Маньчжурская наступательная операция 1945 года

Войну с Японией в августе-сентябре 1945 года с точки зрения освещения в отечественной литературе можно назвать странной. Или забытой. Или незнаменитой. Причины этого понять сложно.

Она ведь никак не была похожа на «странную войну» между Германией и союзниками в 1939-40 годах, войну без войны. И на нашу «незнаменитую» финскую тех же лет, с катастрофическими потерями при очень скромных успехах, она тоже была абсолютно не похожа. Война с Японией по пространственному размаху, темпам наступления советских войск, соотношению потерь своих и противника не имела себе равных за весь период Второй мировой. Не только для Советской армии, для всех армий, участвовавших в войне. Хотя Вторая мировая уж точно не страдала от дефицита грандиозных по размаху операций. Только в ходе этой операции, единственный раз за войну, нам удалось реализовать предвоенный лозунг: «Бить врага малой кровью на его территории». Более того, именно этой операцией Вторая мировая и закончилась.

Тем не менее про Маньчжурскую наступательную операцию у нас пишут немного. Более того, ни день начала операции (9 августа), ни день ее формального окончания, ставшего одновременно и последним днем Второй мировой, не отмечаются как дни воинской славы РФ. 9 августа мы празднуем день победы русского флота над шведским у Гангута. Значение и масштабы гангутской победы в нашей историографии откровенно преувеличены, со значением и масштабами победы над Японией они точно несопоставимы. День позора (23 февраля 1918 года) не просто объявлен одним из дней воинской славы, но и стал Днем защитника Отечества. А в Маньчжурии, оказывается, никакой воинской славы не было.

Одно из объяснений такой странности - малочисленные собственные потери. Всего двенадцать тысяч погибших и пропавших без вести, в семь раз меньше, чем у противника. Как-то это не по-нашему. По-нашему - это когда своих трупов до небес. В разы больше, чем у противника. Подобное объяснение кажется абсурдным, но, однако, оно находит некоторые подтверждения. Например, Белорусская наступательная операция Советской армии летом 1944 года была, видимо, лучшей нашей операцией в войне с Германией. Однако она тоже оказалась почти такой же забытой, как и Маньчжурская. Наши потери в Белоруссии были, конечно, несравненно выше, чем в Маньчжурии, но - редкий случай - ниже, чем у немцев. А ведь это же как-то неправильно. Наши потери должны быть значительно выше, именно тогда операция и канонизируется (Москва, Сталинград, Курск). Официально, конечно, операции канонизируются за их «переломное значение», но у нас до сих пор не решили, что же явилось «коренным переломом» - Москва, Сталинград или Курск. А в таком случае непонятно, чем хуже Белорусская операция, в ходе которой была стерта в порошок группа армий «Центр», или Маньчжурская, в ходе которой аналогичная судьба постигла Квантунскую армию. Получается, что именно «недостаточность» собственных потерь мешает канонизировать операцию.

Применительно к войне с Японией есть, конечно, и другое объяснение «незнаменитости». В войну с Германией мы безусловно внесли основной вклад - именно на Восточном фронте немцы понесли три четверти своих потерь. С другой стороны, мы сами понесли от этой войны запредельный по масштабам ущерб, война проехала по нашей территории от Волги до Большого Кавказского хребта. От войны с Японией наша территория и мирное население вообще не пострадали. И наш вклад в разгром Японии основным считать нельзя. Это чрезвычайно задевает самолюбие. Наш вклад по определению должен быть главным. Значительная часть отечественных историков пытается доказать, что роль Советской армии была решающей и здесь. Но поверить в это сложно. Все-таки США, Великобритания, Австралия и Голландия начали воевать с японцами 7-8 декабря 1941 года. Начали крайне неудачно, как и мы в войне с немцами. И так же, как и мы, переломили ситуацию и задавили японцев массой. Но не массой людей и танков (в морской войне это лишнее), а массой самолетов и кораблей. Экономические потенциалы США и Японии оказались несопоставимы. В результате несопоставимыми оказались и военные потенциалы сторон. К августу 1945 года американцы с союзниками полностью разгромили ВВС и ВМС Японии, они безнаказанно громили уже саму метрополию, причем на города Японии обрушивались массированные удары не только стратегической, но и авианосной авиации США и Великобритании. Флот союзников совершенно свободно гулял у самых берегов Японии. А она, к тому же, задыхалась из-за полного отсутствия топлива, поскольку ВМС США полностью перерезали коммуникации между самой Японией и Индонезией, где японцы добывали нефть.

Кроме англосаксов, силы японцев поглощал Китай. Гоминьдановские войска воевали исключительно плохо, а коммунисты Мао Цзэдуна не воевали вообще, ожидая, когда японцы и гоминьдановцы истощат друг друга. Японцы захватили почти весь восточный Китай. Но до конца разгромить его Японии не удалось. Огромная территория и многочисленное население Китая требовали очень значительного количества японских войск для осуществления его сколько-нибудь эффективной оккупации.

Квантунская армия, дислоцированная в Маньчжурии, на территории созданного Японией же государства Маньчжоу-Го, была единственной частью японских ВС, которая с декабря 1941 года не принимала участия в боевых действиях. Однако из-за прогрессирующего ухудшения для японцев ситуации на всех фронтах эту армию к августу 1945 года раздергали для укрепления группировок в Китае, на Тайване, на Окинаве, Гуаме, Филиппинах. Туда отправлялись, разумеется, наиболее боеспособные части, их заменяли плохо вооруженные дивизии, укомплектованные новобранцами и призывниками старших возрастов из числа японских колонистов в Маньчжурии. Реальная численность личного состава не превышала 700 тысяч человек. Квантунская армия к августу 1945 года практически не имела боевой авиации (остались только старые учебные машины), танков было очень мало, а по своим характеристикам японские танки не шли ни в какое сравнение ни с советскими, ни с американскими.

На эту армию обрушилась мощь 1,7-миллионной группировки советских войск. Группировки, состоявшей из регулярных частей, прошедших войну с Германией, обладавших высочайшей боеспособностью, богатейшим боевым опытом войны с чрезвычайно сильным противником, отличным вооружением в количествах, в разы превосходящих японское. Исход сражения был вполне очевиден. Главным противником советских войск стали горы и пустыни, а не японцы. Например, Шестая гвардейская танковая армия Забайкальского фронта за первые три дня операции прошла 450 км (абсолютно фантастическая цифра), почти не встречая сопротивления. Остановилась она только потому, что транспортная авиация не успевала снабжать армию топливом.

Немецкие войска до мая 1945 года оказывали исключительно упорное сопротивление нашим войскам. Оно осталось таковым даже тогда, когда положение Германии стало абсолютно безнадежным. А вот когда англосаксы открыли в Европе второй фронт и в конце июля 1944 года вырвались с нормандского плацдарма на оперативный простор, немцы стали сдаваться им в массовом порядке. В случае с Японией ситуация оказалась прямо противоположной. В Бирме и на островах Тихого океана японцы с исключительным упорством (которое можно назвать фанатизмом, а можно - героизмом), почти никогда не сдаваясь в плен, сопротивлялись многократно превосходящим войскам США и их союзников. Как известно, отдельные японские солдаты продолжали воевать в джунглях тихоокеанских островов до 80-х годов ХХ века. В августе 1945 года в Маньчжурии лишь в отдельных местах японцы оказали упорное сопротивление нашим войскам (например, в Муданьцзяне, который штурмовали войска Первого Дальневосточного фронта). Зато сдача в плен носила массовый характер. В целом ряде случаев перед советскими морскими и воздушными десантами численностью в несколько сотен человек капитулировали без единого выстрела японские гарнизоны численностью в несколько десятков тысяч человек.

Отчасти, конечно, такое поведение японцев можно объяснить тем, что 16 августа японское правительство объявило о капитуляции. Однако, например, на Курильских островах японские войска воевали и после этой даты. Впрочем, вопрос о том, почему Япония капитулировала, для нас является особо болезненным. Очень хочется понять, что стало главной причиной решения о капитуляции - наше вступление в войну 9 августа или американские атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки 6 и 9 августа соответственно. Не решен отечественной историографией и сопутствующий вопрос - до какой степени нужно клеймить американцев за атомные бомбы.

Примерно до 1943 года англосаксы очень даже хотели, чтобы СССР атаковал Японию (то есть Маньчжурию), оттянув таким образом японские войска из Бирмы и с Тихого океана. Зато мы принципиально не могли этого сделать - все ресурсы уходили на войну с Германией. По мере того как неизбежность поражения как Германии, так и Японии становилась абсолютно очевидной, союзники, ставшие таковыми исключительно по принципу общности противника, все больше задумывались о переделе послевоенного мира. Поэтому у Сталина укреплялась уверенность в том, что атаковать Японию нужно обязательно, а у американцев и англичан все чаще появлялись мысли о том, что хорошо бы справиться с Японией без советской помощи. По этому поводу у англосаксов возникла серьезная дискуссия между политиками, желавшими, чтобы СССР не вступал в войну с Японией, и военными, доказывавшими, что без участия Советской армии разгром Японии затянется до 1946, если не до 1947 года и обойдется, как минимум, в миллион жизней американских и других союзных военнослужащих.

В этой ситуации атомные бомбы показались американцам отличным решением. Нужно ли их осуждать за это решение - вопрос сложный. Представим себе, что СССР создал бы атомную бомбу в конце 1943 - начале 1944 года. Да, победа в этот момент уже не вызывала сомнений, но сколько еще надо было до нее пройти! Мы бы избежали соблазна сбросить бомбу, например, на Кенигсберг и Данциг? Ну-ну. Правда, когда американцы дозрели до применения ядерного оружия, машина советского вторжения в Маньчжурию уже была запущена, поэтому предотвратить участие СССР в разделе «японского наследства» не удалось.

Что в конечном счете стало основной причиной капитуляции Японии, понять, по-видимому, не удастся никогда. Скорее всего, Хиросима вызвала у японского командования сильный шок, но это было еще не смертельно. А вот события 9 августа - Нагасаки и советский удар - дали кумулятивный эффект, стало ясно, что сопротивление бесполезно в принципе, спасения больше нет. Японцы не знали, что других атомных бомб на тот момент у американцев не было.

Наконец, еще одним щекотливым моментом, из-за которого у нас так не любят вспоминать войну с Японией, стало нарушение советской стороной Пакта о нейтралитете. Он был подписан СССР и Японией в Москве 13 апреля 1941 года сроком на 5 лет, то есть до апреля 1946 года. Пакт мог быть денонсирован одной из сторон за год до прекращения срока его действия, но это лишь означало, что он не будет продлен на следующие 5 лет. СССР денонсировал Пакт 5 апреля 1945 года, но из-за этого действие Пакта формально не прекращалось до апреля 1946 года. То есть мы не имели права начинать боевые действия 9 августа 1945 года. Сопровождавшие денонсацию обвинения в адрес Японии в нарушении нейтралитета серьезных оснований под собой не имели. В тот момент Пакт был до зарезу нужен обеим сторонам, поскольку у них не хватало ресурсов для войны между собой. У СССР все силы уходили на войну с Германией. В частности, за период с 22 июня 1941 года по май 1945 года из состава Дальневосточного и Забайкальского фронтов на Запад было переброшено 345 тысяч военнослужащих. Япония не могла воевать с нами, не захватив ресурсов на юге, то есть не победив англосаксов.

Конечно, в разные периоды войны Пакт о нейтралитете был нужен сторонам в разной степени. До 1943 года советские дипломаты заглядывали в глаза японским и спрашивали: «Вы ведь не нарушите Пакт, нет?» - «Да нет, не нарушим», - снисходительно отвечали японцы. С 1943 года роли поменялись - теперь японцы просительно заглядывали в глаза нашим, а те снисходили. При этом давали англичанам и американцам твердые обещания, что атакуют Японию через несколько месяцев после разгрома Германии. Обещание было выполнено, потому что это было нужно нам самим. При этом на Токио в течение всей войны (кроме ее заключительной части, когда все стало ясно и безнадежно) очень сильно давил Берлин, требуя напасть на СССР. Но Япония этого не сделала. Нет, не из благородства, просто не получилось. Тем не менее это не отменяет того факта, что Япония Пакт выполнила, а мы - нарушили. Нет, впрочем, сомнений, что так бы поступила и Япония, если бы возможность появилась у нее. Никто ведь не отменял священного принципа Vae victim.

И никто при этом не отменял того факта, что Маньчжурская наступательная операция стала лучшей наступательной операцией Второй мировой. Почти все вышеприведенные оговорки относятся к области политических игр и интерпретаций истории, причем интерпретаций послевоенных, когда бывшие союзники-победители начали холодную войну между собой. И даже относительная слабость Квантунской армии не отменяет пространственного размаха и высочайшего темпа операции в очень сложных природно-климатических условиях, отличной боевой выучки, продемонстрированной советскими войсками. Они научились воевать против немцев и отработали это на японцах. Подтвердив принцип Vae victim. Маньчжурская операция не только завершила Вторую мировую, но и стала самой лучшей демонстрацией мощи Советской армии за всю ее историю. Забывать об этой войне, тем более стыдиться ее в высшей степени странно. Стыдиться надо как раз ее фактического забвения.