нька еле дождался, пока Лёвка свою булку дожуёт. Сам он с завтраком в одно мгновение справился. Показал Борисе Ларисовне пустую тарелку, отнёс её на стол для грязной посуды и пошёл компот допивать. А друг быстро есть не умел. Лёвкина бабушка любила повторять, что Лёвка обстоятельный. Лутиков точно не знал, что это значит, но подозревал, что «обстоятельный» и «копуша» — одно и то же. Он только не понимал, почему Лёвкина бабушка так этим гордится.
Наконец все ребята позавтракали. Даже Лёвка затолкал в рот оставшийся кусок булочки и пошёл посуду относить. Первый «А» чуть не подпрыгивал от нетерпения. А Бориса Ларисовна совсем не волновалась. Ну да, чего ей волноваться. Она Елену Сергеевну не знает и не любит.
В классе ребята быстро расселись по своим местам. Даже воду никто не пошёл пить. Лутиков подпрыгнул к выключателю, достал со второго раза и выключил свет. Марина Никулина жалюзи задвинула, и все уставились на экран. У Юньки даже в носу защипало, когда он снова увидел Елену Сергеевну. Та стояла среди сплошной зелени, как будто в тропическом лесу.
«Здравствуйте, мои дорогие! — сказала Елена Сергеевна. — Я так без вас скучаю!»
— И мы! — всхлипнула Милка Караваева.
На неё шикнули, а Елена Сергеевна кивнула:
«Я знаю, и вы соскучились. Но вернуться к вам пока не могу».
— Почему? — прошептал Лёвка.
Все горестно вздохнули. Елена Сергеевна не ответила.
«Не грустите, — улыбнулась она. — Время быстро пролетит. Главное, не ссорьтесь и учитесь хорошо. — Тут Елена Сергеевна почему-то оглянулась и добавила почти шёпотом: — Всё, ребята, я больше не могу говорить. Пока, мои хорошие!»
Экран погас.
Ребята некоторое время молчали, а потом загалдели так, что ничего невозможно было разобрать. Тогда Юнька поднял руку и крикнул:
— Тихо! — Все смолкли. Лутиков повернулся к Борисе Ларисовне и спросил: — А Елена Сергеевна правда в больнице? Почему там тогда деревья зелёные? Зима же!
Бориса Ларисовна растерялась, Юнька заметил! Правда, она сразу взяла себя в руки и спросила ехидно:
— Неужели ты думаешь, Лутиков, что учитель может посреди учебного года бросить класс и уехать отдыхать в Таиланд?
Юнька опустил голову и пожал плечами.
— А где эта больница? — несчастно спросил он. — Можно, мы её навестить съездим?
Ребята одобрительно зашумели. Все готовы были немедленно ехать к Елене Сергеевне. Но тут звонок прозвенел. Пришлось за математику садиться.
Весь урок Лутиков напряжённо размышлял. Что-то было не то с этим видео. У деревьев листья слишком широкие… Здесь такие не растут! И сама Елена Сергеевна… Вроде улыбается и при этом оглядывается, как будто чего-то боится! Юнька еле звонка дождался, чтобы ещё раз видео посмотреть. А потом ещё раз и ещё, пока Бориса Ларисовна не сказала решительно, что хватит. Ничего нового ребята не заметили — Елена Сергеевна улыбалась, но всё равно была какая-то встревоженная, а в конце оглядывалась и исчезала.
На последней перемене все собрались в углу, на диванчике.
— Подозрительно это! — прошептал Юнька, косясь на Борису Ларисовну, которая писала на доске задание по технологии. — Не в больнице она!
— А где? — вытаращил глаза Лёвка.
— Не зна-аю, — задумчиво протянул Юнька. — Видели, какие здоровые там листья? Целый лес! Зачем такие деревья в больнице сажать? Там главное кроватей побольше поставить.
— А может, она правда отдыхать поехала? — спросила Аня. Она никогда с Юнькой не соглашалась.
— И чего бы она тогда боялась? — азартно выкрикнул Лутиков.
Бориса Ларисовна посмотрела внимательно, но вмешиваться не стала.
— А я знаю! — вдруг пискнула Милка. И закрыла рукой рот, будто испугалась. Глаза у неё стали огромные, словно блюдца.
— Ну, говори! — поторопил её Юнька.
Ребята сдвинулись теснее.
— Это… феи! — в отчаянии произнесла Милка. — Точно!
— Что феи? — не понял Лутиков.
Все встревоженно переглянулись.
— Да! — вдруг поддержал Милку Данил Березиков. — Молодец, Мила, что вспомнила! Это ж я тебе рассказывал. Мне мама говорила, что феи могут с собой забрать. Если человек поймает красивую бабочку, и всю пыльцу ей с крылышек сотрёт, и она погибнет… Или там жука растопчет… ну или ноги у мухи поотрывает… Феи могут такого человека к себе в плен забрать и сделать совсем маленьким, как они сами. И тогда любой может его обидеть или даже раздавить…
Все замолчали, потрясённые ужасным предположением. Даже Юньке стало страшно. Но виду он не показал.
— Не станет Елена Сергеевна мухам ноги отрывать, — буркнул он. — Ерунда это!
— Специально, конечно, не станет, — рассудительно заметил Лёвка. — А случайно? Например, ходила она в лес, а муравьи ей на одежду наползли. Они знаешь как больно кусаются? Могла же Елена Сергеевна начать ногами топать, чтобы стряхнуть, ну и растоптала… Они же мелкие!
Лутиков задумался. Что такое муравьи, он знал. Сам однажды так на кочке посидел…
— А почему они её только сейчас забрали? — возразил он. — Чего до зимы ждали?
— Это у нас здесь зима, — тоненьким голоском произнесла Милка. — А там… всегда лето!
Юнька вспомнил Елену Сергеевну среди зелени и поёжился.
— Да, листья там, вокруг неё, не от деревьев были, — задумчиво сказал он. — Широкие и длинные… Точно от цветов!
Это какие цветы должны быть, чтобы в них как в лесу стоять! Неужели и правда Елена Сергеевна стала маленькой и сейчас томится в плену у фей?
Тут вмешалась Катя и окончательно развеяла Юнькины сомнения.
— Конечно, это всё феи! — убеждённо заявила она. — А кто бы к нам в класс эту флешку принёс? Да ещё и рядом с такой книгой спрятал!
— С какой? — не понял Юнька.
— С «Книгой волшебных сказок»! И первая сказка там как раз про фей!
— Ты откуда знаешь? — не поверил Лутиков.
— Это ты у нас, Юнечка, читать не умеешь, — уколола его вредная Анька. — А мы с Катей эту книгу на продлёнке с Еленой Сергеевной почти всю прочли!
Лутиков хотел обидеться, но передумал: не время!
— Тогда получается, что Елене Сергеевне кто-то помогает! — обрадованно прошептал он. — Значит, какая-то фея знает, что она не виновата. Может, даже её назад расколдует!
— Пока она только флешку нам принести смогла, — печально вздохнула Милка.
— Рано расстраиваться, — бодро заявил Лутиков. — Надо поискать, а вдруг Елена Сергеевна ещё что-нибудь нам передала.
Но осмотреть класс в тот день они не успели — звонок помешал. А после урока вредная Бориса Ларисовна сказала, что очень торопится, и выпроводила всех из кабинета.
Внизу ребят разобрали бабушки и дедушки, а Юнька один пошёл. Он давно один ходил, ещё с октября, когда у мамы отпуск кончился.
Впереди шла высокая тётенька и говорила по телефону. Лутиков не сразу её узнал — он никогда Борису Ларисовну в верхней одежде не видел. Она говорила с какой-то Ёлочкой. Юнька даже остановился, когда услышал, как Бориса Ларисовна её доченькой назвала:
— Всё хорошо, Ёлочка. Потерпи, доченька, я сейчас приеду и всё расскажу. — Положила телефон в карман и заторопилась на автобус.
Юнька немного постоял, опасаясь, как бы она не обернулась и его не увидела. А потом пошёл домой.
Он шёл и думал, как спасти Елену Сергеевну. Было грустно. Куда ему с феями тягаться! А ещё почему-то думал о Борисе Ларисовне. Оказывается, и у неё есть дочка. Какая она, интересно? Наверное, похожа на Борису Ларисовну. Злая и некрасивая, как дочери у Золушкиной мачехи. И имя у неё дурацкое — Ёлочка!
