Я приехала в Асбест через две недели после приговора - приговора не то чтобы потрясшего, но озадачившего город. «Десять лет, ну за что? Все равно бы умерла, - вздохнул таксист. - Позвоночник - такое дело» - «Какое?» - «Тонкое», - угрюмо сказал он и, посмотрев на иконку на панели, коротко перекрестился. Такси в Асбесте стоит сорок рублей; сам город, некогда мировой центр асбестовой индустрии, - облезло-розовый, очень геометричный, с лысыми бульварами, - наверное, летом здесь хорошо; у пышного дома культуры сидят сторожевые музы - одна из первых работ тогда еще неизвестного Эрнста Неизвестного. Здесь культы горняцких красных директоров, ономастическая роскошь минералов (стивенсит, везувиан!), краеведческая мифология «рудознатцев» и ударных комсомольских строек. За постсоветское время население Асбеста, «города солнца», сократилось на четверть, - но сейчас убыль населения замедлилась, оживают предприятия, и город не на самом плохом счету.

Таксист хмурится и думает о своем, я листаю приговор суда. Легко увязнуть в болоте судейского синтаксиса: «…действуя умышленно, с целью убийства на почве сострадания к своей сожительнице Юдиной С. В., которая, в результате перенесенной травмы позвоночника, находилась при смерти, не могла самостоятельно передвигаться и испытывала сильные физические боли, намереваясь избавить Юдину С. В. от страданий, вооружился не установленным следствием тупым твердым предметом, из которого изготовил петлю-удавку, после чего подошел к лежащей на диване потерпевшей Юдиной С. В., накинул ей на шею петлю-удавку и стал стягивать концы петли-удавки до тех пор, пока Юдина С. В. не перестала дышать». Обвинитель просил десять с половиной - полгода скостили за явку с повинной.

Нет, дело не только в эвтаназии.