У Мило было такое чувство, что все его органы собрались в области живота. Зада он вообще больше не чувствовал, а руки словно налились свинцом.

Он уже много часов сидел на спине лошади, цепляясь за Рафа, темного типа, предводителя мужчин из Дома Истины. Темными были многие вещи из тех, о которых не говорили. Судя по всему, Раф не любил посвящать в свои дела и мысли других людей — ни друзей, ни пленников. Мило пока еще не определился, на чьей он стороне. Раф не оставил ему выбора, заставил присоединиться к ним. Они просто посадили его на коня и поехали прочь. Он знал лишь то, что они ехали в Рубежный оплот, чтобы встретиться там с кем-то, кто тоже может заинтересоваться странными рисунками на кольце с печаткой, красовавшемся на пальце у Мило. Раф отдавал совсем немного распоряжений, да и те шепотом или наедине с тем, кого они касались. Окружавшие Рафа люди решений, судя по всему, почти не принимали. Все слушали своего предводителя. Друг с другом они тоже почти не разговаривали. Либо между ними были неприязненные отношения, либо говорить было не о чем. Но большинство, кажется, решили сосредоточиться на том, что им предстояло — что бы это ни было.

Мило убеждал себя, что является частью группы. Как бы там ни было, его не связали, никто не бил его, не обращался как с пленником. Они ехали вместе, спали вместе, ели вместе. Все это казалось Мило достаточной причиной для того, чтобы считать их товарищами, а ситуацию — более-менее сносной. Кроме того, они вели его прямо туда, куда посылал его мейстер Гиндавель. С планом освободить брата придется подождать, как бы тяжело это ни было. Но кто знает, зачем это нужно. Может быть, он выяснит что-то о Младшем Сыне и таким образом освободит Бонне. Впрочем, вполне вероятно, что его брат и так уже сидит в Вороньей башне у тети Рубинии, греет ноги у камина и уплетает за обе щеки черничные пышки.

Кроме прочего, у Мило были и другие сложности. Чтобы не свалиться с коня, ему бы следовало вцепиться в широкий ремень Рафа. У Мило же одна рука была занята мешочком со сладким пшеничным печеньем, который он взял из дома Нингота, а другой рукой он пытался запихнуть лакомство в рот. Строго говоря, это было уже четвертое печенье, но остальные попали ему в рот только отчасти. Постоянная качка делала попытки съесть печенье, а не воткнуть его себе в глаз или не раскрошить о лоб практически невозможными. Такое привычное для Мило упражнение, даже в самых ужасных обстоятельствах, на спине у лошади превратилось в сущую пытку.

— За возвышением остановимся! — крикнул товарищам Раф. — Сначала понаблюдаем за городом. У меня нет желания бросаться в битву, которая, возможно, уже проиграна.

Мило понятия не имел, о чем он говорит. Битва? В Сером порубежье вот уже триста лет никто не воевал. Страна мало что могла предложить, а для того, чтобы предотвратить пограничные споры, каждый народ много лет назад прислал послов, которые поселились здесь. Весть о войне наверняка разнеслась бы задолго до того, как в нее оказался бы втянут Рубежный оплот. Кроме того, в Сером порубежье не было войска, чтобы можно было себе позволить с кем-нибудь повоевать.

Гномы жадные до золота и драгоценных камней, и Мило готов был поверить, что они ввязались бы в войну исключительно ради этого. Но поскольку все стóящие разведочные места и возможные жилы и без того уже находились в руках гномов, в Сером порубежье не было ничего, что могло их бы заинтересовать.

Об эльфах Серого порубежья можно было много чего сказать, кроме того, что они склонны к войне. Мейстер Гиндавель как-то в шутку сказал, что эльфы не станут вести войну против других народов, поскольку считают ниже своего достоинства драться с чужими расами. Это объясняло и то, почему эльфы жили уединенно и в первую очередь на верховых болотах и покидали их лишь изредка.

От людей, опять же, можно было, вне всякого сомнения, ждать проявления воинственности. Каждый раз, когда у соседа обнаруживалось нечто ценное, они не стеснялись проливать кровь. И даже если не было ничего такого, что бы им было нужно, они не оставляли других в покое. Люди Серого порубежья, конечно же, не отличались ничем от живущих в других местах, но у них не было амбициозных предводителей и ресурсов для того, чтобы вести войну. Рубежный оплот славился своими инакомыслящими и желающими изменить мир. Лорд Солвин давно уже был вынужден набрать войско из наемников, поскольку своих воинов не хватало. Даже городская стража была недоукомплектована. На одного готового драться приходилась сотня предпочитавших вооружиться пером.

Оставались только полурослики, но мысль о том, что они способны начать войну, была более чем абсурдна. В истории маленького народца от самых его истоков не было ни единой войны, которую бы они вели, и ни одной такой, в которой их хотя бы упоминали.

— Хо-хо, придержите коней! — крикнул торговец, одним прыжком отскочивший на обочину. — Рубежный оплот никуда не убежит, он только разрастается.

Раф и его люди въехали прямо в торговый караван. Купцы расставили с полдюжины повозок на траве по обе стороны дороги, чтобы животные могли попастись и отдохнуть.

Раф поднял руку вверх, приказав товарищам остановиться. Его лошадь затанцевала на месте и встала на дыбы. Мило едва успел ухватиться за перевязь Рафа, чтобы не вывалиться из седла.

— Что случилось, почему стоите здесь? — крикнул Раф одному из торговцев. — Возникли какие-то проблемы? Мы можем помочь?

Торговец бесстрашно вышел вперед, схватил коня за недоуздок. Ноздри животного раздувались, но конь опустился на четыре ноги, продолжая, однако, пританцовывать на месте. Раф потрепал его по шее, пытаясь успокоить. Торговец махнул рукой в сторону города. До Рубежного оплота была еще добрая пара миль. Над крышами на севере и востоке города стоял дым.

— Вот выжидаем, захватят ли мятежники и западную часть города. Мы не можем позволить себе терять товар из-за того, что какие-то горячие головы из числа писарчуков не хотят подчиняться. Но я слышал, дрались они довольно храбро.

Раф встал в стременах, бросил оценивающий взгляд на Рубежный оплот.

Тем временем торговец решил удовлетвориться не менее критическим осмотром Мило. Уже через какое-то мгновение он хитро заулыбался и принялся кивать головой, словно ему преподнесли великую истину на блюдечке с голубой каемочкой.

Не зная, как реагировать на глазение, Мило решил попробовать завести непринужденную беседу:

— Привет, как дела?

Торговец уставился на него, словно прежде считал, будто полурослики только и умеют, что визжать или хрюкать, но ни в коем случае не разговаривать на том же языке, что и люди.

— Где трудишься? В туннелях и канализации, верно? — произнес торговец. — Я слыхал о таких, как вы.

— Что же вы слышали? — недоуменно поинтересовался Мило.

— Что вас используют при осадах. Потому как нет такой дырки, в которую бы вы не пролезли. И что вы можете забраться даже в крысиный лаз, — в голосе торговца слышалась смесь презрения и восхищения.

Мило по-прежнему понятия не имел, о чем говорит этот человек. Но промолчать было не в его правилах.

— Это вы слышали об Узконогах, — заявил он, на ходу придумав фамилию. — А мы Черниксы и работаем с медовиками и тыквенными компотами.

На миг торговец озадачился, а затем с мрачным лицом снова обратился к Рафу.

— Хочу предложить вам наш товар. Может быть, найдете то, что вам пригодится.

— Нет, спасибо, — проворчал Раф, — у нас есть все, что нужно. И на вашем месте я не стал бы ждать, что восстание закончится. Лучше попытайте удачу в другом месте.

Торговец рассмеялся.

— Мы делаем ставку не на удачу. Она нужна только тем, кто не способен к торговле. Нет, нет, мы пришли по адресу, как и вы. Просто я не хочу потерять товар, предложив его не той стороне.

— И какая из них «не та сторона»? — поинтересовался Раф.

Мило увидел, что глаза у него сузились, что он смотрит на торговца, как хищная птица на зайца.

— Та сторона, у которой нет денег, — рассмеялся торговец. — Ведь вы, наемники, поступаете точно так же. Строго говоря, мы очень даже похожи. Какой прок от неустойчивых обещаний, если можно купить себе благосостояние. На таких людей, как мы, можно положиться — если можешь себе позволить наши услуги.

Раф снова поднял руку и сжал ее в кулак. Это был знак спешиться. Он соскочил с коня, приветливо похлопал торговца по плечу.

— Я — Раф, — заявил он. — А это мои люди. Скорее всего, нам все же понадобится что-то из того, что вы предлагаете. Давайте глянем, что у вас в повозках.

— Меня зовут Костер, — широко улыбнувшись, ответил торговец и протянул Рафу руку. — Идемте, сами посмотрите. У нас изделия лучших кузнецов, которые есть в стране. Прекрасная сталь из Лоннаса. Не та дешевка, которую куют в Рубежном оплоте. Работа настоящих мастеров.

Раф пошел за Костером к одной из повозок. По пути он несколько раз кивнул своим людям, приказывая затесаться в толпу торговцев. Мило он просто оставил верхом на коне. На мгновение Мило задумался, не сбежать ли, но когда Раф выудил из повозки заряженный и взведенный арбалет, желание бежать улетучилось.

— Поистине отличная работа, — похвалил Раф выбор торговца. — А в других повозках тоже оружие?

— Нет, только в четырех, — заявил Костер. — В других повозках можно найти другие вещи, от которых сердце наемника начинает биться быстрее. Там доспехи и щиты. Вот в этом, впереди, всякая всячина — от доброго рома, мази для ран и до крапивы, понижающей температуру. У нас есть точильные камни, неприкосновенный запас и многое другое, что может пригодиться на поле битвы и в уличной драке. У нас даже найдется кое-что для вашего полурослика. Он ведь не целый день лазает по канализациям? Вообще-то это задумывалось для шахтеров.

Раф прицеливался из арбалета то в Мило, то в коня, на котором тот сидел. Возможно, среди суровых ребят это выглядит как шутка. И большинство спутников Рафа это так и расценили, судя по звукам, напоминавшим хрюканье и смешки, но Мило вдруг перестал чувствовать себя их товарищем, осознав, что в действительности он их пленник.

— Обычно днем мы держим его в ящике, — засопел Раф. — Эта мелочь так и норовит все сгрызть, поэтому лучше его не выпускать. А еще у них очень ловкие пальцы, так что лучше следите за своим кошельком.

Мило решил, что это однозначно удар ниже пояса. Конечно, такие фразы время от времени произносили, но редко бывало так, чтобы настолько открыто — в присутствии полурослика. Среди пьяниц в каких-нибудь мрачных притонах, произнесенная какими-нибудь зазнайками, считающими, что их раса — единственно истинная.

Но судя по всему, Костеру это жеманство понравилось. А еще больше ему понравилось, когда Раф выудил из кармана полный мешок монет.

— Работа бесспорно хороша, — сказал Раф и прижался к арбалету щекой. — Думаю, я возьму его.

— Может быть, вам нужно еще что-нибудь для ваших людей? Или маленького грызуна? — поинтересовался Костен, почуявший славную сделку.

— Я имею в виду не только арбалет. Я беру все.

На миг глаза торговца вспыхнули, как два драгоценных камня, но потом сомнения все же одолели его — как жадность к геммам одолевает гномов.

— Я бы с удовольствием, но сомневаюсь, что у вас найдется достаточно золота, чтобы позволить себе все.

Мило не мог сказать, догадывался ли торговец к этому моменту, что его сделка пошла не в том направлении, но когда Раф вдруг приставил ему кинжал к горлу, это стало совершенно очевидно.

Товарищи Рафа тоже обнажили клинки и похватали торговцев и возничих, стоявших к ним ближе всех. Ни у кого в караване не оказалось времени на то, чтобы отреагировать на нападение. Горстка мужчин, у которых к горлу не оказался приставлен кинжал, судя по всему, не знала, что делать. Но чтобы не подвергнуть опасности жизнь своих коллег, они решили покориться. Они убрали руки от мечей и подняли их вверх, показывая пустые ладони.

— Честно говоря, я имел в виду, что вы передадите свои товары добровольно, ради доброго дела, — прорычал Раф.

— И что же это за дело? — прохрипел Костер.

— Дать писарчукам, как вы их назвали, честный шанс постоять за свои убеждения и спасти вашу жизнь. Если это не стоит пары повозок, груженных оружием и доспехами, то я даже не знаю. Вы разве против?

Костер то кивал головой, то трясся, ровно настолько, чтобы замершее у его шеи острие не оцарапало ее.

— Я знал, что вы человек разумный. Я скажу вам, что будет дальше. Вы поедете, как и планировали, в Рубежный оплот. Мы с моими ребятами будем вас сопровождать, чтобы вы случайно не свернули не туда и не наткнулись на патруль регориан. Как только мы пройдем городские ворота, вы поедете на юг. Не останавливаясь, вы отправитесь на маленький ремесленный рынок неподалеку от городской стены. Поставите свои повозки у Южной крепостной стены. А потом нужно будет просто ждать и надеяться, что не произойдет никаких досадных недоразумений. Вы все поняли?

Костер осторожно кивнул, стараясь все же не свести близкое знакомство с приставленным к горлу кинжалом.

Раф распределил своих ребят по повозкам. С обнаженными кинжалами и короткими мечами они сидели за козлами и следили за тем, чтобы никто не нарушил план. Мило пришлось сесть в первую повозку, с Костером и еще одним купцом. Раф и один из его людей расположились у них за спиной, спрятавшись от любопытных взглядов под брезентовым тентом.

Полчаса спустя повозки тронулись в путь. Мило предпринял попытку сесть на козлы с краю, но Раф раскусил его задумку.

— Садись между торговцами, — прошипел он. — Я не хочу, чтобы ты случайно свалился с повозки и сбежал. Знаешь, я когда-то отлично стрелял из арбалета. Раньше мы часто охотились на ворон. Полурослики гораздо крупнее ворон, да еще и летать не умеют.

— Но когда-то я чуть не полетел, — вырвалось у Мило. — Я специализируюсь на полете в падении.

Мило почувствовал спиной острие кинжала.

— Значит, я буду присматривать за тобой особенно тщательно, — прошептал Раф.

И до самого города никто больше не произнес ни слова. Мило не сомневался в том, что Раф немедленно воплотит свою угрозу в жизнь, как только кто-нибудь попытается бежать или поднять тревогу.

Восточные ворота Рубежного оплота были закрыты. Непривычный и жуткий вид для города, в котором обычно улицы днем и ночью кишмя кишели людьми, из города выходило и входило так много народу, что открывать ворота каждому путнику или закрывать за ним было просто невозможно.

Городские ворота охраняли четверо солдат в кожаных доспехах, еще двое стояли наверху на сторожевых башнях, готовые поднять тревогу при первой же необходимости.

Когда они подъехали ближе, один из солдат вышел вперед, поднял руку в знак приветствия.

— Вы выбрали неподходящее время для того, чтобы проворачивать сделки в Рубежном оплоте! — крикнул он им еще до того, как повозки остановились. — В городе беспорядки. Какие-то вздорные типы подняли мятеж, к ним присоединилась чернь.

Костер негромко застонал, когда коллега Рафа легонько ткнул его кинжалом.

— Мы пришли как раз туда, куда нужно, и, судя по всему, в нужное время, — ответил торговец. — У меня тут шесть повозок с оружием, доспехами и всякими нужными инструментами. Это все для регориан. Если идешь на чернь, это еще не значит, что в руках нужно держать плохой меч. Так что, как видите, мы пришли как раз по адресу.

Стоявший на страже солдат убрал руку с эфеса меча, прошел к задней части повозки. Приподнял край брезента, заглянул внутрь.

— У вас больше людей, чем обычно, — произнес он, вернувшись к козлам.

— Может быть, для солдат и наемников горячие головы и обычная чернь вовсе не противники, но мы — простые торговцы, которые лучше рассказывают о закаленной стали, нежели обращаются с ней. Мне не хотелось бы отдавать шесть повозок с оружием и доспехами в руки людей, которые даже не могут купить себе пиво, и еще надеются, что смогут заплатить мне стихами.

Похоже, солдат решил, что это вполне достаточное обоснование, по крайней мере, на три шага, пока он не дошел до ворот. Потом он вдруг обернулся и недоверчиво уставился на Мило.

— А какова функция полурослика в вашем отряде? — спросил он у Костера. — Вряд ли вы наняли его в качестве телохранителя.

Но прежде чем Костер успел ответить, заговорил Мило:

— Я подгоняю доспехи, обрезаю ленты и ремни, оборачиваю рукояти оружия кожей, тканью или сизалем. Кроме того, устанавливаю плюмажи, пришиваю эмблемы и прибиваю на доспехи гравюры, печати или даже целые гербы. А во время путешествий обеспечиваю физическое здоровье и бодрость духа.

Солдат поднял брови.

— Хотите попробовать? — крикнул Мило и бросил ему одно из пшеничных печений из своего мешочка. — Только вчера испек.

Солдат поймал печенье рукой. Повертел его, понюхал, осторожно откусил кусочек.

— Хм, вкусно, — решил он и засунул печенье в рот целиком. — Если вы так же хороши в ремесле, как и в пекарском искусстве, им с вами очень повезло.

— Один и даром, — крикнул Мило. — Мне платят по росту.

Солдат засмеялся.

— Открыть ворота! — крикнул он стоявшим на башнях.

— Открыть ворота! — С башен громко передали команду дальше.

Послышался звон цепей и вращение деревянного колеса. Спустя мгновение ворота начали открываться, и повозки въехали в город.

На улицах Рубежного оплота царило отнюдь не оживление. Несмотря на то что горожане встречались, они двигались перебежками, вплотную прижимаясь к фасадам домов, чтобы тут же спрятаться в темных подъездах. Другие широким шагом пересекали улицы и прятались в какие-то переулки. Какой-то старик тянул осла.

— Вдоль Южной стены к старому ремесленному рынку. Ты же знаешь, где это, правда? — прошептал сзади Раф.

Костер молча кивнул, направляя лошадей в боковую улицу.

Из домов их провожали мрачными взглядами. Когда повозки проезжали мимо, люди закрывали двери и ставни. Молодая женщина взяла за руки двух детей и потащила их к подъезду дома.

— Похоже, люди стали более недоверчивы, — произнес Мило. — Раньше дети махали нам руками, хотели посмотреть на ноги, потому что им казалось забавным, что кто-то может быть ростом с них, а иметь ноги, как у взрослого человека.

— Они не недоверчивы, — ответил Костер. — Больше всего они боятся. Люди потеряли уверенность. Во время гражданской войны никто не может сказать, друг ли тебе сосед, или не запрет ли тебя в темницу городская стража в следующий миг, или же не очернит ли тебя собственный сын перед жрецами. Все начинается с мелочей, а потом загорается все вокруг, люди умирают один за другим. Нет ничего хуже ложного друга, который много лет жил рядом с тобой. Бывали города, которые считались неприступными, и тем не менее, пали — от рук собственных жителей. Это как лихорадка. Снаружи почти не видно, но внутри все горит огнем.

— Да, все всегда начинается с мелочей, как и в случае со старым дубом, который вдруг потерял все листья, — задумчиво произнес Мило.

Мысли снова вернули его в Дуболистье. Сказанное Костером показалось ему знакомым. Почему-то все события последнего времени были связаны друг с другом. То, что произошло в Дуболистье, теперь происходит здесь, только в бóльшем масштабе. И все это имеет какое-то отношение к знаку, который красуется на кольце у него на пальце.

Мило поглядел на кольцо. Но сколько бы ни таращился, изображенное там оставалось для него скоплением знаков и символов, говорившим о давно забытых богах — не более.

— Что это? — спросил его Костер.

— Это причина, по которой я был вынужден присоединиться к этим людям.

— Из-за этого крохотного куска металла? — рассмеялся Костер. — Мы явно добыча получше.

— Спокойнее там, впереди, — прошипел Раф, ткнув каждого под ребра.

Но заткнуть рот полурослику — это все равно что запретить петуху копаться в навозе в поисках червяков — то есть безнадежно. И тут Мило вспомнил, как в Дуболистье обычная дискуссия превратилась во вспышку ненависти и к чему это привело. Его язык без костей не раз втягивал его в неприятности, но ему не хотелось ставить свою жизнь на кон ради этого.