Туннель все не заканчивался и не заканчивался. Уже почти целый день Нельф и Тисло шли по подземному ходу, который вел их все глубже и глубже в недра земли. Оба полурослика шли за группой в девять гномов, замыкая процессию. Чтобы полурослики не были обузой, на них навесили немного провианта: хлеб и сушеные домовые грибы. Остальное разделили между четырьмя мулами и послали вперед.

— Тьфу! Как они могут такое есть? — пожаловался Нельф, откусив кусочек гриба. — Грибы должны вызреть на лесном грунте, иметь коричневые шляпки и красивые твердые ножки. А это больше похоже на соскобленную с ног грязь.

Тисло вырвал у Нельфа из рук остатки домового гриба и сунул его себе в рот.

— Я даже не знаю, чего ты хочешь, — пробормотал он с набитым ртом. — Для выросших в руднике они очень даже вкусны. А если размягчить в воде и полить ароматным соусом для жаркого, будет вообще объедение.

Нельф с упреком поглядел на брата.

— Во-первых, эта штука, даже если ты будешь несколько дней будешь варить ее в бульоне из мяса косули, все равно будет на вкус как кабанья моча, а во-вторых, она не из шахты, а из этой странной червячьей норы.

— О чем ты вообще говоришь? — возмутился Тисло. — Мы в норе под землей. А нору эту вырыли гномы. Норы в земле, вырытые гномами, называются шахты. Что тут непонятного?

— Откуда ты берешь свои простодушные изречения, братишка? Если ты вступишь во что-то теплое и мягкое, это еще не значит, что это ромашковая ванна.

— Если это не шахта, то что это такое?

— Понятия не имею, — признался Нельф, — но если это шахта, то гномы, наверное, собираются носить руду в карманах. По этому туннелю они точно не будут пускать вагонетки. По этому грунту даже деревянная повозка не пройдет, не провалившись. Кроме того, здесь слишком узкий ход. Не сходится и кое-что еще. Ты уже видел боковые туннели? Я что хочу сказать: мы бредем уже целый день, и кроме парочки тесных, кое-как укрепленных ответвлений я не видел ни малейшего указания на добычу чего бы то ни было. А ведь считается, что гномы такие целеустремленные, когда речь заходит о том, чтобы отыскивать всякие залежи. Столько миль туннеля и ни одной штольни? Не хотелось бы мне оказаться в роли начальника шахты.

— Я тоже, кстати, Доримбур зарубил его. Ты помнишь?

— В данном случае я говорил скорее образно, — ответил Нельф. — Но есть еще кое-что, что не вписывается в картину обустройства шахты. Хочешь узнать что?

— Ты все равно скажешь, даже если я отвечу «нет», верно?

— Твоя правда, — признался Нельф. — Мы уже целый день идем в гору. И я задаюсь вопросом: что это за шахта такая?

— Может быть, тут выращивают отвратительные домовые грибы?

Нельф огорченно зашипел.

— Эй, вы двое сзади, если не заткнетесь, я нагружу вам на спину столько доспехов, что, несмотря на свои большие ноги вы провалитесь в грунт по колено.

Нельф и Тисло уже перестали обращать внимание на подобные страшилки со стороны гномов. Все бородачи произносили такие или похожие угрозы, если хотели, чтобы что-то было сделано быстрее или лучше. Почему-то это было неотъемлемой частью процесса и частью наказания. Однако пребывающие в дурном настроении гномы были слишком прагматичны и деловиты, чтобы лишать себя обслуги из-за бессмысленных санкций. Задачей Нельфа и Тисло в гномской шахте было приносить бородачам еду и питье в подземные переходы. Кроме этого, они обеспечивали бородачей одеялами и новым инструментом. Хоть без обоих полуросликов и можно было обойтись, но с их существованием было связано множество приятных моментов.

Тем не менее, братья замолчали, поскольку по части пинков сапогом, щелчков по лбу и тычков под ребра гномы не скупились никогда.

Два часа и три сушеных домовых гриба спустя отряд гномов внезапно остановился.

— Что случилось, мы уже на месте? — поинтересовался Нельф.

— Мы нет, а вы да, — проворчал один из гномов, показывая на узкий боковой ход, завешенный куском кожи. Где-то внутри мерцал слабый источник света.

— О, нас что, повысили до поварят? Самое время вам оценить наши таланты.

— Мечтай побольше, коротышка, — рыкнул гном. — Это было бы вполне в вашем духе. При первой же возможности вы налили бы в еду немного яда, а когда мы валялись бы на земле, держась за животы, вас бы и след простыл.

— Честно говоря, я не знаю, как отравить того, кто питается такими мерзкими вещами, — с этими словами Тисло протянул гномам мешок с сушеными домовыми грибами.

Гном взял мешочек и недоуменно заглянул внутрь.

— Это не для еды, глупец ты эдакий, — произнес он. — Это же волчьи грибы, для лечения мозолей и волдырей у тех, кто не привык целый день махать киркой. От них бывают газы и понос, кроме того, на вкус они как кабанья моча. Эти бестии метят территорию, писая на них.

Тисло как раз хотел поинтересоваться, о каких бестиях говорит бородач, о свиньях или о волках, пока не сообразил, что вообще-то это неважно и что он уже наслушался достаточно.

— Сюда, верно? — спросил он, указывая на кожаную занавеску.

— Точно! Все время прямо, пока не дойдете до старого Нодрина. А он скажет вам, что делать. Припасы оставьте здесь.

Тисло уже сбросил со спины свой багаж и исчез в боковом туннеле. Нельф поставил на пол свои мешки и еще раз сунул руку в мешочек с грибами.

— У полуросликов нежные руки, — произнес он, а затем тоже исчез за кожаной занавеской.

За занавеской ничего необычного не было, всего лишь еще один коридор, чуть поменьше, чем тот, из которого они пришли. Стены туннеля были влажные и испещрены корнями. Кое-где земля отвалилась. Здесь не было опорных балок, каменных пут, никаких тебе наполненных обожженной глиной полостей, мешающих земле проседать и погребать все под собой.

Если это и была шахта, то не в обычном смысле этого слова. Гномы не копаются в земле просто так. Любая лопата вынутой земли, любой выкопанный ими туннель, любая построенная штольня — это памятник на века. Работа с землей, камнем и металлом была для них священна. Казалось, они хотят тем самым показать своему богу, что он не единственный, кто может обуздать стихию.

Однако эта сеть туннелей не проживет и года, и Нельф взмолился про себя, чтобы его не было здесь, когда настанет день и земля вернет себе отвоеванные у нее полости.

Нельф был первым, кто учуял странный запах. Он представлял собой смесь уксуса и разложения, и с каждым шагом он становился сильнее. Футов примерно через триста туннель закончился еще одним куском кожи, служившим занавеской. Только на этот раз он был наполовину свернут и открывал взгляду пещеру, которая тоже точно была не естественного происхождения. Несмотря на то что остальные туннели выглядели так, будто строили их на скорую руку, это место затмевало собой все. Нельф предположил, что эту пещеру просто выкопали кое-как и убрали землю. Из стен комнаты торчали тяжелые корни, при этом это была скорее пещера, нежели комната. Правда, пол был покрыт щебнем и утоптан. Освещали все это два сильно чадящих факела, которые кто-то просто воткнул в мягкую землю. Вонь явно шла из этой комнаты. Прежде чем войти в комнату, Тисло обернулся к Нельфу.

— Это точно не кухня, — зажав нос пальцами, произнес он.

Затем он скользнул за занавеску, Нельф пошел за ним. Внутри пещеры стояли импровизированные полевые койки. На каждой из них лежал гном, в той или иной степени мучившийся от боли. Один катался на постели, уставившись на обоих полуросликов и умоляя их помочь ему подняться. Чуть позади, почти скрытый в тени, стоял простой стол, а за ним сидел гном с длинными седыми волосами и коротко стриженной бородой. На плечи у него был наброшен темно-красный плащ.

— Тебе нужно лежать, — произнес он. — Если хочешь, чтобы все снова стало в порядке, тебе нужен покой.

Он встал, взял кувшин, стоявший на столе среди всего прочего, и побрел вместе с ним к постели гнома. Осторожно, почти заботливо, он поднял голову больного и влил ему в горло что-то из кувшина. Только после этого он обернулся к вновь прибывшим.

— А вы кто? — спросил он, когда помог больному утолить жажду.

— Я Нельф, а это мой брат Тисло.

— Пленники, насколько я понимаю?

— За попытку кражи, — честно признался Нельф.

— Вдвойне обиднее, — усмехнулся гном. — Я мейстер Нодрин. Вы умеете ухаживать за больными?

— Не особенно, но сами пару раз болели, может быть, этого будет достаточно.

Гномский мейстер скривился и зашаркал обратно к своему столу.

— Делать вам нужно немного, — сказал он. — Достаточно будет дать им попить или переброситься парой ласковых слов. Большинство все равно почти весь день дремлют. И если кто-нибудь из них отмучается, нужно пойти к главному туннелю и воткнуть в стену вот этот белый флаг. Остальное сделают другие.

Нельф и Тисло с сомнением оглядывали одну постель за другой. Нигде не было видно повязок, да и окровавленных тряпок, мисок для гноя, клейма и пилы для распиливания костей тоже ни следа. Значит, этих мужчин ранило не в бою. Вопрос только в том, что же с ними не так.

— Помогите мне встать, — снова умоляющим тоном произнес гном.

Нельф и его брат бросились к нему. Лучше поскорее привыкать к новым задачам, которые поставили перед ними гномы. В остальном же стоило браться за поручения, которые невозможно выполнить неправильно.

— Я сказал, что вы даете им попить или разговариваете с ними, ничего больше, — прикрикнул на обоих мейстер Нодрин и поставил кувшин на край стола. — Вот, здесь у меня есть кое-что от боли и жажды. Дайте ему это.

Тисло подбежал к столу гнома, взял стоявший на нем сосуд.

— Это крепкое пиво, — удивленно отметил он, понюхав содержимое.

— От жажды и боли, как я и говорил.

— А что с ним такое-то? — поинтересовался Нельф, немного надеясь, что на него это тоже нападет.

Гном кивком головы предложил ему поднять старое одеяло и посмотреть самому. Тисло изо всех сил вцепился в кувшин, в то время как Нельф откинул в сторону одеяло. Сначала они не увидели ничего необычного. Гном, одетый в одну только набедренную повязку, почти неподвижно лежал на импровизированном соломенном матраце. И только присмотревшись повнимательнее, Нельф заметил, что кожа его выглядит неестественно серой и матовой. Полностью отбросив одеяло, он увидел нечто, от чего у него захватило дух. Правая нога гнома была из камня. Превращение происходило начиная с пальцев до таза. Переход между плотью и камнем был незаметен. Нельф снова прикрыл гнома.

— Это заразно? — спросил он у мейстера Нодрина.

— Разве я был бы здесь в этом случае?

— Вы же мейстер, — удивился Нельф. — Вы лечите больных, облегчаете страдания, произносите благословения. Никакие страдания, сколь сильными они ни были бы, не могут заставить мейстера бросить больного в беде.

Нодрин уставился на полурослика так, словно у него из груди торчала третья рука.

— Я мейстер, это верно. Я посвятил свою жизнь Леонису. Это тоже правильно. Но это совершенно не значит, что я наделен сверхъестественными способностями целителя и могу защититься ото всех болезней. Мы гномы, а не эльфы. Мы не жалуемся на какое-то там бо-бо. Я много десятков лет забочусь о гномах Серого порубежья, и все, что я видел до сих пор — это были сломанные кости, порезы и колотые раны, контузии, ожоги и ампутации. Клирик у гномов больше ремесленник, чем ученый. Конечно, сила Леониса помогает мне выполнять свою работу, но ждать от меня великих чудес не стоит. А еще я не думаю, что какой-либо другой народ обладает великой клирикальной силой — хотя любят об этом говорить. Лично я не видел ни одного такого чуда, о которых говорится в старых легендах других народов.

Нельфу показалось, что он все это уже слышал, только в отношении полуросликов. Так или примерно так говорила Ода, когда незадолго до принятия в орден клириков Цефеи покинула храм у Речной стены и решила вместе с братьями отправиться на поиски приключений. Тогда она, скорее рассерженная, нежели разочарованная, призналась, что в храме пытаются поддержать веру, ослепляя собственный народ. Если Нельф правильно помнил, дословно она сказала следующее:

— Я же не какой-то там третьесортный фигляр, который пытается произвести на публику впечатление с помощью дешевых фокусов.

После этого она ни слова больше не сказала о том времени, когда была послушницей.

Нельф решил, что мейстера Нодрина тоже не стоит расспрашивать. Где-то он слыхал, что клирики становятся очень восприимчивыми, когда речь заходит о вере. Поскольку подобная чувствительность выражалась у гномов по большей части во вспышках ярости, которые в свою очередь приводили к побоям, он решил, что разумнее будет просто принять услышанное к сведению и заняться пациентами.

— А как нога превратилась в камень?

— Болотный метляк, — только и сказал Нодрин.

— Кто? — почти одновременно переспросили Нельф и Тисло.

— Вы не знаете, что такое болотный метляк? — проворчал гномский мейстер.

Братья покачали головами.

— Мы не так часто ходим в болота, — попытался объяснить Тисло. — Возможно, все дело в том, что мы маленькие и у нас тяжелые ноги — все это плохо сочетается с болотом.

— Кому ты это рассказываешь, парень? — фыркнул Нодрин. — Если бы были такие умные, мы никогда не полезли бы в этот ад под болотом. Ну да как бы там ни было, болотный метляк — это та еще бестия. К счастью, их очень мало, но временами они встречаются в крупных болотах и топях. Издалека они похожи на старых пасущихся лошадей. Они чуть больше и крупнее, а шея длиннее. Но если подойти ближе, можно увидеть, что по большей части голова торчит в воде или трясине. Одному Леонису ведомо, как эти твари дышат. Возможно, как рыбы. Если же подойти настолько близко, лучше сразу убираться куда подальше, потому что если они вытащат голову из воды и посмотрят на тебя, то превратят в камень. Почти как василиск, но они заставляют каменеть все: растения, животных, зеленокровок, краснокровок — возможно, даже самих богов. К счастью, мускулатура у них на шее настолько слабая, что им редко удается поднять голову. Говорят, что череп у них как у древнего дикого кабана, с омерзительными кривыми клыками и длинной свалявшейся шерстью. Но точно, конечно, никто не знает.

— Ну, на этот раз этот болотный метляк все же нашел в себе силы вытащить голову из воды, — заявил Нельф.

— К счастью, нет, мальчик, иначе он не лежал бы здесь в постели, а стоял бы у входа в виде статуи. Ему и еще двоим просто не повезло, они прошли через пещеру метляка. Эта тварь действительно постепенно превращала в камень все вокруг себя и сидела в своей собственной темнице, словно в друзе — пока не пришли мы. Эти трое сделали мостки, чтобы не идти по воде и не разбудить тварь. Что я могу сказать, мостки сломались, все трое рухнули в воду. Одного взгляда на их ноги хватило. Результат ты видишь.

— А как же вы убили тварь? — поинтересовался Тисло.

— Никак! Она все еще стоит где-то в этом пещерном аду, как чертова утка. Если хотите посмотреть на нее, не стесняйтесь. Если решите убить ее, я лично выдам вам два маленьких клиночка. Но за это вы должны будете пообещать мне, что если она превратит вас в камень, вы будете не против, если я поставлю вас на каминную полку у себя дома.

— Думаю, для начала мы попытаемся ухаживать за больными, — произнес Нельф, снова оглядев окаменевшую ногу гнома. — Ему больно?

— Только когда по лестнице поднимается, — рассмеялся Нодрин.