Женский детектив - самый женский роман, ударение на «роман»; собственно женские «мелодрамы» - практически нечитаемы. Не потому, что мы какие-то снобы поганые (мы, напротив, добросовестные потребители), но потому что уже на десятой, максимум двадцатой странице книга беспощадно распахивается во всей своей, так сказать, полноте пустоты. Два притопа, три прихлопа, сиськи, шуточки, объятья, фата.

Нужны какие-то сверхчеловеческие силы, чтобы дочитать, например, Екатерину Вильмонт или Анну Данилову. Качественные (т. е. как минимум не косноязычные) любовные романы пишет только Анна Берсенева (Татьяна Сотникова) и писала - Анастасия Крылова (псевдоним покойной Ирины Полянской), обе - профессиональные литераторы. Александра Маринина, автор очень хороших, на мой взгляд, детективов, переквалифицировалась и стала писать очень плохие семейные саги, мутные и тяжелые, с тоскливыми вымученными финалами, - однако, к ее чести, не изменила своей социальной группе, по-прежнему отдавая симпатии «не вписавшимся в рынок» интеллигентам.

Наиболее интересным автором остается Татьяна Устинова - одна из главных поп-звезд нашего времени. Романы Устиновой дрейфовали от золушкинского канона «Полюбил богатый бедную, золотой - полушку медную» к сюжету «Средь шумного бала, случайно» - встречи двух почти равноценных одиночеств. Раньше-то было как сказочно: совсем простецкие женщины, на удивление бесцветные, умудрившиеся доползти до 30 с лишним лет без женской биографии и не нажить хотя бы индивидуальности, вызывали иррациональное возбуждение у министров и олигархов («Что-то с ним случилось. Он понятия не имел, как это назвать, но знал только одно - если он сейчас же, сию же минуту не получит ее, всю целиком, с ее зажмуренными глазами, шелковой кожей, крепкой грудью и даже синяком на скуле, вместе со всеми ее мыслями, и страхами, и попытками убежать, от него ничего не останется, кроме кучки холодного перегоревшего пепла»). Симптоматично было, что сиятельные мужчины думали о пастушках в категориях не только «целиком», но и «навсегда», то есть возгорались матримониальным пламенем. Вдруг, почему-то, что-то, нечто, как током ударило. В эпилоге героиня расцветала профессионально или просто рожала.

Но далее пошла героиня совсем другой породы: политтехнолог, журналистка, ослепительные телеведущие (2 шт.), главредши общественно-политического журнала и большой деловой газеты (2 шт.), начальник информационного управления большого сибирского края, рекламистка, профессорша математики. Не каждой выпало по олигарху, но каждая, добросовестно вожжаясь с подброшенными трупаками, пошла на женское повышение - кончила честным пирком да за свадебку. Этих женщин любили уже не иррационально, а заслуженно, мотивированно; все они, если не очень богатые, то социально успешные, оказывались, в отличие от секретарш, урожденными красавицами и сильными волевыми личностями. Обаятельная простушка уступила место современной, в меру гламуризованной, деятельной труженице.

То есть с кастингом героинь произошел какой-то серьезный сословный сбой. Почему же, думала я, писательница, так старательно выстраивающая свой усредненный уютный образ, гибрид пригородной интеллигентки (важно: научно-технического, то есть народного, происхождения) и одновременно душевной тетки, изменила мещанке и ушла к мажорке? Это какой-то социально безответственный поступок, прискорбное проявление гражданского легкомыслия. Мажорка, конечно, поярче будет, позанимательней, а ее миры (редакции, курилки Останкино, казенные дачи и пр.) описывать проще, чем быт матери-одиночки, хотя бы потому, что они незнакомы большинству читательниц, здесь реализмов не требуется, гони что хочешь. Но кто же тогда устроит судьбу бедных и неказистых, кто случит их с роскошными самцами-миллионщиками? Кто продолжит благодатную традицию присоединения народа к капиталу?