Роза - цветок, поэт - Пушкин, советская психиатрия - полицейская, репрессивная и карательная. И постсоветская - тоже: многолетние привычки сами собой не исчезают, да и соблазн объявить супостата простым сумасшедшим всегда велик. Однако никто не знает, в самом ли деле срывала занавески мурманская правозащитница Лариса Арап в кабинете дежурного психиатра, но, кажется, все, кроме врачей, уверены, что ее насильственная госпитализация стала символом возвращения к «эпохе Снежневского». Нормальная мысль - а может, и впрямь срывала? - отбрасывается как безумная. Всяк пишущий вставил свое лыко в строку, заветвились общественные дискуссии, пламенели проклятия и страшные прогнозы. Об убийстве, произошедшем 15 февраля прошлого года в подмосковном Ступино, писали только новостные ресурсы. Из больницы № 5 (для психически больных, совершивших серьезные преступления) судебным решением выпустили пациента - и в тот же день он набросился с ножом на трех человек, двое выжили, один скончался. Страна знает имя Ларисы Арап, но имя погибшего на ступинском вокзале ей знать вроде бы и незачем. Потому что в первом случае угрозой стало полицейское государство, а во втором - стихия безумия, рок и фатум, предъявлять которому какие-то претензии - все равно что требовать сатисфакции у свалившегося на голову кирпича. О том, что у фатума есть дата, печать и исходящий номер, как-то не очень принято задумываться.

Общественный спор о подходах в психиатрии - всегда спор о гуманитарных стандартах, и он неизбежно уходит от простого вопроса о приоритетах - права человека или безопасность общества? свобода или покой? - в безнадежные лабиринты достоевских вопрошаний и перебор прецедентов. А он безобидный - а у нас сорок пять лет был безобидный, потом мать разрезал на шестьдесят семь частей; в России тридцать процентов психов - псих психу рознь, Бродскому вон тоже диагноз ставили; а судьи кто? - а еще в Воронеже был случай, на батюшку с ножом накинулись прямо во время службы. Договориться невозможно в принципе, каждый остается при вере своей - но, может, именно отсутствие общественного консенсуса в значительной степени и обусловило ту ситуацию, при которой происходит медленное размывание психиатрического сектора отечественного здравоохранения, - происходит под самыми приятными, самыми прогрессивными лозунгами. Фактически Россия - с запозданием в аккурат на полвека - подходит к «деинституциализации», или антипсихиатрической революции, происходившей на Западе в 50-х годах двадцатого столетия. Суть ее - гуманистическая реформа психиатрии, максимальное сокращение стационаров и перевод больных на альтернативные формы содержания (в ведомство внебольничных психосоциальных служб). Закончилась деинституциализация тем, что в США, например, почти 75 процентов освобожденных пациентов стали бродягами, практически не подлежащими лечению, принимающими психоактивные вещества, а 27 процентов больных совершили по меньшей мере один акт насилия. Выводы специалистов были однозначными: реформы возможны только при равноактивном финансировании и стационарного, и внебольничного секторов; альтернативные формы улучшают качество жизни психически больных, но при этом экономически невыгодны.