В просторном кабинете, находящемся в одном из престижнейших особняков столицы, в полной тишине сидел невысокий пожилой человек. Склонившись над огромным письменным столом из красного дерева, он внимательно изучал пожелтевший пергамент, густо усеянный гербами самых различных форм и расцветок.

Кабинет на первый взгляд был обставлен достаточно скупо и консервативно — в интерьере не было даже намека на то, что за окном уже давно наступил XXI век. Могло создаться впечатление, что вся обстановка новому хозяину досталось от какого-то бывшего партийного бонза некогда великой страна. Однако, сотрудник Третьяковской галереи, которому посчастливилось хотя бы одним глазком полюбоваться на это убранство, пришел бы в ужас от такого предположения. Без всякого сомнения, он сразу бы указал на то, что высокие резные стулья, удобная софа, ножки которой были причудливо инкрустированы слоновой костью и янтарем, примостившийся у самого окна изумительной работы секретер со множеством выдвижных и потайных ящиков, украшавшие стены картины, написанные Айвазовским, в свое время служили семье последнего российского императора…

Вот именно здесь, на софе любил читать книги Николай II; экскурсовод мог бы даже показать небольшую вмятину на кожаном покрытии боковины, оставленную царственным локтем. За столом любили заниматься вышиванием его супруга и их милые дочки. Чинно рассевшись, они успевали между делом обсудить все придворные новости… Время от времени, Николай Александрович направлял на них укоризненный взгляд, когда до него доносились откровенные сплетни. Любимым делом наследника была игра с содержимым ящиков огромного и богато изукрашенного секретера. Он любил, разложив на плотном и высоком ворсе персидского ковра кучу самых разнообразных штучек, строить из них фантастические замки и города…

Однако, по прошествии почти ста лет, единственным хозяином всего этого стал Алексей Петрович Брагин — известный политик, общественный деятель и авторитетный коллекционер. Его собрание древнерусских монет IX–XII вв., поражающее экспертов своей полнотой и прекрасным состоянием, объездило все крупнейшие музеи мира, и не раз становились центром частных экспозиций элитных салонов Парижа, Лондона и Нью-Йорка. Более того, он серьезно занимался коллекционированием раритетных автомобилей и обоснованно мог похвастаться некоторыми экземплярами, которых в мире насчитывалось несколько штук.

Политические оппоненты и конкуренты по антикварному бизнесу поражались его огромными финансовыми возможностями… Брагин, не задумываясь, мог выложить за отсутствующий в его коллекции предмет старины сотни тысяч долларов. Подобных случаев, только широко известных прессе, насчитывалось более десятка, а, сколько таких сделок оставалось за объективом камер и не попадало на страницы модных газет и журналов одному богу известно.

Все это порождало волну обвинений в тесных связях с криминалитетом, который являлся источников его баснословных доходов. Сам же Алексей Петрович, где бы ему не задавали этот вопрос, очень уверенно опровергал любые подозрения в своей нечистоплотности. Сложно было не поверить этому интеллигентному пожилому человеку, который значительные средства из своего бюджета тратит на помощь детским школам Подмосковья и финансирует целый ряд гуманитарных акций в российской глубинке. Его имидж стареющего эстета, хорошо разбирающегося в классической музыке, совершенно не был похож на растиражированный в СМИ образ мафиози, своеобразного российского дона Корлеоне из известного фильма.

Однако именно в этом кабинете через некоторое время должно было произойти событие, которое совершенно однозначно подтверждало обоснованность данных подозрений…

Алексей Петрович уже во второй раз оторвался от своего занятия, чего он крайне не любил, и с некоторым неудовольствием посмотрел на большие старинные часы, сделанные известным баварским мастером еще в далеком 1765 г. Гости, к приезду которых было все готово еще час назад, самым бессовестным образом опаздывали.

Он отложил в сторону пергамент и потянулся к телефону, но в дверь, неожиданно, постучали, и вошедший молодой человек доложил о приезде гостей.

Через некоторое время в кабинет один за другим вошли два человека, внешность и поведение которых кардинальным образом отличалось друг от друга. Первый мужчина был выходцем с Кавказа с пронзительными голубыми глазами и иссиня черными длинными волосами. Безумно дорогой и модный пиджак сидел на нем как влитый и подчеркивал его великолепную фигуру. Чувствовалось, что горец любит жить красиво и ни в чем себе не отказывать… Второй человек выглядел совершенно обыденно и сразу сказать что-то определенное о его национальности и роде занятий представлялось достаточно сложным. Костюм его также был дорогим и сшитым на заказ, но его цена и эксклюзивность не так бросались в глаза, как у первого гостя. Спортивной фигурой и шикарными волосами он похвастаться не мог: из под ремня брюк выпирало небольшое аккуратное брюшко, а его голову вместо пышной шевелюры покрывала аккуратная короткая прическа.

Брагин, демонстрируя редкое расположение, вышел из-за стола и, сердечно обняв обоих, усадил около себя. Он давно и хорошо знал их. Еще в далекие 70-е, когда Брагин начинал проворачивать средней руки валютные аферы, они уже были его партнерами и отвечали за различного рода силовые акции. «Да, золотое было времечко! — с некоторой ностальгией подумал он. — Погуляли мы тогда… Ни мордобоя, ни стрельбы… Хотя, Гога, что греха таить, любил махать своим кинжалом… Похоже, и сейчас его с собой притащил».

Кавказец, вальяжно развалившись, начал разговор, ради которого они здесь собрались:

— Думал, Коршун, что ты совсем забыл своих старых друзей… Известным стал, богатым…, гордым… Ни пишешь, ни звонишь… Настоящие друзья так не поступают, если только они уже не друзья…!

Обстановка за столом мгновенно накалилась… Произнесенные слова могли нечаянно спровоцировать очень серьезные события, ведь за столом сидели люди, одно слово которых было способно запустить кровавый механизм бандитских разборок.

Алексей Петрович, он же Коршун, был ошеломлен таким началом; его изворотливый ум начал мучительно искать выход из этой непростой ситуации, грозящей ему огромными неприятностями. Он понимал, что если сейчас поддастся эмоциям и ответит оскорблениями, то в самом скором времени в его окно может запросто влететь реактивный снаряд или любимый хаммер разнесет на куски на каком-нибудь оживленном перекрестке.

К счастью для всех третий участник разговора был настроен миролюбиво: он, медленно достав из внутреннего кармана сигареты, негромко произнес:

— Гога, не гони волну! Сейчас не то время, чтобы рвать друг друга, как псы! Мы же вместе торгащей потрошили…, конторских мочили… Или ты забыл (прошипел он, обращаясь к горцу)?

Не спеша закурив, он продолжил:

— Думаю, делить нам нечего, а воевать тем более… Говори, Коршун, что звал.

Брагин, внутренне радуясь в зародыше улаженному конфликту, начал рассказывать…

— Есть один человек, который не только много знает, но и мне кое-что должен…

Гога, кровожадно улыбаясь, встрял:

— Ха! Дам тебе пару моих орлов. Они его вечером же на ремни порежут!

— Если бы все было так просто…, то мне не зачем было бы обращаться к вашей помощи, — с плохо скрываемым неудовольствием ответил Коршун. — Несколько раз мы пытались с ним окончательно разобраться: в обоих случаях я терял людей…

— Со стороны пробовал привлечь кого-нибудь? — вновь ожил второй гость.

— Было дело! Лютого то помните? Недавно ему побег устроил… Кипишь на зоне до небес подняли, а он втихаря ушел лесом. Навел я его на своего должника… и все — нету Лютого!

Гога недоверчиво присвистнул при этих словах…:

— Ни в жисть не поверю, что Лютого какой-то сельский фраер уделал. Да он на зоне таких мужиков в руках держал!

Его поддержал сосед:

— Непонятка какая-то… За ним, что кто-то стоит? Менты, контора или кто-то из наших?

Брагин отрицательно качал головой:

— Чист он как стеклышко! Сейчас живет в селе с двумя сыновьями. В церкви служит… Судя по нашим встречам, очень хорошо подготовлен — мои говорят, в десантуре служил.

Мне нужны десятка два ваших парней… Не быки с пушками и любители пошмалять! Нужны профессионалы и, желательно с военным прошлым.

Гога, после некоторого раздумья, проговорил:

— Ну что ж, это даже любопытно… Дам тебе Ару с его бойцами. Люди проверенные, не подведут! Все прошли Кавказ: стрелять и резать умеют… Только одно — что же тебе задолжал этот поп?

Коршун давно ждал этот вопрос, но ответил не сразу, словно сомневался говорить или нет:

— Раскопал он на меня кое-что… Могу сесть, и надолго! Твое слово бригадир…

Их третий собеседник, не спроста носивший это прозвище, в это время обдумывал весь разговор. Он сильно сомневался в том, что Брагин все им рассказал… «Падальщик! Как был им, так и остался! Не будет он просто так сор из избы мести. Надо человечка потолковее послать, чтобы поразнюхал там…».

— От меня пойдет Сержант со своим десятком. Тоже все повоевать успели…

Огромный ангар на окраине столице выглядел очень непрезентабельно. Бывшие хозяева хранили здесь какой-то хлам, поэтому и не вкладывали в него не рубля. Металл перекрытий местами был подернут ржавчиной, целый секции на крыши держались на честном слове и при мало-мальски сильном ветре грозили улететь в небо, бетонное покрытие пола было изрыто большим ямами. Словом, складывалось впечатление, что новые хозяева склада также не горели желанием вкладывать средства в ремонт склада. Однако, внимательный взгляд мог бы заметить множество небольших камер, примостившихся почти в каждом укромном уголке. Более того, вместо вместо сторожа — старого хрыча на входе дежурили крупные молодые люди с цепкими глазами.

С самого утра на складе было непривычно шумно и людно. Огромные автоматические ворота через каждые 15–20 минут проглатывали то мощный внедорожник, то юркую газель, а то и длиннозадый лимузин. Внутри, на всю ширины склада, растянулись длинные столы, тесно заставленные самым разнообразным оружием. В самом центре располагалась классика второй половины XX века — автоматы Калашникова, аккуратно поставленные в козлы. Их обступали извечные конкуренты — американские винтовки М-16, уложенные в продолговатые чемоданы. С самых краев стола лежало по несколько зеленоватых гранатометов, тесно обложенных хищно вытянутыми боеприпасами. Внизу, стоило только наклонится, были поставлены ящики с гранатами, словно выставленные на продажу.

Тесно обступив стол, группа людей не торопясь выбирала оружие. Среди них особо выделялись высокие мужчины с ярко кавказской внешностью. Они громко и гортанно разговаривали, часто жестикулируя при этом, словно им не хватало слов, чтобы полнее выразить свои мысли. То один, то другой, картинно рисуясь, выхватывал из-за пояса кинжал и делал резкое движение, словно перерезал человеку горло. Остальные в ответ, непрерывно гоготали, казалось еще немного и они пустятся в пляс, подбадривая при этом друг друга хлопками в ладони.

Совсем по иному выглядели люди, вылезающие из только что приехавшего неприметного микроавтобуса. Это были крепкие люди среднего возраста, встретив которых в толпе не сразу определишь их национальность. Они, не обращая ни какого внимания на толпу горцев и гору оружия, сразу же принялись деловито разгружать свой багаж, аккуратно складывая многочисленные баулы около машины. Коренастый мужчина с почти бритой на лысо головой, внимательно наблюдал за разгрузкой. Наконец, убедившись, что все в порядке, он уверенно двинулся в сторону кавказцев, гогот которых сразу же стих. Они настороженно наблюдали за приближающейся фигурой… Несколько человек, скрывшись за спинами товарищей, осторожно взвели затворы автоматом… Запахло грозой…

За несколько шагов до них лысый остановился и, изобразив редкостное дружелюбие, воскликнул:

— Ара, дорогой, и это так ты встречаешь друзей?

Высокий и широкоплечий кавказец, к которому были обращены эти слова, скривился, словно надкусил лимон, и через зубы выдавил из себя:

— И тебе не хворать, Сержант. Значит, ты тоже с нами… Ну, что ж, пошли потолкуем….

Отойдя на середину, откуда их не могли услышать остальные, они сразу же перешли на деловой тон:

— Не нравится мне это задание, — задумчиво проговорил Сержант. — Два десятка человек бросают в сельскую глухомань, чтобы привезти какого-то попа! Да, пары моих парней за глаза хватит! Они, если надо, всю деревню сюда доставят!

— Сержант, брось ты это! Как был параноиком, так им и остался! — насмешливо ответил горец. — Все ясно и понятно: приехал, повязал его и уехал…

Однако, Сержант никогда не доверял слишком простым заданиям. За всю его своеобразную карьеру, каждое поручение, на первый взгляд выглядевшее слишком простым, оборачивалось такими проблемами, об которые запросто можно было обломать зубы…

— Ара, ты, что не понимаешь?! — чуть повысив голос, начал он. — Все это сильно попахивает… Как бы не бросили нас на стволы…

Его собеседник тоже был не так прост, каким выглядел. За внешним безрассудством и кавказской горячностью скрывались холодная рассудительность и расчетливость. Он не раз пользовался устоявшимся имиджем горячего парня, нанося удар в тот момент, когда никто не ожидал. Возможно, только поэтому он и смог пережить всех своих сверстников, которые уже давно переселились на кладбище…

— Думаешь, — мгновенно напрягся гость с Кавказа, — это подстава и Коршун за наш счет хочет подняться…

— Может быть. Все может быть… — словно вслух размышлял Сержант. — Слышал, Северские голову поднимают. Может, начаться передел…

— Ладно, Сержант, поработаем вместе… Только есть одна проблема, — сказал Ара.

— Какая? — насторожился Сержант.

— Знаю, у тебя среди парней многие прошли через Чечню… Так, вот — мои там тоже повоевали! Проблема в том, что воевали и твои и мои друг против друга! Как бы чего не случилось на месте…

— Паршиво! Я своими орлами займусь, а ты со своими поговори, чтобы никаких обид, пока не разгребем это дерьмо!

В это время, коренастый русоволосый парень неожиданно прекратил нянчить свой автомат и напряженно уставился в толпу горцев. Сильно побледнев, он тихонько ткнул локтем своего товарища, удивительно похожего на него.

— Леха, смотри! Бородатый, что у самых ворот стоит…

Второй, как только посмотрел в том направлении, тоже переменился в лице:

— Он, падла! Вот, значит, значит, где довелось увидеться! А не пора ли нам отдать долг, братишка?

Они медленно поднялись, не забыв свое оружие, и направились в другой конец склада. Человек, что так их заинтересовал, в своем зеленом камуфляже выглядел белой вороной среди стильных черных пиджаков и белых сорочек окруживших его товарищей. Однако, это обстоятельство его совершенно не смущало — он уже давно привык не обращать внимание на остальных. Кроме того, камуфляж он считал единственной одеждой, достойной настоящего мужчины. В стороне от всех, он чистил свое оружие, разложив детали на небольшом столике. Каждая деталь в его руках безошибочно находила свое место и смертоносный механизм постепенно приобретал обычный вид. Чувствовалось, что оружие он не только любил, но и умел им пользоваться.

Сержант появился вовремя, чтобы заметить, как два его бойца с решительным видом направились к горцу.

— Стоять! — прошипел он. — Вы, че, черти, совсем страх потеряли? Вам здесь не армия!

— Командир, — яростно начал один. — Один из бородочей наш кровник! Брата, как барана зарезал!

— Мне по хрену кто он и, что сделал! Вы на задание подписались, грины взяли?! Так, какого, вы пургу гоните? Оба назад, и чтоб до конца операции ни звука!

На парней было страшно смотреть: оба выглядели мрачнее тучи и их лица ничего хорошего не предвещали. Промолчав, они забрались в автобус…

Через несколько часов, командиры групп получили приказ выдвигаться и огромный склад вновь опустел…, а в глазах обоих парней стояли слезы…

… Прошлое, от которого они так хотели избавиться, вновь догоняло их и не желало отпускать… По телевизору бежали страшные кадры пыток, снятые явно любительской камерой. Изображение дрожало, время от времени по экрану пробегали серые волны, ухудшая и без того не идеальное качество записи… В самом центре небольшой комнаты находились три бородатых боевика в камуфляже. Двое из них крепко держали окровавленного человека, одетого в оборванную военную форму. То и дело приближавшаяся камера вырывала из полумрака сержантские лычки пленного и страшные гримасы, появлявшиеся на его лице… Третий боевик метался по всей комнате, громко хохоча… Оператор не успевал держать его в фокусе камеры. Наконец, палач приблизился к солдату и в пол оборота к оператору на ломанном русском проговорил:

— Смотри, урус! Вот так будет с каждым, кто придет на нашу землю!

С этими словами, он резко приподняв голову пленного, полоснул его по горлу длинным кинжалом. Кровь фонтаном хлынула вперед и на объектив камеры попало несколько крупных капель…

Потом тело солдата исчезло и вновь появилось бородатое лицо убийцы, заполнившее весь экран. Он стал громко читать молитву, регулярно выкрикивая «Аллах акбар»…