На территории музея-заповедника «Коломенское», в Голосовом овраге, пролегающем между храмом Усекновения Главы Иоанна Предтечи и основной территорией музея, лежат два валуна причудливой формы. Камни расположены на склоне оврага недалеко от центральной части парка, однако почти невозможно оказаться около них случайно и даже трудно найти их, не зная точно их местоположения. Камни отсутствуют на общих картах-схемах Коломенского, выставленных при входе в парк и в самом парке. Если же кто-то все же спустится в овраг и решит прогуляться по дну его в сторону Каширского шоссе, то, поднимаясь от родников вверх по оврагу, он увидит на левом склоне кусты и траву с повязанными ленточками вокруг камня необычной пузырчатой формы, размером приблизительно 2×2 м. Пройдя метров 15 далее вверх по оврагу, можно увидеть второй камень, размером приблизительно 2×1,5 м, с несколькими углублениями на поверхности. Он лежит недалеко от тропинки, а возле него растет дерево, увешанное ленточками, платочками и т. п. Камни расположены на расстоянии примерно 50 м друг от друга: один почти на вершине склона оврага, другой – у подножия склона. От нижнего камня к верхнему ведет тропинка, подняться по которой довольно сложно, так как склон оврага очень крутой. Но эти сложности не смущают почитателей камней, которые изо дня в день приходят к ним со своими желаниями, просьбами, проблемами, болезнями.

О камнях рассказывают легенды и предания. Их называют «мужской» и «женский», присваивают и другие названия. Наиболее распространенная легенда о происхождении камней связана с именем Георгия Победоносца. Информанты рассказывают, что в том месте, где теперь лежат камни, когда-то произошла битва Георгия Победоносца со змеем (драконом). Георгий гнался за змеем, там, где полз змей (по другой версии, там, куда попадало копье Георгия), образовался овраг; где конь Георгия бил копытом, появлялись родники. Георгий нагнал змея и убил его. Камни – это либо останки змея, либо останки коня Георгия, либо один камень – какая-то часть тела змея, а другой – часть тела коня. Самая распространенная версия, что оба камня – останки коня, его голова (нижний) и сердце или печень или просто внутренности (верхний).

В этой статье я попыталась изучить и проанализировать всю совокупность представлений и ритуалов, связанных с коломенскими камнями, выявить корни этого явления и его социальные функции.

Основными источниками послужили полевые исследования возле коломенских камней, проведенные студентами Российско-французского центра исторической антропологии им. М. Блока РГГУ М.Г. Шахназаровой, А.М. Курициной, У.В. Плавской, В.А. Поликарповым под руководством профессора А.Л. Топоркова; полевые записи автора и архивные документы, выявленные в Архиве музея-заповедника «Коломенское» и Центральном муниципальном архиве г. Москвы1.

Подчеркнем, что мы не ставили цель реконструировать некие древние обряды и верования, связанные с коломенскими камнями, если таковые вообще существовали, но видели свою задачу в том, чтобы исследовать их современное функционирование. Отправной точкой для нашей работы служит современность, и именно для понимания современных форм почитания коломенских камней нам важно установить историческую глубину этого явления.

Проведенное исследование позволяет утверждать, что почитание коломенских камней в том виде, который оно имеет в настоящее время, возникло относительно недавно. Рассмотренные источники не дают оснований для того, чтобы приписывать ритуалам и верованиям, связанным с коломенскими камнями, древнее происхождение. Достоверные сведения о них восходят ко времени не ранее конца 1940-х – начала 1950-х годов. Кроме того, мы считаем вероятным предположение о том, что почитание коломенских камней было привнесено извне и только после этого стало известно и было частично воспринято жителями села Дьяково. Трудно сказать, кем были эти «чужие» люди, которые начали культивирование коломенских камней. Мы можем только предположить, что это могли быть люди «из города», т. е. из Москвы, или же пришлое население, которое в 1930-х годах в большом количестве селилось в деревнях на территории теперешнего музея-заповедника.

Первая информация об отдельных ритуальных действиях у камней представляет собой отрывочные сведения, которые позволяют лишь зафиксировать само наличие почитания камней, но не дают информации для каких-либо далекоидущих выводов. В 1980-х годах появляется более информативный источник – отчет об опросе жителей окрестных деревень, который позволяет выявить определенные черты почитания камней. Так, к этому времени относятся свидетельства информантов, рассказывавших о битве Георгия Победоносца со змеем в Голосовом овраге и о возникновении родников от копыт коня Георгия. Лишь два свидетельства связывают появление камней с битвой Георгия Победоносца со змеем.

В конце 1980-х к теме коломенских камней обратился А.С. Чигрин. С 1985 года он работал экскурсоводом в музее-заповеднике «Коломенское» и одновременно являлся студентом исторического факультета Московского педагогического института им. В.И. Ленина. Заинтересовавшись коломенскими камнями, он написал о них курсовую работу, а затем и дипломную – на тему «Языческое святилище в Коломенском». В своем исследовании А. Чигрин в значительной мере опирался на концепцию так называемого «основного мифа», сформулированную лингвистами В.В. Ивановым и В.Н. Топоровым в книге «Исследования в области славянских древностей» (1974) и ряде других работ. В процессе работы над дипломом, изучая литературу о культовых камнях, мифах и ритуалах, с ними связанных, А. Чигрин высказал гипотезу о том, что «священные камни Коломенского являют собой неотделимую древнейшую часть всего историко-архитектурно-го комплекса и уходят своими корнями в далекое языческое прошлое; имена христианских святых, связанные с камнями, и языческие названия являются отражением единого древнего культа богини плодородия и ее солнечного сына (громовника), а также хтонического подземного божества»2.

Подобные идеи А. Чигрин излагал на экскурсиях к камням, которые он проводил приблизительно с 1989 года. В начале 1990-х годов выходит в свет несколько статей А. Чигрина в популярных периодических изданиях, доступных широкому кругу читателей3. Выводы А. Чигрина о том, что камни могли быть местом отправления языческого культа, привлекли к камням неоязычников.

К концу 1990-х уже большинство информантов связывают появление камней с битвой Георгия Победоносца. При этом поражает развернутая версия легенды со многими новыми подробностями, которые ранее отсутствовали. Можно предположить, что символика, связанная с именем св. Георгия, актуализировалась в 1990-х годах, когда по закону «О гербе и флаге города Москвы» (от 1 февраля 1995 года) герб вместе с флагом с изображением св. Георгия Победоносца, поражающего змея, стали основными символами города. «Герб города вошел в жизнь москвичей. Его можно видеть на зданиях городской Думы, мэрии и Правительства Москвы, на официальных бланках и печатных изданиях Москвы… на украшающих город красочных щитах и машинах городской милиции…»4 К тому же Георгий Победоносец является очень почитаемым православной церковью святым: иконы с его изображением можно встретить практически во всех храмах г. Москвы, а в храме Казанской Богородицы в Коломенском таких икон четыре.

Не ранее начала 1990-х годов появляются первые сведения о том, что один из камней именуется «мужским», а другой – «женским».

Видимо, к концу 1990-х относится и появление обычая повязывать ленточки на дерево и траву возле камней. В начале 2000-х почитание камней приобретает все новые и новые формы, оно меняется прямо на глазах. Так, в апреле-мае 2004 года на деревьях возле камней наряду с ленточками появились бутылки, ближайший к камням родник отделали деревом и украсили резными столбиками и т. п. Ритуальные действия у камней, их мотивировки трансформируются и смешиваются друг с другом, причем не только в зависимости от внешних условий, но и от личных наклонностей отдельных индивидов.

Важно отметить, что рассматриваемое явление уникально в том смысле, что представляет собой природный почитаемый объект в современном мегаполисе. Этим отчасти объясняется мозаичность культа, его многоликость. Люди, почитающие коломенские камни, приходят к ним со своими личными целями, но цели эти, как выяснилось, характерны для определенных половозрастных групп, а также групп по интересам. В обрядовых действиях у камней принимают участие разные группы людей: православные, современные язычники, различные экстрасенсы, эзотерики и обыкновенные люди, приходящие к камням в критических и жизненно важных ситуациях.

Всех людей, приходящих на сегодняшний день к камням, можно разделить на три группы, которые можно условно назвать следующим образом: 1) «основная группа»; 2) маргинальная группа А: «эзотерики»; 3) маргинальная группа Б: «неоязычники».

Возможность такого разделения обоснована характерными особенностями представителей данных групп, целями их визитов к камням, тем, какие легенды о возникновении камней они рассказывают, какие ритуальные действия совершают и т. д.

 

«Основная группа»

«Основная группа», самая многочисленная, – это люди разного пола и возраста, которые приходят к камням со своими желаниями, проблемами, болезнями. В этой категории людей, в отличие от двух других, нет единой, общепринятой точки зрения относительно происхождения камней, их свойств и названий, но при рассмотрении имеющегося материала с точки зрения статистики можно выявить наиболее часто упоминающиеся легенды и названия.

В зависимости от того, с какой целью приходят люди к камням, представителей основной группы можно разделить на три возрастные подгруппы, для которых характерны определенные цели и надежды, связанные с камнями. Первую подгруппу составляют молодые люди от 11 до 25 лет, которые приходят к камням, чтобы загадать желание. При этом желания загадываются самые разные: «удачно сдать экзамены и поступить в университет»; «выйти замуж за москвича»; «чтобы отпустили на каникулы в поездку с подругой»; «попросить удачи» и т. п.5

Вторую возрастную подгруппу составили люди от 25 до 40 лет. Для них характерно то, что является насущным вообще для этого возраста: они приходят к камням, чтобы решить проблемы с сексуальной потенцией, чтобы найти себе спутника (спутницу) жизни, чтобы удачно сложилась недавно начатая семейная жизнь, чтобы зачать ребенка, благополучно его родить и т. п. Часто люди этого возраста приходят парами.

Третью подгруппу составляют люди старше 40 лет, для которых с возрастом все более насущными становятся проблемы со здоровьем. Они приходят к камням для исцеления от различных недугов, при этом считается, что камни помогают в любой болезни.

Важно отметить, что к камням обращаются не только москвичи, хотя последние и преобладают. Весь ритуальный комплекс не является местночтимым, к камням приезжают не только со всех концов Москвы, но и из других городов.

Нужно сказать, что представители всех трех выделенных возрастных подгрупп посетителей делают акцент не только на необыкновенных свойствах камней, но и на том, что сама территория, где они находятся, овраг, в котором они лежат, само Коломенское – «удивительное место». На мой взгляд, справедливо говорить не просто о культовых камнях, но о неком ритуальном комплексе, в состав которого входят овраг, ручей, родники, деревья, камни.

Основной механизм передачи информации о коломенских камнях – из уст в уста, хотя источниками являются также пресса, Интернет, книги. Чаще всего информанты рассказывают то, что узнали о камнях от бабушек, мам, подруг, соседей, коллег и т. д. Показательно, что информация передается в основном женщинами, именно они чаще всего являются инициаторами посещения камней, когда приходят пары или компании.

Что касается ритуальных действий у коломенских камней, то они весьма разнообразны. К типичным ритуалам можно отнести сидение на камнях в различных позах и в определенной последовательности, а также обычай повязывать ленточку на дереве или траве возле камней. Самым распространенным представлением является то, что, так как один камень «женский», а другой «мужской», каждый человек соответственно должен сидеть на своем камне. Некоторые сидят на обоих камнях. Существует мнение, что для исполнения желания нужно посидеть на обоих камнях, а для исцеления – только на своем (т. е. соответственно мужчине – на «мужском», а женщине – на «женском»). Видимо, об этом же идет речь, когда объясняют, что свой камень лечит, а другой решает проблемы, связанные с противоположным полом. Если посетители уверены, что сидеть нужно на обоих камнях, то особое внимание уделяется тому, в какой последовательности это делать. Количество людей, которые считают, что сначала нужно сидеть на верхнем камне, а потом на нижнем, и которые полагают, что нужно делать наоборот, приблизительно одинаковое. Это либо никак не объясняется, либо объясняется тем, что сначала нужно сидеть на своем камне, а потом на противоположном, либо считается, что нижний камень избавляет от всякого зла внутри человека, а верхний дает силы, следовательно, нужно сидеть сначала на нижнем, а потом на верхнем. Вообще представление о том, что верхний камень обладает большей энергией, целительной и исполняющей желания силой, очень распространено и часто объясняется тем, что «больше энергии затрачивается на то, чтобы до него добраться» (МПИ). Если к камням приходят пары (муж с женой, юноша с девушкой), то считается, что они одновременно должны посидеть каждый на своем камне. Если женщина приходит для того, чтобы забеременеть, то считается, что она должна посидеть сначала на «мужском» камне, а потом на «женском».

Чаще всего люди просто сидят на камнях, никак не объясняя своей позы. Некоторые сидят, закрыв глаза, считается, что в это время нужно проговаривать про себя (иногда з раза) свое желание, проблему и т. п. Так, девушка 21 года, студентка, рассказала, что «нужно, сидя на каждом камне, очень сильно пожелать чего-нибудь и твое желание исполнится» (МПИ). Другая девушка, 23 лет, сообщила, что, сидя на камне, нужно «рассказать о своей проблеме, и очень скоро придумаешь ее решение» (МПИ).

Но есть и такие посетители, которые считают, что сидеть на камнях нужно только определенным образом. Среди них выделяются две точки зрения: одни считают, что на камень нужно положить ладони рук, но ни в коем случае нельзя касаться его ногами, другие, напротив, указывают на то, что в камень нужно упереться не только ладонями рук, но одновременно и ступнями ног. Причем вторая точка зрения более распространенная, несмотря на сложность объяснения того, как принять такую позу, и определенную сложность ее выполнения. Объясняется же и та и другая поза сходным образом: через ладони, в другом случае через ладони и ступни, из человека уходит все зло.

Некоторые люди, исходя из своего предыдущего опыта общения с камнями, определили для себя некоторые правила. Они полагают, что к камням нужно приходить редко и только с серьезными проблемами и просьбами. Кроме того, во время посещения можно загадывать только одно желание. Представление о том, что, загадав желание, не нужно его никому рассказывать, пока оно не сбудется, очень распространено вообще, не только по отношению к желаниям, загаданным на камнях.

Нетипичными являются обычаи лежать или стоять на камнях. Если посетители предпочитают стоять на камнях, то часто делают это разувшись, если лежать – то касаясь камня больным местом.

На камнях часто можно видеть деньги, цветы, конфеты и другую еду. Видимо, все это является своеобразными жертвами камням и несет ту же функцию, что и привязывание ленточек к дереву и траве возле камней, т. е. выступает в качестве благодарности или задабривания.

Следует отметить, что ритуальные действия довольно часто совершаются людьми спонтанно. Они либо повторяют действия других людей, порой искажая их на свой лад, либо совершают обряд по какому-то внутреннему наитию, поступая так, как им кажется наиболее уместным. Дерево, увешанное ленточками и платочками, само по себе является призывом к действию. Многие, не принеся с собой заранее приготовленной ленты, приспосабливают для этой цели все вплоть до целлофановых пакетов, фантиков от конфет и т. п. Судя по сведениям многих информантов, этот обычай появился всего несколько лет назад. А судя по количеству ленточек на дереве и кустах возле камней, он быстро нашел последователей. Это объясняется тем, что такие обрядовые действия многим знакомы по другим «деревьям желаний» в различных городах.

Коломенские камни имеют множество названий. Имя камня – это сгусток информации о его истории, его символике, оно помогает «читать» изображения на камне и дает начальные сведения о том, как себя вести по отношению к камню, чего от него ожидать. Характерно, что если расположить имена камней в хронологическом порядке их появления в документах или упоминания информантами, то мы увидим, что первые свидетельства дают одно название для двух камней – «Дикие камни» (1940-е годы); «Святые камни» (1950-е годы). В 1960-1970-х годах появляются имена верхнего камня – «Девичий», «Девий». В 1980-х упоминаются имена «Дедушкин» для верхнего камня и «Гусь-камень» – для нижнего. К началу 1990-х относится появление имен верхнего камня – «Св. Георгий», «Михаил Архангел», «Николай Угодник», «Дева Мария и Иисус Христос», которые приводятся в работах А. Чигрина, но более нигде не встречаются. Все остальные имена появились лишь в 2000-х годах. На наш взгляд показательно, что в 1940-х годах коломенские камни были для местного населения лишь «Дикими камнями», а к 2000-м стали «Волшебными камнями», «Чудо-камнями» и т. п.

Версии о происхождении камней занесены в таблицу (см. приложение 2). Судя по всему, для представителей «основной группы», в отличие от двух маргинальных групп, важно не столько то, как и когда камни появились в овраге, сколько то, что они способны помогать человеку. Камни для них чаще всего не объект культового поклонения (как, скажем, для язычников, для которых чрезвычайно важно обоснование того, что камни были культовыми, языческими в незапамятные времена), а своеобразные помощники. Конечно, исходя из того, какую легенду рассказывает информант, он чаще всего и объясняет необыкновенные свойства камней, но по большому счету ему не важно, как эти свойства приобретены, главное для него – реальная помощь и поддержка (исключение составляют люди, считающие себя православными, для которых принципиально важен тот факт, что камни обязаны своим появлением св. Георгию).

 

«Эзотерики»

Среди людей, приходящих к камням, нередко встречаются такие (это в основном мужчины), которые имеют естественно-научное образование, увлекаются восточными религиями и объясняют появление камней и их свойства тем, что в этой части Москвы особое энергетическое место. Кроме того, в это место приходят целые группы людей эзотерических увлечений, а также последователи различных сект, например «Аум Сенрикё». Все они объясняют свойства камней с точки зрения энергетического поля, которое якобы очень сильно в Голосовом овраге и особенно возле камней. Они оперируют такими понятиями, как чакра, медиум, энергетическое поле, аура и т. п. Так, мужчина 30 лет, имеющий высшее техническое образование и увлекающийся восточными религиями и философией, считает, что «аномалия Коломенского заключается в том, что здесь генерируется огромное количество энергии, питающей все живое». Эта энергия, как он считает, «прорывается наружу именно через камни, и люди, приходящие сюда и дотрагивающиеся до камней, подзаряжаются ею» (МПИ). Другой мужчина средних лет «профессионально занимается изучением различных сверхъестественных явлений», по его мнению, «это место является заряженным неким энергетическим потенциалом, что делает его привлекательным для различных досужих домыслов, которыми увлекается народ» (МПИ).

 

«Неоязычники»

К категории неоязычников мы относим не только общины современных языческих обществ, для которых Голосов овраг является одним из мест встреч и проведения языческих ритуалов, но также и отдельных людей, которые, приходя к камням, подчеркивают, что они увлекаются язычеством или считают сами себя язычниками и приходят к камням как к древнему языческому капищу. Например, мужчина 45 лет «приходит к камням постоянно, так как это связано с его жизненными интересами… Он увлекается русским язычеством… считает камни местом поклонения древних славян и связывает их происхождение с языческим богом Велесом. Он сообщил также, что современные язычники во время празднеств приходят сюда и совершают различные ритуалы, например, недавно там было заключено некое соглашение различных групп язычников, которое оговаривало их взаимоотношения» (МПИ).

Таким образом, можно сказать, что действия, связанные с коломенскими камнями, являются для людей формой коммуникации с сакральным миром. Они обращаются к камням для решения каких-либо личных или групповых проблем, в качестве организации своего свободного времени, для общения с близкими по интересам людьми, поддержки солидарности внутри малой группы. Причем каждая из выделенных категорий людей осуществляет общение с камнями на своем уровне, исходя из своего представления о том, как появились камни в Коломенском, совершая свои определенные ритуальные действия, имея свои специфические для каждой группы ожидания, связанные с камнями. Язычники приходят к камням как к древнему языческому святилищу для совершения своих обрядов. Эзотерики приходят к ним как к месту скопления положительной энергии для того, чтобы очистить свое «энергетическое поле» и «подпитаться новой энергией». Представители основной группы обращаются к камням для помощи в переломных, критических, сложных жизненных ситуациях или же в качестве развлечения. Для развлечения к камням приходят в основном молодые люди, которые либо совсем не верят в силу камней, либо хотят ее испытать, надеясь на «а вдруг» или «авось». Обращающиеся к камням за помощью делают это часто от бессилия найти другой способ решения проблемы или когда уже не на что больше надеяться. Таким образом, коломенские камни являются очень удобным объектом почитания для всех. Во всей совокупности представлений, с ними связанных, в известных людям их необыкновенных свойствах (способность исполнять желания, помогать в решении проблем, исцелять болезни, особенно женское бесплодие, покровительствовать браку и др.) каждый находит подходящие для себя элементы.

Характерно, что почитание коломенских камней имеет традиционные для такого рода объектов ритуальные проявления. Сравнивая обрядовые действия у коломенских камней со сведениями, почерпнутыми из научной литературы о культовых камнях, можно увидеть, что все они имеют аналоги в традиционной культуре. Например, почитатели коломенских камней пьют воду из углублений на камнях, умываются ею. Такой ритуал описан Т.Б. Щепанской по отношению к камням с углублениями на территории Псковской, Новгородской, Тверской, Московской, Санкт-Петербургской, Вологодской, Ярославской, Тульской и других губерний дореволюционной России. Т.Б. Щепанская считает, что через этот обряд люди «обозначают свое приобщение к силам, заключенным внутри каменного тела»6. А.А. Панченко, который исследовал деревенские святыни Северо-Запада России, отмечает, что «поклонение почитаемому месту было связано с определенным праздничным днем»7, в случае с коломенскими камнями – это день памяти св. Георгия, 6 мая. Тот же автор среди обрядов, связанных с деревенскими святынями, отмечает «обетные» (или «заветные») приношения, иными словами – жертвы почитаемому месту, среди которых наиболее распространенное приношение – это мелкие монеты. «Очень часто среди „обетов“ встречаются кусочки ткани (или целые тканые изделия: ленты, пояса, платки, полотенца, простыни и т. п.)… Еще один вид приношений – это различные продукты: хлеб, пироги, конфеты, яблоки, помидоры, яйца»8. Все эти обрядовые действия мы можем до сих пор наблюдать по отношению к коломенским камням.

Примечателен сам ряд болезней, с которыми было принято обращаться за помощью к деревенским святыням. «Хотя, в принципе, известны случаи, когда почитаемый камень или родник исцелял „от всех болезней“, чаще всего речь идет о глазных и кожных заболеваниях, а также о женском бесплодии»9. И здесь мы видим параллели с функциями коломенских камней. Таким образом, можно проследить почти все известные нам обряды, связанные с коломенскими камнями, и найти их аналоги в традиционном почитании природных объектов. По мнению некоторых исследователей, таких как, например, А. Чигрин, именно это является доказательством древнего культового назначения камней.

Однако, на мой взгляд, необходимо, среди всех этих сходств с проявлениями традиционной культуры, обратить внимание на одно существенное отличие. В традиционной культуре форма культа четко определена, она может существовать, не изменяясь веками. Чаще всего существует сложившаяся традиция почитания того или иного объекта. Что же касается почитания коломенских камней, то здесь нет и, видимо, не может быть четко определенной для всех формы культа: он мозаичен и многолик. Обратим также внимание на разнообразие имен коломенских камней. Многие из этих имен не уникальны и имеют параллели в традиционной культуре. Но в традиционном почитании природных объектов, как правило, не встречается таких существенных разногласий относительно имени, так же как и легенды о возникновении объекта.

Важно еще раз отметить роль представителей исторической науки и современных средств распространения информации (пресса, Интернет) в оформлении современной обрядности, связанной с коломенскими камнями. Умозрительные и подчас сомнительные теории стали реальностью для многих социальных групп. Как писал А.А. Панченко, «научный взгляд на почитаемые камни и по сей день остается довольно противоречивым и аморфным. Большинство исследователей, занимавшихся этими проблемами в последние десятилетия, считало культовые камни „пережитком языческой старины“… такое положение породило существенные затруднения в исследовании деревенских святынь…»10. Работы А.С. Чигрина, М.А. Зениной, В.Е. Суздалева способствовали созданию ореола древности вокруг коломенских камней, что привлекло и до сих пор привлекает к ним людей.

Нельзя не сказать о том, как повлияла социокультурная ситуация на возникновение почитания камней в современном мегаполисе. Для таких переломных моментов в жизни общества, как события конца 1980-х – начала 1990-х годов, связанные с распадом СССР и болезненными реформами, характерна актуализация архаичных пластов истории, возрождение интереса к древности и древним культам. В период, когда общество сомневается во всем, оно ищет в прошлом источник возрождения уверенности, возрастает интерес к древности и утерянным в наше время ценностям, таким как, например, древняя языческая религия. Кроме того, в конце 1980-х – 1990-х годах мы были свидетелями небывалого взлета интереса ко всему «сверхъестественному», увлечения оккультизмом, магией, мистикой. По-видимому, именно на волне этого интереса к подобным явлениям коломенские камни и получили известность и притягательность для тех, кто увлекается эзотерическими учениями, для современных язычников и обычных людей, которые пытаются решить свои личные проблемы.

Что же заставляет современных жителей мегаполиса приходить со своими желаниями, проблемами и болезнями к коломенским камням, в то время как есть православная церковь, больницы с новейшими методиками лечения и, наконец, различные маги, йоги, организации под девизами «Как стать счастливым», «Как стать богатым», «Как стать здоровым»? Во-первых, это влияние «моды на сверхъестественное». Во-вторых, прийти к камню проще, чем следовать заповедям православной церкви, платить деньги за посещение как традиционных, так и нетрадиционных докторов: камни не требуют исполнения постов и заповедей, они не берут установленной платы, от человека требуется только вера в необыкновенные свойства камней и уверенность в том, что они помогут. Те же люди, которые приходят к камням, не будучи уверены в их силе, размышляют следующим образом: «если кому-то помогло, то вдруг и мне поможет».

О возможности появления в быту и культуре современных обществ таких традиций, которые возникли относительно недавно, но приобретают архаические формы, писал К.В. Чистов. Он различает «первичные» формы (т. е. собственно традиционные, связанные с прямым продолжением, развитием или модификацией архаической традиции) и «вторичные» (т. е. находящиеся в более сложных отношениях с традицией или вовсе с ней не связанные, но в чем-то сходные с «первичными»)11. На наш взгляд, почитание коломенских камней как раз и является такой «вторичной формой».

 

Приложение 1

Описание полевых исследований

Как уже было отмечено, основными источниками для моей работы послужили полевые исследования возле коломенских камней, проведенные студентами Российско-французского центра исторической антропологии им. М. Блока РГГУ М.Г. Шахназаровой, А.М. Курициной, Е.В. Плавской, В.А. Поликарповым под руководством профессора А.Л. Топоркова. Систематические (по 6 часов в день в течение 4-20 июля 2003 года) опросы позволили в большом объеме представленной ими информации увидеть определенные закономерности, произвести статистическую обработку материала и представить ее результаты в виде таблицы. Всего за 17 дней камни посетило 313 человек – 227 женщин и 86 мужчин. Статистическая обработка производилась по отчету М.Г. Шахназаровой и А.М. Курициной, второй отчет Е.В. Плавской и В. А. Поликарпова, так же как мои полевые записи и полевые записи А.Л. Топоркова, использовался в качестве источника дополнительной информации. Правомерность такого решения обоснованна, так как типичные особенности почитания камней характерны и для обоих отчетов, и для моих полевых записей и полевых записей А.Л. Топоркова. Дополнительная же информация важна, так как дает примеры нетипичных, уникальных особенностей почитания (например, в материалах приводится название камня, которое нигде, кроме слов одного информанта, не упоминается). Таким образом, приведенные ниже таблицы строились из расчета общего количества человек, опрошенных М.Г. Шахназаровой и А.М. Курициной (179). Если же в таблицу вносились дополнительные сведения из других источников, то, соответственно, изменялось общее количество опрошенных.

 

Приложение 2

Версии происхождения камней

(% от числа опрошенных)

 

Примечания

1 Подробнее о полевых исследованиях см. в приложении 1.

2 Чигрин А.С. Языческое святилище в Коломенском: Дипломная работа. Москва, 1990. С. 80. Пользуемся случаем поблагодарить А.С. Чигрина, который любезно предоставил нам возможность познакомиться с этой работой и другими материалами, связанными с коломенскими камнями.

3 Чигрин А. С. Камень, дающий жизнь // Московский журнал. 1991. № 5. С. 36–40; Он же. «Камни рождающие, камни плодоносящие» // Коломенское: Материалы и исследования. М., 1993. Вып. 4.С. 50–58; Он же. Ритуальная символика сил природы, выраженная в камнепочитании //

Там же. С. 59–71.

4 Соболева Н.А. Герб Москвы. М., 2000. С. 43–44.

5 Материалы полевых исследований под руководством профессора А.Л. Топоркова (далее – МПИ).

6 Щепанская Т.Б. Культура дороги в русской мифоритуальной традиции XIX–XX вв. М., 2003. С. 287.

7 Панченко А.А. Народное православие. СПб., 1998. С. 70–71.

8 Там же. С.Ю1.

9 Там же. С. 107.

10 Там же. С. бо.

11 Чистов К.В. Народные традиции и фольклор. Л., 1986. С. 45.

 

Введение

Идейная суть «царебожничества», называемого еще и учением о русской теократии, состоит в обожествлении статуса русского самодержца, а иногда – русских православных правителей в целом1. Это, в свою очередь, выражается в сакрализации фигуры того или иного монарха и в его идеализации, как правило, с искажением исторических фактов, с целью создания необходимого образа. Идеализации подвергается не только монарх, но и часть его окружения. В случае с императором Николаем II это прежде всего все члены семьи императора, но также и «друг семьи» Григорий Распутин, канонизации которого сегодня также добиваются царебожники.

Согласно «искупительному догмату» царебожников, Николай II выступает в роли «соискупителя русского народа», избранного «по образу Единородного Сына»2, т. е. Христа. Почитание «во святых» Григория Распутина последовательно этот догмат дополняет – Григорий Распутин наподобие Иоанна Крестителя выступает в роли предтечи Николая II в его «жертве за народ».

Но на сегодняшнем этапе эволюции царебожничества особую остроту получила борьба за прославление в лике святых царя Ивана Грозного как «Первого Помазанника Божия на русском троне»3. Причем по мере сакрализации Ивана Грозного происходит и сакрализация опричнины. В этой связи царебожничество нередко называется «опричным движением», а иногда даже «православным ваххабизмом», проповедующим свою «священную войну». Сами активисты движения за канонизацию Ивана Грозного недвусмысленно называют себя «опричниками» или прилагают эпитет «опричный» к своей профессии или иному социальному статусу. Так, например, среди них есть люди, называющие себя «опричными историками», «опричными журналистами» и т. п.

Популярность получили так называемые «опричные братства», которые сегодня есть в Санкт-Петербурге, Волгограде, Новосибирске,

Москве и других городах России. Можно сказать, что опричнина сделалась сегодня своеобразным брендом не только царебожников внутри Русской православной церкви, но и представителей ультраправых политических кругов, которые стремятся «зарезервировать» место Ивану Грозному если и не в официальной церкви, то хотя бы в святцах «народного православия».

По словам хранительницы одного из соборов Московского Кремля, группа наиболее ревностных почитателей Грозного, которая постоянно приходит в Архангельский собор, где хранится его прах, в течение максимально допустимого времени читает молитвы Грозному. Ко гробу Грозного прикладывают посвященные ему труды, а один из активных идеологов царебожничества желал приложить свою диссертацию – для того, чтобы «освятить» свой труд.

Наиболее яркой из подобных организаций является «Опричное братство» А.А. Щедрина, которое выступает сегодня своего рода экспериментальной площадкой «опричной религии». Братство институционально автономно, существует независимо от Русской православной церкви. Андрей Щедрин является и создателем братства, и его административным и духовным лидером. Центр братства до недавнего времени (еще год назад) находился в деревне Кащеево Любимского района Ярославской области; там за общиной «опричников» до сих пор закреплено множество домов. Община организована по образцу опричнины Ивана Грозного. Во главе стоит «царь-игумен», роль которого выполняет Щедрин; он также именуется «барином», «хозяином», «главой опричников», «новым Серафимом Саровским» и пр. Все остальные члены – его духовные и физические «холопы». В общине сильны апокалиптические настроения, которые проповедует «царь-игумен». Община издает «Опричный листок», основным автором которого является тот же Андрей Щедрин (под псевдонимом Николай Козлов)4. Многие материалы, написанные А. Щедриным, размещены на сайте Санкт-Петербургского опричного братства. В дальнейшем в этой статье мы рассмотрим идеологические истоки и современные практики этого и подобных ему движений.

 

Митрополит Иоанн (Снычев) и апологетика священного царства

Современное царебожничество опирается главным образом на апологетику Ивана IV, которая содержится в книге покойного митрополита Иоанна (Снычева) «Самодержавие Духа» – книге, которую можно назвать «библией» современных царебожников или неоопричников, как и всех ультраконсервативных православных кругов5.

Напомним, что митрополит Иоанн пользовался в начале 90-х годов особой известностью. Он был бескомпромиссно настроен против

экуменизма

экуменизма, резко критиковал российские реформы, вызывая недовольство новой российской политической элиты. Напротив, церковноконсервативная, «патриотически» настроенная общественность питала к владыке особую любовь и уважение, видя в нем носителя подлинных традиций русского православия.

Доверие к этому иерарху экстраполировалось, в свою очередь, на книги, написанные им или подписанные его именем. Появившаяся в 1994 году книга «Самодержавие Духа» ставила своей задачей переосмысление русской истории через осознание «трагического опыта десятилетий сатанинского пленения» и «восстановление благодатной преемственности русского религиозно-национального самосознания»6.

В книге все повествование о Грозном и его времени направлено на то, чтобы создать образ исключительно благочестивого царя, сделавшего для Русской церкви и для России благо, не сравнимое ни с одним другим правителем. В «Самодержавии Духа» была высказана версия, что первый венчанный на царство царь явился жертвой «заморской клеветы», было заявлено, что свидетельства иностранцев – иезуита Антония Поссевина, вестфальца Генриха Штадена, англичанина Джерома Горсея и других – были продуктом русофобской риторики. «Очернение» опричной эпохи в трудах Карамзина и следовавших за ним дореволюционных историков было списано на их недостаточный критический подход и духовную чуткость, на злокозненность «врагов России»… Отмечалось, в частности, что русские историки не смогли толком отличить ложь от истины из-за того, что были православными лишь номинально. В целом авторы «Самодержавия Духа» применили избирательную критику традиционного исторического взгляда на опричное время – опровергая очевидные преувеличения, допущенные иностранными средневековыми свидетелями опричной эпохи, а затем «по инерции» предлагая читателю в целом не принимать всерьез любые факты, бросающие тень на «грозного» царя. Так или иначе, книга сразу привлекла внимание, в особенности, православных неофитов и «патриотов», интересующихся русской историей, вызывала уважение у коммунистов, симпатизирующих «имперской роли» русского православия.

Рассуждения митрополита Иоанна, задевающие струны национального самосознания «патриотически» настроенных верующих, оказались способными зародить в их душе представление «о добром, милосердном царе Иване Васильевиче», который якобы явился жертвой «беспрецедентной клеветы».

Разумеется, в 1994 году (когда вышла книга «Самодержавие Духа») еще рано было говорить о прославлении Ивана Грозного в лике святых. Все силы монархистов и православных ультраконсерваторов были сконцентрированы на прославлении Николая II и его семьи. Отметим, что в процессе борьбы за канонизацию царской семьи выявилось определенное противостояние «церковных низов», почитавших Николая II и имевших пред собой пример Русской зарубежной церкви, с одной стороны, и российского епископата, не торопившегося канонизировать царя, – с другой. Можно сказать, что в этом противостоянии церковные «низы» одержали победу. Более того, сам десятилетний опыт убеждения епископата в прославлении царской семьи не прошел даром – в российской церковной среде сформировался определенный «православный андеграунд», привыкший «богословствовать самостоятельно», невзирая на позиции епископата.

Поэтому начиная с 2000 года, когда царь Николай II был прославлен – хотя и в чине страстотерпца – Московским патриархатом на Архиерейском соборе, «народные богословы» части церковно-консервативных низов стали активно развивать идеи православной монархической святости. Например, делались попытки акцентировать внимание на фигуре императора Павла I. Но вскоре вне конкуренции оказался Иван IV, и его апология, запечатленная «всероссийским духовником» в «Самодержавии Духа», была востребована как никогда.

 

«Опричная» теология и практика

За исключением нескольких крайних групп, таких как «Опричное братство» Андрея Щедрина, царебожничество в большинстве случаев институционально зависимо от Церкви и существует скорее как мировоззренческое течение в российском православии, поэтому в своих религиозных практиках оно пользуется общецерковным богослужебно-литургическим комплексом, существующим на сегодняшний день.

Тем не менее в рамках этого течения происходит создание новых культовых и эстетических форм: это, например, проявляется в иконописи «ревнителей благочестия», в составляемых ими богослужебных текстах, таких как акафисты «святому Царю-искупителю Николаю Второму», молитвы, тропари, акафисты Григорию Распутину и царю Ивану Грозному, на которых мы ниже остановимся подробнее. Многие клише, фразеологемы, стилистические фигуры, церковнославянизмы активно используются царебожниками при составлении богословских формул, направленных на утверждение особого сакрального статуса русских самодержцев.

Стоит отметить, что сегодня сам процесс составления этих формул в определенном смысле является формой практического выражения «опричной религиозности». Ведь монархическая риторика, разработка тех или иных религиозных образов, является для царебожников частью их духовного опыта и духовного самовыражения. Приведем основные положения «теологии царебожничества».

Царебожничество сакрализует русских правителей именно как божественных призванников, избранных Богом к тому, чтобы обеспечить России реализацию ее мессианского предназначения как охранительницы православия на Земле. Это, в свою очередь, подразумевает сакрализацию пространства, на котором утверждается православие. Например, «опричный историк» Андрей Хвалин и «опричный публицист» Леонид Болотин предлагают смотреть на всю российскую историю как на особую «сакральную историческую прямую»: «от равноапостольных Великой Княгини Ольги и Великого Князя Владимира… до Николая Второго…»7 Логическим завершением такой историософии является появление новых агиографических образов: Андрей Хвалин предлагает прославить отдельный «Державный Собор русских правителей» – «по примеру Собора Оптинских святых, Владимирских святых»8. Понятно, что образ «Державного Собора русских правителей» недвусмысленно предполагает, что каждый номинально православный русский правитель оказывается святым в силу своего статуса, а не личных заслуг.

Желая дополнительно возвысить наделенного особой харизмой православного монарха, в частности Ивана Грозного, ревнители «грозной святости» прилагают к фигуре дополнительные мистически-возвышенные образы. Например, заявляется, что православный монарх является образом «точки, в которой символически соединяются Небо и земля, Царствие Божие и человеческое»9. Из такого осмысления фигуры православного монарха следует декорированная под евангельские высказывания инструкция о том, как к нему нужно относиться. «Хула на Царя, яко хула на Самого Духа Святаго, не прощается ни в сем веке, ни в будущем», – заявляют опричные ревнители10. Поэтому тех, кто «нелестно пишет о Государе Иоанне», неоопричники смело объявляют «неправо богословствующими»11.

Не менее красноречиво высказывание о том, что «смерть на поле брани за Царя, даже и неверных, как крестившихся в собственной крови, вменяется в мученичество за Самого Христа»12. Это значит, что в плане своих сотериологических (спасительных) полномочий царь уподобляется самому Христу, коль скоро смерть за него является мученичеством – высшим христианским подвигом.

Наиболее известно уподобление Христу, которое делается в отношении Николая II, осмысляемого в качестве «соискупителя»; но царебожники в иных случаях готовы уподобить Христу и Ивана Грозного. Например, вышеупомянутый Андрей Щедрин, глава «опричной общины», описывает «Гефсиманское борение» Грозного при учреждении опричнины. Он отмечает, что грозный государь на самом деле ужасно не хотел никого казнить и молил Бога о том, чтобы «эта чаша миновала его. Но… по воле Господа принял этот тяжкий крест на себя…»13

Возвеличивая сакральный статус православного монарха, царебожники, в свою очередь, снижают статус церковной иерархии. Фактически они предлагают своеобразное учение о царе-первосвященнике, согласно которому царь просто усваивает себе функции священнослужителя или главы церковной иерархии. Заимствуя соответствующие рассуждения у отдельных церковных писателей, например у Димитрия Хоматина, архиепископа Болгарского (XIII век), царебожники заявляют, что царь есть «вождь церковной иерархии и законодатель по отношению к жизни и поведению священников»14. Отражение подобной идеологии мы можем видеть на примере «Опричного братства» А. Щедрина, примеривающего сегодня на себя царскую харизму: как безраздельный руководитель своей общины, «царь-игумен» исповедует, духовно руководит и в буквальном смысле распоряжается душами и телами своих «чад», назначает праздники, награждает и наказывает15. «Игуменом» Щедрин стал называть себя еще с 1991 года, в полном согласии с его тогдашним монархическим окружением16.

 

Крестные ходы и «опричная иконопись»

Отметим, что многие символические образы, составляющие «опричную теологию», находят свое отражение в иконописи царебожников, составляющей существенный пласт их религиозных практик. Более того, факт почитания Ивана Грозного и Григория Распутина получил свое выражение прежде всего в создании их многочисленных иконописных изображений, используемых «опричниками» в качестве келейных икон и образов, которые украшают их хоругви на многочисленных крестных ходах.

Молитвенные стояния, участия в крестных ходах – наиболее наглядные на сегодня проявления культовой деятельности царебожничества, едва ли не более важные для них, чем обычное богослужение. Ведь богослужение, как правило, происходит внутри храма, тогда как крестный ход дает царебожникам возможность в форме культового действа заявить о себе как об определенной социальной силе. Крестный ход, во время которого улица, по которой идет шествие, заполняется множеством хоругвей, воинских стягов и знамен с излюбленными для царебожников изображениями, временно создает своеобразное сакральное пространство, противопоставленное тому, что они считают рекламным эрзац-стилем современной улицы. Царебожничество, обожествляя фигуру мирского правителя, заявляет претензию на тотальную сакрализацию и преображение действительности.

Достаточно красноречивым примером образно-символическо-го моделирования мира, которое проделывают царебожники при помощи агиографических изображений, является «икона», изображающая рядом фигуры Грозного и Распутина, что является «живым символом… мистического единства православного царя со своим народом»17. В этом изображении обнаруживается еще один характерный для царебожничества дискурс – идея полного социального равенства в силу абсолютной сакрализации фигуры царя, который «в своем царском служении „не от мира сего“, и поэтому перед ним, как перед Богом, все равны, и никто не имеет ни привилегий, ни особых прав»18. Таким образом, агиография царебожников обретает социальное звучание.

 

«Молитва Ивану Грозному» и «опричный мистицизм»

Квинтэссенция мистических чаяний «новых опричников» выражена в популярной у них «Молитве Царю Иоанну Грозному». Почитатели самодержца обращаются к нему как к «Великому молитвеннику» и «кормчему Святой Руси», который прославился победой над всяческими врагами России и православия: «Ересь жидовствующих поразивый; бесов во плоти – жидов изгнавый; измену искоренивый; агарян, латинян, язычников победивый и ко Христу обративый»19. В «молитве» достаточно заметен антисемитский мотив: если агарян, латинян, язычников можно победить и обратить ко Христу, то обращение в православие «жидов», называемых «бесами во плоти», согласно «молитве», даже не предполагается – «молитва» сулит им изгнание…

Однако кульминацией «молитвы» является надежда на восстановление «Царства Самодержавного», во главе которого окажется именно такой монарх, каким был Иван Грозный… Восстановление монархии в «опричном формате» оказывается первейшим делом, с которым в качестве его следствия связывается возрождение Святой Руси. В «Молитве» ревнители «грозной святости» обращаются к Ивану Грозному со словами: «Восстани в помощь нам… умоли Христа Бога и Пречистую Богородицу Царство Самодержавное восстановити и ниспослати Царя Православного, аки же Ты был еси!»

Прошение «восстать» и надежда на ниспослание подобного Грозному царя некоторыми царебожниками понимается достаточно конкретно и однозначно. Часть царебожников указывает на то, что Иван Грозный в том или ином смысле воскреснет перед концом времен и исполнит свою страшную миссию… В стремлении мистифицировать фигуру первого русского самодержца его апологеты подчеркивают, что сам государь «отождествлял себя с Грозным Судией, который явится в конце, и с Ангелом Смерти Михаилом»20. Таким образом, монархия оказывается встроена в апокалипсис царебожничества.

Если Грозный видится грядущим земным судией, предназначенным «очистить православное отечество от скверны» и казнить «всех врагов России», то опричнина осмысливается как прообраз «небесного воинства», призванного принять участие в решающей эсхатологической битве, непосредственно перед «Концом Света». Однако опричнина видится не только как прообраз «небесного воинства», но и в чисто земном измерении – как русское духовное орудие «последних времен» для борьбы с антихристом. В частности, «опричный журналист» Леонид Болотин, размышляющей в данном ключе, объясняет, что доселе (т. е. до наступления нынешнего апокалиптического времени) опричнина находилась в забвении, так как еще «не пришел ее час». «Учиненный Грозным Царем образец оказался не нужен ни его сыну Феодору, ни Борису Годунову, ни Царям из династии Романовых. Время еще не пришло! Великая тайна Опричнины откроется лишь тому – грядущему – Русскому Государю», – заявляет Л. Болотин21.

Не менее важно то, что опричнина наделяется санкциями теократической судебной инстанции на Земле. В этой связи «опричные идеологи» прилагают к феномену опричнины образ «сита», через которое нужно было бы просеять всю русскую жизнь, чтобы отделить «добрые семена русской православной соборности и державности» от «плевел еретических мудрствований, чужебесия».

Утверждение судейского авторитета опричнины не обходится без своеобразной мистической декорации опричнины под православный аскетический идеал – в книге «Самодержавие Духа» она представлена в виде некоего «монашеского ордена в миру». В качестве «монастыря» выступает цитадель опричнины – Александровская слобода, а «наместником монастыря» – «игумен всея Руси» Иван Грозный, написавший общежительный устав, регулирующий жизнь «монастырской общины».

Отметим, что подобным идиллическим осмыслением фигуры Грозного «опричный мистицизм» не ограничивается. Среди апологетов царебожничества существует точка зрения, что Грозный был «тончайшим православным эзотериком». Те, кто предпочитает этот образ, не только не желают отрицать жестокостей грозного царя, а, напротив, находят в пытках и казнях «соль» опричнины. Так, один из идеологов современного царебожничества Александр Елисеев напоминает, апеллируя к работам историка А. Юрганова, что «опричный террор символизировал наказание грешников на Страшном Суде». Поэтому-то «большинство опричных казней было связано с водной и огненной стихией». Таким образом, «эзотеризм» Грозного заключался в том, что он и его верные опричники не просто спасали Русь от изменников, но главное – избавляли самих изменников от вечных мук22.

Подобный образ Грозного – очистителя, помогающего грешнику через смерть достичь Царства Небесного, – подхватывает и «опричный историк» Андрей Хвалин, утверждая, что, «казнив игумена Корнилия, Государь Иоанн Грозный спас его для жизни вечной, не допустил полного падения его в прелесть»!23

Идеи «карательной сотериологии» разделяет и руководитель Союза православных братств и Союза православных хоругвеносцев Леонид Симонович-Никшич24. Говоря об «иконе» Ивана Грозного, написанной членом Союза художником Дмитрием Кудряковым, он отмечает, что изображение царя на «иконе» создает именно «образ судии, готового спросить отчет у людей за их поступки…». В другом месте своего сочинения «Страсти по Иоанну» Симнонович-Никшич пишет: «…он (царь. – Б.К.) как бы обращался к своим врагам: „Придите к нам и покайтесь – и мы упокоим вас [..Мы вас, конечно, казним, и смерть ваша будет лютой, ибо страдания при жизни, страдания, принятые от карающей Царской десницы, есть очищение и искупление. Перед смертью вас исповедует священник и вы, прощенные, с отпущенными грехами, пойдете прямо на Небеса“»25.

Рассуждения царебожников о карательно-принудительных методах «спасения» нельзя считать лишь пустым теоретизированием: братство А. Щедрина дает нам примеры карательных практик. Так, одним из элементов посвящения в члены братства, по свидетельству одной из бывших «опричниц», является демонстрация места будущей казни за непослушание: посвящаемому показывают пень, на котором ему отрубят голову, если на то будут основания…26 А. Щедрин даже развивает своеобразное «богословие палачества», называя мастеров-палачей «заплечных дел мастерами», отмечая, что с помощью особого «ритуального кнута» они должны уметь первым крестообразным кнутовым ударом вызвать раскаяние «испытуемых», а вторым – отправить их души в рай…27

В «опричных» СМИ гордостью повествуется о том, как в пасхальную ночь 1999 года в городе Вышний Волочек Тверской области предприниматель Александр Сысоев и его друг Евгений Харламов, именовавшие себя опричниками, руководствуясь в том числе и религиозными побуждениями, ворвались в здание местной милиции и расстреляли четверых находившихся в дежурной части милиционеров. На сайте Санкт-Петербургского опричного братства Сысоев и Харламов представлены героями, спасающими Россию от «жидовского ига». Редакция сайта отмечает: «В лице Александра и Евгения мы, патриоты Великой России, приобрели для себя опыт, очень горький опыт, чтобы в будущем не повторять их трагических ошибок»…28 О Сысоеве, который гордится своим поступком, даже написана автобиографическая книга, распространяемая в монархических и националистических кругах.

 

Брутальная святость: реставрация язычества?

Фигура Ивана Грозного, без сомнения, не лишена «силы», несущей определенный привлекательный заряд, который, оформляясь в некую религиозную систему, оказывает влияние на ее концептуальные приоритеты. В случае с почитанием Ивана Грозного православными царебожниками мы, в частности, видим персонифицированную импликацию культа «силы» в православное мировоззрение, что неизбежно влечет за собой смещение многих принципиальных христианских ценностей. В частности, заповедь всепрощения, любви к врагам этике царебожничества не соответствует. Более того, вынесение суда тому или иному человеку за его поступки перестает быть исключительной прерогативой Бога – царебожничество предоставляет санкцию на такой суд самому православному монарху и его ближайшим советникам: ореол святости, которым наделяется Иван Грозный, согласно иерархическому принципу, экстраполируется на его верных слуг – опричников, что создает образ «святого палача». Недаром опричники объявляются в данном случае «братией» «монастыря в миру», управляемого «игуменом всея Руси». В этих примерах мы имеем дело с неким «брутальным» типом святости, принципиально новым для агиологии русской церкви.

Не менее важно то, что сам феномен «брутальной святости» означает реабилитацию языческих качеств – силы и удали, которые оказались «не у дел» в традиционном аскетико-молитвенном идеале христианства. Культ силы и мужественности, в свою очередь, предоставляют возможность религиозного обоснования национализма и даже расизма, модификации известного лозунга «Россия для русских» и обосновывает синтетическую концепцию «арийского христианства». «Опричный культ» буквально сконцентрирован на идее противоборства, «сознания борца, воина, готового ответить ударом на удар, силой на силу». Интересно, что это – одна из главных черт, характеризующих сегодня культ Перуна у славянских неоязычников29.

Нужно также сказать, что многие вышеупомянутые титулы, которые употребляются по отношению к Ивану Грозному, например «Первый Отец Отечества», ориентируются не на христианскую Византию, а на языческий имперский Рим. «Pater Patriae» (Отец Отечества) очевидным образом восходит к почетному титулу римских императоров30.

 

Конфликт с «официальной» Церковью и традицией

На примере царебожничества мы видим не столько переосмысление традиционных религиозных практик, сколько деформацию их внутреннего содержания. «Опричное движение» показывает, насколько, например, иконопись может сегодня легко выйти за рамки канонической традиции, и в этом достаточно остро выражается прямой конфликт «народных» культовых форм и «официальной» религиозности. То же самое можно сказать о литургической традиции, элементы которой используются «царебожниками» для своих целей. При этом позиция священноначалия Русской православной церкви для ревнителей «грозной святости» не имеет серьезного значения, поскольку царебожничество предстает именно как движение «церковных низов», опирающееся на внеиерархические авторитеты. Апологеты Ивана Грозного с одинаковым пиететом относятся к старцу Николаю Гурьянову и митрополиту Иоанну (Снычеву), а к оппонирующим им епископам или мирянам – одинаково отрицательно. Некоторое исключение делается (хотя и не всеми) по отношению к патриарху Алексию II, несморя на то что он неоднократно заявлял о невозможности почитать Грозного и Распутина в лике святых; позицию патриарха чаще всего объясняют его «злочестивым окружением», однако некоторые представители царебожничества откровенно называют патриарха еретиком31.

О том, что царебожничество представляет собой достаточно заметное явление, говорит и тот факт, что на Архиерейском соборе, прошедшем осенью 2004 года, этой теме было уделено особое внимание32. Архиерейский собор однозначно заявил об отказе канонизировать Ивана Грозного и Распутина, тем самым закрепив за царебожниками положение православного андерграунда.

 

Социокультурный контекст и общая оценка феномена царебожников

Следует согласиться с историком Алексеем Бегловым, считающим, что своими корнями царебожничество уходит в антимодернизационные настроения русского крестьянства конца XIX – начала XX века, и указывающим, что питательной средой царебожничества оказалась катакомбная субкультура, сформировавшаяся еще в начале советского периода33.

И сегодня это течение представляет собой определенную субкультуру. К ней относятся преимущественно представители православных «низов», воспринимающих православие как серьезную протестную силу против реалий современного мира. Но есть и чисто политические формы этого течения. Примером является «Опричное братство Иосифа Волоцкого», созданное в свое время при радикальной политической партии «Российское национальное единство» (РНЕ). Сотрудник журнала «Царский опричник», издаваемого братством, И. Лавриненко в 2001 году, говоря о социальной базе для создания новой опричнины, предлагал ориентироваться на идеи Муссолини. По словам Лавриненко, «корпоративное государство», о котором мечтал Муссолини, – пример «„новых опричников“ западного образца»34. Лидер РНЕ Баркашов посвятил две полосы своей газеты «Русский порядок» доказательству «святости Ивана Грозного».

Надо отметить, что культ Ивана Грозного постепенно распространяется и в более умеренных националистически и патриотически настроенных кругах. Так, даже в ориентирующемся на почвенничество «федоровстве» – движении приверженцев идей мыслителя Николая Федорова – оказывается апологет Грозного, некий Михаил Антонов, утверждающий, вопреки позиции лидеров движения и самого Николая Федорова, что опричнина – лучшее воплощение его социального идеала, преодоление «небратства». «Грозный миф» культивируется в кругах современных «евразийцев», в частности в партии Александра Дугина.

Но если говорить о царебожничестве как о течении внутри православия, то, как было показано выше, оно может быть вполне институционально независимым. Уместно вспомнить, что первой открыто о своем почитании Распутина заявила одна из так называемых «истинно-православных» неокатакомбных групп, которая еще в 1991 году на своем «Освященном Соборе епископов» – Исаакия (Анискина), Илариона (Светлова) и Антония (Ильичева) – канонизировала Григория Распутина в качестве мученика и «наставника Царской семьи Романовых», а также «ходатая перед православным Царем за народ русский»35.

Попробуем ответить на вопрос: с каким социокультурным контекстом связано явление царебожничества?

Очевидно, что это далеко не первый всплеск оппозиции, исходящей из радикальных низовых ультраправых церковных кругов. Она проявлялась и в антиэкуменических кампаниях, и в резкой критике так называемой «речи Патриарха Алексия II перед раввинами» Нью-Йорка, спровоцировавшей появление группы духовенства, не поминающего патриарха за богослужением; наконец, в кампании против принятия идентификационных номеров налогоплательщика (ИНН), которая в 2000–2001 годах, казалось, неизбежно приведет к расколу церкви. Однако раскола не произошло. Можно предположить, что апологетика Грозного, хотя и будет продолжаться, вряд ли приведет к серьезным институциональным изменениям.

Тем не менее, на наш взгляд, культ «благоверного царя Иоанна Васильевича» или Григория Распутина имеет шансы на длительное влияние. Для православных патриотов большое значение имеет зримое воплощение его идеалов. В случае кампанией против ИНН, как и со многими другими инициативами православных радикалов, такого зримого образа не было – не было героя, которого можно было бы сделать знаменем движения. В случае с «опричными симпатиями» такой образ как раз есть: Иван Грозный, который буквально заново воссоздан с помощью показанных выше культовых практик, являет собой положительного «героя прошлого и будущего времен», который олицетворяет мировоззрение многих сегодняшних радикальных изоляционистов.

 

Приложение

Молитва царю Иоанну Грозному

36

О, Великий молитвенниче и кормчий Святой Руси, отрасль благодатная богоизбранного корня, христолюбивый боговенчанный благоверный Царю Иоанне! Ты, Дом Пресвятой Богородицы и Веру православную сохранивый и укрепивый; Русь Святую объединивый; ересь жидовствующих поразивый; бесов во плоти – жидов изгнавый; измену искоренивый; агарян, латинян, язычников победивый и ко Христу обративый; народ русский просветивый и ко спасению наставивый; грады, веси, святые обители, храмы созидавый; духовную рать и православное воинство вокруг себя собравый и на сопротивныя подвигнувый. Восстани в помощь нам, призри на гибнущую Русь и народ Твой, услыши грешных рабов, молящихся Тебе, и умоли Христа Бога и Пречистую Богородицу, явившую Тебе Свой Святый образ: Царство Самодержавное восстановити и ниспослати Царя Православного, аки же Ты был еси; Русь Святую и воинство православное возродити, Церковь от ересей, расколов, фарисейства очистити; от ига жидовского, лютых безбожник, врагов видимых и невидимых избавити; народ российский – к покаянию, а неверующих – к вере – обратити; грехов прощение нам даровати и на всякую добродетель наставити; Богу, Царю, Отечеству на земли послужити и спасение получити, да сподобимся Небеснаго Царствия, идеже с Тобою и Всеми Святыми прославим Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Тропарь

Божиим изволением, а не мятежным человечества хотением, на Царство Русское Возшел еси, и Христу Царю сослужил еси, Иоанне Богомудре. Велию любовию Креста тщался еси люди на Свет и Истину наставити; Потщися и ныне да познаем Единого Истинного Бога и Богом данного нам Самодержавного Государя.

 

Примечания

1 Несмотря на все «уважение» к византийским императорам, царебожники их не обожествляют, хотя и заимствуют некоторые постулаты и высказывания из цезарепапистской византийской риторики.

2 В «Акафисте святому Царю-искупителю Николаю Второму», официально не признанном Московским патриархатом, в одном из обращений к убиенному императору говорится: «…Тя бо избра по образу Сына Своего Единороднаго в жертву искупления за грехи людей российских».

3 Строго говоря, Ивана Грозного даже не совсем корректно называть помазанником, так как его венчание на царство 16 января 1547 года еще не сопровождалось помазанием. Традиция помазания на царство на Руси начинается с поставления царя Федора Ивановича 31 мая 1584 года. См.: Успенский Б.А. Царь и император: Помазание на царство и семантика монарших титулов. М., 2000. С. 27.

4 См. подробнее: Батуева Е. Опричники из села Кащеева // Правда. Ru. 2003.1 октября (http://s0ciety.pravda.rU/s0ciety/2003/8/ 26/81/13812_oprichnik.html); Дворкин А. Псевдоправославная секта «Опричное братство» и ее руководитель Н. Козлов (А.А. Щедрин) (http://iriney.vinchi.ru/sects/о oi.htm).

5 См.: Иоанн (Снычев), митр. Самодержавие Духа. СПб., 1994. Есть сведения, что митрополит Иоанн не был единственным автором книги «Самодержавие Духа», но только одобрил этот коллективный труд и согласился подписать его своим именем. См., например: Коробьин Г. Трактовка личности Иоанна Грозного в книге «Самодержавие Духа» // Благодатный огонь. 2002. № 9 (http://www.moskvam.ru/ blessed_fire/09_2002/k0r0bin.htm). Тем не менее книга «Самодержавие Духа» для большинства сегодняшних царебожников имеет огромный авторитет, а сам покойный митрополит именуется ими «Петроградским старцем» и воспринимается как «небесный покровитель».

6 Иоанн (Снычев). Указ. соч. С. 9.

7 О благочестивом царе Иоанне Грозном // Первый и Последний. 2002. № 2 (http://www.kongord.ru/Index/Screst/sk83-14.htm) (беседа журналиста Леонида Болотина и писателя Андрея Хвалина, записанная 20 февраля 2002 года иконописцем и обозревателем радио «Радонеж» Виктором Саулкиным, но не вышедшая в эфир из-за решительного противодействия историка Владимира Махнача).

8 О благочестивом царе Иоанне Грозном…

9 Первый Помазанник Божий на Русском Троне//Опричнина.№ 5 (http://oprichnina. chat.ru/0pr5/5_3-html).

10 Козлов Н. Царь и священник // Опричный листок. № бо. С. 4. Подобную мысль высказывает и Жанна Бичевская в одной из радиопередач «От сердца к сердцу».

11 Болотин Л. Земная икона Царства Небесного // Царь-Град. № 1 (размещен на сайте Санкт-Петербургского опричного братства: http://oprichnina.chat.ru/tgi/ tgi_8.html).

12 Козлов Н. Указ. соч. С. 4.

13 Козлов Н. Последний Царь. [Б.м.], 1994. С. 43–44-

14 См.: Манягин В.Г. Апология Грозного Царя. М., 2004. С. 169–170; где цитируется издание «Творения св. отцов и учителей церкви» (СПб., 1907. С. 360–361).

15 Дворкин А. Указ. соч.

16 Смыслов И.В. Г.Е. Распутин: Знамение погибшего царства. М., 2002. С. 5–6.

17 Ревнитель благочестия // Русь Православная. 2002. № 5–6.

18 Иоанн (Снычев). Самодержавие Духа. СПб., 1994. С. 164.

19 Молитва Царю Иоанну Грозному// Иоанн Грозный: Pro et Contra. Александровская слобода, 2003. С. 87.

20 Вопрос о династии: Династия под вопросом // Там же. С. 75 (курсив мой. – Б.К.).

21 О благочестивом царе Иоанне Грозном…

22 Елисеев А. Опричная эсхатология Грозного Царя // Царский опричник. 2001. № 2.

23 Хвалин А. От умолчания – к искажению… // http://www.blagoslovenie.ru/ client/New/81.htm.

24 Союз православных хоругвеносцев – радикальная монархическая организация, приверженная, в частности, царе-божничеству; председатель – Леонид Донатович Симонович-Никшич.

25 Симонович-Никшич Л.Д. Страсти по Иоанну // Credo.Ru. 2003. 26 сентября (http://portal-credo.ru/site/print.php?act= monitor&id=2298) (курсив мой. – Б.К.).

26 См.: Дворкин А. Указ. соч.

27 Козлов Н. Последний Царь… С. 71. Цит. по: Дворкин А. Указ. соч.

28 Кровавая Пасха или информация к размышлению // Санкт-Петербургское Православное опричное братство Благоверного царя Иоанна Грозного (http://oprichnina.chat.ru/оргп/ 11_2.html).

29 Прокофьев А. Современное славянское неоязычество // Славянское язычество. 2000 (http://paganism.ru/neo-pag.htm).

30 Б.А. Успенский отмечает, что титул «Отец Отечества» применительно к Петру I вообще был воспринят на Руси как нехристианский, способствуя формированию представлений о Петре как об Антихристе. См.: Успенский Б.A. Historia sub specie semioticae // Культурное наследие Древней Руси. (Истоки, становление, традиции). М., 1976. С. 287–291.

31 Сабуров К. Спасемся или погибнем? (http://oprichnina.chat.ru/opr11/11_5.html).

32 См. доклад митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, председателя Синодальной комиссии по канонизации святых, на Архиерейском соборе и, в частности, приложения № 4–5 («К вопросу о канонизации Царя Ивана Грозного и Г.Е. Распутина» и «Царская семья и Г.Е. Распутин»).

33 См.: Беглов А. «Николаевцы» Поволжья и генезис идеи «русской теократии» // Религия и СМИ. 2003. 21 января (http://www.religare.ru/analytics1522.htm).

34 Там же.

35 Фирсов С. Державное мифотворчество и православие // Община XXI века: Православное обозрение. 2004. № 1. С. 6–7.

36 Молитва Царю Иоанну Грозному… С. 87.