Голос в голове уже занимал все ее мысли. Казалось, прошло уже много часов или даже целый день с тех пор, как они расстались с Рубинией. Она снова пошла по туннелю, идя на голос, но вскоре ее путешествие окончилось перед еще одной дверью, у которой словно по мановению невидимой руки зажглись два факела, стоило ей подойти поближе. Дверь была сделана из грубой необработанной дубовой древесины, вставленная в тяжелую раму из таких же брусьев. На ней не было ни замка, ни ручки, за которую можно было бы потянуть или надавить.

В попытках открыть дверь Ода перепробовала множество вариантов. Бросалась на нее, пинала, колошматила руками и проклинала ее. Плакала, молила и хныкала. Все бесполезно. После каждой неудачной попытки голос снова начинал звать ее. Каждое слово обжигало, словно раскаленное железо, и ее желание найти источник голоса едва не свело ее с ума. Словно обезумев, она колошматила кулаками по тяжелой дубовой двери, пока не разбила в кровь костяшки пальцев. В какой-то момент она заплакала и рухнула на пол.

Сидя на корточках и свернувшись калачиком, она сидела у двери уже не первый час, слишком устав, чтобы о чем-то думать.

— Это не дверь, — произнес вдруг кто-то у нее за спиной.

Ода испуганно обернулась, подхватила с пола кусок засохшей глины, отвалившийся откуда-то с потолка, и приготовилась бросить его.

Перед ней стоял туннельный карлик. Малыш совсем отощал, а набедренная повязка у него была сделана из порванных половых тряпок. Маленький человечек переводил взгляд с кусочка глины в руке у Оды на потолок и обратно.

— Без лестницы ты никогда его туда не прилепишь, — произнес он. — Я бы просто выбросил. Кто заметит, что от потолка отвалился кусок штукатурки?

— Ты откуда взялся? — поинтересовалась Ода, все еще пытаясь взять себя в руки.

Туннельный карлик ткнул пальцем себе за спину.

— Ты один из помощников этого Отмана?

Туннельный карлик смущенно покачал головой.

— Раньше был, — признался он. — А потом провалил эксперимент, и Пепельный вышвырнул меня из окна. С тех пор я живу здесь.

— Как тебя зовут?

— Другая маленькая женщина назвала меня Грязно-коричневым, — заявил он.

— Рубиния? Ты ее знаешь? Это она тебя послала?

Грязно-коричневый удивленно уставился в землю, что-то считая на пальцах.

— Да, да, нет, — через некоторое время произнес он и, похоже, удовлетворился своим ответом.

Ода удивленно уставилась на него.

— Мне нужно пройти через эту дверь, — сказала она.

— Это не дверь, — повторил Грязно-коричневый. — Она похожа на дверь, но ее нельзя открыть. Дверь, которую нельзя открыть, не дверь. Может быть, она дверь для длинного старика, но не для тебя и не для меня.

— Дверь есть дверь, — уперлась Ода, но снова занялась своей насущной проблемой, принялась колотить по толстым дубовым доскам, усевшись на пол. — Ее можно открыть и можно закрыть, если знаешь как. Скажи мне, по крайней мере, что находится с той стороны.

Не получив ответа, Ода разозлилась. Она вскочила, чтобы вытрясти из малыша хоть что-то полезное, если придется, то силой. Но его не было! Он исчез так же бесшумно, как и появился.

— Куда ты подевался, грязный маленький крот? — закричала она.

Полурослик постепенно начала сомневаться в себе и своем рассудке. Неужели она сходит с ума? Может быть, туннельный карлик ей просто померещился? Отчаявшись, обессилев, она обмякла, сползла по двери и уселась на пол.

Иди ко мне, Ода!

— Я не могу, — устало прошептала она.

— А если мы попробуем вместе? — спросил Грязно-коричневый приглушенным голосом.

Ода вздрогнула от испуга. Карлика по-прежнему нигде не было видно.

— Где ты? — хрипло произнесла полурослик.

— Здесь, — радостно ответил карлик.

— Где? Я тебя не вижу.

— Я тебя тоже не вижу, но отлично слышу.

Ода уставилась на дверь. Голос карлика доносился с другой стороны.

— Как ты туда попал? — поинтересовалась она.

— Сначала полз, потом бежал, — ответили ей.

— Да покажи же мне, наконец, ради Цефеи, как ты туда забрался.

На миг воцарилась тишина. Ода уже стала опасаться, что карлик снова исчез и оставил лишь ощущение того, что она говорила с иллюзией.

— Карлик, ты там? — робко поинтересовалась она.

— Да.

— Что ты делаешь?

— Я показываю на место, в котором я пролез через стену, — неуверенно произнес он. — Ты же просила.

Ода не хотела смеяться, ей было не до того, но сдержаться не смогла.

— Пожалуйста, вернись ко мне, — взяв себя в руки, попросила она.

Спустя несколько мгновений она увидела, как в коридоре перед ней над полом слегка приподнялся кусок глиняного слоя. Из узкого туннеля, открывшегося за ней, выбрался Грязно-коричневый и принялся отряхивать свою набедренную повязку.

— Вот он я, — скрипучим голосом произнес он. — Что теперь?

— А теперь мы вместе полезем обратно, — объявила карлику Ода.

Грязно-бурый поднял несуществующие брови.

— Это что-то вроде игры?

— Точно.

Первым в дыру под стеной пролез Грязно-коричневый. Ода полезла за ним. Может быть, туннельному карлику легко было ползти по такой узкой норе, но Ода — хоть и была полуросликом — была крупнее, поэтому должна была тщательно следить за тем, чтобы не застрять. Кроме того, пол и стены были неровными. Отовсюду торчали острые камешки, грозя поранить ее. Грязно-коричневый в мгновение ока оказался на другой стороне. Свет подсказал Оде, что она преодолела около половины пути. Туннель был не более двадцати футов в длину, но в некоторых местах он достигал всего одного фута в диаметре. И на половине случилось то, чего Ода все время пыталась избежать.

— Я застряла!

— Чем?

— Бедрами, конечно, — ответила полурослик, сдерживаясь изо всех сил.

— Сними штаны, — потребовал Грязно-коричневый.

— Этого я точно делать не собираюсь, — возмутилась Ода.

— Тогда втяни попу.

— Я не могу ее втянуть.

— Она сломалась?

До сих пор Ода считала, что гномы — самый забавный народец, не считая зеленокровок. Их грубые выражения, попойки, жизнь под землей и куча дурацких обычаев отличали их ото всех остальных народов. Но туннельные карлики превзошли даже их своей непонятливостью.

— Просто не получается, — сказала она, чтобы избежать недоразумений.

— Вдохни поглубже, прижми язык к небу, растопырь пальцы и упрись пятками, — подсказал Грязно-коричневый.

Какой выбор был у Оды? Ползти обратно — не может быть и речи. И она решила, что ничего не потеряет, если попробует. Поэтому она сделала то, что посоветовал ей туннельный карлик, и… высвободилась. Когда она вылезла из норы, ее уже с широкой улыбкой на лице ждал туннельный карлик.

— Что это за проклятый лаз? — поинтересовалась Ода.

— Ремонтный туннель, — ответил Грязно-коричневый. — Если часть пещер обвалится, через этот туннель можно попасть в другие области и производить ремонт оттуда.

— А где мы сейчас?

Карлик огляделся по сторонам.

— В пещере, — убежденным голосом заявил он.

Иди ко мне, Ода!

Она огляделась по сторонам. Они действительно стояли в пещере. На стенах горели факелы, похожие на те, которые раньше освещали дверь в туннеле. Но если стены коридора были обработаны глиной, то эта часть казалась естественного происхождения. Земля перемежалась с острыми скалами. Пещера была извилистой и размером примерно с храм в Дуболистье.

— Ты знаешь, куда ведет эта пещера? — спросила она туннельного карлика.

— В большую пещеру, — произнес он, показывая на юг.

— А что в большой пещере?

— Ничего хорошего, — ответил Грязно-коричневый и отважился бросить украдкой взгляд в темную часть пещеры. — Я чувствую это.

— Мне нужно туда, — произнесла Ода.

— Мне нет, — заявил карлик. — Я останусь здесь, на случай если ты застрянешь.

Ода кивнула Грязно-коричневому — в благодарность и на прощание.

Пещера сходилась углом и заканчивалась проломом. Каждые двадцать шагов словно по мановению невидимой руки между скал загорались факелы. Ода скептично оглядывала камни вокруг себя. Казалось, будто они изъедены. Твердый гранит стал пористым по углам, как пемза, а потом раскрошился. Весь пол был усеян похожими на пепел остатками.

Иди ко мне, Ода!

— Я уже почти пришла, — прошептала она.

И едва она произнесла эти слова, как вспыхнули новые огни, осветив пещеру перед ней, настолько огромную, что в ней можно было бы возвести замок. В воздухе висели сотни парящих светильников, похожие на огромных светлячков, некоторые из них — на высоте сто футов и выше. В отличие от стен, пол был ровным и гладким. Здесь тоже все покрывал слой раскрошившегося камня. Ода удивленно огляделась по сторонам. Пещера была пуста. Почти в самом центре помещения стояли только один-единственный стул и маленький столик.

— Где ты? — закричала Ода, и слова ее эхом отразились от стен.

Никто не ответил.

Ода медленно подкралась к стулу. Она осторожно переставляла ноги, следя за тем, чтобы поднимать как можно меньше пыли, испуганно оглядываясь по сторонам. Огромные размеры пещеры и множество огней лишали какого бы то ни было чувства расстояния. Прошла целая вечность, прежде чем Ода добралась до стула и стола. Они были покрыты тонким слоем пыли, но на столе был виден отпечаток бутылки и бокала. Полурослик ничего не понимала. Внезапно у нее закружилась голова, и она села.

Я не люблю свет. От него болят глаза.

— Где ты? Покажись! — спокойным голосом произнесла она.

Я прямо перед тобой, присмотрись, — ответил голос у нее в голове.

Взгляд Оды дюйм за дюймом крался по столешнице. Внезапно она почувствовала страх. Неужели она совершила огромную глупость? Что, если все это только ловушка, призрак, злое колдовство?

Она перевела взгляд на пол. Взгляд ее двигался вперед, между светом и тенью. А затем она заметила между скалами похожие на корни кроваво-красные веревки. Они проходили через остроконечные камни, временами исчезали в земле, а затем вырастали из нее в других местах. Ода обнаружила дюжину таких веревок, и все они вели наверх, меж крутых скал. В этой части пещеры не было магических огоньков, которые освещали все вокруг. Глазам Оды потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к темноте за светящимися точками. А потом она увидела это: призрачный силуэт огромного существа, которое висело на стене, словно распятое. Ода хотела закричать, но с губ сорвался лишь тихий шепот:

— Что ты такое?

Я то, что ты так долго искала.

Ода пыталась разглядеть больше, несмотря на испытываемый ужасающий страх, что ей не понравится то, что она увидит. И страх оправдался. Там, где сбегались кроваво-красные веревки, образовалось нечто невероятное. Веревки уже не были похожи на корни, они больше напоминали пуповину, тянувшуюся ко всем частям тела. Существо висело на стене на высоте более десяти футов. Оно было более двадцати футов ростом. Мышцы и плоть были обнажены. Одна рука была развита нормально, вторая изуродована в причудливую трехпалую лапу с когтями. Грудь и живот были словно обмотаны окровавленными тряпками, шеи почти не было. Лицо представляло собой тестообразную, перепачканную кровью массу с искаженным беззубым ртом и двумя черными как смоль глазами, сидевшими глубоко в глазницах и таращившимися на Оду. Но хуже всего для нее было то, что это существо все еще имело человеческие черты и, казалось, испытывает бесконечные муки.

Можешь подойти ближе, посмотри внимательно.

Ода вцепилась пальцами в спинку стула и отвернулась.

— Я не хочу видеть больше и не хочу, чтобы ты продолжал говорить у меня в голове, — как можно сдержаннее произнесла она.

Ода услышала, как существо изо всех сил пыталось оторваться от стены.

— Ты права, и я тебя понимаю, — произнесло висевшее на стене существо измученно низким голосом, пронизывавшим все, — но мне легче заставить других делать то, что я хочу, когда я обращаюсь к ним мысленно. Хотя, наверное, нам это уже не понадобится.

— Я пришла сюда добровольно, — прошипела Ода. — И если захочу, то смогу снова уйти, и ты мне не сможешь в этом помешать.

— Конечно, ты можешь уйти в любой момент, если захочешь, но ты захочешь, когда я тебе разрешу. А я разрешу сразу, как только ты кое-что сделаешь для меня.

Ода почувствовала, что существо говорит правду. От него исходила гигантская сила и в то же время бесконечная беспомощность.

— Что ты такое и чего ты хочешь от меня?

На миг воцарилась тишина, и Ода испугалась, что вот-вот снова услышит в голове голос. Но ничего не произошло, вместо этого существо заговорило обычным голосом:

— Я единственный бог, который будет существовать для тебя, если ты не сделаешь то, что я тебе скажу. Тогда Мать умрет для тебя. Поверь, я хочу совсем немного. Тебе будет легко исполнить мое желание и тем самым исполнить и свое — а именно познать силу Матери. Все, что тебе нужно сделать — простить мою вину.

— Я не могу, я не жрица, — ответила Ода. — Меня не посвятили в сан братьев и сестер по ордену. Моя вера была недостаточно крепка.

— Ты преувеличиваешь силу жрецов и недооцениваешь влияние богов. Мать, которую ты называешь Цефеей, избрала тебя своей жрицей. Какая разница, если пара смертных не надела на тебя мантию своей гильдии. Ты жрица Матери и единственная возможность для меня сбежать из этого плена и исправить свою ошибку. Лишь твое благословение может избавить меня от оков.

— Богиня полуросликов — Цефея, — произнесла Ода. — Согласно нашей вере, других богов не существует. Они не что иное, как идолы, которым поклоняются другие народы. Так что, как видишь, в моей вере нет места для самопровозглашенного бога. Ты просто не что иное, как монстр.

— Я сын Цефеи, Младший, более известный в этом мире как Хадар, повелитель всех зеленокровок, и когда-то был виновником начала эпохи Заблуждения. Я виноват во всем. Я нарушил равновесие и расколол веру народов своими заблуждениями. Моя кровь — яд для этого мира. Она отравляет видение целого и заставляет прорастать фанатизмом и одержимостью единичные мысли. Лишь душа смертного, черпающая благословение из части власти моей семьи, может спасти всех. Души умерших должны быть посеяны заново, иначе никто не обретет избавления. Без душ и веры в божественную семью нить, соединяющая богов и смертных, порвется. Меня взяли здесь в плен, я был пленником того, в ком сам посеял заблуждение. Верни мне мою силу, дай мне свое благословение, и мир снова расцветет.

— Никогда, ты, отвратительный демон! Ты не бог. Ты просто пытаешься ослепить меня своими словами об очищении и исправлении! — закричала Ода. — Скорее сгниет мое сердце, нежели чем я благословлю такое существо, как ты. Твои народы не дали этому миру ничего, кроме подлости.

Голос существа раздался в голове Оды, громче и пронзительнее, чем раньше.

Благослови меня, Ода.