Возрожденный

Дженнифер Руш

Оригинальное название: R eborn

Серия: Измененный

Книга 3: Возрожденный

Перевод : Marina_lovat, Rovena, Irene985, helenslipenko, Atlant_a, Llewellyn

Редакторы : Rovena

Вычитка : Rovena

Оформление : Llewellyn

Переведено специально для vk . com / booksource / http://vk-booksource.net /

Любое копирование без ссылок на ресурсы ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Содержание

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 1

НИК

Я никогда не сражался так, как другие. Но я справлялся с этим довольно хорошо. Думаю, я был лучше, чем просто хорошо. Но мне не нравилось это. Или, возможно, это настолько мне нравилось, что я этого не замечал.

Сэм боролся, когда это что-то значило. Например, побег. Выживание. Защита. Кас боролся так, словно для него это был танец — он всегда выпендривался. По большей части потому, что он осел.

А мне борьба напоминала трудное время в прошлом.

Я выпил стакан виски на вкус как дешевое дерьмо и почувствовал, как мускулы моего живота сжались. Про это же дерьмо всегда говорил Сэм. Или он вынужден был это говорить, до того, как Подразделение стерло нам память — секретная организация, которая превратило нас в супер-солдат, а затем пыталась нас убить, за то, что мы не подчинялись им как собачки.

У меня неприятный жизненный опыт c моей старой памятью и недавно приобретенной.

— Ты слышал меня? — сказал мне мужчина рядом со мной.

— Ага.

Я почувствовал мрак бара, который охватил меня. Такое обычно бывает в темных, прокуренных барах. Что-то знакомое.

— Ну, что скажешь тогда? — спросил мужик.

Он был выше меня на несколько дюймов. И больше. И толще, что означало, что я быстрее его. Скорость всегда побеждает мускулы, если вы спросите. Не то, чтобы каждый так думает.

Я повернулся к мужчине и слегка пошатнулся, чтобы дать ему понять, что я был пьян, хотя на самом деле я не был. Или, по меньшей мере, не полностью. Я уставился на него из под тяжелых век, а затем посмотрел на его подружку или жену, а может быть маму. — Твоя мама очень даже ничего. Прости, что запал на нее.

Женщина застыла, а мужчина нахмурился.

— Я не об этом. Мой друг сказал, что видел как ты украл мой бумажник, когда я был рядом с уборной. Это правда?

Да. — Нет.

— А он сказал, что да.

Если бы я действительно старался, то не было бы свидетелей. Я был слишком небрежен.

Возможно, после всего мне нравилось сражаться. Наконец-то я признал это. Я вспомнил слова Анны, сказанные сегодня утром. Будь честен по отношению к себе. А если ты не можешь, то будь, по крайней мере, честен со мной.

— Отдай мне его.

Мужчина сделал шаг ближе. У меня чесались руки.

Прекрати так часто ворчать, сказал Анна. Ты должен быть счастливее.

Проблема с Анной была в том, что она видела во мне вещи, которых не было. Я был безнадежен.

— Отдай его мне, и мы забудем про этот случай, — сказал он, приближаясь. Его девчушка положила свою руку ему на плечо, пытаясь остановить.

— Рэймонд, это всего лишь ребенок. Я даже не понимаю, почему его сюда впустили.

Она посмотрела на бармена хмурым взглядом, словно это каким-то образом было его ошибкой.

На самом деле, мне было около двадцати, поэтому все было легально. Просто я выглядел очень молодо.

Генетические изменения сделали свое дело. И поэтому ни у одного из нас — меня, Сэма, Анны и Каса — не было ничего настоящего, мы обеспечены были поддельными документами, который сделал друг Сэма в прошлом.

Два друга этого мужика стали приближаться ко мне. Бармен махнул своим полотенцем.

— Да, ладно вам, ребята. Здесь драки запрещены. Делайте это за пределами бара.

Рэймонд, положив руку на барную стойку, наклонился. От него пахло сигаретами и водкой. Его глаза были налиты кровью. Он уже был здесь, когда пришел я, и видимо пил намного дольше, чем я.

— Сынок, отдай мне чертов бумажник. Или ты пожалеешь об этом.

Я сомневался в этом. Я был мало знаком с жалостью.

— Ради всего Святого, Рэймонд, — сказала его подружка.

Один из его друзей слегка приоткрыл края своего пуховика, чтобы я мог увидеть пистолет в кобуре. Как будто это могло меня напугать.

— Отдай ему бумажник, — сказал он. — Мы все видели, что ты его взял.

Я лениво моргнул. — У меня ничего нет.

Рэймонд сделал глубокий вдох, выпячивая свою грудь. Жилы на его шеи вздулись, став похожими на маленьких ужей. Он готов был броситься. Он был из тех людей, кто говорил так очевидно, что фактически это было написано на его лбу. У него не было возможности победить в драке.

Ты держись свое лицо прямо. Тело свободно. Твои шаги легки. Если все сделать правильно, то тогда никто не узнает о твоих намерениях.

Лицо Рэймонда превратилось из красноватого в темно—малиновый перед тем, как он схватил мое запястье.

Он потянул меня за руку, словно хотел выкрутить ее мне за спину.

Но я на три секунды раньше встал со стула, а еще за пять секунд был готов к этому.

Я ударил его ногой в колено. Он застонал и отпустил мое запястье, сделав выпад вперед, я ударил его кулаком в висок. Один из его друзей, тот, у которого был пистолет, стал ко мне подходить.

Я схватил свой пустой стакан и бросил в него. Он угодил ему прямо в лоб со звучным треском. На коже выступил порез, по переносице потекла кровь.

Еще один его друг застал меня врасплох, ударив меня с боку, затем последовал быстрый удар в лицо. В ударе было не так много силы, невзирая на то, что я легко игнорировал боль. Я ударил его в челюсть. Он откинулся назад к барной стойке, уронив все напитки.

Кто-то закричал, что нужно вызвать копов.

Рэймонд, оправившийся от моего удара, обхватил меня руками. Благодаря своему весу, он вдавил меня в стену, выбив из меня весь воздух.

Он ударил меня своими мясистыми костяшками, разбивая мне нос. Я почувствовал во рту горячий, медный привкус крови.

Я стал сползать вниз по стене, на секунду упав на пол. Рэймонд собирался ударить меня ногой, когда я схватил ближайший стул, используя его как щит.

Стул разломался на части, оставляя меня ни с чем, кроме ножки моих руках.

Встав на колено, я со всей силы ударил Рэймонда в голень, в его колене что-то хрустнуло. Поднявшись на ноги, я ударил его один раз, затем еще два удара в голову.

Рэймонд рухнул на пол с удовлетворяющим звуком.

Один из его дружков схватился за пистолет, когда я бросился в его сторону с ножкой от стула.

— Не смей, — сказал я.

Весь бар погрузился в тишину, не считая стонов Рэймонда у моих ног и заевшую, тикающую кнопку в старом музыкальном автомате позади меня.

Я мог слышать свое сердцебиение. Наконец-то я почувствовал себя живым.

Я вытащил бумажник Рэймонда из кармана своего пальто и бросил его. Он шлепком приземлился на его груди. А его девушка уставилась на меня.

Каждый человек в баре пялился на меня. По мне прошелся ядовитый прилив силы.

Услышав вой сирен, я поспешил к задней двери, по-прежнему держав в руке ножку от стула.

***

— Это уже третий раз за месяц, когда ты приходишь домой в таком состоянии.

Я проигнорировал Анну и последовал вверх по лестнице. Она пошла за мной.

— Ник. Черт возьми, поговори со мной.

Зайдя в ванную комнату, я попытался закрыть дверь, но она поставила ногу в дверном проеме и толкнула ее. Я застонал.

Верхняя ванная комната была не такой большой, как внизу, и два человека для нее было чересчур много.

Я медленно откинулся назад, опираясь ладонями о раковину.

— Я ударился о дверную ручку, — сказал я.

Она ударила меня в бок, и я почувствовал свежую боль, заставившую меня согнуться. — Твою мать, Анна.

— Ты и ребрами ударился о дверную ручку?

Я повернулся к ней спиной и склонился над раковиной. Внезапно я почувствовал приступ тошноты.

— Что случилось?

Она закрыла дверь, позволяя суетливости взять над собой вверх. — Это как-то связано с Подразделением?

Паника в ее голосе заставила сказать меня правду. — Нет.

Она свободно вздохнула. — Слаба Богу. Я подумала...

Она затихла и снова вздохнула.

Из всех нас, Анна наиболее остро реагировала, когда дело доходило до Подразделения. Ее дядя, Уилл О`Брайн, создал организацию для исследования и создания био-оружий, и он заставил свою семью участвовать в программах в обмен на вещи, в которых они больше всего нуждались. Для старшей сестры Анны, Дани, это помогло достать таблетки для их отца.

А позже, когда она почти умирала от выстрела своего бездельника отца, Дани заключила сделку с Уиллом по спасению жизни Анны. В обмен, она должна была сдать всех нас. Сэма, Каса и меня. Я до сих пор не понимал, что чувствовал после этого. Из-за Дани я был заперт в клетке в течение пяти лет, получая какие-то прививки и уколы как животное. Также из-за этого Анна была связана с Подразделением. Но ее жизнь была спасена, и я подумал, что это стоило того, неважно насколько было все плохо.

Пять лет спустя, когда воспоминания Анны начали возвращаться, и она узнала правду, она убила Уилла, таким образом, уничтожив главу Подразделения. Его заместитель, Райли, был все еще на свободе. Никто из нас не будет свободным, пока Райли не умрет. У нас были некоторые зацепки по его поимки, но все из этого оказалось тупиком. Где-бы Райли ни был, он всегда был тише воды, ниже травы, что вызывало у нас беспокойство. У него было достаточно времени, чтобы выйти на старые связи и таким образом, вернуть Подразделение, при условии, что найдет приличное финансирование.

Она толкнула меня. — Сядь так, чтобы я смогла осмотреть твои травмы. Все следы ее паники исчезли как ни в чем не бывало, оставляя только недовольство и побуждение к тому, чтобы исправить то, что было разбито.

К сожалению, это был я.

— Ты не обязана...

— Я знаю, чего не обязана делать.

Ее челюсть напряглась. — Сядь.

Я закрыл крышку туалета и сел на нее, чувствуя, как боль сегодняшней схватки привыкает к моим суставам. Мне нужно болеутоляющее. А может что-то более сильное.

— Где Сэм? — спросил я.

— В городе, наполняет канистры газом.

— Кас?

Нагнувшись, она достала аптечку из-под раковины. — Он убежал около часа назад.

Она расстегнула аптечку и начала срывать этикетки с марлевых повязок. Я схватил ее за руку, когда на ее глаза навернулись слезы, и она посмотрела на меня.

— Прекрати, — сказал я. — Не надо разводить соплей. Не будь тряпкой.

Она нахмурилась, но не стала спорить, ее внимание переключилось на тряпку, которую она достала из шкафчика в ванной. Смочив ее, она подошла ко мне и наклонилась так, что мы оказались лицом к лицу.

Ее белокурые волосы были заплетены в косу, которая была перекинута через плечо. Под ее глазами залегли тени. В последнее время она не очень хорошо спала. Воспоминая и старые демона преследовали ее даже в постели. Никто из нас не может хорошо спать, за исключением Каса, который мог бы спать даже во время воздушного налета.

Анна очистила мое лицо от крови и открытую рану около глаза, работая так, словно была профессионалом в этом деле.

— Почему ты продолжаешь делать это? — пробормотала она.

Я нахмурился. — Почему ты продолжаешь спрашивать?

Еще один недовольный взгляд. Она почти всегда на меня так смотрела.

— Что происходит, Ник? Опять воспоминания?

Да.

Я посмотрел на полотенце, висевшее позади нее. Оно когда-то было коричневым. А сейчас это походило на выцветший цвет грязи.

Во вспышках памяти я видел девушку. Я продолжал видеть ее. Одну и ту же. Каждый раз, когда я ее видел, она дрожала. Нет, не дрожала. Она тряслась от страха.

Ее лицо постоянно было в крови и слезах. Кровь пульсировала из огнестрельной раны на нее груди, и она держалась за левую сторону тела, словно ей оно причиняло сильную боль.

Я не знал ее. Не знал, почему она была ранена, или я был тем человеком кто сделал это.

Иногда я сомневался в стабильности своего разума. Может быть, она была всего лишь воспоминанием из моей жизни до Подразделения. Девушка, которую я увидел в фильме. Персонаж книги, которую я читал.

Если она была настоящей, то я не смогу жизнь с мыслью, что причинил ей боль. Единственная причина, по которой я мог это сделать — это ее попытка убить меня первым. Если девчонка была как-то связана с Подразделением, то она не была невинной. Ни один человек, который связан с ними не является невинным. Меня осенило.

— В тех файлах, — начал я, — есть что-нибудь о девушке в моих заданиях? Она должна быть нашего возраста. Или чуть моложе.

Анна задумалась на секунду. — Не думаю, но я могу проверить еще раз.

Она слегка толкнула мой подбородок, заставляя смотреть на нее, но я быстро отвел взгляд.

Анна была из тех людей, которые не смущались прикосновений. Для нее прикосновение значило заботу. Для меня прикосновение всегда означало боль. Такое случается когда твой отец проводит все свое свободное время, выбивая из тебя дерьмо. До Подразделения моя жизнь была полной хренью.

— Так все из-за этого? — спросила Анна. — Из-за девушки?

В ее голосе присутствовала нотка беспокойства. Слова она боялась, что я упаду в кроличью яму любви и покончу жизнь самоубийством.

Я не ответил на ее вопрос. Вместо этого я сделал то, что у меня лучше всего получается. Я бросил на нее злой взгляд.

— Посмотришь, пожалуйста?

Она нахмурилась, но кивнула.

— Спасибо.

Избегая дальнейших разговоров, я прошел мимо нее к двери. На этот раз она за мной не последовала.

Глава 2

ЭЛИЗАБЕТ

Я осмотрела полки над столом и пробежалась пальцем по ряду стеклянных бутылочек с этикетками, на которых было написано что-то типа: ТОТ ДЕНЬ, КОГДА ОСЛАБЕВАЕШЬ, ВЕСНА, КАРНАВАЛЫ.

Мои воспоминания были тесно связаны со смешанными душистыми маслами в кобальтовых бутылочках. Каждая из них была подписана и стояла на своем месте.

Я остановилась, когда нашла бутылочку с надписью, которую искала.

ГАБРИЭЛЬ.

Он приснился мне прошлой ночью.

Проснувшись этим утром, я вспомнила, сколько прошло времени, с тех пор как он внезапно появился в моей жизни, и точно так же исчез.

Трудно забыть кого-то, кто спас твою жизнь, независимо от того, как много или мало, ты это ценишь.

Бутылочка Габриэля была самой старой. Первой в коллекции. Она служила мне напоминаем о самом определенном моменте моей жизни — ночи, когда я была спасена, ночи, когда я сбежала от людей, которые похитили нас с мамой и держали в качестве пленников в течение шести месяцев.

Я взяла бутылочку с полки. Невзирая на то, что пробка была на месте, я сразу же вспомнила, как он пах.

Аромат мускуса. Сосны. Капля корицы. Бергамот. И наконец, кедр.

Шрам на левой стороне тела, доходивший вплоть до моего бедра, оживил во мне воспоминания о ноже, рассекающим мою плоть, ткань и мышцы и проникающим прямо до кости.

Еще один шрам от пули в груди запульсировал.

Я скучала по нему. Я не могла объяснить боль этой потери. Я даже его не знала. И провела с ним не так много времени. Но каждый раз, когда я думала о нем, в голове появлялась тупая боль, словно отсутствие Габриэля было некой дырой во мне, она была настолько глубокой и широкой, что ничего не могло ее заполнить.

Сохранив мою жизнь, он взял ее часть вместе с собой.

Не открывая бутылочку, я вернула ее на полку и спрятала за другую под названием "Полевые цветы".

Я не готова была сегодня распрощаться с этим ароматом. Возможно, даже и не завтра.

Этот флакон, а точнее его содержимое, было тем, что я любила, ненавидела, боялась и старалась отчаянно забыть.

Но именно этот аромат я не могла забыть, как бы ни пыталась.

***

Когда я начала спускаться вниз, я услышала грохот кастрюль и сковородок. На кухне я обнаружила свою приемную мать, Агги, ее волосы были перевязаны банданой, а на столешнице были выложены различные ингредиенты.

— Что ты ищешь? — спросила я.

Вздрогнув от неожиданности, она ударилась головой о край дверцы шкафчика. Выпрямившись, она начала потирать ушибленное место. — Ты напугала меня.

— Прости.

Я подошла к кофейнику. Агги поставил рядом со мной мою любимую кружку, и я полностью ее наполнила.

— Я ищу круглую форму для кексов.

Я указала на дальний шкафчик слева. — Поищи там.

Она нахмурилась, но заглянула внутрь и нашла, что искала. — Ну, надо же.

Из всех приемных родителей, Агги была самой лучшей. Прежде чем ее встретить, я побывала в пяти приемных семьях.

Агги было примерно шестьдесят лет, когда она взяла меня к себе. Она была одинокой женщиной, которая потеряла свою единственную дочь из-за рака молочных желез. Агги понимала, что значит терять в отличие от других семей.

Наши страдания не были похожи, но факт в том, что они были. По отношению ко мне она была очень терпелива. Доброй. Учтивой. Не знаю, что бы без нее делала.

После своего спасения, я чувствовала себя бочкой, потерянной в огромном море. Моя мама была всегда для меня опорой... Она была сильной, решительной и умной. Иногда, жизнь без нее казалась хуже, чем прибывание в плену.

Большинство моих ранних тревог возникало из-за ее отсутствия. Даже самые мелкие вещи, напоминали мне о ней — ароматические свечи, ее любимая марка шоколада, старый свитер — и напоминали о разрушающей боли.

Я не могла перестать видеть ее лица, страха в глазах, когда похитители угрожали нам обеим, чтобы добиться сотрудничества. Они не говорили этого на прямую, но было очевидно, что из-за моего неподчинения они не колеблясь могли убить мою мать.

— Ты работаешь сегодня? — спросила Агги, передав мне банан. — Перекуси, пока я буду готовить тебе яичницу.

Агги, обеспокоенная моей худобой, всегда заставляла меня есть. По сравнению с ней, я, конечно, была дюймовочкой — она была полной женщиной с широкими плечами и приличной грудью — но если сравнивать с Хлоей или другими девочками, подружками Хлои, то я была нормального телосложения.

— У меня сегодня выходной, — ответила я, очищая банан от шкурок. — У тебя нет никаких планов? Мы могли бы устроить день кино.

— Сегодня я должна быть в центре людей пожилого возраста, но при других обстоятельствах я была бы рада провести этот день с тобой. Ничего, если сегодня побудешь одна?

— Конечно, — соврала я. Если честно, то я не хотела проводить время в одиночестве. Когда я была одна, я, как правило, погружалась в свои мысли, в моей голове был ландшафт из страхов прошлого.

Прежде чем вернуться к готовке у плиты, Агги искоса на меня посмотрела. — Хотя, знаешь, я уверена, что они смогут найти другого волонтера. Я позвоню им и откажусь.

— Ты не обязана.

— Ерунда. Я хочу, — она помахала лопаткой в воздухе. — Сегодня мы планировали покрасить цветочные горшки, серьезно, разве мне нужны еще горшки?

Ее полка была уставлена этими горшками. Большие горшки стояли на полу, маленькие выстроились в линию на изгороди. Большинство горшков находились вокруг дома, и не во всех из них были цветы. По крайней мере половина из них, была наполнена каким-то хламом. Она была права, больше ей уже не нужно, но не в этом дело. Я ненавидела просить ее поменять свои планы.

Но я не смогла возразить ей. Прошлое навалилось на меня, окутывая словно саван.

— Если ты уверена, — сказала я, и она кивнула. — Спасибо, Агги.

Она улыбнулась. — Пустяки.

Я закрыла глаза, как только она отвернулась, и сжала пальцами переносицу, чувствуя усиливающуюся головную боль. Я увидела свою мать в темноте, кричащую мое имя, когда похитители разделяли нас.

Я смогла сбежать от них, но моей маме не подвернулась такая удача.

Если бы в нашу последнюю встречу я боролась с теми людьми чуточку сильнее, то смогла бы крепко обняла ее и призналась, как сильно я ее любила.

Глава 3

НИК

Я проснулся посреди ночи, от подавляющего чувства воспоминаний о своем замечательном старом отце, который смог пробраться в мои сны. Какое-то время я просто лежал в кровати, стараясь заснуть. Когда этого не удалось сделать, я откинул одеяло, натянул на себя одежду и направился вниз.

Все спали, поэтому дом казался очень тихим и мрачным. Я перешагнул скрипучую половицу между лестницей и гостиной и направился прямиком к холодильнику. В нем было самое необходимое — остатки еды и пиво. После ужина, Анна разрезала остатки курицы на кусочки. Достаточно легко есть руками.

Я оставил несколько кусков, чтобы подразнить Каса. Он всегда ноет, когда дело касается еды. Я улыбнулся и достал из холодильника пиво.

Быстро закрыв за собой дверь, я оказался на улице, радуясь прохладному воздуху. Луна была почти полной, поэтому мне не нужен был фонарь, чтобы дойти до кромки леса, до срубленного бревна, которое валялось под огромным кленом. Я встал под него и вытащил пачку сигарет вместе с зажигалкой.

С сигаретой в руке я вернулся на крыльцо дома, опустился на садовый стул и закинул свои ноги на перила.

Ночь была шумной. Из-за чертовых сверчков. Время от времени друг на друга выли волки.

Я откинулся на спинку стула, из-за чего его передние ножки оторвались от пола. Затем я зажег сигарету и затянулся. Курение – моя давняя привычка, одна из тех с которыми, очевидно, я завязал мимоходом, но я не никак не могу вспомнить, намеренно я бросил курить или же после того как мне стерли память, я просто забыл, что когда-то курил.

В любом случае, мне все еще хотелось курить так же сильно, как жаждал глоток хорошего виски, иногда употребление никотина помогало мне раскопать дерьмо, что скопилось в моей голове.

Я уже чувствовал себя лучше.

Я сделал еще один глоток пива и поставил бутылку на крыльцо. Я полез в карман своих брюк и откопал там мятый бумажный журавлик. Все еще сжимая сигарету между пальцев, я поднес журавлика ближе к лицу и уставился на его остроконечную голову.

Моя мама была той, кто научил меня делать бумажных журавлей. Тогда мне было около пяти или шести лет. В самом начале, мои журавли были кривыми, у них было гораздо больше сгибов, чем того требовалось.

Но оригами было одной из многих вещей, которыми мы вместе занимались, и мне было плевать на этих журавликов, мне всего лишь нужно было внимание.

Воспоминания о моей старой жизни были нечеткими и бессвязными, но с каждым днем их становилось все больше и больше. Всплывали и вещи, о которых лучше бы не вспоминать, и вещи, о которых лучше бы не забывать.

Бумажные журавли были одним из первых воспоминаний о моей матери. Все остальное я вспомнил позже.

Моя мама была паршивым родителем.

Когда мои воспоминания начали возвращаться, первое, что я вспомнил — своего отца и уход матери от нас, когда я был совсем ребенком. Мне хотело верить, что на то были весомые аргументы, например, она просто не могла больше выносить весь хаос и дерьмо, что ей приходилось выносить, находясь рядом с моим отцом.

Но теперь я знал точно.

Моя мать ушла, потому что была наркоманкой, и как оказалось, наркомания для нее всегда была важнее материнства.

Были удачные дни, когда она была счастлива под кайфом, но при этом была все еще в сознании.

Это были дни, когда мы занимались оригами. Это было единственной творческой деятельностью, которое она умела, возможно потому, что не нужно напрягать голову, когда ты знаешь последующие шаги наизусть, и она их знала.

В редкие дни, у меня была полноценная семья. Отец брал меня на рыбалку на Литл Худ Крик, а мама в это время сидела на берегу реки с книгой в руках, большие солнечные очки прикрывали ее глаза. Когда ей становилось очень жарко, она бросала книгу и окунала свои ноги в воду, позволяя мелкой рыбешке шнырять у нее под ногами.

Такие дни были настолько чертовски хороши.

И настолько чертовски хрупки.

Хорошие дни превращались в ужасные ночи, а ужасные ночи складывались в недели. В конечном счете, мать ушла от нас, отец стал пить еще больше, и каждый день для меня превращался в Ад, до тех пор, пока я не забыл, что вообще существуют хорошие дни.

Мне было восемь лет, когда отец впервые ударил меня. Он опьянел от дешевой текилы, и все его старые демоны вновь устроили на него охоту.

Он ударил меня из-за того, что я разбил мячом окно. Это был единственный раз, когда он извинился. И это был единственный раз, когда я поверил, что он больше не будет меня бить.

Спустя какое-то время, когда я повзрослел, я стал отбиваться. Иногда я напивался, как и он. Двое темноволосых парней, терзаемые и насмешливые, которые спотыкаясь, размахивают кулаками. Должно быть, мы выглядели забавно.

В последнюю ночь, когда я видел его, он избил меня так, что я не мог ходить. Я пролежал в своей комнате три дня, и вышел только в тот момент, когда он был в городе в баре или поехал на свою работу.

На четвертую ночь, когда он был в отключке, я стащил его ключи от машины и ящик пива из холодильника, вышел на улицу и отправился в темноту, так ни разу и не оглянувшись.

Но сейчас, по каким-то чертовым причинам, я оглядывался назад. Я я просто не мог не думать об отце. И о себе. И о том, действительно ли я был на него похож.

И иногда, когда я собственными руками убивал человека, меня охватывала тревога, что я намного хуже своего отца, потому что, насколько мне известно, он никогда никого не убивал. В отличие от меня, я убил стольких людей, что уже сбился со счету.

Возможно, именно это заставляло меня сейчас ворошить свое прошлое — чтобы вспомнить детали задания на котором я был, когда встретил ту девушку.

Я сделал еще одну затяжку, и затушил сигарету подошвой ботинка.

Если я узнаю, что убил это девушку, то, наконец, смирюсь со своей судьбой. Приму тот факт, что в моих жилах течет проклятая кровь.

Но если она до сих пор жива...

Возможно, это было бы для меня искуплением после всего совершенного.

Глава 4

НИК

Каким-то образом, мне удалось поспать несколько часов, и когда я встал, Кас смотрел на меня с другого конца комнаты.

Я потер глаза, пытаясь тем самым прогнать все дерьмо прошлой ночи. У меня была охренительно сильная головная боль, она была такой сильной, что я думал у меня глаза выпрыгнут прямо из глазниц.

— На что, мать твою, уставился?

— Ты рычал во сне, — ответил Кас.

— Чушь.

— Я уж было подумал, ты превращаешься в оборотня. Потому что, по крайней мере как собаку, тебя будет намного легче выдрессировать.

Я схватил пустую пивную бутылку с комода и бросил в него. Он ловко поймал ее на лету и усмехнулся. Он всегда был так отвратительно доволен собой.

— Я так крут.

Проигнорировав его, я направился к двери.

— Надень что-нибудь! — прокричал Кас. — Анна не в восторге будет от встречи с твоими причиндалами.

Я посмотрел на свои боксеры и развернулся, чтобы натянуть какие-нибудь штаны, прежде чем спуститься вниз. Анна с Сэмом уже проснулись, на них были костюмы для пробежки.

— Ребята, вы только отправляетесь на пробежку или уже вернулись? — спросил я.

— Отправляемся, — ответил Сэм. — Хочешь присоединиться?

Единственное, что мне помогало прочистить мою голову — это бег.

— Дадите мне пять минут? — спросил я, и Сэм кивнул.

Ровно шесть минут спустя, мы стояли перед лесом позади нашего дома. Я был одет в футболку, мешковатые штаны и кроссовки. Я предпочитал тренироваться с таким количеством неудобств, которое мог придумать, поэтому всегда выряжался, и редко носил солнцезащитные очки. В этой одежде было легко бежать, но уже менее чем через четверть мили я обливался потом. День обещал быть жарким, а нулевая облачность делала солнце беспощадным. К чем большим различным ситуациям я был подготовлен, тем лучше.

Когда мы арендовали этот дом в лесу, мы сделали обход и отметили беговую тропинку, которая проходила через густой лес на протяжении более семи миль. Она пролегала по неровной местности, и была едва протоптана, достаточно, чтобы мы видели вход в лес. Каждые несколько футов ветки впивались мне в лицо, угрожая выколоть глаз. Анне, самой низкой из нас, было легче. Она мчалась по лесу словно призрак.

Мы вернулись домой около десяти утра. Анна пошла в душ первой, поэтому мы с Сэмом вышли на задний двор для спарринга. Мы бросили наши мокрые футболки на крыльцо, чтобы нам сложнее было схватить друг друга.

Сэм сделал хук слева, от которого я достаточно легко увернулся. Я ударил его по ребрам справа, отчего он согнулся и выдохнул.

— Черт, — пробормотал он, обхватив свой бок.

Как бы я не любил Анну, я считал, что Сэм лучше без нее. Во-первых, он больше матерился. И во-вторых, он был более жесток.

— Давай, красавчик, — сказал я. — Это все, что ты можешь?

Он выпрямился и улыбнулся, но его глаза горели обещанием телесных повреждений. Я бы посмотрел, как он попытается это сделать. Он был лучшим техничным бойцом, но я был более взрывным, даже с похмельем. Когда я бил, я бил сильно, и хотя Сэм хорошо скрывал это, я мог сказать, что ему было больно.

Мы кружили вокруг друг друга. Сэм подался влево, в последнюю секунду поменяв направление и застав меня врасплох. Он ударил мне в лицо, так, что моя челюсть треснула, и я отшатнулся, сплюнув кровь в грязь.

Его улыбка стала шире.

— Ладно, — сказал я. — А сейчас мы поговорим.

Я не стал ждать, не желая, чтобы он отдышался. Я стал быстро наносить один, второй, третий удары, которые Сэм ловко блокировал. Он снова замахнулся, метя мне в лицо, но я пригнулся. А когда выпрямился, он врезал мне по носу.

— Сукин сын, — сказал я, чувствуя как по горлу стекает кровь.

— Давай, красавчик, — издевался он. — Это все, что ты можешь?

Я засмеялся.

— Иногда ты бываешь таким придурком. Если бы только Анна знала, насколько ты безжалостен на самом деле.

Он ударил снизу. Я поставил блок.

— Анна не наивна, — сказал он. — Она знает, что я надеру тебе задницу просто ради удовольствия.

Я снова засмеялся и качнулся назад, собираясь ударить его по колену, но он исчез прежде, чем я смог дотянуться. Секунду спустя, одна его рука обвилась вокруг моей шеи, а другая двинулась для удушающего захвата.

Я схватил оба его запястья и и перекинул его через спину. Он с глухим стуком приземлился на землю, с его губ сорвался короткий смешок, когда он перевернулся на четвереньки.

Будучи заботливым человеком, я дал ему три секунды, чтобы восстановить силы, а затем пнул по почкам. Он отлетел, но удержался на ногах и атаковал, едва коснувшись земли.

Он толкнул меня в дерево, и воздух вышел из моих легких. Я ударил его коленом в грудь. Он ответил ударом локтем по моему лицу.

Я как раз собирался сбросить его с себя, когда струя холодной воды облила нас.

Анна стояла в десяти футах от нас со шлангом в руках.

— Вы, ребята, не знаете, когда стоит признать ничью. Вы продолжаете драться, и поубиваете друг друга!

Сэм шагнул к ней.

— Мы только начали. Никто не пострадал.

— По твоему лицу течет кровь, — отметила она. — и у Ника из носа идет кровь. И твои губы рассечены, и...

Пока Сэм отвлекал ее, я бросился к ней, схватил шланг, и выдернул опрыскиватель из ее руки.

— Ник! — закричала она, и затем я облил ее.

Сэм откинул голову, и рассмеялся глубоким, грудным смехом. Анне же не было так весело. Она стояла там мокрая, и гневно смотрела на меня.

— Ненавижу вас обоих! — закричала она, повернувшись обратно к дому, но Сэм схватил ее, обвив ее талию руками, прежде, чем она смогла сбежать. Он поцеловал ее в шею, прошептав что-то в ее волосы, что заставило ее покраснеть.

— Это знак, что мне пора уйти, — сказал я.

Когда я вошел в дом, Кас стоял на кухне, прислонившись к раковине, и держал в руке кусок стейка.

Я схватил полотенце из прачечной.

— Ты выглядишь как чертов дикарь.

— А ты выглядишь как придурок.

Я перепрыгивал по две ступеньки за раз, и занял ванну прежде, чем это мог сделать кто-либо еще. После семимильной пробежки, спарринга с Сэмом и обливания хлестко холодной водой, стоять под горячей водой было прекрасно. Я оставался под душем дольше, чем следовало — горячая вода закончится прежде, чем Сэм окажется здесь — но мне было насрать.

Когда я выровнял дыхание и вытер воду с глаз, в основании шеи началась пульсация, которая взлетела вверх к черепу.

Я закрыл глаза.

Я знал, что означало это чувство, оно было предвестником воспоминаний.

Образы мелькали перед моими закрытыми глазами. Словно фильм, воспоминания возвращались урывками.

Это была девушка, снова — та же, которую я видел в лесу — но теперь она находилась где-то еще. В белой комнате с белым полом, темные волосы растрепались по ее лицу. Она посмотрела на меня сквозь эти растрепанные волосы и произнесла мое имя.

Но она назвала меня не Ником.

А Габриэлем.

Глава 5

ЭЛИЗАБЕТ

Я чуть не врезалась в свою лучшую подругу Хлою, когда вошла в боковую дверь "Бар и Гриля Мерва".

— При-и-и-ивет, — сказала она, убрав свой блокнот для заказов в фартук, повязанный вокруг ее талии. — Я чуть не ударила тебя по лицу.

— Прости, — сказала я, направившись в сторону комнаты отдыха, Хлоя последовала за мной.

— До скольки ты работаешь сегодня? — спросила она, и забралась на стол, болтая ногами.

— Эм... думаю, до одиннадцати.

— Да?

Несмотря на то, что я стояла к ней спиной, я могла слышать коварную улыбку, расползшуюся по ее лицу.

— А что? — спросила я, оборачиваясь.

— Эван работает сегодня, — пропела она, и пошевелила бровями.

— Я думала, он взял на сегодня отгул?

— Ну, — она схватила ручку со стола и повертела ее между пальцами. — Возможно, а возможно и нет, я сказала Джону, который должен был работать сегодня, что мы перегружены, и затем возможно, а возможно и нет, сказала Эвану, что нам не хватает персонала.

Что означает...

— Хлоя!

— Что? — пожала она плечами. — Зато теперь у тебя целая смена с Эваном. Хотя, — она проверила часы, — он, вроде как, в двух минутах от опоздания. Кто бы мог подумать.

Я повесила сумку в свой шкафчик и достала оттуда фартук, стараясь сделать вид, будто меня не волновало то, что Эван будет работать со мной в одну смену, и что я не была благодарна Хлои, за то, что она потянула за все эти веревочки, чтобы поставить нас в одну смену.

Мне нравился Эван.

Сильно. Но также я была абсолютно сломана, и завести реальные отношения казалось мне наименее вероятной вещью, которая могла когда-либо со мной случиться. Не помогало и то, что весь город знал о тех ужасных вещах, которые произошли со мной шесть лет назад. Похищение. Последовавшие за ним травмы.

На третий месяц, после моего спасения, я потеряла самообладание в продуктовом магазине, и из этого чуть не сделали местными новостями. И не имело значения то, что они так и не сделали этого. Так или иначе, все услышали об этом в течение дня.

Я начала кричать в проходе с туалетной бумагой, а затем зарылась в кипу пакетов, дрожа и всхлипывая. Это был первый раз, когда я сменила приемную семью, и он не был последним.

— Тебе не следовало проходить через все эти проблемы, — сказала я. — Я имею в виду, это Эван. И это я.

Хлоя прикусила кончик ручки между зубами.

— Даже не пытайся кормить меня этой фигней о том, как ты непривлекательна.

Она подарила мне еще одну улыбку, которая была распутной, прежде, чем добавила:

— Эван спрашивал о тебе вчера.

Мое любопытство было задето, и оказалось сильнее меня.

— Правда? Что он сказал?

— Он спросил, чем ты занималась. Сказал, что мы должны позвонить тебе и пригласить куда-нибудь сходить после нашей смены. — Она повертела ручку. — Я написала тебе, но ты так и не ответила.

Мое сердце упало. Она прислала мне сообщение. И я проигнорировала его, потому что смотрела фильм с Агги. Но если бы она сказала мне в первом сообщении, что Эван хотел, чтобы я пошла с ними, я бы ответила. Все, что она сказала было "Эй". И все.

Хлоя была из тех людей, которые могут заболтать до смерти, когда находится рядом, но ее сообщения были скудными. Одно слово. Иногда два. И никогда не связанные в одно предложение.

— А сегодня, ребята, вы куда-нибудь собираетесь? — спросила я.

Она кивнула.

— Но мы собираемся в Стрелу.

— Ох. — Стрелой был ночной клуб, в который пропускали только с восемнадцати лет, а мне должно было исполнится восемнадцать только через несколько месяцев.

Задняя дверь открылась, и затем захлопнулась. Несколько секунд спустя, в комнату отдыха, не спеша, вошел Эван, его глаза были отяжелевшими и налиты кровью.

Его поло с логотипом "Бар и Гриль Мерва" было мятым и одето навыпуск, а его белокурые волосы — растрепаны. Он опустился в кресло рядом с Хлоей, и уронил голову на руки.

— Чувствуешь себя хорошо сегодня? — спросила его Хлоя, на что он ответил одним лишь ворчанием.

Я посмотрела на его затылок, на длинные светлые волосы, свисающие на воротник его поло.

— Моя гребанная голова раскалывается, — сказал он. — Чья была идея, купить пятый Jäger прошлой ночью?

— Хм, твоя, — сказала Хлоя. — Я пыталась тебя отговорить.

— Ну, очевидно, ты пыталась недостаточно, — он сел прямо и посмотрел на меня. — Привет, Лиз. Почему ты не пошла с нами прошлой ночью?

Я пожала плечами.

— Я рано заснула.

Хлоя выгнула бровь, но я проигнорировала это.

Эван снова улегся в свое кресло, вытянув ноги.

— Возможно это было к лучшему. Учитывая, что сегодня я чувствую себя как дерьмо.

— Ты и выглядишь как дерьмо, — сказала Хлоя.

Он прищурился, глядя на нее.

— Почему мы дружим? Ты всегда так жестока ко мне, Эмили.

Хлоя нахмурилась в ответ. Она ненавидела, когда ее звали ее первым именем. Хлоя — было ее вторым именем, и она использовала его так долго, как кто-либо мог вспомнить. Я знала Хлоя еще до того, как начала работать на Мерва. Она дружила с некоторыми из моих друзей, но мы не были должным образом представлены.

Я познакомилась с ней в прошлом году, когда во время ужина с Агги в "Мерве" у меня чуть не случился приступ паники. Хлоя оказалось той, кто увел меня в ванную, где, каким-то чудом, смогла успокоить.

С тех пор мы были близки. Она была той, кто убедил меня, что подать заявление на работу в ресторан, может быть хорошей идеей.

— Когда ты не можешь находиться в собственной голове, помогает нахождение в окружении других людей, — сказала она.

Я не поверила ей тогда, но верила теперь.

Хотя я была далеко не здорова психически, мне стало намного лучше с тех пор, как я нанялась на рабу с частичной занятостью.

Мерв, знаменитость “Бар и Гриля", зашел в заднюю комнату и хлопнул в ладоши.

— Шевелитесь, народ!

Эван поморщился.

— Мерв. Боже. Слишком громко.

Мерв наклонился и крикнул Эвану на ухо:

— Так лучше?

Эван прикрыл глаза одной рукой, а его пострадавшее ухо другой.

— Я заболел.

— Слишком поздно, — сказал Мерв. — Ты уже здесь.

Эван медленно поднялся с кресла, и направился в переднюю часть ресторана. Мерв взглянул на Хлои и меня.

— Леди, это касается и вас тоже.

Хлоя улыбнулась, промчавшись мимо Мерва. — В любом случае, я ухожу в течение пяти минут.

— Тогда используй их наилучшим образом.

Я завязала свой фартук и убрала блокнот для заказов в передний карман вместе с парой ручек. Они имели тенденцию исчезать — наверное, потому, что Хлоя любила их жевать. Так что иметь при себе пару дополнительных, было хорошей идеей.

— Лиззи, — сказал Мерв и я замедлилась. — Ты в порядке сегодня?

Я взглянула вверх на него. Мерв был ростом шесть футов и четыре дюйма, и тонким, словно жердь. У него были теплые, добрые глаза, приятная улыбка, и темно-каштановые волосы, которые торчали разные стороны. Он был также очень хорош в чтении людей. Настолько, что порой это было похоже на суперсилу.

Несмотря на то, что я была повреждена, неустойчива, угрюма большую часть времени, и иногда так подавлена, что едва могла встать с постели, Мерв нанял меня полгода назад. У меня даже не было опыта. Я подозревала, что Хлоя что-то сделала для этого, но я не жалуюсь. И я не собиралась подводить Мерва.

— Я в порядке, — сказала я. — Спасибо.

— Хорошо, — он хлопнул в ладоши и усмехнулся. — Пошевеливайся, тогда!

Я была ошеломлена обслуживанием столиков в мою первую неделю на работе. Вторую неделю было не намного лучше, но Хлоя помогла укрепить мою уверенность в себе настолько, что я почувствовала, что, возможно, я смогла бы функционировать как нормальный человек, и иметь нормальную работу, как все остальные семнадцатилетние в городе.

Эван помог тоже.

Я пошла в бар с новыми заказами напитков. Так как я была еще несовершеннолетней, я могла только принимать заказы на напитки, но не подавать их. И всякий раз, когда клиент делал заказ, в моем животе нарастал трепет от осознания, что у меня было оправдание для того, чтобы пойти поговорить с Эваном.

Он был лучшим барменом Мерва. Быстрым. Точным. И так же хорошим слушателем, что оказалось необходимым условием для его работы. Эван как-то сказал мне, что он обдумывал изучать психологию в качестве второй специальности в небольшом университете в городе, просто для того, чтобы повысить его барменские навыки. Его точные слова.

Но затем решил, что сварочное дело ему нравилось больше, потому что в нем нужно было меньше думать и больше делать.

— Привет, хорошенькая, — сказал он, когда я пришла в бар.

Улыбка мгновенно растеклась по моему лицу. Технически, Эван каждую девушку здесь называл хорошенькой, но это по прежнему заставляло чувствовать меня что-то, чего я не чувствовала долгое время — то, что меня заметили, в хорошем смысле.

— Привет. — Я протянула ему бланк с заказанными напитками, и он принялся за работу. — Итак, Хлоя сказала, что вы собираетесь сегодня в Стрелу?

Эван схватил шейкер.

— Собираемся? Я не слышал об этом.

Я прислонилась к прилавку.

— Жаль, что мне нет восемнадцати.

Откуда это взялось? Я звучала слишком плаксиво и нуждающейся, две вещи, которые я абсолютно ненавидела.

— А что? — Он кивнул на срез дольки лайма позади меня, и я передала ему один, зажав его серебряными щипцами. — Ты бы пошла с нами?

Я пожала плечами.

— Вероятно. Может быть. Я не знаю.

Он улыбнулся, тряся смешанный напиток.

— Это три нет-ответа.

— Да, — сказал я. — Ответ — да.

— Тогда мы можем поменять наши планы. Стрела все еще будет стоять завтра ночью. И послезавтра ночью. Есть много того, чем можно заняться здесь, и что не требует, чтобы тебе было восемнадцать.

Я выпрямилась.

— Я не имела в виду, что вы должны поменять ваши планы на ночь ради меня.

Он протянул Мерву поднос с готовым напитком и открыл пиво.

— Двенадцатый столик, — сказал он, и Мерв кивнул, удалившись.

Эван подошел ближе. Мое лицо вспыхнуло. Я ничего не могла поделать с беспокойством был ли мой макияж все еще в порядке, или не были ли мои поры огромны, и были ли мои зубы чистыми. Я мысленно пробежалась по тому, что ела на обед. Яблоко, арахисовое масло, сыр-косичка. Ничего, что должно было застрять в моих зубах.

Кто-то позвал Эвана внизу бара, но он проигнорировал это.

— Я хочу изменить свои планы на ночь ради тебя. — Он наклонился еще ближе. — Кроме того, я провожу время с одними и теми же людьми, каждую ночь. Было бы неплохо иметь кого-нибудь еще, с кем можно было бы погулять.

Он подмигнул и отвернулся к ожидающему клиенту, который ворчал на него в другом конце бара.

Я задержалась на несколько секунд дольше, слушая, как Эван приветствовал клиента с таким же весельем, с которым он приветствовал всех, даже несмотря на то, что старик по прежнему хмурился, явно раздраженный тем, что его игнорировали.

Когда на кухне прозвенел колокольчик, сигналящий о готовом заказе, я отвернулась и поспешила проверить, был ли это один из моих.

Улыбка на моем лице осталась на всю ночь.

Глава 6

ЭЛИЗАБЕТ

— Ты действительно не должна делать этого, — сказал я Хлои, пока она срывала свободную одежду с вешалок, и бросала ее мне.

— Да, я должна. Потому что я твой лучший друг, а лучшие друзья не позволяют своим друзьям пойти на свидание с парнем, который им нравится, выглядя, — она повернулась ко мне и помахала рукой в воздухе, показывая на меня, — так.

Я глянула вниз, на свою форму с эмблемой Мерва.

— Я только что закончила работу. Кроме того, я планировала переодеться.

Эван был прав, Хлоя была язвительна, но это был не тот тип язвительности, который рождался из-за злобы. По крайней мере, не со мной. С тех пор, как мы стали друзьями, она задалась целью улучшить мою жизнь.

Если бы не она, мне бы никогда не хватило смелости заговорить с Эваном, не то, что пойти куда-то с ним и его друзьями.

Я много ей задолжала.

Но действительно ли мне нужен был макияж?

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала она, вручив мне платье с верхней частью в виде топа и шелковой юбкой в горошек.

— О чем?

— Ты думаешь, что я считаю, что тебе нужен макияж, чтобы произвести впечатление на Эвана.

Я побледнела. Это было именно тем, о чем я думала. Или, по крайней мере, что-то вроде этого.

— Но я делаю это не для Эвана, — сказала она.

— Нет?

— Нет, глупая. — Она положила руку мне на плечо и сжала его. — Я делаю это для тебя. Я не думаю, что тебе нужен макияж, но ты продолжаешь говорить мне, насколько ты хуже Эвана, так что я решила, что чем лучше ты будешь чувствовать себя по поводу своей внешности, тем лучше ты будешь чувствовать себя в своей собственной коже.

Я повесила голову и издала сдавленный смешок.

— Не уверена, что смогу когда-нибудь чувствовать себя комфортно в своей собственной коже.

Хлоя вздохнула и повела меня к кровати.

— Садись. — Я села, и она продолжила. — Я знаю, что то, что ты пережила, должно было быть... — она замолчала, и когда я взглянул на нее, ее глаза были расфокусированными и полными слез. — Ну, — она вздохнула — это должно было быть ужасным.

Она сказала это с такой уверенностью, как если бы знала все, через что я прошла, и как плохо это было. Как будто она понимала каждую разбитую часть меня, и не думала обо мне хуже из-за этого.

Но потом она моргнула и тихо спросила:

— На что это было похоже?

Никто никогда не спрашивал меня об этом раньше. Люди спрашивали меня о том, что случилось, и хотели знать все, вплоть до мельчайших деталей

Но они никогда не спрашивали, на что это было похоже. Как если бы они хотели, чтобы пережитое сократилось до маркированного списка, без каких-либо эмоций, как если бы они хотели, чтобы тот ужас, который заполнил все мое пространство, забылся и никогда не упоминался. Даже мой психотерапевт избегал разговора об этом, сосредоточив все свое внимание на настоящем, и том, как я чувствовала себя сейчас.

— Я не знаю, — сказала я, мой голос был груб. Я прочистила горло. — Это было... страшно.

Хлоя кивнула и взяла мою руку в свои. У нее были теплые и сильные руки. Хлоя всегда походила на маленькую, безобидную и игривую, словно синица, щебечущая только для того, чтобы щебетать.

Но прямо сейчас, твердость в ее глазах и та уверенность, с которой она держалась, жесткие плечи, напряженные предплечья, все это было похоже на то, словно она щелкнула переключателем. Я вдруг поняла, что в ней не было ничего маленького, и не важно, как она выглядела.

— Тогда это то, что ты делаешь, — сказала она. — Ты берешь этот страх, ты берешь эти ужасные переживания, и укладываешь их у своих ног, а сверху, на них, ты строишь себе трон. Ты спаслась. Ты выжила. Это делает тебя особенной, Лиз. Никто другой в этом Богом забытом городе не силен так, как ты.

Я покраснела, на мгновение, поверив в каждое слово, которое она сказала. Что то, что я выжила, сделало меня особенной. Но потом ужас пережитого вновь обрушился на меня, и я вспомнила, что была не более чем жертвой, которая едва выжила.

— Если ты так сильно ненавидишь этот город, — сказала я, — почему ты осталась?

Хлои жила одна в небольшой квартире-студии. Она как-то сказала мне, что она переехала в Трейдмар, когда ей было тринадцать, и что ее родители держали ее на домашнем обучении.

Я никогда их не встречала, хотя, и насколько я могла сказать, они больше не жили здесь.

Если бы у меня были средства, чтобы оставить Трейдмар, я бы сделала это в мгновение ока. На самом деле, я мечтала об этом, и иногда эта мечта была единственным, что позволяло мне держаться.

Я не была уверена на счет своих планов по окончанию школы — мне все еще оставался целый год обучения, до выпуска — но, если бы я смогла поступить в колледж, тогда я бы уехала так далеко, как только смогла.

Когда я была ребенком, мама постоянно говорила о переезде в Калифорнию. На землю постоянного лета, как она ее называла, и иногда, в глубине души, я развлекала себя мыслю сбежать туда, тоже.

Хлоя встала, по-прежнему обдумывая мой вопрос, и вернулась к шкафу, повернувшись ко мне спиной.

— Давай просто скажем, что у меня здесь слишком большая история, и оставить ее труднее, чем я думала.

— Ох.

Когда она повернулась снова, все следы прежней твердости исчезли, сменившись широкой улыбкой и сверкающими голубыми глазами.

— Посмотри на это! Я забыла про него. Ты должна одеть это.

Она вручила мне шелковое платье, персикового цвета. Моя кожа была куда светлее кожи Хлои, и напоминала отбеленный песок. Платье исчезнет на мне.

— В том-то и дело, — сказала Хлоя, когда я упомянула об этом. — Это будет выглядеть так, словно ты голая, на самом деле ничего не показывая.

Я нахмурилась.

— Не уверена, что хочу этого.

Она поджала губы, пока думала.

— Ладно, хорошо, тогда как насчет платья в горошек?

Я схватила его с кровати. — Мне нравится.

— Хорошо. — Хлоя положила руки мне на плечи и повела меня в сторону ванной. — Теперь поторопись. Эван сказал, что будет здесь, чтобы забрать нас меньше чем через двадцать минут.

Мой желудок затрепетал от восторга при мысли провести ночь с Эваном вне Мерва. Двадцать минут показались вечностью, и в то же время казалось, что на все не хватит времени.

Глава 7

НИК

Я бросил несколько футболок в сумку и пошел обратно в гардероб за парой джинс.

— Позволь нам пойти с тобой, — сказал Сэм.

Я проигнорировал его и схватил джинсы со дна шкафа, затем сорвал фланелевую рубашку с вешалки.

— Ник, — сказала Анна. — Остановись на секунду и поговори с нами.

Кас устроился на моей кровати, хотя его стояла прямо на другой стороне комнаты. Конечно, трудно было сидеть на его постели, когда она была завалена всяким дерьмом; потребовалась бы чертова лопата, чтобы расчистить ее.

Я ненавидел делить комнату с ним. Мне нужно было убраться из этого места. Мне нужно было уйти. Прошло уже 24 часа с того момента, как я увидел воспоминание, в котором девушка назвала мня Габриэлем, и 14 из них потребовалось мне с Анной, чтобы найти о ней информацию в моих файлах.

Сейчас у меня было название города — Трейдмар, штат Иллинойс — и я больше не собирался оставаться здесь. Всего примерно пять часов езды отделяли меня от ответов, в которых я нуждался.

— Я не хочу, чтобы вы, ребята, ехали, — сказал я, и кинул еще пару вещей в сумку, прежде чем застегнуть ее.

— Он тайно убегает, чтобы присоединиться к цирку, — сказал Кас. Он привалился к изголовью моей кровати. — И каким же будет твой номер, Ники? Ой, стой, у меня есть идея. Это будет Угрюмый Человек. Ты до смерти забросаешь толпу сердитыми взглядами.

Анна скрестила руки на груди. — Перестань, Кас.

— Что? — сказал он, — Я серьезен.

— Ты никогда не бываешь серьезен, — ответила она.

— Иногда бывает.

— Выйдете, — сказал Сэм Касу. Кас застонал, но не стал спорить. Он был послушным, как собака.

Сэм на секунду посмотрел на Анну, и она поняла.

— Я тоже? — спросила она. Сэм не ответил на вопрос, что было достаточным ответом.

Анна замерла на мгновение, как если бы хотела бросить ему вызов, но в конце концов уступила.

— Я буду внизу, если понадоблюсь вам. — Она закрыла за собой дверь, когда вышла.

— Я не хочу лекций, — сказал я Сэму.

— Я и не планировал читать их тебе.

Он пересек комнату, его ботинки с глухим звуком простучали по полу, прежде чем он сел на край моей кровати. Он оперся локтями о колени и сложил руки вместе, когда посмотрел на меня.

Его правый глаз раскрасился в темно-красный и фиолетовый цвета от удара, который я нанес ему вчера. Я все еще чувствовал боль борьбы в моих ребрах.

— О чем они? — спросил он.

— О чем что?

— Ник, — Сэм посмотрел на меня так, как смотрел всегда, когда знал, что я намеренно вел себя как тупица.

Он имел в виду воспоминания.

— Что, Анна не рассказала тебе?

— Нет.

Я вздохнул и облокотился о шкаф позади меня. — О девушке.

— Ты знаешь, кто она?

Я думал о ней в течение суток. Нет, недель. Но воспоминания так и не дали мне ничего важного.

— У меня даже нет ее имени, — ответил я. — Ничего. Она словно призрак. — Я потер лицо, закрыл глаза, и увидел ее снова. — Я должен узнать, настоящая ли она. И жива ли.

Сэм посмотрел на меня, уловив то, чего я не сказал.

— Она была частью миссии, не так ли?

Я не ответил. Он кивнул, словно уже знал ответ, словно это все имело чертов идеальный смысл.

— Что, если ты поедешь туда, — сказал он, — и обнаружишь, что убил ее? Или что, если ты обнаружишь, что она совсем не то, что ты думал? Думаешь, что то, что ты заполнишь пробелы, каким-то образом все исправит?

— Возможно.

— Это не поможет.

— Это начинает звучать как лекция.

Он отвернулся, усмехнувшись. — Ты прав.

Чего я не сказал ему, так это то, что мне было нужно знать, не убил ли я невинную девушку только потому, что Подразделение велело мне это сделать. Мне нужно было знать раз и навсегда, был ли я таким же плохим, как мой отец. Возможно, я шел по его стопам, причиняя боль людям, потому что это было в моей крови.

— Если ты не останешься ради меня, Каса или даже себя самого, — сказал Сэм, — останься ради Анны. Ты понятия не имеешь, какой она становится, когда ты уходишь.

Я нахмурился. — Какой она становится?

Он подумал секунду. — Тревожной.

Я оттолкнул от шкафа.

— Ты никогда не говорил мне этого раньше.

— Это потому, что ты всегда возвращался.

Я заворчал. — Я не ухожу навсегда, знаешь. Анна, большая девочка.

— Не будь мудаком. Ты не можешь этого обещать. Не тогда, когда возишься с вещами, которые способно отследить Подразделение.

Что он имел в виду, это: ты не можешь обещать, что не умрешь на следующей неделе.

Я представил, как мое тело гниет в неглубокой могиле в Богом забытом месте, а Сэм, Кас и Анна ждут, что я приду домой, волнуясь, не тот ли это разт, когда я уже этого не сделаю. Вина почти заставила меня передумать. Почти.

— Я должен идти, — сказал я.

Сэм щелкнул пальцами, задумавшись на секунду. Наконец, он встал.

— Тогда, что ты упаковал?

Он не спрашивал об одежде.

— Пару ножей. Пушка.

Он сделал несколько шагов в мою сторону, убрав руку за спину и вытащил из под футболки Браунинг. Он вытащил обойму, проверил патроны, и вставил ее на место.

— Возьми. — Протянул он его мне.

— Я взял пистолет.

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Возьми. Ты сам по себе, и будешь нуждаться в большем количестве пушек. На всякий случай.

Я уступил. Браунинг был его пистолетом. Если он предлагал его мне, это было чем-то важным. — Спасибо.

— Ели мы тебе понадобимся, позвони. Мы появимся там через секунду.

— Позвоню. — Я бы не стал.

Он хлопнул меня по плечу. — Не делай глупостей.

— Дерьмо, которое совершаю я, не может быть и наполовину так же глупо, как то дерьмо, которое совершает Кас.

Сэм рассмеялся и покачал головой, отвернувшись.

— Я не собираюсь на это отвечать.

— Потому что это правда.

Он открыл дверь и исчез в темном коридоре.

Я занял его место на кровати, глядя на пистолет в моих руках. Я представил следующие несколько дней в одиночестве. Без Анны или Сэма, или даже Каса поблизости, и заволновался, не делаю ли я самой большой ошибки в своей жизни.

Эти трое были всем, что я знал. Все, кого мне когда-либо нужно было знать.

Но жить так, беспокоясь о прошлом, об ошибках, которые я мог совершить, разрывало мои внутренности, словно горсть таблеток.

Я должен был идти.

И не важно, что я найду.

Глава 8

ЭЛИЗАБЕТ

Как Эван и обещал, все изменили свои планы ради меня. Это говорило о том, как много влияния у него было на ребят. Каждый делал то, что хотел Эван.

Компания приняла решение разжечь костер на озере Уолш вместо того, чтобы идти в Стрелу. Эван забрал Хлою и меня как раз вовремя, и заставил своего друга Шона пересесть на заднее сиденье, чтобы я смогла сидеть рядом с ним. Второй автомобиль с пятью друзьями Эвана внутри, следовал за нами по дороге.

Озеро Уолш располагалось к северу от города, и хотя поездка обычно занимала около двадцати пяти минут, Эван гнал почти весь путь, сократив ее до пятнадцати.

У него была спортивная машина, одна из тех компакт машин, с низкой посадкой и спойлером на крышке багажника, который был почти такого же роста, как и я. В машине была механическая коробка передач, и я не могла перестать смотреть, как Эван менял передачи, мышцы и сухожилия на его предплечье двигались в странном подобие танца.

Окруженная ночной темнотой, которую рассекал свет фар, и летним воздухом, дующим сквозь наши открытые окна, я начала планировать, какие масла бы смешала, чтобы запомнить эту ночь.

Мысленно, я перебирала свою коллекцию. Амбровый, определенно. Мускус. Может быть, один из моих свежих ароматов, что-то что напоминает озеро, или...

— Лиззи? — сказал Эван.

— Что?

Он убрал свой телефон подальше от уха и сказал:

— Что ты будешь пить?

Один из друзей Эвана был достаточно взрослым, чтобы купить алкоголь, и принимал заказы до встречи с нами на озере, куда он приедет со всем купленным.

— Что угодно, что у тебя есть.

— Пятый Морган, — сказал он в трубку. Затем, — Мне все равно. Колу, я думаю. — Он завершил вызов и сунул телефон в центральную консоль.

Светофор замигал красным, и Эван переключил передачу. Двигатель автомобиля затих на октаву, но по прежнему продолжал гудеть, пока мы ждали зеленый свет.

— Я рад, что ты поехала с нами сегодня, — сказал он.

— Я тоже, — ответила я, убрав руки на колени.

— Мы должны делать это чаще.

— Да, — сказала Хлоя, и наклонилась вперед, высунув голову между сиденьями. — Тебе нужно выходить почаще. И нужно найти мужчину, так же. — Она повернула голову как раз достаточно, чтобы подмигнуть мне так, чтобы Эван не видел.

— Я доброволец, — сказал Шон. — Я свободен сегодня.

Эван рассмеялся и покачал головой. — Она слишком хороша для тебя, ты идиот.

Свет сменился на зеленый, и Эван нажал на газ. Острые ощущения взлета, и его слова, перевернули мой желудок.

Западный берег озера Уолш был усеян отверстиями, в которые были установлены несколько чаш для костра. Вдоль озера, большие, дорогие дома выделялись в лунном свете, несколько окон светилось янтарным светом в темноте.

Как только мы нашли свободное место, Эван припарковался, и мы все вылезли. Сверчки стрекотали в кустах и деревьях, а между ними квакали лягушки. Луна была полная и отбрасывала свет серебряной рябью на черной воде.

Эван разжег костер почти без проблем, прежде чем взять пару походных стульев из багажника своего автомобиля. Он предложил один мне, и я села. Он раскрыл стул рядом со мной, и сел на него, огонь становился сильнее.

— Том должен скоро быть здесь, — сказал он всем, и они ответили радостными возгласами. Том был поставщиком алкоголя.

Автомобильное стерео работало на полную, а окна были опущены так, что рок-музыка доносилась до нас на берегу. Постоянный ритм, казалось, вибрировал в моей груди.

Хлоя и еще одна девушка, по имени Мэдисон, танцевали вокруг костра, в то время как несколько парней собирали дрова для растопки. Эван наклонился ко мне.

— Веселишься?

Я улыбнулась и кивнула.

— Приятно выезжать время от времени.

Он стал серьезным.

— Как так случилось, что ты не отдыхаешь с нами чаще?

Тем, что я хотела сказать, было: вы, ребята, не всегда приглашаете меня, или, в некоторые ночи я не могу выдержать мысли о том, чтобы находиться в общественных местах.

Вместо этого я сказала:

— Не знаю.

— Ну, тебе бы следовало, — ответил он. — Тебе следует гулять с нами каждую ночь.

Я рассмеялась.

— Что означало бы, что ты бы не смог пойти в Стрелу. А это было бы несправедливо.

Он махнул рукой.

— Стрела все равно испортилась. Они начали играть в основном техно музыку, и хотя мне нравится техно-музыка так же, как парню нового поколения, мне нужно немного больше рока, знаешь?

Я сказала "Да", как если бы я знала, но на самом деле я не знала.

Фары замерцали сквозь деревья, когда автомобиль спустился вниз по узкой тропе к нашему месту. Том развернул свой грузовик почти в конце дороги и дал задний ход. Когда он вылез, сказал: — Выпивка здесь!, — и все снова повеселели.

— Пойду, смешаю тебе напиток, — сказал Эван, и унесся.

Том открыл крышку багажника, быстро соорудив место для напитков. Хлои схватила пиво и рухнула на стул, брошенный Эваном.

Она пошевелила бровями. — Как дела?

— Все идет хорошо.

— Не прикидывайся скромной. Ты хочешь с ним переспать, не так ли?

— Хлои! — вскрикнула я.

— Это прекрасно, если ты хочешь! Каждая девушка здесь хочет этого. — Она склонила голову в сторону Мэдисон, которая находилась очень-очень близко к Эвану, пока ждала бутылку колы. — Мэдисон была влюблена в него в течение многих лет. И Ханна, — она указала на миниатюрную девушку, стоящую от нас по другую сторону огня, которая общалась с другим парнем, но посматривала на Эвана каждые несколько секунд, — завела интрижку с Эваном в прошлом месяце и с тех пор не прекращает говорить об этом. Она каким-то образом находит способ, упомянуть о нем в каждом разговоре. Это сводит всех нас с ума.

Я перевела взгляд с Ханны на Эвана, заинтересовавшись, что произошло. Я также задавалась вопросом, что это был за кислый вкус на задней части моего языка и поняла, что это был вкус ревности.

— Так, слушай, ребенок, — сказала Хлоя. — Я знаю, что ты пытаешься притвориться, что а: тебе не нравится Эван, или б: ты человек, с нежелательной рекламой, или что-то похуже, в: ты невидима! Но я думаю, что ты нравишься Эвану, и думаю, тебе следует повеселиться, и я думаю, что ты должна прекратить думать об этом так много и просто сделать это.

Я не была уверена, имела ли она в виду под "сделать это" — включиться в общение с ребятами, или нас целующихся, держащихся за руки, и все в этом роде. Я не попросила разъяснений, потому что Эван возник рядом со мной и прогнал Хлои прочь.

Она ухмыльнулась мне, пока уходила.

— Вот, — сказал Эван, протягивая мне красный пластиковый стаканчик.

Я слегка вдохнула запах. Это был глубокий, насыщенный запах, похожий на янтарь и специи. Я никогда не пила ром раньше. На самом деле, я лишь однажды выпила несколько стаканов вина. Мне не стоило пить, учитывая все те лекарства, что я принимала, но ведь один стакан мне не навредит. Ведь так?

Я подумала об Агги, узнавшей об этом. Когда я позвонила ей, чтобы сказать, что буду дома поздно, она звучала положительно восторженно. Она сказала мне, чтобы я оставалась так долго, как захочу, и что она не станет ждать. Был шанс, что она даже не узнает о том, что я пила, но нотка стыда крутилась у меня в груди.

— Попробуй, — сказал Эван, и я сделала глоток.

Ром смешанный с колой был не так уж плох. Даже хорош. Я сделала еще один глоток, и еще один.

Пока мы с Эваном болтали, я выпила свой первый стакан. Он сделал мне другой после того, как я попросила еще. Ближе к концу второго стакана мое лицо раскраснелось, а голова закружилась. Огонь сместился влево, затем вправо. Хлои пролетела передо мной, в погоне за Шоном, и на секунду я с трудом сосредоточилась на ней.

Чем больше я пила, тем легче и пьянее себя чувствовала. Чем больше я смеялась, тем больше смеялся Эван. Тем больше я чувствовала, что, возможно, я могла бы это сделать, что бы это ни было.

Большую часть моей неуверенности унесло с тлеющими угольками костра. Я забыла о Габриэле, о потере своей матери, об ужасных вещах, которые я пережила. Я, наконец, почувствовала себя нормальной девушкой.

После того, как я закончила свой второй напиток и половину третьего, Эван спросил не хочу ли я прогуляться с ним. Я оставила свой стакан на земле рядом со стулом, Эван схватил меня за руку, и повел в лес.

Я сразу же почувствовала отсутствие жара огня, но тепло тела Эвана, тесно прижатого к моему боку, помогло. Его пальцы были переплетены с моими, как и наши руки. Мы уклонялись от деревьев и шли по тропе, которая долгое время вела по лесу.

— Она утопает в небольшой залив, — объяснил Эван, теперь его голос был тише, потому что нам не приходилось перекрикивать шум остальных ребят. — Он действительно красив, — добавил он.

Я улыбнулась, хотя он и не мог меня видеть. Я не могла перестать улыбаться.

Путь, по которому мы шли, был широким и ясным, и лунный свет освещал его очень хорошо. Тем не менее, я с трудом шла прямо.

Я постоянно спотыкалась о корни, торчащие из грязи. Эван отпустил мою руку и обнял меня, его пальцы легли на мою талию. Трепет прошел вверх по моему позвоночнику.

— Так лучше? — спросил он, с небольшим весельем в голосе.

— Да, спасибо.

— Может быть, ты выпила немного больше, чем требовалось.

Я рассмеялась.

— Полагаю, что так.

— Извини, — сказал он, усилив хватку. — Я должен был остановить тебя после первого стакана.

— Все в порядке. Я в порядке.

Лучше, чем в порядке.

Прогулка заняла меньше десяти минут, и когда мы достигли залива, дорога превратилась в крутой спуск. Эван пошел первым и помог мне спуститься. Когда земля снова стала ровной, Эван повел меня к большому камню, который наполовину был на суше, и наполовину в воде. Он был достаточно большим для нас двоих, и Эван притянул меня к себе, укрыв в сгибе своей руки.

Мой желудок сжался.

— Иногда я приезжаю сюда один, — сказал он, его голос был низким и выразительным. — Никто не приходит сюда, особенно ночью. Это тихое место.

Оно таким и было. Хотя я все еще могла слышать голоса остальных, доносящихся издалека, здесь, сейчас, все было окутано темнотой, и нарушалось лишь постоянным звуком ударов воды о берег.

— О чем ты думаешь? — спросил Эван, повернувшись ко мне лицом.

Я взглянула на него. Его глаза отсвечивали серебряными бликами в лунном свете, его губы блестели тоже. Может быть из-за алкоголя, или, может быть, из-за того, каким добрым был Эван, но я придвинулась ближе и поцеловала его.

Он помедлил не дольше секунды, прежде чем ответить на поцелуй. Его рука поднялась, пальцы зарылись в моих волосах. Я протянула руку, поместив ее ему на грудь, и почувствовала, как перекатывались мышцы под тонким материалом его футболки. Его язык скользнул в мой рот, став более пылкими, и я ответила.

Я не хотела, чтобы он останавливался. Я не хотела, чтобы эта ночь прекращалась.

Что-то зазвенело. Эван отстранился и вздохнул.

— Извини, — сказал он, вытаскивая сотовый из кармана. На экране высветилось МАМА. — Я должен ответить. Дашь мне секунду?

— Конечно.

Эван ответил.

— Эй, мам. — Он помолчал, потом, — я поехал на озеро. Что? Нет. Повиси. — Он прижал телефон к груди и сказал мне, — здесь плохой сигнал. Я собираюсь посмотреть, не смогу ли найти получше. Подождешь здесь?

Я хотела сказать ему, что пойду с ним, мне было страшно оставаться здесь, в темноте, в одиночестве, но вместо этого я кивнула. Потому что я не хотела показывать, насколько слабой я была на самом деле.

Эван поцеловал меня еще раз, прежде чем спрыгнул со скалы, и направился обратно в гору. Я наблюдала, как он ходил, удерживая телефон в воздухе. Через несколько секунд он исчез, поглощенный лесом.

Я обняла себя руками и уставилась на озеро. Вода была черной, а противоположная сторона была невидима в темноте. Что-то треснуло позади меня. Я обернулась.

— Эван? — позвала я.

Ничего.

Я соскользнула со скалы и поднялась на цыпочки, чтобы увидеть вершину холма.

— Эван?

Шарканье.

Мое сердце застучало быстрее.

Ветка сломалась.

Мурашки прошли по моим рукам. Я взбежала на холм и оглядела лес. Я не смогла увидеть Эвана, или свечение его сотового телефона. Что-то треснуло в кустах слева от меня, и я побежала.

Мое сердце забилось в горле. Дыхание стало учащенным. Мои ноги, кажется, не могли двигаться достаточно быстро.

Лес качался, я по прежнему плохо видела. Я обо что-то зацепилась ногой и с силой полетела вниз, хлопнув ладонями о скалистую грязь. Весь воздух вышел из легких, и когда я сделала следующий вздох, я уловила подавляющей запах сосны.

Сосны. Габриэль. Аромат Габриэля.

Я крепко зажмурилась, старое чувство паники и отчаяния взорвалось внутри меня, выедая все то, что было реальным и рациональным.

Старое пулевое ранение в моей груди горело, и перед глазами я увидела мерцание пистолета, направленного на меня в темноте.

Последняя ночь тех шести месяцев, на которые я была похищена закончилась в лесу так же, как и эта.

Разбитый звук вырвался из моего горла. Слезы застилали мне глаза.

Шрам, идущий вдоль моего левого бока, запульсировал, и я остро вспомнила боль, пронзившую меня, когда нож прорезал мою плоть.

Ужас сжал мою трахею.

Я не могла отдышаться.

Что, если они были здесь снова? Что, если они были здесь, чтобы закончить работу?

Руки потянулись ко мне, пальцы впились в мои плечи, и я закричала.

Я кричала, и кричала, и кричала.

— Лиззи!

Теперь я рыдала, рыдала и качалась, каждая часть моего тела болела.

Я хотела пойти домой. Я хотела к маме.

— Элизабет! — Хлоя потрясла меня.

На вдохе, я подняла глаза. Все, кто был у костра собрались вокруг. Эван присел передо мной, сжав руками мои запястья. Хлои стояла слева от меня.

— Что случилось? — спросил Эван.

Я изо всех сил старалась остановить слезы, текущие по моему лицу, но не смогла этого сделать.

— Отвези меня домой, — сказала я, мой голос охрип из-за рыданий. — Пожалуйста.

Он кивнул и помог мне подняться. Пока он уводил меня, я чувствовала на себе их взгляды. Когда я уйду, они начнут шептаться, и строить теории, и шутить о сумасшедшей девушке.

Потому что я была сумасшедшей девушкой.

Глава 9

ЭЛИЗАБЕТ

На следующий день, я сказала, что заболела. Мерв не был удивлен и звучал так тихо и сочувственно, что я подумала не рассказали ли Эван или Хлои ему о том, что произошло. Мерв даже сказал мне взять отгул на следующий день, и следующий, если мне понадобится.

Вернуться в спальню — место, которое стало моим безопасным местом после переезда к Агги, звучало как самая лучшая идея во все времена. Но то, что я спрячусь, ничего бы не изменило, и мой терапевт сказал мне, что чем больше я оставалась наедине со своими мыслями, тем хуже они становились.

Поэтому я заверила Мерва, что приду на следующий день, и надеялась, что никто не упомянул о том, что произошло. Особенно Эван.

В дверь моей спальни постучали. Я крикнула “войдите”, но не побеспокоилась двинуться с места, к которому была приклеена с того момента, как проснулась.

Наверное в моей постели, там где я лежала, уже была постоянная вмятина. Уставившись на кобальтовые бутылки, выставленные на полке, я так сильно хотела бутылку Габриэля, что становилось больно. Не то, чтобы я нашла в нем утешение.

Скорее та ночь в лесу преследовала меня так часто в последние двадцать четыре часа, что я хотела избавиться от нее, сильно, так что я могла решить все сразу. Пережить воспоминания и покончить с этим.

Агги открыла мою дверь и зашла с подносом в руках.

— Эй, милая, — сказала она. Она подошла к кровати и опустилась на край. — Я принесла тебе кое-какой еды.

Я приподнялась на локте и осмотрел поднос. Из тарелки с картофельным супом шел пар. Рядом стояло стеклянное блюдо , наполненное крекерами. Так же тут были конфеты и бутылка воды.

— Ты только что сделала суп? — спросила я.

Насколько я знала, у нас не было заморозок для ее домашнего супа. Она делала лучший картофельный суп, который я когда-либо пробовала, и она всегда делала его для меня, когда я болела или чувствовала себя неважно.

— У меня был мешок картошки, который я приберегла для жаркого, — пояснила она, — но я подумала, что куда лучше будет использовать его сегодня. — Она улыбнулась, и глубокие морщины вокруг ее глаз стали еще глубже.

Я выпрямилась, и Агги поставила поднос мне на колени.

— Спасибо за это.

Она погладила меня по ноге.

— Не стоит благодарности. Как ты себя чувствуешь?

Я вкратце рассказала ей о том, что произошло прошлой ночью, так как я вернулась домой раньше, чем она ожидала, и помимо этого приехала трясущейся и бледной. Она сразу поняла, что что-то пошло не так.

— Я... смущена.

— Если они тебе настоящие друзья, они поймут.

— Не каждый захочет иметь дело с сумасшедшей.

Она наклонила голову, чтобы посмотреть на меня поверх оправы своих очков.

— Ты не сумасшедшая, дорогая.

Хотя я не очень хотела сегодня есть, теперь, когда суп стоял прямо передо мной, мой живот заурчал. Я жадно начала есть.

— Я дам тебе насладиться едой в тишине, — сказала Агги, медленно вставая с кровати, ее колени щелкнули, когда она, наконец, выпрямилась. — Дай мне знать, если понадобится что-нибудь еще, хорошо?

— Дам.

Она кивнула и неторопливо вышла, закрыв за собой дверь.

Я съела суп в рекордно короткие сроки, и встала с постели только для того, чтобы убрать поднос в сторону. Я снова посмотрела на бутылочки, их стекло сверкало в солнечном свете, который просачивался сквозь мои приоткрытые шторы.

ГАБРИЭЛЬ.

Я читала этикетку с его именем снова и снова, до тех пор, пока его имя стало не более, чем строчка из согласных и гласных, до тех пор, пока оно даже больше не звучало как имя.

Он не выглядел, как Габриэль. На самом деле, когда я спросила его, как его звали, пока он нес меня в больницу, он помолчал, прежде чем ответить, как будто не был уверен. Или, может быть, он не хотел говорить его мне.

ГАБРИЭЛЬ.

Я не видела его, пока была в плену. Впервые я увидела его тогда, когда сбежала, когда какая-то девушка открыла дверь моей камеры, и выпроводила меня оттуда, ее лицо было скрыто в тени черного капюшона.

— Иди, — сказала девушка, и я пошла.

Хотя меня выпускали из моей комнаты бесчисленное количество раз прежде, я сразу поняла, что в этот раз что-то было по-другому. Обычно меня сопровождало двое мужчин. Обычно меня вели, так, что я спотыкалась, к лаборатории. Обычно, место, в котором меня держали, было таким тихим, что я слышала жужжание и гудение машин и вентиляционных отверстий.

В ту ночь, оно было наполнено хаосом. Я до сих пор могла вспомнить далекий стук ног, крики, и непрекращающийся гул охранной сигнализации.

Восхитительное ощущение побега повисло в воздухе, и впервые за долгое время, я чувствовала, что, может быть, пленение, наконец, закончится.

А затем мужчина, свернувший в коридор, выстрелил в меня.

Пуля попала мне в грудь. Моя спасительница закричала и выстрелила в ответ. Мужчина упал на месте; я соскользнула на пол, весь воздух вышел из моих легких.

Моя грудь была словно в огне. Словно кто-то развел костер в моих легких и бросил в него спичку. Когда я посмотрела на свою белую футболку, обнаружила, что она была окрашена в черный цвет моей собственной кровью. И я поняла, что моя рука накрывала рану, мои пальцы дрожали.

— Ты можешь идти? — спросила моя спасительница.

Я кивнула, потому хоть я и не чувствовала биения собственного сердца, я чувствовала, как пальцы на ногах подгибались.

— Я умираю? — спросила я ее, когда она подняла меня на ноги. — Я, в конце концов, умираю?

— Нет. — Она внимательно оглядела меня, быстро и легко коснувшись пальцами. — Пуля попала выше груди. Не задев жизненно важных органов.

Я снова кивнула, типа: "Окей, это хорошо", но на самом деле я не могла думать ни о чем другом, кроме боли в груди, подергивания воспаленных мышц, и пульсации опаленных нервов.

Я была ранена много раз прежде, но в меня никогда не стреляли. Я не знала, могла ли выжить с такой травмой, и я волновалась, как делала это так много раз прежде, что умру в этом месте, и никто никогда не узнает что со мной произошло.

Мы прошли через главную часть здания, по лабиринту серых офисных перегородок. Моя спасительница, казалось, знала куда мы едем, а я же не могла заметить разницы между всеми этими коридорами.

Мы прижались к стене, когда отряд, одетых в черное, охранников пробежал мимо, но не заметили того, что происходило сзади, и мужчина схватил меня за запястье, потянув назад.

Я увидел нож у него на талии, и вытащила его из ножен. Я не была бойцом, но готова была драться сейчас, потому что ни в каком случае я бы не вернулась обратно в камеру.

Пока боролась, меня порезали от груди до тазовой кости, и мне потребовалось около пяти секунд, чтобы осознать, что я вообще ничего не чувствовала.

Моя спасительница выхватила нож из его рук, и пырнула им его в живот. Два человека погибло менее, чем за десять минут. Я никогда не видела, как убивают раньше, и застыла от увиденного.

Мы вышли из лабиринта в другой части здания, и моя спасительница подвела меня к закрытой вентиляции. Она кивнула на отверстие в потолке.

— Поднимись вверх. Иди прямо, потом направо, потом налево, потом вверх по лестнице.

Она повернулась, чтобы уйти.

— Подожди! — позвала я. — Моя мама находится где-то здесь.

— Я найду ее, — сказала она, ее голос был низким и нечеткими.

Еще больше криков донеслось в глубине здания, и девушка выскользнула за дверь.

Я проползла по вентиляции, поднялась по лестнице и вышла в лес. Но так и не увидела маму.

Те, кто держал меня в плену дважды использовали ее как рычаг, чтобы заставить меня сотрудничать. Они угрожали ее жизни, и я делала все, о чем они просили, но теперь, как и всегда, я волновалась о том, что они убили ее в качестве наказания за мой побег.

Я отодвинула в сторону несколько стеклянных бутылочек, беря ту, на которой было написано МАМА. Ее запах мне было сложно смешать. И он все еще был не совсем правилен. Я вынула пробку и глубоко вдохнула. Розы, для розовой воды, которую она мазками наносила себе за уши. Запах чистого белья, для формы медсестры, в которой она ходила на работу в больнице, и нотка лимона, потому что ее дыхание всегда пахло чаем с лимоном.

Мой психотерапевт сказал, что надежда была мощной силой, и с того момента, как сбежала, я цеплялась за надежду, что моя мама была жива. Но чем больше проходило лет, тем больше угасала надежда.

Раз она не вернулась до сих пор, значит и не собирается возвращаться.

Я поставила бутылочку обратно на полку, спрятав ее за остальными.

Потянув руку к бутылочке Габриэля, я отдернула ее в последнюю секунду. Я уже пережила достаточно из той ночи. И не была уверена, смогу ли пережить еще.

Я отвернулась и вернулась обратно в кровать. Заснула я быстро.

Глава 10

НИК

Поездка в Трэйдмэрр, штат Иллинойс заняла у меня чуть меньше 6 часов. Я выехал задолго до рассвета. GPS-система доставила меня в центр города, поэтому, припарковавшись около комплекса магазинов, я решил прогуляться.

Улицы были безлюдными и темными, не считая света от фонарных столбов. Несмотря на то, что была середина августа, воздух был холодным, и я одел фланелевую куртку. Она помогла мне скрыть пистолет, спрятанный за спиной.

Я засунул руки в карманы, стараясь выглядеть нормально для проезжающих мимо копов. Но на самом деле, я осматривал окрестности, не только выискивая признаки Подразделения, но и вещи, которые казались мне знакомыми.

Когда Анна нашла этот город в моих файлах, я думал, что приехав сюда, узнаю хоть что-то из воспоминаний, которые стерло Подразделение. Но нет. Я ничего не узнавал.

Прошло более шести лет, с тех пор как я был здесь, но я должен был узнать хоть что-то.

Я прошел по главной улице и свернул налево, пересек перекресток, который назывался Вашингтон и Эш. Магазины здесь были самыми стандартными.

Магазин New Agey. Книжный магазин. Кафетерий. Пекарня. Бар. Еще один бар. Приму к сведению. Просто на всякий случай, если нужно будет выпить.

А мне нужно было это всегда.

В это время суток все было закрыто, что делало проще все исследовать и отметить, что здесь было.

Я пересек следующую улицу, фонари озаряли улицу унылым желтым оттенком. А неоновая вывеска, висевшая на окне, отбрасывала тени на тротуар.

На ней было написано MERV’S BAR & GRILL. Я заглянул в окна и отступил. Закусочная состояла из двух помещений. В одном был бар и столы, огороженные кабинками. А другая сторона была сделана под открытые столы и бильярд. Возможно, это было бы первым местом куда бы я зашел.

Меньшая вероятность попасть в неприятности в семейном ресторане. Анна гордилась бы мной.

Я продолжил идти до тех пор, пока не исчезли магазины и появились жилые дома. Здесь не было и капли чего-то ветхого. Лужайки были пострижены.

Изгороди аккуратно вырезаны. Окна и ставни домов были чистыми и хорошо покрашены.

Это место было именно тем, в которое я не вписывался.

Большая часть моей жизни до Подразделения была комком грязи, но я с болью вспоминал дом, где я жил со своим отцом. Захудалый кусок дерьма, который окружали сосна. Наш участок был пыльным и грязным, в некоторых местах прорастала трава.

Там нечего было стричь. Но если и надо было, то отец не утруждался.

Мы переехали в то место, когда от нас ушла мать, а отец не любил жизнь в центре города. Вероятно потому, что соседи ненавидели его.

В конце Вашингтон Стрит располагался парк. В середине парка располагался фонтан. Немного поодаль находилась огромная детская площадка. А напротив нее была огороженная площадка для собак. Впереди виднелся сад, где стояли скамейки, а около них цветы.

Я сел на скамейку в глубине сада, которая располагалась под тенью веток дуба. Передо мной открылся вид на Трэйдмэрр и я сделал глубокий вдох, холодный воздух наполнил мои легкие.

Я подумал о той девчонке и задался вопросом, жила ли она в одном из этих прекрасных домов с аккуратной лужайкой, красными ставнями и красиво вырезанной изгородью.

Или она уже мертва, а ее дом находился под шестью футами земли. И, возможно, я был тем, кто поселил ее туда.

После нескольких часов сна в грузовике, я отправился на поиски еды. Я пошел прямо к кофейне, которую проходил ранее, поскольку она была достаточно большой, что бы быстро затеряться, и достаточно маленькой, что бы отслеживать вошедших и вышедших из нее.

Как только я вошел — зазвенел колокольчик и несколько голов обернулись, что бы посмотреть на меня. Я кожей ощущал это внимание и боялся, что всем сразу станут понятны причины, по которым я был здесь. А потом, один из комментариев Анны вернул меня к действительности, напомнив не поддаваться панике.

"Женщины смотрят на тебя, куда бы ты ни пошел", сказала она однажды в книжном магазине, когда мы вместе выбирали книги. "Ты можешь зайти сюда в мешке для мусора — и они все равно будут смотреть на тебя".

В то время, я думал, что это звучит, как полная чушь, но потом у меня было воспоминание обо мне в клубе, до Подразделения, говорящим с женщиной, которая трахала меня в туалете, еще до того, как узнала мое имя.

Это было одно из тех воспоминаний, которое заставляло меня хотеть похоронить свое прошлое. Я не хотел помнить, кем я был.

Я заказал кофе и сандвич с яйцом и сел напротив главного окна. На улице было много прохожих, но не так уж много машин.

Этим меня и привлекал городок. Здания были в основном одноэтажными, что означало невозможность спрятаться на крышах.

Пока ел, я всматривался в лица прохожих, ища одно — то, что было важным для меня. Девушке должно было быть 18 или 19 сейчас. В основном, я помнил ее глаза. Огромные зеленые глаза. Круглые, как четвертаки. И веснушки на носу.

В моем файле не упоминалось о ней, только кто-то или что-то обозначенное, как цель И. Сам файл был озаглавлен, как TURROW и в нем содержалась информация о докторе, который изобрел некую сыворотку. Анна пообещала продолжить "копать" в этом направлении, пока меня нет, но я не особо на это надеялся.

Моей первой остановкой на сегодня была публичная библиотека. Я хотел прочесть газеты, начиная с того месяца, когда я был здесь 6 лет назад.

Я взял кофе с собой, проверяя расположение библиотеки с помощью телефона. Как только GPS проложил маршрут — пришло новое сообщение.

"Как ты?"

В сообщении не было никакого имени отправителя, поскольку я не вносил его, но я точно знал от кого оно. Анна.

"Хорошо". Это все, что я ответил.

"Я просила тебя написать в ту же секунду, как ты окажешься в городе".

Я вздохнул и сделал глоток теперь уже еле теплого кофе.

Анну иногда было невозможно успокоить. Я не привык к тому, что бы люди обо мне постоянно заботились. Мне было не по себе от этого. А еще — раздражало.

"Я прибыл"— написал я — "И я в порядке".

"Напиши мне позже, что бы я знала, что ты еще жив. Понял?"

"Хорошо" — ответил я, и снова активировал GPS. Я запомнил направление и быстро запрятал телефон.

Публичная библиотека Трэйдмэрра находилась четырьмя кварталами восточнее, и я пересек улицу, держа голову поднятой, а плечи расслабленными. Я не хотел высовываться, даже несмотря на то, что выглядел, как турист.

Когда Вашингтон стрит осталась позади — прохожие исчезли. Стало легче сосредоточиться на своих мыслях, вместо того, что бы вглядываться в лица тех, кто прошел мимо, в поисках кого-то, кто может показаться знакомым.

Публичная библиотека была еще одним одноэтажным зданием из кирпича, цвета запекшейся крови. Листовка, прикрепленная к входной двери, извещала о фестивале искусств в следующие выходные. Скопление людей в городе означало больше отвлекающих факторов, больше возможностей для Подразделения или Райли скрыться, если они все еще были здесь и искали меня.

Сэм был убежден, что Райли не даст Подразделению умереть, и хотя, я не всегда был согласен с ним в его безграничной паранойе, в этом я его поддерживал. Райли был пронырливым сукиным сыном, на все 100% преданным Подразделению. Он не сдастся так просто.

Как только я оставил позади двойные двери библиотеки, невысокая девушка со светлыми волосами поприветствовала меня из-за стойки регистрации.

Еще одной вещью, которую я усвоил о небольших городах, было то, насколько неприлично дружелюбны их жители. Как будто пытаются загладить свою вину, за то, какой отстойный их городишко.

Я любил города побольше. Там легче исчезнуть. И там всегда было чем заняться.

— Привет, — обратился я к ней и слегка улыбнулся, прикидывая, что бы она подумала, если бы знала о Браунинг Хай Пауэр1[1], прикрепленном к задней части моих брюк.

Этот дополнительный вес, холод метала — были успокаивающим напоминаем о том, что я был всего в секундах от оружия. Я чувствовал себя безопаснее с пистолетом.

— Могу я помочь вам подыскать что-нибудь?, — спросила девушка, наклонив голову, что бы посмотреть на меня, когда я подошел.

Я чувствовал, как она оценивающе меня разглядывает.

— Ну, — начал я, и облокотился на стойку, что бы быть поближе к ней. — Я не часто бываю в библиотеках, так что я что-то вроде идиота, который не умеет всем этим пользоваться.

Она рассмеялась, и ее глаза засверкали, а по моему лицу расползалась фальшивая улыбка.

— Это ничего, — сказал она — Я точно смогу вам помочь. Что вы ищите?

Я назвал ей даты издания газет, которые я надеялся найти, и она проводила меня к комнате со стеклянными стенами. На двери была надпись "Исследования".

— Сейчас вся информация храниться в цифровом виде и ее намного проще найти, — объясняла она, пока входила в программу архива. — Вы просто печатаете название газеты здесь, — она указала на экран, где находилась строка поиска — Добавляете нужные вам даты и нажимаете "Поиск".

В считанные секунды несколько результатов поиска показались на экране.

— Спасибо, — сказал я и занял место, которое она только что освободила. — Вы спасли меня.

Она сцепила пальцы вместе и пожала плечами. Она была милой. И тошнотворно невинной.

— Это не тяжело. Если вам нужна будет помощь — просто позовите меня.

Когда она вернулась на свое рабочее место, я начал открывать выбранные газеты. Газеты за первые две недели не дали мне никакой информации. Ничего о раненной или убитой девушке.

А затем, заголовок газеты за следующий четверг заставил меня выпрямится. "Пропавшая девушка доставлена в отделение скорой помощи".

Я выбрал статью и начал читать.

"Элизабет Крид, числившаяся пропавшей последние шесть месяцев, была доставлена в больницу сегодня рано утром неизвестным мужчиной. По прибытию, Крид была вся в крови и почти без сознания, но после осмотра врачами скорой помощи, оказалось, что у нее нет травм. Она оставалась без сознания всю ночь и последующий день. Когда же очнулась — мало чем смогла помочь полиции с деталями своего исчезновения. Мать Крид, которая пропала в то же время, что и дочь, так и не была найдена. Полиция все еще в поисках молодого человека, который доставил Элизабет в больницу. Он выглядел на 16-17 лет. По сообщениям очевидцев он был высокий, с темными волосами и развитой мускулатурой, был одет в джинсы, черную футболку и черную куртку. Если вы или кто-либо кого вы знаете, владеет информацией об этом молодом человеке — пожалуйста, позвоните в офис шерифа."

Я прочел статью еще несколько раз, пока холодок не прошелся вдоль моего позвоночника. Статья сообщала, что девушка не была ранена, тогда, как в моих воспоминаниях в нее стреляли и она была ранена.

Может это не та девушка? Не та статья? Но, не смотря на все не совпадения, что-то подсказывало мне, что это была она. Но, это все еще не объясняло ничего из всего другого дерьма.

Итак, я подстрелил ее, а потом спас несколькими месяцами спустя? После того, как ее травмы исцелились? Я не имел никакого представления о времени в воспоминаниях. Все что я знал, огнестрельное ранение могло произойти и после того, как я ее спас.

Я потер глаза. Ничего из этого не имело смысла. И я не был так хорош в объединении найденных обрывков информации вместе, как Анна. Даже Трэв, лживый ублюдок, был лучше меня в этом. Если бы он не предал нас, я бы с радостью воспользовался его помощью прямо сейчас.

Я провел остаток дня читая все статьи, которые я мог найти за весь год, который предшествовал тому дню, когда я доставил Элизабет Крид в отделение скорой помощи.

Там была статья о том, как она и ее мать пропали. Элизабет не появлялась в школе три дня подряд, и когда директор позвонил ее матери и не получил никакого ответа — он вызвал полицию.

Они нашли дом, перевернутый вверх дном, как во время ограбления, но пропали всего несколько вещей. Было проведено расследование исчезновения, но оно не дало никаких результатов. Все это "пахло" работой Подразделения.

Три месяца спустя, после исчезновения Кридов, отец Элизабет был найден мертвым в своих апартаментах. Он застрелился.

Я поискал что-нибудь о Джонатане Криде, отце Элизабет, и нашел тонны дерьма о том, что он был главным подозреваемым, полиция завела против него дело, не смотря на тот факт, что его даже не было в городе на момент исчезновения, и что в маленьком городке Трэйдмэрр он превратился в изгоя.

Не удивительно, что он застрелился.

Значит, Элизабэт осталась совсем одна, после того, как ее нашли.

Я пролистал газеты и после даты возвращения Элизабет, но она никогда не упоминалась снова.

Проблемой информации, которой я располагал, было то — что я не имел никаких конкретных дат своего отъезда. Я не знал, как долго я пробыл в Трэйдмэрр.

Все, что я знал — я мог быть одним из тех, кто похитил Элизабет по приказу Подразделения и она могла быть ранена в процессе этого. Месяцы спустя, когда мои моральные принципы снова заработали — я спас ее. Это бы объясняло, почему она была доставлена невредимой в отделение скорой помощи.

Это предположение казалось мне самым правдоподобным из всего, что я мог придумать.

Когда я закончил в "комнате исследований", я направился обратно к библиотекарю-блондинке, и спросил, знакома ли она с Элизабет.

Она одарила меня взглядом, говорящим "Кто не знает Элизабет Крид"? И пустилась в двадцатиминутное повествование о жизни Элизабет после спасения. Как она кочевала из одной приемной семьи в другую, имела несколько нервных срывов на публике и позже обзавелась диагнозом "Посттравматический Стресс".

— Ты знаешь где она живет? — спросил я, поскольку не нашел ее настоящего адреса и не удивился бы, если она в конце концов покинула город.

Это заставило девушку насторожиться и она сказала, что не чувствует себя в праве говорить мне что-либо.

Я неуклюже извинился, сказав, что я дальний родственник ее отца, но она даже не шелохнулась.

Когда я покинул библиотеку, было уже больше шести вечера и мои глаза устали от долгого чтения. Я нашел ближайший отель и снял самую дешевую комнату, из тех, что у них были. Мне просто необходимы были пару часов сна.

Может после того, как я проснусь и пропущу рюмку-другую — все это дерьмо, которое я нашел сегодня, обретет больше смысла.

Может быть...

Глава 11

НИК

Я проснулся после наступления темноты и опрокинул две рюмки виски до того, как покинуть свою комнату. Оказавшись снаружи, я следовал на север, пока не уловил слабый гул басов. Я нашел ночной клуб, с неоново-зеленой вывеской у входа, которая гласила "Стрела" .Очередь была небольшой, а выпить хотелось все сильнее, потому, я решил, что клуб достаточно хорош.

Внутри, громкость музыки была запредельной и каждому приходилось кричать, что бы быть услышанным. Пространство прорезали цветные огни, а на огромном проекторе от пола до потолка мелькали случайные фото.

Это место было переполнено, и у меня сложилось стойкое впечатление, что это был единственный клуб в Трэйдмэрр и единственное развлечение в городе. Судя по количеству потных тел — здесь собралась половина его жителей.

Я пошел прямиком к бару. Бармен, тридцати с чем-то лет с гудящей от шума головой?, проверил неоново-зеленый браслет на моем запястье, который свидетельствовал о том, что я достаточно взрослый, что бы надраться. Проведя тест, он поинтересовался моим заказом.

— Текила, — сказал я, — лучшая из того, что у вас есть.

Как только стопка оказалась передо мной, я сразу ее опрокинул и услышал женский вскрик позади меня.

Я повернулся и увидел девушку, скользнувшую за соседний стул.

— В омут с головой, как я погляжу,— сказала она.

Я щелкнул пальцами, давая бармену знак повторить заказ.

— Не любишь текилу? — спросил я девушку.

У нее был такой же зеленый браслет на запястье, что означало, что ей как минимум двадцать один, хотя она не выглядела на свой возраст.

Черты ее лица были мягкими и округлыми, как будто она была еще не достаточно зрелой. Глаза были большими и яркими, и хотя ее низкий голос кокетливо вибрировал, то как она смотрела, говорило об ином.

Я мог узнать хищницу с первого взгляда. Что заставило меня удивиться — в каком извращенном мире я мог быть похож на жертву?

— Я люблю текилу, — сказала она. — Мне не нравится то, что бывает после текилы.

— Ты имеешь в виду провалы в памяти? Или похмелье?

Она улыбнулась:

— И то, и другое, очевидно.

Темп музыки стремительно нарастал, и я мог чувствовать, как отдавался электронный бит в моей груди.

— Хочешь стопку?, — спросил я и она поспешно кивнула. Я внес изменения в свой заказ.

Когда я потянулся за стаканом, таинственная незнакомка остановила меня положив руку на предплечье. Я посмотрел на ее пальцы на моей коже и подавил в себе желание отдернуть руку.

— Что? — сказал я, настолько лениво, насколько смог.

— Если пьешь текилу — пей ее, как полагается, — она вручила мне солонку и я закатил глаза.

— Ты, должно быть, шутишь? — спросил я.

— Я никогда не шучу.

Она облизала свою руку между большим и указательным пальцем, при этом пристально глядя на меня. Я держал солонку, в удивлении подняв брови, и она протянула мне свою руку. Я высыпал на нее немного соли. Отстранившись, я собирался сделать то же самое, но она отдернула мою руку и облизала ее для меня.

Я усмехнулся ей. Она улыбнулась в ответ.

— Готов? — спросила она.

— Я был готов еще пять минут назад.

Она рассмеялась. Мы подняли рюмки, я опрокинул текилу, сразу после соли, и закусил ломтиком лайма. Выпивка пошла гладко, оставляя горящую дорожку в горле и оседая огнем в желудке.

Девушка улыбнулась.

— Еще по одной?

— А как же, — ответил я.

Полчаса спустя клуб начал вертеться вокруг меня и все казалось невероятно смешным, я не мог перестать смеяться.

— Потанцуй со мной, — попросила девушка.

Я со стуком опустил мою рюмку:

— Я не танцую!

— Еще как танцуешь!

Она схватила мое запястье и потащила на танц-пол.

Электронная музыка, сменилась хип-хопом еще три рюмки назад и тяжелые басы заставляли мои ноги двигаться. Я оказался рядом с девушкой: наши тела прижимались настолько сильно, что понадобился бы нож, что бы разделить нас.

Когда ритм песен снизил обороты, девушка начала медленно и соблазнительно двигаться рядом со мной. Жар от текилы опускался все ниже, пока я не смог думать ни о чем другом кроме нее и меня.

Рев музыки разрезал воздух — что за хип-хоп композиция это была? — и девушка запустила руки мне под футболку.

Когда она посмотрела на меня, ее голова отклонилась назад, что бы компенсировать разницу в росте в десять дюймов. Я узнал этот взгляд и кем я был, что бы игнорировать его?

Я поддался вперед и поцеловал ее, в то время, как мои руки пробежались вдоль ее тела.

Она же скользнула руками к моему прессу — девушки всегда находят дорогу к прессу.

Когда я отстранился, она тяжело дышала, и ее глаза были затуманены.

— Хочешь убраться отсюда? — спросил я.

Она кивнула, я оторвал ее руки от своей рубашки и потянул к выходу.

По пути к моей гостиничной комнате зазвонил мой сотовый, и я выудил его из кармана. Когда я ответил, я очень старался не звучать так, как будто не могу собраться с мыслями.

— Алло, — сказал я.

Моя таинственная девушка — я все еще не знал ее имени — схватила меня за руку и спросила кто это.

— Где ты? — спросил Сэм.

Он проигнорировал согласованный нами код.

— Как ты думаешь, где я?

— Ты пьян?

Я фыркнул:

— Нет.

— Николас! — прорычал он.

— Ну, хорошо, — сказал я.

Мы остановились на углу улицы, пропуская поток машин, девушка пританцовывала вокруг меня.

— Чего ты хочешь?,— спросил я Сэма.

— Я хочу, что бы ты был трезв.

Я рассмеялся:

— Слишком поздно, босс.

— Твою мать, Ник! — Сэм выдохнул с такой силой, как будто был в трех секундах от того, что бы придушить меня сквозь телефонную трубку.

— Я возвращаюсь в свою комнату, — сказал я. — И останусь там до утра. Обещаю.

— И это сможет остановить кого-то от того, что бы вломиться в дверь?

— Я запру ее, — пообещал я и усмехнулся, когда девушка потянула меня через перекресток. В свете уличных фонарей ее волосы светились, как нимб вокруг головы.

Сэм приглушенно вздохнул.

— Это была ошибка. Я скоро приеду к тебе.

— Нет, не приезжай. У меня все в порядке. Перестань быть таким чертовски властным!

Он зарычал снова.

— Протрезвей, Ник, и перестань быть таким чертовски безответственным или я приеду и собственноручно притащу твою задницу сюда.

Звонок прервался, и я сунул телефон обратно в карман.

— Кто это был? — спросила девушка.

— Мой старший брат. Он придурок.

Мы наконец-то попали в номер, только обойдя окрестности дважды. Сомнения начали терзать меня. Сэм был, безусловно, прав. Но, я бы ему в этом никогда не признался. Если я даже обратную дорогу к своему номеру не в состоянии найти, то у меня не было никаких шансов побороться с агентом Подразделения.

В номере, я открыл бутылку виски, и мы с девушкой принялись пить прямо с горла.

— До меня только сейчас дошло, что я даже не знаю твоего имени, — сказал я ей.

Она сделала большой глоток спиртного:

— Как и я твоего.

— Мы настолько безответственны?— усмехнулся я.

Она поиграла бровями:

— Определенно.

— Итак, ты первая, — сказал я.

— Белинда.

— Ты врешь.

— Я вру.

Мне определенно нравилась эта девушка.

— Твое имя? — спросила она.

Я бы никогда не сказал ей своего настоящего имени. Даже псевдонима, который использовал раньше. Потому, ляпнул первое, что пришло в голову: — Элайджа.

— Ты не похож на Элайджу.

— Ты не похожа на Белинду.

— Я — Сара.

— М-ммм.

Она улыбнулась и подвинулась поближе, все еще держа бутылку виски в руках. Предложила ее мне, и я отпил большой глоток. После, она встала на цыпочки и потянулась, что бы поцеловать меня.

Я опустил бутылку и обернул свои руки вокруг нее, направляя к постели. Но, когда она провела рукой и коснулась пальцами моего подбородка, кровь застучала в моих висках и я напрягся.

— В чем дело? — спросила она.

Я повернулся к ней спиной.

Сперва послышался голос, низкий тенор, который нашептывал приказы и следующий за ним щелчок пистолета.

— Элайджа? — промолвила она.

Я рухнул в кресло у окна и обхватил голову руками, пока воспоминания о прошлой жизни одно за другим мелькали в моей голове. Я был в серой комнате. Нет, в сером коридоре, где каждый звук отдавался таким эхом, как-будто потолки были выше тридцати футов.

— Убить ее на месте, — отдал приказ голос в моем наушнике.

Я был одет в тактическое снаряжение, с пистолетом в руке и еще одним, прикрепленным к моей ноге.

— В последний раз она была замечена возле камер, — сказал голос.

Я двигался по лабиринту, как черный призрак. Добравшись до конца стены с камерами, я увидел девушку, скорчившуюся на полу внутри последней клетки справа. Масса темных волос закрывала ее лицо.

Я поднял вверх свой пистолет.

Убить ее на месте.

Мой палец нажал на курок.

— Элайджа!

Я рванулся вперед, ухватил ее за запястья на своем плече и сбил с ног.

Девушка — Сара — ахнула и я поймал ее до того, как она успела упасть на пол. Так она и повисла в одном футе от ковра, уставившись на меня своими яркими глазами.

— Извини, — пробормотал я, — Я не хотел.

— Мне лучше уйти, — сказала она.

— Да, так будет лучше, — согласился я.

Я поднял ее и расправил ее футболку.

— Извини, — повторил я. Я не знал, как объяснить это воспоминание, так что даже не пытался.

— Все хорошо, — она направилась к двери. Я проследовал за ней вниз и довел до самого тротуара.

— Провести тебя обратно до клуба? Или может вызвать такси?

Она отмахнулась:

— Все будет хорошо. Было приятно познакомиться с тобой, Элайджа.

Она произнесла это "Элайджа" так, словно знала, что это не мое имя.

— Мне тоже.

Она подошла и поцеловала меня в щеку, улыбка играла на ее губах. И когда она ушла, исчезнув в темноте, до меня дошло то, что должно было дойти еще в комнате отеля. Я бы заметил это, если бы не был так мертвецки пьян.

Выражение ее лица, когда я почти уронил ее на пол. В нем не было страха. Не было паники. Не было шока. Не было ничего, что должно бы было быть.

Никаких эмоций.

Ей совсем не было страшно.

 

Глава 12

ЭЛИЗАБЕТ

Когда я вошла в Бар и Гриль "У Мёрва", спустя два дня после моего срыва, у меня было чувство, что каждый взгляд направлен на меня, поэтому я старалась никому не смотреть в глаза.

Мои щеки и шея покраснели, мне хотелось провалиться на месте. Мерв был в своем офисе, подсчитывал расходы. Он мог бы найти мне замену.

Но я подумала о том, каково будет провести все лето в кровати, расстраиваясь из-за мыслей людей обо мне, и решила, что это гораздо хуже, чем ловить взгляды.

Когда Хлоя нашла меня, мы отправились в комнату отдыха.

— Я так рада, что ты вернулась.

Она села в одно из металлических раскладных кресел и потерла виски.

— Я не смогла бы пережить без тебя еще один день.

— Ты выглядишь не очень, — сказала я.

Она отмахнулась. — Простая головная боль. Это все из-за этого места.

— Так, — я посмотрела ей в лицо, — каждый говорит о том, что случилось той ночью?

— Это важно?

— Да.

Стул скрипнул, когда она отодвинула его и встала cо мной лицом к лицу.

— Это не важно! Просто держи нос к верху и помни, что ты лучше половины неудачников, работающих здесь, включая меня.

Я рассмеялась и почувствовала себя в миллион раз лучше.

— Спасибо!

Она потрепала меня по плечу:

— Я думаю, ты также будешь счастлива услышать, что у нас здесь был парень, который спрашивал один из твоих столиков. И когда я сказала, что тебя еще нет — он сказал, что подождет.

Она заиграла бровями:

— У кого-то могут быть большие чаевые!

Она пустилась вприпрыжку, ее серьги подпрыгивали вместе с ней.

Забросив сумку в шкафчик и повязав передник, я вышла в зал, что бы увидеть, кто же обо мне спрашивал. Я увидела темноволосого парня, сидящего спиной ко мне в кабинке четырнадцать.

У меня свело живот.

Я точно знала, кто это был.

Я обошла столик, держа блокнот в руке.

— Здравствуйте, доктор Седвик.

— Элизабет!

Он немного повернулся внутри кабинки, что бы оказаться ко мне лицом. Он не был в обычной для него одежде доктора.

Вместо этого он был одет в спортивные шорты и голубую футболку. На мой взгляд, он был молод для врача, но Агги рекомендовала его, и я доверяла ее мнению. В чем-то она была права — доктор Седвик не был обладателем монотонного докторского голоса, в отличие от моего предыдущего врача.

Он не просто кивал и записывал, кивал и записывал. Наши сеансы были больше похожи на беседы, и я начала думать о нем, как о друге спустя пару месяцев.

Но, это не означало, что я была счастлива увидеть его. Особенно сегодня, спустя два дня после срыва.

— Агги позвонила вам, не правда ли? — спросила я.

Доктор Седвик держался легко и непринужденно, раскинув руки.

— Что парень не может пообедать без какой-либо другой причины, кроме той, что он проголодался?

Я нахмурилась, не купившись на это.

— Хорошо, — он поднял руки, в знак поражения. — Да, она мне позвонила. Но, я здесь не по работе. Я просто зашел с дружеским визитом. И я не против подкрепиться бургером.

— Хорошо, — начала я, пытаясь подавить улыбку, — Я рекомендую бургер с беконом. Он вкусный.

Он приподнял брови:

— Да? Тогда я его и попробую. С Heineken (нидерландская пивоваренная компания, крупнейшая в стране), пожалуйста.

— Пиво до полудня? Мой врач не одобрил бы этого.

Он хмыкнул:

— Скажи своему врачу, что я обещаю выпить только одну бутылочку.

Я поспешила в бар, что бы отдать заказ на напиток. Мое сердце заколотилось о ребра, когда я увидела Эвана за барной стойкой. Он не должен был работать сегодня. У него были смены в следующие два дня, что послужило причиной того, что я вышла на работу сегодня.

Я так и застыла там, посреди ресторана, и стояла так долго, пока Эван не заметил меня и его взгляд не смягчился. "Иди сюда" — прошептал он одними губами и толкнул напиток вдоль барной стойки женщине сорока с небольшим лет, которая благодарно присвистнула в ответ.

Я подошла к краю бара и остановилась. Мой желудок скручивало в узлы. Ладони вспотели.

— Эй, — сказал Эван и подошел поближе. — Как ты?

Чувство неудобства и смущения заставило меня смотреть в пол, на мои белые конверсы, испачканные со всех сторон. Я не могла винить Эвана в своем побеге. Но я хотела убежать.

— Лиззи? — позвал он

— Все хорошо, — ответила я быстро и прочистила горло, пытаясь проглотить подступающий ком. — Я в порядке.

Он склонил голову набок и вздохнул.

— Ты уверенна? То... что случилось... я что-то не то сделал? Я продолжал думать об этой ночи и том, что я мог сделать, что заставило тебя... Я не знаю. Прежде всего, я не должен был оставлять тебя одну посреди леса. Прости.

Я взглянула на него. Лицо Эвана выражало неподдельную тревогу. Ни намека на насмешку.

— Это не твоя вина, — ответила я. — Правда.

Это я облажалась.

— И, тем не менее, — он потянулся и положил руку на мое плечо, легонько сжав его. — Если тебе нужно поговорить или что-то еще — я рядом. И всегда буду.

Я втянула воздух. Не так я представляла себе эту беседу. По правде говоря, я не ожидала, что эта беседа вообще состоится.

Напряжение в моей спине спало и плечи расслабились.

— Спасибо, Эван. Это многого стоит.

Уголок его губ приподнялся.

— Не-а. Мы друзья. Это то, для чего они и нужны.

Сможем ли мы когда-то быть кем-то большим, чем друзьями или может мы уже больше, чем друзья? Я так сильно хотела об этом спросить, что практически могла чувствовать вкус слов на моем языке, таких сладких и соленых одновременно, наверное самых лучших слов и самых худших слов, которые можно произнести.

Я закрыла рот до того, как вопрос смог сорваться с моих губ. С Эваном мне хорошо. Я не хотела мутить воду.

— Мне лучше вернуться к работе, — сказала я и поспешила прочь, задаваясь вопросом, смогли бы эти слова стать началом новой жизни. Намного лучшей, чем моя, нынешняя дерьмовая жизнь.

Глава 13

НИК

На следующий день меня разбудил приглушенный звонок моего мобильного. Не открывая глаз, я перевернулся и пошарил в поисках телефона.

— Алло, — ответил я, срывающимся, хриплым голосом.

Мой собеседник облегченно вздохнул:

— Ты живой, — сказал Сэм.

— Не вполне уверен.

Со стоном я сел и потер лицо. Дневной свет проникал сквозь щели в занавесках. Часы на тумбочке показывали три часа дня.

— Я звонил тебе все утро, — упрекнул Сэм.

— Извини. Я крепко спал с перепоя. Таковы же были твои инструкции?

Сэм опять вздохнул:

— Если ты выкинешь что-то такое же безумное снова, клянусь Богом, Ник, я соберусь...

— Да-да, я знаю. Ты приедешь сюда и надерешь мне задницу.

— Нет, я прострелю тебе коленную чашечку!

Я подавил вздох:

— Ты груб по утрам.

— Уже день, — поправил он. — И я чертовски серьезен!

Спотыкаясь, я отправился в ванную.

— Да, я понял. Подожди. Мне нужно отлить.

Я отложил телефон и сделал свое дело. Схватив его снова, я побрел в комнату и упал в одно из кресел напротив окна.

— Теперь, когда мы оставили позади все это дерьмо, мне нужно кое-что рассказать тебе.

— Что случилось?

— У меня было еще одно воспоминание минувшей ночью.

— И?

— И я думаю, кто-то хотел сбежать из Подразделения, но я не уверен, была ли это Элизабет.

— Кто такая Элизабет?

Я налил себе стакан виски и выпил его залпом.

— Девушка. Она причина, по которой я здесь.

— У тебя есть имя — это хорошо. Анна сопоставит его с тем, что есть в файлах. Ты еще не нашел ее? Она еще жива?

— Она где-то здесь. Но, в ее случае, поиски выглядят чертовски безнадежными. Так, что я ее пока не нашел.

— Ну, знаешь, не каждый настолько удачлив, что бы улизнуть от Подразделения в здравом уме.

Да, я знал это слишком хорошо.

— Ты собираешься искать ее сегодня? — просил Сэм.

— Да, но сначала мне нужно... — я оборвал себя, чуть ляпнув, что собираюсь выпить.

Вместо этого, я сказал:

— Мне нужно поесть.

— Позвони мне позже и сообщи, что ты нашел. Я попрошу Анну вновь проверить файлы.

Я отключился и осмотрел комнату. У меня была оплачена еще одна ночь здесь. Также у меня было достаточно наличных, что бы заплатить за еще одну, но я ненавидел впустую растрачивать деньги. Я мог поспать в грузовике, если нужно. Это был не первый раз, когда я жил в машине.

Многое из того, что я сделал для Подразделения было все еще погребено в целой куче дерьма в моей голове, но воспоминания о моей прошлой жизни, до Подразделения, уже давно начали возвращаться ко мне.

Когда я в последний раз покинул дом моего отца, задолго до Подразделения, я жил в его машине месяц. Я использовал женщин ради денег, что бы выжить. Иногда, это было слишком просто. Иногда я ощущал чувство застарелой вины, за то, что жизнь снова толкала меня на это. И тогда я напоминал себе, что иногда ты должен делать, то, что делаешь, что бы выжить — и чувство вины быстро отступало.

После долгого горячего душа, чуть позже четырех, я покинул отель и направился к бару-ресторану, который видел, когда впервые попал в город.

Бар и Гриль "У Мёрва" был именно таким место, в тематическом оформлении которого явно перестарались, в его случае перестарались с ирландским стилем. Все вокруг было устлано клевером или выкрашено в зеленый. Ирландская музыка гремела из динамиков.

Я еще даже не присел, а уже ненавидел заведение "У Мёрва".

Заняв пустой стул в конце барной стойки, я достал свое поддельное удостоверение личности.

Бармен, невысокий блондин с непослушными волосами, подошел ко мне. Значок на его рубашке сообщил мне, что его имя Эван.

— Что я могу вам предложить?— спросил он.

— Виски, — ответил я и показал ему свое удостоверение. Он налил выпивки, поставил ее прямо напротив меня и заторопился в другой конец бара.

Я потягивал виски, размышляя, что Элизабет точно живет в Трэйдмэрр, иначе девушка из библиотеки упомянула бы об ее переезде. Не было никакого вреда в том, что бы дать мне эту информацию.

Может бармен знает ее. Бармены знают все.

Я сделал еще один долгий глоток и скользнул взглядом по зеркалу над барной стойкой, проверяя окна и выходы позади меня, и только тогда я заметил ряд фотографий, прикрепленных выше стойки регистрации.

На некоторых из них были посетители, пьющие свои напитки, пока кто-то фотографировал их. Кроме того, здесь были некоторые из работников, и в момент, когда я увидел фото девушки с темно-коричневыми волосами и глазами, круглыми, как четвертаки, у меня пересохло во рту.

— Эй, — окликнул я бармена и он посмотрел на меня с выражением, которое можно было понять, как "подожди хоть одну чертову секунду", но мне нужно было знать, кто эта девушка прямо сейчас.

Я постучал кончиком пальца по барной стойке.

Парень, наконец-то побрел в моем направлении и посмотрел на мой полупустой стакан виски.

— Что-то не так с вашим напитком?

— Кто эта девушка? — спросил я и указал на фото. Взглянув на него во второй раз, я понял, что она стояла рядом с Эваном, его рука обвивала ее талию.

— Эта девушка, рядом с тобой.

— Кто? — спросил он, нахмурившись. — Лиззи?

Лиззи. Элизабет.

— Да, — сказал я быстро и тихо. — Она все еще работает здесь?

Я обернулся и быстро осмотрел ресторан.

— Сейчас ее смена?

Эван нахмурился еще сильнее.

— Она только что закончила работу. Я могу передать ей сообщение.

Я бросил десятку на барную стойку, соскользнул со стула и поспешил ко входной двери — желание последовать за ней пересиливало все остальные мои чувства.

Я осматривал Вашингтон стрит и лица проходящих мимо пешеходов.

Эван хлопнул дверью позади меня.

— Чувак, — сказал он. — Кто, черт возьми, ты такой?

Когда я не увидел Элизабет возле главного выхода, я повернул за угол здания и поспешил к южной его стороне, где, как я полагал, находился выход для сотрудников.

— Чувак! — позвал Эван снова.

Здесь никого не было.

Я поспешил на парковку с обратной стороны здания.

Пусто.

Мои руки сжались в кулаки.

Шаги Эвана глухо отдавались от асфальта позади меня. Я развернулся, схватил его за воротник рубашки и потянул на себя.

— Где она? В какую сторону она пошла?

Эван нахмурился, но не отступил. Он был на пять дюймов ниже меня, но полон решимости.

— Думаешь, я скажу тебе? Ты чертовски ошибаешься.

— Эван, — позвал кто-то.

Я поднял глаза и посмотрел поверх его головы.

Что-то разбилось от удара об асфальт, выпав из дрожащей руки.

Наши взгляды встретились. Ее губы шевелились, но не произносили ни звука. Она побледнела.

Мое сердце остановилось. Мир вокруг замер.

— Это ты, — сказала она.

Глава 14

ЭЛИЗАБЕТ

Я оперлась рукой о кирпичи, которыми был облицован снаружи бар Мёрва.

Это действительно он?

Габриэль.

Я не могла отвести от него глаз, словно боясь, что он снова исчезнет. Как бы то ни было, я переживала, что он просто плод моего воображения, порожденный моей сомнительной вменяемостью. И хотя ночь, когда мне удалось спастись, была как в тумане, Габриэля я помнила четко. Он был тем, кто спас меня в конце концов.

Мой поврежденный разум, должно быть, видел его старше, чем он был тогда на самом деле, потому, что он не выглядел намного старше меня теперешней. Я могла бы поклясться, он не стал старше с той ночи ни на день.

— Ты настоящий? — прошептала я.

Габриэль отпустил Эвана и сделал шаг ко мне. Я попятилась назад, скользя пальцами по кирпичам.

Он, должно быть, прочел страх на моем лице, поскольку замер и уставился на меня.

Он ничего не сказал.

Я не чувствовала своих ступней, голеней, коленей, даже воздуха в своих легких. Я сократилась до огромного нагромождения мыслей.

Старая рана заныла в моей груди.

Он склонил голову.

— Ты знаешь меня.

Это не было вопросом, но его взгляд говорил о другом.

Я вдохнула. Сглотнула. Выдохнула. Встряхнула головой.

— Габриэль?

В уголках его глаз образовались морщинки, его челюсть напряглась, а пухлые губы поджались.

— Нет. Да, — он вздохнул. — Да. Габриэль. На сегодня.

Я не была уверенна в том, что все это означало, но это было всем, что мне нужно было услышать.

— Ты знаешь его? — спросил Эван.

Машина приблизилась, проезжая улицу, куча девчонок подпевали под радио. Это казалось мне надоедливым шумом в ушах.

— Да, — сказала я Эвану. — Я его знаю.

— Ты...в смысле...

Эван взглянул на Габриэля, затем на меня. Он подошел ближе и заговорил потише. — Мне остаться? Я могу оставить бар без присмотра и...

— Нет, — сказала я быстро и облизнула губы. — Тебе следует вернуться в бар. Со мной все будет в порядке.

— Ты уверена?

— Уверена.

Эван взглянул на Габриэля, как будто это прозвучало для него неубедительным. Даже я не была уверенной, верю ли я в это. Была ли я в безопасности наедине с Габриэлем? Была ли я вообще в безопасности в Трэйдмэрр?

Я все время задавалась этим вопросом после побега, насколько я рискую, оставаясь в городе, где меня схватили. Если бы они хотели найти меня снова — это было бы не сложно.

Но, у меня никогда и не было возможности уехать. У меня не было семьи, и служба по делам несовершеннолетних не видела необходимости в моем переезде.

Я была в ловушке здесь, прямо как в той лаборатории. И сейчас, один из моих самых больших страхов становился реальностью: они вернулись, что бы закончить свое дело и я сделала это таким легким для них.

— Все в порядке, Эван, — повторила я и он, наконец-то, вошел внутрь бара, оставив меня на стоянке наедине с Габриэлем, все еще глазеющими друг на друга, и окутанными натянутой, как струна, тишиной.

Я не знала, что сказать. Я не знала, кто из нас первым пошевелился.

Возможно, это был Габриэль.

Он сделал еще один шаг на встречу мне и я испуганно отпрянула. Он поднял руки.

— Я не причиню тебе вреда.

Я дышала так часто, что мой ответ прозвучал прерывисто:

— Я не знаю, верю ли я тебе.

Я покосилась на мой разбитый телефон на асфальте. Я его уронила, когда увидела Габриэля. Он поднял и протянул его мне, так медленно, как будто я была пугливым кроликом, который вот-вот был готов пуститься наутек.

Я взяла его и попыталась включить, но экран оставался потухшим.

Я попятилась назад, пока не оказалась напротив огромных окон, в которых был виден бар. Так, у нас были свидетели.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

Он отвел взгляд от меня на перекресток, к проезжающим мимо машинам. Так много машин и так много людей, живущих нормальной жизнью, делающих нормальные вещи. Я отчаянно хотела быть одной из них.

— У меня есть воспоминания о тебе, — наконец ответил он. — И я пытаюсь понять, что они означают.

Я нахмурилась:

— Ты говоришь так, как будто не знаешь. Как будто не знаешь что случилось.

— Я и не знаю.

— Как это возможно?

Как только вопрос сорвался с моих губ, я немедленно захотела взять свои слова обратно и засунуть их поглубже внутрь. Какой глупый вопрос для того, кто точно знает ответ.

— Амнезия, — ответил он.

— Извини, я... — я опустила взгляд и мои щеки покраснели. — Это должно быть очевидно.

— Как это произошло? Амнезия.

Он сжал челюсти:

— Это длинная история.

— Так ты здесь не для того, — я сглотнула комок в горле, — чтобы убить меня?

Резкие черты его лица смягчились и он сделал еще один шаг.

— Я спас тебя тогда, верно?

Я кивнула.

— Зачем мне возвращаться шесть лет спустя, чтобы убить тебя?

— Я не знаю... Я не...

— Я не тот, кем был раньше.

Воздух покинул мои легкие и я развернулась, прижавшись спиной к зданию. Мы действительно об этом говорим?

Никто не должен говорить об этом на тротуаре у ирландского семейного ресторана.

Я обхватила свое лицо ладонями, пытаясь вернуть в свою жизнь хоть какой-то порядок и смысл. Но в ней уже давно не было никакого смысла.

— Мы можем поговорить где-нибудь? — прозвучал вопрос. Он указал на кафе через дорогу и я кивнула. Это как раз то, что мне нужно. Кофеин. Знакомое место. Стул подо мной, который удержит меня в вертикальном положении.

Светофор горел зеленым и нам пришлось ждать на обочине, чтобы пропустить двигающиеся автомобили.

Я сразу ощутила насколько Габриэль высок по сравнению со мной, насколько внушительным и реальным он кажется. Как широки его плечи, обтянутые черной футболкой, как, даже сквозь рукава, выпирают его бицепсы. Как вздуваются вены на его руках со сбитыми костяшками. Как шрамы покрывают правую руку больше левой.

Он пах по другому.

Не так, как в моих воспоминаниях, которые я бережно хранила о нем. Баланс запахов изменился.

Он пах сосновым лесом, чем-то мускусным и, может быть, слегка лавандой. Чем-то растительным. Может, стиральным порошком.

Свет переключился, разрешая нам перейти дорогу, Габриэль держался рядом со мной. Мы не разговаривали.

В "Дэклатерс", он придержал дверь для меня. Я вошла внутрь. Насыщенный аромат кофейных зерен заставил меня расслабиться. Это был нормальный запах. Это было нормальным — купить кофе. Но, я сама — не была, все это не было.

Я заказала холодный латте, Габриэль — черный кофе. Он занял столик возле окна, недалеко от выхода и я была ему благодарна за это.

Мы присели.

Меня подташнивало.

— Мое имя, — начал он, смотря на пар, поднимающийся от его чашки, — мое имя Ник. Не Габриэль.

Быть может, я и была бы удивлена, если бы давным давно не решила для себя, что он совсем не похож на Габриэля.

— Ник, — повторила я. — Почему Габриэль?

— Это псевдоним, — он на четверть дюйма повернул кофейную чашку и посмотрел на меня.

За годы, которые прошли между нашей первой встречей и теперешней, я успела забыть важную деталь о нем — его глаза. Они были голубыми, как лед. Оттенены едва заметным темным кольцом. Это глаза, которые обо многом знали.

Его темные волосы были длиннее, чем я помнила и слегка вились вокруг ушей. Лицо было свежевыбритым. Зубы — белыми, как сахар.

— Почему ты здесь? — спросила я. — Почему сейчас?

Я не видела никакой причины ходить вокруг да около. Я хотела знать ответ. Мне нужно было его знать. Он обернулся и посмотрел в окно, яркий свет дня делал его голубые глаза почти белыми.

— Сложно ответить. Потребуется много времени.

— Я никуда не спешу.

Он перевел взгляд на меня:

— Много чего случилось с той...

Он не закончил предложение, но я и так понимала о чем он. С той ночи.

— Они... — я облизала губы, во рту было сухо, сердце колотилось где-то в горле. — Они здесь?

Он быстро замотал головой.

— Я не работаю на них больше, и, насколько я знаю, их нет поблизости.

Работаю на них. Как будто он был парнем со склада в продуктовом магазине. Или помощником сантехника. Не было ничего нормального в том, чем он занимался. Или вынужден был.

— Кто они? — спросила я.

С того дня, когда меня похитили я снова и снова спрашивала себя об этом. Почему я? Что они сделали с моей матерью? Почему они все это сделали со мной?

Я никому не рассказывала о том, что происходило, пока я считалась пропавшей. Никто бы не поверил мне, даже, если бы я рассказала. Но молчать, хранить этот секрет, похороненный глубоко во мне — это все больше походило на кошмар и заставляло чувствовать себя сумасшедшей, раз верю в то, что было.

Может быть это не так.

— Они называют себя Подразделением.

— Что они такое?

— Частная организация, известная благодаря созданию биологического оружия, как правило, для правительства.

Двери кафе открылись и в него вошла девушка, с телефоном у уха. Она громко говорила о платье, которое только что купила. Когда она стала в очередь у кассы, она заметила Ника. Она вся изменилась: выпрямилась, взгляд стал томным и многообещающим.

Он убийца. Я сижу за одним столом с убийцей.

У меня перехватило дыхание.

— Что такое биологическое оружие? — спросила я.

— Превращение человеческого тела в оружие. Генетические изменения. Что-то в этом роде.

Я выпрямилась. Несколько вещей встали на свои места. Ник заметил мое изменившееся состояние и нахмурился в ответ.

— Что? — спросил он. — Что такое?

Я попыталась придать своему лицу, как можно более невинное выражение.

— Ничего.

Он еще больше нахмурился.

— Если ты что-то знаешь — скажи мне.

Я никогда не исповедовалась ни одной живой душе. И не была намерена начинать сейчас.

— Это просто... — я пожала плечами. — В это трудно поверить, вот и все. Я чувствую себя, как в каком-то боевике или вроде того.

— Нет, — он рассмеялся, хотя не было никакого намека на юмор в его голосе. — Это просто моя жизнь.

— Ты сказал, что помнишь меня, но как много ты помнишь вообще?

— Ну... — он осмотрел кафе. — У тебя есть место где мы могли бы поговорить без...

Он замолчал.

Без лишних ушей.

Все мои старые раны пульсировали, предостерегая. Габриэль — Ник — он не причинил мне вреда той ночью, но он запутался в своих воспоминаниях, и даже несмотря на то, что он спас меня — я была настороже.

— Как на счет парка? — ответила я. — Мы вероятно сможем найти скамью или что-то такое, где мы побудем наедине.

Он кивнул и прядь волос упала ему на лоб. Он поправил их.

— Ты веди, — сказал он, — а я пойду за тобой.

Глава 15

НИК

Я знал, где находится парк, но хотел дать Элизабет почувствовать контроль над ситуацией, потому притворился, что не знаю дороги. Она очень настороженно ко мне относилась, и не зря. Я был частью воспоминаний, которые она, наверняка, хотела бы стереть из памяти.

Всего за пять минут мы добрались до парка. Она выбрала место. Мы устроились в тени клена, фонтан шумел за нашей спиной. Детская площадка была полна и детские крики выводили меня из себя.

Несмотря на это, я откинулся на скамью, глубоко вздохнул и постарался вести себя так, как будто меня это не беспокоит.

В течении последующих двадцати минут я рассказал Элизабет немного из того, что мог. Я рассказал ей о своих воспоминанях о лесе, поскольку она уже и так знала о нем.

Я не рассказал ей многого о Подразделении, только несколько деталей. Я заставил ее верить в то, что был вне Подразделения уже несколько лет и все это время собирал мои воспоминания по крохам. Я хотел, чтобы она думала, что была обычным воспоминанием из целого списка дерьма в моей голове.

Мне бы не хотелось, что бы она знала слишком много обо мне, пока я не выясню, почему она была замешана во всем этом с Подразделением и почему была ранена той ночью. Если меня действительно послали убить ее, я должен был знать почему.

На это должны были быть действительно веские причины — Подразделение не меняет своих планов для убийства людей, которые не представляют для них интереса.

Когда я закончил, Элизабет не отрываясь смотрела на залитый солнцем газон за тенью дерева.

Я похрустел пальцами. И еще раз. Мне нужно было выпить.

— Так это Подразделение, — спросила она. — Это они похитили меня?

Я попытался прочесть выражение ее лица, пытаясь определить играла ли она со мной. Действительно ли она не знала почему ее похитили?

Притворялась ли она, что бы одурачить меня?

Она щурилась на солнце, ее рот был расслаблен, губы влажные, а плечи опущены. Я не мог прочесть ее достаточно хорошо, что говорило или о моем плохом восприятии, или об ее таланте скрывать что-то.

— Я не уверен,— сказал я. — Но, они были в этом замешаны. Особенно в конце.

Я не признался ей, что моим заданием было убить ее. Только моим. Как только я вспомнил ее имя, мне уже не нужно было много размышлять, что бы понять, что "Цель Э" в моем файле — это Элизабет.

Я и не планировал признаваться. Никогда. Это не важно, что я так и не выполнил приказ. Если мне отдали его один раз, могли отдать снова. Не имеет значения что бы я ей сказал — она бы никогда мне не поверила. А мне нужно было ее доверие.

— Это я привез тебя в госпиталь после побега? — спросил я у нее.

Она кивнула:

— Ты нашел меня в лесу той ночью.

— В тебя стреляли?

Она уронила руки на колени и терла костяшки на правой руке снова и снова. Она нервничала. Это я мог прочесть.

— Нет, — ответила она. — Меня не ранили.

Она врала.

Твою мать...

— Я мог бы поклясться... — начал я, но она оборвала меня.

— Там было много крови на мне, но она была не моя.

— О, — я кивнул, как будто это имело смысл. — Я думал, что был одним из тех, кто подстрелил тебя.

— Нет,— ответила она быстро. — Ты не ранил меня. Никогда. Вообще.

Я провел рукой по волосам. Она даже и не подозревала, каким облегчением для меня было услышать это. Я был послан убить ее, и не подчинился приказу. Может быть, хоть немного человечности осталось во мне после всего.

— Ты все еще не ответил на мой первый вопрос, — сказала она, отбросив руки. — Как так получилось с твоей амнезией?

— Подразделение. Они изменили мои воспоминания. Я пытаюсь заполнить пробелы.

Очевидный ответ. Можно придерживаться его.

— Они могут сделать это? — спросила она, хмурясь от недоверия.

— Они способны на самые невероятные вещи.

Она выпрямилась и отодвинулась от меня. Я ничего не мог с этим поделать: это было в ее глазах, не на лице. Я даже не представлял насколько она изменилась. Насколько старше стала.

Мое тело реагировало на нее, как и на любую красивую девушку, с которой я говорил. И сейчас это было немного по-предательски.

— Значит ты приехал сюда, — начала она, глядя на меня, — чтобы найти меня?

Я кивнул.

— И ты знал, что найдешь меня?

— Я не знал, — ответил я. И это было правдой.

— Ты останешься?

Она не это хотела спросить на самом деле. Она хотела знать, уеду ли я. Но, я не мог сказать, хотела бы этого она или нет.

— У меня осталось еще так много потерянных кусочков воспоминаний, — признался я. — Я все еще не знаю почему я был здесь в первый раз. Тогда.

Полуправда. Я знал почему, но почему ее? Какую угрозу она представляла для Подразделения?

— Где ты остановился? — спросила она.

— Пока нигде.

Она вскочила на ноги.

— Ты останешься у нас

Я тоже встал, неспособный скрыть шок, который отразился на моем лице.

— Что? Нет! Я буду в порядке.

Мимо нас проходила женщина, двое детей плелись позади нее. Она уткнулась в свой сотовый, игнорируя детей. Но, когда она заметила меня, она замедлилась и убрала телефон от лица.

Мои плечи напряглись. Я не мог прожить и дня, не ожидая, что любой из прохожих окажется кем-то из Подразделения.

Но потом до меня дошло, что Подразделение вряд ли будет использовать двоих детей, как прикрытие. Слишком много переменных. И слишком много риска.

— Ты останешься у нас, — повторила Элизабет, — Потому что все-равно ответы, которые ты ищешь, касаются и меня. Мы можем помочь друг другу.

Я не был уверен хорошая это идея или плохая. Сэм бы сказал, что плохая. Но, если я хотел знать кто такая Элизабет, я должен был оставаться поблизости. Это была хорошая причина, чтобы принять ее предложение.

— Хорошо,— наконец сказал я. — Если ты уверена.

— Я уверена.

Глава 16

ЭЛИЗАБЕТ

Что я делала?!

Каждая частичка моего мозга твердила мне, что это был опрометчивый поступок, но Ник вызывал у меня звездочки перед глазами.

Но это же не реально, да?

Я пробыла с ним менее часа и уже ясно замечала как часто женщины, девушки и даже старушки заглядываются на него. Единственное, что я забыла о нем спустя столько лет — это его привлекательность. Ее трудно было игнорировать, эта красота казалась почти неестественной.

Ты сделала все правильно, твердила я себе. Ник ответил на все твои вопросы. Эта хорошая мысль для вас обоих.

Полностью сумасшедшая, совершенно опасная, хорошая мысль.

Или возможно плохая идея только казалась хорошей.

Дом Агги находился в пятнадцати минутах ходьбы от центра города. Достаточно близко, чтобы добраться пешком, но достаточно далеко, чтобы там было спокойно.

Она жила в настоящем доме в викторианском стиле, выкрашенном в лучших традициях. Я любила ее дом. Он был большим, старым, но хорошо сохранившимся. Агги приложила все усилия, чтобы дом оставался в хорошем состоянии несмотря на возраст.

И даже лучше, особенно сейчас, когда она поддерживала помещение над флигелем (так она его называла) в хорошем состоянии. Я надеялась, она согласиться, что бы Ник остался с нами.

Мы подошли к дому, он отстал от меня на два шага когда я провела его вверх по ступенькам через двойные входные двери по коридору на кухню. Агги проводила здесь большую часть времени.

И сегодняшний день не был исключением.

Я вошла первой. Она, подняв взгляд, посмотрела на меня поверх очков, и улыбнулась. Она что-то готовила — всегда этим занималась — в ее руках была миска с мукой.

— Привет, дорогая, — сказала она, затем зашел Ник.

Агги поставила миску с мукой, случайно задев пакет с сахаром, который затем опрокинулся. Сахар посыпался на стол и на пол.

— Я схожу за шваброй, — сказала я, сделав шаг в сторону чулана.

— Нет, — отмахнулась Агги. — Я сделаю все сама.

Она вытерла руки о свой передник:

— Кто это?

В доме Агги, посреди ярко-белой кухни, среди картин с кошками и винтажными вензелями, украшавшими стену, Ник выглядел крайне неуместно. Словно грузовик последней модели стоит среди подержанных машин.

Он был огромным, привлекательным и сокрушительным.

— Это мой друг Ник, — сказала я ей. — Ему негде остановиться и я хотела узнать, не мог бы он остановиться во флигеле на несколько дней.

Положив руки на бедра, Агги перевела взгляд на Ника.

— Ммм, — сказала она. — Никогда прежде я не слышала, чтобы ты говорила о Нике.

— Это потому...

— Я раньше ходил в школу вместе с Элизабет, — ответил он. — Я перевелся в девятом классе, а сейчас вернулся ненадолго в город. Просто в гостях.

Он засунул руки в карманы джинс и сгорбил свои плечи. Он, казалось, сократился на пять дюймов. Он сделал это специально?

— Я говорил Элизабет, что могу остановиться в отеле, — начал он. — Я не хочу причинять вам неудобства.

Я задержала дыхание, ожидая реакции Агги. Я действительно хотела, чтобы она сказала да. Я боялась, что если отпущу Ника, он снова исчезнет. Я не смогла бы провести еще шесть лет гадая, где он, кем он был и что он знает.

Пожалуйста, Агги, подумала я.

— Хорошо, — сказала она, кивнув. — У нас большой дом. Не вижу смысла не делиться им.

Она обошла столешницу и оценила рост Ника:

— Ты родственник семьи Вермонт? Ты выглядишь как старик Вермонт.

Семья Вермонт? Я никого не знала с фамилией Вермонт.

Ник покачал головой:

— Нет, мэм.

— Хм, — сказала она и повернулась ко мне. — Поможешь ему устроиться? Мне необходимо закончить эту партию печенья для ярмарки.

— Конечно.

Я подошла к ней и поцеловала в щеку:

— Спасибо, Агги.

Она улыбнулась, и ее плечи опустились в облегчении:

— Не стоит благодарности, дорогая. А сейчас иди и все сделай, а вернусь к своей работе.

Ник попрощался с Агги, когда я вывела его через заднюю дверь в пристройку дома.

Ступеньки в апартаменты начинались с передней стороны здания и огибая его, уходили к заднему двору, где была небольшая веранда, выходящая в сад и к сараю за ним. Я схватила ключ из под коврика и открыла дверь.

В этой постройке я была очень давно. Пыль клубилась в солнечном свете, льющемся через большие окна. Это была студия, одно большое открытое пространство. Кровать, королевских размеров, располагалась между двумя огромными окнами, перед входом. В одном углу была мини-кухня с расшатанным старым столом и такими же стульями.

Немного левее была гостиная с диваном и старым чемоданном, который использовали в качестве столика. Ванная комната располагалась между кухней и так называемой гостиной.

Если бы я не любила так свою комнату, которая была рядом с Агги, я бы поселилась здесь в мгновение ока. Здесь была хорошая атмосфера.

— В шкафу есть еще одеяла, — сказала я, указывая на закрытую дверь. — Я могу принести тебе шампунь и прочие вещи, если они тебе нужны.

— Нет, — ответил он. — У меня все есть.

Я застыла. С собой при нем ничего не было:

— Где?

— В моем грузовике. Он все еще в городе.

— О. Почему ты раньше не сказал? Мы могли бы сразу его сюда привезти.

Он прошелся по комнате, продолжая держаться спиной ко мне. — Мне все равно надо в город. Там его и захвачу.

— Хорошо.

Я думала о том, чтобы предложить ему компанию, но больше всего хотела, чтобы он предложил это сам.

Но он не сделал этого.

— Если я тебе понадоблюсь я буду в главном доме. Сегодня я готовлю обед.

Я возилась с краем своей униформы, желая сказать больше, но не зная что. Почему я вообще упомянула про обед?

— Есть какие-нибудь предпочтения? Я собиралась готовить Кассероль, но...

Он посмотрел на меня:

— Я перекушу в городе.

— О, хорошо. Тогда увидимся позже?

Он кивнул и я начала уходить.

— Элизабет?

Я повернулась:

— Да?

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Я ушла, желая остаться с ним.

Глава 17

НИК

Я видел, как Элизабет возвращается в главный дом и, как только за ней закрылась дверь, я достал сотовый и позвонил домой.

Ответил Сэм.

— Где собака? — это было первым, что он мне сказал.

Это был код, вместо "Как ты?". Если собака была в доме, то со мной все было хорошо. А если собака была в сарае, то дела были дерьмо. Что означало, убирайся отсюда нахрен.

— В доме, — ответил я.

У всех нас были устройства GPS когда мы разделялись, но я всегда забывал про свое. Эту GPS-цепочку я оставил в грузовике прошлой ночью.

— На протяжение 20 часов ты был в одном месте, — сказал Сэм, — Или ты опять забыл его надеть?

Я застонал:

— А ты как думаешь?

— Одень эту чертову штуку, Николас.

Сэм всегда называл меня полным именем когда был сердит.

— Дай мне поговорить с Анной.

Молчание. Затем:

— Подожди.

Послышался шелест, шепот, затем снова Сэм:

— Надень отслеживающее устройство, Ник.

Спустя секунду к телефону подошла Анна, как если бы она выхвалила у него трубку

— Привет, — сказала она. — Ты как?

Я приземлился на диван, в дальнем углу апартаментов и все напряжение покинуло мое тело. Я не был дома, но в этом месте, я чувствовал себе в безопасности, как нигде более. Я даже не мог объяснить это. Может это было влияние маленькой старушки-хозяйки. Может Элизабет. Или это была Анна на том конце провода.

— Я в порядке, — ответил я.

— Так, что ты нашел?

Я пошел в кухню, открыл холодильник. Пустой. Ничего. Мне надо было выпить чего-нибудь крепкого.

— Ник? — сказала Анна.

Я вернулся к дивану.

— Я нашел девчонку. Ту, которая из моих воспоминаний.

— Продолжай.

— И я остановился в ее доме.

Протяжный выдох.

Мои глаза жгло, пока я ожидал ответа от Анны. Она обдумывала информацию. Я пошел в ванную комнату и посмотрел в зеркало. Выглядел я адски. Я проверил шкаф — на самом деле старый сервант, который был похож на шкаф— в надежде найти глазные капли. Ничего.

— Очень быстро, — в конце концов произнесла Анна. — Какая она? Она тебя помнит? Как ты смог убедить ее поверить тебе? Подожди, — оборвала она. — Я уже знаю ответ.

— Я не спал с ней, если ты об этом.

Она засмеялась:

— Нет, я не об этом. Но, серьезно, какая она?

Я снова подошел к окну и взглянул на главный дом. Я внимательно осмотрел окна второго этажа в надежде увидеть ее.

— Она... милая.

— Милая? — послышался еще один короткий смешок. — Это все, что ты можешь мне сказать?

— Она красивая, — добавил я. — И тихая.

Я перебирал в уме все то дерьмо, которая сказала мне девушка из библиотеки. О том, что у Элизабет было несколько публичных срывов, с тех пор, как ее спасли. Об этом я Анне не рассказал. Это была не моя история, и я не мог ею делиться. Не должна была этого делать и девушка из библиотеки.

— И, — сказала Анна, — Что-нибудь еще?

Я сомневался, говорить ли ей о том, что я поймал Элизабет на лжи о том, была ли она ранена в ту ночь, когда я доставил ее в Госпиталь, но я знал, что это пока только мои подозрения и я не мог поделиться ними.

— Это все, что я знаю, — ответил я, — Перестань выманивать у меня информацию.

Анна снова рассмеялась.

— Рада знать, что ты все еще остаешься собой.

— Да, я тоже рад.

Я позволил шторам вновь упасть вдоль окон , и закрыть от меня вид главного дома.

— Я должен попросить тебя об одолжении и мне нужно, что бы ты поклялась пока не говорить об этом Сэму.

Я мог слышать шаркающий звук ее шагов на том конце провода, пока Анна выходила в другую комнату.

— Я думаю все зависит от того, что за одолжение я должна оказать.

— Мне нужно позвонить Трэву.

— Что? — взвизгнула она.

— Ш-ш-ш! — сказал я, зная, что в ту же секунду, как Сэм услышит тревогу в ее голосе — он придет в движение.

— С чего бы тебе, — она заговорила почти шепотом — звонить Трэву? Ты ненавидишь его.

— Он знает о Подразделении много такого, чего не знаем мы. И поверь мне, если бы у меня был выбор, я бы к нему не обращался, но он все что у меня есть. Просто дай мне его номер.

Анна задумалась на секунду.

— Хорошо. Но когда Сэм узнает об этом, у меня будут большие проблемы. И тебе бы лучше помочь мне с этим.

Я фыркнул:

— Сэм разозлится на меня больше, чем на тебя. Так что это тебе придется меня прикрывать.

Она продиктовала номер и я записал его на обрывке бумаги, который нашел в кухонном ящике.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Не за что. Просто будь осторожен, хорошо?

— Я всегда осторожен, не правда ли?

— Нет, — она вздохнула, — Я все равно продолжу копаться в твоих файлах и дам тебе знать, если найду что-то полезное.

Мы разъединились. Я пытался поспать до того, как вернуться в город, но все еще чувствовал себя уставшим, и был без машины, что делало ситуацию еще хуже — мне было нужно средство для быстрого побега, на всякий случай.

Когда я покинул квартиру, я спиной чувствовал глаза на себе, пока шел к дороге. Я взглянул на дом и увидел тень, прошедшую вдоль главного окна. Я подумал попросить Элизабет пойти со мной, но решил, что еще слишком рано.

Я не хотел столкнуться с Эваном снова в баре Мёрва, потому просто продолжал иди по Вашингтон стрит, пока не зашел в другой бар. Внутри, место было тихим и темным.

Я хотел еще выпить, не ел уже целую вечность и все еще должен был пригнать свою машину к обратно к Элизабет. Я заказал сэндвич с пивом и набросился на еду, пока размышлял.

Анна была права. Я ненавидел Трэва, но он был единственным из нас, кто еще имел связь с Подразделением. Он помог нам уничтожить их, в том числе сравнять с землей несколько их зданий, но вдруг он все еще был их частью? Не важно как велика была в нем часть, которая связана с ними, она была в нем.

Я содрогнулся от мысли, что звоню ему.

Мне хотелось врезать ему при каждой нашей встрече.

Я допил свое пиво и заказал еще одно. Но, с другой стороны, я чувствовал себя намного лучше. И даже больше, я чувствовал в себе немного сил для прощения.

Я достал мой сотовый из кармана, набрал номер Трэва и стал ждать гудков.

— Анна?

Это было первое, что Трэв сказал после того, как ответил на звонок.

— Извини, что разочаровываю тебя, — ответил я.

Трэв чертыхнулся:

— Чего к чертям тебе нужно? Где Анна?

— Она дома.

— Она в порядке?

— Да. Ты хочешь узнать о ней что-то еще? Хочешь узнать во что она была одета вчера? Хочешь узнать что она ела на завтрак? Хочешь знать, как часто я натыкался на нее с Сэмом?

Последнее было ложью, но всегда приятно "провернуть нож в ране". Анна прибъет меня за это, если когда-то узнает.

Я почувствовал небольшой укол вины в груди.

— Я вешаю трубку.

— Подожди, — сказал я, — Я извиняюсь. В основном, из-за Анны. Не из-за тебя.

— Что тебе нужно, Ник?

— Мне нужна твоя помощь.

— И это должно меня обрадовать?

— Есть девушка, — сказал я, оглянувшись через плечо. Лучше всегда знать, кто мог подслушивать. Парочка сидела за столиком в десяти футах от меня. Никого больше рядом со мной.

— Есть девушка, — повторил Трэв. — О, нет! Только не девушка.

— Ты такой придурок, — ответил я и начала сначала еще раз — Есть девушка, которую меня послали ... ну ты знаешь, еще до фермерской лаборатории.

— И мне нужно знать что это было за задание и почему она была частью этого.

— Где это произошло?

— Трейдмэрр, Иллинойс.

Трэв чертыхнулся.

— Что? — спросил я.

— Я могу быть там меньше, чем через час.

Это было близко. Намного ближе, чем он должен был быть.

— Где мы можем встретиться? — спросил он.

Я сказал ему название бара и где он сможет его найти.

— Оставайся там. Я скоро буду в городе.

Все тревожные звоночки в моей голове зазвонили разом. Это было как чертов святой колокол тревоги. Что-то было неправильно. Оставаться на месте — это было последнее, что я должен был делать. Потому, что если кто и был хорошо в том, что бы делать что-то совершенно противоположное тому, что нужно — то это был я.

Глава 18

ЭЛИЗАБЕТ

Я схватила бутылку Габриэля с полки и открыла крышку. Глубоко вздохнула и та ночь нахлынула на меня потоком бессвязных образов.

Лес. Лунный свет. Ветки трещат под моими ногами и цепляются за мои волосы. Я спотыкаюсь о бревно. Сухие листья шуршат от моего падения. И наконец — Габриэль.

Ник.

— Позаботься об этом! — прокричал кто-то.

Пистолет был направлен на меня.

В темноте леса, ствол казался еще темнее. Черным. Пустым. Бездонным. Все равно, что смотреть в бездну.

Ник прошептал:

— Ничего не говори! Ты понима...

Он оборвал себя и я заскулила у его ног. Мы были совершенно одни. Здесь не было никого, кроме Ника и мужчины где-то вдалеке. Никто не услышит мой крик, так, что не было смысла зря тратить энергию.

Ник выстрелил. Я сжалась в тугой клубок, когда пистолет выстрелил, я не могла дышать. Хриплый, сдавленный звук сорвался с моих губ.

Пуля пролетела надо мной. Я обхватила голову руками. У меня болела каждая частичка тела. В венах все горело огнем. Легкие горели огнем. Даже если Ник не убил меня, я все равно умру, я умру, если он бросит меня здесь.

— Оставайся здесь, — прошептал он. — Я вернусь.

Его шаги отдавались грохотом в моей голове.

— Ты можешь идти, — сказал он мужчине, — Я позабочусь о теле.

— Обезглавливание, помнишь? Доставь ее обратно на склад, — ответил мужчина. — Заверни ее в это, так ты не оставишь за собой кровавый след.”

Земля пахла приближающейся зимой. Как конец всего. Или это просто казалось моему умирающему, обескровленному телу.

Слово "обезглавливание" пробегало в моей голове мигающей красной бегущей строкой.

Мужчина позвонил со своего сотового.

— Мы позаботились обо всем. — сказал он, заставляя шуршать листья своим уходом.

Ник притащил пластиковый моток.

— Подожди, пока он уйдет подальше, — сказал он мне, — Ни звука. Вообще ничего. Поняла?

Я кивнула.

Меня трясло так, как будто я была из желе.

Ник снял с себя куртку и обернул вокруг меня. Запахи сосны, мускуса, корицы, чего-то еще древесного и сладкого окутали меня. Я сосредоточилась на них, мечтая о другой жизни, другом сценарии, где не я бы была девушкой умирающей на лесной подстилке.

Мы ждали так долго, что, клянусь — я видела бег луны по небу. Пока не осталось ничего, кроме серебристого пятнышка, далеко за верхушками деревьев.

Без предупреждения, Ник подхватил меня на руки, одну обернув вокруг моей талии, а другой поддерживая колени. Я заплакала. Слезы струились из моих глаз. И мне хотелось умереть прямо сейчас.

— Все будет хорошо, — успокаивал он, — Я обещаю. Я не позволю ничему случиться с тобой.

Я закрыла бутылку и воспоминание отступило. Боль была лишь отдаленным отголоском, но безнадежность, и необходимость пройти это испытание до конца оставалась со мной и по сей день.

Я нырнула в свой шкаф и вытащила пустую бутылку из коробки, которую Агги купила мне в наш последний визит в магазин "Новый век". Я сгребла свой драгоценный клад масел. Некоторые из них были качественными эфирными маслами, некоторые дешевыми ароматическими.

Новой бутылочке нужна была база из мускуса. Я наполнила ее наполовину и добавила остальных ингредиентов доверху. Треть бутылки была наполнена ванилью. Еще были бергамот. Сосна. И, наконец, лаванда. Я помешала все стеклянной палочкой и вдохнула.

Идеально.

Последним штрихом стала этикетка. Я написала имя Ника от руки и заткнула горловину пробкой.

Я поставила ее на полку позади бутылочки Габриэля.

В дверь постучали. Агги вошла ко мне.

— Я принесла немного печенья.

Она поставила тарелку с тремя печеньями на мой стол.

— Спасибо.

— Они удались мне лучше, чем прошлая партия. Хорошие и мягкие в центре. Как раз, как я и люблю.

Она остановилась в центре моей комнаты и у меня возникло стойкое ощущение, что она была здесь не для того, что бы поделиться печеньем.

— Что такое? — спросила я.

— Этот парень...

— Ник.

— Ник, — она присела на край моей кровати. Я прислонилась к столу. — На самом деле это не твой знакомый из школы, правда?

— Да.

— Он хороший малый? — она спрашивала это так, как-будто и сама уже знала ответ, но нуждалась в моем подтверждении. Агги была зациклена на том, что бы дать мне возможность самой принимать решения. "Свобода выбора и возможность делать свои собственные ошибки", — она любила повторять это. Сначала я чувствовала себя оглушенной этой свободой, как будто ее было слишком много, слишком много различных вариантов для выбора, что бы сделать действительно стоящий.

— Хороший малый? — повторила я.

Слышать как кто-то называет Ника "малым", казалось глупостью. Она мог быть младше двадцати, но был так далек от ребенка, как домашний кот от пумы.

— Да, — ответила я, даже если думала, что и сама не знаю насколько это правда.

Она расслабилась на кровати и поморщилась, когда попыталась подняться. Ноги беспокоили ее уже долгое время. Но,она не любила жаловаться на это. Я не могла вспомнить, что бы Агги вообще когда-то жаловалась.

— Просто будь осторожна, хорошо? — сказала она и подмигнула мне, как будто вспомнив прошлое. — О, и..., — она быстро обернулась и ткнула в меня пальцем, — Ему не разрешается входить в твою спальню и дверь не должна быть заперта!

Что ж, возможно некоторые свободы она решила ограничить.

Я хохотнула от того, что она обо мне думает.

Агги помахала пальцем во второй раз и улыбнулась.

— Я серьезно! — добавила она.

— Я поняла. Конечно, Агги! Никаких выходок за закрытыми дверьми.

Уходя она качала головой и посмеивалась.

И как только я осталась одна, я ничего не могла поделать с картинка Ника в моей комнате, сидящем на моей кровати, среди моих вещей вспыхнувших в моем воображении. Двери заперты. Его невозможные голубые глаза прикованы только ко мне. Что бы это могла значить?

Мое раскрасневшееся лицо говорило само за себя.

Глава 19

НИК

Я следил за тем, как Трэв входит в бар на другой стороне улицы, спрятавшись в тени переулка. Я не хотел быть загнанным в угол, в том случае если бы он явился сюда с Райли или с другим агентом Подразделения. Здесь у меня, по-крайней мере, был хороший обзор.

Трэв приехал один, на том же черном ягуаре, который он водил несколько месяцев назад. Похоже, он сделал что-то странное со своими волосами. Половина головы была обрита, на другой половине остались длинные волосы, как-будто кто-то начал стричь их сверху до низу, а потом бросил дело незавершенным.

Он был одет в джинсы и футболку с коротким рукавом. Никакого снаряжения или униформы Подразделения. Хотя я заметил пистолет на его спине.

Он зашел внутрь и дверь, скрипя, закрылась за ним, блокируя шум бара. Я ждал. Несколько машин проехало мимо. Минивэн. Джип. Мотоцикл. Еще один минивэн. Я осмотрел крыши зданий.

Ничего.

Я перебежал через дорогу и прижался спиной к стене бара. Дверь распахнулась и Трэв вышел.

Шагнув к нему, я схватил его за руки, оттащил за угол здания и толкнул в темноту переулка, за кирпичной стеной бара.

Трэв мгновенно отреагировал ударом мне под дых. Весь воздух покинул мои легкие. Он выбросил левую руку вверх, ударив в челюсть так, что мои зубы клацнули. За этим последовал удар в колени. И я упал, вытащив мой пистолет из под рубашки и прицеливаясь.

Трэв уже наставил на меня свой "Глок".

— Что это такое? — спросил он, холодный и спокойный, как и всегда.

— Почему ты был так близко? — спросил я в ответ.

— Если бы ты дал мне хотя бы пять минут, я бы смог тебе рассказать.

Я сплюнул кровь на асфальт, проведя языком по разбитой губе.

— Ты один? — уточнил я.

— Да. А ты?

— Да.

Так мы и оставались в течении нескольких секунд: я на тротуаре, целящийся в него, и он стоящий в двух футах от меня и целящийся мне в голову.

— Хорошо, — он убрал пистолет и поднял руки, — Давай поговорим.

Я поднялся на ноги, радуясь тому, что он сдался первым.

— Хочешь выпить?

— Нет.

— А я хочу.

— Пахнет так, как будто ты уже достаточно выпил.

Я хмуро глянул на него, когда проходил мимо.

Вернувшись обратно в полутемный бар, я заказал пиво, потому что Трэв был вероятно прав, но черт бы меня побрал, если бы я признался в этом. Мы сели за столик, который был подальше от всех, музыкальный автомат ревел "блюграссом" в десяти футах позади меня. Этого было достаточно, что бы почувствовать себя уединенно.

— Я больше не работаю на Подразделение, — сказал Трэв, — Давай проясним все прямо сейчас.

Я отхлебнул пива и ждал, пока он начнет говорить.

— Они знали, что я вернулся и помог вам, ребята, сбежать. И конечно, они подозревали, что я был одним из тех, кто заложил бомбы.

— Как много их осталось?

Ему не нужно было объяснять, что я имел ввиду Подразделение.

— Райли, очевидно. Он продолжает работать с тем, что осталось. Он только что получил указания от кого-то из Министерства Обороны.

— Я не знаю что это за указания. Или почему их отдали. Но, я думаю, они работают над какой-то новой программой.

Я чертыхнулся и сильнее сжал банку пива, желая разбить что-то так сильно, что руки зачесались.

— Но, если ты не работаешь на них, тогда зачем ты здесь?

— Потому, что... — он оглянулся на вход в бар, а потом взглянул на заднюю дверь, прежде чем продолжить. — Мы имеем сведения, что здесь было что-то, что Райли мог хотеть заполучить, что-то для начала новой программы. Я не знал, что это ты.

— Кто мы?

— Мы называем себя "Отступники"

Я сморщил лоб:

— "Отступники?"

— Помнишь, Сура упоминала, что она была частью группы, которая противостояла Подразделению?

Я кивнул. Сура была бывшей женой Артура — Артур был ученым, который заведовал программой в лаборатории фермерского домика. Он также притворялся отцом Анны на протяжении пяти лет, после того, как Подразделение стерло ее память и сделало все, чтобы она забыла своих настоящих родителей.

Несмотря на все то дерьмо, через которое мы прошли благодаря Артуру и лжи, которой он кормил Анну — он был неплохим.

— Группа Суры была частью — сказал Трэв, — частью "Отступников". Они все раньше работали на Подразделение. У них все еще есть некоторые связи, которые помогают им быть в курсе событий.

— И ты оказался так близко, потому что пытался выяснить что такого интересного для Райли здесь?

Трэв кивнул.

— Райли уже где-то близко?

— Пока нет.

Неужели Райли собирался в Трэйдмэрр из-за меня? Или это было как-то связано с Элизабет? Он должен был знать, что она все еще жива — новость о ее спасении раструбили по всем окрестностям.

— Ты узнаешь, когда Райли направится сюда? — спросил я.

Трэв кивнул:

— Они оповещают меня о его передвижениях.

— Хорошо. Потому, что у меня есть еще пара дел, о которых нужно позаботиться до отъезда.

Я встал, допил остатки своего пива и стукнул пустой банкой по столу, когда закончил.

После я направился к двери.

— Подожди, — позвал Трэв, — Есть кое-что еще.

Я остановился и оглянулся через плечо:

— Что?

Он откинулся на стуле и уставился мне прямо в лицо.

— Здесь также есть старая лаборатория.

***

Трэв выехал из города в южном направлении, выбрав старое шоссе вдоль которого тянулись дряхлые полузаброшеные фабрики. Двигатель Ягуара взревел, когда Трэв набирал скорость.

— Сколько эта штука стоила тебе?— спросил я.

— Много денег.

Я хмыкнул.

— Подразделение должно быть хорошо тебе платило.

Он взглянул на меня на секунду, прежде чем вернуть свой взгляд обратно на дорогу:

— Я вернул бы все, если бы мог.

— Ты имеешь ввиду то, что предал нас?

— Да.

— Все еще мучаешься чувством вины, да?

— Ты можешь быть обманутым, если слишком доверишься кому-то, но тебе суждено жить в мучениях, если ты не будешь доверять никому.

— Отлично. Ты опять завел свою шарманку.

— Я просто имею в виду... — он притормозил, делая левый поворот, — Я доверял Подразделению слишком сильно, вот что я имею в виду. Но, я считал, что это того стоило. Я ошибался.

Остальные смогли простить Трэва в какой-то степени. Мы все были одурачены Подразделением. Они были профи во лжи. Отлично вскрывали твою голову и выполаскивали оттуда все дерьмо. Правда, вместе со значимыми для тебя вещами. Я думаю, именно поэтому Сэм, Кас и Анна снисходительны к Трэву.

У меня же все еще были проблемы с этим.

Ты можешь обмануть меня только один раз. На этом все. Это не значило, что я не мог использовать Трэва, хотя... Он мне задолжал.

— Ну, хорошо, — сказал я сжав кулаки, — Ты всегда будешь крысой в моей кладовой.

Его руки крепче сжали руль:

— Я не должен помогать тебе, ты знаешь.

— Хорошо, тогда не помогай.

Он резко нажал на тормоза. Я уперся руками в приборную панель.

— Боже Милостивый!

— Убирайся!

Я уставился на него.

— Да ладно! Не будь придурком.

— Убирайся к черту из моей машины, Ник! — его ненормальные оранжевые глаза сверкнули на солнце.

Прошла секунда. Затем другая. Я пытался прочесть его, удивляясь, как делко он зайдет.

— Убирайся. Из. Моей. Машины.

— Ты козел, ты знаешь?

Он схватил меня за затылок и впечатал лицо в приборную панель. Белые точки заплясали у меня перед глазами. Резкая боль разлилась по моему лбу, вдоль подбородка и вниз к шее.

Пока я пытался прийти в себя после удара, Трэв перегнулся через сидение, открыл пассажирскую дверь и вытолкнул меня. Я упал спиной на тротуар, все еще наполовину находясь в машине.

Трэв впечатал педаль газа в пол и мои ноги вылетели из машины. Он притормозил, закрыл дверь и газанул снова.

Я встал на ноги и смотрел на удаляющиеся красные задние фары, исчезающие за поворотом дороги.

— Черт!

Со всех сторон меня окружали кукурузные поля. Сзади была дорога по которой мы приехали и еще больше кукурузных полей. В то время, как мы спорили промышленная зона исчезла и не осталось ничего. Кроме кукурузы.

Как долго мы ехали? Десять минут? Пятнадцать?

Моя голова гудела, то ли от удара, то ли от выпивки, я не мог сказать наверняка. Содержимое моего желудка сжалось в тугой комок и рванулось наружу, глаза жгло, как будто они сейчас выпадут из орбит. Я упал на колени на обочине дороги и меня выворачивало до тех пор, пока живот не начало жечь, а в голове стучать.

Я упал на спину на траву и пытался восстановить дыхание и справиться с головокружением. Вот теперь я окончательно влип. Зачем я к черту открывал свой поганый рот? Трэв был моей единственной нитью, связывающей не только с лабораторией, но и с Райли тоже.

Отыскать лабораторию — было большим шагом на пути к тому, что бы понять что здесь происходит и почему меня сюда послали в первый раз.

Сейчас Трэв меня бросил, оставив в абсолютном неведении.

Я побрел по дороге, которой мы приехали, надеясь, что попаду домой хотя бы до полуночи.

Глава 20

ЭЛИЗАБЕТ

Мы с Агги ужинали без Ника. Конечно, он предупредил, что поест в городе, но отчасти я все равно надеялась. Несмотря на то, что я прожила без него целых шесть лет, сейчас, когда он вернулся, мне казалось, что он был в моей жизни всегда.

Мы были знакомы всего несколько часов тогда, шесть лет назад, но этого оказалось достаточно, что бы оставить огромный след в моей жизни, чтобы навсегда остаться частью меня. Как будто он всегда ею и был. Он появился в моей жизни тогда, когда, казалось, я этого и не заслуживала.

И он доказал мне, что это не правда.

Иногда, когда я проводила время с Хлоей, Эваном и другими ребятами из "Мёрва", мое прошлое казалось мне фильмом ужасов, который я смотрела однажды ночью, когда была еще слишком юна, чтобы отличить реальность от выдумки. Оно было слишком ужасным, что бы быть правдой. Жизни Хлои и Эвана были такими нормальными, что когда я была с ними — могла притвориться, что и моя жизнь тоже была такой.

После того, как Агги отправилась в постель, я вымыла посуду руками, говоря себе что это потому, что запускать посудомойку ради нескольких тарелок — расточительно. На самом же деле, причина была в том, что окно из кухни давало мне хороший обзор флигеля.

Я закончила около девяти, а Ник все еще не вернулся. Я вычистила все ящики. Стол. Протерла все. Выкинула мусор. Вернулась к окну. И пялилась на флигель до тех пор, пока мои глаза не начало жечь.

К десяти часам я успела убедить себя,что выдумала Ника.

Около одиннадцати, я отправилась спать только для того, чтобы на цыпочках прокрасться в швейную комнату Агги. Там я уселась на стуле напротив окна, выходящего на задний двор, и возобновила наблюдение.

Я пялилась на флигель.

И снова пялилась.

Окна были темными. Ничего не двигалось.

В груди горело от тщетного ожидания.

Минуты превращались в часы. Часы в мучительные дни.

Он не вернется.

Пожалуйста, вернись!

Почему я хотела, что бы он вернулся?

Что я буду делать, если он не вернется?

Последние шесть лет, я так усердно старалась понять, что же случилось со мной? Как это все закончилось? Какова в этом была роль Ника?

Я пыталась убедить себя, что исцелилась от ран. От физических. и эмоциональных. Ран, которые я даже не знала, как назвать. Но, годы шли, а они оставались открытыми и "гноились". Я чувствовала, что никогда уже не буду прежней.

Появление Ника стало "швом" на этих ранах, маленькая часть меня снова почувствовала себя настоящей.

Он должен вернуться.

Я подтянула ноги и положила их на стоящий передо мной стул, обхватив при этом колени. Взглянула на часы, тикающие над швейным столом Агги и упрямо приближающиеся к отметке полуночи.

Он никогда не возвращался.

Уголком глаза я уловила движение и бросилась к окну.

Ник пересекал маленький островок света, отбрасываемый наружным освещением флигеля, шаги его были медленными и неустойчивыми. Он остановился на нижних ступеньках и обернулся к дому. Я нырнула обратно в тень с бешено колотящимся о мои ребра сердцем.

Он вернулся.

Он был настоящим.

Я была настоящей.

Я была настоящей.

***

Офис доктора Седвика был недалеко от моего любимого магазина "Новый век" и полностью пропах запахами масел и благовоний. Офис был маленький, с тяжелой кожаной мебелью и таким количеством книг на полках, что можно было бы открыть библиотеку.

Я посещала нескольких врачей на протяжении этого года и офис доктора Седвика точно был моим любимым. Он был теплым и уютным и выглядел, как рабочий кабинет отца,или по крайней мере, я представляла, что именно так кабинет отца и мог бы выглядеть.

У моего отца никакого кабинета не было. По-правде говоря, мой отец вообще проводил с нами мало времени. Они с мамой развелись, когда мне было четыре года, и с тех пор он увяз в своей работе, путешествуя так много, что я редко его видела.

Когда я узнала, что он покончил с собой, пока мы с мамой были похищены — я онемела от этой новости. Я не видела отца месяцами до своего исчезновения. Это было, как будто его смерть была чужой историей, о которой я услышала от друга — его потерей, не моей.

Я все еще чувствовала себя виноватой, что не скучаю по нему.

— Доброе утро, Элизабет, — сказал доктор Седвик, как только я вошла.

Я посещала доктора Седвика на протяжении года, и хотя, я всегда сомневалась в эффективности разговоров о моих проблемах — я чувствовала себя легче после наших сеансов.

— Доброе, — ответила я и побрела к кожаному дивану. Я всегда садилась на правую его сторону, прижимаясь к изгибу спинки и подлокотника, и чувствуя спиной комфортное тепло от наброшенного на диван пледа.

— Дай мне одну секунду, — он сделал несколько записей в блокнот, до того, как захлопнуть его и закрыть дверь. Он обошел стол и сел на кожаный стул напротив меня, бросив новый блокнот на колени.

— Как дела сегодня? — спросил он.

Каждый наш сеанс начинался именно так. В нашу первую встречу я ответила "Хорошо". Я давно усвоила, что люди, спрашивая как у тебя дела, хотят услышать именно это.

Но, доктор Седвик умел смотреть в корень, потому спросил меня снова, приподняв бровь и слегка улыбнувшись. И он все продолжал спрашивать, пока я не сказала ему правду.

Сейчас я сразу начинала с правды.

— Запуталась. Счастлива. Полна надежд.

— Продолжай.

Я пожала плечами:

— Впервые за долгое время то я чувствую, что то, что случилось в прошлом, наконец-то обретет какой-то смысл.

Он поджал губы, кивнул и нацарапал что-то в своем блокноте.

— Потому ты полна надежд? — спросил он. — И счастлива?

— Я думаю, да.

— Надежда — это сильная вещь. Это как...— он притих и уставился в окно, щурясь от солнечного света, — Это как огонь в темноте. Ты понимаешь?

— Я думаю, да.

— Хорошо, тогда в чем ты запуталась?

Я прикусила нижнюю губу. Должна ли я впутывать в это Ника?

Вопрос доктора Седвика опередил меня:

— Это имеет какое-то отношение к тому парню, что остановился в твоем доме?

Я приподняла брови:

— Агги уже звонила вам?

Он улыбнулся.

— Ты же знаешь ее. Она беспокоится.

Над камином тикали часы.

— Да, — ответила я. — По-правде говоря, все это связно с ним.

— Он помогает тебе разобраться с твоим прошлым?

— Да.

— Кто он на самом деле такой?

Я сглотнула и облизала губы. Доктор Седвик частично знает о том, что случилось. Но, только частично. И ничего действительно важного.

— Он... он из моего прошлого.

Ручка запорхала по блокноту.

— Он знает что случилось с тобой?

— Да. Я имею ввиду, немного.

— Как ты его встретила?

Я заерзала, поджав под себя ноги. Должна ли я рассказать ему? Все что я сказала ему должно было остаться между нами, но секреты имеют свою силу, и это был один из самых важных. Полиция искала любые улики, что бы выйти на след Ника, когда он принес меня на руках в больницу. И не нашла ничего.

Должен ли будет доктор Седвик заявить о том, кто такой Ник, если я расскажу ему? Попирает ли закон врачебную тайну?

— Нас познакомил общий друг, — ответила я.

— Что ты чувствуешь к Нику сейчас?

— Я хочу проводить с ним каждую секунду дня. Я даже не могу объяснить почему.

— Он чувствует тоже самое?

— Я не знаю.

Доктор Седвик почесывал затылок, пока думал, ручкой зажатой между указательным и средним пальцами.

— Почему Ник снова появился в твоей жизни?

— Он просто гостит здесь.

— Он назвал тебе причину почему он здесь?

Я нахмурилась. Доктор Севдик никогда не был так заинтересован ни одним человеком в моей жизни. Никогда. А ведь он знал даже, что я чувствовала по отношению к Эвану.

— Нет, — ответила я. — Мы можем поговорить о чем-то другом?

Он пожал плечами.

— Если тебе хочется.

Мне хотелось. Я хотела говорить о чем-то кроме Ника. И в то же время, не могла и думать о том, что бы говорить о чем-то еще, кроме него.

— Почему бы тебе не рассказать мне, что случилось той ночью? С Хлоей и Эваном.

Болезненное воспоминание. Все еще болезненно-острое.

— Мы были в лесу и я думаю, Эван собирался сказать мне, что я ему нравлюсь, но я повела себя, как сумасшедшая. Это было, как воспоминание, или что-то вроде того.

Я объяснила, как Эван убежал, что бы найти место, где ловил сотовый, и что в это время мой мозг уже успел отключиться, что сосновые деревья подтолкнули мои воспоминания.

— Ароматы — это мощный фактор, — сказал доктор Седвик, — Ты когда-либо думала над тем, что бы работать над воспоминаниями в контролируемой обстановке?

— Что вы имеете в виду?

— Надо установить какой из ароматов какие воспоминания вызывает, и проверить в безопасном месте,например дома.После того как ты столкнешься с ними,они уже будут меньше влиять на тебя.

Я не думала об этом,хотя несколько дней назад в некоторой степени так и поступила.

С бутылкой моей матери.

— Я попробую,-сказала я.

Доктор Седвик кивнул,сделал пометку.

— Попробуй и сообщи как все прошло. И не торопись.

— Хорошо.

— Итак, давай вернемся к Эвану. Как он отреагировал на произошедшее?

— Ну, после случившегося он выглядел нормально,но сейчас я переживаю,что упустила шанс быть с ним вместе.

Доктор Седвик закинул ногу на ногу и взглянул на меня.

— Если тебе придется выбирать между Эваном и Ником,кого ты выберешь?

— Я не знаю. Я едва знаю Ника. Я имею ввиду...Я думаю, я больше времени провела с Эваном. Поэтому я должна выбрать его. Но....

Последовала длинная наполненная смыслом пауза.

— Но? — он убеждал меня продолжать.

— Эван — он ,как капля дождя,в то время как Ник -море.

— А..., -Доктор Седвик многозначительно кивнул.

— Ну... И что мне делать?

Он отложил записи в сторону и наклонился ближе, сложив руки вместе.

— Океаны бескрайние и почти всегда бездонны. В дождь ты порхаешь, Элизабет. В море тонешь.

После окончания сеанса терапии, я спустилась в магазин ниже и купила три новых бутылочки с ароматами: лаванды, бергамота и ароматическое масло под названием Китайский Дождь.

Вернувшись домой, в комнату, я подготовила новую бутылку. За основу взяла Китайский Дождь, добавила огурец для свежего аромата. Несколько капель цикламена. Мускуса. Ванили. Мандарина. Сосны. И в конце лаванду.

Как только все смешалось, я зажала горлышко бутылки пальцем и перевернула вверх дном. Втерла масло в нижнюю часть запястья и вдохнула.

Все ароматы, которые я смешивала до сих пор возвращали меня к предметам или событиям в прошлом. Карнавалы. Лето. Рождество. Мама. Ник.

Но ни один из них не смешивался для чувств.

Доктор Седвик был прав, ароматы были мощным фактором.И мне нужен был такой, который смог бы удержать меня в здравом уме, который напоминал бы на путеводную звезду в ночи.

Надежда.

А надежда, если бы у нее был аромат, пахла бы как весна, как море, как нечто новое и живое. Как Ник.

Поэтому я взяла мои любимые весенние и морские ароматы и смешала их с ароматами Ника. Потому что, если я собиралась выяснить,что случилось со мной — Ник был ниточкой к этому.

Ник был моей путеводной звездой в ночи.

Я схватила новую этикетку и написала Надежда курсивным шрифтом.

Вместо того,чтобы поставить бутылку на полку рядом с другими, я поставила ее на свой ночной столик, чтобы иметь возможность откупорить ее всяикй раз, когда мне хотелось бы.

Всякий раз,когда мне это было бы нужно.

Глава 21

НИК

Часы над кроватью показывали, что уже около полудня, но чувствовал я себя, как будто сейчас шесть утра и встать пришлось рано. Глаза жгло. Голова раскалывалась. При каждом движении мой желудок сводило и мне приходилось закрывать рот рукой,чтобы меня не стошнило.

Я ненавидел блевать.

Вероятно виной всему похмелье, но я винил удар Трева, который пришелся по голове.

Все было его виной.

После того, как я с трудом поднял свою задницу с кровати, мой путь лежал прямиком в ванную — умыть лицо ледяной водой. Когда я взглянул в зеркало, меня не удивил здоровый багрово-черный кровоподтек на лбу.

На кухне я нашел холодильник со всем необходимым. Фрукты. Молоко.Вода. Мясная закуска. Пачка кексов. И миска с остатками еды.

Элизабет, должно быть, приходила вчера после того, как я опять уехал в город.

Я быстро осмотрел квартиру на случай, если оставил что-то компрометирующее меня на видном месте.

Не похоже на то. У меня практически и не было ничего с собой.

После того, как я вернулся в город прошлой ночью, я отыскал свой грузовик с сумкой внутри. По-крайней мере, сейчас у меня была чистая одежда.

Я набросил на себя свежую футболку и джинсы, провел рукой по волосам. Сойдет. В недрах кухонного шкафа я нашел кофе-машину и упаковку дорогого кофе. Гавайского.

Плевать. Кофе есть кофе. Как только я получил свой напиток, я сел за скрипучий стол на кухне и достал свой пистолет. Я вытащил магазин, и отложив его в сторону, разложил оставшиеся части.

Сэм научил меня пользоваться оружием, как только я присоединился к Подразделению. Воспоминания об этом были потеряны, как и о миссиях в которых я участвовал, но единственное, что я помнил, это момент, когда Сэм вручил мне мою первую пушку.

Оружие делало забавные вещи с людьми. Оно заставляет слабых чувствовать себя сильными, а сильных — уязвимыми. Я был лучшим в группе. Впервые встретив Сэма, я знал несколько приемов борьбы, и совершенно не знал ничего об оружии. Но если бы знал, то давно бы уже всадил пулю в голову своего отца.

С пушкой в руках, я не чувствовал себя таким жалким, как заставлял меня чувствовать отец. Но сейчас я чувствовал себя защищенным.

Сэм брал меня тренироваться на заброшенный полигон, где мы стреляли по пустым жестяным банкам. Первое время стрелок из меня был дерьмовый. Я считал, что пистолет все сделает за меня сам. Целься и стреляй, убивай то, что стоит на твоем пути. Я был как ребенок, изображающий убийцу.

Через некоторое время, после того как Сэм показал мне техническую сторону прицеливания и инстинктивную оценку цели, я ни разу не промахнулся, пистолет стал частью меня, такой же смертельной как и мои кулаки.

Первое правило Сэма о содержании пистолета, помимо очевидного "Уважай Оружие",состояло в том, что ты должен почистить его после каждого выстрела.

Я не пользовался своим Глоком больше недели, с тех пор как мы вместе с Касом тренировались, но чистка оружия была привычным и необходимым делом для меня сейчас. Тем делом, которое займет мои руки и очистит мозг.

Я чистил возвратную пружину, когда в дверь постучали.

-Ник, — позвала Элизабет, — Это я.

— Минуту.

Черт.

Я схватил рамку, обойму, ствол, затвор и засунул их в выдвижной ящик.

У меня все еще было масло на руках и, прежде чем открыть дверь, я быстро вытер их об свою черную рубашку.

— Привет, — сказал я за секунду до того, как поднял на нее глаза.

С тех пор, как я видел ее последний раз, она стала еще чувственнее. Волосы были распущены, в то время, как вчера они были собраны в хвост. И они были длиннее, чем мне показалось на первый взгляд, доходя до середины спины. Они обрамляли ее лицо свободными волнами, и мне, вдруг, захотелось провести рукой по ним.

Короткие белые шорты открывали прекрасный вид на ее ноги. Ее грудь облегала футболка без рукавов. Я мог видеть слабый контур ее бюстгальтера, и в моей голове промелькнула вспышка черного кружева. Я понятия не имел, какое нижнее белье она носит, но очевидно, что я представлял ее в черном кружеве. И это пробуждало мое тело делать дерьмовые поступки, я вовсе не хотел совершать. По крайней мере, не в одиннадцать утра.

— Ты в порядке? — спросила она и указала на рану на моей голове, ее глаза выдавали беспокойство.

Недолго думая, я провел рукой по ране и поморщился от боли. Тупица.

— Все в порядке. Правда.

— Ааа, — она нахмурилась и наклонила голову, ее челка скрыла ее глаза. — Тебе нужен аспирин? Твоя рана болит? Я могла бы...

— Нет, — я покачал головой. — Я в порядке.

— Хорошо, — она переступила с ноги на ногу, стараясь не смотреть мне в глаза. Наконец, она подняла руку и показала мне бумажный пакет. — Я принесла тебе завтрак. Маффины. Надеюсь, ты их любишь.

Нет. Хоть я и был законченным алкоголиком, но я редко ел вредную пищу. Я любил белок. Много белка.

Но я не признался в этом Элизабет. Я не мог, когда она смотрела на меня таким ожидающим взглядом. Вместо этого я сказала:

— Да, конечно. Я люблю маффины.

— Отлично.

Она постояла еще несколько секунд, когда я осознал, что она ждет приглашения.

— Ты можешь войти, это твой дом.

Я шире открыл дверь. Уголки ее губ слегка приподнялись.

— Спасибо.

Она перешагнула через порог, ее сланцы стучали от твердой древесины. Она пахла цветами и чем-то свежим, что напоминало дождь.

Я даже не подозревал о существовании такого аромата. Мне пришлось полагаться на интуицию. Но единственное, что я заметил в Элизабет, что было очевидным — она всегда пахла по разному, и какой бы аромат у нее ни был, он был сильным, словно кожа была пропитана им. Обычно у людей есть один специфический аромат, только их, иногда они разбавляют его парфюмом или одеколоном. Но не Элизабет.

— Ты выспался? — спросила она.

Я закрыл дверь и последовал за ней:

— Не очень.

Она посмотрела на меня с сочувствием:

— Это все из-за кровати? Я говорила Агги, что необходимо поменять матрас. Это древний. Извини, если он был жестким как скала. Я могу принести тебе несколько одеял, чтобы ты подложил...

— С кроватью все в порядке.

Я хрустнул суставом:

— Это из-за похмелья.

— О, — ее глаза осмотрели комнату, в поисках свидетельства. Когда она ничего не увидела, она посмотрела на меня. — Ты поздно вернулся домой.

Ее губы сжались в сожалении. Она не хотела, чтобы я знал, что она заметила во сколько я вернулся.

— Я встречался со своим старым другом, — сказал я.

— Кто он?

— Его зовут Трев.

— Он все еще в городе? Ты можешь пригласить его на сегодняшний ужин.

Я сложил руки на груди:

— Не думаю, что это хорошая идея.

Она указала на стол. — Я могу присесть?

— Конечно.

Я поспешил к столу и убрал стержень возвратной пружины2, который забыл спрятать. — Хочешь кофе?

— Я сама налью.

Она положила пакет с едой на стол и подошла к шкафчику, где я спрятал оружие. Она знала, во сколько я вернулся, она знала о Подразделении, но что с ней будет если она узнает, что у меня есть оружие?

Когда она наполнила чашку, села напротив меня, ее волосы рассыпались по плечам. Утренние солнечные лучи попадали на ее волосы сквозь окно, делая их янтарными.

Я опустил взгляд в свою чашку.

Элизабет вручила мне салфетку, а затем черничный кекс. Я откинулся назад на стуле, встав на две ножки и потянул ящик со столовым серебром и взял вилку. Она одарила меня странным взглядом.

-Ты собираешься есть маффин вилкой?

— Так меньше крошек, — мой ответ вызвал у нее улыбку. Которая почти заставила улыбнуться и меня.

— Есть планы на сегодня? спросила она.

Да. У меня было много планов. К сожалению, они все зависели от придурка Трэва.

— Пока еще нет.

— К сожалению, я должна работать.

Она потягивала свой кофе, держа его обеими руками. Кольца украшали указательный и средний палец одной ее руки и большой палец другой. Я сидел недостаточно близко, чтобы хорошо рассмотреть, но кольцо на указательном пальце было похоже на перо.

— До скольких твоя смена? — спросил я.

— С двух до восьми часов.

Я прикусил нижнюю губу, размышляя. Но вопрос сам вылетел из моих уст, прежде чем я смог замолчать.

— Не хотела бы заняться чем-нибудь вечером? Вместе?

Она подняла подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза. Это движение обнажило ее шею, открывая моему взгляду нежную кожу чуть ниже ее ушка. Я представил как целую ее туда. И много других вещей, которые я хотел бы сделать с ней.

— Да, -ответила она, и на секунду я совершенно забыл,о чем ее спрашивал. — Есть идеи?

Я пожал плечами и оторвал взгляд от ее шеи.

— Ты знаток Трейдмэрра. Есть предложения?

Обольщение девушек было моей супер способностью, но что-то останавливало меня. Наверное это была моя совесть. Не с этой девушкой. И точно не сейчас.

— Дай подумать, — уголок ее рта изогнулся в усмешке, — Я постараюсь придумать что — нибудь не очень скучное. Хотя ничего не обещаю.

— Ловлю тебя на слове.

Ее усмешка стала еще шире. Она поставила чашку.

— Могу я сказать кое-что?

— Конечно.

-Я ... — Она крутила кольцо на пальце. Снова и снова. — Это прозвучит глупо, но такое ощущение как будто ты никогда не уезжал. Как будто ты всегда был здесь.

В комнате воцарилось напряженное молчание. Я не знал, что ответить,чтобы не выглядеть полным ослом.

— Извини, — добавила она быстро. — Я знаю,что это звучит тупо.

— Нет.

Она играла с кольцом на пальце почти снимая его и возвращая на место.

— Где же ты был все это время?

Я раздумывал над тем, не рассказать ли ей о Лаборатории и о программе Изменения, но передумал. Это уже в прошлом, и не имеет к ней никакого отношения.

— Я был несвобден до недавнего времени.

Почти честно.

— Ааа.

Она все время делала это: издавала звук похожий на протяжный стон. Как будто это было лучше слов, как будто это было все, на что она способна.

— Как ты освободилась? — неожиданно спросил я, — Где бы они не держали тебя. Как ты сбежала?

Я уже долго ломал голову над этим вопросом: с тех самых пор, как прочел новостные статьи, с тех пор, как понял, что она сбежала еще до того, как я нашел ее в лесу.

— Кто-то выпустил меня, — пробормотала она и опустила взгляд на кофе, зажатый между ее ладонями, — Они открыли дверь камеры и показали мне вентиляционное отверстие, сказали куда ползти, что бы выбраться.

Я подался вперед через стол:

— Ты видела кто это был?

Она быстро покачала головой.

— Я не видела лиц. Это была женщина. и это все, что я знаю.

— Она последовала за тобой?

— Нет. Она сказала,что освободит мою маму, но...

Незаконченное предложение говорило само за себя.

— Такого рода вещи часто случаются в Подразделении, — сказал я. — Люди умирают. Люди, которых ты любишь.

Она прикусила нижнюю губу и кивнула.

— Как бы то ни было.... хватит обо мне. Как насчет тебя? Как ты выбрался? Имею ввиду,ты больше не работаешь на это .... Подразделение?

— Парень,который управлял программой в которой я был — мертв.

Ее руки напряженно сжали чашку кофе.

— Это ты?... Ты знаешь...

— Убил ли его я? Нет. Но я бы хотел, если бы мне дали шанс.

— Ты ведь так не думаешь?.

Я ничего не ответил.

Она потянулась и ее рубашка натянулась на груди. Она встретилась со мной взглядом. Я знал,какое впечатление производят мои глаза на девушек — иногда они говорили очевидное, щебеча о том насколько голубыми они были, как не реально выглядели, но Элизабет не выглядела обезоруженной ими. В любом случае, казалось,что через них она видела черноту моей души. И она не отворачивалась.

Она сжала губы, что сделало их немного пухлыми, а скулы четко стали вырисовываться на лице.

Мое сердце сжалось, и я захотел притянуть Элизабет ближе и почувствовать вкус черники на ее языке.

Дерьмо.

Я встал, отвернулся и положил руки на край кухонного прилавка. Все мышцы моего тела содрогнулись, желая движений, желая сделать нечто большее, чем эта встреча глазами.

Что в ней было такого?

Я знал ее примерно день, и уже не мог не думать о ней.

Нет, это неправда.

Я знал ее дольше.

Элизабет всегда была со мной, вспоминала меня когда моя память была стерта.

— Ник? — спросила она так тихо, что я едва услышал ее из-за биения своего сердца.

— Да?

— Я... Мне уйти?

Я так глубоко втянул воздух, что почувствовал как мои легкие уперлись в ребра. Я повернулся к ней.

— Мне следует принять душ.

Желательно холодный.

— Хорошо.

Она встала и задвинула стул.

— Встретимся позже в городе? После моей смены?

— Да. В восемь, верно?

Она кивнула.

— Я буду там, — сказал я.

Она собрала мусор со стола.

— Тогда до встречи.

Я смог расслабиться только когда за ней закрылась дверь.

Глава 22

ЭЛИЗАБЕТ

Эван, Хлоя и я сделали перерыв, пока в кафе было пусто и у Хлои не было заказов. Мы заказали жаренные маринованные огурцы — одно из популярных блюд Мёрва и содовую.

Благодаря Хлое я села рядом с Эваном. Она жаловалась на боль в ногах, и поэтому хотела вытянуть и положить их на соседний стул.

Эван и я ударились плечами, когда он двигался.

— Какие планы на сегодняшний вечер? — спросил Эван.

Хлоя посмотрела на меня и подмигнула.

— Мы заканчиваем одновременно, правильно?

Я потянулась к сумке за телефоном, который купила совсем недавно, что бы заменить сломанный, и проверила сообщения. Пусто. Неудивительно.

— Я заканчиваю в восемь.

— Я тоже, — сказал Эван.

— Тогда давайте куда-нибудь сходим, — предложила Хлоя.

— Я бы с радостью, но...

Я замолчала, разрываясь между желанием провести время с Ником или со своими друзьями.

Хоть Ник и был бесподобно красивым, я все еще была привязана к Эвану. Эван всегда будет рядом, и он в безопасен. Так или иначе Ник снова пропадет, и уж точно с ним не безопасно рядом.

— Но что? — спросила Хлоя.

— Я обещала встретиться с Ником.

Я почувствовала как Эван напрягся.

Хлоя утопила свой мариновый огурец в соуснице.

— Пусть пойдет с нами.

— Мне это не нравится, — сказал Эван, — я не доверяю этому парню.

Хлоя фыркнула.

— Тебе он не нравится, потому что он красивее тебя.

Эван что-то проворчал и встал из-за стола.

— Мне нужно вернуться к работе.

Но его перерыв еще не закончился.

— О, он надулся, — сказала Хлоя, и помахала кончиком огурца в воздухе. — Недовольство — это хорошо.

— Может быть мне не стоит приглашать Ника, сказала я, делая глоток содовой. — В конце концов, в первый раз когда я его увидела, он чуть не подрался с Эваном.

— Это все потому, что Эван иногда бывает придурком.

— Хлоя!

— Ну, это правда. Они же мужчины. Не бери это в голову.

Она достала из своей сумочки маленькое зеркальце и осмотрела себя.

— Мои корни нуждаются в покраске. Я выгляжу ужасно.

Это было так далеко от правды. Хлоя выглядела прекрасно, и темные корни, которые выглядывали на фоне ее белокурых волос, этого не меняли.

Мы закончили перекусывать в рекордное время и выбросили мусор.

— Хочешь совета? — спросила Хлоя, когда мы проходили вдоль кухни. — Держи Ника рядом, это заставляет Эвана ревновать. А ревнивый мужчина — это мотивированный мужчина.

— Я не знаю пойдет он с нами или нет. Он выглядел так, как будто хотел побыть наедине.

— О, дорогая, если ты ему понравилась, то он придет.

Она прошла через кухонную дверь, ее белокурый хвост качался за ее спиной.

Через несколько минут после восьми, Эван вернулся на кухню, где я делала последний заказ.

— Ник пришел, — сказал он. — Он в баре.

— В баре? — повторила я.

Я думала ему восемнадцать, или, в конце концов, девятнадцать. Но если он был в баре, значит ему было не меньше двадцати одного.

— Да, в баре, — подтвердил Эван, его глаза потемнели. — Я не доверяю этому парню, Лиз. Как хорошо ты его знаешь?

Я положила ручку в свой передник. — Я не знаю его. Не так. Я имею ввиду, я должна ему. И думаю, я ему доверяю.

— Ты думаешь?

— Дай ему шанс сегодня вечером, — попросила я. — Пожалуйста? Он мой друг и я не хочу, чтобы к нему плохо относились.

Эван смягчился.

— Ладно, хорошо.

Он улыбнулся.

— Чего не сделаешь для нашей Лиззи.

Я покраснела.

— Спасибо.

Я вышла с заказом в руках и запасом времени в несколько минут. Ник сидел спиной к кухне, но как только я приблизилась к бару, он напрягся, его плечи выравнились, словно он почувствовал меня. Затем я осознала, что он наблюдал за мной через зеркало в баре. Он повернулся, как только я подошла.

— Привет, — сказал он. В его левой руке была стопка с какой-то коричневой жидкостью внутри. У каждого здесь проверяли документы. Мёрв был строг с этим. Тогда получается, что Нику было больше двадцати. Или у него очень хорошие поддельные документы.

— Я закончила, — сказала я. — Подождешь еще пару минут?

— Конечно.

Он запрокинул голову и выпил содержимое стакана. А затем махнул бармену для еще одной порции.

Краем глаза я увидела, как крошечная белокурая девушка быстро шла через столы, словно была на задании. Хлоя.

Она ухмылялась мне как дура, многозначительно двигая бровями. Когда она подошла, Ник застыл.

— Привет, — сказала Хлоя и протянула руку Нику. — Я лучшая подруга Элизабет. Ее самая классная подруга.

Ник уставился на ее руку, у него было каменное выражение лица. Затем он моргнул, улыбнулся и пожал ее руку.

— Привет, -ответил он.

— Тебе Элизабет еще не рассказала о планах на сегодня?

Я прочистила горло и взглядом приказала Хлое заткнуться.

— Еще нет. Он только что пришел.

— Что за планы? — спросил Ник, переводя взгляд с Хлои на меня.

И я рассказала ему о наших планах, об озере. Что после нашей смены, Хлоя, Эван и я решили, что будет весело разжечь костер. Это сделало бы ночь прекрасной.

— Ты не обязан идти если не хочешь, — сказала я в конце.

— Я пойду, — сказал он моментально. — Что-то подсказывает мне, что здесь будет скучно.

Хлоя скользнула на барный стул рядом с ним.

— Ты прав.

— Тогда, — начала я, — пойду проверю свой последний заказ и затем я свободна. Хлоя?

Она посмотрела на меня. — Да, дорогая?

— Будь милой с Ником, пока меня не будет.

Она посмотрела на него, и на ее лице расползлась огромная улыбка.

— Даже не думай об этом, Лиз. Я буду паинькой.

Я не была в этом уверена, но чем быстрее я закончу с последним заказом, тем быстрее я освобожусь.

 

Глава 23

НИК

— Что за фигня? — сказал я в спешке, как только Элизабет оказалась вне пределов слышимости.

Улыбка Хлои исчезла, словно потушили пламя.

— Успокойся, я ничего ей не скажу.

Это была та девушка. С которй я встретился два дня назад в Стреле. Она сказала, что ее зовут Сара.

Значит Сара-Хлоя лучшая подруга Элизабет?

Виски встало комом в горле. Это была не простая дружба между двумя девушками, с Хлоей было что-то не так. Она и глазом не моргнула когда на меня нахлынуло воспоминание и я почти опрокинул ее на задницу.

Я покрутился на своем барном стуле, облокотился на барную стойку и зарылся руками в свои волосы.

Хлоя наклонилась ко мне и понизив голос сказала:

— Лиз необязательно знать, что мы знакомы. Между нами ничего не было. Помнишь? Ты разбуянился до того, как что-то могло произойти.

— Разбуянился.

Я фыркнул и подвинулся так, чтобы я мог видеть ее сквозь моей согнутую руку.

— Как, черт возьми, такое могло произойти? Из всех людей, именно ты ее лучшая подруга?

Она нахмурилась и оперлась подбородком на руки.

— Что-то мне подсказывает, что ты знакомишься со многими девушками. И что-то подсказывает мне, что вероятность произошедшего в действительности чертовски высока, учитывая насколько привлекательна я.

Я бросил на нее сердитый взгляд.

— Ты невероятна.

— Я? — Ее рука взлетела к груди.— Это я должна волноваться. Я лучшая подруга Лиз, а ты, очевидно, не ясно каким образом важен для нее. И если я не ошибаюсь, то ты никого не пускаешь в свою жизнь.

Она встала:

— Как бы то ни было, какие твои намерения в отношении Лиз?

Я уставился на нее, отпрянув от барной стойки. Стул подо мной скрипнул.

— Мои намерения? Ну, я не планировал за ней ухаживать, если ты это имеешь ввиду.

Хриплый смех вырвался из ее горла:

— Не смотря на все мои опасения, ты мне почти нравишься. Ты не белый и пушистый.

Она представления не имела насколько, и я был благодарен вспышке памяти, за то,что она нас прервала. Если бы не это, неизвестно что еще бы произошло между нами? Что еще она выяснила бы обо мне?

Элизабет знала кое-что о моем прошлом, но она не знала жутких деталей. А если узнает, тогда прогонит меня и вся эта миссия провалится.

Хлоя нахмурилась, как будто почувствовала ужасные вещи,которые я скрываю.

— Что случилось той ночью? — спросила она. — Что с тобой случилось?

— Мигрень, — ответил я быстро, слишком быстро.

— Конечно.

Выражение ее лица говорило, о том, что она знает — все это вранье, но настаивать она не будет, а я не собирался вдаваться в детали.

Подошла Элизабет, без форменного фартука, ее сумочка висела через плечо. — Готовы?

Хлоя и я переглянулись. Если она смогла бы держать рот на замке насчет прошлой ночи, тогда и я смог бы. Правда я не был уверен, что смогу скрыть это скелет в шкафу.

— Готовы, — ответил я.

Элизабет вышла из бара.

Хлоя бросила на меня взгляд через плечо и подмигнула, выходя.

***

Мы ехали следом за крохотным старым спортивным автомобилем Эвана, на север от Трэйдмарра.

Эван предложил Элизабет поехать к озеру с ним, но она предпочла ехать со мной. Часть меня (самодовольная часть) была рада тому, что она его отшила. Другая же часть не знала о чем говорить с ней теперь, когда мы остались наедине.

Мы притормозили на знаке "Стоп", ожидая пока автомобиль Эвана догонит мой пик-ап, что бы проехать перекресток.

— Ты не против, что мы сегодня погуляем с моими друзьями? — спросила Элизабет.

— Нет, конечно.

Опять молчание. Эван резко газанул, обгоняя меня в считанные секунды. Но у пик-апа, которого я выбрал этой весной был восьмицилиндровый двигатель, собственно потому я его и выбрал. И я догнал его быстро.

Осел.

По-правде говоря, мне не хотелось зависать сегодня ночью с Эваном, но я хотел быть поближе к Элизабет. Если она что-то от меня скрывала, мне нужно было узнать что именно. Если она пила сегодня ночью — и в свете этого, сегодня будет выпивка — тогда она могла бы что-то сболтнуть. И чем больше времени я проводил с ней — тем больше была вероятность завоевать ее доверие.

Было что-то, о чем она не рассказывала мне — или вообще никому — что-то, что случилось с ней во время ее похищения. И это осложняло мне задачу, потому, что чем больше я мог узнать о ее похищении, тем больше я мог узналть о программе и о том, чем Подразделение занималось здесь шесть лет назад. Исходя из моего опыта Подразделение меняло людей в ужасную сторону, и я предполагал, что Элизабет они тоже изменили.

Главным вопросом было — превратили ли они ее в оружие, как меня? И если — да, то на что она была способна?

Мы съехали с главной дороги, сворачивая налево на двухполосную грунтовку, срезающую путь через лес. Когда мы обогнули густую рощу деревьев — показалось озеро.

Я припарковал пик-ап возле пассажирской двери машины Эвана и вышел из него. Еще не совсем стемнело, но вдали от городских огней, казалось, что уже позднее, чем есть на самом деле.

И слишком тихо.

Еще несколько машин последовало за нами. Еще одни друзья Эвана, судя по всему.

Высокий, худощавый парень подошел прямо к месту для костра и начал укладывать ветки. Вокруг стояло несколько шатких раскладных стульев и несколько бревен, которые использовали, как сидения. Судя по тому мусору, который был разбросан вокруг — пустые банки и пластиковые стаканчики — это было их любимое место для вечеринок.

Я осмотрел окружающий нас лес. Узкая грунтовая дорога, по которой мы сюда приехали — была единственным путем для побега. Мы были зажаты лесом с одной стороны и озером — с другой. Это заставляло меня нервничать. В случае атаки Подразделения, я смог бы убежать, но сможет ли Элизабет?

Озеро было лучшим путем к спасению. В двух милях от места вечеринки был дом, с лодками, привязанными к причалу. Мысленно, я пометил его, как мой план побега, если таковой понадобится. Доплыть до лодок, украсть одну и плыть к другому берегу. Подразделению потребуется больше времени, на то, что бы поймать меня на другой стороне озера, чем мне, на то, что бы переплыть его. К тому времени, я был бы уже далеко.

Еще один друг Эвана показался с пивом и крепкими напитками в руках через пару минут после нашего прибытия.

— Эй, Ник! — позвал Эван, — Хочешь пива?

Я посмотрел на девушек. Элизабет сидела между мной и Хлоей.

— Вы хотите что-то выпить?

— Пиво, пожалуйста, — сказала Хлоя, — Я выпила тонну текилы прошлой ночью и все еще расплачиваюсь за это.

Элизабет смотрела на меня, потому не заметила испытывающего взгляда, брошенного Хлоей мне.

Она пыталась вывести меня из себя? Потому, что это работало.

— Колу, если у них она есть, — сказала Элизабет.

Мой план заполучить подвыпившую девушку не удастся, если она не будет пить, я рассчитывал, что она немного разоткровенничается.

— Добавить немного рома в нее?

— Эм,— она задумалась на секунду и взглянула на Хлою. Хлоя легонько толкнула ее коленкой и ухмыльнулась. — Хорошо. Только немножко.

Выпивка была расставлена на задней части пик-апа какого-то парня, а багажник служил столом. Там были пиво, водка, Рэд Булл, ром.

Я схватил бутылку водки и налил количество, достаточное для одного глотка в красный пластиковый стакан. Выпил залпом и алкоголь обжег мне внутренности.

— Водка перед пивом, — сказал я, когда Эван посмотрел на меня со стороны. Это было одно из старых выражений моего отца, которое я выучил. Одна из многих ценных вещей передающихся от отца к сыну.

Эван схватил стакан и сделал тоже самое.

— Хорошая мысль.

Он улыбался, но сквозь зубы. Если Эван и я за эту ночь не набьем друг другу морду, это будет чертово чудо.

Я налил Элизабет выпить, взял пива для Хлои и себя и вернулся назад. Хлоя рассказывала Элизабет о каком-то госте из ресторана. Я делал вид,что слушаю, смеясь в подходящие моменты. Я прикончил второе пиво, когда Хлоя встала. Я заметил, что она не притронулась к своему пиву. Элизабет пила медленно, но по крайней мере половину уже выпила.

Высокая, белокурая девушка подошла и встала напротив меня. Сначала она разговаривала с Хлоей и Элизабет, но затем она повернулась ко мне.

— Привет, — сказала она, наклонившись ко мне, предоставляя мне возможность четко увидеть ее глубокое декольте. Не то, чтобы я смотрел.

— Я — Хизер.

— Привет.

— Где Элизабет прятала тебя?

— Я не прятала, — возразила Элизабет, но Хизер проигнорировала ее.

В течение следующего часа все девушки отошли от своих парней и собрались вокруг меня.

Эван кипел от ярости. Удивительно, как он не загорелся.

— Итак, где ты живешь? — спросила девушка в короткой юбке. Я забыл ее имя.

— Мичиган, — ответил я. Я подумал о лжи, но где я жил не имело значения. Особенно для этих людей.

— Здорово, — сказала Хизер. Она умудрилась втиснуться на бревно с другой стороны от меня. Она сидел так близко ко мне, что наши ноги были прижаты друг к другу.

— Ты там учишься? — спросила другая девушка.

— Нет, я в академическом отпуске, — если бы только учеба была моей самой большой заботой.

Потому, что даже без Подразделения, я бы все равно не пошел в колледж. Из того, что я помнил, до Подразделения, я бросил учебу, когда мне было шестнадцать. И у меня не было никаких других планов на день, кроме как напиться. Прямо как мой дорогой папочка.

— У тебя есть братья? — спросила Хлоя.

Это был первый вопрос, который она задала с тех пор, как я оказался окружен девичьим вниманием. Это заставило меня нервничать по какой-то причине. Как-будто она пыталась запугать меня, даже не смотря на то, что вопрос был вполне невинный.

Сэм когда-то учил меня, что если уж ты лжешь, то ложь должна быть максимально близка к правде. В моей жизни до Подразделения я был единственным ребенком, но это время не было важным для меня. Сэм, Кас и Анна были единственной семьей, которая у меня была.

— Два брата и сестра, — ответил я.

Рыжая сделала отпила свой напиток и спросила:

— Сколько твоим братьям?

— Один старше, один младше меня.

— О, — сказала Хлоя и сверкнула улыбкой во весь рот, — Они приедут сюда? "Новое мясо" быстро перехватывают в Трейдмарр.

— Нет.

Хлои встала и отошла к парням. Я чувствовал, что они говорят обо мне всякую чушь.

— Прогуляешься со мной? — спросила Хизер, продевая свои пальцы, сквозь мои, — Здесь есть крутые скалы, — она указала через плечо. — Я могу показать тебе.

Я повернулся к Элизабет, но она уже подталкивала меня.

— Иди. Если тебе хочется. Вид потрясающий.

— Давай же, — потянула меня за руку Хизер.

Я не знал, было ли слово "скала" кодовым, обозначающим "засунь свой язык мне в горло", так или иначе. это не имело значения. Я хотел остаться с Хизер наедине, чтобы снять сдерживаемое напряжение. Близость Элизабет сводила меня с ума и заставляла думать о тех вещах, о которых я не хотел думать.

— Ты уверена?— спросил я Элизабет. — Я приехал сюда с тобой.

Она улыбнулась и покачала головой.

— Все нормально. Действительно. И в любом случае мне нужно снова наполнить стакан. Иди.

— Идем.— настаивала Хизер.

Я встал, как только Элизабет отвернулась и Эван усмехнулся ей.

Внезапно, мне захотелось остаться.

Хизер повела меня по тропинке в лес, который находился рядом с озером. Мы шли сквозь густые сосновые деревья, затем прямо вдоль берега, потом снова через лес, где клены и дубы тянулись вдоль тропинки.

Хизер остановилась на вершине холма и толкнула меня под свисающие ветки кленового дерева. Она усмехнулась и прижалась спиной к стволу дерева, ее рука все еще была переплетена с моей.

— А как же скала? — спросил я голосом, который в действительности говорил, что мне дела нет до скалы.

— Ты действительно хочешь ее увидеть? Потому что она не совсем такая великолепная, как я говорила.

Я приблизился вплотную к ней.

— Я видел много скал. Не расстроюсь, если одну пропущу.

Она захихикала и обняла меня за талию. Хорошо что я оставил оружие в грузовике.

— Так вы с Элизабет типа вместе?

— Нет. Она просто подруга.

— Хорошо.

Она встала на цыпочки и поцеловала меня. Все дерьмо заполняющее мою голову испарилось. Ее рот на вкус был как пиво, и она пахла фруктами.

Я засунул руку под ее рубашку, она практически замурлыкала, выгибая спину от удовольствия. Другой рукой я притянул ее ближе, схватив за зад.

— Боже, какой ты горячий, -зашептала она.

Я засмеялся и снова ее поцеловал. Мой внутренний огонь спускался все ниже, между ног.

— Когда я первый раз увидела тебя с Элизабет, я подумала — какая потеря прекрасной задницы.

Я отстранился.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ну, она как сумасшедшая. Понимаешь?

Она поцеловала меня снова, затем проложила дорожку из поцелуев вдоль моей челюсти. Я едва заметил. Огонь перегорел.

— Ты представления не имеешь, через что прошла Элизабет, — сказал я.

Хизер отодвинулась, но руки ее все еще оставались на мне, поглаживая.

— Ты прав. Прости. Как бы там ни было, давай не будем говорить об Элизабет? — она снова прижалась ко мне грудью, — Давай не говорить вообще.

Я отошел от нее и повернулся в сторону поляны и костра.

— Эй! Куда ты собрался?

Я не ответил.

— Ник!

Она тащилась за мной всю дорогу до поляны, ругаясь, как сапожник. Когда мы снова оказались в кругу ребят, она в бешенстве умчалась прочь.

Эван вздохнул:

— Что случилось?

— Ничего, — ответила Хизер, — Если не считать того, что парень — придурок.

Ко мне подошла Элизабет:

— Все в порядке?

— Она... — я замолк и провел рукой сквозь волосы. Я не знал, что ответить,чтобы выйти из этого положения. Не хотел видеть смутить Элизабет , перед ее друзьями, поэтому решил, что лучше будет промолчать, чем что — либо объяснять.

Но, Эван решил иначе.

Его пальцы сжали пластиковый стакан, сминая его до состояния непригодности. По крайней мере я был выше его сантиметров на 12. И тяжелее на килограмм 12. Не говоря уже обо всем остальном.

— Что ты сделал с Хизер?

От него несло пивом,водкой и ромом. Выпивка придала ему храбрости, но не даст победить в драке.

— Я ничего не сделал Хизер.

Я проследил за ней взглядом через костер, пламя искажало гнев на ее лице, и румянец от позора.

Она чертовски хорошо знала, что произошло, но не собиралась проливать свет на произошедшее. Также как и я.

— Ты знаешь, — начал Эван, — с того момента, как я встретил тебя, я понял, что с тобой будут проблемы. Лиззи было бы лучше без тебя. Пока ты не потянул ее вниз за собой.

Я повернулся к нему.

— Ты не знаешь, какое дерьмо случилось с Элизабет.

— А ты знаешь?

Я поглядел на нее. Я не знал всего. Не знал какой она была до Подразделения. Не знал, какие опыты проводили, но я знал ее лучше чем Эван. Или во всяком случае я понимал, что значит быть в руках тех, кто делает с тобой страшные вещи.

А все эти собравшиеся здесь люди, даже представления не имели как это.

— Я думаю, мне пора, — я обратился к Элизабет. — Хочешь вернуться в город?

Я не мог допустить, чтобы все это переросло в драку. Я не был уверен, что смогу рассчитать свои силы, чтобы не убить Эвана голыми руками.

Элизабет встала. Хлоя встала рядом с ней и взяла ее за руку.

— Элизабет?— позвал я снова. Я хотел, чтобы она ушла со мной. Не хотел свалить отсюда и оставить ее с Эваном. Кто знает какого дерьма он ей наговорит, когда я уйду.

— Она не хочет идти с тобой, — сказал Эван и толкнул меня.

Толчок отбросил меня на два шага назад, в это время мое тело среагировало и я сгруппировался, сузив мир вокруг меня: остались только я и Эван.

В воздухе повисло напряжение.

Я мог слышать биение моего сердца в голове и в груди.

Я мог чувствовать запах горящего дерева и грязи под ногами.

Но все остальные.... все остальные исчезли.

Мои плечи выровнялись. Мышцы в моих предплечьях напряглись и сгруппировались и руки сжались в кулаки.

Мои пальцы жаждали оружия, я в очередной раз обрадовался, что оставил его в грузовике. Иначе оно было бы уже в моей руке.

Эван закусил нижнюю губу. Его правое плечо поднялось, при движении ткань его рубашки затрещала, и я увидел летящий кулак прежде, чем он смог нанести удар.

Я уклонился. Эван снова ударил. Снова уклонился. Еще попытка.

Эван вышел из себя, практически плюя от разочарования после четвертой неудачи.

— Что случилось Эван? — я насмехался, — я даже не двигаюсь.

Он ринулся на меня. Я отошел в сторону, и он упал на четвереньки в грязь. Я ударил его в живот. Он перевернулся от удара, приземлившись на бок.

Один из его друзей двинулся в моем направлении со сломанной веткой. Он замахнулся и я поймал ее, согнул и разломил надвое ударом ботинка. Схватив свою половину, я ударил его в колено — этого как раз хватило, что бы оставить синяк и опрокинуть его на задницу.

Еще один его друг прыгнул мне на спину, пытаясь зажать меня в удушающий захват. Я схватил его за запястье, наклонился вперед и перебросил через себя. Он приземлился прямо передо мной.

Невысокий паренек разбил бутылку рома и бросился ко мне, я пригнулся за пару секунд до удара. Бутылка задела низко растущие ветки и разбилась на миллион осколков. Девушки завизжали при виде летящих в них осколков.

Эван снова был на ногах, наступая на меня с кулаками. Я поймал его удар левой рукой и развернул, схватив за шею правой. Затем развернулся, швырнув его о дерево. Удар выбил из него дыхание и он ахнул. Я усилил хватку, чувствуя неистовое биение сердца под моими пальцами.

— Сдавайся, — сказал я, сквозь зубы. Я мог бы бороться с ним весь день, но чем дольше я боролся, тем больше терял контроль.

Эван прорычал:

— Ты козел, — я сжал его крепче.

Он издал раздраженный звук:

— Хорошо,— прохрипел он, — Теперь отпусти меня.

Когда я отпустил его, он рухнул, прислонившись к дереву и жадно глотая воздух.

Я обернулся к Элизабет. Она была окружена девушками, которые были бледны и в панике прижимали салфетки к ее лицу.

Когда я смог разглядеть ее, кровь стекала по ее переносице.

— Кусок стекла попал в нее, — сказал Хлоя.

Я бросился к ней и девушки разбежались от меня, как от прокаженного. Я взял Элизабет за руку и повел в сторону пик-апа. Я не знал, как загладить свою вину за случившееся, потому сказал только: — Я отвезу тебя в больницу.

Она не возражала.

Глава

24

ЭЛИЗАБЕТ

— Ник? — я пыталась говорить тихо и спокойно.

Спидометр показывал, что мы ехали со скоростью 80 километров в час , а казалось, что все 150, а ведь мы все еще были в лесу: деревья окружали нас.

— Ник.

Он посмотрел на меня, мое сердце бешено заколотилось. Его выражение лица было каменным, глаза горели синим огнем.

— Со мной все в порядке, — сказал я, — пожалуйста, поезжай медленнее.

— Ты не в порядке,— его руки крепче сжали руль. — Ничего не в порядке.

Я убрала салфетку с лица. Она была красной от крови, моей крови, но боли уже не было и я не могла позволить ему отвезти меня в больницу.

— Останови грузовик на секунду. Просто посмотри.

Он замедлил ход и осмотрел меня. В конце концов он нажал на тормоз и меня отбросило на приборную панель. Я забыла пристегнуться ремнем безопасности.

Ник припарковал грузовик.

— Порезы на лице обычно необходимо зашивать, — сказал он. — Иначе они будут кровоточить и кровоточить и ....

— Он больше не кровоточит. И я думаю, что стекло должно быть порезало меня где-то под волосами, потому что я не могу найти порез.

Он нахмурился и стремительно приблизился, взяв мое лицо в свои руки. Хотя он только что закончил драться, оставив на поляне потеющих и тяжело дышащих парней, его руки были холодными и сухими.

Он осматривал меня быстрыми движениями пальцев. Я знала, он ничего не найдет там.

Его глаза прищурились, когда он нахмурился. Он разделил мои волосы, ища порез, и я хотела скрыть дрожь, которая грозила сотрясти мой позвоночник.

— Действительно, — сказала я. — Я в порядке.

Он нахмурился еще сильнее: во взгляде заскользило подозрение.

Это было именно то, чего я и боялась.

— Наверное, это был небольшой порез, — попыталась объяснить я, — который выглядел хуже, чем есть на самом деле.

— Кровь заливала твое лицо.

— Все верно. Но, сейчас ведь — нет. Так, что тебе не стоит ехать так быстро.

Уголки его губ опустились. Он убрал руки, но все еще оставался достаточно близко.

— Ты уверена, что в порядке? — еще раз спросил он и я кивнула.

— Может ты просто отвезешь меня домой?

Он скользнул за руль, а я, как магнит, повторила его движение и опять сократила дистанцию между нами снова. Я застегнула ремень безопасности, чтобы он удерживал меня на месте.

Ник снова завел пик-ап. В этот раз стрелка спидометра не доходила и до 40, за что я была очень благодарна.

— Где ты научился так драться? — спросила я.

Линия его подбородка напряглась:

— Подразделение.

— Ты мог бы убить их, правда ведь?

Он бросил на меня мимолетный взгляд, который просто излучал предупреждение. Предупреждение не спрашивать об этом, потому что ответ мне не понравиться.

Была ли я в безопасности с Ником?

Клянусь Богом, я этого не знала, я не знала больше ничего.

Эван спровоцировал драку. Я не могла винить за это Ника. Конечно, если бы он не уходил с Хизер, ничего бы из этого не случилось. Я даже не знала, зачем я подтолкнула его уйти. Может быть потому, что отчаянно этого не хотела и нуждалась в его реакции? Это было неправильно.

Когда мы оказались на подъездной дорожке у дома Агги, после длинной и тихой поездки — Ник заглушил мотор. Никто из нас не шелохнулся.

— Что случилось на самом деле? — спросила я, комкая окровавленную салфетку на коленях,— С Хизер, я имею в виду.

У Хизер была соответствующая репутация в городе. Все считали ее потаскухой. Я не любила такие ярлыки, учитывая то, что и на меня один повесили. Но, она действительно бросалась на всех подряд, потому я не думала, что Хизер отреагировала так, потому что Ник зашел слишком далеко.

В конце концов это была ее идея пойти к скале. И я не уверена, что ей действительно хотелось бы показать Нику "вид".

— Она не была милой, — сказал он.

— По-отношению к тебе?

— К тебе.

Мои щеки запылали, когда я отвернулась, уставившись в пассажирское окно. Хизер не была моей близкой подругой. Никогда не была. Я могла только представлять, что она нашептала Нику на ухо. Истории о моем публичном припадке, к примеру.

Или о том, как меня перебрасывали из одной приемной семьи в другую. Как меня нашли в школьном туалете в истерике от стерильного запаха хлорки. Хлорка всегда напоминала мне о месте, где меня держали в плену. И ее запах заставлял меня нервничать.

— Что она сказала обо мне? — почти пропищала я.

— Это не важно. И я не верю этому.

— Это, скорее всего, правда.

Он развернулся на своем сидении.

— Не позволяй им задеть себя. Они и представления не имеют о том, что значит быть тобой. Они не знают через что тебе пришлось пройти. Что пришлось увидеть. Они могут только притворяться, что знают. Могут прокручивать самые ужасные сценарии с своем воображении, но это даже приблизительно не то же самое. Ты сильнее всех их вместе взятых.

Глаза жгли непролитые слезы и я прикрыла рот в попытке заглушить рыдание.

— Элизабет? — позвал он.

Я взглянула на него.

На его лице застыл ужас.

— Не нужно, — попросил он.

И я расплакалась.

Я начала рыдать прямо там, в кабине грузовика Ника и не могла остановиться. Я спрятала лицо в руках, смущенная и расстроенная, что позволила им задеть себя, особенно Хизер. Почему меня заботило то, что она обо мне сказала?

— Элизабет? — позвал Ник снова.

Я услышала, как его дверь со скрипом открылась и закрылась через секунду.

Прекрасно. Он ушел. Потому, что кому хотелось бы иметь дело с ревущей особой?

Но, затем моя дверь открылась и Ник потянулся, притягивая меня к своей груди. Его руки обвились вокруг меня и я затихла, хотя слезы побежали еще сильнее и быстрее.

Он притянул мое лицо к изгибу своей шеи. Ничего не сказал, просто позволил мне плакать.

Я совсем потеряла контроль над собой: попытки остановить льющиеся слезы или судорожные рыдания были безуспешны.

Не помню, сколько прошло времени, прежде чем черная футболка Ника не промокла насквозь от моих слез и я не сказала глухим, сдавленным голосом: — Я не чувствую себя сильной.

— Ты сильная, — повторил он, — Потому, что выжила.

Если бы он только знал, что у меня не было выбора.

Ник проводил меня до главного дома. Агги, к счастью, остутствовала. Я нашла ее записку, прикрепленную к холодильнику, о том, что она поехала добровольцем на ночную смену в больницу.

— Мне нужно прилечь, — сказала я Нику.

— Тебе что-то нужно?

— Стакан воды? — попросила я неуверенно.

— Я принесу его тебе наверх.

— Моя комната за второй дверью слева.

Он кивнул и исчез на кухне. Я слышала, как он хлопает дверцами шкафов, пока устало плелась наверх. Оставшись одна, я переоделась в черные леггинсы и растянутую футболку.

Ник появился спустя пару минут со стаканом воды со льдом в руках.

— Спасибо.

Я взяла воду и потянулась за своими таблетками к столу. Я достала пару и запила глотком воды.

— Зачем они тебе? — спросил он быстро, как-будто не был уверен, стоило ли спрашивать.

По каким-то причинам, с ним, я не хотела ничего скрывать.

— Тревожность.

Он кивнул на стеклянные бутылочки:

— А эти?

Черт. Когда я попросила его принести мне стакан воды, я совсем забыла о них.

— Бутылочки на память, — ответила я, — Ароматы крепко связаны с воспоминаниями. И иногда, мне просто нужно пару приятных воспоминаний.

"Не смотри в конец полки", — думала я, — "Не смотри туда!"

Но, он посмотрел.

Он почти сразу нашел бутылочку "Габриэль" — я забыла спрятать ее за бутылочкой "Карнавал" — и потянулся за ней. Это открыло ему обзор на бутылочку "Ник", и он взял и ее тоже.

— У меня есть бутылочка? — спросил он, — Даже две бутылочки?

Казалось, это забавляло его.

— Это странно. Я знаю.

— Нет. Ароматы — мощный стимул. Но, я не думаю, что оставил хороший след в твоем прошлом.

Он был и хорошим, и плохим. Все так запутано.

— Могу я понюхать? — спросил он.

Я пожала плечами, пытаясь скрыть за этим смущение.

Пробка вышла из бутылочки с хлопком. Он вдохнул.

— Корица, — сказал он. Еще один вдох, — Сосна?

— Да.

— И что-то еще древесное.

— Кедр. И мускус.

Он вставил пробку и улыбнулся:

— Я хорошо пахну.

Я рассмеялась:

— Ну, я не привыкла делать ужасные запахи.

— А другая бутылочка? — спросил он.

— Она только что сделана.

Он вернул бутылочку "Габриэль" на полку и открыл "Ник"а.

— Похоже, но что-то новое добавлено. Что-то... — еще один вдох, — Цветочное?

Он выглядел слегка напуганным этим.

— Лаванда.

— Я пахну лавандой?

— Это может быть твой стиральный порошок.

Он кивнул и улыбнулся, как-будто это сразу поставило все на свои места.

— Анна любит всякое цветочное дерьмо.

— Анна?

Он замолчал на секунду, а потом добавил:

— Моя сестра.

— Где она сейчас?

— Дома. В Мичигане.

— Ты общаешься с ней?

Он кивнул:

— Мы живем вместе с ней. С ней, Сэмом и Касом.

— Твоими братьями?

Еще один кивок. Он задумался ненадолго, а потом покачал головой:

— На самом деле — нет. Они мне не родственники. Они были частью моей группы в Подразделении. Но, они для меня, как семья.

— Ох.

То каким голосом он говорил об этом: тихим и хрипловатым, заставило меня подумать о том, что некоторыми деталями он бы не хотел делиться. Большую часть правды он хотел бы сохранить в тайне. И если со мной он ею делился, то что это могло означать?

Он поставил бутылочку "Ник" на место и наклонился к моему столу, скрестив руки на груди. Я очень старалась не пялится на набухшие мышцы его бицепсов. Старалась и пялилась. У меня не было иммунитета на красивых парней. Особенно, в моей комнате.

— Какая она, Анна? Ты ладишь с ней? — спросила я.

— Раньше не ладил. Но, не сейчас. Она ...сильная и умная. И умеет прощать, — он провел рукой по лицу, в очень человеческом жесте, который нечасто можно было у него увидеть, — Как и ты, она через многое прошла.

— Вы с ней, ну, ты знаешь... — я замолчала, удивляясь, какого черта это было первое о чем я спросила.

— Нет, — ответил он быстро, — Она с Сэмом.

Я облегченно вздохнула:

— Значит, нет.

— Еще кто-то интересует? — в его голосе был слышен смех, когда он спрашивал. Его глаза всегда казались ярче, когда он был весел, — У меня никого нет.

Тепло залило мои щеки:

— Это не мое дело, в любом случае.

— Я не возражаю против расспросов, — А ты встречаешься с кем-то? Эван о тебе очень заботиться.

Я подняла ноги на кровать и подтянула под себя:

— Я не с Эваном. Он просто друг. Я ни с кем. Мало кто захотел бы иметь дело с сумасшедшей девчонкой.

Он усмехнулся.

— Во — первых, ты не сумасшедшая. Во — вторых, совершено очевидно, что ты нравишься Эвану, так же как и то, что он болван.

Я отвела взгляд, чувствуя как мои губы дрогнули в улыбке. Мне нравился Эван большую часть прошлого года. Я была готова отдать все что угодно, лишь бы узнать, что он чувствует ко мне тоже самое.

Но теперь я не знала чего хотела.

Ник изменил все.

Ник отодвинулся от стола.

— С тобой все будет в порядке, если я отойду на некоторое время?

— Да.

Я уже чувствовала, что лекарство начало свое действие. Я подавила зевок. От них меня всегда клонило в сон.

— Когда ты вернешься?

— Скоро.

Я кивнула.

— Хочешь завтра снова принесу завтрак?

Я хотела,чтобы он ответил да, больше, чем чего-либо другого.

— Конечно, если хочешь.

Он пошел к двери, но на половине пути остановился,посмотрел на меня через плечо.

— Уверена, что все будет хорошо? Я могу остаться.

— Я в порядке.

Он кивнул, как будто с облегчением, что я отказалась. Я не виню его. Никому не хочется сидеть с кем-то в таком жалком состояние.

— Увидимся утром.

Я улыбнулась.

— Я буду рано.

— Не слишком рано, — сказал он. — Я не жаворонок.

— Почему я не удивлена?

Я уловила легкий намек на улыбку на его лице прежде, чем он вышел.

Я свернулась калачиком, прижав подушку к груди. Чем быстрее наступит завтрашнее утро,тем лучше.

Глава 25

НИК.

Как только я вернулся в свою комнату, я снял рубашку и бросил ее в угол. Она все еще оставалась мокрой на груди.

Я ненавидел утешать людей. На самом деле, я был ужасен в этом. Промокшая футболка — это максимум, которого я мог достичь.

После того, как я нашел чистую футболку в сумке, я попытался в третий раз за день дозвониться на сотовый Трэва. Звонки сразу уходили на голосовую почту. Я открыл сообщения и напечатал: "Перезвони мне, придурок", потом удалил "придурок" и отправил. Последнее слово и так подразумевалось.

Сейчас больше чем когда-либо мне необходимо было проникнуть внутрь той лаборатории. Возможно, это было место где держали Элизабет, и если это так, то там могли быть ответы на вопросы о том, как ее запрограммировали.

У меня были свои догадки, но мне нужно было точное подтверждение.

Пока я ждал, что Трев ответит, я взял кое-что перекусить. После того, как я проглотил сээндвич с индейкой, я очистил яблоко и съел его, уставившись в окна, отключившись, и пытался собрать воедино убедительную теорию насчет эксперимента над Элизабет.

Когда Трев не перезвонил мне сразу же, я перешел к плану Б.

Я позвонил Анне.

— Привет,— ответила она. — Ты в порядке?

— Ты не назвала пароль, — сказал я.

— Если ты напоминаешь мне насчет пароля, значит Райли точно не стоит у тебя за спиной.

Я засмеялся. — Ага.

Анна замолчала на секунду. — Ты смеялся.

Да, я смеялся.

— Ты никогда не смеешься, — сказала она.

— Ты собираешься меня позлить или помочь мне?

Она застонала. — Что случилось?

— Мне нужно, чтобы ты позвонила Треву и сказала что я просил прощения семь раз, и что ему надо перестать быть таким занудой.

— Ты разговаривал с Тревом? — спросила она, проигнорировав все остальное.

— Да, и теперь он не говорит со мной.

Она вздохнула:

— Что ты сделал?

— Почему всегда я виноват?

— Потому что обычно так и есть.

— Ты начинаешь говорить как Кас.

— Ник.

— Мне нужно, чтобы ты позвонила ему. Пожалуйста.

Еще один вздох:

— Почему?

— Потому что здесь где-то есть лаборатория, и он знает где.

Она пересказала новости кому-то в комнате с нею.

Телефон передали. Сэм был на линии:

— Мы выезжаем. Ничего не предпринимай, пока мы не доберемся.

— Вы мне здесь не нужны. Я справлюсь сам.

— Николас.

— Сэмюэль.

— Было бы лучше, если бы мы пошли вместе, а не ты один с Тревом.

— Мы можем доверять Треву, — сказала Анна.

— Нет, не можем,— спорил Сэм.

— Несмотря на мою очевидную ненависть к этому парню, — сказал я. — Я действительно думаю,что мы можем ему доверять. Мне просто нужно, чтобы он поговорил со мной.

Сэм молчал, потом заговорил:

— Отлично. Но, если что, сразу звони. Мне не нравится, что ты там будешь без подстраховки.

— Ты знаешь, что у тебя заела пластинка? Я сказал, что сам могу о себе позаботиться. Мне не надо, чтобы ты держал меня за руку.

— Перестань быть таким чертовски самостоятельным. Ты же знаешь, что я имею ввиду.

— Да, босс. Если действительно произойдет какое-нибудь дерьмо,я пошлю бэтсигнал. Итак, Анна собирается звонить Треву или нет?

— Она звонит ему по другому телефону.

Я ждал. Сэм ждал. Я мог слышать, как Анна разговаривает на заднем плане, но не мог разобрать ни слова.

Спустя несколько минут, она взяла трубку:

— Он сказал передать тебе,чтобы ты перестал быть таким упрямым.

Я не знал, что это значит:

— Хорошо.

Она вернулась к Треву, чтобы сказать, что он добился своего, затем попрощалась с ним. А мне сказала:

— Он сказал, что выезжает за тобой прямо сейчас.

— Он даже не знает, где я остановился.

— Это Трев, сказала она, — конечно, он знает.

По дороге в лабораторию мы с Тревом молчали. Хорошо для меня. Почти двадцать минут заняла у нас дорога. Это была старая молочная ферма, в глухом месте. Здесь был захудалый дом, окна были закрытыми. Хотя сарай был в хорошем состоянии, очевидно за ним следили.

Должно быть здесь и была лаборатория.

Трев припарковался недалеко от двойных дверей сарая с надписью, указывающей на безопасный выход.

— Ты приезжал сюда прошлой ночью? — спросил его я. — После того, как оставил меня на обочине?

— Нет. Он закрыл машину. — Я просто проехал мимо, затем припарковался примерно в пятистах метрах отсюда и вернулся обратно. Хотел немного понаблюдать, прежде чем вломиться сюда.

— И? — спросил я.

— Ничего. Никакой активности. Вообще ничего.

По крайней мере, я не пропустил ничего интересного.

На дверях был цепь с промышленным висячим замком. К счастью, Трев додумался принести кусачки и мы справились с ним меньше, чем за минуту.

Заскрипев, двери открылись, петли заржавели. Внутри было темно, пахло сеном и мокрыми животными.

Трев включил фонарик и осветил пространство. Слева было несколько помещений, в которых, должно быть, содержались лошади. И одно справа, возможно для хранения припасов. Наверху был сеновал, совершенно неповрежденный. Летучие мыши мелькали в свете фонаря.

— Итак, как мы попадем внутрь? — спросил я.

— Хороший вопрос.

Я оказался первым внутри и свет от фонаря Трева вел меня. Я проверил стойла и не нашел ничего подозрительного. Трев проверил помещение для припасов. Там также ничего интересного не было. Справа было еще одно помещение. Там тоже было пусто.

— Черт, — выругался я. — Зачем они должны были так хорошо прятать свою тайную лабораторию?

— Она должна быть где-то здесь. Трев вернулся к главной части сарая. — Проверю сеновал на всякий случай.

Казалось маловероятным, что они спрятали лабораторию в сеновале, но тем не менее стоило проверить. У меня появился шанс самому оглядеться.

Ботинком я очистил бетонный пол задней комнаты от сухого сена. Никаких вложенных ручек. Никаких заметных стыков в бетоне. Я вернулся обратно в главную комнату и сделал круг как только мои глаза привыкли к темноте.

Что-то здесь было не так. Я пока не мог сказать что. Я подошел к задней стенке сарая и провел рукой вдоль нее, ища что-нибудь торчащее из необработанной древесины. Здесь была другая дверь, но она вела прямо наружу.

Я поглядел на пустую заднюю комнату снова. Затем на заднюю стену.

— Трев, — позвал я.

Он свесил голову с сеновала. — Да?

— Спускайся.

Он присоединился ко мне несколькими секундами позже.

— Смотри, — сказал я, и указал на заднюю комнату. — Если бы та комната сходилась с задней частью стены сарая, то ее площадь была бы тридцать квадратных метров или что-то около того. Возможно тридцать пять.

Он взглянул на меня из полумрака и его глаза засверкали:

— Та комната слишком узкая для этого. Самое большее 18 квадратных метров.

Я кивнул:

— Вот именно.

Мы поспешили снова в комнату и исследовали стену, которая должна сходиться с задней стеной сарая. Десять секунд и я нашел шатающуюся доску, и когда я дернул ее она повернулась, показав ручку двери.

— Бинго, — сказал Трев.

Я подергал её, но она не подалась. Там была клавиатура, вмонтированная в стену, как во всех лабораториях.

— Отойди, — сказал Трев.

Поскольку я решил изображать хорошего мальчика, я отошел. Он набрал последовательность цифр, и дверь с шипением отворилась.

Я сузил глаза:

— Откуда ты знаешь код?

— Во всех лабораториях есть замещающий код. Скорее всего, они были изменены после того, как я взорвал несколько зданий, но готов поспорить, здесь его не меняли, потому что, похоже, здесь уже никто не был несколько лет.

За дверью появилась лестница, ведущая вниз в полную темноту.

Когда Трев не сделал ни одного движения, чтобы спуститься вниз, я фыркнул и первым начал спускаться, но сначала взял фонарик из его рук.

Казалось, лестница продолжалась вечно, изгибаясь вокруг себя. В итоге мы наткнулись на стальную дверь. Она открылась сразу.

Эта лаборатория совсем не была похожа на лабораторию на ферме.

Во-первых, мы вошли на металлическую площадку, с которой открывался вид на один большой зал, и во-вторых, он продолжался настолько далеко, насколько хватало света фонаря.

Трев наощупь прошел вдоль стены, поворчал и включил старый выключатель. Ряды флюоресцентных ламп помигивали с жужжанием и пощелкиванием.

— Черт подери, — сказал Трев, его голос отражался от стен.

Определенно гораздо больше, чем лаборатория на ферме.

Это место по длине могло сравниться с футбольным полем, а по ширине в два раза больше. Зал делился на секционные лаборатории, некоторые напоминали кубики, другие были полностью закрыты.

— Я здесь уже был, — сказал я. Трев многозначительно посмотрел на меня, и я объяснил, потому что все еще играл по правилам. — У меня были воспоминания об этом месте. Кто-то сбежал и я выслеживал их.

— Типично для Подразделения. Они всегда держат людей узниками, и они всегда сбегают.

Трев зашел первым, и звук наших шагов наполнил комнату, отражаясь от дальних стен. Оказавшись на полу, мы остановились, потому что не могли ничего увидеть сквозь лабиринт перегородок, которые возвышались над нами. Мы были мышами в мышеловке.

— Ты помнишь планировку? — спросил меня Трев.

— Не совсем.

— Что ж, если какие-то данные остались, они будут в системе. Нам просто нужно найти компьютер.

Мы сначала проверили ближайшую смотровую комнату. Она была закрытой,но два металлических кресла смотрели в стеклянную стену, которая выглядывала из линии рабочих станций. Компьютеров не было. Комната была абсолютно пуста. Даже в мусоорной корзине не было использованных бинтов.

Мы продолжали искать и проверили еще нескоьько смотровых. Наконец, мы нашли крмпьютер в кубике где-то посередине лабиринта. Он быстро загрузился, но сразу же всплыло приглашение ввести пароль.

— Скажи мне, что ты знаешь и этот пароль, — сказал я.

Трев сел в кресло и провел рукой по волосам.

— К несчастью, нет. Но... я могу попробовать кое-что.

Я смотрел через его плесо добрые пятнадцать минут, и все, что он пробовал, никуда не приводило.

— Я пойду осмотрюсь, — сказал я, чувствуя беспокойство и нетерпение. — Кричи, если что-нибудь найдешь.

Он что-то проворчал и я ушел.

Все смотровые комнаты были такими же, как последняя. В некоторых было одно смотровое кресло, в других — два. Больше — никогда.

Я повернул направо в одну аллею кубиков, потом налево, и обнаружил, что оказался в задней части лаборатории, где вереница комнат примыкала к бетонной стене. В каждой комнате было окно, выходящее на стену. На третьей комнате я остановился, и у меня в голове возникло изображение.

Девушка. Пистолет. И я.

Я перешел через порог, и чувство дежа вю схватило меня за голову и меня трясло, до тех пор пока в глазах не потемнело.

Там была девушка, скорчившаяся на полу, волнистые темные волосы скрывали её лицо.

Я зажмурился, пытаясь вспомнить больше.

Она рыдала:

— Пожалуйста, не убивай меня, — сказала она.

Мой палец был уже на спусковом крючке.

У меня были приказы. И приказ был убить.

— Пожалуйста, Габриэль! Я не то, что они говорят.

— Что они говорят?

Она застыла и её волосы приоткрылись на дюйм. На меня смотрел один серо-голубой глаз.

— Они говорят, что я чудовище.

И потом она начала двигаться, двигаться так быстро, что я едва успел моргнуть, прежде чем белое облако ударило меня по лицу, разрезая плоть. Кровь текла по моей щеке.

Она ударила меня простыней, превратив её в кнут. Он ударила еще раз и рассекла кожу у меня над глазом. Кровь застилала мне глаза. И потом она пнула меня в пах. Моя голова ударилась об пол со стукрм и все потемнело.

Я оперся на дверной косяк, глотая воздух. У меня уже давно не было такого сильного воспоминания. Я еще чувствовал кровь, стекавшую по лицу и поднес руку к щеке.

Ничего.

— Ник! — позвал Трев.

— Да?

— Я зашел.

Я пытался стряхнуть призрак воспоминания и спотыкаясь пошел сквозь лабиринт на его голос. Я постоянно оглядывался через плечо, волосы у меня на затылке стояли дыбом, как будто девушка из прошлого преследовала меня в настоящем.

Кто она? У неё были темные волосы, как у Элизабет, но все, что я видел из её лица — только один глаз и этого было недостаточно.

Когда я нашел Трева десять минут спустя — несколько раз свернул не туда — он посмотрел на меня так, как будто у меня действительно были следы от кнута на шее.

— Что с тобой случилось?

— Ничего. Что ты нашел?

— Зашел в систему и покопался в записях главного разработчика. Она делала аудиозаписи.

— У неё было имя?

— Доктор Тарроу.

Это имя упоминалось в моем деле. Трев нашел запись, помеченную 12 АВГУСТА. Женский голос с холодными циничными нотками зазвучал из колонок.

— Пациент 2124 реагирует на Ангельскую Сыворотку лучше, чем я могла представить. Мы продолжаем наблюдать её прогресс.

На данный момент неблагоприятных побочных эффектов не наблюдается. Испытание запланировано на шестнадцатое августа. Я искренне надеюсь, что она выживет.

Запись прервалась, и Трев выбрал ту, что была датирована 16 АВГУСТА.

— Испытание прошло успешно! Результаты пациента 2124 были такими, как я надеялась. Фаза нулевой активности длилась шесть минут. Мы проведем еще одно испытапие в течение недели и увеличим время.

Мы прослушали еще три записи, и в каждой из них пациент 2124 превосходил ожидания доктора Тарроу. Её последняя фаза нулевой активности — чем бы это ни было — продолжалась тридцать две минуты. Доктор почти визжала от возбуждения.

На шестой записи, однако, голос доктора ломался и дрожал. Трев и я посмотрели друг на друга. Что-то изменилось.

— Пациент 2124 стал неконтролируем. Защищающийся. Упрямый. Мятежный. Я волнуюсь, что у Ангельской Сыворотки есть срок действия. Я вижу, что она быстро дегенерирует, её тело излечивается, а разум — нет.

На последнем ролике доктор Тарроу едва сдерживала рыдания.

— Во время сегодняшнего испытания пациент 2124 украла пистолет у агента Рикера и выстрелила себе в голову.

Помехи заполнили остальное время записи. Это была последняя.

— Черт возьми, — сказал я. Если пациент 2124 была мертва, это значило что Элизабет не могла ей быть. Но почему Элизабет упоминалась в записях? Согласно моему делу, я появился здесь в октябре. Это значит, что в августе она была в лаборатории.

— Мы должны выяснить, что такое Ангельская Сыворотка, — сказал Трев.

— Точно.

И, что более важно, я должен был выяснить, кто была та девушка из воспоминаний, независимо от того, была это Элизабет или нет.

Мы разговаривали с Анной и Сэмом по громкой связи. Мы уже рассказали им, что мы нашли в лаборатории, а Ана нашла нрвую информацию в моем деле.

— Цель Э, — сказала Анна. — должна была быть убита путем обезглавливания, тело должно быть сожжено впоследствии.

Я упал на кровать в номере Трева. Трев сидел на кушетке рядом с телефоном. У меня все еще была пульсирующая головная боль после воспоминария. Чем более яркими они были, тем сильнее были последствия.

— Зачем заходить так далеко? — сказал Трев. — Подразделепие жестоко, но обезглавливать кого-то это слишком даже для них.

— Обычно обезглавливают вампиров, — сказал я, прикрыв глаза руками. Свет был чертовски ярким.

— О чем ты вообще говоришь? — сказал Трев.

— Подумай об этом, — я сел. — Зачем бы ты кого-то обезглавил? И потом сжег?

— Чтобы удостовериться, что он мертв, — сказал Сэм.

Я кивнул в сторону Трева.

— Что там говорила доктор в записях? Фаза нулевой активности?

Лицо Трева стало таким же белым, как простыни подо мной.

— Дерьмо, — пробормотал он и стал ходить по комнате.

— Объясни нам, — сказала Анна.

— Я думаю, они постоянно убивали Пациента 2124, — сказал я. — Фаза нулевой активности — это другое название для смерти, и потом они оживляли её. И она была мертва с каждым разом все дольше. Сколько продолжался эксперимент в последний раз?

— Она была мертва триджать две минуты.

— Это невозможно, — сказал Сэм. — Мозг бы перестал функционировать.

Трев перестал ходить.

— Если только Ангельская Сыворотка замораживала их, потом излечивала и реанимиовала.

— Так начинается зомби апокалипсис, — сказал Кас. — Не шутите со смертью.

— Кас, — сказал Трев. — Мне тебя не хватало.

— Ага, ну, ты можешь не надеяться, — сказал Кас.

Трев все равно улыбнулся. Этот парень на самом деле хотел снова быть частью нашей группы. Я читал это на его жалком лице.

— Итак, — начал я. — Как Элизабет вписывается во все это?

Я наконец-то сломался и рассказал о ней Треву. Я хотел сохранить её существование в секрете на случай, если он все еще работал на Подразделение. Они хотели однажды её убить, они захотят её убить снова. Но я был уверен, что он сейчас на нашей стороне. Назовем это шестым чувством.

— Она очевидно была одним из подопытных, — сказала Анна. — И когда они закрыли программу, они приказали тебе устранить её.

Я вздрогнул, услышав слово "устранить" по отношению к Элизабет. Трев увидел это и нахмурился. Я отмахнулся от него и он нахмурился сильнее.

— Это все еще не объясняет, почему Подразделение позволило ей жить. Когда я принес её в больницу, её спасение было во всех новостях. Они должны знать, что она все еще жива.

— Правда, — сказала Анна. — Если только они не считают, что она больше не угроза.

— Или лабораторию закрыли, — сказал Сэм. — И все работники Подразделения покинули это место, потому что...

— Они были бы обеспокоены вниманием прессы, — перебил Трев. — И убить Элизабет, когда её только что спасли, привлекло бы слишком много внимания.

— Нет, — сказал я. — Должно быть что-то еще. Я просто не знаю, что.

И это также не объясняло, кто была темноволосая девушка из воспоминаний в лаборатории. Была это Элизабет? Или другой подопытный?

— Любые другие цели,которые указаны в файлах? — я спросил Анну.

— Нет. Только одна. Но мы будем продолжать копать. Если здесь есть что-то большее, мы найдем это.

— Спасибо, Анна, — сказал Трев.Я заметил что он не сказал спасибо Сэму или Касу.

— Мы проверим позже, — я сказал.

— Звучит хорошо.

— Люблю тебя, Никки, — сказал Кас. — Ненавижу тебя, Трев.

Трев рассмеялся когда он попрощался.

— Отвезешь меня домой? — я спросил Трева, как только повесили трубку.

— Только если ты хорошо попросишь.

— Отвези меня домой, мудак.

Он вздохнул:

— Достаточно хорошо.

Глава 26

ЭЛИЗАБЕТ

Я рано встала следующим утром, даже не смотря на то, что Ник сказал, что предпочитает поздние завтраки. В любом случае, я плохо спала, и поэтому решила начать день пораньше.

Приняв душ, я потратила возмутительное количество времени, выбирая одежду — летнее платье с маленькими птичками — и делая прическу и макияж. Ник, возможно, не заметит или ему будет все равно, но по какой-то причине я хотела приложить усилия.

Возможно, не столько для него, сколько для себя. Я уже довольно давно не была довольна собой, но когда я была с Ником, я чувствовала себя иначе, лучше, сильнее.

Агги рано ушла, чтобы сделать кое-какие дела, даже после того, как она отработала полночи в больнице, поэтому кухня была предоставлена только мне. Я решила сделать для нас с Ником французские тосты по специальному рецепту Агги. У меня никогда не получалось так хорошо как у неё, но я готовила достаточно хорошо.

Я взяла iPod, выбрала плейлист с поп-музыкой, и надела наушники. Я любила готовить под музку. Чтобы найти тарелки и все ингридиенты, кроме яиц, ушло меньше пяти минут. Агги всегда закапывала картонку с ними внизу холодильника. Я поискала там, нашла яйца и взяла четыре, держа их в руке.

Я выпрямилась, у меня в ушах играла быстрая песня, и кто-то похлопал меня по плечу. Я вскрикнула. Яйца упали на пол и растеклись по моим босым ногам, белки затекли между пальцев.

— Извини, — сказал Ник, когда я сняла наушники. — Я стучал, но...

Мое сердце билось как колибри где-то в горле, и я старалась восстановить дыхание. Я толкнула дверку холодильника, чтобы закрыть её, и прижалась к ней, подняв ладонь ко лбу и закрыв глаза.

— Все нормально, — сказала я. — Я тебя не слышала, вот и всё.

Я указала на наушники.

— Мне просто нужна секунда.

Он отошел на другой конец кухонного островка и прислонился к нему в ожидании.

Я убеждала себя не сходить с ума. Не сходи с ума.

Когда моя рука приблизилась ко рту, как будто для того, чтобы скрыть прерывистые вздохи, выходившие из моего горла, я вдохнула и почувствовала аромат моей масляной смеси "Надежда". Я нанесла его на запястья с утра после душа, и запах напомнил мне о нормальной жизни, к которой я отчаянно стремилась.

Он еще напомнил мне о Нике, и о том, что Ник был здесь, и я была в своем доме в безопасности.

Нервный холодок заставил мои плечи задрожат, но мое дыхание замедлилось и сердцебиение возвратилось к нормальному ритму. Еще одна паническая атака отступила. Доктор Седвик был бы доволен.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Ник низким ровным голосом, но в его глазах отражалось беспокойство, выражение, которого я у него еще не видела.

Я кивнула.

— Я в порядке, — я схватила полотенце с серванта и намочила его, в то время как Ник убирал разбитую скорлупу, подбирая столько белков, сколько мог. Я встала на колени рядом с ним.

— Я думала, ты хотел поспать подольше.

— Я хотел.

— Но?

— Но... не мог заснуть.

Я начала спрашивать о том было ли что-то не так,но его челюсть сильно напряглась и он сказал таким охрипшим голосом что я могла поклясться о том что он был простужен.

— Я не хочу говорить об этом.

— Хорошо.

Мы закончили уборку того, что осталось от яиц, в тишине и вдвоем стояли рядом с раковиной, моя руки. Дневной свет, лившийся из окна, подчеркивая голубые глаза Ника и тени, залегшие под ними.

— Я собиралась сделать французские тосты, — сказала я. — Мы можем поесть в доме, вместо флигеля, если хочешь.

Он кивнул.

— Хочешь, я помогу тебе?

Я думала об этом, о том, чтобы готовить бок о бок с ним, наблюдая, как он разбивает яйца и наливает молоко. Видеть, как он делает совершает домашние действия, было бы забавно. Кроме всего прочего, его руки выглядели так, как будто он чаще сжимает кулаки, а не разбивает яйца. Но у меня было ощущение, что он спрашивает только из вежливости.

— Я могу справиться сама. Ты можешь просто сидеть и расслабляться.

Прядь волос упала на его лоб, когда он кивнул и устроился за столом.

Мы ели в тишине. Чем больше я узнавала Ника, чем больше я понимала его настоящего, Ник, который прятался в глубине, был молчаливым. Мне тоже нравилась тишина, и другие люди редко разделяли это. Большинство не могла вынести пауз, как будто они не могли оставаться наедине со своими мыслями.

Я провела шесть месяцев взаперти в единственной комнате, но в действительности, я провела эти месяцы, запершись в своей голове. Тишина была старым знакомцем, почти старым другом.

Когда мы закончили завтрак, я собрала посуду, но решила поставить её в посудомоечную машину, так что я могла пройти за Ником в гостиную. Он неторопливо обошел комнату, исследуя то, что висело на стенах и фотографии на каминной полке.

Он помедлил перед фотографией моей матери, которая висела над одним из буфетов Агги.

— Кто это? — спросил он. Он нахмурился над фотографией, как будто старался уадать, кто эта женщина без моей помощи.

— Это моя мама.

Я гадала, видел ли он сходства между нами. Темные волнистые волосы. Большие зеленые глаза. Нос, которым казался слишком маленьким для моего лица.

Мы были так похожи с виду, но так отличались во всем остальном. Мама была умной, такой ум выигрывал награды и звания и членство в особых клубах. Она была одной из лучших врачей в Медицинском Центре Космелл. Она была целеустремленной и амбициозной.

Больше всего я любила в ней, однако, её спонтанность, то, как она что-то придумывала и через секунду уже это делала, не взирая на последствия. Когда я была маленькой, она все время придумывала для меня новые занятия. Из балета на гимнастику, из школы в кафе-мороженое.

Однажды ночью, когда целых два дня шел дождь, она забралась в мою комнату, разбудила меня, тряся за плечо, и подала мне плащ и резиновые сапоги, разрисованные под божью коровку.

— Пошли, — прошептала она в темноте, прижимая палец к губам. — Это наш маленький секрет.

И это всегда было так, маленькие секреты между нами, приключения, о которых мы не рассказывали папе, человеку, который был противоположностью спонтанности, привязанный к своему расписанию.

Я быстро оделась. Я не могла ничего поделать с тем, что её возбуждение передавалось мне, когда она вела себя так, как будто мы были на большом задании.

Мама взяла меня за руку и поторопила по коридору, через заднюю дверь во двор. Ночь была темной, звезды и луну заволокло дождевыми тучами. Во дворе был один светильник — фонарь на батарейках, который мама подвесила к большому вишневому дереву. Он расплескивал золотистый свет, который поблескивал в лужах, которые тонули в темноте.

Мама сильнее сжала мою руку и повернула меня вокруг себя, как фарфоровую балерину в шкатулке. Дождь был теплым и слабым, как будто он не спешил пропадать в почве под нашими ногами. Он осел на маминых волосах крупными каплями и бежал по ее щекам ручейками, похожими на пот.

Я хихикала в темноте, и мама снова прижала палец к губам и сказала:

— Ш-ш-ш. Мы не хотим разбудить папу! Это только для нас, помнишь?

Я кивнула и улыбнулась и держала рот закрытым.

Только для нас.

В дождь у меня всегда было такое чувство, чувство тайны.

Но теперь, когда я смотрела на ее фотографии, все, что я видела — это ужас в ее глазах, когда ее жизни угрожали, чтобы добиться моего сттрудничества. Я бы сделала все, что угодно, если это значило защитить ее.

— Как ее зовут? — спросил Ник, оборвав мои воспоминания.

— Мойра. Мойра Крид.

Он повернулся от фотографии ко мне.

— Твои родители были еще вместе, когда ты пропала?

Я быстро помотала головой.

— Они давно разошлись. Мама хотела, чтобы у нас была одна фамилия, поэтому она не поменяла свою на девичью. Это упрощало многие вещи, я думаю.

Он ничего не сказал в ответ и перешел из гостиной в салон. Агги и я едва ли когда-то заходили туда. Он был обставлен в традиционном викторианском стиле, с алыми обоями и мебелью темного дерева. Окна были завешены тяжелыми портьерами, а пол из твердого дерева был покрыт потертым ковром.

Мебель тоже была традиционной, и у Агги был её полный комплект. Здесь были четыре стула и одно канапе. Деревянные рамы были из красного дерева с ручной резьбой, а жаккардовая обивка была цвета роз. Я уважала комплект за его возраст, и за то, что кто-то потратил уйму времени на его изготовление, но он был до смешного неудобным.

Ник остановился на пороге и уставился на огромный рояль в углу комнаты.

— Ты играешь? — спросил он.

— Нет, а ты?

Его глаза сузились от этой мысли:

— Я не знаю.

— Ты не знаешь, умеешь ли ты играть на пианино?

Он подошел к инструменту и вытащил скамейку. Я последовала за ним и села рядом, наши ноги оказались прижатыми друг к другу. Указательным пальцем он дотронулся до клавиши и нажал на неё. Звук задрожал в комнате. Я не слышала, как кто-нибудь играет уже целую вечность.

Агги тоже не слышала. Это был рояль её дочери, и Агги не могла собраться с силами и избавиться от него после её смерти. Ник вытянул пальцы, один за другим, проверяя клавиши, словно слоновая кость внезапно показалась ему знакомой. Он нажал одну, затем другую, и вдруг он уже играл, его пальцы бегали по клавишам с быстрой, убедительной точностью.

Я соскользнула со скамейки, пораженная, в восхищении, желая увидеть всю картину со стороны.

Чем больше нот он соединял, тем больше расслаблялось его тело, как если бы нити, которые все время сковывали его движения, внезапно ослабли.

Музыка стала темнее, выразительнее, глубокие ноты ударяли меня в грудь до тех пор, пока не осталось ничего в комнате, кроме меня и музыки, пока она не наполнила каждый угол в комнате и затопила все мои чувства.

Я закрыла глаза, когда Ник взял несколько высоких нот, которые звучали мягче, чем те глубокие, которые звучали подобно размеренному напеву под барабан. Песня напомнила мне много всего. О дожде и громе, о босых ногах на прохладном песке, о зенах граната, лопающихся у тебя на зубах.

И потом музыка внезапно закончилась и руки Ника — те самые руки, которые только что создали что-то настолько настоящее, что я чувствовала это всей душой — начали меня трясти и я открыла глаза.

— С тобой все нормально? — спросил он, и без размышлений, сомнений и ожиданий я поднялась на цыпочки и поцеловала его.

Он сразу же застыл, и я почти слышала его неуверенность.

Но потом он уже целовал меня в ответ, я пятилась назад до тех пор, пока не оказалась прижатой к стене и рамы картин не стукнулись друг о друга. Он не остановился. Я не остановилась. Он положил одну руку на мою поясницу, прижимая меня ближе. Другая рука двигалась по моей спине к затылку, и мой череп завибрировал от его прикосновения.

Я чувствовала, как его язык ласкает мои губы и ответила, раскрыв их и впуская его. Мое дыхание ускорилось, все внутри сжалось. И потом, так же быстро, как все началось, это закончилось и Ник отстранился.

— Элизабет, — сказал он резким дрожащим голосом. — Этого не может произойти.

— Почему?

— Потому что я — не один из хороших парней.

Боковая дверь со стуком открылась и я подпрыгнула. В доме раздался голос Агги. Она разговаривала с кем-то, но я не могла сказать, по телефону или кто-то был с ней.

Любопытствуя, я шагнула через дверь в гостиную и мельком увидела доктора Седвика, который следовал за Агги через холл в рабочий кабинет.

Я повернулась к Нику, чтобы что-нибудь сказать, но его уже не было.

Глава 27

НИК.

Я спотыкаясь вошел в квартиру над гаражом, мои пальцы были сжаты в кулаки. Когда дверь за мной захлопнулась, я прислонился к ней и поскреб лицо.

Какого черта сейчас случилось?

Рояль.

Элизабет.

Её губы на моих.

Мне нужно было двигаться. Мне нужно было что-то сделать. Мне нужно было уйти отсюда.

Я рывком открыл дверь и громко сбежал по лестнице, к подъездной аллее. На мне не было одежды для бега, но мне было все равно. Я бы мог бегать в шубе, если бы пришлось.

На улице я повернул налево, направляясь из города. Ноги двигались подо мной, руки по бокам, плечи были расслаблены, легкие работали, и я начал снова чувствовать себя самим собой.

Я едва ли когда-либо отталкивал девушку. Если кто-то предлагал провести с ней время, я почти всегда соглашался. И тот факт, что я остановил Элизабет, учитывая то, что она явно этого хотела, заставила меня чувствовать себя оторванным от самого себя — от той аморальной версии меня, к которой я привык.

Было явно ненормально, что я сходил с ума от того, что я на самом деле сделал что-то правильно хотя бы один раз, но никто никогда не говорил, что я — превосходный образец стабильности.

И вдобавок ко всей этой извращенной ситуации, я определенно играл на рояле, и я чувствовал себя, как будто я с кем-то поменялся телами.

Рояль.

Мысль заставила меня остановиться. Внезапно, как если бы память никогда не уходила, я вспомнил, как научился играть. Коннор. Глава программы "Измененные". Он заставил меня брать уроки.

— Ты не дисциплинирован, — сказал он. — И ты не умеешь фокусироваться.

— И уроки игры на рояле научат меня этому?

Хотя я действительно хотел знать ответ на этот вопрос, в моем голосе была добрая толика сарказма.

Но вместо объяснений, все, что я получил было "да".

Я не признавал этого, но мне на самом деле нравилось играть на пианино. И у меня это получалось.

Сейчас, когда память вернулась, я не мог дождаться случая, чтобы сыграть снова.

Назойливый голос у меня в голове говорил: "Ты не можешь дождаться того, чтобы снова поцеловать Элизабет, впрочем".

Я приказал голосу заткнуться. Я не мог допустить этого с Элизабет. Не важно, что случится.

Глава 28

ЭЛИЗАБЕТ.

Из окна гостиной я наблюдала, как выбежал Ник. Я думала о том, чтобы окликнуть его, но решила этого не делать.

Он оттолкнул меня. И, честно говоря, он был в какой-то степени прав. Он не был хорошим парнем, в том смысле, что он не был нормальным парнем, который ходил в школу, играл в баскетбол с друзьями и зависал на озере по ночам.

Хотя он еще не рассказал мне всю историю, у меня было ощущение, что то, чем он занимался в Подразделении, было неприглядным. Кроме всего прочего, ему было приказано убить меня в ту ночь в лесу.

Не смотря на это, меня к нему притягивало, и я не могла это игнорировать. Не важно, что случилось у него в прошлом. Прошло всего десять минут после нашего поцелуя, и я не могла ждать ни секунды, чтобы снова увидеть его. Словно он был куском железа, а я — магнитом, который подносили ближе и ближе в ожидании неизбежного момента, когда магнитные поля соединят нас.

Когда Ник скрылся из вида, я упала на кушетку, прижав одну из диванных подушек Агги к груди и отсутствующие водила пальцами по вышивке на ней.

Неосознанно я вспоминала наш поцелуй, анализируя каждое движение, сделанное Ником, гадая, был ли намек на его истинные чувства в том, как его рука лежала у меня на талии, или в том, как его язык двигался по моим губам.

Рой бабочек трепыхался у меня в животе, и странная улыбка играла на моем лице. Я прикрыла рот рукой, словно пытаясь остановить улыбку, чтобы она не расползлась слишком широко и не выдала меня.

В какой-то момент — я потеряла счет времени — я услышала свое имя, донесшееся из конаты дальше по коридору и смутно вспомнила, что здесь был доктор Седвик.

Я бросила подушку на кушетку и встала, желая услышать больше. Беседа была только призраком звуков, которые шептали слишком тихо, чтобы я могла разобрать что-то важное.

Босыми ногами я прошла через коридор и прокралась в обход, чтобы не наступить на скрипучие половице в центре. Достигнув ванной, я скользнула внутрь и вжалась в угол рядом с открытой дверью.

Из нового укрытия было слышно гораздо лучше.

— Мы потеряли его, — сказал доктор Седвик. — Меня это нервирует.

— Он должен знать, что это больше не его город, — сказала Агги.

Доктор Седвик вздохнул:

— Мне это не нравится, Агата. Мне это совсем не нравится.

— Мне тоже, но что еще мы можем сделать?

Какое-то время стояла тишина, прежде чем доктор Седвик продолжил, не желая отвечать на вопрос. Он в любом случае звучал риторически.

— Что насчет другой ситуации?

Заскрипело кресло.

— Элизабет хорошо справляется, — сказала Агги. — Я бы сказала, что дела идут так хорошо, как мы могли надеяться.

При упоминании моего имени я задержала дыхание, желая услышать так много, как это возможно. К несчастью, тему опять сменили так же быстро, и меня больше не упоминали.

— Вы пригласили мальчика, о котором говорили? — спросила Агги.

— Да.

— И?

— Он здесь. Еще одна пара глаз никогда не помешает.

Агги пробормотала что-то, чего я не расслышала. Кресло опять скрипнуло, на этот раз громче, как будто кто-то встал.

У меня в горле начала скапливаться паника. Каждый мускул в моем теле кричал о том, что надо двигаться. Я выскользнула из дверного проема и поторопилась в кухню. Я бросила несколько тарелок в раковину, чтобы это выглядело так, как будто я была здесь все время, занятая уборкой.

Через секунду появились Агги и доктор Седвик улыбаясь так, словно они не вели загадочных бесед в кабинете секунду назад.

— Доброе утро, Элизабет, — сказал доктор Седвик. На нем была простая футболка, солнечные очки свисающие с воротника, и пара шорт хаки.

— Доброе утро. Я не знала, что вы здесь, — я взяла посудное полотенце и притворилась, что вытираю руки. — Я надеюсь, вы здесь не для того, чтобы докучать мне.

Он рассмеялся, и Агги прошла сзади него к кофейнику.

— Нет, — сказал он. — Мне нужно было поговорить с Агги насчет благотворительного вечера.

Я перебросила полотенце через плечо.

— Понятно. Хотите чего-нибудь выпить?

— Нет. Нет. Мне нужно идти. Но я увижу тебя во вторник?

— Да. Это мой лучший день за неделю.

Он снова рассмеялся.

— Я в этом уверен. Хорошего дня, дамы.

Когда боковая дверь за ним закрылась, я повернулась к Агги:

— Что он на самом деле здесь делал?

Она ополаскивала свою кофейную чашку,из которой пила утром.

— Только то, что он сказал. Сбор средств.

Она нахмурилась. Вода с чашки капала на пол.

— Я клянусь, что мы не говорили о тебе, дорогая.

Я закатила глаза, потому что я знала, что это правильный ответ.

— Надеюсь, нет. Потому что это было бы пустой тратой времени. И скучный разговор.

Она усмехнулась, и ее серьги из бисера качнулись взад и вперед.

— Эх ты. Что бы я без тебя делала?

Еще один риторический вопрос.

Агги наполнила свою чашку, налила туда немного сливок и оставила меня одну на кухне. Я не собиралась заниматься уборкой, но почувствовала, как сироп прилип к моим рукам от полотенца, которое я только что использовала. Я сбрызнула руки небольшим количеством мыла, и лимонным запах наполнил мой нос.

Полы в здании, где меня держали, мылись средством для чистки с запахом лимона.

Лимоны напоминали мне о том месте, о давящих стенах, где секреты хранились и секретами делились.

Я никогда не говорила Агги о том, именно об этом стимуле для воспоминаний, потому что она обычно покупала вещи, которые пахли как хлебобулочные изделия.

Что Агги и доктор Седвик обсуждали, и что же это должно делать со мной?

Всегда так много секретов.

Тотчас же, я поняла, какой аромат смешаю следующим.

Я хотела сделать бутылочку, и наклеить этикетку «СЕКРЕТЫ», и наполнить её только лимоном.

Позже в тот день я встретилась с Хлоей в кафе. Ник не вернулся во флигель, и Агги исчезла в своей спальне сразу после того, как доктор Седвик ушел. Я не хотела быть одна. Я позвонила Хлое, но теперь я была обеспокоена тем, что в тот момент, когда она взглянет на меня, она узнает, что я что-то утаиваю от нее.

Мои щеки все еще ощущали жар от поцелуя, тепло того момента заставило мою кожу светиться. Достаточно Хлое кинуть на меня один взгляд и увидеть правду, написанную на моем лице.

— Привет тебе, — сказала Хлоя, и схватила меня за руку, когда мы вошли в кафе. — Как дела?

Вопрос скрывал в себе ловушку. Как были мои дела? Я ощущала себя многогранно. Смущенной. Восхищенной. Взволнованной. Тревожной.

Все, что я сказала, было:

— Хорошо.

Мы встали в очередь у стойки, и Хлоя отпустила мою руку, чтобы покопаться в сумочке. Она достала свой сотовый телефон.

— У меня есть кое-что показать тебе. И как только я покажу это тебе, я думаю, ты будешь более, чем благодарна.

Я нахмурилась.

— Хорошо.

Она постучала по нескольким иконкам, и передал мне трубку Это была переписка между нею и Эваном.

Первое из сообщений на экране, от Эвана, говорило: "Лиз встречается с этим кретином Ником?"

Я посмотрела на Хлою и приподняла бровь.

— Я знаю, — пропела Хлоя, когда подошла её очередь заказать напиток.

Я продолжила читать. Хлоя ответила, "А что?"

Эван сказал," Потому что он неудачник? Потому что она заслуживает лучшего? Потому что я хочу знать?"

"Интересно" сказала Хлоя.

"Просто ответь на вопрос."

"Какой именно?"

"Ты иногда чертовски бесишь."

Это было последнее сообщение. Хлоя не ответил на сообщение Эвана, и он не потребовал большего. Когда я подняла голову от мобильного, бариста за прилавком выжидательно смотрел на меня.

— Ой, простите, — сказала я. – Латте со льдом, пожалуйста.

Хлоя и я поспешно отошли в сторону, чтобы ожидать наши напитки на другом конце стойки.

— Ну? — Сказала Хлоя, бросив телефон обратно в сумку.

— Ну. Я не уверена, что думать об этом.

— Должна ли я нанять самолет, пишущий в небе дымом текст? Поможет ли это сделать сообщение понятней? — Она вздохнула и покачала головой, когда она разрывала обертку соломки. — Ты нравишься Эвану. И он ревнует тебя к Нику. И всем нравятся ревнивые мужчины. — Она задумчиво сузила глаза и покрутила соломку между пальцами. — Я не знаю, что именно это говорит о них. Ой, подождите, да я знаю. Это ревность. Ревность дает вам силу. Каждый хочет что-то. И ревность заставляет их хотеть это еще больше.

— Ты испорченная, — сказала я.

— Да, — ответила она просто.

Наши напитки выставили на стойку. Я схватила свой и продолжила путь к столику в дальнем углу, возле окна, и Хлоя последовала за мной.

— Так говоря о Нике, — сказала она, и все мои чувства стали предупреждать об опасности. Знает ли она о поцелуе?

— А что насчет него?

— Ты с ним?

— Нет. Всё совсем не так. – Лгунья, подумала я.

— Ну, вы уже... ты же понимаешь? — Спросила Хлоя, подергивая бровями.

Мой рот приоткрылся.

— Хлоя!

— Что? Я бы да. Я бы точно это сделала.

— Остановись. Пожалуйста.

Она пожала плечами.

— Так ты явно не занималась сексом. Но это только вопрос времени, я бы так сказала. Он не может отвести от тебя глаз. Следующим шагом будут руки.

Мое лицо покраснело, когда я вспомнила ощущение этих рук на моем теле, его пальцев, запутавшихся в моих волосах. И точно так же, как я и предсказывала, Хлоя заметила это.

Она ахнула.

— Ты что-то скрываешь.

— Нет. — Я посмотрела в окно, морщась от ревностного тона в её голосе.

— Ты, по крайней мере, поцеловала его?

Я ничего не ответила.

— Ты целовала! Что же. Поцелуи это основа секса, так что я думаю, ты заложила хороший старт.

Я понизила голос.

— Можем мы не обсуждать это здесь? — Я окинула взглядом кофейню, чувствуя себя так, словно если бы каждый смотрел на меня, слушая в разговор о моей сексуальной жизни. Или о том, насколько незначительной она была.

Но никто не смотрел. Двое, наиболее близко сидящих к нам людей надели свои наушники.

— Позволь хотя бы мне рассказать тебе кое-что о таких парнях, как Ник. — Она обхватила свою кружку руками, и все следы её предыдущей беззаботности исчезли. — Это нормально вожделеть их. Это даже хорошо иметь с ними секс. Но девушка в такой ситуации, должна защищать своё сердце всем, чем она может.

Если ты просто хочешь хорошо провести время с кем-то настолько великолепным, что даже режет глаза, тогда Ник этот парень, но ты, ни при каких обстоятельствах, не должна отдавать ему свое сердце. Такой парень, как он, разорвет его на миллион частичек и оставит его на обочине дороги для сборщиков мусора, чтобы забрать его.

Я позволила её предупреждению укорениться в себе. В некотором смысле, я полагала, что она была права. Кто-то настолько красивый, как Ник, не мог остепениться. Не то, чтобы я стремилась остепениться с ним, или кем-то еще. Но я также была убеждена в том, что для Ника это было больше, чем то, что Хлоя увидела во внешнем облике.

— Но, — продолжила Хлоя, — если то, что ты ищешь — это любовь, то Эван тот, кто нужен. Эван тот, кого ты можешь полюбить.

Я сделала глоток латте и попыталась подумать о чем-нибудь другом, кроме парней. Две недели назад, всё, что я хотела, так это привлечь внимание Эвана. Теперь у меня было двое парней, и я не понимала, что делать с каждым из них.

Я снова выглянула в окно, наблюдая за всеми, кто проходил мимо кафе. Женщина пересекла Вашингтон Стрит, направляясь к ресторану Мерв, повернувшись ко мне спиной. Она была высокая и худая, держала плечи ровно, она шла очень быстро. Она вела себя так, как когда-то моя мать, как будто она должна была быть где-то, где-то весьма важно.

У женщины были такие же темные волнистые волосы, как и у моей мамы.

Когда меня спасли, первое время, я везде видела свою мать, в каждом женском лице. Однажды, когда я ходила по магазинам с одной из моих приемных семей, я погналась за женщиной, которая как я думала, была моей матерью. Я последовала за ней из магазина и к её машине, где я стала бить по стеклу, пронзительно зовя свою маму.

Когда тонированное стекло опустилось, и я увидела лицо женщины — страх, и озабоченность по поводу истеричной девушки у её двери, я поняла, что она не имеет ничего общего с моей матерью. Я могла видеть, как своя собственная истерия обернулась в мою сторону.

Это был первый раз, когда я по-настоящему почувствовала предупреждение здравого смысла, или, вернее, его гибель.

С тех пор я понимала, что если бы я увидела кого-то, кто был похож на мою мать, было бы лучше проигнорировать это. Если она бы вернулась, я, конечно, услышала бы об этом, прежде, чем обнаружила бы ее в продуктовом магазине или переходящую улицу.

— Лиззи? — позвала Хлоя.

— Что?

— Я спросила о том, какого парня ты собираешься выбрать?

Я вздохнул.

— Ник собирается уехать из города со временем, в любом случае. Поэтому он даже не рассматривается.

— Хорошая девочка, — сказала Хлоя, но в её голосе не было никакого намека на юмор.

Если бы она только знала, как сильно я хотела, чтобы он остался.

 

Глава 29

НИК

Я бежал милю за милей до тех пор, пока не перестал понимать, где нахожусь. Я включил GPS на телефоне и проложил путь обратно в город. Когда я был в нескольких кварталах от «Стрелы», ночного клуба, в котором я встретил Хлою, мне позвонил Трев.

— Ты где? – спросил он.

Я указал ему свое местоположение.

— Отлично, ты близко. Не мог бы ты заглянуть ко мне в отель? Мы должны кое-что обсудить.

— Конечно, — ответил я, и прервал связь не попрощавшись.

Пятнадцать минут спустя, я сидел в одном из кресел в углу комнаты Трева.

— Мне нравится, что ты сделал с помещением.

Везде было оружие. Два Глока расположились на прикроватной тумбочке, между ними нож. На столе передо мной кучу магазинов и еще больше в открытой сумке на полу. На кровати я заметил очевидный изгиб матраса, который указывал на то, что что-то было засунуто между ней и пружинным матрасом. Вероятно, еще оружие.

— Ага, ну, после того как ты подрываешь Подразделение, ты осознаешь, что у тебя на спине нарисована мишень.

— Формально, Анна подорвала Подразделение. Она была той, кто нажал «ВЗОРВАТЬ».

— Верно, но Подразделение не заботит, кто конкретно это сделал. Только те, кто был вовлечен, и я был тем, кто установил бомбы, помнишь? — Он сидел в кресле напротив меня. – Так или иначе, у меня плохие новости.

Я сложил руки на столе.

— А у тебя когда-нибудь бывают хорошие новости?

Трев проигнорировал колкость.

— Мои контакты из Отступников вчера потеряли след Райли.

Я пробежался рукой по волосам, откидывая их назад. Они были все еще сырыми от пота. Как и моя футболка.

— Где они его потеряли?

— Вблизи Милуоки.

У меня вырвалось проклятье.

— В какое время?

— Около 5 вечера.

Он мог бы уже быть здесь к этому моменту. Милуоки располагался всего в нескольких часах к северу от нас.

— Он направляется сюда за мной? У тебя была возможность проверить это?

Трев покачал головой.

— Он едет сюда не за тобой. Отступники полагают, что он возвращается, чтобы восстановить здесь старую программу. Он планирует открыть лабораторию.

— Сукин сын.

— Подразделение разрушено, — продолжил Трев, — и Райли борется. Если эта Ангельская сыворотка делает то, о чем мы думаем – возвращает к жизни мертвых – тогда она стоит огромных денег. А деньги это то, в чем нуждается Подразделение, чтобы снова встать на ноги.

Я резко выскочил из кресла.

— Я должен увезти отсюда Элизабет.

Трев кивнул.

— Я полагал, что ты это скажешь. Жди с ней меня здесь у черного входа через час. Один из моих контактов из Отступников может помочь её уговорить уехать. Я сомневаюсь, что она просто покинет город с тобой без веской причины.

Было что-то, что Трев умалчивал об этом контактном лице, но в данный момент меня это не беспокоило.

— Я приведу её сюда, — сказал я. – Убедись, что контакт тоже будет здесь.

— Удачи, — окрикнул Трев, когда я выбежал за дверь.

Глава 30

ЭЛИЗАБЕТ

-Что тебя беспокоит?— спросила Эгги, когда она накладывала мне порцию бефстроганов. – У тебя такое выражение лица.

— Какое выражение?

— Словно ты задумалась.

Я попыталась стряхнуть с себя это выражение, и уперлась подбородком в свою руку.

— У меня сегодня был один из тех моментов. Когда я думала, что я увидела кого-то похожего на мою мать, и затем моментально ощутила отчаяние, когда я поняла, что не могло быть никакой вероятности того, что это была она.

Я схватила печенье из корзины на столе.

— Ты собираешься позвонить Доктору Седвику и рассказать ему, что у меня галлюцинации?

Агги долгое время ничего не отвечала. Я посмотрела вверх. Она возвышалась надо мной, держа кастрюлю с бефстроганов в одной руке, ложку в другой, обе руки висели так, словно она замерзла на месте.

— Агги?

— Твоя мать? – сказала в итоге она. – Где ты видела её?

Она сказала «видела её», словно это было достоверное утверждение.

Я нахмурилась.

— Перекресток Вашингтон Стрит.

— Ты видела её лицо?

— Нет.

— Она была с кем-нибудь?

— Агги? – сказала я. – Почему...

Ее глаза были сфокусированы на чем-то во дворе, но когда я проследила за её взглядом, я уловила всего-навсего проблеск движения за забором.

Эгги поставила кастрюлю на стол и обежала вокруг островка со скоростью, на которую, я и не могла себе представить, она была способна в её возрасте, и с её больными бедрами. Она выхватила свой сотовый телефон из зарядного устройства, её пальцы быстро передвигались по экрану.

— Ты звонишь Доктору Седвику? – спросила я, раздражаясь.

— Где Ник? – спросила она, игнорируя мой вопрос, ни на секунду не отводя глаза от телефона.

— Я не знаю. А что?

Задняя дверь открылась.

Я ожидала, что это появился Ник, словно если бы он был вызван по требованию Агги.

Но это был не он.

Агги громко выронила телефон на столешницу.

Я потеряла все ощущения в своем теле. Я не могла даже почувствовать биение своего сердца в своей груди, несмотря на то, что я могла слышать, как сильно оно барабанило в моих ушах.

Человек, стоявший в дверном проеме, был моей матерью.

***

На кухне стало угрожающе тихо. Моё сердце замедлило свой ход до стаккато.

— Элизабет, — резко сказала Агги. — Ты должна уйти.

Я услышала слова Агги, но я не могла их понять. Было похоже, словно она говорила на языке, которого я не понимала.

Ножки стула заскрипели по полу. Я посмотрела вниз, понимая, что это был мой стул, осознав, что теперь я стояла ногах. Мои руки по бокам, дрожали.

— Элизабет, — сказала мама, и сделала шаг навстречу мне.

Было довольно странным то, как незначительно она изменилась. Морщинки вокруг её глаз прорезались более глубже из-за возраста, но это был единственный видимый признак того, что прошло шесть лет с того самого последнего момента, когда я видела её. Её волосы были такого же темного каштанового цвета, той же длины, что и были, подрезаны чуть ниже её плеч.

Её губы были накрашены той же помадой – её любимым оттенком, Винтажная Роза. Она покупала её в больших количествах, боясь того, что та будет снята с производства. Все эти детали собрались воедино, создавая картину, которую я не хотела видеть.

Ничего не изменилось в жизни моей матери, за исключением того, что я была исключена из неё.

Я думала, что она была мертва.

— Не подходи ближе. – Голос Агги стал низким и хриплым.

— Элизабет, — повторила мама, и сосредоточила свои глаза на мне, глаза, которые были бледными и слегка покрасневшими. – Дорогая, я...

Агги обошла вокруг полуострова и встала между мной и моей матерью.

— Нет, — сказала она, словно если бы она делала выговор собаке за копание в мусоре. — Не смей.

— Мама, — прошептала я. – Где... Как...

Слеза потекла вниз по её лицу, и она с силой вытерла её руками, которые были сухими и растрескавшимися. Всякий раз, когда она работала долгие смены в больнице, её руки выглядели так, будто их слишком много мыли. Эта деталь была настолько хорошо знакомой, так словно если бы годы, разделявшие нас, испарилась, и я снова была маленькой девочкой, счастливой видеть свою мать, пришедшей с работы домой.

Но я не была уже той самой девочкой. Шесть лет это слишком долгий срок, чтобы жить без того человека, в котором больше всего нуждаешься.

— Послушай меня, дорогая, — начала она. – Мы должны уходить. Сейчас же. Здесь небезопасно.

— Не слушай её, Элизабет, — сказала Агги. Её плечи были напряжены, её спина выпрямилась в прямую линию. – Тебе здесь не рады, Мойра.

— Агги! – сказала я. Ничего из этого не имело смысла. Мне требовалось больше времени для осознания. Я мечтала об этом моменте каждый день, с того дня как сбежала. Я не собиралась выгонять свою мать за дверь.

Мама посмотрела мимо Агги на меня.

— Пожалуйста, дорогая.

Где она была? Почему её не было здесь?

— Пожалуйста, малышка, — сказала она. – Ты должна послушать. Ник не тот за кого себя выдает. Он опасен. Он был послан сюда, чтобы убить тебя шесть лет назад, и сейчас он находится здесь, чтобы завершить работу.

— Не слушай её, — сказала Агги.

Со скоростью, которой не могла противостоять Агги, мама обошла вокруг и взяла меня за руку. Её руки были холодными и они тряслись.

— Ты должна пойти со мной. Я знаю кое-кого, кто сможет нам помочь.

Неожиданно Агги оказалась рядом со мной. Она ударила деревянной ложкой по рукам моей матери. Лицо матери ожесточилось, когда она отступила назад.

— Пошла вон, — сказала Агги.

— Агги! – закричала я снова.

Открылась задняя дверь. И на этот раз это был Ник.

Он перевел взгляд от меня к Агги, потом на мою мать, держащую свою руку, прижатой к груди, и снова на меня.

— Элизабет — начал он, сощурив свои глаза, его руки скользнули за его спину, так словно если бы он тянулся к чему-то. Но независимо от того, что он искал, там этого не было, и он сморщился, его синие глаза отражали сожаление.

Мама подошла ближе ко мне, обхватив меня руками за талию.

— Мы должны идти, — прошептала она. – Сейчас.

Что-то с грохотом ломилось через переднюю дверь. Дверь соскочила с петель и отскочила на стену. Витражное стекло в окне разбилось вдребезги. Агги вскрикнула. Мама схватила мою руку и толкнула меня в сторону выхода.

Несколько мужчин и женщина заполнили кухню, у них были пистолеты в руках. Ник сорвал одну из винтажных скалок Агги со стены и метнул её в первого, кого он увидел. Мужчина, одетый в черное, тяжело рухнул на пол, его глаза моргнули и закрылись.

Я пронзительно закричала.

Другой мужчина замахнулся на Ника, но Ник уже переместился, наклонившись, и затем ударил мужчину в колено.Что-то треснуло. Мужчина съежился со стоном. Ник наклонился к нему и вырвал пистолет мужчины из его рук. Он поднял его до линии взгляда и прицелился.

— Элизабет! – закричала мама, но я не могла сдвинуться с места. Я не могла чувствовать ноги под собой. Ощущалось только биение моего пульса в моей шее, и воздух беспомощно застрял в моем горле.

Ник выстрелил, и пуля застряла в голове еще одного человека. Я попятилась и врезалась в столешницу, край вонзился в бедро.

Еще одно тело упало на пол с тошнотворным глухим звуком, Ник взял и его пистолет тоже.

Он начал стрелять сразу же из обоих пистолетов одновременно, и хлопки от выстрелов, следующие за ними стоны мужчин, заполняли комнату до тех пор, пока это не стало оглушительным, до тех пор, пока я не смогла больше выносить это.

Я закрыла свои уши, закрыла глаза, когда старые образцы внезапно вспыхнули в моей голове. О мужчинах, одетых в черное, охотящихся на меня в лаборатории, где меня держали в плену месяцами.

Пистолеты в руках, пули летели во всё, что двигается, и единственный человек, стоящий рядом, хотел отсвести меня в безопасное место.

Шесть лет назад, в той лаборатории, я знала, кому могу доверять. Я могла и не знать имен людей, или даже как они выглядели, но линия была четкой, настолько очевидной, что я точно понимала на какой стороне была я.

Но сейчас, на кухне Агги, с остывающим на столе бефстроганов и воздухом, пропитанным запахом крови и вылетающими пулями, я не могла найти эту линию.

Я не знала на какой стороне я находилась.

Окно сзади за Ником разлетелось вдребезги. Стекло звонко упало на стол. Мои глаза внезапно открылись, как раз в тот момент, чтобы увидеть, как Агги отпрянула от стола, чтобы увидеть, как мой стакан чая со льдом опрокинулся и скатился на пол.

Рот Агги раскрылся и её фартук потемнел от её крови.

— Агги! – я пронзительно закричала, направившись к ней, но моя мать одернула меня назад. – Мы должны...

Колени Агги подкосились. Падая, она обратила свой взор на меня, глубоко посаженные морщины вокруг рта ужесточились, когда она сказала.

— Беги.

Моя мама обернула свои руки вокруг моей талии и потянула. Я ударила, запустив свои ногти в её руки. Она отпустила меня, и я рванула бегом через кухню.

— Хватайте её! – заорала мама, и два мужчины подобрались ко мне, прежде чем я смогла добраться до Агги, захватив мои руки в свои тиски.

Другой мужчина, одетый черное, направился за Ником и выбил пистолет из его рук. Пистолет отлетел назад, отскочив от стола, и упал с глухим звуком на пол. Мужчина нанес удар, но Ник был быстр, чтобы увернуться и нанести ответный удар мужчине в живот. Когда мужчина согнулся, хватая воздух ртом, Ник ударил мужчину коленом в голову, отправив его в бессознательное состояние.

— Ник! – закричала я.

Он взглянул вверх, и я слишком поздно осознала, что его имя, сорвавшееся с моих уст, было ошибочным действием в данное время.

Это послужило отвлечением, необходимым его противникам.

Удар кулаком достиг живота Ника, и он согнулся. Атаковавший сильно ударил Ника локтем по почкам, и Ник упал на пол.

— Нет! – закричала я.

Но никто меня не слушал.

— Следуйте за мной! – пронзительно орала мама, перекрикивая всю какофонию, и мои похитители кинулись исполнять её приказ.

Меня притащили в комнату. Мама щелкнула замком на французских дверях и, толкнув их, открыла. Мы вышли.

Оказавшись на пороге, я начала вырываться из мужской хватки.

— Я не оставлю Агги!

Мама оттолкнула мужчин в сторону и подошла ко мне, взяв моё лицо в свои грубые, сухие руки.

— Послушай меня, дорогая. Мы не можем оставаться тут. Агги тебе не друг.

Я сбросила её руки с лица.

— Ты действовала так, словно Агги плохой парень.

— Всё потому что так оно и есть. Оба, она и Ник. Они работают на Подразделение. Они ждали подходящего момента, чтобы навредить тебе.

— Но...

Еще больше выстрелов раздалось в доме. Кто-то выкрикнул приказ.

— Мы должны идти, прежде чем, кто-то выстрелит в тебя, — сказала мама. – Никаких больше споров. Я не потеряю тебя теперь, когда наконец-то я вернула тебя.

Она кивнула мужчинам, и она снова схватили меня, изо всех сил таща меня через площадку, вниз по лестнице. Наш путь петлял через сад, и через ворота к аллее, где стоял черный седан, работающий на холостом ходу.

Сирены громко звучали вдали.

Мужчина справа открыл заднюю дверь машины. Меня втолкнули внутрь, и секундой позже дверь с силой захлопнулась, перекрывая все звуки сирен и выстрелов, которые все еще звучали в доме. Мама забралась на пассажирское сиденье. Замки щелкнули и закрылись.

Мужчина, сидевший за рулем, обернулся.

— Я рад, что ты выбралась невредимой и здоровой, — сказал он мне. – Теперь все будет хорошо.

— Кто ты? – спросила я.

Он слегка улыбнулся, и улыбка была настолько неуместна для времени, подобно этому.

— Меня зовут Том Райли, — ответил он. – Но ты можешь называть меня просто Райли.

Глава 31

НИК

Я хромая выбежал через заднюю дверь и поспешил в сад, мое плечо и живот были в огне. Меня дважды ранили кухонным ножом, и, хотя, мне казалось, что ничего жизненно-важного не пострадало, боль все же замедляла меня.

Ворота, ведущие из заднего дворика, были распахнуты. Я прошел через них, тяжело дыша, и остановился.

Я обошел вокруг. Никакого движения. Здесь никого не было.

Элизабет исчезла.

Я прорычал проклятье, когда на улице послышалась сирены. Я не мог оставаться здесь.

Автомобили полицейских с визгом остановились возле дома. Я оставил достаточно живых агентов Подразделения, чтобы обеспечить полицию работой на какое-то время.

С кровью, бегущей по лицу и из раны на ноге, пешая прогулка привлекла бы слишком много внимания, поэтому я пробирался через соседские дворы, пока не достиг кромки леса, которая редела у церкви.

Я прогуливался по этому маршруту два дня назад. Всегда хорошо иметь план побега. Но я не был настолько уверен, что у меня получится сделать это на этот раз. Нога продолжала подгибаться подо мной, и мне потребовалось отдохнуть секунду прежде, чем я снова начал её чувствовать.

Я оставлял видимые следы в лесу, но у меня не было времени, чтобы замести их.

За полмили до церкви, я прислонился к дереву и усиленно прислушался. Не было слышно никаких сирен. Никакого лая собак. Это был хороший знак.

Я наклонился вперед и втянул воздух. Казалось, что его никогда не будет достаточно. Грудь горела, нога дрожала, и зрение продолжало меркнуть.

Парковка у церкви была пуста, за исключением маленькой белой машины и грузовика. Я обнаружил незапертую заднюю дверь, которая вела в подвал, и, спотыкаясь, спустился вниз, сощурившись из-за сумеречного света.

Везде валялось много детских игрушек, вываливающихся из коробок и сложенных в корзины вдоль стены. Ковер был темно-зеленого цвета, и, к счастью, это скрывало кровь, все еще капающую из моих ран.

Я проследовал по холлу в фойе, а затем в другое складское помещение и плюхнулся в старое кресло-качалку, засунутое между коробками.

Я извлек мобильный телефон, чтобы позвонить Треву, но он не ответил. Ближе всего ко мне был Трев, но я нуждался в большей помощи, чем та, которую может предоставить только один парень. Похоже, Сэм получит желаемое. Мне нужны были остальные прямо сейчас. Мне ненавистно было соглашаться с этим – мне нравилось думать, что я могу отлично справиться самостоятельно – но я явно пытался прыгнуть выше своей головы.

Подразделение было здесь. И, я был готов поспорить, Райли был неподалеку.

Покрытым кровью пальцем я набрал номер Сэма. Ответила Анна.

—Где собака? – спросила она, начав с нашего кода.

Я вдохнул, подавляя желание заплакать. Я никогда не плакал. И я не собирался начинать это делать сейчас.

—Ник? —спросила она.

Мой голос дрогнул, когда у меня получилось выдавить:

—Мне нужна ваша помощь.

Она мгновенно заволновалась.

—Что не так?

—Подразделение … у них Элизабет и меня, возможно, подстрелили. Я точно не уверен.

—Где ты сейчас?

—В церкви, около двух миль от дома Элизабет.

—Ты пока в безопасности?

—Пока.

—Я звоню Треву...

—Я только что звонил. Он не ответил.

—Тогда я буду звонить ему до тех пор, пока он не ответит. – Она громко позвала Сэма, затем Касса, прежде чем вернулась к разговору. – Мы направляемся к тебе, хорошо? Ничего не предпринимай.

—Поторопитесь. Пожалуйста.

—Мы будем на месте через несколько часов, даже если мы должны будем гнать всю дорогу туда. – Её голос ожесточился. – А потом я собираюсь убить того, кто причинил тебе боль.

***

Некоторое время спустя, я услышал, как открылась задняя дверь, и осознал, что я спрятался не слишком хорошо. У меня не было достаточно сил, чтобы укрыться где-нибудь сейчас, так что если сейчас здесь был Райли, чтобы покончить со мной, ему не составит труда меня найти.

В доме Эгги, в общей сложности, было восемь агентов, и я вывел из строя их всех. Но не без серьезных повреждений. После осмотра своей ноги, я был уверен, что пуля всего лишь задела меня, не застряла, но чем дольше я сидел здесь, тем хуже я себя чувствовал. С каждым мгновением, мои раны становились все более острыми, и пульсировали в такт с моим сердцем.

—Ник? – окликнул Трев.

Итак, это не Райли.

—Здесь, —ответил я.

Открылась дверь, и в комнату ярко осветило. Я прикрыл глаза.

—Иисус Христос, —сказал он.

—Я не думаю, что тебе допустимо такое произносить в церкви.

Он засмеялся и подошел ближе.

—Я более чем уверен, что уже попадаю в ад из-за десятка других вещей.

—Таких, как предательство?

—Ошибка не является смертельной, но отказ от изменений может быть таковым.

—Извини, что я обвинил в этом.

—Идти cможешь?

—Думаю, да.

Он помог мне подняться на ноги, и перекинул мою руку через свои плечи. Он был на несколько дюймов ниже меня, что позволило гораздо легче передвигаться, используя его поддержку.

—У нас проблема, —сказал я.

—Какая?

—Я думаю, что мать Элизабет работает с Райли.

—Неужели?

—Она была в доме, когда я пришел туда, как раз когда ворвались агенты Подразделения. – Я вздрогнул и задержал дыхание из-за пульсации, когда утихал новой приступ боли. – И когда я увидел её фотографию в доме Элизабет ранее сегодня, мне показалась она знакомой, но воспоминание только начало появляться, понимаешь? Не взгляд в прошлое, а просто воспоминание, которое всплыло, словно никогда не исчезало. Я знал, что видел её раньше, просто до сих пор я не мог понять, где.

—Так, где ты её видел?

—В лаборатории под сараем, что имеет смысл, так как она была похищена вместе с Элизабет, за исключением того, что я не думаю, что она была узником.

—Хорошо, мы можем разобраться во всем этом после того, как я приведу тебя в порядок.

Вместе мы, прихрамывая, вышли из церкви. Рядом нас ожидала машина Трева.

—Похоже, весь твой красивый Ягуар будет перепачкан кровью.

—Я принес пленку.

—Ты что?

—Анна сказала мне, что ты был ранен, поэтому я принес пленку.

—Я не могу в это поверить.

—Я не могу поверить, что ты удивлен.

Пакет смялся, когда я сел. Он прилип к моим рукам, покрытым потом и кровью. Мне надо было принять душ. И стопку текилы.

—У тебя есть какая-нибудь выпивка в комнате?

Трев сел за руль и завел машину.

—А ты как думаешь?

Я проворчал, когда он тронулся с места.

***

—Мы в получасе езды, —сказала Анна по телефону. – Ты в порядке?

—На данный момент, —сказал я. —Принеси выпивку.

Она передала послание Сэму, который усмехнулся на заднем плане.

—Эй, —сказал я. —Мне она поднадобится. Меня избили, помните? Мы можем использовать её, чтобы заглушить боль и очистить раны.

—Я могу купить медицинский спирт для этих целей, —сказала Анна. – Я думаю, что он уже есть в аптечке первой помощи.

—Принеси мне выпивку, —повторил я снова, и она, наконец, смилостивилась.

Я откинулся назад на кровать в номере Трева и закрыл глаза. Комната кружилась. И на этот раз не потому, что я был пьян.

—Мы должны последовать за ними, —сказал я Треву, когда он подал мне стакан воды.

—Я знаю.

—Элизабет у них.

—Я знаю.

Как я мог её потерять? Она была так близко. И затем она исчезла.

Вероятно, что это был их совместный план. Послать кучу агентов Подразделения отвлечь меня, чтобы они смогли схватить Элизабет без затруднений.

Конечно, я не мог соперничать с её матерью. Элизабет, вероятно, последовала бы за ней в любом случае.

Я сделал большой глоток воды и поставил стакан.

Трев стоял у края кровати, пристально смотря на меня.

—Вероятно, нам надо осмотреть твои раны.

—Ты пытаешься меня раздеть?

Он вздохнул.

—Ты гораздо больше похож на Каса, чем ты готов признать.

Я фыркнул.

—Бред собачий.

—Ты вооружился сарказмом.

Я стянул с себя рубашку и отбросил ее в сторону. Трев должен был помочь мне с моими джинсами, которые практически приклеились к ране на ноге, и я должен был сдерживать в себе слова проклятия, в то время как он обдал эту область водой, чтобы размочить засохшую кровь.

Затем он быстро и не слишком аккуратно сорвать материал.

—Чёрт!

—Прости.

Джинсы упали на пол к футболке.

Трев надел очки в черной оправе.

—С каких пор ты стал носить очки?

Он пожал плечами.

—Около месяца назад, я полагаю. В последнее время зрение стало ухудшаться. Я думаю, что носил очки ранее, до того как попал в Подразделение, но изменения, и все то дерьмо, которое они сделали с нами, изменили зрение к лучшему. Теперь, так как я не получаю лечение … —Он показал на очки. – Зрение становится прежним.

Он присел рядом с кроватью, чтобы обследовать мою ногу.

—Не проходит насквозь, это хорошо. Кажется, поверхностная рана.

Он встал и подошел к изголовью кровати, чтобы осмотреть рану в моем плече.

—Ножевое ранение, —объяснил я. – Но просто порез.

—Глубокий, тем не менее, —сказал Трев. – Его необходимо зашить.

На моем животе был второй порез, снизу справа. – Этот, тоже, вероятно.

—У тебя есть какое-нибудь обезболивающее? – спросил я.

—Ибупрофен.

—Пойдет.

Полчаса спустя, как и обещали, появились Анна, Сэм и Кас. Кас присвистнул, когда увидел меня, лежащего в кровати едва ли прикрытого одеждой. Я сказал ему отвалить.

Анна подошла прямо ко мне и обхватила меня руками. Я простонал от боли, и она отстранилась.

—Извини, —сказала она. – Я просто рада, что с тобой все в порядке.

—Мы должны найти Элизабет.

Она кивнула.

—Мы найдем.

—Насколько всё плохо? – Сэм спросил Трева.

—Не так всё плохо. С ним всё будет в порядке через неделю или две.

Я сел и содрогнулся, когда рана на моем боку вскрылась.

—Я буду в порядке сегодня вечером. Когда мы пойдем за Элизабет.

Чем дольше она пробудет там, тем дальше она будет. И не только в физическом плане. Если она была с Райли прямо сейчас, они уже могли ей стереть память. Или промыли ей мозги, заставив думать, что я был плохим парнем. Или еще хуже ... убить её.

И у меня до сих пор не было ответа на вопрос, который мучил меня с тех пор, как я прибыл сюда: Почему Элизабет? Что Подразделение сделало с ней?

И затем всё стало на свои места.

Сыворотка «Ангел».

В ту ночь, когда Элизабет поранилась осколком стекла от разбитой бутылки из под рома. Позже порез исчез через несколько минут.

—Эй, —сказал я, осознание стало очевидным. Но мой оклик был заглушен спором Каса и Трева. Я выкрикнул громче. – Ребята!

Они все повернулись ко мне.

—Элизабет подвергалась воздействию сыворотки «Ангел».

—Да, мы уже догадались об этом, —сказала Анна.

Я простонал. Иногда я ненавидел то насколько умна она была.

—Но, —продолжила она, —это не объясняет почему они забрали её сейчас, вместо того, чтобы убить. Почему они захотели её вернуть? Если они создали сыворотку "Ангел" однажды, они смогут сделать её еще раз. Она им не нужна.

—И полагаясь на журналы аудиозаписей по Пациенту 2124, —сказал Трев, —она была больше проблемой, чем она имела значение.

Я покачал головой.

—Я не думаю, что Элизабет была Пацентом 2124.

Трев нахмурился.

—Нет?

У меня был проблеск воспоминания о девушке в клетке в лаборатории, той которая била меня простыней. Я закрыл свои глаза, стараясь вспомнить эпизод полностью. Девушка была худой. Её глаза были прищурены, суженные в уголках, так словно в её прошлом была капля Азиатского наследия.

Однозначно, не большие круглые глаза Элизабет. Я был таким идиотом не замечая этого раньше.

Даже если это была не Элизабет, я все еще чувствовал, что знал эту девушку —я просто не мог идентифицировать её. Ответ был прямо здесь, но моя голова пульсировала, и ничего не имело смысла.

Я откинулся на кровать, ощущая словно меня может стошнить.

—Вот, —Анна подала мне пластиковый стакан.

Я сделал вдох. Водка. Я ухмыльнулся ей и опустошил его одним залпом.

—Мы можем обсудить это позже, —сказала она. —Прямо сейчас нам необходимо оказать тебе первую медицинскую помощь.

Анна, Сэм и Трев принялись за работу, в то время как Кас щелкал телевизионными каналами и остановился на одном из шоу " Настоящие домохозяйки".

—Эта сучка сумасшедшая, —сказал он, как раз перед тем, как набить свой рот пригорошней попкорна.

Как только раны были очищены, и я опрокинул еще две стопки водки, Трев подошел ко мне с иглой и хирургической нитью.

—Готов?

—Как всегда.

Рана от пули не была настолько плохой, и была признана безопасной для для обработки и перевязки. Ножевые раны были совсем другой историей. Трев начал с той, что была на моем плече. Боль была пронзительной, подобно касанию раскаленной кочерги по моей коже, снова и снова.

Прошло пятнадцать секунд, а я уже не мог терпеть. Я стиснул зубы. Пытался поглотить боль и подавлять её прежде, чем я проломлю кому-нибудь голову.

Трев был быстрым и ловким, и зашил первую рану менее, чем за десять минут. Порез на животе был больше, а значит потребуется больше стежков. Двенадцать, как выяснилось.

—Тебе, на самом деле, надо оставаться в постели несколько дней, —сказал Сэм, когда Анна перевязала последнюю рану марлей и лентой.

Я сел, когда она закончила, сдерживая гримасу, и затем встал на ноги.

—Я смогу отдохнуть только когда Элизабет будет спасена.

У меня была стремительная, движущая потребность найти её, потребность защитить её. Это было не то, что я чувствовал к Анне, когда Подразделение запрограммировало меня защищать её любой ценой. Это ощущалось иначе.

Это не было автоматической реакцией, это было осознанным решением.

Я не должен был её защищать, я хотел, и это было чем-то, что я не чувствовал раньше.

—Ты едва знаешь эту девушку, —сказал Сэм, когда он встал передо мной, блокируя мне путь от кровати.

—Я знаю её достаточно.

В комнате повисла тишина.

—Она стоит того, чтобы рисковать своей жизнью?

Стоила ли она? Я пробыл с ней меньше недели, но это ощущалось словно вечность. Я не мог остановиться от прокручивания в памяти того поцелуя снова и снова в своей голове, и удивленного выражения её лица, когда я отстранился. Я никогда не чувствовал какой-либо постоянной привязанности к любой из девушек в прошлом, но Элизабет была другой.

Она видела сквозь всё мое дерьмо и приняла меня таким, каким я был, разбитым на кусочки и всё такое.

Я не мог оставить её в руках Подразделения, чтобы они смогли полностью её стереть.

Я ничего не знал об отношениях, но глубоко внутри, в своей темной части, я знал, что мне нужна девушка, подобная Элизабет. Я нуждался в ней, чтобы спасти себя.

—Если бы это была Анна, —сказал я Сэму, —ты бы пошел?

—Это другое.

—Нет, не другое.

—Сэм, —сказала Анна. Он вздрогнул.

—По какой бы то не было причине Подразделение хотело иметь Элизабет в прошлом – это причина для беспокойства в настоящем. – Я прошел мимо него. —Поэтому я иду. С вами или без вас.

Глава 32

ЭЛИЗАБЕТ

Мама и Рали привезли меня к двухэтажному зданию на окраине города, втиснутому на маленький участок, на углу Эппл Стрит и Шерман Авеню. На улице играли дети на площадке перед соседним кирпичным зданием, когда мы припарковались.

Девочка надувала пузыри через тонкую палочку, в то время как её младший брат хохоча, гонялся за ними. Их мама сидела рядом, наблюдая, на её коленях лежат раскрытый журнал.

Всё это выглядело настолько нормальным, настолько отличным от моей жизни.

Райли ударил по механизму открывания дверей гаража, прикрепленному к защитному козырьку, и въехал внутрь спустя момент.

—Пошли, дорогая, —сказала мама, уговаривая меня выйти из машины.

Скрепя сердцем, я вышла из машины, и позволила маме повести меня через подвальное помещение в кухню. Двое мужчин в невзрачной одежде, с пистолетами на поясах, стояли поблизости, обсуждая недавнюю спортивную игру.

Райли прервал их разговор и представил меня им, но я не утруждала себя, чтобы запомнить их имена. Всё, что мне кто-либо говорил, казалось пустым и далеким, словно если бы я была под водой и тонула.

Я прикрыла глаза.

Я была в гостиной комнате в данный момент. Сидела. Мама сидела рядом со мной, её рука переплетена с моей.

—Хочешь чая? – спросила она.

Я кивнула. Да.

—Тебе надо что-то еще? – спросила она.

Я покачала головой. Нет.

—Таблетки, —сказала я, секундой позже, меняя своё мнение. – Мои анксиолитики.

В данный момент, я оцепенела внутри, но это только вопрос времени прежде, чем всё нахлынет на меня, и когда это произойдет …

—Райли позаботиться об этом, —пообещала она.

Райли.

Райли.

Это имя было знакомо. Его голос был знаком. Всё, что касалось его было знакомо, за исключением его лица.

Я снова моргнула. Слезы затуманивали моё зрение. Я даже не услышала, или, вернее, не видела выходила или вернулась обратно мама. Я обхватила кружку руками, впитывая тепло, потому что внутри

Я замерзла до самой сердцевины.

Агги была подстрелена. Агги погибла. Я была мертва.

Тонула.

Старое пулевое ранение в моей груди полыхало, и мои руки начало покалывать.

—Таблетки, —повторила я, но когда я оглядела комнату, я была одна.

Я поднесла кружку ко рту, пар оставлял за собой отблеск тепла. Я подула на него и вдохнула. Эрл Грей с легким оттенком лимона.

Лимоны.

Секреты.

"Шшш", сказала мама. "Это наш маленький секрет"

Голоса перешептывались на кухне.

Что-то было неправильно.

Что-то было неправильно.

Я вытащила мобильный из своего кармана и набрала сообщение Хлое. Ты где? Я написала. Ты мне нужна.

Мои руки тряслись, когда я набирала сообщение.

Телефон завибрировал менее, чем через минуту. Я быстро перешла к настройкам и отключила вибрацию. По какой-то причине, я не хотела, чтобы моя мама знала, что я с кем-то общаюсь. Что было довольно странно, как я понимала. Это был мой телефон – я не была здесь узницей. Или была?

"Только что добыла кофе. В парке", ответила Хлоя. "Приезжай, если хочешь. Что-то произошло с Ником? "

Больше, чем что-то.

Я написала, "Ты можешь приехать и забрать меня? Встретить меня на углу Брайант и Сэкстон?"

"Что ты делаешь так далеко?"

"Пожалуйста. Ты сможешь быть там в течение десяти минут?"

"Я выезжаю. Скоро буду на месте."

—Мама? – позвала я.

Она выглянула из дверного проема, ведущего в кухню.

—Да, дорогая?

Я видела её лицо все эти годы, неизгладимо покрытое паникой, её жизнь под угрозой, её дочь в плену. В том здании, где меня держали, не было никаких зеркал, но я видела своё лицо, отраженное в стекле и стали достаточно долгое время, чтобы знать, что выглядела я как человек в плену.

Пустые, безумные глаза, обрамленные тенями, лицо изможденное, пересохшие и потрескавшиеся губы, волосы растрепаны и тусклые.

И, глядя на нее, теперь я поняла одну важную деталь, которую я бы опустила тогда. Мама выглядела так же, как она всегда выглядела. Прямые плечи, с высоко поднятой головой, идеальный цвет лица, идеальные волосы, все идеально.

Она не выглядела такой обеспокоенной, какой я была. Она не выглядела как узница.

—Могу я воспользоваться ванной? – спросила я.

—Третья дверь слева вниз по коридору.

Я кивнула. Я встала. Прогулка до комнаты казалось длилась вечно. Шаг за шагом. Один дюйм, два дюйма, поторопись.

Как только я оказалась внутри ванной комнаты, закрыла дверь и заперла её на замок, я беспокойно задвигалась. Торопись.

Торопись.

Торопись.

Я открыла водопроводный кран и подошла к окну. Защелка открылась достаточно легко. Там не было никакой оконной сетки.

Хотя окно было довольно маленьким по сравнению с другими окнами в доме, я была уверена, что я смогу пролезть.

И я сделала это.

Я ударилась о землю своим плечом и перекатилась. Моя голова кружилась.

Встала на ноги.

Беги, говорила мне Агги. Я побежала.

Легкие горели. Кто-то заорал. Орал ребёнок.

Просто ребёнок.

Иди. Иди. Продолжай идти.

Я добралась до Джефферсон Стрит и повернула налево. Я не рискнула оглянуться. Я убегала от собственной матери. Моя мама, которая пропала на шесть лет, и появилась из ниоткуда. Которая, появилась на моей кухне за десять минут до того, как умерла Агги, застреленная людьми, устроившими засаду в доме. Людьми, с которыми боролся, в которых стрелял и убивал Ник.

Кто были те мужчины и женщина, одетые во все черное, словно они были готовы к сражению? Они не могли быть людьми Подразделения, иначе они не стали бы нападать на Ника, который по словам моей матери работал на Подразделение.

Подразделение.

Райли.

И затем я поняла откуда мне знакомо это имя. Где я слышала этот голос.

В лесу.

В ту ночь, когда Ник спас меня.

Позаботься об этом, произнес голос. Это было мной.

Райли был человеком Подразделения.

И моя мама была частью этого.

***

Хлоя подобрала меня через десять минут, как и обещала. Она вручила мне кофе со льдом,как только я скользнула внутрь машины и села рядом с ней.

—Выглядело так, словно в нуждаешься в нём, —сказала она, отъезжая от обочины.

Я взяла напиток. Несмотря на то, что мой желудок мутило, моё горло ссадило, и мой язык был словно наждачная бумага. Что-то холодное ощущалось хорошо.

Хлоя смотрела в упор на меня.

—Так что случилось? Ты можешь об этом поговорить?

Я не могла. Я даже не была уверена, как высказать это в двух словах. Агги была мертва. Моя мама вернулась. И она работает на кого-то, кто приказал Нику убить меня. Только в случае если ... я ошибалась?

Ничего не имело смысла. Возможно, я чересчур сильно отреагировала. Возможно, я была в безопасности с моей мамой?

—Нет пока, —вот что я ответила Хлое. —Мне просто надо выбраться отсюда.

—Из какого места "отсюда" конкретно?

—Это был друг моей мамы.

Хлоя притихла на мгновение, когда она повернула за угол, направляясь в город.

—Ты никогда не говорила о своей маме.

—Это всё потому, что нечего было сказать.

Я сделала еще один глоток кофе. Жидкость холодным потоком спустилась по моему горлу.

—Так куда ты хочешь поехать? —спросила Хлое. —Обратно домой?

Мой желудок забурлил. Я не смогу туда возвратиться когда-либо снова. Это было единственное место, где я всегда чувствовала себя в безопасности, после того что случилось шесть лет назад. Теперь там было окрашено кровью Агги.

—Нет. Ты можешь просто ехать?

—Конечно. Всё что ты захочешь. —Она взглянула на меня. —Выпей еще чуть-чуть кофе. Ты почувствуешь себя лучше от небольшого количества кофеина в своем организме.

Я сдела еще один большой глоток. Затем еще один, и поставила стакан в держатель. Я свернулась в кресле и прислонила свою голову к окну со стороны пассажира.

Моё зрение ослабевало и острота его затуманивалась. Я попыталась выпрямиться. Я, на самом деле, была истощена.

Еще один глоток.

Хлоя остановилась на красный свет, и движение транспорта, происходившее на перекрестке, меркло.

Мои веки стали тяжелыми и стали закрываться. Я покачалась из стороны в сторону, чтобы взбодриться.

—Если ты хочешь спать, поспи, —сказала Хлоя. —Я разбужу тебя чуть погодя.

—Да, возможно, я посплю. —Я потерла свои глаза. Возможно когда я проснусь, всё снова будет в порядке.

Я тяжело опустилась в сидение, подперла свою голову руками, расположив свои локти на подлокотниках.

—Спасибо, Хлоя, —пробормотала я, когда позволила своим векам взять верх надо мной и закрыть их.

—Нет необходимости благодарить меня. —Она потянулась ко мне и погладила меня по плечу. —Отдохни немного.

И затем я отключилась.

Глава 33

НИК

Мой мобильный зазвонил.

—Кто это? – спросила Анна.

—Это Элизабет.

Мы все переглянулись, когда телефон продолжил звонить.

—Ответь на звонок, —сказал Сэм.

—Алло?

—Эй, это Хлоя.

Я выдохнул.

—Я думал, что это Элизабет.

—Она здесь. Со мной.

—Она с тобой? – я начал расхаживать, а затем передумал, когда боль прострелила мой бок. – С ней всё в порядке?

—Да. Слегка уставшая. В настоящий момент она спит. Но .. – Она умолкла, и я сжал свой телефон еще сильнее.

—Но что?

—Она прислала мне сообщения, полностью истеричные. И затем, когда я забрала её, она не захотела об этом говорить. Что-то случилось?

Я взглянул на Сэма, затем на Анну. Кас и Трев сохраняли молчание, сидя на диване.

—Мы можем где-нибудь встретиться? – спросил я. – Я просто хочу её увидеть. Убедиться, что с ней всё в порядке.

—Что случилось, Ник? – В её голосе слышалось подозрение.

—Что-то … с её матерью. Она вернулась.

—Её мать здесь? Когда?

—Я объясню всё тебе позже. Где мы можем встретиться?

Она продиктовала адрес парка в жилом районе. Я там не бывал раньше, но у меня была идея как туда добраться.

—Дай мне пятнадцать минут, —сказал я.

—Мы будем ждать тебя там.

—Спасибо, Хлоя.

—Не беспокойся.

Мы повесели трубки, и я передал суть разговора ребятам, когда я с трудом надевал одежду, которую дал мне Сэм.

Я проверил патроны в моем пистолете и запихнул его сзади за пояс.

—Мы должны идти. Сейчас.

—Подожди. – Сэм поднял свою руку. – Ты уверен, что это не западня?

—Нет. Исключено. Хлоя – подруга Элизабет. Они вместе работают в ресторане в городе. Она просто некая девушка.

Сэм и Анна обменялись взглядами.

—Прекратите, вы оба. Я иду. И мне бы хотелось, чтобы вы пошли со мной. Если вы не хотите, прекрасно.

—Безусловно, мы идем, Ник, —сказала Анна. – Мы просто хотели убедиться, что мы сознательно на это идем.

Я ненавидел, когда они ополчались на меня.

Я не хотел ждать, когда мы досконально разработаем план или проанализируем все варианты, которые помогут нам выйти из ситуации. Я хотел вернуть Элизабет, и я не хотел больше ждать ни секунды.

***

Мы нашли Хлою, в машине припаркованной около обочины напротив парка. Железный забор окружал его, с арочным входы виднелись со всех четырех сторон. Этот парк был тише и меньше, чем главный городской парк. Здесь не было игровой площадки. Не было фонтана. Только множество цветов, кустарников, и столов для пикника. Парочка растянулась на одеяле под солнечными бликами.

Я мог разглядеть Элизабет на заднем сиденье, прижатой к двери со стороны пассажира, уткнувшись лицом в руки.

Хлоя встретила меня на полпути к машине.

—Она сейчас очень расстроена. Когда она проснулась, она начала реветь. Она продолжает спрашивать о тебе.

Я обошел Хлою.

—Подожди, —сказал она, и догнала меня. – Пожалуйста, просто будь с ней помягче.

—Я никогда не был каким-то, кроме как нежным, с ней, —сказал я. – Мне надо увидеть её.

Я открыл заднюю дверь и проскользнул внутрь. Там было тихо. Элизабет сидела, слегка согнувшись, рукой прикрывая глаза. Её голова откинута на дверь.

—Элизабет? Поговори со мной.

Ничего.

Она даже не двигалась.

Я вздохнул. Я уже доказал ей, что я не умел утешать, но я должен попробовать что-то еще. В противном случае, я просто выглядел бы как болван.

Я потянулся к ней, обхватил своими пальцами её, и отвел её руку от её лица.

Её глаза были закрыты. Её рука была вялой в моей руке.

—Элизабет?

Хлое открыла водительскую дверь, облокотилась на её край, и достала что-то из-под сидения.

Я увидел вспышку серебра слишком поздно, потом услышал выстрел. Услышал, как Анна кричит Сэму. Услышал хлопок покрышки.

—Что за – начал я, но это не было слишком быстро.

Хлое наклонилась над сидением и ударила пистолетом меня по лицу.

Всё потемнело.

***

—Ты наихудший из всех плохих парней в истории.

Я закрыл глаза.

—Она была в твоих руках, и она сбежала. Выскользнула через окно в ванной комнате? Не самый старый ли это трюк в сценарии?

Я не издал ни звука.

Машина двигалась, но, не превышая скоростной режим. Если Сэм и другие пошли за нами, Хлоя оторвалась от них.

—Да. Да. Я знаю. Моя абсолютная, вечная свобода в обмен на них. Я поняла. Я в пути.

Хлоя повесила трубку и выругалась. Я достаточно передвинулся, чтобы просто окинуть взглядом Элизабет. Она всё еще была в отключке.

Как долго я был в бессознательном состоянии?

Мой пистолет всё еще со мной?

Я медленно потянулся за спину. Ничего.

Я видимо был без сознания достаточно долго, чтобы Хлоя смогла скрыться от Сэма и ребят, и для того, чтобы остановиться и найти моё оружие.

Машина резко накренилась, когда покрышки покинули дорожное покрытие и коснулись гравия.

Стебли кукурузы превратилась в пятно за окном, как Хлоя вдавила педаль газа.

Мы были на нашем пути в лабораторию под сараем.

Дерьмо.

Я посмотрел на коврики в поисках того, что я мог бы использовать как оружие. Пустые кофейные стаканчики. Тюбик блеска для губ. Записная книжка.

Ничего такого, что могло бы причинить вред.

Каков был наиболее верный способ вырубить её?

Пистолет.

У меня не было пистолета.

Ударить её.

Я мог бы ударить её, но с этого угла, это будет сомнительно.

Задушить её. Я мог бы схватить её в удушающий захват, но она держит поблизости пистолет, она сможет выстрелить мне в чертово лицо.

Ремень безопасности.

И Хлоя не была пристегнута ремнем.

Я выпрямился в вертикальное положение, схватил ремень, и дернул его так, чтобы он ослаб на столько, на мне было нужно.

Хлоя увидела меня в зеркало заднего вида, и потянулась за пистолетом. Я обернул ремень вокруг ее шеи, уперся своей ногой о спинку сиденья, для дополнительной прочности, и присел.

Мой вес был слишком большим, чтобы она могла сопротивляться. Воздух покинул её легкие в один шумный удушливый вздох. Она приподнялась на сиденье, потеряв ногой управление педалью, и машина замедлила свой ход.

Хлоя отпустила руль. Передние колеса свернули в сторону.

Я потянул сильнее ремень и почувствовал, что мои швы разошлись. Я подавил крик от боли.

Хлоя потянулась и перерезала ремень одним взмахом ножа. Я опустился на коврик. Она нажала на тормоза, и я налетел на спинку сиденья.

Припарковав машину, она вышла, подошла к задней двери, и как только она открыла её, я нанес удар ногой по ней. Она отпрянула назад от удара.

Я поспешно выбрался из машины, чувствуя как горячим льется кровь из моих ран.

Хлое навела на меня пистолет.

Сарай возвышался над кукурузным полем вдалеке.

—Я съехала с дороги, —сказала она, и мне потребовалась минута, чтобы понять, что она говорила по телефону. —Ник пытался уйти. —Она прищурилась на меня, но улыбнулась. Это была настоящая улыбка, точно такая же, как если бы она забавлялась моей смелой попыткой побега. Как будто она была удивлена.

—Приезжай сюда сейчас же, прежде чем я пристрелю его.

Я поднял свои руки вверх, когда она завершила вызов.

—Почему ты это делаешь? —спросил я.

Если не мог сражаться своим способом, чтобы выбраться из этого, может быть, я мог бы обговорить свой уход. Сомнительно. Я не умел вести переговоры.

—Ты не помнишь, не так ли?—Она фыркнула. —Подразделение и их стирание памяти.

—Помню что?

Я сделал шаг на встречу к ней. Она опустила пистолет и выстрелила мне в ногу.

Я упал. Непристойные ругательства я произнес сквозь стиснутые зубы. Острая боль пронеслась по моей ноге.

—Чёрт тебя подери. За что?

—За то, что ты идиот.

Хлоя подошла, гравий хрустел под ее шлепанцами. Она была в платье. Цветы покрывали всё платье. Ее светлые волосы были заплетены вперед в свободную косу. Ее губы были розовыми и блестящими.

Она выглядела, как любая другая девочка-подросток, случайно попавшая в середине лета в Иллинойс.

Но она не была таковой.

Безусловно.

Она была, очевидно, кем-то совсем другим.

—Шесть лет назад, —сказала она, глядя на меня сверху, когда я моргнул, взглянув на неё вверх, —ты пришел сюда не для того, чтобы убить Элизабет. Ты пришел сюда, чтобы убить меня.

Глава 34

НИК

Моя свобода в обмен на них.

Это именно то, что она сказала по телефону.

Она использует Элизабет и меня, чтобы договориться о своей собственной свободе.

Хлоя сидела передо мной в грязи, упираясь на вытянутую руку, и используя колено в качестве опоры, чтобы держать пистолет направленным мне в лицо.

Она смотрела на дорогу, щурясь на солнце.

Хлоя была связана с Подразделением? Хлоя была частью моей старой миссии здесь?

—Ты точно знала, кем я был, когда мы встретились на «Стреле», не так ли? —спросил я.

Хлоя кивнула, но не посмотрела на меня.

—Представь моё удивление. Я должна была узнать, чтобы ты собирался делать здесь опять.

—Поэтому ты напоила меня.

—А разве был иной способ вытащить информацию из такого парня, как ты?

Я не ответил ей. Она была права.

—Ты подстрелил меня в ту ночь, когда спас Элизабет, —сказала она. – Когда я подошла к тебе в «Стреле», я сначала подумала, что ты обязательно узнаешь меня. А затем, когда ты не узнал, я поняла, что твою память должно быть стёрли. Поэтому тогда я стала задаваться вопросом почему.

—Ты бы завела интрижку, если бы у меня не было того воспоминания?

Она, наконец, повернулась ко мне, ее глаза пробежались вверх и вниз по моему телу.

—Может быть.

Мы оба сидели молча некоторое время.

—Почему меня послали сюда убить тебя?

—Ты помнишь, каковы были указания Райли? С той ночи?

Та ночь всё еще была смутным воспоминанием в моей голове. Детали были расплывчатыми. Только несколько деталей вырисовывалось. Элизабет, смотревшая в упор на меня, лежа на земле в лесу. Я с пистолетом в своей руке. Плач Элизабет.

Я знал, что Райли был там, но я не мог вспомнить, что он сказал.

То, что я знал, что Цель E должна была быть обезглавлена —и затем вдруг все части, которые я собрал за последние несколько дней, сложились воедино.

Сыворотка «Ангел». Обезглавливание, сжигание тела. Таинственная девушка из лаборатории под сараем. Та, кто надрал мне задницу простыней.

У этой девушки были темно-каштановые волосы и ...

Хлоя склонила голову, и я проклял мои бездарные навыки наблюдения. Корни её волос были темно-коричневого цвета.

—Цель E, —сказал я, и она кивнула.

Я покопался в моих воспоминаниях, пытаясь понять, где она появлялась.

Выделялось два воспоминания: одно о девушке в белой комнате, и то другое, что я имел в ту ночь, когда Хлоя и я, спотыкаясь, вернулись в мой номер после встречи в «Стреле». Они были одним и тем же воспоминанием, осознал я, просто разными фрагментами.

Это имело смысл, хотя если в воспоминании была Хлоя, оно должно было стремительно всплыть, когда я был с ней. Воспоминания всегда легче приходят, когда ты имеешь физическую связь в настоящем.

Единственное воспоминание об Элизабет, в котором я был абсолютно уверен, было только в лесу. Возможно, что вероятно это был первый раз, когда я её встретил.

—Моё настоящее имя Эмили. Эмили Хлое Ноэлл, —сказала Хлое.—Я была известна как Пациент 2124 в лаборатории.

На долю секунды, я забыл, что мы были врагами, и вместо этого, я был просто запуган ею.

—Ты выстрелила себе в голову.

Она рассмеялась.

—О, да, я это сделала. Довольно больно было, когда я пришла в себя.

—Ты не боялась, что не выживешь после такого ранения?

—Нет. Побочный эффект сыворотки «Ангел» —вероятно, они хотели, чтобы я погибла – я больше не испытываю страха. – Она щелкнула пальцами. – Просто вот так. Как выключатель. Просто исчезло.

Таким образом, она не только может выжить, если пробить ей голову, она больше ничего не боится. Что делало её наихудшим безбашенным противником Подразделения, какого они когда-либо встречали. Не удивительно, почему они хотели её устранить.

—Так той ночью, в лесу, —сказал я, —я застрели тебя, и затем ты исцелилась, пока я отвозил Элизабет в больницу.

—Я уже к тому моменту умирала пятнадцать раз. Исцелиться от пулевого ранения заняло менее трех минут.

—Почему ты слонялась поблизости отсюда, тем не менее? – Спросил я. – Так близко к лаборатории. Почему ты не сбежала?

—Я сбежала, когда вырвалась первый раз. – Вероятно, она увидела замешательство на моем лице, поэтому она добавила, —Поэтому тебя и послали сюда? Уничтожить меня? Нанести мне физический урон? Что-то кажется знакомым?

Я нахмурился.

—Но ты была в лаборатории в ту ночь, в ночь, когда Элизабет сбежала. Ты есть в моих воспоминаниях.

Она моргнула и отвернулась.

—Позвольте мне рассказать тебе историю. Это короткий рассказ. Я думаю, что у нас есть время. Когда-то там была девушка, которая освободилась от Подразделения, но ее побег был омрачен сожалением. Был еще девочка, девочка, которую она оставила там, кого-то, кто нуждается в спасении.

—Так сначала девушка выносила план, и затем она вернулась через несколько дней, она вломилась обратно и освободила девушку с большими зелеными глазами, потому что это было правильным.

—Но не только это. Знаешь ли, эта зеленоглазая девушка была —Она резко замолчала. —Ну, я не хочу портить заключительную часть.

Я похоронил ворчание от досады.

—Но ты могла бы исчезнуть после этого. После того, как Элизабет была освобождена.

—Нет. Я должна была знать, вернутся ли они. Я должна была знать, заберут ли они её снова.

Я нахмурился еще сильнее.

—Для того, чтобы ты могла бы её использовать, чтобы спасти свой собственный зад, это ты имеешь ввиду.

Она послала мне пресекающий взгляд.

—Не всё так просто, как кажется. Уж кто-то, а ты знаешь насколько глубока эта игра, в которую мы играем. Эта история прошита местью, Ник, и всем нам надо наложить швы, даже Элизабет. И к тому же, —добавила она, —игра изменилась. Теперь у меня есть ты.

Я не был уверен в том, что она имела ввиду, и даже если бы я спросил, я сомневался, что она объяснит.

Я переместил свою ногу, стараясь настолько уменьшить давление на рану, насколько мог.

—Они убьют тебя, ты же знаешь. Райли не держит своё слово.

Она ухмыльнулась. Эта девушка могла менять эмоции быстрее, чем кто-либо, кого я когда-либо встречал.

—Ох, я знаю. И я не принадлежу сама себе.

Внедорожник затормозил в двадцати футах от нас, чтобы остановиться. Агенты Подразделения вывались из транспортного средства, и сформировали линию по обе стороны от нас, полуавтоматическое оружие возведено и в боевой готовности.

Прежде чем Хлоя встала на ноги, она пробормотала мне, сквозь зубы:

—Не расстраивай этого.

Райли выскользнул с пассажирской стороны внедорожника и подошел к нам.

Несомненно, что теперь он был главным. Потрясающие.

—Ты прекрасно справилась, —сказал он Хлое.

Хлоя ухватила край своей юбки и сделала реверанс, с хитрой ухмылкой на её губах.

Райли нахмурился.

Если девушка не была бы настолько чертовки психотической, возможно она мне понравилась бы в качестве напарника для борьбы. Она знала, как выводить из себя людей, и как выставить себя невинной, пока делает это.

—Посадите их в машину, сказал Райли, и агенты налетели на меня, хватая меня под руки и увлекая к внедорожнику. Меня бросили на заднее сиденье, и зажали между двумя агентами. Кабельные стяжки затянулись на моих запястьях.

—Теперь я свободна, чтобы уйти? —я услышал, как спросила Хлоя.

Сначала Райли ничего не ответил, и я всерьез подумал, что он позволит ей уйти. Вместо этого, он кивнул, и Хлое забралась назад в свою машину.

Элизабет аккуратно вытащили с заднего сиденья и положили в багажник внедорожника, она всё еще была без сознания.

Когда Хлоя нажала на газ и быстро промчалась мимо нас, она посмотрела на заднее стекло внедорожника, даже, несмотря на то стекло было тонированное, и у неё не было никакой возможности разглядеть меня.

Она снова ухмыльнулась и подмигнула.

***

Короткая дорога в лабораторию под сараем была ухабистой, и моя нога пульсировала с каждым ударом. Боль уменьшилась, тем не менее, в действительности осталась только тупая боль в кости. Два огнестрельных ранения менее чем за двадцать четыре часа. Должно быть, это был рекорд.

Райли ничего мне не сказал, когда мы возвращались назад в лабораторию. Что было прекрасно, потому что я не был уверен, что я ответил бы в ответ. Возможно что-то умное и вежливое, типа «Отвали».

Внедорожник въехал внутрь сарая, и дверь за нами закрылась. Замок захлопнулся на месте.

—Отведите их вниз, —приказал Райли, меня выдернули из внедорожника и потащили вниз по винтовой лестнице и через лабораторию.

Агенты с обеих сторон от меня, казалось, точно знали куда они направляются по лабиринту. Я был помещен в комнату из моих воспоминаний.

Я до сих пор не знал подробностей прошлого, хотя это было легко вычислить. Я пришел, чтобы убить Хлою. Мне пришлось преследовать ее по лесу, где я, в конце концов, застрелил её. Вот тогда я и наткнулся на Элизабет, которая самостоятельно пыталась сбежать.

Это до сих пор не объясняло роль Элизабет во всём этом. Была ли она просто ещё одним испытуемым объектом? Или она каким-то образом принимала более активное участие?

За пределами моей запертой клетки расположились два агента. Я мог видеть их через окно, выходившее в лабиринт. Сев, я резко опустился, на кровать, проклиная свои раны, хотя был чуть-чуть ошарашен тем, насколько рана не причиняла боль. С каждой минутой боль становилась всё меньше и меньше.

Если моя боль уменьшилась, то мое волнение возросло, и я готов был вырвать каждый сустав, который был во мне, пока я ждал.

Мне нужен был план. Мне нужно было найти Элизабет. Я мог бы сразиться со многими парнями, но даже мои способности имели пределы. Я не мог побороть всех внутри, в то пока был травмирован, и, в тоже время, пытался бы спасти и Элизабет.

Наконец, после того, как казалось, что прошли часы, щелкнул замок, и дверь открылась. Райли вошел первым.

—Я рад, что все закончилось таким образом, —сказал он, его лицо было лишено эмоций, бесчувственным. Райли всегда был чересчур спокойным.

Это не закончилось, подумал я. Сэм и ребята придут. Мы собираемся выйти отсюда. Мы собираемся выжить, что мы всегда и делали.

—Убейте его, —сказал Райли.

Три агента вошли в комнату, их полуавтоматическое оружие было наведено на меня.

Биение моего сердца стучало в голове.

Я должен выбраться отсюда. Не так это должно закончиться. Ни за что.

Я бросился к ним. Я могу бороться за свой выход из этой комнаты. Я должен.

Они открыли огонь, и сила выстрелов заставила меня отшатнуться назад.

Я посмотрел вниз на пулевые отверстия, усыпающие мою грудь. Кровь лилась из ран, словно вода из водопроводного крана.

Я упал на колени. Мой угол обзора скользнул в сторону, а затем сузился.

В комнате стало темно, влажно и холодно.

Мое тело онемело, и я рухнул, выдохнув. Мое сердце замедлилось до глухих ударов, стучащих в моих ушах. У меня была вспышка воспоминания из прошлого, о времени до Подразделения, когда я лежал на грязном ковре, от которого пахло затушенными об него сигаретами и пролитого пива, когда мой папа с негодованием смотрела на меня, а кровь была размазана по его суставами.

Тогда я думал, что я умираю. На этот раз я действительно умирал.

-Выстрелите еще несколько раз, для точного результата, —сказал Райли. – После закопайте его снаружи.

Агенты снова выстрелили в меня.

 

Глава 35

ЭЛИЗАБЕТ

Я прищурилась от света флуоресцентных ламп над головой. Я села. Мое тело протестовало, как если бы оно пробыло в одном и тоже положении слишком долго, мои мышцы сводило.

— Хлоя? – пробормотала я, обнаружив, что мой язык был слишком сухим, слишком толстым.

Подо мной был тонкий мягкий матрас, покрытый безукоризненно белыми простынями. Кровать скрипнула, когда я передвинулась. Я попыталась вспомнить, что произошло до того, как я уснула. Я была с Хлоей, это всё что я знала, но всё остальное было в тумане.

Прикрыв курой глаза от ослепляющего света, льющегося сверху, я изучила комнату. Стены были такими же белыми, как и простыни, пол был устлан серым кафелем. В комнате было две двери, обе закрыты. Никаких окон.

Я сделала вдох и уловила старый запах средства для мытья полов с ароматом лимона.

Я резко вскочила на ноги и открыла дверь справа от меня – ванная.

Я попыталась открыть дверь слева – закрыто.

Моё сердце колотилось где-то в задней части моего горла. Паника прожгла воздух в моих легких, и я отшатнулась к стене, задыхаясь.

Это, должно быть, ошибка. Я не могла опять вернуться сюда. Меня здесь нет.

Может быть, у меня были галлюцинации. Это не было неестественным, не так ли? Я была умственно-помешанной, даже официально диагностированная. Было несложно предположить,что я перешла от панических атак к полномасштабному бреду.

Я закрыла глаза и сосчитала до четырех, снова и снова до тех пор, пока моё дыхание не восстановилось. Я не смогла бы справиться с тем, чем бы это не было, если бы у меня продолжался приступ паники.

Когда моё сердце замедлило свой ритм, когда я уже не могла услышать его биение в своих ушах, я открыла свои глаза, но комната не изменилась, и химический запах лимона был настолько же сильным, каким он был и пять минут назад.

Я попробовала еще раз открыть дверь, дергая изо всех имеющихся у меня сил ручку. Когда она не сдвинулась с места, я ударила по ней и стала кричать до тех пор, пока у меня не заболели уши.

Я не могла снова пройти через всё это. Я не переживу это на этот раз.

Потерпев поражение, я села на кровать и подперла голову руками, слезы жгли глаза. Я вспомнила доктора Седвика, уверявшего меня несколько месяцев назад, что я была в безопасности, что я была дома, и что я никогда не вернусь туда, где меня удерживали.

Но я была здесь. Опять здесь.

И как-то, каким-то искаженным образом, я не была удивлена. Я могла быть свободной в течение последних шести лет, но воспоминания о заточении преследовали меня каждый день. Я никогда, в действительности, не была свободна от лаборатории, и, возможно, теперь никогда и не буду.

Снаружи послышались приближающиеся шаги, и замок на двери открылся. Я забралась обратно на кровать, подтянув ноги к себе, так словно если бы они были щитом, между мной и ими, но когда в комнату вошел человек, напряжение в моем теле сразу исчезло.

— Мама, — сказала я.

Её волосы были убраны назад в тугой пучок. На ней был одет белый лабораторный халат, тихие лабораторные тапочки. Стетоскоп был перекинут через её шею.

— Привет, милая, — сказала она.

Так или иначе, ее присутствие здесь не удивило меня, в любом случае. Тем не менее, несмотря на то, что я всё понимала, я с облегчением увидела знакомое лицо.

— Что происходит? — спросила я.

— Шшш. — Это наш маленький секрет.

Она подошла к кровати и села рядом со мной, проведя холодной рукой по моему лбу, отодвинув волосы с моего лица.

— Все в порядке. Ты в безопасности.

Я отшатнулась от нее, от ее прикосновения.

— Так ли это?

Уголки ее рта поникли.

— Конечно.

— Это же лаборатория, мама. Лаборатория, где я была в плену, где была под угрозой твоя жизнь.

Она покачала головой, и прядь её волос выбилась из пучка.

— Мы не в опасности здесь. Я обещаю.

— Даже если это и правда, это место … всё здесь … — Растущий комок в моем горле начал сдавливать мое дыхание. Я тяжело сглотнула, чтобы проглотить его. Просто даже пребывание в этой комнате подталкивало меня к краю. Очевидно, она должна была понимать это, учитывая то, что она, как и я, была здесь узницей шесть лет назад.

Я повернулась к ней. Несмотря на то, что я практически не могла дышать, как если бы давили на меня со всех сторон, её плечи были свободными, её рот был расслаблен. Пребывание здесь не досаждало ей вовсе. Она фактически ощущала комфорт.

Словно это место никогда не было её тюрьмой.

Она потянулась к моей руке, но остановилась, когда я вздрогнула.

— Ты вне опасности здесь, верно? – спросила я.

— Так же как и ты.

Я отвела от неё взгляд и уставилась на кафельный пол, пытаясь понять изводящее меня чувство у себя в груди, будто я что-то упустила. Что-то важное.

— Это медицинская лаборатория. Всё чему я подвергалась здесь, проводилось с медицинской целью и – я резко перевела свой взгляд на нее – ты доктор. И хороший доктор.

В голову пришло осознание, и я почувствовала себя самым большим глупцом за всю историю человечества.

— Ты часть их медицинской команды. Ты, – я спрыгнула с кровати. – ты всегда была частью их команды, верно? Ты никогда не находилась здесь в опасности. Ни сейчас, ни шесть лет назад.

— Элизабет – начала она, но я вскипела.

— Почему меня схватили? Почему я была частью всего этого? Я не, – с силой провела по щекам, когда слезы полились из уголков моих глаз – Я не понимаю, почему ты удерживала меня здесь. Почему ты это делаешь мной?

— Дорогая...

— Ответь мне!

Она встала и выпрямилась, вернув такую знакомую жесткость в её плечи.

— Ты мне нужна. Ты была наиболее важной частью всей этой программы.

Когда она запнулась, я захотела принудить её продолжить, но, казалось, будто я не могу найти слов, поэтому я ждала в течение нескольких долгих секунд, пока она приводила свои мысли в порядок.

— Когда твой папа и я пытались завести детей, у меня несколько раз был выкидыш, и затем когда я, наконец-то, смогла выносить ребенка, он умер через несколько минут после рождения.

Я плотно сжала губы от удивления, мои зубы все до единого скрипели. Она никогда не рассказывала мне об этом. Я всегда думала, что она и папа хотели только одного ребенка, потому, что они оба были очень заняты на работе.

— Я знала, как можно исправить то. Я знала, – её глаза были покраснели от непролитых слез. – Все, что мне надо было сделать — это преобразовать организацию генома на эмбриональной стадии. Задача сводилась к усилению эмбриона до такого уровня, чтобы он стал несокрушимым.

Она потянулась, взяв мою руку в свои.

— Первым успешным ребенком была ты.

— Я? – прошептала я.

— Я сделала тебя сильнее, Элизабет.

— Но – что вообще это значит?

— Подумай об этом. Ты когда-нибудь болела?

Я попыталась вспомнить болела ли я. Агги страдала от частых синуситов, и прошлой зимой она простыла и пролежала в постели шесть дней. Я была абсолютно уверена, что подцеплю простуду, пока буду за ней ухаживать.

Но я не заболела. На самом деле, сейчас обдумывая это, я не смогла вспомнить ни одного случая, когда я лежала бы больная в постели, за исключением психических заболеваний.

Мама продолжила.

— Помнишь ту автомобильную аварию, в которую мы попали, когда тебе было девять?

Я слегка кивнула.

— Ты сломала руку и получила серьезную глубокую рану на лбу, и я предполагала, что ты так же сломала ребро, но к тому моменту, когда прибыла машина скорой помощи...

— Со мной было всё в порядке, — сказала я, мой голос был слабым, я не знала, расслышала ли она меня.

— Специалисты по оказанию первой медицинской помощи сказали, что это было чудо, что ты не пострадала, учитывая аварию, и те раны, которые получила я. Они сказали, что ты вышла из аварии целой, но это была неправда. Ты просто излечилась до того, как они приехали.

Я попыталась упорядочить вопросы, которые роились у меня в голове, воспоминания о моем детстве, гадая, могут ли они пролить свет на невероятную историю моей матери. Ободранная кожа на коленях, которая попадала к тому времени, как я добегала до рук матери. Укусы комаров, которые были набухали, зудели, а затем исчезали через несколько секунд.

Я думала, когда я покинула эту лабораторию шесть лет назад, что мой похититель безвозвратно изменил меня, что они напичкали и накололи меня, чтобы сделать меня неуязвимой. Но я ошибалась.

Я была неуязвимой, когда я попала сюда.

— Так почему они привезли меня сюда в первую очередь? – спросила я.

— Очень давно я опубликовала статью, просто обобщение практики в генетической модификации на эмбриональной стадии, с целью создать устойчивость против рака, и диабета, и других заболеваний. Кто-то из Подразделения прочитал статью, и мне сделали предложение, от которого я не смогла отказаться.

— Они хотели создать сыворотку, что-то, что может быть применено на подростковой стадии, или так же хорошо сработает на взрослом. Но ... Я не смогла повторить то, что я сделала с тобой. Каждая попытка проваливалась. Я не понимала этого, и мы выбивались из графика и бюджета. Единственное другое направление наших действий было это использовать тебя как нашу карту.

— Ты украла меня для того чтобы ты смогла изучить меня?

— Я знала, что ты мне понадобишься на длительный период времени, без полного понимания с твоей стороны, и...

Ярость разгорелась у меня в груди вплоть до того, что мое зрение окрасилось красным. Я потянулась и ударила её по лицу.

Её голова откинулась в сторону, и она поднесла свою руку к щеке, где кожа приняла ярко-розовый оттенок.

— Как ты могла!

Она сжала свои руки в кулаки, расположив их по бокам.

— Ты вообще можешь себе представить, что медицинское открытие такого типа может значить? Мы можем излечивать болезни! Мы можем спасать жизни!

— Ты работаешь на Подразделение? Это они ответственны за эту программу?

Она сжала губы и ничего не ответила.

— Подразделение – это не тот тип организации, которая работает над излечением рака. – Я вспомнила, что Ник рассказал мне о своем прошлом, и подразделении. Ужасные, ужасные вещи. – Они убивают людей, Мама.

— Ты не можешь верить всему, что тебе рассказал Ник.

— Ну, а я верю. Я доверяю ему больше, чем доверяю тебе.

Взгляд, которым она меня одарила, был таким, словно если бы я снова ударила её.

— Почему я нахожусь здесь сейчас? – спросила я.

— Нам надо сделать больше сыворотки, и сделать её лучше. Мы должны закончить то, что нам помешали закончить.

Потому что я сбежала, это она подразумевала.

Я попятилась назад к двери, задаваясь вопросом могла ли она оставить дверь незапертой, если бы я смогла сотворить чудо и сбежать во второй раз.

— Я не хочу быть частью этого. Неужели ты серьезно думаешь, что я буду сотрудничать.

— Тебе ничего не угрожает. Тебе ничего не угрожало и шесть лет назад. К тебе всегда относились с уважением и с огромной заботой.

Я сощурила глаза и прикусила губу, почувствовав острые кончики зубов. Она не имела никакого представления о том, что она сделала со мной, что всё это тяжелое испытание сделало со мной. Ночные кошмары. Страх. Панические атаки.

Возможно я была нескорушима снаружи, но внутри я была разбита, и это все было дело рук моей матери.

— Пошла вон, — закричала я. — Вон!

— Элизабет.

— Вон!

Она робко отшатнулась.

Открылась дверь, и вошел Райли.

— Переносим на более раннюю дату?

Мама сдержанно стерла слезы со своего лица.

— Да.

Больше не взглянув на меня, она развернулась и покинула комнату.

Два лаборанта протиснулись внутрь, таща массивную установку, из нескольких портов вывались провода.

— Что это?

Как только установка была размещена рядом с дверью, еще двое мужчин вошли в комнату. Они отличались от лаборантов тем, что они были больше, равнодушнее, решительнее. Они подошли ко мне, схватили меня за руки, и швырнули меня на кровать.

— Отпустите меня!

Из под кровати вытянулись ремни, и мои запястья были связаны внизу по бокам, мои лодыжки были надежно закреплены на краю кровати.

— Мама! — кричала я, до тех пор пока мой голос не сорвался.

Райли быстро проверил свой телефон, прежде чем посмотреть на меня.

— Не волнуйся, Элизабет. Когда ты проснешься, всё опять будет прекрасно.

— Что это значит? Что вы собираетесь сделать со мной? — Я попыталась вырваться из ремней, рванув руками вверх, надеясь на какое-нибудь послабление.

Райли пробормотал инструкции лаборантам, игнорируя меня. Двое больших мужчин вышло из комнаты, как только я была привязана на кровати. Я снова стала пытаться вырваться, когда адреналин взял верх. Мне надо выбраться отсюда. Мне надо сбежать. Инстинкт твердил мне, что если я не выберусь отсюда прямо сейчас, тогда мне будет не за что бороться.

— Позовите меня, когда это закончится, — сказал Райли. — Увидимся утром, Элизабет.

Он ушел.

Лаборанты разместили несколько электродов у меня на голове, затем подсоединили провода. Когда они включили установку, она заработала с подвывающим и порывистым шумом.

— Расслабься, — сказал мужчина-лаборант. — Всё будет хорошо.

— Что это? Установка?

Лаборантка, невысокая, блондинка с широко расставленными глазами, присоединила последний конактный датчик в центр моего лба.

— Это система изменения памяти.

Глава 36

НИК

Кто-то держал мою голову у себя на коленях. Что-то влажное продолжало капать на моё лицо.

— Мы должны идти, — сказал голос откуда-то издалека, словно я был под водой. — Мы вернемся за ним. Я обещаю.

— Я не могу его оставить, — Анна. — Мы ни за что не должны были ему позволять действовать по своему усмотрению.

— Анна, — сказал Трев. — Мы не можем здесь больше сидеть. Либо мы спасаем девушку, либо мы уходим.

На моё лицо упали волосы, когда Анна наклонилась, чтобы поцеловать меня в лоб.

Я жадно глотнул воздух, и расширившись, легкие надавили на ребра, ощущалось это так словно шарик готов был лопнуть.

Анна пронзительно закричала.

— Твою ж мать, — сказал Кас. — Он — зомби.

Трев встал на колени рядом со мной и открыл мои глаза.

— Ник?

Я откинул его руку прочь и перевернулся, мои внутренности скрутило. Встав на свои четыре конечности, растопырив руки в грязи, меня рвало до тех пор пока уже было нечем.

Когда я закончил, я рухнул на живот, земля ощущалась холодом на моем лице. Я не знал где я был, или как я выбрался наружу, но если я больше не находился в лаборатории, тогда Элизабет была в опасности и я должен вернуться, чтобы спасти её.

Я снова перевернулся, на спину. Почти исчезающим голосом, кровоточащим, моё горло было слишком сухим, я прохрипел:

— Они стреляли в меня. Так много раз, что я потерял счет.

Когда я открыл глаза, верхушки деревьев раскачивались надо мной, словно ветер усиливался. Анна, Кас, Сэм, и Трев — все смотрели на меня. Сэм кивнул на мою грудь. Я посмотрел вниз. На моей рубашке были множественные отверстия от пуль, и моя рубашка была покрыта запекшейся кровью и грязью.

Я похлопал себя по груди. Я должен был испытывать боль. Я должен был быть мертвым.

Но когда я разорвал рубашку, чтобы открыть свою грудь, она оказалась нетронутой. Ни одного пулевого отверстия в поле зрения.

— Какого черта?

— Может стоит убить его? — спросил Кас. – До того, как он начнет вокруг ходить, шатаясь, и есть наши мозги?

— Кас! — сказала Анна.

— Что? Слишком быстро?

— Что случилось? – спросил я, и пошатнулся на своих ногах. Когда я оступился на нетвердых ногах, Сэм дернулся вперед и поймал меня. Я оперся на дерево, чтобы удерживать себя в вертикальном положении и дал Сэму знак отступить.

Теперь, когда у меня было более четкое представление о том, где я находился, и что нас окружает, я заметил двух агентов Подразделения мертвых или нокаутированных в десяти фунтах вдалеке. И рядом с ними была наполовину вырытая яма. Идеальный размер для тела. Вероятно, для моего.

— Хлоя, — сказал Трев. — Она позвонила нам примерно через час после того, как она взяла тебя. Рассказала, что она сделала то, что она должна была сделать, но что если все пойдет по плану, то ты должен был быть в безопасности. Она дала нам расположение вентиляционной шахты примерно в ста ярдах от сарая, неотмеченный вход в лабораторию, но по пути мы наткнулись на этих ребят, — Трев жестом указал на агентов — а потом мы увидели тебя.

Анна прикрыла рот рукой и отвела взгляд.

— Я не умер, Анна, — сказал я. — Видишь. — Я похлопал по себе руками. — Не начинай опять плакать.

— Я не плачу, — огрызнулась она, когда слезы покатились вниз по её щеке. Она отвернулась от нас, вытирая лицо.

Сэм с неодобрением посмотрел на меня, но я проигнорировал это.

— Это всё ещё не объясняет, почему я жив.

— Должно быть она применила сыворотку на тебе, — сказал Трев. — Это единственное объяснение.

Хлоя была единственной, кто сбежал из лаборатории шесть лет назад, и должно быть она знала где хранилась сыворотка. Не было ничего бредового в предположении, что она выкрала несколько проб сыворотки для себя.

У неё также было достаточно времени по пути к сараю, чтобы остановить машину и изъять мой пистолет. У неё также было достаточно времени вколоть мне сыворотку.

Благодаря тому, что она дала мне сыворотку, она спасла мою задницу, а также достигла своей цели в сделке с Райли.

— Мы должны вернуться в лабораторию. — Я оттолкнулся о дерева и с облегчением обнаружил, что я не упал плашмя на лицо.

— Притормози, — сказал Сэм. — Мы не знаем какой тип воздействия эта сыворотка оказала на тебя. И кроме того, мы не знаем во что мы ввязываемся. Когда ты был внутри, все было иначе. Теперь, когда ты на свободе, и ты в безопасности...

— Что, ты просто собираешься оставить там Элизабет?

Сэм скрестил руки на своей груди.

— Это не то, о чём я говорю. Я говорю то, что нам нужно немного времени, чтобы подумать об этом. Есть причина, по которой им нужна Элизабет. Они не убьют её.

— Да, я знаю это. — Я начал вышагивать, листья с последнего листопада хрустели под моими ботинками. — Это не значит,что она в безопасности.

Когда я впервые услышал речь матери Элизабет, я подумал, что её голос кажется знакомым. И тепеть, зная что она работает на Райли, всё приобрело смысл.

— Аудио файлы, — сказал я Треву. — Доктор? Доктор Тарроу?

— Да? А что насчет неё?

— Она мать Элизабет.

— Чёрт подери, — пробормотал Трев.

Анна вздохнула и потерла свое лицо. Она лучше всех понимала сложности , возникающие когда семья работает с Подразделением. В конце концов, её дядя был тем парнем, который создал организацию.

— Они может и не убьют Элизабет, так как она имеет семью внутри организации, — сказал я, — но если мы знаем всё о Подразделении, так это то: если они не могут убить тебя...

— Тогда они будут изменять твои воспоминания, — сказала Анна.

Я кивнул.

— Мы все знаем, что это такое, когда все наши воспоминания стерты, и каково потом страдать от боли, когда они возвращаются. Я не могу позволить им сделать это с ней.

Я схватил пистолет одного из павших агентов и засунул ее под свою рубашку.

— Я иду — с вами или без вас, ребята.

Я начал пробираться через лес, и испытал облегчение, когда они все последовали за мной.

Глава 37

ЭЛИЗАБЕТ

На меня надели затемненные очки. Лаборантка щелкнула выключателем, расположенным на оправе, и несколько зеленых линий замерцали на линзах.

— Это не причинит боли, — сказала она. — На самом деле, вы ничего не почувствуете. Это закончится, прежде, чем вы поймете.

Они вставили резиновую каппу мне в рот, так что я больше не могла говорить. Не было никакого смысла пытаться, так или иначе. Моя мама исчезла. И здесь не было никого, кто бы мог меня спасти.

Ник рассказывал мне, что страдает частичной амнезией. Я до сих пор могла вспомнить боль от пустоты в его глазах. Как незнание, в то время как освобождение в некотором роде, было настолько разрушительным. И я буду точно такой же, как и он, когда очнусь.

Мои глаза застило слезами.

— Готово? — сказал лаборант.

— Готово, — подтвердила женщина.

— Начнём.

Он нажал на кнопку. Установка щелкнула. Очки засветились, изображения замелькали в быстрой последовательности. Дом. Муравей. Женщина. Дерево. Отмирающее дерево. Падающее дерево. Опять женщина.

— Слушай мой голос, — сказала она, но слова не совпадали с движением её губ.

Игла уколола заднюю часть моей шеи. Я вздрогнула и сильно прикусила каппу. Мои пальцы скрутило в обуви. Что бы ни вышло из иглы, теплое сначала, а затем превратившись в пронизывающее горячее, словно расплавленный воск, стекало вниз по моей шее.

Я закрутилась. Пытаясь избавиться от жжения.

Муравьи. Снова муравьи. Муравьи на моих руках.

Я выгнула спину.

Муравьи срывали плоть с моих костей, по кускам.

Жжение в моей шеи постепенно исчезло, и моё тело расслабилось настолько, что я ощущала себя так, словно я плыла.

Каппа была изъята из моего рта, и мои зубы сжались.

— Слушай мой голос, — снова сказала женщина. — Твое имя Элизабет. Твое имя Бетани. Твое имя Тиффани. Твоё имя — пустота. Ты живешь в Трейдмэрр. Ты живешь в Иллинойсе. Ты нигде не живешь.

— Как тебя зовут?

— Элиз ... — прошептала я.

— Как тебя зовут? — повторила она снова. — Твоё имя ...

Помехи наполнили мои уши. Затем прозвучал быстрый негромкий звук. Хлопок. Хлоп. Хлоп. Гудок.

Мой разум стал неясным, таким словно если бы мои мысли были облаками, сожженными солнцем.

— Ты нигде не живешь, — продолжила она.

Изображение леса возникло и погасло перед моими глазами, и затем тот же лес стал сбрасывать листву и ветви падали на землю, а затем огромная преисподняя с пламенем, ослепляющего желтого цвета, наполнила моё зрение.

Когда свет погас, лес исчез.

— Слушай мой голос, — сказала женщина. — Как тебя зовут?

— Пустота, — ответила я.

— Где ты живешь?

— Нигде.

Глава 38

НИК

— Хлоя сказала, что вентиляционная шахта находится в ста ярдах от задней стороны сарая, — прошептал Трев.

Мы притаились в лесу, сарай казался сумеречной тенью на расстоянии.

— Замаскировано?

— Похоже, что нет.

— Как только мы попадаем внутрь, что дальше? — спросила Анна. Она находилась слева от меня, а Трев был справа. Сэм и Кас были позади нас. — У нас нет плана, поэтому всё что ты можешь нам предложить, будет полезным.

— Я не уверен в том, куда ведет эта шахта, — я передвинулся, упав на одно колено. — Но план представляет собой лабиринт из офисных перегородок, и они достаточно высокие, что даже я не смог заглянуть за край. Если Элизабет не в исследовательском кабинете, тогда она будет в одной из камер, расположенных вдоль задней стены.

— А если она в исследовательском кабинете? — раздался голос Сэма у меня над плечом.

Тогда мы должно быть облажались, подумал я. Хотя, я ни в коем случае им этого не скажу. Если есть хоть какая-либо вероятность провала, Сэм отменит спасательную операцию, а он мне нужен для прикрытия.

Трев вытащил магазин из своего пистолета и заполнил пустые слоты новыми пулями.

— Мы найдем её, Ник. Мы не уйдем без неё.

Я слегка кивнул ему, будучи счастливым от того, что он был здесь. А затем обеспокоился тем, что был счастлив его присутствию.

Сэм поравнялся с Тревом.

— Похоже, что у них как минимум шесть человек патрулируют местность.

У каждого заднего угла сарая стояло по человеку, еще двое находились на поле неподалеку, и по одному на каждой стороне сарая. У нас также было предположение, что вероятно было еще двое с внешней стороны сарая.

— Как ты хочешь провернуть это? – спросил я. Как бы я ни хотел ворваться туда и начать стрелять в людей, Сэм был лучшим стратегом.

— Вероятно, мы могли бы попасть внутрь по вентиляционной шахте, убрав с пути двух агентов с задней стороны. Но мы рискуем быть обнаруженными, когда другие, патрулирующие местность, поймут, что они потеряли двух человек. Возможно, будет лучше убрать их всех сразу сейчас.

— Я согласен, — сказал Трев. – Это позволит парням внутри дольше быть в неведении, что внешний патруль исчез, чем потребуется внешнему патрулю понять, что они кого-то потеряли.

— Ник и я должны пойти первыми и убрать мужчин близ леса. Трев и Кас пойдут дальше и уберут мужчин с задней стороны сарая. Мы позаботимся о своих мишенях, Ник пойдет направо, а я пойду налево, за оставшимися двумя.

— А что насчет меня? — спросила Анна.

— Ты будешь нашим прикрытием.

Она нахмурилась от осознания её низшего положения в плане штурма, но не стала спорить.

— Готовы? – спросил я. Они все кивнули.

С пистолетом в руке, я пробирался через деревья, Сэм был слева от меня. У нас было примерно двадцать футов деверьев для прикрытия, прежде чем деревья начнут редеть и появится поле. Когда мы достигли края поля, Сэм поднял вверх кулах, заставляя меня остановиться.

Он выставил два пальца и указал на север, где появилось еще двое мужчин.

Чёрт.

Сэм подал мне знак двигаться вперед, несмотря на это, и, судя по всему, мы все еще собирались придерживаться плана.

На границе леса мы разделились. Я двинулся вперед по опушке, упав на живот в высокую траву, когда моя мишень двинулась по кругу, осматривая территорию. Когда мишень была ко мне спиной снова, я бесшумно рванулся вперед, и всадил в него пулю еще до того, как он осознал, что я подобрался к нему.

В двадцати футах слева от меня мишень Сэма рухнула на землю, когда Трев и Кас,скользнули мимо нас, поразив свои мишени до того, как кто-либо из них осознал, что они подверглись нападению.

Я направился за своей второй мишенью — невысокого роста, крепкий парень, который патрулировал северную сторону сарая. Мой пистолет был взведен, готов сделать выстрел, когда кто-то справа от меня закричал.

— Карсон! Сзади!

Мой парень — Карсон — повернулся как раз вовремя, чтобы получить пулю в грудь. Когда колени под ним подогнулись, я резко рванул его и поставил перед собой, используя его в качестве щита, так как шквал пуль летел в мою сторону. Несколько пуль попали в деревянную обшивку сарая.

Две пули поразили Карсона. Я откинул его в сторону и побежал, пригнувшись, за заржавевший прицеп, когда следующая партия пуль засвистела над головой.

Я дополз до наиболее выгодной точки, откуда я мог разглядеть ноги агентов из-под днища прицепа. Они были как минимум в тридцати футах, и вокруг не было ничего, только открытое поле между нами. За ними было несколько деревьев, давая им прикрытие, если оно им потребуется. Всё что было у меня, так это чертов прицеп.

Борьба разгорелась перед сараем. Я вышел на открытое пространство, понадеявшись, что парни с северной стороны будут отвлечены, но как только я поднялся над краем прицепа, прозвучало несколько выстрелов и мне пришлось снова упасть на живот.

Эта битва закончилась прежде, чем я даже вошел в сарай. Я должен подождать, пока они придут за мной.

Со своей позиции я мог видеть только их ноги, когда они бежали по направлению ко мне. И затем, неожиданно, появилась другая пара ног — более короткие, худые ноги. Что-то треснуло. Выстрелил пистолет. Тело упало в грязь несуразным, неряшливым креном. Мужчина закричал, затем стал задыхаться. А потом стало тихо.

Я рискнул посмотреть. Анна была единственной, кто стоял с левой стороны.

Она трусцой подбежала ко мне, улыбка широко растянулась на её лице.

— Всегда пожалуйста.

— У меня всё было под контролем, — сказал я.

— А-га, — возразила она.

— Пошли. Давай убедимся, что мужчины спереди не представляют опасности.

Когда мы обогнули передний угол сарая, Кас запихивал агента в кузов машины. Трев и Сэм были там же, вытаскивая пистолеты у мертвых агентов, лежавших у их ног.

— Пойдемте найдем вентиляционную шахту, — сказал Сэм. — Прежде, чем кто-то поймет, что эти парни исчезли.

***

С зачищенной территорией найти вентиляционную шахту было просто. Она представляла собой круглое отверстие, расположенное посередине поля, недавно очищенное от дёрна и растительности, которые, вероятно, скрывали её от обозрения. Я задался вопросом, а не очистила ли её Хлоя несколько дней назад, зная, что нам она может понадобиться.

Попав внутрь, я практически задохнулся от холодного, стерильного воздуха. Это напомнило мне о задней части лаборатории в фермерском домике, и о клетке, в которой я провел пять лет в заточении. Стены вентиляционной шахты давили на меня со всех сторон, и моё сердце стремительно застучало в моей груди.

Я не мог дождаться момента, когда выберусь отсюда.

Трев предложил пойти первым, но сейчас я был рад, что отпихнул его в сторону, потому что это означало, что я выйду первым.

***

Вентиляционная шахта вывела нас в складской чулан, достаточно большой, чтобы все мы смогли поместиться внутри, как только мы спустимся из шахты.

Воздух здесь был более спертый, горячий и давящий. Сэм, держа пистолет в руке, находился слева от меня, я толкнул дверь, чтобы взломав открыть ей. Мы находились у задней стены, перед нами располагался лабиринт.

Что означало, что камеры были с левой стороны от нас. В поле зрения не было ни одного агента Подразделения. Вероятно, я должен был бы догадаться, что Райли использовал большую часть своего личного состава, чтобы обеспечить охрану снаружи.

Я указал Сэму, в каком направлении мы должны двигаться, и он слегка кивнул. Остальные шли шеренгой позади нас. Я был первым, кто вышел из чулана, потребность найти Элизабет подгоняла меня. Если она была в камере, тогда она была в моей досягаемости, и побег был бы не таким сложным.

Первая камера была пуста. И вторая. И третья. Последняя была открыта, пол в ней всё еще был окрашен в красное моей кровью.

Я выругался себе под нос.

Элизабет была где-то в лабиринте, и если она была в лабиринте, значит она была в исследовательском кабинете, и я боялся думать о том, что это могло означать.

Я хотел, чтобы группа разделилась на две части, что охватить большую площадь, но Сэм запретил это, поэтому мы все пробирались через лабиринт, подобно армии муравьев с пистолетами в наших руках.

Мы пересеклись только с двумя агентами, и оба они в мгновение оказались на полу, затем засунутыми в кабинеты, вне поля зрения.

Чем дальше мы продвигались в лабораторию, тем больше я паниковал, беспокоясь что Элизабет здесь не было, это было подобно некого рода приманкой. Я мог почувстсовать как Сэм становился всё более раздражительным, следуя за мной, но я не мог сдаться. Не раньше, чем исследую каждый уголок этой лаборатории.

И в итоге, где-то посередине лабиринта, у окна, которое открывало вид в исследовательский кабинет, я замер.

Элизабет была привязана ремнями к кровати, её темные волосы разметались по подушке. Пара затемненных очков закрывала её глаза, и электроды покрывали всю её голову.

Мой желудок скрутился, и моя свободная рука, лежавшая на боку, сжалась в кулак.

Мы пришли слишком поздно.

Слишком чертовски опоздали.

Глава 39

ЭЛИЗАБЕТ

Очки стали темными.

Что-то глухо стучало подо мной, и у меня было отдаленное чувство, что я плыву, окружающий мир продолжал существовать подо мной, далеко, очень далеко.

Руки встряхнули мои плечи, и я, падая, вернулась в свое тело. Звуки втекали в и вытекали из предела слышимости, словно течения реки, и звуки складывались в слова, которые неожиданно казались незнакомыми. Поэтому я просто пристально смотрела. Пристально смотрела и всматривалась в лицо, неясно вырисовывающееся надо мной, задаваясь вопросом, я открыла свои глаза как только оно появилось.

Лицо принадлежало парню.Черные волосы завивались за ушами и внизу его шеи, и его глаза, словно две сферы сверкающего синего цвета, пристально всматривались в меня.

— Элизабет, — сказал он, и слово показалось знакомым в моей голове. Я повторила его беззвучно, формируя слово своими губами, апробируя его.

— Элизабет, — повторил он, уже более настойчиво.

Моё тело дрожало в его руках. Он усилил хватку вокруг меня, и тепло от его прикосновения распространилось по мне, пылко и мгновенно узнаваемо.

— Мы должны бежать, — прошептал он в моё ухо, и его голос был наполнен чувством, я посчитала, что это должно быть страдание. – Ты сможешь?

Я кивнула, только потому, что я понимала, что это было то, чего он хотел от меня, и если я не была уверена больше ни в чем, то я была уверена в этом: угождать ему приносило мне удовольствие.

Поэтому я побежала.

***

Он притянул меня ближе к себе, его рука лежала у меня на талии.

— Не останавливайся, — сказал он.

С нами были другие люди. Девушка. Три других парня. Они были молоды, и я задалась вопросом, мимолётно, сколько мне лет.

— Выдёргивать её таким образом было ошибкой, — сказал другой темноволосый парень. Он был меньше ростом, чем тот, кто первым схватил меня, менее внушительным. — Я боюсь, какие это может вызвать последствия.

— Мы можем побеспокоиться об этом позже, — сказал мой парень. Не зная его имени, я начала думать о нём, как о своём. Казалось, что он знал меня, во всяком случае. — Прямо сейчас мы должны вывести её отсюда.

Звуки, не очень далеко, заставили нас остановиться. Мы свернули в пустой кабинет и ждали, пока ситуация не показалась безопасной.

— Как меня зовут? — спросила я светловолосого парня, находящегося справа от меня.

— Элизабет, — ответил он. Он указал на других, выпаливая как на духу их имена, прежде чем сказал своё, которое, по его словам, было Кас.

Я думала, что моё имя Пустота. Но это звучало менее знакомо, чем Элизабет, поэтому я поверила этому Касу, и решила, что, в любом случае, Пустота — ужасное имя.

— Мы твои друзья, — сказал ник. — Все остальные враги. Запомни это.

— Я запомню.

Мы повернули и направились вдоль стен, которые возвышались над моей головой, но не достигали потолка. Стены везде были одинаковые.

Где-то вдалеке кто-то закричал:

— Найдите их!

Это был женский голос. Голос показался мне знакомым.

Шшш. Это наш маленький секрет.

— Не останавливаемся, — сказал парень.

Мои ноги болели и мои плечи горели, а моя голова не переставала пульсировать, но замедление не представлялось как вариант. Поэтому я продолжала двигаться.

Когда мы завернули за угол, мужчина, одетый в черное, приблизился к нам, и девушка из нашей группы — Анна — взвела свой пистолет. Но она была недостаточно быстра. Кто-то ещё вывел из строя мужчину раньше нас.

Группа мужчин и женщин внезапно появилась из коридора. Я помнила то, что мне сказал Ник, что все остальные были врагами, и мгновенно застыла в его защитной хватке.

Трев заметил это и положил успокаивающую руку мне на плечо.

— Эти люди пришли, чтобы помочь. Они не наши враги.

Наша группа друзей слишком быстро разрасталась, и было слишком много людей, чтобы вести их учет.

Новоприбывшие люди были одеты в ничем не примечательную одежду — джинсы, фланелевые рубашки, ботинки — но у всех было оружие и соответствующий вид, полный решимости и желания отомстить, отпечатанный на их лицах.

— Я рад, что у вас получилось, — сказал Трев. — Нам может понадобиться помощь. — Он кивком указал на высокого мужчину, стоящего напротив. — Это Доктор Седвик, терапевт Элизабет.

Выражение лица Ника сменилось на удивление, поэтому я постаралась выглядеть удивленной тоже.

— Терапевт Элизабет — один из Отступников? — спросила Анна.

— Агги тоже была, — добавил Трев. — Чтобы прояснить ситуацию.

— Поговорим об этом, когда все закончится.

Терапевт шагнул вперед и изучил меня быстрым взглядом своих карих глаз. У него были добрые глаза.

— Слава Богу, с тобой всё в порядке.

— Да, — просто ответила я.

Линия его густых бровей резко нахмурилась. Он глянул на Трева.

— Скажи мне, что вы попали сюда вовремя. Скажи мне, что они не стёрли её.

Трев насупился.

— Мы нашли её, когда она прошла уже через половину процесса изменения памяти.

Терапевт громко выругался, и попытался скрыть дрожание нижней губы, с силой зажав свой рот. Он выдохнул через нос.

— Мне так жаль, Элизабет. Я исправлю это. Я клянусь. Они заплатят за то, что они сделали с тобой и с Агги.

Голоса прозвучали примерно в двадцати футах вдали, за которыми последовали быстрые удары ног.

— Мы должны идти, — сказал Ник.

— Мы прикроем вас. — Терапевт махнул своей группе, стоявшей впереди. — Удачи.

Наши группы разделились. Я взглянула через плечо на мужчину, когда он отступил, что-то стало изводить меня изнутри, когда он исчез за стеной.

Наш путь петлял через еще несколько коридоров, но, в скором времени, мы попали в засаду. Темноволосый парень с зелеными глазами убил мужчину голыми руками. Я втянула воздух.

Анна застрелила другого мужчину, и он рухнул на пол.

Другой мужчина быстро продвигался по коридору. Этот мужчина был крупнее, чем предыдущие, с сердитым видом на лице и несколько шрамов рассекало его челюсть.

Анна побежала, упав на колени, и скользнув по полу, ударила мужчину в коленную чашечку рукояткой своего пистолета. Он взвыл. Кас ударил его в лицо, а затем выстрелил ему в ступню.

Еще один упал.

Стены, которые выглядели совершенно одинаково, которые заманивали нас в свой лабиринт, исчезли. Мы повернули налево и прошли через открытую дверь.

Оказавшись внутри, я поняла, что это было складское помещение, со швабрами и вениками и заполненными архивными шкафами. Комната — а не её содержимое — казалась туманно-знакомой, словно это было место, о котором я мечтала.

— Я пойду первым, — сказал Сэм. Сэм, был тем парнем с зелеными глазами и с непроницаемым выражением лица. — Я подтяну девушек наверх.

Он запрыгнул на вершину архивного шкафа и подтянул себя внутрь отверстия в потолке. Вскарабкавшись, он развернулся, до тех пор пока он не смог высунуть голову обратно из отверстия.

— Элизабет следующая, — сказал Ник, и он подвел меня к архивному шкафу.

В дверном проеме возникла тень. Анна громко вскрикнула.

Выстрелил пистолет.

Парень, находившийся на потолке, ругаясь себе под нос, потерял хватку и выпал через отверстие, рухнул на меня и потянул меня вниз за собой.

Еще больше тел заполнило комнату. Еще больше врагов, одетых в черное. Битва разгоралась.

— Не стрелять, — приказала женщина. — Не навредите Элизабет!

Сэм заворчал и скатился с меня, оставляя за собой пятно чего-то красного на моей груди.

Пистолет упал на пол, скользнув по бетону, и остановился всего лишь в нескольких дюймах от меня.

Я потянулась к нему, взяла его в свою руку, и поднялась на ноги.

Все остальные — враги.

Я положила свой палец туда где должен находиться палец и нажала.

Глава 40

НИК

Агенты лежали на полу, клубок из ног и рук, кровь бежала ручьями по грязному бетону.

Сзади меня прозвучал выстрел, я практически мог почувствовать, как пуля разрезала воздух, покинув гнездо барабана, пролетая мимо меня, ударившись в грудь Доктора Тарроу.

Еще одна пуля. Затем еще одна.

— Все остальные — враги, — прошептала Элизабет, и затем начала дрожать.

Колени Доктора Тарроу подкосились. Она уставилась на свою дочь, её глаза были широко раскрыты и налиты кровью.

— Элизабет, — её голос надломился, когда кровь окрасила её белую лабораторную одежду в черное. Слезы бежали по её лицу. Она ухватилась за дверной косяк, и нахмурилась. — Я не враг тебе.

Ещё один финальный выстрел убил доктора, она повалилась, очередное тело на бетонном полу.

— Пошли! Пошли, — сказал Трев, когда он освободил дверь от тел и, хлопнув, закрыл её, подперев её складской метлой для надежности.

— Я пойду первым, — сказал я, так как Сэм был ранен в руку и едва ли мог удерживать себя вертикально.

Я запрыгнул на архивный шкаф и забрался в вентиляционную шахту, а затем развернулся, чтобы выглянуть обратно в чулан. Первой я принял Элизабет. Трев объяснил ей каким путем идти, и она начала ползти на четвереньках в направлении нашего освобождения.

Следующей была Анна.

— Дальше я помогу ей, — сказала она мне. — Не беспокойся.

Благодаря помощи Трева и Каса, мы справились с тем, чтобы затащить внутрь Сэма.

Кас поднялся следующим. Трев поднимался последним. Я закрыл за собой вентиляционную шахту.

Звук нашего перемещения отражался через вентиляцию, но чем дальше мы пробирались, тем больше в шахте пахло свежим воздухом и соснами. Когда крышка смотрового люка на уровне земли открылась, холодный воздух ворвался внутрь, и мои пальцы окоченели.

Когда я выбрался наружу, грязь начала хлюпать под ногтями и я глубоко вдохнул. Трев протянул мне руку, чтобы подняться. Это было довольно странным знаковым дерьмом, происходящим здесь, некоторые мосты были возведены и всё такое.

Я взял его руку и поставил ноги на землю.

За те часы, которые мы провели в лаборатории, небо почернело. Луны не было, были только серебристые звезды и качающиеся верхушки деревьев.

Кас закрыл вентиляционную шахту за нами.

— В какой стороне выход?

Трев указал налево.

— На востоке.

Элизабет обхватила себя руками, и выглядела потерянной. Я должен был держать себя в руках, находясь в лаборатории, но сейчас, снаружи, вблизи от освобождения, всё что случилось навалилось на меня.

Мы не добрались до неё вовремя, и они стёрли её воспоминания. Или, как минимум, частично стерли. Она застрелила собственную мать. Она даже не узнала её. Это будет воспоминанием настолько живым, что, когда оно вернётся, это разрушит её.

— Эй, — сказал я. — С тобой всё в порядке?

Она нахмурилась и пробежала зубами по нижней губе.

— Я не знаю. Я чересчур ... растеряна.

Я взял её за руку. Сначала она застыла, но затем расслабилась. Я сплёл свои пальцы с её.

— Я здесь. Я никуда не собираюсь.

Она кивнула.

Мы двинулись на восток, сохраняя наши шаги легкими, но быстрыми. Если какие-то агенты покинули лабораторию, они вскоре последуют за нами. Настолько скоро, как только Райли разберется со всем дерьмом.

Спустя десять минут прогулки, слева сломалось дерево. Мы все застыли на месте. Сэм махнул в сторону деревьев, и я потащил Элизабет под массивный дуб, заслоняя её тело своим. Она дрожала рядом со мной.

Приближались тяжелые, но быстрые шаги. Но только одна пара.

Я встретился взглядом с Сэмом, между нами было десять футов или около того. Он показал мне жест из трех пальцев.

На счет три.

Мы вышли на тропу, на встречу бежавшему, мужчина столкнувшись с нами, отпрянул назад.

Это был Райли.

Пот лился вниз по его лбу, несмотря на кусающий ночной воздух. Его рубашка была расстегнута сверху, выпущена его брюк. У него под глазами были темные мешки.

Он отшатнулся назад. Взвел пистолет. Его рука тряслась.

Он был одним единственным мужчиной, а нас было шестеро.

— Нет. нет, нет, нет, — сказал он, развернулся и побежал прочь.

— Схватите его, — приказал Сэм.

— Останься с Элизабет! — Я прокричал Анне, и она кивнула, когда я рванул с места.

Сэм, Кас и Трев бежали в шаге от меня. Ни в коем случае мы не могли позволить Райли уйти на этот раз. Исключено.

Из всех нас, Сэм выл самым выносливым, но он отставал из-за огнестрельного ранения, и тем не менее, я был самым быстрым в беге.

И я жаждал поймать Райли. Он был мой.

Мои легкие обширно раскрывались. Мои руки работали по бокам. Я нагонял его.

Райли двигался неправильным зигзагом среди деревьев, стараясь оторваться от меня. Но я чувствовал себя гораздо лучше, чем я чувствовал себя долгое время, будто я мог бежать сутками.

Деревья стали редеть. Снова в поле зрения появился сарай. На какую-то долю секунды я задался вопросом, а вдруг это очередная ловушка, но Райли отклонился в сторону от сарая, направившись к дороге. Где стоял внедорожник, в ожидании.

Я увеличил скорость.

Когда Райли добрался до конца кукурузного поля, он взял вправо, исчезнув из поля зрения. Сыпля проклятьями, я обогнул угол через три, возможно через четыре секунды, как раз вовремя, чтобы увидеть как он добрался до внедорожника и вскочил за руль.

Он сильно хлопнул дверью, щелкнув замками, и завел двигатель.

Я выхватил пистолет из-под рубашки сзади. Выстрел. Промах.

В центре дороги, наблюдая как внедорожник, пробуксовав в грязи, сорвался с места, я распрямил плечи, удерживая пистолет обеими руками, нажал на курок. Стекло заднего вида разбилось вдребезги, и, звеня, ударялось о бампер.

Но Райли продолжал движение, и исчез из видимости.

Глава 41

ЭЛИЗАБЕТ

Парень по имени Кас, привез нас в загородный мотель. Он расположился под знаком, имеющим форму подковы, который сверкал неоновым оранжевым светом в темноте.

Мы сняли три комнаты.Сэм и Анна — в одной комнате, Кас и Трев — в другой, а Ник и я — в третьей.

Как только мы оказались внутри, Ник закрыл дверь, выдвинув защелку дверного замка, и закрыл шторы. Он положил свой пистолет на прикроватную тумбочку.

В номере была только одна кровать.

— Элизабет, — окликнул он.

Я взглянула вверх на него. Спустя час или около того, как мы покинули сарай, у меня были такие проблески воспоминаний, подобно дежавю, пронизанные порывами осознания и понимания.

И затем это снова исчезало, оставляя меня с пустотой, которая засела у меня в сердце.

Ник объяснил мне что случилось. Что Подразделение пыталось стереть мои воспоминания, и что он остановил процесс до того, как он был полностью завершен. Он не знал какие последствия будут для меня из-за этого..

Чем чаще он называл моё имя, тем более правильным оно казалось.

Меня звали Элизабет, и я жила в Трейдмэрр, Иллинойс.

И то как каждый раз моё сердце подпрыгивало, когда он смотрел на меня, говорило всецело о том, что я чувствовала к Нику.

Он мне нравился. Даже больше, чем нравился. Так же, как моё имя казалось правильным, то же было и в отношении него.

— Да? — ответила я.

Он вздохнул и потёр руками лицо.

— Мне жаль, что я не смог сделать это лучше.

Было что-то ещё, что он хотел сказать, но не сказал.

Я села на край кровати. Он сел рядом со мной. Наши колени соприкоснулись друг с другом. Он потянулся и взял мою руку в свою. Его пальцы были длинными, и покрытыми шрамами. Они были толстыми на суставах пальцев, суставы были пронизаны венами. Мне нравились его руки.

— Я когда-нибудь перестану себя ощущать такой пустой, как сейчас? — спросила я.

Он сжал мою руку.

— Да. Я обещаю.

Глава 42

НИК

Мы оставались в Трейдмэрре несколько дней, достаточно долго, чтобы Трев, Сэм, Кас и я смогли внезапно вернуться назад в лабораторию и выкрасть всю информацию, какую мы смогли. Лаборатория была очищена от людей и тел, но в ней все ещё были неповрежденные компьютеры и архивные шкафы, заполненные старыми дневниками.

Нам всё ещё было неясно, что конкретно мать Элизабет сделала с собой, и Элизабет соответственно, чтобы изменить её генетический код. И нам необходимо было знать абсолютно всё.

Могла ли Элизабет умереть и вернуться к жизни, подобно Хлое и мне? До настоящего момента, мы не нашли никаких записей Подразделения об убийстве Элизабет, как части их эксперимента.

Я не хотел узнавать это плохим способом.

Анна тоже хотела знать, что мы можем ожидать от меня сейчас, когда я получил дозу сыворотки. Стану ли я бесстрашным? Не буду ли я теперь чувствовать что-либо?

Анна была хороша в некоторых исследованиях, и теперь, когда Трев был принят обратно в группу (на испытательный срок, хотя, возможно и с дедовщиной), у неё был партнер по исследованиям, который хорошо запоминал всё, что можно было запомнить.

Эти двое были командой в течение нескольких месяцев.

Позже, перед отъездом из Трейдмэрр, Трев и я пробрались в дом Агги, чтобы прихватить некоторые вещи Элизабет. Она хотела пойти с нами, но я быстро отверг её стремление, понимая, что это нанесет больше вреда, чем пользы.

Анна помогла мне отговорить её от этого. Анна была гораздо лучше в убеждении, чем я. Нападение на дом Агги освещалось национальными новостями, и сейчас дом был заколочен, огражден лентой как место преступления.

Тем не менее, попасть внутрь оказалось легко.

Трев, и я уставились на кровавое пятно на деревянном полу, где Агги пролежала до того, как коронер забрал её.

Я пожалел, что раньше не общался с Агги. Она должна быть много знала компрометирующих фактов о Райли и Подразделении, отработав на них в прошлом, а затем став Отступником. Трев сказал, что мы должны запросить информацию о сыворотке «Ангел» у Отступников, как только мы где-нибудь обоснуемся.

Я стоял в центре комнаты Элизабет, задаваясь вопросом, чтобы она захотела забрать. Я осознал, что не знал её достаточно хорошо, чтобы знать наверняка. Чертовски жалея, что не узнал.

Я нашел сумку на дне её шкафа, и снял несколько её вещей с вешалок. Побросал их в сумку. Подойдя к её комоду с зеркалом, я взял книгу с фантастикой, в которой я заметил закладку, и закинул её также в сумку.

Я подошел к столу, взял несколько вещей, которые показались важными. Я взглянул вверх. Голубые стеклянные бутылочки выглядели черными в темноте. Когда Элизабет объяснила мне их предназначение, она сказала, что запах был сильным спусковым механизмом, связанным с воспоминаниями. Может быть это было неизменным для неё.

Я схватил бутылочки с названиями "КАРНАВАЛЫ", "АГГИ", "МЕРВ" и "НИК". В конце, я решил захватить две новых бутылочки — я мог точно сказать, что они были новыми, потому что этикетки не были выгоревшими. На одной была маркировка "НАДЕЖДА" и на другой "СЕКРЕТЫ". Я замотал их все в несколько наволочек и также уложил их в сумку.

Вернувшись на кухню, где Трев подстраховывал меня, я перешагнул через кровавое пятно на полу снова, ощущая как что-то из прошлого взволновало мой желудок.

Я на самом деле не знал Агги, но я знал, что она значила для Элизабет, и не мог не задаться вопросом как такая потеря отразится на ней, как только она вспомнит это.

Потому что она вспомнит. Неважно насколько была хороша технология Подразделения, память всегда возвращалась.

У меня была вспышка воспоминаний о моём отце, злом и пьяном, и затем она быстро исчезла.

Выяснилось, что я ничем на него не похож, и я ни за что не потрачу хоть еще одну секунду на размышление об этом человеке.

— Готов? — прошептал Трев.

Я кивнул.

Мы вышли через заднюю дверь, обогнув флигель, и вышли через ворота в аллею.

Никто ни когда не узнает, что мы побывали там.

Глава 43

ЭЛИЗАБЕТ

В полутемном коридоре ник ковырялся в запертом замке, сосредоточено нахмурив лоб. Через секунду раздался щелчок, и Ник, толкнув дверь, открыл её.

Я вошла внутрь квартиры Хлои.

Прошло всего несколько дней с тех пор, как мы сбежали из лаборатории под сараем. Наверняка, не достаточно времени для Хлои, чтобы всё упаковать.

Вот только её квартира была пуста. Осталась только пыль, кружащаяся в рассеянном солнечном свете. Я шагнула внутрь, мрачное чувство дежа вю заполнило меня. Её кровать стояла у дальней стены, её комод с зеркалом стоял прямо напротив кровати. Диван ютился в углу, где был установлен небольшой телевизор на неустойчивой консоли. Сейчас здесь ничего не было.

Я не была уверена, как я смогла вспомнить все эти вещи, когда у меня были сложности вспомнить девушку, которая здесь жила. Однако, такие вот дела: какие-то случайные, неважные детали всплывали из запертых участков, внутри моей головы.

Ник рассказал мне, кем была Хлоя. Она были таинственной девушкой, которая помогла мне бежать из лаборатории над сараем шесть лет назад. Она была единственной причиной, почему я оказалась в лесу той ночью, когда Ник спас меня.

Но она также обманула нас, доставив нас Райли, благодаря чему она смогла обеспечить свою собственную свободу. Я не была уверена в том, что чувствовала по этому поводу. С какой-то стороны, я была а в огромном долгу перед Хлоей. Но она была обязана и мне, тоже. Мы были подругами так долго, и она никогда не промолвила и слова о секретах, которые таила от меня.

— Ты что-нибудь слышала от неё? — Спросила я Ника.

Он сделал несколько нерешительных шагов внутрь.

— Ничего. Трев занимается этим. Может быть выяснит, где она прячется.

— Нет, — сказала я быстро. — Позвольте ей остаться невидимкой.

Я прошла к дальнему окну. Стекло было покрыто глазурью и сверкало серебром на свету. Я вытащила кобальтовую бутылочку из кармана своего свитера и перевернула её в своей руке. Спереди на ней была этикетка с надписью "СЕКРЕТЫ". Слово было тщательно выцарапано моим собственным почерком. Этикетка, которую я не помнила.

Масло внутри имело запах лимона без каких-либо примесей, и всякий раз, когда я откупоривала бутылку и делала глубокий вдох, меня ошеломляли ощущения каково это быть загнанной в ловушку, от реальности быть погребенной и забытой.

Я поставила бутылку на подоконник.

— Никаких больше секретов, — прошептала я, задалась вопросом, что если вдруг Хлоя когда-нибудь вернется сюда, и если она действительно вернется, что она подумает о сообщении, которое я оставила для неё.

— Мы должны идти, — сказал Ник.

Я кивнула в пустоту и кинула последний взгляд на бутылку, прежде чем выйти за дверь.

Глава 44

ЭЛИЗАБЕТ

Пять недель. Прошло пять недель с того момента, когда мне изменили память. Но казалось, что прошли месяцы.

Обрывки памяти возвращались, постепенно. Я вспомнила Эвана и "МЕРВ" Вспомнила Агги и Доктора Седвика, и Викторианский дом.

Но в основном, я вспомнила о своей матери, и о том, что она сделала со мной, и что я сделала с ней, и я задавалась вопросом, были ли мы, во всеобъемлющем смысле, квиты с ней. Или мои действия намного перевешивают её, и буду ли я выплачивать этот долг вечность.

Я сделала глоток пряно-тыквенного латте и уставилась на озеро Мичиган, которое расположилось напротив меня, ветер с озера кусался и освежал. У него был такой запах, какого я никогда прежде не чувствовала. Мне надо было что-то сохранить, как только я купила несколько новых масел и бутылочки из кобальтового стекла.

Прядь волос сбежала из моего беспорядочного пучка и покачивалась перед моим лицом. Рука дотянулась и заправила локон за ухо, и я улыбнулась, прежде чем посмотреть на него.

— Спасибо, — сказала я.

— Не за что, — ответил Ник.

Остальные, Сэм, Кас, Трев и Анна, ушли в поисках обеда. Я просто хотела посмотреть на озеро Мичиган немного подольше.

Приближалась осень, и деревья, растущие линией вдоль тротуара от парка к озеру, начали "плакать" цветами осени. Вдалеке от озера, окружающий мир пах смертью времен года и обещанием возрождения.

Это было уместно, учитывая моё собственное возрождение.

Я больше не была Элизабет, перепуганной девушкой, сумасшедшей девушкой. Я не была ею, но пока я не знаю кто я, и я никогда не пойму до тех пор, пока все частички памяти не соберутся вместе.

Я начала дрожать от холода, и Ник подвинулся ближе, обернув свою руку вокруг меня.В течение нескольких недель с того момента как мы покинули Трейдмэрр, он был милым и нежным, сохраняя дистанцию, когда он думал, что я в ней нуждаюсь, но сразу после этого, эмоциональная травма быстро возвращалась и нахождение в одиночестве казалось сдавливало мои рёбра до тех пор, пока я не начинала чувствовать себя, словно не могу дышать.

Он поцеловал меня несколько раз. И каждый раз, это заставляло меня испытывать головокружение и заставляло ухмыляться, словно дурочка. Анна сказала, что она никогда раньше не видела Ника таким счастливым. Я не знала разницу между счастливым Ником и несчастным Ником. Но я надеялся, что он останется именно таким, как он и был.

Словно прочитав мои мысли, Ник наклонился и поцеловал меня в макушку. Я приподнялась на цыпочки и накрыла его губы своими губами. Один поцелуй. Два поцелуя.

— Гораздо лучше, — сказала я.

Он улыбнулся.

— Ты на вкус как тыквенный пирог.

Я усмехнулась и подняла свою чашку кофе.

— Это по сезону.

— Полагаю, что так. Черный кофе лучше, с моей точки зрения.

Я позволила своему рту приоткрыться.

— Забери эти слова назад. Они практически являются богохульством в сезон пряно-тыквенного латте.

Его улыбка стала еще шире.

Неожиданно, всё о чем я могла думать так это вернуться в дом, где жили Ник и другие ребята, свернуться с ним под одеялами, и ощутить его тело, прижатое ко мне. Кому нужен был ужин? Мне не нужен.

Ник переместился и, схватив мою руку, запихнул обе наши руки в карман своего пальто.

— Как ты сегодня? Я только что понял, что не спрашивал ещё.

Он спрашивал каждый день.

Я пожала плечами.

— Лучше, чем вчера. Каждый день лечше, чем предыдущий.

Он кивнул.

— Хорошо.

— Мне бы очень хотелось, чтобы всё было иначе. Я хотела бы немного большей завершенности.

Выражение лица Ника стало жестким. Он знал, что я говорю о Райли. О мужчине — таракане (по словам Каса); не важно сколько раз группа выступала против него, он всегда, по всей видимости, оставался безнаказанным.

И если он зажал меня и мою мать и меня в тисках Подразделения один раз, он мог бы сделать это снова. Со мной или еще с кем-то другим.

Я ощущала этот постоянный страх в глубине своего сознания, вероятно, я никогда не смогу расслабиться, пока Райли не исчезнет навсегда. Анна говорит, что нормально. Все они ощущали себя подобно мне.

— Есть кое-что о чём я хотела бы тебя спросить, — начала я, отворачиваясь к озеру. Спрашивать о том, что я хотела бы спросить, казалось, как-то легче, если бы я не смотрела на Ника, на его встревоженные голубые глаза.

— Да? – уговаривал продолжить он.

— Почему ты спас меня той ночью в лесу?

Я много думала о той ночи. Ник позже рассказал мне, что он оказался в лесу, преследуя Хлою, так как ему приказали убить её. Он запросто мог оставить меня в лесу и продолжить своё задание. Или он мог рассказать о моём укрытии, и Подразделение вернуло бы меня обратно.

Ник размышлял несколько мгновений, и я терпеливо ждала его ответа.

— Я спас тебя, — сказал он, — потому что ты нуждалась в спасении.

Его челюсти сжались, и его глаза стали водянистыми. Я могла бы сказать, что было что-то ещё, что он хотел сказать, но некоторые факты остались недосказанными, то кем он был, и каким был его отец, и были ли они похожи или нет.

Он рассказал мне лишь скудные сведения о своей жизни до Подразделения, о своей семье, и Анна заполнила пробелы некоторой недостающей информации. Но я могу сказать, что постоянно, каждый день, он боролся, чтобы быть гораздо лучшим человеком, чем был его отец.

Без какого-либо предупреждения, в тоже время, мои глаза прожгло слезами.

— Спасибо тебе, — тихо промолвила я.

Он прижал меня ближе к себе.

— А что теперь? — спросила я.

— Мы сейчас идем домой, — ответил Ник. — И мы ...

Он попытался прочесть меня по лицу. — Мы посмотрим телевизор?

Я, отрицая, покачала головой.

— Мы съедим обед?

Еще раз покачала головой.

— Мы ... почитаем книгу?

— Уютнее.

Он провел свободной рукой по моим волосам, привлекая меня к себе, и поцеловал меня, глубоко и страстно. Его губы были теплыми, нежными. Настолько приятно.

— Мы отправимся в кровать — сказал он, наконец-то, с блеском в его голубых глазах.

Я кивнула.

— Иди первым, а я за тобой.

Читайте другие сниги серии на сайте http://vk-booksource.net, вступайте в группу http://vk.com/booksource чтобы следить за новостями.

Заметки

[

←1

]

самозарядный пистолет конструкции Дж. Браунинга и Дидье Сэва с УСМ одинарного действия

 

[

←2

]

одна из составляющих огнестрельного оружия