Разбудили Рубинию голоса. Кто-то разговаривал с кем-то и упомянул ее имя.

— Я могу в очередной раз повторить: Рубиния, рискуя собой, спасла мне жизнь. О ваших сыновьях я ничего не знаю, — говорил женский голос.

— Ну, хорошо, подождем, пока она проснется. Тогда посмотрим, правду ли ты сказала.

В нос Рубинии ударил запах шалфейной пасты. Бедро горело огнем, каждое движение отдавалось болью, словно она целый день таскала валуны.

Постепенно возвращались воспоминания: ночной отряд карликов, бегство от бородачей, юная полурослик по имени Ода и их долгий и изнурительный поход в Дуболистье. Без помощи Оды она никогда бы не дошла. Последнее, что она помнила, это были дома Дуболистья, и лицо своего брата.

— Неплохо было бы выпить чаю из крапивы, — еле слышно пробормотала она, лежа в постели.

— Рубиния, ты очнулась, — облегченно произнес мужской голос, кто-то подбежал к ее кровати, сел рядом с ней.

— Ой, моя нога, — простонала она, когда кто-то пододвинулся поближе.

— О, прости.

Лоб промокнули прохладной тряпкой. Она медленно открыла глаза. Кто-то склонился над ней, поправил подушку под головой.

— Это ты, Гундер Черникс?

— Да, сестричка. Ты в безопасности. У тебя всего пара царапин и синяков. Ничего такого, что могло бы убить настоящего Черникса.

Рубиния попыталась сесть на постели. Брат помог ей. Пелена перед глазами постепенно рассеивалась.

— Гномы, — простонала она. — Они преследовали нас до самой деревни?

— Нет, — ответила Ода, стоящая за спиной Гундера. — Они не рискнули бы сунуться в деревню. Они задумали какое-то темное дело, но хотят сохранить его в тайне.

Рубиния свесила одну ногу с кровати.

— Не вставай, сестричка, — обратился к ней брат. — Тебе нужен покой, чтобы полностью прийти в себя.

— Но гномы же, — ответила та. — Мы должны сказать кому-нибудь, что они замышляют. Я должна вернуться к мейстеру Отману.

— Ты не знаешь, что они замышляют, — заявил Гундер. — Мы, полурослики, не должны вмешиваться в дела, которые нас не касаются. Пусть воюют с кем хотят. Ты мне лучше расскажи, что произошло.

— Да я же вам все рассказала, — возмутилась Ода. — Нам нельзя терять времени. Мои братья все еще в плену у этих гномов.

— Гномов, которых вы хотели обокрасть, если я тебя правильно понял, — произнес Гундер. — Так что, судя по всему, у них были причины держать вас в плену. А теперь помолчите. Я хочу услышать о случившемся от своей сестры. А потом решим, что делать.

Рубиния начала свой рассказ с того самого места, когда Мило и Бонне пришли в Воронью башню. Она рассказала, что оба они пошли дальше, а Отман попросил ее проверить, как дела в Дуболистье, и замолвить словечко за братьев-полуросликов. Затем она поведала о встрече с гномами и побеге Оды. История Рубинии совпадала с историей Оды.

— Хорошо, я вам верю, — обратился Гундер к Оде. — Однако мы не можем помочь вашим братьям. Приговоры гномов суровы, но мы их не оспариваем.

— Значит, я пойду одна, — упрямо заявила Ода.

— Я могу дать вам немного провианту и одеяло, — холодно заявил Гундер, — но на большую помощь не рассчитывайте. Нам не нужны неприятности.

Рубиния с удовольствием вмешалась бы, но это был дом Гундера и его воля. Кроме того, она пришла просить за Мило и Бонне, и было бы глупо сразу же злить брата. И если она хочет что-то узнать о происшествиях в Дуболистье, то лучше подчиниться воле хозяина дома. Гундер был не из тех, кто любит, чтобы на него давили. А поэтому его решения оспаривать нельзя.

Рубиния раздраженно пожала плечами и беспомощно улыбнулась Оде. Та сердито топнула ногой.

— Именно по этой причине я и ушла из храма в Норгалуре, — прошипела она. — Нет таких, кто был бы готов видеть дальше своего носа. Любую новую идею душат в зародыше шоры и лень. Я и без вашей помощи сумею освободить братьев. Сидите и дальше в своей жалкой деревушке, выращивайте овощи. А я ухожу.

Ода собрала вещи, которые повесила сушиться на стул рядом с камином, перекинула их через плечо. А затем направилась прямо к двери, проходя, взяла яблоко из стоявшей на столе тарелки.

— Когда буду проходить мимо, заплачу, — произнесла она, подняв яблоко вверх. — Не хочу быть у вас в долгу.

И вышла за дверь.

Рубиния хотела что-то сказать, но брат удержал ее.

— Пусть идет, сестра, — проворчал он. — От такой одни только неприятности. Можно считать, что нам повезло, если гномы не обвинят нас в том, что мы помогли ей бежать.

Рубиния снова откинулась на подушки.

— Надеюсь, она найдет своих братьев и сумеет спасти их, — произнесла она.

Гундер поднялся, сходил на кухню и сразу же вернулся с чашкой горячего чая.

— С двумя ложками сахара, как ты любишь, — произнес он и протянул ей чашку.

Рубиния поправила подушку. Подвижность постепенно возвращалась. Она улыбнулась и с благодарностью приняла чашку.

— Где дети? — спросила она.

— Малыши у Валунсов, остальные в лесу, ищут грибы для рагу, которое я пообещал им приготовить. А Бонне и Мило… — Гундер не договорил. Он просто продолжал смотреть под ноги.

— Они в безопасности, — произнесла Рубиния. — Они взрослые и знают, что делают. А теперь расскажи мне, что именно произошло в Дуболистье. Не может такой ужасный поступок быть результатом глупой ребяческой шутки.

Гундер посерьезнел.

— Никто и не говорит этого, — произнес он, — но то, что они просто тайно сбежали, бросает тень на обоих. Возникает много вопросов. Никто не знает, что случилось на самом деле. Судя по всему, члены совета просто поубивали друг друга во время спора. И все из-за этого дурацкого дуба. Соседи ругаются друг с другом. Мужья перестали разговаривать с женами, потому что те придерживаются другого мнения. В трактире каждый вечер начинается какая-нибудь потасовка из-за пустяков. Деревенская община трещит по швам, Рубиния. Что-то происходит, и никто не понимает, что именно, но многие обвиняют в этом Бонне и Мило.

— Оба они абсолютно ни при чем, — сказала Рубиния. — Вины на них нет. Здесь что-то происходит, тут я с тобой согласна, и я пришла, чтобы выяснить, что именно.

— Я знаю, — простонал Гундер, — но было бы лучше, если бы они были здесь и просто ответили на вопросы. Может быть, это немного успокоило бы людей. Клянусь Цефеей, ты говоришь уже как мейстер Отман, — заметил он.

С улицы послышались крики какой-то женщины, заплакали двое детей.

— Видишь, что я имею в виду? — засопел Гундер. — У всех в деревне нервы на пределе.

Гундер встал и осторожно подошел к маленькому круглому окошку возле двери, выходившему на рыночную площадь.

— Если это орет Ода, я лично погоню ее палкой прочь из деревни. От такой одни только неприятности, я уже говорил, — проворчал он.

Мгновение он постоял у окна, поглядел на улицу. А затем повернулся к сестре, и на лице у него был написан ужас. Не говоря ни слова, он прыгнул к двери, повернул ключ в замке и задвинул оба засова.

— Они здесь, — прошептал он.

— Кто здесь? — переспросила Рубиния. — Мило и Бонне?

Гундер не ответил, снова выглянул в окно. Рубиния решила, что это повод встать с постели. Прихрамывая, на негнущихся ногах она осторожно подошла к брату.

— Гномы, — ужаснулась она. — Они действительно шли за нами до самой деревни. Кто-то должен поговорить с ними.

Едва она успела что-то сказать, как узнала тело, лежавшее у самых ног бородача. Это была женщина из деревенских. Рубиния не могла разглядеть, кто именно это был, но это явно была полурослик. Она лежала на земле и корчилась от боли.

— Ты видел, что произошло? — спросила она брата, но тот только покачал головой.

В этот миг она увидела детей, спрятавшихся за поилкой для пони. Это были Синне и Элфи Валунсы. Значит, женщина — Нона Валунс, жена Бильби и сестра Йооса, погибшего во время заседания совета.

— Они не имеют права так с нами обращаться, — засопела Рубиния. — Мы не должны это терпеть. Как бы там ни было, здесь совсем другие законы, нежели в горах.

В этот миг она увидела, как из дома вышел Нуберт Пешкоброд. С ним была его собака, немного мелковатый, но сильный фазанбуль. Крайне злобное животное с широким черепом, коротким носом и пастью, из которой постоянно текла слюна. Животных любили использовать для охоты на фазанов, отсюда и название породы.

Собака настолько сильно тянула за цепочку, что Нуберту ничего не оставалось, кроме как громко захлопнуть дверь своего дома, чтобы не оставлять ее открытой. Он не мог вразумить свое любимое домашнее животное и был вынужден нестись за ним на всех парах. Судя по всему, собаке не понравились пришельцы, впрочем, в этом не было ничего необычного, поскольку она воспринимала как незваных гостей всех, кроме своего хозяина. Вывалив из пасти синий язык, брызгая слюной, животное неслось на обоих гномов.

Однако на полдороге собака Нуберта внезапно остановилась, подняла голову и зажала хвост между ногами. Казалось, она почувствовала запах, который привел ее в ужас. Теперь роли сменились. Нуберт несся вперед и тащил за собой собаку. Задние лапы пустолайки дрожали от страха с каждым шагом, который она делала против своей воли. Она едва поднимала морду от земли, и казалось, что Нуберт волочит ее по земле.

Нуберт поднял руку и сжал ее в кулак — самый типичный для него жест. Все в Дуболистье знали, что делать, если у старого чудака плохое настроение. Но на гномов это не произвело никакого впечатления.

А потом все произошло очень быстро. Нуберт наклонился, чтобы помочь лежащей на земле Ноне Валунс. В этот миг один из гномов подошел к нему и ударил полурослика ногой по голове. Нуберт опрокинулся навзничь и выронил цепочку из руки. Собака в панике бросилась в том направлении, откуда пришла. Однако теперь ее бегство было не слишком долгим, поскольку в заднюю лапу ей попал арбалетный болт, едва не сваливший ее с ног. Фазанбуль похромал дальше, на трех лапах. Затем в бок животного вонзился еще один болт, и собака упала. Гном, пнувший Нуберта, вышел вперед, выхватил из петли тяжелый боевой молот, размахнулся и сначала ударил им Нуберта по голове, а затем еще раз — по груди.

— Нет! Они просто взяли и убили его, — едва не задохнулась от ужаса Рубиния. — Эти чертовы гномы просто забили его, как скотину.

Гундер все еще стоял у окна рядом с ней. Он не произнес ни слова, просто стоял и смотрел, как гномы тащат Нону к колодцу. Затем повернулся, направился к большому дубовому сундуку, стоявшему у камина, и вынул оттуда короткий меч, замотанный в коричневое сукно.

— Что ты задумал, Гундер? — спросила его Рубиния, хотя уже знала ответ.

Гундер остановился, посмотрел на нее большими, полными слез глазами.

— Они спросили меня, не соглашусь ли я занять место Лютикса, пока не выберут нового бургомистра. Я отказался, потому что не знал, насколько сильно замешаны во всем этом Бонне и Мило. Нуберт вызвался занять должность. И вот теперь он лежит мертвый, на рыночной площади, потому что я не проявил достаточно мужества, чтобы выполнить свой долг. Это я должен был призвать гномов к ответу. И сейчас я это наверстаю.

Рубиния преградила ему путь.

— Ты ничего не будешь наверстывать, — заявила она. — Когда ты последний раз дрался мечом? Лет десять назад, во время праздника Тыкв, когда еще была жива Росвита? С соломенной куклой? Ты кончишь так же, как Нуберт. Подумай о детях. Ты им нужен.

Гундер опустил меч.

— Тогда что же нам делать? Дождаться, пока они не получат то, зачем пришли? Мы даже не знаем, зачем они сюда заявились. Если бы дело было только в этой Оде, им стоило только спросить. Полурослики никогда не нарушали законов гномов. Но теперь, когда они убили Нуберта и захватили Нону, мы не можем просто отпустить их с миром.

Рубиния вернулась к окну. Оба гнома стояли у колодца, рядом с растерявшим всю листву дубом. Они посадили Нону спиной к колодцу. Она дышала, но, похоже, была без сознания. Гномы мрачно оглядывали домики Дуболистья.

— Там должен быть еще третий, — произнесла Рубиния. — Собаку Нуберта убил арбалетчик. Должно быть, он сидит где-то в кустах.

В других окнах в земляных домиках под холмами вокруг рыночной площади полурослик видела испуганные лица. Гундер прав, если бы дело было только в Оде, гномам достаточно было бы спросить. Если их приговор справедлив, никто в Дуболистье не возразил бы. Так зачем они пришли, зачем убивают невинных?

Один из гномов снова вышел вперед. Встал посреди улицы, чтобы все могли его видеть, поднял руки, как гладиатор, приветствующий публику. По его знаку второй гном схватил Нону за волосы, заставил встать и положил на живот на край колодца.

У Рубинии едва не остановилось сердце. До нее странным образом только сейчас начало доходить, насколько сильны бородачи. Горстка полуросликов не справится даже с одним-единственным гномом.

Но все же с бородачами было что-то не так. Они двигались, словно деревянные, словно марионетки.

Рубиния почувствовала, что ее накрывает волна паники. Она просто не могла смотреть, как гномы убивают беспомощную женщину. Полурослик резко обернулась. Прямо над камином висел арбалет. Это был подарок двоюродного деда, дяди Таммета. Эта штука представляла собой простой ручной арбалет, и если бы она могла спорить, то поставила бы на то, что им еще никогда не пользовались. Рядом Гундер повесил колчан со стрелами. Она еще помнила тот день, когда Отман впервые пришел к ней, когда она еще жила в доме брата, поскольку молодому вдовцу нужна была помощь. Отман тогда бросил долгий взгляд на арбалет и вытащил из колчана болт. Положив его обратно, он произнес одно только слово: «миленько».

С точки зрения человека это могло быть правдой, но дело было не в этом. Стилет мог быть столь же смертоносен, как и длинный меч. Все дело лишь в том, кто им орудует — и именно в этом и заключалась проблема.

Рубиния бросилась к камину, подставила стул, сняла со стены арбалет и болты и в мгновение ока снова оказалась у окна. Обеими ногами уперлась в короткие плечи оружия, натянула тетиву, чтобы она дошла до упора. Подняла арбалет, вложила болт и прицелилась.

— Что ты собираешься делать? — ошарашенно поинтересовался Гундер.

Но спрашивать было уже поздно. Тетива зазвенела, окно разбилось, и болт нашел свою цель.

Рубиния испугалась сама себя. Можно было сказать, что она произвела мастерский выстрел. Болт в полфута длиной вонзился прямо над нагрудником и пробил шею гнома настолько глубоко, что видно было лишь редкое оперенье на древке. Этот выстрел должен был быть смертельным, но гном не упал, даже не обхватил шею руками. Он лишь заревел, и даже этот звук не похож был на те, что обычно издают умирающие, испытывая предсмертные муки. В голосе не было ничего гномского, ни единого слова не сорвалось с губ бородача — было только монотонное рычание.

Рубинию снова охватил страх. Казалось, она пробудила нечто, о существовании чего даже не подозревала. Но она не осмелилась сказать это.

Гном с болтом в шее пнул Нону, и полурослик, соскользнув с края колодца, исчезла в глубине.

— Нет! — взревела Рубиния, но больше не смогла произнести ни слова, поскольку ком в горле угрожал вот-вот задушить ее.

Гном у колодца обернулся, показал в сторону Рубинии. Из его шеи по-прежнему торчал арбалетный болт, но из раны не текла кровь. Второй гном сдвинулся с места, направившись к дому Черникса. Он сжимал в руке молот, и было нетрудно догадаться, что он собирается делать. Полудюжины ударов будет довольно, чтобы от защищавшей их двери остались одни только щепки.

— Вот сейчас и выяснится, насколько хорошо ты умеешь махать мечом, Гундер, — обратилась Рубиния к брату, снова заряжая арбалет.

Она не обманывалась, но все же считала, что лучше защищаться, чем беспомощно гибнуть. И как раз в тот самый миг, когда она вложила болт в арбалет, на маленькую круглую дверь в первый раз обрушился молот. С потолка посыпались пыль и песок.

«Ему не понадобится полудюжины ударов», — мучительно осознала Рубиния. Она встала рядом с братом, готовая сразиться с бородачом, когда до этого дойдет.

От второго удара дерево затрещало, погнулся верхний засов.

Нервы Рубинии были напряжены до предела, как тетива ее арбалета. Как завороженные, полурослики ждали следующего удара молота. Но его не последовало. Вместо этого мимо окна промчалась крохотная фигурка с горящим факелом в руке. Что-то разбилось о землю. По звуку было похоже на разбившийся глиняный сосуд. Мимо окна потянулись темные полосы дыма, в разбитое окно проник запах горелых волос.

В следующее мгновение Рубиния увидела, что горящий гном, спотыкаясь, бредет по рыночной площади. Оружие выпало у него из рук и упало на землю, и рукоять тут же охватили крохотные желтые язычки пламени. Гном брел к поилке для пони неподалеку от колодца. Военный мундир бородача горел синим пламенем.

Пока Рубиния и Гундер наблюдали за страшной игрой, под окном показалось миниатюрное лицо.

— Ода, с тобой все в порядке, слава Цефее, — прошипела Рубиния. — Я уже начала опасаться, что они тебя поймали.

— У нас нет времени на болтовню, — резко ответила Ода. — Выбирайтесь оттуда, скажите всем, чтобы пришли в храм. Это единственное место, где мы будем в безопасности от этих чудовищ. Давайте, меня люди не послушают.

— Я не понимаю, — пролепетала Рубиния. — Какой смысл?..

— Просто делай, что я тебе говорю, — прошипела Ода, — или вы все умрете.

А потом она вскочила и побежала. Она бежала через рыночную площадь, прямо к храму Цефеи. Она ни на что и не на кого не обращала внимания, просто бежала.

Рубиния подскочила к двери, отодвинула засов.

— Давай сделаем так, как она сказала, — бросила она, обращаясь к брату, и повернула ключ.

Когда они вышли из дома, загоревшийся гном как раз сунул голову в поилку для пони. На него брызнул каскад воды, и уже через мгновение поилка сломалась под его весом, вода разлилась по рыночной площади.

— Возьми на себя дома, которые находятся прямо по дороге к храму. С такой раной далеко тебе не уйти, — заявил Гундер. — А я побегу на другую сторону площади и попытаюсь собрать всех там.

— Будь осторожен! — крикнула вслед Гундеру полурослик. А сама с максимально возможной скоростью похромала от дома к дому. Не вдаваясь в подробности, она повторяла слова Оды, чтобы потом побежать к следующему дому. Она не требовала ответа, не ждала, пока кто-нибудь выйдет, не пыталась убедить тех, кто недоверчиво отмахивался от ее слов.

Вскоре уже мимо Рубинии устремились целые семьи, бегущие к храму. Ода уже распахнула настежь двери дома веры, а сама стояла на коленях на пороге храма.

Дом божий в Дуболистье абсолютно не выделялся на фоне деревенской архитектуры. Все было совсем не так, как во многих других городах, где церкви возвышались над остальными зданиями или же отличались по стилю и величине; здесь она словно интегрировалась в жилые дома. Она была не больше зала советов и окружена земляными стенами. И только двойные створки дверей и похожий на колокольню шпиль, торчавший из крыши, словно огромная труба, да еще большой бронзовый колокол отличали ее от обычных домов.

Арбалетный болт вошел прямо рядом с Рубинией в садовую калитку, которую та как раз открывала. Не обращая на него внимания, полурослик, прихрамывая, пошла к дому через палисадник. Уна Лютикс, вдова бургомистра, встретила ее на полдороге, за ней бежала добрая дюжина детей. Рубинии не пришлось тратить лишних слов, многие жители Дуболистья предупреждали соседей и отправлялись под защиту стен храма.

Уже менее сотни шагов отделяло Рубинию от круглых дверей храма Цефеи. Из-за раны в бедре у нее снова открылось сильное кровотечение и закружилась голова. Юный полурослик перебежал ей дорогу и толкнул. Рубиния споткнулась и упала. А полурослик побежал дальше. Не только не стал помогать ей подняться, но даже не обернулся. Рубинии показалось, что это один из отпрысков Пешкоброда. Светлые волнистые волосы и лишний вес отлично вписывались в семейный портрет. Рубиния раздраженно посмотрела ему вслед, и в этот миг в спину юноши-полурослика вошел арбалетный болт. Он сделал еще несколько шагов вперед, а затем рухнул на землю. Две миниатюрные девушки просто перепрыгнули через тело умирающего, словно это был не сосед, а просто куча опавших листьев.

— Вставай, нет времени отдыхать, — сказал кто-то, обращаясь к Рубинии, и потянул ее за руку, помогая встать.

— Гундер, да что здесь происходит? — спросила она, хотя знала, что ответа не будет.

Панические крики нескольких женщин заставили Рубинию обернуться. Рыночная площадь превратилась в поле боя. На мостовой неподвижно лежали не менее дюжины мужчин и женщин. Из тел некоторых полуросликов торчали древки болтов, другие, возможно, просто упали наземь в надежде, что на них не обратят внимания.

Гномы уже оправились от удивления и неожиданного маневра. Один безжалостно обрушивал свой молот на всякого, кто подходил слишком близко. Второй, у которого обгорела половина лица и волосы, колотил бегущих полуросликов длинной палкой, которая, судя по всему, когда-то была частью поилки. Он повалил пожилую женщину, которую Рубиния знала только в лицо, и упал сверху, чтобы одним движением сломать ей шею.

Жители Дуболистья в панике метались по деревне. Многие пытались укрыться в стойлах или каких-нибудь палисадниках. Мужчины и женщины то и дело падали, казалось бы, без причины — пока остальные не замечали торчащее из тела древко арбалетного болта.

Рубиния по-прежнему не могла обнаружить арбалетчика. Столь многие расстались с жизнью ради защиты, которая может и подвести. Что может помешать гномам убить их, даже если они будут в храме?

Гундер потащил Рубинию за собой. Когда они добрались до лестницы храма, напоминавшей веер, за ними зашли всего несколько задержавшихся. Остальных либо убили, либо они попытались спрятаться в другом месте или уже были в храме вместе с Одой.

Ода стояла на пороге храма, торопя всех отставших. Она уже закрыла одну половинку двери. На уровне груди из нее торчали два арбалетных болта.

— Скорее, вы последние, — крикнула им Ода. — Нужно закрыть ворота.

Когда мгновение тому назад Рубиния оборачивалась, за ними еще шли двое мужчин и одна женщина. Она решила больше не оборачиваться и не искать тех троих.

Как только они оказались внутри, Ода налегла на дверь. Створка захлопнулась со звуком, похожим на раскат грома. Двое сильных ребят помогли ей задвинуть засовы.

Гундер подвел Рубинию к ряду деревянных лавочек, чтобы она могла бы немного отдохнуть, а он тем временем осмотрел бы рану на бедре. Повязка пропиталась кровью, и не похоже было на то, что рана затянется сама по себе.

— Ты уже слишком слаба, — произнес Гундер. — Нужно как-то остановить кровотечение, иначе ты скоро потеряешь сознание. Я не знаю, что делать. Гиндавель мертв, а другого целителя в деревне нет.

— Можешь прижечь рану, — ответила Рубиния. — Нам нужен только огонь и кусок металла, лучше всего, если это будет нож.

Рубиния огляделась по сторонам. Все ряды до самого алтаря были забиты полуросликами — словно в воскресное утро на мессе. Многим удалось пройти мимо гномов целыми и невредимыми. У некоторых были небольшие синяки, у других — порезы, результат падений. Затравленные взгляды, усталость, беспомощность — вот что читалось на лицах большинства. Рубиния подсчитала, что сюда смогли добраться около восьмидесяти полуросликов. Что же будет с остальными, которые остались снаружи?

Ода опустилась на колени рядом с ней и взяла ее за руку. Рубиния испуганно вздрогнула и отняла руку.

— Что ты знаешь такого, чего не знаем мы? — спросила она. — Почему мы должны были бежать в храм? Так много наших погибло. И ради чего? Ради утешения Цефеи, чтобы было не так обидно, когда придут гномы и будут смеяться?

— Там, снаружи, вовсе не гномы, — пояснила Ода. — Может быть, когда-то они ими и были, но теперь это порождения мира теней, демоны, нежить. Я видела это в их глазах. Они были застывшими, холодными. У них синие губы, кожа белая и матовая. Ты всадила одному из них болт в шею. Ты сама все знаешь, просто не хочешь себе в этом признаться. Твой рассудок говорит тебе, что это невозможно, но я прошу тебя, поверь на этот раз своим глазам и не слушай своего сердца.

— Нежить или не нежить, — произнес Гундер, — но если мы навалимся на них все вместе, мы справимся. Ты почти убила одного из них с помощью факела. Так почему не получится у нас?

Ода покачала головой.

— Вы не знаете, о чем говорите. Вы ошибаетесь насчет «почти убила». Я его даже не ранила по-настоящему. Эти существа очень сильны. Да, они боятся огня, но он горит на их коже недостаточно долго, чтобы быть смертельным. Они убьют больше полуросликов, чем вы можете себе представить, поверьте мне. Но пока позвольте мне помочь вашей сестре. Нужно обработать ее рану.

— Кто или что ты такое? — спросила Рубиния.

— Я разбираюсь в таких вещах, пока это все, о чем вам следует знать, — ответила Ода.

Рубиния и Гундер уставились на нее широко раскрытыми глазами.

— Что вы не договариваете? — сердито поинтересовался Гундер. — Никто не может так просто разбираться в лечении ран. Вы знаете больше, чем хотите сказать.

— Это только мое дело, и вас не касается, — фыркнула Ода. — Я же не спрашивала, что не так с этим городом. Почему так много семей носят траур. Я понимаю, что бывают вещи, о которых не хочется говорить, и вам тоже следует повременить с расспросами. А теперь отойдите с дороги, чтобы я могла помочь вашей сестре и остальным.