Конструктивное родительское отношение к попсе исключает только одну реакцию: возмущение. Все можно - гневаться нельзя; тем более исключено прямое морализаторство. Если не терять отчаяния, то из террора попсы можно извлечь определенную педагогическую благодать.

Во- первых, попса может поработать полигоном для опытов поощряемого злоязычия. Всякий родитель рано или поздно сталкивается с необходимостью воспитывать у ребенка то, что называется «критическим отношением к жизни», а это, в свою очередь, довольно-таки сложно без бытовых практик злословия -при известном дефиците поводов. Но много ли в повседневной жизни субъектов пошлости, не вызывающих хоть какого-нибудь сострадания; достаточно ли в ней подлинно дурного, уродливого, страшного - того, что нельзя было объяснить несовершенством, странностью, неудачей, слабостью?

Вообще же поводов для такого отменного духовного удовольствия, как глум, в действительности очень мало: слишком перепутано все причинно-следственное, да и внутреннего шендеровича следует периодически прижигать керосином, чтоб знал свое место. Не смеяться же, к примеру, над Марьиванной из ДЭЗа - у нее на лице написана такая женская доля, что мы бы сошли с ума и удавились, а она - сильная женщина! - всего лишь выросла дурой и хамкой. Политик нынче тоже пошел скучный, застегнутый, без былой фриковатости, глазу отдохнуть не на чем. Но вот всего этого повсеградно обэкраненного - сытого, наглого, агрессивного, ликующего, праздноболтающего (насчет рук в крови не знаю, но ничего не исключено), огнедышащего - не жалко, и если может быть в нем какая-то прагматика, пусть это будет прагматика боксерской груши для вербальных тренингов.

В шоу- индустрии, конечно, тоже люди, но даже то уважаемое обстоятельство, что все они суть великие труженики, пахари (а это так), стахановцы репетиций и ударники гастрольных галер, люди со сломанным здоровьем, противоречивой личной жизнью и трагической, в общем-то, участью, не должно служить оправданием Делу, Которому Они Служат. Женщина, которая в здравом уме и твердой памяти поет «Мой мармеладный, я не права», не должна рассчитывать на снисхождение публики. Мужчина, ничтоже сумняшеся рифмующий кровь с любовью, -тоже.

Конечно, попса - это тренажер короткого действия. Не великая доблесть - презирать Петросяна, «бороться с пошлостью - пошлейшее занятье» (В. Павлова), да и само издевательство над попсой - одно из самых попсовых занятий. Но почему бы не защищаться от врага его же оружием?

Второе достоинство попсы - ее исключительная наглядность, схематичность. Здесь «небо в чашечке цветка» - и тексты, и судьбы можно использовать как стенд для объяснения специфики нынешнего общественного устройства. Это пригодится не только на уроках обществознания. Что стоит за тернистой дорогой славы, сколько стоит эфир и почем имиджмейкер, что такое феномен российского продюсерства, как Люда Пыткина из Верхнезажопинска стала Клеопатрою эстрады, ослепительная судьба Айзеншписа - все это чрезвычайно познавательный и поучительный материал, большое зеркало нравов и обычаев. О чем и, главное, зачем пишет свои бездонные саги Дарья Донцова, как создавались рублево-успенские состояния, является ли мужчиной стилист Сергей Зверев.

Читать желтые новости не придется - они, как упоминалось выше, приходят сами.

И, конечно, есть третий способ, для особо тяжелых случаев, когда остается только борьба. Способ жестокий.

Надо символически приватизировать попсу, маркировать ее родительской печатью - и внедрять, внедрять, внедрять.

Чтобы дети не травили нас подрейтузным искусством, мы должны травить их, пока они не запросят пощады.

Пусть кружит музыка, музыка, музыка, никогда не устанет кружить.

Пусть изо всех носителей звучат божественные голоса Кати Лель и Стаса Пьехи, Ирины Дубцовой и Бори Моисеева, Сливок и Стрелок, Аллы Борисовны и Евгения Вагановича.

Пусть глянцы лежат в туалете и на кухонном столе. Десять страниц на ночь в обязательном порядке, десять страниц с утра, письменный отчет прилагается.

И по тому Донцовой в день, никак не менее.

До слез: чтобы мутило тебя, тошнило, выворачивало.

Чтобы тебя наконец-то вырвало мармеладом, мармеладный мой.