосковья и финансирует целый ряд гуманитарных акций в российской глубинке. Его имидж стареющего эстета, хорошо разбирающегося в классической музыке, совершенно не был похож на растиражированный в СМИ образ мафиози, своеобразного российского дона Корлеоне из известного фильма.

Однако именно в этом кабинете через некоторое время должно было произойти событие, которое совершенно однозначно подтверждало обоснованность данных подозрений…

Алексей Петрович уже во второй раз оторвался от своего занятия, чего он крайне не любил, и с некоторым неудовольствием посмотрел на большие старинные часы, сделанные известным баварским мастером еще в далеком 1765 г. Гости, к приезду которых было все готово еще час назад, самым бессовестным образом опаздывали.

Он отложил в сторону пергамент и потянулся к телефону, но в дверь, неожиданно, постучали, и вошедший молодой человек доложил о приезде гостей.

Через некоторое время в кабинет один за другим вошли два человека, внешность и поведение которых кардинальным образом отличалось друг от друга. Первый мужчина был выходцем с Кавказа с пронзительными голубыми глазами и иссиня черными длинными волосами. Безумно дорогой и модный пиджак сидел на нем как влитый и подчеркивал его великолепную фигуру. Чувствовалось, что горец любит жить красиво и ни в чем себе не отказывать… Второй человек выглядел совершенно обыденно и сразу сказать что-то определенное о его национальности и роде занятий представлялось достаточно сложным. Костюм его также был дорогим и сшитым на заказ, но его цена и эксклюзивность не так бросались в глаза, как у первого гостя. Спортивной фигурой и шикарными волосами он похвастаться не мог: из под ремня брюк выпирало небольшое аккуратное брюшко, а его голову вместо пышной шевелюры покрывала аккуратная короткая прическа.

Брагин, демонстрируя редкое расположение, вышел из-за стола и, сердечно обняв обоих, усадил около себя. Он давно и хорошо знал их. Еще в далекие 70-е, когда Брагин начинал проворачивать средней руки валютные аферы, они уже были его партнерами и отвечали за различного рода силовые акции. «Да, золотое было времечко! — с некоторой ностальгией подумал он. — Погуляли мы тогда… Ни мордобоя, ни стрельбы… Хотя, Гога, что греха таить, любил махать своим кинжалом… Похоже, и сейчас его с собой притащил».

Кавказец, вальяжно развалившись, начал разговор, ради которого они здесь собрались:

— Думал, Коршун, что ты совсем забыл своих старых друзей… Известным стал, богатым…, гордым… Ни пишешь, ни звонишь… Настоящие друзья так не поступают, если только они уже не друзья…!

Обстановка за столом мгновенно накалилась… Произнесенные слова могли нечаянно спровоцировать очень серьезные события, ведь за столом сидели люди, одно слово которых было способно запустить кровавый механизм бандитских разборок.

Алексей Петрович, он же Коршун, был ошеломлен таким началом; его изворотливый ум начал мучительно искать выход из этой непростой ситуации, грозящей ему огромными неприятностями. Он понимал, что если сейчас поддастся эмоциям и ответит оскорблениями, то в самом скором времени в его окно может запросто влететь реактивный снаряд или любимый хаммер разнесет на куски на каком-нибудь оживленном перекрестке.

К счастью для всех третий участник разговора был настроен миролюбиво: он, медленно достав из внутреннего кармана сигареты, негромко произнес:

— Гога, не гони волну! Сейчас не то время, чтобы рвать друг друга, как псы! Мы же вместе торгащей потрошили…, конторских мочили… Или ты забыл (прошипел он, обращаясь к горцу)?

Не спеша закурив, он продолжил:

— Думаю, делить нам нечего, а воевать тем более… Говори, Коршун, что звал.

Брагин, внутренне радуясь в зародыше улаженному конфликту, начал рассказывать…

— Есть один человек, который не только много знает, но и мне кое-что должен…

Гога, кровожадно улыбаясь, встрял:

— Ха! Дам тебе пару моих орлов. Они его вечером же на ремни порежут!

— Если бы все было так просто…, то мне не зачем было бы обращаться к вашей помощи, — с плохо скрываемым неудовольствием ответил Коршун. — Несколько раз мы пытались с ним окончательно разобраться: в обоих случаях я терял людей…

— Со стороны пробовал привлечь кого-нибудь? — вновь ожил второй гость.

— Было дело! Лютого то помните? Недавно ему побег устроил… Кипишь на зоне до небес подняли, а он втихаря ушел лесом. Навел я его на своего должника… и все — нету Лютого!

Гога недоверчиво присвистнул при этих словах…:

— Ни в жисть не поверю, что Лютого какой-то сельский фраер уделал. Да он на зоне таких мужиков в руках держал!

Его поддержал сосед:

— Непонятка какая-то… За ним, что кто-то стоит? Менты, контора или кто-то из наших?

Брагин отрицательно качал головой:

— Чист он как стеклышко! Сейчас живет в селе с двумя сыновьями. В церкви служит… Судя по нашим встречам, очень хорошо подготовлен — мои говорят, в десантуре служил.

Мне нужны десятка два ваших парней… Не быки с пушками и любители пошмалять! Нужны профессионалы и, желательно с военным прошлым.

Гога, после некоторого раздумья, проговорил:

— Ну что ж, это даже любопытно… Дам тебе Ару с его бойцами. Люди проверенные, не подведут! Все прошли Кавказ: стрелять и резать умеют… Только одно — что же тебе задолжал этот поп?

Коршун давно ждал этот вопрос, но ответил не сразу, словно сомневался говорить или нет:

— Раскопал он на меня кое-что… Могу сесть, и надолго! Твое слово бригадир…

Их третий собеседник, не спроста носивший это прозвище, в это время обдумывал весь разговор. Он сильно сомневался в том, что Брагин все им рассказал… «Падальщик! Как был им, так и остался! Не будет он просто так сор из избы мести. Надо человечка потолковее послать, чтобы поразнюхал там…».

— От меня пойдет Сержант со своим десятком. Тоже все повоевать успели…

Огромный ангар на окраине столице выглядел очень непрезентабельно. Бывшие хозяева хранили здесь какой-то хлам, поэтому и не вкладывали в него не рубля. Металл перекрытий местами был подернут ржавчиной, целый секции на крыши держались на честном слове и при мало-мальски сильном ветре грозили улететь в небо, бетонное покрытие пола было изрыто большим ямами. Словом, складывалось впечатление, что новые хозяева склада также не горели желанием вкладывать средства в ремонт склада. Однако, внимательный взгляд мог бы заметить множество небольших камер, примостившихся почти в каждом укромном уголке. Более того, вместо вместо сторожа — старого хрыча на входе дежурили крупные молодые люди с цепкими глазами.

С самого утра на складе было непривычно шумно и людно. Огромные автоматические ворота через каждые 15–20 минут проглатывали то мощный внедорожник, то юркую газель, а то и длиннозадый лимузин. Внутри, на всю ширины склада, растянулись длинные столы, тесно заставленные самым разнообразным оружием. В самом центре располагалась классика второй половины XX века — автоматы Калашникова, аккуратно поставленные в козлы. Их обступали извечные конкуренты — американские винтовки М-16, уложенные в продолговатые чемоданы. С самых краев стола лежало по несколько зеленоватых гранатометов, тесно обложенных хищно вытянутыми боеприпасами. Внизу, стоило только наклонится, были поставлены ящики с гранатами, словно выставленные на продажу.

Тесно обступив стол, группа людей не торопясь выбирала оружие. Среди них особо выделялись высокие мужчины с ярко кавказской внешностью. Они громко и гортанно разговаривали, часто жестикулируя при этом, словно им не хватало слов, чтобы полнее выразить свои мысли. То один, то другой, картинно рисуясь, выхватывал из-за пояса кинжал и делал резкое движение, словно перерезал человеку горло. Остальные в ответ, непрерывно гоготали, казалось еще немного и они пустятся в пляс, подбадривая при этом друг друга хлопками в ладони.

Совсем по иному выглядели люди, вылезающие из только что приехавшего неприметного микроавтобуса. Это были крепкие люди среднего возраста, встретив которых в толпе не сразу определишь их национальность. Они, не обращая ни какого внимания на толпу горцев и гору оружия, сразу же принялись деловито разгружать свой багаж, аккуратно складывая многочисленные баулы около машины. Коренастый мужчина с почти бритой на лысо головой, внимательно наблюдал за разгрузкой. Наконец, убедившись, что все в порядке, он уверенно двинулся в сторону кавказцев, гогот которых сразу же стих. Они настороженно наблюдали за приближающейся фигурой… Несколько человек, скрывшись за спинами товарищей, осторожно взвели затворы автоматом… Запахло грозой…

За несколько шагов до них лысый остановился и, изобразив редкостное дружелюбие, воскликнул:

— Ара, дорогой, и это так ты встречаешь друзей?

Высокий и широкоплечий кавказец, к которому были обращены эти слова, скривился, словно надкусил лимон, и через зубы выдавил из себя:

— И тебе не хворать, Сержант. Значит, ты тоже с нами… Ну, что ж, пошли потолкуем….

Отойдя на середину, откуда их не могли услышать остальные, они сразу же перешли на деловой тон:

— Не нравится мне это задание, — задумчиво проговорил Сержант. — Два десятка человек бросают в сельскую глухомань, чтобы привезти какого-то попа! Да, пары моих парней за глаза хватит! Они, если надо, всю деревню сюда доставят!

— Сержант, брось ты это! Как был параноиком, так им и остался! — насмешливо ответил горец. — Все ясно и понятно: приехал, повязал его и уехал…

Однако, Сержант никогда не доверял слишком простым заданиям. За всю его своеобразную карьеру, каждое поручение, на первый взгляд выглядевшее слишком простым, оборачивалось такими проблемами, об которые запросто можно было обломать зубы…

— Ара, ты, что не понимаешь?! — чуть повысив голос, начал он. — Все это сильно попахивает… Как бы не бросили нас на стволы…

Его собеседник тоже был не так прост, каким выглядел. За внешним безрассудством и кавказской горячностью скрывались холодная рассудительность и расчетливость. Он не раз пользовался устоявшимся имиджем горячего парня, нанося удар в тот момент, когда никто не ожидал. Возможно, только поэтому он и смог пережить всех своих сверстников, которые уже давно переселились на кладбище…

— Думаешь, — мгновенно напрягся гость с Кавказа, — это подстава и Коршун за наш счет хочет подняться…

— Может быть. Все может быть… — словно вслух размышлял Сержант. — Слышал, Северские голову поднимают. Может, начаться передел…

— Ладно, Сержант, поработаем вместе… Только есть одна проблема, — сказал Ара.

— Какая? — насторожился Сержант.

— Знаю, у тебя среди парней многие прошли через Чечню… Так, вот — мои там тоже повоевали! Проблема в том, что воевали и твои и мои друг против друга! Как бы чего не случилось на месте…

— Паршиво! Я своими орлами займусь, а ты со своими поговори, чтобы никаких обид, пока не разгребем это дерьмо!

В это время, коренастый русоволосый парень неожиданно прекратил нянчить свой автомат и напряженно уставился в толпу горцев. Сильно побледнев, он тихонько ткнул локтем своего товарища, удивительно похожего на него.

— Леха, смотри! Бородатый, что у самых ворот стоит…

Второй, как только посмотрел в том направлении, тоже переменился в лице:

— Он, падла! Вот, значит, значит, где довелось увидеться! А не пора ли нам отдать долг, братишка?

Они медленно поднялись, не забыв свое оружие, и направились в другой конец склада. Человек, что так их заинтересовал, в своем зеленом камуфляже выглядел белой вороной среди стильных черных пиджаков и белых сорочек окруживших его товарищей. Однако, это обстоятельство его совершенно не смущало — он уже давно привык не обращать внимание на остальных. Кроме того, камуфляж он считал единственной одеждой, достойной настоящего мужчины. В стороне от всех, он чистил свое оружие, разложив детали на небольшом столике. Каждая деталь в его руках безошибочно находила свое место и смертоносный механизм постепенно приобретал обычный вид. Чувствовалось, что оружие он не только любил, но и умел им пользоваться.

Сержант появился вовремя, чтобы заметить, как два его бойца с решительным видом направились к горцу.

— Стоять! — прошипел он. — Вы, че, черти, совсем страх потеряли? Вам здесь не армия!

— Командир, — яростно начал один. — Один из бородочей наш кровник! Брата, как барана зарезал!

— Мне по хрену кто он и, что сделал! Вы на задание подписались, грины взяли?! Так, какого, вы пургу гоните? Оба назад, и чтоб до конца операции ни звука!

На парней было страшно смотреть: оба выглядели мрачнее тучи и их лица ничего хорошего не предвещали. Промолчав, они забрались в автобус…

Через несколько часов, командиры групп получили приказ выдвигаться и огромный склад вновь опустел…, а в глазах обоих парней стояли слезы…

… Прошлое, от которого они так хотели избавиться, вновь догоняло их и не желало отпускать… По телевизору бежали страшные кадры пыток, снятые явно любительской камерой. Изображение дрожало, время от времени по экрану пробегали серые волны, ухудшая и без того не идеальное качество записи… В самом центре небольшой комнаты находились три бородатых боевика в камуфляже. Двое из них крепко держали окровавленного человека, одетого в оборванную военную форму. То и дело приближавшаяся камера вырывала из полумрака сержантские лычки пленного и страшные гримасы, появлявшиеся на его лице… Третий боевик метался по всей комнате, громко хохоча… Оператор не успевал держать его в фокусе камеры. Наконец, палач приблизился к солдату и в пол оборота к оператору на ломанном русском проговорил:

— Смотри, урус! Вот так будет с каждым, кто придет на нашу землю!

С этими словами, он резко приподняв голову пленного, полоснул его по горлу длинным кинжалом. Кровь фонтаном хлынула вперед и на объектив камеры попало несколько крупных капель…

Потом тело солдата исчезло и вновь появилось бородатое лицо убийцы, заполнившее весь экран. Он стал громко читать молитву, регулярно выкрикивая «Аллах акбар»…

 

Глава 10

Алексей кутался в форменную куртку, пытаясь спастись от пронизывающего ветра, но она мало помогала. «Эти черти, поди, в карты режутся, — со злостью подумал он о своих товарищах, дежуривших на посту». С самого утра ему патологический не везло. Сначала, компьютер в его новенькой пятнашке капитально «заглючил», потом он просадил в карты рублей восемьсот рыжему Коляну, одному из своих напарников, и, в конце концов, снова его очередь стоять на продуваемом всеми ветрами перекрестке.

Он внимательно вглядывался в трассу, надеясь тормознуть какого-нибудь лихача. Наконец, его милицейский бог сжалился над ним и вдалеке показался мчавшийся на бешеной скорости огромный внедорожник. По своему опыту, Алексей прекрасно знал, кого можно встретить в таком до зеркального блеска тонированном «гробу»: или это будет женушка богатого папика, или серьезные парни с грустными глазами. В обоих случаях, есть почти стопроцентная вероятность подзаработать.

Алексей, набирая по рации пост, небрежно махнул полосатой палочкой. Какого же было его изумление, когда остановился не только джип, но и еще четыре машины, которые он сначала и не разглядел. Однако, чувствуя за собой силу значка и автоматы двух своих товарищей, он вразвалочку подошел к первой машине и постучал в темное стекло. Оно медленно опустилось, пропуская чисто выбритую голову кавказца.

— Ну, чё командир? — нахально спросил он.

— Инспектор Васин! — козырнул Алексей. — Вы превысили предельно разрешенную на данном участке трассы скорость на 70 километров. Прошу вас выйти из машины и предъявить документы.

В такие моменты он откровенно наслаждался своей работой. Видеть, как нервничает автолюбитель, бледнея и кусая губу, как дрожащей рукой тянет свои документы, было для него настоящим бальзамом на истомленную душу. Вот и в этот раз, едва услышав хамоватый тон горца, инспектор почти физически почувствовал, как сотрет улыбку с его лица.

Ретивый инспектор даже не представлял себе насколько на самом деле он был удачливым: остановить колонну машин, полную вооруженных готовых на все людей, и при этом еще получить с них бакшиш.

Ара жестом остановил напрягшихся было соседей, и негромко проговорил:

— Сунь ему сотку баков и пусть отвалит.

Обнаружив в документах стодолларовую купюру, инспектор уже более благодушно стал посматривать на клиентов.

— Оказалось все в порядке. Счастливого вам пути! Да, только вот одно — по области прошел ураган! Километров через двадцать лучше с трассы не съезжать. Очень много поваленных деревьев и опор элетропередач. Тут во многие села вообще не пробраться…, даже на вашем джипе (при этом он уважительно присвистнул).

Через мгновенье колонна вновь начала движение.

Ара настроил телевизор на местные новости. Хорошенькая ведущая, на фоне какого-то местного национального символа, оживленно рассказывала о масштабах стихийного бедствия.

— …В результате многочисленных разрывов линий электропередач более двухсот сел лишились света. В… районы не могут добраться машины скорой помощи и пожарные. На сегодняшний момент губернатор принял решение о привлечении к ликвидации последствий стихийного бедствия военных… Более 10000 солдат, 100 единиц военной техники будут задействованы в мероприятия по…

Он удовлетворенно вздохнул. Все оказалось гораздо легче, чем он предполагал. Набрав Сержанта, он прокричал:

— Срань господня! Мы выиграли Джек Пот! Включи телек!

Примерно через четыре часа кортеж машин свернул с трассы вправо; до села оставалось всего лишь около десяти километров. Однако, плохое состояние дороги существенно повлияло на скорость движения, которая с 150–180 километров по трасе резко упала черепашьих 60. Дорога была буквально усыпана обломками деревьев, валунами, принесенными ветром с поля. Пришлось уже несколько раз останавливаться для того, чтоб расчистить путь. Расчетное время прибытия все более и более отдалялось, что заставляло нервничать обоих бригадиров.

В конце концов, колонна окончательно встала — дорогу перегородил завал из беспорядочно наваленных деревьев. Ара стремительно выскочил из машины и красный как рак стал всаживать в здоровенную березу патрон за патроном, словно надеялся таким образом сдвинуть ее с места. Расстреляв всю обойму, он заметался между машинами как безумный…

— Чертово задание! Чертов ураган! Чертовы деревья, — орал Ара, брызжа слюной. — Из-за долбанного попа шесть часов как проклятые задницы грели! И вот приехали!

Глядя на него, из машин повылазили и все остальные. Вскоре начался настоящий базар: одни сидели в кустах, отлучившись по нужде, другие, собравшись кучкой, ржали над чем-то, третьи меланхолично курили…

Сержант приготовился было дать команду готовиться к пешему походу, как к нему подошел один из его людей, подрывник по своему профилю. Он предложил, заложив пару зарядов, аккуратно разнести часть завала.

Раздавшийся через некоторое время взрыв разметал бревна во все стороны, чудом не задев спрятавшихся за машинами людей.

Ураган Сергей благополучно проспал сном младенца. Он не слышал ни испуганных причитаний бабули, ни тревожных вопросов её внука. Даже летавшие по двору деревья, шифер и камни не разбудили его. Это была настоящая беспробудная кома, во время которой до человека совершенно не возможно достучаться…

Организм медленно приходил в себя после всех произошедших бурных событий: ему требовалось много времени и сил для того, чтобы восстановить все свои резервы. Предстояло срастить сотни крошечных капилляров и мышечных волокон, разорвавшихся от стрессовых перегрузок, залечить многочисленные порезы на руках и ногах, пополнить энергетические резервы.

Во время этого странного сна тело неуловимым образом менялось: костное вещество начинало уплотнятся, превращая обычный человеческий скелет в органический каркас, способный поспорить по прочности с металлом. Увеличившиеся в размерах ребра срослись в единый костяной панцирь, надежно прикрывавший важнейшие органы. На позвоночном столбе осторожно проклюнулись новые позвонки.

Следом изменения коснулись мышечной ткани, в которой существенно выросла длина нервных волокон. Мышцы, окутанные все более разраставшейся нервной тканью, фактически превращались в ее продолжение и частично перенимали её функции. Такой тандем существенно повышал скорость прохождения импульсов от головного мозга к нервным окончаниям в мышцах, порог реакции последних, в результате, стремился к нулю.

Изменения нарастали лавинообразно, с каждым часом затрагивая все новые и новые системы организма. Тело словно пытались вылепить заново из какого-то необычного и податливого материала. Неизвестный мастер по своему почину изменял одни органы, избавлялся от других и создавал совершенно новые, об истинном назначении которых можно было только догадываться. Именно так творил великий Микеланджело. Он просто брал обычную каменную глыбу и отсекал от неё все лишнее…

Сергей встал с постели совершенно оголодавшим и пока одевался ему мерещились самые разнообразные блюда, создаваемые его распаленным воображением. Хватая со стула рубашку, он случайно бросил взгляд за окно и остолбенел… Сирень, которой он так часто любовался, выглядела похожей на шевелюру быстро седеющего человека: вместо пышно разросшегося куста глаза выхватывали отдельно стоявшие прутки. Чуть дальше расположенный забор представлял собой беспорядочно валяющиеся палки, густо замешанные с травой и землей.

— Черт, что же здесь случилось? — пробормотал он в недоумении.

На кухне, увидев бабулю, он повторил свой вопрос. Хозяйка с некоторым недоумением посмотрела на него, будто не могла поверить, что можно не услышать такой грохот.

— Ты, что милок!? Так ураган же был! Почитай всю ночь.

— Вот это я поспал! И ведь ни слуху ни духу. И как?

Бабуля набожно перекрестилась и со вздохом произнесла:

— Бог миловал! Вроде все цело. Огород только весь в мусоре… Я ночью то грешным делом думала, будет как в прошлом году — крышу сорвет, деревья в саду повырывает… Ужасть!

Сергей еще раз выглянул в окно и задумчиво пробормотал:

— Что-то сумрачно как-то на улице и похоже душновато… Вроде после дождя должно было посвежеть…

— Ээ, щас снова начнется! — недовольно заговорила хозяйка. — Сначала ветер поднимется, а потом дождь! Лишь бы опять не ураган!

— Пойти немного проветриться что-ли…, - начал вслух Сергей. — Черт, а то поспал и как чумной — голова здоровая, а руки маленькие!

Уже с крыльца он увидел последствия разбушевавшейся стихии — штакетник и так бывший не в самой лучшей форме, совсем развалился, цветы в палисаднике все полегли словно солдаты с неведомой войны.

Не в лучшем состоянии была и улица… Прежде сиявшая чистотой, сейчас она была завалена обломанными ветками, обрывками бумаги, сеном. Аккуратные заборчики превратились в беспорядочные деревянные завалы; то там то тут валялись поваленные деревья, густой кроной перекрывавшие часть дороги.

Сергей осторожно пробирался по тропинке вдоль домов, перешагивая через кучи мусора. Странным было то, что на пути ему так никто и не встретился. Село словно вымерло… Не стучат молотки, не звенит пила… Даже собак, и тех не слышно!

— Что за хреновина?! — удивился Сергей. — Ни души, ни звука!

Ему стало немного не по себе. Непонятно и тревожно! «Похоже, все дома сидят…, - рассуждал он. — Ждут что-ли новую волну… Выходи, только я один, как недоумок, прусь по улице! Надо заканчивать с таким прогулками, а то сдует!». Тут будто в подтверждение, стал подниматься ветер, закруживший по улице листья и бумажки.

Сергей твердо решил, что только одним глазком глянет на дом отца Анатолия, и назад, к бабуле, к аппетитной гречневой каше. Однако, вдруг, откуда то сзади раздался еле слышный шум двигателя. Из-за поворота осторожно показалась огромная туша черного внедорожника, следом за ним стали медленно один за другим выезжать еще машины.

Колонна уверенна пробиралась по захламленной улице, объезжая упавшие деревья прямо по разбитым цветникам. Мощные машины, казалось, совершенно не замечали, что своими протекторами втаптывали в грязь алые и белые розы, чудом уцелевшие при урагане. Прозрачные дождевые капли падали с их лепестков на землю — розы плакали от обиды за свое бессилие…

Ара, в это время с хрустом потягиваясь, убирал телефон в карман куртки.

— Все, амба! — заорал он. — Готовьтесь, почти приехали… Мы берем дом, Сержант со своими берет церковь и сарай!

Группа кавказцев высадилась прямо у самих ворот дома, чуть не въехав во двор. Быстро разобрав из багажников оружие, они рассредоточились вокруг дома. Ара в распахнутом пиджаке, из под которого виднелась белоснежная сорочка, с с развевающимися на ветру волосами стремительно вбежал на крыльцо и ударил ногой по двери. Крепкая дубовая дверь на это нахальство ни как не прореагировала: благодаря массивным доскам она могла без всякого ущерба выдержать удар стальным тараном, а не то что ботинка. Ара, подергав без всякого эффекта дверную ручку, закричал:

— Эй, хозяин! Че не встречаешь своих гостей? Оскорбить хочешь? Если ты мужчина, выходи! Мы посидим, поговорим…

Стоявшие за его спиной бородатые лица презрительно заржали. Им нравились такие задания, когда можно было не опасаться получить в ответ на твои оскорбления и удары автоматную очередь…

— Ара, хозяин обосрался от страха! Прячется поди в погребе! — крикнул кто-то из них.

Смех стал еще громче. Люди, похоже, были уверены в том, что в доме все полумертвы от страха и не представляют ни какой угрозы! Они оказались правы лишь в одном — священник, действительно, был в это время в погребе, но испуганным его вряд ли можно было назвать.

Как только отец Анатолий услышал звук подъезжавших машин, он сразу же подошел к окну; ни автомобили, ни вылезавшие из них люди ему были совершенно не знакомы. Но оружие в их руках и наглое поведение, сразу же все расставило по своим местам — Коршун решил с ним окончательно разобраться.

— Еще бы пару дней! — отчаянно зашептал он. — Только пару дней и я был бы готов…

Отец Анатолий затравленно заметался: от двери к окнам, от кухни в зал. Вдруг его взгляд случайно упал на висящую на ковре старую двустволку… Он бросился к ней и сильным рывком сорвал.

— Патроны… Где же я их видел? — вслух перебирал он. — Стол! Ящик!

Через мгновенье в его руки легли прохладные патроны, похожие на пузатые бочонки с порохом и картечью. Священник, торопливо рассовав их по карманам, осторожно подошел к окну.

К этому времени у Ары окончательно кончилось терпение, и если бы не приказ он бы уже давно подорвал дверь.

— Гоги! — неожиданно радостно заорал он.

От машины подошел угрюмого вида горец в камуфляже…

— Ты помнишь как Аслан любил играть в «Жареного кабана»? — продолжил Ара.

Лицо Гоги разгладилось, и обнажив крупные как у лошади зубы, он громко заржал… Ему сразу же вспомнились пивные бутылки с коктейлем Молотова, которыми они забрасывали патрули федеральных войск в Чечне. Бутылки дождем сыпались на машины, осыпая людей и технику огненно-стеклянным дождем. Гоги особенно любил, когда брошенная им бутылка рикошетом от люка улетала в самое нутро машины. После этого обычно оставалось только, добив оставшихся, собирать трофеи…

Он нашел в сарае какое-то трепьё и, тщательно полив его бензином, осторожно подошел к окну. Осталось лишь поджечь этот хлам и бросить в разбитое окно. Гога, поджигая ткань, улыбался…

— Стоять! — вдруг донесся до него резкий голос.

От ворот возвращалась группа Сержанта с уловом. Два светловолосых парня, сильно похожих друг на друга, волокли брыкавшихся изо вех сил сыновей отца Анатолия. Судя по красным и помятым лицам ребят, им серьезно досталось от головорезов.

Сержант, перекинув аккуратный ингрем за спину, вновь крикнул, обращаясь на этот раз к Аре:

— Не спешите! В церкви его гаденышей взяли… Сейчас, сам как ошпаренный выскочит!

Он повернулся к дому и заорал:

— Не делай глупостей и выходи! Твои дети у нас!

Из дома, наконец, отозвался священник:

— Что вам от меня нужно?

— На от тебя ни черта не нужно! — засмеялся Сержант. — С тобой хотят поговорить серьезные люди! Так, что собирай манатки…

В ответ не раздалось ни звука…

Священник сидел за столом, закрыв голову руками, и тихо стонал. Ему было жутко больно от осознания того, что своим близким он несет лишь одни несчастья. Сначала загадочным образом умерла его мать, потом погибла Мария, и вот теперь они добрались до детей в тот самый момент, когда он был совершенно бессилен. Что толку от того, что он своими руками может разорвать как бумагу толстенную доску или одним пальцем пробить человека насквозь, если не станет детей? Зачем ему все эти знания и богатства, без семьи?

Он молча встал и, опустив голову, направился к двери.

Около крыльца его профессионально взяли под опеку и, надев наручники, подтолкнули к машине.

— Без детей никуда не поеду, — твердо произнес отец Анатолий и, подняв голову, угрюмо посмотрел на своих сопровождающих.

Крупный горец, стоявший к священнику ближе всего, нагло усмехнулся и без всякого замаха выбросил вперед руку. Со сторону могло бы показаться, что он хотел пошутить, но почему-то его губы сразу же скривились и тело со стоном упало на землю.

— Без детей никуда не поеду! — вновь, на этот раз громче, проговорил священник.

Вид упавшего вызвал среди остальных легкое оживление: все стволы мгновенно нацелились на человека в наручниках. Чувствовалось, что людям хотелось пострелять и каждый из них с нетерпением гладил курок оружия, ожидая команды.

— Спокойно, спокойно, — заговорил Ара, жестом приказав своим опустить автоматы. — Он сам пойдет. Сержант, отдай ты ему детей! Надо убраться из этой дыры до урагана!

Ветер, действительно, значительно посвежел. В воздух поднялась куча пыли и листьев. Становилось трудно дышать — пыль забивалась в нос, слезились глаза. Сержант был полностью согласен с Арой — еще немного и им отсюда не выбраться. Кроме того, клиент оказался совсем безобидным и, похоже, совершенно не представлял опасности.

— Пацанов и попа давай к нам, в микроавтобус, — предложил он.

Ара кивнул и послал Гогу проводить священника.

Гога подходил к машине вразвалочку, подгоняя отца Анатолия тычками автомата в спину. Он презрительно орал, стараясь перекричать ветер:

— Че русский, не нравится? Скажи спасибо «жареного кабана» тебе не устроил! Много я ваших подкоптил на родине — до сих пор не уберут!

Священник шел совершенно спокойно, не реагируя на нападки будто их и не слышит….

Но оказалось, эти слова прекрасно услышал парень, что заталкивал мальчишек в автобус. Его лицо перекосило от гнева! Бросив пацанов, он судорожно взвел затвор автомата, и повернулся к горцу.

— Слышь, бородатый! Учхой-мартан не забыл? — закричал он, нажимая на курок. — Пашку Светаева помнишь? Лейтенанта пом….

Две очереди слились в одну, отмерив чью-то жизнь.

Пули рвали грудь парня, оставляя на черной кожаной куртке рваные раны. Он медленно осел у колеса, так и не выпустив из рук автомат. Кровь толчками выходила из рта и пузырилась на губах, а рука все пыталась поднять оружие… Пули одна за другой входили в землю, вспарывая в ней небольшие борозды.

Гога всегда стрелял наверняка, с запасом Даже, как говаривал его имам, с очень большим запасом. Выпустить в человека дав рожка — один в тело, а второй в голову — было для него обычным явлением. В этот раз, он поступил точно также…

Увидев, что невысокий крепыш вдруг начал резко разворачиваться и направлять на него ствол, он сделал именно так, как его и учили — нажал на курок первым и не отпускал его, пока в магазине не закончились патроны. Все вышло, как нельзя лучше — пули нашли цель, и не беда, что часть из них ушла мимо, в стенку автобуса…

Боковая дверца автобуса медленно открылась и оттуда выпали два тела. На мальчишках почти не было крови. Пуля, пробив алюминиевую стенку и два сидения, уже почти на излете попала в них, проделав маленькие аккуратные дырочки, прямо как на уроках кройки и шитья. Похоже, они даже ни чего не почувствовали — лица у обоих братьев были спокойные, даже более того, умиротворенные, глаза смотрели в небо, будто хотели рассмотреть по лучше то место, куда они отправились.

Гога потянулся за вторым рожком и, вдруг, почувствовал, как за спиной раздался резкий хлопок и у него сильно защемило сердце…

 

Глава 11

Сергей, закрыв рукой глаза от сильного ветра, пытался перелезть через забор, когда услышал странный звук, удивительно похожий на автоматную очередь. Он прислушался, но ничего кроме завывания ветра так и не смог услышать.

— Похоже, послышалось, — проговорил Сергей, однако тревога его не отпускала, напротив, она становилась все сильнее и сильнее.

Последние метры до дома он несся уже сломя голову, совсем не разбирая дороги. Погода словно почувствовала его настроение и не переставая хлестала дождевыми струями по спине, подгоняя и подгоняя вперед. В один момент Сергею показалось, что еще немного и он взлетит, очередной забор сразу же возвращал его на землю…

Вломившись в густо разросшийся кустарник, он неожиданно остановился — прямо перед его носом висел автомат с поломанным прикладом. Сергей осторожно отогнул ветку и выглянул…

Около микроавтобуса, прислонившись к колесу, лежал смуглый мужчина. Он выглядел так, словно попал под пресс, который остановился чуть позже чем это было необходимо. Его коротко остриженная голова висела на неестественно вывернутой шее, а густая борода мокрыми от крови космами прикрывала огромную рану на груди… Это была натуральная дырища, в которую можно было свободно просунуть два здоровенных кулака. Такое отверстие вполне мог бы оставить выстрел от дробовика в упор, но вокруг раны совершенно не было следов пороха. Сергею даже на миг пришла интересная ассоциация — рана своими отогнутыми наружу краями сильно напоминала распустившийся цветок.

Он присел на корточки и пробормотал:

— Вот тебе и покойник…

Встав, Сергей стал осторожно пробираться вдоль автомобиля. Видимость становилась все хуже и хуже — даже раздвижная дверь, до которой было рукой подать, и та практически скрылась за стеной воды.

Он заглянул внутрь и буквально окаменел… Прямо перед ним, беспорядочной кучей, валялись молодые парнишки, в которых Сергей с ужасом узнал своих старых друзей. Мишка лежал широко раскинув руки, словно старался защитить своего младшего брата от видимой только ему опасности. Даже мертвым, он оставался старшим братом…, а младший — смешно подогнул под себя ноги и попытался прикрыть руками живот. Казалось, у него страшно болит живот…

— Два брата, две судьбы — одна пуля, — пробормотал Сергей.

Эта картина врезалась ему в память до мельчайших деталей… Длинный шов на темных джинсах, коряво зашитый неумелой рукой… Маленький синяк на скуле… Борозды, оставленные ногтями одного из братьев, в грязном полу микроавтобуса… Протертая до идеально гладкой поверхности подошва синего кроссовка… Сергей стоял и смотрел, со страхом осознавая, что он совершенно не испытывает эмоций: не было ни печали, ни жалости, ни горечи! Ни чего не было! Ему не было их жалко, точно так же он мог бы смотреть на кучу карандашей, беспорядочно раскиданных на столе…

Сергей медленно терял чувство реальности. Эта смерть близких ему людей окончательно выбила у него почву из под ног. Все вокруг для него изменилось — остановилось время, куда-то испарились эмоции… Происходящее вокруг перестало восприниматься сознанием в качестве единственной имеющей для него значение действительности: мозг отказывался считать все это настоящей жизнью. Словно Сергей, просидев несколько суток подряд за хорошим компом, встал так и не поверив, что игра то уже окончилась…

Сознание медленно дрейфовало… вокруг всего лишь одной мысли — убить! Найти и убить тех, кто поднял руку на детей! Эта мысль не казалось ему странной, наоборот, она представлялась самой что ни на есть нормальной и понятной любому. «Найти и убить» — это так же нормально для человека, как дышать, как есть и пить. Сергей не капли не сомневался в законности того, что предстоит ему. Он даже не верил себе сам, что можно поступить иначе, что можно отпустить безнаказанными этих людей!

Он медленно закрыл дверь автобуса и, подставив лицо хлестким струям дождя, неторопливо побрел прочь.

Дождь, не замечая всей земной грязи порождаемой людьми, нескончаемо лил, добавляя и свою. И без того разбитая дорога, покрывалась лужами, быстро перераставшими в небольшие озера. Каждый съезд с асфальта становился скользкой горкой, удержаться на которой не помогут ни какие тормоза. Грунтовка, уходившая за село, окончательно поплыла и могла с гордостью носить уважаемое среди автомобилистов звание болото, в котором вполне мог утонуть небольшой грузовик.

Темно-синий микроавтобус с бешеной скоростью несся по трассе. Водитель, тем не менее, вновь и вновь судорожно вдавливал педаль газа в пол; машина с каждым разом дергалась все сильнее и сильнее, но стрелка спидометра так и застыла около отметки 130 — мощный мотор поддержанной тойоты больше выдать был просто не в состоянии.

В зеркале заднего вида время от времени мелькало странное лицо; в нем сейчас вряд ли кто-нибудь смог бы узнать того самого Сержанта, который наводил ужас на врагов своего боса. По его широкому лбу стекала густая темная кровь, сильно рассеченная губа открывала вид на обломки зубов, и без того сломанный нос окончательно превратился в лохмотья, но, главное, — изменились глаза. В них навсегда потух бешеный огонек дикого зверя, которого невозможно насытить кровью… В свое время босс именно из-за них и обратил внимание на внешне не приметного паренька, который во всем уступал обступившим его мускулистым быкам. Тогда Сержант на всю жизнь запомнил его слова — «у него глаза жаждущего крови зверя»… Только сейчас взгляд его стал тусклым, словно из груди изъяли батарейку, питавшую его все это время. В глазах поселился страх — безумный страх! Это были глаза ребенка, которому родители так и не смогли объяснить, что под его кроватью нет ни какого «бабайки». Сколько бы его не успокаивали и не светили в темноту фонариком, он все равно чувствовал, что кто-то там сидит и ждет, когда все уйдут.

Сержанта переполнял какой-то иррациональный страх… Он впервые столкнулся с тем, перед чем пасовал его разум, который сложил лапки и совершенно затих… Его никогда не пугало острое лезвие ножа, мелькавшее перед лицом, дуло пистолета, застывшее перед глазами или гибкая удавка, захлестнувшая горло. Все это он понимал, все это для него было нормальным — нормальным до тошноты! Но как бороться с тем, чего не существует? Что делать, если врага нельзя остановить, если против него бессильны пуля и клинок? Остается лишь одно — бежать без оглядки, не останавливаясь ни на минуту, что, собственно, он и сделал!

Он устало вытер со лба кровь и вновь уставился перед собой… Дорога нескончаемой лентой устремлялась вдаль, деревья со скоростью пулеметной ленты мелькали за окном… — все это убаюкивая и успокаивая. Постепенно, напряжение стало спадать, морщины на лбу разглаживались, все реже и реже он оглядывался назад и вздрагивал всякий раз, когда обгонял очередную машину…

Сержант вспоминал, как хорошо все начиналось — клиент с детьми пойман и вот-вот сядет в автобус, оставалось только замести следы и отправляться домой, предвкушая долгожданный отдых. «Однако по закону подлости, если что-то плохое должно будет случиться, оно обязательно произойдет, — его аж затрясло от такой мысли». Именно так и произошло — раздавшийся звук выстрелов перечеркнул все их надежды…

Он прекрасно помнил, как вся их толпа в полтора десятка человек, с недоуменными лицами бросилась к автобусу. Впереди всех, размахивая двумя беретами, бежал Ара. С развевающимися длинными черными волосами, во все еще белоснежной сорочке, он, действительно, был похож на жестокого и в тоже время прекрасного бога войны, который мчится по полям сражений, собирая кровавую дань. Прямо за ним, буквально дыша ему в затылок, несся его горилоподобный заместитель. Сам Сержант был на месте лишь через пару минут, справедливо рассудив, что спешить на свои похороны ни когда не следует.

То, что он увидел у автобуса, до сих пор бросало его в дрожь… Сжимая крепче руль, Сержант чуть не до стона скрипел зубами, стараясь прогнать это видение… Но оно не уходило…

Перед его глазами с самыми мельчайшими подробностями вставал один из подручных Ары, которого кто-то разделал в лучших традициях Голливуда.

Он лежал на животе около самого колеса. Казалось, человек неосторожно подскользнулся и упал, ударившись головой, но вот-вот он встанет, очистит одежду от грязи и пойдет. Не верилось, что это кавказец, прошедший огонь и воду десятков военных конфликтов мог просто подскользнуться и упасть… Однако, в его спине, чуть ниже лопаток, появилась огромная рана, через которую до половины вылазил окровавленный позвоночник.

Люди стояли и смотрели на тело не произнося ни слова… Потрясенный Ара, присев на корточки, пытался нащупать на руке пульс. Он и так и эдак мял запястье, пока Сержант его не окликнул. Ара посмотрел на него, потом медленно обвел глазам всех столпившихся и начал визгливо орать:

— Кто это сделал? Я спрашиваю, кто это сделал?… Искать! Всем искать! Шкуру спущу!

Все смешались: и горцы и славяне носились, размахивая оружием, как заведенные… Лишь Ара и Сержант остались у тела. Они перевернули его и осторожно посадили у колеса. Вдруг горец тихо проговорил:

— Не понимаю… он же только что пошел к автобусу с этим попом… Так, что же это поп его?…

Сержант, ни чего не ответив, отошел от него и осторожно заглянул в салон. Через секунду, он недоуменно прошептал:

— Вот тебе и сюрприз… — пацанов тоже кто-то замочил!

Осторожно переступив через одно из тел, он сел около окна. Ему чертовски нужно было время, чтобы обдумать все случившееся…

Пытаясь пройти очередной поворот, Сержант чуть не вылетел с трассы. Буквально, в последний момент ему удалось выровнить машину. Слегка чиркнув крылом, микроавтобус вновь устремился прочь от злополучного места.

… Трясущейся рукой, Сержант вновь и вновь пытался зажечь сигарету. Колёсик зажигалки делал оборот за оборотом, щедро пуская искру, но огонь так и появлялся. В конце концов, он просто выплюнул сигарету на соседнее сидение и снова провалился в оцепенение…

Сидя около трупов, он пытался понять, что же здесь произошло. «Сама ситуация была какой-то ненормальной, а точнее её просто физически не могло быть…, - рассуждал Сержант. Он прокручивал десятки вариантов, которые могли бы хотя бы с малой долей вероятностью хоть что-то объяснить… Однако все они были какие-то не полноценные, не доношенные… «Чего то не хватает… — какой-то маленькой детали…, который бы все сразу же расставил по своим местам…».

В тот момент Сержант даже предполагать не мог, что так нужный ему кусочек этой огромной головоломки был совсем рядом с ним. Буквально в пяти шагах от микроавтобуса, сокрытый от всех густыми кустами и проливным дождем, лежал изрешеченный пулями труп светловолосого парня, из-за неутоленной жажды мести которого все и началось… Однако, даже его находка сейчас ничего бы не изменила! Время, отпущенной судьбой всем героям этой схватки, уже подходило к концу и ни Сержант, ни Ара, ни их люди были не в состоянии его отсрочить…

Откинувшись на спинку кресла, Сержант пальцем выводил какие-то замысловатые фигурки на запотевшем стекле: рисование всегда помогало ему сосредоточиться. Перечеркнутые треугольники, длинные крестики, угрюмые рожицы — все это ряд за рядом густо покрывало стекло, рождая в нем какие-то странные ассоциации.

Он потянулся, чтобы нарисовать очередную фигурку, как вдруг машину потряс страшный удар — прямо рядом с ним стекло разлетелось на сотни маленьких осколков..

— …Ад! Это был ад! — очнувшись, бормотал Сержант. — Стеклянный дождь падет на грешников и сметет их как Содом и Гоморру… Демоны поднимутся из земли, чтобы убивать, и прольются реки крови…

В появившемся отверстии показалось обезображенное лицо, кожа на котором висела длинными кровяными лохмотьями. Ухватившись руками за острые края окна, человек отчаянно пытался влезть в салон. Не замечая стекающую по рукам кровь, он тянулся к сидению, словно это был для него последний шанс спастись. Наконец, ему удалось ухватиться…, и перекинув ногу, он стал медленно вползать. Он уж почти залез, когда что его потянуло назад. Жалобно поскуливая и ломая ногти в кровь, бедолага ожесточенно царапал обшивку сидения, изо всех сил стараясь задержать свое движение… Еще миг и его словно застрявшую пробку с такой силой вырвало из салона, что остатки плоти повисли на краях окна…

Все это время Сержант был в ступоре, ошеломленно наблюдая страшную картину. Как только человек исчез, он, словно очнулся ото сна и, выхватив автомат, стал очередь за очередью посылать в проклятый дождь, забравший одного из его людей. Нажимая на курок, он что-то с яростью кричал, а перед глазами стояло обреченное лицо его солдата. Тот уже все понял, но все таки продолжал царапать сидение. Слезы текли по его лицу, оставляя за собой чистые дорожки…

Ара кричал, ожесточенно тряся его за плечо, но из ствола продолжали лететь пули. Наконец, боек печально щелкнул, проводив последний патрон, и автомат замолк.

— Лысый черт, хватит! — наконец донеслось до Сержанта, и он повернулся…

Горец отшатнулся, едва увидел лицо своего напарника. Это была страшная маска, под которой едва угадывались знакомые черты.

Сержант смотрел на него так, словно видел первый раз. Потом он отрешенно поменял магазин и, вздохнув, бросил в пустоту:

— Ара, на нас кто-то охотится. Охотится, как на дичь!

И через мгновение, продолжил:

— Ты, понимаешь? Это же все игра! Он играет с нами, играет как с малыми детьми…

Вынув из наплечной кобуры пистолет, он перезарядил и его, приговаривая:

— Черта с два, он меня получит! Никто еще не уходил от Сержанта, иначе как вперед ногами!

Больше друг друга они уже не видели. Ара погиб почти сразу же, как отошел от автобуса. Последнее, что он почувствовало, было прикосновением холодных и влажных рук, стальным капканом сжавших его горло. Поджарое, налитое мускулами тело, было приподнято высоко над землей и висело там до тех под, пока не раздался непрятный хруст. Только после этого то, что было Арой, упало подняв брызги, в самую грязь…. Его дорогой пиджак, сшитый на заказ знаменитым парижским кутюрье, оказался непоправимо запачкан; противная черная жижа затекла внутрь, под его подкладку, намочив пухлый кошелек, что самым краешком выглядывал из внутреннего кармана.

Сергей шел совершенно спокойно, словно люди перестали быть зверьми, словно солнце стало светить ярко ярко, словно розы сбросили свои шипы…

Все вокруг было затянуто в серую пелену дождя, из которой время от времени выходили фигуры вооруженных людей. Их появление было похоже на пробу кисти начинающего и совсем еще неопытного художника. Сначала на сером холсте, который сплетался дождевыми струями, появлялся слегка размытый человеческий контур, чуть позже его линии начинались утолщаться, внутреннее пространство темнело. В конце концов, весь рисунок наливаться объемом, а потом фигура оживала.

Его взгляд выхватывал из серой мешанины то высокого кавказца, настороженно водящего из стороны в сторону автоматом, то крепко сбитого славянина, напряженно осматривающегося…

Первый противник, с кем он столкнулся нос в нос, умер так быстро и просто, что Сергей удивился. Он практически не прикладывал усилий, а здоровенная туша килограмм под сто легко взмыла вверх, будто летала так всю жизнь и сейчас лишь возвращалась в свое естественное состояние.

Когда за спиной раздался гулкий звук шлепка, он наткнулся еще на двух, привыкших работать в паре. Они стояли спиной к спине, ощетинившись двумя стволами. Однако в этот раз такая схема, выручавшая их не раз в городских разборках, дала системный сбой, закончившийся для обоих фатально.

Оба бойца мгновенно среагировали на шум упавшего тела, одновременно направив туда оружие. Такой оплошности смерть простить им не могла… Сергей не торопясь зашел сзади и напал… Даже непробиваемые черепа боксеров не выдержали бы мощи нанесенных ударов. Раз, и они раскололись, словно перезрелые арбузы от неосторожного толчка.

— Еще плюс два, — подвел итог Сергей, когда тела конвульсивно дергаясь упали на земли.

Он посмотрел на оружие, сиротливо валявшееся около трупов, и недоуменно покачав головой пошел дальше.

Туман, поселившийся в его голове, еще не рассеялся и Сергей не понимал, для чего ему нужны ему эти предметы. Он не видел в них ни какой нужды — они оставались для него предметами в себе, от которых исходила опасность.

Метров через тридцать на его пути встал черный BMW, за которым, судя по голосам, расположилось человек пять — шесть горцев. Они о чем-то ожесточенно спорили; их резкие гортанные голоса раздавались на всю округу. Казалось еще немного и сыны Кавказа перестреляют друг друга. Время от времени кто-то из них сбивался на русскую речь (оказалось, из русского языка им знаком не только мат — прим. автора).

— Будет так, как я сказал! — с нескрываемой угрозой проорал один из них.

— А не много ли ты на себя берешь, Аслан? — задал ему кто-то вопрос. — Слинять надумал, а весь позор на Ару повесить хочешь? Или ты трус?

Раздавшийся звук удара и сразу же падающего тела, показал, что последнего говорить не стоило.

— Аслан никогда и ничего не боялся! — с гордостью прошипел он, назвав себя почему-то в третьем лице. — На моем счету две сотни федералов, которых я лично, своей рукой, резал, как баранов. И не такому шакалу, как ты, говорить мне о трусости! Оставайтесь сами в этом проклятом месте, мне здесь делать нечего!

Было слышно, как он громко плюнул, и развернувшись, пошел прочь. Не успел стихнуть топот его шагов, как воздух прорезал убийственный вопль, резко сменившийся продолжительными хрипами. Через минуту, нарушив оглушительную тишину, на дорогу упало какой-то предмет и медленно подкатился к ногам того самого человека, что назвал Аслана трусом.

Горцы даже разбираться ни в чем не стали, мгновенно открыв огонь из всего своего арсенала. Автоматные очереди огненными хлыстами вспарывали серую пелену и свинцовый дождь в этот миг мог на равных поспорить со своим небесным собратом.

Огонь прекратился лишь тогда, когда опустели магазины автоматов. Остро запахло порохом. Было слышно, как негромко переговаривались горцы…

— Попали?

— Иди и проверь…

— А кто это был то?

Чувствовалось, что они напуганы до глубины души. Напуганы так, как может боятся только суеверный и необразованный человек.

Кто сказал, что дорогой пиджак и часы смогут полностью изменить человека? Смогут переделать его характер, привычки, перекроить сущность человека? Точно также и бойцы Ары, несмотря на дорогой одеколон, модную прическу и одежду, оставались детьми гор в самом хорошем смысле этого слова, с присущей им порывистостью, страшной обидчивостью, прямотой и упрямством. Они с храбростью обреченных бьются за жизнь и честь своих родных, за родной дом и свой аул. Но, если вдруг, все резко меняется — и рядом нет родных стен, которые нужно защищать, рядом не рыдает обесчещенная сестра, и не рвет на себе волосы седой отец… Если все вокруг стало другим — непонятным, необычным, непредсказуемым… Если исчезла точка опоры, которая придавала человеку силы и решимость сражаться… Что тогда случиться с этими самыми людьми? Разве не превратиться бесшабашный джигит в испуганное и озирающееся существо, которому отовсюду грозит опасность.

Все это может случиться с любым из нас, будь ты русский или татарин, мордвин или еврей. Выбей из под ног почву, лиши человека привычных ему вещей, образов и понятий и он испытает шок. Любое странное и непонятное проишествие, как раз и является этим провоцирующим нас фактором.

В каждом из нас до сих пор под небольшим налетом цивилизованности прячется маленький первобытный человечек, который готов в любом необъяснимом явлении видеть руку бога или дьявола.

Пока раздавалась стрельба, Сергей осторожно приблизился к машине и затаился у её задней дверцы. Отсюда он прекрасно видел, насколько были испуганы люди. Напряженные лица, широко раскрытые глаза, побелевшие пальцы, судорожно сжимавшие оружие — всё это просто кричало об испытываемом ими страхе. Все пять человек, встав спиной к машине, были готовы стрелять на любой подозрительный звук.

Однако опасность пришла к ним со всем не стой стороны, откуда они её ждали…

Бах! Гулкий удар в клочья порвал крышу автомобиля! От неожиданности Сергей мгновенно отпрыгнул назад и пружиной сжался от ожидания. Краем глаза он заметил, как что-то большое тенью метнулось с крыши. И сразу же воздух прорезали страшные вопли — смерть уравняла их всех; для нее не важно, кто ты и как ты молишься. Имеет значение лишь одно — готов ли ты умереть, согласен ли ты прекратить борьбу и отдаться на ее милость? Если в твоих глазах угас огонь борьбы и ты согласен не жить, а существовать любой ценой, то смерть придет за тобой…

Горцы, известные своей стойкостью и упрямством, орали дурниной, словно сам дьявол пришел по их души. Крики сменялись хрипением, хрипение — бульканьем, а в итоге, звучали только смачные чавкающие звуки.

Звуки агонии словно красная тряпка для быка вновь ввергли Сергея в безумное забытье… В нем опять проснулся зверь, жаждущий крови, жаждущий битвы с врагом. Время остановилось и превратилось в тянущуюся до бесконечности резину. Кровь бурными потоками врывалась в мышцы, заставляя содрогаться все тело. Все сомнения, нормы и правила смыло волной адреналина — остались лишь инстинкты…

Резкий рывок и гибкое тело легко перелетев машину обрушилось на врагов… Но их не было! Красными от крови глазами-щелками, он искал…, искал хоть что-то, что могло представлять опасность. Взгляд скользил по груде металла, бывшей раньше машиной, по разбросанным телам, искореженным неведомой силой, по вспыхивающему от дождя асфальту.

Увиденное чугунным молотом ударило в сознание, вернув Сергея в реальность. Он с ужасом оглядывался и не верил своим глазам. Вокруг не было ни одного целого тела. Страшные рваные раны зияли на навечно застывших трупах. Вырванные конечности, куски тел усыпали все пространство около машины. Отвратительными бурыми змеями по асфальту ползали кишки…

Его скрутило от резкого приступа рвоты, фонтаном рванувшейся наружу. Остатки вчерашнего ужина, сегодняшнего завтрака стремительно вырвались на воздух. Тело сотрясали конвульсии, скручивало в дугу; казалось, еще немного, и организм не выдержит и его внутренности также окажутся на улице.

В конце концов, приступы стали затихать и бурный поток зеленой жижи сменился слабым ручейком жидкости. Сергей устало шлепнулся на дорогу и со стоном закрыл глаза.

— Их всех разделали… Разделали как свиней на скотобойне… — еле слышно бормотал он, не скрывая свой страх. — Боже, что же это такое?! Что же здесь твориться?!

— А ты что ж, значит, ждал праздника? — неожиданно совсем рядом раздался отчетливый насмешливый голос. — Взываешь к Господу нашему? Ждешь помощи? А ты сам, что сделал, чтобы побороть Зло?

Лежащий недалеко священник, медленно очертил рукой широкий круг, и с рвущимся наружу отчаянием проговорил:

— Зло у нашего порога… Оно убивает наших детей, сжигает наши дома… Антихрист уже давно бродит среди нас, сея ненависть и злобу! А что делаем мы? Что делаем мы, люди, что исторгнуть Врага Человеческого из наших сердец? Мы не делаем ни чего! Мы только насыщаемся! Жрем, жрем и жрем, позабыв обо всем на свете. Насыщение стало нашим богом! Разве для этого мы появились на божий! Разве для этого в муках появляется из утробы матери человек… Мы позабыли, что мы люди, а не звери… Мы все сдались Мамоне, и стали его слугами…

Он осторожно перевернулся на спину и подтянул ближе окровавленное бедро. Кровь алым следом тянулось от его ноги куда-то вдаль.

— И ты тоже сдался. — обвиняющим голосом продолжил он. — Страх поселился в твоем сердце: липкий, отвратительный страх, своими щупальцами сжимает тебя, заставляя сомневаться. Пойми же наконец, весь твой мир, все что тебя окружает, — все это ни что иное, как испытание… Своей жизнью ты отвечаешь только на один самый главный вопрос, стал ли ты человеком? Каждый твой поступок, каждое твое желание, мысль и фраза — это твое большое или маленькое сражение на пути к настоящему Человеку — Богочеловеку!

Отец Анатолий, опираясь локтем в асфальт, с трудом приподнялся и устремив пронзительный взгляд на Сергея чеканя каждое слово произнес:

— Сдашься сейчас, и ты проиграл! Уйдешь и ты будешь жить…, хорошо жить…, богато… Огромный и роскошный дом, дорогие машины, прекрасная любящая тебя семья и хорошая работа… Но ты проиграешь самому себе, своим мечтам и желаниям! Ты постараешься забыть все, что здесь произошло, и возможно, тебе это удастся. На деньги можно нанять отличного психотерапевта, который убедит кого в чем угодно. Только уже больше никогда, ты не станешь доверять самому себе. В глубине души ты перестанешь уважать себя и всегда будешь знать, что встал не на ту сторону… И как бы ты себя не уговаривал, что в жизни все бывает и случаются самые страшные события, все равно осознание ужасной ошибки будет преследовать тебя всю твою жизнь, выпивая до дна её каждое мгновение. А в дождливые дни, когда ливень не прекращая барабанит по крыше, ты будешь включать свет и музыку во всех комнатах, громко разговаривать, ругаться или смеяться, лишь бы не слышать, что будет нашептывать твой внутренний голос. И вряд ли таблетки и спиртное здесь тебе помогут заглушить его. В один вечер, через год, через два или через двадцать, когда ты устанешь бороться с самим собой и возненавидишь себя, тебе придется сделать страшный выбор…

Закончив говорить, он медленно лег на асфальт, подставив лицо дождевым струям…

Они долго и неподвижно лежали, не произнося ни слова, и обоих изнутри пожирал огонь отчаяния. Один осознавал, что так и не смог защитить самых близких ему людей, а второй — что чуть не оказался Иудой предателем…

Капля за каплей душевный яд разъедал его душу, причиняя невообразимые физические страдания. Ужасные слова, ужасная правда не просто выбили его из привычной колеи, но и практически полностью его уничтожили. Его мечты, радости, печали и страдания казались ему теперь настолько приземленными, незначительными и смехотворными, что вызывали отвращение. Он казался себе маленьким кротом, который своим предназначением считал беганье по темным и вонючим коридорам и поиск полусгнивших зерен. Вся его жизнь явилась обманом — эдаким маленьким подземельем, где бегают и грызутся миллионы таких же как и он, незаметных существ. Он понял, что все время боялся поднять голову и посмотреть вверх, в самую высь, туда, где вместо темноты раскинулся новый и светлый мир… Мир, где живут настоящие люди, для которых понятия «справедливость», «сострадание», «самопожертвование» и «любовь» не только не утратили своего исконного значения, но и наполнились более глубоким и чистым содержанием.

… Сергей открыл глаза и увидел, как сквозь пелену туч пробивается маленький солнечный лучик, словно говоривший, что еще не все потеряно и можно все изменить… Теперь он точно знал, для чего должен жить, для чего должен быть сильным. С этого момента жизнь стала для него борьбой со Злом, в самых различных его проявлениях, будь это вселенское зло или мелкое гаденькое прощаемое всеми зло. И не важно, что эта борьба бесконечна и тяжела…

Он дополз до священника. Из его бедра тела кровь, по-видимому, была задета артерия. Перетягивая ремнем ногу, Сергей заметил небольшое пулевое отверстие в плече, которое уже практически не кровоточило.

Взяв его осторожно, как младенца на руки, он пошел в дом. Чудом не утонув в непролазной грязи, Сергей добрался до крыльца и с ужасом заметил, как входная дверь стала осторожно стала открываться. На пороге появились два человека, которые остолбенели от столь неожиданной встречи. Шедший первым быстро опомнился и прямо с бедра открыл огонь. Пули, вспарывая воздух, устремились прямо в цель…

Сбрасывая с рук священника, Сергея мгновенно прыгнул вперед, стремясь сократить расстояние. Время вновь стало растягиваться и замедляться. Он прекрасно видел, как широко раскрыты глаза у его противника, как медленно выплевывает автомат смертоносные пули. Подобно адским псам они набросились на него и стали рвать его тело. Но все таки ему удалось достать убийцу…

Приземляясь, в широком замахе Сергей его снес вместе с крепкой дубовой дверью. Второй в этой время дрожащим пальцами пытался пристегнуть новый магазин, который как необъезженный жеребец все норовил вырваться из его рук. Мощная оплеуха, сломав его шею, прекратила все его страдания…

Сергей бросился в дом, надеясь найти первого и добить его окончательно. Однако на полу кроме разодранной в клочья двери ни чего больше не было. Он пробежал взглядом по комнате и остановился на открытом окне.

— Ушел…, - прохрипел Сергей и резко развернувшись исчез…

Сергей еле переставлял ноги в мешанине из грязи и глины… Особенно трудно ему дался последний подъем: несколько раз он срывался и катился в самый низ оврага. Но отдышавшись и собравшись с силами, он вновь полз наверх, толкая перед собой тело священника. Наконец, перевалившись за пригорок, Сергей облегченно выдохнул:

— В безопасности…

Он повернулся к священнику и прислушался к его дыханию. Вскоре ему удалось уловить еле слышные прерывистые вздохи… Едва потянулся протереть испачканное грязью лицо, как, вдруг, отец Анатолий открыл глаза. Увидев Сергея, он что-то попытался сказать, но из его губ выходили невнятные бормотания. Сергей осторожно накрыл губы священника рукой и пригрозил ему пальцем:

— Ни чего не говори. Тебе сейчас вообще вредно говорить… Потерпи браток немного… Сейчас по мобиле вызовем ментов, скорую, эмчэесников и еще черт знает кого… Они разберутся со всеми, тебя подштопают…

Однако священник так странно посмотрел на Сергея, что сразу же прервал его словесный поток. Он убрал руку с его рта… и отец Анатолий стал с трудом говорить:

— … Извини, что втравил тебя в эту историю.

Не обращая внимание на его яростное отнекивание, он продолжил:

— Слушай внимательно… Все эти смерти не должны остаться безнаказанными… Ты меня понял? Не должны!

Отец Анатолий замолчал; говорить ему становилось все труднее и труднее…

— Тогда я тебе рассказал далеко не всё… Иначе поступить я не мог — на кону была моя семья… Коршун был не далек от истины, говоря о деньгах моего рода. Они действительно все сохранили… Незадолго до революции все свое имущество им удалось обратить в драгоценности. Речь идет об огромной сумме, перед которой богатство графа Монте-Кристо покажется карманными деньгами… Запоминай… знак… трех…

Договорить он не успел — кровь хлынула из рта, тело пронзили конвульсии… Через несколько минут все было кончено…

 

Глава 12

Инспектор ДПС Алексей Калугин сильно удивился, увидев вторую за сегодня колонну автомашин, направившихся в сторону юго-запада.

— Что-то они все сегодня зачастили…

Он насчитал семь машин — две черные волги со спецсигналами, машина скорая помощь, пожарная, эвакуатор и пара газелей. Особенно его заинтересовали ни чем неприметные газели, плетущиеся в хвосте. Алексей сразу узнал «рабочих лошадок» местного ОМОНа: на последних учениях именно на них они прибыли на спецзону.

— Похоже, что-то серьезное.

Проводив глазами всю компанию, он помчался на пост. Его терзало любопытство, куда же направлялась вся эта компания… Буквально влетев в помещение, Алексей заорал:

— Че расселись? Только что, целая колонна спецтехники проехала! Передавали что по рации?

Несмотря на вопль, позы сидевших совершенно не изменились: оба напарника Калугина застыли над картами, забыв обо всем. Наконец, один из них, даже не поворачиваясь, проговорил:

— Ну и зачем надо было так кричать? Недавно передавали, что тут недалеко, километров за сто, в одном из сел то ли стреляли, то ли что-то взорвали. Просили глядеть в оба и все подозрительные машины досматривать.

Алексей наклонился почти к самому лицу говорившего и срывающимся от злости голосом спросил:

— И когда ты мне это хотел сообщить?

В это время на заднем сидении головной волги развалившись сидел уже немолодой майор — начальник местного УВД. Обернувшись к сидящему рядом с ним собеседнику, он спросил:

— Говоришь капитан, поступили множественные сигналы… Стрельба, взрывы… Странно все это. Думаете, не вранье?! Может шутканул кто-нибудь?

Капитан Пивоваров, который в составе группы следователей был прикомандирован к майору, уверенно отвечал:

— Не похоже, Георгий Алексеевич, не похоже! Один из звонивших — родственник моего опера. Рассказывал очень неприятные вещи… В село, говорил, почти сразу же после урагана прибыла какая-то странная группа людей с оружием. Он насчитал 4 автомобиля. Никого из них он раньше не видел! И потом он чуть не кричал в трубку, что стреляют у них уже несколько часов.

— Даже так значит! Похоже, придется, от греха подальше, пустить первой машиной ОМОН.

Майор сказал несколько слов по рации и газель, ехавшая в хвосте, быстро выдвинулась в начало.

Со странностями они столкнулись уже при съезде с трассы. Не доезжая до села нескольких километров первый автомобиль вдруг резко остановился, противно взвизгнув тормозами. Через несколько минут к волге подбежал один из омоновцев и доложил:

— Впереди часть асфальтового полотна повреждена, предположительно взрывом, но проехать можно.

Майор чуть задумавшись, махнул рукой:

— Давай, приготовиться к возможному боестолкновению и продолжать движение.

Следующая заминка случилась в тот момент, когда колонна въезжала в село. Прямо на дорогу, практически под колеса Волге, бросилась какая-то женщина с распущенными волосами. Она не переставая кричала и пыталась открыть переднюю дверь автомобиля, пока подбежавшие бойцы не оттащили её от машины. Открыв дверь, Георгий Алексеевич не спеша вылез и, оглядев столпившихся вокруг омоновцев, подошел к женщине. Она уже не вырывалась, а только тихонько подвывала, словно раненный зверь…

Майор, взяв протянутую воду, неожиданно резко плеснул ее в лицо обезумевшей женщине, которая сразу же перестала всхлипывать и начала возбужденно повторять:

— Вон там трупы, много трупов, много! Не надо туда идти!

Немного посмотрев в сторону предполагаемых тел, майор приказал подразделению выдвинуться на место и осмотреться. Сам он, отвернувшись от женщины, незаметно проверил, легко ли выходит пистолет из кобуры. Убедившись в этом, майор одобрительно хмыкнул и неторопливо направился вслед за ОМОНом.

Через несколько минут к нему присоединился Пивоваров, который рассказал, что совсем недавно отсюда на огромной скорости уехал один из приехавших автомобилей. Марку машины, заметил капитан, никто не заметил.

Георгий Алексеевич ни чего не ответив, с ненавистью посмотрел на свои туфли. Выглядели они действительно не самым лучшим образом. Заляпанные грязью, начиная с самого носка и заканчивая изящной пяткой, туфли были совершенно не приспособлены для прогулок по деревенским улицам. Однако, несмотря на лужи и еле идущий дождь, они совершенно не пропускали воду. «Еще бы, — подумал он. — За пять сотен гринов туфли просто обязаны быть хорошими! Ничего, Коршун и за них заплатит, и за костюм, если испачкаю… После сегодняшней поездки он за все буде хорошо платить». Если бы эти мысли случайно услышал, идущий рядом с ним капитан, то он был бы совершенно не удивлен. У них в управлении уже давно ходили слухи, что начальник УВД кормиться у местного авторитета.

Коршун и майор знали друг друга уже давно, когда не было еще Коршуна и Георгия Алексеевича, а были просто Леха и Гоша. Собственно, они даже путевку в жизнь получили в одном и том же училище, после которого разошлись их дороги: один, отслужив в армии, пошел работать в милицию, а второй поступил университет и после него устроился в какой-то НИИ с труднопроизносимым названием и с точно таким же задачами. Вновь встретились старые знакомые уже в «бурные 90-е», когда государство отпустило вожжи и телега капитализма понеслась вскачь не разбирая дороги. Именно тогда Брагин и вспомнил о своем предприимчивом и жадном друге, который всегда не прочь заработать. Все начиналось с мелких совершенно незначительных просьб помочь с арендой помещений и местным хулиганьем, замучившим магазинчики начинающего капиталиста. Со временем вырос размах просьб и адекватно увеличилась плата за их выполнение. Бывший дружок Леха оказался патологически жаден, на чем частенько и играл Брагин. Именно это качество и привело майора в эту поездку. Брагин заранее предупредил его, что на его территории сегодня может быть небольшой шум и надо бы, по старой дружбе, замять все это дело.

«Вот тебе и небольшой шум, — продолжал размышлять майор. Он постепенно себя накручивал, стараясь оправдать пришедшую ему мысль о значительном росте гонорара за это приключение. — Какой к черту небольшой шум! Да тут похоже была локальная война с применением разве что не танков!».

Ход его мыслей неожиданно прервал сержант, имевший немного растерянный вид:

— Товарищ майор, впереди обнаружены автомобиль, около которого стоят примерно 4–5 человек… Они вооружены и чем-то сильно напуганы… Может шуганем их?…

Последнее он произнес с некоторой надеждой, просительно заглядывая в глаза начальству. В ответ майор вдруг взорвался:

— Пострелять захотелось, значит, сержант? Трупов мало видел, еще захотелось? Давай мегафон сюда! Сам с ними поговорю… А ты пока бойцов вокруг расставь. Смотри только осторожно у меня!.. Кстати, а чего они боятся то?

— Говорят про какого-то священника… Что вроде он за ними охотиться.

— Даже так! — недоуменно проговорил майор, а потом увидев, ожидавшего его сержанта, проорал:

— Ты еще здесь?!

Козырнув, сержант умчался. Майор остановился, не доходя до машины метров пятьдесят, и вскинув мегафон, прокричал:

— Я начальник УВД! Меня зовут Георгий Алексеевич Шолохов, если кто-то не знает. Сдайте оружие, если у вас есть, и приготовьте документы для проверки.

Не дождавшись ответа, он еще два раза повторил свое выступление. Наконец, со стороны автомобиля, раздался голос:

— Не стреляй, начальник, мы выходим.

И через мгновенье этот же голос:

— Вы его поймали?

Майор чертыхнулся и без всякого мегафона завопил:

— Быстро! По одному и без оружия!

Напряженные омоновцы принимали выходивших горцев и здесь же их обыскивали. Из пяти человек, лишь один попытался припрятать оружие, запихав небольшое пистолет чуть ли не в носок. Обнаружив это, боец несколько раз сильно ударил нарушители в живот и тот, скрючившись опустился на грязный асфальт. Вскоре все кавказцы были выстроены у Газели…

От прежнего щеголеватого вида нетронутыми у боевиков Ары остались разве что галстуки самых невероятных расцветок. Все остальное на них не висело клочьями и выглядело соответственно. Однако главное было другое — это странные испуганные лица. В некоторых глазах горел мистический ужас индуса, случайно поранившего священную корову…

Оглядев их, майор сморщился… «Не хватало еще с психами разбираться, — подумал он. — А значит плата существенно возрастет». От этой мысли, приятно его гревшей, майора отвлек капитан, негромко кашлянувший.

Повернувшись к нему с раздраженным видом, майор услышал.

— Георгий Алексеевич, сержант доложил, что его люди нашли четкий кровавый след, уходящий в лес. Говорит шел один человек, но нес что-то тяжелое…

Отдав приказ на преследование, он вновь посмотрел на бандитов словно хотел от них узнать что-то такое, что ему не было известно раньше. Наконец, майор проговорил:

— Этим наручники и в машину!

А потом продолжил:

— Капитан, что вы там все шепчитесь за моей спиной? Обнаружили что-нибудь стоящее?

— Да, Георгий Алексеевич! Вам стоит самим взглянуть на это. Тут совсем недалеко — вон около той Газели.

Шагать было действительно чуть чуть, буквально метров восемьдесят. Кроме того, настроение у майора, в связи с завершением операции, существенно повысилось. «Да тут дел то на пятнадцать минут. Приехал, повязал и уехал! — думал он. — Вдобавок еще и бабосиков получишь…». Но все его благодушие мгновенно испарилось, как только он подошел к машине.

Глубоко задышав, он с трудом подавил рвотные позывы. Увиденная картина поразила его до глубины души, всколыхнув целый пласт его воспоминаний…

… Он как сайгак прыгал с камня на камень, пытаясь уйти от погони. Однако моджахеды шли за ним словно привязанные; тогда еще, будучи салагой-первогодком, он не знал, что здесь повстанцам известна каждая тропка, каждая щель. Наконец, нервы у него сдали и, подскользнувшись на очередном валуне, он растянулся на земле, чуть не сломав себе шею. В это время прямо за спиной гулко ухнул взрыв и его накрыло жаркой волной пыли. Алексей лежал и невнятно бормотал те несколько молитв, что знал. Наконец, поняв, что дальше лежать просто бессмысленно, он медленно встал, с ужасом ожидая выстрел в спину. Однако никто так по нему и не выстрелил, никто не подбежал с огромным ножом, чтобы нашинковать его плоть… Метрах в пятидесяти лежали все его преследователи, а точнее то, что от них осталось. Тела были настолько изуродованы, что в некоторых с трудом угадывались люди. Особенно впечатлял один труп с вывернутыми ребрами, больше похожими на уродливые паучьи ножки…

Уже на гражданке он тайно посещал психолога, пытаясь избавится от навязчивых страхов. Вначале это плохо помогало: день за днем он со страхом ложился в кровать, ожидая прихода забытья, а вместе с ним и кровавых видений. Но ему удалось, и он смог все это забыть….

Но вновь столкнувшись с расчлененными трупами, он понял, что все его страхи снова вернулись… Перед глазами поплыли хороводом здоровенный мужчина с раскуроченной грудной клеткой, застреленные мальчишки, и они медленно приближались к нему, вытягивая свои руки…

Отдышавшись, майор поднял голову и встретился глазами с капитаном, который судя по всему догадывался о причине его временного недомогания.

— Убрать все! — ни к кому конкретно не обращаясь, приказал он.

— Товарищ майор, — позвал его Пивоваров. — Тут по всей округе еще штук шесть таких трупов лежат, да в доме наши обнаружили двоих… Надо бы с этим разобраться. Что же здесь в конце концов произошло?

— Что ж тогда ты стоишь? — грубо отозвался майор. — Твое дело разбираться, ты и разбирайся! Только учти, здесь и так все ясно — одни бандиты забили здесь стрелку другим, а в результате, не договорились…

Он прекрасно помнил, что Коршун приказал любой ценой избежать огласки. Однако, в случае, если все приготовления пойдут прахом, был четкий приказ держаться заранее заготовленной версии об обыкновенной бандитской разборки. «Надо за этим пивоваром последить. Как бы он чего не напутал — размышлял майор».

Подходя к своей Волги, начальник УВД обратил внимание на странное оживление около машины скорой помощи. Два омоновца с носилками в руках пытались протиснуться через толпу врачей, громко о чем-то галдящих. Наконец, люди в белых халатах победили: человека из носилок осторожно погрузили в машину.

Один из бойцов, поправив автомат, подошел к открытому окну машины.

— Товарищ майор, в лесу был задержан раненный человек. Оружия при нем не было. Сам говорит, что местный житель. Вместе с ним был обнаружен труп неизвестного мужчины.

Внешне казалось, что майор внимательно слушал, но, на самом деле, его совершенно не интересовало, кто и от куда был этот человек. Главное, он был жив, а, значит, вполне рассказать обо всем что здесь случилось. К сожалению, именно этот как раз и нельзя было допустить.

— Говоришь ранен… Значит так… К нему никого не пускать, пусть сначала врачи с ним поработают. У палаты поставь двоих… Все, свободен!

Собственно с этим, так некстати подвернувшимся свидетелем, было все понятно. Сначала его надо было изолировать, а потом, выяснив что ему известно, решить его судьбу. Сейчас майора заботило другое: какова будет реакция Коршуна на все, что здесь случилось…

 

Глава 13

Сергей был бессознания: он совершенно не помнил, как его тащили из леса два дюжих омоновца, как чертыхаясь затаскивали в машину скорой помощи и тем более не слышал, как пожилой врач сказал медсестре:

— Этот выкарабкается… Организм молодой, сильный. Думаю пару месяцев поваляется к нас и будет как новенький… Пара сломанных ребер и простреленное плечо — пустяки….

Он лежал без движения, словно кукла, даже, когда ему обрабатывали раны, переворачивали с одного бока на другой. Только медсестра иногда замечала, как его губы трогает легкая улыбка. В этот момент она тоже улыбалась…

Сергею снился странный по своей глубине и насыщенности сон. Все в нем было настолько ярким, живым, что можно было спутать с реальностью… Он находился на небольшой поляне, на которой росли чудесные по красоте цветы самых разнообразных расцветок. Алые, изумрудные, синие как небо, они окружали его со всех сторон. На рассвете, когда цветы распускались умопомрачительными зонтиками, воздух наполнялся неземными ароматами, вдыхая которые можно было забыть обо всем на свете. Сергей бродил между цветами, трогая их лепестки, стебли, ощущая их тепло и приятную шершавость. Устав и весь перемазавшись в пыльце, он ложился прямо на ковер из опавших лепестков и любовался небом. Оно здесь было совсем другим, не похожим на домашнее… На нем практически никогда не было не только туч, но и облаков. Казалось, непогода забыла про этот райский уголок и поэтому ни одно даже самое маленькое облачко ни разу не омрачало это небо. В этот момент все его заботы и проблемы растворялись, будто их и не существовало… Но однажды все изменилось. Впервые за все время прекрасное бирюзовое небо покрылось покрылось отвратительными свинцовыми тучами, вслед за ними на поляне поднялся сильный ветер, поднявший в воздух кучу листьев. Сергей чувствовал смятение и страх; неужели вся эта красота исчезнет и ни чего не останется… Он в полном отчаянии бегал между цветами, пытаясь понять, почему началось все это безумие. И тут на самом краю поляны, куда он практически еще не заглядывал, увидел как нежные лепестки поедает какая-то странная тля. Сотни, тысячи красно-черных паразитов, раскинувшись на все пространство, медленно двигались пожирая все на своем пути. Неотвратимостью своего движения они напоминали морской вал, который раз за разом обрушивался на берег, отвоевывая немного пространства. Сергей кричал как безумный, топча насекомых, но на каждую сотню раздавленных вставала тысячи новых, которые также сильно жаждали нежной плоти чудесных растений. Не выдержав, он сбежал на противоположную сторону поляны и забился под огромным цветком. Обхватив руками колени, он скорчился всем телом, которое сотрясали рыдания… Ему было физически больно; Сергей чувствовал, что эти жуки поедают не цветы, а его. Своими маленькими острыми челюстями они прогрызают в нем целые ходы и шаг за шагом поедают его.

Его глаза, закрытые веками, дергались как бешеные, но в пустой палате никто этого не заметил. Сидевший прямо за дверью, охранник со скучающим видом разгадывал кроссворд и он также не обратил внимание на еле слышны шум, когда больной, резко взмахнув рукой, уронил с тумбочки у кровати небольшой стакан.

Сергей уже почти смирился с нашествием насекомых, пожиравших его цветы, когда вдруг небольшой лучик, пробившийся сквозь плотную пелену облаков, упал ему на лоб… Тепло окутало его тело, наполняя силами и решимостью. Так, далекое солнце благословляло Сергея на борьбу с врагами его детей. Встав с земли, он бросил взгляд на небо и с необыкновенной ясностью осознал, что в этом мире важно не то, что ты умрешь, а то как ты сделаешь это! Все умирает и разорвать эту цель никому не под силу. Но лишь сильный человек может сам выбрать как ему умереть!

Он бросился в самую гущу жуков и начал их с ожесточением давить; они уже не казались ему бесчисленным воинством и не вызывали давнишний ужас. По его рукам и ногам стекала черная и вязкая жижа, но Сергей шел вперед, надеясь перед своей гибелью передавить как можно больше этих тварей… В конце концов, он упал перед огромной темной массой, изрыгавшей из своего нутра, все новые и новые партии жуков. Из последних сил, цепляясь ослабевшими пальцами за малейшие неровности, Сергей полз на верх… Он грыз их со всей своей яростью, на какую только был способен…

Он проснулся от прикосновения; прохладные пальца осторожно прикоснулись к его разгоряченному лбу. Ощущение было настолько приятным, что хотелось затаится и не дышать, лишь бы не спугнуть его…

Огромные глаза, в которых застыли слезы, с нежностью смотрели на него.

— Олеся, ты..?

— Я, а кто же еще… — со всхлипом ответила она.

Сергей молча взял ее за руку и осторожно сжал; она слегка дрожала… Наконец, Олеся не сдержалась, и громко зарыдав, уткнулась ему в грудь. Чуть не застонав от боли в сломанных ребрах, он приобнял ее и начал успокаивать.

— Олесь, ну ты прямо как ребенок! Да что со мной может случиться? Посмотри, я практически здоров! Как бык! Во…!

В конце концов, успокоившись она ему рассказала, что происходило в деревне после того, как его забрала скорая.

— Я же не видела, что тебя увезли… Еще вон хозяйка твоя сказала, что мол ушел ты еще до стрельбы. Я бежать сразу же туда, а там милиции полно было. Понаехали чуть не со всей области. Не пускали меня… Ну я и заплакала…

В этот самый момент Сергей чуть улыбнулся, живо представив, как своим рыданием Олеся поставила в неловкое положение милиционеров в оцеплении. Но она, заметив эту улыбку, легонько потрепала его за ухо.

— Потом ко мне подошел какой-то милиционер и начал про тебя расспрашивать.

— А что он спрашивал?

— Да вроде ни чего серьезного. Ну там, когда я тебя видела последний раз, чем ты тогда занимался, не заметила ли я чего-нибудь странного?… Я ему рассказала, что тебя в этот день то и не видела. Тогда он просил передать, что обязательно придет навестить тебя.

Вдруг за дверью раздались громкие мужские голоса, о чем-то напряженно спорящих. Сергею показалось, что он уловил чей-то знаковый голос.

— Олесь, приоткрой пожалуйста немного дверь — мы глянем кто же там к нам ломиться в гости…

Олеся осторожно дернула за ручку и Сергей услышал ее удивленный голос:

— Сереж, да это как раз он! Ну, тот самый милиционер, что про тебя спрашивал!

Через приоткрытую дверь доносились немного рассерженные голоса…

— Я уже представился… Я капитан Пивоваров, следователь прокуратуры… Вот мое удостоверение и чего здесь непонятно, объясните мне?

— Товарищ капитан, у меня приказ — к больному ни кого не пускать. Он ее не оправился от ран. Подождите немного… Вон доктор идет! Он вам все объяснит!

— Какой к черту доктор?! Вы что прикидываетесь или, действительно, не понимаете, что в области убито четырнадцать человек и этот, как вы его называете больной, является одним из наиболее вероятных подозреваемых.

— Он?! Этот хлюпик, прости Господи!.. Все равно, товарищ капитан, да пусть это хоть сам Чикатилло! Ни кого не велено пускать!

— Ладно, боец! Мы еще увидимся!

Когда шум шагов начал удаляться, послышалось недовольное бормотание охранника:

— Разорался, козел…

Потом дверь открылась и просунувшись почти на половины, он хитро подмигнул им:

— Че, слышали как я его отшил? Вы давайте постепенно закругляйтесь, а то мне скоро сменяться…

Вскоре, Олеся действительно ушла, оставив на тумбочке кучу фруктов. После её ухода Сергей еще долго лежал размышлял о вчерашних событиях, пока раздавшийся стук не отвлек его. Вошел молоденький врач и необычно писклявым голосом произнес:

— Нус, больной, давайте показывайте свои болячки!

Он осторожно разбинтовал его и долго осматривал… Время от времени Сергей слышал его недоуменное хмыканье, сменяемое энергичным ощупыванием мест ранений. Наконец, все закончилось, и доктор задал очень странные вопрос:

— Я вообще палатой не ошибся? Это ведь у вас было ранение плеча и два сломанных ребра?

Получив в ответ утвердительный кивок, он вновь спросил:

— У вас плечо то болит?… Практически нет?!.. Удивительно!.. Завтра мы вас еще раз осмотрим, сделаем пару анализов, ну а там глянем…

Как только дверь за ним закрылась, Сергей прислушался к своим ощущениям:

— А ведь точно, собака, почти не болит!

Он сделал пару резких движений руками, думая, что или плечо заноет или ребра заскулят… Но все было в норме! В возбужденном состоянии он встал с постели и прошелся по комнате. Потом подошел к окну и открыл его настежь. Поток свежего воздуха ворвался в палату, одурманив его.

— Еще немного и на волю! — пробормотал он, усаживаясь на подоконник. — Ба! Да здесь четвертый этаж!

Прямо под окном в самом низу был разбит очень симпатичный больничный огородик. Прямо в этот момент там под присмотром нескольких медсестер копошлись больные. Чуть дальше за высокой каменной оградой стояли пара припаркованных автомобилей. Они сразу же чем-то привлекли внимание Сергея: то ли как-то не вписывались они своим иностранным видом в общий прибольничный ряд отечественных автомобилей, припаркованных недалеко, то ли ему не понравились вышедшие оттуда люди. Двое крепких на вид парня, хлопнув дверями, решительно направились в больницу. Сергей еще пару минут продолжал смотреть на происходящее на улице, но не обнаружив ни чего интересного он вернулся в постель.

Через некоторое время в дверь снова постучали и не получив ответа в паллату вошли те самые двое, что так заинтересовали Сергея на улице. Действительно, отметил он, посмотреть было на что. Оба мужчин выглядели так, словно снимались в плохих фильмам о мафии. Черные очки, полностью скрывавшие глаза, короткие стрижки, жидкие усики, плавно перетекавшие в жидкие бородки, классические пиджаки — все это полностью соответствовало тому образу мафиозио, который сложился у Сергея. Однако все оказалось совсем не так, как ему представлялось на первый взгляд…

Мужчина, зашедший первым, медленно снял очки и предъявляя красные корочки, представился:

— Оперуполномоченный старший лейтенант Синицин Петр Николаевич. А это мой коллега — Виктор Александрович Першин. Мы расследуем серию убийств, совершенных в селе Мордовское Маскино. Вы сейчас в состоянии ответить на несколько вопросов?

Сергей, немного опешивший от легкости с которой они вошли к нему, пробормотал:

— В состоянии…

Пока второй следователь садился в сторонке, первый уже начал спрашивать:

— Так, господин Кравцов… Вы были обнаружены в лесу? Я ведь не ошибся?!

— Да, нет, все совершенно точно!

— Хорошо! Как вы там оказались?

— В лесу мы вместе с отцом Анатолием пытались спрятаться от бандитов…

Услышав имя священника, следователь как-то странно оживился и сразу же перешел к нему:

— Говорите, были вместе с отцом Анатолием?! Он что-нибудь вам рассказывал? Может быть упоминал какие-то фамилии, имена?

Сергей был в недоумении: целая банда отморозков устроила стрельбу в селе, а он его спрашивает о чем они разговаривали со священником… Поэтому он недовольно пробурчал:

— А что он мог сказать? Ранен был он серьезно… Кровью истекал! Да и собственно говорить нам с ним некогда было — в нас стреляли!

В этот момент в разговор встрял второй:

— А вы могли бы опознать стрелявших в вас лиц?

Сергей ответил практически не задумываясь:

— Было плохо видно — дождь сильный шел… Но кое-кого, думаю, я смог бы узнать… Стоп! Лысого одного хорошо помню!

— Так! Значит, при случае вы могли бы кое-что вспомнить, — немного печальным тоном подчеркнул он, как-то странно при этом посмотрев на своего напарника.

— Отлично, Сергей, ты нам очень помог! Теперь, я уверен, что нам удастся разобраться в этом деле. Ты пока давай окончательно выздоравливай, а завтра мы снова зайдем…

После их ухода Сергей никак не мог избавиться от ощущения какой-то фальши. Словно ты берешь со стола желтый и вкусно пахнущий банан, а оказывается он не настоящий. Точно такое еще чувство испытывал и он. «Да вроде обычные менты… Ну и что такого, что у них навороченная машинешка — сейчас никто не без греха! А то, что хорошо и стильно одеты, так значит следят за собой, — размышлял он. — К тому же охранник на входе их пропустил, значит свои! Вон с утра, как он со следователем ругался».

Однако все равно, он никак не мог успокоится. Встал с постели, походил из угла в угол, попил поды, потом снова лег… Но из головы эти гости так и не выходили. Наконец, он плюнул на все и закрыл глаза, начиная почти сразу же проваливаться в сон… Вдруг, он вспомнил! Татуировка! Точно, на руке второго опера была обычная с виду татуировка — ИРА. «Похоже имя, — мучительно вспоминал Сергей. — Но тогда почему написано всеми заглавными буквами, словно аббревиатура какая-то». Размышляя, он незаметно заснул…

Сергей, к сожалению, не знал историю этой татуировки. Впервые она появилась на тюремных просторах СССР где-то в 40–50 гг. и несла однозначно неприятную смысловую нагрузку. «ИРА», знающие люди, в то время переводили как «иду резать актив». Соответственно накалывали её на видных местах самые непримиримые противники зоновских администраций. Именно из таких и был сегодняшний посетитель, который в свое время провел немало лет в лагерях, где его взял под крыло один из знакомых Коршуна.

Оба опера, покинув больничную палату, мгновенно преобразились: на лица, и так не блиставших приветливостью, появились хмурые улыбки, в разговоре все чаще стали вкрапляться блатные словечки. Окончательно расслабились тем не менее они лишь, закрыв двери машины.

— Кто бы сказал, что ментом буду, харю бы разбил! — ухмыльнулся второй посетитель. — А тюфяк то этот поверил. Все нам сразу же и выложил.

Второй, представившийся Синициным, был чем-то недоволен:

— Я тебе, что сказал?… Сидеть молча и варежку не раскрывать! Какого… ты влез? Поумнел что-ли?

Не дождавшись от него ответа на столь откровенную наглость, он уже более спокойно добавил:

— Давай звони Коршуну. Скажи, что он все прекрасно помнит, да и Сержанта опознать может! Похоже, вечером придется снова сюда ехать все здесь подчищать… Кстати, кажется он твою наколку срисовал.

— Вряд ли… Да и черт с ней, если засек! — проговорил тот, доставая телефон. Набрав номер, он стал ждать, когда на том конце возьмут трубку. Наконец, раздался недовольный голос:

— Да!

— Алексей Петрович, это мы.

— Ну что, какие результаты? — узнав голос, спросил Брагин.

— Все он видел: и машины, и людей… Сержанта запомнил хорошо! Говорит, лысого опознать всегда смогу (при этих словах он засмеялся).

— Че лыбишься? Если он его узнает, то никому мало не покажется! Ты меня понял?!.. Ладно, проехали. Давай, дальше.

Бывший уркаган вновь с опасением прижал трубку к уху:

— Священник умер от ран. Парень рассказал, что ни о чем с ним поговорить не успел… На входе лишь только один охранник, потом у палаты еще один… Тот, что у входа несерьезный боец — какой-то старый пердун с дубинкой, а второй, похоже, омоновец. С ним могут быть проблемы!

Из трубки стали раздаваться лающие звуки:

— Козлы! Я что и здесь за вас должен вашу работу делать? Приехать, научить, как шмалять?

— Да нет, босс, все понятно! — торопливо забормотал бандит. — Уберем мы его, без проблем!.. Да! Вечером, сегодня!

Спрятав мобильник, он со вздохом вытер со лба пот и зло проговорил, обращаясь к соседу:

— Вот мудак! Еще учить будет! У меня на зоне такие как он с параши не слазили! На коленях ползали, глаза не поднимали! Вот падла!

— Брось ты, Шрым! — попытался успокоить его напарник. — Сделаем дело и все будет в ажуре! Черт с ним! Давай, сейчас за инструментами съездим, ну а потом снова к больничке подкатим, Осмотреться нужно, чтобы не было потом никаких сложностей.

Взревев своими сотнями лошадиных сил, иномарка умчалась…

 

Глава 14

Сергей только прикрыл глаза и сразу же провалился в глубокий сон.

Спали его соседи по коридору, не слышно было криков вечно недовольной уборщицы, не раздавались шаркающие шаги по старому линолеуму. Омоновец на входе в палату растянувшись на нескольких сидениях довольно сопел в свою форменную куртку. Усталая медсестра в этот момент, наконец, отложила свой очередной роман, и положив голову на руки забылась тревожным и чутким сном. Во всем здании остался один охранник на самом входе; ему тоже жутко хотелось спать, но он боялся даже прикорнуть на минутку, так как в прошлый раз за этим делом его поймал начальник смены. Он отчаянно зевал и ожесточенно тер глаза, надеясь хоть как-то сохранить бодрость. В этом ему уже не помогали ни полулитровые чашки с кофе, ни зажигательные звуки румбы, раздававшиеся из телевизора. Наконец, парень не выдержал и встал, решив пройтись и развеяться.

Как только его шаги стали затихать, входная дверь в больницу, негромко проскрипев, осторожно открылась и из-за неё показались две невзрачные фигуры. Они некоторое время стояли молча, прислушиваясь к больничным звукам, но все было тихо. Быстро сменив обувь, оба человека неслышно заскользили по коридору.

Сложно было сказать, кто это такие. Внешне, они совсем не напоминали трясущихся от жажды наркоманов, решивших обокрасть больницу, или обычных уголовников, позарившихся на и без того убогое имущество больницы, или в конце концов на хулиганистых молодчиков, которым вообще все равно что громить и разбивать… Двигались они легко, словно танцуя. Казалось, еще чуть-чуть и две невесомые темные фигуры взлетят под потолок. С другой стороны, было что-то в их походке крадущееся, навевающее таинственность и скрывающееся щемящую неизвестность.

Шаг за шагом они преодолевали бесконечные больные коридоры, взлетали по лестницам бесплотными тенями и вот их путь был окончен. Пришельцы стояли около заветной двери, однако смотрели не на нее, а на кобаноподобного милиционера, развалившегося на стульях. Последний спал тревожным сном ветерана; во сне он сильно ворочался, постоянно норовил ногой боднуть кого-то и странно шевелил губами.

Один из незнакомцев вытащил из-за пазухи небольшую ткань и осторожно поднес ее к носу охранника; спящий не заметил этих сложных манипуляций, лишь ноздри его огромного носа еще более мощно раздулись и потом по коридору стало раздаваться громкий храп уверенного в себе человека.

Второй в это время уже возился с дверью больничной палаты, замок которой долго не хотел открываться. Но через несколько минут он сдался под напором опытного взломщика и дверь медленно приоткрылась…

Они юркнули внутрь и мгновенно застыли, давая глазам привыкнуть к темноте. В сумраке вся обстановка палаты выглядела очень необычно и угрожающе. Угловой шкаф, днем так сиявший своей белизной, ночью выглядел притаившимся монстром, который своими руками-створками норовил схватить незванных пришельцев. Стоявшее слева от него, низкое кресло тоже было готово наброситься на них, подойди они чуть ближе.

Как только глаза привыкли к скудному освещению, они сразу же разделились: один направился к изголовью кровати, хватая со стула неизвестно как там оказавшуюся подушку, а второй остался стоять у самых ног лежащего. Заняв свои места они одновременно набросились на человека, лежащего в кровати…

Дико извиваясь, Сергей пытался вырваться из сжимавших его стальных объятий. Один рывок, другой! Ужасно скрипела кровать, ее стойки ходили ходуном. «Воздуха! Воздуха!» — вопил организм. Весь он стал этим желанием; все остальное ушло прочь, растворилось в сильной жажде хотя бы маленького глоточка живительно воздуха! Его физически выворачивало, горели внутренности, виски превратились в маленькие молоточки, которые выбивали звонкую дробь. Он вновь и вновь пытался вырваться, но с каждой новой попыткой его усилия становились все слабее и слабее. В конце концов, дерганья тела практически прекратились, но хватка напавших так и не ослабла.

Мозг умирал… С каждой секундой погибало все большее число его клеток… Но сердце продолжало неутомимо гнать кровь на самый наверх, не понимая, что из живительной жидкости она превратилась в страшный яд… Сознание постепенно погружалось в темноту, забирая в вечность боль и страх и не давая ни чего в замен…

… В непроглядной темноте мрачного леса оставался один маленький уголек огня, который ни как не поддавался темноте. Он горел маленьким и незаметным пламенем, постепенно подбирая под себя все новые и новые запасы пищи… Наконец, огонь окреп и стал пожирать сначала крупные ветки, потом пеньки и бурелом и вот его добычей стали деревья целиком… Крупный вепрь, роскошный самец в самом рассвете своей кабаньей жизни, медленно поднялся с земли и встревоженно стал принюхиваться… Он чувствовал опасность: где-то совсем близко царила страшная стихия огня, постепенно и неумолимо подбиравшаяся к нему. Громко хрюкая и грубо толкая, вепрь поднял все свое семейство и повел их прочь отсюда. Но бежать было уже поздно: маленький островок леса, где укрылись на ночь кабанье племя, был окружен стеной огня. Жаркое кольцо быстро сжималось и все, что попадалось ему на пути исчезало в его ненасытной пасти…

Беззащитные поросята жалобно хрюкали, пытаясь спрятаться от летящих углей под боком у матери. Вепрь просто осатанел — он видел опасность, которая угрожала его семейству. Низко наклонив к земле голову и угрожающе выставив вперед огромные клыки, он, взревев, бросился вперед, в огонь… Языки пламени он рвал на части, полосуя их клыками, втаптывал в землю жаркие угли, задыхаясь от дыма… Но кто сказал, что дикая ярость неминуемо падет под ударами первобытной стихии… Черный от гари, весь в страшных ожогах, вепрь нанес свой последний удар — огромной трухлявое дерево, у самых корней которого начал чуть заниматься огонь, не выдержав сильно удара стало медленно заваливаться на бок… Подняв в воздух кучу углей и дыма, оно с треском упало на самое пожарище, на время заткнув его ненасытную утробу… Самочка с поросятами, мгновенно ринулись в образовавшийся просвет…

Вепрь угрожающе похрюкивая, приподнялся и пошатываясь пошел за ними.

… Вспоминая потом все эти события в занюханной квартире, где он скрывался от местной братвы, Олег никак не мог понять где же они ошиблись… «В больницу проникли без приключений, охрану вырубили без крови, грамотно скрутили спящего клиента… У того не было ни шанса! Крепко прижатые руки и ноги, мягкая подушка, сдавившая лицо! Минут десять он рвался как сумашедший — и потом все!».

Каждый раз вспоминая, как их с напарником расшвыряло по углам палаты, он непроизвольно покрывался холодным потом. Макса, клещами вцепившегося в ноги, кинуло в больничный шкаф, который сразу же с жалобным грохотом развалился… Сам Олег, в это же самое время, ни чем не мог помочь своему другу, потому что летел в совершенно другую сторону… Очнувшись через несколько минут, он с удивлением смотрел, как парень, сев на кровать шумно дышал. Он словно не мог насытиться: его грудь быстро поднималась и опускалась, руки сжимали голову…

Осторожно подползший, Макс вытащил пистолет и направил на парня. Тому некуда было деваться — выход из палаты закрывали двое вооруженных человек… Однако вновь мгновенный переход из внешне спокойного и неопасного состояния в смертельный ураган застал их врасплох! Поднявшаяся в воздух кровать, скрипя всеми своими пружинами, метеором полетела в киллеров, отбросив их к двери… Еще в полете они превратили кровать в решето, пуская в нее пулю за пулей… Но лишь поднявшись с пола и отбросив поломанные железки, Олег увидел, что клиента в палате нет… Не было и здоровенных четырехкамерных алюминиевых окон, которые заменили в больнице совсем недавно. Вырванные с мясом, они сиротливо валялись на клумбе под окнами.

«Четвертый этаж, — с ужасом вспоминал Олег. — Этот черт спрыгнул с четвертого этажа!». Он также хорошо помнил, как они с Максом, обнюхав всю территорию, нашли лишь пару глубоко вдавленных в почву следов… и ни одного намека на то, что они хотя бы чуть-чуть его задели…

… Он зверски устал и очень хотел спать… Но первобытные инстинкты гнали его подальше от города. Прочь из тесных каменных джунглей, где каждый камень может оказаться смертельной опасностью, а темная нора — хитрой ловушкой! Сначала он бежал с невероятной скоростью, перепрыгивая притихшие автомобиле на стоянке, снося на своем пути хлипкие заборчики частных домов, пугая запоздавших прохожих и прогуливавшихся хулиганов. Вырвавшись из города на простор, он резко сбавил скорость и уже бежал еле-еле. Его ноги были покрыты корками запекшейся крови, все тело покрывали непонятно откуда появившиеся ожоги, причудливой вязью опоясавшей его… Босиком, в полосатой пижаме, Сергей последние два часа брел из последних сил… Колосившиеся поля сменялись небольшими рощицами, а те в свою очередь, покинутыми деревеньками… Наконец, подогнув ноги, он мешком упал в густом малиннике… Крепкий сон, граничащий с беспамятством, накатывался на него волнами, погружая все глубже и глубже… в спасительную темноту… Ноги и руки незаметно подгибались, тело стремилось принять позу максимальной защищенности и удобства — позу эмбриона…

Свернувшись калачиком, его сознание надолго выпало из этого мира… Лишь тело продолжало жить и залечивать свои раны. Порезы медленно затягивались, старые и новые шрамы рассасывались без следа, ожоги постепенно и неумолимо затягивались, оставляя после себя нежную и молодую кожицу… Странные изменения происходили и глубоко под кожным покровом: менялась структура костной ткани, которая становилась все более и более плотной и вязкой, ей клетки двигались в бешеном ритме, пробуя все новые и новые комбинации, варианты, получая совершенны невероятные соединения…

Тело сильно трясло, словно через него пропускали электрические разряды. Мышцы, начиная с самых крупных и массивных и заканчивая небольшими и незаметными, мелко дрожали. Они то сжимались, то разжимались… И все это происходило совершенно одновременно, создавая страшную картину змеиного клубка.

Сергей открыл глаза и попытался встать, но к его ужасу он не смог даже пошевелиться. Тело одеревенело, мышцы скрутило так, как-будто из них собрались делать витые канаты. При всем при этом его терзал невыносимый голод, окаянным зверем обгладывавшим его внутренности. Это было неудивительно, учитывая, сколько энергии потребовалось телу для самовосстановления.

Наконец, ему удалось расслабиться: мышцы одна за другой оттаивали из судорожного плена и тело постепенно начинало обретать свою природную гибкость… Сергей медленно поднялся и стал с шумом вдыхать воздух. Он искал пищу… Живая плоть, разорвав которую можно получить приз… Белок! Много белка, именно в нем нуждались обескровленные клетки его организма.

… Шум! Звук! Резко застрекотала сорока, гнездо которой было на дерево прямо над Сергеем. Ей, похоже, сильно не понравилось такое соседство! Через мгновенье, касаясь буквально одними пальцами рук и ног он стремительно взлетел на березу и с наслаждением выпил все три сероватых сорочьих яйца…

Уже на дереве его ноздри уловили болотный запах тины — где-то близко была вода, а, значит, и рыба. Улыбнувшись, он хищно оскалил зубы, предвкушая как вцепиться в её нежное брюшко… Шумно сглотнув наполнившую рот слюну, Сергей спустился на землю и чуть пригнувшись быстро побежал в сторону озера. Он еще не знал, что это будет озеро; для него главное было то, что там есть пища.

Незаметно преодолев с десяток километров, он оказался на высоком обрывистом берегу широкого озера, раскинувшегося на добрый сотню гектаров. Даже не подумав остановиться, Сергей сильно оттолкнулся и ласточкой ушел в воду… Быстро бежали секунды, чуть медленнее шли минуты, а он оставался под водой. И вот когда гладь озера вновь стала напоминать идеально ровную поверхность, он с шумом вынырнул из воды. Не успев свалить на берег всю свою добычу — штук семь — восемь небольших, с ладонь, карасей, пловец стал их пожирать… Грязными руками, богато усыпанных чешуей, Сергей разрывал каждую рыбину на две части и быстро, почти не жуя, съедал обе половинки. Вскоре в его ненасытную утробу отправился и маленький рак, случайно выползший в столь неудачное время, чуть позже на же оказалась и надкусанная буханка хлеба, забытая незадачливыми рыбаками.

Посмотрев с сожалением на остатки рыбы, Сергей вновь исчез в озере. На этот раз он нырял не переставая раз за разом погружаясь в глубину озера и лишь падающие время от времени маленькие серебристые тельца напоминали о том, что он ловит рыбу, а не плавает…

Время для него остановилось… Оно желтоватым песком просачивалось сквозь его пальцы, не оставляя в итоге никаких следов… Шли часы, мчались дни один за другим, а может быть недели сменяли друг друга — все это не имело для него ни какого значения…

Обычно он вставал с первыми лучами восходящего солнца, которые осторожно, игриво щекотало его веки. Несколько минут Сергей лежал, впитывая тепло солнечных лучей всеми клетками своей кожи, а потом резко вскакивал и бросался в прохладные воды озера… Он практически не чувствовал температурные перепады: «тепло», «холодно» стали для него обычной абстракцией, за которой стояла полная бессмыслица… Нежась на солнце или проплывая около самого дна, Сергей ощущал лишь мышечную радость; слаженное движение всех групп мышц рождало в нем уверенность и спокойствие…

Вдоволь наплававшись в озере, он начинал охотится… Его органы чувств приобрели невероятную остроту и чувствительность, став идеальным природным сонаром. Стоило ему только насторожиться, как сотни звуков, запахов стремительно врывались в его мозг, рождая удивительные по красоте ощущения… Банальное стрекотание кузнечика, засевшего где-то на краю поля, представало перед Сергеем страшной картиной отчаянной схватки маленького зеленого насекомого с отвратительным и огромным жуком-навозником… Попискивание стрижей, в огромном количестве гнездившихся в норах на высоком обрывистом берегу озера, оборачивалось будоражащим ощущением полета… Он чувствовал, как раздваивался, оставаясь одновременно в двух, трех, четырех местах… Наслаждаясь стремительным полетом, Сергей, в тоже время, ползал по извилистым и темным норам мышей-полевок, храбро сражался с большим рыжими муравьями, посягнувшими на его территорию…

Органы чувств потеряв разрозненность и индивидуальность, приобрели удивительные синестезические качества. Цвет для него приобрел вкус, аромат — тактильные ощущения, а прикосновение рождало целую гамму вкусовых ассоциаций… Впиваясь в сырую, еще чуть подёргивающуюся рыбу, он чувствовал как спокойно и неторопливо она плавала в глубинах озера, ворошила густой ил в поисках пищи… Вдыхая немного терпкий аромат ромашек, Сергей видел и чувствовал готовность цветов к опылению…

На четвертый день его странной робинзонады, с Сергеем случилось событие, определившее дальнейший его путь…

В это утро он встал, как и обычно, на восходе. Подходя к воде, залюбовался расходящимися по поверхности кругами, которые оставляли юркие рыбешки. Десятки окружностей, появлявшихся в разных местах, неудержимо расширялись и пересекались, образуя необычные фигуры. Вглядываясь в них, Сергей пытался следить за каким-нибудь одним кругом, но он то и дело убегал от него, маскируясь под своих собратьев… Вдруг, он резко вскочил и в возбужденном состоянии забегал по берегу, испуская громкие радостные вопли. Потом, поднимая один за другим валуны с песка, Сергей стал кидать их в воду, пристально вглядываясь в появляющиеся круги…

Круги стали неожиданно опустившимся спусковым крючком, прорвавшим темную пелену, окутавшую его сознание все это время. Непрерывно расходящиеся по поверхности озера круги вдруг ассоциативно связались с последним произнесенными священником словами о знаке трех… Круги вписанные друг в друга, действительно образовывали знаки трех, четырех и больше…, кому какое число нравиться… Но он чувствовал, что этот знак ему очень хорошо знаком, настолько хорошо, что четким светящимся контуром встает перед ним всякий раз, когда закрывает глаза… «Знак… трех…, - непрерывно звучал у него в голове слабеющий голос. — Помни… знак… трех». И тут Сергей ясно увидел его — тройные хорошо прочерченные линии вырисовывали небольшую фигурку человека, еле заметную на фоне огромного покрытого мхом валуна… «Альбигойцы…, язычники…, капище, валун, — слова мгновенно пронеслись перед ним».

Под впечатлением открывшегося знания, он медленно встал и… стал ошалело оглядываться… Казалось, все, что его окружало, в первый раз предстало перед глазами. Сергей разглядывал бесконечную синеву неба, то там то тут прерываемую тонкими цепочками пушистых облаков, широту озера, по которой бегали сотни беловато-синих барашков, стройные ряды красавиц-берез, мачтами устремившихся ввысь… Потом, случайно, он перевел взгляд на себя и… вновь обомлел! На нем были какие-то грязные лохмотья, которые даже последний бомж постеснялся бы одеть… Длинный полосатый халат выглядел оборванной гавайкой, еле прикрывавшей грудь, а брюки такой же расцветки превратились в шорты.

В полной прострации Сергей изучал свое тело, чувствуя в нем страшные переполнявшие его силы… Только сейчас, когда он окончательно пришел в себя, до него стало доходить какие изменения в нем произошли. Если раньше в беспамятстве, его тело само реагировало и действовало под руководством инстинктов, то сейчас Сергей немного растерялся и был просто не в состоянии мгновенно взять все под свой контроль, и вести себя так, словно ничего не случилось…

Он сделал несколько шагов, осторожно ступая по нагретому песку, и… вдруг, сжав кулаки, отчетливо проговорил:

— А что, собственно, я паникую? Разве случилось что-то страшное? Да ни черта! Просто я стал именно тем, кем и хотел быть…

Проговорив это, Сергей неожиданно поднял голову и, посмотрев в небо, негромко печально произнес:

— Спасибо, батюшка… Я помню… и сил у меня теперь должно хватить, чтобы отрубить гидре голову.

 

Глава 15

Новый день совершенно не радовал Олесю. Проплакав вчера всю ночь, сейчас она с трудом поднялась с постели. Хотелось вновь нырнуть в теплую постельку, накрыться одеялом с головой и еще раз выплакаться.

— Как же такое могло случиться? — всхлипывая, бормотала она. — Убежал… Куда? Как? Он же еле ноги передвигал… Еще этот худой шпынь намекал, что он у меня прячется… Как будто я знаю, где он?

При этих словах, она резко поправила свисавшую на лоб чёлку и посмотрев в окно, с вызовом сказала:

— Если бы знала, все равно никому бы ничего не сказала!

Потом с вызовом кому-то показала свой маленький розовый язычок — она оставалось той самой своенравной девчонкой, которую так не любили школьные учителя и боготворили окрестные мальчишки.

Немного успокоившись, Олеся быстро оделась и побежала на кухню умываться. Быстро сполоснувшись ледяной водой, она схватила велосипед и попыталась незаметно прошмыгнуть на улицу, но её заметила мать… От окна по всему двору разнесся её резки голос:

— Опять из дома! Ну сколько же это можно — чуть рассвело, а она со двора! А ну быстро домой! Пока скотина не убрана, чтоб ни шагу за дверь!

Олеся с сожалением оставила велосипед и с видом насмерть оскорбленного человека отправилась домой. Едва, она вошла на кухню, как получила еще одну порцию нотаций…

— Вот оторва! Ну чего ты там с самого утра забыла! Снова к этому аспиранту намылилась что ли?

При этих словах, она в сердцах взмахнула руками…

— … Где же это видано, чтобы девушка сама за парнем бегала?… Ну в кого же ты у меня такая?

Раздался громкий хлопок закрываемой входной двери, и обернувшаяся женщина успела только заметить краешек синего платья, мелькнувшего за порогом. Всхлипывая и время от времени переходя на рыдания, Олеся прыгнув на велосипед, помчалась по дороге… Сейчас для неё было лишь одно место, где она могла спокойно посидеть и выплакаться без лишнего внимания — это колхозное озеро.

Так в селе называли большой пруд, который вырыли колхозники более пятнадцати лет назад для полива полей. Вырыть то вырыли, а дороги к нему проложить в период всеобщей разрухи уже средств не были. Поэтому озеро, славившееся среди сельчан хорошей рыбалкой и чистой водой, оставалось совершенно незнакомо для городских жителей. Не только в выходные, но и в будние дни, там не было практически не души…

Олеся частенько приезжала сюда, чтобы вдали от всех посидеть и помечтать. Одно время она стала замечать, что между ней и озеро существует какая-то странная, практически мистическая связь… Когда Олесе становилось очень плохо, то она приезжала сюда. Только сев на высокий берег и свесив ноги, она замечала, как все дурное уходило из её головы: проблемы, которые прежде казались совершенно непреодолимыми, в этом месте теряли свою остроту…

Обычно она приезжала на озеро к вечеру, чтобы полюбоваться летним закатом. Каждый раз, когда огромное красноватое солнце начинало медленно тонуть в бесконечной глади озера, её охватывало почти религиозное чувство… — чувство причастности к чему-то огромному и прекрасному. Олеся понимала, что не смотря на все свои неурядицы, маленькие неприятности, она была не маленькой и ни кому не нужной песчинкой в этом огромном мире, а его неотъемлемой частью, без которой вселенная не будет целой и прекрасной.

Занятая своими мыслями, Олеся не заметила, как добралась до озера. Перед колесами ее велосипеда вместо еле заметной тропки, неожиданно выросла плотная стена ржи. Дальше надо было идти пешком, осторожно пробираясь по самой кромке поля до видневшейся вдалеке рощицы. Наконец, после почти километрового перехода, Олеся вышла к самому берегу озера.

Бросив опостылевший велосипед, она медленно приблизилась к самой кромке до тех пор, пока её ног, обутых лишь в легкие босоножки, не коснулась теплая как парное молоко вода. Она закрыла глаза и стала тихонько двигаться вперед, все больше и больше погружаясь в глубину. Вода неторопливо принимала её, ласково обнимая разгоряченное девичье тело и даря долгожданную прохладу. Когда шея практически полностью скрылась под водой, Олеся развернулась и, оттолкнувшись самыми кончиками пальцев ног, поплыла.

В этот самый миг весь остальной мир перестал для неё существовать — из реального он превратился в нечто иллюзорное, что могло и не быть на самом деле… Только здесь и сейчас стало для Олеси настоящим, тем, для чего человек живет, ради чего он борется и на что надеется. Деревенская скукота, работа в библиотеке, родительские ссоры и неуклюжие ухаживания сверстников — все это стало таким далеким, что ей даже не верилось… Именно сейчас, ей казалось, что все мечты, которые она так тщательно скрывала от посторонних и которыми тайно жила на протяжении всего своего детства, могут исполниться… Огромные корабли, величаво проплывающие в далекой синеве неба… Стройные, красивые люди, которым незнакомы алчность и ненависть, готовые любому прийти на помощь по самому первому зову… Рвущиеся в высоту башни белоснежных замков, которые раскинулись среди изумрудно зеленых холмов… Светлые леса, полные легендарных животных, которые не боятся человека… И в центре всего этого великолепия она…

Осторожно шевеля ногами, Олеся лежала на спине почти на самой середине озера. Медленно, минута за минутой, она дрейфовала к берегу, и, вот он вырос почти перед самым её носом… Выходила девушка не торопясь, подолгу играя с маленькими барашками, которые гонял ветер по поверхности озера. Со стороны берега её силуэт выделялся четким светящимся неземным контуром. Легкий сарафан жадно облепил её стройное девичье тело, пытаясь неровными складками скрыть приятные глазу округлости… Небольшие бугорки грудей, чуть прикрытые роскошными длинными волосами… Легкая припухлость живота, испуганно венчающего сокровенный треугольник… Казалось, сама богиня Афродита по прошествии тысячи лет решила вновь почтить своих детей божественной красотой. Рожденная из белоснежной пены морской волны, она по велению судьбы решила появиться в этом забытом Богом краю…

Полностью выбравшись из воды, Олеся медленно провела ладонями по своему телу, пытаясь хоть немного разгладить платье. Немного огорченная, что сделать это ей так и не удалось, она разогнулась и встретилась с взглядом столь знакомых её сердцу глаз, которые жадно следили за каждым движением девичьего тела.

Можно ли описать стремительность молний, пронзающих небо, или рассказать о мимолетной красоте бабочки, легко порхающей с цветка на цветок? Точно также, разве способен человеческий язык донести до нас всю палитру нежности и страсти чувства, в мгновение ока вспыхнувшего между двумя людьми! Нет! Определенно, нет! Вряд ли, посторонний человек на фоне чувственного взрыва эмоций в состоянии уловить самую суть происходящего процесса, тайна которого является одной из основ мироздания.

… Один взгляд и человек сражен! Лишь только взгляд и все чем, ты жил, все, что было для тебя самым важным и несомненным, мгновенно перестало существовать! Мишура, опутавшая нас на протяжении всей жизни, спадает и остается лишь самое важное и сокровенное — Любовь! Чувство, которое не возможно сравнить ни с чем другим, известным и доступным человеку. Оно и постоянно и изменчиво, стремительно и тягуче, бесконечно и мимолетно! Любовь бывает непредсказуемо разрушительной, словно неизвестное науке оружие, способное уничтожить без сожаления все живое на планете. Но, вдруг, она сменяет гнев на милость, и её милосердию может позавидовать человек, отдавший незнакомцу свою последнюю каплю крови…

Время бежало как сумасшедшее, словно торопилось приблизить вечерний сумрак и осторожно скрыть от посторонних глаз двоих влюбленных. Вот уже солнце стало медленно приближаться к концу своего ежедневного пути, напоминая чуть теплыми и совсем не обжигающими лучами, что день близок к завершению…

Сергей держал её словно ребенка на руках, нежно прижимая к своей груди. Он медленно целовал её теплой ушко, небольшой носик… Два сердца бились в унисон, две потерянные при рождении половинки нашли друг друга, два человека стали одной судьбой…

Теперь он не сомневался, что все произошедшее с ним было не случайно, и шаг за шагом он продвигался к одной цели — быть рядом с неё, Олесей. Сейчас, с высоты сегодняшнего состояния, все трудности виделись ему какими-то несерьезными и мелкими. Сергей чувствовал в себе силы справиться с несоизмеримо большими препятствиями. Задача свернуть горы и перейти море стала для него обыденной. Ради этого свернувшегося самого дорого ему на свете человека, он был готов сделать все возможное и невозможное…

— Ты сбежал от них? — нежный голос переливами ручейка прервал его молчание.

— Да, — утвердительно ответил он, поймав с надеждой устремленный на него взгляд. — Я ушел…

— И они не будут тебя больше искать? — с замиранием сердца задала очередной вопрос Олеся. — Они оставят тебя в покое?

Сергею очень хотелось вновь повторить свой ответ и увидеть, как загоревшийся огонек надежды превратиться в яркое пламя уверенности, но он хорошо понимал, что убийцы не остановятся на своем пути. Они как стервятники будут преследовать его до тех пор, пока у него не останется сил, чтобы защищаться или бежать. И тогда конец!

— Олесь, все начнется снова. За мной будут приходить вновь и вновь… и есть только один способ прекратить это.

Предчувствуя сказанное, она сильно обняла его и понизив голос до шепота, спросила:

— Какой?

— Убить их всех… — произнося эти слова, Сергей сам удивился холодности своего голоса и, главное, какой-то странной бесконечной уверенности в том, что он говорил.

— Нужно просто их всех убить! — вновь повторил он, словно предстоящее дело виделось ему крайне легких и совершенно не опасным. Уничтожить одного из известнейших политиков страны, лидера одной из преступных группировок столицы — это казалось ему просто, как раздавить муравья.

Сергей посмотрел на Олесю, будто хотел убедиться, что она тоже разделяет его уверенность. Однако, странное дело, она излучала такое спокойствие и умиротворенность, что необходимость в каких-то заверениях отпала сама собой. Он лишь произнес:

— Теперь я не один… Со мной ты…

… Он шел уже больше часа, нежно её прижимая к груди, и совершенно не чувствовал усталости. Казалось, ноги с каждым километром пройденных полей и оврагов, заряжались все большей и большей энергией. Хотелось идти дальше и дальше, забраться на самый край света, куда бы ни смог добраться никто другой.

До края деревни они добрались еще засветло, когда солнце уже почти село, но света вполне хватало, чтобы не спотыкаться на кочках и корнях деревьев. Сергей осторожно поставил её на землю и со страшной неохотой разжал объятия. Но через мгновение вновь обнял девушку и шепотом проговорил:

— Даже секунда разлуки — это для меня огромная боль… Быть всегда рядом с тобой, дышать одним с тобой воздухом, слышать и видеть тоже, что и ты, успеть вовремя закрыть тебя от опасности — вот и все, что мне надо от этой жизни! Лишь это, и только это!

Пролетели еще драгоценные минуты и поцеловав её, он сказал:

— До завтра…

— Завтра — это почти уже сегодня, — ответила Олеся.

— Все равно это долго…

Сергей не оборачиваясь пошел домой, где только одно его появление в дверях произвело фурор. Бабуля не знала куда его посадить и чем вкусным накормить… Её внук вьюном вертелся около него, канюча рассказать, что с ним произошло в тот день. Некоторое время, Сергей не мог понять, что же с ними такое случилось и к чему столь необычное отношение. В конце концов, после осторожных наводящих вопросов ему удалось выяснить, что его в селе считают настоящим героем, который чуть ли не с голыми руками бросился на выручку к отцу Анатолию. Именно такую рабочую версию озвучило милицейское начальство перед деревенскими: то есть, кучка бандитов решила ограбить отца Анатолия и похитить старинные иконы, а Сергей, рискуя собственной жизнью, попытался помешать им, за что и поплатился. Наслаждаясь горячими щами, он не стал их разубеждать и рассказывать об истинной картине произошедших событий. Все увиденное и услышанное, Сергей предпочел держать при себе…

Только глубокой ночью, когда все улеглись, он, наконец, остался наедине с самим собой и смог спокойно порассуждать. «Отец Анатолий погиб, а вместе с ним умерла и тайна настоящего имени Коршуна. Мне известна лишь кличка, обыкновенная бандитская кличка и больше ничего, ни фамилий, ни адресов, ни хитрых улик… Хотя… Так… Все таки наверное есть одна ниточка — антиквариат. Отец Анатолий одно время засветился на этом рынке, продавая старые вещички. Выходит, его наверняка кто-то еще хорошо помнит и может кое-что вспомнить… А для этого нам нужно раздобыть пару старинных вещей… Кстати, заодно и проверю, правильно ли я узнал знак… Ну а сейчас спать, и немедленно!».

 

Глава 16

Рассвет застал Сергея крадущимся вдоль старого покосившегося забора. Он осторожно отодвинул в сторону прогнивший штакетник и заглянул внутрь сада.

— Вроде бы все тихо, — негромко проговорил он. — Так…, какое же там было окно? Вроде второе слева, или нет, первое справа…Ладно, попробуем…

Сергей приподнял с земли маленький камешек и легонько бросил его в одно из окон дома, где жила Олеся. Камень произвел на удивление громкий звук, и он несколько минут со страхом ждал, не появиться ли оттуда разгневанное лицо старой хозяйки. Но все было тихо… Наконец, скрипнули старые рамы и из окна появилось столь милое сердцу заспанное лицо. Протерев глаза, Олеся с удивлением уставилась на Сергея.

— Ты?!

Он улыбнулся:

— Я… Не ждала?

Ответом стал нежный румянец, заалевший на щеках девушки.

— Ждала…

— Олесь, тут такое дело…, - немного запинаясь, начал Сергей, не знавший как подступиться к задуманному. — Мне нужно срочно выбраться в одно место, проверить кое-что… Там может быть опасно… и я не хочу, чтобы тебе причинили вред.

Он ждал чего угодно — плача, крика, оскорблений и даже смеха, но никак не понимания, которое отчетливо зазвучало в её голосе:

— Значит, уходишь, чтобы защитить меня?!

Сергей молча кивнул головой…

— Будь осторожен и возвращайся скорее… Я буду очень ждать тебя… И поцелуй меня…

Он тихонько подобрался к самому окну и поднявшись на старый пенек, осторожно коснулся её пухлых и теплых ото сна губ. Прикосновение было мимолетным, как касание лица крыльями мотылька — оно вроде и было, но в тоже время вроде и не было. Остается только гадать, не приснилось ли оно…

— Нет! Не так, — раздался около его уха горячий шепот. — Поцелуй меня по настоящему!

Когда тебя просят сделать то, о чем ты мечтаешь, разве это не счастье? Естественно, он поцеловал…

Вкус этого поцелуя преследовал его на протяжении всего длинного пути.

Дорога к языческому капищу на этот раз показалась ему, не смотря на все его силы, гораздо тяжелей, чем раньше. Пусть сейчас он птицей взлетал на вершину высокого обрыва или совершенно не замечал здоровенного бурелома из деревьев в два обхвата… Пусть ноги словно шагали сами, будто заведенные… Все равно здесь каждое приметное дерево, знакомая поляна просто вопили об отце Анатолии. Сергею иногда казалось, что священник идет рядом с ним, совсем рядом. Еще минута, и раздастся его немного насмешливый голос… Он оглядывался, но рядом никого не было, лишь сороки встревожено стрекотали над головой, стремясь отвести его подальше от своих птенцов.

Вскоре показалась стена дубов, мощными стражами обступившими заветную поляну. Сергей, как и в прошлый раз, осторожно протиснулся между двумя великанами и оказался прямо напротив валуна. Несколько минут он просто смотрел на него, не решаясь подойти ближе. «Вдруг, — думал Сергей, — все это я просто придумал, и на самом деле ничего этого нет… Нет ни какого языческого капища, где тысячелетия назад справляла свои древние обряды мордва, нет ни какого старого клада, зарытого здесь последними отпрысками благородного рода… Может святой отец, вообще, был большим шутником, который сам все это оборудовал для того, чтобы дурачить своих конкурентов по антикварному бизнесу…». Однако, он неожиданно вспомнил истекающего кровью священника, испустившего дух прямо на его руках, его сыновей с аккуратными дырками, будто решивших поспать прямо на полу в машине.

— Извини, отец, — пробормотал он, незаметно смахнув с глаз набежавшую слезу, и уверенно пошел к валуну.

Валун совершенно не изменился. Каменная громадина в несколько сотен пудов, по-прежнему, находилась в самом центре овальной поляны. Его бугристая поверхность все также была покрыта зеленовато бурым мхом, подобно шубе скрывавшим любые неровности. Сергей подошел еще ближе, практически касаясь его своим лицом. Он буквально всей кожей ощущал исходившую от валуна холодную и спокойную энергию, пронизывающую каждую клетку его тела. Она волнами окутывала его, скрывая от окружающего мира… Но, вдруг, Сергей почувствовал, как что-то неуловимо изменилось. Энергия стала другой, плюс поменялся на минус. В ней появились какие-то просящие нотки, словно собачонка раз за разом обнюхивала своего давно пропавшего хозяина и при этом сомневалась, а он ли это? В конце концов, это может быть и совершенно иной человек… Что-то подобное ощущал и Сергей.

Он был в растерянности — ему задали вопрос, который требовал вполне определенного ответа. Его «почти» узнали, «почти» признали своим, и от него требовался лишь последний шаг, за которым лежала неизвестность. В этот самый момент Сергей прекрасно понимал, что ошибиться ему было нельзя ни в коем случае. Одна ошибка — неправильное слово, иное движение или поступок, и все потеряно…

Мчались секунды, постепенно складывающиеся в минуты, а выход был также далек, как и в самом начале его пути. Сергей лихорадочно перебирал всевозможные варианты, но все они были либо совершенно нереальными либо просто глупыми… В конце концов, в нем что-то сломалось, и растерянность сменилась нарастающей злостью. «Каменный хрен, я тебе, что пацан на побегушках?! — взорвался он. — Угадай это, угадай то… Может еще тебя маслом полить и тряпочкой до блеска растереть? Да кто ты такой, чтобы мне указывать!». С каждым словом, образом, мыслью, Сергей распалялся все сильнее и сильнее. Накопившаяся злость постепенно овладевала им, заполняя все его тело. Наконец, плотина прорвалась, и зверь явил миру свое ужасное лицо…

Руки-лапы словно гнилое яблоко стали рвать огромный камень, от которого в небо фонтаном полетели осколки. В течение каких-то секунд валун оказался покрыт узкими и длинными ранами.

Однако случилось удивительное — взрыв первобытной ярости безумного сознания и явился тем пропуском, который от него требовался. На протяжении столетий к камню являлись лишь члены одного рода, связанные между собой не только кровным родством, но и общностью судьбы. Все они, без исключения, были способны будить в себе те заложенные природой необузданные силы, о которых в народе слагали красивые легенды. О таких людях можно встретить сказания практически у всех народов мира — Илья Муромец, Гильгамеш, Геракл и многие другие люди-герои, который без страха бросались в пучину сражения с монстрами. Но стоит присмотреться по внимательнее к истории похождения каждого из них и обнаружиться, что совершенные ими невиданные подвиги — это замаскированные аллегориями реальные события. Многочисленные истории о сражениях славянских богатырей с войсками Тугарина Змея явились отражением частых набегов орд кочевников. Страшные по красоте былины о победе над змееволосой Медузой Горгоной также выросли из рассказов бывалых ахейских мореходов о битвах с неведомыми зверьми в далеких землях. Все это были примеры из жизни когда-то существовавших людей. Именно они смогли зачерпнуть из мирового потока чуточку силы и освободить свою суть…

…Камень мгновенно стал другим: немного теплым и чуть более приветливым, чем раньше. Маленькая сторожевая собачка, что привиделась Сергею, встав на задние лапки прыгала около него и как заводная дрыгала хвостом-обрубком… Он был признан своим… Последним… Раздался негромкий глуховатый скрежет, и что-то резко щелкнуло, словно хорошо смазанная металлическая дверь открылась после долгого стояния…

Сергей тоже уловил эти изменения, но сразу перестроиться он был просто не в состоянии… Кровь все еще бурлила в его жилах, а сердце громко стучало в висках… Зверь время от времени вновь пытался вырваться, заставляя мышцы содрогаться от неимоверных усилий… Наконец, ему удалось справиться и он смог оглядеться.

Около самого огромного дуба, высившегося на краю поляны, еле заметно просела земля. Ни сколько не сомневаясь, что заветный вход найден, Сергей уверенно двинулся туда. Вблизи, стало заметно — около самых корней, извивающимися узловатыми змеями, виднелась темная щель. Присев на корточки, он попытался осторожно приподнять край дерна. Травяной коврик на удивление легко поддался и его взору предстал кусочек потемневшего от времени люка. Если бы он не был приоткрыт, подумал Сергей, похоже, пришлось бы помучиться — на нем не было ни замочной скважины, ни ручки.

Люк приподнялся практически без скрипа и открыл на всеобщее обозрение свое массивное стальное нутро. В самую темноту с поверхности уходил глубокий колодец, на стенке которого виднелись небольшие и неплохо сохранившиеся ступеньки лестницы. С некоторым недоверием, Сергей ухватился за верхнюю и с протяжным вздохов стал спускаться.

В этот момент, как это было не странно, его почти совсем не переполнял восторженный задор кладоискателя. Ему не чудились мрачные комнаты, наполненные потемневшими от времени деревянными сундуками с сокровищами… Перед глазами не стояли высокие глиняные кувшины с рассыпанными вокруг потускневшими золотыми монетами… Он совсем не предвкушал, как начнет тратить все найденное… Наоборот, настроение сейчас у него было очень паршивым, так как этот тайный туннель, так кстати открывшийся, воскрешал его самые тайные страхи. «Раз есть этот чертов колодец, значит, существуют и сокровища, — бормотал, спускаясь, он. — Я то дурак, все надеялся что ничего этого нет! Понятно, теперь, чего это серьезные парни с пушками приперлись в эту деревеньку! Похоже, сейчас, точно накрылись все мои планы тихонько смыться отсюда…».

Наконец, нога не нащупала очередную ступеньку и он осторожно повиснув на руках стал нащупывать пол. Когда ему удалось это сделать, Сергей отпустил руки и мягко приземлился… Глаза за время спуска уже привыкли к полумраку и он хорошо различал очертания небольшой двери, сделанной из темных крепко сколоченных досок. По краям она была густо оббита медными гвоздями, схваченными зеленоватым налетом. В середине выделялась большая фигурная ручка, с большим искусством выполненная в виде кудлатой головы рычащего льва.

Открывая дверь, Сергей испытал легкий трепет, который все же был больше похож на благоговение ученого, стоявшего перед великой загадкой. Действительно, сложно остаться полностью нейтральным и спокойным в тот момент, когда вот-вот ты своими собственными глазами сможешь увидеть то, о чем читал лишь в толстенных учебниках по истории.

Переступая порог, он споткнулся о какой-то продолговатый предмет. С трудом подавив в себе страстное желание вырваться из этого колодца, Сергей медленно нагнувшись к полу увидел обычный фонарь с мощными галогенными лампами.

— А священник то, хозяйственным оказался… — невесело произнес он. — Даже фонарик пристроил…

Раздался тихий щелчок, и широкий пучок света прорезал темноту помещения. От неожиданности он даже на несколько секунд закрыл глаза. Чуть позже Сергей уже с восторгом осматривал комнату, в которой оказался, открыв дверь. Казалось, он попал на чердак старого давно всеми покинутого дома, где в строгом порядке хранились забытые бабушкины и дедушкины вещи. Не то, чтобы вокруг него кучами лежали старые медные примусы, еще хранившие резкий запах керосина, или огромные темные чемоданы, обтянутые потертой свиной кожей. Нет, чувствовалось, что каждый предмет лежал именно на своем месте и за ним когда-то очень тщательно ухаживали… Однако было что-то общее — то ли в воздухе витал специфический запах старых вещей, то ли все кругом было покрыто толстым и густым слоем желтоватой пыли.

Помещение показалось ему не очень большим: наверное, метров десять — двенадцать в длину и два — два с половиной в ширину.

— Черт, а высота, определенно подкачала, — с некоторой долей сарказма, выдал Сергей, после того как пару раз чиркнул своей макушкой земляной потолок.

Он медленно подошел к одной из стен, где друг за другом словно солдаты в строю стояли вместительные сундуки, крышки которых были богато украшены затейливой резьбой. Не обнаружив никаких замков и запоров, Сергей не удержавшись попробовал приподнять одну из крышек, но, сразу же, отдернул руку… Место, до которого он прикоснулся, оказалось чем-то измазано… Какой-то сероватый налет местами густо покрывал доски сундука… Поразмышляв, Сергей решил, что эта странная на ощупь «гадость» была своеобразным консервантом, который должен был предохранить дерево от гниения. Разрешив таким образом свои сомнения, он решительно дернул вверх злополучную крышку… и вновь замер… Замер от удивления, густо замешанного на восхищении…

Содержимое сундука было до краев полно небольшими золотыми слитками, от времени чуть потемневшими, но, тем не менее, совершенно не утратившими от этого своей магической притягательности… Он осторожно взял слиток и принялся внимательно его рассматривать. На его расширяющемся к низу основании было отчетливо видно клеймо — двуглавый царский орел. Подвинув по ближе фонарь, Сергей стал ожесточенно тереть слиток краем своей рубашки пока, тусклое сияние, наконец, не сменилось ярким солнечным светом настоящего золота. Слиток в свете галогенов пускал во все стороны блестящие блики, на протяжении сотен лет заставлявших пускать слюни неискушенных владельцев…

Небрежно кинув золото обратно, он жадно посмотрел на следующий сундук, который был настоящим близнецов первого.

— Неужто, еще золото…? — немного срывающимся от волнения голосом, проговорил Сергей, бросаясь дальше. Уже не обращая внимание на вновь испачканные руки, он хватает за ручку и тянет её вверх… и, еле сдержав крик радости, погружает свои руки в такие же слитки. Небольшие, аккуратные, граммов по четыреста — пятьсот, они гладкими гранями скользили между пальцев и, стукаясь с мелодичным звоном падали обратно…

Еще четыре раза, Сергей, открывая сундук, находил в нем одинаковые золотые слитки с четким контуром двуглавого орла. Поэтому, подходя к очередному деревянному «сейфу», он уже не сомневался, что тот полон такого же добра, что и в других его собратьях… Однако, на этот раз судьба его несколько разочаровала — приподняв крышку, Сергей заметил только лишь какие-то темные мешочки. Они были из шершавого бархата и приятно грели руки, когда он взял их. Затем, минуты две пришлось помучится, развязывая тонкий кожаный ремешок, которым был тщательно завязан каждый мешочек. Когда ему это удалось, он осторожно наклонил его и в ладонь полился серебристый речек… Он не сразу осознал (да и откуда он мог догадаться, если видел их только на кионоэкране), что эти маленькие полупрозрачные зернышки, которые уютно устроились в его ладони, были ни чем иным как бриллиантами. Стараясь не дышать, Сергей кончиками пальцев схватил один из них и направил на него фонарь. Резкий холодный свет выхватывал четкие грани великолепного камня, которые был огранен уже много лет назад и теперь ожидал, когда сможет украсить тонкую шею одной из богатых красавиц.

— … Алмазы… Черт, бриллианты…, - дрожащим голосом поправился сам себя он. — Вот тебе и сокровище…! Да за это не то, что голову оторвут, за любой из этих камешком без раздумья сначала вытянут каждую жилу и лишь потом подумают, что делать дальше…

Чуть успокоившись, Сергей пошел дальше, знакомиться с содержимым других сундуков… Почти в самом конце комнаты уже лежали ящики поменьше, но они также радовали взор красивой вязью четких узоров, с изумительным мастерством прорезанных в дереве и отчеканенных в железе.

— Пожалуй, даже сами по себе эти ящики немало стоят, — пробормотал он. — Что ни сундучок, то царский ларец, который хоть сейчас в Оружейную палату…

Он открывал по очереди каждый из них и всякий раз поражался тому, что еще мог удивляться… Все они были полны драгоценностей… Глаз терялся в пестроте сверкающих каменей, мерцании причудливых оправ… Он примеривал массивные золотые перстни с опалами, надевая их по две штуки на палец. Глупо смеясь, снимал и бросал обратно, но через мгновение уже хватал новые кольца… Крупные, маленькие и совсем миниатюрные, с изысканными монограммами и без, простые и с нанесенной очаровательной филигранью, персти лились нескончаемой рекой… Насытившись, он зачерпывал драгоценности из другого ларца, полного разнообразных ожерелий… Чего только здесь не было… Длинные многорядовые золотые цепи с громадными изумрудами, выполненными в виде египетских жуков-скарабеев, сложно плетеные цепочки с вкраплениями мелких алмазов, простые нитки крупного молочно белого и нереально большого черного жемчуга…

В соседнем сундучке неловко повернутый фонарь выхватывает кровавые капли рубинов, которыми инкрустированы небольшие медальоны… В свое время, царственные особы любили одаривать своих особо отличившихся придворных такими медальонами со своим изображением. Подняв самый маленький и наименее роскошный, Сергей пристально в него вгляделся, надеясь обнаружить миниатюрный замочек. Когда описки увенчались успехом, он нажал маленькую кнопочку и медальон раскрылся… Прямо в глаза ему смотрела очаровательная молодая девушка, которой вряд ли можно было дать больше шестнадцати — семнадцати лет. Тщательно уложенные кудрявые длинные локоны, ниспадали с её головы, украшенной небольшой жемчужной диадемой. Пронзительные черные глаза с чуть затаенной грустью и надеждой смотрели прямо перед собой, словно всякий раз когда кто-то открывал крышку медальона, она надеялась увидеть родное её лицо. Сергей немного повернул медальон в стороны, пытаясь рассмотреть изображение девушки получше, и наваждение спало, а картинка стала обыкновенной бумажкой…

После этого на полу прямо перед ним остался всего лишь один сундучок, который почему-то в отличие от других был заботливо укрыт овечьей шкурой. Нагнувшись, Сергей в добавок разглядел на нем аккуратный железный замок, бульдогом державшим крышку. К счастью, ключ валялся рядом и, вскоре, металлический сторож разжал свою хватку. Он думал, что его уже нельзя ни чем удивить, но как оказалось, это мнение было глубоким заблуждением… Внутри, Сергей обнаружил непонятные документы… Лишь при свете фонаря, он увидел, что держит в руках большую пачку старых паспортов различных стран: здесь встречались гербы США, Франции, Великобритании, Германского рейха и даже Марокко и Абиссинии.

— Да уж…, - присвистнул он. — Выходит непростые парни жили тут в округе… По всему миру успели наследить…

Отложив паспорта, Сергей начал рассматривать следующую пачку бумаг. Оказалось, у него в руках были именные акции крупнейших российских и зарубежных предприятий начала XX вв. Сталелитейный заводы, предприятия текстильной и химической промышленности, железнодорожные и судостроительные компании, банки — громкие регалии, пушные названия давно уже умерших и прекрасно себя чувствующих организаций оглушали… Достаточно было сказать, что в сундучке в этой пещере хранилось более 40 процентов акций анилинового гиганта Германской империи — корпорации Анилининбетриб, которая была крупнейшим в Европе поставщиком анилинового сырья военного назначения… Однако, все это сейчас уже не имело никакой ценности, и бумажки, за которые в свое время можно было купить половины среднего европейского государства, полетели обратно в сундук.

Наконец, Сергей выпрямился и с хрустом потянул занывшие ноги.

— Что-то я уже задолбался в этой пещере Али-бабы… Уж не хватит ли на сегодня? Хотя, надо бы глянуть еще вон в том углу…, - так разговаривая с самим собой, он направился в самую дальнюю часть комнаты, где виднелись большие холщовые мешки.

Для начала он тихонько стукнул по одному мешку ногой, ожидая услышать звяканье. Но вдруг нога уткнулась во что-то мягкое и упругое, отдаленно напоминающее вату. Тогда уже без всякого опасения что-то разбить или расколоть, Сергей, приподняв вверх мешок, вытряс все его содержимое прямо на земляной пол… Глухо шлепаясь, из мешка посыпались книги.

Сергей ошалело наблюдал, как у его ног беспорядочной кучей лежали старые обтянутые кожей книги, за которые любой крупный российский музей не раздумывая выложит кругленькую сумму в американских рублях. «Да, что там, российский?! — восхищенно думал он. — Любой европейский музей будет в ногах валяться только за возможность их посмотреть!». Его руки перебирали шершавую кожу обложек, то и дело натыкаясь на медь застежек.

— Вот, тебе на… «Воинский артикул» Петра Великого…, - негромко произнес он, выхватывая из общей кучи небольшую потрепанную книгу. — Сохранилось только два экземпляра, да и то они оба за границей… Выходит и у нас теперь один есть… Самый ранний… от 1703 г.

Осторожно переворачивая страницы, Сергей рассматривал немного непривычный алфавит и любовался старинными гравюрами. Наконец, чуть дрожащими руками он стал собирать книги, на этот раз бережно складывая их обратно в мешок.

Положив мешок на место, Сергей решил, что оставаться здесь дольше опасно… Тайна убежища может случайно попасть в руки врагов. Медленно продвигаясь к выходу, он на последок еще раз оглядел темную пещеру.

— Ну что, вот я и богат, — негромко произнес он. — Осталось лишь одно дело… О! Черт! Как же это я мог пропустить?

Около выхода лежал совершенно неприметный пластиковый пакет темного цвета, битком набитый синеватыми денежными купюрами. Толстенные пачки тысячерублевых банкнот, аккуратно скрепленных тонкими полосками бумаги, лежали с самого верха пакета, словно прося не бросать их здесь в темноте.

— Такого я еще не видел! — размышлял он, перебирая в руках деньги. — Значит, он что-то уже успел продать… Это даже лучше, значит можно сразу же приступить к поискам…

Весь пакет Сергей с трудом запихал в свою спортивную сумку, все это время висевшую за его спиной.

Обратный путь наверх занял у него гораздо меньше времени, чем спуск. Взлетев словно метеор, он тщательно закрыл люк и привел дерн в то самое состояние, которое было до этого.

 

Глава 17

— Я, что похож на идиота? — с трудом сдерживая гнев, спросил Брагин у сидевших за столом мужчин. — Нет, вы мне скажите, я идиот?

Сидящие смущенно молчали, не смея поднять глаза на Алексея Петровича. Все они за исключением одного худенького паренька, сидящего ближе всех к разгневанному боссу, были крепкими мужчинами с фигурами тяжеловесов. Дорогие пиджаки, грозящиеся порваться под действием выпиравшихся мышц, на них смотрелись нелепо; здесь более уместна была бы другая форма одежды — тренировочные костюмы. Справедливости ради следует заметить, что их физические кондиции всецело соответствовали выполняемым ими функциям: все они представляли охранные структуры, подконтрольные Брагину.

— Вот ты, Денис, будь добр, ответь мне на вопрос, — обратился к руководителю ЧОПа «Эскорт» Денисову Ратникову, наконец выбравший жертву, Брагин. — Я похож на дурака?

Ответ, чувствующего себя не в своей тарелке человека, раздался, словно из глубокой бочки:

— Нет, шеф!

Брагин от неожиданности даже остановился.

— Значит, не похож! — чуть удивленно начал он. — Так какого же… простой, я подчеркиваю простой, приказ, отданный мною, никто не может выполнить?

Не дождавшись ответа, он уже в полный голос заорал:

— … Почему же этого козла не могут найти уже третий день? Может я мало плачу?

Внезапно, Брагин замолчал, обводя все присутствующих глазами. Однако, они продолжали молчать, будто набрав в воды в рот.

— Я плачу ментам, плачу конторским, наконец, плачу бандита… — говорил он, словно размышляя. — Так я хочу спросить, зачем я плачу еще и вам?

Резко развернувшись, Алексей Петрович неожиданно стукнул по столу:

— Хватит! Значит, так: чтобы с сегодняшнего дня все до единого в ваших конторах рыли носом землю. Любая информация об этом пацане, любая мелочь — все это должно сразу же лежать у меня на столе! Надеюсь, я ясно излагаю…

Дождавшись нестройного хора ответов, он всех отпустил:

— Тогда все свободны… Да, Мишь, ты не мог бы задержаться…

Худенький мужчина, к которому так вежливо обращался Брагин, как раз и был тем человеком, который так резко выделялся своими физическими габаритами на фоне остальных. Такое обращение было вполне нормальным, если учесть, что Михаил был единственным сыном Брагина.

Оставшись наедине с сыном, Брагин вытащил из роскошного бара бутылку дагестанского коньяка и неторопливо разлил по рюмкам янтарную жидкость. Подняв изящную рюмку, он некоторое время смотрел сквозь неё на солнце… Наконец, последовал вопрос:

— Рассказывай, Михаил… Все ли ты проверил? А то я что-то не верю этому жадному борову (начальнику УВД)…

— Был я на месте, — спокойно начал молодой Брагин. — Поспрашивал местных… В целом, все, о чем рассказывал Георгий Алексеевич, подтвердилось. Священник и двое его сыновей погибли, последние, по всей видимости, были застрелены по случайности… В доме следаки ничего из того, что нас интересует, не нашли: ни бумаг, ни карт, ни книг… Лишь только вот на тумбочки лежало…

На стол он положил большую книгу, с богато украшенной обложкой.

— Иллюстрированный атлас древнерусских монет, — вслух прочитал название Брагин. — Да… Это нам, в сущности ни чего не дает! То, что он тихонько сливает монеты, я и так знал…

— Вообще, отец, — немного странным голосом продолжил Михаил. — Очень там все было странно… Я бы даже сказал…

В этот самый момент его недосказанный фразу продолжил сам Брагин:

— Хочешь сказать — невероятно…

Сын позволил себе слегка улыбнуться:

— Какие-то звери, многотонные камни, неуязвимые люди… Отец, ты меня конечно, извини но все это полная чушь… Я тут поговорил кое с кем и выяснил, что боевики Ары и Сержанта в первую Чеченскую воевали друг против друга. Говорят, еще на выходе они чуть не начали стрельбу… Похоже на месте ни Сержант ни Ара просто не смогли удержать своих людей — вот и вышло полное дерьмо!

Кстати, отец, Сержант объявился.

Брагин от удивления даже привстал.

— И где же он? Почему он еще не здесь?

Михаил с едва наметившейся усмешкой ответил:

— В ближайшее время он уже никуда не сможет выйти.

— Что?!

— Сержант не в себе! Но если тебе нужен здоровый лысый мужик, пускающий слюни и писающий под себя, то я могу договориться и его привезут сюда…

— Даже так? — удивился Брагин.

— На самом деле все гораздо хуже! — проговорил его сын. — Я только что из больницы. Его, по моей просьбе, пока никуда не переводят. Он лежит в смирительной рубашке, потому что начинает жутко орать всякий раз, когда видит что-то блестящее… Врачи говорят, его кто-то очень сильно напугал…

— Сержант спятил? — все еще не мог прийти в себя от изумления Брагин. — Спятил от страха…? Вот это то точно невероятно! Он в Афгане у душманов два месяца в зиндане сидел, и потом еще полтора года по горам лазил, искал своего хозяина… И ничего, был свеж как огурчик!.. В Чечне, говорят ремни из духов резал… А тут рядовое задание, и на тебе, с катушек съехал… Ну теперь то ты понимаешь, насколько все в этой истории серьезно?!

Он встал со своего огромного кожаного кресла и пересел ближе к сыну. Брагин волновался, его руки были в непрестанном движении…

— Слушай, сынок, дело идет об огромных, просто огромных, деньгах…, - негромко начал рассказывать он. — Все что ты раньше слышал об этом священнике настоящая лажа; я пытался запутать своих коллег. Ты же прекрасно знаешь, что у нас не бывает друзей. И вчерашний товарищ уже сегодня легко воткнет тебе в спину нож, если почувствует наживу… Лет двадцать назад я начал интересоваться антиквариатом. Ну там, ездил по деревням, скупал старые иконы, всякую утварь, потом все это перепродавал… Короче, занимался всякой мелочью… Однажды я зашел на блошиный рынок в заднем Арбате, проверить своих поставщиков, и увидел одну девушку. Черт, до чего же она была красивая! Стройная, черноволосая, с удивительно черными глазами… Она теребила в руках какую-то старообрядческую книгу, и время от времени что-то спрашивала у продавца…

Алексей Петрович откинулся на спинку стула и мечтательно устремил куда-то вдаль свои глаза.

— … Когда она улыбалась, то мне хотелось прыгать на месте и смеяться. В этот момент, я понял, девушка должна стать моей! Ты же знаешь, что я добиваюсь всего, чего захочу!.. На самом деле все было очень просто: я взял за грудки этого торговца и выяснил, что её так заинтересовало. Оказалось, что дело было в одной книге второй половины XIX в… Я напряг все свои связи, подключил всех поисковиков, и… наконец, бинго, книга нашлась в одном селе Пермского края… Конечно, там пришлось повозиться; старый пень очень не хотел её отдавать. Да, собственно, нам и нежно было его разрешение!

Мечтательность, мгновенно стерлась с его лица. Оно приобрело обычное хищное выражение, удивительно напоминая ту самую птицу, название которой и послужил его прозвищем.

— … Короче, уже через неделю я вновь увидел её на рынке… Ты бы видел её реакцию, когда я протянул её эту книгу! Она аж вся засветилась! Мгновенно схватив книгу, она стала жадно листать её, словно пыталась что-то проверить… Но через секунду, она успокоилась и не осталось ни следа от той восторженности, которая так меня поразила… Тихо поблагодарив, она медленно повернулась и попыталась раствориться в толпе. Но я бросился за ней и чуть было не упустил… В итоге, мы познакомились… Её звали Мария и работала она в каком-то архиве, по крайней мере, она так сказала… Да, тогда я к сожалению, не все знал…

Чувствовалось, что он был очень расстроен, словно кто-то его очень хитро обвел вокруг пальца.

— Мы встречались около месяца. И это были какие-то очень странные свидания… Она была все время настороженна. Я видел, что она чего-то и кого-то сильно боится. Встречались мы все время в тех местах, где было очень мало людей… Хотя, ты поверь мне, я вполне мог её повести в лучший ресторан Москвы, достать билеты на любую театральную пьесу… Но она была категорически против все этого! Мария часто вздрагивала, когда её казалось, что в толпе она заметила кого-то знакомого… В конце концов, я подумал, что к ней пристает какая-то шпана. Уж со шпаной то с моими связями, думал я, справиться будет проще простого… Однако, когда я предложил ей разобраться с проблемами, она лишь испуганно затрясла головой, все время повторяя, что мне лучше во все это не вмешиваться…

В этот момент, Михаил слегка закашлял:

— Отец, этой истории уж двадцать лет и я совсем не понимая какое отношение она имеет к сегодняшним событиям! Сопли…, слезы…, у нас есть проблема…

— Щенок! — вдруг закричал Брагин на сына, посмевшего опошлить милые его сердцу воспоминания. — Не смей прерывать меня!

Михаил испугался. Он впервые видел отца таким злым: его лицо было покрыто красными пятнами, руки искали, что бы такое схватить и раздавить… Михаил поежился, отчетливо представив, как руки отца хватают его за шею и давят до тех пор, пока в его легких совсем не остается воздуха.

— Закрой свою пасть и всегда держи её закрытой! — орал он. — Никогда, слышишь, никогда даже не заикайся ней! Еще одного слово, только лишь одно слово и я пристрелю тебя как бешенную собаку!

Он вплотную приблизился к сыну и, взяв его за отворот дорого французского пиджака, в лицо прошипел:

— Когда, я говорю, все должны внимательно слушать! Это тебе мой первый урок…

Именно из-за таких вспышек гнева конкуренты и опасались Брагина. По нему никогда нельзя было догадаться, о чем он думает в эту саму минуту. Поэтому приближение грозы можно было ожидать в любой момент, а в гневе Коршун был способен запустить в своего оппонента любым попавшим ему под руку предметом. Более того, по слухам, раньше он вполне мог и пристрелить того, кто с ним посмел спорить.

Аккуратно поправив пиджак сыну, Алексей Петрович вновь уселся на свое место и спокойно стал продолжать:

— … В один осенний день я решил проследить за ней и выяснить, кто же мог её угрожать. Позвав на помощь четверых парней, что работали со мной, я шел за ней до самого проспекта Вернадского… Около высокого зеленого дома, где раньше жили партийные босы, она свернула в узкий переулок. Мы держались в некотором отдалении, поэтому вначале потеряли её… Но потом вдруг услышали чьи-то гневные голоса, громко спорившие на повышенных тонах… Даже издалека было слышно, что кто-то отчитывал Марию как последнюю школьницу… Мы приблизились в тот самый момент, когда высокий крепкий мужчина тащил её за руку в подъезд… Я только махнул рукой, как мои парни взяли его в оборот… Но мужик даже не дернулся; он спокойно стоял, ожидая нашего приближения… Ты уже не помнишь это время! Тогда, если к тебе в темном переулке подходило пятеро Амбалов, был только один выход — бежать! А он, ты понимаешь, стоял не шелохнувшись! Скрестив руки на груди, он лишь спросил, какого черта нам нужно… Но в это время меня поразило только одно — Мария стояла на коленях, обнимая его ноги, и умоляла не отпустить нас… Я ни чего не понимал!

Брагин внезапно умолк, а потом забормотал:

— А должен был…! Должен был почувствовать, что что-то не так!.. Когда мы на него набросились, то почувствовали, будто врезались со всего размаху в бетонную стену! После этого мне показалось, что я начал сходить с ума… У него на руках отросли огромные когти, которыми он стал шинковать моих парней… Крики, вопли, кровь, бьющая фонтаном и среди всего этого огромные желтые глаза! Они все время двигались за мной! И сейчас, я иногда вижу эти глаза с неподвижным зрачком… Пока я доставал из-за пазухи трясущимися руками ствол, все уже было кончено… На ногах стоял только Пашка, потрясенно смотревший на свои обрубки-руки… Из них хлестала кровь… Я вытащил пистолет и стал шмалять… Раз, два, три…, я стрелял пока не кончились патроны! Но мой бог, я не попал в него ни разу! Вся обойма в упор и мимо!.. Я задел её!

Он снова замолчал, окаменело уставившись прямо перед собой. Так продолжалось минут пять, но сын, помня об уроке, даже не пытался напомнить о себе.

— Наутро, — неожиданно начал Алексей Петрович. — Вся Москва говорила о жестоком убийстве четырех неизвестных мужчин. Милиция распространяла версию о ритуальном жертвоприношении, совершенно в самом центре столицы… Вот так я и познакомился с этим проклятым священником, отцом Анатолием!

— Так, это был он? — наконец, решился заговорить Михаил.

— Да, он! С этого самого дня я перестал нормально спать! — зло проговорил Брагин. — Мои люди следили за ним и его женой. Мне был известнее каждый его шаг, вплоть до того, что он есть и на каком боку он предпочитает спать… Я хотел убить его собственными руками… Но тут случилось такое, что мы с тобой разгребаем это самое дерьмо до сегодняшних дней! Этой батюшка (он проговаривал слова, словно плевался) оказался самым известным продавцом старинных монет на черном рынке… Он выбрасывал на рынок такие монеты, что самые матерые поисковики и копатели хватались за головы, истекая слюнями… Редчайшие монеты, начиная с IX в. и заканчивая XVIII в., священник вытаскивал из кармана словно фокусник! Гарри Гудини чертов! Еще я узнал, что время от времени кто-то сливает коллекционерам очень редкие книга за бешеные деньги… Теперь то ты понимаешь, о чем все это говорит?!

— Отец, клад? — предположил Михаил. — Он нашел старинный клад?

Брагин от нетерпения встал, потирая руки…

— Клад… Не все тут так просто! Я навел кое-какие справки, и оказалось, что наш «святоша» очень благородных корней! Он из очень богатой семьи, которая владела заводами и фабриками, была акционером крупнейших российских банков… Ты что-то так до сих пор ничего не понял? Он не находил ни какой клад! Он просто получил его в наследство! Видать, перед революцией они все очень хорошо где-то спрятали, надеясь переждать грозу… Как только я все это выяснил, то вышел прямо на него и предложил поделиться. Условия были божеские: мне все, а ему его поганая жизнь! Представляешь, он не согласился и заявил, что у нас кишка тонка его достать… Мы потом долго загибали его женушку, снимая все подробно, крупным планом, на камеру… Собственно, с этого начались очень странные события. Я отослал ему кассету с предупреждением сделать тоже самое с его детьми… Буквально, на следующий день троих пацанов, что кувыркались с его женой, нашли около моего подъезда с ободранной кожей.

Он был внешне невозмутим, но сквозь каменную маску его лица было видно, что ему до сих пор не по себе.

— … Я вышел утром прогуляться по проспекту и… увидел, как в грязи копошились четыре ободранных тела… Они лежали прямо на недавно вскопанном газоне и кровавыми ошметками своей кожи… Я растерялся… Бросился назад и заперся в квартире! Уже через пятнадцать минут на каждом этаже моего дома дежурили люди Ары. На следующий день он выпотрошил оператора, засунув ему в живот все его видеокассеты… Короче, каждый день на протяжении недели он резал по одному моему человеку… Все это время я сидел дома и никуда не выходил. Ты не поверишь, но в тот момент я подумывал, а не стать ли мне верующим… Его вся городская братва; я поднял на ноги кавказцев и азиатов… Каждый торговец на рынке, каждая проститутка, стоявшая у дороге были моими глазами и ушами. Дворники и бомжи шерстили каждый дом и сарай. Но ни чего из этого не принесло ни одного результата! Он как в воду канул! И так продолжалось десять лет, пока, наконец, я не нашел его в этой глуши…

Я надеюсь сейчас тебе все стало ясно! Пусть, священник подох, но остался этот пацан! Я чую, что он что-то знает о золоте… Мы не должны упустить его! В добавок Ара и остальные что-то заподозрили. Их насторожил такой сильный интерес к этому делу!

Разговор между ними после этого затянулся надолго.

 

Глава 18

Поезд до Москвы отошел от перрона примерно с час назад, но Сергея уже сильно клонило ко сну. Мерный перестук вагонных колес всегда был для него прекрасным снотворным. Для того чтобы хоть как-то отвлечься, он стал рассматривать своих попутчиков. Пассажиры, в отличие от него, занимались самым важным в поездке делом — они ели, ели неудержимо и все, что попадала им под руку.

Крупная дама, занимавшая полку прямо под ним, с самозабвением поглощала вареную курицу. До этого, она минут пять шуршала в своей сумке, доставая из её объемистого брюха все новые и новые припасы — крупно нарезанный хлеб, сало с прожилками мяса, очищенные яйца и даже аленький пакетик с соусом. Ела дама с некоторыми претензиями на аристократизм: её мизинцы, когда она разрывала курицу, были резко отогнуты в стороны. Более того, Сергей мог бы поклясться, что в этот миг она презрительно выпячивала нижнюю губу, словно показывая всем, какие они животные.

Оставив эту насыщающуюся дамы, Сергей перевел взгляд на свою соседку, также лежавшую на верхней полке. Та, не смотря на то, что была поглощена лежащим перед ней романом, не менее усердно грызла пряники, доставая их из объемистого пакета.

Собственно ела вся их площадка: одноразовые супчики, бутерброды, блины, небольшие котлетки, чипсы — все это с неимоверной быстротой исчезало в желудках. Чавканье, рыганье и заразительный хруст, казалось, наполняли весь вагон. Сам поезд медленно превращался в огромный желудок, который бегал по рельсам исключительно для того, что поглощать и поглощать пищу… Сергей тряхнул головой, надеясь избавиться от этого наваждения. Наконец, он понял, еще немного и его вырвет от всей этой столовой.

Осторожно вывернувшись, он спрыгнул с полки и пошел в сторону туалета, по дороге фиксируя особенности вагонной жизни.

На последней площадке, перегораживая своим телом проход, стоял крупный парень в тельняшке. До Сергея отчетливо донеслось, как он к кому-то приставал…

— Значит, в армии мы не служили… и дедушек у нас не было… — развязным и явно издевательским тоном выговаривал парень. — Дома, у мамки с папкой под боком сидел, титьку сосал, пока я там жилы тянул под пулями!

Судя по тону, с которым были произнесены последние слова, в военных действиях он не участвовал, но пиво ударило в голову и ради «красного словца» он стал настоящим ветераном. Приглядевшись к его молчавшему собеседнику, Сергей понял, что тому просто нечего противопоставить этому перекормленному носорогу. Паренек лет двадцати — двадцати двух с ошеломленным видом сидел на нижней боковой полке, непрестанно поправляя все время спадавшие ему на нос очки. Похоже, он совершенно не представлял, какие события последуют за этими словами.

Сергею все это стало надоедать и он привлекая внимание здоровяка легким похлопыванием по плечу, проговорил:

— Дружище, дорогу бы уступил!

Обернувшийся Амбал всем своим видом выражал крайнее удивление, как его, крытого дембеля кто-то решил похлопать по плечу…

— Слушай, паря, невмоготу что ли?! Так клешни свои не тяни! Потерпишь!

Вновь повернувшись к своей жертве, амбал каменной глыбой навис над ним, и усмехаясь сказал:

— Короче, слушай внимательно, я сейчас покурить, а ты, в это время, собрал свои шмотки и валил отсюда, да так, чтоб пятки сверкали!

Сказав свою речь, он, не оборачиваясь манерно пошел в тамбур; весь его вид при этом выражал твердую уверенность в том, что паренек исполнит все, о чем бы ему ни сказали…

Не говоря не слова, Сергей двинулся за ним. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри он весь пылал.

Причиной столь неожиданно возникшего гнева явилась совсем не грубость солдата; честно говоря, на неё Сергею было совершенно наплевать… Проблема была в другом. Сергей всегда был немного идеалистом и в некоторые мерзости человеческого общежития он просто не верил… Хорошее воспитание, покладистый характер, позитивное мировосприятие и доброжелательность окружающих странным образом привели к формированию очень необычно характера, с очень сильной способностью к сопереживанию… В далеком детстве, слезу близких наносили ему такие душевные раны, что он терял способность контролировать себя. Поглощавшая его синяя тьма превращала мальчишку в разъяренного волчонка, который с отчаянием берсерка бросался на обидчика… В это самое время его не могли остановить ни кулаки старших, ни крики родственников. Рванувшийся в атаку питбуль, и тот, выглядел более предпочтительным и слабым противников, чем маленький мальчишка… Это был не просто странный, это был клинически странный характер: он жалел пташку, выпавшую из гнезда, собаку, поранившую лапу. Сергей неделями нянчился с подобранными на улице животными, ухаживая за ними… Но если дело касалось человека, который обидел более слабого, то тут в пацане что-то клинило — он начинал ненавидеть его лютой ненавистью… Детский сад и школа стали для него настоящим испытанием. Оказалось, что здесь не было места для детей с остро развитым чувством справедливости и он затаился… Сверстники, прекрасно чувствуя его непохожесть и отчужденность, пытались задеть и оскорбить. Но после нескольких разбитых голов и сломанных рук и ног и быстро оставили в покое… Прошло время, и случайно обретенная сила благодатным дождем упала на почву удивительной восприимчивости и сопричастности. Сергей с некоторым опасением заметил, что за последние дни она еще более обострила его нетерпимость к любым проявлениям насилия и несправедливости…

Вот именно сейчас, в вагоне он почувствовал, что предохранитель будто сломался… Он шел и его душил гнев… «Как так можно? Разве природой не предусмотрено, чтобы более сильный защищал более слабого? Разве самцы антилоп бегут перед тигром, имея за спинами самок с детьми? Так, почему же человек поступает гораздо хуже животного? Мы втаптываем в грязь главный закон природы — слабый — это табу!».

Сергей открывал одну дверь за другой, непрерывно повторяя — «слабый — это табу»… Солдат с кем-то оживленно разговаривал по телефону, то и дело затягиваясь сигаретой.

— Да… сел. Какой-то тут лоходром не хочет полку уступать!..

В трубку, по всей видимости, сказали что-то смешное, потому что здоровяк громко заржал, местами переходя на тихое похрюкивание…

Сергей поплыл, отдавшись на волю чувству… Дембеля мощно развернуло и взметнуло вверх. Просвистевший перед самым лицом кулак с хрустом вошел в нескольких сантиметрах от уха в металл. Помутневшими от страха поросячьими глазками, глубоко утопленными в черепе, солдат косился на здоровенную дыру, с хищно отогнутыми в стороны острыми краями…

— Считай, что я промахнулся, — сиплым от звеневшей ненависти голосом проговорил Сергей, отпуская руку. Массивное тело мешком осело на грязный пол…

Наконец, поезд прибыл в Москву. Пассажиры, нагруженные десятками килограммов сумок и чемоданов, столпились у входа, высматривая своих родственников и друзей. Повеселевшая проводница с чуть пропитым лицом прохаживалась по вагону, подгоняя пассажиров, которые еще не поняли, что поезд прибыл к месту назначения…

Сергея спрыгнул на перрон и поправив на плече спортивную сумку с нехитрыми пожитками, двинулся было в сторону метро. Однако, путь ему неожиданно преградила бабуля — «божий одуванчик». Безошибочно выделив его из толпы пассажиров как не москвича, она заканючила:

— Сынок, может жилье нужно?

Спрашивала она жалостливым тоном, просящее заглядывая в глаза из подлобья, словно жилье требовалось не ему, а её самой.

— А у меня комнатка как раз сдается! — не переставая говорила она. — Чистая, хорошая! Возьму то недорого!

Собственно уговаривать его было и не нужно. Встречу со старушкой прямо на вокзале, он сразу же счел добрым знаком и для себя и для наметившегося мероприятия.

— Ну что бабуль, считай нам обоим повезло! — улыбнулся Сергей. — Веди к себе! Деньгами не обижу, шуметь и безобразничать не буду!

— Раз так, милок, то пошли, — позволила себе улыбнуться и она.

На месте они оказались минут через сорок. Бабушка юркнула в немного потрепанную пятиэтажку с полностью разбитым асфальтом перед подъездом. Внутри, несмотря на опасения Сергея, оказалось очень чисто: стены, по-видимому, были только окрашены, а потолок — побелен. На третьем этаже после недолгого копошения перед солидной железной дверью они оказались в уютной двухкомнатной квартирке. Достаточно свежая мебель, приятные глазу обои — все говорило о том, что квартирный бизнес приносил неплохой доход.

— Вот, тут на первое время, — сразу с порога расставил точки над «и» Сергей, доставая из кошелька несколько купюр среднего достоинства. — Я до вечера пойду прогуляться, подышать воздухом…

Бабуля в ответ обрадовано засопела, выражая полное согласие со словами нового клиента.

Он прошел буквально пару километров, но уже на своем пути встретил несколько антикварных магазинов. Их здесь, вопреки его сомнениям, оказалось как грибов в лесу после хорошего осеннего дождя.

Сергей входил в роскошные магазины, блестящие стеклом и металлом, с видом деревенского дурачка, которого судьба улыбнулась в виде нескольких случайно найденных николаевских червонцев. Он с простодушным видом что-то лепетал о своей деревне, древней усадьбе и картошке, собирая которую ему посчастливилось наткнуться на монеты. Ухоженные молодые продавцы в строгих костюмах вежливо улыбались и повертев монеты двумя пальчиками сразу же возвращали их. Потом, презрительно осматривая его немного помятую одежду, предлагали такие деньги, что Сергей действительно начинал чувствовать себя полным дурачком… Мыча что-то в ответ, он каждый раз аккуратно завертывал свои монеты в не первой свежести платок и разворачиваясь уходил… Пройдя немного, Сергей осматривался и заметив очередной магазин, направлялся к нему. Он целенаправленно обходил антикварные салоны, засвечивая свое золото. Вскоре его лепет о кладе должен был заинтересовать какого-то серьезного человека, с которым уже можно было и обстоятельно поговорить.

Это уже был одиннадцатый магазин, куда Сергей решил зайти. Что-то в его фасаде, неуловимо подсказывало, что именно здесь работал настоящий коллекционер, а не те расфуфыренные куклы, которые встречали его раньше. На встречу ему действительно вышел, тяжело шаркая подошвами, невысокий пожилой джентльмен, одетый в коричневый твидовый пиджак с темным шелковым платком вокруг шеи.

— Ну-с, молодой человек, что вас привело ко мне? — с бессмертным акцентом спросил он. — Учитывая ваш гардероб, смею предположить, что вы заглянули ко мне не столько купить что-нибудь, сколько предложить что-то… Я ведь прав?

Сергей не сразу ответил на его вопрос… Он стоял с открытым ртом, зачарованно рассматривая окружавшие его предметы. Вокруг царил хаос, смешение эпох! Потертый сфинкс VII династии запросто соседствовал с богато украшенной арабской саблей, висевшей в свое время на поясе какого-нибудь шейха, иссини черная африканская маска, вылупившая свои глазищи, висела около простого черно-белого карандашного рисунка, заключенного в обычную и не презентабельную деревянную рамку. «Боже, — думал Сергей. — Как это разительно отличается от строго холодного порядка, царившего в иных салонах. Здесь все дышало жизнью; чувствовалось, что вещи это не пустые деревяшки и камни!.. Закрой глаза, и от сфинкса повеет жаром горячих египетских песков! Прикоснись к маске, и тебе обдаст прелой влагой настоящих джунглей…».

— Что вы тоже чувствуете? — с заметным удивлением в голосе, спросил своего необычного посетителя хозяин. — Неужели?! Наконец-то, ко мне заглянул настоящий ценитель, а не кошелек, набитый купюрами! А попробуйте вот это!

С лихорадочным блеском в глазах он протянул ему огромную морскую раковину, причудливо завитую в криво рог. Сергей осторожно взял обоими руками это чудо природы и прислонил раковину к уху…

Мгновенно исчезло все… — и аленький магазинчик, и его странный хозяин с десятками своими не менее странными экспонатами… Все до самого горизонта занимало бескрайнее бирюзовое море. По нему нескончаемой чередой солдатов шли белые барашки… Лишь где-то у самого края, почти на небе, виднелся небольшой белоснежный парус, отважно плывущий вопреки сильному встречному ветру…

С трудом Сергей отнял раковину от своего уха, но в нем еще звучал волнующий и грозный голос моря Сквозь легкий туман полупрозрачной пеленой закрывший ему глаза, он увидел потрясенного хозяина. Тот от волнения чуть не подпрыгивал на своем месте. «Надо же, — радовался он. — нашелся человек, который может слушать вещи».

Всю свою жизнь он не просто торговал старинными вещами, он жил ими. Старик, как никто другой знал, что каждая вещь, выставленная на витрине в его салоне, обладает своей сокровенной историей. Он мог часами протирать древние артефакты, привезенные из разных стран и разных эпох, перебирать их, пытаясь понять, кому они раньше принадлежали… Иногда ему казалось, что вещи пытались разговаривать с ним, пробовали что-то рассказать о себе, своей судьбе. В такие моменты, он молил бога о помощи, молил о малой частичке его могущества понимать язык предметов… И вдруг, судьба преподносит ему такой неожиданный подарок — парень, который чувствует настроение его сокровищ.

Он смотрел на парня и лихорадочно пытался сообразить, как же заставить его остаться здесь, рядом с ним. «Разве, предложить поработать моим ассистентом, — перебирал варианты антиквар. — А что? Пообтешется, привыкнет… Какая же это будет находка! Любая вещь, имеющая свою биографию, в десятки раз возрастает в цене!».

Наконец, Сергей полностью пришел в себя. Похоже, ему начинало нравится обладать такими странными и в тоже время чудесными способностями…

— А что бы вы сказали молодой человек, предложи я вам поработать моим помощником…, - с надеждой в голосе спросил хозяин.

Сергей несказанно удивился такому предложению, справедливо найдя его очень странным. Не каждый день владелец антикварного магазина предлагает работу у себя первому попавшему иногородцу…

Антиквар улыбнулся, разгадав все его тайные сомнения, и поспешил успокоить:

— Вы зря беспокоитесь! Здесь нет ничего необычного, если задуматься. Поймите, вы уникум! Ваша способность находить общий язык с древними артефактами — это настоящий талант, которому в нашем бизнесе, вы мне уж поверьте, нет цены!

Видя его нерешительность, он прибавил:

— Не говорите сразу нет! Попробуйте поработать хотя бы пару дней у меня и потом скажете, как вам понравилось или нет!

В этот момент Сергей, собственно уже давно решивший принять его предложение, просто напросто тянул время; нехорошо, когда человек в такой ситуации сразу соглашается на предложенные условия. Делая вид, что размышляет, он осторожно присматривался к хозяину… «Пожилой человек еврейской наружности…, - размышлял он. — Чувствуется до безумия любит свое дело, любит возиться со старыми вещами… Несомненно, такой человек знает всех серьезных коллекционеров в городе, а значит, у него можно попробовать осторожно выведать все об этом чертовом Коршуне».

Наконец, он решил, что тянуть больше нельзя:

— Знаете, я подумал… В общем, я согласен!

Старый антиквар оказался несказанно рад и собственно не старался скрыть свою радость. Он суетился вокруг него, как обеспокоенная наседка вокруг своих недавно вылупившихся птенцов: то срывался налить чайку, то порывался показать весь магазинчик. Неожиданно, Сергей отчетливо понял, что было еще одним фактором, который так сильно повлиял на старика… У самой кассы в темной траурной рамке висел небольшой портрет молодого человека, лицом удивительно похожего на самого Сергея. «Сын, похоже, — подумал Сергей, внимательно вглядываясь в фотографию».

 

Глава 19

Со следующего дня у Сергея началась совершенно иная жизнь. Он, ни разу не выезжавший не только за пределы России, но и своего региона, на 12 часов в сутки погрузился в разнообразный мир экзотических стран. И пусть каждое утро началось до боли однообразно: они с хозяином, Моисеем Соломоновичем, бережно протирали каждый экспонат, выставленный на витрине, но зато позже начиналось самое важное действо… Целый день напролет, они бегали по Москве, выискивая каждый раз что-то новенькое и интересное для антикварного магазина. Вещевые рынки с продавцами с гор мгновенно сменялись какими-то вонючими забегаловками, где такие же хозяева пытались сбыть ту или иную вещичку, поминутно оглядываясь по сторонам. Однако никогда нельзя было узнать заранее, где им сегодня повезет: надеешься на сотни раз проверенного поставщика, не раз удивлявшего тебя изысканными вещичками, а сокровище, напротив, встречает тебя в задрипанной двушке на окраине Москвы, где опустившийся мужичок решил наконец продать маленький потемневший крестик, явно доставшийся ему от бабушки.

После дня беготни старичок усаживал вместе с ним за огромный блестящий позолотой стол и они начинали «слушать» экспонаты, которые хозяин доставал откуда-то из своих запасников. Вновь и вновь появляющиеся на столе вещи, удивляли Сергея своей неповторимостью и красотой… Особенно ему запомнилась изящная нефритовая статуэтка, которая Моисей скрепя сердцем выволок из своих запасников со словами, что у него нет более ценной вещи во всем магазине. «Или почти нет, — чуть подумав, добавил он». Тогда Сергей, потрясенный изяществом полуобнаженной девушки, с огромным искусством высеченной из цельного куска нефрита, не обратил внимание на его слова.

Статуэтка нежно переливалась в лучах заходящего солнца; откуда-то изнутри неё горел легкий светло зеленый свет…Его пальцы скользили по четко прорезанным складкам одежды, едва прикрывавшим округлые очертания женской фигуры. Девушки, по всей видимости, не было ещё и шестнадцати — мастер своим резцом едва наметил у неё грудь и узкие бедра… Казалось, ему удалось поймать удивительный момент, которым очень сложно насладиться в природе: девушка напоминала собой цветок, который вот-вот готовясь распустится, распространял вокруг себя неземной аромат любви… Её узкие глаза, блестевшие сквозь распушенные и спадающие на плечи волосы, излучали особую теплоту и спокойствие, подобно глазам матери, обращенным на свое спящее дитя… В тоже время было что-то в них печальное, какой-то тяжелый камень невысказанных забот лежал на плечах девушки, угнетая и давя на неё…

Сергею до боли стало жалко её, такую молодую и такую грустную, сильно захотелось узнать, что же так заботило её… И вновь просторная комната с шикарным убранством исчезла, уступив место небольшой комнатушке со стенами из рисовой соломы и камыша. В самум углу на жесткой плетенке сидя на корточках плакала молодая девушка. Весь её вид — сотрясаемые рыданьями узкие хрупкие плечи, крепко прижатые к глазам маленькие ладошки и невыносимое страдание, застывшее во всей скорчившейся фигурке — говорил о страшной безысходности её положения… Сергей видел сквозь легкую дымку, как в проём протиснулся невысокий крепкий мужчина в роскошном шелковом халате, расшитом золотыми драконами. Он осторожно схватил её за плечо и настойчиво потащил на улицу, где уже стояли склонившиеся в поклоне вооруженные стражники в странных рогатых шлемах и напуганные носильщики паланкина.

Девушка, повиснув на руках мужчины, была совершенно безутешна… Руки её безвольно повисли, ноги, тесно забинтованные в белоснежные полотна, бессильно подогнулись, и лишь волосы нежно шевелил чуть поднявшийся ветер, который, похоже, тоже страдал вместе с ней…

Её осторожно положили в паланкин и крепкие носильщики, вновь вернувшие себе каменное выражение лица, резво потрусили в сторону огромного города, видневшегося около самого горизонта…

… Сергей с трудом стер картинку, столь живо привидевшуюся ему, и взяв в руки карандаш начал рисовать странные хлипкие хижины, сделанные из пожелтевшей рисовой соломы, фигурки невысоких сгорбленных людей по колено в воде работавших в поле. Однако, приглядевшись, антиквар увидел, что чаще всего на листах бумаги появлялись очертания изящной женской головки с огромными печальными глазами и развевающимся на ветру волосами…

Моисей Соломонович, так и не дождавшийся от Сергея связного рассказа, долго рассматривал его рисунки, пока, наконец, не вздрогнул…

— Сережа, мой мальчик, — в возбуждении, вскричал он. — Ты чудо! Ты знаешь кто это?

Он тряс перед парнем статуэткой, словно её видом хотел вновь как-то пробудить его память. Но Сергей лишь недоуменно пожимал плечам, недовольный, что его оторвали от внезапно нахлынувшего позыва к рисованию…

— Это Мин-су, — повторял хозяин. — Это Мин-су из племени каракитаев, которая по китайской легенде, посмела отказать императору Ши Хуанди, пожелавшего взять её своей тринадцатой женой. При встрече с императором, она попыталась убить его длинной бронзовой заколкой, которую с большим мастерством спрятала в своей длинной прическе… После казни девушки её поступок долгие годы вдохновлял многих творцов…

— Это Мин-су, — вновь смаковал это имя Моисей Соломонович. — Теперь то у моей девочки есть её настоящее имя! Боже мой, десятки лет напряженных поисков, десятки тысяч рублей, выброшенных на ветер и вот, наконец, я знаю, как её зовут!

По детский улыбаясь он ходил по комнате из угла в угол, пока, совершенно, автоматически не посмотрел огромные старинные часы в гостинице. Стрелки медленно, но неуклонно двигались к восьми вечера, а значит…

— Какой же я старый дурак! — внезапно заголосил старик. — Сегодня же среда! Ах, я старый дурак!

Сергей, изумленный такой резкой сменной настроения, спросил:

— Моисей Соломонович, а что все таки случилось то?

— Сереж, я же совсем забыл…, - испуганно начал он. — Сегодня же футбольный матч и снова толпы плохо воспитанных молодых людей будут шататься по городу! А у нас ни чего не заперто! Давай, Сережа, прибери как здесь все, а я побегу ставни опущу…

Парень, недоуменно покачав головой, приступил к уборке. Он еще раз полюбовался на свои рисунки, особенно изображениями молодой девушки, и после этого аккуратно сложил все листы в темно-зеленую папку, куда собирал все материалы об экспонатах. Потом Сергей сунулся было за веником, чтобы немного подмести около стола, как услышал раздавшийся с улицы странный шум. Бросив все, он выбежал на улицу…

Два странных высоких субъекта, прижав антиквара к витрине магазина, время от времени били его в живот, а с улицы к ним на помощь спешила большая группа молодежи, на лицах которой также ясно читалось желание поразвлечься… Сергей даже не успел ничего подумать, тело вновь среагировало за него и быстрее него… Прыжок без всякого разбега и, перелетев через кованные перила и длинный ряд ступенек, он бетонной стеной накрыл обоих хулиганов.

Лица парней выражали полое непонимание ситуации: как так случилось, только что же они пинали какого-то старика… Наконец, один из них с более наглой рожей, сумевший сфокусировать свой взгляд на Сергее, угрожающе выдал:

— Да ты че хмырь? Быстро срыгнул отсюда!

Раздавший сзади гул приближающейся толпы, по-видимому, придал уверенности и второму, потому что тот, приподнявшись на локтях, захрипел:

— Падла, попляшешь сейчас!

Сергей, быстро прописав ему долгий сон мощным ударом, приподнял второго и со всей силой бросил бормочущее тело навстречу его друзьям… Раздался дикий визг девиц и толпа устремилась еще быстрее!

… Привычный мир вновь исчез, сменившись быстро меняющейся чередой бликов, ярких цветом и звуков… Резкий гудящий звук наполнил его сознание, придавая телу необычную легкость и скорость… Он раздулся до неимоверных размеров, поглотив собой сначала улицу, город, страну, потом планету, и наконец, гигантский шар лопнул… Сергей размазался в пространстве; он стал везде и нигде… Страшный сногсшибательный удар отправил в нокаут сначала здоровенного парня, со свистом размахивавшего битой, потом следом за ним на асфальт улетели два заплывших жиром шароподных фаната, пытавшихся достать его своими тяжелыми бутсами. Он метался вокруг них, выхватывая из толпы одного за другим и устилая ими мостовую… Вскоре, на ногах остались лишь визжавшие как пожарные сирены фанатки…

Он резко остановился около них и, презрительно посмотрев на маленькие лужицы около тонких ног, вдруг страшно заорал:

— Молчать!

Визги мгновенно прекратились, а на размалеванных в цвета какого-то клуба, лицах застыла маска ужаса…

— Этих привести в чувство, — указывая на тела, четко сказал Сергей. — И убраться всем, пока не приехала милиция или я не разозлился!

После этого случая их отношения стали еще более доверительными. Сергей часто оставался в магазине за главного, когда старик чуть прихварывал и оставался дома. Более того, антиквар разрешил ему самому без его опеки вести переговоры со своими постоянными клиентами, доход с которых как раз и составлял основную выручку магазина. Примерно два — три раза в неделю, за Сергеем приезжал черный БМВ и он уезжал по адресам клиентов. За несколько месяцев, прошедших с того памятного вечера, он успел побывать в таких домах, перед которыми блекло убранство некоторых императорских дворцов, признанных государственными национальными музеями. Однако кто бы перед ним не стоял — пожилая дама или молодой парень, инженер ли, работающий в крупной западной компании, или дочка, нефтяного магната — все они являлись все лишь клиентами, которые страстно хотели потратить свои деньги на что-то экзотическое и неординарное. Некоторым из них, вообще, хотелось все лишь профессионального совета по поводу древностей, уже ими приобретенных где-то в другом месте. В таких ситуациях, его удивительная способность находить общий язык с такими вещами, вообще, позволяла прекрасно контактировать с людьми. Буквально, за несколько таких поездок поток клиентов в салоне возрос в разы и всем хотелось, чтобы обслуживанием их занимался именно тот самый молодой человек, который так хорошо разбирается в старых артефактах.

В этой суете у Сергея проходил день за днем. Новые люди, необычные вещи, красивые машины — все это затягивало зловонным болотом, грозя утопить в впечатлениях и эмоциях. Однако, страшно было другое — Сергею такая жизнь начинала нравиться… Он находил особую прелесть этом особом мире необычных вещей, где каждая самая маленькая заколка могла ему рассказать такое, что перед этим меркли голливудские блокбастеры. Ему нравилась открывать все новые и новые стороны своих способностей, которые так неожиданно стали его счастливым пропуском в жизнь без забот и хлопот… Но ночью, когда заканчивались встречи с богатыми и полными жизни людьми, когда все экспонаты в лавке аккуратно запирались на замок, ему становилось не по себе. Он долго ворочался в постели, собирая в мятый комок простынь и одеяло, утомлял себя многократными вечерними отжиманиями, но настырный сон никак не хотел его посетить… И, когда, наконец, под утро Сергей смыкал покрасневшие глаза, то перед ним нескончаемой чередой лились образы из той, его старой жизни… Грустная Олеся, губы которой что-то шептали, улыбающийся все своими зубами Алексей, призывно махавший ему рукой, и все это венчало бледное лицо отца Анатолия… Сергей мгновенно открывал глаза и в очередной раз понимал, что за все это время он так и не продвинулся ни на йоту к Коршуну. До сих пор ему не удалось раздобыть ни его адреса, ни узнать его фамилии и имени; словом, результативность всех его поисков была равна нулю…

Однако, новый день готовил ему неожиданный подарок, который должен был значительно помочь ему в поисках…

В это утро Сергей пришел на работу в скверном настроении — он так и не смог нормально поспать. Поэтому, ежедневная рутинная работа показалась ему настолько бесполезной, что у него опускались руки… Не заметить этого, хозяин просто не мог, так как он уже раз десять успел пройти около него. Но, как это ни странно, Моисей Соломонович выглядел так, словно состояние Сергея ему совершено не волнует; всякий раз встречаясь с ним глазами, он делал какое-то страдальческое выражение лица и норовил скорее скрыться из виду.

Вскоре до Сергея дошло, что старику, пожалуй, еще хуже чем ему самому… Казалось, за ночь он еще больше постарел: на голове совсем не осталось черных волос, а мешки под глазами приобрели просто угрожающие размеры. Он то и дело поглядывал на часы, будто ожидал какого-то важно звонка или гостя, и не никак не мог найти себе места. Сергею удалось даже совершенно случайно услышать, как он, думая что дверь в его кабинет плотно заперта, кому-то с нескрываемым отчаянием выговаривал:

— … Вы у меня еще попляшите! Я вам покажу книгу! Я вам такую книгу покажу, что мало не покажется!.. Думаете, раз Моисей Соломонович один одинешенек на этом белом свете, так, значит, за него и заступиться некому?!.. Вот вам выкусите!

Сергею очень это не понравилось… Никогда, раньше всегда подтянутый и спокойный старик, для которого казалось совершенно не существовал неразрешимых проблем, так не нервничал и не суетился. «Похоже, — подумал Сергей. — У старика что-то случилось… Наехали на него бандиты что ли?! Вот ведь, старый хрыч, и не говорит ничего!». Не выдержав, он выбрал момент, когда в магазине не было посетителей, и повернулся к хозяину с твердым намерением все у него выяснить, как входная дверь решительно открылась…

… Лицо пожилого еврея начало вытягиваться и постепенно принимало форму неожиданно сдутого мячика. Он пытался держать уверенно и независимо, но все равно со стороны было хорошо видно, как ему страшно. Его четкий голос, с которым он чуть растягивал слова, приобрел отчетливые дребезжащие нотки, а походка стала, как у семидесятилетнего старика…

Вошедший гость, заметив все эти метаморфозы, чуть усмехнулся, по-видимому, ему был привычен такой прием. На вид ему было не так уж и много лет: наверное, лет тридцать или тридцать пять. Худощавого телосложения, он был одет в хороший однотонный пиджак.

— Здравствуйте, уважаемый Моисей Соломонович! — довольно приветливо поздоровался гость.

— И вам доброго здовьичка, дорогой Михаил Алексеевич! — немедленно отозвался антиквар.

— Как идут ваши дела? — начал издалека Михаил Алексеевич. — Много ли клиентов, не беспокоят ли наши доблестные налоговые органы?

В ответ, хозяин салона горячо заверил, что все в полном порядке, клиентов хватает, а налоги он платит исправно, поэтому его никто и не беспокоит.

Наконец, этот субъект решил взять быка за рога:

— Знаете, Моисей Соломонович, в вашем возрасте пора бы уже давно отойти от дел и мирно попивать чаек в окружении кучи внуков… А вы все трудитесь и трудитесь, как бы так и инфаркт не хватить.

В этой тираде, внешне полной заботы, Сергей в отличии от своего работодателя, не заметил ни чего предосудительного. Действительно, Моисей в отличие от своего известного на весь мир тезки, был далеко не крепкого здоровья и заботе сыновей и внуков должен был бы только радоваться… Однако проблема была в том, что его единственный сын несколько лет назад был при очень загадочных обстоятельствах застрелен и его тело сброшено в канал. Поэтому услышав столь заботливое предложение, полное намеков и недомолвок, хозяин просто «встал на дыбы»…

— Старый? Да?! — взревел он. — Да, я еще всех вас подонков переживу! Не дождетесь, слышите, не дождетесь! Ни черта, вам не перепадет! Лучше спалю все!

Гость, по-видимому, был готов к такому ответу, так как, подходя к двери, совершенно спокойным голосом проговорил:

— А вы все таки подумайте над нашим предложением. Хорошенько подумайте! Отдайте вы эту злосчастную книгу! Ну и зачем вам на старости лет разные проблемы?!

Упоминание книги еще более завело его:

— Эта книга моя, и только моя! Ни ты, ни твой отец её не получите!

… После его ухода Сергей несколько часов отпаивал антиквара валерьянкой, подумывая даже в одно время, а не вызвать ли ему скорую помощь. Однако старик оказался все таки крепким и уже к вечеру встал со своего когда то роскошного дивана, и начал перебирать какие-то бумаги. Время от времени он молча протягивал Сергею одну из них и кивал головой в сторону улицы. Так обычно он указывал на мусор, который следовало не просто выбросить, а скорее уничтожить без следа. Наконец, когда на улице уже практически стемнело, Сергей не выдержал и уступил своему дико взыгравшему любопытству:

— … Моисей Соломонович, а что это был за человек?

— Долго же ты терпел, чтобы спросить… — печально усмехнулся старый еврей, за эти пару часов постаревший еще сильнее. — Это очень неприятный и жестокий человек, как и его отец! Да, что тут говорить, все их семейство настоящие падальщики, всегда стараются набросится на ослабевшего…

Ненадолго замолчав, он вновь продолжил, продвигаясь к нему поближе:

— Все дело в книге, мой мальчик, в обычной книге!.. Хотя, что я старый дурак, говорю, какая она к черту обычная?

Моисей со странным блеском в глазах посмотрел на парня, и начал удивительный и, как оказалось, очень своевременный рассказ:

— … Около двадцати лет назад в Москве я был маленькой и ничего не значащей сошкой, безобидным бедным евреем, который, тем не менее имел свой небольшой бизнес… Моей страстью были старые книги… Где я их только не доставал?! Сейчас даже стыдно вспомнить, что пару книг мне пришлось украсть из Ленинской библиотеки… Но обычно, я все скупал их в деревеньках у стариков и старух за копейки, а потом с хорошим наваром продавал в столице. Словом, я зарабатывал, как умел!

Однажды, когда я как обычно стоял на рынке держа в руках несколько потрепанных книг, ко мне подошла высокая жгучая брюнетка и спросила, нет ли у меня одной религиозной брошюры… Помню, как она показала маленькую бумажку, на которой ровным четким подчерком с сильным уклоном влево было написано очень странное название — «Дети гнева, алчущие промысла Господня». Я сразу же начал рыться в своих сумках, хотя прекрасно знал, что у меня нет и никогда не было такой книги… Однако так хотелось хоть на мгновенье продлить её присутствие и полюбоваться редко встречающейся красотой… Когда она ушла, я подумал, что больше уже никогда её не увижу.

Но буквально через месяц, я вновь встретил её, правда, случилось это при очень трагичных обстоятельствах… Однажды, я возвращался домой в довольно позднее время, что в общем то мне совершенно не свойственно. Выйдя из метро, я нырнул в один из переулков, планируя срезать… Около одного дома меня неожиданно сбил с ног бежавший мужчина. Он появился словно из неоткуда; выпрыгнул как чертик из бутылки… Ругаясь, я стал медленно подниматься, но тут вдруг услышал тяжелые шаги. Не став разбираться, кто это там был, я мгновенно шмыгнул в подъезд. Из укрытия я хорошо рассмотрел, как высокий мужчина нес на руках какое-то тонкое обмякшее тело. На мгновенье мелькнувший лунный луч высветил удивительно бледное девичье лицо… Так, вот, мой мальчик, это была та самая женщина! Боже, как же я испугался!.. Часа два я проторчал в том подъезде, пока не набрался решимости выйти наружу. Там уже не было ни души! Я осторожно, почти на носочках, хотел пробежать этот злосчастный переулок, но под ноги мне попался какой-то странный завернутый в ткань предмет… Не удержавшись, я схватил его и вновь дал деру. Только дома, переведя дух, я обнаружил, что попавший мне под ногу предмет, был книгой. Называлась она «Дети гнева, алчущие промысла Господня»…

Эту книгу у меня совершенно случайно как раз и увидел отец нашего гостя — некий Брагин. В тот момент я поразился тому, как может быть удивлен человек! Брагина словно ударило током; он сразу же попросил меня продать ему эту книгу… Я ответил отказом, тогда он взвинтил цену до небес. Мне никогда еще никто не предлагал таких огромных денег за мои побрякушки!

— Так продали бы эту книгу! — искренне удивился Сергей. — Вон сколько из-за неё неприятностей! Тем более, говорите, предлагали очень хорошие деньги.

— Не предлагали, мой мальчик, — поправил его Моисей Соломонович. — а до сих пор предлагают!.. Но, понимаешь, не могу я её просто взять и продать! Эта книга единственное, что у меня осталось от неё…

— Но вас же ни чего не связывает с той женщиной! — так и не мог его понять Сергей. — Вы даже не знаете её имени, да и она, насколько я понял, также не интересовалась вашим именем!

— Эх, Сережа, Сережа! — грустно проговорил старик. — ты еще так молод и неопытен… Хотя, в твои годы я тоже не ценил такие вот мгновения и не понимал стариков, которыми цеплялись за какие-то древние и никому ненужные мелочи! Сережа, я уже старик и у меня ничего не осталось кроме моих воспоминаний! Я беру эту книгу в руки, и вновь ощущая себя молодым, способным любить и совершать глупости…

 

Глава 20

Моисей Соломонович, плотно прикрыв за собой дверь кабинета, торжественно положил на стол ту самую книгу, обернутую в белое полотно. Он медленно, словно благоговея, убрал ткань и взору Сергея открылась небольшая, чуть меньше формата А4, книжица. Выглядела она так, словно только что вышла из под пера древнерусского умельца-книжника. Её толстые кожаные обложки образовывали своеобразную коробку, закрытую на две медные застежки. Сергей потянулся было к ним, но вдруг метнулся с места, чтобы схватить полотенце. Лишь после того, как под одобрительное ворчание антиквара руки были тщательно вымыты и высушены, он осторожно взял книгу в руки.

Ладони прекрасно чувствовали шершавую и плотную фактуру верхней обложки, на которой ветвились замысловатые и переплетенные между собой немыслимым образом узоры. На книге не было ни названия, ни тем более фамилии или имени автора, её создавшего; обложка, похоже выполняла только защитно-декоративную функции.

— Название внутри, если его ты ищешь, — сообщил ему внимательно следивший за его манипуляциями хозяин.

Сергей не сразу разобрался в хитроумных застежках, мертво державших обложки. Наконец, он разобрался, и тихий щелчок им возвестил, что можно приступать к чтению…

Первая страница, даже будучи одной, могла бы стать изюминкой любой выставки, посвященной древнерусской литературе, настолько красиво были выполнены содержащиеся на ней миниатюры. Особенно Сергея заинтересовала сцена, изображавшая победу Георгия Победоносца над змеем… Четко прописанный всадник изящным копьем насквозь протыкал извивающегося кольцами аспида. В рисунке чувствовалась какая-то естественность, живость, словно написано это было с натуры и могучий богатырь, действительно, после тяжелой схватки мастерским ударом отправил врага в небытиё. Казалось, длинное змеиное тело еще до сих пор трепыхалось и старалось соскочить с наконечника копья…

Сам текст начинался примерно с половины страницы и судя по всему совершенно не подходил в качестве легкого чтива. Вытянутые по длине старославянские буквы непонятной вязью покрывали лист пожелтевшего пергамента. «Вот тебе и почитал! — неприятно удивился Сергей. — Черт, интервалы же между словами стали делать гораздо позднее… А может быть, все таки попробовать?!». Он с воинственным видом подвинул к себе книгу и стал разбирать написанное; похоже, в нем одержал победу исследователь…

Некоторое время от корпевшего над книгой доносились только отдельные слоги, иногда даже целые слова…

— Порфирий… Нет, погоди! — разговаривал он сам с собой. — Это порфира… Точно! Значит, лишь власть от Бога является… Черт побери, дальше какой-то маразм непонятный идет…

Моисей Соломонович лишь тихо посмеивался, прекрасно его понимая. Когда, он впервые увидел эту книгу, то её чтение точно также захватило и его. Целых полдня, до рези в глазах хозяин салона складывал еле узнаваемые буквы в точно такие же плохо знакомые слова…

Вскоре, Сергей с раздражением отложил книгу и встал.

— Так, на кой она все таки могла сдаться вашему Брагину! — недоуменно пробормотал он. — Похоже, это все лишь обычная книжица религиозного содержания!

— Этот вопрос и меня мучил все это время, — не смог удовлетворить его любопытство старый еврей. — Может все дело тоже в памяти!?

Оказалось, и Сергей и его работодатель были оба неправы и в тоже время правы… Древняя книга была, действительно, написана священнослужителем и имело некое отношение к церкви, но вряд ли её можно было считать типичным религиозно поучительным пособием для воскресного чтения… Скорее это была узко специализированная книга, содержание которой было адресовано исключительно неким компетентным людям. В тоже время, был прав и Моисей, предполагая, что книга дорога Брагину как память, а его ошибка состояла в том, что не только желание вернуть эту памятную ему книгу двигала его врагом… Он знал об этой книге нечто такое, что считал для себя и как оказалось для самого Сергея исключительно важным…

— Падальщик он, вот что! — в сердцах воскликнул хозяин. — Коршуну нужна не книга, а я сам и мой салон! И так уж всех под себя помял!

Сергей чуть со стула не упал, услышав это столь ненавистное ему прозвище.

— Так, тот парень и есть сам Коршун? — удивился он. — Да ему и тридцати нет!

— Какой? Тот, к нам заходил? — спросил хозяин. — Да этот недомерок его родной сын, но как же похож! Подожди, а ты, что уже слышал про Коршуна?!

… С этого дня Сергей потерял покой. Мысль о том, что человек, который убил его друзей и пытается достать и его, преследовала его днем и ночью. Он узнал настоящую фамилию Коршуна, его адрес, распорядок дня, интересы, словом все, что могло представлять для него хоть какой-то интерес… Но Сергей прекрасно понимал, что при всех его мнимых и настоящих способностях, ему никогда не добраться до Коршуна через десятки его охранников. Его офис, квартира, спортивный центр — все эти места охранялись так тщательно и таким количеством человек, что лезть напролом было бы настоящим безумием.

Осознание собственного бессилия глодало его теперь постоянно. У Сергея исчез аппетит — еда потерял для него всякий вкус… Перехватив с утра чашку кофе с бутербродом, он забывал об обеде и ужине…

Но это, пожалуй, были мелочи по сравнению с тем, что у него стало меняться поведение. Его словно подменили: внешне спокойный и дружелюбный парень начал превращаться в резкого и злого «отморозка». Потом уже он вспоминал, как начал часто срываться в совершенно обычных ситуациях… В трамвае, когда кондуктор задержал сдачу, он чуть было не заехал ему челюсть… или в ответ на хамство продавца, он с матом опрокинул прилавок… Все это заметил и его хозяин, хотя как очень интеллигентный человек совершенно не подал ввиду. Он лишь предложил ему взять на пару дней отгул и хорошенько отоспаться, что Сергей и не замедлил сделать.

Однако вынужденное бездействие еще более усугубило ситуацию. С ним стало происходить что-то очень странное… Он рано ложился, но никак не мог отоспаться. Красные глаза и большие круги под ними с утра подсказывали, что у него не все в порядке со сном. Ему стали сниться совершенно другие сны. Если раньше, Олеся, отец Анатолий являлись ему во снах чуть ли не каждую ночь, то теперь у него все смешалось… Ночи напролет Сергей метался по каким-то темным проулкам, коридорам в поисках кого-то или чего-то. Все время бегом и все время в темноте, словно наступила вечная ночь! Но на утро он уже ничего не помнил: оставались лишь остатки бессмысленных историй и видений…

Наконец, проснувшись в одно утро завернутым в смятую простыню, Сергей почувствовал себя настолько разбитым и усталым, что лишь с огромным трудом смог добраться до умывальника. Он с наслаждением минут десять умывался холодной водой, фыркая, плескаясь… Только почувствовав себя бодрее, Сергей расцепил веки и ужаснулся… Его руки до самых локтей покрывали длинные глубокие царапины… Он с недоумением осматривал их, пытаясь понять где же дома он мог их заполучить?!..

— Бог мой! — воскликнул Сергей, только сейчас обратив внимание, что в дополнение порезам на руках его грудь пересекал жуткий рваный порез… — Да, что же это со мной твориться?!

К счастью, рана на груди лишь выглядела такой устрашающей. В действительности, же она была не глубокой и, по-видимому, после пары мазков йода должна была благополучно зажить.

Сергей разделся до трусов и стал тщательно осматривать свое тело, со страхом думая обнаружить что-то еще… Из страшного, найти удалось лишь пару новых порезов на ногах и огромные гематомы на спине. Только сейчас, до него дошло, что в постели он вряд ли мог бы получить весь этот замечательный букет.

— Дожил! — угрюмо пробубнил он. — Я стал лунатиком!

Во время своего своеобразного медицинского осмотра Сергей, пожалуй, не заметил главного, что с ним произошло… Он зафиксировал лишь то, что ему сразу же бросилось в глаза — это синяки и порезы. Однако, то, что он стал чуть выше ростом и набрал килограммов десять массы, Сергей не увидел… Мимо глаз прошло и то, насколько рельефными стали его мышцы. По-видимому, также совершенно не ощущал он, как возросли его силы, скорость движения и реакция… Все это ощущалось им как свое, словно именно таким его тело раньше и было…

Наконец, когда он почувствовал, что его голова сейчас окончательно разбухнет от всех этих мыслей, в дверь позвонили. Сергей, морщась от боли, быстро натянул спортивный костюм, решив, что тем, кто бы там не пришел, совсем не обязательно знать о его состоянии.

… Оказалось, что за дверью стоял молоденький милиционер с небольшим блокнотом.

— Старший лейтенант Синицын! — бодро представился он. — В вашем доме в связи с оперативной необходимостью производится поквартирный обход жильцов…

Сергей попытался сделать понимающее лицо, стараясь тем временем держать руки так, чтобы при слабом освещении на них не было заметно порезов и царапин.

— Вы вчера вечером — продолжал милиционер. — примерно около одиннадцати часов были дома?

— Да! — честно ответил Сергей; раз он ничего не помнит, значит, был в своей постели, а остальное никого не должно касаться.

— Так…, - удовлетворенно пробормотал старший лейтенант, что-то чиркая в свой блокнот. — Что-нибудь подозрительное слышали? Ну там, крики какие-нибудь, посторонние шумы, может, выстрелы?

Отвечая, Сергею даже притворяться не пришлось, так как он, действительно, ни чего необычно и постороннего не слышал.

— А, че там командир случилось то? — рискнул поинтересоваться он.

Чувствовалось, что милиционеру ужасно хотелось поделиться тем, что он знал. Немного поборовшись с собой, Синицын, по-видимому, решил, что ничего страшного не случиться, если он кое-что расскажет.

— Вы спите, — загадочным тоном начал он. — и не знаете, что у вас тут такие вещи творятся! Цирк прямо под окнами видите?… Так, вот туда ночью кто-то ворвался и оглушил сторожа…

— Да… — протяжно протянул Сергей. — Дела творятся! Чего же там красть то? Двух старых блохастых макак и вонючего удава?!

— А кто вам сказал, что там что-то украли? — хитро переспросил милиционер. — Все там осталось в целости и сохранности! Просто кто-то…, - Синицын не удержался и глупо хихикнул. — Льва циркового убил!

— Вот тебе на! — смог только проговорить Сергей. — Как же это могло произойти?

— А кто их знает? — махнул рукой разговорчивый милиционер. — Только, вот что я скажу, странное это какое-то убийство…

Потом, он заговорщически прищурил глаза и закончил:

— Льва не просто убили, а исполосовали всего, начиная с его роскошной гривы и заканчивая хвостом…

После ухода милиционера Сергей долго рассматривал свое отражение в большом зеркале, что стояло в прихожей… Было не совсем понятно, что он хотел там увидеть, кроме своего отражения… Хотя гаденькая мысль все же судорожно билась в голове — «А вдруг, это сделал я?!».

Не долго думая, он быстро собрался, решив все же сходить к этому самому цирку и посмотреть на все самому.

Около огромного купола не было ни единой души, все собрались чуть дальше, около сгрудившихся в кучу длинных грузовиков, где и находились все клетки с животными. Около одной из машин, собрав вокруг себя толпу, стоял какой-то невзрачный мужичок с грозной желтой надписью на куртке «ОХРАНА».

— Похоже, это и есть наш герой, — презрительно прошептал Сергей. — Что же, интересно, его так быстро отпустили?

Охранник, войдя во вкус невинной жертвы и лихого героя одновременно, что-то рассказывал собравшимся обывателям, отчаянно жестикулируя… До Сергея долетали отдельные слова, которые, следует заметить, сделали ли бы честь как минимум Александру Невскому — победителю шведских и немецких рыцарей-завоевателей.

— … Он был совершенно голым и волосатым, как снежный человек… Как только я его увидел, то сразу же схватился за ружьё (в этот момент он с гордостью демонстрировал слушателям большой помповик) и прикрикнул на него. А он как рыкнет и бросится на меня… Потом я раз ему вдарил, второй, чувствую, что он уже и не шевелится, ну я и отстал… Он очнулся и бежать… Я как начал по нему стрелять из ружья…

Весь этот бред Сергей даже слушать не стал, направившись сразу к клетке, где раньше располагался лев. Когда до неё осталось буквально несколько метров, откуда-то сбоку к нему метнулся крупный милиционер с автоматом.

— Молодой человек, здесь нельзя находиться! — внушительно произнес он, положив руку на приклад. — Это место оцеплено и здесь работают следователи…

— Базаров нет, командир! — разве руками Сергей, потихоньку отходя назад.

Здесь ему уже нечего было делать, так как все, что ему было нужно, он уже увидел… Клетка, действительно, выглядела кошмарно! Толстые прутки, толщиной в два-три пальца, были скручены в клубок, словно порезвившихся змей какай-то насмешник облил цементом… Туша льва, собственно, уже напоминала не льва, а бесформенный бифштекс огромных размеров. Его шкура лохмотьями висела на крупе животного, а из под гривы виднелись ужасные рванные раны, над которыми роились вездесущие мухи…

— Ах лёва, лева! — забормотал Сергей. — Похоже, когти тебе совсем и не помогли!

В этот момент его нехорошо скрутило, словно в животе поселилась стая рассвирепевших быков, решивших по какой-то причине сменить пастбище… Он остановился и привалился спиной к ограде, так кстати ему подвернувшейся…

— Посмотрите! — разоралась при этом оказавшаяся рядом старушка. — Напился!

— Везде эти алкаши! — поддержала её упитанная тетка, тащившая за руку точно такого же сынка-поросенка. — Смотри сынок, это нехороший дядя-алкоголик!

— Что же вы орете? — вступилась за парня опустившаяся перед ним на корточки миловидная девушка. — Не видите, ему плохо стало! Может с сердцем что-нибудь?!

Она, разворошив свою сумочку, достала из неё небольшую бутылку с минералкой. Набрав в рот воды, девушка брызнула ему прямо в лицо…

Однако ничего этого Сергей уже не слышал, не видел и не чувствовал… На него внезапно накатило странное и одновременно страшное видение… Он куда-то быстро бежал и вперед гнал его отнюдь не страх, а жажда крови и боли! До ужаса хотелось вцепиться в кого-нибудь и рвать на части теплую плоть, расшвыривая её куски по разным сторонам… Он стремительно несся, перепрыгивая через высокие стены, вырывал с корнем деревца, попадавшие на пути… Словом, в своем беспамятстве он стал смерчем, жаждущим сражения!

И вот враг ему явился, сверкая огромными клинками, растущим у него прямо из тела! Наконец, ненависть, копившаяся в нем с самого первого дня в Москве, нашла свой выход и рванула по нему…Сергей голыми руками порвал прутья железной клетки, скрывавшими хищника. Некогда гордый царь зверей и сейчас после месяцев, проведенных на сцене, не утратил своей силы и ярости… Лишь только он учуял запах ярости и силы, как мгновенно практически сломленный неволей зверь сбросил с себя малейшие остатки цепей… Лев, оглушающее рыча, бил себя хвостом и готовился напасть лишь только, ненавистная железная преграда исчезнет с его пути… Едва прыгнув внутрь клетки, пропитанной запахами мяса и экскрементов, Сергей сразу же оказался погребенным тяжеленным телом зверя… Львиная пасть, изрыгая зловоние, пыталась добраться до его горла, а острые кинжалы когтей во всю рвали его руки…Но разве мог обычный зверь, которого мы по своему незнанию возводим на королевский пьедестал, хоть что-то противопоставить древней, глубинной силе, которая неудержимо рвалась из самого нутра человека! Что такое пятнадцатисантиметровые затупленные когти и слегка подпиленные клыки почти одомашненного льва против неудержимой мощи титана, способного крошить в песок базальтовые глыбы?!.. Мгновенно грозный рык дорвавшего до схватки зверя перешел в отчаянное мяуканье обезумевшего от страха зверя… Страшной силы удар отбросил царя зверей, как оказалось незаконно присвоившего свой престол, к противоположной стороне клетки! Прутки с точностью печатного станка оставили на его покрасневшей шкуре отчетливые отпечатки! Он набросился на полумертвого зверя и стал полосовать его вдоль позвоночника, чувствуя как холодная кровь дождем летит ему в лицо…

… Однако, открыв глаза, он увидел, что вместо капелек крови на его лицо щедро льется холодная минералка. Симпатичная девушка, присевшая рядом с ним, с силой тормошила его, приговаривая:

— Очнись же ты! Очнись же, наконец!

— Девушка, если вы будете с такой силой терзать меня, — с трудом забормотал он. — то я могу умереть, так и не насладившись вашей красотой!

Её лицо мгновенно зарделось, и стало еще более прекрасным. Но, она сразу же надув пухленькие губки, в ответ пробурчала:

— Вот уж больно надо было мне тебя терзать…

— Извини, — заставил себя улыбнуться Сергей. — я же не специально! Не обижайся…

Он осторожно приподнялся и, быстро схватив девушку за руку, крепко поцеловал её.

— Спасибо! — от души поблагодарил он. — А то помер бы на улице и никто не подошел!

Сергей был очень слаб и поэтому ожидаемое знакомство не состоялось… Он медленно доковылял до квартиры и не раздеваясь ухнул в постель.

 

Глава 21

Звонок сильно и надоедливо звенел, с каждой секундой становясь все сильнее и сильнее. Звуки настойчиво пробирались под подушку, которой Сергей пытался безуспешно закрыться. Наконец, он не выдержал и взял мобильник.

— Слушаю! — угрюмо пробубнил Сергей. — Говорите!

— Сережа, мой мальчик… — услышал в трубке он знакомый голос.

— Моисей Соломонович! — удивился Сергей. — А я еще вроде как болею.

— Ничего… — успокоил его антиквар. — Извини меня, если я тебя разбудил… Звоню вот по какому поводу, помнишь в последний раз о чем мы с тобой разговаривали?

— О чем… — пытался сообразить Сергей. — Так мы с вам же…

— Вспомнил, значит! — мгновенно перебил его хозяин. — Запоминай, о месте, куда я положил её знает только самый ненавистный мне человек… Ты понял? Только самый ненавистный человек знает место!

— Моисей Соломонович, почему вы говорите загадками? — недоуменно спросил парень. — Или что-то случилось? Может мне приехать?

— Да что ты, мой мальчик, — начал отнекиваться Моисей Соломонович. — Ну что же может в центре города случиться со старых и никому не нужным евреем? Все в порядке, не беспокойся! Ты, просто, запомни все, что я тебе только что сказал!

— Хорошо, все запомню! — проговорил, сбитый с толку, Сергей. — Только все равно я что-то вы недоговаривайте… Я вот немного отойду и сразу же к вам примчусь!

Однако с того конца уже слышались гудки…

— Вечно он так, — проворчал Сергей. — Сначала взбаламутит, а потом бросает телефон!

Раздраженный таким поведением, он включил телевизор для того, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться. На экране какая-то разбитная девица вела очередное суперактуальное шоу.

— Дорогие телезрители! — верещала она томным голосом. — Сегодня у нас очень необычная тема, я бы даже сказала сверх странная тема — «Происшествие в цирке «Шапито», потрясшее всех жителей Пятницкого района столицы. Мы с вами попытаемся выяснить с помощью наших корреспондентов, так что же там произошло на самом деле… А сейчас хочу вам представить нашего гостя, который еще ни разу не посещал нашу передачу.

Камера телеоператора крупным планом показала упитанное лицо в милицейской форме с майорскими погонами. Мужчина пытался сделать сосредоточенно дружелюбное лицо, но было хорошо заметно, что на уме у него совершенно иное… Уголки рта были презрительно опущены, глаза смотрели в камеру как-то отстраненно, словно перед телевизорами сидели не люди, а бессмысленные бараны.

— Нашего сегодняшнего гостя, — вновь камера показала ведущую, небрежно закинувшую ногу на ногу. — зовут Георгий Алексеевич Крапивин, начальник Пятницкого УВД города Москвы. Мы надеемся, что общими усилиями сможем прояснить все обстоятельства данного происшествия!

Недовольство Сергея мгновенно прошло, и он зачарованно прилип к экрану.

— Вот, значит, что ты за морда! — обрадовано пробормотал он, узнав милицейского начальника. — Я то, дурак, думал, что ты какая-то мелкая сошка! Выходит, и к тебе у меня есть должок…

Тем временем с телевизора уверенно и громко, почти генеральским голосом, вещал Георгий Алексеевич:

— … Конечно, мы принимаем меры… Провели поквартирный обход жильцов близлежащих домов, значительно усилили ночные патрули в городе и, конечно, же тщательно проверяем всех зарегистрированных в районе лиц, которые стоят на учете в психоневрологическом диспансере…

— Простите! — неожиданно прервала его ведущая заинтересованным голосом. — А при чем здесь диспансер? Вы думаете это сумасшедший?

— Странно, что это пришло к вам на ум только сейчас… — сделал удивленное лицо майор. — Вы вспомните, что он сделал со львом. Это же уму непостижимо! И какой же он нормальный человек после этого?!

— А сейчас уважаемые телезрители мы вам покажем кадры снятые нашим оператором через несколько минут после того, как приехал милицейский патруль… Внимание на экран!

Студия моментально сменилась картинкой вывески «Цирк «Шапито», поданной крупным планом. Дальнейшие кадры подавались так, словно оператор снимал место ожесточенных боев… На экране быстро сменяя друг друга появлялась разорванная на части туша льва, многократно снятая с различных точек… Зрителю показывалась то его исполосованная филейная часть, что окровавленная грива, то оскалившаяся львиная морда… В заключении, оператор, по-видимому, специально остановился около того места клетки, где виднелись скрученные узлами прутья.

Наконец, перед Сергеем вновь появилась студия…

— Ну разве это не псих?! — не унимался начальник УВД, размахивая руками перед самым лицом ведущей.

— Думаю, вы совершенно правы, Георгий Алексеевич… Вы обещали продемонстрировать нашим телезрителям фоторобот преступника…

В ответ, майор что-то долго рыскал у себя в папке, выкладывая на стол горы бумаги. Вскоре, он обрадовано хмыкнул и начал вытягивать заветный листок… Сергей на мгновение зажмурил глаза, представив как на всю страну появляется его лицо… Но, преодолев страх, он осторожно раскрыл веки и увидел… обезображенное страшными гримасами лицо мужчины, который на него был совершенно не похож.

С экрана тем временем, неслись слова.

— Просим тех, кому знаком этот человек, обратиться в ближайшее отделение милиции или позвонить по одному из номеров, которые сейчас появятся на ваших экранах…

Сергей с облегчением выключил телевизор.

— Вот и ладушки! — с облегчением вздохнул он. — В такой роже меня вряд ли кто опознает!.. А пока не стемнело, не грех бы и старика навестить.

Пока Сергей добирался до салона, действительно, уже стемнело, но он не сомневался, что антиквар еще на своем рабочем месте и занимается с кем-нибудь из клиентов…

— Ну я же говорил, — пробормотал он, заметив около магазина дорогую ухоженную машину. Упитанный водитель, так и не снявший черные очки, несмотря на накрывшую город темноту, с упоением натирал белой тяпкой капот автомобиля. На Сергея он даже не обратил внимание, поглощенный своим занятием… По крайней мере, именно так ему и показалось!

Он вошел в салон и замер, пораженный почти могильной тишиной…

— В кабинете, что ли заперлись? — негромко предположил Сергей, приближаясь к огромной деревянной двери. Она всегда напоминала ему дверцу сейфа своей массивностью и толщиной. Он уверенно постучал в нее, потом сильно надавил… и сокрушительный удар в голову выбросил его обратно.

Он мгновенно потеря сознание и поэтому не слышал и не видел, как его небрежно подняли и усадили на стул. В кабинете к этому времени уже хозяйничали трое крепких парней, которые планомерно и последовательно переворачивали вверх дном небольшую комнатку. Из мебели более или менее целой остались, пожалуй, только два стула, на которых связанными сидели Сергей и Моисей Соломонович. Большой черный письменный стол, сделанный неизвестным крепостным мастером в начале девятнадцатого века, был варварски разломан, великолепное зеркальное трюмо превратилось в жалкие щепки, годные сейчас если только на растопку печи. Закончив с мебелью, двое грабителей принялись за простукивание стен, которые были облагорожены красным и черным деревом. Третий, высокий мускулистый парень с длинными волосами, по-видимому, решив, что это бесполезное занятие, направился к антиквару…

Моисей Соломонович сидел как-то сгорбившись, практически повиснув на веревках. Голова его подбородком упиралась в грудь, а редкие седые волосы ниспадали на глаза.

— Еврейчик! — угрожающе прорычал долгогривый парень. — Говорить не надумал?! Куда книгу затарил?

Антиквар приподнял голову; было видно, что это далось ему с большим трудом. Он посмотрел на своего мучителя и, отхаркивая кровь, произнес:

— Напугать меня решил?!.. Сынок, я десять лет в лагерях отсидел!.. Думаешь, я там цветочки нюхал и стихи пописывал?!

Лицо парня, и так особо не блещущее дружелюбием, стало совершенно зверским! Он близко приблизился к хозяину салона и прошипел:

— А вот это мы сейчас и посмотрим!

Раздался негромкий щелчок, и острое узкое лезвие выскользнуло из рукояти… Волосатик, садистски улыбаясь, крепко схватил руку жертвы и начал нежно поглаживать её пальцы.

— Один еврей пошел погулять, — заговорил он, срезая с мизинца тоненькую полоску плоти. — Второму оказался больше по нраву театр! — продолжал садист, приступая к безымянному пальцу…

Дикий вопль прорезал пространство комнаты и мгновенно утих. Антиквар уронил голову на грудь, потеряв сознание…

— Слабоват то оказался старичок, — заулыбался третий грабитель, наблюдавший за пыткой. — Может водой его облить? Хоть в сознание придет…

… Однако раньше в сознание пришел Сергей. Страшный крик буквально вытянул его из беспамятства и кинул в страшную реальность. Подняв голову, он попытался оглядеть комнату, но это ему не сразу удалось сделать. Кровь, медленно стекавшая со лба, окрасила все, что его окружало в розовый цвет. Увиденное настолько поразило его, что слова гнева вырвались сами:

— Что же вы за скоты такие?

Длинноволосый парень быстро обернулся и удивленно присвистнул:

— Братва, гляньте, задохлик очнулся!

Потом, поигрывая окровавленным ножом, добавил:

— Подожди, сейчас со стариком закончу и мы с тобой поговорим!

Неожиданно, Сергей с удивительной ясностью осознал, что вряд ли он выйдет из этого кабинета живым… «А раз так, — со странным спокойствием размышлял он. — то, не имеет никого смысла волноваться. Я уже мертв, я уже бездыханный и холодный труп, которому невозможно сделать хуже, чем ему есть на данный момент!». Все сразу стало кристально понятным — из голову, словно ненужный мусор испарились все посторонние мысли. «Да уж, — мысленно улыбался он. — когда встречаешься со смертью лицом к лицу, то сразу понимаешь что для тебя было главным в этой жизни!».

Сергей глядел прямо перед собой, на массивный затылок грабителя, вновь приступившего к пытке, и с адским наслаждением пытался дотянуться до него руками. Он ясно видел, как сжимает руками его мощную шею и как долго и мучительно содрогается большое и полное сил тело… Пальцы ощущают горячий и липкий пот, вспотевшего от страха бандита… Еще немного, самую чуточку, и в комнате раздастся заветный еле слышный хруст позвонков…

… Веревки лопнули, как гнилая пенька, и руки, не мешкая, потянулись к цели. Шея, действительно, хрустнула именно так, как Сергей и представлял… Негромко, будто шея малахольного куренка!..

Но звук был услышан и на Сергея сразу же уставились недоуменные взгляды, мгновением спустя сменившиеся холодной решимостью убийства. Руки синхронно потянулись за отвороты темных пиджаков, где в самой глубине скрывалась кобура… Дотянулся лишь один из двух, считавшийся самым быстрым и удачливым… Он уже практически коснулся тремя своими пальцами ручки пистолета, почти ощутил, как молниеносно выхватывает его и всаживает в противника всю обойму… Дотянулся лишь один, но умерли оба…

Их тела с мотающимися головами еще только начинали заваливаться, не в силах удержаться на подгибающихся ногах, а Сергей уже отвязывал антиквара… Моисей Соломонович был уже давно мертв. Похоже, сердце старика не выдержало зверских пыток…

Сергей, под грохот падающих трупов, осторожно уложил на пол тело хозяина салона. Бережно закрыв ему глаза, он резко встал и этим рывком случайно задел высокую подставку, чудом уцелевшую в этом бедламе. Словно в замедленном кино Сергей наблюдал, как её качнуло в сторону и тяжелый гипсовый бюст Ленина, стоявший на ней, полетел вниз…

Позднее, он вспоминал, как не раз спрашивал старика-антиквара, для чего тот среди гор уникальных и дорогих артефактов держит обычный гипсовый бюст вождя мировой революции? На что Моисей Соломонович каждый раз отвечал, что эта вещь не дает ему забыть человека, который сделал со странное непоправимое… «Именно, Ленин, — не раз говаривал он своему молодому помощнику. — повернул историю России вспять и отбросил её на сотни лет назад к деспотическому прошлому!».

Бюст разлетелся на несколько больших кусков, обнажив обширную полость внутри головы. Оттуда выглядывала потрепанная корочка старинной книги, из-за которой разгорелся весь сыр-бор. Мгновение спустя, Сергей вспомнил, что на самом деле означали слова хозяина салона, произнесенные им в телефонную трубку — «самый ненавистный мне человек».

— Вот значит, кого он так называл, — с некоторым удивлением проговорил он, подбирая с пола книгу.

Оглядев напоследок комнату, Сергей решил, что в милицию позвонит прямо с телефона-автомата с улицы.

— А мне пора отсюда убираться… — негромко бормоча, подходил он к двери черного хода.

Перевел дух он лишь дома, когда закрыл на все замки свою хлипкую дверь. Тщательно закрывая занавески в комнате, Сергей прекрасно понимал, что теперь Брагин займется им всерьез и отсюда надо срочно уходить. Хотя два-три дня у него, скорее всего, было. Рассуждения были логичными и своевременными, но существовала одна проблема — его состояние. Ему было очевидно, что он в любой момент может слететь с катушек и натворить таких дел, что никакому Коршуну не снилось… «Пожалуй, самым разумным в такой ситуации, — думал Сергей. — будет отсидка где-нибудь в темном уголке, пока наконец, сам с собой не разберусь! Ничего! Сниму у кого-нибудь комнатенку или лучше квартиру. Сейчас, лучше ни с какими соседями не встречаться!». Выработав, таким образом, план на ближайшее время, он решил эту ночь переждать в своей старой квартире…

Лежа в постели, Сергей открыл злополучную книгу и вновь попытался хоть что-то понять из древнерусского текста, но все его усилия были тщетными. Книга ни как не хотела открывать свои секреты. Для того, чтобы досконально разобраться в её содержании и не упустить не один нюанс, потребовалась бы кропотливая и многодневная работа опытных филологов, специализировавшихся на древнерусской религиозной литературе. К сожалению, в его распоряжении в настоящий момент не было ни опытных филологов, ни времени, чтобы нанять их себе в помощь… Все на что он мог сейчас рассчитывать, сконцентрировалось исключительно в нем самом!

… Со злости, Сергей, сильно размахнувшись, запустил книгу в противоположную стену. Книга мгновенно перелетела небольшой зал и всеми своими тормашками врезалась в стенку… Еще в воздухе она, пока она летели и трепыхалась, из неё выскочили и стали плавно планировать два небольших листочка бумаги… Сергея, словно кто-то прижег каленым железом, так быстро он выпрыгнул с дивана и понесся в конец комнаты.

Это, действительно, оказались обычные листки, вырванные из ученической тетради. Они были густо исписаны крупным аккуратным подчерком с явным наклоном влево.

— Похоже, женский подчерк, — прошептал Сергей, присматриваясь к буквам. Пожалуй, мужчине и в самом деле сложно было бы добиться таких четких линий, отсутствия малейшей помарки. Наконец, в самом уголку страницы незаметно примостилось маленькое сердечко, тщательно заштрихованное красным карандашом.

Содержимое страниц, даже при самом небрежном знакомстве с ними, наводило на мысль, что они были вырваны из какого-то дамского дневника. На полях он обнаружил отчетливо написанные даты, самая ранняя из которых была 13 августа 1987 года.

— Вот это да! — удивленно присвистнул Сергей. — Больше двадцати лет назад… Интересно, что это дамочка здесь написала!

Он устроился по удобнее, приготовившись насладиться чтением какой-нибудь сентиментальной чуши, принадлежащей перу молоденькой девушке… Следует смотреть правде в глаза, многим из нас с удовольствием почитали бы чужие письма, а некоторые бы и осторожно понаблюдали за кем-нибудь из своих товарищей или подруг. К сожалению, есть что-то притягательное в этом занятии, которое одновременно и официально неодобряемое всеми, и подсознательно приветствуемое… Чужое письмо, замочная скважина в чьей-то комнате или мощный бинокль, направленный в соседское окно — все это целый мир чужих эмоций и мыслей, которые не принято выставлять на всеобщее обозрение…

… 13 августа 1987 года. Я уже целых полгода в Москве, а еще ни разу не была в Оружейной палате! Так не пойдет! Все клянусь тебе мой дорогой дневник, что обязательно на этой неделе пойду туда и полюбуюсь на экспонаты. А если мне там не понравится, то когда снова увижу Ленку, то оттаскаю её за косы.

15 августа 1987 года. Ура сегодня я пойду в музей! Брат, наконец-то, решил меня туда сводить… Говорит, как раз именно сегодня у него время есть на мои глупости. Сам он говорит глупости…

… Вечер 15 августа 1987 года. Что сегодня было мой дневничок!!! Что было!!! Были в музее, чего там только не было! Я чуть не умерла от восторга! Потом мы с Толиком долго гуляли по набережной реки Москвы и ели мороженное… Так хорошо мне не было впервые с тех пор, как умерли наши родители… Боже, спасибо тебе за то, что у меня есть брат!

Сергей читал и бормотал еле слышно:

— Сопли, восторги… Сколько же ей интересно лет? Четырнадцать или может быть восемнадцать?

Однако отрывки из дневника пока никак не отвечали на его вопросы, поэтому он углубился в чтение дальше…

… 18 августа 1987 года. Если бы ты знал, мой дорогой дневник, как же мне уже надоело оставаться в квартире одной! Вот и сегодня Толик с утра ушел на свои тренировки, запретив мне выходить из квартиры… Я как дура просидела около телевизора весь день!

Зато завтра у меня день рождения!!!!! Мне исполняется 23 года! Целых 23 года прошло с того момента, когда мама меня впервые взяла на свои руки… Толя обещал сводить меня в кафе!!!

— Странная какая-то девушка! — задумчиво проговорил Сергей. Чтение его настолько захватило, что он забыл и про убитого антиквара и про опасность, которая ему угрожала…

— По дневнику ей больше пятнадцати я бы не дал! — продолжал рассуждать он. — А тут пишет, что ей двадцать три года стукнуло! Может больная головой?

Гадая над странным поведением девушки, Сергей допускал одну очень распространенную ошибку, которая, к сожалению, совсем непростительно для будущего историка. Он судил о девушке с позиции сегодняшней молодежи, забывая, что прошло более двадцати лет. Более того, судя по стилю её письма и выражениям, которые она употребляет, она все свое детство и юность провела в далекой деревушке, где поселение в два-три каменных дома уже считали городом. Так, что еще можно было от неё ожидать?

— Ладно! — решил, наконец, Сергей. — Посмотрим, что там дальше…

… 19 августа 1987 года. Мой миленький дневничок, а я снова плачу… Я плачу и не могу остановиться… А ведь день так хорошо начинался! Мы катались по реке на огромном корабле. Была так красиво и страшно! Потом мы с Толиком пообедали в очень очаровательном кафе; там все было так хорошо…

Вечером мы ходили по Москве и любовались красивыми огнями. Словом, дневничок, все было просто чудесно до тех пор, пока мы не свернули к мосту. Там, около строящегося дома, мне захотелось спуститься к самой воде. Мы спустились по ступенькам и оказались… одни в самой темноте среди каких-то странных людей. Они смеялись и показывали на меня пальцем! Один из их вытащил нож и приказал брату, уходить, оставив меня! Я так испугалась, что начала плакать! А потом… Толя их всех убил… Всех до единого… Он страшно закричал и набросился сначала на одного…, второго и… и я упала…

Сергей даже затаил дыхание, пытаясь разобрать последние строки, размытые водой. Местами исчезли слова, местами — целые предложения. Однако смысл был ему понятен — на девушку с братом, когда они возвращались домой, напала какая-то шпана. Пожалуй, немного странными ему показались лишь кое-какие выражения — «убил», «грыз»…

— Чё это за маразм? — размышлял он. — Что за семейка психов — одна недоразвитая, второй — маньяк?

Вдруг, он отложил страницы в сторону… Что-то во всем этом ему показалось каким-то знакомым что ли? Или близким? Но что именно, Сергей ни как понять не мог… Плюнув было на это, он вновь потянулся за листками, как словно «гром среди ясного неба»… Его осенило…

— Недоумок! — вскричал он. — Так этот Толик точно такой же псих, как и я? Получается, у него, как и у меня, «снесло крышу»…

Сергей был крайне ошеломлен… Еще совсем недавно, он считал себя чем-то исключительным, особенным, а оказалось, что нечто подобное уже было. Он вновь схватил листок. «А вдруг, — с некоторой надеждой подумал парень. — там написано, как же мне справиться со своими провалами в памяти».

 

Глава 22

На второй странице первой датой уже стояло 26 октября, то есть прошло более двух месяцев. Сергей разочарованно шмыгнул носом:

— Черт побери, сколько же я пропустил!

… 26 октября 1987 года. Дневничок, мой милый дневничок, больше мне некому довериться… Уже месяц я плохо сплю ночью! Мне страшно! Толечка совсем изменился… Он стал раздражаться по любым пустякам! Вчера, он страшно ругался, когда я случайно уронила тарелку… Я думала он меня стукнет! Что же мне делать?!

27 октября 1987 года. Сегодня… впервые…Мне снова страшно! Я хотела…дома. Толя разбил телевизор, когда стали показывать передачу о волках… Мне кажется он сильно чем-то болен! Но всякий раз, когда я с ним заговариваю о больнице, он как-то странно на меня смотрит…

… октября 1987 года… набросился на меня!.. как мертвый!

Сергей включил настольную лампу, через некоторое время достал фонарик, но все было бесполезно — текст местами стал совершенно нечитаемым.

— Да уж история…, - печально забормотал Сергей. — Похоже, тоже самое ожидает и меня.

… 3 ноября 1987 года. Кажется, ему становится лучше! На ночь он уже не просит завязывать ему руки и ноги. Сегодня, с самого утра Толя позвал меня к себе и сказал, что хочет стать священником… Говорит, только тогда Бог ему простит все его прегрешения. Мне кажется, я прекрасно его понимаю… Может быть так было бы и лучше!

— Значит, наш Толечка решил податься в священники?! — присвистнул Сергей. — Вот тебе и Толя!

Он несколько раз повторил его имя, пока следом не выскочило другое…

— Толя, Толечка, Толян, — словно смаковал это имя Сергей. — Толя — Толя — Анатоля!..

Вдруг, его взгляд будто окаменел… Губы что-то неуловимо шептали… Наконец, он вскочил и резко рубанул рукой по воздуху.

— Анатолий! — заорал Сергей. — Да это же святой отец! Это же отец Анатолий! Выходит, с ним происходило тоже самое, что и со мной!

До него стало доходить, что отец Анатолий смог каким-то образом вылечиться от этой напасти. Он же прекрасно помнил, что священник был спокойным и совершенно уравновешенным человеком.

— Значит, это где-то… — с надеждой заговорил он, начиная дальше просматривать страницу. «Живого» текста осталось всего ничего — строк двадцать-тридцать, и Сергей, не находя искомого, уже начал было немного паниковать.

— Где же это? Так…, так… — шептал он. — Еще чуток… Похоже вот оно!

… 4 декабря 1987 года. Моему братику вновь плохо… Приступы стали повторяться практически через день!!! Я снова начала запирать свой и его комнаты, а самого Толю привязывать к кровати… Хотя он и говорит, что эти веревки его не удержат, но так мне хоть чуть-чуть спокойнее… Соседи уже начинают волноваться; несколько раз они слышали вой… Наверное, придется съехать на новую квартиру!

6 декабря 1987 года. Дневничок, мне кажется у нас появилась надежда! Брат сегодня рассказал мне о том, что есть одна старообрядческая книга, в которое подробно описано, как ему помочь…

…6 января 1987 года. Прошел уже целый месяц поисков, но все бесполезно! Книгу найти мы так и не смогли! Я каждый день хожу на рынок, где торгуют редкими старыми книгами и спрашиваю у кого только возможно о ней…

Сергей затаил дыхания, до конца страницы осталось совсем крошечный кусочек текста, и похоже, развязка была близка… Последние два абзаца были выделены кранным карандашом.

7 января 1987 года. Ура мой милый дневничок! Сегодня какой-то хороший молодой человек показал мне именно книгу! Книга был а большой, но я все сразу же поняла… На самой её первой странице написано небольшое стихотворение — это, я уверена и есть ключик, который спасет Анатолия!!! Так говориться о страхе, о настоящем животном страхе, который может изгнать дьявола из человека!!!

Мой Толик боится лишь одного — боится за меня! Мне надо все лишь напугать его, и кажется, я знаю, как это сделать! Боже, помоги мне, пожалуйста!..

Дальнейший текст был безнадежно испорчен и как Сергей не старался, ничего разобрать было совершенно невозможно.

Дочитав до конца, он вышел на балкон… Ему надо было серьезно подумать, а времени катастрофически не хватало. В любой момент могли нагрянуть его враги и спросить по полной, а он еще совсем не готов…

— Ладно, хватит думу думать, надо уходить! — наконец, решился Сергей. — Главное, теперь я, кажется, на верном пути…

Сборы заняли у него немного и, буквально через полчаса, он вышел на простор ночной Москвы. Поймав такси, Сергей попросил отвезти его на вокзал, где надеялся пересидеть до утра…

Ночной вокзал являл собой разительный контраст в сравнении со своим дневным состоянием… Места в зале ожидания были практически не заняты, и можно было садиться на любое понравившееся кресло, не задумываясь о возможном неприятном соседстве. Вместо бесконечной суеты дня царило неторопливая атмосфера ожидания: важно отдыхали банкоматы, уставшие выдавать и забирать деньги, чутко спали поезда, готовые по первому свистку вновь оправляться в путь, облегченно вздыхали таксисты, которым до смерти надоел бешеный ритм города… Пожалуй, не спала только иностранная армия техперсонала, десятки представителей которой красными муравьями шныряли по вокзалу.

… Сергей осторожно перешагнул через ноги какого-то гражданина, чересчур вольготно развалившегося на кресле, и приземлился на соседнем ряду. Рядом, действительно, практически никого не было и, вряд ли, кого-то из этих запоздалых пассажиров следовало бы опасаться. Однако, он все же слегка присмотрелся к ним…

На самом первом ряду, в пяти метрах от закрытого газетного киоска, с хмурым взглядом застыла толстая немолодая женщина. Рядом с ней примостился мальчуган лет двенадцати, с ожесточением жующий длинный батон. Еще меньшие опасения вызывал чуть захмелевший мужчина, сидевший на соседнем ряду и с каким-то странным удивлением рассматривавший свои ботинки. Ближе к Сергею сидели молодая девушка в коротком светлом топике; она то ли спала, то ли просто закрыла глаза, устав от суеты и остальных пассажиров. Пожалуй, из всех, кто был неподалеку, он счел бы потенциально самым опасным только высокого крепкого парня, выглядевшего очень серьезным и настороженным…

Осмотревшись по сторонам, Сергей заметил нескольким милиционеров, которые с видом бездельников прогуливались по залу, и решил, что он параноик и ничего с ним за эти пару часов не случиться… Откинувшись на спинку, он расслабился и стал размышлять…

«Выходит, лекарством от этого является только страх… Страх… И где же его взять? Неужто, ходить ночами по самым темным проулкам и ждать когда кто-то тебе намылит репу? Нет, это глупость какая-то! Какой, к черту, страх?!».

Промучившись до утра и так не найдя подходящего для себя выхода, Сергей встал и направился к выходу с вокзала. По дороге к остановке, он схватил первое попавшее объявление о сдаче в наем квартиры и на ходу стал набирать указанный там номер. Откликнувшийся на противоположном конце телефонной трубки, миловидный женский голос довольно быстро и обстоятельно познакомил его с имеющимися вариантами. Непритязательность Сергея и неограниченность денежных средств, находящихся в его распоряжении, привели к благополучному и скорому исходу разговора — нужная квартира была найдена, и через несколько минут он уже мчался по адресу.

Путь маршрутки пролегал через самый центр города, где всегда есть на что посмотреть… Из чуть занавешенных окон было видно, как мимо пролетали красивые здания старинных особняков, однотонные типовые многоэтажки, офисные небоскребы… К последним, он почему-то был всегда не равнодушен и мог часами любоваться ими. Громады взмывающих ввысь этажей всегда завораживали его и восхищали… В тоже время где-то в глубине души у него всякий раз оставался какой-то еле заметный неприятный осадок, словно взял красивое и ароматное яблоко, надкусил его и опасаешься, а не было ли там маленького и нахального червяка, каким-нибудь образом умудрившего туда забраться… Точно такое чувство как раз и охватывало его сейчас, заставляя смотреть на небоскребы со смешанным чувством восторга и страха…

«Страха… Восторга и страха… Страх… — что-то шевельнулось в нем, и он мучительно пытался это нащупать. — Страх, небоскребы… Небоскребы и страх… Черт! Как же я мог это забыть?! Я же боюсь высоты! Боюсь до умопомрачения!».

Неожиданное прозрение мгновенно поставило все на свои места. Страх высоты как раз и оказался искомым элементом, который можно было использовать для лечения его временных помешательств. Он сразу же вспомнил, как вплоть чуть ли не до восьмого класса совершенно не признавал лифты, а на пятый этаж поднимался буквально по стенке, всякий раз, безумно боясь какого-нибудь несчастья…

— Ну что ж, — прошептал Сергей, уже страиваясь в своей временной квартире. — Раз больше ничего не остается, надо обязательно попробовать… Так, а где бы нам взять небоскреб?

Последняя фраза была им озвучена, когда он подходил к окну. Сергей внимательно рассматривал открывающийся вид на десятки зданий самого разного размера и форм, прикидывая в какое из них можно попасть. «Понятно, что никого с улицы не пустят на самую крышу… — размышлял он. — А попасть, кажется, надо как раз именно на крышу. Там-то ощущений будет по более…». Вдруг, Сергей замолчал, пристально во что-то всматриваясь.

— Как же это я так проморгал? — удивился он, нацелив свой взгляд на Останкинской башне. — Там и высота подходящая и прекрасная смотровая площадка… Если не там, то тогда где же? Короче, нечего париться, надо идти туда.

На место парень добрался буквально за часа полтора, сначала замучавшись в маршрутке, а потом трясясь в не самом комфортабельном автобусе.

Башня поражала своими размерами еще до подхода к ней… Подойдешь, и медленно задирая голову посмотришь на ужасающую громадину… Здесь в самом низу она кажется безумно массивной, словно доисторический мамонт, упиравшийся в землю своим ногами-бревнами, перед муравьем. Однако, когда Сергей начал подниматься на набирающем скорость лифте, ощущение массивности и устойчивости башни стало очень быстро улетучиваться и при выходе из кабинке он был уже вообще почти уверен в глупости своего желания прийти сюда. С каждым шагом эта уверенность крепла и в конце концов Сергей просто замер столбом посреди смотровой площадки, так и не дойдя пять — шесть метров до оконных панелей… Вокруг него шумными стайками пробегала веселая ребетня… «Счастливые, — думал он с сильной завистью. — Они не боятся, для них это приключение, а тут как приклеенный…».

Наконец, странное поведение Сергея привлекло внимание охранника, и к нему направилась симпатичная сотрудница в строгом бело-зеленом костюме.

— Вам чем-нибудь помочь? — очаровательно улыбаясь, задала она вопрос.

В ответ он тоже сделал попытку улыбнуться, но улыбка получилась какая-то кривая и неполноценная, словно он только что надкусил горький экзотический плод.

— Да, не… — с трудом сохраняя нормальный тон, ответил Сергей. — Я тут немного высоты боюсь, поэтому и остановился…

Её брови чуть приподнялись, глаза округлились, словом, девушка была сильно удивлена… Она не понимала, как это можно бояться высоты. Разве всех, кто приходил сюда, не охватывало, так же как и её, божественное чувство полета и покоя… Именно здесь на высоте она чувствовала необыкновенный подъем сил и настроения. Ей даже казалось, что она с легкостью могла бы забраться на самый верх башни, на длинный шпиль, и там на продуваемой всеми ветрами высоте стала бы петь песни и читать стихи…

Все это Сергей прочитал в её глазах и откровенно позавидовал такой любви к высоте.

— Хотя, что я говорю…, - обратился он к ней. — Вы не могли бы проводить меня до лифта… Просто подержите меня за руку…

Наверное, вид у него был очень комичный и умоляющий, раз девушка, даже не размышляя, мгновенно взяла его под руку и что-то весело защебетала. Со стороны все выглядело настолько обыденно, что даже охраннику показалось, что они были знакомы и пошли посидеть в кафе.

Сергей опомнился только в кабинке лифта, куда его заботливо проводила девушка. На прощание она помахала рукой и, смеясь, сказала:

— Приходи ещё! Если что, я всегда приду на помощь! Ну, там как Чип и Дейл!

При выходе из башни, он чуть не упал на колени и не стал целовать землю…

— … Вот тебе и прогулялся… — пробормотал Сергей, ошеломленный такой своей реакцией на подъем. — Интересно помогло или нет? Как же проверить?

С каждым шагом от этого места его страх становился все меньше и меньше, а запоздалая смелость все больше и больше… В конце концов, от неуверенности в своих силах и слабости в коленях не осталось и следа, и его стали одолевать сомнения в действенности сегодняшней прогулки на высоту.

— Черт побери, похоже, не подействовала! — огорченно разговаривал он сам с собой. — Придется повторить… Как там говаривал доктор Айболит, если не подействовала таблетка аспирина, то прими еще одну!

В этот самый момент его блуждающий взгляд остановился на двух мужиках в красно-синих спецовках, которые перекусывали прямо около тротуарной дорожки. Нехитрый обед — кефир и пара бутербродов — был аккуратно пристроен на небольшом сундучке из плотно пригнанных друг к другу досок. Позади них расположилась небольшая и хлипкая на вид корзина подъемника, в которой сваленной кучей лежали разнообразные инструменты.

— Мужики, окна, что ли моем? — без задней мысли поинтересовался Сергей.

Один из них, с хитрым и немного жуликоватым лицом, усмехнувшись, ответил:

— Вообще-то, сейчас мы едим, а так, действительно, моем. Хотим сегодня это здание закончить…

Сергей поднял голову и посмотрел на вверх. Прямо перед ним в самую ввысь устремлялась громадина офисного центра, сплошное стеклянное покрытие которого ярко блестело на солнце.

— Сегодня закончить?! — удивился он. — Да вам, похоже, еще пахать и пахать здесь!

В это время очнулся второй, отложив на бумагу немного не доеденный бутерброд. Он медленно встал и вытянулся во весь свой немаленький рост.

— А что, — вызывающе спросил мойщик. — помочь нам надумал?

Сергей пристально посмотрел на него, думая вступать или нет в перепалку, но тут, вдруг, его осенила идея.

— Слушайте мужики, — неожиданно тихим и доверительным тоном обратился он к ним обоим. — хочу помочь вам подзаработать… по сотке гринов на каждого…

На их лицах столь явственно отразилось недоумение, что он счел необходимым объяснить.

— Дело… тут… такое… — медленно, словно взвешивая каждое слово, начал Сергей. — С подъемника открывается прекрасный вид на этот район города… А я фотограф и мне вот так (он провел открытой ладонью по шее) нужны пару снимков с высоты птичьего полета…

Они переглянулись и потом как по команде одновременно посмотрели на него. Неожиданно, первый мойщик спросил Сергея:

— Фотограф, говоришь? Только что-то я камеры твоей не вижу… Да и сумки у тебя никакой нет! А может ты вообще псих?!

Сказав это, он громко захохотал, вскоре к нему присоединился и другой. Ржали они долго, с чувством, вытирая слезы, выступавшие из глаз… Наконец, Сергей не выдержал, и зло сказал:

— Будете скалится, деньги уплывут к другим! Думаете, вы здесь одни такие герои моете окна?! Туда дальше по улице еще пара человек висит, скребет стекла… Не договоримся с вами, пойду к ним! Надеюсь, я ясно объясняю. А то что нет фотоаппарата, то это, наблюдательные вы мои, не беда! Вначале нужно определиться с панорамой, а уже потом щелкать на камеру.

Мужики сразу же стали серьезными, видимо, перспектива остаться без денег, столь легко плывущих к ним, совершенно им не нравилась. Самый нахальный из них мгновенно стал более сговорчивым:

— Так это же я пошутил, — попытался улыбнуться он. — Мы с корешом согласны, только… это… накинул бы еще по сотне…

Пришел черед удивляться и Сергею.

— За четыре сотки, — медленно проговорил он. — спрыгнуть с парашютом и оттуда снять все что мне нужно и гораздо лучшего качества. Я и так предлагаю вам больше, чем должен… Короче, мужики, минута вам на размышление и я ухожу!

Через минуту или даже меньше ультиматум был принят и Сергей начал перелазить через невысокие перила. В это время один из них инструктировал другого:

— Давай Костян, лезь ты, ты поопытней меня! Если что подскажешь… Эй, парень, садись пока на ведро, а я вас подкину на вверх в лучшем виде…

Кураж у Сергея давно уже пропал, зато появилась дрожь в коленях какое-то неприятный и гадкий комок в горле. Все это сооружение сейчас у него уже не вызывало такого доверия, как на земле… Корзинка, медленно ползущая вверх, немилосердно скрипела и стонала, ввергая его в панику… Масла в огонь еще добавляли и комментарии его соседа:

— Расслабься, что ты так напрягся! Смотри, какой отсюда потрясающий вид открывается… Как раз этот именно то, что ты и хотел! Кстати, отсюда еще никто не падал пока!

Заметив, как отреагировал на это напарник, он чуть не умер от смеха… В это время Сергею было совершенно не до смеха. Люлька медленно и неуклонно поднималась вверх, пересекая границу третьего этажа. Здесь было совсем не так, как на Останкинской башне: не было позади тебя глухих стен, за которые можно было спрятаться от безбрежного голубооко океана пустоты, не было скоростного лифта, который за несколько минут мог доставить тебя на поверхность, к твердой земле, наконец, здесь не было хорошенькой и уверенной в себе девушки, которая могла бы поддержать тебя…

Люльку раскачивало от ветра, и весь хлам, который годами копился на полу, начинал медленно ползать с одной стороны на другую. Вот шустро прокатился уже потемневший шарик от пинг-понга, за ним, не торопясь, стала проползать какая-то картонная коробка…

Они уже почти дотянулись до пятого этажа… Сергей уже давно старался не смотреть по сторонам, вылупив свой взгляд на вытянутые вперед руки. Он смотрел только на них… Но высота все же хитро, исподволь, напоминала о себе: то ярким солнцем, резвыми бликами игравшим на стеклах, то скрипучей симфонией крутящихся блоков, то резкими порывами ветра, время от времени толкавшим его в спину… Но пожалуй, самым страшным было непрерывно испытываемое им ощущение хлипкого и совершенно непрочного деревянного пола, который отделял его от страшной бездны. Как бы он не сосредотачивался на руках или не закрывал глаза, все равно эти еле живые доски настойчиво преследовали его…

Наконец, корзинка остановилась, и Сергей, не поднимая головы и не отрывая глаз от рук, спросил:

— Что, мы уже на месте?

Соседа, похоже, его страх сильно забавлял.

— А тебе, что мало? — усмехаясь, переспросил он. — Самый потолок, шестнадцатый этаж! Сорвешься отсюда — не только костей не соберешь, но и всего остального!

Увидев, что Сергей так и не поднял головы, он заулыбался еще сильнее.

— Так давай, осматривайся, выбирай эту, как там её панораму!

Сам в это время начал тихонечко раскачивать люльку. Делал он это ровно настолько, насколько это сделал бы сам ветер… Люлька, находясь на самом краю шестнадцатиэтажного здания, стала мотаться из стороны в сторону…

Сергей понял, что именно сейчас для него настал час «Х» — время проверки самого себя, сражение с самим собой, со своим звериным «Я». Он словно раздвоился на две личности: звериную, которая вобрала в себя все первобытные и низшие человеческие и животные инстинкты, и героическую, для которой превыше всего была схватка со стихией, испытание самой себя… Зверь в нем метался, словно его загнали в угол; он пытался спастись от опасности любой ценой… Сергей чувствовал, как в нем нарастает желание скорчиться, распластаться на самом полу и закрыть глаза и уши, чтобы ничего не видеть и не слышать вокруг! Любой ценой переждать опасность, скрыться и спастись — вот главное, что обуревало его!

Но в тоже время, он ясно понимал, что если сделает это, то зверь навсегда победит его, сделает до конца его дней своим пленником, рабом инстинктов и эмоций. Уступить сейчас, значило для него катастрофическое поражение, которое определит всю его дальнейшую жизнь!

… Он стал медленно выпрямляться, так и не отрывая глаз от своих рук… Еще чуть-чуть и его позвоночник стал прямым как копье… Тогда он поднял голову и посмотрел прямо перед собой… Во все стороны, куда дотягивался его взор, простиралась синева безоблачного неба… На секунды он стал капитаном воздушного корабля, который бесстрашно борясь с ветрами, плывет над поверхностью земли к далеким и неведомым островам… Это в первый момент ошеломило его и показалось божественно прекрасным, безгранично широким и поразительно волнующим зрелищем! Но как только Сергей чуть скосил глаза и задел взглядом верхушки видневшихся домов, его мгновенно перекосило от ужаса. Земля словно бешенная бросалась на него, то приближаясь то отдаляясь… Казалось, он находился на странном батуте, который с неимоверной скоростью взметался вверх и точно также падал на самое дно…

Все вокруг стало каким-то нереальным и ненастоящим… Воздух превратился в вязкое желе, которое надо было не вдыхать, а всасывать, прилагая к этому усилия. Звуки до него долетали с некоторым опозданием и неприятно исковерканными… Голос напарника по путешествию казался каким-то трубным, будто доносился из огромного помещения… Он что-то говорил и смеясь размахивал руками…

Сергей совершенно не мог пошевелиться… Руки и ноги наполнились ватой, и он весь превратился в большого плюшевого медвежонка… Сознание медленно заполнял ужас… Он искал взглядом опору, за которую можно было бы закрепиться и быть уверенным в её незыблемости и прочности. Но все вокруг — тонкие досочки ограждений, паутинки веревок, тянущиеся вниз, воздушные и кажущиеся нереальными многоэтажки — было таким зыбким и ненадежным, что он боялся даже шевельнуть пальцем… Он понял, что проиграл эту схватку со страхом и сейчас ему хотелось лишь одного, чтобы эту люльку поскорее опустили вниз…

В этот момент, словно услышав его мысли, заговорил его излишне веселый сосед:

— Ну, как фотограф, не насмотрелся еще на свои руки? Руки, чей можно и на земле увидеть, ты бы лучше полюбовался…

Сергей уже был готов согласиться на спуск, как вспомнил одно очень эффективное упражнение по борьбе со страхом, о котором ему однажды рассказывал отец Анатолий…

…Если ты попал в ситуацию, когда страх начал поглощать тебя подобно вселенской тьме и не способен пошевелить ни рукой, ни ногой, то оставь напрасные попытки успокоиться и побороть его… Преврати страх из своего соперника, в своего союзника! Усиль его до неимоверных высот, пусть страх превратиться в панику и поглотит тебя всего без остатка! Накручивая себя без остановки, шаг за шагом, слово за словом, словно подбрасываешь новые дрова в разгорающийся костер… Вскоре наступит момент, когда предел будет достигнут и страх перестанет быть просто обычным страхом, а вырастет до сверхъестественных размеров… К этому времени ты десятки и сотни раз переживешь падение и свою гибель, а твое сознание будет просто не в состоянии больше воспринимать и реагировать на мощный эмоциональную волну… В этот самый момент прекрати накрутку и отпусти свой страх, предоставь его самому себе! Ты увидишь, как он, лишившись поддержки, станет медленно затухать сам собой… Сознание физически будет не способно подпитать его, находясь в эмоциональном насыщении…

Он отрицательно закивал головой и резко вскинул голову вверх. Потом стал медленно смотреть по сторонам, стараясь внимательно впитывать все, что видит вокруг… В мозг, словно в открытые ворота, вливалась масса эмоционально окрашенной информации… Огромная высота, с которое Сергей стремительно падает в самый низ… Острые шпили домов, антенн, словно ждущие летящую сверху жертву… Блестящая, идеально гладкая поверхность стекла, до которой можно дотронуться рукой, но совершенно невозможно зацепиться, чтобы удержаться от стремительно падения…

Сергей, пытаясь усилить свой страх, даже попытался слегка привстать, но ноги его совершенно не слушались. Тогда он наклонился через перила и стал смотреть вниз… Голова крутанулась так сильно, что он чуть не потерял ориентацию и не вывалился из корзины. Испугавшийся напарник, еле успели придержать его за толстовку.

— Паря, ты, что окончательно спятил? — бешено крутя глазами, заорал он. — Сиди, как сидел и не высовывайся! Сейчас вниз пойдем!

Ничего это Сергей уже не слышал… В его сознании неслась такая круговерть, что ей бы позавидовали лучшие карусели мира… Он давно уже не чувствовал своего тела, превратившись в своеобразный мешок, который бросало то в пот, то в жар. Наконец, наступило некое странное состояние, когда страх застыл, как в самой высокой точке своего полета замирает брошенный вверх камень… Сознание на мгновение прояснилось, словно страх дал им всем небольшую передышку, прежде, чем снова броситься в безумие… И тогда Сергей резко зажмурил глаза, стиснул зубы и до судорог напряг свое тело, из волнообразного желе превратившись в сгусток энергии, снаряженную пружину, готовую с убийственной силой выпрямиться… Он держался, сколько мог, насколько хватило сил в его уставшем сознании и теле… Когда сил просто не осталось, он с напряжением выдохнул скопившийся и разрывающий легкие воздух. При этом ему почувствовалось или показалось, как вместе с воздухом из тела стал уходить и страх, сковывавший его тело крепкими путами…

 

Глава 23

Двое суток до этого, примерно через четыре часа после происшествия у антиквара, в доме Брагина происходило серьезное выяснение отношений.

Большое грузное тело аж отклонилось назад, настолько сильной оказалась нанесенная пощечина. Но выражение его лица совершенно не изменилось, на нем точно также ясно, как и раньше читалось раскаяние в содеянном деянии и страх. Мужчина в этот момент был похож на огромного ребенка, который, когда шалил, случайно разбил дорогую и любимую мамину вазу, а теперь со страхом ожидал наказания.

Брагин, занес было руку, чтобы ударить снова, но с трудом сдержался. Несмотря на это, стоявший перед ним человек вновь пошатнулся, пытаясь хотя бы немного смягчить намечающийся удар. Макс, он же чудом оставшийся в живых шофер той группы, которая была направлена на захват книги, чувствовал себя как никогда плохо. Случавшиеся до этого в его жизни неприятности, ранее казавшиеся непоправимыми и колоссальными, сейчас представлялись ему совершенно не заслуживающими никакого внимания. За этот сегодняшний проступок у него не вычтут из зарплаты или уволят, а запросто пристрелят, как бешенного пса и закопают на каком-нибудь старом кладбище.

— Я уже устал терпеть непрофессионализм своих сотрудников, — как-то чересчур резко начал Алексей Петрович, пристально оглядывая всех находящихся в комнате. — Я плачу огромные деньги совсем не для того, чтобы кучка дармоедов весело проедала их… Не понимаю!.. Я, что, требую от вас слишком многого или волшебного?

Он неожиданно ткнул пальцем в сторону высокого, словно налитого мускулами мужчины.

— Отвечай!.. Я прошу вас звезды с неба доставать?… Грабить банки?

Мужчина, понурив взор, уныло переминался, не издавая при этом ни звука. Он, как и все прекрасно знал, что если Брагину не попадаться под горячую руку, то вулкан гнева вскоре должен иссякнуть сам собой. Поэтому, он и избрал такую хитрую тактику поведения, которая, между прочим, не раз его выручала — сидеть и молчать…

Брагин вновь повернулся к шиферу.

— Значит, с моими орлами разобрался какой-то пацан?!

Макс энергично затряс головой, всем своим раскаявшимся видом подтверждая предположение шефа.

— Да! Да! Еще он нес под мышкой какой-то небольшой сверток… Вот примерно такой…

Раскинув руки, он попытался примерно показать размер этого свертка, однако Брагину уж было ясно, что книга опять от него уплыла неизвестно куда.

— Ты, садись и слушай! Может чем-нибудь, и поможешь… — повелительно проговорил Алексей Петрович, обращаясь к шаферу. — Остальные сейчас получат фотографии одного человека, которого необходимо любой ценой живым доставить ко мне! Тому, кто его сумеет привезти достанутся вот эти деньги…

Он положил прямо перед ними на стол небольшой серебристый портфель, и не торопясь открыл его, демонстрируя им его содержание… Аккуратными рядами там лежали пачки тысячных купюр.

— Здесь ровно семьсот тысяч, — веско сказал Брагин, указывая на деньги. — Он мне нужен только живым! За мертвого покалечу самолично…

У людей, сидевших вокруг стола и представлявших службу безопасности Коршуна, разгорелись глаза. Каждый из них, несомненно, уже видел себя единоличным обладателем этих денег. Своих соседей при этом никто за конкурентов не считал, полагая, что раз он лучший в своем деле, то повезет именно ему.

Вслед за деньгами на стол легла толстая пачка цветных фотографий¸ на которых был снят крупным планом был снят парень с несколько добродушной физиономией. Судя по характерной кайме, фотография была взята с одной из паспортных копий, и поэтому её качество оставляло желать лучшее. За ним сразу же потянулись жаждущие руки, досталась одна фотография и шоферу, который мгновенно углубился в её изучение.

Не прошло и минуты после начала этого своеобразно сеанса по просмотру фотографий, как Макс ракетой взвился со своего места и радостно заорал:

— Я босс! Я! Я его видел!

Брагин и все остальные с удивлением посмотрели на него Похоже, к этому моменту о проштрафившемся шофере все благополучно забыли. А тот разве что не дрыгал от радости ногами, столь неожиданно получив шанс загладить свою, к тому же как он считал совершенно не заслуженную, вину.

— Это был он! Этот самый пацан, как раз и вышел из антикварного салона, — уже чуть поспокойнее проговорил он. — Ну, точно он! Та же короткая стрижка, нос и широкие плечи… Он!

Алексей Петрович, хваля себя за то, что сразу же не выгнал шофера прочь, медленно, сдерживая нетерпение, подошел к нему.

— Говоришь, узнал? — вкрадчиво задал он вопрос. — А не ошибся ли?

Под хищным взглядом босса Макс словно съежился, стал меньше ростом, но от своего отступаться не стал. Он понимал, что ещё одну оплошность ему могут просто не простить…

— Хорошо… — негромко начал Брагин. — У вас теперь есть ниточка… Берите этого дармоеда и пусть все вам расскажет. Во что был одет? Как двигался? Все! А теперь валите отсюда!

Комната мгновенно опустела, а толпа, в центре которой оказался так неожиданно отличившийся шофер, выкатилась через приемную в широкий коридор.

Через несколько часов непрерывных расспросов, иногда чуть не переходящих в банальные допросы, Максу стало казаться, что его медленно пропускают через огромную мясорубку. Его заставили вспомнить этот день вдоль и поперек, каждый час, каждую секунду… Одежда, прическа, цвет волос, выражение лица, походка, сумки, телефоны, часы, обувь, транспорт, погода, жесты… Вопросы лились рекой и вытягивали из него интересующую службу безопасности информацию. Он даже сам удивился, как ему удалось вспомнить так много, а ведь хорошей памятью никогда не была его отличительной чертой… Оказалось внешний вид парня и черты его лица врезались в его голову навечно… Он шел чуть прихрамывая на правую ногу и время от времени его лицо омрачала гримаса боли. При свете уличных фонарей было хорошо видно, как иногда он останавливался, и принимался растирать ногу… Одет он был легко: светлая футболка без каких-либо особых надписей и рисунков и темно-синие джинсы, сильно потертые на коленях. Подмышкой он, действительно, зажал какой-то светлый сверток. Максу, казалось, то он даже различает угловатые контуры книги, которую столь страстно желал заполучить его хозяин…

Вытряхнув из шофера практически всю информацию, которая была ему известна, сотрудники Брагина отправились на охоту. Последним из допросной уходил тот самый медведеобразный мужчина, которого Коршун поднимал в комнате. Стоя около самой двери, он почему-то долго смотрел на Макса… Наконец, до шофера донеслось:

— Пойдешь со мной. Ты его видел, а значит, и сможешь опознать…

Макс, нехотя, поднялся с места и с печальным видом пошел за ним. Человека, который шел впереди, звали Дмитрий Шилов, по кличке Шило. Он возглавлял охранное предприятие «Безопасность» и считался среди людей Коршуна одним из наиболее мрачных, но в тоже время и умных сотрудников.

Дмитрий Шилов, действительно, работал очень результативно, и ему не было равных в осуществлении оперативно-розыскных мероприятий. Однако, он сам то прекрасно понимал, что за каждым его успешным шагом, пусть даже небольшим продвижением вперед, вверх по лестнице стоял его напряженный труд. Сначала он отработал двадцать лет в системе органов МВД, гробя здоровья частыми командировками в зоны боевых действий и самоотверженной службой на гражданке, потом еще пять лет возглавлял следственный комитет по раскрытию важных и особо важных преступлений при Прокуратуре Москвы… При этом он не был ярым альтруистом или отъявленным патриотом, наоборот, Шилов был очень честолюбивым человеком. Все, что он делал в своей жизни, было подчинено одной единственной целее — сделать себе громкое имя… Как только ему удалось заработать себе авторитет среди своих коллег, начальства и заинтересованных лиц, он сразу же начал искать другое место работы, на котором можно было бы спокойно пожинать богатые плоды его титанической двадцатипятилетней службы… Должность начальника службы безопасности одной из подконтрольны Брагину структур, он принял сразу же, как только ему её предложили. Шилов, по долгу своей работы, понимал, кто такой его работодатель и какие перспективу ему открываются на новом месте работы.

В этот раз, порученное ему и нескольким другим его коллегам дело, он не считал чем-то из ряда вон выходящим и неподъёмным. Как раз, наоборот, все факты и обстоятельства дела говорили за то, что именно он раскрутит его быстрее всех соперников.

Начать розыск Дмитрий решил по традиционной схеме, задействую своих старых сослуживцев в силовых органах. Они всякий раз охотно откликались на такого рода просьбы, тем более что он всегда их очень неплохо оплачивал.

— Евгений, здорово! — рявкнул он в трубку. — Как служба?

В ответ Шилов услышал такой поток просьб и жалоб, словно он возглавлял не охранное агентство, а какую-то организацию по оказанию психологической и материальной помощи… Тем не менее он жизнерадостно среагировал на подобную тираду:

— Вот, значит, и подзаработаешь… Тут, паренька одного пробить надо. Ну там, прописка, судим ли, попадал ли к вашим… Короче, все что есть, мне тебя учить что ли?… Оплата будет, не беспокойся! Как обычно!

— Да, уж этот землю будет рыть лишь бы заработать лишних пару сотен баксов, — усмехаясь, пробормотал он, положив телефонную трубку.

Дальше по его плану были гостиницы города, куда вполне мог и обратиться парень, впервые приезжающий в Москву и не имеющий здесь родственников. Обзвонив с десяток номеров, Дмитрий разочарованно повернулся к Максу, который все это время сидел рядом.

— Ну, че мешок? — спросил он его после некоторого раздумья. — Что бы ты сделал, если бы в городе был в первый раз и без гроша в кармане? Думай, где бы переночевал?

— Я?! — недоуменно уставился на него шофер. — А что я то? У меня здесь дом и куча родственников…

— Дубина! — закричал Шилов. — На вокзале! Ты бы сразу же отправился на вокзал! Потому, что там тепло и безопасно!

Весь следующий день он орловским рысаком оббегал все вокзалы столицы, не доверяя это дело своим сотрудникам. На каждой точке Шилов подходил к милицейскому посту и заводил одну и ту же песню про то, что у него сегодня брат днем приехал и где-то теперь торчит на вокзале. Сам он уже вроде все обыскал, волнуется… Везде милиционеры реагировали одинаково, обещая внимательно посмотреть и если, что позвонить. Но видя в их глазах такую вселенскую тоску и скуку, Дмитрий следом в окошко протягивал пятисотрублевую купюру и свою визитку с номером телефона. Как только все это исчезало, фотографию так называемого брата уже изучали самым подробнейшим образом…

— А теперь остается лишь ждать… — печально протянул он, завершая вокзальную эпопею. — Если он там появится, то кто-нибудь да позвонит… Это точно.

Уже в машине Шилова вдруг осенило, да так сильно, что только тронувшаяся машина дернулась и заглохла. После этого он тихо и неподвижно сидел несколько минут, боясь спугнуть мысль… «Парень приезжий, — размышлял Дмитрий. — Известны его имя и фамилия, приметы… Приехал в столицу без денег… Стоп! А почему это без денег?! Кто сказал, что пацан обязательно будет голяком?». Мгновенно перебрав в памяти разговор с шефом, он не припомнил ничего такого, чтобы могло подтвердить или, наоборот, опровергнуть его предположение… «А это значит…, - продолжал он. — У него вполне могут быть деньги, то есть он может свободно снять комнату или квартиру…».

Вновь берясь за телефон, он прекрасно понимал, что, наверное, уже опоздал, и парень наверняка, сменил несколько квартир. Однако, неистребимая привычка к педантичности в работе толкала его на дальнейшие действия…

— Лер, это Шилов! — негромко произнес он в трубку. — Разбудил, что ли?… Ну ты горазда спать!.. Слушай, минутку найдешь для меня?! Помощь тут одна от тебя требуется… Говоришь, без проблем?! Ух ты моя радость! Спасибо, ягодка моя, заранее!.. Короче, слушай, мужчина, зовут его Сергей Кравцов! За последнюю пару месяцев мог снять в Москве квартиру или комнату… Очень надо, милая! Очень!.. Хорошо?!.. Смотри, с меня причитается!

Сунув телефон в карман, Дмитрий удовлетворенно откинулся на спинку сидения и на этот раз спокойно тронулся с места… На этот вечер он уже ничего не планировал, а хотел просто посидеть дома и попить пива в одиночестве. Шилов был уверен, что до утра не сработает ни один из вариантов и все расставленные ловушки останутся пустыми. С такими мыслями он и уснул…

Утро не обмануло его ожиданий. Буквально с семи часов посыпались звонки. Сначала, позвонили с Казанского вокзала и какой-то милиционер, представившийся совершенно неудобочитаемой фамилией, сообщил, что вчера на вокзале провел ночь один молодой человек, очень похожий на того, что был на оставленной фотографии. Шилов очнулся мгновенно и сразу же спросил, не видели они случайно куда он пошел. Оказалось, что парень направился в район Останкинской башни… Потом, звонили еще с двух вокзалов, где тоже заметили каких-то более или менее похожих лиц. Однако, как только Дмитрий выяснил, что их буквально сняли с поезда, он сразу же утратил интерес к этой информации… Напоследок, позвонила Лера и, жалуясь на неустроенную и одинокую молодость, сообщила еще одну хорошую новость.

— Хай, здоровячок! Ленка с Кузнечного звонила. Говорит, только что объявился человек с такими координатами… Так, что с тебя коньячок и кое-что еще, о чем приличные девушки не говорят…

Шилов, смеясь, ответил:

— Ну, смотри у меня! О чем приличные девушки не говорят, то делают очень взрослые дяди!.. Кстати, а где эта квартирка то находится?

— Да, около вокзала. Там ходы на автобусе минут на десять! — рассказала она.

Больше тянуть с разговором Шилов уже просто не мог, физически ощущая, как утекает драгоценное время. Он наскоро попрощался и вскоре уже мчался в машине к вокзалу, где сработал его маячок…

Дмитрий был уверен, что парень еще где-то здесь. Он послал четверых своих людей на съемную квартиру с приказом сидеть в засаде и ждать, а сам направился в сторону Останкинской башни, внимательно всматриваясь в проходящих мимо прохожих. По дороге ему не встретилось совершенно ни чего не обычного, но что-то заставляло его двигаться к башне.

Шилов вел себя словно хорошая гончая, взявшая след лисы… Он чуял, что парень проходил именно здесь, по этой самой улице. Такого рода предчувствиям доверять Дмитрий привык еще на своей прежней работе, где без дьявольской интуиции делать было совершенно нечего…

Около Останкинской башни он хотел было уже разворачиваться и идти назад к машине, как буквально краем уха уловил один любопытный разговор. Невдалеке беседовали две миловидные девушке в костюмах сотрудников башни.

— … Я тебе говорю, Свет, такой паренек классный! — рассказывала одна. — На все смотрел такими огромными глазищами, словно видел в первый раз… А потом, увидел меня, побледнел…

— Так уж и побледнел?! — слегка ядовито переспросила вторая. — Испугался что ли?

— Ха! Светка, точно! — не обратив внимание на сарказм, продолжала её подруга. — Оказалось, он страшно боится высоты… Короче, я его подхватила, так вот за руку и проводила до лифта…

Дальше Дмитрий слушать не стал и приблизился к ним.

— Девушки-красавицы! — он непринужденно прервал их разговор. — Я случайно услышал вашу беседу и понял, вы о моем брате говорите!

Увидев их недоуменные лица, Шилом стал рассказывать:

— Да, брат мой впервые в Москву приехал и очень хотел побывать на Останкинской башне… Я, дурак, и отпустил его, забыв, что он высоты страшно боится! Вот, смотрите, это ведь он?!

В этот момент он, вытащив из кармана фотографию, стал её показывать девушкам.

— Точно он! — хихикнув, воскликнула первая, что и помогла ему. — Только здесь, на фотографии, он какой-то хмурной, а сегодня он был очень даже ничего!

Потом она кинула немного недовольный взгляд на Шилова, и проговорила:

— Что же вы такой рассеянный? Отпустили брата в такой огромный город одного…, а вдруг с ним что-то случилось…

Однако Шилов уже ничего не слышал, потому что оглядывал прилегавшие окрестности в поисках своей жертвы. Десятки, сотни людей находились вокруг и им не было совершенно никакого дела до того, что он кого-то разыскивал… Белые, как будто все лето провели в погребе, и загорелые, словно только что с Юга, высокие и низкие, в очках и без, женщины и мужчины, одетые в одежды самых разных расцветок, они были все разные и непохожие… Глаза Шилова исправно фиксировали все это разнообразие и мозг напряженно сравнивал, пытаясь опознать искомый объект.

Он уже было совсем отчаялся, когда ему улыбнулась удача. Около одного из высотных офисных зданий медленно опускалась люлька с мойщиками окон. Едва она коснулась земли, как оттуда легко выпрыгнул невысокий светловолосый парень. Затем он крепко пожал руку поджидавшему его человеку и, резко повернувшись, уверенно направился в сторону центра города. Шилов, поймав на мгновение его лицо, сразу же узнал в нем того самого человека, которого так безуспешно разыскивал…

Проследив взглядом направление его движения, Дмитрий понял, что тот направляется к автобусной остановке. Здесь нетрудно было догадаться, что конечным пунктом его поездки будет именно тот адрес, который ему указала Лера. Остальное было делом техники — позвонить ребятам, дежурившим у съемной квартиры, и предупредить их о подходившем клиенте, сесть в машину и направится туда же.

Он успел доехать буквально за пять минут. Припарковавшись около соседнего магазина, Шилов сразу же связался со своими по рации, предупредив, что подходит к дому. На скамейке, вольготно развалившись, пил пиво один из его самых опытных бойцов, всегда работавший на подстраховке. Он по богатому опыту знал, что даже хорошо организованная засада без грамотного прикрытия или второго варианта не является непременным гарантом благополучного исхода всей операции.

Этот худой нескладный мужичок, часто почесывающий свою взъерошенную шевелюру, вряд ли мог кого-нибудь насторожить… Разве, что сотрудники милиции не смогут удержаться от проверки его документов в надежде немного подзаработать от потенциального алкаша. Между тем этот неказистый на вид человек в прошлом был опытнейшим оперативников убойного отдела одного из УВД столицы, на счету которого было более сотни лично им раскрытых уголовных дел и столько же задержанных преступников в ходе спецопераций.

На этаже Шилов к своему неудовольствию совсем никого не обнаружил.

— Спят, что ли черти?! — с нарастающим раздражением пробормотал он. — Найду бошки пооткручиваю!

Неожиданно его негромко окликнули со стороны бельевого этажа, где тихо сидели еще его два человека, напряженно караулившие каждый шорох на площадке. Он быстро к ним поднялся…

— Вот, вы где устроились?! — успокоившись, проговорил Дмитрий. — Как мыши сидите, там (он махнул в сторону квартиры) ничего не слышно… Посижу с вами, понаблюдаю…

Бойцы ему сообщили, что три человека проникли в саму квартиру, и караулят объект там. Удовлетворенно кивнув в ответ, Шилов стал смотреть с балкона на улицу…

Вскоре ожиданию пришел конец; наблюдатель доложил, что парень только что вошел в подъезд и начал подниматься по лестнице. Шилов мгновенно привел команду в состояние повышенной готовности. С этого момента события стали развиваться совершенно независимо от всех здесь присутствующих, а все заранее подготовленные планы оказались не подготовлены к такому исходу…

Они прекрасно слышали, как уверенно он поднимался по лестнице, насвистывая какой-то веселенький мотив… Вот подошел к двери, потом раздался мелодичное звяканье ключей друг об друга… Наконец, дверь со скрипом отворилась и парень зашел внутрь… Все трое мгновенно выскочили с балкона и перепрыгивая через три-четыре ступеньки помчались к квартире… Прошло не более нескольких секунд с того момента, как за объектом закрылась дверь, и они оказались рядом с ней… Шилов напрягся, сжимая в руках пистолет. Казалось, он предусмотрел все, что могло сейчас случиться… Однако, к этому он был явно не готов…

… Железную, видно лишь недавно установленную дверь, с громким грохотом швырнуло прямо на них… Только двое из них успели хоть как-то среагировать, выпрыгивая с лестничной площадки в сторону от стену… Третьему повезло меньше — он занимал позицию около самой стены, почти прижимаясь к ней… Дверь, словно огромный стремительный локомотив, на огромной скорости смяла его и впечатала в стену…

Пыль еще не успела осесть после впечатляющего удара, как Шилов, так и не выпустив из рук пистолет, ворвался в квартиру. Прямо в лицо ему ударил резкий запах мочи, через секунду прямо на полу он увидел и её источник — мокрые штанины одного из его оперативников, спина которого была неестественно вывернута в сторону… Дмитрий еще крепче сжал пистолет и осторожно ногой открыл дверь в комнату… Она была пуста, окно раскрыто настежь, и он с облегчением выдохнул воздух…

Поставив пистолет на предохранитель, Шилов выглянул на улицу. Прямо с асфальта на него смотрело улыбающееся лицо страхующего парня, у ног которого, распластавшись, валялся парень…

— Ну, вот пацан и в ауте! — удовлетворенно проговорил он. — Осталось прибраться тут…

Набрав один телефонный номер, Дмитрий с кем-то недолго беседовал. Посторонний слушатель, если такой находился бы рядом, вряд ли что-нибудь бы разобрал… Слова, которые он произносил, были совершенно обычными и на первый взгляд не несли какого бы то ни было криминального смысла.

— Да!.. Почистить бы ту не помешало… Хорошо!.. Только двое!.. Нет!.. Все свои!.. Левых никого… Как обычно. По прейскуранту! Все, отбой!

Следующий номер был особым, и его следовало набирать лишь в исключительных случаях. Шеф мобильник с этой сим картой брал исключительно на деловые переговоры… У Шилова до сих пор в голове стоял разгневанный голос босса, когда он ему позвонил по не самому важному, как ему показалось, поводу. «Я же повторял…, - говорил он. — Не звонить по пустякам… Если тебе непонятно, то могу вылечить… Навсегда!». Вот и сейчас, Дмитрий, набирая номер, опасался, что Брагин вновь не так воспримет его…

Он ждал несколько минут и даже немного вспотел… Наконец, на конце отозвались:

— Слушаю!

— Алексей Петрович, это я! Шилов! — чуть заискивающе начал Шилов.

— Какого ты черта снова звонишь на этот номер? — нервно и почти шепотом заговорил Брагин. — У меня заседание! Давай, говори…

— Я… это… поймал парня! — наконец, смог доложить суть дела Дмитрий.

— Ты?! — удивился его шеф. — Он жив, я надеюсь?!

— Да, в порядке! Мы его спеленали, как младенца… Только, есть одна проблема, шеф!

— Какая?

— Он двоих моих людей уложил… и остальных чешутся руки!

— Я тебе… Черт!.. Пусть почешут о стену! Понятно?!.. Давай, хватай его и мухой ко мне на дачу! На дачу!

 

Глава 24

Сергей открыл сначала один глаз, затем второй, что удалось ему сделать гораздо сложнее. Однако ясности никакой это не добавило… Он по-прежнему не понимал где находится, и главное, как сюда попал… В добавок, память вела себя в высшей степени странно, а точнее никак не вела! Её просто не было!

… Он хорошо помнил все включительно до того момента, как возвращаясь с прогулки открыл входную дверь своей съемной квартиры… Вроде бы еще припоминал, как прикрыл ногой дверь до негромкого щелчка и кинул ключи на маленькую тумбочку, стоявшую в углу. Но потом все было, как в тумане…

— Вдобавок, сейчас я валяюсь непонятно где…, - зло пробормотал Сергей, пытаясь перевернуться на спину.

Когда ему это удалось, он смог, наконец, осмотреться…

— Похоже, подвал, — подвел он итог своему поверхностному осмотру.

Действительно, комната, куда его бросили, даже не позаботившись завязать глаза, представляла собой бетонный мешок без окон и решеток вентиляции… Голые серые стены, пол, потолок и одиноко высоко висящая лампочка.

Эта камера находилась довольно глубоко под землей и была частью обширного подземного комплекса, скрывавшегося под загородным особняком Брагина. Система подвалов и подземных коммуникаций представляла собой уникальное сооружение гениального инженера, который разместил в этом комплексе буквально все, что могло понадобиться многочисленной группе людей в течение длительного периода времени изолированного существования. Здесь размещались комфортабельные одно и двух местные комнаты наподобие гостиничных номеров, несколько уютных спортзалов, один десятиметровый бассейн и, наконец, даже кинозал, который мог без проблем вместить около пятидесяти человек. Еще глубже под ними находились технические помещения, где были расположены котельная, генераторная, замкнутая система рециркуляции воздуха и воды… Словом, Брагин, в тайне от всех испытывающий адский подсознательный страх перед ядерной войной, получил в свое расположение одно из самых современных подземных убежищ на сегодняшний день. Только, все это время использовал он его совсем не по назначению…

Сергей чувствовал, как онемели кисти его рук. Он попытался поерзать ими, стараясь хоть немного восстановить здесь кровообращение. Однако все было тщетно; руки были связаны мастером своего дела.

— Ну что ж, — обратился он сам к себе. — Если не возможно двигать руками, то займемся хотя бы ногами!

К своей поимке Сергей относя философски — если судьбе было угодно, чтобы его поймали, то что же теперь поделать… Он с трудом встал и начал более тщательно исследовать свой камеру, надеясь обнаружить хоть что-то способное заменить оружие. Естественно, он понимал, что вряд ли его тюремщики могли бы здесь что-то такое оставить и наивно это искать. Но в такой ситуации, любая деятельность, даже самая казалась бы бесполезная, несла полезную нагрузку — помогала хоть немного отвлечься от своего бедственного положения.

Наконец, Сергей остановился около двери и стал колотить по ней ногами, проверяя реакцию охраны. Она оказалась на удивление быстрой и жесткой… Минуты через две — три небольшое окошечко открылось, и оттуда раздался зычный бас:

— Заткнись!

Сергей не унимался, принявшись с удвоенной силой молотить по двери. Гулкий грохот, раздававшийся от мощных ударов по стальным листам, похоже, действовал охране на нервы… Вскоре, дверь резко открылась и Сергей еле успел отпрыгнуть от летящего в него кулака… Следом в камере появился и его хозяин, принявшийся сразу же обрабатывать Сергея ногами и руками, да так резво, что последний еле успевал прикрывать наиболее уязвимые органы…

Несмотря на побои, Сергей успел заметить, что влетевшего в камеру мужика страховали у двери еще двое, пристально наблюдавшие за ним.

… Пару ударов он все же пропустил… Неудивительно! Охранник оказался слишком здоровым и бил со всей силы, не размениваясь на особые нежности… Особенно удачным у него получился один из последних ударов, напрочь выбивших из Серегиных легких последний воздух. Задыхаясь, наконец, он свалился с ног и попытался свернуться клубком, но это его вряд ли бы спасло от следующей серии сокрушительных ударов приготовившегося охранника…

— Хватит! — громко прозвучал повелительный голос. — С него довольно! Не сильно разукрасили? Говорить то сможет?

— Да, я его чуть-чуть, Дмитрий Анатольевич…, - оправдывающимся голосом пробурчал бивший Сергея мужичина. — Только приголубил… Он даже не почувствовал!

— Что-то не вериться мне…, - смеясь, проговорил вошедший. — Ты, да только чуть-чуть… Тебе вон грушу в спортзале приходится каждую неделю менять! Да на спарринг с тобой никто не выходит! А ты, говоришь, чуть-чуть… Ладно, хватит базарить! Давайте его в конференц-зал.

Через пару секунд Сергей почувствовал, как его подхватили с двух сторон и куда-то понесли. Сквозь полуприкрытые веки он видел извилистые коридоры, бесконечными метрами протянувшимися под землей, многочисленные двери с решетками на окнах… Несколько раз им пришлось подниматься на лифтах. При этом его ни на минуту не оставляли без присмотра — всегда два человека через прицелы автомата напряженно ловили каждое его движение. Видимо, им были известны его похождения!

Наконец, судя по оживлению его охраны, они подходили к месту назначения. Около больших двустворчатых дверей они остановились. Шедший первым, вытащил из нагрудного кармана небольшую пластиковую карту и медленно приставил её к сенсорному индикатору, едва видневшемуся в стене. С шипением, с каким режиссеры любят изображать открывающиеся двери космических кораблей, обе створки медленно исчезли в проемах, вежливо пропуская посетителей внутрь огромного по меркам подземелий помещения.

Конференц-зал по своим размерам почти соответствовал типичным актовым залам общеобразовательных школ. Здесь располагались такие же удобные сидения, небольшой выступающий вперед помост ля руководства, яркий свет, падающий сверху на присутствующих. Словом, все говорило о том, что они находились в школьном актовом зале, если бы не одно «но»… Оно заключалось в целом ряде сразу незаметных, но очень необычных отличий… Прежде всего, необычность помещения заключалась в отделке стен, потолка, сидений и т. д. Всё это было сделано на самом высшем уровне с использованием не столько современных и долговечных материалов, сколько с широким применением редких и декоративных средств отделки… Пол был выложен притягивающим глаза мрамором, в котором не каждый специалист опознал бы редкую разновидность королевского итальянского мрамора… Стены были украшены потрясающей воображение мозаикой, изображающей несколько знаковых сцен их Ветхого завета — получение Моисеем скрижалей с десятью заповедями и победа Давида над Голиафом. Присмотревшись к этим картинам, можно было бы заметить, что при их создании использовались небольшие плашки различных пород дерева… При изготовлении сидений были использованы несколько технических новшеств: во-первых, материал самого покрытия мгновенно принимал форму человеческого тела и мог хранить в свое памяти до десяти различных вариантов, во-вторых, в спинках каждого сидения присутствовал небольшой дисплей, на котором можно было воспроизводить самую различную информацию…

… Сергея бросили на подиум, так как именно в этом месте лучше всего было контролировать любые его намерения и действия. Он перевернулся на спину и попытался сесть по удобнее — подарки судьбы следовало принимать именно в таком положении, как уже не раз убеждался Сергей.

Оглядевшись по сторонам, он убедился, что к имевшимся уже четверым охранникам, которые как раз и привели его сюда, прибавилось еще человек десять-пятнадцать. Вновь прибывшие равномерно распределились вдоль стен и застыли, поблескивая бликами от своих угольно-черных шлемов.

— Похоже, прибывает самый главный босс, который и заварил всю эту кашу… — успел только пробормотать Сергей, как вновь раздалось уже знакомое шипение исчезающих дверей…

В помещение стремительно ворвались два человека: один был невысоким пожилым мужчиной в сером костюме, а второй — молодым человеком лет тридцати, одетым в теплый фиолетовый джемпер и светло-синие джинсы. Никого из них Сергей раньше не видел, по крайней мере, он сразу же так решил. Однако, для остальных они не были незнакомцами: своего боса, Брагина и его сына — весь персонал смог узнать бы и за километр.

Стоявший совсем рядом с Сергеем крупный мужчина внимательно посмотрел и сочувственно прищелкнул языком.

— Опа-на, оба кровососа прибыли… — повернулся он к нему. — Не завидую тебе! Лучше рассказывай сразу про все, что знаешь, или будут очень большие проблему…

Однако по мере приближения своего начальства лицо сочувствующего принимало все более и более каменное выражение, пока, в конце концов, совсем не застыло…

— Ну, что, сынок, — обратился Брагин к Сергею. — Вот мы и встретились… Как же я долго ждал этой нашей встречи!.. Извини, конечно, что она происходит в таких необычных условиях (при этих словах он немного театрального взмахнул рукой, указывая на окружавшую их обстановку)…

В этот самый момент Сергей задал идиотский в таких условиях вопрос:

— А, собственно, кто вы такой?

— Бог мой! — вновь взмахнул он руками. — Да, я же забыл представиться! Зовут меня Брагин Алексей Петрович и я на сегодняшний день твой лучший друг, и даже почти брат!..

После этого, он сделал небольшую паузу, еще раз оглядев все присутствующих, словно проверяя их реакцию на свое имя…

— Надеюсь, ты своему то другу скажешь, где хранятся мои деньги?

— Какие деньги? — сразу же сделал недоуменное лицо Сергей.

На Брагина стало страшно смотреть, так изменились черты его лица… «Я в одном шаге от цели всей своей жизни! — думал он. — И тут какой-то мальчишка встает у меня на пути?!». Он мгновенно хватает Сергея за грудки и начинает сильно трясти, приговаривая:

— Не знаешь, значит?! Не знаешь? Или просто не хочешь говорить?! Да?!

Его лицо налилось кровью, казалось еще чуть-чуть и оно взорвется, орошая всех присутствующих алой кровью… Наконец, сын не выдержал и бросился к отцу с криком:

— Отец, да оставь ты его! Отец! Не марай руки!

До Брагина с трудом доходила, что ему говорят, тем не менее он разжал руки и чуть не задохнувшийся Сергей упал на помост…

— Ладно, поганец, — прохрипел Коршун. — Ты у меня все вспомнишь! Попомни мое слово! Все вспомнишь! Гришь, тащите его на водопой…

Сергей даже не успел на это никак прореагировать, как его подхватили и под прицелом стволов куда-то повели. Буквально через минуту они остановились пере небольшим, как на подводной лодке, люком в полу. Один из охранников, тащивших его под руку, перевесив автомат за спину, схватился за никелированное колеса и стал его проворачивать. Судя по его покрасневшему лицу и раздававшемуся пыхтению, это занятие было не из легких. Наконец, ему удалось повернуть колесо до упора и откинуть люк наверх. После этого Сергея вновь приподняли и бросили вниз…

Он летел примерно метра два, пока сильно не ударился о металлический пол. Потирая ушибленную спину, Сергей стал оглядываться, пытаясь составить хоть какое-то представление об этом месте… Металл, везде металл!.. Лишь одна из стен представляла собой огромный лист стекла, за которым хорошо просматривался торжествующий Брагин. Он потянулся к стоявшему на небольшом столике микрофону и после недолгих свистящих и хрипящих звуков из маленького динамика раздался его ненавистный голос:

— Все еще не помнишь, Ихтиандр?

Сергей отрицательно покачал головой…

— Хорошо! — почему-то удовлетворенно проговорил он. — Хорошо! Надеюсь тебе понравиться наш душ!

Сергею по какой-то причине стало сразу же нехорошо… Под ложечкой так странно заныло, что оставалось просто выть волком!

… Откуда-то с боков неожиданно стала фонтанировать вода. Сначала это были четыре небольших ручейка, затем слишком уж быстро превратившихся в полноводные реки… Через некоторое время вода достигла уже серегиного пояса, продолжая и дальше непрерывно пребывать… Вскоре он стоял на цыпочках, стараясь хоть на чуть-чуть отсрочить неизбежное… Как он, с горечью, понимал, плавать здесь было бесполезно…

…Наконец, вода достигла потолка, и в его голове начался отсчет… Прошло десять секунд, потом двадцать, тридцать, минута… Удушье начало стягивать горло гибкой удавкой — ему катастрофически не хватало воздуха… Начало, казаться, что голова вот-вот лопнет, а глаза выскочат из своих орбит… Он понял, что все кончено и принял единственное, как ему казалось, верное решение — резким рывком, оттолкнувшись от потолка, Сергей нырнул вниз, надеясь разбить стекло…

В глазах роились красные мушки… Он ударял по стеклу, но все его усилия были тщетными… Стекло, которое с легкостью выдерживало автоматную очередь, было непоколебимо, словно по нему стучал своими слабенькими ручками ребенок… А за ним, словно за стеной стоял улыбающийся Брагин…

Увидев его глаза, Сергей с обреченностью висельника осознал, что этот человек вытянет из него все, что захочет!.. И он махнул ему рукой и, прекратив сопротивляться, неожиданно сильно вдохнул воду, которая мгновенно заполнила носоглотку, ворвалась в легкие… Теряя сознание, он успел еще улыбнуться, глядя прямо ему в глаза…

Если бы он увидел то, что произошло сразу же после его выходки, то, возможно, счел бы себя отомщенным. Брагин, едва только увидел, как Сергей добровольно пошел ко дну, мгновенно посерел, так как за стеклом тонул не просто очередной его недруг, а человек, который владел очень ценной информацией.

— Недоумки! — заорал он. — Вытащить его! Немедленно!

Не успевшего среагировать оператора, сидевшего рядом с ним, он погнал пинками из комнаты. Вскоре, раздался звук включающихся насосов, и вода стала постепенно уходить. Как только вода чуть спала и освободила вход в этот своеобразный аквариум, туда сразу же один за другим прыгнули два человека в гидрокостюмах. После непродолжительной возни, они с большим трудом смогли вытащить бесчувственное тело наверх.

Около утопленника мгновенно засуетилась целая толпа народа. Кого здесь только не было? Притащились врачи со своей аппаратурой, какие-то техники в спецовках со странными приборами, прибавилось и охраны, с любопытством оглядывавшей своего клиента… Его пытали минут пятнадцать, прежде чем, у него изо рта пошла зеленоватая вода… Люди, с напряжением следившие за его реакцией, оживились, и принялись с удвоенной энергией реанимировать Сергей…

— Нормально! — пробормотал один из врачей, облегченно вытирая пот со лба. — Кажется, порозовел… Еще бы немного и не откачали бы!

— Да, уж…, - подтвердил второй. — Вовремя успели…

В конце концов, когда Сергею от души залепили пару пощечин, он, наконец, смог открыть глаза…

— Все очнулся…, - обрадовался какой-то техник. — Надо тащить его!

Сергея осторожно положили на носилки и понесли по коридору. Врач, что откачивал его, шел рядом и время от времени подносил к его носу нашатырь.

— Слушай, милок, — негромко прошептал он. — Скажи ты, что мучишь себя?

Чуть повернув голову в его сторону, Сергей обреченно прохрипел:

— Зачем? Все равно пристрелят! Так, хоть позлю его маленько…

Принесли парня снова в конференц-зал, положив на то же самое место. Единственным отличием стал появившийся рядом с ним небольшой столик, на котором стояла пузатая невысокая бутылка коньяка, пара рюмок и нарезанный на дольки лимон. «Что это такое? — подумал он. — Извиняться что ли удумал…».

Его предположение оказалось неверным. Брагин никогда не извинялся. Даже перед телекамерами, когда его всенародно уличали в чем-то не самом благовидном, он каким-то образом изворачивался, лгал, обещал, но не извинялся… На этот раз, он решил попробовать другой способ общения со своим пленником.

Брагин появился перед ним в домашнем халате, расшитом красивыми синими и желтыми китайскими драконами. Сел на сидение, прямо напротив него, потом неторопливо закурил сигару и, с удовольствием затянувшись, сказал:

— Ты, Сергей, не думай, я не чудовище какое-то, не монстр, который есть малых деток на завтрак, а запивает все это кровью девственниц?… Я обычный человек, который понимает, что хочет от себя и самой жизни!

Он налил в обе рюмке немного коньяку, и предложил одну из них Сергею… Тот взял и залпом выпил…

— Неправильно пьете, молодой человек! — засмеялся Алексей Петрович. — Неправильно! Это же не водка… Здесь надо действовать медленно, смакуя каждый глоток, перекатывая жидкость во рту, и лишь, когда почувствуешь весь букет напитка, можно глотать…

Он внимательно смотрел на него, и неожиданно, заметил, что Сергей дрожит…

— Вот, черти! — взорвался Брагин. — Принесите кто-нибудь одеяло! Замерз же человек!

Он успокоился лишь, когда Сергея накрыли теплым и длинным полотенцем…

— Сереж, — вновь заговорил он, налив еще коньяку. — Давай с тобой начнем сначала! Мы оба нарубили немало дров, так не пора ли все это забыть?!.. Почему бы нам не поработать с тобою вместе?!..

Не увидев в глазах собеседника никакой реакции, Брагин немного повысил тон:

— Пойми же ты, одному тебе не потянуть такую кучу денег!.. Тебя возьмут у первого же ломбарда, когда ты понесешь сдавать металл или камушки!.. А у меня таких проблем никогда не возникнет. За пару недель, самое большое месяц, я превращу в наличку все, что припрятал святой отец!

У Сергея, вспомнив в это время размер клада, подумал: «Подавишься переваривать то, падальщик!».

Заметив на его губах саркастическую улыбку, Алексей Петрович печально проговорил:

— Думаешь, это чертово золото нужно лично мне… Посмотри вокруг!.. Я сейчас могу позволить себе все, что можно купить за деньги! Понимаешь, ты это, дурья башка, все… Квартиры, дома, яхты, самолеты, женщин… Но это все шелуха!.. Мне нужно не это!..

Он медленно обвел взглядом всех присутствующих, и, по-видимому, решив, что много лишних, крикнул:

— Всем кроме вас четверых (кивнул он охране) пошли вон!

Мгновенно конференц-зал опустел, словно и не было здесь столпотворения. Лишь четверо бойцов в камуфляже застыли вокруг них. Сделай Сергей в этот момент любой движение, и его сразу же, без всякого раздумья, нашпиговали бы горячим свинцом…

— Мне нужно не это!.. — вновь повторил Брагин свою странную фразу. — Да что мне?! Нам всем нужно не это!.. Мы нуждаемся в порядке, в настоящем порядке, где бы каждый смог заниматься, не мешая другому, своим делом!.. Сейчас этого нет! Мы погрязли в анархии; в мозгах разброд и в делах фальшь!..

От возбуждения он даже время от времени пытался привстать и размахивать руками.

— Мы все это изменим, вернем нашему народу былую славу! Мы дадим ему достойную цель!.. Страна воспрянет ото сна, станет свободной и сильной, способной дать отпор любому врагу… Разве это не прекрасно? Разве это не достойная для нас всех цель?

Сергей кивнул, и потом с некоторым интересом спросил:

— Все, что вы сейчас сказали, верно… И с этим, вообще, трудно, да и, наверное, не нужно спорить!.. Но скажите мне вот что, а причем здесь вы?

Брагин оживился, почувствовав заинтересованность своего пленника. Ему показалось, что пленник заглотнул наживку и станет своим.

— Я — это тот самый человек, — начал свой ответ он. — который может все это исполнить! Я способен дать этой стране мир и порядок!.. И деньги, которые встали стеной между нами, помогут мне прийти к власти…

… Это всего лишь один шаг! Один маленький шаг, и все измениться! Не будет больше безработицы, преступности, войны! Мы все станем единым организмом, для которого не будет ничего невозможного!..

Он смотрел на Сергея и глаза его светились торжеством. Чувствовалось, что ему давно уже надо было выговориться, рассказать о своих планах, мечтах и надеждах…

— … Мы создадим другое общество, лишенное всего, что нас разделяет и мешает развиваться!.. С самого рождения мы станем отбирать тех, кто патологически склонен к совершению преступления, кто не может жить в согласии с другими людьми… Так общество уже в самом начале очиститься от засоряющей его грязи и нечисти! Но это все мелочи! Так мы построим лишь фундамент, лишь базу для нового мира! Главное же будет состоять в том, что всех мы в зависимости от их природной предрасположенности разделим на несколько каст — рабочих, служителей, воинов и правителей… Это и есть гармония порядка и мира!.. Каждый занимается лишь своим делом! Ты с самого детства склонен к тяжелому физическому труду, тебе тяжело дается обучение в школе, значит, каста рабочих — это твое предназначение… Если тебе доставляют радость бесшабашные драки и безумные похождения, то тогда тебе прямая дорога в касту воинов!

— Это же фашизм… — пробормотал весьма удивленный Сергей, так оценив этой иллюзорный новый порядок. — Настоящий фашизм!

Казалось, Брагину кто-то незаметно воткнул в мягкое место, на котором обычно сидят, огромную струю иглу… Он даже подпрыгнул на своем сидении от возмущения.

— Что?! — закричал он. — Какой, к черту фашизм?! Разве, когда каждый человек с самого своего детства будет четко знать, на что он годен, это плохо? Люди тысячелетиями ищут свой путь, свою дорогу в этом мире, а я это всё предлагаю каждому и бесплатно!.. Это плохо?!.. Это фашизм, по твоему мнению?!.. Да, я предлагаю спасение этому чертовому миру, катящемуся в никуда!

А что собираешься делать ты?… Что можешь сделать ты?… Ты даже не можешь представить себе все эти деньги. Ты столько ни разу и не видел! Куда тебе с твоими убогими желаниями до моих проектов… Машина, ну может еще квартира — вот и все, на что способно твое воображение!.. Разве не так?!

На этот раз не смог сдержаться и Сергей.

— Да! Машина! Квартира! — закричал он в ответ. — Да, я хочу этого! Да, это мои желания! Но, зато я не собираюсь людям пудрить мозги! Ты сам то себя хоть раз в зеркале видел?!.. Нет?!.. Тогда посмотри!

Брагин вскочил, и с гневом посмотрев на своего пленника, проговорил:

— Я то думал, что смогу найти в тебе союзника… Ты оказался обычным… безмозглым червяком. Значит, все, что о тебе рассказывали это ложь…

Махнув головой охране, он проговорил:

— Я к себе… К этому позовите Митрича… Раз водичка уже была, то пусть попробует теперь огонек…

 

Глава 25

На этот раз Сергея никто не бил, и он сидел в одном из кресел, наслаждаясь редкими минутами покоя. Все это время ему компанию составляли четыре вооруженных человека… Наконец, входная дверь в конференц-зал вновь открылась, пропустив внутрь невысокого сгорбленного старичка. Выглядел он очень потрепанно: неказистая одежда, всклоченные волосы, какой-то потертый чемоданчик в руках… Словом, никак у Сергея он не ассоциировался с палачом, скорее со сторожем какого-нибудь старого детского сада.

Он не торопясь подошел к нему, присел на соседнее кресло и раскрыл свой чемоданчик. Оттуда старик стал осторожно, по хозяйски, вытаскивать какой-то инструмент — шипчики, отвертки, какие-то железки, паяльная лампа…

Сергею стало не себе от таких приготовлений, и он спросил:

— Ты это чего старче? Собрался проводку чинить что ли?

— Я смотрю, ты у нас юморной паренек…, - удивился старик. — Ну, вот сейчас и посмотрим какой ты на самом деле…

Сергей хотел было вскочить, но его уже крепко держала подбежавшая охрана. Они быстро связали ему ноги и на руки защелкнули наручники…

Старичок, видя такой сервис, довольно ухмыльнулся и включил паяльную лампу. Струя пламени из маленького огонька довольно скоро выросла до длинного монстра, который низко гудел и переливался разными цветами. Митрич, по-видимому, впав в самое благодушное состояние, начал напевать вполголоса какой-то веселенький мотив. В руках он медленно перебирал всякие железки, любовно ощупывая каждую. Вскоре, какая-то из них, кажется, привлекла его внимание. Это был небольшой, примерно сантиметров тридцать, металлический пруток, с деревянной ручкой на конце. Деревянное покрытие на ней было блестящим, словно покрытое лаком или потом от частого употребления. Взяв его, он засунул наконечник прутка в самый центр пламени, и стал ждать…

«Похоже, будет поджаривать, — с ужасом подумал Сергей. — И меня вряд ли хватит надолго!». Он бросил затравленный взгляд на стороживших его парней, но те лишь сверкали своими затемненными шлемами, за которыми было бесполезно искать сочувствия…

Тем временем, Митрич вытащил из пламени пруток и, неожиданно, без всяких слов, ткнул в Серегино плечо… Он едва успели заметить малиновый наконечник, стремительно приближавшийся к нему, как тело пронзила адская боль… Тысячи иголок вонзились в его плечо и медленно проникали все глубже и глубже…

Старичок сразу же, заглядывая в глаза, участливо спросил:

— Ну, как?

… Сергей ничего ответить не мог, так как тихо, еле слышно, скулил, словно маленькая собачонка, зализывая свои раны…

Митрич заулыбался, видя эффект. Нравилась ему эта работа. Только здесь он мог в полной мере любоваться тем, что огонь делает с человеком. Митрич раньше работал кузнецом на одном из допотопных заводов города и поэтому к огню относился большим благоговением… Огонь, он считал выше и нужнее человека… «Человек — это что? — размышлял он частенько. — Это так, мразь! А огонь — это настоящая сила! Он никогда не предаст, не бросит… Он любит своих…».

Вот и сейчас, старичок улыбался не потому, что ему нравились человеческие страдания… Просто каждый раз, вонзая раскаленную сталь в плоть человека, он убеждался, что огонь сильнее… Осторожно, он взял своими старческими пальцами второй пруток, наконечник которого был похож на небольшой бурав и вновь ткнул им в Сергея. На этот раз он попал чуть ниже, в предплечье… Кожа, мышцы зашипели и по залы поплыл сладковатый аромат жаренного человеческого мяса, а старичок все сильнее и сильнее давил пруток…

… Он не выдержал и дико закричал… Море боли красноватого цвета затопило его сознание, погасив в нем остатки человеческого… Сергей выгнулся дугой и так завопил, что охрана вместе со стариком вздрогнули… Цепь наручников лопнула, веревки на ногах расползлись в стороны… Озираясь по сторонам, он вскочил на стол, где все еще одиноко стояла бутылка коньяка… Солдаты испуганно вели его стволами своих автоматов, боясь приближаться…

В этот самый момент Сергей был уже потерян: его сознание металось, словно испуганный котенок… Он не понимал, кто он, где находится…Весь его мир сузился до адской боли, которая немилосердно жгла его руку, всё и все превратились во врагов, от которых исходит лишь зло… Он сжался в пружину и ждал, когда начнется атака… Глаза сузились, пальцы непроизвольно сжались будто схватили чьё-то горло…

Один из охранников, что находился ближе всех к выходу, на службе был сегодня первый день и его никто не предупреждал, что он может столкнуться с таким… Он сжимал автомат, напряженно гладя курок, и одновременно медленно отступал к двери. Вдруг, под ногу попалась забытая кем-то стремянка и, падая, он случайно открыл огонь…

Остальные среагировали мгновенно, начиная бешено опустошать магазины… Пули смертоносным смерчем изрешетили сидения, столик, так и не успевшего встать Митрича… Убийственная косилка сметала все на своем пути, кроме… Сергея. Его уже давно там не было! Он начал охотиться на врагов!

Первого же солдата, что ему подвернулся, он смял как бумажную фигурку… Затем мощные прыжок и голова второго взлетела к потолку! Двое оставшихся, перестав стрелять, ринулись к выходу… Дверь заперта — нужен пластиковый ключ! Пока карточку вынимали из нагрудного кармана, оба охранника уже судорожно хрипели — воздух вырывался из пробитых легких!

Сергей, сгорбившись, стоял посреди зала… Он все еще был зверем и ждал нападения! Медленно ноздри расширялись, с шумом вдыхая воздух… Сузившиеся глаза караулили любое движение…, но все было тихо, лишь небольшие камеры еле слышно жужжали, поворачиваясь из стороны в сторону…

Он снова вдохнул воздух… Что-то в нем неуловимо изменилось… Он стал какой-то другой — немного горький и заставлял слезиться глаза… Сергей без всякого разбега прыгнул через весь зал и всей своей массой обрушился на дверь! Хлипкий пластик с сенсорным замком, совсем не рассчитанный на такие нагрузки, с громким звуком разлетелся на куски и дождем прошелся по столпившимся там людям… Не ожидавшие этого люди с испуга стали стрелять во все стороны… Узкий коридор вскоре наполнился гарью пороховых газов и криками умирающих и раненных…

Он был в своей стихии — первобытной ярости и безумного напора… Солдаты валились, как кегли. Кевлар бронежилетов сминался мягкой фольгой под ужасными ударами, плоть превращалась в мясной фарш… Они в страхе бежали по коридору, пытаясь спастись от неминуемой гибели, но до следующей двери не добежал никто…

Лишь один раз рука Сергея дрогнула и не смогла нанести смертельный удар… Прямо перед ним в ярко белом халате лежала испуганная женщина… Её светлые волосы разметались по плечам, отдельные пряди накрыли лицо, по которому медленно стекали слезы… Она ерзала ногами, стремясь отползти от него подальше. Но он делал очередной шаг и вновь оказывался совсем близко… В нем что-то сломалось! Жажда убийства его покинула так неожиданно, как уходит из прежде обильного ручья вода…

Он присел рядом, продолжая, не отрываясь смотреть на неё. Перед его ногами лежал не враг, который шел к нему, чтобы ввести через шприц смертельную дозу яда, а беззащитная и всеми покинутая женщина… В свернувшейся в клубок фигуре сквозил невообразимый страх. Это стало для него знаком, красной тряпкой! В этот момент он был не безжалостным убийцей, которому было нечего терять, а защитником самого важного для него создания — женщины-матери… Зверь в нем заворочался, вновь начиная выискивать противника, врага!.. Кругом лежали лишь разодранные в клочья трупы, изломанное оружие… Врага не было видно, но он был где-то рядом! Прятался, чтобы исподтишка нанести последний удар!

Сергей вертелся по сторонам, осматривая каждый закоулок узкого коридора. Здесь негде было спрятаться! Если только…, если только… враг не был рядом… Он вновь стал поворачиваться к женщине, но уже было поздно! Тонкое жало шприца, ведомое опытной рукой, в это самое мгновение коснулось его кожи и неуловимо погружалось все глубже и глубже… Вместо беззащитной и умоляющей о пощаде женщины с огромными глазам, в которых застыли слезы, перед ним предстала торжествующая фурия-мстительница. Она радовалась! Ей удалось сделать то, чего не удалось достичь целому взводу хорошо обученных и вооруженных мужчин!

Падая, Сергей резко выкинул вперед руку, целясь прямо в ненавистные глаза, но прежде грозный удар оказался слишком слабым и не достиг цели. Его мышцы стремительно цепенели, сознание погружалось во мрак, и образ торжествующего врага он так и не увидел…

Едва его тело упало на пол, как доктор вскочила с колен и бросилась ко второй двери, которая не в пример первой оказалась выполнена из массивного металла. Дверь вдруг быстро приоткрылась, ровно настолько, чтобы впустить её и столь же стремительно закрылась.

— Нинок, — удивленно воскликнул, вышедший её встречать, сам Брагин. — Ты, что же, его уложила?!

— Да! Да! — еще взвинченная, громко отвечала она. — Это сделала я, а не ваши хваленные профессионалы! Я — хрупкая женщина!

— Удивительно…, - проговорил вступивший в разговор командир второй группы захвата. — … Может его подранить успели?! Поэтому он и обессилил от потери крови… Надо бы туда еще газу пустить…, пусть потравиться немного, если еще жив…

— Ладно, посмотрим…., - сказал шеф. — Слушай, Нинок, ты ему, вообще, что вколола то?

— … Да, так, гадость одну…, - презрительно хмыкнула она. — Убийственная штука — вырубает сразу же! Через пару дней, если человек очнется, то полностью лишается воли!

— Это неплохо! — подвел итог Брагин. — Но, для полноты эффекта мы его сейчас в ванну запрем… Пару недель там посидит, думаю, будет посговорчивее!

Собственно, использование ванны для пыток и наказаний было еще одним дьявольским ноу-хау Брагина. Ванна в данном случае была ни чем иным как небольшим саркофагом, который полностью изолировал человека от внешнего мира. Все раздражители, которые в обычной жизни помогают человеку ориентироваться и верно реагировать на окружающую действительность, в этом месте блокировались. Внешняя поверхность саркофага, изготовленная из особо прочного металла и пластика, совершенно не пропускала звук. Внутри емкость была заполнена примерно до половины теплой, примерно под температуру человеческого тела, водой. Словом, было сделано все, чтобы лежащий здесь, попал в страшную атмосферу абсолютной тишины и был лишен движения.

Редко, кто выдерживал такую пытку без особых последствий для здоровья больше недели. В первые же несколько дней провинившийся в чем-нибудь перед Брагиным человек испытывал непривычный дискомфорт и страх. К концу недели практически все полностью теряли ощущение реальности и застревали в мире, созданном их сознанием. Из саркофака выходили совершенно другие люди. Это были обросшие, с красными глазами люди, которые болезненно переживали любой более или менее громкий звук. Они пугались даже своего отражения, некоторые забывали собственную речь…

… Сергей очнулся в очень необычном месте, которое ему совершенно ничего не напоминало. Это не было больничной палатой, тюремной койкой или комнатой в его съемной квартире… Было абсолютно тихо! Так тихо, что собственный голос звучал как-то непривычно, незнакомо и пугающе… Несколько раз он все же попробовал произнести пару звуков… То, что получилось, ему совсем не понравилось!

Но страшнее тишины, пожалуй, было другое… Это небольшое пространство… Руками он раз за разом ощупывал каждый сантиметр сковавшей его поверхности, но ничего похожего на ручку или звонок не находил… Он шарил под собой, но вода тоже не таила в себе загадок…

Сергей оставил бесплодные попытки и задумался. В его голове роились одни вопросы и почти не одного ответа. «Где же это? Что это за странное место? Что они со мной сделали?». Наконец, когда в вспухшей голове совсем перестали рождаться мысли, он уснул…

… Второе пробуждение стало еще более ужасным… Сергей проснулся оттого, что стали сдвигаться стенки камеры… Ему казалось, что мрак медленно и неуклонно окутывает его тело, сжимая его в стальных тисках… Он словно лежал в узкой запаянной медной трубке, в которой невозможно пошевелить ни ногой, ни рукой… Он стал задыхаться! Сознание кричало: «Вот-вот¸ еще немного и воздуха просто-напросто не останется! Воздух кончается!». Сергей стал барабанить руками и ногами по поверхности… Но, странно, именно это сделанное от отчаяния действие вернуло его к действительности! Боль от разбитых в кровь кулаков и коленей стала для него спасительной веревкой, вытянувшей на этот раз сознание из тьмы.

Он успокоился и попытался расслабиться. Однако, мышцы, вытянутые струной, не желали расслабляться! Руки и ноги скрутило словно судорогой! От невыносимой боли Сергей прикусил губу кровь солоноватой струйкой пробежала по подбородку… Наконец, его отпустило и вновь теплая вода приняла в свои объятия измученное борьбой тело…

Сергей уже давно не осознавал ход времени, и даже чисто из любопытства не задавал себе вопрос, а сколько же часов или может быть дней прошло с того момента, как он сюда попал… Здесь время превращалось в абстракцию, в совершенно ненужную потребность. Каждая секунда в этом месте вскоре стала восприниматься вечностью, а вечность секундой… Иногда ему даже стало казаться, что о нем все давно уже забыли! Или может быть, он уже давно остался один на этой забытой богом планете… Вокруг одни руины и мертвый воздух… От этих мыслей становилось невыносимо и он старался всякий раз гнать их вон…

Однажды, когда Сергей уже начал разговаривать сам с собой, он с ужасом осознал, что временами перестает ощущать свое тело. Погруженное в теплую воду, оно словно превратилось в желеобразную массу… Кости, мышцы, органы — все это стало мягким, податливым и совершенно свободным от него… Он пытался представить ногу, а вместо этого перед его внутренним взором вставал какой-то кусок пластилина. Всего тело сузилось до размеров его головы, а остальное просто растворилось в воде.

Как только такое случилось в первый раз, он страшно запаниковал и сразу же начал делать некое подобие гимнастики, пытаясь хоть как-то расшевелить свое отвыкшее от движения тело. Со временем движения стали причинять небольшую боль и он, вообще, от них отказался. Зачем себя мучить, если выхода отсюда уже не будет…

 

Глава 26

Павел Александров брезгливо посмотрел на свои плохо отглаженные форменные брюки и в сердцах воскликнул:

— Говорил же этой стерве, погладь! Погладь!.. Нет, ведь вылупилась в телевизор и все!.. Ни черта от неё не дождешься!..

На левой брючине, действительно, была хорошо заметна четкая складка, которая мгновенно портила весь имидж «крутого» охранника.

— Черт, не дай бог, шеф еще припрется… Увидит, шкуру спустит! — бормотал он про себя. — Поборник чистоты и порядка нашелся! Скоро заставит вместо формы черные пиджаки носить! А ведь и придется таскать…

На минуту Паша представил себе, как будет нелепо смотреться классический черный костюм на медведеобразном Саньке — его сменщике, и, вскоре, его уже душил смех…

— Надо… обязательно над ним приколоться! — захлебываясь от хохота проговорил он. — Вот уж пацаны то упадут…

Наконец, он успокоился и решил пройтись по территории. С ненавистью поднял тяжеленный автомат с дополнительными магазинами и забросив все это на плечо, вышел с поста у ворот и сразу же попал под лучи яркого августовского солнца… Стало невыносимо жарко и он быстро взмок под черной форменной курткой… Однако по настоящему жарко Паше стало через минуту…, когда с пронзительным свистом массивные металлические ворота, которые выдержали бы и удар грузовика, в клочья разорвал реактивный снаряд!

Незадачливого охранника, оглушив, отбросило метров на пять-шесть от его будки. Практически ослепнув и оглохнув, он сразу потянулся за рацией, которая всегда висела у него за поясом… Но на руку кто-то неожиданно сильно надавил… С перекошенным от злобы лицом, он повернулся и буквально наткнулся на вороненый ствол автомата. Злобный бульдог мгновенно превратился в скулящую от страха дворнягу…

— Эй, военный! — насмешливо обратился к нему хозяин автомата, на которого Паша до сих пор боялся поднять глаза. — Жить то хочешь?

Тот с трудом облизнув, покрытые превратившейся в пыль штукатуркой губы, и еле слышно ответил:

— Да!

Мужчина вновь засмеялся и уже практически по дружески сказал:

— … Хорошо! Значит, будешь говорить!?

Последний полувопрос Паша воспринял сразу же и мгновенно утвердительно закивал головой…

— Сколько человек охраны в доме? — раздался выстрелом вопрос.

— Кажется семь… — пытаясь вспомнить точно, неуверенно заявил охранник. — Нет, шесть осталось! Точно, я вспомнил, шесть! И еще трое персонала! Там, уборщицы и повар… А сколько в подвале, я не знаю…

Одобрительно кивавший, мужчина неожиданно встрепенулся. По-видимому, наличие подвала или охраны в нем стало для него большим сюрпризом… Он сильно придавил обутой в мощный ботинок ногой руку, и прошипел:

— … Быстро, отвечай! Что за подвал? Где вход? Что там расположено?

Охранник от сильной боли совсем растерялся и залепетал:

— Там… в гостиной… парадный вход. Но я там внутри ни разу не был! Зачем мне это?!.. Но он большой, просто огромный…. Толстый рассказывал, что там потеряться можно!

Под вопросительным взглядом незнакомца, он пояснил:

— Он сейчас в доме дежурит… Толстый такой, крупный!..

Чуть ослабив нажим на руку, мужчина кому-то крикнул:

— Дом вскрыть!.. Крупного, толстого охранника доставить живым ко мне!

Сразу же за этими словами раздались автоматные очереди и взрывы гранат… Охрана, бешено отстреливаясь, сопротивлялась не больше пяти минут. Как только бойцы ворвались к ним со стороны кухни, но быстро побросали оружие и с поднятыми руками опустились на колени. Последним из дома вывели жирного человека в черной, немного похожей на эсесовскую, форме… Его огромный живот выпирал, несмотря на все многочисленные стягивавшие его кожаные ремни… Маленькие свинячьи глазки с ненавистью смотрели вокруг… Его бросили лицом прямо в асфальт перед командиром.

— Вот он! Отстреливался до последнего, собака! Чуть не подстрелил!

— Жаль…, - прохрипел тот, сплевывая грязь.

Командир с места ввинтил ему такой удар в живот, что толстяк, вскрикнув, взлетел в воздух… Не давая опомниться, перед самым его ухом одна за другой прогремели две длинные автоматные очереди…

— Сколько человек в подвале? — полетели следом вопросы. — Чем вооружены? Где Брагин? Как туда можно войти?

Упитанный пленник неожиданно зарыдал… Своими пальцами, похожими на маленькие колбаски, он размазывал по лицу кровь и слезу.

— Все скажу…, - пускал слюни он. — Все расскажу… Около тридцати человек там было. Все бывшие военные. Вооружен автоматами и пистолетами, но гранат нет… Шеф запретил. Говорил, что опасно! Сейчас там человек тринадцать осталось… Какого-то психа охраняют…

— Значит, так, жировой комбинат! — решил после некоторого раздумья командир. — Давай все показывай, может, и заработаешь прощение…

Тот даже заплясал на месте от нетерпения, так хотелось жить… Вход в подвал, действительно, оказался в гостиной. Это оказалась обычная с виду темно-коричневая дверь с блестящей лаковой ручкой…

… Брагин в этот самый момент сидел в небольшой комнате, заставленной мониторами разных размеров и видов. Персонал шутливо это помещение называл командным центром… На него было страшно смотреть, так он изменился за эти несколько часов с начала штурма. Бегающий взгляд из под полуопущенных век наводил на мысль о безумии его обладателя, а дрожащие руки еще более усиливали это впечатление… Здесь в окружении этого суперсовременного хлама он казался маленьким ребенком, все игрушки которого вдруг оказались неисправными…

Весь мир, который он с такой любовью и усилиями выстроил вокруг самого себя, внезапно и сокрушительно рухнул. Влиятельный политик, известный антиквар и меценат, успешный бизнесмен, имевший тесные связи с криминалитетом, Брагин считал себя неким высшим существом, которому теперь дозволено все или почти все… Шантаж, кража, наркотики и даже убийство — все это незаметно вошло в арсенал его методов борьбы с конкурентами по бизнесу и оппонентами по политической борьбе… «Ну и что с того, что он, Брагин, нарушает Закон, — рассуждал он. — Закон придуман для слабеньких людишек, которые не способны быть сами собой! И только по настоящему сильный человек свободен от запутанных пут этого бумажного мусора!». Такой образ мыслей постепенно перерос в соответствующий образ жизни, в котором права остальных просто перестали существовать. Мысли воплотилось в поведение… Он позволял себе вламываться в кабинете высоких чиновников и нагло диктовать свои условия… Его темно-синий Мерседес с бросающимися в глаза номерами не признавал знаков дорожного движения и указаний инспекторов ГИБДД…

Но в одночасье всей этой грандиозной империи пришел конец! Все рухнуло! Рассыпалось, словно карточный домик! Неприкасаемый стал отверженным!

… Он плакал от злости, видя, как затянутое в черное крепкие фигуры профессионально штурмовали его поместье… Каждый шаг, каждое движение демонстрировало, что его безнаказанной власти пришел конец!.. С каждой очередной угасшей огневой точкой пропадала его мечта о бесконечной личной власти…

Брагин никак не мог успокоиться и сосредоточиться… «Как же такое могло случиться именно со мной? — прикрыв глаза руками, стонал он. — Я плачу всем! Все, кому только можно!»…

Стоявшего рядом начальника его изрядно сократившейся охраны обуревали два совершенно противоречивых чувств. С одной стороны, он сильно хотел пристрелить своего начальника за все мерзость и гадость, которая от него исходила, а с другой, его не покидало понимания их тесной взаимосвязи… Он осторожно, но настойчиво тронул его за плечо и проговорил:

— Алексей Петрович, надо что-то делать! Они скоро вскроют дверь!

Брагин медленно поднял голову и более или менее осмысленно посмотрел на него… Казалось, он начинал постепенно приходить в себя… С лица стало исчезать то беспомощное выражение, которое с самого начала боя так пугала его охрану… В его облике вновь появлялись хищные черты одноименной птицы…

— Сколько у тебя осталось человек? — сквозь зубы прошипел он.

— Четырнадцать! — уверенно ответил тот.

— Бросай их всех к двери… Пусть стреляют в каждого, кто появиться оттуда! — распорядился Брагин. — Скажи, что я вызвал спецназ МВД и этих бандитов скоро пошинкуют на фарш!

— Шеф, вы, правда, его вызвали? — удивленно спросил начальник службы безопасности, не заметивший, чтобы его босс с кем-нибудь связывался по телефону.

— Да нет же дебил! — зло вскричал Алексей Петрович. — Мобила здесь не возьмет, а связь убежища почем-то не работает… Эти, похоже, что-то вскрыли… Так, мы сейчас уходим отсюда наружу! Есть тут у меня кое-что на такой случай… Выберемся у старой лодочной станции, вряд ли кто-нибудь знает об этом ходе! Там сразу же свяжемся с друзьями!.. Вся ясно?!

— Понял шеф! — обрадовано ответил тот.

Через полчаса они уже неслись по запутанным коридорам в самый конец технических помещений, где располагался малопосещаемый склад различного рода запчастей. Около огромного холодильник, в котором легко поместился бы средних размеров грузовик, Брагин остановился и приложил к небольшому считывающему устройству свою руку… Здоровенная металлическая дверь неслышно отошла в сторону, открывая полутемное пространство, из которого веяло могильным холодом. Охранника мгновенно продрал озноб… «Уж не грохнуть ли решил меня шеф? — вдруг подумалось ему. — Уж за ним не заржавеет!»… Он незаметно стянул автомат со спины на бок и приготовился сразу же стрелять, если только случиться что-то неожиданное…

Однако, Брагин словно обладал звериным чутьем на такого рода смену настроения… Прямо на ходу чуть запыхаясь он негромко рассмеялся:

— Думаешь, убрать тебя решил?… Подумал ведь, подумал! Так?… Значит, ты точно дурак!.. Сейчас мы с тобой в одной лодке и убирать тебя было бы большой глупостью!.. Когда мы выйдем на верх, мне обязательно будет нужен кто-нибудь, кто прикроет мою спину… Понимаешь?… Так, что можешь быть спокоен!

Парень облегченно вздохнул и снял с курка палец… «Действительно, — обрадовано, подумал он. — Что это я вдруг решил, что шеф решит избавиться от меня? Пока я ему нужен, он меня не тронет!». Дальше они бежали молча, берегли силы. Наконец, впереди, метрах в пятидесяти показалась небольшая дверь, на которой нервно мигала небольшая красная лампочка.

Брагин, прикрываясь всем телом, набрал какой-то код, и дверь с шипением исчезла куда-то внутрь… Выходили они осторожно, ощетинившись стволами автоматов. Первым осторожный Коршун послал своего начальника охраны, мысленно пообещав в случае чего поставить ему на кладбище шикарный памятник. На верху их встретило веселое щебетание птиц и стрекотание кузнечиков. Старый лодочный домик выглядел совершенно покинутым. Даже валявшееся у всех на виду ведро, оставленное здесь с прошлой недели, никто не позаботился убрать. Успокоенный охранник вернулся назад и доложил, что все в полном порядке и можно выходить.

Оказавшись наружи, вдали от стрельбы и смерти, Брагин окончательно пришел в себя… Он быстро стал спускаться по заросшей тропинке, направляясь к бревенчатому домику. На ходу Алексей Петрович вытаскивал из кармана мобильный телефон, негромко бормоча при этом:

— А сейчас поглядим, кто кого?… Значит, Брагина получить захотели?…

Однако, неожиданно, он резко остановился. Ему, вдруг, пришла одна очень неприятная мысль, которая могла окончательно все уничтожить… «А с чего это я решил, что на меня напала какая-то шушера?…, - пытался поймать уходившую мысль, Брагин. — Мне никто не угрожал в последнее время… В бизнесе была одна только мелочь… А вдруг, это ОМОН или, того хуже, комитетчики». Под ложечкой мгновенно неприятно заныло… Ведь он много чего натворил такого, что могло заинтересовать ФСБ… Одна только продажа французам документации по истребителю-перехватчику последнего поколения модификации «Шершень» спокойно тянула на десяток другой лет отсидки… «Короче, прежде чем звонить, надо сначала разобраться с этим, — в конце концов, решил он»…

Шедший, в это время, за ним, начальник службы безопасности сильно удивился, когда его шеф, неожиданно остановившись, задал ему казалось бы, странный в этой ситуации вопрос:

— Михалыч, ты то как считаешь, кто это был?

Охраннику очень не понравилась интонация, с которой был задан вопрос. «Похоже, босс в растерянности, — думал он, не спеша отвечать. — Думает, что на нас наехали силовики… Значит, поэтому и не звонит!».

— Это точно был не конторский спецназ, — после некоторого раздумья ответил он. — Я уверен на сто процентов! Не то вооружение, тактика!.. Эти как-то очень мягко что ли работали… Кажется, они на поражение то не били!.. Военная разведка тоже так не работает! Они, вообще, не привыкли после себя оставлять живых…

— Хочешь, сказать на нас напали непрофессионалы…, - несколько растерянно выдавил из себя Брагин. — Твоих молодцов раздавили какие-то неучи?

— Я же не сказал, что они действовали непрофессионально! — попытался сразу же возразить охранник. — Наоборот, то, как они штурмовали здание и выкуривали моих бойцов, говорит об очень высоком классе этих людей. Судя потому, что мы видели через камеры, они не потеряли ни одного человека, ни раненным, ни, тем более, убитым!.. И еще босс, не хотел вам сразу говорить…

— Что не хотел говорить? — встрепенулся Брагин, мгновенно заподозривший в чем-то своего шефа службы безопасности. — Были какие-то угрозы? Нападения?

— Да нет, я не про это, — устало отмахнулся тот. — Я об этих людях… Понимаете, я кое-что видел на мониторе в тот момент, когда вы вышли из операторской…

Он как-то странно замялся, словно не знал, как рассказать об увиденном. Наконец, найдя, по-видимому, нужные слова, охранник начал рассказывать:

— … Я видел, как в северном крыле здания один из нападавших обезоружил троих моих людей. При этом заметьте, у него самого в руках не было, вообще, ничего!

— Это лишь означает, что ваши люди дерьмо! — зло сплюнул на землю Коршун.

— Нет, они очень сильные рукопашники! — вступился за своих бойцов охранник. — Он дрался точно в таком же стиле, что и человек, которого мы недавно закрыли в саркофаг…

— Что?! — взревел Брагин. — Да, ты понимаешь, о чем говоришь?! Какой, к черту, еще один?! Других больше нет! Священник мертв, поэтому этот остался последним!.. Понимаешь, последним!.. А это обычные гопники, которым я чем-то насолил!

Непрерывно чертыхаясь, он набрал на телефоне какой-то известный только ему номер, и через несколько секунд до охранника донеслась его гневная речь:

— Здравствуйте, милейший Георгий Алексеевич! Брагин вас беспокоит!.. Вы заняты?!.. Надо же!.. А я представляете нет!.. Я тут на свежем воздухе стою и любуюсь, как какие-то люди в масках расстреливают из гранатометов мой особняк… А вы вот представьте себе! Из самых обычных гранатометов!.. Говорите, мне надо спрятаться где-нибудь, пока ваши не приедут… Спрячусь… Конечно! Только не грохнут ли меня до тех пор?!..

С улыбкой на лице, он стал набирать следующий номер…

— Попрыгаете у меня теперь!.. Ничего, всех до единого найду! Всех до единого!..

… Да!.. Ара, брат, это я!.. У меня большие проблемы… Да нет, это не менты! Кто-то левый, совершенно мне незнакомые… Разнесли мой дом! Еле ушел!.. Короче надо бы где-нибудь отсидеться, пока все не проясниться… Я уже напряг МВД, скоро пришлют спецназ… Значит, я на тебя рассчитываю… Хорошо! Спасибо, брат! Я этого не забуду!

Отключив телефон, Брагин задумчиво произнес:

— Вот до чего дожил… У черномазых прячусь… В это время его взгляд упал куда-то за спину своего охранника и он вскрикнул, испуганно показывая в ту сторону пальцем… Охранник бросился к нему, пытаясь прикрыть его от возможной очереди, но неожиданно резко остановился и закашлял… Из рта запузырилась кровь… Он попытался что-то сказать, но… сил хватило лишь на невнятное бормотание…

Из упавшего тела, Брагин, осторожно оглядываясь по сторонам, вытащил длинный и тонкий стилет, который до этого прятался в специальной кобуре под сердцем.

— А вот теперь, ты мне не нужен…, - пробормотал Алексей Петрович, аккуратно вытирая лезвие об одежду убитого. — Ты слишком много знаешь, мой друг… А те кто много знают, долго не живут!

… Вскоре, он уже сидел в удобном кожаном кресле одного из загородных домов, принадлежавших Аре, и мило с ним беседовал, попивая настоящий дагестанский коньяк.

— … Я же тебе говорю, — рассказывал Брагин о происшествии. — Напали неизвестные в масках… Без опознавательных эмблем! В черной форме! Короче, ни под кого они не работали… Мой шеф службы безопасности, царство ему небесное, говорил, что это не силовики и не контрразведка! Словом какие-то залетные пташки!

Для Ары такой расклад был совершенно неприемлемым. Случившееся могло означать что угодно: от сверхсекретной операции военной разведки до обычных бандитских разборок… Ни то ни другое ему очень не нравилось, так как могло грозить реальными последствиями лично для него и его людей…

— Слушай, брат, — внимательно смотря ему в глаза, проговорил Ара. — Надеюсь, ты не подставляешь меня в какие-то свои разборки… Ты влип во что-то серьезное?

Брагин в ответ изобразил, что смертельно оскорблен в лучших своих чувствах и попытался встать… Но Ара решительно схватил за лацкан пиджака и усадил на место…

— Брат, извини меня, если обидел, — внушительно начал Ара. — Но и ты пойми меня! Я должен знать, во что влезаю! Или ты со мной не согласен?!

Брагин понял по его глазам, что выиграл этот раунд — Ара буде «стоять за него горой».

— Ты совершенно прав, брат, — уважительно проговорил Коршун. — Ты глава целого клана и должен заботиться о своих людях…

При этих словах Ара расцвел, словно юная роза. Такие слова из уст такого влиятельного человека, как Брагин, звучали очень внушительно…

— … Верь мне… Я ни в чем не замешан и ни на кого из наших не наезжал! С ментами у меня тоже нет ничего серьезного! Это какие-то левые люди и они могут угрожать не только мне, но и вам всем…

Ара, казалось, успокоился… Действительно, ему совершенно, не хотелось из-за каких-то призрачных дружеских отношений с Брагиным ввязываться в серьезные разборки. Если бы раньше его попросили о подобном одолжении, то он даже раздумывать не стал бы… Но сейчас… Сегодняшнее время по сравнению с девяностыми горец даже по настоящему побаивался… Если раньше этот город почти лежал у его ног, то теперь власть совсем распоясалась. Случай с Брагиным вполне мог быть работой какого-нибудь феэсбешного эскадрона смерти, который потихоньку чистил город от криминальных баронов. На всякий случай, он решил усилить охрану своего особняка и некоторое время никуда особо не выезжать…

 

Глава 27

Вскрывая убежище, группе неизвестных пришлось серьезно повозиться… Вход в подземелье, закрытый обычной с виду деревянной дверью, на самом деле представлял собой целый комплекс, напичканный массой электронных опознавательных устройств по типу «свой — чужой». Каждый незначительный прибор, датчик, невинно пристроившийся на стене, оборачивался для пробиравшихся бойцов боевой частью какой-нибудь смертоносной машины…

С трудом открыв дверь, пара человек осторожно стала входить в небольшой тамбур, представлявший собой светлый узкий коридор. Шаг за шагом они осторожно продвигались вглубь к следующей двери, на которой бросалась в глаза грозная надпись «Внимание! Опасность!». Нервы бойцов были напряжены до предела; отступать они явно не собирались… Неожиданно, раздался звук сирены и с отвратительным шипением коридор стал заполняться беловатым газом, быстро поступавшим из небольших отверстий автоматической системы пожаротушения.

— Ловушка! — это слово остро резануло по ушам, заставляя ускоряться и так стремительный ток крови. — Назад! Всем назад!

Рванувшиеся было назад, бойцы вдруг наткнулись на решетку, перегораживавшую путь… Переплетенные толщиной в руку, прутья надежно, бульдожьей хваткой, перекрывали дорогу к спасению…

Оператор, удобно устроившийся в это самое время в мягком кресле, со злорадством наблюдал за попавшими в западню людьми. Еще один легкий щелчок небольшой красной клавиши, и скорость поступление газа возросла до максимума, значительно ухудшив изображение на камерах.

— Ну, что съели? — засмеялся он, довольный, что вывел из строя еще пару врагов. — Черт, а это гораздо интереснее, чем рубиться в DOOM!

Действительно, все до боли напоминало эту компьютерную игру — хайтековский антураж, темные фигуры с оружием, неожиданно выскакавшие из-за углов… Было лишь одно «но»! Теперь он играл за другую сторону, и вместо монстров на экране погибали живые, из плоти и крови, люди! Однако, разве понимание этого хоть раз останавливало хоть одного человека…

… Его пальца бабочками легко порхали по клавиатуре, приводя в боевую готовность очередную хитрость… Он был рад! Его переполняло чувство собственной значимости, превосходства!

— Вот так-то! Получи-ка теперь вот это! — звенел в операторской его голос.

… Это было его творение! От самого первого винтика и до последней платы, засунутой в нутро компьютера… «Я, Дмитрий Ганин, — пел от радости он. — создал гениальное творение, которому нет равных! Лучший охранник, которого когда-либо видело человечество!.. Они то все думали, что обычный псих, продающий безмозглые компьютерные игрушки!.. Смеялись!.. А теперь здесь я царь и бог!».

Ему на деньги Брагина удалось, каким-то ему только известным образом, совместить обычную компьютерную стрелялку с мощной охранной системой, установленной в подземном убежище… Он смог превратить нудное сидение за монитором в увлекательное занятие, в процессе которого все нарушения охранного периметра трансформировались в вылазки виртуальных врагов. Оператор теперь одним движением мышки мог контролировать весь комплекс, не прибегая к сложным расчетам и вычислениям. Любая, даже самая мелкая неполадка или авария, мгновенно интегрировалась в постоянно включенную игру и сама система, в случае отсутствия оператора, могла мгновенно принимать решение по устранение проблемы…

Вот и сейчас, на огромном мониторе, корчились захлебываясь от сильного кашля, человекоподобные монстры! Зеленовато-бурые, огромными лапами они рвали на себе одежду, пытаясь открыть доступ для воздуха… Брошенное оружие, бесполезным хламом лежало совсем рядом…

Оператор с удовольствием потирал руками. Все получалось даже гораздо лучше, чем можно было вообразить! Садясь в это кресло, он сказал Брагину, что убежище свободно продержится и час и два… Прошло уже два часа, и вряд ли что-то измениться в ближайшее время!

Он вновь уставился на экран, ожидая увидеть лежащие на полу тела… Но что-то было не так! Сквозь, так непрерывно и поступавший в помещение газ, практически никого уже не было видно. На экране мелькали какие-то размытые тени, которые лишь с большим трудом можно было связать с человеком…

— Что это за маразм? — недоуменно пробормотал он, отключая поступление отравляющего газа. — Я же их завалил…

Наконец, газ стал рассеиваться под действием мощных насосов… и с монитора прямо ему в глаза уставилось какое-то перекошенное от ненависти лицо… Казалось только в глубинных недрах компьютерной программы могло родиться такая физиономия… Морщины огромными складками пересекали все лицо, практически скрывая зеленый как у волка глаза. Приплюснутый нос сильно выдавался вперед, оттягивая на себя маленькую губу… Но главное, это острые зубы, которые скалились прямо в экран… Он от неожиданности так отпрянул, что чуть не упал со стула.

— Глюк, что ли? — прошептал оператор, пальцы которого вновь замелькали по клавишам.

… Оба монстра, живые и невредимые, на экране уже рвали прутья решетки… Не веря своим глазам, он лишь повторял словно заклинание:

— Сталь! Настоящая закаленная сталь! Десять сантиметров стали в диаметре!.. Этого просто не может быть…

Вскоре, коридор, так быстро ставший смертельной ловушкой, вновь благополучно опустел…

Командир, тем временем, принимал своих солдат, с трудом вылезавших из западни. Одежда на них свисала лохмотьями, кожа была покрыта какими-то странным зеленоватым налетом, напоминавшим фосфор…

Он, сдерживая злость, посмотрел на часы. Время было на исходе — вот-вот к засевшим в убежище могло подойти подкрепление…

— Базуки! — вдруг, скомандовал он, и на позицию немедленно выдвинулась пара гранатометчиков. — Рвать каждую дверь! Гранат не жалеть! Похоже, гражданских мы там уже не встретим…

С этого момента для защитников подземелья начался настоящий ад! Никакие ловушки просто физически не могли выдержать испытание тысячеградусовым пламенем мощных зарядов, которые один за другим влетали в коридоры, технические помещение… Любой закоулок, который мог был потенциально опасным, мгновенно превращался в вулкан! Охрана даже не успевала открыть ответный огонь, как люди в черной форме уже вязали оставшихся в живых…

Взять живым оператора так и не удалось… Убегая по одному из узких и извилистых ходов, он попал по удар своего же детища… На экране монитора только мелькнул его ползущий силуэт, как два медленно выдвинувшиеся раструба полыхнули огнем…

… Двое бойцов, посланные проверить туалет, наткнулись на неожиданную находку… Из одной кабинки раздавалось захлебывающееся рыдание. Они осторожно, прикрывая друг друга, приблизились к дверце и резко дернули её… Прямо на них, испуганно смотрела заплаканная женщина в белом халате. В её правой руке был крепко зажат маленький, словно игрушечный пистолетик, дуло которого глядело прямо ей в висок… Загляни они минутой позже и на в кабинке их бы ждал остывающий труп.

Через некоторое время её доставили к командиру, настроение которого было, мягко говоря, нерадостным. Операция, на подготовку которой ушло более года, практически провалилась: объект сбежал, отряд чудом избежал потерь…Под впечатлением всех этих мысль, он как-то не очень ласково взглянул на женщину и та вновь зарыдала.

— Слушай меня внимательно! — рявкнул он, резко схватив её за руку. — Мы тебе не причиним ни какого вреда… Только зададим пару вопросов и все!.. Поняла! Зададим пару вопросов и отпустим!.. Кивни, если поняла!

Не прекращая плакать, она кивнула… Потом, полезла в карман и медленно, показывая всем, вытащила оттуда шелковый платок. Напрягшиеся было мужчины, опустили оружие… Успокоившись, наконец, она посмотрела с ожиданием на главного.

Командир, протирая руки какой-то ветошью, стал неожиданно мягко задавать вопросы:

— Как тебя зовут?

— Нина!

— Чем ты здесь занималась?

— Я врач… Так, осматривала, лечила сотрудников… Я ничем плохим не занималась… Отпустите меня…

— Не рыдать!.. Да, отпустим мы тебя!.. Кого здесь держали?…

— Я все скажу… Все… Здесь он людей пытал!.. Брагин! Это все шеф!.. Недавно только какого-то парнишку привезли!.. Места живого на нем не оставили!

Мужчина мгновенно оживился, услышав о парне.

— Так… Он чуть ниже моего роста. Русоволосый. Крепко сложен. Он?

Доктор, чуть задумавшись, ответила:

— Да, думаю, это он…

— Показывай, где его держат! Потом выпустим тебя!

— Вон туда надо!.. Его в то крыло отнесли после попытки побега! В ванну прикрыли!

Продвигаясь через задымленные развалины, в которые превратились ранее чистые и светлые коридоры, они остановились в небольшом помещении, в центре которого на высоком возвышении лежала большой металлический саркофаг, опутанный множеством проводом и пластиковых трубок…

— Что это за ящик? — с изумлением спросил командир, осматривая это творение преступного разума.

— Это саркофаг для полной изоляции человека. Здесь он ничего не видит, не слышит и не чувствует…

Его изумление на глазах стало превращаться в отвращение. Он вскочил прямо на ящик и начал быстро крутить большой, сверкающий никелем, вентиль… Вдруг, женщина, закричав, как безумная, стала отрывать его руки…

— Не надо этого делать…, - орала она. — Его нельзя выпускать! Он же маньяк! Он всех убьет!..

Подскочившие бойцы с трудом смогли оттащить её от своего командира, который несмотря ни на что продолжал свое занятие. Наконец, вентиль встал и крышка начала медленно открываться… С некоторым трепетом мужчина заглянул туда… Внутри, словно в футляре, лежало бледное словно мел тело, погруженное на половину в воду.

— Что это вы твари сделали с ним? — бросаясь к женщине, взревел главный. — Он же овощ!..

Однако, она совсем его не слышала, её широко открытые глаза были направлены на саркофаг, словно именно там лежал внезапно оживший мертвец… Вместо позеленевшего трупа из металлического ящика на них смотрел, пытавшийся приподняться, Сергей…

Женщина взорвалась криком, почти перешедшим в ультразвук… Все присутствовавшие в помещении люди с изумлением рассматривали обнаженного и бледного парня, который немного растерянно улыбался…

— А кто вы такие? — недоуменно спросил он.

— … Мы — друзья! — не растерялся командир. — Давай одевайся, и уходим отсюда, пока сюда не добрались другие…

Сергей вновь упал, похоже, даже не успев осознать его ответ… Его сознание очень медленно выкарабкивалось из той бездны, в которой пряталось все эти полторы недели… Ему повезло гораздо больше, чем всеем, кто лежал в этом саркофаге до него. Он смог, хотя и нечаянно, адаптироваться к абсолютной глухоте, слепоте и неизвестности… Если первые дни его сознание бедной овечкой металось между образами, неожиданно являвшимися ему, то на пятый день Сергей странным образом «закуклился»… Он ушел в себя, в свой личный мир, где был полностью свободен… Его сознание совершенно перестало воспринимать обездвиженное тело, как данность! Оно создало свою реальность! Это был прекрасный и идеальный мир, знакомый всем и каждому по сказкам и легендам… В нем не было места бандитам, оружию и смерти! Здесь, словно в немного наивном детском фильме, посреди огромных зеленых полей бродили величественные мохнатые мамонты и белоснежные единороги, у подножья высоких гор прятались изящные замки с прекрасными рыцарями и принцессами, а по бескрайним морям и океанам плавали большие корабли с развевающимся алыми парусами… Этот мир поглотил его, превратив в одного из своих героев… Сергей жил и радовался этой жизни! Он скакал на великолепном скакуне по раздолью полей, плавал в глубоких озерах, плескался в водах прекраснейших водопадов…

… И после всего этого, вдруг, внезапное пробуждение!.. Скрежет! Яркий свет! Ветер! Сильный звук!.. Все это оглушило его, заставляя просыпаться одновременно, все органы чувств! Поток информации сметающей волной хлынул в мозг… и снес все преграды, которые с такой тщательностью воздвигло сознание! Его виртуальные мир мгновенно перевернулся с ног на голову и исчез в темноте… От него не осталось ничего, что бы напоминало о нем…

 

Глава 28

… - Вроде очнулся…, - всполошилась немолодая женщина в белом медицинском халате, заметив легкое шевеление Сергея. Она тихо приподнялась со стула и осторожно коснулась ладонью его лба… Он был прохладным и сухим.

— Похоже, действительно, все нормально! — более радостным тоном проговорила она и быстро вышла из палаты.

Через некоторое время его пробуждения ожидало уже гораздо больше человек. Кроме, медсестры рядом с кроватью больного каменной статуей застыл высокий худощавый человек — командир того самого спецназа, что вытащил Сергея из подземелья. Рядом с ним стояла стройная молодая женщина с рыжими, отливающими чистой медью, волосами. Все они молчали и ждали, когда больной очнется…

Однако, если в комнате царила абсолютная тишина, то в мыслях царила просто невообразимая какофония. Мужчина, сурово насупив брови, мучительно размышлял, что же теперь делать с человеком, которого они с таким большим трудом спасли. Пока было ясно лишь одно — он источник очень важной для них информации и поэтому отпускать его он просто не имел права…

Девушка, напротив, лелеяла надежду, что парень, который сейчас так беззащитно раскинулся на кровати, присоединиться к ним.

Наконец, Сергей открыл глаза и недоуменным взглядом обвел всех присутствующих.

— Кто вы такие? — еле слышно спросил он.

Мужчина хотел было приблизиться к кровати, но девушка опередила его.

— Не волнуйся, Сергей. Мы друзья отца Анатолия, а значит и твои друзья… Это мы спасли тебя…

Увидев, слишком слабую реакцию, она обеспокоено продолжила:

— Ты что-нибудь помнишь?

Сергей молчал… Девушка с отчаянием посмотрела на медсестру, которая сразу же засуетилась в поисках каких-то лекарств…

— Не надо… — проговорил он. — Я все прекрасно помню… И поэтому хочу спросить еще раз, кто вы такие?

Девушка слегка растерялась, и некоторое время переглядывалась со своим соседом. Наконец, немой диалог закончился, и вперед выступил мужчина.

— Меня зовут Михаил Кирсанов. Я так понимаю, ты хочешь слышать именно правду, а не её суррогат?!

Дождавшись утвердительного кивка, он продолжил:

— … Думая, отец Анатолий тебе рассказал, что он был не совсем обычным человеком… Точнее, у него были не совсем обычные способности… Рассказывал ведь?!.. Хорошо!.. Так вот, все мы (он обвел рукой), кто здесь находится, в чем-то похожи на него. Конечно, ты видишь далеко не всех! Нас гораздо больше, чем ты можешь себе представить!

В этот момент он поймал недоверчивый взгляд Сергей, который словно в немом позыве требовал подтверждения… Кирсанов, чуть переменившись в лице, схватил стоявшую на самом краю стола керамическую кружку и, обхватив пальцами, разбил… Сергей с округлившимися глазами смотрел, как вместо бокала из его ладони темной струйкой зашуршали мелкие керамические осколки…

— Мы умеем многое и разное… Кто-то одно, кто-то другое!..

Вдруг Сергей прервал его:

— … Все это очень странно! Священник мне рассказывал другое. Говорил, что остался лишь он один (Сергей специально выделил последнее слово)… У меня нет причин не доверять ему, а это, значит, что ваши слова, мягко говоря, далеки от истины… Еще отец Анатолий говорил…

— Что ты заладил, отец Анатолий да отец Анатолий? — взорвался Михаил. — Его с нами больше нет!.. Идеалист хренов!.. Сколько раз ему говорил!.. Нет, ведь, все сделал по своему…

Неожиданно, на плечо ему положила руку девушка и он мгновенно умолк.

— Миш, ты бы не кричал. Сергей ведь не виноват, что так все получилось. А Толя просто выбрал свой путь и не нам его судить!..

Потом она, внимательно посмотрев на Сергея, сказала:

— Сереж, ты извини Михаила. Анатолий был его очень хорошим другом и поэтому он сильно переживает потерю…

Она взяла стул и присела рядом с кроватью.

— … Анатолий был не просто нашим другом, он был нашим хранителем, — немного грустно начала девушка. — Хранителем всех наших знаний, всей нашей истории… Он, как и все в его семье, на протяжении уже долгого времени вел подробную летопись нашего общества. Жизнь каждого из нас нашла свое отражение в его записях… Более того, он изучал нас, чтобы…

Она внезапно запнулась, но сразу же продолжила:

— Больше десяти лет он был нашим хранителем и единственным из всех, кому была доверена тайна местонахождения нашего золотого запаса… Ты не думай, мы не отморозки какие-то. Для нас деньги ни чего не значат, они лишь средство для борьбы со Злом!

В этот момент её глаза смотрели куда-то вдаль, где, по-видимому, и находилось это самое Зло.

— … Такие люди, как Брагин возомнили себя вершителя судеб, для которых нет ничего святого! Они, как мерзкие пауки, оплели своей паутиной страха и насилия всю нашу страну, а люди, народ, словно безропотные овцы, ничего сделать не в состоянии… Мы же только чистильщики, санитары нашего общества, которые избавляют его от мерзости и гадости! А Толя, будучи нашим хранителем…

— Мы ошиблись сестра… Признай это хотя бы сейчас! — вновь вступил разговор Михаил. — Мы ошиблись, когда выбрали его хранителем… Были и другие достойные кандидаты из этой семьи… Он был слишком мягок и не признавал насилия! Любая спланированная им операция была заведомо обречена на неудачу!.. Если бы не наше мужество и отвага от нас бы к этому времени вообще ничего не осталось!

Сергея к этому времени уже понял, что случайно оказался свидетелем возобновления давнего спора. Казалось, что брат с сестрой забыли о том, где они находятся и зачем сюда пришли…

— А может, Толя был все-таки в чем-то и прав? — все таким же мягким голосом пыталась возразить она. — Ведь путь насилия не всегда является единственно правильным… Не ошибаемся ли мы сами, когда выбираем исключительно войну, а не мир?!

— Оля, ты снова сомневаешься?! — неприятно удивился Михаил. — Пойми же, если мы сейчас ослабим свой натиск, то превратимся в очередную говорильню, которая ничего реально сделать не может! Разве мы мало сделали хорошего?!.. Разве, не благодаря именно нам многие живы и могут свободно, ходить по этой земле, не опасаясь за свою жизнь?!

… До Сергея неожиданно дошло, когда этот спор утихнет, от него потребуют сказать, где находится золото. «Похоже, выбор то и особо не велик…, - думал он. — Или рассказываешь или нет…, или живешь дальше или нет… Может все-таки отдать деньги, и они, действительно, нагонят страха на всю эту преступную шваль, засевшую в высоких кабинетах… А ведь, пожалуй, он прав, и уговорами и советами отца Анатолия вряд ли можно справиться с Брагиным и тому подобными. Лишь выжигая каленым железом, можно справиться с любым Злом… Что ж, значит, решено…».

Он поднял глаза на все продолжавших спорить гостей, и неожиданно громко для них сказал:

— Хватит!.. Разорались… Согласен я.

Девушка опешила от такого окончания своей беседы…

— И с чем же ты согласен, я что-то не совсем уловила?

— Я покажу, где находится тайник…, - усмехнулся Сергей. — Но у меня есть одна просьба… Я хочу, чтобы вы мне помогли поквитаться с Коршуном.

Напрягшийся было Михаил, расцвел, словно юноша, которому его юная избранница наконец-то ответила «да».

— У нас у всех к нему счеты…, - мрачно заговорил он. — Но тебе мы отдадим право первого удара!

Михаил не обманул; действительно, через неделю после полуторасуточного сидения в засаде у дома некого Ары Киканадзе, именно Сергей первым открыл огонь по кортежу машин, медленно выползавших из-за поворота. По донесениям своего человека в окружении местного авторитета именно Брагин передвигался в одном из этих автомобилей.

Операция разворачивалась молниеносно — буквально впервые секунды боя были подорваны две машины, которые возглавляли и прикрывали кортеж. Предполагалось, что именно в них находилась основная часть охраны. Получив по выстрелу из гранатомета, обе машины мгновенно превратились в свечки… Ответный огонь, обрушившийся по ним из оставшихся двух машин, оказался на редкость мощным. Оба здоровенных джипа, сгрудившихся на дороге, изрыгали настолько плотный огонь, что подойти к ним было невозможно…

— Пулеметы… Они там арсенал, что ли с собой возили? — недоуменно пробормотал один из затянутых в черное бойцов, осторожно пытавшийся рассмотреть что-то в оптический прицел своей винтовки. Он чуть приподнял свою голову, как сразу же от дерева, за которым он устроился, во все стороны полетели мелкие щепки.

— Вот, зараза, глазастый какой! — с некоторым восхищением проговорил он. — Сразу же выцепил…

Выждав еще пару минут, Сергей, вытащим две гранаты, осторожно пополз вдоль дороги, надеясь, что с высоких машин его вряд ли заметят. Приблизившись на близкое расстояние, он резко выпрямившись выбросил вперед руку и граната по асфальты покатилось прямо под брюхо переднего джипа… От мощного взрыва машину, как мячик, выкинуло с дороги и ударило о раскидистый дуб… Удивительно, но оказалось, что от столь сильно удара гениальное творение японского автопрома практически совершенно не пострадало. Подошедший к нему, Сергей изумился, заметив на перевернутом автомобиле лишь несколько вмятин на дверях и треснувшее лобовое стекло…

— Чертов танк! — восхитился он, осторожно дергая за ручку задней двери. Дверь, мягко щелкнув, открылась и взору настороженного парня предстало вместительное нутро машины, буквально забитое снаряженными коробками с пулеметными лентами и ящиками с гранатами… На заднем сидении, усыпанном стрелянными гильзами, вповалку лежали два тела в бронежилетах и омоновских защитных шлемах… Рядом валялся пулемет Калашникова с немного погнутым стволом. Сергей потянулся к нему, но едва дотронувшись до него, сразу же отдернул руку… Горячо!.. Ствол был раскален от стрельбы…

Сергей судорожно вытянул из кармана рацию и набрал нужную волну…

— Миш, это Сергей!.. В джипе полно оружия!.. Бойцы в бронниках и шлемах!.. Ты это понимаешь?!.. Это не Брагин!.. Надо сваливать отсюда…

Через мгновение сквозь шипение отозвался напряженный голос Михаила:

— Все принял… Отбой операции!.. Отход по плану «Тайфун»…

Приказ на несколько секунд опередил раздавшийся подобно грому голос, усиленный мегафоном:

— Приказываю всем прекратить огонь!.. Говорит подполковник… Территория оцеплена войсками! При сопротивлении имею приказ открывать огонь на поражение…

Голос еще на затих, а на стоявшем в отдалении холме, показались несколько БТРов, грозно задвигавших своими орудиями. Между ними замельками фигурки солдат в зеленом камуфляже, россыпью стекавшихся с холма…

— Колечко…, - пробурчал Сергей, раздевавший в это время бойца, обнаруженного в джипе. — Дураки! Попались как младенцы на пустышку!

Снятое обмундирование оказалось немного великовато. Пулеметчик, сидевший в машине, был настоящим богатырем. Но в такой ситуации выбирать не приходилось, поэтому вслед за штанами он стал натягивать и остальную одежду. В конце концов, потуже затянув ремни брони, Сергей кое-как скрыл все эти недостатки, а после того, как напялил на себя шлем и вовсе стал одним из своих… После таких трудов залечь в сторонке от джипа, прихватив с собой пулемет, вообще, было секундным делом.

… Михаил оказался крепким орешком для «вованов»… Его бойцы, как раскаленный нож сквозь масло, прошли оцепление, захватив с собой всех раненных и оружие. В результате добычей силовиков и бандитов стали лишь стрелянные гильзы от неустановленного оружия, которое было у неустановленных лиц…

Военные до самой ночи прочесывали всю территорию вокруг усадьбы, надеясь обнаружить еще хоть какие-то следы. По дороге туда-сюда сновали машины скорой помощи, пожарные и темные иномарки с проблесковыми маячками…

Все время, пока шла стрельба, Брагин провел в самой усадьбе, и несмотря на просьбы, стоявшего тут же высокопоставленного сотрудника ФСБ, так и не спустился в подвал. Ему хотелось видеть от начала и до конца то, как его враги потерпят фиаско… Он нервно ходил вдоль большого окна, время от времени всматриваясь в бинокль. Все проходило именно так, как он и думал…

Слежку за собой Брагин обнаружил сразу же после того покушения, как его загородный дом чуть не сравняли с землей. Естественно, он и предположил, что нападавшие на этом не успокоятся и захотят с ним разобраться окончательно. Им была разработана хитроумная многоходовая комбинация, в результате которой всех его врагов должны были устранить военные… Он сделал всего лишь пару звонков, и колесо закрутилось! ФСБ, МВД, командование ближайшей военной части подготовили и осуществили крупномасштабную военную операцию…

Когда голова колонны начала медленно выползать из-за пригорка, Брагин удовлетворенно хмыкнул… «Пока все идет по плану, — думал он. — Посмотрим, как они проглотят это…». Машины, шедшие друг за другом, были изготовлены по специальному заказу, и представляли собой бронированных монстров, которые были под завязку забиты оружием…

Раздавшие первые залпы его неприятно удивили… Хваленые машины сносило с дороги словно бумажный кораблик сильным ветром… Однако через минуту, он уже забыл об этом, откровенно наслаждаясь тем, как пулеметный огонь из двух оставшихся джипов прижимал к земле нападавших людей…

После того, как все закончилось, Брагин облегченно вздохнув, предложил офицеру, так и простоявшему все это время рядом с ним, спуститься вниз и посмотреть на то, что осталось от его джипов. Во дворе их уже ждала его личная охрана и сам Ара, который в своей алой рубашке возбужденно размахивал пистолетом…

— Ну как, брат?! — восхищенно спросил он. — Ты видел, как держались мои горцы?!.. Орлы!.. Ваха, где они? Куда ты дел выживших?

В ответ тот, что-то гортанно произнес, кивнув в сторону ворот, где стояли трое перевязанных человек. Все они, похоже, для пущего эффекта, так и не сняли ни бронников, ни полупрозрачных шлемов… Окровавленные, помятые, они, действительно, смотрелись очень эффектно, по-боевому!

Ара, махнув рукой Брагину, подбежал к ним и стал обнимать их, прихлопывая по спинам… Коршун, неторопливо снял с правой руки белоснежную перчатку, и протянул ладонь первому из бойцов, стоявшему немного в стороне… Среди всего шума и гама, что стоял во дворе, окружавшие не сразу расслышали странное хрипение… Брагин как-то причудливо дернулся!.. Офицер сместился в сторону и… охнув, полез в пиджак… Человек, который секунду назад был одним из влиятельнейших фигур столицы, медленно стал оседать на брусчатку, на которую мягко стекали склизкие розоватые кишки…

Офицер жал на курок как сумасшедший! Пистолет в его руках резко дергался, посылая вперед одну пулю за другой… Они безжалостно рвали бронежилет, отбрасывая человека с окровавленными руками все дальше и дальше…