Дар одиночества

Русина Наталья Алексеевна

«Дар одиночества» – первый сборник Натальи Русиной. В него вошли стихотворения из нескольких циклов, в том числе, образцы ранней лирики. Поэзия Натальи Русиной отличается этико-философской направленностью; автор поднимает темы устройства мироздания, нравственного выбора человека, поисков гармонии, добра и справедливости. В художественном мире Натальи Русиной отражены образы Природы, таинственного мира Зазеркалья, волшебного и торжественного Санкт-Петербурга и другие. Все они наделены сложной философской семантикой. Лирический герой Натальи Русиной разноплановый: «бомж по натуре», художник-мечтатель, странник-созерцатель… Несмотря на все разнообразие образов лирического героя, оный носит цельный характер, являя собой утонченную романтическую личность, приверженца высоких нравственных идеалов, к которым автор ведет своего читателя. Творческий метод Натальи Русиной можно определить как психологический неоромантизм.

Об авторе

Наталья Русина заведует кафедрой клинической психологии в Ярославском государственном медицинском университете. Клинический психолог-психотерапевт со стажем более 20 лет работы в практическом здравоохранении: в городском психотерапевтическом центре, в областной клинической онкологической больнице.

Окончила аспирантуру Московского государственного университета. Кандидат психологических наук с 1983 года, доцент.

Сфера научных интересов: клиническая психология, психотерапия, психосоматика, холистическая медицина, психосемантика, педагогика и психология высшей школы, литература, искусство, музыка, математика.

Автор 330 научных работ по вопросам психологии, психотерапии, педагогики.

Владеет различными методами психологического консультирования, коррекции и психотерапии, активными методами обучения, инновационными и деловыми играми, видеотренингом. Член редакционных советов электронных научных журналов «Медицинская психология в России», «Личность в меняющемся мире: здоровье, адаптация, развитие», «Психосоматика и саморегуляция».

Смысл своей жизни – помогать людям в их страданиях – она обнаружила ещё в молодости при выборе специальности.

Наталья Алексеевна хорошо понимает людей, которые имеют проблемы в жизни. Много лет помогает больным с психосоматическими заболеваниями, особенно пациентам онкологической клиники. Считает, что эти люди научили её главному – ценить и беречь собственную жизнь, других людей; жить по душе и по совести.

Она считает, что всем, чего добилась в жизни, обязана своим родным и близким: бабушке, маме, дяде, дочери, мудрость которых, духовность и образованность давали и дают ей силы в жизни; учителям, которые являли собой пример гуманного, истинного отношения к людям; друзьям, которые разделяют её ценности и интересы, Санкт-Петербургу, в котором формировалась её душа, знаковым местам, которые укрепляли её Дух.

Несколько слов о поэзии Натальи Русиной

Стихотворения Натальи Алексеевны Русиной отличаются этико-философской направленностью.

Природа, музыка, временное и вечное, жизнь и смерть, бытие человека в мире, духовные искания и нравственный выбор – основные темы её творчества. Духовность и вера, составляющие мировоззрение Натальи Алексеевны, лежат в основе идейно-эстетического содержания её поэзии.

В художественном сознании автора отражается сложный синтез христианского, античного, языческого, восточного (буддистского) мироощущения.

Поиск высшей гармонии – один из лейтмотивов стихотворений Натальи Русиной.

Тонкий мир человеческой души с её сомнениями и страданиями, вступающий во взаимоотношения с природой, с социумом, нередко сталкивающийся с абсурдным несовершенством земного мироустройства, составляет предмет размышлений в философской лирике автора.

Лирический герой Натальи Русиной – сильная, цельная, нравственно ориентированная личность; борец, не приемлющий несправедливости в любых её проявлениях, защитник слабых, поборник высоких духовных принципов и общечеловеческих ценностей, основанных на чести, вере и достоинстве. Автор ведёт своего читателя к идеалу света, добра и чистоты.

Лирический герой поэзии Натальи Русиной сочетает в себе разноплановые образы: утончённый романтик-созерцатель, странник по жизни, «бомж по натуре», «призрак, блуждающий в ночи», художник-мечтатель, способный разглядеть в окружающем мире затаённую сказку и фантазию, философ, проникающий в тайны мироздания и затрагивающий потаённые стороны человеческой души… За всеми этими образами скрывается хрупкая, ранимая, благородная душа лирического героя.

Художественный мир Натальи Русиной богат и разнообразен. В нём находят отражение образы зазеркалья, «мира, перевёрнутого наничь», гордой одинокой птицы, музыкальных инструментов, облаков; особое место принадлежит образу одухотворённого моря, передающего тонкие оттенки чувств и переживаний человеческой души; присутствует образ Санкт-Петербурга; образы сказочных гномов и др.

Не менее интересна и мотивная структура. Мотивы музыки, сна, одиночества, памяти, детства, трансцендентального бытия, гражданские и эсхатологические мотивы, а также мотив романтического выбора являются ключевыми в стихотворениях Натальи Русиной.

Автор использует метафоры, сравнения, олицетворения, антитезы, инверсии, антиномии, метонимии и другие художественные средства.

Творческий метод Натальи Русиной можно назвать психологическим неоромантизмом. Стиль её поэзии сочетает высокую «тональность» с лексическим разнообразием: присутствуют архаизмы, славянизмы, неологизмы.

В сборник «Дар одиночества» вошли стихотворения из циклов «Лирика», «Моя Балтика», «Смыслы», «Духу Санкт-Петербурга», а также подборка ранних стихотворений.

Анастасия Полярная (Полторацкая), кандидат филологических наук

Дар одиночества

Облака

Облака – это тени ушедших за море, В невозвратную даль, недоступную нам. Так беспечны, безудержны те, кто на воле, Как бродяги, привыкшие к чуждым мирам. Вереницей прощаются милые лица. Провожу их слезой в тот неведомый край. Позову их во сне – и детство приснится. То ли в нём, то ли там наш потерянный Рай…

Что есть любовь…

Мне Богом и судьбой дано молиться За чью-то боль, за горе, за беду. Взгляну в уставшие родные лица И всю печаль улыбкой разведу. Мне Богом и судьбой дано по силам: Не спать, не убегать, беречь, любить. Стальные нервы, как канаты, жилы. Обиды отпустить. Понять. Простить. Мне Богом и людьми дано подняться, Когда на перепутье упаду; С отвергнутым и грешником обняться, Помочь тому, кто в жизни, как в бреду. Мне Богом и людьми дано прорваться В заоблачную высь, где душам рай; На колесе любви, добра умчаться В волшебный мир, в неведомый нам край. Мне Богом и судьбой дано вернуться, Поверить и другим дарить тепло, В чужих слезах от счастья захлебнуться И сделать так, чтоб стало всем светло. Мне Богом и людьми дано ворваться В чужие души, стать для них родной, И там, где просят, навсегда остаться. Я не хочу иметь судьбы иной.

Дар одиночества

Кто сказал: одиночество – это разлука? Одиночество – Богом означенный дар. Тишины долгожданной я слушаю звуки, Утихает страстей бестолковый пожар. Я бреду, ни души не встречая в округе. Я молчу, наслаждаясь отсутствием лиц. Старый дуб осеняет прохладою друга; Я учусь языку у бесчисленных птиц. Мне порывистый ветер подарит свободу. Я на крыльях его устремляюсь в полёт. Видно: так уж Создателю было угодно, Что душа в одиночестве только поёт!

Лебеди

Белые лебеди – вестники верности. Белые лебеди – знаки судьбы; Вьются над морем, посланники вечности, Волн не касаясь, и с криком мольбы. Чьи вы, родные? О чём вы поведали? В горе ли, в радости; с дальних краёв? Может, беду, может, счастье изведали, Жребий прикинув на чаше весов; Тонкие, хрупкие, с виду беспечные, Гордо неся безупречный изгиб. Знаком Всевышнего путь ваш отмечен; Крылья рисуют на небе круги. Белые птицы, повенчаны снежностью, Так и сливаются с пеной морской. Жизнь в небесах их измерена нежностью. Нет им покоя в той жизни мирской.

Выбор

Ветер валторной трубит в поднебесье, Шлёт письмена в синеокую даль. Музыка сердца слагается песней, Рвётся наружу, сметая печаль. Кто ты: Творец или просто кудесник — Дал мне свободу, расправив крыло? В шёпоте волн зашифрованы вести, Тучи развеялись, стало светло. Но тишина разбивается бурей, Волны нахлынут, срезая песок. Так и судьба, разъярившись, как фурия, Рушит ударом, сбивающим с ног. Кто ж мы? В пустыне забытые странники Или ваятели собственных душ? Примут ли Там? Или станешь изгнанником, Иды соткавши из тлена и стуж?

Миражи

Бесконечная даль. Неуёмная сила. Возвращаюсь к тебе, где б меня ни носило. Уплывают в волнах все печали и боли. Я, как птица, свободен, я снова на воле! Горизонт миражом заманил меня в сказку, Где мгновенно меняются контуры краски: То пустыня безводная с сотней колючек, И песчаных барханов вздымаются кручи; То Ярило заполнит собою пространство. Припадёшь перед ним, словно грешник из странствий; То Жар-птица взмахнёт рукавами-крылами, Взмыть вдогонку готовая за облаками; То тревожная высь расплескала чернила, И гроза пролилась, и дождём всё омыло. Чудотворна природа: вновь солнце с улыбкой, А в лесу соловьи заиграли на скрипке. Переменчива Балтика, в меру сурова. И душою чиста, да и духом здорова!

Равновесие

Бреду по мокрому песку, Пытаюсь след на нём оставить, Но волны берег стерегут — И след уносят с литорали. Проникнув в тайны бытия, Ты оказался в Абсолюте, Где все законы жития Сложились в ноль, явившись сутью. Сполна раскрылось слово «дзен», И ты познал, что значит Дао. Утихли страсти, кончен плен; И жизнь – кольцо, в ней нет начала. Изведав тьмы, оценишь свет. Узнав войну, захочешь мира. И дав молчания обет, Прорвешься голосом в стихире.

Жизнь в настоящем

Уплываю, как лодка, в туманную даль. Под водой рассекаю безбрежную гладь. Ни о чём не грущу, ничего мне не жаль. Никаких перемен. Не настроена ждать. Я живу в настоящем, не зная времён. Я спокойна, не слыша чужих голосов. Оболочкой волшебною мир окружён. Я не чую различий у яви и снов. Нереальность иль мир, перевернутый наничь? Я спешу эту грань невидимкой пройти. В этом мире легко так душу изранить. В отражённом – случается душу спасти.

Музыка

Надо только слушать и услышишь: Голос моря. Как оно поёт! Иногда сонатою задышит, Зашумит – симфонией возьмёт! Для меня одной – все звуки мира. Где-то дирижёр взмахнул рукой, Заиграл солист волшебной лирой, Зазвучал аккордами прибой. Чайки прокричали, как тромбоны, Ветер простучал, как ксилофон. А с небес Творца раздались звоны. Дирижёр ведь Он, а мы – лишь фон!

Баллада о фрегате

Красавец «Крузенштерн» пришёл из странствий, Четыре мачты вытянув в струну. И мир волшебный, сказочно-прекрасный Явился мне как чудо наяву. Раскинул паруса парящей птицей, Навстречу ветру устремляясь вдаль. А был ли он? А может, сон мне снится? В тумане растворился. Очень жаль. Уплыть на нём в безбрежное пространство, Где море переходит в небеса; Где ветер – царь, а волны-чужестранцы Несут фрегат навстречу чудесам. О, сколько тайн скрывает гордый парус: Иные страны, дальние брега… Не страшен шторм – ветра ему на радость: Судьбе навстречу следует фрегат! В неведомых краях – внезапность, буря? Муссон, борей, сирокко, фён иль бриз? С волной то в дружбе он, то с нею споря, Плывёт за горизонт, как птица, ввысь! Волна стучится громко в борт и, пенясь, Грозит упасть, разбиться о корму. Сурово море к тем, кто жизнь не ценит, Избрав свободу вопреки всему.

Подарок

Вот оно передо мною – море: Чуть солёный привкус на устах, Волны с ветром бесконечно спорят, Прячет солнце лик свой в облаках. Чайки улетают в бесконечность: Там, за горизонтом – «чужестран»! Я сегодня – леность и беспечность, Море мне – бальзам для старых ран. Говорят, что Балтика сурова, Но по нраву мне она близка: Отгремев грозой, с улыбкой снова Озаряет солнце берега. Листья янтарём блистают жарко, Край волшебный стал мне дорогим. Море воздаётся мне подарком; Растворяюсь в нём, сливаюсь с ним…

Дорога к морю

А по утрам святая тишина. Деревья-исполины, будто стражи, Хранят молчанье. Я бреду одна. А там, за поворотом, – море, пляжи. Балтийский берег. Кварцевый песок. И чайки раскричались дружным хором. И солнце на волнах наискосок. И не объять простор могучий взором. Ещё все спят. На море ни души. Какой подарок – ты един с природой! Прибой навстречу радостно спешит, И волны набегают, словно ноты. В плену у моря зачарован странник: Корабль увёз мечту за горизонт. И чёрный лебедь – сказочный посланник — Явился из Европы, как виконт. И Он один: красив и горделив. Спустился на воду, крестом расправив крылья И боль свою печально затаив, — Свободный дух, не терпящий насилья!

Семантика моря

Сегодня штормит. И волны изрядны. В их шквале мне слышится рокот времён. Грохочет прибой. И в уборе нарядном Он берегу шлёт за поклоном поклон. Художник хром-кобальт положит в основу, Добавит лазури и охры возьмёт. Мазнёт малахитом – картина готова! Белила на гребне. И – море зовёт! То нежно волною тебя укрывает, То вихрем воронка утянет назад. А запахи! Всё, что на свете бывает! И радуги в каплях солёных блестят! Семантика моря из звуков и цвета. А брызгам для вкуса подставим чело. Для полного счастья добавим поэта! Метафорой сердце мое расцвело!

Благодарность морю

Свою любовь мне море подарило, Вернуло силы, укрепило дух, В далёкий край мятежно поманило, Своею тайной поделилось вслух, Шелками волн запеленало душу, Пожар страстей вложило в лоно чувств, Манишку накрутило пеной кружев, Скрепив печатью грусть молчащих уст. А на прощанье мне шепнуло тихо: «За верность я тебя благодарю! Когда придёт беда иль будет лихо, Тебя я снова щедро одарю».

Научись страдать

У меня есть море. А у Моря – солнце. А у Солнца – небо, а у Неба – Свет! Я глаза закрою, распахну им сердце. Мне оттуда, сверху, будет дан ответ. Я, как вольный ветер, получу свободу. Мне дано от Бога из огня восстать. Кто не ведал боли, не отыщет броду. Счастлив тот, кто слышит: научись страдать! Не отдам волнений, сохраню тревоги. Не печалюсь прошлым, не спешу узнать… Мне не нужно разом подводить итоги; Мне открылась мудрость: научилась ждать. Я ценю минуты драгоценной жизни: Но сильней покоя суета сует! Что виднелось дальним, оказалось ближним, Мне счастливый в жизни выдался билет. Благодарна тем, кто всю жизнь был рядом. Всем святым и близким, всем моим больным. Поклонюсь им в пояс и окину взглядом: Коль бывает трудно – обращаюсь к ним. Замыкаю время в кривизне пространства, Чудодеем, магом постараюсь быть. Улечу – вернусь из далёких странствий — Надо только верить, надо только жить!

Контрасты

Ветра. Шторма. Бушует страстно море. Стихия победила тишину. Неистово волна с волною спорит, Песок прибрежный вытянув в струну. Обманчиво: ласкает солнце нежно, Вдруг туча перекроет ливнем свет, И горизонт туманно и безбрежно Сведет его старания на нет. И грянул гром. И расступилось небо. Деревья вековые – в щепки в раз. Услышь. Закрой глаза. Замри. И внемли: Божественная сила входит в нас. Но стихло все. Закат пришел подарком. Ликуешь от восторга и любви. Багрянцем небосклон залился ярко. Молился ты. И Бог тебя простил.

Перед бурей

В ожидании бури лес наполнился ветром; Исполины деревья в волненье шумят. Почернела лазурь, расставаясь со светом. Птиц не слышно. И грома разряды гремят. Ветер сильный, но теплый. Ладони расправлю — И на крыльях навстречу стихии взлечу. Дух свободы поймаю и в русло направлю. Мне задачи любые теперь по плечу! Ветер-ветер! Мой друг и помощник, Как меха, расправляет дыханье моё! Жизнь – судьба, не игра понарошку. Душу ветру открою: проветрит её!

«У природы нет плохой погоды!»

Весь месяц дождями и бурями Природа чертила узор, Лилась водопадными струями, И грозы играли мажор. И вдруг сквозь чернильное марево Пробился сияющий луч. А к вечеру – пламенным заревом Истёрлось величие туч. Янтарными нежными бусами Обсыпало листья дерев. Запели певицы без устали, Всю душу мою отогрев. И разом тревоги растаяли, И жизнь возвратилась ко мне. Любовь возвернулась нечаянно, Как в давнем негаданном сне.

Философия моря

Вода смывает все следы: и на песке, и в сердце раны. Чтоб всё омыть, что пережил, нужны моря и океаны. И в глубине мятежных вод сокрыты тайны мирозданья; В солёных водах соль из слёз любого грешного созданья. Сегодня легкий ветерок волнует море безопасно. И солнце за море идёт. Вернулись силы. Жизнь прекрасна! И зачарована богами, выходишь нимфою нагою. Очистившись в пучине вод, вступаешь в мир в ладу с собою.

Посвящается Светлогорску

Светлый город Светлогорск, Соткан образами сказок. В серпантине малых гор, В разноцветном мире красок. Сосны не пускают гномов Из игрушечных домов — Чтоб не заблудиться оным, Разбежавшимся с холмов!

Домик Наф-Нафа, лубочные домики, Пряничный домик, Гофмана дом. Жители – эльфы, русалки и гномики; Люди лишь гости на празднике том. Светлые горы с зеленою гривой: Сосны и бук, как соседи, живут. Море в подножье хлопочет игриво. Гномики нас с нетерпением ждут!

Плачет природа

Зонт открывается, зонт закрывается! Так вот погода с нами играется! То рассердилось и прячется солнце, То хитровато заглянет в оконце. Дождь проливной упадёт водопадом: Клёны и липы омоют наряды. Реки бегут, где их не было сроду! Плачет, страдает, рыдает Природа. Что происходит? Вдруг обнаружили: Лад на Земле мы же сами нарушили! Движемся мы в суете и во мраке, Не замечая сигналы и знаки. Лики теряем – остались личины. Так не должно быть: на все есть причины. Миру вымаливать надо прощение. Сколько у Бога осталось терпения?

Надежда

Последний лист срывает с ветки ветер, Несёт его в неведомую даль. Как память о прошедшем мимо лете, Как мостик в уходящую печаль. А с яблони сорвётся птичий гомон: Синицы, свиристели, воробьи. Надеждой светлой мир природы полон, Приводит в лад смятения мои. Сегодня ураганом пригрозили. Так в этом жизнь! И мы её борцы! Пытались напугать, но не сломили. Мы – птицы счастья, мы его творцы. Пробилось солнце сквозь густые тучи, Осеннюю лазурь явив на свет. Природа жизнелюбию научит! И каждый в ней оставит миру след.

Настоящая осень!

Заплакала дождями тихо осень, Сронила наземь золотой наряд, Прощенья с грустью у природы просит. Листва узором опадает в ряд. Дожди обильно омывают землю, Смывая по-хозяйски суету. Ветра гоняют облака и внемлют: Впускать ли свет в такую темноту?! От золота глаза уже устали. Пора сменить картинку – отдохнуть… Скучаю по зиме и снежным далям. И пульс дрожит волнительно, как ртуть. Задумайся. Остановись на время: Событий повторится череда. Но жизнь прекрасна. Возродится семя. Пусть дождь, пусть снег – очистит всё вода. И унесёт печаль, омоет в сердце раны Старательно, надёжно, не спеша. И замаячат миражами страны. Проснёшься вновь – и запоёт душа!

Дорожная карта зимы

Такая тишина, что звонко стало; Такое солнце, что не виден мир — Искусница зима нарисовала. Она хозяйка всех земных квартир. Звенят хрустально ветви на деревьях. И кажется: коснешься – запоют! Ещё чуть-чуть – раздвинет лапы ельник, И братья-месяцы тебя в полон возьмут. Алмазами усыпаны дороги, Меж них вдруг – изумруды и топаз. По сторонам деревья-стражи строги: Дотронешься – сугроб накроет враз. Снегирь, как весть благая из глубинки: Горит, как самый яростный пожар! На зеркале реки кристаллы-льдинки. Покой Зимы – бесценный, щедрый дар. Рассеялось пространство на картины, Прервалась лента времени на миг. Покой сошел на землю благочинно, И небеса являют Божий лик. Ни слов, ни суеты. Одна лишь вечность. И только любопытный лось-смутьян… Следы зверей уводят в бесконечность, Равнины снежной зашивая стан.

Судный день

Бог любит тех, кто сильный духом, Кого страданья закаляют; Кто, попирая зависть, слухи, Во тьме дорогу пролагает. Кто не познал душевной муки, Тот не увидит света неба. Прорвутся горлом с болью звуки, Но не решится жизни ребус. Кто добр душой, в том дух прозрачен. Коль пережил судьбы удары, Знаменьем Совести означен, — К тому снисходит свыше радость. Кому дано уметь страдать, Тому пришла благая весть: Что можно Человеком стать, Лишь сохранив понятье «честь».

Остановитесь!

Мне чувство веры защищать не надо. Мой Бог со мной всегда живет в душе. Не лезьте в душу, не травите смрадом, Гоняя в «мерседесах» и Porsche. Весы качнулись. На одной – «пустышки», А на другой – елей, но злоба лишь в глазах. И там, и тут разыграны интрижки, Слова и совесть явно не в ладах. Две крайности, но оказались в тире, Агрессию и подлость предъявив. Взглянули бы: как много горя в мире! А вы вцепились каждый в свой мотив. О, сколько сил вы тратите впустую, Забыв об Истине, что свыше нам дана. И жизнь живете не свою, чужую! А жизнь – от Бога. И она – одна!

Игры «разума»

Перевернутый мир, мир вранья и обмана, Мир неискренних душ и холодных сердец. Ощутили безгрешность, дозволенность. Странно! Неужели не ведают: это конец. Всё разрушили, продали, взгляды отводят. А в глазах пустота и бессовестность тьмы. Запретили дышать и «виновных» находят. Но напрасны старанья: не сломлены мы. Не боятся возмездья, взбираясь все выше; Не читают, не слышат про знаки судьбы. Им бы броситься ниц перед Богом Всевышним, Только слов не имеют для нужной мольбы. Аутичны. Живут в неестественном мире. Утверждают, что правы, упорствуя вспять. Арифметика правды: два на два – четыре, И не надо пытаться считать, будто пять! Правду прячут и словно на сцене играют, Убеждая других, что им верит народ. Почему же юлят? Видно, все-таки знают, Что когда-то прервётся их псевдополёт.

Посвящение гордым

Я призрак, оживающий в ночи, Мешающий, строптивый, неугодный. Теперь молчун, но был велеречив! Упрямый или просто старомодный. Порой бываю резок, не учтив, Но только – не придурок сумасбродный. Мне надоело уступать, прощать, Для всех «хорошим» быть, удобным в мире; Кому-то, угождая, повторять: «Пять – дважды два, а вовсе не четыре»! От пошлости страдая, умирать И прятаться в своей пустой квартире… Не брошу слабых, не предам друзей, Не побоюсь, когда молчат от страха, Не опущу пред злом своих очей. И пусть борьба без должного размаха, Но я свободен. Я горжусь: ничей! И не пойду в безумии на плаху… Мерило всем поступкам – слово «честь»: Что к совести взывать: не рождена она! Сладкоголоса приторная лесть И медных труб тщеславие вруна, И мелкая до отвращенья месть, И подлость духа, падшего до дна. Нас мало, призраков. Один к цати. Мы неудобны. Жить мешаем «оным». Мы не желаем с «оными» идти, Бежим от них, как от чумы бубонной! О, как хотелось нас бы извести! А мы их «чистим» колокольным звоном! Я призрак прошлого, и я горжусь, Что вырос среди призраков подобных, Что в мире подлых я не растворюсь, Не окажусь среди людей удобных! И истину добуду, и добьюсь, Чтоб уважали честных и свободных.

Вот она вернулась, жизнь…

Не судите других. Права нет никому. Кроме Бога, который дал право самим За себя лишь решать. И страдать самому. Так по жизни пройти, чтоб, прощая другим, Посмотреть им в глаза, не смежая ресниц, Не стыдясь, не виня и не падая ниц. Жить не просто. Гораздо труднее не жить, Торопить и судьбу, и себя, и других. Иногда диким волком захочется выть. Вдругорядь – поделить на своих и чужих. Нет ни «белых», ни «чёрных» – есть хрупкая нить, Что ведёт в мир иной, где придётся простить. Суеты больше нет. Есть смиренье и боль. От того, что так трудно приходит любовь. Ведь не будешь играть перед совестью роль. Так магически прошлое вспыхнет. И вновь Ты опять в настоящем: Не поздно. Вернись! Жизнь – не театр, не игра. Всё опасней. Очнись! Стань собой и почувствуй природу огня, Не живи, не дыша, а дыши, как живёшь. Запах снега узри, время ночи и дня, И услышь танец птиц и дыхание роз. Сможешь жить, глядя прямо, не пряча лицо. Лучше слыть чудаком, но не быть подлецом. Те, кто ведал, что именно так надо жить, Охраняют тебя, не давая упасть. Упадешь – шанс дают и понять, и любить, Чтоб не вздумал уйти и в отчаянье впасть. Сквозь страдания мудро по жизни пройти, Слабым духом помочь, освещая пути. Так устроен наш мир: если истинный друг Забирает печаль, подставляя плечо, То воспрянет душа и разбудит твой дух, И препятствия станут тебе нипочём. Только так можно жить, одаряя добром, На земле иль на небе, меж светом и злом.

Бомж по душе

Кто я? Странник, блуждающий молча в ночи, Неприкаянный, трепетный, суетный бомж? Пробираюсь во тьме, звезды вместо свечи; Как у ящерки, хвост вырастает из кож. Кто-то ранил, обидел – и кожу долой! Не сумел удержаться, как все, на плаву. Сам наткнулся в бреду, возвращаясь «домой». Против всех, нарушая порядок, плыву. Мне не надо того, что им кажется «всем»: Власть, богатство, брильянты, волшебная нить… Нет предела у них – «всё» вдруг стало «ничем»: Надо рыбку поймать и по новой просить! Бесконечен их путь по дороге утех; Не поставить им точку в стремленьях своих. Им неведомо счастье простое для всех. Делят мир на богатых и бедных – чужих. Только, если случается с ними беда, Перевёртыши вмиг появляются в ряд. Опускается ночь, тёмных сил череда… И уходят, стараясь не встретить твой взгляд. Я для них «нищеброд», это – то же, что бомж: Всё отдам; не боюсь ни иметь, ни считать. Не поймём никогда мы друг друга. Так что ж? Мне не страшно терять. Страшно душу продать! Забоялись: такого средь «правильных» нет. Что же делать со мной – нехороший пример! Не согласен, не стрижен, упрям – «полный бред»! Не вписался масштабом в привычный размер! Только всем интересен мой личный маршрут — Слишком много совпало из правды моей. Не продам я свободу за праздный уют; Жить, как все, – не по мне. Я, как птица, – ничей! И не странно, что люди завидуют нам? Был иль не был? Но жил – уходил, как хотел: Не прогнулся, не стал стукачом и не дал Унижать. И ломать свою душу не смел.

Красное и белое, истина одна…

Говорят, жизнь делила на «белых» и «красных», Разбросав по земле и одних, и других… А теперь делит жизнь на честных – продажных, Где ж мерило? Да в нас же самих. Всё смешалось: понятия, ценности, люди. Времена и пространства, так было не раз. Кто судим, превращается сказочно в судей, Ну, а судьи находят приют в небесах. Обезумевший мир, мир вражды и обмана, Мир вселенских страстей и потерянных душ. Вся земля – будто кровью омытая рана; Соткан саван из холода, мрака и стуж. Переполнено сердце печалью и горем: Как в войну, мы теряем невинных детей! И внезапно становится кто-то героем, Но не высушить слёзы чужих матерей. Неужели прошли мы черту невозврата? Неужели наш разум потерян навек? Если совесть и честь у порога распяты, Ты не можешь сказать уже: я человек!

Русь колокольная

Звон колокольный – как символ Руси! Слышишь! Молись и прощенья проси! За убиенных, расстрелянных втуне, Непокорённых, пропавших в лакуне, Сгинувших в тюрьмах, сгоревших в огне. Русь изначальная, больно тебе? Так легковесно историю судим. Сколько истерзанных, сломанных судеб! Колокол-плач, глашатай, иль вече, Страшных событий являлся предтечей. Так их боялись, что рвали язык. Колокол жил! Он молчать не привык! Колокол-боль и колокол-ратник, Звал на защиту земли без возврата. Как он рыдал, в мир иной провожая, Души обретших покой очищая! Всюду тревожный и трепетный звон; Вместо мольбы исторгается стон. Не затихает в сердцах боль людская, Не истирается память мирская. Снова – на плаху! Снова – изгой! Русь величавая! Что же с тобой? Нет нам прощения, нет нам покоя! Чьи же грехи нам отмаливать стоя? Русь многоликая! Встань же с колен! Цепи порви. Удушающий плен! Хватит пенять на «плохую погоду»! Русь, унижаясь, теряешь Свободу! Звоном набатным рыдает земля. Всё разворовано. Так же нельзя! Шанс нам последний даётся Всевышним. Люди, опомнитесь – нет у нас «лишних»! Русь колокольная! Выпрями плечи! Силой своею глубинка излечит. Колокол-праздник, колокол-свет, Дай нам надежду, дай нам совет!

К вам, медные трубы!

О, медные трубы! Как искус ваш сладок! Предательство дружбы. Продажа любви. И личность без чести приходит в упадок. Достоинств не стало. Одни горбыли! Как царственна поступь! Как значимы взгляды! Как огненных молний остроты речей, Как голы и бренны павлиньи наряды, Пустынны и кривы оправы очей. Игра – их удел. Признаются, во славу В занятии этом весьма преуспев. С сарказмом бокал поднесут, как отраву. Но силу почуют, согнуть не сумев! Хвосты подожмут и грозят из окопов: Ущербность и страх прикрывая, хамят. Судьба незавидна: остаться холопом Пред более властным, которому льстят. Прости их, незрячих, глухих и безумных! Не ведают сами, что в жизни творят. Не счесть их усилий, пустых и бездумных. Они, как в гипнозе: живут и не спят. О, медные трубы, литавры и бубны, Россию от спячки пора разбудить! А тем, кто пирует и празднует в будни, Пора по счетам перед Богом платить!

Другу – недругу

Друзья по-разному уходят. Бывает, даже предают. Вдруг семена обиды всходят, Когда о правде узнают. Иные бьют о грудь рукою, Навеки в верности клянясь, Наедине с самим собою Врагом твоим оборотясь. И тот, кому так долго верил, Все тайны знающий твои, Смог оскорбить и хлопнуть дверью: Он не был никогда своим . Прозренье медленно приходит, Коль так обманываться рад. Но вдруг при всем честном народе Меж вами пробежит разряд. И разошлись, совсем чужие, Но сожаленья даже нет. Что делать: ценности иные — Кому-то тьма, кому-то – свет. Друг – тот, кто слушает, внимая, Простит, поможет и поймёт, В тебе, как в зеркале, узнает Себя. В себе – твои черты найдёт.

Спираль судьбы

Всё было и будет — Всё то же, как сон: Поломаны судьбы, Повержены в стон. Как просто и грубо: Обман без оглядки. Мы те же рабы, Живем лишь вприглядку. Молчать, если в стае, А скажешь – решётка. Над пропастью, с краю, Понять надо чётко. Спираль повернулась На круг свой исходный. Ужели всё мало? Не жить нам свободно… А если не с ними — То сразу навылет. Отвергнуто имя — И сразу забыли. Назвал «нищебродом» Убогий начальник. Его прикрывает Великий молчальник. Лишь взглядом окинет — Все падают ниц. И кровь враз остынет У стаи без лиц. Себя проверяй: Ты с ними иль с Богом, Твой выбор – пропасть Или выстоять строго? Родился при чести — Её нет дороже! Ни шагу для мести: Восстал – снова ожил. Ты беден, но честен — Богаче богатых. И путь твой известен: Долой супостатов.

Зачем нужна тишина?

Не спится. Тишина подарком Спустилась в дом, не ведая преград. Луна – естественно и ярко Мне освещает тайно старый сад. Остановилось время. Разве так бывает? Остались в прошлом шум и маета. Как было Там? Никто теперь не знает. Но, кажется, что было так всегда! Задам вопрос себе – сама себе отвечу. Но то не я – то мир во мне молчит. Как много слов. И колоколом вече. Хранитель мой меня благословит. Мне быть сегодня. Суждено молчать. Обет даю не осуждать других. И выполнять, что велено. И ждать. Беречь своих. И не впускать чужих. Куда? Да в душу! Не подумай: в дом! Она не всем. А дом открыт для всех! Тому – нельзя! Он учинит погром. Всё спутает, явившись как на грех… Не взяв ни крохи, чувства не украв, Он повернется вдруг ко мне спиной. Почуяв силу, убежит стремглав. Останусь наслаждаться тишиной! А был ли друг? То недругов десница Коснулась невзначай моей души. Умчалась вдаль чужая колесница, Теперь не верь так скоро. Не спеши. Откуда знаю: мне дано творить? Пустое всё оставить в стороне. Мне надо быть и жизнь свою продлить. Там много будет в самой глубине. Незрячему мои глаза нужны. Глухому жестами открою окна в мир. Немому прошепчу слова весны. Тому, кто неходячий, будет пир. Мне боль других – как перышко в пути, Раздвину тьму, улыбкой освещу: Так легче жить самой и за собой вести. Средь путников друзей себе ищу. Я не хочу иметь судьбы иной. Мне дали жизнь такую как награду. Тот, кто поймет меня, – пойдет со мной. Те, кто осудят, – тем за мной не надо. Такая тишина дана, чтоб знать: Конечен мир в тебе, но сам он вечен. Ты можешь всё, что есть, другим отдать. И путь твой будет в мире бесконечен.

Сухой остаток

Закрылась дверь. Остановилось время, Оставив на перроне суету. Сменился мир. И растворилось бремя, Хотя б на миг, истаяв на ветру. Перетряхну обиды, боль, заботы: Пустое всё, осталась только суть. Сухой остаток: не борись с природой. Мы – те, кто есть. Начертан Богом путь. Шагнуть назад, забыть, смирив гордыню, Успеть простить, как всех простил Христос. И руку протянуть. Принять! Отныне Начать с нуля, без горести, без слёз… Молекулой, разрядом, током, громом, Столкнувшись – не убить, но возродить! И только вверх, и только на изломе… Не выжить, коль играть, но – только жить!

Вечная истина

Какое время – всё имеет цену! В ходу обман, продажность, пустота. Настало время уходить со сцены, Проведена предельная черта. Не видят в наше время боль людскую, Хамят повсюду, норовят соврать. И высшей кары, не боясь, рискуют, Преступник нравственный бывает даже врач! «Глухой», «незрячий», без эмоций! Боги! Таким начальник может быть? – Он есть! Он судьбы поломал, убрал с дороги! А люди? – Кто такие? – Их не счесть! «Никто ж не умер», – вот его ответы, Равняя с Буддой, будучи чужим. Ведь Будда людям не давал советы, Он просто жил и жить давал другим. Столь важна поступь! Как у гуся выя! Идет «киногерой» или «звезда»! Но только лопнет шариком из геля, Никто не глянет на него тогда! Коль изменить беду не можешь в мире, Останься тем, кем был, твори добро. Найди того, кому нужны и милы Твои дела, молчанья серебро. Когда идёшь по боли, лик твой честен. И пусть дают понять, что ты «никто», А ты спокоен, ты с друзьями вместе — Сильнее всех. Не бойся ничего!

Депрессия

На свете нет давно уже меня. Потухли очи. Нет того огня. Уснуть и не проснуться в тишине. Нет, не гордыня – силы нет во мне…

Гадание при огне

Горит огонь в камине ярко, Сжигает прошлого мосты. Бросает в дрожь, в озноб, но жарко, Лишь потому, что рядом ты. Мелькают города и страны, Трепещет искрами костёр. Огонь извёл былые раны, Бросая искры на ковёр. Танцует страстно танго пламя, И плачет каплями свеча. Двоится свет в оконной раме. Не надо слов. Уйди, печаль! Огонь спешит наколдовать: Волшебник, чародей и маг. Учусь по отблескам читать Судьбы начертанный мне знак. К рассвету затухает жар, Теплом и светом озарив. Огонь оставил щедрый дар: То сон иль явь? Но ты здесь был!

Песнь о розе

Роза – колючая, нежная, страстная. Ты прихотлива, капризна и царственна. Капли росы, как хрустальные бусины. Сколько тебе в этом мире отпущено? Можешь быть знаком сердечного жара, Можешь быть частью бесценного дара. Можешь, как память, остаться на камне, Можешь стать точкой в трагической драме. Можешь терять лепестки, словно слёзы, Можешь колючкой усилить угрозу. Можешь устлать лепестками дорогу. Слишком красива, чтоб стать недотрогой! Бархат цветка. Аромат утонченный. Так совершенно цветёшь обречённо! Нет тебе равных. Распущенны чары! — Всех околдуешь: и малых, и старых!

Сумерки

Я с детства сумерки люблю: Влекут причудливые тени. Их взглядом за окном ловлю, Заворожённая, как пленник. Там, за окном, – волшебный мир. Здесь – явь и свет, здесь всё обычно. Там – правит бал ночной факир; Как в Зазеркалье, мир двоичный. В тот мир зачем я так спешу? Здесь – отчего я так страдаю? Картину сумерек пишу, Вернусь когда? – Скажу: «Не знаю!» Увижу то, что так хочу. Свечу поставлю на разделе. Душа, которую лечу, Пробьётся током в новом теле.

Дочери

Ты выросла, а я осталась прежней. Уходишь вдаль, а я машу рукой. И в опустевшем сердце нет надежды, Что я смогу сказать одной строкой: Что мы с тобой почти ортогональны, И разнятся семантики миров. Рискуя так не стать оригинальной, Остыну в чувствах, не роняя слов. Лети, когда тебе достались крылья, Иди, когда проложен точный путь. Достань мечту, осыпав звездной пылью, Остановись, когда познаешь суть. Я уплываю вдаль туманной ночи, Опора есть в тебе теперь своя. Бегу, кричу беззвучно, что есть мочи, Но в шёпот превратилась жизнь моя. Окончен бал. Остался шаг до края. Цена свободы – миг без суеты. Свобода там, где горизонты тают, Где исчезают призраков черты.

Малыш

Бездонная синь удивительных глаз: Младенец смотрел вопрошающим взором, Как мудрый философ, как равный средь нас, Серьёзно, внимательно, даже с укором. Готовый поведать о жизнях прошедших, Своих и чужих, как пришелец из бездн. Эгрегор постиг он, и знанья обретший, Общался с богами, на гору нёс крест. От взора такого мурашки по коже: Во взгляде оценка иль скрытый вопрос; Как старец-мудрец. Прорицатель. Он тоже Ведает тайны. Как голубь, он прост… Но вдруг превращается снова в ребёнка. И фокус сместился: пропал интерес! Малыш загулил и потребовал звонко: «Внимание – мне!» И не стало чудес!

Загадка природы

Уходит Душа, чтобы снова вернуться К тому, кто похожий, как капля воды, Чтоб чудом в ребёнке наивном проснуться, Ему передать просвещенья плоды. Чудес не бывает: вдруг спутаны цепи, И гены сыграют зловещую роль. И всё воспитанье насмарку – нелепо: Досада, печаль, иногда даже боль. Бывает, сложилось – Создатель доволен: «Умён, перспективен, отчаянно смел!» Но дьявол вмешался, – хозяин безволен: И душу он продал, и разве что цел. Родители могут нарушить природу, Вмешаться в судьбу и ребёнка сломать, Иль зло сотворить, устремляя по роду, — Благое от Бога направлено вспять. Как трудно быть Богом: создать совершенство, Чтоб был, как Геракл: благороден, красив; Чтоб Дух воспарил, продолжая главенство; Чтоб Душу берёг, сохраняя порыв.

Не могу иначе

Как вольно и больно, как близко и странно. Стихи, как цикады, приходят нежданно. Приходят спонтанно и поздно, и рано, Как стигмы на теле, как шрамы на коже, Они возникают. Очень похоже! В такие часы с блеском глаз покрасневших, Уставши, осунувшись, с радостью в сердце, Что мне приоткрылись заветные дверцы. Не спать, не молчать, не грустить ни о чём А только строчить по бумаге пером. Ну, кажется, всё. Вот поставлена точка. Свобода! Заутреня! Кончилась ночка!..

Из цикла «Духу Санкт-Петербурга»

Зимний вечер у Казанского собора

В ожидании чуда, затаю дыханье. В мир волшебный, как в детстве, я снова войду. Разомкнут надо мной купола мирозданья, Оглянусь – за колоннами близких найду. И в лазоревом свете мелькнёт всё былое, Покрывалом окутает землю туман. И останутся Вечность и я – только двое… Этот миг, как подарок, не каждому дан. Рождество мне подарит надежду и веру; Душу хрупкую светом, теплом обнесёт. Мне бы жить, не нарушив волшебную меру — Между злом и добром, отправляясь в полёт!

Храм на крови

Раздвину стены домов стоящих. Я – память Крови в тебе, живущем, Набатом бьющий о настоящем, Свободой сердце до боли рвущей. Я – Храм мятежный, по воле судеб, По воле Божьей для Вас созданный. Молитесь, люди, чтоб всуе в буднях Не повторяли безумий давних.

Ангел Исаакиевского собора

Хранитель дум, покоя, вечности, Печаль и радость разделю. Стою над миром и беспечностью. Ещё лишь миг – и …воспарю.

На канале Грибоедова

Мы смотрим сквозь решётку вечности На души тех, кто дорог нам. Посланья их – из бесконечности; Разгадку добываешь сам. Вода и свет в волшебном мире, Меня таинственно манит: Здесь тени предков молча бродят, И дух божественно парит.

Духу Летнего Сада

Закрыта, запрятана, вьюгой заснежена Великая слава и тайна веков. О, сколько в ней мудрости и безмятежности! И память затаяна властью оков. Духовная сила, веками означена, Как Храм, пред которым ты падаешь ниц. Здесь встречи с мирами Богами назначены, Сквозь вязь проступает величие лиц.

Скрипка

Скрипач играл в душе моей на струнах, Попав без репетиций точно в лад. И музыка лилась, как в древних рунах, Как иероглиф «КИ» [1] , приведший в тихий сад.

Мир зазеркалья Санкт-Петербурга

Миры смешались в Зазеркалье, И опрокинут бег времён. Омыт слезой, сражен печалью, Бронёй гранитной странный сон. Вернуться к тем, кто здесь и не был, Остаться с тем, кого не знал, Уйти под воду, глядя в небо: Там растворился и пропал. Реальность, миф, скрещенье судеб Мне принесут благую весть! Останусь в прошлом – что-то будет, А уплыву – останусь здесь! Мы так живём, не понимая; Где верх, где низ – не узнаём. И, в заблужденье пребывая, В другую сторону идём.

Сквозь паутину…

Заманил меня лес, опадая багрянцем. По тропинке, как в жизни, я молча бреду. Предо мной паутина, сплетенная в танце. Там, за нею, в мирах трансцендентность найду. Дождь водой окропил кружева пелерины. В каплях радуги – жизнь мириадами грёз. Солнца луч золотой заплясал балериной. И лицо засияло от счастья и слёз. В этой точке сошлись все прошедшие жизни. Там, за ней, сквозь туман – покрывало надежд. Я стою перед ней, как пред Богом на тризне, Без прикрас, без обмана, без чуждых одежд. Этот миг, как раздел между правдой и ложью, Как врата, проводящие в ад или в рай. И воскресла душа, и мой дух снова ожил: Нет, постой, тебе рано в неведомый край. Суета растворилась. В молчании мудро Я опять по тропинке, как в жизни, иду. Тьма разверзлась, являя волшебное утро, Снова верю в мечту, восхищаюсь и жду!

«Как много надо мне сказать…»

Как много надо мне сказать! Успеть, простить, изведать чудо. Как много надо мне узнать: Прийти туда, где я не буду! Но мне в ответ: «Ты там была! И мир конечен в самой сути». Из точки пущена стрела, У жизни пульс подобен ртути. Не просто быть самой собой: Найти покой, стремясь к движенью, Не сдаться в плен себе самой, Не быть врагам прямой мишенью; Качнувшись вправь, вернуться в ноль. Потом левей, поддавшись року. Но не играть, забывшись, роль, Надеясь, что не видно сбоку! Дышать, как жить, рыдать, бледнеть, Склоняя голову на плаху. И, взор не отводя, смотреть, Не врать, идти вперёд без страха.

«Я всех люблю. скучаю. дождь…»

Я всех люблю. Скучаю. Дождь. Меня здесь нет. Я вся в нирване. Ко мне пришел нежданный гость. Я с ним болтаю на диване. Его здесь нет. Он там, где я. И мне ничуть не одиноко. Он образ мой, душа моя, Друзей моих по воле рока. Светает. Чудно. Ночь долой! Я там и тут, я где-то между… Причудлив мир, изменчив крой. Сама себе дарю надежду.

«В конце пути становишься собою…»

В конце пути становишься собою, Таким, каким тебя задумал Бог. И истину себе в пути откроешь, И суету не пустишь на порог. Заплачешь, видя, как другой страдает. Поймёшь, кто враг, а кто тебе родня. Поделишь душу с тем, кто не узнает; Без трепета не проживёшь ни дня. Войдёшь в астрал, увидишь там поэта, Который прожил жизнь короче дня. И, в пламени свечи не видя света, Очистишь душу, требуя огня. Теперь ты свой, такой, как все – нагие, С открытой раной и без кожи лик, Все остальные для тебя – Другие, И жизнь всего лишь невозвратный миг.

«Я плачу за всех, кто распят и замучен…»

Я плачу за всех, кто распят и замучен, Сожжён на костре и расстрелян без прав, Кто сердцем страдал, свою боль не озвучив, Чей крик, словно шёпот, застыл на устах. Кто дал это право – глумиться над теми — Предателям, трусам? Они – палачи! В них злоба и зависть. В душе у них темень: Вот вырван язык, и страдалец молчит. Веками идут на костёр, на Голгофу За честь и свободу, бессмертье познав. А мир, как и прежде, горит в катастрофе. Кто стали Святыми – ушли, не узнав. Уходит душа, чтобы снова вернуться К тому, кто такой же избранник – изгой. Чтоб чудом в ребёнке наивном проснуться И снова за Истину ринуться в бой.

Посвящение Лермонтову

Сегодня двести лет. Родился гений. Кометой пронеслась душа на взлёт. И нет нужды в обыденности мнений: То не дуэль, но прерванный полёт. Печалью одиночества пронзает. Нет ближе по душе, не стихнет боль. Что ведал он – теперь никто не знает. Сыграл убийца приданную роль. Стихи его тебе роднее дома, Проникли в душу, наполняя кровь. И даты жизни, как судьбы изломы: России рок и вечная любовь.

Музыка и слово. И слово было бог…

Ни театр, ни проза не приводят к Богу; Лишь Музыка возносит в небеса. В гармонии с собой – ты не убогий; Слова-посланники придут в твои уста. Когда в стихах божественная сила, А Музыка – акцент в твоей судьбе, Душа обнажена. Она раскрылась Способной Бога возвратить тебе. Волнует ночь, исполнена раздумий. Стихи ложатся нотною строкой, От истины до полноты безумий Тревожат сердце, зачеркнув покой. Унынье растворилось в песнопенье, Печаль исчезла в утренней тиши, И суета повергнута терпеньем, Но принимать решенье не спеши. Заутреня сменила тёмный саван Прозрачной мглой. Мефисто побеждён. Теперь ты чист, и ты имеешь право Творить, любить: ведь ты – освобождён!

Стихи стучатся, просятся на волю. Они – и счастье, и любовь, и боль. Отпущено: страдать земную долю; Назначено: любить, изведав соль. Какое чудо – слышать звуки моря, Отдаться ветру, устремляясь ввысь, Уплыть в небытие, с волнами споря. Почувствуешь знамение – молись! Все страсти жизни – для меня свобода, Стихия мне родня, огонь – мой знак. Мне защищать завещано по роду, И от судьбы мне не уйти никак. Слова и чувства сплетены в канаты, Они, как иероглиф бытия. А Музыка звучит во мне сонатой, Как Божий дар, надежду возродя.

Из ранней лирики

«Себе я снова солгала…»

Себе я снова солгала. Теперь – до нового урока. Я писем Ваших так ждала, Назначив день последний срока. Ужели одиноко Вам, И Лермонтов – страданье Ваше? И рву я бланки телеграмм: «Я жду и помню Вас. Наташа». Я думать не хочу о Вас, Хочу забыть я имя даже. И всё ж прощанья горький час Порукой мне для встречи нашей.

«Я памятью чувства сильна и горжусь…»

Я памятью чувства сильна и горжусь: Не всем уготовано в жизни такое. Я выживу, выдержу, но не смирюсь, И сердцу не дам ни минуты покоя. Я памятью сердца живу. Не прощу Измены – любимому, подлости – другу. И горьким презреньем его угощу, Хоть сердце сожмётся, почуяв разлуку. Но если доверюсь ему и пойму, Что он бескорыстно и преданно любит, Я душу открою ему одному, И память рассудка меня не осудит.

«Ты помнишь, как ко мне приехал…»

Ты помнишь, как ко мне приехал? Я – от волненья убежала. Ты станции считал и ехал. Я – то молчала, то ворчала. А помнишь, на базар пошли И дружно фрукты покупали? В конце концов, себя нашли, Хотя неделю всю искали. А помнишь, как по вечерам Тебя я ужином встречала? Как проходил по всем постам, Как смелость наша возрастала? А помнишь, мы с тобой бродили По плитам каменным реки? Потом на пароходе плыли, Потом ты мне читал стихи… А помнишь, как пришли на джаз, Но слушать я тебе мешала И как впервые в этот раз Своим здоровьем испугала? Ты помнишь: ссорились, мирились? Всё чаще я тому причиной. Но всё ж смогли, договорились И в ЗАГС вдвоём пришли с повинной. А помнишь то, а помнишь это?.. Я помню всё. До мелочей. Спасибо той, что два билета Нам принесла. Спасибо ей!

«На город спустился осенний туман…»

На город спустился осенний туман, Уже сентябрём задышали берёзы. Цветными огнями сияет фонтан, Волшебные брызги бросает, как слёзы.

«Между нами – километры…»

Между нами – километры, Телеграфные столбы, Грозно воющие ветры, Толкователи судьбы. Где-то я, а где-то ты. Сердца два живут в разлуке, Помня милые черты, Берегут признанья звуки. Только кажется: вот-вот Распахнётся дверь, и разом Тот, кого так жду, войдёт. Брошусь я в объятья сразу. И угаснут подозренья, И забудутся упрёки, И покатится знаменьем Лунный диск, такой далёкий.

«Дождливый день. Кафе. И на столе цветы…»

Дождливый день. Кафе. И на столе цветы — Те, что милее сердцу: полевые. И рядом никого. Напротив – ты. Глаза искрятся радостью, живые. Смеясь, судьбу решила испытать, Наивному цветку себя вверяя. Казалось, я могла счастливой стать, Не ведая, не веруя, не зная. Тогда мы были ближе, чем теперь, Хотя тебе казалась недотрогой. Сейчас, едва распахиваешь дверь, Я чувствую: чужой. Ещё с порога. Ошиблась я: взяла не свой цветок. Ромашка та была не виновата. Цена ошибки – горестная плата: Мой путь во тьме всё также одинок.