Морозное зимнее утро, мягко говоря, бодрило. По ощущениям так не менее чем минус десять. Сидя в седле, я пыхтел трубкой, подняв воротник кафтана и поеживаясь. С обозом, и сотней бойцов мы с Варасом выдвинулись в Срединный каменок. Бойцы что шли в колонне это те, кто отпущен с благодарностью и вознаграждением от Талеса по своим родам. А мы с Варасом ехали, что бы забрать Чернаву и Дарину в почти достроенный форт, да, княженье Талеса длиться уже полтора месяца. Многое сделано и решено за это время… Стены вокруг форта стоят, баня, две казармы, кухня со столовой, оружейная мастерская, кузня и пороховой склад достроены, мало того, рядом с кузней заканчивают строить небольшой сруб для княжеского оружейника и его помощника, т. е. для Вараса и меня. Талес в надежде, что мы останемся жить в форту, так распорядился. Но у нас с Варасом на это были свои планы, а именно как только вскроется лед на больших озерах, так мы сразу уедем. Нечего тут под княжеским боком крутиться, так решил я и Варас со мной полностью согласен, так что заберем наших баб, как сказал Варас, месячишко поживем в форту, а потом домой, к Чистому озеру. К тому времени и в кузне дело наладится, да и я нескольких рукастых-головастых мужиков к делу приставлю, т. е. к производству пороха. Талес на это дело прям запал, да и слухи о «громе богов», что помогли наследнику взойти на княженье, уже во всю ползут по всему Трехречью, каких только интерпретаций я не слыхивал…

В Срединный каменок въехали на рассвете, предъявив княжеские грамоты, а то, военное положение еще никто не снимал, хоть половина войска и распущено по родовым поместьям и многодворцам, а смута в Трехречье все ж идет, и подавлять очаги разбоя периодически приходится силами княжеского войска. И заставы стоят на ключевых перекрестках да у каменков, и разъезды конные дороги патрулируют. С перевала у приграничных районов с икербами, сотня снята была еще три недели назад, но ее сразу же отправили усилить пограничные посты, да и на север, к болотам, пришлось еще полторы сотни отправить Талесу, т. к. много этих тварей набежало, как чуют, что ослабло Трехречье в войне. Но вроде справляется пока северный гарнизон.

Подъехав к воротам судейского дома, мы спешились, и я пару раз пнул по ним.

— Головой то лучше так постучись, — раздался недовольный голос из-за ворот.

— Если только твоей, — нахмурился Варас.

Громыхнул засов, и узкая и низенькая дверца в воротах открылась.

— Чего надо? — спросило только что проснувшееся лицо весьма перебравшее вчера.

— А вот я тебе сейчас объясню чего надо, — поднес к носу караульного свой кулачище Варас, — ты как с княжеским оружейником разговариваешь?

— Господин Варас… так я это… не признал сразу-то.

— Ага, спросонья.

— Что вы господин Варас, как можно? Караул ведь у меня.

— Открывай, да конюшню буди, кони устали, накормить надобно да обиходить.

— Да да, сейчас, — засуетился караульный.

Вообще за Варасом прежде не замечал я таких замашек, но вероятно возмутило его, уставшего с дороги, поведение этой как говориться «тыловой крысы». Улыбнувшись этому наблюдению, я прошел в открытые ворота, ведя Яра в поводу.

— А чего он, — буркнул Варас, поправив съехавшую набок шапку.

— Правильно, правильно, а то расслабились тут, — ответил я продолжая улыбаться.

— Бабы спят еще… пойдем на кухню перекусим, — предложил Варас.

— Пойдем, только вьюки надо снять да занести.

В отличии от постояльцев судейского дома, который превратился в гарнизонный штаб, кухня уже проснулась, и Ларта и ее помощники — две совсем юные девчонки, суетились у очага. Увидев нас Ларта всплеснула руками и широко улыбнувшись сказала:

— Хвала богам, вернулись!

— Ага, вернулись, — кивнул Варас, шаря глазами по пустым кастрюлям, — а есть чего перекусить?

— Вы идите за стол, я сейчас все принесу, — ответила хозяйка кухни, завязывая на голове косынку.

Не успели мы присесть, как со стороны лестницы раздался топот ног, и в кухню вбежала Дарина, босиком, в накинутом на плечи плаще и какой-то смешной пижаме под ним.

— Батюшка! — бросилась она на шею отцу.

— Ты чего босая то? Тянет же по полу, — ответил Варас крепко обняв и поцеловав дочь, — иди обуйся.

— Сейчас, — ответила она, отцепилась от отца и кошкой метнулась ко мне, также крепко обняв… хотя, наверное не также, а немного по-другому… — а лоб то, лоб то побил! А зашивал то кто?

— Это батя твой, старался, — ответил я улыбаясь, — иди уже обуйся, простыть не хватало.

— Сейчас! И Чернаву разбужу, — сказала Дарина, и шлепая маленькими ступнями убежала вверх по лестнице.

— Так я на четверых завтрак подаю, — спросила улыбаясь Ларта, стоя в дверном проеме кухни.

— Подавай, — кивнул Варас.

Спустя полчаса мы уже завтракали вчетвером, Варас не поднимая головы, наяривал похлебку, нахваливая Ларту за умение готовить, ну и я если честно тоже проголодавшись с дороги от него не отставал, а женщины скромно перекусив какой-то поджаркой с мясом и овощами сидели напротив и шепотом переговаривались, глядя на нас и хихикая.

— И чего потешаетесь? — удовлетворенно отодвинул пустую деревянную миску Варас.

— Давно не видели вас, — ответила Чернава, — Никитин зарос как, на разбойника похож…

— Чего это на разбойника?

— Давно на себя смотрел то? Вон, глянь, — кивнула Чернава на висящее на стене отполированное до блеска большое серебряное блюдо на стене, выполнявшее роль зеркала.

Подойдя к нему, я себя даже не сразу узнал… Что-то такое появилось в серых глазах, какая-то печаль что ли, но взгляд острый. Провел рукой по действительно отросшей шевелюре, и затем по неравномерно отрастающей бороде, еще шрам этот, «художественно» зашитый Варасом, да уж… так и есть бандитская морда.

— Ножницы бы добыть, потоньше чем для стрижки овец, — сказал я, вернувшись за стол.

— Надо на базар идти, — сказала Дарина, подперев лицо ладонями и поставив локти на стол, улыбаясь и не сводя с меня глаз.

— Кхм… Пойдем мы, отдохнем с дороги, — наступив мне на ногу под столом сказал Варас, а после обеда уж можно и на базар.

— Да, — кивнул я и встал из-за стола, — отдохнуть бы.

— Я разбужу тебя… ну на рынок что б?

— Хорошо, буди, — ответил я, кивком поблагодарил Ларту, и подхватив от дверей рюкзак и дорожные вьюки потопал по лестнице.

— Я мужиков из попросил съездить в поле снегом бочки набить, да баню к вечеру натопить, — сказал Варас войдя в комнату задержавшись минут на десять.

— Хорошо, — громко выдохнув ответил я, развалившись на кровати и балдея от соломенного матраса, снятых сапог и вообще от уюта который в судейском доме был во всем.

— Ты это… — Варас присел рядом со мной и уставился в пол, — я… эм…

— Ты решил наконец поговорить на счет меня и Дарины?

— Да, — не поворачиваясь ответил он.

— Ну давай поговорим, — я принял сидячее положение и оперся на спинку кровати.

— Я знаю и вижу, люб ты ей… а еще вижу, что не понимаешь ты, как сам к ней относишься. Я не знаю как в твоем мире все это… эм… ну как ты там привык вообще с женщинами…

— В моем мире Варас, с женщинами все точно так же как и в этом.

— Значит, ты понимаешь, что голову девке дурить не надо? И ты уже тогда решись что ли… Я то, что бы ты знал, сам не прочь породниться с тобой… Но у меня сердце не на месте будет, пока не услышу твоего решения, я то уж пожил, и понимаю…

— Хорошо, что понимаешь.

— Так что, как ты сам-то к ней?

— Когда я уехал, — сказал я тяжело вздохнув, — ну от озера, думал что никак. Вообще не воспринимал ее серьезно. Но чем больше проходило времени, тем сильнее я скучал… и по тебе, и по Чернаве, и конечно же по Дарине. Встретившись снова, там, на заимке у Ласа я понял, что вы мне уже как семья, а Дарина настолько откровенно проявила свои чувства…

После этих слов Варас нахмурился и как-то недобро посмотрел на меня.

— Нет Варас, ничего там, на заимке не было, и голову я ей не дурил, и ничего не обещал.

— А я уж было подумал, что ошибся в тебе.

— Надеюсь, не ошибся. Так вот… а сегодня, когда она выбежала к нам, я понял что хочу, чтобы она была со мной… уж не знаю, как это называется, люба она мне Варас? Или как?

— Люба… это уж мне знакомо, — облегченно выдохнул он, достав трубку и кисет, — тогда надо Обряд Родных Сердец провести, что б уж как у людей все, а то вижу же, девка-то копытом бьет уже, кабы не согрешили вы до обряда, да не опозорили меня.

— Что за обряд?

— Чернава знает, она поможет. Так что, после бани за ужином Чернава все сделает?

— Пусть делает, — улыбнулся я, — и тогда можно грешить?

— Да ну тебя, — не сильно пихнул меня кулачищем Варас, — вот что ты за человек а?

— Как что за человек? Считай родственник!

— Ладно, — улыбаясь, Варас поднялся с моей кровати, — можно отдыхать теперь, отлегло от сердца у меня.

— Вот, это дело, я тоже не прочь поспать, — снова вытянувшись на кровати ответил я и закрыл глаза, чувствуя, как проваливаюсь в сон.

Долго поспать не дали, Лас, чуть ли не с ноги открыл дверь и влетел в комнату, громыхая по деревянному полу подбитыми медными гвоздями каблуками, еще и свалив с лавки у двери мой рюкзак, зацепив его полой плаща.

— Варас! Жив, здоров, — начал он трясти друга, который спросонья не мог понять, что происходит.

— И что ты меня трясешь как девку? — недовольно пробурчал Варас, усаживаясь на кровати.

— Я тут уже три сотни ополчения по родам распустил, которые в вашем войске были, как ни спрошу, никто не мог точно сказать жив ты или нет, говорили лишь, что битва была кровавой… Всякое уже передумал, даже ехать с обозом собирался, что б узнать про вас.

— Ну вот видишь, мы сами приехали, будем забирать Чернаву с Дариной в крепость, а как потеплеет, то поедем уж к себе, к Чистому озеру.

— Я тоже скоро передам дружину каменка… Воевода Тарин посыльного засылал, с грамотой, в которой предлагал остаться на дружине, но я отказался, тоже домой поеду скоро.

— А что? Послужил бы молодому князю.

— А имение? Скоро весна, хозяйство, нет Варас, домой надо… Придет беда в княжество, возьму меч в руки, а раз спокойно все, та чего ж имение запускать то?

— Ну, то же верно… Мы вечером в баню, составишь компанию?

— Конечно!

— А потом за ужином, — Варас кивнул в мою сторону, — Никитин с Дариной под обряд встанут, так что тебе надо быть.

— Вот это новость! — обрадовался Лас, а потом он как то засуетился и сказал, — подарок же надо… Ладно, я пойду тогда.

Дверь скрипнула, и в комнату вошла Дарина.

— А я слышу разговоры, значит не спите уже. Ну что Никитин, идем на базар то?

— Идем, идем, — ответил я и опустил босые ноги на холодный пол, — ступай, жди внизу я скоро.

— Хорошо, — ответила она и мигом скрылась за дверью.