Из сюжета парадоксальным образом выведены собственники и руководители завода. Это какая-то абстракция, фантом. Попытки узнать, кто же всему голова, завершились странным открытием: заводом руководит сугубо виртуальный директорат. Никто из рабочих в глаза не видел ни девушку Слаутину - директора ООО «ЛБЗ», ни девушку Сычеву - директора ОАО «ЛБЗ», об их назначении сообщалось коллективу по диспетчерской связи. Директоры меняются, как дежурные. Говорят, что одной немногим ли не 24 года, а другой чуть больше, и нет уверенности, что они хоть раз побывали на вверенном им предприятии. Никто из рабочих не знает точно, кто является собственником.
- И все-таки: Федулев - собственник или нет? - спрашиваю я у заместителя директора по общим вопросам Тахира Гаясова.
Гаясов - чуть ли не единственный на заводе не виртуальный управленец. Собственно, все на нем: и долги, и консервация завода, и сбыт оставшейся продукции. Не позавидуешь.
Он не говорит «нет». Он говорит:
- По бумагам вы не найдете никаких подтверждений, что этот завод принадлежит Федулеву.
Отчего бы не найти 700 тысяч рублей для голодающих?
Тахир Михайлович устало произносит то, что всегда говорят руководители предприятий:
- Если мы дадим им деньги, завтра голодать будут не двадцать, а сто человек.
Послушайте, но они голодают.
…Надя Калинкина, девушка модельной внешности, второй год не может защитить диплом в Екатеринбурге.
- Потому что только дорога в два конца, - говорит она, - стоит тысячу. И этой тысячи никогда нет.
У нее ребенок и муж - тоже рабочий завода. Летом Надя подрабатывала продавцом. А в иные месяцы бабушкина пенсия - единственные деньги в семье.
- Что будете делать дальше?
- Уговорю мужа куда-нибудь уехать. Уехать… Уже все равно - куда…
Тамаре Ефтиной завод должен 35 тысяч. Она живет с сыном-одиннадцатиклассником. Мальчику, хочешь не хочешь, надо покупать обувь и одежду, все-таки не дело ходить в рваных ботинках. А это тысяча рублей. Курточка - тоже тысяча… Вот так принесет домой шесть тысяч, заплатит за квартиру, купит сыну ботинки - и остается тысяча рублей на месяц на все про все.
- Клим, говорю ему, да нечем мне тебя кормить. Но сейчас заводских начали бесплатно кормить в школе, это очень большое подспорье. Я-то могу и булку хлеба на неделю растянуть, если постараться…
Спрашиваю про рацион. Тамара объясняет: завтрак - овсянка на воде, обед - тарелка супа из бульонных кубиков, вечером - чай и хлеб с майонезом.
- Иногда я беру самую дешевую колбасу - 80 рублей за кило, да, у нас есть такая, конечно, кот ее не ест, но нам можно.
Светлана Кроликова закончила Уральский политех, по распределению попала в Киргизию, вернулась в родной поселок и стала аппаратчиком ректифицированного спирта - пусть и рабочая должность, но работать на гидролизном было статусно. Она рассказывает про условия труда - сивушные свищи, изношенное оборудование, которое почти полностью вышло из строя, и работать на нем можно только по интуиции, почти вслепую. Светина дочь закончила школу с медалью, мечтает стать переводчиком, но учиться не может, опять-таки - не на что, даже если девочка поступит на бюджетное, ей надо чем-то помогать, сейчас она в колледже в Серове, где учат пока что бесплатно. Пригодится ли в жизни серовский диплом? Но не идти же к маме на завод. У лаборанта Светланы Яско младший сын учится в техникуме, они с мужем - заводские, оба без зарплаты. Завод должен семье 60 тысяч - громадные деньги.
Куда им идти, 40-50-летним людям? На второе в городе предприятие - лесокомбинат? Пошли бы, да там одна работа для женщин: в бассейне стоять с баграми, сортировать плывущие бревна. Работать надо бесперебойно, под открытым небом, в дождь, снег и холод, зарплата - 3-4 тысячи.
- Господи, да почему же они работают?
- А где еще?
И так с каждым: житейские трагедии собираются в одно общее, громадное социальное отчаяние.